Пролитый кофе

      Утро. Новый день — новые силы. Только не для меня. С того разговора с Арсением прошло около половины месяца, а кошмары снятся до сих пор. В них он кричит о моей бездарности, оскорбляет, а окружающие соглашаются с ним и тоже кричат, да так, что в ушах гудит каждое утро. Так что просыпаюсь я не бодрым и весёлым, а перепуганным и уставшим, как будто не ложился вовсе. Я пытался не спать, только это не дало своих плодов, всё было ещё хуже. Конечно, на работу прихожу в лучшем виде, но думаю некоторые уже стали догадываться о том, что не высыпаюсь. На работе это практически не сказывается, пару кружек крепкого кофе и я свеж как огурчик. И пока я вот так мучаюсь, причина отсутствия нормального сна каждый день маячит перед глазами в самом прекрасном расположение духа. Подойти к нему я больше не решался, даже когда всё тело сковывала злость, просто появлялся страх, но доказывать то, что я не бездарность, не прекратил. Даже наоборот, стал делать это в разы больше. Я же все-таки поставил себе цель — стать первым, кому он напишет положительную рецензию, значит надо выполнять. А задача оказалась куда сложнее, чем я себе представлял, хоть и не думал, что будет супер просто. И сейчас, лёжа в кровати, зная, что через два часа надо быть в театре, я вспоминаю, как тогда отчаялся, начал творить хрень и продолжаю до сих пор.       Тогда наконец-то закончились постановки и начались долгие и изнурительные репетиции новой пьесы. В тот момент мне ударило что-то в голову и я начал выкладывать сторис с репетиций, показывая как мы стараемся. А ведь мой мозг был в тот момент уверен, что это произведёт на Арсения какое-то впечатление и он по-настоящему оценит наш труд. Откуда у меня уверенность в том, что он их заметит? Я просто знаю, что Попов наблюдается за моим инстаграмом, смотрит каждую историю и посты. Видимо однажды он случайно поставил лайк под одним из постов, а потом сразу же убрал, это я заметил проверяя лайки под постом, наверное этот день стал самым худшим в его жизни.       Следующий шагом моей отчаянности стали сторис с тренировок, в которых проскакивал пресс или оголённый торс. Вот тут уже не знаю, чем я тогда думал. Сейчас ограничиваюсь сторис с вечерних пробежек, так как видимо мозг заработал и ему стало стыдно. И их Арсений тоже смотрел, все до единой. Стыдно ли мне? ДА! И ЕЩЁ РАЗ ДА! Не, ну тело конечно у меня красивое, но показывать его всем было не очень хорошей идеей, так как случился наплыв малолеток с нюдсами в директ. А чистить его я уже задолбался. Даже как-то жалко этих девочек…и мальчиков. Они ведь такие маленькие, а уже кидают не задумываясь обнаженку, ведь если бы попалась она другим людям, то могли бы слить всё это уже давно.       Ну и самый последний, и самый отчаянный шаг, за который мне нисколько не стыдно - задалбывание директора. Тогда я просто ежедневно бегал к нему и предлагал пригласить того или иного критика, под предлогом того, чтобы поднять упавший рейтинг театра, но истинная причина была совершенно другая. Мне хотелось побесить Арсения, конечно рейтинг был тоже важен, но побесить критика хотелось куда больше. Надо было видеть его лицо каждый раз, когда с ним здоровался очередной критик. Он тогда вежливо здоровался, а потом резко поворачивал голову ко мне. Взгляд его был бешеный, а один из глаз дергался. Казалось, что он был готов подойти ко мне, взять за грудки и накричать, но терпел. А меня это веселило. Не каждый день же можно видеть его таким, хотя теперь — каждый. Со слов Паши, Арсений несколько раз подходил к персоналу и просил позвать меня, чтобы поговорить, но я это предугадывал и сваливал, либо прятался в гримёрке, а наши не выдавали, понимали, что если он меня поймает, то живым не вернусь. Сегодня же никаких критиков приглашено не было, поэтому моя задница спасена от гневного Арсения.

***

      Выступление прошло без происшествий. Арсений был по всей видимости поражён, отсутствием других критиков, по другому я не могу объяснить его растерянным взгляд. Эта реакция заставила меня улыбнуться ещё сильнее. Но в этот раз я не затерялся в его глазах, как это произошло на одном из выступлений, а следил одновременно за сценой и им. А он не меняется, всё такие же разочарованные жесты, чёрные пряди волос, упавшие на лоб, тяжёлый взгляд, лёгкое покусывание нижней губы и иногда странная ухмылка. Коллеги уже окончательно осознали, что Арсений теперь постоянный гость в нашем театре, и перестали волноваться. Все теперь проверяют перед выступлением, есть ли Попов в зале или нет, и он ни разу ещё не отсутствовал, что стало шуткой в коллективе. — Если сегодня Арсения не будет, то всё провалится, — каждый раз говорила Ляся.       Сегодня было не исключением и даже сейчас, после выступления, в гримёрке идут разговоры об Арсении и о том, как он смотрел на меня. Даже Паша с Ляйсан ходят и подкалывают. — Шаст, да ты смотри, Попов походу положил глаз на тебя, — подмигивая, говорил старший. — и поэтому видимо и ходит, — поддакивала рядом стоящая Ляся.       Раздражает ли это меня? Нет, нуууу, может немножко, но друзьям хотелось подыграть и я лишь смущённо улыбался, соглашаясь с этим. Смущение конечно было наигранное, так это даже льстило мне, хотя я сам не понимал толком, почему Арсений следит именно за мной и проявляет куда больше внимания нежели другим. Видимо это останется для меня загадкой, как и для остальных. Попов унесёт этот секрет с собой в могилу. Слишком он скрытный и таинственный, что многих и притягивает. Знаю это из разговоров с людьми, которые просто без ума от него. Они так восхваляют его, притягивают всё за уши и романтизируют его холодность и мазохистские наклонности.

***

      Рабочий день официально закончен. Арсений сегодня не объявлялся в гримёрке. Всё тихо. Меня ничего не настораживало и я высоко задрав подбородок направлялся к выходу, куда через несколько минут должно подъехать такси, вызванное заранее. Коридоры как обычно встречали разговорами людей и звуками с улицы, которые сливались в один сплошной гул. После того раза люди на меня иногда косо смотрели, иногда выкрикивали неприятные слова на улице, но до избиений не доходило, что порядком радовало. Как эти слухи повлияли на Арсения — мне неизвестно, хотя очень хотелось бы узнать. Может он переживает из-за этого, злится, впадает в истерику, ловит панические атаки, ест валерьянку горстями, негодует или ему всё равно. Слишком много вопросов, на которые никогда не будет ответа. Арсений слишком скрытный, так что не спросив у него, получить ответы не получится. Так что Попов будет главным вопросом мира. Даже поважнее и интереснее инопланетян, их то найдут наверняка со временем и допытают, а вот с Арсением такое наверняка не выйдет. Будет молчать как партизан.       Неожиданно меня кто-то схватил за руку и другой рукой закрыл рот, видимо чтобы не кричал. Страх сковал тело. Кто это? Что ему от меня надо? Насиловать будут? Или Паша играется? Моё тело куда-то вели, а я всё пытался понять, что происходит. Коридоры были знакомые, как и сам маршрут. Вели подальше от людей. В голове я уже перебирал, кто это может быть, но ничего не сходилось. Все те ребята, на которых я подумал, были либо в другой части театра, либо вообще за Воронежем. Сердце начало колотиться как бешеное, страх подступил к горлу. Вдруг этот некто остановился и прижал меня к стене. Эти голубые глаза я узнаю из тысячи. Похитителем был Арсений. Я совсем не подумал, что он будет меня караулить у входа, в этом и была моя оплошность. Теперь разговора не избежать. Весь гнев выльется сейчас. Кожу сдерут. Я это чувствовал всем телом. Эти глаза не выражали ничего хорошего. Они были злые. Я сглотнул ком, подступивший к горлу. — Арсений? — дрожащим голосом сказал я. — Помолчи, пожалуйста. И долго ты собирался прятаться? — на его лице появилась ироничная ухмылка, — что за цирк ты устроил? Думаешь я не понял, что всё это ты делаешь специально?       Я уже хотел ответить, только он приложил палец к моим губам. — я попросил помолчать, Антон, — улыбка пропала с его лица. — прими уже тот факт, что как бы ты не старался, всё равно остаёшься таким же никчёмным актёром, — проговорил он, смотря мне прямо в душу.       Слова больно резали по сердцу. Каждое слово оставляло новую рану. Слезы подступали к глазам. Злость медленно, но решительно подступала. Захотелось высказать всё. Абсолютно всё. Всё то, что накопилось за бессонные ночи. Но нет. Я должен быть сильным и не показывать ему свою слабость. Поэтому я собрал всю уверенность и спокойствие, что сейчас были во мне и сказал ровным голосом: — Может это не я никчёмный актёр, а ты ужасный критик?