♤ Крис ♤
Начав терять все надежды, сжимаю кулаки до побеления костяшек, делая глубокий вдох. Физическая боль пронзает от вида Жени, которой явно что-то сделали. Они могли её бить, резать, а я даже не в силах была помочь, сейчас бездействую, хотя, чёрт возьми, понятия не имею, куда себя деть, не подозреваю, где они могут находиться. – Убери от неё нож, Каширина, – пытаюсь снова, проглатывая ком, застрявший в горле, но она не думает реагировать, чёртова сука. Её противный смех оглушает, отчего на секунду прикрываю глаза, почти сразу же их распахнув. – Наивная, – бросает Костья подруге, чуть поджав губы, они издеваются, стоят по сторонам от Жени, которая даже не может нормально открыть глаза. – Что угодно, но уберите от неё ножи, – всё же показываю слабость, сразу прикусывая щеку с внутренней стороны, чтобы молчать. – Что угодно? Да что вы говорите, Кристина Сергеевна, – издевательский тон вызывает панику, каждая внутренность дрожит от тревоги. Я не хочу терять Женю. – Гордая, умная, холодная…я бы сказала, переоценённая, – Милас поворачивается назад, смотря на Гору и…я не хочу видеть там её. Закрываю глаза, чувствуя, как дыхание ускоряется, там Маша, но почему она там, почему позволяет этому происходить? Какого хуя вообще творится, я не понимаю. – Ангел… – не сдерживаюсь, говоря это шёпотом и как-то отчаянно, чуть наклонив голову в сторону. Она смотрит на меня, но сейчас даже не могу понять этот взгляд. – Блять, – разразившись смехом и откинув голову назад, Каширина крутит между пальцев нож. – Мы попали в мелодраму? – закатив глаза, она переключает всё моё внимание на себя. – Хватит тянуть кота за яйца, перейдём к делу, – поднеся острие ножа к голому плечу Жени, Таня надавливает, под лезвием виднеется кровь, а у подруги появляются слёзы в глазах. – Каширина, твою мать, – кричу, подрываясь со стула, который с грохотом падает у меня за спиной. – У меня нет матери, – она режет её кожу, опуская нож ниже. Меня выворачивает. Кости ломит от такого вида. От бессилия, которое чувствую, видя это. – Подруженьки, ах, как же они друг друга любят, – издевается. Снова. По руке Мазур течёт алая кровь. Меня разрывает на части, даже не знаю, есть ли слёзы, не чувствую их. – Остановись, Таня, – чувствую, что голос надломлен, но мне уже наплевать на гордость, нахуй она не нужна. – Пожалуйста, – добавляю. Если унижаться, то до конца, что угодно готова сделать ради того, чтобы она остановилась. – Тебя плохо слышно, связь, наверное, – усмехается, наблюдая за своими действиями и наслаждаясь кровью, кровожадная сука. – Остановись, пожалуйста, – спокойно выдохнув, повторяю, уже изворачиваясь от боли, которую доставляет мне вид Мазур в крови. – Ну если пожалуйста, – Каширина убирает нож, но легче не становится, ведь к делу подключается Каспер, её намного сложнее уговорить: она безжалостная, особенно после потери трёх подруг. – Жень, расскажи, как ощущения? – моя любовь плачет, по её щекам текут слёзы, но ответить ничего не может, прекрасным решением было залепить рот, очень достойно, дамы. – Знала, что тебе понравится, – улыбаясь, она ведёт ножом по шее, смотря мне в глаза, пока мой взгляд находит Машу, которую держат двое ребят, рот закрыт чьей-то ладонью, что там вообще происходит? – Мне кажется, переговоры затянулись, – быстро проморгавшись, перевожу своё внимание на Женю, Каспер не останавливается, водя остриём по коже. – Хочу сказать, Желточенко, я обещала, что ты потеряешь всех близких, правильнее всего будет начать с лучшей подруги, правда? – не спуская улыбки с лица, она говорит это таким издевательским тоном. – Живи с мыслью, что они все умерли из-за тебя, – мир рухнул, когда после этих слов нож оказывается в горле Мазур. Кровь хлещет в разные стороны, а они смотрят на это, радуясь победе. Сердце останавливается вместе с Жениным. Быстрый поток слез катится по щекам, но я их не чувствую. Больно. Физически больно. Я готова получить миллион ударов по лицу, чем испытывать это. Я не говорю ничего. В глазах пропадают хоть какие признаки жизни. Отворачиваюсь от экрана, медленными, безжизненными шагами выходя в коридор, останавливаюсь и закрываю глаза. В эту же минуту меня прорывает на ужасные рыдания, отталкиваю чьи-то чужие руки, опускаясь на пол, просто крича от боли; никогда себе этого не позволяла, но в данный момент это не контролируется. Бью кулаками по полу, сбивая их в кровь, доставляю себе ещё большую боль, но такой уже никогда не будет. Еле поднявшись, уже не понимаю ничего, роняю на пол всё, что попадает под руку, зеркало в полный рост, что отражает меня, показывая состояние, разлетается на мелкие осколки, когда я безжалостно бью себя в нём кулаками, полностью наплевав на кровь и осколки, остающиеся в коже. Каким-то образом оказываюсь у своей комнаты, от которой уже через пару минут не останется ничего. Подлетаю к столу, снося с него все фотографии с Женей. Каждую, где мы вместе и улыбаемся. Рыдания смешиваются с криком, не обращаю внимание на стёкла от рамок с фотографиями, не думаю о крови, которая капает с рук и сочится с ран на ногах. Даже не думая, как выгляжу, срываю с шеи цепочку и бросаю в непонятном направлении, мы носили одинаковые, теперь я не смогу оставить ее у себя. Ломаю всё на своём пути, роняю на пол стеллаж, слыша как вдребезги разбивается моя жизнь и сердце, остановившееся ещё там, при виде того, как подруга умирала на моих глазах. Кости выворачивает от боли, оказавшись в своей ванной, разбиваю ещё одно зеркало, уже не представляя, сколько осколков вонзилось в кожу. Не чувствую. Я ничего не чувствую. Другая боль пересиливает эту. Громко закричав, разбиваю ещё одну рамку, что стояла на прикроватной тумбочке, которая тоже оказывается перевёрнутой. Комната разгромлена. Больше нечего ломать. Во мне тоже. Я сломлена. Растоптана. Унижена. Убита. Выебана морально. Опускаюсь на ковёр, поджав под себя ноги, прижимаюсь лбом к полу, кричу во всю силу, чувствуя боль в горле, но наплевать абсолютно. Слёзы не останавливаются, боль не кончается, мои рыдания не утихают, ничего не происходит. Чьи-то руки снова ложатся на мои плечи, но сразу же их отталкиваю, даже не смотря, кто там находится. Не хочу никого видеть, слышать и вообще знать. Устав отталкивать кого-то слишком настойчивого, забиваю, чувствуя, как новая истерика вот-вот вырвется наружу и это происходит. Кричу. Рыдаю. Лью слёзы. Наплевать на всё, даже если кто-то за этим наблюдает, мне абсолютно всё равно. – Я здесь, Крис, – тихий голос прорывается к моим ушам, но даже не думаю поворачиваться, меня выворачивает наружу. Кладу ладони на свои плечи, чувствуя, как грудь содрогается от рыданий, я не могу заставить себя успокоить. Выплёскиваю всё криком, снова ударяя рукой по полу несколько раз подряд, ковер, смягчающий удары, испачкан кровью слишком сильно, но меня это мало волнует.♤ Маша ♤
Остановив удары Крис по полу, наклоняюсь ниже, больно слышать её крики и рыдания, но мне хочется сейчас побыть сильной, лучшей поддержкой, которая, возможно, не заменит Женю, но и не позволит дальше причинять себе боль. Прижимаюсь к её щеке своей, просовывая руку, беру в ладони лицо, на котором нет сухого места, у неё истерика, она даже не смотрит на меня, потому что глаза залиты слезами. Среди громких рыданий ей некогда хоть на секунду перевести взгляд в мою сторону. – Боже… – вытаскиваю маленький осколок, вонзившийся в её щёку, видела разбитое зеркало, и не одно. Меня пугает, что Крис ни на секунду не успокаивается, слёзы не заканчиваются, кажется, с каждой секундой их становится только больше. Оторвавшись от неё, снимаю куртку и бросаю куда-то в сторону, ложась на пол рядом, пытаясь привлечь внимание, но безуспешно. Руки Штрэфонд истекают кровью, которой слишком много, как и осколков. Подскакиваю, перерывая все шкафы, достаю пинцет, возвращаясь, вытаскиваю по одной, она даже не обращает внимание, оглушая своими громким плачем. Сделав то же самое и со второй рукой, уже более настойчивее беру в ладони её щёки, поворачивая лицом к себе. – Это я, просто посмотри, – судорожные рыдания сотрясают её тело, голубоглазая открывает глаза, но при этом виде внутри всё переворачивается…не думала, что когда-то увижу Крис такой. В глазах слабость, она разбита вдребезги, вместо льда я вижу осколки души, от которой ничего не осталось. Девушка смотрит на меня, но не может остановиться. Переворачивается на спину, закрывая лицо покрытыми кровью ладонями, горловой крик снова распространяется по квартире, от чего дёргаюсь и смахиваю начавшие течь по щекам слёзы. Чуть успокоившись, залезаю на её бедра, хватая запястья и прижимая их к полу, чтобы открыть лицо. – Моя девочка, – тихо шепчу, прижавшись щекой к её щеке, испачкавшейся кровью, чувствую абсолютно всё, я готова перенять всю боль, но не могу этого сделать. Она изворачивается, плача с ещё большей силой. – Не смей меня отталкивать, – держу её ещё сильнее, тихо шепча на ухо. – Блять, я ударю, – её голос сломлен полностью, хриплый от постоянных громких криков. Вырывается, но понимает, что я физически сильнее, хочу, чтобы голубоглазая главное не причиняла себе боль. Точно не в мое присутствие. – Бей, – отпускаю её руки, давая возможность ударить меня, а не себя, она замахивается и бьет ими по полу, удар за ударом. Рыдает и кричит. Не успокаивается. Наклоняюсь вперёд, прижимаясь к её лбу своим, накрыв ладонями щёки. – Прости, – говорю ей в губы, не зная: услышит или нет. Я могла спасти её подругу, но тогда бы Крис лишилась нас двоих сразу. Они беспощадны, они наслаждались видом крови, они готовы убивать постоянно, их не остановят законы и правила, не удивлюсь, если следующая окажусь в их списке смертников, все знают о нашей связи с Штрэфонд, это никогда не было секретом, я одна из первых, кого они захотят убить, даже если никогда этого не сделают и не скажут, хотя, смотря на их действия, понимаю, что их уже ничего не остановит. Костья жива, теперь Таня получит ещё большую поддержку, Каширина всегда пыталась меня сдвинуть, а после смерти Насти, когда я была максимально слаба, она добилась этого окончательно, некому стало меня защищать, я сама начала отстаивать свои права, но всё провалила. – Уйди, – Крис продолжает бить по полу, ничего не меняется, её голос всё такой же, а я ничего не могу сделать. Пытается оттолкнуть не только словами, но и руками, чтобы остаться одной, но ей это сейчас меньше всего нужно. – Хватит отталкивать меня, Кристина, – эти слова сами вырываются, но она никак на них не реагирует, на её руках скоро начнут оставаться синяки от ударов по полу. Чуть отстраняюсь, хватая оба запястья, смотрю ей в глаза, прижимая окровавленные ладони к щекам, успокаивающе глажу по ним. – Я буду здесь, хочешь ты этого или нет, – закрывает глаза, её грудь вздымается слишком быстро, но вижу, что пытается успокоиться, хоть бы не словила ещё одну истерику, боюсь потерять её, от такого можно и грохнуться в обморок. Быстро поднимаюсь, выбегая в кухню за водой, конечно, не обходится без того, чтобы заблудиться несколько раз, но всё же захожу туда, ловя на себе ненавистный взгляд Оли. Кто бы сомневался, она не смеет ничего говорить, тем более, что рядом сидит сестра. – Как она? – хозяйничаю, доставая кружку, набираю прохладную воду, параллельно отвечаю. – Разнесла комнату, – беру одно полотенце, намочив один угол, вздрагиваю от рыданий, которые слышно здесь. Молча забираю воду и ухожу. Крис лежит всё там же, её лицо в крови, моё скорее всего тоже, наверное, это странно выглядело для Кравцовых, но какая уже разница. Опустившись рядом на колени, ставлю кружку с водой и протираю прохладным полотенцем её измученное лицо. Видимо, когда шок утихает, она начинает чувствовать уже ту боль, которую нанесла себе во время разгрома. Но я не вижу, что девушки успокаивается полностью. Смотрит на меня беспрерывно, слёзы сами текут, скатываясь на виски. Взгляд всё такой же пустой, я боюсь его видеть, Крис никогда ещё так не смотрела в мою сторону, даже при первых встречах. – Я боюсь этого взгляда, – признаюсь, протирая её руки, но продолжает молчать, столько бесчувственности и пустоты я не видела за всю свою жизнь. – Ты расскажешь мне, где они находятся, – это не вопрос, а утверждение, в котором она полностью уверена. Смотрю в глаза, отпустив больную руку. Молчу, потому что не хочу сейчас отказывать, но и сдать их не могу, даже если очень хочется. – Крис, – резко втягиваю воздух в лёгкие, чуть поджав губы. – Поговорим об этом позже, – плюнув на всё, ложусь рядом, голубоглазая поворачивается до того момента, пока её лицо не оказывается перед моим. Холодная ладонь Крис ложится на мою щёку, большим пальцем проводит по губе, языком проводя по своей нижней. – Будет много смертей, – она усмехается, но явно не радостно, мне кажется, Штрэфонд готова встать и безжалостно убивать каждого, попавшегося под руку. Хотела бы я быть той, кто останавливает от этих поступков. – Не лезь никуда сейчас, – смотрю в глаза, проводя кончиком носа по её. Не знаю почему, но мне меньше всего хочется, чтобы умер кто-то из Кампаньи, эти девочки не заслуживают смерти, по крайней мере, я так думаю. – Не надо меня останавливать, – она прикрывает глаза, на лице какая-то слишком странная улыбка, не могу назвать искренней. – Я не хочу после Насти потерять ещё и тебя, – голубые глаза Крис лениво открываются, встречаясь с моими. – Не дай никому забрать тебя у меня, – пустой взгляд переводит куда-то в сторону, из глаз снова начинают течь слёзы. – Мы поругались накануне, – голос надломлен, Крис максимально слаба, этого я добивалась с самого начала, вот чего хотела: такого её состояния, чтобы добить. – Я ляпнула, что она плохая подруга, если не может поддержать в выборе, – не знаю о каком выборе может идти речь, но мне тяжело это слушать, она не успела сказать подруге то, что хотела бы. Это ещё ужаснее. – Ты не знала, что так будет, – сжав губы, она коротко кивает. Прижимаюсь ближе, наслаждаясь близостью, даже несмотря на все обстоятельства, при которых мы можем позволить себе просто лежать и разговаривать. – Выйдите, – говорит как-то грубо, когда слышит открывающуюся дверь, но я не вижу, кто там, честно, мало интересует. Я лишь рада, что Крис позволяет быть рядом с ней, остальное в данный момент маловажно.♤ Крис ♤
Я не знаю, как здесь оказалась Маша, когда появилась и сколько здесь пробыла, даже не помню, давно ли так лежу на полу. Когда чуть начала приходить в себя, начала чувствовать боль от осколков в ногах, в руках их нет, скорее всего Лебедева вытащила. Ничего не помню, будто прошло несколько лет, однако это совершенно не так. – Ты после этого ещё хочешь вернуться к ним? – почему-то я полностью уверена в том, что она не была причастна ко всему, хоть Маша и хотела мести за смерть своей сестры, но не такими способами. Они пробивают дно каждым своим действием, я удивлена, что Конор и Гора позволяют Милас быть причастной к этому, хотя она сама выбрала такой путь. – Крис, я клялась, что не предам их, – долго смотрю на неё, резко отталкивая и вставая, шипя от боли впившихся осколков. Сев на кровать, вытаскиваю те, что не вонзились слишком глубоко, хотя они почти все на поверхности. Не обращаю внимание на Машу, которая смотрит на меня не отрываясь, сидя на полу. Плюнув на раны, встаю и хочу выйти, но останавливаюсь у выхода из комнаты. – Теперь вспомни, кто возле могилы сестры топил тебя, пользуясь тем, что не можешь ответить, – говорю буквально на одном дыхании, может, веду себя, как ребёнок, но я хочу открыть ей глаза на происходящее. – Тебя, блять, предают, крутят и вертят, как только хотят, а ты, сука, терпишь это, – сейчас во мне бушует всё: злость, обида, агрессия – все ужасные эмоции собрались вместе. – Каширина тебя унижает при всех, меняя на другую подружку, за которую больше переживает. Дай возможность, она выберет её, а тебя оставит у нас в подвале гнить, – подавляю желание что-то снова ударить. – Но я этого не позволю, понимаешь? Потому что влюбилась, блять, как малолетняя дура, когда ты даже на порог квартиры не пустила, потому что веришь ей и всегда будешь это делать, что бы она ни сказала, ты сделаешь это правдой для себя, – уже кричу, даже не думая останавливаться, всё это льётся из меня, будто молчала несколько лет. – Я не спала ни с кем с нашего первого секса, но можешь спросить у подруги, она явно лучше знает, – не сбавляю тон, подходя к ней ближе, Маша не двигается, смотря в пол, даже не на меня. – Но ты нашла причину показать себя гордой, когда я несколько часов сидела под дверью, как верный пёс, и ждала. Вот как ты на меня влияешь, Лебедева, – слишком многое скопилось за это время, слишком многое хочется сказать, слишком многое хочется сделать. – Теперь езжай к ней, но даже не пытайся возвращаться обратно. На этом закончим, спасибо за хорошо проведённое время, – наигранно улыбаюсь, отворачиваясь и выходя из комнаты, девочки на кухне и явно всё слышали, но почему-то мне настолько похуй, что я готова повторить это всё ещё раз, погромче, чтобы услышали все. Прохожу мимо Оли, сидящей за островком, даже не взглянув. Не хочу никого видеть, но и сидеть в комнате с Машей, которую я сейчас не в состоянии уговаривать остаться здесь, а не ехать к своим подругам, не вариант. Лариса и Настя также молчат, сидя на большом диване. В какой-то момент они встают и подходят, что делает и вторая близняшка, они обнимают меня, желая показать свою готовность поддерживать не хуже Маши. Я знаю это, но в тот момент кареглазая выдержала все мои психи, по-другому бы не позволила остаться рядом. Мы стоим вчетвером, как в старые добрые, коллективные объятья всегда были нашим успокоением. Кто-то пятый подходит, татуированные руки ложатся на плечи Ларисы и Насти, Лебедева закрывает глаза и просто молчит, удивив всех своим жестом, девочки переглядываются, а она даже не обращает внимание. Оля первая начинает отходить, бросая на Машу злобные взгляды: между ними никогда не будет мира, боюсь, от квартиры не останется, если они останутся в ней вдвоём.♤ Маша ♤
В тот момент, когда я увидела их объятия, мне самой захотелось этого тепла, Стидда всегда отличалась холодом, мы больше коллеги, нежели друзья, у меня не было возможности обсудить с ними что-то личное, каждый был занят своими делами, о разговорах и речи не шло. Мы общались только по работе, не больше, не меньше. Настя и Бэлла были чуть откровеннее со мной в этом плане, Костья всегда забивала хуй на всех, кроме Тани, даже сейчас вижу, что мне так не казалось. Она жива, не сомневаюсь, всё это время они не теряли связь. Сестра бы этого не позволила, но её нет, теперь некому меня защитить, встать на мою сторону, Гору и Конора никто не послушает, девушки стали слишком неуправляемы, их не волнует больше ничьё мнение. Каспер вернулась, Каширина уверена в себе ещё больше, ведь появилась её крыша, которая будет защищать. С Кампаньей, кроме Оли, мне легче было найти общий язык, даже являясь их врагом. Мне не составило труда оказаться в этой квартире, прекрасно знала, что Лариса имеет ко мне хоть какое-то доверие, она знала, что после всего Крис нуждается именно во мне. Если близняшка сказала адрес их штаб-квартиры, это уже многое значит. Очень плохо дела обстоят со второй Кравцовой: она настроена ненавидеть меня всю жизнь. Несколько минут назад Штрэфонд сказала, что наши отношения, не успев начаться, заканчиваются. Но больше моё внимание привлекли чуть другие слова.Потому что влюбилась, блять, как малолетняя дура
Возможно, это было сказано в порыве эмоций, как и многое другое, однако беспочвенно бы так не случилось. Думаю, она даже тогда контролировала всё, что говорит. Не ожидала услышать это от Кристины, человека, который показал, что её не волнует никто, кроме Кампаньи и Ангелов. Я не задумывалась о любви, наши постоянные эмоциональные качели не дают даже осознать, что вообще происходит. Постоянная ревность, скандалы, крики, но моменты вместе однозначно стоят всего плохого, через что нам приходится проходить.♤ ♤ ♤
До отъезда к Крис после смерти Жени.
Отключив видеосвязь, втроём выходят из той комнаты, оставляя всё, как есть. Довольные, с широченными улыбками, как же им нравится добивать людей своими поступками, мне бы такую безжалостность. Нет. Лучше всегда оставаться человеком, а не вести себя так, чтобы потом умирать от угнетения совести, однако, мне кажется, им это не грозит, у них её нет. Вытираю слёзы, чтобы не показывать их, стою недалеко от выхода, Гора ушла, а я так и не смогла после увиденного успокоиться полностью. Смотрю на них с ненавистью, всё мое внимание обращено к Костье, на лице и одежде которой куча капель крови. Лицо искажается от такого неприятного вида. – Какая встреча, – она улыбается, смотря на меня слишком весело, хочется разбить это лицо, но что-то держит и заставляет не двигаться с места. – Как дела? – ей неинтересно, но желание поиздеваться перевешивает. – Ты появилась, стало хуже, – сухой тон, не хочу с ней разговаривать, но надо узнать, как она вообще оказалась здесь. Отталкиваюсь от стены, вставая лицом к лицу, в нескольких метрах от неё. – А без меня здесь только хуйня происходит, – говорит как-то грубо и громко, обвиняя меня в происходящем вокруг нас, даже знаю в чём именно, было кому рассказать всё в деталях. – А с тобой нет? – указываю на дверь, за которой труп Жени истекает кровью, а они даже не удосужились…хотя бы убрать нож. – Я трахаюсь с той, кто убил Бэллу? – намекает на мою связь с Крис, даже несмотря на Таню, знаю, что она улыбается, как и Милас. – Интересно, как бы на это отреагировала Настя? – делает вид, что задумалась, приложив к подбородку указательный палец. – Да она в гробу нахуй перевернётся, если узнает, что её сестра спит с Штрэфонд, – она кричит так громко, что, кажется, ещё один нож окажется уже в моём горле. – Тебя не касается, Каспер, – держусь, говоря спокойным тоном, не хочу опускаться до её уровня и орать, лишь бы донести до кого-то своё мнение. – Меня не касается? – она подлетает ко мне, чуть ли не замахиваясь для удара, но вовремя одумавшись, сцепляет руки за спиной. – Они на моих глазах убили двоих, а одну зарезали в своём клубе и оставили труп лежать в крови, – после этих слов Таня отворачивается и выходит из коридора. – А ты трахаешься с главной, как интересно, – приближается слишком близко к моему лицу, сдерживая себя, чтобы не кричать. – Тебя не касается, с кем я сплю, – стою на своём. Я знаю ошибки, которые совершаю, меня тоже это волнует, тоже раздражает, что я не могу контролировать, к кому привязываться, а к кому нет. К сожалению, этого не умею. – Меня ещё как это касается, ты ставишь под угрозу всё, к чему мы идём, – тыкает указательным пальцем в мою грудь, от чего хочется въебать. – Настя оставила тебя за главную, а ты даже месяц не продержалась, – грудь вздымается сильнее и быстрее, руки сжимаются в кулаки. – Я не собираюсь убивать невинных, Костья, – сейчас я уже никого не готова убивать, за меня это готовы сделать другие, а я абсолютно против войны, меня больше устраивает нейтралитет. Вот так быстро всё меняется. – С каких пор убийца сестры невинна? – она выгибает бровь, накаляя ещё сильнее, чувствую, что могу взорваться. – С каких пор в смерти Насти виновата Мазур, мать твою? – не сдержавшись, отталкиваю её от себя, ударив ладонями в грудь. Подхожу ближе, желая добавить, но останавливаюсь в метре. – Теперь мы будем решать, кто в этом виноват, – она сейчас сняла с меня и так уходящее звание главной? Вот и мне кажется, что да. – Вали нахуй отсюда, подотри сопли любимой, ей несладко приходится, – издевательски подмигивает и машет рукой, отворачиваясь и отправляясь к Тане. Вылетаю из квартиры, быстро набирая номер Ларисы, который остался ещё с нашей встречи. Я не представляю, что чувствует Крис, но хочу быть рядом, остальное буду решать позже. Видя её лицо в экране, было желание обнять, столько боли и пустоты в глазах, а я никак не могла повлиять на происходящее, даже когда попыталась, оказалась схваченной двумя идиотами. У меня было желание помочь, было желание оставить Женю в живых, но к сожалению, здесь моё слово не имеет веса. Больше нет. Особенно после возвращения Костьи. Это стало последней каплей.