Подводные камни

Кхм-кхм… однажды, в мире очень похожем на наш, жил ученый… единственное чем он грезил, и что по-настоящему любил, так это свою работу. В исследованиях была его жизнь. Потому, с возрастом, тот начал понимать что вскоре умрет. Но отказываясь мирится с законами природы в своем бесконечном стремлении, с помощью тёмных сил он смог открыть путь в другой «слой» вселенной, дабы обрести там бессмертие. «Слой» мира магии, мира, где возможно многое… вот только, цена такой вечной жизни слишком высока… Вы когда-нибудь задумывались, сколь долговечен наш мир? Как скоротечна наша жизнь? Люди в ней, отношения, вещи, на долго ли они? Может мы одни во вселенной, и одиноки по жизни, по природе своей. А может, во круг нас сотни и сотни миров, о которых никто даже не подозревает. Живут ли там те, кто как две капли воды, похожи на нас, или совершенно иные, непохожие. Добрые или дурные? Так или иначе, всё делится на оттенки. Но что если наша планета, этот мир, каким мы привыкли его знать, видеть каждый день, не ограничен лишь этим? Что если всё удивительное в нём, не поддающееся логике, здравому смыслу, это результат просачивания из одного мира в другой? Будто этот крохотный шарик в океане галактик – моток ниток, пряжа, и мы тесно переплетены друг с другом, слой за слоем. Иногда эта ткань мироздания истончается, внося в наш мир что-то новое, из-под других слоёв. Кто знает, что будет, когда моток кончится. Кончится ли он когда-нибудь, или мир навсегда останется таким какой есть. Кто знает, какой из множества слоёв пряжи – наш? Верхний слой скорее увидит изменения, но его жизнь будет скоротечна. Нижний, и самый темный, в глубине этого клубка, будет жить долго, возможно, до него никогда не доберутся. Но сколь радостным будет его существование? И средний, на хрупкой границе, балансирующий меж тем и другим… *** Пролог. Пробуждение: университет, кот, грибы и... «Порой, для изменений внутренних, нужно изменить что-то внешнее, иногда себя, иногда окружение, иногда, весь мир. Полностью». Мир рассыпается в прах, буквально, будто всё и вся было сделано из песка. Всё, от капли росы до великого океана, от зелёного росточка до лесов и степей, камни и горы, земля целиком. Деревеньки и маленькие селения, города и мегаполисы, все дома, будь то старая хибара из брёвен или новенькая стеклобетонная высотка. Всё, абсолютно, вплоть до живых организмов, не щадили никого. Казалось, даже небо не выдерживает этого... всё, чего коснулась она, - было отдано пустоте. В сполохах огня, на крыше тающего на глазах мира, два силуэта. Две половинки одной судьбы, как две стороны единой монеты. Похожие, но разные. Так близко и так далеко. Одна откололась. Тьма укрывает землю. — НЕТ! — Раздался крик, и сразу исчез. *** Утро, почти обед, ещё пару минут, и часы пробьют двенадцать. На улице туманно, ночью шел дождь и только несколько часов назад закончил лить. Сквозь серое небо порываются упасть на землю первые лучи солнца, но лишь немногие мельком проносятся по лужам, серым плиточным крышам домов, по ещё не пришедшему в себя после долгой ночи городу. И все же один такой луч отразился в окне одиноко стоящего зданьица, побуждая его обитателя проснуться и встать с кровати. Первые мгновения он был рад этому запоздалому, но от того не менее радующему глаз, лучику пока ещё утреннего солнца, а уже через секунду разбуженный им подскочил с кровати и тихонько шипя направился в ванную комнату. Сонно шлепая, босыми ногами по холодному полу, разбуженный ввалился в неё. Не сильно осознавая, что делает, открыл первый попавшийся под руку кран… к несчастью, или наоборот на… это оказался кран душевой. Всего за секунду струя ледяной воды, окатившая его с ног до головы, привела сонного бедолагу в чувства, и, не ожидая такого поворота событий, он вскрикнул, поскользнулся и рухнул на пол... — Мм… м… утренний душ мог бы быть и получше… Прокомментировал он сие действие. Потирая ноющий после падения затылок, поднялся, выключил воду. Попытка посмотреть, вся ли одежда намокла, не увенчалась успехом. От чего-то тело не чувствует, лишь странная скованность в мышцах будто бы всё затекло. Устало вздохнул. — Надеюсь, у меня есть чистые рубашка и брюки. Он уже вышел из ванной в поисках нового одеяния, когда наткнулся вместо него на кроссовок. Верней сказать споткнулся об него, чуть не вписавшись лбом в стену. — Хоть что-то за это утро случилось как нельзя кста…! Завершить фразу ему помешал раскатистый звук грома, невольно покосившись на окно, он добавил. — Н-да, вот и нашел я… чистый костюм. Бросив мысли о чистой одежде, ведь все равно скоро снова начнется гроза, он попрыгал к комнате в поисках пары для своей находки, на ходу обувая первый. Второй кроссовок, как оказалось поздней, мирно лежал под кроватью. Там же был обнаружен за каникулы потерянный галстук вместе со складом носков. Кое-как отряхнув находки от пыли, обувшись, он нашел еще одну незаменимую и дорогую для себя вещь - сумку-мешок. Конечно, это совсем не то, что он ожидал взять в качестве сумки для вещей, которые должен был получить за сегодня. Но опаздывая и на занятия, и на свой поезд, было уже не так важно, что возьмешь. Устало накинул галстук на плечи «так и не научился завязывать блин. Зачем я его развязал?» вздох. «Ай, пофиг» поднял сумку с пола, глянул на злорадно тикающие часы, стоящие на тумбочке возле так и не заправленной кровати. Чертыхнулся да вышел в коридор, даже не проверив содержимое мешка. Там по привычке он задержался у зеркала, и настроение с «не плохо» опустилось до «не очень хорошо». Перед его взором предстал, а верней на тот момент сказать «предстало», так как на человека он был похож очень и очень смутно – явно не выспавшееся, недовольное, со слипшимися глазами и бледным видом, среднего роста худощавое «нечто». Черные брюки на нём были достаточно новые, но до такой степени потрепанные, что складывалось впечатление, будто их без продуху носили несколько лет, впрочем, сидели они на нём как влитые и это немного компенсировало их внешний вид. Рубашка же напоминала что-то с чем-то… помятая, застегнутая мало того что не на все пуговицы, просто потому что половины не хватало, так ещё и застегнута не на те дыры. Так же она ещё не высохла после приема «утреннего душа», а по тому неприятно липла к спине. Воротник вовсе отказывался уложиться как надо. Галстук на фоне всего остального показался ему скорей не завязанной в петлю верёвкой, нежели элементом который должен придавать официальность, строгость его внешнему виду. Словом, из всей одежды на нём смотрелись неплохо только кроссовки. И те лишь от того, что были не грязными, не смятыми, и пуговиц на них не имелось, в отличие от бедной рубашки. Но, как ни странно, кроссовки меньше всего вписывались в этот далёкий-далёкий образ студента университета таинств. Закончив, наконец, осмотр своего одеяния мало похожее на человека «нечто» окинул свое отражение взглядом. Настроение совершенно предательски сползло на ещё одну планку ниже – «плохо». Сказать, что он выглядел, будто: «ново поступивший в морг» — означало, не сказать ничего. Болезненно белый, совершенно не естественный цвет лица, впалые щеки. Губы потрескались, приобрели бледно-голубой цвет... они казались отмершими. Только то, что на краешке нижней губы застыла багровая полоска запёкшейся крови, давало надежду на то, что это не так. Болезненно красные яблоки некогда темно-лазурных глаз выглядели ужасно. А увенчивали сей «шедевр» два больших, черных, впалых круга под глазами… надо признать, на его и без того контрастном лице они смотрелись… весьма ярко. Осмотрев сию идиллию контраста белого, черного, красного и бледно-голубого, несчастный прижался лбом к зеркалу. На щеку опустился локон иссиня-чёрных, не расчесанных и, кажется давненько не мытых волос. Он закрыл лицо руками «вот же блин». Устало вздохнув, дрогнул, за окном раздался очередной раскат. По прошествии гула, вызванного им, «нечто» залился нервным, переходящим в истерику смехом. — Да-а… — Выдавил он, глядя в зеркало, пока выравнивал дыхание. — Ну что ты, выглядишь, как мертвец, а пугаешься какого-то грома. Что ж, если меня не впустят как студента, можно напроситься в качестве живой… Запнулся, снова заходясь странным смехом, осознавая степень иронии происходящего «м-да, живых мертвецов у нас там ещё не видели». — Пока, живой, сенсации на сегодняшний день... доеду ли в таком виде, ещё не известно. Глядя на свое отражение, губы сами собой сложились в неприятную усмешку, над этим хотелось скорее плакать, но сил на это просто не хватало. Он стянул с одного из крючков на стене первую попавшую под руку накидку, шарф, надел, накинув капюшон и повязав шарф так, чтоб он закрывал лицо до переносицы. Выйдя из дома, дверь захлопнулась за его спиной… а спустя минуту после этого раздался телефонный звонок, но ответить на него было уже не кому… *** День не задался с самого момента пробуждения, но «нечто» надеялся и свято верил «в такой ситуации хуже быть просто уже не может». В голове бегущей строкой перечислялись все его проступки на сегодняшнее утро: проспал поезд, пропустил церемонию перехода на следующий курс, распределение по факультетам. Разумеется не знал какие сегодня занятия, где вообще искать свою группу. Кроме того он ужасно опаздывал, а опоздавших, да ещё в такой важный день, не жаловали. Самое малое, что ему грозило, – это отчитываться перед директором, деканом и всеми профессорами, у которых он сегодня не появился, об остальных наказаниях «нечто» предпочел не раздумывать вовсе. Раньше у него не было времени вникать в назойливый, требующий немедленного ответа вопрос: «что происходило последний месяц?» — но, уже подъезжая к заветной станции, где находился университет, он понял, если его зададут в слух… ответить на него он не сможет. Этот вопрос не покидал его ни в поезде, ни на перроне, когда уже прибыл. Даже навернувшись с повозки, в которой подъезжал к университету, он не переставал о нем думать... и скорей всего не переставал бы ещё очень долго, если бы не кабинет в который он, в общем-то, случайно вломился во время своих скитаний по зданию. Что случилось после того как он вломился в злосчастный кабинет... в котором кстати говоря как позже выяснилось, зачитывалась лекция его группе, он помнил очень и очень смутно. Кажется, в него попало заклинание оцепенения. А чего он, собственно, ожидал? Проспал в такой важный день, пропустил все мероприятия, ввалился в кабинет, срывая лекцию, да ещё и в таком виде, ему вообще повезло, что на территорию университета пустили. Помнил он только то, что, бесцеремонно прервав лекцию, попытался сразу же начать замаливать все грехи, которые знал на тот момент. Но не успев толком начать, эту исповедь грубо прервали заклинанием, а в следующее мгновение он уже лежал на полу. Спустя полминуты, когда в лежащем уже опознали студента, его тушку не особо церемонясь поволокли из аудитории прочь, при этом тихо, но грязно понося тот день, когда он сюда поступил. Волокли не долго, мало заботясь о сохранности. Он несколько раз ударился окаменелыми от заклинания ногами о ступени, пару раз довольно сильно ударялся плечом на поворотах, а по достижению своей конечной цели, больничного крыла, ворот его мантии, наконец, выпустили из рук и он, безвольно упав на пол, потерял сознание. — Мерлин всемогущий! — Ойкнула вышедшая на звук медсестра, увидев тело. — Не льстите сестра, это всего лишь мистер Роджерс – яркий пример того как надо проводить лето. — Иронизировал стоящий над ним высокий мужчина в чёрном. — Мне пора возвращаться, пока от аудитории не осталась горстка пепла. Женщина, ещё находясь в прострации от увиденного, махнула на кресло, присела на край стола, за которым писала минуту назад, поправив съехавшие на кончик носа очки, углубилась в раздумья: «что случилось?», «каким образом?», а главное – «что с ним могло произойти, чтоб довело до такого состояния?». Вопросы, конечно, были риторическими, впрочем, мужчина сам не знал ответа на них. — Несколько минут назад я нашел его возле аудитории, без сознания. Надо полагать обморок. — Вырвал он даму из раздумий, усадив на указанное место Роджерса. — Скоро оклемается. Небрежно опустив тело, тот кратко кивнул и вышел, не дожидаясь ответа. Только когда дверь бесшумно закрылась за спиной, он устремился вглубь длинного коридора освещаемого лишь отблесками молний. Шаг был быстрый, но мягкий, легкий, свободный и бесшумный, уверенный и бескомпромиссный. Он был похож на кота, уверенно следующего к своей цели, кота, по которому нельзя было понять, что он сделает в следующий момент. Новый отблеск пронесся по тёмному помещению, на мгновения озаряя его, на мгновение заставляя остановиться беспощадно ускользающее время, заставляя поддаться чарующему сиянию бликов, запаху дождя, звуку угасающего грома и тихому, печальному звону капель, бьющихся о стекла. Оклик разрушил созданный секунду назад маленький рай, в него проникла полоса света, в дверях доселе закрытых появился расплывчатый силуэт. — Уайт? — Услышав до боли знакомый изумленный голос, чёрный резко повернулся к его источнику. — Профессор… — Поправил тот стоящего у распахнутой двери. Собеседник согласно поклонился и, прикрыв её, исправился. — Добрый день, профессор Уайт, группа от моего факультета не у вас? После этого вопроса сразу стало ясно, с кем ведётся диалог. Перед ним стоял декан факультета «Эгида» – Профессор Дефенс. Декан Эгиды был, мягко говоря, озадачен такой встречей, обычно его коллега не оставлял аудиторию во время провидения занятий. — К, сожалению, не вся Ваша группа… — Отметил Уайт, делая акцент на слове "ваша", раздраженно продолжил. — Вы не могли бы контролировать посещаемость Вашего факультета хотя бы на мои занятия, не говоря уже о важных днях, как, например, сегодня. Всё же он вёл один из основных, самых важных предметов, и именно сейчас, в группе Дефенса. Оппонент обреченно взглянул в потолок, конечно, Уайт не мог видеть этого, но по затянувшемуся молчанию понял – сказать в свое оправдание тому нечего. — Ваша группа сейчас в аудитории кабинета истории, или, уже того, что от неё осталось. Но на Вашем месте, я сначала заглянул бы в больничное крыло. — Думаете, стоит? — В шутку ответил декан. — Несомненно. — С явной издёвкой отозвался тот, но развивать тему не стал. — В больничном крыле один из Ваших студентов, очень надеюсь, что впредь недугами студентов Вашего факультета будете заниматься Вы. — Конечно. Уайт отрывисто поклонился, Дефенс ответил ему тем же. Но отрывистые движения были не в его стиле, отвернувшись от собеседника он собрался уже уходить, но на мгновение задержался, чтобы спросить что-то ещё. Когда обернулся, профессора уже не было. Коллега и не заметил, когда тот ушел, впрочем, он всегда ходил бесшумно для окружающих, это было уже привычно. Подвешенные к потолку фонари наотрез отказывались пролить хоть каплю света на мрачные коридоры, предавая им тем самым атмосферу холода и враждебности. Та идиллия, что открылась профессору всего пару минут назад, канула в небытие. Места чарующих взгляд бликов заняли многочисленные тени деревьев, их ветвей. Раскаты грома уже были вровень звукам выстрела из гномьей пушки. Тихий печальный звон перерос в настойчивый стук. Еле уловимое ощущение дождя оборвалось... в воздухе витал тяжёлый запах грядущей бури. Преодолев ещё пару-тройку длинных коридоров, спустившись на этаж ниже да завернув за очередной угол, он нашел, кого искал. Навстречу ему шла явно увлеченная осмотром сводов и подпорок девушка в длинной, чёрной, официальной мантии, легко постукивая по каменному полу каблуками. На вид той нельзя было дать больше двадцати, она шла четко по одной траектории, оценивающе осматривая помещение. Уайт остановился в паре шагов от неё, собирался уж было поклониться но, заметив его движения, девушка отрывисто махнула рукой, остановилась напротив. — Меня всегда утомляли формальности встреч. Быть официальном лицом так утомительно, не правда ли? — Директор… — Не успел досказать то, что следовало после, его сразу же прервали тёплым, радушным, искренним приветствием. — Добрый день, Робин. Вы верно по поводу Джерри? — Поинтересовалась она, уже зная ответ. Профессор согласно кивнул, подтверждая её слова. — Кажется, даже вести о новых министрах не разносятся столь быстро, сколь новости о печально известной «Эгиде». — Прокомментировал знания директора Уайт. — Профессор Дефенс слишком пренебрежительно относится к своим обязанностям. Не удивительно, что его ученики столь плохо воспитаны. Некоторые имеют наглость опаздывать, врываться в кабинеты без пропуска, и это всё не говоря уже о их внешнем виде. Он подает дурной пример. Что ждать от учеников, если даже их руководство не придерживается устава. Не знаю, что вы в нем нашли, но не следует возлагать на них слишком больших надежд. Тот явно недолюбливал декана, как и саму «Эгиду», но, несмотря на слова, в которых ярко выражалась неприязнь, голос его остался спокоен и непоколебим, пусть даже с весомой долей льда. — Ну что вы, у профессора весьма много положительных черт, не судите строго. Это великолепный врач и хороший прорицатель. Он крайне заботлив. Думаю слово «халатность» - не про него. Боюсь, вы правы в том, что это мягкий человек, и это иногда мешает, особенно воспитывать характер, но уверяю – обвинить в пренебрежении к жизни своих подопечных его нельзя. Директор невольно улыбнулась, глядя на реакцию Уайта, тот еле заметно вздохнул. — Как скажете, директор. — Мужчина всё-таки поклонился. Девушка прошла мимо него, привлекая идти за собой, продолжать беседу. — Вы желаете лично разобраться с ним? — Это – одна из многих обязанностей, знать, что происходит, нести за всё и вся ответственность. Уайт поравнялся с ней, ожидая более точного ответа, который прояснил бы назревающий вопрос, но так и не дождался, она явно не хотела отвечать развернуто. — Что вы можете сказать мне по поводу случившегося? Предположения, что произошло, что на данный момент с мальчиком, чем это может обернуться. На эти вопросы не хотел отвечать уже сам Робин, это было заметно по затянувшемуся молчанию. Он думал... а в голове, между делом, крутились самые разные мыли, это приводило его в тихое бешенство. Тот был весьма педантичным человеком, от чего такой беспорядочный хаос был ему крайне неприятен и неприемлем. Спустя пару минут молчания его вырвал из раздумий добрый, но настойчивый голос директора. — Не игнорируй меня, мне всего лишь интересно твое мнение. — Моё мнение насчёт таких людей как мистер Роджерс неизменно. У меня есть много не менее важных дел в отпуск, и в них не входит опека студентов, тем более, если эти студенты лезут, куда не следует, на каждом шагу, что-то громя или куда-то встревая, у них есть свои деканы. — Профессор осекся, и девушка краем глаза глянула на него. — Кажется, компания Джерри досаждает вам больше остальных. Держите друзей близко, а врагов ещё ближе, Уайт? — Я предпочитаю «держать ближе», как вы выразились, исключительно своих студентов. Исключительно в целях добычи той или иной информации, которую добываю именно по вашей просьбе. Что же касается этой… компании. Они доставляют неудобства всем, включая самих себя. — Любознательность – не порок. — Промурлыкала спутница, её тон не возымел нужного результата. Холода и безразличия в голосе Уайта не убавилось ни на грамм. — Любознательность и нездоровый интерес, чрезмерное любопытство, это слишком разные вещи, я скорее бы применил к данной группе определение – заносчивость, чем любознательность. Извините директор, вам могло показаться, но уверяю, опека таких людей не доставляет мне удовольствия. Оставшуюся часть пути до больничного крыла они почти не говорили, Роб больше не погружался в мысли, делая вид, что его вовсе не интересует «что именно привлекло её внимание?». Директор же напротив, была несколько озадачена, даже удивлена, такой реакцией на её, в общем-то, безобидную шутку. А также тем, что мужчина не счёл нужным высказать свое мнение по поводу происшествия. Весь их совместный путь она старалась сподвигнуть его к разговору, но на все вопросы, попытки поддержать беседу, тот отвечал не более чем парой слов, кивками, или короткими фразами. Появилось ощущение, что он избегает её, но этого нельзя было понять, ни по тону голоса, ни по выражению лица, ни по ответам, которые не отличались особым разнообразием. Уайт не оставил ничего, по чему можно было бы понять, что он чувствует, думает, какие эмоции сейчас томятся в нём, и почему они не находят выхода наружу. Эта черта, напоминающая белый лист, такой же идеально пропорциональный, безупречно ровный, чистый, без малейшего изъяна... он кажется идеальным, на столько идеальным, что кроме этого в нём просто не находится места чему-то ещё. Безразлично ответив на очередной вопрос, мужчина еле заметно дрогнул, по коридору пронесся отблеск молнии, сопровождаемый громким выстрелом грома. Появилось резкое чувство, будто что-то обхватило руку, неожиданно для себя он обнаружил, что стоит на месте. Слегка покосился в сторону спутницы. Да, это была она. Та остановила его, со странным взглядом всматриваясь, будто изучая лицо оппонента. В глазах смотрящей на него заискрились бешеные змейки зеленых молний, а на лице появилась загадочная тень хищной улыбки. Девушка потянула его за руку к себе заставляя приблизится, наклонить голову. Сделав полшага в её сторону, Роб надеялся, что раннее вызванная дрожь не выдаст его беспокойства. — К сожалению, ошиблась… Прошептала, уже выпуская мужчину, разворачиваясь обратно. На месте двадцатилетней девушки, которой она казалась раньше, появилась не менее красивая женщина лет тридцати с хвостиком, всё в той же официальной, чёрной мантии, на плащ которой спадали длинные, ярко красные, волнистые волосы. — Разыщите Дефенса и Идеафола, пусть они и преподаватели младших курсов поднимутся в верхний зал. Остальными я займусь сама… хм… — Дойдя до поворота и остановившись на углу, она повернулась к стоящему на прежнем месте Уайту. — На сегодня все занятия отменяются, передайте им и… поспешите. У нас гости. Сказала она и, эффектно тряхнув головой, удалилась, оставляя профессора обдумать только что услышанное. В тёмный коридор проникла странная тишина с её уходом, только тихое постукивание вдали подавало надежду, что это был не мираж. Тот не взглянул в её сторону, не пошел следом, хоть с той стороны можно было срезать значительную часть пути, и дело вовсе не в нежелании составить компанию бывшей спутнице. Личность нынешнего директора с самого начала была овеяна тайной, а именно – ни одна живая душа во всем университете не знала, как на самом деле выглядит девушка. Она очень любила разыгрывать, и раньше попросту в виде студентки появлялась на занятиях, но позже об этом конечно стало известно, розыгрыши стали не так интересны, а привычка у женщины всё же осталась. Новая вспышка молнии, блики, гром… после всего пережитого, природные явления перестали вызывать те чувства и ощущения, что прежде, все снова стало обыденным. Опять надо заниматься работой, опять надо выполнять указания, опять надо что-то кому-то объяснять, и прочее-прочее, на что совсем не хватало желания. Устало вздохнув, Уайт поднял руку, недовольно фыркнул, заметив, что идеально выглаженную рубашку самым нахальным образом помяли. Разглаживая её, он ещё пару раз чертыхнулся, вспомнив, что из-за влетевшего в аудиторию Роджерса он забыл там свою мантию. Помедлив немного, чтобы поправить жилет и оценить нанесенный ущерб, он отправился выполнять поручение. Времени потребовалось немного, всего за две минуты тот пересёк парочку довольно длинных коридоров, спустился обратно на второй этаж и уже стоял на пороге своей аудитории, где велась отчаянная дискуссия. Завершить её не удалось, как только профессору посчастливилось войти, он объявил: «На сегодня все учащиеся освобождены от занятий». Кто-то удивился, кто-то возмутился, нашлось несколько человек вопрошающих «как!?», «почему?», «что-то случилось!». На все подобные возгласы мужчина ответил только одной фразой: «Я ведь могу и передумать…». Студенты явно не хотели, чтобы тот "передумал", а по тому с максимально доступной скоростью покинули помещение и разбрелись оглашать торжественную новость об отмене занятий. Вскоре там остались лишь Уайт, декан Эгиды и некоторые вещи студентов, которые те в спешке забыли. Роб прошел к своему столу, собрал бумаги и книги, убрал перо с чернильницей в ящик, взял свою мантию. Наконец, оторвавшись от уборки собственного стола, окинул помещение оценивающим взглядом. Казалось увидел абсолютно всё: от еле заметного пятнышка на первой парте, до сумки, оставленной каким-то растяпой у самого входа. Его взгляда не удостоился только Дефенс, но всё же профессор решил воспользоваться возможностью спихнуть на него поручение, раз уж декан пожелал остаться. — Вы даже немного разочаровали меня, — Бросил Уайт, переводя взгляд на коллегу, от неожиданности тот удивился и занервничал, не понимая, что сделал не так. Роб лишь злорадно хмыкнул. — Я ожидал, что к моему возвращению от аудитории останется разве что горстка пепла. — Уверяю вас больше этого… — Запнулся, осознавая, что чуть было, не ляпнул. Однако профессор взял от этого момента всё, докончив за него фразу. — Не смею усомниться в способностях Ваших студентов, конечно, они ещё успеют оправдать мои ожидания. Вы хотели о чём-то спросить? — Да? — Раздумья декана о формулировке вопроса только поддавали огня, и Уайт как бы невзначай продолжил за него. — Вероятно, Вы хотели спросить о происходящем. Что ж, деканы, профессора, преподаватели младших курсов должны в срочном порядке явится в верхний зал. Все занятия, как вы уже слышали, на сегодняшний день отменяются. Более подробную информацию вам предоставит директор, будьте так любезны, не заблудится по дороге и передать это сообщение остальным. Возложив поручение на коллегу, Уайт вышел из аудитории всё в тот же тёмный коридор, по которому шел раннее, присущим ему кошачьим шагом направился в свои апартаменты. По всему зданию университета уже разлетался звонкий смех сплетниц, ругань заядлых отличников по поводу отмены занятий, насвистывания незатейливых мелодий в исполнении главных бездельников. Конечно, когда мужчина проходил мимо студентов, и смех и ругань затихали, да, и свист значительно сбавлял тона, но это всё равно вызывало у него желание задать лодырям нагоняй. Пережив несколько минут в их обществе, профессор, наконец, добрался до заветной двери, прошел внутрь. Апартаменты сами по себе были не плохими, довольно просторные, представляли они из себя квартиру, но без коридора и кухни. Было некое подобие гостиной, отдельная комната под спальню и ванную комнату. Первое, что бросалось в глаза в этой обширной гостиной, был, пожалуй, большой письменный стол и площадка для телепорта, которая представляла собой некое подобие небольшого, но от этого не менее красивого камина. Возле телепорта, который играл роль камина, когда им не пользовались, стояло кресло, а сбоку наискось диван, возле него длинный кофейный столик. На полу большой, покрывающий половину помещения, ковер тёмно-красного цвета с незатейливым узором. Параллельно камину на другом конце комнаты большой письменный стол с кучей бумаг и книг, разложенных в строгом логическом порядке. Также чернильница без единого пятнышка на горлышке с безупречно чистым пером, будто только изготовленным. В соседнем уголке от стола красуется пара шкафчиков в них кучи бутылочек, пробирок, прочих склянок всех возможных форм, размеров и цветов. Завершающий штрих этой самой гостиной – огромный резной шкаф для книг. Конечно, не все полки были заняты исключительно ими, на многих в том же строгом логическом порядке лежали вместо книг – конспекты, работы учащихся, на других красовались яркие картины ныне вымерших или ещё существующих чудовищ, ну а сами книги… что ж, самая маленькая была толщиной в три пальца. Несмотря на то, что все апартаменты деканов и профессоров были можно сказать одинаковыми, только обставляли их каждый по-своему, апартаменты Уайта были гораздо, гораздо темнее и мрачнее остальных. Даже наличие окон никак не скрашивало атмосферу этих комнат. Тёмные стены, столь же тёмные занавески на окнах, тусклый свет от подсвечников, казалось, в этом месте наступила вечная ночь, с краткими перерывами на вечер. Профессор окинул помещение оценивающим взглядом, будто подозревая, кто-то здесь был до его прихода. Прошелся от двери до книжного шкафа, не обнаружив никаких изменений, подошел к креслу, повесил на спинку мантию. Несмотря на то, что он с самого утра был на ногах, не торопился сесть в любимое кресло, вернее, что-то не давало ему этого сделать. Только обойдя апартаменты ещё раз, уже полностью, Роб сел откинувшись на спинку, вальяжно махнул на дверь проговорив запирающие заклятие. Конечно, все комнаты деканов и профессоров были заперты защитными заклинаниями. Никто «чужой» не мог попасть в помещение без разрешения, но профессор предпочитал перестраховаться, эти заклинания не действовали на учащихся и преподавателей, так как они расценивались дружественными, а не враждебными субъектами. Мужчина поднял голову, равнодушно созерцая мрачный потолок, а в следующее мгновение склонился, опустив подбородок на сплетенные пальцы. На лоб опустилась прядь светлых каштановых волос. Закрыл глаза и слушал... что-то беспокоило его, но что именно было сложно сказать. «Кто-то был здесь…» пронеслась дикая мысль в голове. «Нет. Здесь кто-то есть. Но охранное заклинание не пропустит никого, если только это…». — Ни тот, кого хозяин счел бы другом… — Прошептал он. — Покажись. Уже значительно громче и приказным тоном отозвался Уайт, но ему никто не ответил. — Хочешь, чтобы все узнали, что ты незаконно проник на охраняемую территорию? — С тобой так скучно. — Укоризненно заурчал чей-то голос, хихикнув, добавил. — Я бы не назвал это проникновением, здесь такие сквозняки, дверь сама открылась. Они впрямь думают, что эти фокусы что-то защитят? Эти ваши «охранные» заклинания. — Я сказал что-то на вымершем диалекте, или кому-то пора проверить уши? — Прошипел. — Ах! Вы раните меня в самое сердце, благо у меня девять жизней. Нельзя ли по вежливее с гостем? — Парировал. Издевается. — Твое счастье, ты не студент, но это не значит, что ты имеешь право безнаказанно вытворять всё, что вздумается в моих апартаментах. — Нахмурился, сдерживая себя от гневных выпадов, на собеседника они не действовали. — Ладно-ладно, может быть, я согласен. Что с того? Не кипятись. Это не преступление, прийти в гости к старому другу. Я не виноват, что у вас тут всё запущено с охраной. — Я не намерен и дальше общаться с воздухом, к твоему сведению, у меня есть дела, в отличие от некоторых я на работе. — Вот как мы встречаем друзей. Оно и видно, развалился в кресле, так сильно устал спихивать свои обязанности на других. Ценный работничек. — Наверное, стоит ещё укоротить список так называемых «друзей». Моя работа тебя не касается. — Процедил. — Работа меня не касается… ой да кому ты нужен вообще! — Голос зевнул и затих. В комнате наступила странная тишина, не естественная, страшная, вдруг зажегся камин, мужчина почувствовал еле уловимый запах горящего дерева, слабые потрескивания поленьев. Шли минуты, он продолжал неподвижно сидеть не открывая глаз, наконец, тишину прервал негромкий, но отчетливый чих, судя по скрипу который раздался после, собеседник расположился рядом, на диване. — Между прочим, по твоей милости я промочил ноги... ты знаешь, как долго лечится простуда у кошек!? — Надеюсь ты не наследил на ковре. И да, кажется, тебя не звали. — Равнодушно. — Он беспокоится о сохранности тряпки, покрывающей пол, больше, чем о моем здоровье. — Злится. — Это ковер. — Мне всё равно, как оно называется, я простыл! — Оу… пожалеть тебя? — Усмехнулся и почувствовал чье-то дыхание. Кто-то стоял напротив него. — Мог бы проявить хоть каплю уважения ко мне! — К такой наглой кошке? Не позорься, ты не пожелал проявиться, значит… я не обязан с тобой говорить. — И я кот! «Не столь важно» - подумал про себя он, но потакать продолжению словесной перепалки не стал. Вновь всё стихло, но Уайт всё ещё ощущал дыхание на своих пальцах. Не прошло и минуты, как тишина сменилась тихим шипением, профессор приоткрыл глаза. «Чешир…». Перед ним сидел в кошачьей позе достаточно высокий худощавый парень лет двадцати, одетый в чёрные джинсы, протертые на коленях, такие же чёрные лакированные туфли. Серую, с коротким рукавом рубашку, и тёмно-зелёный, почти чёрный, жилет, из верхнего кармана которого красуется зелёный шелковый платок. Он действительно попал под дождь, одежда на нём была мокрой. Сидевший перед профессором впрямь был похож на огромного кота, но дело было не в ошейнике, который болтался у парня на шее. Не позе, в которой сидел. Он в самом деле частично являлся котом. Человеческих ушей у юноши не было, вместо них красовались два больших кошачьих уха, а за спиной то и дело мелькал длинный, чёрный как смоль, хвост который он маскировал под ремень. Парень сидел неподвижно смотря на руки профессора своими желтыми глазами, кстати говоря, зрачки у него, не были вертикальными, это были вполне обычные человеческие глаза, вполне обычного кошачьего цвета. Мужчина знал его. Вероятно, теперь он - новый напарник его старого коллеги, на прежнем рабочем месте, особом месте. Где прежде обитал Уайт, не знал никто. Даже директор только догадывалась, но никогда не спрашивала, понимала - не ответит. — Теперь ты будешь со мной говорить? Недоверчиво поинтересовался тот, убирая с глаз мокрый локон. Роб откинулся в кресле, складывая руки на подлокотники, кивнул собеседнику. Парень, продолжая щурится, лег и довольно мурлыкнул, устроившись в удобной для себя позе. — Зачем тебя прислали? Неужели всё стало настолько плохо с кадрами. — В твоем положении я бы не стал так язвить, Роб, я принес парочку интересных вещей. Интересных... для тех, кто в этом разбирается. — Юноша вытянулся на диване, вытаскивая из карманов свертки, протянул собеседнику. — Здесь сегодняшняя газета, статья на первой полосе напечатана около часа назад, там написаны довольно... любопытные вещи. В этом – фотографии. Сзади есть аннотации к снимкам, если тебе интересно. — Подрабатываешь разносчиком на досуге? Я уже читал сегодня прессу. Бросил Уайт, изучая первую полосу, он знал ответ, ведь просто так к нему бы не пришли. Но газета действительно была новее той, что он прочел утром. Парень покачал головой, улегся в прежнюю позу. — Они так и не решаются напечатать всю правду, скрывают что-то. — Шепотом. — Ходят разные слухи... но, знаешь, я уверен, скрывает дела по убийствам не министерство. — Какая проницательность. — Прокомментировал мужчина, отрываясь от первой полосы. — Конечно, не министерство. Они сами узнали об этом не более пары дней назад и, как я полагаю, уже спугнули наших «гостей». — Пожалуй, что так. — И? Увы не думаю, что мне известно больше вашего. Тебя прислали ради новой газеты и пары снимков ужасного качества? — Мэтт ждал что, возможно, это будет одно из следующих мест нападения… или, по крайней мере, место, связанное с ним. Нехотя признался собеседник, Уайт многозначительно хмыкнул, окончательно отложив газету. — Университет… следующее место нападения, или, место «связанное с ним» … я слишком хорошо знаю этого человека, чтобы распознать угрозу. Поверь мне, единственное, что сейчас угрожает этому месту, так это ты, и тот, кто тебя сюда направил. Вот тебе мой совет парень, сейчас ты собираешь свои бумажки и уходишь. Так же, как и вошел. А я делаю вид, что всего этого не было, и тогда, возможно, твоя голова останется при тебе. Юноша недовольно фыркнул на это заявление. — Он изменился, наше сотрудничество никому и ничему не вредит. Мы хотим помочь. — Да неужели? Усмехнулся перебирая в руках снимки. Парочка моментов в них всё же заинтересовала Роба, их не было в газете. — Похоже, я в число тех кому оно «не вредит» не вхожу, иначе тебя бы здесь не было. В любом случае я не собираюсь работать ни с ним, ни на него. Разбирайтесь сами, не лезьте в мою жизнь. — Не все кто ведёт себя странно - ненормален, тебе ли не знать. Ты работал с ним больше моего. — Поэтому я знаю его лучше тебя. Он опасен. И по тому уже не работаю, как видишь. Хватит об этом. Это всё, или у тебя есть что-то ещё? — Указал на свертки. — Работаешь, просто не хочешь себе в этом признаться. — А знаешь что… — Закипает. — я готов… — Правда? — Удивлён. — Да, пресвятой кот-отец, я уже давно мечтаю по работать... над вашим лицом своей правой. — Остроумно. Тогда, может, мне стоит спросить помощи у вашей жены? Очень милая леди, думаю, она не откажет попавшему в беду котенку. — Промурлыкал. — У меня нет жены. — Резко. В целом, он сказал правду. Жены у Уайта действительно пока ещё не было, и его слова подтверждало отсутствие на пальце кольца. — Мы существуем для того, чтобы искать истину, искоренять ложь. Почему ты не присоединишься, ведь ты занимаешься тем же, поиском ответов на мучающие тебя вопросы, Роб. — Я занимаюсь обучением. Если не заметил, мы в здании университета. И не смей мне угрожать, пока я не лишил тебя всего человеческого. — Раздраженно. Парень сел, щуря желтые глаза, зашипел, замахал хвостом. — Советую выражать недовольство по тише, если не хочешь, как всякое надоедливое животное, быть вышвырнутым на улицу пинком под зад. — Можно подумать меня не выгонят, если я буду вести себя спокойно. Ты лично пытаешься меня выпроводить с самого своего прихода. — А как надо было отнестись к проникновению в мое личное пространство, не говоря уже о порче имущества? Но ты прав, несмотря на бравую миссию, ты здесь не задержишься. Профессор изучал взглядом фото. Снимки были как будто смазаны, кажется на них были аномалии, но он не смог узнать в них ни одну из уже известных. Некоторые элементы были похожи на начальные стадии знакомых, но это было исключено. Как известно, начальные стадии очень нестабильны, как правило, их мощи недостаточно, чтобы причинить какой-либо тяжкий вред здоровью или окружающей среде, ведь это «чистые» элементы. А по тому «они не просуществовали бы столь долго, чтобы их можно было заснять. Хм...». На фотографии же аномалия была стабильна, казалось мощи в ней нет вообще. Энергия не представлялась беспорядочным хаосом острых, ломаных линий, напротив, они плавно проводились друг от друга, образуя почти идеальной формы сферу. «Кто бы это ни был, он экспериментирует» подсказал внутренний голос. «Но в газете среди жертв только люди, ни магов, ни волшебных существ». Роб сложил более интересные снимки с газетой в сверток, откинулся на спинку кресла, поднял голову к потолку, закрыл глаза. Он казался спокойным, умиротворенным, будто всё происходило где-то очень-очень далеко, совершенно не с ним. Собеседник продолжил сидеть и наблюдая за ним, не решаясь прервать затянувшееся молчание. Так прошло ещё несколько минут. В камине всё так же потрескивали поленья, приятный запах горящего дерева постепенно заполнил комнаты, придавая им более дружелюбную атмосферу. В затянувшейся тишине было слышно тихое тиканье часов из спальни, печальный звон капель бьющихся о стекла... из-за этого вновь начало казаться, словно бы время остановилось. «Он знает? Скорее всего да. Да. В статье не опубликованы шесть из пятнадцати. Он знает почему. Они не умерли... по крайней мере пока. Угроза в университете? Что если... пятёрка. Трое здесь, но где ещё два? Мы так и не вышли на них за эти месяцы. Морги, крематории, институты, лаборатории, кладбища… слишком много их в людском мире, а мы всё ещё шерстим наш. Нет времени на долгие поиски, если учесть что у них отнимают силу... долгие поиски проводить невозможно. Пустая трата времени, они будут уже мертвы к тому моменту, как их отыщут». Вздох «Роджерс…». Из раздумий профессора вывел звон часов за стеной. Они огласили – два часа дня. Вытянувшись удобнее, Уайт выудил из карманов две небольшие коробочки, одна меньше другой. Как оказалось, это были пачка сигарет да спичечный коробок. Тот уже собирался прикурить, когда его оторвал от этого занятия сидевший на диване Чешир. — А ещё на моё воспитание сетует. — Хмурь. Бормочет. Мужчина, чуть не подавившись закушенной сигаретой, протянул ему пачку, но кот отрицательно покачал головой, отказываясь от предложения. — Кто бы говорил о приличиях, не забывайся. Сухо прокомментировал тот, прикуривая наконец. Взгляд его был направлен в камин, что-то завораживало в этом, пусть даже не совсем настоящем огне. — Ты стал такой язвенник. Как она только не сожрала тебя ещё... или ты только меня так сильно любишь? — М? — Косо глянул. — Бедные дети. — Потише остряк, я отношусь к тебе снисходительней многих, не стоит злоупотреблять моим гостеприимством. — Это угроза? — Хмурь. Профессор лишь хмыкнул. — Совет, на будущее. Не хочу брать грех на душу, обижать зверушку, портить статистику, знаешь ли. — Вздох. — Я прошу не так много, тебе не кажется? Оставьте меня в покое, вы и ваша работа. Я ушел, всё кончено. — Скорее требуешь. А я думал мы друзья. — Кажется тебя просили не злоупотреблять гостеприимством. — Мерлина борода, ты всегда такой нудный? — Я могу говорить на разные темы, кто виноват, что вас не учили строить диалог. — Язвенник… — Я хотя бы человек. А что из себя представляете вы, ты, что из себя представляешь? Обернулся шерстяной грелкой и забот себе не знаешь, любимец домохозяек. «Какой корм ты хочешь сегодня на ужин, пушок?». Это – твоя жизнь. — Не тебе судить об этом! В мире, где человек в любую минуту может о тебе забыть, переехав в другое место и не взять тебя с собой, вышвырнуть на улицу. Не моя вина или заслуга, что я такой. Но я не хуже, и я могу делать всё, что захочу, на тех же правах, что и ты! Взъярился парень, хвост самостоятельно замотался из стороны в сторону, уши прижались, а желтые глаза казалось, могли прожечь уже всё что угодно. После очередной затяжки Уайт повертел в руке сигарету. — И что же? Услышав на удивление спокойный голос профессора, юноша просто взорвался, его вдруг затрясло, как в лихорадке, прикусив нижнюю губу, он зашипел. — Т-ты… ты… хренов язвенник! Заносчивый эгоист! Никогда ни в чем не признается. В особенно в том, что может быть не прав. Том, что тебе тоже бывает нужна помощь! Зло процедил парень. Профессор вдруг усмехнулся его словам, а юноше стало так мерзко, что он отвернулся и привалился головой к спинке дивана. Уайт только хмыкнул на такой жест, продолжая докуривать. — Не надорвись там, до гномов тебе ещё далеко. — Отвали. — Просипел. — В наше время ни каждый может похвастаться искренностью. — Ой да ладно, мистер Уайт растрогался? — Возможно. Тот наконец-то закончил, и, бросив окурок в камин, где огонь сразу же поглотил его, перевёл взгляд на юношу. Собеседник так и не повернулся к нему. Тиканье. О стекла окон то сильней, то слабей бьются капли, поленья в камине уже догорают. В комнате нависла какая-то странная тоска. Роб знал, тот не обиделся, он никогда не обижался. Он был одним из тех немногих, от кого профессор мог не скрывать эмоции. И всё же, их сокрытие давно стало его образом, мужчина хотел быть для всех именно таким, но почему именно таким, Уайт уже не мог ответить, вряд ли вообще кто-то знал почему. Чешир шмыгнул носом, потирая колени, повернул голову в сторону собеседника. На лице друга застыла загадочная, грустная, довольно добрая улыбка. — Не позорь меня. Довожу детей до слёз, что обо мне скажут. — Ты ужасен. — Наигранно сморщился парень улыбаясь в ответ. — Что ж, желаю удачно представить информацию на сборе. Я слышал, всех собирают в верхнем зале. Кот поднялся, окинул комнату тоскливым взглядом последний раз, уходить из теплого помещения не очень хотелось, и всё же дела уже заждались. Сделал шаг к креслу где сидел Уайт, протянул профессору руку. — Рад был повидаться. — Ничему вы не учитесь. Заметил он, отвечая на рукопожатие. Притянул ближе, слегка приобняв свободной рукой, дружески хлопнул того по спине. — На досуге посещу парочку твоих лекций. Искренне улыбнулся Чешир, подошел к двери и исчез, будто бы не было его. «Ни за что» пронеслась мысль в голове Уайта. Профессор ценил своих немногочисленных друзей, то были неплохие "люди", и не только они, однако он не доверял никому. Недоверие тоже было частью его, он просто не мог иначе. Не мог допустить, чтобы хоть кто-то узнал о его прежней работе, прежней жизни, а тем более нынешней. «Десять минут. Уже два часа десять минут. Наконец-то, то в чём я полностью уверен» вздох «надо идти. Да. Пожалуй, первая здравая мысль за сегодняшний день» *** Верхний зал был сочетанием массивных колоннад, пилястр и окон, с тонкими мягкими изгибами линий подпорок, сводов, прочей мелочи. Помещение неземной красоты. В нем сочетались сила и хрупкость, колоннады, усеянные вырезами самых разных форм и размеров, своды с невообразимыми изгибами, они дополняли друг друга, эта сила и одновременно поразительная легкость, утонченность. Потолок был раскрашен под небо, по ночам казалось, будто на нем зажигались, то падали, то меняли свое положение, звезды, а днем что плывут облака, идет дождь или снег, в зависимости от погоды на улице, он жил, буквально. Вырезы на колоннадах давали волю воображению, в тусклом свете свечей на канделябрах они отбрасывали удивительные тени, создавая впечатление, будто сей архитектурный шедевр ожил. В холле так же имелась пара больших, чем-то похожих на два глаза, окна, две массивные дубовые двери по обеим сторонам, и удивительных размеров камин, столь же прекрасный, как и всё в этом загадочном помещении. Верхний зал отличался от нижнего только тем, что в нем проводились собрания, всяческие мероприятия и некоторые праздники, а всё остальное время он, как правило, пустовал, его попросту запечатывали, и открывали исключительно по мере надобности. По этой причине, в загадочном помещении не было никакой мебели, её надо было материализовывать всякий раз, когда это требовалось. На собрание Уайт поднялся последним, но несмотря на это угрызения совести его не мучили, даже напротив, он был весьма доволен тем, что так выгодно опоздал. Знал ведь, директор уже провела свою речь, которая должна была ввести коллег в курс дела, а это значило, что ему не придется терять лишнее время. За дверьми умеренно, но довольно бойко велась дискуссия. Собравшиеся спорили о правдивости предоставленной информации. Многие звучащие голоса Роб знал. Добрый, отеческий голос принадлежал Дефенсу, которого тот недолюбливал, а по тому уж чей-чей, а его голос узнал бы из тысячи. Похожий на звук свирели – это мадам Эроунд, одна из старших профессоров университета. Быстрый и отрывистый был голосом Идеафола, он был не многим младше него самого, по эльфийским меркам. Но полной его противоположностью, что не раз спасало остроухого коллегу. Всего мужчина разобрал порядка десяти голосов, остальные, судя по всему, слушали дискутирующих. И вот, наконец-то, настал момент, когда массивная дубовая дверь распахнулась. Все отвлеклись от спора, вопрошающе глядя на пришедшего. Роб, как историк и личный информатор директора, был осведомлен куда лучше остальных присутствующих. В данном случае не без помощи Чешира конечно, но все же. Несмотря на оказанное внимание, профессор молчал. Он просто вошел и остался стоять у закрывшейся двери, что-то настораживало его в этой любезности. Коллегам не потребовалось много времени, чтобы понять, настроение у него отвратительное, взять хотя бы то, что тот не удостоил коллектив ни приветствием, ни взглядом. А точней, Уайт буквально был готов испепелить всех присутствующих поименно, настолько ему не нравилось большое скопление народа. — И так, поскольку все, наконец, пришли... можно продолжать. — Бросила директор, привлекая к себе внимание. — Полагаю, всем уже известно в связи с чем мы здесь собрались. — Нападения… — Вздохнул кто-то из толпы. — Именно. Мы получили информацию о нападениях в мире людей только сегодня… — Прошу простить мою бестактность, мисс Рид, — Перебил. — но, в законах нашего мира ясно прописан пункт о запрете на вмешательство в происходящее с людьми. Также эмбарго на вмешательство в мир людей в целом. А из представленной вами информации стало ясно, что убийства, нападения и исчезновения с магами и прочими существами М.М. никак не связаны. — Да, профессор Вилд, вы, разумеется, правы. Но… Роб, доселе стоявший у двери и наблюдавший за происходящим, многозначительно хмыкнул. Он знал, директор специально не продолжила фразу, она, как и все находящиеся здесь хочет одного – узнать, что связывает их с происшествиями из мира людей. Почему данные вести были опубликованы, если происшествия не имеют к миру магии никакого отношения. — Но законы не запрещает нам обсуждать ситуацию и делать выводы. Мир не идеален, действия людей ведущих расследование дорого обошлись нам. О происходящем на их стороне стало известно лишь вчера, тогда же стало известно, что нападения совершались не только на людей, более того, я уверен, нападения на них было не более чем отводом глаз. Но тут встает вопрос, из изъятых улик стало очевидным – за преступлениями стоит один из нас. «Маг? Маг!? Не мыслимо… невозможно! Невероятно» — Зашептались коллеги. Роб не был удивлен их реакции, ведь всё действительно было странно, даже слишком. Он не был уверен в том, как бы сам отреагировал, сообщи ему кто бы то ни был подобную весть. — Это не может быть правдой. Возмутился Вилд, профессор свято верил в работу ищеек, потому как сам прежде работал в полиции, и был готов стереть в порошок любого, кто усомнится в их правоте — При всем уважении, профессор, попрошу выбирать выражения и не ставить под сомнение работу министерства. А заявление было таковым - это не наше дело. — Быть может действительно не ваше. Сухо ответил Уайт, заставляя коллегу буквально вскипеть от такой наглости. Маленький пухленький человечек с вечно взъерошенными вверх волосами и приличными усищами сейчас походил на разъярённый помидор. — В конце концов, глава Фемиды - профессор Идеафол, не вы. Но коль вас не волнует, где сейчас наши подопечные, я могу удалиться. У меня пока имеются более важные дела, чем трата времени на подобный фарс. — Прошу тишины! — Привлекла к себе внимание директор и уже более спокойно продолжила. — Хочу вам напомнить, мы собрались здесь исключительно ради благополучия наших подопечных. А не для обмена любезностями. Профессор Вилд, мы не ущемляем ваше мнение и не ставим под сомнение работу министерства, это действительно решать не нам. Я уверена, профессор согласится со мной. Подкрепляя свои слова, женщина бросила на Уайта строгий взгляд, тот остался равнодушен к её замечанию, молча развёл руки. — Профессор Уайт лишь обеспокоен отсутствием нескольких наших учеников. И в связи с тем, что многие наши студенты живут бок о бок с людьми, я считаю его опасения оправданными. — Более чем. — Подтвердил мужчина. — Как известно кроме официальных лиц, которые имеют право действовать исключительно… в рамках закона. Существуют ещё лица не официальные. Что к слову тоже, очень интересно, что их вы в расчет не взяли профессор Вилд. Конечно, к официальным лицам гораздо больше доверия, ведь о них любая собака знает, но отдельные подразделения, не подчиняющиеся общепринятым нормам, в этой ситуации более актуальны. Так как имеют гораздо больше возможностей, а соответственно - информации. — И снова бред сивой кобылы, да вам любой ребёнок скажет, что это сказки. Глупые вымыслы и домыслы, чушь, что несет молва. Вот уж не думал, что вы ударитесь в детство Уайт, станете рассказывать нам небылицы. Приберегите ваши байки для сопляков из детсада и то не факт, что там вас не закидают там памперсами раньше, чем вы раскроете рот. Хохотнул красный. Профессор уже был готов превратить заносчивого гнома в глыбу льда. Собственно, они всегда питали друг к другу столь нежные чувства, буквально с первого дня. В свой первый рабочий Уайт буквально споткнулся об него, выходя на улицу, и почти что свалился из-за этого в лужу. В тот день его окрестили надутой жабой, а Вилда тухлым помидором. — Тогда полагаю, вам известно, что в каждой сказке есть доля правды, мой низкорослый коллега. Легенды и мифы не вырастают на пустом месте, словно грибы от дождя. После слов Роба холл неожиданно загудел, воздух сотрясало, каждой клеточкой тела чувствовались пронизывающие нити волшебства. И будто бы ему назло, из-под мраморного пола, буквально начали прорастать те самые злосчастные грибы. Вилд был усажен на здоровый мухомор, Уайту досталась поганка, директор восседала на лисичке, положив ногу на ногу и стараясь удерживать равновесие. Остальным тоже достались грибы различных мастей выполняющих роль стульев. Их высадили полукругом, в центре которого образовалась волшебная голограмма, на которой красовалась сегодняшняя газета, та самая которую, не так давно сидя в кресле листал Роб, и фотографии. Профессор поймал на себе взгляд красного, гном с нескрываемым удовольствием любовался на его стул, пуская приглушенные смешки. Краем глаза уловив то, как старательно директор пытается не свалиться со злосчастной лисички, Уайт ухмыльнулся и уже не так злился за доставленные неудобства. Мужчина догадывался, чьих это лап дело, но голос раздался так неожиданно, что почти застал его врасплох. — Добрый день, представители университета магических наук «Веон». Обойдемся без формальностей, надеюсь, вы простите меня за столь грубое вмешательство. Я позволил себе донести до вашего сведения некоторые факты относительно всем известного, скандального дела об убийстве и исчезновении пятнадцати человек. На голограмме, которую вы видите перед собой, представлена статья с комментариями представителей власти и правоохранительных органов по этому делу, и так же снимки неизвестной аномалии. Голос замолчал так же внезапно как и раздался, от чего Уайт решил продолжить излагать свою мысль. — Как Вы уже успели заметить, аномалия не похожа ни на одну из раннее известных. — Она напоминает начальные стадии сразу нескольких… — Охнула Эроунд сразу же погружаясь обратно в мысли. — Но они по природе своей слишком не стабильны, чтобы их можно было успеть заснять до того как они взорвутся. Нужно было очень постараться. — Прокомментировал кто-то из толпы. — Думаете, это шутка? — Переводя взгляд на Уайта, выдавила директор, чувствовалось, внешнее спокойствие ей стоило больших усилий. — Вряд ли. Но если и так, то надеюсь этому весельчаку недолго осталось. И, тем не менее, аномалия все ещё существует. Не удерживаемая ничем. Я считаю это экспериментом. Сперва, в нем использовали людей в качестве подопытных кроликов, после, перешли к начинающим магам, и теперь это только вопрос времени, когда нападут уже на сильную особь. — Что вы хотите этим сказать? — Только то, что теперь никто не может чувствовать себя в безопасности. — Ответил за Роба голос. На сей раз он был резким и довольно грубым. — И кстати о ней, мисс Рид, вы знаете, где сейчас ваши ученики? Нет? Быть может деканат в курсе? Профессора Дефенс, Идеафол, Тайлес? Настало нелегкое молчание, голос будто издевался над ними, смеялся. Уайт стал сомневаться на счет того, кто говорит с ними, решил выяснить свою догадку. Спокойно ответив ему, мужчина добился желаемого. — Да. — А-а, мистер Уайт. Куда же без вас, всезнающий мистер Уайт, и так. Да, профессор Уайт? Да!? Это окончательный ваш ответ? — Определенно. — Вы так уверены в этом? Да?! Так где. Ваши. Ученики. Сейчас. Мистер Уайт? «Шляпник. Только он никогда не мог говорить нормально, и удержать себя от дешевых шоу и подобных выходок. Вот уж о ком действительно можно было сказать – сумасшедший». Профессор выпрямился, встав сделал шаг к разбушевавшейся голограмме, на что та довольно ласково отозвалась. — Что, кошечка язычок защемила, Робби? «Мы могли бы ещё долго обмениваться любезностями, но одна только мысль о том, что мне придется терпеть тебя столь долго раздражает...» Роб попытался взять себя в руки, крепче сжав кулаки. — Если вы хотите сообщить нам что-либо - говорите, или не мешайте проводить собрание. — Но ведь ты же всё знаешь. — Напомнила голограмма. — Или ты солгал? Хмх. Все в свое время, Робби, все в свое время. Скоро. Но я бы, обратил внимание на то, что имеется, а не то чего нет, пока и этого не стало. После этих слов она распалась. Стулья начали исчезать, магия, окутывающая их начала испарятся. Отойдя от случившегося, маги начали перешептываться, обсуждать ситуацию. Почувствовав на себе взгляд директора, Уайт нахмурился, ему совсем не хотелось отвечать за выходки бывших сослуживцев, но тут же нацепив маску безразличия, Роб обернулся. — Что ж господа, — Привлекла к себе внимание мисс Рид. — В свете этих событий с сегодняшнего дня на всей территории университета и местности прилегающей к нему объявляется комендантский час. — Мы сейчас же займемся досками объявлений. — Мадам Эроунд кратко поклонилась и вышла вместе с преподавателями младших курсов. — Я займусь озвучкой, сразу, как только получу информацию от мадам Эроунд. — Поддержав затею сестры Вилд тоже удалился. — Начну подготавливать письма для отправки родителям. Профессор МакПлэн поможет задействовать всех имеющихся птиц, животных и технику для их доставки. — Хорошо. В любом случае я жду вас самое большее через полчаса у двери лазарета, Риэс. — Кивнула остроухому женщина. Вскоре в зале остались только директор Рид, деканы Дефенс, Тайлес и сам Уайт. — Похоже, самое время навестить Джерри. Я вас жду, господа, встретимся на месте. К удивлению профессора, с него никто ничего не спросил, однако он знал, это ещё ничего не значит. Уходя Тайлес шепнула ему, что посланная ей птица нашла адресата, и он уже прибыл. Чему Роб был очень рад, по крайней мере, теперь он точно мог сказать, все его подопечные находятся в университете. «Что ж, мистер Роджерс, с новым учебным годом» пронеслась мысль в голове. Не теряя времени Роб направился в больничное крыло. *** Том первый: «… а врагов ещё ближе». Глава первая: Новые неприятности, старые друзья. — Ма-акс! Ма-а-акс! По коридору несется рыжеволосый парень, спотыкаясь, врезаясь во все углы, но ни в коем случае не сбавляя темпа. За ним следом, такая же, только значительно выше, разъяренная девушка с журналом в твердом переплете. — Макс! Куда ты?!Сто-ой! – Коротышка резко остановился, от чего девушка пробежала вперед пару метров. — A la guerre comme à la guerre. Я по делам. Бросил юноша, скрываясь за углом, оставляя запыхавшуюся бегунью позади. Забежав на третий этаж Макс увидел на стене светящуюся доску для объявлений, на которой крупными буквами гласило: «Нововведения». Рыжий мельком взглянул на написанное, что-то отметил для себя, и устремился дальше, в глубь темного коридора. — Сейчас там никого быть не должно... Вздохнул паренек и распахнув дверь прошел в прохладное белое помещение больничного крыла. Пройдя несколько кроватей вперед он нашел кого искал. Радостно визжа Макс рванул с места, почти влетел на койку, где лежал человек. — Жив! От такого вопля доселе дремлющий, почти заработал инфаркт, сдавленно прохрипел. — Жив? Макс!? Тот согласно затряс головой, крепко сжимая приятеля в объятьях. — Джерри… ты жив! Черт тебя задери… жив… — Рыжик захлебнулся радостью созерцая целого, но вредимого, друга. — Не вполне жив… Ещё более сдавленно прошептал он. Похлопав друга по плечу затёкшей рукой, добавил. — Ты задушишь меня, Макс. — Прости… — Потупился, выпуская того из объятий — я так рад… я думал… а вы, вы что, обиделись на меня? — Кто это «вы»? Мне не с чего обижаться на тебя. А что значит «жив», кто-то сомневался? — Конечно нет, я не сомневался! Какое-то осепенение — Наигранно коверкая произнес он. — тебя не возьмет. Жив… ну, я искал тебя, много звонил, но ты ни разу не ответил. Я даже домой заходил! Один раз мне сказали, ты отсутствуешь. Я ждал, но не дождался в итоге. — Почему ты не спросил у остальных? — В этом проблема, они тоже пропали, и, мне кажется, всё началось с той вечеринки… — Я бы сказал – попойки. И не самой лучшей, выпивка меня совсем не впечатлила. — Качество, или количество — Ухмыльнувшись протянул эльф. — И то, и другое. Наигранно гневно пробормотал Джерри хотя сам еле скрывал улыбку от воспоминания, а друг только звонко хихикнув под яростным взглядом Роджерса продолжил улыбаться. — Сколько мы заказали!? А спустя сколько кружек начали хмелеть!? Впрочем, последняя меня, наверное, добила. Я не помню, что было после того, как ты ушел. — А… а я надеялся узнать, как вы время провели. И, Джерри, что с тобой случилось? — Рыжик вдруг заметил, что его друг, мягко говоря, в помятом состоянии. — Где ты был целый месяц? — Где был… это, хороший вопрос… я… Вновь попытался напрячь память, но раскалывающаяся голова дала о себе знать «я... почему я сказал "остальные"? Остальные... кто? Остальные... сколько... нас было? Макс и я, а ещё? Ещё...». — Больно... не знаю. Кажется, я потерял память… черт. — Может тогда… За дверью больничного крыла послышались чьи-то громкие, тяжелые, быстрые шаги, что-то большое и очень быстро приближалось к ним. — Отошел от него, и без резких движений. Раздался громкий, уверенный голос из начала палаты, а затем тяжелая больничная дверь захлопнулась. Кто-то прошел к ним, из глубины помещения. — Ты!? — Ошарашенно подскочил кроха. — Отойди от него. Джерри, ты в порядке? Друг расфокусированным, непонимающим взглядом смотрел на очертания эльфа и второго объекта. Голос казался очень знакомым, но он не смог понять кто это. — Да что с тобой такое! Ты головой ударился? Ни куда я не отойду. — Что происходит? — Поинтересовался парень у странного пятна, минуту назад бывшего Максом. — Хорошо… — Судя по движению второго, большого черного пятна, новый собеседник что-то вытащил из-за пояса — Проявись! Выкрикнуло оно и вероятно, что-то бросило в рыжего. Клякса резко отстранилась, будто касаясь огня, сразу же понеслась прочь из палаты. — Не трогай меня! Кто ты? Что с Максом!? Чернота нависала над ним как туча. В этот момент стало уже не до шуток. Джерри дернул пристегнутой рукой наотмашь, и не попал. Казалась сейчас эта тьма поглотит его, но вместо этого… что-то тёплое и шершавое коснулось лба. Зрение понемногу начало возвращаться, вместе с ним появился покой. — Здравствуй, Джерард. — Ты… — В памяти проснулся знакомый раннее образ. Перед Джерри стоит высокий коренастый парень в чёрной накидке с мехом. У него сероватого оттенка кожа, короткие пепельные волосы, тёмные, почти как безлунная ночь, глаза, заострённые уши и два небольших клычка выпирают из под нижней губы. Отдалённо парень смахивает на высшего эльфа. Но габариты, тон кожи и сами клыки портят этот созданный образ. — Дарквуд? — Удивлённо позвал его Джерри. — Михаэль? Точно! Что за черт, почему ты… — Это был не Макс. — Прервал вопросы товарища высокий юноша в черном. — Существо, что притворилось Максом, затуманило тебе глаза. Я рассеял магию. — Ты… что!? В смысле это был не он? Ничего меня не туманило, ты пришел и… и это случилось… может это ты, непонятное существо что «затуманило мне глаза»? Устало вздохнув, новый собеседник сел на койку напротив, потирая переносицу добавил. — Мешок рядом с тобой, можешь взглянуть и определить сам что это. Я не враг тебе. Я настоящий Михаэль. Настоящий Бьёрн Дарквуд. Мы вели студгазету в прошлом году, прошу, напряги память, у нас мало времени. — Я никуда не спешу. — Развел руками Джерард, указывая, что пристегнут к кровати ремнями. — Хорошо… давай договоримся, я всё объясню. — Неужели? — Не сейчас. Не время сейчас. — А по-моему, очень даже кстати, будет объяснится прямо сейчас черт возьми! — Сорвался на крик и собеседнику пришлось закрыть его рот ладонью. — У стен есть уши. Я чувствую чье-то присутствие. Не могу сказать большего. — Бьёрн убрал руку ото рта. — Просто поверь, я не враг. Ты должен вспомнить что случилось тогда, в баре, ты нам нужен. За дверью снова послышались шаги… юноша обернулся на неё, затем на открытое окно, и лежащего напротив. — Я поставил на кон своё будущее в этом заведении и в этом мире, если что-то пойдет не так. И всё же я здесь. Надеюсь, ты сделаешь верный выбор. Забрав раннее брошенный мешочек, Михаэль прошел за ширму, к распахнутому окну. Белое полотно загородило обзор, парень не смог разглядеть что происходит за ним, но что-то в действиях Макса, и словах этого мрачного парня настораживало его. *** Тёмные силуэты, еле освещаемые пламенем ламп, расплывались в отражении на стекле. Уайт поднес фонарь, будто пытаясь разглядеть что-то через пелену дождя. Чья-то рука коснулась его плеча, и тот зашептал. — Ты видела его? — Нет. Но я знаю, он получил птицу. Она вернулась без ответа. — Тц… — Распахнул окно. — тут за версту несёт мокрой псиной. Пламя в лампе рвано колыхалось на сквозняке, сквозь пелену дождя даже соседнее здание было едва различимо, но чувство будто что-то наблюдает за ними со стороны лишь нарастало. — Ах, этот сладкий аромат раздора… — Послышался голос неподалеку. — люблю бурю. Неприятности срывают с «людей» и «чудовищ» маски. — Риэс. — Задерживаешься. — Равнодушно констатировал Роб. — Заходил поторопить вашего горячо любимого друга. Но… похоже я всё равно оказался здесь раньше него. — Как дети малые. — Ещё голос, на этот раз женский. — Глядя на вас мне кажется, что Джесс не выходит замуж, а усыновляет ребёнка. Острые уши полуэльфа запылали от замечания, и всё же, ему было очень смешно. Роб зло зыркнул на остроухого коллегу, тот лишь улыбнувшись развел руками. Тайлес поспешно отвернулась, скрывая свою улыбку в тёмной прохладе коридора. К ним, на тусклый свет лампы, вышла мисс Рид. — Дефенс не смог подойти. Мы можем начать без него. — Начать без лекаря? — Эта идея удивила Риэса не меньше остальных, и всё же, время подошло к концу, декан не пришел. — Да, у нас гости. Они наверняка знают, что мы делаем, может даже о чем говорим. Мы потратили уже достаточно времени на сборы. Вы знаете, что делать. — Директор прошла к двери лазарета. —Удачи. — Бросил остроухий натягивая капюшон, перелез в распахнутое раннее окно. Профессор подал плащ Джессике, слегка сжал её ладонь в своей. Девушка кивнула, отстранилась, на ходу надевая его. Тёмные, пронизанные ветром, пламенем, и «ароматом раздора» помещения уже ждали её в своих объятиях. Мужчина потерял её из виду, перестал слышать шаги. За его спиной скрипнула дверь лазарета. Если бы в этот момент профессор посмотрел в окно… в тот густой туман за пеленой дождя. В лазарете было светло, в отличие от коридоров, он освещался иначе. Светлые стены, такие же светлые потолки, белые ширмы, делящие его на отсеки. Помещение казалось пустым, сестра, работающая здесь, ещё не вернулась из теплицы. Джерри напрягся, он слышал звуки, голоса, слышал, как распахнулась, а затем со скрипом закрылась дверь. И то, как по пустой комнате разлетается стук каблуков. «Интересно, Михаэль уже ушел?». — Мм… сестра? Сестра? Промычал он, делая вид, будто только очнулся. Из-за угла показалась мисс Рид, он облегченно выдохнул. — Здравствуйте. — Здравствуй Джерри. Как самочувствие? — Ощущения как будто не спал целую вечность… всё в порядке, только тело затекло. Простите за беспокойство. — Очень хорошо. Однако, ещё рано для выписки. Ты останешься здесь на несколько дней под наблюдением медсестры, пока не поправишься. Окинула его оценивающим взглядом, в нем явно читалось что всё это ей не нравится. — Я не могу не спросить, Джерард, что произошло? — Что произошло…? — Машинально повторил. — Да, я знаю, это был Уайт. Но… — Делая руками жест, указывающий на всё это «безобразие». — это всё, уже было, до того, как профессор использовал на тебе заклинание. Ты ничего не хочешь мне рассказать? В комнате повисла пауза, мальчишка непонимающе глядел куда-то сквозь неё. Встреча с настороженным взглядом женщины, заставило его отвести взгляд. Наконец он ответил. — Нет. Я бы и сам хотел знать, но не помню. — Всё тот же пристальный взгляд, словно распознающий ложь или правду. — Может это к лучшему, я ужасно выгляжу, вряд ли это было что-то приятное. — Если вспомнишь, сразу дай об этом знать, мне, или деканам. Тот согласно кивнул. Ложь. Мисс Рид глянула на его кровать, на койку напротив. — К тебе уже заглядывали друзья? — Нет. — Быстро ответил мальчишка. Ложь. — Не бойся, это не преступление. Твои друзья беспокоятся о тебе, это понятно. Кто это был? — Я… — Нервно сглотнул. — я не знаю. Когда я очнулся, слышал, как сестра выходила. Потом, провалился в сон видимо… проснулся только, когда вы вошли. Ложь. Губы женщины сложились в неприятную усмешку. — Хорошо. Что ты помнишь, последнее, кроме этого дня? — Мы с друзьями отмечали день рождения Райза… «Ра... Райз? Странно, имя знакомое, но… от чего-то лица не помню. Неважно... главное не ляпнуть лишнего сейчас» шорох, из-за ширмы напротив койки. «Это ведь, не то, что я думаю?» казалось Джерри стал заметно бледнеть, хотя и так выглядел как простыня. Резко поднял глаза чтоб увидеть, чем занята мисс Рид слушая его ответы, встретился с её взглядом. Это были глаза хищной зелёной змеи. — Ох, и давно это окно открыто? Тебя продует, дорогой. Удивительно ласково отозвалась она, продолжая смотреть в глаза своей «жертве». Женщина сделала шаг в сторону ширмы, за которой, возможно всё ещё был Михаэль… тело предательски дрогнуло, юноша подался вперед, пытаясь предотвратить неизбежное. — Не закрывайте! — Почти выкрикнул. По счастливому стечению обстоятельств из-за этого вопля в палату заглянул Риэс, полуэльф стучал в окно рядом с Джерри. — Что случилось? Женщина уже не выглядела устрашающе, мисс Рид обеспокоенно подлетела к окну, в импульсивном порыве, оставила ширму в покое. — В чем дело? — Я слышал крик. — А… — Облегченно. — ничего страшного, Джерард протестует чтобы окно не закрывали. — Понятно. — Кивнул. — На северной стороне ограды что-то есть. Тайлес так же нашла следы, с другой стороны больничного крыла, на лестнице. Про Уайта не знаю. Мне нужна помощь. — Дефенс ещё не пришел? «О чем они? Дефенс!? М-мой декан… не пришел?» мальчишка ошарашенно глядел на них пытаясь понять о чем они говорят, что происходит вообще. — Нет. И ещё, начинаю подозревать, это не обычный дождь. Всё смешивается в нём, я боюсь упустить след, если уйду на осмотр ограды. — Ладно. Эльф кивнул, директор закрыла окно. Женщина тот час направилась прочь, к выходу, оставляя перепуганного подростка. Тот едва слышно, облегченно выдохнул. — Отдыхай пока. И передавай привет своему другу за ширмой. *** Уайт осматривал подходы к лазарету, когда дверь вдруг отворилась. Мужчина не придал этому особого значения, равнодушно продолжил заниматься тем же чем раньше. — Посиди с ним. — Уже почти забегая за угол бросила женщина. — Хорош… — Машинально. — стоп, что? Я, с ним?! Возмущение остался без внимания. Роб потер висок, он уже чувствовал, как начинает болеть голова. Факультет Эгиды вообще был его личным адом на земле, но особенно, тот его представитель, что находился сейчас внутри лазарета. Профессор взглянул ещё раз в окно, на подоконнике всё так же стоит фонарь, робкий огонёк в нём всё же не потух, несмотря на сильный ветер. Хотелось закурить, или выпить чашку вкусного кофе в приятной компании, посидеть у камина, в этот дождливый день, «один спокойный день… н-да, оно было бы слишком хорошо для меня». В место этого… — Роджерс… Фамилия Джерарда - первое, что он сказал пройдя в лазарет и устраиваясь на кресле в приёмной. Более неё тот вниманием юношу не наградил. «Профессор...» нахмурился парень. Да, его голос можно было бы узнать из тысячи, голос этого вредного "старика", как называл его один из друзей Джерарда. Только Уайт с таким пренебрежением, будто это нечто оскорбительное, произносил его фамилию. Мальчишка лежал в раздумьях, поглядывая на ремни, пытаясь определить, где тот находится. «Да кто придумал такую дурную планировку, ничего же не видно!» злится. Наконец из-за ограждения выглянул Михаэль, неодобрительно покачал головой, жестом указав в сторону выхода. Роджерс лихорадочно заметался, задергался, он хотел, но не мог ничего сказать, голос сразу выдал бы присутствие товарища. — Что, твою… Мерлин… не ясного в фразах: «Не приближайся». «Не мешай расследованию»? — Процедил от куда-то из недр мужчина. — Ещё и под дождь попал. Я говорил, тебе нельзя мокнуть, запах выдает твоё присутствие с потрохами. — Я получил ваше письмо. — Выходя в приёмную подтвердил Бьёрн. — И сделал всё по-своему. Браво, молодец. Сейчас три взрослых человека по твоей милости совершают пешую прогулку вдоль забора, под проливным дождем, когда следы надо было бы искать здесь. — Вы могли сказать им. — Констатировал. Уайт зло цыкнул, тот правда мог бы, однако не стал. — Поговорим о том, кто чего мог сделать в другом месте. Кто-то спугнул нашего гостя, мы собрались… его «поприветствовать», но кое-кто оприходовал его фосфором. Кто бы это мог быть? Джерри вслушивался в их голоса, доносящиеся с другого конца лазарета, «фосфор! Так вот что было в мешочке. Странно, почему же тогда Макс убежал». Краем глаза подросток увидел черную тень на окне, то был как будто сгусток тьмы… изо всех сил подросток пытается отвести взгляд, не замечать, но любопытство победило инстинкт самосохранения. В тот момент... «тьма» посмотрела на него. Странное существо напоминало гигантского жука, из его бесформенного тела начали появляться отростки, Джерард был готов поклясться, он слышит скрежет когтей по стеклу, но ведь у существа их нет! Видимо поняв — расцарапать преграду не удастся, оно начало молотить по раме. Оно било с таким остервенением, что в комнате стоял гул, стены содрогнулись, койка, и мальчишка вместе с ней подпрыгнули. Что-то чёрное, как пепел, сыплется с потолка. Подросток зажмурился «да почему?! Почему они не слышат этот кошмар?!» мысли путаются, Джерард не понимает почему никто не идет сюда, никто не пытается отвязать его или хотя бы изгнать монстра. Внезапно всё успокоилось, нет ни шума, ни тряски... Открыв глаза, тот обнаружил, руки больше не скованы. Он лежит на своей кровати, дома… бардак кругом, всё как обычно. Вот только монстр никуда не исчез. Парень увидел, как последним ударом существо вынесло стекло. Острые как лезвия чёрные колья бросились к нему. «Мкх?!» страх. Резкий пронзительный крик, звук удара о железо, разнёсся по помещению. Острой болью отозвалась левая рука, паренёк отключился. Со стороны послышались приближающиеся шаги, обеспокоенные голоса Бьёрна и Уайта.