Потерянные и забытые воспоминания

      Ракель, Наталия и Хелен еще не подозревают, какую опасную игру затеяли Терренс, Эдвард и Питер. Девушки по-прежнему сидят дома у Ракель и болтают обо всем на свете с напитком в руках и с удовольствием наблюдают за Сэмми, который иногда развлекает их и всячески напрашивается на очередную порцию ласки. А несколько минут назад к ним присоединились еще и служанки Блер, Кристиана и Виолетта.       — Боже, Сэмми такой милый, — держа в руках небольшую игрушку, в которую Сэмми вцепился зубами, с легкой улыбкой говорит Блер. — Мне он очень нравится.       — А какой он воспитанный! — восклицает Кристиана, держа в руке стакан с газированным напитком. — Не каждая собака будет так хорошо воспитана. Вот я, например, знаю одну даму, у которой есть просто невоспитанный пес, ведущий себя как ему вздумается. Хочет – запрыгнет на диван с грязными лапами. Пожелает – может запросто стащить со стола еду или запрыгнет в чистую кровать.       — А что же она не воспитывает его? — удивляется Виолетта, накручивая прядь волос на палец. — Неужели ей все это нравится?       — Я как-то намекнула ей на то, что ей стоит заняться воспитанием собаки, но она пропустила мои слова мимо ушей.       — Сэмми тоже был не слишком послушный, когда я взяла его к себе еще щенком, — с легкой улыбкой признается Хелен. — И еду воровал со стола, и на кровать запрыгивал, и в туалет ходил куда вздумается… Честно говоря, мне стало легче с ним только сейчас. А вот где-то месяца три-четыре я вообще не могла справиться с ним. Сэмми начал слушаться меня только после того, как я начала дрессировать его. Ну… Точнее, его дрессировали специальные люди, а я наблюдала за ним и иногда помогала им. Когда меня просили.       — Может, он и был непослушным, но взгляд у него очень умный, — отмечает Блер и гладит виляющего Сэмми по голове. — Видно, что он – песик неглупый.       — Он как будто все понимает, — уверенно говорит Наталия. — Иногда мы с девочками говорим о чем-то, а Сэмми может соглашаться, возражать и пытаться донести до нас свое мнение.       — И что удивительно, мы понимаем его, — отмечает Ракель.       Сэмми пару раз подает голос, наслаждаясь почесываниями от Виолетты, к которой он подходит.       — Да уж, таких умных собак я раньше лишь в кино видела… — задумчиво говорит Виолетта. — Но этот песик покорил мое сердце. Он мне очень нравится.       — У Сэмми не отнять способность красть сердца людей в одно мгновение, — с легкой улыбкой говорит Хелен.       — Моему братику очень понравился бы Сэмми, — скромно предполагает Блер. — Гарри очень любит собак и иногда просит маму позволить ему завести собачку. Но к сожалению, мы не можем позволить себе этого, потому что уход за животным очень дорогой. А у нас каждый цент на счету…       — А почему бы тебе не привести его сюда? — дружелюбно предлагает Ракель. — Хелен приведет Сэмми сюда, если твой братик захочет поиграть с ним.       Сэмми радостно лает, слегка подпрыгнув, и начинает энергично вилять хвостом.       — И мне кажется, этот песик совсем не против поиграть с тем парнем, — задумчиво говорит Наталия.       — Действительно, Блер, — соглашается Кристиана. — Как-нибудь приведи сюда своего братика. Мы хоть посмотрим, как он вырос! А у него будет шанс поиграть с этим песиком.       — Вообще-то, он скоро пойдет в школу… — задумчиво отвечает Блер. — Однако у него сейчас еще каникулы… Так что я вполне могу взять его с собой. Если я расскажу Гарольду про Сэмми, то он с удовольствием поедет сюда.       — Как захочешь привести его сюда – дай мне знать, чтобы я или Питер привели Сэмми, — с легкой улыбкой говорит Хелен.       — Хорошо, я скажу.       — Можешь не бояться, Сэмми безобидный и не причинит мальчику вреда.       — Я знаю, Хелен.       Сэмми уверенно подает голос, заставив всех скромно улыбнуться. В воздухе на несколько секунд воцаряется тишина, во время которой девушки съедают немного из закусок или пьют свои напитки разных цветов и вкусов.       — Кстати, Блер, а как там у тебя дела с Бенджамином Паркером? — с загадочной улыбкой спрашивает Наталия.       — Да, кстати, Стюарт… — загадочно улыбается Виолетта. — Что-то твой обворожительный мистер Паркер уже давно не появлялся здесь.       — Однажды Терренс сказал, что Бен совсем забыл про него и не хочет зайти хотя бы на пару минут, — уверенно добавляет Ракель.       — Нет-нет, Бен не забыл про Терренса и помнит про него и парней, — с легкой улыбкой качает головой Блер. — Просто он недавно уезжал кое-куда со своей матерью и вернулся лишь буквально пару дней назад.       — Вот как! — восклицает Кристиана. — А ты уже с ним виделась?       — Да, вчера. Ушла, когда Терренса и Ракель не было дома. Бен позвонил мне и предложил встретиться, и я с радостью согласилась.       — Кстати, парни тоже как-то упоминали его, — задумчиво говорит Наталия. — Да и вообще что-то в последнее время они все слишком заняты своими делами. Не только Бен… Кристофер и Кевин тоже давно не давали о себе знать…       — Бен сказал, что на днях обязательно пригласит парней куда-нибудь, — с легкой улыбкой говорит Блер. — Уверяю вам, он никого не забыл. Просто был очень занят и не мог написать даже простое SMS.       — Говоришь, он уехал с матерью? — слегка хмурится Ракель.       — Да, они вроде бы ездили к какому-то родственнику его матери. У него была какая-то проблема… Но я не спрашивала, какая именно, если честно…       — Кстати, а ты еще не знакомилась с его мамой? — интересуется Виолетта и делает глоток из своего стакана. — Твою маму он уже знает, а что насчет тебя?       — Пару месяцев назад я познакомилась с ней.       — Ну и как она тебе? — спрашивает Наталия.       — Очень хорошая женщина. Такая же добрая и приятная, как и моя мама. Мне кажется, они бы поладили между собой.       — Терренс тоже хорошо знает ее, ведь он дружит с Беном с детства, — признается Ракель. — Говорит, что она и правда хорошая.       — А вот с отцом Бен не общается. Они с его матерью в разводе, а он сейчас живет своей жизнью с другой женщиной.       — Это правда. Но он спокойно относится к этому.       Сэмми снова привлекает к себе внимание, делая что-то забавное, чтобы заставить девушек засмеяться.       — Ох, Сэмми, какой же ты воображала, — с легкой улыбкой качает головой Наталия и гладит Сэмми по голове. — С тобой невозможно соскучиться.       — Это точно, — соглашается Виолетта. — Впервые встречаю настолько дружелюбного пса.       — Ему просто очень нравится внимание, — с легкой улыбкой говорит Хелен. — И он радуется, когда его окружает много людей. Не любит быть один. Мой Сэмюэль такой.       Сэмми не слишком хорошо реагирует на свое полное имя и издает выражающий протест звук, лапой дотронувшись до своего носа.       — Сэмюэль? — слегка хмурится Блер.       — Это его полное имя, — объясняет Ракель. — Правда оно не нравится ему…       — Верно, — кивает Хелен. — Поэтому все и называют его Сэмми. Хотя когда он не слушается, то я называю его полным именем.       — А почему ты назвала его Сэмюэлем? — интересуется Кристиана.       — В честь моего дедушки Роджера, которого я очень любила. Сэмюэль – это его второе имя. Я долго не могла решить, как назвать свою собаку, когда только забрала ее домой. Как раз выбирала между Роджером и Сэмюэлем. Но в итоге остановилась на Сэмюэле. Сэмми.       — Ты говоришь о нем в прошедшем времени, — отмечает Блер. — Он умер?       — Да, чуть меньше трех лет назад… Спустя какое-то время после того, как моя подружка Джессика познакомила меня с Питером. Он знал дедушку Роджера и успел с ним поладить. Блондин вообще быстро нашел общий язык с дедушкой и бабушкой и сразу же понравился им. Моя бабушка говорит, что очень любит его и считает практически своим сыном.       — Мне кажется, этот парень легко может находить общий язык со всеми людьми, — уверенно отмечает Виолетта.       — Согласна, это ему отлично удается. А еще с ним очень легко говорить. Я и сама быстро поладила с ним, когда мы только познакомились. Ну а после смерти дедушки Пит стал мне еще ближе.       — А твоя бабушка была рада, когда узнала, что ты не просто дружишь с Питером, но еще и начала встречаться с ним? — интересуется Блер.       — Я скажу больше, Блер, она мечтала об этом, — со скромной улыбкой отвечает Хелен. — Бабушке Скарлетт всегда казалось, что Питер был бы для меня отличной парой. Она настоятельно советовала мне присмотреться к нему. А однажды даже и намекнула на его симпатию ко мне. Мол, видит, что он посматривает на меня не как друг. Но тогда я пропустила это мимо ушей, потому что не думала, что Питер мог бы быть для меня чем-то большим.       — Но слава богу, ты это поняла, — уверенно говорит Ракель.       — Да, Маршалл, твоя бабушка знает толк в хороших парнях, — слегка улыбается Наталия. — Потому что Питер – отличный человек и прекрасный партнер для тебя. С таким ты всегда будешь любима и окружена заботой.       — Я знаю, — заливается краской Хелен.       Сэмми подает голос, давая всем понять, что полностью одобряет отношения его хозяйки с Питером.       — О, ревнивец, а я смотрю, ты уже успел полюбить Питера, — с легкой улыбкой почесывая шерстку Сэмми, говорит Хелен. — Хотя раньше воспринимал его как своего соперника.       — Он ревнует тебя к Питеру? — скромно хихикает Виолетта.       — Да, Сэмми всегда мешает нам, когда мы с Питом хотим остаться одни. Стоит только начать целоваться, как он либо садится между нами и начинает лизать наши лица, либо находит другой способ привлечь к себе внимание. Правда потом начинает доказывать, что ему очень жаль, и все-таки позволяет нам немного побыть наедине.       — Надо же… — по-доброму усмехается Кристиана.       — Ну знаешь, может, раньше Сэмми и ревновал тебя к Питеру, но сейчас они, кажется, уже подружились и отлично ладят, — уверенно говорит Ракель.       — Вообще-то, Сэмми с Питером и так хорошо ладят. Просто иногда моему любимому песику что-то может взбрести в голову, и он буквально оттаскивает меня от Питера и не пускает к нему. Или начинает кусать ему зад.       — О, боже мой… — скромно хихикает Виолетта.       — Может, он просто боится, что ты будешь уделять ему меньше внимания? — предполагает Блер. — Это как ревность ребенка к родителям и его братьям или сестрам. Ребенок думал, что будет один единственный у родителей, но потом родился еще один, и все внимание переключается на него. Вот ему и кажется, что мама с папой любят его меньше.       — А ты когда-нибудь ревновала свою маму к младшему братику? — интересуется Ракель.       — Да, когда я была помладше. Первые два-три года я жутко ревновала его к родителям и боялась, что про меня вскоре забудут. И Гарри я не очень любила. Делала все, чтобы меня не заставляли сидеть с ним. Однако все изменилось, когда он немного подрос, а мой папа умер… Я смогла полюбить брата и начала помогать маме заботиться о нем.       — Ох уж эти братики и сестренки… — с легкой улыбкой качает головой Виолетта. — Кто-то ругается, как кошки с собаками, а некоторых за уши не оттащить друг от друга…       — Лично я бы не стала ревновать своих братьев или сестер к родителям, если бы они у меня были, — признается Наталия. — Но так уж получилось, что я у родителей одна единственная. Не к кому ревновать. Даже нет двоюродных братьев и сестер.       — Я бы тоже не стала, — уверенно говорит Ракель.       — Как и я, — произносит Хелен.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой все слегка улыбаются друг другу, а Сэмми с грустью во взгляде смотрит на тарелки с аппетитными овощными закусками, что стоят на столе, и время от времени облизывается.       — Кстати, Наталия, а как там дела с твоей бабушкой? — интересуется Кристиана. — Я слышала, что твои родители хотели перевезти ее сюда.       — С бабушкой Адрианой все прекрасно, — слегка улыбается Наталия, держа в руках свой бокал с напитком. — Она продолжает лечение, но слава богу, ей уже намного лучше. И родители на днях собираются поехать в Мехико, забрать ее вещи и привести ее саму на нашу пустую квартиру, где никто не живет. Она небольшая, но очень уютная. Бабушке будет хорошо.       — Кстати, а как так получилось, что она жила в Мексике долгое время? — недоумевает Блер. — Она же американка… Или я ошибаюсь?       — Все правильно, она – американка, — скромно улыбается Наталия. — Просто жила в Мексике. Моя бабушка была еще молодой, когда встретила Энрике, мексиканца, которого вскоре полюбила его. Она вышла за него замуж и согласилась переехать в чужую страну, остаться там жить и выучить испанский с нуля.       — Ух ты, значит, у тебя есть мексиканские корни? — спрашивает Виолетта. — А твоя мама – наполовину мексиканка?       — Нет, Виолетта. Энрике – второй супруг бабушки Адрианы. А с моим дедушкой она развелась еще тогда, когда мама была маленькая. Этот мексиканец – всего лишь ее отчим. Но по отцу и матери она – американка.       — А ты хорошо ладила со вторым мужем своей бабушки? — интересуется Блер.       — Да, у меня были отличные отношения с Энрике, да и мама любила его. Буквально называла своим отцом. Не ладились у нее отношения с моим дедушкой, и она до сих пор не хочет ничего о нем слышать.       — И я так понимаю, этот мексиканец умер? — слегка хмурится Кристиана.       — Да, к сожалению, Энрике погиб несколько лет назад. В последнее время его мучили проблемы с сердцем, и он не справился… Перенес два инсульта, последний из которых и стал для него роковым.       — Господи…       — Бабушка тяжело переживала его потерю… Да и нам с мамой было грустно, ибо мы обе были привязаны к этому человеку. Мы предлагали ей вернуться в Штаты, но она так привыкла к Мексике, что решила остаться там после его смерти.       — О, мне очень жаль… — с грустью во взгляде произносит Блер.       — А что насчет твоего дедушки? — интересуется Кристиана. — У тебя с ним хорошие отношения?       — Я видела его только пару раз в жизни и почти не помню, а бабушка с мамой не очень любят говорить о нем, — с грустью во взгляде отвечает Наталия. — Как я уже сказала, мама всегда называла своим отцом именно того мексиканца. Хотя бабушка с дедушкой расстались без скандалов. По крайней мере, мне так сказали.       — Ух ты, не знала об этом, — удивляется Виолетта. — А то я на секунду подумала, что у тебя действительно есть мексиканские корни. Даже если ты совсем не похожа на испанку.       — Но по-испански я говорю очень хорошо. Энрике, который, к слову, неплохо знал английский, здорово помогал мне и маме. Мы хотели понимать его и поэтому решили учиться у него. И мы говорили на смеси английского и испанского.       — Здорово… Если уж и учить иностранный язык, так лучше сразу искать его носителя. Чтобы и разговорная практика появились, и отличные знания грамматики остались.       — Согласна, с носителем и правда гораздо проще.       Сэмми негромко подает голос в знак согласия и облизывается, когда смотрит на то, с каким аппетитом девушки пьют свои напитки.       — Слушайте, девочки, а вы не знайте, куда отправились парни? — неуверенно спрашивает Наталия.       — Э-э-э, кажется, куда-то на природу… — пожимает плечами Хелен. — Наверное, накупят еды и напитков и будут где-нибудь сидеть. А может, потом захотят еще куда-нибудь сходить… Кто знает…       — А почему ты спрашиваешь? — удивляется Блер. — Я думала, Эдвард рассказал бы тебе о своих планах!       — О, да я с ним уже несколько дней не разговариваю… — с грустью во взгляде отвечает Наталия.       — Почему? — округляет глаза Виолетта. — Вы опять поссорились?       — Да, спорим из-за бракосочетания… Никак не можем договориться… В последний раз разговор закончился предложением отменить свадьбу.       — А вы не слишком рано начали говорить об этом? — слегка хмурится Кристиана. — Вы же с Эдвардом, Терренсом и Ракель даже с датой свадьбы не определились, насколько мы знаем! Зачем же спешить?       — Мы еще ни с чем не определились, ибо наши мнения расходятся. Я хочу одного, а он – другое… Боюсь, что мы все вообще не сможем договориться. Или никто не сможет договориться с Эдвардом.       — Как сказал один мой знакомый человек, подготовка к свадьбе – это первое испытание, которое покажет, сможет ли пара преодолевать все разногласия и находить компромиссы, живя в законном браке, — уверенно говорит Виолетта. — Если пара успешно справляется с ним, то ей будет проще избежать проблем и разрешать конфликты.       — Как бы мы и правда все не отменили… Вдруг мы вообще не поженимся из-за того, что никак не можем договориться. Вдруг вам придется только лишь наблюдать за тем, как женятся Ракель и Терренс.       — Мне кажется, сейчас не самое лучшее время для таких разговоров, — задумчиво говорит Кристиана. — Поговорите об этом потом, когда вы успокойтесь и разрешите все свои проблемы. Только так вы сможете найти какой-то компромисс или в чем-то уступить друг другу.       — Я бы рада, но невозможно достучаться до человека, который не хочет меня слышать.       — Возможно, кто-то из вас немного перегнул палку и отказывается идти на какие-либо уступки, – предполагает Виолетта. — А в таком случае почти нереально что-то решить.       — Не знаю… Может, я и правда перегнула палку, когда хотела навязать Эдварду то, чего он не хотел… — Наталия качает головой и выпивает немного напитка из своего стакана. — Но он тоже должен меня понять. Мне хочется, чтобы все было идеальным, шикарным и запоминающим. Я выхожу замуж впервые в жизни и хочу долго помнить этот момент.       — Ну, дорогая моя, все девушки хотят идеальную свадьбу, — уверенно отмечает Кристиана. — Думаешь, Ракель не хочет? Конечно, хочет! И я уверена, что они с Терренсом сумеют обо всем договориться и не доводить дело до серьезных скандалов.       — Конечно, они у нас парочка с огоньком, — с легкой улыбкой добавляет Блер. — Но совместная жизнь все-таки помогла им научиться решать проблемы вместе.       — Они-то уж точно обо всем договорятся, — слегка улыбается Наталия.       — Не переживай, подружка, наша свадьба будет потрясающей, — уверенно обещает Ракель. — Мы сделаем ее самым лучшим воспоминанием в нашей жизни.       — Если что, вы всегда можете попросить друзей или родственников о помощи, — добавляет Кристиана.       — Спасибо огромное, — слегка улыбается Наталия. — Не знаю, чтобы я без вас делала.       Девушки снова ненадолго замолкают и скромно улыбаются, когда Сэмми негромко подает голос. А затем Хелен, которая что-то выискивает в телефоне и выглядит немного взволнованной, с тревогой в душе прерывает молчание:       — Девочки, я тут хотела позвонить Питеру и быстро спросить его кое о чем, но он не отвечает.       — Ну… — слегка хмурится Ракель. — Наверное, отключил телефон…       — Нет, гудки идут, но он не берет трубку. Я уже два раза пробовала позвонить.       — Может, он просто заболтался с парнями или отключил звук, чтобы не мешал? — предполагает Кристиана. — Захотели ребята провести время, ни на что не отвлекаясь.       — Нет, обычно Питер сразу отвечает. Очень странно…       — Может, попробовать позвонить Эдварду или Терренсу, чтобы они попросили Питера перезвонить тебе, раз он так нужен тебе? — предлагает Наталия.       — Можно… Но сначала попробую позвонить еще раз.       Хелен еще раз набирает номер Питера и несколько секунд ждет ответа, однако ей никто так и не отвечает, хотя гудки действительно идут.       — Странно, не отвечает, — слегка хмурится Хелен и начинает что-то проверять в своем телефоне. — Ничего не понимаю…       — Подожди, я попробую позвонить Эдварду и скажу, что ты хочешь поговорить с Питером, — спокойно говорит Наталия.       Пока Наталия достает свой телефон, набирает номер Эдварда и ожидает ответа, Ракель вспоминает свой ночной кошмар, в котором Терренс трагически погиб из-за Саймона. Девушка начинает заметно нервничать и чувствовать что-то очень нехорошее, думая, что тот факт, что Питер не отвечает на звонки Хелен, – первый тревожный сигнал. А через несколько секунд Наталия дает еще один повод призадуматься над происходящим, потому что она набирает номер Эдварда, ждет какое-то время и слышит гудки, но ей так никто и не отвечает.       — Странно, Эдвард тоже не берет трубку, — слегка хмурится Наталия. — Хотя гудки есть.       — Неужели и правда отключили звук? — удивляется Хелен.       — Девочки… — качает головой Ракель. — Мне неспокойно… У меня плохое предчувствие…       — Почему? — недоумевает Блер.       — Не знаю… Но мне страшно… То, что ни Питер, ни Эдвард не отвечают на звонки, пугает…       — Нет, Ракель, не надо паниковать, — спокойно говорит Кристиана. — Может, мужчинам просто не хочется с кем-то говорить по телефону. Или они находятся в том месте, где невозможно услышать звонок.       — Да, но у Эдварда тоже нет привычки слишком долго отвечать на звонки, — немного взволнованно отмечает Наталия. — Э-э-э… Не знаю… Я могла бы предположить, что он не хочет разговаривать со мной из-за нашей ссоры, но…       — Оставьте мужчин, девушки, — мягко говорит Виолетта. — Дайте им немного побыть одним. У них и так проблем хватает. Пусть хотя бы на какое-то время забудут о них.       — Тем не менее все это очень подозрительно… И… Я тоже неспокойна, если честно…       — Уж не случилось ли с ними чего-нибудь? — с тревогой задается вопросом Хелен, прикрыв рот рукой.       — Так, девочки! — взволнованно произносит Ракель. — Если Терренс сейчас не ответит мне, значит, с ними точно что-то не так.       Ракель трясущимися руками берет свой телефон, набирает номер Терренса и нетерпеливо ждет ответа.       — Ну давай же, Терренс, давай, ответь мне… — нервно дергая ногой, дрожащим, тихим голосом произносит Ракель.       Однако спустя несколько секунд Ракель также никто не отвечает, и она сбрасывает звонок и медленно прикладывает телефон ко рту.       — Терренс тоже не отвечает, — едва шевелит губами Ракель. — Но гудки есть…       — Ладно, попробую позвонить попозже, — резко выдыхает Хелен. — Может, и правда не слышат…       — Нет-нет… С парнями точно что-то произошло… Я абсолютно уверена в этом…       — Но что могло с ними произойти? — разводит руками Виолетта.       — Не знаю, Виолетта… — качает головой Ракель. — Но у меня ужасное предчувствие. Оно не покидало меня еще с того дня, когда мне приснился тот кошмар.       — Связанный с гибелью Терренса? — неуверенно уточняет Наталия.       — Да… Я знала, что это что-то означает… Это был какой-то сигнал… Я пыталась предупредить Терренса, но он мне не поверил и сказал, что это лишь мои фантазии.       — Да нет, это всего лишь сон, — уверенно говорит Кристиана. — Даже если он был о смерти вашего жениха, не стоит воспринимать его всерьез.       — Нет, Кристиана, я не могу. — Ракель медленно выдыхает, начав нервно потирать руки. — Я точно знаю, что это знак. Знак того, что что-то должно случиться.       — Но, Ракель, почему вы думайте, что Терренс должен так или иначе пострадать? — неуверенно спрашивает Блер. — Он ведь умеет постоять за себя в случае опасности! Да и Эдвард с Питером не дадут себя в обиду, если кто-то нападет на них.       — Я никогда не ошибаюсь, когда предчувствую беду, Блер, — взволнованно отвечает Ракель. — Как и моя мама. Каждый раз, когда я чувствовала что-то плохое, Терренс так или иначе страдал. Потому что не слушал меня и считал мои слова бредом.       — Перестаньте, Ракель, не надо заставлять себя нервничать и подружек волновать, — мягко говорит Виолетта. — Все будет хорошо. Просто подождите немного, а потом снова позвоните.       — Мне страшно… Страшно от мысли, что с Терренсом что-то случится…       — Нет, Ракель, не надо об этом думать, — тихо отвечает Хелен, приобнимает Ракель за плечи и пытается как-то утешить ее, даже если она сама нервничать. — Я подожду немного, а потом еще раз позвоню Питеру.       — Вот именно, — уверенно произносит Блер. — Парни просто не слышат звонок и поэтому не берут трубку.       — Ох, должна признаться, что я тоже чувствую что-то нехорошее… — с тревогой признается Наталия, обхватив горло рукой. — Вроде бы ничего подозрительного, но мне как-то неспокойно… Не знаю, почему…       — Господи, неужели вы хотите сказать, что все трое во что-то ввязались? — удивляется Кристиана.       — Все может быть… Я не удивлюсь.       — Девушки, успокойтесь, пожалуйста, — спокойно просит Виолетта. — Мы не видим повода для паники. Вы же сами сказали, что телефоны всех троих включены! А значит, они просто могли отключить звук. Ребята и так переживают из-за проблем с Даниэлем. Можно запросто сойти с ума, если они будут и дальше все время думать об этом.       — А если они и правда куда-то влипли? – выражает беспокойство Хелен и проводит руками по своему лицу. — Нам и так хватает проблем с Даниэлем и Анной, а если еще и эти трое заработают себе проблемы, то мы вообще с ума сойдем.       — Господи, да куда они могут влипнуть? — недоумевает Блер. — Вы так говорите, как будто на них кто-то нападет и собьет на машине.       — А вдруг так и будет? — взволнованно задается вопросом Ракель. — Вдруг кто-то нападет и на парней?       — Перестаньте, Ракель, все будет хорошо, — мягко, уверенно говорит Кристиана. — Вот увидите.       Не то из-за влияния девушек, не то из-за каких-то своих ощущений, Сэмми и сам становится очень беспокойным и начинает громко лаять и тихонько поскуливать.       — Тише, мальчик мой, тише, — тихим, мягким голосом говорит Хелен, нежно поглаживая Сэмми по голове. — Все хорошо.       Однако Сэмми продолжает вести себя беспокойно, бегая из стороны в сторону и будто желая куда-то побежать и что-то сделать.       — Сэмми, не надо так переживать, — мягко говорит Блер. — Все будет хорошо. Парни просто где-то загулялись и не слышат звонка.       — Слушайте, а что если Сэмми тоже предчувствует какую-то беду? — задается вопросом Наталия. — Чувствует, что что-то могло случиться, по крайней мере, с Питером?       — Скорее всего, — взволнованно произносит Хелен. — Раз Сэмми тоже нервничает, значит, с Питером точно что-то не так.       — Но что? — недоумевает Кристиана. — Во что мог ввязаться этот парень?       Хелен пару секунд молча смотрит в одну точку, а затем переводит взгляд на с жалостью смотрящего на нее Сэмми.       — Сэмми, малыш, как ты думаешь… — взволнованно говорит Хелен. — Что происходит с Питером? Он мог во что-то влипнуть?       Сэмми два раза взволнованно подает голос.       — Может? — уточняет Хелен.       Сэмми снова подает голос, слегка подпрыгнув.       — Ладно, а что с Эдвардом и Терренсом? — интересуется Хелен. — Они тоже в опасности?       И снова Сэмми два раза подает голос.       — Все верно, — с тревогой говорит Хелен, переведя взгляд на Наталию и Ракель. — С парнями точно что-то случилось. Сэмми не будет просто так нервничать. С Питером, Эдвардом и Терренсом либо уже что-то происходит, либо они могут оказаться в беде в ближайшее время.       — Но что нам тогда делать, если они действительно в беде? — разводит руками Наталия. — Если это так, то мы должны принять какие-то меры!       — Но какие? Мы даже не знаем, где их искать!       — Господи… — тихо издает всхлип Ракель, несколько секунд смотрит в одну точку с зажатым рукой ртом и смотрит на всех по очереди. — Я знала… Знала, что мой кошмар что-то означал… Он предсказывал беду… Большую беду…       — Нет-нет, подружка, не говори так! — с жалостью во взгляде умоляет Наталия, крепко приобнимает Ракель и пытается утешить ее, даже если она и сама едва сдерживает слезы. — Все будет хорошо. Мы с Хелен тоже переживаем. Но давай не будем паниковать раньше времени.       — Я потеряю Терренса… Потеряю…       — Необязательно, что беда должна произойти именно с Терренсом. Кто угодно может пострадать: и Терренс, и Эдвард, и даже Питер. Раз они находятся вместе, значит, им всем может угрожать опасность.       — Беда произойдет именно с Терренсом. Я знаю это! Знаю! — Ракель закрывает лицо руками и сгибается пополам, даже не пытаясь сдержать горькие слезы. — Господи… Нет… Нет… Я не хочу…       — Ракель, дорогая… — дрожащим голосом произносит Наталия.       — Ну почему это дурацкое чувство появилось у меня только сейчас? Почему? Если бы я знала это раньше, то уговорила бы Терренса остаться дома. Пошла бы на обман, лишь бы не дать ему уйти! Теперь с ним что-то происходит, а я не могу помочь ему.       — Ракель, не надо так говорить, — с грустью во взгляде говорит Хелен, подсаживается поближе к Ракель и гладит ее по плечу или спине. — Ты не Нострадамус, чтобы что-то предсказывать.       — Он попадет в беду, я это знаю… И я не смогу ему помочь…       — А может, Терренс избежит беды? Что если твой кошмар – либо просто кошмар, который ничего не значит, либо знак, что какая-то беда находится близко, а пострадать может кто угодно?       — Нет, это не так. Раз в моем кошмаре погиб Терренс, значит опасность угрожает только ему.       — Господи, да ничего эти сны не значат! — уверенно вставляет Кристиана. — Сколько ни читаю значения в сонниках, ничего не сбывается. Бред все это! Бред для наивных людей!       — Я не хочу потерять Терренса и остаться одной, — со слезами дрожащим голосом говорит Ракель. — Не хочу… У меня не будет смысла жить, если его не будет рядом…       Ракель еще больше сгибается пополам, запускает руки в свои волосы и несильно оттягивает их, чувствуя, как каждая мышца ее тела дрожит и горько плача из-за одной только мысли, что она может потерять Терренса.       — Успокойся, Ракель, успокойся, — мягко говорит Хелен. — Терренс не пострадает. С ним все будет хорошо.       — Блер, можешь принести стакан воды, пожалуйста? — вежливо спрашивает Наталия и бросает взгляд на пустые стаканы. — Мы выпили все наши напитки…       — Да, конечно, — кивает Блер. — Я всем принесу воды. На всякий случай.       Блер встает с дивана и направляется на кухню, чтобы налить воды. Сэмми же сначала тихонько скулит, а потом подходит к Ракель и лапой трогает ее колено, смотря на нее жалостливым взглядом и всем своим видом выражая искреннее беспокойство. Девушка слегка выпрямляется, смотрит на пса мокрыми глазами и гладит его по голове, однако не чувствуя себя лучше.       — Сэмми… — с дрожью в голосе произносит Ракель. — Сэмми, я не хочу потерять Терренса… Он – моя жизнь… Я не могу без него жить… Если он погибнет, я потеряю частичку себя. Свою вторую половину. Понимаешь… Я люблю его… И страдаю от того, что не смогу ему помочь, если он во что-то ввяжется.       Сэмми снова жалобно скулит с невероятно грустными глазами, кладет передние лапы на колени Ракель, приподнимается на задних и лижет ей щеку с надеждой хоть как-то утешить плачущую девушку.       — Господи, а если с парнями и правда что-то случилось? — начинает нервничать Наталия, с трудом сдерживая свои слезы. — Вдруг Эдвард как-то пострадает? Я не хочу его терять! Он – то, ради чего я живу. Я люблю его…       — Как и я – Питера, — с жалостью во взгляде говорит Хелен и тихо всхлипывает. — Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Однажды я чуть не потеряла его… И больше не хочу… Я этого не переживу…       Спустя некоторое время Блер заходит в гостиную с тремя стаканами воды на подносе, который она ставит на журнальный столик. Хоть Ракель и берет стакан и выпивает немного воды, ей не становится лучше. Дрожь пробирает каждую клеточку ее тела, кожа резко бледнеет, а сердце начинает колотиться как сумасшедшее. Сэмми всячески пытается как-то успокоить Ракель, Хелен и Наталию, подходя к ним по очереди и кладя морду к ним на колени, чтобы те погладили его. Пес разрывается между ними и не знает, кого ему пытаться утешить, но делает все, чтобы ни одна из девушек не осталась без его внимания.       — Ракель, Наталия, Хелен, пожалуйста, не переживайте, — уверенно говорит Виолетта. — Давайте вы подождете хотя бы час-полтора, а потом попробуйте перезвонить мужчинам еще раз. Если они снова не возьмут или вообще отключат телефон, тогда это будет сигналом тревоги.       — Да, давайте и правда попробуем подождать еще час-два… — предлагает Наталия. — В случае чего позвоним мистеру Джонсону… Он точно не откажется помочь нам и быстро организует поиски парней.       — Если парни пропадут и окажутся неизвестно где, то вряд ли он сможет что-то сделать, — со слезами отчаянно отвечает Ракель. — А если кто-то погибнет, то мы тем более будем бессильны.       Ракель снова сгибается и закрывает лицо руками, начав плакать гораздо пуще прежнего и даже не пытаясь так или иначе держать себя в руках. Хелен и Наталия всеми силами пытаются хоть как-то утешить девушку и друг друга, хотя сами также чувствуют тревогу и боятся самого худшего. Сэмми как может выражает свою поддержку, а Виолетта, Блер и Кристиана с жалостью во взгляде наблюдают за ними, искренне сочувствуя им, но стараясь оставаться спокойными и надеясь, что в итоге с парнями все будет хорошо.       

***

      А вот у Анны появляется причина для небольшой радости. Ведь ранним утром Джулиан и его отец Норман покинули город. Она безмерно счастлива, что сможет хотя бы несколько дней отдохнуть от его оскорблений и побоев и не будет вынуждена терпеть то, как он пытается целовать ее в присутствии родителей. Хотя девушка и понимает, что вскоре этот человек вернется, и все начнется сначала.       С каждым днем Анна все больше понимает, что сильно скучает без своих друзей и нуждается в них. Девушка знает, что может полностью довериться им и рассказать о своих чувствах или же набраться смелости попросить у них помощи и защиты от человека, превратившего ее жизнь в бесконечный ад. Она хочет излить свою душу кому-то, кого хорошо знает. Хочет знать, что она на этом свете не одна. Что ее защитят, стоит попросить кого-то об этом. Что слова Джулиана о том, что никому нет до нее дела, окажутся ложью… Но с другой стороны, Анна настолько сильно боится за жизнь своих родителей, что готова молчать и терпеть что угодно в надежде спасти их. Она буквально перестала чувствовать боль после любого избиения Джулианом. Точнее, девушка просто внушила себе эту мысль. Хотя она была бы безумно счастлива вновь почувствовать любовь и ласку и вспомнить о том, что ее чувства кому-то очень важны.       Неизвестно, сколько времени потребовалось бы Анне, чтобы она вновь обрела душевный покой и счастье, имея поддержку своих друзей и родителей. Может, ей так или иначе удалось бы справиться с болью от измены Даниэля. Может, однажды она все же нашла бы в себе мужество помочь ему вспомнить все. Ведь, как бы то ни было, в глубине души девушка прекрасно понимает, что поступила нехорошо, когда бросила человека в беде. И даже осознает, что мужчина вряд ли этого хотел. Тем не менее Анна невыносимо плохо не из-за Даниэля, а из-за Джулиана. Он за считанные дни превратил ее жизнь в сущий ад и подверг таким испытаниям, к которым она не была готова. Еще никто не обращался с ней настолько ужасно, насколько это делает ее обидчик. И он определенно не перестанет это делать до тех пор, пока девушка не умрет в ужасных муках…       Анна думает обо всем этом, пока она медленным шагом ходит по пустой квартире и думает о своих друзьях. Когда Лилиан и Максимилиан заговорили с ней о девушках и парнях, она поняла, чего бы ей хотелось больше всего. Их слова заставили ее еще больше думать над поиском любой возможности встретиться с ними. Конечно, она не уверена, что наберется смелости заговорить о насилии, но ей очень хотелось бы рассказать о боли, вызванная расставанием с Даниэлем. Но желание обнять любимых друзей, которые для нее как сестры и братья, сильнее и перевешивает любые страхи и сомнения.       «О, боже, как же сильно я хочу обнять девочек и парней и поговорить с ними, — тяжело вздохнув и обняв себя руками, думает Анна. — Я ужасно скучаю по ним и хочу все им рассказать. Они – единственные люди, которым я полностью доверяю, и у которых могла бы попросить поддержки и защиты. Уверена, они бы что-нибудь придумали и помогли мне и моим родителям. Думаю, папа с мамой уже не против них. Наверное, мама сказала правду о том, что многое изменилось…»       Все еще продолжая ходить по квартире, Анна бросает грустный взгляд на небольшую картину неизвестного автора, висящая в гостиной над диваном.       «Но в то же время я ужасно боюсь Джулиана и того, что он может сделать с матерью или отцом. Мне уже плевать на его побои… Я так привыкла к этой боли, что перестала кричать и плакать. Я просто хочу спасти своих родителей. Пусть даже и ценой своего здоровья или жизни. Да, я готова терпеть эту боль и любые унижения, лишь бы мои родители были живы… Уж лучше пусть страдаю я, чем кто-то из них.»       Анна переводит взгляд в сторону выхода из гостиной, тяжело вздыхает и скрещивает руки на груди.       «Я бы и ради друзей пожертвовала чем угодно… И… Я была так рада встретить Питера и поговорить с ним… И неважно, что я чудом осталась жива после того, что со мной сделал Поттер… Ну да ладно… Лучше уж пострадаю я чем он или кто-то еще. Слава богу, Питер не вмешался и не захотел поквитаться с Джулианом… Он бы точно прикончил блондина… Пит уже и так настрадался и едва ли не больше нас всех заслуживает счастливой и спокойной жизни. И мои друзья тоже не должны страдать из-за меня. Я не хочу потерять их… Они важны для меня так же, как и мои родители…»       Анна медленными шагами подходит к окну со скрещенными на груди руками и смотрит на то, что происходит за пределами квартиры.       «По крайней мере, меня радует, что Джулиан и его отец уехали из города по делам. Я хотя бы отдохну от него… Мои синяки немного пройдут, а мое тело перестанет болеть… Хотя если бы я узнала, что мне больше не придется видеться с ним, то была бы рада так, как никогда в жизни. Ведь я хочу совсем немного… Всего лишь избавиться Джулиана, знать, что моих родителей никто не убьет, и повидаться с друзьями. Может, первое и второе кажется почти невозможным, но третье…»       Анна прикрывает рот рукой и слегка хмурится.       «А третье могло бы быть возможно… Но если я сделаю это, и Джулиан как-то об этом узнает или что-то заподозрит, то мне придется снова терпеть его избиения. Или он вообще убьет меня со злости… Хотя Поттер может избить меня просто так, даже если я и веду себя, как шелковая. Ему все не нравится! Буквально раздражает то, что я просто дышу! Он как будто обожает издеваться надо мной! Даже если Джулиан не узнает о моем визите, этот человек может избить меня по какой-то другой причине или просто так…»       Анна в очередной раз вспоминает то, как Джулиан жестоко избивал ее и всячески унижал, и тяжело вздыхает, понимая, как ее начинает трясти.       «Так что… — пожимает плечами Анна. — Меня все равно ждут жестокое избиение и бесконечные оскорбления… Но… Господи… Как же я хочу поговорить хотя бы с девочками! Я так скучаю по ним… Не видела их с тех пор, как мы все приходили навещать Перкинса в больнице…»       Анна снова тяжело вздыхает и медленными шагами отходит от окна, в котором она не увидела ничего, кроме серого неба, высотных домов далеко-далеко и нескольких людей, погруженных в свои мысли, проблемы и дела и депрессивным взглядом осматривающиеся по сторонам. Кто-то разговаривает по телефону… Кто-то проезжает мимо на своих машинах… Кто-то идет в компании маленьких детей или взрослых людей… Ну а кто-то просто идет по улице в одиночку, склонив голову и задумавшись о чем-то своем, что не всегда бывает приятным. В какой-то момент Анна направляется в свою комнату, где она находится большую часть времени. Девушка подходит к письменному столу, в котором лежит много вещей, что могут быть нужными, бесполезными, нести в себе какой-то смысл или же оказаться здесь совершенно непонятным образом. Ее рука тянется к одному из ящиков, который она медленно открывает. Анна некоторое время копается в каких-то бумажках, а потом достает какой-то очень хорошо припрятанный конверт. Девушка пару секунд рассматривает и вертит эту вещь в руках, обращаясь с ним так, словно он имеет для нее особое значение. Уголки ее рта слегка приподнимаются, а на ум приходят приятные мысли, что чуть-чуть поднимают ей настроение.       Немного позже Анна раскрывает конверт и достает оттуда его содержимое. Как оказалось, в нем лежит много полароидных фотографий разных размеров. Девушка медленно подходит к кровати, садится на нее и начинает рассматривать каждый полароид в ее руках. На них можно увидеть саму Анну, Ракель, Наталию, Хелен, Эдварда, Терренса и Питера. Она делала эти кадры на фотоаппарат для полароидных снимков, которым пользуется уже много лет. Какие-то фотографии девушка оставляла себе, а какие-то отдавала друзьям. Каждая фотокарточка – воспоминание об определенном дне, в который они были сделаны.       «Какие же мы все счастливые на этих фотографиях… — с грустью во взгляде думает Анна и тяжело вздыхает. — Как же я бы хотела вернуть те прекрасные времена… Когда я и подумать не могла, что все могло бы быть так ужасно, как сейчас. Когда думала, что хуже родительского контроля быть не может…»       Кроме снимков с друзьями, у Анны также есть и полароидные фотографии с Даниэлем, на которых они выглядят по-настоящему счастливыми, не подозревая, что в будущем их ждет разлука… С одной стороны, они заставляют девушку приподнять уголки рта с чувством приятной ностальгии. Но с другой – мысли о том, что этот человек целовал другую, заставляют ее с трудом сдерживать слезы.       «Я не скрываю, что все еще люблю тебя, Даниэль… Даже если ты поцеловал другую на моих глазах… Я не могу делать вид, что безразлична к тебе, потому что это не так… Где-то в глубине души я даже чувствую стыд из-за того, что бросила тебя в такой тяжелый момент. Но… Прости… Моя обида намного сильнее… Я не могу простить того, кто предал меня. Я могла бы простить тебе что угодно и закрыть глаза на любые твои недостатки, которых у тебя хватало, но измену – никогда.»       Анна еще несколько секунд смотрит на один из полароидов с Даниэлем, а затем откладывает его в сторону и со слезами на глазах быстро просматривает остальные снимки как с этим мужчиной, так и с ее друзьями.       «Я очень хочу увидеть вас, ребята. Я хочу… Хочу. Мне плевать, что Джулиан сделает со мной – хоть убивает, хоть бьет, хоть насилует! Плевать! Поттер все равно найдет повод побить меня и сказать мне пару обидных слов. У меня безвыходная ситуация, и я в любом случае пострадаю от его рук. Так что мне нечего терять…»       Анна отрывает взгляд от большого числа полароидных снимков и переводит его куда-то вдаль, несколько секунд о чем-то думая.       «Да, я хочу рассказать ребятам обо всем, что со мной произошло. Пока Джулиан в отъезде, у меня есть шанс попытаться немного облегчить себе душу и встретиться с людьми, которые всегда будут беспокоиться обо мне. Я слишком устала от одиночества… Мне нужно с кем-то. Хотя бы чуть-чуть.»       Анна слегка приподнимает голову и шмыгает носом.       «Я поеду. Поеду сейчас же… И сначала я поеду домой к Ракель. Надеюсь, что моя подружка согласятся уделить мне хотя бы минут пять… А если у меня останется время, то я могу и к Наталии с Хелен поехать. Может, мама с папой правы, и я должна вновь начать общаться с ними… И я так и сделаю…»       Анна еще раз просматривает все фотографии и складывает их в конверт. После чего она встает с кровати и кладет его туда, откуда взяла несколько минут назад. Девушка решает скрыть кое-какие синяки и побои на лице с помощью косметики и переодеться, даже не подозревая, что во что решили ввязаться парни.       

***

      Тем временем Эдвард, Терренс, Питер и Даниэль следуют за Юджином Уэйнрайтом, чтобы узнать, где он скрывается. Братья МакКлайф и Роуз стараются держаться вместе и игнорировать Перкинса, который и сам даже не смотрит в их сторону, хотя и не отстает от них из страха заблудиться. Путь проходит через безлюдные пустые места, расположенные далеко от городской суеты. Пасмурная погода и серое небо еще больше нагоняет тоску и вызывают чувство тревоги и желание развернуться и забыть о своих намерениях. Кругом много деревьев разной высоты и ширины и дорог, что могут привести куда угодно. А где-то вдалеке слабо виднеется прямая автомобильная дорога, скрытая густой зеленью.       Юджин кое-как ковыляет и стоит на ногах, думая только лишь о том, чтобы поскорее добраться до нужного места и принять дозу наркотика. По пути он часто останавливается, осматривается по сторонам как параноик и отбивается от каких-то несуществующих «демонов», на которых смотрит широко распахнутыми стеклянными глазами. Даже небольшое насекомое, летающее или ползающее мимо, может убедить преступника в том, что это что-то большое и опасное, что так хочет убить его.       — А-А-А! — вздрагивает как ненормальный Юджин после того, как мимо него пролетает маленькая мошка, и начинает резко отбиваться от нее руками. — УЙДИ ОТ МЕНЯ! Я НЕ СПРАВЛЮСЬ С ТОБОЙ! ТЫ СЛИШКОМ БОЛЬШОЕ! А-А-А!       Тем временем Эдвард, Питер, Терренс и Даниэль прячутся за любые деревья, стенки, кусты и все, что находят на пути, чтобы не попасться Юджину на глаза. И когда Уэйнрайт принял маленькую мошку за что-то гигантское, что хотело и могло убить его, молодые люди спрятались за толстым высоким деревом, находившееся на некотором расстоянии от преступника.       — Это первый раз, когда я вижу наркомана, — прислоняясь к стволу дерева руками и осторожно выглядывая из-за него, чтобы понаблюдать за Юджином, тихо говорит Эдвард. — Слышал о них достаточно, но никогда не имел дело с тем, кто нюхает и колет себе всякую дрянь.       — А я уже имел дело с этими больными, — шепчет Питер.       — Правда?       — Да. Когда я еще жил со своей матерью, у нас был сосед. Парень лет двадцати, который очень долго употреблял наркотики, а потом умер от передозировки. До этого он был вполне нормальным, но наркотики полностью изменили его, и он запросто мог убить или ограбить кого-то.       — Неужели никто не пытался помочь ему и заставить прекратить принимать эту дрянь? — сидя на коленях, тихо удивляется Терренс.       — Наркоману бесполезно помогать. Особенно когда он не хочет лечиться. Тот парень все время говорил, что бросит, но каждый раз все начиналось снова. Мог продержаться какое-то время, но потом доставал лошадиную дозу и валялся на земле, с дебильной улыбкой пялясь в небо. Первое время он категорически отрицал, что начал пробовать это дерьмо, и приходил в ярость, когда его спрашивали о наркотиках. Но когда он так прилично подсел на наркоту, этот парень начал вытягивать последние деньги из семьи и даже красть что-то у соседей. А потом продавал кому-то за большие деньги. У нас с матерью он тоже крал деньги и кое-какие вещи. Много раз крал.       — А хоть какие-то вещи удалось вернуть?       — Увы, нет. Никому из наших соседей не удалось получить свои вещи обратно. Все ходили в полицию и писали заявления, но это не помогло.       — Теперь-то я понимаю, почему Уэйнрайт тогда пытался забрать у Наталии серьги и помолвочное кольцо, — уверенно говорит Эдвард. — Чтобы продать их и получить деньги на наркоту. Все ее украшения стоят немалых денег.       — Поверь мне, он точно у кого-то ворует, — уверенно отвечает Питер. — Раз этот тип не работает, то денег на эту дрянь у него нет. Вот и остается нападать и кого-то обчищать.       — А если его кто-то узнал бы и сдал в полицию? — слегка хмурится Терренс.       — Мне кажется, им не до этого. Уэйнрайт так запугивает их, что те сами отдают все, что у них есть.       — Логично…       — А мне вот интересно, когда именно Уэйнрайт начал пробовать наркотики? — задается вопросом Эдвард. — Мог ли он быть наркоманом в то время, когда работал на дядю Майкла?       — Может, и был, — задумчиво отвечает Терренс. — Но, например, какое-то время держался… Может, дядя оплатил его лечение, и Уэйнрайт на какое-то время избавился от этой зависимости. А потом что-то ударило ему в башку, и он снова захотел что-то понюхать.       — Даже если у наркомана было лечение, это не означает, что он больше никогда не будет принимать наркотики, — уверенно говорит Питер. — Не многие могут восстановиться после того, как много лет пичкали себя этой дрянью. Бывших наркоманов не бывает. Если человек один раз что-то понюхает, то он уже всю жизнь будет потенциальным клиентом наркологической клиники.       Спустя некоторое время Эдвард, Питер и Терренс видят, что Юджин двигается дальше, и тоже продолжают свою слежку за ним, пытаясь не упустить его из виду и идти без всякого шума. Правда это не так-то просто сделать, ибо от их ходьбы начинает шуршать трава, какие-то сухие листья и что-то еще. Даниэль также следует за Уэйнрайтом, все больше убеждаясь в том, что он кажется ему не просто подозрительным, но еще и очень знакомым.       «Я все больше начинаю быть уверенным в том, что знаю этого типа, — слегка хмурится Даниэль. — Он кажется слишком уж знакомым… Смотря на него, я чувствую тревогу и желание держаться от него подальше… Вроде бы так и хочется оставить эту шайку ублюдков и свалить отсюда. А вроде бы хочу узнать побольше о том типе и попытаться что-то найти.»       Даниэль задумчиво поглаживает подбородок, не отрывая глаз от Юджина и еще сильнее замедлив свой шаг.       «Слишком он подозрительный… И что-то подсказывает мне, что этот тип может что-то рассказать или показать… Как будто он может помочь мне вспомнить что-то очень важное… Что определенно может многое прояснить. Правда мне до смерти страшно подходить к нему, ибо он какой-то дикий из-за той дряни, которую принял… Ох… Блять… В любом случае я все равно прослежу за этим типом и попытаюсь что-то узнать. Не знаю, какого хера эти дебилы пошли за ним, но я точно знаю, за чем иду. Возможно, я смогу найти то, что когда-то потерял…»       В какой-то момент Эдвард, Терренс и Питер на пару секунд бросают на Даниэля короткий взгляд, шагая впереди и осторожно следуя за Уэйнрайтом, который только и думает о том, чтобы поскорее принять дозу.       — Эй, ребята, а как вы думайте, зачем Перкинс поперся с нами? — тихо спрашивает Терренс.       — У него свои тараканы в голове, — хмуро отвечает Эдвард. — Которые нам никогда не понять.       — А еще он вызывает у меня желание набить ему морду, — хмуро бросает Питер. — Сейчас я хочу видеть этого дебила меньше всего. Противно, что сначала он вылил на нас очередную порцию грязи, обвинил в том, что мы угрожаем ему и той иностранке, и порывался набить нам морды, а теперь ковыляет за нами и строит из себя гордую недотрогу.       — Просто не будем обращать на него внимания. Пусть Перкинс делает что хочет. Я и пальцем не пошевелю ради него.       — Хотя он дал повод призадуматься, — отмечает Терренс. — Тот, кто прислал ему то сообщение с угрозами, может иметь какое-то отношение к тому, что произошло. Теперь мы знаем, что у него явно есть какие-то проблемы. Вряд ли кто-то будет посылать ему такие вещи просто так или ради шутки.       — Может, так и есть, — кивает Питер. — Но пусть он разбирается со всем сам. Как того и хотел.       — Пф, да если бы мы и встретили его на улице, а он нас не увидел, то даже бы не подошли к нему, — уверенно отвечает Эдвард. — Скорее, это Перкинс не может оставить нас в покое.       — Ну ничего, я посмотрю на него, когда он все вспомнит и поймет, что натворил, — уверенно отвечает Терренс.       — О, а я бы посмотрел, как он бы начал оправдываться перед нами, нашими девушками и Анной, которой изменил с той испанкой, — тихо усмехается Питер.       — Лучше давайте посмотрим, как этот герой справится с проблемами без чьей-либо помощи, — скромно хихикает Эдвард.       — Это точно. Учитывая, что драться он вообще не умеет.       — Да уж, слабоваты у парня удары, — тихо усмехается Терренс. — Даже синяков не оставил, когда набросился на нас.       Эдвард, Терренс и Питер тихонько хихикают и продолжают свой путь, не позволив их разговору быть услышанным Даниэлем, который плетется сзади и думает над своими целями. Юджин же продолжает широким, быстрым шагом идти к своему убежищу и видит галлюцинации в виде огромных чудовищ, которые хотят убить его. В какой-то момент он настолько увлекается размахиванием рук и отбиванием от «врагов», что врезается спиной в дерево, которое слегка покачивается, и сильно морщится, когда с него что-то падает ему на голову.       — А-А-А! — вскрикивает Юджин, резко убирает что-то со своей головы, уставляет свои дикие глаза на дерево и угрожает ему пальцем. — ТЫ ХОЧЕШЬ УБИТЬ МЕНЯ? ДА? НЕ ВЫЙДЕТ!       Юджин находит на земле какой-то камень, хватает его и с всей силы швыряет в то дерево, в которое врезался.       — ТАК-ТО, МРАЗЬ! — во весь голос вопит Юджин и швыряет в дерево еще один камень. — МЕНЯ НИКТО НЕ ПОСМЕЕТ ТРОНУТЬ! НИКТО! ЛЮБОЙ БУДЕТ ТРУПОМ! КТО ПРИБЛИЗИТСЯ КО МНЕ, ТОТ БУДЕТ ГНИТЬ В ЗЕМЛЕ!       Юджин плюется в дерево и продолжает свой путь резкой и быстрой походкой, иногда слегка прихрамывая. Пока Эдвард, Терренс и Питер с ужасом во взгляде переглядываются между собой и качают головой.       — Он точно кого-то убьет, если кто-то приблизится к нему… — задумчиво говорит Питер.       — Да уж… — резко выдыхает Эдвард. — Этот тип начинает все больше пугать меня.       — Ты сам решил ввязаться в эту игру, — напоминает Терренс. — Это была твоя идея.       — А я никого не заставлял идти со мной. Вы с Питером могли спокойно вернуться домой и уделить немного внимания девчонкам.       — Ты когда-нибудь точно доиграешься, малой… — Терренс тихо хмыкает. — Когда этот ублюдок треснет тебя по башке и накачает какой-нибудь дрянью. От которой ты будешь только глазами хлопать.       — Ох, чувак, иногда у тебя бывает очень богатое воображение. Неужели вы с Ракель начали смотреть слезливые фильмы по вечерам? А ты тайком рыдаешь из-за смерти Джека из Титаника или Муфасы из Короля Льва?       — Все шутки шутишь… Ладно, я посмотрю, как ты будешь шутить, когда этот ублюдок спалит тебя. Накачает наркотой, убьет и скормит твой труп собакам!       — А ты считаешь, что с тобой Уэйнрайт не сделает то же самое?       — Он никого не тронет, если ты сейчас не придумаешь еще что-нибудь глупое и опасное.       — Расслабься, братан, ничего не случится с твоей драгоценной задницей, потому что ты со мной. А пока я за всем слежу, у тебя будет шанс вернуться домой к Кэмерон.       — Смотри, как бы нам твою задницу не пришлось спасать! Конечно, ты и так натворишь глупостей. Но поскольку мы с Роузом пошли с тобой, то есть шанс, что их будет намного меньше. И мы вовремя возьмем тебя под руки и потащим домой.       — О, ты просто великодушный, братец… — закатывает глаза Эдвард. — И бесстрашный! Что бы я без тебя делал…       — Слушайте, красавчики, шевелите задницами! — хмуро бросает Питер. — Вы не на прогулке, блять! Быстрее-быстрее!       Эдвард и Терренс немного ускоряют шаг, идя уже практически наравне с Питером. Пока плетущийся сзади Даниэль слышит эту часть разговора и тихонько хмыкает.       «О, походу, МакКлайф-младший любит искать приключении на свой зад, — думает Даниэль. — Впрочем, об этом легко догадаться, зная, что этот сопляк был подсудимым за убийство, но был признан невиновным. Но я нисколько не удивлюсь, если он натворил куда больше делишек.»       К этому моменту все парни и Юджин прошли уже достаточно длинное расстояние от первоначального положения. Если до этого путь проходил по асфальтовым дорожкам или, казалось бы, бесконечным коврам из травы и листьев, то сейчас им приходится пробираться через зеленые заросли и кусты, перелезать через упавшие деревья и пачкать джинсы и обувь в грязи, из которой бывает трудно выбраться без чьей-то помощи. Впрочем, Юджина это мало заботит, и он думает только о том, чтобы вновь почувствовать столь желанное чувство кайфа.       — Черт, мне нужна доза, мне срочно нужна доза, — с учащенным дыханием бубнит себе под нос Юджин. — У меня скоро начнется ломка… Мне нужно доза… Доза… Скорее… Скорее… Большая доза… Очень большая… Этого мало…       — Ох, нам еще долго идти? — устало стонет Терренс. — Я уже устал… И сильно испачкал джинсы…       — Да, не мог бы где-нибудь поближе скрываться, — бубнит себе под нос Питер. — У меня уже вся обувь в грязи…       — Ох уж эта падла… — с немного тяжелым дыханием раздраженно произносит Эдвард. — Ну ничего… Он еще получит свое и ответит за все, что сделал… Мысль, что эта сука снова отправится за решетку, придает мне сил.       — Слушайте, а где мы вообще находимся? — осмотревшись вокруг, недоумевает Терренс. — Мы уже хер знает где! И я даже не помню, как мы сюда пришли… Нам хоть удастся выбраться отсюда? Или нас будут искать здесь с полицией?       — По крайней мере, у нас есть телефоны, — пожимает плечами Питер. — Можно посмотреть на карту и узнать текущее местоположение.       — А ты уверен, что нам точно удастся ими воспользоваться? — слегка хмурится Эдвард. — Может, здесь вообще невозможно поймать сотовую связь?       — Не знаю, но можно попробовать. К сожалению, солнца сейчас нет, и мы не сможем ориентироваться по нему.       В этот момент Даниэль наступает на какую-то сухую ветку, которая с громким хрустом ломается под тяжестью его веса. Мужчина на мгновение замирает с широко распахнутыми глазами, а Терренс, Питер и Эдвард резко оборачиваются назад. Через пару мгновений все трое переводят взгляд на Юджина, который оборачивается на звук за долю секунды до того, как все четверо разбегаются в разные стороны и прячутся за деревьями.       — Кто здесь? — задается вопросом Юджин.        Однако в воздухе царит полная тишина, которую нарушает лишь приглушенное пение птиц.       — КТО ЗДЕСЬ? — во весь голос ревет Юджин. — КТО, БЛЯТЬ? ВЫХОДИ! ВЫХОДИ, ЧТОБЫ СДОХНУТЬ! Я УБЬЮ ТЕБЯ!       Юджин делает пару шагов вперед, а Терренс, Эдвард, Даниэль и Питер посильнее вжимаются в стволы деревьев и начинают намного чаще дышать из страха, что они могут быть пойманы. Пока Уэйнрайт осматривает все, что его окружает, своими бешеными глазами, Терренс бросает взгляд на стоящих напротив Питера и Эдварда и без звука говорит, чтобы они не смели двигаться, а те слабо кивают, буквально не дыша.       — Я НЕ БОЮСЬ ТЕБЯ! — громко заявляет Юджин. — СРАЗИСЬ СО МНОЙ! СРАЗИСЬ И СДОХНИ! А! ГДЕ ТЫ?       Юджин еще несколько секунд осматривается вокруг своими дикими глазами, сжимая руки в кулаки и дыша словно разъяренный дикий зверь.       — Ай, да к черту вас! — резко машет рукой Юджин. — У меня нет времени сражаться с вами! Я хочу кокаин… Срочно…       Еще через несколько секунд Юджин резко разворачивается с довольно тяжелым дыханием и продолжает свой путь до пункта назначения. Ну а Эдвард, Терренс и Питер задирают голову к верху и медленно выдыхают, радуясь, что преступник их не заметил. После чего троица переводит свои холодные, полные злости взгляды на Даниэля, что все это время прятался недалеко от них.       — Какого, блять, хера ты сделал это? — раздраженно шепчет Терренс, расставив руки в бока. — Мы чуть не спалились из-за тебя, козел! Ходишь тут как слон!       — А я виноват что ли? — разводит руками Даниэль. — Я не видел ту чертову палку!       — Клянусь, если бы мы спалились, то я бы грохнул тебя, — низким, грубым голосом заявляет Эдвард, подойдя к Даниэлю поближе. — Придушил бы собственными руками.       — Я знаю, что убить человека для тебя как раз плюнуть. Ведь твой братик прикроет твою задницу и никому не даст посадить тебя за решетку.       — Слушай, Перкинс, иди домой и дай нам закончить свои дела, — сдержанно говорит Питер после того, как подходит ко всем троим. — Как пятая нога собаки, твою мать!       — Я же сказал, что буду сам за себя, а ваши делишки меня не волнуют, — грубо бросает Даниэль. — Если вы сдохните по вине этого типа, то я буду только рад. Хоть прекратите меня преследовать и травить мне жизнь!       — Пф, да мы и по тебе плакать не будем! — презренно хмыкает Терренс. — Только запомни, мерзавец, если из-за тебя Уэйнрайт спалит нас, то мы грохнем тебя. Быстрее, чем этот мудак.       — Посмотрим, кому придет конец! Даже не найдетесь, что я буду спасать вас!       — Вот и пошел на хер, мудак! — грубо бросает Питер. — Чтоб ты спалился перед ними и сдох!       — Желаю вам того же, уроды!       — Сам ты урод! — раздраженно бросает Эдвард. — Безмозглый, истеричный урод!       — Все, парни, пошли, — спокойно говорит Терренс. — А иначе мы точно грохнем его и закопаем здесь.       — Чтоб он поубивал вас всех, мудаки, — сквозь зубы цедит Даниэль. — Чтоб вы все сдохли!       Терренс, Эдвард и Питер ничего не говорят и быстро догоняют Юджина, который ушел на относительно длинное расстояние. Даниэль же со скрещенными на груди руками закатывает глаза, резко мотает головой и отправляется вслед за Уэйнрайтом, всеми силами стараясь не замечать людей, которые до смерти его бесят. Спустя какое-то время молодые люди подходят к грязной речке и небольшому мосту, через который переходит Юджин. Они понимают, что им тоже нужно сделать это очень-очень осторожно и не наделать шума, поскольку подошвы их обуви могут сильно стучать об деревянные доски. Продолжая сохранять дистанцию между собой и преступником, все четверо на цыпочках проходят по мосту, изо всех сил стараясь не наделать шуму и не попасться на глаза Уэйнрайту прямо сейчас, когда им негде спрятаться.       Позже они проходят по еще одному мосту, который возвышается над огромной пропастью. И пока Юджин идет по нему, он постоянно смотрит вниз своими широко распахнутыми глазами, испытывая сильный страх перед высотой и понимая, как у него даже начинает слегка кружиться голова.       — Ой, с-страшн-но… — дрожащим голосом бубнит себе под нос Юджин. — Я сейчас упаду… А-А-А-А! Блять! Надо быстрее переходить этот мост…       И как только Юджин успешно переходит мост над пропастью, то он радостно вскрикивает и поднимает руки к небу.       — ДА! — во весь голос вскрикивает Юджин. — Я ЖИВ! Я НЕ УПАЛ С МОСТА! А-А-А!       Юджин быстро осматривается по сторонам, в какой-то момент едва не спалив парней, которые прячутся за всем, что видят, когда чувствуют, что могу попасться.       — Как хорошо, что мне осталось идти совсем чуть-чуть, — уверенно говорит Юджин. — Я наконец-то приму дозу и почувствую себя хорошо… О, ДА, ДЕТКА! А потом займусь более интересными делами…       Юджин ускоряет шаг и продолжает свой путь, пока Питер, Терренс и Эдвард все больше удивляются его поведению.       — Ох, скорее бы добраться до того места, где он скрывается, и свалить, — устало говорит Эдвард. — Потом немедленно пойдем в полицию или позвоним мистеру Джонсону и сообщим, где искать этого ублюдка.       — Самое главное – не спалиться, — уверенно отвечает Питер. — Если мы не успеем спрятаться, нам точно придет конец.       — Хоть я и раньше боялся его, сейчас боюсь еще больше из-за того, что он употребляет какую-то дрянь и слетает с катушек. Кто знает, чего он натворит, если будет находиться под кайфом.       — Уверен, что многие свои делишки он совершал как раз под наркотой, — предполагает Терренс. — Возможно, что какое-то время держался, но потом сорвался.       — Кто его знает… — резко вдыхает Питер. — В любом случае, как только мы узнаем, где скрывается этот больной, надо уносить ноги отсюда. А иначе беды не избежать.       — Да уж… Не хочется быть обколотыми дурью… Или получить дубинкой по голове, отключиться, очухаться и увидеть себя связанными.       — Надеюсь, мы свалим раньше, чем он спалит нас.       — Если моему братику не взбредет в голову что-то еще.       Эдвард ничего не говорит и лишь покачивает головой, нервно сглатывая и понимая, что его слегка трясет. А Даниэль начинает сильно уставать и мысленно стонет, жалея, что он решил проследить за Юджином.       «О, блять, нам еще долго идти? — задается вопросом Даниэль. — Я уже устал… У меня уже ноги болят… Весь в грязи… Замерший… Да еще и не знаю, куда идти, и где я нахожусь… Этому аду нет конца…»       Даниэль закатывает глаза и проводит руками по лицу.       «Ох, и какого хера я поперся с этими тремя идиотами? Надо было сразу валить домой после того, как я сказал им все, что хотел. Но нет! Я, дебил, пошел неизвестно куда, неизвестно за кем…»       Даниэль медленно останавливается, пока Эдвард, Терренс и Питер продолжают идти вперед и даже не думают обращать на него внимания.       «Может, этот белобрысый урод Роуз на этот раз сказал правильную мысль о том, что мне стоит свалить домой? — слегка хмурится Даниэль. — На кой черт оно мне все надо? Так все, я пас! Я пошел домой! Пусть эти дебилы сами возятся с тем больным. Меня это дело не касается!»       Даниэль быстро осматривается вокруг себя, пытаясь понять, куда идти.       «Так, а куда мне идти? Где я вообще нахожусь? Черт, кажется, я не смогу выбраться отсюда… Сделаю только хуже… Заблужусь здесь и вернусь домой, только если кто-то найдет меня и покажет дорогу. Ох, твою мать…»       Даниэль переводит взгляд на Эдварда, Питера и Терренса, уже далеко ушедших от него.       «Походу, у меня нет выбора. Не думаю, что эти идиоты знают, как отсюда выбраться, но самое лучшее, что я могу сейчас сделать, – это держаться с ними. Да, я бы с удовольствием избавился от их присутствия… Но лучше уж идти за ними… Может, они приведут меня обратно, когда захотят свалить…»       Резко выдохнув и убрав с глаз некоторые пряди волос, Даниэль быстрым шагом догоняет Терренса, Эдварда и Питера и продолжает идти за ними, сохраняя как можно большую дистанцию. Им всем снова приходится пробираться через густые заросли и еще больше пачкать обувь в грязи. Кроме того, заметно уставшие парни встречают на своем пути много паутины, через которую также проходят с трудом. На улице становится довольно прохладно, но парней радует, что они не так сильно чувствуют холод благодаря тому, что каждый из них ходит не в одной лишь футболке.       Кругом полная тишина… Над головой иногда пролетают птицы… По деревьям быстро пробегают маленькие белочки… А воздух в этом месте какой-то особенный и очень приятный. Может, если бы парни не были вынуждены ходить по грязи и пробираться к цели сквозь паутину и зеленые заросли, то их впечатления были бы намного приятнее, и они что стало бы раем для любого интроверта. Однако сейчас Эдварду, Терренсу и Питеру гораздо важно узнать, где искать Юджина Уэйнрайта, и потом сообщить об этом полиции. А Даниэль… У него, сказать по правде, нет какой-то конкретной цели. Он идет только потому, что какое-то чувство упорно зовет его следовать за Уэйнрайтом. Ну и потому, что боится заблудиться и не найти способ выбраться отсюда.       А после долгого и сложного пути Юджин все-таки добирается до нужного места. По крайней мере, на его лице появляется хитрая улыбка после того, как он подходит к высокому каменному ограждению.       — Да-а-а-а, наконец-то я зде-е-е-есь! — восклицает Юджин и трясущимися руками резко тянет заржавевшую дверь на себя. — ДА-ДА-ДА-ДА-А-А-А! ДОЗА! ГДЕ МОЯ ДОЗА? МНЕ НУЖНА ДОЗА! ГДЕ МОИ ЗАПАСЫ? ГДЕ?       Юджин пулей забегает в открытую ржавую дверь, которая открывается с противным скрежетом, и закрывает ее как можно плотнее с помощью прогнившей дощечки. Затем он подбегает к деревянному домику средних размеров, с трудом отпирает входную дверь, которая закрыта на еще несколько досок и скрывается внутри. Вскоре к каменному забору подбегает Эдвард и осматривается вокруг, пока Терренс с Питером идут за ним следом, а через несколько мгновений сюда медленно подходит и Даниэль.       — Походу, это конец нашего пути, — разочарованно говорит Эдвард и руками ударяет каменную оградку, которую окидывает снизу вверх. — Он скрылся за этими воротами.       — Они высокие… — задумчиво отмечает Питер, отходит немного назад и рассматривает ворота. — Очень высокие…       — Да уж, не посмотришь, что находится за ними… — задумчиво говорит Терренс.       — Скорее всего домик, где и прячется этот ублюдок.       — Да уж… И как только этот отморозок умудрился найти это место? Находится черт знает где! И ни черта не доберешься!       — Не удивлюсь, если он давно здесь обитает. Возможно, что еще во времена службы Майклу.       — Получается, дядя врал, когда говорил, что купил всем своим сообщникам дома? — слегка хмурится Эдвард.       — Может, и не врал. Возможно, у Уэйнрайта и правда был какой-то дом. Но здесь он прячется от полиции и занимается своими делишками.       — Хоть и наркоман, но мозги еще не совсем отсохли, — отмечает Терренс. — Понимает, что ему может быть крышка.       А тем временем Даниэль осматривает и трогает каменные ворота и думает над тем, сможет ли он перелезть через них, чтобы узнать, есть ли за ними что-то интересное.       «Интересно, а смогу ли я перелезть через ворота? — задается вопросом Даниэль, задрав голову к верху. — Вроде цепляться есть за что… Хочется посмотреть, что находится за этими стенами… Может, найду что-то интересное и узнаю побольше об этом типе…»       — Ладно, ребята, ну теперь-то мы можем валить, — уверенно говорит Питер. — Мы хотели узнать, где прячется Уэйнрайт и добились своего.       — Ты прав, — соглашается Терренс. — Надо немедленно ехать в полицию. И запомнить дорогу сюда.       — Не беспокойся, я узнаю наше местоположение на карте в телефоне и скажу точный адрес.       — А вот мне любопытно узнать, что там находится, — уверенно отвечает Эдвард, отходит немного назад и глазами окидывает эту каменную оградку.       — Ар-р-р, Эдвард… — раздраженно рычит Терренс. — Чем больше времени я с тобой провожу, тем больше ты меня бесишь.       — А что если попробовать взобраться наверх? Здесь не очень высоко! Я смогу это сделать.       — Да? Чтобы Уэйнрайт спалил тебя и приперся сюда? Он едва не поймал нас по дороге, а теперь ты хочешь сдаться ему добровольно?       — Я просто хочу узнать, что за этими воротами.       — Ох, ты точно безмозглый дебил…       — Слушайте, ребята, давайте уже валить отсюда, пока нас не спалили, — будучи немного взволнованным и обнимая себя руками, неуверенно предлагает Питер. — И пока еще светло… Мы сейчас же дадим полиции знать, что этот ублюдок скрывается здесь, а они пусть решают, как его арестовать.       — Вот именно! — восклицает Терренс. — Надо немедленно связаться с мистером Джонсоном! И валить отсюда от греха подальше. Пока нас не спалили!       — Вполне реально… — задумчиво произносит Эдвард, внимательно осматривая высокие ворота. — Я вполне смогу забраться наверх… Хотя мне и понадобится поддержка… Или же попробовать взобраться без нее?       — Слушай, полоумный, хватит искать еще больше приключений на свой многострадальный зад, — хмуро говорит Терренс. — Мы лишь хотели проследить за Уэйнрайтом! Но не перелезать через эти чертовы ворота.       — Я не собираюсь перелезать через них, а просто хочу посмотреть, что там находится, и знать, что говорить мистеру Джонсону.       — Ты хоть понимаешь, что Уэйнрайт может подойти к воротам, открыть их и спалить нас? — интересуется Питер. — Эта падла не отпустит нас, если он увидит хоть одного!       — Если вы с Терренсом хотите – уходите отсюда и свяжитесь с мистером Джонсоном. А я пока осмотрюсь здесь и пойму, что к чему.       — Да, а как ты собрался валить один? — удивляется Терренс. — Уэйнрайт завел нас черт знает куда, и я понятия не имею, как выбираться из этого места!       — Я тебя удивлю, Терренс: мне тоже непонятно, как мы можем свалить отсюда.       — Так, малой, хватит уже играть в шпиона и пошли!       — Если боишься – можешь идти. Я никого не звал с собой.       — Не беси меня, братец. А иначе я силой утащу тебя отсюда. И расскажу обо всем отцу с матерью, чтобы они как следует отхлестали тебя ремнем по жопе. Или я сам это сделаю, если ты, блять, не будешь меня слушаться!       Эдвард молча закатывает глаза и снова переводит взгляд на каменную оградку, думая над тем, как ему залезть наверх.       — Ладно, надо попробовать… — говорит себе под нос Эдвард. — Думаю, должно получиться…       — Так, ты куда пошел? — возмущается Терренс. — Эй! Не вздумай! Не вздумай, я сказал! Слышь, щенок ты бестолковый!       Игнорируя своего брата, Эдвард подходит ближе к каменной оградке и немного раскачивает одних из камней. Затем он хватает его рукой, раскачивает другой, также цепляется за него и немного неуверенно подтягивается. Мужчина также проверяет камни ногами и убеждается в том, что он не свалится, вполне удачно забираясь под ним наверх.       — Ар-р-р, как же иногда он бесит меня, — бубнит себе под нос Терренс. — Даже Ракель не действует мне на нервы так, как этот сопляк!       — Да уж, всегда знал, что твой братец – любитель искать приключения, — со скрещенными на груди руками говорит Питер. — Сколько ни надирали ему жопу в свое время, он так ничего и не понял.       — Правильно Наталия сказала, что он – упрямый осел… Если этому мелкому что-то взбредет ему в голову, то бесполезно переубеждать его.       — Может, позже успокоится немного? Например, когда женится или начнет думать об отцовстве!       — Сомневаюсь. Эдвард не может сидеть спокойно на одном месте. А еще его вечно тянет на всякие передряги. Кто-то не может без бухла или сигарет, а этому только дай возможность поиграть в героя и борца за справедливость. Вспомни, как он порывался соскочить с кровати спустя час-два после того, как отошел от наркоза.       — Тяжелый случай…       Терренс резко выдыхает, бросает взгляд в сторону и видит, что Даниэль пытается залезть наверх, но стоит с той стороны, с которой ему никак не удастся сделать это.       — О, смотри, этот тоже хочет залезть наверх, — легонько пихнув Питера в бок, со скрещенными на груди руками тихо хмыкает Терренс.       — Вот дебил… — расставив руки в бока, качает головой Питер. — Там не за что цепляться!       — Ничего, приятель, он же у нас самостоятельный! Вот пусть выкручивается сам! А мы понаблюдаем и поржем над этим тупым бараном.       — Это точно! — Питер тихо усмехается, глядя на то, как Даниэль безуспешно найти способ взобраться наверх и ударяет руками по каменной оградке. — Но наблюдать за его «геройскими» поступками забавно.       — Не могу поспорить, — скромно хихикает Терренс.       А тем временем Эдвард далеко не без усилий взбирается на самый верх каменной оградки. Упираясь руками об ворота, чтобы не упасть, он начинает осматриваться вокруг себя с некоторой высоты. Ему почти сразу удается увидеть стоящий среди сплошной зелени серый деревянный домик среднего размера с небольшими окошками и прогнившими рамами. Возле входной двери как раз находится Юджин, слишком увлеченный тем, что он держит в руке – шприцем, иглу которого он медленно вводит себе в вену и блаженно улыбается. Пытаясь удержаться на воротах, Эдвард несколько секунд наблюдает за Уэйнрайтом так, чтобы не попасться ему на глаза, и переводит взгляд на Питера и Терренса.       — Ты был прав, Питер! — восклицает Эдвард. — За этими воротами находится небольшой деревянный домик. Уэйнрайт стоит у входной двери и что-то вкладывает себе в руку с помощью шприца. Скорее всего, какой-то наркотик… Вон он стоит и кайфует!       — Значит, у него там есть запасы этой дряни? — задается вопросом Питер.       — Не зря же он так хотел пойти сюда!       — Да уж… Походу, он много чего напродавал, раз сумел добыть столько наркоты.       — Кто знает, Пит… Но теперь мы точно знаем, что Уэйнрайт скрывается здесь. И я очень сомневаюсь, что он свалит куда-нибудь еще.       — Так отлично! — расставляет руки в бока Терренс. — Ты узнал все, что хотел! А теперь будь добр, немедленно слезай оттуда. И давай сваливать, пока Уэйнрайт не вколол нам своей дряни.       Однако Эдвард продолжает с интересом наблюдать за Юджином, получивший дозу наркотика и вновь почувствовавший ту самую эйфорию, которую он так долго искал.       — ДА! — подняв руки к верху и широко улыбаясь, во весь голос вскрикивает Юджин. — ВОТ ОНА ЭЙФОРИЯ! КАЙФ! А-А-А-А! ВОТ ТЕПЕРЬ ДРУГОЕ ДЕЛО!       Юджин начинает кругами ходить возле входной двери с идиотской улыбкой на лице.       — Эх, сейчас же сходить на дискотеку и поплясать! — восклицает Юджин. — Плясал бы до упаду! ЭХ! Но, блять, не могу! Народ быстро вызовет копов, и те снова упекут меня за решетку. И я буду лишен возможности получить регулярную дозу… А я умру без нее… Умру…       Юджин качает головой, бросает взгляд на пакетик с остатками порошка в своих руках и с наслаждением нюхает его.       — АХ… — блаженно улыбается Юджин. — Нет… Я не могу потерять такой шанс… Ведь я и так слишком долго был лишен этой радости! В тюряге меня дозой не обеспечат…       Эдвард слегка хмурится, продолжая осторожно наблюдать за Юджином и обдумывая его слова.       «Этот тип явно имел дело с наркотой намного раньше тех времен, когда он служил дяде, — предполагает Эдвард. — Возможно, что во время его попытки поиздеваться над Наталией он тоже был под чем-то таким. Этот старый хрыч Майкл говорил, что Уэйнрайт был со своими дружками. А значит, они могли баловаться наркотой вместе. Или же он какое-то время держался, но сорвался после побега из тюрьмы… Кто знает… Хотя я удивлен, что никто не понял, что он употребляет наркотики, когда его арестовали. Раз врачи дали заключение о его психических отклонениях, то почему никто не обнаружил, что он – наркоман? Не понимаю…»       Эдвард слегка хмурится, пока Юджин все еще получает огромный кайф от сильного наркотика и громко смеется.       «Но удивительно, как дядя и его дружки могли общаться с этим ублюдком, раз он бывал под кайфом. С наркоманами ведь невозможно общаться. Уэйнрайт мог бы нанюхаться всякой дури и запросто кого-то грохнуть. Даже Эрика или самого Майкла. Интересно, кто-нибудь вообще знал о его зависимости? Или же Уэйнрайт реально не принимал всю эту дрянь? Или не был так зависим от нее? Черт! Ничего не понимаю!»       — Слышь, МакКлайф, ты еще долго будешь трепать нам нервы? — слегка дрожащим голосом взволнованно спрашивает Питер. — Живо спускайся! Хватит трепать нам нервы, твою мать!       — Ребята, я не заставляю вас оставаться здесь, — спокойно отвечает Эдвард. — Вы можете уходить отсюда.       — А-р-р, еще один герой-одиночка! — раздраженно бросает Терренс. — Мне что самому спустить тебя вниз? Начать воспитывать тебя уже всерьез?       — Не строй из себя строгого папочку, Терренс.       — Клянусь, Эдвард Роберт МакКлайф, я убью тебя, если ты сейчас же не спустишь свою задницу вниз! Слышь, спиногрыз бестолковый?       — Только не говори, что сам Терренс МакКлайф от страха наложил в штаны, — по-доброму усмехается Эдвард.       — Не зли меня, придурок! — крепко сжав руки в кулаки, раздраженно рычит Терренс. — Немедленно спускайся! Хватит, блять, трепать мне нервы!       — Да хватит вам, дебилы, — сухо бросает Даниэль, подойдя к Терренсу и Питеру. — Надоело уже слушать ваш бред. МакКлайф же ясно вам сказал, что вы можете валить.       — Не вмешивайся, Перкинс! — грубо бросает Терренс. — Я разговариваю со своим братом!       — Вообще-то, он не заставлял вас идти с ним. Но вы решили пойти, потому что не хотели показаться трусливыми зайцами.       — Слушай, Перкинс, иди куда шел, — устало стонет Питер. — Дай нам самим со всем разобраться.       — Как уморительно наблюдать за жуткими трусишками, которые боятся в этом признаться. — Даниэль ехидно смеется, расставив руки в бока. — За тем, как вы отчаянно пытайтесь это скрыть…       — Ну знаешь, мы тоже ржем над тобой, пока ты пытаешься вскарабкаться на эти ворота. Непонятно, правда, зачем, но это выглядит очень нелепо.       — А это не ваше собачье дело!       — Вали, Перкинс, вали, — скрещивает руки на груди Терренс. — Не мешай нам. Никто не приглашал тебя идти с нами.       — Не вам решать, уходить мне или нет! — грубо бросает Даниэль.       — Слушай, а может, ты сам трусишь? Боишься заблудиться? Неужели у тебя уже мокрые штанишки?       — Ха, ты это про себя, Эдвард? — ехидно ухмыляется Даниэль. — Не хочешь признавать, что сам обделался?       — Я — Терренс!       — Вон как вы с Роузом хотите унести ноги! Хвостики поджали, в штаны наложили… Рожи бледные, глазенки испуганные…       — Увы, Перкинс, но твоя любимая Бланка находится далеко и не спасет тебя от больного дяди, который находится под наркотой, — издевательски говорит Питер.       — Ар-р-р, блять, как же меня тошнит от ваших рож! Как меня бесят ваши голоса!       — Тогда и вали на хер! Ты здесь никому не нужен!       — Терренсу вряд ли ему нужна ваша помощь. А может, он уже имел дело с тем типом. Например… Они вместе грохнули мужика, за убийство которого его должны были посадить за решетку.       — Лучше закрой свой рот и вали отсюда, пока мы не начистили тебе морду во второй раз, — грубо требует Терренс, крепко сжав руки в кулаки. — Пока мы не послали все на хер и не отправили тебя в больницу с кучей переломов!       — Ха, сами валите! — злостно усмехается Даниэль. — Раз вы такие трусишки, то бегите же домой. Бегите к своим мамочкам и папочкам, которые пригреют вас под своим крылышком. Если они, конечно, у вас есть. Может, вы все бедные сиротки, на которых ваши родители давно забили.       — Завали хлебальник, тупорылый осел, — сквозь зубы цедит Питер. — Если тебе по хер на все и на всех, кроме иностранки, то нам не плевать на Эдварда. И мы не позволим ему разбираться с этим типом одному.       — Если МакКлайф связан с этим типом, то пусть сам с ним разбирается. Сомневаюсь, что он так нуждается в вашей помощи. А если и сдохнет, то никто не будет горевать. Лично я буду рад. Так же, как и в том случае, если вы тоже сдохните.       — Если ты еще раз скажешь что-то подобное про моего брата, то клянусь, я тебе шею сверну, — угрожает Даниэлю пальцем Терренс. — ТЫ, СУКА, ПОНЯЛ? Если не хочешь подыхать в мучениях, лучше закрой свой рот и не раскрывай его. Никогда!       — Я буду говорить все что захочу! Не только о твоем мелком братике, но еще и о тебе, эгоистичная истеричка, которую надо упрятать в психушку.       Только тяжело дышащий Терренс хочет дать Даниэлю сильную пощечину, как Питер берет МакКлайфа-старшего под руку и отталкивает его назад.       — Спокойно, Терренс, спокойно! — восклицает Питер. — Не надо! Все равно этот дебил ничего не поймет!       — Наконец-то Педро сказал хоть одну умную мысль! — грубо бросает Даниэль.       — Проваливай, блять, пока живой! — раздраженно требует Терренс. — А иначе тебе, мудак, не поздоровится!       — Уйду, когда выясню все, что мне нужно. Когда я захочу. А не когда мне приказывают. Терпеть этого не могу.       — Ар-р-р, сука, как же было хорошо, когда ты молчал! — раздраженно рычит Питер. — Это были лучшие минуты! Может, заткнешься раз и навсегда и не будешь нас бесить?       — Не надо мне указывать, Педро!       — У меня такое впечатление, будто ты специально называешь нас другими именами. Как будто ты знаешь, кто есть кто, но хочешь подействовать нам на нервы.       — Из-за вас я даже не уверен в том, что меня зовут Даниэль. Вы так запудрили мне мозги, что я совсем запутался!       — О, черт… — проведя руками по лицу, устало стонет Терренс. — Можешь, раньше ты и бывал невыносимым, но сейчас стал еще хуже. Проще выдержать истерику девчонки, чем твои закидоны.       — Был бы нормальным, если бы вы трое не трогали меня! Не преследовали! Не пытались убить! И не писали мне сообщения с угрозами!       — Был бы нормальным, если бы вспомнил все и, черт возьми, понял, что ты творишь, — раздраженно говорит Питер.       — Плевать на тявкающую псину вроде тебя!       — Притворяешься крутым, а на самом деле трясешься как заяц, — холодно отмечает Терренс. — От мысли, что тебя никто не спасет.       — Я не боюсь! — громко заявляет Даниэль.       — Да, конечно! — презрительно ухмыляется Питер. — Штанишки не намочи, а то народ засмеет.       Только раздраженный Даниэль хочет что-то сказать, как вдруг Эдвард резко спрыгивает с каменной оградки вниз и подбегает к парням со словами:       — Ребята, прячемся! Уэйнрайт идет сюда!       Эдвард хватает Терренса и Питера под руки и тянет их за собой. Они бегут до конца ворот и поворачивают налево, где спиной прислоняются к воротам. Даниэль поддается стадному чувству и пулей следует за парнями, из-за парализующего его страха отреагировав несколько позже. Через несколько секунд Юджин открывает ворота и покидает территорию дома, подперев ворота ржавой дощечкой.       — Все как идет надо… — с широкой улыбкой задирает голову и руки к верху Юджин. — А если я осуществлю еще одно свое желание, то стану очень счастливым. И рано или поздно я этого добьюсь.       Юджин бросает короткий взгляд на запертые ворота.       — Позже я займусь этой девчонкой и дам ей самый сильный наркотик, который у меня только есть. Чтобы я смог сделать с ней все что угодно. Чтобы она даже не думала рыпаться… О да, детка… Мне не терпится поласкать ее молоденькое тело… Голенькое тело… М-м-м… Одна лишь мысль об этом сводит меня с ума… Я хочу секса не меньше, чем кокаин…       Юджин злорадно смеется в течение нескольких секунд, а потом быстрым шагом куда-то уходит, планируя прогуляться по ближайшей территории и насладиться чувством эйфории.       — Блять, этот больной ублюдок все еще хочет поиздеваться над Наталией и накачать ее наркотиками, — слегка дрожащим голосом говорит себе под нос Эдвард. — Мало того, что хочет раздеть и оттрахать, так еще и собирается вколоть ей какую-то дрянь.       — Нет, пусть даже не мечтает! — восклицает Терренс. — Он не доберется до наших девушек! Никогда! Я этого не допущу!       — Девчонки уже поняли, что дело серьезное, и даже не посмеют сунуться туда, где он может найти их, — уверенно добавляет Питер.       — Уэйнрайт ушел… — задумчиво произносит Эдвард. — Значит, у нас есть немного времени…       — Так, Эдвард, закрой рот, — сдержанно говорит Терренс. — Заткнись… Даже не думай…       — Если в этом доме полно подобной дряни, то надо немедленно избавиться от нее.       — Вот полиция этим и займется, когда поймает его.       — Нет, я не буду ждать. Я лично займусь этим делом и уничтожу все, что там есть.       — Что? — округляет глаза Питер и стучит пальцем по виску. — Ты совсем сдурел, идиот? Уэйнрайт может вернуться в любой момент!       — Вернется – начищу ему морду! — низким голосом сухо бросает Эдвард. — Я еще не закончил с ним! Эта сука дорого поплатится за то, что сделала с моей невестой.       — Ты ненормальный, парень! — качает головой Терренс. — Хоть понимаешь, что с тобой случится, если этот ублюдок спалит тебя? Он даст тебе такую лошадиную дозу наркоты, что ты тут же сдохнешь!       — Я делаю это ради справедливости. Хочу защитить Наталию от того, что этот тип может сделать с ней.       — Для этого необязательно самому отдаваться в руки больного человека. Ты узнал, где он прячется, – и все! Теперь надо идти в полицию.       — Пока полиция доберется сюда, может быть уже слишком поздно.       — Блять, у тебя совсем мозгов нет? — чуть громче возмущается Терренс, постучав пальцем по виску. — Вроде взрослый рассудительный человек, но порой вытворяешь такие вещи, что диву даешься!       — Ты бы и сам стал таким же безумным, если бы какой-то мудак угрожал Ракель. Пошел бы куда угодно и сделал бы все, чтобы покончить с ее обидчиком.       — Хватит, Эдвард! Хватит делать еще больше глупостей! Подумай о Наталии и отце с матерью! О том, что они будут страдать! Из-за того, что ты, упрямый осел, до сих пор не успокоился и ищешь приключения на свою задницу!       — Я успокоюсь только тогда, когда этот ублюдок будет гнить в тюрьме!       — Нет, малой, ты никогда не успокоишься! Тебя будет тянуть во всякое дерьмо до тех пор, пока ты не сдохнешь!       — Это мое дело!       — Хватит кому-то что-то доказывать, — уверенно требует Терренс. — Все и так знают, что ты не такой, каким тебя все время называли дядя Майкл и его шайка придурков.       — Я не пытаюсь ничего доказать, а всего лишь хочу покончить с этой историей раз и навсегда.       — Для этого надо идти в полицию. В по-ли-цию! А не искать на свою задницу приключения!       — Хватит контролировать меня, как ребенка!       — Нет, Эдвард, это ты хватит! Пора, блять, взрослеть и становиться умнее! Лучше бы ты в тридцать лет играл в игрушки, чем забегал в адское пламя с голой жопой!       — Ты не переубедишь меня, Терренс, — спокойно говорит Эдвард. — Можешь даже не пытаться.       — Черт, Эдвард, ты реально больной! — восклицает Питер. — Я прекрасно понимаю, что ты защищаешь Наталию и хочешь отомстить ее обидчику. Но единственное, что ты обязан сделать – это позвонить мистеру Джонсону и сообщить ему о точном местонахождении Уэйнрайта.       — Разумеется, я позвоню ему. Вот посмотрю, что есть в этом домике, избавлюсь от любой наркоты и свалю.       — Ар-р-р, ну почему тебя так тянет на приключения? Почему тебе так нравится заставлять всех нервничать? Ты хоть понимаешь, что сейчас подставляешь нас с Терренсом под удар? Если ты спалишься, то и мы тоже! А я не уверен, что мы справимся с этим ублюдком даже все вместе.       — Ребята, я никого не заставляю быть со мной, — спокойно отвечает Эдвард. — Мне под силу постоять за себя. Этот ублюдок ошибается, думая, что он сможет так просто поймать меня. Я ему не позволю!       — Эдвард, ты никуда не пойдешь, — медленно произносит каждое слово Терренс. — Нравится тебе это или нет, но пока мы с Питером здесь, ты не совершишь еще больше глупостей.       — Уходите отсюда. А если вы хотите помочь, то вернитесь сюда с мистером Джонсоном и полицией.       — Ты слышишь, что я говорю? — Терренс крепко берет Эдварда под локоть и уставляет на него свой уверенный взгляд, в какой-то момент слегка встряхнув его. — Не делай глупости, из-за которых могут пострадать не только ты, но и мы все!       — Я даю вам шанс спасти себя. Потому что не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал, а все начали обвинять меня в том, что это произошло по моей вине.       — Да, а если пострадаешь ты, то все будут винить меня! — срывается на крик Терренс. — Потому что я не смог уследить за своим братом и не остановил его! Раз отца и матери нет поблизости, то я обязан вправлять тебе мозги, когда ты хочешь сделать очередную глупость.       — Я не обязан спрашивать ни у кого разрешения! — Эдвард отходит на пару шагов назад и резко разворачивается лицом к Терренсу. — И знаю, что делаю!       — Нет, Эдвард, ты отключаешь мозги как раз тогда, когда они должны, черт возьми, работать!       — Разобраться с Уэйнрайтом – это мой долг. Я обязан покончить с ним и дать Наталии возможность жить без страха, что эта сука где-то встретит ее, утащит с собой и начнет издеваться над ней до тех пор, пока она не умрет.       — Наталия не будет в восторге от того, что ты собираешься влипнуть в еще одну передрягу. И этим ты не спасешь ее! Если этот ублюдок Уэйнрайт грохнет тебя, то ее некому будет защитить. И тогда он сможет спокойно добраться до нее и сделать с ней что угодно. Если ты хочешь кого-то защитить, то прежде чего твоя обязанность – спасать свою шкуру. Это первое, о чем ты должен думать.       — Уэйнрайт и пальцем ее не тронет!       — Тронет! Если ты сдохнешь!       — Я не сдохну! — громко восклицает Эдвард.       — Блять, у кого ты набрался этого упрямства? — недоумевает Терренс. — Отец с матерью вроде бы не такие упрямые и умеют сохранять ясный ум даже в стрессовой ситуации. И на приключения их тоже не тянет… Они всегда мечтали о тихой размеренной жизни. А у тебя как будто шило в заднице! Не можешь усидеть на одном месте!       — Я всего лишь защищаю то, что мне дорого!       — Чувак, ты как Ракель: если ей что-то взбредет в голову, то это ничем не выбьешь. Пока она не сделает то, что хочет, эта девчонка не успокоится. Вот и ты такой же! Начинаешь соображать лишь тогда, когда получишь битой по башке!       — Раз ты заговорил о Ракель, то подумай о ней и иди домой. Не заставляй ее нервничать. Тем более, она может вспомнить про кошмар с твоим участием и начнет бояться за тебя.       — Ну уж нет! Я не позволю тебе совершить очередную глупость! Однажды ты уже и так крупно влип, когда вздумал в одиночку уничтожить дядю Майкла. И все это время ты выглядел как полный дебил!       — Я не ребенок, Терренс! Мне двадцать семь лет. За мной уже не надо бегать.       — В твоем случае придется! И я буду это делать, ибо в отличие от тебя у меня есть мозги. И я умею мыслить трезво.       — Ты так думаешь. Когда ты приходишь в бешенство, то тебе по хер, кто перед тобой стоит: слабая, беззащитная девушка или двухметровый мужик на стероидах.       — Не переводи разговор на другую тему.       — И кстати, сколько бы тебе ни надирали жопу, ты так и остался неуравновешенным психом.       — Ар-р-р… — раздраженно рычит Терренс. — Как же ты меня бесишь, несносный мальчишка! Если бы не ответственность перед нашими родителями и твоей невестой, я бы уже давно послал тебя на хер. Ибо я заебался с тобой возиться!       — Вот и прекрасно! Значит, я спокойно доведу дело до конца и не буду слушать твои лекции.       — Я сказал, ты никуда не пойдешь! И ЭТО НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ!       — Оставь меня в покое, Терренс. Достал уже, если честно.       — Я все сказал, малой! Мы уходим отсюда прямо сейчас!       — Лучше забирай Питера и отправляйся домой. Заодно и Перкинсу дорогу покажите. А то он боится заблудиться и торчит возле нас лишь из-за страха не вернуться домой.       — Реально, Эдвард, не делай еще больше глупостей, — уверенно говорит Питер. — Терренс абсолютно прав: если ты останешься здесь, то Уэйнрайт превратит тебя в порошок.       — Я не боюсь этого ублюдка, — гордо приподнимает голову Эдвард. — И не дам ему просто так одолеть меня.       — Тебя точно уронили в детстве, и ты нехило так трахнулся башкой. До сих пор, черт возьми, отойти не можешь.       — Слушайте, придурки, мне уже тошно слышать ваши нотации, — ехидно усмехается Даниэль, скрестив руки на груди. — Хватит уже носиться с этим сопляком. Если Терренс хочет – пусть идет!       — Заткнись, Перкинс! — в один голос резко бросают Терренс и Эдвард.       — Тебя вообще тут никто не спрашивает! — сухо добавляет Питер.       — Пусть он ищет то, что ему нужно, а я займусь своими делами, — уверенно заявляет Даниэль.       — Блять, еще один самоубийца… — раздраженно стонет Терренс, закатив глаза.       — Ты-то куда лезешь, бестолочь? — возмущается Питер. — И так уже влип по полной! А если этот тип спалит тебя и Эдварда, то у вас будут большие проблемы. Как, впрочем, и у нас, если мы пойдем за вами.       — Вы меня не волнуйте, — грубо бросает Даниэль. — Спалят вас или нет – это ваши проблемы!       — Ладно мой братец – упрямый осел, — добавляет Терренс. — Но ты какого хера туда лезешь?       — Я не обязан перед вами отчитываться.       — Ты даже драться не умеешь! Машешь руками как курица! А если тот тип вколет тебе какую-то дрянь, то тебе точно будет прямая дорога в психушку.       — Оставьте свое мнение при себе.       — Делай что хочешь, но если я попадусь Уэйнрайту по твоей вине, то тебе придется сильно пожалеть, — угрожает пальцем Эдвард.       — Так, никуда ты не пойдешь! — восклицает Терренс и, схватив Эдварда под руку, резко одергивает его. — Мы идем домой! Сейчас же!       — Пусти меня! — Эдвард резко освобождает руку из хватки Терренса. — Я пойду туда в любом случае, нравится вам с Питером это или нет.       Эдвард резко разворачивается и уверенно идет к каменному забору, чтобы взобраться на него и перелезть на другую сторону.       — Эдвард! — восклицает Терренс. — Придурок, куда пошел? Стоять! Эдвард!       — Эдвард, остановись! — громко просит Питер. — Сейчас же! Слышь, герой ты недоделанный!       Терренс раздраженно рычит, приложив руку ко лбу и переглянувшись с Питером, который качает головой.       — Прости, Ракель, прости, папа, прости, мама… — тихо произносит Терренс. — Но я не могу бросить Эдварда… Я должен идти за ним. Да, я понимаю все риски… Но если с моим братом что-то случится, то я не прощу себе этого. Потому что я так или иначе в ответе за него… Если и рисковать, то вместе.       Терренс резко выдыхает и уверенно направляется туда, куда ушел Эдвард. Питер же пару секунд смотрит на уходящего друга с грустью во взгляде и понимает, что также не может бросить своих друзей.       — Мне очень жаль, Хелен… — шепчет Питер. — Но я тоже не могу бросить их… Я им обязан… Они – мои друзья. Самые близкие люди… Практически как братья… Я должен помочь им. Один за всех, все за одного…       Питер расслабляет плечи и идет за Терренсом и Эдвардом, понимая, что от волнения у него слегка трясутся руки. Даниэль неожиданно для себя начинает испытывать какую-то жалость к этим людям, на которых смотрит с грустью во взгляде. Впрочем, в следующую секунду он запрещает себе думать об этом и намерен и дальше быть сам за себя.       — Какое-то предчувствие зовет меня… — тихо говорит Даниэль. — И я не могу пойти против него… Что-то подсказывает мне, что там есть что-то очень важное мне… Что если я найду то, когда-то потерял? Или то, что поможет мне разъяснить некоторые вещи и ответить на многие вопросы.       Даниэль медленно выдыхает и идет за остальными, стараясь не думать о сомнениях, которые его одолевают. К этому моменту Эдвард уже вскарабкался наверх и, сидя на самом верху, помогает Терренсу, который только лезет по каменном забору, и Питеру, который пытается не упасть с большой высоты.       — Вы уверены, что хотите пойти? — неуверенно спрашивает Эдвард, когда все трое забираются наверх.       — Уверены, — решительно произносят Питер и Терренс.       — Может, вам пойти домой? Или привести полицию сюда?       — Мы уйдем только после того, как заберем отсюда твою дырявую задницу, — отвечает Терренс.       — Да! — восклицает Питер. — Ты от нас не отделаешься!       Эдвард ничего не говорит и лишь качает головой. А вот у Даниэля не получается взобраться наверх с первой попытки из-за того, что он выбирает не слишком удачные места, за которые следует цепляться руками.       — Эй, балбесы! — громко зовет Даниэль после того, как падает на землю. — Может, поможете мне? Я не могу взобраться наверх!       Питер, Терренс и Эдвард переглядываются между собой, одновременно переводят свои взгляды на Даниэля и громко усмехаются.       — С чего бы вдруг? — в один голос удивляются Терренс, Питер и Эдвард.       — Мне помнится, ты у нас герой, который все делает в одиночку, — издевательски напоминает Питер. — Который ничего не боится и набьет морду любому врагу.       — Или твоей небывалой смелости ненадолго хватило? — с насмешкой интересуется Эдвард. — Признаешь, что поджал хвостик от страха?       — Ар-р-р, да помогите мне, блять! — грубо требует Даниэль. — Молча! Я что, так много прошу?       — Мы не можем! — громко усмехается Эдвард. — Мы соблюдаем договоренность – ты сам по себе, а мы с парнями держимся вместе.       — А даже если ты найдешь свои мозги и память, то мы еще хорошенько подумаем, прежде чем принять тебя обратно в нашу компанию, — уверенно добавляет Питер.       — Да чтобы вы все свалились с этого забора вниз головой! — раздраженно бросает Даниэль.       — Не переживай, Перкинс, если твои ручонки слабенькие, а штанишки уже мокрые, то может пока что постоять здесь на страже, — с насмешкой предлагает Терренс. — А мы потом возьмем тебя за ручку и покажем дорожку домой. Передадим в руки твоей неподражаемой Бланки. Чтоб пригрела тебя на груди.       — Ну а если все-таки сумеешь взобраться, то будь тихим как мышь и не громи тут все подряд, — добавляет Питер. — Не отбей себе зад и не переломай руки и ноги! А иначе твоей иностраночке придется выходить замуж за беспомощного инвалида. А не за молодого красавчика с кучей бабла, с которым она бы трахалась каждый день.       Эдвард, Терренс и Питер издевательски смеются, все больше выводя Даниэля из себя.       — Ладно, парни, пошли! — уверенно говорит Эдвард.       Через пару секунд Эдвард спрыгивает с высоких каменных ворот, стараясь устоять на ногах, а затем то же самое делают Терренс и Питер. Пока они трое осматриваются вокруг, Даниэль раздраженно рычит, слегка задрав голову к верху, и предпринимает вторую попытку вскарабкаться по каменной стенке. И на этот раз у него это получается. Боясь потерпеть неудачу, он старается делать все очень осторожно, проверяя каждый камень, на который встает ногами, и за который хватается руками. А через несколько секунд, пока Эдвард, Терренс и Питер осматривают дом и все, что его окружает, Перкинс все-таки забирается наверх и спрыгивает с ворот.       — Жутковатое место… — задумчиво говорит Питер.       — Я так понимаю, здесь уже давно никто не живет, — предполагает Терренс.       — Кажется, я слышал звуки автомобилей неподалеку, — признается Питер. — Полагаю, что где-то здесь есть дорога…       — Даже если и так, мы потратили кучу времени на путь до этого места, — отмечает Терренс и бросает взгляд на свои темно-синие джинсы и ботинки, которые полностью испачканы грязью. — О, черт! У меня все джинсы и ботинки грязные. И задница тоже… Упал, твою мать, в лужу с грязью…       — Ты лучше на меня посмотри! — тихо усмехается Эдвард и осматривает себя. — Мне вообще «посчастливилось» наступить в какое-то дерьмо и уделать свою обувь.       — А я ненавижу паутину, — раздраженно признается Питер, стряхивает с себя какую-то грязь и немного поправляет свои волосы. — Это что-то мерзкое и противное… Но именно через нее мне и пришлось пробираться.       Питер, Терренс и Эдвард медленно расходятся в разные стороны и начинают осторожно осматриваться вокруг себя, даже если кроме дома в столь мрачном месте ничего нет.       «Надеюсь, что я не зря шел сюда черт знает сколько времени, — думает Даниэль, медленно наматывая круги и присматриваясь ко всему, что видит. — Так хочется найти что-то полезное… Мне и так жалко потраченного на этих дебилов времени. А если я еще приперся сюда зря, то буду очень зол…»       Через некоторое время Эдвард понимает, что больше нет смысла ходить по участку в прохладную и пасмурную погоду и решает попытаться проникнуть в сам дом, медленно, но уверенно подойдя ко входной двери, чтобы осмотреть ее.       «Уэйнрайт не запирал дверь после того, как свалил отсюда, — слегка хмурится Эдвард. — Значит, у меня есть шанс без проблем пробраться в дом. И узнать, какую дрянь он прячет в этом доме… А может, я найду еще что-нибудь интересное…»       Немного поколебавшись, Эдвард медленно переводит взгляд на облезлую дверную ручку, слегка надавливает на нее и отталкивает заржавевшую дверь от себя. Однако с первого раза ему не удается открыть ее, потому что она открывается так же плохо, как и дверь ворот. Но после того, как мужчина несколько раз отталкивает дверь от себя, ему все-таки удается открыть ее. Уже отсюда МакКлайф-младший может видеть, что внутри дома не так уж и приятно и светло, все отделано таким же деревянными досками, как и снаружи, а напротив находится небольшое окошко, через которое в помещение проникает свет.       «Не самое лучшее место… — мысленно отмечает Эдвард. — Так темно и холодно… И грязно… Хотя чего ожидать от человека, который явно не знает, что такое душ, ванна, зубная щетка и чистая одежда. Дерьмо может жить только в дерьме, а любые хоромы очень скоро превратится в рассадник грязи и пыли.»       Спустя пару секунд Эдвард, невольно задержав дыхание, медленно, но уверенно заходит в дом и осторожно осматривается вокруг. Освещением здесь служат лишь несколько небольших окошек, а почерневшие лампочки определенно не работают. В помещении стоит еще больший холод, чем на улице, а доски, из которых построен весь дом, уже очень старые и прогнившие, с какими-то разводами и трещинами. Можно увидеть несколько разных маленьких комнат: некоторые из них закрыты, а двери в другие лишь слегка прикрыты. С каждым новым шагом пол под ногами Эдварда издает звуки, из-за которых он поначалу чувствует себя некомфортно. Пройдя немного дальше, он видит облезлую лестницу, ведущую на второй этаж дома и больше напоминающую ту, по которой лезут наверх, чтобы, например, дотянуться до чего-то, что находится слишком высоко.       МакКлайфа-младшего заинтересовывает то, что находится на втором этаже дома. Мужчина подходит к той самой лестнице, взбирается на ней наверх и с трудом приподнимает дверцу на потолке, которую будто бы что-то блокирует. Эдвард видит, что здесь лежат какие-то сильно запыленные вещи, а сделанные из досок стенки – еще более прогнившие и запылившиеся. Света здесь тоже не слишком много: он проникает лишь через небольшие окошки, а на потолке на небольшом тонком проводе висит обугленная лампочка.       «О, — морщится Эдвард. — Интересно, сюда вообще давно заглядывали? Уэйнрайт вообще бывал здесь? Кругом же столько пыли и ненужного барахла! Проводка здесь явно не работает, а все лампочки обугленные…»       Тем временем Питер и Терренс медленно, но уверенно заходят в дом и начинают осматриваться вокруг, изучая все, что здесь находится и также не испытывая удовольствия от этого темного и холодного места.       — Эй, Эдвард, что ты там делаешь? — интересуется Терренс, когда замечает, как Эдвард стоит на лестнице, что ведет на второй этаж.       — Ничего… — задумчиво отвечает Эдвард, переведя взгляд на Терренса. — Просто смотрю…       — Там что-то есть?       — Нет, это обычный чердак. — Эдвард спускается по лестнице. — Там нет ничего особенного, кроме толстого слоя пыли и тонны грязи.       — Фу, как же здесь противно, — сильно морщится Питер. — Столько грязи и пыли… А вонь страшная…       — Потому что здесь живет тот, кого сложно назвать просто грязнулей. — Эдвард начинает осматриваться вокруг. — Который любое место превратит в свинарник.       — Черт, а я еще что-то говорил про свою квартиру… Да то место – самые настоящие хоромы, сравнивая с этой халупой! Где холодно и воняет! И где нет проводки!       — Да ладно, нормальная у тебя квартира. Тем более, ты всегда следишь за порядком. Просто тебе не повезло с соседями.       — Когда я искал себе жилье, у меня был не такой богатый выбор, ибо мой бюджет не позволял мне что-то хорошее. Вот и пришлось терпеть Марту и Хилари. Правда у нас начались недопонимания лишь спустя какое-то время.       — Ну зато сейчас у тебя есть шанс выбраться из той халупы и найти что-то получше, — уверенно отмечает Терренс.       — Не спорю. Но сейчас бы я бы предпочел побыстрее осмотреться здесь и свалить, пока Уэйнрайт не заявился сюда с дозой своей дряни.       — Надеюсь, мы успеем свалить…       Пока Эдвард, Терренс и Питер ходят по первому этажу дома и пытаются как-то привыкнуть к неприятной обстановке, Даниэль только сейчас изъявляет желание зайти внутрь и начать осматриваться вокруг.       «Фу, что за вонь! — сильно морщится Даниэль и прикрывает нос рукой. — Этому типу хоть самому-то приятно находиться здесь? Хоть бы прибрался что ли… Проветрил бы помещение… Придумал что-то с освещением… А то здесь слишком темно… И холодно… Бр-р-р…»       Даниэль начинает растирать руки с надеждой немного согреться, продолжая осматриваться вокруг.       «Ненавижу холод… Не могу терпеть его… Черт-черт… Знал бы – оделся бы теплее… Ох… Еще и приходиться терпеть эти три рожи… Да уж… Ну и денек… Зачем я только вообще вышел из дома? Бланка права – надо сидеть дома и отдыхать… Мне что-то не хочется заработать приключений на свой зад…»       — Слушайте, по-моему, мы зря сюда пришли, — уверенно говорит Терренс. — Здесь нет ничего, кроме обшарпанных стен и пыли на ней.       — Я тоже не вижу ничего особенного, — соглашается Питер. — Лишь убедился в том, что Уэйнрайт – та еще грязнуля.       — Абсолютно согласен.       — А вообще надо уже валить отсюда. Сомневаюсь, что мы что-то здесь найдем.       — Да, но надо как-то промыть мозги моему упрямому маленькому братику. И одному жалкому герою, который торчит рядом с нами лишь из-за страха заблудиться и больше не увидеть свою испаночку, которая водит его за нос.       — Ну что касается твоего братика, то он точно никогда не повзрослеет и не успокоится. А вот Перкинс… У этого свои тараканы в голове…       А тем временем Даниэль подходит к одной из комнат, дверь в которую слегка прикрыта. Он приоткрывает ее и медленно заходит в нее, очень осторожно осматриваясь вокруг так, словно он опасается какого-то подвоха. Это обычная небольшая комнатка с обшарпанными желтоватыми потолками, в которой стоят какие-то коробки, полки и стол с ящиками и шкафчиками. На полках и столе находятся маленькие и средние пузырьки, пачки пластырей, ваты и еще чего-то, а небольшое окошко с трудом освещает эту комнату, которая кажется такой же грязной и пыльной, как и весь дом. Даниэль пару секунд стоит на пороге и глазами окидывает все, что видит. А потом он неуверенно подходит к столику, медленно берет в руки каждый пузырек со стола и рассматривает его. Спустя какое-то время мужчина раскрывает один из шкафчиков и находит в нем еще больше разных пузырьков. Ну а когда Перкинс открывает другой, перед его глазами предстают несколько пачек еще неиспользованных шприцев разных размеров: большие, маленькие, толстые и тонкие.       «Хм, кажется, МакКлайф-младший говорил, что этот тип колол себе что-то с помощью шприца… — слегка хмурится Даниэль, берет одну из этих пачек и начинает рассматривать все шприцы. — И здесь их очень много… Значит, он делает это не в первый раз… А регулярно… Вряд ли бы здесь было столько упаковок…»       Даниэль кладет пачку шприцев на стол, выдвигает один из ящиков и обнаруживает в нем много пакетиков с белым или сероватым порошком. Мужчина слегка хмурится и берет один из пакетиков с неизвестным веществом, чтобы рассмотреть его повнимательнее.       «Если я прав, то именно эту дрянь нюхал тот тип… А те трое подумали, что это кокаин… Понятия не имею, что это такое, но оно мне не нравится… И его здесь тоже много…»       Даниэль еще несколько секунд вертит этот пакетик в руках, а потом ему в голову приходит мысль раскрыть его и попробовать порошок на вкус. Чисто ради любопытства. Но в последний момент в комнату заходят Эдвард и Питер и видят, что Перкинс хочет раскрыть пакетик и попробовать его на вкус. Хоть они и дали себе обещание не помогать этому человеку, никто из них не хотел бы видеть его наркоманом. И они все еще помнят о том, что когда-то этот человек был их другом…       — Эй, эй, не вздумай пробовать эту дрянь! — тараторит Питер, подлетает к Даниэлю, настолько резко выхватывает у него из рук пакет с порошком, что тот не успевает ничего понять, и стучит пальцем по виску. — У тебя мозги-то есть, идиот?       — Неужели ты не видел, как Уэйнрайт сходил с ума после того, как понюхал это дерьмо? — громко ужасается Эдвард. — Попробуешь один раз – будет хотеть эту дрянь постоянно! Все больше с каждым разом!       — А я и не пытался пробовать это, — уверено врет Даниэль. — А если и пытался, то это МОЕ собачье дело. И вы не имейте право указывать мне, что делать.       — Нам не нужны проблемы из-за тебя, Перкинс, — сухо говорит Питер. — Так что даже не вздумай нюхать, пробовать и глотать это дерьмо.       — Я же, блять, сказал вам, что ЭТО МОЕ ДЕЛО!       — А я смотрю, ты хочешь валяться где-нибудь вместе с тем больным ублюдком и кайфовать, — отмечает Эдвард. — А когда кайф пройдет, пойдете на улицу грабить людей, чтобы что-то продать и купить еще больше этой дряни.       — Не надо меня учить, Терренс!       — Я – Эдвард!       В этот момент в комнату, где находятся Питер, Эдвард и Даниэль, заходит Терренс, который услышал громкие крики, находясь недалеко отсюда.       — Эй-эй, что здесь происходит? — спрашивает Терренс.       — Ничего, — со скрещенными на груди руками низким голосом хмуро бросает Эдвард. — Просто Перкинс решил стать наркоманом. Наркоманом с амнезией и недостатком мозгов.       — Я же сказал, что НЕ ПЫТАЛСЯ пробовать эту дрянь! — громко, раздраженно возражает Даниэль.       — Да? — удивляется Питер и раскачивает пакетик в руке. — А кто держал этот пакетик и хотел раскрыть его?       — Твою мать, Перкинс, ты совсем дебил? — ужасается Терренс, расставив руки в бока. — Ты хоть понимаешь, что если попробуешь эту дрянь, то будешь хотеть ее все больше? Будешь колоться и нюхать всякое дерьмо с Уэйнрайтом на пару!       — Слушайте, уроды, отвалите от меня! — раздраженно бросает Даниэль. — Достали уже своими лекциями!       — Так тебя никто и не приглашал! — напоминает Эдвард. — Ты сам увязался за нами и не можешь пищать и жаловаться!       — Все, я не хочу с вами разговаривать! Отвалите от меня! И не ходите за мной по пятам!       Даниэль резко разворачивается и быстрым шагом уходит из комнаты, пока Эдвард, Терренс и Питер провожают его осуждающим взглядом.       — Ар-р-р, безмозглый псих, — раздраженно говорит Терренс. — Бесит… Просто бесит.       — Не тебя одного, Терренс, — отвечает Питер. — Мне не терпится отвязаться от него.       — Но пускать его в эту комнату нельзя, — уверенно говорит Эдвард. — А иначе Перкинс станет таким же наркоманом, как и Уэйнрайт.       — Да мне уже по хуй на него! Пусть делает что хочет! Если мы его и потеряем, то это будет плохо лишь для группы.       — Значит, будем искать ему замену, — уверенно отвечает Терренс. — Я отказываюсь работать с мерзавцем, который вылил на нас уже кучу помоев.       — Все так и будет, — задумчиво отвечает Эдвард.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, после которой Терренс переводит взгляд на пакетик с порошком в руках Питера.       — Кстати, а где Перкинс достал эту дрянь? — слегка хмурится Терренс.       — Кажется, нашел в ящике, — задумчиво отвечает Эдвард, подходит к столику с раскрытыми шкафчиками и обнаруживает много упаковок со шприцами и Zip-Lock пакетиков с неизвестным порошком. — Смотрите, здесь полного этого порошка! Уэйнрайт нюхал точно такой же.       Терренс и Питер подходят к ящику и слегка качают головой с широко распахнутыми глазами.       — О, дерьмо… — ужасается Питер. — Да здесь хватит на целую армию!       — Да он, походу, наркоман со стажем, — предполагает Терренс. — Один порошок! Даже нет что-то вроде марихуаны! Наверняка, он начал с того, что баловался ею. А когда привык к ней, то перешел на что-то тяжелое.       — Этот отморозок говорил что-то про кокаин и героин, — слегка хмурится Эдвард. — Полагаю, именно это и находится в этих пакетах.       — Как будто закупается у кого-то оптом, — задумчиво говорит Питер.       — И засовывает во все дырки, — добавляет Терренс.       — Но даже если это так, я удивлен, что Уэйнрайт столько месяцев просидел в тюрьме, будучи лишенным наркоты, — отвечает Эдвард, руками оперевшись об стол. — Неужели он не страдал от ломки?       — Возможно, тогда он только привыкал к таким сильным наркотикам или же был на травке.       — Мутная какая-то история, если честно… То ли он пытался жить без наркотиков и страдал от ломки… То ли все равно находил способ принимать их…       — В любом случае это уже не имеет никакого значения.       Тем временем внимание Питера привлекает что-то блестящее, лежащее где-то в углу комнаты. Он кладет пакет с порошком на стол, подходит к тому, что ему интересно, опускается на корточки и подбирает с пола какую-то вещицу. Блондин стирает рукой всю пыль и получше рассматривает то, что оказывается женским позолоченным кулоном. Роузу нужно буквально несколько секунд, чтобы понять, что похожее украшение он видел у Наталии на шее. И у него нет сомнений в том, что это кулон девушки, а блестящая подвеска в виде буквы «N» еще больше убеждает его в этом.       — Эй, Эдвард, подойди сюда на секунду, — спокойно говорит Питер, все еще рассматривая цепочку.       Терренс и Эдвард переглядываются между собой и в разное время подходят к Питеру.       — В чем дело? — спрашивает Эдвард.       — Слушай, ты вроде бы говорил, что Уэйнрайт украл у Наталии кулон, — задумчиво отвечает Питер и показывает Эдварду цепочку в его руках. — А этот очень похож на ее… Здесь как раз есть подвеска в форме буквы «N».       Эдвард забирает у Питера цепочку и рассматривает ее, сразу же понимая, что это действительно тот самый кулон, который Юджин украл у Наталии.       — Да, это кулон Наталии, — уверенно говорит Эдвард. — Это он!       — Ты уверен? — уточняет Терренс.       — Конечно!       — Кажется, у кулона нет застежки, — задумчиво отмечает Питер, поднимаясь на ноги.       — Да, я вижу, — произносит Эдвард. — Скорее всего, отлетела…       — Удивляюсь, что Уэйнрайт вообще забрал его с собой, — признается Терренс.       — Я тоже… Он ведь сам сказал, что не сможет продать этот кулон, потому что это – дешевка. — Эдвард замолкает на пару секунд и резко выдыхает. — Ох… Ладно, я потом что-нибудь придумаю с застежкой. И отдам Наталии.       С этими словами Эдвард кладет кулон во внутренний карман своей джинсовой куртки.       — Ну ладно, допустим, мы все-таки пришли сюда не зря, — задумчиво говорит Терренс, расставив руки в бока. — Хотя бы потому, что мы нашли кулон Наталии.       — Да, а я начал думать, что мы только время потеряли, — соглашается Питер, покопавшись в своих взъерошенных волосах.       — Да, уже что-то…       Эдвард окидывает взглядом всю комнату, а потом медленным шагом покидает ее и направляется в холодный коридор. Питер и Терренс переглядываются между собой, пожимают плечами и тоже покидают это помещение, плотно закрыв за собой дверь.       — Слушайте, ребята, давайте валить отсюда, — устало предлагает Терренс. — Уэйнрайт может вернуться в любой момент, а я не хочу попасться на глаза этому вонючему уроду.       — Я бы сделал еще тогда, когда мы только увидели Уэйнрайта, — хмуро отвечает Питер. — Мне что-то не хочется быть накаченным какой-то дрянью и валяться черт знает где.       — Да… — тихо произносит Эдвард, снова оглядывается вокруг, резко выдыхает и прикладывает руку ко лбу. — Наверное, теперь можно и валить… Больше я не вижу здесь ничего интересного…       — О да, братец! — радостно восклицает Терренс, негромко аплодирует и приподнимает руки к верху. — Наконец-то ты сказал то, что я так мечтал услышать!       — Ну что, трусишка, еще не наложил в штаны? — по-доброму усмехается Эдвард. — Или все еще держишься?       — Очень смешно! — хмуро бросает Терренс.       — И как видишь, со мной ничего не случилось, — Эдвард разводит руки в стороны. — Я жив и здоров. А ты такую панику развел, будто кого-то должны были грохнуть. Разорался как психованная истеричка.       — Ради тебя старался! Чтобы спасти твою задницу!       — Мне приятно, что у меня такой добрый и заботливый братик, но я бы и сам справился.       — Ладно, малой, я тебя понял. А теперь давай ноги в руки и валим отсюда. Давай-давай, малой, на выход! — Терренс толкает Эдварда в спину, заставляя его идти к входу из дома. — На этот раз ты точно будешь делать то, что я тебе скажу. А потом привезу домой и расскажу маме с папой, как безобразно ты себя вел. Пусть отец отшлепает тебя ремнем.       — О, Терренс… — закатив глаза, устало стонет Эдвард.       Правда, когда Эдвард, Терренс и Питер оказываются близко ко входной двери, откуда не возьмись появляется Даниэль, который выглядит не на шутку испуганным, как будто он увидел что-то ужасное.       — Парни, парни, сюда! — взволнованно тараторит Даниэль. — Там кто-то заперт! В той комнате кто-то есть!       Терренс, Эдвард и Питер переглядываются между собой и слегка хмурятся.       — Что, Перкинс, все-таки нанюхался какой-то дряни? — скрестив руки на груди, хмуро спрашивает Эдвард. — Ну все, поздравляю, ты официально пополнил ряды потенциальных клиентов психбольницы.       — Да ничего я не нюхал! — громко, раздраженно бросает Даниэль. — Это все твои выдумки!       — Слушай, Перкинс, хватит трепать нам нервы! — приподнимает руку ладонью к Даниэлю Терренс. — Не беси нас, если хочешь, чтобы мы помогли тебе выбраться отсюда. А если тебе не нужна наша помощь, так оставайся здесь один.       — Я не вру, клянусь! Тот тип запер кого-то в той комнате. Я слышал чей-то тихий плач!       — Ну так иди и спасай кого-то там! — разведя руками, громко бросает Питер. — У тебя есть прекрасный шанс доказать, какой ты великий герой!       — Ага, спасай свои галлюцинации, — ехидно усмехается Эдвард.       — Слушайте, придурки, хватит уже ржать! — возмущается Даниэль. — Идите сами посмотрите! И вы убедитесь в том, что в той комнате кто-то заперт!       — Мы заглядывали во все комнаты, и во всех были лишь хлам и пыль, — сдержанно говорит Терренс.       — Не во все! Если повернуть направо по этому коридору, то там есть дверь, которая подперта досками. А еще ее закрыли пустой книжной полкой. Именно там кто-то и плачет.       — Да ты точно сходишь с ума, Перкинс, — качает головой Питер. — Теперь тебе уже кажется, что кто-то плачет. Это уже ненормально, парень! Может, нам подыскать для тебя клинику, чтобы ты полежал там пару неделек?       — ДА НЕ КАЖЕТСЯ МНЕ! — во весь голос вскрикивает Даниэль. — Сколько раз вам, блять, объяснять, тупицы вы глухие! Сначала посмотрите, а потом узнаем, кто сходит с ума.       — Так, только не надо орать как больная истеричка, — приподняв руку ладонью к Даниэлю, сдержанно говорит Эдвард. — У меня уже голова болит от твоих истерических воплей.       — Ладно, раз вы не верите, так валите отсюда! Сам как-нибудь справлюсь.       — Хорошо! Быстро показывай ту комнату, а потом мы свалим отсюда.       — Нет, Эдвард, не слушай его! — взволнованно тараторит Терренс. — Здесь ничего нет! Он специально тянет время, чтобы мы попались Уэйнрайту на глаза.       Эдвард ничего не отвечает и со скрещенными на груди руками дает Даниэлю понять, что он готов следовать за ним. Перкинс сразу понимает намек и ведет его туда, где был несколько секунд назад. Вскоре они оказываются в еще более темном месте, где действительно есть еще одна запертая комната, а рядом валяются загнившие доски и небольшая, очень старая книжная полка.       — Ну вот! — говорит Даниэль. — Это здесь!       Эдвард с недоверием осматривает дверь, доски и книжную полку, пока Терренс и Питер также приходят сюда со скрещенными на груди руками.       — Ну, допустим я не заметил эту комнату, — холодно говорит Эдвард. — А где же тот самый плач?       — В его голове, — иронично отвечает Терренс. — Амнезия привела к более серьезным последствиям. Не таким, каких мы ожидали.       — Слышь, МакКлайф, ты лучше зашей свой хлебальник и прислушайся к звукам из комнаты, — сдержанно говорит Даниэль. — А потом посмотрим, где звучит этот плач!       Терренс раздраженно рычит и закатывает глаза, а Эдвард все-таки прислоняется ухом к двери и прислушивается к тому, что находится за ней. Через несколько секунд ему действительно удается услышать какие-то тихие звуки, похожие на всхлипы, и непонятный скрежет.       — Перкинс не соврал, парни, там действительно кто-то есть, — посмотрев на Питера и Терренса, спокойно говорит Эдвард. — Я слышу чей-то плач и какой-то скрежет.       Питер молча подходит к двери и пару секунд прислушивается к звукам, который он слышит почти сразу же.       — Верно, там кто-то есть, — кивает Питер.       Терренс подходит к двери и пытается прислушаться к звукам.       — Я тоже слышу какие-то звуки… — уверенно говорит Терренс. — Там кто-то есть… Плачет…       — Странно, что мы не заметили эту комнату раньше, — слегка хмурится Эдвард.       — Ха! — тихо усмехается Даниэль и скрещивает руки на груди, покачивая головой. — Ну а я что вам говорил?       Даниэль начинает говорить более писклявым голосом:       — Он сходит с ума! Сходит с ума! Он нанюхался чего-то! Давайте положим его в клинику! Он больной! У него голоса в голове!       Никто не обращает внимания на Даниэля, и все больше увлечены желанием узнать, кто же заперт в комнате, понимая, что и нужно спасти возможного заложника Юджина.       — Эй, там кто-то есть? — громко спрашивает Питер.       В ответ парни могут услышать лишь плач, который становится еще громче.       — Что-то подсказывает мне, что там заперта девушка, — задумчиво предполагает Терренс.       — Неужели этот ублюдок встретил еще какую-то молодую девчонку и спрятал ее здесь? — ужасается Питер. — Не получилось забрать Наталию – решил найти другую!       — Слушайте, надо как-то открыть эту дверь, — уверенно говорит Эдвард. — Если там и правда находится девушка, то ее нельзя оставлять здесь. Нужно спасти ее, пока этот ублюдок не решил грохнуть ее.       — Не пытайтесь, — со скрещенными на груди руками произносит Даниэль, бросив взгляд в сторону. — Я пробовал открыть дверь, но она заперта.       — Может, закрыли слишком плотно? — предполагает Терренс. — Здесь все двери открываются с трудом.       Эдвард предпринимает попытку открыть дверь, потянув и оттолкнув ее от себя, но она действительно заперта.       — Заперто, — произносит Эдвард. — Ни туда, ни сюда.       — Попробовать выломать? — предлагает Питер.       — Давайте я попробую, — спокойно говорит Терренс и пытается открыть дверь, налегая на нее всем весом, но это не помогает. — Не работает.       — Нет-нет, у нас получится. Если несколько раз толкнуть дверь, то она откроется.       — Попробуем еще несколько раз, — уверенно говорит Эдвард. — Если не поможет – найдем что-то тяжелое и выломаем замок.       Эдвард, Терренс и Питер решают по очереди налегать всем весом на запертую дверь, чтобы ни у кого не разболелись руки. Они все больше чувствуют, что у них что-то начинает получаться, и дверь вот-вот сломается. А в какой-то момент блондин хватает ручку и резко тянет ее на себя. Дверь все-таки поддается и открывается, замок ломается, а ручка пару мгновений находится в руке Роуза, но потом он роняет ее на пол. Не теряя ни секунды, в комнату первым заходит Терренс, который сразу же видит совсем юную девушку лет двадцати, одетую в грязную одежду, с сухими взъерошенными темными волосами, небрежно обрезанных так, что они закрывают ее шею, и мертвыми, красными и заплаканными карими глазами с синяками под ними. Ее кожа пребывает далеко не в лучшем состоянии, на руках можно увидеть следы от уколов, а на бледном лице заметны какие-то ссадины и раны. Пленница сидит в углу комнаты на полу, положив голову на старую жесткую кровать, и время от времени издает всхлипы, выглядя очень слабой, худощавой, бледной и измученной как будто ее будто долго пытали или до смерти напугали.       — О боже мой… — с ужасом в глазах произносит Терренс, прикрыв рот рукой.       Следом в комнату заходят Питер и Эдвард, видят эту девушку и, широко распахнув глаза, с ужасом понимают, что Юджин удерживал ее здесь и делал с ней что-то ужасное. А как только она видит их, то мгновенно стихает и широко распахивает глаза. Она отползает еще дальше и как можно ближе прижимается к холодной стене, поджав ноги в коленях и начав сильно дрожать с чувством учащенного сердцебиения.       — Н-н-нет… — дрожащим голосом тихо произносит девушка. — Н-н-н-нет, п-п-п-пожалуйста… Не надо… Нет-нет…       Немного обескураженные Терренс, Питер и Эдвард вопросительно переглядываются друг с другом и снова переводят взгляд на бледную от страха девушку.       — Все в порядке, девочка, — тихо, мягко говорит Терренс. — Не надо нас бояться.       — П-п-пожалуйста, п-п-пощадите меня, ум-м-моляю… — со слезами отчаянно умоляет девушка. — Не д-д-дд-д-делайте этого со мной… Я н-не х-х-хочу!       — Тише-тише, успокойся, — мягко произносит Эдвард. — Мы не причиним тебе вреда.       — Мы хотим помочь тебе, — добавляет Питер.       — П-п-пожалуйста… — с жалостью во взгляде произносит девушка и забивается в угол комнаты, прижимая колени к себе и ошарашенным взглядом смотря на Терренса, Эдварда и Питера. — Пожалуйста, не делайте этого со мной… Я не хочу больше принимать эту дрянь… Не хочу! Если вы вколете мне что-то, я умру. Прошу вас, не делайте этого со мной… Нет… Умоляю…       — Тише, девочка, — мягко говорит Питер, медленно подходит к испуганной бледной девушке и опускается перед ней на колени, неотрывно смотря ей в глаза. — Мы не сделаем тебе ничего плохого.       — Не подходите ко мне! — вскрикивает девушка. — Не подходите! Нет!       — Не бойся, мы не причиним тебе вреда. Мы пришли сюда, чтобы помочь тебе.       — П-п-п-пожалуйста, я вас очень прошу… — приложив сложенные друг к другу ладони ко рту, со слезами умоляет девушка. — Не давайте мне наркотики… Я не хочу… Я хочу лечиться! Хочу жить! Умоляю вас, не давайте мне наркотики! Я пытаюсь завязать… Я не хочу умирать…       — Господи… — с ошарашенными глазами покачивает головой Питер. — Бедняжка… До чего тебя довели…       — Не надо… Прошу вас… Не выполняйте приказ Юджина… Пощадите…       — Послушай, девочка. — Питер мягко берет девушку за плечи, уверенно смотря ей в глаза, пока та пытается вырваться и спрятаться. — Послушай. Мы не хотим сделать тебе ничего плохого. Никто из нас даже и не думал колоть тебе наркотики.       — Значит, вы… Не друзья Юджина?       — Нет, мы не его сообщники.       — Н-н-но как вы ок-казались здесь? — дрожащим голосом спрашивает девушка.       — Это долгая история. В любом случае ты можешь не бояться нас. Никто тебя не обидит.       Терренс и Эдвард в разное время подходят к девушке и опускаются на корточки или колени, стараясь делать все очень осторожно, чтобы еще больше не напугать ее.       — Это правда, девочка, — мягко говорит Терренс. — Ты можешь доверять нам.       — Могу? — широко распахивает свои красные, мокрые глаза девушка.       — Да, не бойся нас.       — А как ты здесь оказалась? — осторожно спрашивает Эдвард. — Да еще и была заперта в этой комнате?       — Юджин… — дрожащим голосом произносит девушка и тихо шмыгает носом. — Это он… Он удерживает меня здесь.       — Уэйнрайт?       — Да…       — А как долго?       — Очень долго…       — Боже, и что он с тобой делает?       — Он накачивает меня наркотиками… — со слезами на глазах отвечает девушка. — Дает лошадиные дозы кокаина, от которых я могу умереть… А иногда просто вкалывает мне дозу сильного снотворного, и я сплю.       — Даже не хочу знать, что он делает, когда ты накачена.       — Не знаю… Я не помню… Ничего не помню…       — У меня нет слов… — качает головой Питер. — С ума сойти…       — Я больше не хочу быть наркоманкой. Хочу бросить! Хочу лечиться! Хочу жить нормальной жизнью! Мне всего девятнадцать! Я не хочу умирать! Если Уэйнрайт накачает меня еще чем-то, то я точно не выживу. Мне и так очень плохо… Я не могу… Еще чуть-чуть – и я умру.       — Не бойся, девочка, мы поможем тебе, — мягко обещает Эдвард. — Обещаю, этот тип больше не сделает тебе ничего плохого. Мы с ребятами заберем тебя отсюда, отвезем тебя в больницу и найдем твою семью.       — Пожалуйста, заберите меня… — с жалостью во взгляде умоляет девушка. — Я не хочу больше здесь оставаться… Юджин – больной человек… Он одержим мною! Этот тип постоянно пристает ко мне. Хочет, чтобы я… Чтобы я удовлетворяла его… Но я не хочу! Он мне противен!       — Постой, ты сказала, он одержим тобой?       — Да. Уэйнрайт постоянно лапает меня против моей воли. — Девушка издает тихий всхлип. — Целует… Облизывает… Раздевает меня… Я… Я постоянно лежу перед ним голая, и он… Он издевается надо мной… А когда этот тип дает мне наркотики, он безжалостно трахает меня. У меня уже и так все тело болит… Постоянно прихожу в себя с сильными болями… Юджин… Всегда жесток… Я… Истекаю кровью…       Эдвард, Терренс и Питер с ужасом в глазах качают головой после слов девушки о том, что Юджин издевается над ней, пока она накачена наркотиками. Особенно сильно шокирован МакКлайф-младший, страшно боящийся представить себе Наталию на месте этой измученной девушки, которой нужна не только медицинская, но и психологическая помощь.       — Вот больная тварь… — тихо произносит Терренс.       — Что у него за одержимость женщинами! — возмущается Питер. — Готов трахать любую молодую и красивую девчонку, которая попадется ему.       — Вы правы… — дрожащим голосом произносит девушка. — Юджин реальной больной… Он не стесняется открыто рассказывать о своих сексуальных фантазиях. Делает это в такой извращенной форме, что у меня начинается истерика.       — Не бойся, девочка, — мягко произносит Эдвард и осторожно руку на плечо девушки. — Мы поможем тебе. Этот больной человек не посмеет и пальцем тронуть тебя. И ни один из нас не посмеет так обращаться с тобой. Мы уважаем девушек и ни за что не будем принуждать их к подобным вещам.       — У него может здорово поехать крыша, если он под наркотой. Этот тип и трезвый-то ненормальный! А как нанюхается кокаина, так вообще бешеный становится. Я до смерти боюсь его глаз. Они реально страшные! Я… Я хочу к маме и папе…       — Это был последний день твоих мучений, — уверенно отвечает Терренс. — Мы заберем тебя с собой.       — Ты будешь под нашей защитой, — мягко добавляет Эдвард. — Уэйнрайт и пальцем тебя не тронет.       — Да, я вас прошу… — отчаянно умоляет девушка. — Спасите меня… Я не хочу больше страдать… Не хочу умирать… Мое время умирать еще не пришло… Не пришло…       Девушка качает головой и начинает рыдать еще уже прежнего, пока потрясенные Эдвард, Терренс и Питер напряженным взглядом переглядываются между собой.       — Я в шоке… — с ужасом во взгляде шепчет Эдвард.       — Я тоже… — качает головой Терренс. — Хотя зная Уэйнрайта, я не удивлен.       — Я всегда подозревал, что Наталия – не единственная его жертва.       — Слава богу, этот ублюдок не изнасиловал ее.       — Знаю, но он и так достаточно потрепал ей нервы. Лапал где только можно, целовал, облизывал… Да еще и раздел до гола… Бр-р-р! Противно даже думать об этом!       Питер с грустью во взгляде молча смотрит на Эдварда и Терренса, а потом переводит взгляд на девушку, осторожно убирает волосы с ее лица и мягко берет за плечи, пока та медленно смотрит на него своими мокрыми глазами.       — Как тебя зовут? — мягко спрашивает Питер.       Девушка несколько секунд колеблется со слезами на глазах, прежде чем дрожащим голосом неуверенно произнести:       — К-к-кэссиди… Мое имя – Кэссиди…       — Будем знакомы, — с легкой улыбкой произносит Питер. — А я – Питер.       — Я – Эдвард, — представляется Эдвард.       — Ну а я – Терренс, — дружелюбно говорит Терренс.       — Все будет хорошо, Кэссиди, — мягко говорит Питер. — Мы с моими друзьями вытащим тебя отсюда.       — А Уэйнрайт больше не посмеет тронуть тебя, — обещает Эдвард.       — Он очень опасный… — предупреждает Кэссиди. — Юджин может убить вас всех…       — Об этом не беспокойся. Мы все можем постоять за тебя. К тому же, мы уже имели с ним дело.       — Правда? — широко распахивает глаза Кэссиди. — Но что случилось?       — Это долгая история. Но она…       Эдвард не договаривает, потому что в комнату заходит Даниэль, который ушел куда-то после того, как парни открыли дверь и зашли в комнату. Увидев мужчину, Кэссиди резко замирает и смотрит на него так, словно он кого-то ей напоминает. Но в следующую секунду девушка снова забивается в угол комнаты, прижав колени к груди и уставив широко распахнутые глаза на Перкинса.       — Нет, нет, нет… — резко мотает головой Кэссиди и тихо шмыгает носом. — Не надо… Не надо… Я не хочу умирать… П-п-п-пожалуйста, пощадите меня… Не подходите ко мне… Нет…       Сконфуженный Даниэль тут же широко распахивает глаза и уставляет их на Кэссиди. А в следующую секунду получше рассматривает девушку и отмечает, что она чем-то напоминает его самого. Например, карими глазами, волосами оттенка темный шоколад, некоторыми чертами лица и фактом, что они оба – обладатели длинной шеи… Однако если у мужчины волосы блестящие и мягкие, то у девушки они очень сухие и жесткие…       «Она чем-то похожа на меня… — думает Даниэль. — По крайней мере, ее цвет волос такой же, как мой… Да и некоторые черты лица похожи… Будь я девчонкой, то определенно выглядел бы точно также…»       Увидев, что Даниэль удивленно таращится на Кэссиди, которая забилась в угол и трясется от страха, Эдвард, Питер и Терренс быстро встают на ноги, а последний крепко хлопает его по плечу.       — Слышь, полоумный, хватит пялиться на нее! — сухо требует Терренс.       — А если продолжишь это делать, то она подумает, что ты такой же маньяк, как и Уэйнрайт, и хочешь поиздеваться над ней, — хмуро добавляет Эдвард.       — Э-э-э, что? — встряхнув головой, слегка хмурится Даниэль.       — Пялиться хватит, дебил! — немного грубо бросает Питер. — Не видишь, что девчонка напугана? А ты рассматриваешь ее как маньяк!       — Что? Да чего вы врете!       — Сам посмотри! — восклицает Эдвард, указав рукой на Кэссиди.       Даниэль переводит взгляд на Кэссиди и немного неуверенно подходит к ней поближе, заставляя девушку еще плотнее прижаться к стене и поближе прижать к себе колени.       — Нет, уходите! — дрожащим голосом говорит Кэссиди. — Уходите! Нет! Не приближайтесь!       — Ты что, девочка, не бойся меня, — мягко говорит Даниэль. — Я не собираюсь делать с тобой ничего плохого.       — Я не хочу принимать наркотики… Нет! Я не хочу умирать!       — Что ты такое говоришь? Я не собираюсь ничего тебе давать!       — Кто-нибудь уведите его отсюда! — с жалостью во взгляде умоляет Кэссиди. — Я боюсь! Он – сообщник Уэйнрайта! Хочет дать мне наркотики!       Пока Питер, Эдвард и Терренс переглядываются между собой, слегка нахмурившись, Даниэль опускается на колени перед Кэссиди и мягко берет жутко бледную, до смерти напуганную девушку за руки.       — Девочка, прошу тебя, успокойся, — мягко просит Даниэль. — Клянусь, я не сделаю тебе ничего плохого. Я не такой ужасный, чтобы бояться меня.       — Уходите! — восклицает Кэссиди. — Уходите! Не приближайтесь!       — Боже, что же с тобой сделали, раз ты так трясешься и забиваешься в угол?       — Пожалуйста, не убивайте меня… Я не хочу умирать! Еще одна огромная доза кокаина убьет меня. Мне и так очень плохо… Я чувствую, что скоро придет мое время умирать…       — Нет-нет, не говори так.       — Не убивайте меня… Умоляю…       — Т-с-с, тише-тише, девочка, все хорошо, — мягко говорит Даниэль, погладив Кэссиди плечи. — Я не обижу тебя, обещаю. Наоборот – я хочу помочь тебе.       — Пожалуйста…       — Я как раз нашел тебя здесь, когда проходил мимо. Услышал, что кто-то плачет, и решил проверить.       — Правда? — широко распахивает глаза Кэссиди и тихо шмыгает носом. — Значит, это вы пытались попасть сюда и сломать дверь и спросили кто здесь есть?       — Да, я. — Даниэль бросает короткий взгляд на Эдварда, Питера и Терренса. — И они тоже.       — Верно, — кивает Питер. — Он сказал нам, что ты здесь.       — А вы сами сюда пришли, или Уэйнрайт тоже запер вас здесь? — интересуется Кэссиди.       — Сами пришли, — спокойно отвечает Эдвард. — Решили выследить Юджина и узнать, где он скрывается.       — Нет… — Кэссиди со слезами на глазах качает головой. — Вам лучше уйти… Уэйнрайт – безумный… Больной… Если вы попадетесь ему, то он может сделать с вами все что угодно. Даже убить. Для него это ничего не стоит!       — Мы знаем, Кэссиди.       — Лучше уходите отсюда, пока этот тип не вернулся. Я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня.       — Конечно, мы уйдем, — уверенно отвечает Питер. — Но только с тобой. Раз уж мы нашли тебя, то обязаны отвести тебя в больницу и связаться с твоей семьей.       — Не рискуйте, ребята. Уэйнрайт убьет вас. Или накачает сильными наркотиками. Меня он постоянно насилует и принуждает к сексу, а вас будет безжалостно пытать.       — Мы не боимся его, — приподнимает голову Эдвард. — Пусть только пальцем тронет – по стенке размажем.       — Не надо… Вы не знайте, на что он способен.       — Не беспокойся, Кэссиди, — мягко говорит Терренс. — Все будет хорошо. Пока ты с нами, с тобой ничего не случится.       — Я не могу быть уверена в этом.       — Раз они говорят, что все будет хорошо, значит, так и будет, — спокойно говорит Даниэль.       Кэссиди ничего не говорит и лишь тихо шмыгает носом, опустив свой взгляд на свои руки. Но потом она немного неуверенно переводит взгляд на Даниэля и получше рассматривает его, отмечая, что Перкинс чем-то похож на нее саму, хотя и кажется старше. И девушка еще пару секунд рассматривает мужчину, время от времени отводя взгляд в сторону с чувством жуткой неловкости.       — Кстати, ты очень похож на моего брата, — неуверенно говорит Кэссиди.       — Я? — с легкой улыбкой удивляется Даниэль. — На твоего брата?       — Да… Старшего…       — У тебя есть брат? — спрашивает Питер.       — Есть, но я уже много лет не видела его. Хотя ужасно скучаю по нему.       — Но как так получилось? — удивляется Терренс.       — Это была моя вина… Я не осталась с ним тогда, когда должна была. Ушла из дома и больше не возвращалась.       — А родители? — уточняет Даниэль. — У тебя есть мама с папой?       — Нет, они погибли много лет назад. Друг за другом…       — Значит, вы с братом остались сиротами?       — Типа того.       — Интересно… — Даниэль на секунду отводит взгляд, снова смотрит на Кэссиди и мягко гладит ей плечи. — Эй, а как твое имя?       — Кэссиди…       — Рад познакомиться, Кэссиди, — слегка улыбается Даниэль. — А меня зовут Даниэль.       — Даниэль? — Кэссиди округляет глаза и уставляет их на Даниэля, заметно напрягшись. — Вас зовут Даниэль?       — Ну да, — пожимает плечами Даниэль. — А что? Что-то не так?       — Э-э-э…       Кэссиди качает головой, тихо плача, сильно дрожа и не отводя взгляд с Даниэля, который немного смущается из-за того, что она так пристально рассматривает его. Впрочем, чем больше времени проходит, тем больше мужчина начинает быть уверенным в том, что… Знает эту юную девушку…       «Я ее знаю… — думает Даниэль, внимательно рассматривая Кэссиди. — Я как будто видел эту девушку раньше! Но откуда? Она что, моя подруга? Или просто знакомая? Не знаю… Но то, что эта Кэссиди чем-то похожа на меня, начинает немного настораживать? Что если… Если мы как-то связаны?»       Эдварда, Питера и Терренса тоже настораживает то, что Кэссиди так разнервничалась после того, как Даниэль назвал свое имя. Они вопросительно переглядываются между собой, а затем блондин осторожно подходит к юной девушке и мягко кладет руку на ее плечо.       — Кэссиди, в чем дело? — обеспокоено спрашивает Питер. — Почему ты так занервничала?       — Ты так изменилась после того, как Даниэль представился, — слегка хмурится Эдвард.       — Э-э-э… — запинается Кэссиди. — Я… Я…       В воздухе воцаряется пауза, потому что Кэссиди не может сказать ни единого слова и только лишь громко всхлипывает.       — Кэссиди, не надо так нервничать, — тихо, мягко говорит Терренс. — Успокойся, пожалуйста.       — Я… — дрожащим голосом произносит Кэссиди.       — Разве дело в нем? — слегка хмурится Питер, указав на немного растерянного Даниэля.       — Я… — Кэссиди бросает испуганный взгляд на Эдварда, Терренса и Питера. — Я… Даниэль… Он…       — Ты что, знаешь его? — уточняет Терренс. — Даниэль как-то связан с тобой?       — Э-э-э… Нет… Я… Просто… — Кэссиди на мгновение бросает свой взгляд на Даниэля. — Моего старшего брата тоже звали Даниэлем… Я… Я подумала о нем…       — Твоего брата звали Даниэль? — неуверенно переспрашивает Питер.       — Да…       — Ты говоришь, что он – твой старший брат. Сколько ему сейчас должно быть лет?       — Двадцать шесть… Совсем скоро моему брату должно исполнится двадцать семь… — Кэссиди переводит свои мокрые глаза на Питера. — Двадцатого августа…       Это заявление приводит Терренса, Эдварда и Питера в некое замешательство, и они подозрительно переглядываются друг с другом. Даниэль же сначала бросает парням напряженный, неуверенный взгляд, но потом резко отбрасывает от себя мысль, что братом Кэссиди может быть он сам.       — И… — неуверенно произносит Терренс, указав на Даниэля. — Этот Даниэль… Напоминает тебе твоего брата?       — Да, некоторыми чертами… — неуверенно отвечает Кэссиди.       — Возможно… — кивает Эдвард, внимательно сравнивая Кэссиди и Даниэля. — У вас и правда есть что-то общее… Например, цвет волос… Кое-какие черты лица…       — Да нет… — резко мотает головой Даниэль. — Этого не может быть! Это просто совпадение! Я не один, кого зовут Даниэлем, и кому скоро исполнится двадцать семь. Хотя я вообще не уверен, что это и есть мое имя!       — Но вы похожи, и ты не можешь это отрицать! — восклицает Питер.       — Только лишь цветом волос!       — Не только! У вас много общих черт!       — Нет, парни, не надо, — неуверенно произносит Кэссиди, с грустью во взгляде смотря на всех парней. — Думаю, Даниэль прав. Мы… Можем быть просто похожи…       — А ты точно уверена, что я похож на твоего брата? — слегка хмурится Даниэль.       — Я лишь сказала, что ты напоминаешь мне его. Но не сказала, что ты – и есть мой брат.       — Кэссиди… — слегка хмурится Терренс, поглаживая подбородок. — Скажи, пожалуйста, а какая у тебя фамилия? А лучше назови свое полное имя.       Кэссиди колеблется пару секунд, прежде чем резко выдохнуть и немного неуверенно сказать:       — Перкинс… Меня зовут Кэссиди Перкинс. А мое полное имя – Кэссиди Николь Перкинс.       В воздухе воцаряется тишина, во время которой все удивленные взоры обращаются на Даниэля, также пребывающий в шоке от того, что услышал, нервно сглотнувший и начавший довольно часто дышать от волнения.       — Перкинс? — неуверенно переспрашивает Эдвард. — Ты – Кэссиди Перкинс?       — Да… — кивает Кэссиди и неуверенно смотрит на Даниэля. — А он разве тоже Перкинс?       — Тоже… — кивает Даниэль. — Я – Даниэль Перкинс…       — О, боже мой…       — Ничего себе… — качает головой Эдвард.       — Походу, мы многого не знали об этом человеке… — шепчет Терренс, обращаясь к Эдварду и Питеру.       — Неужели… — неуверенно произносит Питер. — Неужели у него есть сестра?       — Ты не знал об этом?       — Нет! Я был уверен, что он был единственным ребенком.       — Нет-нет… — слегка дрожащим голосом произносит Даниэль. — Этого не может быть…       — А если это правда? — неуверенно предполагает Терренс. — Что если эта девушка – твоя младшая сестра?       — Нет! — Даниэль резко поднимается на ноги. — Этого не может быть! Это совпадение! Перкинс – не самая редкая фамилия.       — Почему вы решили, что этот человек может быть моим братом? — слегка дрожащим голосом неуверенно спрашивает Кэссиди. — Я же не сказала это прямо! Просто у этого Даниэля есть кое-что, что напомнило мне о моем брате…       — Вот видите! — восклицает Даниэль. — Эта девушка сама признает это.       Пока Кэссиди с грустью во взгляде поглядывает на Даниэля, который хоть и понимает, что она ему знакома, но не хочет верить, что он может как-то быть с ней связан, Эдвард подходит к девушке, опускается на корточки и мягко берет ее за плечи.       — Что произошло с твоим братом, Кэссиди? — мягко спрашивает Эдвард. — Где он сейчас?       — Не знаю… — издает тихий всхлип Кэссиди. — Не знаю даже… Жив он или… Мертв…       — Мертв? Почему ты решила, что он должен быть мертв? Он же молодой! Ты сказала, что ему почти двадцать семь!       — Прошло уже очень много лет… Многое могло случиться.       — А ты пыталась разыскать его?       — Как? — разводит руками Кэссиди. — Я не знаю, где он сейчас живет…       — А почему ты вообще ушла из дома? Неужели ты плохо ладила с братом? И поэтому решила сбежать?       — Нет… — неуверенно произносит Кэссиди. — Во всем виноваты…       Однако Кэссиди ничего не успевает сказать, потому что в этот момент ее, Эдварда, Питера, Терренса и Даниэля окликает ужасающий мужской голос, раздающийся за их спинами:       — Так-так… Кого я вижу…       Эдвард, пулей поднявшийся на ноги, Терренс, Питер и Даниэль резко поворачиваются на голос и видят перед собой Юджина Уэйнрайта – того, на кого они так боялись нарваться. Девушка резко бледнеет, широко распахивает полные ужаса глаза при виде этого мужчины, что наводит на всех ужас своей широкой, безумной улыбкой, забивается в угол и прижимает согнутые в коленях к себе, снова горько заплакав и начав сильно трястись от страха. Она переглядывается с теми, кто пообещал спасти ее, пока все четверо с учащенным дыханием переглядываются между собой, понимая, что им придется на время забыть обо всех своих ссорах и действовать сообща, чтобы покинуть это место живыми и невредимыми.