История разбитых сердец

      Время уже почти двенадцать часов ночи, а Терренс даже и не думает ложиться спать. Мужчина никак не может забыть сегодняшний разговор с Алисией и Фредериком и снова и снова прокручивает в голове все их слова, все больше понимая, что если он не предпримет хоть что-нибудь, то уже никогда не сможет не то что вернуть Ракель, а даже наладить с ней дружеские отношения. Хотя и понимает, что это в любом случае будет очень сложно, ибо он поступил с ней просто омерзительно и показывал себя с не лучшей стороны на протяжении долгого времени.       Терренс не перестает винить себя в том, что не смог взять себя в руки, забыть обо всех словах Саймона и обиде и просто сесть и спокойно все обсудить. Мужчина уверен, что все можно было бы исправить, если бы он был более сдержанным и своим поведением не вынудил Ракель еще больше разозлиться и окончательно охладеть к нему.       «Черт, ну почему же я был таким идиотом и испортил все, что между нами было? — недоумевает Терренс, слегка оттягивая волосы. — Будь я более сдержанным, все могло бы быть совсем иначе… К тому же, все произошло именно в такой тяжелый момент, когда ей нужна чья-то помощь… Когда у нее нет никого, кто мог бы сделать хоть что-то, чтобы покончить с этой историей.»       Терренс медленно выдыхает.       «Знаю, что она уже никогда не простит меня за то, что я причинил ей столько вреда и заставил страдать, — с грустью во взгляде думает Терренс. — Однако сейчас попытка помочь ей – это единственный шанс доказать, что мне не все равно на нее, и я жалею о том, что сделал. Другой возможности у меня уже не будет.»       Терренс качает головой.       «И мне плевать, что обо мне подумают, — думает Терренс. — Плевать, стану ли я для них героем, который помог бедной девушке. Или же так и останусь жалким мерзавцем, который захотел исправить все и стать хорошеньким. Наплевать на репутацию, наплевать на свое имя, на свою карьеру… На все наплевать! Кроме одной вещи… Я готов пожертвовать всем, если оно будет нужно…»       Терренс запускает пальцы в свои волосы и слегка лохматит их.       «Я во что бы то ни стало обязан сделать все, что в моих силах, чтобы помочь ей покончить с этим ублюдком… — продолжает думать Терренс. — Покончить с ублюдком, который мстит ей неизвестно за что…»       Терренс бросает короткий взгляд в сторону.       «Да еще и наверняка решит убить… — думает Терренс. — Я не понимаю… Он что реально мстит ей за тот скандал, который сам же и устроил? Неужели Рингер и правда такой мстительный? Или же есть еще какая-то причина, о которой пока что никто не знает? Не знаю…»       Терренс с резким выдохом проводит руками по лицу.       «Да еще и слова мистера Кэмерон и Алисии о том, что они опасаются за ее здоровье, — думает Терренс. — Они так сильно переживают… Уж дедушке Ракель точно нельзя переживать… Он может просто не выдержать. Хотя я прекрасно понимаю, как ему больно видеть ее в подобном состоянии. В любом случае я хочу верить, что эти переживания не погубят его или Алисию и не приведут к тому, что кто-то из них окажется в больнице. Ракель уж точно не выдержит этого удара… Если она потеряет их, то вряд ли сможет пережить эту потерю… Эти люди ей очень близки… Ближе, чем кто-либо…»       Все это время Терренс сидит на кровати в своей комнате и рассматривает полароидную фотографию. На ней изображены он и Ракель. Он довольно часто рассматривает ее в те моменты, когда рядом с ним никого нет. Вспоминает те прекрасные моменты, что всегда будут согревать ему душу, но заставлять сердце разрываться на части… От осознания того, что все это останется лишь воспоминаниями…       — Хоть мы тогда почти ничего не знали друг о друге, я чувствовал себя счастливым рядом с ней, — с грустью во взгляде признается Терренс. — Я никогда не забуду это время. То время, что казалось мне таким прекрасным… И буду вспоминать его с легкой улыбкой на лице. Даже если мы уже никогда не воссоединимся.       Ах, как же сильно Терренс хотел бы снова испытать все те чувства и эмоции, которые он получал тогда, когда, казалось, что ничто не могло испортить эту идиллию. Когда он чувствовал себя счастливым рядом с Ракель и получал удовольствие от времяпрепровождения с этой девушкой, которую искренне любит. Но к сожалению, поезд уже ушел… А значит, все эти прекрасные моменты останутся лишь в его воспоминаниях.       В какой-то момент Терренс решает перестать мучить себя этими мыслями и думает о другом. О плохом самочувствии Ракель, что у нее было за некоторое время до их конфликта.       «Я так понимаю, она скрывает ото всех свое плохое самочувствие… — слегка хмурится Терренс. — И не исключаю, что дело может быть серьезное… Только почему она не хочет ничего говорить?»       Терренс тихо вздыхает и пару раз проводит рукой по своим волосам туда-сюда.       «Эх, Ракель, что же ты делаешь? — недоумевает Терренс. — Ты же всегда была сильной! Почему ты позволила этому отморозку сломать тебя? Ты ведь всегда шла до самого конца, даже если тебе было очень трудно и невыносимо больно. Я понимаю, что сложно, но надо помнить, что рано или поздно все это закончится.»       Терренс качает головой.       «И почему ты не хочешь рассказать все своим тетушке и дедушке? — недоумевает Терренс. — Ведь ты так близка с ними! Неужели ты не доверяешь им?»       Терренс на пару секунд призадумывается.       «А может, Алисия и мистер Кэмерон что-то знают про нее, но просто не хотят говорить мне об этом? — задается вопросом Терренс. — Что-то я не очень верю, что она и правда ничего им не рассказывает. Ладно, чужие люди не в курсе, но ее близкие… Те, кого она любит… Нет… Это было бы странно…»       Терренс еще пару секунд о чем-то думает, но потом в комнате раздается звонок на его мобильный телефон. Несмотря на то, что время уже позднее, мужчина все же решает ответить на него, резко встряхнув головой, взяв с тумбочки свой смартфон, проведя пальцем по экрану и приложив его к уху.       — Алло, — спокойно произносит Терренс.       — Добрый вечер, Терренс, это Алисия… — раздается немного взволнованный голос Алисии. — Надеюсь, я не разбудила тебя?       — Нет-нет, Алисия, все в порядке. Я еще не сплю. Добрый вечер.       — Ты прости, что я звоню тебе в столь позднее время, но это очень важно.       — Э-э-э, да, конечно, говорите. Я вас внимательно слушаю.       — В кафе ты попросил меня и мистера Кэмерона позвонить тебе, если будет что-то известно про Саймона и его встречу с Ракель.       — Да-да, я помню, — уверенно кивает Терренс. — А что? Разве вы что-то узнали?       — Да, у меня есть для тебя новости.       — Говорите! — Терренс резко соскакивает с кровати и подходит к окну, начав рассматривать звезды, которые начинают появляться на небе. — Я вас слушаю.       — Дело в том, что пару часов назад Ракель получила сообщение от Саймона, — очень тихо говорит Алисия. — В нем говорилось, что послезавтра, в пять часов вечера она должна встретиться с ним.       — Встретиться? Неужели этот подонок все-таки объявился и решил действовать?       — Решил.       — И где они встречаются?       — Моя племянница должна приехать на окраину города в какое-то заброшенное место, чтобы встретиться с Саймоном лицом к лицу.       — Что? — широко распахивает глаза Терренс, слегка побледнев от ужаса. — В заброшенное место?       — Пока не знаю, где именно, но он сказал, что напишет ей позже.       — О, черт…       — А еще Саймон сказал, что если Ракель приведет с собой хоть кого-то, то он покончить со всеми ее близкими.       — А в какой конкретно лес он заставил ее ехать?       — Не знаю, Терренс. Однако в сообщении было сказано, что Саймон сообщит более точные координаты позже.       — Черт…       — Но меня трясет только от одного лишь слова «заброшенное». Как подумаю, что ей придется ехать туда одной, так мне плохо становится.       — Черт-черт-черт… — Терренс на пару секунд призадумывается, понимая, что испытывает все большее волнение и тревогу. — Мне это совсем не нравится… У меня очень нехорошее предчувствие на этот счет. Этот тип не зря заставил ее отправиться туда. Он точно что-то задумал.       — Мне тоже это не нравится, — признается Алисия.       — Это вполне может быть ловушка. Рингер может решить покончить с ней там, где никого нет!       — Да, я знаю. Однако Ракель твердо решила идти туда одна!       — Что? — слегка повышает голос Терренс. — Она что с ума сошла?       — Мы с мистером Кэмероном пытались вразумить ее, но она будто не слышит нас и наивно верит, что сможет справиться с ним.       — Нет, Алисия, не позволяйте ей это делать! — уверенно настаивает Терренс. — Слышите меня, не разрешайте ей ехать туда одной! А иначе вы точно потеряйте ее. Я более, чем уверен, что Саймон специально назначил ей встречу в таком месте, чтобы предъявить ей свои счета.       — Да, Терренс, я все прекрасно знаю, — взволнованно отвечает Алисия, — Но ты знаешь прекрасно, что моя племянница – очень упрямая девушка.       — Знаю, но она ни в коем случае не должна ехать одна.       — Я пыталась уговорить ее взять с собой хоть кого-нибудь или позвонить в полицию, но она не хочет ничего об этом слышать.       — О, черт…       — Это точно не закончится ничем хорошим.       Алисия тяжело вздыхает.       — Я потеряю свою девочку… — слегка дрожащим голосом добавляет Алисия. — Саймон убьет ее… И я больше никогда не увижу ее…       — Нет-нет, Алисия, пожалуйста, не переживайте, — спокойно, уверенно говорит Терренс. — Этого не случится. Я вам обещаю.       — Мы с мистером Кэмероном не выдержим, если с ней что-то случится. Особенно по вине этого гада.       — Не забывайте, что вы можете надеяться на мою помощь. Я же обещал, что помогу вам и сделаю все возможное, чтобы помочь ей.       — Да, я помню… — слегка кивает Алисия и тихо шмыгает носом. — Помню…       — И раз я обещал вам защитить Ракель, то сделаю это любой ценой. Если вы доверитесь мне, то с ней ничего не случится. Я не позволю ему даже пальцем тронуть ее.       — Неужели ты и правда спасешь ее от этой сволочи?       — Несомненно, — с гордо поднятой головой уверенно произносит Терренс. — И раз уж так все сложилось, то я поеду туда вместе с полицией. Вы должны узнать, как добраться до того места, а дальше дело уже будет за нами.       — С полицией?       — А, забыл сказать вам, что сегодня я связался со своим другом из полиции и обо всем с ним договорился. Объяснил сложившуюся ситуацию, а полиция согласилась помочь. Ждут только лишь моего сигнала.       — Значит, полиция поймает Саймона сразу же после того как вы окажетесь в нужном месте?       — Да, они немедленно арестуют его и увезут в участок, а ваша племянница вернется домой живой и невредимой.       — А если он умудрится сбежать или точно сделает что-нибудь с моей девочкой? — опасается Алисия.       — Он не сбежит, обещаю вам. Я разговаривал с полицейскими и убедился в том, что они спланируют все так, чтобы ему некуда было сбежать.       — Хотелось бы верить…       — Но я должен еще раз предупредить вас о том, что ни Саймон, ни Ракель не должны узнать хоть что-то о наших планах. Мы должны застать его врасплох и спутать ему все карты.       — Не беспокойся, мы с мистером Кэмероном ничего не скажем ей про тебя. Делай все, что считаешь нужным, но только спаси нашу девочку. На тебя сейчас все наши надежды.       — С Ракель все будет хорошо, я вам обещаю. Саймон ничего с ней не сделает.       — Правда не сделает?       — Мы с полицией сделаем все возможное.       — Пожалуйста, сделай это…       — Может быть… — Терренс резко выдыхает. — Я уже не смогу вернуть ее. Но хотя бы сделаю все, чтобы покончить с Саймоном раз и навсегда. Сделаю хоть что-то хорошее… Ради того, чтобы облегчить себе душу. И сказать людям, что я не сидел, сложа руки.       — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… — выражает надежду Алисия. — И понимаешь, к чему может привести то или иное действие.       — Доверьтесь мне, Алисия, я сделаю все, что нужно.       — Мы с мистером Кэмероном доверяем тебе. И готовы помочь.       — Не беспокойтесь, Саймону недолго осталось гулять на свободе и мечтать отомстить Ракель за то, что нам до сих пор непонятно. Скоро придет его час расплаты за все, что он сделал.       — Слушай, а твой знакомый из полиции точно надежный? Он и правда поможет тебе покончить с тем больным подонком?       — Конечно, поможет! — уверенно отвечает Терренс. — Тот человек – мой старый знакомый, который и рассказал мне про его схему мошенничества. Которую мы с вами и мистером Кэмероном обсуждали в кафе.       — Вот как…       — Кроме того, сегодня мне даже удалось дозвониться до того полицейского, который долгое время был поклонником Ракель… Как его там… Хантер Линвуд…       — Что? — удивляется Алисия. — Хантер Линвуд? Тот самый, который внезапно пропал после того как пообещал помочь?       — Да.       — Надо же…       — Кстати, он тоже будет участвовать в этой операции и сотрудничать с моим знакомым.       — Вот как! Звучит как небольшое облегчение…       — Согласитесь, что чем больше людей, тем лучше.       — Да, но неужели у тебя хватило терпения разговаривать с ним спокойно и не закатывать истерику? Ведь ты же думал, что у Ракель был роман с ним.       — О, Алисия… — устало стонет Терренс, прикрыв лицо одной рукой, явно сгорая от стыда и желая больше не говорить об этом и не вспоминать моменты, когда он вел себя как полный идиот. — Ну я же уже все вам объяснил… Сказал, что Саймон промыл мне мозги. Я бы ни за что не поверил в эти слова, но…       — Ладно-ладно, Терренс, можешь не продолжать, — спокойно останавливает Алисия. — Успокойся, пожалуйста. Я верю тебе и все прекрасно понимаю…       — Да, буду откровенен, мне было неловко говорить с ним. Но я все-таки смог взять себя в руки и спокойно все объяснить.       — Эй, а как ты узнал его номер?       — Я нашел его совершенно случайно, — задумчиво признается Терренс. — Однажды я сидел в комнате и перебирал кое-какие вещи. А потом нашел одну записную книжку. В ней были не только номера моих друзей и знакомых, но и всех тех, с кем знакома Ракель. Она успела добавить в нее номера очень многих людей.       Терренс быстро прочищает горло.       — Ну я и захотел немного полистать ее… — добавляет Терренс. — И вот после нескольких пролистанных страниц, я нашел имя того самого Хантера и его телефонный номер. Хоть я не совсем был уверен в том, действительно ли это тот самый человек, мне показалось, что это был знак. Короче говоря, я решил позвонить ему и попросить помочь решить эту проблему.       — И ты дозвонился?       — В первый раз мне никто не ответил, и я решил попробовать перезвонить чуть позже. Но сегодня днем уже после моей встречи с вами и мистером Кэмероном этот Линвуд все-таки ответил на мой звонок. Я представился и обрисовал всю сложившуюся ситуацию. Этот человек внимательно выслушал меня и сказал, что поможет. И добавил, что даже и не думал отказываться от помощи.       — А ты не знаешь, почему он вдруг внезапно пропал, как будто Ракель ни о чем его не просила?       — Знаю. Оказалось, что этому была причина.       — Какая?       — В этом был замешан Саймон, — спокойно отвечает Терренс.       — Да ладно?       — Да-да! Линвуд пропал на долгое время из-за того, что Саймон сделал кое-что, что не позволило ему связаться с Ракель, которой действительно хотел позвонить по возвращению в Нью-Йорк.       — О, господи Иисусе… — Алисия качает головой, будучи потрясенной услышанным. — Но как? Как этот тип узнал про него? Ведь Рингер даже в глаза не видел Хантера и не может ничего о нем знать!       — Все оказалось просто, — спокойно отвечает Терренс. — Саймон каким-то образом взломал данные аккаунта Ракель в iCloud. Это сервис, где можно хранить достаточно много различной информации. Ну а получив доступ к аккаунту, в его руках оказались все ее контакты, сообщения, фотографии и всю информацию.       — Да ладно?       — Ну а там как раз был номер этого полицейского. И конечно же, Саймон этим и воспользовался.       — Постой, так теперь все становится ясно! — восклицает Алисия. — Я начинаю понимать, как Рингер мог заполучить номера и адреса всех знакомых и близких Ракель. По крайней мере, этот тип запросто мог узнать все нужные ему номера.       — Вы абсолютно правы! В аккаунте вашей племянницы были номера и даже адреса очень многих людей: всех ее друзей, знакомых, коллег, ваш и мистера Кэмерона. Хотя я так понимаю, он решил трогать не всех-всех, а только лишь тех, кто находится ближе всего к ней.       — Она что, сохраняла все эти данные в этом сервисе?       — Похоже, да. Включила автоматическое резервное копирование всей информации на телефоне для того, чтобы не потерять данные. И потом забыла.       — О, боже мой…       — Так что, Алисия, я думаю, вы понимайте, что мистер Рингер не мог не извлечь из этого выгоду и не воспользоваться шансом начать угрожать абсолютно всем, кого она знает.       — Погоди, а этот тип разве так хорошо разбирается в компьютерах?       — Нет, сам он этого не сделал бы, ибо Рингер практически ничего не понимает в технике и обычно тратит много времени на то, чтобы напечатать на компьютере самый легкий и короткий текст.       — Думаешь, ему понадобились часы на то, чтобы написать все те длинные письма, которые он ей писал тогда?       — Да. Ну а поскольку Ракель уже давно удалила свою публичную почту, то Саймон решил либо писать письма от руки, либо отправлять сообщения ей на телефон.       — Значит, ему кто-то помог взломать ее аккаунт?       — Скорее всего, у него были знакомые хакеры, которые могли это сделать за определенное количество времени.       — Хочешь сказать, что он взломал данные в телефоне Ракель и после этого мог взять оттуда совершенно любую информацию? Фото, видео, телефонные номера и даже личные сообщения, в которых могли быть все наши адреса, где проживал каждый из нас…       — Именно все так и было! — восклицает Терренс. — И насколько я помню, у Саймона действительно есть один знакомый, который неплохо разбирается в компьютерной технике и мог бы легко взломать любой компьютер или телефон.       — И Ракель, конечно же, не могла догадаться о том, что ее данные на телефоне были взломаны? — интересуется Алисия.       — Так точно! Она ни за что не догадалась бы о том, что ее аккаунт в iCloud взломали, а ее данные были украдены с телефона и могли быть использованы кем угодно и как угодно.       — О, боже мой, все так запутано… — Алисия призадумывается, ничего не говоря пару секунд. — Хотя должна признаться, я очень удивлена, что Саймон не слил все эти данные в Интернет… Ну к примеру, какие-нибудь фотографии, видео, заметки или еще что-то…       — Знайте, я тоже удивлен, что ничего из ее данных еще не оказалось в Интернете, — уверенно говорит Терренс. — Я часто проверяю Интернет, но пока ничего не нашел.       — Может, еще все впереди?       — Или Саймону это было не очень интересно. Тем более, что в телефоне Ракель не было ничего такого, что могло бы скомпрометировать ее. Фотографии и видео приличные, а в сообщениях тоже нет ничего плохого… В ином случае он бы, конечно, с радостью слил парочку ее фотографий, если бы они могли заставить людей осуждать вашу племянницу.       — По крайней мере, сейчас можно связаться с владельцами сайтов и потребовать удалить то или иное. И они обычно идут на встречу, ибо не хотят, чтобы на них подали в суд и заставили платить деньги. Думаю, с этим у Ракель не было бы проблем, и она бы быстро добилась удаления любого непригодного контента.       — Согласен с вами…       — Ох, ладно, давай рассказывай дальше про того полицейского. О чем ты там с ним договорился.       — Да, давайте… — Терренс замолкает на пару секунд, слегка прикусив губу. — Так вот, Линвуд сказал, что начал каждый день получать какие-то странные звонки и сообщения.       — От Саймона?       — Возможно. Но это больше выглядело как спам. Звонили и впаривали какую-то ерунду или что-то вроде того.       — Ну а причем тут Рингер? Может, это не он, а какие-то мошенники?       — Не знаю, может, это никак не связано с ним… Возможно, это просто совпадение. Однако в конце концов Линвуду надоели все эти бессмысленные звонки и сообщения, которые в какой-то момент стали приходить днями и ночами. Короче говоря, он был вынужден заблокировать свой номер и поменять его на другой.       — Погоди, а как же ты тогда дозвонился до него, раз тот номер был заблокирован?       — Позвонил на второй номер. В записной книжке были написаны его мобильный и рабочий номера.       — Вот как…       — Но похоже, что в телефоне Ракель есть личный номер. Ведь в противном случае ему бы пришлось менять и рабочий.       — Понятно…       — В любом случае Линвуд на самом деле никуда не пропадал и не забывал о ее просьбе помочь. Просто так сложились обстоятельства.       — Правда?       — Да. И кстати, про взлом аккаунта Ракель я узнал как раз от него.       — И как он это понял?       — Воспользовался своими связями. И через своих знакомых выяснил, что ее аккаунт был успешно взломан. К тому же, на всякий случай служба техподдержки временно заблокировала ее аккаунт после первого же обращения. И до тех пор, пока Ракель не разблокирует его, Рингер больше не сможет в него залезть. А когда она поменяет пароль, то доступ будет закрыт.       — Господи, ну и история… Сколько же всего нового напридумывали!       — Как-то так!       — Да уж… — Алисия тяжело вздыхает. — Оказывается, этот Саймон гораздо опаснее, чем мы думали… Кто знает какие еще сюрпризы он приготовил.       — От этого человека можно ожидать все что угодно, — уверенно отвечает Терренс.       — Даже не сомневаюсь в этом. — Алисия замолкает на пару секунд. — Да, а Хантер точно поможет нам? Не подведет ли он в самый последний момент?       — Конечно, он поможет нам! — уверенно отвечает Терренс. — Мы с Линвудом, моим приятелем из полиции и его помощниками уже обо всем договорились. Им нужен был только лишь мой сигнал. А мне нужен был ваш. А раз я его получил, то теперь дело будет уже за нами.       — Дай бог, все обойдется, — выражает надежду Алисия.       — Ни о чем не думайте и не волнуйтесь. Мы сделаем все что нужно.       — Тогда я могу только лишь пожелать вам всем удачи.       — Спасибо большое, — с легкой улыбкой благодарит Терренс. — И помните, что все будет хорошо. Я вас не подведу. А полиция уже в курсе ситуации и готова организовать операцию в любое время.       — Стараюсь верить.       — Да, и еще кое-что… Как только Саймон сообщит вам адрес места встречи, то немедленно сообщите мне об этом. Мы должны знать точное место, чтобы грамотно все спланировать.       — Не беспокойся, думаю, что завтра нам уже будет известно, где все пройдет. Как только я узнаю точные координаты, я тут же позвоню тебе или пришлю сообщение.       — Договорились! Буду ждать вашего звонка.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, после которой Алисия решает закончить разговор с Терренсом, который в этот момент бросает взгляд на окно.       — Ой, извини, Терренс, но думаю, мне лучше закончить разговор, — немного неуверенно говорит Алисия. — А иначе Ракель что-то заподозрит. Я и так вынуждена говорить шепотом, а мистер Кэмерон следит за тем, чтобы она не подошла к нам.       — Да-да, конечно, я все понимаю, — кивает Терренс. — Держите меня в курсе всех событий.       — Обязательно, — с легкой улыбкой произносит Алисия. — Мы с мистером Кэмероном будем сообщать тебе обо всем.       — Хорошо.       — Спокойной ночи, Терренс!       — Спасибо. Вам того же.       Как только разговор заканчивается, Терренс блокирует смартфон и кладет его на столик. После этого мужчина ложится на кровать, о чем-то задумывается и с грустью во взгляде рассматривает белый потолок, теперь уж точно не собираясь отказываться от своего желания сделать то, что задумал. Он готов на все, лишь бы вернуть Ракель или хотя бы заслужить ее хорошее отношение к себе. Хотя умом мужчина прекрасно понимает, что точно не заслужит ее прощение просто так. А то и вовсе никогда не получит его, сколько бы героических поступков он ни совершил. Но по крайней мере, Терренс попытается помочь. И сделает то, что должен был делать еще с того момента, как Саймон начал угрожать всем друзьям и близким Ракель. К тому же, МакКлайф не хочет отказывать себе в желании поквитаться с этим человеком, который так здорово испортил жизнь не только девушке, но и ему тоже.       — Скоро все закончится, Ракель, я обещаю тебе… — с легкой улыбкой шепчет Терренс. — Может быть, мы уже никогда не будем вместе. Но зато я обрету спокойствие, когда буду знать, что Саймон больше никогда не посмеет тронуть тебя. И когда я сам предъявлю ему свои счета… Мне ведь тоже, есть что сказать этому ублюдку. И я воспользуюсь этим шансом. С нетерпением жду дня, когда смогу хорошенько начистить его наглую морду и высказать все, что думаю об этом ублюдке, глядя ему в глаза.       Терренс резко выдыхает.       — Скорее бы уже послезавтра… — задумчиво говорит Терренс. — Так хочется, чтобы история этого мудака закончилась раз и навсегда…       Терренс продолжает лежать на кровати и тупо пялиться в потолок, даже не думая отказываться от столь прекрасного шанса покончить с Саймоном раз и навсегда и наконец вернуть Ракель, себе и всем остальным тот покой, который царил в их жизнях еще, казалось бы, совсем недавно.       

***

      Тем временем Наталия тоже не спит. Девушка находится в своей комнате, сидит на кровати и с грустью во взгляде рассматривает фотографию, на которой позируют Ракель и она сама. Снимок был сделан где-то три-четыре года назад. В то время девушки были так счастливы даже и предположить не могли, что скоро из лучших подружек они превратятся в едва ли не врагов. Никто не мог подумать, что когда-то в будущем их крепкая дружба разрушится в один миг из-за козней одного ужасного человека.       «Ах, Ракель, Ракель… — рассматривая фото с собой и Ракель, с грустью во взгляде думает Наталия. — Почему все так резко изменилось? Мы были так счастливы в те времена, когда ты еще не знала, кто такие Саймон Рингер и Терренс МакКлайф… Когда тебе не приходилось так сильно страдать… Когда ты занималась своими делами и наслаждалась жизнью…»       Наталия качает головой.       «Но как только ты познакомилась с этими двумя людьми, то все в твоей жизни перевернулось с ног на голову, — думает Наталия. — Проблемы начали преследовать тебя! Даже то затишье после начала твоего романа было предвестником большой беды. Беды, которая приведет к таким последствия, после которых мы вряд ли сможем оправиться в ближайшее время.»       Наталия тяжело вздыхает.       «И несмотря на то, что мы поругались, я все еще беспокоюсь о тебе и сочувствую, — с жалостью во взгляде думает Наталия. — И не могу представить, что ты сейчас чувствуешь… Впрочем, что-то мне подсказывает, что ты все выдержишь. А судьба обязательно вознаградит тебя и больше не будет так над тобой издеваться.»       Наталия бросает короткий взгляд в сторону.       «И я каждый день молюсь о том, чтобы эта история закончилось хорошо, — думает Наталия. — Чтобы никто из нас не стал жертвой Саймона. Ракель этого не переживет… Эта девушка может пережить все что угодно, но только не потерю близкого человека. А уж если что-то случится с Алисией или мистером Кэмероном, вряд ли кто-то сможет утешить ее…»       Наталия еще какое-то время думает о Ракель и вспоминает все те счастливые моменты, что они вместе пережили. А спустя какое-то время кто-то звонит на ее мобильный телефон. Будучи удивленной тем, что кто-то звонит ей в столь позднее время, девушка откладывает фотографию в сторону, берет свой смартфон со столик, проводит пальцем по экрану и отвечает на звонок:       — Алло.       — Привет, подружка, это Анна, — раздается неуверенный голос Анны. — Я не разбудила тебя?       — О, привет, Анна, — скромно улыбается Наталия. — Нет-нет, я не сплю… Совсем не хочу спать…       — Я тоже никак не могу уснуть. Мой возлюбленный уже давно спит, а я хожу по дому без дела.       — Да уж, как будто сегодня полнолуние, из-за которого люди не спят. Лично я плохо сплю в такие дни. Не знаю, почему.       — Да нет, дело не в полнолунии. Просто у меня в голове очень много разных мыслей.       — Что, подружка… — Наталия скромно смеется. — Неужели ты до сих пор находишься в эйфории после переезда к своему молодому человеку?       — Ну и это тоже… — с легкой улыбкой задумчиво произносит Анна. — Я правда очень счастлива, что переехала к нему и наконец-то почувствовала себя человеком.       — Вот и радуйся! Ведь теперь никто не ограничивает тебя в чем-либо. А мы с тобой можем видеться в любое время без страха, что меня заметят и выгонят.       — Разумеется, я радуюсь… Но…       — Что? — Наталия быстро перестает улыбаться. — Что тебя беспокоит? И почему у тебя такой грустный голос?       — Просто… — задумчиво произносит Анна.       — Господи, да ты радоваться должна, что теперь живешь со своим любимым человеком, который предоставил тебе все условия для комфортной жизни.       — Нет-нет, дело вовсе не в переезде.       — Или ты уже жалеешь, что сбежала?       — Нет, ты что! Я нисколько не жалею об этом и обожаю то место, в котором теперь живу. Даже скажу больше, я совсем не скучаю по дому.       — Но почему ты тогда грустная?       — Я просто думаю о нашей подруге Ракель… — Анна тяжело вздыхает. — Точнее, о твоей бывшей и моей нынешней подруге Ракель…       — Ах, ты об этом… — с грустью во взгляде тихо произносит Наталия. — Честно говоря, я тоже про нее вспомнила…       — Правда?       — Я сейчас сижу на кровати и рассматриваю наши с ней фотографии. И вспоминаю те счастливые времена, когда мы не знали ни Саймона, ни Терренса… Те времена, когда нам было хорошо. Когда мы знать не знали, что эти люди существуют… И могут внести такой хаос в нашу жизнь…       — Да, я тоже вспоминаю те счастливые времена, когда нам было весело втроем, — тяжело вздыхает Анна. — Недавно я просматривала некоторые наши фотографии в телефоне. А разбирая свои вещи после переезда, нашла кое-какие полароидные снимки, которые мы делали на мой фотоаппарат. И на меня напала ностальгия…       — На меня тоже…       Наталия замолкает на пару секунд и тяжело вздыхает.       — Боже, никогда не думала, что однажды мы так разругаемся, что станем едва ли не врагами, — с грустью во взгляде говорит Наталия. — Из-за одного больного мерзавца, который так здорово обработал нас…       — Верно, он постарался на славу, чтобы заставить нас отвернуться от нее, — задумчиво соглашается Анна. — Но сейчас я прекрасно понимаю, что Ракель никогда не повела бы себя так мерзко. И не сделала бы то, в чем он пытался нас убедить. Я очень хорошо знаю ее и уверена в том, что эта девушка на такое не способна.       — Если честно, то и я потихоньку начала жалеть о том, что произошло…       — Правда? — с легкой улыбкой радуется Анна.       — Я скучаю по ней, Анна… Скучаю по тому времени, что мы проводили вместе.       — Ты уже готова помириться с ней?       — По крайней мере, я бы не отказалась поговорить с ней, если бы она того захотела. Может… У нас и правда получилось бы все уладить и помириться…       — Я мечтаю об этом больше всего на свете… — с грустью во взгляде говорит Анна.       — Я знаю.       — Пожалуйста, девочки, попробуйте помириться. Мне так больно знать, что две мои лучшие подруги никак не могут поладить.       — А как мне больно, если бы ты только знала…       — Хотя бы просто поговорите. Никто не заставляет вас мириться сию минуту. Просто поговорите.       — Прости, подружка, но все зависит от Кэмерон. Захочет ли она со мной разговаривать. Поймет ли эта девушка, что я ничего не делала.       — Меня ужасно сильно расстроила ваша ссора, — тихо признается Анна. — Я переживаю так, будто сама поругалась с одной из вас.       — Прямо как мои родители. Они тоже очень расстроены из-за ситуации с Ракель.       — Понимаю.       — Когда мама звонит мне, она все время спрашивает, не помирилась ли я с ней. А папа предлагает мне пойти к Ракель домой или пригласить ее к нам и обсудить сложившуюся ситуацию.       — Было бы так здорово.       — Да, но конкретно сейчас я не готова разговаривать с ней. Может, я уже злюсь намного меньше, но это еще ничего не значит. Думаю, мне нужно еще немного времени…       — Знаешь, мне кажется, что до тех пор, пока ситуация с Саймоном не наладится, тебе не стоит даже пытаться связаться с ней. Все-таки Ракель сейчас и так на взводе из-за него и проблем с Терренсом. А еще одна ссора между вами точно не закончится ничем хорошим.       — Да, но когда все это кончится? — разводит руками Наталия. — Я ничего не знаю из того, что у них происходит.       — Я тоже, но очень хотела бы поговорить с Ракель или кем-то из ее знакомых и узнать, как у нее дела.       — А ты с ней не разговаривала?       — Нет, я уже давно не общались с ней. И мне как-то неловко перед ней. Я вроде бы обещала, что буду звонить ей и даже предложу где-то встретиться, а сама пропала.       — И когда ты хочешь позвонить ей?       — Не знаю… Завтра или послезавтра… Не могу сказать. Мне еще надо разобраться с некоторыми делами.       — Понятно…       Наталия с тихим вздохом встает с кровати, подходит к окну и с грустью во взгляде всматривается куда-то в даль.       — Я бы тоже хотела знать, что с ней сейчас происходит, — с грустью во взгляде признается Наталия. — Может быть, я бы даже поддержала ее… Если бы она захотела этого…       — Думаю, сейчас ей нужна любая поддержка, — предполагает Анна. — И уверена, что если бы Кэмерон не вела себя так, словно ей все равно на Терренса, то она бы точно приняла поддержку и от него. Если бы он захотел поддержать ее, конечно.       — Вряд ли Терренс сейчас интересуется, что происходит в деле Саймона и Ракель. Зачем ему переживать за ту, которая с высокой башни наплевала на него еще в самом начале?       — Хм… — слегка хмурится Анна. — Ты думаешь, Терренс ничего не знает про нее?       — Думаю, что да.       — А ты сама давно с ним разговаривала?       — Э-э-э… Да… Я уже давно с ним не общалась. Хотя хотела бы задать ему много вопросов.       — Я тоже уже давно не разговаривала с ним и почти ничего не знаю о том, что там происходит. А из последнего разговора с Ракель я не узнала ничего нового.       — Думаю я попробую позвонить ему завтра или послезавтра. Хотя я сомневаюсь, что Терренс что-то знает о Ракель. Да он и вряд ли пожелает что-то слышать про нее…       — Ну в принципе, ты права… — пожимает плечами Анна. — И правда… Зачем ему интересоваться жизнью той, с которой он так сильно разругался и уже давным-давно расстался?       — Тем не менее я поговорю с ним. И попробую узнать, почему Ракель ушла из его дома.       — Она явно ушла не просто так. Когда эти двое просто ссорились, она все это терпела и жила с ним. Но тут вдруг по-тихому собрала вещи и куда-то ушла.       — Да уж… Если бы Кэмерон очень хотела, то она ушла бы намного раньше.       — Вот именно! Я абсолютно уверена в том, что там было что-то серьезное… Девушка может быстро сбежать от мужчины, только если он какой-нибудь насильник, маньяк или больной на голову человек, который может сделать с ней ужасные вещи.       Из-за этих слов Наталия резко бледнеет, сильно вздрагивает и округляет слегка испуганные глаза, начав слегка нервничать и намного чаще дышать.       — Э-э-э… — дрожащим голосом произносит Наталия. — Д-да, наверное… Хот-тя в это и верится с т-трудом…       — Э-э-э, Наталия, ты чего? — слегка хмурится Анна, находя реакцию Наталии несколько подозрительной.       — Что такое?       — Почему у тебя так сильно дрожит голос?       — У меня? Э-э-э… — Наталия фальшиво улыбается, не зная, куда деть свою свободную руку. — Да нет, подружка… С чего ты взяла?       — Он дрожит!       — Нет! У меня с голосом все в порядке…       — Знаешь, Наталия, иногда мне кажется, что ты как будто что-то скрываешь… — уверенно признается Анна.       — Я скрываю?       — Да. В последнее время ты стала какая-то странная. И начинаешь нервничать каждый раз, когда я заговариваю о насильниках…       — Да нет, тебе показалось… — взволнованно произносит Наталия.       — Такое чувство, будто ты уже пережила что-то подобное и теперь боишься столкнуться с этим еще раз.       — Нет, Анна, слава богу, я… Не сталкивалась с этим…       — К тому же, иногда мне кажется, что ты не со мной. Порой тебя нет там, где ты есть. Как будто в своих мыслях ты находишься где-то далеко…       — Я?       — С тобой явно происходит что-то странное, — уверенно отмечает Анна. — И я не понимаю, что именно.       — Нет…       Довольно взволнованная и напряженная Наталия начинает быстрым шагом ходить по комнате, то смотря в окно, то держа какую-то безделушку в руке, то делая что-то еще.       — Нет, все хорошо… — слегка дрожащим голосом пытается соврать Наталия, пока ее глаза бегают из стороны в сторону. — Я… Я ничего не скрываю…       — Наталия! — уверенно произносит Анна.       — Клянусь тебе! Если бы со мной что-то произошло, я бы сразу тебе рассказала.       — Но ты ведь нервничаешь! — с грустью во взгляде отмечает Анна. — Я это чувствую!       — Я не нервничаю. Со мной все хорошо.       — Нет, Рочестер, каждый раз, когда я начинаю говорить о чем-то подобном, ты резко меняешься и становишься какой-то пугливой. Именно во время упоминаний о насилии и маньяках.       — Э-э-э… — Наталия свободной рукой берется за горло и медленно выдыхает. — Ну… Ты же знаешь, что я до смерти боюсь всех этих больных людей и темы насилия… Как только я слышу об этом, то мне становится дурно…       — Ну я тоже боюсь всего этого, — мягко отвечает Анна. — Однако я уверена, что нам это вряд ли грозит, ибо мы окружены хорошими людьми…       — Да?       — Вот у меня вот есть самый лучший мужчина на свете, который несомненно защитит меня. Да и твой милашка Эдвард тоже наверняка заступится за тебя, если ты будешь в опасности.       Наталия ничего не говорит и лишь тяжело вздыхает, бросив слегка испуганный взгляд на свой туалетный столик, на котором лежит куча косметики, средств для волос и какие-то приборы.       — Что с тобой происходит, Наталия? — с грустью во взгляде тихо, мягко спрашивает Анна. — Почему ты так усердно пытаешься что-то скрыть?       — Анна… — устало произносит Наталия.       — Расскажи мне, что с тобой происходит… Пожалуйста… Мы же с тобой подруги и знаем друг друга тысячу лет…       — Я знаю.       — А если ты не захочешь, чтобы кто-то узнал об этом, то можешь не переживать. Я обещаю, что никому ничего не скажу.       — Я знаю, что ты верная, — слегка улыбается Наталия.       — Доверься мне, подружка, – с жалостью во взгляде умоляет Анна. — Ты обижаешь меня, если не хочешь поделиться со мной своими тайнами.       — Тебе не надо это знать.       — Ну хорошо. Тогда просто скажи, есть ли что-то, что ты не хочешь говорить? Есть ли сейчас что-то, что беспокоит тебя?       — Есть… — Наталия опускает взгляд в пол и тяжело вздыхает. — Может быть, однажды я смогу поделиться с тобой тем, что меня беспокоит. Но не сейчас. Сейчас я не готова.       — Значит, что-то все-таки произошло? — заключает Анна.       — Не настаивай, пожалуйста. Сейчас я не хочу ничего говорить и не готова к этому разговору.       — Это как-то связано с насилием?       — Анна, пожалуйста! — немного повышает голос Наталия, резко покачав головой. — Я тебя очень прошу!       — Но, Наталия…       — Перестань… Мне и так очень плохо из-за всего, что происходит, а этими разговорами ты делаешь мне еще хуже.       — Ох… — Анна резко выдыхает. — Ладно-ладно, извини! Я больше не буду об этом говорить. Обещаю.       — Постарайся меня понять, — спокойно говорит Наталия.       — Но как только ты будешь готова, то дай мне знать. Договорились?       — Хорошо, когда я буду готова, то все тебе расскажу. Обещаю…       — Договорились.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Наталия бросает грустный взгляд на все то, что аккуратно лежит на письменном столе.       — Ладно, ну а о твоем ухажере мы можем поговорить? — с легкой улыбкой спрашивает Анна. — Или ты не хочешь говорить и про него тоже?       — Об Эдварде? — уточняет Наталия, сама не замечая того, как она широко улыбается. — Нет-нет, о нем я готова болтать бесконечно.       — Расскажи мне, как у вас там дела?       — У нас пока что все хорошо, и мы продолжаем проводить время вместе. Правда, сегодня он уехал куда-то по своим делам, хотя и обещал вернуться через несколько дней.       — М-м-м, подруга, наверное, ты сейчас улыбаешься, — с хитрой улыбкой предполагает Анна.       — Как ты догадалась?       — А чего тут гадать! Я и так все знаю!       — Ну да, я улыбаюсь…       Наталия начинает улыбаться еще шире, пока на нее лице появляется легкий румянец.       — Эй, ну когда я наконец-то смогу поздравить тебя с началом нового романа? — бодро интересуется Анна.       — Анна! — скромно хихикает Наталия.       — Я спрашиваю, когда ты уже начнешь с ним встречаться?       — Пока что между нами только дружеские отношения.       — Ой ладно, дружеские! — машет рукой Анна. — Стоит только упомянуть его имя, как ты улыбаешься во весь рот и заливаешься краской.       — Да, но мы и правда пока что просто друзья. Друзья, которым интересно проводить время вместе.       — Вы сегодня не встречались?       — Встречались. Сегодня мы сходили на пляж и немного позагорали и поплавали.       — На пляж?       — Да. Воспользовались тем, что тепло в этом году пришло очень рано.       — М-м-м… — загадочно улыбается Анна. — Наверное, ты надела самый красивые бикини, что у тебя есть? Чтобы он был в восторге!       — Надеюсь, ему и правда понравилось, — выражает надежду Наталия.       — Не ловила на себе его восхищенные взгляды?       — Ловила. Правда, Эдвард старался не показывать этого. Однако я понимала, что он тайком пялился на меня.       — М-м-м, вот как…       — Впрочем, я тоже втайне любовалась его телом. — Наталия широко улыбается. — Которое оказалось просто шикарным.       — Настолько шикарным?       — О да! У него такие крепкие руки, такой пресс… М-м-м… Я едва сдерживалась, чтобы не залипнуть. Невольно захотелось приласкать его.       — Наверное, он и сам сдерживался, чтобы не залипнуть на тебя.       — Да, но все же его взгляд и так скользил по всему моему телу.       — М-м-м, подружка… Да это же очередной сигнал того, что этот парень неравнодушен к тебе. То часто приглашает на свидания, то заваливает комплиментами… А теперь еще и пялился на твою фигуру в купальнике…       — Если честно, это заставляет меня ощущать себя желанной и красивой, — скромно признается Наталия. — И мне было вполне комфортно находиться перед ним в одном купальнике. Я не испытывала никакого стеснения, когда он смотрел на меня.       — Знаешь, а у него губа не дура! Он – мужчина с прекрасным вкусом. Выбрал девушку с шикарной фигурой.       — Да не выбирал он меня! Не придумывай!       — У тебя точно есть шанс завоевать этого парня, Наталия, — уверенно предполагает Анна. — И ты должна завоевать его.       — Анна…       — Как только ты начала общаться с ним, то изменилась в лучшую сторону и стала еще больше внимания уделять своему внешнему виду. Конечно, ты у нас и так всегда была красавицей и уделяла много внимания своей красоте. Но сейчас ты стремишься быть еще красивее и привлекательнее.       — Я не хочу торопить события и просто наслаждаюсь этим временем. Временем, которое провожу в компании прекрасного человека, с которым мне очень комфортно. — Наталия скромно улыбается и мечтательно вздыхает. — С которым могла бы проводить сутки напролет…       — М-м-м, подружка… — загадочно улыбается Анна.       — Эдвард такой внимательный, заботливый, добрый… Этот мужчина заставляет меня ощущать себя такой красивой, желанной и уверенной в себе, что я перестаю замечать свои даже малейшие недостатки.       — Да у тебя их и нет!       — А еще он здорово отвлекает меня от плохих мыслей и никогда не позволяет мне грустить и скучать. Эдвард очень интересен в общении… Мне еще ни с кем не было так хорошо, как с ним. Рядом с этим мужчиной я забываю обо всем на свете…       — Слушай, подруга, да ты, походу, влюбилась в него! — радостно восклицает Анна.       — Я влюбилась? — округляет глаза Наталия.       — Только не делай вид, что ты ничего не понимаешь.       — Ну… Э-э-э… Не знаю, может ты и права. Хоть мы – всего лишь хорошие друзья, иногда мне кажется, что я испытываю к Эдварду нечто большое, чем просто дружеские чувства.       — Он тебе нравится?       — Очень… — Наталия тихо вздыхает с легкой улыбкой на лице. — Наверное, я и правда начинаю влюбляться в него…       — Я бы не стала упускать этот шанс. Если тебе так хорошо с этим человеком, то это должно что-то значить.       — Думаешь?       — Что если это судьба? Вдруг ты наконец-то нашла того самого принца, которого так долго ждала?       — Кто знает, милая… — пожимает плечами Наталия. — Но я хотела, чтобы это было так. Ведь Эдвард мог бы стать прекрасным партнером. Я бы сказала, он – тот, о ком я всегда мечтала.       — Что и требовалось доказать!       — Эдвард – единственный из всех моих знакомых мужчин, кто окружает меня огромной любовью и невероятной заботой. И меня подкупает то, что он всегда интересуется тем, что я чувствую. Ему интересно знать, что со мной происходит… Он стал тем, кто сумел вернуть тот покой, которого в последнее время мне так не хватает.       — Ну все, подружка, поздравляю! — с широкой улыбкой бодро восклицает Анна. — Ты точно влюбилась! Неровно дышишь к этому парню…       — Может быть, — скромно улыбается Наталия. — Но я бы бросила все свои дела ради того, чтобы сходить с ним прогуляться.       — Все с тобой понятно… — Анна на пару секунд задумывается, слегка прикусив губу. — Эй, а ты не думала о том, что Эдвард к тебе чувствует по отношению к тебе?       — Не знаю, Анна… — пожав плечами, задумчиво произносит Наталия. — Не думала… Но я стараюсь не строить никаких иллюзий.       — Почему?       — Мы общаемся только ради того, чтобы я помогла ему найти его б…       Наталия резко запинается и произносит долгий звук «э-э-э-э», дабы не выдать самую главную тайну Эдварда о том, что его родной брат – это Терренс МакКлайф.       — Чтобы я помогла ему найти одного человека, — неуверенно поправляет себя Наталия.       — Вот как! — удивляется Анна.       — Точнее… Мы уже нашли его. Но нам нужно подготовиться к тому, чтобы я познакомила Эдварда с человеком, которого он искал.       — Ты думаешь, что как только этот парень познакомится с тем, о ком ты говоришь, то ваши пути тут же разойдутся? — слегка хмурится Анна.       — Да, — неуверенно произносит Наталия и с грустью во взгляде замолкает на пару секунд. — Ты сказала то, что я бы никогда не решилась произнести вслух.       — А может, все совсем не так, как ты думаешь?       — Не знаю, Анна, но я очень боюсь, что могу оказаться права. Ведь я сильно привязалась к Эдварду и… Мне кажется, что уже не смогу забыть его… — Наталия тяжело вздыхает и на секунду опускает взгляд вниз. — Я не знаю, что буду делать, когда мы прекратим наше общение.       — Может, тебе не стоит говорить так однозначно? — спрашивает Анна. — Что если этот парень и сам поймет, что у него есть какие-то чувства к тебе? Хотя я более, чем уверена, что он к тебе точно неравнодушен. Зная все, что ты рассказала.       — Не знаю, подруга… — тихим, полным грусти голосом произносит Наталия. — Вряд ли Эдвард вряд ли заинтересован во мне как в девушке.       — Почему?       — Я нужна ему только для того, чтобы встретиться с тем, кого он хочет найти. Этот человек начал проявлять ко мне интерес только тогда, когда понял, что я могу помочь ему.       — Может, ты все себе придумываешь?       — Поверь мне, подруга, как только эти люди встретятся, то Эдвард забудет обо мне и перестанет приглашать прогуляться. Он воспользуется мной так же, как и все предыдущие мужчины, получит желаемое и исчезнет.       — Неужели ты думаешь, что никто не может полюбить тебя?       — Ты же знаешь обо всех моих неудачах в романах с мужчинами.       — Ну и что? Так же не будет продолжаться вечно!       — Всем тем, кого я знала ранее, нужно было лишь мое красивое молодое тело. Но никого не интересовала, что я чувствую.       — Но ведь Эдварду нужно не твое тело.       — Верно. Ему нужна помощь в поиске одного человека. Мной опять пользуются.       — Ну даже если и так, то не надо отчаиваться. Однажды тебе обязательно повезет, и ты встретишь того, кто полюбит тебя саму. Не везет сейчас, так повезет потом! Зачем ставить на себе крест?       — Все парни пользуются мной, — с грустью во взгляде тяжело вздыхает Наталия. — Даже Эдвард. Которому я нужна лишь ради того, чтобы встретиться с одним человеком.       — Перестань, Наталия, не надо себя накручивать. Может, ты ошибаешься? Не зря же Эдвард часто приглашает тебя на свидания и так заботится о тебе.       — А может, он просто морочит мне голову? Пытается задобрить, чтобы я не отказалась помочь ему. Вот и предлагает проводить время вместе.       — Да нет, подружка, ты уже начинаешь придумывать.       — Но знаешь… — Наталия тихо шмыгает носом. — В принципе я никогда ни на что не рассчитывала. Просто решила помочь этому парню по своей доброте… Не смогла отказать, когда он уговаривал меня помочь… И выглядел очень грустным… Мне стало жаль его…       — Э-э-э, Наталия, мне, конечно, очень не хочется тебя расстраивать… — неуверенно говорит Анна. — Но… Что ты будешь делать, если все обернется не в твою пользу?       — Э-э-э, что я буду делать, если с Эдвардом ничего не сложится и так и помирюсь с Ракель?       — Да…       — Не знаю… — Наталия на секунду замолкает и нервно сглатывает. — Возможно, я поеду в Мехико к бабушке и маме и буду всячески помогать им. Тем более, что мой отец уже очень скоро разрешит все свои дела и сможет поехать к ним.       — Думаешь, это поможет тебе отвлечься? — интересуется Анна.       — Хотелось бы верить. Ну а если все будет совсем плохо, я не исключаю, что перееду в Мексику навсегда. Начну новую жизнь и буду жить там. Рядом с бабушкой…       — Мне будет очень грустно, если ты навсегда уедешь отсюда… — с грустью во взгляде отвечает Анна. — Ведь я не хочу прекращать наше общение и терять свою лучшую подругу…       — Нет-нет, я обещаю, что на этот раз не забуду о тебе и буду часто звонить и писать тебе.       — А вдруг ты снова разорвешь все связи, как сделала это, когда впервые уехала в Мехико?       — Мы разорвали со всеми связи, потому что были слишком шокированы произошедшем и думали только о бабушкином здоровье. Но в этот раз все будет иначе.       — Знаешь, это, конечно, твое решение, но все же я надеюсь, что ты никуда не уедешь. Что у тебя появится хотя бы одна причина остаться здесь.       — Я тоже хочу в это верить, — тяжело вздыхает Наталия, понимая, что слезы постепенно подступают к глазам. — Но с каждым днем все больше теряю веру в лучшее.       — А ты верь, подруга! — уверенно советует Анна. — Черная полоса не может длиться вечно. Однажды все должно измениться в лучшую сторону.       — Ах, дорогая моя, если честно, то я уже начинаю разочаровываться во всем. Даже в самой себе.       Наталия тихонько шмыгает носом и аккуратно вытирает слезы под глазами.       — Ничего у меня не получается… — слегка дрожащим голосом добавляет Наталия. — Ничего…       — Нет, Наталия, это не так, — с жалостью во взгляде возражает Анна.       — Лучшая подруга считает меня предательницей, а парни пользуются мной и не хотят начинать серьезные отношения.       — Я уверена, что ты еще наладишь отношения с Ракель. И не надо расстраиваться из-за тех парней. Им вряд ли нужны серьезные отношения, и они просто ищут тех, с кем можно единожды переспать.       — Скажи, разве со мной что-то не так? Неужели я какая-то не такая? Или же я сделала что-то плохое, раз мне так не везет?       — Господи, Наталия, как ты можешь так думать?       — Может, Кэмерон все-таки была права, когда назвала меня бездельницей, которая сидит на шее родителей и ничем не занимается? Может, мне и правда стоит начать что-то делать? Пойти работать? Может, судьба будет ко мне более благосклонна, если я начну хоть что-то делать?       — Значит, я тоже бездельница, раз сначала сидела на шее родителей, а теперь живу за счет своего возлюбленного.       — Почему мне так не везет? — слегка дрожащим голосом недоумевает Наталия. — Почему я никак не могу стать счастливой?       — Не отчаивайся, милая. Однажды все изменится в лучшую сторону. И ты встретишь достойного парня, с которым проживешь всю свою жизнь.       — Нет, Анна, этого не будет. Я уже давно потеряла надежду…       — Нет, не надо терять! Ты молодая, красивая и умная! Не ставь на себе крест.       — Иногда я вообще хочу заставить себя смириться с тем, что никогда не встречу достойного мужчину, который полюбил бы меня по-настоящему. Перестать кого-то искать… И мысленно приготовиться к тому, что мне придется провести свою жизнь в окружении котов или собак. Ну или птичек с рыбками в крайнем случае.       — Перестань, Наталия…       — Наверное, если бы рядом не было родителей и друзей, я бы точно не смогла все это пережить.       — Я всегда буду рядом с тобой, — дружелюбно дает понять Анна. — И ты всегда сможешь выговориться и получить мою поддержку.       — Я знаю.       — Конечно, я не могу знать всего на свете, но обещаю сделать все возможное, чтобы помочь тебе или просто выслушать и поддержать.       — Спасибо большое, Анна, — с легкой улыбкой сквозь слезы благодарит Наталия. — Ты – замечательный человек и чудесная подруга…       — От чудесной подруги слышу.       — Я никогда не смогу отблагодарить тебя за все, что ты сделала для меня. За то, как здорово поддерживаешь меня в такой непростой период.       — Просто будь рядом и не теряй связь со мной. — Анна скромно хихикает. — И можешь считать, что мы в расчете.       — Хорошо, — с легкой улыбкой произносит Наталия. — Я буду.       На пару секунд в воздухе воцаряется пауза, после которой Анна с легкой улыбкой бросает взгляд на часы, висящие в гостиной.       — Ох, слушай, уже довольно поздно… — задумчиво говорит Анна. — Пора идти спать… Я должна как-то заставить себя уснуть, потому что завтра мне нужно рано встать, чтобы сделать кое-какие дела. К тому же, надо будет поменять номер мобильного, пока родители не начали доставать меня звонками.       — Да, конечно, — пожимает плечами Наталия. — Не буду задерживать. Спокойной ночи, подруга.       — Спасибо, тебе того же.       Наталия заканчивает разговор и кладет свой смартфон на кровать рядом с собой, воспылав некоторой надеждой на то, что все еще может наладиться. Девушка еще несколько секунд сидит и смотрит в одну точку, а затем встает, подходит к окну и начинает наблюдать за огромным множеством звезд, которые сейчас хорошо видны на темном небе.       «Не знаю, смогу ли я пережить все это, — с грустью во взгляде думает Наталия. — Смогу ли я набраться смелости признаться во всем… И повезет ли мне встретить того, кто не подумает воспользоваться мной, как все те, кого я встречала ранее… Или же я так и буду для всех легкомысленной красоткой, с которой можно только лишь развлекаться, пока не надоест?»       Наталия тяжело вздыхает.       «Боже, иногда я вообще хочу быть не настолько красивой, чтобы не привлекать внимание всяких извращенцев и тех, кто видит во мне лишь красивую сексуальную игрушку, — думает Наталия. — Ведь когда я встречаю какого-нибудь красивого парня, то он оказывается плохим и пользуется мной лишь в своих интересах… Ох… Похоже, что Анна права. Я встречаю неправильных парней… Тех, кому отношения вообще не нужны…»       Наталия с грустью во взгляде качает головой и тихо вздыхает. А через некоторое время понимает, что уже довольно поздно, и ей следует пойти спать. Девушка берет фотографию с собой и Ракель с кровати, кладет ее в ящик письменного стола, отключает звук на телефоне, откладывает его в сторону, переодевается в шелковый комплект, состоящий из топа и шортиков, выключает свет в комнате и ложится в кровать, покрепче обняв подушку, накрывшись мягким одеялом и постаравшись удобно устроиться и как следует расслабиться, чтобы поскорее провалиться в сон.       

***

      Прошло два дня. В Нью-Йорке наступило утро. На данный момент время около десяти часов утра. Настал этот день. Настал тот день, которого ждали многие. Встреча Ракель и Саймона состоится уже сегодня. И никто не может предположить, чем она закончится. Никто не знает, какой конец будет у этой истории. Впрочем, всем хочется верить, что кошмар в жизни девушки закончится уже через несколько часов, а ее обидчик получит по заслугам.       Ракель проснулась уже давным-давно и уже с нетерпением ожидает вечера, чтобы встретиться с Саймоном и покончить с этой историей раз и навсегда. Осознание того, что она наконец столкнется лицом к лицу со своим врагом и покончит с ним так или иначе придает ей сил. С утра девушка чувствует себя хорошо. Никаких приступов паники. Только лишь небольшое волнение. Может быть, она заставляет себя думать, что с ней все в порядке, но пока что ее ничто не беспокоит.       Прошедшие два дня казались Ракель целой вечностью. Девушка буквально считала каждую минуту и каждую секунду до этого дня. Но вот наконец-то он настал. И теперь ей осталось только дождаться вечера, сесть в машину и поехать туда, куда ее заставил ехать Саймон.       — Сегодня наконец-то все закончится, — смотря на свое отражение в зеркале, с гордо поднятой головой уверенно говорит Ракель. — Очень скоро ты заплатишь сполна за все то, что ты мне сделал, Саймон Рингер. Если в прошлый раз я пожалела тебя и ничего с тобой не сделала, то на это раз не буду больше молчать и спускать все с рук. Я заставлю тебя ответить за каждую минуту своих страданий. За все твои поступки, из-за которых я так страдала все это время. Я ничего не забыла и заставлю тебя ответить за все.       Последние события настолько сильно потрепали нервы Ракель, что она с трудом узнает себя в зеркале. Девушка уже не похожа на ту красивую девушку с обложки глянцевого журнала, которой раньше восхищались многие, и на которую все хотели равняться. От прежней Ракель Кэмерон не осталось ни следа. На данный момент она похожа на домохозяйку, которая много лет сидела дома, не видела ничего, кроме домашних забот, и чертовски устала от этого. С кругами под глазами, впалыми щеками, красными, безжизненными, слегка опухшими глазами, тонкими руками и ногами и бледной кожей.       — Соберись, Ракель! — стараясь дышать так, как это обычно делают во время занятий йогой и заставляя себя думать только о хорошем, шепчет Ракель. — Соберись… Ты сильная, ты справишься… Помни, что скоро все закончится, и ты наконец-то будешь жить спокойно. Помни об этом… И ты справишься. Саймон ответит за все свои грешки сегодня же.       Так или иначе самовнушение помогает Ракель немного успокоиться и почувствовать себя более спокойно и уверенно. И когда она убеждается в этом, девушка покидает свою комнату и решает сходить на кухню. Где сейчас находится Алисия, которая готовит кое-что на завтрак, ловко работая со столовыми приборами, что разложены на кухонной стойке. Уже издалека можно почувствовать непередаваемый запах мягкого печенья с кусочками шоколада, которое женщина решила сделать. Ракель понимает это, поскольку неоднократно ела его и всегда очень сильно любила.       «М-м-м… — слегка улыбается Ракель, пока она направляется на кухню и наслаждается запахом, что оттуда доносится. — Уж что, но тетушка всегда умела прекрасно готовить. Она знает столько хороших рецептов… Любой, кто пробовал ее блюда, высоко оценивал их.»       Пока Алисия заканчивает готовить, она о чем-то разговаривает с Фредериком, который читает свежий номер газеты и снимает очки, которые кладет на стол, за которым сидит.       Как только Ракель появляется на пороге кухни, Алисия и Фредерик тут же переводят на нее свои взгляды и скромно улыбаются девушке, которая с интересом осматривается вокруг.       — О, привет, дорогая, — дружелюбно здоровается Фредерик. — Ты как раз вовремя. Чайник только что вскипел.       — Доброе утро, милая, — с легкой улыбкой произносит Алисия.       — И вам того же, — скромно улыбается Ракель.       — Вижу, ты все-таки решила выйти из своего заточения.       — Ну почему же вы называйте мою комнату заточением?       — Раньше ты хотя бы куда-то ходила.       — Да, но в последние несколько дней ты не то что из комнаты не выходила, так ты еще и отказывалась ходить гулять, — добавляет Фредерик.       — Вот именно, — соглашается Алисия, аккуратно протирая кухонную стойку небольшой губкой. — Я бы уже с ума сошла, если бы просидела дома столько, сколько просидела ты.       — Тетя, давайте не будем об этом говорить… — спокойно говорит Ракель.       — Однако это правда, Ракель, — разводит руками Фредерик. — Я и сам бы с ума сошел, если бы целыми днями сидел дома и никуда не выходил. Уж я-то это просто ненавижу! Для меня сидеть дома – все равно жить в аду.       — О, боже мой…       Ракель с тихим стоном проводит руками по своему лицу.       — Ладно, не будем говорить об этом, — с легкой улыбкой машет рукой Алисия. — Садись за стол, будем завтракать.       — С радостью, — соглашается Ракель, садится за стол и смотрит на печенье, которое уже красиво лежит на тарелке.       — Я как раз сделала тебе крепкий кофе. — Алисия ставит перед Ракель тарелку с несколькими кусочками печенья и чашку крепкого чая. — Выпей его с этим печеньями. Да побольше. Ведь тебе нужны силы.       — Знаю… — задумчиво произносит Ракель и с легкой улыбкой на лице медленно опускает взгляд в чашку с чаем. — Сегодня я наконец-то обрету покой. Которого мне так давно не хватало…       — Дай бог, все закончится хорошо.       После того как она быстро делает чашку кофе для себя и Фредерика и протягивает их ему, Алисия берет две тарелки с печеньем, ставит одну из них перед мужчиной и присаживается за стол рядом с Ракель.       — Я верю, что все закончится хорошо, — уверенно говорит Ракель.       — Ах, Ракель, Ракель… — с тихим вздохом качает головой Фредерик. — Конечно, мне нравится твой боевой настрой, но я бы не был так уверен в том, что у тебя все получится.       — Почему ты так считаешь? — спрашивает Ракель, откусывая печенье и запивая его чаем.       — Ты должна понимать, что идти на встречу с Саймоном в то место в одиночку – это плохая идея, — спокойно отвечает Алисия.       — Да, внучка, неужели ты правда не понимаешь, что он специально хочет заманить тебя туда? — недоумевает Фредерик.       — Я знаю, что идти одной на эту встречу – это безумие, — тяжело вздыхает Ракель. — Но я делаю это ради своих близких людей. Если бы я взяла с собой хоть кого-то, то Рингер уничтожил бы тех, кого я люблю. А я не хочу, чтобы кто-то пострадал…       — Да, но ты могла бы хотя бы обратиться в полицию, чтобы быть в безопасности, — уверенно предлагает Фредерик, сделав глоток чая. — Они бы поехали с тобой и помогли бы, если ситуация станет очень опасной.       — Нет, дедушка! — Ракель резко переводит свой усталый взгляд на Фредерика. — Я не могу так рисковать! Если я позвоню в полицию, Саймон может причинить кому-нибудь вред.       — Но ты же сама можешь стать его жертвой! — с ужасом во взгляде восклицает Алисия. — Он запросто может убить тебя и даже бровью не повести!       — Не убьет, не беспокойтесь.       — Господи, дорогая, неужели ты не понимаешь, что этот мерзавец специально заманил тебя туда, чтобы сделать свои дела и остаться незамеченным?       — К сожалению, у меня нет выбора, тетя. Я должна выполнить все его условия.       — Пожалуйста, милая, не делай этого! — с жалостью во взгляде умоляет Фредерик. — Не ходи туда одна! Кто защитит тебя, если этот подонок захочет покончить с тобой прямо там?       — Я умею за себя постоять и не дам ему причинить мне вред.       — Умоляю, возьми с собой кого-нибудь из полицейских или кого-то, кто намного сильнее тебя и этой сволочи. Неважно, кого. Но ради Христа, не встречайся с ним одна.       — Я больше переживаю не за себя, а за тебя, за тетю и всех, кого люблю. За тех, кто не должен пострадать…       — Ракель…       — Мне все равно, что этот тип сделает со мной. Но я точно знаю, что должна хотя бы попробовать убедить его оставить всех нас в покое.       — Как? — недоумевает Алисия. — Как ты собираешься это делать?       — Не знаю, тетя Алисия… Но я сделаю все, чтобы он оставил нас в покое.       — Господи, Ракель, почему ты ведешь себя как глупенькая, наивная девочка? — недоумевает Фредерик. — Ты же у нас умная и образованная девочка! Неужели ты не понимаешь такие простые вещи?       — Я все понимаю, но еще раз говорю, у меня нет выбора.       — Выбор есть всегда, дорогая.       — И вообще, я должна была раньше как-то предугадать это и обезопасить вас всех. Должна была сделать все, чтобы Рингер не смог добраться до кого-то из вас.       Ракель тяжело вздыхает и потупляет свой грустный взгляд в чашку с чаем.       — Ты ни в чем не виновата, Ракель, — мягко говорит Алисия, положив руку на руку Ракель и с грустью во взгляде смотря на нее. — И не могла знать, что Рингер каким-то образом узнает номера и адреса всех твоих друзей и родственников.       — Нет, тетя! — качает головой Ракель. — Я могла понять это по своим предчувствиям. Они преследовали меня задолго до того, как Саймон дал о себе знать. Я… Я будто знала, что скоро должно случиться что-то плохое.       — Да, но ты не могла знать, что конкретно случится, — уверенно отмечает Фредерик.       — Знаю, но я должна была прислушиваться к своим ощущениям. Они еще никогда не подводили меня. Хотя я не всегда прислушиваюсь к ним.       — Ракель…       — Впрочем, сейчас уже нет смысла об этом говорить. Ибо я совершила кучу ошибок…       — Все совершают ошибки, дорогая. Никто не идеален.       — Я не просто неидеальна, но еще и неудачница. — Ракель делает маленький глоток чая. — И потеряла все… Работу, семью, друзей… — Ракель замолкает на пару секунд и тяжело вздыхает, покачав головой. — И парня я тоже потеряла… И сама же в этом виновата.       — Ты вовсе не теряла работу, Ракель, — спокойно напоминает Алисия. — Никто не отказался с тобой работать, да и ты не говорила, что завершаешь модельную карьеру.       — Да, но меня преследует чувство, что в последнее время обо мне стали забывать. Что я всем надоела… Из-за того, что работала как проклятая и засветилась где только можно.       — Это не так, солнышко. У тебя по-прежнему очень много поклонников, для которых ты являешься идолом. Которые равняются на тебя и мечтают быть такой же красивой, как и ты.       — Мне кажется, что я уже становлюсь менее популярной. Потому что мне на смену приходят новые, более молодые модели.       — Твои самые верные поклонники всегда будут помнить тебя и следить за твоей работой.       — Я не всегда буду успешной. Однажды настанет момент, когда меня просто пошлют куда подальше.       — Ну лично я знаю много моделей, которые работают даже в почтенном возрасте. Они начали свою карьеру в очень юном возрасте, но продолжают работать и сейчас, когда им по сорок или даже пятьдесят лет. И до сих пор очень востребованы в своей профессии.       — Мне кажется, мое время уже уходит. Да, я еще молодая и красивая, но… Скоро перестану быть успешной как модель.       — Нет, дорогая, не говори так.       — Вот именно! — с легкой улыбкой восклицает Фредерик. — Недавно я смотрел одну передачу по телевизору, в которой речь шла о тебе.       — Правда? — округляет глаза Ракель.       — Да. Они сказали, что все беспокоятся о тебе. Потому что ты внезапно ушла в тень и оборвала все связи со всеми, кто с тобой работал. Говорят, даже твои менеджеры не могут связаться с тобой.       — Я потом с ними поговорю… Сейчас у меня нет желания что-то с ними обсуждать. Вот разберусь с Саймоном, тогда и буду говорить с Сереной и со всеми остальными.       — В любом случае с карьерой еще не все потеряно. Надо просто начать сниматься.       — И у тебя всегда была, есть и будет семья, — уверенно добавляет Алисия. — Я и твой дедушка. Мы всегда будем рядом, чтобы поддержать тебя в любой ситуации. Что бы ты ни сделала, мы оба будем любить тебя всем сердцем.       — Да, я знаю, но как же мои друзья и мой возлюбленный? Я своими же руками все разрушила!       — Прости, внучка, но здесь ты уже сама виновата, — осторожно говорит Фредерик.       — Я знаю… — Ракель тяжело вздыхает и опускает взгляд в свою чашку, сложив руки на столе. — Я начинаю понимать, что вела себя неправильно. Понимать, что мои отношения были разрушены по моей же вине. Своим равнодушием я вынудила МакКлайфа искать себе другую. Искать способы почувствовать себя счастливым. Я не смогла стать идеальной девушкой… Той, которой должна была быть.       — Просто не надо было ставить свою карьеру превыше всего, — спокойно говорит Алисия. — Ты слишком много думала о работе и была одержима ею. И совсем позабыла о том, что у тебя есть возлюбленный, который нуждался в твоем внимании.       — Может, он и сам начал уделять повышенное внимание своей карьере только для того, чтобы перестать чувствовать себя одиноким, — предполагает Фредерик. — И в итоге вы оба были заняты собой и забыли о том, что состоите в отношениях.       — Думаю, вы правы… — кивает Ракель. — Я сама виновата в нашем расставании… Но относись я к нему с большей любовью и заботой, все могло бы быть иначе.       — Хотя бы хорошо, что ты это понимаешь.       — Теперь я много чего понимаю…       Ракель облокачивается локтем на стол и запускает руку в свои волосы.       — К тому же, я уже начинаю жалеть о том, что разругалась с Наталией, — признается Ракель и тихо шмыгает носом. — Жалею, что наговорила ей столько гадостей и даже подралась с ней.       — С ней ты поступила еще хуже, — уверенно говорит Алисия. — И я не могу представить, что чувствует бедная девочка после всего, что ты с ней сделала.       — Я знаю… И все больше начинаю быть уверенной в том, что она ни в чем не виновата… Понимаю, что эта девушка не могла так со мной поступить. Не могла стать сообщницей Рингера.       — Почему ты раньше об этом не подумала? — недоумевает Фредерик. — Ты ведь знаешь ее с самого детства и в курсе, что она за человек и на что может пойти.       — Знаю…       — Ты уж извини, что я это говорю, но ты поступила просто омерзительно, когда пошла к ней и обвинила бедную девочку в предательстве.       — Да, но тогда я не понимала, что говорила и делала. Я была так зла и опустошена, что была готова поверить чему угодно и не искать никаких доказательств.       — А зря! — восклицает Алисия. — Думала бы головой – могла бы многого избежать! А ты слепо доверяла этому подонку. Предпочитала слушать его, а не тех, кого знаешь буквально тысячу лет.       — Я доверяла, потому что Саймон приводил аргументы, которые и правда могли казаться причиной ее якобы мести. Он такого наговорил, что я и впрямь поверила, будто Наталия завидует мне и пришла в ярость из-за того, что МакКлайф предпочел меня, а не ее.       — Ты всегда знала, что они просто дружат.       — Если бы Наталия и правда запала на Терренса, она бы сама соблазнила его и сделала бы все, чтобы он даже не посмотрел на тебя, — добавляет Фредерик.       — Да, дедушка, я знаю, — с грустью во взгляде отвечает Ракель. — Я поняла все это, когда немного успокоилась. Поняла, что Наталия не мстительная и на самом деле никогда не завидовала мне и моим успехам.       Ракель тяжело вздыхает и крепко сцепляет пальцы рук.       — Саймон оклеветал ее, чтобы заставить меня почувствовать себя одинокой и брошенной всеми, — добавляет Ракель. — Наталия никогда бы не пошла на такое. Может быть, она и болтушка и не всегда умеет хранить секреты. Но на такой мерзкий поступок эта девушка уж точно не пойдет. Она никогда не говорила ничего, что могло мне навредить. Эта девушка могла проболтаться лишь о чем-то хорошем, что должно стать сюрпризом… Такая черта в ней есть… Но она не могла рассказывать Саймону обо всем происходящем в моем окружении и давать ему все наши контакты.       — Мы никогда и не сомневались в этой девочке, — мягко говорит Фредерик. — Для нас с Алисией она всегда была милым ангелочком. И мы желаем ей только счастья, которого она так заслуживает.       — Ты поступила очень плохо, когда заявилась к ней, набросилась с обвинениями, оскорбляла, подралась с этой девочкой и разорвала с ней дружбу, — уверенно добавляет Алисия.       — Да, я не отрицаю, что сама разрушила нашу многолетнюю дружбу, оскорбляла ее и откровенно насмехалась над неудачами в ее личной жизни, — признается Ракель. — Но тогда я была готова поверить чему угодно.       — Запомни, дорогая моя племянница, для любых обвинений нужны доказательства. Даже то, что ты видела собственными глазами не всегда является правдой.       — Я знаю, тетя…       Ракель тяжело вздыхает.       — И очень хотела бы навести ее, — с подступающими к ее грустным глазам слезами признается Ракель. — Все объяснить и попросить прощения за то, что я была такой идиоткой.       — Думаю, Наталия поняла бы тебя, если бы ты пошла к ней и все объяснила, — предполагает Фредерик.       — Я так хочу вернуть свою подругу и знать, что она по-прежнему считает меня близкой себе.       — Эта девочка наверняка сильно переживает из-за вашей ссоры и мечтает помириться с тобой.       — Я знаю, дедушка…       — Господи, вы же были подружками с самого детства. Ты знаешь ее как облупленную… И так легко порвала вашу крепкую дружбу. Из-за какого-то больного ублюдка.       — Я правда сожалею, что все так случилось.       — Ну вот и поговори с ней. Извинись и скажи, что хочешь и дальше быть ее подругой.       — Не знаю… — тихо вздыхает Ракель. — Не могу…       — Дорогая, что тебе мешает пойти к Наталии домой и извиниться? — недоумевает Алисия. — Уверена, что эта девочка все поняла бы и согласилась бы принять твои извинения.       — Я боюсь смотреть ей в глаза, тетя. Даже если это я виновата в нашей разрушенной дружбе и должна просить у нее прощения.       — Мы все понимаем, но нельзя так все оставлять. Ты должна решить эту проблему.       — Я очень хочу ее решить… Но пока что не могу решиться…       — Ладно, милая, не переживай, — с легкой улыбкой подбадривает Фредерик. — Уверен, что ты еще помиришься с ней.       — Да, а сейчас тебе надо думать о Саймоне и о том, как покончить с ним раз и навсегда, — добавляет Алисия.       — Вы правы… — кивает Ракель. — Сейчас я должна думать только об этом. А уж поверьте мне, я настроена очень решительно. И знаю, что у меня все получится.       — Мы рады, что ты думаешь позитивно, — с легкой улыбкой отвечает Алисия. — Конечно, мы по-прежнему не хотим, чтобы ты ехала туда одной. Но мы будем молиться, чтобы все прошло хорошо.       — Все будет хорошо, дорогая тетушка. Не переживайте.       — Дай-то Бог, солнце мое… — с тревогой в душе задумчиво говорит Фредерик.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза.       — Ладно, давайте мы с вами спокойно поедим, а потом решим, чем займемся до вечера, — спокойно предлагает Фредерик.       — Хорошо… — соглашается Ракель.       — Ешь, моя милая, ешь, — мягко говорит Алисия. — Я испекла печенье специально для тебя.       — Спасибо…       Ракель, Фредерик и Алисия начинают без спешки доедать печенье и допивать чай и разговаривать о чем-то, что не касается сегодняшней встречи с Саймоном. И мужчина, и женщина очень хотели бы поговорить с девушкой про Терренса и узнать, что она думает о нем на самом деле. Однако они решают пока что отложить этот вопрос на более подходящее время. Фредерик и Алисия прекрасно понимают, что этот разговор может причинить Ракель боль и немного ослабить ее боевой дух и решительность, с которой она поедет на встречу со своим главным врагом.       Так что именно поэтому ее родственники стараются всячески поддерживать девушку и делать все, чтобы не ранить ее теми или иными словами, которые могли бы сломать ее боевой дух. Тем более, что сегодня Ракель впервые за долгое время сама вышла из своей комнаты, начала улыбаться и даже с большим удовольствием ест что-то более существенное, чем хлеб и вода.       Хотя Алисия и Фредерик не знают, как все в итоге закончится, в глубине души безумно переживают за свою кровиночку и страшно боятся, что с ней может что-то случиться. А для них время бежит гораздо быстрее. Встреча Ракель и Саймона состоится уже через несколько часов. А значит, очень скоро им придется сидеть как на иголках и ждать хоть каких-то известий. Впрочем, родственники девушки решают не думать о плохом заранее и пытаются вспомнить что-то хорошее, дабы не сойти с ума от переживаний за ту, ради которой они оба живут на этом свете.       

***

      Тем временем Саймон находится у себя дома и с легкой улыбкой и гордым видом смотрит в маленькое окошко, в которое, однако, нечего рассматривать, кроме засохших деревьев. Параллельно он с большим удовольствием строит грандиозные планы на будущее с искренней верой, что уже через несколько часов ему станет намного лучше. Мужчина знает, что удача будет на его стороне, и нисколько не сомневается в своем успехе.       — Этот день настал! — с широкой улыбкой восклицает Саймон. — Я наконец-то покончу с Ракель… Твою мать…       Саймон качает головой.       — Не могу поверить, что осталось всего несколько часов до того, как мои желания станут реальностью, — добавляет Саймон. — Сегодня все наконец-то закончится… Я сделаю то, о чем мечтал уже очень много лет…       Саймон радостно потирает руки с хитрой улыбкой на лице.       — Ах, мне уже не терпится покончить с этой девчонкой, — уверенно говорит Саймон. — И, возможно, даже с ее дедусей, теткой и со всеми ее друзьями… Но об этом я подумаю потом. Сейчас главная моя задача – покончить с Кэмерон. Покончить с девчонкой, которую я так ненавижу.       Саймон гордо приподнимает голову.       — Ах, Ракель, Ракель… — с широкой улыбкой вздыхает Саймон. — Как жалко, что очень скоро твоя короткая жизнь подойдет к концу. Жаль, что никто не сможет и не захочет спасти тебя и разрушить все мои планы. Потому что все, кто мог помочь тебе, устранены. И я сомневаюсь, что они захотят меня остановить. Так что очень скоро моя месть свершится… Уже через несколько часов…       Саймон злостно смеется, все еще глядя в окно и тихонько постукивая пальцами по небольшому подоконнику. А пока мужчина буквально считает минуты до столь долгожданной встречи, к нему уверенно подходит Ричард, который находится у него в гостях с самого утра и ранее отошел в сторону для того, чтобы с кем-то поговорить по мобильному телефону.       — По мне, сегодня чертовски отличный день! — бодро восклицает Ричард. — Не так ли?       — Да, Ричард, сегодня просто изумительный день, несмотря на то, что на улице пасмурно, — с широкой улыбкой уверенно отвечает Саймон.       — Даже погода не сможет испортить нам настроение.       — О, черт! Я так долго ждал этого момента! Ждал, когда справедливость наконец-то восторжествует! И вот этот торжественный момент настал!       — Понимаю, босс, понимаю.       — Мне уже не терпится поскорее покончить с Ракель. Возможно, еще и с ее семейкой и друзьями.       — Скоро, Саймон, — хитро улыбается Ричард. — Скоро все ваши мечты сбудутся.       — Несомненно, парень!       — Уже представляйте себе, как празднуйте победу на своим главным врагом?       — О да!       Саймон всем корпусом разворачивается к Ричарду.       — Мне не терпится увидеть, как эта девчонка страдает у меня на глазах и умоляет отпустить ее и не делать с ней ничего плохого, — с хитрой улыбкой признается Саймон.       — Будет тяжело сохранять невозмутимое лицо, когда она начнет это делать, — по-доброму усмехается Ричард.       — Согласен! Меня ужасно веселят те моменты, когда она бросается из крайности в крайность. Либо строит из себя слишком крутую, либо трясется, как зайчик, и со слезами умоляет ничего с ней не делать.       — Ну ладно, дайте вы ей немного повыпендриваться и почувствовать себя героиней. Не могут же девушки все время выглядеть слабыми. Пусть и сильными притворятся.       — В любом случае ей со мной не тягаться. Я расскажу ей мотивы своих поступков и грохну эту сучку к чертовой матери.       — Скорее бы уже все закончилось… — хмуро бросает Ричард, скрестив руки на груди. — Так хочу получить бабки за свою работу и свалить отсюда к чертовой матери. И забыть про всех этих попрошаек, нищебродов на улице и всяких бабуль, которые так и норовят чему-нибудь тебя поучить. Знайте, как я задолбался слышать их нравоучения и отвязываться от всяких бомжей.       — Потерпи чуть-чуть, парень, — уверенно отвечает Саймон, похлопав Ричарда по плечу. — Скоро все эти жалкие людишки будут просить милостыню у других, у кого денег уж точно полный мешок…       — Слушайте, а что вы собирайтесь делать после того как расквитайтесь с Ракель?       — Прежде всего заберу все деньги, которые у меня есть, и уеду отсюда. Уеду подальше от Штатов.       — Хотите сбежать, пока копы не поймали вас?       — Они никогда меня не поймают. Во-первых, я не оставлю никаких следов. А во-вторых, когда полиция будет расследовать загадочное убийство известной модели Ракель Кэмерон, я уже буду далеко отсюда.       — А если они все же узнают, где вы находитесь? Ну там подключат Интерпол, начнут патрулировать каждую улицу и всякое такое…       — Об этом не беспокойся. Я не такой дурак, как ты думаешь.       — Я и не считаю вас дураком. Вы что!       — Поверь, мальчик, у меня все под контролем. Я все так хорошо продумал, что никакой Интерпол не сможет разыскать меня. К тому же, у меня есть много вещей, благодаря которым я могу менять свою внешность до неузнаваемости и спокойно ходить по улицам.       — И вы думайте, они вас не поймают?       — Главное в этом деле – вести себя абсолютно спокойно и не нервничать при виде полиции. Они сразу начинают наблюдать за тобой, если ты ведешь себя как-то странно. — Саймон на секунду замолкает и слегка хмурится, бросив вопросительный взгляд на Ричарда. — И вообще, чего это ты так начал так бояться копов? Ты же ведь и сам ловко скрываешься от полиции и делаешь все так, чтобы тебя никто не поймал.       — Да не хочу я в этот чертов обезьянник! — чуть громче восклицает Ричард. — Не хочу сидеть с теми больными придурками! Как представлю, что меня посадят в камеру к тем грязным и вонючим животным, так блевануть хочется.       — Успокойся, Ричард, ты не попадешь в тюрьму. Чуть позже я раскрою тебе пару секретов маскировки, благодаря которой меня еще никто не смог поймать.       — Правда?       — Да, но все это будет после того как мы покончим с моим проклятием по имени Ракель Кэмерон.       — Буду рад научиться у вас чему-то новому. И с удовольствием помогу вам уничтожить эту девчонку.       — Вот и прелестно!       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Саймон смотрит в окно. А затем он с легкой улыбкой переводит взгляд на Ричарда.       — Знаешь, Ричи, мне вот стало интересно узнать, что случилось бы с родственниками Ракель, если бы я убил их любимую девочку прямо на глазах этих людей, — задумчиво говорит Саймон. — Уверен, что если бы она умерла, это стало бы настоящим ударом для любого из них.       — Че, думайте, они все еще продолжают так или иначе любить ее и беспокоиться о ней? — слегка хмурится Ричард.       — Даже если они и кинули Ракель и страшно боятся иметь с ней дело из-за ее якобы невменяемости, в которой я их убедил, они все равно продолжают так или иначе любить и переживать.       — Ну если это так, то готов поспорить, что все так бы и случилось. Они бы точно подохли от горя раньше, чем вы убили бы эту девчонку.       — Я тоже так думаю.       — Узнать о ее трагической гибели и правда было бы огромным шоком для них…       — И поверь, я обязательно «обрадую» их этой новостью, когда эта девчонка сдохнет…       Саймон хитро улыбается.       — Сначала об этом узнают ее тетка с дедусей, а потом и все ее друзья, — обещает Саймон. — Ну и напоследок я расскажу обо всем Терренсу.       — А ему-то зачем? — удивляется Ричард. — Он же наверняка там во всю развлекается со своей белокурой красоткой и чихать хотел на свою бывшую возлюбленную!       — Просто хочу посмотреть на его реакцию, когда этот придурок узнает, что его бывшая возлюбленная мертва. Что я убил ту, что могла возбудить его всего за пару минут.       — Думайте, ее смерть не оставит его равнодушным?       — Что-то мне подсказывает, что нет.       — Но в любом случае ни он, ни все эти людишки уже ничего не смогут сделать. Эта девчонка будет уже мертва. Пусть хоть проклинают, хоть грозятся уничтожить вас – им уже ничто не поможет.       — Я совсем не боюсь угроз и проклятий. И мне все равно, что они будут говорить. Никто не сможет ничего доказать, а словам копы уж точно не поверят.       — Это верно! Ведь сейчас нашим планам уже ничто не угрожает. Никто не станет помогать Ракель и делать что-то ради нее. Все бросили эту девчонку и доказали, что все их слова о том, что они всегда будут рядом с ней – абсолютно пустой звук.       — Об этом можете не беспокоиться, Саймон. Все потенциальные герои устранены и не представляют никакой угрозы нашим с вами планам.       — И я очень рад. Очень рад…       Саймон прикладывает палец к губе.       — Да, я надеюсь, ты в последние пару дней не делал ничего лишнего? — слегка хмурится Саймон.       — Что вы, конечно, я ничего не делал! — приподнимает руку Ричард. — Вы же меня просили! Я не посмею пойти против вашей воли.       — Прекрасно…       Саймон кивает с легкой улыбкой, пока в воздухе воцаряется небольшая пауза, после которой он срывается с места и куда-то направляется со словами:       — Ладно, парень… Хватит терять время и болтать непонятно о чем. Надо готовиться. Встреча состоится уже через несколько часов.       — Лично у меня все готово! — бодро восклицает Ричард.       — Это хорошо, — одобрительно кивнув, задумчиво говорит Саймон. — А вот мне нужно еще кое-что сделать. Правда мне понадобится твоя помощь.       — Не вопрос! Что нужно сделать?       — Сейчас я все объясню.       Саймон разворачивается и отходит в другую часть комнаты. А затем он резко останавливается и поворачивается всем корпусом к Ричарду, который следует за ним как хвостик.       — Да, а что насчет твоих друзей? — интересуется Саймон. — Они готовы нам помочь?       — Разумеется, босс, — уверенно кивает Ричард. — Мы договорились встретиться через пару часов в одном укромном местечке. А потом я привезу их к вам домой. Как раз успеем к пяти часам.       — Молодец, Ричард! Я всегда знал, что могу на тебя положиться, — Саймон кладет руку на плечо Ричарда. — Такому парню, как ты, без всяких сомнений можно доверить хоть жизнь.       — Вы же знайте, что всегда можете на меня положиться, — с легкой улыбкой отвечает Ричард.       — Я знаю.       Саймон на пару секунд замолкает.       — Так ладно, — уверенно произносит Саймон и резко перестает улыбаться. — Хватит всех этих нежностей… Нам надо еще очень многое сделать! Вот сделаем дело – будем говорить всякие нежности и слова любви.       — Поддерживаю! — восклицает Ричард.       Саймон с гордо поднятой головой разворачивается и куда-то уверенно направляется, пока Ричард быстрым шагом следует за ним и очень внимательно слушает все, что тот говорит ему по пути.       Этот парень настолько сильно хочет выбраться из нищеты, что готов на все ради того, чтобы Саймон заплатил ему обещанные деньги. Ему уже надоело жить в нищете и не иметь возможность купить то, о чем он уже давно мечтает. Но понимает, что ради желаемого ему придется хорошо потрудиться и выполнить абсолютно все приказы Рингера.       Только иногда кажется, что сам Саймон вовсе не собирается делиться с Ричардом обещанным денежным вознаграждением и давать ему даже жалкие гроши. Этот парень даже не догадывается, что вполне может работать на Рингера просто за «спасибо» и в итоге не получить ничего из обещанного. Ну а поскольку этот человек убедил его в том, что он щедро заплатит ему за работу, молодой парень буквально целует ему ноги и скачет перед ним на задних лапках, безропотно делая все, что тот хочет, и даже подключая к этому своих друзей, которые также могут не получить даже малой доли обещанной награды.       

***

      Время приближается к обеду. Время встречи все ближе и ближе. Терренс также не остается равнодушным и нервничает из-за того, как все пройдет. На данный момент он находится дома, сидит в гостиной на диване и разговаривает со своим другом детства Бенджамином по телефону с надеждой, что этот разговор поможет ему немного расслабиться.       — В общем, вот такая вот история, — откинувшись на спинку дивана, задумчиво говорит Терренс. — Сегодня будет ясно: или все вернется на свои места, или же все будет разрушено к чертовой матери.       — Сочувствую тебе, друг, — выражает сожаление Бенджамин.       — Лучше поддержи. И пожелай мне удачи.       — Ну естественно, удачи. Только ты точно уверен в том, что делаешь все правильно?       — Да, уверен, — уверенно кивает Терренс. — Тетя и дедушка Ракель держат меня в курсе всех событий и сообщают мне обо всем происходящем.       — Но сама Ракель пока что ничего не знает о твоем плане, так ведь?       — Верно. Она пока что ничего не знает о том, что мы с ее родственниками придумали.       — Слышь, а этот Саймон реально назначил ей встречу в заброшенном месте?       — Именно! А я думаю, ты понимаешь, зачем этот больной ублюдок заставил ее ехать туда.       — Понимаю. И она реально собралась в это место одна?       — Собралась. Ее родственники пытались уговорить Ракель обратиться в полицию и взять с собой кого-нибудь, но она и слышать ничего не хочет об этом. Наивно думает, что Саймон не убьет ее и ее близких, если она появится там одна.       — То есть, ты реально считаешь, что этот Саймон способен на… — неуверенно спрашивает Бенджамин. — Убийство?       — Пф, я не считаю! Я знаю!       — Нет, мы, конечно, знаем, что он за сволочь. Но чтобы зайти так далеко непонятно для чего…       — Да уж, не думал, что этот гад мог зайти так далеко, — уверенно отвечает Терренс. — Не думал, что ради достижения своей цели этот тип может сделать что угодно.       — Если это так, тогда ей ни в коем случае нельзя ехать туда одной. Если это случится, и ты кинешь ее, то Ракель точно придет конец.       — Нет, приятель, на этот раз я не кину ее, — уверенно качает головой Терренс. — Родственники Ракель надеются на меня, а я не имею права подвести их и дать понять, что все мои слова сожаления – пустой звук.       — Ну посмотрим, сдержишь ли ты свое слово.       — Сдержу, не сомневайся. — Терренс на пару секунд замолкает и бросает грустный взгляд в сторону. — Да, кстати, а ты знал, что почти все его бабки вовсе не принадлежат ему?       — Не принадлежат? — удивляется Бенджамин. — То есть, как это? А чьи же они?       — Все очень просто! Саймон на протяжении многих лет обманывал наивных людей, предлагая им небывалую славу и несметные богатства. До того момента, как он решил попроситься в мои личные водители, он представлялся кем-то из шоу-бизнеса и обещал сделать всех желающих знаменитыми. Правда ради этого он требовал заплатить ему немалую сумму денег. Чтобы типа с кем-то договориться о съемках в кино, рекламе или каком-нибудь журнале.       — А разве не он должен вкладывать деньги?       — Верно! Именно Саймон должен был вкладывать деньги в будущую звезду. Точнее, оплачивать ее пиар и всякое такое. Но жертвы, конечно, не знали об этом и совершенно спокойно отдавали свои деньги…       — И что дальше?       — А дальше Саймон получал нужную сумму, подло кидал жертву и сваливал куда подальше.       — Ничего себе…       — Такая схема прокатывала много лет. А потом он решил, что с него хватит. Захотел переквалифицироваться в кого-то другого. И в итоге Саймон стал моим личным водителем. Мы познакомились через наших общих знакомых, и он начал жаловаться мне, что у него совсем не хватает денег на жизнь. Ну а я как-то пожалел и решил дать ему работу личного водителя. Да, он мне в принципе не был нужен, но… Как-то жалко стало мужика. Тогда Рингер показался мне нормальным. И я не стал ему отказывать.       — Ну и дела… Походу, ты очень плохо знал этого мужика. Не знал, что нанял на работу настоящего гада.       — Ты прав, — кивает Терренс. — Мне удалось выяснять, что в полиции есть целое досье на этого Рингера. Почти все его жертвы писали заявление о мошенничестве. Да, они описывали разных людей, ибо Саймон всегда менял внешность и имя, но в полиции смогли установить, что это был один и тот же человек. А именно Саймон. Которым он представлялся одной из своих первых жертв.       — Ну и дела…       — Так что вот такие дела. Этот ублюдок уже давно начал карьеру мошенника и обманул уже огромное количество людей, которые так и не получили свои деньги обратно. И вряд ли получат.       — Слушай, приятель, ну ты меня удивил! — восклицает Бенджамин.       — Знаю, сам был в шоке, когда узнал такое про человека, которого знал много лет…       — Ты реально не знал о его делишках?       — Нет, Бен, я ничего не знал о его прошлом. Даже понятия не имею, кто его семья, где он родился и всякое такое. Знаю только лишь то, что он – типа бедный несчастный мужик, который вынужден жить на гроши.       — Вот поэтому не зря говорят, что не стоит доверять всем подряд.       — Да знаю!       — Вот начал проявлять к нему жалость, а он этим и воспользовался.       — Верно… — Терренс призадумывается на пару секунд и запускает руку в свои волосы. — Однако несмотря на это, у меня никогда не было к нему никаких претензий. Саймон прекрасно выполнял свою работу и был всем доволен.       — Ну учитывая, что ты обычно очень щедро оплачиваешь работу тех, кто на тебя работает, то ему было бы грех жаловаться, — уверенно говорит Бенджамин.       — Наверное, поэтому он и молчал.       — Скорее всего. А в противном случае Рингер постоянно предъявлял бы тебе какие-то претензии.       — Согласен. — Терренс медленно выдыхает и прикладывает руку ко лбу. — И я его понимаю. Ведь когда-то мне и самому позарез были нужны деньги. Я брался за любую работу в кино… Играл всех подряд. Все ради того, чтобы хоть что-то заработать.       — В любом случае очень скоро он не сможет найти даже самую ужасную работу с низкой заплатой, — уверенно говорит Бенджамин. — Потому что никто не захочет иметь дело с этим ублюдком. Особенно если народ узнает, что он не только распространил те ужасные сплетни про Ракель, но еще и собрался едва ли не убить ее.       — Хотелось бы верить, приятель… — тяжело вздыхает Терренс. — Хотелось бы…       — Чего так тяжело вздыхаешь? — интересуется Бенджамин. — Неужели случилось что-то еще?       — Нет, ничего не произошло… — спокойно отвечает Терренс. — Все то же самое…       — А, понятно… Ты не можешь забыть Ракель? Я угадал?       — Ее слишком трудно забыть…       — Ну понятно…       — Мне очень жаль, что все так сложилось. Всегда буду жалеть и стыдиться того, что сделал.       — Слушай, мужик, а ты все это затеял потому, что реально жалеешь о том, что сделал? — задумчиво спрашивает Бенджамин. — Или ты просто поджал хвостик перед родственниками Ракель и понимаешь, что они настучат тебе по башке, если узнают о еще одном твоем предательстве?       — Э-э-э, и то, и другое… — немного неуверенно признается Терренс. — Ее семья точно сожрет меня с потрохами, если я опять сделаю какую-то ужасную вещь по отношению к ней. Особенно ее дед. Если бы Алисии не было рядом, Фредерик точно прибил бы меня собственными руками. Так что… Я никак не могу облажаться, если хочу вернуть их доверие и доказать, что мне очень жаль, что все так вышло.       — Ну зато в следующий раз ты будешь думать головой, прежде чем поднимать руку на девушку.       — О, Бен…       — Ты вообще понимал, что родственники Ракель могли запросто сжить тебя со света, узнав о том, как ты поступил с этой девушкой? Они бы точно закрыли глаза на обычную ссору и позволили бы вам самим разобраться. Но той пощечиной ты реально разозлил их.       — Я знаю, что не должен был срываться на ней. Должен был просто сесть и спокойно все обсудить. Уверен, что она бы поняла меня… Ракель – девушка не глупая и быстро понимает суть дела… Да и не такая уж она и злопамятная, чтобы дуться месяцами…       — Извини, Терренс, но я сомневаюсь, что после такого она вообще захочет с тобой разговаривать.       — Да я и не надеюсь, что она выслушает меня, — хмуро говорит Терренс.       — Просто поговорить с ней и извиниться за все, что ты сделал, будет недостаточно. А вот если бы вы поговорили намного раньше того дня, когда разругались в пух и прах, я не сомневаюсь, что она поняла бы тебя. Да, это был бы очень трудный и неприятный разговор для вас обоих. Но вы же не думали, что попадете в сказку после начала романа.       — Ха, поговорить… Да если ты бы слышал, как она разговаривала со мной в клубе, когда увидела меня с другой девушкой…       — Ну а чего ты хотел? Меня это нисколько не удивляет.       — Я даже успел узнать много нового о себе.       — Да, МакКлайф, ты, конечно, просто красавчик! — тихонько хихикает Бенджамин. — Едва расстался с одной девчонкой, но уже пошел развлекаться с другой. Да еще и спалился перед своей бывшей, которая потом надрала вам обоим задницы.       — А я откуда знал, что она припрется туда? Знал бы – обошел бы тот клуб десятой дорогой!       — Неужели ты не мог потерпеть хотя бы какое-то время и только потом начать гулять со спокойной совестью? Ты же вроде всегда позиционировал себя верным и любящим человеком! Я даже видел некоторые статьи в Интернете, в которых тебя уже прозвали изменником.       — Ох, Бен, ну я уже говорил тебе, почему начал играть с той девчонкой в любовь… — устало вздыхает Терренс.       — Да, я знаю, но сам факт!       — Поверь, приятель, тогда мне было так плохо и одиноко, что я наплевал на все свои принципы. Потому что хотел получить немного любви и ласки. Хотя бы от той, которую никогда не любил.       — О да, ты получил! От обеих! Одна набросилась на тебя с обвинениями, а вторая дала пощечину, прокляла тебя и обещала испортить твои жизнь и карьеру.       — Пусть та девчонка делает что хочет – мне все равно на то, что она думает обо мне. Сейчас мне важно одно – выполнить обещание, данное Алисии и мистеру Кэмерону, и помочь Ракель спастись от этого ублюдка, который запросто может грохнуть ее.       — Это, конечно, все замечательно, только не надейся после этого превратиться для нее в героя, — уверенно говорит Бенджамин. — После того что между вами было, – да и после того что произошло до этого – вашим отношениям пришел конец.       — Знаю…       — Мне неприятно говорить тебе об этом, но к сожалению, ничего уже не изменить.       — Ты прав… Я уже давно упустил шанс не позволить сказке закончиться навсегда. И понимаю, что моя помощь ничего не изменит.       — Но зачем ты тогда помогаешь ей, если понимаешь, что это не имеет никакого смысла?       — Надеюсь, что это поможет мне хотя бы немного облегчить себе душу и начать спокойную жизнь. Без угрызений совести и желания сгореть от стыда. Может, таким образом я смогу принести ей свои извинения. И мы, по крайней мере, распрощаемся на хорошей ноте. Без скандала.       — Эй, а может не все еще потеряно? — предполагает Бенджамин. — Может, есть шанс, что ситуация наладится?       — Сомневаюсь, — без эмоций произносит Терренс.       — Слушай, у меня такое чувство, что где-то в глубине души она все же надеется на твою помощь. А может, эта девчонка даже и любит тебя.       — Нет, Бен, не любит. Она сама сказала.       — Ну не может девчонка ревновать мужика, когда она его не любит. Не зря же Ракель тогда чуть не прибила твою подружку, когда застукала вас вместе. Я не удивлен, что она оттаскала ее за волосы и поливала вас обоих грязью. Ибо твоя бывшая была обижена и оскорблена.       — Ну если немножко помечтать о том, что она все-таки любит меня… — Терренс на пару секунд закатывает глаза. — После того страстного порыва я вдруг подумал, что у нее все-таки есть какие-то чувства ко мне… Грозилась кричать на весь клуб и обвинить меня в изнасиловании, но не сделала этого.       — Ну может, тот порыв на некоторое время и затуманил ее разум, — задумчиво предполагает Бенджамин. — Однако потом она все равно все вспомнила и снова начала злиться на тебя за все, что ты с ней сделал.       — Если бы она не оттолкнула меня и не свалила, я бы точно довел дело до конца.       — Нет, приятель, не довел бы. Вот Ракель вспомнила о том, как ты ударил ее, так она мигом протрезвела. Вспомнила обо всем твоих оскорблениях и унижениях.       — А жаль… Тогда мне так хотелось хорошенько оттрахать ее. Независимо от желания этой девушки.       — Увы, МакКлайф, это будет возможно лишь в твоих фантазиях. Она тебя уже не простит.       — Знаю…       — К тому же, давай вспомним, как ты грозился не только разрушить ее карьеру, но еще и упрятать в психушку, заявив, что она типа больная. И не забывай, пожалуйста, что ты бросил ее тогда, когда бедняжка осталась совсем одна.       — Думаешь, мне приятно все это вспоминать? — удивляется Терренс. — Да я сквозь землю хочу провалиться от стыда! И зарыть голову в песок! Лишь бы не знать, как меня все осуждают. Не видеть, как близкие отворачиваются от меня.       — Ха, а ты думал, что после такого люди будут продолжать петь тебе дифирамбы и говорить о твоей неотразимости? Нет, Терренс, не будут! И я скажу больше: когда всем станет об этом известно, то они начнут говорить, что ты – бессовестный мудак.       — Я знаю, Бен, — немного раздраженно отвечает Терренс. — Знаю, какой я подлец. Можешь не напоминать мне об этом в сотый раз!       — Да еще и вспомнят обо всех грязных сплетнях, которые ты так яростно отрицаешь. Мол, они врут о том, что у тебя омерзительный характер, и ты ведешь себя, как какая-то эгоистичная сучка…       — Ох, да и так слышу это буквально от каждого встречного! А та девчонка так сильно обиделась на меня, что солгала некоторым людям о том, что я якобы регулярно избивал Ракель и доводил ее до полусмерти. И они в это поверили! Хотя это ложь! Я никогда не избивал ее.       — Прости, чувак, но если бы ты сразу не признался мне во всем, я бы и сам поверил в такое. Помня твое агрессивное поведение в последние несколько недель.       — Но ты ведь прекрасно знаешь, что я совсем не такой.       — Да, но я знаю твой несдержанный характер.       — Ну да, я не умею быть абсолютно спокойным и безмятежным. Но это не значит, что можно записывать меня в насильники, которые бьют женщин.       — В любом случае, чтобы доказать, что ты хороший и невинный, тебе придется приложить очень много усилий. Хотя на этот раз тебе уж точно не помогут добрые дела, сделанные на показ.       — Я никогда ничего не делал на показ.       — Но люди именно так и подумают.       — Не нагнетай обстановку! И так тошно!       — А еще ты просто обязан приложить много усилий ради того, чтобы искупить вину перед Ракель и ее семьей. И, конечно же, найти способ объясниться с ней не только за удар по лицу, но еще и измену.       — Если честно, то я уже сомневаюсь в том, что смогу подобрать слова, чтобы все увидели искренность в моем сожалении, — с грустью во взгляде тихо вздыхает Терренс и на пару секунд задумывается. — Впрочем, я считаю, что все абсолютно справедливо. Меня осуждают, со мной разрывают дружбу… А Ракель получает все больше любви и симпатии.       — Ну да, ты разве не слышал о такой вещи, как бумеранг? Вот судьба и наказала тебя за эгоизм и омерзительное поведение по отношению к слабой девушке!       — Знаю…       — Рано или поздно за свои ошибки приходиться платить, Терренс. И твой момент уже настал.       — Ты прав… Я уже и правда потерял слишком много. Большая часть друзей посчитали меня ублюдком… Они отвернулись от меня. Даже некоторые знакомые из шоу-бизнеса начали косо смотреть на меня. Недавно разговаривал с парочкой людей. Так они были очень холодны со мной. Да, никаких обвинений не было, но было чувство, что меня презирали. Хотя я не понимаю, за что. Ведь никто не знает, что произошло между мной и Ракель. По крайней мере, мы ничего не сообщали прессе.       — Ну а когда все узнают о твоих поступках, тебе будет негде скрыться от оскорблений и унижений. А о своей карьере можешь забыть раз и навсегда.       — И не хватало, чтобы еще и моя мать отказалась от меня… Она тоже осуждала меня и не скрывала своего разочарования, когда узнала, что мы с Ракель расстались по моей вине. Когда я признался в том, что ударил эту девушку…       — В любом случае жизнь все-таки настучала тебе по башке и дала понять, что надо хоть немножко думать перед тем, как что-то делать. Ты же всегда сначала делаешь, а уже потом задумываешься о последствиях. Даже когда ты начал встречаться с Ракель, то не подумал о том, что тебя ждет. Был упрямым как осел, и делал то, что тебе хотелось.       — Знаю… Именно поэтому я начинаю потихоньку мириться с тем, что произошло… — Терренс медленно выдыхает с полуприкрытыми глазами. — И знаешь, я думаю, что мне лучше все-таки сдаться и дать ей свободу после того как история Саймона будет закончена.       — Чего? — удивляется Бенджамин. — Сдаться?       — После всего этого я вообще хочу исчезнуть… Сбежать куда подальше от того позора, который сам же на себя навлек.       — Так-так, подожди минутку… — тараторит Бенджамин. — Не понял… Ты типа хочешь сбежать? Сбежать, как поганый трус? Дабы не слышать, как тебя все оскорбляют и унижают?       — Так будет лучше для всех, Бен… Никто даже и не вспомнит обо мне. Все будут только рады, если я пропаду и больше не появлюсь на публике.       — Не могу поверить…       — Для Ракель так тоже будет намного лучше… Она начнет жить по-своему, да и я постараюсь взять себя в руки и решить, что делать. А если повезет, однажды каждый из нас найдет кого-то, кто точно сделал бы нас намного счастливее, чем мы чувствовали себя тогда, когда были вместе.       — Черт, я поверить не могу, что слышу ТАКОЕ! МакКлайф, ты что такое творишь?       — А что такого?       — Думаешь, тебе реально станет лучше, если ты скроешься от людского позора? Думаешь, все быстро тебя забудут! Ха! Да тебя еще больше затравят! Тебе устроят тебе такую адскую жизнь, что ты будешь вынужден переехать куда-нибудь на необитаемый остров, где точно никто не узнает, кто ты такой.       — Значит, буду жить где-нибудь на необитаемом острове… — без эмоций отвечает Терренс. — И заставлю всех думать, что я либо мертв, либо пропал без вести.       — Чего?       — Это давление слишком сильное. Я боюсь, что не смогу его выдержать… — Терренс тяжело вздыхает. — Лучше уж быть мертвым для всех, чем видеть, как на тебя указывают пальцем и слышать, как кто-то выкрикивает оскорбления в твой адрес.       — Я тебя не узнаю, приятель! — качает головой Бенджамин, будучи в шоке из-за того, что говорит Терренс. — Чувак, ты чего? Что с тобой произошло? Где тот Терренс МакКлайф, который всегда шел к своей цели и добивался своего? Где мой лучший друг, которого я знаю с самого детства?       — Если людям станет обо всем известно, я уже ничего не смогу изменить. Как бы я ни старался.       — Твою мать, такое чувство, что я разговариваю с другим человеком! Где тот человек, который так гордился своими славой и высоким положением? Тот, кто был так уверен в себе и в том, что он делал? Где тот друг, которого я знал? Что с ним произошло за такое короткое время?       — Сейчас я уверен только в одном – в том, что я должен сделать свое дело и скрыться от позора.       — Черт, да ты точно не Терренс! Не он! Я разговариваю с каким-то трусом! Трусом, который хочет сбежать ото всего! Который вряд ли помогал Ракель покончить с Саймоном, если бы ее родственники не прижали его к стене.       — Я же сказал, что не брошу Ракель и сделаю все, чтобы этот ублюдок навсегда оставил ее в покое, — спокойно напоминает Терренс.       — Да-а-а, я в шоке… — Бенджамин качает головой. — Как же сильно ты изменился, Терренс… Откуда в тебе появилась безответственность? Желание сбегать от проблем! А сейчас сделал гадость и решил смыться, думая, что твое исчезновение заставит всех мгновенно полюбить тебя вновь!       — Я сваливаю не ради того, чтобы вызвать у людей жалость, — спокойно отвечает Терренс.       — Да ты раньше никогда не опускал голову, когда тебя унижали и оскорбляли! Никогда не сбегал от проблем! Никогда не повышал голос на девушку и не бил ее!       — Люди меняются, Бенджамин. Вот и я не могу навсегда остаться прежним.       — Что же с тобой стало, мужик? — недоумевает Бенджамин. — Почему ты стал таким? Почему? Пускаешь все на самотек, сбегаешь от ответственности и опускаешь голову, когда тебя оскорбляют!       — Просто я не могу держать все это под контролем. Не могу заставить всех снова полюбить меня.       — Знаешь, МакКлайф, тебе осталось еще взяться за бутылку, — с грустью и разочарованием в голосе говорит Бенджамин. — И превратиться из солидного мужика в закоренелого алкоголика, чтобы ты окончательно упал в моих глазах. Хотя, я не удивлюсь, если ты уже каждый день выпивать пару стопок каждый день. Тем более, что мне уже представился случай видеть тебя в стельку пьяным после того как у тебя начались проблемы с Ракель.       — Я не собираюсь спиваться, — возражает Терренс.       — Почему так, Терренс? Почему ты так изменился? И почему ты поступил с Ракель так омерзительно?       — Ты все прекрасно знаешь.       — Зачем ты вообще начал встречаться ней? Зачем? Смысл строить из себя примерного парня с той, которую ты видел от силы несколько раз почти за год, прожитый в отношениях? Потому что вы оба постоянно были заняты работой! Ракель снималась для каких-то журналов, каталогов и рекламных роликов или ходила по подиуму, а ты мотался по всяким прослушиванием, пытался отправить свои демо-записи песен хотя бы какому-то лейблу, раздавал интервью и снялся в парочке малоизвестных сериалах, в которых сыграл такие роли, в которых тебя никто не запомнит.       — Я же не думал, что все будет так сложно!       — А вот надо было думать! Вместо того чтобы делать вид, что ваши отношения просто идеальны. Видно, что тебе и не хотелось делать ее своей девушкой. Ведь чтобы трахать девчонку, не обязательно состоять с ней в отношениях и браке.       — Вообще-то, я всегда мечтал о семье и никогда занимался сексом с кем попало. В отличие от тебя!       — Но раз уж ты начал с кем-то встречаться, то должен был думать не только о себе любимом!       — Хочешь сказать, что я – эгоист?       — А то ты этого не знаешь!       Терренс качает головой, явно не ожидав подобной реакции от Бенджамина, у которого прорвало дамбу, и который говорит все, что у него уже давно есть на уме.       — Бен, с тобой там все в порядке? — недоумевает Терренс. — Чего это тебя прорвало?       — Со мной-то все в порядке! — восклицает Бенджамин. — А ты – нет!       — Ты головой что ли ударился? Раз несешь какой-то бред!       — Нет, Терренс, это ты ударился головой, — слегка повышает голос Бенджамин. — Да очень сильно!       — Послушай, Бен…       — Какого хрена ты превратился в озлобленного и бессовестного мудака, который думает только о себе? До романа с Ракель ты был более-менее нормальным, хотя и раньше мог зазнаваться и мнить себя королем. Но после того как у вас все закрутилось, у тебя совсем крыша поехала!       — Черт… Неужели ты опять хочешь осудить меня? Неужели тоже хочешь присоединиться к тем, кто считает меня ублюдком?       — А я не виноват в том, что ты и есть ублюдок! Бессовестный и эгоистичный ублюдок, который всегда думал только о себе, своей карьере и репутации!       — Чего? — сильно хмурится Терренс.       — Тебя, мать твою, беспокоило это гораздо больше, чем твоя собственная семья. И очень удивляюсь, что ты еще не предал родную мать и не отказался от нее.       — Паркер, ты вообще в своем уме? — громко недоумевает Терренс, постучав пальцем по виску. — Как ты вообще посмел подумать, что я могу предать человека, который меня вырастил?       — А я не удивлюсь, если твоя мать однажды заявит кому-то об этом! Скажет, что ты настолько зазвездился, что перестал уважать даже эту женщину! А все слова о твоей якобы любви к ней, о которой ты орешь на всех углах, – пустой звук!       — Нет, Бен… — Терренс качает головой. — Не говори так! Не надо выставлять меня безжалостным чудовищем, которое даже мать родную продаст.       — Я говорю то, что многие, возможно, боятся сказать тебе в лицо, — уверенно говорит Бенджамин.       — Это не так. Я не такой плохой, как всем думают!       — Знаешь что, с меня хватит! Мне надоело молчать и продолжать делать вид, что ничего не случилось.       — Что?       — Я всегда был против любого рукоприкладства по отношению к девушке и не собираюсь защищать тебя после того как ты сделал это с Ракель.       — Бен, я…       — Она не заслужила всего, что ты с ней сделал. И не могу поверить, что такая хорошая девушка могла связаться с таким мерзким подонком, как ты.       — Ты что такое говоришь! Чувак, я же твой друг!       — Нет, Терренс, ты не мой друг. Мой друг не повел бы себя так, как повел ты. Мой друг более порядочный и воспитанный.       — Ты обижаешь меня, говоря эти вещи!       — Знаешь, а хорошо, что вы с Ракель расстались, — уверенно заявляет Бенджамин. — С тобой эта девушка была несчастна и нелюбима.       — Я много раз говорил тебе, почему наши отношения не были идеальны. Говорил, чего мне не хватало. Чего мне не дала эта девушка.       — Только не надо сваливать на нее всю вину. Ты и сам виноват в том, что ваши отношения были разрушены к чертовой матери.       — Я знаю!       — Твою мать… Столько времени… Столько времени… Столько всего… Неужели все было напрасно? Неужели вы оба просто потратили время зря?       — Получается, так.       — Я-то думал, что роман с той красоткой изменит тебя в лучшую сторону, но все получилось наоборот. Ты стал только хуже. Стал более агрессивным и начал постоянно срываться на людях и вести себя как трус. Превратился в эгоистичного мудака, который никогда не умел контролировать свои эмоции и мог взорваться за пару секунд.       — На ком я срывался? Что ты там вообще городишь?       — Правда мне всегда казалось, что любой человек меняется в лучшую сторону, когда встречает кого-то достойного, кто может сделать его лучше. Или же Ракель пыталась сделать тебя лучше, однако ты сам не захотел меняться.       — Ракель было все равно на меня! Она никогда меня не любила и воспользовалась мной, чтобы заткнуть своих родственников!       — А ты любил ее? Или она была нужна тебе только для потрахушек? Была нужна тебе только как сексуальная игрушка?       — Я-то как раз любил ее! И пытался спасти наши отношения, которые становились хуже и хуже из-за того, что она никогда не обращала на меня внимания.       — Ха, да ты и сам не очень-то спешил уделять ей внимание и был одержим своей музыкальной карьерой. Будучи неготовым смириться с тем, что ты никому на хрен не нужен.       — Слушай, Паркер, чего ты, блять, от меня хочешь? — сухо спрашивает Терренс. — Что я, мать твою, должен сделать, чтобы ты был доволен?       — Призадуматься! О своем поведении! О своих поступках! О своей никчемной жизни!       — Я не вижу смысла думать! Все кончено! Ракель не станет меня слушать и никогда не просит меня за предательство.       — Потому что ты – трус! Трус, который не может посмотреть девушке в глаза и сказать, что он был не прав.       — Сколько раз мне объяснять тебе, что ничего не смогу сделать для того, чтобы вернуть ее доверие? И не в силах заставить людей снова поверить, что я не тот ублюдок, который может запросто избить девушку и запугивать ее до смерти. Не могу!       — МОЖЕШЬ! — вскрикивает Бенджамин. — МОЖЕШЬ, ТВОЮ МАТЬ!       — Не надо орать в трубку! Я не глухой!       — Ты поступаешь как трус! Надо уметь не только говорить всем, как тебе жаль, и как ты сгораешь от стыда. Надо еще и уметь заглаживать свою вину! И отрывать свою задницу от дивана для того, чтобы сделать хоть ЧТО-НИБУДЬ и заставить людей поверить в твое раскаяние.       — А я не делаю? Я, БЛЯТЬ, РАЗВЕ СИЖУ И НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЮ?       — Ты сначала делаешь гадость, а потом по-тихому сбегаешь и прячешься в кустах, надеясь выйти сухим из воды… Но это не прокатит, МакКлайф, не прокатит! Рано или поздно тебе придется отвечать за все то дерьмо, которые ты сделал.       — Я не пытаюсь сбежать от ответственности.       — Запомни, Терренс, если ты сейчас бросишь все к чертовой матери, то прославишься в глазах людей как бессовестный, трусливый ублюдок, который не только не хочет ни за что отвечать, но еще и смеет применять рукоприкладство к тем, кто намного слабее.       — Слушай, какого хрена ты так со мной разговариваешь? — громко недоумевает Терренс, не скрывая своего возмущения всем, что происходит. — Откуда такая агрессия? Тебе-то что я сделал, раз ты так со мной обращаешься?       — Мне – ничего, — сухо бросает Бенджамин.       — Вот и закрыл бы свой поганый рот! Я твоего совета не спрашивал!       — Твою мать, бедная Ракель… — Бенджамин качает головой. — Бедная девушка… И так пережила так много всего… Пожалуй, намного больше, чем люди ее возраста. Из-за какого-то больного ублюдка все отвернулись от нее и начали верить, что у нее якобы есть психические отклонения… Да еще и ее бывший возлюбленный посмел поднять на нее руку и вылил на нее ведро помоев. Поверил в ее измену, которая никак не было доказано. Ни фотографий, ни видео, ни свидетелей – ничего!       — Да знаю я! — раздраженно рычит Терренс. — ЗНАЮ!       — И уже поверь мне, ее семья уж точно не позволит ей быть с тобой после того что ты сделал с этой девушкой. Ее родственники будет яростно ограждать ее от твоего общества.       — Зачем ты говоришь мне все, что я и так знаю?       — Ну может, у тебя совесть проснется! Может, ты поймешь, что сейчас чувствует эта девушка!       — А ты думаешь, мне не жаль ее? — повышает голос Терренс. — НЕ ЖАЛЬ? Да в таком случае я бы не стал, мать твою, проворачивать все эту операцию по поимке Саймона. Если бы она была мне безразлична, я бы вообще ничего не делал ради нее! Смысл делать что-то ради человека, на которого мне плевать?       — Смысл в том, чтобы попытаться обелить себя. Сделать добрый поступок на показ и заставить людей поверить, что ты хороший.       — Я делаю это не ради того, чтобы обелить себя.       — Ну конечно, делаешь все это во имя любви! — закатывает глаза Бенджамин.       — Да, во имя любви! Я понял, что все еще люблю ее и не хочу быть ни с какой другой девушкой, кроме нее. И буду любить ее, даже когда мы начнем жить своей жизнью.       — Может, ты и не хочешь. Но ты совсем не стремишься делать ничего ради того, чтобы так и было.       — Ты глухой что ли? Или тупой? Я же сказал, что наше воссоединение невозможно из-за всего, что между нами произошло!       — Захотел бы – в лепешку расшибся и вернул ее!       — Я не могу!       — Или ты ждешь, что она приползет к тебе на коленях и начнет умолять простить ее и вернуться ней? А, МакКлайф? Неужели ты привык к тому, что твои поклонницы готовы умереть и целовать тебе ноги? Думал, что и эта девушка должна была поступать также?       — Я ничего не думал!       — А ты думал, что тебе ничего не надо делать! Вел бы себя так, будто так и должно быть. Мол, благодари меня, любимая, за то, что я вообще согласился встречаться с тобой. Мол, должна быть рада, что я терплю тебя. Благодетель, твою мать!       — Я никогда так себя не вел!       — Да ты совсем перестал думать о других! Думаешь только лишь о своей прекрасной заднице! О том, как бы прикрыть ее и выйти сухим из воды, дабы не потерять свое высокое уважение в шоу-бизнесе.       — Это ложь!       — Тебе никто не обязан прислуживать, МакКлайф. И никто не будет делать хоть что-то ради того, кто превратился в наглого эгоиста и не понимает, что чтобы заслужить чью-то любовь и уважение, надо самому сделать хоть что-то. Или хотя бы изменить свой поганый характер.       — Паркер, что за ахинею ты там несешь? — громко возмущается Терренс. — Ты там, блять, обкурился перед тем, как позвонить мне?       — Понимаю, признавать подобное всегда неприятно. Понимаю, что ты не хочешь замечать изменения и признавать, что превратился в грубого и бессовестного эгоиста.       — Чего?       — Однако тебе придется это сделать. Когда не останется ни одного человека, который захочет поддержать тебя и продолжать быть рядом с тобой. Может, тогда ты что-то поймешь и начнешь меняться. Правда я сомневаюсь, что кто-то захочет поддерживать тебя даже после того как ты изменишься.       — Черт, поверить не могу, что мой лучший друг говорит обо мне такие вещи, — хлопает рукой по лбу Терренс.       — Я просто говорю правду. Правду, которую ты отказываешься услышать и принять.       — А я-то думал, что ты поддержишь меня… Я хотел поделиться своими переживаниями и получить поддержку. Но вместо этого ты прочитал мне целую лекцию о том, что надо делать. Да еще и начал обвинять меня во всех грехах и упрекать в том, что все происходящее – это полностью моя вина. Да еще и обвиняешь меня в эгоизме…       — Ты же знаешь, что я всегда желал тебе только добра. И хочу помочь тебе хоть что-то исправить, пока не стало слишком поздно. Потому что не хочу, чтобы люди начали осуждать тебя и поливать грязью. Или же ты сам хочешь прославиться пустословом в глазах людей, который лишь много чешет языком, но на деле не хочет ничего сделать для того, чтобы доказать свое раскаяние?       — Серьезно? — ехидно усмехается Терренс. — Это ты так желаешь мне добра? ВОТ ТАК?       — Знаешь, ты все больше начинаешь меня поражать. Поражаешь в плохом смысле.       — Ты тоже меня удивляешь. Всегда говорил, что мы были как братья, но смеешь в чем-то меня упрекать и так со мной разговаривать. Только и умеешь обвинять, упрекать и давать советы о том, как жить.       — Ты хоть слышишь себя? — громко недоумевает Бенджамин. — Слышишь, что ты несешь?       — Такое чувство, будто ты знаешь о жизни все!       — Черт, МакКлайф, да разуй ты, наконец, глаза! — устало стонет Бенджамин. — Включи мозги! Подумай обо всем, что ты делаешь! Или слава, полученная в подростковом возрасте, лишила тебя последних мозгов и остатков совести? Превратила в эдакую машину?       — Твою мать, да как ты смеешь называть себя моим братом после такого?       — Представь себе, даже братья могут осуждать братьев. Будь у тебя родные братья или сестры, они бы тоже осудили тебя.       — Серьезно?       — Ты больной, Терренс! Больной! Одержим звездной болезнью, нарциссизмом, бешенством и всяким таким… И я не понимаю, как у такой прекрасной женщины, как миссис МакКлайф мог вырасти такой сыночек. Который стал бессовестным ублюдком из-за того, что в детстве ему уделяли слишком уж много внимания.       — Не смей меня оскорблять!       — Не зря про тебя ходило много слухов о том, что на съемках ты вел себя, как принц голубых кровей. И мог запросто устроить истерику из-за любой мелочи. А несколько людей пытались угомонить тебя и заставить работать наравне со всеми.       — Это наглая ложь! ЛОЖЬ!       — Нет, Терренс, не ложь. И очень скоро в этом убедятся абсолютно все, когда твоя обиженная подружка расскажет всем, что ты за ублюдок, который посмел обмануть ее, и заручится поддержкой многих людей. А если у ее отца реально есть какие-то хорошие связи, то тебя точно сотрут в порошок. И на твоей чертовой карьере можно будет поставить крест. Ты перестанешь быть для всех неотразимым красавчиком с невинными глазками. Поклонники начнут поливать тебя грязью, а звезды – избегать тебя. Никакие режиссеры больше не захотят снимать тебя в кино, студии даже не станут слушать твои бездарные песни, а сердца твоих малолетних поклонниц будут принадлежать кому-то другому.       — Ха, да ты мне просто завидуешь! — холодно, нагло и уверенно заявляет Терренс.       — Ха, чему? — ехидно ухмыляется Бенджамин.       — Завидуешь, что мне удалось сделать блестящую карьеру актера и завоевать любовь поклонников по всему миру. А ты как работал продавцом-консультантом в маленьком магазине алкоголя, так и проторчишь там до конца своих дней.       — Ну и что? Зато у меня все в порядке с головой, и я не веду себя как зарвавшийся эгоист!       — А я не трахаюсь со всеми девками подряд! Ты только и делаешь, что меняешь девок как перчатки и трахаешься с любой красивой муклой, которую подцепишь где-нибудь в клубе или стриптиз-баре.       — Это мое дело! — грубо бросает Бенджамин. — Хочу и трахаюсь, а не хочу – не трахаюсь!       — И ты еще смеешь что-то говорить про примерного семьянина и правильную жизнь несвободного человека… — Терренс с презрением усмехается. — Да ты ничего, мать твою, не знаешь об этом! И вряд ли когда-нибудь узнаешь. Потому что тебя парит только одно – заняться сексом хотя бы раз в неделю. Больше тебя ничто не волнует!       — Заткни свой поганый рот, — сквозь зубы цедит Бенджамин.       — И готов поспорить, что если какая-нибудь девка вдруг залетит от тебя, то ты запросто кинешь ее с ребенком и откажешься возиться с ним и помогать ему. Даже если это будет такой желанный тобой мальчик.       — Слушай, придурок, ты там вообще в своем уме? — грубо возмущается Бенджамин. — Или у тебя уже начала ехать крыша от мысли, что твоя звездочка давно погасла? Или ото всех этих гребаных проблем с Ракель и Саймоном Рингером?       — А ты сексом перезанимался? Или перетрудился на работе? Продавать бухло это, блять, такая утомительная работа!       — Я хотел помочь тебе! Заставить призадуматься и сделать в своей жизни хоть что-то хорошее не только ради своего блага.       — Мне не нужна твоя помощь! — сухо бросает Терренс.       — Еще скажи, что ты откажешься ехать на встречу с Рингером, запрешься в своей комнате и начнешь рыдать как девчонка. С надеждой, что тебя, неотразимого и неповторимого, будут любить и уважать.       — Заткнись ты там, поганая шавка! — приходит в бешенство Терренс. — Слушать тебя противно!       — Нет, МакКлайф, если ты подведешь еще и родственников Ракель после того как наобещал им едва ли не золотые горы, то они сделают все, чтобы ты никогда не был с этой девушкой. Никогда!       — Ар-р-р, как же ты меня бесишь! — раздраженно рычит Терренс. — Был бы ты сейчас со мной, я бы начистил тебе твою физиономию!       — Знаешь, а я тоже жалею, что не нахожусь у тебя дома. В противном случае я бы с большим удовольствием врезал по твоей наглой роже. И хоть немного вправил мозги, если в твоей пустой голове осталось хоть что-то.       — О, а давай ты сам припрешься сюда и врежешь мне? ДАВАЙ, ПАРКЕР, ПРИЕЗЖАЙ КО МНЕ ДОМОЙ! НАБЕЙ МНЕ МОРДУ!       — Нет уж, не хочу пачкать руки!       — Что, струсил? — ехидно ухмыляется Терренс. — Тявкаешь из-за угла, как трусливая шавка, а выйти боишься?       — Какая же ты сука, МакКлайф… Просто сука… Блять… С кем я дружил все это время? Вот я идиот…       — Сам не понимаю, какого черта я сделал тебя своим другом, — грубым, низким голосом бросает Терренс.       — Я же был уверен, что рано или поздно все твое дерьмо обязательно выплывет наружу. Хотя и верил, что ты хоть что-то в себе поменяешь… Но верил зря… — Бенджамин качает головой. — Я потерял друга… Потерял лучшего друга еще в тот день, когда узнал о его омерзительном поведении по отношению к своей бывшей девушке.       — Знаешь, Паркер, наверное, я зря рассказал тебе о своих проблемах, — сухо говорит Терренс. — Потому что ничего, кроме упреков и обвинений я не услышал.       — Я не собираюсь закрывать глаза на твои дела и защищать тебя, говоря, что ты ни в чем не виноват.       — Я так и думал… Хотя был уверен, что у меня был хотя бы один надежный друг, который в любом случае поддержит меня. Но я ошибся в тебе… Как только выдался случай, ты тоже предал меня. И примкнул к тем, кто отвернулся от меня и сейчас рассказывает всем гадости обо мне.       — Да услышь ты меня наконец, бестолковый ты балбес! — практически кричит в трубку Бенджамин. — И СНИМИ С СЕБЯ СВОЮ ЧЕРТОВУ МАСКУ! ОТКРОЙ ГЛАЗА!       — Зря я считал тебя своим самым лучшим другом и называл братом, — сухо говорит Терренс. — Ты никогда им не был. Никогда не был моим верным другом.       — Я больше и не хочу им быть, — уверенно заявляет Бенджамин. — Если тебе так хочется прославиться трусом, эгоистом и обманщиком, то пожалуйста. Я не буду возражать. Только запомни одну вещь: когда в СМИ появятся хотя бы одна статья, в которой какие-нибудь звезды выворачивают все твое грязное белье и рассказывают о том, что ты за агрессивный мудак, то тебе придется дорого за это заплатить. Ты не только потеряешь доверие всех своих друзей, родственников и знакомых, но еще и погубишь свою карьеру. Впрочем, твои дела и так были плохи. Все, твоя звезда потухла! Ты теряешь признание, славу и все-все лавры, которые так легко получил. Хотя несколько лет назад она светила очень ярко, и ты был буквально нарасхват.       — Знаешь, я тоже больше не хочу дружить с таким подлым козлом, как ты. Все, Паркер, отныне я больше не желаю видеть и слышать тебя. Можешь продолжать и дальше поливать меня грязью и спать со всякими проститутками, которых находишь по всему городу.       — ДА С УДОВОЛЬСТВИЕМ! — вскрикивает Бенджамин. — Мне уже надоело подтирать тебе сопли, выслушивать твое нытье и пытаться открыть тебе глаза. ВСЕ, МАККЛАЙФ, С МЕНЯ ХВАТИТ!       — ОТЛИЧНО! И сам как-нибудь справлюсь! МНЕ НИКТО НЕ НУЖЕН!       — Вот и оставайся один со своими проблемами, мразь! А ко мне даже не смей приближаться. Отныне я поддерживаю всех тех, кто знает, с какой сволочью они общались, и осуждают все его омерзительные поступки, которые он совершал на протяжении всей своей никчемной жизни.       — Ха, да пошел ты к черту, скотина.       — И ТЕБЕ ТОГО ЖЕ, МЕРЗАВЕЦ!       Бенджамин резко заканчивает звонок, будучи разозленным и разочарованным. Впрочем, то же самое чувствует и Терренс, который, услышав гудки, швыряет свой смартфон куда-то на диван и сгибается пополам, запустив обе руки в свои волосы. Хотя в глубине души он сильно расстраивается из-за того, что все-таки потерял еще одного друга, с которым мог бы поговорить о том, что происходит. А единственный человек, который еще не отвернулся от него, – это его родная мать.       «Ну ты и сволочь, Паркер… — с тихой ухмылкой думает Терренс. — Я-то думал, ты поддержишь меня и постараешься успокоить, но вместо этого выслушал от тебя целую кучу обвинений и упреков…»       Терренс медленно проводит руками по лицу.       «А еще называл себя моим братом… — с грустью во взгляде думает Терренс. — И так только посмел?»       Терренс тяжело вздыхает и еще несколько секунд грустит из-за того, что поругался с другом, но затем он резко выдыхает с мыслью, что ему нужно думать о другом.       «Ладно, плевать на него, — думает Терренс. — Некогда сидеть и переживать из-за этого придурка. Мне нужно думать о том, как бы покончить с Саймоном и с этой историей, которая нам всем будет еще долго будет сниться в ночных кошмарах. Я должен сделать это. Может… Хоть как-то заглажу вину и буду чувствовать себя не таким виноватым перед Ракель и ее родственниками.»       Терренс резко проводит рукой по своим волосам.       «Скорее бы все это дерьмо закончилось, — устало думает Терренс. — Так хочется поскорее обо всем забыть… Хочется наконец-то заняться своими делами и что-то сделать со своей жизнью. Я должен что-то для себя решить. После того как наши дороги разойдутся, как в море корабли. После того как наша с Ракель история закончится уже навсегда. Без шанса на новое начало.»       Терренс тихо вздыхает.       «И думаю, мне действительно стоит исчезнуть после всего этого, — хмуро думает Терренс. — Так будет лучше для всех. Все равно здесь некому переживать за меня… Мне уже наплевать, что обо мне подумают, что напишут в газетах, и кто захочет рассказать обо мне ложь. Пусть делают что угодно – теперь для меня это не имеет никакого значения. Все равно моя карьера и так была близка к разрушению. А моя мечта стать музыкантом никогда не станет реальностью. Как бы грустно мне ни было, но это конец.»       Терренс бросает короткий взгляд в сторону.       «А раз так, значит, я должен принять это, — с грустью во взгляде думает Терренс. — К сожалению, у меня нет выбора. Трудно это признавать, но придется. С Саймоном будет покончено так же, как и с моей карьерой актера и несбывшейся мечтой о музыкальном бизнесе.»       Терренс откидывается на спинку дивана и прикрывает глаза, стараясь настроить себя на то, что ему предстоит сделать. Где-то в глубине души он совсем не хочет отказываться от своих желаний, но чувствует себя настолько подавленным, что у него нет ни малейшего желания продолжать бороться и добиваться своих целей. Жизнь без Ракель стала грустной и тусклой. Но к сожалению, мужчина не сможет вернуть ее и попробовать начать все сначала, потому что совершил слишком много ошибок, за которые она его не простит. Никакое чудо не может все исправить и помочь ему не только сделать блестящую карьеру, но еще и вернуть ту, без которой он чувствует себя еще более одиноким. Может, с ней было не так хорошо, как ему хотелось бы, но без нее ему еще хуже…       

***

      Великобритания. Лондон. Сегодняшняя погода не обрадовала жителей города. С самого утра идет сильный дождь, а небо затянуто серыми тучами. Улучшений в ближайшее время уж точно не ожидается. Так что Амелия никуда сегодня не пошла и осталась дома со своей маленькой дочкой Хейли. Несколько дней назад эта малышка заболела, но сейчас чувствует себя немного лучше и медленно, но верно идет на поправку. Чему ее мама несказанно рада…       Хорошо накормив свою дочку и дав ей кое-какие прописанные врачом лекарства, Амелия укладывает свою девочку спать и начинает слегка раскачивать ее кроватку. И к счастью, ей довольно быстро удается помочь ей заснуть, поскольку малышка практически не спала все это время и постоянно плакала и кричала из-за того, что ей было плохо.       «Что ж, моя малышка вроде бы заснула, — думает Амелия. — Ох, слава богу… Пусть поспит немного. А то бедненькая намучилась за эти несколько дней…»       Амелия очень нежно гладит маленькую Хейли по голове и несколько секунд наблюдает за своей дочкой.       «Ладно, а пока она спит, можно попробовать позвонить Алисии и узнать последние новости, — решает Амелия. — А то она что-то совсем про меня забыла. Так что позвоню ей сама…»       Амелия покидает детскую, направляется в гостиную, берет в руки стационарный телефон, быстро набирает мобильный номер Алисии и начинает ждать ответа, медленно расхаживая то в одну сторону, то в другую.       — Алло, — раздается голос Алисии.       — Привет, Алисия, — дружелюбно произносит Амелия. — Это Амелия.       — О, Амелия, здравствуй, дорогая!       — Не помешала?       — Нет-нет, нисколько. Как ты поживаешь?       — Более-менее нормально. Сижу дома. С утра здесь идет такой сильный дождь, что нет никакого желания куда-то выходить.       — Понятно. А вот Нью-Йорке дождей пока нет. Но сегодня погода пасмурная…       — Везет тебе… А я так хотела прогуляться… Но тут такое…       — Кстати, ты уж прости, что я совсем забыла про тебя и не звонила все это время.       — Все в порядке, дорогая, я не обижаюсь, — с легкой улыбкой отвечает Амелия.       — Обещала сообщать тебе обо всем, что происходит с моей племянницей, а сама… — Алисия машет рукой. — Эх…       — Да ладно тебе! — восклицает Амелия. — Я и сама была занята. Все это время сидела дома с Хейли. Она у меня заболела.       — Что? Хейли заболела? О боже! Неужели что-то серьезное?       — Нет-нет, просто простудилась. Не знаю, правда, как, но она два дня страдала от высокой температуры.       — Господи Иисусе… А как она сейчас?       — Слава богу, сейчас с ней все хорошо. Правда слабенькая очень… Почти не спала и не ела все это время. Мучилась…       — Бедная малышка… Надеюсь, эта девочка скоро поправится.       — Не беспокойся, подруга, Хейли сейчас чувствует себя уже лучше. Было трудно, когда у нее была температура, и она отказывалась есть, пить и спать. Да, она еще не поправилась, но как говорится, кризис миновал.       — Ах, как бы я бы сейчас хотела посмотреть на Хейли… — с грустью во взгляде тихо вздыхает Алисия. — Я еще ни разу не видела твою дочурку, хотя так хочу посмотреть на нее.       — Ты же прекрасно знаешь, что мы с Рафаэлем всегда рады тебя видеть у нас дома, — с легкой улыбкой отвечает Амелия. — Ты можешь зайти ко мне в любое время, когда вернешься в Лондон. Мы с тобой не только полюбуемся на мою дочку, но и выпьем кофе или чаю с печеньем. Все равно Рафаэль постоянно пропадает на работе, а вот мне скучно целыми днями сидеть дома одной. Да и гуляю я в последнее время очень редко. Ибо не могу оставлять свою дочку одну.       — Обещаю, как только я вернусь в Лондон, то обязательно зайду к тебе в гости.       — Хорошо, буду с нетерпением ждать.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, которую немного неуверенно нарушает Амелия:       — Э-э-э, слушай, Алисия, я позвонила, чтобы спросить, как у тебя дела. Как продвигается дело с этим Саймоном?       — Кажется, что есть небольшой свет в конце тоннеля, — задумчиво отвечает Алисия.       — Правда?       — Сегодня вечером Ракель встретится с ним лицом к лицу.       — Что? Сегодня?       — Да, но я не совсем уверена в том, что это хорошо кончится для нее.       — А почему ты думаешь, что это может плохо кончиться?       — Саймон назначил встречу в заброшенном месте.       — Заброшенном месте?       — Судя по координатам, там раньше была какая-то фабрика или что-то вроде того.       — Господи…       — Мне страшно, Амелия, — качает головой Алисия. — Я места себе не нахожу…       — О, господи… Если честно, мне тоже это не нравится… — Амелия прикладывает палец к губе. — Ему будет только на руку, что вокруг никого не будет…       — А Ракель еще и собралась идти туда одна, — тяжело вздыхает Алисия.       — Что? — широко распахивает глаза Амелия. — Одна?       — Мы с мистером Кэмероном пытались остановить ее, но безуспешно. Она ничего и слышать не хочет об этом и считает, что сможет в одиночку справиться с этим человеком.       — Ох, зря она это делает, Алисия, зря… Кто знает, что на уме у этого человека. И какую ловушку он устроит на этот раз…       — Это все прекрасно понимает, кроме моей упрямой племянницы. Которая всерьез думает, что ей будет под силу справиться с этим человеком, который хочет встретить ее черт знает где.       — И что же ты теперь будешь делать? Если Ракель отправится туда одна, то ей придет конец.       — Меня немного успокаивает то, что Терренс уже знает про эту встречу.       — Да ладно? Терренс знает про встречу?       — Да, и он намерен поехать туда вслед за Ракель вместе с полицией.       — Но откуда он знает? Они же с Ракель наверняка не общаются!       — Мы с мистером Кэмероном сообщили ему об этом.       — Вы с мистером Кэмероном?       — Ах, да, я же еще не рассказывала тебе… — Алисия замолкает на пару секунд. — Ты ведь не знаешь, что у нас состоялся очень серьезный разговор.       — Ты заставила его объяснить всю ситуацию? — интересуется Амелия.       — Да, в день своего приезда в Штаты я отправилась у нему домой. Сначала мне обо всем рассказала его служанка, а потом сам Терренс во всем признался.       — Что, так легко все сказал?       — Да, на удивление он не стал ничего отрицать и рассказал всю правду от начала до конца. От появления Саймона в их жизни, первого скандала и каждодневных ссор с Ракель до его пощечины и его измены.       — Изменой? Значит, у Терренса и правда появилась другая?       — Да, ты была права, когда сказала, что Ракель столкнется с разлучницей, которая захочет увести у нее мужчину.       — Все как я и думала.       — Однако Терренс сказал, что не был влюблен в нее и пошел на это, по его словам, ради чистого имени и спасения своей репутации.       — В смысле?       — Да вроде бы у него был шанс пробиться в музыкальный мир, но это ни к чему не привело. А еще та девочка была в курсе его поведения по отношению к моей племяннице и могла в любое время рассказать всему миру об этом и испортить его репутацию. Вот Терренс испугался и решил пойти поиграть с ней в любовь. Правда потом ему это надоело, и он во всем признался своей подружке, которая пришла в ярость.       — Слушай, а ты точно уверена в том, что он говорил правду? — слегка хмурится Амелия. — Он ведь мог и соврать тебе!       — Нет, подруга, я не думаю, что он соврал, — качает головой Алисия. — В разговоре со мной Терренс был предельно честным. Да и с мистером Кэмероном вел себя вежливо. Он уверенно признавал свои ошибки и говорил достаточно искренне. К тому же, МакКлайф не стал отрицать, что ударил Ракель после того как об этом рассказала его служанка.       — О боже… Он еще и ударил ее!       — Когда я узнала об этом в первый раз, то чуть не прибила его. Хотела придушить своими собственными руками.       — Так значит, эта девушка еще и пострадала от рукоприкладства с его стороны? — ужасается Амелия, прикрыв рот рукой с ужасом в широко распахнутых глазах.       — К счастью, та пощечина была единственной. Дальше этого дело не зашло. Но Терренс все равно сожалеет об этом.       — Ты в этом уверена?       — Мне показалось, что он говорил искренне. Терренс прятал глаза, когда рассказывал о том, как это случилось. Его голос дрожал, а он сам ужасно нервничал.       — Ну не знаю… Я не доверяю тем, кто поднимает руку на девушку. И вообще, боюсь их.       — Да, мы с мистером Кэмероном относимся к нему насторожено и не можем полностью рассчитывать на его помощь в спасении Ракель. Но сейчас он – единственный, кто может защитить ее от этого подонка. И ради этого нам придется забыть о том, что было раньше. Придется сделать что угодно ради спасения моей девочки.       — А ты уверена, что он не пойдет на попятную?       — Все может быть. Но пока что МакКлайф держит слово и собирается ехать вслед за моей племянницей.       — И я так понимаю, мистер Кэмерон тоже уже знает обо всем?       — Он не знает главного – о пощечине Терренса.       — Нет?       — Мы с Терренсом не говорили мистеру Кэмерону о том, что этот человек ударил мою племянницу. Нам пришлось найти правдоподобные аргументы, чтобы объяснить причину конфликта.       — А он поверил?       — Не знаю. Но я бы не хотела, чтобы он узнал.       — Боишься, что он что-нибудь сделает с Терренсом?       — И это тоже. Да и нервировать его не хочется. Мистер Кэмерон и так весь на взводе из-за моей девочки и очень переживает за нее. Буквально ночами не спит.       — Понимаю… Тогда ему и правда лучше ничего не знать.       — Мы ни за что не скажем правду и будем делать все, чтобы скрыть ее, — уверенно обещает Алисия. — А иначе мистер Кэмерон может не только подпортить здоровье, но еще и очень сильно разозлиться на Терренса. Узнает про пощечину – тотчас запретит ему помогать Ракель и приближаться к ней. Хотя этого нельзя никак допустить, потому что нам очень нужна помощь этого человека. Без него мы потеряем нашу девочку.       — В любом случае вам не стоит всецело доверять ему.       — Мистер Кэмерон и так едва терпит Терренса только лишь ради Ракель. А так бы он уже давно высказал ему все, что он думает о нем.       — А ты сама как думаешь, Терренс и правда поможет Ракель или откажется от своих слов в последний момент? — неуверенно спрашивает Амелия.       — Ты знаешь, мне кажется, он здорово напуган и боится нас, — задумчиво предполагает Алисия. — Боится провиниться перед нами.       — Значит, он делает все это только из страха перед тобой и мистером Кэмероном?       — Нет, вовсе нет. Терренс явно сожалеет обо всем, что сделал, и пытается хоть как-то загладить свою вину перед моей племянницей.       — Только как отреагирует Ракель?       — Она пока что ничего не знает о его помощи. И не узнает до последнего.       — Если бы узнала – пришла бы в ярость.       — Ракель умоляет меня не разговаривать с ней про этого человека и даже упоминать его имя. — Алисия тихо вздыхает. — Хотя иногда мне очень хочется сесть и расспросить ее обо всем, что она чувствует на самом деле. Что она хочет сделать: попытаться простить его и начать все сначала или же поставить точку в отношениях с ним и готовить себя к новым.       — А ты сама как думаешь, что она чувствует по отношению к нему? — интересуется Амелия.       — Мне кажется, она в глубине души любит его, но пока не может признаться в этом. Или не может это понять. Она ведь еще совсем неопытная в любовных делах и не знает, что такое любовь.       — Думаешь, она не понимает?       — Ракель никогда не была серьезно в кого-то влюблена. Это ее первые серьезные отношения. Ну а ты сама понимаешь, что первая любовь никогда не забывается. Да и вообще, любую любовь трудно забыть за один день. Иногда на это могут уйти годы или даже целая жизнь…       — Это случай моей бабушки. Она в молодости развелась с дедушкой из-за какой-то глупости, а потом всю жизнь жалела об этом и не смогла забыть о любви к нему. Несколько раз выходила замуж, но никого не смогла полюбить так же сильно, как его. Даже если все ее мужчины были хорошими и заботились о ней.       — Это редкость, но случается.       — В любом случае сейчас и правда не стоит расспрашивать ее об этом. Придет время – и Ракель сама заговорит про Терренса. Когда она больше не сможет держать свои чувства в себе…       — Даже если она решит никогда не возвращаться к нему, я не хочу, чтобы это решение сделало мою девочку несчастной. Вдруг она тоже не сможет никого полюбить… Ты ведь говорила, что она должна выйти замуж только один раз.       — Кто знает, дорогая. В любом случае это ее жизнь. Ее решение. Она уже не ребенок и должна нести ответственность за свои поступки.       — Ах, Амелия…       Алисия с грустью во взгляде тихо вздыхает.       — Сколько же еще моей девочке пришлось пережить… — подавленным голосом отмечает Алисия. — Я даже не знаю, как она смогла пережить все это.       — А сколько ей еще предстоит пережить! — восклицает Амелия.       — Может, все дело в ее характере? Может, именно благодаря ему она еще не сошла с ума и как-то держится?       — Вполне возможно… Эта девушка сильна духом и может так или иначе взять себя в руки ради определенной цели. Если она понимает, что должна что-то сделать, то стискивает зубы и делает.       — Так написано на ее руках?       — Именно.       — Только она должна понять, что не может быть героиней и спасать себя и других в одиночку. Ракель наивно верит, что сумеет вразумить Саймона и убедить сдаться и оставить ее в покое. Мы с мистером Кэмероном говорим ей, что этого не будет, но она будто не слышит нас.       — Может, даже и хорошо, что вы рассказали Терренсу про встречу. Есть шанс, что он не позволит ему что-то с ней сделать.       — Он сам попросил меня держать его в курсе всех событий.       — Вот как…       — Мы не просили его о помощи – Терренс сам изъявил желание помочь. Написал мне сообщение, попросил о встрече, попросил рассказать все, что нам с мистером Кэмероном известно, и предложил свой план по уничтожению Рингера.       — Ну раз сам попросил, значит, и правда хочет помочь.       — Кстати, Терренс также рассказал нам о еще кое-каких делах, которые натворил мистер Рингер.       — Неужели он сделал что-то еще?       — Да, оказалось, что Рингер – мошенник с большой буквы!       — Мошенник?       — Он обманывал доверчивых людей, предлагая им славу и признание. Но ради этого Саймон вымогал деньги у бедных жертв якобы для того, чтобы кому-то за что-то заплатить. Правда, получив желаемое, он скрывался и обрывал все связи с теми, у кого брал деньги.       — Ничего себе… — Амелия призадумывается на пару секунд. — Знаешь, подруга, а я подозревала, что здесь что-то нечистое. Почему-то была уверена, что этот человек далеко не невинный.       — Так он и не невинный, — кивает Алисия. — Терренс лично все подтвердил.       — Ясно.       Алисия в этот момент про себя думает:       «Интересно, действительно ли Терренс ничего не знал о том, что делал Саймон? Или же он соврал мне и мистеру Кэмерону? Лично я бы нисколько не удивилась, если бы это было так.»       — И я не понимаю, почему Терренс вообще связался с ним? — недоумевает Амелия. — Почему согласился дать ему работу личного водителя?       — Кто знает, подруга, — пожимает плечами Алисия. — Терренс ничего об этом не сказал.       — Интересно, сколько он платил этому Саймону за работу?       — Возможно, достаточно. Ведь насколько я знаю, Терренс очень хорошо платит служанкам, которые работают в его доме.       — Да, скорее всего.       — Полагаю, Рингер решил воспользоваться моментом, чтобы поднакопить побольше денег для того, чтобы подкармливать своего дружка, который по его приказу и публиковал все эти ложные статьи о моей племянницы.       — Не исключено, — задумчиво произносит Амелия.       — В любом случае никто даже и не думал подозревать его в том, что тогда произошло. Ракель как-то упомянула его, но была уверена, что он очень даже неплохой человек. — Алисия замолкает на пару секунд и качает головой. — Никто не думал, что он окажется во всем виноватым. В распространении сплетен и отправке тех анонимных писем.       — И правда говорят, что в тихом омуте черти водятся, — задумчиво говорит Амелия.       — Верно…       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза.       — Слушай, Амелия, ты извини меня, но мне нужно идти, — задумчиво говорит Алисия. — Скоро Ракель поедет на встречу. Мы с мистером Кэмероном должны поддержать ее.       — Хорошо, не буду задерживать, — кивает Амелия.       — Мы с тобой потом поговорим. Я обязательно позвоню и расскажу, чем все закончилось.       — Буду с нетерпением буду ждать твоего звонка. И надеяться, что все закончится хорошо.       — Дай бог, милая…       — Ну пока.       — До скорого.       Амелия нажимает кнопку завершения вызова и с телефоном в руках еще какое-то время о чем-то размышляет с грустью во взгляде. Но затем женщина кладет его на место и направляется в комнату своей дочери Хейли, чтобы проверить, как она поживает.       «Хоть бы эта встреча закончилась хорошо… — умоляет Амелия. — Хоть бы Саймон ничего не сделал с Ракель… Господи… Я так не хочу, чтобы эта девушка пострадала…»       Оказавшись в детской, Амелия осторожно подходит к кроватке, в которой мирно посапывает Хейли, и начинает тихонько покачивать ее.       «Она не должна пострадать, — думает Амелия. — Она не должна умереть. Саймон Рингер обязан получить по заслугам и сполна ответить за все свои деяния. Я хочу, чтобы этот человек оставил бедную девушку в покое… Прекратил так мучить ее. Ракель это не заслужила…»       Амелия тяжело вздыхает.       «И дай бог, рано или поздно Ракель разрешит конфликт с бывшим возлюбленным и примет решение, не будучи одержимой злостью и эмоциями, — думает Амелия. — Расставание – это такой же серьезный шаг, как и свадьба или рождение ребенка. Надо хорошо все обдумать, чтобы быть уверенным в желании сделать это. Я не хочу, чтобы Ракель жалела так же сильно, как и моя бабушка в свое время. Которая вполне могла спасти свои отношения, если бы не поддалась эмоциям…»       Амелия продолжает сидеть рядом с Хейли и наблюдать за ней, мысленно молясь о том, чтобы каждый получил то, что он заслуживает. Чтобы невиновные не пострадали от чужих рук и не отвечали за тех, кто виновен на самом деле. Женщина понимает, что ничего не может сделать, и ей остается только лишь ждать и надеяться, что племянницы ее хорошей подруги сумеет справиться с этой непростой ситуацией.       

***

      Соединенные Штаты. Нью-Йорк. Время около четырех часов вечера. Уже через час состоится встреча Саймона и Ракель. Никто не может предположить, как она закончится и пострадает ли кто-то после нее. Впрочем, девушка не хочет думать об этом и сейчас активно готовится к ней, всячески стараясь настроить себя только на позитивные мысли. Настал этот долгожданный момент. Момент, когда она наконец-то покончит со всей этой историей и забудет о ней, как о страшном ночном кошмаре.       Вот Ракель уже стоит перед зеркалом и смотрит на свое отражение, мысленно заставляя себя хоть немного успокоиться. На девушке надеты кроссовки, которые позволили бы ей бежать в случае необходимости, старые потертые джинсы, темно-серая майка и такая же потертая джинсовая куртка, а свои длинные волосы она собрала в высокий хвост.       Алисия и Фредерик находятся рядом с ней и как могут поддерживают Ракель с надеждой, что это поможет ей немного расслабиться.       — Ну вот и настал этот момент, — слегка улыбнувшись своему отражению в зеркале, с гордо поднятой головой говорит Ракель. — Сегодня все мои мучения наконец-то закончатся. Я покончу с этой историей раз и навсегда.       — Да, конечно, — с легкой улыбкой произносит Алисия, стоя рядом с Ракель, и нервно сглатывает с чувством сильного волнения. — Конечно…       — Ты как, кстати? — проявляет беспокойство Фредерик, сидя на кровати и выглядя слишком уж напряженным, хотя и стараясь это не показывать. — Сильно волнуешься?       — Да, очень волнуюсь, — задумчиво признается Ракель, развернувшись лицом к Фредерику. — Но осознание того, что очень скоро все это закончится, заставляет меня бояться меньше.       — Послушай, милая, ты уверена в том, что хочешь поехать туда одна? — с жалостью во взгляде спрашивает Алисия.       — Уверена.       — Ты совершаешь огромную ошибку, милая.       — Боже, тетя, ну мы же с вами обо всем поговорили… — устало стонет Ракель. — Во-первых, я не могу никого с собой взять, ибо кто-то может пострадать. А во-вторых уже слишком поздно что-то менять. Встреча состоится через час. Назад пути нет.       — Но ты ведь можешь просто обратиться в полицию и сказать им место встречи, — отмечает Фредерик. — А они там уже сделали бы все необходимое.       — Нет, дедушка, никакой полиции на этой встречи не будет. Я еду одна – и это не обсуждается.       Ракель потупляет глаза в пол и медленно отворачивается от Фредерика и Алисии, которая присаживается на кровать рядом с мужчиной и с ужасом во взгляде переглядывается с ним. Они оба тяжело вздыхают с чувством, как у них все сжимается и переворачивается внутри от мысли, что с Ракель может что-то случиться. Однако родственники девушки понимают, что уже и правда слишком поздно что-то менять. К тому же, они рассчитывают на помощь Терренса, который должен поехать на место вслед за девушкой и как раз взять с собой полицию.       — Ох, ну хорошо, милая… — с грустью во взгляде тяжело вздыхает Фредерик. — Если ты думаешь, что справишься, то нам с твоей тетей остается только молиться за тебя.       — В любом случае мы оба знаем, что ты справишься, — со скромно улыбкой мягко добавляет Алисия.       — Спасибо огромное… — бросает легкую улыбку Ракель. — Ваша вера дает мне огромную надежду…       — Мы надеемся, что ты прекрасно понимаешь, на какой риск сейчас идешь, — взволнованно выражает надежду Фредерик. — Понимаешь, что очень сильно рискуешь своей жизнью, отправляясь черт знает куда.       — Я знаю, дедушка. Но ради спокойствия моих близких и своей спокойной жизни я готова пойти на этот риск.       — Помни, что мы с твоим дедушкой верим в тебя и не перестанем думать, переживать и молиться, — с грустью во взгляде отвечает Алисия. — Все это время наши мысли будут только о тебе одной.       — Спасибо, что не перестаете верить в меня, — с легкой улыбкой благодарит Ракель. — Без вас и вашей поддержки я бы не смогла пережить все это.       — Мы всегда будем рядом, дорогая, — дружелюбно говорит Фредерик. — Ты прекрасно это знаешь.       — Мне так повезло, что у меня есть такие замечательные люди, как вы, тетя Алисия, и ты, дедушка Фредерик. Спасибо вам огромное…       — Ах, солнышко… — с более широкой улыбкой произносит Алисия. — Или ко мне…       Алисия подходит к Ракель и предлагает ей свои объятия, которая девушка с удовольствием принимает. А затем к ним с легкой улыбкой подходит Фредерик, который сначала обнимает их обеих, а потом начинает держать в объятиях только лишь свою внучку, пока женщина отстраняется и со скромной улыбкой наблюдает за ними, в какой-то момент погладив свою племянницу по голове.       Они стоят в обнимку еще секунд пять до того, как Ракель отстраняется от Фредерика и бросает ему и Алисии скромную улыбку. А затем девушка смотрит на часы в своей комнате, набирает побольше воздуха в легкие и резко выдыхает со словами:       — Ох, кажется, пора… Пора выезжать…       — Будь осторожна, дорогая, — с тревогой в душе умоляет Алисия, нежно поглаживая Ракель по плечам. — Не дай этому мерзавцу что-нибудь с тобой сделать.       — И позвони нам сразу после того как только все закончится, — немного поправив Ракель волосы, добавляет Фредерик. — Твоя тетя и я будем на связи. Ждать твоего звонка.       — Я обещаю, что буду очень осторожна, — с легкой улыбкой говорит Ракель. — И позвоню сразу же после того как все закончится.       — Удачи тебе, солнышко.       — Ни пуха ни пера, радость моя! — мягко желает Алисия, еще раз заключив Ракель в дружеские объятия и мило поцеловав ее в щеку.       — К черту! — с легкой улыбкой восклицает Ракель и отстраняется от Алисии.       — Ступай, милая, — кивает Фредерик. — Ступай.       Через пару секунд Ракель берет свою сумку и медленно, но уверенно направляется к выходу из квартиры.       — Я скоро вернусь, — бросает легкую улыбку Ракель.       Пока Фредерик и Алисия ничего не говорят, Ракель открывает дверь и закрывает ее после того как покидает квартиру. Родственники девушки еще какое-то время смотрит на входную дверь, а затем, убедившись в том, что ее племянница ушла, женщина бросает короткий взгляд мужчине, который уверенно кивает.       — Она ушла! — восклицает Фредерик. — Пора звонить Терренсу! Быстрее набирайте ему!       — Да-да, я уже набираю, — уверенно отвечает Алисия. — Секунду…       С этими словами Алисия подходит к столику, на котором находится ее телефон, берет в руки его и начинает набирать нужный номер. Ответ она получает через секунды три-четыре, за которые женщина успевает включить громкую связь, чтобы Фредерик тоже слышал Терренса.       — Слушаю, — раздается мужской голос.       — Здравствуй, Терренс, это Алисия и мистер Кэмерон, — уверенно говорит Алисия.       — Да-да, Алисия, мистер Кэмерон, — взволнованно произносит Терренс. — Здравствуйте. Я уже понял, что это вы… Ваш номер отобразился у меня на экране.       — Здравствуй, — спокойно здоровается Фредерик.       — Ну что, она уже ушла?       — Да, Терренс, она уже вышла.       — Да-да, садится в свою машину и выезжает, — добавляет Алисия.       В этот момент Алисия и Фредерик подходят к одному из окон в гостиной и видят, как машина Ракель медленно выезжает на дорогу и направляется куда-то по прямой.       — Уже выехала на дорогу, — уточняет Фредерик.       — Отлично! — восклицает Терренс. — У нас тоже уже все готово! Мы прямо сейчас трогаемся в путь.       — У вас точно все получится? — выражает тревогу Алисия.       — Не беспокойтесь, Алисия. Мой друг из полиции и его напарники знают свое дело. К тому же, с нами еще поедет Линвуд. Он тоже будет помогать.       — Хорошо… Тогда мы спокойны.       — Нас всех объединяет Саймон и то, что мы должны его поймать.       — Я знаю…       — Пожалуйста, ни о чем не переживайте. Вы сделали то, о чем я вас просил. А теперь дело уже остается за нами.       — Пожалуйста, не позвольте Саймону ничего сделать с моей девочкой, — отчаянно умоляет Фредерик. — Умоляю, Терренс, сделай все, чтобы защитить ее от этого больного мерзавца. Мы рассчитываем на тебя.       — Саймон ничего не сделает с ней, мистер Кэмерон, — уверенно обещает Терренс. — Я вам обещаю. Очень скоро ваша внучка вернется домой живой и невредимой.       — Хорошо, мы желаем вам всем удачи, — скрещивает пальцы за спиной Алисия. — Не забывай держать нас в курсе всех событий.       — Спасибо большое, я обязательно буду держать вас в курсе, — обещает Терренс.       — Мы всегда на связи.       — Хорошо… — Терренс замолкает на пару секунд. — Ладно, нам уже пора выезжать. Я больше не могу с вами разговаривать.       — Хорошо-хорошо, мы больше не будем задерживать тебя, — спокойно говорит Алисия.       — Удачи, Терренс, — искренне желает Фредерик. — Звони сразу же, как только все закончится.       — Обязательно, — кивает Терренс. — Ждите новостей.       — Еще созвонимся.       Через пару секунд Терренс заканчивает звонок, а Алисия блокирует телефон.       — Хорошо, — с тревогой в душе резко выдыхает Алисия и кладет свой мобильный телефон на столик, на котором он лежал до этого момента. — Теперь остается только ждать.       — Господи, хоть бы все закончилось хорошо… — с жалостью во взгляде умоляет Фредерик, приложив руку к сердцу. — Пусть этот мерзавец получит то, что заслужил, и оставит мою внучку в покое. Моя девочка и так достаточно настрадалась… Будет несправедливо, если она еще больше пострадает.       — Дай бог, с моей девочкой ничего не случится, пока рядом будут Терренс и полицейские, — выражает надежду Алисия. — Я уверена, что они не позволят этой сволочи причинить Ракель вред.       — Знайте, хоть мысль, что Терренс тоже собрался поехать туда, немного успокаивает меня, мне все равно не удается отделаться от ужасного предчувствия. От мысли, что с ней что-то может случиться.       — Мне тоже очень неспокойно, мистер Кэмерон. Но давайте верить, что все закончится хорошо.       — Черт, если бы я не знал, что Терренс поедет туда с полицией, я бы самолично запер Ракель в комнате и не разрешил ей ехать на встречу, — более низким голосом уверенно заявляет Фредерик. — Но его решительность в этом вопросе так или иначе успокаивает меня.       — Она бы и меня не смогла уговорить отпустить ее туда, где ее точно ждет верная смерть, если она приедет туда одна, — кивает Алисия. — Этот мерзавец Рингер может задумать все что угодно. И поэтому я очень боюсь даже представить, что он задумал на этот раз, заставив ее приехать на заброшенную фабрику.       — Ой, ради бога, не напоминайте мне об этом! Меня начинает трясти от одной только мысли, что она была бы там одна, наедине с этим ублюдком.       — Меня тоже… — Алисия нервно сглатывает. — Но слава богу, что Терренс вовремя пришел на помощь и защитить мою племянницу.       — Это верно…       — Конечно, я все еще зла на него за его омерзительный поступок. Тем не менее, я буду благодарна ему, если он спасет Ракель от этого больного гада.       — Ох, хоть бы выдержать все это… — медленно выдыхая и держа руку на грудной клетке, тихо произносит Фредерик. — А то в последнее время у меня что-то не очень хорошее самочувствие, если честно…       — Боже, у вас что-то болит? — широко распахивает глаза Алисия.       — Нет-нет, Алисия, все нормально. Просто легкое недомогание от недосыпа и стресса…       — Может, вам стоит выпить какие-нибудь лекарства?       — Нет, не надо. Как только все закончится, я успокоюсь, как следует отдохну и полностью приду в норму. Не переживайте.       — Хорошо, ну тогда давайте мы с вами хотя бы выпьем воды. А то вы что-то и правда выглядите не очень хорошо, и я начинаю бояться за вас.       — Да, воды можно выпить… Может, мне немного полегчает… А потом просто будем сидеть и ждать любых новостей…       Фредерик медленным шагом доходит до дивана в гостиной и присаживается на него, пока Алисия идет на кухню за стаканом воды для него и себя.       Из-за сильных переживаний здоровье мужчины в последнее время сильно ухудшилось, и сейчас он чувствует себя немного хуже, чем раньше. У него начинает что-то тихонько покалывать в груди, а дышать становится довольно трудно. Кроме того, он ощущает небольшую боль каждый раз, когда пытается вдохнуть и выдохнуть. Хоть мужчина и понимает, что все эти симптомы похожи на те, что могут быть при сердечном приступе, он решает промолчать об этом и ничего не говорить Алисии, которая и сама переживает так сильно, что с ней может произойти что-то подобное.       В любом случае сейчас они ничего не могут сделать, кроме как сидеть дома и молиться об удаче и ждать любых новостей либо от Ракель, либо от Терренса. Фредерик и Алисия понимают – жизнь девушки в той или иной степени находятся вовсе не в ее собственных руках, ни даже в руках Саймона. Она сейчас находится в руках ее бывшего парня, Хантера Линвуда, Джеймса Уайтли и всех полицейских, которые поехали вслед за девушкой. Только лишь от них зависит, останется ли девушка жива после того как встретится со своим главным врагом.       

***

      Ракель уже минут десять едет в машине в нужное ей место, изо всех сил стараясь сосредоточиться на дороге. Она понимает, что очень сильно нервничает, а ее руки сильно трясутся от волнения. В голове сейчас слишком много не самых лучших мыслей, которые время от времени подрывают ее веру в то, что все будет хорошо.       А из-за сильного волнения Ракель старается ехать не слишком быстро, но не слишком медленно, чтобы не заработать себе дополнительных проблем и, например, не врезаться в какую-нибудь машину или не заставлять других водителей ждать, пока она не перестанет о чем-то думать.       «Черт, я так сильно нервничаю, — резко выдыхает Ракель. — Меня все больше начинает преследовать чувство, что все это может плохо кончиться. Может быть тетя с дедушкой были правы? Что если он действительно хочет меня убить?»       Ракель посильнее вцепляется руками в руль машины.       «Их слова настораживают меня и заставляют призадуматься, — думает Ракель. — Ведь странно, что Саймон назначил встречу именно в том месте. Захотел встретить меня как можно дальше от города…»       Ракель нервно сглатывает.       «Черт, а что если сейчас я совершаю ошибку? — широко распахивает глаза Ракель, — Вдруг мне не стоило ехать туда одной? Хотя если бы я взяла кого-то с собой, то Саймон мог запросто что-то сделать с близкими мне людьми. А я этого не хочу… Я все еще переживаю за них и не хочу, чтобы они как-то пострадали по моей вине.»       Ракель тяжело вздыхает, не спуская глаз с дороги.       «Наверное, я должна была попытаться дозвониться до Хантера и посоветоваться с ним… — думает Ракель. — Уверена, что он помог бы мне… Даже если его не было бы рядом…»       Ракель тихонько вздыхает и меняет скорость с помощью коробки передач.       «Кстати, очень странно, что Хантер пропал сразу же после нашего разговора… — слегка хмурится Ракель. — Я ничего о нем не слышала с тех пор, как мы разговаривали в последний раз. Хотя он обещал связаться со мной и обсудить сложившуюся ситуацию. Неужели он передумал? Или у него появились дела? Более важные, чем какой-то выживший из ума человек.»       Ракель еще крепче вцепляется в руль обеими руками, пытаясь как-то успокоить себя, чтобы от волнения и боязни не наделать еще больше ошибок.       «Так ладно, Ракель, успокойся… — успокаивает себя Ракель, стараясь медленно, глубоко дышать. — Выкинь все эти мысли из головы. Не думай об этом. Думай только о том, что ты вот-вот встретишь Саймона. Вдруг ты сейчас все преувеличиваешь? Что если все обойдется?»       Ракель снова меняет скорость с помощью коробки передач.       «Так все, хватит об этом думать! — решает Ракель. — И переживать… Надо как-то успокоиться. Хватит ныть и соберись! Ты должна сделать это… Просто встреться с Саймоном и сделай все, чтобы он раз и навсегда оставил тебя в покое.»       У Ракель уходит несколько секунд на то, чтобы убедить себя в том, что все будет хорошо, и немного успокоиться. Но это так или иначе срабатывает. Девушка замечает, что ее перестает трясти, а напряжение становится менее сильным.       «Кажется, это сработало, — думает Ракель. — Так, ладно! Пожалуй, включу какую-нибудь музыку. Надо как-то отвлечься, пока я не рехнулась еще до встречи. Или я точно не доеду до того места…»       С помощью одного нажатия кнопки Ракель включает первую попавшуюся радиостанцию в своей машине. В салоне начинает играть красивая, спокойная музыка, что благоприятно влияет на девушку и ее мысли. Благодаря ей она еще немного успокаивается и, посильнее нажав на педаль газа, спокойно продолжает свой путь в назначенное место, к которому она уже практически подъехала.       

***

      Пока Ракель уже практически добралась до места встречи, Терренс вместе со своим другом Джеймсом, его помощниками и Хантером Линвудом находятся только на полпути. Пока несколько человек едут за ними в одной машине, остальные сидят в той, что едет впереди. В ней сейчас находятся несколько полицейских, которые болтают о чем-то своем, сидя на передних сиденьях. А вот на задних сиденьях устроился МакКлайф и тот самый мужчина, что долгое время безответно влюблен в Ракель и все еще надеется, что однажды она обратит на него внимание и увидит в нем не только друга.       На первый взгляд Хантеру чуть больше тридцати лет. У него коротко подстриженные волосы темно-рыжего оттенка. Такого же, какой и у легкой щетины и не очень густых бровей. Обладатель серо-голубых глаз, узкого лица и светлой кожи. Его взгляд серьезный и сосредоточенный. Он определенно относится к своей работе со своей ответственностью. Особенно сейчас, когда ему нужно любой ценой помочь девушке, к которой испытывает самые нежные чувства. Которая однажды сама попросила его о помощи. Хантер просто не мог ей отказать и согласился сотрудничать с Терренсом и его старым другом Джеймсом, который едет вместе с ними и тоже не мог отказать человеку, которого очень хорошо знает.       На данный момент обе машины проезжают мимо густых лесов и тех мест, в которых, казалось бы, никогда не ступала нога человека. Куда кто-то вряд ли стал приходить по своему желанию. Поначалу путь проходит в полной тишине, нарушаемой лишь разговором двух полицейских, сидящих на пассажирском и водительском сиденьях. Но в какой-то момент Терренс решает немного неуверенно нарушить паузу и завести разговор с Хантером, перед которым чувствует себя неловко из-за того, что ему однажды наговорил Саймон.       — Э-э-э, мистер Линвуд… — не слишком уверенно произносит Терренс.       — Да? — отзывается Хантер.       — Мне… Неловко перед вами… Из-за той ситуации с Ракель.       — Неловко? Передо мной?       — Да. Из-за того, что я подумал про нее и вас… — Терренс нервно сглатывает. — Понимайте… Когда Саймон сказал мне, чтобы вы и Ракель… Ох… Когда вы…       — Все в порядке, мистер МакКлайф, — спокойно перебивает Хантер. — Я не обиде на вас. И все прекрасно понимаю.       — Мне правда ужасно неловко перед вами. Простите, что так вышло.       — Не стоит извиняться.       — Я совершил глупейшую ошибку, когда поверил этому человеку. Поверил, что у вас что-то может быть с Ракель. Да, зная, что вы влюблены в нее, в это можно поверить. Но все же…       — В любом случае, теперь вы прекрасно понимайте, что Саймон просто хотел заставить Ракель чувствовать себя одинокой и никому не нужной. А для этого он поссорил ее со всеми, кто ей дорог. Наговорил всякой чуши, которой все, к сожалению, поверили.       — Да, я знаю, — переводит взгляд в окно Терренс. — Обидно, что мы все повелись на ложь этого обманщика.       — Всякое бывает.       — Он – мастер в промывании мозгов. Так заболтает, что и сам не заметишь, как сделаешь все, о чем он тебя попросит.       — Однако я рад, что вы это поняли.       — И радует, что в последний момент рядом с ней появились ее тетя и дедушка. Уж они-то никогда не бросит ее в беде. Рингер мог наговорить им все что угодно, но они не предали бы эту девушку.       — Да, Ракель очень сильно привязана к ним, — кивает Хантер. — Эти люди практически вырастили ее после того как отец и мать этой девушки погибли в автомобильной аварии.       — Верно… Роднее них у нее больше никого нет.       — Повезло, что у нее есть хоть какие-то родственники. А иначе бы она росла в приюте. И не факт, что ее там любили бы.       — Вы правы, — с грустью во взгляде произносит Терренс.       — Но знайте, я хорошо ее понимаю. Очень хорошо понимаю. Потому что и сам вырос без родителей…       — Правда?       — Да, меня с самих ранних лет воспитывала бабушка.       — Вот как… Разве ваши родители тоже погибли?       — Нет, у меня была немного иная ситуация.       — И какая же?       — Мои родители были алкоголиками, из которых уже нельзя было сделать нормальных людей.       — Алкоголиками? — удивляется Терренс.       — Причем когда я родился, они уже во всю пристрастились к бутылке. Не могли жить без водки или что-то вроде того.       — А как у таких родителей мог родиться здоровый ребенок? Ведь вы… Как бы совершенно здоровы…       — Ну вообще-то, у меня есть кое-какие проблемы со здоровьем, — немного неуверенно признается Хантер.       — Серьезные?       — Я родился недоношенным. Долгое время у меня были проблемы с сердцем и мелкой моторикой. К тому же, я очень поздно заговорил и обладал слабым иммунитетом. В детстве переболел едва ли не всем, что можно. И не сосчитать, сколько раз за всю жизнь я подцепил обычную простуду. Да я и сейчас не стал крепче и продолжаю часто болеть. А еще мне нужно быть осторожнее, когда я занимаюсь спортом, ибо мой организм очень плохо переносит огромные нагрузки.       — Ничего себе…       — К тому же, я до сих пор страдаю от дислексии. Которая порой доставляет мне большие неудобства.       — Дислексии? — слегка хмурится Терренс. — А что это такое?       — Дислексия – это заболевание, при котором трудно научиться читать и писать. Но человек все еще сохраняет способности к обучению.       — И как это выражается?       — Буквы все время прыгают у меня перед глазами. Исчезают, меняются… Становятся размытыми. Я не могу сосредоточиться на чтении и отличить одну букву от другой. В школе у меня из-за этого было очень много проблем. А попытки что-то прочитать, запомнить и написать едва ли не доводили меня до истерики.       — Ну а сейчас как?       — Немного легче, но мне все еще очень трудно четко видеть буквы и слова. Иногда я пишу что-то на бумаге и потом не могу понять, что именно. Скажу вам, что из-за дислексии у меня просто ужасный почерк. Над которым, надо признать, надо мной до сих пор подшучивают.       — Сочувствую.       — Именно над почерком, но не над болезнью. О ней знают все мои коллеги, но никто не сторонится меня. В этом плане мне повезло. Но в школе мне частенько доставалось за неумение писать и читать от учителей и ребят. Мои оценки были просто ужасны, и я все время слышал, что никогда не смогу добиться успехов и найти хорошую работу. Они думали, что я просто лентяй и ничего не хочу делать. А попытка объяснить, что я страдал от дислексии, приводила людей в бешенство. Они говорили мне, что я пытаюсь оправдать себя.       — Понимаю.       — К сожалению, только лишь один учитель понял мою проблему и знал, что именно дислексия виновата в моей плохой учебе, а не моя лень или что-то вроде того. И делал все, чтобы помочь мне справиться с этим. Именно благодаря учителю по биологии я с горем пополам окончил школу. А дальше уже справлялся сам.       — Есть какие-то особые методы?       — Дислексики справляются со своей болезнью по-разному. Но я делаю это с помощью картинок и рисунков. Мне проще что-то запомнить и понять, если я смотрю на них. Например, когда я допрашиваю какого-нибудь человека в полицейском участке, то предпочитаю делать зарисовки, а не писать тексты. Хотя художник из меня так себе… И также у меня хорошо развита звуковая память. Очень хорошо запоминаю то, что мне говорят.       — Интересно…       — Это болезнь доставляет много хлопот, но человек вполне может жить с ней, если найдет свой способ принимать информацию.       — Честно говоря, я никогда не встречал людей с подобными проблемами.       — Но такие, как я, есть. И им бывает очень тяжело.       — Ясно…       Терренс на секунду бросает взгляд на окно, пока машина все еще продолжает ехать по дорогам, что расположены где-то в лесистой местности.       — Простите, а разве вы жили со своими родителями, даже если они пили? — уточняет Терренс.       — Нет, — произносит Хантер. — Меня хотели определить в приют сразу же, как только я родился. Но в дело вмешались мои бабушка и дедушка по материнской линии и решили, что будут сами воспитывать меня. И в конце концов, бабушка без проблем оформила все необходимые документы об опеке на себя и на дедушку. В то время он был еще жив, но погиб спустя несколько лет…       — Надо же… — задумчиво произносит Терренс.       — Я узнал об этом примерно в пять или шесть лет. Было тяжело принять правду, но через некоторое время смирился и перестал задавать бабушке какие-то вопросы. И был благодарен ей за то, что она не бросила меня.       — Вы злитесь на своих родителей?       — Нет, у меня нет злости на родителей. Я никогда не желал им ничего плохого.       — А вы никогда не пытались разыскать их? — осторожно спрашивает Терренс.       — Была у меня такая мысль. Не буду отрицать, что она и сейчас у меня есть. Однако моя работа очень тяжелая и отнимает много времени. Некогда не то, что родителей найти, но даже сходить на свидание с девушкой или посидеть где-нибудь с друзьями.       — Понятно…       — Хоть я всего лишь сержант полиции, мои коллеги доверяют мне едва ли не больше, чем какому-нибудь капитану или майору. К тому же, у меня много знакомых среди сотрудников полиции из других отделений. Мы очень часто работаем вместе над тем или иным делом.       — Вот как!       — На моем счету огромное количество раскрытых дел и пойманных преступников. Ко мне часто присылают учеников, которым мне нужно научить всему, что нужно знать. Потому что они знают, что я смогу это сделать.       — Здорово, — бросает легкую улыбку Терренс.       — Ну а что касается моих родителей… — Хантер замолкает на пару секунд. — Мне вроде бы и хочется найти их. Но вроде бы я думаю, что это не приведет ни к чему хорошему.       — Думайте, вы им не нужны? — уточняет Терренс.       — Может! Вдруг они сами от меня отказались и вообще не хотели никакого ребенка! Так что не хотелось бы им навязываться.       — Понимаю… — с грустью во взгляде говорит Терренс.       — А что насчет ваших родителей?       — Насчет моих? — немного напрягается Терренс.       — Э-э-э, ну если не хотите, можете не говорить… — неуверенно говорит Хантер. — Просто мне стало…       — Да нет, все в порядке, — спокойно перебивает Терренс, пустым взглядом смотря на свои руки. — Если честно, мне давно хотелось с кем-то поговорить об этом.       — Если вам есть что сказать, то я вас выслушаю.       — Ну… Мои родители уже давно в разводе. Еще с тех времен, когда я был маленьким. Я всю жизнь прожил с матерью, а отец женился во второй раз и сейчас живет со своей новой женой. У них есть свои дети, но я никогда не общался с ними. Да мне и не хочется, если честно…       — А почему они развелись?       — Мой отец постоянно издевался над моей матерью, которая закрывала на это глаза. А спустя какое-то время он вообще ушел из семьи, подав на развод. Оставил нас на произвол судьбы… Не подумав о том, на что мы будем жить. — Терренс нервно сглатывает. — Матери пришлось одной растить меня. Она много работала, чтобы содержать нас. Ибо отец не платил никаких денег хотя бы в качестве алиментов.       — Ваша мать не подавала в суд, чтобы выбить алименты? — уточняет Хантер.       — Нет, не подавала. А он и был рад! Не пришлось бы отдавать денежки на содержание тех, кого он бросил ради другой женщины.       — Надо же…       — Его никогда не волновало, что у него есть сын, — более низким голосом говорит Терренс. — Он был окрылен. Ибо женился на красивой женщине, которая родила ему еще двоих детей. Все внимание доставалось им. А про старшего сыночка этот человек напрочь забыл. Но зато когда мне исполнилось восемнадцать лет, мой папаша неожиданно объявился и предложил нам с матерью свою помощь.       Терренс тихо усмехается, бросив короткий взгляд в сторону.       — Восемнадцать лет его не было слышно, а теперь когда сын стал взрослым и начал зарабатывать деньги сам, он решил заявиться на все готовое, — сухо говорит Терренс.       — Думайте, ему нужны были ваши деньги? — удивляется Хантер.       — А зачем же еще? Думает, что раз я зарабатываю деньги, то буду содержать его, его жену и их детей!       — И что об этом думала ваша мать?       — Она долгое время практически не упоминала его, но ни разу не сказала про него плохого слова. Однако когда этот человек объявился, мать сказала, что мой отец хочет встретиться со мной, и буквально настаивала на нашей встрече. Правда, этой встречи не хотел я сам.       — Неужели ваша мать простила вашего отца после того что произошло?       — Представьте себе! Простила! И я уже много лет не могу это понять. Я говорил матери, что у нее должна быть гордость, но она все равно продолжает защищать его. Иногда мы с ней даже ругаемся из-за этого…       — А она сейчас как-то контактирует с ним?       — Конечно! Она очень часто встречается с ним, он передает ей какие-то деньги, вещи и что-то такое, а я сознательно избегают встреч с отцом. Которого до смерти ненавижу. Ненавижу за то, что он издевался над моей матерью, оскорблял ее и бросил нас на произвол судьбы.       — Может, вам все-таки стоит поговорить? — предлагает Хантер. — Этот разговор ведь ни к чему вас не обязывает. Вы не обязаны проникаться любовью к отцу. Хотя бы просто поговорите с ним. Узнайте, что он от вас хочет.       — Нет, мистер Линвуд, я не хочу, — качает головой Терренс. — Не хочу ничего знать об этом предателе. Я всю жизнь хорошо жил без него и никогда не страдал от того, что у меня нет отца.       — Ну хорошо, как хотите. Хотя я бы все-таки встретился с ним. Чисто ради любопытства.       — Нет… — Терренс замолкает на пару секунд. — У меня есть только мать. Которую я люблю, уважаю и буду защищать от любого, кто захочет сказать про нее что-то плохое или причинить ей вред.       — Понятно…       — Я… — Терренс бросает короткий взгляд на окно. — Я боюсь, что могу стать таким же, как он… Хотя так этого не хочу… Не хочу снова выставлять себя каким-то чудовищем, которое ужасно обращается с девушкой.       — Имейте в виду ту ситуацию с Ракель, о которой вы как-то мельком упоминали? — уточняет Хантер.       — Да, ее. Мне надо было сразу обо всем ей рассказать. О том, почему я ненавижу отца и так усердно защищаю свою мать… О том, что Саймон наговорил мне про нее и про вас… Однако я не сделал этого и… Дорого за это поплатился. Не смог сдержать ту злость, которой был одержим… — Терренс замолкает еще на пару секунд. — Хотя я и до этого был в напряжении… В моей карьере был какой-то застой, а мои попытки как-то реанимировать ее ни к чему не проводили. И я переживал. Потому что не хотел потерять все, что так долго зарабатывал. Вот я и психанул… И после этого я начала действовать бомба замедленного действия.       Терренс нервно сглатывает, чувствуя, как внутри у него все переворачивается вверх дном из-за воспоминаний о тех днях, что положили конец тому, что еще можно было исправить.       — И за это я никогда себя не прощу, — тихо вздыхает Терренс. — Не прощу себя за то, что не осознавал свою вину. И винил во всем ее… Ракель была для меня виноватой во всем…       — Здорово же Саймон постарался… — качает головой Хантер.       — Да уж… Вся эта ситуация буквально заставила меня слететь с катушек… Я начал постоянно зависать в барах и употреблять спиртное в огромных количествах. А потом гулял по улицам города практически до самого утра и затем возвращался к себе домой как ни в чем не бывало.       — Вот как!       — И самое интересное то, что Ракель даже не замечала всего этого. Или замечала, но не предавала этому значения… Не хотела замечать. Думала лишь о себе. О Саймоне. О том, что он творил…       Терренс берет в руки какую-то вещь, которую находит в кармане свой куртки, и начинает нервно раскручивать ее в руках и перекладывать из одной руки в другую.       — Хотя если бы я раньше рассказал ей обо всем, этого всего не случилось бы, — с грустью во взгляде говорит Терренс.       Терренс снова замолкает на пару секунд.       — И теперь все об этом знают, а я дорого за это расплачиваюсь, — с грустью во взгляде признается Терренс. — Все осуждают меня… Считают подонком… Почти все мои друзья отвернулись от меня из-за этой ситуации. Осталось только лишь дождаться, когда от меня отвернется собственная мать.       — Понятно… — задумчиво произносит Хантер.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, после которой Терренс переводит взгляд на Хантера.       — Наверное вы тоже меня осуждайте и думайте, что я – подонок? — нервно усмехается Терренс. — Так ведь?       — Не стану отрицать, вы поступили отвратительно, — уверенно отвечает Хантер. — Но все же вы сожалейте. И это вам только в плюс.       — Я правда не хотел, чтобы все так закончилось.       — В жизни всякое случается. Все совершают ошибки. А мудрые потом учатся на них и извлекают какие-то уроки.       — Да, но только уже ничего не изменишь. После того как Саймон получит по заслугам, Ракель начнет жизнь с чистого листа.       — Думайте, начнет?       — Она никогда не простит меня за то, что я сделал. Даже если я еще сто раз помогу ей в чем-нибудь и спасу от какой-нибудь беды… Ничего не изменится…       — Ну что же вы так пессимистичны? — слегка хмурится Хантер. — Мне кажется, она все-таки даст вам еще один шанс… Ну или по крайней мере, согласится выслушать вас и сама что-то объяснит, если ей есть что вам сказать.       — Ох, да что объяснять-то? — устало вздыхает Терренс. — Мы и так знаем обо всех претензиях друг к другу. И понимаем, что уже никак не сможем разрешить наши проблемы. Раньше у нас была такая возможность, когда наши отношения начали трещать по швам уже в первые месяцы. Однако после той ссоры шансов на примирение уже нет и не будет.       — Знайте, я всегда говорю, что в любом случае нужно давать человеку второй шанс. Потому что ошибиться может каждый, а порой человек вообще не хотел совершать какую-то оплошность. Если я вижу, что человек раскаивается в содеянном и просит прощения, то легко могу дать ему еще один шанс стать лучше.       — Намекайте на то, что мне еще могут дать второй шанс?       — Вы же делайте хоть что-то, чтобы доказать свое сожаление, не сидите на месте, не боитесь признавать свою вину… Честность может быть человеку только в плюс.       — Иногда честность делает только хуже.       — Мне кажется, что если вы поможете Ракель покончить с Саймоном, она отблагодарит вас и будет еще долго помнить об этом.       — Я делаю все это не только ради того, чтобы доказать свое сожаление. Но еще и ради долга, который обязан был отдать еще месяц назад, когда все это началось. Ради долга перед Ракель и ее семьей, которую мне никак нельзя разочаровывать и злить. Откажусь и позволю ей пострадать по его вине – потеряю всякий шанс вернуть любовь этой девушки. А родственники Ракель никогда не простят меня за то, что я так поступил с их любимой девочкой. У меня больше не будет шанса исправиться…       — В любом случае все это говорит о том, что вас есть совесть, — уверенно отмечает Хантер и бросает легкую улыбку. — И вы понимайте, что совершили ошибку.       — Мне это не поможет.       — Не беспокойтесь, мистер МакКлайф, ваши усилия не останутся незамеченными. Вы обязательно услышите слова благодарности.       — Скажите, а вы всегда были таким оптимистом? — по-доброму усмехается Терренс. — Или стали таким только сейчас?       — Вообще-то, я всегда стараюсь настраиваться на позитивный лад. А если у меня что-то не получается, то я не расстраиваюсь из-за неудач и просто продолжаю делать то, что делаю. Глядишь, через какое-то время все начинает налаживаться само собой. Хотя обычно я никогда ни на что не рассчитываю. И не думаю о том, получится ли у меня то или иное.       — Вы не расстраивайтесь даже из-за того, что Ракель всегда воспринимала вас только лишь своим другом?       — Я уже давно с этим смирился. Хотя и не перестаю надеяться, что однажды Ракель все-таки обратит на меня внимание. Мне все еще очень нравится эта девушка. Она понравилась мне едва ли не с первого взгляда.       — До встречи со мной она отвергла ухаживания многих парней, которые хотели быть с ней.       — Знаю. И я думал, что стану тем, кто все изменит. Что Ракель полюбит меня и захочет быть со мной.       — Кто знает, может, у вас что-то и сложится, — с грустью во взгляде улыбается Терренс. — Моя история с Ракель скорее всего закончена раз и навсегда. А значит, у вас есть шанс.       — В любом случае я готов быть рядом с ней даже как друг. Готов подставить ей свое плечо и выслушать ее, если она захочет что-то рассказать. Ракель – чудесная девушка, которая всегда будет очень много для меня значить.       — А вы знакомы с ее родственниками?       — Только с ее дедушкой. Ее тетя живет в Лондоне, и я ни разу не встречался с ней тогда, когда приходил к Ракель домой. Но я очень много про нее слышал. От этой девушки и мистера Кэмерона. Который, к слову, всегда был очень добр ко мне.       — Он говорил, что вы ему нравились. Мистер Кэмерон не возражал против ваших с Ракель отношений.       — Я в курсе. Он даже расстраивался, что его внучка не хотела замечать меня. Мол, я делаю для нее столько всего, а она нос воротит.       — Просто Фредерик и Алисия всегда были слишком одержимы идеей отдать Ракель замуж. Они так сильно давили на нее, что эта девушка и слышать ничего не хотела об отношениях, замужестве и рождении детей.       — Это верно. Я считаю, что это те вещи, к которым нужно быть готовым. Ну а Ракель, похоже, не была к этому готова осчастливить своих родственников. Поэтому и отвергала всех парней. Возможно, она будет готова где-нибудь через несколько лет.       — Кто знает, мистер Линвуд… — устало вздыхает Терренс.       — В любом случае я не делаю трагедии из того, что моя любовь к Ракель так и осталась неразделенной. Я стараюсь продолжать жить своей жизнью и заниматься своими делами.       — Немного завидую вашему оптимизму… — с легкой улыбкой признается Терренс.       — Это больно, но преодолимо. Если не Ракель, так какая-нибудь другая девушка. Хотя пока что мне никто не нравится так сильно, как она. Я хожу на свидания, но ничего не екает.       — Не беспокойтесь, мистер Линвуд. У вас все будет хорошо.       — Вы можете назвать меня по имени, если вы захотите.       — Э-э-э… Ну… Хорошо… Если хотите, то и вы можете и меня называть по имени.       — Что ж, как хотите, Терренс, — с легкой улыбкой произносит Хантер.       — Спасибо, Хантер, — благодарит Терренс.       — Все будет хорошо, вот увидите.       — Да вы не обращайте на меня внимания. — Терренс скромно улыбается. — В последнее время я во всем нахожу лишь негатив. Перестал надеяться, что меня ждет что-то хорошее.       — Я все понимаю. Просто верьте, что все наладится.       В разговоре на пару-тройку секунд воцаряется пауза, во время которой Хантер бросает короткий взгляд на окно.       — Так, думаю, что мы уже скоро будем на месте, — задумчиво предполагает Хантер.       — Ох, ну Саймон и нашел местечко для встречи… — устало стонет Терренс. — Не мог что ли организовать поближе…       — Интересно, Ракель уже приехала на место? Или еще в пути? Она ведь выехала намного раньше, чем мы все…       — Думаю, она уже должна была приехать… — задумчиво предполагает Терренс. — Когда я разговаривал с ее родственниками, эта девушка уже садилась в машину.       — Значит, точно уже должна быть на месте. — Хантер оборачивается и смотрит на то, что творится сзади. — Так, остальные вроде бы не отстают.       — Да, они едут за нами, — спокойно отвечает Терренс, тоже бросив короткий взгляд на то, что творится сзади, и увидев полицейский автомобиль, который следует за ним. — Все нормально.       — Хорошо…       А пока они добираются до нужного места, Терренс и Хантер продолжают разговаривать не только о ситуации с Саймоном и Ракель, но и о многом другом. Тем более, что у них находятся кое-какие общие интересы, которые они обсуждают с надеждой немного отвлечься и забыть о том, что сейчас им предстоит сделать после того как они наконец-то приедут туда, где все должно произойти.