♤ Автор ♤
Выходя из машины, девушки думали только о том, как бы всем пятерым не попасть под удар — троица может быть где угодно, думать о чём угодно, это невозможно знать, ведь непонятно, что происходит в этих головах, особенно после всего сотворённого их руками. Они поступают так, как никогда бы не позволила Настя, являющаяся не только главой Стидды, но и якорем, удерживающим девушек от необдуманных действий, однако сейчас происходит то, чего никто и никогда бы не смог представить. В них огромное количество злости, ненависти и, главное, желания отомстить за людей, которых потеряли. Но не у каждой имеются такие мотивы: Костья ещё не знает с кем связалась, в один прекрасный день может случиться непоправимое, тогда и она пожалеет о том, что доверилась этим людям. Маша шла рядом с Крис, желая вернуть момент, когда у неё меньше часа назад тело покрывалось мурашками от любого, даже случайного прикосновения девушки к телу. Эти долгие и влажные поцелуи медленно, но верно становились наркотиком, заставляющим быть зависимой от них. Её запах полностью заполонял все чувства: манящий запах властвования и собственничества, это затуманивало разум, уже давно подчиняющийся совершенно другому. И сейчас, когда Лебедева чувствовала злость голубоглазой, видела этот стальной взгляд и напряженное тело, было сложно останавливать себя, чтобы не прикоснуться к ней, успокоить хотя бы своим присутствием, ведь слова будут лишними, всю дорогу одно лишь молчание, вызывающее давящую тишину. Маша засовывает руки в карманы, когда они беспрепятственно проходят в клуб, охрана не останавливает, как и не сделали это с другими, представляющими огромную угрозу для «Сферы». Уволить бы, нанять новых, более внимательных, но позже. Оборачиваясь, Лебедева вспоминает, как была здесь совсем при других обстоятельствах. Она стянула капюшон, чтобы посмотреть на всё с другого ракурса: тогда Оля стояла на балконе, наведя прицел в её сторону, а теперь они в шаге от того, чтобы находиться в одной организации и общаться, будто ничего не происходило. Крис поднимается на второй этаж, быстрым шагом переходя в длинный коридор, вдали которого виднеется три спины, а за ними близнецы. – Что происходит? – голос эхом распространяется и врезается в стены, как только доходит до ушей троицы, они разом поворачиваются, переводя свой взгляд и внимание на других, представляющих для них большую опасность, чем Кравцовы. – Желток, как я рада тебя видеть, – одно слово Тани может вызвать у неё бурю эмоций, но голубоглазая держится, заведя руки за спину. Снова повторяется произошедшее совсем недавно, после чего Маша получила пулевое. – Мы с Тамарой ходим парой, – она смотрит на подругу, наигранно мило улыбаясь, чем вызывает только отвращение. Полная тишина, никто ни единого слова не произносит, Кристина и Таня смотрят друг другу в глаза. Долго и прожигающе, остальные лишь ждут, когда закончатся их переглядки, но в какой-то момент Каширина тянется в карман, вытаскивая телефон. По-моему, каждый здесь не понимает, что происходит. Для чего было устраивать это? Неясно. – В этом телефоне вся информация, – они обе уверенно начинают идти друг другу навстречу, останавливаясь в метре. Телефон оказывается в руках Штрэфонд, которая начинает листать фотографии; никто не видит, что там находится, кроме самой Крис. Лебедева не пытается смотреть, знает, что девушка ей и так расскажет позже. Голубоглазая долго что-то вычитывает, внимательно смотря на экран и не отвлекаясь на других, что стоят молча, не издавая звука, даже Ксюша и Костья наблюдают за происходящим с закрытыми ртами. Они знают. Знают всё, что Каширина хочет показать, ведь вместе занимались «сбором» информации. – Что тебе нужно? – девушка отрывается от телефона, но не выключает его. Её голос безразличен: снова он лишён каких-либо эмоций, ничего нет, только пустота. Но никто не может понять, что происходит, ведь не знают, какая информация дошла до Крис. – Маша, – заблокировав мобильный, она убирает его в карман и кивает головой в сторону своей девушки. – Она твоя, – после этих слов замирают все. Каждая живая душа, кажется, во всем мире. В этой тишине слышны стуки сердца всех семерых, однако есть сомнения, что у Лебедевой оно ещё бьётся. Она просто стоит и смотрит в спину той, которая совсем недавно буквально говорила ей о любви, лежала в одной постели и целовала, будто это был последний их вечер вместе. Видимо, так и случилось. Видимо, он и стал последним. Видимо, их качелям не пришёл конец, но отношениям точно. – Крис, – Маша говорит обычным голосом, не думая о других и желая хоть как-то обратить на себя её внимание, но выходит крайне плохо. Голубоглазая обходит Таню и идёт к близнецам, спокойно стоящим всё это время. Они не хотят лезть в дела подруги, но не на шутку испугались, когда эта коалиция появилась в «Сфере», их здесь не ждали и никогда не будут. Вероятно, им не нужны были Кравцовы, это лишь способ привлечь к себе внимание, так Штрэфонд намного быстрее добралась до места встречи. – Что тебе показали? – шепчет Лариса, подняв руку на плечо подруги, но та её лишь его стряхивает, смотря на повернувшуюся к ним троицу. – И ещё, – Каширина делает большую паузу, долго смотря в глаза, по её мнению, своему главному заклятому врагу. – Тихая. Она задержалась у вас, – Анна живет в прекрасных условиях, всё благодаря доброте одной из сестёр, которая позволяет себе уделять Тихомировой достаточно внимания. Каждая из Кампаньи уверена, что они бы не получили ничего, попади в плен Стидды, где есть только кровожадные и беспощадные люди.♤ Маша ♤
– Выбирай: Лебедева или Тихая, – голос Кристины ужасен, когда она произносит мою фамилию, уже не с таким теплом, как это обычно происходит. Я понятия не имею, что девушка могла увидеть в том телефоне, но так просто отказаться от меня, зная, как сильно все мечтают нас рассорить. Я не связывалась с Таней с того самого дня, как ушла из квартиры, где умерла Женя. Не пересекалась, не сливала информацию, не собиралась работать на Стидду после всего, что произошло. Крысить – не моя привычка, этим занимаются другие люди. – Обе, Желточенко, – Костья подаёт свой голос, хотя всё это время пряталась за спинами других, её исчезновение не пошло на пользу, только трусливее стала. Ожидая ответа, надеюсь, что они решат забрать Аню, мне придётся уйти с этой троицей, если Крис примет такое решение, но нет гарантий, что я сама решу вернуться в Стидду, слишком уж разные у нас взгляды на жизнь. – Ещё слово и ты не получишь ни одну, – распоряжаются так, будто я вещь, хотя тоже имею слово, если кто-то позволил себе забрать мою должность, совершенно не значит, что может так просто меня забрать. – Какого хуя вы будете решать, что мне делать и с кем идти? – говорю громко, почти переходя на крик, внимание и взгляды каждой переходят ко мне, но уже всё равно. – Хватит делить меня, Штрэфонд, если я влюблена в тебя и трахаюсь с тобой, не даёт тебе права распоряжаться мной и моей жизнью, – вот теперь и я взорвалась; теперь я буду кричать; теперь я буду выговариваться, забив хуй на каждую, кто здесь находится. – Каширина, мать твою, убив Анджелику, ты подписала девочкам смертный приговор, это твоих рук дело, подруга, – уже не сдерживаю себя, выливая всё. – И сейчас весь этот цирк не имеет смысла, ты хотела выманить Кристину с помощью своих замашек — у тебя получилось, но ты устраиваешь непонятно что. Знать не знаю, что ты очередной раз нарыла на мою самую обсуждаемую личность, но, если увидев содержимое, ты, – указываю пальцем на голубоглазую, – можешь так просто отказаться от меня, пожалуйста, – посмотрев на себя, стягиваю кожаную куртку, принадлежащую человеку, разбивающему моё сердце каждый раз, как только предоставляется возможность. Бросаю на пол, выходя из коридора, буквально бегу, чтобы как можно быстрее покинуть клуб, пошли все к чёрту. Не слышу ничего за своей спиной, не оборачиваясь, чтобы кого-то увидеть, есть какие-то надежды, что за мной может пойти одна дама, но я не собираюсь манипулировать и убегать специально, чтобы кто-то ещё побегал.♤ ♤ ♤
Забрав из квартиры первую попавшуюся куртку, поднимаюсь на последний этаж, медленно выходя на крышу, иду к невысокой стене, которая вызывает немало воспоминаний. Она отходит к стене, прижимаясь к ней лбом, продолжает дышать всё так же быстро, если это паническая атака…Быстро подхожу, хватая за локоть и поворачивая к себе, я вижу в этих глазах страх, но не успеваю рассмотреть, как оказываюсь прижата лопатками к стене. – Ты знала? – не понимаю, что она имеет в виду, откуда я могу знать страхи человека, если об этом идёт речь. Отрицательно мотаю головой, чувствуя, как её лоб прижимается к моему, глаза закрыты, а дыхание начинает медленно приходить в норму. Ей нужна эта близость для успокоения, я знаю, потому что сама проходила через такое. Когда страшно, хочется, чтобы кто-то подержал за руку, даже такая мелочь может помочь пересилить себя. Проходит примерно минута, а может и больше, когда она отстраняется, потирая ладонями лицо и смахивая волосы с плеч, но, на удивление, с моих… Закрыв глаза и встряхнув головой, отворачиваюсь, смотря на вид города: он прекрасен, как и всегда, но меня уже не впечатляет. Всё становится значимым только рядом с ней, какого-то чёрта я не могу это исправить, не могу повлиять на то, что чувствую. Пора заканчивать с этими качелями и детскими избеганиями друг друга, понятия не имею, как можно заполучить её доверие, почему при каждом вбросе со стороны наших врагов, она верит, даже не обсудив это со мной? Всего пару часов назад мы лежали в одной кровати, наслаждаясь каждым прикосновением друг к другу, а сейчас между нами очередная пропасть, появившаяся из ниоткуда. Мне сложно это оправдать, потому что Штрэфонд могла поговорить со мной, черт возьми, а не просто согласиться вышвырнуть меня, хотя я так и не попала в Кампанью. Подавляя желание ударить рукой в стену, отхожу от неё, направляясь к краю и снова зажмуриваясь от очередных воспоминаний. Целует медленно и успокаивающе, поглаживая измученную слезами кожу щёк, в этот момент я чувствую намного больше поддержки, чем за последние месяцы нашей "дружбы" с Танком. От таких мыслей новый поток слез вырывается сам по себе, пальцы непроизвольно сжимают её куртку на талии, а зубы слабо впиваются в нижнюю губу той, которая всеми силами пытается меня успокоить, хочу, чтобы все чувствовали боль, что испытываю сейчас я, но Крис ничего не делает, перенимая всю инициативу, протирая пальцами моё лицо. Только заканчивающийся воздух заставляет меня оторваться и уткнуться мокрым носом в её шею, обняв двумя руками. Скопившиеся рыдания выливаются на девушку, пытающуюся успокоить меня, поглаживая ладонью по спине. – Поплачь, легче станет, – вот, кто сегодня стал для меня успокоением. Она в этот момент даёт мне выплеснуть всё, вылить на неё все свои проблемы и слёзы, иногда именно враг оказывается самым близким человеком, когда друзья могут по щелчку пальца заменить тебя другим. Мы стоим на одном крыше одного из самых высоких домов в городе, но вместо того, чтобы наслаждаться шикарным видом, она успокаивает меня. Вдуматься только. Успокаивает ту, что мечтает отомстить за жизнь своей сестры, отправив убийцу на тот свет. Но в этот вечер именно эта девушка стала моей поддержкой и успокоением. Именно Крис терпит мои громкие рыдания в её шею и большой поток слёз. Если все враги будут такими, то друзей мне не надо. Я помню всё. Каждый поцелуй и разговор, секс и ссоры, всё до последнего момента, но самое ужасное, что никак не могу повлиять на ситуации, происходящие между нами. Постоянные эмоциональные качели, сначала это казалось нормальным, что-то похожее на притирку, а она является совершенно обыденным явлением во всех парах, однако сейчас я не могу назвать наши отношения нормальными; многие говорят, что среди наших объединений этого и не может быть, постоянное недоверие друг другу, сомнения и неуверенность в следующем дне. Это и правда непросто, учитывая мои планы на Крис, о которых она в конечном итоге узнала, можно понять это постоянное недоверие. – Почему я не сомневалась, что ты здесь? – задумавшись о своём, пропускаю мимо ушей шаги, приближающиеся с каждой секундой. Родной голос отвлекает от всех мыслей, даже после всего может влиять так, чтобы всё моё внимание мигом переключалось на неё. Даже не дёрнувшись, смотрю вниз, сжимая кулаки в карманах. Девушка не встаёт ближе, оставаясь где-то за моей спиной, даже не думаю поворачиваться, не только потому, что во мне сейчас немало злости и обиды, но и из-за доверия, которого к ней слишком много. Любой другой бы побоялся стоять спиной к своему врагу, даже если бывшему. – Почитай, – опускаю взгляд, смотря на экран телефона, в котором Таня, по всей видимости, собрала на меня какой-то компромат. Не имея никакого желания, беру его в свои руки, листая скрины с сообщениями, где от моего лица происходит слив информации Кампаньи. Кто-то за меня рассказывал все их дела, даже о Коноре и Горе, о возможных переговорах, которые могли состояться между Крис и Триадой.«Кравцовы сегодня будут в клубе». «Поставки приостановлены» «Они знают о плане Тани».
Глаза расширяются от того, что я вижу. Не понимаю, их дом прослушивают? Или кто-то из самой четвёрки сливает информацию. Вариантов остаётся не так много, теперь я могу понять Штрэфонд, ведь уже не раз говорила, что всегда буду, как минимум, на четвёртом месте. Резко зажмуриваю глаза, увидев на экране то, зачем никто и никогда не должен был наблюдать…наш секс. Это не выглядит ужасно, наоборот, очень даже ничего, но как это могло оказаться у других? Кто следит за нами? Мы не замечали каких-либо камер в доме, либо не обращали внимания, ведь это место всегда охранялось, в нём постоянно кто-то находился…кроме дня гонок. Кампанья и Ангелы полным составом прибыли на это мероприятие. Интересно. Молча заблокировав телефон, передаю обратно, никак не комментируя увиденное, хотя мне есть, что сказать. – Зачем? – вопрос, заданный совершенно не по адресу, я понятия не имею, зачем кому-то это было нужно, кто так сильно хочет рассорить нас. Нет, предположения есть, но нет никаких причин оправдать эти действия. Тане давно пора было смириться с моим выбором, сделанным не в её сторону. – От нечего делать, – пожимаю плечами, надеясь, что Крис одумается и поймёт, что это не моих рук дело. – Ты серьёзно? – удивленный голос. Это у меня она будет спрашивать, серьезно ли я говорю? Мне хочется крикнуть, серьезно ли она верит в то, что я могла так поступить? До чего ж сильно надо мне не доверять, чтобы слушать Таню. Не меня, а её. – А ты, блять, серьезно? – поворачиваюсь, выгибая бровь, смотря слишком удивлённо. – Как ты можешь верить в то, что я записала бы наш секс, рассказала бы о ваших планах и подставила бы близнецов, к которым, прошу заметить, прикипела душой, – поджимаю губы, ожидая ответа на каждый пункт моего вопроса. – А что думать, когда вся эта информация выливается на меня? – голубоглазая говорит так же громко, уже переходя на крик. Я не вижу её безэмоциональности, после смерти Жени в ней бушует слишком много чувств, смешивающихся между собой. – Я всегда буду на последнем месте в списке людей, которым ты доверяешь, – подхожу ближе, так, что мы оказываемся почти прижатыми друг к другу, но не касаемся, держа руки в карманах. – Ну извини, что я не могу довериться тебе так просто после всего, что узнаю, – наши лица оказываются буквально в нескольких сантиметрах, в воздухе вновь летают невидимые искры, способные разжечь пламя. – Зачем ты спишь со мной? Зачем подпускаешь к себе? Зачем ты делаешь это, Кристина? – кричу так, что скорее всего слышно повсюду, но абсолютно плевать я хотела на это и всё остальное. – Потому что, блять, люблю тебя, идиотка, – она говорит это и застывает, сжав губы в одну тонкую линию, будто ляпнула не подумав. В какой-то момент подаюсь вперёд, схватив обеими ладонями татуированную шею, впиваясь ногтями в кожу, вымещаю на неё всю злость. Мне хочется этого: хочется целовать и кусать, получать всё, что может мне сейчас предложить. Сильные руки ложатся на мою талию, она отводит от края, ведя к той самой стене, прижимая спиной к холодному кирпичу. На этот раз уже я не даю ей даже на секунду оторваться от поцелуя, но роль главной забирать не собираюсь, у нас всё на своих местах, но сейчас именно Штрэфонд опускается вниз, медленно стягивая кожаные штаны вместе с нижним бельём. Не успеваю даже сориентироваться, она поднимает мою голову вверх, второй рукой ведёт вниз, еле касаясь кончиком пальца живота, моментально покрывающегося мурашками. Оставляет долгие поцелуи на шее, поднимаясь чуть выше и прикусывая местечко за ухом, проводит по укусу языком. – Таня хочет тебя, но никогда не получит, – после этих слов девушка поднимает руку и касается двумя пальцами моей нижней губы, заставляет приоткрыть их и кладёт на язык, от ощущения колец хочется застонать, но сдерживаюсь, ожидая дальнейших действий. Крис этой же рукой немного раздвигает мои ноги, как бы невзначай проводя холодными пальцами по внутренней стороне бедра, что заставляет вздрогнуть. Она поднимает руку чуть выше, когда неожиданно ледяные кольца касаются крайне чувствительного клитора, голова падает на её шею, а зубы впиваются в кожу, с трудом заглушаю рвущиеся наружу стоны. – Ты – моя, – на этот раз издевательства продолжаются недолго, с этими словами сразу два пальца погружаются в меня, отчего я начинаю тихо постанывать в её шею, прощая всё. Абсолютно всё. – Повтори, – от такого властного тона хочется буквально встать перед ней на колени и помолиться, она не может без этого, никогда не позволит кому-то другому забрать её главенствующее место. Это касается не только отношений и секса, но и лидерства в объединении. – Да, да, – соглашаюсь с каждым словом, уже не в силах думать или внятно разговаривать, не думаю, что это сейчас важно. – Я сказала: повтори, – мои глаза полузакрыты, а мозг напрочь отключён. Я готова сказать что угодно, лишь бы она ускорилась. – Твоя, если перестанешь отказываться, – удовлетворившись этими словами, она ускоряет движения пальцами, заставляя стон один за одним скрываться с губ. – Тебе хорошо? – этот шёпот вызывает дрожь и мурашки одновременно. Поднимаю тёплую ладонь к её шее, со второй стороны утыкаюсь носом, не думая отрываться. – Мне очень хорошо, Крис, – говорю как в бреду, неразборчиво целуя шею, покрытую татуировками. Нет никого лучше моей женщины: она идеальна во всём, особенно, когда трахает меня до дрожи во всём теле. Когда она начинает шептать грязные словечки мне на ухо, проделывая со мной всё то, чего я раньше и представить не могла, кончаю с протяжным стоном, утыкаюсь в её шею, покусанную и зацелованную до смерти.♤ Автор ♤
Клуб. После ухода Марии.
Каждая пара глаз направляется в сторону Татьяны, секрет которой только что был раскрыт. Она убила Анжелику, зная или предполагая, чем же всё закончится для девочек, когда они начнут мстить за свою подругу. Мечтала занять их место, прийти к власти и стать этим лидером в таком объединении, как Стидда, славящемся кровью и безжалостностью. Ей это подходит, роль главной могла быть обеспечена, будь всё выполнено по правилам. Долгая пауза нависает над всеми. Пугая даже не одну, а двоих, ведь это рук дело не одного человека, они вместе хотели править этим криминальным миром, но шли медленно, убивая чужими руками тех, кто им мешал. – Каширина, – произносит Костья сквозь зубы, кажется, кипя от злости, все внимательно слушали эмоциональную речь Маши, но троица больше внимания уделила именно словам о Лике, которая, как выясняется, была убита своим же человеком, ей доверяли, поручали многие дела, в какой-то момент Каспер даже подумывала договориться о том, чтобы дать ей шанс на лидерство, но сейчас это рушится на глазах у всех. – Хочешь обсудить при всех? – Таня не сдаётся, смотря на девушку в ответ так же уверенно, кажется, в своей голове она отдала себе лидерство всех группировок, завладела этим миром и уничтожила своих врагов. – Ваши семейные разборки нас не касаются, – выдаёт Крис, спокойно обходя своих врагов и проходя вместе с близнецами к выходу. – Каширкина, надеюсь, ты не будешь крысой и за человека удалишь всю информацию, – выгнув бровь, она долго смотрит на девушку, мысли которой сейчас заняты совершенно другим. Но та коротко кивает, – Послезавтра на Яме Тихую заберёшь, – у троицы глаза округляются до невероятных размеров, ведь Крис только что увидела то, что легко могло заставить её отказаться от Лебедевой, но даже несмотря на всё, она отдаёт совсем другую. После всех возможных сливов, видео и остального. Всё это слишком уж странно. – Увидимся, – подмигивает Милас, они уходят первыми, не переговариваясь между собой, как делают это абсолютно всегда. Не бывало такого, чтобы они уходили молча, без каких-либо подколов и издевательств. Крис также замечает, что не прозвучало ни одной шутки про Машу на её лице, вот это не менее странно остального, что сегодня произошло. В какой-то момент Кампанье показалось, что Костья знала о том, кто убил Лику, но разозлилась из-за того, что Маша в курсе и выдала их врагам, у них не было сомнений, рано или поздно все должны были об этом узнать. Вот и появилась возможность рассказать, даже если Лебедева сделала это не специально, а на эмоциях. Все расходятся, а Кристина быстрым шагом направляется к своей машине, полностью уверенная в том, куда сейчас отправится.♤ Крис ♤
Медленно выпускаю волосы Маши из своей руки, опуская голову на подушку, позволяю себе расслабиться и прикрыть глаза. Она не ложится рядом со мной, чувствую, как матрас пустеет, что заставляет осмотреть комнату. – Злишься? – приподнявшись на локтях, наблюдаю за идеальной задницей, стараясь игнорировать почти зажившую рану, пока кареглазая капашится в шкафу, доставая из него чёрную атласную ночнушку, закрывая вид на всё, кроме татуированных ног: они открыты от самой середины бедра, поэтому сильно не расстраиваюсь. Повернувшись, на носках выходит из комнаты, но останавливается и пальцем подзывает к себе. Встав и натянув одежду, оставляю футболку на кровати, уже забыв о стеснении обнажения своего живота. Мне всегда нравилась квартира Лебедевой: она выглядит уютно и в то же время просторно, мы спустились сюда после того, как вдоволь насладились друг другом на пустой и холодной крыше. Я несколько раз пожалела, что позволила кому-то очередной раз настроить себя против неё, но уверена, что почти загладила свою вину. Она протягивает руку назад, чтобы я взяла её в свою, что, собственно, и делаю сразу же. Мы проходим мимо кухни и гостиной, оказываясь в пустой комнате, по которой разбросаны листы и фотографии, некоторые из них разорваны. – Здесь я собирала всю информацию, – она поднимает с пола информационную доску, повернувшись ко мне. – Но я решила, что нужно прекращать, когда у нас что-то начало получаться, – стою молча, сверля взглядом свою фотографию, она единственная целая и ещё висит, а не валяется на полу. – В телефоне она целая, значит, фото сделано заранее, – размышляю, мечтая оправдать Машу, хотя в глубине души понимаю, что она не виновата, но столько фактов и сливов, которые ужасно путают. – И так я могу привести факты своей невиновности на каждую фотографию, Штрэфонд, но нужно ли? – она поворачивается, закинув всё в мусорное ведро. Подходит ближе, чуть наклонив голову. – Ты спала с Таней? – выдаю слишком резко неожиданный вопрос для нас двоих, не знаю, как это могло прийти мне в голову, но было интересно, только ли дружба между двумя этими дамами. Не просто так Каширина мечтает настроить нас против друг друга и вернуть Машу в Стидду, не просто так эти сливы и постоянные провокации и подколы. – Почему тебя сейчас это интересует? – вопросом на вопрос. Скинув волосы с плеч, она подходит ближе, явно увиливая от ответа, что очень напрягает. – Между вами что-то было? – держусь, чтобы не касаться её, но руки сами тянутся к талии, медленно переходя на задницу, прикрытую приятным атласом. Чуть сжимаю, ожидая ответа. – А ты спала с Олей? – снова, она снова уходит от ответа, приближаясь и целуя шею, проводит пальцами по татуировкам, обжигая горячим дыханием. – Маша, ответь сначала на мой вопрос, – не в силах оторвать руки, чуть отстраняюсь, смотря слишком серьёзно, если сначала это был лишь небольшой интерес, то сейчас мне необходимо узнать, спали они или нет, целовались или нет, были ли друг в друга влюблены не только как друзья. Ревность обволакивает меня полностью, что заставляет оторвать руки и отойти на пару шагов, создавая между нами расстояние. – Мы не будем об этом говорить, – удивлённо приподнимаю брови, коротко кивая и уходя, как маленький ребёнок. После этого она хочет доверия с моей стороны? Я задала не такой сложный вопрос, даже не прося развёрнутого ответа. Одеваюсь, хватая телефон и быстро печатая сообщение Оле, пора переходить в наступление, Стидда уж слишком сильно осмелели, почувствовав себя главными на всех территориях.Устроим Кашириной сюрприз возле Ямы.
Ямой называют место, где можно встретиться для переговоров или каких-либо взаимодействий между собой, об этом месте мало кто знает, поэтому тишина и уединение полностью обеспечено. Получив от Кравцовой обратную реакцию, убираю телефон, направляясь к выходу. Меня никто не пытается остановить, по-моему, и не думает этого делать, но оставаться я не планирую, поэтому обуваюсь и, бросив последний взгляд на Машу, облокотившуюся бедром на столешницу, выхожу из квартиры, будто меня выгоняют после ночи секса, хотя она даже не успела закончиться.