История разбитых сердец

      Пока Ракель и Терренс добираются до больницы, следуя за машиной скорой помощи, они ни разу не заговаривают и проводят время в полной тишине. Девушка с грустью во взгляде смотрит в окно автомобиля, снова и снова прокручивая в голове воспоминания о том, что происходило с ней некоторое время назад. Хоть ее глаза довольно мокрые и красные, она не рыдает навзрыд, не то сдерживая себя, не то будучи уже не в силах лить слезы, которых буквально уже не осталось.       Терренс время от времени поглядывает в зеркало заднего вида, прекрасно понимая, что Ракель далеко не в порядке. Несмотря на желание как-то поддержать ее, мужчина решает пока что не доставать девушку расспросами, думая, что она сейчас вряд ли хочет с кем-то разговаривать. Хотя ее состояние заставляет его не на шутку беспокоиться. Особенно сейчас, когда жизнь ее близкого человека находится в опасности. Терренс знает, что Ракель не переживет, если с ее дедушкой что-то случится, и он не сумеет выкарабкаться. Мужчина очень хочет как-то помочь ей, но понимает, что ничего не может сделать. Да и вряд ли девушка захочет принимать какую-то помощь от того, кто еще недавно ненавидел ее и считал предательницей.       С другой стороны, Терренс хорошо понимает Ракель. Он и сам пребывает в шоке после всего, что сегодня произошло. Ему ужасно неприятно вспоминать все те ужасные моменты. Кроме того, мужчина не уверен, что даже после завершения истории Саймона Рингер черная полоса неудач закончится навсегда. Его преследует чувство, что это еще не конец всем бедам. Не знак того, что теперь все наладится и будет хорошо. Впрочем, даже несмотря на столь мрачные мысли, Терренс старается не зацикливаться на плохом и старается отвлечь себя вождением. Тот факт, что он за рулем, не дает ему погружаться в мысли о будущем, что совсем не радуют его.       Неизвестно, как долго длится эта поездка. Но вот они подъезжают к огромному зданию больницы. Машина скорой помощи останавливается напротив входа, возле которого их уже ждут несколько человек в медицинских халатах. Из нее со скоростью света выскакивают все врачи и фельдшеры. Не теряя времени, они тут же принимаются вывозить носилки, на которых лежит Саймон Рингер, не переставая поддерживать его жизнедеятельность и постоянно проверяя показатели на каких-то переносных аппаратах. Совместными усилиями эти люди очень быстро заносят пострадавшего внутрь больницы, в которой также полно людей, что куда-то постоянно спешат.       Ракель и Терренс подъезжают к больнице практически одновременно с врачами. Мужчина оставляет машину на первом попавшемся на глаза месте, выключает мотор и поворачивается к девушке, которая все еще погружена в свои мрачные мысли и пустым взглядом смотрит в окно. Со стороны кажется, что она не готова думать ни о чем другом, кроме как о том, что едва с ней не произошло, и том, что же будет с ее дедушкой Фредериком.       — Мы приехали, Ракель, — тихо и мягко дает понять Терренс. — Можешь выходить.       Ракель сразу же поворачивается голову в сторону Терренса, без эмоций смотрит на него и быстро осматривается по сторонам. А затем девушка молча выходит из машины и спокойно закрывает за собой дверь. Мужчина быстро вынимает ключ из мотора, выходит из автомобиля, закрывает его на ключ и пока что кладет в карман своей куртки. Он осторожно берет Ракель под руку, доводит ее до входа в больницу и затем оказывается в огромном холле. Там сейчас стоят несколько врачей и дежурная медсестра, а рядом с ними расположены носилки с Саймоном. Какая-то женщина врач внимательно осматривает преступника и изучает содержимое бумаги, который ей вручает один из фельдшеров.       — Так… — задумчиво произносит женщина-врач. — Саймон Рингер, возраст около сорока лет, подозрение на многочисленные травмы после падения с пятого этажа…       — Показатели давления и сердцебиения немного ниже нормы, дыхание поверхностное, — уверенно чеканит другой врач. — Реакция на зрачки отсутствует.       — Есть подозрение, что могли быть повреждены многие жизненно важные органы, — добавляет другой врач.       — Немедленно готовьте операционную и везите этого мужчину туда! — строго командует женщина-врач, жестом подгоняя врачей ехать в нужную сторону. — Быстрее-быстрее! Время не ждет!       Несколько врачей моментально реагирует на приказ, с двух сторон подхватывают носилки, на которой лежит Саймон, и увозят ее по длинному коридору больницы. Один из врачей остается с этой женщиной, держа в руках бумагу, которую он внимательно изучает и в какой-то момент поправив свои очки. А прибывшие сюда двое полицейских ждут, когда им сообщат какие-то новости.       — Вы приехали с этим человеком? — слегка хмурится мужчина-врач.       — Да, и мы хотим предупредить вас и весь персонал больницы, что этот человек может быть опасен, — уверенно отвечает один из полицейских. — У нас есть приказ оставаться здесь и сообщать о любых новостях насчет состояния этого человека.       — Преступник, значит… — задумчиво произносит женщина-врач.       — Преступник.       — Он споткнулся и упал, когда шла перестрелка, — признается другой полицейский. — Он долгое время угрожал одной девушке и не хотел отпускать ее и добровольно сдаваться. Так что нам пришлось открыть огонь. Хотя это и привело к тому, что она и сама упала. Но каким-то чудесным образом смогла за что-то зацепиться и взобраться на крышу.       — Ох, что за ужас! — ужасается мужчина-врач, держащий бумагу с данными пациента в руках. — Ладно, спасибо, что сообщили. Мы будем сообщать вам о любых новостях насчет состояния этого человека.       — Простите, а каков ваш предварительный прогноз насчет его состояния? — уточняет один из полицейских.       — В данном случае есть высокий риск погибнуть, — спокойно отвечает женщина-врач. — В лучшем случае он может лишь остаться прикованным к инвалидному креслу. Раз вы говорите, что он упал с пятого этажа, это где-то примерно метров двадцать-тридцать.       — Понятно, спасибо вам большое, — кивает другой полицейский.       — А сейчас простите, нам нужно идти. Пострадавшего повезли в операционную.       — Как только операция закончится, то мы подойдем к вам, сообщим о его состоянии и ответим на все ваши вопросы, — добавляет мужчина-врач.       Эти двое врачей разворачиваются и уходят в ту сторону, куда недавно увезли Саймона, пока полицейские остаются в коридоре ожидать новостей. А в какой-то момент один из них бросает взгляд на Терренса и Ракель, которые только что зашли в здание больницы.       — Эй, а что здесь делают эти двое? — задается вопросом один из полицейских, видя, как Терренс осматривается вокруг. — Я думал, они уехали домой!       Второй полицейский тоже переводит взгляд на Ракель и Терренса.       — Не знаю… — задумчиво произносит второй полицейский.       — Может, что-то случилось с девушкой? — предполагает первый полицейский. — Может, ей понадобилась какая-то помощь?       — Значит, зря отказалась от помощи, когда ее приводили в чувства после обморока? Что-то произошло во время падения с крыши?       — Кто знает… Но выглядит она ужасно.       Полицейский повнимательнее присматривается к Ракель, которая выглядит такой несчастной, измотанной и будто бы погруженной в себя. К слову, она никогда не любила больницы и даже немного побаивается их. Окружающая ее обстановка и запахи лекарств заставляют девушку чувствовать себя некомфортно. Но она старается держаться ради Фредерика, ибо понимает, что он нуждается в ней как никогда раньше.       — Мне так жалко ее… — задумчиво признается второй полицейский. — Этот больной мерзавец так сильно издевался над ней, что она до сих пор не может прийти в себя.       — Да уж… — с грустью во взгляде кивает другой полицейский. — Он здорово потрепал ей нервы.       — Согласен.       — Но теперь ей уже ничто не угрожает. Мы займемся этим подонком, даже если он останется инвалидом.       — Уайтли – друг этого мужчины. Уж ради него-то он сделает все возможное и невозможное, чтобы Рингер ответил за все свои делишки.       — Надеюсь.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, после которой оба полицейских переглядываются между собой и затем решают подойти к Терренсу и Ракель и расспросить их о причинах их пребывания здесь.       — Простите, а разве вы не должны были уехать домой? — спокойно спрашивает один из полицейских.       — Хотели, но некоторые обстоятельства заставили нас поехать сюда, — спокойно объясняет Терренс.       — Да, я узнала, что моего родственника привезли сюда в тяжелом состоянии, — очень тихо признается Ракель, крепко обняв себя руками. — С сердечным приступом.       — О, вот как! — с грустью во взгляде произносит второй полицейский. — А разве его уже привезли сюда?       — Мы пока что не знаем, — пожимает плечами Терренс. — Я попробую спросить на ресепшине. Может, мне что-то скажут.       Терренс разворачивается и быстрым шагом подходит к стойке, за которой сидит молодая девушка со светлыми волосами и отвечает на какие-то звонки, параллельно с этим заполняя какие-то бумаги. Ракель же бросает ему мимолетный взгляд, полный огромной печали, но очень быстро переводит его вниз.       — Тот человек вам настолько дорог, раз вы так переживайте за него? — дружелюбно интересуется один из полицейских.       — Он заменил мне родителей, — с грустью во взгляде отвечает Ракель. — Которые погибли еще тогда, когда я была ребенком. Которых убил Саймон…       — Да, мы знаем.       — Я так не хочу потерять его… — тяжело вздыхает Ракель. — Он – мой самый близкий человек на этом свете. Если этот человек умрет, я не смогу это пережить. Я нуждаюсь в нем.       — Надеемся, что этот человек поправится.       — Хотелось бы верить.       — Кстати, вам бы не мешало привести себя в порядок. Если честно, ваш внешний вид меня немного пугает. — Полицейский рассматривает Ракель с головы до ног.       — Мне сейчас плевать на себя… — тихо говорит Ракель, крепко обняв себя руками. — Все мои мысли сейчас только о том, чтобы мой самый близкий человек выжил.       — В любом случае держитесь, — мягко отвечает один из полицейских. — Что бы с ним ни случилось, он справится.       — Спасибо за поддержку, господа полицейские.       Полицейские переглядываются между собой и с жалостью во взгляде смотрят на Ракель, которой оба искренне сочувствуют. А немного погодя к ним быстрым шагом подходит Терренс, который что-то обсудил с девушкой на ресепшине.       — Мне сказали, что этого человека уже привезли сюда, — уверенно сообщает Терренс. — Им занимаются врачи. Девушка на ресепшине сказала, что нам немного подождать.       — Хорошо, тогда я пока посижу там… — тихо говорит Ракель.       Обняв себя руками и склонив голову, Ракель медленным шагом направляется в ту сторону, где стоят несколько стульев, присаживается на один из них и тяжело вздыхает. В этот момент Терренс переглядывается с полицейскими и качает головой.       — Ну и потрепал ей нервы этот мерзавец… — с грустью во взгляде вздыхает один из полицейских.       — Это точно… — задумчиво отвечает Терренс. — Мало того, что с ней произошли все те ужасы, так тут еще и ее родственник попал в больницу с сердечным приступом.       — Вы бы повнимательнее присматривали за ней что ли, — задумчиво говорит второй полицейский. — И отвечайте на вопросы врачей вместо нее. Видно, что она не в состоянии это сделать.       — Если мне правильно сказали мои коллеги, вы ее парень… — предполагает еще один полицейский.       — Да, все верно, — поджав губы, неуверенно кивает Терренс. — Я ее возлюбленный.       — Знайте, конечно, сердечный приступ – это довольно распространенное явление в наше время, но все же восстановительный период очень трудный и долгий… — с сожалением говорит тот же самый полицейский.       — Я знаю. — Терренс на мгновение опускает взгляд на свои руки. — Но если этот человек не выживет, она вряд ли переживет его гибель…       — Верьте, что все обойдется.       Полицейский бросает короткий взгляд на Ракель, которая сгибается пополам и аккуратно вытирает слезы под глазами, уставив свой взгляд в одной точке.       — Да, мистер МакКлайф, не расстраивайтесь, пожалуйста, — спокойно советует другой полицейский. — Уверен, что врачи сделают все возможное, чтобы спасти того человека.       — Не хотелось бы, чтобы хороший человек покинул этот мир, — с грустью во взгляде говорит Терренс.       — Мы понимаем, но пока что придется только ждать. Придется какое-то время посидеть в зале ожидания.       — Я знаю. Но ничего, подождем столько, сколько нужно.       — И еще раз хотим посоветовать вам внимательно приглядывать за этой девушкой.       В этот момент полицейские внимательно рассматривают Ракель, которая сидит на стуле, сложив руки перед собой и уставив пустой взгляд в пол.       — Очень уж она плохо выглядит, — с тревогой в душе шепчет полицейский. — Было бы неплохо, если бы она что-то съела, умылась, причесалась и переоделась.       — Да уж, — с грустью во взгляде вздыхает другой полицейский. — Как бы она не натворила каких-нибудь глупостей…       — Не беспокойтесь, господа полицейские, я присмотрю за ней, — с грустью во взгляде кивает Терренс.       — Не отходите от нее, пожалуйста. В таком состоянии ей нельзя оставаться одной.       — И было бы неплохо как-то поговорить с ней, — советует один из полицейских. — Отвлечь ее… Чтобы она хоть на время перестала думать о том, что произошло. А то ведь так можно рехнуться.       — Сделаю все, что смогу, — спокойно обещает Терренс.       — Хорошо.       — Вы сообщите нам, если врачи что-то скажут вам про Саймона?       — Да, мы тут же дадим вам знать! Если вы все еще будете здесь, конечно.       — А если вам будет нужна будет какая-то помощь, то можете обратиться к дежурной медсестре, — добавляет один из полицейских и указывает на стойку ресепшн, куда уже ранее ходил Терренс, чтобы спросить про Фредерика.       — Спасибо большое, я все понял, — с легкой улыбкой благодарит Терренс.       — Хорошо. Если что, мы будем ожидать новостей о Рингере здесь. Как только что-то будет известно, то кто-то из нас обязательно вам сообщит.       Полицейские разворачиваются, отходят в сторону и начинают какой-то свой разговор, дабы скоротать время в ожидании новостей о Саймоне.       — Хорошо, будем ждать… — шепчет Терренс, несколько секунд грустным взглядом смотря вслед полицейским. — Будем…       Терренс нервно сглатывает и быстро осматривается вокруг, понимая, что с этой минуты начинается долгое, томительное ожидание, которое всегда убивает гораздо больше, чем что-либо. Пока в этот момент Ракель продолжает сидеть на стуле и вспоминать все то, что произошло некоторое время назад. Да не только это… Она думает обо всех событиях, что произошли с ней в последние пару месяцев. О тех событиях, которые девушка с радостью как-то изменила, если бы у нее был такой шанс. Ракель чувствует себя абсолютно измотанной и сейчас с радостью отправилась бы домой и легла спать. У нее не осталось сил на что, чтобы плакать, кричать и просить у кого-то помощи. Все они были потрачены на попытки противостоять Саймону. Если бы ей пришлось бороться с этим человеком еще час или два, она бы точно этого не выдержала. Впрочем… Девушка все равно была готова сдаться и из-за сильной усталости позволить своему обидчику сделать с ней все что угодно.       И во всем происходящем Ракель винит только лишь себя одну. Она уверена, что ничего этого не случилось бы, если бы поступила как-то иначе. Чувство стыда заставляет ее мечтать о том, чтобы куда-то убежать, исчезнуть и больше никогда не показываться никому на глаза. Если до этого момента у нее еще были какие-то надежды и грандиозные планы на будущее, то сейчас измученная девушка больше ничего не хочет. По крайней мере, ей так кажется из-за дикой усталости. Из-за полной опустошенности. Из-за переживаний за Фредерика, которого она так не хочет потерять. Ее сердце сжимается от одной только мысли, что ее любимый дедушка покинет этот мир и оставит ее одну. И как она считает, этот человек оказался в больнице только лишь по вине своей внучке.       Ракель так глубоко погружается в свои раздумья, что не замечает, как к ней тихонько подходит Терренс, который собирается пойти в другое место. Например, туда, где можно посидеть на удобных диванах. А не на жестких неудобных стульях.       — Ракель… — тихим голосом с грустью во взгляде произносит Терренс.       Ракель медленно поднимает свой безразличный взгляд на Терренса и тихо шмыгает носом.       — Нам придется подождать еще какое-то время, — неуверенно говорит Терренс. — Давай поднимемся на третий этаж. Там есть удобные диваны. Лучше уж сидеть на них, чем на этих стульях.       Все так же не говоря ни единого слова, Ракель встает со стула и спокойно идет вслед за Терренсом, который берет ее за руку и ведет за собой. Девушка же совсем не сопротивляется, а наоборот – крепко вцепляется в его руку, будто не желая ее отпускать. Будто она ищет в нем желанную поддержку, которая ей сейчас так нужна, пока Алисия, к ее удивлению, пока что не появилась в больнице, как обещала.       Поднявшись по лестнице на третий этаж, повернув налево и пройдя еще какое-то расстояние по длинному коридору с белыми стенами, Ракель и Терренс доходят до огромной комнаты со стульями и диванами, журнальными столиками, аппаратом для горячей и холодной воды и с целой стопкой пластиковых стаканов рядом. А оглядевшись вокруг, неподалеку отсюда мужчина также видит двери, ведущие в женский и мужской туалет. К его удивлению, сейчас здесь никого нет, хотя здесь обычно люди проводят здесь свое время в ожидании новостей о своих близких, кто попал сюда по тем или иным причинам.       Добравшись до ближайшего дивана, Ракель без сил падает на него и вновь начинает думать обо всем плохом, что только может быть, явно будучи не настроенной на разговор. Не то из-за обиды на Терренса, что все еще живет в ней. Не то из-за желания побыть одной и не быть вынужденной отвечать ни на чьи вопросы. Впрочем, в последнее время она и так стала очень задумчивой и в какой-то степени даже замкнутой в себе и неохотно делится своими чувствами и эмоциями.       Терренс был бы рад хоть как-то помочь Ракель выбраться из этого состояния. Но к сожалению, он понятия не имеет, что делать. Мужчина хотел бы хотя бы попытаться поговорить с девушке, чтобы дать ей понять, что она всегда может рассчитывать на его поддержку. Однако его останавливает то, что еще несколько дней назад они ненавидели друг друга и твердо решили расстаться, чтобы каждый из них начал жизнь с чистого листа. Именно поэтому Терренс молча садится на тот диван, на котором сейчас сидит Ракель, оставив между ним и подавленной девушкой некоторое расстояние. И время от времени он осторожно, как можно незаметнее посматривает на девушку, при виде которой у него внутри все переворачивается верх дном.       Нынешнее спокойствие Ракель пугает Терренса. Он уверен, что девушка может в любой момент впасть в истерику и сделать какой-то необдуманный поступок, что привел бы к печальным последствиям. Из-за этого мужчине кажется, что если вдруг Фредерик скончается, то она уж точно замкнется в себе и больше никогда ни с кем не заговорит. Или по крайней мере, до тех пор, пока с ней не поработают психологи или психиатры. Терренс мысленно молится о том, чтобы Фредерик сумел выкарабкаться. Он не хочет, чтобы с этим человеком что-то случилось. Ведь дедушка Ракель такой хороший! Мистер Кэмерон никогда не делал никому ничего плохого. Всегда был буквально святым и невинным! И тут он оказался на больничной койке, а его внучка вынуждена переживать за него и бояться его смерти как огня. В любом случае Терренс старается не терять надежду и верит, что Фредерик обязательно выкарабкается.       Думая обо всем, что сегодня произошло, Терренс не замечает, как и сам начинает все больше погружаться в раздумья. Так же, как и Ракель, ему сейчас морально тяжело. Подготовка к этой встречи сильно вымотала его и забрала всю энергию. А напряжение между ним и девушкой только больше усугубляет ситуацию и заставляет обоих чувствовать себя не в своей тарелке. Да, мужчина видит, что девушка явно не настроена на выяснение отношений. Но он понимает, что его помощь в спасении может ничего не изменить, а столь желанного прощения может никогда и не быть. Терренс так глубоко погружается в свои мысли, что ему кажется, что он снова будто бы находится в центре всех событий, которые произошли с ним и Ракель три часа назад. То, как Саймон едва не попытался изнасиловать девушку, принимая ее за другую женщину… То, как тот едва не выстрелил в нее… То, как она упала с крыши после того, как Рингер потянул ее за собой… Как он несколько минут верил в ее смерть… Как она измученная и измотанная потеряла сознание у него на руках… Все это заставляет Терренса становиться все более грустным и напряженным. Хотя он и старается не слишком открыто выставлять свои эмоции и держать их в себе с мыслью, что никому это не нужно.       А пока Терренс размышляет о том, что случится в будущем, Ракель наоборот – приходит в себя после долгого транса. Осмотревшись по сторонам пустым взглядом, девушка видит сидящего недалеко от нее мужчину и несколько секунд наблюдает за ним с грустью во взгляде. Умом она понимает, что ей следует держаться подальше от него из-за причиненной им боли. Однако сердце настаивает на том, что она должна быть мягче к нему и хотя бы поблагодарить его за то, что он для нее сделал. Что-то подсказывает, что именно он может оказать те поддержку и заботу, в которой она так сильно нуждается.       Где-то в глубине души Ракель понимает, что ей это нужно. И вынуждена признаться самой себе, что она испытала невероятное облегчение тогда, когда Терренс пришел на ее встречу с Саймоном и сделал все возможное ради ее спасения. Девушка мысленно поблагодарила всех богов за то, что этот мужчина появился там вместе с полицией. Да, может быть, они не могли ничего предпринять против Саймона, так как тот мог в любую секунду убить ее. Но с ним ей было намного легче. Намного спокойнее. Если бы этот человек не появился там и предпочел бы остаться дома, не исключено, что этой девушки сейчас уже не было бы в живых, а все близкие оплакивали бы гибель той, которую они все так сильно любят.       Кроме того, к Ракель приходит осознание того, что все время, пока Терренс находится рядом с ней, ей отчасти легче пережить все, что сейчас происходит, чем без него. Даже если они не разговаривают, его присутствие вселяет в нее спокойствие. С ним она чувствует себя будто за каменной стеной. Полностью защищенной. В безопасности. Это чувство впервые за долгое время заставляет ее желать быть намного ближе к этому человеку и услышать от него что-нибудь хорошее. Брюнетка не надеется на его объятия или откровенный спокойный разговор по душам. Но все же парочка теплых слов от Терренса помогли бы ей почувствовать себя лучше.       Ради этого желания Ракель долгое время борется с собой, чтобы заговорить с Терренсом. Пытается хотя бы на время заставить себя забыть об обиде на него и гордости, что не позволяет ей даже думать о прощении. И эта борьба длится не очень долго. Во многом потому, что у нее сейчас нет сил кого-то ненавидеть и вспоминать прошлое. Ей просто нужен кто-то, кто будет рядом с ней. Кто-то более сильный, чем она. К тому же, девушка прекрасно понимает, что не может молчать все время. Рано или поздно ей придется заговорить.       Так что Ракель набирает в легкие побольше воздуха и решает прервать долгое молчание. Хотя она и понятия не имеет, что сказать. Поэтому и решает произнести первое, что придет ей на ум. Даже если это противоречит ее настоящим желаниям.       — Терренс… — очень тихо, неуверенно с испугом во взгляде произносит Ракель.       Терренс довольно быстро реагирует на свое имя и, отбросив все свои мысли в сторону, тут же переводит взгляд на Ракель, стараясь оставаться спокойным, но готовясь к любому реакции девушки. Которая может как и дальше быть спокойной, так и взорваться и снова высказать ему все, что она о нем думает.       — Да, Ракель? — неуверенно произносит Терренс.       — Э-э-э… — запинается Ракель. — Я…       Поначалу Ракель нервно ерзает на диване, пока ее глаза бегают туда-сюда, но потом она все же собирается с духом, начав нервно одергивать рукав своей джинсовой куртки, немного неуверенно спрашивает:       — Ты… Не хочешь пойти домой? — Ракель нервно сглатывает. — У тебя, наверное, очень много дел…       — У меня нет никаких дел, — спокойно отвечает Терренс.       — Ты можешь идти. Я не хочу тебя обременять своими проблемами.       — Я не собираюсь оставлять тебя здесь одну. В такую трудную минуту.       — Спасибо большое, что ты подвез меня сюда, но дальше я уже как-нибудь обойдусь без посторонней помощи.       — Нет, я останусь.       — Только отдай мне ключи от машины и иди. Я тебя не держу.       — Я никуда не пойду.       — Не переживай, я справлюсь, — слегка дрожащим голосом как можно увереннее пытается сказать Ракель, чувствуя себя ужасно неловко из-за того, что ей приходиться изо всех сил сдерживать свои эмоции.       — Я же сказал, что никуда не уйду!       — Но…       — И буду здесь с тобой до тех пор, пока нам не станет известно хоть что-то про мистера Кэмерона.       — В этом нет никакой необходимости. Я не заставляю тебя быть со мной.       — То есть, ты предлагаешь мне бросить тебя в таком ужасном состоянии и со спокойной душой свалить?       — Нет… Но…       — Нет уж! — резко мотает головой Терренс. — Я не пойду это.       — Скоро сюда придет моя тетя, и я буду ждать новостей вместе с ней. Думаю, она скоро появится здесь… Так что тебе нет смысла оставаться здесь.       — Вот придет сюда твоя тетя– тогда и уйду. Ибо буду знать, что она позаботится о тебе.       — Поверь, тебе нет смысла беспокоиться за меня, — тихо отвечает Ракель, чувствуя себя так, будто у нее на душе кошки скребут и сильно желая открыться Терренсу хотя бы немного, но запрещая себе проявлять эти эмоции из-за обиды на него. — Нет смысла носиться со мной, как с ребенком.       — Не делай вид, что ты так уверенна в этом, Ракель.       — Я не притворяюсь.       — Видела бы ты себя со стороны, когда тебе пришлось быть практически в заложниках у Саймона.       — Да, тогда я испугалась. Любой испугался бы, когда к его голове приставляют пистолет. Когда ты стоишь на краю крыши пятиэтажного здания.       — Дело не только в этом.       — Ничего страшного не случилось. — отчасти врет Ракель, отведя взгляд в сторону. — Я просто немного устала. Отдохну немного и буду в полном порядке.       — Мне лучше знать, что ты тогда чувствовала.       — С каких пор?       — Не пытайся лгать мне. Я вижу тебя насквозь и прекрасно помню, что с тобой тогда происходило. Помню то, из-за чего ты в итоге отключилась.       — Ты ничего не знаешь обо мне! — резко бросает Ракель. — И откуда вообще можешь знать, если никогда не пытался узнать меня получше?       — Что? Я не пытался?       — Тебе всегда было наплевать на меня. Никогда не волновало, о чем я думаю, что чувствую, чего хочу.       — Значит, по-твоему, я притворяюсь?       — Ты любишь только себя, МакКлайф.       — И ты считаешь, что я затеял все это ради своей выгоды?       — А для чего же еще? — ехидно усмехается Ракель. — Ты просто хочешь загладить свою вину после того как повел себя омерзительно.       — Чего?       — Ты боишься меня. Боишься, что я могу испортить тебе жизнь и репутацию одним словом. Вот поэтому ты и приперся туда с полицейскими и блестяще сыграл роль ревнивого мужика, который был готов убить обидчика своей бывшей девушки.       — Черт, не могу поверить, что я это слышу… — бросает усталый взгляд в сторону Терренс.       — Браво, МакКлайф, я оценила твой талант! — восклицает Ракель, похлопав в ладони. — Актер ты, конечно, великолепный, но как человек просто омерзительный.       — Боже, Ракель, только не говори, что ты собралась закатить здесь скандал, — тихонько стонет Терренс.       — Вот какого черта ты приперся туда? Какого? Захотел поиграть в героя? Получить, твою мать, похвалу, которую уже сто лет не слушал?       — Ну тебя и понесло…       — Что, думал, что решив спасти меня от Рингера, я не стану поливать тебя грязью после расставания? — Ракель ехидно усмехается. — Нет уж, бессовестная скотина! Ты никогда не станешь героем в моих глазах! И я не стану тебя уважать.       — Я сделал то, что должен был сделать уже давно, — спокойно отвечает Терренс, который совсем не настроен на ссоры и выяснения отношений в отличие от Ракель, которая все больше выходит из себя и вновь вспоминает все его грехи. — И я наконец-то отдал свой долг. Я не позволил одному ублюдку угробить жизнь невинной девушки.       — Ах, теперь я значит, невинная! — закатив глаза, громко хмыкает Ракель и скрещивает руки на груди. — Хотя недавно я была и сучкой, и предательницей, и тварью, и стервой… Что я там еще забыла сказать?       — Слушай, я не собираюсь с тобой ссориться. Цель моего пребывания здесь – хотя бы дождаться приезда Алисии.       — А тебе никто не предлагал здесь оставаться.       — Нет уж, Кэмерон! Как бы сильно тебе это ни нравилось, я останусь с тобой! И точка!       — Спасибо, я не нуждаюсь в помощи жалкого, наглого барина. Можешь засунуть свою поддержку в задницу. И проваливать отсюда куда подальше. Чтобы мои глаза тебя не видели…       — И оставить тебя в таком ужасном состоянии? — округляет глаза Терренс. — Нет уж! Я еще не сошел с ума, чтобы оставлять в одиночестве девушку, что находится в том состоянии, когда она запросто может натворить глупостей.       — Одну глупость я уже совершила – сдуру согласилась с тобой встречаться! Но слава богу, я это исправила и разорвала все наши отношения.       — Да делай ты что хочешь! — сухо бросает Терренс. — Мне чихать, что ты собралась делать! Но сейчас я буду здесь столько, сколько нужно.       — Проваливай, МакКлайф, мне видеть тебя противно.       — Да ладно? — Терренс тихо усмехается. — А когда тебя затащили на крышу, то ты говорила совсем иное!       — И что же я говорила?       — А то ты не помнишь!       — Не помню! Я ничего не помню!       — Все ты помнишь! Просто опять включила режим упрямой дуры.       — Раскукарекался так, будто тебе в любви признались.       — Ты сама призналась в том, что ждала моего появления.       — Ни черта подобного!       — О, я смотрю, ты уже оклемалась, раз начала огрызаться. Больше не чувствуешь усталость и не хочешь еще раз свалиться в обморок?       — Не твое собачье дело, козел!       — До чего ты, блять, себя довела! — Терренс быстро окидывает Ракель с головы до ног. — Как можно было так запустить себя всего за несколько дней, что мы не виделись?       — О, теперь ты хочешь сказать, что я ужасно выгляжу? — наигранно удивляется Ракель. — Страшная уродина? Совсем не слежу за собой? Да? Значит, теперь ты считаешь меня страшной? Хотя раньше только и говорил о моей якобы красоте!       — Да… — Терренс запинается и резко мотает головой. — Э-э-э, то есть, нет! Нет-нет, я не это имел в виду… Я хотел сказать, что тебе надо немного отдохнуть и привести себя в порядок.       — Ах, вот как! — фальшиво улыбается Ракель. — А я и не знала, что я так плохо выгляжу.       — Не знала? — с хитрой улыбкой переспрашивает Терренс и скрещивает руки на груди. — А я думаю, что ты прекрасно знаешь это! Просто пытаешься притвориться бесстрашной героиней, которую никак не напугало то, что произошло некоторое время назад.       — Даже если я и похудела, то только от нервов и переживаний по поводу того, что произошло в моей жизни за последние два месяца, — сухо отвечает Ракель.       — Ну в это я могу поверить.       — И да, если хочешь так знать. Да, меня это потрясло! Я никогда не забуду всего, что произошло. Мне никогда не было настолько больно, как было больно в эти дни, которые стали для меня самым настоящим адом.       — Я понимаю.       — И в этом есть твоя вина. Я страдала так не только из-за Рингера, но и из-за тебя. Из-за предателя, который ужасно со мной поступил.       — Я не отрицаю своей вины и очень сожалею, что все так произошло.       — Хватит притворяться хорошим и делать вид, что тебе жаль, Терренс, — холодно бросает Ракель. — Тебе жаль только самого себя. Ты беспокоишься лишь о себе, своей репутации и своей карьере.       — Серьезно?       — Слушай, может, тебе пойти в туалет? Посмотреть на себя в зеркало и поправить свои прекрасные волоски? А то они потрепались и не выглядят красиво. Соответственно ты уже выглядишь не так идеально, как должен выглядеть человек с таким громким именем, как у тебя.       — Надеешься вынудить меня уйти своими комментариями и попытками уколоть меня?       — Нет, ты что! Просто я вижу тебя со стороны и понимаю, что ты выглядишь не как идеальный во всем Терренс МакКлайф.       — Говори что хочешь, но я в любом случае останусь здесь и буду следить за тем, чтобы ты не сделала глупостей.       — Ох, какое благородство с твоей стороны! — закатив глаза, громко восклицает Ракель.       — Это мой долг! Который я обязан выполнить.       — Шел бы ты куда подальше, козел! Проваливай отсюда и занимайся своей чертовой жизнью! И не лезь в мою!       — Я сказал, пока сюда не приедет твоя тетя, ты будешь под моим присмотром, — уверенно заявляет Терренс.       — Проваливай, МакКлайф, проваливай. Иди продолжай дальше радоваться нашему расставанию.       — Чего?       — Что, как только я свалила, жизнь сразу стала лучше и веселее. Да?       — Ну да, лучше… — хмуро бросает Терренс, переведя взгляд в сторону.       — Да что ты? — Ракель резко переводит взгляд на Терренса, все еще держа руки скрещенными на груди. — Только не говори, что ты, бедненький страдаешь.       — Мне некогда страдать, — низким голосом отвечает Терренс. — Потому что у меня полно дел.       — Ха, да какие у тебя могут быть дела? Когда ты в последний раз чем-то занимался?       — Я бы задал тебе тот же самый вопрос.       — Хотя нет, я ошибаюсь. — Ракель прикладывает палец к губе. — Есть одно дельце. Ты развлекался с одной белобрысой шлюхой, которая едва не оставила меня без волос! С той выдрой, что клеилась к тебе перед на моих глазах.       — Что? — громко удивляется Терренс. — Нет-нет! Ну ты еще начни говорить про мои свидания с той девчонкой!       — И начну! — повышает голос Ракель. — Начну! Напомню тебе о том, что ты выбрал ту крашеную проститутку! И поверил ей, когда она выставила все так, будто это ее, бедненькую и несчастную, побили и едва не лишили волосенок.       — О, блять… — устало стонет Терренс, уж точно никак не думав, что они с Ракель начнут ссориться в такой момент. — Лучше бы ты и дальше продолжала молчать… С закрытым ртом ты нравишься мне гораздо больше. Как, впрочем, и без сознания.       — Чего же ты не бежишь к той шлюхе? Какого черта ты сидишь здесь и строишь из себя героя? Благодетеля, твою мать!       — С той девушкой я никогда не встречался, — спокойно признается Терренс. — Я всего лишь играл с ней в любовь, дабы заставить ее молчать о моих проступках и помочь мне с карьерой музыканта.       — Неужели? — громко удивляется Ракель и ехидно усмехается. — А то, что я видела в клубе, разве не является прямым доказательством того, что ты уже нашел мне замену?       — Не верь тому, что ты видишь. Потому что все может быть совсем не так, как тебе кажется.       — Что, память короткая? Неужели ты забыл, как обнимал и целовал ту крашеную блондинку? Да еще и ко мне полез обниматься и целоваться! Не постеснялся облапать меня где только можно! После того как едва ли не потрахался с той ощипанной курицей! Которая запросто начала бы бегать перед тобой голая, если бы все было иначе!       — Я никогда в жизни не любил ту девчонку! Да, я думал, что смогу полюбить и перестать притворяться. Но этого не произошло… — Терренс отводит взгляд в сторону. — После той встречи с тобой в клубе я понял, что не смогу полюбить ее. И притворялся бы влюбленным в нее до самого конца, если бы на следующий день не отшил ее навсегда.       — А, ну конечно! — закатывает глаза Ракель. — Чего тебе расстраиваться! Найдешь себе другую потаскуху! Вокруг тебя всегда крутились какие-то девки, с которыми ты был только рад пофлиртовать. Тем более сейчас, когда мы решили расстаться.       — Что? — широко распахивает Терренс. — Хочешь сказать, что я изменял тебе даже тогда, когда мы жили вместе?       — А что, разве не так?       — Это ложь! Я никогда не флиртовал с другими девушками, пока мы были в отношениях! Даже если мне и хотелось найти утешение в чьих-то объятиях и почувствовать то, чего ты мне никогда не давала, то я все равно не изменял тебе.       — Да я бы не удивилась, если ты бегал к той швабре еще в то время! Не удивилась бы, если после каждой нашей ссоры ты бежал к своей шлюхе, а она ублажала тебя и заваливала комплиментами.       — Это твои бурные фантазии.       — Да уж, ты верный как пес! Я прямо поражена тем, насколько «хорошо» ты хранил верность! Даже не захотел подождать, пока пройдет время после нашего расставания, и пошел искать себе новую бабу! Видно, очень сильно захотел потрахаться с кем-нибудь! Мечтал запихнуть свой хер в чью-то задницу!       — Я молчу про то, как ты стояла и обнималась с тем полицейским, который влюблен в тебя! — грубо бросает Терренс.       — Чего?       — Еще и улыбалась ему, когда он что-то тебе говорил. Когда гладил тебе лицо. Когда СМОТРЕЛ на тебя!       — А тебе-то что? Я – свободная девушка! И имею полное право обниматься и целоваться с кем только захочу!       — Еще и смела делать это прямо на моих глазах. На МОИХ ГЛАЗАХ! Я, СУКА, ЧУТЬ НЕ УБИЛ ЭТОГО ПРИДУРКА! МЕЧТАЛ НАБИТЬ ЕМУ МОРДУ!       — Твои проблемы с психикой меня уже не удивляют.       — Еще бы, блять, ПОЦЕЛОВАЛАСЬ с ним! ИЛИ ПОТРАХАЛАСЬ! ПОКАЗАЛА БЫ ЕМУ СВОЮ СИСЬКИ!       — Не надо устраивать мне бессмысленные сцены ревности.       — Тогда и ты их не устраивай!       — Я ничего не делала!       — Да конечно! Мои отношения с Рэйчел прямо-таки не дают тебе покоя!       — А тебя не касаются мои отношения с Хантером!       — Говоришь, он тебе просто друг? — возмущается Терренс, довольно тяжело дыша. — Говоришь, ты никогда не была в него влюблена?       — Захочу – полюблю! Он-то будет намного лучше такого мерзкого ублюдка, как ты! Этот человек ни за что меня не предаст. И ВСЕГДА будет на моей стороне.       — Любая девчонка будет намного лучше тебя!       — Вот и вали к другим девкам! А моя личная жизнь тебя вообще не касается!       — Касается! — взрывается Терренс. — Еще как касается! И я не потерплю то, как с каким удовольствием ты обнимаешься и едва ли не целуешься с этим чертовым полицейским.       — Да? Тогда если я увижу рядом с тобой еще какую-нибудь белобрысую прошмандовку, то она точно останется без волос. Клянусь, я ее уничтожу!       — Ар-р-р, твою мать! — раздраженно рычит Терренс. — Когда твой рот был закрыт, ты нравилась мне гораздо больше.       — Да и ты казался мне куда лучше, когда молчал! — повышает голос Ракель, не скрывая своего раздражения.       — Ты начинаешь все больше бесить меня.       — А ты – меня!       — Не вынуждай меня придушить тебя.       — Да даже если бы на свете не было других мужчин, кроме тебя, я предпочла бы быть одной. Лучше умереть, чем быть с тем, кто изменяет, оскорбляет, унижает, не умеет любить, заботиться и уважать, и смеет поднимать руку на девушку.       — Кто бы говорил! Сама-то ни черта не знает, как быть верной и заботиться о других, но решила других поучить, как любить и ценить тех, кто тебе дорог!       — Лучше уж умереть одинокой и бездетной, чем жить с таким подонком, как ты.       — Тебе, блять, пособачиться захотелось? Захотела надавать кому-нибудь люлей! После того как сама их получила!       — Я смотрю, тебе захотелось в героя поиграть!       — Ракель!       — Что, МакКлайф, твоя белобрысая шлюха не дает тебе повода стать суперменом, и ты заскучал? — ехидно усмехается Ракель, будучи слишком возбужденной из-за той ревности, что вновь проснулась в ее сердце. — Надоело только лишь трахаться с ней? Захотелось чего-то нового? А она не дает?       — Сейчас же прекрати этот концерт, — сухо требует Терренс. — У меня нет желания ругаться с тобой и слушать твои вопли.       — А у меня нет желания видеть твою наглую рожу! — громко заявляет Ракель. — НИ МАЛЕЙШЕГО!       — Так, ну-ка прекратила здесь орать как истеричка! — грубо, громко требует Терренс. — Забыла, что мы находимся в больнице, а твой дед находится при смерти?       — Нет, я не забыла про него! — резко бросает Ракель и отворачивается в другую сторону.       — Тогда заткнись и подумай о нем! О том, чтобы с ним все было хорошо!       — Да ты бесишь меня своим присутствием до смерти! Заставляешь мечтать наброситься на любого!       — Если ты и дальше продолжишь так себя вести, то точно заставишь меня придушить тебя собственными руками.       — Лучше бы сам заткнулся и сидел здесь молча! — Ракель резко выдыхает. — Скорее бы уже приехала тетя Алисия. Чтобы она заставила тебя свалить отсюда и забыть о моем существовании.       — Послушай, Ракель… — медленно выдыхает Терренс, с трудом стараясь оставаться спокойным. — Мы находимся здесь не для того, чтобы ссориться, выяснять наши отношения и еще больше настраивать друг друга против себя. Ты здесь для того, чтобы быть рядом со своим дедушкой, а я нахожусь здесь для того, чтобы поддержать тебя.       — Мне не нужна твоя поддержка! Я хочу лишь одного – чтобы ты оставил меня в покое.       — Я не хочу оставлять тебя одну в такой тяжелый момент. В таком тяжелом состоянии, когда ты способна на любую глупость.       — Я не просила тебя помогать мне, МакКлайф. — Ракель со скрещенными на груди руками переводит взгляд на Терренса. — Эта была идея целиком и полностью принадлежала только тебе. Ты пошел на это по своей воле!       — Верно, я сам изъявил желание, — спокойно подтверждает Терренс.       — Не стоило. Я бы и без тебя прекрасно справилась!       — О да, конечно! — закатывает глаза Терренс. — Тебя чуть не убили и не изнасиловали, а ты говоришь, что справилась бы.       — Справилась бы!       — Господи, какая же ты упрямая девчонка… — тихо рычит Терренс, проводя руками по лицу. — Как же ты любишь делать все по-своему. Правда потом тебе же и приходится отвечать за последствия твоих необдуманных действий.       — Что, МакКлайф, думал, совершив столь героический поступок, я мгновенно забуду все, что мне пришлось вытерпеть от тебя? Ха! Не дождешься!       Ракель резко встает с дивана и начинает нервно ходить возле дивана туда-сюда.       — А я не просил тебя отправляться туда одной! — срывается на крик Терренс, тоже резко встает и начинает активно жестикулировать, все больше теряя терпение и желание сдерживать себя и не начинать скандал. — Не просил!       — Это мое дело! — восклицает Ракель.       — Ты прекрасно знала, чем это могло закончится! Знала, что этот ублюдок хотел грохнуть тебя! Но ты, блять, все равно поперлась туда одна! Решила поиграть в героиню! Добрую фею, которая наивно думала, что она сможет мгновенно исправить больного, злого человека!       — Тебе-то какая, черт возьми, разница? — громко усмехается Ракель. — Если бы я там и сдохла, тебе бы не пришлось страдать. Ты стал бы счастливым от мысли, что мог спокойно жениться на той шлюхе, которая дала бы тебе то, что не дала я. И трахалась бы с тобой двадцать четыре часа в сутки!       — Нет, ты точно начинаешь сходить с ума, — резко хлопает рукой по лбу Терренс.       — Кто здесь точно окончательно рехнулся, так это ты! — грубо бросает Ракель, тыкнув в Терренса пальцем.       — Слушай, Кэмерон, приди ты уже в себя и успокойся, наконец! Или ты довела себя до такого состояния, что вообще не ничего не соображаешь и выпаливаешь то, о чем думаешь?       — Знаешь, я все больше начинаю понимать, что Саймон оказался абсолютно прав насчет тебя. Что ты всегда был больным психом, но отчаянно пытался это скрыть и отрицал любые обвинения.       — Ну да, конечно! А ты, как наивная глупая дура, слушала его с раскрытым ртом и верила каждому его слову!       — Понимаю, всегда неприятно признавать подобное. Особенно тебе. Потому что ты хочешь, чтобы тебя считали идеальным и неотразимым. Даже сейчас ты так сильно захотел стать хорошим для меня и убедить расстаться в хороших отношениях, что притащил туда полицию и, как истеричка, орал и размахивал руками, типа защищая меня от Рингера.       — Да, а ты забыла, как сама звала меня на помощь? — ехидно усмехается Терренс. — Как умоляла не бросать тебя!       — Что?       — Между прочим, я все прекрасно слышал! Твои крики о помощи были слышны за несколько метров от меня! Так громко вопила, что потом едва не сорвала себе голос.       — Я такого не помню! — раздраженно лжет Ракель.       — Ах, не помнишь! — Терренс расставляет руки в бока. — Ну ничего, я быстро освежу тебе память. У меня достаточно свидетелей, которые все подтвердят. Могу даже расспросить самого Рингера, который напомнит тебе о том, что ты так легко забыла.       — Если ты хотел задобрить меня, появившись в том месте вместе с полицией, то твой план провалился, дорогой мой. Можешь играть в героя сколько угодно, но люди все равно узнают, что ты за сволочь, и перестанут верить в твою игру на публику.       — Ракель!       — Я обещала, что испорчу тебе жизнь и карьеру! И я это сделаю!       — Да, а что же ты до сих пор не сделала этого? Почему ничего никому не говоришь? Ты же мечтала едва ли не с первого дня после того как мы впервые встретились!       — А ты за это не переживай. Я не забыла о своем обещании. И выполню его. Очень скоро. Как только дедушке станет лучше, я немедленно сделаю то, что тебе пообещала. Клянусь, Терренс. И вместе с этим буду наслаждаться временем, проведенное в статусе свободной девушки.       — Делай что хочешь, только прекрати вести себя как истеричка.       — Ах, это я истеричка? — громко возмущается Ракель.       — И хватит, черт возьми орать! Успокойся уже! И прекрати закатывать истерики, пока врачи не услышали тебя и не решили усыпить на несколько часов.       — А ты проваливай к чертовой матери! — громко требует Ракель. — И больше не смей приближаться ко мне! Нас с тобой уже ничто не связывает! И я уже поблагодарила Бога за то, что мы не додумались пожениться, и мне не придется ждать, когда нас наконец-то разведут.       — Я же сказал, что уйду только тогда, когда сюда приедет Алисия.       — Не надо строить из себя святого, МакКлайф. Я уже давно раскусила тебя и не верю твоему якобы раскаянию. Все, что ты сделал некоторое время назад – сплошная показуха, от которой меня реально тошнит.       — Серьезно? — удивляется Терренс, которого так или иначе задевают слова Ракель.       — И надеясь задобрить меня и заставить поблагодарить тебя, ты добился обратного. Ты заставил меня еще больше возненавидеть тебя!       — Кэмерон!       — Проваливай отсюда! — громко требует Ракель. — Козел! Мразь! Сволочь! Предатель! Кобель! Ненавижу тебя! НЕНАВИЖУ! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! ПРОКЛЯТ!       — Так, мне все это НАДОЕЛО! — срывается на крик Терренс, резко ударив ладонью по одной из больничных стен. — Я хотел разговаривать с тобой по-хорошему, вошел в твое положение, отвез тебя в больницу и решил остаться, чтобы не оставлять одну. Но я вижу, что ты не намерена идти на мировую и опять начинаешь закатывать скандалы. Делаешь все, чтобы тебя услышала ВСЯ БОЛЬНИЦА!       — Был бы нормальным мужиком и не вел себя так омерзительно, сейчас все было бы хорошо!       — ЗАТКНИСЬ, СУКА! — выходит из себя Терренс. — СЕЙЧАС ЖЕ ЗАКРЫЛА СВОЙ РОТ! Ты добилась своего и вывела меня из себя. Я совсем не хотел ругаться, но видно, что тебе не нравится спокойствие. Не нравится, когда с тобой НОРМАЛЬНО обращаются! Любишь все время получать люлей! Поэтому ты и отвергала всех мужиков. Потому что они тебя не дубасили!       — Ха, говоришь, чтобы я не орала, но сам вопишь на всю больницу как псих! — ехидно усмехается Ракель, расставив руки в бока.       — Знаешь, что? Да мне по хер, благодарна ты мне или нет! Я не нуждаюсь в похвале и просто хотел выполнить долг! Да, я мог наплевать на тебя и позволить разбираться с этим больным ублюдком одной. Но я не сделал этого. И вон из кожи лез, чтобы он был пойман его. Я сделал это! Я облегчил себе душу! И теперь совесть не терзает меня. Я могу не стыдиться. И смело возражать, если люди скажут мне, что я ничего не сделал для того, чтобы помочь тебе.       — Ну вот и признался, что сделал все это лишь ради того, чтобы прикрыть свою задницу. Что ты притворялся, что тебе не все равно на меня.       — Не надо интерпретировать мои слова по-своему.       — Однако я не могу не признать, что ты играешь просто замечательно! — Ракель негромко хлопает в ладони. — Молодец, Терренс, ты в очередной раз доказываешь, что не зря был одним из лучших актеров своего времени. Вон как здорово показал ревность и злость! Полицейские едва сдерживали тебя!       — А ты думаешь, я мог так просто сидеть и смотреть на то, как этот ублюдок прямо на моих глазах облапывал, целовал и облизывал тебя? — громко удивляется Терренс. — Ты же была готова убить Рэйчел, когда увидела нас целующимися! Вот и я мог запросто избить эту больную суку до полусмерти, видя, как он едва ли не завалился на тебя!       — Жаль, что ты не прихватил с собой немного искусственной крови.       Ракель подходит к окну и начинает смотреть на то, что происходит на улице.       — Мог бы размазать ее по его лицу, — добавляет Ракель, где-то в глубине души сожалея, что она ругается с Терренсом в такой тяжелый момент, но понимая, что ничего не может с собой поделать. — И по своей наглой роже. Чтобы я думала, что вы дрались насмерть. Типа мой бывший возлюбленный сильно взбесился из-за попыток Саймона изнасиловать меня и был готов отправиться в тюрьму после убийства.       — А если меня это РЕАЛЬНО взбесило? — вскрикивает Терренс. — Если я был готов РАЗОРВАТЬ этого больного психа на части? Из-за того, что этот тип чуть не убил тебя? Посмел нагло облапывать и облизывал тебя прямо на моих глазах, хотел спустить перед тобой штаны и не сделал с тобой еще более страшные вещи, о которых я вообще не хочу упоминать.       — Только не надо играть в ревнивца.       — Сказала бы это себе, когда ты напала на Рэйчел с кулаками! И не делала бы вид, что ты типа ревновала меня к ней.       — Ха, больно мне было нужно ревновать тебя к этой шлюхе, — нервно усмехается Ракель.       — Если бы полиция вовремя не появилась там, Рингер давно бы покончил с тобой. А поскольку у него поехала крыша, то он сначала изнасиловал бы тебя и только потом грохнул бы. И перед этим еще позволил своим дружкам и предложил тоже оттрахать тебя. И Я, БЛЯТЬ, ЧУТЬ НЕ РЕХНУЛСЯ, КОГДА ЭТО МУДАК ПОТЯНУЛ ТЕБЯ ЗА СОБОЙ! Я, СУКА, ДУМАЛ, ЧТО ТЫ СДОХЛА!       — Тебя это не должно волновать!       — А меня это ВОЛНУЕТ! ВОЛНУЕТ! ВОЛНУЕТ СУДЬБА ДУРЫ, КОТОРАЯ ОБОЖАЕТ ТРЕПАТЬ МНЕ НЕРВЫ! И я не потерплю никакого мужика, который лапал бы тебя где только можно!       — Это уже мое дело! — грубо огрызается Ракель.       — Вот скажи мне, о чем ты думала? Где были твои мозги, когда ты решила поехать туда одна? Неужели ты не поняла, что это был предлог? Предлог для того, чтобы заманить тебя туда, где никто не помешал бы ему совершить убийство!       — Я должна была это сделать!       — Ты должна была обратиться в полицию! Вместо того чтобы наивно верить, что ты сумеешь вразумить больного на голову человека!       — Я взрослая и могу сама решить, что мне делать!       — Да меня бесит твоя тупость! БЕСИТ! Я считал тебя намного умнее, но ты совершаешь глупые поступки.       — Не смей меня оскорблять!       — Я пытаюсь поставить твои мозги на место! Раз ты напрочь их отключила и СТАЛА НАИВНОЙ, БЕЗМОЗГЛОЙ ДУРОЙ! — Терренсу приходиться замолчать на пару секунд, чтобы быстро откашляться и прочистить горло. — Да ты просто ОБЯЗАНА благодарить меня за то, что осталась жива и не сдохла по вине этого ублюдка Рингера. Хотя даже в этом случае ты умудрилась накосячить!       — Ох, спасибо, твою мать, большое, мистер МакКлайф! — закатив глаза, громко восклицает Ракель.       — Посмотри, до чего довели твои выходки! ПОСМОТРИ! Ты довела мистера Кэмерона до того, что он попал в больницу. А все из-за твоего упрямства! Желания стать героиней и доказать, что ты, такая вся гордая и крутая девчонка, сможешь сама справиться с одним больным ублюдком и его шайкой!       Ракель ничего не говорит и просто смотрит в окно со скрещенными на груди руками, понимая, что ей нечем возразить Терренсу.       — Да слава богу, что с Алисией ничего не случилось, — громко добавляет Терренс. — А иначе и она могла бы оказаться здесь. По твоей вине. Хотя я нисколько не удивлюсь, если из-за переживаний ее здоровье тоже пошатнулось. НЕ УДИВЛЮСЬ! Не удивлюсь, если ты всех доведешь до больницы своими выходками. И потом сама сляжешь и будешь пищать, как тебе плохо!       Ракель нервно сглатывает с грустью во взгляде.       — Запомни, Ракель Эллисон Кэмерон, если твой дед не переживет этот сердечный приступ и умрет, то вся вина будет лежать на тебе, — уверенно заявляет Терренс. — Все будут думать, что это ТЫ довела его до приступа и отправила в больницу.       — Я у всех всегда виновата… — грубым, низким голосом бросает Ракель.       — Очень жаль, что ты этого не понимаешь. Не понимаешь, как заставляешь своих близких страдать.       — Замолчи… Просто заткни свой рот.       — Нет, милочка, это ты закрой свой рот. И советую тебе молиться. Молиться о том, чтобы мистер Кэмерон остался жив. А иначе все будут считать тебя виноватой в его смерти.       — Я сказала, ЗАТКНИСЬ! — со всей силы ударив руками по подоконнику, вскрикивает Ракель.       — Все, мне это надоело! Надоело что-то тебе объяснять и что-то доказывать! Можешь говорить все, что хочешь, а я буду сидеть и молчать! Ждать, когда приедет Алисия, чтобы наконец-то свалить отсюда к чертовой матери. И ПЕРЕСТАТЬ ТЕРПЕТЬ ТВОИ ЧЕРТОВЫ ИСТЕРИКИ, КОТОРЫЕ МНЕ УЖЕ ПОПЕРЕК ГОРЛА ВСТАЛИ! ВСЕ! ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ! МНЕ ПО ХУЙ! И Я БУДУ РАДОВАТЬСЯ НАШЕМУ РАССТАВАНИЮ! РАДОВАТЬСЯ, ЧТО Я НАКОНЕЦ-ТО ОТДЕЛАЛСЯ ОТ ТАКОЙ БЕЗМОЗГЛОЙ ДУРЫ, КАК ТЫ!       Довольно тяжело дыша и чувствуя огромное напряжение во всем теле, Терренс резко отворачивается и отходит в сторону. Он до последнего старался держаться, чтобы не сорваться и не выплеснуть всю злость на Ракель. Однако из-за ее поведения мужчина все-таки вышел из себя и выпалил то, что может показаться очень грубым и обидным. Терренс очень хочет уйти как можно дальше, но в то же время не может оставить Ракель одну, ибо переживает, что она может сделать что-то нехорошее. Именно поэтому мужчина просто уходит в другую сторону коридора и поворачивается к стене лицом, скрестив руки на груди, задумавшись о чем-то своем и решив больше ничего не говорить и позволить девушке кричать и злиться до тех пор, пока у нее не останется на то сил.       Ракель еще некоторое время продолжает смотреть в окно, держа руки скрещенными руки на груди и едва сдерживая желание заплакать. В глубине души девушка понимает, что он абсолютно прав и говорит чистую правду. Может быть, и горькую, но правду. Так или иначе она действительно виновата в том, что Фредерик оказался в больнице и своими действиями заставила близких переживать за нее. Если бы ее родственники втайне не обратились к Терренсу за помощью, то Ракель была бы убита, и ее уже никто не смог бы найти. И поэтому она так или иначе обязана этому человеку…       Ракель начинает понимать, что сейчас действительно не самый лучший момент для того, чтобы припоминать прошлое. Даже если нервы от пережитого практически расшатаны, а молодые люди готовы едва ли растерзать друг друга. Она признается самой себе, что была довольно резка и груба с Терренсом, хотя и не планировала очередную ссору. Да, этот человек заставил ее страдать. Но видно, что он изо всех старается помочь ей и оказывать ей ту поддержку, с которой измученная девушка так сильно нуждается.       У девушки уходит несколько секунд на то, чтобы немного успокоиться, пока в воздухе царит напряженное молчание. А когда она понимает, что вполне способна говорить спокойно, Ракель медленно поворачивается к Терренсу, который со скрещенными на груди руками и склоненной головой стоит к ней спиной в другом конце коридора. Что-то внутри внезапно щемит внутри и заставляет ее почувствовать себя виноватой перед ним. За то, что хотя бы не попыталась оценить все его старания. За то, что она не хочет замечать, как сильно этот человек сожалеет обо всем, что сделал.       Так что Ракель решает взять ситуацию в свои руки, чтобы все не стало еще хуже, медленно подходит к Терренсу, встает позади него и, виновато склонив голову и нервно одергивая рукава своей джинсовой куртки, очень тихо произносит:       — Извини, Терренс… Я не смогла сдержать себя и решила припомнить все обиды… Хотя я вовсе не собиралась ссориться с тобой… И понимаю, что сейчас – не самое лучшее время для выяснений отношений… Было бы некрасиво бросаться с обвинениями после того, что произошло… Я имею в виду твой поступок… Желание помочь мне покончить с Саймоном…       Ракель на пару секунд замолкает и бросает взгляд на свои руки, которые едва заметно дрожат из-за того, что девушка сильно нервничает.       — Все, что ты сейчас сказал – это чистая правда, — тихо говорит Ракель, крепко сцепив пальцы рук. — И мое желание пойти на встречу одной… И то, что дедушка оказался в больнице по моей вине… Это правда.       Ракель нервно сглатывает.       — Все в порядке, я не обижаюсь, — спокойно признается Ракель. — Ты никак не задел меня этими словами. Сказал все абсолютно верно. Я и правда не знаю, о чем думала, когда решила пойти на встречу с Саймоном одна. Хотя в глубине души понимала, что это может быть какая-то ловушка.       Ракель тяжело вздыхает.       — Наверное, это был один из моих самых сумасшедших поступков в моей жизни… — задумчиво предполагает Ракель. — Но пойми меня, я не могла так сильно рисковать… Не могла позволить кому-то пострадать! Что если бы Саймон убил кого-нибудь из тех, кого я знаю, если бы полиция поехала со мной? Я знаю, что это могло быть лишь предлогом. Но я не смогу спокойно жить, если что-то случится с кем-то из близких мне людей… Особенно если я буду фактически в этом виновата…       Ракель с грустью во взгляде замолкает на пару секунд, рассматривая рукав свой джинсовой куртки.       — Хотя это «что-то» уже случилось… — тихо вздыхает Ракель. — Из-за сильных переживаний дедушка оказался в больнице и сейчас находится в критическом состоянии, как сказала тетя. И… Если он умрет, то я этого не переживу.       Ракель тихо шмыгает носом.       — Мы обе видели, что он был нездоров все эти дни, — признается Ракель. — Но в ответ на наше беспокойство дедушка говорил, что с ним все хорошо. Хотя нам было хорошо видно, что сложившаяся ситуация беспокоила его… Тетя Алисия как-то сказала, что он даже не спал по ночам и постоянно думал о моей жизни. Жизни, которая превратилась в ад всего за пару месяцев… И стала для меня некой пыткой. Которую я могла не пережить, если бы все это продолжалось еще некоторое время. Если бы Саймон решил издеваться надо мной еще какое-то время, я бы… Не знаю… Но я бы не смогла жить…       Ракель на секунду бросает грустный взгляд в сторону, пока Терренс никак не реагирует на ее слова и продолжает думать о чем-то своем с хмурым лицом, вынуждая девушку будто бы разговаривать со стеной, которая не отвечает ей.       — Но знаешь, что самое страшное? — неуверенно продолжает говорить Ракель, согнув руки в локтях. — Самое страшное – это то, что неизвестен итог. Неизвестно, как все это закончится и сколько еще предстоит пережить… Хотя… После любых ужасных событий ты постепенно начинаешь мириться с происходящим и верить, что тебе уже не суждено вновь испытать счастье.       Ракель качает головой.       — Когда я осталась одна и начала переживать весь этот кошмар, я действительно начала привыкать к этому и настраивать себя на самое худшее, — признается Ракель. — Я думала, что мне не удастся покончить с Саймоном, и он будет терроризировать меня до конца моих дней. И… Мне уже было все равно на то, что со мной случилось бы. Правда. Мне было так плохо, что я была готова пожертвовать своей жизнью. И покончить с этим адом раз и навсегда. Но сейчас у меня появилась надежда. Надежда на то, что все может измениться к лучшему.       Ракель тяжело вздыхает.       — И сейчас я хочу надеяться на чудо, которое не только помогло дедушке выкарабкаться, но еще и вернуть все на свои места… — с грустью во взгляде говорит Ракель. — Хотя… Если оценивать ситуацию трезво, я понимаю, что бесполезно строить иллюзии и пытаться верить, что все наладится… Не наладится. После всего происходящего мне будет очень трудно жить прежней жизнью… Сделать ее такой… Отныне многие вещи уже никогда не останутся прежними… Может… Я тоже уже не буду той, кем была раньше. Я… Стану другой… Кто знает…       Бросив на Терренса короткий взгляд, Ракель начинает казаться, будто она разговаривает сама с собой, ибо тот, казалось бы, вообще не слушает ее и не интересуется всем, что она говорит. Это заставляет девушку немного взгрустнуть и слегка склонить голову. Впрочем, она понимает, что подобная реакция может быть вызвана прежде всего ее поведением по отношению к нему.       — Ты молчишь… — тихо произносит Ракель. — Не хочешь говорить… Не слушаешь меня… Ладно… Не хочешь – не надо. Я не заставляю.       Ракель бросает короткий взгляд на свои руки.       — И я понимаю, почему… — добавляет Ракель. — Понимаю, почему я будто бы разговариваю со стеной. Будто бы изливаю душу на страницах дневника, который никогда мне не ответит. Наверное… Мне стоит снова начать вести его… Записывать свои мысли… Когда я делала это, мне становилось намного легче. Так что… Надо вернуться к этому делу…       Ракель снова переводит грустный взгляд на Терренса.       — Знаешь, хоть ты и говоришь, что тебе не нужна благодарность… — задумчиво говорит Ракель. — Но я вижу, что ты хочешь ее получить. А я не только не сказала простого «спасибо», но еще и начала вести себя, как неблагодарная свинья… Так что… Если тебя это так задело, то можешь продолжать молчать. Но в любом случае, прости, что я так повела себя… Мне правда очень жаль…       Терренс снова никак не реагирует на слова Ракель, которая ждет от него хоть одного слова на протяжении нескольких секунд. А когда она понимает, что ей больше нечего сказать, девушка медленно отворачивается, отходит от мужчины на несколько шагов и склоняет голову, чуть позже начав медленно наматывать круги по коридору и обняв себя руками. На ее глазах можно увидеть маленькие слезинки, которые скатываются по ее щекам. И на которые ей абсолютно все равно.       Мужчина же еще несколько секунд делает вид, что не имеет ни малейшего желания слушать все то, что говорит Ракель. На самом деле Терренс внимательно прислушивается к каждому ее слову и слышит искреннее сожаление и чувство вины в тихом, подавленном голосе девушки. Что-то начинает щемить внутри. Что-то, что заставляет его испытывать жалость к этому человеку. К которому мужчина испытывает не только страсть, но еще и искреннюю любовь, что начала не то просыпаться после долгого глубокого сна, не то зарождаться где-то в глубинах сердца. Нет никакого желания оставаться равнодушным. Есть желание сделать что-то, чтобы немного успокоить ее и дать понять, что она не одинока и может рассчитывать на него.       Именно поэтому в какой-то момент Терренс разворачивается и несколько секунд наблюдает за Ракель, наматывающая круги с мокрыми глазами, крепко обнимая себя руками. А затем он подходит к ней в тот момент, когда она стоит к нему спиной, разворачивается ее к себе и без единого слова заключает в свои крепкие объятия. Девушка почти сразу понимает, что происходит, но не отказывается от объятий и даже не пытается вырваться. Напротив – с удовольствием отвечает на них, поближе прижимается к мужчине и покрепче обнимает его обеими руками.       В этот момент Ракель чувствует необъяснимое, невероятное чувство легкости. Такое чувство, что она будто бы нашла то, что очень долго искала. То, что так ей дорого. То, что так много для нее значит. В крепких, но в то же время таких нежных и родных мужских руках Терренса, девушка чувствует себя более защищенной и спокойной и уже не так сильно чего-то боится. Она понимает, что наконец-то нашла то, чего ей так не хватало в течение долгого времени. Крепких объятий сильного мужчины. Мужчины, который сейчас кажется ей роднее, чем когда-либо. В чьих крепких, но таких нежных руках она готова быть хоть целую вечность. Ракель понимает, насколько это здорово – получить любовь и заботу близкого человека, что так много для нее значит. Намного больше, чем ей казалось. Ей становится настолько легко и хорошо, что она невольно позволяет своим эмоциям выйти наружу и начинает тихонько, но безутешно плакать на груди мужчины и слегка трястись от волнения. От страха, что она потеряет шанс быть рядом с тем, кого раньше совсем не ценила. И в какой-то момент понимает, что может не ощущать себя так хорошо, как с этим человеком.       Терренс чувствует себя ничуть не хуже, когда оказывается в объятиях Ракель и получает то тепло, что приятно обжигает все внутри и заставляет сердце биться намного чаще. Пожалуй, это первый раз, когда мужчина с таким удовольствием наслаждается объятиями этой девушки. Если раньше они случались не очень часто и больше напоминали жест хороших знакомых или друзей, то сейчас это что-то более глубокое и особенное. Более нежное… Более прекрасное… Что-то, что хочется чувствовать как можно дольше. Ему настолько сильно нравится это чувство, что он совсем не хочет отпускать от себя Ракель. Терренсу хочется как можно дольше держать в своих руках столь родного человека, по которому очень сильно скучал все это время. Которого он, может быть, знал не слишком хорошо, чтобы почувствовать какую-то глубокую связь. Но который все равно запал ему в душу и заставил обратить на себя внимание. Раньше Терренс не понимал этого, но сейчас к нему приходит понимание того, насколько сильно он успел привязаться к Ракель. Настолько сильно, что он не желает связывать свою жизнь ни с какой другой девушкой, кроме нее.       Возможно, что долгая разлука так или иначе поспособствовала пробуждению этих сильных чувств и помогла им обоим понять, что им так сильно не хватало друг друга. Ни один из них еще не получал столь удовольствия от одного объятия. Они еще никогда не была настолько близки душой, как сейчас. Связь определенно начинает зарождаться, хотя она еще и довольно хрупкая и может оборваться в случае неверного действия. И Терренс, и Ракель оба мечтают растянуть этот момент и подольше оставаться в этих нежных, жарких и таких желанных объятий. Если бы это было возможно, они бы вообще никогда не отпускали друг друга. К обоим начинает приходить осознание того, что они далеко не безразличны друг к другу и где-то в глубине души испытывают взаимную привязанность и нежную любовь.       Терренс и Ракель в полной тишине стоят в обнимку еще несколько секунд, время от времени тяжело дыша, издавая всхлипы, после которых они утыкаются носом в плечи или шею друг друга, и всей душой наслаждаясь этими минутами, которые так хотелось растянуть как можно больше. Мужчина продолжает крепко обнимать девушку, которая тихонько всхлипывает и обвивает руки вокруг его шеи, пока ее лицо спрятано где-то у него в груди, параллельно гладит бывшую возлюбленную по голове и перебирает ее волосы. А понимая, что молчание не может длиться вечно, он решает нарушить паузу, тихо сказав:       — Ничего страшного. Я все понимаю. Тебе не стоит извиняться.       — Мне правда очень жаль… — дрожащим голосом говорит Ракель и тихо шмыгает носом. — Не злись на меня, пожалуйста…       — Я не злюсь, не переживай. — Терренс нежно гладит затылок Ракель, убирает пару прядей с ее лба и просто прижимает ее голову поближе к своей груди. — Ну все, успокойся, пожалуйста. Успокойся…       — Не знаю, что сейчас чувствуешь ты, но это самые лучшие объятия, какие у меня только были, — тихо говорит Ракель и впервые за долгое время искренне и широко улыбается. — Правда… Мне вдруг резко стало намного легче.       Терренс нехотя отстраняется от Ракель и заглядывает в красные, опухшие глаза девушки, в которых можно увидеть что-то похожее на радость, на ее лице красуется скромная улыбка, а по щекам медленно текут слезы.       — Должен признаться, я чувствую все то же самое, — с легкой улыбкой признается Терренс. — И наверное… Это первый раз за долгое время, когда я действительно хочу улыбаться.       — Я тоже… — немного шире улыбается Ракель и аккуратно вытирает слезы под своими красными глазами. — Я… У меня появилось чувство, будто я… Будто я все смогу пережить. Даже если будет очень тяжело.       — Если бы я испытывал подобные эмоции каждый день, то у меня была такая огромная мотивация жить и мечтать чего-то добиться… — задумчиво отвечает Терренс.       — Думаю, это то, что мне нужно для того, чтобы не сойти с ума ото всех этих переживаний.       Терренс ничего не говорит и просто скромно улыбается, на мгновение переведя взгляд в пол.       — Может, присядем? — скромно предлагает Терренс.       Ракель кивает со скромной улыбкой на лице, подходит к дивану и присаживается на него. Терренс сразу же приземляется рядом с ней, но на этот раз садится гораздо ближе, не оставляя между ним и девушкой огромного расстояния. Несколько секунд они молчат с чувством неловкости, а потом Ракель все-таки решает нарушить тишину, слегка склонив голову, сложив руки перед собой и робко сказав:       — Знаешь… Я и правда виновата во всем, что произошло.       — Что? — слегка хмурится Терренс.       — Если бы не я, все и правда было бы намного лучше. Не случилось бы ничего из того, что произошло.       — Нет, Ракель, ты ни в чем не виновата.       — Ты ведь сам сказал, что все страдают по моей вине.       — Ну да, я как-то заявил, что ты – причина всех наших бед. Но на самом деле это не так.       — Да ладно, не надо забирать свои слова обратно.       — Ракель…       — Я и сама знаю, что здорово накосячила и натворила много глупостей. Была бы я чуть умнее и сдержаннее, этого бы не случилось. — Ракель тихо шмыгает носом. — Но я – дура. Полная дура, которая сама испортила все то, что у нее было.       — Ты не виновата в том, что Саймон захотел отомстить тебе, — спокойно отмечает Терренс. — Не виновата в том, что у него поехала крыша. Из-за того, что его честь была задета.       — Нет-нет, ты был прав! Все эти беды произошли с нами по моей вине… Угрозы, ссоры, провокации…       — Не принимай мои слова всерьез. Я просто был очень зол и не следил за тем, что говорю.       — Не надо, Терренс, я не обижаюсь на правду. Ты сказал все верно, и я не могу с тобой поспорить.       — Все эти беды произошли по вине Саймона. К сожалению, мы оказались его жертвами.       — Я не хотела, чтобы все так получилось.       — Этот человек всегда умел получать от людей то, что ему хочется. Он очень хорошо говорит… Так может заговорить тебя, что ты сама не заметишь, как выдашь нужную ему информацию.       — Все это время я задавалась вопросом, почему он выбрал жертвой именно меня. — Ракель тихо шмыгает носом. — Ведь я не делала ему ничего плохого и знать его не знала до первой нашей встречи.       — Я и сам не понимал, почему он так сильно ненавидел тебя и мечтал уничтожить.       — Иногда мне казалось, что дело не только в том, что все начали поливать его грязью после того как узнали правду обо мне. О том, что его слова были ложью. Ведь… Должна была быть причина, почему он начал унижать меня и подговорил своего дружка распространить ложные слухи.       — Теперь нет смысла гадать. Рингер сам рассказал о причинах, по которым он все это устроил. Этот гад все-таки сделал чистосердечное признание. В присутствии многих свидетелей, которые подтвердят это и точно вытянут из него повторное признание на допросе в полиции.       — Ах да, причины… — Ракель тяжело вздыхает и медленно откидывается на спинку дивана. — Поверить не могу, что это он подстроил аварию, в которой погибли мои родители… И даже этой смерти ему показалось мало. И он решил по полной отомстить мне за то, что моя мама с ним когда-то рассталась… Сначала свел в могилу их, а потом взялся за меня.       — Думаешь, он сказал правду? — слегка хмурится Терренс, бросив короткий взгляд в сторону. — Он действительно виноват в смерти твоих родителей?       — Саймон сам признался во всем и рассказал, почему подстроил ту аварию, и как сделал это.       — Он и правда знал твою мать?       — Этот человек потерял голову и бегал за моей мамой с тех пор, как они познакомились. А когда ему пришлось уехать в Кембридж для того, чтобы ухаживать за отчимом, то она встретила моего отца, вышла за него замуж и забеременела мной.       — В Кембридж?       — Он сказал, что родился и вырос там.       — Надо же… Не знал, что он – англичанин.       — Если бы не был им, то вряд ли бы познакомился с мамой.       — А как он оказался в Лондоне? Там ведь жила твоя мать и ее семья!       — Типа приехал поступать в колледж. И среди новеньких увидел мою маму.       — У него был только отчим?       — Мать рано умерла, а про отца он не говорил. Так что его воспитывал отчим, с которым он прекрасно ладил.       — И он умер?       — Да, Саймон целый год ухаживал за ним, пока моя мама готовилась к свадьбе с моим папой.       — И пришел в бешенство, когда узнал об этом?       — Именно! Когда он вернулся, мама уже была замужем и ждала меня. И это привело Рингера в бешенство. Он начал вести себя как одержимый и преследовал их обоих. Саймон сказал, что у него даже была мысль выкрасть меня у родителей, когда я была еще совсем маленькая.       — А ты не запомнила его в далеком детстве? Может, ты встречала его раньше, но забыла об этом?       — Нет, встреч с ним я совсем не помню. Хотя он сказал, что много раз видел меня, когда я была еще совсем ребенком. Даже что-то рассказал про скандал, который ему устроили родители, когда Рингер подошел к коляске, в которой я лежала, взял меня на руки, покачал и поцеловал…       — Надо же… — качает головой Терренс. — Значит, этот тип преследовал твою семью еще задолго до твоего рождения… А все из-за его больной любви к твоей матери…       — Саймон неоднократно угрожал им и требовал, чтобы мой отец оставил маму в покое. Говорил ей, что был готов простить измену, принять ее даже с ребенком и воспитывать как своего. Но она наотрез отказалась. Потому что любила только папу. А от Саймона она не знала как отделаться. Только лишь та поездка помогла ей стать свободной и встретить того, кто ей действительно понравился.       — А разве твои родители не обращались в полицию и не заявляли на этого отморозка?       — Обращались, но от этого ничего не изменилось. Точнее, это погубило их… Когда однажды к нему домой пришли полицейские, он узнал об их походе в полицию и увидел запрет на приближение к моим родителям. Тогда он вознамерился убить их. Но воспылал надеждой и решил отказаться от мести, когда от их соседки узнал, что мои родители собрались разводиться.       — Но я так понимаю, развод не состоялся?       — Нет. Как оказалось, они помирились.       — Странно, что твой дед и твоя тетя ничего об этом не знали.       — Я и сама удивлена. Но возможно, от их примирения до их гибели прошло мало времени, и они не успели рассказать им о своем воссоединении.       — Жаль, что твои родители не сразу поняли, что оказались в ловушке.       — Да… Саймон подстроил ту аварию, перерезав тормозной шланг в машине отца. Какое-то время мои родители ничего не замечали, но когда поняли, что могут погибнуть, было уже слишком поздно…       — Да, а почему полиция не выяснила причины аварии и смерти этих людей? Почему вы все это время думали, что это была случайность?       — Не знаю, Терренс… — тихо вздыхает Ракель. — Не могу сказать. Наверное, у Саймона были какие-то знакомые, которые повлияли на то, что это дело быстро закрыли, якобы не найдя в нем состава преступления, а моих родителей обвинили в халатности. Мол, они были безответственные или даже под воздействием алкоголя…       — Да уж…       — Он ничего не сказал об этом, хотя и делал вид, что к действиям полиции не имел никакого отношения… Но я не могу сказать, что это правда.       — О, черт… — Терренс с медленным выдохом проводит руками по лицу. — Не могу поверить, что все эти годы он вынашивал план мести этим людям. Я и подумать не мог, что он хотел сделать все, чтобы уничтожить тебя.       — А я тем более не могла предположить, что моя мама могла бы быть как-то связана с Саймоном, — тихо отвечает Ракель.       — Я хорошо помню, что Саймон неоднократно говорил мне о каком-то человеке, которому он хотел отомстить. Правда я до последнего не знал, кто именно был в чем-то виноват. Лишь когда Рингер признался в том, что он распространил сплетни, я понял, что тем человеком могла быть ты.       — Когда я познакомилась с ним в тот день, то и подумать не могла, что этот человек мог бы причинить мне хоть какой-то вред. Не думала, что причина всех моих бед будет в нем.       — Я жалею, что столько лет позволял ему работать своим личным водителем. Если бы я только мог знать, что этот человек был далеко не невинный, то ни за что бы не стал подпускать его так близко к себе.       — У тебя хоть был выбор. А я никак не могла от него избавиться. Потому что не знала, что Саймон захочет так разрушить мою жизнь.       — Если бы твой электронный адрес не был публичным, этот человек, по крайней мере, не присылал бы тебе те анонимные письма.       — Однажды Серена предложила мне создать почту для того, чтобы общаться с поклонниками. Ну а я решила, что это отличная идея. Подумала, что было бы здорово позволить людям быть ближе ко мне.       — Разве аккаунтов в социальных сетях было недостаточно?       — Не знаю, я как-то не думала об этом. Просто делала все, что мне говорили менеджеры. Мол… Они лучше знают, что делать. Знают, как помочь мне стать известной и завоевать любовь поклонников.       — В любом случае идея с публичной почтой была не самой лучшей.       — Я хотела избавиться от нее сразу же после того как начала получать письма от Саймона. Но у меня было столько дел, что я совсем забыла об этом. Да и было лень сесть, включить компьютер и сделать несколько кликов, чтобы удалить почту.       — Саймон использовал все возможные варианты. Он точно был одержим отомстить тебе. У него прямо-таки крыша поехала!       — Ты правда знал об этом?       — Знал. Он постоянно говорил о ком-то, кому хотел отомстить, и клялся, что однажды кто-то будет повержен и ответит за какие-то поступки.       — Вот как…       — Жаль, что я сразу не принял это во внимание. Не решил подробно расспросить Саймона о том, кто его так обидел и как именно. — Терренс замолкает на пару секунд. — Обидно… Очень обидно.       — Господи… — качает головой Ракель. — А я даже ничего и не подозревала все эти годы.       Ракель начинает рассматривать какие-то плакаты и картины, которые висят напротив нее.       — Я и предположить не могла, что на свете живет человек, который в будущем испортит мою жизнь и перевернет ее с ног на голову… — добавляет Ракель.       — Черт, у меня в голове это не укладывается! — восклицает Терренс. — Убить сразу двоих людей из мести за оскорбленную честь! Да еще и оказалось, что он смел покушаться на ребенка! Думать о том, чтобы выкрасть его!       — Что бы со мной случилось, если бы Рингер и правда украл меня у родителей? Дожила бы ли я до сегодняшнего дня?       — Конечно, я знаю много случаев, когда люди сходили с ума от любви к кому-то и преследовали человека. Да и мне пару раз пришлось проходить через это. Но убивать…       — Мне тоже… Меня тоже преследовали… Но до убийства дело не дошло. Как правило, я быстро пресекала попытки следовать за мной по пятам.       — Да и я не тянул и быстро обращался в полицию за защитой.       — Не знаю… — Ракель тяжело вздыхает. — Не знаю, смогу ли я принять тот факт, что мои родители погибли по вине этого мерзавца, который едва не отправил на тот свет еще и меня.       — Эй, а разве кто-то из твоих близких разве ничего не знал о Саймоне и его встречах с твоей матерью? — удивляется Терренс, переведя вопросительный взгляд на Ракель. — Они должны были что-то предпринять и защитить ее от этой твари!       — Нет, я не думаю, что кто-то знал про Саймона. Точнее, о том, что мама с ним встречалась. — Ракель склоняет голову и заправляет прядь волос за ухо. — Может быть, она вообще никому не говорила о том, что встречалась с ним.       — Да, возможно, — кивает Терренс. — Может быть, она думала, что Саймон не понравится ее родителям и решила встречаться с ним тайно?       — Скорее всего…       — Интересно, почему она вообще начала встречаться с ним? Что ее зацепило в нем? Он же уродливый! Бездомный нищеброд!       — Трудный вопрос… В любом случае однажды она все-таки поняла, что связалась не с тем человеком. Возможно, мама увидела, что он ужасный и начала бояться чего-то нехорошего. И бросила его при первой же возможности. Когда она познакомилась с хорошим человеком, которым стал мой отец…       — Они вроде бы познакомились благодаря Алисии?       — Да, они вдвоем отправились в Штаты, а папа их встретил и показал им Кингстон, где он жил. Ну и был очарован моей мамой. Так же, как и она – им.       — И я удивлен, что он тоже ничего не говорил про Саймона ни твоему деду, ни твоим родственникам по материнской линии. Твой отец ведь прекрасно знал о преследовании со стороны Рингера.       — Верно. Уверена, что если бы дедушка Фредерик, тетя Алисия или мои покойные дедушка Тимоти и бабушка Тиффани по материнской линии знали об этом, то они попытались бы как-то уберечь ее от него. Однако я никогда не слышала, как они говорили о нем. А тетя с дедушкой никак не отреагировали на имя Саймона, когда оба услышали его от меня в первый раз.       — Если честно, зная, как легко Саймон мог узнать любую информацию, я удивлен, что он не преследовал твоих родственников и не просил их помешать браку твоих родителей и уговорить миссис Кэмерон выйти за него замуж.       — Уверена, что они бы сразу же послали его куда подальше, заявили бы в полицию и защитили мать и отца от любых ужасных действий с его стороны.       — А они были рады, когда твои родители решили пожениться?       — Очень. Вся моя семья была в восторге от того, что родители выбрали друг друга. И ужасно расстроились, когда они разругались в пух и прах и решили подать на развод.       — Жаль, что они так и не узнали, что эти люди решили остаться вместе.       — Очень жаль. — Ракель тяжело вздыхает. — Кто знает, может, моя семья как-то помогла бы им и проблем в браке избежать, и от Саймона спастись. Уверена, что все было бы иначе, если бы отец с матерью рассказали все своим родственникам. А было бы лучше, если бы они вообще сбежали куда-нибудь подальше Штатов или Великобритании… Туда, где Рингер не смог бы их найти…       — Думаю, это было бы одно из решений… Все угрозы Саймона найти их в любой точке мира были бы лишь пустым звуком, ибо у него нет таких хороших связей по всему миру. Есть знакомые в Лондоне и Нью-Йорке, но не более. Да и для путешествий нужны деньги, а в то время он был нищебродом.       — Господи, зачем моя мать вообще связалась с ним? Зачем согласилась встречаться с ним какое-то время? Почему сдалась после того как Рингер пытался приудрать за ней?       — Наверное, клялся сделать ее жизнь прекрасной… — задумчиво предполагает Терренс. — Ну или наобещал несметные богатства.       — Ага, откуда у этого человека могли взяться богатства?       — Наворовал бы!       — У кого?       — А разве ты не знаешь, чем занимался Саймон до того, как получил работу моего личного водителя?       — Нет. А чем он занимался?       — Постараюсь рассказать кратко. — Терренс быстро прочищает горло. — Саймон разводил доверчивых людей на деньги. А именно представлялся своей жертве представителем шоу-бизнеса и предлагал славу и несметные богатства. Но требовал с жертв деньги якобы для того, чтобы с кем-то договориться. Когда Рингер получал деньги, то сбегал, как подлая крыса, а жертва оставалась у разбитого корыта.       — Да ладно? — искренне удивляется Ракель.       — Саймон достаточно долго использовал эту схему и успел украсть очень много денег у доверчивых людей. Его никто не мог поймать, потому что он всегда представлялся разными именами и ловко менял свою внешность. То есть, никто не мог сказать, что их обманывал один и тот же человек.       — Вот как…       — Ну а потом Рингер решил типа измениться и найти себе другую работу, поскольку схема перестала работать. Люди стали умнее и посылали его, когда он обращался кому-то с подобным предложением.       — Я знаю. Саймон все рассказал.       — Рассказал?       — Да.       — Но если бы люди не стали умнее, то Рингер так бы и продолжил заниматься тем, что делал.       — Не могу поверить, что ты купился на его ложь и решил дать ему работу.       — Просто пожалел его. Потому что понимал, как сильно ему нужны были деньги. Ведь в свое время они тоже были мне нужны. Я был готов играть любые роли, лишь бы мне заплатили.       — Ясно… — Ракель на пару секунд замолкает и отводит взгляд в сторону. — Надо же… Оказывается, по его вине пострадало еще очень много людей… Не только мои родители и я…       — За последние несколько лет на Рингера заявило уже очень много людей, — признается Терренс. — Кто-то написал заявление очень давно, а кто-то совсем недавно решился на это.       — Понятно.       — В любом случае теперь ему не отвертеться, ибо все улики указывают на него. Полиция сумела установить, что людей обманывал один и тот же человек.       — Я смутно помню, что Саймон сам упоминал об этом. Но тогда я почти ничего не запомнила и пропустила это мимо ушей.       — Решил сделать чистосердечное признание?       — Типа того. — Ракель тихонько усмехается. — Признавался в своих преступлениях без грамма совести. И совсем не жалел ни наивных людей, ни моих покойных родителей.       — Ха, да он знать не знает, что такое «совесть»! — хмуро бросает Терренс. — Этот тип думает только о себе и о том, как бы получить побольше денег. Он отказывался работать за гроши и хотел сразу получать крупные деньги… Чтобы жить в роскошном доме поближе к морю, окружить себя прислугой, водить какой-нибудь BMW Series 5 или Mercedes Benz, скупать все, что он хочет, и притворяться эдаким барином…       — Надеюсь, теперь не видать ему ни вилл у моря, ни Mercedes Benz, — задумчиво выражает надежду Ракель. — Эта мразь должна ответить за все, что он сделал.       — Ответит, не беспокойся. Я обо всем позаботился и сделал все, чтобы дело уж точно не закрыли и не забросили в долгий ящик. Это дело находится на особом контроле полиции. Меня уверили, что они будут очень внимательно расследовать все, что он натворил.       — И сколько ему грозит?       — Приличный срок. Мошенничество, двойное убийство, угрозы, вмешательство в личную жизнь… Ему и жизни не хватит, чтобы отбыть свое наказание.       — Было бы неплохо…       — Не беспокойся, Рингер не отвертится от наказания, которое его ждет.       — Что ж, теперь я понимаю, что подразумевалось под мошенничеством… — переведя взгляд куда-то в сторону, задумчиво говорит Ракель. — Когда я говорила с ним после того как все закончилось…       — С кем ты говорила? — слегка хмурится Терренс.       — С Хантером. До того, как он собрался уезжать, мы с ним разговаривали. И Линвуд сказал мне об этом. Правда подробностей я от него не услышала.       — Полиция уже давно пыталась поймать его, однако он был практически неуловим, — потупив взгляд в пол, признается Терренс. — Делал все, чтобы запутать их и сбить с толку.       — Но теперь-то он в их руках, а суд очень скоро решит его судьбу. И я очень надеюсь, что он надолго сядет за все свои злодеяния.       — То, что он сядет – это сто процентов! Теперь мистер Рингер уже никуда не убежит, а полиция будет наблюдать за ним в несколько глаз.       — Дай-то Бог…       Ракель переводит взгляд на свои руки и на несколько секунд призадумывается, пока в воздухе воцаряется тишина. А потом девушка смотрит на Терренса, с грустью во взгляде смотрящего в одну точку.       — Кстати, а как тебе удалось найти номер Хантера? — немного неуверенно спрашивает Ракель. — Ведь я никому его не давала, а ты никогда даже не спрашивал меня о нем и не просил дать его контакты.       — Ну… — с легкой улыбкой задумчиво произносит Терренс. — Может быть, его номер есть у тебя в мобильном телефоне… Однако ты точно записывала его в общую записную книжку.       — Записную книжку? — слегка хмурится Ракель.       — Я нашел ее в нашей комнате.       — Вот как!       — Однажды я сидел в ней и перебирал кое-какие вещи. И вскоре мне на глаза попалась та самая книжка. Ну я и зачем-то решил полистать ее. И в какой-то момент я нашел на одной из страниц имя того самого Хантера Линвуда. Там были написаны два его номера: рабочий и личный.       — И как ты понял, что это он?       — Я ведь слышал имя того полицейского от тебя. Так что мне не составило труда догадаться, кто такой Хантер.       — Надо же… — качает головой Ракель, продолжая удерживать взгляд в одной и той же точке.       — А ты ни разу не разговаривала с ним после того как он пообещал помочь?       — Честно говоря, я забыла о Линвуде с того момента, когда говорила с ним в последний раз. Даже не пыталась связаться с ним и узнать, почему он пропал. Хотя и подумала, что он решил наплевать на свое обещание.       — Мне удалось дозвониться до него через его рабочий номер, — спокойно говорит Терренс. — Я объяснил всю ситуацию и попросил о помощи. А он согласился и предложил поговорить, поскольку уже был в Нью-Йорке. Мы встретились в спокойном местечке, и я рассказал ему все, что знал на тот момент. А позже привел его к Джеймсу, своему знакомому полицейскому, который взялся за расследование дело Саймона.       — Я рада, что он не отказался помочь и сделал все, что мог ради ареста Рингера.       — Я сделал все, что мог.       — И хорошо, что полиция вовремя появилась в том месте. Ведь… Если бы они не появились там и не оттянули время, я даже боюсь себе представить, что могло случиться. Их помощь помогла мне остаться в живых…       Сначала Терренс молча смотрит на Ракель с грустью во взгляде, а потом с легкой улыбкой качает головой.       — Слушай, ты не обижайся на меня за то, что я сейчас скажу, — задумчиво говорит Терренс. — Но ты просто сумасшедшая!       — Я? — округляет глаза Ракель и переводит удивленный взгляд на Терренса. — А могу я узнать, почему ты так считаешь?       — Потому что только сумасшедшая девушка могла додуматься пойти на встречу с таким опасным человеком, как Саймон Рингер, одной, — скромно хихикает Терренс. — Без всякой поддержки и защиты.       — Пойми меня, Терренс, я не могла так рисковать, — тихо отвечает Ракель. — Саймон мог что-нибудь сделать с кем-то из близких мне людей. А я совсем этого не хотела.       — Ты ведь прекрасно понимала, что это ловушка.       — Да, но я была готова пожертвовать собой ради защиты близких. Была согласна выполнить все требования Саймона, который хорошо знает все мои слабые места.       — Это еще ничего не означало бы.       — Знаю… — Ракель склоняет голову и тихо вздыхает. — Дедушка оказался в больнице и без его участия… В этом уже виновата я… Я довела его… Заставила переживать за меня…       Ракель еще больше склоняет голову и тихо шмыгает носом, будучи одержимой чувством вины перед Фредериком. Терренс же немного неуверенно кладет руку на плечо девушки и мягко говорит:       — С мистером Кэмероном все будет хорошо. Он сильный человек и знает, что должен жить ради тебя.       — Это я во всем виновата… — покачав головой, слегка дрожащим голосом говорит Ракель. — Я довела его до такого состояния.       Ракель закрывает лицо руками.       — Не вини себя, Ракель, — спокойно просит Терренс. — Ты ни в чем не виновата,       — Господи, да если бы я раньше знала, что на мою голову свалится столько неприятностей, то предпочла бы умереть от пули или падения с крыши. А не переживать весь этот ад, в котором я оказалась.       — Нет-нет, не надо так говорить! — широко распахивает полные ужаса глаза Терренс. — Даже и думать не смей об этом!       — Наверное, все только этого и хотели… Узнать о моей смерти. Мол, виновата во всем – так пусть расплачивается.       — Что? Нет! Нет, это не так!       — Не надо, Терренс, я все понимаю. Понимаю, почему все отвернулись от меня и начали винить в том, что произошло.       — Саймон всем заморочил голову. Он хорошо умеет это делать. А мы поддались ему и обвинили во всем тебя. Подумали, что у тебя не все в порядке с головой.       — Так обидно… — Ракель тихо шмыгает носом. — Никто не подумал, что все это подстроил Саймон. Это из-за него от меня отвернулись все, кого я любила. Все побоялись находиться со мной, думая, что я якобы больная и психованная. Хотя это совсем не так.       — Да, все и правда слепо поверили этому проходимцу. Но сейчас они прозрели и поняли, что поступили очень жестоко по отношению к тебе.       — И все желают мне смерти. Хотят, чтобы я умерла. Мечтают о том, чтобы Саймон уничтожил меня.       — Ракель, прекрати говорить глупости! — твердо требует Терренс. — Никто никогда не желал тебе смерти!       — Я осталась совсем одна… — тихо всхлипывает Ракель. — И никому больше не нужна… А вместе с близкими мне людьми я еще и потеряла смысл жизни и желание чего-то добиваться.       — Нет, не говори так.       — Я устала… Устала ото всего… Хочу послать все к черту и перестать что-то делать и пытаться исправить хоть какие-то ошибки.       — Нет…       — У меня больше нет сил бороться. Я больше не могу… Это невозможно…       Ракель издает пару тихих всхлипов и закрывает лицо рукам, согнувшись сгибается пополам. Терренс же качает головой, все больше приходя в ужас от слов девушки, которая настолько сломлена и подавлена, что всерьез думает о том, чего многие ее близкие, включая его самого, боятся, как огня.       — Нет, Ракель, даже не думай сдаваться! — настойчиво говорит Терренс. — Нет! Ты что!       — Я больше не могу так жить, — сильно дрожащим голосом произносит Ракель. — Не могу…       — Не смей даже думать об этом, слышишь меня! — Терренс мягко берет Ракель за руки, пока та шмыгает носом и смотрит вниз. — Как ты вообще можешь даже просто думать о таком? Ты хоть подумала, что случилось бы с твоими близкими, если бы они услышали что-то подобное?       — Да кому до меня есть дело? — тихо стонет Ракель. — У меня нет никого, кто мог бы выслушать и поддержать меня! Никого!       — Это не так, ты вовсе не одна.       — Я сама оттолкнула всех от себя. И виновата в том, что все от меня отвернулись.       — Никто от тебя не отвернулся и не наплевал на твои проблемы. Все по-прежнему любят тебя и желают только добра.       — Не надо меня успокаивать. Пожалуйста.       — Я не успокаиваю, а говорю правду. У тебя всегда были люди, которые беспокоятся за тебя, несмотря ни на что.       — Нет… — качает головой Ракель. — Все отвернулись от меня.       — Слушай, ты просто не понимаешь, что говоришь из-за того, что слишком сильно измотана и морально истощена.       — Я все понимаю. Понимаю, что потеряла всех своих близких по своей вине.       — Уверен, что когда ты придешь в себя и немного отдохнешь, то все будет намного лучше.       — Нет, Терренс, не будет… — Ракель тихо шмыгает носом. — Я чувствовала, что начинаю терять интерес к жизни и впадаю в депрессию уже до всей этой истории.       — Ты так говоришь, потому что сильно устала.       — Нет…       — Боже, ну что же с тобой произошло, раз ты совсем опустила руки? — с ужасом во взгляде недоумевает Терренс. — Почему ты едва ли не загоняешь себя в могилу?       — Потому что я не знаю, для чего мне жить дальше, — сильно дрожащим голосом отвечает Ракель и тихо шмыгает носом. — У меня больше нет никакого желания…       — Пожалуйста, Ракель, не надо так говорить.       Терренс слегка встряхивает Ракель за плечи, пытаясь немного взбодрить и расшевелить ее, пока та мокрыми глазами смотрит вниз.       — Ты же всегда была сильной девушкой! — восклицает Терренс. — Всегда проявляла упрямство и упорно шла к своей цели, несмотря на трудности. И проделала огромную работу. Благодаря этому ты превратилась во всеобщую любимицу и кумира миллионов людей по всему миру.       — Через слезы и боль. Никто не знает, скольких трудов мне это стоило.       — Но ты же справилась! Сумела выстоять, когда было так тяжело.       — Тогда было легче. А сейчас мне намного сложнее.       — О, боже мой… — Терренс с тихим вздохом качает головой. — Что стало с той девушкой, которую я однажды встретил? Которая была уверенна в себе и знала, чего хочет от жизни. Куда она делась?       — Осталась в прошлом, — более низким голосом произносит Ракель.       — Ты совсем не похожа на ту девушку, которую я знал. Сейчас со мной сидит кто-то другой… Не та гордая, уверенная в себе красотка, которая всегда умела подать себя.       — Ну да, она изменилась.       — Но я хочу видеть тебя прежней. Той Ракель, которую встретил в первый раз. Той, с которой встречался несколько месяцев… Прошу тебя, верни ее обратно. Верни ту уверенную в себе девушку, которая не боялась трудностей.       — Прежней Ракель больше никогда не будет, — качает головой Ракель. — Она бесповоротно изменилась после всего, что с ней произошло.       — Да, я знаю, что это сложно. Но прошу тебя, не позволяй чему-либо сломать тебя. Даже если с тобой происходит что-то ужасное.       — Ох, МакКлайф… — устало вздыхает Ракель. — Если бы тебе пришлось прожить мою жизнь от самого рождения и до настоящего времени, я не думаю, что ты был бы таким уверенным в себе, как сейчас.       — А ты думаешь, что в моей жизни всегда все было идеально? — удивляется Терренс. — Нет, милая моя, это не так. Мне было непросто в детские годы. Я жил очень скромно и не мог позволить себе многое из того, о чем мечтал. Было очень много моментов, когда мне казалось, что моя жизнь кончена. Как мне казалось после того избиения, о котором я тебе рассказывал. Было очень тяжело, но я же справился. И я никогда не позволял себе ломаться. Трудности только больше укрепили мою веру в то, что никогда нельзя сдаваться. Благодаря этому я практически ничего не боюсь и готов ко многим вещам.       — Твои трудности – ничто в сравнение с моими, — тяжело вздыхает Ракель. — Ты и знать не знаешь, что значит быть нелюбимой для общества. Что человек чувствует, когда с ним никто не хочет разговаривать. Когда его игнорируют только из-за того, что у него нет денег на то, чтобы покупать нормальные вещи, и он вынужден донашивать то, что отдают соседи.       — В смысле, ты была нелюбимой для общества?       — Знаю, тебе странно это слышать, учитывая, что сейчас меня все обожают. Но тогда все было совсем наоборот. Долгое время я была совсем одна и терпела издевательства своих одноклассников, которые совсем не любили меня и не стремились дружить со мной. Так продолжалось до средней школы, до тех пор, пока я не подружилась с Наталией. Она стала единственной, кто захотел со мной общаться. — Ракель вздыхает с еще большей грустью во взгляде. — А чуть позже я познакомилась с Анной. Она на два года младше меня и не участвовала в тех делах, которые делали мои одноклассники. Эти две девушки были единственными, с кем я могла проводить время. Они заставили меня поверить, что я не одинока. Не такая уродливая, как мне говорили. Не такая ужасная. Далеко не скучная.       — Подожди-подожди, тебя не любили в школе? — искренне удивляется Терренс.       — Представь себе.       — Но… Ты никогда мне об этом не говорила. Да и я не помню, чтобы ты упоминала об этом в своих интервью.       — Я ни с кем не говорила об этом, потому что не любила вспоминать школу, — спокойно признается Ракель. — Было очень больно вспоминать все, что мне пришлось тогда пережить. Слава богу, меня никогда не избивали, но я переживала моральный прессинг. Оскорбления, унижения, издевательства… Этот ад продолжался каждый день.       — Ничего себе… — качает головой Терренс, — Вот это поворот!       — К тому же, ты никогда и не спрашивал меня об этом. Ты вообще не слишком спешил интересоваться мной, моей жизнью и всем, что меня касалось. Если бы я рассказала свою историю раньше, то она не вызвала бы у тебя никакого интереса. Вспомнить хотя бы тот момент, когда я призналась в том, что хотела стать писателем. Ты никак на это не отреагировал на это и задавал какие-то вопросы только лишь ради поддержания беседы.       — Да… — виновато произносит Терренс, рассматривая свои руки. — Признаю, я и правда не слишком сильно интересовался всем этим… Хотя сейчас понимаю, что это было неправильно. Слишком неправильно. Подобное равнодушие привело к тому, что за несколько месяцев мы так и не узнали все друг о друге.       — Это верно… Мы все это время были будто чужие… И ничего не знали друг о друге.       — Согласен…       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза.       — Ну а почему тебя не любили одноклассники? — неуверенно спрашивает Терренс. — Не думаю, что ты сделала что-то плохое, чтобы заставить всех ненавидеть тебя.       — Нет, я никому ничего не делала, — спокойно отвечает Ракель. — На самом деле с ребятами мне не повезло с самого начала… Меня никто не любил. Почти с самого первого дня я стала изгоем. Из-за бедности. Надо мной постоянно смеялись из-за того, что я носила то, что, по их словам, не стали бы надевать даже их бабушки. Но я что могла сделать, если дедушка не мог баловать меня и зарабатывал так мало, что нам на еду едва хватало? Объяснять это было бесполезно. Меня только больше унижали.       — К сожалению, так бывает. Твой случай не уникальный.       — К тому же, меня ненавидели еще и из-за того, что учителя меня очень любили меня, а учеба давалась мне гораздо лучше, чем общение с моими сверстниками. Я даже считалась одной из самых лучших учениц в школе и иногда участвовала в каких-то школьных мероприятиях. Была довольно активной. Хотя большая часть моих обязанностей была связана с написанием каких-то статей, писем или коротких рассказов. Поскольку я всегда была очень грамотной и увлекалась литературой, то мне и поручали подобные поручения.       — Вот как…       — Все учителя гордились моими успехами, но ребята критиковали все, что я делала. И всегда желали мне всего самого наихудшего. Они поднимали на смех любые мои достижения и не успокаивались даже после замечаний учителей и их слов о том, что у меня все получилось прекрасно.       — А ты что?       — Я пыталась не обращать на них внимания. Делала так, как говорил дедушка Фредерик. Который говорил, что я не должна вступать с ними в конфликт. И мне это даже удавалось. Я была уверена, что это нормально. Что скоро им это надоест, и меня перестанут доставать. Но нет. Это не прекращалось. Наоборот – все становилось только хуже.       — А разве учителя не пытались помочь тебе и приструнить ребят?       — Да пытались… — Ракель тяжело вздыхает. — Все учителя были в курсе моей проблемы и пытались мне как-то помочь. Но от моих просьб о помощи мне становилось только хуже. И в какой-то момент я перестала кому-то что-то говорить. Просто молча все это терпела. И продолжала недоумевать, почему ребята так ненавидели меня.       — О, черт… — качает головой Терренс.       — А когда я мы с Наталией подружились, то все стало еще хуже. — Ракель замолкает на пару секунд и набирает побольше воздуха в легкие. — От них доставалось не только мне, но и ей. То была их подругой, а как только сблизилась со мной – стала их врагом. Однако вдвоем нам было легче игнорировать их, чем поодиночке. Мы всегда заступались друг за друга как могли и продолжали общаться, несмотря ни на что.       Ракель нервно сглатывает.       — Но к концу восьмого класса, я решила, что так больше не может продолжаться, — задумчиво говорит Ракель. — Я начала умолять дедушку, моих учителей и директора школы перевести меня на домашнее обучение. И к счастью, мне пошли на встречу. А кое-кто даже сказал, что мне уже давно хотели предложить это сделать.       — Эй, а твой дедушка был в курсе этой ситуации? — уточняет Терренс.       — Да, он был в курсе моей ситуации, но тоже не мог ничем мне помочь.       — А как же переход в другую школу?       — Перейти в другую школу не было выходом. В том городке, где я родилась, была лишь одна близкая ко мне школа. Другая же была расположена на другом конце – поездка занимала около полутора часов… А тогда я всегда с трудом вставала ранним утром. Хотя за все время опоздала всего несколько раз.       — А Наталия?       — Чуть позже Наталия тоже перевелась на домашнее обучение. Она больше не хотела учиться с ними. А ее родители согласились и сделали все, что нужно. — Ракель замолкает на пару секунд и тихо шмыгает носом. — Мы проучились на домашнем обучении до самого окончания школы. И, пожалуй, это было лучшее время, потому что я не ходила в школу и не встречалась с одноклассниками. А хорошо сдав все итоговые экзамены и получив аттестат, я поступила в университет.       — Там тебя тоже не любили?       — Нет, наоборот. За тот год, что я проучилась в университете, у меня не было проблем с общением, и ко мне относились с уважением. Или же я просто становилась красивее по мере взросления. Если в школе парни не обращали на меня внимания, то в университете со мной постоянно кто-то пытался познакомиться.       — Ну хотя бы в этом плане повезло.       — В общем… — Ракель пожимает плечами. — Вот такая вот история… Теперь ты все знаешь.       Выслушав всю историю от и до, Терренс качает головой и с грустью во взгляде смотрит на Ракель, пока она опускает взгляд вниз и тихо вздыхает.       — Надо же… — задумчиво произносит Терренс. — Не думал, что ты столкнулась с чем-то подобным…       — А теперь подумай, — спокойно отвечает Ракель.       — Надо же… Сделать тебя жертвой из-за такого…       — Наверное, они решили, что я типа самая некрасивая в школе, да еще и слишком умная. Вот и начали издеваться надо мной.       — Это ужасно… — Терренс гладит Ракель по плечу, чтобы немного подбодрить ее. — Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить это.       — Ох… — с подступающими к глазам слезами качает головой Ракель и тихо шмыгает носом. — Как вспоминаю тот ужас, так плакать хочется.       — Я понимаю. — Терренс мягко приобнимает Ракель, прижимает ее к себе и нежно гладит по голове. — Понимаю, как тебе было плохо.       — Черт, как вспомнила о том, что Наталия тоже была их жертвой, так мне становится еще хуже, — слегка дрожащим голосом признается Ракель. — Но еще хуже я чувствую себя из-за чувство вины. Мне так стыдно перед ней.       Ракель тихо шмыгает носом.       — Стыдно за то, что ее унижали из-за того, что она стала моей подругой, — добавляет Ракель. — Наталия не заслужила быть еще одним изгоем. Им была я одна. А значит мне и нужно было остаться единственной грушей для битья.       — Думаю, она прекрасно видела и понимала, что тебя унижают незаслуженно, и смело перешла на твою сторону, — предполагает Терренс. — Просто наступил какой-то предел, который они превысили. Вот Наталия и решила, что пора прекращать поддерживать тех людей.       — Да она и не поддерживала их. И никогда не участвовала в травле надо мной. Я помню, что она всегда стояла в стороне и молчала, пока остальные дергали меня за волосы, оскорбляли, унижали, пытались украсть мои вещи и порвать книги или портфель. Боялась навлечь на себя их гнев и поэтому вела себя так отстраненно. Вроде бы не поддерживала их, но и не поддерживала меня.       — Однако потом она наплевала на них и подружилась с тобой.       — Да.       — Вы обе правильно поступили, что решили обучаться на дому. Учиться в такой атмосфере было бы невыносимо.       — Согласна.       — Хотя я не понимаю, как ты могла хорошо учиться и что-то понимать и соглашалась участвовать в каких-то мероприятиях. Ведь все эти издевательства должны были так или иначе сбивать тебя с толку и превращать в забитую девочку, которая мечтает быть тихой и невидимой, словно мышка.       — Однако же не сбивали… — бросает мимолетную улыбку Ракель и немного отстраняется от Терренса. — Я бы сказала, это был единственный способ отвлечься и забыть об издевках надо мной.       — Ты была активной по своему желанию? Или тебя кто-то заставлял?       — Я участвовала только в тех мероприятиях, которые мне казались интересными. И в которых мне удалось бы показать себя с лучшей стороны. Впрочем, не только я одна была активной… Многие часто проявляли инициативу. Даже Наталия с радостью могла согласиться в чем-то поучаствовать.       — Да, некоторые школьные мероприятия были очень интересными… По крайней мере, для меня…       Ракель молча бросает мимолетную улыбку, отводит свой грустный взгляд в сторону и тяжело вздыхает.       — Мне так жаль, что я разрушила нашу многолетнюю дружбу своими обвинениями, которые навязал мне Саймон, — со слезами на глазах признается Ракель. — Сейчас я абсолютно уверена в том, что Наталия ни в чем не виновата передо мной. То есть, она точно не виновата. И Рингер сам подтвердил это три часа назад. Он признался, что специально оклеветал бедняжку, чтобы я разругалась с ней.       — Слушай, я понимаю, что ты была в таком отчаянии, что могла поверить любому, — задумчиво отвечает Терренс. — Но почему ты повелась на его провокацию и поверила, что твоя лучшая подруга была способна на предательства и якобы месть за то, чего никогда не было?       — Не знаю, Терренс… Я была дурой… Да еще и было обидно, что все меня бросили в такой тяжелый момент. Все внезапно перестали со мной общаться.       — Я понимаю, но ты же прекрасно знала, что Наталия на такое не способна. Она слишком добрая и преданная для того, чтобы кого-то предавать.       — Знаю, и мне безумно стыдно перед ней за все те оскорбления, которые тогда наговорила ей. Да еще и набросилась на нее с кулаками. — Ракель тихо шмыгает носом. — Господи, вот я была идиотка… Все-таки Саймон был прав, когда говорил, что я – больная истеричка… В тот момент я настолько рехнулась, что и правда была похожа на психическую тварь…       — Ты очень сильно обидела ее своим поступком… И заставила ее подумать, что слова этого ублюдка Рингера были правдивы.       — Она все еще злится на меня? — с грустью во взгляде смотрит на Терренса Ракель.       — О да! Настолько сильно, что она до сих пор не хочет ничего знать о тебе. По крайней мере, когда мы говорили в последний раз.       — Я так и поняла. — Ракель отводит еще более грустный взгляд в сторону и тяжело вздыхает. — Хотя сейчас я бы так хотела бы поговорить с ней и извиниться за все, что ей пришлось вытерпеть от меня.       — Тем не менее, она переживает из-за того, что между вами произошло, — спокойно отвечает Терренс. — В первые несколько дней Наталия вообще не выходила из дома и целыми днями рыдала в подушку. Конечно, ее отец и друзья были рядом с ней и поддерживали как могли, но я думаю, что она до сих пор не пришла в себя.       — Понимаю… — Ракель медленно переводит взгляд в пол. — Хотя мне сейчас так нужна ее поддержка. Наталия всегда умела поддержать меня. Находить правильные слова, которые могли бы благоприятно воздействовать на меня.       — Возможно, она уже успела остыть, — предполагает Терренс. — Ведь прошло уже достаточно времени. Так что она могла бы согласиться встретиться и поговорить с тобой.       — Ты же сам сказал, что она ничего не хочет и слышать обо мне.       — Сейчас многое могло измениться. Рано или поздно она бы точно остыла.       — Хотя я ее хорошо понимаю. Потому что и сама бы не смогла так легко забыть подобное. — Ракель быстро подтирает слезы под глазами. — Но черт… Мне безумно стыдно перед ней за свое омерзительное поведение.       — В любом случае вам не удастся избежать разговора, если вы обе захотите наладить отношения, — напоминает Терренс.       — Знаю, Терренс, но я боюсь, что так и не смогу набраться смелости приехать к ней домой и извиниться…       — Но почему? Почему же ты не хочешь приехать к ней домой и просто поговорить насчет того, что между вами было? Я не говорю о том, чтобы вы сразу же помирились и начали называть себя лучшими подругами навсегда. Но вы обе могли бы просто поговорить друг с другом!       — Мне будет стыдно посмотреть ей в глаза после всего, что я ей наговорила и сделала. Если бы ты видел, что я хотела с ней сделать, то вряд ли бы это одобрил… Убедился бы в моем сумасшествии и вообще отказался бы оставаться со мной и так или иначе помогать мне покончить с Саймоном.       — Нет, Ракель, теперь я в это не верю.       — Он так часто об этом говорил, что в какой-то момент я и сама в это поверила. Поверила, что у меня не все в порядке с головой.       — Поверь, на сегодняшней встрече с ним я еще не успел сказать еще очень многое из того, что думаю о нем. Не было бы там полиции, я бы точно устроил над ним самосуд и стер бы его в порошок…       — Сначала я тоже этого хотела, но потом подумала, что от этого ничего не изменится… Мол, родителей уже не вернуть, доверие близких людей – тоже… Какой смысл злиться и мстить?       — Знаю, но знаешь, как у меня чесались руки как следует начистить морду этому ублюдку, который обязан ответить за все свои делишки.       — Может, я все еще безумно сильно ненавижу эту тварь и хочу, чтобы он ответил за все свои деяния, но мне не станет легче.       Ракель тяжело вздыхает со слезами на глазах.       — Ибо я потеряла всех тех, кто был мне так дорог, — более дрожащим голосом добавляет Ракель и тихо шмыгает носом. — А все из-за того, что Саймон настроил вас против меня…       — Нет, Ракель, не надо так говорить, — уверенно возражает Терренс. — Даже если Саймон и умудрился хотя бы на какое-то время настроить всех, кого ты любишь, против тебя, это не значит, что сейчас все на тебя в обиде. Вот Анне, к примеру, нечего обижаться на тебя. Ты с ней не ругалась и не делала ничего плохого. Разве твои родственники отвернулись от тебя? А твои поклонники? Твои коллеги и звездные друзья?       — Ах, поклонники, звезды… — тихо выдыхает Ракель. — Все это уже не так важно… Гораздо страшнее потерять всех тех, кого любишь… Кто по-настоящему близок тебе…       — Не могу поспорить. Но поверь, сейчас ты совсем не одна. И никогда не будешь… Тебя окружают очень много людей, которые любят тебя и желают тебе лишь добра.       — Знаю, но все появились лишь в самый последний момент. А в самом деле рядом не было никого.       — Главное – что появились. Вот уже некоторое время с тобой находится не только дедушка, но еще и твоя тетя, которая приехала сюда из Лондона специально для того, чтобы…       Тут-то Терренс резко замолкает и понимает, что взболтнул немного лишнего. А вот Ракель мгновенно реагирует на слова мужчины, широко распахнув глаза, раскрыв рот и удивленно посмотрев на него.       — Подожди-подожди, что? — недоумевает Ракель. — Откуда ты знаешь, что моя тетя приехала сюда и жила со мной и дедушкой в последние несколько дней?       — Э-э-э… — заикаясь и слегка прикусывая губу, хочет сказать Терренс. — Что, прости?       — Постой-ка… — слегка хмурится Ракель. — Так это она сказала тебе, что я отправляюсь на встречу с Саймоном?       — Э-э-э…       — И именно тетя Алисия сказала тебе про сердечный приступ дедушки? Я правильно понимаю?       — Ну…       — Именно поэтому ты так спокойно отреагировал, когда я сказала тебе об этом? Ты как будто все знал!       — Э-э-э…       — Так вот почему ты что-то говорил про родных, когда мы были на крыше.       — Э-э-э, ну…       — Терренс! — хмуро произносит Ракель, скрестив руки на груди и пристально смотря на Терренса.       — Ох! — Терренс резко выдыхает с мыслью, что отпираться уже бесполезно. — Да, ты меня поймала. Это она мне рассказала обо всем… И про встречу, и про сердечный приступ, и про все-все-все…       — Ладно… — кивает Ракель. — А как ты тогда узнал, что она прилетела в Нью-Йорк? Тетя сама сказала тебе об этом?       — Нет-нет, я не знал, что она захочет прилететь сюда. Алисия сама приехала ко мне на следующий день после того как мы с тобой поссорились в клубе.       — Вот как!       — Когда я вернулся домой, то увидел, что она что-то обсуждала с Блер. Которая, как оказалось, рассказала твоей тете все, что здесь произошло. И был сильно удивлен, ибо не ожидал увидеть ее в своем доме, да и вообще, в Нью-Йорке.       — И что она сказала?       — Она смотрела на меня как на врага. Кричала на меня. Была очень холодна со мной. Правда Алисия немного смягчилась, когда я подтвердил все сказанное Блер и рассказал еще некоторые вещи.       — Рассказал все с самого начала: ссоры, рукоприкладство, твоя измена и всякое такое?       — Да, я хотел быть предельно честным с ней. Но вот мистер Кэмерон не знает настоящую причину нашего скандала. Я имею в виду рукоприкладство… Алисия тоже ничего не говорит ему, ибо не хочет травмировать его и боится, что он сживет меня со света, если узнает об этом.       — И вы оба правильно делайте… — задумчиво отвечает Ракель. — Я не хочу, чтобы он узнал об этом… Дедушка постоянно спрашивает об этом, но мы с тетей молчим и находим любые другие причины, чтобы оправдать мое желание разойтись с тобой.       — Он и так был в ярости, когда я однажды встретился с ним и Алисией в одном кафе, чтобы узнать все, что касается тебя и Саймона и попросил их посодействовать мне в желании помочь тебе. Я тогда думал, что мистер Кэмерон мог запросто прибить меня прямо там… Но благо, Алисия сдерживала его. Да и он не стал устраивать скандал на глазах людей.       — И ты также рассказал им о том, что я якобы встречаюсь с Хантером у тебя за спиной? Рассказал, из-за чего ты на самом деле психанул и начал весь этот скандал!       — Ох, Ракель… — устало стонет Терренс, проводя руками по лицу. — Пожалуйста, давай не будем говорить об этом… Я уже давно понял, что это не правда, и успел понять, что поступил с тобой отвратительно.       — Да, только вот тогда ты что-то совсем об этом не думал. И даже не удосужился объяснить причины.       — Знаю, Ракель, знаю, что я совершил непростительную ошибку… — качает головой Терренс.       — Может, я бы смогла все понять, если бы у тебя хватило мозгов объяснить ситуацию еще в тот день. И убедила бы тебя в том, что у меня никогда никого не было.       — Я не смог. Был слишком сильно одержим гневом, вызванной новостью о том, что у тебя якобы роман с полицейским Линвудом.       — А я-то думала, ты так обозлился из-за того, что я спросила про твоего отца.       — Нет… — Терренс тяжело вздыхает и на пару секунд закрывает лицо руками, заметно став менее уверенным и слегка согнувшись пополам. — На самом деле это произошло не из-за моего отца и твоего вопроса про него. Причина в другом.       — Дай-ка мне подумать… — слегка хмурится Ракель и на пару секунд призадумывается. — Перед тем, как я подошла к тебе и задала этот вопрос, ты говорил не только со своей матерью?       — Да, — кивает Терренс. — Когда мы прочитали письмо, которой Наталии передал сообщник Саймона, а она ушла к себе домой, я пошел к себе в комнату, а ты начала просто ходить по всему дому и о чем-то думать. Я какое-то время думал о том, что можно сделать. Но потом на мой телефон кто-то позвонил. Не глядя на экран, я ответил на тот звонок. И оказалось, что он был от Саймона.       Терренс, крепко сцепив пальцы рук, с грустью во взгляде в глазах рассказывает Ракель о том, что произошло в тот злополучный день, когда они начали все больше думать о желании разойтись.       

***

      Несколько недель назад.       Терренс нервно ходит по своей комнате, пытаясь найти способ остановить Саймона и не дать ему осуществить то, что он задумал. Сейчас нельзя сидеть, сложа руки. Надо срочно что-то делать. А иначе дальше будет только хуже. В письме, присланное этим человеком некоторое время назад, сказано, что Рингер не намерен отступать и собирается довести свою месть неизвестно за что до конца. Опасность угрожает не только Ракель и Терренсу, но также и их окружению, которое также может пострадать по вине этого человека… Однако мужчина не может ничего придумать, как бы он ни старался.       «Твою мать, Саймон решил угрожать не только нам с Ракель, но еще и нашим друзьям и родственникам, — смотря в окно и нервно дергая ногой, думает Терренс. — Этот ублюдок никак не может успокоиться и перестать мстить за то, чего никто не делал. Или у него там совсем крыша поехала после историей со слухами, в которой он надеялся обвинить меня?»       Терренс резко качает головой.       «Нет-нет, это нельзя оставлять безнаказанным, — думает Терренс. — Нам нужно что-то делать. Мы не можем сидеть, сложа руки и ждать, пока этот урод кого-то не грохнул.»       Терренс тихо вздыхает и запускает руку в свои волосы.       «Правда я даже не могу предположить, что можно сделать… — думает Терренс. — Даже полиция не сможет чем-то помочь. Да, Джеймс и пообещал подумать над этой ситуацией и найти способ поймать Рингера… Но у меня нет никакой уверенности в том, что им удастся так просто поймать этого ублюдка, который скрывается черт знает где… Весь город придется обыскивать, чтобы узнать, где затаилась эта падла…»       Терренс прикладывает руку ко лбу и проводит ею по своему лицу.       «Твою мать… — мысленно стонет Терренс. — Не было печали… Мало того, что приходится терпеть безразличие Ракель, которой явно плевать на меня, так еще и придется разбираться с этим ублюдком. А мне оно больно надо! Я хочу заниматься своей карьерой, но мне придется защищать эту девчонку от этого ублюдка, который может придумать все что угодно.»       Пока Терренс продолжает думать над сложившейся ситуацией, в какой-то момент неожиданно раздается неожиданный звонок на его мобильный телефон. Хоть мужчине не хочется ни с кем разговаривать на данный момент, он решает ответить, взяв свой смартфон, который лежит на тумбочке рядом с кроватью и проводит по экрану, чтобы принять звонок, не глядя на экран, чтобы узнать, кому он вдруг понадобился.       — Алло, — без эмоции произносит Терренс.       — Здравствуй, МакКла-а-йф! — раздается радостный мужской голос. — Как тебе живется в отношениях, истеричный ты мой мальчик? Надеюсь, ты уже пожалел об этом и мечтаешь расстаться с той девчонкой, с которой так и не стал счастливым?       — Саймон? — слегка хмурится Терренс, мгновенно узнав тошнотворный голос, принадлежащий Саймону.       — Он самый!       — Объявился, значит, ублюдок! — Терренс крепко сжимает свободную руку в кулак. — Несколько месяцев о тебе ничего не было слышно, а тут вдруг объявился. И решил снова гадить и портить жизни невинным людям!       — М-м-м, а ты все такой же грубый, невоспитанный мужлан, — тихо хихикает Саймон. — Твоя мамочка не научила своего любимого сыночка уважению и вежливости. Сколько тебя помню, ты всегда вел себя, как принц голубых кровей и думал, что все тебе обязаны…       Саймон ехидно усмехается.       — Твоя возлюбленная тоже не смогла сделать тебя нежнее, — добавляет Саймон. — Да и она вряд ли стремится делать тебя лучше. Ведь ее же волнует только модельная карьера, а на тебя ей наплевать.       — И как раз про нее ты сейчас все расскажешь! — грубо бросает Терренс.       — М-м-м, да…       — Что тебе нужно от моей девушки?       — Очень многое. Моя месть еще не свершилась. Тех унижений мне было недостаточно. И я намерен уничтожить эту девчонку.       — Я уже в курсе, что ты подкараулил ее в одном тихом месте и напал на нее. Ракель мне все рассказала! Так что, Рингер, не смей даже пытаться отрицать.       — А я и не собираюсь, — хитро улыбается Саймон. — Я и правда встретил эту девчонку на улице и дал ей понять, что на этот раз она точно будет уничтожена и уже никуда от меня не денется.       — Зачем? — громко недоумевает Терренс. — Зачем ты все это делаешь?       — Да уж… — Саймон тихо усмехается. — Вот вроде бы говорят, что женщина расцветает рядом с любимым мужчиной и всю жизнь мечтает выйти замуж и почувствовать себя принцессой. Однако всеми любимый неотразимый завидный жених не сделал Кэмерон счастливой. Девчонка стала совсем измотанная. Выглядит как измученная домашней жизнью домохозяйка.       Саймон замолкает на секунду.       — Что же ты с ней там делаешь, дорогой мой Терренс? — удивляется Саймон. — Почему твоя женщина не светится от счастья? Почему она явно тяготится отношениями?       — Ты от ответа не уходи, мразь, — сухо говорит Терренс. — Я тебя еще раз спрашиваю, что тебе нужно от моей девушки?       — Я же сказал, что моя месть еще не свершилась. И Ракель еще обязана ответить мне за все, что она со мной сделала.       — Тебе мало было того, что ты с ней сделал? Неужели ты реально хочешь мстить за тот скандал, который устроил именно ТЫ, а не ОНА?       — Есть много всего, за что я никогда ее не прощу. НИКОГДА!       — Ты уже однажды испортил ей жизнь и заставил сбежать куда подальше! Неужели хочешь взяться за старое?       — О да, я хочу мстить! Жестоко мстить!       — Оставь ее в покое, Саймон! Или клянусь, я сотру тебя в порошок.       — Ну уж нет! Я не оставлю ее в покое. И клянусь, она уж точно не сможет забыть все те ужасные пытки, которые ей придется пережить. Как, впрочем, и все, кто ее окружают.       — Слушай, может, тебе стоит отправиться в психушку и немного полечиться? — стучит по виску Терренс. — Ты совсем уже помешался на том, что касается Ракель! Эта девушка и знать тебя не знала до того, как впервые столкнулась с тобой. А ты уже помешался на своей мести.       — Не беспокойся, Терренс, когда придет время, вы все узнайте, почему каждый из вас должен ответить за все, — с хитрой улыбкой обещает Саймон. — Могу сказать больше, мой план уже начал действовать.       — Оставь эту девушку в покое по-хорошему, Рингер. Было достаточно того, что ты сделал в прошлый раз.       — С этой минуты вашей спокойной жизни пришел конец. А может быть, очень скоро я вообще заберу ее. Не знаю… Я пока не решил, хочу ли убивать кого-то из окружения Кэмерон. Но если и решу это сделать, то вам не избежать смерти.       — Запомни, мерзопакостный ублюдок, — тихо рычит Терренс, сжав свободную руку в кулак. — Если я узнаю, ты еще раз тронул Ракель и напал на нее с кулаками или сделал с ней что похуже, тебе придется дорого заплатить за это. Ты слышишь меня? Я ЗАКОПАЮ ТЕБЯ В ЗЕМЛЮ ЗАЖИВО!       — Спокойно, Терренс, спокойно, не будь таким агрессивным, — тихо просит Саймон. — Я понимаю, что ты обожаешь набивать всем морды и орать как резаный, твой характер всегда был ужасен, и тебе никогда не удавалось контролировать свою агрессию. Но я не думаю, что ты захочешь находиться с Ракель после того что я собираюсь тебе рассказать.       — Чего?       — М-м-м, тебе будет очень интересно узнать, почему твоя возлюбленная относится к тебе так холодно и чувствует себя ужасно в отношениях с тобой.       — У тебя все в порядке с головой? — громко недоумевает Терренс, покрутив пальцем у виска. — Что ты, блять, собрался делать с Ракель? Хочешь довести ее до отчаяния и сжить со свету?       — Очень хочу!       — Да тебе лечиться надо, ублюдок! Ты больной! БОЛЬНОЙ!       — Нет, дорогой, это тебе надо нервишки подлечить, — с хитрой улыбкой уверенно возражает Саймон. — А иначе ты запросто можешь кого-нибудь грохнуть.       — Закрой свой поганый рот!       — Ах, бедный мой мальчик! Совсем потерял человечность с тех пор, как стал известным на весь мир. — Саймон ехидно усмехается. — Если бы весь мир узнал о твоем настоящем характере, я бы с радостью посмотрел, как много людей захотело бы остаться на твоей стороне.       — Это не я потерял человечность, а ты бесишь меня до смерти! — грубо бросает Терренс. — Еще ни одна сволочь не бесила меня настолько сильно, как ты.       — М-м-м, по-прежнему отрицаешь, что у тебя просто омерзительный характер и замашки принца из аристократического рода?       — Не надо делать из меня монстра!       — Я говорю правду. Хотя очень странно, что ты стал таким. Неужели ты забыл, в какой нищете жил со своей мамулей до того, как тебе предложили твою самую первую роль? Вроде бы ты должен ценить то, чего ты добился, но нет… Слава совсем погубила тебя и превратила в желчного ублюдка. Хотя я думал, что жизнь научила тебя дорожить полученным.       — Мне все равно, что ты там говоришь и думаешь обо мне, — уверенно отвечает Терренс. — Я требую только одного, Рингер. Оставь Ракель в покое. И клянусь, ты очень пожалеешь, если продолжишь и дальше издеваться над ни в чем неповинной девушкой.       — О, не переживай, дорогой мой, я превращу в ад не только жизнь Ракель, но и твою тоже, — с хитрой улыбкой обещает Саймон.       — Серьезно? — Терренс ехидно усмехается. — Мне-то за что мстить?       — Я еще не забыл, как ты бросил меня ради того, чтобы поехать вслед за своей любимой девушкой, страстью к которой тогда был ослеплен! Помню, что ты безжалостно меня уволил!       — А я все еще помню тот день, когда прочитал статью в журнале, в которой говорилось о том, чего Ракель не делала и никогда бы не посмела сделать. Помню, в какой ужас тогда пришел! И был уверен, что она решит, будто это моих рук дело.       — Знаешь, я до сих пор жалею, что тогда рассказал тебе о причастности к тому случаю. Мне нужно держать рот на замке, но я был так рад всему происходящему, что не мог сдержаться. Ведь все шло по моему плану: люди ненавидели и унижали девчонку, а она сама была уверена, что это ты решил отомстить ей за то, что кто-то посмел тебе отказать.       — Да, я бы так и не узнал, что за гнида за всем этим стояла.       — Все это могло бы продолжаться еще очень долго. Я мог бы целую вечность наслаждаться этим шоу и подливать масла в огонь. Но мои планы рухнули из-за друзей Ракель. Они сделали все, чтобы вернуть ей ее доброе имя, раздобыв доказательства того, что эта девчонка не делала того, в чем я ее обвинил.       — И мы с ней очень благодарны тому фотографу, близкому другу Ракель, и его подруге. Которая, кстати, и услышала твой разговор с Кендриком и записала его.       — Если бы не они, все бы шло хорошо! А Кэмерон однажды была бы вынуждена бросить карьеру модели и свалить куда-нибудь к чертовой матери, дабы сбежать от позора.       — Тебе точно надо лечить голову. Ты реально больной!       — Если бы я только знал, кто та девчонка, которая помогла дружку Кэмерон доказать всем, что ее оклеветали, то превратил бы ее жизнь в сущий ад. Она и этот жалкий фотограф еще пожалели бы о том, что решили сделать это!       — Надеюсь, у тебя хотя бы хватит ума не трогать этих людей? Или у тебя так поехала крыша, что ты устранишь всех, кто так или иначе связан с Ракель?       — Все может случиться, МакКлайф, — загадочно улыбается Саймон. — Все… Но я подумаю об этом позже. Потому что пока что моя главная цель – уничтожить твою возлюбленную и извести ее как можно сильнее. Чтобы она страдала и постоянно ревела с мыслью, что ее жизнь просто ужасная.       — Я уже предупредил тебя, Рингер: посмеешь ее тронуть – ты труп! Клянусь, я из-под земли тебя достану и заставлю на своей шкуре испытать все то, через что придется пройти ей. ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ, МЕРЗАВЕЦ?       — Ох-ох, дамы и господа, вы только посмотрите на Терренса МакКлайфа! — громко, иронично восклицает Саймон. — Посмотрите на человека, который готов пойти на многое ради любви к девушке по имени Ракель Кэмерон! А точнее, ради страсти, что им одержима.       Саймон саркастично вздыхает.       — Ах, как же это романтично! — восклицает Саймон. — Тьфу! Терпеть не могу сопливые истории любви, вроде той, что была у тебя и Ракель… Хотя это даже любовью не назовешь, ибо ее у вас нет. Вы вместе только потому, что каждый из вас испытывает очень сильное сексуальное притяжение.       — Да что ты говоришь! — ехидно усмехается Терренс.       — Хотя что-то мне подсказывает, что вас уже и на секс давно не тянет. Вы оба слишком заняты своей карьерой… Ракель постоянно ходит по подиуму и снимается для журналов, чтобы всякие мужики рассматривали ее с головы до ног. Ну а ты, согласно слухам, хочешь попробовать свои силы в музыкальной сфере.       — Тебе-то какая, мать твою, разница? — громко, раздраженно спрашивает Терренс. — Наша личная жизнь тебя никак не касается! Мы не собираемся рассказывать тебе о том, чем занимаемся.       — А мне и не надо знать! Я уже давно знаю все, что мне надо. Ну а если мне что-то понадобится, то я всегда могу воспользоваться добротой своих знакомых и узнать любую информацию про тебя или твою возлюбленную Ракель. Которая никогда не была таким уж невинным ангелочком, каким ей хочется казаться.       — Молчи лучше! Ты ничего не знаешь об этой девушке! Ни-че-го!       — И знаешь, в этом она чем-то немного похожа на тебя. Ибо ты тоже хочешь скрыть свою настоящую сущность и быть для всех невероятно красивым парнем. Эдаким принцем! Мечтой всех юных девочек… Вот и Ракель хочется оставаться одной из самой сексуальных женщин на свете, ловить на себе восхищенные взгляды мужчин и оставаться добрейшим ангелом и примером для подражания.       — Так, все, мне надоело тебя слушать! — резко бросает Терренс. — Да и времени у меня нет! Сейчас же говори, что ты хочешь получить взамен на то, чтобы ты оставил меня, Ракель и всех наших знакомых в покое. И проваливай из нашей жизни раз и навсегда. А если вдруг мне станет известно хотя бы о еще одном нападении на мою девушку, ты точно будешь трупом. Я это обещаю.       — Хорошо! Я расскажу тебе то, что хотел и отключу звонок. — Саймон замолкает на пару секунд. — Вот скажи, ты действительно думаешь, что Ракель действительно так сильно любит тебя? Никогда не задавался вопросом, почему все время так стремится убежать от тебя и начала работать в три раза больше?       — А ты думал, что работа модели – это та профессия, в которой можно ничего не делать и получать огромные бабки и мировую славу? — удивляется Терренс. — Нет, дорогой мой! Ты ошибаешься! Приходиться пахать! Правда ты этого не поймешь, потому что привык ничего не делать и любишь получать все нечестным путем.       — Хм, значит ты и правда уверен в том, что она тебя любит?       — Не любила бы – не стала бы соглашаться встречаться со мной.       — Да? А вот я лично в этом очень сомневаюсь! И даже могу сказать тебе, что на самом деле она вовсе не работает так усердно, как ты думаешь. Эта девочка занимается более интересными делами, о которых ничего не говорит тебе.       — Чего? — едва сдерживает злость Терренс, норовя разбить свой телефон с мыслью, что это Саймон, который заставляет его пылать такой ненавистью, которую он, пожалуй, еще никогда не испытывал. — Что ты там несешь, подонок? Совсем спятил что ли?       — Да-да, МакКлайф, ты не ослышался.       — Я прекрасно знаю, куда ходит Ракель, с кем общается и что делает! Она никогда ничего не скрывает от меня.       — Нет, дорогой мой, к сожалению, ты совсем не знаешь свою девушку, — хитро улыбается Саймон. — Не знаешь, чем она занимается в тайне от тебя.       — Слушай, мудак, если ты скажешь еще хоть одно слово, ставящее под сомнение дела и чувства Ракель, то я тебя в порошок сотру, — раздраженно угрожает Терренс. — ТЫ УЖЕ ВЫПИЛ ДОСТАТОЧНО НАШЕЙ КРОВИ! ПОРА ОСТАНОВИТЬ ЭТО!       — М-м-м, чувствуешь, что-то неладное и боишься услышать, что тебе и правда не так преданы, как ты думаешь… — задумчиво говорит Саймон.       — Не выводи меня из себя, Рингер.       — Прости, но к сожалению, я должен огорошить тебя. И сказать, что твоя любимая Ракель изменяет тебе с одним мужичком, который работает в полиции и довольно давно знает эту девушку. А согласно моим источникам, этот полицейский уже давно влюблен в эту красавицу без памяти и мечтал быть с ней. Ну вот его мечта наконец-то сбылась!       Услышав подобное заявление, Терренс приходит в ярость и крепко сжимает руку в кулак, чувствуя, как каждая часть его тела начинает заметно напрягаться. Правда мужчина сердится вовсе не на Ракель, которая, по словам Саймона, изменяет ему, а на самого Рингера, внутренности которого МакКлайф с большим удовольствием вырвал бы.       — Совсем рехнулся что ли? — вскрикивает Терренс. — Тебе больше делать нечего, кроме как говорить мне откровенную ложь?       — Это вовсе не ложь, — спокойно возражает Саймон. — Я очень хорошо знаю об измене Ракель с тем полицейским.       — О КАКОЙ ИЗМЕНЕ ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ГОВОРИШЬ? СОВСЕМ ЧТО ЛИ КРЫША ПОЕХАЛА?       — Я прекрасно понимаю твои чувства, Терренс. Однажды я уже испытал что-то подобное, когда меня предала моя любимая женщина, которая предпочла другого мужчину. Но к сожалению, это правда. Ракель нашла себе другого человека, несмотря на то, что находится в отношениях с тобой.       — Я тебе не верю! — раздраженно вскрикивает Терренс. — НЕ ВЕРЮ! ЭТО ВСЕ ЛОЖЬ! Ты хочешь снова оклеветать ее!       — Ах, Терри, какой же ты глупый… — Саймон с хитрой улыбкой качает головой. — Неужели ты сам не заметил, что твоя девушка окончательно охладела к тебе? И была бы ужасно рада бросить тебя и уйти к тому полицейскому, который вскружил ей голову.       — Закрой свой рот, сука, — сквозь зубы цедит Терренс. — ИЛИ Я ВЫРВУ ТЕБЕ ЯЗЫК!       — Я понимаю, что мужская интуиция не такая хорошая, как женская. Но ты же должен был чувствовать такие вещи. И понимать, что если твоя девушка отвергает тебя и стремится загрузить себя работой, то она ищет повод не видеть тебя. Или же она обманывает тебя, говоря, что у нее много дел, а сама сбегает к своему любовнику и развлекается с ним. Не из страха перед расставанием. Из страха перед твоим гневом. Возможно, Кэмерон догадывается, что ты – больная истеричка, которая не умеет себя контролировать.       — Ракель не изменяет мне, Рингер, НЕ ИЗМЕНЯЕТ! — вскрикивает Терренс, сжав свободную руку в кулак. — ОНА ПРЕДАНА МНЕ!       — Если не веришь, я могу привести к тебе человека, который подтвердит, что лично видел Ракель в объятиях того мужика.       — Ты можешь привести хоть сто людей, но я все равно буду думать, что она мне не изменяет.       — Жаль, что ты не веришь… А вот мне рассказали, что эта девчонка с такой нежностью смотрела на того мужика. М-м-м… Она никогда не смотрела так на тебя. Никогда не смотрела на тебя как на Бога.       — Продолжай и дальше пудрить мне мозги. В мире полно людей, которые захотели бы подпортить ей жизнь и оклеветать ее.       — Я не пудрю тебе мозги.       — Слушай, Саймон, хватит! Своей девушке я верю намного больше, чем какому-то старому ублюдку, который никак не может оставить ее в покое и норовит ей отомстить.       — Твоя девушка не любит тебя, МакКлайф! — чуть громче произносит Саймон. — Очнись ты наконец и пойми это! Эта девчонка водит тебя за нос и мечтает о том дне, когда вы расстанетесь.       — А зачем же тогда она решила встречаться со мной, раз ты говоришь, что эта девушка уже мечтает о расставании?       — Ракель начала встречаться с тобой, потому что ты первым оказался на ее пути и предложил ей начать роман. К тому же, ей нужно было успокоить своих родственничков, которые постоянно твердили ей, чтобы она должна поскорее вышла замуж и родить детей. Ей и без того было хорошо! Но видно, что родственнички так ее достали, что она решила начать бурный роман с первым же встречным. Которым оказался ты. Одержимый страстью парень, который не хочет замечать, что он не нужен своей девушке.       — Это ложь! ЛОЖЬ! НАГЛАЯ ЛОЖЬ!       — Прости, Терренс, — без эмоций отвечает Саймон. — Мне жаль, что эта девчонка оказалась не такой, как все. И не преклонялась перед тобой, как все твои молоденькие поклонницы, готовые на все ради того, чтобы быть с тобой.       — Да? А почему же никто ничего не пишет об этом?       — Пока что свидетель их жарких объятий и поцелуев не собирается ничего говорить прессе. Но как только он захочет сделать это, то новость об измене распространится с бешеной скоростью. И тогда народ поймет, что этой девчонке совсем не нужны отношения. Она прекрасно чувствовала себя, когда была свободной девочкой. Снималась в рекламе и фотосессиях, ходила по подиуму, сводила всех мужчин с ума и могла флиртовать и принимать подарки и ухаживания от любого мужика. Одним из которых оказался тот полицейский. Этот дурак купился на ее красоту. — Саймон ехидно смеется. — Правда он еще не знает, какое разочарование его ожидает, когда ему придется узнать, что эта девчонка на самом деле та еще стерва.       — Да ты просто завидуешь мне, — с гордо поднятой головой грубо заявляет Терренс. — Завидуешь, что я начал встречаться с молодой красивой девушкой и живу с ней уже несколько месяцев. Любой мог бы быть на ее месте, но она выбрала именно меня. Меня, Саймон, такого же молодого и красивого мужчину, пользующийся огромным уважением и любимый всеми поклонниками по всему миру.       — Молодой, красивый, но самовлюбленный и агрессивный.       — А вот ты в свои сорок пять ни разу не был женат и не обзавелся детьми.       — Я хотел жениться только лишь на одной женщине. Но я оказался ей не так уж и нужен. А больше ни одна девушка меня не интересовала.       — Ну знаешь, ты тоже никому не нужен. Старый, мерзкий, жадный, мстительный и отвратительный ублюдок. Да еще и уродливый! Ты всегда напоминал мне какого-нибудь гнома из фильма ужасов.       — М-м-м, посмотрим, какой тварью станешь ты сам, когда начнешь выяснять с Ракель отношения и захочешь лишить ее всего. А ты обязательно это захочешь! Ибо не сможешь простить эту жалкую проститутку, которая спит с мужиками ради карьеры.       — Закрой свой грязный рот, ублюдок…       — Конечно, я не знаю, что мог бы дать ей тот полицейский, но кто знает, что у этих женщин на уме… Иногда они выбирают себе таких мужиков, что я диву даюсь. В любом случае я не сомневаюсь в том, что после ее измены ваш роман не продолжит свое существование. Ваши отношения, которые не так идеальны, как вы хотите показать.       — Хватит меня злить! — сквозь зубы цедит Терренс, крепко сжав руку в кулак и начав довольно часто дышать.       — После такого тебя так сильно будут злить упоминания о твоей неверной девушке, что однажды ты выдашь себя и заставишь всех понять, что их все это время обманывали. Что ты не тот невинный ангел, которым всегда притворялся. Люди уж точно всегда отвернутся от тебя и перестанут смотреть фильмы с твоим участием и не захотят слушать твои дурацкие песенки. Раз уж ты решил стать музыкантом…       — ЗАТКНИСЬ СЕЙЧАС ЖЕ! — со злостью во взгляде вопит Терренс. — ЗАТКНИ СВОЮ ПАСТЬ И ХВАТИТ, СУКА, НЕСТИ БРЕД!       — Ты еще вспомнишь мои слова, когда решишь расстаться с этой предательницей. С этой самовлюбленной королевой, которой всегда было на тебя наплевать.       — Я ВСЕ РАВНО ТЕБЕ НЕ ПОВЕРЮ!       — Думаю, сейчас у тебя состоится непростой разговор с неверной тебе девушкой. Так что желаю тебе удачи и советую крепиться.       — Будь ты проклят, мудак… Гореть тебе в аду!       — Если она начнет кричать, размахивать руками и яростно все отрицать, знай, что Кэмерон скрывает от тебя правду. Помни, агрессия – способ скрыть не только какую-то боль и печаль, но еще и более ужасные секреты.       — Клянусь, грязное отродье, если ты меня обманываешь, то я сотру тебя в порошок сразу же, как только увижу перед собой, — низким, грубым голосом угрожает Терренс, становясь буквально зеленым от злости и мечтая схватиться за пистолет и собственноручно убить Саймона. — Молись, чтобы твои слова оказались правдой! А иначе я тебе такое устрою, что будешь всю жизнь пытаться расквитаться с последствиями, что тебя ждут после того что тебя ждет.       — Ладно, Терренс… — задумчиво произносит Саймон, бросив короткий взгляд на свои наручные часы. — Думаю, мне уже пора идти… Меня ждут великие дела, которые не терпят отлагательств.       — ДА ЧТОБЫ ТЫ СДОХ, МУДАК! — во весь голос вскрикивает Терренс. — НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!       — Теперь ты знаешь все, что должен знать, и просто обязан разобраться со своей девушкой и немедленно разорвать с ней отношения.       — ПОШЕЛ ТЫ К ЧЕРТУ!       — Не забывай, что я слежу не только за тобой и Ракель, но за всеми теми, кого вы знайте. И с каждым новым днем ваша жизнь будет становиться еще хуже… — Саймон хитро улыбается. — До встречи, дорогой мой мальчик! Чуть позже я еще дам о себе знать.       — СВОЛОЧЬ! — во весь голос ревет Терренс. — Я СОТРУ ТЕБЯ В ПОРОШОК! ТЫ, СУКА, ОТВЕТИШЬ ЗА…       Но Терренс не успевает сказать все, что он хочет, ибо Саймон заканчивает этот разговор. Услышав ровные гудки, мужчина с раздраженным рыком швыряет свой телефон на кровать и вцепляется руками в свои волосы с непреодолимым желанием что-нибудь разбить. Хоть он не хочет верить всему, что Саймон рассказал про Ракель, так или иначе этому человеку удается вселить в него сомнения и призадуматься над тем, не является ли полное безразличие девушки признаком измены. Но в любом случае МакКлайф понимает, что после подобного – пусть даже и ложного – заявления, ему будет неприятно видеть перед собой Ракель.       «Твою мать, неужели это правда? — с ужасом во взгляде задается вопросом Терренс, приложив руку ко лбу. — Неужели Ракель и правда нашла себе другого мужика? Что если она и правда изменяет мне? С тем полицейским, о котором она вчера говорила! Вдруг именно поэтому эта девушка так внезапно охладела ко мне?»       Терренс качает головой.       «Ракель и правда не слишком заботится обо мне и не интересуется, что со мной происходит, — думает Терренс. — А если что-то и спрашивает, то делает это без интереса. Так, поддерживает беседу. Черт… А ведь Рингер может оказаться прав! Эта девчонка действительно может оказаться предательницей.»       Терренс нервно сглатывает.       «Твою мать, неужели она и правда могла так поступить со мной? — недоумевает Терренс. — Неужели мне придется расстаться с ней? Мне не нужна предательница! Я никогда не прощу ту, что мне изменяет. Никогда! Если Кэмерон действительно крутит шашни с тем мужиком, она может идти к чертовой матери. Я немедленно порву с ней и дам ей свободу, раз она так ее хочет! В любом случае на свете полно девушек, которые готовы душу продать ради того, чтобы быть со мной. Они точно будут намного лучше этой эгоистки.»       Терренс еще некоторое время думает над словами Саймона и спрашивает себя, действительно ли Ракель изменяет ему и нашла себе любовника. Но затем он решает отложить этот вопрос и поговорить с девушкой тогда, когда он немного успокоится и сможет спокойно говорить. Хотя и сомневается в том, что ему это удастся, ибо не уверен в том, что сможет проконтролировать себя, когда увидит потенциальную изменщицу перед собой.       Все еще будучи довольно взволнованным, Терренс решает подумать о безопасности своих близких и узнать, не угрожает ли кому-то реальная опасность. И для начала он решает позвонить свой матери Ребекке. Несколько месяцев назад она познакомилась с Ракель и была очень довольна выбором своего сына, который она с радостью приняла. Правда сейчас мужчина собирается говорить вовсе не о своих отношениях с возлюбленной. Он хочет просто убедиться в том, что с Ребеккой все в порядке, поскольку встревожен из-за того, что Саймон, возможно, знает адреса всех друзей и родственников Ракель и Терренса.       Руки Терренса сильно дрожат, пока он набирает номер своей матери. Видно, как сильно он нервничает и ходит из одной в стороны в другую. И вот спустя какое-то время он наконец-то получает ответ от женщины:       — Алло.       — Здравствуй, мама, — здоровается Терренс. — Это Терренс.       — О, это ты, Терренс! — радостно восклицает Ребекка. — Здравствуй, дорогой!       — Как ты там поживаешь?       — Превосходно. А ты как?       — Тоже хорошо.       — Кстати, давно мы с тобой не созванивались. Да и приезжать ко мне домой ты стал намного реже.       — Прости… В последнее время я был очень занят работой и не мог приехать к тебе… И позвонить тоже никак не мог…       — Неужели ты опять начал работать, как проклятый, и едва видишь свою девушку?       — Да, работы мне хватает… Но я ни на что не жалуюсь и вполне доволен своей жизнью…       — Доволен?       — Да.       — А разве ты совсем не скучаешь по своей любимой, которую ты едва видишь?       — Конечно, скучаю… — как неуверенно возражает Терренс. — Но и она не сидит без дела…       — Слушай, вы хоть вообще проводите время вместе? Или вы скажете друг другу пару слов и бежите делать свои дела?       — Когда как… — Терренс слегка прикусывает губу. — Но как только у нас есть свободное время, мы стараемся проводить его вместе.       — Правда? — не слишком верит Ребекка.       — Да, мама.       — У вас и правда все хорошо?       — Конечно, хорошо.       — Ну знаешь, судя по твоему голосу, я что-то не чувствую этой радости.       — Просто немного устал. Вот и все.       — Да? — Ребекка слегка хмурится. — Ну что ж, ладно… Раз ты говоришь, что все хорошо…       — Все и правда хорошо, — как можно увереннее пытается сказать Терренс. — Не сомневайся.       — Хорошо, я поверю тебе.       Ребекка замолкает на пару секунд и о чем-то задумывается, каким-то нутром чувствуя что в отношениях Терренса точно не все настолько уж гладко, как хочет показать ее сын.       — Значит, я так понимаю, у тебя появилось свободное время, раз ты позвонил мне впервые за несколько недель? — интересуется Ребекка.       — Да… — произносит Терренс, будучи довольно напряженным и вспоминая свой разговор с Саймоном и его слова про Ракель. — У меня есть немного свободного времени… Вот я решил позвонить тебе и… Узнать, как у тебя дела.       — У меня все хорошо, — спокойно говорит Ребекка, уже заметив, что у Терренса какой-то странный голос, и он как будто чего-то ей недоговаривает.       — Правда? Э-э-э… — Терренс ненадолго призадумывается и запускает свободную руку в свои волосы. — Ну и хорошо…       — С тобой там все в порядке? — слегка хмурится Ребекка.       — Да, все хорошо.       — Мне почему-то кажется, что ты что-то хочешь мне сказать… — спокойно отмечает Ребекка.       — Я? — округляет глаза Терренс.       — Да, ты!       К слову, Ребекка очень хорошо знает своего сына Терренса и всегда понимает, когда с ним что-то происходит. Если у него появляются какие-то проблемы, или он чего-то ей недоговаривает, то она это прекрасно чувствует. Материнское сердце еще никогда не подводило ее и давало понять, все ли хорошо с ее любимым сыном. Прямо как сейчас. Женщине стоило только немного послушать интонацию голоса мужчины, чтобы понять, что он и явно скрывает что-то очень важное и, возможно, нехорошее.       — И даже не вздумай говорить мне, что все хорошо, — уверенно, строго говорит Ребекка.       — Но… — неуверенно произносит Терренс.       — Я тебя хорошо знаю! И чувствую, когда у тебя все хорошо или все плохо.       — Ну… Вообще-то у меня все хорошо…       — У меня вообще складывается впечатление, что что-то заставило тебя позвонить мне.       — Заставило?       — То твоя мать была не нужна тебе, а то вдруг решил позвонить ей.       — Боже, мама, как ты можешь такое думать! — недоумевает Терренс, не желая напрямую говорить матери о том, что задумал Саймон. — Ты обижаешь меня, если подумала, что я позвонил тебе только потому, что мне что-то от тебя нужно.       — А что, разве тебе что-то нужно?       — Нет, ничего не нужно.       — Ну хорошо… — Ребекка медленно выдыхает. — Я понимаю, что у тебя своя жизнь, и ты занят ею. Но это как-то странно…       — Почему же странно? — искренне удивляется Терренс. — Разве я не могу позвонить своей матери и спросить, как у нее дела? Узнать, не нужна ли ей моя помощь… Может, тебе нужны деньги…       — Если бы мне что-то было нужно, я бы сразу тебе позвонила.       — Э-э-э… Ну ладно.       — Послушай, сынок, если у тебя какие-то проблемы, то лучше говори сейчас. Я должна знать о них до того, как с тобой что-то случится.       — Я же сказал, что у меня нет никаких проблем, — старается говорить спокойно и без волнения Терренс, страшно переживая, что Саймон может знать, где живет Ребекка, и он уже не сможет принять какие-то меры по ее защите. — Мой звонок был вызван беспокойством. Желанием убедиться в том, что с тобой все в порядке.       — Ну убедился?       — Да…       — А теперь рассказывай, что с тобой произошло.       — Мама…       — Не обманывай меня, Терренс. Ври кому хочешь, но только не мне, своей матери.       — Я и не обманываю тебя… — неуверенно врет Терренс и слегка прикусывает губу. — Не обманываю.       — Предупреждаю, я не хочу, чтобы сейчас ты промолчал о своих проблемах, а потом слишком поздно узнать о том, в какие передряги тебя угораздило влипнуть, — уверенно отвечает Ребекка. — И не быть в состоянии помочь тебе.       — Все хорошо, мама, не беспокойся, — спокойно говорит Терренс, чувствуя себя неловко из-за того, что он врет своей матери из-за нежелания волновать ее и шокировать тем, что сейчас происходит.       — Поделись своей бедой, дорогой. Я обязательно помогу тебе, если мне это будет под силу. Ты же знаешь, что я готова на все ради тебя.       — Я знаю.       — Тогда перестань отнекиваться и скажи мне правду.       — Если бы мне было что рассказать, ты бы сразу об этом узнала.       — Не хочешь говорить?       — Мне нечего сказать.       — Ох…       Ребекка медленно выдыхает.       — Ну что ж… — задумчиво произносит Ребекка, решив прекратить свои попытки что-то узнать и только больше убедившись в том, что Терренсу есть что рассказать. — Раз ты не хочешь говорить… Поговорим об этом потом.       — Пожалуйста, мама… — мягко произносит Терренс.       — Раз уж ты не хочешь говорить о своих проблемах, давай сменим тему и поговорим о другом.       — Что-то произошло?       — Нет, ничего. Просто хочу сказать, что недавно мне звонил твой отец, — спокойно говорит Ребекка.       — Отец звонил? — сильно хмурится Терренс, будучи не в восторге от того, что Ребекка начала разговор о его отце, о котором он не хочет даже вспоминать, и не сомневаясь в том, что это не приведет ни к чему хорошему.       — Он спрашивал, как у тебя дела. И напомнил, что его предложение встретиться все еще в силе.       — Надо же… — Терренс закатывает глаза. — Папочка все еще не забыл, что у него еще есть и старший сын, а не только дети его новой жены.       — Он никогда не забывал о тебе! — восклицает Ребекка. — И интересуется всем, что с тобой происходит.       — Лучше бы он не интересовался. Все равно этот человек никому не нужен. Ни мне, ни тебе.       — Терренс…       — Он хочет объяснить, почему бросил нас? — едва сдерживая свою злость, что кипит в нем, громко спрашивает Терренс. — Почему бросил тебя в тот момент, когда тебе так были нужны его помощь и поддержка!       — Тебя не должно это касаться, — уверенно отвечает Ребекка. — Ты не можешь выбирать родителей! Я всегда буду твоей матерью, а твой отец никогда не станет тебе чужим.       — Да, но почему-то отец может выбирать семью!       Терренс снова начинает нервно ходить кругами, пытаясь подавить в себе желание разнести всю комнату из-за той злости, что буквально кипит в нем.       — Неужели ты забыла, что этот человек променял нас на свою нынешнюю жену, от которой у него есть свои дети? — сухо напоминает Терренс. — Забыла все, что он с тобой делал?       — Что он со мной делал? — недоумевает Ребекка.       — Поднимал на тебя руку!       — А откуда ты можешь знать, что между нами было?       — Я знаю это с самого детства!       — А может, ты сначала выслушаешь своего отца и потом будешь делать какие-то выводы?       — Мне не нужны его объяснения! Я никогда не прощу его за то, что он сделал. За то, что посмел так с тобой обращаться. За то, что бросил тебя. За то, что наплевал на меня.       — Он не плевал на тебя.       — Господи, мама… — Терренс качает головой. — Как ты можешь защищать этого человека? Как ты могла так легко простить его и забыть все, что пережила по его милости? Надо было послать этого человека к черту! Послать к его новой жене и их детишкам! Чтобы он жил с ними и забыл про нас раз и навсегда!       — Терренс! — восклицает Ребекка.       — Этот так человек так с тобой обращался, а ты так легко все забыла и уже черт знает сколько времени просишь меня сделать вид, что все хорошо.       — Если ты знал всю эту историю, то говорил бы совсем иначе.       — Я и так знаю все! И не хочу слушать ничего больше!       — Хотя бы попробуй!       — Ох, мама, какая же ты добродушная… — устало вздыхает Терренс. — Имей хоть чуточку гордости. Хватит защищать этого человека. Защищать того, кто так с тобой обошелся.       — Как бы то ни было, он – твой отец!       — У меня нет отца! — уверенно заявляет Терренс.       — Терренс, не смей так говорить! — прикрикивает Ребекка.       — Раз этот человек бросил нас, то пусть живет своей жизнью.       — Да, он бросил нас. Но твой отец никогда не забывал о тебе. Он всегда интересуется твоими успехами. А как сильно этот человек мечтает познакомиться с твоей девушкой.       — Я не знаю, что сделал бы с этим человеком, если бы он это сделал.       — Даже если у твоего отца сейчас другая семья, это не значит, что ты перестал быть его сыном.       — Вот и пусть он живет счастливо со своей новой женой. И не лезет к нам.       — Послушай, Терренс…       — Я очень хорошо жил без отца всю свою жизнь. И проживу еще столько же. Мне не нужен этот человек и все, что он хочет и может мне дать.       — Ох, господи… — устало вздыхает Ребекка. — Дай мне терпения…       — Я все сказал, мама.       — Послушай, я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь себя обиженным и пытаешься защитить и уберечь меня от плохого, — с грустью во взгляде отвечает Ребекка. — Но я тебя прошу, дай своему отцу хотя бы маленький шанс. Просто поговори с ним!       — Нет! — отрезает Терренс. — Даже видеть его не хочу!       — Сделай это ради меня. Ради своей мамы. Неужели ты не готов ради меня переступить через себя и встретиться со своим отцом, который уже столько лет об этом мечтает.       — Повторяю еще раз, я не желаю с ним даже пересекаться на улице! — резко отвечает Терренс, определенно мечтая как можно быстрее закончить этот разговор из-за того, что он вот-вот закипит. — Пусть этот человек оставит меня и тебя в покое! Идет к своей жене и ее детям и забудет про нас навсегда!       — Сынок, пожалуйста!       — Пусть они родят еще парочку детей и воспитывают их.       — Ты мог бы познакомиться с этим ребятами. И подружиться.       — Подружиться? — громко усмехается Терренс. — Мама, ты что смеешься надо мной? Как я могу дружить с теми, кого мой отец заделал на стороне!       — Эти дети тебе не чужие. Они – твои младшие братья. Да, не родные, но у вас один отец. Одна кровь.       — Они мне не братья! У меня нет братьев и сестер! К сожалению…       — Но ты ведь всегда мечтал о том, чтобы у тебя был братик, — с грустью во взгляде напоминает Ребекка.       — Братик, мамой которого была бы ты, а не совершенно чужая мне женщина. Я хотел родного брата. Родного. Понимаешь?       — Боже, Терренс, какой же ты упрямый… — устало вздыхает Ребекка.       — И, пожалуйста, давай ты уже перестанешь уговаривать меня встретиться с отцом, — спокойно просит Терренс. — Я тебе миллион раз говорил, что не желаю его видеть. Его в моей жизни нет и не будет.       — Ну хотя бы ради меня…       — Ох, ладно, мама, все… — машет рукой Терренс. — Я не хочу об этом говорить.       — Ну что мне с тобой делать… — качает головой Ребекка. — Ума не приложу…       — Прости, но мне надо идти, — решает закончить разговор Терренс. — У меня еще очень много дел.       — Уже?       — Я позвоню тебе как-нибудь потом. Когда у меня будет свободное время.       — Ну хорошо… Раз тебе надо…       — И да…       Терренс слегка прикусывает губу, решив предупредить Ребекку о том, чтобы она была осторожна, хотя все еще не хочет рассказывать о том, что замышляет Саймон.       — Я бы хотел попросить тебя кое о чем… — немного неуверенно говорит Терренс.       — О чем? — уточняет Ребекка.       — Пожалуйста, ходи по улицам очень осторожно… Почаще оглядывайся по сторонам и не открывай дверь всем подряд.       — Почаще оглядываться по сторонам? — со слегка округленными глазами переспрашивает Ребекка. — Ходить по улицам осторожно? О чем ты говоришь?       — Пожалуйста, мама, береги себя. И если с тобой вдруг случится что-то… Нехорошее… То немедленно дай мне знать. Я сразу же приеду к тебе… Помогу… Решу твою проблему…       — Слушай, что там с тобой вообще происходит? — недоумевает Ребекка. — Почему ты такой странный? И не хочешь что-то мне говорить!       — Э-э-э… Я… — Терренс медленно выдыхает. — Я потом объясню тебе. Не сейчас.       — А почему не сейчас? — недоумевает Ребекка.       — Все, прости, мне некогда разговаривать. Я потом позвоню тебе или приеду в гости. Пока, мама…       Больше ничего не говоря, Терренс отключает звонок и резко швыряет телефон на кровать. А затем он с громким выдохом присаживается на кровать и на пару секунд о чем-то задумывается, параллельно запустив пальцы в свои волосы. Мужчина начинает вполголоса со злостью кое-что шептать себе под нос, потирая руки и подавляя желание со всей силы швырнуть что-нибудь в стену.       — Опять она со своим желанием заставить меня поговорить с отцом… Ар-р-р… Черт возьми! Когда же до нее дойдет, что я не собираюсь это делать? Что я никогда не прощу этого человека за то, что он причинил там такую боль… Не прощу!       Терренс начинает нервно ерзать, явно находясь на грани того, чтобы сорваться. Неожиданное заявление Саймона и разговор об отце окончательно вывели мужчину из себя и лишили всякого желания хоть как-то сдерживать себя. И поэтому он мысленно молится о том, чтобы в комнату никто не зашел, ибо понимает, что ему уже точно не удастся избежать ужасных последствий.       «Ох, еще это заявление Саймона! — устало вздыхает Терренс. — Этот мудак реально вывел из себя! Ар-р-р…»       Терренс тихонько рычит, крепко сжав руки в кулаки.       «Черт, хоть бы никто сюда не зашел, — взмаливается Терренс. — А иначе я не смогу проконтролировать себя… Хотя мне сейчас так хочется что-нибудь швырнуть в кого угодно или просто громко наорать. Но и ссориться ни с кем не хочу…»       Но его желанием не суждено сбыться… Терренс не подозревает, что Ракель стоит неподалеку и наблюдает за ним, слегка нахмурившись. Видя мужчину в таком возбужденном состоянии, девушка не уверена в том, что ей стоит подходить к нему прямо сейчас и что-то спрашивать. Однако спустя некоторое время любопытство и желание узнать, что же заставляет его так сильно ненавидеть отца, одерживают верх. И поэтому брюнетка тихонько открывает дверь и заходит в комнату. Затем она медленными шагами немного неуверенно подходит к Терренсу, пока тот все еще сидит на кровати, согнувшись пополам и слегка оттягивая волосы обеими руками.       — Э-э-э, все в порядке? — тихо, осторожно интересуется Ракель.       Увидев перед собой Ракель и услышав ее голос, Терренс сначала слегка вздрагивает, а затем смотрит на нее как-то странно. С неким презрением… И размышляет о том, действительно ли она могла изменить ему. Это заставляет девушку немного растеряться и почувствовать себя как-то неловко. Ракель несколько секунд переминается с одной ноги на другую и борется с заиканием, не зная, что ей сделать: попытаться узнать, что произошло или же унести ноги и не попадаться ему на глаза до тех пор, пока Терренс не приведет свои мысли в порядок.       — Ой, я не заметил, как ты пришла, — низким голосом, немного сухо говорит Терренс, мысленно молясь о том, чтобы он не сорвался на Ракель из-за той злости, которой он одержим после разговора с Саймоном и Ребеккой.       — Я стояла за дверью, — скромно признается Ракель. — Хотела зайти, но решила подождать, когда та закончишь говорить.       — Ты подслушивала мой разговор?       — Слышала только лишь некоторую часть.       — Хм… Ясно…       Терренс тихонько хмыкает, все еще продолжая смотреть на Ракель с презрением во взгляде и изо всех сил сдерживая себя, чтобы не выплеснуть свою агрессию на девушку.       — Прости, я не хотела тебе мешать, — неуверенно говорит Ракель.       — Все нормально, — хмуро бросает Терренс.       — Э-э-э…       Ракель крепко сцепляет пальцы рук, прекрасно видя, что Терренс выглядит довольно напряженным, но все еще оставаясь в этой комнате, потому что что-то не дает ей уйти.       — Ты никогда не говорил, что не любишь своего отца… — тихо добавляет Ракель. — Не любишь так сильно…       Боже, Ракель, ну зачем ты это делаешь? Именно этот вопрос задает себе Терренс, понимая, ему нужно совсем чуть-чуть, чтобы взорваться. Всего парочка вопросов от нее.       — Я не хочу говорить об этом, — хмуро бросает Терренс, бросив короткий взгляд в сторону.       — Кстати, давно хотела спросить… А почему ты так ненавидишь его? Неужели он сделал что-то плохое?       — Я же сказал, что не хочу об этом говорить.       — Послушай, Терренс… — Ракель подходит чуть ближе к Терренсу. — Я не заставляю тебя говорить об этом, если ты так не хочешь. Но я бы хотела об этом знать.       — Я не собираюсь обсуждать с тобой мои отношения с отцом, — уверенно заявляет Терренс.       — Терренс, пожалуйста…       — Уйди из комнаты! — резко бросает Терренс. — Дай мне посидеть в одиночестве.       — Но...       — Я разве сказал что-то непонятное? Выйди из комнаты!       — Мне ведь интересно знать, что так повлияло на ваши отношения.       Терренс ничего не говорит и лишь тихонько рычит и медленно выдыхает с прикрытыми глазами, едва держа себя в руках и будто бы мысленно умоляя о том, чтобы он не сорвался.       — Пожалуйста, Ракель, оставь меня одного, — как можно спокойнее просит Терренс. — Мне надо посидеть в комнате и подумать.       — О чем? — недоумевает Ракель.       — Не твое дело!       А в этот момент Терренс мысленно буквально умоляет:       «Уходи, Ракель, уходи! Пожалуйста! Если ты останешься еще ненадолго, я могу не сдержать себя и сорваться на тебе. А я этого совсем не хочу… Я не хочу с тобой ссориться. Пожалуйста, оставь меня… Оставь…»       — Послушай, я не настаиваю на том, чтобы ты что-то мне рассказывал. Но…       — Я сам разберусь со своим отцом. Без твоего чертового участия.       — Что бы между вами ни случилось, я уверена, что твой отец все равно любит тебя.       — Меня не волнует твое мнение. И я вообще не спрашивал тебя о том, что ты думаешь.       — Что? — округляет глаза Ракель, умом понимая, что ее настойчивость может привести к ужасным последствиям, но будучи одержимой не то желанием поддержать этого человека, не то простым любопытством. — Но…       — Твою мать, да уйди же ты наконец! — немного повышает голос Терренс.       — Но я же хочу помочь!       — Я не понял, ты что, оглохла? Не слышишь, что я тебе говорю? Я же сказал, оставь меня одного! Что непонятно?       А в этот момент Терренс приходит в ужас от одной мысли о том, что он вот-вот сорвется на Ракель:       «Блять, я не могу. Мое терпение на пределе! Мне срочно нужно выплеснуть агрессию. Куда угодно, но только не на Ракель… Пожалуйста, только не на нее…»       — Твою мать, да с тобой такое? — также переходит на крик Ракель, начиная терять терпение, но не понимая, что нашло на Терренса, поведение которого так резко изменилось. — Какая муха тебя укусила?       — Ар-р-р, как же тяжело иметь дело с упрямыми и глупыми людьми… — раздраженно рычит Терренс, проводя руками по своему лицу.       — Неужели ты так завелся из-за упоминания твоего отца? Ты никогда не повышал голос и не вел себя так странно!       — Не зли меня, Ракель…       Терренс сжимает руки в кулаки, смотря на Ракель с презрением и ненавистью во взгляде.       — Уйди по-хорошему… — более низким голосом требует Терренс. — Или я за себя не ручаюсь.       — Пожалуйста, Терренс… — спокойно произносит Ракель и пытается подойти поближе к Терренсу. — Давай поговорим.       — Я разве непонятно тебе сказал? — Терренс резко соскакивает с кровати, заставляя Ракель пулей отскочить назад. — Разве я попросил о чем-то непонятном? Сложном? Невозможном?       — Я тебя не узнаю! — громко восклицает Ракель. — Что с тобой произошло за то время, пока ты был в комнате?       — Повторяю в последний раз. Раз ты такая глухая и безмозглая…       Терренс начинает говорить и с каждым разом повышать интонацию голоса, в конце и вовсе перейдя на крик во все горло:       — Оставь. Меня. В ПОКОЕ. СЕЙЧАС ЖЕ!       Как только Терренс начинает кричать на нее, Ракель округляет полные испуга глаза, уставленные на тяжело дышащего напряженного мужчину.       — ПРОВАЛИВАЙ ОТСЮДА! — вскрикивает Терренс и резко указывает на дверь. — ЧТОБЫ, МЕРЗКАЯ ДЕВЧОНКА, И ДУХУ ТВОЕГО ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО!       Терренс приходит в ужас от того, что только что сделал, но понимает, что уже нельзя ничего изменить.       «Черт, я все-таки это сделал! Я не смог себя сдержать! Твою мать! Теперь Ракель точно не простит меня. Черт-черт-черт! Какой же ты дебил, МакКлайф! Полный дебил!»       — Ха! — презренно хмыкает Ракель. — ДА, ПОЖАЛУЙСТА! УЙДУ! Хотела помочь и поддержать, а ты вот как со мной обращается!       — ИСЧЕЗНИ С ГЛАЗ ДОЛОЙ, ПОКА НЕ ПОЖАЛЕЛА ОБ ЭТОМ!       — ВОТ И СИДИ ЗДЕСЬ ОДИН! ПСИХОВАННЫЙ КОЗЕЛ!       Ракель разворачивается и быстрым, резким шагом выходит из комнаты, громко захлопнув за собой дверь и не скрывая возмущения и недоумения. Терренс же смотрит ей вслед с презрением во взгляде, довольно тяжело дыша, крепко сжимая руки в кулаки и чувствуя, как сильно напряжен каждый мускул его тела. Но в ту же секунду тихонько рычит и резко выдыхает, проводя руками по своему лицу.       Терренс искренне жалеет, что не сумел сдержать злость в себе и сорвался на Ракель, которая немного подбавила масла в огонь, решив начать говорить о том, что он вообще никогда бы не хотел обсуждать. Хотя мужчина вовсе не хотел этого делать, поскольку она ни в чем не виновата. Он понимает, что должен подойти к девушке и извиниться перед ней за свою внезапную агрессию. Однако не хочет делать это из-за мысли, что она все-таки изменяет ему и проводит время с другим мужчиной.       Хотя если бы Ракель все-таки прислушалась к его просьбе и оставила его одного, Терренс вполне мог бы успокоиться, забыть о разговоре с Ребеккой про его отца, которого он ненавидит, и обсудить возможную измену девушки.       — Твою мать… — согнувшись пополам, запустив обе руки в свои волосы и начав слегка оттягивать их, спокойно произносит Терренс. — Еще и на Ракель наорал… Хотя я совсем этого не хотел… А все из-за папаши… Из-за того, что мне опять о нем напомнили… Ох… Если бы она тоже не начала разговор о моем папаше, то все было бы нормально… Или нет…       Терренс на пару секунд о чем-то задумывается, все еще сидя на кровати. И к слову, он с каждой секундой выглядит все мрачнее и мрачнее и определенно злится не только из-за того, что ему напомнили о человеке, которого всю жизнь ненавидит.       — Так ладно… — задумчиво произносит Терренс и резко выпрямляется. — Надо куда-то сходить… Проветриться. А иначе я точно сойду с ума в этих чертовых стенах. Я хочу куда-то выйти. И плевать, кто там будет следить за мной. Я не собираюсь ни от кого прятаться. Пусть Рингер делает что хочет. Пусть его дружки следят за мной. Плевать. Меня вообще не интересует, что он хочет сделать. Я не виноват в том, что у него поехала крыша.       Напрочь позабыв все, что он говорил утром, и наплевав на свое обещание быть рядом с Ракель, дабы с ней ничего не случилось, Терренс резко выдыхает, встает с кровати, быстро берет со своего столика какие-то вещи, пулей выскакивает из комнаты, спускается по лестнице на первый этаж и выходит из дома в тот момент, когда находящаяся в гостиной Виолетта бросает на него короткий взгляд и слегка хмурится. Мужчина подходит к своей машине, отпирает ее с помощью ключа, садится на водительское сиденье, заводит мотор и давит на педаль газа, уезжает в никому не известном направлении, чтобы немного успокоиться и привести свои мысли в порядок.       

***

      — После того случая я решил уйти из дома, — спокойно говорит Терренс. — Попытаться забыть все что произошло. И ничего лучше, кроме как пойти и выпить что-нибудь крепкое в баре, я не придумал.       Терренс резко выдыхает.       — Знаю, что алкоголем проблемы не решишь, — добавляет Терренс. — Но тогда мне казалось, что это лучший выход в моей ситуации.       Терренс бросает короткий взгляд куда-то в сторону.       — А после того как я достаточно много выпил, то отправился гулять по ночному городу, — рассказывает Терренс. — Гулял там, где нет людей. Все-таки… Хоть мой мозг не мог нормально воспринимать какую-то информацию, я все равно понимал, что не должен попасться на глаза кого-то из друзей и тем более кому-то из папарацци или полиции. Это был бы грандиозный скандал! Конечно, выпил я не очень много, но и не очень мало… Голова неплохо так кружилась…       Терренс тихо усмехается.       — И знаешь, меня до сих пор удивляет то, что ты даже не догадывалась об этом, — признается Терренс. — Не догадывалась, что с того рокового дня я делал это довольно часто. Всю ночь разъезжал по ночным улицам города и возвращался домой лишь под утро…       Терренс с усталым вздохом проводит рукой по своему лицу.       — Да уж, никогда бы не подумал, что могу до такого опуститься… — задумчиво говорит Терренс. — Выпивка и прогулки в ночное время – это не про меня… Я никогда даже и не думал об этом и ни разу в жизни не напивался крепкого спиртного до полного отключения мозга. Но тогда вдруг меня прорвало… Я был в отчаянии. Расстроен. Растерян. Оплеван. Мне вообще было очень плохо.       Терренс замолкает на пару секунд и начинает нервно одергивать рукав своей куртки, пустым взглядом смотря в одну точку.       — Однако в какой-то степени это помогало мне успокаиваться, — отмечает Терренс. — Я приходил в себя и мог нормально соображать. И понимал, что Саймон оболгал тебя.       Терренс нервно сглатывает.       — Я даже хотел подойти к тебе и извиниться за то, что накричал, — признается Терренс. — Думал, что ты поймешь меня… Но на следующий день после того как я психанул, Саймон снова позвонил мне. Он начал издеваться надо мной и во всех красках рассказывать о том, что он и кто-то из его друзей видел тебя с тем полицейским, с которым ты якобы обнималась и целовалась.       Терренс качает головой.       — А когда я сказал, что верю тебе и знаю, что ты меня не предавала, Рингер пообещал прислать мне фотографии, которые подтвердили бы этот роман, — добавляет Терренс. — Правда никаких снимков я так и не увидел… Тем не менее Саймон начал с утроенной силой давить на меня, убеждать в твоей измене и настраивать меня против тебя с помощью слов и достаточно убедительных аргументов… Мол, ты охладела ко мне, хотела поскорее сбежать и расстаться, начала встречаться со мной только из-за давящих на тебя родственников…       Терренс нервно сглатывает и откидывается на спинку дивана.       — Ну и я, дурак, купился на это, — с грустью во взгляде признается Терренс. — И с каждым днем начал все больше верить в твое предательство. Правда после выпитого алкоголя я снова успокаивался и собирался поговорить с тобой. Правда Саймон всегда очень вовремя звонил мне и начинал рассказывать про тебя и Линвуда… А однажды вообще дал трубку какому-то парню, который во всех красках описал, как на его глазах ты якобы страстно целовалась и обнималась с тем мужиком…       Терренс замолкает на пару секунд.       — Он доставал меня почти каждый день, — признается Терренс. — И вскоре пришел день, когда я окончательно поверил всем этому. Саймон так промыл мне мозги, что я всерьез начал считать тебя предательницей. Тем более, что у меня и так были причины подозревать тебя в неверности. Ведь ты почти не обращала на меня внимания и делала вид, будто мы чужие люди. Хотя я и до этого чувствовал, что ты не любила меня так сильно, как мне хотелось верить. И этот факт я воспринял как тревожный сигнал. Знак того, что у тебя и правда кто-то есть на стороне.       Терренс бросает грустный взгляд на свои руки.       — Я не хотел в это верить, но Рингеру удалось убедить меня в этом… — объясняет Терренс.       — И… — неуверенно произносит Ракель. — Именно поэтому ты и вел себя так отвратительно?       — Да. Именно поэтому я довел все до того, что однажды ты собрала вещи и ушла из дома.       — Надо же…       — Сейчас мне очень стыдно за свое поведение. Стыдно за свою наивность, которую проявил, когда поверил этому старому ублюдку. Повелся на его провокации. Мне очень жаль…       — Боже мой… Не могу поверить…       Все это время Ракель внимательно слушает все что говорит Терренс, все больше проникается сочувствием и сама чувствует вину. Понимая, что в их с Терренсом ссоре частично виновата она сама. Ведь если бы она прислушалась к своей интуиции, которая подсказывала ей о том, что ей лучше уносить ноги, то был шанс избежать самого худшего.       — Боже, Терренс… — слегка дрожащим голосом произносит Ракель, с жалостью во взгляде смотря на Терренса. — Я… Я не знала. Не знала, что ты был так взбешен.       — Клянусь, я пытался держаться до конца, — спокойно говорит Терренс. — Но так и не смог. Я был слишком зол. Из-за заявления Саймона и требования матери встретиться с отцом.       — Мне так жаль… Так жаль, что все это произошло. — Ракель кладет свою руку на плечо Терренса и мягко гладит его. — Прости, пожалуйста, что не прислушалась к своей интуиции. Что не ушла. Как ты просил.       — Сейчас я думаю, что даже если бы ты ушла, это вряд ли что-то изменило бы, — предполагает Терренс. — Ведь Саймон все равно довел бы меня до истерики и вынудил разругаться с тобой намного позже.       — Да, но мне все равно очень жаль, что я была такая упрямая.       — Саймон продолжил названивать мне и с упоением рассказывать о якобы твоем романе с полицейским. Он оказывал на меня психологическое давление, которого я не выдержал.       — Ну ты еще долго держался… А вот девочки сразу поверили ему, когда он сказал им, что я якобы больная на голову.       — Клянусь, я правда хотел подойти к тебе и извиниться за тот психоз. Но Саймон будто чувствовал, когда я успокоюсь, и начинал новую психологическую атаку.       — Я все понимаю, Терренс, не оправдывайся.       — Я боялся подходить к тебе в таком состоянии, ибо был уверен, что запросто мог сделать что-то ужасное, о чем бы сильно пожалел попозже.       — Знаю.       — К сожалению, этот ублюдок все-таки вынудил меня превратиться в безжалостную суку, которая вела себя просто омерзительно по отношению к совершенно невинной девушке.       — Черт, здесь, я, конечно, прогадала… — резко выдыхает Ракель. — Я должна была сразу догадаться, что Саймон захотел бы вынудить нас поругаться и разбежаться. Но поняла это уже поздно. Когда ты винил меня во всех грехах, а подруги думали, что я якобы больная на голову.       — Да, этой твари удалось добиться своего, — кивает Терренс. — И меня настроил против своей возлюбленной, и вынудил тебя поругаться с подругой из-за якобы ее мести и предательства, и остальных убедил в том, что ты психически нездорова…       — В этом и заключался его план. Он хотел сделать все, чтобы я осталась одна. И стала для всех врагом.       — Вот падла… Насколько же надо быть черствым, чтобы пойти на такое и мстить человеку, который уж точно никак не связан с тем, что одна женщина отвергла его много лет назад!       — Я и сама здорово накосячила… — тяжело вздыхает Ракель. — Хотя ситуация могла бы быть не такая сложная, если бы я была немного умнее и сдержаннее.       — Саймон и тебя подверг мощной психологической атаке и использовал все возможные аргументы, которые убедили бы тебя в том, чего он добивался.       — О, боже… — Ракель упирается локтями о колени. — Ну почему я не сделала так, как подсказывала мне интуиция? Я ведь прекрасно видела, что в тот день ты был не в себе и явно хотел побыть один и успокоиться. Почему я была такой упрямой дурой? Почему?       — Я не виню тебя в этом, — спокойно говорит Терренс. — Ты просто хотела знать, почему я не лажу с отцом. А я наорал на тебя.       — Почему я никогда никого не слушаю и делаю то, что хочу? Ведь все могло бы быть иначе, если бы я поступила иначе. Ну почему? Почему?       Ракель закрывает лицо руками и издает пару тихих всхлипов, пока Терренс качает головой со словами:       — Нет-нет, Ракель, не думай об этом. Ты ни в чем не виновата. — Терренс кладет свою руку на плечо Ракель и мягко гладит его. — Даже и думать об этом не смей! Даже если бы ты тогда оставила меня одного, от этого ничего не изменилось бы. Саймон все равно разозлил бы меня и рано или поздно убедил в твоем предательстве.       — Нет-нет, Терренс, не бери на себя всю вину, — с мокрыми от слез глазами резко мотает головой Ракель. — Я тоже виновата. И совершила слишком много ошибок, которые привели к подобному результату.       — Нет, в том, что произошло между нами, есть лишь моя вина. Я виноват в том, что не смог сдержать себя и позволил эмоциям взять надо мной вверх. И вообще не должен был верить этому ублюдку и думать, будто ты не верна мне… Да, у нас были далеко не самые идеальные отношения, но это можно было исправить. Если бы мы попытались…       — Сомневаюсь, что Саймон не попытался бы поругать нас, даже если бы ничего этого не произошло. — Ракель тихо шмыгает носом. — Не удалось бы ему поругать нас, сказав тебе о моей измене, так придумал бы еще что-нибудь. Этому типу нужно было вынудить всех бросить меня одну. И я могу поздравить его, ибо он своего добился…       — После разговора с Рингером и своей матерью, я отчаянно молился о том, чтобы никто не зашел в комнату, потому что понимал, что мне не удалось бы сдержать себя. Но мои просьбы не были услышаны. В комнату пришла ты и начала расспрашивать об отце… — Терренс тяжело вздыхает, откидываясь на спинку дивана. — Мне правда очень жаль, что все так получилось. Я совсем не хотел с тобой ссориться и так с тобой обращаться.       — Слушай, давай не будем считать себя виноватыми в том, что между нами произошло, — тихо предлагает Ракель, рассматривая свои руки. — Мы оба прекрасно знаем, что все это происходило по вине Саймона… Может, наши отношения и раньше были неидеальными. Но по крайней мере, мы с тобой никогда не ссорились. Мы всегда жили мирно.       — Это верно…       — Во всем виноват только Саймон. — Ракель тяжело вздыхает. — Которого я никогда прощу за то, что он сделал со мной и с моей жизнью… За то, что он убил моих родителей…       — Он испортил жизнь не только тебе и твоим родителям, — задумчиво говорит Терренс. — Однажды он вполне мог испортить жизнь и мне.       — Кстати, а как ты с ним познакомился?       — С Саймоном я знаком очень давно… Мы впервые встретились несколько лет назад через общих друзей.       — Вот как!       — Я был еще довольно юным, но уже достаточно популярным. — Терренс на пару секунд замолкает. — Меня всегда удивляло его маниакальное желание разыскать кого-то. Я хорошо помню, что практически в каждом разговоре со мной он всегда говорил, что должен отомстить кому-то. И я несколько раз подслушивал его разговоры с какими-то дружками, в которых он с упоением рассказывал о мести. А когда я решил спросить, кто так сильно испортил ему жизнь, Саймон ничего подробно не рассказал, но дал понять, что он мстит девушке.       Терренс замолкает на пару секунд и бросает короткий взгляд в сторону.       — После этого мне стало интересно, что именно задумал этот человек, — признается Терренс. — И чуть позже решил еще раз спросить Саймона об этом. Но увы, ничего не смог от него добиться.       — Ты не знал, что он был влюблен в мою маму? — удивляется Ракель.       — Нет-нет, не знал. Да и я вообще не думал, что он мог кого-то любить. И не мог даже представить.       — Ладно. И что дальше?       — Однажды я решил попытаться убедить Саймона отказаться от желания отомстить. Но это не помогло. И тогда я решил припугнуть его полицией. После этого Рингер пришел в ярость и начал угрожать мне. Он заявил, что превратит мою жизнь в ад и разрушит мою карьеру, если я пойду в полицию.       — И ты испугался?       — Да. Испугался. И решил послать все к черту. — Терренс с тихим вздохом качает головой. — Мол, пусть сам разбирается.       — А ты не знал, что он писал мне все те письма на электронную почту? — слегка хмурится Ракель.       — Нет, я ничего об этом не знал, — спокойно произносит Терренс. — Я вообще не был в курсе, что он что-то тебе писал. Об этом мне стало известно от Наталии и Анны, которых я случайно встретил в одном кафе. Которые набросились на меня с обвинениями в распространении слухов.       — Понятно…       — Правда я заметил, как у него загорелись глаза, когда он узнал, что мы с моим бывшим менеджером Джоном собираемся на встречу с тобой и Сереной. Хотя и не предал этому значения.       — Вот как…       — Я предположил, что он просто взволнован из-за того, что может встретить тебя. И не думал, что Саймон собирался увидеть ту, которой он собрался мстить.       — Ясно…       — Правда он остался ждать меня на улице, пока мы с Джоном отправились в агентство.       — Интересно, а не мог ли Саймон намеренно столкнуться со мной, чтобы потом завести разговор?       — Возможно, и намеренно, — предполагает Терренс. — Я не удивлюсь, если это было так.       — Ему ведь нужен был повод, чтобы заговорить со мной. Подобраться ко мне поближе.       — А поскольку я всегда брал его с собой на съемки и позволял ему наблюдать за происходящим, то Саймон этим пользовался.       — Он правда слышал и видел, как мы с тобой ругались?       — Не исключено. Рингер мог где-нибудь спрятаться и наблюдать за тем, как мы собачились.       — Этот гад знал, что делать, решив встретиться с главным редактором какого-то журнала и заплатить ему, чтобы тот отдал приказ опубликовать все те унизительные заметки про меня.       — Да, ему явно было выгодно, чтобы ты обвинила во всем меня. И был уверен, что ты обязательно заявишь об этом всему миру.       — Да уж… — Ракель устало вздыхает. — И обидно, что все в это поверили. Все мои поклонники отвернулись от меня и начали ненавидеть меня.       — А он только и был рад! — восклицает Терренс. — Ведь как я понимаю, Рингер не остановился и продолжил подкармливать того редактора, чтобы он и дальше публиковал те статьи.       — Удивительно, что он так легко признался тебе в том, что сделал.       — Я и сам поражен. И даже не думал услышать что-то подобное, когда мы сначала ездили куда-то по делам, а потом решили заехать в кафе и перекусить. — Терренс нервно сглатывает. — Кроме того, Рингер даже хотел воспользоваться мной и заставить меня подтверждать всю его ложь. Убеждал меня в том, что ты не та, за кого себя выдаешь. Что ты лишь притворяешься милой и невинной. Ну а я сказал, что не стану помогать ему незаслуженно поливать тебя грязью. Он пытался угрожать мне, но я уже наплевал. И твердо решил избавиться от этого отморозка и уволить его. О чем и сообщил Рингеру. И напоследок сказал, что собираюсь найти тебя и рассказать всю правду о том, что он задумал.       Терренс замолкает на пару секунд.       — К тому же, я начал все больше понимать, что испытываю к тебе что-то особенное, — признается Терренс. — И изначально я хотел поговорить с тобой как раз о том, что между нами происходило. Как-то загладить свою вину и попробовать наладить отношения.       Терренс на мгновение бросает легкую улыбку.       — Правда передо мной встал вопрос о том, где тебя искать, — добавляет Терренс. — Ведь ты куда-то сбежала. Тебя никто не мог найти. Ты будто бы сквозь землю провалилась. И я даже начал терять надежду на то, что у меня получится встретиться с тобой.       Терренс переводит взгляд на сложенные перед ним руки.       — Но в один прекрасный день я зашел в одно местечко, где была Наталия, — рассказывает Терренс. — Тогда с ней была еще и Анна. Я видел их, но не знал, что они твои подружки. Понял это лишь тогда, когда случайно услышал их разговор, ради которого пересел на соседний столик.       Терренс тихо усмехается.       — Они хотели подойти ко мне сами, но я их опередил и сам перед ними предстал. Наталия и Анна сразу же набросились на меня с обвинениями и не хотели слушать, что я ни в чем не виноват. И наотрез отказались выдавать тебя. Хотя мне это было и не нужно, потому что я уже знал, где тебя искать. Знал, что тебя видели в аэропорту во время посадки на самолет до Лондона.       Терренс нервно сглатывает.       — Так уж получилось, что мы с Наталией полетели одним рейсом, — задумчиво говорит Терренс. — А во время полета чуть не поубивали друг друга…       — А почему ты раньше не рассказал мне об этом? — на удивление спокойно спрашивает Ракель.       — Извини, Ракель, мне правда жаль, что так получилось… — выражает сожаление Терренс.       Терренс начинает нервно теребить рукав своей куртки, переведя на него свой взгляд.       — Я правда не знал, что он задумал. И даже подумать не мог, что этот человек обманывал всех подряд, убил двух невинных людей и мечтал уничтожить еще и их дочь. — Терренс резко выдыхает. — Хотя что ты хочешь… Я был довольно юным и не умел разбираться в людях… Мне было около двадцати, когда я познакомился с ним… Однажды обедал в кафе со своим знакомым… И вскоре мы встретили Саймона, который оказался его старым другом и был представлен мне. Вот так мы познакомились… Тогда он показался мне нормальным, но чем дальше, тем больше я понимал, что ошибался в нем.       — А он и правда мог испортить твою карьеру, если бы ты пошел против него?       — Думаю, что да… Рингер много раз становился свидетелем моего не самого лучшего поведения на съемках…       — Вот как!       — Неприятно это говорить, но я и правда был несколько высокомерным и вел себя, как эгоист, которому все должны. Было очень много людей, которые запросто могли сдать меня. Кое-кто связывался с журналистами и рассказывал им об этом. Однако я сам отрицал подобное, действительно желая остаться хорошим в других глазах. — Терренс на секунду опускает грустный взгляд вниз. — Боялся, что люди узнают о том, что не являюсь тем, за кого себя выдаю. Это испортило бы мою репутацию и мою карьеру. А я не хотел этого…       Терренс нервно сглатывает.       — Саймон очень хорошо знал обо всех моих истериках, — спокойно говорит Терренс. — И действительно мог сообщить это всему миру и доказать свои слова с помощью огромного количества свидетелей. Когда я пригрозил, что заявлю на него в полицию из-за желания отомстить кому-то, он сказал, что моей карьере придет конец… А тогда я страшно боялся потерять все, что получил за все те годы. И понял, что у меня нет выбора, кроме как заткнуться.       — Значит, слухи о твоем омерзительным поведением были правдивы?       — Отчасти – да. Но пресса всегда любила все преувеличивать. Многое из того, что они писали не было правдой. Да, я вел себя не лучшим образом, но не так ужасно, как писали в прессе.       — Молодец, что признал это.       — Однако как бы сильно я это ни отрицал, те слухи все-таки плохо отразились на моей карьере. С тех пор как я познакомился с этим человеком и принял его на работу, у меня начались проблемы, которые существуют и по сей день. Конечно, это не значит, что я вообще не снимался в каких-то фильмах, но в последнее время мне предлагали лишь незначительные роли. Хотя раньше меня часто приглашали на второстепенные и главные роли в фильмах и сериалах.       — Думаешь, это связано с теми слухами?       — Скорее всего. Потому что несколько раз находились те, кто осмеливался рассказать всему миру о моих истериках и ужасном поведении. Конечно, им мало кто верил, и многие думали, что это всего лишь слухи, но это все равно не пошло на пользу моей карьере. — Терренс устало вздыхает. — После знакомства с Саймоном все пошло ко дну… Помню, был случай, когда я претендовал на главную роль в потрясающем сериале. Меня почти утвердили, и я собирался готовиться к работе. Но в последний момент мне позвонили с кастинга и сообщили, что они нашли другого актера. Нашли какую-то глупую причину, чтобы как-то объяснить отказ. И похожие ситуации происходили много раз… А однажды один режиссер вообще прямо заявил, что не хочет работать со мной из-за истерик, которые он не потерпит. К сожалению, уже немногие решаются предложить мне роли. А если что-то и предлагают, то они незаметные и неинтересные. За последние несколько лет ни один фильм с моим участием не собрал большую кассу в кинотеатре и не получил восторженные отзывы критиков.       — Неужели все так резко поменялось после твоего знакомства с Саймоном?       — Именно. Хотя я не могу обвинить его в том, что он уговорил некоторых приближенных ко мне людей испортить мне карьеру и репутацию.       — А если это так?       — Нет, вряд ли.       — Но ведь у него много знакомых.       — Не настолько много, чтобы стать всемогущим.       — Ну не знаю…       — Он уж точно не мог приложить руку к тому, что у меня ничего не вышло с певческой карьерой…       — Подожди, но ведь какой-то продюсер хотел предложить тебе контракт на запись альбома, — слегка хмурится Ракель. — Или на запись одной или двух песен… Не помню, если честно… Ты сам об этом говорил!       — Я не соврал тебе. Но тогда это дело не сдвинулось с мертвой точки, как будто мне ничего и не предлагали.       — Но почему?       — Не знаю, они просто не перезвонили, как обещали. Хотя у нас была договоренность. Мне должны были позвонить, чтобы договориться со мной о встрече.       — Ничего себе…       — Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. Прошло много времени с того момента. Я уже давно забил на это и перестал чего-то от них ждать.       — Думаешь, люди из музыкального бизнеса не захотели работать с тобой из-за твоего поведения?       — Думаю, да. Эти слухи негативно отразились и на отношении людей ко мне. Если раньше все широко и искренне улыбались мне и стремились дружить со мной, то в какой-то момент все изменилось. Многие люди начали сторониться меня и прекращать общение безо всяких причин. Хотя я никогда не давал им повода разозлиться на меня и всегда был дружелюбен с ними.       — Надо же…       — Похоже, что они сочли те слухи правдивыми и начали избегать меня. А мои попытки опровергнуть их еще больше злили и людей из звездной тусовки, и многих моих поклонников. Как сказал Саймон, я типа делал добрые дела на публику, чтобы показать себя с хорошей стороны и дать всем понять, что они ошибаются. И таким образом из всеобщего любимца публики я постепенно превратился в зарвавшегося эгоиста.       — Я понимаю…       — Впрочем, мне кажется, что те люди повели себя вполне заслуженно… Ведь я и правда был эгоистом, который страшно боялся потерять свою карьеру и стать изгоем. Так что все справедливо… — Терренс пожимает плечами. — Все, чего я добился за прошедшие несколько лет, будет разрушено. Ибо я успел разругаться со многими людьми, которые настолько сильно разозлились на меня, что поклялись опозорить меня перед всем миром. И рассказать, что из себя представляет Терренс МакКлайф. Я уверен, что они сделают все, чтобы уничтожить меня…       — И что ты будешь делать, если кому-то удастся очернить тебя перед всем миром?       — Не знаю, Ракель… — все еще продолжая теребить рукав своей куртки и иногда смотря по сторонам или на Ракель, тихо произносит Терренс. — Но если мне не удастся восстановить свою репутацию и наладить дела с карьерой, я не стану расстраиваться.       — Но ведь это так много для тебя значит.       — Да, но я уже ничего не смогу поделать. У меня не будет выбора, кроме как начать новую жизнь и жить так, как живет любой другой человек в этом мире…       — И чем ты займешься?       — Не знаю. Но прежде всего я хотел бы уехать отсюда куда-нибудь подальше.       — Уехать? — округляет глаза Ракель.       — Хочу забыть обо всем, что здесь произошло. С этим городом связано очень много плохих воспоминаний.       Когда Ракель слышит это, то внутри у нее что-то щелкает, хотя она и не подает виду, что это заявление заставляет ее занервничать. Хотя она и понимает, что ничего не сможет сделать для того, чтобы попытаться убедить Терренса не бросать все и не уезжать.       — Но куда ты поедешь? — с грустью во взгляде интересуется Ракель. — Где ты будешь жить?       — Не знаю, но я обязательно что-нибудь придумаю, — задумчиво отвечает Терренс. — Найду, где жить. Придумаю, чем заняться. Главное – найти место, где никто меня не знает. Где никто не судил бы за то, кем я когда-то был, что сделал, и как своими же руками разрушил многое из того, чем так дорожил. Не спорю, что будет трудно привыкнуть к новому, но мне придется… К сожалению, у меня нет выбора.       Ракель с еще большей грустью молча смотрит на Терренса и тихо вздыхает, стараясь не выдавать себя и давать понять, что она расстроена услышанным. Впрочем, мужчина и не замечает этого, потому что в этот момент смотрит в одну точку или рассматривает свои руки.       — Знаешь… — как ни в чем не бывало произносит Ракель. — Я бы тоже хотела уехать отсюда. Уехать как можно дальше из этого места, с которым связано столько неприятных воспоминаний.       — Правда? — с грустью во взгляде переводит взгляд на Ракель Терренс.       — Я не могу не признать, что слава вскружила мне голову, когда я только стала известной… И… Несколько раз я действительно срывала съемки и устраивала скандалы по пустякам…       — Ты устраивала скандалы?       — Да. Много раз. И тоже боялась, что люди обо всем узнают. Однако есть один случай, который мог бы навсегда покончить с моей карьерой.       — Какой случай?       — Одной довольно известной модели пришлось завершить карьеру. И в этом виновата я.       — И что ты сделала?       — Столкнула ее с лестницы. Она получила серьезные травмы и сильное сотрясение мозга и долго восстанавливалась. А когда эта девушка решила вернуться, то уже не смогла работать в прежнем режиме. Последствия травм были очень серьезными.       — То есть, ты таким образом избавилась от соперницы?       — Клянусь, я не хотела ее толкать! — восклицает Ракель. — Это вышло совершенно случайно! Просто мы с ней начали ожесточенно драться и так вышли из себя, что перестали замечать что-либо вокруг.       — И что же вы не поделили?       — Мы и до этого враждовали и ссорились при каждой встрече. Но в тот день конфликт достиг своего пика.       — Ясно… Банальная зависть.       — Не только. — Ракель нервно сглатывает. — Мне тогда едва исполнилось восемнадцать. Дела вот-вот пошли в гору. Я стала знаменита меньше, чем за год. И в тот день меня пригласили участвовать в показе известного дизайнера. Как и ту девушку. Я спокойно сидела в своей гримерной и ждала, когда меня позовут. Но потом ко мне заявилась эта девушка. Опять начала оскорблять и унижать. А в какой-то момент она обвинила меня в смерти своего младшего брата.       — В смерти младшего брата? — хмурится Терренс.       — Я отказала ему, когда он однажды признался мне в симпатии. Тогда этот парень сказал, что все понимает и согласен быть мне просто другом. Но… Как оказалось, его это сильно расстроило. Так сильно, что он… Покончил с собой. Повесился в своей комнате.       — О, черт…       — Его сестра нашла предсмертную записку, в которой этот парень фактически обвинил в своей смерти меня. Вот она и решила, что это я его погубила. Хотя не исключено, что он хотел сделать это намного раньше. Ведь ее брат страдал от затяжной депрессии и буквально прописался в кабинете психиатра. Хотя ни терапия, ни лекарства ему не помогали.       — Возможно, так и есть. Но твой отказ мог усугубить его состояние.       — Клянусь, я не думала, что все зайдет так далеко. Не думала, что он захочет покончить с собой из-за безответной любви. Однако его сестра отказалась слушать мои оправдания и грозилась испортить мою репутацию и разрушить карьеру. И в конце концов она просто набросилась на меня с ножницами в руках. Пыталась пырнуть. А я как могла защищалась.       — А кто-нибудь это видел?       — Много кто видел. Поначалу нас никто не слышал, хотя мы орали как сумасшедшие. Но после моей попытки сбежать из гримерной к нам сбежалось много моделей, стилисты и организаторы показа. Нас пытались разнять, но мы были слишком взбешены. Особенно я. Я так устала от ее оскорблений, что перестала себя сдерживать. Мне было плевать, кто на меня смотрит, кто осуждает, кто ненавидит…       — И ты толкнула эту девушку на глазах у всех?       — Да… — неуверенно произносит Ракель. — Все это видели и начали говорить обо мне гадости. Пока я сама больше переживала не за нее, а за себя. Боялась, что об этом станет все известно, и я могу попрощаться с карьерой модели. А поводов переживать было немало. И куча свидетелей, и родство той модели с влиятельным чиновником.       — Прости, а как зовут ту модель?       — Камилла. Камилла Петтигрю.       — Камилла Петтигрю? – Терренс на пару секунд призадумывается. — Точно, я слышал про эту модель! Она и правда уже завершила карьеру. Говорят, эта девушка сейчас занимается благотворительностью и рисует картины на продажу. Про ее травмы я тоже слышал, но тогда никто не объяснил их происхождение. Только лишь сказали, что она упала с лестницы и ударилась головой об стену. И чуть не умерла на операционном столе из-за остановки сердца.       — Тогда мне крупно повезло, что дело удалось замять. Мои менеджеры приложили немало усилий, чтобы договориться с Камиллой и ее семьей. А всем свидетелям того случая заплатили немалые деньги за молчание. Я безмерно благодарна им за то, что тогда моя ужасная тайна не стала всем известна.       — Но об этом не раз говорили в то время, когда Рингер распространял про тебя ложные слухи.       — Да, ему было известно про тот случай. Он сам в этом признался. Саймон знаком с кем-то, кто все ему рассказал.       — Я тоже все знал.       — Что? — переводит широко распахнутые глаза на Терренса Ракель. — Ты все знал?       — После одного из разговоров про якобы твою измену с Линвудом Саймон рассказал про настоящего виновника травм Камиллы. Рассказал, как именно ты столкнула ту девушку с лестницы и все время думала только о том, чтобы никто об этом не узнал, и чтобы твоя карьера не пострадала. Даже скажу больше, я видел все фото и видео, которые он мне показал.       — Значит, ты все знаешь… — Ракель стыдливо отводит взгляд в сторону.       — Это было единственное, что Саймон смог доказать. И если честно, я был в шоке. Конечно, ты никогда не была милой и кроткой, но я не думал, что… Ты зайдешь так далеко и… Будешь угрожать той девчонке ножницами, бить ее и душить.       — Поверь, Терренс, сейчас я правда сожалею об этом. Я не должна была так себя вести. Тем более, при стольких свидетелей, которые все как один сговорились против меня. И наговорили немало гадостей сотрудникам полиции, которые забрали меня в участок. После того как организаторы сообщили о моем отстранении от показа.       — Тебя арестовали?       — Нет, после пары-тройки часов допроса меня отпустили, хотя и заставили заплатить огромный штраф за нарушение порядка. Мне тогда едва хватило денег, чтобы его отдать. Ведь я еще не зарабатывала достаточно крупные суммы.       — Да, Кэмерон, ты меня удивляешь… — разочарованно вздыхает Терренс. — Оказывается, ты у нас та еще темная лошадка.       — Ты все расскажешь? — неуверенно спрашивает Ракель. — Расскажешь журналистам о том, кто покалечил Камиллу?       — Поначалу я хотел это сделать. Хотел испортить тебе жизнь и заставить страдать. Но сейчас я немного успокоился и решил, что мне это не нужно.       — Все в порядке, можешь говорить. Тем более, я и сама думаю во всем признаться. Позволить людям осудить меня. Я не могу всю жизнь делать вид, что ничего не произошло. Да и рано или поздно кто-то обязательно обнародует доказательства моей вины в травмах Камиллы. Я должна принести публичные извинения. А там будь что будет. Простят – хорошо. А не простят – значит, я это заслужила.       — Вряд ли это хорошо скажется на твоей репутации, — предполагает Терренс. — Сама видишь, к чему привели скандалы с моими истериками. А многие из них, между прочим, доказаны свидетелями, фотографиями и видео.       — Наверное, мы оба немного психи, — бросает легкую улыбку Ракель.       — Может быть. Да и должен признаться, у меня самого были постоянные стычки с одним актером. Я до сих пор вижу, как он поливает меня грязью в социальных сетях. Иногда я ему отвечаю тем же, но в целом стараюсь игнорировать его выпады.       — Тоже завидовали друг другу?       — Можно и так сказать. Он тоже возмущался, что я за считанные месяцы стал известным и начал получать самые лучшие роли. Пока этот актер пашет как конь уже тысячу лет, но до сих пор не получил ни одной даже второстепенной роли. Несколько раз мы даже дрались прямо на съемочной площадке, когда были вынуждены работать вместе.       — Правда?       — А однажды драка была настолько серьезной, что мы здорово покалечили друг друга. Я сломал ему нос и ключицу, а он вывихнул мне плечо и повредил колено. Дело было так серьезно, что я даже был вынужден перенести операцию.       — Ничего себе…       — Нас тоже тогда едва разняли. И во всем обвиняли меня. Мол, я первый на него набросился. Хотя все было наоборот. Просто первые свидетели видели меня сидящем на нем и бьющим ему морду кулаком.       — Кажется, где-то об этом говорили. Но тот актер вроде бы быстро восстановился и продолжил сниматься как ни в чем ни бывало. И заявил, что больше ни за какие деньги не будет работать с тобой.       — Я и сам не желаю его больше видеть. Этот придурок выпил у меня немало крови. И был одним из тех, кто здорово подпортил мне репутацию. К сожалению, мне не повезло так, как тебе. Люди знали обо всем, что я вытворял на съемках. Обо всем, о чем я сейчас и правда жалею.       — Так или иначе я была вовсе не такая эгоистичная и ужасная. Это происходило из-за того, что я сильно нервничала и волновалась. Потому что ничего не знала и не умела. Чувствовала себя жутко неуверенно перед камерой. Из-за чего я паниковала и срывалась на людях. А конфликты с Камиллой еще больше меня злили. Я пыталась с ней подружиться, но она отказалась от дружбы. Она выбрала войну.       — Я тоже неидеален. Но это не значит, что я настолько ужасный. И хоть люди мне не поверили, когда я принес публичные извинения тому актеру, они были искренними. Я правда жалел об этом и не хотел калечить того парня, несмотря на сильную ненависть.       — В любом случае Рингер очень удачно воспользовался ситуацией, решив раздуть скандал и использовать все, что ему известно, дабы убедить людей в том, что у меня якобы есть проблемы с психикой. Которая еще больше испортилась после обретения славы.       — Думаю, это происходит со многими известными людьми, — задумчиво отвечает Терренс. — Особенно, если обретаешь славу в раннем возрасте. Когда ты не можешь адекватно воспринимать происходящее.       — Это верно… — кивает Ракель. — Хоть мне и все это безумно нравилось, поначалу все-таки было очень тяжело. Я ничего не умела и не знала, у меня было много более опытных конкуренток и всякое такое. Было тяжело, когда меня слишком уж сильно критиковали. Но я старалась прислушиваться и становиться лучше.       — А ты жалеешь, что выбрала этот путь и уже много лет работаешь в этом бизнесе?       — Нет, не жалею. Но начинаю понимать, что устаю от этой работы и хочу если не бросить карьеру модели, то хотя бы приостановить ее. Пожить какое-то время для себя. Куда-то поехать, заняться чем-то другим… Не знаю…       — Понимаю.       — К тому же, иногда мне кажется, что сейчас я уже не столь любима и популярна, как раньше. Как будто меня стали потихоньку забывать. Как будто люди начали восхищаться новыми юными моделями, которые каждый год приходят в этот бизнес на замену тем, кто давно в нем крутится. Возможно, я уже начала всем надоедать. Люди устали видеть мое лицо где только можно.       — В любом случае тебе не нужно за что-то оправдываться. Ты сможешь продолжить сниматься в фотосессиях и рекламе и ходить по подиуму. Никто не говорил, что больше не хочет видеть тебя, а твоя команда не собирается прекращать с тобой работать.       — Да, но я не уверена в том, что смогу снова стать такой же знаменитой, какой была раньше, до встречи с Саймоном, — тяжело вздыхает Ракель. — Знакомство с ним повлияло также и на мою карьеру… Да, тот скандал был забыт, но у людей все равно остался небольшой осадок. И их отношения ко мне тоже несколько изменилось. Стало уже не таким прекрасным, как раньше. И… Это подтверждает слова о том, что почти в каждой лжи есть доля правды.       Ракель бросает грустный взгляд на свои руки.       — Так что скорее всего, я приостановлю свою карьеру и переезду куда-нибудь, когда дедушке станет лучше… — задумчиво говорит Ракель. — Если, конечно, станет…       — Да? — с грустью во взгляде произносит Терренс.       — Пока что у меня есть идея переехать в какой-то другой город и начать все с чистого листа. Жить жизнью обычного человека. И… Если я однажды пойму, что больше не хочу возвращаться в модельный бизнес, то просто окончательно завершу карьеру и позабуду о том, что когда-то существовала такая модель по имени Ракель Кэмерон. Которая была любимицей всех девочек и объектом воздыхания мужчин…       — Только не принимай поспешных решений.       — Рано или поздно мне все равно придется уйти, ибо на смену придут другие, более талантливые и молодые модели… Я не смогу сводить всех с ума до бесконечности. И однажды буду старой и не такой красивой, как сейчас. Так что… Скоро мое время уйдет, и я буду вынуждена искать какой-то другой способ заработать на жизнь.       — Дело твое. Главное – чтобы ты была счастлива и не жалела о своем решении.       — Я не пожалею.       Хоть Терренс не подает виду, что шокирован заявлением Ракель, внутри у него тоже что-то щемит, а он сам становится более грустным. Умом мужчина понимает, что уже ничего не изменить, а его отношения с девушкой в любом случае окончены уже раз и навсегда. Но мужчина на мгновение представляет себе то, что она просто проверяет его реакцию и хочет узнать, захочет ли он что-то сделать или как-то переубедить ее. И ему бы хотелось бы, чтобы все так и было…       С того момента, как Ракель и Терренс прибыли в эту больницу и начали ждать каких-то новостей про Фредерика, прошло довольно много времени. Впрочем, за этим, пожалуй, самым откровенным за несколько месяцев разговором время пролетает очень быстро. Никто не замечает, как на улице становится уже очень темно, а часы, висящие на стене, показывают почти девять часов вечера. Казалось бы, что бывшие влюбленные будут сидеть здесь еще целую вечность. Но в какой-то момент к Ракель и Терренсу подходит молодая девушка-медсестра со светлыми волосами, собранными в хвост, у которой явно есть какие-то новости.       — Простите, вы – родственники Фредерика Уильяма Кэмерона? — вежливо уточняет медсестра. — Я разговаривала с одной женщиной, которая сказала, что вы должны были быть здесь.       Услышав имя своего дедушки, Ракель мгновенно поднимается на ноги и быстро подходит к молодой девушке с желанием услышать хоть какие-то новости.       — Да, я его внучка, — дрожащим голосом произносит Ракель. — Скажите, пожалуйста, как он.       — К счастью, состояние вашего дедушки стабильное, но о полном выздоровлении говорить пока рано, — спокойно отвечает медсестра. — По крайней мере, все признаки сердечного приступа нам удалось ликвидировать. Но мы будем давать ему кое-какие лекарства, чтобы поддерживать его нормальное состояние и давление.       — Правда? С ним все хорошо?       — Правда, — с легкой улыбкой кивает медсестра. — Еще несколько дней врачи будут держать его под наблюдением, но думаю, он быстро поправится. Ваш дедушка – крепкий мужчина с боевым духом. Думаю, он быстро поднимется на ноги. Для своего возраста мистер Кэмерон обладает прекрасным здоровьем.       После всего услышанного Ракель резко выдыхает с чувством огромного облегчения, чувствуя себя так, будто с ее плеч только что упала огромная гора. Впрочем, даже если она и улыбается совершенно искренне, девушка все равно выглядит ужасно измотанной из-за всего, что с ней произошло в последние несколько часов.       — О боже, спасибо вам большое! — с более широкой улыбкой благодарит улыбкой Ракель. — Вы не представляйте, как я рада это слышать!       — Не переживайте, ваш дедушка обязательно поправится, — с легкой улыбкой мягко отвечает медсестра. — Побудет некоторое время под нашим наблюдением, а если все будет хорошо, то он отправится домой и продолжит восстановление.       — Хорошо…       — С вами чуть позже поговорит лечащий врач этого человека и даст кое-какие рекомендации. Ну там режим питания, режим сна и тому подобное… Ничего особенного… Просто скажет, как помочь этому человеку поскорее восстановиться.       — Я вас поняла.       — И если этот мужчина будет соблюдать все рекомендации и не станет перенапрягаться и волноваться, то с ним все будет хорошо. И уже очень скоро он сможет снова вести прежний образ жизни.       — Скажите, а к нему сейчас можно зайти? Хотя бы на пару минут. Чтобы повидаться с ним и убедиться, что он правда в порядке.       — Да, конечно, — кивает медсестра. — Можете.       — А где его палата?       — Спускайтесь на второй этаж и проходите прямо по коридору. Там вы увидите дверь с номером «412». Именно там сейчас и находится ваш дедушка.       — Хорошо, я вас поняла.       — Только заходите, пожалуйста, вы одна. И не слишком утомляйте и не нервируйте его. Вашему дедушке сейчас нужен полный покой и хороший отдых. Таков приказ его лечащего врача.       — Хорошо, я не буду нервировать его, — с легкой улыбкой обещает Ракель.       — Прекрасно! А сейчас простите, мне нужно идти. У меня еще очень много дел.       — Не смею задерживать.       — А если вам что-то понадобится, то через некоторое время лечащий врач мистера Кэмерона сам зайдет в палату и поговорит с вами. Я скажу ему, что вы находитесь там.       — Хорошо, еще раз спасибо большое.       Медсестра со скромной улыбкой медленно разворачивается и уходит куда-то по своим делам, по пути начав что-то рассматривать в своих бумагах, которые она держит в руках.       Ракель же чувствует себя более счастливой после того как медсестра успокоила ее словами о том, что кризис миновал, а Фредерику сейчас намного лучше. Пожалуй, это самые лучшие новости за последние несколько недель! Хоть что-то хорошее, что способно заставить ее широко улыбаться.       Девушка еще несколько секунд стоит на одном месте, как вкопанная, с широкой улыбкой качая головой. Терренс же наблюдает за ней с легкой улыбкой на лице, не скрывая, что он очень рад, что с дедушкой Ракель сейчас все хорошо. Но видя, что она будто бы не собирается никуда идти, он решает немного расшевелить ее и уверенно подходит к ней.       — Я же говорил тебе, что с ним все будет хорошо, — с легкой улыбкой говорит Терренс, положив руку на плечо Ракель.       — Мне до сих пор не верится, что это правда, — с широкой улыбкой отвечает Ракель.       — Самое худшее позади.       — Господи, я так рада! Очень рада!       Ракель с широкой улыбкой на радостях крепко обнимает стоящего рядом Терренса. Он же отвечает на ее неожиданные объятия хоть и немного неуверенно, но с огромным удовольствием, пользуясь еще одним поводом обнять девушку скорее всего в последний раз. Бывшие влюбленные еще несколько секунд стоят в обнимку, прежде чем отстраниться друг от друга. Девушка улыбается еще шире, аккуратно вытирает слезы под глазами и заправляет пару прядей волос за уши.       — Эта новость кажется мне маленьким лучиком света в конце тоннеля, — признается Ракель и тихо шмыгает носом. — Хотя что-то хорошее за последнее время.       — Ну и чего же ты ждешь? — с легкой улыбкой пожимает плечами Терренс. — Иди к нему! Ты ведь так хотела увидеть своего дедушку.       — Да, конечно… — кивает Ракель. — Я пойду к нему… Раз мне разрешили…       — Я подожду здесь. А потом могу подбросить до дома. Если захочешь, конечно…       Ракель ничего не говорит и еще пару секунд стоит на том месте, на котором она стоит. И уже после этого она разворачивается и быстрым шагом проходит по коридору и спускается по лестнице вниз. Терренс же остается стоять на том же месте, смотря девушке вслед до тех пор, пока она не исчезает из виду. А видя, что девушка выглядят куда более счастливой, он и сам радуется. Настолько сильно, что забывает о том, как еще пару минут был расстроен из-за ее слов о желании уехать отсюда.       «Я знал, что все именно так и будет! — с легкой улыбкой думает Терренс. — И очень рад, что с мистером Кэмероном все хорошо… Уверен, что он быстро придет в себя. А Ракель наконец-то успокоится и расслабится. Ах, как же хотелось бы всегда видеть ее такой счастливой. Ее улыбка согревала бы мою душу. Ведь если она счастлива, то счастлив и я.»       Терренс улыбается намного шире, испытывая небольшое облегчение после того как услышал, что с Фредериком все хорошо. Кроме того, мужчина очень рад, что ему удалось нормально поговорить с Ракель впервые за долгое время и узнать много нового. Этот разговор получился довольно откровенным и помог обоим почувствовать себя лучше и хоть как-то скоротать время в ожидании новостей о дедушке девушки.       Но в какой-то момент Терренс вдруг понимает, что Алисия так до сих пор и не подошла к ним.       «О, черт, Алисия! — опоминается Терренс. — Точно! Я совсем забыл про нее! Она ведь должна была подойти к нам после того как мистера Кэмерона привезут сюда!»       Терренс быстро осматривается вокруг себя, как бы выискивая глазами Алисию.       «Странно, почему же она до сих пор не пришла сюда? — задумчиво задается вопросом Терренс. — Ведь она же обещала, что поедет с Фредериком и врачами… Уж не случилось ли с ней чего-нибудь? Не хотелось бы, чтобы Ракель испытала еще одно потрясение, едва вздохнув с облегчением. Для нее это будет огромным шоком…»       Терренс нервно сглатывает.       «Так, ладно, попробую позвонить ей на мобильный и узнать, где она сейчас, — решает Терренс. — И почему она так и не пришла, хотя сказала, что поехала сюда вместе с врачами.»       Не теряя ни секунды, Терренс достает из кармана своей куртки смартфон и слегка дрожащими руками начинает набирать номер Алисии. Подойдя к окну, мужчина прикладывает его к уху и начинает ожидать какого-то ответа. Впрочем, ожидание надолго не затягивается, поскольку ему отвечают очень быстро.       — Да, я слушаю, — слышится немного взволнованный голос Алисии.       — Добрый вечер, Алисия, — спокойно здоровается Терренс. — Это Терренс.       — Я уже подхожу к больнице, Терренс, — уверенно дает понять Алисия. — И знаю, что вы с Ракель там.       — Да-да, мы здесь. И к нам уже подходила медсестра и сообщили новости про мистера Кэмерона.       — И что? Как он?       — К счастью, самое страшное позади. Врачи сказали, что кризис миновал. Хотя мистер Кэмерон еще несколько дней проведет в больнице под наблюдением.       — Ох, слава богу! — с огромным облегчением выдыхает Алисия. — Я так сильно перенервничала из-за него…       — Та девушка сказала, что если мистер Кэмерон будет делать все, что ему скажут, то он быстро придет в себя и сможет жить обычной жизнью.       — Об этом не беспокойся. Я прослежу за тем, чтобы он делал все, что ему скажут.       — Слушайте, а где вы сейчас? Почему вас не было в больнице?       — Ой, да у меня голова разболелась. Слишком сильно перенервничала… А поскольку у меня с собой ничего не было, пришлось сходить в ближайшую аптеку и купить себе кое-какие таблетки от головной боли.       — Понятно. Но вы можете не беспокоиться. Мистер Кэмерон в порядке.       — Ну и слава богу! — Алисия быстро прочищает горло. — А как там Ракель? Как она чувствует себя после всего, что пережила?       — Она в порядке, — спокойно произносит Терренс. — Хотя по-прежнему не очень хорошо понимает происходящее и находится в шоке.       — Она рядом с тобой?       — Нет. Врач разрешил ей пойти в палату мистера Кэмерона, а я остался ждать ее.       — Ну тебе хоть удалось немного поговорить с ней? Или она еще злится на тебя?       — Поначалу злилась, но потом нам удалось немного поладить и поговорить…       — Вот как. И о чем вы говорили?       — Да так… — пожимает плечами Терренс. — Я рассказал ей, почему психанул в тот день… Признался в том, что это вы и мистер Кэмерон сказали мне о встрече и еще кое-что.       — Она сильно злилась, узнав, что это мы с мистером Кэмероном сказали тебе о встрече?       — Да нет, в принципе… Я думаю, она даже благодарна вам. Ведь если бы Ракель была там одна, ей бы точно пришел конец. И ваша племянница это прекрасно понимала.       — Надеюсь, она поняла, что мы сделали это ради ее же блага.       — Думаю, Ракель поняла.       — Ну хорошо… — тихо выдыхает Алисия.       — Вы подходите ко мне. Я все вам быстро расскажу.       — Я и собираюсь подойти к тебе. Поначалу думала, что найду тебя с Ракель на первом этаже, но вдруг встретила двух полицейских, которые сказали, что они здесь из-за Саймона, и дали понять, что вы ушли в другое место.       — Они так просто вам все рассказали?       — Просто объяснила им, что являюсь родственницей Ракель. А они меня поняли и все сказали.       — Ясно…       — Скажи, пожалуйста, где ты сейчас находишься?       — Поднимайтесь на третий этаж, поворачивайте затем налево и идите по коридору до конца. Вы сразу же увидите меня, как только придете. Я буду ждать вас здесь.       — Э-э-э, ну хорошо, — задумчиво произносит Алисия. — Я сейчас вернусь из аптеки обратно в больницу и сразу же подойду к тебе. И потом мы с тобой обсудим все, что произошло.       — Хорошо, я жду вас.       — Увидимся.       Алисия заканчивает звонок, а Терренс кладет смартфон к себе в куртку и с тихим вздохом присаживается на диван, решив подождать, когда к нему подойдет женщина. А пока он находится в полном одиночестве, мужчина решает подумать о том, что может случиться дальше, снова и снова спрашивая себя, станет ли все лучше или же наоборот, все будет просто ужасно. В любом случае Терренс чувствует себя менее паршиво из-за того, что он не стал сидеть на месте и сделал все возможное, чтобы помочь Ракель разобраться с Саймоном.       

***

      Тем временем Ракель направляется к Фредерику, все еще будучи довольно взволнованной, но чувствуя себя немного лучше из-за того, что она услышала хоть какую-то хорошую новость. Девушка довольно быстро находит палату, о которой ей сказала медсестра, пару секунд колеблется, медленно открывает дверь и осторожно заходит в нее. Она видит своего любимого дедушку, который лежит на кровати и выглядит несколько бледным, измотанным. К нему на данный момент подключены некоторые аппараты, которые так или иначе помогают пожилому мужчине набраться сил и идти на поправку.       — Дедушка… — со слезами на глазах слегка дрожащим голосом произносит Ракель.       Когда Ракель видит перед собой Фредерика, она пускает слезу от радости от осознания того, что, этот человек сумел выкарабкаться даже после того как столько времени сильно переживал за свою внучку. Он сделал это, потому что нужен ей. Именно благодаря своему желанию быть рядом со своим единственным родным человеком, Фредерик все еще живой и с легкой улыбкой смотрит на Ракель, которая присаживается на край больничной койки и берет его руку, которую слегка сжимает в своей.       — Боже мой, дедушка… — качает головой Ракель.       — Ракель, внученька… — с несколько вымученной улыбкой произносит Фредерик. — Слава богу, ты жива и здорова…       — Да, со мной все хорошо, можешь не беспокоиться.       — Господи… Девочка моя…       Фредерик медленно прикладывает руку к щеке Ракель, заставив ее скромно улыбнуться.       — Не могу поверить… — слегка дрожащим голосом произносит Фредерик.       — Все хорошо, дедушка Фредерик, — мягко успокаивает Ракель. — Я жива, а с Саймоном навсегда покончено.       — Я так боялся за тебя… — Фредерик чуть крепче руку Ракель сжимает в своей руке, а потом мягко берет и ее вторую. — Боялся, что этот подонок что-нибудь с тобой сделает.       — А я страшно боялась, что что-то случится с тобой… — уверенно говорит Ракель и тихо шмыгает носом. — Ты даже не представляешь, как сильно я за тебя переживала. Когда тетя сказала мне, что ты попал в больницу, я так сильно испугалась. Думала, что могу потерять тебя.       — Не беспокойся за меня, солнышко, — мягко произносит Фредерик и заправляет прядь волос Ракель за ухо. — У меня просто немного подскочило давление, да сердце слегка заболело.       — Ты как себя чувствуешь?       — Все хорошо. Вот полежу немного в больнице, приму некоторые лекарства и отправлюсь домой.       — Медсестра сказала, что тебе очень повезло иметь столь крепкое здоровье. Она считает, что ты быстро пойдешь на поправку.       — Может быть. Но я держался только ради тебя, мое сокровище. — Фредерик мягко гладит Ракель по руке. — Желание быть рядом с тобой в трудное для тебя время помогло мне выкарабкаться. Ты прекрасно знаешь, что я живу только ради тебя.       — Прости меня, дедушка, — всхлипнув и вытирая слезы под глазами, извиняется Ракель. — Прости, что заставила тебя так переживать.       — Нет, Ракель, не надо.       — Я бы никогда не простила себя, если бы ты погиб по моей вины прямо сейчас.       — Все хорошо, дорогая. Не надо напрасно переживать.       — Мне правда очень жаль. — Ракель тихо шмыгает носом. — Я не хотела тебя пугать.       — Я знаю, милая. И торжественно клянусь, что буду делать все возможное, чтобы жить как можно дольше. Только ради тебя. Ради своей любимой внучки.       — Уж постарайся, пожалуйста… — скромно просит Ракель. — Вы ведь с тетей – единственные близкие люди, которые у меня остались. Больше мне не на кого рассчитывать…       — Мы знаем, солнышко…       Ракель с более широкой улыбкой мило целует довольно бледного и слабого Фредерика в щеку, пока тот повнимательнее рассматривает свою внучку.       — Надеюсь, Саймон не сделал с тобой ничего не плохого? — с широко распахнутыми глазами проявляет беспокойство Фредерик.       — Слава богу – нет, — качает головой Ракель. — Он мог… Но к счастью, там были полицейские, которые не позволили ему причинить мне вред.       — Полицейские?       — Не знаю, остались бы ли я жива, если бы они не подоспели вовремя. Мне было очень страшно.       — Понятно…       — Я так понимаю, вы с тетей Алисией имейте отношение к тому, что они появились там?       — А ты думала, мы позволим тебе поехать туда одной? — искренне удивляется Фредерик. — Нет уж, дорогая моя! Мы с твоей тетей не такие глупые, чтобы позволить тебе сделать что-то подобное.       — Я должна была пойти туда одна, без всякой защиты… А иначе кто-то мог бы пострадать по вине этого человека. — Ракель тяжело вздыхает. — Понимаю, что это был огромный риск, и я вполне могла бы умереть… Но тогда я думала, что смогу сама справиться с этим человеком и убедить его оставить меня в покое… Хотя я была такой наивной идиоткой…       Ракель слегка склоняет голову.       — Сейчас я понимаю, что он в любом случае хотел убить меня или сделать все, чтобы довести до меня до желания убиться самой… — с грустью во взгляде добавляет Ракель.       — Думаю, ты, твоя тетя и я должны благодарить Терренса за то, что с тобой ничего не случилось, — задумчиво говорит Фредерик.       — Да… — Ракель на мгновение переводит взгляд в сторону и опускает его в пол. — Он тоже был там…       — Этот человек был инициатором всей этой операции, — признается Фредерик. — Он попросил нас сообщать ему все про тебя и Саймона.       — И вы с тетей Алисией рассказали ему о том, что мне предстоит встретиться с Саймоном…       — Верно, когда мы рассказали ему про твою встречу с этим подонком, этот человек решил ехать туда с полицейскими.       — Я так и поняла. Там был и Хантер. Тот мужчина, который долгое время был влюблен в меня и часто бывал у нас в гостях.       — Да-да, я помню его. Хороший парень. Жаль, что ты тогда не обратила на него внимания.       — Он милый и добрый, но для меня Линвуд всего лишь друг. И я благодарна ему за то, что этот человек также помог мне спастись от Рингера. Не отказал МакКлайфу в помощи, когда тот попросил об этом.       — Терренс не хотел, чтобы ты узнала о его плане до того, как состоится та роковая встреча. Да и мы с твоей тетей решили, что тебе лучше не знать о том, что мы задумали.       — Я сразу же все поняла, когда Терренс проболтался о том, что все это время знал о пребывании моей тети здесь.       — Она пришла к нему домой и устроила скандал. А он рассказал ей всю правду и потом попросил ее и меня и помощи.       — Я так и поняла.       — Мы оба помогали ему осуществить план и рассказали ему все, что нам было известно про Саймона.       — Да, я знаю. — Ракель бросает легкую улыбку. — И очень рада, что он пришел ко мне на помощь… Должна признаться, я высоко ценю его поступок. Так или иначе он спас мне жизнь.       — Понимаю… — кивает Фредерик. — И думаю, теперь ты поняла, что не стоило надеяться лишь на себя. Герои не всегда совершают свои поступки в одиночку. Им очень часто помогает тот или иной человек. Потому что есть вещи, которые ты не сможешь сделать, если у тебя не будет чьей-то помощи.       — Я знаю, дедушка…       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, после которой Фредерик, рассматривая лицо Ракель, нарушает ее, пока та с грустью во взгляде рассматривает свои руки:       — Кстати, дорогая… Может, ты хотя бы сейчас расскажешь мне, что произошло между ним и тобой на самом деле?       — Что произошло между нами? — округляет глаза Ракель, начав немного нервничать.       — Мне кажется, у вас была довольно серьезная размолвка, раз ты собрала все свои вещи и попросила меня разрешить тебе пожить у меня.       — Э-э-э, да… У нас и правда была серьезная ссора. Я же уже говорила тебе об этом в тот день, когда приехала к тебе домой.       — Я знаю. Но мне хочется понять причины, по которым вы так сильно поругались. Ты ведь так ничего мне и не объяснила. Да и твоя тетя почему-то не стремится говорить со мной об этом.       — Дедушка, давай не будем говорить об этом… — неуверенно предлагает Ракель. — Ты еще нездоров… Медсестра сказала, что сейчас тебе нельзя волноваться.       — Ракель…       — Пожалуйста… Думай о своем здоровье.       — Но я хочу знать, почему ты поругалась со своим парнем и решила расстаться с ним.       — Почему тебя это так удивляет?       — Никто не расстается с любимым человеком просто так. Так же, как никто просто так не разводится с мужем или женой. Должно было случиться что-то ужасное, что заставило бы тебя бросить Терренса.       — Просто мы поняли, что не подходим друг другу и больше не хотим быть вместе. — Ракель качает головой. — Бывает же такое, что люди могут разлюбить и остыть… Вот и с нами произошло то же самое… Мы поняли, что поторопились.       — Да, может, это одна из причин. Но уж точно не та самая, которая и привела к столь печальному результату.       — Дедушка…       — Я очень сильно злился на Терренса и ненавидел его. А он выглядел очень испуганным, когда дело дошло до объяснений. Поэтому я делаю вывод, что этот человек сделал какую-то ужасную вещь, из-за которой ты и ушла от него.       — Пожалуйста, давай не будем ворошить прошлое, — мягко просит Ракель. — Что было, то было.       — Но я хочу понять это! И помочь тебе! Может, я смогу как-то спасти ваши отношения. Все-таки расставание – это не есть хорошо. Так же плохо, как и развод. В мое время люди практически не разводились. Да и для подобного нужны были очень уж веские основания. Например, измена.       — Ничего не изменится, если я расскажу тебе, что между нами произошло.       — Пожалуйста, внучка…       — Все решено, дедушка, — спокойно отвечает Ракель. — Мы с Терренсом расстались. Раз и навсегда. Между нами больше ничего нет. Отныне мы живем своей жизнью.       — Эх, молодежь… — устало вздыхает Фредерик. — Захотели – начали встречаться. Захотели – поженились. Захотели – тут же развелись. Это неправильно! Раньше люди с большой ответственностью относились к отношениям и браку и не бежали разводиться после каждой ссоры.       — Я просто не хочу жить с человеком, которого не люблю. Не хочу больше мучить его. Терренс заслуживает кого-то лучше меня. Да и я однажды встречу кого-то другого.       — Пожалуйста, милая, расскажи мне, что произошло, — с жалостью во взгляде просит Фредерик. — Я должен знать правду. Чтобы либо помочь вам наладить отношения, либо сказать, что все бесполезно, и вам правда надо расстаться.       — Нет, дедушка…       — Обещаю, солнце мое, если ты скажешь, что Терренс сделал что-то ужасное, то я не стану ничего с ним делать. Я проявлю к нему снисходительность хотя бы потому, что он спас тебя от Рингера.       — Но…       — Я просто хочу знать причину.       Перед ответом Ракель тяжело вздыхает, на пару секунд призадумывается и решает рассказать лишь часть из того, что на самом деле произошло между ней и Терренсом, утаив самое главное, о чем Фредерику точно не стоит знать.       — Понимаешь… — задумчиво произносит Ракель. — Дело в том, что… За пару недель до того, как я получила второе письмо от Саймона, в котором он дал понять, что мне не у кого просить помощи, он позвонил Терренсу…       — Позвонил Терренсу? — слегка хмурится Фредерик. — Саймон?       — Да. И… — Ракель начинает нервно переплетать свои пальцы. — Рингер сказал, что я якобы изменяю Терренсу.       — Но это ложь?       — Конечно, ложь! Я никогда ему не изменяла, даже если не особо любила. У меня никогда и в мыслях не было желания искать себе другого мужчину, будучи в отношениях.       — И Терренс разолился и поверил?       — Да. Но это был не последний звонок. Терренс признался, что Саймон продолжил постоянно доставать его звонками и твердить про измену. Так промыл ему мозги, что МакКлайф окончательно убедился в этом.       — Так значит, это Рингер поссорил вас? — заключает Фредерик.       — Он испортил мои отношения почти со всеми близкими.       — Вот гад-то!       — Да, но есть еще кое-что.       — Что?       — Дело в том, что после первого разговора с Саймоном Терренс решил позвонить своей матери. И она начала разговор про его родного отца, которого он не любит с самого детства.       — И что?       — Миссис МакКлайф начала уговаривать его встретиться со своим отцом и просто поговорить с ним. Но Терренс наотрез отказался. И эта просьба тоже разозлила его.       — Но почему? — недоумевает Фредерик. — Почему Терренс не любит своего отца?       — Я не знаю, что у них произошло, но его служанка как-то сказала мне, что мистер МакКлайф избивал свою жену на глазах своего сына, а в какой-то момент бросил их на произвол судьбы.       — Надо же…       — Похоже на правду, но кто знает, что произошло на самом деле.       — Кажется, Алисия говорила, что тот разговор и правда разозлил его.       — Сразу же после этого разговора я подошла к нему, чтобы попытаться узнать причины его ненависти к отцу, — тяжело вздыхает Ракель. — И совершила ошибку, когда отказалась уходить по его просьбе. Терренс просил меня оставить его в покое, но я была одержима любопытством и продолжала задавать какие-то вопросы. Ну он… Вышел из себя и… Накричал на меня.       Ракель тихо шмыгает носом и аккуратно подтирает слезы под глазами.       — После этого я решила, что какое-то время не буду его трогать, — признается Ракель. — Несколько дней мы не разговаривали… Но как сам признался Терренс, он хотел подойти ко мне и извиниться. Правда, Рингер оказывал на него давление и настаивал на моей измене. Все больше приводя его в бешенство…       — Ничего себе… — качает головой Фредерик.       — А через несколько дней после того случая Саймон позвонил матери Терренса и запугал ее. Запугал так сильно, что пришлось вызвать врача. Тогда, слава богу, все обошлось, но Терренс был взбешен и обвинил меня в том, что это я виновата во всех бедах. И мать его довела, и заставила всех бояться за свою жизнь.       — Господи Иисусе…       — Хотя он был прав… — Ракель тихо шмыгает носом. — Ведь я и правда отчасти виновата в этой ситуации… Подставила всех под удар, поссорилась с подругой, разругалась с парнем, с которым до этого жила более-менее хорошо, несмотря на то, что не любила его… Вынудила тебя переживать и буквально отправила в больницу.       — Девочка моя…       Пока Фредерик мягко гладит ее по руке, Ракель начинает нервно одергивать рукав своей джинсовой куртки.       — В последующие дни ничего не поменялось, — признается Ракель. — Мы время от времени ругались, огрызались и все больше мечтали о расставании. Но однажды между нами произошла настолько крупная ссора, что…       В этот момент Ракель резко замолкает и поджимает губы, пытаясь сдержать свои слезы, ибо она не хочет рассказывать Фредерику, что Терренс поднял на нее руку.       — Что? — с испугом в глазах спрашивает Фредерик. — Что произошло?       Не смотря на то, что Ракель старалась всегда быть честной с Фредериком, она решает не говорить, что стало причиной, побудившей ее покинуть тот дом, в котором она жила.       — Что я собрала свои вещи и переехала в твою квартиру, — немного неуверенно говорит Ракель и слегка прикусывает губу. — В тот день я… Услышала слишком много нелепых обвинений и… Больше не захотела это терпеть. Так что… Пока никого не было дома, я быстро собрала вещи, села в машину и уехала.       — Вот как? — удивленно произносит Фредерик.       — Я слишком долго терпела. Но те слова стали моей последней каплей.       — Какие слова? — слегка хмурится Фредерик.       — Оскорбления, унижения, обвинения в том, что я была плохой девушкой и ужасной подругой, внучкой и племянницей… Он даже грозился испортить мне жизнь и репутацию…       — Да ладно?       — Именно поэтому я и ушла от него. И больше не желаю иметь с ним ничего общего.       Еще больше нахмурившись, Фредерик повнимательнее присматривается к Ракель, все больше начиная думать, что девушка точно что-то скрывает и недоговаривает. Ему кажется, что произошло что-то настолько страшное, поскольку девушка сдерживает слезы и даже слегка трясется.       — Ты все мне рассказала? — спрашивает Фредерик. — Или же ты все-таки что-то недосказала?       — Нет, дедушка, я все тебе сказала, — с грустью во взгляде смотря на Фредерика, возражает Ракель. — Ты просил меня рассказать, что произошло – я это сделала.       — Послушай, я знаю, что когда мужчина оскорбляет и унижает девушку – это достаточно весомый повод для расставания. Подобным поведением мужчина дает понять, что он не уважает женщину, которую выбрал. Но что-то мне подсказывает, что есть еще что-то, что повлияло на твое желание расстаться с ним.       — Да, верно, не только это… Но еще и тот факт, что мы больше не любим друг друга…       — Ты и правда не любишь? Или хочешь убедить себя и меня в этом?       — Сейчас я понимаю, что мы не любили так уж сильно. Понимаю, что мы слишком поторопились с началом романа… Поторопились с началом совместной жизни. Я вообще не хотела ни с кем встречаться. — Ракель нервно сглатывает. — Я хотела походить в свободных девушках еще пару годков до того, как решила бы начать думать над своими отношениями. Но все сложилось иначе… К сожалению, мы с Терренсом перепутали страсть с любовью и были не готовы заботиться друг о друге и быть вместе в горе и радости. А я… Я еще и послушала тебя и тетю Алисию. Вы так настаивали на романе и замужестве, что я не стала возражать.       — Ну хорошо, раз ты не хочешь говорить, то я не буду настаивать. Хотя я очень хочу, чтобы ты ничего не скрывала от меня и была честной со мной. Ведь у нас с тобой никогда не было никаких секретов.       — Я честна перед тобой, дедушка, — мягко говорит Ракель. — И рассказала тебе все, что между нами произошло.       — Я верю тебе. Но полагаю, что все-таки есть еще кое-что, что ни ты, ни Алисия, ни Терренс не хотите говорить.       — Дедушка…       — Ладно-ладно, сейчас я не буду просить рассказать мне всю правду. Но помни, что когда-нибудь я обязательно вернусь к этому вопросу и заставлю тебя назвать настоящую причину твоей ссоры с парнем. Мне нужно знать, должен ли я опасаться, если тебе вновь придется общаться с этим человеком.       — Не беспокойся, дедушка, — с легкой улыбкой отвечает Ракель. — Я думаю, что мы уже не будем ругаться, как кошка с собакой и спокойно дадим друг другу понять, что мы действительно расстались. И я скажу ему, что ничего от него не потребую: ни денег, ни домов, ни машин.       — Вижу, ты уже немного успокоилась и больше не говоришь про него плохо.       — Да, может быть, поначалу мы терпеть друг друга не могли. Но перед тем, как медсестра подошла ко мне, чтобы рассказать про тебя, у нас состоялся вполне неплохой разговор. Я считаю, что он удался. Я даже воспылала надеждой, что… Мы сможем остаться друзьями после расставания. И попрощаемся друг с другом без скандала.       — В любом случае у тебя еще будет время обсудить с ним все нюансы и принять верное решение, о которой ни один из вас не пожалеет.       — Да, конечно, — бросает мимолетную улыбку Ракель.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, после которой Фредерик со скромной улыбкой берет Ракель за руки.       — Как бы то ни было, я очень рад, что все наконец-то закончилось, — уверенно говорит Фредерик. — И я надеюсь, что ты придешь в себя и перестанешь мучить себя так, как некоторое время назад.       — Ты прав, моя главная проблема разрешена, — слегка улыбается Ракель.       — И как ты себя чувствуешь?       — Намного лучше.       — Ну и славно!       — Знаешь, если бы ты и тетя Алисия не были рядом со мной, я бы не смогла пережить все это, не сойдя с ума. Я так рада, что мои молитвы были услышаны. Когда я хотела, чтобы моя тетушка Алисия была рядом. Она бросила все свои дела в Лондоне и прилетела сюда специально ради меня.       — Я безмерно благодарен ей за то, что она решила приехать сюда, помочь мне заботиться о тебе и поддерживать тебя.       — Я тоже. Она вполне могла остаться в Лондоне, но решила приехать.       — А еще я буду благодарен Алисии за то, что она сумела повлиять на Терренса, немного вправить ему мозги и заставить его как-то помочь тебе.       — Ты думаешь, она заставила пойти его на этот шаг? — слегка хмурится Ракель.       — Вполне возможно. Она сказала, что устроила МакКлайфу такой скандал, что тот резко побледнел от страха и едва мог говорить. Так испугался, что тут же все выпалил и потом начал умолять ее и меня о помощи в твоем спасении.       — Я хотела бы думать, что он пошел на это по своей воле.       — В любом случае этот человек не стал отсиживаться в сторонке. Конечно, я не был в восторге от его компании и даже немного раздражался из-за того, что он отчаянно пытался стать хорошим. Но ради тебя я заставил себя стиснуть зубы и согласился помочь ему.       — А что ты сам думаешь о нем? — неуверенно интересуется Ракель. — Он сделал это из страха перед тобой и тетей? Или же правда жалеет и хочет хоть как-то исправить свои ошибки?       — Если не думать о моей злости на него, я все-таки думаю, что он раскаивается, — задумчиво отвечает Фредерик. — Ведь ему было не все равно на то, что с тобой происходит. Терренс договорился со своим знакомым, организовал всю эту операцию и поехал на твою встречу с Саймоном в сопровождении полиции. А тот факт, что он сдержал свое слово, уже порождает во мне уважение к этому парню.       — Если бы я вдруг узнала, что он спланировал все это лишь из страха перед моей семьей, то уже давно послала бы его к черту.       — Сейчас тебе не стоит думать об этом, милая. Самое главное – он пришел на помощь. Он спас тебя от того больного мерзавца и дал тебе шанс продолжить жить своей жизнью и сбросить с себя этот тяжелый груз.       — Да, ты прав… — скромно улыбается Ракель. — Сейчас нет смысла об этом думать… Самое главное – все наконец-то закончилось, и я смогу постепенно забыть весь этот кошмар, который происходил со мной на протяжении пары месяцев.       В воздухе на пару секунд воцаряется тишина, во время которой Фредерик сначала опускает взгляд на свои руки, но потом бросает его на окошко в своей палате, задумавшись о чем-то не очень приятном, судя по грусти, что появляется в его немного потухших из-за возраста глазах.       — Кстати, а что произошло с Саймоном после того как все закончилось? — интересуется Фредерик.       — Полицейские открыли по нему огонь, когда он загнал нас всех на крышу, — с грустью во взгляде отвечает Ракель. — И… В какой-то момент он просто потерял равновесие и… Упал с высоты пятого этажа.       — Что? Саймон упал с высоты?       — Да. Падение было жестким.       — И как он сейчас?       — Врачи говорят, что он может остаться инвалидом. У него подозревают много серьезных переломов. Больше всего пострадал позвоночник.       — Скорее всего, так оно и будет, — пожимает плечами Фредерик. — Если у тебя серьезные проблемы со спиной – все, считай, что ты уже прикован к инвалидному креслу. С этим уже ничего не поделаешь.       — Я знаю… Никто не сомневается, что так и будет.       — Да, но что с ним будет дальше? Его арестуют после всего того, что он сделал? Или он так и будет расхаживать на свободе, даже когда его выпишут из больницы?       — Нет, не будет. Полиция пообещала сделать все, чтобы посадить его на долгие годы. К тому же, как оказалось, Рингер совершил целый букет преступлений за всю свою жизнь.       — Букет преступлений?       — Там много всего, в том числе и мошенничество. Но самое главное вовсе не это, а то, что…       Ракель тяжело вздыхает и склоняет голову, находя в себе смелость рассказать кое-что.       — Что? — слегка хмурится Фредерик.       — Я не уверена в том, что мне стоит говорить это сейчас, но… — неуверенно произносит Ракель и резко выдыхает. — Дело в том, что… Мои родители погибли вовсе не так, как мы раньше думали.       — В смысле? Я тебя не понимаю.       — Та авария была подстроена намеренно, дедушка Фредерик. И это было дело рук Саймона…       Фредерик уставляет широко распахнутые глаза на Ракель, будучи не в силах поверить услышанному.       — Что? — приходит в ужас Фредерик. — То есть, как это Саймон подстроил ту аварию, в которой погибли твои родители?       — Вот так, — разводит руками Ракель. — Мама с папой погибли по его вине, а не по своей. Как тебе и тете сказали полицейские.       — Но как? Каким образом он это сделал?       — Испортил машину отца, на которой они с мамой собирались куда-то ехать. Кажется, перерезал тормозной шланг…       — Тормозной шланг? Перерезал?       — Папа не смог затормозить и на высокой скорости врезался в грузовик, стоящий на дороге.       — Господи Иисусе… — качает головой Фредерик.       — И да, есть еще кое-что, что мы считали ошибочно верным…       — Что?       — Оказалось, что родители вовсе не развелись до того, как погибли в той аварии.       — Не развелись? Хочешь сказать, что…       — Они думали об этом после того как в их паре начались ссоры и недопонимания. Но потом что-то изменилось, а мама с папой помирились и передумали разводиться.       — Подожди-подожди, Ракель, я тебя не понимаю, — тараторит Фредерик. — Откуда у тебя появились эти мысли?       — Я не вру. Родители вовсе не разводились.       — Ну как это не разводились? Они ведь сами говорили мне и твоей тете, что больше не хотят быть вместе. Помню даже был момент, когда они начали спорить из-за раздела имущества и вопроса о твоем проживании с одним из них.       — Да, но дело так и не дошло до развода.       — На момент гибели они уже были разведены. Хотя для меня до сих пор остается загадкой то, что они вообще оказались в одной машине в тот день, раз на дух не переносили друг друга.       — В тот день они поехали куда-то вдвоем развлекаться.       — Но откуда Саймон это знает?       — Сейчас я все объясню. — Ракель заправляет прядь волос за ухо. — Оказалось, что Саймон был влюблен в мою маму и не смог простить ее за то, что она выбрала не его, а папу.       — Да ладно? — удивляется Фредерик. — Саймон знал Элизабет?       — Он сам все подтвердил. Сказал, что любил ее и хотел провести с ней всю свою жизнь, но отец покорил мамино сердце, и она ушла к нему. Рингер неоднократно пытался заставить маму вернуться и убеждал, что примет ее даже с ребенком. То есть со мной. И он воспылал надеждой, что все так и будет, когда мои родители хотели разводиться. Но однажды он увидел их вместе и понял, что они все-таки помирились. Вот тогда Саймон вышел из себя и спустя какое-то время подстроил ту аварию, в которой погибли мама с папой.       — А где твоя мама могла с ним познакомиться?       — Он сказал, что увидел ее среди новых студенток в колледже, куда приехал поступать.       — Погоди, но если Саймон знал Элизабет, значит, он по идее должен был жить в Англии.       — Саймон родился и вырос в Кембридже. В Англии. Его мать рано умерла, а про отца ничего не могу сказать. Рингера воспитывал отчим, который скончался после продолжительной болезни.       — Ты уверена в том, что он подстроил ту аварию?       — Уверена. Я скажу больше, он не только подстроил ту аварию, но еще и решил отыгрываться на мне.       — На тебе?       — Именно поэтому он и затеял тот скандал, который произошел полтора года назад. — Ракель качает головой. — Это была месть, дедушка, месть за отверженную мамой любовь.       — Он сам в этом признался?       — Да. Он все мне рассказал. И сначала я тоже не поверила во все это, но, к сожалению, это правда…       — О, господи Иисусе…       До Фредерика все больше начинает доходить суть слов Ракель, которые приводят его в глубокий шок и заставляет немного занервничать и еще больше побледнеть. Мужчина качает головой, с жалостью во взгляде смотря на свою внучку, которая мягко гладит его по руке со слезами на глазах.       — Господи, неужели это правда? — с ужасом во взгляде задается вопросом Фредерик. — Неужели этот подонок причастен к гибели моих сына с невесткой и твоих родителей?       — Знаю, в это трудно поверить, но нам придется, — с грустью во взгляде говорит Ракель. — Придется признать, что все это время мы верили лжи и не знали, что было на самом деле.       — Не могу поверить… Не могу.       — Но это правда. Рингер просто сошел с ума от любви к маме и не смирился с тем, что она выбрала другого. Он как одержимый маньяк преследовал моих родителей с тех пор, как узнал об их романе. И по словам Саймона, он даже хотел выкрасть меня, чтобы поиздеваться над ними.       — Выкрасть тебя?       — Да. А когда он однажды подошел к моей коляске и взял меня на руки, папа набросился на него с кулаками.       — А ты сама это помнишь?       — Нет, я была очень маленькая. Еще младенец.       — Господи, но если так, то твои родители должны были заявить на него в полицию.       — Они заявили, но от этого ничего не изменилось. Наоборот, когда к нему домой пришли полицейские и показали запрет на приближение, Саймон пришел в ярость и поставил перед собой цель уничтожить моих отца и мать.       — Господи, какой ужас… — Фредерик прикрывает рот рукой и качает головой. — Бедная Элизабет, бедный Джексон…       — Возможно, это была один из причин, почему мама с папой хотели развестись, — предполагает Ракель. — Они просто не выдержали этого давления. Или мама начала сходить с ума, или папе надоело постоянно жить в напряжении.       — Если они действительно не разводились, то я вполне могу понять, как Элизабет и Джексон могли оказаться в одной машине в день своей гибели.       — Эта сволочь забрала у меня моих родителей… — тяжело вздыхает Ракель и тихо шмыгает носом. — Он заставил меня чувствовать меня одинокой и никому не нужной.       — И самое главное – он еще и хотел уничтожить тебя.       — Не могу поверить, что Рингер пошел на все эти злодеяния лишь потому, что когда-то любил мою маму и хотел отомстить ей за то, что она его бросила. Используя для этого не только ее, но еще и отца и меня…       — Да уж, я даже представить не мог ничего подобного… — с грустью во взгляде отвечает Фредерик. — Да я даже не знал, что Саймон преследовал моего сына и твоего отца…       — Он никогда не говорил об этом?       — Нет. — Фредерик тяжело вздыхает. — Джексон почти не говорил мне, что происходит в его жизни… Твой отец постоянно твердил, что я не должен вмешиваться в его жизнь. Мол, ему нужно было самому разбираться во всем без советов других людей. Даже когда он хотел разводиться с твоей мамой…       — И они с мамой ничего не говорили тебе или тете об отмене своего развода? — удивляется Ракель.       — Нет, Ракель… — пожимает плечами Фредерик. — После того как их отношения испортились, твои мама с папой стали очень скрытными и никому не рассказывали о своих проблемах. Даже твои покойные дедушка Тимоти и бабушка Тиффани ничего не знали.       — Но почему они никому не сообщили о том, что помирились? Вы же ведь всегда были дружные и особо не ругались.       — Верно, наша семья была очень дружной. Мы вместе радовались твоему рождению как дети. И в буквальном смысле боролись за право провести с тобой время. — Фредерик слегка улыбается с грустью во взгляде. — Но эти ссоры разрушили все хорошее… Из-за них твоя мама совсем отдалилась от своих родителей и разругалась с сестрой из-за глупых причин. Да и мой сын стал скрытным. Хотя иногда мог зайти ко мне на чашку кофе и признаться в нежелании разводиться с твоей мамой, которую в глубине души всем сердцем любил. Но твой отец отказывался принимать советы и говорил, что мне лучше не вмешиваться в его дела.       — Зря…       — Да. Сейчас я понимаю, что должен был проявить решительность и жесткость. Вместо того чтобы быть таким мягким и спокойным. Может, все было бы иначе… Может, я бы мог сделать что-то, чтобы спасти их брак.       — А мама должна была рассказать своей семье про преследования Саймона. Уверена, они бы придумали что-нибудь и спасли ее семью от этого больного человека. Она не должна была молчать о том, что с ней происходило, и думать, что ей удастся справиться с ним самой.       — Знаю, что мертвых не судят, но она поступила неправильно. Своим молчанием Элизабет погубила себя и своего мужа. Да и едва тебя на тот свет не отправила… Сказала бы она обо всем отцу с матерью, они бы точно придумали что-то, чтобы спасти ее, Джексона и тебя.       — Той бы аварии могло бы не произойти, а мои родители, скорее всего, отправились бы на свидание или куда-то еще. И мы бы жили счастливо.       — Надо же… А я бы точно до конца своих дней удивлялся, что они оказались в одной машине… Но думаю, теперь все встало на свои места. Я все еще не могу в это поверить, но слова Саймона кажутся мне правдивыми.       — Да… Верно…       — Господи, поверить не могу, что этот подонок забрал у меня единственного сына и невестку, а у тебя – отца и мать… — с тяжелым вздохом качает головой Фредерик.       — Знаю, дедушка… — Ракель с грустью во взгляде кладет голову на плечо Фредерика. — Но я бы хотела не думать об этом… Да и вообще, я хочу забыть все, что произошло в последнее время.       — Ах, Ракель, все, что уже произошло в нашей жизни, навсегда останется в нашей памяти, — начав мягко поглаживать Ракель по голове, задумчиво говорит Фредерик. — Мы не сможем вычеркнуть из своей жизни то, что хотели бы забыть. Даже если эти воспоминания причиняют нам огромную боль…       — Я знаю, дедушка… — с грустью во взгляде вздохнув, отвечает Ракель. — Но иногда я хотела бы, чтобы у меня было что-то, что стирало бы память. Стирало плохие воспоминания.       — Все этого хотят, солнышко мое. Все…       В воздухе на несколько секунд воцаряется полная тишина. А затем в палату, где сейчас находятся Ракель и Фредерик, после негромкого стука в дверь заходит серьезный на первый взгляд мужчина в белом халате.       — Здравствуйте, — вежливо произносит мужчина, закрывает за собой дверь, подходит к одному аппарату и что-то проверяет. — Как вы себя чувствуйте?       — Вроде бы ничего… — пожимает плечами Фредерик. — Намного лучше, чем раньше…       — Ничего не беспокоит?       — Нет, только лишь небольшая слабость.       — Понятно… — задумчиво произносит врач, изучая показатели некоторых аппаратов и записывая какие-то данные на бумагу, которую он держит в руках. — Так, все показатели вроде бы в норме… Давление, сердцебиение… Все стабильно…       — Стабильно, как наступление дня и ночи!       — М-м-м, раз у вас все еще есть чувство юмора, значит, вы скоро пойдете на поправку, — со скромным смешком бодро говорит врач.       — Стараюсь всегда мыслить позитивно.       — Это хорошо, что вы сохраняйте оптимизм. Некоторым людям так этого не хватает.       Пока Фредерик со скромной улыбкой пожимает плечами, врач переводит взгляд на Ракель и внимательно рассматривает ее через очки.       — О, насколько я понимаю, вы – внучка мистера Кэмерона? — уточняет врач. — Мне сказали, что вы должны были быть в этой палате.       — Да, это я, — кивает Ракель.       — Ракель Кэмерон? Так ведь?       — Да.       — Я прекрасно понимаю, что вы очень переживайте за свою дедушку и хотели бы побыть с ним еще немного. Но к сожалению, я вынужден попросить вас покинуть палату. Мистеру Кэмерону нужно отдыхать.       — Хорошо, я все понимаю, — с грустью во взгляде пожимает плечами Ракель.       — Думаю, вы вполне можете вернуться сюда завтра и провести побольше времени со своим дедушкой.       — Что ж, тогда я зайду завтра. — Ракель наклоняется к Фредерику и с легкой улыбкой на прощание целует его в щеку. — Пока, дедушка. Увидимся завтра.       — До завтра, милая, — мягко произносит Фредерик. — Отдохни как следует и береги себя.       — Хорошо.       Ракель медленно встает с койки и собирается покинуть палату, но в этот момент врач вдруг вспоминает, что хочет что-то ей сказать.       — Э-э-э, простите, мисс Кэмерон… — задумчиво произносит врач.       — Да? — разворачивается лицом ко врачу Ракель.       — Вы не могли бы задержаться на пару минут?       — Э-э-э, да, конечно. В чем дело?       — Я бы хотел поговорить с вами кое о чем, что касается мистера Кэмерона.       — Что-то плохое?       — Нет-нет, ничего плохого не беспокойтесь.       — Ладно. Я вас слушаю. Говорите, пожалуйста.       — Давайте мы с вами выйдем из палаты и поговорим в коридоре…       Врач жестом пропускает Ракель вперед, а она кивает и молча спокойно выходит из палаты. После этого мужчина поворачивается к Фредерику и уверенно говорит ему напоследок:       — А вы, мистер Кэмерон, отдыхайте и набирайтесь сил. Перед отходом ко сну я еще раз зайду к вам и проверю ваше состояние.       — Хорошо, — кивает Фредерик.       Врач разворачивается и покидает палату Фредерика вслед за Ракель, закрыв за собой дверь и оставив мужчину совершенно одного. А сразу после этого девушка с легким испугом в глазах смотрит на мужчину и крепко сцепляет пальцы рук, приходя в ужас от одной только мысли, что он все-таки хочет сказать ей что-то ужасное.       — О чем вы хотели со мной поговорить? — неуверенно спрашивает Ракель.       — О, прошу вас, не переживайте вы так, — мягко произносит врач, замечая, что Ракель выглядит очень напряженной. — Я не собираюсь говорить ничего, что может вас шокировать.       — Правда?       — Я просто хочу дать вам некоторые советы.       — Советы? — слегка хмурится Ракель. — Какие советы?       — Расслабьтесь, мисс Кэмерон, я не собираюсь говорить, что вашему дедушке может стать хуже, — уверенно отвечает врач. — Напротив, я уверен, что при должном уходе и правильном лечении он быстро пойдет на поправку.       — А в чем же тогда дело?       — Просто я хочу сказать вам, что вы не должны нервировать его хотя бы неделю или две. И заботились о нем как следует. Думаю, вы прекрасно понимайте, что вашему дедушке нужен кто-то из близких ему людей. Врачи сделали все возможное, но дальше все будет зависеть от него и от того, что для него делают окружающие.       — Да, конечно, — кивает Ракель. — Я все прекрасно понимаю… Можете не беспокоиться.       — Кстати, насколько я знаю, до того, как ваш дедушка был доставлен сюда, врачи привезли сюда еще одного человека.       — Э-э-э, а откуда вы знайте?       — Полиция сообщила нам, что произошло, и предупредила, что тот человек может быть опасен.       — А… Ясно.       — Говорят, он угрожал вам и пытался убить…       — Да, это так, — кивает Ракель. — Пара полицейских отправились с ним и врачами, чтобы ждать новостей и следить за тем, что он не сбежал.       — Да-да, мы уже говорили с ними. Они находятся на первом этаже, ждут новостей.       — А вы случайно не знайте что-нибудь об этом человеке? Как он сейчас?       — Операция пока что идет, — пожимает плечами врач. — Но поскольку у него выявили серьезные проблемы с позвоночником, это означает только одно – инвалидность на всю жизнь.       — Понятно… Значит, ему уже ничто не поможет?       — Скорее всего. Ведь позвоночник – это каркас, на котором держится все тело. Если он будет поврежден, то человек не сможет ходить и выдерживать большие нагрузки.       — Поняла…       На пару секунд в воздухе воцаряется пауза, во время которой врач повнимательнее присматривается к Ракель и слегка хмурится, пока та бросает короткий взгляд в сторону.       — Знайте, я бы настоятельно рекомендовал вам сходить домой и привести себя в порядок, — уверенно советует врач. — Больше вам здесь нечего. Так что можете идти отдыхать.       — Хорошо, я сделаю это, — тихо обещает Ракель.       — Хоть вашему дедушке сейчас нужен покой, я сделал для вас исключение, разрешив на какое-то время зайти к нему. Но больше к нему в палату не пустят никого. По крайней мере, до завтрашнего дня. Ни женщину, с которой я говорил, ни мужчину, с которым вы пришли сюда.       — В любом случае спасибо вам огромное, что разрешили мне хотя бы ненадолго зайти к нему.       — Я сделал это из жалости к вам.       — Да?       — Мне рассказали, что вы совсем плохо выглядели и были явно слишком измучены и шокированы. Мое сердце как-то екнуло, и я решил, что вам следует побыть с ним хотя бы несколько минут.       — Еще раз спасибо большое за вашу доброту.       Врач молча скромно улыбается, слегка поджимает губы и нервно сглатывает, все еще внимательно рассматривая Ракель.       — Кстати, простите, что задаю вам немного неуместный в данном случае вопрос… — неуверенно говорит врач. — А вы случайно не та самая известная модель, которая однажды пострадала из-за кого-то, кто-то ее оклеветал?       — Э-э-э… — запинается Ракель, будучи удивленной тем, что этот врач стал первый человеком за последнее время, кто узнал в ней известную модель, про которую, казалось бы, все уже давно забыли. — Да… Это я…       — Я не увлекаюсь шоу-бизнесом, но видел ваше лицо на обложках некоторых журналов и смотрел кое-какие передачи с вашим участием.       — Кстати, тот человек, которого сейчас оперируют – это тот, кто тогда оклеветал меня.       — Серьезно? — искренне удивляется врач. — Ничего себе…       — Недавно я узнала, что из-за этого человека я страдаю почти с самого рождения. Он разрушил всю мою жизнь и забрал у меня все то, что я когда-то имела.       — Ох, мне очень жаль, что все так случилось.       — Спасибо, но к сожалению, я уже ничего не смогу исправить. Что было, то было.       — В любом случае вы не должны сдаваться. Не должны позволять чему-либо сломать вас.       — Я стараюсь.       — Помните, что бы кто-то про вас ни сказал, я ни за что в это не поверю.       — Спасибо большое, — с легкой улыбкой благодарит Ракель. — Вы вселяйте в меня надежду.       — Ничего не бойтесь и идите к своей цели до самого конца, — с гордо поднятой головой настаивает врач. — Вы всегда следовали этому правилу – так что не нарушайте его и сейчас.       — Хорошо, я постараюсь, — кивает Ракель.       Мужчина-врач слегка улыбается и бросает короткий взгляд на бумаги в своих руках.       — О, простите, мне нужно идти, — задумчиво говорит врач. — У меня еще много других пациентов, которых надо проверить.       — Да, конечно, — спокойно произносит Ракель.       — Счастливо оставаться. Если вам надо будет что-то спросить про вашего дедушку, то вы можете найти меня в кабинете №678 на пятом этаже. Там всегда сидят мои помощники, которые всегда в курсе всех моих дел и тоже могут что-то вам подсказать.       — Спасибо, я вас поняла.       Врач разворачивается и быстрым шагом куда-то уходит, оставляя Ракель одну. Слова этого человека дали девушке некую надежду на то, что не все еще потеряно, и помогли почувствовать себя немножко лучше. Это заставляет ее понять, что действительно не стоит опускать руки и ожидать самого худшего. Хотя сделать это оказывается не так просто, как сказать…       Хоть Саймон отныне уже больше не посмеет потревожить ее, на душе у Ракель все равно как-то неспокойно. Да, она безумно рада, что история с Рингером закончилась раз и навсегда, а причины его мести вполне ясны. Но девушку сильно расстраивает то, что у нее есть проблемы в отношениях с подругами. А некоторые неудачи в карьере все больше побуждают девушку начать думать о том, чтобы завершить ее и стать обычным человеком.       В любом случае слова лечащего врача Фредерика, заставляют ее понять, что прежде чем принять какое-то решение, нужно хорошенько подумать. Ракель часто совершает какие-то необдуманные поступки и потом расплачивается за свое упрямство и желание все сделать по-своему. Она понимает, что на этот раз должна включить голову и очень хорошо все обдумать, прежде чем принять единственное верное решение, о котором уже никогда не станет жалеть.       

***

      Пока Ракель находится рядом с Фредериком и разговаривает с его лечащим врачом, Терренс все еще находится в больнице. А точнее, в коридоре. Ожидает встречи с Алисии, которая вот-вот должна здесь появиться. Мужчина так сильно погружается в свои мысли, что не замечает, как незаметно проходит уже довольно много времени до того, как откуда-то издалека показывается взволнованная женщина, которая сначала осматривается вокруг себя, а потом видит знакомого черноволосого человека, сидящего в коридоре в полном одиночестве и думающего о чем-то своем, и быстрым шагом подходит к нему.       — Терренс! — взволнованно произносит Алисия.       Терренс сразу же реагирует на свое время, подняв голову, и видит перед собой Алисию, которая выглядит ужасно взволнованной и испуганной.       — Алисия! — восклицает Терренс и резко встает на ноги. — Ох, наконец-то вы пришли! А то я уже начал волноваться и хотел звонить вас.       — Прости, что сразу не подошла к тебе и Ракель и не предупредила, что захочу сходить в аптеку за таблетками, — вежливо извиняется Алисия. — Я только лишь предупредила врача о том, что он может поговорить с тобой и моей племянницей о его состоянии, а потом ушла.       — Ничего страшного, я прекрасно все понимаю.       — Скажи, неужели с мистером Кэмероном действительно все хорошо, как ты и сказал по телефону?       — Да, врачи говорят, что самое страшное уже позади.       — Ох, слава богу… — немного успокаивается Алисия.       — Конечно, о полном выздоровлении говорить пока рано, но шансы быстро пойти на поправку очень велики.       — А как Ракель? Как она пережила все, что с ней произошло? Как она восприняла новость о своем дедушке? Что стало с Саймоном?       — Давайте присядем, и я вам все расскажу.       Алисия кивает и присаживается на диван, а после чего к ней присоединяется и сам Терренс.       — Ну так что? — взволнованно произносит Алисия. — Что насчет моей племянницы и того мерзавца?       — С Ракель сейчас все хорошо, несмотря на то, что она выглядит довольно потрясенной и подавленной, — спокойно отвечает Терренс. — Пришлось приложить массу усилий ради того, чтобы полицейские смогли найти и поймать Саймона, который едва не убил ее. Но к счастью, все обошлось. Ваша племянница не пострадала.       — Ох, я очень рада, что с моей девочкой все хорошо… — с легкой улыбкой отвечает Алисия.       — Мы сделали все, что могли.       — А Саймон? Что произошло с ним?       — Его привезли сюда же немного раньше, чем мистера Кэмерона. Он упал с крыши пятиэтажного здания и получил множество серьезных травм. Полицейские открыли по нему огонь, но он умудрялся уворачиваться от пуль. Но в какой-то момент потерял баланс и начал падать.       — Господи Иисусе…       — И чтобы не тревожить вас, я лучше не буду говорить о том, что этот подонок пытался с ней сделать…       — Я даже и представить боюсь… — качает головой Алисия.       — Я только лишь скажу вам, что она упала в обморок после того, как все закончилось.       — В обморок?       — Оно неудивительно. Она ведь до этого сколько себя мучила. А сегодня ей пришлось пережить огромнейший стресс. Вот и результат.       — А она быстро пришла в себя?       — Не совсем. Но мы смогли привести ее в чувства еще до приезда врачей. Хотя они осмотрели ее, обработали кое-какие раны и предложили поехать в больницу на обследование. Правда Ракель от этого уже отказалась.       — Ох, бедная моя девочка…       — Не думайте об этом. Самое главное – ваша племянница жива и здорова.       — А этот подонок выживет после того падения?       — Скорее всего, да, — пожимает плечами Терренс. — Но он может остаться инвалидом на всю жизнь, ибо больше всего пострадал позвоночник.       — А что говорят врачи?       — Насколько я знаю, операция все еще идет. Но мне кажется, что итог очевиден… Если что-то случится со спиной, то он больше не сможет ходить.       — Знаешь, Терренс, хоть желать кому-то зла – плохо… Но я буду очень рада, если этот тип останется инвалидом. Уж слишком много бед он принес всем нам. Слишком много боли.       — Да, согласен… И должен признаться, я сам рад такому исходу событий. Эта падла давно напрашивалась на неприятности – вот он их и получил.       — По крайней мере, теперь Рингер уже не сможет делать свои грязные делишки, будучи прикованным к инвалидному креслу.       — И это меня очень радует. Вы можете быть абсолютно спокойны за жизнь своей племянницы. Ей больше ничто не угрожает.       — Я знаю. И слава богу, что все закончилось.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, после которой Терренс слегка прикусывает губу и неуверенно смотрит на Алисию.       — Кстати, а вы знали, что Саймон когда-то встречался с Элизабет, матерью Ракель? — осторожно спрашивает Терренс.       — Что? — широко распахивает глаза Алисия. — Элизабет? Моя сестра и мать Ракель? Встречалась с Саймоном?       — Давно. Много лет назад. Когда она была еще очень юной…       — Нет… Нет, этого не может быть… Откуда моя сестра могла знать этого подонка?       — Однако Саймон сам в этом признался, — пожимает плечами Терренс. — Он сказал, что все это время пытался отомстить Ракель за то, что ее мать бросила его, предпочтя отца вашей племянницы.       — Нет… Я в это не верю.       — Я скажу вам больше. Саймон был настоящим виновником той автокатастрофы, в которой погибли Элизабет и Джексон.       — О, нет… — Алисия прикрывает рот рукой. — Кошмар какой… Господи… Я не могу поверить, что моя сестра связалась с этим подонком.       — По его словам, они познакомились в колледже, куда она решила поступать, — признается Терренс.       — Но как? Зачем?       — Я так понимаю, она встречалась с ним тайно и никому про него не говорила.       — Нет… — Алисия качает головой. — Боже, Терренс, неужели ты говоришь правду? Неужели моя младшая сестра и правда связалась с тем ужасным типом и была влюблена в него?       — Это все правда, Алисия, — с грустью во взгляде кивает Терренс. — Спросите у Ракель, если вы не верите мне. Он все ей рассказал, когда они встретились.       — Не могу в это поверить, не могу… — Алисия прикрывает рот обеими руками. — Но что Элизабет вообще в нем нашла? Чем он так ее привлек? Рингер и рядом не стоит рядом с Джексоном!       — Трудно сказать, — разводит руками Терренс. Но Саймон сказал, что они любили друг друга, но он был вынужден поехать в Кембридж и ухаживать за своим отчимом, который тяжело заболел.       — Саймон жил в Кембридже? Он – англичанин?       — Да. Но приехал в Лондон поступать в колледж.       — Ничего себе…       — А пока он был занят заботами об отчиме, который все равно погиб, ваша сестра познакомилась с отцом Ракель, вышла за него замуж и родила дочь.       — Надо же…       — Вернувшись в Лондон, Саймон узнал об этом и пришел в бешенство. Рингер был одержим идеей либо вернуть Элизабет, либо отомстить всем и сразу. Но так как мать Ракель вышла замуж за Джексона, то этому подонку оставалось только мстить.       — А в качестве мести он выбрал убийство родителей Ракель?       — Именно! Рингер везде их преследовал и даже какое-то время планировал выкрасть вашу племянницу, когда та была маленькой.       — Выкрасть? Выкрасть мою Ракель?       — Чтобы свести их с ума. Но сказал, если Элизабет вернется к нему, то он примет Ракель как свою дочь и будет воспитывать ее. Однако ваша сестра отказалась быть с ним и говорила, что любит только своего мужа.       — Но если это так, то они должны были заявить в полицию.       — Они заявили. Когда Рингер однажды подошел к еще маленькой Ракель и просто взял ее на руки. Джексон набросился на него с кулаками и после этого они с Элизабет написали заявлению в полицию. И когда к нему домой пришли полицейские с орденом, его терпение лопнуло. Он поклялся отомстить Кэмеронам за отвергнутую любовь и сначала убить родителей маленькой девочки, а потом покончить с самой Ракель, когда она вырастит.       — О, господи…       — Рингер хотел отказаться от своих планов, когда он от их соседки узнал, что родители Ракель собрались разводиться. Он верил, что Элизабет вернется к нему, и был готов обо всем забыть. Но этого не случилось. Однажды Саймон увидел ее с Джексоном и понял, что они помирились. Ну тогда он и решил убить их. И очень быстро придумал, как.       — Подстроил ту автокатастрофу?       — Да, он испортил тормоза в машине отца Ракель, на которой они с Элизабет собрались куда-то ехать вдвоем. И это вскоре спровоцировало аварию, в которой погибли они оба без шансов выжить.       — О, боже мой…       Алисия качает головой и тяжело вздыхает с ошарашенным взглядом.       — Почему? — слегка дрожащим голосом недоумевает Алисия. — Почему это произошло именно с ними? Разве мои сестра и деверь делали что-то плохое, чтобы погибнуть при таких обстоятельствах?       — Просто Элизабет не повезло встать у него на пути, — задумчиво отвечает Терренс. — Он был одержим любовью к ней и не хотел видеть ее ни с кем другим. Или с ним, или ни с кем.       — Господи, зачем Элизабет вообще общалась с этим подонком и встречалась с ним?       — Кто знает, Алисия…       — Это что получается? Саймон уже много лет преследовал семью моей племянницы? Он давно планировал уничтожить ее?       — Где-то так.       — Боже мой, это просто безумие…       — Кстати, а вы и ваши родители правда не знали о том, что они встречались?       — Нет, Терренс, клянусь, я ничего не знала. — Алисия тихо шмыгает носом. — Наши с ней родители и я не знали, что Элизабет встречалась с этим Саймоном. Мы всегда считали, что она просто гуляла со своими друзьями, ходила на учебу в колледж и занималась у кого-то дома…       Алисия тяжело вздыхает с грустью во взгляде.       — А оказалось, что она просто медленно, но верно губила себя… — добавляет Алисия. — Господи… Я бы никогда не подумала, что такая скромная, порядочная и воспитанная девушка обратит внимание на этого ублюдка.       — Если бы полиция более внимательнее отнеслась к расследованию, то вы бы возможно знали настоящие причины аварии и смогли посадить виновника за решетку уже много лет назад.       — Но почему нам тогда солгали? Почему никто не захотел выяснить настоящие причины той аварии?       — Расследование могло быть остановлено из-за Саймона. Который, например, мог договориться с каким-то знакомым о том, чтобы этому делу не дали ход.       — Ох… — тяжело вздыхает Алисия. — Если честно, тогда мы были так ошарашены смертью Джексона и Элизабет, что не обращали внимания на что-то другое и не стали ничего выяснять, что-то доказывать и кого-то сажать. Нам сказали, что эти люди сами виноваты в аварии из-за того, что не следили за дорогой и якобы ругались. Ну мы и поверили. И все эти годы думали, что это так.       — И вы так и не узнали, что родители Ракель передумали разводиться.       — Да уж, вот это поворот…       — Уж не знаю, как им удалось спасти свой брак, но все же они помирились. Хотя как я уже сказал, Саймон думал, что Элизабет бросит Джексона, вернется к Рингеру и представит свою дочь ему, чтобы тот заменил ей отца. Но этот тип мог лишь только мечтать об этом.       — О, боже, не могу поверить, что весь этот кошмар произошел лишь из-за того, что Саймон разозлился из-за того, что моя сестра ушла от него, — качает головой Алисия и проводит руками по лицу. — Неужели он так сильно был одержим ею, что готов был пойти на любые безумные вещи?       — Похоже, что так… — задумчиво отвечает Терренс. — Но я все-таки думаю, что они бы сообщили вам всем о своем примирении, если бы не погибли. И изъявили бы желание наладить с вами отношения, которые были немного подпорчены.       — Ох, знали бы наши родители о той ситуации, они бы подняли на уши всех своих знакомых и защитили Лиззи от этого мерзавца. У мамы с папой было много хороших связей. По старой дружбе те люди могли очень многое для них сделать. — Алисия тихо шмыгает носом. — Уверена, этот Рингер бы сел еще много лет назад и ответил за свои делишки. А Элизабет с Джексоном не стали бы думать о разводе, ругаться со своей семьей и не умерли бы при таких печальных событиях… Может быть, вы с Ракель тоже были бы счастливы. Ты бы познакомился с ее матерью и отцом… И все бы мы жили долго и счастливо…       — Если бы Саймон не давил на меня и не твердил про измену вашей племянницы, против которой он так яро меня настраивал, мы бы с Ракель не расстались, — задумчиво предполагает Терренс. — И постарались бы исправить те ошибки, которые допустили.       — Думаю, вы бы оба не стали отвергать помощь моих сестры и деверя, если бы они были живы и знали о вашей проблеме. Эти люди бы точно помогли вам во всем разобраться и обрести желанное счастье.       — Мне очень жаль, что все это произошло, а вы уже не сможете вернуть этих людей. Но по крайней мере, этот кошмар закончился. Уже навсегда. К счастью, Ракель удалось спастись от этого больного мерзавца, который едва не отправил ее на тот свет.       — Ты прав, — с грустью во взгляде кивает Алисия. — К сожалению, погибших людей мы вернуть не сможем. Они будут живы только лишь в нашей памяти. Но я очень рада, что этот многолетний кошмар наконец-то прекратился. И теперь мы знаем, что на самом деле произошло много лет назад.       — Вы правы… — задумчиво произносит Терренс. — Абсолютно…       Терренс склоняет голову и о чем-то призадумывается. Алисия пару секунд наблюдает за ним, прекрасно понимая, почему мужчина вдруг загрустил.       — Грустишь из-за того, что между тобой и Ракель все кончено? — осторожно спрашивает Алисия.       — Да я уже давно перестал надеяться на что-то хорошее, — без эмоций признается Терренс. — Я всегда буду любить Ракель и желать ей всего наилучшего. Но я понимаю, что никогда не смогу вернуться в те времена, когда мы были счастливы.       — Прошло еще не так много времени с момента вашей ссоры. Я говорила тебе и буду говорить, что она не простит тебя так быстро.       — Да хоть сколько времени пройдет – ничего не изменится.       — Мне кажется, она могла бы простить тебя. Даже если ты вел себя не очень красиво в последние несколько недель.       — Нет, Алисия… — тихо вздыхает Терренс. — Это невозможно. Я ни на что не надеюсь и не верю в чудо.       — Неужели во время вашего разговора ничего не изменилось в лучшую сторону?       — Не думаю. Да, мы с Ракель хорошо поговорили, и я поддержал ее как только смог, пока мы ждали новостей о мистере Кэмероне. Но это мало что меняет.       — По крайней мере, лед уже тронулся.       — Сами понимайте… Беда объединяет людей… Но надолго ли? До тех пор, пока она не разрешится?       — Ну, Терренс… Неужели ты думал, что решив спасти ее от Рингера, она мгновенно простит тебя, прямо как в красивой сказке? Нет, дорогой мой, тебе придется не только постараться, но еще и подождать, пока она поймет, что сможет забыть и простить.       — Я сделал это, потому что считал это своим долгом. Долгом, который я не выполнил с самого начала.       — И ты поступил правильно. Молодец, что не стал отсиживаться и ждать, пока она сама к тебе прибежит.       — Знайте… — Терренс нервно сглатывает. — В последнее время я начал понимать, что действительно люблю ее. И… Я совсем не хочу терять ее. После того как практически потерял эту девушку. Может быть… Раньше я не ценил ее так, как должен был. Но сейчас очень сильно жалею об этом. Жалею, что в какой-то момент слишком увлекся собой и своим желанием сделать музыкальную карьеру.       — Мы начинаем что-то ценить, когда что-то теряем. Чтобы это понять, нужно пережить потерю.       — С тех пор, как она ушла из дома, мне стало просто невыносимо жить в одиночестве. Я скучаю по ней. Может, мы и жили как соседи, но мне было хорошо. По крайней мере, мы с Ракель никогда не ссорились. Никогда.       — Понимаю, дорогой мой. Понимаю.       — Я понимаю, что все кончено. Но… Мне до сих пор не верится, что это правда. Я не хочу в это верить…       — В глубине души моя девочка тоже не хочет этого, — мягко отвечает Алисия. — Но пока что не признается в этом. И может, Ракель тоже начала понимать, что все-таки любит тебя. Жалеет, что вела себя не так, как должна была. Точнее, она один раз обмолвилась об этом.       — Нет, Алисия, это не так, — с грустью во взгляде возражает Терренс. — Ракель никогда не любила меня. Она встречалась со мной только потому, что вы с мистером Кэмероном мечтали о том, чтобы она нашла себе мужчину и постоянно говорили, что девушка должна жить с мужем и детьми.       — Был бы ты ей безразличен, не было ни разговоров о тебе, ни ревности к другим девушкам. Ракель вообще не проявляла бы никаких эмоций. Ведь если человек что-то испытывает к другому, то он всегда показывает какие-то эмоции: хорошие или плохие. Неважно.       — Кто знает. Но я думаю, что она все-таки настроена жить дальше. Тем более, что Ракель вообще хочет уехать отсюда, когда мистеру Кэмерону станет лучше… Э-э-э…       — Что? — искренне удивляется Алисия. — Уехать отсюда? Боже, Терренс, с чего ты это взял? Кто тебе сказал, что Ракель собралась уезжать?       — Она сама. Ваша племянница сказала мне об этом перед тем, как к нам подошла медсестра, чтобы сообщить о состоянии мистера Кэмерона. Призналась, что у нее больше нет желания продолжать модельную карьеру. Мол, она устала от нее и хочет пока что приостановить ее или вообще бросить, если поймет, что так будет лучше.       — Хм, а мне она ничего не говорила об этом… — слегка хмурится Алисия. — Может, это были ее эмоции? Ибо со мной и мистером Кэмероном она ни разу не обсуждала планы на будущее и не говорила, что хочет уехать.       — Не знаю… А может, она заявила об этом потому, что я сказал ей то же самое?       — А разве ты тоже хочешь уехать?       — Да, я бы хотел куда-то уехать хотя бы на время.       — Правда?       — Хочу решить, что мне делать дальше. Сейчас у меня огромные проблемы с моей карьерой. Скандалы, связанные с моим именем, сильно испортили мою репутацию. Со мной отказываются работать очень многие люди. Я мало говорил об этом, но в последние несколько лет дела стали совсем плохи. По этой причине я и перестал так часто сниматься в кино.       — Но ты же можешь все исправить.       — Я хотел бы попробовать. Но если у меня не получится наладить дела и попытаться пробиться в музыкальный мир и записать хотя бы пару песен, у меня не будет иного выбора, кроме как закончить карьеру. И… Начать новую жизнь. Где-нибудь в другом месте.       — Но ты ведь можешь пожалеть об этом.       — А что поделать? — пожимает плечами Терренс. — У меня может и не быть выбора. И мне придется начать новую жизнь. Забыть, кем я являюсь, кого любил и что делал… Стать другим Терренсом МакКлайфом. Таким, каким его никто не знает. Найти место, где никто ни разу не слышал обо мне, и жить как обычный человек.       — Но, Терренс, здесь ведь все: твой дом, твоя работа, твоя семья… — с грустью во взгляде отмечает Алисия. — Подумай хотя бы о своей матери! Неужели миссис МакКлайф будет позабыта и позаброшена, если ты уедешь отсюда?       — Не беспокойтесь, я не забуду про нее и сам не пропаду.       — К тому же, тебе придется найти какую-то работу. Рано или поздно твои деньги кончатся.       — Только не думайте, что я ничего не умею. Я все-таки вырос в той обстановке, где деньги добывались трудом. И если мне придется, то я готов работать на обычной работе в поте лица. И понимаю, что буду получать намного меньше денег, чем за съемки в фильмах.       — Неужели ты хочешь сбежать? — с грустью во взгляде спрашивает Алисия. — Пустить все на самотек? Это неправильно!       — Я сделаю это только в том случае, если у меня не получится наладить свои дела.       — Ох, Терренс, я не узнаю тебя. Что с тобой произошло? Ты же вроде был таким уверенным в себе мужчиной, который ни в чем не сомневался и ничего не боялся! Что с тобой стало сейчас?       — Просто люди меняются, — более низким голосом отвечает Терренс.       — Ты не должен сбегать и прятаться только из-за стыда за свои поступки. А иначе тебя будут считать трусом. Никто даже не вспомнит, что ты сегодня спас Ракель от Саймона. Никого это не будет волновать.       — Я знаю.       — Прежний Терренс вряд ли бы поступил так, как хочешь поступить ты.       — От меня мало что зависит. Например, я никак не смогу повлиять на Ракель и убедить ее не расставаться со мной.       — А вдруг сможешь? Ты же не попробовал!       — Нет, Алисия, бесполезно пытаться склеить вазу, которая уже разбилась вдребезги, — без эмоций отвечает Терренс. — Мы с Ракель совершили слишком много ошибок, которые нам уже не удастся исправить.       — Иногда людям можно дать второй шанс.       — Не в моем случае.       — Терренс…       — Я не жалею об этом романе и благодарен Ракель за те несколько месяцев, что мы провели вместе. Но к сожалению, нам придется пойти по разным дорогам. Может, мы как-то сумеем сохранить теплые дружеские отношения. Но мы не можем быть влюбленной парой. Мы не умеем.       — Знаешь, это, конечно, твое дело, и я не буду пытаться отговаривать тебя. Все-таки ты уже не мальчик и можешь сам решать, что тебе делать. Но прошу тебя, подумай хорошенько! Не повторяй ошибок моей племянницы, которая очень часто действует необдуманно, а потом жалеет о том, что сделала. — Алисия замолкает на пару секунд. — И сейчас я говорю не о вашем расставании, а о вашем желании сбежать. Даже если Ракель и правда захочет уехать, это будут лишь ее эмоции. Я уверена в том, что потом она будет жалеть об этом. Точно также и с тобой! Если ты сбежишь и однажды захочешь вернуться, то никто не станет ждать тебя с распростертыми объятиями.       — Я знаю, что все резко поменяется, — без эмоций отвечает Терренс и переводит взгляд на Алисию. — Но мне это крайне необходимо, понимайте. У меня больше нет сил и желания продолжать делать то, что я делал.       — Терренс…       — Я устал, Алисия. Эмоционально выгорел… Последние несколько лет были очень насыщенными. У меня буквально голова кругом идет. Мне нужно отстраниться ото всего этого и какое-то время пожить спокойной жизнью. Желательно подальше отсюда…       — Ну хорошо, тогда не обязательно навсегда останавливать карьеру. Просто отдохни какое-то время и потом снова начни работать.       — Я боюсь, что мне придется это сделать. Из-за испорченной репутации. Ее уже бесполезно восстанавливать. Потому что большая часть грязных слухов обо мне – чистая правда. Долгие годы я категорически отрицал их и жил с маской на лице, под которой скрывал настоящего себя… Того эгоистичного и наглого человека с тяжелым характером. Который особо ярко проявлял это в самом начале своей карьеры… Но теперь я хочу рассказать людям правду и позволить им судить меня.       — Но ведь можно сделать какое-нибудь доброе дело. Можно доказать, что возможно, ты немного эгоистичен и жесток, но очень хочешь стать лучше.       — На протяжении много лет я только это и делал! Но не многие верили, что я делаю это от сердца.       — Может, они просто были неискренние? Люди ведь понимают, когда ты делаешь что-то от всего сердца, а когда – для галочки и показухи. Поверь, стоит тебе сделать что-то действительно хорошее по своему желанию, то о тебе начнут говорить совсем иное.       — Я и так сделал все, что смог, а дальше пусть публика будет мне судьей. Ну еще и некоторые другие люди, которые разорвали со мной дружбу и любые хорошие отношения. А я больше не хочу кого-то умолять и заставлять верить, что меня можно считать хорошим человеком.       — Никогда не поздно что-то исправить.       — Поверьте, Алисия, никто даже и не вспомнит обо мне, если я вдруг пропаду. Всем будет только лучше. Даже вашей племяннице.       — Терренс…       — Еще раз повторю: я не пропаду и смогу жить обычной жизнью. Пока что у меня достаточно денег, и какое-то время я протяну. А потом постараюсь найти какую-то работу и буду просто жить… Жить как совершенно другой человек… Развлекаться, получать удовольствие, приходить в себя после всего этого кошмара… И готовиться к тому, что однажды мне придется забыть свою прошлую жизнь и всех тех, кто в ней был.       Алисия ничего не говорит и с жалостью во взгляде просто качает головой, пока Терренс о чем-то задумывается и переводит взгляд в сторону. А через несколько секунд раздаются чьи-то медленные шаги, и вскоре вдалеке показывается Ракель, которая по коридору направляется прямо к ним. Она сразу же замечает свою тетушку и бросает легкую улыбку.       — Тетя Алисия? — тихо произносит Ракель.       — Ракель! — восклицает Алисия. — Боже, девочка моя!       Алисия резко встает с дивана и заключает Ракель в свои крепкие объятия, которые та с радостью принимает.       — Дорогая моя… — взволнованно произносит Алисия и мило целует Ракель в висок. — Я так переживала за тебя… Думала, что сойду с ума, пока ждала каких-то новостей от тебя.       — Теперь все хорошо, — мягко отвечает Ракель и отстраняется от Алисии с немного вымученной улыбкой. — Все самое страшное уже позади.       — Ну и слава богу, — с облегчением выдыхает Алисия. — Я очень рада, что с этой истории наконец-то покончено. Хотя мне страшно на тебя смотреть. Ты такая усталая… Да еще и вся в ранах и синяках…       — Ничего страшного. Скоро все пройдет.       — Моя маленькая девочка…       — Кстати, а вы только что пришли сюда?       — Да, несколько минут назад… А пока ты находилась со своим дедушкой, Терренс вкратце все мне рассказал.       — Вот как… — задумчиво произносит Ракель. — Тогда хорошо… Не придется по несколько раз пересказывать одно и тоже.       — Не беспокойся, солнышко, я уже все знаю.       Ракель ничего не говорит и опускает взгляд на свои руки, пока Алисия мягко гладит ее плечи.       — Кстати, как твой дедушка поживает? — интересуется Алисия и берет Ракель за руки. — Как он себя чувствует?       — Слава богу, сейчас с ним все хорошо, — с легкой улыбкой отвечает Ракель. — Он еще несколько дней побудет под наблюдением врачей, а потом его отпустят домой.       — А я могу зайти к нему и узнать, как он себя чувствует?       — Э-э-э, нет, к сожалению… Врач сказал, что для меня сделали исключение. Он разрешил зайти в его палату только мне. И то на несколько минут. Пока что дедушка не совсем здоров и не может принимать гостей.       — Я все поняла.       — Так что если вы хотели зайти к нему, то только завтра. И то это не точно.       — А ты увидела его?       — Да, мы немного поговорили, и я успокоила его. А потом к нам подошел его врач, что-то проверил и вывел меня в коридор, чтобы еще раз напомнить о том, что ему нужен покой и хорошая забота близких.       — Ну что ж, раз так, то мы можем вернуться домой. Тебе как раз надо привести себя в порядок и отдохнуть после всего, что ты пережила. — Алисия быстро осматривает Ракель с головы до ног. — Да и ты вроде бы даже в обморок упала.       — Было дело… — Ракель скрещивает руки на груди и опускает взгляд вниз. — Саймон совсем меня извел… И едва не изнасиловал, думая, что я – Элизабет Томпсон. И с крыши столкнул…       — Что? — ужасается Алисия. — Едва не изнасиловал? Столкнул с крыши?       — Разве Терренс вам не сказал?       — Нет, он не говорил. Но как это произошло? Как ты вообще смогла остаться живой?       — Я расскажу вам обо всем, когда мы приедем домой. Сейчас я бы не хотела об этом думать и говорить. Давайте хорошенько отдохнем. Я очень устала и мечтаю куда-нибудь прилечь.       — Хорошо, радость моя, давай поедем домой. Ты умоешься, причешешься, переоденешься… А потом мы с тобой выпьем чаю, съедим что-нибудь вкусное и ляжем спать. И заодно расскажешь, что произошло.       — Да, поехали домой… Не могу больше находиться здесь…       Алисия и Ракель собираются покинуть больницу и отправиться домой. Но перед тем как уйти, они решают попрощаться с Терренсом, который с грустью во взгляде наблюдает за ними и слушает все, о чем они говорят. Немного поколебавшись, девушка неуверенно подходит к мужчине первая, нервно сглотнув и крепко сцепив пальцы рук. В этот момент МакКлайф вспоминает, что вел машину по пути в больницу и так не отдал девушке ключи, которые он достает из кармана куртки и отдает ей.       — До свидания, Терренс, — спокойно прощается Ракель. — Большое спасибо за все, что ты для меня сделал. Я никогда этого не забуду. И искренне ценю все твои усилия, которые не прошли даром. Помни, что ты совершил прекрасный поступок, и я всегда буду благодарна тебе за это.       Ракель с легкой улыбкой скромно гладит Терренсу по плечу, разворачивается к нему спиной, склоняет голову и медленным шагом направляется по длинному коридору к лестнице, которая ведет на первый этаж. А после того как ее племянница отходит, Алисия тоже подходит к мужчине, чтобы попрощаться с ним.       — Большое тебе спасибо за все, что ты сделал для Ракель, — с легкой улыбкой благодарит Алисия. — Я знала, что ты сдержишь свое обещание и сделаешь все возможное, чтобы помочь моей племяннице.       — Вы же знайте, что я сделал это потому, что люблю ее и хотел выполнить свой долг, — скромно отвечает Терренс и тяжело вздыхает с грустью во взгляде. — Хоть что-то сделаю для нее хорошее перед тем, как навсегда распрощаться с ней.       — Отныне мы с мистером Кэмероном в долгу перед тобой. Не стесняйся просить у нас помощи или совета, если тебе это будет нужно.       — Спасибо. Вы очень добры ко мне.       — Помни, еще не все потеряно. Советую тебе подождать какое-то время и не торопить события. Вам обоим стоит прийти в себя после подобного потрясения и не искать встреч. А уже потом будет ясно, что случится дальше. Даже если вы решите попытаться дать друг другу второй шанс – никто не будет против.       — Думаю, все уже решено. Мы с Ракель больше не вместе. Мы расстались. Уже давно.       — Не отчаивайся, Терренс, я тебя прошу. — Алисия кладет свою руку на плечо Терренса. — Самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать – это ждать. Ты выполнил свое обещание, когда помог моей племяннице справиться с Саймоном. Как ты понимаешь, Ракель это оценила, и вы смогли спокойно поговорить впервые за долгое время. А то, что вы можете находиться друг другом, не выясняя отношения, уже что-то значит.       Терренс ничего не говорит и потупляет свой грустный взгляд в пол.       — До свидания, Терренс, — с легкой улыбкой прощается Алисия. — Ступай домой. Нечего бродить по темным улицам в такое позднее время и в таком состоянии. Тебе и самому надо привести себя в порядок. А то ты выглядишь почти таким же безжизненным, как и моя племянница.       Алисия разворачивается и довольно быстрым шагом направляется куда-то по коридору, чтобы догонять Ракель.       — До свидания… — едва слышно произносит Терренс, уставив взгляд в одной точке.       Хоть Алисия и внушает ему надежду на то, что еще не все потеряно, Терренс не хочет строить напрасные иллюзии и мечтать о том, что скоро все наладится. Мужчина точно знает только одно: он потерял Ракель и уже никогда не сможет вернуть ее. Что-то подсказывает Терренсу, что обида девушки будет намного сильнее. Единственное, что им под силу сделать, – это сохранить теплые отношения и остаться хорошими друзьями, которые всегда готовы прийти друг другу на помощь.       Спустя какое-то время расстроенный Терренс медленно окидывает взглядом все помещение, где он находится в полном одиночестве. А после этого мужчина медленным шагом начинает идти по длинным коридорам огромной больницы и вскоре спускается на первый этаж, по дороге поправляя свои чуть взъерошенные спутанные черные волосы и встречая как врачей и пациентов, так и обычных посетителей, которых здесь достаточно много даже в столь позднее время.       Терренс покидает здание больницы вместе с еще некоторыми людьми, которые расходятся в разные стороны. Издалека он видит, как Ракель с грустным, усталым взглядом садится за руль своего автомобиля, а на пассажирское сиденье усаживается и Алисия, которая выглядит довольно обеспокоенной. А через несколько мгновений они медленно покидают парковку возле больницы и выезжают на дорогу. Терренс грустным взглядом провожает только что уехавшую машину и затем устало вздыхает.       Мужчина еще какое-то время стоит возле больницы и полной грудью вдыхает немного прохладный вечерний воздух. А затем он медленным шагом спускается по лестнице, засовывает руки в карманы куртки и начинает идти куда-то по прямой дороге, освященной уличными фонарями, отправляясь не то к себе домой, до которого, однако, очень далеко, не то без дела бродить по городу в полном одиночестве, чувствуя себя подавленным и полностью измотанным после всего, что произошло сегодня и в последние несколько недель.