«Бывает так, что ма-а-ленькая птичка ест большую!»
— Сноубёрд, обращаясь к лидеру Банды Белого Клыка»
— Т… т-ты что здесь делаешь? — дрожащим от шока голосом пролепетал я. Я мог смириться с тем, что увидел бы в этом отвратительном баре недобитого Войда, который бы сразу раздавил меня гравитацией, отряд Анклава, который бы расстрелял из своих лазерных винтовок всю питейную, Аррест, которая бы просто игнорировала меня, и, наконец, Птичку… Но я не ожидал увидеть здесь её! Меня прямо окунуло с головой в прошлое, как я давно её не видел! Но чёрт возьми, откуда она здесь?! С такими же, как и у меня, удивлёнными глазами, на меня глядела кобыла-единорог, облачённая в лёгкие, рваные меха, которые висели поверх изношенного комбинезона Стойла 52… — Тот же вопрос, — тихо проговорила персиковая кобыла с растрёпанной чёрной гривой, привстав из-за стола и опрокинув рюмку какой-то гадости на себя. — Ты что здесь забыл, королёк? Предо мной стояла потрёпанная пустошью Диджит Зеро — моя бывшая подруга, Пип-Бак техник Стойла 52. Её пропитые глаза бурили во мне дырку. По выражению её морды можно было сразу понять: она до сих пор ненавидит меня за то, что случилось с её возлюбленным. Его даже не по-моей вине покалечили! Но, как часто бывает, виноватым оказался я. Я же был назначен главным по поискам своего брата. Всегда мы, главные, виновны у них… Обойдя меня, Зеро переместилась ближе к выходу, будто была готова выбежать из бара. Сквозь зубы, она повторила свой вопрос: — Что ты здесь делаешь? Ты чего не в Стойле? Почему ты не правишь своей гадостной «империей», — она ощетинилась, продолжая буравить меня взглядом. — Что ты так злишься? — возмутился я. Я не буду отвечать на её вопросы, пока она разговаривает таким тоном. Я же себя уважаю! — Могла хотя бы повежливей поприветствовать, были же когда-то друзьями… — Ага, были, — тихо произнесла она. — Были… пока ты, пидарас, не перешёл все границы дозволенного. — Да забудь ты уже Байта, Святые Сёстры! — отчаянно взвыл я. — Я не причастен даже! Его охрана покалечила, не я! — Ага, — начала повышать тон кобыла. — Под чьим командованием были эти уроды?! Скажи, Хуеглот? — Да ты… — я готов был взорваться. Мы только встретились, а уже я готов перегрызть ей глотку! Как она смеет! — Слушай, а не пойти ли тебе к чёрту? — Уже была, блять! — закричала на весь бар Зеро. На нас с негодованием посмотрел весь бар. — Так, — послышался у меня за спиной хриплый голос бар-пони. — Если вы драться собрались, то заплатите за выпивку и пиздуйте отсюдова. Мне не нужны проблемы. Видимо, слова жеребца отрезвили Диджит Зеро. Она фыркнула, одарила меня гневным взглядом и быстро вышла из бара. «Вот этот жеребец заплатит. Он же считает меня своим другом, так ведь?» — с отвращением на морде прорычала Зеро в ответ на крики бар-пони о том, что она забыла заплатить. Я стоял в полной прострации: что это сейчас было? Что она здесь забыла? Как она оказалась на пустоши раньше меня?! Я, сознаюсь, не сильно следил за ней после своей коронации: слишком много дел было оставлено моей матушкой на мою бедную королевскую головушку, — но… Я бы заметил пропажу Пип-Бак техника! Наверно… Они же ломаются? Пип-Баки? Святая Селестия, зачем же ты такие «сюрпризы» мне преподносишь? Всё-таки заплатив и за себя, и за Зеро (исключительно из благородства! Бар-пони же тоже на что-то должен жить!), я вышел на улицу. На крыльце я столкнулся с Лок Харт, которая ужасно ругалась, собирая с земли сорванные откуда-то листки. «Вот найдутся же уроды! Вылетела она, понимаешь, вся важная из себя. Даже не извинилась, дура!» — приговаривала она, пока, наконец, не заметила меня. Отряхнув засыпанную снегом шубу Анклава, у которой тщательно были замазаны краской все опознавательные знаки, Лок Харт негодующе глянула на меня и сунула мне в копыта измятые листки. «Требуются запчасти для оружия: награда 100 крышек за часть»; «Расчистка руин от гулей: награда 1000 крышек»; «Требуются рабочие копыта: 45 крышек за час» — гласили текста на объявлениях. С лёгкой насмешкой в голосе, Лок Харт сказала: — Пока ты тут спиртягу гонял, я уже успела найти нам работёнку и… Заработать крышек нам на ближайшие два дня. — Как? — отвисла челюсть у меня. — Так быстро? Ведь и двух часов не прошло… Глаза Лок Харт снова стали непроницаемы. Она твёрдо произнесла, свою излюбленную фразу: — Тебе лучше не знать… Вот противная! Ведь мы товарищи, зачем нам тайны хранить от друг-друга? — Ну давай посмотрим сколько ты «заработала», — с лёгкой улыбкой сказал я. Лишним крышкам я всегда рад! — Что ты так на меня смотришь? Лок Харт смотрела на меня с лёгкой издёвкой. Показав мне язык, она хихикнула: — А вот фиг тебе. Я заработала — моё! Буду распоряжаться как хочу. Вот пойду сейчас и куплю той браги, которую ты мне отказался покупать. — Да я не отка… — начал зачем-то оправдываться я, как мою речь прервал гулкий протяжный звук какого-то музыкального инструмента. Я огляделся по сторонам в поисках источника этого чарующего звука, но увидел лишь, как некоторые пони, что были на площади перед баром, бросили все свои дела и направились куда-то в глубь городка. Решив, что самым разумным действием будет последовать за ними, я, зачарованный прекрасной переливающейся музыкой, которая, как будто будила во мне что-то светлое, тёплое. К этому шествию присоединялись пони с каждой улицы, кто был готов присоединится и стоял в странных светлых одеяниях, кто просто шёл, бросив все свои дела. Из окон лачуг выглядывали любопытные жеребята, которые иногда выходили проводить своих родителей. Миновав несколько крупных улиц, ход набрал огромную массу: если раньше я был в самом конце, то теперь я был в середине толпы, растворяясь в ней, становясь одним целым с другими и музыкой, что продолжала становится всё чётче и громче. Наконец, когда, казалось, собрался весь город, толпа остановилась. Мы оказались на богато украшенной площади среди самых почётных построек города: двухэтажных жилых домов довоенных времён. Посреди площади на небольшой сцене стоял старый пони с пушистой седой бородой. Он был облачён в, наверно, самые богатые одеяния пустоши: в рясу, прошитую золотом. На золотой цепочке старика висел странный медальон, выполненный из различных самоцветов: жёлтым кристаллом была выполнена основа в виде солнца, синим же была изображена луна, а поверх всего было изображено бирюзовое сердце. В свете ритуальных факелов, что стояли вокруг сцены, эти кристаллы будто светились. Я попал на религиозный ритуал. Я это понял, когда молодой жеребец перестал трубить в огромную трубу, и жрец начал свою речь, усиленную заклинанием. — Дети Солнца, Луны и Любви, я вас приветствую, — на слова жреца бурно ответила толпа криками и возгласами о «величии солнца». — Мы встречаем снова новый день, подаренный нам Селестией. Но мы не забываем поблагодарить Луну за безопасную ночь! И кончено, мы с упоением восхваляем богиню Любви! Славься! — толпа хором повторила за священником. — Дети, о услышьте мою речь! Сегодня почил ещё один славный воин Солнца, Луны и Любви. Да примет его в свои объятия Селестия! Дети! Будьте осторожней! Ужасное и отвратительное копыто Абсолютного Зла может постичь вас в любой момент. Но в этот раз не Зло причастно. В этот раз грех свёл нашего товарища в могилу — наркотики. Так что, Дети, услышьте меня, ибо говорю я слова Селестии! Избавьте свою жизнь от гнёта наркотической зависимости! Да защитит ваш сон Луна! Славьтесь, Богини! За священником толпа опять повторила в точь-точь, а молодой жеребец, что стоял у трубы, затрубил какой-то гимн. Музыка наполнила площадь и все, включая жреца запели. Слов я разобрать не смог, но по коже пошли мурашки, а шерсть встала дыбом. Это было прекрасно. Хоть петь никто здесь не умел, но выложиться старались все. Поэтому даже не самое гармоничное пение, казалось настолько душевным, настолько чистым, что казалось я растворялся в общей вере. И я был готов поверить! Ведь всё что говорил седой мудрец было чистой правдой! А самое главное… Голова перестала болеть. Закончив песнопения, жрец поднял копыто к верху и стал приглашать пони к алтарю, что стоял позади него. Не знаю почему, но многие выстроились в очередь, чтобы просто о чём-то поговорить со священником. Меня сразу одолело любопытство, поэтому я встал в очередь. Наконец, дождавшись, я подошёл к жрецу, по привычке и из уважения поклонился этому жеребцу и сказал: — Ваша речь преисполнила меня! Я никогда не слышал подобного! Вы были во всём правы! Скажите, это Ваша мудрость? — О, что вы! — воскликнул жрец. — Это мудрость Селестии и Луны. А Вы… — он глянул на мой Пип-Бак. — О, а я вижу, что Вы из Стойла! Не бойтесь, в Малокристальске к вашему роду относятся спокойно, особенно если вы следуете пути Солнца, Луны и Любви. — Конечно! — сказал я, гордо выпятив грудь. — Всецело следую… — Что же, рад этому слышать, Дитя. Что ж, наверное, Вы хотите что бы я поделился с Вами теплом Селестии, мудростью Луны и Любовью Ми Аморе? — не дожидаясь ответа, жрец положил мне на голову копыто, и что-то невнятно зашептал. Мою голову пронзила боль, сравнимая только с медленным срезанием плоти: настолько мучительной я не чувствовал давно. Из меня будто что-то пытались вытянуть. Что-то кричало у меня в голове. Внезапно мой разум заполнила первобытная ярость. Я смотрел на испугавшегося жреца, который только открыл глаза и взглянул на меня. Мне хотелось одного — его крови. Я уже готов броситься на него и перегрызть глотку, я уже зарычал, как зверь. Я не мог воспротивиться этому: тело будто было не моё, оно двигалось само. У меня потемнело в глазах и я увидел где-то на периферии скорчившуюся в агонии теневую фигуру, чьи красные глаза светились ярче солнца, слепя даже мои закрытые глаза. Наконец, обретя контроль над телом и чувствами, я, не открывая глаза, побежал вон от священной площади. Когда я оказался в какой-то невзрачной подворотне, я упал на холодный снег, жадно вдыхая обжигающе холодный воздух пустоши. Я не мог пересилить себя и открыть глаза. Это было самое ужасное чувство в моей жизни. Такой ненависти я никогда не испытывал. Почему? Я же наоборот восхищаюсь им, почему его прикосновение оказалось таким мучительным? У меня будто рог по швам начал трескаться. И что за видение? Я его уже где-то видел… Когда я валялся у Поньполиса! Я видел это существо! Оно меня преследует?! Что за чертовщина вообще творится? И почему голова до сих пор так раскалывается?! Селестия, не уж-то Войд был прав? Нет! Не верю! Ложь! Вдруг меня окликнул знакомый голос Трайпон. Я открыл через силу глаза и слабым голосом спросил: — Что… Что ты здесь делаешь, Трайпон? — Как что? — удивлённо сказала она. — Живу. А ты что развалился перед входом, что не заходишь? — Что… Куда? — я посмотрел чуть поверх Трайпон. Над дверью висела вывеска, где корявыми буквами было выведено: «Кристальные Гусары»…***
В и без того тесной комнате собрались все Драгуны. Атмосфера была буквально тяжела: в закрытом пространстве, без вентиляции, раскуривались, одновременно, десяток сигарет. Слышалось тихое и незамысловатое бренчание гитары где-то в глубине помещения. За общим разговором и уходом за оружием Драгуны не заметили моего прихода. Да я и не объявлял своё прибытие: сил на это не было — голова просто раскалывалась. Сомнений нет — я болен. Только чем? Я не верю в это… «проклятие». Бред какой-то! Может, это у меня от радиации мозги поплавились? Надо будет врача посетить, как же жаль, что Аррест нет рядом… Трайпон плюхнулась крупом на какую-то коробку, приглашая копытом тоже присесть. Сев напротив кобылы, которая всегда, похоже, была весела, я потерел копытом свой напряженный от боли лоб. Она протянула мне охлажденную бутылочку «Кристального Эля», а после искусно сбила крышку со своего пива. Пригубив пенного, Трайпон, блистая весёлыми глазами, спросила меня: — Ну рассказывай, как выбрался из копыт смерти? Я так и не поняла… Куда ты там переместился… И кто та красавица с тобой? — А что непонятного, — немного раздражённо ответил я. С такой болью и не поговорить. — Телепортировался я. Э-э-э… Куда-то на юг телепортировало. Там я встретил Лок Харт, она тоже в Малокристальск шла. Вот и решили вместе идти… — пусть пока такая легенда будет. А что? Звучит правдоподобно. — Ну и как она в постели? — с хищной улыбкой спросила меня Трайпон. Я просто обалдел от её наглости. Это ещё что? Что за вопросы?! Дрожащим от возмущения голосом я проговорил: — Что за отвратительный вопрос, Трайпон? С чего ты взяла, что я буду вести так… неподобающе? — А что не так с вопросом? — удивлённо проговорила Трайпон. — А разве ты не пытался переспать с ней? — Конечно нет! Я же порядочный пони! Трайпон закрыла глаза и ударила себя копытом по лбу. — Ты же сейчас шутишь? — проговорила Трайпон. — Нет! Мы просто товарищи… — Ну ты и идиот, — разочарованно проговорила Трайпон, покачивая головой. — Любой жеребец на твоём месте уже давно бы повалил её в койку… А ты, случайно, не по-жеребцам? — Нет! Ты чего?! — Тогда ты просто дурак… — Почему? Потому что я целомудрен? — в купе с мигренью этот разговор меня начал выбешивать. — Вот так теряют уважение, Шторм… — вдруг, Трайпон расхохоталась. — Ну ладно, не обижайся… — Да куда тут… — тихо проговорил я, оглядывая комнату. Этот разговор явно немного разъел мозги. Потому что я не могу объяснить, что я сейчас видел. За длинным столом, где скопилось большинство наёмников, играющих в карты, сидела она — Диджит Зеро. Сидела она с абсолютно безмятежным и непроницаемым лицом — она была хорошим игроком. Но её лицо тут же исказилось в кривом оскале, когда она заметила меня, сидящего на коробке пива. Рассыпав свои карты, кобыла вскочила из-за стола, и, похоже, потеряв дар речи, указала на меня копытом. Что говорить, я тоже не мог вымолвить слово. Селестия, видимо, решила со мной поиграться. Что за фигня творится? Сначала я вижу её в баре, потом здесь, у Драгунов? Что она здесь забыла? Наконец, пересилив ступор, Зеро во всю мочь закричала: — ТЫ, ЧТО, ПРЕСЛЕДУЕШЬ МЕНЯ?! Все наёмники сразу перевели свой взгляд с Зеро на меня. Трайпон с интересом поглядела на меня, привстала, обошла комнату и подошла к Диджит Зеро. Глаза Пип-Бак техника были полны странной смеси отчаяния, ненависти и удивления, её зубы стучали от негодования. Трайпон погладила по плечу кобылку, видимо, пытаясь успокоить. Она снова глянула на меня и спросила, с ноткой удивления: — Вы двое знакомы? Я не думала… Вы что, из одного Стойла? — Да, мы знакомы, — как можно спокойнее ответил я. — Она была моей подругой… — А теперь, я вижу, вы больше не товарищи… — проговорила, как будто бы себе, Трайпон. — Судя по реакции Зерушки… Она не успела договорить. Я не сдержался. Может это, конечно, мои нервы, расшатанные пустошью и мигренью, сдали. Может быть, я — придурок просто. Мой истерический смех наполнил всю комнату, отдаваясь эхом. Я не обращал внимания на обалдевших наёмников, которые не поняли причину моего «ментального взрыва» и тупо смотрели на на то, как я, не в силах уже стоять на ногах, катался по полу, держась за живот. А ведь причина смеха была проста — «Зерушка». Не понимаю, как Трайпон до такого догадалась, да и вообще, кто так будет называть Зеро? Это просто что? Морду Зеро исказила ещё большая злоба. Она зарычала, как раненый зверь. Её грива стала топорщится ещё сильней. Выйдя из-за стола, она медленно пошла в мою сторону, где я до сих пор валялся на полу от смеха. — Пидарас… Ты чего здесь смеешься? Тебе смешно?! — Зеро занесла копыто надо мной, в готовности ударить. Её остановила Трайпон, которая сразу подбежала к негодующей кобыле. — Спокойно… Дыши глубже… Вот-вот… Он не над тобой смеётся, — успокаивала её Трайпон, поглядывая на меня. В итоге успокоения, морда Зеро приняло своё обычно-апатичное выражение. Она плюхнулась на свой круп и закрыла лицо копытами. Я не перестал ржать. Но только теперь я не смеялся. Это был безумный гогот. Голова резко взорвалась приступом боли. Мне будто гвозди в череп забивали. Я ржал на автомате, странным, каким-то искажённым болью смехом. У меня подступили слёзы к глазам, и я начал отчаянно бить копытами воздух пытаясь вернуться в нормальное состояние. Реальность начала ускользать от меня, и я как будто пытался ухватиться за неё. Все силуэты стали какими-то расплывчатыми, даже дымчатыми. Смекнув, что я уже не смеюсь от чего-то смешного, а просто-напросто схожу с ума, Трайпон запаниковала и принялась носится по комнате в поисках чего-то. Меня окружили наёмники, у некоторых я даже мог разглядеть странное смятение на мордах. Наконец, радостно воскликнув, Трайпон подскочила ко мне и запихнула мне в рот сразу пять, знакомых по вкусу, таблеток. Мой рот отказывался поглотить Минталки, но в итоге, использовав магию, Трайпон запихнула мне их по-глубже. Мир резко обрёл невероятную чёткость и резкость. Цвета стали невероятно яркими, а все пони вокруг — невероятно красивыми. А ещё ум прояснился, стал девственно чист, и тут же снова наполнился информацией, которая уже была упорядочена, в голове сразу возникли планы, и стало казаться, что у меня всё получится, даже примирится с Зеро. Привстав с пола, я поднял глаза на Трайпон. Она покачала головой и проговорила, с странной интонацией: — Ох… Не знаю что это сейчас было, но тебе лучше наведаться в клинику. И, ты, Зеро… — она посмотрел на печально сидящую на полу кобылу. — Не знаю, что между вами обоими произошло… Но насколько я знаю, Шторм — хороший пони. Так и ПОН3 говорит, да и подтверждение словам диджея я сама видела… — Это он всё-таки Смотритель, о котором всё говорил этот «Голос Свободы»? — тихо спросила Зеро, не отрывая глаз от пола. — А ты не поняла разве? — удивился я. — Он же сразу сказал и про Стойло 52, и про то что я… Смотритель… — Я не хотела думать, что ты можешь им быть… — ещё тише сказала Зеро. Я покачал головой. Всё. Я понял. Для неё я — исчадие тьмы. Я не могу делать хорошие вещи в её понимании. Что ж. Пусть. Она сейчас не в состоянии для очередной ссоры. Оставлю её. Да и сам я не хочу. Так устал от этого всего. Слишком много произошло за слишком краткий срок. Надо всё обдумать. Особенно учитывая то, что я сейчас под кайфом от Минталок. Думать должно быть легче. Я вышел на улицу, уселся на холодные, обшарпанные ступеньки, и посмотрел на небо покрытое смогом. Выдохнув облачко пара, я долго наблюдал, как оно замысловато поднималось вверх. Как бы сейчас хотелось вернуться к спокойной жизни. Даже не в Стойле! Можно и в Поньполисе. Ох этот Акимбо… Пидор, Селестия, прости за ругань. Но это шок! Я бы сейчас сидел в собственном доме… Занимался бы любимым занятием… Была бы подружка… Селестия, а ведь это всё твой замысел, так ведь?.. Ко мне вышла Трайпон. Её весёлость давно улетучилась, и она была максимально серьёзной. Присев рядом, она достала сигарету и предложила одну мне. Я долго смотрел на парящую в воздухе сигарету. В итоге я принял её в свой телекинез. Затянувшись горячим, горьким дымом, я закашлялся. Я не курил. Я не хотел курить. Но я был разбит морально. Мне нужно было чем-то успокоить свой тревожный разум. Хоть и голова не болела, но даже Минталки не могли улучшить мне настроение. Да, мир был прекрасен, но… Когда у тебя рушится внутренний мир… Тебе не до внешнего. Вторая тяга пошла легче, горячий дым заполнил мои лёгкие. Видимо, успокаивал не сам табак, а процесс курения. Само чувство чего-то тёплого в организме, приносит внутренний покой. Я посмотрел на курящую Трайпон. Даже к этой крепкой и мужественной кобыле я сейчас бы прильнул. Вот Минталки… Страшная штука — всех прекрасными делают. Заметив свой взгляд на себе, кобыла слабо улыбнулась, скорее из вежливости, и сказала: — Ты как, Шторм? Всё в порядке? — Честно сказать? — спросил я, отбросив докуренную сигарету. — Не знаю что делать. Крышек нет, цели нет, так ещё тут «привет» из прошлого… Она помолчала несколько секунд, внимательно посмотрев на меня. — Что случилось между вами? — тихо спросила она. — Долгая история. Скажем так… — я опустил голову, собираясь с мыслями. — Её любимого покалечили. И так случилось, что в её глазах я виноват. — А ты не калечил? — Нет. Даже не приказывал. — Тогда почему? Я вздохнул: — Я был во главе отряда охраны, который покалечил Байта. — А. Ясно. И ты извинился? — За что? — покачал я головой. — Я же ничего не делал. — Ну… Наверное, хотя бы за своё бездействие, — глаза Трайпон стали очень серьёзными. — Мне папочка говорил: «Бездействие есть действие» Я промолчал. — Ну или извинись, за то, что ты не проявил сочувствие… — Я не проявил? Так потому что, она его не принимала! Она только меня обвиняла! — Ладно-ладно, спокойствие, Шторм. Тебе не стоит сейчас злится… — она глянула на мой Пип-Бак. — А что это у него экранчик не горит? Вот у Зеро всё горит и светится постоянно… — Сломался, зараза… По выражению морды Трайпон можно было понять — её осенило. Улыбнувшись, она сказала: — Я тебе помогу. С двумя вещами. Я помогу тебе наладить с бедной Зерушкой отношения, и починю Пип-Бак! — И как ты это сделаешь? — без интереса спросил я. — Вот увидишь! — она вскочила, и понеслась обратно в здание. Вдруг они обе появились на пороге…