История разбитых сердец

      Наталия уже давно вернулась к себе домой и ожидает приезда Ракель, которая попросила девушку о разговоре. Хоть блондинка сильно нервничает и даже не может себе представить, чем закончится попытка девушек решить проблему, она всем сердцем хочет помириться со своей подругой. Хочет уверенно называть ее своей лучшей подругой, которую все еще любит всем сердцем. Впрочем, она не хочет питать каких-то иллюзий и старается ни на что не надеяться.       «И все-таки было бы здорово помириться с ней, — сидя на кровати в своей комнате, с грустью во взгляде думает Наталия. — Так или иначе я скучаю по своей подруге. И хочу снова общаться с ней. Как в старые, добрые времена… Когда нам было хорошо и весело… Она – один из близких мне людей, которые многое для меня значат.»       Наталия берет в руки маленький стеклянный шарик с красивой широко улыбающейся феей с блестящими крылышками внутри, который стоит на столе рядом с кроватью, рассматривает его и слегка встряхивает. Она с легкой улыбкой наблюдает за тем, как золотые блестки начинают кружиться вихрем и медленно оседают на дно. А когда спустя несколько секунд блестки перестают кружиться в ритме вальса, Наталия еще несколько секунд рассматривает маленькую фею и ставит шар на стол.       «Я не надеюсь, что сейчас случится какое-то чудо, и мы с Ракель помиримся, — думает Наталия. — Но я бы очень хотела в это верить… Верить, что все будет как раньше… Что мы сможем снова назвать друг друга лучшими подругами. Знать, что у нас есть тот, к кому мы можем обратиться за помощью.»       Наталия тихо вздыхает.       «Впрочем, будь что будет… — думает Наталия. — Раз Ракель захотела поговорить, я дам ей такой шанс. То, что она сама этого захотела, уже что-то означает. Дай бог, все и правда хорошо сложится.»       Спустя какое-то время в квартире раздается громкий звонок в дверь. Наталия быстро встает с кровати и направляется ко входной двери, чтобы открыть ее. Девушка немного дрожащими руками отпирает замок, раскрывает дверь и видит перед собой грустную Ракель, которая виновато смотрит на ту, которую так сильно обидела. Девушки еще пару секунд стоят на месте, почувствовав какую-то неловкость и некое напряжение, но вскоре темноволосая девушка прерывает эту неловкую паузу и с легкой улыбкой неуверенно произносит:       — Э-э-э, привет…       — Привет… — очень тихо здоровается Наталия.       — Я… Могу зайти?       — Э-э-э, да, конечно. — Наталия отходит в сторону, чтобы пропустить Ракель в квартиру. — Заходи, пожалуйста.       А пока Наталия опускает взгляд в пол и проводит рукой по своим волосам, Ракель медленно, очень неуверенно заходит в квартиру и осторожно осматривается вокруг. Ею сразу же овладевают воспоминания о том, что однажды здесь произошло. Воспоминания о том, как после серьезной ссоры она пулей выскочила отсюда, поклявшись больше никогда не возвращаться сюда. Сказанные на эмоциях слова в голове звучат так, как будто прошло вовсе не несколько недель. Как будто все произошло вчера…       После того как Наталия закрывает дверь за только что зашедшей в квартиру Ракель, она подходит поближе к ней и сама начинает вспоминать все, что когда-то произошло между ними. Обе девушки едва сдерживают слезы, вспоминая каждую минуту того рокового дня, который они мечтают забыть как страшный сон и никогда не вспоминать.       Впрочем, спустя какое-то время Наталия тихо прокашливается и первая отбрасывает все эти мысли в сторону, понимая, что они с Ракель могут вечно простоять на одном месте и вспоминать все то, что когда-то было.       — Э-э-э, может быть… — смотря куда угодно, но только не на Ракель и заикаясь, неуверенно произносит Наталия. — Мы… Присядем что ли?       Ракель на долю секунды переводит свой взгляд на Наталию, а потом медленно подходит к дивану и осторожно садится на него, как будто боясь, что вот-вот может случиться что-то страшное. Наталия почти сразу же присаживается рядом, оставив между ней и брюнеткой значительное расстояние.       Еще на какое-то время в воздухе снова воцаряется неловкая пауза. Обе девушки напряжены и чувствуют себя некомфортно, находясь в одном помещении друг с другом, и никак не могут решиться сказать хоть одно слов. Но в то же время Ракель и Наталия прекрасно понимают, что раз уж они решились на этот разговор, который должен расставить все на свои места, то назад пути нет. Они должны довести начатое дело до конца.       — Ну… — слегка прикусывает губу Наталия. — Ты просила меня поговорить с тобой… И… Я… Готова выслушать тебя…       — Да… — слегка дрожащим голосом произносит Ракель. — Спасибо, что не отказалась принять меня. Для меня это и правда очень важно…       — Так… — Наталия переводит взгляд на свои руки. — О чем пойдет речь в нашем разговоре?       — Я думаю, нам… — одергивая рукав своей куртки и не смотря на Наталию, тихо произносит Ракель. — Надо очень многое сказать друг другу… По крайней мере, я хочу сказать много всего…       — Э-э-э, да, конечно…       Наталия замолкает на пару секунд, а потом резко выдыхает и все-таки переводит взгляд на Ракель, хотя по-прежнему не может долго смотреть на нее.       — Предлагаю тебе начать говорить первой, — неуверенно говорит Наталия, рассматривая свои руки. — Раз уж ты решила начать этот разговор.       — Что ж, раз ты этого хочешь… — пожимает плечами Ракель.       — Говори, я тебя внимательно слушаю…       — Ох, честно говоря… Я даже не знаю, с чего мне начать… Но… Тем не менее… — Ракель набирает в легкие побольше воздуха и решительно переводит свой грустный взгляд на Наталию. — Наталия, мне очень стыдно перед тобой. Стыдно из-за того, как я себя повела. Стыдно из-за того, что я обвинила тебя в том, чего ты никогда не делала.       Наталия ничего не говорит и лишь бросает короткий взгляд на Ракель.       — Я… — неуверенно произносит Ракель. — Я была дурой… И не должна была верить этому проходимцу… Но я поверила! И решила, что ты и правда предала меня. Знала, что ты никогда бы не посмела пойти на такое… Но я… Безмозглая курица… Послушала Рингера и на следующий день пошла ругаться и драться с тобой.       Хоть Ракель становится тяжело дышать, она все равно находит в себе силы продолжать говорить и бороться с желанием провалиться сквозь землю от огромного стыда.       — Я знаю, ты считаешь меня тварью, — с жалостью во взгляде говорит Ракель. — Больной истеричкой… Но пойми… Рингер так много говорил об этом, что я и сама в это поверила и начала быть таковой… Из-за этого я оттолкнула от себя многих моих близких… Мне… Мне стыдно вспоминать, как я орала во всю глотку… И говорила черт знает что…       — Ты ведь прекрасно знала, что я бы никогда не посмела предать тебя, — тихо отвечает Наталия. — Как ты вообще могла подумать, что я стану раздавать адреса и номера людей из твоего окружения? Что я могла притворяться твоей подругой и в тайне планировать месть.       — Я знаю…       — Мне не за что тебе мстить. Я никогда не завидовала тебе и твоим успехам, даже если сама почти ничего не добилась в своей жизни.       — Клянусь, я совсем не хотела, чтобы все так произошло. Мне очень жаль, что я так себя повела.       — Ракель…       — Ты себе представить не можешь, как мне сейчас стыдно за все свои поступки… — Ракель тихо шмыгает носом. — Особенно стыдно перед тобой. Перед человеком, который никогда и мухи не мог обидеть…       Ракель резко выдыхает, бросив взгляд на свои слегка дрожащие руки.       — И сейчас я очень хочу загладить свою вину… — признается Ракель. — Я устала от того, что меня мучают угрызения совести и больше не могу это терпеть. Поэтому я и пришла сюда… Да, мне было непросто сделать первый шаг… Но… Я понимала, что ко мне никто не придет сам. Потому что во всем виновата только я одна.       — Послушай, Ракель, мне… — тихо произносит Наталия. — Тоже очень жаль, что все так произошло…       — Я понятия не имею, почему поверила этому человеку и тому бреду, который он мне наговорил. Злость – одна из самых сильных эмоций, что способна затуманить твой разум не меньше, чем сильная влюбленность. Она не только разрушает тебя изнутри, но еще и заставляет делать то, о чем ты даже подумать боишься.       — Мы все тоже стали игрушками в его руках. Он умело управлял нами как ему вздумалось. Саймон легко настроил и тебя против нас, и нас – против тебя.       — Тогда я не думала, что он делал это для того, чтобы все бросили меня.       — Мне жаль, что я не догадалась об этом и так или иначе усугубила ситуацию.       — Нет, Наталия, даже не вздумай в чем-то себя винить! — возражает Ракель. — Потому что ты ни в чем не виновата!       — Как раз-таки виновата.       — Вся вина за происходящее лежит только на Рингере. Который и правда натравил нас друг против друга. И на мне. Потому что я не смогла ничего сделать и сама все испортила своим ужасным поведением.       — Но ведь я бросила тебя в такой тяжелый момент, когда тебе так была нужна поддержка друзей. После того как обещала не бросать тебя и оставаться на твоей стороне, несмотря ни на что. Испугалась связываться с якобы больной и решила забрать слова обратно. А потом еще и эта ссора…       — Мне было очень тяжело, когда все меня бросили. Когда я осталась абсолютно одна и не знала, что мне делать. Мне не к кому было бежать за помощью…       — Но клянусь, даже несмотря на нашу ссору, я всегда хотела знать, что с тобой происходит. — Наталия быстро поправляет непослушные пряди волос. — Мне было не все равно на то, что с тобой происходило. Я искренне переживала за тебя и много раз спрашивала остальных, как у тебя дела.       — Правда? — округляет глаза Ракель.       — Может… Если бы я была посмелее и не испугалась бы того, что со мной сделать та, у которой якобы есть проблемы с головой, то тебе было бы намного легче.       — Сомневаюсь, что мне стало бы лучше. Ведь даже рядом с тетей и дедушкой мне было не так хорошо, как хотелось бы.       — Может быть…       Наталия тихо вздыхает и, набравшись смелости, храбро смотрит на Ракель.       — Но я должна была остаться в любом случае, — с грустью во взгляде добавляет Наталия. — Даже если после этого мы бы все равно поссорились из-за козней Саймона.       — Я все понимаю, — тихо произносит Ракель.       — Ты вполне могла бы обидеться на меня из-за того, что я не выполнила свое обещание и бросила тебя в беде. Этого было бы вполне достаточно, чтобы посчитать меня ужасной подругой. И… Может быть, для тебя это был еще один аргумент для того, чтобы поверить Рингеру.       — Нет, Наталия, это я была ужасной подругой для тебя, — с жалостью во взгляде возражает Ракель. — Хорошая подруга не поступила бы так с невинным человеком. Хорошая подруга не поверила бы какому-то проходимцу, которого совсем не знала, и не оскорбила ту, которую знала большую часть жизни.       — И мне было очень больно… Больно слышать все те ложные обвинения и упреки…       — Я знаю…       — Мне понадобилось много времени, чтобы более-менее прийти в себя. Хотя я до сих пор чувствую боль, когда вспоминаю все то, что тогда услышала.       — Я начала жалеть о сделанном слишком поздно. А до этого никто не мог поставить мои мозги на место… Ни тетя с дедушкой, ни Анна… — Ракель нервно сглатывает. — Но в какой-то момент я все-таки осознала, что совершила чудовищную ошибку, разрушив дружбу со своей лучшей подругой. Со своим близким человеком… Знаешь, как мне стало стыдно после того как я однажды вспомнила все, что тогда сделала и наговорила… Мне резко захотелось сквозь землю провалиться…       — В первое время я была очень зла на тебя и ничего не хотела слышать о девушке по имени Ракель Кэмерон. Потому что меня незаслуженно оскорбили. Ладно бы я была в чем-то виновата, но моей вины не было. Ни в чем.       — Я знаю.       — Долгое время никто не мог заставить меня смягчиться… Только лишь недавно я смогла успокоиться и поняла, что хочу хотя бы просто поговорить с тобой.       — Я хотела раньше приехать к тебе, чтобы извиниться за все, что тогда произошло. — Ракель чувствует, что из ее глаз начинают катиться слезы. — Но я боялась. Боялась, что ты выставишь меня из дома и заявишь, что больше не хочешь меня видеть. Мне было до смерти стыдно показаться тебе на глаза из-за чувства стыда по отношению к тебе.       — Думаю, ты правильно поступила, что ты не сделала это раньше, — задумчиво говорит Наталия, рассматривая свои руки. — Потому что я вряд ли бы захотела бы тебя слушать.       — Знаю… Поэтому и не решалась… Но сейчас я устала. Больше не могу терпеть… Совесть уже долгое время мучает меня. Поэтому я и решила забыть о своей трусости. Наплевала на все и решила просто поехать к тебе и все объяснить.       Ракель слегка склоняет голову и тяжело вздыхает.       — Но даже в этом случае я все равно никогда не смогу сполна заплатить за ту ошибку, которую совершила, — с грустью во взгляде добавляет Ракель. — Точнее, я уже заплатила. Довольно дорого… И не знаю, смогу ли я все исправить. Вернуть все, что однажды потеряла.       — Тебе не стоит винить себя в этом, — очень тихо говорит Наталия, с трудом сдерживая желание заплакать. — Ты была на нервах, потому что произошло слишком много всего. Тебе могли сказать все что угодно, и ты бы легко в это поверила. Саймон очень грамотно воспользовался этим случаем и сделал все для того, чтобы разрушить то, что мы так бережно хранили все эти годы.       — Нет, Наталия… — Ракель качает головой, параллельно вытирая со щеки слезы. — Во всей этой истории виновато только я одна. Даже несмотря на то, что Саймон хотел отомстить мне за то, что случилось с ним много лет назад.       — Много лет назад? — слегка хмурится Наталия.       — Оказалось, что он мстил мне из-за моих родителей. Именно поэтому он и превратил мою жизнь в ад, умудрился найти адреса и номера всех моих близких и знакомых и солгал насчет тебя…       — Саймон сам во всем признался?       — Да. Он все выложил на блюдечке. Думая, что ему удастся убить меня.       — Эй, а правда, что твоя мама была влюблена в него, но бросила его, когда встретила твоего отца?       — Правда… — кивает Ракель. — Именно из-за своей больной любви к ней он решил убить моих родителей…       — Надо же…       — Та автокатастрофа не была случайностью или неосторожностью, как мы все думали. Это было намеренное убийство, в котором Рингер сам сознался.       — О, боже мой… — Наталия с ужасом во взгляде прикрывает рот рукой. — Значит, он затеял все это из-за любви к твоей матери, которая отказалась быть с ним?       — Именно… — тихо шмыгает носом Ракель. — А убив моих родителей, Саймон продолжил свою месть и взялся за меня. Он намеревался отправить меня к родителям. А перед этим решил превратить мою жизнь в ад.       — Но почему? Почему ты должна была страдать из-за того, что твоя мама отвергла его любовь?       — Не знаю… Наверное, он видел во мне маму и не мог этого вынести. Ведь я с каждым годом становлюсь все больше похожей на нее.       — Вот больной мерзавец.       — Из-за этого мерзавца я все это время страдала и пережила то, что хочу забыть раз и навсегда.       — Ну тогда тебе тем более нечего винить себя. Ведь все началось из-за Саймона.       — Но ведь все думали, что я во всем виновата.       — Мы уже давно все поняли и теперь не сомневаемся в том, что у тебя никогда не было проблем с головой.       — Да, но сколько ошибок я совершила! Из-за своей глупости я потеряла всех своих друзей и семью.       — Нет, ты никого не потеряла. Твоя семья рядом, а друзья не отвернулись от тебя.       — А еще… Я едва не потеряла самого близкого мне человека… — Ракель издает тихий всхлип. — Я имею в виду своего дедушку.       — Я слышала, что он попал в больницу, — с грустью во взгляде говорит Наталия.       — Это правда. Он очень сильно переживал за меня и этим испортил себе здоровье.       — И как он сейчас?       — Слава богу, сейчас ему уже ничего не угрожает. Но одна мысль о том, что я могла потерять его, приносит мне огромную боль.       — Ну и хорошо… — бросает легкую улыбку Наталия.       — Я знаю, что он не будет жить вечно, и однажды придет его время помирать. Но…       Ракель медленно задирает голову к потолку и сильно жмурит глаза, пытаясь сдерживать свои слезы.       — Дедушка не может оставить меня прямо сейчас, — слегка дрожащим голосом добавляет Ракель. — Когда мне так нужна его поддержка.       — Не беспокойся, Ракель, с ним все будет хорошо, — мягко отвечает Наталия. — Ты же сама сказала, что ему ничего не угрожает.       — Да, я знаю.       — Тем более, что мистер Кэмерон находится в прекрасной форме для своего возраста и очень внимательно относится к своему здоровью.       — Сейчас мне как никогда нужна его поддержка. Точно так же, как и поддержка тетушки… Сейчас они – единственные близкие люди, которые у меня остались. Я могу обратиться за помощью и советом только лишь к ним.       — А как же остальные? — округляет глаза Наталия. — Например, Анна! Ты с ней не ругалась и по-прежнему дружишь с ней. Она всегда готова поддержать тебя и чем-то помочь. А сколько у тебя друзей в шоу-бизнесе! Неужели ты забыла про них? Неужели твой мир крутится только вокруг таких людей, как твои тетя с дедушкой и пары близких подруг?       — Я не дружу с людьми из шоу-бизнеса настолько близко, как с теми, на кого так рассчитывала. У меня с ними прекрасные отношения, но я обычно не посвящаю их в свои проблемы. Так сказать, просто веду с ними светскую беседу. — Ракель шмыгает носом и переводит взгляд на свои руки. — К тому же, они вряд ли смогут стать мне такими же близкими людьми, как и все те, кто уже вряд ли будет относиться ко мне так же хорошо, как раньше.       — Ты и правда думаешь, что никто не переживает за тебя? — искренне удивляется Наталия.       — Да я кому я нужна! Всем наплевать на меня!       — Нет, как раз наоборот! Никто не остался равнодушным к твоей ситуации. И не останется, когда узнает.       — Ты просто пытаешься успокоить меня.       — Вовсе нет.       — Никому нет до меня дела, Наталия. Все были бы рады, если бы моя жизнь разрушилась к чертовой матери.       — Нет, это не так.       — Думаю, всем было бы лучше, если бы меня вообще не было на этом свете… — Ракель тихо шмыгает носом. — Не было бы меня – не было никаких проблем.       — Господи, Ракель, что ты такое говоришь? — с широко распахнутыми глазами ужасается Наталия. — Ты хоть понимаешь, что сейчас несешь?       — Понимаю.       — Как ты можешь так думать? — Наталия придвигается поближе к Ракель и складывает руки перед собой. — У тебя есть любящие родственники, многочисленные знакомые и хорошие друзья. Неужели ты думаешь, что всем было бы лучше без тебя?       — Конечно, — низким голосом произносит Ракель.       — Нет, даже не смей говорить об этом.       — Это правда.       — Я вовсе не пытаюсь тебя успокоить, как ты можешь подумать, а всего лишь говорю то, что слышала от остальных.       — Знаешь, как однажды сказала моя тетя Алисия: «Ничто не длится вечно, ничто не остается прежним», — с натянутой улыбкой отвечает Ракель. — Как бы мне ни хотелось это говорить, но семья не вечна. Карьера – тоже. Да и друзья не всегда будут рядом с тобой…       — Нет, это не так.       — Увы, но у меня никого не осталось. — Ракель тяжело вздыхает и качает головой. — Никого…       — Господи, Ракель, ну почему ты впала в такую депрессию? — недоумевает Наталия. — Разве девиз: «Оставайся сильной, храброй и счастливой, несмотря ни на что!» придумала не ты? Раньше ты всегда настраивала себя только на хорошее, а сейчас готова едва ли не вешаться идти или с моста бросаться.       — Иногда мне очень хочется это сделать…       — Нет, Ракель, не смей! — ужасается Наталия. — Выкинь эти мысли из головы!       — Не могу…       — Ты совсем не похожа на себя. Где та Ракель Кэмерон, которую я знала? Где та девушка, которая шла к своей цели, несмотря ни на что? Которая никогда не обращала внимания на тех, кто ее не любит!       — Сомневаюсь, что прежняя Ракель когда-нибудь вернется. Она потеряла смысл жизни и не знает, как жить дальше.       — Я все понимаю, но неужели ты думаешь, что ты можешь решить проблемы таким радикальным способом?       — По крайней мере, я бы перестала страдать.       — Подумала ли бы о дедушке с тетей! Подумала бы о том, что с ними стало бы, если бы они знали, что ты задумалась о таких ужасных вещах! А как же мы все? Мы ведь переживаем за тебя и желаем тебе только самого лучшего!       — Я держусь изо всех сил только лишь ради них… А не было у меня ни одного, ни другого, я бы точно предпочла если не умереть, то просто сбежать куда подальше и начать жизнь сначала… Может быть, даже под другим именем…       — Ты пугаешь меня, Ракель… — с ужасом во взгляде качает головой Наталия. — Боже, я тебя не узнаю! Ты столько всего пережила в своей жизни, а тут сломалась из-за одной больной сволочи, которая как раз и хотела видеть тебя подавленной и опустошенной.       — Он заставил меня понять, что все это время я жила под влиянием самовнушения. Думала, что я сильная, храбрая и счастливая. Но это не так! На самом деле я слабая, несчастная и трусливая девчонка. Какой и была в далеком детстве. Я придумала себе образ эдакой героини и заигралась в нее. Однако Саймон заставил меня очнуться и понять, что все это время я не была собой.       — Нет, милая моя, все как раз наоборот! Ты была сильной, но Рингер заставил тебя поверить, что это не так. Он внушил тебе, что ты слабая и трусливая, – вот ты так и думаешь.       — Нет…       — Слушай, Кэмерон, ты слишком сильно зависишь от этого подонка. Делаешь все, что он говорит, и веришь каждому ему слову.       — В этом случае так оно и есть. Я не та, за которую выдавала себя все эти годы.       — Верно, ты уже не та. Не та сильная и уверенная в себе девушка, которого никого и ничего не боялась. В последнее время я только и вижу тебя грустной, несчастной и плачущей… И не могу вспомнить, когда ты в последний раз искренне улыбалась и громко смеялась.       — А разве есть повод? — без эмоций спрашивает Ракель.       — Так нельзя, Ракель. Ты должна взять себя в руки.       — Не могу…       — Но ты не можешь вечно оставаться такой.       — Не я одна изменилась. Ты тоже кажешься мне другой.       — Я? — округляет глаза Наталия. — В смысле, другой?       — Я всегда помнила тебя веселой и жизнерадостной девушкой, которая всегда широко улыбалась и громче всех смеялась. Ты была заводилой и самой активной в любой компании… Не надо было уговаривать тебя улыбнуться или засмеяться, ибо ты и сама делала это. Но сейчас совсем иначе. Ты уже не улыбаешься так искренне, как раньше… Больше не «заражаешь» меня своим звонким смехом и хорошим настроением.       — Ну да, может, ты права… — с грустью во взгляде тихо вздыхает Наталия. — В моей жизни произошло слишком много всего, что изменило меня.       — Ты и сама это понимаешь.       — Я думала, что никогда не буду страдать и переживать из-за чего-то. Но я сильно ошибалась. — Наталия нервно сглатывает. — Родители всегда старались оберегать меня от плохого и не позволяли мне оказаться в тяжелой ситуации. Но стоило им немного отпустить меня, как я поняла, что сказка не может быть вечной. Рано или поздно она кончается, когда ты оказываешься в реальной суровой жизни.       — Наверное, мы все изменились в последнее время… — задумчиво отвечает Ракель. — Все эти события, которые произошли за все эти дни, заставили, по крайней мере, меня о многом задуматься.       Ракель тяжело вздыхает.       — Сейчас я поняла, что многие мои поступки были совершены не потому, что мне этого хотелось, — добавляет Ракель. — А потому что я совершила их на эмоциях. Иногда я почти не думала о том, что может случиться, если сделаю то или иное… И дорого за это платила…       Ракель качает головой и на мгновение бросает взгляд на свои руки.       — Хотя я могла бы отдать многое, лишь бы вернуть все, что успела потерять… — тихо добавляет Ракель и переводит взгляд куда-то вдаль. — Все, что мне было так дорого…       — Я бы тоже хотела, — задумчиво произносит Наталия. — Но вряд ли я смогу забыть весь этот кошмар и начать жить как раньше.       — Ты переживаешь из-за истории с Саймоном? — Ракель без эмоций на лице смотрит на Наталию. — То есть… Я хотела спросить, переживаешь ли ты из-за того, что он так ловко рассорил нас?       — Из-за этого тоже… Но пока мы не разговаривали, произошло много всего еще…       — И это заставляет тебя переживать?       — Да… Есть кое-что, что меня сильно беспокоит…       — Расскажешь мне?       — Нет… К сожалению, я не в силах рассказать, что со мной произошло, потому что это причиняет огромную боль.       — Почему?       — Слишком больно вспоминать.       — Хорошо, если не хочешь говорить – не говори, — пожимает плечами Ракель. — Если захочешь, ты потом сама все расскажешь. Но хотя бы скажи, неужели та проблема такая серьезная, раз тебя это так беспокоит?       — Я бы сказала, что да… — кивает Наталия. — Но сейчас я не хочу говорить об этом. Мне будет непросто все это объяснить.       — Это касается только тебя или кого-то еще?       — Только меня. Дело во мне. Только лишь во мне.       — Хорошо, я поняла тебя… Но может быть, есть еще что-то, что тебя беспокоит? Ты ведь говоришь, что произошло много всего. Так что… Я полагаю, это не единственная твоя проблема.       — Вообще-то, есть. — Наталия с легкой улыбкой переводит свой взгляд на Ракель. — Это не самое худшее, что со мной могло быть, но все же…       — И что же произошло? — интересуется Ракель.       — Понимаешь… Э-э-э… — Наталия глубоко вздыхает. — Спустя несколько дней после нашей ссоры я пошла в кафе, где познакомилась с одним молодым человеком… Точнее, он сам подсел ко мне и начал разговор… Ну… мы немного разговорились и решили узнать друг друга получше.       Наталия на пару секунд замолкает, не зная, стоит ли ей рассказывать Ракель всю историю или же умолчать о некоторое ее части.       — Но что такого особенного в том, что ты познакомилась с тем человеком? — недоумевает Ракель. — Это же здорово, что ты завела новое знакомство! Тем более, если это молодой мужчина.       — Да, но… — неуверенно произносит Наталия. — Дело в том, что мы проводили очень много времени вместе… Мне было очень хорошо в его компании… Этот человек сумел ненадолго отвлечь меня от моих проблем и вернул мне покой, в котором я так нуждалась. Но через некоторое время ко мне пришло осознание того, что я…       Наталия замолкает на пару секунд, слегка прикусив губу, и резко выдыхает.       — Того, что я слишком много о нем думаю, — добавляет Наталия и с легким испугом во взгляде смотрит на Ракель. — Я начинаю влюбляться, Ракель… Серьезно! Иногда мне кажется, будто я не смогу жить без этого человека. Я хочу проводить с ним как можно больше времени и буквально сижу на телефоне и жду его звонка и приглашения на прогулку.       — Но это же здорово! — скромно улыбается Ракель. — Я не вижу ничего плохого в том, что ты влюбилась!       — Да, но…       — Почему ты грустишь? — недоумевает Ракель, перестав улыбаться, когда она видит то, как Наталия становится очень грустной. — Ты же всегда хотела влюбиться! Хотела найти хорошего мужчину и выйти за него замуж.       — Да, я мечтала об этом… — издает тихий всхлип Наталия.       — Неужели это очередной проходимец, которому интересно лишь твое тело?       — Этого я и боюсь. Что если этот человек очень скоро меня бросит? Что если он не ответит на мои чувства?       — Не ответит? Он что, не знает, что ты влюблена в него?       — Нет, знает, но…       Наталия переводит взгляд на свои руки, пока по ее щеке медленно катятся слезинки.       — Понимаешь… — слегка дрожащим голосом произносит Наталия. — Сегодня он сказал, что очень много думает обо мне.       — Ну это же здорово, глупенькая! — слегка улыбается Ракель.       — Но мне кажется, что все это ложь… Я боюсь, что он обманул меня и очень скоро бросит так же, как и все те, кого я встречала ранее. Ты ведь знаешь, какая я «удачливая» в любовных романах…       — Разве он прямо сказал тебе, что ты можешь не рассчитывать на его взаимность?       — Нет, но… — Наталия качает головой и начинает немного тяжело дышать, время от времени издавая всхлипы. — Когда мы познакомились в кафе, он рассказал мне о том, что ищет одного человека. А когда он узнал, что я знакома с тем, кто ему нужен, то попросил меня помочь ему встретиться с ним. Ну я и согласилась сделать это…       — Прости, но я тебя не понимаю… — с грустью во взгляде пожимает плечами Ракель. — Если этот человек говорит, что ты ему нравишься, вряд ли он будет врать тебе. Ну… Если он не бессердечный.       — Я уже никому не верю. Не верю, что кто-то может любить меня по-настоящему.       — Слушай, я понимаю, что ты переживаешь из-за того, что происходило, когда мужчины раньше узнавали, что у тебя есть к ним чувства. Но поверь, не все будут такими. Рано или поздно найдется тот порядочный мужчина, который по-настоящему полюбит тебя.       — Сомневаюсь. И я не понимаю, почему мне так не везет в отношениях. Почему все парни видят во мне лишь красивую куклу и пользуются мной в своих интересах.       — Да, а что там насчет того человека, которого тот парень хотел найти?       — Э-э-э, дело в том, что я уже помогла ему найти этого человека. — Наталия издает тихий всхлип. — Они встретились сегодня. Хотя эта встреча и не была запланированной. Я представила их друг другу, помогла тому парню объяснить всю ситуацию и оставила их там, где они встретились, так как у них было много тем для разговора. Я была там лишней и не хотела мешать им общаться… А потом я…       Наталия замолкает и тяжело вздыхает.       — Потом я поняла, что моя миссия выполнена, — с грустью во взгляде добавляет Наталия. — И это означало одно – я больше никогда не увижу того мужчину…       — Почему ты так в этом уверена? — недоумевает Ракель.       — Он ведь проводил со мной время только ради того, чтобы я помогла ему найти нужного человека. Но теперь, когда я сделала то, что обещала, тот мужчина может с легким сердцем забыть обо мне. И послать меня так же, как это сделали все те, кто также пытался доказать искренность своих чувств. Притворялся, что они что-то чувствуют ко мне.       — Ах, Наталия, какая же ты дурочка… — с легкой улыбкой качает головой Ракель. — Если бы ты понравилась тому человеку, он не стал бы проводить с тобой время.       — А вдруг он делал это только ради того, чтобы я не забыла про него?       — Ну хорошо, вот скажи мне, ему были интересны только его проблемы? Или он также беспокоился и о твоих?       — Да, я сразу же рассказала ему о ссоре с тобой, а потом и болезнь бабушки Адрианы.       — А он что?       — Он поддержал меня. Сочувствовал. Пытался что-то посоветовать, утешал как мог… Делал все, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше. И ему это удавалось.       — А как он с тобой разговаривал? Как смотрел? Какими словами называл?       — Разговаривал очень ласково и тихо. Всегда вел себя вежливо. Никогда не перебивал, внимательно меня слушал…       — Вот как…       — Если честно, я сразу влюбилась в его мягкий чарующий голос. Он всегда действовал на меня благоприятно и как-то… Успокаивал…       — А как смотрел?       — С заметным восхищением. Иногда он легко мог заставить меня смущаться, но чувствовать себя красивой и уверенной в себе. Тот же эффект имели и его слова… Он очень часто называл меня красавицей и делал мне комплименты. Ни одна деталь не ускользала от его внимания. Этот человек замечал все.       — Ну а как много времени вы проводили вместе? И кто был инициатором ваших встреч?       — Очень много времени. Практически каждый день. — Наталия быстро вытирает со своей щеки слезы и переводит взгляд на Ракель. — А инициатором встреч почти всегда был именно он. Он звонил мне почти каждый день и предлагал куда-то сходить. А если я соглашалась, то всегда заезжал за мной. И всегда провожал домой. Хотел, чтобы я добралась без приключений.       — А ты? Разве ты не приглашала его куда-нибудь?       — А вот я еще ни разу не решилась пригласить его погулять. Хотя Анна как-то сказала, что мне следует сделать это и попробовать удивить его. Правда я пока не знаю, как.       — Тогда из-за чего же ты переживаешь? — удивляется Ракель. — На лицо все признаки того, что тот парень без ума от тебя! Если бы ты была нужна ему для своих целей, то какой смысл интересоваться твоей жизнью и каждый день звать тебя на свидания? Он бы говорил только о себе любимом и спрашивал, когда ты сделаешь то, что обещала. Но ведь такого не была, правильно?       — Правильно… — кивает Наталия. — Он не торопил меня и соглашался ждать, когда я найду хороший момент познакомить его с нужным человеком.       — Запомни одну вещь, Наталия: ни один мужчина не станет куда-то приглашать девушку, если она ему не нравится, — скромно улыбается Ракель. — Да, у меня мало опыта в отношениях, но я абсолютно уверена в том, что ты нравишься этому человеку, и он рассматривает тебя в качестве своей девушки.       — Ты так думаешь? — округлив глаза, удивляется Наталия.       Ракель со скромной улыбкой молча кивает, а Наталия тяжело вздыхает и переводит взгляд на свои руки.       — Знаешь, Ракель, я правда боюсь, — задумчиво говорит Наталия. — Боюсь, что снова останусь у разбитого корыта…       — Я понимаю, — мягко произносит Ракель.       — Ты прекрасно знаешь, что у меня не было серьезных отношений. Я лишь думала, что могла выйти замуж, потому что меня всегда водили за нос… Но сейчас, все это происходит на самом деле… Я понимаю, что влюбилась… Я… Э-э-э… — Наталия замолкает на пару секунд и слегка прикусывает губу. — Я никогда не испытывала ничего подобного… Да, я много раз испытывала к кому-то симпатию, но это не было настолько серьезно, как сейчас.       — Я вижу, — слегка улыбается Ракель.       — Но знаешь… Иногда мне кажется, что даже если бы тот мужчина захотел обмануть меня, я бы все равно закрыла глаза на это. И продолжала любить его, как сумасшедшая.       — Правда?       — Да. Я бы… Я бы точно проявляла слабость… Было бы ни капли гордости… Правда… Мне кажется, я любила бы без памяти…       — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. — Ракель опускает более грустный взгляд вниз. — Потому что сама испытала все те же самые чувства, которые сейчас испытываешь ты. Правда со мной все это произошло впервые в жизни, ибо ранее я никогда ни в кого не влюблялась.       Ракель тяжело вздыхает.       — И боюсь, что уже никогда не смогу вновь испытать эту радость… — с подступающими к глазам слезами добавляет Ракель. — Я испытала столь невероятные чувства в первый и последний раз…       — Думаешь? — с грустью во взгляде удивляется Наталия.       — Я вряд ли встречу того, кто был бы способен свести меня с ума так же, как и тот, кому это удалось. — Ракель нервно сглатывает. — Вряд ли есть второй такой человек…       — Неужели у вас с Терренсом все так плохо?       — Хуже некуда… Ничего уже не исправить. — Ракель тихо шмыгает носом. — Но мысль о том, что я не смогу вернуть этого человека, причиняет мне еще больше боли…       — Может, есть какой-то шанс все исправить? — интересуется Наталия. — Вдруг вы еще можете дать своим отношениям второй шанс?       — Нет, Наталия… К сожалению, наши отношения давно зашли в тупик. И только больше ухудшились из-за того, что мы слишком поторопились и совсем не контролировали происходящее.       — Значит, вы все-таки не будете сходиться?       — Нет, не будем… Выбора нет… К сожалению…       Через пару секунд Ракель начинает тихо плакать, закрыв лицо одной рукой и слегка согнувшись пополам.       — Но я так не хочу этого… — качает головой Ракель. — Я не хочу расставаться с ним, Наталия… Не хочу терять его.       — Ракель… — с грустью во взгляде произносит Наталия.       — Я слишком сильно люблю этого человека, чтобы забыть его.       — Но ты же говорила, что ты не любишь его.       — Я лгала. И не понимала, что мои чувства на самом деле куда сильнее.       — Ты ведь воспользовалась Терренсом, чтобы твоя семья успокоилась.       — Не совсем… Я действительно полюбила его и согласилась встречаться с ним вовсе не под пыткой.       — Но почему ты тогда так с ним обращалась?       — Была одержима желанием работать. И отчасти чувствовала себя одинокой.       — Одинокой?       — Терренс так увлекся желанием реанимировать свою актерскую карьеру и начать музыкальную, в что в какой-то момент перестал обращать на меня внимание.       — Вы оба слишком увлеклись работой.       — Знаю… Но как бы то ни было, мы жили нормально. Никогда не ругались и не думали расставаться. Нас правда все устраивало. Хотя мы и не были так близки, как в самом начале наших отношений. Когда между нами еще что-то было.       — То есть, утверждая, что у вас все хорошо, ты отчасти говорила правду?       — Да. Наши отношения были неидеальны, но не так ужасны. Все стало хуже лишь после того как Саймон ворвался в нашу жизнь.       — И вы могли все исправить, если бы захотели.       — Я бы очень этого хотела. И теперь хорошо понимаю свои ошибки.       — Ты действительно любишь Терренса?       — Люблю… — уверенно кивает Ракель и тихо шмыгает носом. — Он так или иначе мне близок. Теперь я это точно понимаю. Понимаю, что если потеряю его, то уже никогда не смогу стать счастливой. Никогда не найду второго Терренса МакКлайфа.       — Как и он не сможет найти вторую Ракель Кэмерон.       — Я упустила свое счастье… А все из-за того, что не оценило то, что мне было дано. То, что буквально само нашло меня. Я могла сохранить все это, если бы не мое омерзительное, пренебрежительное отношение к тому, кто решил быть со мной.       — Может быть, вам все-таки не стоит торопиться с расставанием? — с грустью во взгляде смотря на Ракель и положив руку на ее плечо, мягко интересуется Наталия.       — Все уже решено, Наталия. Разрыв неизбежен.       — Слушай, а я уже говорила тебе, чтобы ты не принимала поспешных решений, о которых потом можешь пожалеть?       — Нет.       — Ну вот теперь ты знаешь!       — Невозможно заново склеить вазу, которая однажды разбилась вдребезги. Шрамы на сердце никогда не зарастут, трещины навсегда останутся на стекле, а воспоминания не будут стерты из памяти.       — Но второй шанс заслуживает любой человек, который его хочет. Я уверена, что все было бы иначе, если бы вы с Терренсом попробовали дать друг другу возможность наладить отношения.       — Нет, Наталия, я никак не смогу на это повлиять. Как бы сильно я ни любила Терренса и ни хотела расставаться с ним, мне придется это сделать.       — Ну значит, ты не очень-то и хочешь быть с ним! Значит, ты не любишь его так сильно, как хочешь показать.       — Я и правда люблю его. Но вместе мы не будем.       — Ты что злишься на него из-за того, что он с тобой сделал? За то, что МакКлайф ударил тебя?       — Нет, сейчас я практически не злюсь на него. Дело не в обиде. Дело в том, что я не смогу это забыть. Не смогу сдержать желание упрекнуть его в том, что он сделал. И к тому же, никто не может дать гарантии, что подобная ситуация не повторится.       — Не думаю, что это повторится. Терренс хорошо усвоил урок и точно научился хоть немного контролировать себя.       — Сейчас это уже не важно, — тяжело вздыхает Ракель. — Если он и усвоил – хорошо. Может, его новой пассии повезет больше, и она не получит от него парочку крепких ударов по лицу.       — Ему придется постараться, чтобы найти вторую такую же, как ты.       — Дай бог, найдет. А наша с ним история уже подошла к концу.       — А вы уже договорились о том, что это ваше окончательное решение?       — Пока нет. Но как только я немного приду в себя, то встречусь с ним в последний раз и скажу, что нашим отношениям пришел конец. И надеюсь, что этот разговор пройдет безболезненно.       — Ну насчет безболезненности я бы поспорила.       — Как бы то ни было, я спокойно отпускаю Терренса, желаю ему всего самого наилучшего и надеюсь, что он встретит ту, которую по-настоящему полюбит. Мы постараемся сохранить дружеские отношения и сохраним в памяти те прекрасные моменты, которые с нами произошли, но пойдем разными дорогами и будет жить своей жизнью.       — Только не говори, что ты тоже решила уехать отсюда, чтобы начать жизнь с чистого листа.       — Откуда тебе известно, что я об этом думала? — слегка хмурится Ракель.       — Легко догадаться. Тем более, что-то все в последнее время начали думать об этом…       — А это Терренс сказал тебе о желании уехать?       — Да, он. Сказал, что хочет уехать отсюда, если ему не удастся помириться с тобой. Планирует приостановить свою карьеру на некоторое время или вообще закончить ее, если поймет, что больше не хочет заниматься своим делом… Правда что-то мне подсказывает, что он закончит ее.       — Да, я знаю… — кивает Ракель. — Он сказал об этом, когда мы с Терренсом были в больнице. Мы сблизились на пару часов, пока я ожидала каких-то новостей о дедушке.       — Хоть МакКлайф говорит, что он уедет на время, я уверена, что очень скоро этот человек переедет в другое место и закончит актерскую карьеру.       — Ну… Это его дело. Раз он не хочет больше сниматься в кино, никто не заставляет.       — Да, но он даже и музыкой не хочет заниматься.       — Думаю, ему тоже надо немного отдохнуть. Как придет в себя, так все будет хорошо.       — Согласна. Саймон здорово потрепал ему нервы… Не меньше, чем тебе…       — Кстати, а ты знаешь, что произошло с Саймоном?       — Да, знаю, он упал с крыши и останется инвалидом. Знаю, что он потащил за собой и тебя.       — Это правда.       — Кстати, а ты и правда не помнишь, как смогла выжить?       — Поначалу не помнила. Часть воспоминаний стерлась. Но сейчас… Сейчас кое-что начало проясняться. — Ракель нервно сглатывает. — Я… Я помню, что зацепилась за какую-то металлическую конструкцию. Она сильно шаталась, но мне удалось на нее забраться.       — Вот как…       — Когда я смотрела вниз, то у меня сильно кружилась голова. Я боялась сорваться и разбиться. Я буквально кричала от радости, когда оказалась на крыше. Когда почувствовала пол под ногами.       — Терренс рассказал мне обо всем, что тогда произошло.       — Оказалось, что когда Саймон назначил мне встречу, тетя с дедушкой рассказали Терренсу об этом, и он поехал за мной вместе с полицейскими. МакКлайф заранее попросил их рассказывать ему обо всем, что со мной происходит, чтобы он нашел какой-то выход. — Ракель слегка улыбается. — И ему это удалось.       — Ты обязана сказать ему «спасибо» за то, что он практически спас тебе жизнь, — уверенно говорит Наталия. — Я считаю, что Терренс молодец! Это доказывает, что он не болтал впустую, когда говорил, что жалел обо всем сделанном, а действительно страдал и хотел как-то загладить вину.       — Охотно верю…       Ракель тихо выдыхает.       — Знаешь, он проявил такое мужество, пытаясь спасти меня от Саймона, — с легкой улыбкой признается Ракель. — Терренс не боялся открыто спорить с ним и много раз дрался с ним… И хоть ему и не удавалось полностью защитить меня от Рингера, так как у Саймона был пистолет, но…       Ракель на пару секунд замолкает, рассматривая свои руки.       — В тот момент я увидела Терренса таким, каким еще никогда не видела его, — добавляет Ракель. — Это был не какой-то агрессивный человек, у которого что-то не так с головой… Это был мужчина, готовый пойти на все, чтобы не позволить Саймону что-то сделать со мной.       — Испытала восхищение? — уточняет Наталия.       — Наверное… Тогда я впервые увидела в нем то, чего ранее не замечала… Я видела, как он злился, когда Саймон провоцировал его, пытаясь облапать меня прямо на его глазах… Как он не жалел рук и ног, избивая этого мерзавца до крови… Я еще никогда прежде не видела его таким… И… Мне это понравилось. Понравилось, что кто-то сильный так яростно защищал меня. А когда он обнял меня после того, как затащил на крышу, то… Я почувствовала себя в безопасности. В его крепких руках… Прижимаясь к его теплому телу… С ним все мои страхи куда-то улетучились. Я позволила себе расслабиться.       — Не сомневаюсь, что тогда он не вел себя, как трусливый зайчик, и делал все, чтобы защитить тебя, — с легкой улыбкой говорит Наталия.       — Нет, это был самый настоящий лев… Лев, без защиты которого я бы точно погибла. Без которого я бы сто процентов подверглась страшному изнасилованию…       — Изнасилованию? — с широко распахнутыми глазами слегка вздрагивает Наталия.       — В какой-то момент Саймон настолько рехнулся, что начал принимать меня за мою маму. Он хотел надругаться надо мной и начал снимать с меня одежду, лапать и целовать где только можно… Но слава богу, Терренс вовремя оттащил этого больного мерзавца от меня. — Ракель с грустью во взгляде тяжело вздыхает. — За это я буду вечно благодарна ему. Потому что не хотела бы однажды пережить изнасилование с чьей-то стороны. Так же, как не хотела и упасть с крыши.       — Он сделал это ради тебя, Ракель, — со скромной улыбкой отвечает Наталия. — Терренс тоже любит тебя и не хочет терять. Так же, как и ты его. Этот мужчина пошел на все это, чтобы доказать, что он неравнодушен к тебе.       — Может быть…       — Он не зарыл голову в песок и не стал прятаться ото всех как трус. Терренс высоко поднял голову, наплевал на все, что про него говорят, и пошел действовать.       — Ты права.       — Несмотря на то, что одна моя сторона хочет прибить его за то, что он посмел ударить тебя, его помощь в спасении тебя заставило меня зауважать Терренса.       — Это и меня заставило смягчиться к нему. Его присутствие уже не злит меня и не приводит в бешенство. Если бы он сейчас был здесь, то я совершенно спокойно находилась бы с ним и даже непринужденно разговаривала. Может, поначалу я хотела испортить ему жизнь и карьеру, но сейчас не собираюсь это делать.       — Знаешь, я не хотела тебе говорить об этом, но… — Наталия бросает короткий взгляд на свои руки. — Я видела его сегодня. И разговаривала с ним про тебя.       — Я догадалась, что вы встречались, — спокойно отвечает Ракель. — Ведь ты уже знаешь все, что произошло.       — Если честно, он выглядел очень подавленным и разбитым из-за того, что между вами произошло. И по мне, Терренс как-то изменился…       — В смысле?       — Ну… Раньше он был уверенным в себе мужчиной, который всегда выглядел безупречно и не сомневался в своей неотразимости. А сейчас МакКлайф будто забил на себя… В волосах беспорядок, лицо небритое… И он, походу, выбирает ту одежду, которая первая попадается ему на глаза. Его явно не волнует, сочетается это или нет.       — Правда? — с грустью во взгляде произносит Ракель, испытывая огромную жалость к Терренсу.       — Мне очень жаль этого человека. Он буквально убит горем и сгорает от стыда за то, что между вами произошло.       — Надо же…       Хоть Ракель не решается это признать, она так хотела бы обнять Терренса как можно крепче, сказать ему, что она готова всегда быть с ним, никогда не бросит и сделает все, чтобы он точно был счастлив. Так или иначе в ней все еще живут гордость, боль и обида, которые не дают ей забыть обо всем и позволить своим чувствам сделать мужчину счастливым и обрести тот покой, в котором она так нуждается.       — Знаешь, я бы сейчас хотела пойти к нему домой, — тихо признается Ракель. — Чтобы чисто по-дружески поддержать его и напомнить, что он всегда может обратиться ко мне за помощью. Сказать, что расставание – не значит прекращение общения… Мол, если мы перестаем быть влюбленными, то всегда можем остаться очень хорошими друзьями.       — Ну так сделай это, — с грустью во взгляде предлагает Наталия. — Уверена, он был бы рад.       — Но я не могу… Меня кое-что останавливает…       — Гордость?       — Возможно.       — А ты не хотела бы дать ему шанс?       — Я боюсь.       — Чего?       — Что та ситуация, которая произошла между нами, может еще раз повториться. Я боюсь снова столкнуться с подобным предательством и быть брошенной тем, кого люблю. — Ракель нервно сглатывает, выглядя неуверенной и напряженной. — А еще я сомневаюсь, что смогу так или иначе оправдать его надежды. И стать той девушкой, которую он хочет видеть рядом с собой. Наши отношения и так начинались слишком бурно. Ты прекрасно помнишь, с чего все начиналось. Да, мне нравились эти эмоции, но… Все это временно. Рано или поздно они должны были ослабнуть.       — Я прекрасно понимаю тебя. Но не думаю, что это когда-нибудь повторится. Терренс искренне сожалеет о том, что натворил и не скрывает этого. И определенно отдал бы многое, лишь бы снова быть с тобой. Если бы ты сказала ему, что готова остаться с ним и дать ему еще один шанс, он бы вон из кожи полез, чтобы сделать тебя счастливой.       — Увы, но это невозможно.       — Ты нужна ему, Ракель… Без тебя он не будет счастлив. Только ты можешь дать ему то, о чем он мечтает. Я уверена, если ты очень захочешь и будешь стараться, то у вас все будет хорошо. И вы подарите друг другу те эмоции, которые вам нужны. Научитесь не только быть страстными любовниками и возбуждаться после бурного спора, но еще и быть по-настоящему близкими людьми. Лучшими друзьями. Друзьями, на которых каждый из вас сможет положиться.       — Уверена, что однажды он встретит девушку, которая будет намного лучше меня, — слегка дрожащим, низким голосом отвечает Ракель и нервно сглатывает. — И сможет поразить его не только красивым сексуальным телом, но еще и прекрасной заботой и искренней любовью.       — Что-то мне подсказывает, что МакКлайф уже не посмотрит ни одну девчонку так, как смотрел на тебя.       — Я смогла покорить Терренса только лишь в сексуальном плане. Но не смогла дать ему заботу и любовь. Я всего лишь поддалась эмоциям, которые были для меня в новинку. Которые мне очень понравились. А когда есть что-то одно, этого недостаточно для того, чтобы быть счастливыми. Как ты сказала, нужно уметь быть еще и лучшими друзьями.       — Повторю еще раз, если бы ты захотела, то смогла бы дать ему такую заботу, что ему не была бы интересна ни одна девчонка. Он бы убедился в том, что лучше тебя никого нет. Возможно, ты смогла бы позаботиться о нем даже лучше его матери.       — Вот однажды Терренс обязательно встретит такую девушку… Да и я, может быть, однажды найду мужчину, который всегда будет на моей стороне, несмотря ни на что.       — МакКлайф задал высокую планку. Вряд ли какой-то парень сумеет прыгнуть выше нее.       — Тебе так кажется, — слегка улыбается Ракель. — На свете много хороших мужчин. Просто я пока их не встретила.       — Подумай хорошенько, я тебя очень прошу.       — Нам будет лучше только друг без друга. Мы не можем быть вместе.       — Нет, вы не можете жить друг без друга! — уверенно возражает Наталия. — Вы оба ищете какие-то оправдания, чтобы не быть вместе, даже несмотря на то, что вам невыносимо думать о жизни, в которой вы не найдете друг для друга место. Что ты отнекиваешься и думаешь о расставании, что Терренс опустил руки и решил отпустить тебя. Ребята, это неправильно!       — Я понимаю, что ты не хочешь нашего расставания. Но тебе придется смириться с этим.       — Попробуйте дать друг другу еще один шанс. И если у вас и правда ничего не получится, тогда можете спокойно расстаться. Никто не будет вас отговаривать.       — К сожалению, примирение между нами невозможно… — пожимает плечами Ракель. — И любые разговоры и попытки спасти наши отношения не приведут ни к чему хорошему. Мы все равно решим, что нам лучше разойтись.       — Но ты же сама сказала, что любишь его!       — Да, но что поделать? Мне придется смириться и жить дальше.       — Не делай того, о чем можешь потом пожалеть. Разойтись вы всегда успейте, а вот исправить то, что можно исправить, вам удастся лишь однажды. Если ты откажешься воспользоваться этим шансом сейчас, то уже никогда не сможешь вернуть Терренса.       — Я все прекрасно понимаю… — низким голосом произносит Ракель и тихо шмыгает носом.       — Подумай, Ракель, подумай.       — Я уже подумала. Мы расстались. И чуть позже я еще раз скажу ему об этом. Чтобы он ни на что не надеялся.       — Но…       — Я ни о чем не жалею и буду воспринимать наш с Терренсом роман как некий жизненный опыт, который многому меня научил. И в следующий раз, когда я заведу новые отношения и все-таки решусь выйти замуж, эти ошибки уже не будут совершены.       — Да, это будет тебе уроком. Но это также был некий тест, который ты провалишь, если подтвердишь, что вы с Терренсом действительно расстались, и скажешь ему об этом прямо.       — Считай, что мы уже расстались.       — Извини, что я говорю это, но если ты окончательно расстанешься с ним, то потом точно будешь винить себя в том, что была такой упрямой и даже не попробовала спасти свои отношения.       — Вряд ли.       — Такое впечатление, что тебе все равно. Ты будто хочешь поскорее избавиться от этих любовных уз. Как будто отношения все это время тяготили тебя, но ты не знала, как избавиться от МакКлайфа.       — Нет, мне не все равно. Да, было время, когда отношения и правда меня тяготили. Но сейчас мне очень больно от того, что я расстаюсь с мужчиной, которого на самом деле люблю.       — Ракель…       — Сейчас это лучшее, что я могу сделать для Терренса. Оставшись со мной, вряд ли бы он был счастлив. Уверена, что он потом пожалел бы о решении дать нашим отношениям второй шанс.       — Нет, Ракель, не говори так… — качает головой Наталия. — Это неправда!       — Я уже ничего не могу сделать… — Ракель тяжело вздыхает и опускает глаза на свои руки, которые она начинает рассматривать. — Судьба будто бы наказала меня за то, что я подвергла близких опасности. Она забрала у меня всех самых дорогих мне друзей и человека, которого я люблю всем сердцем.       — Никто тебя не наказывал и ничего не отбирал, — мягко отвечает Наталия. — Ты сама прячешься ото всех и стыдишься того, в чем нет твоей вины. И бежишь от парня, которого так сильно любишь. Если бы ты захотела, то все было бы намного лучше.       — Я не могу, Наталия… Не могу… Сейчас мне не остается ничего другого, кроме как смириться со своей судьбой и продолжать жить дальше.       — Если бы ты реально хотела, чтобы все было как раньше, то вон из кожи полезла бы, чтобы все так и случилось. А я так понимаю, ты не особо этого хочешь.       — Я не могу, понимаешь… Не могу!       — Стоит только сделать первый шаг, и ты увидишь, как все становится лучше. Ты же решилась приехать ко мне и поговорить о том, что между нами произошло. Вот поступи также и с Терренсом. Дай ему второй шанс. Попробуй спасти свои отношения. Первый шаг всегда дается нелегко. Но иногда нужно просто начать, не думая о том, сколько тебе придется сделать, и сколько времени это займет.       — Нет… — Ракель тихонько шмыгает носом с мокрыми от слез глазами. — Все бесполезно… Я осталась одна. Уже навсегда.       — Ты так говоришь, потому что Саймон внушил тебе эту мысль, — уверенно говорит Наталия. — Да, может, сначала люди и поверили ему, когда он наговорил про тебя гадостей. Но потом до всех дошло, что они поступили глупо. Вспомни, однажды Анна сама позвонила тебе и извинилась за то, что бросила тебя, поверив в твои проблемы с головой.       — Ну и что?       — Как что? Ты сама заставляешь себя верить в свое одиночество. Оно и заставляет тебя скрываться ото всех!       — Я ни от кого не скрываюсь.       — Ладно бы от тебя отвернулись родственники. Но они-то все это время были с тобой. Ты решила, что они бросили тебя после того как вы с Терренсом начали жить вместе. Решила, что им только и было нужно избавиться от тебя.       — Не знаю, Наталия… Не знаю…       — Господи, дурочка, ты напридумывала себе непонятно что и сама же страдаешь. Прекрасно знаешь, что тебя никто не бросал, но строишь из себя жертву и говоришь всем, что ты одинока и несчастна.       — Но…       — Так что я советую тебе прекратить все это, — уверенно настаивает Наталия. — И для начала хотя бы открыться своим близким, которые реально переживали за тебя. Ну и наконец, перестать думать, что тебя все бросили и возненавидели. Сейчас тебя никто не ненавидит. Все любят тебя. И всегда будут любить, несмотря ни на что. Твои близкие хорошо усвоили этот урок и больше не поверят ни одному проходимцу, который захочет рассказать тебя еще какую-нибудь ложь.       — Наталия…       — Хватит, Кэмерон, пора с этим кончать. Включи мозги и прислушайся к себе. К зову своего сердца. К своим чувствам. К другим людям, в конце концов.       Ракель несколько секунд ничего не говорит и просто тихо шмыгает носом. Но потом она начинает издавать более громкие всхлипы, кладет голову на спинку дивана и зарывает лицо в руках, прекрасно понимая, что Наталия говорит правильные вещи.       Блондинка некоторое время смотрит на слегка трясущуюся и горько плачущую брюнетку с огромной жалостью в мокрых глазах. А потом Наталия подвигается поближе к ней и мягко гладит ту по голове с надеждой хоть как-то успокоить ее. В какой-то момент Ракель сама крепко обнимает ее и начинает плакать еще пуще прежнего, не сдерживая себя и будто мысленно умоляя эту свою подругу не отталкивать ее. Сейчас ей крайне необходима поддержка близкого ей человека. Впрочем, Наталия вовсе и не собирается это делать и сама крепко обнимает Ракель и гладит ее по голове и спине.       — Эй, Ракель… — мягко произносит Наталия. — Ракель, ты чего…       — Какая же я дура, Наталия… — дрожащим низким голосом говорит Ракель и тихо шмыгает носом. — Просто безмозглая дура… Которая сама разрушила все, что у нее было…       — Нет, дорогая, не говори так…       — Я сама во всем виновата. Сама все потеряла.       — Все не так безнадежно, как ты думаешь. Если ты захочешь, то все сможешь исправить.       — Я все это время думала только о себе. Была эгоисткой. Думала только о своем комфорте.       — Ситуация все еще под твоим контролем. Только ты способна либо все разрушить, либо все исправить.       — Дура… Просто дура…       Ракель кладет голову к Наталии на колени и продолжает горько плакать и слегка трястись, пока та продолжает утешать ее, мягко гладя по голове и плечу.       — Все хорошо, Ракель, все хорошо, — мягко говорит Наталия. — Успокойся, пожалуйста… Не надо плакать…       — Только не думай, что я… — сильно дрожащим голосом произносит Ракель и тихо шмыгает носом. — Не думай, что я давлю на жалость. Я не давлю. Мне правда очень плохо и одиноко.       — Я знаю, дорогая, но поверь, тебя никто не бросал и не бросит. У тебя есть семья, которая ни за что не предаст тебя… А если ты постараешься, то у тебя будет еще и прекрасный мужчина, который точно научится быть лучше. Твои друзья тоже всегда будут с тобой в любую минуту. Уж мы с Анной всегда будем рядом, чтобы выслушать и поддержать тебя в трудной ситуации.       Наталия мягко гладит Ракель по плечу и убирает с ее лица некоторые пряди волос.       — Обещаю, мы больше мы не совершим подобную ошибку, — обещает Наталия. — Никогда не бросим тебя в трудный момент и всегда будем рядом.       — Ты права… — дрожащим голосом произносит Ракель. — Нужно все исправлять… Брать все в свои руки. И начинать нужно уже сейчас.       Ракель быстро принимает сидячее положение и с жалостью во взгляде смотрит на Наталию.       — Наталия… — с жалостью в мокрых глазах произносит Ракель и тихо шмыгает носом. — Пожалуйста… Прости меня… Прости за все страдания, которые я тебе принесла… За пощечину… За все те обидные слова, которые тогда наговорила.       — Ракель… — качает головой Наталия.       — Мне стыдно, что я тогда набросилась на тебя с необоснованными обвинениями и даже дралась с тобой… — Ракель издает тихий всхлип. — Клянусь, я не хотела делать тебе ничего плохого и никогда не считала тебя тварью и предательницей. Никогда не считала безмозглой…       Ракель замолкает на пару секунд и тихо шмыгает носом.       — Ты всегда была моей самой лучшей подругой, — добавляет Ракель. — Я не хочу терять тебя. Не хочу, чтобы мы прекращали общение и становились врагами.       Ракель мягко, но крепко берет Наталию за руку.       — Знаю, я выглядела как больная истеричка, когда заявилась к тебе домой и устроила то шоу, — слегка дрожащим голосом добавляет Ракель. — Я… Я не знаю, что на меня нашло. Мне очень стыдно за свое поведение и все, что я тогда сделала и сказала в тот ужасный день, который хочу навсегда забыть. Я хочу сквозь землю провалиться от стыда…       Ракель нервно сглатывает.       — И поверь, то, что ты общалась со многими мужчинами, вовсе не значит, что я считаю тебя шлюхой или что-то вроде того, — добавляет Ракель. — Я не знаю, о чем думала, когда посмела так оскорбить тебя… Когда решила, что ты мне завидовала и мечтала отомстить мне за то, что я успешнее тебя. Когда решила, что ты хочешь украсть у меня парня и злилась, что Терренс выбрал меня.       Сильно дрожащая от волнения Ракель тихо шмыгает носом, держа Наталию уже за обе руки и мысленно молясь о том, чтобы та приняла ее извинения.       — Господи… — качает головой Ракель. — Я… Я правда выглядела как истеричка… Мне так стыдно… Стыдно из-за всего, что я натворила… Очень стыдно…       В этот момент Наталия нервно сглатывает, с жалостью во взгляде смотря на Ракель.       — Прошу тебя, Наталия, не бросай меня… — отчаянно умоляет Ракель. — Не разрывай со мной дружбу… Ты очень нужна мне… Нужна как никогда.       Ракель тихо шмыгает носом и качает головой.       — Умоляю, дорогая, прости меня… — добавляет Ракель. — Я скучаю по тебе… Скучаю по своей лучшей подруге, которую очень сильно люблю. Пожалуйста, не бросай меня… Пожалуйста…       К этому моменту Наталия и сама начинает тихонько плакать, будучи просто не в силах не принять извинения Ракель, которые она приносит от всего сердца.       — Ракель, ты тоже прости меня, — со слезами на глазах слегка дрожащим голосом извиняется Наталия. — Прости меня, что тогда тоже ударила тебя по лицу и начала драться с тобой… Клянусь, я совсем этого не хотела… Меня мною овладели эмоции. Было обидно, что ты обвиняла меня в том, чего я не делала.       — Я понимаю, — кивает Ракель.       — Я не должна была доводить все до такого критического момента… Надо было просто дать тебе шанс высказаться и ничего не говорить… Все было бы иначе, если бы я не поддалась эмоциям… Но я, идиотка, сглупила и еще больше все усугубила…       — Нет-нет, прошу тебя, не вини себя ни в чем, — взволнованно тараторит Ракель. — Ты всего лишь оказалась жертвой. У тебя было полное право злиться на меня, оскорблять, ненавидеть и даже бить меня, ибо я это заслужила.       — Да, но я все равно не должна была этого делать… Мне следовало войти в твое положение и вспомнить о тех кознях, которые Рингер плел против тебя.       — Не думай об этом. Я сама во всем виновата.       — Пожалуйста, Ракель, прости, что я позволила себе что-то подобное и так с тобой обращалась.       — Это ты прости за то, что я наплевала на нашу дружбу и все, через что мы вместе прошли. Обещаю, я больше никогда не посмею усомниться в твоей верности, разбрасываться беспричинными обвинениями и нападать на тебя с кулаками. Это был первый и последний раз.       — Я не могу на тебя обижаться.       — Не отворачивайся от меня… Умоляю…       — Мы… — Наталия на секунду опускает взгляд вниз, тихо шмыгает носом и снова переводит его на Ракель. — Можем снова когда-нибудь стать лучшими подругами? Такими, какими мы были раньше…       — Сейчас я мечтаю об этом больше всего на свете, — с легкой улыбкой отвечает Ракель.       — Я… Тоже скучала по тебе… Очень… Ты всегда была моим самым близким человеком, с которым я не хочу больше ругаться.       — Дай бог, так и будет.       — Значит, друзья?       — Друзья!       Обменявшись скромными, искренними улыбками, Наталия и Ракель со слезами на глазах заключают друг друга в крепкие дружеские объятия, которым обеим все это время так не хватало, уткнувшись лицами в плечи друг друга. Девушки чувствуют огромное облегчение после того как они все-таки нашли в себе силы сказать друг другу «прости» и положить конец обиде.       Ракель почувствовала себя намного лучше, поскольку наконец-то избавилась от тяжелого груза, что все это время находился на ее плечах. Столько времени ее мучили угрызения совести и чувство стыда перед той, с которой она так несправедливо обошлась. Но теперь она невероятно счастлива, что Наталия все-таки простила ее и дала понять, что не сердится на нее. Счастлива, что вновь может крепко обнять свою лучшую подругу, поплакать на ее плече и рассказать ей все без страха быть осужденной или оскверненной.       Впервые за долгое время настроение Наталии становится намного лучше. Да, она по-прежнему переживает из-за болезни своей бабушки, из-за возможно безответной любви и возможного обмана со стороны Эдварда. Но примирение с Ракель заставляет позабыть обо всем этом и обрадоваться, что теперь у нее снова появилась возможность делиться своими переживаниями с той, которая всегда была для нее близким человеком. По мнению блондинки, дружба с этой девушкой – одна из тех вещей, о которой она никогда не пожалеет. Которую считает лучшим, что когда-либо происходило в ее жизни.       Пробыв в крепких объятиях еще около минуты, Наталия и Ракель с легкими улыбками медленно отстраняются друг от друга, начиная вытирать со своих лиц слезы, которые катятся по их щекам. К этому моменту глаза обеих девушек стали такими красными и опухшими, что люди смогут легко догадаться, что они много и долго плакали по той или иной причине.       — У тебя такие красные глаза… — шмыгнув носом и вытирая слезы с лица, с легкой улыбкой отмечает Наталия.       — Да и у тебя тоже, — также убирая с лица все подступающие слезы, скромно произносит Ракель.       — Да уж… Наплакались мы…       — Наверное, я никогда в жизни так много не плакала.       — Наверное…       Спустя несколько секунд Ракель и Наталия все-таки немного успокаиваются и приводят себя в порядок, даже если их глаза по-прежнему довольно красные и немного опухшие от слез.       — Ну ладно… — гораздо бодрее произносит Наталия. — Раз уж мы помирились, то я предлагаю как-нибудь отметить это дело.       — Отличная мысль, — соглашается Ракель.       — Лично у меня на сегодняшний вечер у меня нет никаких планов. А у тебя?       — Да у меня тоже… Я уже навещала дедушку утром, и сейчас с ним находится тетя. А это значит, что я абсолютно свободна.       — Тогда давай посидим в каком-нибудь тихом местечке… Можем даже поехать в какой-нибудь танцзал и зажечь там как следует.       — Это то, что мне сейчас крайне необходимо, — скромно улыбается Ракель. — Посидеть где-нибудь со стаканом коктейля в руках и потанцевать под классную музыку…       — Согласна, я и сама сейчас с большим удовольствием зажгла бы на танцполе.       — Да, уже сто лет не была в танцзале. Хотя иногда очень хочется туда пойти.       — Ну так пошли! И кстати, мы можем даже предложить Анне пойти с нами.       — Точно! Надо взять с собой Анну!       — Уверена, она будет очень рада узнать, что мы с тобой снова подруги.       — Было бы здорово провести время втроем в каком-нибудь тихом местечке. Как мы часто любили это делать в старые добрые времена.       — Да, только вот я не знаю, свободна ли она сейчас. А то вдруг Сеймур там занята своим бойфрендом, и ей сейчас не до нас.       — Да-да, я знаю про бойфренда. Анна упомянула его, когда мы разговаривали в последний раз.       — Это тот самый парень, про которого она рассказала тебе до начала всей этой истории с Рингером.       — Да уж, не думала, что у них там все настолько серьезно.       — О да! Наши голубки очень много времени вместе.       — А ведь они вроде бы только недавно познакомились.       — Ну вот наша подружка решила не тянуть. Убедила того парня признаться в любви, когда он случайно проболтался об этом и хотел взять свои слова обратно, и потом сама же предложила ему поцеловать ее.       — Надо же… — скромно улыбается Ракель. — А наша скромная девочка вовсе и не скромная.       — Ну да, взяла быка за рога, как говорится, — шутливо отвечает Наталия.       — Тогда в этом случае она просто обязана рассказать, как все это произошло. Я должна знать все!       — Вот давай мы позвоним ей и предложим пойти потусоваться с нами. И тогда Сеймур расскажет тебе обо всем, о чем она уже давно прожужжала мне все уши.       — Главное, чтобы согласилась. А то вдруг у нее и правда в голове одна романтика, и ей сейчас не до подруг.       — Ну и ладно! — Наталия берет свой смартфон с кофейного столика. — Не захочет – мы с тобой проведем классное время вдвоем. А с ней погуляем позже. Когда у нее бойфренда появятся дела, и он отдаст нам нашу милую подружку на некоторое время.       — Хорошо бы, если бы она согласилась пойти… — с легкой улыбкой отвечает Ракель. — А иначе я умру от любопытства! Я хочу подробнее узнать о том, как начался ее роман с тем загадочным парнем.       — О, поверь мне, это было очень романтично! — с широкой улыбкой уверяет Наталия, выискивая в своем смартфоне номер Анны. — Все произошло так, как наша маленькая девочка и хотела.       — Да, только в сказках принцесса обычно не предлагает парню поцеловать себя.       — Из любого правила есть исключения.       Ракель с тихой усмешкой начинает искать что-то в своем смартфоне, который она достает из своей сумки.       — Нет-нет, подожди! — восклицает Наталия. — Не звони ей домой или на старый мобильный!       — Не звонить? — округляет Ракель. — Почему?       — Анна недавно ушла из дома и переехала к своему поклоннику.       — Да ладно? Ушла из дома?       — А еще она некоторое время назад поменяла номер своего мобильного.       — Вот как? А мне она ничего не сказала, когда мы говорили в последний раз.       — Ее парень сам предложил ей помощь, когда она сказала ему, что хочет уйти из родительского дома. Поначалу Анна отказывалась, но потом решилась на побег. И вот она уже несколько дней живет у своего любимого.       — То есть, Анна ушла и ничего не сказала своим родителям?       — Ага. Они уехали в какую-то командировку на долгое время, а Анна воспользовалась моментом и переехала к своему парню.       — Что ж, имеет на это право. Эта девочка уже взрослая и может сама решать, что ей делать. Хотя плохо, что она сбежала вот так… Не дала родителям знать об этом.       — Узнали бы они, что она посмела даже подумать об этом, то точно пришли бы в ярость. А уж если им станет известно, что Сеймур тайком приводила своего парня и друзей к себе домой, ей точно не поздоровится.       — Боже, да чего же эти люди странные! Их дочь не обязана целыми днями сидеть за книгами, ни с кем не разговаривать и ждать, когда они найдут ей мужа, брак с которым принесет ее родителям выгоду.       — Этого они и хотят. Это одна из причин, почему Анна решила сбежать и вырваться из этого плена.       — Я ее понимаю.       Наталия еще пару секунд что-то листает на экране своего телефона, прежде чем находит то, что ей нужно.       — Вот! — радостно восклицает Наталия и начинает что-то набирать на своем смартфоне. — Я нашла ее номер! Никак не могу его запомнить… Он довольно сложный…       — А какой у нее номер? — интересуется Ракель.       — Я потом напишу тебе ее новый номер телефона. — Наталия прикладывает телефон к уху. — Или Анна сама даст его. Не знаю.       — Хорошо… — с легкой улыбкой отвечает Ракель.       Через несколько секунд Наталия наконец-то получает ответ от Анны, чей голос она слышит в телефоне:       — Алло…       — Привет, Анна, это Наталия, — дружелюбно произносит Наталия. — Я тебя не отвлекаю?       — Наталия! — радостно восклицает Анна. — Я так рада, что ты позвонила мне! А я как раз собиралась позвонить тебе и поболтать с тобой.       — Как у тебя там дела? Уже освоилась в доме своего парня?       — Все просто замечательно. Я во всю наслаждаюсь новой жизнью.       — Еще не жалеешь о том, что сделала?       — Ни капельки!       — Ну ладно.       — Ну а ты как там, дорогая?       — Да вроде бы ничего… — с легкой улыбкой отвечает Наталия. — Жизнь потихоньку налаживается. Теперь хочется улыбаться все больше и больше.       — Правда? — округляет глаза Анна. — Неужели у тебя наконец-то начинается белая полоса?       — Дай бог, так и будет. Но пока что, слава богу, все начинает налаживаться.       — Так, а ну давай рассказывай, что там у тебя там стряслось! Неужели твой поклонник Эдвард так или иначе удивил тебя или позвал на еще одно свидание?       — Я потом все тебе расскажу… А сейчас я позвонила тебе, потому что хотела кое-что предложить…       — Предложить? А что?       — Ты не хочешь сходить куда-нибудь развеяться со мной и Ракель? Мы так давно не проводили время втроем… Хотелось бы как-то это исправить.       — Развеяться? Втроем?       — Давай сходим в какой-нибудь клуб? Выпьем по коктейлю, потанцуем на танцполе, поболтаем о чем-нибудь…       — М-м-м… Звучит очень даже заманчиво… И… — Анна резко замолкает и слегка встряхивает головой. — Так, стоп-стоп-стоп! Ты сказала: «со мной и Ракель»? Я правильно тебя расслышала?       — Да, ты правильно расслышала, — с легкой улыбкой кивает Наталия. — Я предлагаю тебе пойти куда-нибудь со мной и Ракель.       — Но ведь… Ты и Ракель…       — Радуйся, Сеймур! — широко улыбается Наталия. — Мы с Ракель помирились.       — Да ладно? — радостно вопит Анна. — Серьезно? Ты помирилась с Ракель?       — Помирилась. И мы решили это отметить и куда-нибудь сходить.       — Боже, неужели это наконец-то произошло? Неужели мне не придется разрываться между вами?       — Нет, не придется, не переживай. Мы с Ракель все обсудили и извинились друг перед другом. Так что теперь все хорошо.       — Погоди, а когда ты умудрилась помириться с ней? И почему я ничего не знаю? Как ты вообще могла промолчать о таких вещах?       — Это произошло только что, — скромно хихикает Наталия. — Ты узнала об этом первой.       — Надо же! Только что!       — Мы с Ракель хотели бы поехать куда-нибудь развеяться. Но без тебя нам будет скучно. Так что… Может, ты присоединишься к нам?       — Присоединиться к вам?       — Ну пожалуйста, подружка, составь нам компанию! — с жалостью во взгляде умоляет Наталия. — Мы ведь так давно не проводили время втроем! Обещаю, что мы ответим на все твои вопросы.       — О, ты еще спрашиваешь! — по-доброму усмехается Анна. — Конечно, я с радостью с вами пойду! Все равно мне сейчас нечего делать…       — Нечего? А мы тут думали, что ты развлекаешься со своим парнем. Не знали, звонить тебе или нет.       — Мой возлюбленный сейчас проводит время со своим другом и что-то с ним обсуждает. Так что, девочки, сегодня в вашем полном распоряжении.       — Ну вот и славненько! Так что давай собирайся, подруга! Надевай свои самые лучшие шмотки, красься, причесывайся и всякое такое.       — Хорошо, где мы встречаемся? Во сколько мне быть готовой?       — Мы с Ракель заедем за тобой домой. А потом решим, куда поехать.       — Ладно, — скромно улыбается Анна. — В таком случае я буду вас ждать.       — Чтобы к нашему приезду уже была готова! Поняла меня?       — Поняла, я уже жду вас.       — Приедем где-нибудь через полчаса.       — Думаю, я успею.       — Отлично, договорились!       — Увидимся.       Как только Анна отключает звонок, Наталия кладет свой смартфон в свою сумку, которую застегивает на молнию. После этого девушка переводит взгляд Ракель и широко улыбается ей. Подруги скромно хихикают, когда обеими руками дают друг другу пять и ненадолго заключают друг друга в крепкие объятия. Ну а перед выходом они направляются в комнату блондинки, чтобы немного поправить свой макияж, подпорченный из-за кучи выплаканных слез, и волосы, успевшие потерять свой изначальный вид. Сегодня Ракель и Наталия намерены как следует развлечься в прекрасной компании и хотя бы на время забыть обо всем том, что произошло за последние несколько недель и здорово потрепало всем нервы.       

***

      Время около семи-восьми часов вечера. После того как они весь день катались по городу и узнавали друг друга получше, Терренс и Эдвард решили заглянуть в один из ночных клубов, чтобы выпить по безалкогольному напитку, немного отвлечься от плохих мыслей и отметить их знакомство, которому оба несказанно рады. На протяжении всего пути в машине Терренса играет потрясающая энергичная музыка, под которую молодые люди проехали большую часть пути. Они с удовольствием слушают ее, энергично покачивая головой, подпевая некоторым словам и руками отбивая ритм по всему, что видят перед собой: руль, колени и передняя панель в машине.       К слову, они оба уже успели оценить способности друг друга к пению и понять, что каждый из них имеет довольно хороший, сильный голос. К слову, вместе голоса Эдварда и Терренса звучат не менее прекрасно, чем по отдельности. Да и им самим понравилось петь вместе. Тем более, что недавно встретившиеся братья обнаружили, что у них довольно похожие Из-за этого они хотят как-нибудь попробовать попеть вместе под гитару.       Терренс и Эдвард бодро и весело подпевают играющей в машине песне, на время забыв обо всех своих проблемах, с которыми им нужно разобраться. Но если МакКлайф-старший еще как-то сдерживается, потому что он сидит за рулем и ведет машину, внимательно следя за дорогой, то МакКлайф-младший отрывается по полной. Он от души наслаждается каждым моментом, во весь голос распевая песню и демонстрируя свой талант, который определенно должен быть кем-то замечен.       А когда песня заканчивается, братья наконец-то подъезжают к тому месту, куда они планировали поехать, и возле которого находятся несколько человек, о чем-то весело болтающие, и некоторые из которых держат в руках сигарету. Впрочем, Эдвард и Терренс не обращают на них никакого внимания и потихоньку собираются выходить после того как МакКлайф-старший оставляет машину на свободном месте на парковке.       — Ох, классная песня! — бодро отмечает Терренс, вытаскивая ключ из замка зажигания. — Обожаю ее. Одна из тех, которая никогда мне не надоест.       — Согласен, так и хочется встать и пойти потанцевать под нее, — уверенно признается Эдвард, отстегивая ремень безопасности.       — Слышь, парень, а ты, кстати, классно поешь.       — Я?       — Да, у тебя здорово получается.       — Приятно слышать.       — Где ты этому научился? Брал уроки вокала?       — Я? Нет! — Эдвард скромно улыбается. — Петь и играть на гитаре я люблю с детства. И делаю это при каждом удобном случае. Пойдешь в душ – начнешь громко распевать какую-нибудь песню. Готовишь что-нибудь на кухне – поешь что-то глупое во весь голос…       — Надеюсь, у тебя нет соседей, которые могли бы настучать тебе по башке за то, что ты им мешаешь?       — Нет, с этим мне повезло. Я совершенно спокойно могу врубать музыку на всю громкость и петь во весь голос.       — Повезло! Когда я жил на съемной квартире, соседи жаловались даже на малейший шум.       — М-м-м, ты жил на съемной квартире?       — Да, до начала романа с Ракель. А как начал с ней встречаться – переехал в дом, который купил после того как много лет копил деньги.       — Ясно…       — Слушай, но даже если ты и правда не занимался пением, у тебя здорово получается.       — Стараюсь как могу.       — Уж поверь, я могу понять, когда человек поет мимо нот и вообще лишен слуха и голоса. А у тебя он точно есть.       — Спасибо, конечно, — скромно благодарит Эдвард. — Но ты и сам тоже классно поешь. У тебя очень сильный и мощный голос. Полагаю, у тебя довольно высокий диапазон.       — Ну да, я могу брать достаточно высокие ноты. Да и ты тоже, как я успел заметить.       — А ты тоже не учился петь с профессионалами?       — Нет, я ни у кого не научился. Хотя тоже обожаю напевать что-нибудь с самого детства.       — Класс! И на гитаре сам научился?       — Да, я научился играть на гитаре сам. Хотя я считаю, что мне еще есть, чему получиться.       — Это похвально. Хотя я и сам научился играть самостоятельно.       — А где взял гитару?       — Один друг отдал. Сказал, что она ему не нужна, и подарил гитару мне. Вот я и учился играть на ней. Правда пришлось стырить у некоторых ребят кое-какие книжки и кассеты с видеоуроками.       — О, я и сам взял пару кассет у одного чувака, который играл на гитаре.       — Не знаю, как у тебя, но у меня как-то сразу все начало получаться. Я очень быстро запомнил аккорды и научился на слух настраивать гитару.       — Да и мне было легко. Спустя какое-то время пальцы сами брали нужные аккорды, когда мне говорили сыграть какие-то из них.       — Здорово!       — Да, Эдвард… — с легкой улыбкой задумчиво произносит Терренс, взяв руками руль машины. — А у нас, оказывается, очень много общего.       — Согласен. Я даже не думал, что наши вкусы будут практически похожи.       — Слушай, лично я был бы не прочь послушать как ты играешь на гитаре…       — Меня?       — Да. И кто знает… Может, мы могли бы подумать над тем, как воспользоваться своими талантами и создать свою группу…       — Честно говоря, я не знаю, смог бы ли я играть в группе… — немного неуверенно признается Эдвард, откинувшись на спинку кресла.       — Неужели ты никогда не мечтал стать музыкантом?       — Я никогда не смел об этом мечтать.       — А зря. У тебя есть талант, который надо показать всему миру.       — Не знаю… Вряд ли у меня будет такой шанс.       — Ну ты хотя бы продемонстрируй мне свои навыки в игре! Раз уж ты поешь так классно, то я абсолютно уверен в том, что и игра на гитаре у тебя хорошая.       — Хорошо, как-нибудь я сыграю для тебя. — Эдвард хитро улыбается. — Но при одном условии.       — Каком?       — Ты и сам покажешь мне все, на что способен.       — Пф, заметано! — восклицает Терренс. — Заходи как-нибудь ко мне домой, и мы поиграем на гитаре вместе.       — Может быть, я ради такого случая даже захвачу свою из дома.       — Было бы круто. Устроили бы небольшой концерт для самих себя и спеть парочку классных песенок.       — Звучит заманчиво. Обязательно подумаем об этом.       — Тогда договорились!       На несколько секунд в воздухе воцаряется пауза, после которой Терренс решает, что пора бы выйти из машины и посидеть в этом клубе, к которому он приехал с Эдвардом.       — О, а что мы тут расселись? — удивляется Терренс. — Ну-ка давай выходи из моей тачки! Пошли послушаем классную музыку и выпьем что-нибудь вкусное.       — Надеюсь, сегодня здесь будет классная музыка, — выражает надежду Эдвард.       — Вот и посмотрим.       Спустя несколько секунд Эдвард и Терренс с легкими улыбками покидают машину, а последний закрывает ее на ключ. После этого они оба направляются ко входу, проходя мимо компании молодых людей с сигаретой в руках, которые бросают на них короткий взгляд и снова продолжают болтать о чем-то своем и громко смеяться.       Братья заходят в клуб и практически мгновенно начинают качать головой в такт энергичной громкой музыке, которая играет в данном заведении. Здесь сегодня довольно много народу преимущественно молодого возраста. В помещении довольно темно, несмотря на сотню разноцветных прожекторов, что освещают каждый уголок этого места. Кто-то весело и беззаботно танцует на танцплощадке под зажигательные песни последних лет. Ну а кто-то просто сидит за столиком или барной стойки, медленно попивая какие-то напитки, которые могут быть как и безалкогольные, так и алкогольные.       А из-за того, что в такой обстановке никак не получается услышать собеседника, то Эдварду и Терренсу приходиться либо громко кричать, либо говорить что-то друг другу на ухо.       — Отличная музыка, не правда ли? — спрашивает Эдвард, слегка покачиваясь в ритм музыки.       — Не могу поспорить! — с легкой улыбкой громко соглашается Терренс. — Мой любимый стиль, к слову.       — Ноги сами в пляс пускаются!       — Согласен, но пока что просто посидим и поболтаем. — Терренс быстро осматривается вокруг в поисках хорошего места. — О, предлагаю сесть за тот столик и заказать что-нибудь безалкогольное.       — Было бы неплохо! — восклицает Эдвард. — Пройдем мимо всех этих танцующих людей и сядем там, где можно не орать во всю глотку и спокойно поболтать.       Эдвард и Терренс не без труда проходят через огромную танцующую толпу, чтобы дойти до нужного свободного столика, который пока что никем не занят. Но спустя некоторое время молодые люди все-таки проходят мимо огромного числа людей, подходят к одному из самых тихих уголков и присаживается за столик, который им пригляделся.       К ним практически сразу подлетает симпатичная брюнетка, которая с широкой улыбкой откровенно заигрывает с ними в тот момент, когда она спрашивает, что они хотят заказать выпить. Впрочем, ни Терренс, ни Эдвард не обращают на нее никакого внимания, а лишь просят ее принести им по стакану безалкогольного мохито. Быстро что-то отметив в своем блокноте, девушка уходит, начиная бубнить что-то непонятное себе под нос и определенно поняв, что эти симпатичные мужчины вовсе не заинтересованы в общении с ней.       — Да уж… — прикрыв рот рукой, с легкой улыбкой качает головой Эдвард. — Похоже, ее планам не суждено было сбыться.       — О да, но она старалась, — бодро отмечает Терренс.       — И эта девочка поняла, что зря строила нам глазки и крутила бедрами.       — Что-то мне подсказывает, что она флиртует с любыми свободными парнями, которые сюда приходят.       — В любом случае у нее хороший вкус. — Эдвард с гордо поднятой головой слегка одергивает воротник своей джинсовой куртки. — Положила глаз на шикарного парня.       — О да, против меня еще никто не смог устоять, — с гордо поднятой головой говорит Терренс.       — Ну вообще-то, я имел в виду не тебя.       — А я про тебя вообще ничего не говорил.       — Ах, по фиг на эту девчонку, — машет рукой Эдвард. — Лично у меня уже есть та, которой принадлежит мое сердце.       — Да и мое сердце уже принадлежит кое-кому, — громко ухмыляется Терренс.       — Неужели ты не хочешь смотреть на других девушек?       — Нет.       — А когда будешь?       — Не знаю… Когда захочу.       — А захочешь ли ты?       — Хороший вопрос. — Терренс откидывается на спинку кресла, быстро окинув взглядом окружающую его обстановку. — На словах я уже свободен, а вот в душе все еще в отношениях.       — Вот как, — округляет глаза Эдвард.       — Хотя я не смогу найти замену, ведь Ракель одна. Ее никто не может заменить.       — Понимаю…       — Если честно, мысль о расставании для меня как кость в горле. Потому что мне не нужна никакая другая девушка, кроме Ракель. Я вряд ли смогу найти еще одну такую же, как она.       — Вот и у меня такая же проблема…       Эдвард откидывается назад, начав стучать по столику какой-то маленькой металлической штучкой, которую он находит у себя в кармане куртки.       — Ибо сомневаюсь, что встречу кого-то лучше Наталии… — задумчиво добавляет Эдвард. — Эта девчонка особенная. Совсем не похожа на тех, которых я знал.       — Ракель задала слишком высокую планку, которую другой девчонке будет сложно преодолеть, — уверенно говорит Терренс.       — Слушай, а может, нам не стоило сюда приходить? — неуверенно спрашивает Эдвард, быстро осмотревшись вокруг.       — Почему это?       — Просто девушки, вроде той официантки, могут подумать, что мы свободные. И они начнут с нами заигрывать и вертеть задницей, полагая, что мы клюнем на них и побежим трахаться с кем-то из них.       — Ну и пусть заигрывают сколько хотят!       — Если бы я не испытывал симпатию к Наталии, то ничего не имел бы против.       — Да ладно тебе, парень, расслабься! — бодро восклицает Терренс. — Мы ведь не собираемся нажираться в хлам, тусоваться здесь всю ночь и флиртовать с молодыми девчонками.       — Да ты посмотри вокруг! Сколько девушек буквально пожирают нас глазами!       Эдвард снова осматривается вокруг и замечает несколько молодых девушек, которые стоят вдалеке, с загадочной улыбкой поглядывают на него и Терренса и наматывают волосы на пальцы.       — Вот смотри, как вон те девчонки смотрят на тебя! Явно мечтают о том, чтобы затащить тебя в постель.       — Может, они просто узнали меня, — предполагает Терренс. — Я ведь все-таки знаменит. Был провозглашен одним из самых сексуальных мужчин на планете. Вот они и смотрят в мою сторону. И мечтают обо мне.       — А тебе так и хочется!       — Я все еще молод и чертовски привлекателен. А значит, могу привлекать к себе внимание.       — В любом случае нам точно не стоит здесь задерживаться, — уверенно говорит Эдвард.       — Мы и не будем. Просто немного посидим здесь, выпьем что-нибудь, да и отправимся по домам. А эти красотки пусть вертят задницей сколько угодно. Мне абсолютно все равно.       — Ну не знаю… — Эдвард нервно сглатывает, выглядя немного напряженным. — Мне как-то неловко, если честно… Вроде бы у каждого из нас есть девушки, которых мы любим. Как-то неправильно, что мы находимся здесь…       — Да ладно, чувак, расслабься. Как будто у тебя отсох язык для того, чтобы отшить любую, которая начнет приставать к тебе. Стоит девчонке сказать, что ты уже занят или – тем более – женат, то она определенно потеряет к тебе интерес. Ее сдует быстрее ветра.       — Я знаю случаи, когда кольцо на пальце мужика и его статус несвободного человека не остановили девчонку.       — Ну да, бывает, не отрицаю. Однако таких немного.       — И это все-таки происходит… Так что не думай, что заявления о том, что ты женат, всегда помогут тебе отвязаться от той, которая захочет пристать.       — Главное – стоять на своем и держать дистанцию. Не позволять девчонке начать лапать и лезть к тебе с поцелуями.       — Ну это тоже верно…       — Расслабься, брат! Ни о чем не думай и получай удовольствие. Давай хотя бы сейчас наплюем на все и просто хорошо проведем время.       Эдвард ничего и говорит и бросает короткий взгляд в сторону, видя какую-то компанию явно подвыпивших людей, которые со стаканом в руках наблюдают за происходящем и явно ищут свободных девушек, которые согласились бы провести с ними время.       — Кстати, а хочешь расскажу тебе одну далеко не самую хорошую тайну? — задумчиво предлагает Терренс.       — Э-э-э, ну валяй… — неуверенно произносит Эдвард.       — Когда мы с Ракель ругались, я был довольно частым посетителем подобных мест, — спокойно признается Терренс.       — Ты пил?       — Типа того.       — И флиртовал с девчонками?       — Нет-нет, я не флиртовал с девушками и не спал с ними, чтобы забыться… Я только лишь выпивал несколько стопок виски или чего-нибудь еще крепкого, а потом всю ночь до утра гулял по городу, приезжая в совершенно безлюдные места.       — Да ладно!       — Хотя должен признаться, что раньше я особо не пил столь крепкое спиртное.       — Вот как!       — Просто особо не злоупотреблял подобными напитками и позволял себе немного алкоголя с низким градусом.       — Ну а в этот раз решил оторваться?       — Типа того.       — Понятно… — задумчиво произносит Эдвард.       — Но после первой ссоры с Ракель я как-то пристрастился к бухлу и… Начал регулярно выпивать. — Терренс тихо вздыхает и бросает короткий взгляд в сторону. — Тогда мне казалось, что выпивка – это лучший способ забыть о проблемах. Но это не так… Так что если тебе станет безумно плохо, и ты будешь в отчаянии, то выпивка никак не поможет тебе разрешить проблемы и забыться.       — Ого! — удивленно произносит Эдвард.       — Если нажрешься в хлам, то только заработаешь себе головную боль и потом целый день будешь страдать от похмелья и мечтать сдохнуть от того, насколько тебе плохо.       — Неужели Ракель никогда не замечала, что ты где-то гулял по ночам, да еще и выпивал?       — Удивительно, но нет, она никогда не замечала этого, — пожимает плечами Терренс.       — Интересно…       — А может, она и замечала. Просто ничего не говорила. Или ей было настолько все равно для меня, что она бы не заметила и моей недельной пропажи.       — И когда ты понял, что следует завязать с этим?       — Да я и сам не знаю. Просто как-то выпил одну стопку виски вместе с моим другом. И после этого я больше не бухал. И времени не было, и желания…       — А твой друг разве не пытался немного вправить тебе мозги и сказать, что выпивкой проблемы не решишь?       — Пытался. Но я никого не слышал и продолжал делать то, что хотел. И это привело к таким вот последствиям, за которые я до сих пор расплачиваюсь.       — Понятно…       — К слову, из-за всей этой ужасной ситуации мы с тем парнем разругались в пух и прах дня три назад, хотя раньше считали друг друга едва ли не братьями.       — Устал бороться с тобой?       — Можно и так сказать… — Терренс запускает руку в свои волосы. — И когда я рассказал ему о том, что сделал, он сразу же начал осуждать меня. Я начал чувствовать исходящий от него холод… Если до этого мой приятель был очень дружелюбен ко мне, то после моего рассказа о пощечине Ракель и планах уничтожить ее карьеру и жизнь он как будто стал презирать меня.       — Я думаю, ты должен был понимать, что никто не погладил тебя по головке.       — Понимал. Но не слушал тех, кто говорил, что я поступил безобразно.       — Хорошо, что ты не додумался избить ее. А иначе бы ты стал для всех врагом номер один, если бы все узнали об этом.       — Если бы это произошло, я предпочел бы пропасть сразу же, ибо сгорал бы от стыда за то, что никогда не хотел делать. Было бы бесполезно кому-то что-то доказывать. Все равно мне никто бы не поверил… — Терренс устало вздыхает. — Хотя мне и сейчас мало кто верит… И мой друг – один из них…       — А как долго ты с ним дружил? — интересуется Эдвард.       — Он был моим другом детства, которого я знаю лет с семи-восьми. Во всех ситуациях я всегда мог рассчитывать его и знал, что он обязательно поможет мне и что-то посоветует. Да, этот парень, конечно, придурок, но иногда говорит очень правильные вещи.       — Мне кажется, рано или поздно люди все-таки поймут тебя. Ты же не избивал Ракель, а просто дал ей пощечину… Это, конечно, омерзительно – ударить девушку. Но все же не так ужасно, как ее избиение.       — Сейчас мне уже все равно, поверят мне или нет. Пусть народ думает обо мне что угодно. У них есть на это право. Мне было важно сделать то, что я пообещал. И я это сделал. А значит, могу спокойно выдохнуть с чувством выполненного долга.       — Да уж… — Эдвард качает головой. — Сочувствую тебе, брат… На тебя столько всего навалилось…       — Хоть кто-то мне сочувствует, — бросает легкую улыбку Терренс. — Раньше меня только осуждали и презирали.       — Может, ты и поступил некрасиво, но мне все равно реально жаль тебя. К тому же, я вижу, что ты сожалеешь и чувствуешь себя паршиво из-за всей этой истории.       — Знаешь, Эдвард, раньше я думал, что все смогу пережить, — задумчиво признается Терренс. — Мол, раз у меня сильный характер, а в моей жизни произошло очень много всего… Думал, что… Трудности, с которыми мне пришлось столкнуться, закалили мой характер.       Терренс качает головой.       — Но оказалось, это не так… — добавляет Терренс. — Все те проблемы оказались таким пустяком по сравнению с тем, что происходило на протяжении пары месяцев.       В этот момент к их столику подходит девушка, которая принимала у них заказ, ставит два стакана с мохито и быстрым шагом уходит, все еще выглядя недовольной, но уже не пытаясь заигрывать с Эдвардом и Терренсом. Впрочем, они не обращают внимания на официантку, только лишь бросают на нее короткий взгляд и продолжают разговор.       — Понимаю… — кивает Эдвард. — В моей жизни тоже много чего произошло… Правда я еще не понял, закалило ли это меня или нет.       — Эй, неужели тебе и правда было так плохо в доме отца и Изабеллы? — интересуется Терренс.       — Ужасно! Отец никогда не любил меня и считал своей обузой, а мачеха во всем ему потакала, хотя и никогда не проявляла ко мне открытой ненависти. С единокровными братьями у меня тоже не складывались отношения. Мы ссорились почти каждый день, а они были только и рады сделать какую-то гадость, но обвинить во всем меня.       — Отец и правда так ужасно относился к тебе?       — Он наверняка был бы рад, если бы я вообще не родился. Когда я нашел ту фотографию, которую показал тебе, отец так и сказал мне. Мол, лучше бы твоя мать пошла на аборт… Я вообще очень хорошо помню все слова, которые услышал от него в тот день.       — И как только он посмел сказать такое? Сказать, что лучше бы его ребенок не рождался…       — Я всегда думал, что глядя на меня, он вспоминал о каких-то своих ошибках молодости. И поэтому срывался на мне… Правда я не мог понять, что именно его так злило… Я мог быть самым милым и послушным ребенком на свете, но отец все равно придирался бы ко мне и называть меня жалким куском дерьма, которое испортило ему всю жизнь.       — Но раз он так не любил тебя, то какого черта забрал к себе? Отец ведь запросто мог оставить тебя с матерью, и она бы растила нас обоих одна. Смысл был забирать у нее одного из сыновей? И главное, почему он забрал именно тебя, а не меня?       — Я и сам не понимаю… Но было бы намного лучше, если бы отец не забирал меня у матери и позволил мне жить с ней и тобой. Уверен, что моя жизнь была бы намного лучше. По крайней мере, был бы шанс, что меня любили бы. — Эдвард бросает короткий взгляд в сторону. — Жизнь в доме обеспеченной женщины не принесла мне никакой радости. У меня все равно никогда ничего не было. Я не мог подойти к отцу или Изабелле и попросить их купить мне какую-нибудь хорошую одежду или игрушку. Да, они покупали мне все необходимое, но иногда приходилось выклянчивать все это, как милостыню на улице.       — С каждым днем все больше убеждаюсь в том, что мой папаша – настоящая тварь, — сухо говорит Терренс и выпивает немного напитка из своего стакана. — Одного ребенка бросил, а с другим обращался как с половой тряпкой.       — Да уж… — Эдвард с грустью во взгляде тихо выдыхает. — Я мечтал о том дне, когда наконец-то смогу уйти из того дома, в котором моя жизнь была адом… И в тот день, когда это наконец-то случилось, я почувствовал огромное облегчение.       — И тебя не пугала перспектива жить на улице? — удивляется Терренс.       — Да лучше уж так! По крайней мере, я перестал слышать оскорбления от своего папаши и разбираться с этими двумя дебилами, которые постоянно выносили мне мозг.       — Смелый ты, парень! Вот так легко свалить из дома и уйти вникуда…       — Что поделать? Раз меня не любили и не уважали, то какой смысл оставаться с теми, кто явно мечтал дать мне пинка под зад и выкинуть из дома.       — По-моему, папаша вообще никого не любит. Ни тебя, ни меня, ни маму… Не удивлюсь, если он женился на Изабелле только ради какой-то выгоды.       — Ради ее денег?       — Все может быть!       — Может, ты и прав… Ведь мы всегда жили в ее доме. А уж поверь мне, эта женщина очень хорошо живет и ни в чем себе не отказывает.       — Зато сейчас папочка строит из себя хорошего.       Терренс тихо усмехается с долей презрения.       — Сначала превратил нашу с матерью жизнь в ад и бросил на произвол судьбы, — более низким голосом добавляет Терренс. — А когда я уже вырос, мог жить самостоятельно и думать забыть про этого человека, он внезапно объявляется такой хорошенький и говорит, что хочет мира и любви.       — Ты вроде бы говорил, что он объявился, когда тебе было восемнадцать, — задумчиво напоминает Эдвард.       — Верно. С того момента он начал постоянно преследовать нас. Ну как преследовать… Не караулил возле дома и не заявлялся к нам… Начал постоянно названивать матери. — Терренс снова тихо усмехается. — И мама простила его! Ведет себя так, будто ничего не случилось. И требует от меня того же самого.       — Ну и дела… — задумчиво произносит Эдвард.       — Я до сих пор не могу понять, почему она простила его. Простить все то, что он с ней сделал. Не понимаю… У матери совсем нет гордости.       — Да уж, простить человека за то, что он бил тебя…       — Это точно! Сначала избивал ее, потом бросил, а теперь прикидывается невинным ангелочком и хочет участвовать в жизни нашей семьи. — Терренс презрительно ухмыляется. — Да мы с мамой и без него жили очень хорошо! А я вообще никогда не вспоминал о нем и не чувствовал себя лишенным отцовской заботы.       — Ты никогда не хотел, чтобы у тебя был отец? — удивляется Эдвард.       — Никогда! Мне было достаточно материнской любви.       — Вот как…       — А теперь еще и выяснялось, что папаша забрал у нее второго ребенка, с которым эта женщина была разлучена все эти годы…       — Интересно, вспоминала ли она обо мне все это время? Или уже давно забыла?       — Вряд ли. Забыть про своего ребенка и смириться с его потерей… Нет, не думаю…       — Хотелось бы верить.       — Эй, а разве Изабелле было приятно, что отец часто говорил с ней про нашу мать?       — Да нет, она вроде бы спокойно к этому относилась, — пожимает плечами Эдвард. — Прекрасно понимала, что ему нужно поддерживать отношения с первой женой. Ибо она – мать его детей от первого брака.       — И она не препятствовала его встречам с ней?       — Нет. Изабелла не ревновала отцу к матери, когда он говорил ей о намерении встретиться, и даже поддерживала его желание наладить с ней отношения.       — Вот как…       — Она никогда и не пыталась заменить мне мать. Да и отец не требовал называть ее матерью. Я всегда называл ее по имени, и все были довольны.       — Понятно…       — Кстати, а сама мама случайно не выходила за кого-то замуж? Или может, она просто с кем-то встречалась?       — Нет, мама ни с кем не встречалась и не выходила замуж, — качает головой Терренс. — Ей было не до этого, ибо она думала только лишь о том, как прокормить меня. А когда у тебя едва хватает денег на жизнь и маленький ребенок на руках, о личной жизни думаешь в последнюю очередь.       — Понятно… Значит, к отчиму мне точно не придется привыкать.       — Если бы он был хорошим, я бы с радостью принял его. И может, даже называл его папой.       — Я бы тоже… — Эдвард на пару секунд замолкает и бросает грустный взгляд в сторону. — Эй, а расскажи мне что-нибудь про маму. Какая она… Как она выглядит, какой у нее характер, что ей нравится…       — Она потрясающая, — с легкой улыбкой произносит Терренс. — Очень хорошая… Да, иногда мама бывает строгой и в меру твердой, но она все равно очень добрая, заботливая и мягкая.       — А внешне она какая? Красивая?       — Да, она – очень красивая женщина. Невысокая с темными волосами. И единственное, что мне от нее досталось – это голубые глаза. У мамы они точно такие же, как и у меня.       — Я вижу.       — А так я, к сожалению, похож на отца… Как, впрочем, и ты сам…       — Ты и правда очень похож на отца. Я как-то видел фотографии отца в молодости. Он был примерно твоего возраста и выглядел прямо-таки твоей копией. А увидев тебя в первый раз, я подумал, что передо мной стоял молодой отец.       — Ну знаешь, когда я увидел тебя, то подумал, что увидел себя, живущего на свете два-три года назад, — скромно хихикает Терренс.       — Правда?       — Правда! Меня реально поразило то, что мы так сильно похожи. Была бы у тебя такая же прическа, как у меня, я бы сказал, что увидел самого себя в твоем возрасте.       — Ну почему же… Если я опущу волосы на лоб и уложу челку так же, как она уложена у тебя, то мы будем еще более похожими.       — Да уж, не будь между нами двухлетней разницы в возрасте, можно было бы говорить людям, что мы близнецы.       — А кто узнал бы, что у нас такая разница в возрасте?       — Если честно, увидев тебя, я подумал, что тебе минимум лет восемнадцать. А когда ты сказал, что тебе почти двадцать пять, я немного охренел.       — Я всегда выглядел намного моложе. И все удивляются, когда я называю свой настоящий возраст.       — Да уж, ну и дела…       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Эдвард и Терренс со скромными смешками выпивают немного напитка из только что принесенных стаканов.       — Но только я удивлен, что в тебе нет ничего от мамы, — признается Терренс. — Ничто в твоей внешности не напоминает мне о матери. Ты и сам больше пошел в отца. По крайней мере, внешне.       — Полагаю, отцовские гены оказались намного сильнее, раз у него родились два очень похожих на него сына, — тихо усмехается Эдвард.       — А Джереми с Уильямом?       — Они больше похожи на Изабеллу. Не знаю… Мало что от отца взяли… Разве только что цвет волос и некоторые черты лица…       — Знаешь… Иногда мне так хочется, чтобы я вообще не был похож на отца, с которым меня постоянно сравнивают. Порой это происходит настолько часто, что меня это начинает дико раздражать.       — Да и мне не доставляет радости быть на него похожим.       — Мама постоянно мне об этом напоминает. И невольно порождает во мне все большую ненависть к этому человеку.       — Понимаю.       — Эй, а почему ты хотел уйти именно в восемнадцать лет?       — Просто долго не решался. Боялся, что не смогу выжить, оставшись без крыши над головой. Но поскольку мои конфликты с отцом и братьями стали просто невыносимыми, я реально на все плюнул. Я был готов жить хоть на улице, лишь бы не оставаться в доме с человеком, который никогда не хотел моего рождения.       — Жаль, что ты не нашел нас раньше. Мы бы все жили очень хорошо.       — У меня ведь не было вашего адреса. Да и не хотелось заявляться к вам домой и говорить, что я – твой брат, а та женщина – моя мать. Вы бы вряд ли поверили.       — А мне кажется, поверили. Мама уж точно узнала бы тебя.       — Даже если в последний раз она видела меня еще новорожденным?       — Да это же очевидно! Ты похож на отца!       — Ну не знаю… Может, и узнала бы…       — Уж поверь мне, если бы жил с матерью, то все было бы иначе. Она всегда обожала меня и была готова пожертвовать чем угодно, чтобы мне было хорошо. Мы жили очень дружно, хотя из-за подросткового возраста могли о чем-нибудь поспорить. Иногда я доставлял ей реально много проблем.       — Понимаю.       — Однако она всегда оставалась для меня близким человеком. У меня нет никого роднее и любимее нее. Если бы не материнская поддержка и забота, я бы не смог добиться всего, чего смог добиться за годы своей жизни. — Терренс отпивает немного напитка из своего стакана. — Она долгое время была моей мощнейшей мотивацией. Именно ради нее я и решил сниматься в кино. И отдавал большую часть заработанных денег ей. Я с детства мечтал найти хорошую работу, зарабатывать много денег и сделать все, чтобы моя мама ни в чем не нуждалась.       — Эй, а она знает о твоем конфликте с Ракель? — уточняет Эдвард.       — Знает. Но она не отвернулась от меня.       — Правда?       — Узнав, что произошло между мной и Ракель, многие мои друзья отвернулись от меня, считая моя ублюдком. Мол, один раз поднял руку на девушку, так буду делать это всегда… Никто не захотел слушать мои оправдания… Никто, кроме матери…       — Вот как…       — Да, она осудила меня и была сильно разочарована во мне. Но мать не бросила меня. И делала все, что могла, чтобы как-то помочь мне. Долгое время она была единственной, кто был на моей стороне. Ну а сейчас на моей стороне еще и вы с Наталией. И может быть, тетя Ракель.       — Значит, еще не все потеряно. Однажды и твои друзья поймут, что ты этого не хотел, и снова начнут общаться с тобой. Поймут, что ты не сделал ничего плохого конкретно им, а твой конфликт с Ракель – это исключительно ваше дело.       — Да я рад хотя бы тому, что у меня есть поддержка матери. Она доказывает, что любящая мать будет всем сердцем любить своего ребенка и оставаться на его стороне, несмотря ни на что. Каким бы плохим он ни был.       — Ох, у тебя хотя бы была материнская любовь, — тихо вздыхает Эдвард. — А у меня никогда не было поддержки и любви родителей. Я был предоставлен самому себе.       Эдвард выпивает немного напитка из своего стакана.       — Только в компании своих друзей, которых у меня в то время было не так уж и много, я мог забыть о том, что происходит дома, — признается Эдвард. — Мог забыть, что отец, мачеха и единокровные братья не любили меня, даже если я никогда не делал им ничего плохого. Забыть, что в том доме я никому не был нужен.       — А Джереми и Уильям тоже получали мало внимания?       — Нет, наоборот. Им доставалось все внимание отца и Изабеллы. И от этого мне было еще обиднее. Да, я знаю, что они младше меня и должны были получать больше заботы. Но это не значило, что у них было право забыть про старшего ребенка.       — Понимаю.       — А ты и правда ни разу с ними не встречался?       — Нет, я избегаю встреч с ними и не хочу видеть этих двоих. Хотя мама считает, что мне стоит наладить с ними контакт. Мол, они моя братья! Хотя я никогда их таковыми не считал. Для меня они дети отца от второго брака с чужой женщиной.       — Я и сам не воспринимал их таковыми. Жил с ними так, будто они были моими соседями.       — Но если к братьям я отношусь как-то нейтрально, то вряд ли буду также относиться к отцу… Я презираю его и не желаю видеть и слышать этого человека.       — А вот я всегда мечтал познакомиться со своей мамой, — с легкой улыбкой вздыхает Эдвард. — Долгие годы я пытался хоть что-то разузнать про нее, но все было безуспешно. И в какой-то момент начал терять надежду на то, что однажды встречусь с ней или хотя бы увижу ее одним глазком.       — И ты встретишься с ней. Если захочешь.       — Очень хочу.       — Могу познакомить тебя с ней в любое время.       — Я был бы очень рад.       — Правда я не могу сказать, как она отреагирует, когда увидит тебя и узнает, кто ты такой.       — Ничего страшного, я готов.       — Хотя ты вполне можешь поступить так же, как тебе предложила поступить и Наталия, чтобы рассказать мне правду о нашем родстве. Если мама узнает тебя, то она явно заинтересуется тобой и захочет о чем-то расспросить.       — Я и не собираюсь сразу же заявлять, что являюсь ее вторым ребенком.       — В любом случае я подумаю, когда познакомить тебя с ней. Не знаю, когда, но ты обязательно встретишься с ней.       — Спасибо большое, — со скромной улыбкой благодарит Эдвард. — Надеюсь, я смогу все объяснить и найти с ней общий язык.       — Уверен, что она все поймет. И когда мама окончательно подтвердит то, что ты рассказал, все встанет на свои места. И мы убедимся в том, что ты – тот, за кого себя выдаешь.       — Я рассказал всю правду, — уверенно отвечает Эдвард. — Не думай, что я хочу тебя обмануть или что-то вроде того.       — Не беспокойся, я верю тебе. Хотя бы потому, что у тебя есть фотография наших родителей с новорожденным тобой и двухлетним мной. К тому же, мы очень похожи. И для меня это еще один аргумент.       — Тогда я предлагаю нам выпить за то, чтобы я наконец встретился со своей матерью и услышал, что она признает меня своим сыном.       — Не только за это, но еще и за наше знакомство.       — Согласен! — с легкой улыбкой уверенно кивает Эдвард.       — Да!       Эдвард и Терренс с легкими улыбками приподнимают свои стаканы, легонько ударяют по ним и выпивают немного приятного на вкус напитка. А после этого братья МакКлайф продолжают о чем-то разговаривать и узнавать друг друга получше, время от времени попивая свои напитки. Терренс рассказывает немного больше про свою мать Ребекку, а Эдвард еще раз вспоминает время, проведенные со своим отцом Джейми и двумя единокровными братьями, отношения с которыми никогда не были хорошими.       А в какой-то момент они так увлекаются разговором и поиском еще каких-то общих интересов, что не обращают внимания на то, что происходит вокруг. Хотя если бы Терренс знал, что сюда придут одни из тех, кто однажды отвернулся от него из-за его ужасного поступка по отношению к Ракель, то ему определенно стало бы ужасно неловко. И он вряд ли бы захотел поехать в это место…       Оказывается, что некоторое время спустя после того как братья МакКлайф присели за столик и заказали себе по напитку, сюда решили заглянуть закадычные друзья – Даниэль Перкинс и Питер Роуз, с которыми Терренс играл в одной группе в течение короткого промежутка времени. Они появляются там же, где сейчас находится МакКлайф-старший со своим недавно найденным братом, но не замечают его, ибо кругом слишком много людей, либо пребывающие сюда, чтобы повеселиться, либо ходящие туда-сюда, зажигающие на специальной площадке для танцев и сидящие за барной стойкой и попивающие какие-то напитки.       Питер и Даниэль больше увлечены своим определенно веселым разговором и не перестают широко улыбаться и над чем-то смеяться. Не обращая внимания на толпу людей, друзья спокойно проходят между ними и подходят к барной стойке, за которую присаживаются, не переставая над чем-то смеяться. Пока что они ничего для себя не заказывают и решают для начала посмотреть меню, которое по их просьбе вручает им один из барменов.       — Эх, чувак… — бодро произносит Питер. — Я начинаю проживать самые счастливые дни в моей жизни…       — Это точно, жить становится веселее, — энергично кивает Даниэль.       — Черт, не могу поверить, что мы все-таки сделали это и наконец-то свалили из этой чертовой группы.       — О да, наконец-то! На этот раз Марти перешла все границы! Мое терпение окончательно лопнуло после того поступка, который она совершила.       — Ой, да я бы свалил гораздо раньше, но мне позарез нужны были бабки. Вот и приходилось стискивать зубы и терпеть капризы этой принцессы, которая возомнила себя звездой.       — Зато теперь она своего добилась и вытурила нас из группы. Хотя все-таки вытянула из нас бабки за ее испорченные вещи.       — Ты уже отдал ей бабки?       — Да, пришлось раскошелиться и заплатить за тот гребаный платок из китайского шелка, который я порвал совершенно случайно.       — И я вчера перевел на ее карту нужную сумму, которую она потребовала за разбитый флакон духов. И наконец-то расквитался с ней.       — О, да чего же у них был тошнотворный запах! — слегка морщится Даниэль. — Я думал, меня точно стошнило бы.       — Это точно! Меня и самого тошнило от их запаха.       — Недорогие духи моей девушки пахнут в тысячу раз лучше, чем те французские, что были у этой малолетней мадам.       — Пф, да какие они французские! — громко ухмыляется Питер. — Я видел точно такие же в каком-то каталоге с китайскими товарами. Она купила эту блевотину в каком-нибудь дешевом магазине, а нам сказала, что ее папочка якобы привез их из Франции. Из самого Парижа!       — Или она купила какую-нибудь дешевую подделку с искренней верой, что ей продали настоящие духи из Франции, которые на самом деле сделали в каком-нибудь подвале на коленке.       — Ой, да плевать! Пусть кто-то другой нюхает это дерьмо, а с меня хватит этого фарса.       — О да, теперь я могу перестать мечтать о том, чтобы у меня заложило нос в тот момент, когда эта принцесса надушится своими вонючими духами.       — И теперь, когда мы с тобой свалили из группы, мисс Пэтч может строить сольную карьеру и получать все лавры, не будучи вынужденной делить их с кем-то еще.       — Она же мечтала об этом – вот эта девчонка добилась своего.       — Ха, да после того как она меня так жестко подставила, а Альберт наставил все шишки мне, я вообще не хочу работать с ней. Ее омерзительное поведение перешло все границы. Она меня реально задолбала.       — Ой, да забудь ты про нее, Пит! — с легкой улыбкой машет рукой Даниэль. — Ее Высочество Мисс Пэтч получила то, чего она хотела – вот пусть и занимается своей сольной карьерой. Уверен, что ее мамочка с папочкой точно сделают все, чтобы их дочурка сделала себе имя и проложила путь в шоу-бизнес.       — Ха, да какой там шоу-бизнес! — ехидно ухмыляется Питер. — За все время, что мы играли в этой гребанной группе, нас ни разу не приглашали выступать на какие-то важные мероприятия. Мы только и делали, что играли в каких-то ресторанах и маленьких клубах, в которые приходило от силы человек пятьдесят-сто.       — Да уж, а я уж было размечтался, что когда-нибудь стану известным и буду гастролировать с группой… — облокотившись рукой на барную стойку, задумчиво говорит Даниэль. — Знакомиться с другими артистами и получать разные награды…       — Я и сам об этом мечтал…       — А оказалось, что нас просто водили за нос. Альберт вовсе не спешил предлагать нам заключить контракт с его студией. Так сказать, держал на скамейке запасных и отчаянно пытался слепить из нас то, что ему было нужно. Можно сказать, мы потратили четыре года на обычную стажировку.       — В последнее время я уже перестал надеяться, что он и правда организует нам масштабное турне или хотя бы найдет более крупную площадку для выступления.       — Да уж, только лишь кормил нас пустыми обещаниями. А мы, дураки, верили ему.       — Точно! Лейбл Сандерсона раскручивает только ту группу, с которой сейчас мотается по всей Америке. На других ему плевать.       — Именно! Вот почему бы ему не взяться за того талантливого парня, который так здорово играет на пианино и шикарно поет? Да он запросто мог бы стать звездой, если бы кто-то всерьез взялся за его карьеру.       — А та шестнадцатилетняя девчонка с шикарным голосом! Да ее голосовой диапазон не меньше пяти октав! Слышал, какие высокие ноты она берет! Ей прямая дорога на сцену!       — Это точно! Но студия Сандерсон почему-то продвигает совершенно безголосых ребят, которые постоянно поют мимо нот и не помнят слова своих же песен.       — И как только они умудряются привлекать слушателей? Я не понимаю!       — Ой, да к черту его! — машет рукой Даниэль. — Если честно, мне уже надоело играть все эти сопливые попсовые песни о любви. Я хочу петь нормальные песни. Жизненные. Мотивационные. А не очередные однотипные песенки про розовые сопли.       — Поверь мне, Дэн, Марти не удастся пробиться в шоу-бизнес даже с помощью матери и отца и их угроз Альберту. Эта девочка так и продолжит петь попсу во всяких ресторанах и считать, что она – великая певица всех времен и народов.       — Да ладно, приятель! Может, какой-нибудь чувак из шоу-бизнеса все-таки заметит ее и возьмется за раскрутку этой королевы?       — Пф, да кому она нужна со своими попсовыми песенками о любви?       — Как бы сильно я ненавидел Марти, вынужден признать того, что она в принципе неплохо поет. Да, тексты ее песен – полная херня. Но вот голос у нее есть.       — Да брось, Перкинс, ничего особенного! Она будто бы поет в караоке с друзьями.       — Но она далеко не безголосая.       — Таких примитивных звездулек, как она, в шоу-бизнесе полно. Будь она известной певицей, я бы ни за что не обратил бы на нее внимания.       — Ну не знаю… — пожимает плечами Даниэль. — В ее случае все не так уж и безнадежно. Если ей сделать шикарный пиар, она станет очень известной и будет зарабатывать миллионы долларов за одно лишь выступление.       — Если честно, то мне плевать, — хмуро бросает Питер, поерзав на стуле и оперевшись локтем о барную стойку. — Отныне я больше не связан с этой наглой девчонкой по имени Марти Пэтч, с Альбертом Сандерсоном и всем, что связано с его студией и делами.       — Вот и правильно! Давай забьем на нее и пошлем нашу принцессу куда подальше вместе с Альбертом и его студией.       — С большим удовольствием, приятель! — широко улыбается Питер. — Лично я еще вчера помахал ручкой этой королевне, заявил ей об уходе из группы и перестал ассоциировать себя с группой «Heart Of Fire».       — Ну а я сделал это сегодня. И ужасно рад, что мне больше не будут выносить мозг каждый чертов день. Сегодняшняя истерика мисс Пэтч стала последней каплей для меня, после которой я тоже сказал ей «пока».       — Кстати, когда я вчера покинул студию записи и хлопнул дверью после того как заявил Марти и Альберту о том, что сваливаю из группы, она обложила меня трехэтажным матом.       — Меня тоже, — скромно хихикает Даниэль. — Но мне почему-то было смешно. Хотелось заржать во весь голос после всего, что она сказала.       — А еще она посоветовала нам с тобой искать работу в каком-нибудь магазинчике, ибо, по ее мнению, мы не добьемся никакого успеха в музыке и сможем работать только какими-нибудь продавцами или кассирами.       — Ха, пусть она сама готовится переквалифицироваться в продавщицы! — громко ухмыляется Даниэль, на мгновение бросив взгляд в сторону. — Ее звездочка не будет гореть вечно. Рано или поздно она погаснет.       — Хотел бы я поржать, наблюдая за тем, как она ходит между прилавок и принимает товар или пробивает их за кассой, — тихонько хихикает Питер. — Я бы даже специально пришел в магазин, чтобы что-то купить и поглазеть на нее в форме кассирши.       — Ничего, я уверен, что у нас еще появится шанс увидеть эту принцессу в форме продавщицы. И мы уж точно поржем над ней и посмотрим, какой дивой она будет уже тогда, когда примерит шикарную форму кассирши.       — Она ей очень пойдет.       — М-м-м, я уже представляю себе, какой она была бы красоткой…       Питер и Даниэль пару секунд скромно хихикают, а потом бросают взгляд на какую-то официантку, проходящую мимо них с подносом и пустыми стаканами и тарелками в руках. А в какой-то момент блондин решает вспомнить о том, что произошло вчера, когда он попрощался с группой Альберта и покинул ее раз и навсегда.       

***

      Вчерашний день.       В «Whisper Records», одной из довольно престижных звукозаписывающих студии Нью-Йорка, сейчас во всю кипит работа, и каждый человек занят каким-то своим делом. Но только не барабанщик группы «Heart Of Fire» по имени Питер Роуз. На данный момент он находится в одном из светлых помещении студии, в котором расположены очень хорошие дорогостоящие инструменты, микшерный пульт, микрофоны, усилители и прочая техника, благодаря которой можно записывать любые песни, прослушивать и редактировать их в любой момент. Несмотря на то, что здесь еще очень много всего, в этом помещении также есть место для того, чтобы что-нибудь станцевать перед высокими зеркалами.       Для любого музыканта или любителя музыки это место показалось бы самым настоящим раем. Здесь есть абсолютно все записи поистине крутого трека, который затем крутили бы на всех радиостанциях мира. Вот и Питер просто обожает находиться здесь. В свободное от репетиций и выступлений с группой время он любит проводить какие-то эксперименты с музыкой, пробуя сыграть что-нибудь на каком-то инструменте, внимательно слушая свою игру через дорогостоящие наушники, играя с ползунками и кнопками на микшерном пульте и меняя настройки на компьютере. На огромном мониторе можно увидеть любую, даже самую малейшую деталь, которая может показаться не очень удачной или же просто ужасной.       Питеру всегда нравилось экспериментировать со звуком, пробовать что-то новое и менять направление музыки, играя не только в своих любимых рок и панк-рок стилях, но и в каких-то других жанрах. Конечно, вряд ли все это пригодится его группе, которая играет в довольно популярном поп-рок стиле, но блондину все равно нравится этим заниматься, даже несмотря на то, что он вряд ли получил бы шанс попробовать себя в роли звукорежиссера. Для него это – один из способов убить время в ожидании своих коллег по группе – Даниэля Перкинса и Марти Пэтч. Пока что они еще не появились здесь, хотя уже давно должны отрепетировать пару песен, которые им вскоре предстоит сыграть в одном из престижных ресторанов города. Впрочем, Питер совершенно об этом не волнуется и не злится, что его коллеги до сих пор не пришли. Или он просто забывает про них, ибо так углубляется в процесс работы над треком, что не замечает, что время идет, а репетировать надо уже сейчас.       Стоит также отметить, что несмотря на то, что Питер – барабанщик, у него прекрасно получается играть и на таких инструментах, как гитара или кахон. На кахоне он умеет играть с детства, поскольку эта вещь была у него дома, и мужчина даже зарабатывал небольшие деньги благодаря игре на нем. А вот на гитаре этот талантливый, симпатичный парень научился играть самостоятельно с самого начала исключительно из интереса. Так что блондина с полным правом можно назвать человеком с огромным количеством талантов, а некоторые его знакомые полностью с этим согласны.       Некоторое время назад Питер исполнил что-то на ударных, потом сыграл небольшое соло на гитаре, а вот теперь начинает играть на кахоне, инструменте в виде небольшой деревянной коробки, на котором надо играть руками. Иногда, когда его группа выступает на каких-то мероприятиях, они заменяют ударную установку на этот предмет, и барабанщик виртуозно отбивает на ней ритм.       Единственное, в чем он пока что не может проявить себя, так это в пении. Поскольку в группе главной солисткой является Марти, то именно ей достаются все строчки, а бас-гитарист Даниэль и барабанщик Питер могут лишь выступать в роли бэк-вокалистов. Но зато сейчас блондин с большим удовольствием поет под тот фрагмент трека, который он уже записал. И надо сказать, что его голос просто изумительный: сильный, очень приятный и мелодичный, бархатистый… А легкая хрипота является его изюминкой и придает ему шарм. Если бы этот парень решил записывать каверы на известные песни или – если удача повернется к нему лицом – выпустить свой альбом, то он бы точно был очень успешным и имел бы огромное количество поклонниц. Этот человек определенно был рожден быть музыкантом или работать именно в музыкальной сфере, ибо в этой области он действительно очень талантлив.       Спустя какое-то время Питер заканчивает работу над тем, что он успел сделать в отсутствии своих коллег по группе и решает прослушать весь небольшой трек от начала до конца. В итоге у него получается просто потрясающая мелодия, которую хочется слушать до бесконечности. Мужчине и самому она нравится, и он энергично покачивает головой и постукивает пальцами по микшерному пульту во время прослушивания трека, а потом еще пару раз крутится на удобном мягком офисном кресле. Песня нравится ему так сильно, что он даже перематывает трек в самое начало и воспроизводит его во второй раз, получая огромное удовольствие от проделанной работы. Блондин мечтал записать хотя бы какую-то часть того, что он придумал, поскольку совсем не хотел забыть то, что кажется ему гениальным.       А немного погодя Питер настолько входит во вкус, что соскакивает со стула и начинает исполнять под нее какой-то танец, который увидел в довольно известном клипе и хорошо запомнил. Как уже было упомянуто, в этом помещении очень много места, а на светлом паркете в обуви на нескользящей подошве танцуется просто великолепно. Нельзя не отметить и потрясающие способности этого парня и к танцам. Он прекрасно чувствует ритм, отлично двигается, совсем не похож на бревно и вполне мог бы посоревноваться с более профессиональными танцорами и станцевать ничуть не хуже. Во время танца блондин может видеть себя в полный рост в высоком зеркале и видеть, насколько хорошо он танцует. Впрочем, ему это не особо важно. Он просто захотел немного потанцевать для себя, как и в своем треке, смешав несколько направлений в одном танце и блестяще исполняя некоторые сложные движения. Мужчина просто развлекается и получает удовольствие, к этому моменту уже окончательно забыв про свою группу и коллег, с которыми должен работать.       А пока Питер окончательно погружается в ритм музыки и от души исполняет танец в смешанном стиле перед огромным зеркалом, спустя какое-то время в помещение, где он сейчас находится, кто-то входит безо всякого предупреждения и стука. Оказывается, это Марти Пэтч, которая выглядит довольно хмурой, но держит голову высоко поднятой. Девушка надменным взглядом осматривается вокруг и видит блондина танцующего под такую музыку, которая ей сразу же начинает не нравиться. Видя, что он совершенно не обращает на нее никакого внимания и продолжает танцевать в свое удовольствие, солистка «Heart Of Fire» уверенно подходит к компьютеру и одним кликом мыши останавливает музыку. В помещении тут же воцаряется тишина, а несколько растерянный Питер останавливается и резко бросает взгляд на компьютер, возле которого стоит Марти.       — Фу, Роуз, я и не знала, что тебе нравится такая дерьмовая музыка, — слегка морщится Марти, положив на столик свою сумочку. — Как такое вообще можно слушать? Лично у меня уши начали истекать кровью, когда я услышала ЭТО в нескольких метрах от сюда.       — А тебя никто и не заставляет слушать, — хмуро бросает Питер, немного тяжело дыша после энергичных танцев. — Заткни чем-нибудь уши и вынимай затычки только на время репетиций.       — Ха, если бы эти репетиции еще состоялись. Они ведь постоянно срываются.       — Да что ты?       — Да! Вот где сейчас носит твоего дружка Перкинса? Он что-то совсем загулялся и явно забыл про группу! Забыл, что ему надо репетировать.       Перед тем, как что-то сказать, Питер с тихим рыком закатывает глаза и слегка одергивает свою футболку с логотипом известной канадской группы «Nickelback», большим фанатом которой мужчина является уже очень много лет.       — Угомонись, девочка, Даниэль скоро будет здесь, — спокойно говорит Питер. — Он сказал, что стоит в огромной пробке. Ну а я пришел пораньше в надежде, что не увижу тебя до того, как у нас начнется репетиция. Но нет… Ты умудрилась достать меня даже в том месте, которое я считаю святым для себя.       — Нет, милый мой Питер, — уверенно качает головой Марти. — Этот придурок не стоит в пробке, как он тебе сказал.       Марти начинает наматывать круги перед глазами Питера с гордо приподнятой головой.       — Просто твой дружок где-то шляется и проводит время со своей подружкой, — добавляет Марти. — Вон раньше не было у него девушки, и он всегда приходил вовремя. А единственное, из-за чего Перкинс мог опоздать, – это те дни, когда он перепивал со своими дружками и на следующий ходил ныл, что у него все болит, и ему до смерти плохо. Но как только у этого ощипанного петуха появилась подружка, так мы по часу ждем, пока Его Высочество притащит свою задницу сюда и нагуляется с той девчонкой.       — А тебе что завидно? — ехидно усмехается Питер. — Завидно, что он счастлив и встречается с хорошей девушкой?       — Я завидую? — тычет в себя пальцем Марти.       — Да. Парни ведь не обращают на тебя никакого внимания.       — На меня-то не обращают?       — Становись добрее и милее, девочка. Избавься от командирского тона и эгоизма – и будет тебе счастье.       — Нет, Роуз, в отличие от тебя, у меня очень много поклонников, — с гордо поднятой головой заявляет Марти, немного поправив свою прическу. — Я постоянно получаю огромные букеты цветов с теплыми посланиями и приглашениями на свидание.       — Да что ты? — ехидно усмехается Питер. — А почему мы никогда их не видим?       — Потому что если их будут привозить сюда, то не хватит целой студии, чтобы поставить все цветы, которые мне присылают. И не забывай еще и про подарки.       — Ну да, приходиться покупать цветочки самой себе и просить папочку купить тебе парочку драгоценностей. Сама себя не порадуешь, никто не порадует такую самовлюбленную эгоистку, как ты.       — Ха, тебя вот вообще никто не замечает, и ты до сих пор ни с кем не встречаешься.       — А это уже мое дело! Я не обязан отчитываться перед тобой и рассказывать обо всех девчонках, с которыми провожу время.       — А проводишь ли ты с ними время?       — Не твое дело, Пэтч.       — Слушай, а может, все-таки Перкинс был прав, когда пошутил, что ты до сих пор девственник и даже ни разу не держал девчонку за руку? А, блондин?       — Ты очень много болтаешь, — скрещивает руки на груди Питер.       — Что, на твое шикарное тело с шестью кубиками пресса никто не клюет? И поэтому у тебя все еще не было первой ночи любви?       — Марти, будь добра, закрой свой рот, а иначе я точно что-нибудь швырну в тебя, — едва сдерживает свое раздражение Питер. — А лучше вообще свали отсюда. И возвращайся только тогда, когда Даниэль приедет сюда.       — Однако я говорю правду: не везет тебе с девушками, парень. И если твой дружок с шоколадной башкой действительно тогда сказал правду о том, что у тебя ни разу не было интима, то я нисколько не удивлюсь. Так же, как не удивлюсь, если выяснится, что ты все-таки гей и предпочитаешь парней.       — Лучше позаботься о том, чтобы у тебя все было хорошо, а со своей интимной жизнью я сам разберусь. — Питер начинает наматывать круги по всему помещению со скрещенными на груди руками. — Может, если ты найдешь какого-нибудь парня и переспишь с ним в одну из темных ночей, то в тебе что-то изменится. Может, подобреешь немного.       — Спасибо за столь прекрасную заботу, белобрысый, но я вовсе не страдаю от недостатка ласк, — уверенно отвечает Марти. — У меня их достаточно. В отличие от тебя, красавчик.       Марти сильно лохматит Питеру волосы, запустив в них руку, но тот резко убирает ее.       — Пэтч, сделай мне одолжение: свали пока отсюда, — очень сухо говорит Питер. — А иначе ты точно доведешь меня до того, что я свалю во время игры. Или вообще не захочу ее начать.       — Нет, Роуз, на этот раз тебе и Перкинсу не удастся свалить с репетиции, — с гордо поднятой головой заявляет Марти. — Потому что Альберт обещал посетить ее и посмотреть, как мы играем новую песню.       — Вот поэтому и свали отсюда, чтобы мы с Дэном потом не выслушивали лекции Сандерсона по поводу сорванных репетиций.       — Не указывай мне, что делать, Роуз. А иначе я сделаю все, чтобы ты вылетел из группы вслед за тем гитаристом МакКлайфом, который и двух недель не продержался, хотя считал себя звездой.       — И что же ты собираешься сделать? — Питер резко останавливается и поворачивается лицом к Марти. — Пойдешь поплачешься Альберту о чем-нибудь и придумаешь какую-нибудь ложь? Или к родителям побежишь, чтоб твой план сто процентов сработал?       — Вы с Перкинсом и так у Альберту не на самом лучшем счету, — уверенно отмечает Марти. — Он мечтает поскорее найти новых барабанщика и бас-гитариста и наконец-то даст вам пинок под зад.       — Скажу тебе откровенно, дорогая моя звездочка всех времен и народов… — Питер начинает наматывать круги перед глазами Марти. — Да я буду просто счастлив, если однажды Альберт скажет мне, что выгоняет меня из группы. Потому что ты, мягко говоря, так задолбала меня. Задолбала так, что я хочу придушить тебя собственными руками. Я реально заколебался слушать твои бесконечные истерики по любому поводу и работать с такой эгоисткой, как ты.       — Ничего, твоя песенка недолго будет играть, — с хитрой улыбкой отвечает Марти. — Вот Альберт найдет талантливого барабанщика и попрощается с тобой.       — Лучше бы он нашел новую солистку в группу.       — Знаешь, как ему стыдно, что в его группе играет такой бездарный барабанщик. Который, ко всему этому, не умеет ни петь, ни танцевать.       — О, надо же! — искренне удивляется Питер.       — Ты – бездарность, Роуз! От твоей ужасной игры уши вянут. А то, что ты сейчас тут поназаписывал вообще можно причислить к какому-то мусору. Шлаку, которому самое место где-нибудь на помойке.       — Это ты так думаешь! А Альберт ничего не говорил мне о моих ошибках и ни разу не критиковал мою игру. Да и Даниэль говорит, что моя игра просто превосходная. Ну а я придерживаюсь мнения, что он тоже очень талантливый парень.       — Ха, да потому что он сам такой же бездарный павлин! — ехидно усмехается Марти. — Который думает, что у него настолько чарующие глаза, что может любого сразить наповал. Хотя в этом парне нет ничего особенного. Обычный жалкий придурок, от которого никакой пользы!       — Придержи свой язык за зубами.       — Послушай, Роуз, если Альберт ничего не говорит вам лично, это не значит, что он всем доволен. Сандерсон сам много раз говорил мне, что ваша с Перкинсом игра оставляет желать лучшего. И отсюда причина, почему он сейчас так занят поисками новых музыкантов. Не спешит работать с нашей группой. Ему просто стыдно выпускать вас двоих на сцену, ибо вы опозорите и меня, и его.       — Ты сейчас доиграешься, и я точно свалю с репетиции! — резко бросает Питер.       — Не посмеешь!       — Да кто ты такая, чтобы мне указывать? — Питер презренно окидывает Марти взглядом с головы до ног. — Жалкая соплячка, а гонора выше крыши! Как будто ты – аристократка голубых кровей, которой все обязаны поклоняться.       — Между прочим, мои мама с папой – обеспеченные люди, которые построили блестящую карьеру. А вот вы с Перкинсом – два нищеброда, которые вынуждены считать каждый цент, чтобы дожить до следующего дня. И вы оба так боитесь потерять такой шикарный заработок, что никак не наберетесь смелости покинуть группу добровольно.       — Ха, и что теперь? — саркастически ухмыляется Питер. — Нам с Даниэлем целовать тебе ручки и ножки, раз мамочка и папочка работают на тебя и с самого детства позволяют тебе купаться в роскоши?       — Вы оба обязаны быть благодарны мне за то, что я столько лет терплю вас и ваши дебильные шуточки, — грубо заявляет Марти.       — Ха, да нужна мне была эта чертова группа!       Питер резко отходит в сторону и начинает активно жестикулировать со словами:       — Как будто моей мечтой была работа с какой-то истеричкой, которая еще такая сопливая, но уже наглая, бессовестная и эгоистичная.       — Ну знаешь, я тоже не заслуживаю работать с таким чмошником, вроде тебя, — уверенно заявляет Марти.       — Надеюсь, что однажды кто-нибудь хорошенько настучит тебе по башке и собьет с нее корону, которую ты на себя напялила.       — Заткнись, Роуз! — раздраженно шипит Марти. — А иначе ты очень пожалеешь о том, что свет родился.       — А каким образом? — быстрым шагом подойдя к Марти и уставив прямой взгляд в ее глаза, удивляется Питер. — Жалобами Альберту ты меня уже не удивишь и не испугаешь.       — Не забывай, пожалуйста, что мои родители очень влиятельные люди. Одно слово – и твоя жизнь превратится в сущий ад! Ты не сможешь ни найти нормальную работу, ни потерять девственность с какой-нибудь девчонкой, ни найти новых друзей и знакомых. Ничего не сможешь! Потому что путь куда бы ты ни было будет тебе закрыт.       — Ты что типа угрожаешь мне? — округляет глаза Питер.       — Предупреждаю. Если начнешь быть слишком дерзким, то ты быстро станешь отбросом для всего общества и не сможешь построить даже блестящую карьеру жалкого продавца или кассира.       — Думаешь, я испугаюсь и тут же начну плясать перед тобой на задних лапках? — Питер громко ухмыляется. — Не дождешься, девочка! Ты мне никто, чтобы я поклонялся тебе!       — Тогда считай, что сегодня был твой последний день в группе. Потому что я сделаю все, чтобы Альберт потерял всякое терпение и вытурил тебя.       — Да? И каков же будет твой первый шаг?       — А первый мой шаг будет вот таким…       Марти быстрым шагом подходит к ударной установке и с криком так сильно бьет по самому большому барабану, что тот тут же трескается. А затем она делает то же самое с еще один, который намного меньше и напоследок также ломает на части две барабанные палочки, что лежат на столике.       — Ты больная? — слегка хмурится Питер, расставив руки в бока. — Какого черта ты сломала барабаны?       — Ну а теперь смотри, что я сделаю с этим дерьмом, на которое ты потратил столько времени, — с хитрой улыбкой говорит Марти.       — Что? Марти! Марти, не вздумай! Ты что задумала? Не смей ничего там трогать! Слышишь меня?       Однако Питеру ничего не удается сделать, так как Марти с помощью нескольких кликов мыши за несколько мгновений удаляет весь трек, над которым он так долго работал.       — Дура безмозглая! — приходит в ярость Питер, резко берет Марти за плечи и слегка встряхивает ее. — Ты хоть знаешь, сколько я работал над этой песней?       — Вот так, красавчик, — с самодовольной улыбкой стряхивает что-то невидимое с рук Марти.       — Мерзавка! Ты уничтожила весь мой труд нескольких недель!       — Считай, я спасла тебя от позора, который ты бы на себя навлек, если бы дал послушать это дерьмо кому-то, кроме своего дружка Перкинса.       — Ну все, маленькая сучка, ты окончательно доконала меня! Вот теперь уже я сделаю все, чтобы эта репетиция не состоялась.       — Не сделаешь.       — Я намеренно сорву ее!       — Да что ты говоришь!       — Я не шучу, Пэтч, ты реально взбесила меня там, что только что сделала.       — Ну-ну, давай, угрожай мне дальше. Если не боишься лишиться головы.       — Сейчас, соплячка, сейчас… Сейчас ты у меня попляшешь… Сейчас…       Решив ответить Марти на то, что она удалила с компьютера файл с его треком, Питер подходит к небольшому столику, на котором лежат какие-то безделушки, берет сумочку девушки, пару секунд копается в ней, достает маленький стеклянный флакончик с духами и со всей силы намеренно швыряет его на пол. Марти же с ужасом во взгляде начинает визжать, как резаная, когда она видит множество кусочков стекла и лужицу, которая медленно растекается по паркету.       — ПРИДУРОК! — вопит взбешенная Марти. — ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, СКОЛЬКО ОНИ СТОИЛИ?       — Ну что, сучка, получила? — ехидно усмехается Питер.       — ТЕБЕ В ЖИЗНИ НЕ РАСПЛАТИТЬСЯ СО МНОЙ ЗА ЭТИ ДУХИ! ОТЕЦ ПРИВЕЗ ИХ ИЗ ФРАНЦИИ! ИЗ ПАРИЖА!       — Ничего страшного, у твоих мамочки с папочкой денежек полно, и они купят тебе новые. Этих духов везде полно, не бойся.       — ДЕБИЛ! БЕЗМОЗГЛЫЙ ДЕБИЛ! ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ!       — А лучше вообще не покупай их. А то меня блевать тянет от такого запаха. Фу… — Питер, слегка поморщившись, машет руками перед носом. — Жаль, что здесь нельзя открыть окно, чтобы проветрить помещение… Теперь придется задыхаться от этого блевотинского запаха.       — УБЛЮДОК! — во весь голос вопит Марти. — Я ТЕБЕ СЕЙЧАС ВСЕ ВОЛОСЕНКИ ПОВЫДИРАЮ!       Марти хочет подлететь к Питеру и либо залупить ему пощечину, либо со всей силы вцепиться ему в волосы или лицо. Однако в этот момент в комнату буквально залетает Альберт, который с легким испугом в глазах смотрит на них.       — Так, что здесь происходит? — недоумевает Альберт. — Марти! Ты почему кричишь на всю студию, как будто тебя здесь убивают?       — Мистер Сандерсон, этот идиот только что разбил мои дорогие духи, которые я так люблю, — едва ли не со слезами на глазах начинает жаловаться Марти.       Питер ничего не говорит и лишь громко ухмыляется со скрещенными на груди руками.       — А еще он испортил барабаны, — уверенно заявляет Марти и бросает взгляд на сломанные ею же барабаны. — Вон, смотрите!       — Что? — удивленно произносит Питер. — Я? Это я сломал барабаны?       — Да! А еще ты кричал на меня и едва не набросился на меня с кулаками! Но слава богу, мистер Сандерсон пришел и не дал тебе убить меня прямо здесь!       — Совсем что ли умом тронулась? Я тебя и пальцем не трогал!       — Трогал! Ты наорал на меня, начал мне угрожать и хотел придушить собственными руками.       — Серьезно?       — Так, ну-ка успокоились оба! — вмешивается Альберт и бросает короткий взгляд на сломанные барабаны и разбитые куски флакона, в котором были духи Марти.       — Мистер Сандерсон, она все врет, — уверенно возражает Питер, нисколько не жалея о сделанном. — Я ничего ей не сделал!       — Питер, что ты себе, черт возьми, позволяешь? — возмущается Альберт. — Опять ты что-то здесь разломал?       — Я ничего не ломал.       — Ты хоть понимаешь, что только что в очередной раз испортил чужое имущество на приличную сумму денег?       — Да она сама пнула ногой эти барабаны со всей силы, и они треснули пополам!       — И тебе не стыдно врать и обвинять во всем девушку? Чему тебя вообще учили родители?       — А еще она удалила с компьютера все то, над чем я работал несколько недель, и то, что хотел отослать человеку из одной известной студии.       — Да, и духи тоже я разбила? — истерически вопит Марти. — Сначала твой дружок Перкинс порвал мой платок из настоящего китайского шелка, а теперь ты разбил флакон с дорогущими французскими духами.       — Да? А если на город упадет метеорит, я тоже буду в этом виноват?       — Ты разбил мои любимые французские духи! ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, СКОЛЬКО Я О НИХ МЕЧТАЛА?       — Тише-тише, Марти, успокойся, пожалуйста, — спокойно говорит Альберт. — Не надо так кричать.       — Сделайте что-нибудь, мистер Сандерсон, я вас умоляю, — с жалостью во взгляде умоляет Марти и тихо шмыгает носом. — Этот человек не должен оставаться безнаказанным после того как он уничтожил то, что принадлежит мне.       — Так, что касается разбитых духов, то пусть твои родители сами выставляют Питеру чек, а он выплатит вам их полную стоимость. И пусть предъявят претензии Даниэлю за порванный платок и напомнят о том, что он все еще должен заплатить за него.       — Он порвал его случайно, — уверенно говорит Питер.       — А что касается разбитых барабанов, то я уже буду сам разбираться с Питером.       — Накажите его построже, мистер Сандерсон, — с хитрой улыбкой провоцирует Марти. — Неужели вы так и будете позволять этим двум бездарям ломать тут все? За все эти годы они поломали инструментов на несколько тысяч долларов, а вы так просто прощайте им все это.       — Вот пусть твои мамочка с папочкой заплатят и за разбитые тобой барабаны, — сухо бросает Питер.       — Я их не ломала!       — Ломала! Ты специально сломала их, чтобы сорвать нашу репетицию. С целью обвинить в этом меня!       — Что?       — Я их не ломал!       — Так все, Питер, успокойся! — прикрикивает Альберт. — Марти абсолютно права! Я действительно слишком многое прощаю тебе и Даниэлю, который, кстати, до сих пор не появился. Я слишком долго позволяю вам оставаться безнаказанными и не требую никакого морального ущерба.       — Что?       — И думаю, теперь мне придется взяться на вас двоих всерьез. Раз вы не понимайте хорошего отношения к себе, то будем действовать по-плохому.       — Но, мистер Сандерсон…       — Замолчи и слушай, что я тебе говорю! — холодно бросает Альберт, приподняв руку ладонью к Питеру. — Значит так, как только Даниэль появится здесь, ты передаешь ему, что он должен заплатить Марти за порванный платок. А вот тебе придется выложить деньги за разбитый флакон духов.       — Срок до завтрашнего дня! — вставляет Марти.       — И я предупреждаю, если один из вас еще раз сломает хоть один инструмент, то вы будете покупать новые на свои деньги. Меня не волнует, где вы их достанете. Занимайте деньги у друзей или берите кредит – мне все равно!       — А не заплатите – сильно пожалейте!       — Инструменты и так очень дорогие, а многие из них привезены из-за границы или вообще сделаны по индивидуальному заказу. А вы двое постоянно ломайте их и точно скоро разорите меня.       Марти не скрывает своей широкой улыбки, видя, как Альберт отчитывает Питера и наконец-то прижимает его к стенке. Девушка с гордым и надменным видом смотрит на потрясенного блондина, которого ей удалось так или иначе подставить и убедить Альберта в том, что это он виноват в поломке барабанов.       — Хорошо, — с гордо поднятой головой произносит Питер. — Если эта девчонка хочет, я заплачу ей за духи. Но только потому, что их действительно разбил я. Не буду отрицать. Я признаюсь только в том, что действительно совершил и всегда говорю правду. Для меня всегда была принципиально!       — Вот и прекрасно! — восклицает Альберт. — Этот вопрос закрыт.       — Но я уж точно не собираюсь платить за сломанные ею инструменты.       — Я не ломала их! — со слезами на глазах отрицает Марти.       — Ты сама пнула их ногой!       — Да ты точно не в себе сегодня! Орешь на меня, бьешь, оскорбляешь, разбиваешь инструменты и духи…       — Нет, это ты всегда была не в себе! Каждый чертов день!       — Ты очень плохо обо мне думаешь!       — Ты – не принцесса, чтобы тебе все прислуживали!       — Что я тебе сделала? — недоумевает Марти и наигранно шмыгает носом. — Почему ты так со мной обращаешься?       — М-м-м, как правдоподобно ты прикидываешься жертвой… Того и гляди, я поверю, что в тебе есть что-то хорошее.       — Ты злишься, потому что у тебя нет девушки. Завидуешь Перкинсу, потому что он встречается с девушкой. Пока ты сам до сих пор не можешь даже познакомиться с кем-нибудь, и тобой никто не интересуется.       — Как будто тобой кто-то интересуется.       — Поэтому ты постоянно срываешься на мне! Тебя не научили, что девушек нужно уважать. И уж точно настоящий мужик ни за что не поднимет на них руку.       — Слушай, Пэтч, хватит нести какой-то бред! — хмуро бросает Питер. — Тебя и пальцем никто не трогал, но ты хочешь убедить всех в том, что тебя едва ли не избили. У кого ты научилась так нагло врать и клеветать на людей?       — Закрой свой рот!       — Сама заткнись!       — Заткнись ты, урод!       — Следи за языком, жалкая малолетка!       — Так, ну-ка прекратили этот балаган! — вскрикивает Альберт. — Чего вы тут, твою мать, устроили? Совсем что ли обалдели?       — Это она начала! — указывает на Марти пальцем Питер. — Я сидел здесь, никого не трогал, работал над музыкой и ждал приезда Перкинса. Но тут приперлась эта принцесса, начала выносить мне мозг и разбила эти барабаны.       — Заткнись, Роуз!       — Чего она постоянно ко мне цепляется?       — Я сказал, заткнись! — прикрикивает Альберт. — И настоятельно советую тебе держать язык за зубами. А иначе мне придется принять некоторые меры.       — Серьезно? Вы верите этой девчонке?       — Ты сам постоянно цепляешься к ней! Хотя она никак тебя не оскорбляет и не дает повода ненавидеть ее.       — Да я бы эту девчонку и пальцем не тронул, ибо мне просто противно прикасаться к этой мадам.       — Хватит придираться к Марти! Оставь ее в покое!       — Вам бы следовало повнимательнее присмотреть за этой королевой, которая сама разбила половину ваших инструментов, но делала вид, будто это сделал я или Даниэль.       — Ох, как же я устал… — устало стонет Альберт. — Господи… Вы с Перкинсом отнимайте у меня намного больше нервов, чем другие мои подопечные. Вожусь с вами как с детьми! И какого черта я вообще пытаюсь слепить из вас хоть что-то стоящее. Вы ведь все равно не собирайтесь становиться лучше и продолжайте играть ужасно. Особенно ты, Питер! В последнее время твоя игра просто отвратительна.       — Серьезно? — тычет в себя пальцем Питер. — Вы предъявляйте мне претензии?       — Что с тобой произошло? Ты же нормально играл, когда пришел в группу, хотя и тогда не дотягивал до нужного мне уровня. Я поначалу думал, что тебе просто надо немного поучиться, чтобы заиграть как следует. Но ты до сих пор продолжаешь гнуть свою линию и хочешь сделать музыку такой, какой тебе хочется ее видеть. Хотя мне совсем не нравятся твои идеи! Это далеко от концепции группы.       — Ой, я полностью согласна с вами, мистер Сандерсон, — с хитрой улыбкой поддакивает Марти. — Питер, видите ли, хочет, чтобы я была исполнительницей рок-музыки, которую они с Перкинсом так любят. Однако он забывает, что у нас поп-группа, и я ни за что не буду петь то, что хочется им.       — Перкинс тоже сильно разочаровывает меня в последнее время. Он перестал нормально играть с тех пор, как влюбился в какую-то девушку. Да еще и постоянно опаздывает на репетиции из-за свиданий с ней… И я думал, что тоже смогу научить его играть так, как мне надо. Но и тот упрямый как осел! Такой же бездарный и бесполезный, как и Роуз.       — Да, но почему-то только вы с Марти так думайте, — уверенно отмечает Питер. — Все наши предыдущие гитаристы и те, кто здесь работает, считают, что мы с Даниэлем как раз очень талантливы. А кто-то считает, что мы – лучшие музыканты из всех, с кем вы работайте. Мы достаточно хороши, чтобы хотя бы записать одну единственную песню. Хотя есть очень много людей, на которых вы не хотите обратить внимание. Продвигайте каких-то безголосых придурков, за которых поет компьютер, а настоящие таланты остаются незамеченными.       — Песню? — Альберт ехидно усмехается. — О какой записи песни ты сейчас говоришь?       — О той, которую вы обещали нам тогда, когда мы с Даниэлем попали в группу.       — Ради бога, Питер, не смеши меня! То, что вы с Даниэлем выдаете сейчас, – это просто кошмар! Я просто в шоке от того, что вы хотите мне показать.       — Нам нравится.       — Неужели вы хотите чего-то добиться с такими ужасными навыками и мечтайте об известности? Нет, ребята, вам еще учиться и учиться. Очень много учиться, чтобы заслужить запись хотя бы одной песни, о которой ты говоришь.       — Мы и так учимся уже почти четыре года.       — И за такое время можно было бы научить обезьяну говорить. А вы, два бездаря, ничему не научились.       — Да что вы говорите!       — Вот мой вам совет, парни: перестаньте позорить себя и найдите себе другое занятие. Музыка – это не ваше призвание. Запомните, любить и уметь – это разные вещи. То, что вы любите музыку, не значит, у вас есть к ней способности.       — Простите, мистер Сандерсон, а почему это вы только сейчас решили сказать мне об этом? — удивляется Питер, скрестив руки на груди. — До этого я ни разу не слышал от вас что-то о своей игре. Да и Даниэль никогда не получал от вас замечаний. Но тут вдруг вас прорвало!       — А молчал, дорогой мой, потому что надеялся, что вы сами поймете, какой уровень мне нужен, и будете учиться и становиться лучше. Поймете, что я работаю только с по-настоящему талантливыми людьми, а не со всеми желающими получить свой кусочек славы. Однако за такое долгое время я не увидел прогресса ни в тебе, ни в твоем друге.       — Ну да, талантливыми людьми… Особенно та группа, которая сейчас дает концерты по всей Америке. Такие талантливые ребята, что приходится обрабатывать их голоса на компьютере, чтобы они звучали более-менее терпимо.       — И скажу тебе честно, я уже потерял всякую надежду научить вас двоих хоть чему-то. Я думал, что и правда предложу вам контракт на запись несколько песен, но сначала хотел дать шанс поучиться и стать лучше. Однако я вижу, что с такими навыками вам лучше даже не пытаться куда-то пробиться. А иначе вас поднимут на смех.       — Полагаю, вы теперь решили начать унижать меня и Перкинса из-за того, что мы, по вашему мнению, бездарны? — расставляет руки в бока Питер.       — Лучше бы помолчал и послушал, что тебе говорит человек, знающий в этом толк, — вмешивается Марти.       — А тебя здесь никто не спрашивал!       — Благодаря мистеру Сандерсону в мире появилось огромное количество звезд. Все они очень талантливы благодаря своим талантам и снискали славу среди людей.       — Да-да, я вижу, какие они успешные. Такие успешные, что никто ничего про них не знает.       — А вот если кто-то услышит то, как ужасно вы с Даниэлем поете и играйте, то вы оба станете посмешищем для всего мира. Особенно ты, Роуз. Если бы ты дал кому-то послушать то дерьмо, которое записывал здесь несколько недель, тебе не удалось бы избежать позора.       — Да, а что же ты сама никак не станешь известной? — ехидно усмехается Питер. — Раз, по мнению мистера Сандерсона, у тебя якобы есть огромный талант, то ты уже давным-давно должна была стать известной и не торчать в группе с таким сбродом, вроде меня с Перкинсом. Ты ведь считаешь нас пылью, так ведь?       Питер переводит взгляд на Альберта.       — А, мистер Сандерсон? — произносит Питер. — Что же вы не исполняйте желание ее мамочки с папочкой и не делайте из нее звезду мирового масштаба? Они ведь не зря платят вам такие огромные деньги за то, чтобы их дочурка стала известной певицей. Чего же вы ждете? Действуйте!       — А ты не слишком обнаглел? — грубо спрашивает Альберт. — Кто ты, черт возьми, такой, чтобы со мной так разговаривать? Твое ли собачье дело, кто мне платит и за что?       — Значит, вы признаете, что берете у них деньги?       — Закрой свой рот!       — Наверное, они платят недостаточно, чтобы вы всерьез занялись карьерой этой бездарной эгоистки. Вот вы и держите ее на скамейке запасных.       — Оставь Марти в покое и прекрати издеваться над ней! — сухо требует Альберт. — Бедная девочка ничего тебе не делала, чтобы ты так обращался с ней. Даже твой дружок еще как-то держит себя в руках и не позволяет себе таких вольностей, какие позволяешь себе ты.       — Если эта мадам доведет его, то и Даниэль выскажет ей пару все, что он думает о ней.       — Слушай, неужели ты и правда отыгрываешься на Марти, потому что злишься и завидуешь Даниэлю, у которого есть девушка? Это объяснило бы твое омерзительное поведение! И чрезмерную агрессию по отношению к невинным людям.       — О, вы теперь защищайте ее! Хотя раньше и сами были не восторге от работы с ней!       — Не твое дело!       — Видно, те люди достаточно подкупили вас, чтобы вы так опекали эту девчонку. Хотя ее надо бы хорошенько отхлестать ремнем. Воспитывать эту принцессу! Дрессировать как собаку! Чтобы была милая и кроткая!       — Так все, сейчас же заткнулся! — вскрикивает Альберт. — С меня довольно! Я больше не намерен терпеть твое хамское поведение! И именно поэтому хочу, чтобы ты знал и передал Даниэлю кое-что.       — Что, вы все-таки выгоните их из группы? — округляет глаза Марти.       — Запомните, как только я найду вам на замену по-настоящему талантливых бас-гитариста и барабанщика, вы оба покинете группу вслед за гитаристом Терренсом МакКлайфом. С которым мне пришлось попрощаться из-за ситуации с моей дочерью. Но у этого по крайней мере был хоть какой-то талант и достаточно сильный голос. Я бы с удовольствием взялся за раскрутку его сольной карьеры. Однако он оскорбил и унизил Рэйчел и отбил у меня это желание. Так что путь сюда ему закрыт. Так же, как будет закрыт и для тебя с Перкинсом.       Марти хитро улыбается, слушая все, что говорит Альберт, и тихонько усмехается, видя обескураженное выражение лица Питера.       — Так что, Питер, готовься к тому, что я в любой момент могу выгнать тебя и Даниэля из группы, — заключает Альберт. — Я не хотел говорить это до определенного момента, но ты вынудил меня раскрыть рот.       — Вот как… — задумчиво произносит Питер.       — Ну а пока вы оба состоите в ней, я советую вам вести себя тише воды, ниже травы. И запомните, если вы сделайте что-нибудь еще и выведете меня на эмоции, то пеняйте на себя. У меня будет намного больше связей, чем у вас обоих, и я сделаю все, чтобы подпортить вам жизнь и показать, кто такой Альберт Чарльз Сандерсон.       Ах, до чего же Марти счастлива слышать, как Альберт дает понять, что отныне всерьез берется за Питера и Даниэля и не позволит им делать все что угодно, как это было ранее. Девушка не скрывает своей широкой улыбки с гордо поднятой головой наблюдает за блондином. Сам Питер выслушивает Альберта от и до и принимает решение, на которое очень долгое решался, ибо его терпение просто лопнуло, и он отказывается и дальше терпеть все это.       — Думаю, вам не придется выгонять меня, — гордо приподняв голову, уверенно заявляет Питер. — Да, не придется.       — А? — слегка хмурится Альберт.       — Потому что я заявляю вам о желании покинуть вашу группу добровольно. Прямо сейчас.       — Вот как!       — Если честно, я уже давно хотел это сделать, но не мог решиться. Однако выходки этой королевы перешли все границы! И у меня больше нет никакого желания работать с такой эгоистичной истеричкой, как она.       — Скатертью дорожка, — с широкой улыбкой тихо шепчет Марти, скромно помахав Питеру рукой.       — Можете и дальше продолжать этот фарс, но уже без моего участия. Я покидаю группу «Heart Of Fire» сейчас же. Все! С этой минуты меня больше не касается ее дела.       — Хорошо, можешь уходить, — спокойно произносит Альберт. — Тебя здесь никто не держит. Уходи вслед за Терренсом МакКлайфом.       — А что касается Даниэля, пусть он сам решает, работать ли с соплячкой, которая выведет из себя даже нормального человека, или уйти вслед за мной. Это будет только его решение. А свое я уже принял. И надеюсь, что вполне четко донес его до вас обоих.       Питер уверенно направляется к выходу из помещения, но в какой-то момент оборачивается к хмурому Альберту и широко улыбающейся Марти, которая посылает ему воздушные поцелуи.       — Компенсацию за разбитые духи переведу по номеру карты этой мадам, а за ударные пусть платит ее семья, — уверенно говорит Питер. — С огромным удовольствием говорю вам «прощайте» и спешу удалиться.       Только после этого Питер открывает дверь и закрывает ее после того как покидает это помещение, оставив Марти и Альберта наедине. Девушка сначала провожает мужчину унизительными матерными выкриками, а потом начинает буквально прыгать до потолка, не скрывая радости от того, что она наконец-то выжила из группы одного человека, который ушел добровольно. Ну а мужчина начинает заметно нервничать, поскольку у него точно возникнут проблемы с репетициями из-за отсутствия барабанщика. Если без гитариста они еще как-то могли обойтись, то теперь придется срочно искать выход из сложившейся ситуации. Или же просто распустить коллектив и сосредоточиться на других более талантливых ребятах, которые все еще ждут своего звездного часа.       

***

      Эти воспоминания с одной стороны заставляют Питера испытывать ничего хорошего. Но с другой – мужчина не скрывает своей радости по поводу того, что он наконец-то покинул группу, в которой играл много лет. И где-то в глубине души парень рад, что Даниэль поддержал его решение и тоже оставил группу после того как узнал о произошедшем и тоже поссорился с Марти так, что она вывела на эмоции и его самого. В итоге он тоже заявил об уходе из группы, так как больше не смог выносить бесконечных истерик солистки и незаслуженных унижений.       И теперь после того как парни решили порвать со всем, что связано с Марти, Альбертом и его группой, они всей душой наслаждаются свободным временем. Хотя вопрос о том, что они будут делать дальше, чтобы продолжать зарабатывать на жизнь, пока что остается открытым.       — Кстати, Роуз, а что ты собираешься делать после ухода из группы Альберта? — интересуется Даниэль, постукивая пальцами по стойке.       — Не знаю, Даниэль, — пожимает плечами Питер, бросив короткий взгляд в сторону. — Однако надо что-то делать. Хоть у меня еще есть деньги, однажды они закончатся, если я не найду способ заработать их.       — Вот и я о том же… Мы не можем вечно жить на те бабки, которые заработали на выступлениях в группе. Нам все равно придется искать какую-то работу, чтобы не подохнуть с голоду. Даже и продавцами.       — Да… Жаль, конечно, что у нас ничего не получилось с группой… — Питер запускает руку в свои волосы. — А я ведь размечтался о том, что когда-нибудь буду выходить на сцену со своей группой, дубасить по барабанам и слушать оглушительный визг поклонников, которые приходили бы на мои концерты… Но… Увы! Похоже, что мои мечты канули в лету… Не быть мне известным музыкантом.       — Понимаю… — кивает Даниэль. — А мне так хотелось путешествовать по миру, играть на разных площадках мира и слышать, как все мной восхищаются…       Даниэль резко выдыхает.       — Однако вместо этого придется вспоминать те годы, в которые я подрабатывал в разных местах, — добавляет Даниэль. — Ходить по всему городу и спрашивать, не требуются ли в каких-то магазинах сотрудники.       — Мне хотелось стать музыкантом не только потому, что я этого хотел, — задумчиво говорит Питер. — Но еще и из-за желания… Желания утереть Марти нос… Не позволить ей узнать, что мы и правда работаем в каком-нибудь магазинчике и продаем товары. Я из вредности не хотел позволить этой сучке ликовать и смеяться над нами. И пытался сделать все, чтобы доказать ей, что у меня тоже есть талант…       Питер качает головой.       — И я вполне мог бы на что-то рассчитывать, если бы отправил одному парню тот трек, который записывал несколько недель прямо в студии, — добавляет Питер. — Но теперь я даже это не могу сделать, ибо Марти его полностью удалила. А дома у меня нет нужной аппаратуры, чтобы писать треки. Эта девчонка лишила меня последнего шанса как-то пробиться в музыкальный мир… И я ее за это никогда не прощу. Эта маленькая стерва уничтожила всю мою работу!       Пока Питер говорит это с грустью во взгляде, Даниэль одновременно слушает своего приятеля, о чем-то задумывается и слушает музыку, которая сейчас играет в этом заведении. А стоит блондину замолчать и бросить взгляд в сторону, как кареглазый широко улыбается и хлопает того по руке со словами:       — Слушай, Питер, а что если нам попробовать создать свою группу?       — Создать свою группу? — округляет глаза Питер.       — А почему бы и нет? Ты будешь по-прежнему играть на ударных или кахоне, а я приму на себя обязанность играть на гитаре. Уверен, мы были бы отличной командой!       — Думаешь, у нас реально получится? Ты ведь должен понимать, что мы можем так и остаться никому не известными парнями и потратить время впустую!       — Ну да, может, нам и правда придется забыть об известности и найти работу в каком-нибудь магазине. Но вот лично я не хотел бы забрасывать увлечение музыкой. Я хочу продолжить заниматься им, даже после ухода из группы.       — То есть, ты предлагаешь просто играть ради развлечения?       — Именно!       — Ну не знаю…       — Эй, к тому же, мы вполне можем поговорить с владельцами каких-то клубов и договориться с ними о парочке концертов. Вдруг нам повезет? Ведь многие же заказывают каких-то музыкантов на корпоративы. Вот и мы попробуем с кем-то договориться.       — Ну… Да… Было бы здорово…       — А еще мы вполне можем исполнять какие-нибудь каверы и выкладывать их в Интернет. Так глядишь, у нас, может, и поклонники свои появятся.       — Каверы?       — Я тут недавно послушал парочку каверов от успешных исполнителей и как-то загорелся идеей попробовать сделать то же самое. Мне кажется, это было бы классно!       Питер ничего не говорит и, слегка нахмурившись, поглаживает подбородок.       — Давай замутим парочку каверов твоей любимой группы Nickelback? — предлагает Даниэль. — Ну или что-то из моих любимых Three Days Grace или Green Day!       Призадумавшись на несколько секунд, Питер одобряет Даниэля начать снимать видео с исполнением каверов и полагает, что они могли бы стать отличным тандемом и неплохо сработаться благодаря общему увлечению музыкой.       — Слушай, шоколадная башка, а твоя идея реально классная! – с широкой улыбкой бодро восклицает Питер. — Давай и правда попробуем снять пару видео и выложить их в Интернет. Кто знает, может, со временем какие-нибудь известные личности заметят нас, и мы сможем заполучить свой кусочек славы.       — Докажем мисс Пэтч, что мы способны на гораздо большее, чем она? — весело предлагает Даниэль.       — И добьемся этого своими силами! А не с помощью родителей или каких-то покровителей!       — Так точно! — с широкими улыбками бодро восклицают Питер и Даниэль и обеими руками дают друг другу пять, все больше загораясь идеей попробовать поработать вместе в качестве группы пусть даже и ради развлечения.       — Окей, тогда давай завтра мы все обсудим и решим, что делать, — уверенно предлагает Даниэль, щелкнув пальцами обеих рук.       — Заметано! — энергично кивает Питер. — Я уверен, что это будет бомба!       — О, еще какая бомба!       Даниэль и Питер на пару секунд замолкают и бросают взгляд на далеко не трезвую толпу людей, зажигающие на танцевальной площадке под энергичную музыку. А затем блондин опирается локтем на стойку и с грустью во взгляде о чем-то задумывается.       — Не знаю, как ты, но мне кажется, что Терренс вполне мог бы стать частью нашей группы, — задумчиво признается Питер. — И петь вместе с нами…       — Ах да, Терренс… — с такой же грустью во взгляде произносит Даниэль. — Все-таки некрасиво мы с ним поступили… Не надо нам было набрасываться на него… Даже если его поступок омерзительный…       — И тому же, проблемы с его бывшей – это их личное дело, а не наше.       — Именно! Они должны сами с этим разбираться, а мы не должны были вмешиваться.       — Я согласен, что он поступил отвратительно, и нормальные мужики так не поступают. Однако все равно жаль его… Было видно, что МакКлайф сожалел и чувствовал свою вину.       — Думаю, он вряд ли хотел этого. Я бы сказал, МакКлайф, походу, сам был в шоке от того, что посмел поднять руку на девушку.       — Это точно!       — Хоть я и терпеть не могу таких мерзавцев и сам бы ни за что не поднял руку на девушку, однако мне все равно как-то жалко мужика. Понимаешь…       — К тому же, теперь мы точно знаем, что он действительно никогда не избивал Ракель. Что касается этого, тогда Терренс сказал нам правду.       — Да, Рэйчел и правда оболгала его и заставила нас думать, что он настолько ужасен… — кивает Даниэль. — И мы бы так и думали, что это так, если бы она сама себя не выдала в разговоре со своей подругой, который мы услышали.       — Но с другой стороны, я могу ее понять. Ведь МакКлайф причинил ей боль и воспользовался ею и ее чувствами. Рэйчел, конечно, обожает все преувеличивать, и из-за этого люди порой неправильно понимают ее. Но она была реально обижена. И поэтому соврала нам и своему отцу.       — Да и называть Ракель проституткой тоже было некрасиво с ее стороны. А мы с тобой только и слышали, что эта девушка – шлюха, проститутка, тварь, сволочь, стерва и тому подобное.       — Мне кажется, Ракель больше всех пострадала в этой истории. И тот мужик Саймон доставал ее, и Терренс так издевался над ней, и Рэйчел сама напала на нее, но выставила все так, будто это на нее набросились с кулаками.       — К тому же, я не думаю, что эта история с ее проблемами с головой правдива. Ракель мне всегда нравилась, и я считаю ее вполне милой и хорошей девушкой. И я очень рад, что ей наконец-то удалось покончить с этим мерзавцем Рингером.       — Это точно! И должен признаться, Терренс совершил благородный поступок, когда решил помочь ей покончить с тем типом Саймоном. Даже его и мучила совесть, он все-таки не зарыл голову в песок и не стал ждать, когда та девчонка сама прибежит к нему и начнет валяться у него в ногах.       — О да, об этом мерзавце Рингере говорят и пишут практически везде! Наверное, я уже несколько раз за пару дней успел посмотреть репортаж об этом Саймоне и о том, как Терренс надрал ему задницу.       — Зато теперь этот подонок получил по заслугам и уже точно не сможет навредить этой бедной девушке. Все закончилось хорошо, а МакКлайф хоть немного улучшил свое положение. Не исключаю, что он может стать немного лучше в глазах людей.       — Согласен! Я рад, что эта история закончилась хорошо, и каждый получил то, что заслужил. И считаю правильным, что МакКлайф не стал зарывать голову в песок… Не знаю, почему, но мне кажется, это было сделано искренне. От всего сердца.       — Вспоминая то, с какой жалостью он тогда пытался объясниться перед нами, я придерживаюсь такого же мнения.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Питер бросает взгляд на одну из работающих официанток, а Даниэль поправляет ремешок на своих наручных часах.       — В любом случае нам нужно поговорить с Терренсом и извиниться перед ним, — уверенно выражает свое мнение Даниэль. — Я думаю, он поймет нас, если мы все ему объясним и попросим не сердиться за то, что мы набросились на него из-за того, в чем ему надо разбираться только со своей девушкой. Без третьих лиц.       — Если честно, я уже давно думаю поехать к нему домой и попробовать поговорить с ним, — задумчиво признается Питер, запустив руку в свои волосы. — Не по себе мне как-то, понимаешь…       — Ох, мне и самому неудобно перед ним…       — Лично мне нравилось проводить с ним время. Терренс как-то быстро влился в нашу компанию. Мы быстро нашли с ним общий язык.       — Абсолютно согласен… Несмотря на омерзительный поступок, Терренс – все равно классный мужик. Лично я хотел бы снова начать общаться с ним. И даже попробовать предложить присоединиться к нашей группе.       — Тогда давай поедем к нему домой завтра? А обсуждение планов о создании группы отложим на потом! Вернемся к этому, когда поговорим с Терренсом и извинимся перед ним.       — Я хотел предложить то же самое! — бодро восклицает Даниэль. — С группой мы можем разобраться когда-нибудь потом, а сначала надо объясниться с Терренсом. Тем более, что… Было бы круто, если бы он снова присоединился к нашей компании и стал частью нашего будущего проекта.       — Тогда заметано! Встретимся завтра где-нибудь после обеда и…       Однако Питер не договаривает свою мысль, потому что в этот момент он бросает взгляд куда-то в сторону, слегка прищуривается и вдалеке видит очень знакомого человека с черными волосами.       — Слушай, Дэн… — похлопав Даниэля по плечу, произносит Питер и взглядом указывает туда, куда он смотрит. — А за тем столиком случайно не Терренс сидит? Или у меня со зрением совсем все плохо?       Даниэль тоже переводит взгляд в ту сторону и очень быстро понимает, что за столиком, стоящий где-то в углу, действительно сидит Терренс, увлеченный разговором с Эдвардом и над чем-то смеющийся вместе с ним.       — Точняк, это он! – кивает Даниэль. — Да, это реально МакКлайф! Тот самый двухметровый чувак с пышной шевелюрой на голове.       — Ну значит, я не ошибся… — задумчиво произносит Питер. — Это наш жираф!       — Интересно, а как давно он тут сидит? Когда мы заходили сюда, я вроде бы не видел его.       — По крайней мере, ранее я тоже его здесь не замечал… — пожимает плечами Питер. — Или просто не смотрел в ту сторону, где он сидит.       — А как ты думаешь, сам Терренс видел нас?       — Мне почему-то кажется, что он тоже нас не видел, ибо занят другими делами. А хотя… — Питер разводит руками. — Кто его знает… Может, и заметил, но делает вид, что не замечает нас…       — Эй, а кто тот черноволосый парень, с которым он так увлеченно разговаривает и над чем-то ржет?       — Не знаю, впервые его вижу… — слегка хмурится Питер. — Может, это какой-нибудь его приятель? Который явно не знает, что значит причесывать волосы…       — О да, — тихо хихикает Даниэль. — Как будто он встал с кровати и забыл посмотреться в зеркало.       — Какая-то птичка, которая забыла привести свои перышки в порядок.       — Ну ладно, он хотя бы подобрал какие-то стоящие шмотки… А был бы он еще и грязный, я бы точно принял его за бездомного.       — Да нет, этот парень не бездомный. Да, он не слишком парится о своем внешнем виде, но выглядит вполне чистым.       — Ну да, вроде с этим у него все в порядке.       — Однако должен отметить, что этот парень чем-то напоминает мне самого Терренса… Я бы даже сказал, что они очень друг на друга похожи… Правда тот парень выглядит намного моложе…       — Да… Тот паренек реально чем-то похож на него. Правда на вид ему гораздо меньше лет, чем МакКлайфу. Лет восемнадцать-двадцать – не меньше… Но сходство и правда поразительное…       — Может, это его брат?       — Брат? Нет, не думаю! Терренс вроде же говорил, что у него нет братьев и сестер!       — Да ладно, может, мужик просто встретил похожего на себя пацана и нашел с ним общий язык.       — Ну да, а он говорил, что на свете нет человека, похожего на него.       — Это точно! Оказывается, есть!       Питер и Даниэль еще некоторое время с интересом наблюдают за Терренсом и Эдвардом, которые слишком увлечены своим разговором и не замечают никого и ничего вокруг себя, не переставая тихонько смеяться и время от времени попивая свои напитки. А затем Даниэль переводит взгляд на Питера, который каким-то образом чувствует это и тоже смотрит на своего друга.       — Эй, так раз Терренс здесь, то мы можем поговорить с ним прямо сейчас! — бодро отмечает Даниэль. — Давай подойдем к нему и все объясним?       — Ну раз мы так удачно зашли сюда, то просто не можем упустить такой хороший шанс, — с легкой улыбкой разводит руками Питер. — Не придется мотаться к нему домой.       — Тогда пошли?       — Пошли!       Даниэль и Питер встают из-за барной стойки и уверенно направляются к столику, за которым сидят Эдвард с Терренсом, по-прежнему ведущие оживленную дискуссию на какую-то тему. Ни один из братьев МакКлайф не замечает только что подошедших парней с пшеничными волосами и волосами шоколадного оттенка. Роуз пережидает пару секунд, а затем, не получив никакой реакции, негромко кашляет, дабы дать о себе знать, со словами:       — Э-э-э, простите…       Терренс и Эдвард тут же переводят свои взгляды на двух парней, которые стоят возле них. МакКлайфу-старшему сразу начинает казаться, что ему знакомы эти двое, что с грустью во взгляде смотрят на него. Но мужчина довольно быстро понимает, что это Питер и Даниэль, с которыми он однажды играл в одной группе, но с которыми разругался из-за ситуации с Ракель и вранья Рэйчел.       — Питер? — переведя взгляд на Питера и борясь с чувством неловкости и неуверенности, удивленно произносит Терренс и переводит взгляд на Даниэля, стоящий рядом с блондином. — Даниэль? Э-э-э… Привет… Не ожидал встретить вас здесь…       — Мы можем присесть и поговорить с тобой? — с грустью во взгляде смотря на Терренса, осторожно спрашивает Даниэль. — Надо кое-что перетереть.       — Э-э-э, да, конечно, — пожимает плечами Терренс. — Присаживайтесь… Э-э-э…       Терренс переводит взгляд на Эдварда и жестом просит его пересесть к нему.       — Кто это такие? — шепотом спрашивает Эдвард после того как подсаживается к Терренсу. — Ты их знаешь?       — Да, знаю, — шепчет Терренс. — Играл с ними в одной группе. Правда вскоре покинул нее и разругался с ними. Как раз из-за ситуации с Ракель.       — Вот как…       — Объясню все позже.       Получив разрешение сесть, Питер и Даниэль присаживаются за столик напротив Терренса и Эдварда, который резко становится каким-то замкнутым и старается делать вид, что его здесь нет, не говоря ни слова и задумывается о чем-то своем.       — Послушай, Терренс, — почти сразу неуверенно начинает говорить Питер. — Мы с Даниэлем хотели бы извиниться перед тобой за то, что набросились на тебя в тот раз и злословили. То, что произошло между тобой и Ракель должно было остаться вашим личным делом, а нас оно никак не касалось.       — Сейчас мы понимаем, что ты и правда не хотел того скандала, что произошел между тобой и Ракель, — с грустью во взгляде добавляет Даниэль. — В тот день мы оба видели сожаление и грустить в твоем взгляде, который давал нам понять, что ты реально жалел об этом. Но мы были злы, ибо придерживаемся мнения, что настоящий мужик никогда так не поступит.       — Понимаешь, мы просто очень хорошо относимся к Рэйчел. Да, у нее далеко не идеальный характер, но так-то она нормальная девчонка. И когда она нам рассказала, что произошло между ней, Ракель и тобой, мы тут же начали защищать ее. Все-таки ее мы знаем дольше тебя и предпочли поверить ей. Хотя всегда прекрасно знали, что она обожает привирать и преувеличивать.       — Да, мы и подумать не могли, что она соврала нам, сказав, что ты якобы избивал Ракель до полусмерти, а она отдубасила Рэйчел в том клубе и порвала ей одежду.       — Я и правда никогда не избивал Ракель и ни за что не пошел бы на такое, — спокойно отвечает Терренс. — И на самом деле это Рэйчел напала на Ракель в тот день, а не наоборот.       — Мы знаем, — кивает Питер. — Рэйчел сама созналась во всем, когда мы с Дэном случайно услышали ее разговор с подругой, которой она рассказала, как заставила нас отвернуться от тебя и посчитать, что ты – мерзавец.       — Это правда, Терренс! — подтверждает Даниэль. — Тогда мы поняли, что ты сказал правду о том, что никогда не бил свою девушку, а Рэйчел всем наврала. Нам с Питером, своему отцу, всем своим подругам… Тебе… И после этого мы буквально прижали ее к стенке и потребовали все объяснить.       — Она очень долго не хотела признавать и искала какие-то отмазки, — признается Питер. — Мол, мы все не так поняли и вообще речь шла не о тебе. Но в итоге нам удалось заставить Рэйчел рассказать всю правду и подтвердить, что ты действительно никогда не избивал свою девушку, а только лишь однажды ударил ее по лицу.       — Хуже той пощечины больше ничего не происходило, — с грустью во взгляде отвечает Терренс.       — Мы верим.       — Я очень быстро понял, что Рэйчел о многом соврала после разговора с Ракель и Альбертом. А уж когда вы оба обвинили меня в том, что я избивал свою девушку, все окончательно подтвердилось.       — Теперь и мы убедились в твоей невиновности.       — Правда я всегда знал, что она легко может соврать и преувеличить.       — Хотя это не означает, что мы с Питером полностью поддерживаем то, что ты сделал, — уверенно говорит Даниэль. — Мы по-прежнему считаем твой поступок омерзительным и не собираемся говорить, что это было правильно. Но все-таки мы оба прекрасно понимаем тебя. Понимаем, что ты просто мог быть на взводе и взорваться как хлопушка. И не оправдываем саму Ракель, которая и сама далеко не святая и пушистая. Она тоже поступила плохо и первая начала ругаться с Рэйчел.       — Ее тоже можно понять. И я ее понимаю.       — К тому же, недавно мы прочитали в Интернете одну статью, в котором говорилось о том, что Саймон Рингер попал в больницу после падения с пятиэтажного здания.       — Правда?       — Сейчас об этом говорят абсолютно все. Мы несколько раз за день можем наткнуться на новости о том, что произошло с тем типом.       — А еще там говорилось о тебе и Ракель, — добавляет Питер. — В тех статьях было сказано, что именно ты обратился в полицию и поехал вслед за этой девушкой, которая решила отправиться на встречу с этим Саймоном одна. Так что, МакКлайф, мы знаем, как ты надрал задницу этому ублюдку и показал ему, где раки зимуют.       — Мы высоко оценили твой поступок, Терренс. Правда. Мы ценим то, что ты не спрятался как трус, а сделал все, чтобы доказать свое сожаление. И мы уверены, что на этот раз твой поступок был совершен не ради сохранения репутации. Он был сделан от чистого сердца.       — На этот раз я поступил так, как и должен был, — уверенно отвечает Терренс. — Я делал это не ради репутации, а ради любви к той, которая мне на самом деле небезразлична. Я не мог остаться в стороне, когда у меня появился шанс покончить с этим ублюдком, который совершил намного больше дел, чем нам было известно.       — Мы знаем… — со скромной улыбкой кивает Питер. — Да и не только мы оценили это… Все об этом говорят! Эту новость активно обсуждает едва ли каждый человек. До этого момента так активно обсуждали только лишь новость о том, как вы с Ракель неожиданно ушли в тень и едва ли не хотите завершать свою карьеру.       — Да, это точно, — уверенно подтверждает Даниэль. — А еще во всю ходят слухи, что вашим отношениям с Ракель пришел конец. Говорят, некоторые даже выдвигают какие-то теории, чтобы объяснить это. Измены, насилие и еще всякие ложные предположения и страшилки.       — Ух ты! — задумчиво произносит Терренс, будучи удивленным тем, что он только что услышал.       Хоть Эдвард и предпочитает отмалчиваться, все же он внимательно слушает все, что говорят Даниэль с Питером. А когда они замолкают, он с широкой улыбкой кулаком слегка ударяет Терренса в предплечье.       — Значит, люди помнят про тебя, брат! — радостно отмечает Эдвард. — Раз тебя и Ракель все еще обсуждают, никто про вас не забыл!       — Надо же… — качает головой Терренс.       — И радуйся, что еще никто не знает о твоем поступке. Потому что ты возвысишься в их глазах после того как помог Ракель покончить с Саймоном. Поверь, никто не осудит тебя, не зная всей правды насчет причины вашего расставания.       — Да, пока что никто не знает, но такие слухи вполне могут распространиться. И они как раз могут еще больше испортить мою репутацию. Которая и так пострадала из-за всего, что обо мне говорили едва ли не с самого начала моей карьеры.       — Спокойно, МакКлайф, мы пока не слышали, чтобы кто-то распространял подобные слухи, — уверенно отвечает Даниэль. — Все предполагают, что причина твоего расставания с Ракель кроется в твоих изменах.       — В моих изменах?       — Ну да. Ведь есть много свидетелей, которые видели, как ты проводил время с Рэйчел, обнимался с ней и целовался… Есть очень много фоток!       Пока Терренс качает головой, Эдвард слегка хмурится.       — Да, но ведь никто из нас не давал никаких комментариев прессе, — отмечает Терренс. — Неужели они уже начали писать о нашем с Ракель расставании?       — Фотки целующихся тобой и Рэйчел уже давно гуляют в Интернете, — уверенно отвечает Питер. — Твои поклонники выкладывают их в разных соц. сетях… Так что отвертеться не удастся, ибо все знают, что ты изменил своей девушке. Которая, согласно слухам, не стала это терпеть.       — Эй, а ты мне не говорил, что изменял Ракель! — восклицает Эдвард, удивленно посмотрев на Терренса. — А, Терренс? Что это значит?       — Ох, ну да, я действительно изменял Ракель с той девчонкой, — хмуро признается Терренс. — Только я не очень хочу говорить об этом. И хотел бы вообще забыть о той ошибке. Хотя если фотографии гуляют по Интернету, то мне и правда не отвертеться от вопросов на тему измены.       — Это верно, — кивает Даниэль. — Правда сейчас эти фотки уже мало кого волнуют… Благодаря спасению Ракель от лап Саймона тебя начали уважать. Может, скоро ты снова станешь всеобщим любимчиком и начнешь получать предложения о работе.       — Да, не забывай, что ты все еще являешься известным актером, — добавляет Питер. — Может быть, ты уже и давно нигде не снимался, но люди все еще помнят тебя. В старые времена у тебя было огромное количество поклонников, многие из которых по-прежнему ждут от тебя новых работ. Да, многие со временем перестали следить за твоей жизнью, но ты еще не забыт.       — И, похоже, что еще нескоро будешь забыт, — с легкой улыбкой предполагает Даниэль. — А если бы ты снялся в каком-то перспективном фильме или сериале, то возвращение прежней славы тебе гарантировано.       — Ну вот видишь, как все на самом деле складывается! — широко улыбается Эдвард, похлопав Терренса по плечу. — А ты хочешь завязывать со своей карьерой! Черт! Да у тебя еще все только начинается! Ты можешь достигнуть таких высот, о которых даже и не мечтал.       — Нет, брат, все закончилось уже много лет назад, — спокойно возражает Терренс. — Мне уже никогда не удастся снискать той славы, которая была у того восемнадцатилетнего парнишки, в одно мгновение ставший любимцем всех маленьких девочек. Такой успех может случиться лишь однажды.       — Что? — широко распахивает глаза Питер. — Ты реально хочешь завершить карьеру?       — Да, хочу.       — Нет… — Питер резко встряхивает головой. — Нет-нет-нет-нет, ты этого не сделаешь! Не сделаешь! Как ты можешь так легко бросить все то, чего добился столько лет?       — У меня нет другого выбора, Питер, — без эмоций отвечает Терренс. — Сейчас моя карьера уже не так важна для меня, как это было раньше. Я понимаю, что у меня появились совсем другие приоритеты, и больше не хочу быть известным. И мечтаю сбежать отсюда как можно дальше. Правда… Я уже устал ото всего этого… Чертовски устал.       — Твою мать, чувак, что ты такое говоришь? — удивляется Даниэль. — Зачем все бросать, когда можно просто взять перерыв на какое-то время и пожить, как нормальный человек? Отдохнешь пару месяцев и будешь снова в строю!       — Я так и хотел сделать. Но с каждым днем все больше убеждаюсь в том, что мой отпуск будет бессрочным. И карьера будет не просто приостановлена, а закончена раз и навсегда.       — Мы прекрасно понимаем, что у тебя сейчас расшатаны нервы после всего, что произошло. Но это не повод делать то, о чем ты можешь потом пожалеть.       — Вряд ли я пожалею. Актерство – это не то, чем я всегда хотел заниматься. Я начал сниматься только ради того, чтобы выбраться из нищеты и помочь матери с деньгами.       — Слушай, Терренс, такое впечатление, что из-за конфликтов с Ракель ты совсем потерял мотивацию что-то делать, — уверенно говорит Эдвард. — Как будто расставание с девушкой совсем подкосило тебя!       — Не отрицаю.       — Черт, да что же будет, когда пройдет еще немного времени, а эта девчонка не вернется к тебе? Вообще что ли себя запустишь? Превратишься в какого-то отшельника или вроде того?       — Вот именно! — восклицает Питер. — Люди каждый день ссорятся, расстаются и разводятся, но от этого их жизнь не останавливается. Мы понимаем, что тебе неприятна вся эта ситуация, и ты страдаешь. Но надо как-то взять себя в руки, приятель. Ты не можешь запустить себя по этой причине. Не можешь сбегать. Не можешь все бросать.       — Да, парни, я знаю… — тихо произносит Терренс и запускает руку в свои волосы. — Но поймите, сейчас у меня и правда нет стимула чего-то добиваться… Нет того, что заставляет меня чувствовать себя живым и двигаться дальше. А сейчас, когда мы с Ракель разорвали отношения, я чувствую себя так, будто у меня отняли половину моего тела…       — Но твои личные проблемы не должны мешать карьере, — уверенно отмечает Даниэль. — Если ты захочешь, то можешь стать таким известным, каким не был даже в те времена, когда все буквально молились на Мэйсона Хьюстона.       — Но я этого не хочу!       — Ну хорошо, ладно, ты не хочешь быть актером. Но ты ведь всегда мечтал стать известным музыкантом! Можно попробовать направить свои силы на музыку. Она поможет тебе выразить свои чувства и освободиться от того, что тебя беспокоит. А уж поверь, у тебя обязательно все получится. Мы с Питом прекрасно знаем, как здорово ты играешь на гитаре. С таким талантом тебя ждет успех.       — Сейчас я уже ничего не хочу, Даниэль… Я измотан физически и морально и больше не хочу заниматься всем этим. Единственное мое желание – это свалить отсюда куда подальше и забыть о том, что я когда-то был актером и любимчиком маленьких девочек.       — Неужели ты собираешься всю свою жизнь провести вдали ото всех, валяясь на кровати или диване, словно какой-то овощ? — недоумевает Питер. — Жизнь не заканчивается после того как ты потерял девушку. Да у тебя будет десяток таких! Не надо зацикливаться на одной! Вокруг столько красивых свободных девчонок. Стоит только посмотреть по сторонам, и ты это поймешь.       — Мне не нужна другая, Питер… — без эмоций во взгляде отвечает Терренс. — Игра в любовь с Рэйчел дала мне понять, что мне нужно на самом деле, чтобы стать счастливее.       — Но, Терренс…       — Впрочем, не берите в голову… — Терренс с усталым вздохом проводит руками по лицу и бросает короткий взгляд в сторону. — Вам все равно меня не понять… Знаю, я сейчас выгляжу как нытик… Поэтому не слушайте меня и забудьте все, что я сейчас сказал.       — Нет-нет, я прекрасно понимаю тебя! — возражает Эдвард. — С моей симпатией к девушке тоже не все так однозначно, и я не знаю, что мне делать.       — Я тоже тебя прекрасно понимаю, — уверенно отвечает Даниэль. — Лично мне было бы очень плохо, если я потерял свою девушку, которую сильно люблю… Вот запомните эти слова сейчас и напомните мне о них, если вдруг случится так, что у нас с ней случится конфликт, который приведет к нашему расставанию, и я начну вести как нытик и жаловаться, что меня бросила любимая.       — Вряд ли ты когда-нибудь переживал расставание с девушкой из-за ошибки, которую не хотел совершать, — хмуро говорит Терренс. — Если бы тебя бросила девушка по той же причине, по какой Ракель рассталась со мной, сейчас ты бы говорил совсем иначе.       — Хорошо-хорошо, ты абсолютно прав, — пожимает плечами Даниэль. — Но ты все равно не должен сдаваться. Должен верить, что однажды может случиться какое-нибудь чудо, которое все расставит на свои места.       — Это вряд ли случиться.       — Ну а ты поверь! Не будь таким пессимистом.       — Хоть мне сейчас бесполезно что-то говорить, в любом случае спасибо вам обоим за поддержку, — слегка улыбается Терренс. — Любое хорошее слово было бы для меня словно бальзам на душу.       — Мы все понимаем, чувак, но ты и правда не должен терять надежду, — уверенно отвечает Питер. — Конечно, сейчас никого чуда точно не стоит ждать, но потом может что-то произойти. Может, вы с Ракель немного успокоитесь после всей этой истории и потом решитесь на разговор о вашем будущем. Который и расставит все по полочкам и даст понять, правильным ли будет ваше решение.       — Они правы, Терренс, — соглашается Эдвард. — Не опускай руки раньше времени. Потому что все может поменяться. Никогда не знаешь, что случится завтра или через неделю.       — Спасибо за поддержку, ребята, — дружелюбно благодарит Терренс. — Правда. Я рад, что в мою жизнь снова возвращаются люди, готовые поддержать меня.       — Ты всегда можешь рассчитывать на нас, — скромно улыбается Питер.       — Да, Терренс, обращайся, если тебе нужны совет или поддержка, — добавляет Даниэль.       — Спасибо… — с легкой улыбкой произносит Терренс и переводит взгляд на Питера с Даниэлем. — И да, раз уж вам хотелось поговорить со мной, то вы тоже простите меня, если я вдруг как-то обидел вас.       — Да все нормально, мы не в обиде!       — И не думайте ничего плохого из-за того, что я в какой-то момент начал избегать вас. Это никак не связано с вами, и вы мне ничего не сделали.       — Но теперь-то ты не будешь нас избегать? — интересуется Питер.       — Нет, не буду. Вы – классные ребята. И я не хотел бы прекращать общение с вами. Кто знает… Может, однажды я смогу стать вашим хорошим другом. Это было бы здорово.       — Знаешь, ты тоже классный человек, Терренс, — с легкой улыбкой отвечает Даниэль. — Все время, что ты был в нашей группе, нам с Питером реально нравилось проводить с тобой время. Мы много шутили и смеялись над всем подряд… Так что было бы круто, если бы ты снова стал частью нашей сумасшедшей банды. Мы совсем не против небольшого пополнения.       — Да, чувак, не злись на нас, — дружелюбно просит Питер. — Мы правда не хотели обидеть тебя… Прости, что мы поверили Рэйчел и напали на тебя с обвинениями в избиении твоей бывшей.       — Произошедшее, однако, пошло мне на пользу и немного отрезвило меня, — с легкой улыбкой отмечает Терренс. — Думаю, мне нужен был этот пинок под зад, чтобы я понял некоторые вещи.       — Ну надеемся, ты не будешь занозой в заднице, и нам с блондином не придется время от времени прочищать тебе мозги, — шутливо отвечает Даниэль.       — Сделаю все возможное.       Питер, Терренс и Даниэль скромно хихикают, пока Эдвард молча наблюдает за ними с легкой улыбкой на лице, в какой-то степени чувствуя себя лишним и даже думая о том, чтобы покинуть это место. Впрочем, пока что он остается на своем месте и просто старается не показывать, что ему по какой-то причине не совсем комфортно в этой компании. А через некоторое время троица прекращает смеяться, и блондин приподнимает руку вверх, как бы предлагая МакКлайфу-старшему дать пять со словами:       — Ну что, Терренс, мир?       — Возвращаешься в нашу банду? — весело спрашивает Даниэль, тоже приподняв руку.       — Конечно! — восклицает Терренс. — Мир!       Терренс с легкой улыбкой на лице дает пять сначала Питеру, а потом и Даниэлю. После этого он немного привстает, приобнимает каждого из них, также обменявшись легким хлопком по плечу. А затем взгляд блондина останавливается на Эдварде, который мысленно находится где-то далеко отсюда и выглядит довольно неуверенным в себе.       — Кстати, Терренс, мы тут хотели спросить… — задумчиво произносит Питер. — Что за парень сейчас сидит с тобой? Мы с Перкинсом увидели тебя с ним и начали гадать, кто он такой.       — И кстати, должен признаться, у вас обоих просто поразительное сходство, — добавляет Даниэль. — Если честно, то мы просто обалдели!       — Ах да… — тихо произносит Терренс. — Надо бы познакомить вас…       Терренс на секунду переводит взгляд в сторону и рукой указывает на Эдварда со словами:       — Знакомьтесь, парни, это Эдвард, мой родной младший брат. Недавно найденный, кстати.       Терренс переводит взгляд на рядом сидящего Эдварда и указывает на Питера.       — Эдвард, познакомься, этого блондина зовут Питер Роуз, — представляет Терренс и указывает на Даниэля. — А этот брюнет – Даниэль Перкинс. Мы втроем играли в одной группе, из которой я однажды ушел. Но думаю, по нашему разговору ты уже это понял.       — Да-да, я уже понял, — кивает Эдвард и со скромной улыбкой пожимает руку Питеру. — Рад знакомству, парни.       — Приятно познакомиться! — с легкой улыбкой дружелюбно произносит Питер.       — Рад нашей встрече! — дружелюбно говорит Даниэль, когда Эдвард пожимает ему руку.       — Ну раз уж так вышло, то, как говорится, милости просим, — задумчиво говорит Питер. — Мы всегда рады новым знакомствам и охотно принимаем всех, кого встречаем.       — Да и мне самому нравится знакомиться с новыми людьми, — дружелюбно отвечает Эдвард.       — Вот и хорошо! — бодро восклицает Даниэль. — Ну а мы, если что, не кусаемся и хорошо относимся к тем, кто хочет с нами общаться и претендует за звание наших друзей.       — Я уже это понял, послушав ваш разговор с Терренсом.       — Ну и прекрасно!       — Полагаю, вы хорошо общались с ним до того, как поругались из-за той ситуации?       — Ну не так близко, конечно, но все же мы неплохо общались, — задумчиво отвечает Питер.       — Ага, и нам реально нравилось это, — с легкой улыбкой добавляет Даниэль. — Было классно, когда мы с ним пытались немного приструнить девчонку, с которой работали.       — Надоедливая? — уточняет Эдвард.       — Еще бы! Малая совсем забылась и начала вести себя, как особа голубых кровей.       — Малая? Она что, юная?       — Да двадцать лет только! — восклицает Питер. — Но уже такая наглая и избалованная.       — Мамочка с папочкой совсем не воспитывали ее, — добавляет Даниэль. — Хотя такую надо хлестать ремнем по заднице.       — Жаль, что я больше не смогу поиздеваться над ней, — хитро улыбается Терренс. — А то я бы еще немного поржал над Марти и с радостью показал ей, кто она такая.       — Нет спасибо, я больше не хочу, — возражает Питер. — Эта девчонка и так вынесла мне весь мозг. А остался бы я в группе еще на какое-то время, то точно придушил бы эту маленькую сучку.       — В смысле? — слегка хмурится Терренс.       — Ах да, забыли сказать! — восклицает Даниэль. — Мы с Питером свалили из группы.       — Да ладно? Свалили?       — Ага, эта дура устроила такую истерику, что у нас лопнуло терпение.       — Вчера она намеренно разбила барабан и обвинила в этом меня, — добавляет Питер. — Да еще приврала и сказала, что я едва ли не побил ее.       — У Рэйчел что ли научилась?       — А хер его знает! Но Альберт прочитал мне целую лекцию и высказал кучу претензий. Ну а я охренел от такой наглости и решил, что с меня хватит.       — Меня в студии тогда не было, и я приехал туда позже, — добавляет Даниэль. — И только тогда узнал, что блондин свалил из группы. Ну а потом эта маленькая стерва взялась за меня и довела до того, что я не выдержал, наорал на нее и высказал все, что думаю о ней. Потом приперся Альберт и промыл мозги уже мне. Ну и короче говоря, мне все это до чертиков надоело, и я послал Сандерсона куда подальше и сказал, что сваливаю из группы. Развернулся и ушел.       — Ничего себе! — искренне удивляется Терренс.       — Я хотел позвонить Роузу и обсудить эту ситуацию, но его телефон был выключен. Дозвонился только сегодня утром.       — Просто хотел прийти в себя, — признается Питер.       — Значит, вы окончательно ушли из группы? — заключает Терренс. — Больше не будете играть в ней?       — Нет, все! Пошли они к черту! Нас больше не волнует судьба группы. Пусть Сандерсон делает что хочет, а Пэтч сдохнет от злости и ненависти.       — В таком случае я надеюсь, что Альберт найдет кого-то еще, кто хорошенько надерет Марти задницу.       — Сомневаюсь, что кто-то станет терпеть эту принцессу дольше, чем мы, — уверенно предполагает Даниэль. — По-моему, только у нас хватило терпения почти на четыре года. Остальные сматывались спустя пару недель или еще раньше.       — О да, хуже этой девчонки я еще никогда никого не встречал, — признается Терренс.       — Все, ребята, забыли про нее! — восклицает Питер. — Не будем портить себе настроение и говорить про Пэтч.       — Все-все, молчу! — приподнимает руки перед собой Терренс.       Даниэль и Питер тихонько хихикают, а в разговоре на пару секунд воцаряется пауза. А после этого блондин слегка хмурится, бросив короткий взгляд на Эдварда.       — Кстати, Терренс, ты вроде бы только что сказал, что этот парень – твой «недавно найденный брат», — задумчиво говорит Питер. — Как это понимать?       — Да, ты же вроде говорил, что у тебя нет братьев и сестер, — напоминает Даниэль.       — Вообще-то, есть… — скромно признается Терренс. — На самом деле у меня есть еще двое единокровных братьев.       — Да ладно? Значит, у тебя целых три брата!       — О которых ты ничего нам не говорил! — восклицает Питер.       — Я никогда с ними не общался, — признается Терренс. — И сомневаюсь, что когда-нибудь буду.       — А чего так? Братья же все-таки… Пусть даже у вас и разные матери.       — Если бы вы пожили с ними несколько лет в одном доме, то начали стонать и мечтать о побеге, — без эмоций говорит Эдвард, скрестив руки на груди.       — А вы что, жили с ними?       — К сожалению. И скажу вам честно, я был готов прибыть этих двух безмозглых дебилов из-за их дебильных шуточек. Из-за них отец постоянно надирал мне задницу. Иногда и в прямом смысле. Брал ремень и со всей силы дубасил меня.       — Но почему же тогда Терренс не знал, что у него есть братья? — удивляется Даниэль. — Почему говорил, что он – единственный ребенок в семье?       — Э-э-э, на самом деле про единокровных братьев я знаю лет с восемнадцати… — неуверенно признается Терренс. — Узнал, когда отец впервые объявился после того как бросил нас с матерью. Но я никогда не знал о том, что у меня есть еще и родной младший брат…       — Да ладно?       — Я узнал обо всем только лишь сегодня, когда встретил свою хорошую подругу и Эдварда. Они-то и рассказали всю мне правду.       — Интересная история… — задумчиво произносит Питер. — Расскажешь обо всем поподробнее?       — Вообще-то, это очень длинная история, — немного неуверенно отвечает Эдвард.       — Ну вообще-то, мы никуда не торопимся, — пожимает плечами Даниэль. — И мы готовы выслушать всю историю. Нам с Питом интересно узнать, как так получилось.       — Хорошо, в таком случае мы расскажем обо всем по порядку, — с легкой улыбкой обещает Терренс.       — Да, но давайте для начала выпьем за примирение и за новое знакомство? — бодро предлагает Питер. — Тем более, что мы с брюнетом пока ничего не выпили, хотя собирались пропускать здесь по стаканчику.       — Отличная мысль, — с легкой улыбкой соглашается Эдвард и тихо усмехается, легонько тряся своим стаканом с напитком. — У нас с братцем еще есть немного для того, чтобы выпить за это.       — О, попросите официантку принести вам чего-нибудь, — предлагает Терренс, указав на официантку, которая стоит рядом с ним и обслуживает соседний столик.       — Кстати, а что вы пьете? — интересуется Питер.       — Мохито, кажется, — пожимает плечами Эдвард.       — Мне пить нельзя – я за рулем! — восклицает Терренс.       — О, круто! — бодро произносит Даниэль. — Я тоже буду мохито.       — И я! — добавляет Питер. — Сегодня я катаю шоколадную башку на своей машинке. И бухать тоже не могу.       Пока остальные скромно хихикают, Питер переводит взгляд на рядом стоящую официантку и приподнимает руку.       — Официантка! — громко произносит Питер. — А принесите нам, пожалуйста, еще два стакана мохито.       — Да, хорошо, одну минуту, — с легкой улыбкой кивает официантка.       Официантка быстро куда-то уходит, но уже через минуту подходит к столику, за которым сидят четыре парня и ставит на стол два только что приготовленных мохито. А когда девушка получает от них благодарность и уходит заниматься своими делами, Эдвард, Терренс, Даниэль и Питер берут в руки свои стаканы.       — Что ж, ребята, — приподнимает свой бокал Питер. — Предлагаю поднять тост за знакомство с Эдвардом и наше с Терренсом примирение.       — За знакомство и примирение! — с легкой улыбкой приподнимает свой бокал Даниэль.       — За знакомство и примирение! — в один голос произносят Терренс и Эдвард, одновременно подняв свои бокалы.       Питер, Эдвард, Терренс и Даниэль с радостными возгласами поднимают свои стаканы, ударяют по каждому и делают по несколько глотков. А после этого Терренс и Эдвард начинают подробно рассказывать Питеру и Даниэлю о том, как они узнали про свою родственную связь, познакомились сегодня в кафе и здорово провели этот день. Друзья с удовольствием слушают все то, о чем говорят братья, и иногда вставляют пару комментариев от себя.       А узнав эту историю, каждый из них немного рассказывает о себе, чтобы поближе познакомиться друг с другом. И тем больше времени проходит, тем больше им начинает нравиться проводить время вместе. Никого из них не тяготит общество друг друга. Даже Эдвард вскоре расслабляется, привыкает к обществу Даниэля и Питера и с удовольствием общается с новыми знакомыми так, будто знает их едва ли не всю свою жизнь. Да и Перкинс с Роузом также тепло принимают младшего брата Терренса, довольно быстро находят с ним общий язык и приятно удивляются, когда обнаруживают, что тот тоже увлекается музыкой и очень хорошо играет на гитаре и поет.       Этой мужской четверке очень нравится проводить время вместе, которое пролетает очень быстро. Они много смеются и шутят, рассказывают о каких-то забавных случаях из своей жизни и обсуждают один из своих общих интересов – музыку. А немного выпив и вдоволь наболтавшись, парни не отказывают себе в удовольствии немного оторваться на танцплощадке, без всякого стеснения отплясывая под энергичную музыку. Тем более, что несколько раз подряд играют их любимые песни. Поэтому у них нет никакого желания сидеть за столиком в уголочке и наблюдать за теми, кто отрывается по полной, независимо от того, умеют ли они танцевать или же вообще не были рождены для этого.       

***

      Пока мужская компания, состоящая из Терренса, Эдварда, Питера и Даниэля, отдыхает в одном ночном клубе, женская компания в составе Ракель, Наталии и Анны тоже решает отправиться в похожее заведение. Но только не в то, где сейчас находятся парни, а в совершенно другое, где девушки еще никогда прежде не бывали. Женская компания, как и мужская, вовсе не собирается пользоваться свободой и пытаться пофлиртовать с кем-то или еще хуже – напиться до полного отключения мозга. Но вот в удовольствии выпить по стакану коктейля они уж точно не могут себе отказать.       Наталия, Анна и Ракель подъезжают в нужный им ночной клуб и оставляют машину в специально отведенном для нее месте. А захватив с собой кое-какие вещи, девушки заходят в здание и с интересом осматриваются кругом, параллельно о чем-то беседуя между собой. Здесь играет громкая музыка и присутствует много народу, среди которого довольно много молодых людей. Кто-то сидит за столиком или барной стойкой и попивает какие-то напитки. А кто-то выкладывается по полной, зажигая на огромной танцплощадке.       — Господи, девочки, как же я скучала по этому времени, — осматриваясь вокруг с легкой улыбкой на лице, признается Ракель. — По тому времени, когда мы ходили где только можно и развлекались.       — О, Ракель, а как я скучала… — тихо вздыхает Наталия и скромно улыбается, приобняв Ракель и Анну за плечи. — Я ужасно скучала не сколько по походам в клуб, сколько по нашей компании.       — Да уж, не помню, когда мы в последний раз ходили куда-то втроем, — задумчиво говорит Анна. — Только мы с Наталией еще где-то лазали.       — Это точно, мы ведь хотели как можно чаще куда-то ходить и развлекаться, но так и не сделали это, — напоминает Ракель. — То Наталия уехала к своей бабушке, то я была занята работой, то вот та ужасная ситуация с Рингером…       — Ну знаешь, дорогая моя, лучше поздно, чем никогда, — отмечает Наталия. — Мы все-таки решили потусоваться вместе. Впервые за долгое время.       — Только пообещайте мне, что вы больше никогда не будете ругаться, и что мы будем намного чаще ходить куда-то все вместе, — уверенно просит Анна. — Я не хочу больше разрываться между вами и проводить время с кем-то из вас по отдельности.       — Нет, милая моя, обещаю, что больше такое никогда не повторится, — с широкой улыбкой обещает Ракель. — Я больше не буду такой глупой дурой и буду уверенно говорить, что моя подружка ни за что меня не предаст.       — И да, что теперь не было никаких отмазок от прогулок с подругами! — бодро вставляет Наталия. — Раз было предложение сходить куда-то – значит, мы собираемся и идем! Поняла? А, Кэмерон? Твоя работа может подождать, а подружки – нет!       — Пф, не захочет пойти сама, так мы ее силой заставим, — скромно хихикает Анна. — Не дадим ей слишком сильно увлекаться своей работой и заставим вспомнить, что в жизни есть еще очень много радостей.       — Не беспокойтесь, девочки, теперь я всегда найду на вас время, — приобняв Анну и Наталию за плечи, уверенно обещает Ракель. — Начнем встречаться как можно чаще. А я буду исправлять прошлые ошибки и уделять вам больше времени.       — Вот и посмотрим! — восклицает Наталия. — Мы напомним тебе эти слова, когда ты захочешь отмазаться от посиделок с нами.       Ракель ничего не говорит и лишь тихонько хихикает, а Анна еще пару секунд осматривается вокруг и затем указывает на свободный столик, расположенный в самом тихом углу, освещенный разноцветными прожекторами помещения, в котором играет громкая музыка.       — О, а давайте присядем за тот столик и закажем что-нибудь выпить, — предлагает Анна.       — Как раз для нас, — бодро отмечает Ракель. — Хоть сможем нормально поговорить.       Ракель, Наталия и Анна уверенно направляются к свободному столику, проходя мимо разных людей, которые тоже ищут себе место со стаканом в руке. Кто-то собирается выйти покурить, кто-то – покинуть это заведение… Некоторые танцуют под энергичную музыку. Ну а кто-то пытается найти свободных девушек и парней, чтобы немного пофлиртовать.       — Так, сразу говорю, что напиваться я не намерена, — бодро заявляет Наталия. — В мои планы входит немного расслабиться, а не добираться до дома шатающейся походкой.       — А я тоже не намерена пить, — уверенно отвечает Ракель. — Хоть я тоже пришла сюда повеселиться, это не значит, что мне захочется выпивать стакан за стаканом.       — Вот именно! — поддерживает Анна. — Мы ведь просто хотим выпить что-нибудь легкое и вкусное, немного поболтать и потанцевать на танцполе.       — Обязательно!       — Хотя если честно, мне уже хочется пойти туда… Музыка такая классная, что ноги сами в пляс пускаются.       — Согласна, — соглашается Наталия. — И будьте уверены, я такой шанс ни за что не упущу. Даже если вы захотите сидеть здесь и глазеть на других, я все равно пойду танцевать. И вы уж точно не удержите меня, если вдруг здесь заиграет моя любимая песня.       — И вам обеим тоже не удастся удержать меня, — скромно хихикает Ракель. — Сегодня я собираюсь оторваться по полной и забыть обо всем плохом, что со мной произошло за последнее время.       — Вот и правильно, подруга! — бодро произносит Анна. — Нечего переживать и грустить! Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на переживания. Надо радоваться каждому моменту.       — Правильная позиция, девочка! — одобрительно кивает Наталия.       Ракель и Анна тихонько хихикают и к этому времени вместе с Наталией подходят к свободному столику, за который они присаживаются. Через несколько секунд к их столику подходит русоволосый официант и спрашивает, что они хотят заказать. Немного подумав и быстро просмотрев меню, которое почему-то забыли убрать отсюда, девушки решают немного подсластить себе жизнь и заказывают по стакану шоколадного коктейля. Быстро записав что-то в свой блокнот, молодой официант с легкой улыбкой обещает выполнить заказ как можно быстрее и уходит делать свою работу.       — Надеюсь, нам не придется целый месяц вылезать от спортзала, чтобы сбросить вес, который мы наберем, если выпьем весь этот коктейль, — скромно хихикает Наталия.       — О, подруга, тебе точно это не грозит! — с широкой улыбкой машет рукой Анна. — Ты же у нас фанатка спорта и едва ли не ночуешь в фитнес-клубе.       — Ну не совсем, конечно… — с легкой улыбкой на лице закатывает глаза Наталия. — Но мне и правда очень нравятся все эти упражнения. Это классный способ выплеснуть свою энергию, которую порой некуда девать.       — А вот я ненавижу все эти упражнения и занимаюсь спортом только потому, что только так можно сохранить фигуру.       — Ой, я тебя умоляю, — тихонько хихикает Наталия. — Тебе это тоже не грозит. У тебя просто великолепная фигура. К тому же, сколько я тебя помню, ты всегда была тростиночкой и ела как котенок.       — В какой-то степени моя мама повлияла на меня в этом плане, — скромно признается Анна. — Она всегда говорила, что нельзя слишком много есть, если хочешь оставаться в форме. Ну и привила мне любовь к здоровым продуктам. Так что вряд ли кто-то увидит, как я выхожу из McDonald’s с огромными пакетами в руках.       — А я никогда не набираю вес и могу есть что угодно в любых количествах, — по-доброму усмехается Ракель. — И всегда теряю его, если слишком много переживаю… Правда стоит мне успокоиться, как он постепенно возвращается в норму.       — Ну а тебе и спортом заниматься не надо, ибо ты никогда не была склонна к полноте, — уверенно говорит Анна. — И можно не сидеть ни никаких диетах. В этом тебе крупно повезло: ты ешь что угодно и сколько угодно и не поправляешься ни на грамм.       — Да, только очень тяжело объяснять всем, что я не страдаю анорексией. Что это мой нормальный вес, который с годами совсем не изменился. И что я могу наесться порцией, что помешается у меня на ладони.       — Для твоего высокого роста у тебя очень даже хороший вес, — уверенно говорит Наталия.       — Да у всех нас прекрасные фигуры, девочки! — уверенно отмечает Анна. — Мы все красивые, стройные и ловим взгляды мужчин, мимо которых проходим. Видели, как те трое мужчин, которые стояли у входа, улыбнулись, когда мы прошли мимо них? А потом один из них даже тихонько свистнул!       — Ну тебе-то уж точно нельзя засматриваться на других мужчин, ибо ты уже встречаешься с парнем… — уверенно отмечает Ракель.       — Так я ни на кого не засматриваюсь! Своего мужчину я уже встретила и теперь гордо называю себя его девушкой.       — А вот Наталия пока что свободна и еще не состоит в отношениях… — Ракель пожимает плечами, опустив взгляд на сложенные на столе руки. — Да и я когда-нибудь буду открытой для знакомств с мужчинами… Сейчас я, конечно, не готова к этому, но однажды все изменится.       В этот момент к столику подходит официант, ставит на стол три стакана с коктейлем, с легкой улыбкой желает девушкам приятного вечера и быстро уходит по своим делам. А проводив его взглядом, подруги берут себе по одному и делают пару глотков.       — Кстати, Ракель, про тебя уже начали писать в журналах и Интернете, — уверенно сообщает Анна.       — Ух ты! — округляет глаза Ракель. — Правда?       — Всем интересно, куда ты так неожиданно пропала, и что с тобой происходит.       — Неужели люди все еще помнят меня?       — Конечно, помнят! — по-доброму ухмыляется Наталия. — Ты же ведь все еще известная модель, которой многие подражают, и которую очень любят.       — Даже начали распространяться слухи про твой разрыв с Терренсом… — уверенно отмечает Анна. — По мнению прессы, причина – измена МакКлайфа. И тому даже есть доказательства.       — Да-да, я что-то слышала об этом. Кажется, я видела фотографии, на которых он обнимался с какой-то блондинкой… Никто не знает, кто она такая.       — Да какая-нибудь фанатка!       — Но я не могу быть уверенной в том, не захотел ли какой-нибудь придурок сделать эти фотографии на компьютере.       — К сожалению, это правда… — с грустью во взгляде подтверждает Ракель. — Терренс и правда какое-то время проводил с какой-то блондинкой. Целовался с ней. Обнимался.       — Да ладно! — восклицает Наталия.       — Правда он утверждает, что у них ничего, кроме поцелуев не было. И вообще говорит, что это была всего лишь игра ради какой-то там выгоды.       — Надо же, а этот молчун не говорил, что изменял тебе… — слегка приоткрывает рот Наталия. — Интересно… Про пощечину сказал, а про свои похождения с той девчонкой – нет…       — Сейчас пресса считает это самой вероятной причиной расставания, — уверенно говорит Анна. — А фотографии говорят сами за себя. Отрицать что-либо бесполезно.       — Это уже не имеет никакого значения, — без эмоций отвечает Ракель. — Да и я не хочу об этом говорить. Что было, то было…       — Как спокойно ты об этом говоришь.       — Ты считаешь, я должна рвать и метать?       — Но ведь тебе изменили!       — Ну и что? Мы с Терренсом все равно расстались. Очень скоро я сделаю официальное заявление о расставании.       — Жаль, что вы расстались вот так…       — Почему же? Я постараюсь убедить всех, что мы с Терренсом расстались полюбовно, без скандала, и всегда будем уважать друг друга. Никто не собирается портить кому-то жизнь, а я не собираюсь ничего у него отбирать. Что принадлежало ему, так и останется с ним.       — Надо же… А ведь недавно ты буквально хотела стереть его в порошок.       — Его попытка спасти меня от Саймона заставила меня смягчиться к нему. Не сразу, но все заставила.       — Кстати, в Интернете уже успели написать и о Саймоне. Написали, что это он виноват в распространении тех слухов. А еще сказали, что этот тип попал в больницу после падения с крыши.       — Это правда, — кивает Ракель. — У полицейских не было выбора, кроме как стрелять.       — Там написали и о том, как Саймон заманил тебя на какую-то встречу, на которую чуть позже приехал еще и Терренс с полицией.       — Это тоже все верно.       Ракель с грустью во взгляде вздыхает и делает один большой глоток из своего стакана.       — И знайте, должна признаться, я горжусь им, — с легкой улыбкой признается Ракель. — Никогда не забуду, как мужественно он боролся с Саймоном и пытался защитить меня. Тот случай открыл для меня нового Терренса. Такого, какого я никогда прежде не знала.       — Вряд ли бы он стал это делать, если бы не любил тебя, — сделав несколько глотков из своего стакана, предполагает Наталия. — Раз Терренс пошел вслед за тобой, любой ценой пытаясь спасти тебя, а потом еще и подвез до больницы и остался с тобой, это значит, что у него есть к тебе какие-то чувства. И было видно, как он очканул, когда Рингер утянул тебя за собой, когда вы оба упали с крыши.       — Даже если и так, от этого все равно ничего не изменится, — опустив глаза в свой стакан, без эмоций говорит Ракель. — Наше примирение никогда не будет возможным, даже если мы оба того хотим…       — Конечно, вы того хотите! — громко восклицает Анна. — Вы просто бегайте друг от друга, считая, что каждый из вас никогда не простит другого.       — Но так оно и есть! Мы никогда не сможем простить друг друга. Даже несмотря на любовь, что живет во мне… Сейчас я это хорошо понимаю. Но увы, расставание – это единственное хорошее, что мы можем сделать друг для друга.       — Ах, Ракель… — с грустью во взгляде устало вздыхает Анна. — Не будь такой упрямой. Когда-нибудь твое упрямство точно сыграет с тобой злую шутку.       — Я знаю, Анна, но к сожалению, мечты не всегда становятся реальностью.       — Ты просто не хочешь попробовать.       — Поверь, не безумно неприятно, что все так произошло. Но я оцениваю ситуацию трезво и понимаю, что есть только один выход – расставание.       — Но ты ведь любишь его! Я же вижу, что ты неравнодушна к нему.       — И что? Мои чувства ни на что не повлияют.       — Попробуй дать ему еще один шанс стать лучше. Или просто откровенно поговори с ним.       — Он знает, что я считаю продолжение наших отношений невозможным. А в разговоре о нашем будущем я не вижу смысла. Я не смогу забыть все, что он сделал. И не уверена, что смогу исправить все ошибки, которые совершила в то время, что мы жили вместе.       — Второй шанс заслуживает каждый человек, — уверенно отвечает Анна. — Но если он и во второй раз так поведет себя, то тебе и правда надо будет бежать от него. Ну а что если Терренс станет лучше и сможет стать для тебя тем, кого ты полюбишь?       — Пусть он лучше будет счастлив с другой девушкой, которая подойдет ему гораздо больше, — слегка улыбается Ракель. — Обещаю, что я никак не опорочу его имя и буду защищать, если он попадет в какой-то скандал. Я буду его другом. Но не девушкой или женой.       — Ракель… — с жалостью во взгляде произносит Анна.       — Господи, девочки, ну давайте хотя бы сейчас не будем говорить о расставании Ракель с Терренсом и истории с Саймоном Рингером… — устало стонет Наталия. — Лично я пришла сюда для того, чтобы повеселиться, а не для того, чтобы говорить о проблемах. Потом подумаем о проблемах! Сейчас давайте развлекаться!       — Ты права, подруга, — скромно улыбается Ракель. — Чего говорить о том, что мы не можем изменить! Да и не хочется нервничать из-за всего, что происходит. За пару месяцев я уже достаточно извела себя… Надоело! Хочу спокойствия!       — Что ж, в таком случае я предлагаю нам расслабиться и поднять тост за ваше примирение и воссоединение нашей небольшой компании, — с легкой улыбкой предлагает Анна и поднимает свой стакан вверх.       — Прекрасная идея! — с легкой улыбкой соглашается Наталия. — Давайте выпьем.       Наталия с Ракель переглядываются между собой и берут свои бокалы в руки.       — За наше примирение! — восклицает Ракель.       — За женскую дружбу! — посмотрев на Анну и Ракель с широкой улыбкой на лице и тоже подняв свой стакан, произносит Наталия.       — За нас! — радостно вопят Ракель, Анна и Наталия.       Наталия, Анна и Ракель тихонько ударяют по каждому стакану и делают несколько глотков, все еще продолжая широко улыбаться и скромно хихикать. А через пару мгновений к столику, за которым сидят девушки, неуверенно подходит какой-то мужчина. Высокий брюнет с каре-зелеными глазами и очень подавленным видом, который, кажется, знает хотя бы одну из этих девушек.       — Э-э-э, простите, девушки… — неуверенно произносит мужчина. — Я вам не помешаю?       Взгляды Наталии, Анны и Ракель тут же устремляются на человека, который только что подошел к их столику.       — Да нет, вы вам не помешали, — пожимает плечами Наталия.       — Не знаю, помните ли вы меня, но меня зовут Бенджамин Паркер, — скромно представляется мужчина. — Я дружил с Терренсом. Был его близким другом. Другом детства.       Ракель слегка хмурится, получше приглядывается к незнакомцу и через некоторое время все-таки вспоминает тому, кто действительно оказывается Бенджамином Паркером. Тем самым человеком, который являлся другом детства Терренса. Она плохо его помнит, поскольку практически с ним не общается, даже если как-то и была представлена этому человеку. Однако девушка прекрасно относится к этому человеку и уважает его как близкого друга своего бывшего возлюбленного.       — Бен? — удивленно произносит Ракель. — Неужели это ты?       — Да, это я, — с легкой улыбкой дружелюбно подтверждает Бенджамин. — Рад видеть тебя, Ракель. И вас тоже, Наталия, Анна…       — Да-да, я хорошо помню тебя, — задумчиво говорит Анна. — Помню, как мы с девочками познакомились с тобой и еще двумя парнями… Кажется, Коди и Джозеф…       — Все правильно. Правда я не общаюсь с этими парнями с тех пор, как Терренс и Ракель решили жить вместе. Как, впрочем, и с вашими подружками… Эмма, Оливия, Одетт… Кто там еще был… Не помню уже…       — Насколько я помню, ты даже успел немного пофлиртовать с Наталией после знакомства, — загадочно улыбается Ракель. — Хотя в конце концов дальше этого не дошло…       — Ну где-то так… Хотя мне понравилось общаться с Наталией. И я был бы не прочь продолжить его…       — Буду рада как-нибудь поболтать с тобой за чашкой кофе, — скромно улыбается Наталия. — Расскажешь, как жил все это время… Что делал… И всякое такое.       — С удовольствием приму твое приглашение, если ты захочешь встретиться.       Наталия ничего не говорит и скромно улыбается, а Ракель слегка хмурится, вопросительно смотря на Бенджамина.       — Слушай, Бенджамин, а как ты узнал меня? — удивляется Ракель. — Ведь мы практически не общаемся и виделись лишь несколько раз.       — Так я сразу же узнал тебя и твоих подружек, когда вы пришли сюда, — спокойно отвечает Бенджамин. — Тем более, что ты все еще знаменита… Было бы очень трудно не узнать всеми любимую известную модель.       — Правда? — искренне удивляется Ракель. — А мне иногда кажется, что я вовсе не знаменита. Ведь в последние несколько недель обо мне мало кто вспоминал и писал.       — Шутишь? Да о тебе только сейчас и пишут! О том, что ты хочешь бросить карьеру модели и расстаться с парнем! Народ весь на ушах стоит из-за этой новости! Я сам все видел и все читал!       — В этом есть доля правды. Но очень скоро я сделаю официальные заявления и дам людям понять, чего им ждать. И к сожалению, им придется узнать не самые приятные новости.       — Боже, неужели ты и правда собралась завершать карьеру?       — Скорее всего.       — Но как же так, Ракель? Ты же всегда обожала свою работу и буквально жила ею!       — Сейчас я понимаю, что жутко устала и потеряла интерес к этому делу. К тому же, я не смогла бы работать моделью вечно. Рано или поздно любые модели могут завершить карьеру и уступить место более молодым.       — Э-э-э, слушай, это, конечно, твое дело, но я бы советовал тебе хорошенько подумать. Стоит ли бросать это дело, когда ты находишься на пике славы.       — Пик моей славы уже давно прошел, Бен, — слегка улыбается Ракель. — И это вполне нормально. Я понимаю, что мое время уже ушло. Или же уходит.       — Но, Ракель…       С этими словами Бенджамин качает головой, а Наталия указывает на свободный стул с легкой улыбкой на лице.       — Эй, Бен, а присаживайся с нами, — дружелюбно предлагает Наталия. — Поболтаем немного! И ты расскажешь нам, что происходит в твоей жизни. Чего ты стоишь здесь, как неродной?       — Да, Бен, присоединяйся к нам, — со скромной улыбкой предлагает Анна. — Конечно, мы с девочками планировали провести время в исключительно женской компании. Но раз уж ты пришел сюда, то было бы здорово немного поболтать.       — Э-э-э, я бы с удовольствием посидел с вами и поболтал… — неуверенно отвечает Бенджамин.       — Так присоединяйся к нам! — пожимает плечами Наталия. — Мы всегда рады видеть тебя и немного поболтать.       — Ну если вы не возражайте… — Бенджамин слегка прикусывает губу и бросает взгляд на Ракель. — Только для начала я бы хотел поговорить с Ракель кое о чем наедине.       — Поговорить со мной? — удивленно посмотрев на Бенджамина, переспрашивает Ракель.       — Да… Можешь уделить мне пару минут и выслушать? Обещаю, что не отниму много времени.       — Э-э-э… — Ракель бросает мимолетный взгляд на своих подруг. — Вообще-то, у меня нет секретов от подруг. Так что ты можешь говорить при них. Я тебя внимательно выслушаю и помогу, если смогу это сделать.       — Прости, Ракель, но мне хотелось бы поговорить с тобой с глазу на глаз, — задумчиво отвечает Бенджамин. — Хоть я не хочу сказать ничего особенного, мне будет не очень удобно говорить при твоих подругах.       — Но почему?       — Обещаю, я не отниму у тебя много времени. Просто выслушай меня, и я пойду по своим делам.       — Ох, ну ладно… — пожав плечами, без эмоций произносит Ракель. — Раз ты так хочешь, то давай отойдем куда-нибудь.       — Спасибо.       Ракель переводит взгляд на Наталию и Анну.       — Я сейчас вернусь, девочки! Подождите меня здесь.       Ракель встает из-за стола и уходит куда-то вместе с Бенджамином, который позволяет ей идти впереди, а сам следует за ней, выглядя каким-то грустным и подавленным, пока Наталия с Анной вопросительно смотрят ей вслед и затем переглядываются между собой.       — Какой-то он грустный… — задумчиво отмечает Анна.       — Есть такое… — соглашается Наталия.       — Интересно, о чем он собирается разговаривать с ней?       — Может, о Терренсе? Точнее, они и будут говорить о нем! Ибо больше их в принципе ничто не связывает.       — А ты не знаешь, разговаривала ли Ракель с Беном после переезда в дом Терренса?       — Кажется, нет, — качает головой Наталия.       — А ты?       — Нет, я не общалась с ним, потому что уехала в Мексику почти сразу же после того как Кэмерон и МакКлайф съехались. Хотя мы договорились как-нибудь встретиться и поболтать.       — В любом случае он помнит тебя, — скромно улыбается Анна. — Улыбался…       — Как будто я его забыла.       — Уж я-то не забуду, как вы флиртовали и практически не отходили друг от друга.       — Он был очень мил со мной, а я с удовольствием общалась с ним. Ты прекрасно знаешь, что я открыта для новых знакомств.       — Знаешь, я думаю, он вполне мог бы побороться за твое сердечко, если бы ты не встретила Эдварда.       — Бенджамин очень милый и хороший, но вряд ли бы у нас что-то получилось.       — Слушай, Рочестер, а если бы они оба в тебя влюбились бы? Вот была бы битва! Два симпатичных парня соревнуются за право быть с красивой девушкой!       — Боже, Анна, что ты такое говоришь? — скромно смеется Наталия, легонько хлопнув Анну по плечу.       — А почему бы и нет? То ты все жаловалась, что никто в тебя не влюблялся, а тут сразу двое парней бы боролись за тебя и твою любовь.       — О боже мой…       И пока Наталия со скромным смехом отводит взгляд в сторону, Анна продолжает что-то говорить ей насчет двух парней, которые боролись бы за ее сердце, если бы так случилось, что и Эдвард, и Бенджамин влюбились в эту милую голубоглазую блондинку, которая своей красотой и без того смогла свести с ума уже очень многих мужчин.       

***

      Найдя более тихое место, чем то, где они были несколько мгновений назад, Ракель и Бенджамин останавливаются и поворачиваются друг к другу, чтобы начать свой разговор. Хоть девушка ведет себя вполне дружелюбно, ей не слишком нравится все это, ибо она понимает, о чем сейчас может пойти речь.       — В чем дело, Бен? — спокойно спрашивает Ракель. — Почему ты меня позвал сюда? Мы вполне могли бы поговорить при Анне и Наталии!       — Просто это личный разговор, — признается Бенджамин.       — Неужели у тебя что-то срочное, раз ты попросил меня оставить их?       — Да нет, ничего особенного… — неуверенно отвечает Бенджамин и слегка прикусывает губу, почесав свой затылок. — Просто я хотел бы… Не то, чтобы поговорить… Э-э-э… Просто посоветоваться с тобой.       — Если ты хочешь узнать что-то про своего друга, то я ничего не знаю о нем и советую тебе обратиться к кому-то другому, — немного резко говорит Ракель. — Наверняка у него еще много друзей, с которыми ты знаком – вот и спроси у них.       — Мы недавно поссорились… Так что я… Не думаю, что теперь нас можно назвать друзьями.       — Поссорились? Как это?       — Из-за вашей с ним ссоры, — с грустью во взгляде отвечает Бенджамин.       — Вот как!       — Терренс позвонил мне перед тем, как отправиться за тобой на встречу с тем мерзким типом Саймоном. Он сказал мне, что продаст свой дом, уволит прислугу, завершит свою карьеру и уедет отсюда куда подальше, если после его помощи ничего не изменится в лучшую сторону.       Ракель ничего не говорит и скрещивает руки на груди.       — Я просил его не сдаваться и бороться до конца, — добавляет Бенджамин. — Но он ничего и слушать не хотел. Ну а после этого я немного взбесился и высказал свое недовольство его поведением и фактом, что он ведет себя как размазня. Ведь Терренс никогда не отступался от своих целей и всегда шел к ним, несмотря ни на что. А тут вдруг парень опустил руки, окончательно сдался и начал говорить так, как будто у него уже больше нет смысла жизни.       — Послушай, Бен, мне, конечно, очень жаль, что ты поссорился с Терренсом и надеюсь, что однажды вам удастся уладить этот конфликт, — спокойно отвечает Ракель. — Но я-то чем могу тебе помочь?       — Сейчас я понимаю, что тогда немного перегнул палку и наговорил много лишнего. Мне стыдно за некоторые слова, которые я ему сказал, когда ругался с ним. Это было некрасиво с моей стороны.       — И что?       — Мне правда очень хочется помириться с ним и стать его другом. Можно сказать, я скучаю по нему и хочу снова проводить с ним время. Мы с Терренсом дружили с самого детства и всегда поддерживали друг друга. Но тут вдруг меня прорвало…       — Это, конечно, замечательно, но в чем проблема? — недоумевает Ракель. — Просто позвони ему, попроси о встрече, извинись и скажи, что был не прав. Серьезно, Бен, ты как будто никогда не извинялся перед человеком и не знаешь, как это делается.       — Нет, дело вовсе не в этом. Просто я не знаю, захочет ли он сам общаться со мной. Мы тогда реально сильно повздорили и наверняка даже подрались бы, если бы я был у него дома.       — Вам, мужчинам, легче забыть обиды, и я думаю, он все поймет, если ты поговоришь с ним.       — Да, ты права насчет обид…       — В любом случае мне жаль, что именно я стала причиной вашей ссоры.       — Просто он тогда говорил про тебя такие ужасные вещи, что у меня волосы дыбом встали.       — Со своими проблемами мы с Терренсом разберемся сами. А другие не должны в них вмешиваться. Я понимаю, что люди переживают и хотят, чтобы у нас все наладилось. Но это дело касается только лишь нас двоих.       — Люди просто осуждают его поведение и не хотят делать вид, что так и должно быть. И я тоже не скрывал своего разочарования с самого начала и осуждал Терренса после того как он признался в том, что ударил тебя.       — Я знаю.       — По-твоему, я должен был погладить его по головке и похвалить за то, что нормальный мужик никогда не сделает?       — Я все понимаю и очень рада, что есть люди, которые находятся на моей стороне. Но никто не должен был ругаться с ним и отворачиваться от него только из-за того, что он со мной сделал.       — Прости, Ракель, но это уже принципы, против которых никто не хотел идти, — уверенно отвечает Бенджамин. — Тем не менее, лично я успел выслушать все, что он говорил в свое оправдание… И поначалу я был разочарован и отказывался принимать это. Но сейчас понимаю, что этот человек реально раскаивался в содеянном. Он не хотел так поступать…       — Я верю, Бен, — кивает Ракель. — И тот факт, что он сожалеет, лично для меня является огромным плюсом. Этот факт и то, что он оказал мне помощь в поимке Саймона Рингера, повлияли на мое отношение к нему. Я немного смягчилась и больше не хочу злословить и пытаться разрушить его жизнь и карьеру.       — Да, но я хотел бы помочь вам обоим помириться и хотя бы попытаться спасти ваши отношения, — с грустью во взгляде признается Бенджамин. — Ведь вы реально очень здорово смотритесь друг с другом. Ваши поклонники до сих пор восхищаются вами и очень расстроятся, когда узнают, что вы уже не вместе.       — Теперь это останется лишь приятными воспоминаниями, — с грустью во взгляде слегка улыбается Ракель. — К сожалению, мы расстались.       — Расстаться вы всегда успейте. Но любой человек заслуживает второй шанс, если он действительно этого хочет.       — Поверь, я нисколько не жалею о нашей романе и не забуду то хорошее, что произошло в моей жизни. Я правда была счастлива с Терренсом. Хотя и не ценила его так, как должна была.       — Может, ты и не замечала этого или не хотела признавать, но он был реально разбитым в те дни, когда вы только начинали ссориться, — с грустью во взгляде признается Бенджамин. — Я помню, как он однажды позвонил мне после одной из ваших ссор и спросил, можем ли мы встретиться и поболтать. Тогда-то Терренс и рассказал мне все, что у вас произошло. И продолжал рассказывать каждый день, становясь все более несчастным.       Ракель с грустью во взгляде тихо вздыхает и скрещивает руки на груди.       — Бен, я говорила это много раз, но вполне могу повторить еще раз: примирение между нами невозможно, — спокойно говорит Ракель.       — Прошу, подумай хорошенько, — умоляет Бенджамин. — Не надо совершать необдуманные поступки.       — Мы наделали слишком много ошибок, которые уже никак не исправишь. Теперь нам остается только лишь разойтись по разным дорогам и отпустить друг друга. Одна из наших ошибок заключается в том, что мы слишком поторопились с началом романа и совместной жизнью и не убедились в том, что реально любим друг друга.       — Послушай, Ракель, я прекрасно понимаю тебя и все твои чувства, — с жалостью во взгляде отвечает Бенджамин. — Мне и самому не понравилось вся эта ситуация, когда я узнал, что он сделал по отношению к тебе. И я осуждаю то, что он повел себя так лишь потому, что поверил в твою измену, которой никогда не было, а потом сам же решил пойти на сторону… Но поверь мне, Терренс правда раскаивается в содеянном и сгорает от стыда перед тобой и всеми теми, кого он знает, и кто в курсе его омерзительного поступка.       — Я не хочу попрекать его за это, потому что в произошедшем есть и моя вина. Однако есть вещи, которые невозможно исправить. Можно раскаиваться до конца жизни и извиняться хоть сто раз, но после того что между нами произошло, доверие и любовь окончательно пропали.       — Что-то мне подсказывает, что он пошел бы даже на самый безумный поступок, лишь бы спасти ваши отношения от краха. Терренс понимает, что он виноват, и поэтому пытался стать лучше, когда ему был предоставлен шанс. Да, надежды у него практически не было, но он все-таки не сдался и не зарыл голову в песок. И за это я уже уважаю его.       — Я и сама начала еще больше уважать его после того случая, — скромно признается Ракель. — Если бы не его помощь, меня сейчас могло бы не быть в живых.       — Знаешь… — Бенджамин тихо вздыхает с грустью во взгляде. — В первые дни после вашей ссоры я реально не узнавал его. Этот человек начал делать то, чего никогда в жизни себе не позволял… И я имею в виду не только тот ужасный случай с пощечиной, но еще и частые посещения мест, где продают спиртные напитки.       — Он говорил.       — Помню, один раз Терренс немного переборщил с выпивкой, и мне пришлось отвести его к себе к домой и присматривать за ним, пока он не придет в себя. Он тогда остался у меня на ночь и пришел в себя только после обеда… Благо, моей матери дома не было, ибо она уехала куда-то по работе. Иначе бы она была в шоке…       — Ну да, я помню, что однажды он не ночевал дома.       — Правда его не остановило то, что он после этого буквально по стенке ползал от того, насколько ему было плохо. МакКлайф продолжил время от времени выпивать, хотя уже и в меньших количествах. Но в день вашей последней ссоры, после которой ты ушла из дома, он выпил всего одну стопку. И с этого момента я больше не видел его пьющим. Хотя не факт, что он вообще не пил после того случая. А может, и правда перестал. Ибо был увлечен той девчонкой, с которой он изменял тебе… Не знаю…       Как бы ни хотелось бы Ракель скрыть свои чувства, но после услышанного ей становится как-то тоскливо, и она начинает переживать за Терренса. Девушка боится, что мужчина в любой момент может вернуться к выпивке и потом не найти в себе силы остановиться. Переживает, что он может превратиться в зависимого от алкоголя человека и погубить себя, свою карьеру, свою жизнь и все-все-все. Хотя Ракель никогда и не думала, что все может до такого дойти, ведь выпивка и Терренс были несовместимыми вещами.       — Неужели ему было настолько плохо? — с грустью во взгляде спрашивает Ракель.       — Ты себе даже представить не можешь, насколько сильно, — с жалостью во взгляде отвечает Бенджамин.       — Насколько я знаю, Терренс практически не употреблял крепкие спиртные напитки.       — Верно, не употреблял. Иногда его было трудно уговорить даже выпить бокал шампанского или банку пива. Но в тот раз он пил все подряд. Начиная от того же пива и водки, заканчивая каким-нибудь ликером.       — Надо же…       — Я не узнаю нынешнего Терренса. Это не тот человек, которого я знал некоторое время назад. Тогда он был уверенным в себе и четко знал, чего хочет добиться. А сейчас ему плевать. На все. МакКлайф явно потерял смысл жизни и не хочет ничего делать. Только валяться на кровати и пялиться в потолок. Он будто стал каким-то овощем!       — Я его понимаю. Потому что и сама в первое время была овощем и ничего не хотела делать.       — А когда вы только познакомились, у него всегда было отличное настроение и боевой дух. Даже если один из вас либо не любил, либо любил не слишком сильно, все равно ты так или иначе давала ему жизнь и заставляла чувствовать его живым. Он сам так сказал. Даже когда вы с самого начала лаялись как кошка с собакой, в его глазах все равно был какой-то азарт. Какой-то яркий огонек.       Ракель ничего не говорит, потому что просто не знает, что ей ответить. Конечно, ей очень хотелось бы перебороть обиду и гордость и попытаться поговорить с Терренсом и поддержать его, но девушка не в силах это сделать.       — Ты можешь ничего не говорить, если не хочешь, — тихо, уверенно говорит Бенджамин. — Я и так знаю, о чем ты сейчас думаешь.       — Ты ничего не понимаешь… — качает головой Ракель.       — Я не говорю, что ты немедленно должна бежать к нему мириться и говорить о том, как сильно любишь его. Просто спокойно поговори с Терренсом. Попробуйте разрешить все свои разногласия. Короче говоря, наладь с ним хотя бы дружеский контакт. А уже потом можно и попробовать спасти свои отношения.       — Да мы вроде бы и так говорили…       — Говорили?       — Терренс был рядом со мной, пока я ждала каких-то новостей о своем дедушке, который три дня назад попал в больницу с сердечным приступом.       — Да ладно? Твой дедушка в больнице?       — Да, но сейчас ему уже лучше. Скоро его должны выписать домой.       — Надо же… Мне очень жаль…       — Сначала мы с Терренсом поспорили, и он явно хотел наплевать на свое желание остаться со мной. Но он все-таки смог перебороть себя, да и я нашла в себе силы хотя бы на время положить конец нашим ссорам. В итоге мы смогли объединиться и даже спокойно поговорили. Хотя после этого разговора ничего не изменилось.       — Ну знаешь, мне кажется, это уже очень хороший знак, — уверенно отвечает Бенджамин. — Даже если это было временное примирение, оно все равно должно как-то помочь вам.       — Мне помогло. Я уже не испытываю такой огромной злости, какую испытывала некоторое время назад. — Ракель бросает короткий взгляд в сторону. — Наверное, если бы не этот разговор, я бы так и продолжила мечтать стереть его в порошок и заставить сгорать от стыда перед своими поклонниками. Но сейчас я готова отпустить Терренса и сохранить уважение к нему… А если что, я всегда готова защитить его перед прессой и поклонниками. Я правда хочу, чтобы мы расстались в хороших отношениях и были хорошими друзьями.       — В любом случае не беги впереди паровоза и хорошенько подумай. — Бенджамин мягко берет Ракель за плечи. — Я не хочу, чтобы вы совершили ошибку, которую уже будет невозможно исправить. Хотя я уверен, что стоит вам только захотеть приложить некоторые усилия, то у вас будет прекрасный шанс воссоединиться и попробовать стать счастливыми. По крайней мере, если вы решите расстаться во второй раз, никто не будет сожалеть о том, что ничего не пробовал сделать.       — Все уже решено, Бенджамин. Прости, но тебе придется с этими смириться. Как, впрочем, и всем тем, кто также опечален новостью о нашем расставании.       — Я немного побаиваюсь представить себе, что с ним будет после расставания с тобой. Если Терренс уже сейчас запустил себя и собирается превратиться едва ли не в затворника, то что же с ним будет потом…       — Думаю, тебе следовало бы помириться с ним, — пожимает плечами Ракель. — Все-таки вы были очень хорошими друзьями с самого детства. Находились друг с другом в хорошие и плохие времена.       — Ты права… Может, иногда Терренс бывает невыносимым, наглым и слишком самоуверенным, но он все равно хороший человек, который умеет дружить и быть преданным. А еще он довольно умный и всегда может что-то посоветовать. Иногда его советы реально работают. И временами мне не хватает его мудрого слова и дружеской поддержки…       — Вот и извинись перед ним и скажи, что хочешь снова дружить с ним. Я же прекрасно вижу, что ты скучаешь по Терренсу и хочешь восстановить вашу дружбу. Думаю, сейчас ему не помешала бы дружеская поддержка, которую сможешь оказать только ты. Как его самый лучший друг.       — Это будет непросто… — с легкой улыбкой предполагает Бенджамин. — Но я постараюсь. Хотя я не смогу сделать его счастливее. Друзья не заменят ему девушку, которую он любит. У Терренса может быть хоть сто друзей, но это ничего не изменит.       — Я знаю, — скромно улыбается Ракель. — Но дружеская поддержка ему сейчас тоже не помешает. А если что, ты можешь поговорить с Джозефом и Коди и попросить их оказать ему поддержку. Уверена, он будет рад поболтать с этим ребятами и провести время.       — Я как раз думал о том, чтобы поговорить с ними. Если честно, то я немного скучаю по этим парням. Мы хорошо ладили с тех пор, как познакомились, и я хотел бы снова встречаться с Джо и Коди. А если мне вдруг удастся помириться с Терренсом, то мы могли бы встретиться где-нибудь и поболтать.       — Ему это пойдет только на пользу. Думаю, вам удастся как-то отвлечь Терренса и вернуть ему интерес к жизни.       — Несомненно. Но ты все-таки подумай о том, что я тебе сказал. Если ты ему не поможешь прямо сейчас и не дашь шанс хотя бы объясниться с тобой, он вполне может погубить себя или причинить себе какой-то вред. А я очень не хочу, чтобы он что-нибудь с собой сделал. Например… Спрыгнул с какого-нибудь моста или высотного здания.       — Думаешь, он и правда может? — округлив глаза, ужасается Ракель.       — Терренс очень близок к этому. По крайней мере, был в тот период, когда мы еще были друзьями.       — Ты меня пугаешь…       — Я не пугаю тебя. Просто хочу дать понять, что ему плохо без тебя. Даже несмотря на конфликт с ним, я беспокоюсь за него и желаю ему только счастья.       — Прости, Бен, но я не могу вернуться к нему, — качает головой Ракель. — Я боюсь, что не смогу стать хорошей девушкой. Боюсь, что та ситуация снова повторится. У меня полно страхов, которые останавливают меня.       — Я понимаю. Но прошу тебя, будь рядом с ним хотя бы как хороший друг. Думаю, Терренсу этого было бы вполне достаточно, чтобы не быть таким разбитым.       — Это более вероятно.       — Хоть так… — Бенджамин с еще большой грустью во взгляде смотрит куда-то в сторону, пока Ракель рассматривает свои руки. — Ну в принципе, все… Я сказал то, что хотел… И надеюсь, что заставил тебя немного призадуматься. Больше не буду тебя задерживать. Ты можешь возвращаться к подругам, а я пойду по своим делам.       — А ты разве не хочешь остаться со мной и девочками? — спрашивает Ракель.       — Думаю, что нет. Передай девчонкам привет от меня и скажи, что я не смог остаться с ними. Тем более, я не думал, что встречу тебя здесь и зашел сюда лишь на несколько минут, чтобы выпить стаканчик… Но к сожалению, сейчас мне нужно идти по своим делам.       — Ну хорошо, иди.       — До скорой встречи, Ракель. — Бенджамин отходит от Ракель на пару шагов, бросив ей грустный взгляд. — Я надеюсь, ты примешь верное решение и все-таки не бросишь этого человека. Он нуждается в тебе, помни об этом.       Бенджамин медленно разворачивается и уходит куда-то по своим делам: не то покидает этот клуб, не то идет куда-то еще, чтобы провести хорошее время. А грустная после этого разговора Ракель стоит на том же месте еще некоторое время, снова и снова думая о том, что ей сказал этот человек.       От мысли, что Терренс может как-то причинить себе вред, у Ракель внутри все переворачивается вверх дном. Нет-нет, он не может этого сделать… Не может! Девушка не переживет, если с ним что-то случится! Слова Бенджамина не на шутку напугали ее и заставили начать всерьез бояться за человека, с которым она уже давно рассталась. В глубине души она не может с этим смириться, но понимает, что не сможет забыть и простить то, что между ними произошло. В любом случае Ракель решает, что даже после расставания останется рядом с Терренсом как хороший друг и будет поддерживать его и защищать, если ему это понадобится.       

***

      Наталия и Анна все еще сидят за столиком и ждут, когда Ракель вернется к ним. Пока она разговаривала с Бенджамином, девушки обсуждали эту ситуацию и гадали, о чем же пойдет этот разговор. Время пролетает совершенно незаметно, и подруги и опомниться не успевают, как Ракель возвращается к ним, будучи очень задумчивой и грустной. Брюнетка подходит к столику, за которым сидят девушки, и молча присаживается с ними. Наталия и Анна вопросительно переглядываются между собой и переводят свои взгляды на свою подругу.       — Эй, подруга, ты как? — неуверенно положив руку на плечо Ракель, интересуется Анна. — Выглядишь, честно говоря, не очень.       — Со мной все нормально, — тихо отвечает Ракель. — Не беспокойся.       — Что тебе сказал Бенджамин? — спрашивает Наталия. — Неужели у него было что-то серьезное, раз он попросил тебя поговорить в другом месте?       — И почему он не возвращается к ним? — удивляется Анна.       — Бен сказал, что у него какие-то дела, и он не может остаться с нами, — без эмоций отвечает Ракель. — Просил передать вам привет, кстати…       — Ну ладно… Тогда что он сказал тебе, раз сидишь будто сама не своя?       — Ничего особенного…       — Это касается Терренса? С ним что-то произошло?       Ракель несколько секунд молча сидит за столом, оперевшись локтями о поверхность стола, сцепив пальцы своих рук и поднесся их ко рту, а потом переводит немного испуганный взгляд на Наталию и Анну.       — Девочки… — неуверенно произносит Ракель. — А как вы думайте… Может ли Терренс как-то погубить себя, если я так и не смогу помириться с ним? Или он все-так справится и найдет в себе силы жить дальше?       Наталия и Анна с ужасом во взгляде переглядываются между собой, как бы спрашивая, почему Ракель вдруг начала об этом думать.       — Господи, Ракель, с чего ты это взяла? — недоумевает Наталия. — Откуда у тебя такие мрачные мысли?       — Да, почему ты вдруг начала думать о таких ужасных вещах? — удивляется Анна. — Неужели ты думаешь, что Терренс и правда способен на подобное?       — Бен сказал, что все может быть, — тихо отвечает Ракель.       — Бен?       — Он считает, что если мы не помиримся, то Терренс может что-нибудь с собой сделать. Паркеру кажется, что его друг выглядит слишком подавленным. Мол, он ничего больше не хочет и потерял интерес к жизни.       — Ну вообще-то, МакКлайф и правда выглядел подавленным, когда мы сегодня разговаривали в кафе, — с грустью во взгляде признается Наталия. — Правда я не думала, что он настолько переживал из-за этой ситуации, что все зашло так далеко…       — А кто-то из вас знал, что когда мы были в ссоре, Терренс каждый день выпивал?       — Что? — не скрывая своего удивления, округляет глаза Анна. — Выпивал?       — Выпивал довольно много…       — Ракель, что за глупости ты сейчас говоришь? Ты сама же говорила, что Терренс не употребляет крепкое спиртное!       — Да, это так, Терренс сам говорил это. Но Бенджамин сказал мне, что в те дни, когда мы с МакКлайфом ссорились, он довольно много выпивал. А однажды он так сильно напился, что Паркеру пришлось отвести его к себе домой и приводить в чувства. А когда состоялась наша последняя ссора, то он выпил в последний раз и больше не прикасался к алкоголю… Но это только со слов Бенджамина, с которым Терренс, оказывается, поругался. Кто знает… Может быть, он когда-нибудь выпивал в одиночку…       — Ничего себе… — Анна прикрывает рот рукой. — Вот это дела…       — Слушайте, но вы ведь обе много общались с ним в тот период. Неужели вы не замечали ничего подозрительного? Может, вы чувствовали, что от него пахнет спиртным?       — Нет, мы с Наталией ни разу не замечали ничего подобного, — качает головой Анна. — С нами он разговаривал полностью трезвым и совсем не пах алкоголем.       — Верно, хотя странно то, что ему удавалось так быстро привести себя в норму, — слегка хмурится Наталия. — Неужели он выпивал по ночам, когда мало кто гуляет и ходил по местам, где можно выпить? Ведь после похмелья всегда чувствуешь себя ужасно!       — Скорее всего… — предполагает Ракель. — Да и я не думаю, что он напивался в стельку каждый день… Со слов Бена, это произошло всего лишь один раз, когда ему пришлось забирать Терренса к себе домой.       — А разве Бен не предупреждал тебя, что Терренс будет у него? Он ведь должен был позвонить тебе и сказать, что твой бывший перебрал с выпивкой и не вернется домой!       — Нет, он ничего не говорил и не звонил мне. — Ракель пожимает плечами. — Не знаю, может, не додумался. А может, Терренс просил… Или все уже поняли, что у нас не все так уж хорошо, а Бен решил, будто мне все равно, где шляется мой возлюбленный.       — А тебя это и правда не волновало? — интересуется Анна.       — Нет, если честно. — Ракель на пару секунд о чем-то призадумывается с грустью во взгляде. — Но я помню, что после первой нашей ссоры Терренс куда-то поехал. Когда мы были в больнице, он сказал, что поехал выпить. Но тогда я этого не знала. Я никогда не переживала, что он возвращался домой лишь ранним утром. Мне действительно было все равно…       — Ну и дела… — качает головой Наталия.       — И дело было не только в обиде. Я просто не любила его так, чтобы мое сердце болело каждый раз, когда он не приходит домой в обещанное время или не говорит, куда идет. Он мог пропасть хоть на неделю, а я бы даже этого не заметила. И не забила бы тревогу. — Ракель тяжело вздыхает и на секунду опускает взгляд на свои руки. — Да, я замечала, что Терренс где-то очень долго пропадает. Но не думала, что он решит начать выпивать.       Ракель тихо шмыгает носом и аккуратно вытирает слезы под глазами, пока Анна и Наталия приходят в ужас от того, что слышат.       — Господи, подруга, неужели ты и правда совсем не переживала из-за того, что он где-то задерживался и пропал целыми днями? — недоумевает Анна.       — Тогда мне и правда было как-то все равно на него… — неуверенно признается Ракель. — Не знаю… Просто в какой-то момент я стала равнодушной к нему. Мы не поддерживали наши чувства после переезда в тот дом и погрязли в своих делах. Поэтому и мне не было дело до него, и он не обращал на меня внимания…       — Думаю, теперь ты понимаешь, почему все это произошло, — немного неуверенно говорит Наталия. — Терренс вел бы себя иначе, если бы ты не забыла про него. Поэтому он так легко разругался с тобой, поверил в твою измену и не захотел оставаться на твоей стороне тогда, когда ты в этом нуждалась. И к выпивке он пристрастился из-за отчаяния. Из-за обиды. Из-за разочарования. МакКлайф думал, что у вас все будет хорошо, но увы…       — Знаю… Но сейчас уже поздно говорить об этом…       — Слушайте, так что же это получается… — задумчиво говорит Анна. — Где-то под вечер он уходил из дома, ехал в какой-нибудь клуб или бар, выпивал где-то и… А потом что делал?       — А потом он где-то гулял всю ночь. Наверное для того, чтобы алкоголь выветрился. Хотя кто его знает…       — Боже, а если Терренс и правда что-нибудь сделает с собой? — широко распахивает глаза Анна. — Он ведь был в таком подавленном состоянии, да еще и не соображал из-за алкогольного опьянения. МакКлайф мог запросто попасть под машину или что-то вроде того!       — Нет, я не позволю этому случиться. — Ракель тихо шмыгает носом. — После расставания я продолжу общаться с ним и окажу всю поддержку. Буду ему другом. Это единственное, что я могу сделать. Думаю, с моей помощью ему будет чуточку легче…       — Боюсь, этого будет недостаточно… Сейчас ему поможет только одно – воссоединение с тобой.       — Бенджамин сказал, что только мне под силу помочь ему вернуть интерес к жизни. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы не дать ему погубить себя. Я не смогу оставаться его девушкой, но всегда буду хорошим другом, советчиком и защитником. Дружить мы можем. И будем.       Анна ничего не говорит и лишь тихо вздыхает с грустью во взгляде.       — Ох, девочки… — устало стонет Наталия, проведя руками по лицу. — Ну почему мы опять заговорили про все наши проблемы? Ведь хотели же обойтись безо всего этого…       — Прости, — скромно извиняется Ракель. — Я не хотела.       — Из-за вас я только что вспомнила и о своих переживаниях… О том, как мне вот-вот разобьют сердце…       — Если ты говоришь про того парня, то тебе не стоит из-за него переживать, — спокойно говорит Ракель, резко замолкает и слегка прикусывает губу. — То есть… Э-э-э… Ты не должна думать о том, что твои чувства безответны. Я уверена, что ты ему интересна, раз он часто приглашает тебя куда-нибудь и обращается с тобой очень вежливо.       — Все мужчины вели себя подобным образом перед тем, как бросить меня… — Наталия тяжело вздыхает с грустью во взгляде. — Так что если он старается быть вежливым и милым со мной, это не значит, что я реально интересую его. И я ничуть не верю его словам о том, что он не хочет прекращать общение со мной.       — Ракель права, Наталия, — положив руку на плечо Наталии, мягко говорит Анна. — Не думай, что ты влюбилась безответно. Вдруг ты напрасно переживаешь, а на самом деле тот парень вообще жить не может без тебя, постоянно думает о тебе и хочет быть с тобой?       — Если честно, я гораздо меньше начала доверять мужчинам после того как мне столько раз разбивали сердце. Да, я все еще продолжаю широко улыбаться и краснеть, когда мне говорят комплименты. Но когда эйфория проходит, я тут же начинаю думать, что меня обманывают.       — Но почему тебя должны бросить?       — Потому что тому парню нужно было найти одного человека. И я это сделала! Так что смысл оставаться со мной и тратить на меня время?       — Господи, Наталия… — устало стонет Ракель. — Ну я же уже рассказала тебе, как бы он себя вел, если ему и правда нужна была только лишь твоя помощь в поисках того человека.       — И я миллион раз говорила тебе, что такой заботливый и внимательный мужчина просто не может быть обманщиком и разбить тебе сердце, — уверенно добавляет Анна.       — Не знаю, девочки… — с грустью во взгляде качает головой Наталия и тяжело вздыхает. — Не знаю… Но если он не захочет со мной общаться, я буду несчастна. Я еще никогда так сильно не терять мужчину, который мне нравится.       — Да не потеряешь ты его! Не переживай ты так!       — К тому же, я вряд ли смогу забыть наш первый поцелуй.       Ракель и Анна слегка приоткрывают рты, быстро переглядываются между собой и с широкой улыбкой издают радостные возгласы.       — Что? — громко, радостно удивляется Ракель. — Вы уже целовались?       — Это был просто изумительно, девочки… — признается Наталия. — Еще никогда прежде мне приходилось испытывать такие прекрасные чувства, какие я испытала в тот момент, когда он поцеловал меня.       — Господи, неужели? — радостно произносит Анна. — Ты реально поцеловалась с ним?       — Поцеловалась, — со скромной улыбкой кивает Наталия. — Хоть мне и казалось, что у меня случится секундная остановка сердца, я бы многое отдала, лишь бы вновь испытать это незабываемое чувство.       — Черт, Рочестер, да как ты могла не сказать нам о таком? — широко раскрывает рот Анна, легонько хлопнув Наталию по руке. — Так надо было с этого и начинать рассказ про своего прекрасного ухажера!       — Не переживай, Анна, мы исправим это, — уверенно отвечает Ракель. — Сейчас Блонди все нам выложит!       Ракель с широкой улыбкой переводит взгляд на Наталию и легонько хлопает ее по руке, быстро забыв о своих переживаниях насчет того, что может случиться с Терренсом.       — Так, подруга, а ну давай рассказывай, как все прошло, — бодро просит Ракель.       — Давай-давай, колись, когда это произошло! — взволнованно тараторит Анна. — И чтобы не упустила ни одной детали! Рассказывай все! Как началось, кто изъявил желание и всякое такое…       — А все произошло настолько быстро, что я не сразу это поняла, — с легкой улыбкой признается Наталия. — Я просто где-то гуляла, думала о чем-то своем и потом случайно налетела на этого парня. Он предложил мне погулять с ним, раз уж мы столкнулись в прямом смысле, и я согласилась.       — Так-так, уже что-то… — загадочно улыбается Ракель.       — Ну а потом все как-то завертелось, закрутилось, и мы признались друг другу в симпатии…       Наталия бросает короткий взгляд на свои руки.       — А когда ему вроде бы удалось убедить меня в том, что это правда, он… — немного взволнованно рассказывает Наталия. — Э-э-э… Недолго смотрел мне в глаза и нежно гладил мне лицо… А потом я почувствовала его нежную руку на своем лице. Из-за этого у меня на секунду остановилось сердце, и я почувствовала, что меня бросило в жар.       — М-м-м… — с широкой улыбкой кивает Анна.       — А потом он нежно поцеловал меня, и я мгновенно испытала кучу невероятных эмоции. И боже… Какие же у него нежные и теплые руки… Мне мгновенно стало тепло, когда он просто погладил меня по щеке… Его голос такой мягкий и бархатистый, а глаза невероятно красивые…       Рассказывая о своем поцелуе с Эдвардом, Наталия время от времени мечтательно закатывает или прикрывает глаза, вспоминая тот прекрасный момент, который так согревает ей душу и заставляет слегка вздрагивать и понимать, как ее сердце на мгновение замирает.       — Боже, девочки, это было незабываемо… — с широкой улыбкой задумчиво произносит Наталия. — Я никогда не забуду эти мягкие губы и тот головокружительный запах, который от него исходит…       — Ах… — с широкими улыбками умиляются Ракель и Анна.       — Если бы мне пришлось умереть, то я бы предпочла умирать именно так – от поцелуя этого человека… — Наталия скромно смеется. — Хотя я до сих пор удивлена, что не упала в обморок прямо там, а всего лишь пережила несколько остановок сердца и едва могла дышать… Приходилось постоянно заставлять себя дышать, ибо у меня сильно кружилась голова.       Анна и Ракель улыбаются все шире и шире с каждой секундой и едва сдерживают желание завизжать от радости во весь голос, видя, как взволнованная Наталия едва может нормально говорить и выглядит слегка покрасневшей.       — Значит, твоя симпатия невзаимная? — недоумевает Анна. — Не любят тебя? Пользуются тобой! Ха!       Анна громко ухмыляется.       — Да этот парень точно без ума от тебя, раз признался тебе в любви и поцеловал! — восклицает Анна. — А если эти чувства и правда безответны, то я заявляю вам обеим о том, что хочу стать инженером или физиком-ядерщиком.       — И правда, подруга, почему ты говоришь, что влюблена безответно? — с загадочной улыбкой интересуется Ракель, положив руку на плечо Наталии. — Твои чувства очень даже взаимны, а тот парень действительно без ума от тебя.       — Не знаю, девочки… — с грустью во взгляде тяжело вздыхает Наталия. — Но я так боюсь, что больше не смогу влюбиться в кого-то еще, кроме того человека. Я вряд ли смогу забыть того, в кого влюбляюсь все больше и больше. Того, кто подарил мне такой шикарный поцелуй…       — Не думаю, что тебе придется это делать. Лично я бы никогда не поцеловала человека, который мне не нравится. Я не думаю, что и этот парень стал бы целовать тебя просто так.       — Эй, а что он чувствовал во время поцелуя? — интересуется Анна. — Выглядел счастливым? Взволнованным?       — Выглядел немного покрасневшим и широко улыбающимся, — скромно улыбается Наталия. — Хотя я помню только лишь то, как закрыла глаза и вздрагивала с чувством остановки сердца и легкого головокружения. И после этого еще минут пять ходила ошалевшая. Как будто меня ударили сковородкой по голове.       — Ха, и после этого ты пытаешься убедить нас в том, что тебя не любят? — громко удивляется Ракель.       — Не любят!       — Нет, дорогая, я уверена, что в скором времени у нас появится еще одна романтичная пара.       — Да брось, Ракель! — машет рукой Наталия. — Никакой пары не будет! Этот человек тоже обманет и бросит меня!       — Так, ну-ка сейчас же выбрасывай все эти мысли из головы! — легонько похлопав Наталию по плечу, уверенно требует Анна. — Я уверена, что этот парень неравнодушен к тебе! А раз уж вы поцеловались, считай, ситуация становится все лучше и лучше.       — Этот поцелуй еще ничего не означает! — отнекивается Наталия, заправив прядь волос за ухо. — Просто так получилось… Случайно… Ни я не смогла сопротивляться, ни он не устоял.       — Таких случайностей не бывает, дорогая моя. Вот увидишь, этот парень в ближайшее время опять позовет тебя куда-нибудь на свидание. А еще через некоторое время тебе вообще предложат встречаться. Ну и там свадебка не за горами…       — Теперь уже вряд ли позовет…       — Господи, Рочестер, ну ты и дурочка! Неужели ты и правда не замечаешь очевидных вещей?       — Знайте, девочки… — Наталия тяжело вздыхает. — Наверное, мне будет намного легче, если я сама прекращу наше общение. Не стану ни на чем настаивать и просто поблагодарю за все хорошее, что он для меня сделал.       — Что? — громко удивляется Ракель. — Только не говори, что ты сама собралась отталкивать от себя того парня!       — Мне будет не так больно, если я сделала бы это по своему желанию… Раньше, чем он решит сделать это сам.       — Господи, Рочестер, ну и ты дурочка! Просто глупая дурочка! Парень сам признался тебе в любви, а ты собралась от него бегать.       — Действительно, подруга, ты точно ненормальная, — соглашается Анна. — Тут все признаки того, что в тебя по-настоящему влюбились! А ты, глупенькая, сама отталкиваешь от себя свое счастье! Разве я сделала это, когда мой возлюбленный признался мне в любви и предложил мне стать его девушкой? А Ракель в свое время бегала от Терренса, когда он сделал то же самое?       — Я не верю, что меня может кто-то любить, — неуверенно признается Наталия.       — Не будь такой дурой, Наталия!       — Может, у тебя уже больше не будет шанса встретить человека, который реально беспокоится не только о самом себе, но еще и о тебе, — уверенно добавляет Ракель. — Про всех предыдущих твоих ухажеров мы такого сказать не можем. Но этого ты просто обязана беречь. И должна сделать все, чтобы он точно никуда от тебя не делся.       — Иногда мне кажется, что я уже никогда не встречу свою настоящую любовь… — тяжело вздыхает Наталия, оперевшись локтем о стол, а подбородком – о ладонь. — В этом плане я реально невезучая… Мне всегда встречались либо уродливые извращенцы, либо слишком красивые обманщики. Меня все бросают и обманывают…       — Так и будет происходить, если ты оттолкнешь этого парня от себя, — уверенно заявляет Ракель. — Конечно, если бы мы с Анной знали его, то осторожно поговорили бы с ним и узнали, что он думает о тебе на самом деле. Но мы не сомневаемся, что дело дошло бы до начала отношений, если бы ты дала ему зеленый свет.       — Ох, не знаю, Ракель… Может, вы с Анной и правы. Но конкретно сейчас я бы хотела позволить ему провести время с человеком, которого он так долго искал. Им есть что обсудить…       — Если ты важна для него, то он всегда найдет для тебя время.       — Нет, тот парень будет так увлечен времяпрепровождением с тем, кого сегодня нашел, что ему будет не до меня. Пока что я действительно оборву с ними любой контакт, а потом будет видно… Может, мы еще раз поговорим о том, что было, и решим, что делать.       — Уж не знаю, кто мог бы так сильно увлечь того парня и заставить забыть о тебе, но ты совершишь огромную ошибку, если оттолкнешь его от себя, — уверенно отвечает Анна. — Ты можешь довести все до того, что тот человек и правда решит, будто он не нужен тебе и действительно бросит тебя. А потом ты будешь плакать в подушку, жалея, что упустила свое счастье.       — Запомни наши слова, подруга! — восклицает Ракель. — Потом ты еще скажешь нам «спасибо» за то, что мы наставили тебя на правильный путь и помогли обрести личное счастье.       — В любом случае спасибо за советы, — слегка улыбается Наталия.       — Так что если ты действительно хочешь быть счастливой и любимой, дай этому парню шанс любить и сделать тебя самой счастливой.       Наталия ничего не отвечает и лишь тихо вздыхает, уставив свой грустный взгляд в одной точке, пока Анна и Ракель переглядываются между собой и пожимают плечами.       — Ладно, девочки, давайте мы не будем говорить о плохом, — предлагает Анна. — И хотя бы сейчас проведем хорошее время вместе, не думая о парнях, о проблемах с ними и всяком таком.       — И правда, мы что-то не тем увлеклись, — скромно хихикает Наталия.       — Я вот хотела бы предложить вам еще один тост…       Анна берет в руки свой стакан с напитком.       — Э-э-э… — слегка прикусывает губу Анна. — Допустим за то, чтобы наша милая подружка Наталия перестала думать, что ее захотят кинуть после такого шикарного поцелуя, от которого она, походу, до сих пор ходит ошалевшая. И перестала думать, что тот парнишка не влюблен в нее взаимно и только и думает о том, чтобы побыстрее кинуть ее.       — И за то, чтобы она даже не вздумала обрывать с ним контакт и отталкивать того, кто, возможно, станет ее судьбой, — уверенно добавляет Ракель и тоже берет свой стакан в руки. — А иначе ей предстоит очень серьезный разговор с нами обеими.       — Лучше давайте просто выпьем за исполнение всех наших желаний, — скромно предлагает Наталия и последней берет свой стакан с напитком. — И чтобы все беды обходили нас стороной.       — Тогда за нас! — бодро восклицает Анна.       — За нас! — одновременно произносят Ракель, Наталия и Анна. — Да-а-а-а!       Издав негромкие возгласы, Наталия, Анна и Ракель слегка ударяют по стакану друг друга и делают несколько глотков. После этого они решают поболтать на более интересные темы и отбросить все плохие мысли в сторону, от души наслаждаясь этим вечером, который они впервые за долгое время проводят в компании друг друга. Девушки очень быстро расслабляются и начинают намного больше улыбаться и смеяться, вспоминая обо всех хороших моментах, которые с ними случались, с интересом наблюдая за тем, что происходит вокруг них и медленно попивая свой напиток.       А вдоволь наговорившись и выпив весь напиток из своих стаканов, за которые быстро расплачиваются с одним из официантов, Наталия, Ракель и Анна отправляются на танцпол, чтобы вместе с другими людьми немного потанцевать под потрясающую музыку, что играет в этом заведении. Они позволяют себе полностью расслабиться и оставить все негативные эмоции на танцплощадке, на которой отрываются по полной и демонстрируют свои танцевальные навыки, которые оценивают многие их тех, кто развлекается вместе с ними.       Благодаря зажигательным танцам Ракель, Анна и Наталия получают море позитивных впечатлений, приятную усталость и хорошее настроение. Тем более, что кто-то решил поставить для этих троих многие их самые любимые песни, под которые не грех исполнить парочку зажигательных танцев. Да и они не отказывают себе в удовольствии повеселиться с незнакомыми людьми, которые принимают их довольно дружелюбно и охотно разговаривают с ними о чем-то интересном.