Потерянные и забытые воспоминания

      Проходит еще два дня. Примерно два часа дня. В эту солнечную теплую погоду Питер прогуливается по городу вместе с песиком Сэмми, которого ведет на поводке. Пес ведет себя достаточно спокойно и покорно следует за мужчиной, хотя если его что-то привлечет, то он начинает вырваться. А мест для того, чтобы что-то искать или вынюхивать здесь предостаточно. Ярко зеленая трава, деревья разной высоты, небольшие кустики, чистый асфальт, свежий воздух и приятный щебет птиц, что не могут усидеть на месте дольше пары секунд. Где-то вдалеке расположены зеленые горы, что буквально растворяются в голубом небе, на котором нет ни облачка. Огромное количество дорожек ведет в разные уголки этой местности, а любители побегать, погулять и устроить пикник на природе вполне могут себе это позволить. Небольшое количество людей медленным, спокойным шагом гуляет в этих потрясающе красивых местах в одиночку, с кем-то или со своими животными, наслаждаясь тем, как лучи яркого солнца нежно ласкают их лица, а легкий теплый ветерок не дает вспотеть и приятно щекочет кожу.       Вот и Сэмми, явно пребывающий в восторге от окружающей его обстановки, с радостью исследует все, что попадается ему на глаза. А в какой-то момент ретривер резко сворачивает в сторону, потянув за собой и Питера, который с усталым вздохом идет за ним. Блондину приходиться ждать несколько секунд, пока Сэмми что-то изучает и вынюхивает на земле. После чего пес теряет к этому интерес и снова и снова начнет тянуть мужчину за собой.       — Рядом, Сэмми, — спокойно говорит Питер, потянув поводок на себя. — Рядом, я сказал. Вот умница, хороший мальчик.       Пройдя еще какое-то расстояние, Питер проходит мимо какой-то девочки, которая на поводке ведет очень симпатичного лабрадора. Скорее всего, девочку, поскольку на ней надет розовый ошейник. Сэмми тут же оборачивается вслед этому милому питомцу и начинает громко лаять, энергично виляя хвостом. Лабрадор также оборачивается к нему и лает ему в ответ, как будто что-то говоря на своем собачьем. Правда девочка несколько раз дергает ее за поводок и решительно уводит за собой, пока та тихонько скулит. Питер со скромной улыбкой качает головой, а Сэмми еще пару раз подает голос.       — Что, приятель, собачка понравилась? — интересуется Питер, опустившись на корточки и потрепав Сэмми за уши.       Сэмми в прыжке два раза уверенно подает голос и начинает тыкаться носом в лицо Питера.       — Ах, приятель… — скромно хихикает Питер. — Я бы, конечно, позволил тебе поговорить с этой собачкой. Но та девочка не слишком хотела этого. Хотя ее собачке ты явно понравился. Она так завиляла хвостиком, когда увидела тебя.       Сэмми тихонько скулит и склоняет голову.       — Ладно, не переживай, Сэмми, мы еще найдем тебе хорошенькую собачку, — уверенно обещает Питер, проведя рукой по шерстке Сэмми. — Тем более, что в последнее время ты слишком много оборачиваешься на собак женского пола.       Сэмми тихо подает голос, активно завиляв хвостом.       — Понимаю, приятель, понимаю, — загадочно улыбается Питер. — Взрослеешь…       Питер немного поправляет ошейник Сэмми.       — Ладно, обсудим твою случку потом, — уверенно говорит Питер и поднимается на ноги. — А сейчас давай мы с тобой найдем хорошее местечко, чтобы ты смог хорошенько бегать.       Сэмми пару раз громко и радостно подает голос и сразу же тянет Питера за собой, но не может далеко убежать, поскольку ему мешает поводок, который сдерживает его.       — Эй-эй, парень, я еще долго буду говорить тебе, что ты должен следовать за мной? — хмуро возмущается Питер. — А не наоборот! Сэмми! Рядом! Кому говорю! Сэмюэль!       Сэмми снова лает в прыжке, но потом все-таки позволяет Питеру вести его. Мужчина тихо усмехается и продолжает куда-то идти, в одной руке держа поводок, а большой палец другой положив в карман на джинсах. Он с легкой улыбкой на лице наслаждается отличной погодой и полной тишиной вокруг, время от времени поправляя свои очки в черной оправе, которые сейчас на нем надеты. Он встречает разных людей и собак, на которых Сэмми реагирует негромким лаем, и видит, как многие катаются на велосипедах, самокатах или роликах, подумав о том, что и сам был бы не прочь устроить гонки по городу.       Будучи увлеченным своими мыслями и наслаждаясь гармоничным пением несколько маленьких птичек, Питер не замечает, как вскоре добирается до просторного безлюдного места, где кругом растет зеленая трава и протекает узкая речка с кристально чистой водой.       — Это то, что нужно! — с легкой улыбкой говорит Питер, быстро осмотревшись вокруг, и переводит взгляд на Сэмми. — Что скажешь, Сэмми? Тебе здесь нравится?       Сэмми уверенно подает голос, как будто он говорит, что ему здесь очень нравится.       — Ладно, дружок, тогда давай поиграем, — предлагает Питер.       Питер быстро отстегивает поводок от ошейника Сэмми, наконец-то позволяя псу быть свободным. А пока мужчина сворачивает его и убирает в карман, пес начинает как угорелый бегать по всей территории и нюхать каждый дюйм земли. Он несколько секунд бегает кругами до того, как он подходит к Роузу, зубами берет одну из его повязок на руке и тянет на себя.       — Эй, не порви повязку, — скромно хихикает Питер, мягко пытаясь вырвать руку из хватки Сэмми. — Ты уже разорвал мне одну. Слышишь меня? Перестань! Фу! Нельзя! Сэмми!       Сэмми оставляет повязку Питера в покое и просто начинает носом тыкаться в его руку. А затем пес вытаскивает красно-черную веревку, которая лежит в кармане его джинсов.       — Ох, мог бы сразу дать понять, что ты хочешь эту веревку, — устало говорит Питер.       Питер достает веревку, к которой буквально прилипает Сэмми, схватившись зубами за специальный узел, и начинает тянуть эту вещь на себя, пока тот с особым рвением пытается отобрать ее.       — Не отберешь, не отберешь! — с хитрой улыбкой восклицает Питер. — Веревочка моя! Моя!       Каждый раз, когда Питер все-таки отбирает у него веревку и отбегает в сторону, Сэмми громко возмущается и вступает в игру с еще большим азартом. Несколько раз ему все-таки удается победить блондина и отобрать веревку, которую он с тихим рычанием кусает. Но вскоре он, желая сделать какую-то пакость, подбегает к мужчине и сбивает его с ног одним толчком в грудь. Из-за чего Роуз падает и выпускает из рук веревку. А пока блондин садится, пес забирает желанную добычу и снова пытается разорвать ее зубами.       — Эй, а вот это было нечестно! — протестует Питер и резко убирает со лба пару прядей волос. — Слышишь, бандит? Никогда не можешь обойтись без своих штучек.       Через пару секунд Питер поднимается на ноги и стряхивает какую-то грязь со своих джинсов.       — Так ладно, а теперь отдай, — просит Питер и с протянутой рукой делает шаг к Сэмми, пока тот с тихим лаем резко отскакивает назад, крепко держа в зубах веревку. — Сэмми, я кому сказал! Сейчас же отдай!       Сэмми отказывается делать то, о чем его просят, и продолжает вилять хвостом, оставаясь на своем месте.       — Так, кажется, кое-кто захотел остаться без вкусняшек и провести день дома у Джесс, — с хитрой улыбкой расставляет руки в бока Питер. — Дома у твоей любимой и неповторимой Джессики. Целый день. Целый день, Сэмюэль. Представляешь, какая радость!       Сэмми смотрит на Питера так, будто он пытается сказать: «Эй! Ну все же так хорошо начиналось!».       — Боишься Джессику… — уверенно кивает Питер. — Ну да, знаю, она немного резкая и порой грубоватая. Но поверь, эта девушка все равно очень хорошая. Она не стала бы моей подружкой, если бы была плохой.       Сэмми издает какой-то странный звук и склоняет голову.       — Ты не согласен? — удивляется Питер и трепет Сэмми за уши. — А, приятель? Ты совсем ее не знаешь. Джессика очень хорошая. Просто ей нужен мужик. Нормальный порядочный мужик, который полюбит ее и покорит сердце мисс Тэйлор.       Сэмми не издает никакого звука и продолжает стоять на одном и том же месте с веревкой в зубах.       — Так, ладно, вернемся к этому позже. А сейчас отдай мне веревку, которую ты нагло от меня забрал. Отдай!       Питер пытается забрать веревку у Сэмми, но пес с негромким рыком отбегает назад.       — Отказываешься, значит! Ладно! Тогда будем действовать жестче.       Питер обеими руками крепко вцепляется в веревку и снова начинает соревноваться с Сэмми. Впрочем, иногда мужчина все-таки ослабляет хватку и поддается псу, который пользуется этим и силой тянет его на себя.       — Окей, окей, боец! — приподняв руки, сдается Питер. — Ты выиграл! Выиграл…       Обрадованный Сэмми громко подает голос, кладет веревку на землю и переводит взгляд на Питера, по-доброму смотря на него с высунутым языком. Мужчина скромно ему улыбается и подбирает практически разорванную жертву пса, который вскоре начинает словно ветер носиться кругами в разные стороны, радостно лая и подпрыгивая.       — Ох, парень, сколько же у тебя энергии! — качает головой Питер.       Питер кладет веревку обратно в карман и подходит к Сэмми, который убежал на некоторое расстояние и чем-то увлекся. Правда в этот момент пес опять куда-то бежит словно метеор, будто намереваясь заставить возлюбленного Хелен побегать за ним.       — Ну и куда ты побежал? Опять заставишь меня бегать за тобой?       Сэмми резко останавливается, поворачивается к Питеру, громко подает голос и смотрит на него, словно пытаясь позвать его за собой. Мужчина тихонько стонет и подбегает к псу, который заставляет его ловить. И несмотря на то, что Роуз обладает прекрасной физической формой, это оказывается непростой задачей, ибо ретривер бегает как чумовой. Впрочем, Питер воспринимает это как способ немного развлечься и устроить себе внеплановую тренировку, на протяжении долгого времени бегая за Сэмми, явно не испытывающий ни грамма усталости.       — Так, ну и долго я еще буду за тобой бегать? — с немного затрудненным дыханием громко спрашивает Питер. — А, Сэмми? Я пробежку сегодня не планировал!       А пользуясь тем, что в какой-то момент Сэмми замедляется и обращает внимание на пролетевшую мимо него птичку, Питер догоняет пса и крепко обнимает его с хитрой улыбкой на лице.       — Попался! — самодовольно произносит Питер и тихонько рычит, пока начесывает шерстку Сэмми. — Попался беглец! Попался! Ар-р-р…       Сэмми громко подает голос, отстраняется от Питера и молнией убегает в неизвестном направлении.       — Сэмми! — восклицает Питер. — Сэмми, вернись сейчас же! Я кому говорю! Сэмюэль!       Питер тут же следует за Сэмми, но практически мгновенно теряет его след, поскольку тот где-то скрылся.       — Сэмми! Сэмми, где ты, черт возьми? Тащи свою задницу сюда! Слышишь меня, чудо ты неугомонное!       Но уже через несколько секунд Сэмми выбегает из кустов, держа в зубах небольшую прямую толстую палочку.       — О, а вот и ты! — по-доброму усмехается Питер и расставляет руки в бока. — Ну и что ты принес? Ты думаешь, я буду играть с тобой?       Сэмми, жалостливо смотря на Питера, тихонько скулит, как будто он умоляет его поиграть с ним хотя бы еще немного.       — Хорошо, твоя взяла! — резко выдыхает Питер, опустив руки, — Давай палку сюда!       Как только Питер берет эту палочку, Сэмми пару раз подпрыгивает с громким радостным лаем. Мужчина бросает палку на достаточно дальнее расстояние, а пес убегает туда, куда она улетела. Через несколько секунд он находит ее, берет зубами и приносит блондину, который снова забрасывает ее подальше. После чего то же самое происходит еще несколько раз. В какой-то момент Питер начинает раскручивать или прятать палку за спиной, но притворяться, что он бросил ее, отбегать в разные стороны и размахивать столь желанным предметом перед носом пса.       — Не поймаешь, не поймаешь! — кружа вокруг Сэмми и поддразнивая его палочкой, с хитрой улыбкой восклицает Питер. — Это моя палочка! Она тебе не достанется!       Сэмми с разбегу пытается схватить палку, но Питер в нужный момент поднимает руку вверх и с доброй усмешкой начинает убегать со всех ног. Пес с громким лаем начинает преследовать его, видя перед собой только лишь цель, которая никак не хочет оказаться в его лапах по вине этого парня с шикарными пшеничными волосами. А в какой-то момент не придумывает ничего лучше, кроме как внезапно остановиться и в упор посмотреть на Питера, который это замечает и поворачивается к нему лицом.       — Что, Сэмми, устал? — с хитрой улыбкой подтрунивает Питер. — Решил признать мою победу? Неужели сдаешься?       Питер еще немного подразнивает Сэмми палочкой, но пес продолжает стоять на том же месте, энергично виляя хвостом.       — Что ж… — с хитрой улыбкой хочет сказать Питер, медленно, но уверенно подходя к Сэмми с гордо поднятой головой. — Раз ты отказываешься бороться, то я с удовольствием признаю свою победу. И заодно-а-а…       Питер не договаривает до конца, потому что Сэмми пользуется ослабевшей бдительностью мужчины и резко выхватывает палку у него из руки.       — Эй! — приоткрыв рот, возмущается Питер. — Ах ты обманщик! Ты обманул меня!       Сэмми, держа палочку в зубах, энергично виляя хвостом и невинно смотря на Питера, пару раз радостно подпрыгивает.       — Так, а ну подойди сюда, — спокойно говорит Питер. — У меня с тобой будет серьезный разговор. Давай-давай, охламон, сейчас мы с тобой поговорим по-мужски.       Питер с гордо поднятой головой уверенно направляется к Сэмми, который отскакивает назад и начинает бегать то в одну сторону, то в другую. Мужчина снова вынужден начать бегать за псом, который определенно обожает дразнить его и веселиться в столь прекрасной компании. Ну и не позволяет ему даже думать о чем-то плохом, прекрасно зная, какими тяжелыми были последние несколько дней для его хозяйки и ее возлюбленного. Пес без устали гоняет Роуза на протяжении еще долгого времени и соглашается поиграть с ним в перетягивание палочки, которую тот пытается отобрать с хитрой улыбкой на лице.       — Давай, приятель, давай, — с хитрой улыбкой подтрунивает Питер. — Покажи мне все, на что ты способен.       Через некоторое время Питер все-таки отбирает у Сэмми палочку и с хитрой улыбкой трясет ею перед носом пса. Правда в следующую секунду ретривер с радостным лаем встает на задние лапы, вытянувшись во весь рост, и налегает на него всем весом. А когда Роуз падает, то Сэмми располагает передние лапы у него на груди, прижимает его к земле, мордой тычется носом в его лицо и лижет нос.       — Эй, Сэмми! — с легкой улыбкой восклицает Питер. — Сэмми, слезай с меня! Сэмми! Ну все, хватит! Хватит, я говорю!       Хоть Сэмми перестает умывать лицо Питера, он все еще продолжает прижимать его лапами к земле и громко лаять.       — Так, у меня сейчас вся футболка будет грязная после твоих лап, — уверенно говорит Питер и бросает короткий взгляд на свою футболку. — Вон уже грязная!       На пару секунд уткнувшись носом в щеку Питера, Сэмми отстраняется от мужчины, который принимает сидячее положение и, медленно выдыхая, переводит взгляд на пса.       — Ох, приятель, хоть я человек и спортивный, с тобой конкурировать невозможно.       Пока Питер поправляет свои волосы и пытается немного отдышаться, Сэмми кладет лапу к нему на колено, внимательно смотря на него с высунутым языком.       — Знаешь, что-то я уже начал немного уставать, — отмечает Питер, согнув одну ногу в колене и свесив с него руку. — Ты загонял меня, парень. Я как будто пробежал целый кросс…       Сэмми в очередной раз негромко лает и тычется носом в щеку Питера, вызывая у него улыбку и желание погладить пса по голове и потрепать за уши.       — Ах, Сэмми, вот за что я тебя люблю, так это за то, что ты заставишь улыбаться любого, даже того, у кого паршивое настроение. Правда, приятель. Ты заставил меня забыть о том, что мы с парнями пережили несколько дней назад.       Сэмми с грустью во взгляде тихонько скулит, будто выражая свое сочувствие.       — Все нормально, приятель, не скули, — скромно улыбается Питер, почесав Сэмми шерстку. — Прорвемся!       Питер трепет Сэмми за уши и переводит свой грустный взгляд на свои руки.       — Только вот меня расстраивает ситуация с Даниэлем. Мы до сих пор стараемся не пересекаться, если приезжаем в больницу к Терренсу. Он злится, а я не хочу подходить, потому что могу сделать хуже. Мне совсем не хочется ругаться с ним. Но я хочу поскорее решить этот вопрос. Правда не знаю, как…       Сэмми снова тихо скулит и кладет морду к Питеру на колени, пока тот чешет его ухо, сидя на достаточно мягкой и приятной на ощупь траве.       — Хотя признаться честно, я думал, что ситуация будет куда хуже. Что он прибьет меня прямо в больнице. Но все было бы хуже, если бы я решил соврать и выдумывать. Так или иначе я считаю, что поступил правильно, рассказав всю правду и признав свою трусость. Может… Это когда-нибудь поможет мне… Ребята же смогли понять меня… Значит, есть шанс, что и Перкинс поймет.       Сэмми не издает никаких звуков и с грустью во взгляде внимательно слушает Питера, пока его морда лежит у него на коленях.       — Я сделал лучшее из того, что мог сделать, — задумчиво говорит Питер. — Рассказал правду, признал свою слабость и выслушал слова о том, какой я трусливый мудак. Все справедливо. Я не могу ни с чем поспорить.       Питер медленно выдыхает и грустным взглядом окидывает окружающую его обстановку.       — В любом случае мне жаль Даниэля. Сначала проблемы на концертах, потом нападение, амнезия… Та иностранка… Нежеланная измена… Расставание с девушкой… Обвинения в издевательствах надо мной…       Сэмми издает какой-то негромкий звук, пока Питер просто гладит его по голове.       — Приятель, как ты думаешь, есть ли шанс, что у него все наладится? — переведя взгляд на Сэмми, задумчиво спрашивает Питер. — Сможет ли Анна простить Даниэля? И удастся ли ей спастись от того типа, который избивает ее?       Сначала Сэмми скулит, а потом уверенно подает голос.       — Мне будет обидно, если они расстанутся… — с грустью во взгляде тихо вздыхает Питер. — Эта парочка всегда мне нравилась. Я был уверен, что Перкинс сделал хороший выбор. Даже не знаю, смог бы он найти кого-то лучше Анны. Ведь эта девчонка – просто золото! И красавица, и умница, и хозяйка прекрасная, и заботливая, и следит за собой… Ох…       Сэмми негромко подает голос, кладет лапу к нему на колено и тычется носом в его щеку, которую вскоре лижет.       — Это что, намек на то, что все будет хорошо? — с легкой улыбкой спрашивает Питер.       Сэмми подает голос, зубами берет одну из повязок Питера и тянет ее на себя.       — Мне что, опять бегать за тобой? — с доброй усмешкой качает головой Питер.       Сэмми начинает так или иначе развлекать Питера, катаясь по земле, радостно лая и показывая себя со всех сторон.       — О, Сэмми, — скромно хихикает Питер. — Какой же ты смешной…       Немного покатавшись на земле из одной стороны в другую, Сэмми быстро стряхивает с себя всю грязь, снова берет в зубы палочку, которую в какой-то момент выпустил из пасти, и в упор смотрит на Питера.       — Ладно-ладно, парень, намек понят, — приподнимает руки Питер и поднимается на ноги. — Давай!       Питер берет палочку из пасти Сэмми и бросает ее как можно дальше. Пес пулей убегает за ней, берет в зубы и приносит мужчине. А в какой-то момент Роуз начинает дразнить Сэмми и бегать то в одну сторону, заставляя пса хорошенько потрудиться, чтобы получить заветный трофей. Время за игрой пролетает незаметно и окончательно заставляет позабыть о любых проблемах. Но вскоре Питер понимает, что немного устал и хочет сделать перерыв. Пока Сэмми пулей носится по всей территории с радостным лаем и определенно не чувствует себя усталым, мужчина в какой-то момент останавливается, сгибается пополам и с тяжелым дыханием упирается руками в колени. Насторожившись, пес также останавливается, поворачивается и громко лает, будто зовя его за собой.       — Нет, Сэмми, все! — с тяжелым дыханием поднимает и скрещивает руки Питер. — С меня хватит! Если хочешь – бегай здесь один, а мне надо передохнуть. Я не могу бегать за тобой целый день.       Сэмми тихо подает голос, неотрывно смотря на Питера.       — Сэмми, не издевайся надо мной! — расставляет руки в бока Питер. — Если у меня прекрасная физическая подготовка, это не означает, что я могу бегать за тобой часами! Я и так гнался за тобой как угорелый хер знает сколько!       Правда Сэмми продолжает требовательно лаять.       — Ох, ну хорошо-хорошо. Дай мне немного передохнуть, и я снова поиграю с тобой. Хотя бы несколько минут, чтобы отдышаться.       Сначала Сэмми тихонько скулит, но потом начинает нюхать что-то, что находит на земле.       — Вот и прекрасно, — слегка улыбается Питер. — Только не убегай слишком далеко. Ты же не хочешь, чтобы Хелен убила меня, если с тобой что-то случится. Верно?       Сэмми громко подает голос и отходит в сторону, начав носиться где только можно как угорелый с громким радостным лаем. Питер же тихонько усмехается и несколько секунд наблюдает за псом, а потом окидывает взглядом всю территорию, видит высокое толстое дерево и медленно подходит к нему. Он садится на мягкую ярко-зеленую траву и прислоняется спиной и затылком к дереву, прикрыв глаза с чувством учащенного сердцебиения и тяжелым дыханием. Роуз с интересом осматривает окружающий его мир и с легкой улыбкой на лице мысленно отмечает, что здесь очень красиво и тихо. А вскоре он достает из кармана свой черный смартфон и белые наушники, подключает их, вставляет в уши, просматривает список песен и выбирает одну, которую начинает слушать, затылком оперевшись о ствол дерева. Ветки огромного дерева наклонены так, что они будто прикрывают блондина, позволяя ему оставаться в безопасности и спасаться от прямых лучей жаркого солнца, пока он со согнутыми в коленях ногами покачивает головой и щелкает пальцами в ритм музыки.       А тем временем Сэмми носится где только можно, радостно лает, много прыгает, катается по земле и играет со всем, что попадается ему на глаза. Пес может сильно увлечься даже самой маленькой букашкой и теребить ее лапой, с негромким рыком грызет палку и таскает ее за собой. А в какой-то момент начинает гоняться за голубем, что на свою дурную голову пролетает здесь, но очень быстро исчезает из виду. Пес как будто забывает про Питера, который как мышь сидит перед деревом и тихонько подпевает какой-то песне. Но спустя некоторое время он с высунутым языком все-таки замедляет шаг. Не потому, что устал, а потому, что что-то привлекает его внимание.       Где-то вдалеке Сэмми видит, как по асфальтовой дорожке медленным шагом проходит темноволосый мужчина с заметной щетиной на лице, опущенной головой и лежащими в карманах черной джинсовой жилетки руках. Сэмми сразу же узнает в нем Даниэля, который выглядит очень грустным и не радуется даже такой чудесной обстановке вокруг. Он несколько секунд наблюдает за мужчиной, а затем с негромким лаем быстро подбегает к Перкинсу. Тот поначалу никак не реагирует, но поскольку лай оказывается очень настойчивый, мужчина все-таки переводит взгляд на пса и останавливается после того, как узнает этого пса с густой, но грязной шерстью.       — Сэмми… — задумчиво произносит Даниэль. — Сэмми! Это ты, пушистик?       Сэмми, энергично виляя хвостом с высунутым языком, подставляет морду Даниэлю, который с легкой улыбкой на лице гладит пса по голове.       — Узнал меня, да? — дружелюбно произносит Даниэль и проводит рукой по шерстке Сэмми. — Я тоже, приятель…       Несколько секунд Сэмми всей душой наслаждается лаской, а затем Даниэль вспоминает, как в пылу ссоры со своими друзьями швырнул бутылку с водой так, что Сэмми сильно испугался.       — Эй… — виновато смотря на Сэмми, тихо произносит Даниэль. — Ты… Прости, что напугал тебя, когда швырнул бутылку с водой. Я не хотел тебя пугать… Так получилось…       Сэмми не издает никаких звуков и лишь с грустью во взгляде смотрит на Даниэля.       — Я был не в себе, понимаешь. Меня настроили против ребят. Но поверь, я очень сожалею об этом. И уже попросил у ребят прощения. Так что… Я и перед тобой хочу извиниться. Не хочу, чтобы ты боялся меня и обижался.       Сэмми два раза уверенно подает голос.       — Ты не обижаешься на меня? Ну пожалуйста, Сэмми… Прости… Я обещаю, что больше не буду так делать. А я тебя угощу вкусняшкой. Что скажешь?       Сэмми снова подает голос и протягивает Даниэлю лапу, которую тот пожимает с легкой улыбкой на лице, почесав его за ухом после того, как присаживается на корточки.       — Прости, парень, — с грустью во взгляде извиняется Даниэль. — Прости… Мне очень жаль…       Сэмми издает какой-то тихий звук, тычется носом в лицо Даниэля и лижет ему кончик носа.       — Спасибо, — с облегчением выдыхает Даниэль. — Значит, мы снова друзья.       Сэмми слегка подпрыгивает, энергично виляя хвостом, пока Даниэль обеими руками чешет ему шерстку.       — Кстати, а что ты здесь делаешь? Неужели гуляешь здесь с Хелен?       Сэмми не издает никаких звуков.       — Нет, не с Хелен? — хмурится Даниэль. — С Питером?       Сэмми громко лает два раза и поворачивает голову в сторону.       — Ясно. А почему он не играет с тобой? Почему ты бегаешь здесь один?       Сэмми пытается объяснить Даниэлю все как есть, без конца издавая лай, бегая кругами, подпрыгивая и вынюхивая что-то возле себя. А затем он принимает лежачее положение и дружелюбно смотрит на мужчину с высунутым языком. Правда Перкинс считает, что пес просто веселится.       — Надо же, Сэмми, — скромно хихикает Даниэль. — А я и не знал, что ты такой веселый.       Сэмми еще несколько секунд продолжает лаять и успевает несколько раз побегать за своим хвостом.       — Что, приятель, с тобой мало поиграли? — со скромным смехом интересуется Даниэль. — Хочешь еще?       В знак согласия Сэмми тихонько скулит и склоняет голову. Даниэль же качает головой со скромной улыбкой на лице, гладит виляющего хвостом пса по голове и мягко теребит его за уши.       — Эй, а где сейчас Роуз? Покажешь мне?       Сэмми громко лает и убегает в нужную сторону, а Даниэль сразу же следует за ним. Через несколько секунд пес приводит мужчину к нужному месту, и Перкинс видит вдалеке знакомого блондина, который по-прежнему сидит под деревом, увлеченно что-то изучая в телефоне, покачивая головой в такт музыке и хлопая ладонью по колену, пока прохладный ветерок нежно ласкает его кожу.       — Отдыхает, значит… — задумчиво произносит Даниэль. — Музыку слушает и поет…       Даниэль, слегка нахмурившись и скрестив руки на груди, получше присматривается к Питеру.       — У него что, очки на голове? Он же раньше вроде их не носил!       Пока Даниэль наблюдает за Питером и раздумывает над тем, стоит ли подходить к нему, к мужчине подбегает Сэмми, держа в зубах палочку, и подает голос, чтобы обратить на себя внимание. Правда Перкинс никак на это не реагирует и продолжает наблюдать за блондином, который наслаждается любимой музыкой в наушниках.       — Пора перестать молчать, — уверенно говорит Даниэль. — Надо прояснить все раз и навсегда. Молчать мы можем вечно, но проблему это не решит. Так что надо действовать.       Сэмми пробует еще раз обратить на себя внимание, уверенно подав голос. И только после этого Даниэль переводит на него свой взгляд.       — Что такое, приятель? — с легкой улыбкой интересуется Даниэль. — А! Хочешь, чтобы я поиграл с тобой?       Сэмми уверенно подает голос, неотрывно смотря Даниэля с надеждой, что тот поиграет с ним намного дольше, чем Питер.       — Без проблем, приятель, — пожимает плечами Даниэль и забирает у Сэмми палочку. — Ну что, Сэмми, вперед! Покажи мне все, что ты можешь.       Через пару секунд Даниэль бросает палочку на дальнее расстояние и отходит немного в сторону. Сэмми пулей убегает туда, куда улетела понравившаяся ему игрушка и приносит ее мужчине, который повторяет все то же самое, решив, что это будет неплохой способ развлечься и попытаться забыть о своих проблемах с Анной. Ну а пес старается ему помочь и гоняет уже Перкинса, который хоть и не является спортивным человеком, но охотно бегает с ним по всей большой территории.       — Не отберешь, не отберешь! — потягивая палку на себя, громко дразнит Даниэль. — Палочка моя! Иди отсюда!       Спустя какое-то время Даниэлю удается забрать палочку себе, и он начинает дразнить Сэмми, с легкой улыбкой размахивая ею у него перед носом.       — Давай, пушистик, попробуй забрать! — с хитрой улыбкой подтрунивает Даниэль. — Ну же! Вот палочка! Бери!       Сэмми с громким лаем всячески пытается отобрать у Даниэля палочку, но тот не позволяет ему сделать это, отбегая в разные стороны и издавая негромкие смешки, когда ретривер терпит неудачу.       — Сэмми, ну давай же! Это не так уж и сложно! Я бы уже давно забрал палочку, если бы был на твоем месте!       Сэмми пару раз подает голос и высоко подпрыгивает, дабы дотянуться до добычи, но Даниэль приподнимает руку вверх и тихонько цокает с хитрой улыбкой.       — Вперед, парень, вперед! Приложи больше усилий! Включи охотника! Давай, Сэмми, давай!       Даниэль еще несколько секунд дразнит Сэмми палочкой, которой размахивает у него перед мордой, до того, как с тихим смехом начинает убегать от него.       — Попробуй поймать меня, если сможешь! Смотри, твоя добыча убегает! Убегает! Ой-ой-ой! Ты ее теряешь!       Сэмми тут же начинает преследовать Даниэля, а спустя несколько секунд все-таки цепляется за палочку зубами и с негромким рыком тянет на себя. После чего они начинают играть в перетягивание палки, наматывая круги и пытаясь присвоить себе то, за что у них идет борьба. А в какой-то момент Питеру начинает казаться, что он слышит чей-то голос и собачий лай. Слегка нахмурившись, мужчина выключает музыку, снимает наушники и сразу же замечает, как Сэмми отбирает у Даниэля палку и отбегает в сторону, пока тот начинает преследовать его. Хоть Роуз сильно напрягается, увидев Перкинса, он все же рад видеть, что тот от души веселится с псом. Он решает не давать о себе знать и просто наблюдает за происходящим издалека. А спустя несколько секунд Даниэль далеко закидывает палочку и окидывает взглядом окружающую его обстановку, пока Сэмми ищет свою добычу. Он немного напряженно смотрит на Питера, который сразу же отводит взгляд в сторону, несколько секунд наблюдает за ним и достаточно уверенно подходит к нему, будучи полным решимости решить назревшую проблему.       — Отращиваешь задницу, пока песик занят делом? — интересуется Даниэль.       — Типа того, — пожимает плечами Питер. — Смотрю, ты и сам решил взбодриться.       — Не мог отказать Сэмми, когда он жалостливо смотрел на меня с палочкой в зубах.       — Ну и как успехи?       — Переменные. Но мой соперник достойный. И очень зубастый.       — Верно. — Питер бросает взгляд на то, что находится у Даниэля за спиной. — Хотя с ним лучше глядеть в оба.       — В смысле?       — Обернись.       Однако Даниэлю не удается вовремя отреагировать, потому что к нему со всех ног подбегает Сэмми и, встав на задние лапы, толкает мужчину так, что он не может удержаться и с негромким возгласом падает на землю.       — Так, это что такое? — недоумевает Даниэль, медленно принимает сидячее положение и переводит взгляд на Сэмми, невинно смотрящего на него. — А, Сэмми?       Сэмми лишь издает негромкий лай, продолжая невинно смотреть на Даниэля с высунутым языком.       — Ты играешь не по честным правилам, — уверенно говорит Даниэль. — Атака противника со спины – это грубое нарушение правил. Если уж и нападаешь, то нападай так, чтобы тебя видели.       — Ему бесполезно объяснять, — согнув ноги в коленях, отвечает Питер. — Он гнет свою линию. И со спины нападает, и одежду пачкает своими грязными лапами.       — Судя по следам собачьих лап у тебя на футболке, он тебя уже пометил, — дружелюбно смеется Даниэль.       Пока Питер осматривает свою футболку, на которой действительно заметны яркие следы собачьих лап, Сэмми тихонько скулит, закрывает лапой морду и склоняет голову так, будто пытается сказать, что ему ужасно стыдно.       — Так, бандит ушастый, побегай-ка здесь еще немного, — уверенно просит Питер. — Я еще не отдохнул.       Сэмми вопросительно смотрит на Питера, энергично виляя хвостом, берет зубами палочку и смотрит то на него, то на Даниэля, уже успевшего подняться на ноги.       — Эй, я не собираюсь бегать за тобой до вечера! — восклицает Даниэль. — Я уже устал!       Сэмми с жалостью во взгляде тихонько скулит и слегка склоняет голову.       — Хорошо, парень, дай нам немного времени, — спокойно говорит Даниэль, погладив Сэмми по голове. — А потом кто-то из нас поиграет с тобой. Договорились?       Сэмми два раза уверенно подает голос: в первый раз – тихо, а во второй – громко.       — Вот и прекрасно! — восклицает Питер. — Время пошло!       Через пару секунд Сэмми убегает со скоростью сильного ветра и начинает увлеченно обнюхивать каждый дюйм земли, пока Даниэль качает головой со скромной улыбкой на лице.       — Откуда у него столько энергии? — недоумевает Даниэль, повернувшись лицом к Питеру. — У пушистого что, особое питание?       — Скорее, вечный источник энергии, — задумчиво предполагает Питер и по-доброму усмехается, сворачивая провод для наушников и убирая его и телефон в карман. — Или же мы начинаем стареть.       Даниэль на пару секунд сгибается и упирается руками в колени, попытавшись немного отдышаться. А затем он подходит к Питеру, присаживается рядом с ним, сгибает ноги в коленях и свешивает с них руки.       — Есть разговор, — спокойно произносит Даниэль. — И ты прекрасно знаешь, о чем.       — Знаю, — кивает Питер, рассматривая свои руки. — Хотя мне больше нечего добавить.       — Не могу промолчать о том, что твой поступок отвратительный. Уж чего, но я не думал, что ты так поступишь.       — Да… Поступок подлого труса…       — То, что ты рассказал, заставило меня разочароваться в тебе. Сильно разочароваться. Мне обидно, что ты, прекрасно видя, как какой-то мудак издевался над моей девушкой, ничего не сделал.       — Я сделал это из-за трусости. Страха, что не смогу с ним справиться. Был не уверен в своих силах и не знал, будет ли мне по зубам такой опасный тип.       — Но ты мог хотя бы попробовать!       — Мог, но не стал. Страх оказался сильнее.       — Если ты не хочешь, чтобы страх взял над тобой контроль, ты должен сразу же обуздать его словно лошадь и идти вперед, даже если течение тянет тебя назад.       — Знаю.       — Я всегда презирал тех, кто ужасно обращается с девушками. Меня с детства учили, что их нельзя обижать, а тем более избивать. Для меня подобные вещи – табу.       — Говоришь так, будто я поддерживаю подобные вещи.       — Но твой поступок говорит об обратном!       — Нет, Даниэль, для меня это неприемлемо, — уверенно отвечает Питер. — Да, может, я оскорблял девушек в порыве ярости. Но уж точно никогда не бил их. Не делал того, что делал тот ублюдок.       — Самое противное в этой ситуации то, что ты не помог девушке. Слабой беззащитной девушке. Ладно бы это был парень. Но эта была девчонка. Моя девушка.       — Прячась за машиной в тот день, я ненавидел себя за свою трусость. Когда ребята узнали об этом, они тоже поначалу выражали недовольство и разочарование. Но все же смогли найти в себе силы понять меня. Тогда рассказать всю правду было лучшим, что я мог сделать.       — Однако это не сделало бы тебя лучше.       — Знаю. Поэтому ни на что не надеюсь.       — Я едва сдержался, когда услышал то, как ты поступил с Анной. Мне стоило огромных усилий, чтобы не врезать тебе. Не придушить прямо там, в палате.       — Но теперь у тебя есть шанс.       — Что?       — Сделай это сейчас, — без эмоций посмотрев на Даниэля, предлагает Питер.       — Ты это серьезно?       — Абсолютно. Ударь меня. Да и вообще – делай со мной все что хочешь. — Питер переводит взгляд на свои руки. — Я это приму… Потому что заслужил…       На несколько секунд в воздухе воцаряется напряженная пауза, во время которой Даниэль о чем-то задумывается, выглядя довольно хмурым, а Питер, держа ноги согнутыми в коленях, рассматривает свои руки.       — Ну, чего ты ждешь? Никто тебя не остановит! Даже Сэмми. Он будет просто громко лаять и бегать кругами. Сейчас у тебя есть шанс высказать и сделать все, что ты хочешь. Мне плевать, что со мной произойдет…       — Может, тебе плевать, — спокойно говорит Даниэль, рассматривая свои руки. — Но мне – нет!       — Что? — Питер резко переводит широко распахнутые глаза на Даниэля.       — Я не буду это делать. — Даниэль тоже переводит взгляд на Питера. — Ни бить, ни оскорблять…       — Перестань, чувак. Сделай то, что должен. Я должен поплатиться за свою трусость.       — Но будешь оправдан благодаря своей честности.       — Даниэль…       — Нет, Питер! Я не буду избивать тебя. Не буду и не хочу.       — Но почему? Ты ведь так хотел этого!       — Потому что я и сам не лучше. — Даниэль, согнув ноги в коленях, уставляет грустный взгляд в даль. — Я не могу кого-то обвинять, когда сам наделал кучу ошибок.       — Нет, я не верю, — качает головой Питер. — Не верю, что ты так легко принял то, что я рассказал.       — Я не принял это, — спокойно говорит Даниэль. — И по-прежнему разочарован и возмущен.       — И…       — Но я ценю твою честность. — Даниэль переводит взгляд на Питера. — Ты не стал ничего скрывать и честно рассказал все как было. Не придумывал оправдания. Не врал. Не стал возражать, когда в твою сторону полетели обвинения.       — Повторюсь, это было лучшее, что я мог сделать.       — И ты это сделал. Все-таки, чтобы признать свою слабость, нужно быть очень мужественным. Для парня это словно удар по яйцам.       — Верно… — кивает Питер и переводит взгляд в даль. — Это было очень сложно… Но если бы я начал юлить, мое положение ухудшилось бы.       — Я рад, что ты это понимаешь.       — Слушай, мне правда очень жаль, что так вышло, — выражает сожаление Питер, снова переведя взгляд на Даниэля. — Я не хотел, чтобы Анна страдала. Если бы я был посмелее, то сделал бы все, чтобы защитить ее. По крайней мере, попытался бы. И по фиг, если бы это стоило мне жизни.       — Я верю, — с легкой улыбкой произносит Даниэль и кладет руку на плечо Питера. — Верю, что ты этого не хотел.       — Если бы все это произошло сейчас, я бы не стал оставаться в стороне. После борьбы с таким опасным типом, как Уэйнрайт, мне уже ничего не страшно.       — И тогда ты проявил себя очень даже неплохо.       — Считай, что боролся со своей трусостью и познавал самого себя. Узнавал, на что я способен. Но то, о чем не знал.       — Я могу рассчитывать на твою помощь, если мне однажды придется разбираться с тем ублюдком и спасать Анну?       — Несомненно, — уверенно кивает Питер. — На этот раз я не буду прятаться в кусты.       — Рад это слышать.       — В любом случае прости, что я повел себя как трус и не помог Анне. Мне очень жаль…       — Забей, Питер, — машет рукой Даниэль. — Что было, то было. Я не хочу к этому возвращаться. Не хочу больше ни с кем ругаться. Мне все это надоело.       — Это заставляет меня выдохнуть с облегчением, — бросает легкую улыбку Питер.       — Ты и сам не злись, что я назвал тебя трусом.       — Все нормально. Это то, кто я есть. Кем я был. Или все же есть. Не знаю!       — Ладно, приятель, давай не будем портить отношения, — уверенно предлагает Даниэль, похлопав Питера по плечу. — Да, это было некрасиво, и я возмущен. Но ты честно во всем признался и понял, что для тебя это лучше. И я это ценю.       — Я больше не разочарую тебя.       — Надеюсь.       Обменявшись легкими улыбками, Даниэль и Питер обмениваются братским рукопожатием, по-дружески обнимают друг друга, хлопают по спине или плечу и отстраняются.       — Кстати, а чего ты здесь сидишь? — интересуется Даниэль. — Сэмми носится как угорелый, а ты музыку слушаешь!       — Да я больше получаса бегал за ним! — восклицает Питер. — Не надо ходить в фитнес-клуб, потому что прогулка с этим ушастым заменит полноценную тренировку.       — Зато я немного отвлекся и почувствовал себя чуть лучше. А то я в последнее время совсем обленился… Все это время я только и делал, что сидел дома, жрал, спал и плевался в потолок.       — Да и мне ничего не хочется делать, — медленно выдыхает Питер.       — Все эти события реально утомило меня… — признается Даниэль, наблюдая за Сэмми, который то носится кругами, то безжалостно кусает палку и теребит ее лапами.       — Не одного тебя. У всех такое же состояние.       — Зато я понял, что уж точно не могу быть домоседом.       — Кстати, а ты приехал сюда на машине?       — Нет, решил пройтись пешком. Делать все равно нечего, но сидеть дома я все равно не хочу. Раз уж остальные заняты, то приходиться как-то выкручиваться.       — Не знаю насчет остальных, но Ракель точно находится в больнице рядом с Терренсом.       — Сейчас она выглядит уже лучше.       — А чего бы не выглядеть? Терренс быстро идет на поправку и уже скоро должен быть выписан. А значит, Ракель нечего переживать.       — Да, как и говорил врач…       — Надеюсь, мы соберемся вместе и что-нибудь сыграем. Ведь я так скучаю по всему, что касается работы группы…       — Я тоже скучаю, — с грустью во взгляде вздыхает Даниэль. — В последний раз мы играли на нашем последнем шоу. А с того момента прошло много времени.       — А ты хоть раз брал гитару в руки?       — Да. Пару-тройку раз. Но теперь я буду играть чаще.       — А вот я не играл на ударных со дня последнего концерта и реально скучаю по своим малышкам.       — Ничего, скоро мы вернемся к работе, — с легкой улыбкой выражает надежду Даниэль. — Терренс оказался крепким мужиком и мог бы свалить из больницы хоть сейчас.       Пока Питер и Даниэль разговаривают, они время от времени наблюдают за бегающим и резвящимся как ребенок Сэмми и едва сдерживают тихие усмешки и легкие улыбки, видя все, что он вытворяет у них на глазах.       — Кстати, а почему Хелен не с тобой? — спрашивает Даниэль. — Почему ты выгуливаешь Сэмми, а не она?       — Хелен сейчас работает, — отвечает Питер. — А когда она работает или еще как-то занята, то я с удовольствием присматриваю за Сэмми. Если есть свободное время, конечно.       — Знаешь… Я уже давно знаком с ней, но до сих пор не знаю, где она работает.       — Она – научный сотрудник в институте… Эксперименты, химия, биология, наука и все такое…       — Ей нравятся науки?       — Да, химия и биология – ее, так скажем, страсть. У Хелен даже есть диплом по соответствующему профилю.       — Она разбирается в том, что мне всегда казалось очень сложным.       — Ты был ужасен не только в химии и биологии, — по-доброму усмехается Питер. — Например, ты до сих пор не умеешь считать цифры.       — Да-да… Мои оценки были ужасные.       — Представляю, как это расстраивало твоих родителей.       — Определенно. — Даниэль сгибает ноги в коленях и свешивает с них руки. — И оценки были ужасные, и поведение оставляло желать лучшего…       — О да… — тихонько усмехается Питер. — Чтобы крутой парень был ботаником и хорошо учился…       — Да мне реально было плевать на уроки и на то, что говорили учителя. Я приходил в школу для того, чтобы повеселиться с друзьями. А после рождения Кэссиди – еще и для того, чтобы сбежать подальше от ее громких оров. Нам с ребятами было ужасно весело… И нам было по хер на замечания учителей и лекции родителей о том, как надо себя вести.       — Понимаю…       — Тогда мы были мелкими… Глупыми… — Даниэль замолкает на пару секунд, с легкой улыбкой покачивая головой. — Те времена казались классными… Но есть вещи, о которых я жалею. За которые мне немного стыдно.       — В детстве я был лишен подобных радостей… Потому что не было никого, с кем можно было подурачиться. Да и меня так загнали в угол, что я не мог даже подумать об этом. Но сейчас я наверстываю упущенное. И мне совсем не стыдно, когда я веду себя как полный придурок. Потому что мне весело.       — Ох… Если честно, мне сейчас совсем не хочется веселиться. Хочется послать все к чертовой матери.       — Хочешь сдаться без боя и пустить все на самотек? — удивляется Питер.       — А что я могу сделать? Мой случай безнадежный!       — Слушай, старик, ну ты что-то совсем запустил себя… — Питер переводит грустный взгляд на Даниэля после того, как немного понаблюдал за Сэмми, с интересом обнюхавший небольшой клочок земли. — Что за упадническое настроение!       — Знаю, выгляжу я не очень, — низким голосом говорит Даниэль и проводит рукой по своей двухнедельной щетине.       — Черт, я не верю, что ты так легко готов сдаться. Ты же всегда был сильным человеком! Столько всего пережил, а сейчас едва ли не вешаться хочешь.       — Даже если я попытаюсь сделать что-то для того, чтобы искупить свою вину, это не значит, что я буду прощен, — с грустью во взгляде медленно выдыхает Даниэль.       — Никогда не стыдно проиграть после долгой и ожесточенной борьбы. Стыдно сдаться, даже не попробовав. Ведь тот, кто пробует хоть чего-то добиться, уже достаточно силен.       — Конечно, я буду пытаться что-то сделать. Но я ни на что не надеюсь. Можно сколько угодно верить в чудо, но надо смотреть на ситуацию трезво.       — Но мы ведь все понимаем, что ты бы никогда не пошел на это по своему желанию. Ты не хотел предавать Анну.       — Да, только как это объяснить ей? Анна ведет себя так, будто не слышит меня! Я будто стучусь в закрытую дверь, которую мне никто никогда не откроет!       — Она обижена, Даниэль, сильно обижена. А ты знаешь, что любой изменщик теряет людское доверие.       — Знаю, Питер… Я ничего не отрицаю и рассказал правду о том, как изменил ей.       — Попробуй поставить себя на ее место. Что бы ты чувствовал, если бы увидел, как она целуется с другим мужиком.       — Я бы придушил того мудака собственными руками.       — Вот и она хочет придушить Бланку. Анна хочет прибить Бланку так же, как Ракель хотела стереть Рэйчел с лица земли, когда Терренс с ней обжимался.       — До сих пор не верится, что я докатился до такого.       — Не торопись, подожди немного. Дай Анне время успокоиться. Девчонки могут долго злиться. Некоторые помнят обиду годами. Пока ты забудешь, что, например, не поздравил ее с днем рождения, она будет помнить это еще лет десять.       — Я бы все сделал, чтобы она меня простила.       — Возможно, в глубине души Анна все понимает и хочет дать тебе шанс, но отказывается это признавать, потому что ей мешает обида.       — Анна всегда говорила, что может простить многое, но не измену… Даже при своей любви к порядку и чистоте она могла порой закрыть глаза на мои шмотки, разбросанные в разных углах, или беспорядок на кухне. Мы могли о многом спорить, но всегда мирились. Однако после измены я могу уже не ждать, что все будет точно также.       — Тем не менее многие люди прощают измены. МакКлайф-старший – тому пример. Он тоже изменил, но они с Ракель вместе. Да, может, прошло много времени до того, как они смогли обо всем забыть. Но ведь ребята дали друг другу шанс. И не пожалели.       — Для МакКлайфа это было что-то вроде игры в кино. По сюжету он должен был играть с Рэйчел в любовь. А вот в моем случае все было по-настоящему…       — Не забывай о том, при каких обстоятельствах была совершена измена.       — Это не имеет значения. Измена была. А значит, я предал.       — Не сдавайся, приятель. Не хорони надежды на воссоединение с ней. Я уверен, что Анна все еще любит тебя. За короткий срок невозможно разлюбить человека. Ну а раз эта девушка ревнует, значит, она неравнодушна к тебе. Будь Сеймур плевать на тебя, она бы даже бровью не повела, видя, как ты с кем-то кувыркаешься.       — Вряд ли это мой случай… — Даниэль замолкает на пару секунд, уставив взгляд в даль. — Вряд ли…       — У Бланки были какие-то цели, раз она так упорно хотела привязать тебя к себе, наплевав на то, что ты ее не знаешь и тем более не любишь.       — Не знаю, какие были цели у этой обманщицы, но клянусь, если я еще раз увижу ее, то ей придется сильно пожалеть. Я заставлю Бланку заплатить за этот обман. Пока не знаю как, но я это так не оставлю.       — В любом случае еще не все потеряно, — уверенно говорит Питер. — Просто подумай о том, что МакКлайфы все-таки воссоединились со своими девушками даже после всех серьезных конфликтов и обвинений.       — Их проблема заключалась в недостаточной привязанности друг к другу. И нежеланием быть честными.       — А в твоем случае виновата амнезия. Ты изменил тогда, когда не понимал, что делал. Это можно понять и оправдать.       — Амнезия или нет, но я поступил отвратительно. Не только с Анной. Но и со всеми вами.       — Ну да, ты был безмозглым мудаком. Но, с другой стороны, мы знали, что все вернется на свои места, когда ты вспомнишь.       — Мне крупно повезло, что я сумел оправдаться перед друзьями и заслужить их прощение.       — Когда-нибудь и Анна поймет.       — Даже если бы никто не узнал о моей измене, я бы все равно не стал молчать. Даже при огромном желании сохранить это в тайне и сделать вид, что все хорошо. Я всегда был честен с Анной и никогда не обманывал ее. И не хочу обманывать сейчас.       — Думаю, она может похвалить тебя за честность. Есть шанс избежать худшего, если добровольно во всем сознаешься и выразишь сожаление.       — Вот почему я не придушил тебя после твоего признания в том, что ты не помог Анне.       Внимание Даниэля и Питера привлекает громко лающий Сэмми, который по-прежнему бегает из одной стороны в другую и продолжает кусать палочку своими крепкими, острыми зубами.       — В любом случае не сиди сложа руки, — советует Питер. — Анна уж точно не оценит это. Может, сейчас эта девушка ни за что не признается в этом, но ей точно понравится то, что ты пытаешься доказать свое сожаление.       — Пока что я отодвину мои отношения с ней на второй план, — задумчиво отвечает Даниэль. — Буду думать над тем, как спасти ее от того ублюдка. Даже если мы не будем вместе, я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что ей ничто не угрожает, и ее никто не обидит.       — Ну пока что ты можешь лишь поговорить с ее родителями и объяснить всю ситуацию.       — И мне определенно понадобится твоя помощь. — Даниэль переводит взгляд на Питера. — Расскажешь им обо всем, если я попрошу?       — Какие вопросы, чувак! — пожимает плечами Питер. — Только дай знать – и я буду готов!       — Спасибо…       Питер ничего не говорит и лишь слегка улыбается. Несколько секунд в воздухе царит тишина, а затем к нему и Даниэлю подходит уставший, тяжело дышащий Сэмми. Пес ложится на землю напротив них и сладко зевает, пока парни тихонько усмехаются и качают головой.       — О, смотри-ка, кто к нам пришел! — с легкой улыбкой восклицает Питер и трепет Сэмми за уши. — Сэмми, в чем дело? Неужели зарядка закончилась?       — Походу, песик так сильно устал, что второй раунд ему точно не пережить, — с тихой усмешкой предполагает Даниэль.       Сэмми негромко подает голос, пару секунд лениво катается на спине, ложится на живот и кладет морду на сложенные перед ним передние лапы.       — Так, только не вздумай укладываться отдыхать, парень, — с легкой улыбкой бодро говорит Питер. — Нам с тобой еще домой идти. На своих ногах и лапах.       Сэмми издает тихий звук, выражающий его недовольство этой перспективой.       — Да-да, Сэмюэль, на своих лапках, — уверенно говорит Питер. — И на ручки тебя никто брать не будет.       — Слушайте, а давайте пойдем ко мне? — с легкой улыбкой предлагает Даниэль. — От сюда идти не очень далеко.       — К тебе домой? — уточняет Питер.       — Пока Сэмми немного отдохнет, мы с тобой побазарим с бутылочкой пива в руках.       — Ну что, Сэмми? — Питер переводит взгляд на тяжело дышащего Сэмми. — Примем приглашение Даниэля?       Сэмми вопросительно смотрит на Питера, дружелюбно виляя хвостом.       — Нам недолго идти. А когда отдохнешь, мы с тобой поедем уже ко мне домой и будем ждать приезда Хелен.       Сэмми два раза уверенно подает голос, дружелюбно смотря на Питера с Даниэлем.       — Думаю, он согласен, — с легкой улыбкой говорит Питер.       — Тогда заметано! — щелкает пальцами руки Даниэль. — Раз уж нам нечего делать, а ребята нас кинули, будем как-то выкручиваться.       — Пф, да нам и без них будет в кайф!       Питер с доброй усмешкой спокойно встает на ноги и быстро стряхивает с себя всю грязь. Пока Даниэль делает то же самое, блондин достает из кармана поводок и прикрепляет его к ошейнику Сэмми. В этот момент у него с головы слетают очки, которые затем падают на землю, но Роуз подбирает их и быстро очищает от грязи.       — Кстати, Пит, а ты давно носишь очки? — слегка хмурится Даниэль.       — Вообще-то, я ношу их редко, — признается Питер. — Только если нужно прочитать и рассмотреть что-то вдалеке. Как-то захотел попробовать линзы, но я из-за них чуть не ослеп. Появилась жутчайшая аллергия. Глаза были красные и сильно болели.       — Близорукость?       — Да. Я и раньше не очень хорошо видел все, что находится вдалеке, но тогда почти не пользовался очками и лишь слегка прищуривался. Но сейчас зрение немного ухудшилось.       — А у тебя давно проблемы со зрением?       — Еще с детства. Но тогда они были не такие явные, как сейчас. И причем, зрение ухудшилось после того, как я полежал в больнице. Последствия моего состояния, в котором я долгое время пребывал. Врач предупреждал, что может что-то проявиться. Ну вот у меня ухудшилось зрение.       — Повезло, что ты тогда удивительно быстро выкарабкался. Ведь порой на это тратят месяцы и даже годы.       — Узнал, что моя симпатия к Хелен взаимна, а друзья были готовы помочь, и сразу жить захотелось, — скромно улыбается Питер.       Питер наконец-то очищает очки от грязи и надевает их. Даниэль же получше присматривается к блондину и с легкой улыбкой уверенно кивает.       — Слушай, а тебе идет! — отмечает Даниэль. — Очки мало кого делают привлекательнее, но девчонкам бы точно зашел твой внешний вид.       — Хелен была в восторге, когда она впервые увидела меня в очках, — скромно признается Питер.       — Фанатки тоже будут в восторге от светловолосого барабанщика с очками. Тебе стоит выложить пару фоток в очках в Twitter или Instagram. Подбросить дровишек в огонь.       — Я подумаю об этом.       — А лучше выложи фотку в очках, но без рубашки. У девчонок точно будет истерика! Они ведь буквально молятся на полуголого тебя!       — Ага, и Хелен прибьет меня, — шутливо отвечает Питер. — Она ведь немного ревнивая.       — Пусть девчонки видят, что они потеряли, и завидуют твоей красавице.       — Ну раз ты предложил мне подразнить фанаток, то тебе и придется отвечать.       — Расслабься, Роуз! — Даниэль хлопает Питера по плечу. — Ничего с тобой не случится! Девочки подивятся на такое сокровище, а Маршалл почувствует себя гордой, потому что оно досталось именно ей.       — М-м-м, кажется, я знаю, кого обвиню во взломе моих аккаунтов, если захочу выложить парочку фоток с собой без рубашки и в очках, — хитро улыбается Питер.       — Если не хочешь, чтобы я выложил в твоем аккаунте в Instagram что-нибудь пикантное, то советую тебе сменить пароль.       — Смени свой, если не хочешь, чтобы я скинул на свой телефон парочку фотографий с голым тобой, и слил их твоим фанаткам.       — Ой, да хоть все выкладывай! — по-доброму ухмыляется Даниэль. — Мне стесняться нечего! Ведь у меня тоже очень даже шикарное тело. Не хуже, чем у тебя… У меня красивое лицо… А не просто смазливое, как у Эдварда МакКлайфа… И я – куда более неотразимый красавчик, чем сам Терренс МакКлайф!       — Вот поклонники и решат, кого они считают своим Аполлоном.       Даниэль ничего не говорит и лишь качает головой со скромной улыбкой на лице, а Питер начинает тянуть поводок, привязанный к Сэмми, на себя.       — Сэмми! — восклицает Питер. — Сэмми, сейчас же вставай! Хватит лежать! Вставай, я говорю!       Сэмми издает негромкий звук, определенно не желая вставать и планируя немного понежиться под лучами солнца.       — Даже не надейся, ушастый лентяй, я не собираюсь брать тебя на руки, — уверенно говорит Питер. — Пойдешь на своих лапах, как и мы – на своих ногах.       Сэмми снова тихо подает голос, с грустью во взгляде смотрит на Питера.       — Поднимай свою задницу, я сказал! Сэмюэль! Не надо притворяться глухим!       — Эй, парень… — с хитрой улыбкой опускается перед Сэмми на корточки Даниэль. — Если будешь хорошим мальчиком, то тебя будет ждать награда. У меня дома есть кое-какие собачьи игрушки. А может, даже найдется что-то вкусное для тебя. Например, кусочек мяса…       Сэмми вопросительно смотрит на Даниэля, внимательно прислушиваясь к тому, что он говорит.       — Честное слово, — приподнимает руку ладонью к Сэмми Даниэль. — А если у меня не будет мяса, то я пойду в магазин и куплю кусочек специально для тебя.       Сэмми пару раз облизывается после того, как снова слышит слова про кусочек мяса, негромко подает голос и медленно принимает сидячее положение.       — Черт, Сэмми, ну пошли уже… — устало вздыхает Питер. — Ты что, собрался сидеть здесь до вечера?       Сэмми еще несколько секунд остается на одном и том же месте, но потом все-таки встает на лапы и резко стряхивает с себя какую-то грязь. А после того, как Даниэль и Питер с хитрой улыбкой переглядываются между собой, они разворачиваются и направляются в нужную им сторону, пока ретривер послушно следует за ними.       — Да уж, ради вкусняшек этот парень готов душу продать, — с легкой улыбкой отмечает Даниэль.       — Вкусная еда – его слабость, — отмечает Питер. — Дай ему волю, он сожрет весь корм. А порой Сэмми клянчит огромный кусок мяса или еще какую-то человеческую еду. Особенно когда кто-то сидит за столом.       — Ну как тут устоять! Когда в кухне стоит потрясающий аромат, тут поневоле начнет урчать живот.       — Согласен, но этого песика надо держать в форме.       — Главное – держать его подальше от холодильника и шкафчиков с едой, куда он может легко залезть, — по-доброму усмехается Даниэль.       — Приходиться следить за этим. Но Сэмми – умный пес. Один раз шлепнешь его по носу или ушам, и он больше не сунется туда, куда ему нельзя.       Сэмми, идущий немного впереди, негромко подает голос, смотря то на Питера, то на Даниэля. По дороге парни в разное время могут погладить его по голове, почесать шерстку или потрепать за уши. В ответ на это песик энергично виляет хвостом и так или иначе пользуется любым моментом, чтобы немного пошалить и повеселить друзей, которые скромно хихикают и что-то ему говорят.       

***

      Тем временем Ракель проводит время в больнице рядом с Терренсом. Она всячески пытается поспособствовать его скорейшему выздоровлению и отвлекает от плохих мыслей, связанных с событиями последних дней. А поскольку сейчас время обеда, то мужчина ест то, что ему принесли на подносе некоторое время назад.       — Эй, что ты делаешь? — скромно хихикает Терренс, пока Ракель пытается покормить его с вилки. — Я не ребенок и могу сам покормить себя!       — Я просто хочу позаботиться о тебе, — с невинной улыбкой пожимает плечами Ракель. — К тому же, ты еще не выздоровел. А чтобы поскорее выздороветь, ты должен очень хорошо питаться.       — Ой, да нормально я себя чувствую! Уже намного лучше, чем пару дней назад. И с большим удовольствием ушел бы хоть сейчас. Правда врач с этим не согласен и говорит, что я должен остаться еще на некоторое время.       — Потерпи, радость моя. Скоро ты поедешь домой.       — Скорее бы уж… — медленно выдыхает Терренс. — А то я уже так сильно хочу домой… В свой милый дом, где меня ждет мое драгоценное сокровище.       Терренс с легкой улыбкой на лице нежно гладит Ракель по щеке, заставив ее скромно улыбнуться и погладить по руке.       — А еще я уже устал лежать на этой койке. У меня все тело болит.       — Терпи, Терренс, терпи. И будь добр делать то, что я говорю. Давай, открывай рот! Открывай-открывай!       Ракель предпринимает вторую попытку покормить Терренса с вилки. Но в какой-то момент кое-что падает на поднос с едой, а девушка смущенно хихикает.       — Ладно-ладно, я больше не буду сопротивляться, — по-доброму усмехается Терренс. — Бесполезно спорить с той, что упрямее осла. Только не испачкай здесь ничего. А то подумают, что в палате находится какой-то поросенок.       — Хорошо, мой любимый поросенок, я постараюсь, — скромно хихикает Ракель.       — Я не поросенок!       — Прости, забыла… Поросенок по имени Терренс МакКлайф.       — Решила поиздеваться надо мной?       — Все, открывай рот! Хватит болтать!       Ракель с третьей попытки удается покормить Терренса с вилки, придерживая ладонь над ней, чтобы ничего не испачкать.       — Нет, совсем не то, — качает головой Терренс. — Совсем никакое… Безвкусное…       — Да ладно… — уверенно произносит Ракель и пробует на вкус то, что видит на подносе. — Не так уж плохо. Возможно, не хватает соли, но в целом сойдет.       — Да здесь не только соли не хватает, а еще кучи всего.       — Ох, МакКлайф, какой ты, оказывается, привередливый… Привык к самому лучшему и забыл, что такое простая еда, которую едят все люди.       — Я просто не люблю то, что готовят в больницах. Еще одна причина, почему я их ненавижу.       — Заткнись и ешь, а иначе будешь голодный. Другого тебе не предложат.       — Знаю… — резко выдыхает Терренс. — Выбора нет.       Как бы сильно Терренсу ни нравилась больничная еда, он решает поскорее все съесть, иногда попивая апельсиновый сок.       — Из всего, что есть на подносе, этот сок самый вкусный, — уверенно говорит Терренс.       — Ну да, приятный, — пожав плечами со стаканом в руках, соглашается Ракель. — Почти как тот, что мы пьем дома.       — Хоть что-то здесь вкусное.       Терренс в какой-то момент с легкой улыбкой предлагает Ракель тоже съесть немного с его вилки. Та охотно соглашается и вытирает рот бумажной салфеткой, которую берет с подноса.       — Кстати, я тут вспомнил один случай, который произошел, когда какое-то время лежал в больнице, — признается Терренс.       — Что, больничная еда казалась ужасной задолго до того, как девочки возвели тебя в ранги Аполлона? — скромно хихикает Ракель.       — Да нет… Просто у меня был ужасный врач… Женщина… Она заставляла меня съедать все до последней крошки. Была готова убить меня, если я оставлю хоть что-нибудь. И дело не только в том, что та еда была еще хуже этой, но еще и в том, что я уже был абсолютно сыт и больше не хотел есть. Правда я так боялся ту женщину, что с трудом запихивал в себя все. А порции были немалые. Хотя иногда все же шел на некоторые хитрости: либо отдавал еду своим соседям по палате, либо куда-то осторожно выбрасывал ее и показывал абсолютно чистую тарелку. Съедал то, что влезало, а остальное прятал.       — И тебя не поймали?       — Нет. Я умел замести все следы.       — А почему ты был там?       — Заболел сильно. Несколько дней лежал с высокой температурой и насморком. Мама сначала лечила меня дома, но спустя какое-то время все-таки вызвала скорую, и меня забрали в больницу.       — Грипп?       — Что-то вроде того. Но выздоравливал довольно долго.       — Знаешь… — задумчиво произносит Ракель. — Со мной произошло похожая история, когда я тоже была в больнице, будучи ребенком.       — А что с тобой было?       — Все то же самое: и температура, и насморк, и кашель… Дедушка вызвал скорую на третий день.       — Тебя заставляли есть?       — Да. Даже если я не хотела, мне приходилось есть. Хотя ты знаешь, что я всегда ем не очень много: несколько ложек – и наелась. Врач постоянно говорила, что надо хорошо питаться, чтобы поскорее поправиться. А видя, что я мало ем, думала, что со мной что-то не так.       — Да уж… Нелегко тебе пришлось.       — Верно… — Ракель медленно проводит рукой по лицу. — Но хорошо, что я была в той больнице не слишком долго. А иначе мне было бы все время плохо от переедания.       — Понимаю… — с легкой улыбкой произносит Терренс. — В те дни я тоже поскорее мечтал свалить из больницы. Был готов помирать от высокой температуры и жуткой слабости, но только дома, в своей кровати… И есть столько, сколько я хочу.       К этому моменту Терренс все съедает и вытирает рот бумажной салфеткой, пока Ракель забирает поднос с пустыми тарелками и стаканом и кладет его на тумбочку.       — Вот и сейчас я тоже поскорее хочу домой.       — Сейчас больницы совсем не такие, как тогда, — отмечает Ракель. — Они стали намного лучше.       — Я не имею в виду, что здесь плохо, а все врачи злые и противные. Наоборот, в этот раз мне повезло. Мой врач очень хороший и обращается со мной нормально. Просто я поскорее хочу лечь на свою мягкую кровать, принять душ, переодеться в свою одежду и хорошо выспаться…       — Скоро, милый, потерпи. — Ракель кладет руку Терренсу на колено и мягко гладит его. — Врач говорит, что ты быстро поправляешься. А значит, тебя выпишут уже очень скоро.       — Мечтаю об этом. — Терренс с легкой улыбкой обнимает Ракель, позволив ей прилечь рядом, прижимает ее покрепче к себе, нежно целует в лоб и прикладывает руку к ее щеке. — А еще я хочу быть с тобой намного чаще.       — У нас это взаимно, — с легкой улыбкой произносит Ракель и нежно гладит Терренса по щеке, пока тот прижимает ее к себе, а одна из ее рук лежит у него на груди и иногда водит по ней рукой. — Я так хочу засыпать в твоих объятиях… Я уже так сильно привыкла к этому… К тому, что кто-то говорит приятные вещи на ночь, обнимает и согревает…       — Надеюсь, что скоро мы воссоединимся, — чуть более низким голосом с легкой улыбкой выражает надежду Терренс.       — Скорее бы… — Ракель одаривает Терренса милым, коротким поцелуй в губы и смотрит на него нежным взглядом с легкой улыбкой на лице. — Я бы сошла с ума, если бы у меня отняли возможность быть рядом с тобой.       — И я бы еще долго не смог вернуться к близким, если бы тебя не было рядом.       — Я это прекрасно понимала.       — Все больше убеждаюсь в том, что мне ужасно повезло с тобой, — с легкой улыбкой говорит Терренс и гладит Ракель по голове. — Так приятно, что ты заботишься и беспокоишься обо мне…       — Как и мне повезло с тобой, — нежно улыбается Ракель. — Сомневаюсь, что кто-то может быть идеальнее тебя.       — Я знаю, детка. — Терренс с широкой улыбкой кончиком носа касается кончика носа Ракель, трется об него и переводит взгляд в ее глаза. — Ты не найдешь мужчину идеальнее меня.       — Я имела в виду не только то, что ты красавчик.       — Знаю. Я имел в виду все. Все, что касается меня, Терренса МакКлайфа.       — Да уж… — скромно хихикает Ракель. — Тяжелый случай…       — Гордись, что такое сокровище досталось именно тебе. Его могла заполучить любая, но лишь одна оказалась счастливицей. Которая наивно думала, что сможет устоять против меня.       — Я думала, ты снимешь свою корону хотя бы на время. Но ты даже на больничной койке ведешь себя как король.       — Как я недавно сказал парням, король даже на больничной койке остается королем. Истинный король.       — О, боже…       — Кстати… — более низким голосом произносит Терренс и с загадочной улыбкой получше присматривается к Ракель, отмечая, что она потрясающе выглядит в сером топе с открытыми плечами и летучими двухслойными рукавами, который прекрасно сочетается с темно-синими скинни джинсами. — Ты сегодня такая красивая… Тебе так идет эта кофточка.       — Расслабься, красавчик. Пока не выйдешь из больницы, даже не думай об этом.       — Жалко… Очень жаль, что я не могу одарить тебя всей своей любовью… — Терренс кончиками пальцев медленно проводит по изгибу шеи Ракель. — Хотя я так хочу немного расслабиться… Хочу, чтобы ты снова показала мне все, на что способна…       — Господи, МакКлайф, ты сначала поправься и из больницы выйди, — скромно хихикает Ракель. — А уже потом будешь думать о сексе.       — В моих фантазиях ты покорно воплощаешь в жизнь все мои желания. — Терренс оставляет на изгибе шеи Ракель пару нежных поцелуев, полной грудью вдыхая запах мягкой кожи на ней. — А я возношу тебя на вершину удовольствия…       — Нет, не вздумай… — слегка дрожащим голосом с прикрытыми глазами произносит Ракель. — Не вздумай делать это прямо здесь…       — Только чуть-чуть… — Терренс проводит губами по всем частям лица Ракель и изгибу ее шеи и оставляет нежный поцелуй во впадине на передней ее части. — Ты придаешь мне сил… Так я поскорее отсюда свалю.       — Все, Терренс, перестань… — скромно хихикает Ракель и пытается мягко отстранить Терренса от себя. — Мы в больнице… Тут кругом люди ходят.       — Неужели не хочешь опробовать новое место для утех?       — Спасибо, но я еще с ума не сошла.       — Народ тебя не смущал, когда ты захотела секса в самолете.       — Жар твоего сексуального тела ударил в голову.       — Ну ладно, раз моя малышка стесняется, я не буду настаивать, — с хитрой улыбкой обещает Терренс, запускает пальцы в распущенные прямые волосы Ракель и пропускает их сквозь пряди.       — Не беспокойся, дорогой… — довольно соблазнительным, низким голосом произносит Ракель и берет лицо Терренса в руки. — Обещаю, когда ты вернешься домой, я устрою тебе незабываемый вечер. Или ночь. Как получится.       — И все мои пожелания будут тотчас исполняться? — с хитрой улыбкой спрашивает Терренс.       — Для меня ваше слово – закон, мой господин.       В глазах Терренса проскакивает яркий огонек, а он сам с широкой улыбкой покрепче приобнимает Ракель за плечи и прикладывает свободную руку к ее щеке, пока рука девушки покоится у него на груди.       — Ну… — загадочно улыбается Ракель. — Если ты очень сильно хочешь, то можешь поцеловать меня.       — Только поцеловать? — округляет глаза Терренс.       — Сейчас это единственное, на что ты можешь рассчитывать. — Ракель с широкой улыбкой приближает свое лицо к лицу Терренсу и большим пальцем проводит по его губам, чувствуя запах апельсинового сока, который он только что выпил. — Впрочем, я не заставляю. Если протянешь еще недельку без моих поцелуев, то ничего страшного.       — Если ты, сучка, будешь меня провоцировать, я пошлю все на хер гораздо раньше, — низким голосом отвечает Терренс, теплой, мягкой ладонью гладя Ракель по щеке с чувством легкого головокружения и учащенного сердцебиения, пока его мышцы напрягаются из-за ее опаляющего кожу дыхания.       Пристально посмотрев Ракель в глаза и переведя глаза на ее приоткрытые, в меру пухлые губы, Терренс оставляет на них короткий поцелуй, что заставляет ее сердце замереть. А одарив ее более продолжительным, мужчина слышит тихий, томный женский стон. Влюбленные чувствуют, как по телу распространяется волна ласкающего тепла, на какое-то время позабыв о том, что находятся в больнице, и сосредоточившись только на своих ощущениях. Впрочем, они решают не заходить слишком далеко и отстраняются уже спустя несколько секунд, не давая пламени страсти еще больше разгореться. Они с нежными улыбками смотрят друг другу в глаза, пока мужчина убирает некоторые пряди волос с ее лица, а девушка медленно водит рукой по его груди.       — Слушай, Ракель… — задумчиво произносит Терренс, сложив руки перед собой. — Я бы хотел поговорить с тобой кое о чем… Это очень важно…       — Э-э-э, да… — неуверенно отвечает Ракель, поджав напряженные губы и приняв сидячее положение. — Конечно… Я слушаю тебя…       — Мы уже много раз говорили о том, что с тобой происходит что-то странное. Но когда я спрашивал об этом, ты говорила, что с тобой все хорошо. Однако это не так…       — Послушай, Терренс, я… — хочет сказать Ракель, крепко сцепив пальцы рук и начав немного тяжело дышать.       — Милая моя, если ты боишься, что я не пойму тебя и разозлюсь, то твои опасения напрасны. Я не обижу тебя и приму все, что ты скажешь.       — Я знаю…       — Я вижу, что тебя что-то мучает… Но не могу помочь тебе. Хотя твое счастье для меня важнее всего. Если дело во мне, то так и скажи – не бойся. Я должен знать, что делаю не так и чем огорчаю или пугаю тебя.       — Любимый…       — Я тебе не враг. Мы не чужие друг другу люди. Если тебя что-то не устраивает, то скажи мне.       — Нет, Терренс! — с широко распахнутыми глазами качает головой Ракель. — Дело вовсе не в тебе.       — Но в чем же тогда? Что тебя беспокоит еще со времен суда над дядей Майклом?       — Почему ты…       — Я знаю, что все началось еще тогда. Но заметил это лишь после окончания суда. Мы все начали постепенно приходить в себя, но ты все равно очень сильно переживала. Во время суда я мог найти оправдание твоему поведению, но сейчас оно стало для меня загадкой.       — Да, но понимаешь…       — Ты пугаешь меня, Ракель. — Терренс мягко берет Ракель за руки и складывает вместе, с жалостью во взгляде смотря на девушку. — В последнее время ты так много плачешь, что я начинаю бояться за тебя. Многие люди понимали, что есть что-то, что убивает тебя изнутри. А некоторые видели твои беспричинные слезы. Да, мы не можем быть все время счастливыми и улыбаться. Иногда нам нужно немного поплакать и погрустить. Это нормально! Но постоянные слезы и подавленное состояние – это уже сигнал тревоги, дорогая.       — Терренс… — с жалостью во взгляде тихо произносит Ракель.       — Ты как будто притворяешься счастливой, а сама едва ли не думаешь о том, как покончить с собой.       — Нет-нет, я не собираюсь убивать себя… — качает головой Ракель. — Ты что! Зачем мне это? Как я могу покончить с собой, если у меня есть столько людей, которые любят меня?       — И столько людей, которые переживают за тебя. — Терренс гладит Ракель по щеке и приподнимает ее лицо за подбородок, ибо девушка виновато смотрит вниз. — Все уже говорят, что твое состояние вызывает у них тревогу.       — Я знаю…       — Расскажи мне, что тебя беспокоит, — с грустью во взгляде просит Терренс и гладит запястье Ракель. — Раз уж мы решили пожениться, то должны переживать любые радости и печали вместе.       — Я знаю.       — Ладно, ты ничего не говоришь остальным, но я-то тебе не чужой. Я – твой жених.       — Любимый жених.       — Я хочу помочь тебе, дорогая… Хочу перестать переживать за тебя… Хочу, чтобы ты перестала плакать по ночам и падать в обмороки из-за кошмаров.       — Я упала в обморок всего один раз. А ты говоришь так, будто каждую ночь находил меня без сознания.       — Это не важно. Я просто хочу, чтобы все это прекратилось. Хочу, чтобы ты открылась мне и позволила помочь. Страдаешь ты – страдаю и я. Твоя боль – моя боль, твоя радость – моя радость. Если тебе плохо, то и мне тоже.       — Я знаю, Терренс, — тихо произносит Ракель и нежно гладит Терренса по щеке. — Я чувствую все то же самое…       — Иногда я думаю, что нахожусь на грани. Но мысль, что без меня ты погубишь себя заставляет меня держаться. Я знаю, что ты нуждаешься во мне. Так же, как я нуждаюсь в тебе.       — Да, но…       — Пожалуйста, Ракель, дай мне знать, как я могу сделать тебя счастливой, — с грустью во взгляде умоляет Терренс. — Мне больно видеть тебя в таком состоянии.       — Дорогой…       — Я хочу снова увидеть улыбку на твоем лице и блеск в глазах. Хочу, чтобы ты стала более живой. Ты все время напряжена. Даже в моменты близости ты продолжаешь думать о чем-то ужасном. И… Соответственно я тоже чувствую себя не в своей тарелке.       — Нет, это не так! Близость с тобой всегда приносит мне удовольствие!       — Просто давай все поскорее обсудим, решим и забудем.       — Терренс, давай не будем сейчас говорить об этом, — взяв Терренса за руку, тихо с грустью во взгляде просит Ракель.       — Значит, тебя что-то беспокоит? — заключает Терренс.       — Пожалуйста, дорогой… Тебе сейчас нужен покой.       — Не беспокойся, сейчас я чувствую себя неплохо, — уверенно отвечает Терренс. — А полный покой у меня будет лишь тогда, когда я буду знать твой секрет и быть уверенным в том, что с тобой все в порядке.       — Не надо думать обо мне, милый. Сейчас тебе нужно думать о своем здоровье. — Ракель проводит рукой по волосам Терренса, понимая, что ей не избежать признания в выкидыше, но мечтая как можно дольше оттянуть этот момент.       — Но, Ракель, ты и так слишком долго уходишь от ответа, — слегка хмурится Терренс. — Ты не думаешь, что все это затянулось?       — Не сейчас… — сильно дрожащим голосом произносит Ракель. — Потом…       — Ты не можешь вечно врать всем, что с тобой все хорошо. И друзья, и родственники, и другие люди прекрасно видят, что ты не в порядке. И мы хотим знать, что происходит.       — Я знаю, но…       — Откройся мне, любимая. Перестань пугать меня и заставлять гадать. Я хочу все прояснить.       Глаза Ракель испуганно бегают из стороны в сторону, а она сама слегка трясется, представляя себе реакцию Терренса на то, что она от него скрывает.       — Неужели ты так сильно боишься меня? — с грустью во взгляде тихо спрашивает Терренс, берет лицо Ракель в руки и нежно гладит его. — Почему, Ракель? Почему? Я же не сделаю тебе ничего плохого!       — Нет-нет, Терренс, я не боюсь тебя! — широко распахнув глаза, с учащенным дыханием произносит Ракель.       — Обещаю, я все приму, пойму тебя и постараюсь помочь, если это в моих силах.       — Я знаю, любимый, но…       — Тогда почему ты закрываешься от меня? Почему мучаешь себя неизвестно чем? — Терренс прикладывает руку к сердцу. — Я уже не могу наблюдать за тем, как ты плачешь в одиночестве, страдаешь и убиваешься. Мне больно! Я в отчаянии! Все – тому свидетели!       — Не надо, Терренс…       — Может, ты чего-то хочешь, но боишься поспросить?       — Единственное, что я хочу, – чтобы ты вышел из больницы и был здоровым.       — Но в чем же тогда дело?       — Ни в чем.       — Поделись со мной своей печалью, любимая. — Терренс убирает прядь волос Ракель за ухо, пока та склоняет голову и изо всех сил пытается сдержать свое желание плакать. — Не делай из меня монстра.       Чувствуя себя буквально загнанной в угол, пока за ней гонится опасный человек, Ракель не выдерживает и начинает горько плакать от понимания того, что ее страхи вот-вот станут реальностью.       — Ракель… — мягко произносит Терренс, крепко обнимает Ракель, прижимает ее к себе и мягко гладит по голове. — Ну ты чего, девочка моя?       Пока Терренс целует ее в макушку, Ракель утыкается носом в его плечо, сложив руки перед собой.       — Эй, ну почему ты опять плачешь? Малышка, что с тобой происходит? До каких пор я буду вынужден переживать за тебя?       — Не сейчас… — издает тихий всхлип Ракель. — Давай поговорим об этом потом…       — Когда потом?       — Когда ты покинешь больницу…       — Неужели это что-то ужасное?       — Да, ужасное… Очень ужасное…       — Ну а с чем это связано?       — Я потом все расскажу… — Ракель медленно отстраняется от Терренса и, тихо шмыгнув носом, вытирает слезы с лица. — Обещаю, когда ты выпишешься из больницы, я все тебе расскажу… Даже если мне будет очень тяжело.       — А если ты снова захочешь уйти от разговора?       — Нет-нет, клянусь… — Ракель берет Терренса за руки и набирается храбрости заглянуть ему в глаза. — Я все расскажу… Я уже устала молчать и должна сказать тебе об этом. Но я хочу сделать это только после твоей выписки из больницы.       — Ты точно все расскажешь?       — Точно. Обещаю.       Терренс медленно выдыхает и еще несколько секунд над чем-то думает, пока Ракель мягко гладит его по щеке и иногда тихо шмыгает носом.       — Хорошо, так и быть, — спокойно говорит Терренс. — Мы поговорим об этом после моей выписки.       — Спасибо… — тихо благодарит Ракель.       — Учти, больше я не намерен закрывать глаза на происходящее. Мне нужно знать все! Ты хорошо поняла меня?       — Да-да, Терренс, поняла, — уверенно кивает Ракель и тихо шмыгает носом. — Ты узнаешь обо всем в тот же день…       Терренс пару секунд смотрит на испуганную, немного дрожащую Ракель, снова обнимает ее и прижимает поближе к себе, погладив по голове и спине и нежно поцеловав в висок. Пока та обвивает руки вокруг его шеи и копается в мужских волосах на затылке.       — Ну все, милая, не надо плакать, — тихо говорит Терренс и целует Ракель в макушку. — Все хорошо… Я приму все, что ты мне скажешь.       Через пару секунд Терренс мягко целует Ракель в висок, придерживая ладонью ее затылок, и еще крепче сжимает в своих объятиях. Девушка же с прикрытыми глазами прижимается поближе к его груди, понимая, как ее сердце сжимается от одной только мысли о том, что случится, когда мужчина узнает всю правду. А спустя некоторое время в палате сначала раздается негромкий стук, который заставляет Терренса и Ракель отстраниться друг от друга. Дверь открывается, и на пороге неуверенно появляется Анна, испуганно осматривающаяся вокруг, как будто здесь ее поджидает что-то ужасное.       — Привет, Ракель, — скромно машет рукой Анна.       — Анна! — с легкой улыбкой восклицает Терренс. — Какая неожиданность!       — Терренс? Надо же! Ты уже пришел в себя!       — Как видишь.       — Проходи, милая, не бойся, — дружелюбно предлагает Ракель. — Я здесь одна.       Анна колеблется пару секунд, закрывает за собой дверь, подходит к Терренсу с Ракель и приветствует обоих, с радостью обняв каждого и обменявшись дружеским поцелуем в щеку. Пока Терренс, впервые ее увидевший, приходит в ужас от того, до какого удручающего состояния довела себя девушка.       — Боже, Терренс, я так рада, что с тобой все хорошо, — дружелюбно говорит Анна. — Ты всех нас напугал.       — Знаю, — с легкой улыбкой кивает Терренс. — Но я уже извинился перед ребятами.       — И как ты себя чувствуешь?       — Хорошо. Я бы с радостью ушел из больницы хоть сейчас, но пока нельзя. Говорят, надо полежать еще день-два.       — Выглядишь ты как человек, который идет на поправку.       Пока Терренс скромно улыбается, сложив руки перед собой, Ракель в этот момент внимательно присматривается к Анне и понимает, как ее сердце обливается кровью, видя эту девушку в таком ужасном состоянии.       — Кстати, мы не видели тебя после того дня, когда Терренс пришел в себя, — с грустью во взгляде отмечает Ракель.       — Э-э-э, да… — тяжело вздыхает Анна, окидывает взглядом всю палату и неуверенно присаживается на койку напротив Терренса и Ракель. — Появились кое-какие дела…       — Ты ушла так внезапно и ни с кем не попрощалась.       — Знаю… — рассматривая руки и нервно перебирая пальцы, неуверенно произносит Анна. — Простите, что не предупредила…       — Такое чувство, что ты нарочно избегаешь нас. Как будто мы сделали тебе что-то плохое.       — Я? — широко распахивает глаза Анна и берет Ракель за руки. — Нет, подружка, ты что! Не говори так. Я не избегаю никого и ни на кого не обижалась.       — Но… Ты… Так резко оборвала с нами все связи, что мы… Начали думать, что дело в нас.       — Нет, дело не в вас, ребята. Просто так получилось.       — Кстати… — неуверенно произносит Терренс и слегка прикусывает губу. — Ты изменилась… Сильно изменилась…       — Все это говорят… — Анна заправляет прядь волос за ухо. — Не знаю… Я… Почти не смотрюсь в зеркало.       — Не хочешь что-нибудь рассказать? Может, есть что-то, чего мы не знаем?       — Э-э-э… — Анна на пару секунд замолкает и начинает говорить низким голосом: — А что рассказывать! Ты уже наверняка знаешь, что сделал твой дружок.       — Да, знаю, — с грустью во взгляде кивает Терренс. — Ребята рассказали… И он сам признался.       — Вот и прекрасно! Не придется повторяться.       — В любом случае мне очень жаль, что все так случилось.       — Не надо жалеть, — низким голосом произносит Анна. — Я как-нибудь переживу…       — Может, тебе стоит поговорить с ним? — осторожно спрашивает Ракель. — Если ты решила бросить Даниэля, это не значит, что он бросил тебя.       — Нам не о чем разговаривать, Ракель. Я узнала и увидела достаточно, чтобы сделать выводы.       — Он жалеет о том, что сделал.       — Мне плевать на его сожаление.       — Решение о расставании должно приниматься вместе.       — Я не хочу иметь ничего общего с этим человеком. Между мной и Перкинсом все кончено.       — Мы прекрасно понимаем твои чувства, но прошу, не надо принимать таких поспешных решений.       — Я не собираюсь возвращаться к предателю. Который столько времени клялся в любви и преданности. А эта скотина на моих глазах целовалась с какой-то жирной слонихой!       — Пожалуйста, не забывай, что он не помнил тебя, когда изменил с той девчонкой, — с грустью во взгляде отмечает Терренс. — Та иностранка выдавала себя за его невесту.       — Не надо его оправдывать, Терренс. Ты прекрасно знаешь, что его поступок отвратителен.       — Конечно, знаю. И он прекрасно знает, что мы все осуждаем его. Но Даниэль и сам понимает, что совершил ошибку.       — Ничего он не понимает! — хмуро бросает Анна. — Думал лишь о том, как покувыркаться в кровати с той толстухой!       — Мой тебе совет, дорогая, дай ему шанс. Ради тебя Даниэль сделает что угодно. Этот человек только и ждет твоих требований.       — Я не собираюсь давать никаких шансов. И прощать его тоже не желаю.       — Но ведь ты страдаешь без него! — восклицает Ракель.       — Он и близко не подойдет ко мне после того, как его с ног до головы облизала какая-то жирная корова!       — Мы понимаем, что тебе обидно. Но пожалуйста, вспомни, при каких обстоятельствах это произошло.       — Меня не волнуют обстоятельства. Измена была, и я сама это видела! Я узнала об этом не от кого-то, а своими глазами увидела, как эта сволочь целовалась с какой-то выдрой.       — Но ты ведь несчастна! Без его любви и заботы!       — Нисколько! У меня есть папа с мамой, к которым я всегда могу обратиться за помощью, если она мне понадобится.       — Но тебе ведь и правда нужна помощь. Помощь Даниэля. Он – единственный, кто может спасти тебя от того, что сейчас с тобой происходит.       — Мне не нужна его помощь! Никакая!       — Послушай, Анна… — мягко, с грустью во взгляде произносит Терренс и берет Анну за руки. — Мы все прекрасно видим, что ты страдаешь не только из-за его измены, но еще и из-за многого другого. Ракель абсолютно права. Даниэль – единственный, кто может защитить тебя. Он все знает и готов помочь.       — Я страдаю лишь из-за его измены, — неуверенно врет Анна.       — Нет, подруга, это не так. И ты прекрасно знаешь, что мы имеем в виду.       — Нет, ребята… — дрожащим голосом неуверенно произносит Анна, невольно вспомнив свою встречу с Питером в торговом центре. — С чего вы взяли, что мне нужна помощь?       — Послушай, дорогая, мы понимаем, что ты боишься того человека, — мягко и уверенно отвечает Ракель. — Но поверь, с нами тебе нечего бояться. Мы сделаем все, чтобы защитить тебя.       — Это Питер рассказал вам про него?       — Да, он, — кивает Терренс. — Питер рассказал, что видел тебя с тем типом, который ему сразу не понравился.       — Э-э-э… Да… — Анна бросает фальшивую улыбку. — Это Джулиан… Я… Давно его знаю… Он – брат того парня, за которого мои родители хотели выдать меня замуж.       — Может, ты знаешь его давно, но тебя трясет, когда он рядом. Питер сказал, что ты поначалу была более-менее раскованная, но стоило этому Джулиану прийти, как тебя переклинило. Ты резко стала молчаливой и была согласна со всем, что он говорил.       — Нет… — неуверенно произносит Анна. — Нет, это не так… Питеру показалось… Он все не так понял…       — Этот тип может быть очень опасен для тебя, подружка, — уверенно говорит Ракель, погладив Анну по руке. — Не дай бог, он делает с тобой что-то ужасное. Точнее, мы уверены, что тебе стоит держаться от него подальше.       — Нет… — Анна сначала переводит взгляд вниз, а затем испуганно смотрит на Терренса с Ракель. — Это неправда. Джулиан не делает мне ничего плохого… Нет… Он… Х-хороший.       — Пожалуйста, Анна, не губи себя еще больше, — с грустью во взгляде умоляет Терренс. — Этот тип и так ни во что тебя не ставит! А если ты продолжишь с ним общаться, то будешь делать все только лишь с его одобрения. Ты станешь для него как рабыня, а то и хуже.       — Нет, Терренс, с чего ты это взял? — дрожащим голосом удивляется Анна, пока ее испуганные глаза начинают нервно бегать из стороны в сторону. — Джулиан меня у-уважает…       — Ты прекрасно знаешь, что мы правы, — уверенно говорит Ракель.       — Не беспокойтесь, ребята. Джулиан очень хороший… Он… Любит меня…       — Ну да, любит… Скорее, он просто больной человек. Который с детства считает женщин бесправными существами и считает, что он вправе обращаться с тобой как ему заблагорассудится.       — Он просто старается… Отвлечь меня… От мыслей об этом предателе Даниэле… Джулиан знает, что произошло, и старается помочь мне.       — Разве то, как он с тобой обращается, – это желание помочь? — удивляется Терренс. — Разве это проявление любви?       — Джулиан любит меня. Он не раз это говорил. И знает, что я не могу ответить ему взаимностью. Хотя если бы вы знали, как сильно я хочу этого. Хочу… Полюбить его.       — Нет, Анна, даже не вздумай влюбляться в него! — широко распахивает глаза Ракель. — Если ты сделаешь это, то совершишь огромную ошибку.       — Ошибку я совершила, когда влюбилась в Перкинса и согласилась встречаться с ним. Отец с матерью были правы, когда говорили, что мне этот человек – не пара. Я должна была послушать их и выйти за того, кого они считали достойным.       — Господи, я не верю… — качает головой Ракель. — Не верю, что ты это говоришь. Это не то, что сказала бы моя подружка Анна!       — Эй, а твои родители вообще знают, что ты проводишь время с Джулианом? — удивляется Терренс.       — Конечно, знают, — отвечает Анна. — Папа обожает Джулиана, и одобряет то, что мы проводим время вместе. Говорит, что он – единственный, кто может помочь мне прийти в себя. Сначала я не слушала его… Но потом… Поняла, что он был прав…       — Черт, не могу поверить… — качает головой Ракель.       — И говорит, что будет очень рад, если мы поженимся. Я… Надеюсь, что… Смогу осуществить его мечту уже в ближайшее время.       — Что? — в один голос с ужасом в глазах произносят Ракель и Терренс и переглядываются между собой.       — Нет, Анна, ты сошла с ума! — ужасается Ракель. — Ты не можешь сделать это!       — Почему не могу? — изображает удивление Анна. — Я – взрослая девушка и могу сама решать, как мне жить.       — Этот тип погубит тебя! Он уже взял под контроль всю твою жизнь. А если ты выйдешь за него замуж, у него окончательно развяжутся руки. Джулиан будет делать с тобой все что угодно. Сделает все, чтобы тебе не у кого было попросить помощи. И развестись ты тоже не сможешь. Он будет угрожать, чтобы ты осталась. Надавит на самые слабые твои места. А если он расскажет твоим родителям какую-нибудь слезливую историю, то те встанут на его сторону и будут жестко критиковать тебя за то, что ты не ценишь такого чудесного мужчину.       — Брось, Ракель, не придумывай, — напряженно улыбается Анна. — Я же хочу быть не с первым встречным, которого едва знаю. С Джулианом я знакома еще с тех времен, когда была маленькая. Мои родители также очень хорошо знают его отца и покойную мать. Они знают, что… Для меня лучше.       — Они совсем не знают этого Джулиана и не видят, какой этот тип на самом деле! Он ужасный! Опасный!       — Это не так!       — Джулиан издевается над тобой! — с ужасом во взгляде чуть громче отмечает Терренс. — Обращается с тобой как с половой тряпкой. Это уж точно нельзя назвать любовью!       — Господи, да с чего вы это взяли?       — Питер видел это!       — Он ничего не видел! — резко качает головой Анна. — Ему показалось! К тому же, Джулиан сам сказал Питеру, что мы встречаемся и хотим пожениться. А я все подтвердила и сказала, что это правда.       — Нет, Анна, даже не мечтай об этом! — восклицает Терренс и берет Анну за руки, с жалостью во взгляде смотря на нее. — Если ты продолжишь общаться с этим человеком, мы потеряем тебя. Этот тип не позволит тебе общаться с кем-то, кроме него. Джулиан будет издеваться над тобой как только может, а ты будешь получать от него лещи за любое свое действие.       — Перестань, Терренс…       — Послушай, дорогая, мы понимаем, что ты хочешь выкинуть Даниэля из головы и пытаешься заменить его другим мужчиной. Но я тебя умоляю, не совершай ошибку, за которую ты поплатишься сполна. Ладно бы ты встретила порядочного человека, но этот подонок погубит тебя.       — Джулиан порядочный. Да, может, он не такой нежный и сентиментальный, но это не значит… Что он плохой… Наоборот… Этот человек очень внимательный… За-б-б-болтливый… П-п-преданный…       — Ну знаешь, если бы у меня был такой «заботливый», я бы предпочла повеситься, — уверенно отвечает Ракель.       — Вы все придумывайте.       — Пожалуйста, подруга, одумайся! — с жалостью во взгляде умоляет Терренс. — Нам достаточно того, что мы знаем про того подонка. Знаем, что Джулиан не просто оскорбляет, унижает и обращается с тобой как с тряпкой, но еще и безжалостно дубасит.       — Джулиан не б-б-бьет меня…       — Бьет, Анна, бьет. Этот тип так тебя извел, что ты вздрагиваешь после каждого звука. Как будто боишься, что он придет к тебе и снова начнет избивать и таскать за волосы.       — Н-нет, это неп-правда, — дрожащим голосом произносит Анна.       — Питер сам видел, как тот тип избивал тебя, — признается Ракель.       — Это ложь, — дрожащим голосом пытается соврать Анна. — Ложь… Питер соврал вам!       — Питеру незачем врать, — уверенно отвечает Терренс. — Мы хорошо его знаем. Этот не тот человек, который будет лгать и что-то скрывать от друзей.       — Но на этот раз он врал! Нагло врал! И я не понимаю, почему. — Анна тихо шмыгает носом. — Хотя нет… Я знаю! Ему не понравился Джулиан! Он хочет, чтобы я была с Даниэлем, и не может смириться с тем, что мы расстались. И поэтому говорит подобные вещи.       — Мы все хотим, чтобы ты была с Даниэлем. Да, он изменил тебе, но сделал это не нарочно. Наш приятель просто стал жертвой той девчонки. Той испанки, которая хотела женить его на себе ради того, чтобы остаться в Штатах легально. Она – эмигрантка, незаконно проживающая здесь со своей семьей.       — Да плевать я хотела, кто эта корова! Пусть она живет в доме Перкинса и обслуживает его! А я буду жить своей жизнью! В которой больше нет места этому предателю!       — Ну хорошо, ладно, — спокойно говорит Ракель. — Не хочешь быть с Даниэлем – твое дело. Но ради бога, не связывайся с тем Джулианом. Я боюсь даже подумать, что будет, когда ты станешь его женой и родишь ему детей.       — И если твой отец узнает, с кем ты связалась, он тоже не позволит тебе быть с Джулианом, — добавляет Терренс.       — Ты должна вырваться из этого адского круга, пока у тебя есть шанс. — Ракель качает головой. — А иначе вся твоя жизнь будет состоять только из того, что ты будешь все время ему угождать и бояться так или иначе спровоцировать. Он еще и заставит тебя искренне верить, что ты сама во всем виновата.       — Запомни, Анна, ты этого не заслуживаешь. Ты – человек. Человек, имеющий право на собственные эмоции, чувства и мнение. Ни одна женщина не должна быть битой. Даже если она – самая мерзкая сучка на свете.       — Все хорошо, ребята, — с испугом в глазах дрожащим голосом говорит Анна и прикладывает обе руки к сердцу. — Не надо за меня переживать.       — Мы просто хотим тебе помочь.       — Мне… Просто нужно немного времени, чтобы прийти в себя… И открыться Джулиану… Я… Не готова открывать свое сердце сейчас… И… Сама виновата в том, что он порой злится.       — Нет, подружка, ради бога, не говори так, — качает головой Ракель. — Мы и правда хотим помочь. Не дай бог, этот тип однажды так тебя побьет, что ты будешь на грани смерти. Я не удивлюсь, если он уже нанес тебе какие-то травмы, которые ты скрываешь. Ведь ты не привыкла к подобному обращению. Да, с тобой были строги, но тебя никто никогда не бил.       — Пожалуйста, перестаньте верить Питеру, — с жалостью во взгляде умоляет Анна, немного тяжело дыша. — Он соврал вам, чтобы настроить против Джулиана. Роуз никогда не смирится с тем, что я бросила Даниэля. Он будет до последнего защищать и обелять своего друга.       — Пожалуйста, Анна…       — Ну а даже если он что-то видел, то… — Анна бросает короткий взгляд на свои руки. — Это была не я. Просто похожая девушка с рыжими волосами. Да… Он обознался.       — Прости, Анна, но мы не верим тебе, — уверенно заявляет Терренс. — Этот тип так запугал тебя, что ты и слово боишься произнести. Хотя этот тип будет ужасно с тобой обращаться в любом случае, даже если ты будешь невидимкой. Ему просто нравится издеваться над слабой девушкой.       — Мы не хотим потерять тебя из-за этого человека, — с жалостью во взгляде говорит Ракель. — Не хотим, чтобы ты снова пропала и игнорировала наши звонки и сообщения. Ты и так пропадала на долгое время и объявилась лишь сейчас.       — Вы знайте, что я всем сердцем люблю каждого из вас и ни за что не разорву с вами дружбу.       — И мы любим тебя, — мягко отвечает Терренс. — И хотим помочь тебе. Мы все переживаем за тебя и хотим знать, что ты счастлива и здорова. Если мы что-то можем сделать для того, чтобы спасти тебя от издевательств этого человека, то просто скажи.       — Со мной все хорошо, ребята, — тихо, неуверенно врет Анна. — Правда…       — Нет, Анна, не в порядке.       — Я просто переживаю из-за измены этого предателя Перкинса. Поначалу было очень тяжело, а сейчас я чувствую себя намного лучше.       — И ты думаешь, мы поверим?       — Вы должны поверить. Поверить, что я забуду этого негодяя. Что в мое сердце больше не останется места для того, кто предал меня. Что Джулиан поможет мне и… Я смогу дать ту любовь, которую он заслуживает. И… Возможно, со мной он станет более открытым и нежным.       — Да пойми же ты, этот Джулиан делает тебе только хуже. И он никогда не изменится. Ему твоя любовь и даром не нужна. Этому типу нужен мячик. Мячик, который он сможет пинать до тех пор, пока тот не сдуется и не порвется.       — Вы очень плохо думайте о Джулиане.       — С Даниэлем ты всегда светилась от счастья и была очень смелой и боевой девчонкой. Но стоило тебе связаться с этим Джулианом, как начала всего бояться. Смотри, ты вся дрожишь и нервно перебираешь пальцы. И губы скоро до крови искусаешь!       — Мне нужно время. Скоро я буду в порядке.       — Боже, Анна, неужели тебе нравится такая жизнь? Или ты что-то пытаешься кому-то доказать? Доказать, что Даниэль для тебя ничего не значит? И ради этого ты готова обречь себя на страдания и забыть о настоящей себе?       — Не надо, Терренс, прошу тебя.       — Ты не хочешь признавать, что тебе нужна помощь, — с грустью во взгляде говорит Ракель. — Защита отца, Даниэля и друзей. Хотя мы все готовы помочь тебе. Только дай знать – и этот подонок ответит за то, что сделал с тобой. Если мы докажем его причастность к издевательствам над тобой, то тюрьма с нетерпением будет ждать его. Я не сомневаюсь, что мистер Джонсон не откажет нам в помощи.       — Нет! — широко распахивает глаза Анна. — Не надо ни о чем просить мистера Джонсона! Не надо обвинять Джулиана в том, чего он не делал.       — Но, Анна…       — И перестаньте уже верить Питеру! Он либо нагло соврал вам, либо обознался и увидел кого-то, кто похож на меня.       — Ты оскорбляешь Питера, — с грустью во взгляде отмечает Терренс. — Хочешь выставить его лжецом.       — Потому что он правда лжет! Хочет оклеветать Джулиана и возвысить Даниэля!       — Анна, милая… — отчаянно произносит Ракель. — Не закрывайся от нас… Ради бога…       — Нам всем больно видеть тебя в таком состоянии, — с грустью во взгляде добавляет Терренс.       — Не переживайте, милые… — с натянутой улыбкой неуверенно говорит Анна, мягко гладит Терренса и Ракель по плечу и берет обоих за руку, — Со мной все в порядке.       — Ты ведь нуждаемся в этом, — уверенно говорит Ракель и накрывает руку Анны своей.       — Мне очень приятно, что вы так заботитесь обо мне. Но не считая боли от расставания, меня ничто не терзает. Однако я справлюсь с этим. И буду счастлива. Рядом с Джулианом.       — Рядом с ним ты будешь медленно сгорать. Он сделает все для того, чтобы свести тебя в могилу.       — Это правда, дорогая, — соглашается Терренс. — Мы не желаем тебе зла. И не позволим тебе подписать смертный приговор и отдать себя на растерзание этому чудовищу.       — Может, Джулиан и не умеет ярко выражать чувства, но он всегда искренне переживает за меня, — слегка дрожащим голосом отвечает Анна. — Иначе бы он не стал… Проводить со мной все свое свободное время.       — Анна, пожалуйста… — с жалостью во взгляде произносит Ракель.       Терренс тоже хочет что-то сказать, но в этот момент в палату заходят скромно улыбающиеся Фредерик и Алисия, которая держит за руку Аманду.       — Всем привет, — дружелюбно говорит Алисия.       — Привет, тетя, — скромно улыбается Ракель. — Дедушка…       — Привет, молодежь, — бодро здоровается Фредерик.       Пока Алисия подходит к Ракель, обнимает ее и обменивается дружеским поцелуем в щеку и то же самое делает по отношению к Анне, Фредерик приветствует Терренса, крепко приобняв его и похлопав по плечу.       — Ну вот, сегодня выглядишь уже лучше, — с легкой улыбкой отмечает Фредерик. — А то совсем зеленый лежал!       — Мне и правда намного лучше, — дружелюбно отвечает Терренс. — Вот жду не дождусь дня выписки…       — Потерпи, дорогой, — уверенно говорит Алисия, обнимает Терренса и обменивается с ним дружеским поцелуем в щеку, пока Фредерик делает то же самое по отношению к Анне. — Скоро тебя выпишут.       — Здесь очень скучно, когда никто ко мне не приходит. Мне совсем нечего делать. Только лежать, спать, есть и проверять свой телефон…       — Не думаю, что тебе приходиться скучать, потому что Ракель все время сидит с тобой.       — Только это и спасает, — с легкой улыбкой кивает Терренс. — Ну и друзья с родственниками тоже не дают скучать.       — Ничего, Терренс, потерпи, — уверенно отвечает Фредерик. — Главное, чтобы ты был здоровым.       А пока Алисия и Фредерик говорят с Терренсом и немного подбадривают его, Аманда успевает подойти к Анне, поздороваться с ней и принять дружеские объятия.       — Привет, Аманда, — с едва заметной улыбкой произносит Анна.       — Здравствуйте, — дружелюбно здоровается Аманда.       — Как поживаешь?       — Очень хорошо, — с легкой улыбкой отвечает Аманда. — А вот вы, кажется, нет… Судя по вашему грустному лицу…       — Да так, есть небольшие проблемы…       — Они ужасные?       — Да нет… Не очень. — Анна бросает фальшивую улыбку. — Но ты не переживай. Скоро я все их разрешу.       — Вы тоже переживайте из-за любимого человека так, как Ракель переживала за Терренса?       — Да… Что-то вроде того…       После того как Ракель обнимает Фредерика и обменивается с ним дружеским поцелуем в щеку, она подходит к Аманде и опускается перед ней на корточки с легкой улыбкой.       — Ракель! — радостно восклицает Аманда.       — Привет, Аманда, — с легкой улыбкой говорит Ракель. — Рада тебя видеть.       — Я тоже!       Ракель с радостью обнимает Аманду с легкой улыбкой на лице, пока та отвечает ей взаимностью.       — Вы сегодня такая красивая, — отмечает Аманда.       — Спасибо большое, — благодарит Ракель и заправляет прядь волос за ухо.       — Слушайте, Ракель, а вы не знайте, из-за кого так грустит ваша подружка?       — Анна?       — Неужели дело в том мужчине, который все время смотрел на нее печальным взглядом? Я видела, как Анна отворачивалась от него, когда он смотрел на нее!       — Из-за него, милая, — с грустью во взгляде вздыхает Ракель.       — Но почему? Что он такого сделал?       — Ничего, — низким голосом хмуро произносит Анна. — Просто мы с тем мужчиной вынуждены пойти разными дорогами.       — А! — широко улыбается Аманда. — Кажется, я поняла! Вы любили друг друга? Да?       — Любить – это когда любят двое. А между нами уже давно нет никакой любви.       — Я так не думаю! Тот мужчина любит вас! Он смотрел на вас так, как Терренс и Ракель смотрят друг на друга.       — Тебе показалось, дорогая, — бросает фальшивую улыбку Анна. — Терренс и Ракель любят друг на друга, а я и тот мужчина – нет.       — Нет, это не так. Тот мужчина неравнодушен к вам! Я уверена в этом!       — Я не нужна тому человеку. Так же, как и он – мне. Он сделал свой выбор, и я его приняла.       — Неужели он обидел вас? Сделал больно?       — Да, — с неохотой произносит Анна. — Он предал меня.       — Предал?       — Прости, но я не хочу об этом говорить. — Анна переводит взгляд на сложенные перед ней руки. — Мне очень больно…       — Надо же… Мне очень жаль… — Аманда с грустью во взгляде мягко гладит Анну по руке. — Но вы не должны так игнорировать его. Вы должны поговорить с ним.       — Он и так все знает. А я не хочу разговаривать с этим человеком.       — Я уверена, он жалеет, что обидел вас, — уверенно говорит Аманда. — И очень хочет помириться.       — Это невозможно, Аманда, — тяжело вздыхает Анна. — Предательство человека невозможно простить. Особенно если это твой близкий.       — Но ведь он поступил так в первый раз. А раз так, значит, можно дать человеку еще один шанс.       — Не всегда. Чтобы не умолять кого-то о втором шансе, нужно с умом воспользоваться первым. А если человек им не воспользовался, то двери поезда навсегда закрываются.       — Но это неправильно! Надо уметь прощать людей!       — Надеюсь, что ты не столкнешься с предательством. Если это случится, тебе будет очень плохо. А я не хочу, чтобы ты страдала.       — Моя мама всегда говорит, что любой человек заслуживает второй шанс после одной совершенной ошибки. Она считает, что каждый может делать что-то неправильно, но имеет шанс исправить свои косяки. Это как в школе: если ты получила плохую отметку за контрольную, а тебе дают шанс исправить ее.       — Ты привела пример, который никак не относится к моему случаю.       — Пожалуйста, Анна… — с жалостью во взгляде умоляет Аманда, мягко гладя Анну по руке. — Простите того мужчину… Дайте ему шанс исправиться. Я уверена, что он очень хороший и добрый. Ну с кем не бывает! Я знаю многих ребят, которые совершали ошибки, но получали второй шанс.       — Мне очень жаль, милая, но это невозможно… — с грустью во взгляде отвечает Анна, погладив Аманду по голове.       — Вы же хорошая… Не будьте злопамятной. Это плохо.       — Пока ты еще очень маленькая, чтобы понять некоторые вещи. Поэтому я не смогу тебе все объяснить.       — Ну, пожалуйста…       — Аманда, дорогая… — мягко произносит Ракель, подходит к Аманде, уводит ее в сторону, опускается перед ней на корточки и берет за руки. — Не беспокой Анну вопросами. Ей сейчас очень плохо. Она страдает. Даже если ничего не говорит.       — Но я хочу помочь, — отвечает Аманда.       — Ты можешь утешить ее, если не будешь расспрашивать ее о том, что с ней произошло. Иногда бывают случаи, когда лучше помолчать и просто посидеть рядом с человеком.       — Но почему она не хочет давать тому мужчине шанс? — с грустью во взгляде недоумевает Аманда. — Он же хороший! И явно жалеет о том, что причинил ей боль. Почему ваша подружка не хочет прощать его?       — Просто Анна сильно обижена и разочарована в том мужчине. А когда люди злятся, они не думают прощать.       — Значит, они никогда не помирятся?       — Почему нет? Все может быть! Лично я думаю, что когда Анна немного успокоится, то она еще раз все обдумает и примет верное решение. Сейчас она думает, что решение уже принято. Но на самом деле его должны принять оба: и он, и она.       — Ну тогда пусть этот мужчина извинится перед ней! Просто пусть скажет: «Пожалуйста, прости меня!». И все! Она простит его! Это волшебные слова, которые совершают настоящие чудеса!       — Нет, Аманда, к сожалению, не всегда можно простить человека, сказав лишь одно «прости», — тяжело вздыхает Ракель. — Слово «прости» безусловно очень сильное и волшебное, но если проступок человека ужасен, то даже его может не хватить, чтобы искупить свою вину.       — А, да-да, кажется, я поняла! — широко улыбается Аманда. — Этот случай из сказки! Прекрасный принц должен спасти свою принцессу из рук злодея, чтобы потом жениться на ней и жить долго и счастливо.       — Можно… И так сказать.       — Пусть этот мужчина побудет принцем и спасет вашу подругу. Она точно простит его после такого красивого жеста.       — Да… — скромно улыбается Ракель. — Думаю, это возможно… Не исключено, что принцесса Анна оценила бы то, что принц Даниэль спас бы ее из рук злодея.       — А я могу придумать, как помочь принцу спасти принцессу! Ведь я прочитала уже сотни сказок!       — Знаешь что, давай мы с тобой подумаем над этим позже. А при желании твоя мама и Терренс помогут нам придумать сказку со счастливым концом.       — Хорошо! — радостно восклицает Аманда. — Я обязательно что-нибудь придумаю! Мы помирим вашу подружку с тем мужчиной, и они будут жить долго и счастливо!       — Конечно, милая, — поправив Аманде прическу, с легкой улыбкой произносит Ракель. — Конечно…       Пока Аманда говорит с Анной и Ракель и пытается заставить их улыбнуться и воспрять духом, Терренс разговаривает с Алисией и Фредериком и сообщает, что может узнать правду о своей невесте, когда покинет больницу. Но в какой-то момент они переводят взгляд на девушек, только сейчас заметив, что подруги стоят в сторонке.       — Эй, Аманда! — с легкой улыбкой восклицает Терренс. — Неужели ты меня не видишь?       — Терренс! — радостно восклицает Аманда после того, как переводит взгляд на Терренса.       Ракель с легкой улыбкой берет Аманду за руку, подводит к койке и помогает удобно сесть на нее. Терренс трогательно обнимает маленькую девочку и улыбается намного шире, когда отстраняется от нее.       — Я так соскучилась по вам, — признается Аманда.       — И я скучал по тебе, милая, — с широкой улыбкой говорит Терренс.       — Как вы себя чувствуйте?       — Намного лучше. Кстати, а почему ты пришла ко мне только сейчас? Я вообще-то ждал тебя и думал, что твоя мама приведет тебя сюда.       — Простите, пожалуйста… — с грустью во взгляде извиняется Аманда. — Я очень хотела, но у мамы появились кое-какие дела, и она не смогла привести меня сюда.       — Вот как… — Терренс скромно улыбается и гладит плечи Аманды. — Ну ничего! Лучше поздно, чем никогда.       — Кстати, а что с вами было? Мама сказала, что вы сильно заболели, но я так и не поняла, чем.       — Да, я приболел… — кивает Терренс. — Но теперь мне намного лучше. Уже жду, когда врачи выпишут меня.       — А вы не заразны?       — Нет, я не заразен. Не беспокойся.       — Вы уж больше не пугайте Ракель, — с грустью во взгляде просит Аманда. — А то она очень сильно переживала за вас. Как будто вы могли погибнуть. Ее никто не мог успокоить. Даже мой мишка!       — Мне очень жаль, что я заставил всех поволноваться.       — Кстати, у нее такая красивая улыбка. Ей она так идет. И вообще моя кузина сейчас выглядит просто потрясающе.       — Спасибо, Аманда, — с легкой улыбкой благодарит Ракель, пока ее щеки слегка краснеют.       — Не могу не согласиться, — соглашается Терренс, бросив нежный взгляд на Ракель.       — Кстати, Терренс, а когда вас выпишут? — интересуется Аманда.       — Пока не знаю, милая. Врач говорит, что пока нельзя. Ну а раз так, что я могу поделать.       — А вы поиграйте со мной во что-нибудь? Мне так понравилось играть с вами в прошлый раз!       — Конечно, будем, милая, — намного шире улыбается Терренс и берет Аманду за руки. — Ну а если хочешь, то мы можем поиграть сейчас. Правда не знаю во что.       — Поиграем в ладушки?       — А давай!       Аманда скромно хихикает и начинает играть с Терренсом, который выглядит вполне расслабленным и не скрывает своей широкой, полной нежности улыбки. Ракель, Алисия, Фредерик и Анна с легкой улыбкой на лице наблюдают за ним и отмечают, что они здорово смотрятся вместе.       — Это так мило, — отмечает Анна, сложив руки перед собой. — Терренс выглядит таким счастливым, пока играет с этой девочкой.       — Не могу не согласиться, — уверенно соглашается Ракель. — Должна признаться, это первый раз, когда я вижу, как Терренс играет с ребенком.       — Но какой он довольный! — восклицает Фредерик. — Я бы сказал, Терренс и сам чувствует себя ребенком.       — Он никогда не скрывал, что любит детей и всегда относился к ним хорошо. Неудивительно, что он так сильно полюбил Аманду.       — Кстати, Ракель, а вы уже думали о детях? — спрашивает Алисия. — После свадьбы надо как-то решать этот вопрос.       — Э-э-э… — Ракель прикусывает губу, начав заметно нервничать из-за воспоминаний о своем выкидыше. — Ну… Э-э-э… Тетя… Вы же… Сами видите, какая у нас ситуация…       — Но ведь вы должны были подумать об этом раньше.       — Если честно… Мы… Пока не говорили об этом откровенно… Да и какой смысл, если мы пока не поженились?       — Дорогая, ты только посмотри на Терренса, — с легкой улыбкой говорит Фредерик, приобняв Ракель за плечи. — Он недавно сказал нам, что хочет быть отцом и готов к этому.       — Я знаю, дедушка. И я тоже с радостью стала бы мамой.       — Ну так в чем проблема? У вас есть для этого все возможности!       — Всему свое время, мистер Кэмерон, — скромно отвечает Анна. — Уверена, что однажды Ракель и Терренс станут родителями.       — С каждым днем я все больше хочу стать прадедушкой. Хочу поскорее взять свою родную крошку на руки. Мистер и миссис МакКлайф, к слову, тоже хотят внуков. Особенно миссис МакКлайф. Она спит и видит, что у ее сына есть свои дети.       — Да и я уже давно мечтаю о дне, когда смогу понянчиться со своими внучатыми племянниками, — с легкой улыбкой говорит Алисия и прикладывает палец к губе. — Кажется, так я буду называть деток своей племянницы…       В этот момент Ракель снова вспоминает тот ужасный день, когда она узнала о своем выкидыше, чувствуя, как сердце начинает стучать в разы чаще и сжиматься от мысли, что Терренс может не просить ее.       — Эй, Ракель, ты в порядке? — проявляет беспокойство Анна, положив руку на плечо Ракель.       — Э-э-э… — неуверенно произносит Ракель и немного поправляет свою прическу. — Да… Все хорошо. Просто задумалась…       — Ты ничего не хочешь рассказать? — слегка хмурится Алисия. — А, дорогая?       — Рассказать? — начинает тяжело дышать Ракель. — А что я должна я сказать?       — То, что ты давно скрываешь ото всех, — уверенно отвечает Фредерик. — В том числе от своего жениха.       — Э-э-э… — Ракель нервно сглатывает, пока ее широко распахнутые, испуганные глаза начинают бегать из стороны в сторону. — Д-д-дедушка Фредерик… Т-т-тетя Алисия…       — Думаю, нет смысла говорить, что с тобой происходит что-то странное еще со времен суда над Майклом МакКлайфом. А Терренс ужасно переживает и находится в отчаянии, потому что не знает, как помочь тебе.       — Я… Я уже п-п-пообещала, что расскажу Терренсу кое о чем, когда он покинет больницу.       — Значит, тайна все-таки есть? — заключает Анна.       — Есть, Анна, — уверенно произносит Фредерик. — Еще какая!       — Но что ты скрываешь от Терренса? — Анна переводит взгляд на Ракель. — От всех нас?       — Э-э-э… — запинается Ракель, испуганно смотря на Анну, Фредерика и Алисию. — Послушайте, давайте поговорим об этом потом? Нам пока что лучше не нервировать Терренса… Пусть он… Поправится…       — Ракель, прекрати уходить от ответа, — строго требует Алисия, скрестив руки на груди. — До каких пор ты собираешься молчать и делать вид, что все хорошо?       — До того, как он покинет больницу.       — Терренс – почти что твой законный муж и должен знать о тебе все. Вы за тем и собрались жениться, чтобы вместе переживать взлеты и падения и быть друг для друга опорой.       — Я знаю, тетя…       — Твоя тетя права, Ракель, — уверенно говорит Фредерик. — То, что ты дала обещание рассказать все после выписки Терренса еще не значит, что ты сделаешь это.       — Нет, я не буду больше молчать. Клянусь!       — Мы хотим, чтобы твой жених прекратил мучить себя догадками о том, что с тобой происходит. И отчаянно успокаивать тебя, когда ты плачешь по неизвестным причинам. Уходишь в себя… Падаешь в обмороки по ночам… Видишь кошмары… Да, его долг – заботиться о тебе, но его терпение не бесконечное. Терренсу может все это надоесть, если ты и дальше будешь молчать.       — Послушай, дедушка Фредерик…       Ракель не договаривает свою мысль, потому что Терренс прерывает ее после того, как он и Аманда переводят взгляды на нее, Фредерика, Алисию и Анну:       — Эй, не стойте в сторонке! Идите сюда!       — Поиграйте с нами! — радостно предлагает Аманда. — Вместе веселее!       — Да, конечно, — с легкой улыбкой соглашается Ракель. — С удовольствием.       — Я тоже присоединюсь, — дружелюбно говорит Анна.       — Э-э-э, Ракель… — задумчиво произносит Алисия. — Я бы хотела сходить в кафетерий и выпить кофе… Но забыла, куда идти… Покажешь мне дорогу?       — Э-э-э, да… — неуверенно пожимает плечами Ракель. — Покажу…       — Я пойду с вами, — уверенно говорит Фредерик. — А что-то тоже захотелось выпить крепкого кофе.       — Ладно, — кивает Анна. — Вы идите, а я пока останусь с Амандой и Терренсом.       — Хорошо, мы сейчас вернемся.       — Да, пойдем, дорогая, — уверенно говорит Алисия, приобняв Ракель за плечи.       Пока Анна садится на кровать рядом с Амандой и напротив Терренса, Алисия и Фредерик быстро выводят Ракель из палаты и уходят в менее людное место. А через несколько секунд мужчина останавливается и уверенно говорит:       — Что ж, Ракель, а теперь рассказывай всю правду. Терренса здесь нет, и он ничего не узнает.       — Что? — округляет глаза Ракель. — Но вы ведь хотели пойти выпить кофе!       — Это был предлог, чтобы уйти, не вызывая подозрений.       — Но…       — Давай, Ракель, рассказывай все как есть, — уверенно говорит Фредерик.       — Поскольку ты до сих пор не рассказала Терренсу всю правду, мы делаем вывод, что тебя останавливает страх, — спокойно говорит Алисия. — Ты боишься своего жениха и той реакции, что у него будет после твоих откровений.       — Я все ему расскажу, обещаю.       — Ты расскажешь только в том случае, если тебя прижмут к стенке. А иначе ты так и будешь молчать.       — Тетя, пожалуйста… — с жалостью во взгляде умоляет Ракель. — И вы, и все остальные обязательно все узнайте! Но позвольте мне сначала признаться во всем Терренсу.       — Между прочим, мистер и миссис МакКлайф выглядят очень обеспокоенными, — уверенно отмечает Фредерик. — Да и Эдвард как-то странно себя ведет… Они нервничают, когда речь заходит о твоем поведении… Как будто эти трое уже что-то знают.       — Да, не зря же они так усердно подталкивали Терренса к разговору с тобой и умоляли его быть мягче к тебе, — добавляет Алисия. — Эти трое действуют так, словно что-то знают. Собственная семья Терренса обманывает его и скрывает правду.       — Дедушка, тетя… — с жалостью во взгляде произносит Ракель.       — Нам что, спросить всех троих о том, что ты скрываешь? — скрещивает руки на груди Фредерик. — Или сама все расскажешь? Если они, семья Терренса, тоже не хотят ничего ему говорить, то мы быстро исправим это.       — Нет! — с мокрыми, широко распахнутыми глазами восклицает Ракель. — Умоляю, не делайте этого!       — Значит, ты что-то им рассказала? Раньше, чем своему жениху?       — Пожалуйста, ни о чем их не расспрашивайте и ничего не говорите Терренсу. Я не хочу, чтобы он ссорился со своей семьей из-за меня.       — Он и так с ними поссорится, когда узнает, что его отец, мать и брат узнали твой секрет раньше.       — Терренс должен узнать обо всем лично от меня.       — Что ты скрываешь от него, Ракель? — хмуро спрашивает Алисия, расставив руки в бока. — Что ты рассказала Эдварду и его отцу и матери? Говори немедленно!       — А иначе мы заставим этих троих говорить, — уверенно добавляет Фредерик.       Прежде чем ответить, Ракель, которая начинает тихонько плакать, опускает взгляд вниз и шмыгает носом. А потом она медленно и неуверенно переводит свои мокрые глаза на Фредерика с Алисией, дрожащим голосом признавшись:       — Я потеряла его ребенка…       Фредерик и Алисия мгновенно замирают и с ужасом во взгляде переглядываются друг с другом, пытаясь понять, не обманывают ли их собственные уши. Пару-тройку секунд они молчат, еще пару пытаются что-то сказать и только потом находят в себе силы прервать напряженную паузу, нарушаемую лишь частыми всхлипами девушки.       — Ч-что? — широко распахнув глаза и резко побледнев от ужаса, слегка дрожащим голосом произносит Алисия. — Чт-то ты сказала?       — П-п-потеряла ребенка? — таким же голосом произносит Фредерик.       — Выкидыш… — издает тихий всхлип Ракель и склоняет голову. — У меня случился выкидыш…       — Но… Почему? Ты же здорова! Что произошло? Или ты нас обманываешь и просто сходила на аборт?       — Нет-нет, дедушка, никакого аборта не было… — тихим голосом произносит Ракель. — Я потеряла своего малыша из-за переживаний…       — И когда это случилось? — интересуется Алисия.       — Во время суда над Майклом МакКлайфом.       — Значит, Терренс был прав?       — Через пару недель после его начала я сходила ко врачу и узнала о беременности. Было очень плохо, и я решила узнать, что со мной. Ну а когда я более-менее собралась с духом и решила сообщить об этом Терренсу, то у меня началось кровотечение. Я сама поехала в больницу и… — Ракель издает тихий всхлип. — Узнала, что потеряла ребенка…       — О, господи Иисусе… — Алисия с ошарашенными глазами прикладывает руку ко лбу. — Какой кошмар…       — Но, Ракель… — качает головой Фредерик. — Почему ты ничего не сказала? Почему промолчала о том, что была беременна?       — Я хотела сказать, но не могла найти подходящий момент, — тихо всхлипывает Ракель. — То время было очень неподходящим… Я не думала, что забеременею!       — Ты должна была сказать об этом даже в такой тяжелый период! — восклицает Фредерик. — Суд – это не оправдание!       — Мне очень жаль… Я растерялась… Мне было страшно…       — А почему ты не берегла себя, если знала о беременности? — недоумевает Алисия.       — Я переживала бы в любом случае! Ибо дело касалось моих близких! И я боялась, что наши враги будут оправданы!       — Вот ты и доигралась! — хмуро бросает Фредерик.       — Ты поступила как безответственная девчонка! — возмущается Алисия. — Мало того, что никому не сказала о беременности, так еще и наплевала на нее! Ладно твои друзья не знали об этом, но твоя семья… Твой жених, отец этого малыша… Он был обязан обо всем знать!       — Я не успела… Пока думала, как ему сказать, было уже слишком поздно.       — И почему об этом никто никогда не говорил? — недоумевает Фредерик. — Как могло случиться так, что ты уехала в больницу, и никто не заметил этого?       — Я была одна дома в тот день, когда это произошло. Терренс проводил время с парнями, служанки уехали домой, а девочки занимались своими делами.       — А почему никто не знал, что ты была в больнице?       — Я ушла в тот же день через несколько часов. Под расписку. Мол, беру ответственность за последствия на себя.       — А разве в больнице не стали звонить Терренсу?       — Они хотели кому-то позвонить, но я уговорила их не делать это.       — А какого, извини меня, черта ты поехала в больницу сама? — возмущается Алисия. — У тебя уже были кровотечение и боли!       — Боль усилилась лишь потом, по дороге в больницу. Я решила ехать сразу же после того, как увидела кровь, потому что испугалась, что что-то случилось с ребенком.       — А что, разве в Америке нет скорой помощи? Нельзя было взять телефон и вызвать врача на дом?       — Не знаю… Я не думала… Была в отчаянии…       — Господи, Ракель, вот ты вроде умная взрослая девушка, но иногда совершаешь нелепые глупости, — прикладывает руку ко лбу Алисия. — Ведь уже не глупенькая малышка. Должна же быть голова на плечах!       — Мне было страшно… — сильно дрожащим голосом произносит Ракель и тихо шмыгает носом.       — Твоя тетя права, Ракель, — уверенно соглашается Фредерик. — Мозги надо хотя бы иногда включать!       — Мне правда очень жаль…       — Почему, Ракель? Почему ты так поступаешь с нами? Со всеми своими друзьями и родственниками! С Терренсом! Ты скрыла такое от своего жениха! И столько месяцев заставляла его страдать и гадать, что с тобой случилось! Он все делает для твоего счастья, а ты будто не ценишь это. Как будто ты ничему не научилась после того, как вы чуть не расстались. Из-за твоего отношения к нему. Если бы ты проявляла к нему больше заботы и не была зациклена на работе, все было бы иначе.       — Нет, дедушка, прошу, не говори так… — со слезами умоляет Ракель. — Я высоко ценю все, что Терренс делает для меня! И прилагаю немало усилий, чтобы он был счастлив со мной, после того, как мы едва не расстались.       — Отношения нельзя построить на лжи, Ракель, — уверенно говорит Алисия. — Когда твоя ложь вскроется, тебе уже никакие извинения не помогут. А ты и так достаточно врала своему жениху. И сильно потрепала ему нервы.       — Я знаю, тетя… Но я не хотела еще больше расстраивать и нервировать его. Терренс и так был на нервах из-за суда, а моя беременность и выкидыш вообще доконали бы его.       — Ты в любом случае поступила ужасно. Есть вещи, которые можно и нужно скрывать. Но есть то, что твой жених обязан знать.       — Мне очень жаль, тетушка… — дрожащим голосом выражает сожаление Ракель.       — И какого черта ты молчала все эти несколько месяцев? — недоумевает Фредерик. — Почему? Объясни!       — Сначала я не хотела расстраивать Терренса и решила сказать об этом чуть позже… Но забыла… Ну а когда я однажды вспомнила о том дне, когда потеряла ребенка, то снова почувствовала стыд и страх. Страх потерять любимого мужчину. — Ракель издает тихий всхлип. — Хотя я и так могу потерять его, если он узнает всю правду…       — Ты вообще понимаешь, до чего ты доводишь своего жениха? Как сильно он страдает! Бедняга находится на грани и боится сорваться. Делает все, чтобы однажды не наплевать на твои проблемы и послать тебя к черту.       — Знаю… — кивает Ракель. — И я страшно этого боюсь…       — Теперь тебе придется отвечать за то, что ты практически погубила моего правнука из-за своей безответственности.       — Прости меня, дедушка, умоляю… — со слезами отчаянно умоляет Ракель.       — Не перед нами извиняйся, а перед своим женихом. Кого ты и разочаруешь, так это Терренса.       — Нет, не говори так… Мне и так ужасно плохо… Я страдаю от угрызений совести.       — Извини, девочка, но ты сама во всем виновата, — уверенно говорит Алисия. — И если Терренс не сможет простить тебе эту ложь, то это останется на твоей совести.       — Знаю… Это будет справедливым наказанием для меня.       — В любом случае ты обязана рассказать ему правду.       — А если не признаешься сама, то это сделаем мы, — уверенно добавляет Фредерик. — Или мистер и миссис МакКлайф с Эдвардом сделают это.       — Нет! — с широко распахнутыми глазами восклицает Ракель. — Только не это! Будет только хуже, если Терренс узнает это не от меня! Я не хочу, чтобы он ссорился со своей семьей или кем-то из вас из-за меня!       — Значит, они все-таки знают про ребенка? — заключает Алисия. — Эдвард, мистер и миссис МакКлайф все знали?       — Да… — тихо отвечает Ракель и обнимает себя руками. — Эдвард узнал об этом первый.       — Эдвард?       — Я рассказала ему обо всем после того, как врач сказал нам, что произошло с Терренсом. Он думал, что я брежу из-за переживаний, но это было не так.       — Значит, он узнал об этом тогда, когда отправился искать тебя после твоей пропажи? — заключает Фредерик.       — А когда он пообещал молчать, к нам подошла Наталия.       — Так значит, и Наталия знает?       — Нет-нет, она ничего не знает. По крайней мере, я ей не говорила. Но думаю, Эдвард тоже не станет. Я умоляла его молчать, и он согласился.       — Ладно. А когда об этом узнали мистер и миссис МакКлайф?       — Они подошли к нам, когда Наталия пошла купить воды. Вот я и им все рассказала и попросила молчать. И слава богу, мистер и миссис МакКлайф согласились.       — У меня нет слов… — качает головой Алисия. — Просто нет слов!       — Да, Ракель… — медленно выдыхает Фредерик, проводя руками по лицу. — Натворила ты делов, девочка моя…       — Я должна сама все рассказать, — с жалостью в мокрых глазах говорит Ракель. — Я не могу втягивать кого-то в это дело.       — Но мы и так фактически втянуты! — восклицает Алисия. — Терренс в любом случае узнает, что они узнали правду намного раньше него.       — Может, к родителям он будет снисходителен, но Эдварду точно не поздоровится, — уверенно добавляет Фредерик. — Терренс может разругаться со своим братом в пух и прах и спустит на него всех собак! А все из-за твоей трусости!       — Мне очень жаль… — издает тихий всхлип Ракель. — Так получилось… Я не хотела…       — Повторю еще раз, извиняйся не перед нами, а перед Терренсом, — спокойно говорит Алисия.       — Пожалуйста, тетя Алисия, дедушка Фредерик… Ничего не говорите Терренсу! Ради бога, не говорите ему про ребенка! Мы договорились, что поговорим об этом, когда он покинет больницу. Я пообещала! Умоляю… Никому не говорите…       — Хорошо, — кивает Алисия. — Мы ничего не скажем и будем ждать, когда его выпишут из больницы.       — Спасибо… — Ракель тихо шмыгает носом. — Спасибо большое…       — Но учти, если ты так ничего не расскажешь, то мы возьмем дело в свои руки. А за последствия ы будешь отвечать уже сама. Мы скажем ему правду, которую ты так бессовестно скрыла, а он пусть решает, прощать тебя или нет.       — Я не хочу потерять Терренса… — со слезами на глазах сильно дрожащим голосом отвечает Ракель. — Я не смогу жить без него… Если он бросит меня, то я никогда не смогу быть счастливой. Этот мужчина нужен мне как никто другой… Я уже сильно привязана к нему… Привыкла к тому, что он рядом…       — Мы знаем, — кивает Фредерик. — Но слезы и мольбы никак не помогут тебе. Если Терренс придет в ярость, то последствия будут ужасные. Уж его мать врать не будет. Она вырастила этого человека и прекрасно знает, что у ее старшего сына непростой характер. Если Терренс вдруг простит тебя, то это можно будет назвать чудом.       — Я раскаиваюсь в том, что сделала… И готова заплатить ту цену, которую должна…       — Мы верим, — спокойно говорит Алисия. — Но думаю, мистер и миссис МакКлайф уже все тебе сказали.       — Да… Конечно…       — Прощение Терренса действительно станет настоящим чудом. Ну и подтвердит слова моей подруги Амелии о том, что вы в любом случае будете вместе, потому что это ваша судьба.       — Клянусь, я расскажу ему всю правду. Он узнает обо всем после выписки из больницы.       — Надеемся, — спокойно говорит Фредерик. — Раз накосячила – сама все и исправляй.       Ракель ничего не говорит и начинает горько плакать, обняв себя дрожащими руками и склонив голову. А спустя несколько секунд Фредерик с Алисией по очереди обнимают ее, хоть и осуждая девушку, но искренне жалея ее и считая, что личное признание может стать для нее плюсом.       — Ну все, дорогая, перестань, — крепко обнимая Ракель и гладя ее по голове, мягко говорит Алисия. — Успокойся, моя хорошая… Успокойся… Мы верим, что ты жалеешь… Хотя и не одобряем твой поступок… Может, Терренс не идеален, но он не заслуживает, чтобы с ним так поступали.       — Я не хотела, чтобы все зашло так далеко… — дрожащим голосом отвечает Ракель. — Не хочу, чтобы из-за моей трусости мои отношения были разрушены. Я люблю Терренса. Люблю!       — Будем надеяться, что он хотя бы постарается понять тебя и в гневе не натворит глупостей, — мягко гладя Ракель по спине, с грустью во взгляде выражает надежду Фредерик.       — Я всегда была открыта с ним, но тогда просто сильно испугалась и растерялась… Но мне правда очень жаль… — Ракель издает пару тихих всхлипов. — Я не хотела…       — Тише-тише, дорогая, тише, — тихо успокаивает Алисия. — Не плачь. Все наладится. Терренс все поймет и простит тебя.       — Не знаю, тетя… Не знаю…       — Кстати, Ракель… — задумчиво произносит Фредерик, поглаживая подбородок и слегка хмуря брови. — А я рассказывал тебе, почему твои родители едва не развелись?       — Нет… — тихо шмыгнув носом и отстранившись от Алисии, произносит Ракель. — А почему ты спрашиваешь?       — Мы можем рассказать, если хочешь, — уверенно говорит Алисия.       — Разве это имеет отношение ко мне и Терренсу?       — Ты все поймешь, когда узнаешь, — отвечает Фредерик.       — Ну ладно… Я слушаю…       — Давай присядем.       Фредерик приобнимает Ракель за плечи, подводит к стульям и присаживается на них вместе с ней. Алисия садится рядом со своей племянницей и поправляет ей прическу, пока та нервно перебирает дрожащие пальцы.       — Понимаешь, Ракель… — задумчиво говорит Фредерик, взяв Ракель за руку. — Если бы обстоятельства сложились удачно… То у тебя мог бы быть младший братик или сестренка…       — Что? — удивляется Ракель. — Братик или сестренка? Но я же всегда была единственным ребенком!       — Ты и есть единственный ребенок. Но могла бы быть старшей сестрой. Но, к сожалению, не стала.       — А почему?       — Дело в том, дорогая, что… — Фредерик быстро прочищает горло. — Когда тебе исполнилось шесть лет, твоя мама узнала, что забеременела вторым малышом.       — Шесть лет?       — Да. Твой папа был очень рад стать папой во второй раз. И прекрасно принял новость о втором ребенке.       — Но почему я не знала об этом? Раз ты говоришь, что тогда мне было шесть, я должна была помнить маму беременной или слышать, как она говорит про братика или сестренку! Но я не помню! И дело не в том, что я плохо помню и маму, и папу.       — Во-первых, срок беременности был небольшой. Живота еще не было видно. А из-за типа фигуры твоей мамы нельзя было сказать, что она была беременна. Даже когда она ждала тебя, у нее был небольшой аккуратный живот. Многие думали, что либо у нее маленький срок, либо ребенок плохо развивается. Но нет. Ты была здорова, родилась в срок и хорошо развивалась.       — А во-вторых?       — Ну а во-вторых, ты просто не успела узнать про ребенка. После того как твои родители узнали о беременности, они немного подождали и решили начать готовить тебя к тому, что ты станешь старшей сестренкой. Все-таки разница в возрасте была большая… Тебе было бы тяжело принять его, потому что ты привыкла к тому, что была у мамы с папой одна. Но тебе не пришлось привыкать к новой роли.       — Почему?       — Я тогда приехала сюда в гости, — с грустью во взгляде говорит Алисия. — Хотела поздравить Элизабет и Джексона. Но спустя пару дней твоя мама почувствовала себя очень плохо. У нее внезапно началось кровотечение и сильные боли в животе. Мы с твоим дедушкой вызвали скорую, и мою сестру немедленно отвезли в больницу. И там мы узнали, что она потеряла ребенка на четвертом месяце беременности. Для всех нас это был огромный шок. Но мои сестра и деверь были потрясены куда больше. Элизабет и Джексон не хотели останавливаться на одном ребенке и хотели минимум еще одного. Но беременность наступила, то ребеночек не выжил.       — Но почему? — недоумевает Ракель, будучи ошарашенной тем, что только что услышала. — Неужели мама тоже сильно переживала?       — Нет, как раз она ничего не делала, — с грустью во взгляде качает головой Алисия. — Твой папа заботился о ней ничуть не хуже, чем Терренс – о тебе. Элизабет берегла себя и отдыхала, когда чувствовала недомогание. Она никогда не перегружала себя делами, а Джексон брал на себя большую часть домашней работы, даже если много работал и уставал.       — А кого они ждали?       — Не знаю, милая. Элизабет не хотела узнавать пол малыша до его рождения. И в случае с тобой, и в случае с тем ребенком. А Джексон не возражал… И я до сих пор помню, как он обрадовался, когда врач сказала ему, что твоя мама родила девочку. С какой огромной любовью он смотрел на тебя, пока держал на руках…       — Надо же… — качает головой Ракель, несколько секунд молчит, уставив широко распахнутые, полные ужаса глаза в одной точке, неуверенно смотрит на Алисию с Фредериком и слегка хмурится. — То есть… Вы хотите сказать, что это стало причиной, почему мои родители едва не развелись?       — Да, солнце мое, — уверенно кивает Фредерик.       — Папа не простил ей тот выкидыш?       — Нет. После того как у твоей мамы случился выкидыш, она впала в глубокую депрессию и ничего не хотела делать. Она винила себя в смерти ребенка. Но мы все с пониманием относились к этому и как могли поддерживали ее.       — Джексон тоже был в глубоком шоке и не верил, что его ребенок погиб, — с грустью во взгляде признается Алисия. — Но он всегда был рядом с Элизабет и утешал ее. Мы с твоим дедушкой тоже не оставались в стороне и помогали воспитывать тебя. Прошло много времени, но ситуация становилась только хуже. Элизабет потеряла интерес практически ко всему. И на мужа стало плевать, и на ребенка… Она перестала заниматься домом и только лишь целыми днями лежала на кровати, плакала и винила себя в смерти малыша.       — И… — неуверенно произносит Ракель. — Это привело к тому, что однажды у папы не выдержали нервы, и он захотел развестись с ней?       — Он пытался держаться до последнего, но депрессия твой мамы забрали у него все силы и нервы, — с грустью во взгляде говорит Фредерик. — А ведь ему надо было работать и содержать тебя и Элизабет. Это был двойной стресс для него. Если бы мы с Алисией не решили помочь им, то все было бы намного хуже. К тому же, нам еще и помогали твои покойные бабушка Тиффани и дедушка Тимоти. Они стали намного чаще приезжать в Штаты, несмотря на то, что билеты на самолет стоили не так уж дешево.       — Наверное, поэтому я не могу вспомнить ничего подобного.       — Мы решили, что для тебя это будет огромным стрессом и забирали к себе. Подальше от родителей, которые начали постоянно ссориться.       — К сожалению, из-за стресса их отношения ухудшались все больше с каждым днем, — с грустью во взгляде подтверждает Алисия. — Они кричали друг на друга и не могли долго находиться вместе. Причем ссоры всегда провоцировала Элизабет. Джексон стал сильно раздражать ее. Она винила твоего отца во всем, что только можно придумать, и говорила, что не хочет его видеть. Ей не нужен был повод, чтобы закатить скандал. У них и раньше бывали споры, но это было нормально для любой пары. Однако тогда дело близилось к разводу.       — О, господи… — ужасается Ракель.       — Мы с мистером Кэмероном много раз пробовали поговорить с ними. Точнее, с Элизабет. Но она будто бы оглохла и требовала, чтобы мы оставили ее в покое. А однажды, когда я пришла домой к твоим родителям, чтобы проверить тебя и попробовать еще раз поговорить с ними, моя сестра окончательно слетела с катушек. Попытки твоего папы успокоить ее только больше приводили твою маму в бешенство. И мои ее тоже злили. Она пыталась напасть на меня с кулаками, начала обвинять во всех грехах и говорила, что наши отец с матерью всегда любили ее меньше…       — Ничего себе…       — В итоге она также послала меня куда подальше. Да и я была обижена и не хотела мириться с ней. Тогда моя сестра здорово напугала меня. Я думала, что она убьет меня. Поэтому я решила больше с ней не связываться. Общалась лишь с Джексоном, который вел себя куда сдержаннее. Он много говорил о том, что собирается отправить Элизабет на лечение в клинику. И мы с твоим дедушкой полностью поддерживали его.       — С твоим папой вообще было немного легче общаться, — признается Фредерик. — Хотя и он переживал все в себе. Правда один раз, когда он пришел ко мне домой, его прорвало. Джексон просто начал плакать. Мой сын признался, что не хочет терять Элизабет и очень сильно любит ее. Был в отчаянии от того, что ему придется развестись с ней и расстаться с дочерью. Я еще никогда не видел своего сына в таком ужасном состоянии. Даже когда умерла его мама, твоя бабушка Розелла, он держался куда лучше.       — Правда вскоре и он отдалился от нас и попросил не вмешиваться в их в Элизабет жизнь. Хотя мы по-прежнему присматривали за тобой вместе с твоими бабушкой Тиффани и дедушкой Тимоти. Нам никто не запрещал видеться с тобой. Но в их личную жизнь он нас больше не посвящал.       — И вы правда не знали, что они воссоединились? — неуверенно спрашивает Ракель.       — Нет, мы продолжали до самой их смерти думать, что твои родители скоро разведутся, — с грустью во взгляде отвечает Алисия. — Лишь недавно мы узнали, что они все-таки воссоединились, но погибли по вине Саймона Рингера. Который был одержим твоей мамой.       — Эта ситуация сильно отдала нас от них, — признается Фредерик. — Но слава богу, мы помогли тебе избежать еще большего стресса. Ведь ты была бы фактически брошенной. Решая свои проблемы, твои родители почти забыли про тебя. Твоя мать наплевала на тебя сразу же после выкидыша, а отцу стало не до тебя намного позже.       — Вот оно что… — задумчиво произносит Ракель.       — Но прошу, дорогая, не злись на них, — мягко просит Фредерик, взяв Ракель за руки. — Они не виноваты в том, что случилось. Не знаю, как твоя мама смогла прийти в себя: сама или с помощью врача. Но я уверен, она пожалела обо всем, что сделала, и чувствовала себя виноватой перед тобой.       — И вы решили рассказать мне об этом из-за того, что я рассказала про свой выкидыш?       — Твоя ситуация напомнила мне об этом случае, и я подумал, что мне стоит рассказать тебе правду.       — А почему не рассказал раньше?       — Сначала из-за возраста, а потом стало как-то не до этого… Да и ты не спрашивала… Так или иначе теперь ты все знаешь, и у тебя не должно возникнуть никаких вопросов.       — Хочешь сказать, что в случае со мной и Терренсом все будет точно также? — с испугом в широко распахнутых глазах спрашивает Ракель.       — Дай бог, этого не случится. Но я рассказал тебе эту историю, чтобы предупредить и не дать совершить те ошибки, которые совершили твои родители.       — О, господи…       — Если ты пойдешь по пути своей матери, то твой жених рано или поздно сбежит от тебя. А зная характер Терренса, любая твоя истерика может привести к еще более ужасным последствиям. Он не такой, как Джексон. Мой сын всегда вел себя достаточно сдержанно и не заводился по пустякам.       — Нет, я не хочу потерять Терренса! — резко качает головой Ракель. — Я слишком сильно люблю этого мужчину, чтобы жить без него.       — Поэтому в твоих интересах рассказать ему обо всем как можно скорее, — уверенно говорит Алисия. — Конечно, ссоры вы точно не избежите, да и Терренс не воспримет эту новость спокойно. Но думаю, со временем все наладится.       — Я молюсь о том, чтобы он понял меня.       — Знаешь, в чем была главная ошибка твоих родителей? — спрашивает Фредерик.       — В чем?       — Они решали многое вещи на эмоциях. Твои отец с матерью часто могли что-то в сердцах, а потом пожалеть об этом. Да, Джексон был спокойным, но это не значит, что его нельзя вывести из себя. И Элизабет это удалось. А тебе будет еще проще разозлить Терренса. Этот человек не умеет контролировать себя.       — Решение о расставании они тоже были на эмоциях, — признается Алисия. — Когда оба были одержимы сильными эмоциями. Да и сильное напряжение сделало свое дело. Твои родители устали друг от друга. Но нельзя сбежать, оставив проблему нерешенной. И я думаю, они усвоили урок, когда немного успокоились. Не исключаю, что они спокойно поговорили обо всем и все-таки спасли свои отношения.       — Я понимаю… — кивает Ракель.       — Так что, дорогая моя, будь готова ко всему. Но постарайся не относиться ко всему, что Терренс скажет на эмоциях слишком серьезно. Не бегай за ним и не пытайся что-то объяснить. А иначе последствия будут ужасные. Просто скажи ему правду и дай ему время принять ее.       — Мне очень страшно… — тяжело вздыхает Ракель и опускает взгляд вниз, сложив руки перед собой. — Я знаю, что должна сказать ему об этом, но боюсь его реакции. Боюсь, что он захочет бросить меня. Для меня это будет сильным ударом, который я не переживу.       — Мы все понимаем, — спокойно говорит Фредерик.       — Но как мы уже сказали, скандала ты точно не избежишь, — добавляет Алисия, мягко гладя Ракель по руке. — Но, возможно, ради любви он даст тебе второй шанс. А я уверена, что для него расставание с тобой будет равносильно смерти близкого. Мы с мистером Кэмероном видим, как сильно он привязался к тебе.       — Не знаю, тетя, я ужасно нервничаю… И боюсь того дня, когда мне придется во всем признаться.       — В любом случае ты должна это сделать, — погладив Ракель по плечу, уверенно отвечает Фредерик. — Ложь – это не та вещь, что делается во благо. Она словно камень, без проблем способный сломать даже самую прочную стену.       Ракель ничего не отвечает и лишь тяжело вздыхает, опустив взгляд вниз. Фредерик приобнимает ее, чтобы хоть как-то поддержать, пока Алисия просто гладит плачущую племянницу по плечу и голове с неподдельной грустью во взгляде.       

***

      Тем временем Эдвард и Наталия решили выехать за город, пользуясь возможностью провести побольше времени вместе и наладить свои отношения. Зная, что их враг Юджин Уэйнрайт мертв, влюбленные отправились в очень красивое место, где в воздухе стоит запах различных цветов, а полную тишину может нарушить только щебетание птичек или стрекот кузнечиков, скрывающиеся в мягкой на ощупь траве. По ярко-голубому небу медленно плывут разной формы облака, а где-то вдалеке можно увидеть бесконечные зеленые луга. По всей просторной территории растет большое количество многовековых деревьев с густой листвой, под которыми можно укрыться от палящего солнца и насладиться завораживающей красотой вокруг.       Эдвард со согнутыми в коленях ногами спиной прислоняется к стволу, Наталия сидит у него между ног и крепко прижимается к мужской груди, наслаждаясь чувством полного спокойствия, пока крепкие руки жениха держат ее в крепких объятиях.       — Здесь так красиво, — с легкой улыбкой отмечает Наталия, окидывая взглядом окружающую ее обстановку. — И спокойно…       — Не могу не согласиться, — с такой же улыбкой кивает Эдвард. — Так рад, что мы наконец-то куда-то выбрались. Честно говоря, я уже лет сто не прогуливался в подобных местах, что немного соскучился по ним.       — А я скучала по времени, когда мы можем побыть вместе.       — Хорошо, что дела потихоньку налаживаются.       — Эй, а как ты себя чувствуешь?       — Хорошо. Морально и физически. — Эдвард замолкает на пару секунд, уставив свой взгляд куда-то в даль. — В последнее время я был в сильном напряжении и не мог расслабиться. Но сейчас мне намного лучше. Стало… Легче дышать…       — Это связано с тем, что Терренс идет на поправку? — бросив Эдварду короткий взгляд, спрашивает Наталия.       — Ты себе не представляешь, как я рад, что с моим братом все хорошо. Врач часто повторяет, что у Терренса отличное здоровье, и он скоро отправится домой.       — Свою роль в его выздоровлении играет и Ракель. Не зря она целыми днями находится рядом с ним.       — Она наконец-то улыбается и не выглядит такой напряженной, как раньше.       — Согласна. Но я все равно беспокоюсь за нее, потому что Кэмерон что-то от нас скрывает.       — Ракель не сможет молчать вечно, — задумчиво отвечает Эдвард, сдерживая желание рассказать Наталии о том, в чем ему призналась Ракель. — Рано или поздно она обязательно все объяснит.       — Ох, интересно, что же такого случилось, раз она боится говорить об этом? — с грустью во взгляде тихо вздыхает Наталия.       — Не знаю, Наталия, — пожимает плечами Эдвард. — Но хочу, чтобы она поскорее раскрыла свои тайну. Мне жалко Терренса, который сходит с ума из-за того, что она молчит. Ее молчание для него словно пытка…       — Может, она боится его? Боится, что реакция Терренса будет непредсказуемой?       — Я надеюсь, что даже в этом случае он не сделает ничего, о чем сильно пожалел бы.       — Ох… — медленно выдыхает Наталия. — Честно говоря, я немного боюсь представить себе, что она скрывает…       — Я тоже, любимая… Я тоже…       С этими словами Эдвард обнимает Наталию покрепче, целует ее в макушку и на несколько секунд утыкается в нее носом, с тревогой в душе думая о словах Ракель про ее выкидыш. Девушка же несколько секунд молча думает о чем-то своем и окидывает взглядом все, что ее окружает, чувствуя, как теплый ветерок с нотками прохлады приятно ласкает ее лицо.       — По крайней мере, теперь у тебя и парней есть шанс уделить время группе, — с легкой улыбкой отмечает Наталия. — Такое чувство, что в последнее время все позабыли про нее.       — Не отрицаю, — соглашается Эдвард. — Мы забыли о группе из-за Даниэля. Однако теперь мы снова можем обсуждать вопросы группы и проводить время в полном составе. Точнее… Если Перкинс простит Питера за то, что тот не защитил Анну.       — А он сможет сосредоточиться на выступлениях, если сейчас убивается из-за Анны?       — Он говорит, что сможет… Но кто знает. Мы, конечно, поддерживаем его как можем, но даже если Даниэль молчит и пытается оставаться спокойным, мы знаем, что происходит у него на душе.       — Хоть Анна и утверждает, что их отношениям пришел конец, я не уверена, что так оно и есть. Они зашли слишком далеко, чтобы расставаться просто так.       — По крайней мере Даниэль настроен помочь Анне и найти способ защитить ее от того типа. Мне кажется, она оценит это, даже если промолчит.       — Кстати, а он ни разу не пытался говорить с ней, пока мы были в больнице? Я никогда не видела их вместе!       — Нет, я не думаю. Анна всегда игнорировала Даниэля и делала вид, будто его нет. По крайней мере, он не говорил, что хочет попробовать поговорить с ней.       — Ее отец точно не погладит Перкинса по головке за предательство. Пусть даже и нежеланное…       — Но думаю, тот человек тоже поймет его и попросит защитить Анну от того подонка.       — Кто знает, милый… — Наталия замолкает пару секунд и тяжело вздыхает с грустью во взгляде. — Только меня волнует один вопрос… Неужели Анна снова пропадет и перестанет с нами общаться? Мы не видели ее уже три дня…       — Я тоже пытаюсь найти ответ на этот вопрос… — задумчиво отвечает Эдвард. — Но еще я задаюсь вопросом, как она вообще могла приехать в больницу. Как сказала Хелен, тот мужик должен полностью контролировать ее и отдубасит ее при любом неповиновении.       — Да… Мне это тоже интересно… Неужели она была готова рисковать ради того, чтобы увидеть нас? Анна ведь знала, что тот тип мог с ней сделать!       — В любом случае ее нужно как можно быстрее спасать. Даже если без доказательств Питер не может убедить всех, что видел избиение Анны. Но если родители Сеймур не поверят нам, то ситуация сильно усложнится.       — Знаю… — Наталия тяжело вздыхает с грустью во взгляде. — Боже, как же я хочу, чтобы она выбралась из этого кошмара. Бедняжка не заслужила весь этот кошмар… Это все несправедливо. Она сейчас похожа на безжизненную куклу.       — Поверь, я тоже был в шоке, когда Анна пришла к нам. И возмущен, что какая-то больная сволочь издевается над беззащитной девушкой. А она боится дать отпор, потому что ей будет только хуже.       — Это меня и пугает, — опустив грустный взгляд вниз, более низким голосом отвечает Наталия. — Анна будто маленький невинный ангелочек, который никогда не сделает ничего плохого. Тем более на мужчину или кого-то старше нее.       — К сожалению, такие всегда и страдают.       — Но я не хочу потерять ее… Не хочу терять свою подружку…       — Этого не случится, солнце мое, — уверенно отвечает Эдвард, покрепче прижимает Наталию к себе, держа руки сплетенными на ее груди, и трется щекой об щеку девушки, которую в определенный момент нежно целует. — Мы найдем способ спасти Анну.       — Если мы не найдем решение сейчас, потом может быть уже поздно, — с грустью во взгляде отмечает Наталия. — Каждая минута на счету.       Наталия тяжело вздыхает и опускает грустный взгляд сначала вниз, а потом на свои руки. Но Эдвард мягко прикладывает ладонь к ее щеке и поворачивает ее лицо к себе, все еще продолжая обнимать свою невесту свободной рукой.       — Все будет хорошо, поверь мне, — нежно гладя Наталию по щеке, тихо, но уверенно говорит Эдвард. — Однажды ее кошмар закончится.       — Никогда не думала, что с Анной может случиться такое… — признается Наталия. — Я в шоке… У меня нет слов…       — В любом случае случай не безнадежный. Сейчас у нас есть шанс помочь ей, и мы непременно воспользуемся им.       — Но мне все равно страшно за нее, Эдвард… — Наталия тихо шмыгает носом, переведя грустный взгляд на Эдварда. — Она запугана так, что даже боится встречаться с нами.       — Анна знает, что мы не бросим ее, даже если она будет умолять нас не вмешиваться.       — Знаешь… Глядя на нее в таком состоянии, я думаю о себе… О том, как сама боялась рассказывать правду из-за страха. Который едва не погубил меня… Едва не погубил то, что мне так дорого…       — Не думай об этом, любовь моя. — Эдвард нежно целует Наталию в щеку и гладит ее по голове. — Все это уже в прошлом.       — Вспоминаю все это и стыжусь… Стыжусь, что была такой дурой… Глупой дурой…       — Ну знаешь, я тогда тоже был полным дебилом, который творил всякую дичь. Но ничего, справились же!       — Анне сейчас очень страшно… Она хочет кричать о помощи, но боится разозлить того типа. Боится, что он снова ее побьет.       — Все будет хорошо, — уверенно отвечает Эдвард. — Я верю в справедливость. Верю, что эта гнида получит по заслугам.       Наталия ничего не отвечает и бросает мимолетную улыбку, с прикрытыми глазами наслаждаясь тем, как нежно Эдвард гладит ее по голове и пропускает пальцы сквозь ее волосы, пока она затылком упирается в его плечо.       — Не думай о плохом, радость моя, — мягко добавляет Эдвард и мило целует Наталию в висок. — Нечего себя мучить.       — Знаешь… — скромно произносит Наталия, обхватывает руку Эдварда, что обвита вокруг ее шеи, и нежно гладит ее. — Еще недавно на тебе лица не было… Но сейчас ты буквально излучаешь уверенность и решительность.       — Так оно и есть, — с легкой, загадочной улыбкой отвечает Эдвард. — Мой брат жив и идет на поправку… Наш главный враг получил что заслужил… А рядом со мной находится любимая девушка, которая одаривает меня такой любовью, какой у меня еще никогда не было.       — Да уж… — мило улыбается Наталия. — У тебя буквально крылья за спиной появились. Прямо как у ангела.       — Может быть… Но я знаю точно, что у меня есть свой собственный ангел. — Эдвард с легкой улыбкой мило трется кончиком носа об кончик носа Наталии, заставляя ее скромно улыбаться.       — Ах, любимый… — тихо, мягко произносит Наталия.       Пока Эдвард продолжает делать то, что он делает, Наталия кладет руку ему на макушку, прикладывает другую к его щеке, немного приближает к себе его лицо, губами мягко касается мужских губ и на пару секунд задерживается в таком положении. Тот же мило улыбается, дарит девушке короткий поцелуй в губы и кончиком носа медленно проводит по ее щеке.       — Ну как? — более низким голосом произносит Эдвард. — Лучше?       — Определенно, — с легкой улыбкой отвечает Наталия.       Эдвард улыбается уже гораздо шире, обе руки обвивает вокруг шеи Наталии, в изгиб которой он на пару секунд утыкается носом, полной грудью вдыхая запах нежной кожи. После чего он целует ее в затылок и обнимает чуть крепче, прижимая девушку поближе к груди, пока его невеста с чувством абсолютной безопасности нежится под лучами солнца. Несколько секунд влюбленные молча сидят под деревом и любуются красотой здешних мест. А пока мужчина с широкой улыбкой тычется носом в ее щеку и проводит им по мягким, блестящим волосам своей возлюбленной, девушка в какой-то момент о чем-то призадумывается и немного напрягается, пока улыбка медленно сползает с ее лица.       — Э-э-э, Эдвард… — неуверенно произносит Наталия.       — Что, красавица моя? — с легкой улыбкой спрашивает Эдвард, оставляя нежные поцелуи на плече Наталии, изгибе шеи и задней ее части.       — Э-э-э, понимаешь, я… — рассматривая свои руки, неуверенно говорит Наталия, пока Эдвард успевает убрать пару прядей с ее глаз и заправить их за ухо и поцеловать ее в щеку. — Насчет тех споров… Из-за свадьбы…       — Я слушаю, — мягко произносит Эдвард, тыльной стороной руки проведя по щеке Наталии и снова оставив короткий поцелуй на изгибе ее шеи.       — Знаешь… В последнее время я… Была нервной и… Могла в буквальном смысле закрыть уши и глаза и… Слышать и видеть только себя… И…       Наталия замолкает на пару секунд и резко выдыхает, опустив грустный взгляд вниз, пока Эдвард целует ее в висок.       — В общем, ты был прав… — тихо признается Наталия, переведя грустный взгляд на Эдварда. — Насчет всего, что казалось свадьбы…       — Наталия… — качает головой Эдвард.       — И я… Я бы хотела извиниться перед тобой за свое упрямство и желание сделать из нашей свадьбы сенсацию… Прости меня, пожалуйста…       — Знаешь… — задумчиво произносит Эдвард, немного отстраняется от Наталии, и пару секунд о чем-то думает. — Возможно, я и сам был в чем-то неправ…       — Нет-нет, я во всем с тобой согласна. В прошлый раз я вела себя как истеричка… И мне очень стыдно.       — Раз ты так хочешь шикарную свадьбу, то я уступлю тебе и сделаю все так, как хочешь.       — Нет, это я готова уступить и организовать скромную свадьбу. Если Терренс и Ракель согласятся, то так и будет. Какая разница, будет ли у нас скромная церемония или королевская. Главное – чтобы мы стали одной семьей.       — Я всегда готов выслушать твои желания. А если нам с ребятами что-то не понравится, то мы всегда можем найти какое-то другое решение. Обещаю, я не буду утверждать, что только мое мнение правильное.       — Я, кстати, подумала немного и решила, что мы можем сэкономить кучу денег, если обратимся за помощью к нашим друзьям и родственникам, а не к профессионалам. Думаю, парни помогли бы нам с музыкой, а девочки не отказались бы выбрать для нас с Кэмерон прическу, макияж, украшения и маникюр.       — Да, парни сказали, что с радостью помогут нам все организовать. А Терренс может предложить нам место церемонии и празднования.       — Полагаю, нам стоит пересмотреть решение о том, что нужно организовать все самим. Все-таки без помощи наших близких людей нам не обойтись. Потенциальных помощников у нас полно. А значит, тратиться придется меньше. Ну а на сэкономленные деньги можно организовать более крутое свадебное путешествие.       — Я бы хотел поехать в теплые места… Поплавать в океане, поваляться на песке, позагорать…       — Да уж, мои купальники совсем запылились.       — Значит, поедем в теплые края.       — Думаю, с выбором места мы все-таки сможем справиться сами, — скромно хихикает Наталия.       — И в первую брачную ночь нам точно не понадобятся консультанты, — отшучивается Эдвард.       Пока Наталия скромно улыбается и с нежностью во взгляде смотрит на него, Эдвард целует ее в одну щеку и гладит другую.       — Знаешь, дорогой… — с легкой улыбкой скромно произносит Наталия. — А я и правда перечитала и пересмотрела сказок про принцев и принцесс.       Эдвард ничего не говорит и широко улыбается, зарывая лицо в ее волосах или изгибе шеи, оставляя нежные поцелуи на какой-то части ее лица и как можно ближе прижимая к себе свою хрупкую блондинку, которую он будто бы оберегает ото всего плохого.       — Я всегда мечтала о такой же шикарной свадьбе, как и у них, — со скромной улыбкой добавляет Наталия. — Мне ужасно нравилось представлять себя на месте какой-то принцессы и думать, что это моя свадьба. Я и сейчас часто делаю это… Да, у меня этого не отнять. И… Если честно, порой я все еще чувствую себя ребенком. Не чувствую себя так, словно мне уже больше двадцати.       — Я всегда это говорю, — с легкой улыбкой отвечает Эдвард, прикладывает ладонь к щеке Наталии и нежно гладит ее. — Ты – моя маленькая девочка, которая вызывает у меня желание оберегать ее ото всего плохого.       — Я знаю, что мне уже пора взрослеть и забывать про все эти сказки. Но пока что не получается. К тому же… Попытка спрятаться в своем волшебном сказочном мире – это что-то вроде защитной реакции. Вроде желания скрыться от сурового мира, в котором мне часто причиняют боль.       — И ты не должна этого стыдиться. Раз ты обожаешь сказки и мечтаешь о принцах и принцессах, то это совершенно нормально. Ты настоящая. Та, кто ты есть. Ты не должна меняться только потому, что кто-то говорит про твой возраст и считает, что надо потратить время на что-то более важное.       — Наверное, я слишком много мечтаю… — скромно улыбается Наталия, берет Эдварда за запястья, сцепляет свои пальцы с его пальцами и начинает нежно гладить его руки. — Взрослому человеку некогда мечтать. Он так глубоко погружен в свои дела и проблемы, что напрочь забывает о том, что это вообще такое.       — Ты мечтаешь, а это здорово. — Эдвард мило целует Наталию в макушку. — Мечты никогда не бывают разрушительными. Они помогают нам хоть как-то поддерживать в сердце огонек радости, который не позволяет сойти с ума и погрузиться во тьму.       — Я не могу жить без фантазий… Без сказок, в которых принцы и принцессы живут долго и счастливо.       — Вот и радуйся, в тебе еще живет частичка волшебства. — Эдвард с легкой улыбкой запускает руку в волосы на макушке Наталии и пропускает пальцы сквозь мягкие золотистые пряди. — Что ты можешь принести свет в чей-то темный дом.       — Даже если многие из моих фантазий не станут реальностью, я все равно люблю жить ими… Это… Делает меня счастливой…       — Все зависит только от тебя. Нет ничего невозможного.       — В любом случае сейчас я верю в сказки намного больше, чем когда-либо. Верю, что любая девушка может встретить своего принца. — Наталия переводит взгляд на Эдварда и, с нежностью смотря ему в глаза, проводит рукой по его щеке. — По крайней мере, в моей жизни все-таки появился тот самый принц, которого я так ждала.       — Делаю все, чтобы тебе было хорошо, — более низким, приятным голосом отвечает Эдвард.       — Просто будь рядом. Это уже сделает меня счастливой.       — Для тебя что угодно, моя королева.       С этими словами Эдвард мило трется кончиком носа об нос Наталии, пока та не может скрыть свою широкую улыбку. А через пару мгновений девушка запускает руку в его волосы и проводит по линии их роста.       — Ты не обижаешься на меня? — скромно спрашивает Наталия. — За то, что я не хотела тебя слушать?       — Конечно, нет, красавица моя, — кончиками пальцев гладя Наталию по щеке и уверенно смотря ей в глаза, с легкой улыбкой отвечает Эдвард. — Я все понимаю.       — Просто помни, что я всегда готова тебя выслушать и в чем-то уступить.       — Раз уж мы решили пожениться, то нужно учиться договариваться.       — Значит, мир?       — Мир!       — Спасибо, любимый, ты самый лучший.       Эдвард хочет что-то сказать, но опомниться не успевает, как Наталия сначала нежно целует его в щеку, а потом оставляет короткий поцелуй у него на губах. Она несколько секунд рассматривает лицо мужчины на близком расстоянии, нежно гладя его по щеке и пропуская пальцы сквозь черные пряди. Пока сам МакКлайф-младший продолжает крепко обнимать свою любимую, гладить ее по голове и наслаждаться тем чувством спокойствия, которое она ему дает. Будучи абсолютно расслабленной, Наталию так и тянет уснуть в крепких, надежных руках Эдварда, не отказывающий себе в удовольствии оставить парочку нежных поцелуев на открытых участках ее лица или подышать на них горячим или холодным воздухом. Правда в какой-то момент девушка вспоминает о чем-то, что заставляет ее немного напрячься. Мужчина сразу понимает, что что-то не так, и отстраняется от нее после нежного поцелуя за ухом.       — О чем задумалась, красавица? — мягко спрашивает Эдвард, нежно гладя Наталию по щеке тыльной стороной ладони. — Ты какая-то напряженная и грустная.       — Да так… — неуверенно произносит Наталия. — Просто моменты из прошлого в голову ударили…       — Дорогая… Ну что ты опять начинаешь думать о плохом? — Эдвард прижимает Наталию к себе поближе к себе, целует ее в висок и прячет лицо в изгибе ее шеи. — Мы же договорились – забудем обо всем плохом и проведем время вместе.       — Я знаю… Но у меня не получается…       — Наталия…       — Жаль, что иногда трудно забыть то, что хотим забыть, как о страшном сне. То, что может кого-то погубить… То, что вызывает стыд… Я… Я не могу…       — Неужели я делаю что-то не так?       — Нет, Эдвард, дело не в тебе… Дело в…       — Черт, неужели ты снова решила вспомнить про этого мерзавца Уэйнрайта?       — Да, его… — тяжело вздыхает Наталия. — И все то, что он со мной сделал… Что хотел сделать…       — Пожалуйста, девочка моя…       — Наверное, я уже никогда не забуду тот кошмар, который пережила… Сколько бы я ни пыталась, у меня ничего не получается.       Наталия снова тяжело вздыхает и опускает свой грустный взгляд вниз. Эдвард же убирает с ее лба несколько прядей волос и целует ее в щеку, обвив руки вокруг шеи девушки.       — Он мертв, Наталия, — шепчет Эдвард. — Ты больше никогда не встретишь Уэйнрайта.       — Я до сих пор боюсь, что он внезапно выпрыгнет из каких-нибудь кустов, — дрожащим голосом признается Наталия. — Что он что-нибудь с тобой сделает и снова начнет издеваться надо мной… А то и вообще утащит куда-нибудь. Накачает какой-нибудь дрянью и будет делать все, что ему вздумается…       — Нет-нет, этого не будет! Никогда! — Эдвард мило целует Наталию в висок, придерживая ее за щеку. — Никто не посмеет обидеть тебя. Я – твой защитник и никому не дам тебя в обиду. Если какая-то тварь посмеет причинить тебе вред, то я разорву его на части.       — А если тебя не будет рядом? — с грустью во взгляде спрашивает Наталия. — Я не смогу защитить себя, потому что до смерти испугаюсь. Если Уэйнрайт предстанет передо мной, то я смогу только плакать… Пока он будет лапать меня где только можно и… Раздевать…       — Пожалуйста, солнце мое, не надо об этом думать.       — Я спокойна только тогда, когда ты рядом со мной. Но ведь ты не можешь все время спасать меня от тех, кто хочет причинить мне вред.       — Сейчас тебе уже ничто не угрожает. Уэйнрайт не просто сел за решетку, а умер.       — Иногда мне не верится, что это правда… — тяжело вздыхает Наталия. — Я как будто сплю… Но вот-вот проснусь и пойму, что этот тип все еще живой и хочет изнасиловать меня… А то и вовсе убить…       — Не переживай, милая, это не сон. Уэйнрайт действительно мертв. Этот человек горит в аду.       — Мне еще никогда не было так страшно, как тогда, когда этот человек стоял напротив меня…       — Я знаю. — Эдвард гладит Наталию по голове и кончиками пальцев начинает массировать ей лоб, чтобы помочь немного расслабиться, пока та грустным взглядом смотрит в одну точку. — Но я верю в тебя. Даже если ты останешься без моей защиты, тебе удастся дать отпор.       — Нет, Эдвард, я не смогу… — качает головой Наталия. — После того, что мне пришлось пережить, я уже точно не смогу притворяться дерзкой и крутой. Раньше я думала, что смогу противостоять любому типу… Но после случая с Уэйнрайтом этот миф был разрушен. Я поняла, что была и всегда буду слабой беззащитной девочкой, которая воспринимает все слишком близко к сердцу…       — Нет, Наталия, это не так. — Эдвард целует Наталию в лоб и продолжает массировать ей голову кончиками пальцев уже обеих рук. — Ты у меня сильная девочка с крепким стержнем. Когда действительно нужно, ты можешь собраться и забыть о любых страхах. У тебя потрясающая сила воли… Ты намного сильнее, чем тебе кажется. Тебе кажется, что ты слабая и трусливая, но это совсем не так.       — Ты действительно сильный. А вот я – нет. Жуткая трусиха, которая плачет по любому поводу.       — Не говори так, девочка моя, — уверенно возражает Эдвард, прижимает голову Наталии к себе так, что нос девушки утыкается в изгиб его шеи, запах кожи на которой вызывает у нее чувство легкого головокружения, и нежно гладит ее. — Иногда даже маленькие детеныши бывают очень храбрыми.       — Нет… Я не такая… Любой может обидеть меня и… Довести до сердечного приступа…       — Запомни, никто не посмеет обидеть тебя, причинить вред или тем более, убить. Я заставлю любого заплатить за все твои страдания и не успокоюсь, пока он не получит по заслугам.       — Я верю, Эдвард… — тихо произносит Наталия. — Но все эти воспоминания не дают мне покоя… Я не знаю, как забыть ту боль… Тот дикий страх… То отвращение… Тот стыд… Все то, что я чувствовала по вине того ужасного человека…       — Ты обещала мне, что забудешь об этом.       — Да… Но не смогла… После той встречи с тем типом я снова начала постоянно думать о том дне, когда мне хотелось… Умереть… От стыда… От страха… От ненависти к себе… Своей слабости… И трусости…       Наталия тихо шмыгает носом и прикрывает рот рукой, пока ее глаза находятся на мокром месте от слез, которые она пока что пытается сдержать. А видя, как ее слегка трясет, Эдвард чувствует, как его сердце больно сжимается и обливается кровью.       — Наталия, милая… — мягко произносит Эдвард и чуть крепче обнимает Наталию. — Прошу тебя, перестань об этом думать. Все кончено. Больше никто не посмеет причинить тебе вред.       — Это не может быть правдой… — издает тихий всхлип Наталия. — Слишком хорошая новость, чтобы она была реальной…       — Я понимаю, что тебе трудно поверить, но это правда. Больше никто и ничто не будет напоминать тебе о нем.       — Нет… У меня не получится… Я не смогу забыть…       — Сможешь! Ты – сильная девушка! Я верю в тебя и знаю, что ты справишься. С чем угодно.       — Это слишком тяжело, слишком… — сильно дрожащим голосом произносит Наталия. — Наверное, я буду страдать так, словно все случилось пару мгновений назад.       — Пожалуйста, Наталия, перестань так мучить себя. — Эдвард тыльной стороной проводит по щеке Наталии, пока та тихонько плачет. — Все хорошо…       — Мне страшно… Очень страшно…       Наталия обхватывает руки Эдварда, обвитые вокруг ее шеи, и утыкается в них носом, слегка дрожа и издавая тихие всхлипы. Мужчина же трется щекой об ее щеку и носом утыкается в ее плечо, которое в какой-то момент нежно целует.       — Ну все, солнце мое, успокойся, — мягко говорит Эдвард. — Я не хочу видеть тебя в таком подавленном состоянии.       — Я боюсь… — дрожащим голосом произносит Наталия, выглядя немного бледной и довольно часто дыша. — Боюсь, что этот человек сейчас сидит в кустах и наблюдает за нами. И готовится напасть… Напасть на тебя… И забрать меня с собой… Неизвестно куда…       — Не думай об этом, малышка, не думай. — Эдвард целует Наталию в макушку, одной рукой придерживая ее лицо и видя, как по нему медленно катятся слезы. — И только не говори, что ты собралась падать в обморок. А то ты что-то сильно побледнела.       — Если бы он оказался рядом, то я бы предпочла сразу умереть… А не терять сознание…       — Нет-нет, не говори так! Подобные слова ранят меня.       — Прости… — низким, дрожащим голосом произносит Наталия и тихо шмыгает носом. — Но я ничего не могу с собой поделать… Воспоминания слишком сильны… А я слишком впечатлительная… Трусливая… Слабая…       — Ты совсем не слабая и не трусливая.       — Но это правда, Эдвард. Я всегда была жуткой трусихой, которая нуждается в защите более сильного человека…       — Я рядом, любимая, все хорошо. — Эдвард снова прижимает Наталию к своей груди и мило целует ее в щеку. — Никакого Уэйнрайта нет и не будет.       — Кто знает….       — Его нет! — Эдвард берет Наталию за подбородок и заставляет ее посмотреть ему в глаза. — Уэйнрайт мертв. Он умер два дня назад. От многочисленных трав и смешивания сильных наркотиков. А в связи с его смертью полиция закрыла дело.       — Это не сон?       — Нет, дорогая, не сон.       — И ты правда сейчас со мной?       — Сейчас отвечу. — Эдвард одаривает Наталию нежным поцелуем в губы, придерживая ее за затылок, и отстраняется спустя несколько секунд после того, как слышит очень тихий женский стон. — Теперь веришь?       — Кажется, да… — неуверенно произносит Наталия и мягко гладит Эдварда по щеке, скромно улыбнувшись сквозь слезы. — Уж ты точно настоящий…       — Ну все, радость моя, перестань плакать, — тихо говорит Эдвард и аккуратно вытирая слезы на щеках и под глазами Наталии. — А иначе я тоже заплачу.       — А ты будешь рядом?       — Несомненно!       — Сделай что-нибудь… — тихо произносит Наталия и с грустью во взгляде смотрит на Эдварда. — Пожалуйста, Эдвард, помоги мне… Я не знаю, как мне забыть этот ужас. А если я не забуду, то точно сойду с ума.       — Не беспокойся, любовь моя, я помогу тебе.       Эдвард медленно отстраняется от Наталии и начинает нежно массировать ее плечи и шею, уделяя внимание каждой косточке, которую чувствует.       — Я знаю, что поможет тебе, — более низким и приятным голосом говорит Эдвард. — Ты не сможешь устоять против того, что я сделаю.       Спустя несколько секунд Эдвард медленно опускается до верхней части спины Наталии, которой уделяет ничуть не меньше внимания. Девушка чувствует, как ей становится хорошо от тепла, что распространяется по ее телу, и иногда издает очень тихие, чувственные стоны, пока крепкие, но нежные мужские пальцы прикасаются к мягкой, гусиной коже.       — Хорошо, — с легкой улыбкой низким, бархатистым голосом произносит Эдвард, пока он массирует заднюю часть шеи Наталии, с прикрытыми глазами слегка склонившая голову. — Вот так…       — О, МакКлайф, ты просто волшебник… — чувственно вздыхает Наталия и, слегка прикусив губу, издает тихий стон. — Знаешь, где гладить…       — Я все знаю, красавица моя. — Эдвард оставляет нежный поцелуй на задней части шеи Наталии, пока его пальцы нежно, но крепко массируют ей плечи и руки. — Хотя я еще ничего не начинал…       — Ох… — слегка вздрагивает Наталия и скромно улыбается. — Если только я доживу…       — Тебе понравится, обещаю.       Эдвард еще несколько секунд массирует Наталии спину, не скрывая своей хитрой улыбки, когда он слышит ее полные наслаждения стоны. А в какой-то момент мужчина целует оба ее расслабленных плеча и медленно, но уверенно притягивает ее к себе, расположив девушку так, чтобы ее голова лежала у него на груди, а его руки обвивали талию.       — Наталия, моя прекрасная блондиночка… — с наслаждением тихо произносит Эдвард, медленно проводя кончиком носа по волосам и некоторым частям лица Наталии, прикладывает руку к одной ее щеке и нежно целует другую, а также лоб, нос, губы и подбородок. — Красавица…       — Опять собираешься медленно убивать меня? — со скромной улыбкой, тихим, низким голосом спрашивает Наталия.       — Собираюсь доставить тебе удовольствие. — Эдвард убирает некоторые волосы Наталии в сторону, чтобы открыть себе обзор на ее ухо, которое нежно ласкает губами, и за которым оставляет пару коротких поцелуев. — Чтобы тебе было хорошо…       — Эдвард… Эдвард, я…       — Тс-с… — Эдвард прикладывает два пальца к губам Наталии и приближает лицо поближе к ее уху, в которое собирается что-то сказать низким, бархатистым голосом: — Расслабься…       Услышав этот нежный шепот у своего уха, Наталия понимает, как ее покрытые мурашками тело резко вздрагивает, а она сама забывает, как дышать.       — Тише-тише, милая, тише, — мягко шепчет Эдвард, гладит Наталию по голове и запускает пальцы в ее мягкие золотистые локоны. — Расслабься… А иначе ничего не получится.       — Но я и так расслабилась… — тихим, хриплым голосом возражает Наталия.       — Нет, не ври мне. Ты все еще очень сильно напряжена.       — Нет… Мне уже хорошо…       — А будет еще лучше, если ты расслабишься и позволишь мне поиграть на моем прекрасном инструменте.       — Но…       Эдвард заставляет Наталию замолчать с помощью короткого, нежного поцелуя в губы, придерживая ее за подбородок. Поначалу девушка слегка напрягается и понимает, что ее сердце на мгновение замирает. Но вскоре резко расслабляется с чувственным стоном, откинув голову назад после того, как мужчина начинает придерживать ее за горло одной рукой и подушечками пальцев нежно гладит его. А нежно оттянув обе ее губы, он отстраняется и тыльной стороной руки гладит ее по щеке, пока она словно околдованная пристально смотрит ему в глаза.       — Вот так хорошо… — с легкой улыбкой шепчет Эдвард. — Хорошо…       Эдвард убирает в сторону некоторые пряди волос Наталии и кончиками пальцев медленно проводит по ее губам, изгибу шеи и ее передней части, пока та начинает дышать немного чаще.       — Просто расслабься и доверься мне, — уверенно говорит Эдвард. — Я сам всем займусь. Тебе всего лишь нужно расслабиться и получать удовольствие.       Эдвард начинает медленно, с большим удовольствием оставлять поцелуи на лице Наталии, начиная от губ, уголков рта, скул, щек и носа и кончая висками, лбом, макушкой и затылком. Иногда он может подышать на какие-то участки то горячим, то холодным воздухом и не стесняется гладить их и целовать ее за ухом, мочку которого нежно прикусывает. Медленные, дразнящие поцелуи вызывают у девушки приятную дрожь по всему телу и все больше пробуждают в ней влечение к этому человеку. Сердце снова и снова пропускает удар после каждого прикосновения его мягких губ и нежных подушечек пальцев к ее чувствительной коже. Девушка прикрывает глаза и сосредотачивается на своих чувствах, окончательно перестав плакать, пока ее дыхание заметно учащается, из уст вырываются тихие чувственные стоны, а напряжение зарождается где-то внизу живота.       В какой-то момент Эдвард одаривает Наталию более продолжительным поцелуем, на который та безотказно отвечает, все еще оставаясь нежным, но лаская женские уста с большей напористостью. Он не может оторвать взгляд от своей любимой невесты, что выглядит невероятно привлекательно в топике с открытыми плечами из летящей ткани и джинсовых мини-шортах, что подчеркивают красоту ее стройных длинных ног. А пальцы так и тянутся к мягкой, бархатистой коже, которая пахнет чем-то сладким, и слегка волнистым длинным волосам роскошного золотистого оттенка, что красиво спадают с оголенных плеч и обрамляют изящное женское лицо.       — М-м-м, я чувствую запах ванили, — носом медленно проведя то по волосам Наталии, то по задней части ее шеи, с легкой улыбкой шепчет Эдвард. — Сладкой ванили…       Эдвард полной грудью вдыхает запах кожи на одном из изгибов шеи Наталии.       — Ты уже сводишь меня с ума… — Эдвард проводит губами по изгибу шеи Наталии и оставляет нежный поцелуй у нее за ухом. — Моя маленькая девочка…       Наталия ничего не говорит и с дрожью во всем теле прикрывает глаза, довольно тяжело дыша и чувствуя бешеный стук своего сердца где-то в голове.       — Ты великолепна, моя королева, — тихим, низким голосом произносит Эдвард, обеими руками берет лицо Наталии в руки так, что она смотрит на него снизу вверх, одаривает еще одним нежным, продолжительным поцелуем в губы, во время которого он слышит ее томный стон, отстраняется и с немного затрудненным дыханием кончиком носа трется об ее нос. — Такая привлекательная…       Эдвард оставляет еще несколько милых поцелуев на всех участках лица Наталии и не забывает ласкать ее голову, шею и щеки своими теплыми ладонями или едва касается их губами. Чуть позже он начинает водить руками по ее ключицам, груди, изгибам талии, коленям и бедрам, замечая, что из приоткрытого рта девушки вырываются более громкие и чувственные стоны. А она сама инстинктивно пытается прижаться как можно ближе прижимается к невероятно теплому мужчине и кладет руку на его согнутое колено, которое в порыве эмоций иногда сжимает.       — Моя богиня… — низким, бархатистым голосом шепчет в ухо Наталии Эдвард и оставляет пару поцелуев на месте за ним, пока его руки проскользают под ее топ и нежно скользят по женской груди. — С тобой я забываю обо всем на свете.       Заметив, как ее кожа покрывается мурашками после того, как он дышит на изгиб женской шеи горячим и холодным воздухом, Эдвард снова вовлекает Наталию в нежный поцелуй в губы. Мужчина берет девушку за горло и самодовольно улыбается, услышав ее приглушенный стон. Он никуда не спешит и делает все очень медленно, будто желая заставить возлюбленную изнывать от желания оказаться к нему ближе. А в какой-то момент МакКлайф-младший проводит губами по всем частям лица блондинки, все еще придерживая свою невесту за шею и хорошо чувствуя ее учащенное сердцебиение.       А пока Наталия расслабленная прижата к его груди с прикрытыми глазами и повернутой на бок головой, Эдвард легким движением убирает в сторону ее густую копну волос и оставляет пару невесомых поцелуев на задней части ее шеи. После чего МакКлайф-младший медленно прокладывает путь из поцелуев к ее изгибу, держа руки обвитыми вокруг талии своей невесты.       — Хорошая девочка… — с самодовольной улыбкой произносит Эдвард и оставляет очередной нежный, но безумно волнительный поцелуй на изгибе шеи Наталии, которая слегка вздрагивает и с прикрытыми глазами и чувством сладкого напряжения внизу живота издает тихий стон, слегка согнув ноги в коленях. — Хорошая…       Эдвард оставляет еще парочку поцелуев на том же изгибе шеи Наталии и уделяет немного внимания месту у нее за ухом, которое он нежно ласкает слегка разомкнутым ртом. От чего девушка сильно напрягает бедра, выпячивает грудь и издает тихие, чувственные вздохи, откидывая голову назад или задирает ее вверх и либо закрывает, либо закатывает глаза.       — Наталия, ангел мой… — с блаженной улыбкой тихим, низким голосом произносит Эдвард, откидывает голову Наталии назад и оставляет несколько волнительных поцелуев на передней части ее шеи. — Моя королева…       — О, боже… — очень тихим, слегка хриплым голосом произносит Наталия, закатывает и прикрывает глаза, когда Эдвард оставляет нежный поцелуй у нее в горловой впадине. — М-м-м…       — Тише-тише, любимая, расслабься, — с хитрой улыбкой шепчет Эдвард и покрывает поцелуями плечи Наталии, пока его руки сначала водят по ее ключицам, а потом начинают нежно, но уверенно сжимать пышную женскую грудь. — Все хорошо…       — Ох, что ты делаешь? — Наталия, довольно тяжело дыша с приоткрытым ртом и слегка выгнув спину, издает еще более чувственный стон, пока ее пальцы крепко сжимают колено Эдварда. — Эдвард… Эдвард…       — Знаю… Ты тоже сводишь меня с ума, малышка… — Эдвард медленно проводит одной рукой по животу и изгибу талии Наталии и останавливается на внутренней поверхности бедер, между которыми он чувствует жар. — Тоже…       — Не останавливайся… — издает громкий, чувственный стон Наталия, напрягая мышцы живота. — Пожалуйста…       Эдвард ничего не говорит и с хитрой улыбкой убирает копну волос Наталии с еще не целованного изгиба ее шеи, старательно выискивает самые чувствительные участки и легонько прикусывает их. Одна его рука продолжает нежно мять ей грудь и ласкать набухшие соски, а другая проскользает под женский топик и уверенно гладит оголенный живот, мышцы которого сильно напряжены. Пока сама девушка все больше радует мужчину своими чувственными стонами, не сопротивляясь ни чему из того, что он делает, и все более остро испытывая чувство легкости в голове.       — Красавица… — с учащенным дыханием и широкой улыбкой низким голосом произносит Эдвард и проводит губами по изгибу шеи Наталии и месту у нее за ухом, пока одна его рука ласкает внутреннюю часть ее бедра. — Королева… Моя прекрасная королева…       Эдвард нежно, но с давлением берет Наталию за горло и вовлекает ее в продолжительный поцелуй в губы, которые он оттягивает, зажимает и облизывает. С тихими стонами мужчина осторожно проводит кончиком языка по небу девушки и обводит им вокруг ее языка, чередуя подобные ласки с легким покусыванием женских уст. В ответ на что девушка отзеркаливает почти его действия, заставляя того испытывать легкое головокружение и напряжение в каждой мышце тела. Одна его рука без стеснения, по-хозяйски сжимает пышную женскую грудь и ласкает твердые соски и ключицы, а другая слегка задирает ее топик и ласкает обнаженный живот.       — О, черт, Наталия, ты решила убить меня сладкой смертью… — с широкой улыбкой нежным шепотом произносит Эдвард, с учащенным дыханием все еще держа Наталию за горло, которое он ласкает подушечками пальцев, и сверху рассматривая ее глаза и расширенные зрачки. — Сладкой…       — Еще, еще… — хриплым голосом умоляет Наталия и чувствует, как ее сердце замирает, когда Эдвард едва касается губами ее губ, обводя пальцем вокруг ее пупка и играя с украшением в нем. — Пожалуйста… Пожалуйста, Эдвард…       Наталия не договаривает и издает чувственный стон, когда Эдвард вовлекает ее в еще один продолжительный, нежный поцелуй с нотками страсти, уже обеими руками держа ее за горло и кончиками пальцев одной из них нежными, слегка надавливающими движениями лаская переднюю часть ее шеи. Тяжело дышащая девушка чуть быстрее начинает двигать бедрами, поглаживая или сжимая его согнутые в коленях ноги, и с громким придыханием выпячивает грудь, когда мужские пальцы скользят по этой прекрасной части тела.       — Тише-тише, детка, расслабься, — низким голосом шепчет Эдвард, прижимает голову Наталии к своей груди, гладит по макушке, обвив свободную руку вокруг ее шеи, и целует в висок, пока он пропускает пальцы сквозь ее волосы. — Все хорошо…       Эдвард оставляет несколько поцелуев на изгибе шеи Наталии, пока она блаженно улыбается, закатывает глаза и прикрывает их. Мужчина гладит ее по голове и щеке и несколько секунд просто наблюдает за своей невестой с нежностью во взгляде, в какой-то момент убрав в сторону некоторые пряди ее волос, что переливаются ярким блеском под лучами солнца.       — Умница моя, — с легкой улыбкой шепчет Эдвард и нежно целует Наталию в лоб после того, как поворачивает ее лицо к себе. — Умничка…       Эдвард оставляет короткий поцелуй на мягких, сладких губах Наталии, одной рукой придерживая ее голову.       — Я же говорил, что тебе будет хорошо, — тихим, мягким голосом добавляет Эдвард и тыльной стороной руки проводит по щеке Наталии.       — Ты вырубил меня… — с легкой улыбкой издает тихий стон Наталия.       — А ты свела меня с ума. — Эдвард медленно проводит кончиком языка по губам Наталии и с тихим стоном нежно оттягивает и зажимает их. — Ты делаешь меня диким…       — А можно я усну прямо тут? — тихо спрашивает Наталия. — Здесь так тепло и уютно…       — Если что – могу с удовольствием поохранять твой сон, — уверенно говорит Эдвард и кончиками пальцев медленно проводит по изгибу шеи Наталии. — Понаблюдать за своей спящей красавицей…       — Только если ты и дальше будешь меня так целовать, то я точно не смогу заснуть.       — Но я могу очень быстро усыпить. — Эдвард прижимает Наталию поближе к себе и нежно гладит ее по голове. — Все зависит от твоего желания, малышка.       — М-м-м, любимый… — скромно улыбается Наталия и обеими руками обхватывает ту руку, которой Эдвард обвивает ее шею.       Несколько секунд влюбленные молча наслаждаются тем, как теплый ветерок обдувает их лица и одежду. А затем Наталия с восхищением и нежностью смотрит в глаза Эдварда, отмечая, как сильно расширены его зрачки.       — А ты знаешь, что у тебя очень красивые глаза? — мягко спрашивает Наталия. — Я готова подчиняться их обладателю без всяких возражений.       — Спасибо большое, но твои мне нравятся больше, — со скромной улыбкой отвечает Эдвард и нежно гладит Наталию по щеке. — Они меня пленят… И я не могу сопротивляться.       — Любимый… — Наталия с широкой улыбкой кладет руку на затылок Эдварда и приближает к себе его лицо так близко, что кончики их носов соприкасаются, а сами влюбленные хорошо чувствуют дыхание и сердцебиение друг друга. — Ангел мой…       — Моя голубоглазая красавица…       — Сделай это еще раз… — Наталия гладит Эдварда по голове. — Мне было так хорошо…       — Не все сразу, солнце мое, — с хитрой улыбкой отвечает Эдвард.       — Ну, пожалуйста, Эдвард…       — Терпение, блондиночка. Я понимаю, что тебе трудно устоять перед таким шикарным парнем, но все же умей терпеть.       — Ну хотя бы поцелуй меня… Я хочу твоих страстных поцелуев. Они сводят меня с ума…       — Ладно, уговорила! — Эдвард оставляет короткий поцелуй на губах Наталии. — Готово!       — И это все, что ты можешь мне предложить?       — Немного сейчас, немного потом… — Эдвард проводит ладонью по ключицам Наталии и опускает обе руки до ее груди, которую нежно гладит и мягко обхватывает снизу. — Я хочу, чтобы ты изнывала от того, как хочешь меня.       — Хочешь, чтобы я взяла все в свои руки? — Наталия проводит рукой по волосам Эдварда, решительно берет его лицо в руки и смотрит ему в глаза снизу вверх. — Мне не составит никакого труда заставить тебя умирать от желания разорвать на мне одежду.       Наталия с громким придыханием хочет одарить Эдварда страстным поцелуем в губы, но успевает лишь слегка коснуться их, ибо тот закрывает ей рот рукой и бархатистым шепотом произносит:       — Тс-с-с, не спеши, детка, не спеши… — Эдвард пальцем медленно проводит по губам Наталии, губами ласкает ее ушную раковину и языком нежно касается кожи за ухом. — Всему свое время…       — Ну и наглый же, МакКлайф. Очень наглый!       — Я? Наглый? — скромно усмехается Эдвард. — Это почему же?       — Потому! — Наталия переводит взгляд в даль, спиной прижавшись к груди Эдварда. — Доводишь до предынфарктного состояния, а на середине пути начинаешь выпендриваться!       — Я пока что ничего не делал, красавица. — Эдвард нежно целует Наталию в горловую впадину, обеими руками сжав ее грудь. — Всего лишь пару раз поцеловал в шейку и за ушком.       — Видно, это твой братец научил тебя подобному приему.       — Нет, моя королева, — с гордо поднятой головой произносит Эдвард и гладит внутреннюю часть бедра Наталии. — Мне не нужны советы моего братца. Если я захочу, то девчонка уже через несколько минут будет горячая и мокрая.       Эдвард оставляет короткий поцелуй на губах Наталии и медленно проводит языком по ее небу.       — Я всегда был неподражаем в любовных делах, — добавляет Эдвард и уверенно ласкает живот Наталии под топиком. — И могу быть не только нежным, но еще и грубым.       — Ты? Грубым?       — Только не делай вид, что ты не помнишь.       — Сейчас я даже имя свою не помню.       — Оно самое прекрасное на свете… — Эдвард оставляет парочку поцелуев на месте за ухом Наталии, по которому он водит губами, пока его руки уверенно скользят по ее талии, бедрам и внутренним их частях. — Наталия…       — Знаешь, красавчик, мне кажется, пора перехватить инициативу и заняться тобой как следует.       Только Наталия приближает лицо Эдварда поближе к себе, придерживая его за затылок, как тот мягко отстраняется и с хитрой улыбкой прикрывает ее рот рукой.       — Ну-ну, спокойно, тигрица моя ненасытная, — тихим, низким голосом говорит Эдвард, гладит Наталию по голове свободной рукой и запускает пальцы в ее волосы. — Спокойно…       Эдвард оставляет короткий поцелуй на передней части шеи Наталии, которая с приглушенным стоном закатывает глаза.       — Конечно, мне безумно нравится, когда ты проявляешь инициативу. Но неужели тебе не хочется растянуть удовольствие?       — Хочется… — низким голосом произносит Наталия и нежно гладит Эдварда по щеке, полной грудью вдыхает запах, что исходит от его кожи на лице, и блаженно улыбается с чувством легкого головокружения. — Но не могу устоять против запаха настоящего мужчины. Я хочу все и сразу…       — У тебя великолепный вкус. — Эдвард с хитрой улыбкой губами мягко касается губ Наталии и после начинает еще более чувственно говорить ей в рот: — Лучше меня никого нет…       — Да… — Наталия садится боком к Эдварду, берет его лицо в руки и с немного затрудненным дыханием приближает его очень близко к своему. — Когда ты рядом, я слабею…       — А я становлюсь сильнее… — уверенно говорит Эдвард и поддается соблазну прикоснуться к мягкой коже на ногах Наталии. — Намного сильнее…       — И все-таки поцелуй меня, — низким, приятным голосом просит Наталия и пальцем проводит по нежным губам Эдварда, а ее вторая рука придерживает его щеку. — Чтобы мне было хорошо.       — Без проблем. — Эдвард мило Наталию в губы.       — Таким поцелуем ты от меня не отделаешься. Я хочу чего-нибудь горяченького.       — Я же сказал, что хочу растянуть удовольствие.       — МакКлайф!       — Не будь капризным ребенком, Рочестер. — Эдвард с более хитрой улыбкой целует Наталию в уголки рта, проводя рукой по ее распущенным волосам. — Лучше будь умницей.       — Даю тебе последний шанс. Или я беру все в свои руки.       — Вообще-то я здесь главный.       — Да? — по-доброму усмехается Наталия. — И кто это сказал?       Наталия резко притягивает Эдварда к себе, взяв его за заднюю часть шеи, и сразу же вовлекает в немного напористый, агрессивный поцелуй в губы, активно используя язык. Несколько секунд мужчина отвечает на него, но потом резко перехватывает инициативу на себя и с затрудненным дыханием разрывает его.       — Потому что я – мужчина, — хриплым голосом произносит Эдвард. — И я с тобой еще не закончил.       Эдвард с более широкой улыбкой одаривает Наталию нежным поцелуем в губы, взяв ее лицо в руки и намеренно играя с градусом напряжения, дабы свести свою возлюбленную с ума.       — Так-то лучше… — с блаженной улыбкой мурлыкает Наталия, пока ее пальцы копаются в волосах Эдварда. — Можешь же, когда захочешь.       — Только не думай, что я всегда буду мягким, — хитро улыбается Эдвард и берет Наталию за горло крепко, но нежно, через пальцы чувствуя, как часто бьется ее сердце. — Будешь и дальше так пожирать меня взглядом, тебе придется отвечать.       Подождав еще пару секунд, Эдвард снова целует Наталию в губы, но уже с большим давлением и упорством, положив ладонь на ее затылок и уверенно водя другой по частично оголенной спине, пока та копается в его волосах и ласкает заднюю часть его шеи. Оба довольно тяжело дышат и время от времени издают тихие, чувствительные стоны с чувством жара и мучительного напряжения во всем теле. Позже мужчина оставляет несколько поцелуев на шее девушки, уверенно водя руками по изгибам ее талии и всей длине стройных ног, что согнуты в коленях. Пока блондинка в порыве страсти крепко сжимает волосы жениха, царапает заднюю часть его шеи и совершает непроизвольные телодвижения, инстинктивно прижимаясь как можно ближе к крепкому мужскому телу, от которого исходит жар.       А в какой-то момент Эдвард, не разрывая поцелуя, притягивает Наталию еще ближе к себе и принимает лежачее положение. Она тут же прижимает его руки к земле, сцепляет свои пальцы с его пальцами и снова пытается взять ситуацию под свой контроль, одаривая его то нежным и невинным чмоком, то напористым и влажным поцелуем. Пока мужчина безропотно ей подчиняется, блаженно улыбаясь в перерывах и довольно тяжело дыша с чувством легкого головокружения.       — Ты неподражаем, красавчик… — тихим, низким голосом говорит Наталия, обеими ладонями гладит щеки Эдварда и уверенно проводит ими по всему мужскому торсу. — Я вся горю…       — Да, я такой… — с гордостью произносит Эдвард и начинает водить руками по спине, изгибам талии бедрам и ягодицам Наталии. — Неотразимый…       — Ты мой лев… Мой смелый и решительный лев…       С чувственным стоном Наталия вовлекает Эдварда в еще один продолжительный поцелуй в губы и медленно обводит языком вокруг его языка. А спустя несколько секунд мужчина одним ловким движением перекладывает девушку на землю, возвышается над ней.       — М-м-м, отвлекающий маневр, — с хитрой улыбкой низким голосом произносит Эдвард.       — Не могу устоять, когда ты рядом, — уверенно отвечает Наталия.       — Ну-ну… — Эдвард прижимает руки Наталии к земле, когда она пытается погладить его по щеке. — Не рыпайся, красавица, не рыпайся…       — Эй, ну так все хорошо шло!       — Не переживай, куколка, у тебя еще будет шанс удивить меня. А пока что я хочу удивлять тебя и получать удовольствие. Которого мне в последнее время так не хватало.       Эдвард с еще большим напором вовлекает Наталию в еще один продолжительный поцелуй в губы, как бы давая понять, что он все решает и ей лучше подчиниться. Она не сдерживает чувственные стоны и словно кошка прогибает спину, полностью доверяю этому человеку, который и без ее указаний знает, что делать. Мужчина щедро покрывает всю ее шею и ключицы нежными, но напористыми поцелуями и хитро улыбается, когда девушка выпячивает грудь с чувством легкой дрожи на коже и сладкого напряжения и жара между ног.       — Хорошо, правда? — с хитрой улыбкой интересуется Эдвард, отпускает руки Наталии и проводит своими ладонями по изгибам ее талии и животу.       — Ты точно собрался убивать меня… — слегка охрипшим голосом произносит Наталия. — Медленно…       — Вовсе нет… — Эдвард плавно перемещается к ключицам Наталии и нежно массирует ей грудь. — Моя главная цель – это твое удовольствие.       — Черт… — Наталия с прикрытыми глазами откидывает голову назад, согнув ноги в коленях. — Что ты со мной делаешь?       — О да, малышка… — с блаженной улыбкой низким голосом произносит Эдвард, покрывает поцелуями ключицы Наталии и открытую часть груди, задирает ее топик и уделяет внимание оголенному животу, по которому также медленно проводит руками. — Да…       — О, боже… — вырывается из уст Наталии, когда ее тело резко вздрагивает.       — Ключик к твоей двери я уже давно подобрал. — Эдвард проводит одной рукой по груди Наталии и нежно массирует ее, кончиками пальцев другой ласкает низ ее живота, промежность и внутреннюю часть бедер. — И знаю, что ему нравится.       — Пожалуйста, Эдвард… — издает тихий, томный стон Наталия, довольно часто и глубоко дыша. — Эдвард…       — Ну же, не надо напрягаться… Расслабься… — Эдвард обеими руками нежно хлопает по напряженным бедрам Наталии и нежной коже на ее оголенных ногах и покрывает поцелуями ее живот или же просто проводит по некоторым частям приоткрытым ртом, попеременно дыша на каждый участок холодным и горячим воздухом. — Черт, Наталия… Как же ты прекрасна…       — О боже… — дрожащим, хриплым голосом произносит Наталия и снова томно вздыхает, довольно тяжело дыша с чувством жара и головокружения. — М-м-м…       — Продолжай, красавица, продолжай… — с самодовольной улыбкой низким голосом говорит Эдвард, пока он руками нежно, но уверенно массирует Наталии грудь и покрывает зону декольте короткими, но волнительными поцелуями. — Твои стоны меня возбуждают…       В порыве страсти Эдвард начинает нежно покусывать и посасывать кожу Наталии на шее, пока она крепко сжимает и оттягивает его волосы и водит свободной рукой по спине, плечам и ягодицам мужчины, стараясь прижать его как ближе к себе. Позже девушка ногтями впивается в заднюю часть шеи жениха и закатывает глаза, когда одна из его ладоней медленно скользит по ее оголенному животу, а другая гладит по голове и волосам, что красиво разложены на усеянной зеленой травой земле.       — О, боже, м-м-м… — издает томный стон Наталия и сильно прикусывает нижнюю губу.       — Все хорошо, красавица, — с хитрой улыбкой шепчет Эдвард, пока одна его рука сжимает бедро Наталии, пальцы другой копаются в ее волосах, а он сам проводит губами по передней части ее шеи. — Все хорошо…       — О, Эдвард, ты просто неподражаем… — Наталия слегка вздрагивает с чувственным выдохом и сначала прикрывает, а потом закатывает глаза, чувствуя приятное тепло между ног.       — Ты сейчас невероятно сексуальна… — низким, бархатистым голосом произносит Эдвард и медленно проводит губами по передней части шеи Наталии, ее ключицам, груди и животу. — Моя девочка… Моя гордость…       — Я вся твоя… — Наталия слегка прикусывает губу с негромким чувственным вздохом. — Тебе можно все.       — М-м-м, какая ты у меня горячая… — Эдвард нежно проводит рукой по внутренней части бедер Наталии и хитро улыбается. — А как тебя бросает в дрожь…       — Сам виноват!       — Даже если бы ты захотела мне соврать, я бы все равно все понял. — Эдвард теплой ладонью нежно ласкает живот Наталии и обводит пальцем вокруг пупка. — Твое тело никогда не обманет…       — Пожалуйста, Эдвард, пожалуйста… — с чувственным стоном крепко сжимает бедра и выгибает спину Наталия после того, как Эдвард кончиками пальцев проводит по ее промежности.       — Не умоляй, красавица. — Эдвард берет Наталию за изгибы талии и носом или губами проводит по ее животу, груди и ключицам. — Я и так сделаю все, чего просит твое тело…       Только руки Наталии тянутся к Эдварду, которого она хочет немного приласкать, как вдруг он берет ее за запястья, прижимает их к земле и одаривает еще более волнительным и напористым поцелуем, наслаждаясь тем, как тело девушки словно по волшебству мгновенно расслабляется, а она пытается проявить страсть с помощью легких покусываний мужских губ. А в какой-то момент МакКлайф-младший переворачивается на бок, потянув свою невесту за собой, и продолжает этот чувственный, глубокий поцелуй, обнимая ее так же крепко, как и она – его. Пока руки Наталии копаются в густой копне невероятно мягких на ощупь мужских волос, Эдвард проводит ладонью по изгибам ее тонкой талии, бедрам и ягодицам и нежно гладит по голове.       Мужчина снова прокладывает путь из нежных поцелуев от губ, уголков рта, щек и ушей до шеи, в изгибе которой он с широкой улыбкой прячет лицо. Сама же девушка с неровным дыханием просто гладит любимого человека по спине, обвивает рукой его шею и носом утыкается в его плечо, вдыхая запах мужчины, который внушает ей спокойствие и доверие. Влюбленные некоторое время просто лежат на боку и с нежностью смотрят друг другу в глаза. Эдвард держит руку обвитой вокруг шеи Наталии, гладит ее по голове и пропускает пальцы сквозь ее золотистые пряди. А та прижимается к нему как можно ближе, прикладывает одну руку к его груди, через которую хорошо чувствует учащенное сердцебиение своего жениха, и прислушивается к его неровному горячему дыханию.       — Любимый… — с нежной улыбкой тихо произносит Наталия, гладя Эдварда по щеке.       — Моя девочка… — низким голосом произносит Эдвард и кончиками пальцев проводит по коже головы Наталии. — Мой прекрасный ангел…       — Ты самое лучшее, что было в моей жизни.       — Как и ты – в моей.       — Даже не знаю, что бы я сейчас делала, если бы мы не встретились.       — Я бы, скорее всего, лежал на кровати в обнимку с гитарой, — скромно усмехается Эдвард. — Которая была бы моим единственным спасением от скуки.       — А я – в обнимку с подушкой.       — Да уж…       — Но мне повезло, что у меня появилась другая подушка… — Наталия обвивает руки вокруг талии Эдварда, прижав его поближе к себе. — Более удобная… Более мягкая… Более теплая…       — Ах, любимая… — скромно хихикает Эдвард и нежно гладит Наталию по голове, слыша ее все еще не слишком равномерное дыхание и в какой-то момент поцеловав в макушку.       — М-м-м, как же хорошо… — тихо мурлыкает Наталия, прижавшись поближе к широкой, теплой груди Эдварда. — Ты – мое убежище… С тобой я чувствую себя в безопасности…       — А я – счастливее. — Эдвард запускает пальцы в волосы Наталии и начинает копаться в них, пока та тихонько постанывает от удовольствия с прикрытыми глазами. — Ты заставляешь меня чувствовать себя более уверенно.       — Таким, каким я хочу видеть своего любимого мужчину. Каким вижу его сейчас…       Эдвард улыбается гораздо шире и нежно целует Наталию в лоб. Несколько секунд влюбленные молча держат друг друга в крепких объятиях, лежа на ярко-зеленой траве и с нежностью смотря друг другу в глаза.       — Ты не думаешь, что мы на этом закончим? — нарушает паузу Наталия, пропуская пальцы сквозь волосы Эдварда.       — Ты о чем? — недоумевает Эдвард.       — Раз начал сводить меня с ума, то надо довести дело до конца.       — Я же сказал, что никуда не спешу.       — Ну пока ты думаешь, я могу сама немного заняться тобой, — загадочно улыбается Наталия, пальцами начав медленно ходить по груди Эдварда и слегка прикусывать губу, пока она с неким призывом смотрит ему в глаза. — Тем более, что ты уже всю меня облапал и обцеловал.       — Хорошо, попробуй. — Эдвард с хитрой улыбкой гладит Наталию по щеке. — Все мое тело в твоем распоряжении, крошка. Делай с ним все, что хочешь.       — Ты только не нервничай. Просто расслабься.       Пристально смотря Эдварду в глаза, Наталия медленно принимает сидячее положение, мягко берет его лицо в руки и одаривает продолжительным поцелуем в губы, на который тот с радостью отвечает. Она начинает спокойно и медленно, но постепенно становится более напористой, в какой-то момент начав тихонько постанывать, позволив языку решительно проскользнуть в его рот и проведя им по небу. Чуть позже МакКлайф-младший приподнимается на одной руке и нежно гладит свою невесту по голове, пока она щедро осыпает короткими поцелуями его щеки, подбородок и уши, которые она еще и слегка покусывает и нежно ласкает губами. Ее руки в этот момент уверенно скользят по крепкой мужской груди и бедрам, пальцы в порыве страсти крепко сжимают его волосы и слегка оттягивают их, а ногти нежно царапают заднюю часть шеи.       — М-м-м, да… — с широкой улыбкой кивает Эдвард, пока одна его рука уверенно скользит по спине и бедрам Наталии и нежно сжимают ей ягодицы. — Да, ты знаешь, что я люблю.       — Я только начала, — тихим, низким голосом отвечает Наталия, проводит рукой по волосам Эдварда и одаривает его коротким поцелуем в губы, придерживая за затылок. — Начала…       После еще нескольких нежных, но напористых коротких поцелуев Наталия начинает губами ласкать шею Эдварда, который скромно улыбается с прикрытыми глазами, испытывая легкое головокружение и буквально чувствуя учащенное сердцебиение где-то в голове.       — О, черт, Наталия… — низким, хриплым голосом произносит Эдвард, слегка вздрагивает с тихим стоном и обессиленно ложится на спину. — Ты сводишь меня с ума…       — Расслабься, мой лев, — мягко говорит Наталия и оставляет несколько поцелуев на изгибе шеи Эдварда, придерживая за другой. — Я еще ничего не делаю.       Наталия уверенно проводит руками по торсу Эдварда, опускается к низу живота, немного задирает его футболку и нежно гладит обнаженную часть живота, хорошо чувствуя крепкие мышцы, прикосновение к которым сводит ее с ума.       — О, боже, твое тело просто шикарно… — с широкой улыбкой томно произносит Наталия и чувственно вздыхает. — Только очень уж напряжено…       — В этом ты виновата… — более охрипшим голосом говорит Эдвард, с прикрытыми глазами тихо постанывая от удовольствия.       — Если имеешь что-то против – я не держу. — Наталия проводит губами по изгибу шеи Эдварда и кончиком языка нежно касается места у него за ухом. — Не одарю все твое тело своей любовью.       Наталия оттягивает и посасывает обе губы Эдварда, оставляет еще по парочке на месте у него за ухом, изгибе шеи и ключицах и губами медленно проводит по всему его торсу. В итоге она останавливается внизу его напряженного живота, который покрывает короткими поцелуями, все больше задирая мужскую футболку и в очередной раз восхищаясь тем, что под ней скрыто.       — Если ты продолжишь, то тебе не удастся отвязаться от меня, — с затрудненным дыханием дрожащим голосом предупреждает Эдвард и резко напрягает мышцы живота, когда Наталия оставляет короткий поцелуй под его пупком и нежно проводит рукой по твердой мужской плоти.       — А кто сказал, что я хочу отвязаться? — загадочно улыбается Наталия, отстраняется от Эдварда, берет его руку, прикладывает ее к своей щеке и ею нежно проводит по ней, пока тот восхищенным взглядом смотрит на нее словно очарованный.       — У тебя это и так не получится, — с хитрой улыбкой заявляет Эдвард.       — Как и у тебя, — Наталия резко задирает руки Эдварда у него над головой и прижимает их к земле, с неровным дыханием начав говорить ему в рот: — Ты мой. И только мой. От мозга до костей.       — Никому не уступлю свою любимую красавицу.       — И я люблю тебя, мой повелитель. — Наталия наклоняется к Эдварду и с томными стонами оставляет несколько волнительных поцелуев на другом изгибе его шеи, обеими руками держа его лицо.       — О, черт… — резко выдыхает Эдвард и слегка вздрагивает.       — Тише, Эдвард, тише… — нежно шепчет Эдварду на ухо Наталия и оставляет короткий поцелуй на его губах. — Тише…       — Ты… — с частым, глубоким дыханием говорит Эдвард, мягко, но крепко сжимает ягодицы Наталии и проводит руками по ее бедрам и спине. — Ты пробуждаешь… Во мне огонь…       Наталия ничего не говорит и продолжает с огромным удовольствием ласкать все тело Эдварда, вынуждая его испытывать мучительное напряжение в каждой мышце и буквально умирать от желания взять эту соблазнительную блондинку здесь и сейчас.       — Я хочу тебя… — хриплым, низким голосом произносит Эдвард. — Сейчас…       — Хочешь? — хитро улыбается Наталия.       — Да…       — Понимаю, тигр, понимаю… — Наталия проводит ладонью по груди Эдварда и медленно ходит по ней пальцами. — Сама мечтаю раздеть тебя.       — Могу помочь расстегнуть бюстгальтер.       — Да, МакКлайф… — хихикает Наталия, гладит Эдварда по щеке и проводит рукой по его животу, когда тот хочет привстать и обнять ее. — Я-то думала, ты долго продержишься… Но ты сдался без боя.       — А ты, дурочка, думала, что я буду вечно терпеть твои выкрутасы?       — А что я такого сделала? — невинно улыбается Наталия. — Всего лишь пару раз поцеловала! А ты, бедненький, уже извелся…       — Ну да, а как ты извелась, пока я ласкал твое роскошное тело! — хитро улыбается Эдвард и прикусывает губу. — М-м-м…       — Ну прости… — Наталия приближает свое лицо очень близко к лицу Эдварда и томным взглядом смотрит ему в глаза. — Ты же у меня такой сексуальный… Когда ты так близко ко мне, то мне трудно контролировать себя.       Наталия оставляет короткий поцелуй на губах Эдварда и в уголках и слегка прикусывает их. А когда он неосознанно приоткрывает рот, она игриво дразнит его с помощью кончика языка и медленно обводит им вокруг языка мужчины, заставив того негромко застонать. Одна ее рука плавно скользит по всему крепкому мужскому торсу и перемещается к низу живота, который она нежно ласкает кончиками пальцев. Девушка собирается медленно опустить руку еще ниже и уделить чуточку внимания мужскому достоинству. МакКлайф-младший уже предвкушает, как ее нежные теплые пальцы сожмут твердую плоть. Но блондинка, с хитрой улыбкой пристально смотря ему в глаза, резко перемещает ладонь повыше, а потом и вовсе отстраняется.       — Ну ладно, пока достаточно, — хитро улыбается Наталия и мило целует Эдварда в губы, взяв в руки его лицо.       — Что? — с широко распахнутыми глазами удивляется Эдвард. — Эй!       — А ты хотел все сразу? Нет уж, красавчик ты мой нетерпеливый! Не дождешься!       — Ну пожалуйста, любимая… — с жалостью во взгляде умоляет Эдвард.       — Терпение, Эдвард, терпение.       Желая разбудить в нем куда более сильный вулкан, Наталия медленно отстраняется от Эдварда и отползает назад, не отводя манящего взгляда с любимого человека.       — Эй, а куда ты собираешься? — слегка хмурится Эдвард, приподнявшись на локтях.       — Никуда, милый, — низким голосом с легкой улыбкой отвечает Наталия и начинает медленно накручивать прядь волос на палец, отставив бедро в сторону. — Я все еще здесь.       — С каким бы удовольствием я бы сейчас зацеловал и заласкал тебя… — Эдвард рассматривает Наталию с головы до ног, касается шеи и слегка оттягивает горло футболки. — Снял бы с тебя эту одежду… И полюбовался твоим идеальным обнаженным телом.       — Еще увидишь, не беспокойся. После свадьбы.       — Ты хочешь сбежать от льва после того, как подразнила его?       — Так я ничего не делала! — с невинной улыбкой пожимает плечами Наталия и поправляет рукав своего темно-розового топа с открытыми плечами, сделанный из летящей ткани. — А то, что ты не умеешь держать себя в руках, это не мои проблемы.       — Потому что ты возбуждаешь меня… Сводишь с ума одним лишь взглядом… Одним лишь поцелуем…       Только Эдвард хочет принять сидячее положение, подползти к Наталии и вовлечь ее в еще более страстный и волнительный поцелуй, как она с хитрой улыбкой резко отстраняется и покачивает головой со словами:       — Тише, тигр, тише… Что ты так нервничаешь?       — Да ладно, малышка, чего ты стесняешься? — с гордо поднятой головой недоумевает Эдвард. — Иди ко мне! Я как следует приласкаю свою кошечку.       — Не пойду… — тихим, низким голосом произносит Наталия и слегка прикусывает губу, немного похотливым взглядом рассматривая Эдварда с головы до ног. — Не пойду…       В этот момент мимо Наталии пролетает маленькая бабочка. Девушка с легкой улыбкой подставляет свой указательный палец, на который та вскоре садится, и наблюдает за тем, как та слегка двигает своими белоснежными крыльями.       — Неужели ты можешь устоять против такой красоты? — Эдвард расправляет плечи и с гордо поднятой головой проводит рукой по своим волосам. — Смотри, какой я красавчик! А знаешь, как он нуждается в умелой ласке и внимании!       — Раз ты еще не в постели у меня дома, значит, могу. — Наталия раскрывает ладонь и позволяет бабочке походить по ней до того, как та решает улететь.       — Зато я ужасно хочу отвезти тебя к себе и насладиться твоим обнаженным телом.       — Ты же сам говорил, что хорошего должно быть немного, — кокетливо играя с небольшой сережкой в ухе, низким голосом напоминает Наталия.       — Да, я говорил… — задумчиво произносит Эдвард, словно очарованный рассматривая Наталию и с учащенным дыханием нервно теребит пальцы, пока ему на плечо садится та же самая бабочка. — Но только что передумал…       — Хочешь довести меня до предынфарктного состояния? — Наталия медленно, но уверенно подползает к Эдварду, нежно целует его в губы и оставляет несколько поцелуев на каждом изгибе мужской шеи, пока бабочка начинает кругами летать вокруг другой, точно такой же. — М-м-м… Боже, ты такой сексуальный…       Издав еще более чувственный стон, Наталия очень нежно оттягивает губы Эдварда и кончиком языка проводит по его небу. После чего она отстраняется от него, отползает назад и грациозно поднимается на ноги, пока мужчина завороженно наблюдает за каждым движением ее шикарного женственного тела, которое он может видеть в полный рост.       — Mi bella… — произносит Эдвард. — Hermosa…       — Что, нравится? — хитро улыбается Наталия и снова начинает накручивать прядь волос за палец, выставив бедро вперед. — Что ты так тяжело дышишь?       — Ты еще смеешь спрашивать? — Эдвард нервно сглатывает и немного приглаживает свои волосы. — Ах, как же ты прекрасна…       — Любуйся на здоровье. — Наталия убирает копну своих волос в сторону, слегка наклоняет голову в бок и начинает принимать привлекательные позы, дабы продемонстрировать все соблазнительные изгибы и округлости своего тела.       — Прекрасно… — с широкой улыбкой низким голосом произносит Эдвард и слегка прикусывает губу, пока его похотливый взгляд скользит по всему телу Наталии, которая в этот момент выставляет вперед изгиб своей шеи и проводит по нему и ключицам кончиками пальцев. — Так и хочется прикоснуться к этому произведению искусства…       — Нет, прикоснуться к нему ты не можешь.       — Что? — широко распахивает глаза Эдвард. — В смысле, не могу?       — Не можешь, — невинно улыбается Наталия и медленно проводит кончиками пальцев уже по своей груди, пару раз издав тихий чувственный стон. — Можно только смотреть…       — Это невозможно!       — Нет ничего невозможного, мой лев. — Наталия начинает играть со своей тонкой золотистой цепочкой на шее и медленно проводит пальцем по своим губам, пока Эдвард нервно ерзает и оттягивает воротник с мыслью, что ему нечем дышать.       — Стой на месте… Стой… Просто оставайся там…       Только Эдвард хочет встать, как Наталия резко делает пару шагов назад и качает головой и пальцем.       — Нет-нет-нет, это ты оставайся на месте, — уверенно говорит Наталия. — Я еще не давала разрешения трогать меня.       — Хочешь спровоцировать меня? — хитро улыбается Эдвард.       — Нет, с чего ты взял? — Наталия медленно проводит руками по своим ключицам, груди и животу вниз и вверх, чувственно простонав с прикрытыми глазами, и кончиками пальцев ласкает все части своей шеи. — М-м-м… Я просто стою…       — И пробуждаешь во мне вулкан…       — Да что ты? — Наталия как бы случайно задирает свой топик, обнажая часть своего живота, медленно проводит по нему руками, кончиками пальцев обводит ими вокруг своего пупка и затрагивает серебристое украшение в нем. — Такой сильный?       — Невероятно сильный… — хриплым голосом с тяжелым дыханием произносит Эдвард.       — М-м-м, вот как… — Наталия поправляет свою копну волос, откинув голову назад, дабы обнажить переднюю часть шеи, массирует себе грудь нежными, медленными движениями и водит руками по оголенному животу, томно застонав с прикрытыми глазами и приоткрытым ртом.       — Я хочу тебя… Хочу, чтобы твое тело извивалось словно змея… Чтобы ты радовала мой слух своими томными стонами.       — Ну в следующий раз и сделаешь… — хитро улыбается Наталия, одергивает топик и заправляет прядь волос за ухо. — А я пошла.       — Что? Эй! Куда?       — Adiós, mi tigre…       Наталия медленно отходит назад на пару шагов, не отводя взгляда от Эдварда, который с хитрой улыбкой качает головой.       — Ну уж нет… — низким голосом уверенно произносит Эдвард. — Ты так просто от меня не уйдешь…       — Расслабься, МакКлайф, ты не сможешь прикоснуться ко мне, — с хитрой улыбкой заявляет Наталия и потягивается так, чтобы еще раз продемонстрировать свои притягательные изгибы и плоский, слегка впалый живот.       — По-моему, я уже говорил, что провоцировать тигра опасно.       — Прибереги силы для следующего раза. А я ухожу.       — Только после того, как я получу то, что хочу.       Как только Эдвард быстро встает на ноги и стряхивает что-то со своей светло-коричневой футболки и джинсовых бридж, Наталия с гордо поднятой головой отходит еще дальше.       — Ох, разогнался-то! — скромно хихикает Наталия.       — Теперь я буду действовать куда увереннее, — уверенно заявляет Эдвард и делает шаг вперед.       — Попробуй! — Наталия с тихим смешком отходит в сторону и начинает убегать после того, как Эдвард снова пытается поймать ее.       — Наталия! — громко восклицает Эдвард и начинает бежать за Наталией. — Наталия, подожди!       — Поймай меня, если сможешь, — обернувшись лицом к Эдварду во время бега, с заразительным смехом бросает вызов Наталия. — Поиграем в охотника и добычу.       — Ты проиграешь, — с гордо поднятой головой заявляет Эдвард. — У меня блестящая реакция! Не успеешь опомниться, как я тебя поймаю.       — Вот и докажи это, охотник!       Наталия со скромным смехом убегает в другую сторону, а Эдвард останавливается и тихо усмехается, расставив руки в бока и наблюдая за девушкой, которая пробуждает в нем все больший азарт.       — Вот глупышка, — тихо произносит Эдвард. — Думает, что сможет убежать от меня. Ну ничего, сейчас я быстро остужу ее пыл. Держись, Рочестер… Тебе от меня не деться.       Эдвард начинает преследовать Наталию, которая в какой-то момент ускоряется. Мужчина иногда может что-то выкрикнуть вслед, а девушка бегает кругами по всей огромной территории и не скрывается радости при каждой его неуспешной попытки добраться до нее.       — Ты не уйдешь! — восклицает Эдвард. — Я тебя поймаю!       — Ускоряйся, красавчик! — весело вскрикивает Наталия, повернувшись лицом к Эдварду так, что ее волосы красиво развиваются на бегу. — Чего ты медлительный, как дедуля?       — Сейчас-сейчас, ты у меня доиграешься!       — Ой-ой, напугал кошку огурцом!       Наталия резко сворачивает в другую сторону и немного ускоряется, пока Эдвард даже и не думает сдаваться. Но поскольку девушка всего лишь хотела подразнить своего любимого мужчину, то они бегают не очень долго. В какой-то момент она постепенно замедляется, а тот пользуется этим, быстро догнав свою невесту, обеими руками взяв ее за талию и со спины притянув к своему горячему телу.       — Эй! — визжит Наталия и широко улыбается.       — Попалась, беглянка, — с самодовольной улыбкой низким голосом произносит Эдвард и носом трется об щеку Наталии. — Ты поймана…       — Пусти… — начинает вырываться Наталия и скромно хихикает. — Отпусти, говорю…       — Нечего было связываться с таким быстрым мужчиной, как я… — Эдвард проводит кончиком носа по изгибу шеи Наталии и оставляет парочку нежных поцелуев на месте у нее за ухом. — Знала, что победа будет за мной…       — Нет, не надо, отпусти… — со скромным смехом играет в жертву Наталия. — Нет… Не надо…       — М-м-м, хочешь поиграть в жертву? Ну ладно… Подыграю тебе… — Эдвард покрепче прижимает Наталию к себе, положив одну руку ей на живот, а второй уверенно массирует ей грудь, пока его губы скользят по изгибу ее шеи, который он покрывает нежными поцелуями. — Ар-р-р… Вот ты и попалась, детка… Теперь ты моя…       — Пожалуйста… — с затрудненным дыханием произносит Наталия. — Пожалуйста, не надо…       — Ты хочешь этого, я это вижу… — Эдвард одной рукой берет Наталию за горло и губами нежно ласкает ее ухо, пока другая его ладонь проскальзывает под ее топик и гладит мягкую, бархатистую кожу на плоском животе. — Вон ты вся в мурашках!       — Если ты не отпустишь меня, я буду звать на помощь…       — Ну зови, — хитро улыбается Эдвард, кончиком языка проводит по месту за ухом Наталии и дышит на него холодным воздухом. — Птичек, да бабочек… Пусть посмотрят, как тебя трясет от одного касания моей руки… От одного моего поцелуя…       — Неправда! Я совершенно равнодушна…       — Да? А если я сделаю так… — Эдвард одаривает Наталию напористым, глубоким поцелуем в губы, параллельно лаская ей грудь и соски одной рукой, а другую опустив на низ ее живота и добравшись до промежности, по которой нежно проводит кончиками пальцев.       — Все равно… — низким голосом произносит Наталия, сильно прикусив нижнюю губу и изо всех сил пытаясь сдержать желание издать парочку стонов.       — Хочешь, чтобы я пошел дальше? — Эдвард сначала ласкает внутреннюю часть бедер Наталии и сами бедра, а затем без стеснения запускает обе руки под топик и начинает уверенно гладить ее оголенный живот и пышную грудь.       — О, боже… — все-таки вырывается из уст Наталии, которая с прикрытыми глазами откидывает голову назад, почувствовав, как по ее горячему, напряженному телу пробегают мурашки. — М-м-м…       — Да, Блонди, не умеешь ты притворяться… — скромно хихикает Эдвард и оставляет парочку поцелуев на передней части шеи Наталии, медленно проводя рукой по ее оголенным плечам, которое он нежно целует. — Ты слабеешь передо мной. Перед всем, что я умею делать с девушкой.       — Перестань это делать, и я снова буду мыслить трезво.       — Перестать делать? Э-э-э… — Эдвард на пару секунд задумывается, а затем хитро улыбается. — Ну… А зачем?       Эдвард медленно разворачивает Наталию к себе лицом и лбом прислоняется к ее лбу, пристально посмотрев девушке в глаза.       — Зачем мне сдерживать себя, когда я хочу свою любимую девушку? — низким, мягким голосом интересуется Эдвард, берет лицо Наталии в руки, на пару секунд прикрывает глаза и с наслаждением вдыхает запах ее кожи. — Свою невесту… Которая сводит меня с ума…       — Ты прав… — с блаженной улыбкой шепчет Наталия. — Я правда слабею… Когда ты рядом… Так близко…       — Ну а я буду нагло этим пользоваться. — Эдвард оставляет короткий поцелуй на губах Наталии и медленно проводит приоткрытым ртом по некоторым частям ее лица, отчетливо слыша ее учащенное, прерывистое дыхание.       — Отшлепать бы тебя за такое. — Наталия прикладывает руки к груди Эдварда.       — Как-нибудь в другой раз.       Эдвард оставляет несколько поцелуев на изгибе шеи Наталии, придерживая ее за затылок и запустив руки в волосы на ней, пока девушка тихонько постанывает с закрытыми или закатанными глазами и медленно водит ладонями по его груди. Она несколько секунд позволяет ему насладиться ею, но когда мужчина увлекается лаской ее ключиц и груди, блондинка хитро улыбается и бросает взгляд в сторону.       — Ух ты, смотри! — изображает восторг Наталия. — Ничего себе!       — Что такое? — теряется Эдвард и отстраняется от Наталии.       — Ты только посмотри! Сзади тебя!       Пока растерянный Эдвард разворачивается и начинает оглядываться по сторонам, Наталия ждет пару секунд и пулей убегает с задорным, громким смехом.       — Эй, это что такое? — громко недоумевает Эдвард, расставив руки в бока. — Как ты могла обмануть своего короля?       — То, что ты почти что мой муж, еще не означает, что я должна быть милой и кроткой, — весело смеется Наталия, когда она останавливается и поворачивается к Эдварду.       — А я смотрю, ты избрала тактику своей подружки!       — У нее есть чему поучиться… — Наталия с загадочной улыбкой накручивает прядь волос на палец. — Вот твой братец и бегает за ней как собачонка. И втюрился в нее после ее смачной пощечины. Которую он, кстати, заслужил.       — Ничего, я еще поговорю со своим братцем и узнаю, как он приструнил Кэмерон. Думаю, Терри с радостью поделится со мной своими секретами.       — Что бы ты ни сделал, со мной эти фокусы не прокатят, — уверенно заявляет Наталия.       — Не волнуйся, куколка, я знаю, что делать.       — Пф, ты сначала догони меня, а потом выпендривайся.       — Ну все, держись, блондиночка… — Эдвард с хитрой улыбкой гордо приподнимает голову. — Я тебя достану!       Как только Эдвард срывается с места, как Наталия пулей убегает от него с громким смехом. Иногда она оборачивается, чтобы выкрикнуть что-то и состроить ему какие-то смешные рожицы, пока тот все больше заражается ее веселым и игривым настроением.       — Так кого ты там собрался приструнить? — весело спрашивает Наталия.       — Ты от меня не скроешься! — уверенно заявляет Эдвард.       — Ну конечно! Ты прямо-таки в двух шагах от меня!       К этому моменту Наталия давно оставляет Эдварда позади не то потому, что она хорошо бегает, не то потому, что он подыгрывает ей. Но в какой-то момент она снова оборачивается, чтобы состроить ему смешную рожицу, и с громким визгом падает на землю после того, как запутывается в ногах. Впрочем, девушка быстро поднимается и собирается продолжать забег, но мужчина с хитрой улыбкой догоняет ее и обнимает так, что ее руки плотно прижаты к телу.       — Что, красотка, далеко убежала? — по-доброму усмехается Эдвард. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним!       — Я еще погоняю тебя, — уверенно заявляет Наталия и начинает в шутку и вырываться из хватки Эдварда.       — Ну попробуй. — Эдвард целует Наталии плечо, с которого слетает рукав ее топа, по-доброму посмеиваясь над девичьими визгами. — Давай.       — Ар-р-р, не издевайся надо мной! — надувает губы Наталия.       — Тебе надо кое-что усвоить… — Эдвард губами слегка касается уха Наталии и собирается кое-что в него прошептать после того, как нежно целует место за ним. — Не хорошо обманывать своего будущего мужа. Обманывать самого Эдварда МакКлайфа.       — Пф, а кто такой Эдвард МакКлайф? — по-доброму усмехается Наталия.       — Мужчина, которого очень скоро будут боготворить во всем мире, — с гордо поднятой головой широко улыбается Эдвард, целует Наталию в макушку и нежно массирует ей грудь. — Который выбрал ту, что удостоилась чести стать женой такого неотразимого человека. А раз моя невеста решила немного покапризничать, то я должен ее наказать.       — Неправда! — скромно хихикает Наталия. — Я хорошая!       — Это спорное утверждение… — Эдвард оставляет на изгибе шеи Наталии короткий поцелуй, а потом нежно целует ее за ухом и хитро улыбается, когда слышит ее тихий, чувственный стон и видит, как она выгибает спину. — Но не бойся, наказание будет очень приятным.       — Боже, я боюсь представить, что ты там задумал…       — А ты перестань думать и просто наслаждайся.       Эдвард оставляет еще несколько поцелуев на изгибе шеи Наталии, которые заставляют ее расслабиться и блаженно улыбнуться с прикрытыми или закатанными глазами. А когда он начинает водить ладонями по ее животу и груди, которую также нежно сжимает, то она издает несколько тихих, томных стонов и неосознанно трется ягодицами об его пах.       — О, черт, Наталия, ты заставляешь меня терять голову… — с широкой улыбкой шепчет Эдвард, берет Наталию за горло, оставляет парочку поцелуев на другом изгибе ее шеи и с частым, глубоким дыханием нежно целует оголенное плечо девушки, пока вторая его ладонь скользит по всей ее руке.       Но стоит Эдварду захотеть поцеловать Наталию в губы, то она с хитрой улыбкой мягко прикладывает пару пальцев к его губам.       — Тс-с-с, расслабься, тигр, — низким, соблазнительным голосом говорит Наталия после того, как она поворачивается к Эдварду лицом. — Держи себя в руках.       — Ну уж нет, — хитро улыбается Эдвард. — Я больше не собираюсь терпеть твои провокации!       Эдвард резко сокращает расстояние между ним и Наталией, которая так же быстро отходит от него на два шага назад, пристально смотря ему в глаза.       — Стой где стоишь, — уверенно говорит Наталия.       — Не играй с огнем, мисс Рочестер, — качает головой Эдвард. — А иначе напросишься на неприятности.       — А я умею кусаться! И драться! И царапать!       — Да? — Эдвард с широкой улыбкой резко подхватывает Наталию за талию и притягивает к себе. — Я так не думаю!       — Ты меня плохо знаешь, — с гордо поднятой головой заявляет Наталия, уверенно смотря Эдварду в глаза.       — Нет, это ты не знаешь, на что я способен.       — И что ты мне сделаешь? Зажмешь посильнее и начнешь лапать меня и целовать?       — Имею на то право.       Эдвард с хитрой улыбкой начинает щекотать Наталии шею свободной рукой и ухмыляется, когда та с громкими визгами пытается вырваться.       — Нет, МакКлайф, не надо! — требует Наталия и негромко вскрикивает из-за того, что щекотка усиливается. — МакКлайф! Хватит!       — Будешь слушаться меня? — с хитрой улыбкой спрашивает Эдвард, щекоча Наталию уже за бока и подмышки и ухмыляясь каждый раз, когда она вскрикивает, подскакивает и пытается убежать. — Будешь?       — Даже… Не надейся! — Наталия с тяжелым дыханием сама начинает щекотать Эдварда за бока, живот и грудь. — Получай! Получай!       — Эй-эй, не надо! — сквозь громкий смех произносит Эдвард, пытаясь спрятать те части тела, которые особо восприимчивы к щекотке. — Хватит! Перестань! Я плохо переношу щекотку!       Вдоволь защекотав друг друга, Наталия и Эдвард начинают бороться уже с помощью рук, заливаясь громким смехом и пытаясь подпортить друг другу прически.       — Ну что, получил? — хитро улыбается Наталия и игриво шлепает Эдварда по ягодицам. — А, мистер МакКлайф?       — Эй! — восклицает Эдвард и отвечает Наталии такими же шлепками каждый раз, когда она куда-то его бьет.       Влюбленные еще некоторое время пытаются пощекотать, повалить друг друга на землю и убегать как можно дальше. Наталия не забывает демонстрировать все свои самые лучшие части тела и играть со своими распущенными волосами, что развиваются на бегу. Эти она все больше раззадоривает Эдварда, который в какой-то момент резко подхватывает ее за талию и притягивает к себе. Возбужденная блондинка сразу же начинает сопротивляться и легонько бьет своего жениха по рукам, плечам и груди. Но МакКлайф-младший вскоре просто сжимает ее подбородок свободной рукой и жадно впивается в мягкие, женские губы, одаривая ее продолжительным поцелуем, полный страсти и любви. Наталия усиленно сопротивляется, но уже через пару секунд с чувственным стоном расслабляет напряженные мышцы. Какое-то время ее руки свободно болтаются в воздухе, но затем она начинает водить ладонями по его спине, изгибам талии, плечам и торсу, а также запускает пальцы в его волосы и слегка оттягивает их в порыве страсти.       — Вот умница… — с самодовольной улыбкой произносит Эдвард, крепко сжимает волосы Наталии и гладит ее по щеке. — Хорошая девочка…       Эдвард с тихим стоном запускает язык в рот Наталии, нежно проводит по ее небу и позволяет ему буквально бороться с ее языком, почувствовав, как учащенное сердцебиение эхом отдается куда-то в горло. В какой-то момент его вторая рука без стеснения проскользает под топ девушки и гладит ее по спине и животу, а затем уже обе ладони ласкают изгибы женской талии.       — О, боже, Эдвард… — издает тихий, томный стон Наталия, пальцами одной руки сжимая волосы Эдварда, а ногтями второй впившись в заднюю часть его шеи. — М-м-м…       — Знаю, крошка, ничего не говори, — низким голосом произносит Эдвард, нежно целует подбородок Наталии и покрывает поцелуями изгиб ее шеи, пока его руки уверенно ласкают ее бедра и ягодицы.       — Ты ненормальный… Просто ненормальный…       — В этом виновата только ты, милая. Ты делаешь меня таким безумным.       Руки Эдварда снова проскользают под топ Наталии и наглаживают ее спину, живот и изгибы талии, а его кончик носа медленно скользит от ее щек до самых ключиц. Девушку бросает в легкую дрожь, а она сама откидывает голову назад, давая мужчине возможность одарить нежными поцелуями переднюю часть ее шеи.       — Кстати, а я уже говорил тебе, что у тебя просто изумительное тело? — с широкой улыбкой спрашивает Эдвард и медленно проводит губами по ключицам и груди Наталии, которая с прикрытыми глазами издает тихий, томный стон.       — О, боже… — слегка вздрагивает Наталия.       — И да, носи шорты почаще. — Эдвард с тихим стоном оставляет несколько поцелуев на изгибе шеи Наталии, пока его руки сначала гладят ее обнаженную спину и изгибы талии, но потом опускаются на упругие ягодицы и бедра. — В них твои ноги смотрятся просто великолепно…       — Как пожелаешь…       — Да и вообще – грех прятать от меня такую красоту, — тихим, низким голосом говорит Эдвард, нежно целует Наталию в подбородок, проводит губами по изгибу ее шеи и спускается к груди, которую он придерживает снизу. — И стесняться…       — Не беспокойся… — медленно выдыхает Наталия. — Мне нравится мое тело, и я люблю его показывать.       — Оно великолепно… — Эдвард оставляет короткий поцелуй на губах Наталии. — Запомни это раз и навсегда.       — Ты тоже не сомневайся в своем… — Наталия с игривой улыбкой начинает медленно ходить пальцами по груди Эдварда, в какой-то момент прикусив губу. — Потому что оно шикарное…       — Уж в этом я никогда не сомневался, — с гордо поднятой головой отвечает Эдвард, гладит Наталию по голове и щеке и пропускает пальцы сквозь ее золотистые пряди. — Хотя я хочу еще немного поработать над ним. Чтобы ко дню свадьбы я был прекраснее Аполлона.       — Хочешь еще больше свести меня с ума? — загадочно улыбается Наталия, оттягивает и задирает футболку Эдварда и начинает уверенно водить руками по его животу, хорошо чувствуя твердый как камень пресс мужчины. — Убить в первую брачную ночь?       — Нет, чтобы ты еще больше захотела одарить его своей лаской. — Эдвард берет обе руки Наталии и ими же водит по всему своему торсу, чувствуя приятное тепло, что распространяется по всему телу.       — Я уже хочу… — низким, бархатистым голосом произносит Наталия и без стеснения водит руками по груди Эдварда под футболкой. — Хочу увидеть тебя раздетым…       — Не беспокойся, малышка, у тебя еще будет такая возможность, — притянув Наталию за талию и погладив ее по спине и ягодицам, с самодовольной улыбкой отвечает Эдвард. — И не одна… Ты еще убедишься в том, что девчонки бегали за мной не только потому, что у меня очень красивое лицо. А потому, что я чертовски сексуален.       — М-м-м, твоя уверенность в себе растет все больше с каждым днем.       — Надо соответствовать такой шикарной девушке, — с гордо поднятой головой и расправленными плечами говорит Эдвард, запускает пальцы в волосы Наталии у корней и лбом соприкасается с ее лбом, уверенно смотря ей в глаза и вместе с ней немного тяжело дыша. — Я не могу быть хуже и слабее ее…       — Уверенные в себе мужчины всегда привлекают.       — Как и уверенные в себе девушки. — Эдвард большим пальцем медленно проводит по губам Наталии и кончиками пальцев нежно ласкает оба изгиба ее шеи. — Которые побуждают быть еще сильнее и увереннее.       — Есть те, кто боится сильных девушек.       — Только не я. Сильные и уверенные в себе девушки меня не пугают. К тому же, в них все равно живет маленькая слабая девочка, которая нуждается в крепком мужском плече. В мужской защите… Заботе… Внимании…       Наталия улыбается гораздо шире и смотрит Эдварду в глаза еще несколько секунд до того, как она нежно берет его лицо в руки и одаривает его продолжительным, глубоким поцелуем, на который тот с удовольствием отвечает. Мужчина позволяет своим рукам бродить по обнаженной спине девушки и изгибам тонкой талии, пока девушка с тихими, томными стонами ласкает его лицо и шею своими нежными, теплыми руками. Чуть позже, пока она копается в его волосах, он немного ласкает изгибы женской шеи губами и оставляет на них несколько поцелуев, в ответ на которые та проводит языком у него за ухом. А в какой-то момент МакКлайф-младший приподнимает свою невесту так, что она ногами обвивает его талию. Правда через несколько секунд он снова ставит ее на землю и продолжает ласкать губами ее щеки, уши и ключицы или покрывать их нежными поцелуями.       Наталия без стеснения просовывает руки под футболку Эдварда и водит ими по его торсу, чувствуя, как ее бросает в жар, голова слегка кружится, а на ногах трудно устоять. Немного погодя, пока он полностью перехватывает инициативу в поцелуе, она крепко обнимает его и медленно тянет вниз с целью лечь на землю. Мужчина сразу же поддается и продолжает целовать девушку, приподнявшись над ней на руках. Он хитро улыбается после того, как разрывает поцелуй и снова начинает уделять внимание женской шее, ушам и месту за ними, пока его руки ласкают и сжимают ей грудь, а она с каждым томным выдохом напрягает мышцы, прогибает спину и откидывает голову назад. Эдвард уверенно покрывает поцелуями ключицы Наталии, зону декольте и грудь. Его теплые руки ласкают изгибы ее талии, а чуть позже задирает ее топ и медленно скользят по плоскому животу. Нежные прикосновения мужских губ к этой части тела и короткие поцелуи делают девушку более уязвимой, а ощущение его кончика языка рядом с пупком вызывает легкую дрожь. Как, впрочем, и поцелуи на голенях, коленях, щиколотках и внутренних частей бедер, кожа на которых нежнее любого дорого шелка и покрывается сильными мурашками.