Потерянные и забытые воспоминания

      Впрочем, Эдвард быстро берет себя в руки и заговаривает с Джереми и Уильямом, пока Терренс все еще с интересом рассматривает незнакомых ему парней.       — Ребята, неужели это правда вы? — не верит своим глазам Эдвард.       — Еще бы! — восклицает парень, что немного повыше.       — Мы, конечно, выросли и изменились, — добавляет другой парень, что пониже. — Но не настолько, чтобы нас нельзя было узнать.       — Э-э-э… — запинается Эдвард. — Я…       — Да… — задумчиво произносит парень, что повыше. — Ну и кислая же у тебя рожа. А мы-то думали, ты будешь рад нашей встрече.       — Вот именно, чувак, все-таки прошло семь или восемь лет с тех пор, как мы виделись в последний раз, — отмечает парень пониже. — А ты, походу, даже не вспоминал о нас.       — Э-э-э… — почесав затылок и нервно сглотнув, немного неуверенно произносит Эдвард. — Нет… Я… Я рад… Рад, что мы встретились. Правда. Классно, что мы встретились.       Пару секунд поколебавшись, Эдвард встает из-за стола и приветствует обоих парней с помощью неловкого рукопожатия, испытывая жуткий дискомфорт, но решая не начинать какие-либо скандалы.       — А мы зашли сюда перекусить и увидели знакомое лицо, — рассказывает парень пониже. — Подумали, понаблюдали издалека и охренели: «Да это же наш братик Эдвард!» Этот безмозглый сорвиголова, который просто обожал искать приключения на свою задницу.       — Вот как… — с легкой улыбкой удивляется Эдвард.       — Слышь, братец, а ты практически не изменился, — бодро отмечает другой парень. — Может, только стал еще больше походить на отца. Но в целом ты все такой же. Твоя милая мордашка так и не стала взрослее.       — Зато вы стали еще больше на Изабеллу, — дружелюбно говорит Эдвард. — Есть что-то от отца, но все же вы больше похожи на свою мать.       — Есть такое, — задумчиво отвечает парень повыше.       Как только он слышит имя Изабеллы, Терренс быстро встает и подходит к парням со словами:       — Изабелла? Вашу мать зовут Изабелла?       — Ну да, — пожимает плечами парень пониже. — Нашу маму зовут Изабелла Торн.       — Эй, Эдвард, а это случайно не… — хочет задумчиво спросить парень повыше, слегка нахмурившись и получше присмотревшись к Терренсу.       — Все правильно, братцы мои, — слегка улыбается Эдвард. — Это Терренс. Мой родной старший брат и ваш – единокровный.       — Че, правда? — с широко распахнутыми глазами удивляется парень пониже.       — Правда-правда, — уверенно кивает Эдвард. — Можете познакомиться со своим старшим братом. Самым старшим.       — Погоди, так это и есть наши братья, о которых отец так много говорил? — слегка теряется Терренс.       — Да, это они. — Эдвард сначала указывает на того парня, что пониже, а потом – на того, что повыше. — Познакомься, это Джереми. А это Уильям.       — Что ж, в таком случае я рад познакомиться с вами, — с легкой улыбкой дружелюбно отвечает Терренс.       — Мы тоже, — в разное время дружелюбно говорят Джереми и Уильям.       Не обращая внимания на чувство неловкости, Терренс дружелюбно приветствует Уильяма и Джереми, обменявшись с ними рукопожатием и легкой улыбкой.       — Наконец-то мы познакомились с нашим старшим братом! — бодро восклицает Уильям. — Должен признаться, мы были уверены, что если когда-нибудь и встретим его, то непременно увидим перед собой копию отца в молодом возрасте.       — И реально – перед нами стоит наш отец в молодости! — уверенно добавляет Джереми.       — Да, иногда дети бывают очень похожи на своих родителей, — со скромной улыбкой отвечает Терренс. — Вот я – один из таких. Все, кто видит нас с отцом, говорят, что мы – копия друг друга.       — Да и Эдвард тоже похож на папу, — задумчиво отмечает Уильям. — Сейчас – особенно сильно.       — Так уж получилось, — с невинной улыбкой разводит руками Эдвард.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой все четверо продолжают чувствовать себя неловко из-за столь неожиданной встречи, к которой никто не был готов.       — Должен признать, я чувствую себя как-то неловко… — немного неуверенно признается Терренс. — Я… Не думал, что когда-нибудь встречусь с детьми отца от второго брака.       — Мы тоже не думали, но очень много слышали о тебе, — дружелюбно отвечает Джереми. — Отец часто говорил с мамой про своих детей от первого брака. Точнее, про тебя. Ведь Эдвард-то жил с нами. Чего о нем говорить!       — А она всегда знала обо мне?       — Да, отец рассказывал матери про тебя.       — Мне кажется, Изабелла приняла бы и Терренса, потому что ко мне она всегда относилась неплохо, — выражает свое мнение Эдвард. — Хоть я и не могу назвать ее близкой себе, мы всегда хорошо ладили.       — Нет, Эдвард, мама всегда относилась к тебе очень хорошо, — уверенно отвечает Уильям. — Мы с Джереми ни разу не слышали от нее плохого слова про тебя или Терренса. Она до сих пор уважает вас обоих.       — Знаю, но я не чувствовал привязанности к семье.       — Отец много говорил об этом, — признается Джереми. — И считал, что тебе было одиноко в нашем доме.       — Ну… — Эдвард скрещивает руки на груди. — Может, если бы вы двое относились ко мне нормально, то я бы смог почувствовать себя лучше.       — Да ладно тебе, братец, мы же шутили! — скромно хихикает Уильям. — Мы же были мелкие и мало что понимали!       — А сейчас у вас типа наступило прозрение, и вы внезапно прониклись ко мне любовью?       — По крайней мере, мы никогда не ненавидели тебя. И нисколько не презирали из-за того, что ты – не родной наш брат.       — О, это определенно радует.       Джереми и Уильям ничего не говорят и лишь издают тихие смешки, пока Терренс бросает взгляд на столик, за которым он сидел с Эдвардом.       — Слушайте, ребята, а давайте присядем за столик? — предлагает Терренс. — Поболтаем, узнаем друг друга получше… Расскажем, как живем…       — Вообще-то, мы с Уиллом должны поехать кое-куда по делам, — задумчиво отвечает Джереми. — Но думаю, у нас будет немного времени поболтать.       — Да ладно, немного поболтаем и разойдемся, — машет рукой Эдвард. — Мы сейчас ждем наших друзей, которые еще не пришли. Нам надо обсудить кое-какие дела.       — Окей, мы согласны, — с легкой улыбкой пожимает плечами Уильям.       Терренс, Эдвард, Джереми и Уильям присаживаются за столик, а младшие из братьев МакКлайф еще и снимают свои рюкзаки и вешают их на спинку стула.       — Знаешь, Эдвард, нам стало как-то грустно, когда мама узнала о поступке отца от дяди Майкла, ушла из дома и забрала нас с собой, — задумчиво признается Уильям. — Тебя ведь в тот день не было дома, и мы не успели с тобой попрощаться.       — Да, можешь не верить, но мы реально скучали по тебе, — уверенно добавляет Джереми.       — Скучали по издевательствам надо мной? — тихо хихикает Эдвард.       — Ну да, издеваться над тобой было прикольно. Но нам правда тебя не хватало.       — Как трогательно!       — Эй, неужели ты не веришь? И вообще не вспоминал о нас, пока мы не общались?       — Что вы! Конечно, вспоминал! Вспоминал все те издевки и розыгрыши, которые вы мне устраивали.       — Да ладно тебе, Эдди, не злись! — машет рукой Джереми. — Говорю же, мы были глупые и мелкие и понимали что-то, только если отец с матерью наказывали нас. Но теперь мы хотим дружить с тобой и Терренсом.       — Да что вы!       — Да! — восклицает Уильям. — Мы – братья, как ни как. Может, ты нам не родной, но все же брат.       — Разве я сказал, что злюсь на вас? — удивляется Эдвард. — Да, не спорю, осадок у меня до сих пор есть. Но я никогда не говорил, что зол на вас и вообще не хочу разговаривать с вами.       — Но судя по твоей кислой физиономии, ты не очень-то и рад нас видеть, — задумчиво отмечает Джереми.       — Не обращайте на него внимания, ребята, — с легкой улыбкой бросает Терренс. — Эдвард вечно недоверчивый и постоянно ищет в чем-то подвох.       — Зато ты наивный и доверчивый, — со скрещенными на груди руками бурчит Эдвард. — И это оборачивается тебе боком.       — По крайней мере, я всегда готов шанс человеку показать себя с лучшей стороны, если он того хочет.       Эдвард ничего не говорит и лишь тихонько цокает, немного неодобрительно смотря на Терренса, который вполне дружелюбно настроен к Уильяму и Джереми, также не имеющие против старшего МакКлайфа ничего плохого.       — Эй, ребята, а вы сказали, что ушли из дома, когда ваша мать забрала вас собой… — задумчиво напоминает Терренс.       — Ну да, — пожимает плечами Джереми. — Дядя Майкл рассказал маме про первый брак отца, который не был расторгнут. Ее это очень сильно оскорбило, и она в тот же день разругалась с папой и на какое-то время увезла нас с Уиллом к своим родственникам.       — А спустя время она вернулась домой одна и потребовала, чтобы отец собрал свои вещи и покинул его, — добавляет Уильям. — После этого мама довольно быстро добилась аннулирования брака и запретила нам видеться с ним и упоминать этого человека при ней.       — И дядя помог ей ускорить процесс.       — А вы знали про те махинации, которые дядя Майкл проворачивал долгое время? — слегка хмурится Терренс. — Знали о том, как сильно он ненавидел отца?       — О, отец в какой-то момент начал очень часто говорить про него. И каждый раз пылал ненавистью. Говорил, что дядя испортил всю его жизнь и жутко ему завидовал.       — И когда вы с ним познакомились?       — Незадолго до того, как мама узнала про первый брак отца. Дядя ворвался в его жизнь и начал доводить папу, который из-за этого всегда был очень злым и нервным.       — Хотя мы никогда не вмешивались в их отношения и прекрасно ладили с дядей, — задумчиво добавляет Уильям. — Да и он к нам нормально относился. Но вот Эдварда он на дух не переносил. Дядя всегда мечтал избавиться от него. По нескольким причинам. И сильное сходство с папой, и огромное любопытство нашего братика, и его попытки все узнать и восстановить справедливость.       — Короче говоря, Эдди был у него как кость в горле.       — После того, что он сделал, я до конца своих дней буду ненавидеть его, — сухо заявляет Эдвард. — Этот старый хрыч, выживший из ума, натворил слишком много.       — Он сейчас в тюрьме?       — Да, ему дали пожизненнее. Он получил то, что заслужил, и больше не будет мешать никому из моей семьи.       — Да-да, мы знаем, — кивает Джереми. — Мы с Уиллом внимательно следили за судебным процессом над дядей и всей его бандой. В тех репортажах мы и папу видели.       — И были в шоке, когда увидели среди подсудимых еще и Эдварда, — признается Уильям.       — Это был для нас шок! Мы никак не хотели верить, что он убил Николаса, друга отца, который часто бывал у нас дома.       — Мы редко с ним общались, но хорошо помним его. И считали его вполне нормальным мужиком.       — Но в итоге убийцей оказался сообщник дяди, — уверенно говорит Эдвард. — А я просто оказался не в том месте, не в тот час.       — В любом случае мы рады, что тебя признали невиновным, а Эрика посадили.       — Да! — восклицает Джереми. — Его мы не знали лично, но судя по фоткам, харя у него какая-то бандитская.       — Повезло с адвокатом и свидетелем, который рассказал суду всю правду, — спокойно отвечает Эдвард.       — Мы не верили, что ты – убийца, и до конца надеялись, что тебя оправдают.       — Спасибо, ребята, приятно это слышать, — слегка улыбается Эдвард.       — Эй, а вы правда не общались с отцом с тех пор, как Изабелла забрала вас с собой? — интересуется Терренс.       — Правда, — уверенно подтверждает Уильям. — Мы с Джером уже давно пытаемся разыскать его, но так и не смогли. У нас была идея приехать в суд, но мы побоялись, что нас не пустили бы в зал.       — Заседание было открыто для посещений. В зал суда только не пускали журналистов. Их было очень много, потому что дело заинтересовало прессу.       — Да, но судебный процесс давно закончился, а значит, у нас нет шанса встретиться с отцом.       — Почему это нет? После ареста дяди он переехал в дом нашей с Эдвардом матери!       — Они что живут вместе? — удивляется Джереми.       — Живут, — подтверждает Эдвард. — Очень хорошо.       — Погодите, а разве вы общайтесь с ним? — недоумевает Уильям.       — Да, вы же ненавидели папу! — восклицает Джереми.       — Это уже в прошлом, — слегка улыбается Терренс.       — Значит, вы уладили свой конфликт с ним?       — Да, сейчас мы прекрасно с ним общаемся, — уверенно отвечает Эдвард. — Мама давно об этом просила, и мы все-таки исполнили ее мечту.       — А дядя в этом не замешан? — слегка хмурится Уильям.       — Замешан, — подтверждает Терренс. — Дядя наговорил мне гадостей про отца, когда я был маленьким. Я помнил, что кто-то это сказал, но не знал, кто именно. Вспомнил лишь тогда, когда дядя сам во всем признался.       — Ну а мне постоянно напоминал, что я – незапланированный ребенок, который испортил родителям жизнь, — добавляет Эдвард. — Мол, до моего рождения все было нормально. Но стоило мне родиться, как все стало еще хуже.       — Да уж, у дяди определенно на вас аллергия, — шутливо отмечает Уильям.       — Не только на нас, но и всех, кто находится в окружении отца и его родственников.       — Даже не знаю, что сказать… — качает головой Джереми. — Мы, конечно, знали, что дядя – не подарок, но не думали, что он такой ужасный…       — А все из-за ревности к папе и его успехам, — добавляет Уильям. — Дядя не мог смириться с тем, что дедушка с бабушкой позволили его брату родиться и сдували с него пылинки.       — Не был бы завистливой, алчной и бессовестной бездарностью, может, он бы и привлек чье-то внимание, — хмуро бросает Эдвард.       — Знайте, какое облегчение испытал отец, когда он наконец-то избавился от этого монстра! — добавляет Терренс. — После стольких издевательств на протяжении всей жизни!       — Понимаем, — кивает Джереми.       — Слушайте, парни, а вы не могли бы сказать отцу, что мы хотим видеть его, и попросить встретиться с нами? — дружелюбно спрашивает Уильям. — Мы с Джером очень скучаем по нему и мечтаем снова начать общаться с ним.       — Да, ребята, пожалуйста, помогите нам связаться с ним.       — А ничего, что Изабелла против вашего общения с отцом? — слегка хмурится Эдвард.       — Мама понимает, что мы уже давно не дети и можем сами решать, чего хотим, — отвечает Джереми. — Она запрещала нам видеться с отцом до нашего восемнадцатилетия. И против нашего желания найти его. Но… Мать решила просто смириться и позволить делать то, что мы считаем нужным.       — В любом случае она ничего не сможет сделать, потому что мы с братом уже давно не живем с ней, — уверенно добавляет Уильям.       — У вас свое жилье? — уточняет Терренс.       — Мы снимаем квартиру рядом с университетом, в котором учимся. Переехали туда сразу же после того, как нас зачислили на первый курс.       — А Изабелла навещает вас? Или вы сами ходите к ней в гости?       — По-разному, — спокойно отвечает Джереми. — Когда она – к нам… Когда мы – к ней. Но мы никогда не забываем про нее. Хотя и видимся довольно редко: то она вся в работе, то мы на подработках и учебе пропадаем.       — Что, Изабелла все также отдает всю себя работе? — с легкой улыбкой спрашивает Эдвард.       — Да, мама – неисправимый трудоголик. Однако нас всех все устраивает. Да, бывают трудные моменты, но ничего. Справляемся потихоньку.       На несколько секунд воцаряется пауза, во время которой Эдвард бросает взгляд в сторону, а Терренс прочищает горло.       — Так вы поможете нам встретиться с отцом? — дружелюбно спрашивает Джереми. — Дадите его контакты?       — Да, конечно, без проблем, — пожимает плечами Терренс. — Отец будет очень рад увидеть вас.       — А он вообще говорит про нас? — с грустью во взгляде спрашивает Уильям. — Вспоминает?       — Вы что! Он очень часто говорит о желании встретиться с вами, но совсем потерял надежду, что вы объявитесь.       — Ух ты! — слегка улыбается Джереми. — Класс!       — Приезжайте к нему домой в любое время, — дружелюбно предлагает Эдвард. — Он и правда будет очень рад видеть вас. Да и наша мама не будет вести себя агрессивно с вами и с радостью примет.       — Кстати, мы видели ее в репортажах о дяде, — признается Уильям. — Очень у вас красивая мама. Ухоженная, скромная и порядочная женщина.       — Что правда, то правда, — скромно улыбается Эдвард.       — Вы думайте, Ребекка и правда нас примет? — неуверенно интересуется Уильям.       — Конечно! — восклицает Терренс. — Наша мама очень хорошая, добрая и милая. Вы быстро поладите с ней. Она, конечно, бывает строгой, но лишь в особых случаях.       — Что ж, окей, — с легкой улыбкой отвечает Джереми. — Как-нибудь мы обязательно заглянем домой к отцу и Ребекке. Только оставьте нам адрес, чтобы мы смогли найти их дом.       — Вы можете оставить свои номера, а я потом скину вам сообщение с адресом или позвоню, — предлагает Эдвард. — А могу написать, если у вас найдется бумажка и ручка.       — Наши номера телефонов не поменялись с тех времен, — уверено отвечает Уильям.       — У меня их не осталось. И мой номер уже другой.       — Окей, сейчас найду бумажку и ручку.       Уильям быстро вытаскивает из своего небольшого рюкзака блокнот и ручку, которые протягивает Эдварду. Тот пишет нужный адрес и возвращает предметы самому младшему из братьев МакКлайф.       — Хотите – я и свой номерок оставлю, — дружелюбно предлагает Терренс. — Думаю, теперь мы будем видеться намного чаще. Лично я бы хотел почаще с вами общаться.       — Это было бы круто! — дружелюбно отвечает Уильям. — А ну пиши свой номерок!       Уильям протягивает Терренсу блокнот с ручкой, и тот быстро пишет свой номер мобильного телефона. После этого он отдает все молодому парню, который вместе с Джереми пробегается глазами по написанному.       — О, слышь, Терренс, у тебя классный почерк! — отмечает Джереми. — Такой аккуратный и идеальный…       — Стараюсь соответствовать тому, что обо мне говорят, — с загадочной улыбкой уверенно говорит Терренс.       — Ар-р-р, черт, только не надо опять заливать про свою неотразимость, — с закатанными глазами тихо стонет Эдвард.       — Чего? Я еще ничего не сказал!       — И не надо! Ты меня уже достал болтовней о своей неземной красоте.       — А что, я разве не красавчик?       — В тебе нет ничего особенного.       — Ха! А вот девчонки так не думают!       — Я знаю только лишь одну, которая так считает.       — Не вынуждай меня отрезать твой длинный язычок.       — А меня – отпиливать корону, которая намертво прилипла к твоей прекрасной башке.       — Да, Терренс, я вижу, ты не страдаешь от недостатка уверенности в себе, — по-доброму усмехается Уильям.       — Шутишь? — удивленно произносит Эдвард и громко ухмыляется. — Пф! Да Терренс только и делает, что говорит всем о том, какой он прекрасный и идеальный! Уже всем уши прожужжал об этом! Всех задолбал!       — Не надо говорить за всех, — отвечает Терренс.       — Я озвучиваю мнение всех людей, которые тебя знают.       — Ты просто дразнишь меня. На самом деле ты думаешь обо мне то же, что и я.       — Будь я девчонкой, ты бы меня точно не заинтересовал.       — Да ладно, Эдвард, чего ты пристал к нему! — дружелюбно смеется Джереми. — Когда рядом с мужчиной такая сногсшибательная, чертовски сексуальная красотка, как Ракель Кэмерон, тут грех не соответствовать идеалу.       — Да, только подумай, сколько усилий нужно прилагать Терренсу, чтобы не меркнуть на фоне этой красотки! — восклицает Уильям.       — А разве вы знайте все о моей личной жизни, раз говорите про Ракель? — по-доброму усмехается Терренс.       — Конечно, знаем! — восклицает Джереми. — Мы очень хорошо следили за твоей жизнью и оба просто обожаем Ракель как модель! Она нереальная красавица!       — К тому же, мы знаем, что ты, братец, раньше снимался в кино, а сейчас собрал свою группу, — добавляет Уильям.       — Эй, да почему все говорят, что я «снимался в кино»? — недоумевает Терренс. — Разве я в каком-нибудь интервью говорил, что оставил карьеру актера?       — Но тогда почему ты не снимаешься? Ты же классный актер! Нам понравились некоторые фильмы с твоим участием!       — Ролей не предлагают, — с хитрой улыбкой вставляет Эдвард. — Не предлагают ролей, достойных такого идеального и великолепного актера, как Терренс МакКлайф. Проблема в том, что все помнят его только лишь как Мэйсона Хьюстона из «American Love Affair». И даже спустя много лет он – все еще тот сопливый мальчишка, который большую часть фильма красовался голым перед камерами. Вот мой братик и не получает никаких предложений. Сидит на заднице, сложив ручки, и ждет, когда все увидят в нем не только красивое личико и шикарное тело, но еще и безграничный талант.       — Да, если ты раскроешь свой хлебальник, то его потом ни хрена не захлопнешь, — скрещивает руки на груди Терренс.       — Действительно, Эдвард, что-то ты и правда стал очень говорливым, — бодро отмечает Джереми.       — О да, более говорливым, чем попугай. Иногда так много трещит, что голова начинает болеть.       — Да уж, ну и чудеса! — по-доброму усмехается Уильям. — Вот как парень изменился! Раньше из него было невозможно и слово вытащить, а тут такое…       — Подождите, ребята, вы еще не знайте Терренса, — уверенно говорит Эдвард. — Вот у вас точно заболит голова, когда он начнет трещать о своей неземной красоте и возносить себя в ранги Богов.       — Придержи свой острый язычок за зубами, Эдвард, — с невинной улыбкой предупреждает Терренс. — Или я вырву его.       — О, у Эдварда тот еще острый язычок! — бодро и весело восклицает Уильям. — Уж чего, а язвить он умел еще с детства. С виду вроде такой милый и скромный мальчик, но у него на все находится ответ.       — Милая мордашка не означает, что под ней не скрывается маленький демоненок, — по-доброму усмехается Терренс. — Поначалу Эдди казался невероятно милым, скромным и невинным. Но как оказалось, мой мелкий братец запросто может выпустить коготки и показать зубки.       — Ой, Терренс, да что ты нам рассказываешь! — машет рукой Джереми. — Мы же знаем Эдварда с самого детства и много раз убеждались в том, какой он «милый и пушистый».       — Я, Джереми? — тычет в себя Эдвард. — Ха! Да я самый скромный и милый из нас четверых! Вот пообщайтесь немного со своим старшим братцем и поймете, что я прав. Потому что он – та еще ходячая катастрофа.       — Скромный и милый ты только с родителями и дома у той, которая заставляет тебя забыть обо всем на свете, — с хитрой улыбкой язвит Терренс. — А в остальных случаях ты – мелкий несносный засранец, которому надо хорошо надрать зад.       — Мне что, попросить маму рассказать о том, каким милый ты был?       — А отец еще раз с радостью расскажет, что ты за стихийное бедствие!       — Сам ты стихийное бедствие!       — Оставь свои жалкие попытки поиграть в скромника.       — Найти бы того, кто назвал бы тебя лапочкой. Даже твоя любимая девушка не может назвать тебя таким.       — Рот закрой, сопляк!       — Кстати о любимых! — загадочно улыбается Уильям. — Эдвард, говорят, ты собрался жениться…       — На блондиночке… — с такой же загадочной улыбкой произносит Джереми. — На очень красивой блондиночке. На самой роскошной и привлекательной девчонке на свете.       — Да, это правда, я женюсь, — с легкой улыбкой подтверждает Эдвард. — И да, на блондиночке. Очень красивой и чертовски сексуальной. Но невероятно доброй, заботливой и внимательной.       — А мы знаем. Увидели ее в репортаже про дядю. Да и даже после окончания репортаж мы все еще продолжаем следить за вашей жизнью после того, как вы оба начли выступать в группе.       — И я тоже собираюсь жениться, — сообщает Терренс. — Сделаю это в один день с Эдвардом.       — Правда? — удивляется Уильям. — В один день?       — Да. Почему бы и нет? Мы решили объединить усилия и разделить эту радость вместе.       — Ух ты, классно! — восклицает Джереми. — Мы очень рады за вас.       — Эй, а вы не хотите приехать на нашу свадьбу? — интересуется Эдвард. — Будем очень рады видеть вас среди гостей в столь важный день!       — Пф, чтобы мы пропустили такой шанс! — громко ухмыляется Уильям. — Шанс стать свидетелями исторического момента! Того, как Эдвард МакКлайф прощается со своей свободой и связывает себя узами брака! Да ни за что на свете!       — Хорошо. Мы вышлем вам приглашения.       — Да уж, вот не думал, что когда-нибудь это случится…       — Слышь, а может, вы сделайте нас друзьями жениха? — с хитрой улыбкой предлагает Джереми. — Обещаю, мы с Уиллом хорошо выполним свою задачу и не разочаруем!       — Спасибо, ребятки, но места друзей женихов уже заняты, — огорчает Терренс. — Как и места шаферов.       — Черт! — ругается Уильям. — Как поздно мы встретили вас! А ведь могли бы лично отдать вас в руки ваших красоток!       — Радуйтесь, что вас вообще пригласили на свадьбу, — невинно улыбается Эдвард.       — Ах, вот слышу это слово от тебя и не верю… — качает головой Джереми. — Свадьба… Я бы дико ржал, если бы лет десять назад мне сказали, что ты в будущем женишься.       — Это точно! — соглашается Уильям. — Я-то был уверен, что ты так и будешь искать приключений на свой зад. Тебя это интересовало куда больше, чем свидания с девочками.       — Отец уж вообще не надеялся, что ты однажды женишься и подаришь ему внуков, — с доброй усмешкой добавляет Джереми. — Ибо ты не спешил заводить серьезные отношения, довольствуясь короткими интрижками. Прыгал из одной койки в другую только потому, что тебе нужен был секс.       — Но теперь, как вы с Уильямом можете заметить, наш братик образумился после того, как встретил девушку своей мечты, — с загадочной улыбкой уверенно отвечает Терренс.       — О, да я бы на такой сам женился! — восклицает Уильям. — И даже немного завидую нашему Эдди.       — Все как он заказывал: абсолютно натуральная, очень привлекательная, романтичная и сентиментальная девчонка.       — Вот уж что, но он всегда умел выбирать себе девчонок.       — Согласен! — соглашается Джереми. — У Эдварда отменный вкус в девчонках. Всегда выбирал только самых лучших, в которых сочетались и красота, и интеллект.       — И он не изменил себе, — уверенно говорит Терренс. — Выбрал шикарную блондиночку с роскошной фигурой. Девчонка очень даже умная, общительная, веселая… Несмотря на жизнь в обеспеченной семье, она умеет себя обслуживать и готова заботиться о ком-то другом. Да, она иногда бывает немножко капризной и упрямой, но в целом моя будущая невестка – чудесный человек, которого я просто обожаю.       — Наверное, он постоянно заваливает ее красивыми комплиментами, — предполагает Уильям. — Эдвард у нас такой сентиментальный и романтичный и всегда знал, как заставить девчонку растаять и почувствовать себя Мисс Вселенной.       — Это точно! — подтверждает Терренс. — Братик у нас нежный и чувствительный.       — Слышь, а он случайно не пишет поэмы для своей невесты? — по-доброму усмехается Уильям. — Чтобы выразить всю глубину своих чувств!       — Может, и пишет. Но я о них ничего не знаю.       — А спорим, что у него дома куча песенок, которые он написал для своей любимой натуральной блондиночки.       — Да сто пудов!       — Слушайте, а не зря отец говорил, что Эдди светит успех в музыкальном бизнесе, — бодро отмечает Джереми. — Писать песенки, исполнять их…       — Да, но поначалу мы ржали над этим, — признается Уильям. — Думали: ну какой из Эдварда музыкант? Ему лишь охота влипать в неприятности, да героя из себя строить!       — Но наше мнение поменялось, когда мы с Уиллом нашли у него в комнате много разных стихов, которые он писал еще в детстве. Все ужасно сопливые и романтичные… Как и те песенки, что он втихаря наигрывал на гитаре.       — Ага, помню, как он однажды приперся домой с гитарой в руках, а папа устроил ему допрос, мол, где взял ее. Ну а наш братик пытался убедить его в том, что какой-то дружок сам отдал ему этот инструмент.       — Вообще-то, это правда, — признается Эдвард. — Он сплавил ту гитару мне, потому что больше не хотел на ней играть. Его отец сам обожал и заставлял своего сына. Ну а тот парень не только не хотел играть и больше увлекался техникой, да еще и играл просто ужасно. Так что чтобы избавиться от ненавистного занятия, он с легкостью отдал гитару мне. А я согласился. Ибо знал, что от отца я не дождусь такого подарка.       — В любом случае с того дня Эдди бренчал на этой гитаре целыми днями, — уверенно говорит Джереми. — Правда втайне. Не хотел, чтобы его кто-то слушал. И читал его сопливые стихи, к которым он пытался подобрать мелодию.       — Да, а позвольте узнать, кто это разрешал вам копаться в моих вещах и тырить их? — возмущается Эдвард. — Я никогда не заходил в ваши комнаты и ничего оттуда не брал!       — Ой да ладно, парень! — восклицает Уильям. — Мы с Джером просто проходили мимо и решили заглянуть, пользуясь тем, что тебя не было дома, а дверь комнаты была открыта.       — Мы нашли там много чего интересного, — загадочно улыбается Джереми. — И сопливые стихи, и всякие побрякушки, и старые эротические журнальчики…       — Эротические журнальчики? — тихо хихикает Терренс.       — Они не мои! — тараторит Эдвард. — Я… Взял их у своего приятеля. Полистать. Когда девчонки рядом не было, а секса страшно хотелось.       — Ах да, прости, мы забыли, — по-доброму усмехается Уильям. — У тебя был пубертатный период. Ты взрослел, начал заглядываться на девочек, думал о сексе… Изучал свое тело…       — Ага, а смотря на голеньких горяченьких девочек в журнале, он тренировал свое воображение и ублажал свой хрен, — скромно хихикает Джереми. — А от тех красоток в штанах становилось тесно уже через секунду.       — Ой-ой, как будто вы тайком не залезали на порно-сайты, обманывая систему и утверждая, что вам уже есть восемнадцать, — уверенно парирует Эдвард. — Нажал кнопочку «мне уже есть восемнадцать» – и все! Мастурбируйте, пока рука не отвалится.       — Ну да, было дело… — загадочно улыбается Уильям. — Да и те журнальчики мы с братиком тоже немного полистали.       — Вы тогда еще были слишком маленькими, чтобы глазеть на голых дядь и теть.       — Зато мы узнали о тебе немножко больше, — уверенно говорит Джереми. — Да не только мы. Благодаря нам отец-то и узнал, что у тебя есть талант к музыке. Он прочитал все твои стихи, и они ему понравилось.       — Ага, папа посчитал, что ты вполне мог бы добиться успеха в музыке, если бы перестал быть таким зажатым и хотел этого, — добавляет Уильям.       — Это уже в прошлом, — машет рукой Терренс. — Если вы знали неуверенного в себе мальчишку по имени Эдвард, то забудьте. Его больше нет.       — По крайней мере, он стал очень болтливым.       — О, вы бы видели, как Эдвард зажигает, когда мы с группой репетируем!       — Че, правда? — округляет глаза Джереми.       — С тех пор, как он присоединился к нам в качестве гитариста и вокалиста, любое наше исполнение становится нереально мощным. Мы с друзьями называем Эдварда нашим маленьким моторчиком, ибо он умеет завести толпу с полуоборота.       — Кстати, ребята, у вашей группы классный сингл! — бодро отмечает Уильям. — Мы с Джером обожаем его! Уже буквально до дыр заслушали. Хотя мы еще не смотрели ваши выступления вживую и ваш клип, ибо у нас нет времени. А песенку услышали по радио и купили ее в iTunes.       — Спасибо, мы рады, что вам нравится.       — Молодцы, парни, отличная работа! Выпускайте поскорее альбом! Нам с братом мало одной песни! Мы хотим еще!       — Не беспокойтесь, ребята, наш альбом выйдет уже очень скоро. Через некоторое время мы возобновим наши выступления на шоу и интервью. Ну а после релиза альбома отправимся в мировое турне.       — О, это так круто! — широко улыбается Джереми. — Мы обязательно купим альбом. Будем слушать целыми днями, если он зайдет нам. А будут деньги и возможность – то и на ваш концерт сходим.       — Мы постараемся порадовать всех, кто придет нас послушать, — с легкой улыбкой обещает Эдвард.       Мимо столика, за которым сидят Эдвард, Джереми, Терренс и Уильям проходит молодая пара с маленьким ребенком на руках у матери, что-то говорящая мужчине, несущий какие-то пакеты и внимательно ее слушающий.       — Кстати, у моей однокурсницы есть маленькая сестра, которая просто без ума от вашего барабанщика, — бодро признается Уильям. — Ну который блондин…       — Ага, она обожает этого парня, — подтверждает Джереми. — И едва ли не мечтает выйти за него замуж.       — К ее сожалению, наш барабанщик уже состоит в отношениях, — с невинной улыбкой огорчает Терренс. — Но думаю, ему бы польстило то, что ты сказал.       — Да я так, в буквальном смысле сказал про замужество! — машет рукой Джереми. — Хотя почти все ваши фанатки мечтают выйти за вас замуж. И многие сильно расстраиваются, когда узнают, что вы уже заняты.       — Но многие реально обожают ваших девчонок и считают их идеальной парой для вас, — добавляет Уильям.       — И это, если честно, немного забавно, — скромно хихикает Эдвард. — Идешь себе спокойно и никого не трогаешь, а тут подходит маленькая девчушка, просит фотку и автограф и говорит, что хочет за тебя замуж.       — Только не делай вид, будто это тебе предлагали жениться, — по-доброму усмехается Терренс.       — Конечно, предлагали. А однажды я сидел в одном баре с Кевином и Кристофером и кое-как отвязался от девчонки, которая пыталась раскрутить меня на одноразовый секс. Причем ее совершенно не пугало то, что я почти что женат. Мол, кольцо на пальце мало кого сейчас волнует.       — Вообще-то, это мне предлагают стать чьим-то мужем. Еще со времен моей популярности как актера. Я мог жениться уже, наверное, миллион раз. А уж сколько раз меня пытались затащить в постель и сделать меня отцом ребенка! Не сосчитать!       — Надеюсь, однажды не объявится какая-нибудь девчонка и не заявит, что она родила от тебя ребенка, которого ты будешь вынужден признать.       — Не беспокойся, братец. Я всегда был уверен в качестве своих презервативов.       — Я поржу, если ты будешь сидеть в кабинете врача и сдавать анализ на установление отцовства. И если он окажется положительным, то будешь ты отдавать ребеночку половину своих денег до его совершеннолетия. А учитывая твои доходы, с тебя можно потребовать огромные алименты.       — Хватит нести херню, малой!       — Ладно, я тебя предупредил. И потом не пищи, что я этого не говорил.       — Ты выглядишь милее, когда твой рот закрыт.       — А я так вообще расцеловать тебя хочу.       — В любом случае вы сами выбрали себе такую дорогу, ребята, — уверенно отмечает Джереми. — Так что вам грех жаловаться. Вы знали, на что шли.       — Мы и не жалуемся… — пожимает плечами Эдвард. — Наоборот, нам это нравится. И мы радуемся, когда делаем кого-то счастливым. Для нас все эти автографы и фотки с фанатами – часть нашей работы, а для них – едва ли не весь мир.       — Так или иначе мы с Уиллом с нетерпением ждем ваш новый альбом.       — Скоро, Джереми, скоро.       Эдвард бросает короткий взгляд в сторону и слегка улыбается, когда видит двух веселящихся детей, которые гоняются друг за дружкой и что-то громко выкрикивают.       — Эй, а как у вас с личной жизнью? — интересуется Терренс. — Теперь ваша очередь рассказывать, кто вскружил вам голову.       — О, я уже давно ни с кем не встречаюсь, — машет рукой Джереми.       — А я недавно расстался с девчонкой, — признается Уильям. — Надоела она мне, вот я и дай ей отставку. И ничуть не расстроен. Ибо теперь я вообще ни о чем не парюсь и наслаждаюсь свободной жизнью. А то все эти свидания, честно говоря, немного утомляют. Особенно когда тебе надо идти на учебу или подработку.       — Да, ты всегда был слишком ленивым для свиданий, — тихо хихикает Эдвард.       — Но поначалу мне было с ней классно. С той девчонкой меня познакомил мой приятель. И как оказалось позже, он, мягко говоря, сплавил свою бывшую мне после того, как кинул. И теперь я понимаю, почему. Она требует очень многого. Слишком помешана на себе и не думает о чувствах других.       — Знакомая ситуация, — признается Терренс. — Я знал девчонку, которая тоже многого хотела. Даже как-то мутил с ней. Правда не долго… Повстречались немного и расстались.       — Вот почему я кинул свою последнюю бывшую еще в старшей школе, — признается Джереми. — Хочется встречаться с простой девчонкой без каких-либо заскоков, но нам встречаются одни лишь эгоистки и потребительницы.       — Ой, да ну все эти романы! — машет рукой Уильям. — Не охота мне!       — Вот именно! Это же ответственность! Девчонкам нужно уделять много внимания, а когда нам делать это, если мы с братом работаем или учимся и готовимся к экзаменам?       — Ну знайте, мы с Терренсом тоже много работаем с группой и порой занимаемся своими личными делами, — уверено отмечает Эдвард. — Но проблем со временем для наших девушек у нас нет. К тому же, они все понимают и не заставляют нас целыми днями сидеть возле них.       — Да, если захотеть, то время всегда найдется, — добавляет Терренс.       — Ой, да мы пока не хотим связываться со всем этим, — машет рукой Уильям. — Мне только двадцать два, а Джеру – двадцать три. Еще успеем повстречаться с кучей девчонок. У нас в универе полно красоток, с которыми можно потусить. Если захочется сбросить давление, то всегда можно найти ту, которая согласится быстренько нам отсосать.       — Однако рано или поздно вы все равно женитесь. Через пару-тройку лет вас все чаще начнут доставать этим вопросом.       — Мы знаем, но пока что у нас нет планов заводить серьезные отношения, — признается Джереми. — Мама все время говорит, что надо думать о женитьбе и детях, но к счастью, пока что она нас не торопит. Понимает, что мы должны получить образование, найти работу и быть в состоянии прокормить себя и свою семью.       — Наша мама мечтает стать бабушкой, а вот отец относится к вопросу о внуках спокойнее и говорит, что мы можем заводить детей, когда будем готовы.       — А в сами-то готовы к детям?       — Я – да. Мне нравятся, и я обожаю с ними играть. Тетя моей невесты недавно удочерила маленькую девочку и познакомила ее с нами. Так вот я обожаю с ней возиться и с удовольствием провожу с ней время, когда та женщина привозит к нам свою дочку.       — Здорово!       — Знаешь, тебя я еще как-то могу представить папашей, то вот Эдвард никак не вяжется у меня с отцовством, — скромно хихикает Уильям. — Он и лялька на руках… Нет, ребятки!       — Думаю, отец и вас не очень-то и представляет в роли мужей и отцов, — уверенно говорит Эдвард. — Хотя однажды он захочет этого. Так же, как и Изабелла.       — Может, поближе к тридцати годам или после… Но сейчас нам важнее закончить учебу и найти нормальную работу, а не временные подработки. Ну а тусовки и веселье, разумеется, идут вне очереди. Мы не можем отказаться от возможности проводить время с друзьями.       — Да, походу, ничего не меняется… — по-доброму усмехается Эдвард. — Вы по-прежнему любите хорошо потусить… Желательно в компании красивых девчонок, которые не будут чего-то требовать.       — Что, братик, завидно, что у тебя скоро не будет такого шанса, потому что брачные сети затянут тебя в свои объятия? — хихикает Джереми.       — Совсем не завидно, — с легкой улыбкой качает головой Эдвард. — В моей жизни произошло уже столько всего, что я хочу пожить спокойно. Заниматься своей группой и встречать старость с любимой женщиной и будущими детьми.       — О, Эдвард, боюсь, ты не сможешь долго прожить без адреналина, — уверенно предполагает Уильям. — Ты – огромный любитель находить приключения на свою задницу и вряд ли когда-нибудь станешь спокойнее.       — Да, но я уже вряд ли сделаю то, что делал, когда был мелким и глупым.       — И хорошо, если для тебя все заканчивается хорошо. Вот если страдаешь ты сам или кто-то еще, то это очень плохо.       — Абсолютно согласен с тобой, Уильям, — бодро соглашается Терренс. — Эдвард не будет Эдвардом, если не влипнет в какую-то передрягу и не получит по башке. Будет даже бесполезно привязывать его к стулу и запирать на ключ, ибо этот мелкий сорванец все равно придумает, как свалить.       — И если у Эдди появляется шанс, то ничто не может его остановить, — уверенно говорит Джереми. — Хоть что ему говори! Хоть глотку сорви, пытаясь убедить его в том, что это делать не стоит. Он буквально закроет глаза и уши, отключит мозги и пойдет напролом.       — Точно-точно! Он никого не слушает: ни отца с матерью, ни меня, ни друзей. На него еще более-менее может влиять невеста, но и она не всегда справляется с этим упрямым ослом.       — О, чувак, как же ты нас понимаешь! — щелкает пальцами обеих рук Джереми. — Как же ты прав!       — Ребята, да я миллион раз становился свидетелем подобных случаев!       — О да, Терри все время строит из себя грозного папочку и говорит, что я – ребенок, за которым нужен глаз да глаз, — добавляет Эдвард.       — Что я сделаю, если так оно и есть? — разводит руками Терренс. — Если тебя не притормозить и не одернуть, то ты пойдешь на пролом. Попытаешься разбить стенку башкой! И будешь биться об нее, пока не скопытишься!       — Ты прав, его иногда надо дергать за уздечки, — уверенно говорит Джереми. — Помню, отец как-то запер Эдварда в его комнате после того, как он в очередной раз ввязался в какую-то передрягу со своими дружками. Наш братик, конечно, возмущался, орал и ломал дверь, но папа был непреклонен. Ну и этот шустрый мальчишка не придумал ничего лучше, кроме как просто свалить через окно.       — О да! — восклицает Уильям. — Я помню тот случай! Отец тогда реально пришел в бешенство! Мы с Джером думали, что он убьет Эдварда! Но благо, маме удалось его успокоить и ограничиться лишь запиранием в комнате со словами: «Сиди и думай о своем поведении!».       — Ага, будет он думать, — тихо хихикает Терренс.       — Да, а вы, балбесы, лучше расскажите, почему он меня запер, — со скрещенными на груди предлагает Эдвард. — Как вы оба подставили меня и друзей, когда рассказали отцу о том, что мы натворили. Это из-за вас он посадил меня под домашний арест и отобрал мой мобильный.       — Ну мы же не виноваты, что ты тогда сначала делаешь, а только потом шевелишь мозгами, — невинно улыбается Джереми. — Мы не могли соврать, когда папа спросил, где тебя черти носят. В половину первого ночи.       — Ага, удивлен, что тебя еще копы не поймали, — добавляет Уильям. — А иначе бы тебе была бы крышка!       — Как хорошо, что я никогда не брал вас с собой, — уверенно говорит Эдвард. — Вы бы точно заложили меня и рассказали обо всем, что я делал.       — Ага, а то, что ты потом отомстил нам и тоже подставил – это нормально? — удивляется Уильям.       — Да? Значит, вам можно издеваться надо мной, а мне над вами – нет?       — А что тебе говорил папочка? Ты – взрослый мужик, у которого должны быть мозги! А мы – маленькие дети, которым положено шалить!       — А вы, идиоты, этим пользовались! И постоянно делали меня крайним!       — Ты тоже не оставался в долгу! — восклицает Джереми. — Как в тот раз! Сделал с дружками гадость, пулей свалил и выставил все перед учителями и директором школы так, будто это мы были виноваты.       — Ну в кои-то веки ругали вас, а меня – хвалили, — хитро улыбается Эдвард. — Знайте, как я здорово повеселился, когда наблюдал за тем, как вы пытались оправдаться перед своими отцом и матерью. Вот они вам жару задали!       — Да знаем мы, что тебе ужасно нравилось наблюдать за тем, как мы оказывались в дерьме! Ты стучал на нас при любой удобной возможности!       — Я всего лишь отвечал вам взаимностью, — разводит руками Эдвард. — Как вы относились ко мне, так и я – к вам.       — Окей-окей, братец наш обидчивый, — приподнимает руки перед собой Джереми. — Мы все поняли.       — Слушайте, как жалко, что я не жил с вами, — по-доброму ухмыляется Терренс. — Мы бы могли вместе задавать Эдварду жару и держать его на коротком поводке.       — Жил бы ты с нами, я бы устроил тебе еще более «сладкую» жизнь, чем сейчас, — с гордо поднятой головой уверенно заявляет Эдвард.       — Да, Терренс, ты многое упустил, — скромно хихикает Уильям.       — Мы отрывались на полную катушку, издеваясь над Эдвардом, — добавляет Джереми.       — Эх! Классные были времена!       — Да, охеренные… — бубнит себе под нос Эдвард.       — Нет, парни, еще не все потеряно, — хитро улыбается Терренс. — Вот в детстве я жил без братика, а сейчас пользуюсь любой возможностью надрать ему задницу. Это мое самое любимое занятие!       — О, брат, да ты наш человек! — хлопнув Терренса по предплечью, весело восклицает Джереми.       — Мы знали, что не разочаруемся, когда встретим тебя, — уверенно добавляет Уильям.       — Слушайте, Уильям, Джереми, я все больше начинаю жалеть, что не хотел с вами общаться. Я столько всего упустил!       — Пф, да зная, что ты тоже не прочь надрать Эдди зад, мы бы сами тебя нашли! — шутливо отвечает Джереми. — Где угодно! Из-под земли достали бы!       — Все, ребята, будем встречаться как можно чаще! Я вас еще совсем не знаю, но уже вас люблю.       — Слышь, а хочешь мы расскажем об одном офигенном случае? — бодро предлагает Уильям. — Ты будешь громко ржать, если услышишь, что мы однажды устроили Эдварду!       — Ну валяйте, — в предвкушении чего-то грандиозного произносит Терренс.       Уильям и Джереми, активно работая руками, с радостью начинают что-то рассказывать Терренсу, пока Эдвард слушает их с хмурым взглядом и скрещенными на груди руками, даже не думая скрывать свое раздражение. А пока все четверо с удовольствием о чем-то болтают, к кафе подходят не менее веселые и бодрые Питер и Даниэль, по дороге заливающиеся громким смехом. Друзья останавливается неподалеку, окидывают взглядом всех, кто находится возле него, и довольно быстро замечают Терренса и Эдварда, которые как будто про них совсем забыли.       — О, вон они неотразимые наши, — сквозь смех указав на столик, за которым сидят братья МакКлайф, говорит Питер.       — Да, походу, и правда опоздали, — отмечает Даниэль.       — Ну все, sind wir erledigt! Сейчас МакКлайф-старший нас увидит и надерет задницу.       — Ну чесал бы языком меньше и шел бы быстрее улитки – мы бы доперли быстрее.       — Не я по дороге начал щедро раздавать подзатыльники.       — А нечего быть таким любопытным и надоедливым.       — Нечего молчать о том, что тебя подняло тебе настроение.       — Ох, Роуз, опять начинаешь…       — Ничего, Перкинс, я все равно узнаю твои секретики. Вот скажу МакКлайфом, что ты что-то скрываешь, и мы мигом все из тебя вытащим.       — По-моему, им там сейчас по хер на нас. Смотри! МакКлайфы сидят за столиком и ржут там как кони!       В этот момент Терренс, выслушавший все, что ему рассказали Джереми и Уильям, начинает заливаться громким смехом. А немного переждав, рядом сидящий Эдвард дает брату шлепок по затылку и наносит несколько ударов по рукам, также что-то сказав и с хитрой улыбкой начав угрожать ему пальцем.       — Погоди, а кто те двое? — слегка хмурится Питер.       — Понятия не имею, — пожимает плечами Даниэль. — Что, разве эти два балбеса уже успели выгнать нас из группы и найти замену?       — Или Эдвард опять встретил каких-нибудь дружков или же подключил все свое обаяние и за пару минут завел еще парочку знакомств.       — Наверное… Раз он стал популярнее своего братика.       — Эй, а мне кажется, или у тех двоих такой же цвет волос, как и у обоих МакКлайфов?       — Ну да, оба черноволосые… — слегка хмурится Даниэль.       — Черт, плохо вижу… Не могу разглядеть их лица…       — А я вижу. И должен признаться, что эти двое чем-то похожи на МакКлайфов.       — Слышь, крутыш… — хлопает Даниэля по плечу Питер. — А прикинь, если это еще двое братьев МакКлайфов!       — Еще двое? — Даниэль переводит удивленный взгляд на Питера. — Те, которые сыновья их отца от второго брака? Думаешь, это могут быть они?       — Я не говорю, что это они. Просто предположил.       — Ну не знаю, приятель… — Даниэль снова переводит взгляд на Эдварда, Терренса, Уильяма и Джереми. — Но эти двое реально похожи на наших неподражаемых братиков МакКлайф. Да и есть что-то схожее с мистером МакКлайфом.       — Все может быть…       — Ой, да чего гадать! — машет рукой Даниэль. — Давай подойдем к ним, и они сами нам все объяснят. И наконец-то перестанут ржать на все кафе как два дебила.       — Нам придется сделать это в любом случае.       Спустя пару секунд Даниэль и Питер уверенно направляются к кафе, пока Эдвард с Терренсом продолжают заливаться смехом, болтая с Джереми и Уильямом.       — О, черт! — сквозь смех бодро восклицает Терренс, оперевшись руками о поверхность столика. — Вы жжете, парни!       — Это лишь один случай, — бодро отвечает Джереми. — А знаешь, сколько таких было! Сколько раз мы получали кайф от издевок над нашим братиком.       — Я бы до такого точно не додумался… Кто вам подсказал эту идею?       — Никто, — с легкой улыбкой произносит Уильям. — Мы с Джером сами все придумали. Совершенно спонтанно. Слово за слово – и у нас родился гениальный план.       — Класс! У меня нет слов!       — Мы с братом вспоминаем то время с особым трепетом, — уверенно признается Джереми. — Оно лучшее в нашей жизни. Издеваться над Эдди было нашим самым любимым занятием.       — О, ребятки, а давайте я расскажу, как вы издевались друг над другом? — с хитрой улыбкой предлагает Эдвард. — Почему же мы только обо мне и поговорим? Вспомните и о других и самих себе!       — Нет, на Уиллом не так интересно стебаться, как над тобой, — хитро улыбается Джереми. — Я, конечно, люблю подкладывать ему жирную свинушку. Но издеваться над Эдвардом намного круче.       — Да и я обожаю глумиться над Джером, — признается Уильям. — Розыгрыши – это моя стихия! Но гораздо интереснее ржать, когда Эдвард оказывается в нашей с братом ловушке или сам себе находит неприятности.       — А как вы вообще ладите? — интересуется Терренс.       — Отлично, — слегка улыбается Джереми. — Мы с Уиллом – лучшие друзья! Мама говорит, что в этом роль играет маленькая разница в возрасте – всего лишь один год.       — И это правда, — соглашается Уильям. — Мы знаем братьев и сестер с большой разницей в возрасте, которые плохо ладят и не имеют ничего общего. Ну а поскольку мы с братом практически одного возраста, то нам весело вместе.       — Пожалуй, один из немногих случаев, когда я соглашусь с вами, — признается Эдвард. — Мне совсем не хотелось возиться с вами. И будем откровенны, разговаривать с вами двумя тоже было не о чем. Вы были сопливыми, глупыми и надоедливыми мелкими детьми.       — Может, нам не о чем было с тобой общаться, но придумывать для тебя издевательства было нереально круто, — уверенно говорит Джереми.       — Эй, а вы расскажете мне обо всех издевках над ним? — с хитрой улыбкой спрашивает Терренс. — Я хочу знать все.       — Обижаешь, братан! — восклицает Уильям. — Мы все тебе расскажем!       — Ар-р-р, вы трое что-то начинайте бесить меня, — со скрещенными на груди руками хмуро бросает Эдвард. — Встретились три братика и договорились издеваться над четвертым!       — Мы пока что просто знакомимся, — невинно улыбается Терренс.       — Слушайте, разве у меня на лбу написано, что вы можете стебаться надо мной и оставаться безнаказанными?       — Ничего, братик, я еще отыграюсь на тебе за все твои издевательства надо мной.       — Ха, сейчас размечтались! — громко ухмыляется Эдвард. — Я не позволю вам издеваться над собой!       — Ну не тебе же одному язвить и дубасить нас, — с невинной улыбкой отмечает Уильям. — Мы тоже хотим приструнить тебя и держать на коротком поводке.       — Так, сейчас я кому-то по шее тресну! Я, между прочим, старше вас и имею право наказывать вас за непослушание.       — А ну закрыл хлебальник, малой, — хитро улыбается Терренс, толкнув Эдварда в висок. — Я здесь самый старший! И главный! А значит, ты будешь слушаться меня.       — А не пойти ли тебе на хер, папочка?       — Еще одно слово – и я заклею твой рот суперклеем!       — Своего любимого младшего братика ты ни за что не тронешь, — хитро улыбается Эдвард.       — Надо будет – я тебя и за яйца подвешу.       — Разве это намного интереснее, чем игры в БДСМ с твоей любимой Ракель?       Может, Эдвард и Терренс продолжили бы спорить или в шутку начали бороться друг с другом. Но к ним со спины подходят Даниэль с Питером и хлопают по затылку и плечу обоих братьев МакКлайф соответственно.       — Эй, ребята, как жизнь? — бодро спрашивает Даниэль.       — Все спорите, кто круче? — весело интересуется Питер.       Пока Питер подлетает к Эдварду и немного портит ему прическу, Даниэль хлопает Терренса по затылку.       — О, смотрите-ка, объявились красавчики! — восклицает Терренс. — Не прошло и двух часов!       Терренс и Эдвард приветствуют Питера и Даниэля, обменявшись братским рукопожатием и похлопав по плечу во время объятий.       — Вы зря так задержались, парни, — по-доброму усмехается Эдвард. — Мой братец тут уже копытом во всю бил.       — Ничего мы не опоздали, — возражает Питер, указав пальцем на свои наручные часы, надетые на правую руку. — Время почти час! Во столько мы и должны были быть здесь.       — К тому же, мы пришли даже раньше Джорджа, — с гордо поднятой головой добавляет Даниэль. — Так что никто не будет орать, что мы все время вынуждены кого-то ждать.       — Ну я-то уже давно здесь, — спокойно говорит Эдвард. — Сижу и слушаю этого придурка, который уже до чертиков достал меня.       — Ты достаешь меня даже тогда, когда тебя рядом нет, — уверенно отвечает Терренс. — И вызываешь желание треснуть тебе по башке одним лишь своим видом.       — О да, махать руками ты обожаешь.       — А ты – искать приключения на свой зад.       — А ты – достать людей многочасовой болтовней о своей неземной красоте.       Эдвард и Терренс пару секунд передразнивают мимику друг друга до того, как Питер и Даниэль с легкой улыбкой переглядываются между собой, а блондин спокойно говорит:       — Ладно, шоколадная башка, думаю, нам лучше уйти… Перенесем встречу на другое время.       — Так, а ну стоять на месте! — отрезает Терренс. — Чтобы ни шагу отсюда!       — Да ладно, МакКлайф! — машет рукой Даниэль. — У вас тут были такие жаркие дискуссии, что мы с Питом даже не хотели прерывать их.       — Хватит отдыхать! Ты и так дрыхнул почти до половины двенадцатого! Соизволь-то поработать немного!       — Не хотел бы я поработать, то не приперся бы сюда. Послал тебя и этих двоих на хер и дальше продолжил бы дрыхнуть в обнимку с подушкой.       — Вот решим все вопросы – обнимайся с подушками сколько влезет!       — Тогда ждем Джорджа, — бодро говорит Эдвард.       — Придется. Раз уж Смит до сих пор не объявился.       В этот момент Джереми и Уильям внимательно рассматривают Даниэля и Питера, которых они сразу же узнают.       — Твою мать… — с округленными глазами произносит Джереми. — С ума сойти…       Джереми и Уильям соскакивают со своих мест и подходят к Даниэлю и Питеру.       — Эй, ребята, вы ведь из группы «Against The System»? — не верит своим глазам Уильям.       — Барабанщик и басист? — уточняет Джереми.       — Да, это мы, — с легкой улыбкой подтверждает Даниэль.       — О, черт! — широко улыбается Уильям и хлопает Джереми по плечу. — Слышь, Джер, да мы сегодня просто счастливчики! Встретили и братьев, и парней из их группы.       — Точняк, в универе все просто обзавидуются! — весело отвечает Джереми. — Особенно девчонки!       — Постойте, вы сказали, «встретили братьев»? — слегка нахмурившись, переспрашивает Питер. — Так значит, вы – братья Терренса и Эдварда по отцу?       — Джереми и Уильям? — уточняет Даниэль.       — Да-да, это мы, — подтверждает Уильям. — Я – Уильям, а он – Джереми.       — Ну а если вы не в курсе, то я – Даниэль, басист «Against The System».       — А я – Питер, барабанщик, — дружелюбно представляется Питер.       — Рады познакомиться, ребята, — с легкой улыбкой отвечает Джереми.       Уильям и Джереми приветствуют Даниэля и Питера крепким рукопожатием, пока Терренс с Эдвардом с тихой ухмылкой переглядываются, скрестив руки на груди.       — Слушайте, ваша группа нереально классная! — бодро признается Уильям. — Мы буквально до дыр заслушали вашу первую песню и уже отложили деньжата на новый альбом.       — Правда? — искренне удивляется Питер. — Здорово! Мы рады, что вам нравится.       — Только вот эти двое не хотят говорить нам дату выхода альбома, — указав на Терренса и Эдварда, говорит Джереми. — Может, хоть вы раскройте эту тайну?       — Мы бы с радостью, но пока нам и самим это неизвестно, — пожимает плечами Даниэль. — Но думаю, что к концу этого года или началу следующего альбом выйдет в продажу.       — Отлично! — хлопает в ладони Уильям. — Хоть кто-то рассказал нам эту тайну.       — Слушайте, а давно вы болтайте здесь с Эдвардом и Терренсом? — уточняет Питер.       — Не очень. Просто мы с братом увидели знакомого парня и поняли, что это Эдвард. Мы подошли и заодно познакомились с Терренсом, нашим самым старшим братом.       — А вы легко поняли, что это ваши братья?       — Ой, а чего там понимать-то? — по-доброму усмехается Уильям. — Эдвард практически не изменился с подросткового возраста. Он все так же выглядит молоденьким, горячим пареньком со смазливым личиком, хотя и успел здорово возмужать. Впрочем, мы и так знали, каким он стал. Ведь наш братик в последнее время стал очень известным.       — А то, как выглядит Терренс, мы представляли себе по фоткам отца в молодости, ибо они словно две капли воды, — добавляет Джереми. — Ну и, конечно же, мы знали об этом благодаря его актерской деятельности. Да и дело с участием нашего дяди позволило нам увидеть не только Эдварда с Терренсом, но еще и их девушек, нашего отца и Ребекку.       — Да было дело… — задумчиво отвечает Даниэль. — Люди еще долго его обсуждали.       — Мы внимательно следили за процессом. И, по-моему, даже видели вас обоих.       — Все друзья и родственники МакКлайфов пришли в суд поддержать их. Мы тоже не остались в стороне и были рядом в столь тяжелый момент.       — Мы так и поняли.       — Эй, а вы уже знайте, что Эдвард и Терренс скоро женятся?       — О да, знаем! — с широкой улыбкой бодро отвечает Уильям. — Эдвард уже сказал нам, что скоро расстанется со своей свободой и женится на красавице-блондиночке.       — Видели, какая она сногсшибательная красотка? — загадочно улыбается Питер.       — Я еще никогда не встречал таких нереальных красавиц!       — Да, у Эдварда шикарный вкус в этом вопросе, — признается Джереми. — У него все девчонки были нереально красивые и совсем не глупые.       — Но все же до сих пор не верится, что тот, кто раньше вообще не парился насчет своей семьи и мутил с девчонками ради хорошего секса, скоро станет семейным человеком.       — Интересно, как та красотка умудрилась очаровать этого парня и убедить его жениться на ней? — недоумевает Джереми.       — Посмотрел, увидел – провал, ничего не помню! — невинно улыбается Даниэль. — Примерно так все и случилось в случае с нашим приятелем.       — Уж поверьте нам, ребята, эти два романтика нашли свою вторую половину, — уверенно добавляет Питер. — Эдвард и Наталия буквально созданы друг для друга.       — О да, наш братец – тот еще сопливый романтик! — по-доброму ухмыляется Уильям.       — Для нас это давно не секрет, — тихо хихикает Даниэль.       — Слушайте, чуваки, а Эдвард с Терренсом часто собачатся между собой и выясняют, кто лучше и круче? — с хитрой улыбкой интересуется Джереми. — А то они при нас успели поспорить уже несколько раз!       — О, да ты что! — бодро восклицает Питер. — Чтобы эти двое не провели хотя бы день без подобных споров… Ха! Да такого еще никогда не было!       — Да вы не обращайте внимания, — машет рукой Даниэль. — Для них это нормально. Они просто выражают свою любовь друг к другу.       — Терренс считает себя чертовски неотразимым и трещит об этом на каждом углу. Да и Эдвард в последнее время не страдает недостатком уверенности в себе. Вот они и спускают друг друга на землю, чтобы не слишком забывались.       — Мы уже поняли, — скромно хихикает Джереми. — Но Эдвард и правда стал другим: более уверенным, болтливым, громким… То был маленьким мальчишкой и лишь строил из себя крутого, сидя у себя в комнате, хотя на самом деле боялся едва ли не всего на свете. Но зато сейчас стал прямо-таки мужиком и уже реально весь такой гордый и смелый.       — Ну да, спер мою кожанку и думает, что он неотразим, — хмуро бросает Терренс.       — Вообще-то люди меняются, Джереми, — спокойно вставляет сидящий за столиком Эдвард. — Вы с Уильямом раньше тоже были мелкими и заносчивыми мальчишками, которые не давали мне нормально жить. Однако сейчас, как я вижу, стали другими. Немножко повзрослели… У вас начали появляться хоть какие-то мозги… Хотя вы и не перестали быть несносными идиотами, которым только бы поржать. Впрочем, Терренс такой же. Строит из себя умного, взрослого мужика, а дай ему повод – как он станет безмозглым дебилом.       — Зато как классно мы веселились! — с широкой улыбкой бодро восклицает Уильям. — Наблюдать за твоим лицом в те моменты, когда ты оказывался в наших ловушках, было ужасно весело.       — Да… — закатывает глаза Эдвард. — Нашли козла отпущения, над которым можно постоянно издеваться. Даже друг над другом вы не издевались столько, сколько надо мной, когда мы еще жили с отцом и Изабеллой.       — Ну знаешь, жил бы ты со своим старшим братцем, все было бы то же самое, — уверенно отмечает Питер. — Он бы тоже издевался над тобой и успел бы миллион раз пожалеть о том, что ваши родители позволили ему родиться.       — А может, не было? — предполагает Терренс. — Может, мы жили бы дружно?       — О да, дружно… — тихонько хихикают Даниэль и Питер.       — Мы видим, какие вы дружные, — уверенно говорит Питер. — Вон как наверстывайте упущенное, когда были разлучены в детстве. Пользуйтесь каждым моментом, чтобы надрать друг другу задницу.       — Прямо как моя сестра… — тихо усмехается Даниэль. — Она издевается надо мной с самого детства.       — О, у тебя есть сестра? — удивляется Джереми.       — Да, младшая. Живем вместе после смерти родителей.       — А большая между вами разница в возрасте?       — Ей девятнадцать, а мне – почти двадцать семь.       — И вы до сих пор не поубивали друг друга? — удивляется Уильям.       — Нет. Нам вообще было все равно друг на друга, когда мы были мелкими. Мы лишь недавно начали сближаться.       — Я бы хотел иметь сестренку… А то как-то скучно среди трех братьев…       — Я бы реально боялся за свою сестру, если бы она у меня была, — уверенно заявляет Эдвард. — Какого бы ей было жить, если у нее было бы два братца, которые не упустили бы ни единого шанса поглумиться над девчонкой. Да и третий, который сговорился с этими идиотами и сделает все, что они ему скажет.       — Эй, будь у меня сестренка, я бы оберегал ее как зеницу ока! — возражает Терренс.       — И я бы с радостью играл с ней! — добавляет Джереми.       — Водили бы ее гулять, — задумчиво говорит Уильям. — Качали на качелях…       — Лопали бы мороженое…       — Я вас умоляю, ребята, не надо строить из себя идеальных папаш, — хитро улыбается Эдвард.       — Что? — возмущается Терренс. — Да я самый крутой старший брат на свете! Прирожденный лидер, который ведет всех за собой!       — Да, Даниэль… — тихонько хихикает Питер. — Походу, нам с тобой не место среди четырех братьев МакКлайф.       — Верно, нам лучше свалить отсюда и не портить гремучую смех МакКлайфов, — весело соглашается Даниэль.       — Так, я сейчас вам свалю! — уверенно вставляет Терренс.       — Не, ну а что нам делать среди стольких МакКлайфов?       — Черт, они скоро заполонят весь мир! — шутливо восклицает Питер. — А-а-а-а! Что делать? Что делать?       — Да ладно, ребята, не надо никуда уходить, — с легкой улыбкой машет рукой Уильям. — Классно, что мы с Джером встретились со всеми вами. Думаю, мы можем хорошо поладить.       — Вы все объединились ради общего желания, Уильям, — уверенно отвечает Эдвард. — Постебаться надо мной и настучать мне по башке.       — Ну знаешь, твой старший братец и твои друзья не возражают и с удовольствием слушают нас, — хитро улыбается Джереми. — Ну и мы с Уиллом тоже рады поболтать с ними и развеселить их рассказами о том, как ты оставался в лузерах.       — Ха, и чем вы их удивите?       — Мы можем рассказать еще очень много всего, — загадочно улыбается Уильям. — Терренсу мы рассказали лишь про один из таких случаев. А сколько их было! М-м-м…       — А с нами поделитесь? — интересуется Даниэль. — Может, и мы что-то возьмем на заметку…       — Эй, ребята, расскажите этим двоим то, что вы рассказали мне, — с широкой улыбкой просит Терренс. — Им точно понравится.       — А ничего, что у нас нет времени на бесполезные разговоры нет? — громко спрашивает Эдвард.       — Так Джордж-то еще не пришел! — отмечает Питер. — А раз так, то можно немного поржать в хорошей компании.       — Лучше бы сосредоточились на возвращении к выступлениям и подготовке к мировому турне.       — Да ладно тебе, братец, чего ты стесняешься, как девчонка! — по-доброму усмехается Джереми.       — То, что вы говорите, совсем не смешно.       — Ну да, не смешно! Вон как Терренс заливался смехом от того, что мы ему рассказали!       — Терренс всегда катается по полу, когда дело касается моих проколов.       — И кстати, чуть не забыл… Мы не можем молчать о том случае, после которого над тобой ржали даже твои дружки.       — О, ребята, ребята! — весело, с широкой улыбкой восклицает Уильям. — Вы обязаны об этом узнать!       — Так, не вздумайте! — громко бросает Эдвард, резко встает из-за стола и угрожает Уильяму и Джереми пальцем. — Только попробуйте раскрыть свой рот, придурки. А иначе вы очень пожалейте.       — Да ладно тебе, Эдди, чего ты стесняешься, — тихо хихикает Джереми. — Классно же было! Все повеселились!       — Я не шучу, дебилы. Раскройте рот и хотя бы намекнете на тот случай – я возьмусь за ремень.       — М-м-м, чувствую, там было что-то крутое, раз Эдвард так бурно реагирует, — с хитрой улыбкой потирает руки Даниэль.       — О, парни, вы очень многое упустили, — сквозь смех говорит Джереми. — Вам надо было видеть, какой причесон у него был после того, как мы приложили капельку усилий.       — Это самый лучший прикол, что мы когда-либо делали, — бодро добавляет Уильям.       — Да уж, лучший… — со скрещенными на груди руками бубнит себе под нос Эдвард. — Лучше уж сквозь землю провалиться! До сих пор хочу сдохнуть от стыда из-за того, что вы тогда сделали.       — Ну ладно тебе, чувак, подумаешь, покрасили твои шикарные волосики, — по-доброму ухмыляется Уильям. — Зато как тебе шел этот цвет! Ах! Мы с Джером были в восторге!       — О да, а как ровно легла краска! — с наслаждением произносит Джереми. — Идеальный цвет! Сочный, яркий, красивый… И так подходил твой милой мордашке.       — Но не розовый же, блять! — громко и раздраженно отрезает Эдвард. — Не розовый!       Даниэль, Питер и Терренс переглядываются между собой и мгновенно заливаются смехом, пока Эдвард выглядит так, будто готов убить кого-то из друзей или братьев.       — Розовый? — сквозь громкий смех спрашивает Питер.       — Да ладно, вы серьезно? — встав из-за стола, весело спрашивает Терренс.       — Еще как! — восклицают Джереми и Уильям.       — О, черт, да вы жжете, чуваки! — по-доброму ухмыляется Даниэль. — Надо же… Эдвард с розовыми волосами…       — Это было нереально круто! — бодро признается Джереми. — Получилось даже лучше, чем мы ожидали!       — А как вы это сделали? — интересуется Терренс.       — Да легко! Пока Эдвард дрых без задних ног после ночных приключений со своими дружками, мы с Уиллом пошли в ванную и вылили всю розовую краску в бутылку с шампунем, которым он обычно мыл свою лошадиную гриву.       — Ну а когда он выдрыхся и поковылял в ванную принимать душ и мыть голову, то его-то и ждал сюрприз, — с загадочной улыбкой добавляет Уильям. — Мы с Джером в этот момент стояли рядом с дверью и внимательно слушали, что там происходило.       — Поначалу ничего не было, но потом…       — Ах! Вы бы слышали, как он заорал, когда все-таки получил наш сюрприз! Я до сих пор помню, что он как сумасшедший выскочил из ванной!       — Абсолютно голый! — активно жестикулируя, сквозь смех восклицает Джереми. — С розовыми волосами и краской, которая стекала по телу.       — И потом давай материться на весь дом. Отец с матерью такое бы устроили, если бы услышали, как Эдвард во весь голос выкрикивает матерные слова!       — Ох, ребятки, это было нечто! Мы тогда насмеялись лет на сто вперед!       Терренс, Питер и Даниэль начинают смеяться еще громче после того, как выслушали всю историю про розовые волосы Эдварда и с трудом сдерживаются, чтобы не засмеяться во весь голос, находясь в общественном месте.       — О, черт, я не могу, ребята… — схватившись за живот, сквозь безудержный смех говорит Терренс.       — О, мужики! — бодро восклицает Питер. — Я уже могу все это себе представить!       — А я слышу, как Эдвард орет на весь дом, бегая за вами голышом с розовыми волосами, — весело добавляет Даниэль.       — О, ему так шел этот цвет, м-м-м… — хитро улыбается Джереми. — Эдвард был просто красавчиком! Даже если у него была самая ужасная прическа на свете.       — Мы прямо-таки загордились собой и друг другом, — уверенно добавляет Уильям.       — Да я, сука, думал, что убью вас обоих, пока вы ржали, как кони! — раздраженно отвечает Эдвард. — Стою в душевой кабине, мою голову и никого не трогаю. И тут вижу, что у меня на руках какая-то розовая херня. Посмотрел в зеркало – а у меня вся башка ею окрасилась!       — Мог бы и поблагодарить нас за то, что мы сотворили такой шедевр.       — Поблагодарить? Ты это серьезно? Да я кое-как смыл этот гребаный розовый цвет со своих волос и тела! Боялся, что краска останется на коже навсегда! Волосы стали нормальными лишь через несколько недель! Все друзья ржали надо мной и называли меня педиком из-за моих розовых волос. Розовых, мать твою! Ладно бы блондином или рыжим стал! Но, сука, розовый! Кукла Барби, блять!       — Интересно, что бы со мной сделала Кэсс, если бы я устроил ей такой же сюрприз? — задается вопросом Даниэль. — Зная, что она терпеть не может розовый…       — Вряд ли бы мы увидели тебя в живых, — тихонько хихикает Питер.       — Да ладно тебе, Эдвард, не кипятись, — с легкой улыбкой говорит Уильям. — Классно же было!       — Где были ваши мозги, идиоты? — возмущается Эдвард. — О чем вы думали, когда решили сделать это?       — Ну может, хотя бы это заставило бы тебя отрезать свои волосы и избавиться от той омерзительной эмо-челки, которая закрывала половину твоего смазливого личика, — задумчиво говорит Джереми.       — О, я до сих пор ненавижу ту челку! — восклицает Уильям. — Хотя это даже челкой не назовешь! Это какое-то недоразумение!       — Как ты еще девчонкам нравился? Это же было реально уродливо! Тебе еще надо было красить глаза в стиле панды и вставить серьгу в нос, чтобы выглядеть еще хуже.       — По-твоему, с розовыми волосами ко мне начали бы клеиться гораздо больше? — удивляется Эдвард.       — А что такого? Тебе очень шел этот цвет!       — К тому же, иногда нужно какое-то разнообразие, — добавляет Уильям. — Вон девчонки постоянно меняют себе прически и цвет волос.       — Да я охренел от такого разнообразия! — сухо бросает Эдвард. — Я до смерти боялся выйти на улицу и показаться кому-то с такими волосами! А дома постоянно носил кепки и банданы! И я уж точно никогда не забуду, что мне устроил отец, когда увидел эти гребаные волосы.       — Ой, да расслабься ты, Эдвард! — весело говорит Джереми. — Что ты ноешь как старая бабуля?       — Мы все поржали от души на твоими розовыми волосами! — добавляет Уильям.       — Ты все равно остался милашкой, даже после столь кардинальных изменений.       — Ах! — в один голос с широкой улыбкой произносят Уильям и Джереми.       Произнося это, Джереми и Уильям дают Эдварду хлопок по затылку, но тот резко убирает руки парней от себя и скрещивает свои на груди, пока они оба, Терренс, Даниэль и Питер продолжают заливаться смехом.       — Ой, мне плохо… — сквозь смех бодро произносит Терренс, оперевшись рукой о стол, а второй все еще держась за живот. — Ребята…       — Черт, почему мы раньше до этого не додумывались? — с широкой улыбкой недоумевает Питер. — Вот повеселились бы над малым!       — Слушайте, хотел бы я посмотреть на лицо Эдварда. И поржать над его розовыми волосами. Уверен, он выглядел бы великолепно.       — С фингалом под глазом ты тоже будешь бесподобен, — хмуро бросает Эдвард. — Посмотрю, как ты, несносная пташка, запоешь, когда я покрашу твою гриву в зеленый.       — Я перекрашусь в голубой, если ты снова станешь розововолосым!       Джереми, Питер, Уильям и Даниэль начинают заливаться громким смехом, пока Эдвард наносит Терренсу парочку хлопков по голове.       — Так, мне срочно нужна фотка Эдварда с розовой гривой! — взволнованно тараторит Даниэль. — Я просто обязан увидеть это зрелище!       — О, так у нас же есть фотка, — хитро улыбается Джереми. — Хочешь покажу?       — Что? — широко распахнув глаза и слегка раскрасневшись, приходит в бешенство Эдвард. — Вы до сих пор не удалили ту фотку?       — Мы сделали ее сразу же после того, как Эдди вышел из ванной и начал орать как истеричка, — признается Уильям. — Точнее, мы сделали несколько снимков нашего братика во всей красе, но у нас на телефоне их нет. Они на наших компьютерах.       — Правда? — удивляется Даниэль. — Так что же вы оба раньше молчали? Сейчас же давайте ее сюда!       Даниэль, Терренс и Питер собираются вокруг Уильяма и Джереми, достающий телефон и быстро находящий в нем нужную ему фотографию, которую он показывает остальным. На ней можно увидеть Эдварда в подростковом возрасте, смотрящий в камеру такими широко распахнутыми глазами, что они вот-вот выскочат из орбит, махающий руками и что-то говорящий с очень недовольным выражением лица. На снимке волосы юного парня окрашены в ярко-розовый цвет, а мокрые следы краски того же цвета стекают вниз по его оголенной груди, а челка длиной в его подбородок закрывает половину лица. Все трое начинают буквально кататься по земле в истерике и хвататься за животы в припадке смеха, пока Эдвард наблюдает за всеми с еще более ненавистным взглядом.       — О, боже, это лучшее, что я видел в своей жизни! — сквозь громкий смех весело говорит Терренс. — Самое лучшее!       — И правда, смотрите, какой роскошный цвет, — тихо хихикает Даниэль. — Как здорово подошла краска! Как она идет нашему любимому приятелю.       — Эй, а мой братец-то совсем не изменился: все такой же сопливый и смазливый паренек.       — Слушайте, это рожа Эдварда напоминает мне лицо какой-нибудь недовольной бабули у подъезда, в магазине или автобусе, — отмечает Питер. — Или рожу продавщицы из палатки, которая мне нагрубила до того, как я пришел сюда.       — Ребята, это шедевр! — весело восклицает Даниэль. — Я в восторге!       — Это фоточка у нас самая любимая, — уверенно заявляет Джереми. — Мы с Уиллом бережем ее как зеницу ока. И если нам вдруг придется купить новые телефоны, то мы все равно загрузим в них этот шедевр.       — Только попробуйте удалить ее! — угрожает пальцем Терренс. — Не смейте это делать! Слышите меня! Не вздумайте!       — Эй, ты что! Да я лучше удалю все фотки с Уиллом или нашими друзьями, чем эту фоточку с нашим любимым Эдди.       — А прикиньте, если мы сольем эту фотку в Интернет? — по-доброму усмехается Уильям.       — Да это станет самым популярным мемом в Интернете! — восклицает Даниэль.       — И все будут обсуждать не милую мордочку Эдварда, а его роскошные розовые волосики, — уверенно говорит Питер.       — А че, давайте попробуем! — предлагает Джереми. — Всем понравится – отвечаю!       — Так, а ну дай сюда, придурок! — раздраженно требует Эдвард и пытается схватить телефон Джереми.       — Э-э-э, куда полез! — тихонько цокает Джереми, заведя руку с телефоном за спинку.       — Дай сюда телефон! Слышишь, что я говорю, дебил безмозглый? Немедленно удали эту гадость!       — Нет, братец, удалив эту фотку, ты ничего не добьешься. Мы с Уиллом скопировали ее куда только можно и никогда не потеряем. И всегда сможем снова скинуть ее на телефон.       — Ар-р-р, да чтобы вы потеряли все свои флешки, жесткие диски и все, на чем есть эта гребаная фотка!       — Кстати, мы смотрели на нее, когда скучали по тебе, — весело признается Уильям. — Вспоминали, как нам было весело в то время, когда мы жили все вместе.       — Знаешь, как нам стало скучно и тоскливо, когда ты ушел из дома, а мама выгнала папу, — добавляет Джереми. — Было бы круто, если бы ты снова жил с нами.       — Да чтобы я еще лет двадцать жил с вами под одной крышей! — удивляется Эдвард. — Нет уж! Ни за что на свете! Я скорее нормально жил бы с Терренсом, чем с вами двумя.       — Ага, нормально, — тихо хихикает Даниэль. — Да вы и двух дней не протянете и точно поубивайте друг друга.       — Боюсь представить, что будет, если во время тура вас будут селить в один номер в отеле, или если вам придется делить комнату в арендованном домике, — признается Питер.       — Вы еще плохо знайте этих балбесов, — уверенно отвечает Эдвард. — Пожили бы с ними под одной крышей – на стенку бы полезли и мечтали бы сбежать от них.       — Слушайте, Джер, Уилл, а скиньте мне эту фотку, — хлопнув Уильяма и Джереми по плечу, с хитрой улыбкой просит Терренс. — На WhatsApp! Мне реально нужна эта жемчужина, которую я буду яростно оберегать! Как сказал Дэн, это просто шедевр!       — Что? — широко распахивает глаза Эдвард.       — И нам тоже! — весело вставляют Питер и Даниэль. — Нам тоже!       — Эй, идиоты, вы сговорились что ли? — расставив руки в бока, возмущается Эдвард. — Терренс, какого хера! Я думал, ты на моей стороне!       — А я всегда на твоей стороне, — невинно улыбается Терренс. — Но остаться равнодушным к этой красоте не могу.       — Ар-р-р, и почему Джордж заставил нас припереться именно в это кафе? Если бы я мог знать, что встречу здесь этих двух безмозглых придурков, то нашел бы любой предлог не появляться здесь. И не важно, что ты бы делал: орал, махал руками, обзывался, грозился надрать мне зад…       — Да ладно, братец, не надо злиться, — весело отвечает Терренс и хлопает Эдварда по плечу, закинув руку вокруг его шеи. — Тебе не идет быть злючкой. Ну ты только посмотри на себя! Ты же просто милашка! Я и подумать не мог, что тебе так идет розовый цвет.       — Да пошел ты к черту, придурок! — Эдвард резко отталкивает Терренса от себя и скрещивает руки на груди, бросив хмурый взгляд на тихо хихикающих Даниэля, Уильяма, Питера и Джереми. — И вы – тоже, идиоты!       — Куд-кудах-тах-тах, — с хитрой улыбкой весело кукарекает Терренс. — Покудахтай еще, братик! Куд-кудах-тах-тах! Куд-кудах-тах-тах!       Уильям, Джереми, Питер и Даниэль быстро ловят волну и тоже начинают дразнить Эдварда, кудахча как курицы и заливаясь громким смехом вместе с Терренсом.       — Ар-р-р, все, вы мне надоели, — раздраженно рычит Эдвард. — Я сваливаю из группы! И никого на свою свадьбу не жду. Все! ¡Adiós, estúpidos capullos!       Эдвард с гордо поднятой головой делает вид, что хочет уйти куда подальше, но Терренс, Даниэль, Питер, Джереми и Уильям сразу же догоняют его и преграждают путь.       — Ладно-ладно, брат, не дуйся, — уверенно говорит Терренс, взяв Эдварда под руку.       — Все, парняга, расслабься, — весело тараторит Даниэль, похлопав Эдварда по плечу. — Мы больше не будем.       — Но ведь и правда было круто! — восклицает Джереми. — Только посмотри, какой шикарный оттенок!       — Мы подбирали его с любовью, — уверенно добавляет Уильям. — Хотели, чтобы ты хорошо выглядел.       — Кстати, я слышал, что сейчас розовый очень даже модный, — задумчиво добавляет Питер, приложив палец к губе. — Тренд сезона! Девчонки повально красят волосы в этот цвет.       — Сейчас в моде естественность! — возражает Эдвард.       — Эй, а может, проведем эксперимент и еще раз покрасим тебя? Сделаем сравнительную фотку! Посмотрим, как ты из маленького мальчика превратился во взрослого мужика.       — Только если вы все покраситесь в розовый вместе со мной. Хоть буду не один, над кем будут ржать мужики и девчонки. Будете позориться вместе со мной.       — Ничего, не позориться! — возражает Терренс. — Если Терренс МакКлайф что-то сделает, то это тут же станет популярным. Любую одежду, которую я ношу, раскупают за считанные минуты. В салонах парни выстаиваются в очередь, чтобы сделать такую же стрижку, как у меня. А стоит мне покрасить волосы в розовый или какой-либо еще цвет, все тут же побегут краситься в такой же.       — Ну с тобой-то все ясно! Ты и голым будешь чувствовать себя просто великолепно и с радостью позволишь всем снять с тебя со всех ракурсов. В очередной раз.       — Да мы все будем задавать тренды! — с гордо поднятой головой заявляет Даниэль. — Мода очень переменчивая и порой очень странная. Иногда даже самые нелепые вещи могут оказаться очень популярны.       — Вот именно! — соглашается Питер. — Так что не переживай, Эдвард, твои розовые волосы всегда будут в тренде! И никто не будет над тобой ржать, ведь ты же модный.       — Предупреждаю, балбесы, если кто-нибудь тронет мои волосы хоть пальцем, то клянусь, я вам руки поотрываю, — угрожает пальцем Эдвард. — Не смейте ни красить их, ни стричь!       — Боже, Эдвард, как же ты любишь свою шевелюру… — со скромной улыбкой качает головой Уильям. — Ты всегда так боялся, что однажды проснешься с лысой башкой или стрижкой под ежика, что у тебя буквально началась паранойя.       — С такими безмозглыми идиотами, как ты и Джереми, поневоле станешь параноиком. Ибо от вас можно ждать чего угодно. Я реально мог проснуться лысым или бегать по дому в одних труселях или абсолютно голым.       — О, смотрите, как он смутился, — тихо хихикает Питер. — Как покраснел… Прямо как помидорка.       — Я посмотрю на тебя и поржу, когда ты будешь щеголять с розовыми волосами и слышать, как все называют тебя пидором. Уже представляю, что бы с тобой сделала Марта, если бы ты предстал перед ней в таком виде. Да она бы точно назвала тебя больным и едва ли не записала бы в геи.       — Мисс Марти Пэтч однажды и правда решила, что я – гей только из-за того, что у меня не было девчонки. Эта малявка решила, что меня интересуют парни.       — А когда она узнала, что мы с Роузом жили в моем доме, эта девчонка вообще предложила нам встречаться, — весело добавляет Даниэль. — Хотя она никогда не называла меня геем.       — Знайте, а по мне, вы были бы красивой парочкой, — скромно хихикает Эдвард. — Вот поклонники бы обрадовались, если бы Питель был не бромансом, а любовной парочкой.       — Очень смешно! — хмуро бросает Питер.       — Увы, но блондин не оценил такого шикарного красавчика, как я, — с хитрой улыбкой говорит Даниэль.       — Перкинс!       — В любом случае эта фотка великолепная, — с широкой улыбкой бодро отмечает Терренс. — Как только получу ее – сделаю заставкой на своем телефоне. А если кто увидит этот шедевр, то буду уверенно говорить всем, что это мой любимый маленький братец.       — Хорошо, — спокойно произносит Эдвард. — В таком случае я сегодня же залезу в Интернет и буду где только можно искать на тебя компромат, который потом с удовольствием покажу всем сохнущим по тебе поклонницам. Да и я уверен, что у меня в телефоне найдется пара фоточек и видосов, которые подставят под сомнение идеальность и неотразимость Терренса Джеймса МакКлайфа.       — Что ж, тогда мы с парнями обо всем договоримся и запостим эту прекрасную фоточку с твоими розовыми волосами в Интернет, написав, что это милый и обаятельный Эдвард Роберт МакКлайф в подростковом возрасте, чью мордашку они так обожают. Вот девчонки-то прилипнут к экранам телефонов и мониторов! М-м-м-м… Я уже чую, сколько комментариев собрали бы эти фотки… Сколько бы статей о твоих волосах написали журналисты…       — Если бы мы сейчас не были здесь, то клянусь, я бы тебе врезал. Ты бы у меня допрыгался, несносный идиот!       — Недавно ты так называл Джереми и Уильяма.       — Да вы все хороши!       В этот момент Даниэль, Уильям, Питер и Джереми с тихой усмешкой переглядываются между собой и еще раз смотрят на фотографию Эдварда в телефоне, из-за которой они никак не могут перестать смеяться.       — О, ребята… — сквозь смех произносит Даниэль. — Хоть мы знакомы с вами всего несколько минут, но я уже обожаю вас.       — Реально, парни, вы мне нравитесь! — восклицает Питер.       — И мы знаем очень классных ребят из потрясной группы, — дружелюбно отвечает Джереми. — Нам определенно надо частенько тусоваться.       — Мы только за! — восклицает Даниэль.       — Слушайте, какая же у Эдварда была ржачная прическа, — сквозь смех отмечает Питер, пялясь в экран телефона.       — Это точно! У одного парня из моей школы был похожая челка, но она выглядела куда лучше этого безобразия.       — Черт, кто сотворил такой ужас у него на голове?       — А хрен его знает! — пожимает плечами Уильям. — Но самое главное – он наотрез отказывался отстригать ее.       — И никто ему ничего не говорил?       — Говорили, но он никого не слушал. Да и в парикмахерскую ходил всего пару раз, когда был мелким.       — Что, правда? — тихо хихикает Терренс.       — Правда не по своей воле. Отец заставил. Он лично отводил Эдварда туда со словами: «Надо избавиться от этого безобразия!» А потом его было невозможно заставить сходить постричься.       — Боялся отстричь хоть миллиметр своих прекрасных волосиков, — тихо хихикает Джереми.       — Точно! Носился с ними как курица – с яйцом!       — Но как мы видим, наш братик все-таки прозрел, избавился от этой челки и сделал что-то более стоящее. — Джереми немного лохматит Эдварду волосы. — Более модное и взрослое.       — Челка все-таки есть, но эта уже лучше, — отмечает Уильям. — Мы взглянем на нее, когда Эдди решит опустить свою гриву на лоб.       — Ха, да будь он сейчас таким же, как и на фотке, я бы схватил ножницы и лично отрезал весь этот ужас, — уверенно заявляет Терренс. — Избавиться от той ужасной челки – одно из лучших решений в его жизни.       — Да, как хорошо, что сейчас на башке твоего братца нет такого кошмара, — скромно хихикает Даниэль. — Правда что такое расческа Эдвард, походу, до сих пор не знает. Его грива всегда выглядит лохматой.       — Да он вечно такой был! — тихо ухмыляется Уильям. — Проснется утром с вороньим гнездом на голове и пойдет в таком виде на улицу. Ему было реально плевать, и он гордо расхаживал с этим ужасом. Мог пропустить мимо ушей нотации папы о том, что в школе дети должны выглядеть опрятно.       — О, блять, за что мне такое наказание? — устало стонет Эдвард, проведя руками по лицу. — Почему у меня такие дебильные братья? И на кой черт я связался еще и с этими двумя придурками, которые сговорились с ними?       — Так, ладно, ребятки, давайте закругляться, — убирав телефон в карман куртки, спокойно предлагает Джереми. — А то еще немного – и Эдвард грохнет нас всех. Очень уж мне не нравится его убивающий взгляд.       — О, кажется, я слышу хоть одну нормальную мысль!       — И да, чуваки, я обязательно скину эту фотку вам всем. Не только эту, но еще и несколько.       — Или у меня глюки?       — Скину Терренсу. Он ведь дал нам свой мобильный.       — О, так мы тоже можем оставить, — бодро отвечает Питер. — Ради такого-то шедевра.       — Тем более, мы намерены и дальше с вами общаться, — уверенно добавляет Даниэль.       — Э-э-э, окей, — взяв свой рюкзак, раскрыв его и начав что-то искать, говорит Уильям и кладет на столик блокнот с ручкой. — Напишите здесь свои номерки.       Даниэль и Питер по очереди пишут свои номера телефонов рядом с тем, что написал Терренс, и затем кладут ручку на столик.       — Предупреждаю вас всех, придурки: если я узнаю, что эта фотка гуляет по Интернету, вы мне ответите за это, — угрожает пальцем Эдвард. — И не вздумайте кидать ее нашим девушкам. Особенно моей невесте. Узнаю, что она увидела мои розовые волосы, – вам крышка. Вы все меня поняли?       — Ну а ты веди себя хорошо, и мы не поделимся этим шедевром со всем миром и твоей прекрасной невестой, — хитро улыбается Терренс. — Хотя моя будущая невестка с радостью похихикала бы с нами, если бы увидела тебя в таком виде.       — Смотри, как бы твоя сексапильная красотка не увидела тебя в подобном виде. Я легко могу это организовать.       — Только попробуй – я тебе руки поотрываю. Или обкромсаю всю твою шевелюру.       Эдвард ничего не говорит, просто искривляет лицо в подобие улыбки и показывает Терренсу средний палец. Тот просто тихонько усмехается вместе с Даниэлем, Питером, Уильямом и Джереми, которые уже немного успокоились.       — О, черт, Уилл! — раскрывает рот Джереми, переведя взгляд на свои наручные часы. — Мы с тобой опаздываем! Препод с нас голову снимет, если мы не явимся!       — Черт, точно! — ужасается Уильям. — Я чуть не забыл!       — Простите, ребята, но нам срочно надо ехать в универ.       — Мы бы с радостью остались, но не можем. Если сейчас же не приедем – нам с братом крышка.       — Жалко, конечно, прощаться, но не смеем задерживать, — пожимает плечами Терренс.       — Созвонимся как-нибудь, — добавляет Даниэль. — И встретимся.       — Естественно! — уверенно соглашается Уильям. — Нам еще столько всего нужно обсудить!       — Да-да, валите уже, — со скрещенными на груди руками и хитрой улыбкой говорит Эдвард. — И больше не попадайтесь мне на глаза.       — Ты что-то сказал, братик? — загадочно улыбается Джереми.       — Хорошего пути, говорю. Еще встретимся! Как будет время – побольше расскажите о своей жизни.       — И тебе всего хорошего. Были рады встретить тебя.       — И тебя, Терренс, — добавляет Уильям.       — И вам тоже, Питер, Даниэль… — Джереми поднимает палец вверх. — Вы все классные чуваки!       — Рады познакомиться! — бодро отвечает Питер.       Джереми и Уильям прощаются с Терренсом, Эдвардом, Питером и Даниэлем, обменявшись со всеми крепким рукопожатием и по-дружески приобняв. Но потом они оба берут свои рюкзаки, что лежат на стульях, и потихоньку уходят, по пути махая всем рукой со словами:       — Всем пока!       — Пока, — прощаются Терренс, Даниэль, Эдвард и Питер.       Как только Джереми и Уильям уходят по своим делам и по дороге начинают о чем-то говорить, Питер, Терренс и Даниэль с хитрой улыбкой переглядываются между собой и тихо хихикают, пока Эдвард расставляет руки в бока и хмуро смотрит на всех.       — Вы – идиоты, — низким голосом бросает Эдвард. — Безмозглые идиоты. Которым только бы поржать.       — Да, МакКлайф, а ты не говорил, что у тебя были такие веселые времена, — по-доброму усмехается Даниэль. — И чего ты жаловался, что Уильям и Джереми доставали тебя?       — Ага, чувак, классные же ребята! — восклицает Питер. — Веселые, с чувством юмора, умеют шутить…       — Вот уж не думал, что у меня такие классные братья по отцу, — бодро признается Терренс. — Жаль, что я все это время избегал знакомство с ними.       — О да, весело! — восклицает Эдвард. — Нашли повод поиздеваться надо мной!       — Но реально, парни, у вас классные братики! — уверенно отмечает Даниэль. — Советую поладить с ними. Не пожалейте.       — Ладно-ладно, я посмотрю на вас, когда вы окажетесь в какой-нибудь ловушке от ваших друзей или еще кого-то, — со скрещенными на груди руками хмуро отвечает Эдвард. — Поржу над тобой, Перкинс, когда Кэссиди опять засунет горчицу в твою обувь или обмажется искусственной кровью с головы до ног и будет бегать за тобой по всему дому. Поржу над тобой, Терренс, если Джереми или Уильям начнут обращаться с тобой хуже, чем я. Поржу над тобой, Роуз, когда эти двое все-таки перекрасят твои волосы во все цвета радуги, или когда Сэмми опять начнет кусать тебе зад, стоит тебе только подумать о желании затащить Хелен в постель.       — Ну тебя и понесло… — тихонько усмехается Питер.       — Обещаю, я буду первым, кто начнет во весь голос ржать, когда вам придется гореть от стыда.       — Слышь, Терренс, а у твоего братца разве начался ПМС? — слегка хмурится Даниэль, локтем пихнув Терренса в бок. — Или он у него пожизненный? А мы этого не замечали, потому что это не всегда проявляется?       — Не знаю, наверное, — с легкой улыбкой пожимает плечами Терренс. — То всю неделю был ходячим позитивом, то сейчас вдруг завелся… Ну прямо как девчонка с месячными.       — Наверное, мы просто помешали ему проводить время с Наталией, — тихо хихикает Питер. — Вон он и бесится.       — Прямо как ты – когда Сэмми не дает тебе уединиться с Хелен, — невинно улыбается Эдвард. — Вон какой недовольный был, что пушистый мешал вам предаться утехам.       — У нас с Сэмми теперь мир.       — Да что ты говоришь!       — Я все-таки решил простить его. Песик так просил меня дать ему шанс, что даже стало жалко его.       — Тебя обманули, Роуз, — хитро улыбается Терренс. — Скоро Сэмми опять возьмется за старое.       — Нет, теперь он будет хорошим мальчиком, — уверенно отвечает Питер.       — Ненадолго, Питер, — с хитрой улыбкой говорит Даниэль. — Ненадолго.       — Ушастый теперь толкает свою хозяйку в мои объятия и теперь молча смотри на нас, когда мы с Хелен уделяем друг другу внимание.       — Ничего, скоро Сэмми опять начнет кусать тебе задницу… И будешь ты целовать не шейку и губки Хелен, а мордочку пушистого.       — Он знает, что его ждет, если это повторится еще раз.       — Ладно, в любом случае ты предупрежден.       — Спокойно, парни, у меня все под контролем. — Питер с гордым видом садится за столик, пока остальные неторопливо присоединяются к нему и рассаживаются по свободным местам. — Сэмюэль начал понимать, что ему от меня не отделаться. И что я не собираюсь кормить и тратить на него свое время, если он плохо себе ведет.       — Ну все, да не все… — задумчиво произносит Даниэль.       — Что ж, тогда почему бы тебе не сделать так, чтобы кошаки соседки не доставали тебя? — интересуется Эдвард. — Или ты уже привык к тому, что тебя будит кошачий хор, а не будильник? И убаюкивает он, а не колыбельная!       — Ага, привык… — бубнит себе под нос Питер. — Эти монстры разбудили меня хер знает во сколько, а их сумасшедшая хозяйка опять прочитала мне целую лекцию о том, как я должен жить.       — А, ну теперь-то ясно, чего ты такой нервный был, — уверенно отвечает Терренс.       — Да, виноват… Кстати, извини, что наорал на тебя по телефону. Не выспался и был заведенным и голодным.       — Все нормально, чувак, не бери в голову.       — Ох… — Питер резко проводит обеими руками по своим волосам. — Сегодня мой день не задался с самого начала: кошки разбудили в шесть утра, Марта прочитала мне нотации, электричество отключили… Не мог пожрать и помыться… Ну и вся эта эпопея закончилась тем, что я чуть не врезался в джип какого-то крутого мужика, пока ехал сюда.       — Сочувствую, приятель…       — А еще я видел, как он еще и пособачился с одной продавщицей в палатке, которая в конце проводила его криками едва ли не на всю улицу, — рассказывает Даниэль.       — Да потому что надо продавать нормальную еду, а не просрочку, лежащую по полгода, — хмуро отвечает Питер. — И пусть не жалуется, что люди блюют и попадают в больницы.       — А зачем надо было тащиться к той палатке, покупать что-то несвежее, да еще и собачиться с продавщицей? — с тихой усмешкой интересуется Эдвард. — Неужели было так трудно потерпеть и дойти сюда, чтобы здесь купить что-то нормальное?       — Да, трудно! Я жрать хотел! И решил купить хоть что-нибудь пожевать. Хотя в итоге пустил деньги на ветер и так ничего не сожрал. У меня сейчас от голода желудок выворачивается на изнанку.       — Ну теперь-то ты можешь купить что угодно и взять что-то домой, — отмечает Терренс.       — Ага, только если у меня дома электричество включат. Я толком не смог пожрать, потому что не работала ни плита, ни микроволновка.       — Да сейчас ты пожрешь, успокойся уже! — восклицает Даниэль.       — И вообще, я точно решил, что сегодня же начинаю поиски нового жилья. Ибо мне этот бардак порядком надоел.       — Ты говоришь это каждый день! — напоминает Эдвард.       — Нет, на этот раз уже точно. Я берусь за это дело гораздо серьезнее.       — О, черт, Роуз, неужели ты наконец-то проснулся? — немного приподнимет руки Терренс. — Сколько лет, сколько зим прошло, прежде чем мы услышали эти слова!       — Так что если у вас есть интересные предложения, то я готов с радостью их выслушать.       — Ну а когда переедешь, то приглашай нас на новоселье, — с загадочной улыбкой уверенно говорит Эдвард. — Повеселимся по полной!       — Ха, а я еще подумаю, приглашать ли вас в свое новое жилье, — по-доброму усмехается Питер.       — Чего? — возмущаются Терренс, Даниэль и Эдвард.       — А вдруг вы на радостях устроите погром? Или сделайте это по пьяне?       — Нет-нет, чувак, когда ты переедешь в новое жилье, то будешь просто обязан дать нам знать в первую очередь, — весело и бодро отвечает Даниэль. — Мы – твои друзья, которые должны оценить твои будущие хоромы и решить, сможет ли это стать еще одним местом для репетиций и тусовок.       — О, а я смотрю, тебя потянуло в подростковые времена, на тусовочки… — загадочно улыбается Питер. — Решил вспомнить былые времена и снова тусоваться днями напролет?       — А почему бы и нет? Тем более, сейчас я как раз не прочь замутить какую-нибудь вечеринку. Знайте, как мне охота подрыгаться под классный музон и бахнуть стаканчик чего-нибудь крепкого!       Даниэль что-то тихонько напевает, щелкая пальцами, качая головой, не переставая широко улыбаться. Эдвард, Терренс и Питер же тихонько усмехаются и переглядываются между собой, задаваясь вопросом, что происходит с их другом, у которого слишком уж хорошее настроение.       — Слышь, Перкинс, что-то ты сегодня слишком веселый, — с хитрой улыбкой отмечает Терренс. — Улыбаешься без конца, песенки поешь, да и выглядишь очень бодренько…       — Просто у меня хорошее настроение, — с легкой улыбкой весело отвечает Даниэль. — Точнее, оно просто охрененное. И никто не сможет мне его испортить.       — Даниэль, ты здоров? — тихонько усмехается Эдвард. — Опять что ли ударился головой и начал сходить с ума?       — Нет. Просто отлично выспался. В кои-то веки. Знаешь, как круто проснуться бодрым и свежим! Как круто спать и ни разу за ночь не просыпаться!       — Ну то, что ты успел выдрыхнуться, для нас не секрет, — задумчиво отвечает Терренс. — Ибо ты еще храпел, когда я позвонил тебе.       — Дело тут не только в этом, Терренс, — уверенно говорит Питер. — Я более, чем уверен, что этот чувак с довольной рожей не хочет что-то говорить.       — Вот и я так думаю, — загадочно улыбается Эдвард. — Уж слишком подозрительно все это… Еще недавно Перкинс ходил мрачнее тучи, но зато сейчас прямо-таки светится от радости.       — Ой-ой! — качает головой Даниэль. — И все вам интересно знать!       — Так, крутыш, ну-ка колись давай, что стряслось, — с загадочной улыбкой бодро отвечает Терренс.       — О, еще один нашелся…       — Предупреждаю, мы не отстанем, пока ты все нам не выложишь.       — Я же сказал, что просто выспался! — невинно улыбается Даниэль.       — Давай-давай, Перкинс, выкладывай все! — весело тараторит Эдвард. — Что тебя так развеселило?       — Да ничего меня не развеселило. Не считая фотки с твоими розовыми волосами.       — Бесполезно, ребята, — обреченно вздыхает Питер. — Я всю дорогу пытался узнать его тайну, но он молчит как партизан.       — Ничего, сейчас он все нам выложит, — уверенно отвечает Терренс. — Прижмем его покрепче к стенке, и он перестанет ломаться как девчонка.       — Слушайте, вам не кажется, что вы порой слишком любопытные? — интересуется Даниэль.       — Должны же мы знать, радоваться ли за тебя, если произошло что-то интересное, — с легкой улыбкой отмечает Эдвард. — Или же посочувствовать и помочь, если тебя угораздило влипнуть в какую-нибудь неприятность.       — Влипать в неприятности – это по твоей части. Ты тут больше всех любишь это дело.       — Так, Перкинс, ты не увиливай от ответа, — уверенно отвечает Питер. — Ты все равно расскажешь, что происходит.       — Ничего не случилось.       — Даниэль! — восклицают Эдвард, Терренс и Питер.       — Эй, да чего вы пристали ко мне? — тихо ухмыляется Даниэль. — Отвалите уже!       — Твою мать, Дэн, хватит уже ломаться как девчонка и скажи, что сделало тебя ходячим позитивом, — на секунду закатив глаза, уверенно требует Терренс.       — Вообще-то, мы собрались для того, чтобы обсудить дела группы. Может, сосредоточимся на этом, а?       — И это говорит тот, кто сначала проспал все на свете, шлялся черт знает где, а уже потом соизволил появиться здесь вместе с блондином.       — Ой, да тебе с братцем было чем заняться, пока мы еще не пришли сюда, — машет рукой Питер. — Вон ты наконец-то познакомился со своими братиками и нашел с ними общий язык.       — Слушайте, парни, где вы все, блять, шлялись? — возмущается Терренс. — Нам делом заниматься надо, а вы трое не соизволили появиться вовремя! Один шел сюда улиточной походкой, выпендриваясь в моей кожанке, а двое других вообще не спешили. Прогуливались, твою мать!       — Черт, Терренс, ну что ты опять начинаешь ныть? — устало стонет Эдвард, проведя руками по волосам. — Угомонись ты уже. Мы все в сборе и теперь ждем только Джорджа.       — Да если вас троих заранее не собрать, то вы точно будете собираться дольше девчонок. Еще ни разу не было случая, когда вы все приходили в назначенное время. Что трудного в том, чтобы причесаться, напялить майку со штанами и ботинками, завести машину и поехать сюда? Объясните!       — Да, походу, ПМС не только у Эдварда… — с тихой усмешкой задумчиво говорит Даниэль. — Вы чего сегодня такие нервные, братцы? С вашими любимыми красавицами не дают время провести? Или просто не с той ноги соскочили?       — Зато ты слишком веселый и ржешь без остановки, — хмуро бросает Терренс.       — Потому что у меня прекрасное настроение.       — Не будь так уверен, что мы ничего не спросим с тебя, шоколадная башка. Сейчас обсудим с Джорджем работу группы, а потом ты расскажешь нам причину подобного поведения.       — Ха, а я еще подумаю, говорить или нет! — восклицает Даниэль.       — Ага, значит, точно что-то произошло! — с загадочной улыбкой щелкает пальцами Эдвард. — Что-то очень хорошее! Что заставило тебя начать смотреть в зеркало и следить за тем, что у тебя на башке и лице.       — Точно, ты как будто стал другим человеком, — задумчиво отмечает Терренс. — Реально начал следить за собой: причесался, побрился, надел очень неплохие шмотки…       — Советую почаще смотреться в зеркало, бывшая розоволосая головушка, — уверенно говорит Даниэль. — А то вдруг у тебя будет не только розовая шевелюра, но и розовая щетина.       — Я бы взглянул на это зрелище, — по-доброму усмехается Питер. — Очень уж стало интересно, спасет ли МакКлайфа милая мордашка, если его волосы и борода будут розового цвета?       — Опять начинайте? — возмущается Эдвард.       — Да ладно, Эдвард, расслабься, — немного потрепав Эдварду волосы, ухмыляется Терренс. — Ты же просто красавчик с таким причесоном! Я могу чего-то не понимать в моде, но твои розовые волосы всегда будут трендом.       — Ну раз тебе нравится, то я с большим удовольствием покрашу твою головушку в ярко-розовый. Я лично найду в магазине самую стойкую краску, которая не смылась бы еще лет сто. Девчонки будут визжать от восторга! Да и Ракель оценит мой шедевр.       — Только попробуй, малой! А иначе я не только вырву твой острый язычок, но и руки тебе поотрываю.       — О, а давайте мы вас обоих перекрасим? — с тихой усмешкой предлагает Даниэль. — Одна сторона – розовая, вторая – зеленая, а сзади сделаем синюю.       — А если еще и вставим серьгу в нос, вообще будет улет! — бодро добавляет Питер.       — Даже не смейте трогать мои волосы! — угрожает пальцем Эдвард. — Не смейте! А иначе клянусь, вы трое пожалейте об этом! Ответите даже за половину дюйма.       — Хорошо-хорошо! Торжественно клянемся, что не будем трогать твою прекрасную шевелюру. — Питер не сдерживает рвущийся наружу громкий смешок. — Наш маленький единорожек с розовой гривушкой.       — Иго-го-го-го, — заливается смехом Терренс.       — Эй, малыш, иди сюда, мы хотим погладить твою розовую гриву, — сквозь смех писклявым голосом говорит Даниэль. — Нам она так нравится…       Терренс, Даниэль и Питер еще несколько секунд заливаются громким смехом, пока Эдвард смотрит на всех хмурым взглядом и дает всем троим шлепок по лбу после того, как те так или иначе передразнивают его.       — Вы – дебилы, ребята, — хмуро бросает Эдвард. — Самые настоящие безмозглые дебилы.       — Так-так, а вот так смотреть на нас не надо, — с округленными глазами взволнованно тараторит Терренс. — Не надо, слышишь, братец. Нет!       — Ох, ну и связался я с вами на свою голову… — резко выдыхает Эдвард.       — Ладно, парни, все заткнулись! А иначе мелкий засранец грохнет нас.       — Все-все, я молчу, — приподняв руки перед собой, весело отвечает Даниэль.       — Я тоже, — с ладонями, выставленные лицом к напротив сидящего Эдварда, тараторит Питер. — Я тоже…       Эдвард, перестав быть таким хмурым, тихонько ухмыляется и пару секунд скромно хихикает вместе с Питером, Терренсом и Даниэлем. И парни продолжают смеяться до тех пор, пока к их столику не подходит зрелый мужчина с серьезным выражением и не отвлекает их от разговора.       — Всем привет, ребята, — дружелюбно здоровается мужчина. — Простите, что немного опоздал.       Эдвард, Питер, Терренс и Даниэль тут же переводят взгляд на мужчину, коим оказывается их менеджер Джордж.       — О, здравствуйте, Джордж, — с легкой улыбкой здоровается Терренс.       — Здорово, бунтари мои, — произносит Джордж и с легкой улыбкой пожимает руку Терренсу, Эдварду, Питеру и Даниэлю. — Полагаю, вы обсуждали что-то очень веселое, раз так заразительно смеялись и улыбались?       — Да так, настроение просто хорошее, — с легкой улыбкой дружелюбно отвечает Питер.       — Я очень рад за вас. — Джордж берет стул рядом с соседним столиком и присаживается с парнями, которые усаживаются поплотнее, дабы освободить менеджеру место. — Но сейчас нам стоит отложить все шутки в сторону.       Джордж переводит взгляд на Даниэля и бросает легкую улыбку.       — Безмерно видеть тебя в полном здравии, Даниэль. Вместе с друзьями.       — Спасибо, Джордж, — дружелюбно благодарит Даниэль.       — Как ты себя чувствуешь?       — К счастью, хорошо. По просьбе врача иногда хожу в больницу на осмотр, но худшее уже позади.       — Ну и слава богу! Я очень рад, что ты в порядке.       — Знаю, что подкинул вам много проблем… — с грустью во взгляде признается Даниэль. — Мне правда очень жаль, что так получилось.       — Верно, проблем ты подкинул нам немало. Пришлось потрудиться, чтобы уладить некоторые дела и сделать все, чтобы минимизировать потери.       — Простите, Джордж, а вы как-то контролировали ситуацию, пока были в отъезде? — интересуется Питер. — Или вам было не до этого?       — Конечно! Я следил за всем, что делала ваша команда менеджеров, и был с ними на связи. И знаю все, о чем писали в газетах и Интернете, и все, что о вас говорят по телевизору.       — Ясно…       — Вы уж простите, что я резко оборвал с вами связи. Я уехал по семейным обстоятельствам. Были проблемы с одним моим родственником. Все произошло внезапно, и я был вынужден все бросить и уехать.       — Все в порядке, мы более-менее справились, — дружелюбно говорит Эдвард.       — А точнее, все прошло как-то само, — добавляет Терренс. — К счастью, скандал с Питером, якобы доведенный Даниэлем до желания умереть, утих. Сейчас люди уже не вспоминают об этом и извиняются перед Перкинсом за то, что устроили ему такую травлю.       — О, и слава богу! — уверенно отвечает Джордж. — А то у меня глаза на лоб лезли, когда я читал все, что эти люди писали о Даниэле.       — Это было очень больно, надо признать, — неуверенно признается Даниэль. — Да, в этом есть доля правды, но обидно, что из меня сделали такого ужасного монстра.       — И да, вы говорили, что Блейк распространил эти сплетни. Так вот, это был не он, а какая-то желтая газетенка, которая распускает сплетни обо всех звездах.       — Ах да, Коннор… — почесывая затылок, задумчиво произносит Эдвард.       — Джордж, скажите, пожалуйста, а вы действительно сказали Коннору, где я живу? — спрашивает Даниэль. — Когда этот парень приезжал ко мне домой неделю назад, он сказал, что вы дали ему мой адрес.       — Да, это я сказал ему, где искать каждого из вас, — с грустью во взгляде подтверждает Джордж.       — Мы не поверили ему, ибо были уверены, что вы ни за что не скажете, — признается Терренс.       — Пожалуйста, ребята, не обижайтесь на меня. Знаю, я не должен был этого делать. Я не имел право разглашать конфиденциальную информацию.       — Значит, вы с ним разговаривали? — хмурится Питер.       — Да. Незадолго до моего отъезда Блейк умолял меня сказать, как вас найти. Мы тогда были в агентстве: я занимался вашими делами, а этот парень просто так слонялся туда-сюда.       — А что он вам сказал? — уточняет Эдвард.       — Поначалу я не хотел его слушать. Я тогда очень спешил и хотел кое-куда поехать. Однако этот парень оказался настойчивым и поймал меня через пару часов, когда я снова вернулся в агентство. Тогда он и рассказал мне историю из своей жизни и попросил меня помочь вас найти. Мол, этот парень хочет извиниться перед вами за свое ужасное поведение и уговорить не увольнять его.       — А та история была случайно не про его брата-близнеца, погибшего от наркотиков? — слегка хмурится Терренс.       — Да, про него. Эти парни выросли в приюте и не знали своих настоящих родителей. В четырнадцать они сбежали оттуда и выживали как могли. А позже брат Блейка попал в плохую компанию, связался с наркотиками и погиб в тяжелых муках.       — Мы знаем, — с грустью во взгляде кивает Питер. — Он говорил, что был очень близок со своим братом и держался рядом с ним, ибо тот всегда защищал его и был сильнее. Однако наркотики сильно испортили их отношения, и они стали едва ли не врагами. Хотя Коннор сказал, что не злится на брата. Мол, он знает, каким этот парень был раньше и запомнит его таким.       — И вот что я вам скажу, парни, — задумчиво говорит Джордж. — Выслушав этого парня и увидев все эмоции на его лице, я пришел к выводу, что Блейк не такой уж и плохой. Его агрессия и высокомерие – защитная реакция. Маска, под которой он скрывал себя настоящего. На самом деле Блейк – неуверенный в себе, несчастный паренек, чувствующий себя одиноким. После смерти брата у него никого не осталось. А открывать свою душу всем подряд тоже не хотелось. Вот он и начал всегда нападать первым.       — Да, но он сильно обидел нас, — уверенно говорит Эдвард. — Мы никогда не настраивали Блейка против себя и были рады подружиться с ним. Но он сам отвернул нас от себя.       — Я знаю, ребята. Но думаю, вам не стоит увольнять его. Было бы лучше дать парню шанс работать и зарабатывать деньги. Да и попробовать наладить с ним отношения тоже стоит.       — После разговора с ним мы согласились дать ему еще один шанс, — спокойно признается Даниэль. — Если хочет – пусть работает с нами. Хотя мы и предупредили его, что при любой провинности он будет немедленно уволен и заменен человеком, которого мы нашли сами.       — Нет-нет, Блейк будет делать все, что вы ему прикажете. Для него эта работа очень важна. Он получает за это неплохие деньги.       — Мы знаем, — спокойно произносит Питер.       — Этому парню нравится работать со всеми нами. Есть ребята из вашей команды, с которыми он неплохо поладил. Так что и вы дайте ему шанс попробовать подружиться с вами. Блейк сам сказал мне, что никогда не имел ничего против вас и всего лишь мечтал о той шикарной жизни, которой вы живете. Мечтал о том, чтобы у него были такие же прекрасные друзья, какие есть у вас. Ему обидно, что вас многие любят, а его – никто.       — Мы всегда открыты для людей, которые искренне хотят получить второй шанс, — уверенно отвечает Терренс. — Но Коннору придется приложить много усилий, чтобы убедить нас поверить ему. Все зависит лишь от него. А мы будем относиться к нему так, как он – к нам.       — Что ж, хорошо, — спокойно говорит Джордж. — Я считаю ваше решение очень мудрым. Если этот мальчик захочет сделать все, о чем говорил, то пусть старается. Я тоже согласен позволить ему доказать, что он абсолютно другой. Хотя и буду придерживаться вашей позиции: если по его вине кто-то страдает, то он будет немедленно уволен.       — Вот и мы о том же.       На пару секунд все замолкают и переводят взгляд на мимо двух проходящих подростков, что-то показывающие друг другу в телефоне.       — Ладно, давайте сменим тему, — уверенно говорит Джордж, сложив руки на столе. — У нас с вами еще очень много всего, что мы должны обсудить. Например, надо обсудить возобновление ваших выступлений и появлений на шоу.       — Никаких проблем, мы готовы вернуться к работе в любое время, — с легкой улыбкой отвечает Питер. — К счастью, все мы живы и здоровы. Так что ничто не помешает нам снова начать выступать и готовиться к выпуску альбома.       — Мне хорошо известно про все, что вы наделали, пока я был в отъезде. По крайней мере, о том, что писали в газетах, журналах и Интернете.       — Да, трудное время выдалось… — откинувшись на спинку стула, задумчиво отвечает Эдвард.       — Понимаю. И искренне сочувствую.       — Ладно, а что насчет запланированных появлений на шоу? — уточняет Терренс.       — А вот об этом я и хочу с вами поговорить. — Джордж быстро прочищает горло. — Должен признаться, что мы понесли некоторые денежные убытки из-за истории с Даниэлем. Многие организаторы отказались переносить дату вашего появления и вообще отменили все либо из-за их прихоти, либо из-за нехороших сплетен. Они, к слову, тоже потерпели большие потери и были вынуждены возвращать людям деньги за билеты.       — Но ведь есть же те, кто был готов перенести интервью? — спрашивает Даниэль.       — К счастью, есть. Они-то и согласились ждать и перенести ваше появление на любой день. И билеты, купленные на изначальную дату, будут действительны для другой.       — Мы готовы давать интервью и выступать хоть завтра, — уверенно отвечает Эдвард.       — И сделать все, чтобы никто не был разочарован, — добавляет Питер.       — И теперь-то мы можем планировать выступления в рамках нашего первого турне.       — Ну с турне пока что стоит повременить, — тихо хихикает Джордж. — Дождитесь, когда выйдет альбом. А вот появляться на шоу и давать концерты вы будете уже в ближайшее время.       — Отлично, когда начинаем? — интересуется Терренс.       — Мы с вашей командой сегодня же все обсудим, свяжемся с организаторами и будем обо всем договариваться. Как только все будет обговорено – я сообщаю вам об этом, и мы начинаем подготовку. Вы репетируйте, чтобы не ударить лицом в грязь, стилисты подбирают костюмы и прически, а менеджеры занимаются организационными вопросами. Так что, парни, начинайте настраиваться на тяжелую и упорную работу.       — Мы готовы, — кивает Питер.       — Я не требую от вас идеальных выступлений, но все же мне бы хотелось, чтобы вы не опозорились. Не допустили каких-то ошибок. Чтобы на вас не нападали так, как нападали на Даниэля из-за того, что у него были проблемы с голосом, а он сам иногда забывал слова и гитарную партию.       — Все будет хорошо, Джордж, — уверенно говорит Эдвард. — Мы будем выкладываться на все сто.       — И еще… Постарайтесь больше не ввязываться ни в какие передряги. Ваша группа была на грани распада уже второй раз. И я не всегда смогу защитить и прикрыть вас и разрешить ту или иную ситуацию.       — Не беспокойтесь, Джордж, мы больше не подведем вас, — с легкой улыбкой обещает Даниэль. — Мы с ребятами очень много репетируем и готовимся снова начать выступать. Я работаю особенно много и уверен, что смогу хорошо выступать.       — Тогда продолжайте готовиться дальше, раз уж у вас есть возможность. А что касается публичных появлений, то можете не волноваться – я сам обо всем позабочусь и буду держать вас в курсе.       — Спасибо вам огромное, Джордж, — слегка улыбается Эдвард. — Мы вам очень признательны за все, что вы делайте.       Джордж молча бросает легкую улыбку, смотря на Даниэля, Эдварда, Питера и Терренса, скромно смеется, крепко сцепив пальцы рук, и задумчиво говорит:       — Ох, парни, ну и любите вы приключения. И чего вам не живется спокойно? У вас ведь есть такие красивые девушки, семья, много хороших друзей… Неужели вам так нравится заставлять их нервничать?       — Ну знайте, лично я не хотел бы сидеть на одном месте и жить однообразной жизнью, — признается Эдвард. — Мне быстро все это наскучит. И я будто бы схожу с ума, если ничем себя не занимаю.       — Я понимаю, но все же должна быть какая-то грань. Вы ведь уже давно не глупенькие мальчики и должны хоть немножко соображать.       — Зато будет что вспомнить, когда мы постареем, — тихо хихикает Эдвард.       — О, Эдвард, тебе сейчас вообще о другом думать надо. У тебя свадьба на носу, а ты до сих пор в героя играешь. Нужно думать о том, куда ты приведешь свою будущую жену, как вы будете жить и когда хотите завести детей.       — Джордж, ну вы же знайте моего брата, — уверенно говорит Терренс. — Эдвард – живчик, который не любит сидеть на месте. Он ничуть не изменится даже после свадьбы. Да и в старости будет лазать по деревьям и исполнять сальтухи с больной спиной.       — Да нет, Терренс, не преувеличивай!       — Это правда, Джордж! — машет рукой Питер. — Даже если бы этот парень был прикован к инвалидному креслу, он все равно пытался бы встать и побежать.       — Точно! — восклицает Терренс. — Не имеет смысла выбивать дурь из башки двадцатишестилетнего мужика.       — Ох, Терренс, тебе бы самому стоит подумать о своей семье, — задумчиво отмечает Джордж. — Ты ведь тоже скоро женишься и должен уже начать думать о семье.       — Пусть все идет своим чередом… — пожимает плечами Терренс. — Чтобы семейная жизнь приносила нам с Ракель радость, а не страдания.       — Когда у тебя появится малыш, ты всегда можешь обращаться ко мне. Так же, как и вы все, парни. У меня достаточно опыта в воспитании детей, который я получил после рождения дочери и времени, проведенном с племянниками. Правда она вот-вот станет подростком, и я только готовлюсь к этому периоду. И немного нервничаю. Ведь подростки бывают очень непредсказуемыми.       — Спасибо, Джордж.       — Терренсу и Ракель очень повезло, что у них так много помощников, — с легкой улыбкой отмечает Даниэль. — А если однажды придет и наша очередь становиться отцами, то у нас будут прекрасные советчики.       — Тебе и Питеру тоже стоит призадуматься о создании своих семей. Кто-то должен быть рядом с вами, когда вам будет уже за пятьдесят.       — Э-э-э… — Даниэль слегка прикусывает губу. — Вообще-то, у меня с девушкой сейчас не самое лучшее время…       — Правда?       — Да. Если честно, у нас… Уже давно назрели проблемы… Но они проявились только сейчас.       — Вы расстаетесь? — с грустью во взгляде спрашивает Джордж.       — Возможно, так и будет.       — Если шанс спасти отношения, то вы должны воспользоваться им. Жалко будет, если вы расстанетесь. Мне нравится ваша пара. Да и девушка у тебя очень милая. Скромная, воспитанная, интеллигентная…       — Посмотрим, Джордж… Я бы и сам этого хотел, но не знаю… Может, получится… Может, не получится… Не знаю.       Питер, Эдвард и Терренс слегка хмурятся, пока Даниэль говорит все это, смотря в одну точку и в какой-то момент едва заметно улыбнувшись. Все трое переглядываются между собой и пожимают плечами, не решаясь откровенно спрашивать его про Анну с мыслью, что это может причинить ему сильную боль.       — Ну а ты, Питер? — обращается к Питеру Джордж. — Еще не задумывался о женитьбе или хотя бы о совместном проживании с девушкой?       — Да какое там проживание в моей ужасной квартире, — едва заметно улыбается Питер. — Сначала я хочу переехать в хороший дом, а потом посмотрю. Может, и правда надумаю жениться на своей девушке.       — Тебе уже давно пора поменять жилье. Ты теперь зарабатываешь отличные деньги и можешь позволить себе что угодно. Так почему бы тебе не купить просторную квартиру в элитном районе?       — Я уже начал думать над этим вопросом и рассматриваю все интересные предложения. Хотя меня больше интересует дом нежели квартира. Я думаю о том, чтобы оборудовать там маленькую студию и записывать песни для себя.       — Да, нам эта идея очень нравится, — бодро отмечает Терренс. — Так, знайте ли… Нахлынет на нас внезапное вдохновение, и мы придумаем хорошую песню… Если вовремя не сделать заметки, все идеи очень быстро вылетят из головы.       — Если у вас есть возможность, то почему бы и нет, — скромно улыбается Джордж.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Эдвард, Терренс и Питер с подозрением смотрят на улыбающегося Даниэля и все больше убеждаются в том, что у него действительно все не так уж и плохо, как им казалось. Ибо для расстроенного из-за потери любимой девушки он выглядит слишком уж веселым.       — О, кстати, ребята… — поглаживая подбородок, задумчиво произносит Джордж. — Я забыл сказать вам кое-что по поводу ваших публичных появлений.       — Что-то серьезное? — округляет глаза Терренс.       — Нет-нет, просто организационные вопросы. Но они очень важны. И мы должны обсудить их прямо сейчас.       — Да, конечно, мы вас слушаем, — отвечает Эдвард.       — Только давайте для начала купим что-нибудь поесть. А то я страшно голоден и утром толком ничего не ел.       — У меня та же проблема, — признается Питер. — Дома отключили электричество, и я не смог ничего себе приготовить.       — А я так спешил приехать сюда, что только выпил чашку кофе, — уверенно говорит Даниэль. — И мой желудок сейчас наказывает меня за это.       — Так ладно, парни, пошли в кафе, — бодро предлагает Джордж. — Накупим себе побольше и будем говорить о делах.       Встав из-за столика, Джордж, Терренс, Эдвард, Даниэль и Питер направляются в сторону входа в кафе, заходят в него и встают в небольшую очередь к кассе, внимательно изучая длинное меню на огромных ярких мониторах, установленные буквально на каждом углу, и присматриваясь к тем товарам, которые сейчас активно рекламируются.       

***

      Тем временем Наталия и Ракель прогуливаются по магазинам и делая покупки для себя и предстоящей свадьбы, к которой девушки уже начали активно готовиться. Хоть с ними сейчас нет Хелен и Анны, подруги и без того прекрасно проводят время и с удовольствием ходят между прилавками с косметикой, аксессуарами и парфюмерией и стойками с различной одеждой. Решив немного порадовать себя обновками, девушки накупили себе много всего интересного и ходят по огромному торговому центру с набитыми доверху пакетами. Вот они расплачиваются за очередную покупку и забирают еще парочку, не забыв поблагодарить кассира и пожелать ему приятного дня. После чего Наталия и Ракель покидают магазин, оказываясь в огромном зале с большим количествам магазинов, в которых продается все, что душе угодно, и продолжают с гордо поднятыми головами нести свои пакеты и глазеть на то, что выставлено на магазинных витринах.       — О, боже, как же давно я не ходила по магазинам, — с легкой улыбкой говорит Ракель. — Спасибо, что пригласила меня поехать с тобой. Я уже давно хотела куда-то сходить, но было скучно делать это одной.       — Да, наконец-то у нас появилась немного свободного времени! — восторженно отмечает Наталия. — Только жаль, что я не купила то милое черненькое платьишко, ибо оставшиеся были слишком велики.       — Да, жаль, что оно и мне не подошло… Но зато мы накупили столько всего, что намного лучше того платья.       — Те кассиры так косо посмотрели на нас, когда мы выложили перед ними целую кучу разной одежды, — по-доброму усмехается Наталия. — Наверное, они подумали: «Боже, они что с ума сошли?».       — Да уж, мне даже стало как-то неловко. Хотелось оставить половину одежды в магазине. Но мое желание обновить гардероб было сильнее любого смущения.       — Кстати, я еще нашла парочку вещичек, которые могут пригодиться нам в день свадьбы.       — Эй, кстати, кажется, где-то был потрясающий обувной магазин. Можно зайти туда и примерить несколько пар туфель.       — А еще где-то есть местечко с изумительными платьями. Надо будет обязательно зайти туда.       — О, а мне еще надо в магазин косметики зайти и купить новые тени и тушь. Мои совсем стали старые и очень плохо держатся на лице.       — Боже, нам еще надо выбрать макияж на свадьбу! Надо как-то на днях собраться с девочками и поэкспериментировать.       — Можем собраться у меня дома и посмотреть все, что есть в моей косметичке. Да и вы с девчонками можете привести все, что у вас есть.       — Ох, сколько же всего надо сделать ради того, чтобы в один единственный и очень важный в жизни день все было безупречно, — с легкой улыбкой вздыхает Наталия. — У меня голова кругом идет! Я так боюсь, что могу что-нибудь забыть.       — Расслабься, Наталия, все будет хорошо, — скромно хихикает Ракель. — Мы с девчонками справимся. И сделаем все, чтобы в день свадьбы поразить всех гостей.       — Мне не хочется лет так через десять взглянуть на свои свадебные фото и пожалеть о чем-нибудь. Платье не то, прическа не идеальная, макияж потек… Я хочу считать себя красавицей даже спустя много лет.       — Я тоже этого боюсь. Но по крайней мере, мы проходим через это вместе.       — Меня это радует. Ведь одной мне было бы сложнее.       — Не переживай, милая, мы с тобой сделаем все, чтобы наши мужчины потеряли голову, увидев нас перед собой.       — Я этого и хочу! Надо сделать так, чтобы они скулили в ожидании первой брачной ночи, на которой лично я собираюсь как следует повеселиться.       — О, Терренс надолго запомнит эту ночь! — хитро улыбается Ракель. — Сделаю все, чтобы она была намного лучше, чем наш первый секс.       — Эдвард тоже еще не знает, что его ждет. Не знает, что я с ним собираюсь делать.       — Да уж, бедные наши мальчики.       Наталия и Ракель скромно улыбаются и проходят мимо витрины магазина, в которой стоит женский манекен. На нем надето шикарное короткое черное платье с гипюровыми длинными рукавами, на которое блондинка сразу же обращает внимание.       — О, Ракель, смотри, какая красота! — с широкой улыбкой восхищается Наталия. — Не правда ли оно сногсшибательное?       — Да, изумительное, — скромно улыбается Ракель. — Напоминает одно из тех, что я надевала для фотосессии для журнала.       — Точно, я помню ту фотосессию! То платье и правда очень похоже на это. Оно тебе очень шло.       — Прекрасно подошло бы для свидания с любимым мужчиной в каком-нибудь ресторане под вечер.       — М-м-м-м, особенно когда играет медленная красивая музыка, под которую ты можешь исполнить медленный танец с любимым мужчиной…       — Ничего, милая, ты потанцуешь со своим любимым, когда придет время исполнять свадебный танец.       — Эй, а ты, кстати, знаешь, что Эдвард очень даже неплохо танцует?       Пока Наталия говорит это, она и Ракель снова продолжают идти по прямой мимо стеклянных витрин с товарами и табличками о распродаже и скидках и людей, совершающие какие-то покупки и гуляющие по магазину с большими пакетами.       — Правда? — удивляется Ракель. — Эдвард еще и танцевать умеет?       — Еще как! — скромно улыбается Наталия. — Помню, мы как-то проходили мимо уличных музыкантов, которые исполняли медленную музыку. Там собралось много людей, а многие танцевали в паре. Ну и мы с МакКлайфом тоже решили попробовать. И знаешь, у него превосходно получалось. Он отлично двигается и чувствует ритм. Уж я как человек, несколько лет занимавшийся танцами, легко это увидела.       — По-моему, Эдвард – вообще очень разносторонний человек с множеством талантом. Не ограничивается он одной лишь любовью к музыке.       — Это правда. Я узнаю о нем все больше с каждым днем. Серьезно, я и подумать не могла, что Эдвард умеет так здорово танцевать.       — Ну знаешь, Терренс тоже очень даже неплохо танцует. Видела, как он танцевал на выступлениях группы?       — Я заметила, — скромно улыбается Наталия. — Наш самопровозглашенный Аполлон классно двигает бедрами.       — Повезло же нам с мужчинами, — весело отмечает Ракель. — На все руки мастера!       — Только не стоит говорить им об этом слишком часто. А иначе их самооценка возвысится до небес, и они начнут задирать нос. Эти двое же считают себя просто неотразимыми и не видят в себе недостатков.       — Здорово, конечно, что Терренс так уверен в себе, но думаю, что во всем должна быть мера.       — По-моему, Терренс никогда не страдал неуверенностью в себе. Сколько мы его знаем, еще ни разу не было такого, что он как-то засомневался в себе. Хотя он и признает, что у него далеко не ангельский характер.       — Теперь и Эдвард догоняет братика и скоро тоже не будет сомневаться в том, что он идеален.       — Эдвард говорит, что в своей внешности он никогда не сомневался. Да и девчонки никогда не обделяли его вниманием.       — В любом случае их борьба за звание лучшего будет бесконечной.       — Да уж, ведут себя как маленькие дети, которые дерутся из-за игрушки, — по-доброму усмехается Наталия.       — Это точно.       Наталия и Ракель тихонько хихикают и проходят мимо еще пары магазинов, витрины которых просто не могут не привлечь их внимание с помощью разноцветных табличек о распродаже и каких-то блестящих предметов.       — О, кстати, об игрушках… — задумчиво говорит Ракель. — Я вчера перебирала кое-какие вещи у себя и нашла свою куклу Барби, с которой играла в детстве.       — Куклу Барби? — восторженно спрашивает Наталия. — Ту самую, для которой ты шила всякие платья? Она все еще у тебя есть?       — Конечно. Правда я почему-то не нашла платья для нее, хотя точно помню, что не выбрасывала ни одно из них.       — О, боже, я помню ее… — широко улыбается Наталия. — Она такая красивая… Кстати, надо будет спросить у мамы, остались у нас мои игрушки, с которыми я играла. Она куда-то их дела, когда я повзрослела, но куда – не знаю.       — Когда я рассказала Аманде про свою куклу, она сразу же начала умолять меня дать ей поиграть с ней. Ну а я не смогла отказать ей.       — Аманда? Она разве была у тебя дома?       — Да, тетя Алисия вчера привела ее к нам с Терренсом домой. Мы просидели вместе до позднего вечера. Правда МакКлайф не смог остаться и уехал куда-то по делам, а вернулся уже после того, как тетя уехала.       — А твой дедушка не захотел приехать к вам?       — Тетя сказала, что вчера он ездил в больницу на плановый осмотр. Как обычно, два-три раза в год обязательное полное обследование. Да и когда что-нибудь заболит или где-то заколет, то он тоже бежит ко врачу.       — Хорошо, что он так беспокоится о своем здоровье.       — Да… Вообще-то, он и меня учил хотя бы раз в год бывать у врача и проходить обследование. И водил в больницу, когда я была маленькая. Но сейчас я все время занята и не могу найти время посетить врача.       — А вот это зря, подружка! Я сама каждый год прохожу обследование у всех врачей и слежу за своим здоровьем. Родители тоже хотят найти время и поехать в больницу.       — Не беспокойся, дорогая моя, я обязательно проверюсь у врача в ближайшее время. У меня скоро должны быть фотосессия и съемка в рекламе. Но как только я закончу работу, то сразу же поеду в больницу.       — Смотри, Кэмерон, не пойдешь сама – кто-нибудь из нас скажет Терренсу. Уж он-то заставит тебя бегом бежать ко врачу. Или сам запишет тебя на прием, посадит в машину и повезет в больницу.       — О, боже мой, Наталия… — с легкой улыбкой тихонько стонет Ракель.       Наталия и Ракель скромно хихикают и проходят еще некоторое расстояние до того, как доходят до местечка, где стоит много столиков и стульев. А неподалеку находится небольшое бистро, в котором продают еду и напитки. Глядя на него и чувствуя приятный запах, что доносится оттуда, девушки понимают, что были бы не прочь присесть, выпить и перекусить.       — Эй, а как насчет небольшого отдыха? — предлагает Ракель.       — Только за, — соглашается Наталия. — Если честно, у меня сейчас руки отвалятся от этих пакетов.       — Пожалуй, я куплю себе стаканчик кофе. Ты что-нибудь хочешь?       — Тоже выпью кофе. Кажется, здесь продают очень вкусный кофе. Видела рекламу по телевизору.       Наталия и Ракель уверенно подходят к бистро и встают в очередь, состоящую из всего трех человек. Во время ожидания девушки болтают о своих мужчинах и обсуждают что-то веселое, что заставляет их много хихикать и улыбаться. А когда очередь доходит до них, подруги заказывают себе по стакану кофе, оплачивают покупку и забирают свой заказ, который им очень быстро сделали. Немного осмотревшись вокруг, Ракель и Наталия выбирают столик, расположенный далеко от большого скопления народа, присаживаются, ставят свои стаканы и кладут свои пакеты на рядом стоящие стулья.       — О, как же хорошо… — с облегчением выдыхает Ракель и рассматривает свои руки. — У меня на руках теперь остались следы от ручек пакетов.       — У меня тоже, — тоже рассматривая свои руки, произносит Наталия. — Все-таки во время шоппинга тоже требуется отдых, каким бы хорошим он ни был.       — Эй, а чего мы мучаемся? Давай немного посидим здесь, а потом положим пакеты в машину, вернемся сюда и заглянем еще в пару магазинов.       — Мне нравится ход твоих мыслей, подруга.       Удобно устроившись на стульях и откинувшись назад, Наталия и Ракель снимают крышки со своих пластиковых стаканов и делают пару глотков кофе, что оказывается крепким, но безумно вкусным.       — М-м-м, и правда очень вкусно, — с легкой улыбкой отмечает Наталия.       — Не зря этому кафе сделали такую рекламу, — уверенно отвечает Ракель. — По крайней мере, кофе у них великолепный.       Девушки делают еще пару глотков кофе и оглядываются вокруг себя, замечая множество разных людей и слушая музыку, которая играет в этом торговом центре, но которую не очень хорошо слышно из-за сильного шума. Иногда какая-то песня перестает играть где-нибудь в середине, и все начинают слушать короткое объявление о распродаже, приезде знаменитостей, которые будут отвечать на вопросы поклонников и раздавать автографы, или мастер-классах, проходящие при участии настоящих профессионалов.       — Кстати, а я тебе уже говорила, что вчера бабушка наконец-то познакомилась с Эдвардом? — спрашивает Наталия.       — Правда? — слегка улыбается Ракель. — И как все прошло?       — Очень хорошо, — со скромной улыбкой признается Наталия. — Моей бабушке понравился Эдвард, а она понравилась ему. И теперь она уж точно одобряет мой выбор и согласна видеть его моим будущим супругом.       — Мне кажется, по-другому и быть не могло. Нет ничего, за что можно было бы невзлюбить Эдварда. Он очень милый и добрый. Прекрасный человек, который всегда окажется рядом в нужное время, чтобы помочь.       — Кстати, его родители тоже познакомились с ней.       — МакКлайфы? Они познакомились с миссис Ласкано?       — Да, но их знакомство не было запланировано. — Наталия делает глоток кофе из своего стакана. — Они просто встретили моих родителей и бабушку по дороге и по их приглашению приехали к ним домой. И когда я вернулась домой, то увидела их все вместе. Поболтала с ними… Выпила чаю, поела конфеток…       — Что ж, значит, не придется устраивать ужин для того, чтобы познакомить их.       — Мы с родителями и бабушкой вчера до позднего вечера разговаривали с МакКлайфами. Они уехали домой уже ближе к одиннадцати.       — Говорили про вашу с Эдвардом свадьбу?       — Не только. Хотя в большей степени наш разговор был про меня и Эдварда. — Наталия бросает скромную улыбку. — Бабушка никак не могла перестать восхищаться им и высоко оценила его знание испанского.       — Правда?       — А если уж это говорит человек, много лет проживший в стране, где все говорят на испанском, то это много стоит.       — Думаю, Эдвард не растеряется, если однажды поедет туда, где говорят на испанском. Если парням вдруг посчастливится попасть, например, в ту же Мексику и сыграть пару концертов, им даже и переводчик не понадобится, потому что твой любимый мужчина прекрасно заменит его.       — Возможно, Эдвард успеет научить парней хотя бы нескольким словам к тому моменту, когда они поедут в испаноговорящие страны с концертами. Хотя об этом они явно будут говорить позже. Они сейчас как раз должны встретиться с Джорджем и обсудить возобновление выступлений.       — Да, я знаю, — кивает Ракель. — Джордж позвонил Терренсу рано утром и попросил о встрече. Ну а после этого он и начал обзванивать всех парней и бесился, что они не сразу ответили ему.       — Меня это почему-то не удивляет.       — До Даниэля он вообще смог дозвониться лишь после двенадцати. За час до встречи.       — О, неужели этот парень решил нормально поспать?       — Не знаю, наверное…       — Если честно, на него было страшно смотреть, — признается Наталия и делает глоток кофе. — Он ужасно нервничал из-за всей этой ситуации с Анной.       — Да, я знаю… — задумчиво говорит Ракель и тоже выпивает немного кофе. — Но думаю, он немного пришел в себя и решил постепенно возвращаться к нормальной жизни.       — Хорошо, если так. А то бедняга совсем запустил себя и был веселым лишь в нашей компании. И то – вряд ли Перкинс был по-настоящему счастливым.       — Мне кажется, парни так или иначе помогли ему прийти в себя. Без них Даниэль так бы и продолжал грустить и переживать.       — Он вынужден быть сильным, Ракель. У него есть сестра, которую нельзя бросать на произвол судьбы. Она нуждается в нем. Да и группа пропадет без него… И Даниэль прекрасно это понимает.       — Я знаю… — Ракель делает еще один глоток кофе и бросает грустный взгляд в сторону. — Как ты думаешь, Анна сможет простить его? Или это конец?       — Думаю, еще не все потеряно, — задумчиво отвечает Наталия. — Не сможет она без него. Анна никого не любила так сильно, как его. К тому же, Сеймур наверняка понимает, что Даниэль – единственный, кто может помочь ей стать прежней. Увы, мы не можем сотворить чудо, которое может сотворить он.       — Прошла уже почти неделя с момента их последней встречи. Мне кажется, за это время она уже успела чуть-чуть прийти в себя и что-то для себя решить. Рано или поздно ей придется это сделать. Судьба их отношений еще не решена.       — Да, но как-то не хочется травмировать ее и заводить этот разговор. Мы с тобой и Хелен стараемся вообще не говорить про Даниэля при Анне. Да и парни не хотят заставлять его грустить и думать о ней и тоже стараются не упоминать нашу подружку.       — Да и согласись, что это не наше дело. Анна сама должна решить, чего она хочет, и что точно сможет помочь ей стать счастливой. Со своей стороны мы делаем все возможное, чтобы облегчить ей боль, но решение принимать только ей.       — Хочется верить, что за неделю она что-то надумала.       — Да уж… — тяжело вздыхает Ракель. — Я хочу, чтобы она приняла верное решение… Хочу увидеть радость в глазах нашей маленькой девочки, которой пришлось пережить настоящий ужас.       — Ах, подружка, я и сама очень хочу этого… — Наталия опускает взгляд в свой пластиковый стакан с кофе, который ставит на столик. — Прощение Анны стало бы для Даниэля лучшим подарком на его день рождения. А он уже через неделю. Точнее, через шесть дней.       — Постой, у Даниэля день рождения? — округлив глаза и уставив их на Наталию, удивляется Ракель.       — Да… А ты что, забыла?       — О, боже… — Ракель ставит свой стакан с кофе на стол и прикрывает рот обеими руками. — Только не говори, что мы пропустили еще и…       — Ну да, — скромно произносит Наталия. — Наши с Анной дни рождения уже прошли…       — О, нет, Наталия… — Ракель качает головой. — Господи, девочки… Мы совсем забыли о вас… Забыли про ваши дни рождения…       — Да ладно, забей, — слегка улыбается Наталия. — Я не могла говорить о дне рождении в столь тяжелое время.       — Неужели тебя никто не поздравил?       — Только родители с бабушкой. Мы не стали устраивать ничего грандиозного и просто устроили скромный ужин и выпили немного шампанского.       — Боже, но почему же Эдвард не напомнил нам об этом? О празднике я молчу, ибо у нас было полно проблем. Но мы бы хоть на словах поздравили тебя!       — Вообще-то, и сам Эдвард вспомнил об этом лишь поздним вечером и позвонил мне.       — И ничего не подарил?       — Нет. Но я ничего и не просила. Я все прекрасно понимаю и не обижаюсь, потому что ваши головы были забиты другим. Было бы эгоистично с моей стороны требовать, чтобы вы поздравили меня с днем рождения и завалили подарками.       — Господи, мы и про Анну совсем забыли… — Ракель прикладывает руку ко лбу. — Не поздравили даже на словах… Ох, как же стыдно… Друзья, называется…       — Да ладно тебе, Ракель, расслабься, — слегка улыбается Наталия. — Я не думаю, что у Анны было желание праздновать свой день рождения. Наверное, она вообще забыла о нем.       — Знаю, но все равно получилось очень неловко. Наверное, мы бы и про Даниэля не вспомнили бы, если бы ты сейчас не напомнила мне.       — Но что касается Даниэля, мы еще можем отметить его день рождения. Надо только собраться с ребятами и подумать, что мы можем устроить.       — Мне кажется, что у него вообще нет настроения отмечать день рождения. — Ракель выпивает немного кофе из своего стакана. — Без Анны.       — Ну я думаю, за неделю Анна уж точно даст Даниэлю знать о своем решении. Когда-нибудь ей придется встретиться с ним. Не сможет же она все время бегать от него.       — В любом случае мы все равно должны собраться без Даниэля. Хотя бы решить, что ему подарить.       — Можно собраться завтра, если никто не будет занят.       — А знаешь, было бы здорово и поздравить тебя и Анну одновременно с Даниэлем. Да, я знаю, что уже не время, но лучше уж поздно, чем никогда.       — О, да забудь ты про меня! — машет рукой Наталия. — Мы отметим мое день рождения уже в следующем году. Обещаю, устроить что-то потрясающее.       — Нет уж, Рочестер, даже не надейся, что мы забудем про тебя, — уверенно отвечает Ракель. — Стоит только дать остальным намек, так они уж точно захотят поднять бокалы.       — О, боже… — смущается Наталия, закрыв половину лица со скромной улыбкой.       — Сейчас нам уже нечего переживать, и мы можем радоваться жизни. Думаю, все уже более-менее пришли в себя после всего пережитого. А может, кто-то и сам вспомнит обо всех днях рождения и начнут активно развивать эту тему.       — Я никого не заставляю устраивать мне праздник. Анна – тоже. Если о чьем дне рождения и думать, то только о Даниэле. Ну и Хелен скоро будет именинницей.       — Но мы все равно что-нибудь устроим, — уверенно обещает Ракель, похлопав Наталию по руке. — Не переживай, Наталия, я лично все организую. Доверься мне.       — О, Ракель, ты просто прелесть, — намного шире улыбается Наталия. — Уж что, а про друзей и близких ты не забываешь. Всегда стараешься сделать им как можно лучше.       — Вот такая уж я, — с невинной улыбкой разводит руками Ракель.       Наталия и Ракель тихо хихикают, берут в руки свои стаканчики и продолжают допивать кофе. А немного погодя девушки достают из своих пакетов некоторые покупки, рассматривают их и горячо обсуждают, разговаривая и о том, куда они пойдут после того, как оставят все купленное в машине и вернутся в торговый центр, где есть еще много разных магазинов, в которые они еще не успели зайти.       

***

      Время близится к вечеру. Хелен отвезла свою бабушку Скарлетт в больницу для планового обследования. После общения с врачом женщина услышала, что с ее здоровьем все прекрасно, и вздохнула с большим облегчением. По этой причине она с легким сердцем ушла из кабинета и выразила желание поскорее отправиться домой.       — Ну вот, наконец-то одно важное дело сделано, — с легкой улыбкой уверенно говорит Скарлетт, пока Хелен держит ее под руку и вместе с ней медленным шагом идет по коридору больницы мимо врачей, медсестер, пациентов и посетителей. — Уже давно хотела поехать в больницу, но из-за этой жары не хотелось никуда выходить.       — Я понимаю, — скромно отвечает Хелен. — Но говорят, что теперь будет немного попрохладнее.       — Ну и слава богу. Не люблю я жару… А от резких перемен в погоде я не могу встать с кровати. В жару только молодым хорошо: гуляют, купаются в море, загорают на песочке, играют во что-то…       — Не переживай, бабушка, теперь погода будет нормальная. А через пару месяцев уже начнется осень.       — О, осень – мое самое любимое время года. Ни холодно, не жарко – то, что надо! Мне очень нравится.       — Да, но мне становится грустно. Природа, так сказать, умирает. Звучит не очень, но это правда.       — Ах, детка, я знаю, что ты у меня любишь солнышко, — скромно улыбается Скарлетт.       — Не буду отрицать. Мне гораздо приятнее полежать на солнышке в жаркую погоду, чем сидеть дома и впадать в депрессию, смотря в окно и наблюдая за проливными дождями.       — Эх… — тихо вздыхает Скарлетт. — Когда-то и я любила полежать на солнышке. Мы с твоим дедушкой Роджером часто ходили на пляж, когда были еще молодые. Но в какой-то момент проблемы со здоровьем перестали позволять нам такие радости.       — А ты сейчас хотела бы просто посидеть у моря?       — Нет, Хелен, сейчас мне это уже не интересно. Я предпочитаю сидеть дома с хорошей книжкой в руках или за просмотром старых фильмов.       — Ах, бабуля… — Хелен со скромной улыбкой на ходу приобнимает Скарлетт за плечи, в этот момент спускаясь вместе с ней на первый этаж с помощью лифта, в котором с ними ехали еще несколько человек.       — Но ради здоровья я делаю исключение, — уверенно говорит Скарлетт. — Для меня это святое.       — Я знаю, — скромно улыбается Хелен.       — Никогда не забывай о своем здоровье, милая. Мы с твоим дедушкой в молодости тоже относились к нему не слишком внимательно и в итоге начали страдать: то одно заболит, то там кольнет, то еще что-нибудь. Да, что-то было неизбежно из-за возраста. Но будь мы с Роджером повнимательнее к себе, то многого можно было избежать.       — Да, бабушка, ты права, — кивает Хелен. — Пример дедушки, который не заботился о себе так, как должен был, показал, что может случиться.       — Вот об этом я и говорю, деточка моя. Если не дай бог запустишь это дело сейчас, у тебя очень рано могут начаться проблемы. Это сейчас тебе хорошо: ты молодая, красивая, бодрая и куда-то постоянно ходишь. Но так будет не всегда.       — Я все прекрасно понимаю.       — Бери пример с меня и с дедушки Ракель, который очень внимательно следит за своим здоровьем. Мистер Кэмерон уже в таком преклонном возрасте, а он по-прежнему бодр и полон сил. А все потому, что этот человек заботится о себе.       — Мистер Кэмерон бежит ко врачу даже при легком недомогании.       — Вот и молодец! Так должен делать каждый!       — Согласна. Ведь лучше знать, что с тобой происходит, чем пытаться лечиться самостоятельно от неизвестно чего.       — Вот это ты абсолютно верно мыслишь, дорогая. По молодости я занималась самолечением и буквально боялась врачей. Но сейчас понимаю, что была глупой дурочкой. Подобное дело ни за что нельзя пускать на самотек, ибо это не закончится ничем хорошим. Я всегда тебя этому учила, прекрасно усвоив уроки, что были даны мне и твоему дедушке Роджеру.       — Не беспокойся, бабуля, я никогда не пущу это дело на самотек, — уверенно отвечает Хелен. — И за Сэмми я очень внимательно слежу.       — Это очень хорошо!       — О! Кстати, надо будет на днях сводить его к ветеринару и проверить, все ли с ним в порядке. Может, надо купить какие-то витамины или что-то еще…       — Обязательно, милая! Вот как раз благодаря регулярному медосмотру Сэмми вырос совершенно здоровым и умным песиком.       — Я знаю.       К этому моменту Хелен и Скарлетт подходят к выходу из больницы и покидают ее. А вскоре они оказываются на больничной автостоянке, на которой есть места для работников больницы и много свободных для посетителей. Быстро осмотревшись вокруг, они вдвоем направляются к машине девушки, которая стоит где-то неподалеку от главного входа.       — Кстати, я смотрю, ты уже отменила наказание для Сэмми, — с легкой улыбкой отмечает Скарлетт.       — Да, мой песик прекрасно усвоил все уроки, — уверенно отвечает Хелен. — И надеюсь, больше не будет вести себя так же безобразно, как в прошлый раз.       — Этот мальчик так грустил всю неделю.       — Ничего, бабуля, иногда кнут тоже нужно применять. В следующий раз не будет ломать чужие вещи и прыгать на кроватях с грязными лапами.       — Хелен…       — Дай бог, Сэмми все прекрасно понял и больше не совершит ничего подобного. Все-таки он – умный песик. Так что я думаю, одного раза ему будет достаточно, чтобы понять все, что он обязан знать.       — Только ради бога, не применяй к нему силу. Я против любого насилия над людьми и животными! Упаси Господь!       — Да что ты, бабушка! — широко распахивает глаза Хелен. — Я никогда не пойду на столь ужасный поступок. Ни за что не буду бить Сэмми, чтобы он ни натворил.       — Мое сердце будет разрываться на части, если ты или Питер посмейте поднять на него руку или пнуть ногой.       — Нет, бабушка, не бойся. Ни я, ни Питер ни за что не пойдем на что-то подобное, ибо это ужасно по отношению к животному, которое чувствует все то же, что и человек.       — Ну дай бог, деточка моя.       Хелен ничего не говорит и лишь скромно улыбается. А через несколько мгновений она и Скарлетт подходят к ее машине, которую девушка открывает с помощью ключа после того, как она достает его из своей сумочки.       — Кстати, давно мы с тобой не были на могиле твоего дедушки, — задумчиво говорит Скарлетт. — Надо как-нибудь съездить туда.       — Только не сегодня, — качает головой Хелен. — Я очень устала. Сегодня был довольно сумасшедший день, если честно.       — Нет, сегодня – нет. Я тоже очень устала и хочу домой. Да сейчас и уже начинает темнеть. Ничего не будет видно.       — Обещаю, на днях мы с тобой обязательно съездим на кладбище. — Хелен открывает дверь машины со стороны водителя и садится за руль, пока Скарлетт садится рядом с ней на пассажирское сиденье.       — Ладно, милая, поехали домой, — откинувшись на спинку кресла и пристегнув ремень безопасности, устало говорит Скарлетт.       — Если честно, то я немного проголодалась.       — Я тоже. Но ничего, сейчас приедем домой, и я что-нибудь быстренько сделаю.       Хелен молча бросает Скарлетт короткий взгляд и широко улыбается. А через пару секунд девушка пристегивает ремень безопасности, заводит мотор машины, покидает больную стоянку и осторожно выезжает на дорогу, по которой все едут с ветерком. Несколько секунд женщина и ее внучка едут по дороге молча: одна с интересом оглядывается по сторонам, а другая внимательно следит за происходящим и осторожно ведет машину, иногда меняя скорость с помощью коробки передач.       — Кстати, ты сказала, что встретила Джессику рано утром, когда гуляла с Сэмми, — задумчиво говорит Скарлетт.       — Да, случайно встретились, когда переходили дорогу, — не отрывая глаз от дороги, спокойно отвечает Хелен. — Она сама окликнула меня, когда мы с Сэмми стояли у светофора.       — По-моему, она уже очень давно не заходила к нам в гости. Почему бы тебе не пригласить ее к нам? Посидим, поболтаем, чайку выпьем…       — Я сегодня приглашала ее, но она нашла какую-то работу, которая отнимает у нее почти свободное время.       — И она ехала в такую рань на работу?       — Нет, в больницу. Ее заставили сдать какие-то анализы.       — Ах вот оно что! А что хоть за работа?       — Не знаю, бабуля… Я не спрашивала ее. Мы больше говорили о том, что происходит у меня и Питера, и пытались уговорить Сэмми перестать бояться Джессику.       — Он до сих пор боится ее? — скромно хихикает Скарлетт.       — Сегодня нам удалось немного задобрить его любимым лакомством. Но посмотрим, сколько все это будет длиться. Когда Сэмми снова начнет прятаться за мои ноги.       — Кстати, а у нее так до сих пор и нет жениха?       — Да какой там жених, бабушка! — тихо усмехается Хелен и меняет скорость с помощью коробки передач. — Джессика распугает всех парней своим резким поведением и полным отсутствием нежности.       — Это очень плохо. Девочке уже двадцать шесть лет, а она так и не нашла парня. Так ведь можно остаться старой девой и умереть без детишек.       — Ее это особо не волнует. Эта девчонка не слишком хочет замуж, а про детей я вообще молчу. Джессику и так все устраивает, и она совсем не хочет менять себя и свою жизнь.       — Неужели ей нравится перспектива всю жизнь прожить в одиночестве? Она же потом в подушку будет плакать от одиночества и завидовать всем, у кого есть парни и мужья! Будет сильно жалеть, что вовремя не вышла замуж и не родила хотя бы одного малыша.       — Не знаю, бабушка… Может, однажды что-то и ударит ей в голову, и она поймет, что должна изменить хоть что-то в своей жизни и прислушаться к другим.       — Слушай, может, у Питера есть свободные друзья? Пусть он познакомит их с Джессикой! А там кто знает, может, ей улыбнется удача.       — У Питера-то друзья есть, только вряд ли будет толк. Он объяснил ей свою позицию со стороны мужчины и дал понять, что парни любят мягких и нежных девушек. Но даже слова Роуза не могут переубедить Тэйлор, и она считает, что кто-то обязан полюбить ее с таким грубоватым характером.       — Джессика – очень даже симпатичная девочка. Ей надо немного преобразиться, и парни сразу же обратят на нее внимание. Она ведь очень интересная в общении и далеко не глупенькая. Но как говорится, встречают по одежке, а провожают по уму. Привлекают красотой и молодостью, а оценивают мозги и интеллект.       — Ей трудно это объяснить. — Хелен меняет скорость с помощью коробки передач. — Джессика не хочет ничего слышать и упорно стоит на своем.       — Не волнуйся, Хелен, — уверенно произносит Скарлетт. — Когда придет время, Джессика сама все поймет. И прихорашиваться начнет, и характер поменяет, и нежнее станет. Нужны время и мощный толчок. А пока твоей подружке просто не для кого меняться.       — Надеюсь, так и будет. Ведь я тоже не хочу, чтобы Джессика осталась старой девой с кошками и собаками. Прямо как соседка Питера. Жизни этой женщины уж точно не позавидуешь. Одна, без мужа, без детей, но с тремя кошками.       — Не дай бог, чтобы тебя постигла участь соседки Питера, — выражает надежду Скарлетт. — Я не хочу, чтобы ты осталась одна и окружила себя еще парой собак.       — Бабушка… — скромно улыбается Хелен.       — У тебя должны быть муж и дети, Хелен. Я не буду жить вечно и не всегда смогу быть с тобой. А если меня не будет, то у тебя уже никого не останется. Никто не позаботится о тебе.       — Я не останусь одна, не переживай.       — Я всегда говорю это лишь ради твоего блага. Потому что хочу, чтобы ты как можно скорее обрела свою семью. Я хочу увидеть тебя в свадебном платье, идущей к алтарю к будущему мужу. До рождения правнуков я могу уже не дожить, но хотелось бы хотя бы увидеть твою свадьбу.       — Ты так говоришь, будто я совсем не мечтаю о семье.       — Я просто хочу предостеречь тебя от одиночества, из-за которого ты быстро сойдешь с ума и возненавидишь весь мир. Потому что все любимы, а ты никому не нужна.       — Но у меня и так есть те, кто меня обожает: много прекрасных друзей и удивительный мужчина, без которого я не могу представить свою жизнь.       — Это делает меня очень счастливой. Мое сердце спокойно хотя бы за то, что ты окружена хорошими людьми, а твой парень обожает тебя.       — Тогда чего ты переживаешь? — Хелен меняет скорость с помощью коробки передач. — У меня в жизни все хорошо. Я ни на что жалуюсь и чувствую себя очень счастливой и любимой.       — Я хочу, чтобы ты продолжила наш род и род своего будущего мужа и не осталась одна в старости.       — Все будет со временем, бабушка: и замуж выйду, и детей рожу… Ты же прекрасно знаешь, что я не скрываю своего желания стать женой и матерью.       — А еще я мечтаю, чтобы ты любила своих детишек и вырастила такими же достойными, какой являешься сама. Мы с твоим дедушкой воспитывали в тебе самые лучшие качества, которые ты должна привить и своим детишкам.       — Безусловно, я никогда не брошу своих детей и всегда буду любить их, — уверенно отвечает Хелен. — Они не узнают, что значит быть брошенными своими родителями. Я пойду на все ради них и их счастья.       — Если ты воспитаешь в них самое лучшее, что может быть у человека, то в старости у тебя будут те, кто принесет тебе стакан воды.       — О, господи, бабушка, ну почему ты заговорила об этом сейчас? — с легкой улыбкой недоумевает Хелен. — До рождения моих детей еще очень далеко! Сначала я хочу выйти замуж, а уже потом стать матерью. Для меня очень важно, чтобы мои дети родились в браке.       — Просто хочу, чтобы ты никогда не забывала об этом. А твое желание рожать деток только в браке я полностью поддерживаю. Другие пусть живут как хотят, а ты должна жить именно так. Должна признаться, что фраза «ребенок от мужа» всегда греет мне душу. — Скарлетт загадочно улыбается. — И было бы просто чудесно, если твоим мужем стал Питер. И стал отцом твоих детишек.       — Бабушка, ты меня смущаешь… — со смущенной улыбкой произносит Хелен.       — И да, если я и дам тебе благословение на брак, то только в том случае, если ты решишь выйти за Питера. Он – просто золото, и я люблю его как родного сына. Такой парень будет идеальным мужем и отцом. Он никогда не поведет себя как гулящий, безответственный мерзавец.       — Я же говорила, что не хочу торопить события и заставлять Питера жениться на мне как можно скорее. Он должен быть готов к этому на все сто, ибо брак – большая ответственность. Я не хочу давить на него. Такие браки рано или поздно распадаются.       — Согласна. Но я всегда буду говорить о том, как сильно мечтаю о твоей с Питером свадьбе. Ты всегда такая счастливая рядом с ним… Еще ни один парень не творил такие чудеса, какие творит этот человек. Стоило тебе начать встречаться с ним, как ты еще больше преобразилась. Моя красавица влюбилась и стала еще больше внимания уделять себе и своему внешнему виду.       — Я и не скрываю, что чувствую себя такой любимой и желанной рядом с ним, — скромно улыбается Хелен. — Питер – лучшее, что со мной когда-либо случалось. Я нисколько не сомневаюсь в том, что люблю его. Никто не сможет заменить мне моего любимого блондина. Который чем-то похож на дедушку Роджера в молодости…       — Ах, деточка, говори эти слова почаще, — широко улыбается Скарлетт. — Они так успокаивают мое сердечко и согревают душу.       — О, бабушка… — скромно хихикает Хелен. — Иногда у меня такое чувство, будто ты любишь Питера гораздо больше, чем я. Насколько мне помнится, ты любила его еще с тех времен, когда я и подумать не могла, что он станет моим парнем.       — А вот обратила бы на него внимание гораздо раньше – сейчас уже могла бы думать о свадьбе и детишках.       — Интересно, а если бы дедушка Роджер был жив, он бы с такой же любовью говорил о Питере?       — Твой дедушка был солидарен со мной насчет Питера. Мы оба сразу же поняли, что тебе нужен именно такой человек, и мечтали, чтобы ты рассмотрела его как мужчину. Жаль, что ты поняла, что он за сокровище уже после смерти Роджера. Он бы тоже порадовался за тебя.       — В один прекрасный день я стану женой этого мужчины, — с широкой улыбкой мечтательно произносит Хелен. — Это станет самым счастливым днем в моей жизни.       — И в моей тоже.       Скарлетт и Хелен тихонько хихикают и скромно улыбаются до тех пор, пока не доезжают до определенного места на дороге и не останавливаются за легковой машиной.       — О, нет, кажется, мы попали в пробку, — разочарованно вздыхает Хелен.       — Но откуда она взялась? — удивляется Скарлетт. — Дорога же была абсолютно свободная!       — Не знаю… Может, какая-то авария впереди… — Хелен выглядывает из окошка и смотрит в даль, чтобы понять, насколько пробка длинная.       — Может, есть какой-то поворот, где мы можем объехать эту пробку? — смотря в окно, спрашивает Скарлетт.       — Есть, но в такой пробке мы нескоро доберемся до него, — качает головой Хелен. — Все машины впереди стоят.       — Неужели мы застряли надолго?       — Боюсь, что да… — Хелен проверяет что-то в автомобильном навигаторе и разочарованно вздыхает. — По нашему маршруту огромная пробка. Но я хочу доехать до поворота на объездную дорогу. Навигатор показывает, что сейчас там свободные дороги.       — Что ж, ладно… — тяжело вздыхает Скарлетт. — Ничего не поделаешь. Придется проезжать.       Скарлетт бросает немного грустный взгляд на Хелен и наблюдает за обстановкой на дороге, на которой водители автомобилей, автобусов, грузовиков и прочего транспорта теснятся друг с другом. Некоторые пытаются любым способом перестроиться на другие полосы. Из-за чего возникает еще больший хаос на дороге. Кругом периодически раздаются звуковые сигналы вслед тем, кто пытается нагло себя вести и подставить других. Хелен же совершенно спокойно едет по своей колее, иногда постукивая пальцами по рулю, внимательно наблюдая за обстановкой и изучая информацию в навигаторе. Скарлетт же вскоре включает радио и начинает нажимать на кнопки в поисках песни или новостей. И женщина быстро находит неплохую песню, под которую она со своей внучкой продолжает стоять в многокилометровой пробке.       

***

      Анна вернулась домой после того, как провела ночь дома у Даниэля. Девушка с радостью сообщает своим родителям Лилиан и Максимилиану о том, что она все-таки решила дать этому мужчине шанс. Чем несказанно обрадовала бывших супругов Сеймур, которые так мечтали услышать подобные новости и верили, что однажды этот день все-таки настанет.       — Господи, дочка, неужели? — с широкой улыбкой спрашивает Лилиан, сидя на диване в гостиной рядом с Максимилианом.       — Ты помирилась с Даниэлем? — с такой же широкой улыбкой радуется Максимилиан.       — Да, мы снова вместе, — сидя напротив родителей, с легкой улыбкой сообщает Анна.       — Но когда? — недоумевает Лилиан. — Когда ты успела?       — Вчера. Но правда я не планировала это делать. Это было спонтанное решение. Просто подумала, что время пришло. Вот и поехала к нему домой… Правда Даниэля там не было, но его соседка сказала мне, куда он уехал. Мы обо всем поговорили, и я сказала, что очень хочу вернуться к нему. Ну а он обрадовался и с удовольствием принял меня, извинившись передо мной и поклявшись стать еще лучше.       — И ты ночевала у него?       — Да. Я предупредила об этом папу, чтобы он не переживал.       — О, боже, доченька моя! — радостно восклицает Лилиан, подсаживается к Анне и трогательно обнимает ее. — Неужели ты и правда согласилась дать ему еще один шанс? Прошу, милая, скажи, что это правда!       — Это правда, мама, — взяв Лилиан за руки, уверенно отвечает Анна. — И это не сон. Я поступила так, как мне подсказывало сердце. И считаю, что сделала все правильно.       — Дорогая, я надеюсь, ты сделала это не из жалости к нему? — обеспокоено спрашивает Максимилиан. — Не ради желания не дать ему наделать глупостей?       — Нет, папа. Я сделала это ради любви. Я люблю Даниэля и никогда не переставала любить его, даже когда он поступил со мной некрасиво. Да, я злилась и ненавидела его. Не хотела ничего слышать о нем. И была уверена, что никогда не прощу его. Однако он доказал мне, что для него важнее, и показал себя с наилучшей стороны. И я поступила бы омерзительно, если бы никак не отреагировала бы на все, что этот человек сделал ради меня. Да еще и рискуя собой.       — Анна, дочка… — Максимилиан встает, с широкой улыбкой нежно обнимает Анну и отстраняется от нее через пару секунд. — Боже, ты так обрадовала нас с мамой. Ты даже представить себе не можешь, как мы счастливы.       — Мы очень рады, что ты все-таки согласилась дать Даниэлю шанс, — с легкой улыбкой говорит Лилиан. — Он заслужил прощения за то, чего не хотел делать. И ты поступила бы с ним некрасиво, если бы, грубо говоря, повернулась к нему задом после всего, что он сделал.       — Я знаю… — со скромной улыбкой на секунду опускает взгляд Анна.       — Молодец, солнышко, умничка. — Лилиан немного поправляет волосы Анны. — На этот раз ты можешь не сомневаться в том, что так будет намного лучше для тебя.       — Знайте… — Анна на секунду замолкает и переводит грустный взгляд на Лилиан с Максимилианом. — Он был таким печальным, когда я подошла к нему… Глядя на него, мое сердце сжималось и обливалось кровью. Я видела, как сильно он изводил себя, даже после того, как все закончилось. Мне было безумно больно видеть его таким… Даниэль всегда улыбался и делал вид, что все хорошо, но он не был счастлив.       — Он переживал за тебя, дорогая, — поправив Анне волосы, мягко отвечает Максимилиан. — И боялся, что уже никогда не сможет быть с тобой. Мы с твоей мамой прекрасно видели все в его печальных глазах. Этот человек молчал и стойко терпел все удары, но все было написано у него на лице.       — И я прекрасно все это видела. Хотя и молчала. Я видела, что он не был таким счастливым, каким казался со стороны. Смех и улыбка Даниэля не означали ничего хорошего. Этот человек на самом деле был несчастен в глубине души.       — Мы были уверены, что ты все замечала, — с легкой улыбкой признается Лилиан. — Поначалу ты страшно злилась, но постепенно начала раскрывать свою душу и говорить о настоящих чувствах.       — Просто я начала постепенно забывать об обиде. До моего избиения я и слышать его голос не хотела, но потом все начало меняться. А общая цель заставила нас действовать сообща и в какой-то степени объединила. Но… Даже несмотря на обиду, я никогда не желала Даниэлю смерти. Да, я хотела, чтобы он страдал и потерял все, что у него есть. Но если бы он погиб, я бы этого не выдержала.       — Ну вот, а ты не хотела никого слушать, — с широкой улыбкой бодро отмечает Максимилиан. — Никто не сомневался, что твоя любовь в итоге одержит верх, и ты дашь этому парню еще один шанс.       — Ради него я пойду на все, папа, — с легкой улыбкой уверенно отвечает Анна. — Я безумно люблю его и считаю лучшим, что когда-либо случалось в моей жизни. Когда я увидела его, то сразу поняла, что это… Мое… Что это то, что мне нужно. И сейчас я прекрасно понимаю, что не могу без него жить. Без него нет меня… Я не хочу быть ни с кем другим – только с Даниэлем. Именно этот человек сделал меня самой счастливой и никогда не давал забыть, что я красивая и любимая.       — Ах, доченька, твои слова так греют мне душу, — скромно улыбается Лилиан, мягко погладив Анну по щеке. — Мне так приятно слышать, что теперь ты так тепло отзываешься об этом парне.       — А мне приятно, что теперь вы не имейте ничего против него.       — Он просто золото, милая! Настоящее сокровище! Вряд ли ты найдешь еще одного такого же. Даниэль не сравнится ни с одним парнем, с которым ты когда-либо встречалась.       — Да мне и не нужен другой. Я хочу быть только с одним единственным, кому полностью доверяю себя и свою жизнь.       — Мы с твоей мамой одобряем твое решение и очень довольны твоим выбором, — уверенно отвечает Максимилиан. — С Даниэлем тебе ничто не угрожает. За этим человеком ты будешь как за каменной стеной.       — Я знаю.       — Не потеряй такое прекрасное сокровище, доченька. Оно стоит очень многого. Никакие сокровища в мире не смогут заменить тебе этого чудесного человека.       — Теперь все будет по-другому, папочка, — скромно улыбается Анна. — Обещаю… Я буду делать все, чтобы Даниэль был счастлив со мной. Чтобы он не был таким несчастным, каким был некоторое время назад. И я уж точно больше не буду пытаться изменить его. Я приму таким, каким он есть. Настоящим. Со всеми недостатками.       — Да он и сам изменится, если очень сильно захочет что-то исправить в себе, — с легкой улыбкой уверяет Лилиан. — Хотя ему не нужно меняться, ибо Даниэль и так очень хороший человек, которому мы с твоим папой доверяем без страха и сомнений.       — На самом деле было много того, что я пыталась изменить. Хотя и ради его же блага… Заботилась о нем, о его здоровье… Но если нужно, то я готова принять все что угодно и не пытаться сделать его другим. Захочет – сам исправится. А захочет – останется прежним. Я не буду лепить из него идеала.       — Если ты имеешь в виду его привычку курить, то он сказал, что уже давно завязал с этим делом, — уверенно отвечает Максимилиан. — Даниэль и сам понимал, что это вредно, но не мог справиться с желанием покурить еще с подросткового возраста с мыслью, что курение помогало ему справиться с напряжением.       — Каждый расслабляется по-разному, — отмечает Лилиан. — Кто-то курит, кто-то пьет алкоголь, а кто-то находит утешение в еде. И как ты понимаешь, это не всегда полезно.       — Но Даниэлю удалось взять себя в руки. Он признал проблему и начал с ней бороться.       — Я знаю, — скромно улыбается Анна. — Но теперь я уже точно не буду устраивать ему таких грандиозных скандалов, из-за которого и началась вся эта ужасная история. Даже если Даниэль снова закурит, то я буду с ним более мягкой.       — Нет, радость моя, он не будет даже брать в руки сигарету, — уверенно говорит Лилиан. — Потому что хочет сделать тебе приятное. Ради тебя этот мужчина даже группой может пожертвовать, даже если она и очень важна для него. Но если ты скажешь – он легко это сделает.       — Нет-нет, я не хочу, чтобы он жертвовал группой и предавал ее, — резко качает головой Анна. — Не хочу, чтобы он так или иначе жертвовал ради меня. Мне не нужны жертвы, из-за которых он будет страдать морально или физически.       — А для него важно, чтобы девушка поддерживала то, чем он увлекается. Хотя в этом случае я не вижу проблемы, потому что вы оба обожаете музыку. Было бы странно слышать, что один не одобряет увлечения другого.       — Я всегда во всем поддерживала его и была, наверное, самой главной поклонницей его группы. И я буду поддерживать Даниэля во всем. Что бы он ни делал.       — Это правильно, милая, — со скромной улыбкой уверенно кивает Максимилиан. — Ты делаешь все абсолютно верно. С такой заботой твой мужчина уж точно должен чувствовать себя счастливым.       — Сейчас я особенно сильно нуждаюсь в его любви и заботе. Хочу забыть эту ужасную историю и снова почувствовать себя той, кем считала себя до того, как все это началось.       — Он поможет тебе, солнышко. — Максимилиан мягко гладит Анну по щеке и заправляет прядь ее волос за ухо. — Ты уже вся сияешь, улыбаешься и пребываешь в прекрасном настроении.       — Знаешь, мне и правда лучше, — с легкой улыбкой признается Анна. — Я чувствую себя намного счастливее и уже не собираюсь целыми днями плакать и грустить. Точнее, мне уже стало лучше, когда я начала проводить время с девочками. Но сейчас, когда Даниэль рядом, мне стало намного легче. Осознание того, что все плохое кончено, а мой любимый человек со мной, успокаивает мое сердце и греет мне душу.       — Не надо вспоминать плохое, дорогая, — мягко советует Лилиан, взяв Анну за руки. — Больше никто не обидит тебя и не скажет плохого слова. Рядом с тобой находятся только лишь такие любящие тебя люди, как мы с папой, Даниэль и твои друзья. Да и сестренка Даниэля прекрасно относится к тебе и также мечтала видеть тебя со своим братом. Как она все это время умоляла тебя вернуться к нему!       — Думаю, мы с Кэссиди похожи в некотором плане. Находясь в больнице, мы много говорили о том, что с нами произошло, и прекрасно поняли друг друга. Она – очень милая и хорошая девочка. Которой правда не хватает любви.       — Ничего, милая, ты будешь с Даниэлем, который сделает тебя счастливой, а Кэссиди вылечится от наркозависимости и всегда будет окружена любовью и вниманием, — уверенно говорит Максимилиан. — И однажды она тоже встретит порядочного парня и влюбится в него. Уж Даниэль позаботится о том, чтобы его сестра была с хорошим человеком.       — Дай бог, она встретит человека, который будет боготворить ее так, как Даниэль боготворит меня, — с легкой улыбкой выражает надежду Анна. — Больше никогда не переживет того, что ей пришлось пережить… И не столкнется с тем, с чем столкнулась я.       — Анна, миленькая, не вспоминай о том кошмаре. — Максимилиан приобнимает Анну за плечи и целует ее в висок, пока Лилиан берет ее за руки и с легкой улыбкой смотрит на нее. — Больше никто не посмеет сделать того, что тебе пришлось пережить. А если кто и осмелится пойти на такое, то он будет дело с нами. Мы приложим все усилия, чтобы заставить твоих обидчиков заплатить за причиненную тебе боль. Ради тебя мы любому глотку перегрызем.       — Чтобы покончить с этой историей, нам пришлось очень постараться, — задумчиво отмечает Анна. — У нас могли быть жертвы, если бы ситуация сложилась не так, как тогда.       — Но слава богу, никто не пострадал, и эти больные негодяи получили по заслугам, — уверенно отмечает Лилиан. — А то, что будет дальше, уже зависит не от нас. Но со своей стороны мы сделали все, что было нужно.       — Я знаю…       — Доченька, пожалуйста, перестань думать об этом, — с грустью во взгляде просит Максимилиан. — Думай о будущем с Даниэлем, делай его счастливой и получай удовольствие от жизни. Ты молодая и красивая девочка и должна проживать свою жизнь так, чтобы тебе было что вспомнить лет через двадцать-тридцать. Надо возвращаться к прежней жизни и учиться радоваться каждому моменту.       — С такими прекрасными друзьями и удивительным мужчиной я уверена, что очень быстро приду в себя и навсегда забуду то, что едва не убило меня.       — Анна, перестань, — мягко говорит Лилиан, мягко гладя Анну по щеке и поправляя ей волосы. — Выкинь все эти мысли из головы.       — Знайте… — задумчиво произносит Анна. — Это так удивительно, что люди могут объединиться ради одной цели. Удивительно, что кто угодно может стать ею: хоть враги, не желающие видеть друг друга, хоть те, кому все равно на любого из этой команды. Но еще удивительнее, что иногда это может объединить так, что все обиды забываются, а люди становятся ближе друг к другу.       — Беда объединяет людей, милая, — с легкой улыбкой отвечает Максимилиан. — Особенно, если дело касается родного тебе человека. Мы с твоей мамой объединились, чтобы спасти тебя, и попросили о помощи Даниэля, который не отказал нам и подключил к делу еще и своих друзей.       — Столько усилий ради меня одной… — Анна опускает взгляд на сложенные перед ней руки. — Даже как-то неловко, если честно…       — Конечно, ради тебя, дочка, — мягко произносит Лилиан. — Как мы могли бросить тебя и позволить нашей девочке погибнуть?       — В любом случае все это стоило того, — скромно улыбается Анна. — Меня спасли как раз тогда, когда я была на волосок от верной гибели. Без всех вас я бы сейчас не сидела с мамой и папой… И не обрадовала бы их новостью о примирении с Даниэлем, перед которым нахожусь в вечном долгу.       — Знаешь… — Лилиан приобнимает Анну и мягко прижимает ее к себе, параллельно переглядываясь с Максимилианом и скромно улыбнувшись, пока тот отвечает ей тем же. — Должна признаться, что за все это время мы с твоим папой стали очень близки друг другу. Я бы сказала, что мы действительно стали по-настоящему родными людьми.       — Это правда, дочка, — скромно улыбается Максимилиан. — Мы с твоей мамой как-то по-другому взглянули друг на друга. Наши отношения стали более… Тесными… И сильно изменились.       — Мне кажется, если бы не я, вы бы точно не стали общаться и иметь общие дела, — немного неуверенно признается Анна. — Я не хочу, чтобы вы были вынуждены терпеть друг друга ради меня.       — А никто и не вынужден, дорогая, — с легкой улыбкой мягко говорит Лилиан. — Я и твой папа навсегда связаны друг с другом, потому что у нас есть ты, наша единственная дочь.       — Если вам не нравится общение друг с другом, то не общайтесь. Не принуждайте себя. Не надо общаться лишь ради меня. Я уже взрослая и спокойно отношусь к тому, что вы в разводе. Потому что понимала, что вам вместе… Не то чтобы плохо… Но что-то вроде…       — Да, но это не значит, что мы не в восторге от того, что нам приходится видеться на работе и обсуждать все, что касается тебя.       — Мы никогда не будем чужими друг другу, — уверенно добавляет Максимилиан. — У нас с твоей мамой прекрасные отношения, и мы искренне уважаем друг друга. Если раньше мы могли быть лишь партнерами по работе, то сейчас все иначе…       — В смысле, иначе? — округляет глаза Анна.       — Понимаешь, дочка… В последнее время нам стало приятно проводить время вместе. Мы чувствуем что-то особенное друг к другу… То, чего раньше между нами не было… Какая-то маленькая искорка что ли…       — Правда? — с легкой улыбкой и огоньком в глазах радуется Анна. — Неужели вы полюбили друг друга?       — Может быть, — скромно улыбается Максимилиан. — Но сейчас я и правда посмотрел на твою маму немного иначе. Лилиан – чудесная женщина. Добрая, заботливая, нежная… Мне правда нравится проводить с ней время. Даже больше, чем с теми девушками, что у меня были в молодости.       — И я с твоим отцом чувствую себя очень хорошо, — намного шире улыбается Лилиан. — Но я думаю, мне просто некого было любить. По-настоящему сильно. Да, были какие-то влюбленности, но не более. Максимилиан стал моим первым мужчиной. Я вышла замуж рано и не успела, как говорят некоторые люди, нагуляться. Хотя сейчас мне это не нужно.       — Вся эта история сблизила нас и помогла обрести то, чего у нас не было. До того как мы с твоей мамой развелись, между нами не было таких теплых отношений. Да, мы уважали друг друга и были вежливы. Но наша жизнь была похожа на жизнь соседей. Мы просто вместе сосуществовали.       — Однако стоило нам развестись и разъехаться, как мы стали ближе друг к другу. И не только лишь ради тебя, Анна. Нам просто нравится проводить время вместе.       — Все-таки мы прожили вместе столько лет и успели привыкнуть друг к другу. А сейчас, живя раздельно, мы оба чувствуем себя как-то странно. Непривычно… Нельзя просто так вычеркнуть из жизни двадцать с лишним лет.       — Может, вы и правда взглянули друг на друга по-другому? — с загадочной улыбкой спрашивает Анна. — Я и сама стала замечать, что ваши отношения стали намного нежнее. Да и остальные рассказывали о ваших нежных жестах. Думаю, теперь можно сказать, что какие-то чувства у вас точно есть.       — Возможно, эти чувства не похожи на те, что ты испытываешь к Даниэлю, — задумчиво отвечает Максимилиан. — Помнишь, ты как-то спросила, люблю ли я твою маму, и любит ли она меня? Так вот теперь мы можем точно сказать, что нам очень хорошо вместе.       — А раньше не было даже и намека на какие-то чувства?       — Нет, дочка, — качает головой Лилиан. — Но возможно, мы бы и раньше смогли сблизиться. Наверное, нам надо просто побольше проводить время вместе. Несмотря на долгий брак, мы практически ничего не знали друг о друге. Поженились по воле родителей, которые толком не дали нам сблизиться. Нет, конечно, нас знакомили, но мы практически не общались.       — А теперь вы знайте абсолютно все?       — Ну может, не все, но большую часть – точно.       — И это значит… Вы поняли, что у вас есть чувства, которых раньше не было?       — Думаю, да, — задумчиво отвечает Максимилиан. — Сейчас, пока мы сидим все вместе, я чувствую себя так, будто живу в полноценной семье. Мы с твоей мамой больше не муж и жена по документам и живем в разных местах. Но по ощущениям как будто ничего не поменялось. Мы как будто все еще вместе и очень счастливы.       — Я согласна, — с легкой улыбкой кивает Лилиан. — Сейчас мы и правда выглядим как любящая семья. Тем более, что после развода я так и не вернула свою девичью фамилию, Дикманн. Так и осталась с фамилией Сеймур. И думаю, я уже не поменяю ее. Во-первых, я уже привыкла к ней и чувствую себя странно, когда меня называют Лилиан Дикманн. А во-вторых, для смены фамилии нужно собрать кучу документов. У меня нет времени с ними возиться. Так что пусть все останется как есть. Меня все полностью устраивает.       Максимилиан и Лилиан обмениваются скромными улыбками, пока Анна с ярким блеском в глазах наблюдает за ними, наконец-то видя то, чего ранее никогда не видела и не чувствовала.       — Брак – это всего лишь формальность, которая доказывает государству, что ты связан браком, — уверенно отмечает Анна. — Он не должен становиться эдаким культом, к которому нужно стремиться во что бы то ни стало. Когда ты кого-то любишь, то не так важно, надето ли обручальное кольцо на «том самом» пальце.       — Отчасти ты права, — задумчиво отвечает Лилиан. — Но эти формальности нужны, когда у тебя и твоего партнера есть дети и общее имущество. Если вы состоите в браке, то гораздо легче договориться о том, кому что достанется. Государство больше поддерживает тех, кто заключил официальный брак, чем тех, кто просто живет вместе.       — Я знаю, но если любишь, то так ли важно, есть ли у тебя свидетельство о браке? Если вы с папой все-таки полюбили друг друга, то вам необязательно жениться еще раз. Вы можете оставить все как есть и продолжать жить своей жизнью. Вам нечего и некого делить. Все уже было поделено после развода.       — Нет, дочка, — скромничает Максимилиан. — На свадьбах гуляют молодые, а мы уже прошли через это много лет назад. Нам остается лишь работать и искать развлечения, соответствующие нашему возрасту.       — Господи, папа, да что ты такое говоришь? — тихо хихикает Анна. — Жениться можно в любом возрасте! Лишь бы было желание и возможность.       — Твой отец прав, дочка, — мягко отвечает Лилиан. — На свадьбах лучше гулять молодым. Зрелая невеста в белом платье выглядела бы немного странно. Взрослым дядям и тетям лучше воспитывать детей и готовиться к рождению внуков.       — Да! — соглашается Максимилиан. — А вот тебе самое время выходить замуж.       — Нет, до этого еще очень далеко, — скромно улыбается Анна. — Мы с Даниэлем только вчера помирились, а вы уже говорите о свадьбе.       — Тебя никто не заставляет выходить за него замуж, дорогая. Просто нужно быть готовой к тому, что однажды ты станешь невестой и пойдешь к алтарю.       — Выйти замуж – не самая главная цель в моей жизни, — спокойно признается Анна. — Я буду рада, если просто буду жить с Даниэлем в одном доме. Это нормально, когда влюбленные живут вместе, но не женятся.       — Это, конечно, твое дело, но мы с твоим папой против, когда влюбленные живут вместе, не расписываясь, — уверенно говорит Лилиан. — Вместе должны жить законные муж и жена.       — Я знаю, но когда мы с Даниэлем жили вместе, то уже считали себя семьей. И нас все устраивало. Мне совсем не сложно готовить, убираться, стирать и делать все, что нужно. Этот человек никогда не требовал от меня идеальной чистоты, ресторанные блюда, безукоризненно выглаженные рубашки, штаны и футболки и до блеска начищенные ботинки. Он просто благодарит за все, что я делаю.       — Ну если тебя это устраивало… — пожимает плечами Максимилиан.       — Я никогда не просила Даниэля жениться на мне и даже не намекала на это. И я не считаю дни до нашей помолвки и не мечтаю о дорогущем бриллиантовом кольце, хотя он неоднократно намекал на желание сыграть свадьбу. Намекал на то, что в будущем видит меня своей женой.       — Ничего, Анна, вы еще успейте пожениться. Лучше и правда пока поработайте над своими отношениями. Так или иначе вам понадобится время, чтобы снова начать доверять друг другу.       — Да, то, что ты простила его, еще не означает, что проблема решена, — уверенно говорит Лилиан. — Точнее, она решена, но только на поверхности. Нужно поработать над тем, что в ней скрыто. Надо отпустить все обиды и найти компромиссы в тех вопросах, из-за которых у вас могут возникнуть конфликты.       — Я знаю, что нам предстоит непростой путь, — спокойно отвечает Анна. — Но я хочу пройти через все это рядом с ним. С мужчиной, без которого я не могу жить. Мы будем переживать все взлеты и падения вместе, независимо от того, живем ли мы в браке или просто сожительствуем.       — Хорошо, что ты это понимаешь.       — Послушай, дочка, а ты бы не хотела снова переехать к Даниэлю домой? — с загадочной улыбкой интересуется Максимилиан. — Мы с мамой часто навещали бы вас. А двери наших домов всегда были бы открыты для тебя и него.       — Это было бы здорово, — скромно улыбается Анна. — Я поняла, как сильно соскучилась по тому удивительному чувству, когда ты спишь, а тебя кто-то приобнимает тебя. Это так божественно – засыпать и просыпаться, пока тебя гладят руки любимого человека.       — Наверное, и Даниэль будет не прочь снова принять тебя у себя дома, — с легкой улыбкой предполагает Лилиан.       — Если он предложит вернуться к нему домой, то я с радостью перееду в то место, что стало для меня таким родным.       — Мне будет грустно, если ты уедешь отсюда, — погладив Анну по голове, признается Максимилиан. — Но я буду безумно счастлив, зная, что ты живешь с тем, кто, несомненно, подарит тебе радость и любовь, которые моя маленькая девочка заслуживает как никто другой.       — Когда-нибудь нам придется отпустить тебя и отдать в руки твоего будущего мужа, — с грустью во взгляде отмечает Лилиан. — Рано или поздно птенчик покидает гнездо и отправляется во взрослую жизнь. Взрослая кошка однажды отпускает своих котят, собака – щенков, родители – детей… Ты не можешь вечно жить со мной и папой, и мы не всегда будем обеспечивать тебя.       — Я знаю, мама. Но в любом случае я никогда вас не забуду и всегда буду помогать, если смогу.       — Твои мама с папой всегда будут рядом, чтобы защитить тебя или посоветовать что-нибудь, — мягко добавляет Лилиан. — Мы тебе не враги, и ты всегда можешь обратиться к нам.       — Спасибо огромное, — широко улыбается Анна. — Я люблю вас… Очень сильно.       — Ах, Анна, доченька ты наша…       Лилиан с легкой улыбкой на лице заключает Анну в трогательные объятия и чувствует приятное тепло, когда та скромно целует ее в щеку и прижимается к ней как можно ближе. Максимилиан сразу же обнимает их обеих, и те с радостью принимают его в свои дружеские семейные объятия. Мужчина гладит свою дочку по голове и мило целует ее в макушку, а та в ответ и его мило чмокает в щеку. Их семейные объятия длятся до тех пор, пока не раздается неожиданный звонок в дверь, заставивший всех троих отстраниться друг от друга и удивленно переглянуться между собой.       — Кто это? — слегка хмурится Анна.       — Я никого не жду, — разводит руками Максимилиан.       — Да еще и под вечер…       Максимилиан резко выдыхает, встает с дивана и направляется ко входной двери, чтобы узнать, кто к нему пришел. А довольно быстро открыв ее, мужчина к своему удивлению видит на пороге немного неуверенного, бледного и напряженного Райана.       — Райан? — удивляется Максимилиан.       — Здравствуйте, мистер Сеймур, — вежливо здоровается Райан. — Я не помешал вам?       — О, нет-нет. Все в порядке… Здравствуй. Заходи.       Как только Райан переступает порог, Максимилиан крепко пожимает ему руку в качестве приветствия.       — С тобой все в порядке? — проявляет беспокойство Максимилиан, повнимательнее присматриваясь к Райану. — Уж больно ты напуганный и бледный.       — Да, я в порядке, — неуверенно отвечает Райан, нервно перебирая пальцы. — Просто… Я… Я бы хотел поговорить с вами и Анной. Вы можете уделить мне хотя бы пару минут?       — Э-э-э, да… Да, конечно, мы выслушаем тебя. Я сейчас как раз разговариваю с Анной и Лилиан. Проходи в гостиную, а я пока закрою дверь.       Максимилиан закрывает входную дверь, пока Райан взглядом окидывает весь коридор, будто бы боясь сделать шаг. Только лишь когда мистер Сеймур жестом приглашает юного парня пройти в гостиную и провожает его туда, приобняв за плечи, он следует за ним с опущенной головой. До этого Лилиан и Анна что-то между собой обсуждали, держась за руки. Но стоит только Максимилиану и Райану появиться, как они обе прекращают разговор, переводят свои взгляд на них и округляют глаза, видя столь неожиданного гостя.       — Райан? — удивленно произносит Анна.       — Надо же, Райан, а мы тебя не ждали, — дружелюбно говорит Лилиан.       — Здравствуйте, миссис Сеймур, — скромно здоровается Райан. — Привет, Анна.       Анна и Лилиан приветствуют Райана в ответ, встают с дивана, обнимают его и обмениваются с ним дружеским поцелуем в щеку.       — А что ты здесь делаешь в столь позднее время? — недоумевает Анна. — Что привело тебя сюда?       — Просто захотел поговорить с вами, — неуверенно отвечает Райан, бросая немного испуганный взгляд в сторону.       — Да, конечно, — слегка улыбается Лилиан. — Мы тебя выслушаем.       — Садись, Райан, не стесняйся, — предлагает Максимилиан, указав рукой на диван.       — Я зашел буквально на пару минут… — неуверенно отвечает Райан. — Обещаю, я не займу у вас много времени.       — Хорошо, мы тебя выслушаем. Давай присядем.       Максимилиан подводит Райана к дивану, на который они оба присаживаются, пока Лилиан и Анна делают то же самое.       — Слушай, а почему ты выглядишь таким напуганным? — мягко спрашивает Лилиан. — Как будто ты сделал что-то, за что тебя будут убивать. У тебя какие-то проблемы?       — Нет-нет, все в порядке, не беспокойтесь… — проведя рукой по волосам, тихо отвечает Райан. — Просто я… Просто…       — Не бойся, Райан, говори, — слегка улыбается Анна.       — Я… — Райан на долю секунды бросает взгляд в сторону и медленно выдыхает, крепко сцепив пальцы дрожащих рук. — Просто я все еще чувствую себя виноватым перед вами…       — Виноватым? Но за что?       — Из-за всей этой истории, что с нами произошла. И я пришел к вам, чтобы постараться все объяснить и извиниться.       — Райан, пожалуйста, не надо, — с грустью во взгляде просит Анна. — Все уже позади. Не нужно об этом вспоминать.       — Да, Анна, я знаю… Но я все равно виноват перед тобой и твоими родителями.       — Нет, Райан, ты ни в чем перед нами не виноват, — мягко, уверенно отвечает Максимилиан. — В том, что произошло, твоей вины нет.       — Мне очень жаль, что все так вышло. Я бы мог покончить с этой историей гораздо раньше, но до смерти боялся гнева отца и брата, которые могли сожрать меня с потрохами. Стереть с лица Земли.       — Ты не имел никакого отношения к делам своих отца и брата, дорогой, — мягко говорит Лилиан. — Прошу тебя, не надо считать, что все докатилось до такого именно по твоей вине.       — Но это отчасти правда, миссис Сеймур. Все это время у меня была прекрасная возможность уберечь вашу дочь от того, что с ней сделали отец и Джулиан. Но я тянул до последнего… До тех пор, пока не встретил вас, мистера Сеймура, Даниэля и друзей Анны. До тех пор, пока не увидел, до чего Джулиан довел вашу дочь. Именно вы убедили меня сказать своей трусости идти куда подальше и начать действовать.       — То, что ты боялся пойти против брата и отца не делает тебя трусливым, — мягко отвечает Анна. — Мы все боялись действовать, потому что считали себя беззащитными и думали, что никакого выхода нет. Но на самом деле он всегда был.       — Мне правда очень жаль, Анна, — с жалостью во взгляде говорит Райан. — Ты не заслужила всего того, что тебе устроили эти два больных негодяя. Я должен был предпринять хоть что-то, чтобы помочь тебе ради уважения к тебе и твоим родителям. Но увы, я оказался трусом, который решил спасти всех лишь в самый последний момент.       — Райан, пожалуйста, перестань винить себя, — похлопав Райана по плечу, спокойно просит Максимилиан. — Ты не имеешь к делам своих отца и брата никакого отношения и не должен отвечать за то, что они делали на протяжении всей своей жизни.       — Я всегда стыдился их обоих… — Райан нервно сглатывает. — Стыдился сказать людям, что мой отец – Норман Поттер, жадный и меркантильный человек, не забывающий обид, а старший брат – Джулиан Поттер, не знающий, что такое уважение к женщине и унижающий ее как только можно. Я… Я боялся, что узнав о том, кто они такие, люди начнут сторониться меня… И считать, что я – такая же бессердечная тварь, как и отец с братом.       — Дорогой, ну что ты нам доказываешь это, — мягко говорит Лилиан. — Мы ведь все знаем тебя еще тогда, когда ты был ребенком. Каждый из нас видел, как сильно ты отличаешься от своих родственников. Клянусь, у нас никогда не было мысли, что ты такой же ужасный, как и Джулиан с Норманом.       — Однако я всегда боялся… Боялся, что из-за отца и брата вы будете сторониться меня…       — Перестань, Райан.       — Я всегда чувствовал себя чужим рядом с ними и мечтал в один прекрасный день сбежать от этих людей. Но были причины, почему я не сбежал еще подростком… Например, я не знал, где жил бы, на что и как… Ну и я шпионил за отцом и Джулианом, когда начал подозревать, что они что-то замышляют против вашей семьи.       — Я никогда не сторонилась тебя и считала близким себе человеком, — с легкой улыбкой дружелюбно отвечает Анна. — В отличие от твоих отца и брата, ты никогда не вызывал у меня никакого отторжения, и я с радостью с тобой общалась и проводила время.       — Никто не чувствовал отторжения к тебе! — восклицает Лилиан. — Но ты сидишь и боишься, что мы едва ли не захотим посадить тебя за решетку.       — И вы в некоторой степени правы, миссис Сеймур, — неуверенно посмотрев на Лилиан, тихо отвечает Райан. — Я действительно боюсь, что мне придется расплачиваться за грехи отца и брата и терпеть оскорбления и унижения… С ужасом думать о том, что на меня будут показывать пальцем и говорить: «О, смотри, это же младший сыночек того мерзавца Нормана, чей старший сын Джулиан избил девушку до полусмерти! Наверное, он такая же гнида, как и его родственнички!».       — Такого не будет, Райан, — спокойно отвечает Максимилиан. — Мы с Лилиан всегда относились к тебе как к родному сыну и очень сильно любили, а для Анны ты как братик. И мы не слышали плохого слова о тебе от Даниэля и его друзей. Мы все прекрасно относимся к тебе.       — Но мне все равно очень стыдно, понимайте… Сколько бы я ни пытался открещиваться от брата и отца, сделанного уже не исправишь. На мне до конца дней будет стоять клеймо брата человека, избивший невинную девушку до полусмерти, и сына отца, едва не убивший всю вашу семью из-за того, что его главный страх стать нищим едва не стал реальностью. Это как грех: сколько бы вы ни замаливали его в церкви, сколько бы ни купались в освещенных водах и сколько бы ни отчищались от нечисти, ничего от этого не изменится.       — Грехи твоей семьи – это грехи твоей семьи, Райан, — спокойно отвечает Анна. — Тебя они никак не касаются. Ты не обязан расплачиваться за то, что сделали другие люди. Не ты решил мстить моим родителям. Не ты издевался надо мной. Не ты оскорблял и не ты избивал меня так, что на мне живого места не было.       — Я – человек намного совестливый, Анна. Если Джулиану или отцу легко сделать гадость и не испытать ни грамма совести, то я так не могу.       — Если ты правда что-то сделал, это нормально. Но прошу, не надо винить себя в том, что сделали другие. Это их проблемы, а не твои.       — Я знаю, но…       — Райан, прошу тебя, перестань себя накручивать, — с грустью во взгляде мягко просит Максимилиан. — Постарайся забыть всю эту ситуацию и начни жить своей жизнью. С твоими отцом и братом покончено уже навсегда. Теперь ими займется полиция, а там и суд вынесет для них приговор. И поверь, Джулиану и Норману придется еще очень долго сидеть в тюрьме.       — Максимилиан прав, Райан, — соглашается Лилиан. — Я прекрасно понимаю, что тебе очень тяжело, но надо брать себя в руки и продолжать жить. Нам всем пока что тяжело. Но мы должны приходить в себя и возвращаться к своим делам.       — Вы и правда не злитесь на меня из-за произошедшего? — широко распахнутыми глазами посмотрев на всех Сеймуров, неуверенно спрашивает Райан. — И не подумайте про меня ничего плохого?       — Нет, Райан, мы никогда и не думали держать на тебя обиду, — дружелюбно отвечает Максимилиан.       — Расслабься, дорогой мой, и перестань думать об этом, — накрыв рукой руку Райана, мягко говорит Лилиан. — Ты всегда был для нас как член семьи и навсегда им останешься. Мы все всем сердцем любим тебя, прекрасно к тебе относимся и считаем себя обязанными себе. Ты всегда можешь обратиться к нам за помощью, если тебе что-то будет нужно.       — Приятно это слышать, — немного напряженно улыбается Райан. — И знать, что есть люди, которые по-настоящему любят меня и не посмеют так или иначе обидеть.       — Жить в семье, в которой тебя никто не любит, – это ужасно, — с грустью во взгляде отмечает Анна. — Мне очень жаль, что ты был для них пустым местом.       — Когда-то я пытался быть для них хорошим, надеясь заслужить их любовь и уважение и обратить на себя внимание. Но поскольку я всегда был не таким, как Джулиан и Норман, то из этого не вышло ничего путного.       — Не стоило тратить на это время, — добавляет Максимилиан. — Это бессовестные гады, которые никогда не исправятся и не полюбят тебя.       — Теперь они – тоже пустое место для меня, — более решительно признается Райан. — И я даже рад, что теперь могу жить без тех, кто всю жизнь ненавидел меня и был бы счастлив, если со мной случился несчастный случай.       — Забудь про них. Они никогда не вспоминали про тебя, так зачем тебе о них беспокоиться.       — Если и вспомню, то только плохим словом. Особенно человека по имени Норман. Который лишил меня моей матери, безжалостно убив ее. А-р-р… — Райан тихонько рычит. — Никогда не прощу его за этот омерзительный поступок… Если бы не он, моя мама была бы жива.       — Ничего, Райан, он обязательно ответит за это, — уверенно отвечает Анна. — Ты здорово постарался и сумел найти доказательства его вины в смерти этой женщины.       — И вот что еще. — Райан уверенно смотрит на Максимилиана, Лилиан и Анну. — С этой минуты я больше никогда не назову Нормана своим отцом, а Джулиана – братом. Так что я хочу попросить вас всех не напоминать мне о том, что они – моя семья. Я не хочу вспоминать о связи с этими людьми и навсегда отрекаюсь от них. Теперь они для меня чужие.       — Но ты же понимаешь, что родственные связи все равно нельзя разорвать? — неуверенно спрашивает Анна.       — Понимаю. Но вполне возможно забыть и притвориться, будто у тебя нет отца и брата. И я сделаю это. Отныне я больше ни коим образом не связан с Поттерами. Я – человек, у которого из семьи была только покойная мать – Женевьева Клейтон.       — Хорошо, Райан, раз ты так этого хочешь, то мы больше не будем связывать тебя с Поттерами, — с легкой улыбкой обещает Лилиан.       — А чтобы избавиться от любого упоминания о Поттерах, я в самое ближайшее время поменяю свою фамилию во всех документах.       — Значит, это твое окончательное решение? — спрашивает Максимилиан.       — Я решил сделать это после того, как узнал, что Норман – убийца моей мамы. И мои слова о смене фамилии не были порывом. Так что… Уже скоро вы будете знать меня под другой фамилией.       — Что ж, это твое право, — пожимает плечами Лилиан.       — Может, первое время будет тяжело, но потом я привыкну и буду заниматься своими делами. По крайней мере, я уже готов морально.       — Ты всегда можешь обратиться к нам за помощью, и мы с радостью поможем тебе, — уверенно говорит Максимилиан. — По любому поводу – даже просто излить душу.       — Спасибо огромное, мистер Сеймур, — со скромной улыбкой вежливо благодарит Райан. — Вы всегда были очень добры ко мне.       — И не переживай за исход предстоящего суда, — слегка улыбается Лилиан. — Наши адвокаты гарантировали нам, что все будет хорошо. Они будут добиваться для Поттеров самого сурового наказания.       — Если будет нужна моя помощь, то смело говорите мне.       — Конечно, скажем, — уверенно обещает Максимилиан.       Райан ничего не говорит и с легкой улыбкой медленно выдыхает, почувствовав, как с его плеч спадает тяжелый груз.       — Спасибо вам огромное, мистер Сеймур, миссис Сеймур, Анна… — дружелюбно благодарит Райан. — Спасибо, что выслушали меня… Вы облегчили мне душу и заставили немного успокоиться. Я сильно переживал из-за этого и в течение недели не мог места себе найти. Даже решение поехать к вам домой далось мне нелегко.       — Выдохни с облегчением и расслабься, Райан, — с легкой улыбкой уверенно говорит Максимилиан, похлопав Райана по плечу. — У тебя есть более важные дела, чем история с Поттерами. Вот и сосредоточься на них. Думай об учебе, работе, планах на будущее…       — Теперь я точно смогу посвятить себя всему, что касается моей жизни.       — Ни о чем не переживай, дорогой, — слегка улыбается Лилиан. — Все плохое осталось позади.       — Хорошо… — Райан быстро прочищает горло. — Как вы, кстати, поживайте? Пришли в себя после того ужаса?       — Да вроде ничего. Жизнь постепенно налаживается. Все возвращается на свои места. На душе становится легче.       — Эта история здорово потрепала нам нервы… Будет непросто оправиться от шока в короткий срок.       — Нам всем уже намного лучше, не беспокойся, — скромно улыбается Анна.       — И тебе?       — Да, мне тоже намного лучше.       — А как твои синяки?       — Проходят потихоньку.       — Ну и слава богу! А ребята как поживают?       — С ними тоже все хорошо.       — Я рад, что они тоже могут вернуться к работе или еще каким-то делам.       В этот момент Максимилиан бросает взгляд на настенные часы и переглядывается с Лилиан, немного задумчиво сказав:       — О, кстати, о работе… Лилиан, нам же надо сделать пару звонков по работе.       — Точно, я совсем забыла! — прикрыв рот рукой, с округленными глазами ужасается Лилиан. — Спасибо, что напомнил, Макс. Что-то совсем из головы вылетело.       Лилиан осматривается вокруг себя и берет с журнального столика свой дорогостоящий смартфон, начав что-то в нем выискивать.       — Ребята, вы уж простите нас, но нам с Лилиан надо сделать пару звонков по работе, — разблокировав свой смартфон, с грустью во взгляде извиняется Максимилиан.       — Вы можете пока побыть здесь и поболтать, а мы с Максимилианом пойдем в другую комнату, — дружелюбно предлагает Лилиан.       — Да, я был бы не прочь поговорить с Анной, — задумчиво отвечает Райан.       — Что ж, давай пойдем в мою комнату, а родители пусть останутся здесь? — предлагает Анна.       — Нет-нет, лучше мы с твоей мамой пойдем к тебе, — качает головой Максимилиан. — Там почему-то лучше ловит сотовую сеть. Да и мы не будем мешать друг другу болтовней.       — Ладно, хорошо. В таком случае мы останемся здесь.       — Мы быстро, дочка, только сделаем пару звонков, — с легкой улыбкой обещает Лилиан.       Лилиан мило целует Анну в щеку и приобнимает Райана. После чего она встает и уходит в другую комнату, уставив взгляд в свой смартфон. Максимилиан тоже покидает гостиную после того, как приобнимает свою дочь и хлопает молодого парня по плечу. Таким образом через несколько секунд Анна и Райан остаются наедине и с легкой улыбкой провожают бывших супругов Сеймур.       — Да уж, работают даже поздно вечером, — с легкой улыбкой говорит Анна.       — Им всегда нравилось много работать, — дружелюбно отмечает Райан. — Сколько я их помню, они никогда не давали себе расслабиться.       — Слава богу, их усилия стоят того.       — Да, их ресторан процветает.       Анна пару секунд ничего не говорит и просто скромно улыбается Райану, который отвечает ей тем же.       — Э-э-э, еще раз прими мои извинения за то, что я не помог тебе раньше, — с грустью во взгляде просит Райан. — Мне безумно жаль, что ты оказалась жертвой этих больных негодяев.       — Господи, Райан, ну мы же уже все обсудили… — тихо вздыхает Анна.       — Я знаю, мне просто… Просто я вспоминаю то, что увидел перед собой в тот день, когда ты оказалась в больнице. Мне было очень страшно смотреть на тебя в таком состоянии. И я отказывался верить, что Джулиан мог зайти так далеко. Я знал, что он – тварь, но не думал, что настолько гнилая.       — Джулиан так относился ко мне не только из-за своего скверного характера, но и из-за моего отказа быть с ним. Он сам признался, что мечтал отомстить мне за это. И не мог упустить шанс, когда мистер Поттер решил отомстить моим родителям.       — Знаешь, мне как-то с трудом верится, что такой человек, как Джулиан, мог кого-то любить. Он и отца-то никогда не любил. Как и тот – его. Их объединяли лишь общие цели и взгляды на жизнь. Но никакой любви между ними не было. Хотя они оба кричали на всех углах, что любят и уважают друг друга.       — Это тоже сыграло свою роль. И поскольку Джулиана никто не учил уважать девушек, а его отец сам их ненавидел, то с чего бы ему их любить.       — Не знаю, может, он и правда любил. Но как-то по-своему. Как он умел. Джулиан всегда считал, что если заваливать девушку подарками, то она будет любить его. Вот он и думал, что ты купишься на это.       — Мне не нужны подарки, Райан. Мужчина может вообще ничего мне не дарить и не покупать охапки цветов. Я хочу, чтобы он окружал меня заботой и любовью. Делал что-то ради меня. А не болтал впустую и покупал мою любовь.       — Он никогда этого не поймет. Мужику тридцать пять лет, его время почти что ушло. Никто не посмотрит на него. Он уже никому не нужен. Тем более с таким ужасным характером.       — Сейчас это уже не имеет значение. Мне все равно, любил ли меня Джулиан или нет. Я никогда не была в него влюблена. Этот человек всегда заставлял меня чувствовать мороз по коже. Я боялась его даже тогда, когда он в начале знакомства казался милым. А как подумала, что я бы жила с ним, так меня бросило в дрожь. Бр-р-р… Упаси, Господь!       — Я чувствовал то же самое, стоя рядом с ним и Норманом.       — Я не такая, какой меня хотел сделать этот человек. Джулиану была нужна служанка. Машина, которая молча бы готовила, убирала, стирала, рожала детей, воспитывала их и ублажала его.       — Норман мечтал о том же. Он думал, что моя мама будет покорной женщиной, которая будет вести себя тише воды, ниже травы. Но она знала, как закрыть ему рот. А он этого терпеть не мог. Тот факт, что женщина им командует, был для него ударом ниже пояса.       — Если с Джулианом все понятно, то почему мистер Поттер такой злой, мстительный и беспощадный?       — О, я никогда не понимал, откуда в Нормане столько ненависти и злости. Всю жизнь я пытался разгадать эту загадку. Казалось бы, должна была быть причина… Кто-то или что-то, что сделало его таким мерзким человеком, который и Джулиана научил тому же. Но я не смог ее понять. То есть, я уверен, что его ненависть к женщинам кроется в жизни с мамой. Но что заставило его быть таким жестоким – я не пойму.       — Знаешь, Райан… — Анна замолкает пару секунд. — Я искренне удивлена, что ты не поддался влиянию этих людей и не стал таким же. Ты столько лет жил в таком окружении, которое могло испортить тебя. Однако ты не стал таким же мерзким и бессердечным. Ты сохранил человечность и совестливость.       — Наверное, потому, что я всегда любил маму и был гораздо больше привязан к ней. Слушал только ее… А она всегда учила меня быть добрым, справедливым и вежливым. Учила никогда не идти по головам и добиваться всего своим трудом и умом. Можно сказать, это мама привила мне любовь к знаниям и самосовершенствованию. Научила меня пользоваться мозгом. А не хитрить, лгать и подставлять…       — Тебе повезло, что она у тебя была, — с легкой улыбкой говорит Анна. — Твоя мама была потрясающей женщиной, от которой веяло приятным теплом. Вроде бы хрупкая и нежная снаружи, но сильная духом с крепким стержнем внутри.       — Я безумно благодарен матери за все, что она мне дала. Без нее я бы не был тем, кем являюсь сейчас. И точно стал бы такой же тварью, как и Джулиан со своим отцом. Она дала мне все самое лучшее и старалась одарить меня материнской любовью в двойном размере. Как бы… Заменяя мне отца, который в лучшем случае мог со злостью и презрением посмотреть на меня и проклясть тот день, когда я родился. Каждое двадцать пятое марта он говорил одно и то же: «Будь проклят этот день!»       — К сожалению, не все родители любят своих детей. Мистер Поттер всегда искал выгоду во всех людях. Даже в собственных детях. Джулиан оказался для него очень даже полезен, а ты – нет.       — С братом мне тоже ужасно не повезло, — тихо вздыхает Райан. — Я всегда по-доброму завидовал тем, у кого есть любящие братья и сестры. Знаешь, как мне хотелось иметь брата, который стал бы для меня лучшим другом, прекрасным защитником, мудрым советчиком и верным помощником. Но в итоге я получил не то, о чем мечтал.       — Многие братья и сестры враждуют.       — Я чувствовал себя чужим буквально с пеленок. А сейчас чувствую себя еще и одиноким, потому что у меня вообще никого не осталось.       — Нет, Райан, у тебя есть мы. — Анна мягко берет Райана за руки, смотря на него с легкой улыбкой на лице. — Мы с моими родителями всегда любили тебя как родного. Даже после всей этой истории мы продолжим общаться и поддерживать тебя.       — Ах, Анна, не дай бог тебе испытать чувство одиночества, — с грустью во взгляде качает головой Райан. — Я рад, что все кончено, и готов жить дальше. Но это не значит, что я не переживаю из-за того, что остался один. Может, в какой-то мере я даже побаиваюсь. Я не знаю, будет ли мне под силу пережить такие крутые перемены. Мне… Нужно время… Чтобы окончательно со всем смириться.       — Ты не одинок, повторяю еще раз. И мы с моими родителями не чужие тебе. Если бы мои мама с папой воспитывали бы тебя как родного, я была бы только рада назвать тебя своим братиком.       — И я всегда любил тебя как свою сестренку. — Райан с легкой улыбкой гладит плечи Анны. — Ты всегда была моим лучиком света в темные времена.       — С тобой всегда было интересно. Ты умный, воспитанный, добрый, не лишен чувства юмора… Общение с тобой никогда не было для меня пыткой.       — Знаешь… Даже если бы наши семьи умудрились поженить нас, мне кажется, мы с тобой жили бы дружно. Нам было бы легко создавать иллюзию идеальной пары. Жили бы как твои родители – без скандалов и упреков. И всегда относились бы друг к другу с уважением. Не было бы любви, страсти и что-то вроде того, но нам было бы легко вместе сосуществовать.       — А еще ты бы никогда не сделал со мной того, что сделал Джулиан, — отмечает Анна.       — Никогда! Я никогда не бил и не буду бить девчонку.       — И знаешь… Может быть… Я бы и не сопротивлялась бы нашей свадьбе, если бы наши родители решили поженить нас, когда нам было по восемнадцать-девятнадцать. Не исключено, что я нашла бы в себе силы как-то смириться со своей судьбой. И быть для мамы с папы хорошей, послушной девочкой.       — Я сомневаюсь, что ты бы смирилась. Ты хочешь чувствовать все то, о чем пишут в книжках. И в то время ты уже знала, что это такое. Ты бы приняла свою судьбу лишь в одном случае: если бы не знала обо всех тех сказках с хорошим концом, в которых все живут долго и счастливо.       — Может быть. Но я точно знаю, что если бы меня и заставили стать твоей женой, то наш брак был бы спокойный.       — Если уж меня и заставили бы идти под венец, я бы заботился о тебе и не относился бы, как к половой тряпке. Я бы уважал тебя и не позволял кому-то обижать. Пока у меня в планах нет женитьбы. Но если бы пришлось, то принял бы на себя эту ответственность. Я привык отвечать за свои поступки.       — Я знаю.       — В любом случае я рад, что все сложилось иначе. Ведь есть еще много всего, что я хочу сделать до женитьб. Например, с головой уйти в учебу и получить диплом о втором высшем образовании. И найти нормальную работу.       — Думаю, мистер Поттер не очень-то одобрял то, что ты всегда был так одержим учебой и тратил свои года на это дело. Наверное, у него были грандиозные планы на тебя, которые с треском провалились, когда он понял, что с тобой бесполезно проворачивать его грязные делишки.       — Это была одна из тысячи причин, почему Норман с Джулианом ненавидели меня. Впрочем, мне все равно, что они думают о моем желании учиться и совершенствоваться. Я люблю учиться и узнавать что-то новое.       — Да и согласись, им было не выгодно, чтобы ты оказался слишком умным.       — Верно. Я был достаточно умен, чтобы найти способ разоблачить их так, чтобы не попасться раньше времени, и найти то, что помогло бы мне посадить этих двоих в тюрьму.       — И твои усилия того стоили. Кто знает, может, без тех доказательств, нам вообще не удалось бы засадить Поттеров. Но теперь я уверена, что они получат то, что заслужили. Да и адвокаты говорят то же самое.       — Джулиан бы сел в любом случае, Анна. Он едва не убил тебя. Есть прекрасное доказательство, предоставленное твоими друзьями, твои слова и показания нескольких человек, которые подтвердили все это. А Норман… Норман сам виноват в том, что оказался слишком глупым и не смог избавиться ото всех улик.       — Пусть все это останется на их совести. В любом случае ты сделал все, что смог, чтобы помочь нам.       — Очень уж хотелось проучить этих двоих и заставить любой ценой ответить за все.       — И ты своего добился, боец, — тихо хихикает Анна.       — Рад, что был полезен, — скромно улыбается Райан.       Райан и Анна на пару секунд замолкают и просто скромно улыбаются друг другу.       — Так или иначе, я рад, что мы не поженились по воле родителей, — признается Райан. — Я не очень хотел жениться на той, которую всегда видел лишь своей подругой или сестрой.       — Я тоже этого не хотела, — скромно улыбается Анна. — Ты очень милый и хороший, но ничего, кроме дружбы я предложить не могла. А женятся только по любви, а не по залету, расчету или наставлению старших…       — Я не очень понимаю тех, кто женится не по любви. Ведь очень тяжело жить под одной крышей с нелюбимым человеком, к которому ничего не чувствуешь, или которого вообще ненавидишь. Смириться можно, но лишь на время. Рано или поздно такие пары распадутся, а люди становятся несчастными, потому что не смогли испытать настоящую любовь. Не всем повезет найти того, кого они бы по-настоящему полюбили.       — А мои родители – прекрасный тому пример.       — Если я когда-нибудь и женюсь, то только по любви.       — Порой она делает чудеса и заставляет пойти на многое… — скромно улыбается Анна. — А одна встреча изменила всю мою жизнь и заставила понять, что я хочу сама решать, как мне жить. Я встретила мужчину и полюбила его так сильно, что не могла представить своей жизни без него.       — Послушай, Анна, я не хочу ни на чем наставить и заставлять тебя делать что-то против твоей воли… — с грустью во взгляде спокойно говорит Райан. — Но прошу, подумай хорошенько, прежде чем ты примешь решение касательно своих отношений с Даниэлем.       — Ах, ты об этом… — скромно улыбается Анна.       — Не бросай Даниэля, сестренка. — Райан берет Анну за руку и мягко гладит ее. — Этот парень сильно любит тебя и сожалеет о том, что сделал. Я разговаривал с ним в день твоего избиения, и он выглядел таким подавленным, что мне стало очень жалко его. Да и после того, на что Даниэль пошел ради тебя, было бы некрасиво с твоей стороны не простить его и продолжать обвинять в предательстве.       — Да, но…       — Подумай, Анна, прошу тебя. Не спеши принимать решение. Хотя я считаю, что тебе лучше будет рядом с ним. Даниэль – хороший парень. Для тебя он – идеальный партнер. Тот, о ком ты всегда мечтала.       — А все уже решено, — скромно улыбается Анна. — Я не собираюсь бросать Даниэля. Я уже сказала, что прощаю его, и сама извинилась за свое отношение к нему, которое не всегда было справедливым.       — Неужели? — с широкой улыбкой искренне радуется Райан. — Ты вернулась к нему?       — Да. Мы с Даниэлем снова вместе.       — Ух ты! Это же здорово! — Райан заключает Анну в дружеские объятия. — Прими мои поздравления, дорогая! Я очень рад за вас двоих!       — Спасибо огромное, Райан, — с широкой улыбкой благодарит Анна.       — Ты сделала верный выбор, в котором точно не разочаруешься, — отстранившись от Анны и взяв ее за руки, уверенно отвечает Райан. — Я вижу, что Даниэль по уши влюблен в тебя. Он – прекрасный человек, с которым ты будешь счастлива и любима.       — Даниэль и рядом не стоит с Джулианом. Они совершенно разные. И у них разные понятия о жизни, о ценностях и обо всем-всем-всем на свете.       — Такому человеку, как он, не страшно и жизнь доверить.       — Сейчас я нисколько не сомневаюсь в том, что он любит меня. Как и я не сомневаюсь в том, что безумно люблю его и не могу жить без этого человека.       — Я рад это слышать, — широко улыбается Райан. — Раз ты счастлива, то и я тоже.       — Спасибо большое.       В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Райан и Анна просто скромно улыбаются друг другу.       — Знаешь, ты говоришь о любви так, будто знаешь об этом все, — дружелюбно отмечает Анна. — Почему, Райан? Ты же никогда по-настоящему не любил.       — Ну, во-первых, некоторые вещи можно заметить невооруженным глазом, не имея никакого специализированного образования и опыта, — загадочно улыбается Райан. — А во-вторых, ты, девочка, меня плохо знаешь. Я знаю, что такое любовь. И испытывал ее.       — Правда? — выгибает брови Анна. — Разве с кем-то встречался?       — Да, была у меня одна девчонка. Наши отношения длились около двух-трех лет.       — Надо же… А ты никогда не говорил мне об этом! Я так давно тебя знаю, но ни разу не слышала о твоих романах.       — Это было еще в подростковые года, — скромно признается Райан. — Та девчонка была моей первой любовью, которую я никогда не забуду. Она была очень милая, добрая и симпатичная… Мне было хорошо с ней. В какой-то момент все как-то закрутилось… И мы поняли, что любим друг друга, и начали встречаться…       — Она была из школы? Или вас кто-то познакомил?       — Да, из школы. Девочка из класса помладше. Она была еще новенькой, когда однажды встретила меня и попросила помочь ей найти нужный кабинет. Ну я с радостью помог, а потом мы стали часто пересекаться и общаться.       — Вот как… — загадочно улыбается Анна.       — И Норман с Джулианом были, нетрудно догадаться, против. Они с нетерпением ждали, когда я расстанусь с ней. Хотя никто из них никогда откровенно не вмешивался в мои отношения. Радовалась лишь моя мама, которой эта девочка сразу понравилась.       — Она знала ее?       — Да, я однажды привел ее к нам домой, и мама немного поболтала с ней. Той девочке она тоже понравилась. Но стоило ей увидеть Джулиана и Нормана, как девчонка сильно занервничала и изъявила желание уйти. Хотя я не обиделся и все прекрасно понял.       — А что между вами произошло? Почему вы расстались?       — Никаких скандалов, никаких упреков… Просто перегорели, что называется. Остыли. Та страсть утихла, а любовь ушла. Но благо, мы оба вовремя это поняли. Расстались в прекрасных отношениях и сумели остаться хорошими друзьями. Часто общались и помогали друг другу. Никогда не игнорировали, когда встречались в школе. И хоть после окончания школы мы ни разу не встретились, я до сих пор благодарен ей за все, что она для меня сделала. Все воспоминания о ней вызывают у меня лишь нежные и приятные чувства. Никакой злости, никакой обиды…       — И после нее у тебя больше никого не было?       — Нет, после расставания я сосредоточился на учебе. Не ради желания забыться. Просто экзамены были на носу.       — Ты говоришь об этом слишком спокойно. Как будто тебе не было больно.       — Конечно, было больно. Но наше расставание было безболезненным. К тому же, тогда мне казалось, что у нас едва ли не любовь до гроба. Но сейчас я понимаю, что настоящая любовь – это совсем иное. А то, что было тогда – это попытки детишек стать взрослыми в глазах других.       — Мне тоже казалось, что будучи подростком, я была смертельно влюблена в тех, кто у меня был. Но я поняла, как сильно ошибалась после того, как встретила Даниэля.       — Любой посмотрит на вас и скажет, что вы по уши влюблены друг в друга, — с легкой улыбкой отмечает Райан.       — Умереть за него было бы для меня честью. Даниэль – тот человек, о котором мечтала всю свою жизнь.       — Приятно видеть людей счастливыми и влюбленными.       — Уверена, что и ты однажды встретишь ту, которая всем сердцем полюбит тебя и сделает очень счастливым, — с легкой улыбкой выражает надежду Анна. — Обязательно найдется кто-то, кто оценит твой огромный багаж знаний и будет заботиться о тебе так, чтобы тебе никогда не было одиноко.       — Когда-нибудь такая девушка появится и в моей жизни. Но пока что я хочу сосредоточиться на учебе в университете, закончить его, найти хорошую работу по специальности и переехать в свое собственное жилье.       — А ты разве не останешься в доме Поттеров? Теперь ты – сам себе хозяин и можешь жить как тебе хочется.       — Нет, Анна, я больше не останусь в их доме. Я хочу съехать оттуда в самое ближайшее время.       — Но, Райан, куда ты пойдешь? — округляет глаза Анна. — Как будешь жить? У тебя нет денег на покупку квартиры и дома! А ведь тебе еще нужно будет покупать что-то для дома, платить за жилье и не забывать кормить и одевать себя.       — Как-нибудь выкручусь. У меня есть небольшие накопления, которые я откладывал с одноразовых подработок. Первое время буду снимать какую-нибудь недорогую квартиру. А потом переберусь в свое собственное жилье.       — Дай бог, у тебя все получится. Но если тебе вдруг что-то понадобится, то ты можешь обратиться ко мне или моим родителям. Да и мои друзья с радостью окажут тебе помощь.       — Думаешь… — Райан на секунду бросает взгляд на свои руки. — Я смог бы подружиться с теми парнями?       — Думаю, парни были бы только рады подружиться с тобой. Они открыты для новых знакомств и легко находят общий язык с людьми.       — Мне порой не хватает хорошей мужской компании, в которой я мог бы немного повеселиться. Бывают моменты, когда мне надоедает говорить с теми, кто меня постоянно окружает. Честно говоря, у них… Нет чувства юмора. А иногда мне хочется с кем-то от души посмеяться…       — Не беспокойся, у парней с чувством юмора все в порядке, — скромно хихикает Анна. — И если ты захочешь продолжить с ними общаться, то ребята с радостью примут тебя в свою компанию. И не забывай и про девочек. С ними тоже интересно проводить время. Они такие же веселые, как и парни.       — В универе я хорошо общаюсь со всеми ребятами из своей группы. Но я не так близок с ними. Нас объединяет только учеба. Цель списать конспект или попросить решить какую-нибудь задачку из вопросов, что могут быть на экзамене. На этом точки соприкосновения заканчиваются.       — У тебя все получится, Райан, — скромно улыбается Анна, погладив Райана по плечу. — Парни тебя примут.       — Надеюсь, они не осудят меня за те грехи, что совершили Поттеры.       — Никто тебя не осудит, приятель. Может, поначалу у них и были опасения насчет тебя. Но сейчас никто не сомневается в том, что ты – очень хороший и справедливый парень.       — Ах… — тихо вздыхает Райан. — Скорее бы уже поменять свою фамилию и стать совершенно другим человеком для тех, кто еще не знает меня. Или знает, но не очень хорошо…       — Кстати, а какую фамилию ты хочешь взять?       — Клейтон. Это девичья фамилия моей мамы. Я хочу взять именно ее.       — Хорошая фамилия. Мне нравится.       — Райан Престон Клейтон. Так будет звучать мое полное имя после смены фамилии. А Райан Престон Поттер умрет.       — А что ты скажешь, если кто-то будет спрашивать тебя о твоей семье?       — Буду упоминать только маму. И скажу, что у меня никогда не было отца. Не помню его. Не знаю.       — Хорошо, я поняла.       В какой-то момент Райан бросает взгляд в сторону и видит, как Лилиан и Максимилиан о чем-то разговаривают в коридоре, обмениваясь скромными улыбками и смотря друг на друга с некоторой нежностью во взгляде.       — Да, по-моему, твои родители явно разговаривают не о работе, — с легкой улыбкой предполагает Райан.       — Почему ты так думаешь? — слегка хмурится Анна.       — Они стоят в коридоре и очень мило разговаривают друг с другом. Как будто флиртуют.       Анна бросает взгляд в сторону коридора и видит, как ее родители и правда очень мило общаются между собой. Что заставляет девушку скромно улыбнуться с мыслью, что между ее родителями и правда начинает что-то зарождаться.       — Знаешь, Райан, в последнее время мне начало казаться, что мама с папой стали очень близки друг с другом, — скромно признается Анна и переводит взгляд на Райана. — Я чувствую, что между ними появилось что-то особенное. Раньше такого никогда не было! Они всегда общались между собой очень отстраненно. Но сейчас эти люди будто увидели друг друга с другой стороны…       — Да, я тоже это заметил, — с легкой улыбкой кивает Райан. — Мне кажется, они и правда могли посмотреть друг на друга с другой стороны.       — Я стала наблюдать за родителями повнимательнее после того, как сестренка Даниэля рассказала мне о том, как мои отец с матерью трогательно заботились друг о друге.       — Однако даже если у них и появились какие-то чувства, повторно жениться они точно не будут.       — Согласна, но лучше пусть все останется как есть. Пусть родители общаются как раньше.       Райан скромно улыбается Анне и бросает взгляд на свои наручные часы на левой руке и слегка хмурится.       — Ох, слушай, я, наверное, пойду… — медленно поднимаясь с дивана, задумчиво говорит Райан. — Поеду домой, пока на дорогах еще свободно, а автобусы не переполненные.       — А ты не хочешь остаться со мной и родителями на ужин? — тоже встав с дивана, дружелюбно предлагает Анна.       — Спасибо за приглашение, Анна, но я лучше поеду домой. У меня еще очень много дел.       — Что ж, как хочешь… — с грустью во взгляде пожимает плечами Анна. — Заходи к нам в гости, когда будет время.       — Спасибо огромное, Анна. Ты очень мила и великодушна.       Анна оказывается в трогательных объятиях Райана, которые она с большим удовольствием принимает, широко улыбнувшись с чувством полного облегчения. А немного погодя они отстраняются и просто смотрят друг на друга без слов.       — Спасибо тебе за все, — дружелюбно говорит Райан. — И еще раз прости, что я не смог вовремя помочь тебе.       — Все в порядке, Райан, не думай об этом, — с легкой улыбкой отвечает Анна. — А ты еще раз прими мое сожаление по поводу того, что случилось с твоей мамой.       — Придется как-то с этим жить. Ничего не поделаешь. К сожалению, маму уже не вернуть.       — Уверена, что она гордится тобой.       — Хотелось бы, — слегка улыбается Райан. — И твои родители должны гордиться такой чудесной дочкой, как ты.       — После этой истории мы стали намного ближе, — скромно улыбается Анна. — Мы с родителями просто не понимали друг друга. Наши желания казались нам совершенно разными и непонятными. Хотя сейчас отец с матерью поддерживают меня, несмотря ни на что.       — Я очень рад за вас. Рад за тебя и Даниэля. Сделай его счастливым, как он того заслуживает, и сама будь счастлива рядом с ним. Вы оба заслужили всего самого наилучшего.       — Спасибо огромное, Райан. Я желаю и тебе поскорее покончить со старой плохой жизнью и начать хорошую новую.       — Пусть все так и будет.       — Ладно, давай я провожу тебя.       Райан забирает кое-что с журнального столика и вместе с Анной идет к выходу из квартиры. Затем они еще раз обнимаются на прощание, обмениваются дружеским поцелуем в щеку и отстраняются с легкими улыбками на лице. После этого девушка открывает дверь и дружелюбно произносит:       — Пока, Райан.       — Пока, Анна, — со скромной улыбкой прощается Райан.       Через несколько мгновений Райан с чувством огромного облегчения пересекает порог квартиры и уходит все дальше по длинному, светлому коридору. Анна же недолго смотрит ему вслед, а затем закрывает входную дверь, окидывает взглядом весь коридор и улыбается намного шире, искренне желая своему другу осуществить все свои мечты и навсегда забыть о жизни с людьми, которые никогда его не любили.