Потерянные и забытые воспоминания

      Ракель, Наталию, Хелен, Питер, Даниэля, Эдварда, Ребекку и Джейми шокирует то, как ужасно Анна выглядит, и удивляются, куда же пропала та жизнерадостная девушка, которую очень редко можно было увидеть расстроенной. Как, впрочем, и Даниэль, который смотрит на нее широко распахнутыми глазами и только сейчас начинает задаваться вопросом, где же она была все это время. Пока сама девушка лишь единожды смотрит на него и резко отводят глаза в сторону, определенно желая видеть его меньше всего.       — Господи, Анна… — с мокрыми глазами дрожащим голосом произносит Наталия. — Неужели это ты?       — Ты… — неуверенно произносит Ракель. — Так изменилась… Что с тобой стало?       — Э-э-э… — опустив взгляд вниз, запинается Анна. — Просто… Немного не высыпаюсь по ночам… Да, я плохо сплю…       — У меня просто нет слов, — прикрыв рот рукой, с мокрыми глазами качает головой Хелен.       Ракель, Хелен и Наталия подходят к тихонько всхлипывающей Анне и крепко обнимают ее. Она с удовольствием принимает эти объятия и даже находит в себе силы вымученно улыбнуться, окончательно осознав, как же сильно ей не хватало ее подружек. А пока подруги стоят в обнимку и плачут от радости, Даниэль, Эдвард и Питер наблюдают за происходящим, все больше ужасаются от того, что девушка изменилась в худшую сторону.       — О, черт, что с ней стало? — покачав головой, широко распахивает глаза Эдвард. — Анна выглядит измученной! Буквально кожа да кости!       — Она выглядела намного лучше в тот день, когда я встретил ее, — с ужасом во взгляде задумчиво отвечает Питер. — Неужели можно так сильно довести себя за считанные дни?       — Когда ты сказал, что она выглядела ужасно, я и подумать не мог, что все настолько плохо.       — Нет… Сейчас дела совсем плохи…       — Твою мать… У меня нет слов…       — Эй, парни, а почему она так странно посмотрела на меня? — неуверенно спрашивает Даниэль. — Как я будто стал ее главным врагом!       — Ты у нас спрашиваешь? — удивляется Эдвард. — Я думал, тебе лучше знать, что у вас происходит.       — Я понимаю лишь то, что Анна ушла из дома. Все это время я жил один. Она ни разу не поинтересовалась мной! Я только сейчас начал это понимать!       — Ах, Перкинс, когда эта девушка узнает, что ты сделал, то она точно от тебя отвернется.       — Ты это о чем?       — Полагаю, тебе есть, что нам рассказать, — со скрещенными на груди руками хитро улыбается Питер.       — Мне? — округляет глаза Даниэль.       — Не хочешь что-нибудь сказать? — хмуро спрашивает Эдвард. — А, герой с амнезией?       — Э-э-э… А что я должен сказать? Я не понимаю!       — Да ладно, Перкинс, не строй из себя дурачка, — советует Питер. — Мы ведь прекрасно знаем о твоих приключениях, которые могут стоить тебе очень дорого.       — Но, ребята…       — Поговорим об этом позже, — спокойно говорит Питер. — И тогда ты точно не отвертишься от объяснений.       Пока обескураженный и немного взволнованный Даниэль стоит на одном месте и хлопает округленными глазами, Эдвард и Питер подходят к Анне.       — Привет, Питер, привет, Эдвард… — дружелюбно здоровается Анна. — Рада вас видеть.       — Привет, Анна, — здороваются Эдвард и Питер.       Анна по-дружески обнимает Питера и Эдварда, которые с удовольствием отвечают на ее объятия. А как только парни обнимают девушку, Ребекка с Джейми неуверенно подходят к ней, потрясенными глазами рассматривая девушку.       — О, господи, Анна, девочка… — тихим голосом ужасается Ребекка. — Не могу поверить…       — Ты сильно изменилась, — отмечает Джейми. — Раньше ты выглядела лучше…       — Здравствуйте, мистер и миссис МакКлайф, — машет рукой Анна. — Рада вас видеть.       — Дорогая, до чего же ты себя довела! — восклицает Ребекка, прикрыв рот и ошарашенными глазами рассматривая Анну. — Ты же была такой улыбчивой и счастливой девушкой. Но сейчас ты никак не похожа на нее.       — Ох… — Анна заправляет прядь волос за ухо, переведя взгляд вниз. — Просто… У меня в последнее плохо со сном… Плохие мысли в голову лезут, знайте ли…       Хоть всем очевидно, что Анна откровенно врет, никто не решается расспросить ее о том, что произошло. Они на некоторое время замолкают и с ужасом во взгляде рассматривают девушку, что сильно сутулится, вжимает голову в плечи и нервно перебирает дрожащие пальцы.       — Эй, Анна, а что ты здесь делаешь? — неуверенно спрашивает Питер.       — Да, как ты узнала, что мы здесь? — недоумевает Эдвард. — Или ты не знала?       — Нет-нет, я знала… — качает головой Анна. — Я просто хотела навестить кого-то из вас, потому что очень соскучилась. И… Я поехала домой к Ракель с Терренсом. Но там я встретила их служанок. Они сказали мне, что Терренс попал в больницу, и объяснили, что произошло. Ну я и приехала сюда, чтобы поддержать всех вас… В частности, Ракель с Эдвардом. Я не могла остаться равнодушной…       — Значит, ты знаешь, что парни пропали на несколько часов? — неуверенно спрашивает Ракель.       — Да, Блер с Кристианой и Виолеттой рассказали мне, что парни боролись с Уэйнрайтом. Я была в шоке, когда узнала, что он сбежал из тюрьмы.       — А ты не знала? — слегка хмурится Наталия.       — Нет, я не читала журналы и статьи в Интернете.       — Вот как…       — Правда я сначала подумала, что что-то случилось с Хелен, потому что увидела Сэмми. Он был очень взволнован и постоянно лаял и скулил.       — Нет-нет, дело не во мне, — качает головой Хелен. — Я просто оставила Сэмми дома у Ракель, потому что в больницу собак не пускают. Сначала я хотела поехать домой и оставить его с бабушкой, но служанки согласились присмотреть за ним. Ну я подумала и согласилась.       — Слушайте, ребята, а что вообще произошло с Терренсом? Это правда, что Уэйнрайт что-то вколол ему?       — Да, Анна, это правда, — с прискорбием отвечает Эдвард. — Вообще-то, Уэйнрайт изначально хотел сделать тот укол мне, и я был готов к этому. Однако Терренс в последний момент оттолкнул меня и подставил ему руку. Моему брату почти сразу же стало плохо: сначала его вырвало, а потом он и вовсе потерял сознание.       — Какой кошмар! — с ужасом в округленных глазах качает головой Анна. — Мне очень жаль… Как он сейчас?       — Мы пока не знаем, но врачи говорят, что его состояние тяжелое, — с грустью во взгляде отвечает Питер. — Но нам хочется верить, что Терренс сможет выжить. Нас радует, что ему вкололи только половину содержимого шприца, ибо Эдвард быстро отреагировал. Это дает нам надежду на лучшее.       — Но что именно ему вкололи?       — Либо какой-то наркотик, либо снотворное, — обняв себя руками, тихо говорит Ракель и шмыгает носом. — У Уэйнрайта было и то, и другое.       — О, господи… У меня просто нет слов… — Анна с грустью во взгляде мягко гладит Ракель и Эдварда по плечу. — Все будет хорошо, ребята, Терренс выкарабкается.       — Не знаю, Анна, у меня слишком плохое предчувствие… — тяжело вздыхает Ракель.       — Я все понимаю, дорогая. Но ты должна быть сильной и верить в лучшее.       — Все произошло как в моем ночном кошмаре, который мне приснился некоторое время назад.       — Кошмар? С Терренсом?       — Его убили в нем. Когда он решил пожертвовать собой ради меня. А в этот раз он пожертвовал собой ради Эдварда.       — Но, Ракель, это же не означает, что Терренс должен погибнуть. Присниться может все что угодно! Все это просто совпадение. Ужасное совпадение.       — Нет, Анна, это не совпадение, это предупреждение. Знак того, что Терренсу придет конец.       — Перестань, подружка. Я согласна, что это ужасно, но ты не должна воспринимать все так близко к сердцу.       — Но нельзя отрицать, что все совпало, — с грустью во взгляде отмечает Эдвард.       — Ребята, прошу вас, прекратите накручивать себя, — с жалостью во взгляде умоляет Анна. — Если человек умер во сне, это не значит, что он умрет в реальной жизни.       — Но я тоже испугался, когда он рассказал об этом кошмаре. Боялся, что он станет реальностью. Я не хотел потерять брата ни при каких обстоятельствах.       — Я знаю, Эдвард. — Анна мягко гладит Эдварда по плечу. — Все будет хорошо, вот увидишь.       — Мне очень жаль, что Терренс оказался здесь по моей вине. Я не сумел защитить его…       — Не вини себя, приятель. Ты сделал все, что мог. К тому же, мы все знаем, что Терренс готов на все ради близких и не побоится жертвовать собой ради них. Раз он сам подставил Уэйнрайту руку, значит, его поступок был осознанным. Его никто не толкал к подобному.       — Уж лучше бы Уэйнрайт прикончил меня… Это было бы справедливее.       — Нет, Эдвард, не говори так. Никому не стало бы лучше. Все бы переживали за тебя так же, как сейчас переживают за Терренса.       — И он винил бы себя в том, что не смог уберечь тебя, — добавляет Наталия.       — Так было бы куда справедливее, — с грустью во взгляде отвечает Эдвард. — Мол, сам заварил эту кашу – сам и расхлебывай ее.       — Вот увидишь, Терренс выживет, — уверенно говорит Анна. — Он сильный и здоровый, а врачи сделают все, чтобы спасти ее. А то, что ты вытащил иглу, может сыграть огромную роль в его выздоровлении.       — Хотелось бы в это верить… — Эдвард медленно выдыхает. — В любом случае спасибо за поддержку.       — Вы все можете рассчитывать на меня. — Анна фальшиво улыбается. — Я останусь с вами до тех пор, пока врачи не скажут, что с Терренсом. Он – мой близкий друг, и я тоже переживаю за него.       — Спасибо огромное, Анна, — с легкой улыбкой мягко благодарит Ракель.       Анна сначала берет Ракель за руку, а затем по-дружески обнимает ее с надеждой немного поддержать. После чего она поступает так же и по отношению к Эдварду. А в какой-то момент все расходятся в разные стороны и начинают думать о чем-то своем, прогуливаясь по коридору, сидя на стульях или стоя у окошка. Даниэль, все время стоявший в стороне, но так и не надумавший ничего, все-таки решается поговорить с Анной, пока она наблюдает за чем-то в окне. Мужчина медленно подходит к ней со спины и пару секунд колеблется, прежде чем он тихо произносит:       — Э-э-э, привет…       — Привет, — низким, немного грубым голосом говорит Анна, даже не думая поворачиваться к Даниэлю и продолжая стоять к нему спиной со скрещенными на груди руками.       — Как ты?       — Нормально. Спасибо, что спросил.       — Я… — Даниэль бросает короткий взгляд вниз, нервно потирая вспотевшие ладони. — Скучал по тебе… Очень…       — И что? Пожалеть тебя? Обнять? Поцеловать? Сказать, что ты можешь на меня рассчитывать?       — Мне бы очень хотелось этого…       — К сожалению, ничем не могу помочь.       — Анна…       — Даже не надейся. Я не буду тебя утешать…       Даниэль на пару секунд замолкает и медленно выдыхает, пока остальные наблюдают за происходящим.       — А почему ты ушла из моего дома? — неуверенно спрашивает Даниэль.       — Захотела и ушла, — сухо бросает Анна.       — И где ты живешь сейчас?       — Тебя это не должно волновать. Это мое дело!       — Неужели ты не скажешь мне?       — Нет! Ты мне никто, чтобы решать, где мне жить, и с кем.       — Но… — качает головой Даниэль. — Но мы ведь встречаемся! А ты почему-то делаешь вид, что это не так!       — Встречаемся? — Анна презрительно фыркает и со скрещенными на груди руками наполовину разворачивается к Даниэлю. — Так ты же ничего не помнишь!       — Нет, теперь я все помню, — качает головой Даниэль.       — Поздравляю! Можешь снова все забыть.       — Послушай, Анна, я понимаю, что тебе было больно слышать мой вопрос о том, кто ты такая, но…       — Плевать! — Анна резко поворачивается спиной к Даниэлю. — Больше меня не волнует все, что с тобой происходит.       — Я не лгу! Амнезии больше нет. Все будет как раньше.       — Не будет! — Анна резко отходит в сторону. — Если ты думал, что я тут же брошусь тебе в объятия, то зря надеешься.       — Но почему? — с ошарашенными глазами недоумевает Даниэль. — Почему ты так холодна со мной? Что я тебе сделал?       — Ты прекрасно знаешь, что сделал, Даниэль.       — Черт, неужели ты все еще злишься за то, что произошло в тот день? И из-за этого ушла из дома и пропала!       — Включи мозги и все поймешь. А я скажу лишь одно: после того, что ты сделал, я вообще не хочу тебя видеть и разговаривать с тобой.       — Но…       — И не надо оправдываться! — громко бросает Анна. — Мне не нужны твои объяснения.       — Анна, прошу тебя… — с жалостью во взгляде произносит Даниэль и пытается дотронуться до плеча Анны.       — Не трогай меня! — Анна резко отходит в сторону. — Не смей ко мне прикасаться! Никогда! Не разговаривай со мной! Не смотри на меня! И вообще проваливай отсюда! Противно видеть тебя после того, что ты сделал.       — Почему ты так со мной поступаешь? Анна… Скажи мне!       Анна быстрым шагом молча отходит в сторону и начинает смотреть в окно, надув губы и начав вспоминать тот поцелуй Даниэля и Бланки, который разрушил их отношения. Ну а обескураженный мужчина несколько секунд стоит на месте как колонна, широко распахнутыми, ошарашенными глазами смотря на девушку и немного тяжело дыша от волнения.       «Почему она так холодна ко мне? — думает Даниэль. — Почему? Я же ничего ей не сделал! А про Бланку она не может знать! Нет-нет, она не могла узнать про меня и эту обманщицу! Не могла! Я не могу позволить нашим отношениям закончиться из-за этой стервы, из-за которой повел себя как полный дебил. Из-за которой едва не потерял друзей!»       Даниэль медленно переводит неуверенный взгляд на Эдварда, Ракель, Питера, Наталию, Хелен, Ребекку и Джейми, которые посылают ему хмурые и осуждающие взгляды. Это сильно смущает мужчину, и он начинает сильно нервничать, боясь, что один из его главных страхов станет реальностью.       — Э-э-э, простите, мне нужно пройтись… — дрожащим голосом неуверенно говорит Даниэль. — Может, на улицу выйду… А то мне нечем дышать… Надеюсь, я вернусь до того, как станет что-то известно про Терренса.       Даниэль быстрым шагом уходит по коридору и скрывается за поворотом. Впрочем, никто не собирается останавливать взволнованного мужчину. Они решают, что сейчас – отличный момент расспросить Анну о том, что же произошло между ней и Даниэлем. Ракель, Хелен и Наталия переглядываются между собой и подходят к девушке, а чуть позже к ним присоединяются Эдвард, Питер, Джейми и Ребекка.       — Эй, Анна, извини, что мы лезем не в свое дело, но почему ты так холодна с Даниэлем? — неуверенно спрашивает Наталия.       — Да, Анна, в чем дело? — спрашивает Питер. — Неужели между вами что-то произошло до того, как у него появилась амнезия?       Анна медленно разворачивается ко всем и смотрит вниз перед тем, как она тихо и сухо отвечает:       — Я не хочу об этом говорить.       — Послушай, Анна, мы понимаем, что ты была потрясена, когда узнала про амнезию Даниэля, — спокойно говорит Эдвард. — Но извини меня, ты поступила не слишком хорошо, бросив его в такой тяжелый момент.       — Я поступила с ним так, как он того заслуживает, — хмуро отвечает Анна.       — Ты была так нужна ему, дорогая, — с жалостью во взгляде говорит Ракель. — Если бы ты была рядом, Даниэль быстро бы вспомнил тебя. Он много говорил о тебе, хотел увидеть и считал особенной. А ты не дала ему шанса заново узнать тебя.       — Если мистер Перкинс наивно надеется, что я брошусь ему на шею со слезами радости, то пусть скажет своим мечтам «прощай».       — Но почему? — недоумевает Хелен. — Он же помнит тебя и нас всех! Память к нему вернулась!       — Спросите у него сами. Пусть этот человек сам расскажет вам о своих приключениях. О том, что я не собираюсь прощать.       — Разве этот парень так сильно обидел тебя, раз ты не хочешь видеть его? — спрашивает Джейми.       — Я не хочу это обсуждать, мистер МакКлайф, — хмуро отвечает Анна.       — Не бойся, милая, расскажи нам, — мягко говорит Ребекка. — Может, мы сможем помочь тебе решить эту проблему.       — Нет, миссис МакКлайф, мне никто не поможет, — качает головой Анна. — Эта ситуация не имеет никакого решения. Мне остается лишь смириться и двигаться дальше.       — Если ты что-то не хочешь говорить Даниэлю, то скажи нам, — мягко говорит Эдвард. — Если это так важно, то мы не скажем ему.       — Я же сказала, что не хочу говорить об этом! Если вам так нужна вся правда, то обращайтесь к мистеру Перкинсу.       — Мы обязательно поговорим с ним, но нам хочется и тебя послушать, — спокойно говорит Наталия. — Что если мы и правда можем помочь вам?       — Что бы этот человек ни делал, я больше никогда не поверю в его порядочность и буду презирать.       — Думаю, Даниэлю было плохо без тебя, даже когда он ничего не помнил, — уверенно предполагает Ракель.       — А мне-то какая разница? — хмуро бросает Анна, скрестив руки на груди. — Мне нужно заплакать и пожалеть его?       — Это правда, подруга, — соглашается Хелен. — Для него ты всегда была особенной. Память забыла тебя, но сердце все-таки помнило. Мне кажется, тебя будет тянуть к любимому человеку, даже ты если не помнишь его. Сердце подскажет, что это твое.       — Плевать.       — Наверное, если бы не твой холодный настрой, Даниэль в хорошем смысле набросился бы на тебя с объятиями, — бросает легкую улыбку Питер. — Я видел, как у него загорелись глаза, когда ты появилась здесь. Он очень скучал по тебе.       — Ну да, скучал… — бубнит Анна. — Плакал в подушку от того, насколько сильно он скучал!       — Боже, Анна, в чем дело? Почему ты стала так говорить про Даниэля? Да еще и бросила тогда, когда он нуждался в тебе!       — Потому что он – козел!       — Ты поступила глупо, отвергая его лишь из-за амнезии. Мы все очень сильно любим тебя, но нам придется признать – твой поступок тебя не красит.       — Да? — Анна резко расставляет руки в бока, хмуро смотря на Питера. — А, по-твоему, красиво изменять девушке с другой? Я никогда не прощу этого предателя после того, как он целовался с какой-то девицей! Никогда!       Все мгновенно округляют глаза и переглядываются между собой, придя в шок после подобного заявления.       — Что? — удивляются Эдвард и Питер.       — Что значит, Даниэль целовался с другой? — слегка хмурится Наталия.       — То и значит! — немного грубо бросает Анна. — Даниэль – изменник! Предатель, который изменил мне на моих глазах.       — Господи, Анна… — качает головой Хелен.       — Анна, дорогая, успокойся, пожалуйста, — мягко поглаживая Анну по плечу, спокойно говорит Ребекка. — Объясни все по порядку. Почему ты считаешь, что Даниэль изменил тебе? Как это произошло?       — А что объяснять-то? — удивляется Анна. — Однажды я хотела зайти к Даниэлю в палату, когда он еще был здесь с амнезией, чтобы поговорить с ним.       — Значит, ты приезжала сюда, когда нас здесь не было? — заключает Питер.       — Да, решила сделать это спустя пару дней после того, как врач сказал нам, что с ним случилось. Ну и… Подойдя к его палате, я увидела там какую-то девчонку, одетую в униформу уборщицы.       — В форме уборщицы? — удивляется Наталия.       — Эта жирная бегемотиха сидела на кровати и откровенно приставала к Перкинсу, а он развесил уши и улыбался. Ну а позже они и вовсе поцеловались. На моих глазах! И этот негодяй был не против! Он сам целовал ее!       — То есть, ты хочешь сказать, что тебе было известно про ту девчонку? — слегка хмурится Ракель.       — Значит, и вы знали? — заключает Анна.       — Мы недавно поругались с Даниэлем из-за этой девчонки, — признается Хелен. — Пытались убедить Перкинса в том, что та Бланка обманывает его, но она так промыла ему мозги, что он слепо ей верил.       — Но теперь-то вы понимайте, почему я бросила этого подонка? Как сильно он разбил мне сердце!       — И именно поэтому ты ушла из дома Даниэля? — слегка хмурится Эдвард.       — Да, в тот же день я решила, что больше не останусь с этим негодяем в одном доме, собрала вещи и ушла, — без эмоций кивает Анна.       — Но ты могла войти в палату и остановить это! — с жалостью во взгляде отмечает Хелен. — Слова о том, что ты – его девушка напугали бы ее, и она бы и близко не подошла к Даниэлю. А ты промолчала и предпочла сбежать!       — Даже если бы я и остановила их, поцелуй уже произошел бы, — уверенно отвечает Анна. — Когда я подошла к палате, они как раз начали целоваться.       — Ну и что? — пожимает плечами Эдвард. — Ты все равно могла зайти в палату и прогнать эту обманщицу! Мы бы так и сделали, если бы поймали ее во время нашего визита. Но увы, мы ни разу ее не видели…       — У Перкинса был выбор, и он мог остановиться. Но этот человек решил наплевать на меня.       — Даниэль не помнил тебя, Анна, — напоминает Питер. — Он никого не помнил и слепо доверял всем. А та иностранка умело этим воспользовалась и так запудрила ему мозги, что Перкинс сам от нас отвернулся.       — Да хоть бы он вообще остался один! — грубо бросает Анна. — И снова все забыл!       — Мы все понимаем твои чувства. Но поверь мне, этот человек бы никогда не изменил тебе, зная, что ты – девушка, которую он любит.       — Я не удивлюсь, если он давно мутит с этой толстозадым шкафом и давно думал меня бросить.       — Нет, это не так! Он знать не знал ту девчонку до того, как потерял память! Хотя как она узнала про него пока что остается для нас загадкой.       — Не защищай его, Питер. И не верь его словам как маленький наивный мальчик! Он сейчас наговорит что угодно, чтобы оправдать себя!       — Я не защищаю его! Он действительно поступил некрасиво по отношению к тебе. Но не забывай, при каких обстоятельствах произошла та измена. Перкинс ничего не помнил и не знал, кто есть кто.       — Послушайте, я понимаю, что ты – его приятель, как и вы все. Знаю, вы не хотите поверить, что этот человек – предатель. Но, ребята… Он мне изменил! Вы не можете это отрицать! Я не смогу простить предательство.       — Мы не отрицаем, что Даниэль поступил действительно плохо, — спокойно говорит Джейми. — Но ребята правы, во всем виновата амнезия.       — Меня это не волнует, мистер МакКлайф. Хоть с амнезией, хоть без, но Даниэль – предатель! Я стала свидетелем его измены!       — Да, измена – это ужасный поступок, после которого доверие к человеку пропадает. Но в данной ситуации это можно как-то оправдать.       — Вы все можете оправдывать его сколько угодно, но я ни за что не пожалею его. Перкинс этого не заслуживает!       — Неужели ты бросаешь его? — ужасается Эдвард.       — Да, Эдвард, бросаю! Между нами все кончено! Я так решила еще в тот день, когда увидела его с той дурой. Пусть ваш дружок живет своей жизнью и делает все, что хочет.       — И ты даже не хочешь поговорить с ним? — удивляется Ребекка.       — Мне неинтересны его оправдания.       — Может, ты и бросила его, но Даниэль все еще любит тебя, — с грустью во взгляде говорит Ракель.       — Теперь это уже не имеет значения, — сухо отвечает Анна. — Я порвала с Перкинсом и больше не вернусь к нему. Пусть этот человек живет с той девицей! Пусть она готовит ему, убирает, стирает, ублажает… Пусть делает все, что делала я! Как глупая дура!       — Но ты же любишь его! — с жалостью во взгляде восклицает Наталия. — Боялась потерять!       — Да, я боялась. Ужасно боялась потерять Перкинса. Потому что безумно любила этого человека. Я была готова на все ради него. Но теперь все кончено! После его омерзительного поступка он уже ничего для меня не значит.       — Нет, дорогая, это неправда, — качает головой Ребекка. — Ты все еще любишь его.       — Нет, миссис МакКлайф, это ложь, — низким голосом лжет Анна.       — Не надо, Анна. На нашей памяти было уже столько случаев, когда один пытался убедить себя и других в том, что не любит того, без кого жить не может.       — Я уже давно все решила и не собираюсь менять свое решение, чтобы этот предатель ни сделал.       — То, что ты решила, еще ничего не значит. Такие решения обычно принимаются вместе. Решение не может быть обоюдным, когда с ним согласен только один человек.       — Больше я не желаю видеть этого человека и иметь с ним какие-либо дела, — уверенно заявляет Анна. — Довольно! Теперь он может жить со своей новой девушкой.       — Анна, прошу тебя, не принимай таких поспешных решений, о которых ты пожалеешь, — с жалостью во взгляде умоляет Наталия. — Миссис МакКлайф права… Ты все еще любишь Даниэля. Было бы тебе плевать на него, ты бы не реагировала так бурно.       — Я так реагирую, потому что возмущена и разочарована, что потратила столько времени на этого подонка.       — Ты не разлюбишь человека по одному желанию за один день. На это нужно много времени.       — Ничего, я как-нибудь переживу. Но в моей жизни этого предателя больше не будет, клянусь вам.       — Анна, пожалуйста… — с жалостью во взгляде качает головой Хелен.       Анна чувствует, как к глазам приближаются слезы, которые она не в силах сдержать.       — Я сейчас вернусь, — более низким голосом говорит Анна. — Только умоюсь быстро…       Анна резко разворачивается и уходит, оставляя своих друзей одних, пока они потрясенным взглядом провожают девушку и смотрят по сторонам и друг на друга. На пару секунд в воздухе воцаряется пауза, но потом ее нарушает Питер, резко выдохнув и приложив руку ко лбу:       — Теперь ясно, почему она ушла из его дома… Мы зря думали, что она поступила плохо…       — Да, на самом деле плохо поступил Даниэль, — добавляет Хелен. — Анна ушла из-за измены Даниэля! И страдает из-за того мужика тоже по его вине.       — А он еще удивлялся, почему же она так холодна с ним! — со скрещенными на груди руками усмехается Эдвард.       — Именно! — восклицает Ракель. — Знает, что лихо накосячил, но стоит из себя невинного.       — Он же не знал, что Анна видела его, — напоминает Джейми. — Так что его удивление вполне объяснимо.       — Ничего, сейчас он обо всем узнает и выложит все на блюдечке с голубой каемочкой, — хмуро отвечает Наталия. — Возможно, мы даже узнаем что-нибудь новое про «новую парочку» этой обманщицы и предателя нашей подруги.       — По-моему, мы уже знаем обо всех его похождениях, — задумчиво говорит Ракель. — Надо лишь заставить его признаться во всем.       — Только не злитесь, дорогие мои, — спокойно просит Ребекка. — Этого парня можно оправдать.       — Но вы не можете отрицать, что он поступил ужасно, — уверенно отвечает Питер.       — Да, я не отрицаю, что у него был выбор. Но давайте будем сохранять спокойствие и не набрасываться на парня.       — Ну это зависит от самого Перкинса, — задумчиво отвечает Наталия. — От того, как он объяснит то, что сделал.       — Вот сейчас мы это и узнаем, — уверенно говорит Эдвард, бросив короткий взгляд в сторону. — Вон наш плейбой идет.       Даниэль возвращается ко всем несколько секунду спустя, выглядя еще более грустным из-за мысли, что его отношениям с Анной пришел конец. Мужчина осматривается вокруг и окидывает взглядом всех перед тем, как неуверенно спрашивает:       — А где Анна? Она же была здесь!       — Ушла плакать, — холодно бросает Наталия. — Из-за тебя.       — Э-э-э… Что? Из-за меня?       — Может, теперь-то ты расскажешь нам что-нибудь интересное? — скрестив руки на груди, хмуро спрашивает Эдвард. — Анны нет, она тебя не услышит. Так что можешь говорить.       — А мы с удовольствием послушаем, — с хитрой улыбкой добавляет Питер.       — Э-э-э… — запинается Даниэль, пока его глаза бегают из стороны в сторону. — А что я должен вам сказать?       — Только идиотом прикидываться не надо, — хмуро бросает Ракель.       — Слушайте, почему вы все так себя ведете? Что я такого сделал, раз Анна и вы все смотрите на меня как на врага?       — Расскажешь все сам или нам напомнить о том, как ты предал свою девушку? — сухо спрашивает Хелен.       — Предал свою девушку?       — Что, память опять отшибло? — удивляется Наталия. — Забыл, с каким упоением ты рассказывал нам о Бланке? О том, как ты пытался доказать нам, что она – твоя невеста?       — Но… Какое это отношение имеет к Анне?       — Прямое, Даниэль, прямое, — уверенно отвечает Питер.       — Постойте-постойте, это…       — Анна только что рассказала нам, как ты изменил ей на ее глазах, — низким голосом сообщает Ракель. — С той иностранкой.       — Что? — с чувством, что его сердце на секунду замерло, широко распахивает глаза Даниэль. — Анна?       — Она все знает, — отвечает Эдвард. — И это причина, почему Анна бросила тебя.       — Анна сама все рассказала, — сдержанно добавляет Джейми. — Как она подошла к твоей палате и видела, что та девчонка целует тебя.       — Но как? — качает головой Даниэль. — Как Анна узнала об этом?       — Она хотела поговорить с тобой в палате, — без эмоций отвечает Питер. — А тебя там уже начали соблазнять. Пока ты мурлыкал как котяра от удовольствия и целовался с Бланкой.       — Нет-нет, этого не может быть, — начинает часто дышать Даниэль. — Не может! Я отказываюсь в это верить!       — А ты поверь! — хмуро бросает Хелен. — Поверь, что тебе не удалось скрыть свою измену от нашей подруги и сделать вид, что ничего не случилось.       Даниэль ничего не говорит и прикрывает рот обеими руками, не веря, что он мог до такого докатиться и разрушить то, что так старательно оберегал.       — Ну, чего молчишь? — холодно удивляется Ракель, скрестив руки на груди. — Что же ты не пытаешься оправдать себя?       — Это получилось случайно, клянусь! — с жалостью во взгляде качает головой Даниэль. — Я даже и понять не успел, как она начала целовать меня. Бланка не оставила мне выбора, а я не хотел обижать ее. Терпел все, что она со мной делала.       — Ну да, Анна рассказала нам, с каким удовольствием ты там обжимался с этой Бланкой, — тихо усмехается Питер.       — Что? Удовольствием? Да меня тошнило от того, как она целовалась! Хотелось помыть рот мылом! Серьезно! Еще ни одна из тех девчонок, которых я когда-либо знал, не целовалась так ужасно, как Бланка! Мне было чертовски противно. И смешно от того, как нелепо она выглядела, строя из себя сексапильную соблазнительницу.       — И ты это только сейчас понял? — удивляется Хелен.       — Нет, я с самого начала это понимал, но боялся обидеть иностранку и не говорил ей правду. И… С самого начала понимал, что был неравнодушен к Анне… К девушке с рыжими волосами…       — Ага, только почему-то поверил Бланке и считал ее своей невестой, — хмуро говорит Эдвард.       — Я был готов верить всему. Эта обманщица рассказывала мне все истории так, что они казались правдой. То есть… Бланка притворялась, что она была на месте Анны. Она… Рассказывала все… То, как мы познакомились… Как начали встречаться… В ее историях все было так, как это произошло и с Анной! И это заставляло меня верить ей. Я чувствовал, что все это происходило, но до последнего не помнил свою настоящую девушку. Да, есть вещи, о которых она нагло врала. Но не все.       — Это, конечно, все замечательно, но нельзя отрицать, что ты – предатель, — хмуро говорит Наталия. — Из-за тебя моя подруга так страдает. Не будь ты таким наивным идиотом, она бы была в порядке и не ушла из дома черт знает куда.       — Да, мы никак не могли найти ее, а Анна не отвечала на наши звонки и сообщения, — добавляет Питер. — Конечно, догадались, что она могла скрываться у родителей, но не знали, как с ними связаться, и где они живут.       — Я и не отрицаю своей вины, — признается Даниэль и прикладывает руку к сердцу. — Но прошу, поверьте… Мне правда очень жаль, что все так получилось.       — Но это случилось! — восклицает Эдвард.       — Клянусь, я не хотел изменять Анне. У меня нет и не было никого на стороне! Я бы послал эту Бланку к чертовой матери, если бы знал, что у меня есть любимая девушка.       — Увы, Даниэль, она больше не твоя девушка, — огорчает Наталия.       — Да, она точно не простит тебя, даже если ты изменил ей во время амнезии, — сухо добавляет Ракель. — Между вами больше нет отношений. По крайней мере, для нее.       — Нет, это не так! — возражает Даниэль. — Я не собираюсь заканчивать наши отношения!       — Ты можешь любить эту девушку сколько угодно, но это не поможет тебе вернуть ее, — уверенно отвечает Хелен. — Должно случиться чудо, чтобы Анна простила твою измену. Измену, что случилась, на ее глазах. Но я сомневаюсь, что она когда-нибудь простит тебя.       — Что? — широко распахивает глаза Даниэль. — Но я не хочу терять Анну! Я люблю ее! Для меня расставание с ней будет огромным потрясением!       — Боюсь, что вы уже расстались, — с грустью во взгляде сообщает Ребекка. — Бедная девочка ничего не хочет о тебе слышать. И она вряд ли бы пришла, зная, что ты будешь здесь.       — Нет, мы не расстались! — громко возражает Даниэль. — Я не бросал Анну! Не бросал! Она – все еще моя девушка!       — Смирись, Даниэль. Твоя измена поставила точку в ваших отношениях. Мы все понимаем, но надо было думать. Или хотя бы прислушиваться к сердцу.       — И что мне теперь делать? — разводит руками Даниэль. — Как я могу вернуть ее и доказать свою любовь?       — Наверное, уже никак, — хмуро бросает Хелен. — Миссис МакКлайф права: смирись.       — Никогда! Я не могу потерять свою любимую девушку из-за своей глупой ошибки! И не представляю свою жизнь без Анны!       — Прости, но факт измены на лицо, — уверенно отвечает Наталия. — Мы могли бы помочь тебе и скрыть твое предательство от Анны, хотя рано или поздно тебе все равно пришлось бы во всем признаться. Но теперь уже поздно что-то менять.       — Прошу вас, помогите мне, — с жалостью во взгляде умоляет Даниэль. — Поговорите с Анной! Убедите ее в том, что я не хотел этого! Что мне не нужна никакая другая девушка, кроме нее! Я не хотел этой измены! Я не хотел!       — Увы, мы ничего не можем сделать, — уверенно отвечает Ракель. — Все зависит уже от Анны.       — Нет, этого не может быть! — громко, отчаянно восклицает Даниэль. — Не может! Я не мог так облажаться!       — Хоть кричи, Даниэль, хоть не кричи, но ты вряд ли что-то сделаешь, — спокойно отвечает Джейми. — Гораздо проще простить друга, который тебя подставил, чем человека, которого ты застал в объятиях другого.       — Должно же быть что-то, что поможет мне! Я ни за что не откажусь от Анны! Готов бороться за нее и ее любовь!       — Если бы ты хотя бы изредка прислушивался к своему сердцу и перестал бояться обидеть иностранку, то все было бы иначе, — уверенно говорит Ракель. — Сердце кричало, но ты его не услышал. Анна никогда не прощала тех, кто ее предавал. Она всегда порывала с ними, независимо от того, насколько тот или иной человек был ей дорог.       — Знаю, но я не хотел этого! — с жалостью во взгляде оправдается Даниэль. — Клянусь!       — Мы-то и можем поверить, но она слишком зла на тебя, — отвечает Наталия. — Так что перестань надеяться, что Анна простит тебя. Этого не будет. Никогда. Ты потерял ее.       Наталия, Ракель и Хелен пару секунд хмуро смотрят на Даниэля, а затем резко отходят в сторону, подходят к Анне, которая возвращается ко всем, и пытаются утешить ее.       — Да, парень, натворил ты делов, — осуждающе смотря на Даниэля, качает головой Джейми. — И с друзьями поссорился, и девушку потерял…       — Я – идиот… — хмуро произносит Даниэль. — И я это признаю.       — Думаю, ты и сам понимаешь, что измена – это серьезная вещь. Попробуй представить себя на месте Анны и подумать, чтобы ты чувствовал, зная, что она изменяет тебе.       — Неужели я и правда потерял ее?       — Может быть, однажды в сердце Анны растопится лед, — уверенно отмечает Ребекка. — Но это случится очень нескоро. А то и вообще никогда. Даже спасение не заставит ее мгновенно простить тебя. Такие вещи оценят лишь те, кто не ослеплен гневом. Помни об этом, если ты захочешь совершить какой-то героический поступок.       Джейми и Ребекка разворачиваются и подходят к девушкам, которые с грустью во взгляде о чем-то разговаривают. А вот Питер и Эдвард смотрят на Даниэля и со скрещенными на груди руками покачивают головой, выглядя довольно хмурыми.       — Да, герой, натворил ты делов на несколько лет вперед, — задумчиво говорит Питер. — Почти обскакал МакКлайфа-младшего, главного любителя проблем.       — Послушайте, парни, я правда не хотел, чтобы все так произошло, — с сожалением во взгляде отвечает Даниэль. — Я не думал, что все дойдет до такого.       — Но дошло же, — хмуро бросает Эдвард. — И ты поплатился за это!       — Я и так проклял уже все на свете из-за того, что позволил этой обманщице приблизиться ко мне.       — Как ты мог поступить так с Анной? Чувак, о чем ты думал? Ты – дебил! Потому что потерял шикарную девчонку!       — Как будто мне было чем думать! Мне ведь отшибло память!       — Ну раз тебе было так противно целоваться с ней, так какого черта ты не послал ее на хер? Неужели было так трудно сказать этой девчонке, что она тебя не привлекает, и ты ничего к ней не чувствуешь?       — Я не хотел обижать ее, — с жалостью во взгляде оправдывается Даниэль. — И те правдоподобные истории были похожи на те, что произошли на самом деле.       — Да, но нельзя было слепо верить всему! — восклицает Питер. — Надо же было все это фильтровать, а не кидать все в одну кучу!       — Как я мог что-то фильтровать, если я ни черта не помнил? Информация шла со всех сторон, а моя голова разрывалась на части! Амнезия сделала меня другим человеком! Я себе не принадлежал!       — Нет, Перкинс, это Бланка сделала тебя другим человеком. Человеком, которого мы хотели прибить. Эта девчонка вытащила твои мозги, промыла их как ей надо и засунула обратно. Ну а ты даже не соизволил потребовать доказать свою правоту. Не считая той фальшивой фотографии. Такие фотки тебе кто угодно сделает за несколько минут.       — Я знаю, что верить фотографиям не стоит. Мы все убедились в этом после случая Эдварда и Наталии… Но тогда я был слишком наивен и доверчив и верил этой лгунье.       — Мы с Наталией не изменяли друг другу, — уверенно отвечает Эдвард. — Хотя скажу тебе честно, я хотел изменить. Хотел найти другую девчонку и замутить с ней. Но я так и не сделал этого. И я ужасно рад, что у меня хватило на то мозгов.       — А вы оба думайте, что я хотел изменять Анне? Да я даже не думал об этом! Если бы мне не отшибло память, а эта нахалка Бланка не воспользовалась этим, то я бы не позволил ей даже приблизиться ко мне.       — Знаешь, даже в этом случае ты мог предотвратить измену. Надо было прислушиваться к своим ощущениям: воротило – значит, не надо идти дальше. Будь ты чуточку повнимательнее, Анна не бросила бы тебя тогда, когда нам всем нужна была ее помощь.       — Да, я облажался! — восклицает Даниэль. — Признаю!       — И вот из-за своей глупости ты почти что потерял Анну! А все из-за того, что ты, блять, поцеловал Бланку, а твоя девушка видела это!       — Я и подумать не мог, что Анна была там и все видела!       — Но она видела! Сеймур видела, как ты обжимался с той девчонкой! Которая, к слову, совсем не привлекательная! Я видел ее в больнице один раз! Обычная неуклюжая толстая девчонка с прыщами на лице!       — Я согласен, что она страшная и непривлекательная.       — Слушай, герой-любовник, как ты вообще мог поцеловать ее? — скрещивает руки на груди Питер. — Даже если бы она была последней девчонкой на Земле, я бы ни за что не приблизился к ней. Предпочел бы остаться один.       — Она насильно поцеловала меня! — восклицает Даниэль. — Я пытался сопротивляться, но не мог ничего сделать из-за ее сильного давления. Бланка всегда могла найти что-то, что подавляло меня! Она доминировала над мной!       — И что теперь? Надо было заставлять себя мучиться?       — Бланка ненормальная! Она запросто может кого-нибудь грохнуть! Была готова сделать это каждый раз, когда устраивала мне сцены ревности к своей собственной сестре и любой другой девушке. Даже когда я просто смотрел в сторону, эта девчонка уже закатывала истерики.       — Оказывается, она еще и больная на голову… — резко выдыхает Эдвард.       — И ее приступы реально выбешивали меня! А когда я говорил, что мне это неприятно, она тут же начинала оправдываться и говорить, что у нее такой характер. Говорила, что я должен смотреть только на нее. Думать о ней. Восхищаться лишь Ее Высочеством. Она должна занимать все мои мысли.       — Устроила бы она тебе веселую жизнь, если бы ты не сумел ничего вспомнить до того, как эта девчонка захотела бы окольцевать тебя.       — Здесь я согласен. В этом случае я бы точно предпочел застрелиться. Ибо ее давления я бы точно не выдержал.       — В любом случае твоя ситуация и так сложная, — хмуро отвечает Питер. — Сколько бы ты ни оправдывался перед Анной, она не поймет и не простит тебя.       — Но должен же быть способ! Я не могу потерять ее!       — Мы-то все понимаем, только никакие фокусы с Анной не прокатят. Тебе удалось оправдаться перед нами за свое отвратительное поведение, и мы поверили. Однако я сильно сомневаюсь, что ты вернешь свою девушку.       — Я готов на все, чтобы доказать ей свою любовь, — уверенно отвечает Даниэль. — Пусть она скажет, что хочет, и я все для нее сделаю.       — Боюсь, она скажет тебе: «А иди-ка ты к черту, изменщик!», — задумчиво предполагает Эдвард, скрестив руки на груди. — Хоть спаси ты ее от какого-то злодея и соверши хоть сто героических поступков – это не растопит лед в ее сердце.       — Но я не могу отпустить ее! Она нужна мне! Я люблю ее!       — Мы все понимаем, Даниэль, но ей наплевать на твои желания, — уверенно отвечает Питер. — Ты сильно обидел Анну, и она этого не простит.       — Анна все еще моя! Я не расставался с ней и не собираюсь!       — А вот нее между вами все кончено.       — Нет-нет, я не верю… — резко мотает головой Даниэль. — Я не хочу, чтобы мы расставались. Мне и так было плохо все эти дни, что я жил совсем один. Долгое время я не мог понять, что мне было нужно, но сейчас понимаю, что мне не хватало Анны. Смотря на ее фотографии, я понимал, что она мне не безразлична. Я хотел ее! Хотел во все смыслах. Если бы у меня была амнезия, а она захотела не просто поцеловать, но еще и в постель затащить, я бы не стал возражать. Серьезно, парни!       — О, приятель, об этом ты можешь больше не мечтать, — уверенно отвечает Эдвард. — Ты будешь проживать свою жизнь либо в одиночестве, либо с Бланкой.       — Нет, никакой Бланки! — отрезает Даниэль. — Только появится в метре от меня – пошлю ее куда подальше! А будет и дальше устраивать истерики, угрожать и отказываться оставлять меня в покое, я пойду в полицию.       — Будет еще хорошо, если вы только целовались, — отвечает Питер. — А если вы там уже и в кровати успели покувыркаться, то ты точно влип.       — Один раз это чуть не случилось… — неуверенно признается Даниэль. — Бланка почти затащила меня в постель…       — Что? — приходят в ужас Эдвард и Питер.       — Серьезно? — удивляется Эдвард.       — У меня помутился рассудок! — восклицает Даниэль. — Я думал об Анне и считал, что вместо Бланки была она. Хотя во время амнезии я не знал, что это была она. Думал о какой-то девушке с рыжими волосами и представлял себе все, что она делала со мной. И лишь сейчас понял, что это была Анна. А мое воображение было вовсе не воображением, а тем, что между нами происходило.       — О! — негромко охают Питер и Эдвард.       — Мы с Бланкой вот-вот могли переспать, но ей позвонила ее сестра, которая нарушила эти планы. А я пришел в себя как раз тогда, когда услышал звонок, и с удивлением обнаружил, что и иностранка была в лишь лифчике и трусах, и я был полураздетый. Я… Я так увлекся фантазиями об Анне, что не заметил, что Бланка со мной вытворяла.       Питер и Эдвард негромко хихикают и аплодируют, неодобрительно покачивая головой.       — Вау, так значит, ты едва не потрахался с ней, — с усмешкой отмечает Эдвард.       — Ну ты даешь, плейбой! — восклицает Питер. — Эта девица раздела тебя до трусов и раздвинула перед тобой ноги!       — Я сам в шоке! — с ужасом во взгляде произносит Даниэль. — И реально благодарен сестре Бланки за то, что она остановила это безумие!       — О, мужик, у меня нет слов… — скромно хихикает Питер. — Правильно Терренс сказал, что человек с амнезией хуже человека без мозгов.       — А если бы она преподнесла тебе подарочек в виде беременности? — спрашивает Эдвард. — Родила бы ребенка, которого тебе пришлось бы воспитывать! И тебе пришлось бы жениться на ней как порядочный мужик. Или ты платил бы этой девчонке алименты.       — Нет-нет, я даже думать об этом не хочу, — приподняв руки, взволнованно тараторит Даниэль. — Если бы она еще и залетела, я бы предпочел повеситься.       — Я не удивлюсь, если это была одна из ее целей, — уверенно отвечает Питер. — Залететь от тебя и женить на себе! Чтобы ты уж точно не смог так просто от нее отделаться. По крайней мере, до совершеннолетия ребенка.       — Нет, парни, прошу, не надо об этом напоминать… — с тихим стоном проводит руками по лицу Даниэль. — Я и так хочу сдохнуть от стыда…       — Молодец, Перкинс, умница! — негромко аплодирует Эдвард. — Ты превзошел самого себя!       — Браво, Дэн Перкинс, — иронично усмехается Питер. — Мой низкий тебе поклон!       — Я бы посмотрел на вас, если бы вы оказались в такой же ситуации! — хмуро бросает Даниэль. — Как вы бы запели!       — Ну ладно, чувак, не злись! Вот у тебя скоро день рождения! Так что мы с ребятами скинемся на целую коробку презервативов для парней и девушек. — Питер негромко усмехается. — На всякий случай.       — И купим несколько тестов на беременность, — тихо хихикает Эдвард. — Ну а надо будет – мы и на памперсы скинемся!       — Ар-р-р, прекратите издеваться надо мной! — закатив глаза, резко отрезает Даниэль. — Умейте вы, блять, поддержать!       — Кстати, братан, а тебе какой аромат больше нравится: малины или клубники?       — Думаю, запах клубники будет посексуальнее, — усмехается Питер. — У Перкинса точно встанет!       — Блять, да заткнитесь вы, дебилы! — раздраженно бросает Даниэль. — Я и без вас знаю, что облажался.       — Ты это… Если страсть вдруг накроет с головой, а презиков под рукой нет, обращайся к нам. У нас найдется парочка для безмозглого друга.       — Слушайте вы, эксперты в презиках, вы лучше напрягите свои извилины и скажите, что мне, блять, делать! Я не имею права потерять Анну! Не имею!       — Прости, Даниэль, но после того, как Анна узнает, что ты едва не занялся сексом с Бланкой, то можешь навсегда забыть о том, что она вернется к тебе.       — Только не вздумайте сказать ей об этом!       — Ты что, собрался скрывать это? — удивляется Питер.       — Нет, я скажу… Но лучше я признаюсь в этом сам, чем она узнает все от кого-то другого.       — Лучше не станет, поверь нам.       — В любом случае не вздумайте ничего ей говорить.       Эдвард и Питер резко выдыхают и переводят взгляд на Анну, которая разговаривает с Ракель, Хелен, Наталией, Ребеккой и Джейми. Понаблюдав за ней пару секунд и переглянувшись между собой, парни со скрещенными на груди руками переводят взгляд на Даниэля.       — Хорошо, мы не скажем ей, — без эмоций обещает Питер. — Даже девушкам не будем говорить. Но повторюсь еще раз, это все равно не поможет тебе. Наоборот – твое признание только больше усугубит ситуацию. Анна придет в бешенство, когда узнает, что ты почти что перепихнулся с Бланкой.       — Ты сколько угодно можешь бегать за ней, молить о прощении и оправдаться за поцелуй с иностранкой, но это будет только больше раздражать ее, — уверенно добавляет Эдвард. — К тому же, поклонники нашей группы могли заметить тебя и опубликовать фотки где-нибудь. Мы не проверяли Интернет, но не удивимся, если найдем статью о твоей измене.       — Черт, вот я дебил! — хлопает рукой по лбу Даниэль, довольно тяжело дыша. — Как я мог такое допустить? Как?       — Извини, брат, но ты сам виноват, — разводит руками Питер. — Поначалу мы винили во всем Анну и думали, что она поступила с тобой плохо. Но оказывается, что все наоборот.       — Чертова Бланка! Будь она проклята! Только пусть вернется сюда – я выскажу все, что думаю о ней. Пусть ищет себе другого мудака, который будет терпеть ее истерики и все время ублажать ее и говорить комплименты.       — Ты, конечно, можешь послать эту иностранку. Но это ничего не поменяет.       — В любом случае она ответит за то, что посмела так нагло воспользоваться моим состоянием.       — Это будет хорошо лишь для тебя. На твои отношения с Анной это не повлияет.       — Знаю… Но я не могу потерять свою девушку. Не могу! Я не прощу себя, если Анна никогда не вернется ко мне.       — Прости, приятель, но мы не можем ничем помочь, — пожимает плечами Эдвард. — И как мы уже сказали, ты еще больше все усугубишь и сделаешь ваше примирение невозможным, если честно признаешься во всех своих похождениях.       — Лучше уж Анна будет знать всю правду, чем верить лжи. Это будет непросто, но я готов. Хотя и понимаю, что это повлечет за собой риски.       — Может, однажды она хотя бы оценит твою честность, — задумчиво предполагает Питер. — Я бы и сам предпочел признаться во всем, даже если это что-то ужасное. Но мы все сказали, и ты знаешь, что оказался по уши в дерьме.       — Ох, ладно… — устало стонет Эдвард, потерев лоб рукой. — Давайте поговорим об этом позже… Сначала узнаем, что произошло с Терренсом и Кэссиди, а потом будем думать над всем остальным.       — Плохо, когда несколько проблем наслаиваются одна на другую… — проводя рукой по волосам, спокойно отвечает Питер.       — Это точно… — со скрещенными на груди руками хмуро произносит Даниэль.       Пока Даниэль остается стоять в стороне и думает о чем-то своем, Эдвард и Питер решают подойти к Анне, пока она даже не смотрит в сторону изменившего ей человека и надеется, что ей не придется слишком долго находиться здесь и лицезреть лицо, по которому ей, честно говоря, очень уж хочется врезать.       

***

      Тем временем в одном из баров Нью-Йорка с удовольствием проводят время Кристофер Морган и Кевин Спенсер, двое друзей Эдварда, и Бенджамин Паркер, друг детства Терренса. Они познакомились во время суда над Майклом МакКлайфом, быстро нашли общий язык и продолжили время от времени встречаться. У Кристофера довольно притягательная внешность. Его кучерявые светло-русые волосы нравятся многим девушкам, да и раскосые не то зеленые, не то карие глаза также привлекают женское внимание. Кевина тоже нельзя назвать несимпатичным. Мужчина со своими каштановыми волосами, стоячей, не очень длинной челкой, выбритыми висками и кругловатыми глазами оливкового цвета понравился бы девушкам. Бенджамин, такой же видный мужчина, уж точно не сомневается в своей привлекательности и знает, что девушкам очень нравятся его каре-зеленые глаза и темно-каштановые, коротковатые волосы.       — Слушайте, прошло уже три часа, а от девчонок никаких известий, — держа стакан виски в одной руке и бросив короткий взгляд на свои наручные часы, отмечает Кевин.       — Походу, эти парни серьезно влипли, — обводя пальцем вокруг своего стакана с портвейном, задумчиво предлагает Кристофер. — И я не удивлюсь, если все началось с Эдварда.       — Я бы тоже не удивился, — отставив стакан с коньяком в сторону, уверенно отвечает Бенджамин. — У этого парня как будто у него шило в заднице.       — И если они реально наткнулись на Уэйнрайта, как думают девушки, то Эдварду, Терренсу и Питеру точно конец.       — До сих пор не верю, что этот больной ублюдок сбежал.       — Значит, плохо смотрели за ним! — твердо заявляет Кевин. — Захотели бы – не упустили этого мерзавца! Который посеял в зале суда еще больший хаос, чем сам Майкл МакКлайф.       — Да уж, чудо, что он никого не грохнул в зале суда — отмечает Бенджамин.       — Зато девчонок чуть не изнасиловал, — напоминает Кристофер и выпивает немного портвейна. — Особенно сильно когти у него были заточены на Наталию. Бедная девчонка до смерти боялась этого ненормального.       — Мне кажется, даже дядюшка Эдварда и Терренса был куда лучше этого типа, — уверенно отмечает Кевин. — Он ненавидел всех молча, а Уэйнрайт – громко.       — Жаль, что полицейские поздно додумались не снимать с него наручники, — говорит Бенджамин.       — А самое возмутительное, что о его сообщили тогда, когда эта тварь решила, что его никто не поймает. Такие вещи надо говорить немедленно, а в полиции тянули до последнего!       — Ничего, парни, рано или поздно этот тип все равно вернется туда, где ему место, — уверенно отвечает Кристофер. — Все будут жить долго и счастливо, а братишки МакКлайф наконец-то женятся на своих красотках.       — О да… — с легкой улыбкой произносит Кевин и выпивает немного виски из стакана. — Слушайте, а я и забыл, что скоро Эдвард и Терренс покинут рады холостяков.       — Ну да, теряем мужиков… — шутливо говорит Кристофер и выпивает немного портвейна. — Но оно того стоит. Эд выбрал себе шикарную девчонку.       — Да, губа у Эдварда не дура, — соглашается Бенджамин. — Впрочем, Терри тоже запал на неотразимую красотку.       — Слышь, Паркер, а правда, что однажды ты и сам хотел замутить с Рочестер? — интересуется Кевин.       — Правда. Нам как-то быстро удалось найти общий язык, и мы решили продолжить общение. Но увы, Наталия пропала на несколько месяцев… Ездила к своей бабушке… Ну и общение сошло на нет. Точнее, я больше не пытался подкатить к ней.       — Уступил дорогу Эдварду?       — Можно и так сказать. Тем не менее мы с Наталией продолжаем общаться как хорошие друзья. И я считаю, что братец Терренса сделал отличный выбор.       — Ну с этим не поспоришь.       — А вообще, знайте ли интересно получается… — Бенджамин выпивает немного коньяка из своего стакана. — Две девочки Ракель и Наталия учились в школе и дружили, а скоро они станут невестками.       — Наверное, они и сами не думали, что все так произойдет, — предполагает Кристофер. — Но поскольку братики МакКлайф покорили их сердца, то школьные подружки станут родственницами.       — Кстати, я уже давно не видел МакКлайфов. Хотя мы с Терренсом раньше общались намного чаще.       — Да и я Эдварда давно не видел… — задумчиво признался Кевин. — Был занят на работе и разбирался со своей девушкой, с которой в итоге расстался.       — Расстался с девушкой? — удивляется Бенджамин и хлопает Кевина по плечу. — О, сочувствую, чувак!       — Все нормально, Бен! — машет рукой Кевин. — Дело уже давно близилось к расставанию. Поскольку я давно был готов к этому, то для меня все прошло почти безболезненно.       — А чего хоть случилось?       — Да просто перегорели, так сказать. Стало все равно друг на друга. Мы пытались спасти отношения, но это не имело смысла. И поэтому мы решили, что нам лучше расстаться.       — Бывает и такое.       — Но зато теперь у тебя появился шанс проводить время с любой красоткой, — бодро отмечает Кристофер, хлопнув Кевина по плечу. — Кругом столько красивых девочек, к которым можно подкатить. А повезет – еще и в постель удастся затащить.       — Но пока у тебя, Крис, с этим делом что-то не ладится, — скромно хихикает Бенджамин.       — Просто они не понимают, какое сокровище теряют, — с гордо поднятой головой уверенно говорит Кристофер. — Но ничего! Когда-нибудь эти красотки поймут, что потеряли.       — Да уж, Эдвард не зря постоянно говорит, что тебе пора сбавить обороты, — по-доброму усмехается Кевин.       — Ой, да ладно! В отличие от некоторых мне жениться не надо! Я – молодой, свободный мужчина в расцвете сил, который все еще в поисках идеальной девушки.       — Ну, ищи-ищи, чувак, — скромно хихикает Бенджамин и выпивает немного из своего стакана. — Как найдешь – дай нам знать! Чтобы мы порадовались, что к тебе наконец-то пришло прозрение. И немного огорчиться, что ты станешь еще одним кандидатом на вылет из клуба холостяков.       — Нет, следующими будут Эдвард и Терренс! — уверенно отвечает Кевин. — А после них будет либо Даниэль, либо Питер.       — Ну да, Даниэль… — Кристофер отпивает немного напитка из своего стакана. — Он и так-то неплохо жил с Анной в одном доме и не очень спешил думать о женитьбе. А сейчас, когда ему память отшибло, то его кандидатура спорная.       — Да еще и со всеми перессорился, — добавляет Бенджамин.       — Ох… Интересно, что же такого могло случиться, раз ему в голову пришла идея разорвать со всеми дружбу?       — Кто знает, Морган… Но не удивлюсь, если он перещеголяет нашего главного любителя приключений по имени Эдвард.       — Надеюсь, он не успеет порвать и с Анной. А то жалко будет, если распадется такая красивая пара. Мне реально нравится, как они смотрятся вместе.       — Не забывайте, что девчонки упомянули какую-то иностранку, — напоминает Кевин, обводя пальцем вокруг своего стакана. — Вдруг она навешала ему лапши на уши? А зная, что у него отшибло память, ей не составит труда внушить ему любую херню, и он будет верить ей.       — И что же она могла ему сказать? Какие его друзья плохие, и как сильно они не любят ее!       — Ну а что? Вполне возможно! Я не удивлюсь, если ей нужно было поссорить Перкинса с друзьями! Может, ей еще надо женить его на себе и залететь.       — И самое главное – откуда взялась эта девчонка? — недоумевает Кристофер. — Неужели Даниэль изменял Анне до того, как ему отшибло память?       — Если это так, то я буду реально в ауте. Встречался с такой классной девчонкой, а он решил избавиться от нее! Да еще и захотел порвать все отношения с остальными!       — Ничего, мужики, когда этот парень все вспомнит, то поймет, как сильно он лоханулся, — уверенно отвечает Кристофер. — Не знаю, когда оно случится, но поверьте, ему будет очень стыдно. А если ребята не простят все его выходки, то ему будет тяжко.       — Тем не менее, его все равно жаль, — задумчиво отвечает Бенджамин. — Давайте не забывать, что Даниэль зашел так далеко лишь из-за амнезии. Вряд ли бы он поступил так, если бы был в твердой памяти. Мужик-то он неплохой.       — В принципе ты прав… — Кристофер выпивает немного напитка из своего стакана. — Не нам судить Перкинса. С нами он пока что не разругался. Поэтому нам не стоит вмешиваться. Пусть объясняется с Терренсом, Эдвардом и Питером.       — А еще жаль, что народ сейчас буквально готов разорвать его в клочья. Вы ведь видели, какой грязью его сейчас поливают в Интернете из-за лживой статьи про него и Питера.       — Я был в шоке, когда прочитал ее! — признается Кевин. — Мы ведь знаем, что произошло на самом деле, и что Даниэль не имеет к этому никакого отношения.       — И у этих двоих не такие ужасные отношения, какими их пытаются выставить, — добавляет Кристофер. — Они дружат уже очень давно и всегда прекрасно ладили. Ну подумаешь поругались один раз.       — Даниэль совершил лишь одну ошибку: откровенно смеялся над Питером из-за того, что блондин ни с кем не встречался, — отмечает Бенджамин. — Да, он не знал, что вынудило Роуза отказываться от романов с девушками, но все же это было некрасиво. Ладно по-доброму подшучивал, но тогда-то были откровенные насмешки.       — И поэтому получается, что в той статье все-таки есть доля правды, — отмечает Кевин.       — Но Перкинс уж точно не доводил Роуза до попытки самоубийства.       — Полагаю, он и сам будет в шоке, когда увидит это, страдая от амнезии.       — Уже увидел. Я не сомневаюсь в этом.       — Ох… — медленно выдыхает Бенджамин, делает глоток напитка из своего стакана и ставит его на стол. — Да я бы и сам был в шоке узнать, что меня кто-то без оснований обвиняет в доведении человека до попытки самоубийства. Да еще и желал мне смерти из-за этого…       — Да ладно, ребята, я думаю, что скоро все перебесятся и успокоятся, — уверенно предполагает Кристофер. — Менеджер группы «Against The System» уже сделал заявление, что данная статья ложная, а народ зря набросился на Даниэля, начал писать про него всякое дерьмо и выводить в тренды злобные хэштеги.       — Возможно, ты прав… — пожимает плечами Кевин. — Создают искусственный ажиотаж вокруг чего-либо и привлекают народ и наслаждаются высоким спросом. Хотя даже самая хорошая вещь вскоре уже не будет пользоваться таким спросом. Также и с ситуацией со статьей про попытку Питера умереть: кто-то привлек к этому внимание и добился своего. Сейчас все горячо обсуждают это, искренне верят, что Даниэль такой плохой, ненавидят его и желают ему сдохнуть. Но потом-то интерес поубавится, а однажды эта история вообще забудется.       — По крайней мере, радует, что уже большая часть людей не верит в этот бред и встает на защиту этих двоих, — отмечает Бенджамин. — Ведь раньше же верили практически все! Стоит хотя бы почитать Twitter: люди пишут об этом, публикуют разные фотки и пытаются вывести ободряющие хэштеги.       — Да, я видел парочку твитов и фоток, — уверенно кивает Кристофер. — Хотя лично я сразу сказал, что ни за что не поверю этой лживой статье. Есть лишь один правдивый факт – Даниэль и Питер ругались, а Перкинс унижал Роуза из-за отношений с девушками.       — Я тоже не поверил этому бреду, — отвечает Кевин и выпивает немного из своего стакана. — Даже если кто-то еще и пытался доказать что-то с помощью фальшивых скриншотов и непроверенных источников. Сразу же было ясно, что те скрины фальшивые, а умельцы за несколько минут состряпали их в Photoshop.       — Всегда удивлялся, что порой люди бывают слишком наивны и слепо доверяют всему. Ну как можно было поверить в эту наглую ложь? Как? Как будто все эти поклонники группы сами не видели, что у всех участников прекрасные отношения, и они отлично работают вместе.       — Да хейтеры группы начали все это! Я не сомневаюсь в этом! Поклонникам нет смысла распространять эти сплетни.       — Ну знаешь, иногда даже самые верные поклонники могут предать своего кумира, если том что-то им не угодил. Так что, виновен в распространении этого бреда может быть кто угодно. И необязательно, что сделали хейтеры.       — Черт, да какая разница, кто виноват в этом! Главное, чтобы это поскорее прекратилось, и все прекратили травить Даниэля ни за что.       — Будем надеяться, что скоро все закончится.       Пока Кевин и Кристофер разговаривают о статье, Бенджамин чувствует вибрацию в кармане куртки. Держа в руках свой стакан с напитком, мужчина достает телефон, снимает блокировку и что-то изучает все время, что его друзья говорят. Но как только они прекращают обсуждение, он округленными глазами смотрит на парней.       — Кев, Крис! — тараторит Бенджамин, похлопав Кевина и Кристофера по плечу. — Блер только что написала мне сообщение.       — Неужели есть новости про парней? — оживается Кевин.       — Она пишет… — Бенджамин бросает взгляд на экран телефона и снова смотрит на Кристофера и Кевина. — Она пишет, что Терренса увезли в больницу.       — Что? — широко распахивает глаза Кристофер. — Терренса? В больницу?       — Но что с ним случилось? — недоумевает Кевин.       — Вот, смотрите, что здесь написано, — немного взволнованно отвечает Бенджамин, пока потрясенные Кристофер и Кевин уставляют свои взгляды в экран его телефона. — Блер пишет, что парней нашли хер знает где. С Терренсом, Эдвардом и Питером был кто-то четвертый. Но кто именно – пока никто не знает.       — А прикиньте, если это был Даниэль! — восклицает Кристофер. — Вот будет номер!       — Парни действительно встретились с Уэйнрайтом. Точнее, Эдвард увидел его и решил узнать, где он скрывается, а Терренс и Питер не могли бросить его.       — Ну значит, мы были правы: Терренсу пришлось идти с этим упрямым придурком, который опять нашел приключений на свою дырявую жопу, — уверенно отвечает Кевин.       — Чуть позже Эдварду удалось дозвониться до Виктора Джонсона, друга мистера МакКлайфа, который пришел к Терренсу и Ракель домой вместе с миссис МакКлайф, и попросить прислать полицию. Но полиция приехала лишь тогда, когда все случилось. Короче говоря, скорая увезла Терренса в больницу после того, как Уэйнрайт что-то вколол ему.       — Что-то вколол? — ужасается Кристофер.       — Да… И МакКлайф сейчас в тяжелом состоянии.       — Твою мать! — ругается Кевин, слегка покачав головой с прикрытым рукой ртом. — Так получается, что Терренс пострадал из-за Эдварда? Из-за его желания пойти за Уэйнрайтом?       — Вряд ли Эдвард хотел этого, — предполагает Кристофер и ставит свой стакан на стол. — Все ведь знают, как братья МакКлайф относятся друг к другу. Они перегрызут глотку любому, кто посмеет причинить вред кому-то из них.       — Но что именно ему вкололи?       — Здесь не сказано, — качает головой Бенджамин. — Но походу что-то опасное. И явно в огромной дозе.       — Твою мать… — проводит руками по своим волосам Кристофер. — Бедный мужик…       — Черт, хоть бы с Терренсом все было хорошо… Я не хочу, чтобы он погиб. Он – мой друг, которого я знаю тысячу лет. Который многое для меня значит.       — Да уж, похоже, Эдвард никогда не научится жить спокойной жизнью, — резко выдохнув, хмуро говорит Кевин. — Вроде взрослый мужик, но порой ведет себя как безответственный мальчишка.       — Походу, в тюрьме ему мало надрали задницу, раз он не успокоился после того, как его едва не превратили в кучу мяса. И история с безумным дядюшкой Майклом тоже ничему не научила МакКлайфа.       — Если у него будут дети, то я определенно буду переживать за них, — уверенно отвечает Кристофер. — Своих крестников я точно ему не доверил бы.       — Пф, да его дети сто процентов будут такие же безбашенные и в прямом смысле совать пальцы в розетку.       — Слушайте, а какого хера Терренс с Питером не остановили его и поперлись за ним? — возмущается Кристофер. — Они же все понимали, что этот тип грохнул бы их! А если бы Эдвард и вовсе пошел один, то Уэйнрайт расквитался бы с ним с большим удовольствием.       — Иногда Терренс бывает слишком упрямым и сделает все как хочет, — уверенно отвечает Бенджамин. — А поскольку перед его глазами есть очень плохой пример, то он все больше начинает походить на своего братца и порой отключать мозги.       — По-моему, Эдвард гораздо упрямее брата и более безбашенный. Терренс-то кажется ответственнее и серьезнее, а вот у его младшенького братика с этим большие проблемы.       — Ну да, а когда МакКлайф-младший поперся за Уэйнрайтом, его старший братец отключил мозги и потопал за ним.       — А может, он как раз все понимал и просто хотел спасти задницу своего братца? — предполагает Кевин.       — Кто знает, Кевин… В любом случае уже поздно что-то обсуждать.       — Ну ладно эти двое, а Питер тогда почему не переубедил их? — недоумевает Кристофер. — У этого-то хоть должна была быть голова на плечах! Или синдром МакКлайфа-младшего заразителен и не поддается лечению?       — Значит, тоже не сумел. И решил подсобить.       — В любом случае я не удивлен, что все началось с Эдварда, — уверенно отвечает Кевин. — Нет, я прекрасно понимаю, что он хотел отомстить Уэйнрайту за Наталию и защитить ее. Но МакКлайф должен был понимать, что при худшем развитии событии мог погибнуть. Или того хуже – все парни могли пострадать.       — Хоть Эдвард с Питером целы – и то хорошо, — с грустью во взгляде вздыхает Кристофер. — А Терренса очень жалко. Он – хороший мужик и не должен стать жертвой этого больного ублюдка Уэйнрайта.       — Я и сам начинаю беспокоиться, — признается Бенджамин. — Терренс – мой друг. Мы дружим с детства. Даже если сейчас мы стали реже общаться, я не перестаю беспокоиться о нем.       — Слушайте, а может, нам прямо сейчас поехать в больницу? — предлагает Кевин. — Если девчонки и парни будут там, то можно расспросить их обо всем, что произошло.       — Да, но Блер не написала, в какую больницу все отправились.       — Ну так давай позвоним ей? — попивая свой напиток, предлагает Кристофер. — Может, Блер расскажет еще что-нибудь интересное.       — Да, думаю, надо позвонить ей. Только давайте отойдем куда-нибудь в тихое место. А то здесь очень шумно.       — Можно сначала допить напитки, а потом уйти.       — Да, давайте так и сделаем, — соглашается Кевин.       Кристофер, Бенджамин и Кевин по-быстрому допивают свои напитки, желая, чтобы с Терренсом все было хорошо, и надеясь, что укол от Юджина не отправит его на тот свет.       

***

      С тех пор как Ракель, Эдвард, Наталия, Питер, Хелен, Даниэль, Ребекка, Джейми и Анна прибыли в больницу, прошло чуть больше пары часов. Во время томительного ожидания Эдвард и Наталия вместе на стульях: мужчина нервно перебирает пальцы и временами рассматривает их, а девушка прижимается к нему как можно ближе, держа руки обвитыми вокруг его шеи, склоняя голову к его плечу и запуская руку в мужские волосы. Джейми с Ребеккой сидят напротив будущих супругов, приобнимают друг друга и время от времени обмениваясь парой-тройкой слов. Анна держится рядом с младшим братом Терренса и его невестой и всячески пытается поддержать друзей. Хелен и Питер стоят в обнимку, прислонившись спиной к стене и с грустью во взгляде смотрят друг на друга и на всех остальных. Ну а Даниэль держится рядом с влюбленными и поддерживает Ракель, держа ее в крепких объятиях и иногда бросая грустный взгляд на Анну, которая даже не поворачивается в сторону мужчины. Впрочем, большую часть времени все предпочитают просто молчать и думать о чем-то своем.       А в какой-то момент по полупустому коридору больницы кто-то начинает идти, будто бы что-то или кого-то выискивая. И вскоре все слышат, как кто-то к ним приближается. К огромному сожалению, это не врач. Это женщина с маленькой девочкой, которого она держит за руку. А оказавшись довольно близко ко всем, она с явно выраженным британским акцентом говорит:       — Простите, пожалуйста, а вы не подскажите, где здесь…       Все оборачиваются к женщине и сразу же узнают в ней Алисию Миддлтон, родную тетушку Ракель.       — Миссис Миддлтон? — удивленно произносит Ребекка.       — Миссис МакКлайф? — округляет глаза Алисия и переводит взгляд на Джейми. — Мистер МакКлайф? Вот так встреча!       Алисия с легкой улыбкой приветствует Ребекку и Джейми с помощью объятий и дружеского поцелуя в щеку.       — Как давно вы живете здесь? — удивляется Джейми. — Почему не сказали нам?       — Я хотела, но была немного занята, — задумчиво отвечает Алисия.       Спустя пару секунд Алисия медленно переводит взгляд на Ракель, которая находится где-то в своих мыслях, пока ее приобнимает Даниэль, что-то говорящий Хелен и Питеру, и подходит к ним поближе.       — Ракель? — мягко произносит Алисия.       Ракель переводит грустный взгляд на Алисию и тут же округляет глаза.       — Тетя Алисия? — немного дрожащим голосом спрашивает Ракель. — О, боже мой!       Ракель подходит к Алисии и крепко обнимает ее, издав пару тихих всхлипов.       — Девочка моя, — с легкой улыбкой произносит Алисия, целует Ракель в щеку и гладит ее по голове. — Как же я скучала по тебе!       — Я тоже, тетя, — дрожащим голосом отвечает Ракель. — Сам Господь прислал вас ко мне!       — Ракель…       — Вы нужны мне… Нужны как никогда… Мне плохо…       — Господи Иисусе… — Алисия отстраняется от Ракель и округленными глазами, полные ужаса, рассматривает повнимательнее. — Дорогая, почему ты плачешь? В чем дело, радость моя? И да…       Алисия, слегка нахмурившись, бросает взгляд на всех остальных, кто уже окружил ее и сейчас с грустью во взгляде смотрит на нее.       — А что вы все здесь делайте? У вас у всех такие печальные лица. Как будто произошло какое-то горе.       — Беда, тетя, беда… — пытается сказать Ракель.       — Какая? Что случилось?       — Я этого не переживу… — сильно дрожащим голосом произносит Ракель, будучи не в состоянии перестать плакать. — Если все будет еще хуже, то я не смогу жить.       — Господи, Ракель, что же случилось? — ужасается Алисия. — Почему ты так горько плачешь? Девочка моя, не молчи, скажи мне что-нибудь!       Эдвард делает неуверенный шаг вперед и медленно подходит к Алисии и Ракель до того, как неуверенно начинает говорить, с жалостью во взгляде смотря на женщину:       — Беда произошла с Терренсом, Алисия. Мы все здесь из-за него.       — С Терренсом? — округляет глаза Алисия. — Но что с ним произошло?       — Кое-что ужасное.       — Ради бога, Эдвард, хотя бы ты объясни мне все. Что произошло с твоим братом?       — Вы уже знайте о побеге Юджина Уэйнрайта?       — Э-э, да, знаю… — Алисия сильно хмурится. — А что?       — Получилось так, что… — с грустью во взгляде говорит только что подошедшая Наталия. — Уэйнрайт что-то вколол Терренсу и… Сейчас он в тяжелом состоянии… Борется за жизнь…       Видя, что с Алисией сейчас находится маленькая девочка, которая, впрочем, больше заинтересована игрушкой в своих руках, то все стараются говорить о произошедшем с Терренсом не очень громко, отойдя немного в сторону.       — Боже мой… — дрожащим голосом произносит Алисия. — Вы… Вы сейчас не шутите?       — Нет, миссис Миддлтон, — с грустью во взгляде качает головой Ребекка и тихо шмыгает носом. — Терренс стал жертвой этого подонка Уэйнрайта.       — Но как? Как это произошло? Как Терренс и Уэйнрайт могли встретиться?       — Все началось тогда, когда Эдвард увидел этого ублюдка и решил выследить его, — отвечает Джейми. — Терренс и Питер были с ним и пытались отговорить его от этой идеи, но он не послушал их. Парни не могли бросить его и последовали за ним. И таким образом они все пропали почти на три часа.       — Какой ужас…       — Мы долго боролись с Уэйнрайтом, — признается Эдвард. — В какой-то момент он хотел вколоть мне какую-то дрянь… Я был готов к этому… Да и сил сопротивляться уже не было…       — Но в последний момент Терренс оттолкнул Эдварда и подставил Уэйнрайту руку, — с грустью во взгляде говорит Даниэль. — И тот вонзил в нее иглу. Мы с Питером не успели ничего сделать, ибо все происходило очень быстро.       — Хотя Эдвард успел вытащить иглу, когда содержимое шприца вколото Терренсу уже наполовину, — добавляет Питер. — Мы пока что не уверены, но нам кажется, что это может повлиять на состояние Терренса. По крайней мере, есть шанс избежать смертельной передозировки.       — Господи… — с широко распахнутыми глазами качает головой Алисия. — Бедный Терренс… Какой ужас…       — Мы пока что ждем новостей, — тихо признается Хелен, согнув руки в локтях. — Единственное, что мы пока знаем, – это то, что состояние Терренса тяжелое, хотя врачи советуют не терять надежду.       — Боже, парни… — Алисия с ужасом во взгляде окидывает взглядом Эдварда, Даниэля и Питера. — Зачем вы пошли на это? Вы же прекрасно знали, что тип мог убить вас!       — Это все моя вина, Алисия, — уверенно признается Эдвард. — Я не сумел защитить Терренса…       — Почему, Эдвард? Почему ты пошел на это? Из-за тебя пострадал твой брат! И могли пострадать твои друзья! И ты сам!       — Мне очень жаль! Клянусь, я не хотел ничьих жертв и до последнего пытался защищать ребят. Я был готов сам пожертвовать собой! Поверьте, я не хотел втягивать их в неприятности.       — Послушай, я понимаю, что ты ненавидишь Уэйнрайта и хочешь отомстить ему. Но его поимкой должна была заниматься полиция! Зачем ты себя подставил под удар и подверг опасности парней?       — Я не мог упустить шанс выдать этого подонка полиции, когда он был мне дан, — уверенно отвечает Эдвард. — Единственной целью всего этого было мое желание защитить Наталию от этого больного урода. Хотел положить конец любым страданиям, которым она могла подвергнуться.       — Я знаю, Эдвард, но ты все равно поступил отвратительно. Если Терренс, не дай бог, умрет, то это будет твоей виной. Его смерть будет на твоей совести. С ним все было бы хорошо, если бы ты не пошел за Уэйнрайтом.       — Да, Алисия, я все понимаю.       — Ты знал, что Терренс ни за что не бросит тебя и не позволил бы идти в логово чудовища одного. А ты воспользовался этим и подверг его огромной опасности.       — Пожалуйста, не говорите так, будто я хотел этого. Клянусь, это неправда! Я был готов сам пожертвовать собой, лишь бы не дать парням пострадать. Но я ничего не успел сделать. Не успел спасти Терренса.       — Я верю, что ты не хотел, но извини меня, надо было хоть немного пошевелить мозгами и подумать, к чему все это могло привести.       — Я знаю… — Эдвард склоняет голову. — Мне правда очень жаль…       — Эдвард правда пытался не допустить ничего подобного, — уверенно признается Даниэль. — Мы с Питером прекрасно это видели.       — Думаю, Эдвард и сам понимает, что натворил, — спокойно отвечает Алисия. — Поэтому нет смысла повторять одно и тоже по несколько раз.       — Терренс пошел на это по своему желанию, — говорит Питер. — Никто его не заставлял.       — Я поняла. — Алисия останавливает свой взгляд на Даниэле. — Кстати, Даниэль… А что ты здесь делаешь? Я слышала, что у тебя вроде бы… Проблемы с памятью…       — Теперь это в прошлом.       — Ты все вспомнил?       — Да. Амнезии больше нет.       — Что ж… Я очень рада, что ты в порядке.       — Я тоже рад, что снова стал самим собой.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, которую немного неуверенно нарушает Ребекка:       — Миссис Миддлтон, а как давно вы прилетели в Нью-Йорк? Мы все как раз недавно вспоминали вас.       — Вообще-то, я приехала сюда по некоторым делам с моей приемной дочкой, — задумчиво признается Алисия.       — Приемной дочкой? — переспрашивает Джейми.       — Да, вот она. — Алисия подходит к маленькой девочке, с интересом рассматривающая какой-то плакат, что-то тихо ей говорит, берет за руку и подводит ко всем. — Э-э-э… Не очень хороший момент для знакомства, но… Я рада представить свою дочку Аманду.       — Здравствуйте, — скромно машет рукой Аманда.       — Привет, — через силу улыбаются все.       — Симпатичная девочка, — уверенно отмечает Ребекка. — Поздравляю вас с удочерением дочки.       — Спасибо большое, — вежливо благодарит Алисия. — Я хотела немного разобраться со своими делами и только потом познакомить всех вас с Амандой. Но раз уж так получилось…       — Мы действительно очень рады за вас, миссис Миддлтон, — уверенно говорит Джейми. — Пожалуйста, не думайте, что нам все равно. Просто мы сейчас переживаем из-за Терренса и не хотим улыбаться.       — Ни в коем случае не извиняйтесь, мистер МакКлайф. Ради бога! Я прекрасно понимаю ваши чувства.       — Мы поговорим с вами чуть позже, и вы обо всем подробно расскажете, — обещает Ребекка.       — Конечно, не беспокойтесь.       — Мне страшно, тетя… — тихонько всхлипнув, качает головой Ракель, пока она стоит рядом с Алисией. — Я не хочу потерять Терренса… Если его не будет рядом со мной, я сойду с ума. Он очень нужен мне.       — Тише-тише, девочка моя, не плачь, — покрепче приобняв Ракель и прижав к себе, мягко говорит Алисия. — С Терренсом все будет хорошо, вот увидишь. Он – сильный мужчина.       — Я не хочу остаться одна, не хочу…       — Господь все видит и поможет ему. Я сегодня же схожу в церковь и помолюсь за него. Тем более, что он добровольно пошел на риск, чтобы защитить Эдварда.       — Но было бы справедливее, если бы на его месте был я, — тихо говорит Эдвард, согнув руки в локтях. — Терренс ни в чем не виноват и не должен был стать жертвой.       — Нет, Эдвард, тебе не стоит винить себя в произошедшем с братом. Не ты вынудил его сделать это. Это был его выбор.       — Я сделал все, что смог.       — Я верю, Эдвард, верю. — Алисия мягко гладит Эдварда по плечу. — Не переживай. Все будет хорошо.       Эдвард ничего не говорит и лишь тихо вздыхает, обняв себя руками, а Ракель все также продолжает тихо, но безутешно плакать, пока Алисия крепко обнимает ее и гладит по голове.       — Наверное, вы должны были куда-то идти, — задумчиво говорит Наталия. — Если это срочно, то вы можете идти. Думаю, мы еще долго пробудем здесь.       — Нет-нет, мне не надо никуда спешить, — уверенно отвечает Алисия. — Я останусь с вами и подожду врача.       — А ваша девочка не устанет? — выражает беспокойство Ребекка, бросив короткий взгляд на Аманду, которая отходит в сторонку и снова начинает играть со своим мишкой. — К тому же, мы не можем рассказать ей, что произошло.       — Если она устанет, то я отведу ее домой и вернусь к вам.       — Спасибо, миссис Миддлтон, — благодарит Джейми.       — А вы давно здесь сидите?       — Чуть больше двух часов… — пожимает плечами Хелен.       — Господи, пожалуйста, пусть все обойдется, — чуть громче всхлипывает Ракель. — Я так хочу, чтобы с Терренсом все было хорошо… Хочу увидеть его живым…       — Скоро, милая, скоро, — поглаживая Ракель по голове, мягко и уверенно отвечает Алисия.       — Это несправедливо… Несправедливо!       — Тише-тише, Ракель, тише. Твоя тетушка Алисия с тобой. Она утешит тебя. Все хорошо.       — Ракель не может успокоиться с тех пор, как мы узнали про Терренса, — с грустью во взгляде признается Наталия. — Точнее, она начала нервничать еще раньше, когда начала понимать, что с ним что-то случилось… Мы ничего не можем сделать… К большому сожалению.       — Понимаю.       — Боже, скорее бы подошел врач и рассказал нам, что произошло… — тихо вздыхает Анна.       — Ничего хорошего, — низким голосом произносит Ракель. — Мы не услышим ничего хорошего.       — Нет, Ракель, не надо так говорить, — качает головой Алисия. — Все будет хорошо.       — Не будет… Не будет!       Пока Ракель носом утыкается в плечо Алисии и крепко обнимает ее, сама женщина с ужасом в глазах переглядывается со всеми и качает головой.       — Господи, ну и дела… — тихо произносит Алисия.       — Хорошо, что вы здесь, — с грустью во взгляде говорит Ребекка. — Думаю, ей будет необходима ваша поддержка. Может, с родным человеком бедной девочке станет лучше.       — Не беспокойтесь, я останусь и буду поддерживать свою племянницу.       — Хотя даже находясь все вместе, мы все равно ужасно переживаем. А уж мне, как матери, ничуть не легче, и я тоже молю Бога о том, чтобы с моим сыном все было хорошо.       — Я прекрасно понимаю вашу боль, миссис МакКлайф. Но вы должны верить, что все будет хорошо. Терренс – молодой и крепкий мужчина и должен выкарабкаться. К тому же, ваш сын всегда говорит, что Ракель – смысл его жизни.       — Ну а мы живем ради наших детей, — уверенно отвечает Джейми. — Хоть они уже давно взрослые мужчины, которые очень скоро женятся на чудесных девочках, мы все равно переживаем за них.       — Я знаю, мистер МакКлайф.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, которую нарушает Алисия после того, как переводит взгляд на безутешно плачущую Ракель.       — Милая, тебе бы сходить умыться, — советует Алисия.       — Нет, тетя, я никуда не уйду, пока не узнаю, что с Терренсом и не увижу его, — уверенно заявляет Ракель.       — А ты давно ела? — Алисия бросает короткий взгляд на Наталию, Хелен и Анну. — Девочки, вы знайте?       — Я не хочу есть. У меня кусок в горло не лезет…       — Хорошо, ну тогда просто сходи умойся и причешись.       — Нет, тетя, я не хочу…       — Дорогая, не надо так изводить себя. Отвлекись хотя бы ненадолго. Поговори с ребятами… И познакомься со своей двоюродной сестренкой.       Ракель ничего не говорит и лишь тяжело вздыхает, покачав головой и тихо шмыгнув носом.       — Не беспокойтесь, Алисия, мы с ребятами попробуем поговорить с ней и успокоить, — уверенно отвечает Эдвард и мягко приобнимает Ракель за плечи. — Давай отойдем в сторону, дорогая.       И пока Эдвард отводит Ракель к друзьям, Алисия, Ребекка и Джейми остаются стоять в сторонке, с грустью во взгляде наблюдая за ними.       — Расскажете, что произошло? — спрашивает Алисия.       — Да, конечно, — кивает Ребекка.       — Я уже кое-что знаю от мистера Кэмерона, но полагаю, есть еще много всего.       — Хорошо, тогда скажите, что вы уже знайте, чтобы мы с Ребеккой не повторялись, — предлагает Джейми.       Пока между Алисией, Джейми и Ребеккой завязывается разговор, остальные в очередной раз пытаются поговорить с Ракель. А в какой-то момент Аманда, которая прижимает к себе свою любимую игрушку и не слишком понимает, что происходит, округленными глазами смотрит на свою маму и незнакомых ей людей. А чуть позже она обращает внимание на Эдварда, который издалека очень похож на Терренса, неуверенно подходит к нему чуть ближе и несколько секунд с интересом рассматривает его. МакКлайф-младший чувствует, что сзади него кто-то стоит, разворачивается и видит маленькую девочку, которая смотрит на него широко распахнутыми глазами.       — Простите, сэр, но мне кажется, что вы очень похожи на одного человека, которого я знаю, — неуверенно говорит Аманда.       — Правда? — удивленно произносит Эдвард.       — Да, на человека по имени Терренс.       — Ты знаешь его?       — Конечно!       Эдвард слегка улыбается, стараясь делать вид, что все хорошо, отводит Аманду в сторону и опускается перед ней на корточки.       — Терренс – мой брат, — признается Эдвард.       — Я так и поняла! — восклицает Аманда.       — А давно ты его знаешь?       — Я познакомилась с ним совсем недавно, когда моя мама привела меня домой к мистеру Кэмерону. Там как раз был Терренс, и мы с ним очень хорошо пообщались.       — Говоришь, Терренс был дома у мистера Кэмерона.       — Да. Этот мужчина такой хороший и добрый. Моя мама много рассказывала мне про мистера Кэмерона.       — Согласен, он и правда очень хороший.       — А вы не знайте, где живет Терренс? Я очень хочу еще раз увидеть его и поехать к нему домой. Он сказал, что у него очень большой красивый дом.       — Э-э-э… — Эдвард слегка прикусывает губу. — Понимаешь, девочка… К сожалению, сейчас это невозможно, потому что Терренс… Заболел.       — Заболел? — широко распахивает глаза Аманда.       — Да. Он сейчас здесь, в больнице, а врачи делают все, чтобы вылечить его.       — А он поправится?       — Конечно, поправится, — слегка улыбается Эдвард. — Врачи – очень опытные люди и могут вылечить человека от чего угодно.       — Я знаю! Они как волшебники: стоит им помахать руками и сказать пару слов, и вы уже чувствуйте себя хорошо.       — Что-то вроде того. — Эдвард на пару мгновений бросает грустный взгляд в сторону.       — А почему вы такой грустный? — с грустью во взгляде спрашивает Аманда. — Неужели вы так сильно расстроены из-за Терренса?       — Разумеется, я переживаю за него. И хочу, чтобы Терренс поскорее поправился.       — Он говорил мне, что вы очень близки.       — Да, он – мой самый лучший друг, — слегка улыбается Эдвард. — Конечно, иногда Терренс бывает надоедливым и противным, но я все равно люблю своего братика. Не знаю, что я бы делал, если бы у меня его не было.       — Многие мои знакомые ребята, у которых есть братья и сестры, любят их, даже если те порой надоедают им.       — Кроме того, мой брат – очень умный и мудрый человек, который всегда знает, что сказать. Я всегда могу обратиться к нем за помощью и знаю, что он не откажет мне.       — А правда, что между вами есть какая-то связь?       — Правда. Мы можем ничего не говорить, но прекрасно знаем, о чем думаем, что чувствуем, чего боимся, из-за переживаем… Знаем, когда нужно утешить, когда оставить в покое, а когда немного прикрикнуть и вправить мозги.       — Если бы я не знала, что он – ваш старший брат, то решила бы, что вы – близнецы. Вы очень похожи друг на друга. На мгновение я даже приняла вас за Терренса, когда вы стояли спиной ко мне.       — Да, мы сильно похожи, но не можем быть близнецами, потому что он старше меня на два года.       — Я знаю! — восклицает Аманда. — Да и вообще Терренс много рассказывал о вас. Он даже говорил ваше имя, только я и мой мишка подзабыли его.       — Эдвард, — дружелюбно представляется Эдвард. — Меня зовут Эдвард. Эдвард МакКлайф.       — Рада познакомиться, Эдвард! А я – Аманда!       — Приятно познакомиться, Аманда.       — А это мой мишка Томми. — Аманда показывает Эдварду своего мишку и лапой этой игрушки машет ему. — Он тоже рад встретиться с вами и считает, что вы – такой же хороший, как и Терренс.       — Приятно это слышать, — скромно улыбается Эдвард и мягко гладит Аманду по голове. — И не сомневаюсь, что ты тоже очень хорошая. Твоей маме повезло иметь такую дочку, как ты.       — Ах, моя мама такая хорошая и добрая! — с широкой улыбкой восклицает Аманда. — Я очень долго ждала момента, когда смогу жить с ней.       — Да, удочерение заняло много времени…       — Когда я только познакомилась с ней, то сразу поняла, что хочу, чтобы она была моей мамой. Я не хотела, чтобы меня забирала какая-нибудь другая тетя.       — Тебе будет очень хорошо с Алисией, — уверенно отвечает Эдвард. — Она – чудесная женщина. Добрая, умная, мудрая и очень заботливая.       — Только жаль, что у меня нет папы. Мама рассказывала мне, что у нее был муж, который очень хорошо заботился о ней. Но, к сожалению, он уже давно улетел на небеса и сейчас смотрит на нее оттуда.       — Я не очень много знаю о том человеке, но слышал, что он был очень хорошим.       — Мистер Кэмерон сказал то же самое, когда я спросила его о мамином муже. Кстати, забыла сказать, что он предложил мне маленькую шоколадку. А я так люблю сладкое и часто прошу маму что-нибудь испечь или купить. Она вообще чудесно готовит! Я вообще-то не ем слишком много, но перед маминой едой просто невозможно устоять. Пальчики оближешь!       — Это правда, Алисия прекрасно готовит. А мистер Кэмерон – добрейшей души мужчина, который всегда поможет. Нет такого человека, который сказал бы о нем плохое слово.       — Кстати, я слышала, что он – дедушка Ракель, моей кузины.       — Да, он – ее дедушка, которого Ракель очень любит. Она любит так же, как и свою тетю Алисию и моего брата Терренса.       — А это не она стоит плачет? — указывает на плачущую Ракель Аманда. — Это и есть Ракель?       — Да, это Ракель.       — Неужели она так переживает из-за Терренса?       — Конечно, переживает. Ракель ведь сильно привязана к нему. Они оба не могут жить друг без друга.       — Как и вы с той, которую вы любите? Терренс говорил, что у вас тоже есть любимая девушка.       — Есть, — с легкой улыбкой кивает Эдвард.       — А она здесь?       — Да, вон она стоит, блондинка с длинными волнистыми волосами. — Эдвард указывает на Наталию. — Видишь?       — Надо же, она такая красивая! — восхищенно произносит Аманда. — У нее просто потрясающие волосы! Такие красивые и длинные! Цвет просто изумительный!       — У нее не только красивые волосы, но и она сама, — с легкой улыбкой отвечает Эдвард.       — Я в восторге!       Наталия будто чувствует, что на нее кто-то смотрит, быстро что-то говорит Ракель, погладив ее по плечу, разворачивается и сразу же ловит на себе взгляд слегка улыбающегося Эдварда, к которому она подходит.       — У вас очень красивые волосы, мисс, — с легкой улыбкой отмечает Аманда.       — Ох… — смущается Наталия и немного поправляет свою прическу. — Спасибо большое.       — И вы сами очень красивая.       — Приятно это слышать.       — А правда вы – девушка, которую любит Эдвард?       — Да, я, — уверенно кивает Наталия и мягко гладит все еще сидящего на корточках Эдварда. — Это он тебе сказал?       — Да, а еще Терренс.       — Терренс? Ты разве знаешь его?       — Конечно! Я познакомилась с ним некоторое время назад, когда мама приводила меня домой к мистеру Кэмерону.       — Мама? — Наталия опускается на корточки перед Амандой. — Постой, так значит, ты – дочка Алисии?       — Да, ее зовут Аманда, — подтверждает Эдвард.       — Аманда Миддлтон, — с гордостью представляется Аманда.       — Аманда… — Эдвард переводит взгляд на Аманду. — А это Наталия, моя невеста.       — Наталия? — восторженно переспрашивает Аманда. — О, какое красивое имя!       — Тебе так нравится? — искренне удивляется Наталия.       — Очень. И я вспомнила, что у нас в приюте жила девочка с темными волосами. Ее тоже звали Наталия. Правда ее никто не любил из-за того, что она почти всегда проводила время за учебниками и постоянно демонстрировала всем свои знания.       — Имя Аманда тоже очень красивое, как по мне.       — Кстати, вы так хорошо смотритесь рядом с Эдвардом. Мне хочется улыбаться, пока я смотрю на вас.       Ни Наталия, ни Эдвард не могут скрыть легкую улыбку, которой они делятся друг с другом, невольно заставляя Аманду умиляться.       — Многие говорят, что мы заставляем их улыбаться, — скромно отмечает Эдвард.       — Слушайте, а вы можете заставить Ракель улыбнуться? — с грустью во взгляде спрашивает Аманда. — Она так горько плачет из-за Терренса! Он же просто болеет! А моя кузина плачет так, будто он отправится на небеса к мужу моей мамы.       — Ах, Аманда… — тихо вздыхает Наталия. — Ракель плачет, потому что она очень любит Терренса и не может жить без него. Я бы тоже так горько плакала, если бы что-то случилось с Эдвардом. И он бы переживал за меня. И Терренс переживал бы за Ракель.       — Но ведь никто не умер! Врачи же помогут Терренсу, и он поправится!       — Когда ты немного подрастешь и встретишь мальчика, которого сильно полюбишь, то поймешь, почему Ракель так переживает.       — Вообще-то мне нравился один мальчик из приюта… Правда он был ужасно противный и часто обижал меня. И я больше не захотела с ним дружить.       — Мне кажется, ты тоже нравилась ему, но он не знал, как привлечь твое внимание, — задумчиво предполагает Эдвард. — Мальчики всегда ведут себя таким образом, если им нравится какая-то девочка. Я и сам был таким же. Докапывался до девчонки до тех пор, пока она не ударила меня книгой по голове.       — Но обижать девочек – это плохо! Мальчики должны уважать девочек!       — Некоторые вещи начинаешь понимать лишь с возрастом, — уверенно говорит Наталия.       — Хотелось бы, чтобы мальчики поняли это и перестали обижать девочек.       — Поймут, милая, не переживай, — отвечает Эдвард. — Я же не обижаю девчонок. Терренс тоже.       — Хотелось бы верить…       Наталия с едва заметной улыбкой гладит Аманду по голове, пока та с грустью во взгляде прижимает к себе своего мишку. А в этот момент Ракель отходит ото всех со слезами на глазах и садится на стул, всхлипывая насколько сильно, что все могут слышать ее. Девочка с жалостью смотрит на свою кузину и медленно подходит к ней, пока Эдвард встает на ноги, помогает Наталии сделать то же самое и крепко обнимает ее обеими руками, в какой-то момент погладив по голове.       — Не плачьте, — с грустью во взгляде произносит Аманда. — С Терренсом все будет хорошо. В сказках добрые люди всегда выживают и побеждают любое зло.       Ракель со всхлипом убирает руки с лица и мокрыми глазами смотрит на Аманду перед тем, как низким голосом говорит:       — Я просто очень переживаю за него… Я не могу жить без этого мужчины.       — Он поправится. Верьте в лучшее.       — Я пытаюсь… — Ракель тихо шмыгает носом. — Но у меня не получается…       — Пожалуйста, Ракель, не плачьте, — с жалостью во взгляде умоляет Аманда. — Вы зря переживайте.       Ракель вытирает слезы с лица перед тем, как удивленно спрашивает:       — Ты разве знаешь мое имя?       — Конечно, знаю! — восклицает Аманда. — Моя мама очень много рассказывали мне про вас и обещала познакомить меня с вами.       — Постой… Ты, кажется, Аманда? Правильно?       — Да, я – Аманда! Но иногда друзья зовут меня Мэнди.       — Рада познакомиться.       — А это… — Аманда показывает Ракель своего мишку. — Это мой мишка Томми! И он говорит, что Терренс будет в порядке.       — Ах, Аманда…       — Терренс как герой доброй сказки, в которой все живут долго и счастливо. Я не знаю еще ни одной, в которой главный положительный герой страдал и погибал. Вот и с вашим мужчиной все будет хорошо.       — Мне страшно, — низким голосом отвечает Ракель. — Я до смерти боюсь потерять Терренса…       — Но он же не умирает, а просто заболел!       — Знаю, но…       — Не плачьте, Ракель… — Аманда присаживается рядом с Ракель на стул и мягко гладит ее по руке. — Все будет хорошо.       — Кстати… — Ракель, слегка нахмурившись, вопросительно смотрит на Аманду. — А откуда ты знаешь Терренса?       — Мама недавно познакомила меня с ним и мистером Кэмероном, вашим дедушкой. Мистер Кэмерон угощал меня сладким, а Терренс играл со мной.       — Надо же… Терренс ничего не говорил мне об этом…       — Мама обещала, что как-нибудь привезет меня к вам домой и покажет ваш дом. Говорит, что он большой, красивый и просторный.       — Конечно, приезжай. Я покажу тебе все.       — И надеюсь, что я скоро смогу увидеть Терренса. Ведь он такой хороший и добрый. И мистер Кэмерон тоже. Они оба были такими ласковыми со мной.       — Да, мой дедушка очень хороший, добрый и умный, — слегка улыбается Ракель. — А Терренс… Я словами не могу описать то, насколько он замечательный, заботливый, ласковый и внимательный. Мне очень повезло с этим человеком. Если я потеряю этого человека, то моя жизнь будет лишена смысла.       — Пожалуйста, Ракель, не плачьте, — с грустью во взгляде тихо просит Аманда, пока Ракель тихо шмыгает носом. — Я не люблю, когда кто-то плачет.       — Я не могу… Мне страшно…       — Вот! — Аманда протягивает Ракель своего мишку. — Подержите Томми! Он всегда приносит мне удачу и утешает меня!       Ракель берет мишку и рассматривает его, пока Аманда мягко гладит ее по плечу, с жалостью во взгляде смотря на девушку.       — Милый мишка, — отмечает Ракель.       — Не расстраивайтесь, пожалуйста… — тихо умоляет Аманда, встает со стула и поворачивается лицом к Ракель. — Вы должны быть сильной.       — Спасибо за поддержку, Аманда. — Ракель мягко гладит Аманду по плечу и голове. — Я вижу, что ты очень хорошая девочка. Моей тете очень повезло, что у нее появилась такая чудесная дочка.       — Мама всегда говорит, что считает вас своей второй дочкой. Она заботится о вас так же, как и обо мне.       — Это правда. Тетя всегда была для меня как вторая мама, а дедушка – как второй папа.       — Я слышала, что у вас нет мамы и папы.       — К сожалению. Но я очень рада, что у меня есть тетя и дедушка. Они – одни из самых близких мне людей.       — Они хотят, чтобы вы улыбались и были счастливы. Вот и я тоже хочу видеть вас счастливой.       — Я буду, — бросает легкую улыбку Ракель. — Обещаю, Аманда, обещаю.       — Все будет хорошо, вы только верите.       Ракель ничего не говорит и отдает Аманду маленького мишку. А затем она встает, опускается на корточки и нежно обнимает девочку, которая с радостью отвечает ей. К этому времени Алисия уже успела узнать, что произошло от Ребекки с Джейми, а остальные снова разошлись по разным углам. А через какое-то время к ним подходит темноволосый мужчина среднего возраста в медицинском халате.       — Простите, кто из вас родственники Терренса МакКлайфа? — спокойно спрашивает врач.       Всем нужно меньше двух секунд, чтобы окружить врача. А понимая, что Аманда не должна слышать таких вещей, Алисия усаживает ее на стул недалеко от себя, просить остаться здесь и возвращается к остальным.       — Я – его невеста, — дрожащим голосом произносит Ракель.       — Я – его брат, — спокойно говорит Эдвард, указывает на рядом стоящих Ребекку с Джейми и приобнимает Наталию и Ракель за плечи. — А они – его родители.       — Прошу вас, доктор, скажите нам, что с моим сыном, — с жалостью во взгляде взволнованно умоляет Ребекка.       Прежде чем что-то сказать, врач с серьезным лицом быстро прочищает горло.       — Я не буду тянуть и сразу объясню вам ситуацию, — сдержанно говорит врач. — Начну с того, что у мистера МакКлайфа есть синяки и ссадины по всему телу предположительно после полученных побоев. И согласно результатам анализов, у него в крови высокая доза димедрола. В умеренных дозах оно может работать как снотворное.       — Неужели доза настолько большая? — ужасается Питер.       — Достаточно. Разве этот мужчина пытался покончить с собой?       — Нет-нет, что вы! — возражает Эдвард. — Мой брат не сам получил эту дозу. Разве полиция не сообщила вам, что его привезли сюда после случая с опасным преступником?       — Нет, к сожалению. Я знаю лишь то, что его привезли сюда с подозрением на передозировку какого-то препарата или же сильное отравление.       — Простите, доктор, а насколько доза снотворного большая? — неуверенно спрашивает Даниэль. — Дело в том, что ему вкололи что-то, но мы не знали, что. Хотя видели, что была вколота лишь половина шприца.       — Судя по результатам анализов, доза димедрола в организме составляет сорок-сорок пять миллиграммов.       — Сорок-сорок пять?       — А на сколько миллилитров был тот шприц?       — Не могу сказать точно, но шприц точно был небольшой и тонкий, — задумчиво отвечает Эдвард.       — Хм, предполагаю, что в нем было где-то десять миллилитров…       — Но мой жених же будет жить? — чуть дрожащим голосом с мольбой в мокрых глазах спрашивает Ракель. — Прошу вас, доктор, скажите мне, что он будет жить.       — Я очень сожалею, но доза снотворного очень большая и близка к той цифре, когда человек может умереть. Смертельная доза данного препарата начинается от сорока миллиграммов или четырех миллилитров. А у вашего жениха в крови доза чуть больше.       Ракель издает пару негромких всхлипов, сильно побледнев от ужаса с осознанием того, что ей не хватает воздуха не то от огромного волнения, не то от того потока слез, который она уже не в силах остановить после того, как услышала о возможной смерти Терренса. У Ребекки такое же состояние, как и у девушки, а Джейми крепко приобнимает ее и ошарашенную Алисию, также придя в ужас от услышанного. Ошарашенный Эдвард пытается хоть как-то держаться и приобнимает Ракель и Наталию, которая тоже тихонько плачет с прикрытым рукой ртом. А пока Анна и Хелен также не пытаются сдержать слезы, Даниэль и Питер широко распахивают глаза и с ужасом переглядываются между собой.       — То есть, вы хотите сказать, что мой сын умрет? — низким голосом спрашивает Джейми.       — Мы делаем все возможное, чтобы спасти его, — с грустью во взгляде отвечает врач. — Хотя сразу скажу вам, что состояние вашего сына тяжелое.       — О, господи Иисусе… — качает головой Алисия.       — У мистера МакКлайфа довольно высокая температура, которую мы пытаемся сбить. Ему уже провели промывание желудка, а сейчас врачи внимательно следят за тем, чтобы ему не стало хуже.       — Но есть хоть какая-то надежда спасти Терренса? — с ужасом во взгляде спрашивает Питер.       — Я ничего не могу обещать.       — Значит, он все-таки умрет? — слегка дрожащим голосом спрашивает Анна.       — Случай тяжелый, повторю еще раз, но мы боремся за его жизнь.       — А может ли то, что не все содержимое шприца было вколото, повлиять на ситуацию? — интересуется Эдвард.       — Мы надеемся, что это все-таки спасет его. Ведь при еще большей дозе он погиб бы мгновенно.       — Умоляем вас, доктор, сделайте все возможное, чтобы спасти этого мужчину, — с жалостью во взгляде умоляет Алисия и переводит взгляд на Ракель, которую в этот момент пытаются утешить Эдвард с Наталией. — Посмотрите на мою племянницу! А какого сейчас его родителям! Боль отца и матери ни с чем не сравнится!       — Я прекрасно понимаю все ваши чувства и искренне сочувствую вам, — выражает сожаление врач. — Но поймите, не все зависит лишь от врачей. Большая часть зависит еще и от самого мистера МакКлайфа. От того, насколько у него выносливый организм. Особенно сердце.       — Но ведь он молодой и крепкий человек, — отмечает Наталия. — У него прекрасное здоровье!       — В любом случае мы не пустим ситуацию на самотек.       — А как на него повлияет то, что до приезда врача у него была рвота? — неуверенно спрашивает Эдвард.       — Это хорошо. Ему нужно было прочистить желудок до приезда медиков.       — Но ситуация все равно сложная… — задумчиво произносит Даниэль.       — Пожалуйста, господа… — Врач окидывает плачущих женщин и потрясенных мужчин грустным взглядом. — Не теряйте надежду и не внушайте себе, что мистер МакКлайф вот-вот умрет. Его привезли сюда достаточно быстро. Да и с момента передозировки прошло не так много времени. Врачи своевременно оказали ему необходимую помощь. Мы сделали большую часть своей работы и сейчас внимательно наблюдаем за работой всех органов. И к счастью, ситуация находится под контролем.       Перед тем, как что-то спросить, Ракель издает пару всхлипов и медленно переводит мокрые, красные глаза, полные жалости на врача.       — Мы можем навестить его? — сильно дрожащим голосом спрашивает Ракель. — Прошу вас, доктор, позвольте хотя взглянуть на него.! Я хочу увидеть его!       — Пожалуйста, доктор, позвольте хотя бы родственникам пойти к Терренсу в палату, — с жалостью во взгляде умоляет Хелен. — Родители и брат имеют право увидеть его. Невеста тоже должна его увидеть. А друзья подождут за дверью.       — Да, доктор, пусть хотя бы семья побудет с ним, — соглашается Питер.       — Ох… — запинается врач и быстро прочищает горло. — Хоть он сейчас и без сознания и находится в тяжелом состоянии, я могу позволить вам зайти к нему.       — Правда? — широко распахивает мокрые глаза Ракель.       — Мистера МакКлайфа как раз должны перевести в обычную палату. И как только он будет там, я провожу вас к нему.       — Спасибо большое, доктор, — дрожащим голосом благодарит Ребекка и тихо шмыгает носом. — Спасибо…       — Думаю, присутствие близких пойдет ему на пользу.       — Прошу вас, сделайте все возможное для спасения его жизни, — уверенно говорит Джейми. — Если нужно подписать какие-то бумаги, без проблем. Только спасите моего сына.       — Повторюсь еще раз, мы делаем все возможное. И надежда есть. Случай тяжелый, но не безнадежный.       Никто ничего не говорит, и все лишь с грустью во взгляде переглядываются между собой, пока врач тихо вздыхает.       — Простите, я должен оставить вас, — вежливо извиняется врач. — Как только мистера МакКлайфа перевезут в обычную палату, я тут же дам знать.       Врач разворачивается и медленным шагом уходит куда-то. Пока плачущую и практически кричащую от боли Ракель утешают Наталия, Анна и Хелен, сдерживающий свои эмоции Джейми практически не отпускает взволнованную Ребекку, чуть позже присев с ней на стулья. Алисия буквально разрывается между своей племянницей и супругами МакКлайф. Даниэль и Питер стоят в стороне и молча переваривают услышанное, а Эдвард медленно ходит по коридору и ошарашенными глазами смотрит в одну точку. В какой-то момент он на ватных ногах подходит к окну, на несколько секунд сжимает переносицу и опирается руками о подоконник, понимая, что от волнения ему довольно тяжело дышать, а каждая мышца его тела сильно напряжена. Все переворачивается у мужчины вверх дном, когда он бросает короткий взгляд на остальных и увидев, как они ходят ошарашенные из угла в угол.       Из-за воспоминаний о произошедшем Эдвард чувствует, как вот-вот может закричать во все горло и впасть в истерику. Надеясь хоть как-то справиться с эмоциями, он нервно постукивает пальцами по подоконнику, широко распахнутыми глазами смотря в одну точку. Мужчина настолько глубоко погружается в свои раздумья, что полностью выпадает из реальности и не замечает ничего вокруг себя, сфокусировавшись только на своем учащенным дыхании. Он слегка вздрагивает, когда кто-то подходит к нему со спины и хлопает его по плечу, и резко оборачивается.       — Опять винишь себя? — раздается голос Даниэля.       — Теперь вы поняли, что это правда, — без эмоций отвечает Эдвард. — Не решив я пойти на этот бездумный поступок, с ним бы ничего не случилось.       — Все совершают ошибки, — уверенно отмечает Питер. — И как сказал мистер Джонсон, кто-то должен был пострадать. Это правда. Горькая, но правда.       — Мой брат не должен был. Ты не должен был. Даниэль не должен. Я должен был сам получить все шишки.       — Ты и так получил достаточно, Эдвард. Вон едва ползал после того, как Уэйнрайт отдубасил тебя до полусмерти.       — Мог бы и убить. Я бы пожертвовал собой, чтобы спасти ваши жизни.       — Чувак, ты никого бы не спас. Уэйнрайт грохнул бы нас в любом случае, если бы мы сдались.       — Но признайте, что было бы справедливее, если бы я пострадал. С меня все началось – мне же нужно платить за это.       — Эдвард, прекрати так говорить! — возражает Даниэль. — Никому не стало бы лучше, будь ты на его месте. Все переживали бы за тебя, а твои родители рвали бы на себе волосы. А если ты посмотришь на Ракель, то можешь узнать, что происходило бы с Наталией.       — А она-то будет куда почувствительнее и повпечатлительнее своей подруги, — добавляет Питер. — Наталия впала бы в такую истерику, что ей вряд ли кто-то смог бы помочь.       — Я знаю, — тихо отвечает Эдвард, руками опираясь о подоконник. — Просто все должно быть справедливо: что-то делаешь – отвечай. Не должно быть так, что из-за твоих поступков, которые, как тебе кажется, облегчат некоторым жизнь, страдали невинные люди.       — Ох, МакКлайф ты еще не знаешь, сколько в мире несправедливости.       — В мире издали сотни тысяч правил и законов, но даже они не могут положить конец несправедливости и поставить всех в равные условия, — добавляет Даниэль. — Люди продолжают идти против них, не думая, что это может кому-то навредить.       — Я знаю… — произносит Эдвард. — Просто не хотел, чтобы пострадал мой брат или кто-то из вас двоих…       — Перестань, приятель, — качает головой Даниэль. — Твой брат сам решился на это. Ни ты, ни я, ни Питер не заставляли. Даже Уэйнрайт не планировал прикончить именно его. Целью этого отморозка был ты.       — Поэтому я должен был сдохнуть в первую очередь.       — Ты должен радоваться, что Терренс фактически спас тебе жизнь, — уверенно отвечает Питер. — И нам, кстати, тоже. Ведь если бы мы не пошли с тобой, ты бы точно сдох. Хватило бы всего нескольких минут, чтобы эта тварь добралась до тебя.       — Я понимаю, почему Терренс пошел на это… И искренне благодарен ему и вам обоим за помощь. Но все должно было быть иначе. Я должен был получить свое наказание.       — Перестань, приятель… — просит Даниэль.       — Почему не я? Почему? — Эдвард кулаками несильно стучит о подоконник. — Я должен был подыхать там… Я! Не Терренс!       — Не говори так, Эдвард, — раздается голос Джейми.       Эдвард округляет глаза и резко оборачивается, видя, что к нему подходит Джейми.       — От того, что на места Терренса был бы ты, ничего не изменилось, — спокойно добавляет Джейми.       — Несправедливо, что жертвой стал не тот, кто должен был, — с грустью во взгляде тихо отвечает Эдвард.       — В любом случае твои брат и друзья пошли бы за тобой, даже если бы ты умолял их уйти.       — Черт, я все больше начинаю жалеть, что не послушал Терренса. Он не просто просил… Он требовал, чтобы я не делал глупостей. Но я не слушал его… — Эдвард снова опирается о подонки руками и слегка склоняет голову. — Ради желания защитить любимую девушку… Ради… Желания… Снова поиграть в героя… И доказать, что… Смогу в одиночку справиться с опасным человеком. Я был уверен, что справлюсь с ним. Но… Глубоко ошибался…       — Мы все понимаем, что ты сделал это ради Наталии. Ради того, чтобы защитить ее от этого больного ублюдка.       — По крайней мере, для нее я бы умер героем… — дрожащим голосом отвечает Эдвард. — Героем, который отдал все свои силы, чтобы спасти ее… Лучше бы я умер сам, чем знал, что близкий мне человек находится на волосок от смерти.       — Во-первых, как отметил Даниэль, никому не стало бы лучше, если бы ты был на месте Терренса. А во-вторых, как сказал мистер Джонсон, в такой опасной борьбе не могло не обойтись без жертв. Кто-то пострадал бы точно.       — И этого не должно было случиться…       — Не отрицаю, что Терренс тоже поступил бездумно. Но все-таки он сделал то, что сделал бы тот, кто кого-то любит. И еще раз доказал, что ради близких готов на все.       — Он действовал по зову своих чувств. Терренс не будет делать что-то ради того, кого он не любит. Или же тогда, когда понимает, что не получит взаимности: ни благодарности, ни ответного жеста – ничего.       — Твой брат поступил так, потому что он любит тебя и знает, что ты будешь ему благодарен.       — Хотел бы я сделать что-то в знак благодарности. Но увы… Сейчас я ничего не могу сделать.       — Думаю, у тебя еще будет такая возможность. Раз врач говорит, что есть надежда, значит, она и правда есть.       — Ты все еще злишься на меня? — неуверенно спрашивает Эдвард, переведя полный грусти взгляд на Джейми.       — Мы все не одобряем то, что ты поступил безрассудно. Но ни один из нас не может не отметить твои смелость и решительность. Не всякий решится в одиночку сражаться с чудовищем. А ты решился. Да и вообще ты – смелый парень! Некоторые считают тебя трусливым, но на самом деле это не так. Никто не знает, насколько ты силен и смел.       — Рад это слышать.       — И радует, что ты понимаешь всю ответственность за свои поступки. То, что ты осознаешь, что поступил ужасно, уже очень хорошо.       — Мне правда очень жаль, что все так случилось… — качая головой и виновато смотря на Джейми, признается Эдвард. — Я не хотел этого… Ты знаешь, как я отношусь к брату, и как много он для меня значит. Я ведь всегда говорю, что не знаю, что бы делал, не будь у меня Терренса.       — Я верю, сынок, — бросает мимолетную улыбку Джейми. — И рад, что мои сыновья такие дружные.       — Прости, папа… Прости, что заставил тебя и маму переживать… И заставляю переживать сейчас… Я знал, что ты будешь злиться и точно захочешь прибить… Но клянусь, я делал все, что было в моих силах, чтобы защитить ребят и самого себя.       — Я верю, что ты пытался. — Джейми берет Эдварда за плечи и хлопает по ним. — Но самое главное – что с тобой все хорошо. Если бы еще и ты оказался в больнице, я бы точно этого не выдержал. Как и твоя мама.       — Знаю… Прости, пожалуйста…       — Ох, иди сюда, тигр ты мой упрямый…       Джейми крепко обнимает Эдварда, хлопает его по спине одной рукой и гладит по голове другой, тихо выдыхая с чувством облегчения, пока на лице молодого парня появляется легкая улыбка. А когда они отстраняются, и старший член семьи МакКлайф обеими руками легонько хлопает своего сына по щекам. Спустя несколько секунд к ним и Даниэлю с Питером подходит Аманда, крепко прижимая к себе свою игрушку и смотря на них широко распахнутыми глазами, и дотрагивается до руки блондина со словами:       — Что сказал доктор? Терренс серьезно болен?       Пока все заикаются и пытаются придумать, что сказать маленькой девочке, Питер решает сделать это намного быстрее.       — К сожалению, да, — с грустью во взгляде кивает Питер. — Терренс болеет… Но ты, пожалуйста, не переживай. Очень скоро он поправится и сможет увидеться с тобой.       — А когда я смогу увидеть его? — интересуется Аманда. — Я хочу навестить Терренса в палате, но мама говорит, что пока к нему нельзя, ибо доктор лечит его.       — Пока что к нему и правда нельзя, — с грустью во взгляде подтверждает Даниэль.       — А когда можно будет?       — Когда его вылечит врач.       — И скоро он вылечит его?       — Скоро, девочка. У Терренса очень хорошие доктора, которые быстро вылечат его. — Даниэль бросает мимолетную улыбку. — Все будет хорошо, не волнуйся.       — Но раз все не так плохо, то почему же все женщины плачут?       — Просто для нас всех он очень близкий человек, — мягко объясняет Джейми. — Для меня он – старший сын. Для Эдварда – брат, для Ракель – жених. У него также есть мама…       — А остальные?       — Остальные – его лучшие друзья.       — Ух ты! Разве может быть такая потрясающая дружба?       — Конечно, бывает, — дружелюбно отвечает Эдвард. — Пока знакомые в лучшем случае выслушают и проигнорируют тебя, настоящий друг бросит все свои дела и придет к тебе хоть в три часа ночи.       — Как и вы все?       — Разумеется. Вот скажи, у тебя есть подружка, которой ты очень дорожишь?       — Я общалась с несколькими девочками в приюте, но мы не были настолько близки. Они не были моими подружками, но у нас были хорошие отношения.       — Ничего, милая, у тебя еще будут верные друзья, — уверяет Питер. — Таких людей непросто найти, но зато ты сможешь полностью рассчитывать на них.       — А вы давно дружите с Терренсом?       — Где-то полтора года…       — Но девушки дружат с ним чуть дольше нас с Питером, — добавляет Даниэль.       — Правда? — округляет глаза Аманда.       — Кстати, а я говорил тебе, что Ракель дружит с теми девушками еще со школы? — спрашивает Эдвард.       — Со школы? Вы серьезно?       — Да! И скажу тебе больше: когда я женюсь на Наталии, то она станет с родственницей Ракель.       — Родственницей?       — Да. Ракель ведь выйдет замуж за моего брата. Представляешь! Девочки, дружившие со школы, станут родственницами!       — Ух ты! — радостно восклицает Аманда. — Здорово!       — Кстати, мы с Наталией, Терренсом и Ракель будем очень рады, если ты придешь на нашу свадьбу.       — Да-да-да-да! — хлопает в ладони Аманда. — С удовольствием! Я с радостью приду! Уверена, что мама согласится взять меня с собой!       — Конечно, согласится. Скажи ей, что ты тоже хочешь пойти, и она купит тебе красивое платье.       — Хорошо!       — Ну вот и славно! – бросает легкую улыбку Эдвард.       — Кстати, а расскажите мне еще что-нибудь про себя, про Терренса и остальных. Хоть мама и так много рассказывала про вас, я так хочу узнать еще что-нибудь.       — Слушай, а приходи к нам в гости, — дружелюбно предлагает Джейми. — Попроси свою маму взять тебя с собой. Мы с радостью примем тебя.       — А где вы живете?       — В большом красивом доме.       — Правда? У вас тоже есть большой дом?       — Конечно, мы с Ребеккой, матерью Терренса живем там. Эдвард пока что живет с нами, но как только он женится, то тут же переедет в другое место.       — У него тоже будет огромный дом?       — Нет, мой домик поскромнее, — скромно отвечает Эдвард. — Но там достаточно места для нас с Наталией. Поживем там немного, а потом подберем что-то побольше.       — А я тоже хочу посмотреть на него!       — Я покажу тебе свой домик, когда закончу ремонт.       — Вы разве сами всем занимайтесь?       — Да, сам. Я многое умею. Понемножку. За годы своей жизни я успел многому научиться.       — Здорово… А у Терренса и правда такой большой и красивый дом?       — Правда. Терренс живет в большом красивом и светлом доме вместе с Ракель. Уверен, что они тоже с радостью согласятся принять тебя и все покажут.       — Не обещаю, что мы найдем для тебя какую-нибудь красивую игрушку, но угостить вполне можем, — дружелюбно говорит Джейми. — Тем более, что моя жена очень вкусно готовит.       — А она готовит что-нибудь сладкое?       — Конечно! Тортики, пирожные, эклеры… Как говорится, на любой цвет и вкус.       — А-а-а, обожаю сладкое! — радостно восклицает Аманда. — Когда мы с мамой были дома у мистера Кэмерона, он угостил меня кое-чем вкусным.       — Я тоже обожаю сладкое, — признается Эдвард. — Не могу устоять против вкуснейшего тортика. Особенно если его готовит моя мама.       — Это правда! — подтверждает Джейми. — А Терренс у нас просто любит много и вкусно поесть. Ну а когда их мать готовит что-нибудь вкусное, то у них с Эдвардом начинается война за каждый кусок.       — Так оно и есть, — скромно хихикает Эдвард. — Я говорю, что если он будет слишком много есть, то у него появятся щеки и бока, и девочки не будут его любить. А Терренс говорит, что не собирается оставаться голодным из-за своего младшего братца. Вот так и живем!       — Хи-хи, забавно, — по-доброму усмехается Аманда.       Даже в столь неприятное время Аманда заставляет всех улыбнуться и хотя бы ненадолго забыть о плохом. Эта девочка такая милая, хорошая, светлая. Она как будто точно не знает, что значит быть злой, завистливой и ужасной. От нее так и веет добром и нежностью, которой так не хватает некоторым людям, что забыли об этих прекрасных чувствах.       — Ох, знаю, что сейчас не время для улыбок, но эта девочка не может оставить меня равнодушным, — шепотом признается Питер. — Она заставляет меня улыбаться, даже если я не хочу.       — Согласен, — шепотом соглашается Даниэль. — Хоть моя ситуация куда паршивее, я хочу улыбаться, глядя на эту девчушку. Она слишком милая.       — Здорово, что миссис Миддлтон оказалась здесь вместе с ней. Хоть будет проще выдержать все это и не сойти с ума.       — Иногда дети могут быть лучше любого лекарства, поскольку они еще не успели заразиться завистью, злобой и эгоизмом и лишиться тех чувств, которых нет у многих взрослых.       Питер ничего не говорит и просто кивает, бросив легкую улыбку. А через несколько секунд Алисия, Наталия, Хелен, Анна и Ребекка, которые общались между собой, подходят к мужчинам после того, как они оглядываются по сторонам.       — Послушайте, господа, а кто-нибудь видел Ракель? — спрашивает Алисия.       — Не знаю, Алисия, — пожимает плечами Эдвард. — Я не видел ее после того, как врач ушел.       — Так она же была с вами, девочки, — напоминает Джейми. — Вы стояли в сторонке и успокаивали ее.       — Мы долгое время пытались успокоить Ракель, но в какой-то момент отвлеклись и потеряли ее, — отвечает Анна. — Она куда-то ушла, а мы не знаем, куда.       — Ее нельзя оставлять одну, — качает головой Эдвард. — В таком состоянии она может натворить глупостей.       — Согласна, бедняжка буквально рвет на себе волосы из-за того, что произошло с Терренсом, — с грустью во взгляде добавляет Наталия.       — Может, она все-таки решила сходить умыться и выпить или поесть в кафетерии? — предполагает Даниэль.       — Не думаю, — с грустью во взгляде качает головой Ребекка. — Бедная девочка отказывается есть и пить до тех пор, пока не увидит Терренса.       — Но тогда куда она пошла? — разводит руками Питер.       — Может, пройдемся по больнице? — предлагает Хелен. — Ракель точно не уйдет отсюда, пока врач не разрешит ей пойти к Терренсу. А значит, мы точно найдем ее.       — Да, мамочка, давай поищем Ракель? — дергая Алисию за руку и смотря на нее своими широко распахнутыми глазами, спрашивает Аманда. — Мы с тобой должны успокоить ее и дать понять, что с Терренсом ничего страшного не произошло. Она не должна переживать так, будто он умрет!       — Нет, солнце мое, упаси господь, — прижав Аманду к себе, мягко отвечает Алисия. — Доктор сделает все необходимое, и Терренс поправится.       — Тем не менее нам стоит пройтись по больнице и поискать Ракель, — уверенно говорит Джейми. — Поспрашиваем кого-нибудь… Может, кто-то видел ее…       — Да… Мы с Амандой попробуем поискать ее. А вы пока останьтесь здесь. Когда мы найдем мою племянницу, то тут же вернемся вместе с ней. Пошли, Аманда…       Алисия берет Аманду за руки и быстрым шагом уходит по коридору, пока маленькая девочка послушно следует за ней и начинает о чем-то ее расспрашивать.       — О, тогда давайте я тоже поспрашиваю врачей или посетителей, — задумчиво говорит Эдвард, засунув руки в карманы джинсовой куртки. — Вдруг кто-то и правда видел ее.       — Хочешь пойду с тобой? — предлагает Наталия.       — Нет, милая, лучше останься. Побудь с моими родителями и успокой их. — Эдвард бросает короткий взгляд на Даниэля, Питера, Анну и Хелен. — И вы тоже, ребята.       — Ладно, тогда мы будем ждать вас. Но если вас долго не будет, то мы пойдем вас искать.       — Хорошо. Если что, можете позвонить мне на сотовый.       Эдвард бросает всем грустный взгляд, гладит Ребекку и Наталию по щеке, хлопает Джейми по плечу, разворачивается и уходит все дальше по коридору.       — Знайте, я тоже пройдусь… — неуверенно произносит Даниэль. — Мне… Как раз нужно спросить врача кое о чем. Но если я найду Ракель, то приведу ее сюда.       Не став ждать ответа, Даниэль медленно разворачивается и быстро скрывается за поворотом коридора. На самом деле мужчина делает это не сколько для поисков Ракель, сколько для того, чтобы уйти подальше от Анны, которая демонстративно игнорирует его. Засунув руки в карман своей кожанки, мужчина уверенным шагом идет куда-то по коридору и спускается на второй этаж больницы, на котором он встречает много различных людей: от врачей до пациентов и посетителей всех возрастов. Впрочем, его не слишком интересует то, что происходит вокруг, и он больше погружен в свои темные мысли. А пока Перкинс с грустью во взгляде задумывается о чем-то своем, его вдруг окликает врач, который наблюдал его, когда он был здесь со сотрясением мозга и амнезией:       — Мистер Перкинс!       Даниэль останавливается, оборачивается и видит врача, который уверенно направляется к нему.       — О, здравствуйте, — здоровается Даниэль.       — Я как раз собирался подойти к вам. Мой коллега, который наблюдает вашего приятеля, сказал мне, что вы были на третьем этаже.       — Мы разговаривали насчет состояния моего друга.       — Да-да, я знаю, что с ним произошло. Мне очень жаль.       — Мы пытаемся верить в лучшее, — массируя шею, неуверенно отвечает Даниэль. — Хотя и сильно напуганы… Нам сказали, что доза снотворного чуть больше той, которую считают смертельной.       — К счастью, его привезли сюда вовремя. А в таких случаях каждая минута на счету.       — Да… Повезло…       — Добросовестные врачи борются за жизни своих пациентов до самого конца. Будьте уверены, мы сделаем все возможное, чтобы помочь ему. Тем более, что наша больница одна из самых лучших в Нью-Йорке. Здесь работают высоко квалифицированные специалисты с огромным стажем работы.       — Я знаю, — кивает Даниэль.       В разговоре на пару секунд воцаряется пауза, во время которой врач бросает взгляд на папку в своих руках.       — Ах да, я ведь хочу поговорить с вами об одном деле… — задумчиво говорит врач. — Дело в том, что мне есть что сказать вам по поводу вашей сестры Кэссиди Перкинс.       — Говорите как есть, доктор, — спокойно говорит Даниэль, немного напрягшись из-за обеспокоенного вида врача. — Я должен знать, что происходит с моей сестрой.       — Ну что я могу сказать… — Врач немного поправляет свои очки, медленно выдыхая. — Общее состояние мисс Перкинс удовлетворительное, но о полном выздоровлении говорить еще очень рано. Эта девушка сильно истощена, а в ее крови была обнаружена огромная доза героина.       — Я был уверен, что ей стало плохо из-за наркотиков.       — Человек умрет, если он примет дозу, начинающуюся от примерно шестидесяти миллиграммов. Ну а в крови вашей сестры как раз почти шестьдесят.       — Значит, она умрет? — округляет глаза Даниэль.       — К счастью, мы держим ситуацию под контролем, хотя ее иммунитет очень слабый. У нее на руках много следов от уколов, а кожа в очень плохом состоянии: бледная, сухая и местами покрытая волдырями.       — Врачи на скорой сразу сказали, что ее состояние вызывает у них большее беспокойство.       — Судя по всему, ваша сестра употребляла наркотики не один год.       — К сожалению, это правда, — с грустью во взгляде подтверждает Даниэль. — Кэссиди была ребенком, когда впервые попробовала марихуану. И постепенно пристрастилась к более сильным наркотикам. Кокаин, героин и все в этом роде…       — С наркотиками шутки очень плохи, молодой человек. Этой девочке крупно повезло, что она вовремя оказалась в больнице. Еще бы немного – и вы бы потеряли свою сестру. И потеряйте, если мисс Перкинс еще раз попробует любой наркотик в огромном количестве. Если у нее сильная зависимость, то ей может оказаться мало определенной дозы. Наркоманы так и помирают: они принимают смертельную для человека дозу и испытывают адские муки.       — Я знаю… И это меня пугает.       — Жаль, что мисс Перкинс так искалечила себе жизнь. Ведь она еще такая молодая, и ее жизнь только начинается. В ее возрасте надо учиться, общаться с друзьями, влюбляться, радоваться жизни…       — Ей всего девятнадцать…       — Тем более! Такой чудесный возраст, а девочка погубила себя.       — Она не сумела пережить смерть родителей. Много лет назад мы с Кэссиди потеряли сначала отца, а потом и мать. А моя сестра была еще совсем малышкой, когда это случилось… Ничто не предвещало беду. Но стоило отцу слечь, как все перевернулось с ног на голову.       — Я все понимаю и сочувствую вам, но вы должны понимать, что избавиться от наркотической зависимости очень сложно. И даже лечение порой не дает должного результата. Наркоман может пройти курс лечения, а потом снова взяться за старое.       — Да, доктор, я знаю. Но у Кэссиди есть желание начать новую жизнь и вылечиться от наркозависимости.       — Это, конечно, очень хорошо. Ведь любое лечение приносит хорошие результаты, только если человек этого хочет и помогает себе и врачам. Но не все так просто. Могут понадобиться годы, чтобы начать новую жизнь. Хотя ваша сестра уже стала постоянной пациенткой клиники. Ей придется лечиться и контролировать себя всю свою жизнь.       — В том, что с ней произошло, есть и моя вина. А я тогда наплевал на нее, даже несмотря на обещание заботиться о сестре. Был совсем юным и не хотел быть в ответе за какую-то девчонку… Хотел лишь гулять с друзьями и влюбляться… Но сейчас я понимаю свою ошибку и сожалею, что не выполнил то, о чем меня просили родители.       — И теперь вы не имейте права повторить ту же самую ошибку. Упустите момент – потеряйте свою сестру.       — Нет, больше я не повторю прежних ошибок. Я сделаю все, чтобы она больше не связывалась с этой дрянью и не оказалась в руках ужасного человека, сделавший очень много вещей, о которых мне даже говорить не хочется.       — Кстати, забыл сказать, что признаки насилия у этой девочки тоже есть. К тому же… У нее также имеются некоторые травмы половых органов.       — Ее насиловали не один раз. Кэссиди сказала, что ей было очень больно, и она истекала кровью после каждого полового акта.       — О, господи… Разумеется, мы займемся ее травмами. Но ей также понадобится психологическая помощь. Так же, как и помощь наркологов.       — А вообще есть шанс, что Кэссиди сможет пережить все это и начать жить нормальной жизнью?       — Все возможно, мистер Перкинс. А при желании можно сделать все что угодно. Тем более, вы сказали, что у нее есть желание вылечиться. А значит, полдела сделано. Девочка признала проблему и готова над ней работать.       — Я готов на все, чтобы помочь Кэссиди, — уверенно заявляет Даниэль. — Заплачу любые деньги за лечение и помощь психолога. Лишь бы моей сестре помогли…       — К сожалению, психология и наркомания – это не мой профиль работы. В моих силах вылечить вашу сестру от истощения, вылечить ее травмы и очистить организм. А за помощью в лечении наркозависимости и услугами психолога вам придется обратиться к другому специалисту.       — А вы можете посоветовать мне какую-нибудь хорошую клинику? Я никогда не сталкивался с подобным и не знаю, к кому обратиться! Или вы знайте кого-то, кто может помочь мне?       — Дайте-ка подумать… — Врач, слегка хмурясь и поглаживая подбородок, задумывается на пару секунд. — Вообще-то я могу посоветовать вам одно место… Очень хорошая клиника… Там не только лечат от наркозависимости, но еще и предоставляют услуги психологов.       — Эта клиника настолько хорошая?       — Сын моего знакомого проходил там лечение, которое закончилось успешно. И я когда-то давно посоветовал эту клинику одному из моих пациентов, тоже страдавший от наркомании.       — Отлично! Я хочу связаться с этой клиникой.       — Да, но все услуги в данной клинике очень дорогие. Хотя лечение эффективное. У этой клиники отличные отзывы и безупречная репутация. Они работают на совесть и внимательно относятся к любому клиенту.       — Для меня это не проблема, — уверенно отвечает Даниэль. — Я готов заплатить любые деньги. Вы не могли бы дать мне контакты той клиники? Я позвоню или лично поеду туда!       — Да, конечно, я дам вам адрес и телефон той клиники. Правда мне нужно поискать контакты… Они записаны в моей записной книжке…       — Как найдете – дайте мне знать.       — Хорошо.       — Э-э-э… — Даниэль на секунду бросает взгляд в сторону. — Простите, доктор, а я могу навестить Кэссиди?       — Я сожалею, молодой человек, но пока что вы не сможете пойти к ней, — с грустью во взгляде отвечает врач. — Мисс Перкинс сейчас находится под пристальным наблюдением врачей. У нее наблюдаются проблемы с давлением и сердечной деятельностью. Поэтому мы следим за работой ее организма. Кроме того, ей категорически нельзя волноваться. Она должна немного окрепнуть.       — Ладно… — пожимает плечами Даниэль. — Я все понимаю… А когда я смогу побыть с ней хотя бы пару минут?       — Давайте пока подождем до завтра, а там посмотрим. Если ей станет лучше, то я позволю вам зайти к ней. Если нет – будем ждать, пока произойдут улучшения.       — Хорошо, доктор, я вас понял.       — А пока что вам лучше вернуться домой и отдохнуть. Вы выглядите слишком усталым и измотанным.       — Врач моего друга сказал, что нам скоро разрешат сходить к нему. Не уверен, что друзья смогут пойти к нему, но мы хоть посмотрим на него через окно.       — Что ж, как знайте. Если что, у меня есть ваш телефон. Я позвоню вам, если вашей сестре станет лучше или хуже. Или если вам придется принять какое-то важное решение.       — Хорошо, спасибо. — Даниэль обменивается крепким рукопожатием с врачом.       — Ладно, а сейчас простите, я должен оставить вас, — уверенно говорит врач. — Все, что было нужно, я уже вам сказал. А пока что мне больше нечего добавить.       — До свидания, доктор.       — До свидания.       Врач разворачивается и спокойным шагом уходит по своим делам, по пути внимательно изучая какую-то бумагу, которую он достает из своей папки. Даниэль же грустным взглядом провожает его до тех пор, пока тот не скрывается из виду, а потом он медленно окидывает глазами весь коридор, в котором стоит в полном одиночестве.       «Радует, что, по крайней мере, Кэссиди жива. А значит, я все еще могу позаботиться о своей сестре. С ней все будет хорошо… Обещаю, мама… Папа… Даже если мне придется отдать все свои деньги на ее лечение, Кэсс выкарабкается. Больше я не буду таким безответственным раздолбаем…»       Даниэль бросает взгляд на мимо проходящего человека и отходит немного в сторону, ибо ранее стоял посреди коридора.       «Надеюсь, Терренс тоже выживет… — с грустью во взгляде думает Даниэль. — Будет несправедливо, если он умрет. Да, его поступок был безрассудным и опасным, но МакКлайф ведь хотел спасти своего брата. Если есть справедливость на этом свете, этот человек обязан жить. Ради Ракель. Ради своих родителей. Эдварду он тоже нужен… Бедный парень не может перестать винить себя в произошедшем…»       Даниэль начинает негромко щелкать пальцами рук, прислонившись спиной к стене.       «Друзья тоже нуждаются в нем… Группа нуждается в нем… Он – наш мудрый советчик и один из самых умных людей, которых я знаю… Папочка, который следит за порядком и держит всех в крепкой узде… Мы все нуждаемся в нем… Держись, брат, прошу тебя… Черт, ты же сильный мужик! Выкарабкайся!»       Даниэль на пару секунд бросает грустный взгляд в сторону.       «Ох, ладно, надо бы пройтись здесь и попробовать найти Ракель. Не хочу возвращаться к остальным… А то мне опять будет неловко находиться рядом с Анной, которая упорно делает вид, что не замечает меня. Вот черт! Как я мог так облажаться? Почему я позволил всему докатиться до такого? — Даниэль хлопает себя рукой по лбу. — Вот же безмозглый идиот! Сам же разрушил все своими руками! Все, что я так боялся потерять! Если мне удалось оправдаться перед друзьями, которые все равно косо смотрят на меня из-за истории с Бланкой, то я не смогу так легко получить прощение своей девушки. После измены, которой я вообще не хотел. Я вряд ли смогу доказать, что люблю только Анну и не хотел предавать ее.»       Даниэль медленно выдыхает с прикрытыми глазами.       «Ох… — мысленно стонет Даниэль. — Если бы я знал Анну во время амнезии, то послал бы эту лживую мерзавку Бланку обратно в Испанию. Это из-за нее я все испортил! Все, что я так бережно пытался хранить. Вот я мудак! Тупой наивный осел! Блять, я не знаю, что буду делать, если не смогу вернуть ее. Я не хочу ее терять! Она – свет моей жизни!»       Так ничего и не решив, Даниэль резко встряхивает головой и решает походить по больнице и поискать Ракель. Чтобы не возвращаться к остальным и начать нервничать из-за присутствия Анны и ее игнорирования, которое причиняет ему невыносимую боль.       

***

      Тем временем Эдвард ходит по больнице в поисках Ракель, изо всех сил пытаясь держать свои эмоции под контролем. Поскольку он ходит со скрещенными на груди руками не таким уж быстрым шагом, то ему нужно некоторое время, чтобы пройтись по практически половине больнице. А спустя некоторое время, находясь на последнем этаже больницы, МакКлайф-младший проходит некоторое расстояние по пустому коридору до того, как видит семейную пару средних лет. Немного подумав, Эдвард резко выдыхает и уверенно подходит к ней, вежливо произнеся:       — Простите, пожалуйста…       Мужчина и женщина прекращают разговор и переводят свои взгляды на Эдварда.       — Вы случайно не видели здесь высокую девушку с темными длинными волосами, одетую в джинсы и черную кожаную куртку?       — Э-э-э… — запинается мужчина. — Проходила здесь похожая девушка.       — Да, она безутешно плакала, — с грустью во взгляде добавляет женщина. — Как будто умер кто-то из ее близких.       — А вы не знайте, куда она пошла? — задумчиво спрашивает Эдвард.       — Кажется, туда. — Мужчина указывает рукой на левую сторону коридора. — Да, точно! Туда!       — А потом повернула направо, — добавляет женщина.       — Я все понял, — спокойно отвечает Эдвард. — Спасибо большое.       Эдвард быстро разворачивается и направляется в ту сторону, в которую ему указала эти мужчина и женщина, проводившие его немного грустным взглядом, а затем продолжившие болтать о чем-то своем, как будто он к ним и не подходил. МакКлайф-младший уверенно идет по широкому, длинному коридору больницы и внимательно осматривается по сторонам. Белые стены и запах различных лекарств в воздухе заставляет испытывать дискомфорт и желание как можно скорее покинуть это место. За окном уже начинает темнеть в то время, пока в больнице светят очень яркие потолочные лампы. Кажется, что еще светло, но время на часах, которые висят во многих местах коридора, палат и кабинетов на каждом этаже, дает понять, что это не так.       Пройдя некоторое расстояние по пустому коридору, Эдварду так и не удается найти Ракель. В какой-то момент мужчина останавливается и осматривается вокруг себя, думая, куда же ему идти дальше, и потихоньку начиная сдаваться. Но ему не приходиться долго думать, потому что от куда-то неподалеку доносятся тихие звуки, похожие на безутешный женский плач. МакКлайф-младший уверенно идет на них, пока те по мере приближения становятся все громче и яснее. И вскоре в самом непопулярном месте больницы Эдварду удается найти Ракель, которая сидит на холодном и грязном полу прямо рядом со стульями и безутешно плачет, прижав согнутые в коленях ноги к себе и закрыв лицо руками. Мужчина пару секунд потрясенным и жалостливым взглядом смотрит на нее, а потом решительно подходит к девушке.       — Ракель, что ты здесь делаешь? — мягко спрашивает Эдвард, опускается на корточки и гладит Ракель по руке. — Мы все тебя обыскались!       Однако Ракель ничего не говорит и продолжает безутешно плакать.       — Пожалуйста, дорогая, не надо так себя изводить, — с грустью во взгляде умоляет Эдвард. — Нам всем больно видеть тебя такой разбитой.       — Он умрет, Эдвард… — сильно дрожащим голосом произносит Ракель, убирает руки с лица и переводит взгляд, полный слез, на Эдварда. — Я потеряю Терренса…       — Нет-нет, не говори так, — качает головой Эдвард. — Терренс не умрет. Он будет жить ради тебя.       — Нет надежды на лучшее…       — Мой брат – сильный человек и должен выкарабкаться.       — Врач же сказал, что доза снотворного в его крови уже смертельная.       — Но нам дали понять, что еще не все потеряно.       — Нет… Все кончено…       — Нет, Ракель, пожалуйста, не надо…       Но поскольку Ракель продолжает плакать пуще прежнего, Эдвард крепко обнимает ее обеими руками, прижимает к себе и нежно гладит по голове, пока та носом утыкается в его плечо.       — Все хорошо, дорогая, все хорошо, — тихо говорит Эдвард и бросает быстрый взгляд в сторону. — Так, знаешь… Давай-ка мы с тобой встанем… Не надо сидеть на холодных и грязных полах. А то не дай бог заболеешь…       Эдвард сначала сам встает на ноги, а потом поднимает и Ракель, которая просто позволяет ему делать это. Он подводит девушку к стулу, усаживает ее и сам садится рядом с ней, крепко приобняв за плечи и прижав к себе.       — Послушай, Ракель, я тоже ужасно переживаю за Терренса и боюсь, что он может умереть, — с грустью во взгляде признается Эдвард. — Я никогда не скрывал, как много мой брат значит для меня. Мои мать с отцом тоже не находят себе места. И ребятам не легче.       — Я знала, что тот кошмар был знаком, — дрожащим голосом отвечает Ракель. — Все было так, как и в моем сне…       — Может, и так, но не надо зацикливаться на этом.       — Раз он умер в моем кошмаре, значит, умрет и сейчас. Я потеряю его, Эдвард… Потеряю…       — Нет-нет, Ракель не говори так, прошу тебя.       — Я не смогу без него жить… — Ракель тихо шмыгает носом. — Не смогу.       — Сны ничего не значит. Даже если тебе снится чья-то смерть, это не значит, что кто-то умрет.       — Значит! Я никогда не ошибаюсь в своих предчувствиях! Раз я говорю, что кого-то ждет беда, значит, так и будет.       — Ну да, я и сам поверил в тот кошмар, когда Терренс рассказал про него. И я пытался как-то изменить ситуацию. И если бы я успел вовремя отреагировать, то ни за что не позволил бы Терренсу пожертвовать собой.       — Нет, Эдвард, ты ни в чем не виноват, — со слезами на глазах качает головой Ракель. — Только я во всем виновата. Я должна была предчувствовать это спасти Терренса.       — Боже, но откуда ты могла знать, что это случилось бы? — Эдвард мягко берет Ракель за руки. — Никто из нас не обладает магической силой, способностью видеть будущее и менять события…       — Я предчувствовала беду и могла предотвратить ее.       — Прошу, милая, не вини себя в том, в чем ты не виновата.       — Я во многом виновата перед Терренсом! Во многом!       — Боже, неужели ты решила вспомнить обо всех ваших прошлых ссорах? — резко выдыхает Эдвард.       — Из меня получилась не такая прекрасная возлюбленная, которой так заслуживает Терренс. Я никогда не была таковой… С самого начала наших отношений… Мне крупно повезло, что мы однажды решили дать друг другу шанс. Хотя я того не заслужила.       — Ракель…       — Он бросит меня. Устанет терпеть меня и быть со мной… Найдет себе другую девушку и будет с ней счастлив… А я буду страдать… Кусать локти из-за того, что не ценила то, что у меня было.       — Слушай, Ракель, ты уже не понимаешь, что говоришь, — качает головой Эдвард, обеими руками крепко обнимает Ракель и прижимает ее к себе. — Я понимаю, что тебе тяжело, но ты должна держаться и быть сильной. Ради Терренса.       — Я знаю, что говорю, — дрожащим голосом отвечает Ракель. — Знаю, что все равно останусь одна. Умрет Терренс или нет, он уйдет.       — Нет, милая, ты не потеряешь его, — уверенно возражает Эдвард. — Терренс слишком сильно любит тебя, чтобы бросать. Ты – его причина, по которой он живет. Мой брат сошел бы с ума, если бы вы тогда не нашли в себе силы спасти свои отношения.       — Ты ничего не понимаешь…       — Я прекрасно знаю своего брата и вижу, что ему не нужен никто, кроме тебя. Он и сам не отрицает, что ты – единственная, кто пробуждает в нем жизнь и поддерживает огонь. Вряд ли кто-то еще способен дать ему те эмоции, которые даешь ты.       — Он и близко меня к себе не подпустит, если узнает то, я уже давно пытаюсь ему сказать, — уставив мертвый взгляд в одной точке, низким голосом признается Ракель. — Терренс либо выставил бы меня с вещами из дома, либо сам бы ушел жить в другое место…       — Ракель, прекрати говорить глупости! — уверенно просит Эдвард, мягко гладя Ракель по голове. — Все хорошо… Все хорошо…       — Твой брат не простит меня… Он посчитает меня предательницей…       — Пожалуйста, прекрати так изводить себя. Нам не хватало еще и знать, что ты сходишь с ума и впадаешь в депрессию. А какого будет Терренсу, если он узнает, что ты с собой делаешь! Уверен, что он не хотел бы видеть тебя такой.       — Ох, я и так уже давно в депрессии… — Ракель отстраняется от Эдварда и, тихо шмыгнув, переводит заплаканный взгляд на свои руки. — Я разваливаюсь на мелкие кусочки, которые вряд ли будет возможно собрать вместе… А если Терренс бросит меня, то я потеряю смысл жить…       — С чего ты взяла, что он должен тебя бросить? — недоумевает Эдвард.       — Из-за того, что я от него скрываю… Если он все узнает, то точно не простит меня…       — Слушай, ты уже начинаешь пугать меня, — обеспокоено говорит Эдвард. — Ты говоришь какие-то странные вещи.       — Это правда, Эдвард… Я виновата перед Терренсом…       — Дорогая… — Эдвард снова приобнимает Ракель за плечи, пока та с удовольствием тянется к нему, обхватив руками его руку и положив голову ему на плечо. — Слушай… Я тоже рву на себе волосы из-за чувства вины перед Терренсом и парнями. Но я пытаюсь держаться. Это безумно тяжело. Однако я держусь. Потому что знаю, что нужен многим людям, которых должен успокоить.       — Ты ничего не понимаешь, Эдвард… — тихо всхлипывает Ракель. — Тебе еще не приходилось сталкиваться с тем, с чем придется столкнуться Терренсу, когда я во всем ему признаюсь.       — Но в чем ты должна признаться ему? — удивляется Эдвард. — Что за тайну ты от него скрываешь, раз он должен немедленно обозлиться и бросить тебя?       — Ужасную… — качает головой Ракель, буквально захлебываясь слезами.       — И почему ты решила, что Терренс бросит тебя? Я уверен, что он все поймет! Чтобы ни случилось!       — Не поймет… — Ракель резко отстраняется от Эдварда и издает пару громких всхлипов. — Терренс бросит меня, когда узнает, что я потеряла ребенка!       — Какого еще ребенка? — округляет глаза Эдвард.       — Я была беременна… — дрожащим голосом признается Ракель. — Но у меня случился выкидыш… И если твой брат узнает об этом, то нашим отношениям придет конец.       Эдвард резко бледнеет и округляет полные ужаса глаза, вопросительно смотря на Ракель и буквально перестав дышать. На несколько секунд у него пропадает дар речи, но потом он все-таки находит в себе силы произнести хоть что-нибудь тихим, дрожащим голосом:       — Ч-что? Что ты сказала?       — Я потеряла ребенка, — со слезами на глазах признается Ракель. — Для нас не секрет, как сильно Терренс хочет ребенка… И я понимаю, что уже готова стать мамой. Хочу ребенка от твоего брата. Но когда я забеременела, то потеряла нашего малыша.       — Ох… — тихо произносит Эдвард, медленно подносит руку ко рту, прикрывает его и медленно качает головой. — Не могу поверить…       — Это правда, Эдвард. Я так и не смогла родить его.       — Подожди-подожди, но как? Как это произошло? Как получилось так, что ты потеряла этого ребенка? Когда?       — Это долгая история…       — Ох, черт, мне что-то трудно дышать… — Эдвард слегка оттягивает свою футболку, ошарашенными глазами оглядываясь по сторонам. — Ничего себе…       — Я не лгу, Эдвард, клянусь тебе, — отчаянно отвечает Ракель. — У меня действительно был выкидыш!       — Но почему? Что ты такого сделала? Ты разве больна? Ты не можешь родить?       — Нет… — Ракель издает еще один тихий всхлип и на пару секунд опускает взгляд на свои руки. — Я узнала о своей беременности во время суда на твоим дядей Майклом. Примерно через пару недель после начал процесса я начала чувствовать слабость, головокружение, тошноту и желание упасть в обморок. Но долгое время списывала это на стресс…       — Во время суда над Майклом? — удивляется Эдвард.       — Да… — Ракель бросает взгляд на свои руки, но потом снова смотрит на Эдварда своими красными и мокрыми глазами. — Но лучше мне не становилось… Я все время хотела спать, а иногда меня тошнило при виде определенной еды… Это меня насторожило, и… В один из свободных дней я решила сходить ко врачу, но никому не сказала об этом.       — И Терренсу тоже?       — Да, Терренс ничего не знал. Я не очень боялась, когда сдавала все анализы и проходила обследование. Но когда врач сказал мне, что я беременна, то мой мир перевернулся с ног на землю. То есть… Я была рада… Но также меня это шокировало и пугало. И я не знала, как сказать Терренсу об этом… А чтобы не вызвать у него подозрений, мне приходилось тщательно скрывать от него любые недомогания и списывать все на стресс из-за суда, если он все-таки проявлял беспокойство.       — Значит, Терренс так и не узнал о том, что ты ждешь ребенка?       — Нет, не успел… — Ракель издает негромкий всхлип и вытирает катившуюся по щеке слезу. — Спустя еще пару-тройку недель у нас снова был свободный день, который Терренс проводил с тобой, Питером и Даниэлем в студии. Девочки были чем-то заняты, а я была дома абсолютно одна. Служанки уехали к себе домой… Мы отпустили их на выходные… Я занималась своими делами и не думала о плохом… Но в какой-то момент мне резко стало плохо… У меня очень сильно начал болеть низ живота… Я буквально скручивалась от боли… А когда я кое-как доползла до ванны, то… Обнаружила, что у меня началось кровотечение. Кровь текла по моим ногам… Я тогда сильно закричала от страха. От страха, что потеряю ребенка. Это была первая мысль, которая пришла мне на ум, когда я увидела кровь.       — Ничего себе…       — Поначалу я не знала, что делать, — низким голосом говорит Ракель и окончательно отводит взгляд в сторону, крепко сцепив дрожащие руки. — Кричала от боли, плакала и молила Бога о том, чтобы мой ребенок был в безопасности. И в итоге решила сама добраться до больницы, никого не предупредив.       — Но почему ты не вызвала скорую домой? Зачем надо было ехать в больницу самой? Да еще и одной!       — Я испугалась… Испугалась, что была совсем одна… Настолько отчаялась, что села за руль и поехала… Мне было очень больно, но я терпела… Я… Была в состоянии вести машину… Слава богу, я быстро доехала, и мне сразу же оказали необходимую помощь. А через какое-то время врачи буквально убили меня новостью о том, что я потеряла ребенка. Потеряла, Эдвард! Потеряла маленькую крошку, которую я уже могла бы сейчас держать на руках.       — Но как так получилось, что никто ничего не узнал? Ведь из больницы должны были позвонить кому-то из твоих близких!       — Я ушла из больницы в тот же день. — Ракель тихо шмыгает носом. — Через несколько часов… Врачи настаивали на том, чтобы я осталась. Говорили, что я должна остаться под наблюдением хотя бы несколько дней. Однако я не стала там оставаться… И все-таки ушла. Мне пришлось подписать бумагу о том, что я беру всю ответственность на себя, а больница за последствия не отвечает. Так что, я поехала домой. И после этого много спала и лежала. Через какое-то время мне стало лучше. Физически. Морально же я чувствовала себя ужасно.       — Ну и дела… — с ужасом в глазах качает головой Эдвард.       — Я до сих пор не могу отойти от того шока, что испытала в день, когда потеряла своего ребенка. Если бы я заботилась о себе, то этот малыш уже мог бы родиться. Но я не заботилась и в итоге поплатилась за это. Я страдала все эти несколько месяцев. Держала все в себе. Никто до сих пор ничего не знает о том, что тогда произошло. Я молчала. До сегодняшнего дня. Ты первый, кто узнал эту тайну.       Если поначалу Эдварду казалось, что Ракель была немного не в себе, то сейчас он так не думает. Уж слишком сильно девушку трясет. Слишком безутешно она плачет после того, как призналась во всем. У ошарашенного МакКлайфа-младшего снова пропадает дар речи, и он несколько секунд не может ничего сказать, широко распахнутыми глазами неотрывно смотря на невесту своего брата. В воздухе несколько секунд царит молчание, нарушаемое лишь негромкими всхлипами Ракель, но затем Эдвард все-таки заговаривает после того, как медленно выдыхает и проводит рукой по лицу:       — Какой ужас… Поверить не могу…       — Теперь ты понимаешь, почему Терренс разозлится на меня? — низким голосом спрашивает Ракель и тихо шмыгает носом. — Он бросит меня, если узнает, что я скрыла от него свой выкидыш. Что не смогла уберечь нашего ребенка.       — Невероятно… — Эдвард прикладывает руку ко лбу. — У меня нет слов!       — Моя ложь разрушит наши отношения. Разрушит…       — Но почему? — недоумевает Эдвард. — Почему ты раньше не сказала об этом? Неужели тебя удерживал лишь страх перед реакцией Терренса?       — Он расстанется со мной, Эдвард! — громко всхлипывает Ракель. — Ты же прекрасно знаешь его вспыльчивый характер! Терренс тут же придет в бешенство, обвинит меня во всем и выставит за дверь дома со всеми вещами. И подумает, что я не способна родить ребенка.       — Неужели ты решила, что молчание было бы лучше для него? Лучше для ваших отношений?       — Мне очень жаль… Клянусь, я хотела рассказать ему о своей беременности, но не успела.       — И ты две недели собиралась ему рассказать?       — Я не знала как!       — Послушай, Ракель… — Эдвард замолкает пару секунд и медленно выдыхает, приложив ладони друг к другу и поднеся их ко рту. — Мне очень, что так случилось. Но ты поступила некрасиво с моим братом. Терренс – отец этого ребенка! Он должен был знать и о беременности и выкидыше. Ты могла не сказать это его родителям, своим тете с дедушкой или же мне. А уж тем более ты могла не сказать это нашим друзьям. Но мой брат – твой жених. Раньше за тебя отвечал мистер Кэмерон, но скоро у тебя появится муж, который возьмет на себя эту ответственность.       — Знаю. Моему молчанию нет оправдания…       — Я согласен, что у Терренса далеко не идеальный характер, но это не означает, что ты должна все от него скрывать. Ложь не спасает отношения, она их разрушает.       — Я не хотела, чтобы Терренс узнал все от кого-то другого. Я хотела сама во всем ему признаться. Хотя до сих пор не решилась.       — Но рано или поздно он все равно узнает.       — Я знаю, знаю… — Ракель закрывает лицо руками и сгибается пополам. — Я знала, что меня будут осуждать! Страх быть осужденной тоже заставлял меня молчать.       — Постой, так это то, о чем ты молчала? — задумчиво спрашивает Эдвард, приложив палец к губе. — То, что мы все так отчаянно пытались выяснить?       — Да… Вы хотели узнать мою тайну – вот пожалуйста! Я рассказала тебе всю правду.       — Мы все подозревали, что с тобой что-то не в порядке. И у нас были подозрения, то твой секрет имеет какое-то отношение к Терренсу.       — Мне было очень страшно, — дрожащим голосом признается Ракель. — Я понимала, что поступаю ужасно и веду себя как трусиха. Но не могла побороть этот страх. Это убивало меня… А пока никто не видел, я плакала и рвала на себе волосы… Иногда мне даже кошмары снились. Я часто плакала по ночам, а Терренс несколько раз ловил меня на этом и жертвовал сном, дабы успокоить меня. Он отдавал всего себя ради меня, а у меня сердце сжималось от мысли, что я так с ним поступаю.       — Ох, Ракель, бедняжка… — Эдвард обнимает Ракель и прижимает ее себе, гладя ее по голове, пока та жадно отвечает на его объятия, горько плачет и носом утыкается в его плечо. — Мне очень-очень жаль. Жаль, что твой малыш не родился.       — Мне стыдно… Стыдно, что я врала не только ему, но и всем. Говорила, что все хорошо, глядя людям в глаза. Даже если они прекрасно видели, что со мной что-то не так.       — Терренс тоже переживал из-за тебя и не знал, в чем причина твоих слез. Нам всем было его очень жаль. Ведь он страдал.       — Я так устала, Эдвард… — дрожащим голосом отвечает Ракель и тихо шмыгает носом. — Устала переживать! Мне постоянно кажется, что я вот-вот сойду с ума… Что я сорвусь с обрыва в бесконечную пропасть… Но я отчаянно цепляюсь за край только ради близких людей. Потому что знаю, что они нуждаются во мне… Сначала я сломалась из-за выкидыша и страха признаться во всем. А сейчас мне страшно, потому что я могу снова потерять Терренса.       — Тише-тише, дорогая, — обняв Ракель покрепче, мягко говорит Эдвард. — Ты не потеряешь его.       — Он бросит меня, даже если выживет. Ему надоест то, что я с самого начала ужасно с ним обращалась.       — С Терренсом все будет хорошо. Раз врачи просят нас не терять надежду, значит, они считают, что он справится. Он должен справиться. Мой брат – здоровый, крепкий и выносливый человек. И Терренс знает, что должен жить. Ради близких людей.       — У меня не будет смысла жизни, если я потеряю его… Мне незачем будет жить без того, кого до смерти люблю.       — Ты не потеряешь его, Ракель. — Эдвард свободной рукой крепко берет Ракель за руку. — Мы не потеряем Терренса.       — Он убьет меня… — Ракель тихо шмыгает носом. — Если узнает про ребенка… Я и так здорово все усугубила, решив, что молчание будет лучше.       — Да, может, Терренс и будет злиться, что ты врала ему и скрыла свой выкидыш. Но я уверен, что потом он все поймет. Хотя дело даже не во лжи… Дело в том, что погиб его ребенок. Как бы грубо это ни звучало, ты лишила его этой надежды.       — Я знаю… Я не смогла сберечь нашего ребенка.       — Ты же не пошла на аборт. Просто все произошло в неподходящее время. У многих женщин случается выкидыш. Моя мама однажды рассказывала про свою подругу, которая на первый взгляд была абсолютно здорова, но тоже не смогла выносить ребенка.       — Но я-то здорова! У меня нет никаких проблем с деторождением! Дедушка в свое время проучил меня регулярно проходить обследование и сдавать анализы, даже если у меня все хорошо.       — Я просто хочу дать тебе понять, что не у одной тебя случается выкидыш. Детей теряют женщины любого возраста. И это происходит по разным причинам.       — Иногда мне кажется, что Майкл МакКлайф будто проклял нас. Меня и Терренса.       — Возможно… — Эдвард медленно выдыхает с прикрытыми глазами. — Ар-р-р… Чертов дядя Майкл… Что бы ты гнил в тюрьме, тварь… Теперь по твоей вине еще и погиб ребенок.       — Мне очень плохо, Эдвард, — сильно дрожа от напряжения, издает тихий всхлип Ракель. — Я чувствую, что все больше сдаюсь и хочу едва ли не умереть.       — Нет-нет, Ракель, не смей так говорить! Слышишь меня?       — Я не могу… Я на грани! Уже хочу умереть!       — Нет, Ракель, нет! — Эдвард резко отстраняется от Ракель, берет ее лицо в руки и приподнимает его, с учащенным дыханием заставляя ее посмотреть ему в глаза. — Не смей даже думать о таких вещах! Ты хоть подумала о том, что будет с нами, если мы потеряем тебя? А что будет с Терренсом? Твоим дедушкой? Тетей?       — Это неизбежно! — отчаянно восклицает Ракель. — Если я не потеряю Терренса сейчас, и он выживет, так потеряю его потом, когда признаюсь в том, почему так долго мучила его и себя.       — Если мой брат слишком привязан к тебе, то он не бросит тебя, даже несмотря на этот поступок.       — Терренс заслуживает гораздо лучшего… — Ракель тихо шмыгает носом, опустив взгляд вниз. — Я не могу сделать его таким счастливым, как он должен быть. Я… Я не умею строить отношения. Не умею…       — Ракель, прекрати говорить глупости! Мой брат любит только тебя и больше никого! Я ведь уже говорил тебе, что он чуть с ума не сошел, когда вы решили расстаться. Едва руки на себя не наложил! Мужик никогда не будет так убиваться из-за девушки, которая ничего для него не значит. Даже если ты поначалу не ценила его, значит, ты сумела чем-то его покорить.       — Я никогда не была для него идеальной девушкой, — сильно дрожащим голосом отвечает Ракель. — Клянусь, я пыталась научиться, но у меня не получилось.       — Человек может влюбиться по любой причине. Необязательно быть тигрицей в постели, готовить ему идеальные блюда и часами слушать его болтовню. Иногда в душу западает маленькая деталь, которую ты, возможно, сама не замечаешь, или которая тебе не нравится. Если бы Терренс не любил тебя, он не был бы с тобой. Я бы не был с Наталией, будь она мне безразлична. И Питер тоже не был с Хелен, если бы не ничего к ней чувствовал.       — Господи, ну почему я такая дура? Почему? Неужели быть чьей-то девушкой и женой не мое?       — Нет, дорогая, ты будешь прекрасной женой для моего брата.       — И что мне теперь делать? Как спасти ситуацию?       — Самое лучшее, что ты можешь сделать, – это признаться ему во всем. Как только Терренс покинет больницу, то обязательно скажи ему про ребенка.       — Я боюсь, Эдвард! — с ужасом в глазах восклицает Ракель. — До смерти боюсь говорить об этом. Боюсь услышать, как твой брат винит меня во всех грехах… И бросает меня.       — Хорошо, давай это сделаю я? Я поговорю с Терренсом и попытаюсь смягчить его, если он будет злиться на тебя!       — Нет! — Ракель резко берет Эдварда за руки и с жалостью смотрит ему в глаза. — Умоляю, никому не рассказывай об этом!       — Что? — округляет глаза Эдвард.       — Пожалуйста, Эдвард, никому не говори о том, что я тебе рассказала. Я должна сама признаться во всем! Так будет справедливее!       — Но, Ракель, ты можешь молчать об этом хоть до бесконечности, — растерянно отвечает Эдвард. — И я тоже не смогу долго скрывать это. Терренс поймет, что мне что-то известно и начнет расспрашивать. Как бы то ни было, я буду вынужден признаться брату в том, что знаю.       — Умоляю, не рассказывай Терренсу и остальным про выкидыш. — Ракель чуть крепче берет Эдварда за руки. — Я понимаю, что твой брат может злиться и на тебя, если узнает, что тебе это было известно. Однако о таком мне лучше говорить самой. Ты не должен вмешиваться и страдать из-за моих ошибок.       — Терренс должен знать про ребенка. Друзья могут узнать позже, но он обязан узнать это как можно скорее.       — Клянусь, я обо всем расскажу. Но прошу, не подавай виду, что ты знаешь об этом. Я сделаю все, что ты пожелаешь ради твоего молчания… Пожалуйста, Эдвард, ради бога…       Эдвард несколько секунд о чем-то думает до того, как он, мягко гладя Ракель по плечу и крепко держа ее за руку, спокойно говорит:       — Хорошо, Ракель. Я никому не скажу. Если ты решишь рассказать Терренсу – очень хорошо. Захочешь поделиться этим с друзьями, дедушкой, тетей или моими отцом с матерью – мы все поддержим тебя. Но помни, что Терренс обязан узнать про выкидыш сразу же после выписки из больницы.       — Я расскажу ему правду, обещаю, — издает тихий всхлип Ракель. — Но не сейчас. Пока Терренс в больнице, я не хочу это делать.       — В любом случае помни, что в любом случае я всегда поддержу тебя. — Эдвард берет Ракель за руки. — И попытаюсь смягчить Терренса, если он будет злиться. Конечно, я не уверен, что у меня получится, но сделаю все что смогу.       — Спасибо большое, Эдвард, — со слезами дрожащим голосом благодарит Ракель. — Ты – замечательный человек.       Эдвард бросает легкую улыбку и крепко, но нежно обнимает Ракель, которая безутешно рыдает у него на плече, пока он мягко гладит девушку по голове или спине.       — Ну все, дорогая, успокойся, — тихо говорит Эдвард. — Еще немного, и ты точно заставишь меня пустить слезу. А мне сейчас и так паршиво.       — Я ничего не могу сделать… — шмыгает носом Ракель.       — Я тебя прекрасно понимаю. Потому что и сам ужасно переживаю за брата.       — Не будь тебя рядом с ним, я бы точно потеряла его. И я буду безмерно благодарна тебе, если твоя реакция и правда спасет моего жениха.       Эдвард медленно отстраняется от Ракель и мягко гладит ее плечи и предплечья, всеми силами утешая ее, даже если самому сейчас очень плохо. Через некоторое время неподалеку раздаются стуки женских каблуков по кафельной плитке, а вскоре сюда приходит взволнованная Наталия.       — Ох, вот вы где! — с облегчением выдыхает Наталия. — Мы уже почти всю больницу обошли!       — Я думал, что быстро найду ее, но поиски затянулись, — с грустью во взгляде отвечает Эдвард.       — Все еще здесь? — тихо шмыгает носом Ракель.       — Здесь, — кивает Наталия. — Только Алисия позвонила миссис МакКлайф и сказала, что уведет Аманду отсюда. И Даниэль куда-то ушел. Наверное, решил узнать что-то про свою сестру.       — Кстати, как она? — с тревогой спрашивает Эдвард. — Ничего неизвестно?       — Пока нет, Даниэль еще не возвращался к нам. И скорее всего будет оттягивать этот момент из-за Анны.       — Понятно… — Эдвард медленно выдыхает и медленно встает со стула. — Ладно, думаю, нам лучше вернуться к остальным.       — Да, пошли, пока все не разбрелись по разным углам.       В этот момент Ракель сначала издает негромкий всхлип, а уже потом поднимается и проводит руками по лицу.       — Господи, хоть бы Терренс выжил… — взмаливается Ракель. — Я отдам что угодно, лишь бы он был живой.       — Все будет хорошо, дорогая, — мягко отвечает Наталия, подходит к Ракель и приобнимает ее. — Терренс обязательно поправится. Врачи сделали свое дело. А теперь дело за МакКлайфом. Но я уверена, что он справится.       — Нет, ему ничто не поможет… Он умрет.       — Не умрет! Врачи говорят, что не все потеряно! Если бы ситуация была безнадежной, нам так бы и сказали. К тому же, если бы не Эдвард, мы бы уже точно потеряли его.       — Но даже это не дает мне уверенности в том, что мой мужчина выживет.       — Нам же сказали, что превышение минимальной дозы не очень высокое. А значит, у Терренса есть шанс выжить. И он обязательно выживет.       — Сейчас я ценю его так, как никогда раньше. — Ракель тихо шмыгает носом. — И я уже не могу представить свою жизнь без этого человека.       — Твой мужчина всегда будет рядом, а еще у вас будут очаровательные малыши.       — Я не уверена…       — Пожалуйста, Ракель, не говори так, будто твоя жизнь уже кончена, и ты хочешь едва ли не умереть.       — Если я потеряю Терренса, то точно захочу этого. Не будет его – не будет смысла жить!       — Нет, Ракель, умоляю, не говори таких ужасных вещей! — Наталия крепко обнимает Ракель со слезами на глазах и гладит ее по голове, пока та безутешно рыдает у нее на плече. — Ты причиняешь мне боль… Я не хочу потерять тебя… Ты – моя самая близкая подруга.       — Я устала, Наталия… У меня больше нет сил переживать все это.       — Подружка…       — За что мне такие мучения? За что?       — Все будет хорошо, мы со всем справимся.       — Я уж точно не справилась с задачей быть ему прекрасной девушкой.       — Будь ты плохой девушкой, Терренс уже давно бы бросил тебя и нашел себе другую. А он сделал тебе предложение и любит тебя даже со всеми капризами.       — Один раз уже нашел… — дрожащим голосом напоминает Ракель. — Я довела его и вынудила искать роман на стороне. Слишком поздно поняла, насколько он мне дорог.       — Он же сказал, что его роман с той девчонкой был обманом, — напоминает Эдвард. — Терренс притворялся влюбленным в нее ради места в группе ее отца и ради желания проучить тебя.       — Было бы справедливо, если бы он ушел к ней. Я никогда не была для него хорошей девушкой. А такой замечательный человек, как Терренс, заслуживает самого лучшего.       — Ради бога, Ракель, выкинь эти мысли из головы, — с жалостью во взгляде умоляет Наталия и берет Ракель за руки. — Тебе надо успокоиться. Я прекрасно понимаю всю твою боль. Но ты должна верить в лучшее. Будь сильной хотя бы ради своего жениха.       — Я не могу… Не могу!       — Наталия абсолютно права, дорогая, — поглаживая Ракель по плечу, мягко говорит Эдвард. — Ты должна быть сильной ради Терренса. Он был бы недоволен, если бы увидел тебя в таком состоянии. Скоро ты сможешь дать моему брату понять, что ему нужно искать свет в конце тоннеля, который и приведет его к тебе.       — Мне очень плохо… — громко, отчаянно произносит Ракель. — Очень-очень плохо… У меня больше нет сил… Я не выдержу все это…       — Дорогая… — со слезами на глазах произносит Наталия.       — Это безумие…       Наталия тяжело вздыхает и крепко обнимает Ракель, в какой-то момент бросив ошарашенный взгляд на Эдварда, который лишь молча качает головой с чувством, что его сердце сжимается каждый раз, когда девушка издает громкие, полные отчаяния всхлипы.       — Ракель, пожалуйста, не надо так себя изводить, — с жалостью во взгляде умоляет Эдвард, мягко гладя Ракель по голове. — Нам страшно смотреть на тебя.       — Мне плохо… — издает громкий всхлип Ракель. — Очень плохо… Я так больше не могу…       — Ты должна быть сильной. Ради Терренса. Ты нужна ему. Если ты соберешься и поможешь моему брату, то он быстрее сможет прийти в себя. Сейчас ты – наша надежда. Если ты будешь рядом с ним, то ему это поможет. Без тебя он не найдет дорогу домой.       — Нет… — с грустью во взгляде резко выдыхает Наталия. — Бесполезно… Мы не сможем успокоить ее.       — Похоже, да… — приложив руку ко лбу, устало вздыхает Эдвард. — До тех пор, пока Терренс не придет в себя, она не успокоится.       — И что нам делать?       — Не знаю, Наталия, не знаю… Я в растерянности!       И тут где-то очень далеко раздаются чьи-то шаги, которые через пару секунд становятся немного громче.       — О, кто-то идет сюда, — задумчиво предполагает Наталия. — Наверное, твои родители.       — Жаль, что они тоже ничего не смогут сделать, — с грустью во взгляде отвечает Эдвард. — Их самих нужно успокаивать… Особенно маму.       — Может, мне сходить купить пару бутылок воды? Мы с девочками хотели купить, но из-за разговора с Даниэлем подзабыли об этом.       — Да, я бы сейчас выпил воды… А то у меня в горле пересохло…       — Хорошо, я сейчас вернусь.       Наталия отстраняется от Ракель, гладит ей плечи и медленным шагом уходит по коридору. А как только блондинка скрывается за поворотом, оттуда через пару мгновений показываются взволнованные Джейми с Ребеккой, которые направляются к Эдварду, пока он крепко обнимает горько плачущую Ракель обеими руками.       — Эдвард, ну наконец-то! — с облегчением выдыхает Ребекка. — Мы обыскались тебя!       — Кстати, а куда пошла Наталия? — спрашивает Джейми. — Она прошла мимо нас и сказала, что сейчас вернется.       — Она пошла купить воды, — объясняет Эдвард.       — Понятно… — Джейми бросает взгляд на Ракель, подходит к ней и мягко приобнимает ее. — Ракель, дорогая… Ну не надо так изводить себя.       — Да, миленькая, ты же так сойдешь с ума, — с грустью во взгляде добавляет Ребекка. — И заболеешь, не дай бог.       — Если Терренса не будет рядом со мной, мне будет абсолютно все равно, — без эмоций отвечает Ракель.       — Мы все понимаем твою боль, милая, — мягко говорит Джейми. — Уж какого нам с Ребеккой, как родителям! Но даже мы верим, что наш сын выкарабкается. Наш Терренс – сильный человек! Он и не через такое проходил в своей жизни.       — Вы всегда думали, что я – идеальный партнер для Терренса, но это не так. Я никогда не была таковой.       — Господи, девочка, что ты такое говоришь? — ужасается Ребекка.       — Это правда… — Ракель замолкает на пару секунд, мертвым взглядом смотря в одну точку. — Вы даже не представляйте себе, что я скрываю от вашего сына… Если Терренс узнает об этом, то он точно расстанется со мной.       — Нет, Ракель, не говори так.       — Терренс меня не простит, миссис МакКлайф, — со слезами на глазах отчаянно отвечает Ракель. — Из-за того, что я лгу ему и скрываю от него ужасную тайну.       — Но, Ракель… — качает головой Джейми. — Что же ты скрываешь от Терренса, раз так боишься сказать ему об этом?       — Если у вас какие-то проблемы – расскажи нам, — предлагает Ребекка. — Мы попробуем помочь тебе.       — Уже слишком поздно что-то менять, — без эмоций отвечает Ракель. — Потому что все уже произошло.       — Но в чем же твоя проблема?       Ракель неуверенно смотрит на Ребекку и Джейми по очереди до того, как дрожащее голосом сообщает:       — В том, что я потеряла ребенка.       На несколько секунд воцаряется тишина, а Ребекка и Джейми округляют глаза, вопросительно переглядываются между собой, удивленно смотрят на Ракель и бросают взгляд на Эдварда, который качает головой с грустью во взгляде.       — Ч-что? — дрожащим голосом произносит Джейми.       — Что значит «потеряла ребенка»? — ужасается Ребекка.       — Это правда, — кивает Эдвард. — Ракель только что рассказала мне об этом.       — Но как? — недоумевает Джейми. — Как это произошло? Когда?       — Когда был суд над вашим братом, — без эмоций отвечает Ракель. — Сами понимайте, что то время было нервным и сложным. Но я узнала, что жду ребенка… А в суде происходил настоящий хаос… Ну а через пару недель это привело к выкидышу… О беременности и выкидыше никто не знал. И не знал до сих пор.       Джейми потрясенным взглядом медленно окидывает весь коридор и прикладывает руку ко лбу, пока Ребекка с мокрыми глазами качает головой.       — О, боже мой… — едва шевелит губами Ребекка.       — Суд над моим братом? — переспрашивает Джейми. — Ты ждала ребенка в то время?       — Да… — виновато смотря на Ребекку и Джейми, кивает Ракель. — Но клянусь, я не знала, что все так случится. Все получилось случайно!       — О, черт…       — Погоди, так именно поэтому ты была такой странной все это время? — задумчиво спрашивает Ребекка. — Это и есть то, что ты скрывала?       — Да… — подтверждает Ракель.       — Значит, это правда! Мы все начали замечать странности в твоем поведении еще с времен суда над Майклом.       — Верно… Именно в то время я и забеременела.       — Но почему ты ничего не сказала? Господи, прошло же столько времени с тех пор, как суд над Майклом и его шайкой закончился! А ты только сейчас об этом заговорила!       — Я боялась говорить Терренсу об этом, — тихо шмыгает носом Ракель. — Тряслась от мысли, что он в ярости бросит меня… Подумает, что я не смогу подарить ему ребенка, которого он так хочет. А остальным не говорила, потому что кто-то мог проболтаться ему. Хотя я хотела сама во всем признаться. Правда до сих пор не смогла… И врала, что со мной все хорошо. Глядя вам всем в глаза.       — Но ты же понимаешь, что Терренс все равно все узнает? — спокойно спрашивает Джейми.       — Понимаю. Но я боюсь…       — Боишься или нет, но ты поступила плохо. Ты не должна была скрывать от моего сына, что была беременна и потеряла ребенка.       — Я все понимаю, мистер МакКлайф! Мне очень жаль, что все так получилось.       — Неужели ты собиралась молчать еще и тогда, когда у тебя был бы большой живот? — удивляется Ребекка.       — Я хотела, но у меня уже случился выкидыш!       — Да, девочка, удивила ты нас, — резко выдыхает Джейми, скрестив руки на груди. — Не ожидал я такого от тебя… Вроде девчонка с мозгами, а творишь какую-то дичь.       — Простите, мистер МакКлайф… Страх потерять любимого мужчину не давал мне сделать это. Из-за этого я не спала по ночам и плакала в тайне ото всех.       — Боюсь, ты еще больше разозлишь его, если признаешься во всем сейчас, — уверенно предполагает Ребекка. — Ведь ты столько месяцев врала ему. Мой сын рвал на себе волосы, пытаясь понять, почему ты такая странная, и как он мог бы помочь тебе. А иногда ему казалось, что дело было в нем.       — Это правда, — кивает Эдвард. — Терренс боялся, что ты разлюбила его. И до сих пор не смогла полюбить.       — Нет, это не так! — со слезами на глазах возражает Ракель. — Я люблю Терренса и готова на все ради него!       — Если бы любила – не заставляла бы его страдать все это время, — уверенно отвечает Ребекка.       — Неужели вы не верите, что я люблю вашего сына?       — Может, ты и любишь. Но не доказываешь это.       — Кроме того, мы не одобряем то, что ты в первую очередь рассказала об этом мне, Ребекке и Эдварду, — сдержанно признается Джейми. — Да, тот ребенок – наш с Ребеккой внук и племянник Эдварда. Но отец-то – Терренс! Он, как и мать, обязан знать о своем ребенке все.       — Простите меня! — со слезами отчаянно извиняется Ракель. — Прошу вас… Мне стыдно, что я так поступила…       — Ты должна извиняться не перед нами, а перед Терренсом, — уверенно говорит Ребекка. — За то, что предпочла врать ему.       — Я не хотела этого…       — Ты всегда хорошо знала о его желании стать отцом, да и мы с Джейми не скрываем, что хотим внуков. Но ты лишила его этой надежды.       — Я не больна, клянусь! Я могу родить еще много детей! А выкидыш случился из-за того, что я слишком сильно переживала.       — Терренс придет в ярость, когда узнает об этом. Боюсь даже представить, что будет, зная, его непростой характер.       — Знаю…       — Мы искренне сочувствуем тебе и Терренсу. Но мы вынуждены признать, что твой поступок безответственный. И что ты поступила некрасиво, решив рассказать об этом сейчас. Да еще и не жениху, а его близким.       — Я хотела признаться во всем! Клянусь вам!       — Ракель, ты прекрасно знаешь, что мы все очень любим тебя и приняли с распростертыми объятиями, — уверенно говорит Джейми. — Но повторю еще раз, твой поступок по отношению к Терренсу мы не одобряем.       — Мне правда очень жаль…       — И раз ты до сих пор ничего не рассказала Терренсу, то нам придется сделать это самим, — заявляет Ребекка.       — Нет! — издает негромкий всхлип Ракель, с жалостью во взгляде смотря на Ребекку с Джейми. — Миссис МакКлайф, мистер МакКлайф, ради Христа… Ничего не говорите Терренсу! И не говорите это всем нашим друзьям.       — Раз ты до сих пор не призналась, то уже никогда не решишься и будешь до последнего обманывать моего сына, — спокойно отвечает Джейми.       — Пожалуйста, мистер МакКлайф!       — Мы понимаем, что признаваться во лжи еще сложнее, чем говорить правду. Но твой жених обязан знать всю правду.       — И не пытайся прикрыться судом, — хмуро говорит Ребекка. — Это не причина молчать о беременности и скрывать это от своего жениха.       — Я знаю, что поступила ужасно, — более высоким голосом отвечает Ракель. — Но прошу вас, ничего не говорите Терренсу. Клянусь, если он выживет и покинет больницу, я скажу ему правду. Захочет бросить – сочту это своим наказанием. А если поймет и простит – сделаю все, чтобы больше не допустить такого.       — Откуда нам знать, что ты и правда сделаешь это? — спокойно спрашивает Джейми.       — Пожалуйста, позвольте мне сделать это самой. Будет намного лучше, если Терренс узнает об этом от меня, а не от вас. Умоляю… Не выдавайте меня…       В воздухе на несколько секунд воцаряется пауза, во время которой Ракель с мокрыми, красными и опухшими глазами смотрит на Ребекку с Джейми, а те то переглядываются друг с другом, то о чем-то думают с хмурыми лицами.       — Пожалуйста, мама, папа… — мягко произносит Эдвард. — Будет лучше, если Терренс узнает про ребенка от Ракель. Да, может, он будет злиться на нее. И обидится на нас за то, что мы не сказали ему правду. Но прошу, дайте Ракель шанс… Она все расскажет, я уверен в этом.       Именно понимание того, что Терренс должен узнать о ребенке лично от Ракель, заставляет Джейми и Ребекку согласиться выполнить просьбу девушки. И они дают об этом знать спустя еще несколько секунд после того, как переглядываются друг с другом и устало вздыхают.       — Хорошо, Ракель, мы и даем тебе шанс рассказать все самой, — уверенно сообщает Джейми. — Но учти, если ты так и не решишься сделать это, то нам придется сказать все самим. Мы не позволим нашему сыну и дальше страдать и мучиться догадками.       — Ты пообещала нам сказать все после того, как Терренс покинет больницу, — добавляет Ребекка. — Надеюсь, ты все поняла?       — Да-да, поняла, — кивнув и вытерев слезы с лица, уверенно отвечает Ракель. — Обещаю, я обо всем ему расскажу… Скоро Терренс узнает всю правду…       — Хорошо. Будем надеяться, что он сумеет сохранить эмоции под контролем.       — И прошу вас не говорить об этом Наталии, моим тете с дедушкой и всем нашим друзьям. Я сама расскажу им, когда буду готова.       — Не беспокойся, Ракель, — мягко говорит Эдвард, положив руку на плечо Ракель. — Пока ты сама не заговоришь об этом, никто не узнает твою тайну. Но все же постарайся рассказать все побыстрее. Так ты почувствуешь себя легче.       — Я знаю, Эдвард. Я все расскажу. Обещаю.       Ребекка с сочувствием смотрит на Ракель и через пару секунд обнимает ее, пока та слегка трясется от напряжения и периодически всхлипывает.       — Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить гибель малыша, — выражает сожаление Ребекка. — Боль от потери ребенка невыносима… Но слава богу, у тебя все еще шанс осуществить мечту Терренса и сделать его отцом.       — Я тоже очень хочу этого, — тихо шмыгает носом Ракель. — А еще я хочу, чтобы Терренс выжил и поскорее покинул больницу.       — Ты не потеряешь его, дорогая. Мы не потеряем этого человека. Мой сын обязательно справится.       Ребекка медленно отстраняется от Ракель, мягко гладит ее по плечам и немного поправляет ей волосы. А потом уже Джейми крепко обнимает плачущую девушку.       — Мне тоже очень жаль этого малыша, — с грустью во взгляде говорит Джейми. — Ребенок не виноват в том, что все случилось в неподходящее время.       — Да, во время суда… — тихо шмыгает носом Ракель.       — Ох… — Джейми резко выдыхает и бросает короткий взгляд в сторону. — Майкл… Гори ты в аду, падла! До конца своих дней буду ненавидеть этого человека. Из-за этого гада не родился абсолютно невинный ребенок Терренса.       — Он будто черный маг, который будто бы проклял Терренса, — с грустью во взгляде задумчиво говорит Эдвард, скрестив руки на груди.       — Может быть… — Джейми отстраняется от Ракель и просто приобнимает ее за плечи. — Он бы ненавидел ребенка Терренса так же, как ненавидит твоего брата, меня и тебя.       — Ой, да Майкл вообще никого не любил, кроме тех, кто прислуживал ему, льстил и выполнял все его желания, — уверенно говорит Ребекка. — Не удивительно, что он так и не встретил женщину и не стал отцом.       — Не хотел бы я себе таких же подлых и завистливых племянничков, как и мой братец.       Эдвард невольно вспоминает слова Юджина о том, что Майклу нравилась Ребекка, а то, что она выбрала Джейми, разозлило его и заставило еще больше ненавидеть этого человека и его любимую женщину. МакКлайф-младший до сих пор не уверен в том, насколько эти слова правдивы верить, но он решает ничего не говорить родителям, по крайней мере, сейчас.       — Ракель, а позволь полюбопытствовать, — задумчиво говорит Ребекка. — А какой у тебя был срок беременности?       — Где-то пару месяцев… — неуверенно отвечает Ракель. — Но сейчас бы я уже могла родить ребенка…       — Надо же… — произносит Джейми. — Незадолго до того, как мы узнали дату первого судебного слушания…       — Все правильно… Тогда как раз жизнь начала немного налаживаться: Майкла и его сообщников арестовали, Эдвард помирился с Наталией, а Питер пришел в себя после попытки умереть и рассказал, почему сделал это.       — А я присоединился к группе, — задумчиво добавляет Эдвард. — Так?       — Да, так… На тот момент я уже ждала ребенка… — Ракель тяжело вздыхает. — И не знала об этом.       — Ты не виновата в том, что забеременела в такое сложное время, — с грустью во взгляде говорит Ребекка. — Уверена, ты бы благополучно выносила и родила малыша, узнав о нем в более подходящее время.       Ракель ничего не говорит и лишь с грустью во взгляде смотрит на Ребекку и Джейми. А через пару секунд Эдвард слышит чьи-то шаги, и очень быстро понимает, что сюда возвращается Наталия.       — Наталия идет сюда, — предупреждает Эдвард.       Пока все остальные замолкают, Наталия подходит к ним, держа в руках пару бутылок чистой воды, одну из которых она протягивает Эдварду.       — Спасибо, — тихо произносит Эдвард, забирает бутылку, раскрывает ее и отпивает немного воды.       — Кто-нибудь хочет воды? — спрашивает Наталия, протягивая вторую бутылку воды Ребекке, Джейми и Ракель.       — Нет, спасибо, я не хочу ни пить, ни есть, — без эмоций отказывается Ракель.       — Я тоже не хочу, спасибо, — спокойно говорит Джейми.       Ребекка просто молча качает головой, дав понять, что тоже не хочет пить. Наталия же пожимает плечами, кладет бутылку в свою сумку и с грустью во взгляде смотрит на всех.       — Может, нам стоит вернуться к остальным? — предлагает Наталия. — Когда я уходила, оставались только Питер и Хелен. Думаю, они ждут нас на том же месте.       — Да, давайте, — соглашается Эдвард. — А то врач не сможет найти нас.       Ребекка и Джейми молча кивают, а Ракель никак не реагирует и продолжает мертвым взглядом смотреть в пол, крепко обняв себя руками. Когда Эдвард одновременно приобнимает Наталию и невесту своего брата, а супруги МакКлайф прижимаются друг к другу, они покидают это место довольно медленным шагом. Вся компания какое-то время идет по коридорам, а затем доходит до лестницы и спускается на третий, нужный им этаж. Никто ничего не говорит, и все думают о чем-то своем, лишь иногда переглядываясь между собой. Но спустя некоторое время Эдвард, Наталия, Ракель, Джейми и Ребекка по коридору третьего этажа почти доходят до того места, где сейчас должны быть, по крайней мере, Хелен с Питером. Однако они сталкиваются с врачом, который осведомлял их о состоянии здоровья Терренса.       — О, хорошо, что вы здесь, — немного поправив очки на носу, говорит врач. — А я уже хотел искать вас.       — Мы уходили ненадолго… — неуверенно отвечает Эдвард и переводит взгляд на Ракель. — Искали эту девушку. Она ушла после того, как вы сообщили нам о состоянии моего брата.       — Да-да, ваши друзья уже сказали мне об этом.       — Они все в сборе? — интересуется Наталия.       — Нет, я разговаривал только с двумя. Мужчиной со светлыми волосами и черноволосой девушкой.       — Мы поняли вас.       — И кстати, мне как раз нужна именно эта девушка. Невеста мистера МакКлайфа.       — Я? — неуверенно спрашивает Ракель.       — Да, — кивает врач, с грустью во взгляде рассматривая Ракель. — Ваши друзья сказали, что вас зовут Ракель Кэмерон.       — Да-да, все правильно.       — Мисс Кэмерон, я искренне сочувствую вам и понимаю ваши чувства. Но прошу вас, не хороните мистера МакКлайфа раньше времени. Превышение дозы не такое уж высокое, а передозировка не гарантирует смерть во всех случаях. Каждый человек индивидуален: одна доза снотворного или еще чего-либо может убить одного, но не сделает этого с другим.       — Но вы же сами сказали, что доза, которую получил мой жених, превышает норму, — дрожащим голосом говорит Ракель.       — Я повторю еще раз: превышение дозы небольшое, а передозировка не означает верную смерть. Поверьте, у нас бывали случаи, когда люди выпивали огромное количество пачек снотворного, какого-то яда или химиката, но чудесным образом выживали. Мы верим, что сможем помочь мистеру МакКлайфу. Хотя и он должен помочь нам и себе.       — И вы думайте, он сможет?       — На вид он довольно крепкий. К тому же, молодой. А молодым легче перенести любой недуг.       — Вы уверены?       — Конечно. И также я хочу отметить, что доза димедрола в крови вашего жениха не была смешана ни с алкоголем, ни с другими лекарствами, ни тем более с наркотиками. Это точно повлекло за собой смертельный исход. И радуйтесь, что вся доза не попала в его организм. Сейчас у нас есть шанс спасти мистера МакКлайфа, и мы не сдадимся. Мы никогда не сдаемся и боремся за жизнь каждого пациента.       — Умоляю, доктор, спасите Терренса! — со слезами на глазах отчаянно умоляет Ракель. — Я хочу, чтобы он жил! Я не смогу без него жить! Прошу вас, сделайте что-нибудь… Что угодно! Лишь бы он был жив!       — Не сомневайтесь, мисс Кэмерон, — Врач мягко берет Ракель за плечи и поглаживает их. — Все нужные меры уже давно приняты, а пока что мы просто наблюдаем за ним и обеспечиваем его жизнедеятельность.       — Мы все тоже очень сильно переживаем за Терренса и хотим видеть его живым, — с грустью во взгляде признается Наталия. — Он – наш близкий человек, которого мы все очень сильно любим.       — Я все понимаю, мисс. У меня у самого есть и жена, и дети, за которых я очень переживаю, когда с ними что-то не в порядке. Но даже в таких тяжелых ситуациях я верю, что смогу помочь им.       — Мы тоже стараемся искренне верить в лучшее, — тихо, с грустью во взгляде говорит Эдвард. — Но нам ничего не удается поделать с состоянием Ракель.       — Я вижу, что мисс Кэмерон переживает. И должен признаться, что она выглядит очень плохо… Я бы посоветовал вам отвести ее домой и заставить немного отдохнуть и привести себя в порядок.       — Не волнуйтесь, доктор, мы отвезем ее домой и сами отдохнем, — обещает Ребекка. — Но сначала мы хотим зайти в палату Терренса хотя на пару минут или просто взглянуть на него издалека.       — Да, доктор, позвольте нам увидеть моего сына, — с грустью во взгляде просит Джейми. — Мы – его семья и имеем право немного побыть с Терренсом.       — Умоляю, разрешите мне сходить к нему, — отчаянно умоляет Ракель. — Прошу вас. Я должна увидеть его…       — Пожалуйста, доктор… — с грустью во взгляде произносит Эдвард. — Я хочу увидеть своего брата…       — Прошу вас, господа, успокойтесь, — мягко отвечает врач. — Я искал вас с целью сказать, что мы только что перевезли мистера МакКлайфа в обычную палату, и вы можете сходить к нему.       — О, спасибо вам большое, доктор, — вежливо благодарит Наталия.       — Он пока что без сознания, но думаю, что ваше присутствие поможет ему.       — Спасибо, — кивает Эдвард.       Врач переводит взгляд на Ракель и, слегка нахмурившись, смотрит на Эдварда, к которому подходит чуть ближе.       — Э-э-э, простите, мистер… — неуверенно произносит врач.       — МакКлайф, — произносит Эдвард.       — Да, мистер МакКлайф! Вы не могли бы держаться поближе к мисс Кэмерон? Мне очень не нравится, как она выглядит. Того и гляди в обморок упадет. Я повидал много таких людей за годы своей практики и знаю, к чему это приводит.       — Не беспокойтесь, доктор. Я присмотрю за ней.       — Хорошо. Тогда следуйте за мной.       Врач разворачивается и спокойным шагом куда-то направляется. Эдвард, Ракель, Наталия, Джейми и Ребекка следуют за ним, не говоря ни слова и пытаясь подготовить себя к тому, что же им предстоит увидеть в палате Терренса. Пока врач ведет их по длинным и широким коридорам мимо разных людей, спускаясь на второй этаж по лестнице, Эдвард и Наталия держатся как можно ближе к Ракель, боясь, что она действительно может упасть в обморок. Джейми и Ребекка тоже присматривают за ней, следуя за всеми сзади, держась рука об руку и иногда обмениваясь опечаленными взглядами.       И вот спустя некоторое время врач доходит до нужного места, останавливается, медленно разворачивается ко всем и с грустью во взгляде окидывает их взглядом.       — Мы пришли, это его палата, — спокойно говорит врач. — Кто-то один может зайти, а остальные пока могут понаблюдать через стекло.       — Только один? — уточняет Джейми.       — Да. А я пока найду ваших друзей и приведу их сюда.       Врач достаточно быстро уходит и оставляет всех возле достаточно большой палаты. В ней есть несколько стульев и пару небольших тумбочек… Хорошо освящена потолочными лампами и большими окнами. А вид бледного, бессознательного Терренсом, лежащего на кровати, заставляет почувствовать, как по коже пробегают мурашки. Все чувствуют, как у них образовывается комок в горле, а женщины издают пару тихих всхлипов. Несколько секунд вся компания жалостливым взглядом смотрит на мужчину, а потом Ребекка переводит взгляд на Ракель и кивает со словами:       — Иди к нему, Ракель. Мы пока побудем здесь.       — Иди, Ракель, — спокойно говорит Джейми.       И пока Эдвард крепко обнимает едва сдерживающую слезы Наталию, а Ребекка держится рядом с Джейми с желанием найти у него утешение, Ракель окидывает всех мокрыми глазами и черепашьим шагом подходит ко стеклянной двери палаты, слегка тянет ее в сторону и очень неуверенно заходит внутрь, не сводя широко распахнутые, полные жалости глаза с Терренса, которого она теперь может рассмотреть намного лучше. Его и без того бледная от природы кожа, на которой местами есть синяки, царапины и раны, обработанные врачами, сейчас выглядит еще белее. Руки прижаты к телу, глаза плотно закрыты, к груди подключены какие-то провода, подсоединенные к некоторым машинам… В носу установлена канюля, позволяющая ему дышать, в одну из вен воткнута какая-то игла, а черные волосы мужчины уж слишком сильно выделяются на фоне его кожи. Некоторые аппараты время от времени издают регулярные звуки, давая понять, этот человек еще живой. А судя по звукам и показателям на экране одного из них, его сердцебиение довольно слабое.       От такого жуткого зрелища Ракель мгновенно бросает в дрожь, по спине пробегают мурашки, силы сдерживать слезы окончательно пропадают, а воздуха будто становится меньше. Медленно приближаясь к койке, девушка тихо шмыгает носом и зажимает рот рукой, чтобы от ужаса и боли не закричать во все горло. У нее сильно подкашиваются ноги, но она мужественно преодолевает себя и все-таки доходит до койки, на которой без движений лежит ее любимый мужчина. Ракель прикрывает рот уже обеими руками и несколько секунд с ужасом в мокрых, красных глазах смотрит на Терренса, медленно качая головой и не переставая негромко всхлипывать. Вскоре она набирается решительности подойти еще ближе и присесть на койку рядом с женихом, который, как ей кажется, будто бы уже мертв. В какой-то момент дрожащая рука Ракель тянется к волосам Терренса, по которым она медленно проводит. А потом девушка со слезами на глазах берет его за руку, крепко сжимает ее, качает головой, не сдерживая желание плакать и совсем не думая о том, что сейчас выглядит измученной и зареванной.       — О, боже, Терренс… — дрожащим голосом произносит Ракель. — Господи… Что с тобой случилось? Боже…       Ракель издает всхлип и нежно гладит Терренса по щеке, все еще держа его за руку.       — Умоляю тебя, милый, не бросай меня. Пожалуйста… Я не хочу потерять тебя… Потерять человека, которого безумно люблю… У меня не будет смысла жить, если ты оставишь меня… Ты – мое все… Один раз я уже могла потерять тебя и больше не хочу. Я не выдержу…       Буквально задыхаясь от волнения, Ракель осторожно убирает некоторые пряди волос с глаз Терренса и прикладывает ладонь к его лбу.       — О, боже, какой горячий лоб… — с широко распахнутыми глазами ужасается Ракель, качает головой, немного наклоняется к Терренсу, мягко целует его в лоб и кладет руку на макушку мужчины. — Пожалуйста… Пожалуйста, Терренс, не сдавайся… Ты не можешь бросить меня одну. Ты нужен мне. Всегда будешь нужен.       Ракель одновременно гладит руку Терренса одной рукой, а другой – нежно проводит по его волосам и щеке.       — Борись за жизнь ради меня, ради тех, кто тебе близок, — дрожащим голосом просит Ракель. — Я здесь, рядом с тобой… И буду до тех пор, пока мне позволяют. Ты нуждаешься во мне, я знаю это. Даже если ты не можешь ответить мне. — Ракель уже обеими руками берет руку Терренса, прикладывает ее к своей щеке и мягко трется об его ладонь несколько секунд. — Я знаю, ты думал, что меня что-то не устраивало в тебе. Но это не так, дорогой, клянусь! Дело вовсе не в тебе, а только лишь во мне. В том, что я совершила одну огромную ошибку. Мне… Мне было ужасно стыдно признаваться в этом, но я понимала, что ты должен был знать то, что со мной произошло очень давно.       Ракель тыльной стороной руки мягко проводит по щеке Терренса и просто держит на ней руку.       — Из-за меня погиб наш с тобой ребенок… — дрожащим голосом говорит Ракель. — Я погубила его своими переживаниями из-за суда над твоим дядей. Если бы этого не произошло, ты бы уже держал на руках своего малыша. Ты ведь так мечтал об этом. Все произошло так внезапно… В такое неудачное время… И к сожалению, нам не удалось испытать это счастье. Хотя я бы заботилась о нем. Если бы это был мальчик, то он был бы таким же смелым, преданным и добрым, как его папа. Может, ты и любишь восхвалять себя и говорить, что лучше тебя нет никакого на свете, это не делает тебя хуже. Ты все равно чудесный. Умный, добрый, смелый…       Ракель бросает взгляд на руку Терренса, нежно проводит по его запястью и гладит по голове другой рукой.       — Я уже знаю, как ты пожертвовал собой, чтобы спасти Эдварда. Он не перестает винить себя в том, что ты здесь. Хотя никто ни в чем не винит. Лично я не злюсь на него и не считаю, что он подставил вас с парнями. Ведь Эдвард давал вам шанс уйти и защищал как мог. И знаешь, что? Я горжусь тобой, милый! Ты снова повел себя как герой и принял на себя этот удар, доказав, как много для тебя значат твои близкие люди. Я знаю, что ты всем сердцем любишь своего брата и не хочешь потерять его. Впрочем, какие бы мотивы твоего поступка ни были, для меня ты – в любом случае самый настоящий герой. И мне безумно повезло быть с таким мужчиной, как ты.       В какой-то момент Ракель наклоняется к Терренсу, прикладывает руки к обеим щекам, нежно целует сначала в одну из них и ненадолго приникает губами к его слегка посиневшим губам.       — Герои никогда не умирают. Они обязаны жить и вставать каждый раз, когда падают. Ты тоже обязан жить, Терренс! Умоляю тебя, держись! Не смей проигрывать этому мерзавцу Уэйнрайту. Не сдавайся и сделай все, чтобы как можно скорее открыть глаза. Пожалуйста, Терренс, вернись к нам! Мы все нуждаемся в тебе. Твои родители горько плачут от мысли, что ты можешь умереть. Все твои друзья хотят твоего выздоровления. А твой брат рвет на себе волосы и мечтает оказаться на твоем месте. Пожалуйста, любовь моя… Не сдавайся… Борись за жизнь. Не оставляй меня, Терренс! Ты – причина, по которой я живу на этом свете.       Ракель снова берет Терренса за руку, пропускает пальцы сквозь его черные пряди и нежно гладит по щеке.       — Клянусь, любимый, я обязательно расскажу тебе про нашего ребенка, — со слезами дрожащим голосом обещает Ракель. — Даже если это будет стоить мне наших разрушенных отношений. Я все пойму и постараюсь принять это. Мне нужно сполна заплатить за свою наглую ложь. Ты можешь накричать, ударить и бросить меня… Но умоляю, живи. Не умирай! Я слишком сильно привязана к тебе… И ты всегда был тем, кто вдохновлял меня продолжать делать то, что я делаю…       Тем временем Эдвард, Джейми, Ребекка и Наталия с жалостью и ужасом во взгляде наблюдают за происходящим в палате. Они чувствуют, как их сердца сжимаются и обливаются кровью, а женщины тихонько плачут. Едва держащий себя в руках Эдвард крепко обнимает и прижимает к себе иногда утыкающуюся носом в его плечо Наталию. Также он иногда гладит Ребекку по плечу, пока ее всеми силами утешает Джейми, который не хочет верить, что все это происходит на самом деле. В какой-то момент к ним подходит врач, а за ними неуверенно идут Даниэль, Питер, Хелен и Анна. Все четверо переглядываются с остальными и переводят взгляд на палату и широко распахивают глаза, придя в ужас от того, что видят.       Анна первая подходит к Эдварду с Наталией и гладит их по плечу. В ответ на что те с грустью во взгляде смотрят на нее и отвечают на ее дружеские объятия. После этого девушка отходит в сторону, и к ним подходят Питер с Даниэлем, по очереди положив руку на плечо мужчины и девушки. Пока Анна и Хелен подходят к Ребекке и Джейми и также выражают им свою поддержку.       — А разве миссис Миддлтон ушла? — задумчиво спрашивает Анна.       — Да, она позвонила нам и сказала, что отвезет Аманду домой, — признается Ребекка.       — Этой девочке лучше не видеть Терренса в таком состоянии, — с грустью во взгляде говорит Джейми.       — Но она ведь еще приедет? — интересуется Анна.       — Да, она сказала, что приедет уже без этой девочки.       — И обещала поговорить с мистером Кэмероном, — добавляет Ребекка. — Он тоже должен знать, что произошло.       — Ясно… — кивает Анна и обнимает себя руками.       — Жалко мне ее… — с грустью во взгляде признается врач, чувствуя, как у него щемит сердце при виде того, что происходит в палате Терренса. — Сразу видно, что она любит этого мужчину…       — Это правда, — спокойно отвечает Эдвард, крепко обнимая Наталию обеими руками и гладя ее по голове. — Терренс тоже очень любит ее и готов на все ради нее. Мой брат часто называет ее причиной, которая заставляет его чувствовать себя живым.       — Вы думайте, Терренс и правда сможет выкарабкаться? — неуверенно спрашивает Питер. — Или вы просто успокаивайте нас, чтобы мы не переживали?       — Нет-нет, что вы! — восклицает врач. — Я ничего не скрываю и говорю все как есть! Ситуация сложная – не отрицаю. Но шанс есть. Мистер МакКлайф молодой и крепкий и быстро пойдет на поправку, когда придет в себя.       — Если есть что-то, что вы не хотите говорить в присутствии Ракель, скажите нам, — предлагает Хелен.       — Даже если что-то и было бы, я бы был обязан все рассказать. Но к счастью, ситуация под контролем, а этому мужчине не нужны реанимационные действия.       — Вы даете нам надежду, — бросает легкую улыбку Анна.       — Признаться честно, меня больше беспокоит сама мисс Кэмерон. Ей бы поехать домой и немного отдохнуть. Привести себя в порядок, поесть, поспать… Она ведь запросто может оказаться на больничной койке.       — Не думаю, что она захочет уходить отсюда не по своей воле, — задумчиво предполагает Наталия. — Ракель будет рядом с Терренсом до тех пор, пока ей разрешают, и пока он не придет в себя.       — Ну хорошо… Пока мистер МакКлайф находится в обычной палате, я разрешаю вам навещать его. Пусть его невеста остается здесь столько, сколько захочет. Кто знает, может, мистеру МакКлайфу быстрее удастся прийти в себя, если рядом будет кто-то, кого он любит.       — Тем не менее я понимаю ее. Потому что тоже не отходила бы от любимого человека ни на секунду, если бы он не дай бог попадет в больницу.       — В любом случае никто не будет выгонять ее отсюда, если не случится никаких критических ситуаций.       — Простите, доктор, а когда Терренс придет в себя? — неуверенно спрашивает Ребекка.       — Думаю, долго без сознания он не пробудет. Максимум день-два, не более. Тем более, мы уже вывели почти всю дозу снотворного из его организма.       — А если бы врачи вовремя не оказали ему помощь, мы могли бы потерять его? — спрашивает Даниэль.       — Да, у него бы началось сильное отравление организма, которое привело бы его к гибели. А еще большая доза убила бы его мгновенно. Ему крупно повезло не получить еще большую дозу, быть вовремя доставленным в больницу и попасть в руки профессиональных врачей.       — Это дает надежду на лучшее… — задумчиво отвечает Джейми.       — Надежда умирает последней, как говорится в народе. Иногда вера и время – лучшее решение большей части проблем.       — Верно сказано, — слегка кивает Питер.       В воздухе на несколько секунд воцаряется пауза, во время которой все с грустью во взгляде наблюдают за Ракель.       — Мне кажется, вам всем надо вернуться домой, — нарушает тишину врач. — Вы все очень измотанные, да и время уже больше семи часов вечера. Приведите себя в порядок, выспитесь, поешьте хорошо, а завтра снова можете навестить мистера МакКлайфа.       — Да, думаю, теперь мы можем вернуться домой… — задумчиво отвечает Хелен.       — У меня есть все контакты родственников мистера МакКлайфа. Если что-то изменится – я сразу же позвоню.       — Спасибо вам огромное, доктор, — благодарит Эдвард.       — Ладно… До встречи. Желаю вам всем удачи.       Все прощаются с врачом с помощью рукопожатия с легкой улыбкой на лице. После чего тот разворачивается и медленным шагом уходит по своим делам. Пока вся компания с грустью во взгляде еще несколько секунд наблюдает за происходящим в палате Терренса. Точнее, за тем, как Ракель со слезами на глазах сидит на койке мужчины, держит его за руку, гладит по голове или щеке и что-то говорит.       — Э-э-э, может… — неуверенно произносит Эдвард. — Зайдем в палату на пару минут?       — Нам и так нужно зайти, — отмечает Наталия. — Ракель должна вернуться домой.       — Ох, чуть не забыла, что мне еще надо заехать к ней домой и забрать Сэмми, — задумчиво признается Хелен.       — Да и с машиной Терренса надо тоже что-то делать, — добавляет Питер.       — Если Ракель будет не против, я отгоню машину к нему домой, — без эмоций говорит Эдвард. — И отдам ей ключи.       — Сомневаюсь, что она сейчас способна думать о чем-то, кроме Терренса, — резко выдыхает Даниэль.       — Попробую спросить.       Эдвард отталкивает дверь в сторону, медленно заходит в палату Терренса, неуверенно подходит к койке и пару-тройку с ужасом в глазах напряженно смотрит на брата. Ракель сразу же понимает, что кто-то стоит сзади нее, медленно оборачивается и без эмоций смотрит на мужчину.       — Мы собираемся домой, Ракель, — тихо сообщает Эдвард. — Нам всем стоит немного отдохнуть…       — Знаю… — без эмоций отвечает Ракель. — Похоже, что у меня нет выбора…       — Хелен нужно забрать Сэмми, а я думаю отогнать машину Терренса к вам домой.       — Да, займись этим, пожалуйста.       — Когда мы приедем – я отдам тебе ключи.       — Договорились.       — Ладно. — Эдвард мягко кладет руку на плечо Ракель. — Поехали домой. А завтра вернемся.       — Ребята еще не пришли?       — Нет, вон они стоят!       Ракель переводит взгляд на окно палаты и видит, что все друзья и родители Терренса стоят напротив и наблюдают за происходящим.       — Пошли, дорогая, пошли, — поторапливает Эдвард, пока Ракель бросает короткий взгляд на Терренса. — Я тоже не хочу уходить, но нам надо привести себя в порядок.       — Эдвард… — тихо произносит Ракель и переводит жалостливый взгляд на Эдварда. — Ты думаешь, Терренс поймет меня, когда я скажу ему про неродившегося ребенка?       — Конечно, поймет, — мягко отвечает Эдвард. — Подумает немного и успокоится.       — Мне очень страшно… Его реакция может быть непредсказуемой…       — Не переживай, Ракель, мы с моими родителями поможем тебе в любом случае. Может, нам удастся повлиять на Терренса и убедить его быть мягче к тебе. А может, ничего и не придется делать. Кто знает!       — В любом случае мне придется это сделать, — обреченно вздыхает Ракель. — Я должна покончить с этим.       — Все будет хорошо, — поглаживая Ракель по плечу, мягко отвечает Эдвард. — Уверен, что он поймет тебя.       — Хотелось бы верить…       — Ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку и помощь. Да даже если остальные и осудят тебя, то никто не станет отворачиваться.       — Тот факт, что у меня есть близкие люди, заставляет меня держаться. Будь я абсолютно одна, мне бы не удалось пережить все это.       — Знаю, милая. Семья и друзья – то, ради чего я живу и за что-то борюсь. Это самое дорогое, что у меня есть.       — Сейчас я понимаю, что это намного важнее. Успехи в карьере могут быть непостоянными, а твои близкие останутся с тобой навсегда. Это то настоящее сокровище, которое стоит дороже высоких должностей и хорошей зарплаты. — Ракель медленно переводит взгляд на Терренса, тыльной стороной прикасается к его щеке и убирает в сторону одну из черных прядей. — Он знал о риске, но это не испугало его. Может быть, тот поступок и в какой-то степени и безрассудный, но Терренс поступил очень достойно. Он был готов пожертвовать собой ради близких ему людей.       — Я сам восхищаюсь его смелостью и решительностью, — соглашается Эдвард. — И никогда не скрывал это. Если бы мне пришлось назвать те черты, которые я ценю в Терренсе, то без сомнений сказал бы, что это уверенность, храбрость, преданность и умение любить близких.       Когда в палату неуверенно заходит Наталия и медленно подходит к нему, Эдвард, с грустью во взгляде смотря на Терренса, говорит:       — Хоть Терренс не должен быть пострадать, я благодарен ему за помощь и защиту. Я также безумно благодарен и Питеру с Даниэлем. Ведь без этих ребят я бы сейчас мог быть мертвым… Как сказал Терренс, мы с парнями должны быть вместе как одна команда. Но как отметил мистер Джонсон, в этой борьбе не могло обойтись без жертв.       — Может быть, в жизни не все кончается хорошо, но иногда чудеса все-таки случаются, — уверенно говорит Наталия. — Я всегда верила в это и знаю, что порой с нами может случиться какое-то волшебство. Терренс будет жить, потому что он пострадал во благо. Так, как поступил бы любой из нас.       — Мы все так считаем, — спокойно отвечает Эдвард. — Да и врач дает нам надежду на лучшее… А значит, еще не все потеряно.       Пока Эдвард говорит это, в палату решают зайти Даниэль, Питер, Джейми, Ребекка, Анна и Хелен.       — Мы были уверены, что твоя быстрая реакция так или иначе повлияет на ситуацию, — напоминает Даниэль. — И мы оказались правы.       — Не вытащив ты иглу вовремя, мы бы потеряли Терренса, — уверенно добавляет Питер. — Ты спас его, Эдвард.       — Ребята правы, — слегка улыбается Наталия и кладет руку на плечо Эдварда. — Ты предотвратил плохое.       — Не знаю… — пожимает плечами Эдвард. — Может…       — Так что, приятель, прекрати винить себя в произошедшем, — уверенно советует Хелен. — Потому что получилось так, что ты тоже спас Терренса.       — Вы спасли друг друга! — восклицает Анна. — Он – тебя, а ты – его.       — Это было единственное, что я мог сделать, — задумчиво отвечает Эдвард. — То, что первым пришло на ум…       — И это дало нам надежду на лучшее, — тихо шмыгает носом Ракель. — Шанс на то, что все обойдется.       — И если Терренс выкарабкается, мы не посмеем сказать, что ты виноват в этом, — уверенно говорит Джейми. — Твой брат все еще живой благодаря тебе.       — Твои желание постоять за любимую девушку, решительность и смелость не могут остаться для нас незамеченными, — добавляет Ребекка. — Это был огромный риск, но ты не побоялся. И не растерялся, когда твой брат решил пойти на этот риск.       Эдвард бросает легкую улыбку и скромно смотрит на всех, кто его окружает. А Наталия прижимается к нему поближе, обвив руки вокруг его поясницы, и он с радостью отвечает на этот жест с чувством небольшого облегчения.       — Это придает уверенность и надежду, знайте ли, — спокойно говорит Эдвард и медленно переводит взгляд на Терренса. — Как я уже сказал, вытащить иглу было первой мыслью, которая пришла мне на ум… В глубине души я надеялся, что это может что-то изменить. И оказался прав.       — Это дает и мне небольшую надежду, что я не потеряла Терренса, — тихо отвечает Ракель. — Что мы не потеряли его…       — В любом случае, мы все гордимся тобой, Эдвард, — с легкой улыбкой уверенно говорит Наталия. — Уверена, что и сам Терренс будет благодарен тебе.       — По крайней мере, угрозы встретить Уэйнрайта больше нет, — задумчиво отмечает Эдвард. — Не знаю, что с ним будет после падения с высоты, но теперь нам нечего беспокоиться.       — Надеюсь, они будут лучше присматривать за этим больным подонком, — выражает надежду Ракель.       — Так или иначе теперь мы спокойно можем ходить по улицам. Особенно вы, девушки. Теперь все кончено.       — И опять же благодаря твоему желанию разобраться с ним и восстановить справедливость, — отмечает Питер.       Все слегка улыбаются, пока Эдвард просто смотрит на них, чувствуя себя намного увереннее, но все еще сомневаясь в том, что это правда поможет Терренсу. На несколько секунд в воздухе воцаряется небольшая пауза, во время которой присутствующие в палате переглядываются между собой, а затем Джейми медленно выдыхает и спокойно говорит:       — Ладно, парни и девушки… Думаю, нам сейчас лучше вернуться домой. Нам всем надо привести себя в порядок. Особенно вам, парни.       — Э-э-э, я могу подбросить кого-нибудь до дома, — задумчиво отвечает Наталия. — Кто-нибудь хочет составить мне компанию?       — Э-э-э, нет, лично я сама доберусь до дома, — неуверенно отказывается Анна.       — Ты не хочешь?       — Нет… Мне… Не надо долго ехать.       — Кстати, а где ты сейчас живешь? — неуверенно спрашивает Питер. — Мы могли бы приехать к тебе домой.       — Нет-нет, лучше не надо… — Анна несильно прикусывает губу, испуганно смотря на всех. — Я… Я как-нибудь сама позвоню вам или приеду к кому-то домой.       — Только не забывай о нас, пожалуйста, — с жалостью во взгляде просит Ракель. — Не пропадай.       — Не пропаду. Обещаю. — Анна немного натянуто улыбается. — Была рада повидать вас всех. Увидимся завтра.       Анна быстро прощается с девушками и парнями, по-дружески приобняв каждого, и что-то говорит Ребекке с Джейми. Девушка решительно игнорирует Даниэля, который с жалостью во взгляде смотрит на нее и все еще ждет, что она все-таки обратит на него внимание. Но увы, она даже не смотрит в его сторону.       — Выздоравливай, Терренс, — желает Анна, мягко погладив Терренса по плечу. — Ты нужен нам всем. Нам нужен один из самых умных и мудрых людей, которых я знаю.       Анна разворачивается и покидает палату Терренса, пока остальные провожают ее несколько обеспокоенным взглядом.       — Не хотела говорить это при ней, но я была в шоке, когда только увидела ее, — признается Ребекка, приложив руку к сердцу. — Эта девочка очень сильно изменилась. Причем в худшую сторону.       — Я и сама оцепенела, когда увидела ее… — уверенно отвечает Наталия, обняв себя руками. — Анну будто бы подменили! Я не узнаю в ней ту счастливую и жизнерадостную девушку, которой она была.       — Мы все были в шоке, — соглашается Питер.       В воздухе на пару-тройку воцаряется пауза, во время которой некоторые бросают взгляд на Даниэля, после ухода Анны ставший еще более грустным и отвернувшийся в сторону, задумавшись о чем-то своем.       — Ох, ладно… — задумчиво произносит Эдвард. — Я подброшу Ракель с Хелен. А дальше я уже доберусь пешком…       — Я могу подбросить тебя, — предлагает Наталия. — Поеду следом и подброшу тебя домой. У мистера и миссис МакКлайф есть машина. А если Даниэль, Питер и Хелен захотят присоединиться, я не против.       — Спасибо, Наталия, но я бы хотела прогуляться с Сэмми пешком, — задумчиво признается Хелен. — Ему как раз надо немного походить.       — Тогда я пойду с тобой, — спокойно говорит Питер.       — Если хочешь – можешь зайти к нам с бабушкой домой.       — С радостью.       — Э-э-э, ну что ж… — слегка прикусывает губу Наталия. — Тогда я отвезу домой только Эдварда и… Даниэля…       — Договорились, — кивает Эдвард.       — Согласен, Даниэль? — Наталия переводит взгляд на Даниэля.       Даниэль реагирует лишь спустя несколько секунд, сначала слегка вздрогнув, а потом неуверенно окинув всех взглядом:       — А, что? Вы что-то сказали?       — Тебя подвести домой? — спрашивает Наталия. — Я могу тебя подбросить.       — О, нет… Спасибо, Наталия. Я… Я хочу пройтись пешком и побыть один. Сегодня произошло слишком много всего… У меня голова кругом идет…       — Хорошо, как хочешь. Поступай как знаешь. И… Почаще смотри по сторонам. Так… На всякий случай.       — Постараюсь, — почесывая затылок, неуверенно произносит Даниэль и окидывает всех взглядом. — Ну что ж… Тогда всем пока… До завтра…       Даниэль, желая поскорее покинуть больницу, быстро прощается со всеми объятиями или рукопожатием, подходит к Терренсу и хлопает его по плечу со словами:       — Держись, приятель, мы с тобой. Ты крепкий мужик и должен справиться.       Даниэль быстро покидает палату, пока остальные провожают его грустным взглядом.       — Переживает парень… — с грустью во взгляде отмечает Джейми. — Даниэль сильно нервничал, пока Анна была здесь, хотя и не подавал виду.       — Боюсь, ситуация не станет лучше, — тихо предполагает Хелен. — К сожалению, Анна слишком зла на него.       — Лично я не думаю, что это конец, — выражает мнение Питер. — Не знаю… Мне кажется, должно пройти время, и она сумеет простить его. Чтобы Анна ни говорила, она все еще неравнодушна к Даниэлю.       — Определенно, — соглашается Наталия.       — И если Даниэль поможет Анне и ее родителям спастись от того, кто над ней издевается, она отметит это. Может, ничего не скажет, но для нее это точно будет поводом задуматься.       — Кстати, а почему никто не говорил при нем о том, что с ней происходит? — слегка хмурится Ребекка. — Даниэль должен знать об этом! Для Анны этот человек – единственное спасение!       — Мы… — неуверенно произносит Эдвард. — Не подумали об этом… Больше думали о Терренсе.       — И меня не удивляет, что она не сказала нам, где сейчас живет, — признается Джейми. — Сразу видно, что эта девочка боится вашей встречи с ее обидчиком.       — Но еще удивительнее, что Анна вообще пришла сюда, — уверенно отмечает Хелен. — Насильник ведь запугивает свою жертву так, что она и дышать боится без его согласия.       — Может, у Анны еще осталось немного силы воли, и она в состоянии как-то сопротивляться ему? — предполагает Наталия и пожимает плечами. — Э-э-э… Родителям же она сопротивлялась, даже если они держали ее в узде. Вот и сейчас пытается сопротивляться… Хочет вырваться из плена, но пока не может.       — Интересно, не будет ли поздно, если мы поговорим с Даниэлем после того, как Терренсу станет лучше? — задается вопросом Эдвард. — Теперь Перкинс точно сможет помочь нам, и мы можем узнать адрес матери или отца Анны.       — Нет, лучше поговорить с ним при следующей встрече, — уверенно отмечает Джейми. — Я знаю, что он переживает за сестру и расставание с Анной. Но вам всем нужна его помощь.       — Не беспокойтесь, мы в любом случае расскажем ему обо всем, — обещает Питер. — И думаю, что отец Анны тоже может изъявить желание поговорить с ним. Ему наверняка интересно знать, почему Даниэль так поступил с его дочерью.       — Теперь, когда он все вспомнил, вероятность этого гораздо выше, — уверенно говорит Наталия. — Этот человек знает, где живет Даниэль. А если Анна скажет отцу, что тот все вспомнил, то мистер Сеймур начнет действовать.       — Хорошо, тогда давайте попробуем поговорить с ним завтра, — задумчиво предлагает Эдвард.       — Да и Анну стоит разговорить, — спокойно говорит Хелен. — Знаю, она ничего не расскажет про того типа, но пусть знает, что мы всегда поможем ей. Что она не одна.       — Ох, давайте подумаем об этом завтра, — устало предлагает Питер. — Если честно, у меня голова кругом идет, и я едва соображаю.       — Да, пошли, — без эмоций кивает Ракель, мило целует Терренса в одну щеку и мягко гладит другую. — До завтра, Терренс. Знай, что мы нуждаемся в тебе и хотим, чтобы ты вернулся к нам. И не забывай, что я безумно люблю тебя.       Еще пару секунд посмотрев на Терренса и погладив его по голове, Ракель медленно встает с койки, разворачивается и тихо говорит:       — Я жду вас возле машины Терренса.       Когда Ракель уходит, вытирая слезы под глазами, Хелен и Питер подходят к Терренсу и гладят или хлопают его по плечу.       — Держись, Терренс, — с грустью во взгляде говорит Хелен. — Не заставляй нас переживать. Мы хотим видеть тебя живым.       — Не смей становиться жертвой Уэйнрайта, — твердо добавляет Питер. — Он не должен одержать победу над тобой. Держись, Терренс, ты нам нужен!       Взяв друг друга за руки, Хелен и Питер не спеша покидают палату, пока к бессознательному Терренсу подходит Наталия и с грустью во взгляде мягко гладит его по плечу.       — Я не хотела, чтобы ты пострадал, — тихо говорит Наталия. — Но все же спасибо тебе большое за то, что ты защитил Эдварда и не позволил ему умереть. Я никогда это не забуду. И надеюсь, что ты скоро поправишься. Для нас всех ты – герой, Терренс. Храбрый герой, который готов на все ради близких людей.       Наталия медленно разворачивается и покидает палату, задумавшись о чем-то своем, пока Эдвард, Ребекка и Джейми переглядываются между собой и подходят к Терренсу.       — Мы все с тобой, дорогой, — дрожащим голосом говорит Ребекка, погладив Терренса по щеке и руке. — Я верю, что ты выкарабкаешься. И буду молиться за тебя. Мы любим тебя, Терренс. И будем любить, несмотря ни на что.       — Ты поступил так, как поступили бы и я, и твой брат, — мягко похлопав Терренса по плечу и щеке, добавляет Джейми. — Даже если ты поступил безрассудно, мы все равно гордимся тобой. И мы все вместе будем молиться о том, чтобы ты выкарабкался.       Ребекка и Джейми переглядываются между собой с грустью во взгляде, в последний раз смотрят на Терренса и покидают палату, держась рука об руку. Эдвард же провожает их грустными глазами и виновато смотрит на своего брата, чей болезненный вид наводит на его ужас и заставляет сердце неприятно сжиматься.       — Прости меня, Терренс, — с грустью во взгляде извиняется Эдвард. — Я не хотел, чтобы все так получилось… И не хочу стать виновником твоей смерти. Я не вынесу этого… А другие меня не простят.       Эдвард на секунду опускает взгляд вниз.       — Прости, что не послушал тебя и втянул во все это дерьмо… И… Прости, что согласился скрывать от тебя то, что рассказала мне Ракель. Я знаю, что поступаю ужасно… Но я обещал ей… И считаю, что Ракель лучше самой во всем признаться. Надеюсь, ты поймешь меня и простишь.       Услышав более громкие звуки аппаратов, Эдвард бросает на них свой взгляд, хотя и не понимает, что они означают. Но потом он снова смотрит на Терренса, кладет руку брату на плечо и сжимает его.       — Прошу, вернись к нам. Не оставляй нас… Мы все нуждаемся в тебе… Мне не хватает поддержки столь мудрого и умного человека… Ракель нужен любимый жених… Родителям нужен сын… Группе нужен солист… А друзьям нужен их друг…       Эдвард нервно сглатывает и медленно выдыхает, бросив короткий взгляд в сторону.       — Пока, Терри, — тихо произносит Эдвард и бросает мимолетную улыбку. — Буду скучать по нашим взбучкам. По тому, как ты меня бесишь. Хотя я клянусь, что достану тебя из-под земли, если ты посмеешь кинуть меня. Ты так просто от меня не отделаешься.       Эдвард скромно хихикает.       — Я люблю тебя, брат. Очень… Не знаю, что бы я делал, не будь у меня тебя.       Эдвард с более широкой улыбкой хлопает Терренсу по щеке и покидает палату, желая поскорее вернуться домой и отдохнуть после столь тяжелого дня, который еще очень долго будет сниться всем в кошмарных снах.