Потерянные и забытые воспоминания

      Ближе к вечеру Алисия и Аманда решают съездить в гости к Терренсу и Ракель. Пока Блер, Виолетта и Кристиана ходят по всему дому, наводят порядок и что-то тихонько обсуждают между собой, девушка сидит в гостиной со своими тетей и кузиной и показывает маленькой девочке одну из своих куколок, с которой она играла в детстве.       — Ух ты, какая красивая! — восхищается Аманда, сидя между Ракель и Алисией на удобном диване и со всех сторон рассматривая куклу. — Хоть это не кукла Барби, она очень похожа на нее.       — Вообще-то, это и есть кукла Барби, — дружелюбно отвечает Ракель. — Правда она очень старая. Такие выпускали в девяностые годы, когда я родилась. К сожалению, у меня в детстве было не так много игрушек. Так что эту куколку я очень сильно любила и берегла как зеницу ока. Я буквально спала с ней. Ее на день рождения подарил мне дедушка Фредерик, который потратил на нее почти все свои деньги.       — А ты делала ей прически и наряжала в платья?       — Конечно. Я любила что-то делать с ее волосами и придумывать всякие прически. Кроме того, у меня где-то было несколько платьев и еще кое-какая одежда для нее. Правда я не смогла ничего найти. Не помню, куда положила их.       — О, а у меня дома полно красивых платьев для куколок! А еще у меня есть туфельки, шляпки, сережки и ожерелья. Я могу так красиво одеть твою Барби, что тебе очень понравится.       — Если хочешь – можешь забрать ее домой и поиграть с ней.       — Правда? — округляет полные блеска глаза Аманда. — Можно?       — Конечно, можно, — с легкой улыбкой кивает Ракель. — Играй с ней сколько хочешь.       — Но потом ты вернешь куклу Ракель, — мягко говорит Алисия, приобняв Аманду за плечи. — Для нее это память. Она очень бережно хранит ее.       — Обещаю, мамочка, я буду очень осторожна с этой куколкой, — уверенно обещает Аманда. — Она мне так нравится! Я еще никогда не играла с такими чудесными куклами. Они так непохожи на те, что есть у меня дома.       — Во все времена делали разные игрушки. Когда я была маленькой, у меня были игрушки, совсем не похожие на те, что были у Ракель или тебя. А нынешние куклы не похожи на те, что делали раньше, хотя многие из них очень красивые.       — А какие были игрушки в те времена?       — Очень красивые. — Алисия на пару секунд замолкает, отведя взгляд в сторону. — Думаю, у меня сохранилась пара замечательных игрушек из моего детства. Я обязательно найду их и покажу тебе. Только вспомню, куда положила их.       — Я тоже постараюсь найти что-нибудь еще у себя, — дружелюбно обещает Ракель. — У меня сохранились еще кое-какие игрушки, но они где-то спрятаны.       — Вот здорово! — с широкой улыбкой радостно восклицает Аманда. — Мне так хочется взглянуть на них!       — Конечно, солнышко, — погладив Аманду по голове, мягко произносит Алисия.       — Кстати, Аманда, если твоя мама разрешит, то я могу научить тебя шить кое-какие красивые платья для твоих кукол, — уверенно говорит Ракель. — В детстве я очень часто шила платья своим куклам с помощью выкроек, которые видела в некоторых журналах. Когда я не могла купить что-нибудь в магазине, то делала это сама.       — Правда? — широко распахивает глаза Аманда. — Ты умеешь шить платья? Можешь научить меня?       — Я уже все подзабыла, но думаю, что смогу легко все вспомнить, если почитаю инструкции. Тем более, что выкройки у меня тоже остались.       — Вот здорово! Я хочу научиться шить платья! Пожалуйста-пожалуйста, Ракель! Научи меня!       — Не сейчас, дорогая, — мягко, но уверенно отвечает Алисия. — Лучше мы с Ракель научим тебя кое-чему немножко позже, когда ты подрастешь. А пока мы сами будем шить платья, которые ты захочешь.       — А ты тоже умеешь жить?       — Да, солнце мое. Одно время шитье платьев было моей работой.       — Ты работала швеей?       — Что-то вроде того. И кстати, у меня до сих пор осталось очень много рисунков с платьями. И если ты захочешь, то я могу сшить для тебя любое. Пару раз снимем с куклы мерки, подберем ткань и сделаем шикарное платьишко.       — А почему ты никогда не говорила это и не показывала те рисунки?       — Не было возможности. Но обещаю, что покажу тебе все, что у меня есть.       — А у тебя, Ракель? У тебя есть какие-то рисунки?       — Нет, рисунков у меня нет, — скромно отвечает Ракель. — Я шила платья только по готовым заготовкам, хотя иногда вносила изменения и придумывала что-то новое. Это тетя всегда любила шить по своим эскизам… Я же научилась шить одежду только потому, что не могла купить ее. Правда сейчас я уже не ребенок и беру нитку с иголкой в руки, только чтобы заштопать дырки, пришить пуговицу или что-то еще. И у меня хорошо получается. Вся одежда становится как новая.       — Но вы же научите меня шить платья и покажете то, что вы создали?       — Несомненно, Аманда, — с легкой улыбкой обещает Алисия и уверенно переглядывается с Ракель. — Мы все расскажем и покажем тебе. Верно, Ракель?       — Конечно, тетя, — скромно улыбается Ракель.       Пока Ракель и Алисия обмениваются легкими улыбками, Аманда встает с дивана, подходит к другому, садится на пятки перед ним и начинает играть с куклой и плюшевым мишкой. Пока ее мама с кузиной несколько секунд наблюдают за ней, не скрывая своих широких улыбок.       — Да чего же она прелестная, — отмечает Ракель. — Иногда мне так хочется и самой оказаться маленькой и поиграть с куклами.       — Ах, Ракель… — с легкой улыбкой задумчиво произносит Алисия. — Я и сама порой хочу наряжать кукол в платья и делать им прически как в детстве. Но, к сожалению, мое время уже ушло… Я уже разменяла шестой десяток…       — А я думаю, что можно впасть в детство и подурачиться в любом возрасте. Веселье – не порок. Люди любят веселых и жизнерадостных. Им проще живется.       — Ну да, я с тобой согласна. Только иногда ты можешь так погрузиться в проблемы и заботы, что напрочь забудешь о веселье и отдыхе.       — Да, я знаю, тетя… — задумчиво произносит Ракель. — Но благо, мне повезло, что я могу потратить на себя достаточно времени и позволять себе развлекаться и расслабляться.       — Дай бог, солнце мое, дай бог, — мягко говорит Алисия, гладя Ракель по щеке, пока та скромно улыбается.       — Кстати, а дедушка точно не захочет зайти в гости? Я уже так давно не видела его. Все хочу съездить к нему домой, но у меня постоянно нет времени.       — Нет, после всех своих дел он сразу же поедет к себе домой, — уверенно отвечает Алисия. — Но твой дедушка еще заглянет к тебе. Ведь он тоже очень скучает по тебе и расстроен, что ты стала так редко навещать его. Хотя мистер Кэмерон и понимает, что теперь у тебя своя жизнь.       — Знаю… Мне очень из-за этого неловко… Но обещаю, что в ближайшее время исправлюсь.       — Не переживай, милая, твоему дедушке всегда есть чем заняться. Он у тебя всегда был живчиком, который никогда не сидел на месте.       — Да… Слава богу, он не одинок, и у него есть, с кем провести время. Вы, МакКлайфы, Рочестеры, Джонсоны…       — Мы очень любим проводить с ними время и часто собираемся, когда у нас выдается свободный денек.       — И я очень рада, что вам удалось найти общий язык.       — Я тоже очень рада провести с чудесными людьми. МакКлайфы и Рочестеры скоро станут частью нашей семьи. Ну а Джонсоны – прекрасные собеседники, с которыми всегда интересно общаться.       — Да уж, очень скоро моя школьная подружка и ее родители станут моими родственниками, — с легкой улыбкой отмечает Ракель. — Вот уж не думала, что такое возможно…       — В жизни все бывает, Ракель. Абсолютно все.       — Я надеюсь, вы сможете приехать на свадьбу, чтобы разделить с нами эту радость?       — Разумеется, дорогая! Такое событие я ни за что не пропущу! Ведь ты наконец-то выходишь замуж! К тому же, я знаю твою подружку еще с тех времен, когда она была маленькая, и очень сильно люблю ее. Да и кто знает. Может быть, к тому времени я уже окончательно переберусь в Штаты и буду жить рядом со своей семьей.       — А вы уже подобрали себе какое-нибудь жилье?       — Да, есть пара вариантов. Твой дедушка предложил кое-что, и я нашла пару объявлений… Но пока я еще думаю…       — Над тем, что выбрать?       — Да… Но… — Алисия слегка прикусывает губу. — Понимаешь, радость моя… Хоть я и очень хочу переехать сюда… Я… Все еще испытываю некоторые сомнения в том, стоит ли мне это делать.       — Неужели вы вернетесь в Лондон? — округляет глаза Ракель.       — Пока что я еще приняла окончательного решения. И дело не в деньгах, которых может и не хватить на покупку жилья… Просто… — Алисия пожимает плечами. — Просто мне грустно расставаться с родной страной, в которой я еще жила с родителями и сестрой.       — Но ведь вы говорили, что там вас преследуют неприятные воспоминания!       — Да, но… Я жила в Лондоне всю жизнь и всегда любила этот город, несмотря ни на что. Да и есть много чего, что я потеряю, переехав в Нью-Йорк. Работу, друзей… Всегда непросто так резко все оставлять и уезжать.       — Тогда зачем вам все это? Никто же не заставляет вас перебираться сюда! Это было исключительно ваше желание! Если вам нравится в Лондоне – живите там. А мы всегда можем прилететь к вам, как и вы – к нам.       — Перелеты – это довольно утомительное и дорогое удовольствие. У меня нет столько денег, чтобы летать из одной страны в другую так, будто я иду к соседу напротив. Билеты на самолет очень дорогие. Чтобы купить его, я даже была вынуждена занимать деньги у друзей или просить твоего дедушку или тебя оплатить хотя бы часть суммы.       — Зато нам легко купить билет и прилететь к вам.       — Я знаю, милая. Но я думаю о переезде еще со времен твоего начала романа с Терренсом. Мне хочется быть ближе к семье и помогать вам всем… Все-таки в Лондоне я одинока. Там у меня нет семьи. Все погибли. У меня остались только моя племянница и моя дочка.       — А что Аманда думает о переезде?       — Аманде здесь очень нравится, и она обожает Нью-Йорк. Правда я боюсь мучить ее и забирать из школы, в которой она учится. Моя дочка уже нашла там пару друзей, с которыми ей будет больно расставаться. А адаптация к новой обстановке может занять некоторое время. Да, моя девочка очень общительная и легко ладит с другими ребятами, но все же ей будет так или иначе тяжело.       — Нет, тетя, я так не думаю. Ей здесь очень нравится. Уверена, что Аманда быстро освоится здесь и уже не захочет возвращаться в Великобританию, в которой, по ее словам, все время пасмурно и редко светит солнце.       — Ах, я не знаю, Ракель… — тяжело вздыхает Алисия. — Вроде я и не хочу, а вроде и горю желанием жить здесь. Сердце мое неспокойно, когда вы все здесь, а я – там. Я каждый день спрашиваю: «Как вы? Что вы делайте? Нужна ли вам помощь?». А уж когда на душе становится невыносимо, я бросаю все, покупаю билет едва ли не на последние деньги и лечу сюда. Хотя я не могу часто это делать, понимаешь.       — Просто поступайте так, как велит вам сердце. — Ракель со скромной улыбкой берет Алисию за руку. — Каким бы ни было ваше желание, я всегда поддержу вас и буду на вашей стороне. Все зависит только от вас и вашего желания. Я бы хотела, чтобы вы жили со мной, но не могу принуждать вас.       — В большей степени я хочу жить здесь только ради семьи, — признается Алисия. — Помогать тебе, твоему дедушке, твоем жениху… Живя в Лондоне, я очень скучаю по вам. Мне одиноко без членов моей семьи, которую я очень люблю.       — Я очень хорошо понимаю вас, дорогая тетя. Но вы должны точно знать, что хотите принять такое важное решение, чтобы потом не пожалеть и захотеть вернуться в Лондон.       — И я хочу того же. Поэтому и сомневаюсь, стоит ли идти на такой шаг… Продавать квартиру, увольняться с работы, забирать дочку из школы, прощаться со знакомыми и переезжать сюда… Может, я и правда вскоре захочу вернуться домой, но не смогу, ибо мне негде там жить.       — Самое главное, чтобы вы чувствовали себя как дома. Вам ведь комфортно жить здесь, когда вы гостите в Штатах?       — Конечно, мне очень нравится здесь находиться. Хотя все же мне понадобится время, чтобы устроиться. Мне ведь надо не только купить квартиру и решить вопрос с гражданством, но еще и найти хорошую работу. Я не смогу сделать все это за один день. Есть много нюансов, с которыми я еще не знакома. Может, пройдут годы до того, как я получу американское гражданство, куплю квартиру и найду работу.       — Но зато результат будет того стоить.       — Ох… — Алисия на секунду замолкает и слегка покачивает головой. — Не знаю, пока что я еще думаю… Пока что не могу сказать, стоит ли ждать моего переезда. У меня все еще очень много сомнений.       — В любом случае мы всегда готовы принять вас здесь с распростертыми объятиями, — скромно улыбается Ракель. — Вы – самый желанный гость, тетя Алисия. Вам всегда будут рады.       — Я знаю, моя хорошая.       Алисия мягко берет Ракель за руки и тоже скромно улыбается ей. Они ничего не говорят где-то несколько секунд до тех пор, пока не слышат негромкие стуки каблуков по лестнице. Девушка и ее тетя переводят взгляд на источник звука и видят, как по лестнице спускаются Блер и Терренс. Как им удается расслышать, мужчина вежливо просит юную служанку принять какую-то посылку у курьера, который должен приехать через час-два, а та кивает и говорит, что все сделает. Ну а как только они оказываются внизу, то Стюарт уходят в сторону кухни, а МакКлайф-старший бросает взгляд на Алисию с Ракель, а Аманда, увидев его, тут же отвлекается от игры.       — Я уже ухожу, — уверенно сообщает Терренс.       — Неужели ты не останешься с нами хотя бы на пару минут? — удивляется Алисия.       — К сожалению, нет, Алисия. Мне нужно идти.       — Останьтесь, Терренс, — с жалостью во взгляде просит Аманда. — Пожалуйста… Вы так и не успели поиграть со мной или хотя бы поговорить, а почти сразу куда-то ушли после того, как мы с мамой пришли сюда.       — Мне очень жаль, Аманда. Но я должен уйти на пару часов по делам.       — Ну пожалуйста…       — Послушай, Аманда, — скромно улыбается Ракель и берет Аманду за руки. — Если ты и моя тетя Алисия все еще будете здесь к тому моменту, когда Терренс вернется домой, то он с удовольствием с тобой поболтает и поиграет.       — Да, мы останемся здесь еще на какое-то время, — уверенно говорит Алисия. — Я так давно не видела свою племянницу и хочу поговорить с ней.       — Правда? — округляет глаза Аманда.       — Правда, милая, — дружелюбно произносит Терренс. — Я уеду всего на пару часов, а потом вернусь домой и с радостью поиграю с тобой.       — Обещайте?       — Обещаю.       Терренс мило обнимает Аманду и нежно гладит ее по голове, пока та широко улыбается ему. А отстранившись от девочки, скромно улыбается Ракель и Алисии.       — Всем пока, — дружелюбно прощается Терренс. — Я скоро вернусь.       Терренс заключает Ракель в объятия и целует ее в щеку и делает то же самое и с Алисией.       — Кстати, Алисия, передайте мистеру Кэмерону привет от меня.       — Хорошо, дорогой мой, — с легкой улыбкой отвечает Алисия. — Я передам ему, когда он вернется домой из больницы.       — Что? Из больницы? — Терренс забирает некоторые вещи со стола и обеспокоено смотрит на Алисию. — С ним что-то случилось?       — Нет-нет, ничего, — уверенно качает головой Алисия. — Слава богу, с мистером Кэмероном все хорошо. Просто обычный осмотр у врача. Ты же знаешь, что он очень внимательно относится к своему здоровью и бежит ко врачу даже при малейшем недомогании.       — Ох, ну и прекрасно, — с облегчением выдыхает Терренс. — А я уже подумал о плохом…       — Слава богу, с ним все хорошо, — слегка улыбается Ракель.       — Вот и замечательно!       Терренс берет ключи от машины и машет Ракель, Алисии и Аманде рукой со словами:       — Все, дорогие мои, я ушел. Скоро вернусь.       Через несколько секунд входная дверь за Терренсом закрывается, а он сам покидает дом и направляется к своей машине, выглядя довольно сосредоточенным и собранным, пока Алисия и Ракель с легкой улыбкой провожают его взглядом, а Аманда прижимает к себе куклу.       — Почему он так спешил? — удивляется Аманда. — Терренс выглядит таким серьезным, как будто у него очень важное дело.       — Для него это и правда важно, — слегка улыбается Ракель. — Но не переживай, это ненадолго. Терренс быстро все решит и вернется домой.       — Ну, тогда ладно… Значит, я пока что поиграю с твоей куколкой и своим мишкой и подожду его.       Аманда снова увлекается игрой с куклой и мишкой, пока Ракель скромно улыбается, а Алисия гладит дочку по голове и мило целует ее в макушку.       — Она так полюбила Терренса… — с легкой улыбкой отмечает Алисия. — Аманда и дня не может прожить и не упомянуть его имя.       — Думаю, его любовь к детям способствуют тому, что и сами дети тянутся к нему, — со скромной улыбкой предполагает Ракель. — Терренс – первый мужчина из моего окружения, который настолько трепетно относится к детям. Для него они особенные.       — Значит, из него получится прекрасный папа. Мне кажется, отцовство изменит мировоззрение Терренса в лучшую сторону. Он никогда не бросит своих детишек и не будет обращаться с ними жестоко.       — Нет, тетя, это исключено. Я не сомневаюсь, что Терренс будет прекрасным отцом для наших детей.       — Даст Бог, чтобы они появились у вас как можно скорее после вашей свадьбы.       — Не сомневайтесь, тетушка, — скромно улыбается Ракель. — Один ребенок у нас будет точно, а последующие – уже как Бог решит.       — Помощников у вас полно, деньги есть, в доме место много… Да и вы оба очень красивые. А значит, у ваших детишек будут потрясающие гены. Сам Бог велел тебе рожать от любимого мужчины и продолжать род.       — Я знаю… — скромно улыбается Ракель, немного смутившись от скромности.       — Ни о чем не беспокойся. Тебе всегда помогут опытные в этом деле, а ты быстро приведешь себя в форму и не будешь сильно уставать. А может, тебе и делать ничего не придется, и ты вернешься к прежним размерам, как и твоя мама в свое время. Роды ничуть не сказались на ее фигуре, и она осталась такой же тростиночкой, какой и была до твоего рождения.       — Да, конечно…       В воздухе на несколько секунд воцаряется пауза, после которой в гостиную медленно заходят точно в воду опущенные Виолетта с Блер, которые что-то тихо обсуждают между собой. Ракель сразу же их замечает и слегка хмурится, заметив, что те явно пребывают не в самом лучшем настроении.       — Блер, Виолетта! — окликает Ракель. — У вас все в порядке?       — Да, все в порядке, — с грустью во взгляде тихо отвечает Виолетта.       — А почему вы такие грустные? — интересуется Алисия.       — Хотите поговорить? — предлагает Ракель.       — Вообще-то да… — неуверенно признается Виолетта.       — Присядьте с нами.       Блер и Виолетта переглядываются и пару секунд колеблются, но потом все-таки присаживаются на диван напротив Ракель и Алисии, пока Аманда уходит в другую часть гостиной и продолжает играть с куклой и мишкой, не обращая на взрослых никакого внимания.       — Ракель, а Кристиана и правда уволится? — с грустью во взгляде спрашивает Блер. — Она сказала, что скоро перестанет здесь работать.       — Что? — округляет глаза Алисия. — Кристиана? Разве она хочет уволиться?       — Да, из-за своей дочери, — тихо произносит Виолетта, сложив руки перед собой. — У нее дочка тяжело болеет и нуждается в лечении. Деньги у Кристианы для этого есть, но оно происходит где-то границей и продлится едва ли не несколько месяцев. Вот и из-за этого она хочет уволиться.       — О, боже, бедная женщина… — прикрыв рот рукой, с ужасом в глазах произносит Алисия.       — Не беспокойтесь, мы с Терренсом не уволим ее, — уверенно заявляет Ракель. — Если ей нужно будет уехать через некоторое время, то мы дадим ей столько отгулов, сколько нужно. И она сможет вернуться в любое время.       — Она очень много говорит о том, что нашла себе замену, — признается Виолетта. — Мол, есть какая-то молоденькая девочка, которая согласна работать здесь вместо нее.       — Кристиана чувствует себя неловко из-за того, что пропустит столько рабочих дней, — с грустью во взгляде говорит Блер. — Мол, зачем держать ее на работе, если она не выполняет свои обязанности.       — У нее уважительная причина, Блер, — уверенно отвечает Ракель. — Мы уже говорили с Кристианой и сказали, что не отпустим ее, а просто дадим отгул. Ну а если той девушке и правда так нужна работа, то мы подумаем, куда ее пристроить.       — А когда ей надо ехать с дочерью на лечение? — слегка хмурится Алисия.       — Где-то через месяц, может, меньше. Она сказала, что пока еще собирает нужные документы для поездки заграницу и делает еще кое-что. А на это нужно время.       — Пожалуйста, Ракель, не дайте ей уволиться, — с жалостью во взгляде умоляет Виолетта. — Мы очень редко просим вас и Терренса о чем-либо, но сейчас буквально умоляем не дать ей уйти. Блер и я так привыкли к Кристиане и не хотим работать с кем-то еще. Эта женщина стала нам очень родной и близкой, и мы не хотим терять ее.       — Она не будет уволена, Виолетта, я обещаю, — уверено говорит Ракель. — Мы с Терренсом тоже привыкли к ней за эти почти два с половиной года. Она для нас как родная – так же, как и вы с Блер. Нам будет безумно больно расставаться с кем-то из вас.       — Но ей же нравилось работать с вами, — задумчиво отмечает Алисия. — Неужели для нее так будет просто расстаться с теми, к кому эта женщина так привязалась?       — Она не хочет увольняться, тетя. Кристиана просто считает, что было бы несправедливо держать ее на работе, когда она не работает.       — Разве ее не устраивает то, что вы не будете ей платить деньги?       — Не знаю, тетя. Мне кажется, она просто слишком переживает и не совсем понимает, что говорит. Ведь так бывает: ты так сильно переживаешь, что забываешь обо всем и не особо думаешь о том, что может произойти в будущем.       — Тогда, может, вам не стоит принимать ее слова всерьез? Может, Кристиана не захочет бросать вас, когда лечение ее дочери закончится?       — Но говорила-то она серьезно, — с грустью во взгляде отмечает Блер. — Она хочет оставить нас без прекрасного руководства. Никто не справится с управлением делами этого дома лучше нее. Лично я не смогу. У меня нет командирского тона и такого стержня, что есть у нее. Я много раз пыталась быть строгой со своим младшим братом, но у меня никогда не получалось.       — Не давите на нее, девочки. У этой женщины сейчас и так очень тяжелый период: у нее болеет ребенок, и она не может думать ни о чем, кроме как о нем. Ради дочери Кристиана пойдет на все, даже бросит любимую работу, за которую ей хорошо платят. В такой момент вам лучше просто поддержать ее.       — Мы и так поддерживаем ее как можем, — разводит руками Виолетта. — Мы с Блер даже взяли часть ее работы на себя, ибо видим, что ей тяжело работать. Порой у нее все из рук валится, а пару раз она тихонько плакала в своей комнате. Поверьте, я – тоже мать. У меня растет маленькая девочка. Отец моей дочери бросил нас и не помогает нам даже деньгами. Слава богу, моя мать помогает мне и сидит с малышкой, пока я работаю здесь. Уж я-то прекрасно знаю, как это больно, когда ваш ребенок болеет даже обычной простудой. Знаю, что значит быть готовой на все, лишь бы твой ребенок был здоров и ни в чем не нуждался.       — Я не думаю, что у нее хватит смелости уволиться, — задумчиво предполагает Ракель. — Она слишком привязана к нам и этому месту. Кристиана никогда не жаловалась и очень ответственно относилась к своей работе. Да и мы все относимся к ней с теплотой.       — Я советую вам вернуться к вопросу с работой потом, а сейчас направлять все силы на поддержку, — уверенно советует Алисия. — На данный момент для нее важно только лечение дочки, а все остальное стоит у нее на втором, третьем, пятом и десятом местах. Помогайте словами и делом, внушайте веру, что ее ребенок поправится, и молитесь о здоровье этого невинного человечка. Это единственное, что вы можете сделать для нее.       — Мы делаем все, как вы и советуйте, миссис Миддлтон, — уверенно отвечает Блер. — Просто нам с Виолеттой грустно от мысли, что Кристиана больше не будет работать с нами.       — Я прекрасно все понимаю. Но сейчас вы никак не можете повлиять на что-либо. Просто подождите окончания лечения, а там что-то будет ясно. Время многое может исправить и разрешить.       — Мы знаем, тетя, — слегка улыбается Ракель. — Вы абсолютно правы.       Пока Блер с Виолеттой вздыхают в разное время, Алисия с грустью во взгляде смотрит на них и обнимает Ракель, прижимая ее к себе как можно ближе, ибо та и сама грустит от мысли, что такая чудесная и ответственная женщина, как Кристиана, может принять решение не продолжать работать там, где все ее так сильно любят.       

***

      После чудесного времени, проведенного с Эдвардом, Наталия возвращается домой. Поскольку время близится уже к вечеру, то в городе начинает темнеть и холодать. Кто-то идет куда-то по своим делам пешком, кто-то едет в автобусе, а Наталия едет в своем автомобиле, проезжая по полупустым дорогам и слушая хорошую музыку по радио. Она много думает о чем-то хорошем и улыбается, иногда подпевая под свои любимые песни, хотя и очень внимательно следит за дорогой. Уже спустя некоторое время девушка подъезжает к тому небоскребу, в котором находится квартира ее родителей, заезжает на парковку для жителей этого дома, оставляет свою машину там и отключает мотор. Быстро посмотрев на себя в переднее зеркало, поправив волосы и подтерев слегка испачканный тушью глаз, она забирает свою сумку и ключи от своей машины, покидает автомобиль, запирает его и направляется в нужную сторону на своих босоножках с тонкой шпилькой.       По дороге Наталия встречает пару-тройку людей, что живут на ее этаже, здоровается с ними и интересуется их делами. Позже она делает то же самое, когда видит семейную пару, что живет немного выше. Когда она вызывает лифт, а он приезжает и открывается, из него выходит еще пара незнакомых людей, на которых блондинка не обращает внимания, спокойно зайдя в кабину и нажав кнопку нужного этажа. Пока лифт поднимается наверх, она немного поправляет свою светло-голубую джинсовую куртку, что здорово сочетается с ее белоснежным шифоновым платье и прислоняется спиной к стенке. Но в какой-то момент девушка переводит взгляд на свой любимый кулон, который ей сегодня вернул Эдвард, и слегка улыбается, задумываясь о чем-то очень приятном, что еще больше улучшает ее настроение.       Вскоре лифт приезжает на нужный этаж и издает сигнал. После чего двери открываются, и Наталия покидает кабину. Затем она направляется к своей квартире, по дороге наблюдая за какими-то людьми, которые просто разговаривают или куда-то уходят. Дойдя до нужного места, она достает ключи и открывает ими входную дверь квартиры с мыслью, что дома никого нет, а ее родители еще не вернулись. Блондинка открывает и закрывает за собой дверь и осматривается вокруг. Она сразу же слышит чей-то негромкий смех и понимает, что это смеются ее родители. Недолго думая, девушка решает подойти к ним и поприветствовать их. Но зайдя в гостиную, Наталия видит, что Летиция и Энтони находятся здесь не одни, а также с Адрианой, Ребеккой и Джейми. Все они попивают что-то и охотно едят сладкие конфеты, что лежат в вазочке на столике, и с удовольствием о чем-то беседуют. На пару мгновений девушка немного теряется, но быстро расслабляется и с легкой улыбкой уверенно подходит ко всем поближе.       — Привет, дочка, — с легкой улыбкой здоровается Летиция, а затем то же самое делает и Энтони.       — Здравствуй, птенчик мой, — мягко произносит Адриана.       — Привет, мама, папа, бабушка, — скромно машет рукой Наталия, приветствует Летицию, Адриану и Энтони объятиями и поцелуем в щеку и дружелюбно улыбается Джейми с Ребеккой. — Добрый вечер, миссис МакКлайф, мистер МакКлайф.       — Здравствуй, Наталия, — в разное время здороваются Ребекка и Джейми.       Наталия с радостью обнимает и Ребекку с Джейми и обменивается с ними дружеским поцелуем в щеку.       — Простите… — скромно произносит Наталия. — Я не знала, что у нас будут гости.       — Ой, да мы тоже не думали, что так получится, — машет рукой Энтони. — Мы с твоими мамой и бабушкой ездили по делам и по дороге встретили мистера и миссис МакКлайф.       — Мы немного поговорили и предложили им зайти к нам и выпить чаю, — добавляет Летиция. — Ну и заодно познакомиться с твоей бабушкой.       — Да. А то только мы все время ходим к ним в гости. Надо, так сказать, исправляться.       — А давно вы вернулись? — слегка улыбается Наталия.       — Да нет, где-то час-полтора назад, — задумчиво отвечает Энтони.       — А когда мы приехали сюда, то здесь никого не было, — добавляет Адриана и загадочно улыбается. — Не уж-то ездила на свидание со своим женихом?       — Ну да, что-то вроде того, — со скромной улыбкой смущенно признается Наталия.       — Значит, Эдвард поехал домой? — интересуется Джейми.       — Нет, Эдварду кто-то позвонил и попросил приехать. Что-то связанное со сотрудничеством с другими артистами. Вы ведь знайте, что он с радостью пишет для них песни.       — Ему снова предложили стать соавтором песни? — удивляется Ребекка.       — Не знаю, он не сказал. Но я буду очень рада, если ему предложат стать соавтором еще одного шедевра.       — Ну раз у него за последние полгода было уже довольно много предложений, значит, есть, за что ценить его талант, — с легкой улыбкой уверенно отвечает Летиция.       — Постойте, а разве Эдвард еще и песни пишет? — удивляется Адриана.       — Еще как, миссис Ласкано! — восклицает Джейми. — Эдвард прекрасно пишет песни! И они получают великолепные отзывы о своих работах. Мы с Ребеккой лично видели все, что у него получилось.       — Да, насколько я знаю, кто-то уже выпустил песню, написанную Эдвардом, — с гордо поднятой головой добавляет Ребекка. — И она получает прекрасные оценки. Народ слушает, а критики хвалят.       — Надо же какой талантливый и разносторонний парень! — восхищается Адриана. — И песни пишет, и на гитаре играет, и поет… Господи, да он просто подарок с небес!       — Для меня – да, — скромно улыбается Наталия. — И самое главное – чтобы Эдвард ни делал, его всегда хвалят. Лично я еще ни разу не слышала, чтобы кто-то начал критиковать его таланты и, мягко говоря, проходиться по нему танком. Все, за что он берется, в итоге получается великолепно.       — Надеюсь, это будет относиться и к домашним мужским обязанностям. Ну там… Гвоздь забить, что-то починить или что-то вроде того…       — Не беспокойся, бабуля, Эдвард отлично со всем справляется. Сейчас он как раз сам занимается ремонтом домика, в котором мы будем жить после свадьбы. Никого к помощи не привлекает. Все сам.       — И он всегда делает все, о чем мы его просим, — уверенно говорит Джейми. — Например, недавно у нас был засор в ванной комнате. Так Эдвард очень быстро все починил.       — Он много чего делает по дому, — добавляет Ребекка. — Умеет не только прекрасно играть на гитаре и поражать всех своим пением или знанием испанского.       — Ну как говорится, талантливые люди талантливы во всем, — с гордо поднятой головой отмечает Энтони. — А Эдвард – прекрасный тому пример.       — Более, чем просто прекрасный, — более широко улыбается Наталия.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Наталия с легкой улыбкой смотрит на всех, а потом Адриана жестом подзывает ее к себе со словами:       — Присоединяйся к нам, дорогая. Поболтаем, чайку со сладостями выпьем…       — С радостью, — скромно улыбается Наталия и присаживается на диван рядом с Адрианой, которая мягко приобнимает ее за плечи.       — Слушай, ну ты сегодня красавица, — проявляет восхищение Джейми.       — И правда, милая, ты просто прелесть, — с широкой улыбкой соглашается Ребекка.       — Спасибо большое, — скромно благодарит Наталия.       — Кстати, мы с Джейми должны признаться, что у тебя такая хорошая бабушка, — с легкой улыбкой признается Ребекка. — Миссис Ласкано – просто чудесная женщина.       — Это правда, Наталия, — подтверждает Джейми. — Нам приятно познакомиться с таким хорошим человеком.       — Вижу, что вам уже удалось поладить с бабушкой, — скромно улыбается Наталия.       — И уже успели о многом поговорить, пока тебя не было.       — Кстати, а когда я смогу познакомиться с вашими старыми друзьями? — интересуется Адриана.       — Имейте в виду Виктора и Лидию Джонсон? — уточняет Ребекка. — Да когда захотите! Правда Виктор работает и не всегда свободен.       — Понимаю… И мне хочется встретиться еще с дедушкой и тетей Ракель. Я уже тысячу лет не видела их.       — Ух ты, а разве вы знакомы с мистером Кэмероном и миссис Миддлтон? — искренне удивляется Джейми.       — Конечно, мистер МакКлайф! Я знаю их еще с того времени, когда Наталия была совсем малышкой. Я редко с ними встречалась, но мы несколько раз разговаривали про девочек.       — А с семьей еще двух подружек Наталии вы знакомы? — уточняет Ребекка.       — Я пару раз разговаривала с бабушкой и дедушкой Хелен. Той, у которой не очень ладились отношения с Ракель.       — Да, раньше мы не очень ладили с ней, — признается Наталия. — Но судьба сложилась так, что мы стали подругами. А все благодаря нашим мужчинам.       — Кстати, она стала еще более симпатичной, хотя и осталась такой же невысокой и стройной девочкой с темненькими волосами. Да и Ракель наконец-то научилась демонстрировать свою красоту.       — И я так понимаю, с родителями Анны вы не знакомы так же, как и мы все? — интересуется Джейми.       — Нет, ее родителей мы с Летицией и Энтони, к сожалению, никогда не видели, — качает головой Адриана. — Но вот эту девочку мы хорошо знаем. Она такая хорошенькая. Маленькая, худенькая… Ну прямо куколка!       — Кто знает, может, у вас еще будет возможность познакомиться с ними, — выражает надежду Наталия. — Они хорошие люди и совсем не заносчивые. Мы с ребятами недавно познакомились с ними, пообщались и поняли, что с ними можно неплохо поладить.       — О, было бы здорово. Я так люблю знакомиться с новыми людьми. Мне только в радость поболтать с кем-нибудь обо всем на свете.       — О да, бабуля, ты всегда была очень общительной, — скромно хихикает Наталия.       — Между прочим, все говорят, что я очень интересна в общении. Думаю, секрет в том, что я могу поддержать любую тему и расположить человека к себе. Конечно, я могу чего-то не знать, но все же…       — И нам и правда интересно общаться с вами, миссис Ласкано, — дружелюбно отвечает Ребекка. — А в умении легко находить общий язык вы напоминайте мне Эдварда. Он за пару минут сделает так, что незнакомый человек будет ему другом.       — Знаю, ваш сын очень понравился мне в общении. Он такой добрый, вежливый и скромный… Просто золото! — Адриана выпивает немного чая из своей чашки. — А как Эдвард смотрел на Наталию и обращался с ней перед моими глазами! Господи… Я была так тронута!       — Эдвард умеет располагать людей к себе, — уверенно отмечает Энтони. — Прекрасный парень, хорошо воспитанный, скромный, интеллигентный.       — Ни один из бывших нашей дочки не производил на нас такое хорошее впечатление, как он, — с легкой улыбкой добавляет Летиция.       — Рада, что Эдвард сумел понравиться вам всем, — дружелюбно говорит Наталия.       — Ну знаешь, дорогая, ты тоже смогла произвести на нас впечатление и доказать, что из тебя получится прекрасная партнерша для Эдварда, — уверенно отвечает Джейми.       — Благодарю, мистер МакКлайф, я очень рада, что понравилась вам.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, потому что Летиция, Ребекка, Джейми и Адриана пьют чай, а Наталия берет фруктовую конфетку, разворачивает обертку и съедает ее.       — А еще у нас в семье появится еще один человек, который прекрасно говорит на испанском, — отмечает Адриана.       — Эдвард частенько любит что-то говорить на испанском, — признается Ребекка. — А однажды он пробовал написать песню на этом языке.       — Есть одна его любимая песенка на испанском, которую он обожает петь, — добавляет Джейми. — Не знаю, о чем она, но звучит очень красиво.       — У вашего сына очень красивый акцент, как будто он долгое время прожил среди испаноговорящих. — Адриана загадочно улыбается. — А ну признавайтесь, мистер МакКлайф, миссис МакКлайф! Неужели вы отправляли Эдварда на пару месяцев за границу?       — Нет-нет, миссис Ласкано, Эдвард ни разу не был за границей, — дружелюбно смеется Джейми. — Испанский он изучал в школе и неплохо преуспевал в нем. У него была очень хорошая учительница, которая как раз жила за границей.       — Ну знайте, он говорит очень хорошо. Я задала ему несколько вопросов на испанском, и Эдвард прекрасно ответил.       — О, если честно, я не думал, что он серьезно увлечется испанским и подучит его сам. Не постесняюсь сказать, когда Эдвард был маленьким, он был раздолбаем. Ничего ему не надо было. Да, учился он более-менее неплохо, но был безответственным и немножко ленивым.       — Да, но на уроках испанского он был лучшим, — уверенно отмечает Наталия. — И на уроках химии.       — Да-да, химию он прекрасно понимал. В любом случае я не могу назвать Эдварда двоечником. Он всегда был парнем неглупым и способным.       — И сейчас он открыто это демонстрирует, — добавляет Ребекка. — Всего понемногу. Немножко там, немножко здесь.       — Слушайте, а может, он у вас гений? — с легкой улыбкой спрашивает Летиция. — У него столько талантов и увлечений! Все, за что он берется, удается ему просто превосходно!       — Все может быть, миссис Рочестер, — загадочно улыбается Джейми. — И я рад, что Эдвард начал это показывать.       — Кто знает, может, через некоторое время Эдвард откроет в себе еще парочку талантов и удивит нас всех, — предполагает Адриана.       — Эдвард – умный мужчина, который очень быстро схватывает все на лету, — с легкой улыбкой отвечает Наталия. — И целеустремленный. Если он захочет чему-то научиться, то этот человек пойдет до конца и добьется своего.       — Но все-таки я думаю, что в ближайшее время он будет сфокусирован только на музыке, — предполагает Ребекка. — Ведь ребята постепенно возвращаются к работе и ждут возвращения их менеджера, чтобы обсудить все детали.       — Мы с девочками ждем не дождемся, когда снова сможем увидеть их на сцене, — широко улыбается Наталия. — Они уже так давно не выступали.       — А ты думаешь, мы не смотрим выступления парней, когда их показывают по ТВ? — удивляется Энтони. — Нет, дочка, ты ошибаешься! Мы смотрели практически все шоу, на которых они появлялись, и с удовольствием слушаем их песню, если ее где-то играют.       — И я тоже буду смотреть все их выступления, — уверенно обещает Адриана.       — Я дам вам знать, когда станет что-то известно, — слегка улыбается Наталия. — И надеюсь, что тебе понравится их песня.       — Лучше покажи своей бабушке музыкальный клип на их песню, — бодро предлагает Ребекка. — Очень уж он позитивный и энергичный. Его невозможно не полюбить!       — Да, мне он немного напоминает времена молодости… — задумчиво признается Джейми. — Мне кажется, мы с вами были похожи на всех этих ребят в их возрасте…       — Обязательно взгляну на это видео, — с широкой улыбкой обещает Адриана. — Слушая вас, я и сама вспомнила о своей молодости, которая была лучшим временем в моей жизни.       — Так что, дочка, пользуйся каждым моментом, пока ты молодая и красивая, — уверенно советует Энтони. — Проводи свое время настолько интересно, насколько возможно, чтобы в старости было что вспомнить.       — Ах, папа, думаешь, я провожу его плохо? — с легкой улыбкой тихо вздыхает Наталия. — Сейчас я проживаю лучшие годы своей жизни и радуюсь, что у меня есть все для счастья. Для меня каждое хорошее событие похоже на праздник… Например, подготовка к свадьбе для меня – настоящий праздник. Я получаю удовольствие от этого процесса, даже если порой бывает тяжело.       — Так и должно быть, милая, — скромно улыбается Адриана. — Свадьба и рождение детей и внуков – самые главные события в жизни каждого человека. Твои волнение и желание сделать все идеально вполне объяснимо, ибо ты хочешь, чтобы такой важный момент запомнился на всю жизнь. Любой этого хочет.       — И я, если честно, все еще не могу поверить, что скоро выйду замуж. Иногда мне кажется, что все это лишь приятный и волнительный сон, а на самом деле ничего не планируется. Будто на самом деле у меня даже парня нет.       — Нет, Наталия, это не сон, — уверенно отвечает Джейми, наклонившись к Наталии и погладив ее по руке. — Не только ты взволнована из-за свадьбы, но и мы все. Твои мама с папой собираются пережить то, что важно для них не меньше. И мы с Ребеккой также очень взволнованы. Тем более, что женятся сразу два наших сына.       — Я знаю, мистер МакКлайф… Но все равно это настолько волнительно, что порой начинаешь даже теряться и не понимать, чего тебе хочется. Со мной все время так происходит, когда я выбираю платье для себя, ищу наряды для девочек или занимаюсь еще какими-то делами.       — Для Эдварда это также важно не меньше, чем для тебя, милая, — с легкой улыбкой мягко говорит Ребекка. — Он тоже хочет, чтобы этот день запомнился на всю жизнь. Для него все это тоже происходит впервые, и мой сын сильно нервничает.       — Да, я знаю, миссис МакКлайф… Я всего лишь поделилась своими переживаниями.       — Самое главное, никогда не забывай, что у тебя есть те, к кому ты можешь обратиться за помощью, — уверенно говорит Летиция, погладив Наталию по руке. — Мы с твоим папой, твоя бабушка, твои подружки… Мы все с радостью поможем тебе, если ты не можешь что-то решить. У взрослых в этом деле намного больше опыта. Да и подружки могут что-то посоветовать и сделать так, чтобы вы с Ракель были самыми красивыми.       — Да мы с девчонками за эту неделю и так объездили буквально все магазины в городе, — по-доброму усмехается Наталия. — Есть что-то хорошее, но все равно что-то не то…       — Не беспокойся, солнце мое, у тебя еще есть много времени, чтобы выбрать то, что тебе понравится, — уверенно отвечает Энтони. — Твои подружки тоже скоро выберут что-то для себя… Ну а женихам с удовольствием помогут их друзья.       — Ну не знаю, пока что Терренс и Эдвард не спешат заморачиваться с выбором костюмов, — говорит Джейми. — Но если времени останется мало, то нам придется придать им ускорения с помощью пинка под зад.       — Да уж, мальчики не носятся с друзьями по магазинам в поисках костюмов, как мы с девчонками, — скромно хихикает Наталия. — Хотя я думаю, что они очень быстро найдут нужное. Парни будут более собранными.       — Не волнуйся, Наталия, твой жених будет просто неотразим в день вашей свадьбы, — уверенно отвечает Адриана. — Он у тебя и так очень красивый, но друзья сделают его и его брата еще прекраснее. И мы все будем восхищаться невестами и женихами и радоваться за две будущие новорожденные семьи.       — Я уже представляю его в новом костюме и не могу описать свое восхищение. Тем более, что мужчины невероятно красивые, когда носят костюмы. Это моя слабость, буду откровенна.       — Мы с твоим отцом примем это как комплимент, — дружелюбно смеется Джейми. — Верно, мистер Рочестер?       — Да, мистер МакКлайф, — уверенно кивает Энтони. — Моя дочка и правда любит, когда мужчина одет в костюм.       — Наверное, она неоднократно видела тебя в костюме и поэтому так полюбила их, — с легкой улыбкой предполагает Адриана.       — Не могу поспорить, миссис Ласкано.       — Но надо сказать, я абсолютно согласна со своей внучкой. Мужчины в костюмах просто неотразимы. Лично я буквально таяла, когда видела Энрике в пиджаке и с галстуком.       — Лучше найдите ту девушку или женщину, которая не любит таких мужчин, — дружелюбно смеется Ребекка. — Всегда приятно находиться рядом с ухоженным мужчиной, одетого в подобную одежду.       — Однако Эдвард будет неотразим в любом виде: хоть в костюме, хоть в потрепанной одежде и с лохматыми волосами, — скромно улыбается Наталия. — Я люблю его любым, независимо от того, что на нем надето. Он у меня красавец. Добрый, нежный, заботливый и внимательный красавец.       — Вот так и познается подлинная любовь, — бодро отмечает Летиция. — Если любишь человека, то примешь его с любыми недостатками и не потеряешь к нему интересу, будь он внешне совсем не таким, каким казался при первой встрече.       — Великолепные слова, дорогая моя! — с широкой улыбкой восклицает Адриана.       — Что верно, то верно, — уверенно отвечает Ребекка.       — Однако мы можем быть уверены, что в случае Эдварда и Наталии, их любовь самая настоящая, — с гордо поднятой головой отвечает Джейми. — Путь к счастью был непростым, но молодые достойно прошли его и очень скоро станут одной семьей. Да и Терренс с Ракель встретили немало препятствий на своем пути. Но очень скоро они тоже пойдут к алтарю.       — Чтобы что-нибудь получить, иногда нужно приложить некоторые усилия, — уверенно отмечает Энтони.       — Я уже получила желаемое, а большего мне и не надо, — скромно улыбается Наталия. — Сейчас я очень счастлива и люблю ту жизнь, которой живу. Если бы мне дали шанс что-то изменить, я бы ничего не меняла. Я не уверена, что встретила бы любовь всей своей жизни, если бы все было иначе.       — Ну и слава богу, хорошая моя, — широко улыбается Адриана.       С этими словами Адриана обеими руками крепко обнимает и прижимает к себе Наталию, пока та улыбается еще шире и смотрит на Ребекку, Энтони, Джейми и Летицию, которые отвечает ей тем же, не скрывая своей радости, когда они видят девушку такой улыбчивой и по-настоящему счастливой.       

***

      Наступает совершенно новый день. Пока некоторые люди только собираются куда-то или же еще лежат в кровати, Хелен с утра пораньше пошла прогуляться с Сэмми, который не дает ей никаких поводов наказать его и лишить того, что он любит. В столь раннее время на улице не так много людей, да и дороги не очень забиты – можно доехать куда угодно, спокойно прогуляться где-нибудь и побыть в тишине. Солнце то показывается, то скрывается за облаками, а воздух уже не такой горячий, как в последнее время. Хелен всей душой наслаждается такой погодой, ведя Сэмми на поводке и медленным шагом прогуливаясь с ним в одном довольно красивом парке. Песик с радостью бы освободился бы от этого ненавистного поводка и побегал бы где-нибудь, но пока что покорно следует за хозяйкой, с интересом обнюхивает каждый дюйм земли и полными блеска глазами наблюдает за происходящим вокруг него.       Пару-тройку раз на пути Сэмми встречаются очень симпатичные собачки, с которыми ему удается немного поговорить на своем собачьем языке. Хотя и успевает обменяться лишь частью того, что он хотел бы сказать, ибо владельцы быстро уводят куда-то своих питомцев. Хелен же с легкой улыбкой наблюдает за всем этим и гладит песика по голове, когда он в очередной раз терпит неудачу в попытке завести себя друга и тихонько скулит.       — Ну не расстраивайся, малыш, — мягко произносит Хелен. — Может, эти люди просто спешат и не могут позволить своим собачкам поговорить с тобой.       Сэмми снова тихонько скулит и слегка склоняет голову.       — Я уверена, что когда-нибудь у тебя появится хороший друг или симпатичная подружка, — с легкой улыбкой выражает надежду Хелен. — Может, кто-нибудь из ребят когда-то захочет завести собачку и познакомить ее с тобой. Уж с ними ты запросто сможешь поговорить столько, сколько захочешь.       Сэмми медленно останавливается, с надеждой во взгляде смотрит на Хелен и негромко подает голос. Девушка же скромно улыбается, опускается перед псом на корточки и гладит его шерстку, пока тот дружелюбно виляет хвостом.       — Не вешай нос, Сэмми, у тебя тоже будет очень много друзей, — мягко обещает Хелен. — Обещаю, я не буду противиться, если ты захочешь общаться с хорошей собачкой. Наоборот, я буду только рада за тебя.       Сэмми вопросительно смотрит на Хелен, будто желая спросить у нее: «Правда? У меня правда будет так же много друзей, как и у тебя?».       — Я сделаю все, чтобы у тебя были друзья, — уверенно говорит Хелен. — Все собаки с удовольствием будут дружить с тобой. Ибо иначе и быть не может.       Сэмми, став более веселым, два раза подает голос и скромно лижет Хелен нос, пока та скромно хихикает, гладит песика по голове и мягко трепет его за уши.       — Ладно, мальчик мой, пошли домой, — скромно хихикает Хелен. — А то у меня еще есть дела. Сегодня мне надо отвести бабушку на плановый осмотр. Давай, Сэмми, пошли.       Хелен поднимается на ноги и, держа поводок в руке, продолжает вести Сэмми туда, куда им нужно направиться. Песик послушно следует за хозяйкой и иногда осматривается вокруг, заострив внимание на двух маленьких мальчиках с рюкзаками, направляющиеся куда-то и весело, громко что-то обсуждая. Они никак не реагируют на мимо проходящего пса и его хозяйку и продолжают бурную дискуссию. Девушка же не перестает скромно улыбаться, наблюдая за тем, с каким интересом Сэмми глазеет по сторонам и каким бодрым и веселым становится, когда видит что-то интересное… Например, воркующую влюбленную парочку, на которую он никак не может не перевести внимание. Он не может не подать голос, когда те нежно целуются, крепко обняв друг друга. Из-за этого Хелен немного смущается и с чувством неловкости гладит пса по голове, дабы тот чуть-чуть успокоился.       — Тише, Сэмми, не мешай им, — тихо говорит Хелен. — Пусть повлюбляются.       Сэмми все-таки замолкает, но не сводит свои любопытные глазки с парочки до тех пор, пока она не пропадает из виду. А после этого еще больше повеселевший пес переводит взгляд на Хелен и тихонько подает голос.       — О, господи, пошли уже, любитель влюбленных парочек, — скромно хихикает Хелен. — Пошли, Сэмми… Сэмюэль!       Хелен слегка тянет поводок на себя и подзывает Сэмми командой «Рядом!», и тот снова продолжает спокойно следовать за ней. Она еще полминуты-минуту спокойно идет с псом по прямой дороге, а потом сворачивает направо и продолжает свою пешую прогулку. Немного погодя девушка оказывается на более оживленной улице, где идет более насыщенная и интересная жизнь. Народ постепенно просыпается и идет куда-то, магазины открываются один за другим, а различный транспорт едет туда-сюда с огромной скоростью. Очень трудно уследить за тем, что происходит вокруг, ибо все слишком быстро меняется, а мозг едва успевает обработать поступающую с бешеной скоростью информацию.       Хелен спустя какое-то время подходит к одному из светофоров, готовясь вместе с еще несколькими людьми перейти на другую сторону улицы. Сэмми понимает, что сейчас горит красный и переходить дорогу нельзя – поэтому он терпеливо ждет сигнала вместе с толпой людей, которые заняты чем-то своим и особо не интересуются псом и его хозяйкой и теми, кто стоит рядом. Но вот одна девушка со светлыми волосами, забранные в небрежный пучок, все-таки обращает внимания на Хелен, которая держит Сэмми за поводок и смотрит на светофор или дорогу. Та девушка еще пару секунд сомневается, точно ли это ее знакомая, а потом окончательно убеждается в этом и даже признает песика, с интересом наблюдающий за несущимися машинами.       — Э-э-э, Хелен? — неуверенно произносит незнакомка, подойдя поближе к Хелен.       Хелен переводит взгляд на позвавшую ее девушку и сразу же узнает в ней свою давнюю подружку Джессику.       — Джессика? — удивляется Хелен.       — Подружка! — радостно восклицает Джессика.       Хелен и Джессика с тихими возгласами и широкими улыбками по-дружески обнимают друг друга, не затягивая этот момент, ибо светофор вот-вот переключится, судя по большим красным цифрам на таймере на табло, что виден впереди.       — Боже, вот так сюрприз!       — Надо же, я и подумать не могла, что встречу тебя здесь, — радостно признается Хелен.       — Черт, как же давно мы с тобой не виделись! Ты совсем забыла про меня, Маршалл!       — Прости, Джесс… — скромно извиняется Хелен. — У меня было столько забот… Только недавно смогла более-менее разобраться со всеми делами.       — Ясно…       В этот момент светофор переключается с красного на желтый и зеленый. Машины останавливаются перед пешеходным переходом, а толпа людей тут же начинает пересекать дорогу. Хелен с Джессикой делают то же самое, а на середине пути блондинка переводит взгляд на Сэмми, послушно следующий за своей хозяйкой.       — Ой, так ты с Сэмми гуляешь? — скромно улыбается Джессика.       — Да, вот немного прогулялась с этим проказником, а сейчас веду его домой, — с легкой улыбкой отвечает Хелен. — Правда, Сэмми?       Сэмми издает тихий, странный звук и прячется за Хелен, стараясь не отходить от нее с тех пор, как он увидел Джессику.       — Привет, Сэмми, — скромно машет рукой Джессика. — Как поживаешь, малыш?       Сэмми снова издает непонятный звук и немного испуганно смотрит на Джессику из-за ног Хелен. Его хозяйка же скромно хихикает, а ее подруга с грустью во взгляде смотрит на песика.       — Все еще боишься… — тихо вздыхает Джессика.       — Сэмми, малыш, ну что ты так боишься? — интересуется Хелен, переведя взгляд на Сэмми. — Джессика – не приведение и не монстр, чтобы бегать от нее. Она очень хорошая и искренне любит тебя.       — Не бойся, приятель, — с легкой улыбкой произносит Джессика. — Я не сделаю тебе ничего плохого.       Однако Сэмми все еще продолжает прятаться за Хелен и пугливо глазеть на Джессику.       — Что, ты даже за вкусненькое не дашь себя погладить? — удивляется Джессика. — Хотя бы немножко!       Тут-то Сэмми немного призадумывается, все еще прячась за своей хозяйкой. Хелен же скромно хихикает и гладит прячущегося у нее сзади песика по голове со словами:       — Ладно, Джесс, оставь его. Он немного боится…       — Да уж, немного… — надувает губы Джессика, скрестив руки на груди. — Я к нему со всей душой, а он бегает от меня как угорелый.       — Просто научись немного сдерживать свою радость и стань мягче. Собаки ведь любят ласку и нежность. А когда ты обнимаешь Сэмми, то кажется, что его будто бы душат.       — Но ты же знаешь, что я не любительница всех этих розовых соплей и сюсюканий.       — Ну… Тогда не удивляйся, что Сэмми боится тебя. Он будет относиться к тебе по-другому, если ты станешь нежнее.       — Ну уж вот такая вот я, Хелен. Я – это я.       — Ладно, с тобой бесполезно спорить, — скромно хихикает Хелен.       К этому моменту Хелен вместе с Сэмми и Джессикой переходит на другую сторону вместе с остальными. А после она и ее подруга продолжают свой путь по прямой, пока светофор снова переключается на красный, стоит им подняться на тротуар.       — Кстати, а куда это ты собралась в такую рань? — интересуется Хелен.       — Да так, кое-какие дела есть, — пожимает плечами Джессика. — Я только что из больницы. Проходила обследование и сдавала некоторые анализы.       — Что? — округляет глаза Хелен. — Больница? Разве ты болеешь?       — Нет-нет, ничего страшного. Просто на работе потребовали некоторые справки и анализы. Вот я и соскочила в такую рань, чтобы поехать в больницу. С ужасом думая, сколько мне придется заплатить за все это добро.       — А разве для твоей работы нужны такие справки?       — А! Так я уволилась со старой работы пару недель назад и уже нашла новую.       — Уволилась?       — Да. Надоело. Меня все дико достало. Народ какой-то нервный, а зарплату урезали черт знает как! Да мало того мне приходилось буквально выбивать эти жалкие гроши, потому что порой зарплату не платили по два-три месяца. Вот я и решила развернуться и махнуть хвостом.       — Понимаю… У меня в последнее время на работе тоже все стали слишком нервные. Работать становится все сложнее.       — Может, пора и тебе найти другую работу?       — Да мне вроде все нравится. А увольняться из-за того, что некоторым внезапно снесло крышу, я не очень хочу. Вряд ли я найду работу с такой хорошей зарплатой.       — Да ладно, Хелен! Захочешь – найдешь. У тебя высшее образование и большой опыт работы по специальности.       — Может быть. Но я пока не думаю об увольнении.       — Ну ладно… Не хочешь – не надо.       Пройдя еще какое-то расстояние, Джессика и Хелен видят свободную скамейку, что стоит в паре метрах от них.       — О, а давай посидим на скамейке и поболтаем? — предлагает Джессика. — Я хочу знать все, что происходят у тебя в жизни.       — Ну раз уж мы встретились, то грех не посидеть, — с легкой улыбкой отвечает Хелен.       Джессика и Хелен подходят к той самой скамейке и присаживаются на нее. Брюнетка снимает с заметно притихшего Сэмми поводок на случай, пока он садится рядом с хозяйкой и слушает ее разговор с одной из лучших подруг.       — Ну что, дорогая моя Хелен, рассказывай, как у тебя дела, — бодро говорит Джессика, сложив руки перед собой.       — Слава богу, все вроде бы наладилось и разрешилось, — дружелюбно отвечает Хелен.       — Ну а как там поживает твой любимый и неподражаемый Питер?       — Хорошо, только уже устал ругаться с соседкой из-за ее кошек. Он все больше начинает думать о переезде.       — Пф-ф, давно пора ему сваливать из этой крысиной норы! — с громкой ухмылкой восклицает Джессика. — У него денег полно! Он может купить любой дом и жить как король.       — С каждым днем Пит становится все более решительным в этом желании.       — Это хорошо. А то я боялась, что он будет вечно жить в этом дурдоме и слушать кошачьи колыбельные на ночь и кошачьи будильники по утрам.       — Нет-нет, Джесс, — скромно улыбается Хелен. — Он там не останется и скоро куда-нибудь переедет.       В этот момент Сэмми заразительно зевает и с интересом бросает взгляд в сторону.       — Кстати, я как-то встретила его в супермаркете, — признается Джессика. — Пит тогда был очень расстроенным из-за того, что ты обижалась на него.       — Ах да, это… — смущенно посмотрев в сторону, тихо вздыхает Хелен. — Думаю, он уже рассказал тебе про моих родителей, о которых бабушка с дедушкой молчали.       — Да, я уже все знаю… — Джессика с грустью во взгляде мягко гладит Хелен по плечу. — Мне правда очень жаль, Хелен… При всем моем уважении к миссис Маршалл я не могу отрицать, что она неправильно поступила.       — Все в порядке, — скромно улыбается Хелен. — Нам удалось все уладить. Я нашла в себе силы признать, что была неправа и напрасно злилась на тех, кто желал мне добра.       — Значит, ты помирилась с Питером и миссис Маршалл?       — Да, сейчас у нас все хорошо. Бабушка пообещала быть откровенной со мной и ничего скрывать, и я уделяю ей много заботы и внимания… Ну а Питер не перестает радовать меня каждый день и убеждать меня в том, что мне очень повезло с моим парнем.       — Я это вижу по твоему лицу, — загадочно улыбается Джессика. — Ты улыбаешься и вся светишься от счастья. Я еще никогда не видела тебя такой. С тех пор как Питер стал твоим парнем, ты так классно преобразилась. Начала больше внимания уделять своей внешности и хотя бы изредка надевать что-то красивое. Девчачье…       — Не только я, Джесс, — скромно улыбается Хелен. — Не заметила, что и Питер сильно изменился с тех времен, когда мы пытались помочь ему?       — Ну да, он стал намного улыбчивее и веселее. И немножко увереннее в себе. Хотя мне кажется, Пит всегда таким был. Просто он раскрылся только лишь сейчас, когда понял, что нашел настоящих друзей, которые не плюнут ему в лицо.       — А еще он стал очень смелым. Теперь для него пойти на риск ничего не стоит, если на кону стоит что-то очень важное для него, его друзей и близких. Питер уже не склоняет голову с чувством стыда, когда слышит оскорбления, и не становится объектом для травли, если кто-то хочет избить его.       — Класс! — бодро восклицает Джессика. — Я так рада, что он смог пройти через этот ад, обрести счастье и покой и показать себя с другой стороны. Конечно, Роуз всегда был классным парнем, но думаю, сейчас он стал еще лучше.       — Никогда не перестану повторять о том, как сильно мне с ним повезло. Он сделал для меня так много всего… Благодаря Питу я на многое начала смотреть другими глазами. Я еще никогда не была такой счастливой, какой стала, когда мы решили начать встречаться.       — Вот уж точно у твоей бабушки острое чутье на хороших парней. Не зря миссис Маршалл говорила тебе, чтобы ты присмотрелась к нему как к мужчине.       — Да, но поначалу я вообще не рассматривала Питера как мужчину и всегда считала его своим другом. По-другому я посмотрела на него лишь спустя долгое время.       — Ну и дурочка! Такого чудесного парня надо было сразу брать в охапку. Роуз очень даже хорош собой, и вокруг него всегда вилось очень много девчонок. Если бы он не воротил нос из-за того, что запал на тебя, то ты упустила бы свое счастье.       — Но как видишь, все сложилось иначе.       — Тебе просто очень повезло, что ты сначала зевала и смотрела по сторонам, а потом заметила, что рядом с тобой находится добрый, преданный и заботливый красавчик.       — Ну да, признаю.       — Если уж твоей бабушке кто-то понравился, значит, ее слову можно верить, ибо она никогда не ошибается. Пит ей сразу понравился. А сейчас она буквально пылинки с него сдувает и носится с ним как курица с яйцом.       — Невозможно заставить человека влюбиться, Джессика.       — А вот и возможно! Ты же смогла сделать так, что Питер по уши влюбился в тебя, и он добился того же самого в случае с тобой.       — Я ничего для этого не делала! И он – тоже! Мы просто очень долго дружили и всегда были готовы прийти на помощь друг другу.       — Не только это, Маршалл. Не только это.       — Ах, подружка, вот влюбишься в человека по-настоящему серьезно, то сможешь лучше понять меня, — с легкой улыбкой вздыхает Хелен. — Сейчас ты меня не понимаешь.       — Неправда! Я тебя очень хорошо понимаю! И не надо говорить, будто я никогда не влюблялась. Я влюблялась. Просто мои романы не очень долго длились.       — Что-то я их не припомню.       — Потому что мы с тобой еще не были знакомы.       — А! Вот как!       — Не верь, если хочешь! — с легкой улыбкой пожимает плечами Джессика. — Я как-нибудь покажу тебе фотку своей первой любви.       — Ладно, я разузнаю обо всем у Роуза. Уж он-то расскажет мне обо всех твоих ухажерах, если они вдруг были.       — Можешь не спрашивать – я не знакомила блондина со своими ухажерами. Только лишь рассказывала.       — И ты думаешь, он поверил?       — Слушай, Маршалл, почему ты мне не веришь? Я что, не могу встречаться с парнями? Как-никак я – девушка! У меня есть и грудь, и задница и всякое такое!       — Ладно, я молчу! — приподнимает руки перед собой Хелен. — Молчу!       В этот момент Сэмми подбирает на асфальте какой-то камушек и начинает обнюхивать его и играться с ним.       — О, кстати, о твоем красавчике! — восклицает Джессика и чешет висок. — Я все время забываю, что должна вернуть Питеру деньги. Все хочу дойти до него, но у меня либо дела, либо я забываю.       — Деньги? — округляет глаза Хелен. — Ты что брала у Питера в долг?       — Э-э-э… Не совсем… То есть… Как бы да…       — У тебя что, совсем туго с деньгами?       — Да нет! Просто когда мы с Роузом были в супермаркете и начали расплачиваться за покупки, я прямо на кассе обнаружила, что забыла свой кошелек дома. Облазила все карманы, но не нашла его. Меня бы запросто забрали в полицию, если Питер не оплатил полную сумму покупки.       — И на сколько же ты едва не влетела?       — На двадцать пять долларов.       — Надо же… — по-доброму усмехается Хелен. — Ты теперь и деньги начала забывать дома? Ладно постоянно забывала телефон или еще какую-то мелочь. Но деньги… Да еще и когда точно знаешь, что идешь в магазин!       — Но я-то думала, что взяла!       — Дорогая моя, а почему бы тебе не проверять, на месте ли кошелек, перед выходом из дома?       — Я же не виновата, что у меня проблемы с памятью! Господи, Хелен, я не могу запоминать абсолютно все! Забывать что-то совершенно нормально.       — Да, но ты постоянно все забываешь!       — Я не виновата! Это все моя мама! У нее тоже всю жизнь были проблемы с памятью.       — Смотри, подружка, однажды может случиться такое, что ты окажешься в такой ситуации, что никакой Питер уже не выручит тебя, — скромно хихикает Хелен.       — Надеюсь, такого не будет. Я и так очканула, когда поняла, что не могу расплатиться за покупки. Может, в полицию меня все-таки не забрали бы, потому что я ничего не крала. Но позор был тот еще…       — Да, Тэйлор… У меня нет слов… Молодая-то еще для деменции!       — Эй, у меня нет деменции! — Джессика хлопает Хелен по руке. — Роуз сказал мне то же самое, когда мы вышли из магазина!       — Но это правда, — невинно улыбается Хелен. — Тогда тебе повезло, но что было бы, если бы ты была одна?       — Я не беспомощная! И могу сама о себе позаботиться!       — Я не удивлюсь, если однажды ты положишь что-нибудь к себе в сумку и забудешь. А когда пойдешь к кассе, охранники обыщут тебя, найдут то, что ты взяла, и вызовут полицию.       — Не драматизируй, Маршалл. Я не воровка и воровать ничего не собираюсь.       — Поэтому тебе нужен кто-то очень внимательный, кто все время ходил с тобой, и делал то, о чем ты забываешь.       — Ну… — Джессика мечтательно закатывает глаза. — Вообще, было бы здорово, если какой-нибудь красавчик спас бы меня из неловкой ситуации и решил бы пообщаться со мной.       — Да, но только боюсь, что этот красавчик может спрятаться от тебя, если узнает о том, какая ты резкая и настырная, — тихо хихикает Хелен. — Прямо как Сэмми – когда слышит одно лишь твое имя.       — Если полюбит – примет меня такой, какая я есть, и не будет пытаться переделать.       — Если ты очень сильно влюбишься, то сама захочешь измениться и станешь другой. И ты этого даже не заметишь.       — Я меняться не буду! — уверенно заявляет Джессика. — Мне нравится то, как я выгляжу, как одеваюсь, говорю и веду себя. Зачем же мне меняться ради одного человека и переставать ощущать себя комфортно?       — Да уж… — обреченно вздыхает Хелен. — Питер не зря говорит, что тебе бесполезно что-то объяснять, ибо ты все равно гнешь свою линию как упрямая ослица. Даже он высказал тебе свое мнение с точки зрения мужчины. А ты, дурочка, никак не хочешь это понять.       — Питеру просто нравится ласка и забота. Он хочет, чтобы его считали нужным и любимым. А ты прекрасно подходишь ему. Вы, голубки, нашли друг друга.       — Любой мужчина любит ласку и заботу. Любой хочет чувствовать себя нужным и любимым.       — Ничего, однажды и я встречу своего любимого, который полюбил бы меня настоящую.       — О мужчине надо заботиться.       — А ты думаешь, не буду? Я буду любить его, уделять ему внимание и вкусно кормить. Ты же знаешь, что я очень хорошо готовлю. Вот попробует мужчина мою стряпню и уже не сможет сбежать.       — Я же говорю, что тебе бесполезно объяснять, ибо ты не хочешь ничего слышать.       Сэмми два раза подает голос, переведя взгляд на Хелен.       — Видишь, даже Сэмми согласен со мной, — уверенно отмечает Хелен. — Так что, подруга, если хочешь обрести свое счастье, начни прежде всего с себя.       — Подожди немного, Хелен, — с легкой улыбкой гордо произносит Джессика. — Однажды придет день, когда я все-таки встречу того, кто будет сходить по мне с ума. По настоящей мне. Уж тогда-то я посмотрю на тебя и Пита. На ваши удивленные лица и раскрытые рты.       — О, боже, Джесс… — проведя руками по лицу, тихонько стонет Хелен. — Ладно, поступай как знаешь! Я сдаюсь!       — Ничего, скоро и я буду встречаться с каким-нибудь красивым парнем и радоваться, что меня любят и обожают. Буду похожа на тебя в те моменты, когда ты говоришь про своего красавчика-блондина.       — Что верно, то верно… — с легким румянцем на щеках скромно улыбается Хелен. — Питер и правда красавчик… Редкий случай, когда человек красив и снаружи, и внутри.       — Вот и радуйся, что ты заполучила такого классного парня, — бодро отвечает Джессика. — Того глядишь, может, скоро я погуляю на вашей свадебке. Ты будешь красавицей в длинном белом платье, а жених будет гордо расхаживать в новеньком смокинге… Ах, прекрасная картина!       — Дай бог, когда-нибудь мы и правда поженимся, — выражает надежду Хелен. — Я буду до смерти рада, если услышу, как Питер делает мне предложение.       — Он парень не глупый и уже наверняка понял, что лучше тебя ему точно никого не найти.       — В любом случае все это случится еще не очень скоро, потому что на данный момент Пит думает о переезде. А еще нас уже ждет одна двойная свадьба. Две мои школьные подружки выходят замуж.       — Правда? Твои школьные подружки?       — Да. Наталия и Ракель.       — А, это те девчонки, над которыми ты издевалась в школе, но которые теперь стали твоими подружками?       — Типа того.       — Класс! А когда будет свадьба?       — Пока неизвестно, — пожимает плечами Хелен. — Женихи и невесты еще занимаются приготовлениями и выбирают дату свадьбы. Хотя девчонки уже во всю выбирают свадебное платье. Не без нашей помощи, разумеется. К тому же, я буду одной из подружек невест. А Питер будет одним из друзей жениха. Шафером.       — О, боже, это так круто! — широко улыбается Джессика. — Надеюсь, и мы с тобой однажды будем выбирать свадебное платье. Такое, чтобы Роузу крышу снесло от твоей красоты.       — Ах, Джесс… — скромно хихикает Хелен. — Боюсь, что мне придется просить благословения не только у бабушки, которая, впрочем, только и ждет моей свадьбы, но еще и у Сэмми.       Хелен гладит Сэмми по голове, пока тот отвлекается от камушка, с которым он играет, и преданно смотрит на свою хозяйку с высунутым языком.       — У Сэмми? — удивляется Джессика.       — Он жутко ревнует меня к Питеру и не может спокойно смотреть на нас, когда мы обнимаемся и целуемся, — скромно признается Хелен. — А неделю назад он из ревности сломал полку у него дома, когда мы попросили его дать нам уединиться.       Сэмми тихонько скулит и виновато склоняет голову.       — Господи, Хелен, да он играет! — восклицает Джессика. — Сэмми обожает Питера как второго хозяина и сам будет прыгать от радости, если ты выйдешь за него замуж.       — Может, и играет, — задумчиво отвечает Хелен. — Но иногда игры Сэмми выходят за грань разумного. И из-за этого он дает повод приструнить его.       — Ой, да брось! — машет рукой Джессика. — Я уверяю тебя, этот пушистик будет самым главным сторонником вашей с Питом свадьбы. И твоя бабушка спит и видит тебя в свадебном платье, стоящей с блондинчиком перед алтарем.       — Дай бог, чтобы так все и было. Но скажу тебе, что первое время Сэмми очень сильно ревновал к Питеру и никогда не давал нам остаться вдвоем. Однако потом привык к нему и начал подпускать его ко мне.       — Ну первое время – да, согласна… Все-таки новый человек… Но сейчас-то все нормально! Тебе не надо бояться, что Сэмми не примет Питера, ибо он уже принял его. Твой любимый уже нашел путь к сердцу этой милой собачки.       — Я знаю, — скромно улыбается Хелен. — И это меня очень радует.       Сэмми негромко подает голос, будто говоря, что он и правда обожает Питера и действительно мечтает увидеть, как он станет супругом Хелен в один прекрасный день.       — Эй, Сэмми, ты ведь и правда любишь Питера? — обращается к Сэмми Джессика. — Будешь рад, если твоя хозяйка станет женой этого милого блондина, которого она вовремя успела отхватить?       Сэмми два раза уверенно подает голос.       — А меня ты боишься? — хитро улыбается Джессика.       Сэмми сначала вопросительно смотрит на Джессику, наклоняя голову в разные стороны, а потом с тихим, странным звуком прижимается поближе к ногам Хелен.       — Ну Сэмми… — с жалостью во взгляде произносит Джессика. — Ну малыш…       — Не бойся, мальчик мой, — мягко поглаживая Сэмми по голове и прижимая к себе, дружелюбно говорит Хелен. — Если бы Джесс сделала бы тебе что-то плохое, я бы не подпустила тебя к ней. Она очень хорошая. Да, немножко грубая и далеко не мягкая, но совсем не злая.       — Я же так люблю тебя, а ты все время от меня бегаешь. Хотя я не сделала тебе ничего плохого.       — Дай ей шанс добиться твоей любви. Обещаю, моя подружка тебя не обидит.       — Эй, парень, а хочешь вкусняшку? — с загадочной улыбкой интересуется Джессика. — Если ты захочешь, я с радостью угощу тебя.       Сэмми, с интересом глазея на Джессику, заметно оживляется и начинает гораздо энергичнее вилять хвостом. Ну а Хелен с легкой улыбкой на лице достает из своей сумочки пакетик с собачьим лакомством и протягивает его подруге, которая достает пару штучек и показывает их песику.       — Эй, Сэмми, смотри, что у меня есть, — подразнивает Джессика. — Сэмми… Смотри…       Сэмми, напрочь забыв о страхе перед Джессикой, начинает полными блеска глазами смотреть на нее, все еще виляя хвостом и едва ли не прыгая перед девушками, наблюдающие за ним с легкой улыбкой на лице.       — Смотри какие они вкусненькие, малыш, — хитро улыбается Джессика. — Смотри… Ням-ням! Хочешь, а?       Сэмми взволнованно смотрит на эти аппетитные кусочки в руках Джессики и несколько раз облизывается, взглядом умоляя дать ему их съесть. Впрочем, девушка недолго мучает песика и вскоре протягивает ему угощение, которое тот тут же съедает.       — Ну что, Сэмми, дашь Джессике шанс? — с легкой улыбкой спрашивает Хелен, мягко трепля Сэмми за уши.       — Давай дружить, малыш? — интересуется Джессика. — Я никогда не скрывала, что всегда просто обожала тебя, ибо ты очень хорошенький и добрый.       Сэмми продолжает облизываться после съедения вкусного лакомства и смотрит на Хелен и Джессику, как будто думая над тем, стоит ли ему давать подружке его хозяйки шанс.       — Обещаю, хвост выкручивать не буду! — торжественно клянется Джессика. — Пинать ногами – тоже! И зажимать как дзюдоист не буду! Обещаю.       Немного подумав и поглазев на скромно улыбающуюся Хелен, через несколько секунд Сэмми два раза тихонько подает голос, все еще дружелюбно виляя хвостом.       — Это значит «да»? — уточняет Джессика. — Ты даешь мне шанс?       Сэмми издает какой-то тихий звук, медленно и немного неуверенно подходит к Джессике поближе и садится перед ней.       — Ну можно я хоть поглажу тебя? — спрашивает Джессика. — По головке. И немного потреплю тебя за ушки.       Сэмми тихо подает голос, дружелюбно смотря на Джессику и виляя хвостом. Девушка же скромно улыбается и нежно гладит пса по голове, обрадовавшись, что тот наконец-то разрешил ей это сделать и получает от этого удовольствие. Хелен же с легкой улыбкой наблюдает за происходящим и тоже гладит песика по голове. А в какой-то момент Сэмми начинает прижиматься к Джессике поближе и даже кладет морду на ее колени. Ну а та пользуется столь щедрым проявлением любви к ней и с радостью уделяет ретриверу внимание, мягко гладя его по голове и трепля за ушки.       

***

      Раннее утро проходит. Наступает день. Анна не ограничилась небольшим визитом домой к Даниэлю на пару часов. Девушка с радостью осталась ночевать у него дома, обрадовавшись возможности впервые за долгое время поспать не в одиночестве. Солнце уже около часа светит в городе, а птички радуют своим пением, просто пролетают мимо или пытаются найти какой-нибудь маленький источник воды, чтобы немного искупаться. А вот влюбленные все еще спят в обнимку друг с другом на удобной и мягкой кровати, будучи по пояс накрытыми одеялом. Девушка прижимается поближе к мужчине, а ее голова и рука покоятся у него на груди, а тот, будучи без какой-либо футболки, спит на спине и обеими руками обнимает любимую.       Поскольку лучи солнца попадают Анне в лицо, то в какой-то момент она медленно приоткрывает глаза, которыми быстро моргает, дабы прогнать сон, и которыми окидывает всю комнату. Очень быстро она понимает, что сейчас находится дома у лежащего рядом с ней Перкинса, на которого затем переводит свой взгляд, пока он продолжает спать так же крепко, как младенец. Девушке бросается в глаза и то, что на мужчине нет футболки. И это заставляет ее скромно улыбнуться и залиться краской, понимая, почему ей так хорошо, пожалуй, впервые за долгое время. Она не может вспомнить, когда в последний раз проспалась с таким чувством спокойствия, легкостью в душе и широкой улыбкой на лице. Анне не хочется плакать, кричать, грустить и думать о плохом. Сейчас она очень счастлива и будто бы обрела смысл жить. Еще недавно девушка хотела едва ли не умереть из-за тех страданий, что ей приходилось переживать. Но сейчас ее обнимают крепкие руки мужчины, а она сама лежит на его теле, от которого исходит приятное тепло.       Немного погодя Анна медленно приподнимается, протирает глаза, немного моргает и еще раз осматривается вокруг себя. После этого девушка осматривает саму себя и видит, что она одета в футболку Даниэля, которая велика на несколько размеров и выглядит на ней так, будто это мини-платье. Она невольно улыбается, берет край одежки и полной грудью вдыхает такой родной и любимый запах, что остался на ней. Анна улыбается намного шире, не зная, что на ее горячих щеках появляется легкий румянец, а потом еще немного приподнимается. В этот момент расслабленная рука Даниэля, которой он приобнимает девушку, падает на кровать, а его пальцы едва шевелятся, но сам он не просыпается и лишь слегка морщится. Она пару секунд наблюдает за мужчиной, не веря, что этот человек снова рядом с ней, и все больше убеждаясь в том, что решение простить мужчину и дать ему шанс было очень даже верным.       В какой-то момент взгляд Анны останавливается на небольшой бутылке с водой и чистом стакане. С мыслью, что у нее немного пересохло горло, она тянется к столику, берет бутылку, раскрывает ее, наполняет стакан до верху и медленно пьет из него, считая эту воду чем-то божественным. В какой-то момент ее взгляд невольно падает на одних из синяков на ее руке, который остался после избиений Джулиана, но уже успел стать коричнево-желтоватым. У нее еще много таких синяков на теле, но они все постепенно проходят. Девушка мысленно выдыхает с чувством огромного облегчения и слегка улыбается от осознания того, что этому ужасу все-таки пришел конец. А поблагодарив за это Даниэля, Анна ставит пустой стакан на столик после того, как допивает всю воду. А потом она снова смотрит на спящего мужчину и скромно улыбается ему.       «Боже, да чего же он милый, когда спит!» — невольно проносится в мыслях Анны, пока она со скромной улыбкой смотрит на умиротворенное лицо Даниэля. Он и сам кажется абсолютно расслабленным и спокойным. Такое впечатление, будто мужчина видит приятные сны. Если хорошо присмотреться, то может увидеть, что его глаза едва заметно дергаются так же, как и губы. А если прислушаться, то можно также услышать тихое, ровное дыхание Перкинса. Немного понаблюдав за ним и рассмотрев каждый дюйм такого любимого лица, рука Анны медленно тянется к его немного взъерошенным волосам. Девушка аккуратно пропускает пальцы через шоколадного цвета пряди, которые настолько мягкие, что их хочется трогать снова и снова. И вскоре она поддается соблазну, с легкой улыбкой нежно покопавшись в волосах Перкинса и погладив его по голове. Правда, чтобы не разбудить его, девушка прекращает делать это, когда мужчина слегка морщится, что-то мычит и шевелит некоторыми частями тела, хотя и продолжает спокойно спать и равномерно дышать.       Анна поначалу прислушивается к дыханию Даниэля и скромно улыбается, а потом ее взгляд останавливается на его полуобнаженном теле и на некоторое время залипает на него. Может быть, у мужчины нет ярко выраженных кубиков на прессе и шикарных крепких мышц, которые так и хочется щупать снова и снова. Тем не менее у него очень даже неплохое тело без грамма лишнего жира. Кости ни от куда не выпирают. Этот человек выглядит довольно крепким и здоровым, несмотря на далеко не самую идеальную физическую форму. Впрочем, девушке такое тело кажется невероятно красивым и сексуальным. И сейчас ей совершенно не стыдно откровенно пялиться на полуобнаженного Перкинса и скользить глазами по его груди, прессу и крепким рукам. Раньше если бы она увидела мужчину в таком виде, а то и вовсе голым, Анна покраснела бы от стыда и пулей убежала куда подальше. Но сейчас ей очень даже нравится смотреть на любимого человека без футболки. В какой-то момент ее ладонь начинает скромно скользить по его торсу, понимая, что она с удовольствием продолжила бы и дальше ласкать тело мужчины и не отказалась бы оставить на нем парочку поцелуев.       Однако Анна недолго нежно водит рукой по телу Даниэля, ибо в какой-то момент он слегка шевелится с едва заметной улыбкой на лице и что-то мычит, как бы давая понять, что ему это приятно. Она тут же прекращает это делать, ибо не хочет будить мужчину, и прислоняется спиной к спинке кровати, к которой также подкладывает подушку для мягкости. Однако мужчина, который, кажется, уже не спит так глубоко, лениво переворачивается на бок лицом к девушке, крепко обвивает руками ее талию и кладет голову ей на живот, прижимаясь к своей любимой как можно ближе и желая ощутить тепло и нежность той, по которой ужасно сильно скучал. Анна не может оставить это без внимания и с удовольствием обнимает Даниэля и нежно гладит его по голове, что лежит у нее где-то между грудью и животом. Ее забавляет то, как мужчина начинает время от времени тихо мычать от удовольствия и мило улыбается, пока она гладит его голове или щеке, пальцами переберет его волосы, мягко водит ладонью по спине или нежно целует висок, лоб, макушку или затылок.       Сейчас Даниэль похож на маленького ребенка, который истосковался по вниманию и любви матери и тянется к ней как можно ближе с надеждой получить от нее самое сокровенное и желанное. Мужчина сильно истосковался по заботе и любви Анны и хочет оказаться к ней поближе к ней, мечтая получить ее тепло и внимание, которого ему так не хватало все это время. Девушка это прекрасно понимает и с удовольствием проявляет к нему любовь, даже не думая отталкивать от себя того, кто так отчаянно тянется к ней, и дает ему то, о чем он так мечтал. Пожалуй, еще никогда Даниэль так сильно не тянулся к Анне, как сейчас. Сейчас она нужна ему как воздух. Как смысл жизни. Как причина его счастья и стремления к каким-то целям. Как любимая девушка, способная позаботиться о нем так же, как и его мама в свое время. Пока Сеймур крепко обнимает Перкинса, прижимает его к себе и одаривает нежнейшей лаской, она с ужасом в душе думает о том, что стало бы с мужчиной, если бы она не согласилась вернуться к нему. Мысли одна хуже другой. Они заставляют ее испытывать легкую дрожь и почувствовать, как ее сердце сжимается и обливается кровью.       «О, боже, что бы с ним было, если бы я не простила его? — с грустью во взгляде задается вопросом Анна. — И как я могла быть такой идиоткой и сразу не дать ему шанс исправиться? Было видно, что он сожалел и убивался… А я была с ним такой агрессивной и ничего не хотела слышать. Да еще и бросила в такой трудный момент… Господи, я была такой дурой…»       Анна едва слышно вздыхает и нежно целует Даниэля в макушку, которую также мягко гладит.       «Я уверена в том, что приняла верное решение и никогда не пожалею о нем, — с легкой улыбкой думает Анна и переводит взгляд на Даниэля, которого тыльной стороной руки нежно гладит по щеке. — Клянусь, милый, я сделаю все, чтобы сделать тебя по-настоящему счастливым. Я больше никогда не брошу тебя. Так же, как и ты не бросил меня в беде… Обещаю. Я стану для тебя идеальной. Еще лучше той, о которой ты мечтал.»       Несколько секунд Анна крепко обнимает Даниэля и щекой трется об его макушку, обращаясь с ним, будто он – самое дорогое, что у нее есть. А сам мужчина, с легкой улыбкой обнимающий девушку и иногда тихонько мычащий, когда та что-то делает с его волосами или гладит по голове, слегка шевелит телом, приоткрывает глаза и тупо смотрит в одну точку. Перкинс сразу же понимает, как нежные женские руки все еще нежно гладят его по голове и спине. Даниэль с легкой улыбкой и прикрытыми глазами еще несколько секунд всей душой наслаждается столь желанной лаской, а потом переводит сонный взгляд на Анну, которая нежно гладит его по щеке, на которой она чувствует малюсенькие темные колючки, что не доставляют ей никакого дискомфорта, пока голова мужчины все еще лежит у нее на животе.       — Привет, — тихо и мягко произносит Анна.       — Привет, — скромно улыбается Даниэль.       — Извини, я не хотела тебя будить. Но ты выглядел таким милым, что я не смогла сдержаться.       — Мне было очень приятно.       — В любом случае прости, что разбудила.       — Все в порядке… Слушай… А сколько сейчас времени? Неужели еще рано? Или уже нет?       — Не знаю… Сейчас посмотрю. — Анна тянет руку к столику, на которым лежит ее мобильный телефон, снимает с него блокировку, проверяет время и откладывает мобильный в сторону. — Почти двенадцать.       — Двенадцать? — округляет глаза Даниэль. — Ничего себе! Давно я так долго не спал…       — Я это уже поняла. — Анна со скромной улыбкой на лице нежно гладит Даниэля по щеке. — Сейчас ты выглядишь намного лучше и более выспавшимся, чем раньше.       — Может быть, — с легкой улыбкой чуть хрипловатым голосом произносит Даниэль и прикладывает ладонь к руке Анны, что ласкает его лицо. — Мне сейчас и правда хорошо. Так хорошо, как не было уже очень долго.       — Мне тоже, — скромно улыбается Анна.       Даниэль ничего не говорит, а просто намного шире улыбается. Но потом он лениво перекладывает голову на подушку и поворачивается боком к Анне, которая тоже ложится на бок лицом к нему. Мужчина пару секунд с нежностью глазеет на свою любимую, а затем нежно гладит ее по щеке.       — Неужели ты и правда сейчас со мной? — не верит в происходящее Даниэль. — Должно быть, я все еще сплю…       — Я бы предпочла не просыпаться, если бы ты был в моем сне, но не наяву, — скромно признается Анна.       — Я тоже. Жизнь без тебя подобно пытке.       — Да… — Анна с легкой улыбкой нежно гладит Даниэля по щеке. — Пытка…       — Мне все еще не верится, что ты теперь со мной. Кажется, что проснувшись, я не увижу тебя рядом с собой, в моей кровати. Что не смогу обнять свою любимую девочку.       — Мне стало так хорошо, когда я проснулась и увидела тебя рядом с собой.       — Теперь я знаю причину, почему сейчас чувствую себя выспавшимся.       — Наверное, это первый случай, когда я так долго спала. И первый за долгое время, когда я ни разу не просыпалась ночью.       — Я тоже… По крайней мере, я не помню, что просыпался ночью. Как лег с тобой и быстро заснул.       — О боже, я еще никогда не уставала настолько сильно. Никогда так долго не спала. Но зато теперь я чувствую себя просто великолепно.       — Да… — широко улыбается Даниэль, с нежностью во взгляде смотря на Анну, и заправляет прядь ее волос за ухо. — Пожалуй, это лучшее утро за последнее время… Или даже за всю жизнь. Вспомнить трудно, когда я чувствовал себя так хорошо и легко.       — Ты прав…       Даниэль ничего не говорит и продолжает молча смотреть на Анну. А затем он заключает девушку в свои крепкие объятия, мило целует ее в висок и нежно гладит по голове. Та с удовольствием отвечает мужчине и всей душой наслаждается этими волшебными моментами, медленно водя руками по его спине и уткнувшись носом сначала в его плечо, а потом изгиб шеи, запах мужской кожи которой девушка вдыхает полной грудью. Немного погодя влюбленные отстраняются друг от друга, а Перкинс бросает взгляд на бутылку с водой, стоящую на столике со стороны его возлюбленной.       — Слушай, милая, а ты не могла бы налить мне воды? — дружелюбно просит Даниэль. — А то в горле очень пересохло.       — Сейчас… — скромно улыбается Анна.       За несколько секунд Анна заполняет стакан водой и протягивает его Даниэлю, который, принимая сидячее положение и удерживая вес на одной руке, довольно быстро опустошает его с чувством, что горло приятно увлажняется. Либо она и правда очень даже ничего на вкус, либо мужчина просто очень сильно захотел пить и считает даже самую обычную воду едва ли не божественной.       — Ох, хорошо-то как… — резко выдыхает Даниэль. — В жару мне всегда хочется поставить холодильник прямо в этой комнате и забить его бутылками с водой.       — Да ладно, мне кажется, сейчас не так уж и жарко, — бросив взгляд на окно, задумчиво отвечает Анна. — Даже немного похолодало. Хотя вчера к вечеру уже стало более-менее нормально.       — Вот и хорошо. Конечно, я обожаю тепло и солнце, но всего должно быть в меру. От такой жары я, честно говоря, немного устал. Надоело постоянно пить холодную воду, принимать душ и сидеть там, где на всю мощь работает кондиционер.       — Согласна. Тепло – это, конечно, очень здорово, но с меня достаточно жары под восемьдесят шесть градусов.       — Это я и имею в виду.       Даниэль с легкой улыбкой протягивает Анне уже пустой стакан, который она ставит на столик. А после этого она переводит взгляд на мужчину, всей душой наслаждаясь поистине райскими моментами блаженства и мило улыбаясь с легким румянцем на лице, пока карие, полные блеска мужские глаза смотрят на нее с неподдельной любовью.       — Ах да чего же отличное начало дня… — лежа на спине и сладко потягиваясь, с легкой улыбкой блаженно произносит Анна. — Просыпаться с любимым человеком – невероятно!       — Если бы ты только знала, как я об этом мечтал, — тихим, низким голосом отвечает Даниэль, нежно погладив Анну по голове, пока он удерживает свой вес на одном локте. — Как мечтал проснуться от того, что нежные пальчики моей девочки копаются у меня в голове.       — Было бы здорово, если бы все дни начинались и заканчивались так же хорошо.       — Все зависит от твоего желания, принцесса. — Даниэль с загадочной улыбкой убирает некоторые пряди волос со лба Анны. — Что ты захочешь, то и будет.       — Что, прямо все?       — Даже невозможное. — Даниэль нежно гладит Анну по голове и щеке, пока та расплывается в широкой улыбке.       — Звучит заманчиво, — тихо мурлыкает Анна.       — Для меня твое желание – закон. — Даниэль заключает Анну в свои крепкие объятия, прижимает поближе к себе и трется об ее щеку кончиком носа и щекой, в какой-то момент перевернувшись на спину. — Больше я не намерен терять то, что мне так дорого.       — Не переживай, малыш, ты получишь все, что только пожелаешь, — с легкой улыбкой уверенно обещает Анна. — Я не откажу ни в каком твоем желании.       — Ни в каком, говоришь? — Даниэль с хитрой улыбкой целует Анну в макушку, губами медленно спускается до ее щеки и оставляет на ней нежный поцелуй, параллельно убрав пару прядей с ее лица и поглаживая девушке плечи. — Ни в каком?       — Ни в каком, — с прикрытыми глазами блаженно улыбается Анна, чувствуя, как приятнейшее тепло распространяется по всему ее телу все быстрее после каждого легкого прикосновения или поцелуя Даниэля.       — В таком случае малыш был бы не прочь получить еще немного ласки и любви от своей любимой красавицы, — более низким, приятным голосом мурлыкает Даниэль. — Которая до сих пор владеет моим сердцем.       — Отдашь мое – я отдам тебе твое, — с хитрой улыбкой уверенно говорит Анна.       — Нет уж! Я не хочу ничего отдавать! — Даниэль нежно целует плечо Анны и не может удержаться, чтобы не поцеловать изгиб ее шеи, убрав в сторону ее рыжие волосы. — А иначе я потеряю ту, без которой жить не могу.       — Что ж, в таком случае и ты не получишь свое обратно, — скромно хихикает Анна и гладит Даниэля по щеке после того, как отстраняется от него и принимает сидячее положение.       — А я и не очень-то и хочу! — также быстро присев, хитро улыбается Даниэль. — Зачем мне это, если я всем доволен?       — Ну тогда потом не жалуйся, — с невинной улыбкой пожимает плечами Анна. — Ты сделал свой выбор.       — Выбор, который сделал меня невероятно счастливым.       Даниэль покрепче обнимает Анну и носом утыкается в изгиб ее шеи, с большим удовольствием вдыхая запах любимой девушки. Она же всей душой наслаждается невероятным спокойствием и ощущением полной безопасности и безграничной любви, которой ее возлюбленный готов поделиться с ней.       — Боже, какой же ты теплый… — с легкой, блаженной улыбкой мурлыкает Анна. — Так хорошо… Спокойно…       — Я готов отдать что угодно, лишь бы ты была счастлива, — нежно поглаживая Анну по голове, мягко отвечает Даниэль. — Все самое лучшее – только для тебя, милая.       — Даниэль…       — Анна, любимая… Моя принцесса…       С широкой улыбкой Даниэль нежно целует Анну сначала в щеку, а потом оставляет пару поцелуев на уголках рта, по полной пользуясь тем, что теперь ему можно обнимать и целовать девушку сколько, сколько он пожелает, но все же наблюдая за ее реакцией и немного побаиваясь делать то, что может так или иначе напугать ее. Впрочем, зеленоглазой девушке нравится все, что он делает, и она полностью доверяет этому человеку и осознанно отдает себя в его надежные руки, с мыслью, что в них ей будет очень-очень хорошо.       — Предупреждаю один раз: если ты продолжишь это делать, то я вряд ли буду в ответе за то, что случится, — с хитрой улыбкой более низким голосом говорит Анна.       — А я уже давно за себя не отвечаю, — таким же низким голосом уверенно отвечает Даниэль и оставляет по одному короткому поцелую на каждой части лица Анны, которое он также ласкает обеими руками. — Твой запах дурманит меня…       — О боже, я совсем отвыкла от того, что ты со мной делал, — скромно улыбается Анна, пока на ее лице появляется легкий румянец. — Я забыла, что это такое!       — Привыкай, малышка. — Даниэль обеими руками нежно ласкает плечи Анны и проводит ими по всей длине ее рук, мило поцеловав ее в щеку и собравшись что-то прошептать ей в ухо. — Теперь я не смогу пройти мимо тебя и не приласкать. Не поцеловать… Не обнять…       — Так-так, Перкинс, ты не очень расходись. — Анна с прикрытыми глазами слегка вздрагивает. — Я понимаю, что ты соскучился, но не веди себя как ненасытный лев. Слышишь, что я говорю? Даниэль!       — Я слышу, любовь моя. — Даниэль трется щекой об щеку Анны, пока кончики его пальцев ласкают изгибы ее шеи. — Но не могу остановиться. Не хочу. И не буду.       — Ох, и где моя сила воли? — с легкой улыбкой вздыхает Анна. — Она пропала! Я больше не могу противиться!       — Я просто делаю то, что говорит мне сердце, — с широкой улыбкой мурлыкает Даниэль, спрятав лицо в спутанных волосах Анны, которые так приятно пахнут, и кончиком носа медленно проводит по всей их длине. — Я хорошо понял, насколько важно веление сердца в некоторых ситуациях.       — Похоже, ты решил свести меня с ума… Окончательно.       — И сведу. Обязательно. Теперь мне ничто не помешает.       Даниэль снова мягко гладит плечи Анны и ее руки до самых кистей и нежно целует ее в висок и щеку. Та широко улыбается, уже испытывая сладкую дрожь по всему и немного тяжело дыша. Его горячее и холодное дыхание обжигает женскую кожу и заставляет покрыться мурашками, а сердце начинает отбивать бешеный ритм. Не от страха, а от эйфории, что все больше накрывает ее с головой. Впервые за долгое время.       — О боже, Даниэль, что ты со мной делаешь? — тихо, мягко спрашивает Анна.       — Доставляю удовольствие, — нежно мурлыкает Даниэль и на несколько секунд заключает Анну в крепкие объятия, погладив ее по голове и проведя руками по ее спине. — Радую свою любимую девочку.       — Это ты так предлагаешь нам обоим побыстрее проснуться? — скромно хихикает Анна.       — Просыпаться подобным образом – лучшее, что может быть в жизни. — Даниэль берет лицо Анны в руки и оставляет пару коротких поцелуев на ее губах. — Безумно приятно, когда тебя с утра целует и обнимает твой любимый человек…       — Да… Это великолепно…       — Это одна из причин, почему сегодняшнее утро стало для меня одним из самых лучших в моей жизни.       — И самым спокойным за последнее время. — Анна обеими руками нежно гладит Даниэлю щеки. — Никаких тревог, страхов и переживаний… Ничего такого, из-за чего еще недавно было трудно сомкнуть глаза хотя бы на пару минут.       — Не думай об этом, солнышко. — Даниэль снова на несколько секунд крепко обнимает и прижимает Анну к себе и уверенно целует ее в щеку. — Больше не будет никаких тревог и страхов. Никогда.       — Я верю тебе, — с легкой улыбкой говорит Анна и кончиком носа трется об нос улыбающегося Даниэля, когда их лица оказываются совсем рядом друг с другом. — Всегда верю.       Еще немного пробыв в объятиях и потеревшись кончиками носа, Анна и Даниэль отстраняются друг от друга и обмениваются нежными улыбками, смотря глаза в глаза, как будто они спрашивают, можно ли им пойти немного дальше. По крайней мере, девушка явно не против чего-то более горячего, чем просто объятия в кровати и невинные поцелуи с любимым мужчиной. Несколько секунд в воздухе стоит полная тишина, во время которой влюбленные неотрывно смотрят друг на друга со скромными улыбками и слегка трутся кончиками носа об носы друг друга. Однако потом Анна улыбается намного шире и обеими руками гладит Даниэлю щеки, в какой-то момент низким голосом скромно сказав:       — Поцелуй меня… Как ты умеешь… Как не целовал еще никогда прежде.       — С удовольствием, — с широкой улыбкой уверенно соглашается Даниэль. — С большим удовольствием.       Даниэль берет лицо Анны в руки и без колебаний одаривает ее нежным, продолжительным поцелуй в губы. Та мгновенно отвечает на него, закинув руку ему на шею и сначала просто приложив ладонь к мужской груди, но потом позволив ей скользить по всему торсу. Ему это явно нравится, судя по тому, что он скромно хихикает, когда на мгновение разрывает поцелуй. Начав достаточно нежно и плавно, Даниэль постепенно начинает подбавлять огоньку и перестать быть слишком скромным и зажатым. Девушка и сама действует очень решительно, позволяя рукам уверенно скользить по всему мужскому торсу, а в какой-то момент начав издавать тихие стоны. Для него это становится знаком того, что все идет хорошо, и он позволяет себе расширить зону ласк, хотя и старается держать себя в руках. Во время более страстного поцелуя он обеими руками нежно гладит Анну по спине, ласкает изгибы ее талии, лицо и руки и что-то делает с ее волосами: либо слегка оттягивает, либо пропускает пальцы сквозь них.       А в какой-то момент Даниэль не стесняется залезть под футболку Анны, выискивая те места, ласка которых сведет ее с ума и принести огромное удовольствие. Впрочем, Анна и без того уже чувствует себя просто великолепно и ведет себя достаточно раскрепощено, как ребенок радуясь возможности получить немного любви от своего возлюбленного. Ее тело еще помнит все те сильные побои, которые она получала на протяжении долгого времени, но оно очень быстро расслабляется благодаря невероятным ласкам человека, который знает, что нужно для этого сделать. И чье тело ей самой очень нравится изучать в поисках слабых мест. Тот факт, что он сейчас полуобнаженный, пробуждает в ней еще больший азарт и заставляет почувствовать сильный жар и легкое головокружение. Сам Даниэль не скрывает своей широкой улыбки и полными блеска глазами рассматривает кукольное личико Анны, что даже без макияжа выглядит очень мило, в те моменты, когда он иногда отстраняется, чтобы чуточку отдышаться. Девушка без проблем сводит мужчину с ума своими волнительными поцелуями и незабываемыми ласками тела, уделяя достаточно внимания его торсу, лицу, крепким рукам и мягким, лохматым волосам.       Немного погодя Даниэль выбирает подходящий момент и оставляет короткий поцелуй на изгибе лебединой шеи Анны. Девушку мгновенно бросает в дрожь, а она сама прогибает спину, выпячивает грудь и откидывает голову назад с чувством, что ее сердце на мгновение замирает и начинает биться в разы чаще. Из ее уст время от времени вырывается чувственный, полный наслаждения стон. Мужчина хитро улыбается, расценивая это как хороший знак, и оставляет еще парочку дразнящих поцелуев на изгибе шеи возлюбленной, с тяжелым дыханием наслаждающаяся тем, как волна дрожи и жара охватывает каждую часть ее расслабленного тела. В какой-то момент Перкинс притягивает Сеймур к себе за талию, которую обвивает обеими руками, и щедро покрывает поцелуями всю ее шею. И определенно радуется каждый раз, когда та тихонько стонет и тяжело выдыхает, крепко обвив руками его шею, запустив пальцы в мужские волосы и с прикрытыми глазами обессиленно положив голову ему на плечо.       Вскоре влюбленные принимают лежачее положение. Даниэль продолжает покрывать шею Анны поцелуями даже после того, как та оказывается под ним и обвивает руками мужскую талию, пока он возвышается над ней, полной грудью вдыхая запах бархатистой женской кожи, что оказывается так чувствительна ко всем его действиям. Даже если мужчина и ведет себя относительно сдержанно и не ведет себя как изголодавшийся по женскому вниманию человек, он по-прежнему доказывает, что умеет сводить девушек с ума своими головокружительными поцелуями. Впрочем, в порыве страсти Перкинс все-таки оставляет легкий, игривый укус на изгибе шеи своей возлюбленной и щекочет переднюю ее часть кончиком языка, вызывая у нее скромный смешок. Кроме того, он с удовольствием ласкает ее руки, плечи, изгибы талии, живот и ноги, самодовольно улыбаясь, пока девушка стремится прижать его как можно ближе к себе и легонько царапает мужскую обнаженную спину ногтями.       А уделив внимание каждой части ее тела, Даниэль с блаженной улыбкой медленно отстраняется от Анны и пытается привести свое дыхание в норму, хорошо чувствуя свое учащенное сердцебиение где-то в висках. Девушка также пытается прийти в себя, понимая, что она еще никогда не чувствовала себя настолько хорошо. В какой-то момент мужчина принимает лежачее положение и пару секунд с тяжелым дыханием и блаженной улыбкой тупо пялится в потолок. А потом он слегка затуманенным взглядом смотрит на свою возлюбленную. Перкинс с более широкой улыбкой протягивает руки, и Сеймур с удовольствием прижимается к нему как можно ближе, кладет голову ему на грудь, сразу же услышав его частое сердцебиение, и обвивает руки вокруг его талии. Даниэль нежно гладит Анну по голове или щеке, одаривает парой нежных и милых поцелуев в макушку или лоб и обнимает любимую так, будто она – что-то очень хрупкое и ценное, о чем нужно заботиться со всей любовью. Где-то несколько секунд они ничего не говорят и просто крепко обнимают друг друга, испытав огромную бурю эмоций даже после небольшой прелюдии.       — Может, все это и правда сон? — с легкой улыбкой задается вопросом Анна, держа руки на груди Даниэля. — Мне не верится, что я не сплю. Потому что все слишком прекрасно…       — А мне как-то все равно, если честно, — с широкой улыбкой уверенно отвечает Даниэль, пропустив пальцы сквозь волосы Анны. — Самое главное, что ты рядом. И я чувствую себя так, будто заново родился.       — Я тоже. Мне сейчас очень хорошо… Так хорошо, как еще никогда не было.       — Знаю… — Даниэль мило целует Анну в макушку, пока та пальцем что-то вырисовывает на его груди. — Никогда прежде я не ценил такие моменты больше, чем сейчас.       — Я сильно расстроюсь, если эти райские минуты закончатся, не успев начаться.       — Нет, милая, они никогда не закончатся, — уверенно отвечает Даниэль, поближе прижимает Анну к себе, снова целует ее в макушку и нежно гладит по голове, что лежит у него груди. — Это будет длиться вечно.       — Я верю, милый, — скромно улыбается Анна. — Верю…       Анна прикрывает глаза и с блаженной улыбкой прижимается поближе к Даниэлю, пока тот копается в ее волосах и гладит по голове, внимательно слушая учащенное дыхание своей маленькой девочки, рядом с которой он испытывает то чувство спокойствия, что ему долгое время было так нужно.       — М-м-м, как же с тобой хорошо и тепло… — с довольной улыбкой мурлыкает Анна. — Так спокойно…       — Мне тоже… — низким, тихим голосом произносит Даниэль и нежно гладит Анну по щеке. — Это то, чего мне не хватало все это время. Я истосковался по твоей любви. Твоей заботе. Твоему присутствию.       — Мне тоже очень сильно этого не хватало. Не хватало любви любимого мужчины. Это чувство ни с чем не сравнится.       — Теперь у нас этого будет в достатке.       — Жизнь в разлуке с тобой была одним из худших испытаний в моей жизни.       — Думаю, нам удастся быстро наверстать то, что мы упустили за время разлуки. — Даниэль мягко водит рукой по спине Анны и нежно целует ее в висок. — Мы сделаем все, чтобы любой проведенный вместе момент стал незабываемым.       — Да мне кажется, мы не так много потеряли. С того времени ничего не изменилось. Наоборот, я считаю, что разлука даже пошла нам на пользу.       — Не могу не согласиться. Ведь именно она помогла мне понять, насколько много ты для меня значишь. И… И я раньше относился ко многим вещам слишком легкомысленно. Безответственно. Может… Если бы не все, что произошло, я бы и никогда не осознал важность того, что у меня есть.       — Если бы тебя не ударили по головке? — по-доброму усмехается Анна.       — Да… — скромно хихикает Даниэль. — Иногда даже в самом худшем порой можно найти что-то хорошее и полезное.       — Ты прав.       — В любом случае я хорошо усвоил все уроки и сделаю все, чтобы не повторять свои прежние ошибки.       — Я тоже постараюсь не совершать их и становиться лучше.       — Для меня ты всегда будешь самой лучшей и любимой девочкой. Что бы ты ни сделала, я всегда поддержу тебя и буду на твоей стороне.       Анна ничего не говорит и улыбается еще шире. А чуть позже она крепко обнимает Даниэля будто большую и мягкую подушку и с прикрытыми глазами продолжает лежать у него под мышкой, пока ее голова все также покоится на его обнаженной груди. Ну а мужчина не жалеет для нее ласк, объятий и поцелуев, не думая ни о чем плохом рядом с этой хрупкой, беззащитной девочкой.       — Не знаю, как ты, но я отказываюсь вставать, — уверенно заявляет Анна.       — Отказываешься? — удивляется Даниэль.       — Да! Не хочу ничего делать и никуда идти! Хочу просто лежать и обнимать тебя крепко-крепко!       — Я бы с удовольствием поддержал тебя. — Даниэль кончиками пальцев ласкает предплечье Анны. — Только мне для начала надо одеться и съесть что-нибудь. И тебе – тоже.       — Мне сейчас так хорошо, что я совсем не хочу есть. Я не думаю об этом.       — Но тебе надо. Нельзя забывать о еде.       — Ну, Даниэль…       — Никаких возражений! — восклицает Даниэль. — Я буду лично следить за тобой, если узнаю, что ты плохо ешь или вообще отказываешься от еды.       — Я обязательно поем, обещаю. Только давай еще немного полежим.       — Анна…       — Еще пять минут… — с жалостью во взгляде тихо стонет Анна. — Пожалуйста, милый… Пожалуйста-пожалуйста…       — Ну хорошо-хорошо! Уговорила! Только мне надо хотя бы причесаться. А то я похож на какое-то чучело.       — Неправда. Ты у меня красавчик!       — Знаю. Но все же дай мне встать на некоторое время.       — Нет-нет, не уходи! — жалостливо скулит Анна, крепко обняв Даниэля обеими руками. — Не уходи!       — Но, Анна…       — Останься со мной. Пожалуйста…       — Ладно-ладно, дай мне хотя бы накинуть футболку.       — Не надо. — Анна принимает сидячее положение и пожирающим взглядом смотрит на полуобнаженного Даниэля, с хитрой улыбкой слегка прикусив губу. — Тебе и так хорошо.       — Но я же полуголый!       — Ну и что?       — Черт, надо было надеть ее перед сном! Привык спать без футболки. Черт…       — Очень хорошо, что ты не надел ее, — тихим, низким голосом произносит Анна. — Очень хорошо…       — Э-э-э, ты чего?       — Господи… — Анна приближает свое лицо очень близко к лицу Даниэля и уверенно смотрит ему в глаза. — Я и подумать не могла, что ты настолько привлекателен.       — Ну я в этом никогда не сомневался, — гордо приподнимает голову Даниэль. — Я – чертовски привлекательный красавчик.       — И чертовски сексуальный… — низким, мягким голосом произносит Анна, медленно проведя рукой по груди Даниэля. — Я теряю голову… И забываю обо всем на свете…       — Ого… Я совсем не узнаю тебя, Анна.       — А я все такая же. Просто твое тело дурманит мой разум. Твой запах сводит меня с ума.       — Эй, ты что не стесняешься меня? Я ведь в одних штанах! Без футболки!       — Нет, не стесняюсь. — Анна со скромной улыбкой медленно ходит пальцами по торсу Даниэля, кончиками пальцев иногда вырисовывая на нем какие-то фигуры. — Скажу больше: я уже столько раз ловила себя на том, что пялюсь на твое полуобнаженное тело. Когда я проснулась, то первое, что привлекло мое внимание, стал твой торс. Такой привлекательный и крепкий…       — С ума сойти…       — И я все больше понимаю, что очень хочу потрогать его. Приласкать каждую часть твоего тела. Дать ему столько внимания, сколько оно хочет.       — Что ты сделала с той девочкой, которая всегда жутко стеснялась, когда я ходил в таком виде, и заставляла меня одеться?       — Ничего. Совсем ничего. — Анна одаривает Даниэля коротким, дразнящим поцелуем в губы и обеими руками проводит по его груди и животу, пока тот улыбается до ушей, напрягая все свои мышцы. — Просто она поняла, что была неправа.       — Вот как?       — У тебя шикарное тело, дорогой, — с легкой улыбкой уверенно говорит Анна. — А я была дурочкой, потому что не замечала этого. Не оценила его по достоинству.       — Но…       — Прости, что я так сильно недооценивала то, чем тебя наградила природа. — Анна берет лицо Даниэля в руки и одаривает его продолжительным поцелуем в губы. — Обещаю, что исправлюсь и одарю твое тело такой лаской, что ты никогда ее не забудешь.       — Но, Анна, ты же раньше жутко стеснялась, когда я просто ходил по дому без футболки, — с легкой улыбкой отмечает Даниэль. — Почему все так резко изменилось? С каких пор ты не боишься так уверенно смотреть на меня в таком виде?       — Ну да, раньше я немного стеснялась, ибо никогда не видела мужчину в таком виде, — скромно признается Анна, медленно ходя пальцами по животу Даниэля. — Но теперь все иначе.       — Ну я это уже понял…       — И уж теперь я точно сведу тебя с ума. Клянусь, Перкинс. — Анна берет Даниэля за подбородок и пристально смотрит ему в глаза. — Ты от меня просто так не отделаешься. Можешь даже не мечтать об этом.       Анна одаривает Даниэля еще одним продолжительным, напористым поцелуем в губы, на который тот с радостью отвечает, начав водить руками по ее спине, пока та пропускает пальцы сквозь пряди его волос, обеими руками гладит его лицо и плечи и кончиками пальцами едва касается изгибов мужской шеи и мест за ушами. А пока он всей душой наслаждается вниманием возлюбленной и положительной реагирует на любое ее действие, девушка оставляет короткий поцелуй на каждой части его лица и уделяет немного внимания его шее, на которой с удовольствием оставляет несколько таких, прекрасно зная, что ему это очень нравится.       — Ох, Анна, что ты… — тихим, слегка хриплым голосом с блаженной улыбкой произносит Даниэль.       — Тише, красавчик, молчи, — с хитрой улыбкой шепчет Анна, приложив палец к губам Даниэля. — Ничего не говори.       — Но…       — Просто расслабься. А я сделаю тебе хорошо.       Анна оставляет еще несколько нежных, коротких поцелуев на изгибах шеи Даниэля и делает то же самое с передней ее частью, когда тот с затрудненным дыханием слегка откидывает голову назад. Постепенно она соскользает к его ключицам и плечам и в итоге опускается к обнаженному мужскому торсу, который девушка покрывает поцелуями и ласкает обеими руками.       — О, черт… — медленно выдыхает Даниэль.       — Даниэль, любимый… — с легкой улыбкой мурлыкает Анна, оставляя короткие, нежные поцелуи на нижней части живота Даниэля и чувствуя, что его мышцы напряжены, и мельком увидев, как от возбуждения лицо мужчины становится немного красным. — Я была бы безмерно счастлива, если бы ты почаще демонстрировал свое прекрасное тело. И давал мне возможность почаще ласкать его…       — М-м-м… Я был бы счастлив. Очень… Счастлив…       — Значит, так и будет. — Анна снова уверенно смотрит Даниэлю в глаза, нежно гладит его по покрытой легким румянцем щеке и пропускает пальцы сквозь его взъерошенные волосы. — Сделаю все для того, чтобы мой любимый мужчина был счастлив.       — Я уже счастлив, принцесса, — нежно улыбается Даниэль, приложив ладонь к щеке Анны. — Счастлив, что рядом со мной находится столь чудесная девушка.       — Но сделаю еще счастливее. — Анна оставляет короткий поцелуй на губах Даниэля, запустив пальцы в его волосы и проведя по ним обеими руками. — Еще счастливее.       — Меняешься, Анна, меняешься, — отмечает Даниэль. — Становишься все более раскрепощенной и уверенной.       — Просто я полностью доверяю тебе. С тобой я не боюсь быть не такой, какой всегда была.       — Не надо бояться. Я не хочу, чтобы ты боялась. Я хочу, чтобы в тебе были уверенность, сила воли, желание жить и получать удовольствие…       — Рядом с тобой я все это чувствую.       — Мне нравится, что ты можешь быть разной.       — Тебе это всегда нравилось.       — Вот и продолжай в том же духе, красавица. Я знаю, что ты сможешь.       Анна просто скромно улыбается и обеими руками гладит лицо Даниэля. Но через пару секунд она принимает сидячее положение и задумывается о чем-то, из-за чего в ее глазах появляется грусть. Даниэль сразу же это замечет, слегка хмурится, быстро принимает сидячее положение и обеспокоено смотрит на свою возлюбленную.       — В чем дело, милая? — проявляет беспокойство Даниэль. — Почему ты загрустила?       — Ничего, все в порядке… — более низким голосом произносит Анна.       — Я же вижу, что тебя что-то беспокоит.       — Нет-нет, не беспокоит… Просто… — Анна на пару секунд замолкает и бросает короткий взгляд в сторону, нервно сглотнув. — Э-э-э… Я…       — Не стесняйся, принцесса. Мне ты можешь рассказать что угодно.       — Знаешь… — неуверенно произносит Анна, бросив Даниэлю короткий взгляд. — Это так странно… Слышать что-то приятное в свой адрес… Чувствовать ласку, объятия заботу… Милая, любимая, красавица, принцесса… Я уже так давно не слышала всего этого, что забыла… Что люди чувствуют после всех этих комплиментов.       — Я все понимаю. Но обещаю, со временем тебе станет намного легче.       — У меня сейчас такое чувство, что ты говоришь все эти хорошие вещи не мне, а кому-то другому. Я… Не чувствую себя так, будто эти слова обо мне.       — Поверь мне, Анна, больше никто не посмеет оскорбить тебя, — мягко, уверенно отвечает Даниэль, взяв Анну за руки. — Рядом с тобой только те, кто очень любит тебя и никогда не обидит: я, твои родители, друзья…       — Сейчас даже странно слышать свое имя… Без добавлений каких-либо оскорблений… Уродка, бестолочь, тупица, курица… Иногда и проституткой становилась… Я столько времени слышала все эти оскорбления, что… Что начала верить, что это все про меня.       — Нет-нет, милая, ты вовсе не такая. — Даниэль мягко берет лицо Анны в руки и нежно гладит его. — Даже не думай о том, что ты раньше слышала.       — А если это правда? Вдруг я и правда бездарна и ни на что не гожусь?       — Послушай, Анна, я прекрасно понимаю, что тебе очень тяжело забыть весь тот ужас, — с грустью во взгляде мягко говорит Даниэль. — Но прошу, постарайся не вспоминать об этом. Помни, никто из твоих близких никогда не говорил, что ты ни на что не годна и ничего не знаешь и не умеешь. Выкинь из головы все, что ты слышала от тех, у кого не все в порядке с психикой. Кто сам постоянно слышал насмешки и срывает зло на невинных людях.       — Все произошедшее так сильно изменило меня, Даниэль… — тихо, с грустью во взгляде признается Анна. — Я давно перестала чувствовать себя той, кем считала до всей этой истории с Поттерами. Сейчас я уже не считаю себя красивой и уверенной, хотя никогда не страдала от недостатка уверенности в себе. Я всегда себе нравилась и старалась во всем искать что-то хорошее. Была такой позитивной и жизнерадостной… Я и сама не заметила, как начала становиться другой… Той, которая считает, что у нее нет никакой цели в жизни, кроме как радовать родителей. Не давать им забыть, что у них есть живой и здоровый ребенок.       — Анна…       — Джулиан критиковал и унижал меня едва ли с самого первого дня, когда я встретилась с ним после расставания с тобой. Ему не нравилось все, что я делала. Молчала – кричал и обзывал. Грубила и возражала – избивал и оттаскивал за волосы. Не так посмотрела или не слушала его – едва ли не расстрел. С кем-то просто поговорила и на кого-то посмотрела – весь этот ужас в троекратном размере.       — Девочка моя…       — Я буквально стала бояться всего. — Анна тихо шмыгает носом, отчаянно борясь с желанием заплакать. — Порой я хотела перестать дышать, лишь бы не вывести его из себя. Я не знала, как себя вести, потому что ему все не нравилось. Знаешь, как я тряслась при каждой встрече с ним! Как боялась того, что он может со мной сделать… Я до смерти боялась даже обычных шагов или легкого шума… Стала параноиком! Заикой… Я… Я… Это сводило меня с ума…       — Тебе больше нечего бояться, дорогая, — тихим, мягким голосом пытается успокоить Даниэль, внимательно слушая Анну и иногда поглаживая ее по голове или поправляя ей волосы. — Джулиан уже получил по заслугам. Так же, как и его отец. Они больше не тронут тебя и не сделают того, что сделали.       — Ему не нравилось абсолютно все, — тихо шмыгает носом Анна, вытерев слезы под глазами. — Он называл мою одежду лохмотьями и грозился выбросить ее… Порой собирался взять ножницы и обкромсать мои волосы, которые его тоже бесили. А когда я плакала, то Джулиан убеждал меня в том, что… Я слишком нежная. Не привыкла к жестокости. Мол, со мной всегда сюсюкались.       — Я понимаю.       — Ладно, здесь я соглашусь. Я ведь и правда не была готова к тому, что кто-то будет так себя вести. Потому что привыкла, что меня любят, уважают и ценят. А тут меня ни во что не ставили, грубо затыкали мне рот и щедро раздавали пощечины. Я только и слышала, что раз уж меня угораздило родиться девчонкой, то мне надо смириться с тем, что женщина – никто. Бесправное существо без права голоса. Со мной еще никто не обращался так ужасно. Никто! Но этот человек за считанные дни заставил меня усомниться в себе.       — Джулиан – просто больной человек. Больной человек со своими психическими травмами и обидами. Который ни за что в этом не признается. Для таких, как он, признать свою слабость – это все равно что удар ниже пояса.       — Он заставлял меня всем лгать и подыгрывать ему… Притворяться перед всеми идеальной парой. Но для меня это было невыносимо тяжело… Я не могла даже сделать вид, что меня не трясет от ужаса, когда он находился рядом. Хотя всегда чувствовала, что он где-то рядом и следит за мной. — Анна тихо шмыгает носом. — И из-за этого я была вынуждена постоянно платить за неумение скрыть свой страх перед его ледяным взглядом, диким криком и тяжелой рукой. Я… Я вообще удивляюсь, как могла выжить после всего, что он со мной сделал. Он был беспощаден…       Анна на пару секунд замолкает, чтобы снова шмыгнуть носом и вытереть слезы под глазами, пока Даниэль с грустью во взгляде заправляет прядь ее волос за ухо.       — Я мечтала умереть все больше и больше с каждым днем, — дрожащим голосом признается Анна. — Была готова едва ли не наложить на себя руки, лишь бы не слышать все те оскорбления… Не терпеть невыносимые избиения, от которых у меня болело все что только можно.       — Нет-нет, солнце мое, не говори так, — качает головой Даниэль, крепко, но нежно прижимает Анну к себе и мягко гладит ее по голове, пока та все-таки дает волю эмоциям и начинает безутешно плакать. — Не говори о смерти. Особенно о своей. Прошу тебя…       — Из-за него я сильно изменилась… — более дрожащим голосом признается Анна. — Я переставала узнавать себя в зеркале, задаваясь вопросом, кто в нем отражается. Стала придираться ко всему, что касается моего внешнего вида. Мне все перестало нравиться! Я могла часами сидеть перед зеркалом и искать причину покритиковать себя. И когда я находила то, что было для меня недостатком, то смотрела себе в глаза и… Говорила: «Ну ты и уродина! Как ты вообще можешь жить на этом свете? Бездарная и безмозглая идиотка!». Могла повторять это по несколько раз как робот и все больше верила, что это правда.       — Нет, Анна, это совсем не так.       — Отец с матерью постоянно называли меня красивой и милой и говорили, что я слишком критична к себе. Но я упорно твердила, что это не так. Приводила тысячу аргументов, дабы доказать, что они крупно ошибаются.       — Нет-нет, ты не уродина и не бестолковая, — мягко и уверенно возражает Даниэль, нежно гладя Анну по голове, и мило целует ее в макушку. — Для всех нас ты – красавица и умница с кучей талантов. Никто не считает тебя той, кем называл тот больной человек.       — Господи… Какая же я была дура… Глупой безмозглой дурой, которая наивно думала, что Джулиан изменится, глядя на его фальшивые истерики и попытки выдавить хоть слезинку. В какой-то момент я подумала, что смогу изменить его и сделать хоть немного мягче. Но это была моя глупейшая ошибка.       — Ты не виновата в этом, Анна. Трудно распознать такого человека, как Поттер. Он вроде бы и будет улыбаться тебе, быть с тобой вежливым и казаться для всех мужчиной мечты. Но в какой-то момент ему снесет крышу. Этот человек начнет оскорблять и унижать и даже избивать тебя.       — Но я-то сразу поняла, что он – гад. Поэтому и бежала от него и его семьи все эти годы. Но… Поддалась отчаянию и уговорам отца и… Связалась с ним. С целым планом мести…       — Ты ничего не смогла бы сделать. И твоей вины в его безумии нет.       — Но он ненавидел меня из-за того, что я отвергла его.       — Может быть. Но он и до этого был озлоблен. Например, из-за истории с издевательствами из-за лишнего веса. И его папаша добавлял масла в огонь. Все это происходило еще до того, как он решил заявить о том, что любит тебя.       — А я, идиотка, думала, что смогу полюбить его… Смогу позлить тебя… Я была одержима желанием отомстить тебе за твое «предательство». И… — Анна снова тихо шмыгает носом. — Из-за своего упрямства я пережила самый настоящий ад… Из которого меня чудом вытащили живой, но другой. С полностью измененным сознанием.       — Анна, пожалуйста, перестань винить себя во всем, — с грустью во взгляде умоляет Даниэль, по-прежнему крепко прижимая Анну к себе, нежно гладя ее по голове и прикладывая ладонь к ее щеке, пока та слегка дрожит и тихонько плачет. — Ты ни в чем не виновата.       — За что мне все это? — издает тихий всхлип Анна, отстраняется от Даниэля, на секунду закрывает лицо руками и проводит ими по ее волосам. — За что? Почему именно я?       — Не ищи тому причину. Ты просто стала жертвой. Этот человек оказался в твоей жизни в неподходящее время.       — Это невыносимо… — Анна с дрожащим всхлипом кладет голову на колени Даниэля, которые она начинает гладить. — Невыносимо. Я в отчаянии.       — Все будет хорошо, моя девочка, — уверенно обещает Даниэль, перебирая волосы Анны. — Не плачь.       — Как мне снова стать самой? — тихим, дрожащим, полными отчаяния голосом задается вопросом Анна. — Как, Даниэль? Что мне делать?       — Обещаю, однажды тебе станет намного лучше.       — Я снова хочу быть собой. Хочу поверить в себя, в свою красоту… Обрести уверенность… Хочу верить тем, кто называет меня красивой и талантливой… И быть уверенной в том, что я могу принести кому-то пользу. — Анна издает тихий всхлип. — Я больше не хочу шарахаться от своего отражения, вспоминать о тех ужасных побоях, что едва не довели меня до смерти, и бояться, что кто-то может снова дать мне пощечину, ударить обо что-то головой и ногами дать в живот или по спине…       — Этого больше не повторится. Ты пережила что-то подобное в первый и последний раз.       — Я не хочу больше жить в страхе! Не хочу! Я устала! Устала! Устала!       — Тише-тише, малышка, не плачь… — мягко успокаивает Даниэль, положив руку Анне на затылок и мягко погладив по спине. — Все хорошо, больше никто не посмеет оскорбить или избить тебя. Мы никому не дадим тебя в обиду, а я разорву любого, кто причинит тебе хоть малейшую боль.       — Я до сих пор трясусь… И боюсь, что меня могут оскорбить или ударить. Что начнут жестоко избивать. Знаешь, как это невыносимо – жить в страхе и постоянно осматриваться вокруг, чтобы узнать, нет ли поблизости Джулиана.       — Не надо бояться. Этот человек в тюрьме и еще очень долго оттуда не выйдет.       — Я боюсь… Страшно боюсь… Мне страшно…       — Значит, ты и меня боишься?       — Стыдно в этом признаться… Но… Да… Я боюсь. — Анна в очередной раз шмыгает носом. — Боюсь.       — Анна, родная…       — Это правда, Даниэль. Я боюсь. То есть… Я боюсь не тебя… Ты… Ничего такого не думай… Просто может случиться такое, что ты психанешь и набросишь на меня… Я трясусь от мысли, что кто-то захочет сделать со мной то же, что и Джулиан.       — Нет, Анна, что ты такое говоришь! — качает головой Даниэль и мягко гладит плечо Анны. — Чтобы я избил девушку или поднял на нее руку? Да мои родители бы точно отказались от меня, если бы им это стало известно! Знаешь, как они ругали меня даже тогда, когда я просто дергал девчонок за волосы, будучи ребенком. Когда хотел привлечь внимание какой-нибудь симпатичной девчушки.       — Я знаю, милый. Знаю… И… Несмотря на все это, я доверяю тебе… И тем, кого ты знаешь… Сердце говорит мне, что рядом с тобой мне будет хорошо.       — Прошу, не говори, что ты меня боишься. Этими словами ты причиняешь мне огромную боль.       — Наверное, после истории с Джулианом я должна начать бояться всех мужчин и перестать верить им. Но я не боюсь. Не боюсь, по крайней мере, тебя и парней… Вы смогли убедить меня в том, что я могу доверять вам… Хотя я никогда и не боялась вас… Я знаю, что вы все – чудесные ребята.       — Тебе нечего бояться меня и моих друзей, принцесса, — уверенно отвечает Даниэль, нежно проведя тыльной стороной руки по щеке Анны. — Парням я доверяю как себе, прекрасно знаю, какие они, и считаю их своими братьями. Если бы хоть кто-то был опасен для тебя, я бы ни за что не подпустил тебя к ним.       — Я знаю… Знаю…       К этому моменту Анна перестает себя сдерживать и начинает плакать уже намного сильнее, все еще будучи не в силах спокойно думать обо всех тех ужасах, что ей пришлось пережить, когда она была одинока и беззащитна.       — Ты должна забыть этот кошмар, Анна, — поцеловав Анну в макушку и убрав с ее глаз пару прядей, мягко говорит Даниэль. — Надо вычеркнуть это из своей памяти. Я прекрасно понимаю, что для тебя это будет трудно, но знаю, что ты сможешь. Ты – мой воин. Стойкий солдатик. У тебя потрясающая сила воли. А если ты чего-то очень сильно захочешь, то сможешь добиться этого. Потому что ты – девушка целеустремленная.       — Я была такой, — сильно дрожащим голосом произносит Анна. — Но сейчас – нет. Я слабая, трусливая и неуверенная в себе.       — Слабый человек не выкарабкался бы, когда все предрекали ему гибель. Когда он был новорожденным ребенком… Не сумел бы выжить после таких зверских избиений. А трусливый человек не находил бы в себе силы хоть как-то огрызаться и защищаться, когда ему не на кого надеяться.       — Я не верю… — Анна медленно принимает сидячее положение. — Не верю, что смогу стать прежней. Но так хочу этого. Хочу с удовольствием смотреть на себя в зеркало и видеть в нем счастливую девушку с блеском в глазах и улыбкой на лице.       — Так и будет, любимая, — уверенно обещает Даниэль, нежно гладя Анну по голове. — Да, на это нужно время, но скоро все будет как раньше. Я тебе обещаю.       — Помоги мне, Даниэль, — громко всхлипнув и со сильной дрожью в теле и жалостью в мокрых глазах посмотрев на Даниэля, отчаянно умоляет Анна. — Помоги навсегда забыть этот ужас! Помоги мне заново влюбиться в себя. Научи уверенно смотреть на себя в зеркало и радоваться своему отражению.       — Конечно, солнце мое, я…       — Умоляю, сделай что-нибудь! — чуть громче и отчаяннее умоляет Анна. — Ты – единственный, кто может помочь мне покончить с этим кошмаром.       — Анна, послушай…       — Пожалуйста, любимый. — Анна крепко берет Даниэля за руки. — Ты – моя последняя надежда! Умоляю, помоги мне… Сейчас ты нужен мне как никогда ранее. Я хочу любить себя. Хочу считать себя красивой и особенной. И перестать бояться, что на меня кто-то может в любой момент наброситься. Я не хочу быть пугливым параноиком. Не хочу!       Пока Анна продолжает душераздирающе плакать и сильно дрожать, Даниэль заключает ее в свои крепкие объятия, чувствуя, как его сердце в этот момент неприятно сжимается, слыша громкие всхлипы своей возлюбленной, которая утыкается носом ему в плечо и крепко сжимает мужчину так, словно она до смерти боится его отпустить.       — Т-с-с-с, все хорошо, не плачь, — нежно гладя Анну по голове, мягко произносит Даниэль. — Я сделаю все, чтобы ты снова поверила в себя и забыла весь этот ужас раз и навсегда.       — Правда? — тихо шмыгает носом Анна.       — Очень скоро ты вновь начнешь радоваться своему отражению в зеркале и светиться от счастья. И любить себя так, как до всей этой истории.       — Я так этого хочу.       — Я сделаю все возможное и невозможное. — Даниэль мило целует Анну в макушку. — И прежде всего запомни одну вещь: для меня ты всегда будешь красавицей, а в твоих талантах и способностях я никогда не сомневался.       — Но я сомневаюсь.       — Не смей верить всему, что тебе наговорили эти два больных человека. Тебя не должно волновать, что они думают о тебе и твоих близких. Это больные люди. Недовольные жизнью.       Анна ничего не говорит и лишь издает пару тихих всхлипов, пока она крепко обнимает Даниэля и прячет свое лицо где-то в его груди.       — Не надо ничего говорить, — мягко говорит Даниэль. — Просто слушай меня и запоминай мои слова.       — Это невыносимо, — сильно дрожащим голосом произносит Анна. — Я чувствую, что схожу с ума.       — Я всегда любил тебя такой, какая ты есть. Мне нравилось все то, что у тебя было, когда мы с тобой только начали общаться. И я не хочу, чтобы ты что-то меняла в себе в угоду кому-то. Чтобы ты мучила себя ради того, чтобы стать другой. Надо всегда оставаться собой – той, кем тебе комфортно быть.       — Я не хотела меняться… Но меня заставили. Заставили забыть о том, кто я есть. Я стала другой.       — Теперь ты можешь снова стать собой. И больше никто не упрекнет тебя за это и не попытается изменить.       — И я больше не буду слышать гадости? Не буду слышать, что я бездарная и бесполезная уродина, которой нет места в этом мире?       — Нет, Анна, я больше ничего не хочу об этом слышать. Запомни и заруби себе на носу: ты – красавица! Красавица, у которой полно талантов!       — Но…       — И это не обсуждается! — твердо произносит Даниэль. — Пусть хоть кто-нибудь попробует возразить и сказать, что это ложь – я не знаю, что сделаю. Моя девушка красивая снаружи и внутри. Талантливая, заботливая, добрая, образованная, умная, интеллигентная… Я могу долго перечислять твои достоинства.       — Правда?       — Никогда не забывай, чему тебя научили, и о том, что тебе привили твои родители. И всегда оставайся такой, какая ты сейчас есть. Независимо от того, кто что говорит. Одна из самых глупых вещей, которую может сделать человек, – это попытаться изменить себя кому-то в угоду и исполнять все его желания, даже если подобное доставляет ему жуткий дискомфорт.       Даниэль несколько секунд молча старается утешить Анну, мягко поглаживая ее по голове, прижимая к себе как можно ближе и иногда мило целуя ее в макушку, висок или щеку.       — Обещаешь помочь мне? — дрожащим голосом спрашивает Анна и издает тихий всхлип. — Обещаешь сделать хоть что-нибудь, чтобы я перестала чувствовать себя бесполезной и безмозглой уродиной?       — Обещаю, хорошая моя, обещаю, — мягко отвечает Даниэль и нежно гладит Анну по щеке. — Только прошу, перестань плакать. Мне больно видеть тебя такой в таком состоянии. Сердце сжимается так же, как и тогда, когда ты была без сознания в больнице.       — Делай что хочешь, но помоги мне. Пожалуйста… Я не знаю, что мне делать. Не знаю, как снова стать прежней Анной.       — Все потихоньку наладится.       — Если поможешь мне стать прежней, то можешь просить у меня чего угодно. Клянусь, Даниэль, для тебя я сделаю даже невозможное.       — Я делаю все это ради любви к тебе. Ради желания видеть тебя счастливой.       — Я всегда буду рядом с тобой… И никогда не брошу. Никогда! Даже если ты снова все забудешь, а кто-то воспользуется этим и «заставит» тебя «предать» меня! Больше я совершу такой ошибки. Клянусь, Даниэль!       — Я знаю, милая, знаю. — Даниэль мило целует Анну в макушку. — Просто доверься мне и позволь сделать все необходимое. Будь уверена, уже через некоторое время ты и вспоминать не будешь то, что произошло. Для тебя все это останется в прошлом.       — Я так мечтаю забыть весь этот ад и поверить тем, кто говорит мне приятные вещи.       — Так и будет, любовь моя, обещаю…       Даниэль еще некоторое время успокаивает Анну как маленького ребенка, позволяя ей крепко обнимать его столько, сколько ей захочется, пока та прижимается к нему как к чему-то важному. И надо сказать, его нежная ласка и приятные слова, сказанные очень мягким и тихим голосом, хорошо влияют на девушку, и она вскоре перестает плакать навзрыд.       — Ну все, малыш, успокойся, — мягко просит Даниэль. — Успокойся… Вспомни, какой радостной ты была несколько минут назад. Я был так рад видеть тебя такой. Был рад видеть улыбку на твоем лице. Порадуй меня и сейчас. Пожалуйста…       Перед тем, как что-то сказать, Анна медленно отстраняется от Даниэля и шмыгает носом, на секунду переведя взгляд вниз и заправив некоторые пряди волос за уши.       — Это так мило, знаешь… — сквозь слезы мило улыбается Анна. — Слышать… Как тебя называют малышом…       — Потому что ты и есть малыш, — скромно улыбается Даниэль, погладив Анну по щеке. — Мой любимый и самый дорогой на свете малыш, которого я просто обожаю.       — Даниэль… — с более широкой улыбкой заливается краской Анна.       — Обожаю! Люблю всем сердцем. Люблю свою удивительно добрую, невероятно заботливую и нереально красивую девочку.       — Слушаю все это и не верю своим ушам. Чувствую себя так, будто это сон.       — Нет, милая, это не сон. — Даниэль оставляет короткий поцелуй на губах Анны. — Ты здесь, рядом со мной. У меня дома. В безопасности. Окруженная любовью и заботой.       Анна ничего не говорит и с тихим всхлипом прикрывает рот рукой.       — И да, есть кое-что, что я не хочу больше видеть, — уверенно говорит Даниэль, берет Анну за подбородок, поднимает ее лицо и аккуратно вытирает слезы с ее щеки и под глазами. — Не надо плакать. Я не люблю, когда ты плачешь и страдаешь. Ведь я страдаю и хочу плакать вместе с тобой.       — Прости… — тихим, дрожащим голосом произносит Анна. — Я… Ничего не могу сделать.       — Я понимаю, но мне безумно больно видеть тебя такой. Ты же не хочешь, чтобы я страдал? Верно?       — Конечно, нет… — со скромной улыбкой качает головой Анна. — Я тоже страдаю… Когда вижу тебя расстроенным. Вижу, как ты страдаешь.       — Ты порадуешь меня, если будешь почаще улыбаться. Если у тебя всегда будет хорошее настроение.       — Не уверена, что у меня получится…       — У тебя все получится, принцесса. — Даниэль с легкой улыбкой приобнимает Анну и мило целует ее глаза. — Ты у меня девочка сильная. Со всем справишься. Все переживешь.       — Хорошо… — с едва заметной улыбкой произносит Анна и тихо шмыгает носом, вытирая те слезы, что остались у нее на лице. — Я постараюсь… Обещаю…       — Все будет хорошо, солнышко, я рядом. — Даниэль целует Анну в щеку. — И всегда буду.       — Хочу верить… — Анна бросает взгляд на свою руку с синяками и тихо вздыхает. — Надеюсь, эти синяки пройдут уже скоро. Тогда у меня не было бы повода вспоминать весь этот ужас. Ведь когда я смотрю на них, то вспоминаю все, что тогда было. Мое тело содрогается, стоит только подумать о том, как меня безжалостно били руками и ногами.       — Скоро от них не останется и следа, — уверенно обещает Даниэль, тыльной стороной руки гладит Анну по щеке. — Синяки уже стали бледными. А значит, скоро пройдут.       — По крайней мере, мне уже не больно, когда кто-то к ним прикасается.       — Ничего, милая. — Даниэль мягко берет Анну за руку, нежно гладит ее со всех сторон и аккуратно дотрагивается до некоторых ее синяков. — А чтобы они прошли еще быстрее, я буду как можно больше целовать их и гладить.       Даниэль нежно целует тот синяк, что расположен на кисти руки Анны, ненадолго заострив внимание на шраме, что остался у нее после нападения собаки.       — Даниэль… — скромно улыбается Анна и тихо шмыгает носом, вытирая глаза от остатков слез.       Даниэль молча целует еще пару синяков на запястье Анны и протягивает руки со словами:       — Иди ко мне, принцесса.       Как только Анна подсаживается поближе к Даниэлю, тот нежно обнимает ее, одаривает милым поцелуем в лоб и гладит по голове. Пока та медленно водит руками по его спине с чувством полного спокойствия и наслаждения, кладет голову ему на плечо и намного шире улыбается, все больше убеждаясь в том, что она поступила правильно, решив остаться с этим человеком и позволив ему позаботиться о ней.       — Я так люблю тебя милый, — с легкой улыбкой мягко шепчет Анна.       — И я тоже очень люблю тебя, красавица моя, — с широкой улыбкой уверенно отвечает Даниэль.       Еще несколько секунд побыв в объятиях друг друга и почувствовав себя намного лучше, Анна и Даниэль медленно отстраняются друг от друга. Мужчина целует девушку в нос, заправляет ее рыжую прядь за ухо и проводит тыльной стороной руки по щеке, пока она нежно смотрит на него и немного лохматит ему волосы. Затем его взгляд падает на плечо возлюбленной, с которого спадает рукав его футболки. На нем также есть пара синяков, которые он с огромной нежностью и любовью целует, заставляя ее скромно улыбнуться. А немного поколебавшись, Перкинс оставляет нежный, короткий поцелуй на каждом синяке, который видит на ее плечах, шее, ключицах, груди и руках. Также он одаривает лаской ее слегка ободранные колени, мысленно восхитившись красотой женских стройных ног, синяки на которых получают от него достаточно внимания.       Анна расплывается в широкой улыбке все больше и больше и порой тихо хихикает от скромности, пока на ее щеках выступает легкий румянец, а глаза красные и заплаканные, но счастливые и полные блеска. Девушка впервые за долгое время ощущает себя по-настоящему счастливой и любимой человеком, на которого ею возложены большие надежды. Но еще больше ей нравится видеть то, каким счастливым и веселым стал ее возлюбленный, который уже не выглядит таким подавленным, как некоторое время назад. А как только Даниэль целует каждый ее синяк, он нежно смотрит на Анну, обнажая свою искреннюю, широкую улыбку, и кончиком носа игриво трется об ее нос, пока та не может сдержать тихое хихиканье. В какой-то момент они оба замирают и с легкой улыбкой на лице смотрят друг другу в глаза. А немного погодя мужчина немного дразнит девушку, несколько раз сначала резко приблизившись к ней, чтобы поцеловать, но потом внезапно отстранившись.       Поначалу она никак не реагирует на провокацию, но потом в какой-то момент без предупреждений одаривает его продолжительным поцелуем в губы, запустив руку в волосы возлюбленного и кончиками пальцев начав мягко гладить заднюю часть его шеи. Тот с радостью отвечает взаимностью, прикладывает ладонь к ее затылку и нежно гладит женские плечи, чувствуя, как волна тепла медленно распространяется по всему его телу. Немного погодя Даниэль не отказывает себе в желании поласкать губами шею Анны и покрыть ее волнительными и нежными поцелуями, что заставляют каждую мышцу тела содрогнуться, а сердце забиться в разы чаще. В качестве благодарности девушка одаривает мужчину еще одним продолжительным поцелуем в губы, на который тот мгновенно отвечает, сцепив свои пальцы обеих рук с ее пальцами. Немного позже влюбленные начинает ласкать лица друг друга, гладят, сжимают, оттягивают волосы и нежно оттягивают или зажимают губы любимого человека, время от времени издавая тихие стоны, довольно тяжело дыша и испытывая легкое головокружение.       — Эй, ну хватит! — скромно хихикает Анна в тот момент, когда Даниэль носом щекочет ее шею. — Мне щекотно!       — Я тут не причем, — хитро улыбается Даниэль. — Мною руководят мои чувства к тебе.       — Ах так! — Анна игриво прикусывает самый чувствительный участок кожи на изгибе шеи Даниэля.       — Эй, ты собралась оставить на мне засос? — сквозь тихий смех интересуется Даниэль.       — А ты собрался убить меня своей щекоткой? — задает встречный вопрос Анна, пока Даниэль щекочет ее шею уже кончиками пальцев, даже если она пытается втянуть ее в себя. — Перкинс! Перкинс, хватит!       — Ну дай мне свою шейку, — более низким, тихим голосом произносит Даниэль. — Где твоя нежная шейка?       — Отстань!       — Дай шейку, говорю. — Даниэль кончиком носа трется об нос Анны и затем слегка прикусывает его. — Хочу шейку…       — Нет чтобы поцеловать так, чтобы свести меня с ума! А ты решил поиграть!       — А я хочу пошалить! Знаешь, как я давно не игрался!       — Ну ты и ребенок!       — Ну ладно, красавица, не будь вредной.       Стоит Даниэлю только убрать волосы Анны в сторону и открыть себе вид на изгиб ее шеи, как она несколько раз легонько хлопает его по руке и начинает щекотать его где только можно. Тот сразу же съеживается и заливается громким, заразительным смехом и пытается прикрыть самые уязвимые места на своем теле.       — Эй, не надо! — восклицает Даниэль, прикрывая руками грудь, которую так хочет пощекотать Анна. — Мне щекотно! Не надо! Анна! Не надо!       — А будешь думать, прежде чем что-то делать, — с хитрой улыбкой уверено заявляет Анна.       — Ах так! Ну ладно, куколка! Поймаю – защекочу!       Молодые люди начинают дурачиться, с каждой секундой хихикая все громче, в шутку борясь друг с другом с помощью рук и ног и пытаясь подпортить непричесанные волосы. Девушка иногда легонько шлепает мужчину куда только можно и пинается ногами, а тот не оставляет попыток пощекотать ее. Возможно, дело могло бы запросто дойти и до избиения подушками, но в какой-то момент Даниэль с хитрой улыбкой на лице с легкостью валит Анну на кровать, задирает руки у нее над головой и прижимает их к кровати, пока та издает негромкий писк. А затем он одаривает ее продолжительным поцелуем в губы. Хоть она и отвечает на него, но еще некоторое время тихонько мычит и пытается вырваться. Впрочем, мужчина делает это настолько восхитительно, что у нее на мгновение замирает сердце, а она сама с чувством жара безотказно отдает себя в его руки. А когда Перкинс оставляет на изгибе шеи любимой и передней ее части несколько коротких, волнительных поцелуев, Сеймур с прикрытыми или закатанными глазами издает несколько тихих, чувственных стонов, грациозно выгнув спину. Чуть позже Даниэль отстраняется от Анны и просто нежно гладит ее по голове, пока она с широкой улыбкой смотрит на него нежным взглядом, в какой-то момент немного поправив тяжело дышащему мужчине волосы и погладив по щеке, на которой красуется легкий румянец.       — Ты все также бесподобен, — тихим, низким голосом признается Анна. — Все еще умеешь сводить меня с ума.       — А иначе и быть не может, — тихим, низким голосом отвечает Даниэль.       — Но ты способен куда на большее.       — М-м-м, какая ты нетерпеливая.       — Не могу устоять, когда рядом со мной находится такой привлекательный мужчина.       — Понимаю, принцесса. Никто не может устоять против моих чар. Никто…       Даниэль одаривает Анну волнительным, продолжительным поцелуем, на который та безропотно отвечает, закинув одну руку вокруг ее шеи, а вторую обвив вокруг его талии и начав уверенно водить ладонью по спине, кожу на которой она слегка царапает. А когда мужчина оставляет парочку поцелуев на другом изгибе ее шеи, влюбленные слышат какой-то странный звук, заставивший их слегка вздрогнуть. Перкинс быстро отстраняется от девушки, переводит взгляд на столик, стоящий с его стороны кровати, и обнаруживает, что это вибрирует его мобильный телефон.       — Ну вот… — с закатанными глазами разочарованно вздыхает Даниэль. — Как не вовремя…       Даниэлю ничего не остается, кроме как дотянуться до столика, взять свой телефон и посмотреть на экран.       — Друзья, как всегда, никогда не дают скучать, — увидев знакомый номер, по-доброму усмехается Даниэль. — И поспать.       — Это кто-то из парней? — уточняет Анна.       — Ну а кто же еще не может прожить без меня больше одного дня? — Даниэль с легкой улыбкой ложится и кладет голову на подушку. — Ладно… Притворюсь, что я еще сплю.       Даниэль с усталым стоном проводит пальцем по сенсорному экрану телефона, пока Анна с хитрой улыбкой водит своей мягкой, теплой ладонью по его животу.       — Да, что? — приложив руку ко лбу, устало спрашивает Даниэль.       — Перкинс, может, хотя бы ты объяснишь, где тебя носит? — возмущается обладатель знакомого голоса. — Я что должен опять отдуваться за вас троих?       — Терренс? Это ты что ли?       — Нет, это Брианна Армстронг! — иронично восклицает Терренс.       — Очень смешно! На Брианну ты совсем ты тянешь!       — Ну так что? Скажешь, когда я тебя увижу?       — Что, МакКлайф, не уж-то уже соскучился по мне? — хитро улыбается Даниэль.       — Хватит шутки шутить! Лучше тащи свою задницу сюда и не заставляй меня нервничать. Так же, как и эти два балбеса!       — Ох… — чуть хрипловатым голосом произносит Даниэль, лениво переворачивается на бок, не имея нужды притворяться, что он ничего не понимает спросонья. — Чувак, говори помедленнее. Я только проснулся и не могу понять ничего из того, что ты там тараторишь.       — Что? — удивляется Терренс. — Даниэль, ты это серьезно? Ты еще дрыхнешь?       — А что такого? Имею право!       — Блять! Да ты хоть знаешь, сколько сейчас время?       — Ну просвяти меня.       — Пятнадцать минут первого.       — Нормально!       — Нормально? А ничего, что нам надо встретиться с Джорджем?       — Что? Встретиться с Джорджем? — Даниэль быстро принимает сидячее положение и удивленно уставляется в одну точку, пока Анна с интересом наблюдает за ним, со спины обвивает руками его шею и оставляет пару поцелуев на мужском плече. — О чем ты говоришь, Терренс? Джордж же еще не вернулся в город!       — Вообще-то, я отправил сообщение в WhatsApp вам троим, в котором сказал, что он позвонил мне с утра пораньше, сообщил, что вернулся вчера и попросил встретиться с ним сегодня же в час дня.       — Ты написал сообщение?       — Ах да, прости. Я забыл, что в это время ты еще дрых к верху пузом.       — Э-э-э, а во сколько?       — В девять утра.       — В девять утра? — Даниэль по-доброму усмехается. — Серьезно, МакКлайф? В девять утра у меня самый сон! Я ни за что не проснусь в это время, если мне не надо куда-то идти.       — Вот об этом я и говорю!       — Ох, черт… — Даниэль с усталым вздохом проводит рукой по лицу.       — Вот и из-за таких сонь, вроде тебя, я на всякий случай позвонил Эдварду и Питеру и сказал обо всем, что написал. И тебе попробовал позвонить, но не слишком надеялся, что ты обрадуешь меня ответом.       — Пора бы зарубить себе на носу, что я не жаворонок. — Даниэль запускает пальцы в свои волосы. — Уже столько времени знаешь меня, а все не запомнишь.       — Ох, ладно, проехали! — резко выдыхает Терренс. — Короче, Даниэль, у меня нет времени все объяснять. Просто поднимай свою ленивую задницу с кровати, одевайся и дуй на встречу.       — Что, прямо сейчас?       — Да, сейчас! Смит попросил нас приехать к часу.       — Что? К часу? Ты серьезно?       — И предупреждаю: если вы трое не появитесь в самое ближайшее время, я не знаю, что с вами сделаю. Уж тебя я точно вытащу из кровати, когда приеду к тебе домой. Клянусь, я потащу за собой в любом виде, пусть даже и в одних труселях.       — А Эдвард и Питер еще не приехали?       — Нет, тоже где-то шляются! А Роуз, походу, опять не с той ноги встал. Был страшно нервный и наорал на меня. И на кого-то там ругался. И этот мелкий спиногрыз снова где-то шляется! Не достучишься до него!       — Он что, не дома?       — Нет, я звонил домой, но отец сказал, что Эдвард свалил куда-то еще утром.       — Ну тогда не знаю. Я с ними еще не разговаривал.       — А хотя подожди… — Терренс на пару секунд замолкает. — Нет, вон мой братец! Ковыляет сюда довольный и бодрый… В моей кожанке? Когда это он успел стырить ее?       — Ох… — Даниэль быстро прочищает горло и резко проводит рукой по лицу. — Ладно, я все понял. Постараюсь приехать поскорее. Только скажи, куда ехать. Или мне искать тебя по спутнику в космосе?       — Я все написал в WhatsApp. У меня нет времени что-то объяснять. Я еще должен узнать, где носит Питера и поторопить его, ибо от него мне так и не удалось ничего добиться.       — Ладно-ладно, понял. Я уже собираюсь и выезжаю.       — Лучше поторопись.       — Да, а Джордж еще не приехал?       — Нет еще. Но времени мало. Так что шевели булками.       — Хорошо, я еду. Еще увидимся.       Даниэль отключает звонок, кладет телефон на столик, снова кладет голову на подушку и резко выдыхает, проведя руками по своему лицу.       — Это был Терренс? — с интересом спрашивает Анна.       — Да, собственной персоной, — подтверждает Даниэль.       — И что ему надо?       — В час мы с парнями должны встретиться с Джорджем.       — С Джорджем? Но ты же говорил, что он приедет завтра!       — Оказывается, он приехал еще вчера. А сегодня позвонил Терренсу с просьбой собрать всех нас.       — Вот как…       — Кстати, он сказал, что написал сообщение… — Даниэль принимает сидячее положение, быстро открывает свой WhatsApp и просматривает все сообщения в групповом чате с Терренсом, Питером и Эдвардом, удерживая свой вес на одной руке. — Да, МакКлайф и правда написал. В девять утра. Ну а я, разумеется, не слышал.       — Смит мог бы сказать о встрече заранее, а не за пару-тройку часов до нее.       — Согласен. Но я удивлен, что он не позвонил нам за несколько минут до часа.       — Да уж, — скромно хихикает Анна.       — Эй, мы встречаемся в летнем кафе, которое находится не очень далеко от моего дома. Если повезет – я доеду туда минут за десять-пятнадцать.       — Тебе нужно ехать прямо сейчас?       — Да… Я очень сожалею, принцесса, но наше времяпрепровождение закончилось.       — Ну что ж… — с грустной улыбкой пожимает плечами Анна. — Раз нужно – поезжай на встречу с парнями и Джорджем.       — Поверь, мне тоже очень грустно, что мы не сможем еще немного побыть вместе, — скромно улыбается Даниэль. — Но впереди у нас будет еще сотни таких встреч. Это не последний раз, когда мы встречаемся.       — Я знаю… Поезжай на встречу. А я буду собираться домой.       — Этот дом всегда будет твоим. Ты – та, кого я всегда рад здесь видеть. Можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь и брать что угодно.       — Спасибо, любимый. Это очень мило с твоей стороны.       — Позавтракай здесь, а потом поезжай к родителям. Если нужно, я могу оставить деньги на такси.       — О, нет, спасибо, у меня есть деньги. Не беспокойся.       — Ладно. Но прошу, не отказывайся от завтрака. Мой холодильник полный, и ты можешь взять все, что захочешь. А когда решишь уходить, то просто закроешь входную дверь запасными ключами и оставишь их под ковриком.       — А ты будешь что-нибудь есть? Может, я успею что-то быстро сделать?       — Нет, я только выпью кофе. А съем что-нибудь в кафе. Все равно мы с парнями встречаемся там.       — Ну ладно.       — Ладно, я пойду приведу себя в порядок. Зубы, душ, волосы, одежда…       — Ну а я пока включу чайник.       — Хорошо.       Даниэль со скромной улыбкой одаривает Анну нежным, продолжительным поцелуй в губы, держа в руках ее лицо, целует ее в лоб и гладит обе щеки. Только после этого мужчина лениво садится на край кровати, немного крутит шеей и какое-то время потягивается. Девушка, находясь позади него и восхищаясь шикарным видом на мужские мышцы, поддается соблазну, нежно помассировав его широкие плечи и спину и оставив несколько поцелуев у него на лопатках с целью немного подразнить его. И это заставляет Перкинса широко улыбнуться и почувствовать легкую дрожь и мучительное напряжение где-то в области паха.       — Эй, ну мне же идти надо, — скромно хихикает Даниэль.       — Я только чуть-чуть, — невинно улыбается Анна, оставляет короткий поцелуй на лопатках Даниэля и проводит руками по его позвоночнику, а кончиками пальцев – по спине. — Не могу себя контролировать…       — Если я не приеду вовремя, МакКлайф-старший сожрет меня с потрохами.       — Не сожрет, не переживай. — Анна оставляет парочку поцелуев на изгибе шеи Даниэля и месте за его ухом, параллельно расположив руки у него на груди.       — Ну все, Анна, отпускай меня. Отпускай, пока я не наплевал на все и не остался с тобой.       — Еще немножко… — тихо скулит Анна и проводит губами по уху Даниэля, который слегка напрягается, пока его кожу на шее опаляет горячее дыхание девушки.       — Парни уже ждут меня… — Даниэль нервно сглатывает с учащенным дыханием. — И Смит…       — Ох, ну ладно. — Анна отстраняется от Даниэля и мило целует его в щеку. — Так и быть. Уделю твоему шикарному телу внимание в следующий раз. И тогда ты ужу точно станешь моим.       — Ар-р, ненасытная ты моя тигрица.       — Ну все, давай топай, — мило улыбается Анна и оставляет короткий чмок на губах Даниэля. — Я не хочу, чтобы парни настучали тебе по голове.       — Жди меня на кухне.       Через пару секунд Даниэль окончательно встает и куда-то уходит из комнаты, на ходу подтягивая приспущенные штаны. Анна же с широкой улыбкой провожает мужчину и снова ловит себя на том, что она без стеснения сканирует его полуобнаженное тело и восхищается им. Это заставляет ее скромно улыбнуться самой себе и почувствовать, как щеки начинают будто бы гореть. А в какой-то момент Анна полной грудью вдыхает аромат футболки, что выглядит на ней как экстремальное мини-платье, будучи не в силах поверить, что все эти поцелуи и объятия не были ее прекрасным сном.       

***

      Даниэлю удалось быстро приехать в нужное место, где ему нужно встретиться с Терренсом, Эдвардом, Питером и Джорджем. С любимыми песнями в машине, под которые он с радостью подпевает и постукивает пальцами по рулю, мужчина с ветерком гоняет по пустым дорогам без пробок. Он видит небольшую парковку, которая, однако, находится далеко от нужного кафе, заезжает на нее и ставит машину на одно из многочисленных свободных мест. Осмотревшись по сторонам, отключив мотор и радио и взяв свой мобильный телефон, который он кладет в карман черной джинсовой куртки, мужчина покидает автомобиль и одним нажатием кнопки на ключе запирает его. Даниэль видит много людей на парковке, которые то идут в сторону кафе, то выходят оттуда с целыми пакетами, и где-то вдалеке замечает знакомые ему машины, принадлежащие Терренсу, Питеру и Эдварду.       — Твою мать, неужели я опоздал? — тихо бубнит себе под нос Даниэль. — Они трое уже здесь…       Даниэль решает немного поторопиться и быстрым, уверенным шагом направляется в сторону кафе. К этому времени солнце опять зашло за тучи, и на улице стало мрачно. Однако это никак не влияет на прекрасное настроение мужчины, который все-таки помирился с Анной. Несмотря на желание поделиться этой радостью едва ли не со всем миром, мужчина предпочитает вести себя сдержанно, хотя и не перестает вспоминать, как они с девушкой нежились в кровати и проводили вместе шикарное время. Из-за чего Перкинс не замечает, как практически доходит до самого кафе, где его уже должны ждать друзья и менеджер. В какой-то момент ему на глаза попадается небольшая палатка, в которой продают какие-то сладости, напитки и всякое такое. Подойдя к ней поближе, мужчина видит очень знакомого человека со светлыми волосами, который явно чем-то недоволен и о чем-то спорит с продавщицей. Оказывается, это Питер. Даниэль решает подойти поздороваться, выдохнув с облегчением от мысли, что он не один опаздывает на встречу. Но подойдя довольно близко к палатке, он останавливается и слушает то, как блондин раздраженно разговаривает с продавщицей и активно жестикулирует.       — Я не понимаю, вам что так трудно поменять один товар на другой? — возмущается Питер. — Он же просроченный!       — Молодой человек, еще раз объясняю вам, я не собираюсь ничего менять, — сухо чеканит продавщица палатки. — Если хотите что-то – платите деньги. Здесь вам не благотворительный фонд!       — Вы серьезно? А если у вас все товары просроченные? Я что буду просто так класть вам деньги в вашу копилку, чтобы вы обогащались? Это как, вашу мать, называется?       — Так, ну-ка прекратите кричать на меня и ругаться! Вам что-то непонятно? Могу объяснить еще раз! Никто ничего не будем вам менять!       — Вы обязаны поменять товар, если он плохого качества!       — К вашему сведению, весь этот товар привезли только вчера, и он очень даже свежий.       — Да что вы говорите!       — Не пытайтесь забрать побольше за меньшие деньги. Здесь никаких акций по типу «два в одном» не будет!       — Не держите меня за дурака, женщина! Я знаю свои права и могу без проблем обменять и вернуть любой товар магазину.       — А вы пришли сюда мне лекцию прочитать? Делать вам больше нечего?       — К тому же, вы не дали мне никакого чека. Неужели делайте это специально, чтобы народ не смог предъявить вам претензии?       — Еще раз повторяю, нужен товар – платите. У меня тут все на счету, а выручка очень внимательно пересчитывается.       — То есть, вы отказывайтесь менять мне просроченный товар на свежий?       — Я уже миллион раз это сказала.       — Хорошо. Тогда верните деньги за некачественный товар. Я не буду брать вашу гадость и заберу полную стоимость того, что вы пытались мне впарить.       — Слушайте, молодой человек, оставьте меня в покое и дайте поработать.       — Ах так? Ну ладно! В таком случае я накатаю на вас жалобу в соответствующие органы! И очень надеюсь, что вашу палатку закроют после тщательной проверки. Чеки не выдаете, хотя обязаны давать его. Сдачу решили зажать. Просрочку продаете.       — Сейчас тут очередь образуется! А я не могу обслужить их, потому что вынуждена что-то объяснять таким глухим и безмозглым людям, как вы.       — О да, здесь большая очередь! — закатив глаза, громко восклицает Питер. — Прямо-таки все толкаются! Хотят любой ценой заполучить вашу гадость.       — Слушайте, вместо того чтобы умничать и строить из себя крутого, лучше бы делом занялись бы. Нашли бы работу и начали приносить какую-то пользу стране! У нас что, типа больше работы нет? Или молодежь окончательно обнаглела и хочет сразу в начальники? Хотят ни черта не делать, но хорошо зарабатывать! Тяжелый труд вообще перестали ценить!       — А вы советуйте это всем своим немногочисленным клиентам?       — Шатайтесь тут без дела, а страна страдает из-за таких лодырей, как вы. Нормальные люди с утра до вечера работают и деньги зарабатывают, а всякие грубияны бездельничают и мешают народу жить. Только учить всех можете, хотя у самих ни кола, ни двора!       — И зачем вы мне это говорите?       — На работу надо идти, парень, на работу! — громко заявляет продавщица. — Молодой здоровый мужик, а болтаешься как дерьмо в проруби! Такие, как вы, только и могут что хвалиться, трахаться с девочками и плодиться как кошки! Этому вы научились! А как работать – так единицы делают хоть что-то полезное. Где шахтеры, сварщики, строители, грузчики и еще многие другие, в ком так нуждается страна? Все, твою мать, никем не хотят быть! Максимум – перебирать бумажки! Махать кому-то ручкой, улыбаться или задницей вилять!       — Знайте что, идите-ка вы к черту! — Питер демонстративно выбрасывает кое-что из того, что он покупал в этой палатке, в мусорку прямо на глазах хабалистой продавщицы. — С таким хамским отношениям к клиентам, к вам скоро вообще никто не будет приходить.       — Не надо здесь выпендриваться! Жизни еще не видел, а уже вздумал учить старших! Вот будут свои дети – будешь читать им лекции! А я женщина взрослая и не собираюсь плясать под дудку всяких сопливых бездельников.       — Ну все, с меня довольно, — сухо произносит Питер. — Ноги моей больше не будет у вашей палатки! Желаю вам закрыться! Хотя я уверен, что все так и будет, зная, что здесь продается просроченный товар.       Питер резко разворачивается и с гордо поднятой головой уносит от сюда ноги, пока продавщица высовывается из маленького окошка и кричит блондину вслед:       — Ну и пожалуйста! Знаешь сколько клиентов в день здесь бывает! Хвостик будешь распушать перед своими друзьями и девками! Вот только появись здесь еще раз, паршивец! Я тебе так зад надеру, что мигом шелковым станешь! И начнешь приносить пользу своей стране! Вот распустились эти сопливые бездари! Совсем перестали старших уважать и ценить свою Родину! НА РАБОТУ ВАС ВСЕХ И НА УЧЕБУ! Наплодили бездельников и грубиянов! Государство только зря тратит на вас деньги! Бездельникам вообще ничего нельзя давать! А то все могут только брать, но отдавать свои должки никто не хочет! ПОТРЕБИТЕЛИ ЧЕРТОВЫ! ЭГОИСТЫ! БЕСТОЛОЧИ!       Питер прекрасно слышит всю эту лекцию, но ничего не говорит, а лишь тихонько фыркает и закатывает глаза, выглядя таким напряженным, что он готов выплеснуть агрессию на любого, кто попадется ему под руку.       — Еще одна любительница жизни поучить, — бубнит себе под нос Питер. — Сука, как же вы все меня задолбали…       Питер резким, быстрым шагом направляется туда, куда ему нужно, и не замечает, как в какой-то момент случайно налетает на Даниэля и едва не сбивает его с ног.       — Извините, — сухо бросает Питер.       А пока Питер продолжает свой путь, Даниэль удивленно пялится на него, задается вопросом, какая муха успела укусить парня, и решает окликнуть блондина, все еще оставаясь там, где он и стоит.       — Эй, куда это ты так спешишь? — интересуется Даниэль.       Питер резко останавливается, разворачивается и переводит взгляд на Даниэля.       — О, Даниэль, ты что ли… — гораздо спокойнее произносит Питер. — Прости, не заметил тебя.       — Забей, все нормально, — с легкой улыбкой машет Даниэль.       Даниэль и Питер приветствуют друг друга, с легкими улыбками по-дружески обнявшись и обменявшись хлопком по плечу.       — Все-таки Терренс дозвонился до тебя и сказал про Джорджа? — спрашивает Питер. — Он рано утром написал мне сообщение и позвонил.       — Да, позвонил после двенадцати… — задумчиво отвечает Даниэль. — Я проснулся из-за его звонка.       — Вот уж не ожидал, что встреча будет сегодня. Оказалось, что Джордж приехал еще вчера.       — Да, Терренс мне уже все рассказал. — Даниэль хитро улыбается. — Папочка уже ждет нас в кафе и явно мечтает надрать нам задницы за то, что мы немного опоздали.       — А я был уверен, что припрусь в кафе последним.       — Я тоже. Увидел все три тачки и подумал, что вы ждете только меня.       — Ну лично я еще не видел Эдварда. Наверное, тоже еще где-нибудь шляется. Так что не исключаю, что может получиться так, что мы будем ждать его.       — Нет-нет, Эдвард уже приехал в тот момент, когда я говорил с Терренсом. Он сам пробубнил, что его братец ковыляет. И пробубнил что-то про кожанку, которую МакКлайф-младший спер у своего братика.       — Ладно, тогда пошли. А то МакКлайф и правда надерет нам задницы. Что-то сегодня он не слишком спокойный.       Питер и Даниэль вместе направляются в нужную сторону, а спустя пару секунд Перкинс тихонько усмехается.       — Да и ты, походу, не слишком безмятежен, — отмечает Даниэль.       — Есть такое, — спокойно соглашается Питер. — Сегодня я очень злой и нервный. Так что не обижайся, если я буду орать и махать руками. И не принимай это на свой счет.       — А чего ты пристал к той продавщице из палатки? Спорил с ней, что-то доказывал…       — А-р-р-р, я думал, что придушу эту грубиянку, — раздраженно бросает Питер. — Мало того, что она зажала большую часть сдачи, так еще и продала просроченный товар и отказалась его менять. Да еще и целую лекцию прочитала! Мол, иди, бездельник, на работу и приноси стране пользу.       — Ну и чего устраивать из-за этого скандал и мотать себе нервы? Купил бы другой товар – и все! Дело в шляпе!       — А ты думаешь, мне хочется раскидываться деньгами и дарить их таким продавщицам, как она, просто так? Эта нахалка отказалась возвращать мне деньги, даже с условием, что я верну ей просрочку. Да еще и чек не дала! Наверное, специально.       — Это тебе не супермаркет, Питер! То обычная уличная палатка, у которой, может, и документы не в порядке.       — Я и не сомневаюсь.       — Знаешь, сколько таких палаток вокруг! Любую проверь – и хотя бы у одной может оказаться просроченный товар.       — Мой тебе дружеский совет, Дэн. Никогда не приближайся к той палатке и ничего там не покупай. Срок годности их продуктов уже давно закончился, хотя они все равно лежат месяцами.       Питер внимательно смотрит на срок годности какого-то раскрытого шоколадного батончика, который выглядит совсем не аппетитно, видит, что он тоже истек, и выбрасывает покупку в первую попавшуюся мусорку.       — Обычные батончики лежат черт знает сколько и покрыты какой-то дрянью, — возмущается Питер. — А я-то надеялся, что хотя бы этот нормальный.       — Ну и дела… — задумчиво произносит Даниэль.       — Ха, и эта грудастая хабалка думала, что я буду это жрать! Нет, спасибо! Я лучше похожу голодным, чем буду неделю блевать от отравления этой гадостью.       — Да, а на кой черт ты вообще покупал что-то, когда мы все равно идем в кафе? — по-доброму усмехается Даниэль.       — Просто было невтерпеж. А когда я увидел ту чертову палатку, то решил немного перекусить.       — Ой, да забудь ты про ту палатку и ту тетку, что орала на тебя, — с легкой улыбкой машет рукой Даниэль.       — Она еще и оскорблять меня начала!       — Думаю, дамочка просто недовольна своей жизнью и хочет учить других. Как та же Марта. Ее жизнь не удалась, и она завидует тем, у кого она классная.       — Ар-р-р, все эти нравоучения уже реально начинают бесить! — раздраженно признается Питер. — Как будто я реально похож на какого-то бездельника! На школьника-неуча или того, кто вообще нигде не учится и не работает. Почему каждый считает нужным сказать мне, что я должен идти на работу и пахать целыми сутками? Они считают, что лучше получать гроши, но подыхать на работе целыми днями.       — Ой, да забей на них, Питер! Судя по словам таких дамочек, мы все бездельники! Потому что работаем ради того, чтобы радовать тех людей, которым мы нравимся.       — Блять, как же некоторые люди обожают строить из себя всезнаек! Как же многие обожают учить жизни других и навязывать то, что им кажется правильным! Никак они не могут понять, что все люди никогда не будут жить так, как они хотят. К тому же, даже если ты правильно живешь, эти люди все равно найдут повод к тебе придраться.       — Эй, с каких это пор ты стал так остро реагировать на всех этих людей? — недоумевает Даниэль. — Вроде раньше никогда не обращал никакого внимания, а сейчас прямо-таки взрываешься, пока говоришь о них.       — Да достало все это! — громко и раздраженно бросает Питер. — Понимаешь, достало! Каждый считает своим долгом прочитать мне лекцию о правильной жизни и о том, что нужно делать для того, чтобы не прожить жизнь зря.       — Эй-эй, спокойно, приятель, спокойно, — спокойно отвечает Даниэль. — Я понимаю, что та продавщица подпортила тебе настроение, но не надо так заводиться.       — Как же хочется на кого-то наорать и кому-то хорошенько врезать. И я точно это сделаю, если мимо пройдет еще один человек, который решит сказать, что мне надо найти себе работу, жениться, заводить детей и всякое такое.       — Эй, ты чего такой нервный? Ты что, теперь на всех будешь срываться? Терренс был прав, когда сказал, что ты из-за чего наорал на него!       — Ох… — резко выдыхает Питер, проводя руками по лицу. — Извини… Прости… Я сегодня и правда слишком нервный. Хотя я тебя уже предупреждал.       — Неужели тебя так вывела из себя так продавщица?       — Не только. Вся моя жизнь. Вряд ли будешь спокойным, живя так, как живу я.       — Секунду, дай-ка угадаю… — призадумывается Даниэль, на секунду приложив палец к губе. — Сэмми опять помешал тебе и Хелен провести незабываемую ночь любви?       — Да лучше бы он мешал! Сэмми не бесит меня так сильно, как все эти нравоучители!       — Ну а чего ты такой злой? Того и гляди вспыхнешь как фейерверк!       — Да у меня сегодня вообще не слишком удачный день. И это после того, как вчерашний день был изумительным.       — Но что произошло?       — То же, что и всегда. Марта. Она и ее чертовы кошки уже задолбали меня. Ну а к этому добавились еще и то, что у меня дома отключили электричество. Я смог сожрать только кое-что из сухомятки, ибо не мог включить плиту и микроволновку. И пить обычную воду, поскольку чайник нельзя было вскипятить.       — Что, вообще вырубили электричество?       — Вообще. Но ладно, хоть не только у меня. У всего дома. Кто-то из соседей вызвал электрика, и он сейчас пытается узнать тому причину и все наладить.       — Ясно. А с соседкой что? Опять пособачился с ней из-за ее «милых кошечек»?       — Опять. Эти гребаные кошаки своими дикими орами разбудили меня в шесть утра.       — В шесть утра?       — Я думал, что они поорут пару минут и заткнутся, но нет – этот концерт продолжался целый час. Ну а когда нервы уже сдали, я пошел к Марте и потребовал, чтобы она угомонила своих кошаков. Но эта сумасшедшая опять начала орать на меня и учить жизни. Сказала, что лучше бы я пошел на работу и приносил стране пользу. Назвала бездельником. Опять начала говорить, что у мамаши-алкоголички не может вырасти нормальный ребенок, намекая на то, что моя вообще мной не занималась. Ну а когда я уже не выдержал и начал орать на нее, Марта силой выставила меня за дверь, сказав мне вслед, что ее «милые кошечки» не делают ничего плохого. Мол, никто, кроме меня, не жалуется на них.       — Ни хера себе…       — А ты удивляешься, чего я такой нервный! Да как тут можно спокойно жить, когда я живу в свинарнике, в котором постоянно царит шум и гам?       — Не понимаю, чего эти кошаки постоянно орут? — недоумевает Даниэль и по-доброму усмехается. — Брачный период что ли наступил?       — Да хер его знает! — хмуро бросает Питер. — Но так больше продолжаться не может. Из-за этих истеричек я так и не смог заснуть. Пока ходил к Марте, лег спать и ворочался как уж на сковородке, весь сон уже прошел. Вот и пришлось встать в такую рань.       — То есть, ты на ногах с шести утра?       — Да. И очень хочу спать. Если повезет – приеду домой и вздремну хотя бы час-два.       В этот момент мимо Даниэля и Питера проезжает молодой парень на велосипеде и тотчас скрывается где-то за поворотом.       — Да, сочувствую тебе, чувак, — похлопав Питера по плечу, выражает сочувствие Даниэль.       — Спасибо, но это мне точно не поможет, — резко выдыхает Питер.       — Эй, а почему твои соседи все это терпят? Неужели им это не надоело?       — Да они почти все глухие! Включая Марту. Ей кажется, что ее кошки не шумят, потому что она очень плохо слышит.       — А миссис Ларсон, или как ее там? Ну та, с которой ты хорошо общаешься! Неужели ей все это не надоело?       — Она пробовала что-то сделать, но у этой любительницы кошек явно что-то не в порядке с головой, — хмуро отвечает Питер. — Марте плевать на окружающих. Она забыла, что живет в доме, где находится еще очень много людей.       — С ума сойти…       — Наверное, когда она погибнет, то весь дом вздохнет с облегчением, ибо этих кошаков точно куда-то заберут. Хотя, чтобы зайти в квартиру Марты, надо надевать противогаз, потому что там воняет мочой.       — О, да эта старушка еще долго проковыляет.       — Знаю. Быстрее сам состарюсь, чем дождусь, пока она копыта откинет.       — Поэтому лучше сваливай оттуда гораздо раньше. А иначе тебе не видать спокойной жизни.       — Я так и сделаю.       — Ну знаешь, Роуз, ты это уже черт знает сколько говоришь.       — Нет, Перкинс, теперь я это сделаю! Все, мое терпение лопнуло! Я сегодня же начинаю поиски нового жилья. Раньше я реально тянул и особо не торопился, но сегодняшнее утро – это то, что перешло все границы.       — Ха, не уж-то я наконец-то услышал это? — по-доброму усмехается Даниэль.       — Теперь я сосредоточусь на поисках нового жилья.       — Вот и здорово! Хоть будет местечко, куда ты сможешь приводить Хелен!       — Для начала надо найти это самое местечко. А на это в любом случае понадобится время.       — Слушай, чувак, у меня есть идея! — бодро восклицает Даниэль. — Ты не хочешь стать моим соседом и переехать в дом, находящийся в моем районе?       — Твоим соседом? — слегка хмурится Питер. — У тебя в округе кто-то продает дом?       — Ага. На днях я встретил одного своего соседа. Он живет через пару домов от моего. Сосед предложил мне выпить кофе, и я согласился. Мы немного разговорились и обсудили свою жизнь… И позже он сказал, что хочет продать свой дом и переехать в другой. Поэтому и выставил свой дом на продажу.       — Звучит заманчиво… — с легкой улыбкой задумчиво отвечает Питер. — А дом-то хороший?       — Просто шикарный! По размерам похож на мой, но чуть-чуть поменьше. Хотя там очень классно: огромная гостиная, кухня, две спальни, задний двор, бассейн, гараж… Ремонт делать не надо, ибо там все в отличном состоянии.       — И сколько же он хочет денег за всю эту красоту?       — Э-э-э, а вот это я не знаю… — на секунду прикусив губу, пожимает плечами Даниэль. — Но если хочешь, то я могу свести тебя с ним. А вы уж там обсуждайте все детали и осматривайте дом, если тебя это заинтересует.       — Отлично, я возьму это на заметку. Если тот дом реально похож на твой, то я определенно положу на него глаз, ибо твоя хата просто шикарная.       — Только ты думай побыстрее, приятель. Домик реально очень красивый. Тот мужик только недавно дал объявление о продаже. И кто-то запросто может успеть заполучить его, пока ты хлопаешь глазами с разинутым ртом.       — Думаю, я посмотрю еще несколько вариантов. И если ничего не выберу, то рассмотрю предложение о покупке дома в твоем округе.       — Когда будешь готов – дай знать.       — Окей. Будет круто, если мы и правда будем соседями.       — Согласен, — хитро улыбается Даниэль. — Будет проще брать твои шмотки. И тырить жрачку из холодильника. Ну или просто буду приглашать тебя домой в качестве личного повара.       — Ха, так вот зачем ты предложил переехать в твой район! — по-доброму усмехается Питер.       — Как зачем? Чтобы ходить друг к другу в гости, пить пивко и набивать животы жрачкой за просмотром кого-нибудь фильма или матча по футболу!       — Да понял я все, понял! Тебя просто некому кормить! И некому убирать твою хату!       — Ты даже сможешь приходить ко мне домой и играть на моих инструментах!       — Эй, кто сказал, что они твои? Мы вместе их покупали!       — Но находятся они на моей территории.       — Ничего, скоро я стырю хотя бы барабаны.       — Мы уже говорили об этом, Роуз. Ты не заберешь ни один инструмент из моего гаража.       — А это мы еще посмотрим.       — Ладно, чувак, проехали! Лучше скажи, когда ты планируешь переезжать? Когда нам с ребятами ждать твоего новоселья? Мы же хотим гульнуть и отметить это дело!       — Ох, Перкинс… — по-доброму усмехается Питер. — А тебе бы только найти повод гульнуть и бухнуть. Никак не забудешь про свои старые привычки.       — Не только мы с парнями хотим, чтобы ты переехал! Девчонки тоже хотят! Особенно, Хелен. А уж как будет рад Сэмми! Он определенно поселится у тебя, если ему понравится твое новое жилье. Не захочет возвращаться домой к Маршалл.       — В любом случае я не обещаю, что это случится скоро. Я уже сказал, что мне нужно время, чтобы свалить из этой дыры.       — Да нам уже давно надо было пинками выгонять тебя из этого ада. Сейчас ты бы уже мог валяться на кушетке перед бассейном, жариться на солнышке на заднем дворе нового великолепного дома и попивать холодную сладкую воду.       — Не нужно давать пинки. Я и сам уже бегу оттуда.       — Вот и правильно! — бодро восклицает Даниэль. — Беги оттуда на всех порах!       — При первой же возможности.       — Беги, блондинчик, беги… — весело пропивает Даниэль.       — О, Перкинс…       Даниэль с широкой улыбкой тихо напевает еще несколько строчек, которые не слишком связаны между собой, пока Питер скромно хихикает и вопросительно смотрит на него.       — Угомонись, на тебя люди пялятся, — сквозь тихий смех просит Питер и хлопает Даниэля по плечу. — Слышь, Перкинс, хватит песенки петь!       — Ой, да плевать! — весело восклицает Даниэль.       — Твою мать, ты еще спляши здесь!       — А вот и спляшу!       — Начнешь это делать – я сделаю вид, что не знаю тебя.       — Да к черту все! — весело произносит Даниэль. — Я хочу петь! Хочу плясать! Хочу бухать! Хочу веселья! Да побольше!       — Повеселишься на нашем концерте.       — Не забывай, мы состоим в группе, участники которой делают то, что они хотят, и идут против всех правил.       — Да, но нельзя же строить же из себя идиота посреди улицы, на которой находятся люди.       — А мне вот хочется побыть идиотом! — с широкой улыбкой уверенно отвечает Даниэль и обеими руками проводит по своим волосам. — Повеселиться и насладиться жизнью!       — Да, приятель, иногда ты реально сумасшедший. Просто безбашенный.       — Ну и что? Мне сейчас просто очень хорошо!       — Ну да, я вижу.       — Радуйся жизни, Пит! — бодро восклицает Даниэль и хлопает Питера по спине. — Она прекрасна! Хватит уже портить всем настроение свой кислой рожей.       — Зато у тебя слишком хорошее настроение.       — Верно! — Даниэль одергивает вниз задравшуюся футболку. — Оно у меня просто отпадное!       Даниэль снова напевает себе под нос те же самые строчки, которые пел ранее, не скрывая своей широкой улыбки. Пока Питера подобное поведение его приятеля начинает не на шутку настораживать. В какой-то момент он останавливается и подозрительно смотрит на Перкинса, который замедляет шаг и поворачивается к блондину.       — Эй, Даниэль, с тобой все нормально? — слегка хмурится Питер.       — Да, все отлично, — с легкой улыбкой разводит руками Даниэль.       — С чего это ты такой веселый сегодня?       — Просто настроение хорошее.       — И почему оно у тебя хорошее? Еще недавно ты был хмурый и веселился только тогда, когда тебя приглашали присоединиться к беседе и так или иначе веселили. Но сейчас ты прямо-таки стал ходячим позитивом, как Терренс любит говорить про Эдварда.       — Может, так и есть. — Даниэль загадочно улыбается. — Но сегодня ничто не испортит мне мое шикарное настроение.       — Так, Даниэль, по-моему, ты чего-то не договариваешь, — скрестив руки на груди и слегка нахмурившись, предполагает Питер. — А ну колись, что произошло.       — Ничего не произошло, — продолжая невинно улыбаться, бодро отвечает Даниэль. — Просто впервые за долгое время выспался.       — Выспался, значит?       — До этого я плохо спал и мог просыпаться по несколько раз за ночь. А сегодня спал как убитый. Как лег в кровать и вырубился, так и проспал до утра. И по хер, что МакКлайф разбудил меня своим звонком.       — Ну не знаю… Что-то это как-то подозрительно.       — Не ищи подвох, приятель. Лучше порадуйся со мной.       — Нет, Перкинс, с тобой что-то не так. Я слишком хорошо знаю тебя и могу понять, когда ты чего-то недоговариваешь. Или когда вообще врешь. Уж на твоей роже все написано.       — Эй, да ничего со мной не случилось! Просто вы все привыкли видеть меня уставшим! Ты тоже подзабыл, как я выгляжу, когда прекрасно себя чувствую и долго сплю.       — Мутишь ты воду, Даниэль… — слегка хмурится Питер. — Ой как мутишь…       — Со мной все в порядке.       — Не знаю, не знаю… — Питер более внимательно и настороженно рассматривает Даниэля, поглаживая подбородок. — Что-то в тебе изменилось… Причем достаточно резко. Это точно. Только я не могу понять, что именно…       — Да выспался я – вот что изменилось! — с невинной улыбкой отнекивается Даниэль.       — А может, заболел?       — Я заболел? — Даниэль по-доброму усмехается. — Нет! Я совершенно здоров!       — Но в чем тогда дело?       — Привыкай ко мне новому, Роуз. Теперь я буду всегда буду пребывать в прекрасном настроении.       — Колись давай, что скрываешь!       — Да нет, я ничего не скрываю, — отнекивается Даниэль. — Если бы что-то и было – я бы непременно сказал.       — Ничего, Перкинс, если ты так и не расколешься, то мы с парнями будем пытать тебя до тех пор, пока вытянем признание.       — Все, Питер, отстань! Чего пристал ко мне?       Даниэль разворачивается и продолжают свой путь к нужному летнему кафе, пока Питер следует за ним, все еще надеясь вытащить из него хоть какое-то признание.       — Ну хоть намекни, что тебя так развеселило, — с жалостью во взгляде просит Питер.       — Да ничего меня не развеселило! — тихо хихикает Даниэль.       — Перкинс, хорош ломаться, как девчонка. А ну сейчас же выкладывай, что с тобой произошло! Не виделись всего один день, а разница – колоссальная!       — Отвали!       — Но я хочу знать!       — Я же сказал, отвали!       — Ар-р-р, ну почему все приходиться вытаскивать из тебя клещами? — тихонько рычит Питер.       — Лучше сосредоточься на других вещах. Например, на делах группы.       — Ну ты вредный упрямый осел! Тебе все надо рассказывать, а сам молчишь как партизан!       — Так, Роуз, хватит болтать! Мы и так опаздываем на встречу. Наверное, МакКлайфы и Смит уже собрались, а ты тут демонстрируешь себя как на показе мод. Да еще и двигаешься медленнее улитки.       — Ну ты-то сейчас вряд ли думаешь о группе.       — Так, красавица, ну-ка закрой рот и шевели булками! — громко восклицает Даниэль, подталкивая Питера в спину. — Шевелись, я сказал!       — Раз так яро уходишь от темы – значит, тебе точно есть что сказать, — с хитрой улыбкой уверенно говорит Питер.       — Ты очень любопытный, Роуз. А тем, кто сует свой носик во все дырки, по нему очень часто шлепают.       — Я все равно узнаю, что ты скрываешь. Ты мне все расскажешь. Потому что я твой старый друг.       — Скажу то, что Терренс часто говорит об Эдварде: ты нравился мне больше, когда был тихим, скромным парнишкой.       — Ну а я отвечу как Эдвард: того парнишки больше нет и не будет. Он остался в прошлом.       — Я это уже понял.       — Так, шоколадная башка, ты не уходи от ответа. Давай колись, что у тебя тряслось.       — А-р-р, ты опять начинаешь!       — Ладно! Не хочешь говорить – буду доставать. До тех пор, пока ты не признаешься.       — Твою мать, Роуз, да отвали ты от меня!       Даниэль сначала дает Питеру легкий хлопок по затылку, но тот отвечает своему приятелю тем же. После чего парни со смехом начинают толкать друг друга в сторону, пытаться взлохматить друг другу волосы и применять захват шеи, заливаясь громким смехом, говоря что-то веселое и радуясь, что кругом нет никого, кто мог бы косо посмотреть на двух взрослых мужчин, решившие немного подурачиться по дороге в кафе.       

***

      Терренс и Эдвард уже ждут Даниэля, Питера и Джорджа, сидя за одним из столиков, расположенный на улице недалеко от входа в кафе. Парни купили для себя кое-какие напитки, которые без спешки попивают, обсуждая текущую ситуацию и наслаждаясь тем, как теплый ветерок приятно обдувает их лица и одежду.       — Да, разговаривал я с этими двумя, — спокойно говорит Терренс, постукивая пальцами по стакану. — Роуз явно встал не с той ноги, ибо он наорал на меня. Ну а Перкинс так вообще еще дрых, когда я позвонил ему, и знать не знал про мое сообщение.       — Но они-то хоть приедут? — интересуется Эдвард, откинувшись на спинку стула и иногда попивая что-то из своего стакана. — Или нам придется прикрывать их?       — Нет, к счастью, они оба сказали, что скоро приедут. Но если бы они решили отказаться, я бы так надрал им задницу, что мало не показалось бы.       — Но надо сказать, Джордж мог бы вчера предупредить нас о встрече. Какого хера сообщать об этом за пару-тройку часов? А если бы у нас были какие-то дела? Лично я собирался заняться ремонтом дома и посвятить этому весь день.       — Согласен… Я вот думал поехать к мистеру Кэмерону с Алисией и Амандой и провести немного времени с ними.       — Без Ракель?       — Она сначала захотела поездить по магазинам, а потом заехать к ним.       — Ты говорил, Алисия и Аманда вчера были у вас дома.       — Да, но я не смог остаться с ними, потому что мне нужно было уехать по делам. Вернулся очень поздно. Они уже успели уехать домой.       — Значит, именно Ракель пришлось развлекать Аманду?       — Почему она? Служанки тоже с радостью возились с ней и показали весь дом. Аманда ведь так хотела посмотреть на него, и Блер с Виолеттой все устроили.       — Здорово. — Эдвард выпивает немного напитка из своего стакана. — Эй, а ты знаешь, что отец с матерью вчера познакомились с бабушкой Наталии? И я тоже видел ее!       — Правда? — удивляется Терренс. — Рочестеры снова приезжали домой к родителям и взяли с собой бабушку Наталии?       — Нет, наоборот – родители навестили их. Я был у них с утра, а они – вечером. Поболтали с Рочестерами, выпили чаю с вкусняшками, успели поболтать с Наталией… Короче говоря, мать с отцом очень поздно вернулись домой. Я даже начал волноваться. Но они приехали довольные и веселые.       — Я так понимаю, они здорово посидели.       — Очень даже.       — Окей. — Терренс выпивает немного напитка из своего стакана. — А что насчет тебя? Как прошла твоя встреча с бабушкой Наталии? Ты прошел последний этап фейс-контроля перед женитьбой?       — Все как по маслу, чувак, — с гордо поднятой головой уверенно отвечает Эдвард. — Эта женщина не смогла устоять перед силой моего обаяния и сразу же приняла меня. Полчаса приятной беседы – и она буквально влюбилась в меня.       — Что ж, братец, я могу тебя поздравить: ты официально получил благословение на брак с Наталией и практически стал членом их семьи.       — А по-другому и быть не могло. Я не вижу причин не полюбить меня.       — Походу, ей было просто достаточно посмотреть на твою смазливую морду, чтобы растаять.       — Вообще-то, миссис Ласкано обожает меня еще с тех времен, когда только услышала обо мне. Даже не зная меня, она уже приняла меня.       — Ласкано? Это вроде испанская фамилия?       — Да, ее муж был испанцем. Но, к сожалению, умер.       — Испанцем?       — Ага. И благодаря ему Рочестеры прекрасно владеют испанским.       — О, значит, ты женишься на блондиночке с испанскими корнями? — загадочно улыбается Терренс.       — Нет, это второй муж миссис Ласкано и отчим миссис Рочестер. Он не приходится Наталии дедушкой.       — А что с ее настоящим дедушкой?       — О нем Рочестеры не очень любят говорить, да и ему все равно на жизнь дочери и внучки. Миссис Ласкано сказала, что ее дочь из-за чего сильно поссорилась с отцом и перестала с ним общаться. И называла отцом Энрике, того самого испанца.       — Ух ты, а Наталия никогда не говорила об этом! Да и от девчонок я тоже ничего подобного не слышал.       — Да, я тоже всегда думал, что тот испанец – дедушка Наталии. Хотя помню, что она несколько раз назвала его по имени. Но теперь все встало на свои места. И мы знаем, как она выучила испанский, которым владеет почти свободно.       — И ты прекрасно вписался в их семью.       — Я?       — Ты же строишь из себя горячего испанца и часто говоришь на испанском со своей невестой. — Терренс выпивает немного напитка из своего стакана. — Так что, Эдди, тебе самое место в их семье.       — Раз есть человек, с которым я могу практиковаться, то почему бы и нет. Не с тобой же мне улучшать свой испанский!       — Ну если ты поможешь мне выучить его, то я могу стать очень даже приятным собеседником.       — Конечно, я могу кое-чему научить тебя. Но только если очень хорошо попросишь. Ты бы смог выпендриваться перед Ракель с пушистым павлиньим хвостом и строил из себя испанского красавчика, который знает всего пару-тройку слов.       — Ладно, уговорил, — машет рукой Терренс и с легкой улыбкой гордо поправляет волосы. — Испанским жеребцом будешь ты, а я стану французским мачо.       — Чего это французским? Почему не итальянским или бразильским?       — Потому что я прекрасно владею французским.       — Ага, прекрасно! Знаешь всего несколько слов, а выпендриваешься так, будто свободно на нем говоришь.       — Ну да, не свободно, но все равно хорошо говорю. И tu ne comprendras pas ce que j'ai dit, ma petit frère.       — Сделаю вид, что впечатлен.       — Когда я общался с французами во время своего пребывания в Париже, то все хвалили мой акцент. И не верили, что я – иностранец.       — Ну знаешь, моим тоже все восхищаются. Миссис Ласкано никак не хотела верить, что я не жил среди испанцев, потому что так здорово говорят лишь те, у кого есть практика.       — А ты хвостик-то распушил! — скромно хихикает Терренс. — Щеки покраснели, глаза заблестели…       — ¡Si, mi hermano, me gusta sentirme o algo aís!       — Будем считать, что ты сделал мне комплимент.       — Твое предположение и близко не стоит к значению того, что я сказал.       — Ой ладно, малой, я все понял, — хитро улыбается Терренс. — Ты восхищаешься мной и считаешь меня самым лучшим. Хотя… Все меня обожают.       — Будь скромнее, Терренс, — тихо усмехается Эдвард. — Таких самоуверенных нарциссов, как ты, мало кто любит. Точнее, никто не любит.       — Меня-то не любят? Ха! Да я – самый обожаемый и уважаемый человек во всем мире!       — Да? И на что же повлияло твое слово?       — На многое!       — Скажи, а при знакомстве с родственниками Ракель ты тоже так распушил свой хвост? Или решил спуститься на землю и хоть раз в жизни побыть хорошим мальчиком?       — Я всегда был хорошим.       — Да что ты! — по-доброму усмехается Эдвард.       — Очень хорошим. Не то, что ты. Вечно искал приключений на свою многострадальную задницу.       — Я буду поскромнее тебя. Но стал еще более скромным ради знакомства с Рочестерами. И каков итог? Они буквально влюбились в меня с первой же минуты и сказали, что я – очень милый, скромный и хорошо воспитанный парнишка.       — Да, а когда Рочестеров не будет рядом, ты снова включишь режим «обаятельного индюка» и будешь заливать всем про свою неотразимость. Ну или мама с папой ненароком выдадут им все твои секретики и расскажут, что ты за заноза в заднице, от которой одни лишь проблемы.       — Нет уж, братец, уж кто из нас индюк, так это ты. Индюк по имени Терренс МакКлайф. И про тебя родители тоже все успели рассказать. Хотя ты сам сделал это, даже не думая строить из себя скромнягу.       — Ну и что! — Терренс выпивает немного напитка из своего стакана. — Когда нужно, я могу стать кем угодно: хоть тихой лапочкой, хоть беспощадным подонком.       — А что, разве нарциссы могут быть лапочками?       — Я не нарцисс!       — Нарцисс! Корону которого скоро увидят с Нептуна.       — Не постесняюсь напомнить, индюка по имени Терренс МакКлайф все уважают. Каждый считается с его мнением.       — Подожди, я сейчас оторву малюсенький кусочек от чека и дам тебе. Чтобы ты написал «огромный» список того, как Терренс МакКлайф изменил весь мир за все годы его карьеры.       — Ну а я могу написать твои достижения на ногтях. На одном.       — У меня еще все впереди, — уверенно заявляет Эдвард и выпивает немного напитка из своего стакана. — А пока что я просто спасаю мир. Любовью. И дарю людям радость и позитивные эмоции.       — Слышь, великодушный малый, ты лучше сосредоточься на делах группы. А мир и без тебя есть кому спасать.       — Это одна из моих главных забот.       — И вообще, я возмущен, что мне все приходиться делать самому. Потому что некоторых нужно поймать ради того, чтобы заставить их делать хоть что-нибудь.       — Вообще-то, я уже был на ногах, когда ты позвонил и написал сообщение. И как видишь, я здесь. Сижу за столиком, пью напиток, название которого не запомнил, и слушаю твою пламенную речь.       — Да, а где еще два балбеса? — возмущается Терренс и выпивает немного напитка из своего стакана. — Которые шляются черт знает где? Не уж-то на солнышке пригрелись и так расслабились, что им лень что-то делать?       — Ой, да ладно тебе, братан, — уверенно отвечает Эдвард и смотрит время на своих наручных часах. — Еще только без двадцати час! Джордж вон тоже еще не появился, хотя он обычно никогда не опаздывает.       — Я хочу, чтобы все приходили заранее. Дабы никого не ждать. Впрочем, когда это все мы собрались в нужное время? Мы всегда ждем хотя бы одного!       — Спокойно, старик, сейчас эти двое придут.       — Очень на это надеюсь. А иначе я их достану из-под земли, если не увижу блондина и шоколадную башку сидящими на стульях напротив меня в ближайшее время.       — Никогда они не денутся. Уверяю тебя.       На несколько секунд в воздухе воцаряется пауза, во время которой Эдвард и Терренс пьют свои напитки и бросают взгляд в разные стороны.       — Кстати, а почему Питер наорал на тебя? — слегка хмурится Эдвард.       — Не знаю, наверное, кошаки его достали, — пожимает плечами Терренс. — Ну или Сэмми опять помешал ему переспать с Хелен и продолжает ревновать.       — Ох, да когда он наконец-то купит себе нормальное жилье? — устало вздыхает Эдвард. — Мог бы хотя бы просто начать поиски и поспрашивать кого-то о возможных вариантах.       — Я считаю, что ему просто нужен хороший пинок под зад, чтобы он реально начал шевелить булками. Или Марта и ее кошечки так должны так довести Питера, чтобы он захотел сбежать оттуда.       — Походу, нам самим надо все организовывать и искать Роузу варианты жилья, — тихонько усмехается Эдвард. — Как говорится, друзья всегда придут на помощь.       — Можно попробовать поговорить с Крисом. У него же есть знакомый, который что-то продает. Вот разузнаем обо всем побольше и обо всем договоримся.       — Боюсь, нам реально придется над этим поработать, если наш приятель не возьмется за дело в ближайшее время.       — Ничего, брат, мы ускорим этот процесс и уже скоро будем тусоваться на его новоселье вместе с ребятами.       — Это точно, мы хорошо обмоем столь важное событие в жизни Пита.       — Не будем забывать и про твое. Мы еще не обмывали твою покупку дома.       — Еще обмоем. Только ремонт надо закончить. Ну и жениться. Все-таки я буду жить не один.       — Да, но сначала нам все-таки надо разобраться с делами группы и спланировать наше, так сказать, триумфальное возвращение на сцену после внепланового перерыва.       — А что тут разбираться? — бодро спрашивает Эдвард, отставив стакан, откинувшись на спинку стула и слегка расставив ноги. — Мы хоть сейчас можем появиться на любом шоу и исполнить свой сингл.       — Сейчас – прекрасное время для возвращения. Все скандалы, в которых мы оказались, окончательно утихли. Да и народ успокоился и понял, что к чему.       — И самое удивительное, что все прошло само собой. Мы практически не вмешивались в эти скандалы. Так… Пару раз комментировали что-то, но в целом мы оставались в стороне.       — Иногда лучший способ уладить скандал – просто хранить молчание. А когда народ уже угомонится, то можно все спокойно объяснить и разложить по полочкам.       — Кто знает, может, Джордж тоже приложил к этому свою руку. Ведь он знал обо всей ситуации и пообещал все уладить. И я думаю, этот человек прекрасно справился со своей задачей. Даже если находился в другом городе.       — Думаю, сейчас Смит сам все нам расскажет. И заодно и спросим его, что он думает по поводу ситуации с Коннором.       — Ах да, Коннор… — Эдвард бросает короткий, задумчивый взгляд на мимо проходящую компанию парней и девушек. — Думаешь, ему и правда можно верить? Может, в историю с его братом-близнецом еще можно поверить. Но будет ли он работать честно? Не нарушит ли свое слово?       — Не знаю, Эдвард, — откинувшись на спинку стула, задумчиво произносит Терренс, делает глоток напитка и ставит бокал на стол. — Но думаю, стоит дать ему шанс, раз он того хочет. Второй шанс заслуживает каждый. Если этот парень не оправдает наших надежд и опять начнет оскорблять, то мы запросто можем выгнать его и взять другого человека. Тем более, что у нас есть прекрасная кандидатура.       — Однако полностью доверять ему тоже не стоит.       — А мы и не собираемся. Пусть работает себе на здоровье. Его главная задача – делать все хорошо и вести себя достойно. Думаю, Коннор будет милым и кротким хотя бы ради той неплохой зарплаты, которую он получает.       — Да, деньги в этом случае самое главное. Коннор ведь ничего не умеет делать. Его не возьмут на работу, если мы его уволим. В лучшем случае он пойдет продавцом или мойщиком туалетов. Но за это платят гроши. А это значит, что бухле и развлечениях можно будет забыть.       — Мы дали ему шанс работать с нами, но не становиться друзьями. Это ему еще придется заслужить. Пусть докажет, что он хочет быть нашим другом.       — Да я в принципе не против. Я просто считаю, что ему не стоит доверять. Доверять делать что-то очень ответственное. Пусть делает что-то такое, от чего не зависит очень многое. Вот он всегда покупал нам жрачку – пусть и дальше это делает.       — Я и сам не собираюсь забывать все его оскорбления и легко доверяться ему. — Терренс бросает короткий взгляд в сторону. — Просто как-то жалко парня. Коннор пережил уже столько всего за свои девятнадцать лет.       — Мне тоже жалко его, не думая о том, какой он говнюк. И это единственное, почему я отношусь к нему более снисходительно.       — Ладно, не будем наживать себе врагов. Тем более, что Джордж и сам ему поверил. А если он дал ему адрес дома Даниэля, то он нашел то, что заставило его поверить словам Коннора. Смит довольно неплохо разбирается в людях.       — Ладно, чего об этом говорить. Раз мы сказали Коннору, что он может работать, то пусть работает.       Терренс ничего не говорит, оглядывается вокруг и постукивает пальцами по стулу, пока Эдвард с задумчивым взглядом выпивает немного напитка из стакана.       — О, блять, эти две копуши собираются как девки… — более низким голосом хмуро произносит Терренс. — Неужели так трудно напялить майку, куртку, джинсы и кроссовки, причесаться, сесть в тачку и приехать сюда? Наверное, эти раздолбаи по дороге увидели магазинчик со жратвой и решили набить свои пузы.       — Ну ты бы точно не прошел мимо и накупил бы себе кучу жратвы, — по-доброму усмехается Эдвард.       — Вообще-то, мы сюда не жрать пришли. Не распивать чай, кофе и прочие напитки.       — Эй, а что ты сейчас ничего себе не купил? Диета, братец? Не влезаешь в любимые джинсы, а куртка не застегивается из-за жира на животе?       — Да какая, твою мать, еда! Нам тут столько всего надо решить, а ты о жрачке мечтаешь!       — Окей. Но ты точно набьешь живот потом, когда мы все обсудим. Тогда ты и оторвешься по полной и сожрешь два или даже три ланча.       — Кто бы говорил! — по-доброму усмехается Терренс. — Спорю, ни ты, ни Перкинс с Роузом не удержались бы от шанса сожрать какой-нибудь аппетитный кусок пирога или стащить пару шоколадных батончиков.       — А ты – нет?       — О, прости, я забыл, что сладости – это твоя слабость. Ты съедаешь едва ли не половину всего сладкого, что видишь перед собой. Например, мама приготовит торт на нескольких человек, а ты за пару минут сожрешь половину.       — Ха, ты вообще вылижешь всю тарелку подчистую, если тебе будет готовить мама. Уж что, а ради ее еды ты пойдешь на все. Прямо как Сэмми – ради вкусняшки или ласки.       — Разве это не относится и к тебе? Ты же самый первый встаешь в очередь и как упрямый осел никому не уступаешь, если мама собирается готовить сладкое!       — Младшему всегда достается самый большой и вкусный кусок, — хитро улыбается Эдвард.       — Ага, а старшему с объедками оставаться что ли? — со скрещенными на груди руками удивляется Терренс.       — У тебя диета. Тебе надо следить за фигурой.       — Слушай, малой, хватит мечтать увидеть меня с лишним весом. Я всегда был стройным и мог жрать сколько угодно без каких-либо последствий. У меня нет генетической предрасположенности к полноте.       — Я уверен, что девчонки все равно тебя любили. Конечно, не каждая решилась бы переспать с милым толстячком, который мог бы запросто задавить девчонку своим пузом. Но тебя постоянно щипали за щеки. Да и жирное пузико тоже многие захотели бы пощекотать.       — Ты очень сильно рискуешь, пытаясь говорить такие вещи мне, VIP-персоне, которой вне очереди полагается все самое лучшее. Даже самый большой и вкусный кусок тортика.       — Это потому, что ты был актером, и все девочки пускали по тебе слюнки и кончали, глядя на твои фотки?       — Вообще-то, я никогда не говорил, что оставил актерскую карьеру. Просто нет ролей, достойных такого неотразимого и шикарного красавчика, как я. Мне жаль, что создатели фильмов не понимают, какое сокровище они теряют. Ведь я могу сыграть кого угодно.       — О, черт, заткнись, Терренс… — скрещивает руки на груди Эдвард.       — Но это правда, брат! — разводит руками Терренс. — Мой многогранный талант никак не хотят замечать. Все видят во мне того парнишку, которого я играл. Однако я уже давно вырос из таких ролей, и мне давно не восемнадцать. Играть Мэйсона было круто, но то время уже прошло.       — Ничего, потухшая ты моя звездочка, когда-нибудь известный режиссер заметит твой необычайный талант и предложит тебе такую роль, от которой ты не сможешь отказаться.       — Когда-нибудь это случится, — с легкой улыбкой мечтает Терренс. — Я с радостью сыграю что-то новое для себя и докажу, что могу быть разным.       — Только если ты снимешь свою корону и спустишься с небес на землю, — с невинной улыбкой язвит Эдвард.       — Слышь, малой! — Терренс хлопает Эдварда по руке. — Хватит мне кайф обламывать!       — Ты же достаешь меня, когда я о чем-нибудь мечтаю. Так почему я не могу?       — Ты все время паришь в облаках.       — А ты никогда не снимаешь свою корону. Она намертво прилипла к твоей прекрасной головушке.       — Смотри, как бы я не треснул по твоей.       — Чувак, ну я же столько раз тебя учил: будь скромнее, — уверенно напоминает Эдвард. — Скромность – отличный ход практически в любой ситуации.       — А я уже говорил, что могу стать кем угодно.       — Запомни главное – нарциссов никто не любит. И любителей повыпендриваться – тоже.       — Эй, прекрати называть меня нарциссом! — восклицает Терренс. — Я не нарцисс, а уверенный в себе человек, который знает, что он прекрасен и неотразим.       — И который хочет, чтобы люди постоянно возносили его до небес.       — С каких пор отсутствие комплексов и полное удовлетворение своим внешним видом считается нарциссизмом?       — Просто не надо орать об этом на всех углах. Мы все и так прекрасно знаем, какой ты неотразимый, незаменимый, но не нужно постоянно об этом напоминать и кичиться своей уникальностью.       — Ты, между прочим, с некоторого времени начал делать то же самое! Вон с какой любовью говоришь о себе и своей привлекательности…       — Вообще-то, я никогда не сомневался в том, что сексуален и привлекателен.       — Ты просто повторяешься за мной и пытаешься переплюнуть меня.       — О да, тебя-то переплюнешь! — тихонько хихикает Эдвард. — Я еще не встречал человека, который хвастался бы так же, как ты. А то и вовсе превзошел бы.       — Я незаменимый, братец. Никто не сможет стать лучше меня. Даже ты со своей милой мордашкой и своим огромным обаянием, которое притягивает людей и заставляет их буквально влюбляться в тебя.       — Завидуешь, что я так легко завожу знакомства?       — Смысл мне кому-то завидовать, если меня все в себе устраивает, и я тоже могу очаровать любого?       — Ну в этом мы нисколько не сомневаемся. — Эдвард откидывается назад и облокачивается руками о подлокотники стула, встряхнув головой, дабы убрать прядь волос, что попала ему в глаза из-за ветра. — Даже петухи и павлины не выпендриваются так, как выпендриваешься ты.       — Придержи свой острый язычок за зубами, малой, — хитро улыбается Терренс. — А то тебе будет ата-та.       — Ты прекрасно знаешь, что я говорю то, что думаю.       — А что, разве у тебя есть чем думать?       — В отличие от некоторых.       — Кстати, ты в курсе, что сейчас одет в кожанку, которую спер у меня когда-то очень давно?       — А что? Эта курточка очень мне идет! — Эдвард с гордым видом поправляет плечи кожаной куртки, что на нем надета. — Очень красивая и удобная.       — И как только у меня из головы могло выскочить то, что одна из моих самых лучших кожанок находится у тебя?       — Признаться честно, я думал, что ты подарил мне эту курточку.       — Ага, сейчас, размечтался! — громко ухмыляется Терренс. — Мои шмотки ты можешь носить лишь временно.       — Ха, а тебе, значит, можно тырить мои? Навсегда!       — Если честно, строгий стиль мне в последнее время немножко надоел. Хочется чего-то более расслабленного…       — А на покупку новых шмоток у тебя нет денег?       — Есть. Но я не люблю ходить по магазинам. А выбирать шмотки онлайн у меня нет времени.       — Тебе бы поучиться у девчонок. Целыми днями ходят по магазинам с огромными пакетами – и ничего. Живы и здоровы.       — Ну ты и разболтался, братец… Рот не закрывается!       — Ох, Терренс, не будь занудой, — с легкой улыбкой бодро отвечает Эдвард. — Улыбнись, оглянись вокруг… Чего у тебя такая кислая рожа, будто ты сожрал целый лимон?       — А я смотрю, ты что-то слишком расслабленный и веселый, — тихонько хихикает Терренс. — Уже несколько дней подряд у тебя прекрасное настроение!       — Да, мне весело! — уверенно заявляет Эдвард.       — Что, твоя любимая блондиночка каждый день придумывает новые способы, чтобы заставить тебя кончить?       — А это уже не твое дело, братик.       — М-м-м, шикарный секс – залог хорошего настроения на весь день, — загадочно улыбается Терренс.       — Я же сказал, это не твое дело.       — Да ладно, спиногрыз, я и так все знаю про свою любимую парочки.       — Любимой парочки?       — Я – главный фанат Эталии! Обожаю вашу пару гораздо больше, чем все ваши поклонники!       — Я приму это за комплимент.       — Вот как… — с хитрой ухмылкой произносит Терренс. — А я-то думал, ты скажешь, что являешься горячим поклонником моей пары с Ракель.       — Парочка двух секс-символов среди моих фаворитов. Текель навсегда, как говорят некоторые ваши фанаты.       — Жаль, что я так редко от тебя это слышу.       — По-хорошему тебе не следует говорить комплименты чаще, чем раз в месяц.       — По-хорошему тебя следует каждый день хлестать ремнем по заднице. По причине и без.       — У тебя удивительная способность начинать бесить меня уже через пять-десять минут.       — Я бы и сам сейчас треснул тебя сковородкой по морде.       Эдвард и Терренс по-доброму усмехаются и выпивают немного из своих стаканов. А пару секунд спустя к их столику неуверенно подходят двое молодых парней с рюкзаками на спине, очень похожие друг на друга и некоторыми чертами отдаленно напоминающие братьев МакКлайф.       — Э-э-э, Эдвард? — неуверенно произносит парень, который чуть пониже.       Эдвард переводит взгляд в сторону парней и широко распахивает глаза, узнавая в них тех, кого ожидал увидеть меньше всего на свете.       — Джереми? — Эдвард переводит взгляд на второго парня, который чуть повыше. — Уильям?       Пока Терренс удивленно наблюдает за происходящим, Эдвард немного теряется и понятия не имеет, как ему реагировать на встречу с теми, кого, так скажем, не так уж сильно любил. На несколько секунд в воздухе воцаряется несколько напряженная, неловкая пауза, во время которой Джереми и Уильям рассматривают МакКлайфа-младшего, не знающий, чего ему стоит ожидать, а Терренс просто вопросительно смотрит на всех троих и терпеливо ждет, что хоть кто-то разъяснит ситуацию.