♤ Маша ♤
Сидя в широком кресле в гостиной, уже не первый час размышляю о жизни. Она не так хороша, как хотелось бы мне: в ней почти нет ярких красок и впечатлений, я не ищу поводы быть счастливой, если появятся – отлично, если нет – пусть. Никогда не входило в привычку заставлять себя чему-то радоваться. Мелочи приятны, но со смертью Насти они ушли из моей жизни, я перестала замечать хорошее, сразу переводила всё в негатив, говорила о плохом, при этом зная, что это ненормально. Но я всегда винила кого-то: заставляла их чувствовать себя плохими, так намного легче, чем исправлять ошибки, вляпываться в них куда интереснее. Моя сестра была единственной большой радостью, с ней ушла жизнерадостность и теплота внутри. В один день у меня забрали этот лучик, заменявшего всех. Только Петрова помогала оставаться нормальным человеком, не чувствующим ко всем ненависть за её же смерть, сейчас всё совершенно по-другому. Смириться с её смертью было не то чтобы сложно, скорее невозможно, однако сейчас я сижу напротив убийцы, следя за её ровным дыханием и дёргаясь вместе с ней, когда чуть вздрагивает, вероятно, от сна. В данный момент лицо спокойно, как и всегда, мне не удалось за сегодняшний день застать это хотя бы раз. Подложив под голову обе ладошки, она прижалась к ним щекой, которая только и успевала сохнуть после долгих плачей. Я стараюсь быть рядом, как бы ни было трудно, многие моменты даются не так-то просто. Встаю и медленным шагом подхожу к дивану, опустившись рядом, наблюдаю за лицом Крис. Она уснула здесь пару часов назад. Неожиданно для меня, переворачивается на спину, приложив обе ладони к лицу. Больше не происходит ничего, остаётся в том же положении. Стягиваю с тела тёплый свитер и, оставив его на полу, ложусь на диван рядом, благо он широкий, места более чем достаточно. Опускаю её руки, аккуратно взяв пальцами запястья, вниз, кладя голову на плечо голубоглазой. Хотя бы сейчас, в спокойном состоянии, она не будет пытаться оттолкнуть или накричать, как случалось ранее. Я не ушла, даже понимая, что нахожусь в окружении не своих людей, однако последнее время именно такими они и кажутся, всё слишком комфортно, спокойно и тепло. А там меня никто не ждёт, не удивлюсь, если Таня будет искать возможность насолить Кристине через меня. Многое мне удалось понять за последний месяц. Одно и на данный момент самое главное – любит меня лишь один человек. И это та, на плече которой я сейчас лежу, обняв и прижавшись так крепко, будто это последний наш вечер вместе, будто завтра утром мне придётся уехать обратно и больше никогда сюда не вернуться. Она потеряла лучшую подругу, даже не сумев ничего сделать, ей не дали возможности, заставив смотреть на это через экран. Мне сил не хватит уйти. По крайней мере сейчас. Приподнявшись, сбрасываю волосы с плеча, наклоняясь ближе к её лицу, провожу кончиком носа по щеке, ощущая тёплое дыхание. Наши эмоциональные качели за последнее время не дают покоя; я была виновата, когда выгнала Крис, не впустив в свою квартиру. Всё могло быть по-другому, не знаю как, но я уверена в этом. Положив тёплую ладонь на щёку, накрываю её губы, прикрыв глаза. Они начинают двигаться, отвечая на поцелуй, отчего тело охватывает странное чувство, которого я добивалась. Это первый поцелуй с разговора в раздевалке. – Хотела изнасиловать во сне? – оторвавшись, Крис впервые шутит, слабо усмехнувшись. Надеюсь, сейчас ей лучше, слишком много слез было пролито, а нервов потрачено. – Ты была бы за, уже не считается изнасилованием, – усмехаюсь в ответ, чувствуя мурашки от легкого прикосновения её пальцев к моему плечу. – И то верно, – чуть поёрзав, ложится удобнее. Не представляю реакцию Кравцовой, если она зайдёт сюда. Девочки тоже разбиты, я не могу читать мысли или знать, что они чувствуют, но сложно видеть их пустые глаза, они сломлены. Многие этого добивались. Многие хотели сломать Кампанью, и знали, как это сделать. Я больше не нахожусь в числе этих людей, мне хорошо здесь. Остальное неважно. – Поцелуй, – слышу тот же надломленный шёпот и приподнимаюсь, поворачиваясь к ней лицом, долго смотрю в глаза, даже за этими редкими шутками скрывается разбитое сердце после смерти Жени. Выполняю то, что просит, крепко прижавшись к её губам, глажу ладонью по щеке, чувствуя руку у себя на талии, которая поднимается выше, пальцы сжимают мой топ, в котором я осталась после того, как сняла свитер. Рука поднимается выше, она собирает мои волосы, держа в кулаке. Солёные слёзы попадают на наши губы, я не могу оторваться, рука Крис за волосы удерживает слишком близко. Целует и кусает, не давая возможности вдохнуть немного воздуха — это отчаянный поцелуй. Впившись зубами в мою нижнюю, она пытается доставить мне, хоть и слабую, но боль, дать понять, что чувствует сейчас, однако мне это знакомо. Очень знакомо. Я была готова убить каждого, хотела, чтобы все чувствовали то, что приходится ощущать мне, так и случилось, но я не чувствую триумфа. Этого нет. – Ненавижу их, – это всё, что она говорит после того, как я отрываюсь. Чуть опустившись, Штрэфонд утыкается носом в мою шею, возобновив рыдания, которые закончились совершенно недавно. Прижимаю к себе, подняв пустой взгляд к потолку. Самое ужасное, когда ты ничего не можешь исправить для своего человека. Только лишь лежать рядом и обнимать. Всё. То же самое было и в ситуации с Женей, когда девушка могла видеть её лишь через экран ноутбука, не в силах сделать хоть что-то, даже не зная, как Мазур могла попасть к ним, о чём говорит, если даже я, участница Стидды, понятия не имела, где они смогли её достать. Как выловили на нейтральной территории и не попали под единый закон всех организаций, которого по сей день придерживаются все. Даже сама Таня, которая слишком импульсивна для своей роли в нашем объединении, смогла не повестись на провокации Крис в тот день, что застала нас двоих в моей квартире. Она могла бы сделать что угодно, я не имела права влезать, но, к огромному счастью, вспомнила о том, что это запрещено: могут быть ужасные последствия, ненужные ни одной из нас. Я не знала ничего. Абсолютно. Эта троица стала позволять себе слишком многое, не оповещая ни меня, ни Гору или Конора, ни кого-либо ещё. По поводу Ани и Ксюши. Здесь я максимально разочарована. Они много раз показывали всем свою неимоверную любовь, но при первой же возможности одна из них, все знают кто именно, перешла на сторону ещё большего зла, чем мы есть на самом деле. Аню можно понять: она по уши влюблена, души не чает в человеке, а та позволяет себе играть её чувствами, манипулировать, держа рядом с собой, буквально на коротком поводке, Гора, имея с другими свой стойкий характер, слушает и верит, до сих пор находится рядом. Я так же любила Таню, как подругу, но любила. Она каждый день твердила о том, что готова убить ради меня любого, кто заставил страдать из-за смерти Насти. Многие слова держали меня рядом с ней, давали надежду на то, что Каширина будет со мной всегда, что эта дружба вечная, что она не променяет при любой удобной возможности, но так и произошло, как только появилась Тихая, поддерживающая её во всех действиях и начинаниях, которые я не приветствовала. Много ссор, споров, ругательств и оскорблений с обеих сторон. Она хотела грязи, убийств и смертей, в её представлении всё устроено именно так, не удивлена, знаю учителя Татьяны Кашириной – Костью, которой никогда не позволяли управлять объединением. «Слишком опасно Каспер подпускать к штурвалу, корабль потонет». Эти слова повторяла мне Настя. «Каширина её копия, будь осторожнее, не подпускай, а если так случится – беги». Эти слова крутятся у меня в голове уже на протяжении долгого времени, я осознаю, что это и случилось, мне придётся бежать не оборачиваясь, они доберутся до меня лишь бы насолить Кристине. Я не боюсь, по крайней мере за себя, но уже видела, в каком состоянии была голубоглазая, когда пришлось потерять лучшую подругу. Зная её привязанность ко мне, более того влюбленность, о которой она сказала в порыве эмоций, ей будет не легче переживать эту потерю. Если они поставят выбор между мной и кем-то из Кампаньи, уверена, она выберет их — я всегда буду, как минимум, на пятом месте. Но не возражаю, я позже всех появилась в её жизни и совершенно не имею право претендовать на строчку выше, они стали для неё роднёй, а я лишь месяц назад думала о том, как похуже отомстить.♤ Крис ♤
Стоя у могилы, не чувствую ничего, все эмоции ушли, когда я без остановки громила дом, рыдала и кричала, теряя контроль, позволяла многим это видеть, но не жалею, это мои люди, они не используют в свою пользу. К сожалению, чёрная маска не может скрыть глаза, из которых продолжают литься слёзы. Меня будто до сих пор режут без ножа, убивают морально, растаптывают физически. Я терплю. Пока что держусь, но это продлится недолго, немного времени, мне надо совсем чуть-чуть, чтобы прийти в себя и набраться сил, эта потеря слишком сложна, нельзя больше терять своих людей. Этого позволить не могу. Теперь их очередь страдать. Не первый раз это пролетает в моей голове, но сейчас я готова сделать всё, чтобы мстить за Женю. Мы пытались решать мирными путями, держим Тихую в подвале, не убивая до сих пор, хотя стоило бы это сделать, чтобы Таня прочувствовала всё на себе. Приподняв голову, вижу Машу, стоящую рядом: её голова поднята к верху, в то время, как я не могу оторвать взгляда от земли. Прожигаю взглядом её профиль, будто почувствовав, поворачивается и молчит. Мы остались вдвоём, теперь в любой ситуации, когда я хочу побыть одна, Лебедева решает это исправить. Я не возражаю. Она не ушла, когда нужна была рядом, за это благодарна. – Надеюсь, их будут хоронить в закрытом гробу, – говорю не так громко, развернувшись, медленно ухожу, стараясь не запутаться в воспоминаниях, которые в конечном итоге всё равно берут верх.♤ Воспоминание ♤
Год назад. День рождения Жени.
Никогда прежде мне не приходилось допиваться до такого состояния, чтобы плохо контролировать свою речь, но сейчас именно так и происходит. Девушка, полностью принимающая мой флирт, отвечает тем же, однако мне это совершенно не нужно будет уже следующим утром, благо незнакомка этого не знает и продолжает крутиться вокруг, ища всё больше возможностей меня коснуться. Её прохладная ладонь ложится на мою щеку, а губы двигаются в такт песни, она напевает слова, приблизившись к моим.Давай будем трахаться но не влюбляться
Закатив глаза, поднимаю руки, накрывая открытую кожу талии, чуть пританцовывая, но чей-то кашель нас вовремя прерывает. Даже не поворачиваясь, могу понять, кто там стоит. – На барной стойке сразу, – Женя перекрикивает музыку, её слова вызывают смех только у меня, девушка, стоящая напротив, явно недовольна тем, что нас прервали. – Не за бесплатно, – поворачиваюсь к подруге, собственнически закинувшей руку на мое плечо, иногда её ревность мне кажется не дружеской, но надеюсь, это не так, я слишком часто флиртую на её глазах. – Я скорее заплачу, чтобы этого не случилось, – Мазур усмехается, оценивающим взглядом приходясь по даме рядом с нами: по её глазам можно понять всё. – Вас не учили не влезать? – слишком смелый вопрос летит в сторону моей подруги, которая редко может услышать такое от простых людей, многие даже бояться с ней заговорить, не то чтобы так. – Благо меня научили не трахаться посреди клуба, остальное проходящее, – сжимаю губы в одну тонкую линию, чтобы не смеяться. – А теперь, вон дверь, вон нахуй, свободна, – она и правда уходит, разворачиваясь на каблуках, медленным шагом скрываясь в толпе на танцполе. – Грубо, – пожимаю плечами, залезая на стул у стойки, придвигаю к себе поданный нам барменом бокал. Женя тоже садится рядом, подпирая голову ладонью. Уже не первый год мы встречаем лишние цифры в возрасте, вдвоём. Прекрасно знаем, что многие хотели бы присоединиться к такому веселью, которого с нами не избежать, но одного желания недостаточно, чтобы попасть в такую, без преувеличений, прекрасную компанию. Сколько обид нам пришлось пережить, чтобы многие праздники встречать вдвоём, не приглашая ещё кого-то, однако сейчас уже никто не пытается навязать нам себя. – Твою мать, – взгляд Жени резко отрывается от балконов, слишком неожиданно она подаётся вперёд, закрывая меня своим телом, обнимает за плечи, на секунду переставая дышать. – Что происходит? – мой взгляд переводится к месту, куда до этого смотрела подруга. Снайпер. Очень мило и вовремя. Она забирает оружие и скрывается в толпе, пока я не могу прийти в себя и осознать, что произошло. Музыка не перестаёт играть, но у меня в голове пустота, Мазур прикрыла меня от пули, а я даже не могу понять, куда она попала. Перекрикивая шум, пытаюсь хоть что-то узнать, ни один даже не смотрит в нашу сторону, что, наверное, даже лучше. Опустив её на стул, ещё раз спрашиваю, обходя и замечая рану, из которой льёт кровь. Плечо. Слава, блять, всем святым, что не ниже. В тот вечер я в очередной раз осознала, что у меня есть тот, кто прикроет от пули, позаботиться о моей жизни, кто переживает за неё. Жаль, что я не успела увидеть лица той, кто не впервые хотел убить меня, стоит уже бояться даже за порог квартиры выходить. Помутнённый разум не позволяют даже спокойно всё осознать.♤ Наши дни ♤
Из погружения в воспоминания, которые крутятся в голове всю дорогу, меня выводит рука Маши, ложащаяся на ногу. Их слишком много. Как хороших, так и плохих. Веселых и грустных. Мрачных и ярких. Они разные, мы прошли очень многое, нам немало пришлось пережить за эти годы, сложно отпустить человека, с которым была связана вся жизнь, даже сейчас я ни на секунду не перестаю думать о нас. Лебедева сжимает моё колено, пока стараюсь не отводить взгляд от дороги, наверное, в какой-то момент я настолько ушла в себя, что даже не слышала её. – Эта машина едет за нами почти с самого кладбища, – она кивает головой в сторону зеркала заднего вида, я настолько отвлеклась, что даже не заметила этого, а за нами, как оказалось, на протяжении всего времени едет автомобиль. Мы находимся на нейтральной территории, ничего хорошего это предвещать не может. – Почему ты не сказала раньше? – ускоряюсь, стараясь оставаться спокойной, паника не поможет избавиться от хвоста, не отстающего ни на секунду. Думаю, стоит успеть заехать на территорию Кампаньи, проблема в том, что Маша не наш человек, а я даже не могу предсказать их действий. – Откуда я могу знать, что ты в облаках витаешь, – прекрасно вижу, как она закатывает глаза, мне очень хочется поспорить, но обычно после этого у нас происходит то, чем в данный момент мы заняться не сможем. – Ты тоже без оружия? – поворачиваюсь, боясь увидеть подтверждение своих слов, но так и случается. Напрягаюсь, возвращая взгляд к дороге — приплыли. Пролетаю на красный, замечая, что то же самое делают и они, понятия не имею, кто сидит за рулём, подозрения есть, но все окна затонированы. Очень вовремя. После похорон мы могли наткнуться только на это. – Крис, на кольце сверни налево, потом попробуй выехать на противоположную сторону, это Танина машина, – территория Стидды находится гораздо ближе нашей, есть мысль, что она не осмелится тронуть нас там, но учитывая последние события, ввалившиеся в нашу жизнь без предупреждения, я могу ошибаться. – Что ж она нас так любит, – выворачиваю руль, делая так, как говорит Маша, рискнув, съезжаю на встречку, почти так же резко возвращаясь на свою полосу. – Мне уже начинать ревновать? – смеётся, хотя совершенно не вовремя, мне всегда нравилось её чувство юмора, но уж точно не в таких ситуациях. – А мне? – выгибаю бровь, разразившись смехом в ответ, сворачивая с дороги куда-то в дома, заметив, что Каширина ни на секунду не оторвалась от нас. Чего не хватало? Правильно, перестрелки. Чья-то рука вылазит из окна пассажирского места, начиная расстреливать машину, Маша испуганно смотрит на меня, неужели она ни разу не попадала в погони? Учитывая, что Настя прятала её все эти годы, а всё то время, что они считаются новым составом Стидды, возможности попасть в такую ситуацию не было. Признаюсь, из-за присутствия Лебедевой в машине, даже я напряжена, плюс ко всему, мы обе без оружия.♤ Маша ♤
Испуганно смотрю в зеркало заднего вида, неожиданно на экране телефона Крис высвечивается имя одной из Кравцовых, как назло, она передаёт его мне, попросив включить громкую связь. Выполняю. Сейчас нет никакого желания спорить или показывать свой характер. – Крис, Стидда заминировала Сферу и каким-то образом нашла наш адрес, новость не из приятных, но они почти возле квартиры, – глаза Штрэфонд расширяются с каждым словом всё больше, а руки на руле напрягаются ещё сильнее, чем до этого. – За нами с кладбища хвост едет, – отвечаю Оле, забывая о нашей взаимной ненависти, в данный момент это нам не поможет. – Будьте осторожнее, – она делает долгую паузу, а Крис резко сворачивает, выезжая на встречную полосу и чувствуя себя на ней абсолютно спокойно. – Вот и гости, – она неожиданно бросает трубку, заставив нас нервничать ещё больше. – Твою мать, почему именно сегодня, – стучит по рулю. Не представляю, каково ей сейчас, мы далеко от их дома, где хуй пойми что может происходить. Надеюсь, девочки продержатся до нашего приезда. Насколько мне известно, эта, так называемая, штаб-квартира хорошо оборудована, в неё слишком сложно попасть. На деле, она больше похожа на двухэтажный дом, защищённый от любых вторжений. – Мы успеем, – пытаюсь успокоить, хотя сама даже не уверена в этих словах. В какой-то момент мы оказываемся на пустой дороге, но в полном тупике Крис разворачивается, мы оказываемся лицом к лицу. Ничего не видно. Номеров нет, благо я знаю все машины Тани. Вот этот момент, когда я могу полностью почувствовать себя предателем. Теперь и сама это осознаю. Понимаю. Возможно, даже принимаю. Клялась быть преданной от начала и до самого конца, но сейчас я не с ними. Отдельно. Рядом с Штрэфонд, которую терпеть не могла всего каких-то шесть месяцев. Из машины выходит Костья, подняв руки, в которых не видно оружия, за ней и Таня, следом Милас, натянув свою противную улыбку. Они становятся втроём перед машиной, нас, скорее всего, плохо видно из-за опустившихся на город сумерек. – Не выходи, – Крис оказывается на улице, гордо подняв голову и нацепив на лицо маску безразличия, которая её часто спасает. Она погружает руки в карманы, вставая так же перед своей машиной. Они находятся буквально в семи метрах, поэтому могу слышать голоса из слабо приоткрытого окошка. – Как прошли похороны? – первый вопрос, слетающий с губ Тани, вздёрнувшей подбородок. Ей нравится играть не только на нервах, но и на чувствах людей. Голубоглазая игнорирует вопрос, чуть наклонив голову в сторону. – Какого хера вы отправили своих в наш дом? – говорит не так громко, но слышно всем, она облокачивается бёдрами на машину, показывая, что абсолютно спокойна. По-моему, одна я знаю, что это не так. – Тихую хотим вернуть домой, родители волнуются, – издеваются, это прекрасно слышно даже мне. Они не хотят останавливаться на достигнутом, Женя не является последней жертвой для них. – Уверены, что мы радушно примем? – Штрэфонд усмехается, абсолютно спокойна снаружи, но уверена, будь у неё оружие, они бы не стояли так расслабленно. – Лебедева тоже не помешает, – напрягаюсь, услышав свою фамилию из уст Тани, она знает, что я в машине и прекрасно это слышу? Жаль, не могу видеть лица Крис, я хотела бы знать её реакцию на такое заявление моей подруги, даже если бывшей. – Да, она уже достаточно нарыла для нас информации, можно и вернуться домой, – впиваюсь пальцами в обивку сиденья, прожигая Костью взглядом, что за хуйню она несёт? Крис поворачивается назад, уже не скрывая моего нахождения здесь. Её глаза пустые абсолютно, боюсь, что они могут поставить перед выбором. Клуб, который они заминировали, или я. Кампанья, в дом которой они сейчас ломятся, или я. – Так она здесь, – Таня вглядывается в лобовое стекло, они не видели, как мы обе садились в машину у кладбища? Как невнимательно. Смотрю прямо ей в глаза, хватаясь за ручку, открываю дверь и выхожу, накидывая на голову капюшон. – Привет, подруга, – она широко улыбается, пока я подхожу к Крис и облокачиваюсь на капот рядом с ней. – Здравствуй, – говорю сдержано, ловя на себе злые взгляды Штрэфонд, она не произносит ни слова, неужели и правда думает, что я рядом ради какой-то информации? Умная же девочка, нашла кому верить. – Уже успели потрахаться для утешения Штрэфонд? –Каширина издевается, выпячивая нижнюю губу, театрально вздыхает, будто ей жаль, хотя это последний человек, который будет сожалеть о своих поступках. – Думаю, она с распростертыми объятиями приняла тебя на своё лицо, – она мечтательно смотрит в небо, подперев пальцами подбородок, в то время, как я могу слышать стук сердца голубоглазой. – Конечно, как я могла забыть, Мазур управляла всеми, представляю, как Желточенко рада её смерти, теперь можно делать всё, что пожелаешь, – касаюсь плечом, стараясь хотя бы так успокоить, мы обе молчим и слушаем. – Кажется, я права, – видимо, эти слова становятся последней каплей, Крис срывается с места, но, успевая сократить между нами не более трёх метров, преграждаю ей дорогу и хватаю за запястье. – Не ведись, – говорю тихо, дабы слышали лишь мы, только я сейчас сдерживаю её от того, чтобы нарваться на неприятности, они явно вооружены и уверены в себе, не могу позволить ей сделать ещё хоть шаг. – Отпусти, – она не удостаивает на меня ни одним взглядом, прожигая им точно Таню, из троих она хуже всего настроена именно в её сторону. – Крис, не надо, – опускаю большой палец чуть ниже, нащупав учащенный пульс, представляю, что творится у неё внутри, грудь начала вздыматься намного быстрее. – Желточенко, с каких-то пор ты злишься из-за правды? – держу её руку ещё крепче, поворачивая голову к Кашириной. – Завались, – мой голос грубый, я тоже начинаю злиться, даже если пыталась не воспринимать все слова всерьёз, это плохо получается. Она ужасно охуенный провокатор и манипулятор, я никогда не скрывала этого. Возвращаю своё внимание к Крис, понимая, что её пульс только набирает обороты. Взгляд стальной, а лицо спокойно, не выдаёт эмоций. – Ты вообще рот не открывай, продолжай трахаться и защищать убийцу сестры, – подаёт голос Костья, закрываю глаза, но сдерживаюсь, нельзя сразу двоим терять контроль, в этот раз я должна побыть якорем, который не позволит натворить глупостей. – Машунь, не держи её, – приторно издевательский голос Тани долетает до моих ушей, однако я даже не думаю отпускать Крис, которая рывком высвобождает свою руку. – Не дай им забрать тебя у меня, – шепчу ту же фразу, что сказала в день смерти Жени, проваливая все попытки держать себя в руках. Внутри всё сжимается, но уже не беру её запястье, встаю сбоку, прожигая взглядом профиль. Голубоглазая поворачивает голову ко мне, смачивая губы, проведя по ним языком. Эта троица переговаривается, насмехается, но в какой-то момент боковым зрением замечаю пушку в руке Тани, она прикручивает глушитель, но моя медленная реакция всегда подводила, соображаю только когда дуло оказывается направленным в нашу сторону, а точнее в Крис, которая этого не видит, подарив мне всё своё внимание. – Обойдёмся без последнего слова, – решив, что в меня Каширина не выстрелит, встаю перед Штрэфонд, поймав её взгляд, но и это не останавливает подругу. Тихий выстрел. Боль распространяется по всему телу, даже не давая почувствовать, куда попала пуля. Глаза расширяются то ли от боли, то ли от шока. Рот приоткрывается, но уже не произношу ничего, чувствуя сильные руки на своей талии, ставшие причиной, по которой я всё ещё нахожусь в вертикальном положении…