Потерянные и забытые воспоминания

      Максимилиан и Лилиан еще пару секунд стоят рядом с полузакрытой дверью, подходят к Анне и с широкими улыбками на лице трогательно обнимают ее по очереди. Женщина со слезами на глазах пару раз целует свою дочку в щеку, а мужчина гладит по голове.       — Анна, доченька… — дрожащим голосом с мокрыми глазами произносит Лилиан, поправив Анне волосы. — Как же мы переживали за тебя…       — Мы себе места не находили, пока ты была без сознания, — поглаживая Анну по щеке, с жалостью во взгляде добавляет Максимилиан.       — Простите… — извиняется Анна. — Мне очень жаль…       — Все хорошо, радость моя, — мягко говорит Лилиан и гладит Анну по щеке. — Самое главное, что ты жива.       — Помни, мы будем рядом, чтобы ни случилось, — уверенно обещает Максимилиан.       — Я верю, — скромно улыбается Анна. — Верю…       Лилиан и Максимилиан с грустью во мокрых глазах снова по очереди заключает Анну в трогательные объятия и шепчут ей на ухо что-то приятное, пока та с большим удовольствием принимает их любовь, которой ей так не хватает. А как только бывшие супруги отстраняются от своей дочери, они переводят взгляд на Кэссиди, которая с легкой улыбкой молча наблюдает за происходящим.       — Привет, Кэссиди, — дружелюбно произносят Максимилиан и Лилиан.       — Здравствуйте, мистер Сеймур, — вежливо здоровается Кэссиди. — Миссис Сеймур…       — Как ты поживаешь? — с легкой улыбкой спрашивает Лилиан.       — Хорошо. А вы?       — Потихоньку.       — Когда же тебя выпишут из больницы? — интересуется Максимилиан.       — Думаю, уже скоро, — пожимает плечами Кэссиди. — И я, если честно, нервничаю. Мне страшно покидать это место.       — Все будет хорошо, дорогая, не переживай. Рядом с тобой всегда будет потрясающий брат, который сделает все, чтобы помочь тебе.       — Я знаю, — скромно улыбается Кэссиди. — Кстати, а я думала, что Даниэль с вами. Вы же вроде вместе ходили в кафетерий, чтобы выпить кофе.       — Даниэль пошел к твоему врачу, — объясняет Лилиан.       — Что? — широко распахивает глаза Анна. — Этот человек здесь?       — Да, солнышко. — Лилиан мягко гладит Анну по щеке, пока глаза девушки начинают бегать из стороны в сторону. — Он сейчас поговорит с врачом Кэссиди и подойдет.       — Кстати, Даниэль очень сильно переживал за тебя, — уверенно признается Максимилиан. — Знала бы ты, как сильно он рвал и метал.       — А мои друзья? — игнорирует слова отца Анна. — Они не появлялись здесь? Парни? Девочки?       — Все твои друзья тоже очень переживали за тебя.       — Правда сегодня пока что никто не приходил, — добавляет Максимилиан. — Ждут новостей от Даниэля.       — Значит, вы уже познакомились с ребятами? — с легкой улыбкой интересуется Анна.       — Да, нам выдалась возможность пообщаться с парнями и девушками.       — И нам они понравились: парни вежливые и добрые, а девушки скромные и милые, — скромно улыбается Лилиан.       — Ну… — пожимает плечами Анна. — Я же говорила, что вам понравятся мои друзья.       — А кто-то еще придет? — интересуется Кэссиди.       — В любом случае твой брат сообщит всем, что Анна пришла в себя. Уж теперь ему есть чем обрадовать друзей. Особенно девочек. Они сильно переживали и много плакали.       — Я так хочу увидеть их… — с грустью во взгляде признается Анна. — И поговорить с ними.       — Придут, солнце мое, придут. — Максимилиан гладит Анну по голове. — Если не сегодня, так завтра.       — Они все приезжали сюда каждый день, — признается Лилиан. — На несколько часов.       — Здорово, — скромно улыбается Анна. — Буду ждать, когда они придут навестить меня.       — Не только тебя, Анна, — мягко говорит Кэссиди. — Я тоже жду не дождусь их появления.       Анна ничего не говорит и лишь слегка улыбается, пока Кэссиди переводит взгляд на Лилиан и Максимилиана.       — О, вы, наверное, хотите поговорить с Анной… — задумчиво предполагает Кэссиди.       — Нам есть о чем поговорить, — мягко поглаживая плечо Анны, кивает Лилиан. — Но ты нам не помешаешь.       — Да нет, я пока оставлю вас одних. Мне все равно надо идти ко врачу, который должен осмотреть меня и что-то сказать насчет моей выписки.       — Ну хорошо… — пожимает плечами Максимилиан. — Раз нужно, значит, иди.       — Не скучайте. Я скоро вернусь!       — Ты передашь Даниэлю, что Анна пришла в себя? — спрашивает Лилиан.       — Разумеется! — Кэссиди встает с кровати и одергивает свою пижаму. — Если я встречу Даниэля, то скажу ему про Анну.       — Спасибо большое, Кэссиди.       — Ну все, я ушла! Говорите о чем хотите!       Кэссиди покидает просторную палату, закрыв за собой дверь, пока Лилиан, Максимилиан и Анна провожают ее взглядом.       — Боже, да чего же хорошая девочка, — с легкой улыбкой умиляется Лилиан. — Такая милая и добрая.       — Она мне сразу понравилась, — признается Максимилиан.       — Дай бог, она сможет забыть все пережитые ужасы.       — В клинике ей помогут. А когда она закончит лечение, то Даниэль наверняка найдет для нее какой-нибудь колледж.       — Она и правда милая, — скромно улыбается Анна. — Мы успели немного поговорить, и она показалась мне хорошей. К тому же, Кэссиди прекрасно понимает меня… Ведь мы обе… Пережили ужасные вещи…       — Нет-нет, солнышко, не думай об этом, — мягко говорит Лилиан, садится на кровать Анны и берет ее за руку. — Больше ты такого не переживешь.       — Да, доченька, это был последний раз, когда ты оказалась рядом с Джулианом, — уверяет Максимилиан, нежно погладив Анну по голове, пока он стоит рядом с ее кроватью.       — Господи, не могу поверить, что мы чуть не потеряли тебя из-за этого мерзавца, — тихо шмыгает носом Лилиан. — Я чуть не поседела, когда мы с твоим папой узнали о том, что с тобой произошло. Мы бросили все свои дела и немедленно приехали в больницу.       — Слава богу, парни нашли тебя и вовремя спасли от этого монстра. А иначе бы мы больше не увидели тебя.       — Я тоже испугалась… — тихо признается Анна. — Испугалась, что тот день станет для меня последним.       — Дорогая, почему ты не сказала своему отцу о встрече с Джулианом? — недоумевает Лилиан. — Чтобы он ничего не сделал?       — Нет, я не договаривалась с ним о встрече, — задумчиво отвечает Анна, рассматривая свои руки. — Я не знала, что встречу Джулиана… Да и не знала, что он находится в городе. Ведь этот человек сам сказал, что уехал из Нью-Йорка.       — И где же ты в тот момент была?       — Не знаю, — пожимает плечами Анна. — Я просто шла куда глаза глядят… В тех местах было мало народу… Я хотела немного побыть в тишине. Побыть одной… А в какой-то момент Джулиан подкрался ко мне сзади, закрыл рот рукой и сказал, что специально ничего не говорил о своем возвращении. Мол, он вернулся в город всего пару дней спустя.       — Он бил тебя?       — Да… — Анна бросает взгляд на свои руки, на которых полно синяков. — Нет смысла отрицать… Вы сами все видите…       — И этот мерзавец избил тебя не в первый раз? — спрашивает Максимилиан.       Анна молча кивает.       — Кстати, Джулиан сказал, что его знакомый и знакомый мистера Поттера сообщили ему о том, что видели меня в больнице с друзьями, — неуверенно признается Анна. — Он знает, что я приходила в больницу, чтобы навестить Терренса. То есть… Джулиан знает, что я была в палате какого-то мужчины.       — Мы подозревали, что он об этом узнает, — с грустью во взгляде признается Максимилиан.       — А он не соврал, когда сказал, что вы ходили в полицию? — слегка хмурится Анна.       — Нет, дочка, — уверенно говорит Лилиан. — Правда в первый раз нас развернули. Как мы понимаем, это был дружок Поттеров, который все им рассказал.       — Господи, зачем вы это сделали? — недоумевает Анна, уставив свои широко распахнутые глаза на Максимилиана и Лилиан. — Вы же прекрасно знайте, что Джулиан и его отец убьют нас, если полиция вмешается в это дело!       — А ты думала, мы оставим это дело без внимания? Какой-то больной ублюдок избивает нашего ребенка до полусмерти и думает, что ему это не сойдет с рук!       — Нет, мама, ради бога…       — Мы не собираемся делать вид, что ничего не случилось, Анна, — уверенно заявляет Максимилиан. — Мы с твоей мамой обратились в полицию во второй и написали заявление об избиении и угрозах со стороны Джулиана и его отца.       — Что? — Анна резко приподнимается на локтях, не обращая внимания на сильную слабость и ошарашенным взглядом смотря на Максимилиана и Лилиан. — Заявление?       — Пусть Поттер и его папаша ответят за то, что сделали с тобой. Они достаточно водили нас за нос! Все, довольно! Настал наш черед делать ход!       — Нет! — громко ужасается Анна. — Боже… Вы с ума сошли! Что вы наделали?       — То, что должны были сделать уже очень давно.       — Пожалуйста, немедленно заберите заявление! — отчаянно умоляет Анна. — Ради бога, сейчас же идите в полицию и отказывайтесь от обвинений, пока Поттеры не узнали об этом.       — Нет, Анна! — твердо заявляет Лилиан. — Мы не заберем заявление и посадим Джулиана и Нормана в тюрьму.       — Пожалуйста, мама, папа, не позволяйте полиции открыть дело! — Анна тихо шмыгает носом, покачивая головой. — Заберите заявление… Так будет лучше…       — Лучше не будет, Анна! Если мы будем сидеть, сложа руки, то эти твари точно загонят тебя в могилу.       — Но они же убьют вас! — дрожащим голосом, полным отчаяния, восклицает Анна. — Джулиан и его отец придут в ярость и сживут нас со свету!       — Пусть бесятся сколько хотят! И готовятся к тому, что скоро они отправятся туда, где им самое место.       — Джулиан был в страшном гневе, когда заявил, что вы пошли в полицию.       — Лилиан права: пусть бесятся сколько хотят, — уверенно отвечает Максимилиан. — Нас это не испугает! Доведя тебя до такого состояния, они перешли все границы и заставили наше терпение окончательно лопнуть.       — Он ведь клялся, что убьет вас, если нам будут помогать! Джулиан хотел, чтобы я молчала! Чтобы вы сидели как мышки и ничего не делали!       — Нам будут помогать! Мы с Лилиан уже обо всем договорились. За это дело взялся надежный человек, которого нам посоветовали парни.       — Зачем, папа, зачем? — с ужасом в глазах качает головой Анна. — Они же убьют нас!       — Больше мы не будем бояться этих ядовитых гадюк и заставим их ответить за все. А парни будут помогать нам поймать этих мерзавцев и защищать тебя.       — Что? Вы еще и парней втянули в это дело?       — Они предложили нам помощь – мы ее с радостью приняли, — уверенно отвечает Лилиан. — Они мы не сможем защитить тебя от Джулиана, а парни достаточно крепкие для того, чтобы бороться с этим человеком.       — О, господи! — Анна на пару секунд закрывает лицо руками и издает пару всхлипов. — Что вы наделали! Боже…       — Дорогая, почему ты так противишься тому, чтобы тебе помогали? Неужели тебе нравилось то, что Джулиан бил тебя куда только можно?       — Тебе крупно повезло, что врачи не нашли никаких травм, — уверенно добавляет Максимилиан. — По вине этого ублюдка ты должна была лежать в реанимации с огромным количеством травм. Но ты, слава богу, жива и здорова! Это самое настоящее чудо! Огромное везение, присущее лишь тому, кто родился под счастливой звездой!       — Джулиан убьет всех вас! — отчаянно восклицает Анна. — Этот человек буквально позеленел от злости, когда парни пришли защищать меня!       — Не бойся, дорогая, никто никого не убьет, — накрыв ладонью руку Анны, мягко, тихо отвечает Лилиан.       — А с парнями все хорошо? Джулиан ничего с ними не сделал?       — Нет, дочка, с парнями все хорошо. Отделались лишь ободранными локтями и коленями и парой синяков.       — Значит, в следующий раз им точно не поздоровится. Джулиан не забудет, как парни буквально нокаутировали его. Он будет еще более взбешенным, если встретит их на своем пути. Этот человек убьет ребят! Убьет!       — Нет, Анна, парни не позволят Джулиану что-то с ними сделать, — уверенно отвечает Максимилиан. — Они крепкие и выносливые и действуют как одна команда. Один борется – остальные помогают.       — Им это не поможет! Если у Джулиана будет пистолет или нож, то он прикончит всех по одному!       — Они знают, что делать, — мягко говорит Лилиан. — Тебе не стоит об этом думать. Думай только о том, чтобы поскорее выздороветь. А об остальном позаботятся парни и мы с Максимилианом.       — Ничего не получится! Ничего!       — У нас все получится. Благодаря парням у нас есть прекрасное доказательство, которое не даст этим людям отвертеться от наказания.       — Господи, да какие могут быть доказательства? — разводит руками Анна. — Поттеры в любом случае сделают вид, что они не причем!       — У нас есть такое доказательство, которое не позволит Джулиану отвертеться. Уж он-то не сможет отрицать, что это он избивает тебя на видео, которое нам показали парни.       — Видео? — широко распахивает глаза Анна.       — Да, милая, — кивает Максимилиан. — Его снял Питер. На парковке торгового центра, в котором ты была с Джулианом.       — На парковке? — Анна на секунду призадумывается. — Постойте… Так значит, Питер действительно все видел? Терренс и Ракель не соврали? Да еще и снимал все на видео?       — Он некрасиво поступил, не заступившись за тебя. Но благодаря ему мы можем сдвинуться с мертвой точки. У полиции есть все основания открыть дело против Джулиана. И они это сделали. Мистер Джонсон держит это дело на личном контроле.       — О, господи… — Анна с тихим стоном проводит руками по лицу. — Что же вы наделали… Я в шоке!       — Тебе не о чем беспокоиться, дорогая, — с легкой улыбкой отвечает Лилиан. — От тебя ничего не требуется. Только находиться поближе к нам или парням. До тех пор, пока Джулиана не арестуют, ты будешь везде ходить только в нашем сопровождении.       — Это все не имеет смысла… — тихо шмыгает носом Анна. — Поттеры все равно убьют нас! На этот раз они точно это сделают. Убьют тебя, папу и парней по очереди, а потом возьмутся за меня. И тогда я уже точно буду мертва! Никто не поможет мне! Никто меня не спасет!       — Успокойся, доченька, все будет хорошо. — Лилиан мягко гладит руку Анну обеими руками и проводит тыльной стороной руки по ее щеке. — Мама с папой больше не дадут тебя в обиду и сделают все, чтобы защитить.       — Вы все испортили… — Анна с мокрыми глазами качает головой. — Рассказав все полиции и заставив парней быть втянутыми в эту историю! Теперь нам точно придет конец!       — Испортили бы мы, если бы и дальше продолжали отсиживаться в кустах и молчать. Этот ублюдок и дальше бы дубасил тебя, понимая, что ему ничего за это не будет.       — Пожалуйста, прекратите все это, пока еще не поздно. Мы как-нибудь и сами справимся…       — Довольно, Анна! — строго произносит Максимилиан. — Мы доведем дело до конца! Это не обсуждается! Мы не собираемся молча смотреть на то, как этот больной ублюдок издевается над тобой. Видеть, как ты покрываешь его и скрываешь все свои побои под одеждой и косметикой.       — Я была вынуждена это делать! Если бы кто-то узнал об этом, то вам бы пришел конец! А я этого не хотела!       — Господи Иисусе, я не верю своим ушам… — качает головой Лилиан. — Этот ублюдок чуть не отправил тебя на тот свет! Ты хоть понимаешь, что могла умереть?       — Я делала все это ради вас! — отчаянно заявляет Анна. — Ради вашего спасения! Джулиан и его отец грозились убить вас, если я скажу кому-то хоть слово, попрошу помощи или буду общаться с кем-то, кроме них и вас!       — Теперь можешь перестать молчать, — уверенно отвечает Максимилиан. — Заявление уже в полиции, а мистер Джонсон разрабатывает план действий и ждет нашего сигнала.       — Я была готова жертвовать собой, лишь бы спасти вас от расправы Джулиана и его отца. — Анна тихо шмыгает носом, с жалостью во взгляде смотря на Лилиан и Максимилиана. — Потому что не хочу потерять вас… Не хочу вашей смерти. Вы – ведь единственные, кто остался у меня из семьи…       — А ты думаешь, нам было бы легче, если мы потеряли свою единственную дочь? Если бы она и дальше молчала о делишках Поттеров!       — Я не могу позволить им что-то с вами сделать…       — Все, Анна, хватит заниматься глупостями! Ты будешь делать то, что мы тебе скажем!       — Разве тебе в голову не приходило, что они могут убить нас в любом случае? — удивляется Лилиан. — Что даже если бы ты держала рот на замке, Поттеры ни за что не остановились бы ни перед чем!       — Но Джулиан… — широко распахивает глаза Анна.       — Господи, Анна, какая же ты наивная девочка! Неужели ты не понимаешь, что сама даешь этому ублюдку добро делать что ему вздумается и оставаться безнаказанным? Вот убил бы он тебя, и мы бы никогда об этом не узнали! Точнее, подозревали бы, но не смогли доказать!       — Рад тебя и папы я готова на все.       — Нет, Анна, мы не позволим тебе довести себя до смерти, — решительно заявляет Максимилиан. — Твое везение вечным не будет! Повезло сейчас – не повезет потом!       — Вот именно! — восклицает Лилиан. — Мы с твоим отцом не хотим потерять свою родную дочь. И будем защищать ее любой ценой!       — Но я тоже не хочу потерять вас! — отчаянно заявляет Анна. — Я не хочу остаться одна!       — Ты не потеряешь нас, доченька. Мы все находимся под прекрасной защитой.       — Я не хочу ничьих жертв, не хочу! Не хочу!       — Если мы будем делать что от нас требуется, то никто не пострадает. Если ты не будешь ничего от нас скрывать и где-то прятаться.       — Ради бога, заберите заявление и скажите парням, что мы сами справимся, пока еще не слишком поздно, — с жалостью в мокрых глазах умоляет Анна.       — Наше решение не обсуждается, Анна! — уверенно и твердо заявляет Максимилиан. — Заявление из полиции мы не заберем, все твои побои зафиксированы, видео с доказательствами уже у мистера Джонсона, а парни будут защищать тебя и нас. Вместе мы сильнее. Мы покончим с этой историей и спасем тебя от этих гадюк.       — Но, папа…       — Прекрати капризничать, Анна! — строго требует Лилиан. — Мы не позволим нашему ребенку страдать! Ни я, ни твой отец не желали тебе такой судьбы!       — Но вы же сами хотели, чтобы я была с Джулианом!       — Да, но мы не думали, что он такая гадюка! Однако теперь мы знаем все про его семейку и не позволим тебе иметь с ней хоть что-то общее.       — Нас уже никто не сможет остановить, — уверенно добавляет Максимилиан. — Даже если бы твои бабушки и дедушки были живы и не верили, что Поттеры и правда такие ужасные, мы бы пошли против них.       — Нет… — качает головой Анна. — Будь бабушки и дедушки живы, вы бы делали все, что они говорят. Потому что вас учили подчиняться старшим.       — Когда речь идет о жизни и здоровье нашей дочери, мы наплюем даже на собственных родителей!       — Мы крупно ошиблись, когда мечтали, чтобы ты жила с этим человеком, — с жалостью во взгляде признается Лилиан. — Но обещаю, больше мы не будем так слепы. И будем прислушиваться к тебе, если ты говоришь, что человек ужасный и вызывает у тебя чувство страха и ужаса.       — Вы никогда мне не верили… — низким, тихим голосом говорит Анна, опустив мокрые глаза на сложенные перед ней руки. — Всегда затыкали мне рот… Мол, я еще маленькая и ничего не понимаю в жизни! Мол, старшие лучше знают, что для меня лучше. Меня никто никогда не слышал, когда я буквально кричала о том, что не хочу замуж за Джулиана. Что я не хочу замуж за того, кого не люблю. Кто всегда заставлял меня дрожать от страха. Я хотела сама решать, с кем мне жить и как.       — Да, доченька, мы знаем, — с грустью во взгляде отвечает Максимилиан, погладив Анну по щеке. — Нам с твоей мамой очень жаль, что мы никогда не прислушивались к тебе и плевать хотели на твои чувства и желания.       — Но обещаем, теперь все будет иначе, — уверенно обещает Лилиан, взяв Анну за руку, пока та держит голову склоненной. — Теперь мы понимаем, что ты имеешь право голоса. Право на свое мнение.       — Теперь все, что мы с твоей матерью будем делать, будет делаться ради тебя и твоего спокойствия, — мягко обещает Максимилиан. — И сделаем все, чтобы защищать тебя от этих монстров.       — Да что вы можете сделать? — с грустью во взгляде тяжело вздыхает Анна. — Я не вижу никакого выхода из этой ситуации! Мы обречены на смерть!       — Все будет хорошо, дочка, — с легкой улыбкой отвечает Лилиан и обеими руками гладит щеки Анны. — Мы заполучили помощь отличных помощников, которым мы уже обязаны за то, что они спасли тебя от Джулиана.       — Насчет Питера, Терренса и Эдварда я не буду ничего говорить… — задумчиво произносит Анна и скрещивает руки на груди. — Но мне не нравится то, что в это дело вмешался еще один… Тот самый предатель, который пытается быть хорошеньким после того, как сделал гадость.       — Даниэль очень сожалеет о том, что сделал, — с грустью во взгляде признается Максимилиан. — Знаешь, какой он сейчас подавленный из-за того, что ты не хочешь дать ему шанс!       — Ну началось… — закатив глаза, резко выдыхает Анна.       — Сейчас этот человек – единственный, кто может спасти тебя от Джулиана. И будь уверена, он сделает это.       — Господи, зачем вы вообще начали просить его о помощи? Ладно, его друзья помогают! Но я не хочу, чтобы Перкинс тоже в этом участвовал.       — Он будет участвовать, — уверенно заявляет Лилиан. — Да даже если бы мы не попросили у него помощи, Даниэль сам бы ее предложил.       — Господи, мама, папа, неужели вы и правда верите этому человеку? Этому наглому и бессовестному предателю, которого я не хочу видеть и слышать!       — Ему мы верим! Потому что видим, как он сожалеет о том, что сделал то, чего никогда не хотел делать.       — Да он просто боится вашего гнева! Боится, что вы придушите его за то, что он не только вмешался в нашу жизнь и расстроили планы на мою свадьбу, но еще и изменил мне.       — Он не помнил тебя, когда та девчонка приставала к нему, — спокойно объясняет Максимилиан.       — Ох… Ну опять вы верите лжи как наивные дети?       — На этот раз мы не ошибаемся. Когда я разговаривал с Даниэлем, он честно во всем признался. Ничего не отрицал и рассказал, почему так поступил.       — Боже, папа, ну ты нашел кому верить! Да этот болтун чего хочешь наговорит, чтобы заставить тебя и маму пустить слезу и проникнуться к нему симпатией!       — Нет, дочка, Даниэль не врет, — мягко, уверенно отвечает Лилиан. — Этот парень очень хороший и искренний. Для него важно обеспечить тебе спокойствие и безопасность. И он это сделает. Независимо от того, хочешь ты этого или нет.       — Мне ничего не нужно от этого человека, — хмуро бросает Анна. — Пусть катится на все четыре стороны!       — Но, Анна…       — Почему? Почему вы с папой верите ему? Что он такого наобещал вам, что вы поверили его лжи и позволили ему вмешаться в то дело, которое этого предателя не касается?       — Мы верим ему, потому что он говорит правду.       — Да какую, черт возьми, правду! Перкинс нагло лжет вам и опять строит из себя жалкого героя с надеждой, что его грязные делишки будут забыты!       — Дорогая, этот парень не хотел поступать так с тобой, — с жалостью во взгляде говорит Максимилиан. — Даниэль полностью признает свою вину и готов на все, чтобы искупить ее.       — Пусть валит к той жирной корове, с которой он целовался у меня на глазах, — низким голосом отвечает Анна.       — Она заставила его поверить, что он встречается с ней, а не с тобой, — спокойно объясняет Лилиан.       — Это он вам сказал? — Анна презренно усмехается. — Очень правдоподобно! Более глупого оправдания измены я еще не слышала!       — Это не оправдание, а причина.       — Не надо, мама, пожалуйста! Я ничего не слушать!       — Даже если ты так и не захочешь простить его, Даниэль пойдет до конца в желании спасти тебя от Джулиана. Он сам сказал нам с Максимилианом, что поможет тебе в любом случае.       — Зря старается, — сильно нахмурившись, буркает Анна и скрещивает руки на груди. — Я не прощаю предателей! И он это прекрасно знает! А раз совершил ошибку, то пусть идет к черту! Я с удовольствием отпускаю его и даю ему полную свободу!       — Хорошо, дочка, так и будет, — спокойно отвечает Лилиан. — Даниэль пообещал уважать твое решение и не заставляет тебя быть с ним против твоего желания. Однако он твердо заявил, что из твоей жизни он уйдет лишь после того, как Джулиан и Норман получат по заслугам.       — Я сама как-нибудь справлюсь, без этого недогероя.       — Нет, сама ты не будешь ничего делать!       — Хорошо! Раз уж парни хотят помочь мне, то я не стану отказываться от помощи. Хотя и не хотела бы подвергать их опасности. Но их дружок может идти куда подальше. Он имеет права приближаться к нам после того, как так предал меня.       — Да, Даниэль поступил некрасиво! — соглашается Максимилиан. — Но не забывай при каких обстоятельствах это случилось.       — Я нисколько не удивлюсь, если Перкинс мутил с ней еще тогда, когда мы встречались. Если эта неблагодарная свинья обманывала меня уже долгое время.       — У Даниэля никого нет и никогда не было. Он всегда любил лишь тебя.       — Я не вернусь к нему, что бы он ни делал!       — Я скажу больше, дорогая: мы с твоей матерью хотели бы, чтобы у тебя был такой же чудесный муж как Даниэль.       — Что? — громко ухмыляется Анна. — Перкинс? Муж? Не смеши меня, папа! Да я бы предпочла быть одной, чем жить с таким предателем!       — Это правда, дочка, — слегка улыбается Лилиан. — Если тебе и захочется выйти замуж, то только за такого как Даниэль. Или за самого Даниэля.       — Да будь Перкинс моим мужем, он бы не переставал гулять налево-направо, но приходил бы домой и делал вид, что ничего не было! А если бы его все-таки поймали бы на лжи, то он с щенячьими глазками сказал бы, что типа любит только меня!       — Послушай, солнце мое… — поправив Анне прическу, мягко произносит Лилиан. — Мы понимаем, что ты ревнуешь, злишься и обижаешься, потому что любишь этого парня. Но мы с папой просим тебя не отталкивать его, не разобравшись в мотивах его поступка.       — Я не вижу смысла что-то выяснять.       — Поговори с ним, дочка. Попроси Даниэля все тебе объяснить.       — Поговорить? — громко удивляется Анна. — Да я его видеть не хочу! Меня тошнит от его голоса! И безумно хочу залупить ему крепкую пощечину! Чтобы его наглая рожа покраснела и горела!       — Господи, Анна, неужели ты будешь бросать любимого человека после любого скандала? — недоумевает Максимилиан. — Это неправильно, дочка! Любую проблему нужно уметь разрешать, а не бежать от нее. При таком подходе ты так и будешь менять парней как перчатки.       — А чего разбирать-то? Я уже увидела все своими глазами! Мне не нужны никакие объяснения, потому что я увидела достаточно! Достаточно, папа.       — У любого поступка есть объяснение. Мужчина не станет изменять просто так. Когда он по-настоящему любит и чувствует, что это взаимно, то даже не посмотрит на другую девушку.       — А Перкинс никогда и не любил меня! Он пользовался мной! А я готовила самое лучшее, стирала одежду, убирала дом этой грязнули, который раскидывает вещи по всем углам… А как он готовит! Не может сделать даже самое простое блюдо и умудряется все сжечь! И какой после него остается мусор! Он же не привык есть в одном месте и сорит везде, где находится!       — Ну знаешь, я тоже не умею готовить и ем только готовую еду, — уверенно признается Максимилиан. — И не всегда убираюсь за собой. Мне на чистоту вообще все равно.       — А вы знайте, что этот чертов кобель едва не зашел дальше поцелуев с той коровой? Что Перкинс едва не переспал с ней! И то это он говорит, что едва! Вдруг этот мерзавец уже раз сто успел покувыркаться с ней в кровати!       — Мы знаем, милая, — спокойно признается Лилиан. — Даниэль все рассказал нам и очень рад, что когда эта девчонка не затащила его в постель, ей позвонила сестра.       — Господи, какие же вы все наивные… — качает головой Анна. — Он давит на жалость, а вы поддаетесь ему… Да еще и его сестричка, которая будто свалилась с неба, защищает этого подонка и пытается убедить меня в том, что ее братик – невинный ангелочек.       — Да, Даниэль не ангел, мы знаем. Но его можно оправдать.       — Боже, да очнитесь вы уже! — громко умоляет Анна. — Перестаньте верить лжи этого человека! Будьте умнее!       — Нет, Анна, наивными мы были тогда, когда доверяли этому ублюдку Джулиану, — уверенно говорит Максимилиан. — Точнее, я верил ему. Но сейчас все иначе. Мы все-таки нашли гнилой фрукт в корзине.       — Не умейте вы разбираться в людях… Не умейте…       — В случае с Даниэлем мы абсолютно уверены в том, что он искренен с нами и желает нам только добра.       — Да, добра… — хмуро бросает Анна. — Сначала сделал гадость, а теперь хочет быстренько себя обелить!       — Мне очень понравился этот парень, когда я впервые увидела его, — уверенно признается Лилиан. — С ним очень легко и приятно говорить. Он совсем не фальшивый и наигранный в отличие от Джулиана. Скромный, порядочный, с мозгами… Уж поверь мне, я в людях очень хорошо разбираюсь. Мне кажется, что он даже немножко похож на Райана.       — Лучше уж быть с Райаном, чем с этим предателем Перкинсом, — холодно отвечает Анна. — Я никогда не скрывала, что не люблю брата Джулиана и воспринимаю его только как друга или брата. Но я точно знаю, что он не станет предавать, обещать пустышки и вешать лапшу на уши.       — Милая, ты же сама постоянно говоришь, что невозможно жить без любви, — напоминает Максимилиан.       — Если бы я знала, что Перкинс так со мной поступит, то предпочла бы жить с нелюбимым человеком, — низким голосом отвечает Анна.       — Дочка, но если сейчас ты решишь порвать с Даниэлем, то однажды можешь пожалеть об этом.       — От судьбы не уйдешь, папа. Давайте будем считать, что этот предатель был послан мне, чтобы понять, какая я была идиотка, когда пошла против того, что должно было случиться. Раз мне суждено быть с кем-то из сыновей мистера Поттера, значит, я буду. Такова моя учесть.       — Господи, Анна, ты хоть понимаешь, что сейчас говоришь? — округляет полные ужаса глаза Лилиан. — Любая связь с Поттерами – это прямой путь в ад! Выйдешь за Джулиана – твоя жизнь будет сплошным кошмаром. Ты забудешь, что такое счастье, и больше никогда не сможешь быть собой. Начнешь бояться сделать неверный шаг. Да если ты выйдешь за Райана, то его отец и братец сживут тебя со свету.       — Так и должно было быть с самого начала, — без эмоций отвечает Анна. — Я пыталась сопротивляться, но в итоге, как сказал Джулиан, все равно вернулась к тому, от чего сбежала.       — Нет, Анна, никакой свадьбы с сыновьями Поттера! — твердо заявляет Лилиан. — Даже думать об этом не вздумай!       — Так было предначертано.       — Все, хватит! — резко машет рукой Лилиан. — Сейчас же выкинь эти мысли из головы! Ты не станешь женой Джулиана даже под дулом пистолета! Мы с твоим отцом этого не допустим!       — Но, мама…       — Господи, да ты только посмотри на себя! — Лилиан с ужасом в глазах осматривает Анну. — Посмотри, на кого ты сейчас похожа! Вздрагиваешь от каждого шороха и осматриваешься по сторонам, как будто ждешь, что откуда-то из-за угла выйдет Джулиан… Я уже забыла, когда в последний раз видела улыбку на твоем лице и горящие глаза! Всегда была такой живой и позитивной девочкой! А сейчас выглядишь так, будто из концлагеря вышла!       — Я все еще помню, какой ты была рядом с Даниэлем, — с легкой улыбкой добавляет Максимилиан. — Ты светилась рядом с ним. Так же, как и он – рядом с тобой. Вот тогда ты была по-настоящему счастливой. Была готова буквально кричать о своем счастье на каждом углу.       — Это в прошлом, — низким голосом сухо бросает Анна. — Пусть теперь этот предатель восхищается и заботится о той корове, с которой целовался.       — Ты думаешь, что сможешь так легко забыть его?       — Смогу! И однажды я встречу того, кто будет намного лучше Перкинса, и стану очень счастливой.       — Ты любишь его, дочка, — с грустью во взгляде уверенно отвечает Лилиан. — Очень сильно любишь.       — Я же сказала, что не люблю!       — Может, мы с твоим отцом плохо понимаем, что значит любить, но нам легко понять, врешь ли ты или говоришь правду.       — Да я придушу этого предателя собственными руками, если увижу его в метре от себя! Клянусь, мама!       — Боже, Анна, перестань делать вид, что ты уже равнодушна к этому парню, — тихо вздыхает Максимилиан. — Это из-за него ты впала в депрессию и целыми днями плакала в своей комнате.       — А что изменится, если я скажу, что люблю его? — недоумевает Анна.       — Мы просто будем знать, что ты чувствуешь.       — Вы и так все знайте! Только это ничего не меняет.       — Послушай, дорогая, мы прекрасно понимаем твои чувства и – повторю еще раз – не в восторге от того, что сделал Даниэль. Но его честность и раскаяние намного сильнее. Мы уважаем его за то, что он рассказал все как есть.       — Однажды настанет день, когда этот мерзавец предаст и вас, и всех своих друзей. Я молюсь о том, чтобы все послали Перкинса к черту. Чтобы он остался один и никому не нужным. Чтобы все навсегда отвернулись от него.       — Нет, Анна, не говори так, — погладив Анну по щеке, мягко просит Лилиан. — Слышал бы это Даниэль, он был бы очень расстроен.       — А хорошо бы он услышал! Он услышит! Если этот подонок встанет у меня на пути, я прокляну его и пожелаю страдать до конца жизни! Не стать счастливым с той толстухой!       — Ради бога, не надо так говорить! Потом же сама будешь жалеть о том, что наговорила про него столь обидные вещи!       — Никогда!       — Даниэль очень хороший и добрый. — Лилиан берет Анну за руки. — Поверь своей маме. Уж она прекрасно разбирается в людях и видит их насквозь. Я бы никогда не посоветовала тебе ничего плохого.       — Хватит, мама, хватит! Пожалуйста!       — Знаешь, я думаю, тебе сначала нужно немного успокоиться, а потом ты примешь осознанное решение, — уверенно отвечает Максимилиан. — Сейчас тебе бесполезно что-то говорить.       — Да, милая, раз ты так бурно реагируешь на все, что касается Даниэля, значит, он тебе небезразличен, — с легкой улыбкой добавляет Лилиан. — Люди так не реагируют, когда им на кого-то все равно.       Анна ничего не говорит и лишь тихо вздыхает, с грустью во взгляде рассматривая свои руки, все больше понимая, что ей очень тяжело бороться со своими эмоциями и скрывать их глубоко внутри. В какой-то момент на ее глазах появляются слезы, которые медленно катятся по ее щекам, а она сама покачивает головой, пока Лилиан и Максимилиан гладят ее по руке или голове.       — Почему это происходит со мной? — с надрывом задается вопросом Анна и шмыгает носом. — Почему? Что я такого сделала?       — Ты ни в чем не виновата, доченька, — мягко отвечает Лилиан. — Эта история никогда не заканчивалась. Сбежав из дома вместе с Даниэлем, ты лишь отсрочила всю эту трагедию. Поттеры все равно добрались бы до нас.       — Я все еще не хочу верить, что это реально… — Анна переводит мокрый, жалостливый взгляд на Максимилиана и Лилиан. — Прошу вас, скажите мне, что все это неправда! Разбудите меня! Дайте знать, что все хорошо. Что я застряла во сне и не могу проснуться!       — Анна, солнышко, мы прекрасно понимаем твои чувства, — с жалостью во взгляде отвечает Максимилиан, погладив Анну по голове и приобняв ее за плечи. — Знаем, что тебе сейчас очень тяжело. Но помни, есть очень много хороших людей, которые мечтают помочь тебе. Ты не одна. Никогда не будешь одна. Клянусь, мы сделаем все возможное, чтобы помочь тебе.       — А если и этого будет мало, то мы найдем для тебя самого лучшего психолога, — уверенно обещает Лилиан.       — Нет! — резко отрезает Анна. — Я не хочу никаких психологов! Мне нужны только ты, мама и мои друзья. Вы – единственные, кто может помочь мне. Я не знаю, насколько меня еще хватит, потому что чувствую, что нахожусь на грани. Но если мои близкие люди будут рядом, то мне будет намного легче.       — Мы все всегда будем рядом с тобой, радость моя, — с легкой улыбкой уверенно обещает Лилиан, приобняв Анну, когда Максимилиан отпускает ее и гладит по щеке. — Всегда.       — Я хочу верить, что вы поможете мне… — Анна тихо шмыгает носом. — Вы ведь… Правда поможете?       — Безусловно, солнце мое! Мы с твоим папой пойдем на все ради тебя и твоего спокойствия.       — Мне… Будет немного лучше, если… Если Джулиан больше не приблизится ко мне… Я всегда боялась его… Но сейчас особенно сильно. Потому что не думала, что… Что он окажется таким ужасным… Да, я знала, что он холодный, но… Не думала, что он тиран…       — Ну знаешь, хоть мне Джулиан тоже никогда не нравился, я тоже не могла ожидать от него такого поведения по отношению к тебе.       — Я думала, что умру, пока он избивал меня… — слегка дрожащим голосом признается Анна. — Уже буквально прощалась со всеми… Но… Но Бог послал мне спасение, решив, что… Я должна жить.       — Бог все видит, дорогая. — Лилиан бросает легкую улыбку. — Ты всегда была сильной девочкой. С самого рождения. Родилась раньше срока и была очень слабенькой, но сумела выкарабкаться.       — Правда? — округляет глаза Анна.       — Вся моя беременность протекала очень тяжело и стала для меня настоящим мучениям. И вот когда я была на тридцать второй неделе беременности, у меня начались преждевременные роды. Ты родилась слабенькая, с плохо развитым органами. Тебя унесли сразу же после рождения. Они твердили, что у тебя нет никаких шансов выжить. Готовили нас с Максимилианом к гибели нашего ребенка. Мы и сами начали с этим мириться, потому что ситуация была очень тяжелая. Однако когда к тебе буквально перестали подходить, то ты начала стремительно идти на поправку.       — Я помню, как ты говорила об этом папе, когда пришла к нему домой, чтобы рассказать про Джулиана.       — Если малыш захочет жить, то он будет бороться до последнего, — с легкой улыбкой отвечает Максимилиан. — А ты у нас очень сильная и удивительно везучая. Ты всегда легко отделывалась, когда с тобой что-то случалось. Могла умереть, едва родившись, могла потерять руку после нападения собаки, могла не выжить после избиения Джулиана. Но ты с нами.       — Ты как воин не сдаешься и борешься до последнего, — подбодряет Лилиан. — Может, с виду ты маленькая, хрупкая и беззащитная девочка, но в тебе есть стержень. Есть сила воли. Желание жить. Именно оно заставляет тебя стремиться к жизни.       — Я не думала о желании жить, когда меня жестоко избивали, — тяжело вздыхает Анна. — Наоборот – я мечтала умереть… Лишь бы не переживать весь этот ужас…       — Ты должна сказать «спасибо» Даниэлю и его друзьям за то, что они спасли тебя, — уверенно отмечает Максимилиан. — Если бы не они, то мы с мамой увидели бы тебя в последний раз. А это был бы наш самый страшный ночной кошмар. Без тебя у нас нет смысла жить.       — Я обязательно поблагодарю Питера, Терренса и Эдварда, когда они придут, — с легкой улыбкой обещает Анна.       — Даниэль тоже заслуживает хотя бы простое «спасибо».       — Он заслуживает только страданий.       — Он спас тебе жизнь, не забывай, — уверенно отвечает Лилиан. — Ты обязана быть ему благодарной за это.       — Один бы Перкинс ни за что не справился. Ему повезло, что с ним были парни. Этот жалкий герой не погиб лишь благодаря их стараниям и помощи Сэмми. А без них он – ничто. Никто. Не способный ни на что, кроме предательства козел.       — Не заставляй его думать, что ты неблагодарная. Тебе несложно поблагодарить человека, а ему будет приятно.       — Его вообще никто не просил что-то делать! — сухо отрезает Анна. — По крайней мере, я не просила точно!       — Поблагодари его, дочка, поблагодари, — мягко советует Максимилиан. — Даже если он ничего не говорит, Даниэлю все равно неприятно думать, что его усилия ничего для тебя не значат.       Анна ничего не говорит и, тихо вздохнув, отводит хмурый взгляд в сторону со скрещенными на груди руками. Лилиан же скромно улыбается и заправляет прядь волос своей дочери за ухо, мягко сказав:       — Все будет хорошо, солнышко. Просто доверься нам с папой и делай то, что мы тебе говорим.       — Не знаю… — без эмоций отвечает Анна, с мокрыми глазами качая головой. — Я уже ни в чем не уверена.       — Это не будет продолжаться до бесконечности, — приобняв Анну за плечи и поцеловав ее в висок, уверенно обещает Максимилиан. — Мы с твоей мамой сделаем все, чтобы вновь увидеть тебя счастливой.       — Я не буду счастливой… — качает головой Анна и тихо шмыгает носом, пока Лилиан берет ее за руку. — Не буду…       — Не говори так, доченька, — возражает Максимилиан. — Скоро ты забудешь всю эту историю как страшный сон.       — Я не буду счастлива без него… — Анна тихо шмыгает носом. — Потому что люблю его… Люблю этого предателя и не представляю своей жизни без него.       — Мы знаем, дорогая. Поэтому мы говорим тебе, что ты не должна делать таких поспешных заявлений.       — Я очень хочу быть с ним, но не смогу… Мы не можем быть вместе…       — Почему? Вы же любите друг друга!       — Я не смогу простить его, папа! — отчаянно признается Анна. — У меня не получится! Даже при огромном желании!       — Дочка, любой человек заслуживает второй шанс, если он осознает, что совершил ошибку, раскаивается и просит прощения, — уверенно отвечает Лилиан. — Каким бы плохим ни был поступок Даниэля, он заслуживает быть понятым.       — Меня еще никто так не предавал… — Анна тихо шмыгает носом. — Никогда! Ни друзья, ни те парни, с которыми я раньше встречалась!       — Послушай, Анна, давай пока не будем об этом говорить, — спокойно советует Максимилиан. — Сейчас не время выяснять отношения.       — Но позволь дать тебе совет, — мягко говорит Лилиан. — Не отказывайся от его помощи. Позволь Даниэлю спасти тебя от Поттеров. Этот человек – твой шанс выбраться из этой ситуации. Как ты сказала, Бог послал тебе помощь. А раз так, то ты должна принять ее.       — А что будет потом?       — А потом ты сама все решишь. Мы с Максимилианом не будем ни на чем настаивать и примем любой поворот событий. Так же, как и Даниэль, который отпустит тебя, если ты не сможешь простить его.       — Но пока что постарайся не думать об этом, — мягко советует Максимилиан. — Думай лишь о том, как наказать Джулиана и забыть этот кошмар. Сейчас любые отношения должны отойти на второй план. Нам придется объединиться и действовать сообща.       Анна ничего не говорит и просто кивает, в глубине души радуясь, что Даниэль хочет помочь ей, и признавая правоту своих родителей и тех, кто говорит похожие вещи.       — Все будет хорошо, радость моя, — погладив Анну по щеке, обещает Максимилиан. — Мы не дадим тебя в обиду.       — Успокойся, солнышко, успокойся, — мягко просит Лилиан, приобняв Анну, прижав ее поближе к себе и поцеловав в щеку. — Мама с папой рядом…       Анна с тихим всхлипом прижимается поближе к Лилиан как можно ближе со слезами на глазах, пока женщина нежно гладит ее по голове и ласково что-то шепчет, а Максимилиан чувствует, как его сердце больно сжимается, наблюдая за своей страдающей дочерью. А через несколько секунд в палате открывается дверь, и на пороге показывается Даниэль, с бледным лицом смотрящий на все семейство широко распахнутыми, испуганными глазами так, будто он идет на расстрел или бой за жизнь.       — Мистер Сеймур… — произносит Даниэль. — Миссис Сеймур…       — О, Даниэль… — произносит Лилиан. — Ты вовремя!       — Я так понимаю, ты уже знаешь про Анну, — задумчиво предполагает Максимилиан.       — Кэссиди только что сказала мне об этом, — без эмоций на лице признается Даниэль. — Я встретил ее в коридоре, когда она шла к своему врачу.       — Она сейчас у него? — интересуется Лилиан.       — Да, он проведет осмотр и побеседует с ней насчет выписки.       Даниэль бросает неуверенный, испуганный взгляд на Анну, которая вообще не смотрит на него и со скрещенными на груди руками уставляет свой пустой взгляд на окошко по правую руку от себя, мгновенно забыв обо всем, что она говорила Кэссиди, Максимилиану и Лилиан некоторое время назад.       — Не бойся, Даниэль, — дружелюбно улыбается Лилиан и делает подзывающий жест. — Проходи, не стой на пороге.       — Нет! — резко вмешивается Анна. — Пусть даже не смеет заходить!       — Дочка, пожалуйста…       — Скажи ему, чтобы он убирался отсюда! Я не желаю видеть этого бессовестного предателя в палате. Ни видеть, ни слышать!       — Ради бога, Анна… — спокойно произносит Максимилиан.       — Что он вообще здесь делает? Кто дал ему право заходить сюда?       — Но он ведь беспокоился за тебя…       — Да чихать я хотела на его переживания! — громко и холодно отрезает Анна. — Пусть Перкинс убирается и больше никогда не приходит сюда.       — Но здесь ведь находится еще и его сестренка, — уверенно отмечает Лилиан. — Он хочешь не хочешь будет приходить сюда.       — Тогда пусть договаривается о том, чтобы эту девчонку поселили в другой палате! Подальше от моей! Чтобы я не видела его наглую, бессовестную рожу!       — Дорогая, прояви к нему хоть немного уважения, — шепотом мягко просит Максимилиан.       — Уважение? — Анна громко ухмыляется. — Господи, папа, о каком уважении может идти речь, когда дело касается изменников, которые слишком хорошо умеют промывать людям мозги? И заставлять их плясать вокруг него на задних лапках!       — Дочка, не надо так говорить. Ему неприятно все это слышать.       — Да пусть слышит! Пусть еще раз услышит, что он – предатель, а потом катится на все четыре стороны. Живет с той жирной коровой, которая едва не завалилась на него со своим толстым пузом!       — Твой папа прав, Анна, — шепчет Лилиан, положив руку на руку Анны. — Будь повежливее с Даниэлем. Не забывай, что он все-таки спас тебя от Джулиана.       — Да его никто не просил меня спасать! Никто не просил припираться туда и строить из себя жалкого героя!       — Без него ты бы уже давно была мертва.       — Я тебя умоляю, мама, не надо говорить так, будто он сделал это один. Ему помогали Питер, Эдвард и Терренс! Без всех этих людей Перкинс уже давно валялся полумертвым.       — Прошу тебя, Анна, — с жалостью во взгляде умоляет Максимилиан.       — Да он – ничто без них! Что этот человек может сделать без парней? Да ничего! Кроме как кувырканий со всякими толстухами, которые облизывают его с головы до ног!       — Анна, сейчас же прекрати это!       — Все в порядке, мистер Сеймур, — с трудом выдавливает из себя Даниэль. — Пусть говорит что хочет.       — Извини, Даниэль, нам очень неловко перед тобой, — неуверенно извиняется Лилиан.       — Да, Даниэль, не обижайся, пожалуйста, — спокойно просит Максимилиан.       — Серьезно? — возмущается Анна. — Вы извиняйтесь перед этим человеком? Это гад меня предал, а вы еще и прощения у него за это просите!       — Дочка, пожалуйста, веди себя повежливее.       — Я веду себя так, как эта гадюка заслуживает!       — Не надо, мистер Сеймур, миссис Сеймур… — неуверенно произносит Даниэль, хоть и понимая, что ему не стоит надеяться на благодарность, но будучи не в силах спокойно слышать все эти слова. — Пожалуйста…       — Немедленно покинь палату, Даниэль, — низким, грубым голосом сухо требует Анна, указав в сторону двери. — И больше никогда не появляйся здесь!       — Я пришел узнать о твоем самочувствии… — неуверенно говорит Даниэль, крепко сцепив пальцы рук. — И…       — Ты слышал, что я сказала? Проваливай из моей палаты! Немедленно! Я не желаю видеть тебя ни здесь, ни где-то еще!       — Но я…       — Ничего не хочу слышать! — прикрикивает Анна.       — Тише-тише, Анна, тише, — мягко говорит Лилиан, погладив Анну по плечу. — Не надо так нервничать…       — Пока этот предатель не покинет палату, я не успокоюсь!       — Дочка, не будь такой бессердечной, — спокойно говорит Максимилиан. — Ты хоть посмотри, как он изводит себя!       — Да, я вижу… — энергично кивает Анна. — Вижу, что он – очень хороший актер! Сделал гадость и теперь строит из себя невинную овечку!       — Не забывай о том, что мы с твоим папой сказали тебе, — мягко говорит Лилиан.       — Боже, мама, папа, ну выгоните вы эту гадюку! — холодно требует Анна. — Почему вы так спокойно относитесь к его присутствию и буквально ручки ему целуйте?       — Господи, откуда в тебе столько злости? — недоумевает Максимилиан. — Сроду никогда не проявляла такую агрессию, а тут вдруг начала грубить человеку. Который, можно сказать, жизнь тебе спас!       — Не надо делать вид, что ты не понимаешь, почему я хочу придушить этого чертового кобеля!       — Анна! — громко и строго одергивает Лилиан.       — Мне все равно, как этот человек переживает, о чем думает, как живет и тому подобное! Я уже давно опустила его и сказала, что между нами все кончено. Но раз он такой тугодум, то так и быть – я готова повторить все это еще сто раз!       «О, боже, дай мне сил вытерпеть эту пытку… — с прикрытыми глазами тихо выдыхает Даниэль, отвернувшись в сторону и приложив руку ко лбу. — Это невыносимо… Хотя возразить я тоже не могу, потому что она абсолютно права. Я – предатель…»       — Значит так, дорогая моя дочь! — уверенно начинает говорить Максимилиан. — Мы с Лилиан не потерпим столь неуважительного отношения к человеку, которому ты обязана жизнью. И до тех пор, пока история с Джулианом не закончится, мы хотим, чтобы ты уважительно относилась к Даниэлю.       — Уважительно? — громко удивляется Анна. — Ты серьезно? После того как он на моих глазах целовался с другой, да еще и едва не переспал с ней?       — Ты слышишь, что я сказал! Никаких оскорблений в сторону этого парня!       — Я никогда не буду уважать этого ублюдка после того, как он поступил так со мной!       — Следи за языком, Анна! — резко одергивает Лилиан. — Мы с твоим отцом все понимаем, но у тебя нет никакого права опускаться до оскорблений и унижений. Веди себя как подобает хорошо воспитанной девушке из интеллигентной семьи!       — Я веду себя так, как этот человек заслуживает! — сухо заявляет Анна. — А уважения Перкинс точно не заслуживает! Не заслужит, сколько бы поступков он ни совершил!       — Вот когда Джулиан с Норманом отправятся за решетку, тогда Даниэль оставит тебя в покое. А сейчас он это не сделает!       — Или вы с отцом выводите эту тварь из палаты, или это сделаю я! И плевать, что у меня нет сил подняться. Ради этого я обязательно их найду! Потому что меня тошнит от одного только вида его наглой рожи!       — Анна, а ну-ка прекрати! — сухо требует Максимилиан.       Даниэль с прикрытыми глазами задирает голову, подходит к окну и опирается руками на подоконник, изо всех сил держа все эмоции в себе.       «Черт, как же сильно мне хочется свалить отсюда, оставить ее в покое, сидеть дома и ни с кем не разговаривать, — думает Даниэль. — Каждое ее слово причиняет мне боль… Боюсь, что я не смогу это выдержать… Ох, блять… И проблема в том, что я не могу оставить ее. Мой долг – быть здесь и защищать от того ублюдка. Мне придется все это терпеть и быть свиньей, которая не услышит, что мои усилия высоко оценены.»       А пока Максимилиан о чем-то спокойно разговаривает с Анной, Лилиан встает с койки и подходит к Даниэлю с целью поддержать и утешить его.       — Не слушай ее, Даниэль, — мягко советует Лилиан, положив руку на плечо Даниэля. — Ею одержимы злость, гордость и обида.       — Все в порядке, миссис Сеймур, — спокойно отвечает Даниэль. — Она права. Я не могу ей возразить.       — Скажу по секрету, пока тебя не было, Анна говорила совсем иначе. — Лилиан загадочно улыбается. — Сказала, что любит тебя и страдает от того, что не может простить.       — Правда? — с блеском в глазах удивляется Даниэль.       — Моя дочь борется с противоположными чувствами. Она любит, но не может простить.       — Мне безумно неприятно слышать все, что она про меня говорит, — с грустью во взгляде признается Даниэль. — Это очень тяжело.       — Ничего, Даниэль, рано или поздно она поймет, что ты не хотел этого.       — Кстати, а она ничего не сказала о том, как мы с друзьями спасли ее от Поттера?       — Только лишь пообещала выразить благодарность твоим друзьям.       — Я так и понял.       — Но ты, пожалуйста, не обижайся на мою дочку. Я уверена, что она не оставила это без внимания и однажды все-таки скажет тебе «спасибо»       — Если не скажет – ничего страшного, — пожимает плечами Даниэль.       — В любом случае ты на правильном пути, дорогой. — Лилиан мягко гладит плечо Даниэля. — Продолжай в том же духе и не отступай назад.       — Не беспокойтесь, миссис Сеймур, я буду рядом до тех пор, пока история Поттеров не будет закончена.       — Вот и правильно! А потом все может измениться. Да и дочка моя придет в себя и начнет слышать то, что ей говорят.       — Да, конечно… — Даниэль бросает легкую улыбку. — Спасибо за поддержку.       Лилиан ничего не говорит и лишь слегка улыбается. А потом она переводит взгляд на Максимилиана с Анной, подходит к ним и присаживается на койку. Мужчина же быстро говорит что-то своей дочери, встает и решает подойти к Даниэлю, который все еще стоит у окна.       — Не надо так расстраиваться из-за того, что она говорит, — похлопав Даниэля по плечу, с ободряющей улыбкой говорит Максимилиан. — Это лишь ее эмоции.       — Я понимаю, что заслужил все это, и ожидал чего-то подобного, — спокойно отвечает Даниэль. — Хотя это все равно очень тяжело.       — Сейчас никто не должен всерьез воспринимать то, что говорит Анна. Она может говорить что угодно, но на уме у нее совсем другое.       — В любом случае она абсолютно права. Вам не стоит ругать ее за то, что у нее есть свое мнение.       — Мы просто хотим, чтобы она проявила к тебе хоть каплю уважения. Лилиан и я прекрасно понимаем, что Анна злится, но так оскорблять человека – это слишком.       — Сейчас меня это волнует меньше всего. Она может делать что хочет, но я добьюсь своей главной цели.       — Вот и правильно! Продолжай делать то, что должен, и не слушай просьбы Анны оставить ее в покое. Она хочет, чтобы ты помог ей, даже если отказывается признавать это.       — Обещаю, мистер Сеймур, мы доведем это дело до конца вне зависимости от ее желания.       — Я верю, Даниэль, — с легкой улыбкой кивает Максимилиан. — И помни, что моя дочка любит тебя. Она очень хочет простить тебя, но пока не может. Обида не позволяет.       — Думайте, она и правда оценит мои старания?       — Конечно, оценит. Анна все замечает, даже если не говорит об этом. И однажды поблагодарит не только твоих друзей, но и тебя.       — Я стараюсь не ради благодарности. Если ваша дочь хочет оскорбить и бить меня – пускай. Как-нибудь переживу.       В этот момент к Даниэлю и Максимилиану с легкой улыбкой на лице подходит Лилиан.       — Все будет хорошо, Даниэль, — дружелюбно подбадривает Максимилиан, похлопав Даниэля по плечу. — Не надо вешать нос и грустить. Просто делай то, что нужно, и жди.       — Мы в тебя верим, милый, — добавляет Лилиан. — Да, будет очень тяжело, но ты справишься.       — Спасибо огромное, — с легкой улыбкой вежливо благодарит Даниэль. — Я не отступлю и помогу вам и вашей дочери, чего бы мне это ни стоило. Даже если… Если мне придется отдать жизнь. Или принести еще какую-то жертву…       — Да будут у тебя силы выдержать все это, — выражает надежду Лилиан.       Даниэль ничего не говорит и просто кивает, пока Лилиан и Максимилиан скромно улыбаются ему с целью немного подбодрить. А через пару секунд у отца Анны начинает звонить телефон, который он достает из кармана.       — Ох, простите, это по работе, — задумчиво говорит Максимилиан. — Я выйду на пару минут.       Максимилиан проводит пальцем по экрану телефона, который прикладывает к уху, и на ходу начинает говорить, направляясь к выходу, открывая дверь и закрывая ее после того, как покидает палату.       — Думаю, тебе стоит сообщить парням и девушкам, что Анна пришла в себя, — задумчиво советует Лилиан.       — Да, конечно, я поговорю с ними, — кивает Даниэль. — Правда почти все отключили телефоны или просто не отвечают.       Лилиан кивает с легкой улыбкой на лице, пока Даниэль бросает грустный взгляд в сторону.       — О, слушай, ты не возражаешь, если я тоже отойду на пару минут? — неуверенно спрашивает Лилиан. — Совсем забыла, что мне нужно кое-кому позвонить…       — Конечно, раз вам нужно, — пожимает плечами Даниэль.       — Может, пока нас с Максимилианом не будет, ты сможешь поговорить с Анной.       — Очень сомневаюсь, что она захочет со мной разговаривать…       — Хотя бы просто посиди с ней до тех пор, пока мы с ее отцом не вернемся. А может, скоро вернется твоя сестренка и составит вам компанию.       — Ох, ну хорошо… Я побуду с ней…       Лилиан со скромной улыбкой кивает, подходит к сильно нахмурившейся Анне и мягко гладит ее по голове со словами:       — Милая, нам с папой надо ненадолго отойти. Но мы скоро вернемся.       — Хорошо, — тихо произносит Анна. — Только забери с собой этого предателя.       — Он посидит с тобой, пока мы с Максимилианом не вернемся.       — Что? — широко распахивает глаза Анна. — Ты позволишь этому кобелю остаться здесь?       — Поговори с ним, дочка. Поблагодари за спасение от Джулиана и скажи, что готова принять его помощь.       — Но, мама!       — Мы скоро вернемся, солнце. Не скучай здесь.       Лилиан мило целует Анну в макушку, гладит ее по щеке и разворачивается в тот момент, когда девушка громко зовет ее:       — Мама, пожалуйста! Мама! Забери этого предателя с собой! Не оставляй меня с ним! Прошу тебя! Мама!       Но Лилиан игнорирует слова Анны, подойдя к выходу и покинув палату, закрыв за собой дверь. И девушка, и Даниэль оба начинают сильно нервничать и испытывать сильный дискомфорт после того, как остаются одни. Напряженная пауза длится несколько секунд до того, как мужчина с трудом берет себя в руки, медленно выдохнув и развернувшись к своей бывшей возлюбленной, на которую он смотрит с неподдельной грустью во взгляде. Пока она сама отворачивает голову в другую сторону и скрещивает руки на груди, уже находясь в полулежащем положении и опираясь спиной о подушку.       — Ну как ты? — неуверенно спрашивает Даниэль.       — Великолепно, — сухо бросает Анна.       — Боль сильная?       — Нормальная.       — Ты уверена? Может, тебе…       — Уйди из моей палаты, Даниэль, — более низким голосом сухо требует Анна. — Я не хочу видеть и слышать тебя.       — Я понимаю, но…       — Я тебя сюда не приглашала! А на родителей мне плевать! Пусть они говорят все, что хотят!       — Анна, пожалуйста… — Даниэль подходит поближе к Анне.       — Я не повторяю два раза. Сделай то, о чем я тебя попросила.       — Но…       — Не выводи меня из себя и вали отсюда, – едва сдерживает раздражение Анна. — Катись отсюда к черту! И больше не смей вставать у меня на пути.       — Я ведь беспокоюсь о тебе, — с грустью во взгляде отвечает Даниэль. — И хочу знать, что с тобой все хорошо.       — По-моему, я четко и ясно сказала, что чувствую себя великолепно.       — А еще я бы хотел поговорить с тобой… Обсудить сложившуюся ситуацию.       — Нам не о чем разговаривать, Даниэль, — сухо отрезает Анна. — Пожалуйста, покинь палату.       — Анна, прошу, выслушай меня… — с жалостью во взгляде умоляет Даниэль, уверенно подходит поближе к Анне и садится на ее койку.       — Ты не слышал, что я сказала? — сухо и грубо спрашивает Анна, наполовину развернув верхнюю часть тела и со скрещенными на груди руками переведя взгляд в сторону. — Ты глухой и безмозглый что ли?       — Я тебя понял, но…       — Проваливай отсюда! Видеть тебя не могу! Тошнит от одного только вида твоей наглой рожи! От твоего чертового голоса! Меня тошнит от тебя самого!       — Послушай, я понимаю, что ты злишься, — спокойно отвечает Даниэль. — Это твое право, которое никто у тебя не отбирает. Но ведь я уже честно признался во всем и сейчас искренне раскаиваюсь. Мне действительно очень стыдно за то, что произошло по моей вине, но не по моему желанию.       — Ха! — с закатанными глазами хмыкает Анна, резко переводит взгляд на Даниэля и презренно смотрит на него. — А на что ты, дружок, надеялся? Думал, что будешь прощен после того, как немного поиграешь в героя? Прямо как в фильме! Верил, что я – наивная дура, которая млеет, когда мужчина совершает ради нее героические поступки?       — Нет, все совсем не так…       — Даже не мечтай, Перкинс! — сухо бросает Анна. — Твои старания ни к чему не приведут. И я никогда не поблагодарю тебя за то, что ты сделал.       — Ты считаешь, что я должен был пройти мимо, видя, как тот мерзавец избивает тебя? — искренне удивляется Даниэль.       — Я тебя на помощь не звала! Мог бы не припираться туда и не строить из себя жалкого героя, крича во все горло и размахивая руками как больная истеричка.       — А ничего, что ты могла умереть, если бы меня и парней не было рядом?       — Как-нибудь сама справилась бы! — бросает взгляд в сторону Анна. — Мои дела тебя вообще не касаются! Ты не имеешь никакого права в них вмешиваться!       — Ну уж нет, я не собираюсь сидеть, сложа руки! Зная, что одна мразь чуть тебя на тот свет не отправила!       — Еще раз повторяю, я не просила тебя о помощи! Не заставляла притаскивать с собой Питера, Эдварда и Терренса!       — Они бы ни за что не позволили мне разбираться с Поттером одному!       — Ах да, прости, я забыла! — с презрительной ухмылкой закатывает глаза Анна. — Ты же сам ничего не можешь! Умеешь быть крутым только лишь тогда, когда рядом есть подмога.       — Я бы сделал это в любом случае: хоть с парнями, хоть без, — уверенно заявляет Даниэль.       — Твои героические поступки никому не нужны, Перкинс. По крайней мере, мне! Другие могут сколько угодно восхищаться якобы твоей смелостью. Но я не буду преклоняться перед тобой.       — Тебе крупно повезло, что мы с парнями проезжали там и увидели тебя. Что Питер видел, как ты выпрыгнула из машины Поттера! А что было бы, случись все иначе? Если бы этот больной тип и его папаша получили бы шанс сделать с тобой все что угодно! Без нас ты бы уже давно была мертва!       — Я сказала, что справилась бы и без помощи жалкого героя, — грубо заявляет Анна. — Героя, который сначала сделал гадость, а потом решил стать хорошеньким и убедить всех в том, что он святой. Вон как запудрил мозги моим родителям! Отец с матерью готовы едва ли не в ножки тебе кланяться и плясать перед тобой на задних лапках! Унижаться перед кобелем, который только лишь умеет чесать языком и думать тем, что у него между ног.       — Я никого не заставляю любить себя, — уверенно отвечает Даниэль. — Если кто и осуждает меня, то это их дело.       — Ну похоже, что всем наплевать на твое предательство, раз никто не отвернулся от тебя. Наоборот, все любят тебя! Жалеют! Пытаются убедить меня в том, что я просто обязана простить тебя!       — Да, но это не означает, что меня никто не осуждает. Наоборот, все недовольны моим поступком. И я это знаю. Знаю, что парни не одобряют моего поступка. Девчонки были возмущены. Твои родители пришли в ярость. Даже моя сестра осуждает меня. Еще никто не сказал, что я поступил хорошо!       — Со мной твои фокусы не пройдут, Перкинс. Никакие слова и жалкие слезы, выдавленные через силу, не изменят мое мнение. Можешь реветь сколько угодно, но меня все это не разжалобит!       — Я не отрицаю, что поступил ужасно, и признаю свою вину, — с жалостью во взгляде отвечает Даниэль. — И согласен с тобой в том, что все должны отвернуться от меня и ненавидеть. Но разве искреннее сожаление ничего для тебя не значит? Я ведь извинился перед тобой и пытаюсь сделать все, чтобы искупить вину.       — Ну да, как сказала та сопливая девчонка, ты преданный словно собачка! — Анна презренно хмыкает. — Ха! Да ты и знать не знаешь, что значит быть преданным!       — А тот больной ублюдок, который избил тебя, типа знает? Ты думаешь, что Поттер лучше меня? Да он никогда не пожалеет обо всех издевательствах над тобой и не будет извиняться даже под дулом пистолета!       — Пытаешься заставить меня поверить, что ты – ангел, сравнивая себя с Джулианом?       — Я не претендую на это звание, а всего лишь пытаюсь искупить свою вину и хоть как-то исправить ошибки. Чтобы мне не было так стыдно не только перед тобой, но и перед твоими родителями и друзьями.       — Да я буду каждый день молиться о том, чтобы ты потерял всех своих друзей к чертовой матери и остался совсем один! — грубо заявляет Анна. — Я мечтаю о том, чтобы у тебя не было ни чьей поддержки. Чтобы ты никогда не стал счастливым!       — Нет, Анна, пожалуйста, не говори так, — с жалостью во взгляде умоляет Даниэль. — Твои слова ранят меня…       — А меня ранит твое предательство! Та боль, которую ты мне причинил, не сравнится с болью от побоев! Синяки заживут, а вот сердце и душа – нет! По крайней мере, мои!       — Я все прекрасно понимаю и сожалею о том, что сделал.       — Интересно, что же ты такого наговорил матери с отцом, что они едва ли не в ножки тебе поклоняются и ручки целуют? Так запудрил им мозги, что они боготворят тебя!       — Правду, — спокойно произносит Даниэль. — Они просили меня объяснить всю ситуацию – я все честно рассказал и выразил сожаление.       — Ну да, ты же не настолько безмозглый, чтобы рассказывать им о том, как ты кувыркался с той жирной уродиной! Или все-таки у тебя хватило мозгов?       — Все прекрасно знают, откуда взялась эта озабоченная иностранка. Я все и объяснил и ничего не скрыл. И согласился помочь, когда твои родители попросили меня об этом.       — Ах вот как! — с закатанными глазами громко хмыкает Анна. — Так значит, ты все-таки соизволил поднять свой зад лишь по просьбе родителей? Значит, ты подлизываешься к ним?       — Что? — округляет глаза Даниэль. — Ты считаешь, что я помогаю тебе не по своему желанию?       — Если это так, то иди ты куда подальше! Мне ничего от тебя не нужно! И я никогда не попрошу у тебя помощи. Никогда!       — Нет-нет, ты все не так поняла! — немного взволнованно тараторит Даниэль. — Я помогаю тебе, потому что люблю тебя и хочу знать, что ты в порядке и живешь спокойной жизнью. Мне не все равно на тебя и никогда не будет.       — Хватит лгать, Перкинс! Ты никогда не любил меня и все это время пользовался мной!       — Я пользовался? — тычет в себя пальцем Даниэль.       — Я все для тебя делала, а ты, козел, так со мной обошелся! Столько времени я обслуживала твою ленивую задницу и постоянно пыталась угодить тебе! И что я получила в итоге? Неблагодарность! Своими глазами увидела, как ты с большим удовольствием обжимался с другой!       — Это ложь! Я всегда высоко ценил твои старания и тоже делал для тебя все! Выполнял любой твой каприз!       — Если тебе нужна служанка, то пригласи к себе ту жирную корову, которая когда-нибудь раздавит тебя своим весом, — грубо, сухо отвечает Анна. — Она будет тебя обслуживать! Во всех, твою мать, смыслах!       — Послушай, Анна…       — Знаешь что, проваливай отсюда! Вон дверь! У тебя за спиной! Открываешь ее и катишься к черту!       — Я понимаю, что ты не хочешь меня видеть. Но сейчас…       — Тебе очень крупно повезло, что у меня сейчас нет сил бороться. А иначе я бы хорошенько отдубасила тебя. Так, как этого не делали даже твои дружки.       — Нет, Анна, пожалуйста, не говори так… — с грустью во взгляде качает головой Даниэль. — Ты делаешь мне больно…       — Кому здесь и больно, так это мне!       — Я знаю…       — Предатель! Сколько же времени я на тебя потратила! Господи! — Анна хлопает себя рукой по лбу. — Как я могла верить тебе и слушать твои красивые, но насквозь лживые слова и обещания? Почему я была такой дурой? Почему?       — Я никогда не обманывал тебя и всегда говорил правду, какой бы она ни была.       — А свой роман на стороне скрывал!       — Не было никакого романа! Это был…       — Я многое могла бы простить тебе, Даниэль, — низким голосом сухо заявляет Анна. — Очень многое. Разбросанную по дому грязную одежду, немытую посуду и беспорядок, который ты постоянно оставлял после себя. Могла бы не обращать внимания на полную безответственность и беспечность. Даже могла бы закрыть глаза на твою привычку курить, даже если ты знаешь, как сильно мне не нравится запах курева. Я простила бы тебе и то, что ты уже миллион раз мог спалить свой дом. Прямо как тогда, в тот день, когда ты бросил непотушенный окурок на ковер. Я бы все проглотила.       — Я знаю, что никогда не был идеален.       — Но твою измену я никогда не прощу. И ты это знал, потому что я говорила подобное миллион раз. Я тебя предупреждала – если услышу или увижу, что ты связался с другой бабой, то можешь катиться на все четыре стороны.       — Не будь у меня амнезии, я бы никогда не пошел на это осознано. Клянусь, я никогда не изменял тем девушкам, с которыми встречался еще до тебя.       — Поздно сожалеть, предатель. Как бы сильно ты ни хотел доказать, что твои сожаления искренние, я больше никогда тебе не поверю и не вернусь к тебе. Все, Перкинс, ты потерял доверие. Искренне любящему человеку не нужно искать оправдания своей измены, потому что он не совершает их ни в каком бы то ни было состоянии.       — Но я правда хочу доказать, что сожалею о содеянном, — с жалостью во взгляде отвечает Даниэль. — Если бы ты дала мне еще один шанс, я бы доказал, что могу быть преданным и надежным человеком.       — Я все сказала, кобель. Никакого прощения!       — Просто скажи, что я должен сделать, чтобы ты меня простила. Чтобы ты позволила мне доказать, что я никогда не переставал любить тебя! Я сделаю все, о чем ты попросишь.       — Мне ничего от тебя не нужно! — сухо бросает Анна. — Исчезни из моей жизни и оставь меня в покое!       — Серьезно, Анна. Я готов на все ради тебя.       — Хватит передо мной выпендриваться. Со мной этот фокус не пройдет. А вот парни тебе запросто поверят, если ты распушишь свой хвост перед ними. Вы же всегда обожали притворяться крутым друг перед дружкой. Вот и продолжай строить из себя супергероя.       — Да не был я никогда крутым… — отведя взгляд в сторону, признается Даниэль. — Все так думают лишь из-за моей внешности. Все со временем признаются в том, что боялись меня из-за того, что я выгляжу так, словно готов раздавить любого как горошину.       — Жалко, никто сразу не догадался, что ты способен на предательство!       — Все, кто меня знает, подтвердит, что я всегда был предан и своим друзьям, и своим девушкам.       — Ты просто боишься признаться во всех своих изменах! Ребята узнали всю правду благодаря мне. Это я рассказала им, что ты наделал. Иначе они продолжали думать, что ты – жертва, а я – плохая девчонка, которая бросила тебя в трудную минуту.       — Я бы в любом случае рассказал им всю правду.       — Нет, Перкинс, не стал бы. Потому что ты боишься упасть в глазах людей и потерять статус самого крутого чувака! Если ты станешь хуже других, для тебя это станет унижением. Да не только для тебя. Любой парень пытается перещеголять другого. Вот МакКлайфы с Роузом постоянно соревнуются с тобой и друг с другом.       — Иногда то, что люди видят снаружи, не всегда совпадает с тем, что происходит внутри. Я никогда никому не говорил о настоящем себе и поддерживал образ наглого и крутого парня. Это была маска, которую я долгое время носил, дабы скрыть свои чувства и эмоции, что происходило у меня внутри. Никто не знал, какой я на самом деле. Даже самые близкие. Да и я в какой-то момент перестал это понимать.       — И зачем ты мне это говоришь? — презренно усмехается Анна. — Мне что, посочувствовать тебе? Поплакать над твоей несчастной судьбой? Над тем, что ты потерял своих родителей, которые в гробу переворачиваются, видя, что творит их сыночек!       — Ты думаешь, я напрашиваюсь на жалость?       — И ты добился своего! Вот, например, мои родители слишком уж усердно стараются заставить меня быть с тобой милее и уважать тебя! Уважать предателя!       — Это уже твое дело. Я просто хочу довести до конца начатое дело. И меня не волнует, что ты об этом думаешь.       — А меня не волнует, что происходит у тебя в душе! Я ничего не хочу знать! Ни-че-го! Ты мне никто, и я больше никак не связана с тобой! Довольно, Перкинс, между нами все кончено!       — Пожалуйста, Анна, дай мне хотя бы шанс!       — Никогда! — резко отрезает Анна. — От меня можешь ничего не ждать! У тебя пока что есть друзья и та жирная баба, с которой ты мне изменил! Вот пусть они и утешают тебя и подтирают тебе ротик!       — Ты не хочешь меня слышать. Не хочешь поверить, что я всегда говорил тебе правду.       — Я не хочу ничего слышать! Достаточно того, что я увидела! Увидела, с каким удовольствием ты обжимался с той уродкой! Наконец-то поймала тебя на измене, которую ты так долго скрывал.       — Нет, Анна, клянусь, у меня не было другой девчонки, пока мы с тобой жили вместе, — уверенно возражает Даниэль. — Я всегда был предан только тебе.       — Был бы предан – не изменил бы с той девицей!       — Я вовсе не хотел изменять тебе, клянусь жизнью. Памятью своих родителей!       — Любят же предатели давать громкие клятвы, — презренно усмехается Анна. — Для наглого лжеца соврать так же легко, как для безжалостного убийцы – убить. В одном случае человека убивают слова и поступки, а в другом – пуля в холодном оружии.       — Я стал жертвой! — чуть громче, отчаянно восклицает Даниэль. — Эта обманщица нагло воспользовалась мной и выдала себя за ту, которую я люблю!       — Господи, просто, черт возьми, признай, что я тебе надоела, и ты решил поменять меня на другую!       — Я не собирался бросать тебя! И не бросил бы, если бы не та чертова амнезия, из-за которой я едва все не потерял!       — Ты сам во всем виноват! Я не виновата в том, что тебе снесло крышу от «неземной красоты» той страхолюдины!       — Эта иностранка никогда не привлекала меня! Наоборот – она вызывала отвращение, на которое я не обращал внимания, упорно внушая себе, что это пройдет, стоит мне все вспомнить. Мне было до смерти противно находиться с ней. А когда она свалила куда-то со своей семьей, то я вздохнул с облегчением!       — Ну так свалил бы с ней! — громко бросает Анна. — Ты все равно здесь никому не нужен! А так был бы рядом со своей любовницей с большими сиськами и задницей!       — Мое место – здесь! Рядом с близкими людьми! А не рядом с теми, кого я знать не знал!       — Хватит врать, Перкинс! Мне противно слушать твою ложь, которой все верят, как наивные дети. Надоело, что все пытаются доказать мне, что ты – хороший, невинный мальчик, который не хотел делать ничего плохого.       — Но я правда не хотел! И страдаю от того, что ты не хочешь понять меня!       — Какой же ты бессовестный… — качает головой Анна. — Наглый и бессовестный козел… Какого черта я влюбилась именно в тебя?       — Я говорю все это со спокойной душой. Потому что мне нечего скрывать.       — Ха, нечего! — презренно хмыкает Анна. — Да знала бы я, что ты окажешься таким мерзким подлецом, то никогда бы не согласилась встречаться с тобой и жить в твоем чертовом доме. Я потратила столько времени на такого мерзкого негодяя, как ты! Хотя могла бы сделать свою жизнь намного лучше, если бы послушала свою семью, которая предупреждала меня о том, что связь с тобой не принесет мне счастья!       — Лучше? — взрывается Даниэль. — То есть, с Джулианом Поттером тебе было бы лучше? Ты считаешь, что могла бы жить счастливо с этим больным мудаком, который не уважает женщин и считает их прислугой, которая должна обслуживать его чертову задницу, рожать детей, воспитывать их и не раскрывать рот, пока барин не попросит?       — Это не твое дело!       — Да я никогда не поверю, что такой мягкой романтичной девушке понравятся подобные жестокие отношения, зверских избиения, истеричные крики и оскорбления!       — Что мне нравится, тебя не касается!       — Я слишком хорошо тебя знаю. Мы с тобой похожи в том, что не хотим быть под чьим-то контролем. А Поттер никогда бы не позволил тебе делать то, что тебе вздумается. У тебя не было бы такой свободы, какая была, когда ты жила со мной.       — Есть не только Джулиан! У него есть младший брат! Вот уж с ним я бы точно была намного счастливее!       — Да что ты говоришь!       — Если бы мне и пришлось стать женой одного из Поттеров, то я бы жила именно с ним!       — Ты никогда не любила Райана! Так же, как и он тебя!       — Тебе-то что? Может, я бы полюбила Райана со временем! Ведь он – чудесный парень, который никогда бы не предал меня и сделал бы все, что обещает. А не чесал бы языком впустую и не клялся в вечной любви, когда и вовсе ее нет.       — Рано или поздно вы все равно бы развелись.       — Не твое чертово дело! — грубо бросает Анна, переведя холодный взгляд на Даниэля. — Я – свободная девушка и имею право быть с любым парнем!       — Нет, ты не имеешь! — уверенно заявляет Даниэль. — Я не потерплю другого мужика рядом с тобой!       — Да что ты!       — Клянусь, Анна, если я увижу, как кто-то крутится возле тебя, то ему придется очень сильно пожалеть!       — Ты мне никто, Перкинс! Я тебя давно отпустила!       — Зато я не отпустил тебя! И не отпущу! Потому что ты все еще моя! И будешь моей, пока я так хочу!       — Если я встречу достойного мужчину, то с удовольствием буду с ним и соглашусь выйти за него замуж, — уверенно заявляет Анна.       — Только через мой труп! — с учащенным дыханием произносит Даниэль. — Я не отдам тебя другому мужику!       — Выключи режим ревнивца, кобель! Раньше надо было думать своей пустой головой! А не прыгать из одной койки в другую! Сначала облизывать одну бабу, а потом приставать с поцелуями ко мне!       — Я имею право бороться за то, что мне принадлежит!       — Лучше иди ублажать свою грудастую любовницу! — срывается на крик Анна. — Лапай ее жирную задницу! Затащи ее в постель, попроси отсосать, сделай ей ребенка… Делай что хочешь! Только оставь меня в покое!       — Эта девчонка – не моя любовница! Она – наглая обманщица, которая воспользовалась моим состоянием! Не знаю, как она узнала обо мне, и чего хотела. Но клянусь, если эта иностранка объявится и продолжит преследовать меня, то я упрячу ее в психушку или пойду в полицию и заявлю на нее.       — Что, у тебя появилась еще одна любовница? — презренно усмехается Анна. — Эта толстуха тебе надоела, и ты решил найти себе еще кого-то?       — Да нет у меня никого! — чуть громче, уверенно заявляет Даниэль. — Нет и не было! Почему ты не хочешь услышать меня?       — После твоего предательства я не желаю ни слышать, ни видеть тебя. И если ты не свалишь в ближайшие пять минут, то я сама тебя выставлю за дверь!       — Ладно, не слушай! Но мне нечего бояться, и я уверен в себе. Потому что говорю чистую правду и признаю свою вину.       — Мерзавец… Подонок… Сволочь… Если бы ты знал, как сильно я тебя ненавижу! — Анна резко убирает прядь волос с глаз, начав тяжело дышать от напряжения, и говорит гораздо громче и с надрывом: — Ненавижу тебя, кобель! Ты испортил мне жизнь! Это из-за тебя я так страдаю и переживаю весь этот ад! Если бы ты, мразь, не появился в моей жизни, я была бы намного счастливее. Нам-но-го!       Анна резко отводит взгляд в сторону, держа руки скрещенными на груди. Даниэль же закрывает лицо руками и тихо, медленно выдыхает, не зная, как ему выдержать весь этот поток обидных, но обоснованных обвинений и оскорблений.       — Я понимаю… — низким голосом тихо произносит Даниэль, согнувшись пополам. — Знаю, что я заслужил все это. Знаю, что потерял твое доверие. Я сам во всем виноват.       — Не строй из себя жертву, — холодно бросает Анна.       — Но я действительно стал жертвой.       — Хватит, Перкинс, мне надоело слушать этот бред!       — Я честно рассказал тебе все как было.       — Ты разбил мне сердце. И если я никогда не вылечу его, то в этом будешь виноват ты. Я никогда не прощу тебя, если так и не смогу полюбить человека, который не будет мне изменять.       — А я прихожу в бешенство от одной только мысли, что у тебя может быть другой, — резко выпрямляется Даниэль. — Я не собираюсь ни с кем тебя делить.       — Раз ты трахаешься с другими бабами, то до свидания!       — Я ни с кем не трахаюсь!       — Что, надоело трахаться со всеми подряд? Решил припереться ко мне? К наивной девочке Анне, которая могла бы все тебе простить и снова пригреть змею на своей груди!       — Пока у меня есть шанс бороться за то, что мне принадлежит, я буду бороться, — уверенно заявляет Даниэль.       — А ведь я любила тебя, Даниэль… — без эмоций во взгляде низким голосом говорит Анна. — Очень любила… Была готова пойти на все ради тебя. Отдавала всю себя, чтобы ты был счастлив. Но ты этого не оценил. Ты убил эту любовь.       — Может, твоя любовь умерла, но моя по-прежнему жива.       — Если бы ты включил мозги при виде той толстожопой шлюхи, то все было бы иначе.       — Знаю… — уставив взгляд в одной точке, без эмоций говорит Даниэль. — Я всю жизнь косячу… И мне всегда везло. Но в этот раз удача решила отвернуться от меня.       — Только не надо опять давить на жалость и вызывать у меня желание заплакать.       — Даже не пытаюсь. И ни на что не надеюсь, пытаясь спасти тебя и твоих родителей от Поттеров. Я просто говорю себе, что должен это сделать. Должен знать, что с тобой все хорошо, и тебе никто не угрожает.       — Мне твоя помощь не нужна. Мы с родителями сами как-нибудь справимся.       — Обещаю, как все закончится, я больше никогда тебя не потревожу.       Анна ничего не говорит и лишь устало выдыхает, окинув хмурым взглядом всю палату со скрещенными на груди руками.       — Я лишь прошу тебя позволить мне довести дело до конца, — согнувшись пополам, низким голосом говорит Даниэль. — Позволить хоть как-то загладить вину. За то, что я верил лжи и отказывался заглянуть в глубины сердца. Оно указывало мне верный путь, но я его не слушал. И потерял бы еще больше, если бы воспоминания вернулись ко мне гораздо позже.       Даниэль на секунду замолкает и тихо выдыхает, с грустью во взгляде рассматривая линии на своих ладонях.       — Не хочу повторяться… Люди уже и так по горло сыты моими жалобами и знают все от и до. Да, иногда я хочу поныть. Но я держусь. Потому что не хочу быть нытиком. Не хочу становиться слабым. Я должен это сделать.       Даниэль качает головой и грустным взглядом окидывает взглядом всю палату.       — В любом случае у тебя есть право и ненавидеть меня, и оскорблять, и унижать, и даже бить… Делай что хочешь… Все равно хуже уже не будет… Я просто буду молчать и терпеть. И думать над тем, как покончить с этой ужасной историей и дать тебе возможность нормально жить. Раз и навсегда…       Пока Даниэль с тихим вздохом снова сгибается пополам, рассматривает свои руки или смотрит в окно палаты, Анна чувствует, как ее сердце неприятно сжимается, когда он произносит последние слова низким, дрожащим голосом. Ее глаза увлажняются из-за слез, а она сама испытывает что-то похожее на угрызение совести. Девушке становится неловко из-за того, что она так груба с человеком, который изо всех сил старается загладить свою вину. Велик соблазн крепко обнять дорогого ей человека, приласкать его как маленького ребенка и сказать, что она очень хочет дать их отношениям шанс. Однако Анна понимает, что еще не готова к подобному и не хочет быть с Даниэлем лишь из жалости. Но все-таки решает позволить ему проявить себя и узнать, действительно ли этот мужчина так сильно любит ее и готов пойти на все ради нее.       Анна несколько секунд с жалостью во взгляде смотрит на Даниэля, с трудом сдерживая желание просто прикоснуться к нему. А потом девушка тихо вздыхает и окидывает взглядом всю палату, без эмоций во взгляде сказав:       — Хорошо. Желаешь покончить с Джулианом – действуй.       — Ты позволяешь? — тихо уточняет Даниэль.       — Я не смогу отговорить отца с матерью отказаться от идеи с поимкой и заставить тебя оставить нас в покое.       — Они знают, что для тебя так будет намного лучше. Вместе мы сможем заставить Джулиана и его папашу ответить за все, что они сделали с тобой и твоей семьей.       — Делай что считаешь нужным.       — Повторю еще раз, как только все это закончится, ты будешь жить спокойной жизнью. Без меня. Я не буду ни о чем тебя просить.       — Только не думай, что я так этого хочу, — со скрещенными на груди руками низким голосом лжет Анна. — Я согласилась на это ради родителей.       — Я понимаю, — с грустным взглядом кивает Даниэль.       — И можешь даже не рассчитывать на мою благодарность или что-то вроде того.       — Я не смею об этом просить. Просто знай, что все будет хорошо. Джулиан больше не приблизится к тебе, а Норман не сделает ничего плохого твоим родителям.       — Надеюсь… — Анна переводит пустой взгляд в сторону, сложив руки перед собой.       — Для меня это не просто желание дать тебе спокойную жизнь, но еще и шанс доказать, что ты можешь доверять мне. Что ты всегда рассчитывать на меня… И…       — Не надо, Даниэль, — приподняв руку, перебивает Анна. — Не продолжай.       — Думаю, ты поняла, что я хотел сказать.       — Да, поняла. И раз уж так получилось, что я оказалась в одной палате с твоей сестрой, то так и быть… Можешь приходить сюда и проводить время с Кэссиди.       — Она скоро покинет больницу, не беспокойся.       — И давай не будем обсуждать ничего, что касается нашего будущего. — Анна немного неуверенно переводит взгляд на Даниэля. — Мне нужно время. Время разобраться в себе и понять, чего я хочу.       — Хорошо, я тебя понял, — кивает Даниэль. — Спасибо большое… Хотя бы за это…       — Своих слов относительно твоего поступка я назад не забираю, — без эмоций на лице говорит Анна, прилагая огромные усилия, чтобы не сказать, как она счастлива получить помощь именно от Даниэля. — Я ненавидела тебя за предательство и буду ненавидеть. Однако за пощечину извини. Ту, которую ты получил от меня в больнице… Я не должна была делать этого… Поднимать руку на мужчину…       — Все в порядке, — кивает Даниэль, нервно сглатывает с чувством дискомфорта и неловкости и на пару секунд бросает взгляд в сторону. — Я… Все понимаю… Все справедливо. А захочешь ударить еще – можешь сделать это… Я… Никак не буду реагировать.       Анна ничего не говорит и молча, аккуратно подтирая слезы под глазами, с грустью смотрит на Даниэля, пока тот смотрит в другую сторону, согнувшись пополам и оперевшись локтями о колени. Несколько секунд они проводят в неловкой тишине, что еще больше напрягает мужчину, и без того испытывающий колоссальный стресс.       — Ох… — на секунду пережав переносицу носа, тихо стонет Даниэль и резко выдыхает. — Ладно… Я… Пойду… Не буду беспокоить тебя…       — Оставайся, если хочешь, — спокойно отвечает Анна, рассматривая свои руки. — Я не буду тебя прогонять.       — Думаю, твои родители скоро вернутся в палату… Да и Кэссиди не даст тебе скучать.       — Хотя бы посидишь с ней…       — Я и так провел здесь весь день… С ней и… Тобой. Так что… Я могу вернуться домой и… Привести в себя в порядок.       Даниэль бросает взгляд на окно, нервно сглатывает и смотрит сначала вниз, а потом на Анну.       — У меня будет к тебе одна просьба, — неуверенно, с грустью во взгляде говорит Даниэль. — Знаю, я не имею права ни о чем просить тебя, но…       — Какая? — спокойно спрашивает Анна.       — Пожалуйста… Не обижай мою сестренку. Кэссиди – очень хорошая девочка, которой не хватает любви и внимания. Не срывай на ней зло только потому, что я – ее брат. Она не виновата в моих ошибках и не должна отвечать за них.       — Не беспокойся, Даниэль. Я не буду ее обижать.       — Но… Если ее присутствие тебя напрягает, то никаких проблем. Я поговорю с ее врачом и попрошу его найти для Кэсс другую палату.       — Нет, не надо… Пускай остается здесь. Нам обеим не будет скучно.       — Спасибо большое.       — Тогда и ты сделай кое-что…       — Что?       — Попроси ребят приехать сюда, — с грустью во взгляде просит Анна. — Я ужасно соскучилась по парням и девчонкам.       — Конечно, Анна, не беспокойся, — кивает Даниэль. — Я передам им, что ты пришла в себя. Девчонки будут особенно рады. Они успели пролить много слез.       Еще секунду посидев на койке, Даниэль медленно встает с нее и черепашьими шагами направляется к выходу, пока Анна смотрит на него грустным, полным боли взглядом. Но не дойдя до выхода, мужчина разворачивается к девушке.       — Однажды этот кошмар закончится, — уверенно обещает Даниэль. — Я ни за что не откажусь от идеи спасти тебя и твоих родителей.       — Я верю, — кивает Анна.       — Я делаю все это не только потому, что обещал твоим родителям, но еще и потому, что люблю тебя. Всегда буду любить. Время не изменит мои чувства.       Анна ничего не говорит и, нервно сглотнув, переводит взгляд на свои руки.       — В любом случае я готов ждать столько, сколько нужно. Ждать, когда постараешься понять и простить меня. Что мы хотя бы сможем… Остаться друзьями.       Анна снова переводит взгляд на Даниэля, едва сдерживая слезы и желание перестать делать вид, что ее не трогает ничего из того, что этот человек говорит таким дрожащим голосом.       — Пока, Анна. Выздоравливай поскорее. Делай все, что говорят тебе врачи. Я хочу видеть тебя живой и здоровой. Что бы с нами ни случилось.       Не услышав от Анны ни единого слова, Даниэль направляется к выходу и покидает палату, закрыв за собой дверь. Проводив его грустным взглядом, девушка тяжело вздыхает с прикрытыми глазами и вытирает слезы с лица.       — Это твой шанс доказать, что ты не лжешь и не болтаешь впустую, Даниэль, — очень тихо говорит Анна. — Я готова дать его тебе… Потому что хочу выбраться из этого ада и знать, что моим родителям ничего не угрожает… И узнать, на что ты пойдешь ради меня. Могу ли я верить тебе.       Анна с грустью во взгляде тяжело вздыхает, нервно сглатывает и бросает взгляд на потолок, который медленно она сканирует, лежа на спине со сложенными на животе руками и надеясь, что однажды ее разум и сердце все-таки договорятся и позволят ей обрести покой рядом с тем, без кого она уже не представляет свою жизнь.       

***

      Время уже близится к вечеру. Пару часов назад Эдвард вернулся к себе домой после того, как провел время в компании Кристофера с Кевином и немного прогулялся по городу в одиночестве. Переодевшись в домашнюю одежду, мужчина находит в своей комнате гитару, спускается в гостиную, удобно устраивается на диване, на который закидывает ноги, и начинает что-то наигрывать и петь, полностью растворяясь в музыке и с легкой улыбкой на лице думая о чем-то приятном. Он не замечает, как чуть позже по лестнице сначала спускается Ребекка, а затем и Джейми решает оставить свои дела на потом. Супруги с искренними улыбками на лице некоторое время наслаждаются пением своего младшего сына до того, как парень прекращает играть, когда переводит взгляд на своих родителей.       — Ой, а я не заметил, что вы здесь, — смущенно улыбается Эдвард, прижимает свою гитару к себе и подгибает ноги под себя. — Наверное, я помешал вам?       — Вовсе нет, дорогой, — мягко возражает Ребекка. — Ты нам не помешал.       — Наоборот, мы с твоей матерью сидели в своей комнате и слушали тебя, — дружелюбно добавляет Джейми. — А потом решили прийти сюда.       — Я пойду в комнату, если мешаю.       — Все хорошо, сынок! Ты же знаешь, что нам очень нравится слушать тебя и твоего брата.       — Да, я знаю, — скромно улыбается Эдвард. — Просто захотелось отвлечься, размять пальцы и разогреть голос.       — Ты можешь продолжать, — с легкой улыбкой предлагает Ребекка. — Нам не часто удается послушать, как ты и Терренс поете, хотя для нас это как бальзам на душу.       — Вы же знайте, что мы всегда готовы играть для вас, — дружелюбно отвечает Эдвард.       — Ну тогда сыграй что-нибудь для нас с мамой прямо сейчас, — предлагает Джейми.       — Да, Эдвард, сыграй, пожалуйста, — с легкой улыбкой просит Ребекка. — Порадуй нас с отцом.       — Хорошо, с удовольствием сыграю, — дружелюбно улыбается Эдвард. — Что бы вы хотели услышать?       — На твое усмотрение, — пожимает плечами Джейми. — Играй то, к чему у тебя лежит душа.       — К чему лежит душа… — задумчиво говорит Эдвард. — Что ж… Без проблем!       Эдвард бросает взгляд на диван, будто приглашая Джейми с Ребеккой присесть. Пока они удобно устраиваются напротив него, мужчина несколько секунд медленно и очень тихо перебирает струны, а затем расслабляет плечи и начинает исполнять тихую и приятную на слух песню, которая как раз подходит под мелодичный тембр его голоса и присущему ему несколько сентиментальному характеру. Парень вкладывает всю свою душу в каждое слово и каждую ноту, не желая ударить лицом в грязь перед родителями, которые зачарованно наблюдают за ним и слушают чистое пение своего сына, одаривающий их милой улыбкой.       Те две-три минуты, что Эдвард исполняет песню, Джейми и Ребекка покачивают головой, хлопают в ладони и даже пытаются подпеть, несмотря на незнание слов. А когда он мужчина в последний раз перебирает струны, он склоняет голову и скромно улыбается отцу и матери, которые аплодируют ему с гордо поднятой головой.       — Браво, сынок! — с широкой улыбкой восклицает Ребекка. — Ты был великолепен!       — Ты неподражаем, Эдвард! — с гордо поднятой головой добавляет Джейми. — С каждым днем у тебя получается все лучше и лучше.       — Спасибо большое, — со скромной улыбкой благодарит Эдвард.       — Играй для нас почаще, дорогой, — просит Ребекка. — Твое пение здорово успокаивает.       — Просто выбрал расслабляющую песню. Как раз то, что мне сейчас нужно.       — Очень красивая песня. А с твоим голосом она звучит просто великолепно.       — Все говорят, что мой голос отлично подходит именно под такие песни. Но я считаю, что могу петь не только лирические баллады, но и что-то потяжелее.       — Голос у тебя и правда очень мелодичный, тихий и расслабляющий, — уверенно отмечает Джейми. — Если бы я не слышал, как ты поешь песни другого типа, то был бы уверен, что тебе стоит петь только медленные и спокойные.       — Но как видишь, мой голос подходит под любые песни.       — И ты сможешь легко успокаивать людей.       — Это правда, — соглашается Ребекка. — Если ты поговоришь с нервничающим человеком, то он тут же успокоится.       — И должен признаться, иногда я этим пользуюсь… — почесав затылок, задумчиво признается Эдвард. — В последнее время это стало необходимо. Например, я стараюсь успокоить Наталию. Разговариваю с ней расслабляющим и тихим голосом и стараюсь поддерживать ее веру в то, что все будет хорошо.       — А она разве не верит? — слегка хмурится Джейми.       — Я бы так не сказал. — Эдвард откладывает свою гитару в сторону. — Но мои слова немного помогают ей почувствовать себя лучше.       — Это все из-за Анны? — с грустью во взгляде интересуется Ребекка.       — Да… Она сильно переживает за нее. Не только она, но и остальные девчонки. Все они боятся самого худшего, даже если врач уверяет, что для жизни Анны нет никакой угрозы.       — Бедняжка еще не пришла в себя? — интересуется Джейми.       — Пока нет. Но Даниэль сообщит, если что-то изменится.       — Он что целыми днями находится в больнице?       — Не целыми днями, но точно проводит там по несколько часов. Да и ее родители приезжают в любое свободное время.       — Представляю себе, какую боль чувствуют ее отец и мать… — тяжело вздыхает Ребекка.       — Сеймуры и правда страдают, — с грустью во взгляде признается Эдвард. — И сожалеют о том, что раньше не слышали свою дочь.       — А они вообще какие? Хорошие?       — Да, очень хорошие. И мы напрасно верили, что родители Анны ужасные. Мистер и миссис Сеймур очень добры ко всем нам.       — Кстати, а разве Анна сейчас обещается со своей матерью? — слегка хмурится Джейми. — Она же вроде только с отцом ладила!       — Их общение было напряженным из-за того, что они не понимали друг друга, но теперь все иначе.       — Непонимание между детьми и родителями – частая проблема. Особенно тяжело с этим справиться, когда твой ребенок – подросток. Дети бунтуют и бросаются из крайности в крайность, а родители злятся и не знают, что делать…       — Думаю, все через это проходят… — пожимает плечами Эдвард. — Я ведь и сам был таким же.       — Это точно, — с легкой улыбкой соглашается Ребекка. — Я сильно намучилась с Терренсом, когда он был подростком. В то время он стал страшным хулиганом, доставлял мне массу проблем и устраивал какие-то бунты.       — Может, и он, и Эдвард уже давно выросли, они все еще любят бунтовать и совершать безумные поступки, — уверенно отмечает Джейми.       — Но я не хочу сидеть на одном месте и ничего не делать, — разводит руками Эдвард. — Я зачахну, если моя жизнь будет слишком спокойной.       — Похвально, что ты хочешь сделать свою жизнь разнообразной, — говорит Ребекка. — Но никогда не забывай о пределах допустимого.       — Стараюсь.       В воздухе на несколько секунд воцаряется пауза, во время которой Эдвард бросает короткий взгляд на большое окно в гостиной, закинув руку на спинку дивана.       — Кстати, Эдвард, ты поедешь в больницу? — интересуется Ребекка.       — Не знаю, мама, — копаясь в волосах, задумчиво отвечает Эдвард. — Наверное, вряд ли… Все равно ничего не меняется уже третий день.       — А кто-нибудь еще поедет? — спрашивает Джейми.       — Я пробовал позвонить Терренсу и Ракель, когда гулял по городу, но они не ответили.       — Их нет дома?       — Не знаю. Правда если Ракель просто не отвечала, то Терренс вообще скидывал все мои звонки.       — Хм, интересно… — слегка хмурится Джейми.       — Наверное, занят и не может говорить.       — Но ведь можно было хотя бы написать сообщение и сказать, что он потом перезвонит.       — Да, но он ничего мне не присылал.       — Слушай, а у них с Ракель все хорошо? — настораживается Ребекка.       — Думаю, да, — пожимает плечами Эдвард. — Когда мы вчера были в больнице, они вели себя как ни в чем не бывало.       — А ты не знаешь, рассказала ли Ракель про свой выкидыш?       — Кстати, да! — восклицает Джейми. — Насколько я помню, она пообещала сделать это после выписки Терренса.       — Этого я не знаю, — признается Эдвард. — Но у меня такое чувство, что пока что они не говорили об этом.       — Но если она так и не признается во всем твоему брату, то мы будем вынуждены вмешаться, — уверенно отвечает Ребекка. — Мы не можем позволить Терренсу и дальше мучить себя догадками.       — Ничего, рано или поздно ей придется это сделать. Думаю, на этот раз Терренс будет более настойчивым в желании узнать, что происходит с Ракель. Ему все это уже надоело, и он захочет покончить с этим в самое ближайшее время.       — Главное, чтобы он не наделал глупостей, — с тревогой в душе говорит Ребекка. — Ты же знаешь своего брата: его очень легко вывести из себя. А узнав эту новость, может случиться что-то ужасное.       — Я тоже немного нервничаю… — тихо вздыхает Эдвард. — Если Терренс выйдет из себя, его уже ничто не остановит. Поэтому ему не стоит удивляться, что Ракель молчала все это время. Она ведь до смерти боялась реакции моего брата. Знает, что в гневе этот человек может натворить что угодно.       — Но я все-таки надеюсь, что Терренс постарается понять ее и простить, — выражает надежду Джейми.       — Да и будем честны: не каждая девушка смирится с характером Терренса. Безусловно, он – прекрасный и заботливый человек, но неумение держать себя в руках совсем его не красит.       — Здесь я с тобой согласна, — соглашается Ребекка. — Было несколько девочек, которые бросили Терренса как раз из-за его приступов агрессии.       — Я не удивлен. Хотя и вынужден признать, что Ракель тоже не святая. Эта девушка в той или иной степени виновата в том, что Терренс так себя ведет.       — Никто из нас не одобряет того, что она сделала, — уверенно отвечает Джейми. — Но мы все искренне жалеем ее. Ракель ведь сделала это не нарочно. Она не хотела отталкивать от себя Терренса. Не хотела его расстраивать и злить. Она просто испугалась, что он впадет в ярость.       — Но думаю, во второй раз Ракель не сделает ничего подобного.       — Тем не менее я боюсь момента, когда он все узнает, — положив руку на сердце, признается Ребекка. — От Терренса можно ждать чего угодно… Он слишком импульсивный и непредсказуемый. Ему кажется, что он умеет контролировать свои эмоции. Но это совсем не так.       — Да, но ведь он спокоен, когда нет причин для злости и агрессии, — уверенно отвечает Эдвард. — В спокойном состоянии этот человек прекрасно все понимает.       — Но я не удивлюсь, если после разговора с Ракель он заявится к нам домой и устроит скандал, — уверенно говорит Джейми.       — Дай бог, Терренс быстро успокоится и не наделает глупостей, — выражает надежду Ребекка.       — Интересно, они сейчас у себя дома или нет? — слегка хмурится Джейми.       — Кто знает, отец… — пожимает плечами Эдвард. — Но о планах поехать в больницу они не говорили.       — Честно говоря, мне не очень нравится то, что Терренс сбрасывал твои звонки.       — Что, думаешь, он уже знает про ребенка?       — Ну только если ты не ругался с ним, — пожимает плечами Ребекка. — Вы же не ругались, да?       — Нет, конечно! Но Терренс сбрасывал мои звонки слишком уж яро.       — Это вызывает подозрения… — отмечает Джейми.       — Но если Ракель и рассказала ему про ребенка и призналась, что мы узнали об этом первыми, тогда я бы мог это объяснить.       — Может, стоит поговорить с Ракель? — предлагает Ребекка. — А то мне что-то неспокойно.       — Да, надо и правда поговорить с Ракель, — задумчиво соглашается Джейми. — Если Терренс все знает, ему точно попадаться ему на глаза. А вот Ракель понадобится наша поддержка.       — Предоставь это мне, — уверенно отвечает Эдвард. — Я попробую поговорить с Ракель завтра, когда поеду в больницу. Спрошу, когда она хочет во всем признаться.       — Было бы неплохо подтолкнуть ее, — задумчиво отвечает Ребекка. — Надо как можно скорее покончить с этой историей.       — Да, но боюсь, что для Ракель это признание может обернуться большими проблемами.       — Извини, сынок, но она сама виновата в том, что все дошло до такого.       — Но она прекрасно понимает, что не может молчать вечно, — уверенно говорит Джейми. — Да и она явно уже устала молчать и…       Джейми не удается договорить, поскольку в гостиной раздается неожиданный звонок в дверь, после которого все члены семьи МакКлайф переглядываются между собой.       — Кто-то ждет гостей? — слегка хмурится Ребекка.       — Нет, я никого не приглашал, — качает головой Джейми.       — Я тоже никого не жду… — спокойно говорит Эдвард. — Я посмотрю, кто там.       Эдвард, слегка нахмурившись, встает с дивана и направляется ко входной двери, пока кто-то настойчиво звонит в дверной звонок еще несколько раз. Он открывает дверь и на мгновение замирает, когда видит хмурого Терренса.       — Терренс? — удивленно произносит Эдвард. — А мы только о тебе говорили и…       — Ты все знал, — со скрещенными на груди руками холодно, грубо перебивает Терренс. — Знал, но решил промолчать.       — Э-э-э… — Эдвард округляет глаза. — Что?       — Только не надо строить из себя невинную овечку. Я уже знаю, что ты сделал!       — Прости, но я не понимаю, о чем ты говоришь.       — Все ты знаешь, придурок!       Терренс грубо отталкивает Эдварда в сторону и проходит в дом уверенной и резкой походкой. А через пару мгновений он оказывается в гостиной, где видит Ребекку и Джейми, которые встают и поворачиваются к мужчине с легкой улыбкой на лице.       — О, Терренс! — дружелюбно восклицает Ребекка. — Как хорошо, что ты зашел!       — Вы тоже все знали, — холодным тоном заявляет Терренс, с презрением смотря на Ребекку и Джейми. — Но тоже скрыли от меня всю правду!       Обескураженные Ребекка и Джейми неуверенно переглядываются между собой, посмев предположить, что Терренс так злится не просто так.       — Господи, Терренс, ты что такое говоришь! — недоумевает Джейми.       — Хватит притворяться, что вы ничего не знайте! — грубо бросает Терренс. — Я не поверю ни единому слову, которое вы сейчас мне скажете.       — Успокойся, сынок, ты чего так разнервничался?       — Чего разнервничался? Да вы все предали меня!       — Мы? — с широко распахнутыми глазами указывает на себя руками Ребекка. — Предали тебя?       В этот момент Эдвард возвращается в гостиную, пока озлобленный и сжимающий руки в кулаки Терренс со злостью и презрением смотрит на шокированных Ребекку с Джейми.       — В чем дело, Терренс? — разводит руками Эдвард. — Какого черта ты врываешься в дом без спроса?       — Я имею на то право! — грубо заявляет Терренс.       — И как нам все это понимать? Кто тебя покусал?       — Как это понимать? — громко удивляется Терренс. — КАК ЭТО ПОНИМАТЬ?       — Тише, сынок, не кричи, — спокойно говорит Джейми.       — Вы все сделали то, чего я от вас никак не ожидал! Я-то думал, вы на моей стороне, а оказалось, что нет!       — Мы не понимаем, о чем ты говоришь, — уверенно заявляет Эдвард.       — Терренс, дорогой… — тихо произносит Ребекка, подходя поближе к Терренсу. — Успокойся, пожалуйста. Присядь… Все хорошо…       Ребекка пытается дотронуться до плеча Терренса, но тот резко отстраняется и заводит руку за спину, холодно бросив:       — Не трогай меня, мама!       — Пожалуйста, сынок… — с жалостью во взгляде произносит Ребекка.       — Я сказал, НЕ ТРОГАЙ! НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ!       — Не ори на маму! — восклицает Эдвард.       — Может, ты все-таки соизволишь нам объяснить причину, по которой ворвался к нам в дом и ведешь себя так агрессивно? — твердо спрашивает Джейми.       — Причину? — громко и сухо переспрашивает Терренс. — Хочешь ПРИЧИНУ? Вы все, черт возьми, решили выбрать сторону предавшего меня человека!       — Братец, ты в своем уме? — стучит пальцем по виску Эдвард. — Солнца сегодня мало, перегреться на должен.       — Нет, он еще и издеваться смеет!       — Хватит доказывать, что люди не зря так много говорят про твои проблемы с головой.       — Может, ты тогда сам во всем признаешься, раз отец с матерью не хотят говорить?       — Терренс, сейчас же успокойся! — прикрикивает Джейми. — Ведешь себя как маленький капризный мальчишка!       — Ах да, вы все в сговоре! — скрещивает руки на груди и закатывает глаза Терренс. — Сговорились против меня! Родители против сына, а братец против братца!       — Ты хоть сам-то понимаешь, что говоришь?       — Браво, семья, браво! — Терренс громко хлопает в ладони. — Браво! Продолжайте в том же духе! Молодцы!       — Да в чем, черт возьми, дело? — чуть повышает голос Эдвард. — Хватит обвинять нас без причин! Выкладывай все сейчас же или уходи отсюда! Сначала успокойся, а потом заявляйся сюда!       — Без причин? — Терренс ехидно ухмыляется и окидывает всех членов своей семьи презренным взглядом, дыша будто разъяренный бык и крепко сжимая руки в кулаки. — Не уж-то будете отрицать, что вы все покрывали Ракель? Скрывали ее тайну! Тайну о том, что она убила моего ребенка во время суда над дядей Майклом!       Эдвард, Ребекка и Джейми напряженно переглядываются друг с другом, понимая, что их худшие подозрения подтвердились.       — Подожди-подожди, Терренс, ты все не так понял, — тихим, дрожащим голосом нарушает паузу Ребекка. — Это… Это не то, что ты…       — Я ВСЕ понял правильно! — громко бросает Терренс. — И можете даже не пытаться оправдаться. Я знаю, что вы трое скрывали от меня то, что были ОБЯЗАНЫ рассказать.       — Терренс, сынок, позволь нам все объяснить, — спокойно говорит Джейми.       — А смысл, отец? Мне известно, как Ракель убила моего ребенка из-за своей безответственности и не хотела говорить о беременности и выкидыше. Как она мотала мне нервы на протяжении, черт знает, скольких месяцев!       — Она ни в чем не виновата, — уверенно отвечает Ребекка. — Ракель не думала, что это произойдет в такое неподходящее время.       — Не думала? — громко удивляется Терренс. — Да ей было наплевать на меня и на ребенка! Она моталась на все судебные заседания, уже будучи беременной. Эта истеричка постоянно нервничала, ревела и не спала по ночам! Хотя она была обязана сидеть дома и заботиться о себе и моем ребенке, который погиб по ЕЕ вине!       — Неправда! — возражает Эдвард. — Ракель не было плевать на этого ребенка! Она до сих пор сокрушается из-за того, что у нее случился выкидыш.       — Ей было ПЛЕВАТЬ! — начинает резко махать руками Терренс. — На МЕНЯ! На РЕБЕНКА! Кэмерон знала, как сильно я хотел стать отцом, но намеренно лишила меня этой мечты!       — Но ведь выкидыш не сделал ее бесплодной! — с грустью во взгляде отмечает Ребекка. — Эта девочка все еще может родить малыша.       — Я будто ей никто! Вроде бы жених, а вроде бы чужой! Помолвочное кольцо на ее пальце для нее ничего не значит!       — Ракель хотела рассказать тебе всю правду, но боялась, — с грустью во взгляде признается Джейми. — Бедняжка испугалась твоей реакции и думала, что ты бросишь ее.       — Нет, эта стерва трусила, потому что она нагуляла этого ребенка, — грубо заявляет Терренс.       — Побойся Бога, Терренс! — с ужасом в глазах восклицает Ребекка. — Что ты такое говоришь!       — Я не удивлюсь, если она успела сделать ребенка с кем-то стороне. Возле нее всегда крутилась куча мужиков, которые облизывались, глядя на нее как на желанную добычу. Вот эта сучка и переспала с кем-то из них.       — Боже, иногда человек с мозгами может нести полную дичь… — резко выдыхает нос Эдвард.       — Да, Терренс, ты и правда не в себе, — качает головой Джейми. — Долго думал, прежде чем сказать такое?       — Продолжайте защищать Кэмерон, продолжайте! — ехидно усмехается Терренс. — Вы ведь стали для нее намного дороже меня! Раз уж о ребенке сначала узнали мои братец и отец с матерью.       — А что нам надо было делать, когда Ракель призналась в этом? — удивляется Эдвард. — Провозгласить ее предательницей и начать поливать грязью?       — Вы были обязаны рассказать мне правду!       — Такие вещи лучше решать с глазу на глаз, — уверенно заявляет Ребекка. — Этот секрет касается лишь тебя и Ракель. А значит, вам и разбираться в этой ситуации.       — Не могу поверить… — качает головой Терренс. — Моя семья… Моя собственная семья наплевала на меня…       — Мы сделали то, что посчитали нужным, — спокойно отвечает Джейми. — То, о чем нас попросила Ракель.       — О да, вы сговорились с ней против меня!       — Ты не понимаешь, что говоришь.       — Да вы, блять, знайте о том, что я сейчас чувствую? — громко, душераздирающе спрашивает Терренс. — ЗНАЙТЕ? Какого мне сейчас, зная, что я был лишен возможности взять своего ребенка на руки? А все из-за одной мерзавки!       — Мы прекрасно понимаем твои чувства, Терренс, — с жалостью во взгляде отвечает Ребекка. — Для нас никогда не было секретом, что ты хотел ребенка.       — И у меня его никогда не будет! Потому что Ракель разрушила эту мечту! РАЗРУШИЛА!       — Она не стала бесплодной после выкидыша, — уверенно отмечает Эдвард. — Ракель может родить еще много детей. Эта девушка совершенно здорова!       — Да не нужна мне эта предательница! НЕ НУЖНА! Я разочаровался в этой девушке так же, как и разочарован в своей семье!       — Господи, Терренс, что ты такое говоришь? — с ужасом в глазах недоумевает Ребекка.       — Да, вы не ослышались! Я разочарован! Ра-зо-ча-ор-ван!       — Прошу тебя, сынок, успокойся. Не надо так нервничать.       — Я спокоен, мама! — грубо бросает Терренс, довольно часто дыша. — АБСОЛЮТНО спокоен!       — Терренс, сейчас же прекрати! — прикрикивает Джейми.       — Вы считайте, что поступили красиво? Решив промолчать о том, что рассказала вам Ракель! Это нормально покрывать ту чертову предательницу и идти ПРОТИВ МЕНЯ?       — Мы всего лишь дали вам с Ракель шанс самим все решить!       — Ракель сама попросила меня никому ничего не говорить, — уверенно признается Эдвард. — Она хотела, чтобы ты узнал обо всем лично от нее, хотя и боялась в этом признаваться. Я предложил ей самому все тебе рассказать, но эта девушка умоляла меня молчать. Как и мать с отцом. Мы пообещали молчать, ибо посчитали, что так будет лучше.       — Как же мерзко… Как же безобразно вы со мной поступили… — Терренс переводит презренный взгляд на Эдварда. — Особенно ты хорош, братец. Узнал об этом первым и решил стать подушкой для Кэмерон, которая, СУКА, НАПЛАКАЛА УЖЕ НА ЦЕЛОЕ МОРЕ!       — Раз человек решил довериться мне, то я был обязан поддержать и успокоить его, — спокойно отвечает Эдвард.       — Надо же… А ты теперь у нас защищаешь предателей.       — То есть, я должен был послать Ракель к черту и вылить на нее ведро грязи?       — Ты был обязан рассказать мне правду!       — Это не мое дело! — прикрикивает Эдвард. — Вы сами должны были с этим разобраться!       — Вот как ты значит поступаешь… — Терренс негромко хлопает в ладони. — Молодец, Эдвард! Умница! Наплевал на меня и предпочел брату предательницу!       — Серьезно? — с округленными глазами тычет в себя пальцем Эдвард. — Да я только и делаю, что беспокоюсь о тебе!       — Да, я вижу! Всем на меня плевать! Все верят этой лживой стерве, которой вы начали подтирать ротик!       — Минутку, Терренс! — приподнимает указательный палец Эдвард. — Во-первых, мы все молчали лишь ради благих целей. А во-вторых, ты бы поступил точно так же, если бы кто-то рассказал тебе важный секрет и попросил никому не говорить.       — Ловко ты умеешь уходить от темы! — презрительно ухмыляется Терренс. — В этом ты мастер! Как и в неумении думать башкой перед тем, как что-то сделать!       — Ха, да кто бы говорил! — Эдвард расставляет руки в бока. — Уж что, но нервы ты мотаешь всем с детства. Это уже профессиональное!       — Потому что МЕНЯ ВСЕ ДОВОДЯТ!       — Мы уж точно не виноваты в том, что ты всегда собачился со всеми, кто был готов разукрасить тебе лицо!       — Все было бы НОРМАЛЬНО, если бы ты все мне рассказал. Я бы НЕМЕДЛЕННО разобрался с этой сучкой!       — Разобрался? — презренно ухмыляется Эдвард. — Да ты бы убил ее! А потом очухался бы и начал убиваться! И я нисколько не удивлюсь, если ты что-то с ней сделал до того, как решил поехать сюда.       — Ей повезло. Она ВОВРЕМЯ додумалась отцепиться от меня! А до этого опять бесила своим нытьем! Я УЖЕ НЕ МОГУ ЭТО ТЕРПЕТЬ! КЭМЕРОН РЕВЕТ КАЖДЫЙ ГРЕБАНЫЙ ДЕНЬ!       — И ты еще удивляешься, почему она молчала? Да ты же больной на голову! Если бы ты не был таким вспыльчивым, Ракель сказала бы тебе всю правду гораздо раньше. А ты, черт возьми, закатываешь истерики по любому поводу!       — Ах, так значит, это Я виноват? — указав на себя пальцем, громко удивляется Терренс.       — Ты – псих! Безмозглая истеричка, которая не умеет держать себя в руках!       — Да ты что! А Ракель у нас – невинный ангелочек? Которого я ненавижу! НЕНАВИЖУ! ПРОКЛИНАЮ ВСЕ НА СВЕТЕ ЗА ТО, ЧТО СВЯЗАЛСЯ С НЕЙ!       — Да уж… — покачав головой, резко выдыхает Эдвард. — Если ты сейчас орешь и машешь руками, то я боюсь представить, что пришлось пережить бедняжке Ракель.       — Мне плевать на нее! — раздраженно вскрикивает Терренс. — ПЛЕВАТЬ! РАЗ ЕЙ ДО СИХ ПОР ЧИХАТЬ НА МЕНЯ, ТО И Я НЕ ХОЧУ НИЧЕГО О НЕЙ ЗНАТЬ! Ей больше дороже моя семья! И ЕЕ СОБСТВЕННАЯ ПЕРСОНА!       — Может, хватит уже орать? Пожалел бы отца с матерью! — Эдвард бросает короткий взгляд на бледных и испуганных Ребекку и Джейми. — Посмотри, как ты запугал их! Они, конечно, в курсе твоих проблем с психикой, но не надо доводить этих людей до сердечного приступа!       — Не смей затыкать мне рот, сопляк! — грубо требует Терренс, угрожая Эдварду пальцем. — Я БУДУ ГОВОРИТЬ! ВСЕ, ЧТО ХОЧУ! КОГДА ХОЧУ! И ГДЕ ХОЧУ!       — Хватит, Терренс! — вскрикивает Джейми. — Приди в себя и прекрати вести себя как истеричка!       — Я начинаю понимать, что вы все не зря так усердно подталкивали меня к разговору с Ракель. Просили держать себя в руках, давали еще какие-то советы… Теперь все ясно! ЯСНО, ДЛЯ ЧЕГО ВСЕ ЭТО БЫЛО ЗАТЕЯНО!       — Мы предупредили тебя для того, чтобы ты не натворил глупостей. Но вижу, что это было бесполезно.       — Твою мать, каким же я был идиотом… — хлопает себя рукой по лбу Терренс. — Глупым идиотом… Как я мог не заметить, что вы делали это не без причины? Почему сразу обо всем не догадался? ПОЧЕМУ?       — Прекрати вести себя как ребенок!       — А я еще и торчал в больнице из-за своего младшего братика. Который СГОВОРИЛСЯ ПРОТИВ МЕНЯ!       — Позволь напомнить, что ты пошел на это по своей воле, — уверенно напоминает Эдвард.       — ДА ЛУЧШЕ БЫ ТЫ ЛЕЖАЛ В БОЛЬНИЦЕ И ПОДЫХАЛ!       — Ах, вот как ты теперь заговорил! А еще недавно я слышал от тебя совершенно другие вещи!       — Знал бы я, что ты так со мной поступишь, то И ПАЛЬЦЕМ НЕ ПОШЕВЕЛИЛ БЫ РАДИ ТЕБЯ!       — И как же я с тобой поступил?       — ПРЕДПОЧЕЛ ПОКРЫВАТЬ ЭТУ МЕРЗАВКУ!       — И вижу, что мы правильно поступили, — уверенно заявляет Ребекка. — Не хватало, чтобы ты – прости, господи –убил ее в припадке гнева! Если ты сейчас такой агрессивный, то я боюсь представить, что нас ожидало бы в случае, если кто-то из нас сообщил бы тебе про выкидыш твоей невесты.       — Да лучше бы я узнал эту чертову правду от кого-то другого! — раздраженно вскрикивает Терренс, резко размахивая руками. — И ВЫВЕЛ ЭТУ СУЧКУ НА ЧИСТУЮ ВОДУ!       — Тебе не стыдно оскорблять свою невесту? — возмущается Джейми.       — А КАК МНЕ ЕЕ НАЗЫВАТЬ? СОЛНЦЕ ПРЕКРАСНОЕ? СВЕТ МОИХ ОЧЕЙ! ЛЮБОВЬ МОЕЙ ЖИЗНИ?       — Я-то думала, что ты стал намного умнее и научился держать себя в руках, — качает головой Ребекка. — Но ничего не меняется. Ты как орал и махал руками в детстве, так и сейчас продолжаешь в том же духе. Сначала дрался с мальчишками, а теперь подвергаешь свою невесту насилию. Не в первый раз, между прочим!       — Да, один раз ты уже ударил ее! — восклицает Эдвард. — О чем мистер Кэмерон до сих пор не знает! Но если узнает, то он немедленно заставит Ракель бросить тебя и запретит тебе приближаться к ней! Хотя я уверен, что он и так это сделает, когда узнает, как ты отреагировал, узнав про погибшего ребенка.       — ВОТ И ПРЕКРАСНО! — во весь голос вскрикивает Терренс. — МНЕ НЕ НУЖНА ЭТА ДУРА! Я ЕЕ НЕНАВИЖУ!       — После такого ты тоже будешь ей не нужен. Она побоится жить с психом, который в любой момент может грохнуть ее.       — Твою мать, как же меня все ДОСТАЛО! — Терренс с громким, частым дыханием вцепляется руками в свои волосы. — ДОСТАЛИ ВСЕ ЭТИ ПРОБЛЕМЫ! Связанные не только с моей семейкой и моими друзьями! Я НЕ ИМЕЮ К НИМ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ! КАКОГО ХЕРА Я ДОЛЖЕН ИХ РЕШАТЬ?       — Да хватит уже орать! — повышает голос Эдвард. — Хватить орать на меня, на мать, на отца! Неужели у тебя весь мир виноват в том, что Ракель потеряла твоего ребенка и побоялась сказать об этом?       — Я не виноват в том, что меня окружают ПРЕДАТЕЛИ!       — Да? А те, кто не имеет к этой истории никакого отношения, тоже виноваты? Наталия? Хелен? Анна? Даниэль? Питер? А может, у тебя вообще Сэмми виноват?       — Если и все это знали, то они сильно пожалеют об этом!       — Черт, Терренс, да хватит вести себя как больная истеричка! От того, что ты будешь орать, ничего не изменится! Хоть глотку себе сдери! Тебе это не поможет! Не по-мо-жет!       — Заткнись, облезлый ты щенок! — громко и грубо бросает Терренс. — ЗАКРОЙ СВОЙ ГРЕБАНЫЙ РОТ!       — Ты как разговариваешь со своим братом? — возмущается Джейми.       — Как хочу – так и разговариваю!       — Ты не мой сын… — с мокрыми глазами качает головой Ребекка. — В тебя вселился злой дух. Это не тот мальчик Терренс, которого я растила и воспитывала со всей любовью.       — А вы – не моя семья! — вскрикивает Терренс. — МОЯ СЕМЬЯ НИКОГДА БЫ НЕ ПРЕДАЛА МЕНЯ! И ЗАЩИЩАТЬ ПРЕДАТЕЛЕЙ, КОТОРЫЕ ПРИЧИНЯЮТ МНЕ БОЛЬ!       — Закрой свой рот, — едва сдерживая свои эмоции, сквозь зубы цедит Джейми. — Если ты сейчас не угомонишься, то мне придется взяться за твое воспитание! За воспитание почти тридцатилетнего мужика, которого жизнь ничему не учит!       — Лучше воспитай Ракель, которую дед с теткой ничему не научили, — холодно бросает Терренс.       — Рот закрыл, сосунок! Я сейчас возьму ремень и отхлестаю тебя по заднице! А то совсем берега попутал! Забыл, кто перед тобой стоит!       — Я в курсе, что это твой единственный метод воспитания. Отхлестать, оскорбить и врезать по роже…       — Ты как разговариваешь с отцом? — приходит в бешенство Ребекка. — Совсем обалдел? Хочешь, чтобы мы и правда взяли ремень?       — Только не надо мне угрожать! Вы должны помалкивать после того, как предали меня и встали на сторону Кэмерон!       — Может, хватит дерзить отцу и матери? — грубо спрашивает Эдвард.       — К тебе это тоже относится, сопляк!       — Еще скажи, что ты собрался ехать домой к мистеру Кэмерону и Алисии, чтобы и перед ними предстать больной истеричкой! Чтобы дедушку Ракель удар хватил!       — Ты еще поговори мне здесь, придурок! — грубо бросает Терренс. — Лучше подумал бы о своих грешках, за которые тебя едва возненавидели ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕ!       — Сейчас речь идет не обо мне, а о тебе, псих!       — Что, стыдно вспоминать, как ты сам однажды заявился к Наталии домой и предстал перед ней истеричным мудаком?       — Какое отношение это имеет к твоей ситуации с Ракель?       — Не хочешь говорить… — презрительно ухмыляется Терренс. — Стыдно…       — Тебе не кажется, что ты уже круто перегнул палку? — Эдвард расставляет руки в бока. — Пользуешься любым моментом, чтобы поскандалить!       — Разве у меня нет причин? Из меня сделали идиота! МОЯ СЕМЬЯ ЛГАЛА МНЕ! СКРЫЛА ВСЮ ПРАВДУ!       — Да поняли мы все! ПОНЯЛИ! Поняли, что ты решил включить режим больного ублюдка и в очередной раз доказать, что все не зря говорят о твоих проблемах с психикой!       — Не напрашивайся на неприятности, Эдвард, — сквозь зубы цедит Терренс, крепко сжимая руки в кулаки. — Я НЕ ШУЧУ! ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ О ТОМ, ЧТО СВЯЗАЛСЯ СО МНОЙ!       — И что ты мне сделаешь? — громко удивляется Эдвард. — Ударишь по роже? Или припомнишь все мои грехи? Заставишь думать, что я не лучше тебя?       — Ты не лучше меня, А ХУЖЕ!       — И чем это я хуже? У меня с головой все в порядке!       — Это ТЫ так думаешь! Только дай тебе повод – и ты ПОЙДЕШЬ ВСЕХ УБИВАТЬ!       — А ты приперся сюда для того, чтобы грохнуть нас?       — НЕ БЕСИ МЕНЯ, МУДАК!       — Терренс, дорогой, успокойся, ради бога, — с жалостью в мокрых глазах отчаянно умоляет Ребекка. — Перестань причинять нам боль.       — А мне, по-твоему, не больно? — громко удивляется Терренс. — МНЕ РАЗВЕ ЛЕГКО? Моя невеста ведет себя так, будто ей все еще по хер на меня! Братец предпочел быть на стороне этой истеричной стервы! А родители покрывают их двоих! Да еще и родственников моей невестушки к этому подключили! ЦЕЛАЯ КОМАНДА, КОТОРАЯ ПОДТИРАЕТ ЭТОЙ ДУРЕ СОПЛИ!       — ДОВОЛЬНО, ТЕРРЕНС! — вскрикивает Джейми. — ХВАТИТ ОРАТЬ В НАШЕМ ДОМЕ!       — Так знаешь, что, братец! — произносит Эдвард и уверенно подходит к Терренсу. — Вали-ка ты домой и прими валерьянки. А когда протрезвеешь – тогда и поговорим!       С этими словами Эдвард пытается выпроводить Терренса из дома, крепко взяв под руку и потянув в сторону выхода из дома. Однако тот резко отталкивает своего брата от себя, а потом крепко хватает за шиворот и смотрит на него широко распахнутыми, налитыми кровью глазами.       — Господи Иисусе, Терренс! — с ужасом в глазах издает всхлип Ребекка,       — Терренс, сейчас же отпусти брата! — твердо требует Джейми, уверенно подходя к Терренсу.       — Не надо, отец! — восклицает Эдвард. — Не связывайся с психом.       — Что, неприятно слушать правду о себе, да? — раздраженно сквозь зубы цедит Терренс. — И это я еще не напомнил о том, что ты едва не оказался в тюрьме и не получил клеймо убийцы. Не будь никаких доказательств твоей вины, тебя бы посадили за решетку НЕМЕДЛЕННО! И никого бы уже не волновало, кто убил того мужика!       — Терренс, сынок, одумайся! — отчаянно умоляет Ребекка.       — Что, решил припомнить все наши грехи, потому что больше обвинить не в чем? — ехидно усмехается Эдвард. — Хочется причинить боль посильнее, но не получается?       — Нет, это ВЫ причинили мне боль! — грубо бросает Терренс. — ВЫ МЕНЯ ПРЕДАЛИ!       — Ты считаешь предательством поддержку человека, который страдает? Мне что, нужно было осудить Ракель? Позволить ей самой решать свои проблемы?       — ТЫ БЫЛ ОБЯЗАН ПОДДЕРЖАТЬ МЕНЯ! Я – ЖЕРТВА! А НЕ ЭТА ДЕВЧОНКА!       — Надеюсь, у тебя хоть не хватило наглости ударить Ракель во второй раз?       — НЕ НАДО ЧИТАТЬ МНЕ НОТАЦИИ, СОПЛЯК!       — Хватит орать, истеричка! — грубо требует Эдвард. — И оправдывать свое бешенство, от которого тебе вовремя не вакцинировали!       — Ха, сказал тот, кто сам забыл вовремя привиться! — ехидно усмехается Терренс. — Чуть не прибил Наталию, считая, что она трахалась с Уэйнрайтом! Называл Рочестер шлюхой и грозился слить ее голые фотки на все возможные порно-сайты!       — Слышь, истеричка, за базаром следи! — грубо бросает Эдвард, резко отталкивает Терренса от себя и крепко сжимает руки в кулаки. — Лучше меня не зли!       — Только не вздумай говорить, что ты лучше меня! Ты не лучше, братец. Даже на капельку.       — Я хотя бы учусь на своих ошибках, а ты постоянно наступаешь на одни и те же грабли.       — Лучше бы ты сказал это самому себе в то время, когда был для всех бессовестным и эгоистичным мудаком! Когда строил из себя героя с желанием доказать дядюшке, что ты вовсе не скрываешь свои трусость и неуверенность в себе!       — Ну ни хрена себе! — презрительно смеется Эдвард, расставив руки в бока. — Начали с заявлений о том, что мы – все предатели, потому что поддерживали Ракель, а закончили обсуждением ситуации с дядей Майклом.       — Неужели ты думаешь, что действительно стал таким уверенным и бесстрашным? Что ты на самом деле такой крутой и дерзкий? Нет, братец! Ты ошибаешься! Это всего лишь самовнушение! И восхищение по уши влюбленной Наталии!       — Терренс! — прикрикивает Ребекка.       — Ты как был мелким трусливым щеночком, так им и останешься, — грубо заявляет Терренс. — Сколько бы лет ни прошло, люди всегда будут говорить, что они не боятся тебя. Люди видят, что ты накладываешь в штаны от страха, хотя и не признаешь это из страха убить миф о твоей крутости.       — Все, Терренс, довольно! — сухо прикрикивает Джейми.       — Еще никто не назвал тебя достойным противником. Каждый, кто попадался нам на пути, говорил, что ты – бесполезный, трусливый щенок, у которого от страха лапки дрожат, да сердечко часто бьется.       — Следи за языком, Терренс! — Джейми крепко берет Терренса под руку и резко разворачивает его к себе. — НЕ СМЕЙ ЗДЕСЬ ОРАТЬ!       — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — Терренс резко вырывает руку из хватки Джейми.       — Ради бога, сынок, перестань, — дрожащим голосом с жалостью в мокрых глазах умоляет Ребекка. — Ты же потом будешь жалеть о том, что сейчас делаешь.       — Мне не о чем жалеть, мама! — грубо вскрикивает Терренс. — НЕ О ЧЕМ! Я жалею лишь об одном: что позволил предателям и людям, не умеющие держать своих обещаний, находиться в моем окружении!       — Да что ты заладил одно и то же! — закатив глаза, громко возмущается Эдвард. — Все, Терренс, хватит! Спасибо! Мы уже поняли, что ты не себе! Может, ты скажешь что-нибудь новенькое?       — ЗАТКНИСЬ! МНЕ НЕИНТЕРЕСНО ЗНАТЬ, ЧТО ТЫ ДУМАЕШЬ! ТЫ – НИКТО! БЕЗ МЕНЯ ТЫ – НИКТО!       — Постыдился бы вести себя так при родителях.       — ТЫ ЕЩЕ ПОГОВОРИ ЗДЕСЬ, СОПЛЯК!       — Иди лучше прогуляйся и проветри голову! — Эдвард резко указывает на входную дверь. — Давай, братец, проваливай отсюда! И не возвращайся, пока не ты успокоишься!       — Не дерзи мне, безмозглый сосунок, — крепко сжимает руки в кулаки Терренс. — А ИНАЧЕ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО НА СВЕТ РОДИЛСЯ!       — Мне что, пойти на кухню, взять холодной воды и вылить ее тебе на лицо?       — Хочешь, чтобы я врезал тебе? ПО ТВОЕЙ НАГЛОЙ СМАЗЛИВОЙ РОЖЕ!       — Надо же! — ехидно усмехается Эдвард. — Мама, папа, вы это слышали? Меня угрожают побить!       — Этот придурок еще и ржет! Думает, что я с ним играю! Что я ШУЧУ!       — Ну раз ты так хочешь помахать руками, а орать тебе уже надоело, то давай! Вперед! — Эдвард расставляет руки в стороны. — Фас, Терренс! Давай!       — Не надо, Эдвард, — похлопав Эдварда по плечу, спокойно советует Джейми. — Ты же видишь, что он не в себе.       — СО МНОЙ ВСЕ НОРМАЛЬНО! — вскрикивает Терренс.       — ВСЕ, ТЕРРЕНС! — взрывается Джейми. — ДОВОЛЬНО! Довольно истерик!       — Не затыкай мне рот!       — Так все, мне это надоело! — Джейми резко указывает пальцем на входную дверь. — Немедленно покинь наш дом! Возвращайся только тогда, когда ты придешь в чувства и будешь готов извиниться перед нами!       — Я САМ решу, когда мне уходить!       — Если не хочешь разозлить меня, то проваливай из дома! А ИНАЧЕ ТЫ, СОСУНОК, СИЛЬНО ПОЖАЛЕЕШЬ!       — А ты здесь не командуй! — с гордо поднятой головой нагло бросает Терренс. — Не забывай о том, что Я покупал этот дом! А не ТЫ! И я имею право приходить сюда, когда захочу!       — ТЫ МНЕ ПОГОВОРИ ЗДЕСЬ! Будешь и дальше так себя вести – хорошенько отхлестаю по жопе! И СНИМУ КОРОНУ, КОТОРАЯ ТЕБЕ СИЛЬНО ЖМЕТ!       — Вы все живете здесь лишь потому, что Я вам разрешил. Я запросто могу выгнать любого из вас за дверь! Лишь благодаря МНЕ вы шикуйте и не голодайте!       — Терренс! — со слезами на глазах восклицает Ребекка. — Как ты смеешь так разговаривать со своим отцом?       — Знайте свое место! — сухо отвечает Терренс. — А иначе мигом окажетесь на улице! Я перестану содержать вас троих! ЧТОБЫ ВЫ ЖИЛИ КАК ХОТЕЛИ!       — По-моему, мне придется всерьез за воспитание этого наглого сосунка, — раздраженно говорит Джейми, крепко сжав руки в кулаки и уставив свой леденящий душу взгляд на Терренса. — Совсем обнаглел, я смотрю! Еще молоко на губах не обсохло, а уже решил, что может дерзить! Так будешь со своими друзьями разговаривать, а нас изволь УВАЖАТЬ!       — Уважать? — громко ухмыляется Терренс. — Вас? А за что? За то, что вы ни во что меня не ставите?       — Господи, пошли мне терпения, чтобы не придушить эту больную истеричку! — резко выдыхает Джейми.       — Столько всего для вас сделал, а в ответ НИКАКОЙ благодарности, — грубо заявляет Терренс. — И невестушку свою одаривал любовью и заботой! Я все делал для нее! Жертвовал своим временем, которое мог потратить на что-то полезное. И в ответ эта неблагодарная стерва УБИЛА МОЕГО РЕБЕНКА!       — Твою мать, Терренс, да очнись ты наконец! — устало, громко рычит Эдвард. — Хватит обвинять нас и Ракель в предательстве и обращаться с нами так, будто мы тебе чужие.       — Никогда вам этого не прощу! НИКОГДА! СЛЫШИТЕ! НИ-КОГ-ДА!       — Слушай, неужели ты решил повторяться за Даниэлем? Который тоже устраивал нам истерики из-за Бланки!       — Не приплетай тех, кто не имеет к этому отношения! — грубо бросает Терренс. — Или ты уже успел разболтать им убитого Ракель ребенка?       — Когда Ракель сочтет нужным, она сама во всем признается. И я не сомневаюсь в том, что остальные тоже окажут ей поддержку. Они не устроят ей такие истерики, какую ты устроил нам с родителями.       — ДА ПЛЕВАТЬ Я ХОТЕЛ! Но если они все-таки встанут на ее сторону, я и их занесу в свой черный список. КЛЯНУСЬ!       — Нет, Терренс, это МЫ занесем тебя в СВОЙ черный список! — указывает на Терренса пальцем Эдвард.       — ДА ПОЖАЛУЙСТА! ЗАНОСИТЕ СКОЛЬКО УГОДНО!       — Пожалуйста, ребята, перестаньте ругаться! — с жалостью в мокрых глазах умоляет Ребекка.       — Слушай, хватит уже бесить нас и проваливай отсюда! — раздраженно требует Эдвард. — Нам не хватало, чтобы ты все разнес к чертовой матери или покалечил кого-нибудь!       — Ха, младший братик указывает мне, что я должен делать? — злостно усмехается Терренс и резким шагом подходит к Эдварду. — Да кем ты себя возомнил, сопляк? КТО ТЫ, БЛЯТЬ, ТАКОЙ, ЧТОБЫ МНОЮ КОМАНДОВАТЬ?       — НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬ ДОМ! — Эдвард резко указывает на входную дверь. — ПОКА Я НЕ ПРИДУШИЛ ТЕБЯ!       — БУДЕШЬ КОМАНДОВАТЬ СВОИМИ ДЕТЬМИ!       — Я не шучу, Терренс! — крепко сжимает руки в кулаки Эдвард, довольно часто дыша. — Если ты не уйдешь по-хорошему, я сам выставлю тебя за дверь! ВЫШВЫРНУ ОТСЮДА КАК НЕНУЖНОГО ЩЕНКА!       — Хватит орать, молокосос! — грубо бросает Терренс.       — Я здесь ЖИВУ!       — С МОЕГО ОДОБРЕНИЯ! БУДЬ МОЯ ВОЛЯ, ТЫ БЫ ОКАЗАЛСЯ НА УЛИЦЕ!       — Ты не имеешь никакого права здесь командовать! Вот иди к себе домой и там строй из себя генерала!       — НЕ УКАЗЫВАЙ МНЕ, ЧТО ДЕЛАТЬ!       — ДА ХВАТИТ, СУКА, ОРАТЬ! Голова уже болит! Из-за оров капризного психа, который НИКАК не научится себя контролировать!       — Еще одно слово – и ты пойдешь собирать свои шмотки и жить на улице!       — Между прочим, у меня ЕСТЬ дом!       — Его бы у тебя не было, если бы не я! Без меня ты – никто! Слышишь, НИКТО! ЖАЛКИЙ КУСОК ДЕРЬМА! Я могу забрать у тебя ВСЕ, что ты заработал с МОЕГО позволения!       — То, что я заработал, не принадлежит тебе!       — ВСЕ ЭТО МОЕ!       — У ТЕБЯ ЕСТЬ ТОЛЬКО ДОМ, ГДЕ ТЫ ЖИВЕШЬ!       — Терренс, Эдвард, сейчас же успокойтесь! — громко требует Джейми.       — Ради бога, мальчики… — с жалостью во взгляде умоляет Ребекка.       — Простите, но мое терпение лопнуло, — низким голосом заявляет Эдвард. — Я устал терпеть выходки своего братца, которого надо запереть в психушке!       — А ТЕБЕ ВООБЩЕ НЕ НАДО БЫЛО РОЖДАТЬСЯ! — вскрикивает Терренс. — НИКТО ТЕБЯ НЕ ЖДАЛ! ТЫ ВСЮ ЖИЗНЬ БЫЛ ДЛЯ ВСЕХ ОБУЗОЙ!       — Но проблем у всех по горло именно по ТВОЕЙ вине! — указывает на Терренса пальцем Эдвард. — Из-за твоих психозов и проблем с психикой!       — Господи, Эдвард, ну хотя бы ты с ума не сходи! — громко требует Джейми.       — Из-за этого психа даже самый спокойный взорвется.       — О да, тоже мне спокойный нашелся! — закатив глаза, громко ухмыляется Терренс. — Только дай тебе повод – будешь бегать и как истеричка вопить и махать руками!       — Прошу тебя в последний раз: покинь этот дом, — сквозь зубы цедит Эдвард. — НЕМЕДЛЕННО! И НЕ СМЕЙ ПРИБЛИЖАТЬСЯ К НАМ, ПОКА НЕ ПРИДЕШЬ В ЧУВСТВА!       — Рот закрыл, сопляк!       — Я сейчас позвоню в психбольницу и попрошу прислать сюда врачей. Чтобы они забрали тебя с собой! И ПОДЕРЖАЛИ ТАМ ПАРУ МЕСЯЦЕВ ДЛЯ ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ЛЕЧЕНИЯ!       — Я сказал, ЗАТКНИСЬ! — Терренс крепко хватает Эдварда за шиворот и с учащенным дыханием и вытаращенными глазами трясет его. — ЗАТКНИ СВОЙ ГРЕБАНЫЙ РОТ!       — Терренс, пожалуйста! — со слезами на глазах громко, отчаянно умоляет Ребекка, понимая, что ее сильно трясет, а сердце бьется в разы чаще.       — Не надоело еще вопить? — ехидно усмехается Эдвард. — Может, хватит уже?       — НЕ УКАЗЫВАЙ МНЕ, ЧТО ДЕЛАТЬ! — во весь голос вскрикивает Терренс. — Запомни, твоя жизнь находится в моих руках, и я решаю, как тебе жить! Одно мое слово – и ты, мелкий паразит, будешь просить на улице милостыню и жить с той женщиной, которая тебя когда-то приютила.       — Одно мое слово – и ты, самовлюбленный псих, лишишься доверия всех, кто тебя знает. — Эдвард грубо отталкивает Терренса от себя. — Я расскажу им, что ты сейчас вытворяешь, и они побоятся общаться с тобой! С человеком, который однажды точно кого-нибудь грохнет.       — Ну давай, щенок, расскажи! Расскажи им о том, как ты со мной обошелся! Только если ты раскроешь свою пасть, то я тотчас лишу тебя всего. И укорочу твой длинный язык.       — Не надо мне угрожать!       — Тебе так крупно повезло лишь потому, что ты – мой братец! У тебя ничего не было бы, если бы я не похлопотал за твою задницу! Без меня ты бы сейчас ходил в драных шмотках и думал о том, как бы не подохнуть с голоду!       — Как будто я о чем-то просил! Я НИ РАЗУ ничего у тебя не попросил! Даже если вполне мог бы шиковать за твой счет.       — Я И НЕ СОБИРАЮСЬ НИЧЕГО ДЛЯ ТЕБЯ ДЕЛАТЬ!       — Терренс, ради бога, перестань, — со слезами душераздирающе умоляет Ребекка.       — Проваливай, Терренс, — сухо требует Эдвард, крепко сжав руки в кулаки. — Исчезни с глаз моих! А иначе я точно врежу тебе! ПОТОМУ ЧТО ТЫ ВЫВОДИШЬ ИЗ СЕБЯ!       — Да я сам с огромным удовольствием врежу по твоей наглой морде! — злостно усмехается Терренс.       — НУ ТАК СДЕЛАЙ ЭТО! — Эдвард расставляет руки в стороны. — Давай, врежь мне! Чего ты ждешь? Можешь даже с кулаками наброситься!       — Эдвард! — восклицает Джейми. — Замолчи сейчас же!       — Ох как тебе понравилось выпендриваться, — ехидно усмехается Терренс. — Как ты не хочешь быть трусом для своей невесты! Боишься, что она бросит тебя, если ты не будешь и дальше играть в героя и набивать морды все ее врагам.       — Не вздумай втягивать Наталию в этот конфликт, — угрожает пальцем Эдвард. — А если ты скажешь про нее хоть одно плохое слово, то клянусь, я тебя закопаю в землю!       — Да нужна мне была подружка Кэмерон! Я и не сомневаюсь в том, что Рочестер будет на ее стороне, когда узнает, что эта стерва убила моего ребенка!       — Ха, а ты думал, она будет на стороне больного ублюдка, у которого большие проблемы с психикой?       В этот момент Ребекка и Джейми стоят неподалеку и с ужасом в глазах наблюдают за тем, как Терренс и Эдвард выясняют отношения, понятия не имея, как им остановить этот конфликт до того, как случилось что-то плохое.       — Мне страшно, Джейми, — со слезами на глазах шепчет Ребекка и тихо шмыгает носом. — Они сейчас точно подерутся.       — Не переживай, Ребекка, все будет хорошо, — мягко успокаивает Джейми, гладя плечи Ребекки.       — Терренс точно не в себе! Он не понимает, что делает и говорит.       — Ничего, когда Терренс успокоится, я научу его хорошим манерам.       — Господи, ну зачем Эдвард так реагирует? Он только больше его провоцирует!       — Поверь, дорогая, я бы и сам не прочь проучить Терренса. Раз он ничему не научился за годы жизни, то мне придется отхлестать его по заднице.       — Не надо, милый, ради бога, — с жалостью во взгляде умоляет Ребекка. — Терренс не пожалеет ни меня, ни тебя. Посмотри, как он обращается со своим братом!       — Да, но и молчать мы не можем! Не дай бог, Терренс разнесет здесь все к чертовой матери! И покалечит нас!       — О, господи… — качает головой Ребекка и тихо вздыхает. — Бедная Ракель… Раз Терренс сейчас решил спустить на нас всех собак, то что же он сделал с ней?       — Скорее сейчас он спустит всех собак на Эдварда, а нас немного щадит.       — Эдвард сейчас так спровоцирует его, что нам достанется не меньше!       — Об этом не беспокойся, — уверенно отвечает Джейми. — Я сам им займусь. Со мной он быстро научится уважать своих родителей и брата.       Ребекка ничего не говорит и лишь тяжело вздыхает, с ужасом в глазах продолжая наблюдать за происходящим.       — Что, струсил? — злостно усмехается Эдвард, наблюдая за дышащим словно разъяренный бык Терренсом. — Стало стыдно перед родителями руки распускать?       — Ты же первый вызвался врезать мне! — со скрещенными на груди руками грубо заявляет Терренс. — Так вперед, мальчик!       — Лучше дам тебе шанс свалить отсюда!       — Что, поджал хвостик? Умеешь лишь выпендриваться? Или испугался, что я лишу тебя всего?       — У меня нет желания разговаривать с психом. Пошел отсюда на хер!       — ЭТО МОЙ ДОМ! И Я УЙДУ ОТСЮДА ТОГДА, КОГДА ПОЖЕЛАЮ!       — Да, а разве твое имя есть в документах на этот дом? Насколько я помню, там есть только имя мамы!       — Я ПОКУПАЛ ЕГО НА СВОИ ДЕНЬГИ!       — О да, заработал бабки, бегая полуголым перед камерами и изображая страсть с актрисами!       — Ты НИКОГДА не увидишь таких денег, какие зарабатывал Я!       — Вот именно! ЗАРАБАТЫВАЛ! Теперь ты НИЧЕГО не зарабатываешь и живешь на деньги, которые получил за самые лучшие годы своей карьеры!       — Скоро я начну получать еще больше!       — Так все, ты меня достал! — резко приподняв руку, грубо бросает Эдвард. — Или ты сам уходишь отсюда, или я беру тебя за шкирку и выкидываю отсюда как ненужную собаку или кошку.       — ДАВАЙ! Попробуй выставить меня из моего дома! ВПЕРЕД, ЩЕНОК! ХВАТИТ ТРУСИТЬ! НАЧНИ ДЕЙСТВОВАТЬ, А НЕ ЧЕСАТЬ ЯЗЫКОМ!       Окончательно потерявший терпение Эдвард грубо хватает Терренса под руку и тащит его ко входной двери. Однако тот, сделав несколько шагов, резко вырывается и на пару секунд сцепляется с ним в рукопашной схватке. Впрочем, МакКлайфу-младшем быстро удается освободить руки, и он снова пытается вышвырнуть брата из дома. Правда он снова терпит неудачу, когда МакКлайф-старший резко отталкивает брата от себя и заламывает ему руку так, что парень начинает морщиться от сильной боли.       — Ай, руку сломаешь, придурок! — грубо бросает Эдвард. — Слышь! Пусти меня!       — С радостью выломаю ОБЕ! — вскрикивает Терренс.       В следующую секунду Терренсу почти что удается дать Эдварду пощечину, но тот успевает перехватить руку старшего брата и резко отвести ее в сторону. Впрочем, он тоже терпит неудачу в попытке нанести ответную пощечину, ибо его рука тоже оказывается перехваченной. И как только дело заходит так далеко, Джейми подлетает к дерущимся в рукопашную Терренсу с Эдвардом, чтобы разнять их.       — Так, ну-ка немедленно прекратили! — громко требует Джейми. — Парни! Успокоились оба!       Эдвард и Терренс успевают нанести друг другу пару пощечин и сильно оттянуть друг друга за волосы до того, как Джейми с трудом оттаскивает последнего. В этот момент к ним подходит тихо плачущая Ребекка и приобнимает своего младшего сына за плечи, пока тот поправляет прическу и закатанные рукава толстовки.       — Господи, Терренс, Эдвард, вы что творите! — ужасается Ребекка. — Вы же братья!       — Он первый начал! — грубо бросает Терренс, безуспешно пытаясь вырваться из хватки Джейми.       — Это ты разозлил меня, псих! — вскрикивает Эдвард.       — НЕ СМЕЙ МЕНЯ ОСКОРБЛЯТЬ!       — Надеюсь, однажды кто-нибудь хорошенько набьет тебе морду! Чтобы ты вообще не смог встать!       — ТЫ ПОГОВОРИ МНЕ ЗДЕСЬ, СОПЛЯК! — Терренс снова пытается вырваться из хватки Джейми.       — Твою мать, да прекратите вы этот балаган! — громко требует Джейми.       — Не удивлюсь, если Ракель испугается и все-таки сбежит от тебя к дедушке и тете, — уверенно заявляет Эдвард. — Подальше от психа, который в гневе способен даже зарезать человека.       — Скажи это самому себе! — грубо бросает Терренс. — А то потом снова будешь страдать и реветь! Из-за того, что вел себя как безмозглый мудак, который потерял все и всех!       — Да, а ты не ревел, когда Ракель чуть не бросила тебя? Разве ты не нажирался в барах и не шлялся по городу пьяным?       — ЗАТКНИСЬ, ИДИОТ! — вскрикивает Терренс. — ТЕБЯ ЭТО НЕ КАСАЕТСЯ! ЛУЧШЕ ПОЗАБОТЬСЯ О СВОЕЙ НЕВЕСТЕ!       — А тебя не касаются мои отношения с Наталией! Твоя забота – это отношения с Ракель, которые ты точно загубишь!       — Не надо делать вид, что ты лучше меня!       — Не надо строить из себя невинного ангела! Все уже и так давно и так знают, что ты – неуравновешенный псих, которому самое место в психушке!       — Слышь, щенок, а ну-ка иди сюда!       Терренс успевает больно схватить и потянуть Эдварда за волосы до того, как Джейми оттаскивает его в сторону.       — Хватит! — громко требует Джейми. — Хватит, я сказал!       — Пусти меня, отец! — грубо бросает Терренс. — Я убью этого сопляка!       — Ну давай, попробуй! — со злостью во взгляде провоцирует Эдвард. — ВПЕРЕД!       — Я СКАЗАЛ, УСПОКОИЛИСЬ ОБА! — вскрикивает Джейми.       Эдвард и Терренс разом тут же замолкают и переводят взгляды на Джейми, стоящего между своими взбешенными сыновьями, которые буквально покраснели от злости, дышат словно разъяренные быки и иногда бросают друг на друга холодный, полный ненависти взгляд.       — Вы совсем берега попутали? Два взрослых, почти что тридцатилетних мужика, а орете как истерички!       — Извини, но он сам напросился, — спокойно отвечает Эдвард.       — Эдвард, с тобой мы поговорим потом. Но ты, Терренс. — Джейми переводит взгляд на Терренса. — Какого черта ты тут здесь устроил?       — Разве я должен был погладить Эдварда по головке за то, что он скрыл от меня выкидыш Ракель? — возмущается Терренс, нервно размахивая руками. — Я обязан был сделать вид, что ничего не произошло? Типа: «Ну ладно! Один ребенок не родился – родится другой!»       — Лучшее, что ты мог делать, это УСПОКОИТЬСЯ! А не припираться сюда, закатывать истерику и нападать на брата!       — Успокоиться? — ехидно усмехается Терренс. — Папуля, ты это серьезно? Как я, твою мать, могу успокоиться после того, как меня предали!       — Тебя никто не предавал! НИКТО!       — Ну да, не предавали!       — Я очень недоволен тобой, Терренс. Уж не думал, что ты можешь быть таким разочарованием.       — То есть, ты одобряешь, что Ракель… — хочет спросить Терренс.       — ЗАМОЛЧИ! — Джейми резко приподнимает руку ладонью к Терренсу. — Ты должен молчать, пока я говорю!       — Я не желаю ничего слышать! — Терренс крепко вцепляется в свои волосы. — НИЧЕГО!       — Посмотри, до чего ты довел свою мать! — Джейми указывает на тихо плачущую, бледную и трясущуюся Ребекку, которую сейчас обнимает Эдвард. — Хочешь довести ее? Меня? Хочешь свести с ума своего брата?       — Вам всем НРАВИТСЯ доводить меня! — грубо заявляет Терренс. — Нравится мотать мне нервы и видеть, как я страдаю.       — Твоя мать не учила тебя набрасываться на всех подряд.       — Мне не о чем жалеть! И я НИКОГДА не буду жалеть!       — Откуда в тебе столько агрессии? Вроде взрослый, умный и мудрый парень! Каждый раз одно и то же! Ты как дятел бьешь клювом по одному и тому же месту!       — Я никогда не был виноват в том, что выхожу из себя, — холодно заявляет Терренс. — Меня все время кто-то доводит!       — А, значит, это мы виноваты в том, что ты не умеешь держать себя в руках?       — Да, людям нравится выводить меня из себя!       — Знаешь, Эдвард был прав, когда он сказал, что если ты не научишься вести себя, то твоим отношениям придет конец. Однажды Ракель бросит тебя и уедет жить к мистеру Кэмерону.       — Да нужна мне эта стерва! — грубо бросает Терренс. — Пусть валит куда хочет! Я не желаю видеть ее! И очень надеюсь, что она сегодня же покинет мой дом!       — У меня нет слов… — резко выдыхает Джейми и качает головой. — Господи… Я в свое время тоже заводился по пустякам. Но я никогда не вел себя так, как ты.       — М-м-м, ты пытаешься убедить меня в том, что хуже меня никого нет? — скрещивает руки на груди Терренс.       — Сейчас я не могу назвать себя своей гордостью.       — И это говорит человек, который бросил свою семью, несколько лет где-то шлялся и приперся к матери вымаливать прощение, — ехидно усмехается Терренс. — Успел во второй раз жениться и заделать еще двоих детей!       — Замолчи, Терренс! — громко требует Ребекка.       — Ну-ка прикуси язык, молокосос! — сквозь зубы цедит Джейми. — Со мной шутки плохи! Если начнешь дерзить мне, то я так отхлестаю тебя по жопе, что неделю сидеть не сможешь!       — Что, тоже неприятно вспоминать? — с гордо поднятой головой интересуется Терренс и злостно усмехается. — Хочешь забыть о том, как однажды ты сбежал от одной семьи и решил завести другую? Только вот мы все прекрасно это знаем и никогда не забудем. Слышишь, папочка, никогда.       — Ты что там сказал? — Джейми хватает Терренса за шиворот и трясет его, уставив на него свой холодный взгляд. — ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, Я СПРАШИВАЮ?       — Что слышал! — ехидно усмехается Терренс. — Вспомни и свои грешки, которые совершил в молодости. За которые тебе стыдно так же, как моему братцу – за конфликт с его невестой, за обвинение в убийстве человека и попытку прикончить всю свою семью ради денег.       — Терренс! — прикрикивает Ребекка.       Джейми резко отталкивает от себя Терренса и несколько секунд смотрит на него своим полным ненависти взглядом, крепко сжимая руки в кулаки и довольно тяжело дыша. А когда мужчина замечает, как старший из братьев МакКлайф ехидно смеется, он со всей силы залупляет ему пощечину. После которой тот сразу же хватается за щеку, а Ребекка и Эдвард слегка приоткрывают рты и округляют глаза.       — Совсем, сосунок, обнаглел! — сквозь зубы цедит Джейми. — Я – ТВОЙ ОТЕЦ! А НЕ ОДИН ИЗ ТВОИХ ПРИЯТЕЛЕЙ! ТЫ КЕМ, ТВОЮ МАТЬ, СЕБЯ ВОЗОМНИЛ?       — Ха, меня весь мир знает! — уверенно заявляет Терренс. — Все в курсе, кто такой Терренс МакКлайф! Все знают меня как одного из самых влиятельных людей шоу-бизнеса!       — Это не дает тебе право дерзить и грубить! Ты такой же, как и все, и НИЧЕМ не отличаешься!       — Одно мое слово на вес золота!       — Не надо путать уверенность в себе с эгоизмом!       — Я – звезда! Миллионы людей по всему миру молятся на меня и называют примером для подражания!       — Ты – самовлюбленная истеричка, которую я научу уважать свою семью. Которая будет так вести себя со своими друзьями.       — Хорошо оскорблять человека, когда у самого рыльце в пушку, — презренно усмехается Терренс.       — РОТ ЗАКРЫЛ!       — Все, Терренс, довольно! — громко требует Ребекка. — Ты зашел слишком далеко, разговаривая со своим отцом как со своими друзьями!       — Да совсем охамел этот наглец! — возмущается Джейми.       — Послушайте, надо выгонять его отсюда, пока он не разнес нам весь дом, — уверенно отвечает Эдвард.       — А ты помалкивай там, малявка! — грубо, громко бросает Терренс. — Я еще с тобой не закончил!       — Закончишь, когда придешь в норму!       — Хочешь, чтобы я еще раз врезал тебе?       — Обратись ко врачу и подлечи нервишки, ублюдок!       — Ты сейчас договоришься, мерзкий щенок.       — Давай, дерзай! А лучше вали отсюда на хер!       — УЙДУ, КОГДА ЗАХОЧУ!       — ВОТ И ВАЛИ, ИСТЕРИЧКА!       Терренс резко подлетает к Эдварду, наносит ему крепкую пощечину и пару секунд оттягивает за волосы до того, как Джейми оттаскивает своего старшего сына в сторону.       — Спокойно, дорогой, спокойно, — мягко гладя плечо Эдварда, тихо произносит Ребекка. — Ничего не делай.       — Все, Терренс, хватит! — раздраженно вскрикивает Джейми, крепко хватает Терренса за запястья и встряхивает его. — Успокойся! Успокойся, я сказал!       — Пусти меня, отец, СЕЙЧАС ЖЕ ПУСТИ МЕНЯ! — яро пытается вырваться из хватки Джейми Терренс. — Я СЕЙЧАС НАВАЛЯЮ ЭТОМУ СОПЛИВОМУ ПРИДУРКУ!       — Ты не тронешь Эдварда! Я ТЕБЕ НЕ ПОЗВОЛЮ!       — Да? И что ты мне сделаешь? Будешь грозиться треснуть меня ремнем? Или еще раз влепишь пощечину?       — Лучше посмотрим, что ты мне сделаешь. — Джейми резко разворачивает Терренса к себе лицом и хватает под руки после того, как тот с хитрой ухмылкой бросает взгляд в сторону. — Ударь меня, если у тебя хватит наглости!       — Чего? — сильно хмурится Терренс.       — Слабо поднять руку на отца? — бросает вызов Джейми, отстраняется от Терренса и расставляет руки в бока. — Ну давай же, покажи, какой ты крутой! ДАВАЙ, СОСУНОК, ВЛЕПИ МНЕ ПОЩЕЧИНУ, ОТТАСКАЙ ЗА ВОЛОСЫ… НУ!       Даже находясь в возбужденном состоянии, Терренс все-таки понимает, что подобные поступки могут доставить ему немало проблем. Поэтому он изо всех сил сдерживает себя, замерев на месте и с учащенным дыханием крепко сжимая руки в кулаки. Джейми пережидает несколько секунд и ехидно ухмыляется, пока Эдвард и Ребекка напряженно переглядываются между собой.       — Что ж, значит, как на родного младшего брата руку поднимать, так ты смелый и крутой, — низким голосом говорит Джейми. — А как я предложил поднять руку на отца, так ты сразу хвостик поджал. Неужели испугался? Испугался, что я как следует тебя отхлестаю? Раз мать тебя мало лупила!       — Я не трус, — грубым голосом заявляет Терренс. — Слышишь, НЕ ТРУС!       — Чем же Эдвард хуже? Почему ты так с ним обращаешься? Твой брат не сделал ничего, чтобы разозлить тебя!       — Да, а ничего, что он… — хочет громко сказать Терренс.       — Замолчи! — резко перебивает Джейми. — Закрой рот, когда я тобой говорю!       — Ахренеть! — презренно усмехается Терренс. — Меня предали, но я же еще и виноват!       — Тебе было мало того, что однажды Ракель едва не бросила тебя? Ты не извлек никаких уроков из ситуации между мной и твоим дядей Майклом и случая между тобой и Эдвардом?       — А как бы ты, черт возьми, поступил, если бы мать заявила то, что я услышал от Ракель? — скрещивает руки на груди Терренс. — Если сказала, что твой ребенок умер из-за безответственности его мамаши?       — Ракель не сделала аборт и не избавилась от малыша намеренно! Она просто пережила выкидыш!       — Какая, блять, разница? — громко возмущается Терренс. — Она убила моего ребенка!       — Твоя невеста ни в чем не виновата! Да, она не берегла себя, прекрасно зная о беременности. Но эта девушка переживала бы в любом случае. Скажу больше, даже если бы ты запер ее дома и запретил ходить на судебные слушания, она бы не стала переживать меньше.       — Да что ты говоришь!       — Посмотри на себя! Посмотри, как ты себя ведешь! Неудивительно, что эта девушка боялась во всем признаваться! Ракель прекрасно знает о твоем сложном характере и боится тебя провоцировать.       — Значит, я во всем виноват? Это ПО МОЕЙ вине эта стерва убила моего ребенка?       — О, господи… — устало стонет Джейми, проводя руками по лицу. — Ты взрослый мужик! Почти тридцатилетний, мать твою^ мужик! Но ведешь ты себя как капризный ребенок, которому не купили игрушку или не дали сладости!       — А мне что, надо было припереться сюда и расцеловать вас всех? — раздраженно возмущается Терренс.       — ДОВОЛЬНО! ПРЕКРАТИ ИСТЕРИКУ! ВКЛЮЧАЙ СВОИ ЧЕРТОВЫ МОЗГИ! Подумай о нас с матерью! Ты когда-нибудь точно доведешь нас своими выкрутасами!       — Скорее, вы МЕНЯ доведете до могилы! — грубо заявляет Терренс.       — Довольно, Терренс! — сухо говорит Ребекка, взглядом просит Эдварда оставаться на своем месте и подходит к Терренсу и Джейми. — Ты всех здесь завел своей истерикой!       — Я по горло сыт всем этим! ПО ГОРЛО!       — Что за неуважение к отцу, к брату, ко мне, к невесте? Я никогда не учила тебя подобному!       — Зато вас всех научили врать и скрывать правду.       — Мы всего лишь выполнили просьбу Ракель, потому что считаем, что ты должен сам решать проблемы со своей невестой.       — У многих женщин случаются выкидыши, – отмечает Эдвард. — Но никто не называет их убийцами и не винит в этом.       — Продолжай защищать ее, братец, продолжай, — ехидно усмехается Терренс. — Я посмотрю на тебя, когда однажды Наталия и заявит, что она лишила тебя шанса стать отцом!       — Я бы не был таким бешеным, как ты, — уверенно отвечает Эдвард.       — А я в этом сомневаюсь! Вы с отцом такие же, как и я: агрессивные, нервные и импульсивные!       — Зато мы не психи!       — Хочешь еще по роже получить?       — Терренс, довольно! — прикрикивает Ребекка. — Пожалел бы меня и отца! Хочешь, чтобы нас удар хватил?       — Кто бы МЕНЯ пожалел!       — Так, все, я не вижу смысла пытаться что-то тебе объяснять, пока ты находишься в таком состоянии.       — А мне ничего не нужно объяснять!       — Ну тогда проваливай отсюда! — громко требует Эдвард, указав в сторону входной двери. — Вон дверь! Катись на все четыре стороны! ПО-ХОРОШЕМУ!       — НЕ УКАЗЫВАЙ МНЕ, ЧТО ДЕЛАТЬ, СОПЛЯК!       — Зачем ты приперся сюда? Чтобы устроить истерику и довести родителей? Скандала с Ракель тебе было мало? — Эдвард скрещивает руки на груди. — А к кому потом поедешь? К мистеру Кэмерону и Алисии? К Наталии и ее родителям, которые НИЧЕГО не знают про ребенка? Или друзьям?       — Хватит чесать языком! — раздраженно бросает Терренс. — И вести себя как хозяин этого дома! ОН НЕ ТВОЙ! ТЫ ЖИВЕШЬ ЗДЕСЬ ЛИШЬ С МОЕГО ПОЗВОЛЕНИЯ!       — А может, с позволения матери, которой этот дом принадлежит?       — ЭТО МОЙ ДОМ!       — Все, харе орать как пациент психушки! — с приподнятыми руками вскрикивает Эдвард. — Довольно, Терренс, ДОВОЛЬНО!       Терренс в очередной раз пытается затеять потасовку с Эдвардом, который на этот раз не оставляет это без ответа, со всей силы нанеся ему пощечину и крепко вцепившись в его волосы. Они еще несколько секунд борются в рукопашной до того, как Джейми с трудом разнимает их и встает между ними.       — Да успокойтесь вы наконец! — вскрикивает Джейми. — УСПОКОИЛИСЬ, Я СКАЗАЛ!       — Проваливай отсюда, пока я не позвонил в психушку! — громко требует Эдвард.       — А ты заткнись, пока я не выставил тебя отсюда со всем твоим шмотьем! — грубо угрожает Терренс. — Не сделал все, чтобы тебя все-таки отправили за решетку!       — Попробуй! Я посмотрю, как ты это сделаешь!       — Эдвард! — восклицает Джейми. — Эдвард, успокойся! Хотя бы ты не срывайся с цепи! Эдвард! Слышишь, что я говорю?       — Извини, отец, но этот псих уже достал меня, — холодно заявляет Эдвард. — Довел до того, что я хочу придушить его!       — ВЗАИМНО, БРАТЕЦ! — вскрикивает Терренс.       — Да прекратите вы это, господи! — громко требует Ребекка. — Взрослые мужики, а сцепились как буйволы!       — Такому человеку можно что-то объяснить лишь ором и кулаками, — заявляет Эдвард. — Я всего лишь вдолбить ему в голову то, что он никак не хочет понять.       — Ну да, опять я виноват! — со злой усмешкой восклицает Терренс. — Я ВИНОВАТ ВО ВСЕМ, ТВОЮ МАТЬ!       — ХВАТИТ! — раздраженно вскрикивает Ребекка. — Хватит доводить нас с отцом! Ты, конечно, всегда был проблемным ребенком, но такой истерики у тебя никогда не было! Даже когда ты спустил всех собак на Ракель в первый раз!       — Ах, бедная Ракель!       — Неужели ты думаешь, что выбрав младшего брата своей жертвой, это сделает тебя лучше? Нет, Терренс, не станешь! Эдвард не заслужил такого отношения к себе, и ты обязан уважать его!       — УВАЖАТЬ? — раздраженно удивляется Терренс. — А ничего, что он…       — Эдвард должен был сделать лишь одну вещь – выслушать и поддержать Ракель, когда она доверилась ему. И он это сделал. Хотя поддерживать и успокаивать ее в первую очередь должен был именно ты.       — Ах, вот оно что!       — Вроде взрослый, умный и порядочный парень, но порой творишь такое, что я за голову хватаюсь.       Терренс ничего не отвечает и лишь закатывает глаза со скрещенными на груди руками, в какой-то момент тихо ухмыльнувшись.       — Ты смотри, он еще и смеется! — возмущается Джейми.       — Ты разочаровал нас, Терренс, — добавляет Ребекка. — То, как ты сейчас себя ведешь, не лезет ни в какие рамки!       — Вы тоже меня разочаровали! — грубо бросает Терренс.       — Не смей спускать на своего брата всех собак. Не смей! Я не позволю тебе тронуть Эдварда и пальцем. Делай со мной все, что хочешь, но моего младшего сына ты не тронешь!       — А кто помешает мне навалять этому сопляку, который не должен был рождаться? — ехидно усмехается Терренс.       — Сначала со мной разберись! — Ребекка подходит поближе к Терренсу. — Раз уж не посмел ударить отца, то сделаешь ли ты то же самое со мной?       — Что? — приходят в ужас Эдвард и Джейми и бросают друг другу короткий взгляд.       — Давай, Терренс, ударь меня! Ударь свою мать так же, как ты ударил своего брата!       — Нет, Ребекка, ради бога, не провоцируй его! — взволнованно умоляет Джейми.       — Мама, пожалуйста, не надо! — с жалостью во взгляде умоляет Эдвард.       — Не вмешивайся, Эдвард! — с гордо поднятой головой восклицает Ребекка.       — Но…       — Я сказала, замолчи!       Эдвард удивленно смотрит на Ребекку и слегка покачивает головой с округленными глазами, в какой-то момент переглянувшись с Джейми.       — Что, не хочешь? — обращается к Терренсу Ребекка. — Свою мать бить не хочешь? Меня и отца тебя жалко бить, а родного брата – нет? Эдварда тебе совсем не жалко?       — Зачем жалеть какого-то бесполезного щенка? — со скрещенными на груди руками закатывает глаза Терренс.       — А как насчет миссис Миддлтон или мистера Кэмерона? На них ты тоже не поднимешь руку, раз уж они все знают?       — Они не справились со своей задачей сделать из нее порядочную девушку. Эта сучка думает только о том, как бы охмурить побольше мужиков и услышать побольше похвалы.       — Знаешь, я не удивлюсь, если мы сейчас позвоним Ракель и узнаем, что ты не просто оскорбил ее, но еще и едва ли не придушил. Не будет ничего удивительного, если эта девочка сегодня же соберет свои вещи и покинет твой дом.       — Ну и скатертью дорожка! — грубо бросает Терренс. — Не желаю больше видеть и слышать эту лживую предательницу!       — О, боже мой… — с тихим стоном прикладывает руку ко лбу Ребекка. — Что за монстра я вырастила? Мой сын ведет себя так, словно он готов не просто кого-то избить, а вообще убить.       — Ха, помнится мне, ты то же самое говорила и про Эдварда, когда он мог стать союзником дяди Майкла. А, мамочка? Забыла, что он тогда сделал? И поверь мне, все бы так и случилось, если бы Наталия не спасла его трусливую задницу!       — Я, между прочим, сразу сказал, что дядя хочет заставить меня убить тебя, — напоминает Эдвард. — Ты знал об этом, когда мы ехали в его дом, чтобы выручить Наталию!       — Просто Рочестер немного вправила тебе мозги! А не будь ее рядом, ты бы запросто грохнул бы меня.       — Я бы не сделал этого даже без ее помощи!       — Сделал бы! Потому что ты трус! Трусливый щенок, который поджимает лапки, когда сталкивается лицом к лицу к опасности!       — Хочешь, чтобы я доказал, что это не так? — сквозь зубы цедит Эдвард, крепко сжимая руки в кулаки. — Я МОГУ ЭТО ОРГАНИЗОВАТЬ!       — Ты настолько трусливый и нерешительный, что даже не смог застрелить самого себя!       — Ты не дал мне это сделать!       — А ты и рад был! Боишься и убивать, и подыхать сам! Ты ВСЕГО боишься! Жалкий, ни на что не годный трус, который НИКОГДА НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ПОЯВЛЯТЬСЯ НА СВЕТ!       Эдвард резко срывается с места и успевает лишь залупить Терренсу крепкую пощечину до того, как Джейми хватает его под руку и отводит в сторону.       — Не надо, Эдвард, — спокойно говорит Джейми. — Ты сделаешь только хуже.       — Брось, отец, пусть мальчик наваляет мне, — ехидно усмехается Терренс. — Если он не испугается, что на него больше никто не посмотрит, а Наталия разорвет помолвку из-за нежелания жить с уродом.       — Если ты сейчас не заткнешься, то тебя будет ждать та же участь, — грубо заявляет Эдвард, пока Джейми крепко держит его под руку. — Красивый и привлекательный Терренс МакКлайф останется для твоих сопливых поклонниц лишь воспоминанием! И никому ты не будешь нужен!       — Надеешься перетянуть их внимание на себя?       — У меня его и так достаточно! Я никогда не страдал от недостатка женского внимания!       — Так все, хватит! — громко произносит Ребекка и со скрещенными на груди руками переводит взгляд на Терренса. — Уходи, Терренс! И не возвращайся сюда до тех пор, пока не придешь в себя и не захочешь извиниться за свои психозы.       Ребекка указывает Терренсу на дверь, когда тот снова ехидно ухмыляется и закатывает глаза.       — Я повторю еще раз, — сухо и четко произносит Ребекка. — Убирайся из моего дома! СЕЙЧАС ЖЕ! За сегодня ты натворил слишком много дел!       — ДА ПОЖАЛУЙСТА! — во весь голос вскрикивает Терренс. — С БОЛЬШИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ!       — Слава тебе, господи! — приподняв руки, громко восклицает Эдвард. — Смирительная рубашка и снотворное нам не понадобятся!       — Да пошел ты на хер, козел!       Терренс резкой и быстрой походкой идет к выходу, намеренно задев плечо Эдварда так, что он слегка пошатывается. А сделав несколько шагов, он разворачивается к членам своей семьи, которые стоят рядом друг с другом и с испугом во взгляде наблюдают за ним.       — ЖИВИТЕ КАК ХОТИТЕ! А если хотите – можете и Ракель к себе забрать, раз она вам А С МЕНЯ ДОВОЛЬНО! Я больше не собираюсь быть ее нянькой, подтирать ей слезки и бороться с ее бесконтрольными истериками. Я устал! УСТАЛ!       — Выметайся отсюда, пока я не придушил тебя! — вскрикивает Эдвард.       — Живите счастливо! ВЫ МНЕ БОЛЬШЕ НЕ НУЖНЫ!       Терренс подходит ко входу и молнией покидает дом, с грохотом захлопнув за собой входную дверь. Ну а бледные и расстроенные Ребекка, Джейми и Эдвард несколько секунд ничего не горят, чувствуя, как от волнения их сердца бьются чаще обычного.       — О, черт… — проведя руками по лицу, устало стонет Джейми. — Я думал, это никогда не кончится…       — Меня всю трясет, — качает головой Ребекка. — Терренс точно с цепи сорвался.       — Но я ожидал что-то подобное, — задумчиво признается Эдвард, скрестив руки на груди.       — Я тоже, но все же не думала, что он будет готов уничтожить едва ли весь дом.       — Да, мы все тоже осудили Ракель и считаем ее поступок некрасивым, — отмечает Джейми. — Но никто же не устраивал ей таких скандалов.       — Зато мы были правы, когда размышляли над тем, почему он скидывал все мои звонки, — спокойно говорит Эдвард.       — Господи, только бы у него не хватило ума поехать к мистеру Кэмерону и миссис Миддлтон.       — Это точно! — восклицает Ребекка. — После такого они точно не подпустят Ракель к Терренсу.       — А мистер Кэмерон до сих пор не знает, что Терренс однажды поднял руку на его внучку.       — Ну а чтобы Терренс лишился доверия остальных, ему нужно престать в таком виде перед друзьями, — задумчиво отвечает Эдвард.       — Ох, бедная Ракель… — тяжело вздыхает Ребекка и прикладывает руку к часто стучащему сердцу. — Что же девочка пережила, когда Терренс все узнал?       — Ну и устроил он нам концерт… — устало отвечает Джейми и прикладывает руку ко лбу. — Аж голова заболела…       — Послушайте, может, мне принести вам воды? — спокойно предлагает Эдвард. — А то я сам хочу выпить…       — Да, дорогой, принеси, пожалуйста, — кивает Ребекка.       — Мне тоже, — уверенно говорит Джейми.       — Я мигом, — тихо произносит Эдвард.       Резко выдохнув, Эдвард быстрым шагом уходит на кухню, пока Ребекка и Джейми присаживаются на диван, чувствуя, как каждая их мышца находится в сильном напряжении.       — Мои сыновья когда-нибудь доведут меня… — приложив руку ко лбу, спокойно говорит Джейми.       — И это будет Терренс, — задумчиво предполагает Ребекка. — Он никогда не умел контролировать свои эмоции и только кажется спокойным.       — То, что он устроил сейчас, хуже того, что было раньше?       — Определенно.       — Если он будет и дальше устраивать такие истерики, то Ракель с ним не справится. Или ей просто все это надоест, и она бросит его.       — Наверное, я что-то упустила, когда Терренс был маленьким. И из-за этого он такой импульсивный и отключает мозги в состоянии агрессии.       — Нет-нет, Ребекка, не вини себя, — накрыв рукой руку Ребекки, мягко говорит Джейми. — Ты ни в чем не виновата.       — Где я ошиблась, Джейми? Когда я потеряла контроль над Терренсом? Миллион раз говорила, что нужно сдерживать свою агрессию, но он пропускал мои слова мимо ушей! Сколько раз его избивали после того, как Терренс кого-то провоцировал! Он ничего не понял из того, что с ним произошло!       — Терренс стал таким не по твоей вине. Он пошел в меня. Ведь я тоже могу легко выйти из себя и тоже отключаю голову.       — Да, но ты никогда не устраивал ничего подобного!       — Устраивал, милая, еще как! Сейчас Терренс ведет себя так же, как и я в его возрасте. Я научился держать себя в руках лишь с возрастом. Когда мне хорошенько треснули по голове.       — Думаешь, и он научится?       — Конечно, научится! Несмотря на возраст, он все еще сопливый мальчишка без мозгов и жизненного опыта.       — Терренс постоянно обещает, что исправится, но он снова и снова наступает на одни и те же грабли.       — Не исключаю, что рождение детей может повлиять на него. Сделает его мягче.       — Должна признаться, во время общения с детьми он меняется. Как, например, в случае с дочкой миссис Миддлтон.       — Да, я это заметил.       — Дай бог, он поймет, что нужно уметь сдерживать себя в любой ситуации. Что скандалистов и драчунов никто не любит.       — Мало парней, которые никогда в жизни ни с кем не дрались. Хотя бы раз, но любой пацан ввязывался в разборки. По крайней мере, я не знаю ни одного мужчину, который ни разу не вступал в драку или конфликт. Даже такой сдержанный и неконфликтный человек, как Виктор, много хулиганил в детстве.       На пару-тройку секунд в воздухе воцаряется пауза, которую затем нарушает Эдвард, вернувшийся в гостиную с тремя стаканами воды на подносе, два из которых он дает Ребекке и Джейми, берет третий и присаживается на диван напротив своих родителей.       — Спасибо, Эдвард, — спокойно благодарит Джейми.       Все отпивают немного воды, почувствовав, как им стало немного легче.       — Нам лучше не беспокоить Терренса до тех пор, пока он не успокоится, — уверенно говорит Ребекка. — Мы сделаем только хуже, если будем бегать за ним и что-то объяснять.       — Э-э-э, нет-нет, я пас! — со стаканом в руке восклицает Эдвард. — Я и не собираюсь подходить к нему до тех пор, пока он не включит мозги.       — Ничего, придет в норму – сам приползет на коленях молить о прощении, — уверенно отвечает Джейми.       — И если все-таки встретим его, то нельзя провоцировать его, — добавляет Ребекка.       — Надо было сразу выставить Терренса за дверь и ничего ему не объяснять, — отвечает Эдвард.       — Но должен признаться, ты все-таки сумел еще больше разозлить его, — отмечает Джейми и выпивает немного воды. — Прекрасно же видел, что твой брат не в себе, но продолжал провоцировать его.       — Извини, но он вывел меня из себя, и я не сдержался… — признается Эдвард, опустив грустный взгляд на свой стакан с водой. — Мне жаль, что вам обоим пришлось это увидеть…       — Зачем ты вообще начал провоцировать его? — недоумевает Ребекка. — Если бы ты молчал, Терренс не спустил бы на тебя всех собак!       — Лучше пусть он спустит всех собак на меня, чем что-то сделает с вами. Я не хочу, чтобы вы пострадали по его вине.       — Сынок, мы понимаем, что ты захотел защитить нас, — спокойно отвечает Джейми. — Но так тоже неправильно.       — Вы знайте, что я вовсе не конфликтный человек и всегда был относительно спокойным. Но если меня разозлить, то я уже не буду сдерживать себя. А Терренсу это удалось… — Эдвард выпивает немного воды. — К тому же, он наговорил много всего, что задело меня за живое.       — Милый, не надо думать о том, что он сейчас сказал тебе, — мягко советует Ребекка и выпивает немного воды. — Твой брат сейчас не понимает, что говорит и делает.       — Терренс ни во что меня не ставил! Вел себя так, будто я живу за его счет. Хотя я ни разу не попросил у него помощи с деньгами, работой и жильем. Я даже не умолял его взять меня в группу. Это было его желание.       — Мы знаем, Эдвард. Но ради бога, не обращай внимания на то, что он сейчас сказал. Это гнев. Терренс на самом деле не думает так. Он любит тебя.       — Да, любит… — хмуро бросает Эдвард. — Ракель он тоже любит, но иногда обращается с ней просто ужасно.       — Хотя и она не святая.       — Знаю… — с грустью во взгляде произносит Эдвард. — Но она любит его. Каким бы подонком мой брат иногда ни был.       — Надеюсь, они там еще не отменили свадьбу, — уверенно отвечает Джейми.       — Пока Терренс такой возбужденный, он на все способен.       — Должен признаться, я искренне удивлен, что не услышал от него заявление об отказе от семьи.       — Нет, упаси Бог! — с ужасом во взгляде произносит Ребекка.       — В любом случае давайте об этом не думать. — Джейми выпивает немного воды из своего стакана. — Пусть Терренс успокоится и побудет один. А потом будет видно.       — Я уже сказал, что не собираюсь и близко подходить к нему, — уверенно отвечает Эдвард. — Ведь… Мне меньше всего хочется с ним ругаться…       — А что насчет друзей? — с грустью во взгляде спрашивает Ребекка. — Будешь говорить о произошедшем, если кто-то заметит, что между тобой и Терренсом что-то произошло?       — Не знаю, мама… — устало вздыхает Эдвард и выпивает немного воды. — Но если я заговорю об этом, то мне придется рассказать о выкидыше Ракель. А объяснять, почему мы поругались, придется, ибо ребята от нас не отстанут.       — Верно…       — Ракель сама хотела во всем признаться. Так что было бы правильнее дать ей шанс самой во всем признаться. Сейчас уже нет смысла торопить ее. Ведь Терренс теперь все знает.       — Думаешь, Терренс не заговорит об этом сам? — хмурится Джейми.       — Я сомневаюсь, что он вообще будет с кем-то общаться. Только если не захочет заявиться к кому-то домой. У него хватит ума заявиться и к родственникам Ракель, и к Рочестерам, и ко всем остальным.       — Хорошо, сынок, — пожимает плечами Ребекка. — Не хочешь говорить – дело твое. В таком случае мы с твоим отцом тоже ничего не скажем тем, кто еще ничего не знает.       — Кстати, а вы не разговаривали с мистером Кэмероном или Алисией по поводу выкидыша Ракель?       — Пока нет, но мы обязательно встретимся и обсудим этот вопрос, — задумчиво отвечает Джейми. — Нам придется искать какое-то решение, если ситуация не наладится.       — И как долго это будет продолжаться? Когда Терренс станет нормальным?       — Кто знает, дорогой, — пожимает плечами Ребекка. — Но очень хочется верить, что это пройдет быстро.       — Хочется, чтобы все поскорее узнали правду…       — Узнают, Эдвард, не беспокойся, — уверенно отвечает Джейми. — Всему свое время.       Эдвард с грустью во взгляде качает головой и бросает взгляд на свои руки, перед этим выпив всю воду из своего стакана и поставив его на журнальный столик.       — Кстати, было бы неплохо поговорить с Ракель, — задумчиво говорит Эдвард. — Должно быть, сейчас бедняжке очень плохо.       — Верно, надо узнать, как она там поживает, — уверенно соглашается Ребекка.       — Мне кажется, нам стоит пригласить ее сюда, — предлагает Джейми. — Ведь ехать домой к Терренсу сейчас может быть опасно.       — Предоставьте это мне, — спокойно говорит Эдвард. — Я сам с ней поговорю.       — Будешь звонить сейчас? — интересуется Ребекка.       — Нет… — Эдвард прикладывает руку ко лбу и берет гитару, что лежит на диване рядом с ним. — Сейчас я немного приду в себя, а потом позвоню ей. Или поговорю с их служанками. Может, они что-то расскажут.       — Давай… — задумчиво отвечает Джейми и проводит рукой по своим волосам. — А я пойду прилягу… И померю давление. Тем более, мне надо сделать кое-что по работе… До завтра откладывать не получится…       — Да, я тоже хочу немного полежать, — тяжело вздыхает Ребекка. — Чуть позже подумаю, что приготовить на ужин…       — У меня сейчас нет аппетита, — признается Эдвард.       — У меня тоже, — добавляет Джейми.       — Вы идите отдыхайте, а я со всем справлюсь. Если что-то понадобится – дайте мне знать.       — Спасибо, Эдвард, — устало улыбается Ребекка. — Ты – прелесть.       Эдвард ничего не говорит и лишь бросает легкую улыбку. А затем он, Ребекка и Джейми спокойно встают и расходятся по своим комнатам, чтобы немного отдохнуть, чувствуя себя опустошенными и будучи не в состоянии заниматься теми делами, которые они хотели сделать некоторое время назад.       

***

      Ракель более-менее смогла прийти в себя после того, как рассказала Терренсу о своем выкидыше. Она так и не выходила из комнаты, которую в какой-то момент заперла на замок, чтобы никто не смог зайти и увидеть ее заплаканное лицо и красные глаза. От тонких, аккуратно нарисованных черной подводкой стрелок ничего не осталось, тушь до сих пор медленно стекает по щекам, а волосы сильно взлохмачены. Впрочем, девушке, которая сейчас сидит за туалетным столиком и смотрит на себя в зеркало, абсолютно все равно, как она выглядит. Ракель думает лишь о том, что ее отношениям с Терренсом придет конец из-за того, как она с ним поступила. О том, что ей придется расстаться с человеком, к которому сейчас привязана так крепко, как никогда раньше. Ракель не чувствует никакого облегчения от того, что Терренс уже все знает. Она считает, что лишь больше усугубила ситуацию. Тем не менее девушка рада, что все-таки открыла ту дверь, что долгое время была закрыта.       В какой-то момент Ракель бросает пустой взгляд на то, лежащие на туалетном столике вещи, благодаря которым она всегда выглядит привлекательно. А потом она очень медленно встает и начинает черепашьими шагами наматывать круги по всей просторной комнате, смотреть в каждое окошко, зашторенное светлой полупрозрачной занавеской, проводить рукой по разным поверхностям и изучать глазами все, что на них находится. Ее внимание привлекает небольшая шкатулочка, в которой хранятся кольца, браслеты и ожерелья. Некоторые из украшений были подарены ей Терренсом. На них она как раз и обращает свое внимание. Особенно ей нравится браслет ручной работы из красных искусственных роз, ее самых любимых цветов. Или кулон, сделанный из чистого розового золота, с подвеской в форме сердца, что усыпано бриллиантами.       Но чуть позже Ракель ставит шкатулку на место, закрывает ее и снова начинает медленно ходить по комнате и глазами изучать все, что она видит перед собой в этой светлой комнате с высокими потолками, отделанной в белых и бежевых тонах. Вскоре ее взгляд останавливается на той тумбочке, на которой лежит часть Терренса. Глядя на нее и то, что он скинул во порыве злости, девушка снова вспоминает их ссору. Это заставляет слезы вновь появиться в ее глазах и медленно скатиться по щекам, а сердце начинает неприятно сжиматься.       В какой-то момент Ракель надоедает бесцельно ходить кругами, понимая, что ничего не изменится, если она будет заливаться слезами. Недолго думая, она решает позвонить Эдварду с надеждой найти у него утешение и какой-то совет. Девушка подходит к тумбочке с ее стороны кровати, берет свой мобильный телефон, набирает номер МакКлайф-младшего и уже через несколько секунд слышит его низкий, хрипловатый голос:       — Алло.       — Эдвард… — дрожащим голосом произносит Ракель. — Привет, это Ракель…       — Привет, Ракель! А я как раз хотел позвонить тебе.       — Ты извини, если я тебя отвлекаю, но мне очень нужно поговорить с тобой. — Ракель тихо шмыгает носом. — Пожалуйста… Мне сейчас очень плохо… Ты мне нужен…       — Боже, Ракель, что с тобой происходит? — ужасается Эдвард. — Ты что плачешь?       — Случилось кое-что ужасное. Я не знаю, что мне делать!       — Это касается Терренса?       — Он все знает, Эдвард… — Ракель издает тихий всхлип. — Терренс знает про ребенка. Я все ему рассказала.       — Да, я уже понял… — неуверенно отвечает Эдвард, почесывая затылок.       — Он вспомнил, что я обещала рассказать ему всю правду после его выписки из больницы. До этого мы не думали об этом из-за ситуации Анны. Но сегодня твой брат заговорил об этом и прижал меня к стенке. Мне пришлось все рассказать.       — Он был у нас дома.       — Что? — округляет глаза Ракель. — Он приезжал к тебе и твоим родителям?       — Да… Терренс закатил нам истерику! Мать с отцом находятся в шоке и сейчас отдыхают в своей комнате. Да я и сам никак не могу успокоиться. Меня всего трясет…       — О, боже мой…       — Мы кое-как выставили Терренса за дверь. Приказали возвращаться лишь тогда, когда он придет в норму.       — Он пришел в бешенство, когда я во всем призналась, — дрожащим голосом признается Ракель. — И Терренс буквально с катушек слетел, когда я сказала, что ты и твои родители узнали про ребенка раньше него.       — Знаю. Терренс был неадекватным.       — Он что-нибудь сделал с вами?       — К счастью, нет. Но я все-таки сцепился с ним, да и отец влепил ему пощечину, потому что мой брат совсем обнаглел.       — Боже, мне так жаль… — качает головой Ракель и тихо шмыгает носом. — Прости меня, Эдвард… Я не хотела, чтобы ты и твои родители ругались с Терренсом.       — Все в порядке, дорогая, не беспокойся. Мы ни в чем тебя не виним.       — Мне так стыдно, что я втянула вас во все это. Я одна должна была за все платить!       — Тише-тише, Ракель, успокойся, пожалуйста, — мягко успокаивает Эдвард. — Это мы должны были сдержаться. Однако вместо этого только больше провоцировали его.       — Я знала, что так все и будет! Как чувствовала, что мое признание не доведет до добра.       — В любом случае ты молодец.       — Да, но мне от этого не стало лучше! Терренс обвинял в том, что я убила его ребенка. — Ракель издает тихий всхлип. — И даже заявил, что этот ребенок не его… Мол, я его нагуляла и поэтому не хотела говорить ему о беременности и выкидыше.       — Главное – теперь он знает правду!       — Я потеряла его, Эдвард! Терренс точно бросит меня! Даже если я буду стоять перед ним на коленях и умолять не делать этого.       — Нет, Ракель, даже не вздумай трогать его, пока он такой заведенный. А иначе ты только усугубишь ситуацию, и Терренс сделает что-то еще более ужасное. Мы с родителями уже договорились не преследовать его.       — Я начинаю его побиваться.       — Если честно, мы тоже. Терренс вел себя как сбежавший из дурки псих. Он кричал, оскорблял нас, обвинял в предательстве… Но это еще ничего! Терренс откровенно дерзил родителям! Отец был в бешенстве, когда мой брат начал пререкаться с ним.       — А ты?       — О, Терренс явно решил спустить всех собак на меня. Ну а я ему позволил… — Эдвард резко выдыхает. — Чтобы он ничего не сделал с родителями. Уж лучше пусть Терренс делает со мной все, что хочет, чем поднимает руку на мать или отца.       — Мне очень жаль… Клянусь, я не хотела, чтобы ты и твои родители ругались с ним.       — Мы тоже не хотели, но он вывел нас из себя. Знаешь, сколько всего наговорил мой брат! Вел себя так, будто мы трое живем за его счет. Хотя это совсем не так: отец работает в своей компании и зарабатывает отличные деньги, мама больше не просит Терренса помогать ей финансово, да и я смог более-менее устроиться. Не прося у него помощи.       — Это несправедливо… Я должна была отвечать за последствия… Я…       — Кстати, а как он с тобой обошелся? Терренс не поднимал на тебя руку?       — Нет, но запросто мог убить меня. Он кричал, носился по комнате, бил кулаками об стол, тряс меня… Душил… Таскал за волосы… Бросал на кровать…       — О, черт…       — Я так испугалась… — дрожащим голосом произносит Ракель. — Думала, что не переживу эту ссору… Это был не Терренс. Это был какой-то дьявол. Одержимый злым духом.       — Знаю, Ракель, знаю.       — Я так хочу поговорить с ним, но до смерти боюсь, что он убьет меня. Боюсь попадаться ему на глаза… Мне страшно подумать, что будет, когда он вернется домой.       — Если захочешь, ты можешь куда-нибудь на время переехать. Например, ты пока пожить у меня с родителями или же попросить своего дедушку пустить тебя к себе.       — Не знаю, Эдвард… — покачав головой, тяжело вздыхает Ракель. — Я еще не думала об этом… Но я до смерти боюсь Терренса. Он… Он – замечательный человек, но… Однажды он может убить меня.       — Я всей душой люблю своего брата, но порой его агрессия меня пугает.       — И что же нам делать?       — Ждать. А там посмотрим.       — О, господи…       — Однако Терренс все-таки побаивается родителей. Не будь их рядом, мы бы с ним точно поубивали бы друг друга. Я сам был в бешенстве, когда услышал все, что задело меня за живое.       — Мне очень жаль.       — Самое сложное уже сделано. Теперь нам просто нужно дать Терренсу время успокоиться и принять услышанное.       — Знаю… — Ракель тихо шмыгает носом. — Но я все равно потеряла его… Потеряла… Скоро Терренс подойдет ко мне, потребует покинуть дом и скажет, что бросает меня.       — Нет, Ракель, не говори об этом так уверенно, — уверенно просит Эдвард.       — Даже если он успокоится, твой брат вряд ли сможет простить меня.       — Терренс не бросит тебя. А если у него и хватит ума заявить о расставании, то потом он пожалеет об этом.       — Господи, я еще и поссорила его с тобой и родителями… — Ракель с тяжелым вздохом прикладывает руку ко лбу. — Какой стыд…       — Не беспокойся обо мне и моих родителях, милая. Мы как-нибудь справимся. Точнее, я приму весь удар на себя ради того, чтобы защитить отца и мать. Если Терренс захочет отыграться на мне – пусть.       — Нет, Эдвард, ты не должен страдать из-за моих ошибок.       — Однако я готов помочь! И сделаю все, что смогу.       — А если вы разругайтесь? Наговорите друг другу гадостей и устроите побоище!       — У меня нет выбора. Я не могу защищать Терренса и быть на его стороне. Да, ему неприятно от того, что ты солгала и потеряла ребенка. Но так тоже нельзя.       — Ты злишься на него?       — Нет, не злюсь, но разговаривать с ним не хочу.       — А мистер и миссис МакКлайф?       — То же самое. Но я сделаю все, чтобы они пострадали как можно меньше. Да, отец может взяться за ремень, а мать – прикрикнуть, но я не могу позволить им пострадать.       — А если ты с ним не справишься?       — Не беспокойся, Ракель, я справлюсь.       — О, боже, мне так стыдно, что я втянула тебя и твоих родителей в эту историю, — с жалостью во взгляде говорит Ракель и издает тихий всхлип. — Возможно, Терренс злился бы не так сильно, если бы я не сказала тебе и мистеру и миссис МакКлайф о своем выкидыше.       — Терренс злился бы в любом случае. Ты же прекрасно знаешь, что мой брат очень импульсивный и не умеет сдерживать себя, как бы усердно он ни старался убеждать себя и других в том, что ему это под силу.       — Тем не менее он прав… — Ракель медленным шагом подходит к одному из окошек в комнате. — Я даже не уверена в том, что подхожу на роль жены и матери. Да, я этого хочу, но сомневаюсь в том, что справлюсь.       — И надо признать, что Терренс злится по причине. Извини, Ракель, но я не могу сказать, что ты невиновна, и с пеной у рта защищать тебя.       — Не извиняйся, Эдвард, я все понимаю.       — И да, тебе еще предстоит решить, когда рассказать все парням и девчонкам.       — Знаю…       — Я ничего не скажу до тех пор, пока ты сама не захочешь. И теперь тебя никто не будет торопить.       — А как ты думаешь, может ли Терренс разругаться с девочками и парнями и обвинить их в том же, в чем обвинил тебя и твоих родителей? — шмыгает носом Ракель.       — Мы с родителями говорили об этом. Мы не исключаем, что Терренс может заявиться домой к твоим дедушке с тетей и устроить им такой же скандал. Они… Ведь тоже все знают.       — Нет… — Ракель резко останавливается посреди комнаты. — Нет, я не хочу, чтобы это случилось! Дедушка и тетя точно запретят мне быть с ним! А если дедушка еще и узнает, что твой брат однажды поднял на меня руку, то он точно заставит меня расторгнуть помолвку.       — Давай верить, что Терренс не дойдет до такого. Что скандала с тобой, мной и родителями было ему достаточно.       — Интересно, он вернется домой? Или будет ночевать в другом месте?       — Все может быть.       — Кстати, а он давно ушел после ссоры с тобой, мистером МакКлайф и миссис МакКлайф?       — Нет, минут десять-двадцать назад.       — Черт, мне что-то становится страшно подумать о том, что будет, когда он вернется домой… — с немного тяжелым дыханием приложив руку к сердцу, признается Ракель. — Не знаю… Стоит ли мне оставаться дома… Может, мне и правда стоит переехать в другое место? Хотя бы на время!       — Девчонки, конечно, помогут тебе, но они сразу заподозрят что-то неладное.       — Не знаю, Эдвард… — тяжело вздыхает Ракель. — К дедушке я тоже не могу пойти, потому что не хочу беспокоить его и заставлять нервничать.       — Ну тогда поживи со мной и родителями, — предлагает Эдвард. — Свободная комната у нас есть. Можешь жить с нами столько, сколько захочешь.       — А если Наталия зайдет к тебе домой? Или Питер с Даниэлем?       — Даниэль точно не будет заходить ко мне в ближайшее время, да и у Питера свои дела есть. А Наталия… Ты вполне можешь рассказать ей всю правду.       — Нет! Если и рассказывать, то всем сразу!       — Если ты попросишь Наталию молчать, она все поймет.       — Нет, Эдвард, Наталия всегда была болтушкой. Она может проболтаться про выкидыш даже безо всякого желания.       — Если дело действительно очень важное, то Наталия будет молчать.       — Нет… Я не могу так рисковать.       — Но рано или поздно остальные все равно узнают про ребенка! Ты не можешь скрывать это вечно!       — Знаю, Эдвард, но сейчас я не готова говорить об этом. — Ракель с тихим выдохом проводит рукой по своему лицу. — Я скажу чуть-чуть позже, когда приду в себя…       — Хорошо, поступай как хочешь. В любом случае мы с моими родителями готовы тебе помочь.       — Ох, не знаю, Эдвард… — устало вздыхает Ракель. — Я вообще ничего не соображаю… Я устала… Устала!       — Все будет хорошо, Ракель, — мягко говорит Эдвард. — Ты не одна. Есть люди, которые готовы помочь тебе.       — Мне поможет только одно – прощение Терренса.       — Потерпи, милая, все наладится. Только дай ему немного времени. Терренс не может жить без тебя и сильно пожалеет, если захочет расстаться с тобой. Это будет одной из тех ошибок, которую он никогда себе не простит.       — Если честно, мне уже хочется смеяться над теми, кто говорил, что мы должны быть вместе. Я… Я не уверена в том, что моя жизнь не превратится в ад, если мы с твоим братом поженимся.       — Вы будете вместе, я уверен в этом, — уверенно говорит Эдвард. — Да, отношения у вас, конечно, бурные, но вы не можете друг без друга.       — Ты прав… — Ракель тихо шмыгает носом. — Терренс – мое все. Я готова на все ради него… На месте этого мужчины я больше никого не представляю.       — Прости, Ракель, но сейчас ты ничего не можешь сделать, кроме как ждать. Так или иначе я прекрасно понимаю Терренса.       — Поэтому я и оттягивала признание. — Ракель издает тихий всхлип, вытерев слезы под глазами. — Это сильно давило на меня. Я страдала от угрызений совести. Ненавидела себя за то, лгу твоему брату, глядя ему в глаза и изводя своими истериками. Которые не могла контролировать.       — Лучше поздно, чем никогда.       — Как бы я того ни хотела, но этот день настал.       — Не думай об этом, дорогая. Лучше постарайся немного отдохнуть. Ты и так себя извела в последнее время.       — Ох, я уже не помню, когда в последний раз чувствовала себя спокойно, — дрожащим голосом со слезами на глазах признается Ракель. — А короткие моменты радости не помогли мне вздохнуть с облегчением.       — Ракель…       — Я больше не могу все это терпеть. У меня нет сил. — Ракель тихо шмыгает носом. — Ничто не радует меня в последнее время. Я не хочу ничего делать! Я хочу просто закрыться от этого мира. Спрятаться от него под одеялом.       — Поверь, иногда я и сам хочу наплевать на все. Порой у меня ни на что нет настроения и сил.       — Помоги мне, Эдвард, — тихо, с жалостью в голосе умоляет Ракель. — Прошу, помоги мне… Сделай что-нибудь, чтобы я смогла как-то пережить все это и перестать думать едва ли не о желании умереть.       — Тише-тише, дорогая, не плачь. Разумеется, я помогу тебе. Ты можешь во всем на меня положиться.       — Только ты меня сейчас поймешь. Больше никто.       — Слушай… — Эдвард пару секунд о чем-то думает, копаясь в волосах и нервно окидывая взглядом всю комнату. — А ты сейчас одна? У тебя дома есть кто-то из прислуги?       — Блер уехала по делам часа два назад, а Кристиана с Виолеттой сидят в своих комнатах, — дрожащим голосом отвечает Ракель. — Хоть я не собираюсь говорить им о случившемся, но боюсь, они слышали Терренса.       — А они ничего тебе не говорили?       — Нет, ничего. Я не выходила из своей комнаты после того, как Терренс ушел из дома.       — Слушай, а может, мне приехать к тебе домой?       — Нет-нет, не надо, — убрав назад некоторые пряди волос и вытерев слезы под глазами, отказывается Ракель. — Если Терренс увидит тебя, то вы точно сцепитесь.       — Но я не хочу, чтобы ты оставалась одна!       — Давай я сама приеду к тебе и твоим родителям домой. Раз уж твой брат был у вас, то он точно не вернется.       — Давай я встречу тебя? Встретимся на нейтральной территории!       — Спасибо за предложение, но я сама потихоньку доберусь. Постараюсь приехать где-нибудь через час-полтора. Мне нужно уйти отсюда… Я не хочу оставаться одна и считаю, что мне лучше держаться от Терренса подальше.       — Если что, можешь даже переночевать у нас, если тебе совсем будет плохо. Ну а в крайнем случае я отвезу тебя в свой домик, который будет пустовать до того, как мы с твоей подругой поженимся. Хоть я все еще делаю там ремонт, жить там уже можно.       — А вдруг туда кто-то приедет?       — Не беспокойся. Никто, кроме Наталии и родителей, не знает, где я буду жить. Они точно не догадаются, что ты там. А я никому не дам адрес дома.       — Спасибо, Эдвард, — дрожащим голосом благодарит Ракель. — Спасибо огромное. Ты всегда был очень добр ко мне.       — Мы же друзья! Практически семья! Я обязан помогать тебе, когда ты в этом нуждаешься. Прямо как тогда, когда Терренс помогал Наталии.       — Да, я знаю…       — Ну ладно, милая… — мягко произносит Эдвард. — Соберись, вытри слезы, приведи себя в порядок и приезжай к нам. Мы с отцом и матерью ждем тебя.       — Я приеду… — кивает Ракель. — Обязательно…       — Только я тебя прошу, будь внимательна на дорогах. Мы не хотим, чтобы с тобой что-то произошло.       — Со мной все будет хорошо. Вождение меня отвлечет.       — Но если ты все-таки не сможешь вести машину, то дай мне знать. Я быстро соберусь и заберу тебя.       — Хорошо…       — О, отец с матерью как раз пришли ко мне в комнату. Я сейчас передам им, что ты собираешься приехать к нам. А пока ты едешь сюда, мы пока поговорим с твоими дедушкой и тетей. Они должны знать, что произошло.       — Да, поговори с ними…       — Ладно… Ты главное приезжай поскорее.       — Хорошо. Скоро увидимся.       — Да… Увидимся.       Ракель шмыгает носом и заканчивает разговор с Эдвардом, отключив телефон и крепко сжав его в руке, пока из ее глаз по щекам по-прежнему текут слезы, а ее саму трясет от страха потерять дорого ей человека. Ну а спустя некоторое время она все же решает привести себя в порядок и поехать домой к Эдварду, Ребекке и Джейми с надеждой получить ту поддержку, в которой она сейчас так сильно нуждается.       

***

      На следующий день Наталия, Хелен, Эдвард, Даниэль и Питер собрались в больнице, чтобы навестить ее и Кэссиди. Друзья искренне удивились, когда обнаружили, что Терренс и Ракель не присоединились к ним, а Эдвард, как и обещал, хранит молчание и радуется, что никто ни в чем его не подозревает. Пока девушки удобно устраиваются на койке Анны, которая находится в полулежащем положении и находит в себе силы улыбаться, даже если все еще чувствует сильную слабость и боль во всем теле. Питер с Эдвардом устраиваются на небольшом диванчике и откидываются назад. Ну а Кэссиди, подогнув ноги под себя, сидит на своей койке рядом с Даниэлем, который приобнимает ее за плечи и чувствует себя немного неловко.       — Подружка… — с широкой улыбкой радостно произносит Наталия, держа Анну за руки. — Я так рада, что ты жива! Как вчера узнала, что с тобой все хорошо, так начала буквально прыгать от радости!       — А ты знаешь, что мы все перепугались? — взволнованно интересуется Хелен. — Мы боялись, что потеряем тебя!       — Ах, девочки… — с грустью во взгляде тяжело вздыхает Анна. — Я и сама думала, что больше не увижу вас…       — Теперь можешь ничего не бояться, дорогая, — уверенно говорит Наталия. — Никто не даст нашу маленькую девочку в обиду! Ни один плохой человек!       — Вот именно! — восклицает Кэссиди. — Твои родители и парни еще такое устроят этому мерзавцу, что он бегом от тебя побежит!       — Это точно! — бодро соглашается Эдвард. — Он и его папаша еще попляшут у нас и ответят за все свои делишки!       — А вы уверены, что все получится? — неуверенно, с испугом в глазах спрашивает Анна. — Я не хочу, чтобы кто-то пострадал по вине Джулиана! На этот раз он никого не пощадит.       — Не бойся, Анна, все будет хорошо, — мягко и уверенно отвечает Питер. — Мы не дадим тебя в обиду и близко не подпустим того типа и его папашу к тебе.       — Доверься нам, подружка, — тихо добавляет Хелен, положив руку на руку Анны. — Мы знаем, что будет лучше для тебя и твоих родителей.       — Я доверяю вам, ребята, — кивает Анна. — Делайте все, что считайте нужным… Просто я переживаю, что Джулиан может причинить кому-то из вас вред.       — Не причинит, не бойся, — тихо, но уверенно говорит Даниэль. — Мы будем готовы к любому повороту событий.       Анна полностью игнорирует слова Даниэля и просто рассматривает свои руки, пока в воздухе воцаряется неловкая пауза, из-за которой дискомфорт чувствует не только мужчина, но и все его друзья.       — Кстати, Анна! — с легкой улыбкой восклицает Наталия. — Мы тут заметили, что ты успела подружиться с Кэссиди.       — Да, девочки, вы так мило говорили до того, как мы пришли сюда, — с легкой улыбкой добавляет Хелен.       — А чего бы не поладить с хорошим человеком? — со скромной улыбкой пожимает плечами Анна. — Кэссиди очень милая и добрая. С соседкой по палате мне определенно повезло.       — Ага, проведу здесь последние дни в хорошей компании, — дружелюбно говорит Кэссиди. — А то знайте, как мне было здесь скучно! Не могу же я целыми днями жрать, спать, рисовать в блокноте и пялиться в потолок.       — Кстати, мистер и миссис Сеймур тоже полюбили эту девочку, — отмечает Питер. — Они очарованы Кэссиди.       — Это правда, Анна, — уверенно кивает Наталия.       — Эй, да харе смущать меня! — с легким румянцем на лице смущается Кэссиди.       — Но это правда, Кэссиди, — с легкой улыбкой говорит Эдвард. — Даниэлю очень повезло с такой сестренкой, как ты.       — Ну знаешь, мне и с братиком повезло. — Кэссиди с легкой улыбкой лохматит волосы Даниэлю. — Сейчас он показал себя с лучшей стороны. А раньше был тем еще засранцем.       — А вот и нет! — возражает Даниэль. — Я всегда был хорошим мальчиком! Это ты всегда была хулиганкой!       — О-о-о, тоже мне пай-мальчик нашелся!       — Ах, сестренка, вот рассказать бы всем, как ты издевалась надо мной в детстве, — с хитрой улыбкой отвечает Даниэль. — Как делала так, что меня ругали все, кому не лень!       — Ой, да пожалуйста! — закатывает глаза Кэссиди. — Хотя ребятам больше понравятся мои истории о том, как ты издевался надо мной!       — Я издевался? — округляет глаза Даниэль. — Да ты хоть знаешь, что я кормил тебя из бутылочки и менял памперсы, когда мне было охота повеселиться с друзьями?       — Просто мама заставляла или обещала немного карманных денег. Вот ты и соглашался поработать нянькой! Хотя я знаю, что ты проклинал все на свете, когда тебя в очередной раз просили присмотреть за мной.       — А какому ребенку охота присматривать за другим ребенком, подтирать ему ротик, менять подгузники, кормить и пытаться укачать его? Мне еще повезло, что со мной ты не орала и не плакала! Но зато поднимала на уши весь дом, когда с тобой возились мама с папой!       — Зато когда я подросла, ты постоянно делал всякие гадости!       — Была бы хорошей девочкой, я бы тебя не воспитывал.       — Если бы ты и ударил меня по заднице, мать с отцом прибили бы тебя за то, что ты поднимаешь руку на девочку.       — А ты, засранка, этим нагло пользовалась!       — Ну да, младшим всегда достается больше любви! — невинно улыбается Кэссиди. — Потому что они еще маленькие.       — А старшие как будто не хотят!       — Да ты не очень-то в этом нуждался! Шлялся со своими дружками целыми днями и заходил домой для того, чтобы пожрать и поспать! Шмотки поменять! И помыться!       — Неправда! Я всегда в этом нуждался!       — Да, ребята… — скромно хихикает Наталия и заправляет прядь волос за ухо. — Весело вы жили…       — Ага… — тихо усмехается Питер. — Может, вы расскажете нам что-нибудь веселенькое из своей жизни?       — А мы возьмем на заметку, если что-то будет годно, — хитро улыбается Эдвард.       — Ладно, ребятки, так и быть! — восклицает Кэссиди, похлопывая Даниэля по плечу. — Расскажу я вам кое-что про этого красавчика! Будет интересно, обещаю!       — Окей, рассказывай, — невинно улыбается Даниэль.       — Ну и расскажу!       — Так, ну-ка хватит дерзить!       — Без тебя разберусь, придурок!       — Эй, а обзываться некрасиво!       — Я просто говорю правду!       — Она никому не нужна.       В этот момент остальные скромно хихикают и качают головами, переглянувшись между собой.       — Эх, ребята… — закинув руку на спинку дивана, бодро произносит Питер. — Как же я обожаю разборки братьев и сестер! Раньше МакКлайфы веселили нас своими выходками, а теперь еще и Перкинсы присоединились.       — А тебе бы только найти повод посмеяться и поиздеваться над кем-нибудь, — дружелюбно смеется Хелен, покачивая головой.       — Да не только ему, но и остальным парням, — по-доброму усмехается Анна. — Стоит только закинуть удочку, как они отключают мозги.       — А что мы должны, по-вашему, делать? — с округленными глазами разводит руками Питер. — Разве поднимать друзьям настроение – плохо?       — Да! — восклицает Эдвард. — Мы тут стараемся для вас, а вы… Ну нет, если вы не хотите, то мы можем посидеть и помолчать. Без проблем.       — Спокойно, ребята! — бодро восклицает Кэссиди. — Мы пошутили! Продолжайте в том же духе!       — Да, все хорошо, — скромно улыбается Анна и опускает взгляд на свои руки. — Мне сейчас как раз хочется отвлечься… Слишком много всего произошло за последнее время…       — Так мы для этого и пришли! — с легкой улыбкой уверенно заявляет Наталия.       — Знаю… — Анна окидывает взглядом всех, кроме Даниэля, делая вид, что его здесь нет. — И я от всего сердца благодарна вам за это.       — Скоро все будет по-прежнему! — скромно улыбается Хелен. — А когда тебя выпишут, то мы будем работать над тем, чтобы вернуть тебе покой.       — Ох… — тяжело вздыхает Анна. — Если честно я столько времени просидела дома, что меня, откровенно говоря, тошнит от того места… Хоть я и не люблю больницы, конкретно сейчас мне… Даже нравится здесь… Потому, что… Новая обстановка… Не очень приятная, но все же… Другая…       — А ты разве никуда не ходила? — удивляется Наталия.       — Практически никуда, — качает головой Анна и опускает взгляд на свои руки. — Так… Только немного по городу гуляла или… Ездила куда-то с Джулианом… Когда он таскал меня где только можно против моего желания…       — Твои родители сказали, что ты не планировала встречу с ним в день избиения, — неуверенно напоминает Питер.       — Я вообще не знала, когда он вернется в Нью-Йорк со своим отцом.       — А ты встретила его далеко от того места, где мы с парнями увидели тебя? — осторожно спрашивает Эдвард.       — Вообще-то, да… Мы с Джулианом ехали в его машине минут тридцать-сорок. Я испугалась, что он задумал похитить меня, и пыталась придумать, как сбежать. Хотя это казалось невозможным, потому что я была сильно избита. У меня не было сил… Но я заставила себя собраться… Чтобы спасти себе жизнь.       — И ты решила выпрыгнуть из машины?       — Да. Когда Джулиан немного снизил скорость, я просто открыла дверцу машины, выпрыгнула из нее и попыталась уйти. Правда из-за слабости и боли я не смогла убежать далеко… Увидела вдалеке машину и решила побежать к ней с надеждой, что в ней кто-то есть.       — Господи, Анна, ты же могла разбиться! — с ужасом во взгляде восклицает Хелен.       — Мы понимаем, что ради желания спастись еще не такое сделаешь, но все же… — неуверенно добавляет Наталия и нервно сглатывает. — Если бы ты и правда разбилась? Что-нибудь сломала или стала инвалидом?       — Страх заставил меня пойти на риск, — тихим, низким голосом признается Анна. — Я понимала, что мне не удалось бы далеко уйти, а этот тип намного сильнее и здоровее. Но я хотела бороться. Бороться за себя. За свою жизнь. За спокойствие родителей. Я… Я должна была бороться.       — Бедная… — с грустью во взгляде произносит Кэссиди.       — Кстати, Эдвард, Питер… Отец с матерью сказали, что им помогает человек, которого вы посоветовали, но не назвали его имени. Это случайно не мистер Джонсон?       — Да, это он, — уверенно подтверждает Питер. — Мистеру Джонсону мы доверяем на все сто. Этот человек доведет это дело до конца.       — Вы сами предложили обратиться к нему?       — Да, — кивает Эдвард. — Мы с ребятами дали твоим родителям номер этого человека. Мистер и миссис Сеймур уже говорили с ним и объяснили всю ситуацию.       — И он сразу же согласился помочь, — добавляет Питер. — Так что теперь больше никто никого не развернет.       — К сожалению, я не смогла убедить родителей забрать заявление, — с грустью во взгляде признается Анна. — И с тяжелым сердцем была вынуждена согласиться с ними.       — Потому что так будет лучше для тебя и твоих родителей, — накрыв рукой руку Анны, мягко говорит Наталия. — Если бы они не обратились за помощью, Поттеры бы точно уничтожили всю твою семью.       — Я не хотела, чтобы они обращались за помощью.       — Ты хочешь, чтобы Джулиан продолжал издеваться над тобой или и вовсе убил?       — Не хочу. Но мы должны были молчать. Я должна была молчать. И я терпела все его издевательства ради родителей. Джулиан со своим отцом грозятся убить их, если я, мать и отец пойдем в полицию.       — И ты реально думала, что это спасет вас? — удивляется Кэссиди.       — Мне казалось, если я позволю им делать со мной все что угодно, то они оставили бы отца и мать в покое. — Анна тяжело вздыхает. — На себя мне уже плевать. Но я не хочу, чтобы из-за Поттеров пострадали мои родители.       — Это обман, Анна, — уверенно отвечает Эдвард. — Никто не оставит вас в покое! Я уверен, что у Джулиана и его отца и в мыслях не было мысли о пощады. Ими руководило чувство мести твоим родителям. И Поттеры давили на самое слабое место – тебя.       — Да, я знаю… Но думала, что все могло бы быть иначе, если бы они получили возможность управлять мной как куклой.       — Забудь об этом, подруга, — мягко, но уверенно отвечает Хелен. — Эти люди хотели заставить вас чувствовать себя беспомощными и позволить им остаться безнаказанными. Если бы мистер и миссис Сеймур не обратились к мистеру Джонсону, то они бы позволили Поттерам избежать наказания.       — Думайте?       — И если ты думала, что этот Джулиан изменится, то тоже забудь об этом! Такие люди, как он, никогда не станут хорошими. Если тот тип заставлял тебя ощущать холод, находясь рядом с тобой, то это уже тревожный сигнал.       — Я всегда чувствовала это. Джулиан вызывал у меня подобные чувства со дня нашего знакомства. Но…       Анна тихо вздыхает и бросает короткий взгляд на Даниэля, который с грустью во взгляде рассматривает свои руки, и хочет сказать, что она хотела ему отомстить за измену. Правда через секунду девушка передумывает.       — Я просто не хотела верить, что он такой ужасный, — неуверенно добавляет Анна. — Когда я начала просить помощи и защиты у папы, он не верил мне. Говорил, что я просто не хочу открыться Джулиану и позволить ему позаботиться обо мне. Отец не слушал меня и настаивал на том, что все это моя фантазия. Ну а Джулиан прекрасно это знал и чувствовал себя безнаказанным.       — Твоему отцу безумно стыдно перед тобой, — с грустью во взгляде признается Питер. — Мистер Сеймур чувствует себя виноватым перед тобой за то, что не слышал тебя и слепо верил ужасному человеку.       — Все в порядке… Я ни в чем не виню его. Мои родители ни в чем не виноваты… — Анна заправляет прядь волос за ухо. — Это я не была для них хорошей дочерью…       — Нет, милая, не надо так говорить, — мягко говорит Наталия, погладив Анну по руке. — Твои папа с мамой очень сильно любят тебя, какой бы ты ни была.       — Да, но я не оправдала их ожидания.       — Это не так, подружка, — качает головой Хелен, взяв Анну за руки. — Твои родители гордятся тобой и говорят, что ты правильно поступила, решив самой выбирать себе жизнь.       — Увы, но я не справилась с ответственностью, которую на меня возложила моя семья.       — Тебе всего лишь нужно было хорошей девочкой! И ты всегда ею была! Ты же у нас такая образованная, обучена хорошим манерам и всегда ведешь себя очень скромно.       — Этого оказалось недостаточно…       — Да брось, Анна, не говори глупости! — восклицает Кэссиди. — Твои родители ни разу не сказали ничего подобного!       — А как они переживали за тебя! — уверенно добавляет Наталия. — Ты бы видела, как они плакали, пока ты была без сознания! Мистер и миссис Сеймур каждый день приходили в больницу и проводили здесь по несколько часов в день.       — Зря ты говорила, что твои родители плохие! — вмешивается Хелен. — Они очень хорошие и порядочные!       — Вообще-то, я никогда и не говорила, что мои родители плохие, — отмечает Анна. — Просто я хотела одного, а они не понимали моих желаний. Точнее, не хотели слушать меня с мыслью, что я еще маленькая и не могу ничего за себя решить.       — Но теперь-то все иначе! Теперь твои родители считают тебя взрослой личностью, у которой есть право голоса!       — И я также не говорю ничего плохого и про бабушек с дедушками. Хотя они никогда ко мне не прислушивались и считали, что старшие лучше знают, что мне нужно.       — Думаю, все с этим сталкиваются, — уверено предполагает Эдвард. — Когда-то меня тоже никто не хотел слышать и понимать! Я был для всех пустым местом! И никого не волновало, что я чувствую и чего хочу!       — Ну не знаю, у нас с Даниэлем все было иначе… — признается Кэссиди. — Наши родители всегда прислушивались к нам и давали право высказать свое мнение. Да, может, мы порой бывали не поняты и шли против их слова. Но сейчас я понимаю, что во многом они были правы.       — Это правда, — кивает Даниэль.       — Вы не поверите, но мама с папой и меня порой не понимали, и я ужасно злилась и могла долго с ними не разговаривать, — скромно признается Наталия.       — А сколько споров было у меня с бабушкой и дедушкой! — восклицает Хелен. — Не посчитать!       — Только жаль, что мы слишком поздно понимаем правоту родителей или тех, кто нас растил.       — Верно, — тихо соглашается Анна, рассматривая свои руки. — Сейчас я жалею, что не слушалась родителей… Делала то, что хотела… То, что не принесло мне ничего хорошего…       — Но благодаря своему бунтарскому характеру ты не вышла замуж за члена семьи, которая превратила бы твою жизнь в ад, — с легкой улыбкой говорит Наталия.       — Я просто отсрочила этот момент, — без эмоций отвечает Анна. — Но не избежала его.       — Свадьбы с этим подонком ты уже точно избежала, — уверенно говорит Хелен.       — Но не избежала расплаты за ошибки родителей… Расплаты за что-то, за что Джулиан так ненавидит меня…       — Ничего, подружка, как только этот негодяй будет арестован, твоя жизнь потихоньку наладится, — с легкой улыбкой обещает Питер. — Твои родители будут заниматься своими делами. Да и ты найдешь, чем заняться.       — Хотелось бы верить, Питер… — тяжело вздыхает Анна.       — Не переживай, дорогая, — с легкой улыбкой говорит Наталия, погладив Анну по плечу. — Мы с тобой. И всегда будем. Ты всегда можешь довериться нам и быть уверенной в том, что мы откажем тебе в помощи.       — Я верю, ребята, — бросает легкую улыбку Анна.       — Так что, Сеймур, скоро ты снова будешь улыбаться и радоваться жизни, — бодро обещает Хелен. — Станешь той позитивной девочкой, какой и всегда была.       — И никакой Джулиан или еще какой-то ужасный человек не посмеет больше подойти к тебе, — уверенно добавляет Эдвард. — Мы и Сэмми не позволим никому обидеть тебя или сказать что-то плохое в твою сторону.       — Ах да, Сэмми… — с легкой улыбкой вздыхает Анна. — Хотела бы я увидеть это пушистое чудо… Я ужасно соскучилась по этому песику.       — Думаю, Сэмми и сам был бы рад увидеть тебя, — предполагает Питер. — Но, к сожалению, собак в больницу не пускают.       — Но как только ты покинешь больницу, мы приведем к тебе Сэмми, — с легкой улыбкой обещает Хелен.       — Буду с нетерпением ждать, — отвечает Анна.       — Эй, ребята, а расскажите мне побольше про этого песика, — просит Кэссиди. — Чей он?       — Мой, — произносит Хелен.       — А я могу познакомиться с ним? — Кэссиди складывает руки вместе. — Ну пожалуйста, Хелен… Я так люблю собачек!       — Не беспокойся, Кэссиди, мы обязательно познакомим тебя с Сэмми, когда ты покинешь больницу, — дружелюбно отвечает Наталия. — Он понравится тебе так же, как и нам всем.       — Это мальчик и его зовут Сэмми?       — Вообще-то, его зовут Сэмюэль, — признается Хелен. — Но мы зовем его Сэмми, потому что ему не нравится полное имя.       — Но почему? Сэмюэль – классное имя!       — Увы, но мы не понимаем собачий язык, — пожимает плечами Питер. — Однако когда этот песик плохо себя ведет, то мы с Хелен называем его Сэмюэлем.       — Становится милым и кротким? — скромно хихикает Кэссиди.       — Так точно! Ну а уж если ты предложишь ему любимые собачьи лакомства, то он душу дьяволу продаст, лишь бы съесть ту вонючку, которую он считает изумительным деликатесом.       — Ты еще не забудь рассказать, как ушастый ревнует тебя к Хелен, — по-доброму усмехается Даниэль.       — К Хелен? — удивляется Кэссиди.       — Ага. Сэмми, конечно, любит Питера и считает его вторым хозяином, но он не хочет делить хозяйку с блондином.       — Это правда, — скромно хихикает Хелен. — Стоит Питу обнять меня или поцеловать, как Сэмми тут же прибегает к нам и начинает кусать ему зад, тыкаться мордой в лицо и просто громко лаять.       — А как он нервничает, когда не может дотянуться до нас, — по-доброму усмехается Питер. — Прямо как Терренс – когда кто-то западает на Эдварда, а не него.       — А еще Сэмми – страшный подлиза! Помани его чем-нибудь вкусненьким, и ты сразу же станешь для него своим.       — А стоит проявить к нему строгость и наказать, как он либо начнет подлизываться, либо сделает тебе подлянку.       — А еще он обожает кататься в грязных лужах и водоемах, но терпеть не может принятие ванны.       — Это точно! После мытья этого пушистого мы всегда выходим из ванны мокрые с головы до ног!       — Я так понимаю, этот песик тот еще засранец, — скромно хихикает Кэссиди и лохматит Даниэлю волосы. — Прямо как мой братик.       — Согласен, — с хитрой улыбкой отвечает Эдвард.       — Эй, а Сэмми вообще – крупный пес? Какой он породы?       — Крупный, — произносит Наталия. — Голден ретривер.       — О, ретриверы такие милые, — широко улыбается Кэссиди. — Я обожаю этих собак. Такие же, как и лабрадоры.       — А у тебя была собака? — интересуется Анна.       — Ага, девочка Челси породы чихуахуа. Со светлой шерсткой… Я очень любила ее, но она умерла, когда мне было лет шесть-семь. Челси появилась у нас дома еще тогда, когда меня не было на свете. По-моему, Дэна тоже.       — А ты любишь больших или маленьких собак?       — В большей степени люблю маленьких. Но и больших обожаю. Я вообще всегда была страшной собачницей и завела бы сразу несколько собак, если бы у меня была такая возможность. Несколько раз я уговаривала маму с папой завести еще одну собачку, но они говорили, что нам достаточно Челси.       — А вот я всегда боялась собак… — скромно признается Анна. — С тех пор как в детстве на меня напала большая собака.       — А этот шрам на руке у тебя появился после того случая?       — Да… — Анна рассматривает свой шрам на передней части запястья правой руки. — Та собака сильно вцепилась в мою руку зубами… Рука сильно кровоточила… Было небольшое повреждение вены… Но слава богу, все обошлось.       — Ничего себе…       — И если я сейчас не боюсь Сэмми, это не значит, что мой страх перед собаками прошел. Нет, я по-прежнему их боюсь. Если ко мне подойдет другая собака, то я испугаюсь.       — Сэмми – очень добрый песик, — уверенно говорит Питер. — Всем дает себя гладить, принимает угощение и обожает играть и веселиться. Но когда надо, он станет безжалостным и разорвет любого на части.       — О да, Поттер испугался его! — скромно хихикает Эдвард. — Вон как вопил, когда Сэмми вцепился ему в руку!       — А сколько Сэмми сейчас лет? — интересуется Кэссиди.       — Скоро будет год, — с легкой улыбкой признается Хелен. — Я взяла его еще совсем маленьким щеночком.       — Мечтала завести собачку?       — Да, я всегда мечтала завести себе собачку и обожаю их так же, как Наталия – кошек. Я бы завела собачку намного раньше, но моя бабушка была против. Но я все-таки сумела уговорить ее. И она буквально влюбилась в Сэмми, когда я принесла его домой.       — Ты покупала его?       — Нет, моя подружка с работы позволила мне взять одного из щеночков, которых родила ее собака. Она хотела их продать, но предложила мне взять одного бесплатно. И я не могла упустить такой шанс.       — Здорово… — скромно улыбается Кэссиди. — Надеюсь, однажды и я смогу завести себе собачку.       — Собаки – очень хорошие друзья и отличные защитники, — уверенно отмечает Эдвард. — Если ты будешь воспитывать его, то он и близко не подпустит к тебе плохих людей. Он будет любить тебя и станет твоим самым лучшим другом.       — Такой была моя Челси! Она всегда обожала меня и ходила за мной по пятам, когда я была дома.       — Ну да, даже ко мне она не была так привязана, как к ней, — задумчиво отвечает Даниэль. — Хотя мы тоже прекрасно ладили.       — Просто собаки любят маленьких детей, — скромно улыбается Хелен. — Сэмми все время рвется подойти к ребенку, если видит кого-то вдалеке. И постоянно сует свой в коляски с малышами.       — Эй, ребята, а вы любите песиков? — интересуется Кэссиди. — Или только мы с Дэном и Хелен – собачьи фанаты?       — Почему же! — удивляется Питер. — Я тоже всегда любил собак! Но полюбил еще больше, как только познакомился с Сэмми. До сих пор помню, как впервые увидел его бегающим по квартире Хелен, когда он еще был совсем щеночком.       — Да и я люблю собак, хотя и не могу назвать себя их поклонником, — признается Эдвард. — Я просто люблю животных и уверен, что они чувствуют все то же, что и люди.       — Тьфу ты, одни собачники собрались! — усмехается Наталия, скрестив руки на груди. — А кошечки чем хуже?       — Хоть я и не схожу с ума по кошкам так, как ты, мне очень нравится котята, — скромно улыбается Анна. — Особенно когда они в возрасте двух-трех месяцев. Они такие милашки!       — Кошки милые лишь тогда, когда они не орут и не будят тебя в половину пятого утра, — уверенно отвечает Питер.       — В смысле? — слегка хмурится Кэссиди.       — Не обращай внимания! — машет рукой Даниэль. — Роуз уже лет двести ведет войну с кошками своей соседки!       — И все эти двести лет у меня контры с той самой соседкой, — уверенно признается Питер. — Я безуспешно пытаюсь ее заставить что-то сделать со своими кошками. А она учит меня жизни и говорит, что мне пора перестать заниматься хренью и найти работу.       — Типичная одинокая бабуля, которая недовольна своей жизнью и решила учить других!       — Типа того!       — Если честно, кошки меня не очень-то любят. У одного моего приятеля был толстый злой кот, который однажды здорово поцарапал мне руку. И потом этот же придурок так расцарапал мою куртку, что от нее почти не осталось. А когда я однажды встретила бродячую кошку на улице, то она бросилась наутек. Как будто я какое-то пугало. Хотя я ничего не делала! Даже гладить не собиралась!       — О, с нашим Терренс все то же самое, — скромно хихикает Даниэль. — Его тоже кошки «любят». Помнится мне рассказ МакКлайфа про кота, чьи когти помнят его руки…       — Даже животные понимают, кто такой Терренс МакКлайф, — по-доброму усмехается Наталия. — Знают, что этого придурка надо иногда бить по башке.       — Ну да, не только друзья иногда сбивали с его головы корону, — с усмешкой соглашается Эдвард.       — Уж ты-то точно не дашь своему братцу почувствовать себя королем на троне, — тихо хихикает Питер, снова закинув руки на спинку дивана и слегка разведя ноги. — Надирать Терри задницу – твое любимое занятие.       — Да и вы с Даниэлем не прочь развалиться на его троне.       — Эй-эй, только не начинайте спорить, кто из вас лучше! — громко тараторит Наталия.       — А мы и не спорим, — невинно улыбается Эдвард. — Все уже решено! Неотразимее моего братика может быть только один человек. И это я!       — Кто-нибудь дайте сковородку потяжелее, пожалуйста, — резко выдыхает Даниэль.       — Уж чего, но в своей неотразимости я никогда не сомневался. — Эдвард с гордо поднятой головой приглаживает волосы. — Еще ни одна девчонка не смогла передо мной устоять! Перед таким шикарным парнем, который покоряет девчонок одним лишь взглядом. Заставляет их млеть от одного только моего голоса. Все девчонки, с которыми я встречался, признавались, что на первой встрече влюблялись в мой голос. Хотя я больше всего в себе люблю свои шикарные волосы.       — Тебе крупно повезло, что здесь нет Терренса, — уверенно отвечает Хелен.       — Точно, — добавляет Анна. — Если Терренс узнает, что ты говоришь про него, он будет сильно нервничать и ревновать.       — Ну голос голосом, а девочки начинают визжать при одном только упоминании моего имени, — с гордо поднятой головой отмечает Питер. — А уж когда встречают лично, то готовы умереть от счастья! Хотя… Как можно не возбудиться, глядя на мое сексуальное тело?       — Я тоже еще не оставил ни одну девчонку равнодушной! — уверенно заявляет Даниэль. — Они всегда сходили с ума по моим глазам, в которых любая была готова утонуть. Я и сам в себя влюбляюсь, когда смотрю на них в зеркале.       — Да уж, мальчики опять распушили хвосты, — скромно хихикает Наталия.       — Ой, да все мужики одинаковые! — машет рукой Кэссиди. — Все парни, с которыми я когда-либо дружила, обожали выпендриваться.       — Ничего, девочки! — восклицает Хелен. — Вот встретят они Терренса, так он быстро надерет им задницы!       — Гордитесь встречаться с такими мужчинами, как мы, красавицы, — уверенно отвечает Эдвард.       — Терри у нас, конечно, тот еще козел, но он все равно хороший, — откинувшись назад с закинутыми на спинку дивана руками, с легкой улыбкой добавляет Питер. — Папочка всегда позаботится о нас и прикроет.       — Папочка? — скромно смеется Кэссиди. — Вы зовете Терренса папочкой?       — А почему нет? — удивляется Даниэль. — Он самый старший, опытный и мудрый… Терренс – прирожденный лидер, который направляет нас, поддерживает и помогает.       В воздухе на несколько секунд воцаряется пауза, во время которой все с легкими улыбками переглядываются между собой или о чем-то шепчутся.       — Кстати, ребята… — слегка хмурится Анна. — А почему Терренс и Ракель не приехали?       — Да, ребятки, где носит этих двоих? — слегка хмурится Кэссиди. — Я думала, они тоже приедут!       — Понятия не имеем, девчонки, — разводит руками Наталия. — Ракель не отвечает на наши звонки. Я хотела заехать за ней домой, но она отключила мобильный.       — Ее нет дома? — слегка хмурится Анна.       — У меня такое чувство, что у них дома вообще никого нет. Никто не ответил даже на домашний. Хотя я не исключаю, что у служанок может быть выходной, и они поехали домой.       — Мы несколько раз пробовали позвонить Кэмерон, но бесполезно, — добавляет Хелен. — На сообщения она тоже не ответила. И даже не прочитала их.       — С Терренсом такая же ситуация, — признается Питер. — Я не смог достучаться до него. Он не отвечает на звонки, а иногда вообще скидывает их. Сообщения тоже игнорирует.       — А Терренс вообще не отвечает со вчерашнего дня, — признается Даниэль. — Да и Ракель тоже… Я звонил вам всем, чтобы сказать про Анну. И чуть позже застал всех, кроме Кэмерон и МакКлайфа.       — Вам не кажется это странным? — слегка хмурится Наталия. — Вдруг с ними что-то произошло?       — Может, просто заняты? — предполагает Анна. — Никто из вас не обязан быть здесь целыми сутками.       — Да, но можно было бы предупредить, — уверенно отвечает Питер. — От них же ни ответа, ни привета. Мы думали, что Ракель и Терренс приедут чуть позже. Однако как мы видим, они не явились.       — По крайней мере, я точно знаю, что у Ракель не должно быть никаких съемок и встреч, — проводя рукой по волосам, задумчиво говорит Наталия.       — Но тогда почему она не пришла?       — Не знаю… Но говорить, что ей плевать на Анну – глупо, потому что Кэмерон переживала. Очень сильно.       — А уж случай с Терренсом еще более загадочный, — отмечает Даниэль. — Он скидывает все наши звонки, даже если его мобильный включен. Такое впечатление, что мы будто в чем-то провинились, и он не хочет с нами разговаривать.       — Лично я с ним не ругалась, — пожимает плечами Хелен. — Может, у вас что-то произошло? Даниэль? Питер? Эдвард?       — Нет, я не ругался с ним, — качает головой Питер.       — Я тоже… — подтверждает Даниэль.       — Но тогда что взбрело ему в голову? — недоумевает Наталия. — И что произошло с Ракель?       — Да ладно вам, ребята, не надо разводить панику, — спокойно отвечает Анна. — Уверена, что они приедут сюда позже.       — И правда, народ, расслабьтесь! — восклицает Кэссиди. — Они приедут сразу же, как только будет свободная минутка.       — Однако они могли предупредить! — отмечает Наталия.       — А вдруг они оказались в беде? — предполагает Хелен.       — Только этого не хватало… — устало вздыхает Питер.       В этот момент Эдвард слегка хмурится и задумывается о том, что вчера произошло, выглядя заметно напряженным и немного тяжело дыша.       «О, черт, чувствую себя опустошенным после вчерашнего… — с грустью во взгляде думает Эдвард. — На Ракель было страшно смотреть, когда она приехала к нам домой. Вся в слезах… Тряслась… Мне даже стало как-то страшно, когда она решила поехать домой после нескольких часов, проведенных со мной, родителями, мистером Кэмероном и Алисией.»       Эдвард с прикрытыми глазами на секунду откидывает голову назад и очень тихо выдыхает.       «Ох, Терренс, Терренс… Натворил ты делов, братец… И как ты собираешься разруливать эту ситуацию? Как оправдаешься после всего, что ты вчера нам наговорил? Что будет с тобой и Ракель? Если ты не возьмешься за голову и все-таки бросишь ее, то очень сильно пожалеешь. Ох… Вроде умный и мудрый мужик, на которого хочется равняться, но иногда ты ведешь себя как полный идиот. Неуравновешенный псих…»       Эдвард уставляет взгляд в одной точке, забывая о том, что находится не один.       «Я знал, что Терренс не отреагирует на это спокойно, но все же надеялся, что он сдержал бы свои эмоции. Вчера он перешел все границы… Слава богу, он не додумался доехать до дедушки с тетей Ракель и друзей. Радует, что хотя бы в этом случае мой братец включил мозги.»       — Эдвард знает, — слегка хмурится Даниэль, переведя взгляд на Эдварда.       — Э-э-э, что прости? — переспрашивает Наталия.       — Эдвард знает, что происходит. Смотрите, он сидит как мышь и делает вид, что его здесь нет.       — Действительно… — слегка хмурится Кэссиди. — А почему он молчит?       — Потому что ему что-то известно, — бросает короткий взгляд на Эдварда Питер. — По глазам вижу!       — Эдвард, скажи нам что-нибудь, — предлагает Анна.       — Эй, Эдвард… — мягко произносит Хелен. — Ты чего замолчал?       Но поскольку Эдвард никак не реагирует, Питер начинает щелкать пальцами перед лицом своего друга.       — Эй, МакКлайф, просыпайся! — громко возглашает Питер. — Хватит летать в облаках! Слышишь, что я говорю?       Через пару мгновений Эдвард резко вздрагивает и окидывает всех вопросительным взглядом.       — Э-э-э, а? — почесывая затылок, неуверенно произносит Эдвард. — Что? О чем вы говорили?       — Где твой брат? — спрашивает Даниэль. — Ты знаешь, где сейчас Терренс, и почему он не приехал сюда с Ракель!       Эдвард пару секунд ничего не говорит и нервно сглатывает, на мгновение растерявшись и округленными, полными испуга глазами смотря на всех, кто сейчас смотрит на него в упор.       — Терренс? Э-э-э… — Эдвард качает головой, немного тяжело дыша. — Не знаю… Я еще не видел его…       — А с Ракель? — уточняет Хелен. — С ней ты не говорил?       — Нет, с ней я тоже не разговаривал…       — А может, ты все-таки что-то знаешь? — слегка хмурится Питер.       — Все это очень странно, — уверенно отмечает Наталия. — Ракель не отвечает на звонки, а Терренс вообще скидывает их, как будто мы его обидели.       — Э-э-э, так он и мои скидывает… — задумчиво говорит Эдвард. — Еще со вчерашнего дня…       — Ты стал подозрительно тихим после того, как мы заговорили о Терренсе с Ракель, — отмечает Питер.       — Верно, — соглашается Даниэль. — Я бы ни за что не поверил, что ты не знаешь ничего, что касается твоей семьи.       — Э-э-э, ребята, вы чего! — слегка дрожащим голосом неуверенно произносит Эдвард. — Я не знаю, где Ракель и Терренс! Они не обязаны докладывать мне о том, что делают, где ходят и с кем общаются.       — Да, но ты и правда напряженный, — задумчиво отмечает Кэссиди.       — Я не живу с ними, ребята. И не знаю, какие дела воротят Терренс с Ракель.       — Хорошо-хорошо, мы поняли, — спокойно говорит Наталия. — А что насчет вчерашнего дня? Ты вчера не разговаривал с кем-то из них?       — Нет, вчера я провел почти весь день с Крисом и Кевом. Я вернулся домой только под вечер и провел остаток дня с матерью и отцом.       — То есть, ты не знаешь, где носит этих двоих? — слегка хмурится Даниэль.       — Если бы знал, то непременно сказал бы.       Все слегка хмурятся и переглядываются между собой, прекрасно понимая, что Эдвард чего-то не договаривает, судя по его бегающим глазам и нервозным состоянием.       — Ну ладно, не знаешь – так не знаешь, — пожимает плечами Анна. — Я уверена, они приедут чуть позже.       — У них точно что-то произошло, — слегка хмурится Наталия, поглаживая подбородок. — Они всегда были ответственными и заранее предупреждали, если не могли куда-то приехать и что-то сделать.       — Конечно, для нас не секрет, что Ракель уже давно какая-то странная, — задумчиво отвечает Питер. — Но вот происходящее с Терренсом – загадка, покрытая мраком.       — Да ему точно скоро надоест гадать! — уверенно предполагает Даниэль. — Я вообще не удивлюсь, если у Терренса скоро сдадут нервы, и он пошлет Ракель к черту.       — Если уже не сдали… — задумчиво говорит Эдвард. — Терренс близок к этому…       — Да, Ракель точно скоро доиграется, — с грустью во взгляде вздыхает Наталия.       — Э-э-э, простите, а что происходит с Ракель? — неуверенно спрашивает Кэссиди.       — Не знаем, Кэссиди, — пожимает плечами Хелен. — Ракель уже несколько месяцев что-то скрывает, но никому не говорит об этом. И мы уверены в том, что это точно будет что-то шокирующее. По крайней мере, для Терренса. Она явно боится в чем-то ему признаваться.       — Но что же такого могло произойти? — разводит руками Кэссиди.       — Терренс – не очень сдержанный человек, — отвечает Наталия. — Он… Легко выходит из себя и не контролирует свои эмоции в состоянии гнева. Когда это человек злится, то от него лучше держаться подальше. А Ракель, как мы думаем, страшится его гнева или боится, что он не поймет ее.       — Разве это нормально бояться своего жениха?       — Конечно, ненормально, — спокойно отвечает Даниэль. — Но с этим у Терренса большие проблемы.       — Он старается держать себя в руках, но у него не всегда получается, — добавляет Питер.       — По крайней мере, я не помню, чтобы Терренс за последнее время становился слишком агрессивным, — задумчиво говорит Хелен.       — Однако он переплюнул отца, — сцепив пальцы рук, тихо отвечает Эдвард. — Ведь наш с Терренсом отец – тоже далеко не сдержанный человек и в свое время натворил кучу ошибок из-за неумения контролировать себя. Хотя сейчас он научился сдерживаться. Ну а мой брат… Он думает, что умеет держать себя в руках. Но это совсем не так.       — Э-э-э, ребята, простите за нескромный вопрос… — неуверенно говорит Кэссиди. — А Терренс… Он вообще… Ну… Как бы это помягче сказать? Чтобы не обидеть… Он… Э-э-э…       — Склонен ли он к насильственным действиям? — предполагает Анна. — Ты хотела это спросить?       — Ну… — Кэссиди слегка прикусывает губу. — В общем-то, да… Он… Из тех, кто… Бьет девушек по поводу и без?       — Нет, Кэссиди, ни в коем случае, — уверенно отвечает Наталия. — Терренс не такой! Не говоря о его несдержанности и недостаточном умении контролировать эмоции, он – чудесный человек. Добрый, заботливый, внимательный…       — Семья Ракель не позволила бы ей быть с Терренсом, будь он опасным для нее, — добавляет Хелен. — Однако ее дедушка и тетя обожают его так, как и родители МакКлайфа любят Ракель.       — Да, они усомнились в нем, когда у них однажды произошел серьезный скандал, — признается Анна. — Но Терренс сумел получить их прощение.       — А он когда-нибудь… — неуверенно произносит Кэссиди. — Бил Ракель?       — Поднял руку один раз, — признается Даниэль. — Терренс усиленно это скрывал, дабы не упасть в глазах людей. Но когда об этом узнавали, то все отворачивались от него. В том числе и мы с Питером.       — А остальные?       — С остальными мы еще не были знакомы. Да и Терренса тогда едва знали.       — Мы с Анной тоже были в шоке, когда узнали, что сделал Терренс, — признается Наталия. — Но потом нам стало как-то жалко этого парня. Ведь Ракель отчасти сама виновата в том, что их отношения едва не закончились. Даже встречаясь с ним, она продолжала думать лишь о себе и своей карьере.       — Она типа не любила его? — удивляется Кэссиди.       — Любила, конечно, — мягко говорит Эдвард. — Просто они были одержимы страстью и изначально сошлись из-за нее. Ну а немного пожив вместе, эта страсть прошла. Пришло прозрение. Терренс увидел, что Ракель плевать на него, долго это терпел и затем сильно обиделся.       — Ну тогда может, им не стоит быть вместе?       — Они были бы несчастны, Кэссиди. Вскоре Терренс и Ракель поняли, что любят друг друга и готовы работать над своими отношениями. Да, у них бывают недопонимания и конфликты, но… Они решают их. Как и любая пара.       — И Ракель типа изменилась?       — Она многое осознала. А когда Терренс почувствовал себя любимым, то он начал отвечать ей взаимностью.       — Надо же…       — В любом случае тебе не стоит бояться Терренса. Он не склонен к насилию и не сделает тебе ничего плохого.       — Хорошо, я поняла… — опустив взгляд вниз, отвечает Кэссиди. — Простите, если этот вопрос обидел кого-то из вас. Просто услышав о том, что Ракель боится Терренса, я сразу подумала, что она… Живет с насильником…       — Нет, милая, это не так. Да, Терренс очень взрывной и, не постесняюсь сказать, может вести себя как пациент психбольницы. Но когда он спокойный, то перед нами стоит чудесный человек. Добрый, заботливый и внимательный. Он и сам признает свою проблему и старается как-то исправиться. Но… Порой у него случаются неудачи.       — Поняла…       Кэссиди виновато склоняет голову, а Даниэль приобнимает ее за плечи с легкой улыбкой, но с грустью во взгляде, пока остальные думают о чем-то своем.       — А как вы думайте, эти двое приедут? — неуверенно спрашивает Хелен.       — Я расстроюсь, если не приедут, — с грустью во взгляде признается Анна. — Я понимаю, что у них могут быть дела. Но я соскучилась по ним…       — Не переживай, Анна, — слегка улыбается Даниэль. — Они приедут. Не сегодня, так завтра.       — Ладно, ребятки, давайте не будем гадать! — предлагает Наталия. — Даже если у них что-то произошло, то пусть разбираются сами. А если захотят – потом все расскажут. Самое главное, чтобы они не попали в беду или не разругались.       — Будем надеяться, что не попадут, — выражает надежду Питер.       — Вот именно! — восклицает Даниэль. — Не будем зацикливаться на их проблемах.       — Пока что давайте проведем время вместе, — предлагает Кэссиди.       — Эх, сейчас бы сыграть что-нибудь и спеть… — сцепив пальцы и похрустев ими, задумчиво отвечает Питер. — Так охота что-нибудь сыграть…       — Да, парни, давно мы с вами ничего не играли! — восклицает Эдвард.       — Кстати, да, дорогие наши джентльмены, — загадочно улыбается Хелен. — Вы вообще собирайтесь думать о группе?       — Разумеется, моя дорогая, — уверенно отвечает Даниэль. — Если бы у нас здесь была пара гитар, мы бы с радостью устроили незабываемое шоу.       — О, это было бы круто! — бодро восклицает Кэссиди. — Я уже давно хочу послушать вас вживую. Даниэль как-то дал мне послушать песню вашей группы, и я была в восторге!       — Рады, что тебе понравилось, — скромно улыбается Питер.       — Скоро у парней должен выйти целый альбом, — уверенно признается Анна. — Мы с девочками еще не знаем, как он будет звучать, но лично я уверена, что это будет что-то потрясающе.       — Парни несколько месяцев над ним работали, — добавляет Хелен. — Целыми днями пропадали в студии.       — Классное было время! — бодро отмечает Даниэль.       — Надеюсь, вы не забыли об обещании забронировать для нас места у сцены, — уверенно напоминает Наталия.       — Меня пригласите! — весело восклицает Кэссиди. — Меня пригласите! Я никогда не была на концертах, хотя всегда мечтала подрыгаться под классную музыку. А тут появился такой классный шанс!       — У тебя еще будет такая возможность, милая, — скромно улыбается Хелен. — Мы не отстанем от парней, пока не получим желаемое.       — Ловлю на слове! — щелкает пальцами руки Кэссиди.       — Эй, Кэссиди, а тут одна птичка прошептала нам на ушко, что ты умеешь играть на гитаре, — с загадочной улыбкой говорит Питер.       — Это правда, — уверенно кивает Кэссиди. — Начала играть лет с семи-восьми. Правда я почти все позабыла, потому не играла уже сто лет.       — Если захочешь – все вспомнишь, — отвечает Анна.       — И, кстати, ребятки… Если кто-то не знал, то спешу сообщить вам, что это я научила Дэнни играть на гитаре.       — Правда? — с легкой улыбкой удивляется Хелен.       — Нет! — возражает Даниэль. — Я сам научился играть!       — В смысле, никакое? — возмущается Кэссиди.       — Ты не имеешь к этому никакого отношения.       — Не слушайте его, ребята! Его навыки игры на гитаре – это моя заслуга! Так что… Можете оценить мои старания.       — Что ж, теперь мы знаем, кого благодарить за открытую звезду, — скромно хихикает Наталия. — Даниэль играет на гитаре и поет просто потрясающе.       — Благодаря мне! — с гордо поднятой головой восклицает Кэссиди. — Я часами учила его играть на гитаре! А петь он всегда умел!       — Ой, ладно, Кэсс! — качает головой Даниэль. — Всего-то показала мне пару аккордов, а хвалится так, будто учила меня играть с нуля.       — Да, а кто бегал ко мне за помощью?       — Это было всего несколько раз! А большую часть времени я учился играть сам.       — Ха, да без моей помощи ты бы не смог сыграть даже что-то элементарное в три аккорда, — по-доброму усмехается Кэссиди. — А вспомни, сколько раз ты бросал это дело, когда у тебя ничего не получалось! С каким трудом тебе удалось научиться располагать пальцы на грифе! Сколько ты пищал, что они у тебя болят и кровоточат!       — Это ты на тот момент играла уже лет сто, а я только взял гитару в руки!       — В любом случае без меня ты бы точно не справился!       — Не надо быть хвастуньей, Кэссиди.       — А ты не присваивай себе мои заслуги! И не делай вид, что ты не тугодум! Так порой тупишь, что хочется придушить тебя собственными руками!       — Это точно! — по-доброму ухмыляется Питер. — Иногда твой братик и правда бывает тем еще тормозом.       — А ты, блондинчик, не поддакивай моей сестричке, — качает головой Даниэль.       — Я всего лишь говорю правду!       — Я не тугодум!       — Ты осел!       — Согласна! — восклицает Кэссиди.       — Так, ты сейчас у меня договоришься! — с хитрой улыбкой показывает Кэссиди кулак Даниэль.       — Маме с папой ты не сможешь пожаловаться, — невинно улыбается Кэссиди. — А друзья сами отдадут тебя мне на растерзание.       — Да, Эдвард… — скромно хихикает Питер. — А Перкинсы не отстают от тебя и Терренса…       Питер переводит взгляд на Эдварда, который в этот момент снова задумывается о чем-то своем, пока девушки начинают головой, а парни тихо рычат.       — Нет, ну вы посмотрите на него! — резко выдыхает Питер. — Опять замечтался!       — Эдвард, ну чего ты сегодня такой задумчивый? — недоумевает Наталия.       — Он всегда такой? — слегка хмурится Кэссиди.       — Только когда о чем-то переживает, — задумчиво отвечает Анна.       — МакКлайф, мы здесь! — соскочив с койки Кэссиди, подлетев к Эдварду и начав размахивать руками перед его лицом, громко возглашает Даниэль. — Мы здесь! Земля вызывает тебя!       А как только Даниэль намеревается хлопнуть Эдварда по щеке, тот мгновенно убирает руку приятеля от своего лица, хмуро бросив:       — Перкинс, я не глухой! Не надо орать мне в ухо!       — Вот и замечательно! — с широкой улыбкой хлопает в ладони Даниэль. — Никуда не улетай! А иначе я усядусь рядом с тобой и буду надоедать.       — Как пожелайте, Ваше Высочество! — закатывает глаза Эдвард.       — О, боже мой… — обреченно вздыхает Хелен.       Удовлетворенный Даниэль под продолжительные тихие смешки друзей снова приземляется рядом с Кэссиди и перестает улыбаться, когда он бросает короткий взгляд на Анну, которая продолжает его игнорировать.       — Э-э-э, так… — неуверенно произносит Эдвард. — Кто там кого научил играть на гитаре?       — Я научила этого засранца играть! — хлопнув Даниэля по плечу, дружелюбно отвечает Кэссиди.       — Неправда! — с хитрой улыбкой возглашает Даниэль. — Моя неподражаемая игра на гитаре – результат моей долгой и упорной работы.       — Ха! Да если бы не я, то не видать бы вам звездочки по имени Даниэль Перкинс!       — Дорогая моя, то, как я играю сейчас, во много раз лучше того, как играла ты в свое время. Я научился гораздо большему и освоил самые сложные техники, до которых ты так и не добралась.       — Да что ты говоришь!       — Эй, Кэссиди, а ты научила его играть по своему желанию? — интересуется Эдвард. — Или твой братец что-то предложил тебе взамен?       — Как я могла отказать любимому братишке! — Кэссиди мило целует Даниэля в щеку и обхватывает его руку обеими руками. — Я не смогла это сделать, когда он, услышав мою игру на гитаре, зашел в мою комнату и попросил меня сначала сыграть, а потом – научить играть.       — Я всего лишь попросил показать мне, как сыграть какую-нибудь простую песенку, — объясняет Даниэль.       — Неужели твой братец по достоинству оценил твои таланты? — удивляется Хелен.       — Как ни странно, ему понравилось! Ну или он просто повторялся за мной.       — Но зато когда я сыграл для родителей на гитаре, они были в полном восторге, — с гордо поднятой головой признается Даниэль. — Сказали, что если я захочу, то меня ждет блестящее будущее в музыкальной сфере.       — Пф, тебя невозможно было представить врачом, — с доброй ухмылкой отвечает Кэссиди. — Преподом математики или еще какой-нибудь сложной хрени…       — Ну знаешь, хулиганка, я вообще не могу никем тебя представить! Ты никогда не знала, кем хочешь быть, и даже не думала об этом!       — Я была ребенком!       — Я с детства знал, что буду работать лишь с чем-то, что связано с музыкой! Хоть продавцом в музыкальном магазине!       — И ты добился своего.       — Это был нелегкий путь!       — Ну да! — скромно хихикает Кэссиди. — Дружба с Терренсом МакКлайфом тебе никак не помогла! Нет! Вообще!       — Слушай, Кэссиди, тебе не кажется, что ты слишком разговорилась?       — Ничего подобного!       — Ладно! Но в следующий раз буду говорить я! Уж я-то расскажу обо всех твоих делишках.       — А я расскажу, как ты издевался надо мной в детстве, — с хитрой улыбкой обещает Кэссиди. — Сейчас я плохо помню все случаи, но в следующий раз обязательно все вспомню.       — Мне тоже есть что сказать! — уверенно заявляет Даниэль. — Даже наши любимые братья МакКлайф не издеваются друг над другом так, как эта бунтарка издевалась надо мной.       — Ну знаешь, мне кажется, что хуже Терренса надо мной еще никто не издевался, — скрещивает руки на груди Эдвард.       — О да, ты у нас такой невинный, милый и пушистый, — по-доброму усмехается Питер.       — Я просто иногда спускаю своего братца на землю, чтобы Терри не забывал о том, что он не такой уникальный и незаменимый.       — Да и он понимает, что если тебя не одергивать, то ты точно влипнешь в какое-нибудь дерьмо.       — А я его так называемое успокоительное. Если Терри его не примет, то пострадает чья-нибудь голова.       — Это мы уже поняли, — хихикает Питер.       — В любом случае у меня есть все шансы затмить этого писаного красавца в чем только можно и украсть сердца всех его фанаток.       — Ох, ну весь в своего брата… — с легкой улыбкой качает головой Хелен.       — Ага, такой же самоуверенный, — соглашается Даниэль.       — Где же тот скромный, тихий парнишка, которого мы встретили в первый раз? — тихо вздыхает Питер. — Тот, который сидел рядом со своим братиком за столиком и буквально боялся и слово произнести!       — Тот парнишка остался в прошлом, — с гордостью заявляет Эдвард. — Теперь я чувствую себя чертовски уверенным и знаю про свои самые сильные стороны. Хотя у меня таких не имеется, потому что я весь идеален! Чертовски сексуальный и неотразимый мужчина, которому от природы досталось все самое лучшее.       — Такое впечатление, что перед нами сидит Терренс, — по-доброму усмехается Анна.       — Да, Эдвард обожает вести себя как его братец, как того нет рядом, — уверенно отмечает Питер.       — Ну ладно вам смеяться! — мило улыбается Наталия. — Ничего вы не понимайте!       Наталия встает с койки и подходит к Эдварду, уверенно сидящему с закинутыми за спинку дивана руками, гордо поднятой головой и расставленными в стороны ногами.       — Мой мужчина самый неотразимый, — с гордо поднятой головой заявляет Наталия, пока Эдвард переводит на нее свой заинтересованный взгляд и расплывается в широкой улыбке.       — Вот! — с гордостью произносит Эдвард, пока Наталия начинает копаться в его волосах и гладить по голове. — Слышали, что сказала моя девочка?       А спустя пару мгновений Эдвард усаживает Наталию к себе на колени и получает от девушки короткий поцелуй в щеку.       — Ой, ну все, ребята, все! — громко восклицает Питер и хлопает Эдварда по плечу. — Занимайтесь этим в другом месте!       — А чем мы занимаемся? — невинно улыбается Эдвард и перемещает руку на колено Наталии. — Просто сидим!       — Да, сидим, — мурлыкает Наталия и, запустив пальцы в волосы Эдварда, снова целует его в щеку. — Ничего особенного.       — Все, голубки, харе миловаться! — восклицает Питер.       — Да ладно тебе, Питер! — широко улыбается Кэссиди. — Не мешай им! Они же такие милашки! Можно смотреть на них хоть целую вечность!       — Это заразно, Кэссиди! — по-доброму усмехается Анна. — Один раз посмотришь и уже не сможешь оторваться от них.       — Ой, да смотрите, ради бога! — сидя у Эдварда на коленях и обвивая руками его шею, с невинной улыбкой отвечает Наталия. — Кто вам запрещает?       — Вы и так все знайте про нас, — добавляет Эдвард, проводит рукой по бедру Наталии и мило целует ее в висок. — Так же, как и мы знаем все про вас.       — Лица выдают вас двоих, друзья, — дружелюбно говорит Хелен. — Вы можете ничего не говорить, но мы и так все поймем.       — Мы еще вдоволь насмотримся на них в день их свадьбы, — уверенно отвечает Питер. — Да и на Терренса с Ракель.       — А вы меня не пригласите? — интересуется Кэссиди. — Очень уж хочется погулять на свадьбе!       — Конечно, пригласим! — восклицает Наталия. — Обязательно приходи! Обещаю, что будет весело.       — Класс! Спасибо!       Все пристающие скромно хихикают, позабыв обо всех проблемах и просто наслаждаясь временем, которое они проводят вместе. Правда наблюдая за тем, как милуются Эдвард с Наталией, Даниэль становится немного грустным и перестает участвовать в разговоре, время от времени бросая взгляды на Анну в надежде хоть раз поймать ее взгляд. В какой-то момент Кэссиди обращает на своего брата и кладет руку ему на плечо, шепотом мягко спросив:       — В чем дело, братик?       — Да так… — без эмоций произносит Даниэль.       — Грустишь из-за Анны?       — Она даже не смотрит на меня. Игнорирует все, что я говорю. Как будто меня здесь нет.       — Ну а что ты хотел? Радуйся хотя бы этому!       — Из-за ее молчания я чувствую себя ужасно неловко.       — Расслабься, Дэн, все не так уж плохо! — бодро отвечает Кэссиди. — Она же не оскорбляет тебя и уже не обвиняет в предательстве. Кроме того, Анна разрешила тебе приходить сюда.       — Будь она в палате одна, Анна не стала бы терпеть меня.       — Да нет, я не думаю! Эта девушка потихоньку оттаивает! Еще вчера Анна требовала выставить тебя за дверь и не пускать сюда, а сейчас спокойно относится к тому, что ты здесь.       — Знаю, но мне все равно не легче.       — Извини, братюня, но всему свое время. Сейчас Анна позволила тебе быть в палате и согласилась принять твою защиту от того подонка, который избил ее. А потом она захочет поговорить с тобой и даже обнять.       — Если бы ты знала, как я этого хочу. Как сильно хочу ее обнять. Но не могу это сделать, потому что могу схлопотать еще одну пощечину и порцию оскорблений.       — Ну знаешь, любая настучала бы тебе по башке, если бы ты полез к ней целоваться и обниматься.       — Нет, больше я ее даже пальцем не трону… Нет… Не буду к ней прикасаться… Даже если очень хочу…       — Все будет хорошо, Дэнни, не расстраивайся. — Кэссиди мягко гладит Даниэля по спине. — Я уверена.       — Все сейчас смеются, а мне удавиться хочется. Хочется уйти куда-нибудь. Но я не могу.       — Думаешь, ребята – слепые идиоты и ничего не видят?       — Просто не хочу ныть.       — Знаешь, Дэн… — Кэссиди на секунду задумывается, приложив палец к губе. — Думаю, у тебя есть шанс уйти…       — В смысле? — слегка хмурится Даниэль.       — Сегодня утром ко мне приходил мой врач и попросил передать, чтобы ты зашел к нему поговорить о моей выписке и лечении в клинике.       — Отлично, я и сам как раз хотел с ним поговорить, — задумчиво отвечает Даниэль. — Он пытается найти контакты той клиники, которую хотел мне посоветовать.       — Пойдем к нему вместе. Я сейчас как раз должна идти ко врачу на осмотр.       — Ты ж моя спасительница, сестренка, — бросает легкую улыбку Даниэль. — Иди ко мне…       Даниэль приобнимает Кэссиди, целует ее в лоб и просто грустными глазами смотрит на нее до тех пор, пока их беседу со скромным смехом не прерывает Эдвард:       — Эй, ребята, вы чего там притихли?       — Расскажите нам! — предлагает Наталия. — Нам тоже интересно!       — Да нет, ничего особенного, — с легкой улыбкой отвечает Кэссиди. — У нас с Дэном свои секреты.       — Такие важные, что о них никто не должен знать? — загадочно улыбается Хелен.       — Типа того!       — Э-э-э, слушайте… — с грустью во взгляде задумчиво произносит Даниэль. — Мне нужно отойти… Поговорить с врачом Кэссиди. Она сказала, что он хочет меня видеть.       — Мне тоже надо пойти к нему на осмотр, — признается Кэссиди.       — Да, а вы пока поболтайте.       — Только не вздумайте по-тихому слинять от нас, — наказывает Питер.       — Как мы можем!       — Ну ладно, ребятки, мы потопали, — говорит Кэссиди.       — Пошли уже, болтушка.       Даниэль встает с койки, пропускает Кэссиди вперед, открыв дверь палаты и позволив ей выйти первой, и покидает друзей вслед за ней. И как только дверь закрывается, остальные слегка хмурятся и переглядываются между собой, а девушки пожимают плечами или покачивают головой.       — В последнее время он такой уставший… — задумчиво отмечает Хелен. — Практически не высыпается и переживает…       — И веселится не от души… — встав с колен Эдварда и просто положив руку ему на плечо, пока она стоит рядом с ним, добавляет Наталия. — Не знаю, я не верю, что он и правда пребывает в хорошем настроении.       — Все мы знаем правду, — задумчиво говорит Эдвард. — Знаем, что для него сейчас важнее всего.       — Верно… — с грустью во взгляде произносит Питер, бросает короткий взгляд на Анну, которая в этот момент рассматривает свои руки. — Обидно, что мы ничего не можем сделать.       — Дай бог, он не впадает в депрессию и не захочет ото всех отдалиться и на все забить… — выражает надежду Хелен.       — Нет, Перкинс не сделает это, — уверенно отвечает Эдвард. — Он знает, что на нем лежит слишком много ответственности.       — Не переживайте, ребята, — без эмоций говорит Анна, слишком крепко сцепив пальцы рук. — Он сильный… И справится с любой проблемой.       — Даже сильный человек однажды может дать слабину, — с грустью во взгляде отвечает Наталия. — Все мы можем казаться сильными. Но есть вещи, которые могут подкосить нас и сделать уязвимыми.       — Это не про него. Такой человек, как он, в любой ситуации останется сильным и нерушимым.       — Ты так уверена в этом? — слегка хмурится Хелен. — Тебе самой-то эти слова кажутся правдой? Неужели ты ничего не видишь и не замечаешь?       — Кажутся, Хелен… Кажутся.       Анна прекрасно видит состояние Даниэля, понимает, в чем причина, и искренне о нем беспокоится. Однако девушка делает вид, что ей абсолютно все равно на этого человека, снова и снова вспоминая то, как он поцеловал другую на ее глазах.       — Слушайте, девчонки… — задумчиво произносит Питер и переглядывается с Эдвардом. — Мы с Эдвардом выйдем на пару минут… Пройдемся до кафетерия…       — Да, а то что-то поесть охота, — поддакивает Эдвард.       — Вы знайте, чего мы хотим, — дружелюбно хихикает Наталия.       — Ладно, мальчики, можете идти, — машет рукой Хелен. — Обсудите свои секреты, а мы поговорим о своем.       — Не скучайте, красавицы, — бодро говорит Питер. — Мы скоро вернемся.       Питер и Эдвард лениво встают с диванчика и быстро покидают палату, закрыв за собой дверь и на ходу начав что-то обсуждать. Пока Хелен, Наталия и Анна провожают их взглядом и переглядываются друг с другом.       — Что ж, девочки, вот мы и остались одни… — с легкой улыбкой говорит Наталия, удобно устроившись на койке напротив Анны рядом с Хелен.       — Да, только Ракель не хватает… — задумчиво, с грустью во взгляде отвечает Анна.       — Да уж… — соглашается Хелен. — Даже представить себе не могу, что могло случиться, раз она не пришла.       — У меня только одно предположение – ее ссора с Терренсом, — пожимает плечами Наталия. — Возможно, что из-за ее секретов.       — Типа они не хотят приезжать сюда, чтобы не видеть друг друга?       — Всякое может быть!       — Интересно, что же она такого скрывает? — недоумевает Анна. — Она что, жалеет Терренса? Или же боится его реакции?       — Ах, если бы мы могли что-то предположить… — тихо вздыхает Наталия. — Но думаю, проблемы в отношениях можно исключить так же, как и мысль о желании расстаться.       — Нет, только не расставание! — приподнимает руки Хелен. — Ракель любит Терренса даже со всеми недостатками.       — Но тогда в чем же дело? — разводит руками Анна. — Что произошло вчера или сегодня?       — Хоть убейте меня, девочки, но я уверена в том, что Эдвард точно что-то знает.       — Но почему же он ничего не говорит? Неужели у их семьи какие-то свои проблемы, о которых они не хотят говорить?       — По крайней мере, я ничего не знаю, — пожимает плечами Наталия.       — Слушай, а ты не пробовала расспросить Эдварда? Тебе бы он точно все рассказал!       — Ох… Нет, честно говоря… — Наталия проводит рукой по волосам. — Я не думала об этом… И забывала о проблемах Ракель, пока проводила время с ним.       — Может, тебе и правда стоит расспросить его? — предлагает Хелен. — Я не верю, что этот парень ничего не знает!       — Не знаю, возможно, я попозже поговорю с ним… Кто знает… Может, Эдвард что-то и расскажет.       — С тобой Эдвард точно поделится их секретами! И, возможно, прольет свет на ситуацию с Ракель и Терренсом.       — Ничего не обещаю, но сделаю все, что смогу.       Несколько секунд девушки думают о чем-то своем или глазеют по сторонам, наслаждаясь полной тишиной, что может быть нарушена лишь шумом за дверью.       — Кстати, а как вы думайте, надолго ли парни разошлись по разным углам? — задумчиво спрашивает Хелен.       — Не знаю… — качает головой Наталия. — Но наши мальчики не могут пройти мимо еды так же, как мы – мимо шикарного платья из новой коллекции.       — Если пройдут, считайте, что они заболели, — добавляет Анна.       — Да уж, поесть наши красавчики любят, — скромно хихикает Наталия. — Причем немало. Питер с Эдвардом обзывают Терренса обжорой, хотя сами используют любую свободную минуту и бегут за едой и напитками.       — Если кого-то из них придется посадить на диету, то они точно не выдержат.       — Пф, они даже не станут пытаться!       — Ой, да ну их! — машет рукой Хелен. — Пусть болтают и едят сколько хотят! Мы и без них неплохо проведем время.       — Могут и не возвращаться, — тихо усмехается Анна.       Девушки тихо хихикают с прикрытыми рукой ртами и качают головами.       — Слушайте, а мне понравилась сестренка Даниэля, — признается Наталия.       — Согласна, она – милая девочка, — скромно улыбается Хелен. — И довольно веселая.       — Не могу поспорить, — дружелюбно соглашается Анна. — Кэссиди не дает мне скучать. Так что… С соседкой по палате мне повезло.       — Уж не знаю, на самом деле ли она такая позитивная или все-таки скрывает свою боль, но Кэссиди очень хорошая, — уверенно говорит Наталия.       — Даниэлю очень повезло с сестренкой, — заправляет прядь волос за ухо Хелен. — Надеюсь, он это понимает.       — Наверное, — со скрещенными на груди руками хмуро бросает Анна. — Может, брат из него выйдет куда лучше, чем любовник.       Хелен и Наталией с грустью во взгляд переглядываются между собой и смотрят на Анну, придвинувшись поближе к ней.       — Анна, дорогая… — мягко произносит Наталия.       — Послушай, милая, мы все понимаем, но может, тебе стоит быть мягче к Даниэлю? — осторожно спрашивает Хелен.       — Разве недостаточно того, что я позволила ему быть в палате? — хмуро спрашивает Анна.       — Из-за Кэссиди?       — Не будь этой девчонки в моей палате, Перкинс ни за что не зашел сюда.       — Неужели тебе его совсем не жаль? — с грустью во взгляде спрашивает Наталия. — Ты хоть видела, какой он измотанный и усталый?       — Моей вины в этом нет, — сухо отвечает Анна. — Меня его жизнь не волнует. У него был выбор: предать и стать кобелем или остаться преданным и быть любимым. Вы знайте, что этот человек выбрал.       — Подружка, пожалуйста, дай ему шанс, — мягко умоляет Хелен. — Даниэль страдает от угрызений совести и больше всего на свете хочет заслужить твое прощение.       — Я больше не вернусь к нему, Хелен. Он погубил мое доверие к нему и уже никогда не сможет вновь завоевать его.       — Но тебе же не станет лучше, если ты порвешь с ним, — говорит Наталия. — Ты любишь его и вряд ли сможешь полюбить так сильно, как сейчас!       — Ничего, как-нибудь справлюсь, — низким голосом отвечает Анна.       — Ладно бы он даже не пытался бы что-то сделать для твоего блага и доказать свою любовь. Но ведь Даниэль вон из кожи лезет, чтобы доказать, что для него важно.       — Я не просила его делать что-то ради меня.       — Только его это не остановит, — уверенно заявляет Хелен. — Даниэль ни перед чем не остановится ради того, чтобы спасти тебя и твоих родителей.       — Я была вынуждена принять его помощь из-за родителей, которые буквально ему падают в ноги и боготворят его. Отец и мать и слышать не хотят ничего плохого об этом человеке.       — О нет, дорогая, даже не надейся, что твои родители сделают это.       — Отец с матерью опять наступают на одни и те же грабли и так и не научились разбираться в людях! То у них Джулиан был хорошим, то они поклоняются в ножки Перкинсу!       — Да Даниэль покажется им просто невинным ангелочком после всего, что сделал Джулиан! И с этим трудно поспорить. Перкинс намного лучше твоего обидчика, который водил твоих родителей за нос.       — Им все равно, что этот человек предал меня.       — Неужели ты думаешь, что Даниэль притворялся, что любил тебя? — округляет глаза Наталия.       — Любил бы – не поступил бы со мной так подло, — хмуро бросает Анна, скрестив руки на груди.       — Дорогая, не говори так, — с жалостью во взгляде говорит Хелен. — Даниэль любит тебя и больше всего на свете хочет, чтобы ты простила его.       — Думать надо было раньше! А вместо этого он облизывал какую-то бегемотиху!       — Подружка, ни один человек не будет делать ради другого что-то хорошее, если он не любит его, — уверенно говорит Наталия. — Зачем ты была бы нужна Даниэлю, если бы он не любил тебя? Смысл пускать тебя к себе домой и жить с тобой чуть больше полутора лет?       — Чтобы обслуживать его ленивую задницу! Убирать его дом, стирать шмотки, готовить… Быть служанкой! Служанкой, которая не получила никакой благодарности за все, что я для него сделала!       — Ох, Анна, только не надо говорить, что ты не была счастлива.       — Дурой я была! Влюбленной дурой, которая не понимала, что связалась с кобелем!       — Но до этого-то он тебе не изменял! Даниэль всегда был верен только тебе.       — А я не могу быть так уверена! Может, он уже давно крутит шашни с той толстухой, а никто ничего не знал!       — Он сам сказал, что эта девчонка уже давно с ним не связывается, — признается Хелен. — И Даниэль боится, что однажды она может объявиться. Хотя и решительно настроен наказать ее.       — Ух ты! — резко выдыхает Анна. — Не знала, что он такой сказочник.       — Но о ней он думает в самую последнюю очередь. Сейчас для него самое важное – это спасти тебя от Джулиана.       — И без него справилась бы… — буркает Анна и надувает губы, бросив короткий взгляд в сторону. — Этот идиот наивно думает, что я прощу его, как только он совершит героический поступок и пару раз врежет Джулиану по лицу.       — Нет, подруга, тебе это было как воздух необходимо, — загадочно улыбается Наталия.       — Мне как воздух нужна помощь близких мне людей. А не предателей, которые лишь выпендриваются и чешут языком.       — Ты лукавишь, подружка, — с легкой улыбкой уверенно отвечает Наталия, поглаживая Анну по плечу. — Ты мечтала об этом. Хотела, чтобы именно Даниэль спас тебя от Джулиана.       — И вот он пришел! — скромно улыбается Хелен.       — Мне ничего не нужно от этого предателя, — сухо отвечает Анна.       — Нужно, Сеймур, нужно. Ты любишь его. Ни для кого это не секрет. Ты просто надела маску, под которой скрыла свои настоящие эмоции, и делаешь вид, что тебе все равно.       — Я не собираюсь портить себе жизнь из-за любви к предателю и не давать шанс более достойным парням.       — Ах, Анна, как же мне все это знакомо… — с легкой улыбкой вздыхает Наталия. — Я ведь и сама прошла через подобное. Хотя тогда в том, что произошло, была моя вина.       — Тебе не изменяли. Эдвард мог замутить с любой другой девчонкой и забыть про тебя, но не сделал этого.       — Ну знаешь, я тоже могла послать его к черту и не сказать о том, как Уэйнрайт подставил меня с помощью Майкла. Могла найти себе другого парня. Но я даже и думать об этом не смела, потому что любила только Эдварда. Когда мне говорили, что у меня будет более достойный мужчина, в глубине души я яро протестовала.       — А я готова сделать все для того, чтобы забыть Перкинса и быть готовой влюбиться в другого! Он может столько угодно строить из себя ревнивца, но это ничего не изменит.       — Он не потерпит другого, потому что любит тебя, — уверенно отвечает Хелен. — Так же, как и ты – его.       — И что теперь? — резко выдыхает Анна. — Простить-то я все равно не смогу! Я много раз говорила Перкинсу, что готова смириться с чем угодно, но только не с изменой.       — Не надо говорить так уверенно, милая, — мягко отвечает Наталия. — Вспомни, и Ракель, и я тоже зареклись, что не вернемся к нашим любимым мужчинам. Однако же вернулись!       — Я считаю себя свободной девушкой.       — Еще рано об этом говорить. Дождись, когда Джулиана и его отца арестуют. Посмотри, что Даниэль сделает ради твоего спасения. А уж поверь нам, он готов на все, лишь бы видеть твои горящие огнем глаза и счастливую искреннюю улыбку и знать, что ты счастлива.       — Не сравнивай мой случай с произошедшим между тобой и Эдвардом, Наталия. Вы едва не расстались, потому что он неправильно понял смысл тех фотографий, а ты не призналась во всем сразу. Хотя ты его любишь. Полюбила так сильно, как еще никого другого.       — Вот почему я ни за что не попрошу тебя забыть Даниэля. Ты должна бороться. Бороться за отношения с ним. Он уже борется. Но чтобы прийти к счастливому финалу, ты тоже должна начать. Вы оба должны сделать это. Вместе. Только так можно разрушить стену между вами.       — Нет… — качает головой Анна. — Я не хочу… Нет… Я не смогу… Это выше моих сил.       — Отношения – это работа, — уверенно отмечает Хелен. — Трудная работа. Залог успешных отношений – это совместная работа над ними. Когда их тянет лишь один, из этого не выйдет ничего хорошего.       — После измены человек теряет доверие, — без эмоций отвечает Анна. — Перкинс уже поплатился за предательство.       — Мы не спорим, что измена – это очень некрасивый поступок, — мягко говорит Наталия. — Однако все поправимо, если у человека есть желание исправить свою ошибку. Злиться, переживать и ненавидеть – это нормально. Но ты не можешь дуться вечно и все время говорить всем, что больше не любишь Даниэля, хотя продолжаешь любить его даже после измены.       — Может, со временем это забудется само… Когда я встречу другого парня, который заставит меня забыть о чувствах к Перкинсу. Но воспоминания все равно будут живы…       — Это самовнушение, подруга, — уверенно отвечает Хелен. — Ты сама себе внушила, что так оно и будет. Иногда мы сами себе придумываем проблемы, а потом сами же из-за них страдаем. А вот ты попробуй перенастроить себя и попробовать забыть обиду. Признаться самой себе, что ты любишь Даниэля, не можешь жить без него и очень хочешь простить.       — Ах, девочки… — устало вздыхает Анна. — Вы бы говорили то же, что и я в случае, если Эдвард или Питер изменили бы вам.       — Согласна, я бы не простила Питера, если бы он изменил мне. Но я полностью доверяю ему и знаю, что он любит меня.       — Пит – просто золото! — слегка улыбается Анна. — Тебе крупно повезло, что он стал именно твоим.       — Знаю, я до сих пор не верю, что это правда. — Хелен на секунду скромно опускает взгляд на сложенные перед ней руки. — Лучшего парня я и пожелать не могла.       — Эдвард – тоже чудесный парень. Да, может, у него есть свои странности, но он все равно хороший.       — И теперь я понимаю, что могла потерять настоящее сокровище, — с легкой улыбкой признается Наталия. — Теперь я точно знаю, что ни за что не брошу его в трудной ситуации, даже если буду сильно обижена. Я люблю Эдварда и готова на все ради него. Могу смириться с любыми его недостатками.       — И я уверена, что он это высоко оценит. В отличие от господина Перкинса.       — Слушай, Анна, прости, что я это говорю, но у него тоже есть веская причина злиться на тебя, — немного неуверенно признается Хелен. — Ты ведь бросила Даниэля в трудное для него время. Когда он ничего не помнил и нуждался в заботе. Да, ты была обижена и унижена, я понимаю. Но тебе стоило быть рядом даже после той сцены в палате. Может, та иностранка оставила бы его в покое, если бы знала, что этот мужчина уже занят. Вот зашла бы в палату и мигом спугнула эту мадам!       — Не отрицаю, что я поступила с ним не слишком красиво, — с грустью во взгляде тяжело вздыхает Анна. — Однако я сделала это вовсе не потому, что не хотела быть ему нянькой. А потому, что была ужасно зла, обижена и оскорблена после того, как увидела его с той жирной коровой. Тогда я напрочь забыла о его амнезии. И я так и не перестала злиться. У меня перед глазами снова и снова появляется та картина.       — Возможно, он бы быстро вспомнил тебя, если бы ты была рядом с ним. Тем более, что Даниэль спрашивал о тебе. О рыжей девушке, что была в его палате и все время молчала. Его чувства были живы. Он просто их игнорировал.       — Я бы не смогла быть с ним после того, как он поцеловал ту девчонку. Не смогла бы притворяться, что все хорошо… А не сбежала бы в тот день, так ушла бы в другой. Или же после того, как память вернулась бы к нему.       — Тогда Даниэль нуждался в тебе, — с грустью во взгляде отвечает Наталия. — Ты и сейчас нужна ему. Этому парню плохо без тебя, даже если он не говорит о своей боли открыто. Мы не слепые и не глупые и прекрасно все видим.       — Я хочу простить его, но не могу… — сдерживая подступающие к глазам слезы, признается Анна и крепко сцепляет пальцы рук. — Не могу преодолеть себя…       — Не упускай шанс, дорогая, а иначе потом будет поздно.       — Поверьте, девочки, мне и самой очень плохо от того, что я не могу быть с ним… — Анна тихо шмыгает носом. — Я… Я не знаю, что буду делать после того, как история с Джулианом завершится… Когда Даниэль, как он и обещал, исчезнет из моей жизни. Но к сожалению, у меня нет выбора…       — Выбор есть всегда, Анна, — мягко, уверенно говорит Хелен. — Просто иногда нужно приложить усилия, чтобы чего-то добиться.       — Но что я могу сделать, чтобы перестать желать сделать Даниэлю больно? Сказать что-то неприятное или оскорбить его! Я буквально умираю от желания высказать ему все, что о нем думаю… Но… Я буквально умираю от желания обнять и поцеловать его… Если бы вы только знали, как я этого хочу! Как мне сейчас не хватает телесного контакта. С ним…       — Для начала просто послушай своих родителей и не отказывайся от помощи Даниэля, — уверенно советует Наталия. — Сейчас он – твой единственный шанс спастись от Джулиана. Если ты будешь под защитой Перкинса, тот тип и близко не подойдет к тебе.       — Хоть я и злюсь на него… Я не хочу, чтобы… Джулиан что-то с ним сделал. Не хочу, чтобы из-за него пострадали и Эдвард с Питером и Терренсом.       — Ну ты что наших ребят не знаешь! Вместе они и кабана завалят! А уж с Поттером, который не умеет драться, они справятся в два счета.       — Да, а когда Джулиан возьмет в руки нож или пистолет, парням придет конец!       — В любом случае просто доверься им. Ты не сможешь остаться равнодушной после того, как Даниэль спасает тебя. Лично я была готова прыгать от радости, когда Эдвард пришел меня спасать. Я увидела, на что он готов ради меня, и полюбила его еще больше.       — Наталия права, Анна, — скромно улыбается Хелен. — Мы уверены, что ты точно оценишь страдания Даниэля. По крайней мере, я считаю, что он точно заслуживает хотя бы простого и искреннего «спасибо». Ему будет больно, если ты не скажешь ничего хорошего. По-настоящему сильные люди благодарят даже своих врагов и предателей. За бесценный опыт. За то, что сделали их еще сильнее и помогли узнать, что они способны на большее.       Анна несколько секунд молча обдумывает все, что слышит от Наталии и Хелен, а потом тихо вздыхает и окидывает грустным взглядом всю палату.       — Да я и не собиралась отказываться от его помощи, — тихо признается Анна. — Я понимала, что он – мой шанс спастись от этого кошмара и помочь родителям. Где-то в глубине души я даже хотела, чтобы он пришел ко мне на помощь.       — Мы все понимаем, — с едва заметной улыбкой мягко отвечает Наталия. — И были уверены, что ты согласилась на это не только из-за желания спасти себя и родителей.       — Да… Я продолжаю любить его. — Анна тяжело вздыхает. — Это одна из причин, почему я позволила ему помогать мне.       — Это определенно хороший знак, — скромно улыбается Хелен, погладив Анну по руке. — Раз ты уже не говоришь плохо о Даниэле, значит, есть шанс, что он заслужит твое прощение.       — Дело не только в прощении, но еще и доверии. Нет никаких гарантий, что Даниэль не предаст меня вновь и не заставит разочароваться в нем. А может, он вскоре и сам захочет бросить меня, потому что влюбится по уши в другую.       — Нет-нет-нет-нет, — тараторит Наталия. — По своей воле Перкинс точно не бросит тебя. Он по уши влюблен только в одну единственную. В тебя. Даже если вы и расстанетесь, то ему будет очень сложно найти кого-то, кто окажется лучше тебя. По крайней мере, я уверена, что Дэн не найдет никого лучше.       — А доверие? Как начать доверять тому, кто предал тебя?       — Да, может, ты станешь более наблюдательной и недоверчивой. Но все поправимо, если человек старается. Не забывай, что однажды Терренс тоже изменил Ракель с подружкой Перкинса и Роуза. Кэмерон видела их собственными глазами и успела надрать той нахалке задницу. Но она же нашла в себе силы простить МакКлайфа.       — Да… Она смогла… А я не смогу…       — Ох, Анна, давай позволим всему идти своим чередом, — тихо вздыхает Хелен.       — Да, пока что лучше думай о своем спасении, — мягко добавляет Наталия, погладив Анну по руке. — Мы с девочками и парнями всегда будем рядом с тобой и поможем тебе пережить и забыть все, что ранит твое сердце. Ты всегда можешь рассчитывать на нас. Твои друзья никогда не откажут тебе.       — И какое бы решение насчет отношений с Даниэлем ты ни приняла, мы все поддержим тебя и будем на твоей стороне. А он просто будет твоим хорошим другом.       — Ты не одна, дорогая, — мягко напоминает Наталия, взяв Анну за руки. — Ничто не порвет ту ниточку, что нас соединяет.       — Спасибо большое, девочки, — скромно, абсолютно искренне улыбается Анна. — Не знаю, что бы я делала без вас. Вы самые лучшие. Я… Я так вас люблю.       — Мы тоже любим тебя, подружка, — с легкой улыбкой переглянувшись с Хелен, дружелюбно отвечает Наталия.       — Очень любим, — слегка улыбается Хелен.       Анна улыбается намного шире, а Наталия с Хелен по очереди предлагают ей свои объятия, которые она с огромным удовольствием принимает. Девушки еще несколько секунд ничего не говорят и просто скромно улыбаются. А затем в палате открывается дверь, и на пороге появляются тихонько хихикающие Питер и Эдвард.       — Что, уже? — удивляется Наталия.       — Вам еды что ли не досталось? — усмехается Хелен. — Или вы у вас скорострелы, когда дело касается еды?       — Угадала! — задумчиво произносит Питер. — Мы ничего не съели!       — Там такое творится! — уверенно отвечает Эдвард и изображает руками что-то большое. — Такая толпа! Такая очередь в кассе! Столько громких людей! Мы бы до вечера там простояли!       — Короче говоря, мы забили и ушли! — машет рукой Питер. — Сходим попозже, когда народ угомонится.       — Но разговор у вас явно задался, раз вы до сих пор смеетесь, — по-доброму усмехается Анна.       — Ну да, обсудили кое-что веселое… — с загадочной улыбкой отвечает Эдвард.       — Ах, ну понятно! — восклицает Хелен.       — Ну а вы как, девочки? — с легкой улыбкой спрашивает Питер. — Все свои секретики обсудили?       — Все, дорогой мой, все.       — А не поделитесь с нами? — с хитрой улыбкой предлагает Эдвард.       — Секретики на то и секретики, чтобы о них не знали все подряд, — невинно улыбается Наталия.       — Неужели говорили о нас? А, красавицы?       — О вас? — Наталия мечтательно закатывает глаза, — Да больно надо!       — Не верь им, МакКлайф, они точно говорили о том, какие мы красивые, сильные и смелые, — с хитрой улыбкой говорит Питер, положив руку на плечо Эдварда.       — А я и не верю! — уверенно заявляет Эдвард.       — Вы слишком самоуверенные, мальчики, — скромно хихикает Наталия. — Не подражайте нашему главному петуху по имени Терренс МакКлайф.       — Мы и не подражаем, — разводит руками Питер. — Зачем нам быть жалкими копиями, когда мы можем быть неподражаемыми оригиналами?       — О боже мой… — закатывает глаза Хелен.       — Ну признайтесь, красавицы, вы говорили о нас, — с хитрой улыбкой уверенно говорит Питер, пока Эдвард держит руку на его плече. — О наших неотразимых персонах!       — Ну ладно-ладно, неотразимые вы наши! — приподнимает руки Анна. — Мы говорили обо всем на свете и о вас, в том числе!       — Только хорошее, — уверенно добавляет Хелен.       — Пф, а иначе и быть не может! — по-доброму усмехается Эдвард.       — Я бы не поверил, если бы вы сказали иное, — с гордо поднятой головой заявляет Питер.       С этими словами Эдвард и Питер подходят к Наталии и Хелен соответственно. Один со спины обнимет свою любимую, закинув руки вокруг ее шеи, и трется кончиком носа об ее щеку с широченной улыбкой на лице. А другой мило поцелует возлюбленную в висок и немного поправляет ее волосы. Пока Анна наблюдает за ними с грустной улыбкой и мечтает, чтобы ее обняли точно так же.       — Кстати, мы с Эдвардом проходили мимо кабинета того врача, который занимается Кэссиди… — задумчиво рассказывает Питер, держа руки на плечах Хелен. — Дверь была приоткрыта, а рядом стояла эта девочка.       — А вот Перкинса там не было, — добавляет Эдвард, наматывая на кулак пряди волос Наталии, собранные в высокий пышный хвост, или пропуская сквозь них свои пальцы.       — Не было? — округляет глаза Хелен. — Так он же сказал, что пойдет к ее врачу!       — Да, но его там нет, — пожимает плечами Питер.       — Может, он уже поговорил с врачом? — предполагает Наталия.       — Он не говорил с ним, — заявляет Эдвард. — Кэссиди сказала, что Даниэль ушел куда-то почти сразу же после того, как покинул палату.       — Но тогда где же он?       — Его точно нет в кафетерий.       — В принципе я догадываюсь, почему он так ведет себя… — задумчиво отвечает Эдвард. — Мы все знаем, что происходит.       — Этого не видит только слепой, — тихо вздыхает Хелен.       — Ему бы отдохнуть немного и привести себя в порядок, — с грустью во взгляде говорит Наталия. — А то он совсем измотанным выглядит… Дай бог, хватит сил на борьбу с Поттерами.       — Да мы уже говорили ему, но он утверждает, что с ним все в порядке, — пожимает плечами Питер.       — Такими темпами Перкинс совсем изведет себя… — с грустью во взгляде качает головой Хелен.       — Знаем… — соглашается Эдвард. — Но мы ничего не можем сделать.       Может быть, Анна и делает вид, что ей абсолютно все равно, что происходит с Даниэлем. Но на самом деле все, что говорят друзья, причиняет ей сильную боль и заставляет ее призадумываться о том, а не слишком ли она груба с этим человеком. Где-то на подсознательном уровне Анна прекрасно понимает, что любое обидное слово ранит Даниэля. Но она не может сопротивляться желание побольнее его уколоть, как бы мстя за его нежеланную измену. Ее друзья несколько секунд молча наблюдают за девушкой и переглядываются между собой. А затем Наталия и Хелен медленно встают с койки и подходят поближе к Эдварду и Питеру.       — Она что-то сказала? — шепотом спрашивает Эдвард.       — Да, Анна частично раскрыла свою душу, — спокойно отвечает Наталия. — Она все еще любит Даниэля и хочет быть с ним, но боится, что больше не сможет доверять ему.       — В любом случае Дэн на верном пути, — с легкой улыбкой уверенно добавляет Хелен.       — Я уверен, что Даниэль лелеет хотя бы малюсенькую надежду на то, что Анна оценит его старания и поймет, что она небезразлична ему, — предполагает Питер.       — В любом случае этот парень – молодец, — уверенно отвечает Эдвард. — Не сдается, даже если понимает, что она может не поблагодарить его.       — По крайней мере Сеймур спокойно относится к тому, что Перкинс находится в палате. И уже не так бурно реагирует на упоминание его имени. Хотя еще недавно она и слышать ничего не хотела.       — Только я не заметила, чтобы она смотрела на него, — отмечает Хелен. — Даниэль часто смотрел на нее, а она даже голову в его сторону не поворачивала.       — Ну а что он хотел? Получить все сразу? Нет уж!       — Ой, да помирятся они, ребята, не переживайте вы так! — махнув рукой, бодро заявляет Эдвард. — Просто нужно сделать важное дело и немножко подождать.       — Сейчас у меня определенно появилась надежда, — задумчиво отвечает Хелен. — Анна сама дает знак, что еще не все потеряно.       — Так или иначе мы можем помочь ей, — скромно улыбается Наталия. — Можем помочь ей прийти в себя и забыть весь это кошмар.       — И мы это сделаем, — уверенно отвечает Эдвард.       Все четверо ничего не говорят и с легкой улыбкой переглядываются между собой.       — Эй, ребята, о чем вы говорите? — интересуется Анна.       — Э-э-э, да так, ничего особенного… — задумчиво отвечает Наталия и заправляет прядь волос за ухо.       — Да, ничего… — пожимает плечами Хелен.       — У кого-то проблемы? — неуверенно спрашивает Анна.       — Нет-нет, все хорошо! — приподнимает руки Эдвард.       Хоть Анна сразу же догадывается, что ее друзья обсуждали Даниэля, она решает ничего не говорить и сделать вид, что ее это не интересует.       — Ох, хочется что-нибудь выпить… — тихо вздыхает Хелен и заправляет прядь волос за ухо. — Пожалуй, я схожу в кафетерий и куплю что-нибудь. Или найду автомат с напитками.       — О, а ты не могла и мне взять что-нибудь? — дружелюбно просит Питер. — Желательно что-нибудь горячее.       — Хорошо. Какие еще будут заказы? Наталия? Эдвард?       — А мне можно и простой воды, — пожимает плечами Эдвард.       — Мне тоже, — уверенно говорит Наталия и переводит взгляд на свою сумку, в которой начинает звонить мобильный телефон. — О, простите, ребята, я оставлю вас. Надо ответить…       Наталия достаточно быстро выходит из палаты, по дороге ответив на звонок и закрыв за собой дверь.       — Ну ладно, я пошла! — дружелюбно восклицает Хелен. — А вы присмотрите за нашей подружкой.       Хелен мягко хлопает Питера и Эдварда по плечу и покидает палату, пока Анна провожает ее взглядом.       — Такие веселые, — с легкой улыбкой отмечает Анна.       — Да, с тех пор как узнали, что с тобой все хорошо, — скромно улыбается Эдвард.       — А еще и потому, что находятся рядом с вами. Вам надо лишь стоять рядом с ними, чтобы они светились от радости.       — Мы обращаемся с ними так, как они заслуживают, — уверенно отвечает Питер.       — Да, как с королевами, — с загадочной улыбкой добавляет Эдвард.       — Ну а они отвечают вам взаимностью и обращаются с вами как королями, — по-доброму усмехается Анна.       — Мы короли по природе, — гордо приподнимает голову Эдвард.       — Да, кто бы против нас устоял! — добавляет Питер.       — Да уж, девочки захвалили вас, — скромно хихикает Анна.       — Мы никогда не сомневались в себе, дорогая моя. Немного работы над собой и любимая девушка – и ты чувствуешь себя на миллион долларов.       — Малыш на миллион, — уверенно добавляет Эдвард.       Все трое скромно хихикают, а затем Эдвард с Питером удобно устраиваются на койке напротив Анны, которая с грустью во взгляде о чем-то задумывается.       — Ребята… — неуверенно произносит Анна. — А я могу кое-что спросить?       — Конечно, — дружелюбно отвечает Эдвард. — Спрашивай все, что хочешь.       — Как вы думайте… Может ли человек, предавший тебя, потерять доверие, а потом… Обрести его вновь? Можно ли простить того, кто… Сильно разочаровал тебя?       — Ну… Если человек искренне жалеет и хочет исправить свою ошибку, то ему стоит дать еще один шанс. Да, обрести доверие будет не так-то просто… Но это возможно.       — Я боюсь, что, решив поверить человеку во второй раз, он снова предаст меня.       — Нет, Анна, тебя никто никогда не предаст, — мягко, уверенно отвечает Питер. — Ты окружена людьми, которые любят такой тебя, какая ты есть.       — Я знаю. Я не сомневаюсь в тех, кто меня окружает.       — Послушай, Анна, я понимаю тебя как никто другой, — спокойно говорит Эдвард, с грустью во взгляде погладив Анну по руке. — Знаю, что какую боль ты чувствуешь. Понимаю, что тебе никак не удается отпустить ее. Но если захотеть, то все возможно.       — Но мне тяжело это сделать, понимаешь…       — Если ты не простишь человека, то не сможешь общаться с ним даже спустя много лет. Обида будет давить на тебя.       — Я очень хочу простить Даниэля и снова быть с ним… — тихо признается Анна. — Но не могу и боюсь.       — Тебе стоит поговорить с ним обо всех своих сомнениях, когда ты будешь к этому готова, — советует Питер. — Он уже сказал все, что должен был сказать – теперь пришла твоя очередь.       — Он и так все прекрасно знает. Зачем мне повторять одно и то же по сто раз?       — Ты вряд ли говорила ему, что хочешь простить его, но боишься и сомневаешься.       — Я сказала ему, что мне нужно время. Что… Я не хочу говорить о нашем будущем сейчас.       — Тебя никто не заставляет, — мягко отвечает Эдвард. — Напротив – не надо. Сейчас не самое лучшее время.       — В любом случае легче мне от этого не станет.       — Милая моя, если ты искренне хочешь наладить отношения с человеком и нормально общаться с ним, то не должна напоминать ему обо всех его грехах. Я не говорю конкретно о Даниэле. Это касается любого человека.       — Ох, ребята… — тяжело вздыхает Анна, нервно перебирая пальцы. — Вообще-то я никогда не была злопамятной. Я всегда быстро остывала, прощала и забывала. Но сейчас… Сейчас все по-другому… Я впервые так сильно злюсь на человека… Еще никто не причинял мне такую сильную боль.       — Знаешь, Анна… — задумчиво отвечает Эдвард. — Даже если по идее я должен был потерять доверие к Наталии, этого не случилось. Я никогда не чувствовал, что стал доверять ей меньше после того, как верил в ее измену.       — Нет, Эдвард… Ты бы говорил иначе, если бы увидел измену Наталии своими глазами. Не на фотографиях или видео, а лично. Стоя в метре от нее.       — Согласен. Для любого мужика измена – это то, что нельзя прощать.       — То же самое и с тобой, Питер. Я сомневаюсь, что ты простил бы Хелен измену и захотел бы быть с ней.       — Прощения не заслуживает только тот, кто постоянно предает, обманывает и изменяет, — спокойно отвечает Питер. — Такие люди никогда не изменятся. Их обещания пустые. Они не умеют быть верными.       — А вдруг Перкинс окажется таким же?       — Нет-нет, Даниэль не такой. Он – преданный человек, который всегда держит свое слово. За время нашей дружбы у него было несколько романов. Но он никогда не крутил шашни с двумя девушками одновременно.       — Я очень хочу верить тебе… — с грустью во взгляде тихо вздыхает Анна. — Но не могу…       — Прошло уже довольно много времени с того случая, — спокойно отмечает Эдвард. — Пора включать голову и искать пути решения проблемы. Ты не можешь вечно злиться на Даниэля. Однажды вам придется поговорить о том, что будет с вашими отношениями.       — Я знаю, Эдвард…       — Ты должна быть откровенна и честна со своим партнером. Отношения на лжи не построишь. Иногда лучше один раз поругаться, чем держать все в себе и копить недовольство. Рано или поздно все это приведет к серьезному скандалу.       — Да-да, ты прав… — кивает Анна. — Но я сомневаюсь… В нем и себе… Во всем…       — Никто не заставляет тебя решать что-то сейчас, — погладив Анну по плечу, мягко говорит Питер. — Ты пока что не готова к этому разговору. Да и Перкинс понимает, что сейчас не время.       — По крайней мере, он – очень хороший друг, — задумчиво признается Анна. — Я не могу это отрицать… Даниэль умеет дружить.       — Мы бы не стали дружить с ним, будь он плохим человеком, — уверенно отвечает Питер. — Да, может, он кажется холодным и грубым человеком, который прибьет любого, кто встанет у него на пути. Но Даниэль совсем не такой. Он – прекрасный человек. Со своими закидонами, но все же.       — Знайте… — Анна на пару секунд задумывается и слегка улыбается. — Хоть он сразу же понравился мне, я… Я немного побаивалась его… Поначалу он показался мне наглым и слишком самоуверенным… Хотя это и не помешало мне спокойно общаться с ним. Но чуть позже я поняла, что Перкинс на самом деле совсем не такой ужасный.       — Ну знаешь, милая, я тоже до смерти боялся его, — скромно хихикает Питер. — Когда я только узнал, что буду играть с ним в одной группе, то проклял все на свете. Я был уверен, что Дэн сживет меня со свету. Очень уж устрашающим он мне показался! Я вообще избегал его, когда нам не надо было работать вместе. Как только заканчивались репетиции, я пулей убегал из студии.       — Надо же… А ни один из вас никогда это не говорил!       — Да, Даниэль стремился поладить со мной, но я не давал ему никакого шанса. Все изменилось постепенно. И в итоге я все-таки понял, что Перкинс никогда не был настроен ко мне агрессивно и хотел дружить.       — Нормально! — по-доброму усмехается Эдвард. — А почему ни один из вас не рассказывал об этом раньше?       — Так уж получилось, — с невинной улыбкой пожимает плечами Питер.       — Если бы я не знала, какой Даниэль на самом деле, то при первой встрече с тобой удивилась бы, почему ты с ним дружишь, — скромно хихикает Анна. — Ведь вы кажитесь абсолютно разными. Ты похож на кого-то из тех, над кем постоянно издеваются. На слабого и неуверенного в себе парня.       — Не поверишь, но люди до сих пор удивляются, что мы дружим.       — Да уж, так сразу не поймешь, что на самом деле вы стоите друг друга, — с легкой улыбкой уверенно говорит Эдвард.       — Как и ты с Терренсом, — невинно улыбается Питер.       — Нет, мы совсем не похожи. Ведь я умею держать себя в руках, а вот мой братец…       Однако Эдвард не договаривает свою мысль, потому что в палате открывается дверь, а на пороге появляется Терренс.       — Привет, ребята, — с легкой улыбкой дружелюбно здоровается Терренс.       Все сразу же переводят свои взгляды на Терренса, который на удивление выглядит бодрым, улыбчивым и спокойным.       — Терренс? — удивленно произносит Анна.       Если Питер с Анной скромно улыбаются и радуются появлению Терренса, то слегка побледневший Эдвард заметно напрягается и с широко распахнутыми глазами нервно сглатывает, боясь представить себе, что этот человек может сейчас сделать, и уже думая над тем, как уйти из палаты и не вызвать у друзей никаких подозрений.