Потерянные и забытые воспоминания

      Тем временем Джейми и Ребекка принимают у себя в гостях Фредерика с Алисией, которые привезли собой и Аманду. А также к ним скоро должны приехать и Летиция с Энтони и Виктор с Лидией, но пока что они немного задерживаются. Впрочем, родителям Терренса и Эдварда, дедушке и тетушке Ракель не приходится скучать, и они получают огромное удовольствие, общаясь друг с другом и проводя время с Амандой, которая играет со своим плюшевым медвежонком и ест кое-что очень вкусное, чем Ребекка ее только что угостила.       — М-м-м, как же вкусно! — с наслаждением произносит Аманда, поедая содержимое небольшой тарелочки. — Миссис МакКлайф, вы волшебница! Вы потрясающе готовите!       — Спасибо большое, солнце мое, — залившись краской и скромно поправив свои волосы, дружелюбно благодарит Ребекка. — Если захочешь еще – не стесняйся говорить.       — О ваших кулинарных способностях мы все очень хорошо наслышаны, — со скромной улыбкой убрав волосы Аманды, чтобы они не попали в тарелку с едой, уверенно отвечает Алисия. — Что бы вы ни приготовили, это становится шедевром.       — Я всегда любила готовить. Делала это лет с семи – тогда, когда моя мама разрешила мне подходить к плите и брать в руки нож. И не буду скромничать… В моей семье все любили мои блюда намного больше, чем мамины. Да и она признавала, что я готовила лучше. А мой отец говорил, что я должна была учиться на повара и идти работать в какой-нибудь ресторан.       — А вы научите меня готовить? — с широко распахнутыми, немного наивными глазами спрашивает Аманда. — Чтобы я накормила маму вкусненьким, когда она вернется домой с работы.       — С удовольствием, моя принцесса.       — Но пока что начинайте с простых блюд, — просит Алисия. — Я не хочу, чтобы Аманда случайно порезала себе руку или перевернула на себя кастрюлю с кипятком.       — Конечно, нет, миссис Миддлтон. Только самое легкое и быстрое. Все, что умела я сама в возрасте вашей дочки.       — Вот здорово! — радостно восклицает Аманда.       — Не беспокойся, Аманда, ты еще успеешь научиться готовить, — с легкой улыбкой отвечает Джейми, откинувшись на спинку дивана. — Не торопись взрослеть. Очень хорошо, что ты стремишься научиться всему пораньше, но всему свое время. Да и опыт появится только лишь после долгой практики.       — Я знаю, мистер МакКлайф. Но я бы очень хотела бы поразить своих друзей, маму и вас. Пусть все знают, что я очень хозяйственная и могу делать бытовую работу не хуже взрослых.       — Молодец, что ты помогаешь маме по дому по своему желанию, — уверенно отмечает Фредерик, сидящий по другую руку от Аманды. — Все-таки она приходит домой уставшая, и ей надо сделать еще кучу дел до того, как прилечь отдохнуть.       — А я готовлю маме ужины! Иногда мою полы и стелю для нее постель… Она меня не заставляет – я сама это делаю. Потому что хочу сделать ей приятное.       — Это правда, — скромно улыбается Алисия. — Порой я прошу ее бросить все дела и поиграть с подружками или делать уроки. Но Аманда сначала сделает всю работу по дому, а потом садится за домашнее задание и звонит своим подружкам.       — О, господи… — скромно хихикает Ребекка. — Одних детей не заставишь делать уроки и прибраться в своей комнате… А тут такая послушная и хорошая девочка. Вы такая счастливая, миссис Миддлтон.       — Я знаю, дорогая моя, — дружелюбно улыбается Алисия и мягко гладит Аманду по голове. — С дочкой мне правда очень повезло.       — Скоро женихи будут выстраиваться к ней в очередь, — шутливо предполагает Фредерик. — Такую хозяйственную и трудолюбивую девочку полюбили бы многие мальчики.       — Это точно! — бодро восклицает Джейми. — Будьте готовы, миссис Миддлтон! Скоро у вашей дочки будет много претендентов на ее сердце.       — Я так не думаю, — скромно предполагает Аманда. — Мальчики не любят меня и постоянно обижают, хотя я всегда говорю, что они должны уважать девочек.       — Мальчики просто не знают, как привлечь внимание девочки, и поэтому делают все, что ей кажется плохим, — дружелюбно объясняет Джейми. — В твоем возрасте все мальчишки такие. Да и не только в твоем. Они еще не скоро научатся обращаться с девочками. Тут тоже нужен опыт. И ум.       — Но почему мальчики все время обижают девочек и смеются над ними со своими друзьями? Почему им весело, когда девочка оказывается в неловкой ситуации и оказывается объектом насмешек?       — Они еще дети, Аманда, — скромно улыбается Фредерик. — Мальчики взрослеют и умнеют гораздо позже девочек. Пока они маленькие, им интересно посмеяться и поиграть. Хотя даже если мужчина взрослеет и становится мудрее, в нем все равно живет маленький ребенок, который может неоднократно дать о себе знать.       — Вы хотите сказать, что и в Терренсе тоже живет ребенок? И в Эдварде? И в их друзьях?       — Конечно. Эти парни кажутся очень серьезными и ответственными, но иногда они позволяют себе расслабиться.       — И в этом нет ничего плохого, — дружелюбно отвечает Ребекка. — Хотя Терренс, и Эдвард, и их друзья могут дурачиться лишь в компании друг друга или компании девушек. Но в нужный момент они становятся даже слишком серьезными и ответственными.       — А когда мальчики будут такими же хорошими, как и Терренс? — интересуется Аманда.       — Кто знает, милая… — пожимает плечами Фредерик. — Но когда парень готов взять на себя ответственность за свои поступки, то это уже многое означает. Разница между мальчиком и мужчиной заключается в том, что один не захочет ни за что отвечать, а другой всегда исправит все свои ошибки и позаботится о своих близких, друзей и семье.       — Вы так думайте? — округляет глаза Аманда.       — Мы сами через это прошли, солнце мое, — с легкой улыбкой отвечает Джейми. — И девочек обижали, и отказывались отвечать за поступки, и не ставили перед собой никаких целей… Мы просто наслаждались жизнью и ни за что не хотели отвечать.       — Надо же… — Аманда прикрывает рот, удивленно смотря на Фредерика. — Мистер Кэмерон, какой вы умный человек! Сколько же всего вы знайте!       — Поверь, Аманда, ты и сама очень многое поймешь, когда подрастешь, — уверенно отвечает Фредерик. — Чтобы понять некоторые вещи, нужно либо подрасти, либо пережить их лично. Трудно в полной мере понять человека, когда ты сам никогда не оказывался в похожей ситуации.       — Но я ведь прекрасно понимала Ракель, когда она плакала, пока Терренс был в больнице. Я знаю, что она дорожит им так, как и я дорожу мамой. Если маме вдруг будет очень плохо, я тоже буду плакать. Потому что очень сильно люблю ее.       — Не думай об этом, хорошая моя, — с легкой улыбкой мягко говорит Ребекка. — Сейчас с Терренсом все хорошо, а Ракель очень счастлива. Да и у твоей мамы нет и не будет причин грустить и плакать.       — А вы бы тоже плакали так горько, как Ракель, если бы с мистером МакКлайфом не дай бог случилось что-то плохое?       — Конечно, милая! Джейми – мой муж, отец моих сыновей и любимый человек. Я всем сердцем люблю его таким, какой он есть, и не представляю своей жизни без него. Мы женаты большую часть своей жизни и уже через многое прошли.       — А вы, мистер МакКлайф? — Аманда переводит взгляд на Джейми. — Вы боитесь потерять вашу любимую женщину?       — Господи, Аманда, ну смущай ты мистера и миссис МакКлайф, — скромно смеется Алисия, поправив Аманде волосы и мило приобняв ее за плечи.       — Да нет, все в порядке, миссис Миддлтон, — с легкой улыбкой машет рукой Джейми. — Мы с Ребеккой только рады поболтать и провести время с вашей дочкой.       — Вы уж извините ее. Она у меня довольно говорливая, общительная и очень любопытная.       — Никаких обид, миссис Миддлтон, — уверенно произносит Ребекка.       На пару секунд в воздухе воцаряется пауза, во время которой взрослые выпивают немного воды из своих стаканов, пока Аманда доедает остатки своей еды.       — Ну так что, Мистер МакКлайф? — скромно спрашивает Аманда.       — То же, что и Ребекка, — с легкой улыбкой уверенно отвечает Джейми. — Она – моя жена и любимая женщина, которую я обожаю и боюсь потерять. И чудесная мама моих сыновей, которыми я безмерно горжусь. Моя семья – то, ради чего я живу и могу многим пожертвовать. Я могу остаться без ничего и смириться с этим, но если у меня нет жены и детей, то мне не за чем жить на этом свете.       — Моя семья – и для меня является смыслом жизни, — скромно улыбается Ребекка. — Без мужа и детей мне совсем не интересно жить.       Ребекка и Джейми не стесняются взять друг друга за руку и обменяться нежными взглядами и легкими улыбками.       — Ах, как это мило… — с широкой улыбкой мечтательно произносит Аманда.       — Послушай, милая, а ты не хочешь немного погулять и поиграть на заднем дворе? — тихо усмехнувшись и приобняв Аманду за плечи, предлагает Алисия. — На улице сейчас жарко и светит солнышко. Все как ты любишь.       — Да, радость наша, возьми своего мишку и поиграй с ним во дворе, — дружелюбно предлагает Ребекка.       — А можно? — округляет полные блеска глаза Аманда.       — Конечно, дорогая, — с легкой улыбкой кивает Джейми. — Только будь осторожна и не упади в бассейн. По его краям скользкая поверхность.       — Хорошо, я буду осторожна! А можно я возьму вон ту тряпичную куколку, которая лежит на столе в углу? Она мне так нравится!       — Да, конечно, — пожимает плечами Ребекка.       — Спасибо огромное! Вы удивительные! Терренсу с Эдвардом повезло иметь таких чудесных родителей, как вы!       — Приятно это слышать, — скромно отвечает Джейми.       Аманда сначала широко всем улыбается, а потом быстро подбегает к столику в углу гостиной вместе с плюшевым мишкой в руках и берет ту самую тряпичную куклу, о которой она говорила. После чего девочка вприпрыжку направляется к стеклянной двери, ведущей во двор, открывает ее и идет на улицу, оставляя с легкой улыбкой провожающих ее взрослых наедине друг с другом.       — О, боже, до чего же прелестный ребенок! — широко улыбается Ребекка.       — Да, эта девочка – золото, — кивает Джейми. — И я почему-то думаю о Ракель, когда смотрю на Аманду.       — Я скажу вам больше, мистер МакКлайф: Аманда очень похожа на Ракель в возрасте моей внучки, — признается Фредерик. — Да, какие-то отличия есть, но они выглядят похожими в возрасте дочки Алисии.       — Это одна из причин, почему Аманда покорила мое сердце, когда я встретила ее, — с легкой улыбкой говорит Алисия. — Ракель всегда была для меня как родная дочка, которую я очень лелею. Но осознание того, что моя девочка уже не малышка и сейчас строит свою жизнь, заставило меня призадуматься. Родить я уже не смогу, но вполне могла взять ребенка из приюта.       — Вы сделали правильный выбор, — уверенно отвечает Джейми. — Уверен, что Аманда будет для вас прекрасной дочерью. И поверьте, она всю жизнь будет благодарна вам за то, что вы взяли ее к себе домой.       — Мне кажется, она вырастет хорошей хозяюшкой, — с легкой улыбкой предполагает Ребекка. — Не будет лентяйкой.       — Нет-нет, лентяйкой она не будет! — качает головой Алисия. — Аманда многое умеет делать, и ее не надо во что-то тыкать носом.       — Девочка обязана уметь все делать, даже если встретит того, кто даст ей шанс не заниматься всеми этими делами.       — В любом случае ее будущий муж будет в восторге от нее, — с гордо поднятой головой предполагает Фредерик.       — Несомненно, — уверенно добавляет Джейми. — Парни еще толпами будут бегать за этой девочкой и добиваться ее.       — Кто знает, мистер МакКлайф… — скромно улыбается Алисия. — В любом случае я сделаю все, чтобы жизнь моей дочки была прекрасной. И отдам ее лишь надежному мужчине.       — Пусть она приводит своих женихов к нам, — бодро предлагает Фредерик. — Мы-то уж точно скажем, может ли Аманда встречаться с ними.       — Да, выведем их всех на чистую воду! — уверенно добавляет Ребекка.       — Вот когда я посмотрел на Терренса в день нашего знакомства, то сразу же сказал Ракель, что с ним она будет в надежных руках.       — Я тоже была уверена, что ей с ним повезло, — скромно признается Алисия.       — Аналогично и в случае с Ракель, — дружелюбно отвечает Ребекка. — Эта девочка понравилась мне с первого взгляда. Я сразу поняла, что с ней мой сын будет счастлив. Она была совсем не похожа на тех девочек, с которыми Терренс раньше встречался. Многие казались скромницами, но было что-то, что очень сильно отталкивало.       — Да нам и Наталия очень понравилась при первой встрече, — отмечает Джейми. — Хотя скажу вам, что у Эдварда всегда был хороший вкус в выборе девочек. Я видел пару его подружек, которых он приводил домой, и они все мне нравились. Интеллигентные, скромные, воспитанные… И очень красивые.       — Как говорится, у него губа не дура.       — Да! Так что, господа, наши с Ребеккой сыновья будут очень счастливы и находиться в надежных и заботливых руках.       — Так же, как и девочки, которые находятся в крепких и надежных руках замечательных мужчин, — с легкой улыбкой отвечает Алисия.       Все кивают со скромными улыбками на лице и несколько секунд ничего не говорят, попивая воду и поедая какие-то сладости, тарелка с которыми стоит на журнальном столике.       — Слушайте, что-то Рочестеры и Джонсоны задерживаются… — задумчиво отмечает Фредерик. — Они уже давно должны были приехать!       — Да, опаздывают они немного… — кивает Джейми.       — Насчет мистера Джонсона я не удивлена, потому что у него полно работы, и он предупреждал, что может задержаться, — задумчиво отвечает Ребекка. — А вот у Рочестеров сегодня выходной, как мне сказала сама миссис Рочестер.       — Может, в пробке стоят? — разводит руками Алисия. — Мы с мистером Кэмероном простояли в одной минут двадцать.       — О, стоять в пробке, когда на улице такая жара, – ужасно, — тихонько стонет Джейми. — Когда холодно, можно включить в машине обогреватель. А в жару даже кондиционер не спасает. Да еще и машина страшно нагревается, когда долго стоит под палящим солнцем.       — Точно! — соглашается Фредерик. — Когда я в молодости водил машину, то тоже постоянно мучился из-за этого. А мне с машиной не повезло, ибо она постоянно ломалась. Я все время что-то менял и подкручивал.       — У меня в свое время не было денег даже на велосипед.       — Ох, не любитель я такой жаркой погоды… — Фредерик достает из кармана на своей рубашке с короткими рукавами платочек и протирает им вспотевший лоб. — Мне больше по душе прохлада… Это молодежи хорошо! Они всегда рады, когда на улице больше восьмидесяти пяти градусов по Фаренгейту.       — А в такую жару нам, взрослым и пожилым, нужно внимательно следить за здоровьем.       — О, я очень остро реагирую на резкие перемены погоды, — положив руку на сердце, признается Алисия. — Если всю неделю стояла жара, а потом резко стало холодно, то я буду с ног валиться, чувствовать себя очень плохо и начинаю пить кучу лекарств. Все кости ломят, сердце начинает биться в разы чаще, а давление резко поднимается. Это началось недавно – буквально пару лет назад. А до этого мне было все равно, жарко на улице или холодно.       — Да уж, старость – не радость, — тихо вздыхает Джейми. — Поневоле начинаешь завидовать молодежи, которая не знает, что такое ненормальное давление. Вот лично я в последнее время стал страдать от пониженного.       — Теперь эти болячки с нами навсегда, мистер МакКлайф, — отвечает Фредерик. — Но если постараться думать о хорошем и вести подвижный образ жизни, то вам будет намного легче. У меня сейчас и ноги болят, и сердце шалит, и давление скачет. Но я переношу это намного легче, потому что все время стараюсь чем-то себя занять и побольше двигаться. А когда начинаешь лежать без дела, то болячки с радостью заглянут к тебе в гости.       — Ах, мистер Кэмерон… В наше время сложно все время радоваться и веселиться. На работе то один проблем подкинет, то другой… Или в семье у кого-то что-то случается.       — Ну что касается семьи, то слава богу, все проблемы разрешены, — с легкой улыбкой отмечает Алисия.       — Это вы верно отметили, — уверенно отвечает Фредерик. — Ребята как раз приходят в себя после всего ужаса, что с ними произошел.       В воздухе пару секунд воцаряется пауза, во время которой Ребекка неуверенно смотрит на Алисию с Фредериком.       — Да, кстати, пока Рочестеры с Джонсонами не приехали… — осторожно говорит Ребекка. — Вы уже знайте, что Терренс и Ракель помирились после скандала из-за выкидыша?       — Да, мы знаем, — кивает Фредерик. — Терренс пришел ко мне домой через день после их скандала, все объяснил нам с Алисией и извинился за свое поведение по отношению к Ракель.       — Мы дали Терренсу понять, что он поступил отвратительно и в очередной раз разочаровал нас, — добавляет Алисия. — Но выразили сожаление насчет малыша и все-таки дали ему еще один шанс. Ради Ракель. Она все-таки любит его.       — Мы с Джейми отчитали его и осудили за хамское поведение по отношению к своим родителям, Ракель и Эдварду, — спокойно говорит Ребекка. — Но также не стали долго злиться на него. Хотя мы были в шоке, когда Терренс заявился к нам домой, накричал на нас, обвинил во всех грехах и не постеснялся ужасно обращаться со своим братом.       — Послушайте, нам правда очень неловко перед вами, — с грустью во взгляде выражает сожаление Джейми. — Ракель не заслужила всего, что ей пришлось вытерпеть по его вине. К сожалению, мы ничего не можем сделать с его чрезмерной агрессией. Жизнь уже столько раз преподносила Терренсу урок, но пока что это не приносит никаких результатов.       — А нам с Алисией очень неловко перед вами из-за Ракель, — виновато признается Фредерик. — Она тоже повела себя не слишком красиво. Так или иначе ваш сын – ее жених, и она должна была решать эту проблему с ним, не втягивая в это Эдварда и нас с вами.       — Не переживайте, мистер Кэмерон, миссис Миддлтон, — спокойно отвечает Ребекка. — Теперь это уже не имеет значения. Слава богу, Ракель и Терренс все-таки решили эту проблему и усвоили для себя некоторые уроки.       — И я надеюсь, что однажды у них все-таки родится ребенок, о котором мы все так мечтаем, — с легкой улыбкой выражает надежду Алисия.       — По крайней мере, теперь они оба открыто говорят о желании завести ребенка, — уверенно отмечает Джейми. — А значит, без внуков мы не останемся!       — Да! — с гордо поднятой головой восклицает Фредерик. — Теперь дело только за временем!       Все присутствующие в гостиной обмениваются дружелюбными улыбками, что-то съедают и отпивают немного воды из своих стаканов.       — Да, а вы не знайте, когда Ракель расскажет про ребенка остальным? — слегка хмурится Джейми. — Терренс и Эдвард обещали молчать до тех пор, пока она сама не скажет. Да и мы не можем рассказать это Рочестерам и Джонсонам.       — Кто знает, мистер МакКлайф, — пожимает плечами Алисия. — Ракель не сказала, когда именно захочет признаться друзьям в том, что у нее был выкидыш. Но она обещала, что обязательно сделает это. Все уже и так что-то подозревают и косо смотрят на Эдварда, который давно об этом знает.       — Может, расскажет, когда встретится с подружками? — предполагает Ребекка. — Миссис Рочестер ведь сказала, что Ракель, Анна и Хелен поехали с Наталией по магазинам делать покупки к свадьбе.       — Да вы что, миссис МакКлайф! — скромно хихикает Фредерик. — Девочкам сейчас намного интереснее примерять платья и украшения.       — Да уж, эти девочки – те еще модницы, — по-доброму усмехается Джейми. — А уж подготовка к свадьбе – для них святое! И невесты, и их подружки обязаны выглядеть превосходно в этот день.       — А парни будут думать о том, что надеть, в последнюю очередь, — тихо смеется Ребекка. — По крайней мере, я не слышала, чтобы Эдвард или Терренс хотели выбрать себе наряд. Да и Даниэль с Питером не спешат заказывать себе костюмы.       — Ничего, дорогая моя! — тихо усмехается Алисия. — Они очухаются, когда до свадьбы останется одна неделя или меньше!       — Подобрать хороший костюм и причесаться можно за несколько минут, — уверенно отмечает Джейми. — Мы, мужчины, делаем это быстро. Это вам, дамам, надо готовиться минимум за полгода до мероприятия. И с самого раннего утра стоять у зеркала и наводить красоту.       — Уважающая себя женщина обязана ухаживать за собой в любом возрасте.       — И не все женщины собираются так долго, — уверенно добавляет Ребекка. — У меня выработалась привычка собираться за десять-пятнадцать минут.       — Я знаю Наталию очень давно и всегда замечал, что она может очень долго собираться, — отмечает Фредерик. — Из-за этого она раньше опаздывала в школу, на встречи с подругами еще куда-то. А вот Ракель могла собраться очень быстро: раз сказала, что ей нужно пять минут – значит, через пять минут будет стоять уже готовая.       — Эдвард иногда жалуется, что Наталия часто не приходит в назначенное время, — отмечает Джейми. — Говорит, что мог бы еще кучу дел сделать, пока он сидит и ждет, когда она подойдет к нему и скажет, что готова идти.       — Просто девочка хочет быть красивой для будущего мужа, — отвечает Алисия. — Для нее показаться перед ним с ужасной прической, в мятой и несвежей одежде и с плохим маникюром и макияжем – целая катастрофа.       — Господи, да моему сыну будет только в радость увидеть ее без всех этих марафетов. Эдвард – ярый сторонник естественности. Он не любит, когда девушка пытается изменить то, что дала ей природа. И никогда не встречался с девочками, которые красились так, что они становились другими людьми.       — Ну знайте, его можно понять, — уверенно отмечает Фредерик. — Я по телевизору вижу много молоденьких девочек, которые осознанно уродуют себя, но считают, что это красиво. То качают себе губы или грудь, то приклеивают волосы с ногтями, то колют себе в лицо какие-то непонятные составы…       — Это от неуверенности в себе, — предполагает Ребекка. — Эти девочки пытаются изменить себя, потому что не умеют любить себя такими, какие они есть. Хотя становится ужасно обидно, когда хорошенькая симпатичная девочка превращает себя бог знает в кого. И ведь верит, что она станет красивой и будет популярной среди мальчиков. Хотя взрослые мужчины, настроенные на серьезные отношения, от таких нос воротят!       — Абсолютно согласен! Боже, я… — Фредерик качает головой. — Я в ужас прихожу от того, что девочки смотрят на все это и считают нормальным. Да пусть лучше научатся краситься так, чтобы подчеркнуть свою красоту. Не как проститутки, прости, господи, а незаметно.       — Вот и Эдвард смотрит на таких мадам и возмущается, — уверенно отвечает Ребекка. — И я с ним абсолютно согласна. Мне трудно представить, что значит ходить с чем-то инородным в теле. И я не хочу видеть в зеркале совершенно другого человека. Я привыкла видеть себя, свое лицо! Пусть даже на нем полно морщин! Пусть даже у меня уже не такая прекрасная кожа, как в молодости! Я хочу быть собой! Мама меня такой родила.       — Слава богу, что эта ужасная мода обошла Ракель, Наталию, Анну и Хелен стороной! — приподнимает руки к верху Фредерик. — Слава богу!       — Не знаю, что я бы сделала с Ракель, если бы она решилась на эту гадость, — уверенно отвечает Алисия. — Мы бы не позволили ей ни увеличить грудь, ни испортить губы.       — Мужчины тоже не позволят девочкам уродовать себя, — уверенно отвечает Джейми. — У них понятия красоты уж точно не искажено.       — Нет-нет-нет, за этих девочек мы можем быть спокойны, — приподнимает руки Ребекка. — И их детишкам мы даже думать запретим о любом вмешательстве в свою внешность.       — Рочестеры тоже не погладят Наталию по головке за подобное, — предполагает Фредерик. — Да и родители Анны и бабушка Хелен примут меры, чтобы вправить девочкам мозги.       — Дай бог, мистер Кэмерон! — восклицает Алисия.       Через несколько секунд разговор всех присутствующих в гостиной, болтающие со стаканом воды в руках, прерывается звонком в дверь, на которую все переводят свой взгляд.       — А вот и задержавшиеся гости! — восклицает Джейми.       Джейми ставит свою чашку кофе на столик, встает и направляется ко входной двери, которую быстро открывает. После чего он видит на пороге пребывающих в прекрасном настроении Энтони и Летицию Рочестеров.       — О, здравствуйте, мистер Рочестер, миссис Рочестер, — слегка улыбается Джейми. — А мы уж заждались вас!       — Здравствуйте, мистер МакКлайф, — здороваются Летиция и Энтони после того, как пересекают порог.       Джейми сначала приветствует Энтони, крепко пожав ему руку, а потом обнимает Летицию и обменивается с ней дружеским поцелуем в щеку.       — Проходите, — делает пригласительный жест Джейми.       Энтони и Летиция уверенно проходят в дом.       — Вы уж простите, что мы задержались, — извиняется Летиция. — Просто у нас на жаре перегрелся мотор посреди дороги, и мы не могли завести ее. Кое-как вернули ее к жизни.       — Ничего страшного, — закрыв входную дверь, произносит Джейми. — Мистер Кэмерон и миссис Миддлтон тоже долго простояли в пробке.       — Да уж, из-за этой жары на нас свалилось столько проблем, — устало отвечает Энтони. — Работать невозможно…       — Абсолютно согласен…       Через несколько секунд Летиция, Джейми и Энтони оказываются в гостиной, где их ждут Ребекка, Фредерик и Алисия, вставшие с дивана и поставившие свои стаканы на столик.       — О, какие люди! — с легкой улыбкой восклицает Фредерик. — Миссис Рочестер! Мистер Рочестер! А мы уж думали, что вы не захотите составить нам компанию.       — Если у вас есть такие мысли, то вы нас обижайте, — дружелюбно отвечает Летиция.       Все приветствуют только что приехавших Летицию и Энтони рукопожатием или объятиями, а Алисия и Ребекка обмениваются с ними еще и дружеским поцелуем в щеку.       — О, миссис Миддлтон, как здорово, что вы тоже к нам присоединились, — уверенно говорит Летиция. — Мы очень много о вас говорили.       — Да, наконец-то у меня появился шанс провести время в прекрасной компании, — скромно улыбается Алисия.       — Кстати, господа, мы с Летицией извиняемся за то, что приехали позже, — дружелюбно извиняется Энтони. — Все дело в машине, которая не заводилась из-за перегрева мотора.       — Да ничего страшного! — машет рукой Ребекка. — Говорят, сейчас все автобусы переполнены и ходят с опозданиями.       — Это правда, — кивает Летиция. — А одной женщине стало плохо, когда мы с Энтони проезжали мимо автобусной остановки.       — О, боже… — устало вздыхает Алисия. — Не привыкла я к такой жаре…       — Сейчас хорошо только детям и подросткам, — бросив короткий взгляд в сторону заднего двора, отвечает Джейми.       — Слушайте, а что это за девочка играет на заднем дворе? — слегка хмурится Летиция, увидев Аманду, играющую со своим мишкой и тряпичной куклой. — Я ее раньше не видела.       — Это моя приемная дочка, — с легкой улыбкой отвечает Алисия.       — Ваша приемная дочка? — округляет глаза Энтони.       — Да, я предложила ей поехать сюда и познакомиться со всеми вами, и она с радостью согласилась. Точнее, мистера и миссис МакКлайф она уже знает еще с того момента, как Терренс оказался в больнице. А вот с вами и Джонсонами я готова познакомить ее прямо сейчас.       — Милая девчушка, — отмечает Энтони.       — Погодите, миссис Миддлтон, а разве вы уже закончили процедуру удочерения? — слегка хмурится Летиция, переведя взгляд на Алисию.       — Все эти процедуры позади, и я официально стала мамой этой прекрасной девочки, — с гордо поднятой головой сообщает Алисия.       — Это же потрясающе! — с широкой улыбкой восклицает Энтони. — Поздравляю вас с этим прекрасным событием.       — Уверена, что у этой девочки будет превосходная мама, — с легкой улыбкой добавляет Летиция.       — Большое спасибо, миссис Рочестер, мистер Рочестер, — вежливо благодарит Алисия.       Летиция и Энтони обмениваются легкими улыбками с Алисией, которая с радостью принимает их дружеские объятия.       — Слушайте, давайте мы присядем и выпьем что-нибудь, — указывает рукой на диван Ребекка. — Что вам принести, мистер Рочестер, миссис Рочестер?       — Ох, если я и буду что-то пить в такую жару, то только что-нибудь холодное, — уверенно отвечает Летиция, положив свою сумочку на диван. — Все равно что…       — Я тоже, — произносит Энтони, приложив руку ко лбу. — Принесите что-нибудь холодное, со льдом.       — Сейчас принесу, — кивает Ребекка. — А вы пока располагайтесь.       Ребекка уходит на кухню, пока остальные присаживаются на диван и удобно устраиваются на нем.       — Кстати, а мистер и миссис Джонсон разве не приедут? — интересуется Энтони.       — Конечно, приедут, — дружелюбно отвечает Джейми. — Наверное, тоже попали в пробку. Или мотор машины сломался.       — Сейчас хорошо только тем, кто купается в море на пляже или сидит в магазине с кондиционером, — предполагает Летиция, взяв какой-то журнальчик со стола и начав махаться им. — Ну еще и те, кто сидит дома. Пьет холодную воду.       — Думаю, Наталии и ее подружкам сейчас очень хорошо, — с легкой улыбкой отмечает Алисия. — Да и парням тоже…       — Да, девочки поехали по магазинам смотреть платья для подружек невесты.       — Ну и слава богу! А то с этими проблемами они не могли никуда выбраться.       — Надеюсь, что Ракель, Хелен и Наталия смогут отвлечь Анну ото всего, что с ней произошло, — выражает надежду Фредерик. — Бедняжка больше всех настрадалась за это время.       — Ох, слава богу, этих больных мерзавцев поймали, — резко выдыхает Энтони. — И в очередной раз мы убеждаемся в том, что мистер Джонсон и его коллеги знают свое дело.       — Не только, мистер Рочестер, — уверенно отвечает Алисия. — Парни, а в частности, Даниэль, и их песик тоже блестяще справились со своей задачей.       — Да, ребята и правда молодцы! Смелые, уверенные в себе и готовы глотки перегрызть ради близких…       — Особенно хорошо постарался Даниэль, — уверенно отмечает Джейми.       — Этот парень начинает нравиться мне все больше и больше, — скромно улыбается Летиция. — Не стал ждать, когда все разрешится само собой, и взял дело в свои руки.       — В этом он и правда молодец. Настоящий мужик, который держит свое слово, не ждет у моря погоды и не трусит, стоя в сторонке.       — Мне нравится то, что Даниэль осознавал свою ошибку и знал, что ее нужно исправить, — уверенно признается Джейми. — Даже если ему от стыда хотелось голову в песок зарыть.       — Мужик, что еще сказать! — восклицает Энтони.       — Кстати, мистер Джонсон очень хвалил его. А родители Анны, по словам Виктора, еще больше полюбили этого парня. Они так благодарны за то, что он спас их дочь от этих тварей.       — Да, оказывается, у Анны не такие уж и плохие родители, — задумчиво говорит Летиция. — А девочки описывали их так, будто ужаснее них лишь обидчик Анны.       — А разве ни один из вас не знаком с ними? — удивляется Джейми.       В этот момент в гостиную возвращается Ребекка с подносом с парой стаканов прохладной воды, ставит его на столик и присаживается на диван, пока Энтони и Летиция берут стаканы и отпивают немного воды.       — Да они были не очень-то и общительные, — признается Алисия. — Ни девочек не знали, ни их родственников. Да и Анна не стремилась познакомить нас с ними. Хотя никогда не скрывала, что ее семье не нравятся ни девочки, ни все те парни, с которыми она когда-либо общалась.       — Может, когда-нибудь мы и познакомимся с ними, — пожимает плечами Фредерик.       — Слушайте, а представьте, если родители Анны появятся на свадьбе Эдварда и Наталии и Терренса и Ракель по их приглашению, — с легкой улыбкой говорит Ребекка. — Да еще и бабушка Хелен придет…       — Ну Наталия хорошо знакома с миссис Маршалл и вполне может пригласить ее на свадьбу, — задумчиво отвечает Летиция. — Да и мы с Энтони неплохо общались с ней.       — Очень хорошая женщина, — добавляет Энтони. — У нее еще был муж, но Хелен сказала, что он три года назад умер. Но тоже неплохой человек был.       — Мы сначала думали, что оба родителя погибли, но недавно выяснилось, что они, будучи подростками, просто бросили ее. Отец смылся еще до рождения Хелен, а мать отказалась от своей дочки и хотела оставить ее в больнице. Но мистер и миссис Маршалл забрали новорожденную девочку и сами ее вырастили, когда их дочь ушла из дома.       — Да, Терренс говорил об этом, — хмурится Ребекка.       — И я, если честно, в шоке, — добавляет Джейми. — Да, эти люди были еще молодые, но так тоже нельзя. Отказываться от новорожденной девочки, от своего собственного ребенка…       — У меня сердце сжимается, когда я думаю об этом, — признается Алисия. — Но слава богу, Хелен не попала в чужую семью и росла с родными. Они молодцы, что не бросили внучку.       — Это верно, хотя я никогда не смогу понять родителей Хелен, — качает головой Летиция.       — Я тоже… — соглашается Энтони. — Никто же не виноват, что они в свое время не предохранялись.       — Э-э-э, простите, миссис Рочестер, а бабушка Наталии будет на свадьбе? — интересуется Алисия.       — Конечно, будет, — с легкой улыбкой уверенно кивает Летиция. — Она всегда мечтала побыть на свадьбе Наталии. Правда сначала моя мама очень хочет познакомиться с Эдвардом. Говорит: «Не отдам внучку замуж до тех пор, пока не познакомлюсь с ее избранником!»       — И когда же они встретятся? — интересуется Фредерик.       — Да мы уже давно хотим познакомить миссис Ласкано с Эдвардом, но из-за этих проблем встреча все время срывалась, — признается Энтони.       — Ой, я бы даже и переживать не стал, ибо и так ясно, что Эдвард понравится миссис Ласкано, — махнув рукой, уверенно отвечает Джейми. — У моего сына очень хорошо получается очаровывать людей.       — А мы и не переживаем, — скромно улыбается Летиция. — Мама и так уверена, что Эдвард очень хороший, видя, как хорошеет моя дочь, когда говорит о нем.       — Однако она все равно хочет познакомиться с ним и поговорить, — добавляет Энтони.       — Будьте уверены, мистер Рочестер, мой сын легко очарует бабушку Наталии, — уверенно отвечает Ребекка.       — У Эдварда есть свои недостатки, но он все равно очень милый, добрый и обаятельный, — бодро отмечает Фредерик.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, после которой в гостиную с заднего двора возвращается улыбчивая Аманда с плюшевым мишкой и тряпичной куколкой в руках.       — Ох, на улице будто стало еще жарче… — жалуется Аманда. — В этом доме намного приятнее находиться… Я люблю жару, но не такую сильную…       Аманда переводит взгляд на Ребекку и Джейми.       — Миссис МакКлайф, мистер МакКлайф, можно мне немного водички?       — Конечно, солнышко, сейчас принесу, — скромно улыбается Ребекка.       Ребекка встает с дивана и снова уходит на кухню за стаканом воды, пока Алисия усаживает Аманду между собой и Фредериком, а Энтони с Летицией с легкой улыбкой наблюдают за дочерью тетушки Ракель.       — Девочка… — мягко обращается к Аманде Летиция. — Девочка, скажи, а это твоя мама?       — Да, это моя мама! — восклицает Аманда и поближе прижимается к Алисии. — Самая лучшая и любимая на свете!       — Ты так сильно любишь ее? — интересуется Энтони.       — Очень! Очень-очень сильно!       — Кстати, да, дорогие мои, позвольте мне представить вам свою дочку Аманду, — представляет свою дочь Алисия и приобнимает Аманду за плечи. — Дорогая, это Энтони и Летиция Рочестеры. Они – родители Наталии. Той девушки со светлыми волосами, которые тебе так понравились.       — Очень приятно, — дружелюбно отвечает Аманда.       — И мы рады знакомству, — скромно улыбается Энтони.       — А у вас очень красивые волосы, миссис Рочестер. И вы сами очень красивая.       — Ох, спасибо большое, — скромно поправив забранные наверх белокурые волосы, смущенно благодарит Летиция.       — Кстати, когда Эдвард познакомил меня с Наталией, я была приятно поражена ее красотой. Я никогда не видела столь красивых людей. А ее волосы просто великолепны.       — Да, моя доченька – просто красавица. Ей еще с детства говорили о том, что она очень красивая и запоминающаяся.       — Кстати, Аманда, а ты уже познакомилась с Ракель, племянницей своей мамы? — спрашивает Энтони.       — Да, я уже встретила ее! Ракель тоже очень красивая! А до этого мама рассказывала про нее только всего хорошего. И мне было очень больно, когда моя кузина горько плакала из-за того, что Терренс немного приболел. Но когда ему стало лучше, она начала улыбаться. Ее улыбка такая красивая, а ее жених такой хороший и добрый. Он очень любит меня.       — Ракель просто очень любит его и переживает даже тогда, когда он болеет или грустит. Да и Терренс будет сильно волноваться, если с твоей кузиной случится что-то подобное.       — Даже мой мишка не смог утешить ее, хотя он всегда заставлял людей улыбаться.       — Не думай об этом, солнышко, — погладив Аманду по голове, мягко отвечает Алисия. — Теперь все хорошо.       — И слава богу! Я не люблю, когда кто-то грустит и страдает! И хочу, чтобы все были счастливы!       — Никто и не страдает, милая, — с легкой улыбкой говорит Летиция. — Мы уже во всю думаем о свадьбе.       — Ура-ура-ура-ура! — радостно хлопает в ладоши Аманда. — Я так хочу побывать на свадьбе! Хочу посмотреть на платья невест. Хочу посмотреть, какие красивые будут женихи.       — Конечно, милая, — задумчиво отвечает Летиция. — Наталия и Эдвард и Ракель с Терренсом будут очень рады видеть тебя.       — Но что мне надеть? У меня же нет красивых платьев!       — Не беспокойся, радость моя. Мы с тобой поедем в магазин и выберем тебе самое красивое платье.       — Да-да-да! — радостно хлопает в ладоши Аманда. — Мне уже не терпится!        В этот момент в гостиную приходит Ребекка и протягивает Аманде стакан воды.       — Что не терпится? — удивляется Ребекка, присаживаясь на диван.       — Побыть на свадьбе! — уверенно отвечает Аманда и выпивает немного воды.       — Скоро, милая моя, скоро.       — А как вы думайте, у них будет красивая свадьба?       — Обязательно, милая. Свадьба будет похожа на ту, что описывают в сказах про принцев и принцесс.       — Да! — восторженно восклицает Аманда. — Принцы и принцессы поженятся перед гостями и уедут в свои замки на красивой карете с лошадками, где будут жить долго и счастливо?       — Что-то вроде того, — с широкой улыбкой кивает Летиция. — Моя дочка будет королевой для своего короля.       — Здорово! Здорово!       Аманда на пару секунд замолкает и выпивает немного воды из стакана, пока взрослые не скрывают своих широких улыбок и радости, которую им несет эта маленькая девочка. Но затем они все слышат, как в гостиной раздается звонок в дверь.       — А вот и Джонсоны приехали! — восклицает Джейми.       Джейми встает с дивана, направляется ко входной двери, быстро открывает ее и видит на пороге только одну Лидию.       — О, здравствуйте, миссис Джонсон, — дружелюбно здоровается Джейми.       — Добрый день, мистер МакКлайф, — мягко отвечает Лидия, пересекая порог дома.       Лидия и Джейми обмениваются коротким поцелуем в щеку и заключают друг друга в дружеские объятия.       — А где Виктор? — слегка хмурится Джейми. — Вы разве приехали без него?       — Виктор сейчас разбирается с машиной, — объясняет Лидия. — Мы кое-как доехали до вас.       — Немудрено.       — Он, кстати, он просил вас подойти к нему и помочь. Один мой муж не справится.       — Хорошо, иду. А вы пока проходите в гостиную. Все уже ждут вас.       — Как скажете.       Джейми выходит на улицу, закрывает за собой дверь и уходит к Виктору, чтобы помочь ему, а Лидия уверенно направляется в гостиную, где видит всех, кого она приветствует на словах и с помощью объятий и дружеского поцелуя в щеку.       — Что-то вы припозднились, миссис Джонсон, — бодро отмечает Энтони.       — Знаю, простите, — скромно произносит Лидия. — Наша машина кое-как выдержала эту поездку, и мы едва не встали посреди дороги.       — Ох, мы тоже с трудом добрались до сюда, — заправив прядь волос за ухо, признается Летиция.       — Да уж, скорее бы уже похолодание… Скажу вам откровенно, я ненавижу жару.       — Абсолютно согласен, миссис Джонсон, — уверенно говорит Фредерик. — То, что творится сейчас, уже слишком.       Пока Аманда увлекается игрой со своим плюшевым мишкой, Лидия присаживается вместе с остальными, а Ребекка, уже успевшая еще раз сходить на кухню, предлагает ей стакан воды, который она с радостью берет.       — Кстати, а где мистер Джонсон? — слегка хмурится Ребекка. — И куда подевался Джейми?       — Виктор разбирается с машиной, а Джейми пошел помочь ему, — спокойно отвечает Лидия. — И мой муж еще и хочет докурить сигарету.       — У меня такое чувство, что из-за этой жары все машины выйдут из строя, — по-доброму усмехается Алисия. — Как и автобусы…       — Да уж… И я слышала, что такая жара продлится еще пару-тройку дней.       — О, долго же нам придется мучиться… — задумчиво отвечает Фредерик.       — По крайней мере, здесь мы точно спасемся от этой жары, — уверенно отвечает Ребекка.       — На данный момент чей-то дом или хороший магазин – единственные места, где можно скрыться от такого пекла, — выпив немного воды, спокойно говорит Лидия.       Все обмениваются легкими улыбками между собой, неторопливо попивая воду из стаканов и несколько секунд ничего не говоря. А немного погодя внимание Лидии привлекает Аманда, как мышка сидящая между Фредериком и Алисией и играющая со своим мишкой.       — Ой, а я и не заметила эту девочку, — с легкой улыбкой говорит Лидия. — Кто это, господа?       — Это моя дочка, — уверенно отвечает Алисия, приобняв Аманду, которая отвлекается от игрушки и переводит взгляд на свою маму. — Я недавно закончила процесс удочерения и забрала эту девочку к себе.       — Правда? — выражает искреннюю радость Лидия. — Господи! Это же здорово! Миссис Миддлтон, дорогая, примите мои поздравления.       — Спасибо большое, миссис Джонсон. Кстати, познакомьтесь, мою дочку зовут Аманда.       — Здравствуйте! — машет рукой Аманда. — Рада познакомиться!       — Я тоже, милая, — скромно улыбается Лидия. — А я – Лидия Джонсон.       — О, какое красивое у вас имя. И вы сами очень красивая, миссис Джонсон.       — Ох, спасибо за комплимент, солнце.       — А как вы сделали такую потрясающую прическу? — интересуется Аманда, получше рассматривая Лидию, волосы которой красиво забраны наверху. — Я хочу себе такую же!       — Если хочешь, я потом покажу, как ее сделать. Она совсем не сложная, и ее можно сделать без посторонней помощи.       — Я хочу сделать ее на свадьбу Эдварда и Наталии и Терренса и Ракель! Все говорят, что она будет королевская, и я хочу выглядеть как принцесса в этот день.       — Я поняла, — с легкой улыбкой уверенно кивает Лидия. — Обещаю, я с радостью научу тебя делать такую прическу или даже что-то лучше.       — А вы уже знайте, как будут выглядеть невесты?       — Никто пока не знает, дорогая, — дружелюбно отвечает Летиция. — Но можешь не сомневаться, невесты будут очень красивыми. Для моей дочки это очень важно.       — А женихи? Женихи тоже должны быть бесподобными!       — Женихи тоже будет неотразимы, — скромно улыбается Ребекка. — Друзья женихов и невест сделают все, чтобы гости были поражены их образами.       — Ах, скорее бы свадьба… — мечтательно вздыхает Аманда. — Хоть на невест в длинном платье посмотреть…       Все начинают скромно смеяться, в очередной умиляясь Аманде, которая мгновенно покорила сердца каждого, кто сидит в гостиной. А через пару секунд к ним подходят довольные Джейми с Виктором.       — Виктор, ну наконец-то! — восклицает Ребекка.       — Мы уже заждались вас, — добавляет Алисия.       — Простите, леди и джентльмены, у меня возникли кое-какие проблемы с машиной, — приподняв руки перед собой, объясняет Виктор. — Но сейчас уже все в порядке.       Все приветствуют Виктора, обнявшись с ним и пожав ему руку, а женщины еще и обмениваются с ним дружеским поцелуем в щеку. После чего он и Джейми направляются в ванную, чтобы помыть руки. А затем капитан полиции присаживается рядом с Лидией и отпивает немного воды из стакана, предложенного ему Ребеккой, рядом с которой садится мистер МакКлайф.       — О чем разговор? — интересуется Джейми.       — О свадьбе Эдварда и Наталии и Терренса и Ракель, — уверенно отвечает Энтони. — О том, что Аманде уже не терпится побыть на этом торжестве.       — Э-э-э, я извиняюсь, а кто такая Аманда? — слегка хмурится Виктор.       — А вот, — приобняв Аманду за плечи, уверенно произносит Фредерик. — Это и есть Аманда. Дочка Алисии.       — Правда?       — Да. Кстати, Аманда… — Фредерик переводит взгляд на Аманду. — Познакомься с Виктором Джонсоном.       — Здравствуйте, — с легкой улыбкой машет своей маленькой ручкой Аманда.       — Привет-привет! А я-то думал, что за хорошенькая девочка сидит между мистером Кэмероном и миссис Миддлтон.       — Это моя мама, а это дедушка моей кузины Ракель. Ну а это мой любимый мишка Томми. — Аманда машет Виктору лапкой своего маленького мишки. — Я никогда не расстаюсь с ним. Он приносит мне удачу и дарит людям радость.       — Ты везде с ним ходишь?       — Нет, я не беру его в школу, ибо боюсь потерять. Или какие-нибудь противные мальчишки украдут его и разорвут н.       — Вот и правильно! В школе надо не в игрушки играть и делать всякие глупости с одноклассниками. Надо очень хорошо учиться, радовать маму хорошими оценками и примерным поведением и выбирать будущую профессию.       — А я очень хорошо учусь! — с гордо поднятой головой сообщает Аманда. — Я – лучшая ученица в школе и очень часто участвую в школьных конкурсах.       — А еще она успевает не только делать все уроки, но еще и помогать маме и заботиться о ней, когда она устала, — с легкой улыбкой добавляет Алисия.       — Надо же! — восклицает Виктор.       — Аманда у меня очень самостоятельная и уже многое умеет. Ей не надо ни о чем напоминать, ибо она и сама знает, что надо делать.       — Господи, какая же у вас чудесная дочка. Я так рад за вас, моя дорогая. Поздравляю. От души.       — Спасибо, мистер Джонсон.       В воздухе на несколько секунд воцаряется пауза, во время которой все обмениваются легкими улыбками.       — Извините, миссис МакКлайф, а можно я опять пойду поиграю на заднем дворе? — спрашивает Аманда.       — Конечно, дорогая, иди, — дружелюбно отвечает Ребекка. — А взрослые пока немного поболтают.       — Хорошо!       Аманда быстро вскакивает с дивана, вприпрыжку направляется к двери, ведущей на задний двор, с мишкой и куколкой в руках и выходит на улицу.       — Боже, что за золотой ребенок! — искренне восхищается Лидия, приложив руку к сердцу. — Я что-то невольно вспоминаю Диану в возрасте Аманды. Она была такой же хорошенькой малышкой, которая вызывала у всех умиление.       — А мне она почему-то напомнила Ракель, — задумчиво признается Виктор. — Как будто эта девочка – ее родная сестра.       — Я тоже так подумала, когда впервые увидела ее, — уверенно отвечает Алисия.       — Дай бог, подростковый возраст не испортит ее, и она останется такой же послушной и ласковой, как сейчас.       — Хочу верить, что я справлюсь с ней. Хочу верить, что в случае с Амандой все будет так же, как и с Ракель. Ведь с ней у нас с мистером Кэмероном не было больших проблем в плане ее поведения в подростковом возрасте. Моя племянница всегда была очень скромной и послушной. Бывали, конечно, трудные времена, но мы все-таки прошли через них.       — Девочки, может быть, и более послушные, но за мальчиками глаз да глаз нужен, — уверенно отвечает Ребекка. — Я здорово намучилась с Терренсом, когда он был подростком. У него всегда был сложный характер, но тогда он стал просто неуправляемым. Но зато когда этот период прошел, я перекрестилась и сказала: «Слава богу!». Хотя этого парня все еще нельзя назвать скромным и послушным.       — Как будто Эдвард был примерным мальчиком! — энергично кивает Джейми. — Этот сорванец вообще никогда не сидел на одном месте и постоянно искал приключений на свой зад. Впрочем, ничего не изменилось с того времени. Он все такой же неугомонный и пытается засунуть пальцы в розетку.       — Все мальчишки такие… — задумчиво отвечает Энтони. — Когда я был помоложе, то терпеть не мог сидеть дома или на уроках. Хотелось побегать, попрыгать и всякое такое…       — Тем не менее, вы построили хорошую карьеру, женились, и вырастили прекрасную дочку, — уверенно говорит Виктор. — Вам только внуков осталось вырастить. И можете считать, что жизнь прожита не зря.       — О, мистер Джонсон, о внуках еще рано говорить, — скромно хихикает Летиция. — Пусть дочка сначала выйдет замуж и немного поживет с мужем.       — Кроме того, у них еще будет шанс повозиться со своими племянниками, если Терренс с Ракель раньше созреют для ребенка, — добавляет Энтони.       — Кстати, мне кажется странным, что Терренс и Ракель вот-вот поженятся, а ни один из них не говорит о желании завести ребеночка, — уверенно отмечает Лидия.       — Да ладно вам, миссис Джонсон, не торопите события! — машет рукой Джейми. — Они только недавно разрешили свои проблемы и проблемы друзей. Пусть уделят себе немного времени и придут в себя.       — Надеюсь, что они оба и правда хотят этого, — выражает надежду Виктор. — Нет смысла заводить ребенка, который для тебя как пятая нога у собаки, только для того, чтобы кому-то там угодить.       — Конечно, они хотят! — восклицает Алисия. — Вы же знайте, что Терренс всегда мечтал об этом! Да и Ракель хочет ребеночка, хотя и не говорит об этом на всех углах. И они оба очень любят Аманду и с радостью с ней возятся.       — Не обижайтесь, господа, но у меня иногда складывалось иное впечатление о Ракель… — признается Летиция. — Ведь когда я, Энтони или Наталия говорим с Ракель о детях, то она как-то странно реагирует. Как будто она… Не горит желанием иметь ребенка.       — Миссис Рочестер, как вы могли такое подумать? — ужасается Фредерик. — Конечно же, Ракель хочет однажды стать мамой. Она ни разу не говорила, что не любит детей и будет жить без них.       — Но ведь Наталия как-то разговаривала со мной и Летицией и выразила подозрение, что странности в поведении Ракель связаны именно с ребенком, — задумчиво отвечает Энтони. — Мол, это то, что она боится рассказывать Терренсу.       — Господи, неужели вы так и не узнали, что с ней происходит? — округлив глаза, удивляется Виктор.       — Увы, мистер Джонсон, она так и заговорила об этом, — пожимает плечами Летиция.       — Но ведь прошло уже столько времени!       — Наверное, она боится, — предполагает Лидия. — Например, реакции Терренса. Ведь о его непростом характере было много сказано!       — Слушайте, а если это и правда как-то связано с ребенком? Может, Ракель действительно не хочет иметь детей, но вам говорит обратное, чтобы вы не судили ее? И боится рассказать Терренсу об этом?       Перед тем, как нарушить тишину, Ребекка, Алисия, Джейми и Фредерик переглядываются между собой, понимая, что им нужно как можно быстрее сменить тему разговора и отвести от себя любые подозрения.       — В любом случае Ракель не может молчать вечно, — спокойно говорит Джейми. — Рано или поздно ей придется признаться во всем.       — Да, она сама все расскажет, когда захочет, — задумчиво добавляет Фредерик. — Не надо давить на нее и насильно все вытягивать. А иначе моя внучка только больше замкнется в себе.       — Но сколько же можно молчать и мучить всех? — разводит руками Виктор. — Ракель должна понимать, что рано или поздно все узнают, что с ней происходит.       — Мы все понимаем, Виктор, — спокойно говорит Ребекка. — Но давить на нее тоже нельзя. Достаточно того, что она боится Терренса. Боится его реакции, которая может быть просто непредсказуемой.       — Послушайте, господа, мне кажется, вам пора брать ситуацию в свои руки.       — Обязательно возьмем, — уверенно обещает Алисия. — Но заставлять ее говорить насильно не будем. Пусть моя девочка сама решится на откровение.       — Простите, но так может продолжаться до бесконечности, — уверенно отмечает Лидия.       — Ничего, подождем.       — То есть, вы ничего не будете делать? — удивляется Летиция.       — Любые наши меры все равно ничего не дадут.       — Да, Ракель снова будет упрямиться, — задумчиво добавляет Фредерик.       Виктор, Лидия, Летиция и Энтони слегка хмурятся и переглядываются между собой. Поначалу они решают расспросить Алисию, Фредерика, Ребекку и Джейми, поскольку видят, что эти люди явно что-то знают и поэтому выглядят слишком спокойными. Но потом решают не вмешиваться в дела их семьи и подождать, когда они сами захотят все рассказать.       — Ладно… — пожимает плечами Энтони. — Будем ждать… Может… Нам повезет, и Наталия, Анна и Хелен смогут что-то узнать у Ракель, пока они ходят по магазинам…       — Кто знает, мистер Рочестер… — задумчиво отвечает Ребекка.       — А может, и парням удастся разговорить ее, — добавляет Джейми. — Им же удалось разговорить Анну, и она перестала отрицать то, что все и так видели.       — Ах да, Анна… — с грустью во взгляде тихо вздыхает Виктор. — Я так рад, что эта девочка больше не станет жертвой этих больных людей.       — Кстати, а этим мерзавцам дадут большой срок? — интересуется Летиция.       — Со своей стороны я сделаю все возможное. Огромную роль сыграют и адвокаты Сеймуров, которых они наняли. Показания нескольких свидетелей и самой потерпевшей, неопровержимые улики… Всего этого у нас в достатке.       — Значит, переживать не о чем?       — Не беспокойтесь, дорогие мои, эти мерзавцы все равно получат то, что должны. Хотя им и так светит приличный срок. Уж отец обидчика Анны точно сядет надолго за убийство своей жены. Да и его сыночек легко не отделается.       — Господи, да чего же бывают мерзкие люди! — возмущается Алисия. — Как можно было отравить свою собственную жену?       — Лично мне очень жалко младшего сына того подонка… — с грустью во взгляде признается Виктор. — Я видел, в каком отчаянии он был, пока выводил брата и отца на чистую воду. И с какой уверенностью он давал показания в полицейском участке.       — Он потерял свою мать из-за двух мерзавцев, которые никогда не любили его… — тяжело вздыхает Летиция. — Да еще и смерть этой женщины была ранняя и такая ужасная…       — Этот парень выразил полную готовность сотрудничать с полицией и готов сделать все, чтобы бы посадить этих типов в тюрьму. Мы взяли у него показания еще в день ареста его отца и брата, и забрали все улики, которые он предоставил. Парень дал понять, что если понадобится, то он готов приехать к нам в любое время. При рассмотрении дела и вынесении приговора суд обязательно будет учитывать его слова и улики.       — Главное, чтобы эти двое не нашли себе хорошего адвоката и не были оправданы, — уверенно отвечает Джейми.       — Нет, Джейми, не беспокойтесь. Им уже никакие адвокаты не помогут. Все будет хорошо!       — Дай бог, этих мерзавцев отправят в тюрьму на много лет, — выражает надежду Алисия.       — Отправят, не беспокойтесь. — Виктор отпивает из стакана немного прохладной воды. — Я всегда говорил, что верю в наш закон и справедливость.       — Ну раз вы говорите, что отправят, значит, мы можем быть спокойны, — бросает легкую улыбку Ребекка.       — Кстати, должен признаться, что у Анны очень даже хорошие родители, — уверенно отмечает Виктор. — Не знаю, кто там что говорил, но мне эти люди очень понравились. Такие интеллигентные, воспитанные, внимательные…       — Девочкам и парням тоже понравились эти люди, — с легкой улыбкой отвечает Энтони. — Да и сами Сеймуры очень хорошо приняли их.       — Они так переживают за свою дочку… Я хорошо помню тот день, когда говорил с ними после избиения Анны. И ее отец, и ее мать были ужасно взволнованными и едва сдерживали свои эмоции. Винили себя в том, что оказались хорошими родителями. А во время операции по аресту Сеймуры будто на иголках были. Они никак не могли успокоиться и переживали, что все пойдет не по плану. Им пришлось приложить много усилий, чтобы не выдать себя в начале и не сорвать операцию.       — Ох, как хорошо, что с этим кошмаром покончено! — приподнимает руки к верху Фредерик. — Я очень рад, что Анне больше никто не угрожает, а ее родители на самом деле любят свою дочь и беспокоятся за нее.       — Кстати, я даже как-то сблизился с Сеймурами за все это время. В какой-то момент мы немного разговорились и обсудили девушек, парней и их родственников. Я рассказал им про всех вас, а они выразили надежду, что однажды смогут познакомиться с вами.       — Да мы тоже будем рады познакомиться с ними, — со скромной улыбкой пожимает плечами Лидия. — Будет еще больше народу! Не все же одним молодым веселиться. Взрослые тоже хотят общаться с друзьями и родственниками.       — А я обещаю, что как-нибудь познакомлю вас со своей мамой, — уверенно обещает Летиция. — Она у меня очень общительная и быстро находит общий язык с любым человеком. Например, все врачи, которые наблюдают ее, уже разговаривают с ней как близкие друзья.       — Вы уже давно обещайте познакомить ее с нами, дорогая моя, — напоминает Ребекка.       — Простите, миссис МакКлайф. Сейчас у моей мамы есть кое-какие дела, и мы часто ходим в больницу. Но я обещаю, что очень скоро вы все познакомитесь с ней. Может, как-нибудь еще и Анна представит нам своих родителей, а Хелен – свою бабушку. И мы будем проводить время не хуже молодежи!       — Лично я обожаю проводить время с хорошими людьми за чашечкой чая или кофе, — с легкой улыбкой признается Алисия. — Редко когда можно никуда не торопиться и спокойно посидеть с людьми, многих из которых уже очень давно знаешь.       — Да мы еще и запросто можем поехать куда-нибудь отдохнуть! — уверенно заявляет Фредерик. — Не все молодежи где-то целыми днями кататься. Взрослые и пожилые тоже имеют право на отдых с друзьями и вполне могут выехать за город!       — О, мистер Кэмерон, я не перестаю удивляться вашей нескончаемой энергии, — дружелюбно смеется Энтони.       — Жизнь должна быть яркой и незабываемой, дорогой мой мистер Рочестер. Пока ноги держат, нельзя лежать и тупо пялиться в потолок.       — Знайте, мне кажется, что у вас будут силы не только растить правнуков, но еще и жениться.       — Я? — широко распахивает глаза Фредерик. — Жениться?       — Да, мистер Кэмерон, вы еще вполне можете стать женихом, — с легкой улыбкой отвечает Лидия. — Почему бы вам не жениться на ком-нибудь? Познакомьтесь с хорошей женщиной! Чтобы рядом был кто-то, кто сможет за вами ухаживать! Вы же остались одни после того, как ваша внучка переехала в дом своего будущего мужа!       — Да нет, ну что вы! — скромно хихикает Фредерик. — Какая может быть женитьба в моем возрасте?       — Не ставьте на себе крест, мистер Кэмерон, — уверенно возражает Ребекка. — Люди женятся в любом возрасте!       — Нет, жениться в моем возрасте – это дурной тон!       — Кто вам сказал эту глупость? — удивляется Летиция. — Жениться еще никогда не было дурным тоном, независимо от того, сколько вам лет!       — Господи, да какой из меня жених! Я скоро разменяю восьмой десяток, а вы меня в женихи записывайте!       — Неужели вы не смотрите телевизор? — недоумевает Ребекка. — Я однажды видела репортаж о мужчине, который женился в семьдесят лет! Он живет в доме престарелых и встретил там женщину, с которой решил провести остаток своей жизни.       — Да-да, я слышал об этом, — уверенно кивает Виктор.       — Я за то, чтобы люди заключали брак как минимум до тридцати пяти лет, — уверенно заявляет Фредерик.       — Нет, вы думайте стереотипами: там поздно, здесь рано! — восклицает Джейми. — Никогда не поздно! Наоборот – люди, которые поздно женятся, лучше готовы к этому и хорошо понимают, что такое брак. Они с большей ответственностью относятся к этому, чем молодые, которые сначала женятся, а потом разбегаются.       — Вот-вот, Джейми абсолютно прав! — соглашается Виктор. — Вам еще не поздно обрести свое счастье.       — Да, вы – мужчина еще хоть куда! — добавляет Лидия.       — Нет-нет, господа, я пас! — приподняв руки, громко тараторит Фредерик. — Пусть женятся молодые!       — Слушайте, а хотите я расскажу вам кое-что забавное? — немного смущенно спрашивает Алисия.       — Что, миссис Миддлтон? — интересуется Энтони.       — Однажды Аманда пыталась сосватать меня мистеру Кэмерону.       — Да ладно? — широко улыбается Ребекка. — Аманда пыталась свести вас?       — Все время говорила, что мы бы здорово смотрелись вместе. И считает, что я была бы ем прекрасной партнершей.       — Господи, Алисия, ну зачем вы это сказали? — смущается Фредерик, закрыв лицо рукой.       — А что, господа! — бодро восклицает Джейми. — По-моему, эта девочка абсолютно права! Мистер Кэмерон и миссис Миддлтон здорово смотрелись бы вместе.       — Действительно! — соглашается Лидия. — Насколько мы знаем, они оба одиноки и когда-то давно овдовели! И эти двое всегда прекрасно ладили. Так почему бы им не пожениться?       — Да вы что такое говорите! — возражает Фредерик.       — И не переживайте из-за большой разницы в возрасте! — уверенно добавляет Виктор. — Сейчас многие женятся на тех, кто старше или младше больше, чем на десять лет.       — Слушайте, а эта маленькая девчушка знает толк в совместимости людей! — бодро отмечает Энтони. — Может, она растет будущей свахой?       — Не исключено! — восклицает Летиция.       — Слушайте, надо будет привести к ней Диану и ее мужа к этой девочке и узнать ее мнение насчет их пары, — бодро говорит Виктор. — Может, у Аманды и правда есть задатки профессиональной свахи!       Все начинают тихонько хихикать и улыбаться, пока немного смущенные Фредерик и Алисия переглядываются между собой и качают головой.       — Ну ладно-ладно, господа, пошутили немного – и хватит! — уверенно говорит Фредерик. — Забудьте!       — Да, и вообще – детям любая пара может показаться милой, — с легкой улыбкой добавляет Алисия.       — Ах, скоро у этой девочки не будет времени смотреть на другие пары, ибо она будет увлечена созданием своей, — с легкой улыбкой уверенно отвечает Ребекка. — Уверяю вас, миссис Миддлтон, такая умница и красавица не останется без внимания парней.       — Маме еще придется отгонять всех ее ухажеров, — скромно хихикает Энтони.       — Нет, моя дочка не будет встречаться с кем попало, — уверенно заявляет Алисия. — Если и встречаться с парнем, то только с моего одобрения. Я обязана знать его и его намерения. Вот я познакомилась с Терренсом, увидела, что у него благие намерения, и согласилась на его отношения с Ракель.       — Вот это абсолютно верно, миссис Миддлтон! — с гордо поднятой головой поддерживает Виктор. — Родители обязаны знать тех, с кем общаются их дети.       — Только иногда бывает очень трудно разговаривать с ребенком и убедить его прекратить общение с подозрительными людьми, — отмечает Летиция. — Знайте, влюблены без памяти, протестуют против родителей, хотят быть независимыми, взрослыми… И всякое такое!       — В таких случаях лично я предпочел бы позволить ребенку учиться на ошибках, — уверенно отвечает Фредерик. — Несомненно поговорил бы с ним и остался бы на его стороне в любом случае, но в случае непослушания просто бы сказал, что ему нужно самому все понять.       — Поверьте, мистер Кэмерон, в некоторых случаях что объясняй, что нет – ребенок все равно упрется рогом и сделает все по-своему, — уверенно отвечает Джейми. — Я уже миллион раз проходил через это благодаря двум своим неугомонным сыночкам. Один скандалы устраивает из ничего и не умеет контролировать свои эмоции, а второй не может спокойно усидеть на месте и ничего не понимает, даже когда его бьют палкой по голове.       — Это жизнь, мистер МакКлайф… — задумчиво отвечает Лидия. — Мальчики мечтают поскорее повзрослеть и стать независимыми. А девочки легко теряют голову от влюбленности, постоянно придираются к себе, любой мелкий недостаток превращают в целую трагедию и страдают, когда их так или иначе критикуют и корят за что-либо. Все подростки переживают о том, что про них подумают другие… Сильно зависят от мнения друзей и протестуют против родных и близких.       — Ох, как же верно вы все сказали… — кивает Летиция. — И слава богу, что мы все уже прошли через этот кошмар.       — Ах дамы и господа, что об этом говорить… — с легкой улыбкой тихо вздыхает Виктор. — Сейчас наши дети не перестают радовать нас и заставлять гордиться собой и своими успехами.       — Знайте, я подниму этот бокал за то, чтобы все продолжалось в том же духе, — уверенно отвечает Алисия, приподняв свой бокал с водой. — Ну и чтобы проблемы больше не сваливались на них как снег на голову.       — Хорошая мысль, дорогая моя! — восклицает Ребекка, также взяв свой стакан. — Давайте мы все выпьем за то, чтобы у наших детей все было хорошо.       — С удовольствием! — в разное время соглашаются Летиция и Лидия, взяв свои стаканы с водой.       — Ну и мы с вами, дорогие женщины! — уверенно говорит Фредерик, приподняв свой стакан.       Как только Энтони и Джейми берут свои стаканы, то все произносят еще пару тостов, с радостью постукивают по каждому стакану и отпивают немного воды. После чего они продолжают беседовать о чем-то интересном, не забывая присматривать за Амандой, которая продолжает играть на заднем дворе, хотя и возвращается к ним спустя какое-то время.       

***

      После долгого похода по магазинам Ракель, Анна, Наталия и Хелен решают провести немного времени со Скарлетт, которая искренне обрадовалась визиту подруг ее внучки. Сэмми тоже ужасно рад визиту девушек и не отходит от них ни на шаг, наивно полагая, что хотя бы они угостят песика какой-нибудь вкусняшкой и уделят ему немного внимания.       — Боже, девочки, как же вы все выросли, — с легкой улыбкой говорит Скарлетт, сидя в небольшом кресле в своей комнате и держа в руках стакан с прохладным напитком. — В последний раз я видела вас еще когда вы были маленькими девочками.       — Мы с Хелен часто говорим о вас, — скромно признается Анна, поглаживая Сэмми по голове и мягко трепля его за уши. — Как-то даже вспоминали покойного мистера Маршалла.       — Мы с внучкой никогда не забываем Роджера. Очень часто вспоминаем этого прекрасного человека и стараемся регулярно приходить на его могилу.       — Хороший был человек… — с грустью во взгляде отвечает Наталия, обеими руками держа стакан с напитком, пока она вместе с подругами сидит на кровати Скарлетт. — Прошло уже очень много лет с последней встречи, но я до сих пор помню его.       — С того времени он изменился так, что ты бы с трудом узнала его. А перед смертью на него было страшно смотреть.       — Это правда, — кивает Хелен. — Мы с трудом узнавали дедушку… И чувствовали, что его конец уже близок.       — Ах, грустно все это… — проводя пальцем по краю стакана, тихо отвечает Ракель. — Очень грустно…       Сэмми с грустью во взгляде тихо подает голос, как бы давая понять, что им лучше поговорить о чем-то веселом.       — Думаю, Сэмми прав, девочки, — задумчиво говорит Скарлетт и треплет Сэмми за уши, когда он к ней подходит. — Давайте не будем говорить о плохом. Лучше расскажите, как вы съездили в магазин. Уже выбрали себе наряды на свадьбу?       — Да так, примерили некоторые платья и попросили отложить их для нас, — с легкой улыбкой отвечает Анна. — Но мы с девочками поездим еще по некоторым магазинам. Вдруг будет что-то намного лучше тех платьев…       — Наталия, Ракель, а вы уже имейте представления о том, как должны выглядеть ваши подружки и вы сами?       — Разумеется, миссис Маршалл, — скромно улыбается Наталия.       — Выбор нарядов на свадьбу – очень трудное дело, хотя и ужасно интересное, — добавляет Ракель.       — Тем более, что я – настоящая модница и обожаю экспериментировать с одеждой.       — Надеюсь, вашим будущим мужьям понравятся ваши свадебные образы, — выражает надежду Скарлетт.       — Им понравится, поверьте мне. Мой будущий муж будет без ума, когда увидит меня в день свадьбы.       — Мы с Хелен подберем для Наталии и Ракель самые лучшие наряды, — уверенно отвечает Анна.       — Женихи будут просто в восторге! — восклицает Хелен.       Сэмми уверенно, негромко подает голос, пока Скарлетт скромно улыбается и гладит песика по голове.       — Кстати, миссис Маршалл, а вы не хотите приехать на нашу свадьбу? — спрашивает Наталия. — Я лично вас приглашаю.       — Да, миссис Маршалл, приезжайте, пожалуйста, — просит Ракель. — Обещаем, будет очень весело. К тому же, вы пообщайтесь с нашими родственниками и познакомитесь с теми, кого еще не знайте.       — Если у меня будут время и силы, я с удовольствием приеду поздравить вас и тех счастливчиков, что станет вашими мужьями, — с легкой улыбкой уверенно обещает Скарлетт.       — Не отказывайтесь, миссис Маршалл, — мягко говорит Анна. — Может быть, и мои родители тоже захотят приехать… Они в последнее время много говорят о желании познакомиться с родственниками моих друзей.       — Ух ты! — восклицает Хелен. — Они и правда хотят приехать?       — Все зависит от их работы. Но мои родители не отказались от приглашения Наталии и Ракель, когда они спросили их, не хотят ли они посетить их свадьбу.       — Что ж, я вижу, ты уже окончательно наладила с ними отношения, и они не имеют ничего против твоих подружек, — дружелюбно отмечает Скарлетт.       — Да, теперь я стала гораздо ближе к родителям и намного лучше чувствую их любовь, заботу и поддержку, — с легкой улыбкой отвечает Анна. — И я очень этому рада! Рада, что теперь мама с папой научились выражать свои чувства.       — Нельзя отвергать тех, кто вырастил тебя, Анна. Ты должна беречь своих родителей и радовать их. И мама, и папа всегда желают тебе только добра, даже если не говорят об этом. Есть люди, которые не любят трезвонить о своих чувствах на всех углах. Они любят молча.       — Я никогда и не думала отвергать родителей. Они очень мне близки, и я безумно люблю их обоих. Просто мы не понимали друг друга и хотели разного. Но теперь все иначе. Мы начали слышать друг друга. Да и вообще – после развода мама с папой стали намного лучше ладить.       — Вот и правильно, милая моя. Твои родители – самые важные люди на земле, которые подарили тебе жизнь, вырастили и дали все необходимое.       — Я знаю.       — Цени их за все, что они дали тебе, Анна. Когда у тебя их не будет, ты будешь жалеть, что не уделяла им побольше внимания.       — Я бесконечно ценю все, что они для меня делают. И стараюсь быть как можно ближе к ним.       Сэмми уверенно подает голос, пока Скарлетт с легкой улыбкой отпивает немного напитка из своего стакана.       — Ну а как вы в целом поживайте, девочки? — интересуется Скарлетт. — И как ваши мужчины поживают?       — Наши мужчины поживают хорошо, — задумчиво отвечает Ракель. — Сейчас вместе где-то развлекаются.       — Да, очень скоро выйдет их первый альбом, а потом они начнут ездить по миру с концертами, — с легкой улыбкой отвечает Наталия. — Парни ужасно взволнованы и во всю к этому готовятся.       — А куда бы они хотели поехать больше всего? — спрашивает Скарлетт.       — Не знаю, бабушка… — разводит руками Хелен. — Питер не говорил этого. Но думаю, он бы поехал куда угодно.       — Ну а Терренс и так все видел! — восклицает Ракель. — За годы актерской карьеры он объездил почти весь мир!       — А вот Эдвард мечтает поехать в Испанию, — с легкой улыбкой признается Наталия. — И часто говорит о желании поехать в Мексику. Туда, где долгое время жила моя бабушка и ее муж-мексиканец.       — Питер и Хелен говорили, что Эдвард говорит по-испански.       — Он учил его в школе и сейчас очень хорошо на нем говорит. Да и я знаю его в совершенстве. С ранних лет. Благодаря маме, бабушке и ее мужу.       — Я знаю. Они тоже говорили об этом.       — Но кто знает… Может, мы с Эдвардом поедем туда раньше концертов. Устроим себе медовый месяц после свадьбы.       — А вы уже обсудили все вопросы, касающиеся свадьбы? Ведь нужно не только выбрать платье невест и наряды для их подружек!       — Наши друзья и родители помогают нам во всех вопросах. Поначалу мы хотели взять все приготовления на себя, но потом поняли, что одним нам не справиться. Вот и дали им понять, что нам понадобится помощь.       — Но, честно говоря, пока что мы еще ничего не решили и только сегодня начали готовиться к свадьбе гораздо серьезнее, — скромно добавляет Ракель.       — С такими вещами не стоит спешить, — уверенно отмечает Скарлетт. — День свадьбы должен быть особенным для будущих супругов. Продумайте все очень тщательно, чтобы никто ни о чем не пожалел. Чтобы вы не хотели что-то изменить, смотря на фотографии со свадьбы спустя лет двадцать.       — Нет, бабушка, в Наталии и Ракель ты можешь не сомневаться, — с легкой улыбкой уверенно отвечает Хелен, положив руку на плечо Наталии. — Девчонки не позволят себе выглядеть плохо. Кэмерон и Рочестер слишком ответственно подходят к подготовке к свадьбе.       — Ах, детка, когда ты сама будешь выходить замуж, то тоже будешь внимательно относиться к любой мелочи, — скромно улыбается Скарлетт. — Со мной было все то же самое, когда я выходила за твоего дедушку. Я ужасно боялась допустить какую-то оплошность и выглядеть плохо. Но к счастью, все прошло хорошо.       — Нет… — Хелен мило улыбается и опускает взгляд вниз, пока на ее лице появляются розовые румянцы. — О моей свадьбе еще очень рано говорить.       — Ну почему же, подруга? — с легкой улыбкой удивляется Анна. — Мне кажется, что Питер время от времени думает о том, чтобы сделать тебе предложение! Он не собирается тебя бросать и настроен к тебе более, чем решительно.       — Я буду ужасно рада, если это случится, — широко улыбается Скарлетт. — Я полюбила Питера еще с первых минут знакомства. И неоднократно советовала Хелен присмотреться к нему. Видела, что этот парень как-то особенно смотрит на мою внученьку.       — И как вы видите, ваша внучка все-таки присмотрелась, — загадочно улыбается Ракель.       — С таким надежным парнем мне не страшно куда-то отпускать свою внучку. Питер – просто золото. Самое настоящее сокровище, которое стоит очень многого. Потерять такого чудесного человека было бы огромной ошибкой.       Сэмми уверенно подает голос, заставляя всех скромно улыбнуться.       — Да, но в последнее время у меня два прекрасных защитника, — скромно отмечает Хелен, мягко обхватывает морду Сэмми одной рукой и пальцем шлепает его по носу. — Правда кое-кто до сих пор не может принять Питера как моего мужчину и постоянно ревнует меня к нему. А порой эта ревность переходит все границы.       Сэмми с грустью во взгляде очень жалобно скулит и лапой закрывает морду.       — Нет, Сэмюэль, даже не пытайся, — подняв указательный палец, с невинной улыбкой уверенно качает головой Хелен. — Твое наказание останется в силе еще неделю. Может, тогда, ты поймешь, что ломать чужие вещи – некрасиво. Так же, как и прыгать по кроватям и диванам.       — А что он сломал? — слегка хмурится Наталия.       — Полку, которая стояла в коридоре дома у Питера. Этот неугомонный ревнивец сломал ее, чтобы не дать нам с Роузом побыть наедине. А еще он минут пять ходил лапами по его кровати и валялся на ней с довольной мордой. Так что мы с Питером решили наказать этого маленького монстра, лишив его всех вкусностей и спрятав его самые любимые игрушки.       Сэмми опять жалостливо скулит и молящим взглядом смотрит на Анну, Наталию и Ракель в надежде на помощь.       — А может, не надо лишать его лакомств? — с грустью во взгляде спрашивает Анна. — Тем более, на такое долгое время!       — Да, подруга, ты посмотри на его жалостливый взгляд! — поглаживая Сэмми по голове и обеими руками обхватив его морду, восклицает Наталия.       — Он больше так не сделает, Хелен, — уверенно добавляет Ракель. — Прости его.       — Нет, девочки, мое с Питером решение не поменяется, — с гордо поднятой головой отвечает Хелен. — Никаких угощений в течение недели.       — Не будь с ним такой строгой, — скромно просит Анна. — Сэмми уже все понял и больше не будет так делать.       — Даже если так, то пусть еще лучше поймет. И да, не надо его ничем угощать, пожалуйста. Вот отбудет наказание – тогда он и получит свою любимые лакомства.       — Нет, милая, по-моему, пары дней ему вполне достаточно, — с грустью во взгляде говорит Скарлетт, пригладив Сэмми шерстку. — Как ты можешь оставаться равнодушной к таким жалостливым глазкам Сэмми?       — Ничего, бабуля, если он захочет свои любимые вкусняшки – начнет вести себя как шелковый. Сломал предмет в чужой квартире и прыгал на кровати – пусть отвечает за это.       — О, Хелен, Хелен… Ты слишком строга с ним. Так нельзя, детка.       — Можно, если некоторые начинают сдаться на шею и думать, что они главные.       Сэмми все также продолжает тихонько скулить и искать поддержки у подруг Хелен, которые с удовольствием наглаживают его и начесывают шерстку.       — Хелен, ну прости ты его, — с жалостью во взгляде умоляет Анна. — Посмотри, как он раскаивается и пытается доказать, что ему жаль!       — Господи, девочки, Сэмми нагло вьет из вас веревки, а вы позволяйте ему делать это, — уверенно отвечает Хелен. — Неужели вы еще не поняли, что он пытается разжалобить вас?       — Ну и что? — удивляется Ракель, почесывая шерстку Сэмми. — Твоя бабушка права: пары дней ему вполне достаточно, и он уже все прекрасно понял.       — Пусть поймет еще лучше. Поймет, надо знать меру и не заходить за грань того, что можно принять спокойно и с юмором.       — Да он ревнует тебя в шутку! — с легкой улыбкой восклицает Анна. — Ты же знаешь, что Сэмми очень любит Питера и считает близким его себе человеком. Верно, мальчик?       Сэмми два раза громко, уверенно подает голос, дружелюбно смотря на всех и виляя хвостом.       — И я уверена, что он хочет твоей свадьбы с Питером не меньше нас всех, — с загадочной улыбкой добавляет Скарлетт.       Сэмми еще радостнее подает голос, весело подпрыгивая и бегая перед глазами присутствующих в комнате с виляющим хвостом.       — Да он будет счастлив, если Питер и Хелен поженятся! — бодро восклицает Наталия.       — Нет, девочки, нашей свадьбы в ближайшее время точно не стоит ждать, — скромно отвечает Хелен. — Хотя бы потому, что Питеру надо найти нормальное жилье.       — А ты сама бы хотела выйти за этого парня? — интересуется Ракель.       — Конечно, хотела бы. Но и спешить я никуда не хочу. Мне очень хорошо с Питером, и с ним я чувствую себя особенной и любимой. Но я не буду ни на что намекать и не посмею силком тащить его к алтарю. Однако если Питер однажды сделает мне предложение, то я непременно соглашусь.       — Знаешь, если это не случится через год-полтора, то парни начнут поторапливать Питера, — со скромным смешком предполагает Анна. — Прямо как в случае с Даниэлем… Он сам говорил, что ребята подшучивали над ним из-за этого…       — А что такого? — разводит руками Скарлетт. — Ребята хотят видеть своего приятеля счастливым и подталкивали его к решению связать себя с той, что несла ему радость!       — Это верно, но им нужен еще и повод повеселиться, — уверенно отвечает Ракель. — Парни ищут любой повод посмеяться и пошутить. Собраться большой компанией и превратиться в маленьких детей.       — Не быть же им постоянно угрюмыми! Дайте им немного расслабиться и повеселиться. После всего, что они пережили, им крайне необходимо набраться сил.       — Да мы и не имеем ничего против, — пожимает плечами Наталия. — Нам и самим надо прийти в себя.       — Ах, если бы сделать что-то было бы так же просто, как и сказать… — с грустью во взгляде тихо вздыхает Анна.       — Анна, девочка моя… — с жалостью во взгляде отвечает Скарлетт, подсев к Анне на кровать, приобняв ее за плечи и прижав поближе к себе.       — Все уже позади, подружка, — мягко говорит Хелен, погладив Анну по сложенным перед ней рукам. — Мы все понимаем, что тебе сейчас очень тяжело, но ты должна забыть все случившееся.       — Дело не в этом, Хелен… — задумчиво отвечает Анна. — Я просто все еще не могу принять решение насчет своего будущего и… Сомневаюсь в каждом варианте, который могу выбрать.       Сэмми кладет морду на колени Анны и смотрит на нее еще более грустными глазами.       — Анна, дорогая… — мягко произносит Ракель.       — Я говорю про Даниэля, — с грустью во взгляде тихо произносит Анна. — Я никак не могу решить, что мне с ним сделать. Стоит ли мне простить его… Или же нам лучше расстаться… И… Попробовать остаться друзьями. Ведь… Мы время от времени будем пересекаться.       — По-моему, решение очевидно, подруга, — с загадочной улыбкой отвечает Наталия. — Раз любишь – надо давать шанс.       — Я не знаю, Наталия… — Анна прикладывает обе руки к сердцу. — С одной стороны, мое сердце разрывается на части от мысли, что я могу навсегда потерять того, кого люблю… Потерять того, на чьи страдания мне так больно смотреть. Но с другой – меня терзают сомнения… Меня преследует страх… Страх, что я могу снова оказаться преданной и брошенной. Нет гарантий того, что подобная ситуация не повторится вновь.       Сэмми еще более жалобно скулит, пока все остальные смотрят на Анну сочувствующим взглядом.       — Девочка моя, но он же не хотел предавать тебя и уже доказал свою преданность, — говорит Скарлетт. — Этот парень чуть не пожертвовал свою жизнью ради тебя.       — Знаю, миссис Маршалл, но я все еще сомневаюсь, — неуверенно отвечает Анна. — Та сцена в больнице до сих пор стоит у меня перед глазами! Я все еще отчетливо помню, как он целовал ту девчонку. Помню все, что я тогда почувствовала. Я была в таком шоке, что не могу вспомнить, как добралась до его дома, чтобы собрать свои вещи и уйти.       — Мы все понимаем тебя, деточка. Но не забывай, при каких обстоятельствах это случилось.       — В любом случае он меня предал. И боюсь, что даже если я и вернусь к нему, то буду постоянно думать о той измене. А постоянно упрекая его и обвиняя в предательстве, наши отношения испортятся. Я не смогу забыть и простить, а он устанет слышать все мои обвинения.       — Ради любви можно пойти на многое, дорогая. Я знаю, как этот парень обожает тебя и как переживает из-за этой ситуации. Ребята помогают ему как могут, но от их поддержки толку мало.       — Да, но будет больно еще раз получить нож в спину от человека, которого я так люблю.       — Не отворачивайся от него, детка. Расставание не принесет вам обоим ничего хорошего. Ни ты не станешь счастливее, ни он. Нет, может, любовь и пройдет, но на это уйдет куча времени. Не так-то просто забыть человека, к которому всей душой привязан.       — Ты ведь прекрасно видела его состояние и то, как он изводил себя, — с грустью во взгляде добавляет Хелен. — Такие эмоции подделать просто невозможно.       — Я не хочу возвращаться к нему лишь из жалости, чтобы он ничего с собой не сделал, — тихо признается Анна. — Я хочу вернуться к нему по своему желанию. Чтобы быть с тем, кого я люблю. О ком хочу заботиться. Без кого моя жизнь не будет иметь смысла.       — Но ты же хочешь этого, дорогая, — мягко отвечает Наталия. — Хочешь быть с тем, кто дорог твоему сердцу. Ты сама все видела. Видела то, на что пошел Даниэль, чтобы спасти тебя. После такого не может быть сомнений в его собачьей преданности только лишь тебе одной.       Сэмми негромко, но уверенно подает голос.       — Сэмми врать не будет, — скромно улыбается Наталия.       — Ах, девочки, я не знаю… — тяжело вздыхает Анна, согнувшись пополам и проведя руками по лицу. — Сердце хочет любить и забыть все обиды, душа хочет покоя, я хочу быть любимой и желанной… А вот мозг настаивает на том, чтобы я не смела прощать Даниэля и, грубо говоря, послала его куда подальше. Наплевав на то, что он может сделать меня счастливой и помочь стать той, кем я когда-то была.       — Ты будешь несчастна без него, Анна, — с грустью во взгляде отвечает Ракель. — Ни друзья, ни родители не смогут сделать тебя такой счастливой, как Даниэль. Ты нуждаешься в нем. Он – твой единственный шанс обрести покой.       — Я это понимаю… Понимаю, что он нужен мне… Понимаю, что я не смогу жить без него. Но сомнения все время одолевают меня и не позволяют с полной уверенностью сказать, что я готова вернуться к нему. Тот поцелуй заставляет ненавидеть этого человека, стоит немного смягчиться к нему.       — Всегда трудно сделать первый шаг, милая, — мягко отмечает Скарлетт. — Ты уже призналась себе в том, что хочешь быть с ним, и это очень хорошо. А теперь скажи себе, что ты хочешь быть с любимым мужчиной и обрести покой рядом с ним. Позволь ему быть ближе к тебе. Преодолей этот барьер. Сломай его. И ты почувствуешь, что тебе станет лучше. Растворившись в его объятиях, ты вскоре и думать забудешь об обиде.       — Если я смогу сломать этот барьер, то уже точно не смогу бросить его и наброшусь на него, — с легкой улыбкой говорит Анна. — Не с обвинениями, оскорблениями и пощечинами, конечно…       — Ну и сделай все, чтобы так и случилось, — с легкой улыбкой уверенно отвечает Хелен. — Как можно больше думай обо всем хорошем, что для тебя сделал Даниэль. Ищи в нем только достоинства. То, за что ты полюбила его. То, чем он привлек тебя.       — Я бы очень хотела найти в себе силы забыть и простить. Но пока не могу.       — Сейчас тебе необязательно делать это, Анна, — мягко говорит Скарлетт. — Ни Хелен, ни Ракель, ни Наталия, ни я не заставляем тебя прощать его немедленно. Вам всем нужно какое-то время подождать, успокоиться и прийти в себя. Лично я не думаю, что сам Даниэль горит желанием разговаривать с тобой и спешит наладить отношения именно сейчас. Уж ему-то было тяжелее всех.       — Я знаю, миссис Маршалл… — Анна с грустью во взгляде окидывает взглядом окружающую ее обстановку, тяжело вздыхает и гладит Сэмми по голове, пока он кладет морду ей на колени. — И мне правда его жаль. По-человечески. Каким бы ужасным ни был его поступок, Даниэль не заслужил всего, что с ним произошло.       — Ни бабушка Скарлетт, ни мы с девочками, ни кто-то еще ни в коем случае не заставляем тебя насильно возвращаться к Даниэлю, — с легкой улыбкой мягко говорит Хелен. — Но все же прислушайся к нашим словам. Имей в виду, что с ним тебе будет очень хорошо. Что он не разочарует тебя, если ты дашь ему второй шанс.       — Твои родители буквально влюблены в Перкинса, — с легкой улыбкой отмечает Наталия. — Если ты однажды сообщишь им о воссоединении с Даниэлем, то они будут до потолка прыгать от радости.       — Да уж, это первый случай, когда они настолько прониклись симпатией к парню, претендующий на мое сердце, — скромно улыбается Анна. — Раньше они отвергали даже тех ребят, с которыми я даже просто общалась, и говорили, что они мне не пара. Но в этот раз все иначе…       — Ну может, они просто так же ждали того самого, который подходил бы тебе, — загадочно улыбается Скарлетт. — Может, Даниэлю пришлось постараться, чтобы завоевать любовь и доверие твоих мамы и папы. Но он все-таки сделал это.       — Да, Сеймуры считают Даниэля практически родным сыном, — скромно отмечает Ракель. — Родители Анны обожают этого человека. Так же, как вы обожайте Питера.       — Да… Питер и правда для меня как родной сын. Я всем сердцем обожаю этого парня и хочу видеть свою внучку только с ним. У Хелен было не так много воздыхателей, и все они были вполне порядочными. Но Питер – самый лучший.       — О, миссис Маршалл, за этих голубков вы можете не беспокоиться, — уверенно отвечает Наталия. — Они уж точно будут вместе и когда-нибудь точно порадуют нас известием о своей помолвке. Даже Сэмми и его ревность не станут препятствием этому шагу.       Сэмми два раза негромко подает голос.       — Да уж, и все-таки умеют наши парни завоевывать любовь и доверие наших семей, — с легкой улыбкой отмечает Анна. — Все наши родственники в восторге от них и возражают против отношений с кем-то еще, кроме этих самых парней.       — И родственники ваших мужчин тоже в восторге от вас всех, девочки, — дружелюбно говорит Скарлетт. — Нет ни одного человека из их семей, кто не любил бы вас.       — Вы правы, мы тоже всем нравимся, — широко улыбается Ракель.       — Ну или просто звезды так сошлись, что нам суждено быть с теми, кто был нам послан, — загадочно улыбается Наталия. — Вот наши семьи это и понимают.       — Хорошие люди любят хороших, дорогая моя, — уверенно отвечает Скарлетт. — Вы, умные и воспитанные девочки, нашли галантных и внимательных мужчин.       — Ах, как же вы правы, миссис Маршалл… — скромно улыбается Ракель.       Сэмми пару раз скромно подает голос.       — Этот маленький проказник тоже с тобой согласен, — с легкой улыбкой скромно добавляет Хелен.       — Может, Сэмми и любит пошалить, но этот песик знает, кому нужно утешение и поддержка, — поглаживая Сэмми по голове, говорит Ракель.       — Да, мне сейчас и правда это необходимо, — скромно улыбнувшись посмотревшему на нее Сэмми, задумчиво отвечает Анна. — Сэмми помогает мне почувствовать облегчение…       — Надеюсь, он также поможет тебе принять решение, о котором ты никогда в жизни не пожалеешь, — выражает надежду Наталия.       — И Сэмми точно согласится, что тебе будет намного лучше, если ты просто дашь тому парню шанс, — с легкой улыбкой добавляет Скарлетт.       Сэмми два раза уверенно подает голос, пока Анна уставляет грустный взгляд в одну точку и слегка склоняет голову. Ну а Ракель, Наталия, Хелен и Скарлетт с грустью во взгляде наблюдают за ней и поглядывают друг на друга и на песика, все еще пытающийся что-то им сказать на своем собачьем языке.       

***

      Проведя достаточно много времени в кафе, Терренс, Питер, Эдвард и Даниэль отправились домой к последнему, чтобы все вместе порепетировать впервые за долгий промежуток времени. Несмотря на то, что они играют для самих себя, парни все равно выкладывается по полной, как будто находясь на концерте перед огромной толпой. Глядя на Даниэля, безупречно играющего на бас-гитаре и голосом исполняя строчки песни своим чарующим низким, кажется, что в его жизни всегда все было хорошо. Терренс тоже выглядит очень счастливым, уверенно играя на ритм-гитаре, демонстрируя всю силу своего голоса и не забывая руководить процессом как лидер группы. Питер полностью погружен в музыку и демонстрирует свои бесподобные навыки игры на гитары и вокальные данные, что сводят девушек с ума, не беспокоясь о том, что по волосам и лицу текут капли пота из-за слишком интенсивной игры. Ну а Эдвард в очередной раз оправдывает свое прозвище «моторчик» и доказывает, что подходит к своему делу со всей ответственностью, без единой ошибки исполняя сложные гитарные партии, прекрасно контролируя голос и своими активными танцами побуждает коллег по группе не стоять на месте словно вкопанные.       Исполнение песен из своего дебютного альбома в раз поднимает им настроение и заставляет забыть обо всем плохом и понять, как сильно им не хватало совместных репетиций. Все четверо не скрывают своих широких улыбок и позволяют себе немного повеселиться, легко и непринужденно играя на инструментах и исполняя свои строчки. А через несколько секунд они заканчивают исполнять одну из своих песен. Питер не обходится без фокусов с барабанными палочками, которыми он овладел в совершенстве. Терренс высоко подпрыгивает, а Эдвард падает на колени и блестяще завершает свое гитарное соло. А Даниэль крепко обхватывает стойку с микрофоном, откидывает ее в сторону и с гордо поднятой головой придерживает на весу. Секунду-две в воздухе стоит тишина, а потом этого парни негромко хлопают себе и друг другу.       — Отличная работа, парни! — бодро восклицает Терренс. — Вы все молодцы!       — Отметим эту репетицию как одну из самых лучших когда-либо, — уверенно предлагает Питер.       — Слушайте, как же классно, что мы наконец-то сыграли все вместе, — расправляя рукава серой безрукавки, бодро отмечает Эдвард.       — О да, как же мне не хватало всех этих репетиций! — активно жестикулируя, уверенно восклицает Даниэль. — Я до смерти рад, что мы все-таки добрались до наших инструментов.       — Молодцы, ребята, молодцы, — с легкой улыбкой хвалит Терренс. — Я уж думал, что все будет ужасно… Боялся, что вы все успели позабыть.       — Ну как видишь, братец мой ненаглядный, мы сыграли великолепно, — со скрещенными на груди руками невинно улыбается Эдвард.       — Сыграл бы плохо, я бы проломил гитару твоей башкой!       — Мечтай дальше! — Эдвард с гордо поднятой головой поправляет волосы. — Ведь я был бесподобен. И всегда буду бесподобен.       — О да, ты бесподобно носился по гаражу, — скромно хихикает Питер. — Так носился, что стены шатались!       — Ну да, я умею задавать жару! Стены дрожат, девчонки визжат, парни тихо завидуют…       — Так или иначе я своей игрой доволен. В очередной раз убеждаюсь в том, что никто не сыграет так шикарно, как я. Если так дело пойдет и дальше, то у меня есть шанс стать лучшим барабанщиком этого десятилетия.       — Кстати, это первый случай, когда ты не поломал палочки или барабаны, — расставив руки в бока, тихо усмехается Даниэль. — В кои-то веки не придется тащиться в магазин!       — Не надо говорить так, будто я постоянно их ломаю!       — Ну не постоянно, но репетиции часто срываются из-за того, что от палочек остается жалкий огрызок.       — Так же, как и из-за тебя, когда ты часто лажал и забывал слова и свою партию, — по-доброму усмехается Терренс. — Но вижу, ты наконец-то выучил свои строчки, сыграл как положено и не облажался во время пения. Не могу поверить, что я все-таки дождался этого момента!       — А вот я все жду, когда ты станешь скромнее. Но видно, не дождусь. Состарюсь, но так и не увижу тебя милым и кротким.       — М-м-м, тут ты верно сказал. Ты состаришься, но не станешь вторым Терренсом МакКлайфом. Никто не станет.       — Эх! Жалко, что ты не споткнулся об провода и не грохнулся, когда носился здесь со своим братцем и чуть не разнес весь мой гараж. Хоть можно было бы найти причину, почему Терренс МакКлайф вовсе не идеальный.       — Пф! — скрещивает руки на груди Терренс. — Да я встану, отряхнусь и пойду дальше с гордо поднятой головой.       — Да, но боюсь, что ты потеряешь свою корону при падении, — хитро улыбается Эдвард. — А пока ты будешь зевать и приглаживать свои петушиные перышки, кто-нибудь может успеть подобрать ее и занять твой трон. И ты уже не будешь первым красавчиком в этом мире.       — Ну и ладно, так и быть, разрешу я тебе немножко почувствовать себя королем! — с гордо поднятой головой восклицает Терренс. — И поносить корону.       — Чтобы чувствовать себя королем, мне не нужна корона. Безупречная прическа, крутой прикид и уверенный взгляд – и девчонки штабелями укладываются у моих ног.       — Выпендривайся, братик, выпендривайся. Все равно тебе до меня далеко.       — Ну да, судя по тому, какой популярностью Эдвард пользуется в том кафе, меня берут сомнения в том, что ты все еще первый, — тихонько хихикает Даниэль.       — Серьезно? — Терренс хитро улыбается. — Да девчонки начали визжать на все кафе, когда я предстал перед их взором! Никто не смог устоять перед таким сексуальным красавчиком.       — Не знаю, я этого не заметил… — задумчиво говорит Эдвард.       — Да, парни… — качает головой Питер. — Походу, МакКлайф-старший страдает легкой формой нарциссизма.       — Пф, легкой? — громко ухмыляется Эдвард. — Нет, Роуз, это уже не начальная стадия! Это самая последняя! Которая не поддается лечению!       — Так он еще с детства задирал нос и сшибал всех своим павлиньим хвостом! — уверенно отвечает Даниэль. — Задатки нарцисса у него проявлялись уже тогда. А когда МакКлайф стал знаменитым и начал получать кучу комплиментов от девочек, которые возвели его в ранги Бога, то болезнь обострилась.       — Ничего, Дэн, мы ему спуску не дадим, — уверенно обещает Эдвард.       — Трудная же нам предстоит задачка, — задумчиво говорит Питер. — Раз уж ты не справляешься со своим братцем, то других МакКлайф вообще слушать не станет.       — Все чики-пуки, братцы, прорвемся! Хоть наш мустанг пока не поддается дрессировке, мы не отчаиваемся и продолжаем дергать за уздечки.       Даниэль, Питер и Эдвард тихо хихикают, пока Терренс качает головой, придерживая гриф своей гитары и хмуро смотря на всех троих.       — Ладно, братва, хватит уже кукарекать и базарить о всякой херне, — уверенно говорит Терренс. — Продолжаем играть! Нам надо прогнать все песни из альбома!       — Э-э-э, а может, сделаем небольшой перерыв? — немного неуверенно предлагает Эдвард. — Мы и так сыграли уже пять песен!       — Я только за! — что-то изобразив барабанной палочкой в воздухе, уверенно соглашается Питер. — Мне надо немного походить. А иначе моя задница намертво прилипнет к этой табуретке.       — А мне охота присесть, — массируя шею и спину, признается Даниэль.       — Ну вы три лентяя! — с доброй усмешкой качает головой Терренс. — И как вы собирайтесь играть полуторачасовые концерты, если начинайте стонать уже после двадцати минут игры и пяти песен?       — Но мы же не на концерте! — уверенно отмечает Питер.       — Какая разница! Есть цель – надо ее выполнить.       — Если тебе еще не отшибло память, на разогреве у «The Loser Syndrome» мы играли несколько песен с маленькими паузами. Немного болтали с публикой, пили воду, переводили дыхание… И Лиам, Нейт, Зак и Бред не пели без остановки!       — Сейчас нам надо играть как можно больше, чтобы никто из вас не облажался!       — Расслабься, старик, все будет чики-пуки! — с гордо поднятой головой восклицает Даниэль. — Народ будет охреневать от нашей игры и стоять с раскрытыми ртами!       — Практика не будет лишней, даже если мы знаем все просто идеально.       — О, Терренс, не будь такой занудой… — устало стонет Эдвард. — Давай передохнем… Пять минут – и мы продолжим играть!       Терренс медленно выдыхает, закатив глаза и проведя рукой по лицу, и несколько секунд молчит, пока Эдвард, Даниэль и Питер молча ждут ответа.       — Ладно, уговорили! — восклицает Терренс. — Перерыв пять минут!       Даниэль, Питер и Эдвард с легкими улыбками тут же откладывают свои инструменты в сторону и уверенно подходят к Терренсу, оставивший свою гитару там, где она обычно находится.       — О, благодарю вас, Ваше Высочество! — слегка склонив голову, торжественно восклицает Даниэль.       — Вы просто великодушны, мистер МакКлайф, — склоняет голову Питер.       — И на том огромное спасибо, дорогой брат! — с хитрой улыбкой клонится Эдвард.       Терренс хмуро смотрит на скромно хихикающих Эдварда, Питера и Даниэля, берет первое, что лежит на небольшом столике и попадается ему под руку, и готовится бросить это в троицу, подбрасывая этот предмет в руке, но парни с тихими смешками быстро отходят в сторону.       — Блять, как же вы бесите… — сильно нахмурившись, бубнит себе под нос Терренс.       — Чего бубнишь там, повелитель петухов и павлинов? — весело интересуется Питер.       — Ничего!       — Лучше подойди к зеркалу и поправь волосики, — скромно хихикает Эдвард, подходит к небольшому столику, на котором стоит несколько бутылочек с водой, берет одну из них, раскрывает и делает пару больших глотков.       — Да уж, он сейчас похож на мокрого облезлого кошака, — скромно хихикает Даниэль, с бутылкой воды в руках заняв весь диван, на котором лежит много всякой всячины, что, может быть, уже не нужна ему. — Видели когда-нибудь кота, которого засунули под воду и помыли?       — Ой, ладно! — громко восклицает Терренс, немного приглаживает свои влажные волосы, которые потеряли свой объем и убирает со лба пару прядей. — Да, волосики немного намокли, но это ничуть меня не портит.       — Это не порядок! — по-доброму усмехается Питер, взяв со стола бутылку с водой. — Надо срочно обтереть тебя полотенцем и высушить феном.       — И про себя не забудь, — открыв свою бутылку с водой, которую он взял со стола, тихо хихикает Терренс. — Ты сейчас сам похож на облезлого кота, которого окатили водой.       — За такого шикарного кота любая девчонка душу отдаст. — Питер с гордо поднятой головой проводит рукой по своим волосам. — А если он будет еще и мокрый, да еще и полуголый, то все будут визжать громче, чем во время секса.       — Да уж, ты по популярности определенно перегнал моего братика, — скромно хихикает Эдвард.       — Только потому, что у него классные мышцы, при виде которых у девчонок начинается истерика? — по-доброму усмехается Терренс.       — Так и есть, дружище, — хитро улыбается Даниэль. — Они называют свои Аполлоном не тебя, а Роуза. За полуголого блондина девчонки разорвут друг друга.       — Когда они увидят мое идеальное обнаженное тело, то девочки намокнут всего за несколько секунд. Никто не сможет остаться равнодушным к такому произведению искусства.       — Прежде чем раздеваться до гола, позанимайся немного в спортзале, — с невинной улыбкой советует Эдвард. — А то я не могу вспомнить, когда ты в последний раз там был. Наверное, если бы существовало утягивающее белье для мужчин, то тебе бы оно точно пригодилось.       — Ну учитывая, сколько он каждый день жрет… — скромно хихикает Даниэль. — Утягивающее белье ему точно не поможет…       — Ой-ой, кто бы говорил! — закатывает глаза Терренс. — Ты вообще уже лет двести не был в спортзале! Если вообще был. Когда-нибудь в своей жизни!       — Ты точно заткнешь свой рот, когда я хорошенько подкачаюсь, — с гордо поднятой головой заявляет Даниэль. — Конечно, я и так прекрасен, но буду еще неотразимее после пары месяцев интенсивных занятий.       — Для начала просто дойди до спортзала, — уверенно говорит Питер, раскрывает свою бутылку и выпивает небольшую ее часть. — Для тебя это уже будет огромное достижение.       — Дойду, блондин, не переживай. Ну а если хочешь – можешь присоединиться ко мне.       — Только после того, как жара немного спадет. Заниматься спортом в такую погоду – самоубийство. — Питер тонкой струйкой прохладной воды поливает свои лицо и волосы и резко мотает головой так, что брызги разлетаются в разные стороны. — Б-р-р, хорошо!       — Вот кстати, еще одна причина, почему я планирую начать заниматься со следующей недели.       — Ох… — Питер вытирает лицо сначала руками, а потом – с помощью края своей белой безрукавки, на которой теперь красуется большое мокрое пятно. — Слушайте… Сегодня что-то намного жарче, чем вчера.       — Крепитесь, братцы, — оперяясь свободной рукой о столик и продолжая пить воду большими глотками, отвечает Эдвард. — В Интернете кто-то написал, что жара вообще не спадет до конца недели.       — О, нет… — тихонько стонет Терренс, облокотившись на столик, на котором стоят бутылки с водой. — Чувствую, что мне всю эту неделю придется проваляться в ванне со льдом, дабы хоть как-то спастись от этой сауны.       — И придется намного меньше кататься на машине, — задумчиво отвечает Даниэль. — Моя тачка сильно перегрелась на солнце, пока стояла на парковке хер знает сколько…       — Я думал, что мы вообще не уедем из того кафе.       — Да, я минут двадцать не мог завести машину…       — Сегодня у всех что-то машины заводятся машины не с первого раза, — задумчиво отмечает Питер. — Вон мужик, который поставил свою тачку рядом с твоей, так и продолжил мучиться с ней, когда мы уехали. Пара автобусов и еще несколько машин встали прямо по дороге… А сколько людям было плохо… Машины скорой постоянно проезжали мимо нас.       — Да, не жара, а просто ад какой-то… — устало говорит Терренс. — Если в доме еще как-то нормально, то на улицу лучше вообще не выходить. Интересно, есть ли такие смельчаки, которые осмелятся поехать на пляж в такое пекло?       — Сейчас ты даже мороженое не съешь, потому что оно растает за считанные минуты, — спокойно отвечает Питер и делает большой глоток воды.       — Чувствую, к концу недели народ окончательно наплюет на все нормы приличия и начнет разгуливать по городу в купальниках и трусах, — с тихим смешком предполагает Эдвард.       — Точно! — скромно хихикает Терренс. — Представьте себе лица тех, кто увидит на работе полуголых сотрудников, которые оправдываются тем, что на улице жарко!       — Хотя сейчас даже прогулки голышом не спасут.       — Эй, парни, представьте, вы заказывайте себе пиццу, а через какое-то время приезжает доставщик и звонит в дверь, — бодро говорит Даниэль, широко расставив ноги. — Вы идете открыть дверь и видите парня в одних труселях, но с кепкой на голове. Ну или девчонку в бикини…       — Я бы воспользовался бы услугами такой компании, — уверенно признается Терренс. — Оставил им прекрасный отзыв с пятью звездами… И засунул хорошие чаевые в лифак девчонки.       — А девочки вообще перестали бы готовить и начали заказывать еду, чтобы лишний раз поглазеть на молодого полуголого парня с классными бицухами и шестью кубиками на животе, — весело добавляет Эдвард.       — Может, за хорошие чаевые девчонки еще согласились бы покрутить попкой, — скромно хихикает Даниэль.       — Можно добавить услугу «Экспресс-секс для изголодавшихся парней и девушек», — бодро говорит Терренс.       — Да, и вы бы получили мощный удар по башке от ваших красавиц, если бы они услышали, как вы мечтайте о полуголых девочках-курьерах, — уверенно отвечает Питер.       — Ну насчет МакКлайфов согласен – им не положено думать о полуголых курьершах, — задумчиво соглашается Даниэль. — И тебе нельзя! А вот я вполне могу об этом подумать.       — Только не надо затаскивать к себе в постель всех девчонок подряд с надеждой забыться, — советует Терренс.       — Но я не могу жить без секса! У меня его не было уже черт знает сколько!       — Мы понимаем, но не забывай, что ты еще не стал окончательно свободным, — уверенно отвечает Эдвард.       — Считайте, что я уже фактически одинок! — немного натянуто улыбается Даниэль. — Так что можно уже сейчас готовиться к жизни с чистого листа.       — Главное – не нажирайся как свинья, чтобы не очухаться где-нибудь без труселей, — советует Питер.       — Пф! Я что похож на извращенца?       — По крайней мере, из нашей банды ты больше всех любишь ходить голышом.       — Ну да, люблю! Нравится, когда на мне мало одежды. Когда ее вообще нет.       — Ну вот доказательство, что ты не только наглый, но еще и бессовестный.       — И насколько я помню, ему хватило наглости сказать про свою любовь к обнаженке во время одного из лайв-чатов с нашими поклонниками, — задумчиво говорит Терренс.       — Да-да, я помню! — бодро восклицает Питер. — Этот фрагмент даже вырезали из записи и опубликовали как отдельное видео. Ну а народ до сих пор веселится в комментариях. Я иногда читаю и ржу.       — А помните, сколько извращенок тогда понаписало ему в Twitter? Сколько девчонок возбудилось из-за этого заявления!       — И самой популярной была просьба скинуть фоточку абсолютно голого Перкинса.       — Да все комментарии и ответы под нашими постами были одни и те же! «Слейте фотку голого Даниэля!» «Хочу поглазеть на голую задницу Перкинса!» «Где можно бесплатно скачать фотографии Дэна без одежды?»       — По-моему, я даже видел несколько статей в Интернете, посвященных голому Дэну, — сквозь громкий смех говорит Питер.       — Никогда не забуду тот момент! — скромно хихикает Эдвард. — Некоторые даже искали в Интернете фотки голых мужиков и мужских причиндалов и пытались выдать их за слитые фотки Перкинса во всей красе. Правда все те члены и голые торсы были слишком хороши для нашего приятеля.       — После такого родители точно запретят маленьким девочкам слушать нашу музыку, — предполагает Терренс.       — Ага! Говорили же этому придурку, что на него смотрят дети, а он откровенно говорил о том, как обожает ходить голым!       — Ха, я еще не сошел с ума, чтобы фоткать себя голого и сливать эти фотки в Интернет, дабы все изучили на мне анатомию, — скрещивает руки на груди Даниэль.       — Ой, да я никогда не поверю, что у тебя нет таких фоток! — восклицает Эдвард. — Ты просто не хочешь их показывать!       — Ага, сейчас! Знаю я вас! Стоит вам показать, как вы тут же сольете все фотки в Интернет!       — Ага, значит, у тебя есть что-то пикантное?       — Нет!       — Ой, ладно! — с хитрой улыбкой восклицает Питер. — Можешь не показывать. Мы ведь и так все уже видели. Очень хорошо видели. Не один раз.       — Ну видели вы, и что дальше? Я имею право на самовыражение. Могу показывать себя таким, каким родился! Показывать то, чем меня наградила природа!       — Да, только девочки смотрят на тебя и начинают считать это правильным, — уверенно отмечает Эдвард. — Ты должен подавать им пример, приятель. А заявление о любви к обнаженке уж точно не будет тебе в плюс. Это уже попахивает каким-то извращенством.       — Эй, я не извращенец!       — Извращенец! — восклицает Питер. — Еще какой!       — Ой, Роуз, заткнись! — закатывает глаза Даниэль. — Дай тебе волю, ты бы запросто играл на ударных в одних труселях! И если мне не изменяет память, один раз такое было на одной из наших репетициях.       — Просто было очень жарко!       — Хорошо, что тебе хоть ума хватает не раздеться перед концертом для поклонников. У девочек точно случилась бы истерика, если бы они увидели тебя в таком виде.       — Ой-ой! Я же молчу о том, как ты однажды встретил меня у себя дома абсолютно голым.       На пару секунд в воздухе воцаряется пауза, а потом раздается громкий, практически истерический смех Терренса и Эдварда, широко раскрывшие рот и схватившиеся за животы.       — Чего?! — заливается смехом Терренс.       — Ты серьезно, Пит? — удивляется Эдвард.       — Еще как! — по-доброму усмехается Питер. — Хотя чего вы удивляйтесь: для нас ведь не секрет, что Перкинс – наглый, бессовестный и невоспитанный придурок.       — А я не удивляюсь. Просто не могу перестать ржать, представляя себе эту сцену.       — Я тоже, — сквозь смех произносит Терренс. — Это же надо… Совершенно голый Перкинс встречает гостей…       — Если бы я едва знал его, то подумал, что он больной, — признается Питер и ставит свою бутылку с водой на столик. — Но поскольку я знал Дэна как облупленного, то меня нисколько не удивил такой радушный прием.       — Ха, а не надо было долбиться в дверь так, будто за тобой грабители бежали, — закатив глаза со скрещенными на груди руками, отвечает Даниэль. — Подождал бы пару минут, пока я оденусь, и ничего бы не увидел. Но нет! Надо было кулаком дубасить по двери и делать в ней вмятину!       — Еще бы ты еще с первого раза услышал бы звонок! — Питер расставляет руки в бока. — Дрыхло Его Высочество к верху пузом, понимаешь ли!       — Ты знаешь, что я крепко сплю!       — Знаю! Тебя и духовым оркестром не разбудишь!       — Да уж, вот такой он у нас соня, — по-доброму усмехается Эдвард, подходит к сидящему на диване Даниэлю и пытается немного испортить ему прическу.       — Так, МакКлайф, убери руки от моих волос! — резко убирает руку Эдварда от себя Даниэль. — Убери, говорю!       — Да, у меня нет слов… — со скрещенными на груди качает головой Терренс. — Это же насколько надо быть наглым, чтобы встречать гостей в чем мать родила?       — Говорю еще раз: не удивляйтесь, — пожимает плечами Питер. — Пора привыкнуть к тому, что шоколадная башка не обладает чувством скромности.       — Эй, а как так получилось, что он встретил тебя голым? — со скромным смешком интересуется Эдвард.       — О, это случилось, когда мы еще не знали вас, — признается Питер, подойдя к барабанной стойке, взяв в руки барабанные палочки и начав медленно расхаживать перед друзьями. — Кажется, года два-три назад… Короче, мы с Даниэлем договорились посидеть у него дома за бутылочкой пивка и поболтать, а потом завалиться куда-нибудь потусить. Ну я приехал к нему к двум часам и начал звонить в дверь. Правда мне никто не открыл. Я пробовал не только звонить в дверь и долбить в нее, но еще и решил набрать его мобильный. Сказал ему, что стою перед дверью, когда он все-таки соизволил ответить. Правда после этого мне пришлось ждать еще минуту или две. Ну а потом дверь наконец-то открылась, и передо мной предстал сам Адам.       — Адам… — скромно хихикает Эдвард, прикрыв рот рукой, пока Даниэль с тихим выдохом встает с дивана. — Тот самый, которого выгнали из рая?       — Да-да! Он самый! Сам изгнанный из рая Адам спустился ко мне! Ой… — Питер слегка прикусывает губу. — То есть… Мистер Перкинс соизволил открыть дверь… Абсолютно голый, сонный, с одеялом в руках… И он пялился на меня так, будто не понимал, что происходит.       — А увидев меня, Роуз минут пять ржал без остановки как дебил и не мог остановиться, — расставив руки в бока, добавляет Даниэль. — Я, твою мать, сдохнуть хотел, а этому белобрысому придурку было весело!       — Но это реально было уморительно! Я уж пожалел его и не стал фоткать. Хотя если бы у меня была парочка снимков, то с радостью показал бы вам его дебильную рожу.       — То есть, ты хочешь сказать, что это чудо дрыхло в два часа дня? — тихо хихикает Эдвард.       — Типа того!       — Готов поспорить, что он перед этим где-нибудь нажрался как свинья и отрубился, — скромно хихикает Терренс.       — Ох, и все ты у нас знаешь, МакКлайф, — качает головой Даниэль.       — О, ты что и правда напился?       — У меня была свободная от репетиций неделя, которую я очень даже неплохо провел. А за день до того случая я встретил некоторых знакомых, которые предложили мне зарулить куда-нибудь выпить… Ну я и согласился. — Даниэль резко выдыхает и скрещивает руки на груди. — Правда эти идиоты круто перемешали весь алкоголь и добавили еще что-то, от чего мне резко стало плохо. Не знаю, что именно, но я чуть не сдох… И кое-как добрался до дома. А когда блондин пришел ко мне домой, я все еще чувствовал себя нереально плохо.       — Ну наконец-то признался, что просто перебрал с бухлом! — восклицает Питер, резко остановившись и повернувшись лицом к Даниэлю. — Не прошло и четырех лет! Я сразу понял, в чем дело, но ты яростно все отрицал и придумывал какие-то глупые оправдания своему состоянию. Да любой сразу бы понял, что у тебя было похмелье. Учитывая, что ты поглощал воду в огроменных количествах и выпил две или три таблетки от головной боли.       — Я и до этого мог нажраться в хлам, но тогда мне было так плохо, как никогда прежде. И я до сих пор проклинаю тех дебилов, которые напоили меня хер знает чем!       — Да, Даниэль, ты реально без тормозов, — со скрещенными на груди руками говорит Эдвард. — О чем ты вообще думал, когда поперся открывать дверь голым?       — О том, что у меня разламывалась голова от громкого звонка в дверь и сигнала вызова на моем телефоне.       — А если бы вместо Питера к тебе пришел кто-то другой? Какой бы был позор, если бы к тебе пришел кто-нибудь из соседей или какая-нибудь девчонка! Да тебя бы точно начали считать извращенцем! Чертовым эксгибиционистом!       — Блять, да я не сразу понял, что был голым! До меня это дошло только тогда, когда Питер сказал, что мне стоило хотя бы напялить на себя труселя. Ну я посмотрел вниз и увидел, что на мне реально ничего не было.       — Ну ладно, хоть одеялком прикрылся, — тихо хихикает Терренс. — Защитил свое добро…       — А между прочим, я раньше всегда ходил голым по дому. Пользуясь тем, что со мной никто не жил, я спокойно мог проходить в таком виде хоть целый день. Захотел – скинул одежду. Захотел – напялил труселя или не снимал полотенце.       — Пф, да сколько раз ты ходил в таком виде, когда я жил у тебя! — скрещивает руки на груди Питер. — Сижу себе спокойно на кухне, что-нибудь жру и что-то смотрю в телефоне, а тут из ванной выходит одно голое и мокрое чудо.       — Тебя это не особо шокировало.       — Да мне плевать, в каком ты виде ходишь: хоть в одежде, хоть голым. Просто должно быть чувство совести. Должен знать, когда надо вести себя скромнее и одеваться.       — Ой, да я бы вообще не носил одежду! Без нее я чувствую себя даже лучше! Я все еще обожаю ходить голышом и позволять телу дышать!       — Да уж, вот связалась Анна с извращением… — задумчиво говорит Эдвард.       — Смелая девчонка оказалась, — скромно хихикает Терренс. — Не сбежала от любителя потрясти своими причиндалами!       — Нет, ребята, когда Анна переехала ко мне, то я перестал это делать, дабы не смущать ее, — уверенно признается Даниэль. — Не только потому, что не хотел ее шокировать. Просто она жутко стеснялась, даже когда я ходил без рубашки. Резко краснела, отворачивалась и просила надеть хоть что-нибудь.       — Да уж, не знала девочка, с кем связалась, — задумчиво отмечает Питер.       — Не удивлюсь, если ты и перед Кэссиди расхаживал голышом, — уверенно отвечает Эдвард.       — Нет, никогда! — возражает Даниэль. — Я прогонял ее, когда Кэссиди норовила зайти куда-то, где она могла увидеть меня голым.       — Да, Тарзан, теперь ты точно отходился голым, — скромно хихикает Питер. — Кэссиди ведь живет с тобой, и вы уже давно не дети.       — Знаю.       — Слышь, а как другие девчонки реагировали на твою любовь к обнажению? — проявляет интерес Терренс. — Девушка явно испугается, если парень ходит голышом не только в душе и во время секса. Особенно если она встречается с ним два дня и обладает очень нежной натурой.       — Только не надо говорить так, будто я бегал голым перед всеми девчонками подряд! И не надо делать из меня бессовестного извращенца!       — Мы говорим правду, — пожимает плечами Эдвард.       — Не беспокойтесь, парни, теперь я всегда буду одетым, ибо со мной живет моя младшая сестра.       — Вот и хорошо, а то кто-то может подумать про тебя что-то плохое, — уверенно советует Питер.       — Ах, Питер, ты такой заботливый! — невинно улыбается Даниэль. — Чтобы я делал без тебя, брат!       — Не беспокойся, парень, с нами ты точно не пропадешь. — Питер начинает негромко барабанить по столику барабанными палочками. — Не дадим мы тебе оказаться лохом и по полной влипнуть в какое-нибудь дерьмо.       Питер подбрасывает и ловит одну из палочек и ими же стучит по голове Даниэля.       — Эй, ну-ка отвали от меня, белобрысая башка! — сквозь смех требует Даниэль, пытаясь резко увернуться. — Я не барабан, чтобы долбить по мне своими палками! Слышишь, что я сказал! Хватит дубасить меня по башке! Эй! Отвали, говорю!       Чуть позже Даниэль выхватывает одну из палочек и сам начинает стучать ею по голове Питера, который тихонько хихикает и отвечает тем же с помощью оставшейся палочки, пока стоящие недалеко Терренс и Эдвард во весь голос смеются.       — Эй, а ну отдай! — настойчиво требует Питер.       — Сейчас-сейчас, красавчик, ты у меня получишь, — с хитрой улыбкой угрожает Даниэль.       В какой-то момент Даниэлю удается выхватить у Питера и вторую палочку, которой он с громким смехом начинает обеими дубасить блондина по голове.       — Эй, так нечестно! — возмущается Питер.       — Попробуй забрать их, — невинно улыбается Даниэль и тянет обе палочки на себя, когда Питер пытается забрать обе.       — Если они сломаются – будешь сам покупать новые!       — Если они сломаются – ты сейчас же поедешь в магазин!       — Размечтался, крутыш!       Питер одним рывок забирает палочки из рук Даниэля, успевает немного подубасить его с их помощью и с гордо поднятой головой и хитрой улыбкой на лице ловко раскручивает их в обеих руках. Тот еще раз пытается отобрать хотя бы одну из них, но потом применяет к блондину захват шеи и сильно портит ему прическу под смешки Эдварда, пока Терренс качает головой и бросает свой взгляд на часы, что надеты на его левой руке.       — Так, ребята, все, оставляем ребячество на потом! — уверенно командует Терренс. — Продолжаем репетировать! У нас очень много работы! Парни, я к вам обращаюсь!       — А может, отдохнем еще немного? — с хитрой улыбкой предлагает Эдвард, выпив еще некоторую часть из своей бутылки с водой. — Так классно проводим время!       — Вот порепетируем – тогда и отдохнем!       — Лично я бы не прочь съесть что-нибудь сладкое.       — От сладкого пузо растет!       — Я от сладкого не полнею.       — Так все, хватит уже пить и шагай на свое место!       — А что, нельзя?       — Слушай, мелкий, как ты, блять, умудрился выдуть больше половины бутылки всего за несколько минут? — Терренс расставляет руки в бока. — Я понимаю, что сейчас жарко и нам хочется пить. Но не выпивать же залпом полуторалитровую, мать твою, бутылку!       — Странно, что ты ни разу не клянчил у Перкинса еду и еще не залез в его холодильник.       — У меня ничего нет! — вставляет Даниэль, все еще применяя к Питеру захват шеи, пока тот дубасит его барабанными палочками. — Жрачки нет!       — Так все, хватит играться! — громко командует Терренс. — И думать о жрачке и питье! Перкинс, Роуз, немедленно прекращайте все это!       — Это ты ему скажи! — восклицает Питер, пытаясь освободиться из хватки Даниэля. — Ну все, шоколадная башка, отпускай меня! Отпускай, говорю! Ар-р-р, блять… Да что ты такой вредный! Прямо как Сэмми!       — Да ладно, куда спешить, — с легкой улыбкой пожимает плечами Эдвард, все еще попивая воду из своей бутылки. — Еще весь день впереди!       — Так, малой, хватит уже хлестать воду! — уверенно требует Терренс. — Дай сюда бутылку!       Терренс резко забирает у Эдварда его бутылку с водой, ставит ее на столик и не позволяет тому забрать ее, преградив путь своим телом, пока Даниэль все-таки отпускает Питера, и они оба приводят свои волосы в порядок.       — Эй, дай мне попить! — настойчиво требует Эдвард.       — Сейчас в туалет будешь бегать каждые пять минут! — уверенно возражает Терренс.       — Я хочу пить!       — Вот сыграешь весь наш альбом идеально – делай что хочешь. Хоть на голове танцуй.       — Я все помню получше тебя.       Эдвард снова пытается подойти к столику, на котором стоит его бутылка с водой, но Терренс, будто упрямый осел, стоит на своем месте с невинной улыбкой на лице. Ну а после еще пары безуспешных попыток прорваться МакКлайф-младший раздраженно рычит с закатанными глазами.       — Ох, вот упрямый осел! — хмуро бросает Эдвард.       — Твой братец прав, Эдвард, — уверенно говорит Даниэль. — Немного отдохнули – и хватит! Пора снова приниматься за работу!       — А ты объясни это вот этому засранцу! — указав пальцем на Эдварда, восклицает Терренс. — Если мой маленький братец выпит всю воду, что здесь есть, то нам с вами будет нечего пить.       — О, радует, что здесь нет жрачки, — по-доброму усмехается Питер. — А иначе ты бы набросился на нее как голодный волк и сожрал бы все.       — Слушайте, мне кажется, что стоит унести отсюда и воду, — уверенно говорит Даниэль и одергивает свою футболку. — Чтобы МакКлайфа-младшего тоже ничего не соблазняло! Вон жрачки поблизости нет – и вот какой прекрасный результат: МакКлайф-старший готов работать как проклятый.       — Не понимаю, зачем ты вообще ее сюда притащил.       — Так, болтушки, хватит языком чесать! — негромко хлопая в ладони, громко возглашает Терренс. — Все по местам! За работу! Сосредоточьтесь!       Терренс уверенно направляется к своей гитаре, берет ее в руки и решает немного кое-что подкрутить. Даниэль тоже возвращается к своему месту и начинает корректировать звучание своей бас-гитары, пока Питер с задумчивым лицом почесывает затылок барабанной палочкой, копается ею в своих волосах и одергивает свою безрукавку. А Эдвард все-таки добирается до желанной бутылочки и выпивает остатки воды. Но в какой-то момент МакКлайф-младший бросает взгляд в маленькое окошко, получше во что-то всматривается и слегка хмурится. Его внимание привлекает какой-то молодой парень, стоящий напротив дома Даниэля, нервно дергающий ногой на месте и немного взволнованно осматривающийся вокруг себя.       — Эй, парни, а что здесь делает Коннор? — слегка хмурится Эдвард.       — Что? — удивленно произносит Питер. — Коннор? Где?       Питер молнией подлетает к окну, возле которого стоит Эдвард, смотрит в него и тоже узнает в стоящем напротив дома Даниэля парне помощника их группы по имени Блейк Коннор.       — Да, похож… Правда без очков я не смогу рассмотреть его лицо. Он стоит слишком далеко…       — Это Коннор! — восклицает Эдвард. — Сто процентов!       Даниэль и Терренс, слегка нахмурившись, переглядываются между собой, быстро подходят к Эдварду и Питеру и смотрят в окно.       — Ха, не уж-то объявился красавчик! — тихо ухмыляется Терренс.       — Так, ну и что этот сопляк делает напротив моего дома? — возмущается Даниэль. — Какого черта он пялится на мой дом? Хочет грабануть меня что ли?       — А он случайно не живет в этом районе? — слегка хмурится Эдвард.       — Живет? Здесь? — Даниэль нервно усмехается. — Ха! Ты издеваешься надо мной? Да если бы этот отморозок жил в моем районе, я бы уже давно переехал куда-то как можно дальше!       — Да если бы я увидел этого наглого сопляка на пороге моей квартиры, то спустил бы его с лестницы, — хмуро заявляет Питер.       — И я бы приказал охране не пускать его на территорию моего дома, — уверенно говорит Терренс. — На территорию моего района.       — Из-за этого сопляка мне определенно стоит подумать о том, чтобы повесить камеру рядом со входной дверью моего дома, — задумчиво отвечает Эдвард. — И установить сигнализацию…       — Так, а откуда этот мелкий ублюдок узнал мой адрес? — недоумевает Даниэль.       — Мы не идиоты, чтобы давать ему свои адреса и номера, — качает головой Питер.       — Может, он проходил здесь случайно? — предполагает Терренс.       — Не уверен… — уверенно качает головой Эдвард. — Коннор упорно пялится в сторону входной двери в дом Даниэля и стоит как вкопанный. Как будто он ищет его…       — Меня? — округляет глаза Даниэль. — И что ему от меня надо? Решил в очередной раз поглумиться? Напомнить про ту гребаную статью, из-за которой все желали мне смерти?       — Слушайте, а он там не пьяный? — хмурится Питер. — Чего он шатается из стороны в сторону и едва на ногах стоит?       — Выпивка в такое пекло? Только если захочешь откинуть копыта!       — Ой, а его что ли волнует, жара сейчас или холод? — негромко ухмыляется Терренс. — Я не удивлюсь, если этот сопляк реально где-то нажрался!       — Да какие мозги могут быть у девятнадцатилетнего придурка! — восклицает Питер. — У него на уме только выпивка, случайный секс с любой встречной красоткой и тусовки с друзьями. Если они у него есть, конечно.       — А еще для него главное – задеть нас побольнее и заставить вспомнить обо всех наших грешках.       — Лучше бы он вспомнил о своих! — хмуро бросает Даниэль. — Я понимаю, что в свои девятнадцать он ни за что не готов отвечать и о чем-то думать. Но надо быть в ответе хотя бы за самого себя!       — Ну, по крайней мере, он понимает, что деньги на жрачку и тусовки не упадут с неба ему на голову, — задумчиво отмечает Эдвард. — Вот и приходиться парняге работать… Хотя будь у него куча бабла, он бы целыми днями бухал и тусовался с кучкой молоденьких разукрашенных кукол с накаченными губами и силиконовыми сиськами и приклеенными волосами, ногтями и ресницами.       — Ага, гарем надутых кукол для жалкого султана без гроша в кармане и шикарных дворцов, — усмехается Питер.       — На такого мало кто позарится, — тихонько хихикает Терренс. — Ну только если какая-нибудь проститутка или соплячка, которая одержима желанием заняться сексом.       За те несколько секунд, что Питер, Эдвард, Даниэль и Терренс наблюдают за Блейком, тот так и не сдвинулся с места и продолжает стоять там, где он стоит, как будто желая поговорить с хозяином дома.       — Слушайте, эта малявка собирается валить отсюда? — задается вопросом Терренс. — Нам надо репетировать!       — А если он не свалит? — предполагает Питер. — Я уверен, что он находится здесь с определенной целью.       — Мне нечего обсуждать с Коннором! — уверенно заявляет Даниэль. — Я не желаю слушать этого сопляка и буду рад, если он снова пропадет.       — Но заметь, он не собирается валить! — восклицает Эдвард. — И упорно пялится на окна твоего дома!       — Вижу… И пока он здесь, я точно не успокоюсь.       — Слушайте, а как долго он тут торчит? — слегка хмурится Терренс. — Я смотрел в окошко несколько минут назад, но не видел его!       — Похоже, недавно, — задумчиво предполагает Эдвард. — Я лишь сейчас увидел, что он стоит напротив дома Даниэля.       — Ладно, и что будем делать? — бросив короткий взгляд парням, интересуется Питер. — Наплюем на него и продолжим играть? Или засядем в кустах и будем ждать, когда он свалит, дабы не привлекать к себе внимание?       — Нет-нет, я ни за что не пойду к нему! — приподняв руки, уверенно заявляет Эдвард. — Эта малявка точно доведет меня до того, что я врежу ему гораздо сильнее, чем в прошлый раз.       — Мне тоже меньше всего хочется идти к нему, — качает головой Терренс.       — Предлагаю просто переждать здесь как мыши, — спокойно говорит Питер. — Я тоже не хочу тащиться туда и тратить на него время.       — Вы можете подождать здесь, а я пойду к этому сопляку, узнаю, что ему нужно, и прогоню отсюда, — предлагает Даниэль.       — Ничего хорошо ты не узнаешь, поверь мне, — уверенно отвечает Терренс. — Он лишь вылит на тебя ведро очередных помоев и испортит настроение.       — Знаю, Терренс, но Коннор торчит возле моего дома! Если эта падла испортит мне что-нибудь, то я заставлю его заплатить сполна!       — Да давайте и правда подождем? — предлагает Эдвард. — Постояв здесь еще немного и никого не увидев, он поймет, что ему ничего не светит, и сам свалит отсюда.       Даниэль ничего не отвечает и лишь резко выдыхает, хмуро наблюдая за все еще стоящим возле его дома Блейка вместе с Терренсом, Питером и Эдвардом.       — Нет, ребята, походу, он не собирается сваливать, — спустя минуту заключает Даниэль. — И боюсь, что мне придется пойти к нему и заставить уйти отсюда по-хорошему.       — А может, не надо? — неуверенно спрашивает Питер. — Рано или поздно этот недомерок уйдет. Не будет же он торчать здесь вечно!       — У меня такое чувство, что будет. И лучше поскорее покончить с ним и прогнать с моей территории.       Даниэль немного отходит от окна и на мгновение бросает взгляд на еще нераскрытую бутылку с водой, что стоит на столике.       — Да, и прихватите с собой бутылочку воды, если тоже решите подойти, — спокойно добавляет Даниэль. — Походу, он и правда умудрился нажраться. И закройте гаражную дверь. А то не хватало, чтобы этот сопляк засунул сюда свой длинный нос.       Даниэль разворачивается, достаточно решительным шагом направляется к выходу из гаража, открывает автоматическую дверь и выходит на улицу, пока Эдвард, Питер и Терренс провожают его немного грустным взглядом.       — Твою мать, этот сопляк опять преследует нас… — устало стонет Питер, проведя руками по лицу.       — Я бы с радостью остался здесь… — задумчиво говорит Терренс. — Но также я и не хочу это делать…       — Сука, если Коннор еще и наши домашние адреса знает, это будет катастрофой, — со скрещенными на груди руками отмечает Эдвард.       — Если это правда, то нам точно придется куда-то переезжать.       — Ох, ну что, ребята? — резко выдохнув, расставляет руки в бока Питер. — Пойдем за Перкинсом и узнаем, как этого придурка Коннора занесло сюда?       — Почему-то меня упорно преследует чувство, что нам этого не избежать, — обреченно выдыхает Терренс.       Еще раз переглянувшись между собой и пожав плечами, Питер, Терренс и Эдвард все-таки решают идти за Даниэлем. МакКлайф-старший берет со столика одну из нераскрытых бутылок, а Роуз закрывает гаражную дверь, когда все трое покидают гараж. А Даниэль уже успевает подойти близко к тому месту, где шаткой походкой ходит явно взволнованный Блейк, со скрещенными на груди руками постоянно осматривающийся по сторонам. И парень слегка вздрагивает, когда слышит за спиной громкий голос Перкинса:       — Эй, Коннор, ты что здесь забыл?       Блейк быстро разворачивается к Даниэлю, который подходит к нему уже намного ближе и скрещивает руки на груди.       — Даниэль… — неуверенно произносит Блейк.       — Предупреждаю только один раз: если ты хоть что-нибудь здесь испортишь, то тебе придется дорого за это заплатить, — угрожает пальцем Даниэль.       — О, Даниэль, как хорошо, что я нашел тебя… Я…       — Какого черта ты тут забыл, малявка? — чуть громче спрашивает Даниэль. — Как ты вообще здесь оказался? Как нашел меня? Как узнал мой домашний адрес?       — Я искал тебя и парней… Мне нужно поговорить с вами… Это очень важно. По крайней мере, для меня.       — Ах, поговорить захотел! — закатывает глаза Даниэль.       — Пожалуйста, выслушай меня. Постарайся понять.       — Понять тебя? — Даниэль презрительно усмехается. — Коннор, ты это серьезно?       — Послушай, Даниэль…       Блейк не договаривает свою мысль, потому что в этот момент Терренс, Питер и Эдвард подходят к нему и Даниэлю со скрещенными на груди руками, выдерживая холодный взгляд на юном парне, который выглядит несколько напряженным и неуверенным в себе. Не таким, как раньше.       — Что тебе здесь надо, Коннор? — сухо спрашивает Эдвард.       — Проваливай отсюда по-хорошему, пока еще не получил по яйцам! — более сухо требует Питер.       — Ох, ребята… — окинув Питера, Эдварда и Терренса округленными, испуганными глазами, взволнованным, дрожащим голосом произносит Блейк. — Как хорошо, что я встретил вас!       — Как ты оказался здесь? — низким голосом требует ответа Терренс, крепко сжимая бутылку с водой. — Как умудрился найти нас? Кто дал тебе этот адрес?       — Э-э-э… Я хочу поговорить… Со всеми вами…       — Никто из нас не давал тебе наши домашние адреса и номера телефонов, — уверенно говорит Даниэль, подняв указательный палец. — Откуда ты узнал мой?       — Я… — запинается Блейк, резко побледнев, пока его глаза хаотично бегают из стороны в сторону. — Э-э-э… Я с-с-сам нашел его…       — Не надо врать, Коннор! — холодно бросает Питер. — Ты не сам его нашел! И узнал не у нас! Ибо мы не раздаем наши адреса и контакты налево-направо!       — Ребята, прошу вас, не говорите так со мной… — с жалостью во взгляде умоляет Блейк. — Клянусь, я не сделаю вам ничего плохого. Я просто хочу с вами поговорить.       — О, вот как ты теперь заговорил! — скрещивает руки на груди Эдвард. — Что, Коннор, после прошлого раза у тебя что-то заклинило в мозгу? Неужели ты стал милым и пушистым?       — Да… — Блейк на секунду опускает взгляд на свои руки и смотрит на парней. — Не буду отрицать… С того раза многое изменилось… Я… О многом призадумался…       — Так, Коннор, давай-ка ты не будешь увиливать от ответа, — сдержанно говорит Терренс. — Сейчас же говори, откуда ты узнал домашний адрес Даниэля?       — Ох… — Блейк резко выдыхает с прикрытыми глазами. — Ладно, это Джордж сказал мне, где вас искать.       — Джордж? — удивленно произносит Питер.       — Чего-чего? — сильно хмурится Даниэль. — Джордж дал тебе мой адрес? Коннор, ты, блять, в своем уме?       — Он не мог этого сделать! — уверенно заявляет Эдвард. — Джордж прекрасно знает, что ты за мелкая сука, которая вечно вставляла нам палки в колеса!       — Сначала он не хотел давать мне никаких адресов, — признается Блейк. — Но я сумел уговорить его помочь мне. Я убедил Джорджа в том, что хочу мира с вами и желаю обсудить кое-что очень важное. И… Попросил дать мне ваши контакты…       — Нам не о чем с тобой разговаривать, Коннор! — с гордо поднятой головой уверенно отвечает Питер.       — Ты не можешь рассказать нам ничего интересного, — холодно добавляет Терренс. — Умеешь только лишь оскорблять и выводить нас из себя. И портить нам настроение.       — Нет, не говорите так, — качает головой Блейк. — Я…       — Мы не желаем видеть тебя, малявка! — сухо бросает Даниэль. — Я даю тебе минуту на то, чтобы ты свалил с моей территории!       — Но…       — И чтобы больше не смел появляться здесь и попадаться нам глаза! А посмеешь ослушаться – пожалеешь об этом!       — Парни, пожалуйста! — с жалостью во взгляде восклицает Блейк. — Клянусь, я не собираюсь оскорблять вас и вашу группу. Я просто хочу поговорить с вами кое о чем, что важно для меня.       — Не надо строить из себя хорошего! Ты с самого начала показывал себя бессовестной гнидой.       — Но я хочу помириться с вами. Хочу, чтобы мы хорошо ладили.       — Помириться? — громко ухмыляется Питер. — С нами? После всего, что ты с нами сделал?       — Клянусь, я пришел к вам с миром. И больше не буду так оскорблять и унижать вас. Пожалуйста, поверьте мне!       — Извини, Коннор, но нам не нужны такие друзья, которые могут запросто подставить и предать, — грубо заявляет Эдвард. — И работать с тобой мы тоже не желаем.       — И в прошлый раз мы уже сказали тебе, что ты уволен, — уверенно добавляет Терренс.       — Да. Так что, будь добр, вали отсюда и исчезни из наших жизней навсегда. И не смей преследовать нас.       — Пожалуйста, парни… — отчаянно произносит Блейк.       — Да ты просто пьяный – вот и мелишь сам не знаешь что! — принюхиваясь к запаху, который исходит от Блейка, заявляет Терренс. — От тебя алкоголем несет за километр.       — Вот именно! — уверенно кивает Даниэль. — Нажрался как свинья и приперся сюда рассказывать свои сказки!       — Я не нажирался как свинья! — возражает Блейк.       — Ложь, ты пьян! — громко восклицает Эдвард.       — Ничего, сейчас быстро протрезвеет, — уверенно говорит Питер.       Питер выхватывает у Терренса бутылку, раскрывает ее и выливает немного воды в лицо Блейку. Тот слегка вздрагивает из-за внезапно появившегося чувства прохлады, вытирает руками мокрое лицо и пару раз кашляет.       — Ну что, лучше? — сухо спрашивает Питер.       — Как теперь будешь разговаривать? — со скрещенными на груди руками интересуется Даниэль. — Снова выльешь на нас ведро помоев? Припомнишь все наши грешки? Заставишь пожалеть о том, что мы решили стать известными?       — Нет-нет, я не буду это делать… — резко качает головой Блейк и проводит руками по влажным волосам. — Обещаю.       — Давай, малой, вперед! А то мы ужасно соскучились по твоим оскорблениям и унижениям! Испорть нам настроение к чертовой матери! Пусть у нас опять все валится из рук!       — Ребята, прошу вас, дайте мне все объяснить, — с жалостью во взгляде отчаянно умоляет Блейк. — Я хочу наладить с вами отношения и рассказать всю правду.       — Ах, наладить отношения захотел! — закатывает глаза Терренс. — Вот как выпивка так повлияла на тебя!       — Да я выпил-то всего стаканчик! Для храбрости… Ну и хотел немного поднять себе настроение.       — Что, теперь решил из наглого и напыщенного индюка превратиться в милую кроткую овечку и начать подлизываться к нам с надеждой, что мы простим тебе все те оскорбления, которые слышали в свой адрес? — ехидно усмехается Даниэль.       — Вы ничего не знайте обо мне! — громко, отчаянно восклицает Блейк. — Никто из вас не знает, почему я на самом деле так себя вел и был груб со всеми вами.       — А чего там не знать-то? — скрещивает руки на груди Питер. — Ты просто завидовал нам и думал, что унижая нас, тебе удалось бы возвыситься в глазах других. Думал, что сможешь заставить меня и парней поверить, будто у нас нет никакого таланта, и мы – бездарность. Ты хотел, чтобы мы распустили группу, но у тебя это не получится. Есть много людей, которые восхищаются нами и с нетерпением ждут наш альбом.       — Нет-нет, Питер, это совсем не так! Клянусь! Да… Я оскорблял вас, но… Но я не желаю вам зла!       — О, ребята, вы слышали? — громко ухмыляется Питер. — Коннор наконец-то выучил мое имя! А то все Роуз, да Роуз… Я уж думал, что забуду, как меня зовут, ибо слышу лишь свою фамилию.       — Да почему вы не верите мне? Я ведь пришел к вам с миром и хочу дружить с вами!       — Эдвард уже сказал, что нам не нужны такие подлые и мерзкие друзья, как ты.       — Ох… — резко выдыхает Блейк, на секунду закрыв лицо руками. — Терренс, ну хоть ты поверь мне! Ладно эти трое злятся на меня! Я все понимаю. Но ты-то можешь понять меня?       — Понять тебя? — округляет глаза Терренс и скрещивает руки на груди. — А с какой стати я должен верить тебе? Ты столько времени поливал нас грязью, обвинял в немыслимых вещах и постоянно делал гадости.       — Знаю… Но мне очень жаль.       — А еще ты прекрасно знаешь, что я не люблю, когда моих друзей и брата оскорбляют ни за что. Думаешь, что я так легко забуду то, как омерзительно и неуважительно ты с ними обращался? Меня ты еще хоть как-то уважал. Ведь мое имя известно на весь мир, и я многого добился. Но чем они-то хуже? Тем, что они общаются со мной, со звездой?       — Да, я плохо относился ко всем вам. Но клянусь, больше такого не повторится.       — Мы никого не заставляем любить себя, Коннор, — уверенно заявляет Эдвард. — Если кто-то не любит нас, ну и черт с этим! Однако мы хотим хотя бы элементарного уважения, которого точно заслуживаем. Не люби нас сколько влезет, но изволь проявлять к нам уважение. Раз тебе приходилось работать с нами, то ты мог бы не открывать свой грязный рот ради того, чтобы попытаться задеть за живое.       — Я знаю, что был неправ, ребята… — с грустью во взгляде признается Блейк. — И мне очень жаль, что все так получилось… Я был ужасно несправедлив к вам все это время.       — Несправедливо – это мягко сказано, — сухо бросает Даниэль. — Ты вел себя омерзительно!       — Прошу вас, парни, позвольте мне все объяснить.       — Коннор, по-моему, мы ясным языком сказали, что не желаем тебя видеть и требуем, чтобы ты проваливал отсюда, — низким голосом сухо отвечает Питер. — Мы не желаем разговаривать с тобой и портить себе настроение.       — Я не отниму у вас много времени. Обещаю, я быстро скажу вам что хочу и пойду.       — Проваливай с моей территории, Коннор, — грубо требует Даниэль. — По-хорошему. А иначе я вышвырну тебя отсюда силой.       — Но…       — Я сказал, вали отсюда! — Даниэль бросает Терренсу, Эдварду и Питеру быстрый взгляд и делает подзывающий жест. — Пошли, ребята! У нас много работы. Нечего тратить время на этого сопляка.       — Пожалуйста, парни…       — У тебя есть пять минут! Увижу тебя здесь через пять минут – приму меры!       Эдвард, Питер, Терренс и Даниэль быстро разворачиваются и собираются вернуться в гараж, чтобы продолжить репетировать. Но в этот момент Блейк с неким отчаянием громко бросает друзьям вслед:       — Вы должны остерегаться Юджина Уэйнрайта! Он очень опасный человек!       Даниэль, Эдвард, Питер и Терренс резко останавливаются, переглядываются между собой и медленно разворачиваются к Блейку наполовину.       — Что ты сказал? — слегка хмурится Терренс.       — Юджин Уэйнрайт, — неуверенно произносит Блейк. — Я знаю, что вы с ним как-то связаны.       — А тебе-то что? — грубо бросает Даниэль. — Это наше дело, которое тебя не касается!       — Я хочу рассказать вам кое-что, что связано с этим типом.       — Спасибо, но нам это неинтересно.       — Вы не одни настрадались по его вине! Эта тварь и мне испортила жизнь и отняла то, что было для меня очень важно.       — Уэйнрайт давно мертв, парень! — грубо заявляет Эдвард. — Нас не волнует ничего, что так или иначе связано с этим ублюдком! Пусть он горит в аду!       — Что? — слегка побледнев, широко распахивает глаза Блейк. — Он мертв? Юджин сдох?       — А то ты не знал! — со скрещенными на груди руками фыркает Питер.       — Не знал… Правда…       — Надо почаще читать журналы и новости в Интернете! Вместо того чтобы шляться где-то с молоденькими шлюшками, трахаться со всеми подряд и нажираться до потери пульса.       — Ничего себе… — Блейк на секунду отводит потерянный взгляд в сторону и качает головой. — А что с ним произошло? Почему он погиб?       — Открой газету или Интернет, — сухо бросает Эдвард. — Мы тебе не ходячие источники новостей.       — Ребята, ну скажите мне, что произошло! — с жалостью во взгляде умоляет Блейк. — Мне важно знать, что произошло с этим мерзавцем!       — Эдвард уже сказал, что тебе делать, — низким голосом спокойно говорит Терренс. — Узнаешь не только то, что с ним произошло, но и еще и много чего интересного.       — Он натворил что-то еще?       — Слушай, Коннор, отвали от нас со своими вопросами, — резко говорит Питер. — Мы ничего не собираемся рассказывать!       — Пожалуйста, ребята…       — Все, заткнись и иди куда шел!       — Погодите, ребята, — спокойно произносит Даниэль, чуть приподняв руку, пока Терренс, Питер и Эдвард вопросительно смотрят на него. — Так, секунду, Коннор! Откуда ты знаешь Уэйнрайта? И почему ты говоришь, что он испортил тебе всю жизнь и чего-то тебя лишил?       — Это правда, — кивает Блейк. — Если бы не эта больная тварь, один очень близкий мне человек сейчас был бы жив.       — Ха, да никого ты не потерял! — презрительно фыркает Эдвард. — Харе сказки рассказывать!       — Я не вру, Эдвард! Клянусь, я говорю правду!       — Мы тебе не верим.       — Только дайте мне шанс рассказать всю историю… Которая имеет отношение и к тому, почему я себя так вел… Я обещаю, это будет стоить вашего потраченного времени.       — Что, парень, тебе стало грустно, и ты решил вызвать у нас жалость? — с хитрой улыбкой интересуется Даниэль. — Девчонкам по хер на твои откровения, ибо им от тебя нужен лишь секс. А друзей у тебя нет и не было!       — Мне всегда было грустно… — признается Блейк, опустив грустный взгляд на свои руки. — С того дня, когда я потерял единственного близкого мне человека.       — Ну знаешь, нам всем порой бывает грустно, — уверенно отмечает Терренс. — Не все же тебе каждый день получать удовольствие и улыбаться как Чеширский кот.       — Но мне и правда грустно! И одинокою Я никогда не был таким счастливым и беззаботным, каким всем кажусь. Это было ложью… То, что вы видели, было фейком. Я просто не показывал, что мне плохо. Делал все, чтобы забыться и почувствовать себя нужным, веселым и счастливым…       — Ох, как это трогательно! — закатывает глаза Питер. — Я сейчас слезу пущу!       — Хотите – не верьте. Это ваше право… Однако я хочу рассказать вам всю правду. Рассказать, кто я на самом деле.       — Рассказывай это кому-то другому, — хмуро отвечает Эдвард. — Нам твои откровения не нужны.       — Я не прошу у вас слишком много. Всего лишь выслушать меня и позволить мне рассказать всю правду о себе.       Даниэль, Питер, Эдвард и Терренс несколько секунд ничего не говорят и переглядываются между собой, будто интересуясь мнением друг друга.       — Ну что, пусть скажет что хочет, а потом катится отсюда? — предлагает Терренс. — Позволим нашему пьяному мальчику немного поговорить?       — Сомневаюсь, что мы услышим что-то полезное и интересное, — задумчиво говорит Эдвард и машет рукой. — Но так и быть! Дадим ему шанс выговориться!       — Надеюсь, он не отнимет у нас кучу времени, — выражает надежду Питер.       Выслушав мнения друзей, Даниэль молча кивает, медленно разворачивается к Блейку и с хмурым взглядом делает подзывающий жест, спокойно сказав:       — Ладно. Пошли в дом.       Блейк с грустным взглядом склоняет голову и молча идет в ту сторону, куда указывает Даниэль, который вместе с Терренсом, Эдвардом и Питером следует за ним.       — Надо поскорее отделаться от него и продолжить играть, — спокойно говорит Даниэль.       — Ар-р-р, только зря тратим время… — тихо рычит Терренс. — Могли бы сыграть уже одну-две песни!       — Лучше не спускайте с него глаз. Если этот сопляк сломает или сопрет хоть что-нибудь в моем доме, то клянусь, я придушу его собственными руками.       — Не беспокойся, приятель, — уверенно отвечает Питер. — Мы будем очень внимательно следить за ним.       Через несколько секунд парни оказываются возле входа в дом Даниэля, который пропускает всех, заходит последним и закрывает за собой дверь. После этого он жестом предлагает молодому парню присесть на диван и присоединяется к своим друзьям, вместе с которыми садится напротив него.       — Хорошо, а теперь говори все, что хочешь, — сдержанно говорит Даниэль. — Только побыстрее, пожалуйста. У нас мало времени и очень много дел.       — Но для начала нам интересно знать, откуда ты знал Юджина Уэйнрайта? — сцепив пальцы рук, хмуро спрашивает Эдвард. — Что тебя с ним связывает?       — Я знал этого типа очень давно, — с грустью во взгляде признается Блейк. — Он еще в то время был наркоманом со стажем. Употреблял тяжелые наркоту и имел связи с типами, которые за большие бабки могли легко достать их.       — Ну в этом ты действительно не врешь, — задумчиво отвечает Питер.       — Что, тоже захотел побаловаться этой дрянью? — презренно усмехается Терренс. — Гулянок с девчонками и выпивки тебе было мало, и ты решил подсесть на эту гадость.       — Нет-нет, что ты! Я никогда в жизни не пробовал эту гадость и даже не собираюсь это делать. Хотя бы потому, что я видел собственными глазами и пережил на своей шкуре все последствия наркотической зависимости другого человека. — Блейк сгибается пополам и уставляет грустный взгляд в пол, крепко сцепив пальцы рук. — Подонок… Ненавижу Уэйнрайта… Увидел бы в метре от себя – придушил бы собственными руками… Если бы не этот больной ублюдок, я бы не потерял своего брата, из-за которого он и подсел на эту гадость…       Услышав про брата Блейка, удивленные Терренс, Даниэль, Питер и Эдвард переглядываются между собой.       — Брат? — слегка хмурится Даниэль. — У тебя есть брат?       — Был… — с грустью во взгляде подтверждает Блейк. — Мой близнец… Я потерял его три года назад…       — И ты хочешь сказать, он подсел на наркоту по вине Уэйнрайта? — слегка хмурится Терренс.       — Я и понять не успел, как это случилось. Но как только мой брат подсел на них, моя жизнь стала настоящим кошмаром.       — Не знаю, как вы, парни, но я не верю в эту историю, — со скрещенными на груди руками заявляет Эдвард. — Коннор выдумал брата-близнеца! На самом деле никого у него нет.       — Согласен, он просто решил надавить на жалость, — хмуро бросает Питер. — Думает, что мы будем испытывать к нему жалость и погладим по головке. После всего, что нам пришлось натерпеться от него.       — Нет-нет, клянусь, я не выдумал эту историю! — взволнованно возражает Блейк. — У меня действительно был брат-близнец. Его звали Мэтт. Он погиб по вине Уэйнрайта, подсадивший его на эту дрянь.       — Ха, и ты отнял у нас время, чтобы поплакаться о своем брате? — презрительно фыркает Терренс.       — Он погиб по вине того, с кем вы связаны!       — Слушай, мальчик, мы тебе не няньки, чтобы утешать тебя и подтирать твои сопли. Найди себе девчонку и втирай ей дичь про своего погибшего брата-близнеца.       — Неужели никто из вас не верит мне?       — Нам это неинтересно.       — Но это правда! Мэтт сейчас был бы жив, если бы этот ублюдок Юджин не погубил его той дрянью.       — Ты обязан сказать нам «спасибо» за то, что мы решили пожертвовать своим временем и послушать твои сказки, — холодно отвечает Даниэль. — Вместо того чтобы репетировать, мы сидим тут и слушаем твою сказку про брата-близнеца, якобы погибшего из-за Уэйнрайта.       — Хорошо. Сейчас я покажу вам кое-что. — Блейк достает из кармана свой мобильный телефон, несколько секунд что-то ищет в нем и показывает сидящим напротив Питеру, Терренсу, Даниэлю и Эдварду. — Вот смотрите.       Даниэль, Эдвард, Питер и Терренс всматриваются в фотографию, явно сделанную на очень старый мобильный, судя по плохому качеству. На ней можно увидеть самого Блейка, только еще более юный, чем сейчас, и еще одного парня, как две капли воды похожего на него. Ребята выглядят очень довольными и не скрывают своих широких улыбок, крепко приобнимая друг друга. Правда между Блейком и этим парнем есть некоторые отличи. Например, прически близнецов одинаковые, но у похожего на Коннора человека волосы черные, а также проколото одно ухо, в которое воткнута черная круглая серьга, а на изгибе шее есть татуировка среднего размера в виде дракона, испускающего огонь.       — Никто не может подтвердить, что ты не сделал эту фотку в Photoshop, — уверенно говорит Эдвард. — У нас есть причины полагать, что ты взял две свои фотки и соединил их.       — Как? — разводит руками Блейк. — Я не умею пользоваться Photoshop! Кроме того, у меня даже нет компьютера в том месте, где я сейчас живу. Да, я знаю, как с ним обращаться, но у меня его нет.       — Ладно, тогда ты попросил кого-то сделать эту фотку. Я вот тоже могу попросить кого-нибудь соединить две мои фотки и потом говорить, что у меня появился близнец.       — Да эта фотка не фальшивая, клянусь! Это мой умерший брат-близнец Мэттью. Мэттью Коннор. Мы с братом сделали эту фотку задолго до того, как он связался с наркотой. Нам здесь лет по двенадцать-тринадцать. Это одна из немногих фоток, которые у меня есть. Хотя было бы больше, если бы Мэтт любил фоткаться. Но я с трудом уговорил его сделать эту фотку.       — Ну не знаю… — держа в руках телефон Блейка и рассматривая фото, резко выдыхает Терренс. — Этот парень и правда похож на тебя. Не считая того, что у вас разный цвет волос, а у него есть татуировка и проколотое ухо.       — Да, но когда мы были помладше, нас вообще не могли различить. Люди постоянно принимали его за меня, а меня – за него. Так что… В какой-то момент Мэтт решил сделать что-то, чтобы быть отличным от меня. И вот что из этого вышло… Нас никогда не парило, что люди не понимали, кто есть кто, но все же я согласился с тем, что надо… Помочь им запомнить нас…       — Набил татуху и проколол ухо? — хмурится Даниэль.       — А еще перекрасил волосы и проколол язык. Это не натуральный его цвет – мы с Мэттом с рождения были почти блондинами. Такие, как я сейчас.       — Разве ваши родители разрешили ему набить тату в таком юном возрасте? — удивляется Питер.       — У нас с Мэттом нет родителей, — с грустью во взгляде признается Блейк. — Мы выросли в приюте.       — В приюте? — округляет глаза Эдвард.       — И как вы там оказались? — интересуется Терренс и кладет телефон Блейка на столик. — Вас забрали у родителей?       — Воспитатели сказали, что нас привезли туда, когда мы были еще новорожденными, — признается Блейк. — Не знаю, по какой причине: то ли родители отказались, то ли мы потеряли их при каких-то трагичных обстоятельствах. Но мы с братом никогда не знали ни отца, ни мать.       — Значит, воспитатели разрешили твоему брату сделать с собой все эти вещи?       — Да никто никому не разрешал. Мой брат нашел каких-то знакомых, которые и татушку ему набили, и ухо прокололи, и волосы покрасили. Грубо говоря, сделал это нелегально. Без согласия взрослых.       — И что сказали воспитатели? — интересуется Эдвард.       — Ничего. Им было по фиг.       — Значит, вы жили в приюте еще с пеленок?       — Да, до четырнадцати. А потом сбежали оттуда. Сбежали навсегда. До этого мы часто сваливали куда-то в город, но всегда возвращались.       — И вас за это не ругали?       — Некогда было. Чем старше становились дети, тем меньше за ними смотрели. Все внимание уделялось детям помладше, которые не умели говорить, ходить и так или иначе себя обслуживать. Так происходило со всеми, кому исполнялось больше четырнадцати-пятнадцати. Многие особо отчаянные ребята сбегали и уже никогда не возвращались, но воспитателям было плевать. А уж с каким удовольствием они давали пинка восемнадцатилетним! На моей памяти таких людей было достаточно много…       — И где же вы с братом были после побега из приюта? — слегка хмурится Даниэль.       — Бродили по улицам, скрывались от копов, дабы они не поймали нас… А если крупно везло, то ночевали день-два у добрых людей… Бездомных… Или тех, у кого было жилье… Ели нормальную пищу… Но даже несмотря на все эти трудности, мы не хотели возвращаться в приют.       — А разве никто не хотел усыновить вас? — недоумевает Терренс.       — Один раз меня хотела усыновить одна семейная пара. Хорошие люди… Они решили взять ребенка из приюта, потому что та женщина страдала от бесплодия и не могла родить сама.       — А почему не усыновили?       — Я бы с радостью поехал с ними, но они хотели взять лишь меня одного. Хотя я совсем не хотел разлучаться с братом. Несколько раз я пытался уговорить их взять с собой еще и Мэтта. Приводил в пример аргумент тот факт, что та женщина не могла родить, а тут у нее мог быть шанс обзавестись сразу двумя детьми. Но они остались непреклонны.       — И ты отказался? — уточняет Питер.       — Тогда передо мной встал выбор: выбрать жизнь с приемными родителями, которые кормили бы меня, одевали и помогли получить хорошее образование, или отказаться бросать родного брата, без которого я всегда чувствовал себя одиноко. Серьезно, я бы не пережил разлуку с Мэттом. У нас… У нас были особенные отношения… Особая связь… Мы очень хорошо чувствовали друг друга. И… Я боялся рвать эту связь.       — Вот как…       — Знаю, я звучу сентиментально. Но я правда не смог бы жить вдали от брата. Меня трясло от мысли, что мы жили бы в разных семьях. И поэтому… Когда те люди окончательно отказались забирать меня и Мэтта, я выбрал второй вариант. Не захотел расставаться с братом, которого мог никогда больше не увидеть… И поэтому я сделал все, чтобы заставить тех людей отказаться от меня. Они долго не сдавались. Да и воспитатели пытались убедить меня поехать с ними. Однако я стоял на своем и говорил, что без Мэтта никуда не поеду. И я добился своего: те люди в итоге взяли какую-то сопливую девчонку. Я плохо ее знал, но говорят, она была хорошая.       — А что думал твой брат? — интересуется Терренс.       — Он тоже не хотел расставаться со мной и был в ужасе от того, что мы больше никогда не увидимся. — Блейк замолкает на пару секунд и грустным взглядом окидывает гостиную. — И когда те люди отказались забирать меня, Мэтт ужасно обрадовался. Обрадовался, что мы по-прежнему будем вместе. И мы поклялись друг другу, что никто и никогда не сможет разлучить нас. Если бы нас взяли в какую-то семью вдвоем, то мы бы согласились. Но мы наотрез отказались жить в разных семьях и говорили это нашим воспитателям.       — А кто-то еще пытался вас усыновить? — интересуется Даниэль.       — Нет, тот случай был единственным. Больше никто не пытался забрать нас с собой. Ну а мы с братом были только рады.       — Вы с братом были настолько дружны, что не захотели разлучаться? — удивляется Эдвард.       — Мы с Мэттом были очень близки. Он был моим лучшим другом, который никогда не предавал меня. Мой брат мог легко отказаться от чего-то, если ради этого ему пришлось бы пойти против меня. Да, у нас было много друзей, но с ними мы не были так близки, как друг с другом. Были вещи, которые мы никогда не обсуждали с другими. То, что мы говорили лишь друг другу.       — А никого не смущала такая тесная связь?       — Воспитатели много раз говорили, чтобы мы не зацикливались друг на друге и общались с другими людьми. Им не нравилось, что мы всегда тусовались вдвоем. Хотя ни Мэтт, ни я никогда не избегали других ребят. Они не были нам так близки, но мы всегда были рады с кем-то поболтать, поржать, повеселиться…       — Но ведь вы наверняка часто ругались, — предполагает Даниэль.       — Бывало, — бросает легкую улыбку Блейк. — Иногда – очень серьезно… Могли сильно обидеться и какое-то время держаться подальше друг от друга. Правда нас с Мэттом надолго не хватало. Один из нас подходил первым и предлагал помириться. Мы много спорили, но все равно оставались близки.       — И, конечно же, пользовались тем, что вы – близнецы?       — Это было наше любимое занятие. Мы обожали подшучивать над людьми. Когда мы были мелкими, то часто притворялись друг другом. Делали это настолько хорошо, что подмену замечали лишь тогда, когда мы сами это говорили. Я обожал быть близнецом и был рад, что в мире была моя полная копия. В этом правда есть очень много плюсов.       — Ладно, но тогда как твой брат связался с наркотой и погиб? — спрашивает Питер.       — Это случилось после побега из приюта… — становится заметно грустным Блейк, на секунду отведя взгляд в сторону. — Где-то через год-полтора Мэтт познакомился с какими-то парнями. Они были чуть постарше… Но он быстро нашел с ними общий язык и влился в их тусовку. И на одной из прогулок те парни предложили ему косячок, и он впервые затянулся.       — Ты это видел?       — Он сам говорил. И… Постепенно Мэтт начал все больше подсаживаться на эту дрянь и принимал все более тяжелые наркотики. И как выяснилось, наркоту его дружки покупали как раз у того самого Юджина Уэйнрайта, про которого я уже говорил. Он знал кого-то, кто мог достать любую дрянь, но требовал за это большие деньги. Впрочем, у тех парней они каким-то образом всегда находились.       — А что было дальше – я могу догадаться: через какое-то время твой брат попросил своих дружков свести его с Уэйнрайтом и вскоре начал покупать эту херню лично у него? — предполагает Даниэль.       — Э-э-э… Да… Все так и было. Эти парни действительно познакомили его с Уэйнрайтом. И вскоре мой брат начал покупать наркоту уже у него. И как вы понимайте, ему нужны были деньги. Нам нужны были деньги.       — И откуда они у вас были, если вы были бездомными? — удивляется Эдвард.       — Поначалу у нас не было с этим проблем: мы получали кое-какие деньги за подработку или за выполнение несложных поручений по просьбе знакомых и людей из их окружения. Этого хватало. Тем более, что мы не привыкли к изыскам. Никаких сладостей и вкусняшек… Мы спокойно могли питаться одной гречкой, картошкой или макаронами и пить простую воду.       — А потом что?       — Потом я стал замечать, что денег стало катастрофически не хватать. Хотя мы всегда покупали одно и то же в одинаковых количествах. Я много говорил об этом с Мэттом, но он лишь разводил руками с честными глазами. И я верил ему. Еще не зная, в какое дерьмо он вязался.       — И когда ты начал подозревать неладное? — интересуется Питер.       — Когда однажды я взял его куртку. Точнее… У нас вся одежда была общей, и мы не делили ее на «мое» и «твое». Вот и носили ее оба. — Блейк быстро прочищает горло. — Ну, короче говоря, я хотел надеть ее, но увидел, что из нее что-то выпало. Это была пара спичечных коробков. Я сначала подумал, что в ней лежат спички, но что-то заставило меня открыть их. И я обнаружил в одном какой-то порошок, а в другом – какую-то травку. Я не знал, что это, и не пытался ни попробовать на вкус, ни понюхать. Испугался. А Мэтт тогда был дома, и я сразу же подошел к нему и потребовал объяснений. Брат начал говорить, что это не его. Что ему кто-то подбросил… Что кто-то попросил подержать у себя… Что он понятия не имеет, откуда это взялось… Искал любые несвязные между собой отмазки, лишь бы не признаваться, что те твари подсадили его на наркоту.       — И ты сразу понял, что это была наркота?       — Догадывался. Хотя мой разум кричал о том, что это неправда. Что мой брат не подсел на эту херню.       — Но почему же ты не попытался образумить его? — недоумевает Терренс.       — Как будто я не пытался! Пытался! Много раз! Но Мэтт был будто глухой и не слышал меня.       — А почему Мэтт вообще подсел на эту дрянь? Любопытство? Личная драма? Что-то еще?       — Ох, не знаю… — резко выдыхает Блейк, проведя руками по волосам. — Но мой брат никогда не выглядел несчастным. Наоборот – он был намного шустрее, веселее и громче меня. А татушка, пирсинг и темные волосы – это был его способ самовыражаться. Мэтт всегда обожал эти штучки и очень любил черный, серый и коричневый цвета… А вот я предпочитаю светлые.       — Счастливый снаружи – не значит, счастливый внутри, — слегка хмурится Эдвард. — Счастливый человек никогда не станет губить себя таким способом. Что если у твоего брата была причина для личного горя, о которой он не говорил?       — Не знаю, Эдвард, ничего не могу сказать… И я уже никогда это не узнаю… — Блейк медленно выдыхает, с прикрытыми глазами на секунду откинув голову назад. — Но если бы я знал, что у него проблемы, то сделал бы все, чтобы помочь ему. Я на все пошел бы ради брата.       — И что происходило потом? — интересуется Даниэль.       — Я чувствовал, что Мэтт с каждым днем все больше отдалялся от меня, — с грустью во взгляде отвечает Блейк. — Его больше интересовали новые друзья… Друзья, с которыми он нюхал и пробовал эту дурь. Которые стали для него важнее меня. Наша связь потихоньку рвалась. Пока я все еще был привязан к Мэтту, он наплевал на меня.       — А кто платил за весь этот балаган?       — Какое-то время его дружки платили каждый за себя. Но потом у них появились проблемы, и деньги мог достать лишь Мэтт. Точнее, он и сам был без гроша в кармане. К тому времени он уже перестал зарабатывать на пропитание. И начал клянчить деньги у меня. Я всегда был ответственным за деньги, потому что лучше с ними обращался. Но… Поскольку я ничего не подозревал и поверил ему, когда нашел те коробки с порошком и травкой, то дал сколько смог. Поверил лжи о том, что он хотел купить какой-то девчонке подарок на день рождения.       — И когда ты прозрел?       — Когда спустя какое-то время узнал, что он спускал эти деньги на наркоту. Об этом мне сказал один человек, видевший его с дружками. Они передавали огромную сумму денег Уэйнрайту и еще кому-то не очень приятной внешности. Да и тот человек потом признался, что не в первый раз видел моего брата с той компанией и замечал, что они были не в адеквате. Тогда-то я и узнал, что Мэтт уже-таки плотно сидит на игле.       — Рано или поздно все становится явным, — задумчиво отмечает Эдвард.       — В тот же день мы с Мэттом сильно поругались. Я попытался спокойно поговорить с ним и дал понять, что в любом случае пойму его, но он начал проявлять агрессию, кричать, махать руками и нагло лгать. Мой брат без зазрения совести признался в том, что тайком крал все наши сбережения, что мы зарабатывали тяжким трудом. А иногда и брал какие-то вещи и продавал их. Представляйте… Мой брат был не просто наркоманом, но еще и вором. Человеком без стыда и совести.       — Да, мы понимаем, — кивает Терренс.       — В тот момент я понял, что теряю брата. Теряю того брата, который всегда был на моей стороне и мог отказаться от чего угодно, лишь бы не предавать меня. Того, кто никогда не говорил про меня гадости. Не осуждал, если я что-то делал не так. Всегда был рядом, когда мне было плохо. Я реально переставал узнать Мэтта. Мэтта, своего брата-близнеца, которого так любил… Которого считал своим лучшим другом… Я потерял его. Навсегда.       — Это действительно ужасно… — с грустью во взгляде соглашается Даниэль. — Слишком ужасно…       — Короче говоря, с того момента я наотрез отказался давать брату любые деньги и еще внимательнее следил за каждым центом, — тихо вздыхает Блейк. — Но это не остановило Мэтта… Он продолжил добывать деньги на наркоту… Грабил людей средь бела дня! Я своими глазами видел, как Мэтт ограбил какую-то молодую девушку и забрал ее сумку, в которой он нашел много денег и еще пару очень хороших вещей. Которые потом продал. Просто подошел к ее тачке, открыл дверь, схватил за волосы и громко потребовал у нее бабки. Бедняжка побледнела от страха и сразу же отдала ему свою сумку. Я уж хотел успокоить ее, но она начала по полной жать на газ и уехала. И брата не смог остановить, ибо он сбежал.       — А бывали времена, когда он ничего не принимал? — спрашивает Питер.       — Бывали. В те моменты нам удавалось спокойно разговаривать. И он вроде как извинялся и обещал исправиться. Но очень быстро наступала ломка, и Мэтт принимался за старое. К слову, в день того ограбления он как раз сорвался после того, как держался около двух недель.       — Ясно…       — Это был абсолютно другой Мэтт. Тот Мэтт, который ни за что ненавидел меня. Который винил меня в том, чего я никогда не делал. Который запросто мог врезать и напасть на меня с кулаками или накричать. Который начал откровенно грубить мне. Оскорблять. Унижать. Злиться из-за того, что я ношусь с ним как курица с яйцом. Несколько раз я даже ходил с синяками по всему телу от его побоев. У брата рука тяжелая. Он мог так отдубасить меня, что я едва пошевелиться мог.       — А кто из вас старше? — слегка хмурится Терренс.       — Судя по документах в наших личных делах, которые находились в приюте, то Мэтт был старше на двенадцать минут. Да его и так всегда считали старшим, ибо он был более смелым, уверенным… И немножко крупнее… Тяжелее. Я на фоне брата выглядел как трусливый дрыщ.       — Увы, но у наркоманов нет чувств, — с прискорбием отмечает Даниэль. — Если ты не даешь им денег на наркоту, они презирают тебя и обращаются с тобой как с тряпкой. Если и будешь давать, ничего не изменится.       — Мне было ужасно больно осознавать, что брат губит себя, а я ничего не мог с этим сделать. Я реально был бессилен! Наркоту нельзя бросить самому, а на лечение нужны бешеные деньги. О какой терапии могла быть речь, когда мы жили буквально на своих сумках с вещами и скитались по городу в поисках приюта? Из-за этого я начал постепенно мириться с тем, что мне уже не помочь брату. Я заставлял себя поверить, что уже давно потерял его… И остался абсолютно один… В таком юном возрасте… Что мне нужно было смириться с мыслью, что меня никто не защитит, не утешит, не выслушает, не поможет…       Блейк начинает рассматривать свои руки, медленно выдохнув, пока сменившие гнев на милость Эдвард, Питер, Даниэль и Терренс с грустью во взгляде наблюдают за парнем.       — Я знал не очень много из того, что касалось зависимости брата. Так… Делал выводы по тому, что видел. Или по тому, что мне говорили некоторые люди. Я даже не представлял, что ситуация на самом деле куда сложнее. И я обо всем узнал, когда во время одной из прогулок по городу встретился с тем самым Уэйнрайтом.       — Ты встретил Уэйнрайта? — удивляется Эдвард.       — Он принял меня за Мэтта. Начал со всей силы душить и дубасить… Юджин потребовал вернуть все деньги, который тот был должен. Я пытался донести до него, что он спутал меня с братом, и говорил, что мы – близнецы. Но на него это не подействовал. Уэйнрайт начал откровенно угрожать мне не только словами и кулаками, но и ножом.       — Ну если тогда он уже был обдолбанный, то ему было бесполезно что-то говорить.       — Мне было очень страшно… Тот тип мгновенно вселил в меня ужас. А я еще шел по тому месту, где никого не было. Никто не мог услышать меня и помочь, даже если бы я орал о помощи. Я… Я не мог защитить себя. Не умел. Боялся. Юджин – крупный взрослый мужик под кайфом, а я – сопливый дрыщ, который привык прятаться за спину сильного брата и надеяться, что он защитит меня. Однако я не мог рассчитывать на него. Не мог почувствовать себя в безопасности.       — Вынуждены согласиться… — медленно выдыхает Даниэль. — Этого кабана не так-то просто завалить.       — Тогда я чудом смог отвязаться от него и убежать куда подальше. Однако Уэйнрайт успел сказать, что если Мэтт не заплатит долг, то он будет работать на него. Что его заставят выполнять грязную работу. А поскольку денег у моего брата не было, то его несколько раз держали в бандитском притоне, где было много таких же отбитых наркоманов. Правда его отпускали, когда он отрабатывал весь долг. Пару раз я пытался вытащить его досрочно, но мне не хватало денег. Они требовали баснословную сумму, которой у меня не было.       — Значит, именно так ты и познакомился с Уэйнрайтом? — спрашивает Терренс.       — Да… Кстати, Мэтт часто забывал свой телефон, когда куда-то сваливал, а я видел, что ему много раз звонил тот самый Уэйнрайт и его дружки. И однажды я даже ответил на один из звонков… Это был Уэйнрайт. Который в очередной раз требовал от Мэтта деньги. А в один роковой день позвонили уже на мой мобильный. Это опять был Уэйнрайт. Он нашел мой номер в телефоне брата. И… Знайте, что я тогда услышал?       — Что? — слегка хмурится Питер.       — Что мой брат мертв… Мэтт погиб в том притоне…       — Передозировка? — уточняет Даниэль.       — Типа того. — Блейк замолкает и нервно сглатывает. — В тот день Мэтт умудрился достать огромную дозу кокаина, которая была очень опасна для жизни. К тому моменту я практически перестал пытаться вразумить его и даже начал радоваться, когда он сваливал, ибо мы собачились по любому поводу. А где-то через пару часов он и оказался в том притоне, когда его нашли дружки Уэйнрайта.       — Это он сказал?       — Да. Мэтта привезли туда насильно. Его заставили в очередной раз выполнять грязную работу, чтобы погасить свои долги. Ну он и делал то, что от него требовалось. В последний раз. Доза кокаина оказалась опасной для жизни. Ему стало очень плохо. Правда никто даже и не думал помочь ему, а Уэйнрайт дубасил моего брата палкой, чтобы тот не ленился. И в какой-то момент Мэтт потерял сознание. Юджин сказал, что у него начался приступ эпилепсии, после которого последовала смерть… Что он задохнулся… Мой брат так и не пришел в себя… Он умер… Умер из-за этих тварей. Прекрасно видели, что с ним случилось, но ничего не предприняли.       — Ничего себе… — с грустью во взгляде задумчиво произносит Эдвард.       — Вы не представляйте, в каком шоке я был, когда услышал это… — Блейк с еще большей грустью во взгляде смотрит в сторону окна и на свои руки, изо всех сил сдерживая слезы, что немного увлажняют его глаза. — Как громко я орал в трубку… Как проклинал Юджина и всех тех, кто подсадил Мэтта на это дерьмо… Даже если я считал, что почти потерял брата, его смерть стала для меня тяжелым ударом. Первое время я не верил, что остался один, и думал, что все это неправда… Что это мой кошмар. Больше всего я мечтал проснуться и увидеть рядом с собой брата. Живого. Невредимого. Не зависимого от этой херни. Но этого не случилось. И все эти процедуры опознания по его вещам, которые мне принесли, разговоры с врачами и людьми, с которыми мы на тот момент очень долго жили, но которые не знали о зависимости моего брата, все больше заставляли меня осознавать, что я потерял его. Потерял Мэтта… Я… Я буквально жить не хотел… Не понимал, как мне выживать в этом мире одному. У меня не было никого роднее него.       — А те люди поддержали тебя? — интересуется Терренс.       — Да, но что толку-то! Я все равно никак не мог прийти в себя. До сих пор не могу принять его смерть. Никогда не смогу… Сколько бы лет ни прошло, я буду верить, что однажды увижу Мэтта живым.       — И ты не успел попрощаться с ним? — с грустью во взгляде спрашивает Даниэль.       — Нет, я так и не успел увидеть его в последний раз… Не успел поговорить… Я вижу Мэтта только на наших фотках и фотографии, что установлена на его могиле.       — А как ты думаешь, он вспомнил тебя, когда умирал? — осторожно спрашивает Питер.       — Уэйнрайт сказал, что Мэтт часто повторял мое имя. Мол, мой брат просил у меня прощения, жалел, что так со мной обошелся, и умолял помочь… И мне хочется в это верить. Хочется верить, что хотя бы перед смертью он вспомнил, что я существую и был готов быть рядом, несмотря ни на что.       — Ты скучаешь по нему?       — Я ужасно скучаю по своему брату и многое отдал бы, лишь бы увидеть его еще раз… Живым и здоровым. — Блейк на секунду закрывает лицо дрожащими руками и резко выдыхает. — Без него мне очень одиноко… И пока что никто не может заменить мне его. Вряд ли это случится. Никто не поймет меня лучше, чем он.       — Наверное, глупо было бы спрашивать, злишься ли ты на него за все произошедшее… — копаясь в волосах, неуверенно говорит Эдвард.       — Нет, я ничуть не злюсь на него… — качает головой Блейк. — Даже чуть-чуть. Несмотря на все оскорбления, унижения и побои, я продолжал любить своего брата и был готов пожертвовать чем угодно, лишь бы помочь ему. Ведь… Ведь я знал, каким был мой брат на самом деле. И уверен, что на трезвую голову он бы никогда не ударил меня, не оскорбил бы и не свалил бы все на меня… Мэтт никогда не стал бы вести себя так ужасно, как после того, как его затянуло в мир, которым правит наркота. Любая зависимость – путь на самое дно.       Блейк замолкает на пару секунд, бросает взгляд на свою руку, закатывает рукав футболки и с грустью рассматривает черные красивые буквы «M» «B» «C», которые готическим шрифтом вытатуированы на внутренней части бицепса.       — А совсем недавно я решил сделать себе эту татуировку и посвятить ее своему брату. Отдал на нее почти все свои деньги, которые у меня были… Это инициалы его полного имени – Мэттью Бредли Коннор. Смотря на это тату, я думаю о своем брате. И говорю, что никогда не забуду его и простил за все, что он со мной сделал. Точнее, я даже не думал злиться.       — Красивая татуировка… — оценивает Эдвард.       — До истории с наркотой мы с Мэттом хотели сделать татуировки, посвященные друг другу. Я никак не решался идти в салон и страшно боялся, что будет больно. Однако мой брат был намного смелее и не побоялся дважды обратиться к знакомым, которые набили тату нелегально, хоть и с соблюдением всех мер безопасности. В первый раз он набил себе того дракона на шее, которого вы видели на фотке, а во второй – татуировку, посвященную мне. Это были инициалы моего полного имени – «B», «J», «C»… Что означает Блейк Джаред Коннор… Они были набиты у него на груди. Там, где находится сердце… Мэтт все ждал, когда и я посвящу ему татушку. Но я решился сделать свое первое тату лишь недавно.       Даниэль, Терренс, Эдвард и Питер несколько секунд пытаются переварить все, что услышали, уже даже и не думая издеваться над Блейком, который к своим годам пережил немало неприятных событий.       — Ох, вот эта история… — с грустью во взгляде произносит Терренс. — Меня она тронула, честно говоря.       — Меня тоже, — кивает Эдвард. — Правда.       — Мне… — дрожащим голосом произносит Блейк и пальцами немного трет свой глаз. — Было очень непросто… Рассказать эту историю… Но я должен был это сделать. Должен был признаться в том, что уже много лет не дает мне покоя.       — Мне правда очень жаль тебя и твоего брата, — выражает сочувствие Терренс. — Уверен, что тот парень не заслужил такой участи.       — Все это до сих пор кажется ночным кошмаром. Я уже три года живу будто не своей жизнью. Будто все должно быть совсем иначе.       — И ты никому об этом не рассказывал? — округляет глаза Питер.       — Я не хотел говорить об этом, — тихо признается Блейк. — Ибо мне было очень больно… И я не хотел показывать свои настоящие эмоции и раскрывать людям свою душу.       — То есть, это была маска? — удивляется Даниэль.       — Да. На самом деле я не такой крутой и несносный парень, каким меня все знают. Я всегда был не уверен в себе, нерешителен, труслив… Именно поэтому я всегда держался рядом с Мэттом, который запросто мог послать всех куда подальше и хорошенько врезать. Я никогда не думал, что его может не оказаться рядом. Наивно верил, что он почувствует, что мне нужна помощь, и немедленно примчится. Хотя я не могу сказать, что бегал за Мэттом хвостиком. Конечно, мы иногда проводили время порознь. Но с ним я чувствовал себя в безопасности.       — Но ты ведь должен был понимать, что твой брат не мог постоянно защищать тебя, — уверенно говорит Эдвард. — Как бы тебе ни было страшно, нужно уметь защищаться. Слабый никогда не выйдет сухим из воды. Сильные слабых не щадят.       — Я понял это намного раньше, чем произошла смерть Мэтта. И был вынужден сказать своей трусости идти к черту и становиться другим. Понимал, что мне больше не на кого рассчитывать. Мне было невыносимо больно, одиноко, страшно… Страшно оставаться одному в этом мире. Но я не мог этого показать. Я… Я проявлял агрессию. Проявлял ее постоянно. Решил, что если буду вести себя как задира, то никто не догадается, что я на самом деле – слабый трус.       — Ну мы это уже поняли… — задумчиво говорит Терренс.       — Я не боялся рубить правду-матку, говорил все, что у меня было на уме, а порой издевался и оскорблял более слабых. Страх показать себя настоящего сыграл со мной злую шутку. Я реально заигрался в дерзкого и бессовестного парня и совершенно забыл, что значит быть добрым, справедливым и вежливым. Стал каким-то быдлом… Причем… Я и сам не заметил, как в какой-то момент тот трусливый, слабый парнишка умер. Но если бы я три года назад знал, что в будущем стану бесчувственной тварью, для которой оскорбить и унизить ничего не стоит, то долго бы смеялся.       — То есть, именно поэтому ты все это время оскорблял нас при каждом удобном случае с самого первого дня знакомства? — заключает Даниэль.       — Агрессия была моей защитной реакцией. Я решил, что если буду нападать первым, то буду чувствовать себя увереннее. Что смогу избежать стычек с сильными людьми.       — Да, но мы не сделали тебе ничего плохого, чтобы ты так обращался с нами! — уверенно отмечает Питер.       — Клянусь, ребята, я никогда не имел ничего против вас! Мне… Мне правда очень жаль, что я так себя вел и обращался с вами, словно вы виноваты во всем, что со мной произошло.       — Так и было! — восклицает Эдвард.       — Знаю… И… Да… Может, вы правы в том, что я завидовал вам… Отчасти это правда. Однако эта не та зависть, о которой вы думайте. Я просто мечтал о том, что есть у вас: деньги, дом, любовь, близкие люди… В свои девятнадцать я и правда ничего не добился и болтаюсь как дерьмо в проруби. Научился только трахаться с молоденькими девчонками и ходить перед ними с хвостом трубой. Я одинок, несчастен, беден… Мне было завидно, что вы все любимы, а у меня даже нет облезлого кота… Живу в каком-то разваливающемся общежитии, где всегда стоит ужасная вонь… Я завидовал, потому что вам всем повезло жить намного лучше. Повезло вот так легко завоевать любовь поклонников.       — Красивая картинка всегда вызывает у людей восхищение, — спокойно отмечает Терренс. — Только никто не знает, сколько труда в нее было вложено. Сколько над ней работали, чтобы ее хотели купить за миллионы долларов. Все думают, что мы с парнями легко добились своего. Но это не так! Нам было тяжело. Группа не один раз была на грани распада. У нас порой опускались руки. Ничего не получалось. Мы хотели сдаться… Но мы все-таки работали как проклятые, чтобы добиться того, что у нас есть.       — Да-да, я знаю… Вы… Правда молодцы… Так или иначе я восхищен. Восхищен вашей целеустремленностью. Вы шли вперед, даже если многие вас недолюбливают или ненавидят.       — Нет людей, которых любят все без исключения, — уверенно говорит Питер. — Иногда ненавидят даже самых идеальных, самых невинных и самых великодушных.       — Но больше всего меня восхищает ваше единство. Ваша крепкая дружба. Вы, ребята… Всегда защищайте друг друга, поддерживайте, помогайте держаться даже в самых трудных ситуациях… Я убеждался в силе вашей дружбы все больше с каждым днем. Особенно меня восхитил тот случай в кафе… Ну… Когда к вам подошла та сопливая девчонка и попросила расписаться на диске. Но когда она продемонстрировала ненависть к Даниэлю, вы послали ее куда подальше. Вы… Вы не пошли против него… Вы не закрыли на эти оскорбления глаза. Вы защищали его, когда пресса говорила, что он виноват в том, что Питер хотел покончить с собой.       — И ты был одним из них! — восклицает Терренс.       — Да, я тоже в это верил. Но только потому, что я ничего не знал о том, что произошло на самом деле. Лишь недавно я решил копнуть глубже и узнал побольше о той истории.       — В любом случае хорошо, что ты понял, что Даниэль ни в чем не виноват.       — Это… Тоже было причиной, почему я завидовал вам. Завидовал вашей дружбе. Ведь я всегда мечтал о таких же верных друзьях, которые на все пошли бы ради меня…       — Но это было глупо, Блейк! — отмечает Эдвард. — Глупо было оскорблять нас ни за что! Твою зависть можно понять. Но прости, чувак, ты сам во всем виноват. Ты сам заставляешь людей отворачиваться от тебя и вел себя так, будто все виноваты в том, что твоя жизнь не удалась. Будь ты хоть чуточку добрее и вежливее, то у тебя появились бы друзья.       — Мне правда очень жаль, парни, — с грустью во взгляде признается Блейк. — Я знаю, что вел себя безобразно.       — Поверь, я когда-то был в такой же ситуации, что и ты. Я тоже был бездомным, когда в семнадцать лет ушел из дома отца и мачехи. У меня не было денег и дома… Жил у всех, кто согласится пустить меня к себе. С работой тоже было туго. Долгое время я даже носил одежду, которая была у меня еще с подросткового возраста. Мне повезло, что она была мне как раз. И ты не знаешь, сколько раз меня называли нищебродом. Нищебродом без дома, денег, работы и семьи… Знаешь, как мне было обидно все это слышать! — Эдвард качает головой. — Я тоже болтался как дерьмо в проруби на протяжении многих лет. В какой-то степени был одинок. У меня тоже никого не было. Хотя и были люди, с кем я общался и даже дружил. Однако не было никого близкого, к кому я мог бы подойти, чтобы попросить о помощи и просто что-то сказать. Хотя я никогда ни у кого ничего не просил. Я никогда не просил свою семью помочь мне с работой и деньгами. Никогда. Я просто принял то, что мне дали. И начал сам разбираться со всем этим. Потому что знал, что не имею право наглеть и ждать, когда за меня все сделают.       — По крайней мере, у тебя были друзья… — тихо вздыхает Блейк. — А я одинок…       — Говорю еще раз, ты сам в этом виноват. Мы с парнями никогда не отказывались от общения с тобой и с радостью дали бы тебе шанс влиться в наш коллектив. Но ты сам отвернул нас от себя и заставил ненавидеть тебя. Потому ты обращался с нами так, как мы того не заслужили.       — Да, Коннор, ты реально не давал нам шанса сблизиться с тобой, — уверенно соглашается Терренс. — Мы с тобой по-хорошему, а ты, грубо говоря, повернулся к нам задницей.       — Я знаю, — с жалостью во взгляде отвечает Блейк.       — Послушай, мы понимаем, что тебе, возможно, было немного стыдно рассказывать про брата-наркомана, — спокойно говорит Даниэль. — Понимаем, что ты боялся осуждения. Ничего страшного, никто не заставлял тебя говорить об этом. Но нельзя настраивать всех против себя.       — Порой я хотел кому-то пожаловаться и рассказать о том, как мне плохо. Но я не мог. Потому что я – парень и не могу так облажаться. Ладно бы я был девчонкой! Никто бы не осудил, что я распускаю нюни. Но никто не простил бы меня за то, что я… Захотел пооткровенничать.       — Быть откровенным и честным – не порок, — уверенно отмечает Питер. — Надо просто знать, с кем можно быть открытым, а с кем лучше держать рот на замке. Естественно, нельзя рассказывать все о себе всем подряд. Но близкие имеют право знать, что с тобой происходит.       — Все эти стереотипы давали на меня со всех сторон… Воспитатели в приюте постоянно говорили, что мальчики обязаны терпеть. Я постоянно это слышал, когда в детстве из-за чего-нибудь плакал. То коленку сдеру, то ударюсь обо что-нибудь, то кто-то обидит меня… Да, я всегда был слаб… Духом… И телом… — Блейк резко выдыхает, проведя руками по лицу. — Но теперь все! Я устал молчать и еще больше усугублять ситуацию. И понял, что хочу во всем признаться. Хочу перестать быть для всех бесчувственной тварью. Так что… Теперь вы знайте, почему я так вел себя…       — Надо признать, ты хорошо это скрывал, — признается Терренс. — Никто и подумать не мог, что тебя это так волнует.       — Может быть… Но я еще и старался поменьше об этом думать. А для этого я начал вести разгульный образ жизни. Это было… Моей отдушиной…       — То, что ты развлекаешься с девчонками абсолютно нормально, — задумчиво отмечает Питер. — Тем более, что ты в таком возрасте, когда парень одержим мыслями о сексе и готов броситься на любую молоденькую сексуальную девчонку.       — Есть такое… Мне нужен секс хотя бы раз в неделю. А без него я начинаю буквально сходить с ума и становлюсь нервным и злым. В такие моменты мне все равно, кого трахать… Лишь бы кого-то…       — В этом нет ничего критичного. Но что касается твоей ситуации, то ты вполне мог поделиться с нами своей историей. Мы бы с ребятами выслушали тебя и выразили поддержку.       — Знаю, но я боялся показаться слабым и быть осужденным за то, что вытворял Мэтт.       — За такое нельзя осудить, Блейк. Ты не виноват, что твой брат связался с этой дрянью. Да и он тоже не причем. Просто Мэтту не повезло связаться с дурной компанией и тем ублюдком Уэйнрайтом. И ему вряд ли кто-то объяснял, что может произойти, если ты хотя бы выкуришь пару косячков.       — Но я виноват в том, что не смог уследить за ним и вовремя спасти его. Если бы я сделал это, то мой брат сейчас был бы жив. Он был бы рядом. Мы были бы вместе.       — Наркоману можно помочь только тогда, когда он сам хочет вылечиться. Я так понимаю, Мэтт не хотел лечиться и завязывать с этим дерьмом. А раз так, значит, все попытки помочь ему вернуться к нормальной жизни были бы тщетны.       — Он считал, что может в любой момент бросить, если захочет. Иногда демонстративно выбрасывал всю эту дрянь, дабы доказать, что ему это под силу. И когда я наивно начинал верить, что он взял себя в руки, Мэтт снова начал нюхать и колоть себе ту наркоту.       — Может, он и хотел, но ему некому было помочь, — предполагает Даниэль. — Никто не мог оплатить его лечение в клинике, ибо оно очень дорогое. Да и не факт, что он не начал бы принимать наркоту даже после успешного лечения.       — И я это понимал. И от собственного бессилия впадал в отчаяние. Я был готов пойти на все, чтобы помочь брату. Даже грабануть какой-нибудь банк или богатенькую семейку.       — В любом случае об этом не надо было молчать, — уверенно говорит Эдвард. — Даже если ты чувствовал вину.       — Да и вообще, о любой проблеме нужно говорить вслух, — добавляет Питер. — Иногда проблем можно решить лишь с чьей-то помощью.       — Знаю, но даже если бы я пошел на улицу просить милостыню, мне все равно не удалось бы найти и малюсенькую долю денег для лечения, — задумчиво отвечает Блейк. — Да и если бы Мэтт узнал о них, то спустил бы все на наркоту… Он мог перевернуть весь дом верх дном, чтобы найти хоть немного бабла… Особенно в состоянии ломки…       — Мы понимаем.       — Все это реально сводило меня с ума. Однако после классной ночи с какой-нибудь девчонкой или после пары выпитых стаканчиков жизнь всегда становилась лучше. Все плохое забывалось… И мне нравилось это чувство… Нравилось быть в полном беспамятстве. Не думать о том, что мой брат болен, а я не могу ему помочь. — Блейк резко выдыхает. — Правда, утром все хорошее заканчивалось… Похмелье, желание сдохнуть… Агрессивный братец, который в очередной раз переворачивал весь дом верх дном и искал бабки…       — Это всего лишь временный эффект. Поверь мне. Алкоголь и секс не решат твои проблемы. Ничего не изменится, если ты захочешь спрятаться в кусты с надеждой, что появится какая-нибудь фея крестная и взмахнет волшебной палочкой, чтобы все в миг наладилось.       — Знаю, но мне нужно было расслабиться. А иначе бы я уже давно рехнулся и кого-нибудь прибил. Например, Мэтта. Как бы сильно я ни любил его, иногда у меня реально было желание придушить этого парня.       — Понимаю.       — Все это нереально сложно… — жалуется Блейк, проведя рукой по лицу. — Удивляюсь, что я до сих пор не рехнулся…       — Гладя на тебя, мне казалось, что у тебя было все, а твоя жизнь была нереально классной. Я был уверен, что ты – сыночек богатых родителей. И удивлялся, что ты захотел устроиться на работу. Но предполагал, что тебя могли заставить пойти работать.       — Ой, да какой там… — тихо усмехается Блейк. — Быть богатым сыночком – лишь плод моего воображения. На самом деле я – обычный парень, выросший в приюте вместе с братом-близнецом, который погиб при таких ужасных обстоятельствах. Жалкий нищеброд без дома, денег, работы и семьи…       — Но мы все и правда принимали тебя за мажорного мальчика из крутой семьи, — уверенно отвечает Терренс. — Застать тебя грустным и задумчивым было невыполнимой задачей. Ты все время был счастливым и веселым и где-то тусовался с какими-то девчонками… Особенно тебе нравилось проводить время где-то с близняшками из подтанцовки Бри.       — С Кортни и Ханной что ли? — Блейк бросает легкую улыбку. — Ой, да они глупышки! С ними даже поговорить не о чем! Я тусуюсь с ними только потому, что эти девочки очень красивые и сговорчивые. А еще у них классные фигурки… Мы проводим время безо всяких обязательств. Даже если мне захочется переспать с ними, после этого ничего не следует. Мы продолжаем тусоваться, когда сталкиваемся где-нибудь. А что? В постели они великолепны! Ублажать умеют очень хорошо! Грех отказываться, когда такие красивые цыпочки сами готовы сделать тебе приятно.       — Мы поняли, — кивает Даниэль.       Блейк пару секунд ничего не говорит и с грустью во взгляде о чем-то задумывается, согнувшись пополам и крепко сцепив пальцы рук.       — Эй, а откуда ты знаешь, что мы имеем отношение к Уэйнрайту? — слегка хмурится Эдвард.       — Да я давно в курсе, что вы связаны с ним, — уверенно признается Блейк. — Я слышал про суд над каким-то стариком, на которого работал этот ублюдок. И знаю, что их посадили. Также знаю, что Уэйнрайт сбежал из тюрьмы. И когда я узнал об этом, то понял, что эта история еще не закончилась…       — А ты случайно не встречался с ним? — интересуется Даниэль.       — После его побега? Нет, не встречался! Хотя до смерти боялся, что он может добраться до меня и сделать что-нибудь ужасное. Например, заставил бы отрабатывать деньги, которые Мэтт так и не смог заплатить. — Блейк разводит руками. — Ну а поскольку вы знакомы с ним, то решил предупредить вас об опасности. Думал, что вы не были в курсе и больше интересовались тем, как спасти группу. Как помочь Даниэлю…       — Но как ты понимаешь, мы все знали, — задумчиво отвечает Эдвард. — И желая заставить его ответить за все, мы оказались в сложной ситуации, которая повлекла за собой некоторые последствия.       — Имеешь в виду, что Терренс попал в больницу?       — Ты тоже об этом знаешь? — слегка хмурится Терренс.       — Да все об этом говорили! Пресса не успевала сочинять всякие страшилки! Одна страшнее другой! Тебя едва ли не хоронить начали.       — Но к счастью, все закончилось хорошо, — бросает легкую улыбку Питер. — Терренс быстро выкарабкался, а Уэйнрайт сдох после падения, которое повлекло за собой множество травм, несовместимые с жизнью.       — Воспитательница говорила, что нельзя желать людям умереть, а о мертвых не говорят плохо. Но, ребята… Я ужасно рад, что эта сука сдохла! — Блейк прикладывает руку к сердцу. — Было бы ужасно несправедливо, если бы он сумел отправить на тот свет моего брата, но сам продолжил бы жить.       — Я тоже рад, — уверенно заявляет Эдвард. — Ведь этот ублюдок мечтал изнасиловать мою невесту. Он был помешан на этой мысли. И ему было плевать на то, что она его боялась. Эта тварь думала только об одном – раздеть ее, облапать и засунуть в нее свой гребаный хер.       — Я об этом читал. И рад, что она избежала этой участи.       — Ну а мне жаль твоего брата. Я могу представить, как тебе тяжело, потому что сам сходил бы с ума, если бы что-то случилось с моим.       — Спасибо, Эдвард.       — Знаешь, Блейк, история с твоим братом напоминает историю моей сестры, — задумчиво отмечает Даниэль. — Пока ты рассказывал о нем, я думал обо всем, что пережила она.       — Ух ты, у тебя есть сестра? — округляет глаза Блейк.       — Да. Младшая.       — Неужели она тоже умерла?       — Нет, к счастью, мы вовремя ее спасли.       — А она-то как связалась с наркотой?       — Так же, как и Мэтт. Плохая компания. Она связалась с ними добровольно. Потому что влюбилась в какого-то парня. И страдала от недостатка внимания родителей. И они, кстати, тоже знали Уэйнрайта и доставали наркоту через него. Поначалу каждый платил за себя, потом – только лишь моя сестра. А когда она не смогла платить по счетам, то все ее кинули, а Кэсс стала его рабыней. Уэйнрайт вытворял с ней то, что хотел сделать и с Наталией, невестой Эдварда.       — Ох, бедняжка… — с грустью во взгляде произносит Блейк. — Мне очень жаль… А сколько ей было лет?       — Ей было тринадцать, когда она впервые попробовала травку.       — Такая малышка?       — Она не смогла пережить смерть отца… А после смерти матери ушла в отрыв. Один раз пыталась покончить с собой, а потом ушла из дома и не вернулась. Она нашлась в тот день, когда Уэйнрайт отправил Терренса в больницу.       — Погоди, так значит, оба твоих родителя погибли?       — Да. Оба.       — Надо же… Мне очень жаль, Даниэль.       — Было очень тяжело, но я более-менее смог смириться. Хотя иногда мне хочется вновь увидеть и отца, и мать.       — Понимаю… Но я рад, что с твоей сестрой все в порядке. Ей повезло, что она не стала еще одной жертвой этого ублюдка.       — Стала бы, если бы мы не нашли ее.       — Насколько я понимаю, ей сейчас девятнадцать?       — Да. Как и тебе. Она – твоя ровесница.       — Надеюсь, эта девчонка не пойдет по тому же пути, что и мой брат.       — Я сделаю все, что смогу, чтобы она выкарабкалась. К счастью, я могу помочь ей, и она этого хочет. Так что моя сестра должна выкарабкаться. Это займет очень много времени, но мы оба готовы.       — В любом случае желаю вам обоим удачи.       — Спасибо, Блейк.       На пару секунд в воздухе воцаряется пауза, во время которой Блейк кивает, бросив грустный взгляд на свои руки.       — Что ж, парень, мы дали шанс сказать то, что ты хотел, — спокойно говорит Терренс. — Это все? Или есть что-то еще?       — Да, я… — запинается Блейк, понимая, что его немного трясет. — Я… Я бы хотел попросить вас кое о чем… Если это возможно, конечно… Э-э-э…       Блейк нервно сглатывает и тихо выдыхает.       — Наверное, мне лучше начать не с просьбы, а с извинений…       Блейк на пару секунд замолкает, бросив короткий взгляд на свои руки.       — Ребята… — неуверенно произносит Блейк. — Простите меня за то, что я оскорблял и унижал вас. Я понимаю, что в моем случае будет не так-то просто забыть плохое. Знаю, что вы злитесь на меня. Но… Я не хочу, чтобы вы и дальше считали меня тварью. И я был бы очень рад поладить со всеми вами. Сейчас я даже не буду просить вас принять меня в свою компанию и сделать своим другом, потому что для этого мне нужно очень постараться. Однако я хочу, чтобы вы, парни, знали, что… Мне реально стыдно за все, что я наговорил вам. Я правда не хотел, чтобы все так закончилось.       — А если ты начнешь все заново после того, как мы поверим тебе? — слегка хмурится Эдвард. — Снова начнешь оскорблять нас, обвинять меня, Даниэля и Питера в использовании известного имени Терренса и называть его присосками? А то и вовсе захочешь подставить нас?       — Да, Коннор, нет никаких гарантий, что ты и правда не предашь нас, — уверенно добавляет Терренс.       — Нет-нет, парни, я обещаю, что больше никогда не оскорблю вас, — резко помотав головой, слегка дрожащим голосом обещает Блейк. — Буду всеми силами стараться подружиться с вами. Потому что всегда хотел общаться с вами как с друзьями. И кто знает… Может быть, благодаря вам я смогу встретить новых людей. Я больше не хочу быть одиноким. Мне нужны друзья.       — Мы не дураки, Коннор, — уверенно отмечает Питер. — И умеем отличать оскорбления от шутки. Нам легко понять, когда фраза «ты выглядишь отстойно» сказана в шутку, а когда – с целью оскорбить и унизить.       — Обещаю, вы больше никогда не услышите никаких оскорблений. И вы можете во всем положиться на меня. Я сделаю все, о чем вы меня попросите.       — Ну что касается доверия к тебе, то с этим у нас большие проблемы… — со скрещенными на груди руками отмечает Даниэль.       — Если не хотите дружить со мной – не надо. Я никого не заставляю. Но умоляю, не лишайте меня возможности зарабатывать деньги.       — Так тебе бабки нужны или друзья? — сильно хмурится Терренс.       — И то, и другое. Но я не имею право просить вас стать моими друзьями. По крайней мере, сейчас. Однако мне очень нужна работа. — Блейк на секунду с грустью во взгляде смотрит на одну из картин в гостиной. — Пожалуйста, парни, не увольняйте меня! Примите обратно!       — Думаешь, мы позволим тебе остаться после всего, что ты сделал? — удивляется Эдвард.       — Умоляю, ребята, позвольте мне и дальше работать с вами, — с жалостью во взгляд умоляет Блейк. — Где еще я смогу получать такие хорошие деньги? Где бы я ни работал ранее, мне всегда платили гроши, которых едва на еду хватало! Я не мог купить себе хорошие шмотки и спускать бабки на бухло! Увы, у меня нет отца или матери, у которых я мог бы выклянчить деньги. Мне приходится самому выживать. И тут мне подвернулась такая удача, когда я познакомился с одной девчонкой, которую продвигал Джордж. Она и сказала мне, что ей и одной группе требуются помощники. Меня привлекла очень хорошая зарплата. И то, что нужно было сопровождать группу на выступления в другие города и даже страны. Я всегда хотел побывать где-то еще, кроме той дыры, в которой вырос.       — Только вот ты хотел работать не с нами, а с другой девчонкой, — уверенно напоминает Даниэль.       — Да, я поначалу планировал стать ее ассистентом и попросил ту девчонку поговорить с Джорджем и свести меня с ним. Только вот после нашего разговора он назначил меня вашим помощником, потому что той девчонке уже успели найти другого. Слишком долго думал, соглашаться ли мне.       — И ты был совсем не в восторге от того, что тебя заставили работать с нами, — спокойно говорит Терренс.       — Ну да… Поначалу я был не в восторге от того, что буду работать с вами. Но вскоре мое мнение изменилось. Я как-то разговаривал с ее помощником, и он сказал мне, что та девчонка оказалась очень капризной и требовательной. Он сказал, что уже задолбался с ней. И даже немного завидовал мне из-за того, что я работаю с вами.       — Вот как! — скрещивает руки на груди Питер.       — В студии и агентстве все как один говорили, что для них работать с вами – одно удовольствие. — Блейк окидывает Эдварда, Даниэля, Терренса и Даниэля взглядом и бросает легкую улыбку. — И вы оказались совсем не заносчивые, не капризные и не требовательные. У вас нет никаких заскоков, и вы не страдайте «звездной болезнью». Казалось бы, от такой бешеной славы вам всем должно было башни снести, но нет… Вы остались прежними и не требовали к себе особого отношения. Остались простыми парнями, которые не стесняются быть собой. Которые веселятся, когда им вздумается. Которые делают то, что они хотят, никого не слушая.       — Здесь мы согласимся, — кивает Терренс. — Повезло, что менеджеры позволяют нам быть собой и не пытаются слепить из нас кого-то, кто был бы нужен им. Они делают ставку на искренность. И это работает.       — На сцене вы кажитесь свободными и раскованными. Хотите прыгать и носиться из стороны в сторону – запросто. С удовольствием взаимодействуйте с поклонниками: помашете рукой в их камеры или возьмете чей-то телефон, чтобы сделать фотку или записать видос… Вы не бегайте от них и всегда готовы уделить внимание каждому. — Блейк бросает легкую улыбку. — Да вообще – вы классные чуваки! И я понимаю, что мне очень повезло работать с вами. Поэтому я готов цепляться за свое место зубами и ногтями, ибо оно на вес золота.       — Говоришь ты, конечно, красиво, но об этом надо было раньше думать, — спокойно отвечает Эдвард.       — Я не хочу верить, что вы уволили меня.       — Прости, Коннор, но мы уже нашли тебе замену, — с грустью во взгляде признается Терренс. — Это человек, которого мы хорошо знаем, и в котором уверены на все сто.       — Пожалуйста, парни, не увольняйте меня! — чуть громче, с жалостью во взгляде умоляет Блейк. — Мне реально нужна эта работа! Я буду делать все, что вы скажете! Только умоляю, возьмите меня обратно! О собственных хоромах я не мечтаю, но мне очень нужны деньги на питание, шмотье, какие-то развлечения и прочее. Меня никуда не возьмут, учитывая, что я бросил школу, когда свалил из приюта и не заканчивал колледж или университет.       — Это уже твои проблемы, — немного сухо произносит Питер. — Мы тебя уволили и нашли на твое место человека, который будет относиться к нам с уважением.       — Нет, ребята, пожалуйста!       — Мы не можем верить тебе, Коннор, — уверенно говорит Даниэль. — Перед разговором ты уже успел нажраться и сейчас сидишь явно не трезвый.       — Нет, я не пьяный! Я просто немного выпил, чтобы чуть-чуть успокоиться. Если бы я не выпил, то не смог бы решиться на этот разговор. Меня трясло, когда я просто думал об этом.       — Нет гарантий, что ты не возьмешь свои слова обратно спустя какое-то время.       — Не возьму, ребята, клянусь! Я хочу мира! Не хочу больше ни с кем ругаться. Не хочу строить из себя крутого. Не хочу проявлять агрессию в надежде скрыть свою боль.       — Нам безусловно жаль, что ты потерял брата, — спокойно говорит Эдвард. — Но твоя трогательная история не сможет исправить все то, что ты сделал. Все было бы иначе, если бы ты с самого начала относился к нам нормально.       — Я правда хочу все исправить. Ну или хотя бы что-то! Наша прошлая встреча заставила меня о многом задуматься. Заставила понять, что если я и дальше так продолжу себя вести, то буду на волосок от того, чтобы потерять работу. Тем более, что я… — Блейк нервно сглатывает, бросив взгляд на свои руки. — Неоднократно слышал, как вы четверо разговаривали с Джорджем и умоляли его найти мне замену. Тогда я думал, что вы блефуйте, но потом понял, что дело пахнет жареным.       — Слишком поздно сожалеть, Коннор, — уверенно говорит Питер. — Тебе уже девятнадцать. Ты – взрослый парень, который способен отвечать за свои поступки и слова. У тебя должна быть башка на плечах.       — Пожалуйста, Терренс, Эдвард, Даниэль, Питер… — Блейк соединяет ладони вместе, с жалостью во взгляде смотря на парней. — Дайте мне еще один шанс… Я не подведу вас и буду делать все, что вы захотите. Клянусь своим погибшим братом… Пожалуйста, ребята… Пожалуйста…       Глядя на Блейка, которого слегка трясет от волнения и нервозности, Даниэль, Эдвард, Терренс и Питер несколько секунд они молчат и вопросительно переглядываются друг с другом. А перед тем, как нарушить воцарившуюся паузу, Терренс быстро прочищает горло.       — Блейк, думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что мы пока что не готовы забыть все твои издевательства, — спокойно говорит Терренс. — Мы принимаем твои извинения, но это не значит, что теперь ты – часть нашей компании. И мы согласны дать тебе еще один шанс показать себя в работе и доказать, что ты можешь быть полезным помощником.       — Однако мы ни на секунду не перестаем следить за тобой, — уверенно добавляет Даниэль. — Если нам что-то не понравится, и ты еще раз покажешь свое гнилое нутро, то мы уволим тебя без предупреждений.       — Да, ты можешь работать с нами, раз так этого хочешь, — с гордо поднятой головой говорит Эдвард. — Но наше дальнейшее отношение к тебе зависит от твоего – к нам. И мы не исключаем, что можем нанять еще одного помощника.       — Если ты докажешь нам, что тебе и правда можно верить, то мы будем более дружелюбны и открыты, — спокойно добавляет Питер. — Возможно, однажды мы сможем подружиться, но для этого тебе придется очень постараться.       — Да-да, я все понимаю, — взволнованно и радостно тараторит Блейк. — Сп-п-пасибо… Спасибо вам огромное, ребята! Вы не разочаруетесь во мне.       — Хотим в это верить.       — Тогда… Давайте пожмем руки… В знак… Примирения?       С этими словами Блейк неуверенно протягивает руку для рукопожатия. Эдвард, Питер, Терренс и Даниэль переглядываются между собой и по очереди молча пожимают руку молодому парню, который бросает им легкую улыбку.       — Спасибо… — дружелюбно произносит Блейк. — Рассчитывайте на меня во всем.       — Хорошо, — кивает Терренс. — Пока что ты можешь быть свободным, поскольку у нас ничего не запланировано на ближайшие дни. Но как только мы с парнями вернемся к работе, то и тебе предстоит это сделать.       — У меня есть еще неделя до того как Джордж вернется в город. До того, как ваша команда менеджеров будет договариваться о ваших публичных появлениях.       — Мы знаем, но пока что ты можешь гулять, — спокойно отвечает Эдвард.       — Ладно… — Блейк неуверенно окидывает взглядом окружающую его обстановку и медленно выдыхает. — Спасибо… Спасибо большое, что вы выслушали и не уволили меня. Мне… Правда стало легче после того, как я открылся вам. И я очень рад, что дела вашей группы наладились, этот ублюдок Уэйнрайт сдох и заплатил за все, что сделал, а Даниэль теперь все помнит.       — Ты прав, дела потихоньку налаживаются, — подтверждает Даниэль.       — Я рад. — Блейк медленно встает с дивана и смотрит на всех четверых парней, с грустью во взгляде молча наблюдающие за ним. — Еще раз простите за все, что вы натерпелись от меня. Я был несправедлив к вам и не хотел, чтобы все так случилось…       — Попробуем все забыть и начать с начала, — спокойно предлагает Питер.       — Обязательно… И… — Блейк бросает короткий взгляд на свои руки. — Извините, если я помешал вашим делам.       — Все нормально. У нас все равно был перерыв.       — Ладно… Тогда я пойду… — Блейк наполовину разворачивается и снова переводит взгляд на парней. — Но перед этим я скажу кое-что напоследок…       Блейк замолкает на пару секунд и нервно сглатывает.       — Терренс, Эдвард… Пожалуйста… Заботьтесь друг о друге. Проводите вместе как можно больше времени. Помогайте как можете. Если все будет иначе, то однажды вы будете очень сильно жалеть об этом. И ты тоже, Даниэль. Не бросай свою сестру в такой сложный для нее момент. Не позволь ей закончить свою жизнь так, как ее закончил Мэтт.       — Не беспокойся, — кивает Даниэль. — Она будет в порядке.       — Мы все будем в порядке, — спокойно добавляет Терренс.       — Надеюсь, — бросает легкую улыбку Блейк. — Удачи вам, парни. Скоро увидимся.       Блейк берет свой мобильный телефон со столика, кладет его к себе в карман, разворачивается, черепашьими шагами доходит до входной двери, открывает ее и закрывает, когда покидает дом Даниэля, оставшегося наедине с Питером, Эдвардом и Терренсом.       — Вау, не ожидал такого поворота, — задумчиво признается Питер.       — Думайте, он реально раскаивается или просто перебрал с выпивкой? — неуверенно спрашивает Эдвард.       — Кто знает… — пожимает плечами Терренс. — Но взгляд у него был очень подавленный. Да и он сам буквально пошевелиться боялся, пока находился с нами. Так что я не исключаю, что он и правда жалеет…       — Интересно, что же так повлияло на него? — слегка хмурится Даниэль.       — Может, ему и правда одиноко? — предполагает Питер. — Я так понимаю, его брат был единственным, к кому Коннор был крепко привязан. А потеряв его, он остался один. Да и ему было стыдно признаваться, что его брат – наркоман.       — Да, но все же нам не стоит развешивать уши, — со скрещенными на груди руками говорит Терренс. — Он сделал нам слишком много гадостей, чтобы так легко его прощать.       — А кто сказал, что мы верим ему? Просто мы дали ему шанс исправиться. И если он воспользуется им, то наше мнение возможно будет уже иным.       — Вот именно! Пусть он докажет, что ему можно верить, а там посмотрим. Все-таки мы люди не злые и готовы дать второй шанс тому, кто его просит и заслуживает.       — Должен признаться, что история брата-близнеца Коннора очень похожа на историю Кэссиди… — с грустью во взгляде отмечает Даниэль. — Они оба были наркоманами и связались с Уэйнрайтом, который мучил их, когда этим двоим нечем было платить.       — Думаю, его брата можно было бы спасти, если бы он вовремя получил лечение, — поглаживая подбородок, предполагает Питер. — И если бы у него были деньги на то, чтобы лечь в клинику.       — Да уж, каким бы Блейк ни был ублюдком, его брата мне правда жаль, — с грустью во взгляде говорит Эдвард. — Жалко парня… Он толком и пожить не успел.       — Да, если он погиб три года назад, то ему было шестнадцать, — быстро считает Терренс. — Совсем сопливый…       — Видно, с этим Мэттом что-то было не так, раз он связался с этой дрянью. Кэссиди сделала это из-за недостатка внимания и смерти отца и матери. Значит, и брата Коннора что-то беспокоило.       — В любом случае этот ублюдок Уэйнрайт постарался, — уверенно говорит Питер. — И мальчишку на тот свет отправил, и едва не сделал это с девчонкой.       — Пусть эта сука горит в аду, — более низким голосом произносит Эдвард. — Мудак! Скольким людям он причинил страдания! А скольких убил до истории с попыткой изнасилования Наталии.       — Меня в ужас бросает от мысли, что Кэсс могла бы ждать такая участь, если бы мы вовремя не спасли ее, — признается Даниэль, нервно перебирая пальцы. — Я и так не до конца смирился со смертью родителей. А если еще и с Кэссиди что-то случится… Нет-нет, я даже думать об этом не хочу! Нет…       — Но мы спасли Кэссиди, — отмечает Терренс, закинув руку за спинку дивана. — Скоро она отправится в клинику и избавится от своих зависимостей и психологических травм.       — Уже отправилась, — признается Даниэль.       — В смысле? — удивляется Эдвард.       — Я позавчера позвонил в клинику, телефон которой мне дал ее врач. Мне все подробно объяснили, и я договорился о лечении. Денег придется потратить немало, но ничего страшного.       — Значит, она уже в клинике? — уточняет Терренс.       — Да, я вчера ее отвез.       — Надеюсь, она справится, — выражает надежду Питер. — Девчонка-то хорошая. Кэссиди заслужила жить нормальной жизнью. Как и любая молодая девчонка.       — Я сделаю все, чтобы деньги не были потрачены впустую. Чтобы она даже не смотрела на эту дрянь.       Эдвард, Питер и Терренс ничего не говорят и лишь слегка улыбаются Даниэлю, чтобы немного поддержать его.       — Кстати, я и подумать не мог, что Коннор жил в приюте, — задумчиво признается Эдвард, запустив руку в свои волосы. — С самых малых лет…       — Так или иначе, я должен признать, что его история тронула меня, — спокойно говорит Терренс. — Правда. Даже если это была попытка надавить на жалость, рассказ Коннора не оставил меня равнодушным.       — Но как они с братом оказались в приюте? Неужели от них отказались родители? Или их забрали насильно? Парни ведь родились абсолютно здоровыми, без отклонений…       — Кто знает, — пожимает плечами Питер. — Однако теперь лично мне более-менее ясно, почему он вел себя так безобразно.       — Возможно, Коннор – нормальный парень, но давайте все равно не будем слепо верить ему, — уверенно предлагает Даниэль. — Будем держать его на коротком поводке.       — Я тоже не собираюсь так легко доверяться ему. Этот парень не заслужил подобной чести.       — Однако отказываться от идеи взять нового помощника я бы не стал, — задумчиво говорит Терренс, поглаживая подбородок. — Пусть у нас будет два ассистента!       — Отличная мысль! — восклицает Питер. — Больше всегда лучше!       — К тому же, можно попросить второго внимательно следить за Коннором и жаловаться при малейшей провинности.       — Ха, слушайте… — хитро улыбается Эдвард. — А я бы с удовольствием понаблюдал бы за тем, как Коннор подлизывался бы к нам, пытался выглядеть хорошеньким и делал все по нашему первому требованию.       — Ну вот мы и проверим, как хорошо он будет выполнять наши приказы, — уверенно отвечает Даниэль и по-доброму усмехается. — Я бы и сам с радостью погонял бы этого придурка и поугорал над тем, как он будет все это делать.       — Думаю, не случится ничего плохого, если мы немного проучим его и будем обращаться с ним так, как и он с нами, — загадочно улыбается Терренс. — Чтобы в следующий раз он хорошенько думал перед тем, как отпустить оскорбление в наш адрес. Или пытаться распустить какую-то сплетню.       — Нет, парни, не беспокойтесь, теперь этот паренек у нас на крючке, — уверенно отвечает Питер. — Видели, как он здорово поджал хвостик? Так что если Коннор реально так боится потерять свою работу, то он будет готов хоть на руках ходить, лишь бы мы не выгнали его.       — И мы этим воспользуемся, — с гордо поднятой головой говорит Даниэль.       — Слушайте, братва, мне что-то поскорее хочется вернуться к работе, — откинувшись назад и закинув руки за спинку дивана, с хитрой улыбкой отвечает Эдвард. — Охота поиздеваться над ним и научить нас уважать. И уж поверьте мне, я такую возможности не упущу.       — Точняк! — щелкает пальцами Даниэль. — Мелкий будет делать все, что мы хотим, если он так хочет остаться на работе.       — Только давайте не будем перегибать палку, ребята, — уверенно предупреждает Терренс. — Если придет время остановиться – мы остановимся. Думаю, небольшой встряски ему будет достаточно. Если Коннор – мальчишка не глупый, то он все поймет. Я думаю, хоть какие-то мозги у него есть.       — А мы и не собираемся настраивать его против себя, — пожимает плечами Питер. — Тем более, что мы всегда готовы человеку второй шанс, если он реально сожалеет.       На пару секунд в воздухе воцаряется пауза, во время которой парни ничего не говорят и скромно улыбаются друг другу, удобно устроившись на диванах в гостиной.       — Ладно, парни… — резко выпрямляется Даниэль. — Давайте-ка пока мы оставим Коннора в покое и займемся более важными вещами. Мы и так потеряли много времени, хотя уже могли бы сыграть еще несколько песен с альбома.       — Э-э-э, ну я даже не знаю… — с хитрой улыбкой откинув голову назад, задумчиво отвечает Эдвард. — Мне и на мягком диванчике хорошо… А если бы еще и выпить что-нибудь сладкое, было бы еще круче…       — Все, Перкинс, тащи ведро холодной воды… — устало стонет Питер. — И выливай ее на этого спиногрыза. На нашего будущего жениха, который что-то совсем обленился.       — Эй, чего сразу обленился? — возмущается Эдвард. — Я самый трудолюбивый из всех нас!       — Нет, малой, самый трудолюбивый – это я! — с гордо поднятой головой заявляет Терренс.       — Когда дело касается группы, я на все готов! — уверенно заявляет Даниэль.       — Ой, да ладно, ребята, что вы так нервничайте! — устало вздыхает Эдвард, почесывая затылок. — Я все прекрасно помню и запросто сыграю любую партию из нашей песни.       — Вставай давай, ленивая задница! — громко требует Терренс, берет с дивана подушку и швыряет ее в хихикающего Эдварда. — Все, братец, отдых закончился! Пора работать!       — Не надо с ним сюсюкаться! — восклицает Даниэль. — Без слов берем его под руки и тащим в гараж.       — Разумеется. Только захватим что-нибудь поесть. — Терренс хитро улыбается. — Что у тебя тут есть пожевать, а?       — Слушай, МакКлайф, тебе еще не надоело хавать? — возмущается Питер. — И так заказал себе едва ли не все, что было в меню кафе! А сейчас опять пищишь, что хочешь жрать!       — А ты говори это не мне, а моему желудку. — Терренс водит рукой по своему животу. — Я не виноват, что у меня настолько хороший метаболизм.       — Когда ты станешь стариком, это перестанет работать.       — Я буду стремиться к тому, чтобы выглядеть так же круто, как и мой отец. Он еще даст фору любому мужику его возраста!       — Просто он не ест в таких огромных количествах, в каких жрет его старший сыночек, — с хитрой улыбкой отмечает Эдвард. — А еще любит плавать в бассейне и бегать ранним утром по всему району.       — Я, между прочим, тоже занимаюсь спортом! И в бассейне плаваю, и на тренажерах занимаюсь, и по утрам пробегаю десятки милей по всему району!       — Ну радует, что у тебя близкие отношения со спортом. В противном случае складки на пузе и торчащие бока были бы твоими верными спутниками по жизни. А плоский живот с кубиками у тебя был бы только после профессиональной обработки фотографий в Photoshop.       — Ты скажи это себе, когда тоннами жрешь всякие тортики, шоколадки, пирожные и всякое такое! От них задница растет гораздо в сто раз быстрее.       — Я знаю свою меру и умею вовремя останавливаться.       — Ох, да ты что!       — Так, красавчики, ну-ка скрутили перышки в трубочку! — восклицает Даниэль, соскакивает с дивана, берет бутылку с водой, что стоит на журнальном столике, и наполовину опустошает ее. — Никакой еды и выпивки до тех пор, пока мы не отрепетируем все песни.       — Ну хотя бы малюсенький сэндвич… — с жалостливым взглядом произносит Терренс.       — И стаканчик сладкой водички… — умоляюще добавляет Эдвард.       — Ничего не знаю и не слышу! — громко тараторит Даниэль, уверенно направляясь на кухню, оставляя полупустую бутылку там и возвращаясь в гостиную. — Все вкусняшки будут потом! А сейчас время репетиции! Все, поднимайте свои задницы, вы трое! Вперед-вперед!       — Ох… — тихо вздыхает Терренс. — Ну вот…       Терренс устало поднимается с дивана, пока Эдвард и Питер продолжают удобно сидеть на нем. Один откинулся назад и подложил руки под голову, а второй без зазрения совести забрался на диван со согнутыми ногами прямо в кроссовках и закинул руки за спину.       — Ну а что насчет вас, принцессы? — удивляется Терренс и громко хлопает в ладони. — Я понимаю, что вас развезло из-за жары, и вам лень что-то делать. Но нам надо работать.       — Слушайте, а может, посидим еще немного или перенесем репетицию на завтра? — с хитрой улыбкой предлагает Питер. — На улице такая жара, что делать вообще ничего не хочется…       — Так, сейчас кому-то тресну по шее! Ну-ка быстро поднимайте свои задницы!       — О, а давайте лучше попьем холодного пивка и посмотрим какой-нибудь фильм?       — Классная мысль, чувак! — с широкой улыбкой щелкает пальцами Эдвард. — Что-нибудь веселое! Чтобы поржать от души!       — Да, классная, — резко кивнув, со скрещенными на груди руками хмуро бросает Терренс. — Классная! Ахереть какая классная идея!       Терренс хватает одну из подушек с дивана и начинает колотить ею Эдварда, пока тот громко смеется и закрывает руками голову и лицо.       — Вставай, я сказал! — командует Терренс. — Тащи свой зад в гараж, пока я в него петарду не вставил!       — Эй-эй, прическу испортишь, придурок! — восклицает Эдвард. — Хватит!       — Ты, шелудивый пес, еще будешь пререкаться со мной?       — Слышь, гитарист, а ну подъем! — сквозь смех говорит Питер, берет рядом лежащую подушку и бросает ее в Эдварда, которая попадает ему прямо в лицо и немного портит ему прическу. — Слышишь, что сказал папочка?       — О, а давайте устроим подушечный бой? — бодро предлагает Эдвард. — Будет ужасно весело!       — Сейчас тебе будет весело! — уверенно говорит Терренс, все еще продолжая колотить Эдварда подушкой. — Сейчас, несносный ты крысеныш, сейчас…       А пока Эдвард берет прилетевшую в него подушку и пытается ею защищаться от Терренса и нанести ему ответные удары, Даниэль со скрещенными на груди руками наблюдает сначала за братьями МакКлайф, а потом переводит взгляд на громко смеющегося Питера.       — Ну а ты чего развалился тут как король? — удивляется Даниэль. — Тоже захотел пару пинков под зад?       — А тут очень даже ничего, — отмечает Питер и заводит обе руки за голову. — Мягко, прохладно… Ну а бутылочка холодного пивка сделала бы мое настроение еще лучше.       — Ах, пивка холодного захотел…       — Может, у тебя в холодильнике завалялась бутылочка пивка? — невинно улыбается Питер. — Желательно светлого! Хотя бы для твоего старого друга!       — Пивасик только для тех, кто его заслужил!       — А что, я разве не заслужил его?       — Вот сыграешь блестяще – может быть, получишь!       — Да ладно тебе, Перкинс, не жадничай. А за игру не переживай. Я играл, играю и буду играть просто бесподобно.       — Вот и докажи это на деле. Сейчас же встал и потащил свою тушку в гараж.       — А если не потащу?       — Харе со мной спорить, Роуз! — Даниэль берет с дивана подушку и начинает избивать ею Питера. — Вставай, я сказал! Ты слышишь, что я говорю?       — Спокойно, приятель, спокойно, — руками прикрывая лицо, тараторит Питер. — Эй, ты сейчас мне в глаз попадешь!       — Вот уж точно, малышня совсем от рук отбилась. А притворяются такими скромными лапочками… — Даниэль на мгновение переводит взгляд вниз, лупит Питера по ногам и одним резким движением скидывает их на пол. — И убери свои палки с дивана! Шлялся хер знает где, а теперь решил диваны мне запачкать!       — Ой-ой, а когда это тебя волновало? — хитро улыбается Питер. — Ты же поросенок! Поросенок, которому и в грязи живется неплохо!       — Так, ты сейчас у меня договоришься! — Даниэль еще немного дубасит Питера подушкой по голове. — Вставай, говорю!       — Ну ладно-ладно, встаю, — устало вздохнув, приподнимает руки перед собой Питер. — Только хватит бить меня и портить мне прическу.       Питер медленно встает с дивана, поправляет свою прическу и одергивает свою безрукавку, пока Даниэль с довольной улыбкой взбивает подушку и кладет ее на место. Ну а тем временем разборки Эдварда и Терренса все еще продолжаются, и они, заливаясь громким смехом, от души дубасят друг друга подушками.       — Эй, МакКлайфы, может, вы оставите свои братские разборки на потом? — расставляет руки в бока Даниэль.       — Все нормально, я просто воспитываю этого наглого спиногрыза! — избивая Эдварда подушкой, уверенно заявляет Терренс. — Чья задница соскучилась по ремню.       — Кто бы говорил! — восклицает Эдвард, тоже нанося Терренсу удары подушкой куда только можно. — Ты не имеешь право воспитывать других, когда тебя самого надо держать целыми днями на цепи рядом с собачьей конурой.       — Мне что, прямо сейчас отцу позвонить?       — Да хоть папе римскому!       — Спокойно, Терренс, я знаю верный способ все уладить, — уверенно говорит Питер и делает подзывающий жест. — Парни, помогите кто-нибудь…       Даниэль сразу же вызывается помочь и вместе с Питером уверенно подходит к все еще сидящему на диване Эдварду. Парни хватают его под руки, тянут на себя, дабы заставить подняться с дивана и отводят в сторону, пока Терренс с довольной улыбкой кладет подушку на место и следует за ними, на ходу поправляя свою прическу.       — Вот и все, делов-то! — довольно улыбается Даниэль и потирает ладони. — Все встали!       — Ну что, теперь-то мы пойдем в гараж? — расставляет руки в бока Терренс.       — Да-да, ребята, ну-ка все на выход!       В конце концов все четверо неспешными шагами добираются до главного входа и покидают дом.       — Так, малой, шевелись! — восклицает Терренс и подталкивает Эдварда в спину, когда видит, что тот идет медленно, как улитка. — Шевелись, говорю! Ты не на подиуме, где все на тебя смотрят!       — Ар-р-р… — раздраженно рычит Эдвард, закатив глаза и задрав голову к верху, пока Даниэль закрывает входную дверь. — Как же ты иногда бесишь меня…       — Ты бесишь меня даже тогда, когда тебя рядом нет.       — Твою мать, ну почему я всегда получаю все шишки от своих братьев? — тихонько стонет Эдвард, проведя руками по лицу. — Сначала младшие единокровные доставали меня до чертиков, а теперь и старший родной принял эстафету…       — Был бы хорошим мальчиком, тебя бы никто не гонял. Но вообще, ты начинаешь что-то понимать, только когда кто-то бьет тебя по башке.       — Интересно, а если бы у меня был близнец, то он бы тоже так издевался надо мной?       — Все зависело бы от твоих поступков. Но я более, чем уверен, что от твоего близнеца тебе бы тоже доставалось.       — Да вы сами почти близнецы! — отмечает Питер. — Немного усилий – и вас даже мать с отцом не смогут отличить.       — Нет, блондин, Терренс МакКлайф уникален и ни на кого не похож, — с гордо поднятой головой заявляет Терренс. — Ну… Ладно, может, мой маленький братик что-то от меня и взял. Но ему все равно далеко до меня. Да и вообще – будь он моим близнецом, я бы все равно был более неотразимым.       — Ты был самым неотразимым в начале двухтысячных, — вставляет Даниэль. — Но прости, сейчас твое время прошло.       — Ничего не прошло! Я все еще чертовски привлекателен! Такого красавчика, как я, просто невозможно не любить.       — Утешай себя, Терренс, утешай, — хитро улыбается Эдвард. — Сейчас публика любит меня гораздо больше.       — Только потому, что у тебя милая мордочка и душа сопливого романтика?       — У меня есть все, что так обожают молоденькие девочки. К тому же, я невероятно сексуальный и обаятельный. Люди сами ко мне тянутся, ибо я умею очаровывать любого. Мне стоит только посмотреть на человека, и я становлюсь едва ли не его лучшим другом.       — Может быть. Но я всегда держусь настолько уверенно и гордо, что люди признают меня авторитетом и считают мое мнение очень важным.       — Что-то я не помню, чтобы кто-то это говорил!       — Верь мне. Слово Терренса МакКлайфа – закон. Оно очень важно.       — О, блять, да долго вы еще будете спорить о том, кто из вас лучше и круче? — устало стонет Даниэль. — Миллионный раз за сегодняшний день!       — Признайся, что и вы с Кэссиди постоянно спорите, кто из вас круче, — уверенно говорит Питер.       — А что тут спорить? Однозначно я самый крутой и неотразимый!       — А ты уже спросил у нее?       — Зачем? Моя сестренка обязана слушать меня, потому что я старше.       — Она бы надрала тебе задницу, если бы услышала это.       — Кэсс может сколько угодно бунтовать, но я знаю, что в глубине души она признает мою важность и мой авторитет. Так же, как Эдвард признает авторитет Терренса.       — Я тоже это знаю, — гордо заявляет Терренс и резко поднимает указательный палец, смотря на Эдварда. — И не надо ничего говорить! Даже не вздумай.       — Ладно, не буду, — пожимает плечами Эдвард. — Сам знаешь, что я об этом думаю.       — Старшие братья круче младших, — уверенно говорит Даниэль.       — Ага, а некоторые представители еще и бессовестнее, — по-доброму усмехается Эдвард.       — На что ты намекаешь?       — Ни на что! Просто я уверен, что Кэссиди уж точно не осмелится ходить голышом по всему дому и встречать гостей в таком виде.       — Если я и увижу ее в таком виде, то тут же убью.       — Ну тогда ты сам должен подавать ей хороший пример, — уверенно говорит Питер. — И не забывать надевать хотя бы трусы, когда к тебе кто-то приходит.       — Ой, ладно, хватит уже! Всего один раз встретил человека без одежки, а вы все возбудились так, будто я все время так делаю.       В этот момент все четверо почти подходят к автоматической двери гаража, которую Даниэль собирается открыть с помощью специальной кнопки.       — Ха, да дай тебе волю, ты бы вообще не носил шмотье и ходил бы везде как Тарзан, — по-доброму усмехается Терренс. — Как ты говорил там? А! Тебе нравится, когда «тело дышит»!       — Кстати, я удивлен, что ты сам не очень-то спешишь демонстрировать себя во всей красе, — уверенно говорит Даниэль. — Раз ты считаешь себя таким неотразимым, то чего тебе стесняться, приятель?       — А я ничего не стесняюсь. И чувствую себя великолепно, когда на мне либо лишь одни трусы, либо вообще ничего. Но я не такой наглый и бессовестный, как ты, и не бегаю голышом перед всеми подряд.       — Сказал человек, который большую часть жизни пробегал голым перед сотнями камер на глазах кучу людей, — по-доброму усмехается Эдвард. — И которого все уже успели изучить вдоль и поперек.       — А почему бы нет? У меня божественное тело! Тело Аполлона! Миллионы девчонок по всему миру до сих пор становятся мокренькими после того, как увидят это произведение искусства. И миллионы парней завидуют мне и мечтают о таком же.       — Ну не знаю, лично меня мое полностью устраивает, — расставляет руки в бока Эдвард. — И девчонки сходят по нему с ума. Стоит мне появиться на пляже в одних плавках, как все девочки тут же обращают на меня свои прекрасные очи. А из-за этого мне все больше хочется демонстрировать то, чем меня наградила природа. И то, над чем я до сих пор продолжаю постоянно работать.       — А между прочим, прогулки голышом по всему дому здорово помогают почувствовать себя увереннее и привлекательнее, — с гордо поднятой головой отмечает Даниэль. — И я знал пару девчонок, которые втайне ото всех тоже обожали ходить по дому обнаженными и чувствовали себя гораздо лучше в таком виде.       — Самое главное – успеть вовремя прикрыться и встретить гостей одетым, — уверенно отвечает Терренс. — Ну или хотя бы полуодетым. Чтобы не попасть в просак, если на пороге будут стоять соседи или теща с зятем.       — По крайней мере, я не ору на каждом углу о своей неотразимости и уникальности. Хотя также считаю себя вполне привлекательным и сексуальным. Не Аполлон, конечно, но очень даже горячий парень.       — Но зато ты на каждом углу орешь о своем героизме и отсутствии каких-либо страхов, — невинно улыбается Питер. — Это вообще твое любимое занятие – строить из себя героя.       — Не буду отрицать, бывает. Однако я и правда ничего не боюсь и пойду на любой поступок, даже если он очень опасный.       — О да! О твоем выпендреже мы все очень хорошо знаем!       — Не бойся, блондин! Пока дядюшка Дэн живой, никто не посмеет восстать против меня и устроить заговор против кого-либо из моего окружения.       — О, вот как!       — Так что, будь спокоен, братец мой. — Даниэль хлопает Питера по плечу. — Со мной твоя задница будет в безопасности.       — О, был бы у меня такой братец, как ты, я бы, наверное, повесился, — по-доброму усмехается Питер. — Моя жизнь определенно была бы хуже, чем жизнь Эдварда или Терренса.       — Эй, да как ты смеешь такое говорить?       — По крайней мере, ты бы точно попытался перекрасить мои волосы в радужный цвет, пока я сплю. И я бы орал на весь дом, бегая за тобой и грозясь убить тебя за то, что ты сделал.       — Обижаешь, Питер, обижаешь… — качает головой Даниэль.       Через пару секунд дверь гаража открывается, все парни заходят внутрь, а Даниэль закрывает ее с помощью черной кнопки уже внутри помещения.       — А что, было бы прикольно посмотреть на Роуза с радужными волосами, — по-доброму усмехается Эдвард.       — Спасибо, но мне нравится быть блондином, — с невинной улыбкой отвечает Питер.       — Впрочем, они подошли бы вам всем.       — А давай мы посмотрим на тебя и поржем, когда кто-то перекрасит твою шевелюру во все цвета радуги одновременно?       — Только через мой труп! — Эдвард резко поднимает указательный палец. — Если кто-то что-то сделает с моими волосами, тот ответит за это головой!       — А что, братец, давай и правда, проведем эксперимент? — с хитрой улыбкой усмехается Терренс. — Уверен, что твои радужные волосы станут хитом в Интернете!       — Вот ты и крась себе волосы! Хоть привлечешь к себе столь желанное внимание.       — Да ладно, малой, я лично тебя покрашу. Обещаю, сделаю из тебя конфетку! Останешься доволен!       Терренс с хитрой улыбкой сильно лохматит Эдварду волосы, а тот в ответ делает то же самое, дает ему крепкий хлопок по затылку и несколько раз дубасит его куда только можно, пока МакКлайф-старший заливается смехом.       — Эй-эй, ну все, хватит! — сквозь смех восклицает Терренс. — Хватит, говорю!       — Слушайте, ребята, с такими темпами мы сегодня вообще не продолжим репетировать, — сквозь тихий смех говорит Даниэль.       — А ты ему скажи! — Терренс применяет к Эдварду захват шеи и сначала немного лохматит ему волосы, а потом сжимает ему челюсть так, чтобы на его лице были какие-то смешные гримасы. — Вот этому спиногрызу, который совсем отбился от рук.       — Слышал, братец? — вставляет Эдвард, быстро высвобождается из хватки Терренса и легонько подталкивает его в спину в сторону инструментов. — А ну шевели своими шикарными булками!       — Ар-р-р, когда-нибудь я убью тебя… — раздраженно стонет Терренс, проведя руками по лицу.       — Давай-давай, Терри! — Эдвард сильно лохматит Терренсу волосы. — Покажи все, на что ты способен.       Эдвард начинает громко распевать какую-то песню, которая не приходится Терренсу по душе.       — О, твою мать… — схватившись за голову и закатив глаза, устало стонет Терренс. — Заткнись, Эдвард…       Однако Эдварда это не останавливает, и он продолжает громко петь и что-то изображать руками, надоедая уже не только Терренсу, но и Даниэлю с Питером.       — МакКлайф, заткни свой рот, пожалуйста… – тихонько рычит Даниэль. — Нашел что, твою мать, спеть!       — Что? — невинно улыбается Эдвард. — Классная песенка!       — С какой минуты? — удивляется Питер.       — Она крута на любой минуте.       Веселого и бодрого Эдварда, кажется, ничто не остановит, ибо он продолжает с широкой улыбкой громко распевать слова песни. И Терренс не придумывает ничего лучше, кроме как заткнуть рот брата рукой. Это успокаивает его на пару секунд и заставлять что-то промычать, но потом тот начинает вырываться и пытаться убрать руку МакКлайфа-старшего.       — Придурок… — резко выдыхает Эдвард, когда его рот на секунду оказывается открытым. — Нос-то зачем закрывать? Дышать нечем!       — Хватит петь эту песню! — уверенно требует Даниэль.       — Ха, а вам с Роузом, значит, можно петь ту песню, которой вы доставали меня и Терренса?       — Она будет куда получше этой! — восклицает Терренс.       — Кому не нравится – тот может заткнуть уши.       Эдвард еще громче и веселее продолжает петь, пользуясь моментом, что его рот не закрыт. Терренс раздраженно рычит, крепко сжав руки в кулаки, а потом со спины резко применяет к нему захват шеи и сильно лохматит ему волосы, пока МакКлайф-младший пытается выбраться из хватки своего брата.       — Слушайте, ну давайте уже репетировать… — устало вздыхает Даниэль. — Сколько уже можно дурака валять?       — Начнем, когда этот придурок отпустит меня, — с немного затрудненным дыханием отвечает Эдвард.       — Если ты еще раз запоешь эту песню, я не знаю, что с тобой сделаю, — уверенно заявляет Терренс.       — Я могу петь ее столько, сколько захочу!       Эдвард ногой несильно бьет Терренса по лодыжке, заставив того резко отпустить его и схватиться за больное место, и снова начинает петь свою любимую песню, пока Даниэль и Питер устало рычат с закатанными глазами.       — Ар-р-р, блять, МакКлайф, да заткнись ты уже! — устало стонет Питер. — Хватит петь эту песню!       Через пару секунд Питер с тихим рыком бросает в Эдварда одну из барабанных палочек с надеждой, что она попадет ему в затылок, в который он прицеливается. Однако МакКлайф-младший будто чувствует это и блестяще ловит палочку, даже не глядя назад. После чего он медленно разворачивается лицом к удивленным парням и смотрит на них с гордо поднятой головой.       — Хорошая попытка, блондин, — хитро улыбается Эдвард.       — Какого черта? — недоумевает Терренс. — Как?       — Я еще не такое умею. — Эдвард с гордо поднятой головой раскручивает в руке барабанную палочку.       — Палочки я умею раскручивать лучше тебя, — уверенно отвечает Питер, скрестив руки на груди.       — Не только это.       Эдвард бросает Питеру его барабанную палочку, которую тот блестяще ловит, подняв руки и соединив ладони вместе в тот момент, когда эта вещь прилетает к нему.       — Уж такие трюки ты не умеешь выполнять, — с гордо поднятой головой заявляет Питер, ловко раскручивает барабанные палочки в обеих руках и добавляет к этому трюку еще и подбрасывание и ловлю противоположными руками.       — Ну с твоими длиннющими пальцами такие фокусы легко вытворять, — со скрещенными на груди руками пожимает плечами Даниэль.       — Дело не в длине пальцев, приятель, а в ловкости рук. — Питер еще пару раз вертикально и горизонтально раскручивает барабанные палочки в руках. — В долгой практике. В прекрасной реакции.       Питер неожиданно бросает одну из барабанных палочек в сторону Эдварда, который молниеносно делает переворот назад и ловит прилетевший ему в руки предмет.       — У меня с реакцией все великолепно, — уверенно заявляет Эдвард и снова бросает палочку Питеру. — Ну что, парни, слабо повторить?       — И этим ты хочешь удивлять? — по-доброму усмехается Питер. — Да ну, не смеши, парень!       — Ничего сверхсложного, — уверенно заявляет Даниэль.       — Для кого как… — задумчиво произносит Эдвард. — А как насчет такого?       Эдвард с хитрой улыбкой делает стойку сначала на обеих руках, а потом уже на одной и быстро выпрямляется.       — Это было просто. Лучше что-нибудь посложнее.       Пару секунд Эдвард осматривается вокруг и совершает два безукоризненных сальто назад без рук.       — Ну что, братва, кто бросит мне вызов? — с хитрой улыбкой интересуется Эдвард.       — Только не в гараже, — уверенно говорит Даниэль. — Не хватало, чтобы вы все здесь разнесли.       — Всего один раз, — с гордо поднятой головой произносит Питер. — Чтобы МакКлайф спустился с небес на землю.       Питер отдает барабанные палочки Даниэлю, жестом просит Эдварда отойти в сторону, осматривается вокруг себя и блестяще выполняет два переворота вперед на руках, один – без и одно сальто, после которого он резко выпрямляется и гордо смотрит на всех парней.       — Техника, конечно, хромает, но в целом неплохо, — задумчиво говорит Эдвард. — Семь из десяти.       Эдвард делает переворот назад и несколько секунд стоит на руках, пока Терренс, Даниэль и Питер переглядываются между собой и по-доброму усмехаются.       — Впечатляет, очень впечатляет… — поглаживая подбородок, задумчиво с хитрой улыбкой говорит Терренс и с гордо поднятой головой уверенно подходит к Эдварду. — Хотя и ты не так хорош, как тебе кажется.       Терренс с хитрой улыбкой толкает стоящего на руках Эдварда в бок. Из-за этого тот с негромки визгом мгновенно падает на пол и немного морщится, начав растирать поясницу под тихие смешки брата и друзей.       — Ха, а вот это было очень впечатляюще! — бодро восклицает Терренс, расставив руки в бока. — Сто из десяти!       — О, твою мать, мой зад… — тихо стонет Эдвард и недобро смотрит на Терренса.       — Теперь смотри, как надо это делать. — Терренс делает переворот назад и на несколько секунд встает на руки, на которых удерживает свой вес и балансирует. — Вот как надо!       — О да, ты неподражаем! — закатывает глаза Эдвард.       — Я знаю. — Терренс медленно встает на ноги и отряхивает грязь с рук. — Мне просто нет равных.       — Ты меня не удивил. Ни капельки.       — Так, слышь, МакКлайф, хватит сидеть здесь и болтать, — со скрещенными на груди руками требует Питер. — И так потратили кучу времени!       — Шевелись, малой! — добавляет Даниэль и ногой пинает Эдварда в бок. — И хватит уже наглаживать свою задницу.       — Ох… — тихо стонет Эдвард и медленно принимает сидячее положение. — А ты ширинку застегни, наконец.       — Чего? — слегка хмурится Даниэль, переводит взгляд вниз и обнаруживает, что на его коротких штанах действительно расстегнута ширинка. — О, черт…       — Так, братец, скажи своей заднице подождать с ласками, — похлопав Эдварда по плечу, говорит Терренс.       — Да не глажу я свою задницу! — тихонько рычит Эдвард. — Я копчик растираю…       Эдвард резко выдыхает, слегка встряхивает головой и берет Терренса за руку, когда тот предлагает ему помощь. Правда МакКлайф-старший теряет равновесие и с негромким визгом падает на пол под смешки Питера и Даниэля, когда его брат резко тянет его на себя.       — А вот это было круто! — хитро улыбается Эдвард, ловко поднимается на ноги в прыжке и стряхивает что-то со своей одежды и рук. — Ну что! Теперь можно и порепетировать!       — Ох, какие мудрые слова, Эдвард Роберт МакКлайф! — приподнимает руки перед собой Питер.       — Это точно, — соглашается Терренс. — Наконец-то мы услышали от Эдварда хоть одну умную мысль за последние двадцать минут.       Эдвард игнорирует эти слова, берет свою ритм-гитару, уверенно подходит к своему микрофону, перекидывает ремешок через плечо и начинает что-то наигрывать и петь, пока Терренс встает на ноги, стряхивает с себя что-то и поправляет прическу.       — Уж теперь-то мы расшатаем стены этого гаража, — уверенно добавляет Питер.       — Расшатаем, если у тебя будет это, — уверенно говорит Даниэль и бросает обе барабанные палочки Питеру.       — О, спасибо, мужик! — бодро восклицает Питер, поймав обе палочки, садится за ударные, подбрасывает одну из них и ударяет обеими по ближайшим барабанам и тарелкам с демонстрацией парочки трюков. — Так-то лучше!       — Ну так что, парни… — задумчиво произносит Даниэль, тихонько перебирая струны бас-гитары. — Вперед?       — На счет «Три»! — дает отчет Терренс. — Раз! Раз! Два! Три! Поехали!       Вся группа начинает бодро и уверенно играть свою следующую песню с альбома, стараясь не думать ни о чем плохом и фокусируясь только на словах и мелодии. Парни не скрывают своих широких улыбок, позволяют себе так или иначе дурачиться, время от времени меняются местами друг с другом и поют в один микрофон одновременно. А отыграв эту песню спустя минуты три-четыре, Терренс, Питер, Эдвард и Даниэль продолжают исполнять те, до которых еще не дошли, пропуская через себя каждое слово и проявляя те эмоции, что вызывает в них то, во что они вложили всю душу и все сердце.