***
Время около половины восьмого вечера. Эдвард отправился в один из клубов Нью-Йорка вместе с Даниэлем для того, чтобы попытаться помочь своему приятелю вспомнить хоть что-нибудь. Быстро найдя свободное место на парковке, МакКлайф-младший без проблем на нем паркуется, пока Перкинс, сидящий на пассажирском сиденье машины, осматривается вокруг. — Слушай, неплохое местечко, — с легкой улыбкой отмечает Даниэль. — Мне уже здесь нравится. — Мне тоже, — с легкой улыбкой бодро отвечает Эдвард, постукивая пальцы по рулю машины. — Отличное место, где можно выпить по стаканчику чего-то крепкого, послушать хорошую музыку, потанцевать и просто поболтать с друзьями. — А ты часто здесь бываешь? — Да, часто. Когда-то один, когда-то – с друзьями. А пару раз даже приглашал сюда свою невесту. — Ты говоришь про тех двоих, которые мне помогают? Как их там… Питер и… — Терренс. — Да, Терренс. — Не только они. У меня есть еще несколько друзей, с которыми тоже могу проводить время. — А я знаком с ними? — Да, но думаю, что ты не сможешь вспомнить их. Ты общался с ними, но гораздо реже, чем со мной, Питером или Терренсом. — Ну а как их зовут? Может, их имена помогут мне что-то вспомнить? — Ну… Допустим Кристофер, Кевин и Бенджамин… — Кристофер, Кевин и Бенджамин? — Даниэль задумывается на пару секунд, слегка нахмурившись. — Знакомые имена… Мне кажется, я видел их в той записной книжке, в которой нашел адрес Питера. — Вот как… — А остальные ребята знают их? — Конечно! Однажды я представил Кевина и Кристофера парням и девушкам, и они все очень быстро с ними поладили. — А третий? — Бенджамин? Это друг детства Терренса, но остальные тоже знают его. Да и я быстро подружился с ним, когда мой брат познакомил нас. — Здорово, — слегка улыбается Даниэль. В воздухе на несколько секунд воцаряется пауза, во время которой Даниэль рассматривает свои ладони, одна из которых все еще перебинтована. — Ладно, парень, чего мы здесь сидим, — прочистив горло и пригладив волосы, нарушает паузу Эдвард и немного одергивает свою светло-голубую джинсовую жилетку, надетую поверх светлой футболки нараспашку. — Пошли уже. Найдем более-менее тихое местечко и поболтаем немного. — Да, пошли, — соглашается Даниэль. Эдвард отключает мотор машины, отстегивает ремень безопасности, выходит из нее и закрывает, когда Даниэль делает это немного лениво. После чего они уверенно подходят к зданию большого клуба. Через несколько секунд они заходят в него и почти мгновенно погружаются в его предрасполагающую к веселью атмосферу. Здесь не очень много людей, несмотря на то, что это место довольно популярное. Клубная музыка на этот раз не очень громкая, а множество разноцветных прожекторов освещает большое темное помещение с танцевальной площадкой, барной стойкой, а также некой VIP-зоной, в которой тусуются люди с какими-то особыми привилегиями. Эдвард и Даниэль быстро привыкают к такой обстановке и покачивают головой в такт музыки, пока они пытаются пройти мимо некоторых людей, которые куда-то идут, танцуют или же пьют что-то из напитков либо сидя, либо стоя. Кто-то едва стоит на ногах от большого количества алкоголя в крови. А кто-то даже в этом случае продолжает либо отважно устоять и продолжать танцевать, либо сидеть за столиком или барной стойкой и не отключиться или не уснуть. Успешно, хотя и с трудом пройдя мимо всех этих людей, друзья наконец-то доходят до того места, где расположены барные стойки и несколько столиков и стульев. Осмотревшись вокруг, Эдвард видит, что все столики на данный момент заняты хотя бы одним человеком. Так что он и Даниэль присаживаются за барную стойку. После чего Перкинс осматривается вокруг себя и искренне поражается некоторым людям, которые очень пьяны, но продолжают самоотверженно пытаться устоять или влить в себя еще одну стопку. — Некоторые люди кое-как стоят на ногах, — отмечает Даниэль. — Есть такое, — спокойно произносит Эдвард. — В подобных местах это не редкость. Переборщишь с выпивкой – тебя также будет шатать. — Сколько же надо выпить, чтобы так себя вести. — Кому-то и одного глотка достаточно, а кто-то и бутылку выжрет и не опьянеет. — Да уж… Даниэль еще раз окидывает взглядом всех людей, которые здесь находятся, пока Эдвард глазами выискивает кого-то из барменов и приподнимает руку, прося подойти к нему. И вот через несколько секунд к друзьям подходит молодая блондинка и вежливо им улыбается. — Добрый вечер, — вежливо здорово девушка. — Что будете заказывать? — Добрый вечер, — дружелюбно отвечает Эдвард. — Думаю, я возьму Coca-Cola со льдом… — Э-э-э… — задумывается Даниэль. — Наверное, я буду то же самое… Стакан Coca-Cola, пожалуйста… — Хорошо, сейчас все сделаю, — с легкой улыбкой кивает барменша. Девушка уходит выполнять полученный заказ, пока Эдвард и Даниэль несколько секунд наблюдают за ней. — Конечно, я бы с радостью взял себе что-нибудь алкогольное, но не могу, — признается Эдвард. — Я ведь за рулем. А мне совсем не охота лишаться водительских прав. — А вот я могу это сделать. — Лучше не надо. — Почему? — Не уверен, что тебе сейчас можно пить. — Да нет, вроде можно, но немного. — Не боишься, что тебе станет хуже? — Я же не стал бы пить слишком много! — разводит руками Даниэль. — Всего лишь пару глотков! — В любом случае пока что тебе стоит беречь себя. — Ладно, я тебя понял. Буду пить то же, что и ты. — Вот и хорошо, — слегка улыбается Эдвард. — Для тебя сейчас опасно прикасаться к спиртному. Не будем рисковать. — Как скажешь. Даниэль бросает легкую улыбку и переводит взгляд на свои руки. В разговоре воцаряется пауза на пару секунд, во время которой парни молча смотрят по сторонам, слушают музыку и наблюдают за находящимися здесь людьми. — Ладно, ты вроде сказал, что хочешь поговорить со мной… — задумчиво говорит Эдвард. — Я готов выслушать тебя и ответить на все твои вопросы. — Да, еще раз спасибо, что согласился провести со мной время, — с легкой улыбкой благодарит Даниэль. — И прости, если отвлек от каких-то дел. — Не беспокойся, Даниэль, ты не отвлек меня. Я же сказал, что хотел куда-нибудь сегодня вечером. И рад, что ты решил составить мне компанию. — Спасибо, Терренс. — Я – Эдвард. — Ой, прости! — виновато произносит Даниэль и чешет затылок. — Прости, я никак не могу всех запомнить… Запомнить, кто есть кто… — Все в порядке, — с легкой улыбкой подбадривает Эдвард. — Мы все прекрасно понимаем. — Ладно… Э-э-э… Эдвард… Э-э-э… Правильно? — Правильно. — Эй, а тот Терренс… — Даниэль слегка прикусывает губу. — Он… — Он – мой брат. Старший брат. — Вас запомнить намного сложнее, потому что вы очень похожи. — Согласен. Да и люди часто говорят, что мы похожи. А те, кто плохо знаком с нами, вообще путают нас. Меня называют Терренсом, а его считают мной… — Наверное, вам это бесит. — Нет, нисколько. Лично мне даже нравится быть похожим на Терренса. — А как вы ладите между собой? — Очень хорошо. Он – мой самый лучший друг, который знает меня как никто другой. Мой брат всегда понимает, когда меня нужно поддержать, когда – утешить, когда подбодрить… Мне даже не надо ничего говорить, ибо Терренс поймет все без лишних слов. — Вы так любите друг друга? — Конечно. Я всем сердцем люблю своего братика и не знаю, что делал бы без него. Конечно, порой Терри жутко бесит меня и вызывает желание придушить его. Но без него моя жизнь была бы не такой интересной. — Понятно… — слегка улыбается Даниэль и локтем облокачивается о поверхность барной стойки. — А как я познакомился с вами двумя? — Сначала с тобой и Питером познакомился Терренс, а уже потом мой брат познакомил меня с вами двумя. — Правда? — Да. Вы с Роузом тогда подошли к нам и попросили Терренса поговорить с ним. У вас был конфликт из-за одной девушки, которая настроила вас против моего брата, наговорив кучу гадостей. Но тогда вы вами подошли к нему, извинились и сказали, что были неправы. — Надо же… — И кстати… — Эдвард призадумывается на пару секунд, слегка прикусив губу и бросив взгляд в сторону. — Я познакомился с тобой и Питером… Именно в этом месте… — В этом месте? — удивляется Даниэль. — Да. И здесь ничего не изменилось с того момента. Хотя прошло уже чуть больше года. — Хм… — Даниэль осматривается вокруг себя, начиная понимать, что обстановка ему знакома, хотя воспоминания об этом месте очень смутные. — Обстановка какая-то знакомая… Я как будто уже бывал здесь. — А ты помнишь что-нибудь? И что ты вообще чувствуешь? — Воспоминания очень смутные… Какие-то очертания… Но общая картина очень размытая… — Даже находясь в знакомых местах, ты ничего не можешь вспомнить? — Увы, — пожимает плечами Даниэль. — Ничего… — Надо же… — И знаешь… Это заставляет меня чувствовать себя паршиво. — Даниэль неуверенно переводит взгляд на Эдварда. — Наверное, со стороны я выгляжу как сумасшедший… — Нет, Даниэль, не надо стыдиться этого. Твоя потеря памяти – временная вещь. Постепенно ты все вспомнишь и перестанешь чувствовать себя таким образом. — Очень хотелось бы… А то я чувствую себя ужасно… Как будто я живу не своей жизнью. — Мы с друзьями делаем все, чтобы ты поскорее вернул свои воспоминания и снова стал собой. — Я знаю. В разговоре на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Даниэль переводит взгляд в сторону танцующих людей, а Эдвард постукивает пальцами по поверхности барной стойки. — Эй, а это правда, что у тебя скоро свадьба? — неуверенно спрашивает Даниэль. — Это правда, — с легкой улыбкой уверенно отвечает Эдвард. — Очень скоро я женюсь на своей любимой девушке. Женюсь в один день со своим братом. А наши девчонки, которые дружат со школы, станут родственницами. — Правда? — Да! Никто не думал, что все так сложится. Но раз уж у любимой женщины моего братка нашлась такая замечательная подружка, которая сразу же покорила меня, то я не могу отказаться от возможности сделать ее своей. — А ты уже точно решил жениться? — Да, точно, — с широкой улыбкой кивает Эдвард. — Я безумно сильно люблю эту девушку и не представлю себе никого вместо нее. Наталия – это мое все. И не знаю, что делал бы без той, которая каждый день поддерживает себя и дает силы и желание двигаться вперед. — А давно вы вместе? — Чуть больше года. — И… Я так понимаю, ты уже делал ей предложение? — Да! В марте. Нашел самое красивое кольцо и в один из тех дней попросил ее стать моей женой. И она ответила согласием. — Здорово, — слегка улыбается Даниэль. — Правда путь к этому решению оказался непростым. — То есть? — Однажды нам с Наталией, моей невестой, пришлось пройти через кое-что, из-за чего мы едва не расстались, — с грустью во взгляде признается Эдвард. — Я думал, что она лгала мне и предала нашу любовь. Но ситуация оказалась намного сложнее и ужаснее. И я бросил ее в трудный момент, хотя и не знал этого… Я узнал правду очень поздно… — И вы сумели помириться? — Да. Мы поняли, что не можем жить друг без друга и решили дать нашим отношениям еще один шанс. И я невероятно счастлив, что так случилось. Ведь если бы этой девушки не было в моей жизни, я бы потерял смысл жить. После той истории я понял, что сильно люблю Наталию. И… Я сделал ей предложение с уверенностью в том, что в семейной жизни мы будем еще счастливее, как и сейчас. — А что ты чувствуешь, когда смотришь на свою невесту? — Желание оберегать ее от всего плохого. Обнимать и целовать… Наталия – очень сентиментальная и впечатлительная девушка. Она может казаться немного дерзкой, но на самом деле это невероятно нежное создание, которое постоянно нуждается в любви и ласке. Совсем как ребенок. — И тебе совсем не хочется отстраниться от нее? Не испытываешь никакого холода или что-то вроде, когда она обнимает или целует тебя? — Ты что, чувак! Да я хочу обнимать и прижимать ее к себе каждую секунду, которую провожу рядом с ней. Она дарит мне чувство тепла и заботы… С ней мне всегда спокойно… Я забываю обо всех проблемах и тревогах. И я нисколько не сомневаюсь, что когда мы поженимся, то буду чувствовать себя как дома там, где буду жить с ней. — Она так сильно изменила твою жизнь? — Перевернула ее с ног на голову. — Эдвард бросает короткий взгляд в сторону. — В хорошем смысле. Ради нее я готов на все. Она помогла мне измениться к лучшему и научиться быть более уверенным в себе и более смелым. — А что, раньше ты не был таким? — Раньше я лишь притворялся таким. Но сейчас все иначе. Когда-то люди не верили, когда я говорил, что ничего и никого не боюсь, и смеялись надо мной. Однако сейчас таких стало намного меньше. В меня наконец-то поверили. И я сам понял, что могу быть намного сильнее, чем мне казалось. — Я рад за тебя, — слегка улыбается Даниэль. — Но есть вещь, которая ничуть не изменилась. Моя сентиментальность. Многие говорят, что я – слишком сентиментальный человек, потому что не скрываю своих эмоций и достаточно ярко выражаю свои чувства. И я когда-то стыдился этого. Но сейчас понимаю, что это я. Настоящий я. Даже если я способен плакать от обиды, отчаяния и страха. — Ты молодец. — Эмоции и чувства не умрут, если ты будешь скрывать их и держать внутри себя. Они будут медленно убивать тебя самого и приводят туда, откуда ты уже вряд ли вернешься. — Думаю, ты прав. — Наталия заставила меня понять, что в этом заключается моя индивидуальность. Я могу проявлять слишком много эмоций, но уже не стыжусь этого. Потому что чувствую себя собой. И я не слушаю тех, кто говорит, что мужик не плачет и обязан сдерживать свои эмоции и быть холодным. Быть уникальным – не значит стыдиться и быть плохим. Это значит следовать своей собственной дорогой и делать то, чего ты сам хочешь. — Звучит вдохновляюще… — Я не могу быть каменным. Особенно в те моменты, когда рядом со мной находится моя любимая невеста. Я хочу и буду проявлять свои эмоции по отношению к ней. И мне абсолютно все равно, кто что подумает. Пусть хоть весь мир узнает, как сильно я люблю Наталию. Моя прекрасная блондиночка, что делает меня лучше каждый день. Даниэль ничего не говорит и просто скромно улыбается, размышляя о тех чувствах, которые испытывает, находясь рядом с Бланкой. Понимая, что это вовсе не то, что могло бы подходить под то описание, которое дал Эдвард. Все совсем наоборот… Его совсем не тянет к той испанке. Он не хочет ни целовать, ни обнимать ее, ни даже просто находиться рядом с ней. А пока мужчина думает об этом, через несколько секунд к нему и МакКлайфу-младшему подходит барменша с двумя стаканами небольшого количества Coca-Cola в руках, которые она с легкой улыбкой ставит перед парнями. — Спасибо большое, — вежливо говорит Эдвард. — Да, спасибо, — благодарит Даниэль. — Э-э-э, вы извините, если я беспокою вас, парни… — неуверенно говорит девушка, разглядывая то Эдварда, то Даниэля. — Но ваши лица мне очень знакомы… — Правда? — Да… Кажется, вы – парни из «Against The System», рок-группы, которая недавно выпустила свой первый сингл. Пока Даниэль не понимает, о чем говорит эта девушка, то Эдвард берет инициативу в свои руки, стараясь делать вид, что с его приятелем ничего не случилось. — Да-да, вы правы, — с легкой улыбкой уверенно подтверждает Эдвард. — Это мы. Эдвард МакКлайф, лид-гитарист, и Даниэль Перкинс, басист. — Я так и поняла, — дружелюбно отвечает девушка. — Вас невозможно не узнать. — Вы уже слушали наш сингл «The Story About Us»? — Конечно! И не один раз! Я скачала его на свой телефон и постоянно слушаю. А еще вашу песню очень часто крутят в нашем клубе и вообще – по радио. — Мы очень рады, что вам нравится наш сингл. — С нетерпением жду вашего альбома. — Перед этим выйдет еще один или два сингла. — Здорово! С удовольствием послушаю. И надеюсь, что такие талантливые ребята, как вы, смогут пойти дальше. — Спасибо большое. Это очень приятно слышать. — Знайте, а я тут вспомнила, что вы уже бывали здесь, — задумчиво отмечает девушка. — Правда очень давно… Год или полтора назад… — Да, — слегка улыбается Эдвард. — Мы бывали здесь однажды. — Значит, я не ошиблась. — И неужели вы смогли узнать нас, даже если прошло столько времени? — Конечно! У меня очень хорошая память на лица, и я легко могу сказать, кто приходит сюда впервые или уже в сотый раз. — Ничего себе… — искренне удивляется Даниэль. — И кстати, даже могу сказать, что в тот день, когда вы пришли сюда, с вами были еще двое парней. Хотя вы пришли сюда не все вместе. — Верно, — кивает Эдвард. — Так все и было. — Вот вы, Эдвард, были здесь с мужчиной, очень похожим на вас. У него были такие же черные волосы, хотя рост у него повыше. Это был Терренс МакКлайф. — Правда. Я приходил сюда со своим братом. — Мне показалось, что тогда он был расстроен. Но думаю, это было связано со слухами о его расставании с моделью Ракель Кэмерон. — Да, но слава богу, все обошлось. Как вы знайте, сейчас мой брат очень счастлив со своей невестой и готовится к свадьбе. Как и мы с моей невестой. — Мечтаю поскорее увидеть фотографии со свадебной церемонии, — скромно улыбается девушка. — А я? — неуверенно спрашивает Даниэль. — С кем был я? Вы помните? — Конечно. Вы. Даниэль, были здесь с очень симпатичным блондином. — Блондином? — Да, Питером Роузом… Он играет на барабанах в вашей группе. Должна признаться, этот парень такой милашка. А еще у него просто роскошные светлые волосы. А я, знайте ли, питаю слабость к блондинам… Они такие красавчики. — Нашим поклонникам нравятся не только его волосы, но и его тело, — с легкой улыбкой отмечает Эдвард. — Как он поиграет своими мускулами, так девчонки начинают визжать от восторга. — Есть тому причина, — загадочно улыбается девушка. — Этот парень умеет сводить с ума, не говоря ни слова. — И что же мы с ним тогда делали? — слегка хмурится Даниэль. — Сначала вы сидели за этой стойкой. Правда с того края. — Девушка указывает на край барной стойки, где уже сидят какие-то парни. — Вы долго над чем-то смеялись, но не стали ничего заказывать. А потом вы осмотрелись вокруг, увидели двух черноволосых мужчин, которые сидели за одним из столиков, и подсели к ним за столик. — Это были братья МакКлайф? — Да. Их тогда обслуживала девушка, которая сегодня не работает и придет только завтра. Она пыталась обратить на себя их внимание, но тем было все равно. Ее это сильно задело, и та девушка потом долго жаловалась мне и нашим коллегам, что те парни не хотели замечать. — Да, я помню ее, — слегка улыбается Эдвард. — Она и правда пыталась строить нам с братом глазки. Но я уже был влюблен в другую девушку, а Терренс не хотел ни на кого смотреть, потому что все еще любил Ракель. — Она флиртует со всеми симпатичными парнями. Очень влюбчивая девчонка. Из-за этой слабости ее отношения не длятся больше месяца. — Никому не понравится, если кто-то будет заигрывать с другими. Я бы тоже сбежал от такой, буду с вами честен. — Я понимаю. Хоть Даниэль не помнит всего, что только услышал от этой девушки, он решает сделать вид, что у него нет никакой амнезии, пользуясь также тем, что Эдвард также пытается как-то скрыть этот факт. — Должен признаться, у вас очень хорошая память, — с легкой улыбкой отмечает Даниэль. — Вы так подробно описали все, что мы тогда делали. — И полагаю, вам было весело вместе, — предполагает девушка. — Вы много улыбались, смеялись… Что-то пили… А потом даже танцевать пошли… И надо признать, вы все неплохо двигались. — Спасибо большое… — дружелюбно благодарит Эдвард и переводит взгляд на бейджик, который девушка носит на своей форме. — Клэр… — Ох… — немного смущается Клер, слегка поправив свой бейджик. — Прочитали мое имя на карточке? — Да. Я так понимаю, это ваше имя? — Все правильно. Мое имя – Клер. — Рад познакомиться. — Мне тоже. И кстати, хочу посоветовать вам продолжать делать то, что вы делайте. Не обращайте внимания на хейтеров и радуйте поклонников своей музыкой. Вы работайте лишь для тех, кто любит вас. — Спасибо, Клэр, — улыбаясь так, словно ничего не произошло, дружелюбно отвечает Даниэль. Клер скромно улыбается Даниэлю и Эдварду, а затем, заправляя прядь своих светлых волос за ухо, бросает взгляд в сторону своих коллег, которые обслуживают клиентов, сидящих за барной стойкой. — Ладно, парни, пожалуй, я пойду, — задумчиво говорит Клер. — Мне надо работать. Извините, что отвлекла вас своей болтовней. — Ничего страшного, — слегка улыбается Эдвард. — Чуть позже я расплачусь с вами за заказ. — Хорошо. Позовите меня, когда будете готовы. Клэр разворачивается и уходит по своим делам, пока Эдвард и Даниэль смотрят ей вслед с легкой улыбкой на лице. — Честно говоря, я не очень понял, о чем она говорила, — неуверенно признается Даниэль. — Разве ты ничего не вспомнил после ее рассказов? — запустив руки в волосы, спрашивает Эдвард. — Нет, ничего… То есть… Мне кажется, что что-то подобное происходило, но я не уверен. — Ничего страшного, еще вспомнишь. — Эдвард делает пару глотков из своего стакана Coca-Cola. — Все будет хорошо. — Значит, твоя группа называется «Against The System»? — Да, это наша группа. — Против системы? И что это значит? — Что мы будем делать то, что нам нравится и нарушать какие-то правила, — со скромной улыбкой объясняет Эдвард. — Круто! — У наших поклонников даже может появиться прозвище – Rebels. Наши бунтари. — Надо же… — Даниэль делает пару глотков Coca-Cola, вкус которого ему определенно приходится по вкусу. — М-м-м, мне нравится. — Мне тоже нравится, — признается Эдвард. — Думаю, алкоголь был бы ничуть не хуже. — Вот придешь в себя после травмы головы, тогда и будешь пить. — Да ладно тебе. — Даниэль отставляет свой стакан в сторону после еще пары глотков. — Мне, конечно, очень приятно получать такую заботу, но не стоит так переживать. — Ты – же мой друг. А я всегда беспокоюсь за своих друзей. Ничуть не меньше, чем за свою семью и любимую девушку. — Знаешь… — скромно улыбается Даниэль. — Ты кажешься классным парнем. Мне нравится с тобой общаться. А когда ты говоришь о своей невесте с такой нежностью, то я хочу улыбаться. — Все говорят, что мы с Наталией настолько милые, что хочется улыбаться, — тихонько хихикает Эдвард и делает еще один глоток Coca-Cola. — Что мы заряжаем всех хорошим настроением. — По крайней мере, с тобой мне реально легко общаться. — Мне и самому стало намного легче общаться с людьми после того, как я перестал стесняться своих эмоций. В разговоре воцаряется небольшая пауза, во время которой мимо Даниэля и Эдварда проходит компания молодых парней и девушек, над чем-то негромко хихикающие. А через несколько секунд МакКлайф-младший чувствует вибрацию мобильного телефона в кармане на жилетке. — Ой, кажется, мне кто-то звонит… — задумчиво произносит Эдвард. — Подождешь меня здесь, пока я схожу в более тихое место и отвечу? — Конечно, подожду, — пожимает плечами Даниэль. — Иди. Я пока посижу здесь. — Я скоро вернусь. Не скучай. Эдвард встает из-за барной стойки и очень быстро куда-то уходит, пробираясь сквозь толпу подвыпивших людей, некоторые из которых над чем-то негромко смеются. Даниэль же остается в полном одиночестве и начинает размышлять над тем, что узнает каждый новый день. «Значит, я познакомился с этим парнем здесь… — постукивая пальцами по барной стойке, слегка хмурится Даниэль. — Э-э-э… Как его там… Терренс? А эта девушка сказала, что с нами был еще и Питер и брат этого парня… Хм… Интересно, из-за чего я с ним ругался?» Даниэль медленно проводит руками по своему лицу и смотрит в одну точку. «Черт, как же все это сложно! Я чувствую себя паршиво, пока я удивляюсь всему подряд, а люди ведут себя спокойно. Хорошо, что этот парень хоть как-то пытается спасти положение… Не сказал этой девушке, что я ничего не помню… — Даниэль бросает взгляд куда-то в сторону и делает еще пару глотков Coca-Cola. — Но то, что многое кажется мне знакомым, определенно дает облегчение… У меня есть чувство, что я здесь бывал и знаю всех этих людей… По крайней мере, блондина я точно знаю… То есть знаю, что Питер пытался покончить с собой, и видел его лежащим в крови… Не думаю, что кто-то согласился бы впустить к себе в квартиру чужого человека… Но я-то был там! С кем-то еще… А раз так, значит, мы с блондином вполне может быть знакомы…» Даниэль запускает руку в свои волосы и копается в них. «Черт, что же я должен сделать для того, чтобы наконец-то узнать, правду ли говорят все эти люди? Думал, что разговор с кем-то из них поможет мне, но нет… Я ничего не могу вспомнить… Хотя… Я ведь разговаривал только с Питером и этим черноволосым парнем. Ведь остались еще девчонки. Хорошо бы поговорить и с ними. А потом разобраться с Бланкой… Встретиться с ее семьей… Узнать, что они знают.» Даниэль на секунду переводит свой взгляд в сторону. «И странно, что у меня нет чувства, будто я знаю Бланку… — слегка хмурится Даниэль. — Меня никак не влечет к ней… Я не считаю, что она знакома мне… Не чувствую ничего похожего из того, что сказал Терренс… В его глазах есть что-то особенное, когда он говорит о девушке, которую любит… А вот я этого не чувствую… Хм… Может, я потом вспомню, как любить? Может, пока что я еще не знаю, как любить? Или просто забыл? Ведь из-за травмы головы я позабыл практически все… Помню лишь кое-что о себе и своей семье. И то, как себя обслуживать… И это хорошо… А то меня бросает в дрожь от мысли, что кто-то ухаживал бы за мной как за ребенком или беспомощным…» А пока Даниэль размышляет над ситуацией, в клубе появляется Терренс, который, как и обещал, приехал сюда немного позже, чтобы поговорить с Перкинсом и немного расслабиться со стаканчиком в руках. Он уверенно заходит в помещение с танцплощадкой и барными стойками, разговаривая с кем-то по мобильному телефону, и осматриваясь вокруг. — Ну все, я уже здесь, — пытается перекричать музыку Терренс. — Где он? — Сидит за барной стойкой, — уверенно отвечает Эдвард. — Одет в черные джинсы и черную кожанку. — А, понял-понял! Я вижу его! — Терренс останавливает свой взгляд на Даниэле, сидящий за одной из барных стоек, обводящий пальцем края своего стакана и смотрящий в одну точку. — Вон он сидит! На что-то там пялится! — Давай топай к нему! Я сейчас нахожусь в уборной. Подойду к вам через пару секунд. — Хорошо! Сделаем все как договаривались! — Все, я отключаюсь. А иначе я оглохну от твоих криков. — Заметано! Подгребай давай! Терренс заканчивает разговор, кладет телефон в карман своих темно-синих джинсов и немного поправляет свою черную косуху с множеством молний и заклепок, параллельно осматриваясь вокруг. Гордо приподняв голову, мужчина уверенно проходит сквозь толпу немного дальше, но останавливается в нескольких сантиметрах от сидящего за барной стойкой Даниэлем. «Хм, а что он там пьет? — слегка хмурится Терренс. — Неужели даже после потери памяти Перкинс все равно остался раздолбаем, который не в силах отказаться от бухла? Или мой братец все-таки смог остановить его?» Понаблюдав за Даниэлем еще пару секунд, Терренс резко выдыхает, проводя рукой по своим волосам, и уверенно направляется к барной стойке. Мужчина присаживается на высокий стул, смотрит на девушку-бармена по имени Клэр, которая недавно разговаривала с Эдвардом и Даниэлем, и делает подзывающий жест, делая вид, что он не замечает рядом сидящего Перкинса. — Стакан портвейна, будьте добры, — вежливо просит Терренс. Клэр слегка кивает, очень быстро узнав Терренса не как участника группы «Against The System», но так же как и талантливого актера. Даниэль также узнает этого человека, хотя пару секунд колеблется, не решаясь окликнуть его с мыслью, что он может обознаться. Впрочем, через пару секунд мужчина все же резко выдыхает и неуверенно произносит: — Э-э-э, простите… Терренс переводит взгляд на Даниэля и дружелюбно улыбается. — О, Даниэль! — восклицает Терренс. — Вот так сюрприз! Ты тоже решил прийти сюда? — Ну да, — пожимает плечами Даниэль. — Как видишь… — Я смотрю, вы тоже решили отдохнуть здесь, Терренс МакКлайф, — с легкой улыбкой говорит Клэр, берет стакан и что-то наливает в него, стоя неподалеку от Терренса и Даниэля. — Решил выпить что-нибудь, — задумчиво отвечает Терренс. — Немного расслабиться и развлечься. — Понятно. Вот и ваши брат и приятель тоже здесь. — Мой брат? — выгибает брови Терренс. — Разве он здесь? — Да, Эдвард здесь. Правда он вышел куда-то до вашего появления. Кажется, ему кто-то позвонил. — Надо же… А он не говорил, что тоже придет сюда. — Кстати, перед вами как раз стоит его стакан. Он заказал Coca-Cola со льдом. — Этот? — Терренс бросает взгляд на стакан с некоторым количеством Coca-Cola. — Да. — Понятно… — задумчиво произносит Терренс, проведя рукой по волосам. — Кстати, а что там насчет вашего барабанщика? — скромно улыбается Клэр и ставит перед Терренсом стакан с портвейном. — Тот светловолосый красавчик по имени Питер Роуз не составит вам компанию? — Увы, но нет. Сегодня Питер немного занят и не смог составить мне компанию. — Жаль. Очень жаль. — В следующий раз мы точно соберемся все вместе. — Надеюсь, — скромно улыбается Клер, на секунду опустив взгляд на свои руки. — Ладно, вы уж простите меня, но мне нужно работать. Если вы захотите заказать что-то еще или оплатить заказ, обращайтесь ко мне. Я буду неподалеку. — Хорошо, спасибо большое. Клэр быстро уходит делать свои дела, подойдя к одному из барменов, который просит ее что-то сделать. Пока Даниэль тихонько постукивает пальцами по стакану, а Терренс вопросительно смотрит на него. — Эй, а ты что ты пьешь? — обеспокоено спрашивает Терренс. — Coca-Cola, — пожимает плечами Даниэль. — Это точно не спиртное? — Нет, я заказал то же, что и твой брат. — Я беспокоюсь, потому что какое-то время после травмы головы нельзя пить спиртное. — Да, врач говорил это… — задумчиво отвечает Даниэль, почесывая затылок. — Но добавил, что если я нормально себя чувствую, то можно выпить немного спиртного. Советовал прислушиваться к себе. А я в принципе нормально себя чувствую. — Думаю, тебе следует повнимательнее относиться к себе. Ты ведь хочешь поскорее все вспомнить! А раз так, то нужно соблюдать указания врача. — Я и так соблюдаю. Делаю все, что он говорит. Вот скоро пойду в больницу на плановое обследование, чтобы узнать, нет ли осложнений. — Ты уверен, что с тобой все нормально? — Да-да, не беспокойся, — слегка улыбается Даниэль. — Ну ладно, как знаешь… — пожимает плечами Терренс. В разговоре на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Терренс бросает взгляд на стакан Эдварда. — Значит, ты пришел сюда не один, а с моим братом? — интересуется Терренс. — Да, мы приехали вместе, — кивает Даниэль и делает глоток Coca-Cola. — Я попросил Терренса встретиться со мной. После того как нашел его номер в своем телефоне. — Прости, Даниэль, но вообще-то, Терренс – это я, — скромно хихикает Терренс. — А он – Эдвард. — Упс, прости! — Даниэль хлопает рукой по лбу. — Прости, мне ужасно неловко… Уже надоело, что я постоянно путаю все имена. — Да ладно, чувак, расслабься. Ничего страшного. — Единственные люди, кого я более-менее помню, – это Питер и Наталия. У них… Светлые волосы… А остальных не могу запомнить… Ну а тебя и твоего брата еще сложнее запомнить, ибо вы словно близнецы. — Думаю, тебе просто надо почаще с нами встречаться. И постепенно ты всех запомнишь. — Да, Эдвард… Думаю, ты прав… — Терренс. — Черт, вот опять! — ругается Даниэль. — Ладно, давай не будем об этом! — Терренс делает глоток портвейна из своего стакана. — Лучше скажи, почему ты решил позвонить именно Эдварду? — Ну… Хотя бы потому, что его имя было первым в списке контактов в телефоне… Я… Сразу его заметил… А… поскольку оно мне знакомо, то я решил позвонить. — Вот как… — Кстати, а это правда, что это то место, где я познакомился с ним? — Правда. Эдвард познакомился здесь с тобой и Питером чуть больше года назад. Я приехал сюда с ним, а потом вы с Роузом подошли к нам и попросили разрешения присесть. И извинились передо мной. — А мы разве ругались? — Да, одна девчонка наговорила вам гадостей про меня, а вы поверили, не став ни в чем разбираться. Но поняли, что вас обманули, когда она сама призналась в том, что солгала. — А что за девчонка? — Дочка человека, занимавшийся группой, в которой ты играл с Питером до того, как мы создали «Against The System». Я пытался замутить с ней ради карьеры в группе и мести еще одной девушке. Но в какой-то момент мне надоел этот фарс. Я сам признался в том, что разыграл это шоу, и поплатился за это: меня выгнали из группы, а девчонка поссорила меня с тобой и блондином. — Понятно… А твой брат? — Он присоединился к нашей тусовке как раз в тот день, когда вы подсели к нам. Поначалу просто помогал работе группы, но недавно стал полноценным участником. — Кстати, нас узнала та барменша, которая принесла тебе выпить… Я не понял, о чем она говорила, но твой брат все подтвердил и сказал, что это правда. — И ты можешь верить. Никто из нас не станет лгать тебе. Мы рассказываем то, что происходило на самом деле и пытаемся помочь тебе вспомнить все. — Хотелось бы поскорее во всем разобраться. — Эй… — Терренс делает несколько глотков из своего стакана и отставляет его в сторону. — Неужели тебе по-прежнему не удается ничего вспомнить? — Нет, тот парень что-то говорит-говорит, но ничего не щелкает, — задумчиво отвечает Даниэль. — Почти все места, где я бываю, и почти все люди, которые меня окружают, знакомы мне. У меня есть чувство, будто все это встречалось мне раньше… Но я никак не могу вспомнить, где, когда и как. Просто полный провал в памяти! Я ничего не могу вспомнить! — Что совсем полный провал? — Да… — Но ведь ты уже знаешь, что однажды произошло с Питером. — Откуда тебе это известно? — слегка хмурится Даниэль. — Роуз сказал, что ты пришел к нему домой. Вчера. — Э-э-э… Да, я был у него… Случайно нашел адрес его дома и поехал туда… И познакомился с его псом… Очень хорошим, кстати. — Это Сэмми, собака Хелен, его девушки. — Мне понравился этот песик. Видно, что привязан к Питеру. Он все время крутился вокруг него. — Сэмми считает его вторым хозяином. А Питер охотно присматривает за песиком, пока Хелен работает. — Да, я знаю… — с легкой улыбкой задумчиво говорит Даниэль. Молодые люди замолкают и бросают короткие взгляды в сторону, а через несколько секунд к Даниэлю и Терренсу уверенно подходит Эдвард, на ходу поправляющий свою шикарную копну волос. — А вот и я! — бодро восклицает Эдвард. — О, ты вернулся, — дружелюбно произносит Даниэль. — А я тут разговариваю с этим парнем. Эдвард переводит взгляд на Терренса и округляет глаза, притворившись, будто они встретились здесь случайно. — Терренс? — удивленно произносит Эдвард. — Вот так сюрприз! — О, братан, и ты здесь! — скромно улыбается Терренс. — Ну здорово! — Здорово! Эдвард и Терренс приветствуют друг друга, обнявшись по-дружески и обменявшись братским рукопожатием. — Значит, этот стакан и правда твой? — интересуется Терренс, бросив взгляд на стоящий на барной стойке стакан. — Да, мой, — уверенно кивает Эдвард и берет свой стакан, из которого делает пару глотков. — Слушайте, парни… — Терренс окидывает Даниэля и Эдварда взглядом. — Так получается, что мы с вами собрались в том месте, где наша компания впервые провела время вместе? — Точно! Правда не хватает Питера. А иначе можно было бы сказать, что мы и правда собрались в том месте, где я встретил его и Даниэля. — Жаль, что он не смог прийти, — задумчиво отвечает Даниэль. — Хоть я уже говорил с блондином, было бы неплохо встретиться вновь. — Не переживай, чувак, еще не раз встретимся. — Ага, — соглашается Терренс. — Будем учить тебя помнить, кто есть кто. А то ты что-то совсем запутался в именах. — Это так… — неуверенно произносит Даниэль. — Даже не хочется произносить чьи-то имена, ибо не хочу ошибиться. — Я уже сказал, что со временем все наладится, — уверенно отвечает Эдвард. — Так не будет продолжаться вечно. — Только кто знает, когда это случится… — Скоро, приятель, скоро, — спокойно говорит Терренс. — Ты можешь еще раз позвать ту барменшу и попросить ее еще раз рассказать тебе все о каждом из нас и заставит запомнить наши лица, — тихонько хихикает Эдвард. — А что, она что-то рассказывала? — О да! Клэр, та самая барменша, рассказала все, что мы делали, когда собрались здесь вчетвером. Где мы сидели, кто с кем пришел, кто что заказал, когда пошли танцевать… Даже упомянула ту официантку, которая надула губы, когда поняла, что мы с тобой не интересуемся. — Вау, вот это память! — искренне удивляется Терренс и делает маленький глоток из своего стакана. — Я уже и не помню ту официантку… — А я вспомнил, когда услышал о ней. — Значит, все это правда? — уточняет Даниэль. — Еще как! — восклицает Терренс. — Я же сказал тебе, что мы с Эдвардом пришли сюда и болтали до того, как вы с Питером подошли к нам и попросили разрешения сесть… — Ну а пока вы говорили о своем, я чувствовал себя лишним и мечтал поскорее свалить отсюда, — добавляет Эдвард. — Правда быстро забыл об этом и так или иначе влился в вашу компанию. — Надо же… — задумчиво произносит Даниэль. — Ты поймешь нас, когда все вспомнишь, — уверенно говорит Терренс. — Я мог бы и сам рассказать, но для меня это такая же больная мозоль, как для Питера – то, почему он пытался покончить с собой. И не хочу это обсуждать… Скажу лишь то, что я дорого поплатился за это. — Твой брат сказал, что ты мстил одной девушке. — Да… Ракель… — На который ты собрался жениться? — Именно. Мы были на грани расставания, но к счастью, кризис миновал. И вот сейчас мы во всю готовимся к свадьбе. — Этот парень тоже вскоре собирается жениться. — О да, мы с моим братиком очень скоро женимся на наших красавицах, — с широкой улыбкой говорит Терренс. — А у меня появится классная невестка, которую я уже люблю и мысленно принял в свою семью. — Даже если бы тебе не нравилась Наталия, я бы все равно женился на ней, — уверенно заявляет Эдвард. — И не стал слушать тебя. — Да-да, я знаю, что ты – вредный осел и вечная заноза в заднице. Можешь не продолжать. — Слушай… — неуверенно произносит Даниэль, указывая пальцем на Терренса. — Э-э-э… Опять забыл… Терренс… — Да… — дружелюбно улыбается Терренс. — Скажи… А ты любишь свою невесту? — Конечно, люблю! Я не могу представить себе жизни без этой девушки. Да, порой Кэмерон обожает действовать мне на нервы. Но мне с ней интересно. Совсем не скучно. — А что ты чувствуешь, когда твоя невеста находится рядом с тобой? — Очень сильное влечение, — уверенно отвечает Терренс. — Ракель сразу же привлекла мое внимание, когда я только взглянул на нее. В ней есть бешеная энергетика… Есть что-то притягательное… Она невероятно сексуальная и всегда была чертовски уверенна в себе. — Тебе хочется целовать ее и обнимать? — Постоянно. Когда она рядом, мне трудно устоять. И в такие моменты я все больше понимаю, что никто не сможет заставить меня испытывать такой драйв, какой испытываю с ней. Ракель – единственная, кто пробуждает во мне невероятно сильный огонь. — А что насчет желания помогать в чем-то и заботиться? — Разумеется оно есть! А иначе наши отношения уже давно были бы закончены. Мы с Ракель начали встречаться и жить вместе, будучи во власти сильной страсти, но начали по-настоящему привязываться друг к другу гораздо позже. И поняли, как важно заботиться о любимом человеке. Сейчас я всегда готов заботиться о ней, а она всегда беспокоится, когда со мной что-то происходит. Моя невеста не только чертовски привлекательна, но еще и очень умная и заботливая. Мне очень повезло, что я выбрал именно ее. — Вот как… — слегка улыбается Даниэль, в очередной раз призадумавшись над ситуацией с Бланкой. «Этот парень тоже говорит о своей любимой девушке с искренним восхищением, — думает Даниэль. — Его глаза горят. Все то же самое, что и в случае с его братом. Неужели именно это и есть любовь? Если я ничего не чувствую к Бланке, это значит, что никакой любви нет?» — Слушай, Дэн, а почему ты спрашиваешь об этом? — слегка хмурится Эдвард. — Сначала меня расспрашивал о моих чувствах к Наталии, а теперь и Терренса просишь рассказать о любви к Ракель. — Действительно, Перкинс! — восклицает Терренс. — Ты что забыл, как любить? — Думаю, что да… — неуверенно отвечает Даниэль. — Да уж… — Терренс чешет затылок и приглаживает волосы. — Тяжелый случай… — Да ладно, Даниэль, не переживай, — с легкой улыбкой подбадривает Эдвард. — Память не вернется к тебе сразу. — Ты лучше скажи «спасибо», что последствия травмы головы не привели к чему-то еще худшему, — уверенно добавляет Терренс. — Я могу сказать «спасибо» только за то, что могу сам себя обслуживать, — резко выдыхает Даниэль и делает глоток из своего стакана. — Что обо мне не надо заботиться как о ребенке. — Ничто в этом мире не происходит мгновенно. Порой требуется очень много времени, чтобы что-то понять, добиться каких-то успехов и исполнить свою заветную мечту. Даниэль ничего не говорит и лишь пожимает плечами, пока Эдвард осматривается вокруг себя и где-то вдалеке видит свободный столик. Тот самый, за которым сидели в тот день, когда впервые собрались все вместе. — О, слушайте, парни, а давайте сядем за столик? — предлагает Эдвард и указывает на приглянувшийся ему столик. — Вон тот как раз только что освободился! Не буду же я стоять рядом с вами все время. — Отличная мысль! — соглашается Терренс, встает из-за барной стойки и берет свой стакан с портвейном в руки — Посидим в более тихом местечке. — Было бы неплохо, — задумчиво говорит Даниэль и тоже встает, взяв свой стакан с небольшим количеством Coca-Cola. — Охота облокотиться на что-нибудь… Эдвард, Терренс и Даниэль спокойно направляются к свободному столику, проходя мимо подвыпивших молодых людей. И пока Перкинс идет где-то сзади, иногда осматриваясь вокруг, братья МакКлайф идут немного впереди и переглядываются между собой. — Ничего нового, — пожимает плечами Эдвард. — Все время повторяет одно и тоже. Все кажется знакомым, но воспоминаний – никаких. Да еще и имена никак не может запомнить. — Да уж, — спокойно отвечает Терренс. — Случай слишком уж тяжелый. — И я, если честно, не знаю, что нам делать. — Я тоже. Чувствую, что все это надолго затянется. — По крайней мере, он знает о попытке Питера умереть. А это уже хоть что-то. — Знает о попытке, но не вспомнил его самого. — Да… Интересно… — Но учитывая, что он тогда чуть в обморок не свалился, пока смотрел на кровь Питера, это воспоминание реально очень сильное. Тот случай здорово встряхнул его. — Не только тогда. Роуз же сказал, что Перкинс и вчера чуть не вырубился от волнения. — Да уж… Хоть и ничего не помнит, но продолжает бояться крови и падать из-за нее в обмороки. — Не помнит мозг – помнит тело. Эдвард ничего не говорит и лишь кивает, пока он, Даниэль и Терренс подходят к нужному им столику. Молодые люди садятся так, как они и сидели в день их первого совместного времяпрепровождения: братья устраиваются рядом друг с другом, а Перкинс – напротив них. И он сразу же начинает испытывать что-то странное, подозрительно косясь на пустое место рядом с собой и на братьев МакКлайф, которые сидят так же, как и в событии из прошлого. «Как странно… — слегка хмурится Даниэль. — Такое чувство, что когда-то произошло что-то подобное… Хотя кажется, что рядом со мной должен был сидеть еще кто-то…» — Готов поспорить, ему опять все кажется знакомым, — уверенно говорит Эдвард, наклонившись к Терренсу, чтобы тот лучше слышал его, пока в помещении играет музыка, заглушающая любые другие звуки. — Так оно и есть, — соглашается Терренс. — Посмотри, как он осматривает все вокруг себя. Точно думает, что кого-то не хватает. — Но чувствую, от этого не будет никакого толку. Так и будет говорить, что все знакомо, но вспомнить ничего не может. — Ничего, рано или поздно он все вспомнит. Перкинс не останется дурачком, который ошарашенными болтами оглядывается вокруг себя. Эдвард резко выдыхает и бросает взгляд в сторону, пока Даниэль выпивает немного Coca-Cola до того, как неуверенно обращает на себя внимание: — Эй, ребята… А я могу спросить вас кое о чем? — Да, конечно, — пожимает плечами Эдвард. — Говори. — Понимайте… Э-э-э… — Даниэль слегка прикусывает губу. — Вчера я был дома у… Питера… Того блондина… — Да, мы знаем, — уверенно отвечает Терренс. — Питер рассказал нам об этом. — И сказал, что ты вспомнил о его попытке покончить с собой, — добавляет Эдвард. — Можно и так сказать… — неуверенно отвечает Даниэль. — Это произошло, когда я пошел в ванную… Мне показалось, что… Я видел светловолосого парня, лежащего на полу в луже крови… И… Еще кого-то, кто пытался ему помочь. — Это были ты и Терренс. Вы пытались помочь Питеру. — Да, тот парень говорил… Подтвердил, что это был он. И сказал, что со мной был Терренс, которому он позвонил незадолго до попытки покончить с собой. — Все правильно, — уверенно кивает Терренс. — Я действительно был с тобой в тот момент, когда Питер прямо заявил о желании умереть и попрощался. — Пит даже написал предсмертную записку, которую повесил на дверную ручку, — добавляет Эдвард. — Да. В ней он извинился за свой поступок и сказал, что больше не может жить. — Кажется, Питер говорил… — задумчиво произносит Даниэль, обеими руками обхватив стоящий перед ним стакан. — И… Я все больше убеждаюсь в том, что это правда… В тот момент мне было страшно… Я буквально чувствовал все, что происходило с кем-то из моего воспоминания… Слышал некоторые обрывки фраз… Даже стало плохо, когда я смотрел в пол и видел кровь, которой там не было… Меня тошнило… Кружилась голова… Было трудно стоять… — И ты правда не помнишь, с кем ты был в тот день? — удивляется Терренс. — Питер говорит, что это был ты. Хотя я совсем не помню тебя. Ни твоего лица, ни твоего голоса… — Однако это и правда был я. Мы вместе пытались помочь Питеру. — Если честно, то поначалу я думал, что схожу с ума… Что у меня галлюцинации… Это было реально жутко… Так разволновался, что даже стало трудно дышать… Успокоился лишь тогда, когда Питер вывел меня из ванной… — В любом случае ты можешь быть уверен – это не галлюцинация, — уверенно и мягко отвечает Эдвард. — Ты видел то, что произошло на самом деле. Да, это ужасно, но увы… Мы и правда едва не потеряли Питера. — И раз я знаю, что он хотел умереть, то начинаю быть уверенным в том, что… Я знаком, по крайней мере, с ним. — Вы с Питером знайте друг друга намного дольше, чем мы с Терренсом знаем вас. — Он сказал, мы – очень близкие друзья. Почти как братья. — Это правда, — слегка улыбается Терренс. — Вы с Питером и правда очень близки. И дружите на протяжении очень долгого времени. — В любом случае он кажется мне неплохим парнем. — Пит – классный человек, — со скромной улыбкой говорит Эдвард. — С ним всегда интересно и весело. — Слушайте, а почему он вообще хотел покончить с собой? — складывает руки перед собой Даниэль. — Питер сказал, что ему очень неприятно об этом вспоминать. Только лишь признался, что долгое время отказывался от отношений. — Ты прав, эта история действительно неприятная, — с грустью во взгляде кивает Терренс. — У Питера было очень тяжелое детство, а некоторые люди не слишком любили его… — А однажды он влюбился в одну девчонку, которая воспользовалась этим и унизила перед многими людьми, — добавляет Эдвард. — Как раз после этого он начал резаться. И поэтому не хотел ни с кем встречаться. — Ничего себе… — округляет глаза Даниэль. — Но хорошо, что он доверился нам и принял нашу помощь. Да и Хелен постаралась на славу. За что мы очень благодарны ей. — Это его девушка? — Да, мы все до сих пор говорим ей «спасибо» за все, что она сделала для него, — с легкой улыбкой говорит Терренс. — Они долгое время были друзьями, но скрывали, что нравились друг другу. Однако в один прекрасный день каждый раскрыл свои чувства, и теперь они встречаются. — Да, — произносит Эдвард. — И бабушка этой девушки буквально до потолка прыгает от радости, ибо она всегда мечтала увидеть свою внучку рядом с этим парнем. — Понятно… — задумчиво произносит Даниэль, опустив взгляд в свой стакан. — Жаль, что тебе не удалось вспомнить хотя бы его. — Увы… Но я уверен, что могу знать его. — Мы считаем, что это хороший знак, — уверенно говорит Терренс. — Все-таки амнезия – это сложная вещь, а воспоминания не возвращаются сразу. Все будет происходить постепенно. Сначала вспомнишь что-то одно, потом – что-то еще, а в конце концов ты будешь знать уже все. — Уже не терпится… Даниэль делает глоток из своего стакана, пока в разговоре парней наступает пауза. — Ох, слушайте, парни, давайте не будем думать об амнезии, — бодро предлагает Эдвард. — Просто посидим здесь и поболтаем… Попозже можно сходить потанцевать… Здесь играет такая классная музыка, что ноги сами в пляс пускаются. — Да, думаю, нам следует немного расслабиться и снять напряжение, — уверенно соглашается Терренс и проводит рукой по своим волосам. — Последнее время было слишком напряженным, если честно. — Главное – не поддаться соблазну нажраться в хлам. — Вот именно! Тебе еще вести меня домой. Потому что я приехал сюда на такси. — А кто сказал, что я посажу тебя в свою ласточку? — Ты сделаешь все, что я тебе скажу. — Это мы еще посмотрим! К сожалению, Даниэль по-прежнему не вспоминает еще что-то, кроме попытки Питера умереть. Хотя где-то в глубине души у него начинают закрадываться сомнения в том, что он действительно любит Бланку, а не Анну, которую успел немного подзабыть из-за того, что в последний раз видел ее очень давно.***
Новый день. Время около трех часов дня. Ракель, Хелен и Наталия собираются дома у последней. Девушки попивают кофе из небольших чашек с родителями Наталии, Летицией, голубоглазой блондинкой, очень похожей на свою дочь и отлично выглядящая для своих лет, и Энтони, высоким темноволосым сероглазым мужчиной с серьезным взглядом. Они всегда прекрасно относились к подружкам своей единственной дочери и полностью одобряют ее отношения с Эдвардом и то, что она собирается выйти за него замуж. Конечно, тот факт, что он однажды бросил девушку и расстроил и рассердил супругов Рочестер. Впрочем, Эдвард сумел убедить их дать ему еще один шанс и вновь стал одним из желанных гостей в их доме. — Кстати, а почему Анна не пришла с вами? — интересуется Летиция, держа чашку кофе в руках. — Вы же всегда были вместе! — О, понимайте, миссис Рочестер… — неуверенно с грустью во взгляде произносит Ракель, нервно перебирая пальцы. — Произошла одна неприятная история… — В последнее время мы были так заняты работой, что у нас не было времени думать об этом. — И объясните, почему кто-то распространил в Интернете какие-то слухи про Даниэля, — просит Энтони, держа в руках чашку с кофе, расположенную на блюдце. — Говорят, он был в больнице, но что с ним произошло – никто не знает. Представители группы молчат, а журналисты такого понаписали, что и в ужас приходишь. — Это не слухи, папа, — с грустью во взгляде отвечает Наталия. — Даниэль действительно был в больнице. — Но что с ним случилось? — Даниэля сбила машина… — с грустью во взгляде говорит Хелен. — Или его избили… Не могу сказать точно… — Боже мой… — с ужасом в глазах произносит Летиция. — Но как? Как это случилось? Он что, не смотрел по сторонам? — Мы ничего не знаем, миссис Рочестер. Мы с Питером нашли его без сознания на пустой дороге. Даниэль тогда в ужасном состоянии и едва дышал, но слава богу, был живой. — О, бедный парень… — качает головой Летиция. — И как он сейчас? Я так понимаю, его уже выписали? — Да, он уже выписался из больницы, — кивает Наталия и делает глоток кофе из чашки, которую затем ставит на стол. — Правда сотрясение мозга, которое у него выявили, привело к частичной амнезии. — Амнезии? — удивленно переспрашивает Энтони. — По крайней мере, нас он точно не помнит, — с грустью во взгляде добавляет Хелен. — Мы рассказываем ему о себе и говорим наши имена, но Даниэль быстро все забывает и постоянно путает нас. — Хотите сказать, что он вообще ничего не помнит? — удивляется Энтони. — Пару дней назад он смог вспомнить только лишь попытку Питера умереть, — отвечает Ракель. — Похоже, то воспоминание очень сильное и глубоко шокировало его. — Неудивительно, — пожимает плечами Летиция. — Это случилось так неожиданно и вызвало шок у него и Терренса. К тому же, Питер – их близкий друг, которого они не хотели терять. — Никто не хотел терять его, — тяжело вздыхает Хелен и гладит рядом сидящего Сэмми по голове. — Лично я думала, что сойду с ума, когда Питер на протяжении долгого времени боролся за свою жизнь. — Я очень рада, что его удалось спасти. Питер – хороший скромный парень. Поклонники группы очень любят его и относятся к нему с большой теплотой. — Ты права, — слегка улыбается Наталия. — Питера любят все. А уж когда он поет, то девчонки начинают визжать от радости. — Я бы сказал, они визжат громче, чем тогда, когда перед ними появляется Терренс, — шутливо отвечает Энтони. — Только не говорите это Терренсу, — скромно хихикает Ракель. — А то он в миллионный раз начнет перечислять все свои достоинства и причины, по которым никто не может не восхищаться им. — Поверь мне, дорогая, все эти парни считают себя неотразимыми и уверены, что ими нельзя не восхищаться. — Думаю, пока что они забудут об этом, потому что у них появилась проблема, которая может подставить под удар сосуществование группы, — предполагает Хелен. — Не переживайте, девочки, — мягко говорит Летиция. — Даниэль рано или поздно все вспомнит. — Да, но как? — разводит руками Наталия. — Что нам сделать, чтобы помочь Даниэлю вернуть его воспоминания? Вчера парни пробовали сходить с ним в то место, где Эдвард познакомился с ним и Питером, но это тоже ничего не дало. — Да, Даниэль по-прежнему говорит, что все ему знакомо, но он ничего не помнит, — добавляет Хелен и делает глоток кофе из своей чашки, которую ставит на журнальный столик. — Смотрит на все широко распахнутыми глазами и ведет себя как маленький испуганный ребенок. — Слава богу, хоть так! — восклицает Летиция. — Да, девочки, в этом случае лучше не торопиться, — уверенно говорит Энтони. — Потеря памяти – непредсказуемая вещь. Воспоминания могут вернуться в любое время. И ее возвращение может спровоцировать все что угодно. — Но сколько нам ждать? — разводит руками Ракель. — Как долго Даниэль будет говорить, что ему все знакомо, но он ничего не может вспомнить? — Увы, но это мы не можем сказать, — качает головой Летиция. — Никто не может сказать. — Мы бы не торопились и дали бы Даниэлю столько времени, сколько нужно. Но ведь у парней скоро выйдет альбом, который они должны продвигать. К тому же, сегодня утром Джордж, менеджер группы, позвонил парням и попросил всех собраться вместе. Терренс поехал на встречу, когда я собиралась ехать сюда. — А менеджер у них строгий, — отмечает Наталия. — Он чуть не поубивал парней, когда у группы были проблемы из-за Питера и его конфликта с Даниэлем. Да, Джордж смягчился, когда узнал о попытке суицида, но все же… — Я думаю, если парни расскажут ему правду, он не будет ругаться, — предполагает Энтони. — Не они же виноваты, что Даниэля сбила машина, и он потерял память. Парни делают все, что могут, и он должен понимать это. — Ну не знаю, папа… В таких ситуациях от менеджера группы можно ждать чего угодно… — Лучше подождите, когда парни что-то вам скажут, — советует Летиция. — Раз они встречаются, то скоро кто-то точно позвонит. — Мы и так ждем… С волнением… В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой все либо смотрят по сторонам или пьют кофе из своих чашек, а Сэмми, сидящий рядом с Хелен, тихонько скулит. — Да, а что насчет Анны? — интересуется Энтони. — Наверное, бедняжка ужасно расстроена из-за того, что Даниэль не помнит ее. — О да, настолько расстроена, что ушла из дома в неизвестном направлении и уже больше недели не отвечает на звонки, — с грустью во взгляде говорит Ракель. — Ушла из дома? — округляет глаза Летиция. — Неужели она просто так оставила человека с амнезией? — Да, к сожалению… — кивает Хелен. — Но как же так? Анна ведь говорила, что готова жизнь за него отдать! Почему же она так поступила с Даниэлем? — Ах, миссис Рочестер, мы и сами не находим оправдания ее поступку… — тяжело вздыхает Хелен. — Это непростительно, девочки, — хмуро говорит Энтони. — У человека амнезия, и ему нужна помощь близких, а Анна бросила его в такой тяжелый момент. — Я согласна с вами, мистер Рочестер, — уверенно говорит Ракель. — Бросить человека только потому, что он не помнит тебя… Я бы никогда не поступила так с Терренсом. — Я тоже не оставила бы Эдварда, будь он на месте Даниэля, — с грустью во взгляде говорит Наталия. — И я бы была готова на все ради Питера, несмотря ни на что, — заявляет Хелен. — Слушайте, девочки, как бы хорошо я не относилась к Анне, но вынуждена признать, что она поступила очень плохо, — отвечает Летиция. — Я прекрасно понимаю ее чувства, но она должна быть первой прийти ему на помощь и сделать все, чтобы помочь вернуть память. — Это очень странно… — качает головой Наталия. — Я никогда не думала, что Анна на такое способна. — Да, после того как она столько раз клялась ему в любви, — пожимает плечами Ракель. — И говорила, что боялась потерять его. — Именно! Сколько раз Сеймур говорила это! И сколько раз мы говорили ей, что Даниэль не бросит ее! А уж сколько раз ее пытался переубедить сам Перкинс! — Не понимаю… — качает головой Энтони. — Сбежать из дома ради того, чтобы жить с парнем, а потом бросить его, когда он попал в беду… Здесь явно не пахнет любовью. Ни о какой любви не может идти и речи, когда человек легко бросает тебя, прекрасно зная, что ему плохо. — Конечно, мы тоже были шокированы, когда узнали об амнезии, — с грустью во взгляде отмечает Хелен. — Только вот никто не бросил Даниэля. Взяли себя в руки и сказали, что мы нужны ему. Нам больно слышать, что он не считает нас своими друзьями. Но мы знаем, что он будет благодарен нам, когда вспомнит обо всем. — Слушайте, а вы не замечали какие-нибудь странности в их отношениях до того случая? — слегка хмурится Энтони. — Вдруг у них был какой-то конфликт? — Нет, папа, ничего подобного не было, — уверенно отвечает Наталия. — Нам казалось, что Сеймур была по уши влюблена в этого человека. — И Анна не жаловалась на Даниэля? — удивляется Летиция. — А может, он выражал парням недовольство? — Нет, такого не было, — качает головой Ракель. — К тому же, если бы не он, Анна ни за что не подошла бы к Сэмми, — добавляет Хелен и гладит Сэмми по голове. — На бедняжку в детстве напала собака, и она с тех пор боится любого пса. Но Даниэль сумел убедить ее подойти к песику и погладить его. После этого Анна успокоилась. Сэмми негромко подает голос, внимательно слушая разговор и иногда двигая головой в разные стороны. — Да нет, эта собака неспособна причинить вред, — с легкой улыбкой говорит Летиция, погладив Сэмми по голове. — У него очень добрые глаза. И он слушается тебя, Хелен. Делает все, что ты говоришь… — Он так беспокоился за Даниэля, когда мы с Питером нашли его, — признается Хелен. — Точнее, Сэмми привел нас к нему. И не хотел разлучаться со мной, когда мне пришлось поехать домой, чтобы оставить его с бабушкой. — Неужели он так быстро привязался ко всем вам? — удивляется Энтони. — Да вы что, мистер Рочестер! — восклицает Ракель. — Сэмми очень дружелюбный и общительный. — Верно, а еще он начинает скучать в одиночестве, — добавляет Хелен. — Ему нужен хоть кто-то. Пока меня рядом нет, с ним находится либо бабушка Скарлетт, либо Питер. Я никогда не оставляю его совсем одного. — Экстраверт? — уточняет Энтони, позволив Сэмми понюхать свою ладонь, когда тот начинает крутиться возле него. — Что-то вроде того. — Вы не поверите, но Сэмми понравился даже мне, — слегка улыбается Наталия. — Даже несмотря на мою сумасшедшую любовь к кошкам, я полюбила этого песика с первого взгляда. — Да уж, кошатница ты моя, эту любовь у тебя не отнять, — скромно хихикает Летиция. — Кстати, Хелен, а Наталия не рассказывала тебе про котенка Мисси? — интересуется Энтони. — Наталия уговорила нас купить ей котенка, но через неделю мы были вынуждены отдать его из-за ее аллергии на кошачью шерсть. — Да-да, Наталия говорила, — кивает Хелен. — Вспомнила о нем, когда я привела Сэмми. — Она у нас очень долго переживала и плакала… — с грустью во взгляде говорит Летиция, мягко погладив Наталию по руке. — Наталия так мечтала о котенке и была очень счастлива, когда мы все-таки взяли одного. Она заботилась о нем, дала ему имя и уделяла ему как можно больше времени. — Я все еще помню эту девочку, — с легкой улыбкой признается Ракель. — Жаль, что я не смогла забрать ее к себе. Хотя с радостью заботилась бы о Мисси. — Нам всем было тяжело расставаться с этим котенком, — с грустью во взгляде отвечает Энтони. — Мисси была очень хорошенькая и ласковая. — Наверное, это был один из самых грустных моментов в моей жизни, — тяжело вздыхает Наталия. — Момент, когда мне было очень грустно… Сэмми тихонько поскуливает и подходит к Наталии, чтобы утешить ее, с радостью принимая ласку девушки, которая гладит его по голове и легонько трепет за уши. На несколько секунд в воздухе воцаряется пауза, во время которой все смотрят друг на друга и выпивают кофе из своих чашек. А затем Летиция бросает взгляд на часы, висящие в гостиной, допивает остатки кофе и ставит пустую чашку на журнальный столик со словами: — Ох, ладно, девочки, вы уж простите нас, но нам с Энтони, нужно уйти по делам. — Да, девочки, мы вынуждены оставить вас, — подтверждает Энтони. — Поговорим как-нибудь в другой раз. — Хорошо, — скромно улыбается Наталия, встает с дивана и собирает все пустые чашки с журнального столика. — Не беспокойтесь, можете идти. Я помою чашки. — Спасибо, милая. Наталия, уходит на кухню и скромно улыбается, когда вставшие с дивана Энтони и Летиция гладят ее по голове или целуют в висок. — Рады были поговорить с вами, дорогие мои, — дружелюбно говорит Летиция. — Спасибо, миссис Рочестер, мы тоже, — с легкой улыбкой вежливо отвечает Ракель. — И спасибо за кофе. — И не расстраивайтесь из-за случая с вашими другом, — добавляет Энтони. — Уверен, что скоро все наладится. Он не останется таким навсегда. — Мы стараемся… — задумчиво говорит Хелен. Летиция и Энтони прощаются с Ракель, Хелен и Наталией с помощью объятий и дружеского поцелуя в щеку и проявляют немного ласки к Сэмми, который энергично виляет хвостом. Затем супруги берут с собой кое-какие вещи, лежащие на диване в гостиной, направляются к выходу из квартиры и покидают ее. Наталия к этому моменту уже заканчивает мыть чашки и возвращается к Хелен и Ракель после того, как закрывает дверь на замок. — Да уж, легко сказать – не расстраивайтесь, — резко выдыхает Ракель. — Куча проблем, а как их решать – неизвестно. — Ну дело Даниэля хотя бы не стоит на одном месте, и он уверен, что все ему знакомо, — задумчиво отвечает Наталия. — А вот исчезновение Анны заставляет насторожиться. — Интересно, что могло заставить ее так поступить? — слегка хмурится Хелен. — Не знаю, Хелен… Но все это очень странно… И совсем не похоже на нее… — А может, твой отец в какой-то степени прав, и Анна уже не чувствует к Даниэлю тех чувств, которые чувствовала раньше? — предполагает Ракель. Сэмми негромко поскуливает, вслушиваясь в каждое слово девушек. — Что, нет? — удивляется Ракель. — Но ведь должна же быть причина, почему наша подруга так поступила! — А может, они просто поругались, и она до сих пор злится на него? — предполагает Хелен. — Вдруг между ними случилось что-то серьезное? — Мы всегда знали, что Анна и Даниэль могли из-за чего-то поругаться, — задумчиво говорит Наталия. — Но их ссоры никогда не были серьезными, и они быстро обо всем забывали. — И лично меня удивляет то, что Даниэль вообще мог забыть в том месте, где мы с Питером нашли его. Я не понимаю, как его могло туда занести! — Это тоже интересно… Правда сейчас мы не сможем ничего выяснить, потому что у звезды этой истории амнезия. — Да уж… — тихо вздыхает Ракель. — Сейчас мы бессильны и можем только ждать и помогать Даниэлю прийти в себя. — Согласна, — задумчиво произносит Хелен. — Другого выхода пока что нет. Сэмми негромко подает голос в тот момент, когда Наталия, Ракель и Хелен приходят в комнату блондинки. И пока пес с интересом осматривается вокруг, Маршалл, заправляя за ухо прядь своих коротких волос, забранных в пышный хвост, подходит к письменному столу и видит на нем какие-то рисунки, аккуратно сложенные в одну стопку. — Ух ты, что это? — с легкой улыбкой спрашивает Хелен. — Боже, какие красивые наброски платьев… — Где? — удивляется Ракель, подходит к столу и берет в руки один из эскизов платьев. — Надо же, какая красота! — Наталия, неужели это наброски для свадебного платья? — Да… — скромно отвечает Наталия и подходит к подругам. — Вчера вечером сидела дома и пыталась сделать наброски платья, которое я хочу. И пока что это все, что у меня получилось. — Какие красивые эскизы… Просто чудесно! Сэмми негромко подает голос, энергично виляя хвостом. — Конечно, я не самый лучший художник и дизайнер, но думаю, это вполне сойдет, — задумчиво говорит Наталия. — Это то, чтобы мне хотелось увидеть в платье своей мечты. Если найду что-то похожее – хорошо. Если нет – буду делать на заказ. — Нет-нет, подружка, не говори так, — качая головой, возражает Ракель. — Ты рисуешь потрясающе! Мне тоже очень нравятся эти наброски! Если бы ты стала дизайнером платьев, то я бы определенно покупала твои вещи. — Я бы тоже, — уверенно говорит Хелен. — С удовольствием надела бы подобное платье. — Мое идеальное свадебное платье примерно такое же. — Мне еще нужно как-то совместить все мои идеи, — слегка улыбается Наталия. — Чтобы все идеально сочеталось. — Да, подруга, похоже, родители многому тебя научили. У вас всех потрясающий вкус в одежде, а ты еще и здорово рисуешь. — Лично я не считаю, что рисую хорошо, — посмотрев вниз и согнув руки перед собой, скромно отвечает Наталия. — Хотя я и люблю это делать. — Шутишь? — удивляется Хелен. — Рочестер, да ты что! У тебя просто талант! Лично я бы не смогла и начать рисовать что-то подобное! Ты вполне могла бы быть художницей и продавать свои картины за большие деньги. — Парни начали говорить то же самое после того, как ты помогла им придумать логотип группы, — уверенно отмечает Ракель. — Может быть… — пожимает плечами Наталия. — Просто однажды набросала кое-что на листе бумаги после того, как услышала пожелания ребят. Они посмотрели, пришли в восторг и с большим удовольствием взялись за дело. И вот… Внеся некоторые изменения, у нас получилось то, что было доработано специальными людьми. — Ты проделала отличную работу. Парни тогда остались абсолютно довольными. — И поэтому мы не сомневаемся, что ваши с Ракель свадебные платья будут потрясающими, — уверенно говорит Хелен. — Мы сделаем для этого все возможное, — широко улыбается Наталия. — Потому что хотим быть очень красивыми в этот день. Лично мне не терпится поехать в свадебный салон и примерить какие-нибудь особенно красивые платья. — Не переживай, Рочестер! — восклицает Ракель, теребя свое помолвочное кольцо. — Мы с тобой выберем самые лучшие наряды! И сделаем все, чтобы МакКлайфы потеряли голову от нашей красоты. — Я собираюсь свести Эдварда с ума. — А я не дам Терренсу расслабиться. Девушки скромно хихикают, а Сэмми, энергично виляя хвостом, уверенно подает голос. В какой-то момент Наталия широко улыбается, теребя свое помолвочное кольцо на левой руке и представляя себе то, как бы она выглядела в свадебном платье своей мечты в тот знаменательный день, когда она выйдет замуж за Эдварда и станет членом семьи МакКлайф.***
Тем временем Терренс, Эдвард и Питер встретились со своим менеджером, Джорджем Смитом, позвонивший парням с утра пораньше и попросивший их приехать в агентство «Dark Side Management», с которой сотрудничает «Against The System». Впрочем, их это нисколько не удивило, и они были готовы к тому, что менеджер узнает о том, что произошло, и захочет потребовать объяснений. — Парни, объясните мне, пожалуйста, что у вас происходит, — спокойно говорит Джордж, медленно наматывая круги перед сидящими на кожаном диване Эдвардом, Питером и Терренсом. — Я всего лишь на несколько дней уехал из Нью-Йорка по делам. А когда вернулся, то узнал, что Даниэль был в больнице. Как мне это понимать? Неужели у вашей группы опять начинаются какие-то проблемы, из-за которых существование вашего коллектива будет под большим вопросом? — Боюсь, все именно так, Джордж, — с грустью во взгляде отвечает Терренс, сложив руки перед собой. — То есть… Наша группа не собирается распадаться. Просто с Даниэлем произошел один несчастный случай, из-за которого он действительно оказался в больнице. — Хорошо, тогда рассказывайте обо всем как можно подробнее. Если ваша проблема серьезная, я должен понять, как мне помочь вам и объяснить все вашим поклонникам, если оно потребуется. — Все началось чуть больше недели назад, — начинает говорить Питер. — Тогда я и моя девушка нашли Даниэля в бессознательном состоянии посреди пустой дороги. Мы не знаем, что это за место, но за все время, что мы там были, никто не проезжал мимо нас. — И почему же он был без сознания? — Мы предполагаем, что его сбила машина… Он лежал на дороге весь в крови и был в ужасном состоянии. Хотя и версию с избиением тоже не стоит исключать, ибо он выглядел здорово побитым… Синяки, кровь… Даже ладонь была порезана… — Порезана ладонь? — Да. Сразу скажу – никто понятия не имеет, как он там оказался и что делал. — Ничего себе… — Джордж прикрывает рот рукой, округлив полные ужаса глаза, и присаживается на диван напротив Питера, Эдварда и Терренса. — А ты-то как там оказался? Чего это тебя и твою девушку туда занесло? Как так получилось, что ты нашел его в том месте? — Оказалось, мы были недалеко от того места, — спокойно отвечает Питер. — Сначала гуляли с псом моей девушки, а потом он резко куда-то побежал и хотел, чтобы мы пошли за ним. Правда перед этим собака принесла нам бумажник Даниэля, в котором были его документы, деньги и карточки. Ну а потом он привел нас к самому Перкинсу… — Ну и дела… — задумчиво произносит Джордж и замолкает на пару секунд. — И как он? С ним все в порядке? — Э-э-э… Не совсем… — прикусив губу, неуверенно отвечает Терренс. — Что это значит? — У Даниэля частичная амнезия, — сообщает Эдвард. — Из-за сотрясения мозга. К сожалению, он не помнит нас, наших девушек, что с ним произошло и практически ничего из своей жизни. — Амнезия? — Он всю неделю пролежал в больнице, а недавно его выписали. — О боже мой… — качает головой Джордж, проведя рукой от макушки до задней части шеи. — Ну и дела… Амнезия – очень коварная вещь… Неизвестно, когда и где он все вспомнит. Это может случиться и завтра, и через год. — Мы знаем, Джордж, — кивает Терренс. — Слушайте, он что, вообще ничего не помнит? — Знает то, что умел делать до потери памяти. — И помнит только мою попытку покончить с собой… — уверенно добавляет Питер. — Даниэль помнит? — удивляется Джордж. — Да. Он… Вспомнил, когда пришел ко мне домой. — Ты сам его позвал? — Нет, Перкинс сам ко мне приехал. Нашел мой домашний адрес в записной книжке и приехал. — И ты хочешь сказать, что оказавшись в твоей квартире, Даниэль вспомнил, как ты пытался свести счеты с жизнью? — Да… Когда он зашел в ванную комнату. — Однако это не помогло ему вспомнить самого Питера, — отмечает Терренс. — Перкинс знает о том случае, но у него не получилось вспомнить хотя бы одного из нас. И он не помнит, что в тот день с ним был я. Вспомнил некоторые мои слова, но не знает, кто их сказал. — В любом случае это уже хорошо, — уверенно говорит Джордж. — Слава богу, он помнит хотя бы это. — И мы удивлены, что этот случай не помог ему вспомнить Роуза. Хотя они знают друг друга намного дольше, чем нас с Эдвардом. — Ничего, все еще может быть. Думаю, попытка Питера покончить с собой или то, что он увидел у него дома, стало для Даниэля неким шоком. Вот он и вспомнил. — Мы тоже считаем, что это воспоминание очень сильное, — отвечает Питер. — Даниэлю с трудом удалось успокоиться, когда он зашел в ванную и вспомнил об этом. — Это также может быть связано с его боязнью кровью, — добавляет Эдвард. — Когда Даниэль видит ее, то теряет сознание. А до этого жалуется на головокружение и тошноту. Ну а вы знайте, как много было крови в ванной комнате, где он и Терренс нашли Питера. — Да… — задумчиво произносит Джордж. — Я думаю, это возможно. Джордж медленно встает с дивана и начинает неспешным шагом ходить перед Эдвардом, Терренсом и Питером. — А он помнит что-нибудь еще, кроме этого? — слегка хмурится Джордж. — Увы, — пожимает плечами Терренс. — Все, что мы ему говорим или показываем, кажется Даниэлю знакомым, но он не может ничего вспомнить. Вчера мы с Эдвардом отвезли его в то место, где мой брат познакомился с Перкинсом и Роузом, но это тоже не принесло никакого результата. — Да уж… Ситуация довольно сложная… И все произошло очень не вовремя… Ведь у вас скоро выйдет альбом. А еще вы через несколько дней должны появиться на некоторых шоу, дать интервью и выступить с синглом «The Story About Us». — Мы знаем, Джордж, — кивает Эдвард. — И нас это тоже беспокоит. Что мы будем делать в этой ситуации? — Конечно, мы могли бы отправиться туда втроем, но «Against The System» не будут прежними без Даниэля, — с грустью во взгляде отмечает Питер. — Да и вы знайте, что мы не хотим выступать, если в группе не хватает хотя бы одного человека. — Да, мы нуждаемся в нем, — тихо добавляет Терренс. — Хотя он, к сожалению, не знает это. Не помнит… — Да-да, парни, я знаю, — спокойно говорит Джордж. — Но ситуация не решится в одно мгновение. Даниэль вряд ли вспомнит все к моменту одного из ваших появлений… А это значит, что работа группы находится под угрозой. — А если нам пока что отменить выступление с синглом? — задумчиво предлагает Эдвард. — Будем давать интервью и ходить на все съемки, но не играть! Можем отправляться туда втроем или по одиночке. Нет ничего плохого в том, что кто-то из нас посетит эти шоу и расскажет об альбоме без выступления. — Эдвард прав, — соглашается Питер. — Мы можем просто рассказывать об альбоме. — Именно! Мы не будем выступать без Даниэля. — Да, даже если в последнее время он откровенно лажал, мы все равно нуждаемся в нем, — добавляет Терренс. — Только все вместе мы можем быть самим собой. — Конечно, я все понимаю… — с грустью во взгляде произносит Джордж и скрещивает руки на груди. — Хорошо, что вы всегда прикрывали его и выставляли все так, словно что-то подобное планировалось. — Хотя не факт, что кто-то не заметил фальшь во время просмотра записей выступлений. Эйфория пройдет, а мысли станут ясными. — Пока что я не замечал ничего подобного. В социальных сетях еще нет никакой шумихи на эту тему. Хотя для меня остается загадкой, что могло произойти с Даниэлем, раз он начал так плохо играть. Пел мимо нот, забывал слова, играл неправильные партии… Его словно подменили! Этот парень всегда отлично справлялся со своей обязанностью, а в последнее время у него ничего не шло. — Может, постоянные издевки Коннора как-то повлияли на него? — предполагает Питер. — Этот парень всегда любил указывать ему на эту неудачу. — Ах да, Блейк… — медленно вздыхает Джордж, проводя руками по лицу. — С ним тоже появляется все больше проблем. Поначалу я не обращал на это внимания, но теперь понимаю, что надо с этим что-то делать. — Менять его надо – и тогда проблема решится! — уверенно отвечает Эдвард, скрестив руки на груди. — Я не понимаю его дикой ненависти ко всем вам. Никто из вас не делал ему ничего плохого, а он ведет себя так, словно это не так. — Мы пытались подружиться с ним, но он первый начал эту войну, — разводит руками Питер. — Блейк ведет себя как жуткий эгоист. — Согласен, — подтверждает Терренс. — Хоть Коннор и делает свою работу, иногда он может превратиться в упрямого барана и не делать того, о чем его просят. — Вот это плохо, — уверенно говорит Джордж. — Блейк должен понимать, что раз уж он получил работу вашего помощника, то ему нужно выполнять свои обязанности. — И зачем мы вообще его наняли? Надо было брать кого-то более ответственного и лучше. — У вас до сих пор нет ему замены? — Пока нет, но мы подумаем, кому можно предложить работу, — обещает Питер. — Знайте, мне кажется, что Блейк – тип людей, которых называют «энергетическими вампирами», — задумчиво отмечает Терренс, приложив палец к губе. — После разговора с ним всегда чувствуешь пустоту… Из-за этого нам тяжело сосредоточиться на концерте, шоу и интервью… С тех пор как он начал работать с нами, мы стали хуже настраиваться на игру. — И именно из-за него Даниэль не мог справиться с волнением или чем-то еще, что заставляло его полностью заваливать выступление, — заключает Питер. — Но тогда почему у нас это получается? — разводит руками Эдвард. — По идее, мы все могли бы запарывать любое выступление, фальшивить, не дотягивать ноты и играть неправильно. Но мы играем идеально! Только Перкинс начал плохо работать! — Мне кажется, Даниэль может гораздо острее реагировать на то, что ему говорит Блейк, а вы старайтесь не поддаваться эмоциям, — задумчиво предполагает Джордж. — Мы не поддаемся? — удивляется Питер. — Да мы едва сдерживаем себя, чтобы не врезать этому мелкому по его прыщавой морде! Ибо он так выводит нас из себя, что теряешь всякое терпение! — И вы правильно делайте. Гнев еще никому не принес ничего хорошего. Вот вы врежете ему, а потом ваш конфликт только усугубится. Блейк начнет не просто оскорблять, а откровенно подставлять и делать все, чтобы выставить вас в плохом свете. — Вы думайте, он может? — слегка хмурится Терренс. — Предполагаю. — Да бросьте, Джордж! — восклицает Эдвард. — Коннор никого не слушает! Он запросто нагрубит любому – даже старшим. — Тем не менее я советую вам и дальше держать себя в руках и не провоцировать еще больший конфликт. Вы же не показывайте публике, что находитесь не в настроении. Вот и постарайтесь контролировать свой гнев. Поступайте так, как и в случае с появлением на публике: вы ставите себе цель дать интервью и спеть и добивайтесь этого. — В случае с этим парнем подобная задача будет непростой, — медленно выдыхает Терренс. — Послушайте, ребята. — Джордж присаживается на диван напротив Эдварда, Терренса и Питера. — Я прекрасно понимаю ваши чувства. Но поймите, вам же будет хуже. Вам надо держаться. Особенно сейчас, когда вы переживаете за своего друга. Который в глубине души переживает из-за своих неудач. И… Может быть, у него были или есть какие-то проблемы с девушкой. Кто знает… Я всегда был уверен в том, что не бывает абсолютно идеальных отношений. — Мы знаем, Джордж, — кивает Питер. — Да, Даниэль кажется крутым парнем, от которого стоит держаться подальше. Но узнав его поближе, можно убедиться в том, что это не так. На самом деле он совсем не такой, каким кажется. Он умеет быть преданным, любит своих близких людей, всегда готов прийти на помощь… У него есть недостатки, но они не делают его хуже. — Нет-нет, Даниэль – нормальный парень. И сейчас он точно нуждается в вашей помощи. Ваш друг не знает вас, но вы знайте его и должны помочь ему. Он может рассчитывать только на вас и на свою девушку. — Кстати, его девушка пропала после того, как мы узнали о его амнезии, — сообщает Терренс. — Пропала? — удивляется Джордж. — То есть, как это? — Вот так. Пару раз навещала Даниэля в больнице, а потом куда-то неожиданно пропала. И уже неделю не отвечает на наши звонки и сообщения. Она как будто сквозь землю провалилась! — Ну и дела… — Мы уверены, что она поступила ужасно, — уверенно говорит Питер. — Глупо бросать человека с амнезией только потому, что он не признает тебя. Это доказывает, что на самом деле Даниэль был ей не так уж важен. — А может, она бросила его по какой-то причине? — Джордж скрещивает руки на груди. — Между ними вполне могло что-то произойти перед тем, как его сбила машина… Но не исключено, что это могло случиться еще раньше… Возможно, это и было причиной, почему он не был сосредоточен на работе. — Но что могло произойти? — разводит руками Эдвард. — Кто знает, ребята. В любом случае не спешите преждевременно обвинять девушку в предательстве. — Но Даниэль наверняка не виноват, — уверенно предполагает Питер. — Он не может жить без Анны и любит ее все душой… И я не знаю, что он будет делать, когда все вспомнит и узнает, что его девушка пропала. — Но еще больше он расстроится, когда поймет, что Сеймур не поддерживала его так, как это делаем мы, — добавляет Терренс. — Не исключаю, что Даниэль запросто может усомниться в ее любви. — Давайте вы пока не будете думать об этом, — предлагает Джордж. — Эта девушка рано или поздно объявится. Может, она просто слишком шокирована и поэтому сбежала. Можно натворить кучу дел не только во время приступа гнева, но еще и во время сильного шока. — Но Даниэлю ведь нужна Анна… — с грустью во взгляде произносит Эдвард. — Может, она сумеет сделать что-то, чтобы поскорее вернуть ему память. — Дайте ей время. Пусть она успокоится и поймет, что сделала. Уверен, что позже эта девушка объявится и будет помогать Даниэлю так же, как и вы все. Питер, Эдвард и Терренс ничего не говорят и лишь переглядываются между собой, пока Джордж бросает взгляд в сторону и резко выдыхает, потерев ладонью лоб. — Ладно, что касается Даниэля, я все понял, — уверенно, спокойно говорит Джордж. — Поскольку ваши поклонники еще не знают всей правды, то у нас есть возможность скрывать ее. Но вы можете выбрать: либо вы рассказывайте всю правду, либо мы можем сказать фанатам, что вашего друга сбила машина, но умолчать про потерю памяти. Или же найти другое оправдание. — А что насчет его отсутствия на сцене? — спрашивает Эдвард. — Как мы оправдаем то, что Даниэль не появляется с нами на публике? — Если вы захотите промолчать про амнезию, то мы можем сказать, что врачи запретили Даниэлю петь и играть из-за каких-нибудь травм. — Но мы не сможем вечно врать! — восклицает Питер. — Да, я знаю, что долго мы не протянем, и фанаты рано или поздно узнают все. Но я все же надеюсь, что Даниэль сможет все вспомнить в самое ближайшее время. — А если Даниэль сам себя выдаст? — опасается Терренс. — Вдруг он ляпнет что-нибудь, что позволит поклонникам все понять? И кто-то догадается, что он немного ку-ку! — Он может… Но все же последнее слово остается за звездами и их представителями. Пока что стойте на своем и говорите, что все в порядке, а Даниэль скоро поправится. Позже я поговорю с вашей командой менеджеров, и мы вместе с вами решим, как лучше поступить. — Кто-то точно сказал бы, что мы затеяли все это ради пиара, — задумчиво говорит Питер. — Чтобы продвинуть альбом… — Вас не должно это волновать, — уверенно отвечает Джордж. — Главное, что вы, ваши близкие и команда менеджеров знают правду. Сейчас нам важно как можно дольше тянуть время. До тех пор, пока Даниэль не вспомнит вас и не сможет вернуться к своим обязанностям. — Но это может длиться годами! — восклицает Эдвард. — Я хочу верить, что не будет. — И что насчет запланированных шоу? — спрашивает Терренс. — Отменить появление или отправиться на них втроем или по одному? — Не переживайте, это будет уже забота вашей команды. Я постараюсь договориться с организаторами об отмене или переносе. — Значит, нам не стоит появляться там по одиночке? — Думаю, так будет лучше. Вам не удастся избежать вопросов о Даниэле. Может случиться так, что вы на протяжении всего интервью будете говорить только о нем. Хотя вы должны говорить об альбоме, о сингле, о планах на тур, и о работе над музыкой. — Да, мне тоже кажется, что нам лучше отменить все интервью, — задумчиво отвечает Питер. — Сейчас ваша главная задача – помочь своему другу победить амнезию. А чем лучше вы будете помогать ему, тем скорее Даниэль все вспомнит. — Мы и так только об этом и думаем, — пожимает плечами Терренс. — И постарайтесь не терять надежду. — Джордж слегка улыбается. — Все будет хорошо. Просто делайте все необходимое и не беспокойтесь за дела группы. — Спасибо, Джордж. Мы рады, что вы все поняли. — И вам спасибо, что посвятили меня в суть дела. Теперь я буду думать, как помочь вам. — Хорошо, Джордж, спасибо большое, — слегка улыбается Питер. — Сообщайте мне о любых изменениях в состоянии Даниэля. Я должен все знать, чтобы понимать, что делать. Станет хуже или лучше – не важно! — Конечно, не сомневайтесь, — уверенно отвечает Эдвард. — Ладно, вы можете идти. Я больше не задерживаю вас. — До свидания, Джордж, — в разное время произносят Эдвард, Терренс и Питер, встают с дивана и на прощание пожимают Джорджу руку. — Счастливо. Через пару секунд парни медленно разворачиваются, покидают помещение, выходят в длинный коридор и закрывают за собой дверь. После чего все троя не спеша отходят на некоторое расстояние, чтобы не мешать другим людям, которые мимо них проходят. — Ладно, допустим, Джордж разберется с раздачей интервью, — задумчиво говорит Терренс. — Но как долго мы будем вынуждены тянуть и притворяться? Когда Даниэль наконец-то вспомнит все? — Ох, этот вопрос меня убивает… — медленно выдыхает Питер, проведя руками по лицу. — В любом случае мы делаем все, что в наших силах, — уверенно отмечает Эдвард. — По крайней мере, разговор с Джорджем прошел вполне спокойно, и он не метал молнии во все стороны. Мы только зря переживали. — Ну хоть одно радует. — Кстати, его слова про Анну заставили меня призадуматься, — признается Терренс, приложив палец к губе. — Что если между ней и Перкинсом реально что-то произошло незадолго до того случая? — Я бы не стал исключать подобного… — задумчиво говорит Питер. — Анна не могла просто так бросить Даниэля. На то должна быть причина! Я не думаю, что она настолько плоха, чтобы бросать человека в трудный для него момент. — Тем более, что она безумно любит Даниэля и всегда говорит о страхе потерять его. — Именно! Сначала Анна всегда говорила об этом, а потом уже и Даниэль начал бояться того рокового дня, когда он потеряет ее. — Но как бы хорошо я ни относился к этой девушке, надо признать, что она поступила не самым лучшим образом, — скрестив руки на груди, задумчиво говорит Терренс. — Независимо от того, что у них случилось, Анна не должна была так поступать. — Или она могла хотя бы объяснить нам причину своего нежелания помогать Дэну, — отмечает Эдвард. — Но тут ни звонка, ни сообщения! — Девчонкам это тоже кажется подозрительным. Они уверены, что должна быть какая-то причина. — Правда только сама Анна знает ее, — прислонившись спиной к стене, говорит Питер. — Ну или в крайнем случае – Даниэль… — Темная история, хочу я вам сказать… — задумчиво отвечает Терренс, скрестив руки на груди. — И Перкинс влип черт знает куда… И его подружка явно чего-то недоговаривала и слиняла тогда, когда он оказался в беде… — Эй, парни, а как вы сами думайте, куда могла пропасть Сеймур? — расставляет руки в бока Эдвард. — Ей некуда идти, — пожимает плечами Питер. — Кроме ее друзей или родителей. — Ну… — прикусывает губу Терренс. — Анна точно не просила девчонок приютить ее… А раз так, значит, она могла пойти только к родителям. — Чтобы они снова заставляли ее делать то, что ей не нравится? — удивляется Эдвард. — Мне кажется, ей уже сполна хватило этого, и она не хочет к этому возвращаться! — Ну а куда ей податься? У девчонки нет ни дома, ни работы! Что она будет делать, если уйдет в никуда? — Возможно, у нее остались какие-то деньги со съемок клипа… — пожимает плечами Питер. — Они рано или поздно кончатся, — отвечает Эдвард. — Анна не сможет долго прожить на них, будучи вынужденной снимать какую-нибудь квартиру или комнату и покупать себе все необходимое. А еще она никогда не жила одна и не работала. — Вот ей и придется снова вернуться к родителям. — Я не… В этот момент Эдвард вынужден замолчать, потому что откуда ни возьмись появляется самодовольный и бодрый Блейк Коннор, который подлетает к парням со скрещенными на груди руками. — Эй, привет, двухметровый шкаф! — радостно обращается к Терренсу Блейк и переводит взгляд на Эдварда и Питера. — Белобрысый клоун, мелкая присоска… Эдвард, Питер и Терренс резко оборачиваются на голос жующего жвачку Блейка и тихо стонут. — Все, парни, встретишь Коннора на своем пути – на беду можешь набрести, — устало вздыхает Питер, скрестив руки на груди. — Есть такая примета. — Давно не виделись, ребята! — бодро восклицает Блейк, начав громко чавкать. — Вы что-то совсем пропали. А я тут уже заскучал без работы. Без возможности поржать над вами. — Коннор, у нас нет времени на твои идиотские шутки, — спокойно, но сухо говорит Терренс. — Уйди с дороги, пожалуйста. — Да ладно вам, принцессы, поговорите со мной. Или с огромными коронами на голове трудно повернуть голову? — Кто здесь и принцесса, так это ты! — уверенно заявляет Эдвард. — Наглая, невоспитанная и капризная принцесса, с которой у нас нет желания разговаривать. — Разве вы не хотите обсудить со мной последние сплетни? — Проваливай, Коннор, — устало говорит Терренс. — Прошло всего несколько секунд, а ты уже успел достать нас. Терренс, Питер и Эдвард пытаются оттолкнуть Блейка в сторону и пройти дальше, но юный парень с ехидной ухмылкой перекрывает им путь собой. — Кстати, уже несколько дней ходят слухи, что Перкинса сбила машина, — уверенно говорит Блейк. — Тебе-то какое собачье дело? — грубо бросает Эдвард. — Это наши дела! И тебя они не касаются! — А еще говорят, у него амнезия. И что он забыл троих безмозглых клоунов, которые считают себя звездами. Один уже много лет мнит себя идолом, а двое других приклеились к нему как банные листы и пользуются теми благами, которые он им дает. Эдвард, Терренс и Питер вопросительно переглядываются между собой, удивившись тому, что Блейк знает об амнезии Даниэля. — Кто тебе сказал, что у Даниэля амнезия? — низким голосом сухо спрашивает Питер, скрестив руки на груди. — А что, разве не так? — невинно улыбается Блейк. — Разве вы не пытайтесь отчаянно помочь своему другу вспомнить то, что он напрочь забыл? Своих друзей, свою девушку… Свою жизнь… — Если тебе так интересно, мы скажем лишь одно – его сбила машина, — холодно заявляет Терренс. — И он был в больнице. — Да… — Блейк презренно хихикает. — Походу, кто-то слишком сильно трахнул вашего дружка по башке, раз он напрочь все забыл. — Никто не говорил, что Даниэль ничего не помнит, — скрещивает руки на груди Эдвард. — Стоит человеку оказаться в больнице, как народ начинает сочинять сказки. — Ну да, тогда пусть ваш неподражаемый Перкинс появится на сцене и выступит. Точнее, в очередной раз облажается перед своими поклонниками. — Врачи на некоторое время запретили ему играть. Он еще не окреп и должен восстановить свои силы. — Ой, да ладно, присоска МакКлайфа, хорош врать уже, — с усмешкой машет рукой Блейк. — Я ведь слышал ваш разговор с Джорджем! Вы сами сказали ему, что у Перкинса частичная потеря памяти. Что Роуз и его подружка нашли этого лузера без сознания черт знает где. Точнее, собачка привела их к нему. — Во-первых, прекрати оскорблять Эдварда, — скрестив руки на груди, сухо говорит Терренс. — А во-вторых, мы не обязаны отчитываться перед тобой о том, что происходит у нас в группе. — Кроме того, его девушка испугалась и сбежала от него, а вашему дружку удалось вспомнить, как белобрысый пытался покончить с собой. — Блейк злостно хихикает. — Кстати, не знал, что Перкинс, оказывается, падает в обмороки при виде крови. А то все строил из себя крутого! Ну да… Какой он крутой, если так боится того, что совсем не страшно. — Тебя это не касается, прыщавый сопляк, — грубо бросает Питер. — Скрывайте правду, скрывайте. Только вам не удастся долго притворяться, что басист группы не помнит вас и то, что он поет с вами. — Слушай, у тебя что ли нет других дел? — удивляется Терренс. — Иди ты займись чем-нибудь! Или сходи на очередное свидание! Чтобы тебя не было ни слышно, ни видно! — Ах, МакКлайф, вот я не понимаю… — с хитрой ухмылкой качает головой Блейк. — Какого черта ты вообще носишься с этими придурками? Вот занимался бы своей сольной карьерой, а всякие соплячки сходили бы по тебе с ума и пускали слюни. По тому, кто величает себя едва ли не Богом. — А я не понимаю, какого черта ты так обращаешься с нами. Что мы тебе сделали, раз ты задираешь нас и поливаешь грязью? Каждый раз, когда мы пытались протянуть тебе руку, ты плевал на нее. — Я просто говорю правду. Правду, которую вы не хотите признать. Я уже давно твержу, что если бы не ты, то эти три бездарных и безмозглых петуха ни за что бы не добились такого успеха. Вы так легко добились своего лишь благодаря твоей славе и твоим фанаткам, которые душу продадут ради тебя. Они-то и пропиарили твою жалкую группу. И тоже начали восхвалять этих чмошников. — Я сказал, прекрати оскорблять моих брата и друзей! — чуть громче, грубо требует Терренс, сжав руки в кулаки. — А иначе ты пожалеешь. — Смирись, Терренс. Смирись с тем, что весь мир никогда не будет преклоняться перед тобой. Однажды твое время уйдет, и ты уже никому не будешь нужен. Тебе не быть секс-символом до самой старости. На твоем месте появятся куча других павлинов, фанатки которых будут облизывать экраны и мечтать о поцелуе с ними. — Что, Коннор, завидуешь нам? — ехидно усмехается Питер. — Завидуешь, что в свои девятнадцать ты ничего не добился и можешь только трахаться с девочками? У нас есть группа, а фанаты нас любят и слушают нашу музыку. — Ха, с чего это я должен завидовать? — Блейк с презрением осматривает Эдварда, Терренса и Питера с головы до ног. — Каким-то жалким бездарям, которые никогда не смогут ничего добиться! Но которые уверены, что их популярность только возрастает. — Разве тебе становится лучше, когда ты оскорбляешь нас? Думаешь, что станешь лучше и круче в глазах своих красоток, которых ты зажимаешь по углам? Нет, дружок! Чтобы тобой всерьез заинтересовались, ты как минимум должен быть сыночком богатых родителей. Ну а ты, мелкий прыщавый паразит, можешь только мечтать об этом. — Ха! — громко смеется Блейк. — Слышь, Роуз, а ты уверен, что фанаты любят именно вашу группу? Да, может быть, они пускают сопли по твоим накаченным рукам, шикарному прессу и белобрысым волосам, которые сто процентов крашеные, и мечтают о таких же тонких ногах, как у тебя. Может быть, они пускают сопли по милой сопливой мордашке МакКлайфа-младшего или же чарующим глазкам Перкинса. Но помни… Восемьдесят процентов фанатов группы – это маленькие девочки, пускающие слюни по Терренсу МакКлайфу. Они кричат не из-за тебя, Роуз, не из-за Перкинса, который поет под фонограмму, судя по тому, что он не может тянуть ноты. И даже не из-за МакКлайфа-младшего, которого негласно считают моторчиком группы. Они кричат из-за МакКлайфа-старшего – из-за того, по кому девочки сходили с ума с тех времен, когда он снимался в кино. Может быть, оставшиеся двадцать процентов и любят вас, но вам троим следует помнить, что МакКлайфа-старшего вам точно не затмить, как бы вы ни пыжились. — И зачем ты это говоришь? — немного грубо спрашивает Эдвард, держа руки скрещенными на груди. — Думаешь, на нас это как-то повлияет? Да даже не надейся! Нас не волнует мнение какого-то тупого недомерка, который умеет только лишь трахать девчонок и оскорблять тех, кто ему ничего не сделал. — Просто ты не хочешь признаться, что присосался к своему известному старшему брату, дабы получить свой кусочек славы. Ведь члены семьи такого известного человека, как Терренс МакКлайф, просто не могут работать за гроши. Они должны жить на широкую ногу! Вот ты и пускаешь в ход свои коготки, защищая себя и упорно стоя на том, что твой успех – результат долгой упорной работы. — Ну извини, что ты не родился в семье МакКлайф! — закатывает глаза Эдвард. — Что ты не брат Терренса МакКлайфа, чьей славой ты бы обязательно воспользовался. — Ну ты-то, сосунок, этим правом воспользовался по полной. Пока другие работают годами, чтобы получить первые плоды, ты добился своего всего за несколько месяцев. — Слушай ты, кусок дерьма, закрой-ка свой грязный рот и не раскрывай его, — подойдя к Блейку поближе, грубо требует Терренс. — А иначе тебе придется очень пожалеть об этом. Я раньше терпел твои выходки и старался сдерживать парней. Но теперь вижу, что ты переходишь все границы! И я не намерен это терпеть! — Ах, МакКлайф, МакКлайф… — с презрением смотря на Терренса, качает головой Блейк. — Хватит уже носиться с этим маменькиным сыночком как курица – с яйцом. Гони ты его к черту. Все равно из этого бездарного урода ничего не выйдет. — Не выводи меня из себя, Коннор. А иначе ты узнаешь, кто такой Терренс МакКлайф. — Успокойся, парень, все и так знают. Знают, что у тебя не все в порядке с психикой, и ты заводишься по любому поводу. — Блейк тихо усмехается. — Вы с братцем стоите друг друга… У одного язык слишком длинный, и он боится признать свою трусость… А второй все время распускает руки и мнит себя едва ли не Богом, которому все должны поклоняться. — Как будто меня интересует твое мнение, — с презрением усмехается Терренс. — Однако ты прекрасно о нем знаешь. — Просто заткни свой грязный рот и оставь нас в покое! — Будешь и дальше защищать своего маленького братика? Активно продвигать его в шоу-бизнес так же, как и этого белобрысого и еще одного бездаря, которого здорово трахнули по башке? — Ради друзей и близких людей я готов на все, — сухо бросает Терренс. — Дружба – это сокровище, которое не каждому дано сохранить, — уверенно говорит Питер. — Не каждый способен по-настоящему ценить его и уметь не только пользоваться им, но еще и яростно оберегать. — Ну да, я вижу… — хихикает Блейк. — Эдвард – мой младший брат, Коннор, — напоминает Терренс. — Брат, которого я уважаю. За которого в той или иной мере ответственен. И которого я никому не позволю оскорблять. — Надо же, какая трогательность! Я сейчас расплачусь! — А Даниэль с Питером – мои близкие друзья, которые для меня тоже как братья. Только тебе не понять этой любви, потому что ты ни к кому не привязан. Но если бы у тебя был брат, сестра или кто-то близкий, возможно, ты меня бы понял. — Ха, сомневаюсь, что с таким мерзким характером он стал бы защищать кого-то, — более низким голосом сухо говорит Питер. — Если бы у него был брат или сестра, то Коннор скорее бы подставил их под удар, лишь бы спасти свою драгоценную задницу. — И это говорит человек, который хотел одним махом уничтожить группу, — со злой усмешкой говорит Блейк. — Который так хотел сдохнуть! А, Роуз? Разве ты не подставил свою группу, когда вел себя как истеричная девчонка? Когда строил из себя жертву и типа заставил всех волноваться, взяв ножик и порезав себе руки! — Ты слишком много знаешь, прыщавый недомерок. Даже слишком! — Да ладно, все в студии знают, как ты чуть не угробил свою группу! Как вы с Перкинсом собачились почти каждый день, а однажды чуть не разнесли здесь все! Я все про вас знаю! И если бы МакКлайф и Перкинс позволили бы тебе сдохнуть, то тебя обвиняли бы в том, что ты развалил группу ко всем чертям! Никто не поставил бы тебе шикарную могилу и не вспоминал бы как великого героя. — Коннор, заткни свой чертов рот! — прикрикивает Эдвард, крепко сжав руки в кулаки. — Или ты напрашиваешься на то, чтобы один из нас набил твою наглую морду? — А силенок-то хватит? — ехидно смеется Блейк. — Хватит! Глядя на тебя, я не сомневаюсь, что вырублю тебя с первой же попытки. — Ну попробуй. — Блейк расставляет руки в стороны. — Давай, маменькин сыночек, врежь мне! Посмотрим, после какой попытки ты сумеешь вырубить меня. — Сначала походи в качалку пару месяцев, а уже потом вызывай нас на дуэль. Хоть ты, мудак, реально уже задолбал нас, в моих планах нет цели грохнуть тебя. — Да что ты! Так ты же уже сделал это! Уже кого-то грохнул! И даже успел побывать в тюрьме за убийство какого-то мужика! Предстал перед судом в качестве подсудимого… Но удивительным образом был оправдан. — Блейк с презрением рассматривает Эдварда с головы до ног. — Да… И как девочки могут восхищаться убийцей? Я реально удивлен! — А ты уверен, что знаешь всю историю? — сухо спрашивает Эдвард, расставив руки в бока. — Или же ты все знаешь, но намеренно говоришь ложь? — Неужели будешь говорить, что ты не сидел в тюрьме и чуть было не получил тюремный срок? — Я ничего не обязан тебе объяснять. — Ну и пошел к черту! Я и так все знаю! Знаю, что ты – убийца! Что та милая блондиночка обрекла себя не несчастье, решив выйти замуж за того, кто сидел за решеткой вместе с зэками. — Тебе же сказали, заткнуть свой поганый рот! — грубо бросает Терренс. — Мы не потерпим подобное обращение! — уверенно заявляет Питер. — И если будет нужно, мы готовы набить тебе морду! — Ах, клоуны, хоть бейте, хоть – нет, но правда остается правдой, — ехидно смеется Блейк. — Я так полагаю, для блондиночки больше не осталось женихов, раз она выбрала вот этого маленького щеночка, который умеет только тявкать. Хотя говорят, у нее было очень много поклонников… — Если ты сейчас не заткнешься, я покажу тебе, на что способен этот щенок, — немного тяжело дыша, сквозь зубы шипит Эдвард. — Что, неприятно слышать правду? Кто еще скажет тебе и твоей банде, кто вы есть на самом деле. — Нам по хер на твое мнение! — Да и вообще классная у вас компания собралась! — Блейк скрещивает руки на груди. — Бывший зэк, едва не севший в тюрьму за убийство… Белобрысый клоун, который едва не сдох по собственной воле… Самовлюбленный павлин, изменявший своей невесте и избивавший ее… Ну и жалкий дебил, падающий в обморок при виде крови и не умеющий играть и петь, но усердно притворяющийся крутым и грозным. — Ты хочешь, чтобы мы и правда начистили тебе морду? — грубо спрашивает Эдвард. — А, сосунок поганый? Давно не получал по башке? Мы это исправим! — И нам будет уже плевать на Джорджа, команду менеджеров и всех, кто здесь есть, — уверенно заявляет Питер. — Ибо такой мудак, как ты, может довести кого угодно! — В таком случае вы все прославитесь как жалкие истерички, которые закатывают скандал любому, кто не восхваляет их, — грубо заявляет Блейк. — Здесь полно болтливых ребят, которые могут продать информацию любому журналу. Хоть за бесплатно, хоть за деньги. Уж я-то в этом хорошо убедился. — Так все, парни, нам пора сваливать отсюда! — тихо прорычав, сухо бросает Терренс. — Если мы не уйдем, то я точно преподам ему пару уроков хороших манер. — Да, давайте скорее сваливать отсюда, пока я еще держу себя в руках, — сухо говорит Эдвард. — Валим, парни, валим, — тараторит Питер. — Эта тварь сейчас нас точно выведет из себя. Эдвард, Терренс и Питер быстро разворачиваются и уходят как можно дальше от Блейка, который с завистью, злостью и презрением смотрит им вслед. — Неприятно правду слушать, верно? — громко спрашивает Блейк, скрестив руки на груди. — Да, я понимаю! Но ничего, это не последняя наша встреча. Я еще скажу все, что хотел. А еще очень скоро все узнают о том, что у Перкинса амнезия, и он ни черта ничего не помнит. Это я вам обещаю, ублюдки! Хотя можете перестать рвать задницы, потому что скоро ваша группа все равно развалится к чертовой матери. Блейк гордо приподнимает голову, резко разворачивается и уходит куда-то по своим делам. А через несколько секунд Питер, Эдвард и Терренс выходят на улицу и медленно выдыхают с закрытыми глазами, едва справляясь с напряжением и негативными эмоциями, что они чувствуют после разговора с юным парнем. — Ох, черт, я едва сдержался, чтобы не набить ему морду, — приложив руку ко лбу, устало стонет Терренс. — Этот маленький ублюдок чуть не довел нас! — Я тоже, — резко выдыхает Эдвард. — Мои руки так чесались поставить его на место с помощью кулаков. — Блять, вот уж не думал, что мы встретим здесь этого прыщавого паразита, — более низким голосом говорит Питер. — Что он вообще делает в агентстве? — Болтает с персоналом, — сухо бросает Терренс. — Решил собрать последние сплетни, поговорив с самыми болтливыми. — И хорошо, что мы не начали оправдываться перед ним, — уверенно добавляет Эдвард. — Лично для меня это было бы унижением пытаться что-то ему доказать. — Только толк-то какой? Коннор и так сует свой нос в чужое дело! — Слушайте, ребята, а если он выдаст нас и разболтает всем о том, что произошло с Даниэлем? — выражает беспокойство Питер. — Он сказал, что слышал наш разговор с Джорджем! — Точно! — хлопает рукой по лбу Эдвард. — Этот сопляк знает все, что мы ему сказали! Стоял под дверью и все слышал! — Если Коннор реально раскроет свой рот, то мы пропали, — устало говорит Терренс. — Никакие оправдания и заявления менеджеров не помогут нам. — Если он реально слышал наш разговор, то надо предупредить Джорджа, — уверенно говорит Эдвард. — А еще надо встречаться с ним вне стен агентства и студии. Если Смит знал, что Коннор здесь, то он совершил огромную ошибку, попросив нас приехать сюда. — Уж лучше бы мы встретились в каком-нибудь кафе, — резко выдыхает Питер. — Этот сопляк и туда бы приперся для того, чтобы послушать нас и полить грязью в очередной раз. — Твою мать! Если этот идиот разболтает всем об амнезии Перкинса или распространит информацию в Интернете, то мы будем вынуждены признаться во всем. А это значит, что журналисты и поклонники завалят нас одними и теми же вопросами. — Так, парни, давайте не паниковать раньше времени! — положив руки на плечи Эдварда и Питера, уверенно говорит Терренс. — Для начала предлагаю встретиться со Смитом завтра или послезавтра и рассказать ему про Коннора. Он мужик умный и поймет, что нам лучше встречаться на нейтральной территории. — А потом что? — разводит руками Эдвард. — Пока что будем тянуть время. Мы понимаем, что невозможно делать это вечно, но у нас нет выбора… Пусть Джордж разбирается с запланированными интервью и выступлениями, а мы сосредоточимся на том, чтобы помочь Даниэлю все вспомнить. — О, Перкинс, доставил же ты нам проблем… — проведя руками по лицу, устало стонет Питер. — Да уж, вот уж угораздило парня влипнуть… — задумчиво говорит Эдвард. — Еще и поперся черт знает куда… — добавляет Терренс. Терренс, Эдвард и Питер замолкают и переглядываются между собой, думая над тем, как они могут исправить ситуацию и избежать неприятных последствий, к которым может привести амнезия Даниэля. Они не знают, как помочь другу вновь обрести потерянные и забытые воспоминания. Да, дело все-таки не стоит на месте, но никто не знает, сколько времени пройдет, прежде чем Перкинс вспомнит хоть что-нибудь и сможет рассказать, что произошло с ним до того, как кто-то попытался устранить его.***
Вряд ли бы Даниэль наплевал на свою группу, которую сейчас пытаются спасти Эдвард, Питер и Терренс, если бы у него не было амнезии. Этот человек всегда с ответственностью относился к своему делу и никогда не подводил парней и всех тех, кто работает с ними. До настоящего времени. А пока его друзья пытаются придумать, что им делать, сам Перкинс собирается встретиться с семьей Бланки, которая заявилась к нему домой и сказала, что сегодня он сможет увидеть ее родителей и сестру. — Ты волноваться из-за встреча с mi padres? — на ломаном английском высоким голосом спрашивает Бланка, сидя вместе с Даниэлем на заднем сиденье желтого такси и прижимаясь поближе к нему. — Э-э-э… — теряется Даниэль, пока его глаза бегают из стороны в сторону, а он сам чувствует себя напряженным. — Да, немного… — Не переживай, mi amor, — скромно улыбается Бланка. — Они быть взволнован встретить тебя. — Ты говоришь, я еду знакомиться с ними впервые? — Si. Но я быть уверенна, что mi madre, mi padre y mi hermana любить тебя. Я уже предупредить их, что приехать домой не одна. — А они хорошие люди? — Si, mi amor, — уверенно говорит Бланка. — Они есть хороший и не сделать тебе ничего плохого. — И… — неуверенно произносит Даниэль и слегка прикусывает губу. — Твоя семья… Одобряет… Наши отношения? — ¡Si, si! Сейчас они радоваться за меня! Я быть такой счастливой, когда mi padres наконец-то сказать, что они не иметь ничего против наш отношения. — А разве они одобрили их не сразу? — Нет… Они раньше иметь сомнения… Mama y papa хотеть, чтобы я быть с испанцем… Они… Бояться… Что я… Не мочь общаться с американцем… — Мне кажется, ты говоришь нормально. — Даниэль напряженно улыбается. — Я вполне способен понимать тебя. — ¡Graсias, mi gatito! Это ты научить меня говорить по-английски так хорошо и чувствовать себя уверенно. — Меня только смущают некоторые слова… Я… Не понимаю, что они означают… И как мне реагировать… — Неужели ты думать, что я сказать тебе что-то плохой? — Нет… Я… Э-э-э… — No te preocupes, mi querida. Я обязательно научить тебя говорить на испанский. Чтобы ты чувствовать себя уверенно, когда ты знакомиться с mi famila. — Не знаю, смогу ли я что-то запомнить… Но можно попробовать. — Ты все мочь, mi amor. Yo creo en ti, puedes hacerlo. — Э-э-э… Прости? — Ой… Я хотеть сказать… Я верить в тебя и знать, что… Ты все мочь… — Правда? — ¡Si, si! С этими словами Бланка гладит Даниэля по щеке и нежно улыбается ему. Правда он скорее предпочел бы отстраниться от нее, а лучше – убежать куда подальше, потому что эта девушка вызывает у него отторжение из-за слишком сильного давления на него и отсутствия шанса сделать выбор. Это давление сильно напрягает его. Заставляет чувствовать себя не таким расслабленным, каким он чувствовал себя вчера, когда неплохо провел время с Эдвардом и Терренсом. — Кстати, мы почти приехать, — с легкой говорит Бланка, осматриваясь по сторонам. — Espera un poco. — Хочешь сказать, ты живешь в этом районе? — удивляется Даниэль. — Si. Mi famila иметь здесь квартира… Мы хотеть найти что-то, за что платить немного. И нам помочь один знакомый mi papa, который давно здесь жить. — Здесь совсем не так, как в том месте, где я живу… — Да, это место есть очень скромный. Здесь жить бедный люди. Но я знать пара людей, который бежать из родной страны и жить здесь. — Понятно… Даниэль переводит пустой взгляд на окно и наблюдает за всем, мимо чего проезжает такси. Бланке очень это не нравится, и она берет его лицо в руки и резко поворачивает к себе, удивленно спрашивая: — А почему ты смотреть туда? ¿Por que, Daniel? ¡Aquí estoy! — Разве я не могу посмотреть в окно? — пожимает плечами Даниэль. — Мне интересно посмотреть на то, мимо чего я проезжаю. — Пока я быть рядом, ты обязан смотреть только на меня. — Бланка поправляет волосы Даниэля, сидящего с каменным лицом и смотрящего на девушку абсолютно пустыми глазами. — Я не любить, когда ты не обращать на меня внимание. — Но, Бланка, что такого в таком, что я просто посмотрю в окно машины? — разводит руками Даниэль. — Я – есть весь мир для тебя, и я хотеть, чтобы ты доказать это все время. — Я и так уделяю тебе столько внимания, сколько нужно. Почему ты хочешь, чтобы я неотрывно смотрел лишь на тебя? — Нет, Даниэль, ты делать все неправильно. Я хотеть, чтобы ты смотреть только на меня. Чтобы ты думать только обо мне, когда я не быть рядом. Чтобы твоя голова быть полна мыслями обо мне. — Я просто пытаюсь вспомнить все, что со мной произошло, и всех, кого забыл. И проявляю интерес к тому, что меня окружает. — Ты быть обязан вспомнить только меня, querida, — крепко взяв Даниэля за волосы на затылке и обхватив его подбородок, говорит Бланка. — Ты иметь только меня, твой невеста, который скоро быть твой жена. — Ты же знаешь, что я пытаюсь это сделать… — неуверенно отвечает Даниэль, будучи не в восторге от того, как сильно его схватила Бланка за волосы и подбородок, и все больше чувствуя дискомфорт, пока она находится рядом с ним. — Вот сосредоточься только на этом. А если у тебя ничего не получиться, то я не сомневаться, что ты влюбиться в меня заново. Я сделать для этого все. — Думаешь, я смогу заново влюбиться в тебя? — ¡Claro, mi amor! — широко улыбается Бланка. — Я знать много такие случай, когда человек забыть, что он любить кого-то, но влюбиться заново. Ты тоже любить меня вновь, если не вспомнить, кто я. — Э-э-э… — Даниэль пожимает плечами. — Да… Конечно, милая… Конечно… — А чтобы это случиться, ты быть обязан все время смотреть на меня. — Хорошо… Буду смотреть на тебя… — Вот так лучше. Даниэль пытается выдавить из себя что-то наподобие улыбки, чувствуя, как все его тело буквально скованно тяжелыми цепями. Бланка же смотрит на него с легкой улыбкой на лице около двух-трех секунд, а затем она резко сокращает расстояние, разделяющее его и ее, не слишком нежно прикладывает ладонь к покрытой легкой щетиной щеке мужчины, крепко хватает его за заднюю часть шеи и впивается в мягкие на ощупь губы. Хоть Перкинс и отвечает на ее слишком уж напористый, далеко не самый приятный поцелуй, никакого удовольствия он не испытывает и просто поддается ей, будучи не в силах бороться с таким давлением. Мужчина начинает испытывать чувство легкой тошноты и желание либо прочистить желудок, либо как-то избавиться от неприятного привкуса во рту после того, как там оказывается ее язык, не слишком скромно исследующий ротовую полость. Она просовывает его так глубоко, что он едва борется с щекоткой в горле и желанием покашлять. Даниэль чувствует сильное напряжение в каждой мышце его тела, что отчаянно противится происходящему и подать сигнал о том, что это не то, что должно ему понравиться. Сердце настаивает, что Бланка не должна целовать его. Однако он позволяет ей это делать. Потому что не знает, что его обманывают. У него в голове пустота. Мозг просто принимает то, что происходит, и не пытается остановить мужчину. Сильный прессинг и наглость Бланки одерживают победу. Она полностью контролирует ситуацию и берет мужчину под свою власть, всерьез думая, что этот мужчина принадлежит только лишь ей. И это чувство приносит ей огромное удовольствие. А когда Бланка одаривает Даниэля напористым поцелуем, от которого его выворачивает на изнанку во всех смыслах, и безо всякого стеснения добирается до изгиба мужской шеи, который она покрывает очень мокрыми поцелуями и довольно сильными укусами, вызывающие у него боль, водитель такси останавливает машину. Он смотрит в зеркало заднего вида, видя, как испанка с горячей кровью пытается соблазнить мужчину, который внешне остается равнодушным к подобному проявлению любви, а внутри испытывает сильное чувство отвращения и напряжение. — Эй, голубки, мы приехали! — с доброй усмешкой сообщает водитель. — У вас уже не будет времени заняться любовью на заднем сиденье. Бланка резко отстраняется от Даниэля и вопросительно смотрит на водителя, пока Перкинс мысленно выдыхает с облегчением от мысли, что эта девушка наконец-то перестала облизывать его. — ¿Perdón, que? — удивляется Бланка. — Оплачивайте проезд, молодежь, — уверенно говорит водитель. — Мы уже приехали! — Да-да! — Бланка с легкой улыбкой переводит взгляд на Даниэля. — Давай, mi amor, плати скорее! Я хотеть поскорее познакомить тебя с mi padres! — Э-э-э, разве плачу я? — неуверенно спрашивает Даниэль. — ¡Claro! — Но я думал, ты будешь платить за себя, а я – за себя… — Настоящий мужчина быть обязан платить за свой девушка. — Но, Бланка… — ¡Ahora, Daniel! — чуть раздраженно прикрикивает Бланка. — И не смей мне возразить! Даниэль медленно выдыхает, проводит руками по лицу и, решив не спорить с Бланкой, достает из своего бумажника нужную сумму денег и отдает водителю такси, который быстро пересчитывает их и слегка улыбается. — Спасибо большое, — вежливо говорит Даниэль. — ¡Gracias, señor! — немного раздраженно говорит Бланка и бросает взгляд на Даниэля. — Идем, querida! Даниэль слегка качает головой, лениво открывает дверь, выходит из машины и начинает осматриваться вокруг. Впрочем, Бланка сразу же выводит его из раздумий, в которые он погружается. — Эй, помоги девушка выйти! — громко восклицает Бланка. — Дай мне рука! И закрой за мной дверь! Даниэль неохотно протягивает Бланке руку и слегка морщится, когда она больно вцепляется в кисть его руки, хотя и ничего не говорит и закрывает дверь машины. А когда водитель уезжает, девушка резко берет мужчину под руку и начинает тащить за собой в нужном ей направлении, пока тот мысленно возмущается и все больше начинает чувствовать сильный дискомфорт и желание избавиться от нужды видеть ее. Через некоторое время Бланка, так скажем, притаскивает Даниэля к какому-то обшарпанному невысокому зданию, в которое она заходит, и доходит до какой-то двери, которую она открывает с помощью ключей. Испанка спокойно заходит в небольшую квартирку, все также таща мужчину за собой и крепко держа его под руку, пока тот мысленно стонет и закатывает глаза. — ¡Hola, mamá, papá! — громко говорит Бланка. — ¡Estoy en casa! Через несколько секунд в коридор заходит женщина среднего возраста с иссиня-черными волосами, забранные в пышный пучок, и карими глазами. Она выглядит очень похожей на Бланку, хотя ее можно назвать, по крайней мере, просто симпатичной в отличие от ее дочери, которая не отличается красотой. Эту женщину также нельзя назвать худышкой, ибо у нее широкие бедра и далеко не тонкая талия. Тем не менее в ней есть что-то, что делает ее так или иначе привлекательной и обаятельной. Далее их встречает мужчина с густыми черными волосами, парой седых волосков, бородой и черными глазами. Далеко не красавец, но вполне ухоженный человек со слегка морщинистой кожей. А самой последней неуверенно подходит юная девушка со темными жидкими волосами до плеч и карими глазами, носящая очки, держащая в руках какую-то книгу в толстом темном переплете и прижимающую ее к себе. Про таких, как она, говорят, что они – серые мышки, которые ничем не могут запомниться. В этой девушке нет ничего такого, что могло бы легко броситься в глаза и стать некой особой приметой. Когда все эти люди все видят Даниэля, они смотрят на него не слишком дружелюбным взглядом. Как будто не слишком горя желанием знакомиться с ним. Из-за этого ему становится не слишком комфортно, и он нервно сглатывает, мечтая побыстрее уйти отсюда и неуверенно окидывая всех взглядом. «Они все так странно смотрят на меня… — думает Даниэль. — Хотя Бланка говорила, что эти люди будут рады встрече со мной. Неужели она меня обманула?» — Бланка, кто это за мужчина? — спрашивает женщина, которая говорит с небольшим акцентом. — Кого ты к нам привела? — Семья… — широко улыбается Бланка и крепко обхватывает руку Даниэля, начав виснуть на нем и крепко прижиматься к нему. — Familia… Я хотеть представить вам мой жених! Mi querida, который очень скоро стать mi marido. Даниэль слегка кивает, но ничего не говорит, чувствуя себя ужасно неловко и мечтая побыстрее оказаться дома, где он чувствует себя намного лучше. Ну или же рядом с теми, кто пытается помочь ему вспомнить все, что он забыл… С этими людьми ему намного комфортнее, чем с теми, кто смотрит на него так, словно он какой-то подозрительный тип, собирающийся сделать им что-то плохое. А спустя несколько секунд мужчина с карими глазами и черными волосами тоже кивает и немного натянуто улыбается. — Рад встречи, синьор, — спокойно, без столь явного акцента, как у Бланки говорит мужчина на английском. — Меня зовут Пабло Морено. Я – отец Бланки. — Я – Беатрис Родригес, ее мама, — вежливо представляется женщина. — Э-э-э… — запинается девушка в очках и с испугом в глазах еще крепче прижимает к себе книгу, когда Бланка неодобрительно смотрит на нее. — М-м-мия… Мия Морено, сестра Бланки… М-младшая… — Э-э-э, рад познакомиться, — буквально не дыша, неуверенно произносит Даниэль. — Даниэль… Даниэль Перкинс… Спустя пару секунд Даниэль медленно пожимает руку Пабло, который первым протягивает ее, а затем уже руку Беатрис и Мии. Пока Бланка неотрывно смотрит на свою младшую сестру, будто бы пугая ее и заставляя прятаться лицо своей книгой. — Бланка рассказывала нам про вас, — спокойно говорит Пабло. — И мы рады, что познакомились с вами. — Да, к-конечно… — неуверенно произносит Даниэль. — Кстати, она сказала, что вы уже успели предложить ей стать вашей женой. — Э-э-э… Только Даниэль хочет раскрыть рот и что-то сказать, как Бланка с широкой улыбкой на лице вмешивается в разговор, все еще очень крепко держа мужчину под руку: — ¡Si, papá, es verdad! Soy la prometida de Daniel. Esta propuesta de matrimonio tan inesperado y romántico. — Милая, говори по-английски, — мягко просит Беатрис. — Этот синьор не понимает тебя. — Si, si, простите… Я хотеть сказать… Э-э-э… Я есть невеста Даниэля. И… Его предложение быть неожиданный и романтичный. — Ах, дорогая, ты уже столько времени живешь в Штатах, но до сих пор очень плохо говоришь, — устало вздыхает Пабло. — Совсем не хочешь тренировать свой разговорный английский и учить правила. — Я работать над этим, папа. Ты же знать, что я… Не мочь знать языки… Хотя я начать говорить гораздо лучше благодаря mi querida. Mi amor, который я просто обожать. — Правда? — Э-э-э, да… — неуверенно произносит Даниэль. — Бланка так сказала… — Должна признаться, вы здорово смотритесь вместе, — с немного натянутой улыбкой говорит Беатрис. — С-спасибо большое… В воздухе воцаряется небольшая пауза, во время которой Даниэль изо всех сил старается вести себя спокойно и не подавать виду, что ему ужасно неловко находиться с теми, кто смотрит на него так странно. И что он мечтает хотя бы на время отделаться от Бланки… — О, а давайте выпьем чаю или кофе и поговорим, — предлагает Беатрис. — Мы мочь пойти в мой комната, — с легкой улыбкой предлагает Бланка. — Ну раз это твой гость, то пойдем в твою комнату, — слегка улыбается Пабло. — Мия, солнце мое, сделай нам и нашему гостю по чашке чая, — с легкой улыбкой говорит Беатрис и переводит взгляд на Даниэля. — Или вы предпочитайте кофе, синьор? — Как вам будет угодно, — спокойно отвечает Даниэль. — Что дадите – то и буду. — Хорошо. Сейчас моя дочка все сделает. Мия… Мия кивает и, ничего не говоря, быстрым шагом куда-то уходит, сильно склонив голову и почти что уткнувшись носом в свою книжку. Глядя на нее с грустью во взгляде, Даниэлю становится немного жаль эту девушку, которая выглядит такой испуганной и несчастной, а не слишком добрый взгляд Бланки заставляет ее буквально трястись как зайчик – перед волком. — Ну что ж, следуйте за нами, синьор, — спокойно говорит Пабло и жестом указывает в сторону. Бланка снова крепко вцепляется в руку Даниэля и тащит его за собой в свою комнату, пока Пабло и Беатрис переглядываются между собой и покачивают головой. Через несколько секунд они все оказываются в небольшой комнатке с желтоватыми потолками, в которой местами ободраны обои и царит полный беспорядок. — Ох, прости за небольшой беспорядок, — смущенно говорит Бланка. — Я хотеть убраться здесь, но я не иметь времени… Прости… — Да и вы не смущайтесь, что у нас дома очень скромно, — неуверенно говорит Беатрис. — Мы далеко не богачи, чтобы жить в шикарном месте. Тех денег, что мы зарабатываем всей семьей, едва хватает на все необходимое. — Не беспокойтесь, я не смущен, — бросает мимолетную улыбку Даниэль. — Вы присаживайтесь, пожалуйста, — предлагает Пабло, указав рукой на не застеленную кровать. — А я пока принесу стул для себя. И пока Пабло покидает комнату, а Беатрис присаживается на деревянную табуретку, которую она берет из угла комнаты, Бланка, буквально прилипшая намертво к руке Даниэля и не собирающаяся отпускать ее в самое ближайшее время, присаживается с ним на свою кровать. — Прости, Бланка, но раз ты знала, что приведешь этого мужчину к себе домой, то могла бы прибраться у себя в комнате, — осторожно говорит Беатрис. — Прости, мама, я ничего не успевать из-за моя работа, — с грустью во взгляде отвечает Бланка. — Ох, дочка-дочка… Как же ты будешь жить? Я не понимаю… — Por favor, mama, не говори об этом сейчас. Я хотеть, чтобы мы проводить хороший время с Даниэлем. Специально приводить его сюда, чтобы ты и papa встретиться с ним. — Я все понимаю, но к таким встречам надо готовиться заранее. — Не беспокойтесь, мэм, — неуверенно вмешивается Даниэль. — Я не смущен из-за этого. — Вы уж извините ради бога, — кладет руку на сердце Беатрис. — Бланка у нас такая. — Ничего, все в порядке. Бланка молча опускает взгляд вниз и кладет голову Даниэлю на плечо, все также крепко прижимаясь к нему, пока тот крепко сцепляет пальцы и даже не хочет приобнять ее. А через пару секунд в комнату возвращается Пабло, который ставит еще одну деревянную табуретку рядом с Беатрис и присаживается напротив своей дочери и мужчины, чувствующий себя жутко неуверенно. — Ну что ж, пока Мия делает нам чай, я предлагаю познакомиться поближе, — уверенно говорит Пабло. — Во-первых, мы с Беатрис знали, что у Бланки появился какой-то молодой человек. Хотя нам и не нравилось то, что она предпочла американца, а не испанца. Но только потому, что мы были уверены в том, что им будет мешать языковой барьер. — Да, синьор Перкинс, вы и сами видите, что Бланка плохо говорит по-английски, да еще и с жутким акцентом, — добавляет Беатрис. — Иногда она вставляет в свою речь испанские выражения или вообще неправильно произносит некоторые слова. — Да… — кивает Даниэль. — Признаюсь, меня это напрягает. — Но вам в целом комфортно общаться с ней таким образом? — Ну… Вполне… Я вроде бы понимаю ее… И она… Хоть как-то доносит свою мысль. — И вы действительно хотите пожениться? — удивляется Пабло. — Ну… — запинается Даниэль. — Раз Бланка сказала, значит… Это правда… — Хорошо, раз вы так любите друг друга, то никто из нас не будет против ваших отношений. И мы также примем тот факт, что вы приняли решение пожениться. — Да-да, мы решить играть свадьба, — широко улыбается Бланка. — А вы не слишком рано решили жениться? — слегка хмурится Беатрис. — Вы же знайте друг друга не так долго, чтобы думать о браке! — Нет, мама, что ты такое говорить! Мы быть абсолютно уверены в этом. Я не мочь жить без Даниэля, а он не мочь жить без меня. Всегда говорить, что он бояться потерять меня и любить от всего сердца. — Вы и правда так любите мою дочь? — обращается к Даниэлю Пабло. — ¡Si, papa, si! ¡Soy su princesa! Он назвать меня так! Говорить, как сильно любить меня. Я быть расстроена, что Даниэль не помнить это. Но я клясться, что не бросить его и помочь все вспомнить. — Ладно… — задумчиво произносит Беатрис. — И где же вы познакомились? — Я встретить его в клуб, куда ходить с одна подруга, — с легкой улыбкой восторженно говорит Бланка. — И как только я увидеть его, так я сразу понять, что он – есть моя судьба. Mi vida. — Подруга? — округляет глаза Пабло. — Ты никогда не говорила нам, что у тебя есть подруга. — Это… Одна девочка с работы… Мы неплохо общаться, и она предложить мне пойти в клуб, где я встретить mi amor y mi vida. — Вот как… Ну тогда мы с твоей мамой рады, что у тебя есть друзья… А то ты всегда говорила, что никто не хочет с тобой дружить. — Ну да, никто не хотеть… — с грустью во взгляде отвечает Бланка, все еще обвивая руку Даниэля руками и щекой прижавшись к его щеке. — Но я прекрасно ладить с ней. — Что ж, ладно… — с немного натянутой улыбкой говорит Беатрис. — И ты хочешь сказать, что начала встречаться с этим парнем после той встречи? — Да-да, мы начать встречаться в свободный время. Когда я не работать в больнице, я проводить время с ним. Сначала общаться как друзья, а потом Даниэль признаться мне в любви и сказать, что испытывать симпатия ко мне. Мы встречаться некоторый время, а потом он сделать мне предложение. — Хм… — Беатрис переводит взгляд на Даниэля. — Синьор Перкинс, а вы сами не считайте, что сделали предложение моей дочери очень рано? Я понимаю, что вы любите ее, но мне кажется, вам стоило бы повстречаться еще немного. — Э-э-э… — хочет сказать Даниэль. — Нет, мама, — с широкой улыбкой резко прерывает Бланка и целует Даниэля в щеку своими сухими, шершавыми губами. — Он сам сказать мне, что он хотеть прожить всю свою жизнь со мной. Что он не интересоваться другими девушками. Что я есть единственный, в ком он нуждаться. — Это он так сказал? — слегка хмурится Пабло. — Или ты так думаешь? — Он так сказать! Я бы не принять его предложение, если бы наша любовь не быть взаимной. Не быть такой сильной. И вот уже очень скоро я осуществить свою мечту примерить свадебное платье как у la princesa и идти к алтарю. Я хотеть самsй красивый. — Хорошо, синьор Перкинс, а как давно вы знайте мою дочь? — Примерно полтора года, а мы начать встречаться где-то спустя месяц после наш знакомство, — с легкой улыбкой отвечает Бланка, не давая Даниэлю говорить, хотя он уже несколько раз пытался вставить хоть слово и становится немного напряженным из-за такого поведения девушки. — На одном из свидании он случайно проболтаться мне, что я нравиться ему. Я быть очень шокированный, но это есть так приятно и волнительно… Тогда-то он и подарить мне el mejor beso de mi vida. Я до сих пор дрожать от того, что тогда испытать… — Значит, вы встречайтесь чуть больше полутора лет? — удивляется Беатрис. — А мне казалось, что гораздо меньше! — ¡Claro! И неужели ты думать, что полтора года – есть маленький срок? — Ну… Если так… То это другой разговор… — А почему ты раньше не сказала нам, что у тебя появился парень? — спрашивает Пабло. — Ты же была одна и говорила, что не хочешь замуж! — Просто мы скрывать наш чувства ото всех, — с легкой улыбкой уверенно говорит Бланка. — Но зато теперь ты и mama знать про нас. — Понятно, — кивает Пабло. — Но, дорогая, почему ты скрывала? — недоумевает Беатрис. — Бояться, что вы не одобрить мой отношения. Ты и papa возражать, когда я сказать, что встречаться с американский парень. Я очень сильно любить Даниэля и не мочь жить без него. Если мы не быть вместе, я умереть от горя и тоски. Я не нуждаться ни в ком другом, кроме mi amor. — Боже, Бланка, не говори таких вещей! — приходит в ужас Беатрис. — Ты хоть подумай о нас с Пабло! Как нам будет плохо, если мы потеряем тебя или Мию, наших самых любимых девочек. — Я знать, mama… — Бланка с широкой улыбкой крепко сцепляет пальцы своей руки с пальцами Даниэля. — Но теперь я перестать бояться, потому что ты и papa одобрить мой отношения с Даниэлем. — Мы уже сказали, раз ты влюблена и счастлива, значит, мы тоже рады, — мягко и уверенно отвечает Пабло. — Если хочешь – встречайся с этим человеком. — ¡Gracias, papa, muchas gracias! — радостно тараторит Бланка. — ¡Te quiero! ¡Mucho! ¡Mucho! — Кстати, синьор Перкинс, а как вы относитесь к тому, что Бланка хочет переехать к вам домой? — спрашивает Беатрис. — Она как-то сказала, что хочет жить с вами, даже несмотря на то, что вы еще не женаты! — Ну и что? — пожимает плечами Бланка. — Я же знать, что скоро выйти замуж и стать синьора Бланка Морено де Перкинс. А наши детишки носить фамилия Перкинс Морено. Я так мечтать об этом! И поэтому хотеть переехать в дом Даниэля как можно скорее. — И когда вы хотите пожениться? — Как только Даниэль чувствовать себя лучше, мы пожениться. Мы хотеть сделать это до того, как его сбить машина, и он все забыть. — Что ж, понятно… — А вы сами хотите этого, синьор Перкинс? — спрашивает Пабло. — Вы готовы к этому шагу? Брак – это ответственный шаг, к которому нужно быть готовым. — Ну, конечно, готов! — тут же восклицает Бланка, не дав Даниэлю сказать за себя. — Что за вопросы! — Бланка, а может, пусть твой мужчина сам за себя говорит? — мягко спрашивает Беатрис. — Ты не даешь ему и рта раскрыть! — Но он ведь ничего не помнить… — округлив глаза, сразу же оправдывается Бланка. — Да, но он не беспомощный и помнит хотя бы что-то из своей жизни. Этот мужчина в состоянии говорить за себя. А если синьор Перкинс не сможет что-то сказать, то ты скажешь. — Мама, ты… — Слушай, Бланка, сходи, пожалуйста, на кухню и помоги своей сестренке, — задумчиво просит Пабло. — Она что-то слишком долго возится на кухне. — Да-да, дочка, сходи к Мии, — с легкой улыбкой соглашается Беатрис. — А то вдруг она там увлеклась чтением книжки и совсем забыла про нас. — Но, papá, я не хотеть оставлять Даниэль один, — с округленными глазами прижавшись к Даниэлю поближе, уверенно говорит Бланка. — Мы не хотеть разлучаться даже на минуту. — Дорогая, сходи и помоги своей сестренке. Всего-то поторопить ее и помочь принести всем по чашке чая. — Por favor, mama… — Бланка, не будь упрямой, — уверенно говорит Пабло. — Раз уж ты не удосужилась прибрать комнату к приходу гостя, так будь добра хотя бы угостить его чашкой чая. — Ну хорошо… Хорошо… — Бланка кончиком пальца проводит по подбородку Даниэля. — Я сейчас вернуться, mi amor. Жди меня здесь… Поговори с mi mama y mi papa… Бланка неуверенно отпускает руку Даниэля, медленно встает с кровати и неохотно уходит из комнаты, заставляя мужчину мысленно выдохнуть с облегчением от мысли, что он хотя бы на время сможет немного расслабиться и перестать испытывать столь сильное давление со стороны испанки. — Да что же вы так нервничайте, синьор, — слегка улыбается Беатрис. — Мы же не собираемся делать вам ничего плохого. — Неужели вы так себя ведете из-за того, что встречайтесь с родителями своей невесты? — спокойно спрашивает Пабло. — Э-э-э… — запинается Даниэль, бросив короткий взгляд на свои руки. — Да… Я немного нервничаю… Все-таки встреча с родителями невесты, будущими родственниками… — Вам не стоит бояться нас, синьор Перкинс, — уверенно говорит Беатрис. — Мы не кусаемся и не съедим вас. — Я и не боюсь… — немного криво улыбается Даниэль. — Не обращайте внимания… И не подумайте, что я грубый или что-то вроде. — Да и вы простите нас, что мы не подготовились, — извиняется Пабло. — Что Бланка не удосужилась предупредить нас и сама не подготовилась к встрече. Надеемся, что это не помешает вам чувствовать себя как дома. — Спасибо, мистер Морено… Меня это не смущает. — Ну и хорошо. — Кстати, должен признаться, вы и ваша жена очень хорошо говорите по-английски. Я практически не чувствую акцента в вашем голосе. — Спасибо большое. Долгая практика и общение с носителями принесли свои плоды. — А вы давно живете в Америке? — Уже несколько лет. — И что заставило вас приехать сюда, если не секрет? — Желание заработать денег. Увы, мы получали мало денег там, где мы жили раньше. И поэтому решили переехать за границу. Дела, конечно, обстоят не так хорошо, как нам изначально обещали, но теперь мы уже никуда не уедем, потому что привыкли к Штатам и более-менее устроились здесь. А в родной город ездим только по необходимости. — Странно… — слегка хмурится Даниэль. — Я думал, что ваша дочь могла бы хорошо освоить английский, живя среди тех, для кого он родной. — Она начала говорить сносно лишь недавно, — признается Беатрис. — А до этого не могла и слова произнести. Все время запрягала свою сестру и заставляла ее работать переводчиком. Конечно, иногда Бланка продолжает просить Мию об этом, но сейчас научилась сама хоть как-то изъясняться. — И чтобы приучить ее к английскому, мы с Беатрис заставляем ее говорить на нем дома, — добавляет Пабло. — Только лишь практика поможет научиться говорить так, чтобы тебя понимали. И любой язык изучается лучше всего, если вы говорите на нем с носителем этого языка или с кем-то, кто хорошо знает его. — А разве ей тяжело выучить английский? — задумчиво спрашивает Даниэль. — Довольно тяжело. К тому же, Бланка довольно ленива. Если бы она не работала, то целыми днями лежала бы на диване и смотрела телевизор. Увы, но наша дочь не привыкла трудиться хотя бы ради своего блага. Хотя мы с женой воспитывали наших дочерей совершенно одинаково. Но получилось так, что только Мия оправдала наши ожидания. А Бланка все еще надеется на других. Ждет кого-то, кто будет платить за все ее капризы. — Но она ведь работает в больнице… — Да, но мы с трудом заставили ее найти хоть какую-то работу, чтобы она зарабатывала деньги, которым нам так не хватает, и побольше общалась с американцами. Повезло, что ей удалось получить работу уборщицы в больнице. Конечно, это не то, о чем мы мечтали, но раз Бланка не захотела пойти по стопам Мии и хорошо учиться, то увы… Придется смириться с тем, что она моет полы. И надеяться, что она хотя бы найдет себе обеспеченного мужчину, который сможет обеспечить ее и ее будущих детей. — Понятно… — Мы не оскорбляем нашу дочь, — уверенно говорит Беатрис. — А всего лишь говорим вам все как есть. Бланка дорога нам так же, как и Мия, но правда – есть правда. Наша старшая дочь не оправдала наши ожидания и выросла жуткой лентяйкой. — Бланка – ваша старшая дочь? — Да. У девочек разница в возрасте в три года. Бланке – двадцать три года, а Мие – двадцать. Но скоро будет двадцать один. — Понятно… В воздухе на несколько секунд воцаряется неловкая пауза, во время которой Даниэль бросает взгляд на свою забинтованную руку. А затем в комнату сначала входит уверенная, широко улыбающаяся Бланка, а за ней неуверенно следует Мия. Обе девушки держат в руках чашки горячего чая с приятным ароматом, из которых идет легкий дымок. Младшая из сестер Морено протягивает Пабло и Беатрис по одной чашке, а старшая – Даниэлю и берет одну чашку себе. — Спасибо, Мия, — с легкой улыбкой благодарит Пабло. — Да, спасибо, — неуверенно произносит Даниэль. — Мия, а почему ты себе не сделала чай? — Спасибо, папа, но я уже выпила чашку… — покачав головой и поправив очки, тихо отвечает Мия. — Хорошо, тогда присаживайся с нами, — с легкой улыбкой предлагает Беатрис. — Присядь на кровать вместе с Бланкой и ее женихом. — О, нет-нет… Я лучше пойду к себе в комнату… Мне надо заниматься… Ты же знаешь, что я готовлюсь поступать в университет… — Поговори с нашим гостем, миленькая. Некрасиво прятаться в комнате, когда кто-то приходит в гости. — Но ведь пришли не ко мне… — Почему это не к тебе? — удивляется Пабло. — Твоя сестра привела своего жениха, чтобы познакомить его со всеми нами. — Нет, папа, мама… Я не хочу… — Перестань, Мия. Присаживайся с нами. Ты и так весь день думаешь только об учебе. Надо ведь хоть немножко отвлекаться. — Садись, солнце, садись, — мягко говорит Беатрис. Мия ничего не отвечает, а лишь тихо вздыхает, неуверенно, слегка сутулясь, подходит к кровати и хочет присесть рядом с Даниэлем. Однако Бланка, снова вцепившаяся в руку мужчину и с какой-то ненавистью или презрением смотря на свою сестру, резко одергивает ее и указывает на место рядом с собой. Юная девушка резко округляет глаза и, немного склонив голову, присаживается на кровать и бросает неуверенный взгляд своим родителям, с которыми никогда не спорит. — Кстати, синьор Перкинс, а что у вас с рукой? — задумчиво спрашивает Пабло, бросив взгляд на забинтованную ладонь Даниэля. — Почему она забинтована? — Ах, это… — неуверенно мямлит Даниэль и бросает короткий взгляд на свою руку. — Да так… Ничего особенного… Порезался сильно… — Бланка сказала, что некоторое время назад вы попали в больницу. — Это правда… М-м-меня с-сбила машина… По крайней мере, мне так сказали… — И вы ничего не помните? — Да, у меня обнаружили легкое сотрясение мозга и… Из-за этого я забыл кое-какие вещи и сейчас пытаюсь вспомнить их. Правда пока что безуспешно… У меня провал в памяти… — О, я так испугаться, когда я узнать, что врачи привезти Даниэля в больницу, — с грустью во взгляде говорит Бланка, отпивая чай из своей чашки. — Где я работать… Я чувствовать боль, когда узнать, что у него потеря памяти… Но… Слава богу, все обойтись… — И да… — неуверенно произносит Даниэль. — Вы уж простите меня, если я… Буду называть вас неправильно… Я никак не могу запомнить ничьи имена… Например, Бланке все время приходиться поправлять меня, когда я называю ее Бранкой… — Не переживайте, такое бывает, — мягко успокаивает Беатрис и выпивает немного чая. — Раз у вас была травма головы, то можно ожидать чего угодно. — Да, я знаю. Хотя мне кажется, что хуже амнезии быть не может. Это мерзкое чувство, когда ты смотришь вокруг и ничего не узнаешь. Когда тебе что-то рассказывает, а ты только хлопаешь широко раскрытыми глазами и пытаешься вспомнить что-то подобное… — А вы хоть помните мою дочь? — интересуется Пабло. — Да, смутно… — прикусив губу, врет Даниэль и делает глоток чая из своей чашки. — Э-э-э… Я думаю, что она мне знакома… — Полагаю, Бланка уже успела что-то вам рассказать? — Да… Про нас… И это кажется мне очень знакомым… Э-э-э… Как будто я уже переживал что-то подобное. — Думаю, это хороший знак. — Я делаю все возможное, чтобы как можно скорее все вспомнить. Хочу узнать, кто я на самом деле, кто мои близкие люди, и почему все кажется мне таким знакомым. — Думаю, моя дочка поможет вам вспомнить все, — с легкой улыбкой говорит Беатрис. — ¡Claro, mamá! — с легкой улыбкой говорит Бланка, прижимаясь к Даниэлю и глядя его по щеке своей сухой ладонью. — Я – есть его невеста и будущий жена и быть готовой помогать во всем и поддерживать. И сделать все, чтобы mi querida вспомнить все. Вспомнить, как мы хотеть готовиться к наш свадьба. — Это здорово, когда люди поддерживают друг друга… — тихо, очень неуверенно говорит Мия, на мгновение бросив взгляд на всех в комнате. — Очень здорово. — Si… — низким голосом произносит Бланка, снова бросив на Мию неодобрительный взгляд как будто она не желает, чтобы ее сестра раскрывала рот. — И я так полагаю, вы оба пригласите на свадьбу своих друзей и родственников, — с легкой улыбкой говорит Пабло и делает глоток чая из своей чашки. — Si, papa, я позвать mi amiga с работа, — с легкой улыбкой говорит Бланка. — Я хотеть, чтобы она быть мой подружка невеста. И быть уверенна, что она согласиться помочь мне. Помочь в мой самый важный и прекрасный день в mi vida. — А как же Мия? — удивляется Беатрис. — Неужели ты не пригласишь свою сестренку? — Мия? — неохотно произносит Бланка и слегка прикусывает губу. — А Мия… Ну… Э-э-э… Мы тоже пригласить ее… Она… Сидеть среди гостей… — А я думала, ты сделаешь ее своей подружкой невесты. Неужели ты предпочтешь выбрать какую-то чужую девушку, а не свою родную сестренку? — Ну ведь можно выбрать несколько подружек невест! Я мочь найти ту, что нести подол мой платья или фата, когда я быть красивой и идти к алтарю. Когда mi papa привести меня к mi amor и наблюдать за тем, как я становиться синьора Морено де Перкинс. — Мы с твоей мамой очень надеемся, что ты не забудешь про Мию, — выражает надежду Пабло. — Я подумать насчет нее. — Бланка выпивает чая из своей чашки. — Обещать. — Ладно, пусть будет так… — произносит Беатрис и переводит взгляд на Даниэля. — А что насчет вас, синьор Перкинс? Кого вы хотите пригласить? — Э-э-э, я приглашу кого-то из знакомых… — немного неуверенно отвечает Даниэль и делает глоток чая. — Я… Сейчас общаюсь с некоторыми людьми… Мне с ними хорошо и… Я думаю, они с радостью согласятся повеселиться на моей свадьбе. — А что насчет ваших родственников? Они одобряют ваши отношения с Бланкой? Вы пригласите кого-нибудь? — Э-э-э… — запинается Даниэль, не зная, как ответить на этот вопрос и впервые хочет, чтобы Бланка ответила за него. — Моя семья… — К сожалению, Даниэля не иметь никого из семья… — с грустью во взгляде говорит Бланка. — Его родители умереть уже давно… И он больше не иметь никого… — Они погибли? — с грустью во взгляде произносит Пабло. — О, мне очень жаль, синьор… Даниэль кивает и снова выпивает немного чая, понимая, что раз Бланка так хорошо осведомлена о его жизни, она вполне может быть его невестой. — И когда его padres умереть, они оставить ему большой шикарный дом, — уверенно признается Бланка. — Я быть там и остаться в восторге от того, насколько он прекрасен. Это есть так здорово, что я жить в таком прекрасный место с тем, кто скоро быть мой муж. Где мы растить наши детишки. — Неужели ваш дом и правда так красив? — удивляется Беатрис. — Да, дом у меня очень красивый, — неуверенно говорит Даниэль, нервно перебирая пальцы. — Если хотите – можете приехать ко мне в любое время. Покажу все, угощу чаем или кофе… Бранка знает, где я живу… — Soy Blanca, mi amor, — с легкой улыбкой поправляет Бланка. — Хорошо, как-нибудь мы приедем к вам, — с легкой улыбкой обещает Беатрис. — Должны же родители знать, где будет жить их дочь, и сможет ли будущий супруг обеспечить ее. — Да, конечно… — тихо произносит Даниэль с немного натянутой улыбкой. — Не беспокойтесь… Дом у меня большой, да и деньги есть… В воздухе на какое-то время воцаряется пауза, во время которой все просто глазеют по сторонам и пьют чай. — Кстати, синьор Перкинс, а Бланка уже показывала вам свои детские фотографии? — с легкой улыбкой спрашивает Пабло. — Нет, не показывала, — спокойно отвечает Даниэль. — О! Она тогда была такой смешной девочкой, которая вызывала из меня и ее матери такое умиление. — ¡No, papá! — смущенно произносит Бланка. — Я чувствовать себя неловко, когда видеть те фотографии. И тогда я быть такой неуклюжий, некрасивый и делать нелепый вещи. Я быть толстый, а все дразнить меня… — Не наговаривай на себя, дорогая, — мягко возражает Беатрис. — Ты всегда была очень милой девочкой. И уж точно никогда не была толстой. Мы всегда говорим тебе, что ты – девушка в теле. И в этом нет ничего плохого. — Si, si, mama… Я знаю… Но… — Я думаю, твой молодой человек согласится с нами, что когда любишь, то вес не имеет значения. Я права, синьор Перкинс? — Да, миссис Морено, — с едва заметной улыбкой неуверенно произносит Даниэль. — Вы абсолютно правы… Вашу дочь это ничуть не портит… — И все же вы можете посмотреть на ее детские фотографии, — дружелюбно говорит Пабло. — Хотите мы принесем вам некоторые? — С удовольствием посмотрел бы, — пожимает плечами Даниэль. — Сейчас мы найдем их и покажем, — с легкой улыбкой говорит Беатрис. — ¡Mamá, papá, не надо! — восклицает Бланка. — Я чувствовать себя ужасно! Por favor… Однако Беатрис и Пабло встают со стульев, оставляют свои чашки на письменном обшарпанном столе, на котором царит полный беспорядок, и с легкими улыбками на лице идут куда-то, чтобы найти то, что им нужно. — Я не хотеть позволять Даниэлю смотреть эти фотографии, — громко тараторит Бланка. — ¡No! ¡Por favor, mi padres! ¡Por favor! Будучи одержимой желанием остановить своих родителей, Бланка быстро встает с кровати, ставит свою чашку чая на стол и идет вслед за Пабло и Беатрис, которые что-то говорят ей, не обращая внимания на ее протесты. Пока Даниэль и Мия остаются в комнате одни. Поначалу они оба молчат и просто смотрят в разные стороны, но затем мужчина начинает с интересом рассматривать девушку. — Эй, почему ты такая испуганная? — мягко спрашивает Даниэль. — Я? — тихо, неуверенно произносит Мия и поправляет свои очки и волосы. — Э-э-э-э… Вообще-то, я всегда такая… — Ты так ведешь себя из-за меня? Я пугаю тебя? — Нет-нет, ты не пугаешь меня… — Мия бросает мимолетную улыбку. — Не обращай внимания… Это… Мой характер. — Ты не бойся меня, девочка. — Даниэль делает пару глотков чая и ставит чашку на небольшой столик, расположенный рядом с кроватью. — Я не сделаю тебе ничего плохого. — Я и не боюсь тебя… Ты… Совсем не похож на плохого парня… Хотя и кажешься таким на первый взгляд. — Тебя что, пугает мой внешний вид? — скромно хихикает Даниэль. — Да, но… Я не имею в виду, что ты уродливый… Просто… Просто ты кажешься грозным… Знаешь… Как… Э-э-э… Лидер какой-нибудь банды… — Да брось, я не такой ужасный. — Я знаю, Даниэль… Прости, что я так себя веду… — Мне почему-то показалось, что ты побаиваешься свою сестру. Ты была очень напряженной, когда вы были здесь вдвоем… — Есть такое… Я… Немного боюсь Бланку… — Правда? Ты боишься Бланку? Собственную сестру? — Э-э-э… — неуверенно мямлит Мия. — Да… — Но почему? Она вроде бы хорошая девчонка! — Просто… Просто… Мы с тобой остались одни… Но… Бланка очень ревнива… Самая настоящая собственница… Знаешь… Бывают такие парни, которые контролируют все, что делает девушка. И вот моя сестра из той же породы… — Но причем здесь ты? Ты же ее сестра! — Она ревнует тебя ко мне. Стоило мне просто посмотреть на тебя, как она была готова убить меня. И сделала бы это, если бы рядом не было наших родителей. — Нет, я не верю в это… — качает головой Даниэль. — Это правда, Даниэль. Бланка ужасно ревнива. Она всегда ревновала меня даже к нашим родителям… Не могла смириться с тем, что у них появилась я. — А у вас плохие отношения? — Мои с Бланкой? Не очень хорошие, я бы сказала… Открытой вражды нет, но мы друг друга недолюбливаем. Точнее, Бланка не любит меня. Хотя если моей сестре требуется помощь, она тут же бежит ко мне и требует, чтобы я помогла ей. Не важно, есть у меня дела или нет. Пользуется моей добротой и обращается со мной как с прислугой. — Понятно… — Даниэль задумывается на пару секунд. — Скажи, а… Я действительно делал предложение Бланке? Я никак не могу вспомнить ничего подобного! Хотя все ее остальные истории кажутся мне знакомыми. — Э-э-э… — Мия молчит несколько секунд, потирая дрожащие руки, пока ее глаза бегают из стороны в сторону, а затем она на секунду опускает глаза вниз и снова поправляет очки. — Да… Да… Ты… Сделал ей предложение… — Ты видела это? — Бланка сама сказала. Правда это пока что только на словах. Ты… Не успел сделать ей предложение официально. — То есть? — Ты пока что не дарил ей кольцо, а просто предложил пожениться на словах. — Вот как! — Но моя сестра сказала, что ты скоро подаришь ей кольцо… Самое красивое и самое лучшее… Бланка мечтает о самом дорогом кольце с бриллиантом… И буквально спит и видит себя, одетую в шикарное свадебное платье. Хочет чувствовать себя как принцесса… Насмотрелась всяких сказок в детстве и бредила подобной свадьбой… — Понятно… — Даниэль на пару секунд задумывается, бросив взгляд в сторону. — А ты как сама относишься к Бланке? Ты так боишься ее, как будто она постоянно делает тебе что-то плохое… — О нет, я люблю свою сестру… — тихим голосом отвечает Мия, полными испуга округленными глазами смотря на Даниэля. — Не сказать, что я готова глотку перегрызть ради нее… Просто… Отношусь к ней ровно, помня, что она – член моей семьи. Мама с папой просят нас с Бланкой любить и уважать друг друга. И, по крайней мере, я не могу огорчить их. — А Бланка извиняется, когда она делает что-то плохое? — Да, но только под давлением родителей. Сама она очень редко признает свою вину. Для нее добровольно сказать «прости» – это удар ниже пояса, так скажем. — Надо же… — Бланка… Довольно хитрая… Умеет перевернуть все в свою пользу… Хотя мои родители видят ее насквозь и знают, что она может учудить. — Понятно… В воздухе на пару секунд воцаряется тишина, во время которой Даниэль, слегка нахмурившись, рассматривает свои руки. — Кстати, Бланка сказала, что ты переводишь на испанский то, что она не понимает на английском, — задумчиво говорит Даниэль. — Да, иногда мне приходится быть ее переводчиком, — кивает Мия. — И вообще – быть у нее на побегушках. Как я уже сказала, если у сестры какие-то проблемы, она заставляет меня решать их. — А она и правда ленится практиковать английский? — Да, Бланка ужасно ленивая. Благо, родители смогли хоть что-то ей объяснить, и она хотя бы обладает неплохим словарным запасом. Ее главная проблема – грамматика и пунктуация. Она не знает правила, делает кучу ошибок в словах, неправильно произносит что-то… И порой люди не понимают ее. — Она никогда не говорит в прошедшем или будущем времени. — Верно… И я не уверена, что сестра смогла бы начать говорить так же хорошо, как и мы с родителями, даже если бы захотела. У Бланки в одно ухо влетает, а из другого – вылетает. — Если бы у нее не проскакивали испанские слова, я бы сказал, что она говорит сносно. Хотя у нее очень сильный акцент. И он… Если честно… Немного нервирует меня. — Поверь, раньше все было гораздо хуже, и она вообще не знала и одного слова. Родители с трудом заставляли ее учить английский, а Бланка никак не хотела ничего запоминать. Даже на работу пошла только под их давлением. — Кстати, когда Бланка была у меня в палате в больнице, к нам однажды подошел врач и начал ругать ее. Мол, если опять будешь лениться – уволю. И потом сказал, что на нее жаловались очень многие люди. Мол, Бланка грубая и невоспитанная и ужасно выполняет свою работу. — Это правда. Ее начальник уже несколько раз предупреждал Бланку об этом, но она все равно продолжает делать то, что ей хочется. Я однажды разговаривала с одним из сотрудников той больницы, и мне сказали, что Бланка делает что угодно, только не работает. Захочет – пойдет обедать посреди рабочего дня. Захочет – зайдет в палату пациента и будет надоедать ему своей болтовней. А хочет – вообще не приходит и просто где-то гуляет целыми днями. — И ее до сих пор не уволили? — Чувствую, что скоро уволят. Терпение сотрудников на исходе. Хотя даже если ее и уволят, Бланка будет скрывать это от родителей, которые заставят ее найти другую работу. И хорошо, что она уже взрослая, и за ней не следят как в школе. А иначе бы мама с папой были бы в шоке от того, что она натворила на работе за короткий промежуток времени. — Понятно… А ты где-то работаешь? — Подрабатываю разносчицей пиццы в свободное время. А так я учусь в университете. Правда на следующий год хочу перевестись в другой. Сейчас очень много занимаюсь для того, чтобы хорошо подготовиться к этому. — Понятно… А как долго вы с Бланкой и вашими родителями живете в Америке? — Где-то года три-четыре… — Твои родители сказали, что они переехали сюда ради того, чтобы заработать побольше денег, но решили остаться, даже если им это не удалось. — Это правда. А еще одна из причин – мое желание учиться в Штатах. Я всегда мечтала учиться здесь. Рассматривала много университетов, но в итоге остановила выбор на одном из тех, что находится в Нью-Йорке. Учусь здесь как иностранный студент… — Ясно… Мия слегка улыбается, чувствуя, что ей очень легко и приятно общаться с Даниэлем, который настроен к ней очень дружелюбно. Впрочем, сам мужчина придерживается абсолютно такого же мнения и считает общение с этой юной девушкой очень приятным. Более приятным, чем общение с Бланкой. — Знаешь, Майя… — задумчиво, с легкой улыбкой произносит Даниэль. — Мне… — Я – Мия, — мягко поправляет Мия. — Ой, прости, Мия. Не обижайся, пожалуйста… Я пока что плохо запоминаю имена… Врач сказал, что это последствие травмы головы… — Да, я понимаю. Не беспокойся. — Я… Просто хотел сказать, что мне очень нравится с тобой разговаривать. Ты кажешься очень милой и скромной девушкой. — Да и мне с тобой легко разговаривать, — скромно улыбается Мия. — Мне кажется, ты – очень хороший человек, Даниэль. Правда. Ты и правда не выглядишь так, словно готов кого-то убить. — Рад это слышать, — с легкой улыбкой говорит Даниэль. — И должен признаться, что у тебя очень хороший английский. Я бы подумал, что разговариваю с его носителем, если бы не знал, что ты – испанка. — Спасибо большое. Хотя я все еще продолжаю изучать его. Я пока не могу свободно общаться на английском. — В любом случае у тебя хорошо получается. — Приятно это слышать. — И я бы сказал, что с тобой намного приятнее и интереснее общаться, чем с Бланкой. — Почему? — Не знаю… Просто… Она очень давит на меня, и я чувствую себя… Будто бы сжатым меж двух стен… Мне не удается выдохнуть с облегчением… Такое чувство, что меня душат… — Я понимаю. — Бланка вроде бы кажется милой, но… Есть в ней что-то, что мне не нравится… Что отталкивает меня от нее… Возможно, что как раз тот факт, что она сильно давит на меня… — А может, тебе не стоило предлагать ей играть свадьбу? — Проблема в том, что я не помню, как делал это, — неуверенно признается Даниэль. — Как будто это было сделано не мной… — Даже… Смутно? — Вообще не помню. Я могу сказать, что мне знакомы некоторые вещи из тех историй, которые мне рассказывала твоя сестра. Но я не чувствую, что действительно пережил предложение руки и сердца. — Прости, а что ты вообще чувствуешь к Бланке? — неуверенно спрашивает Мия. — Может, ты вообще не любишь ее? Вдруг ты находишься с ней, чтобы не обижать ее, зная, что она очень любит тебя? Слова Мии несколько настораживают Даниэля, и он начинает подозревать, что эта юная девушка может что-то знать об истории его отношений с Бланкой. Ведь она говорит так, будто знает о делишках своей сестры, которая нагло обманывает мужчину. — Не знаю, Мия… — качает головой Даниэль. — Но иногда мне кажется, что я и правда не люблю эту девушку… Меня совсем не тянет к ней… Когда Бланка целует меня, я хочу оттолкнуть ее. Что-то внутри меня буквально кричит о том, что это не то, что должно мне понравиться. — И что же тебе мешает сказать ей об этом? — Страх обидеть… Я не хочу причинять Бланке боль. Она ведь… Так любит меня… — А ты помнишь, что значит любить кого-то? — неуверенно спрашивает Мия, крепко сцепив пальцы. — Не уверен… Хотя недавно я спросил двух парней о том, что они чувствуют, находясь рядом с тем, кого любят. И… Я не чувствую ничего из того, что они мне сказали… Меня не тянет к твоей сестре… Они сказали, что когда ты любишь, то тебе хочется обнимать и целовать любимого человека. Но я совсем не хочу… Мне некомфортно… — И сердце не трепещет при виде моей сестры? — Нет… Я пытаюсь заставить себя любить ее, но… Мое тело буквально отвергает любое проявление любви Бланки. — Нельзя заставить себя полюбить кого-то, Даниэль. Либо ты любишь, либо равнодушен, либо испытываешь отвращение. Насильно мил не будешь. — Не знаю… — Даниэль пожимает плечами. — Может, я просто забыл, как любить… Ведь все перемешалось у меня в голове… Каждый хочет быть прав… Каждый пытается донести свою версию событий… А я не знаю, кому верить… Я… Я запутался, понимаешь… Кто прав, а кто лжет? Я не знаю! — Рано или поздно все наладится, — неуверенно отвечает Мия, напрягая каждую мышцу своего тела и нервно потирая руки. — Не переживай. — Что мне делать, Мия? Я так хочу все вспомнить, но не знаю, как! До каких пор все будет казаться мне просто знакомым? Я хочу перестать вести себя как ребенок, который удивляется элементарным вещам, и стать самим собой. Тем человеком, которым я был до потери памяти. Сейчас я не чувствую себя собой. Я будто живу в теле другого человека… — Ах, Даниэль, я бы очень хотела помочь тебе, но не знаю, как… — положив свою руку на руку Даниэля, с грустью во взгляде очень неуверенно говорит Мия. — Но думаю, тебе помогут какие-то очень яркие воспоминания. Или, например, то, что ты делал до того, как тебя сбила машина. — Да, но я не знаю, что тогда делал. Не помню, где был, с кем говорил, что делал… Я мог бы попросить одного человека, который нашел меня без сознания, показать мне то место. Но я не уверен, что это поможет мне. Я уже пробовал поговорить с некоторыми людьми и бывал с ними в кое-каких местах, но это не принесло результата. — Тем не менее тебе нельзя сдаваться. Память может вернуться в любой момент. Любая вещь может спровоцировать это. Продолжай искать, узнавать и слушать. Не сиди на месте. Не жди, когда все решится само. Этого не будет. Только так ты можешь что-то вспомнить. — Да, я знаю… — Даниэль медленно выдыхает и проводит руками по лицу. — Ох, еще и Бланка давит… Хочет, чтобы я постоянно уделял ей внимание. — Ну так если тебя не тянет к Бланке, то почему бы тебе не сказать об этом и расстаться? Или не попросить подождать какое-то время? — Иногда мне кажется, что она не отпустит меня просто так… — задумчиво отвечает Даниэль. — Бланка буквально вцепляется в меня зубами и не хочет отпускать… Я понимаю, что она переживает за меня. Но… Вынужден признаться, что мне становится намного лучше, когда ее нет рядом. — Так зачем мучить себя и быть с человеком, которого ты не любишь? Скажи ей правду! Скажи, что ты не помнишь ее и чувствуешь отторжение, когда она целует и обнимает тебя? Не обманывай себя и Бланку! Пока у тебя амнезия, она может сказать тебе все что угодно, и ты поверишь в это. — Что ты хочешь этим сказать? — Ой! — Мия резко прикрывает рот рукой, понимая, что она взболтнула лишнее. — Прости… Я имела в виду совсем другое… Нет-нет… — Неужели ты думаешь, что Бланка обманывает меня? — Нет, что ты! — с испугом в глазах дрожащим голосом возражает Мия. — Бланка очень любит тебя! Она всегда говорит, что безумно сильно боится потерять тебя. Просто я хочу сказать… Чтобы ты хорошо подумал, хочешь ли ты быть с ней… Пока ты не сделал ей предложение и не подарил кольцо… Но если ты решишь сделать это, прошу тебя, подумай. Если ты женишься на ней без любви и позволишь ей любить тебя, то никогда не будешь счастлив. Никогда не делай что-то, в чем у тебя есть сомнения. Потому что настоящая любовь – это тот случай, когда любят оба. — Может, ты и права… — задумчиво произносит Даниэль. — Хотя жалко-то обижать девчонку… Она так тянется ко мне… Переживает за меня… Я не решаюсь говорить ей правду… И… Действительно позволю себя любить… — Дело, конечно, твое, но советую тебе подумать. А лучше подождать, пока ты все вспомнишь… Тогда-то ты сможешь разобраться в себе и своих чувствах… Не поддавайся желанию Бланки делать тебе предложение и тем более не женись на ней прямо сейчас. Раз ты… Сомневаешься… Даниэль ничего не говорит и лишь слегка хмурится, а Мия мягко гладит его по плечу с надеждой немного поддержать. А через несколько секунд в комнату буквально влетает Бланка и широко распахивает свои ошарашенные глаза, когда видит, как мужчина мило улыбается ее сестре, а та ведет себя более, чем просто дружелюбно. Это приводит испанку в бешенство, и она пулей подлетает к ним, громким, писклявым голосом вскрикнув: — Мия! Ну-ка сейчас же отвали от мой мужчина! — Бланка подлетает к Мии, грубо отталкивает ее, садится рядом с Даниэлем и начинает гладить ему лицо и слегка сжимать его ладонями, заставляя мужчину напрячь все мышцы от сильного дискомфорта. — Я сколько раз говорить, чтобы ты не подходить к нему! — Не кричи, Бланка, — спокойно говорит Мия. — Ты же сама говорила, что нельзя кричать в присутствии Даниэля, потому что из-за травмы головы он слишком чувствителен к громким звукам. — Ты хотеть украсть у меня мой жених! ТЫ ХОТЕТЬ УКРАСТЬ МОЙ ЖЕНИХ! Ты гладить его! Ты разговаривать с ним! Ты стрелять глазками в его сторона! — Бланка, Бланка, ты чего, — спокойно вмешивается Даниэль, взяв Бланку за предплечья. — Успокойся, пожалуйста. Никто не собирается красть меня. — Как это не собираться? Эта нахалка сметь красть тебя у меня! Она хотеть разрушить мой счастье! — Я всего лишь поговорил с твоей сестренкой, пока тебя не было. Что в этом плохого? Мия – очень милая девчонка, и она мне понравилась. С ней безумно приятно разговаривать. — Милая? МИЛАЯ? — все больше повышает голос Бланка, впадая в сильную истерику и смотря на Даниэля широко распахнутыми глазами, налитые кровью. — А я не есть милая, значит? Ты не получать удовольствие, когда говорить со мной? — Конечно, получаю, дорогая. Но я не вижу ничего плохого в том, чтобы поговорить с твоей сестрой. — Ты изменять мне! Изменять с мой собственный сестра! С ЭТОТ СЕРЫЙ МЫШКА! — Бланка, да какая еще измена? — широко распахнув глаза, громко удивляется Мия. — О чем ты говоришь? — ЧЕМ ТЕБЯ ТАК ЗАЦЕПИТЬ ЭТОТ СИНИЙ ЧУЛОК, ЧТО ТЫ ЗАПАСТЬ НА НЕЕ? — Бланка резко берет Даниэля за плечи и слегка трясет его. — ОТВЕЧАЙ, QUERIDA, ЧТО? — Ты в своем уме! Зачем так кричать, когда наши родители рядом? Они все прекрасно слышат! — Не смей приближаться к мой мужчина! — грубо требует Бланка, угрожая Мии своим указательным пальцем. — Он – есть мой и больше ничей! А если ты еще раз подойдешь к нему и заговоришь, то очень пожалеть об этом! Ты понять меня? ПОНЯТЬ, Я СПРАШИВАЮ! — Прости, Бланка, ты ведешь себя глупо, — спокойно говорит Даниэль. — Я всего лишь немного поговорил с Мией – ничего больше. Если я разговариваю с твоей сестрой, это не означает, что мне хочется изменить тебе. — Ты хотеть изменить мне! ТЫ ХОТЕТЬ БРОСИТЬ МЕНЯ! Я больше не есть нужный тебе! Ты предать меня! С МОЙ СЕСТРА! ТЫ НЕ ЛЮБИТЬ МЕНЯ! НЕ ЛЮБИТЬ! Бланка начинает истошно плакать, крепко вцепившись в свои волосы и норовя вырвать их, пока Мия с ужасом в округленных глазах рукой обхватывает горло. Все происходящее заставляет Даниэля растеряться и все больше мечтать покинуть это место и хотя бы на несколько мгновений забыть испанку, которая устроила истерику на ровном месте. «Что я ей сделал? — слегка хмурится Даниэль. — Я же просто поговорил с ее сестрой, которая показалась мне милой! Она что ревнует меня к ней? Но это же глупо! Мне что и правда нужно уделять все свое внимание только ей? Неужели Бланка убьет меня, если я вдруг расскажу ей про тех людей, которые мне помогают? Черт… Если она так себя ведет, то Мия абсолютно права… Мне лучше подождать… Сначала надо все вспомнить, а потом думать, нужно ли оно мне. Хотя, глядя на ее истерику, я бы предпочел бежать куда подальше…» — Я БЫТЬ НЕСЧАСТНЫЙ! — продолжает истошно вопить Бланка. — ТЫ НЕ ЛЮБИТЬ МЕНЯ! ИЗМЕНЯТЬ МНЕ С МОЙ СЕСТРА! — Бланка, да успокойся ты уже… — устало стонет Мия. — Прекрати вести себя как капризный ребенок. — МЕНЯ НЕ ЛЮБИТЬ! НЕ ЛЮБИТЬ! Я ДАВАТЬ ДАНИЭЛЬ ВСЕ, А ОН МНЕ ИЗМЕНЯТЬ! ОН ХОТЕТЬ БРОСИТЬ МЕНЯ! ОТКАЗАТЬСЯ ЖЕНИТЬСЯ НА МНЕ! — Боже, Бланка, ну перестань ты говорить глупости, — натянуто улыбается Даниэль. — Я не изменяю тебе и не буду. — Неправда! — издает тихий всхлип Бланка. — Ты не уделять мне все внимание. — Никто не собирается бросать тебя и предавать. — Даниэль против своего желания обнимает Бланку и начинает гладить ее по голове, выглядя абсолютно безразличным и не стремясь вложить всю свою душу в слова. — Ты обижаешь меня, говоря подобные вещи. — Я ведь любить тебя… Te quiero, mi amor… ¡Te amo mucho, mucho! — Я знаю, знаю… Успокойся, пожалуйста. И не надо напрасно нападать на свою сестру. Она ни в чем не виновата. — Ты точно любить меня и никогда не хотеть мне изменить? — шмыгает носом Бланка, переведя свои мокрые глаза на Даниэля. — Точно? Скажи мне, mi amor! Скажи, что ты принадлежать мне и никогда не изменять! — Точно… Точно! — Даниэль гладит Бланку по голове. — Да, я не помню тебя, но раз ты говоришь, что мы любим друг друга, значит, это так. — Поклянись мне, что ты ничего не иметь с мой сестра или какой-то еще девушка. Por favor, Daniel, júrame. — Клянусь, Бранка… Клянусь, что у меня нет никого, кроме тебя. — Gracias, mi amor. Muchas gracias… Y soy Blanca, no Branca… Даниэль тихо вздыхает с закатанными глазами, пытаясь успокоить Бланку, которая со слезами на глазах прячет лицо в его груди. А чуть позже она самодовольно улыбается и обнимает, точнее, крепко сжимает его обеими руками, быстро расслабившись благодаря теплу, что исходит от мужчины. «Tú serás mi marido, Daniel, — с прикрытыми глазами думает Бланка. — Haré todo lo posible para que no recordases quién eres en realidad. Tú serás diferente. Tú serás mi amor. Mi marido. Mi vida. Mi mundo. Dígale adiós tu vida, querida. Eres Daniel Christopher Perkins, mi amor. Soy Blanca Carmen Moreno Rodriquez… Y estoy a punto de ser Blanca Carmen Moreno de Perkins. Te prometo…» Даниэль же нисколько не сожалеет о произошедшем, потому что считает, что он не делал ничего плохого. Мужчина пытается занять себя другими мыслями, утешая Бланку, которая вызывает у него отторжение, опустошенность, чувство холода и желание избавиться от ее присутствия и нужды целовать и обнимать ее. Ему, грубо говоря, противно с ней целоваться. Однако страх причинить девушке боль не позволяет ему сказать себе «нет» и оттолкнуть ее от себя. А в какой-то момент Даниэль бросает сочувствующий взгляд на испуганную Мию, которая неуверенно встает с кровати и с грустными глазами пожимает плечами и разводит руками. Как бы то ни было, некоторые слова младшей из сестер Морено заставили мужчину еще больше задуматься над тем, является ли правдой то, что он слышит от разных людей.