Они убили Марлен

С нашего приезда в Ваканду прошло чуть больше недели. Я официально могла заявить, что начала чувствовать себя в своей тарелке. У меня были здесь возможности, сила, время, право слова. Это место больше не казалось мне безумной тюрьмой, потому что я была безумнее. Несколько дней назад обнаружили тело бедной Аззарии. В левом крыле здания выбило пробки, и специалистам пришлось залезть в провода. Каким же сюрпризом для них стало мёртвое, разящее смрадом тело! Конечно, об этом пару раз сказали в новостях, откуда все и узнали о произошедшем, но на этом всё. Самым приятным в сложившейся ситуации стало то, что я не дала ни единого повода подозревать меня. Потому в моём пребывании в центре ничего не поменялось. Кстати, говоря о смерти… Выяснилось нечто практически невероятное. Как я поняла, для местных жителей почти не удивительное, но лично для меня из ряда вон выходящее. Я узнала, что не так давно король Т’Чалла погиб. Не знаю, как, но умелые люди воскресили его. Конечно, может, это всё преувеличено, но после того, с чем я столкнулась лично, вовсе не удивилась бы и этому. Зато новость объяснила скрытное поведение Шури. Итак, я сидела за завтраком в столовой центра по восстановлению здоровья. Пациентов было мало, тишину нарушал лёгкий гул голосов, звон столовых приборов и чириканье птиц, расположившихся возле открытых окон. Солнце светило как всегда ярко, освещая всё помещение. Косые лучи, пробравшиеся через жалюзи соседнего столика, отбрасывали длинные жёлтые полосы на страницы книги. Я медленно поглощала свежие фрукты, читала «Преступление и наказание» и отбивала нервный ритм ногой. Я точно знала, что это не осталось незамеченным. Помимо меня за столом сидел Баки, который только-только разобрался со своим плотным завтраком — он съел две яичницы с беконом, початок кукурузы и что-то вроде куска национального пирога, и теперь медленно поедал спелые сливы, недавно сорванные с дерева. Параллельно он наблюдал за мной. Наверняка это профессиональная привычка. Не так давно, точнее, на следующий день после чудовищного убийства молодой студентки и жительницы Ваканды, мы взяли в привычку вместе принимать пищу. Это было весьма удобно и ненавязчиво! В последнее время только за столом мы и виделись. У Барнса было куда более насыщенным расписание дня, которое способствовало его восстановлению. Я же без зазрений совести ходила на сеансы Шейлы, пропуская остальные пункты расписания. Стоит отметить и то, что мы привыкли к друг другу. Недавно я в полной мере осознала, что приехали мы сюда вместе, а не порознь. Даже наша нелогичная доктор отметила, что мы нашли общий язык. В любом случае, я не уделяла этому больше времени, чем требовалось. Просто была довольна тем, что у меня есть возможность проводить время за бессмысленной болтовнёй. — Давай уже, — вдруг раздался голос Барнса. — Тебе явно есть, что сказать. Повторять мне было не нужно. Я улыбнулась, но сразу спрятала возникшую улыбку, поднимая голову. Шумно захлопнув книгу, отложила её в сторону. Барнс пристально смотрел на меня. Он был готов выслушать очередное мнение о прочитанном мной тексте. — Достоевский. «Преступление и наказание». Всё ещё мучаю эту книжку. Сразу отмечу, в который раз убедилась в том, что в переводе она куда скучнее и преснее, — начала я. — Но даже это не помешало снова возненавидеть Раскольникова. Ты ведь помнишь его, верно? Помнишь, что он убил двух старух чуть ли не в начале? Киваешь — значит, помнишь. Клянусь, я прошла достаточно, чтобы взбеситься, ведь ни на строчку он не переставал ужасаться и грустить из-за содеянного! Я развела руками, демонстрируя что-то вроде разочарования. После оперлась руками на стол, наклоняясь вперёд. — Он всё страдает и страдает, болеет и болеет, боится и боится… Да за такое он точно в рай попадёт! Нет, серьёзно. Это слишком нудная и продолжительная реакция. У меня просто не получается перенести эти эмоции на себя. Как можно так долго убиваться? Не стало их — и не стало! С твоей помощью или не с твоей… и что? Всё равно мы все когда-то умрём, — закатила глаза я. — Конечно, кроме тебя, старик, ты будешь вечным. — Эмоционально, — заметил Барнс, задумчиво сводя брови. — А то! — Я думаю, это вполне нормальная реакция здорового на голову человека. Он впервые убил кого-то и не был к этому психологически готов. Страх, отвращение и боль — самая нормальная реакция. Я захотела возразить и спросить, неужто к этому можно быть психологически готовым, но ответ сам пришёл ко мне. Можно, да ещё как. Если мне прямо сейчас дадут автомат и скажут пристрелить того миловидного мужчину за соседним столиком, я даже возражать не буду! Не знаю, хорошо это или плохо. Баки стал немного мрачнее прежнего. Я явно выбрала не тот вопрос для обсуждения. Странно обсуждать реакцию на убийство с человеком, который пытается забыть обо всех людях, чьи жизни он прервал. Я глотнула уже остывший чай. — Как думаешь, в Нью-Йорке всё наладилось? Мне показалось, взгляд Стива был весьма неоднозначен. Джеймс говорил о разговоре недельной давности. — Ты о его сочувствующем взгляде, который мог означать либо «Простите, но здесь всё, как и раньше, дерьмово» либо «Простите, но ваша доктор против, чтобы я сообщал вам даже такие хорошие новости. Они ведь связаны с внешним миром!» — передразнила я деловитый бас Стивена. — Да, — кивнул Баки, сдерживая ухмылку. — Меня это не особо заботит. Но, думаю, вряд ли бы он звонил нам с плохими новостями. Синдром защитника и спасателя, сам знаешь, — ответила я. — Ты всё ещё считаешь часть людей своими врагами. Пора принять нейтралитет, — посоветовал Барнс. — Я давно приняла нейтралитет, Бак! У меня нет времени гневаться, и моя голова занята куда более интересными мыслями. Я потянулась за кружкой чая, как вдруг сзади послышался громкий хлопок дверей. Обернувшись, я увидела группу из шести амазонок, каждая из которых торопливо осматривала помещение. И когда одна из них встретилась со мной взглядами, крикнула что-то на своём языке. Все как по команде двинулись к нашему столу. Неужели догадались? Я решила, что предпринимать хоть что-то будет бесполезно. К тому же, зачем мне это? Я не боюсь выговоров, физического насилия и обвинений. С каждым днём я всё чётче осознавала свои возможности, что здорово укрепляло веру в себя. Да и было бы совсем странно отлынивать от ответственности за то, что действительно было сделано мной. Две женщины ловко заломили мне руки, начиная тянуть на себя. Одна из них схватила меня за волосы и приложила лицом о стол. Это произошло столь быстро, что я не почувствовала боли. Когда она снова потянула меня на себя, я поняла, что кровь обильно течёт по губам и подбородку. Барнс поднялся со своего места, но одна из амазонок толкнула его обратно на стул. Он мог бы разобраться с ней в два счёта, но почему-то решил не делать этого. Оно и лучше, мне не нужно его геройство. — Что происходит? Марлен? — вопросил Баки, обращаясь ко всем сразу. Ни я, ни амазонки не проронили и слова. Женщины, пришедшие по мою душу, не были настроены на разговоры, а я не знала, как кратко описать Барнсу произошедшее. Меня рывком подняли со стула, торопливо уводя из столовой. Джеймс решил преследовать нас, но двери закрыли прямо перед его носом. Пока он пытался понять, что стряслось, я точно знала, за что со мной обошлись так нелюбезно. В кратчайшие сроки меня доставили в место, где мне не приходилось бывать раньше. По обычным серым коридорам меня привели в комнату, похожую на ту, в которых проводят допросы. Приказав сесть на стул, пристегнули наручниками к столу. В него была встроена специальная железная пластина, к которой были припаяны цепи наручников. Больше не взглянув на меня, амазонки ушли. Я осталась одна и принялась рассматривать эту комнату. Нет окон, псевдозеркал, видеокамер. Только глянцевые белые стены, стол в центре и два стула, стоящие друг напротив друга. Значит, сейчас за мной никто никак не наблюдал, и я могла делать, что угодно. Могла бы предпринять попытку бегства, ведь Служители наверняка бы справились с цепями, но я не делала этого. Кто-то так быстро вышел на меня, что я невольно заинтересовалась тем, что же будет дальше. Через какое-то время в комнату вошёл мужчина в тёмно-синем костюме. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. Он посмотрел на меня серьёзно, с презрением и осуждением. И так всегда! Стоит мне провиниться, как все смотрят на меня, как на врага народа. Положив передо мной две салфетки, он сел напротив. — Мисс Кален, доброе утро, моё имя Чико, и я — член следственного комитета. У нас есть ряд вопросов, на которые вам придётся ответить. — И они определённо связаны с убийством местной студентки. У меня добрая душа, а потому я сразу облегчу вам работу. Да, я её убила. Перейдём к вопросам поинтереснее? Следователь вскинул брови. Видимо, он не был в курсе, что убийцы могут так просто сознаться в том, что сделали. Пока он торопливо доставал записную книжку, я умудрилась взять одну из салфеток и вытереть кровь с лица. Хотя, скорее всего, я просто размазала её. — Хотя нет! Я задам вопрос первой. Что меня выдало? Или дело в том, что я белая и приехала вместе с больным на голову мужчиной? — У нас были основания полагать, что вы виновны в преступлении. Жертва потеряла большое количество крови. Ваш лечащий врач предоставил бумаги, в которых говорилось, что вы признались в употреблении человеческой крови. С каким же лицом он это говорил! Мне уже стало скучно. Могли бы прислать мне парня покрепче. — Она мне не врач. Я просто хожу болтать с ней, чтобы ко мне не было претензий, — закатила глаза я. — Так, мы с вами пропускаем вопросы про то, где я была в это время и всякое такое. Что дальше? — Мне нужно знать, как вы убили жертву, почему выбрали именно её и с какой целью, — объяснил Чико. Я прочистила горло. Поставив локти на стол, положила лицо в ладони и улыбнулась настолько дружелюбно, насколько могла. — Я разбила кружку. Почти что случайно. В этом виноваты голоса в голове. Из-за них у меня началась жуткая мигрень, и я просто не ожидала этого. После они сказали мне, что голодны. Им нужна кровь, если я хочу, чтобы они остались моими верными слугами. А они нужны мне, иначе какой в них смысл? Только бессмысленная непрерывная болтовня, — спокойно начала я, наклоняя голову вбок. — Они заставили меня испытать смертельную жажду. Я не хотела мучиться и расстраивать своих Служителей. Ну, зачем мне это? Согласитесь, явно не в моих интересах. Тогда я взяла осколок кружки и выбралась через балкон. — Правильно ли я понимаю, что вы смогли выбраться с десятого этажа? — Абсолютно. Я спрыгнула. — Просто спрыгнули? — Ну да, а что в этом такого? — усмехнулась я, искренне не понимая его растерянности. — Дальше Служители сами выбрали жертву. Лично мне было всё равно, кто это будет. Я подошла к ней, показала, что приятнее и лучше человека, нежели я, не существует, попросила показать, где ближайший супермаркет, и затащила в безлюдное место. Сделайте лицо попроще! Здесь начинается самое интересное! Она сопротивлялась. Пыталась кричать, но я человек быстрый и опытный. К тому же, мной двигали Служители, а так всё становится ещё проще. Итак, я ударила её головой о стену, а потом проткнула сонную артерию осколком. — Почему вы не проткнули её сразу? — Отличный вопрос! Думаю, потому, что не до конца имела представление, откуда вытечет больше крови и откуда удобнее пить. Нужно было посоветоваться с голосами. — Как вы пили её кровь? — Прямиком из раны. Она была свежей и тёплой. Уверена, вы осуждаете меня, потому что не делали того же. Возможно, вам бы даже понравилось. В первый раз всегда странно и волнительно, а во второй уже проще. — Вы делали это ранее? — Конечно. Но не стоит беспокоиться, это было за пределами вашей страны. — Мисс Каллен, вы говорите об этом очень спокойно и во всех подробностях. Скажите, у вас нет чувства вины или сожаления? — Сожаления? — усмехнулась я, откидываясь на спинку стула. — Мне не о чём жалеть, потому что я делала то, что должна была. И я отлично справилась со своей задачей. У вас есть ещё вопросы? Я устала от этой скучной беседы. — Пожалуй, нет. Спасибо за разговор и признание, — сказал мужчина, протягивая мне листок бумаги и ручку. — Пожалуйста, напишите здесь всё то, что описали мне. Позже я или другой представитель органов безопасности заберут её и отведут вас в постановленное место. На этом визит Чико был окончен. Я снова осталась одна. Чутьё подсказывало мне, что нет смысла бояться и волноваться. Маловероятно, что они решат засадить меня в местную тюрьму. Это было бы логичнее всего, но я сильно сомневалась в таком исходе. Разговор об убийстве разбудил во мне чувство экстаза. Я воспроизводила каждое своё действие в голове, и это оказалось довольно занимательно! Я могла бы думать об этом снова и снова, прокручивая сцену за сценой, но ко мне пришёл очередной посетитель. Подняв глаза, я увидела Шейлу. Она выглядела очень недовольной, но её эмоции не были моей заботой. — У меня мало времени, и я здесь на правах лечащего врача. Хорошие новости, Марлен, тебе точно не грозит тюрьма, — сухо сообщила женщина, присаживаясь на стул, где недавно был потрясённый Чико. — Мои заключения и беседа со следователем подтвердили твою психопатию. Это значит, что… — Я не психопат, — протянула я, качая головой и смотря на женщину, как на чокнутую. — Психопат не только тот, кто творит безумства, которые, кстати, присутствуют в твоей жизни, но и обыкновенный бессердечный хам, грубый человек, неспособный сопереживать и раскаиваться. Я раскрыла рот в немом возмущении. Если я не ослышалась, она только что обвинила меня в отсутствии сердца! У кого-кого, а у меня оно точно было на месте! И от гнева билось так сильно, что я чувствовала его физически. — Ты замечала, как общаешься с людьми? Например, как разговаривала с Баки? Твой резкий тон — уже как форма жизни. И ты не чувствуешь ответственности за сказанные слова. Наверняка не чувствуешь и вины. Следователь отметил это при разговоре со мной и совершенно меня не удивил. Я давно задумывалась именно об этом синдроме. Сейчас мои опасения подтвердились. Вспомни, с каким радушием ты рассказывала о том, что сделало тебя такой. Уверена, со следователем ты говорила так же, — рассказала Шейла. От моей былой улыбки не осталось ни следа. Меня снова обвиняли в самом настоящем безумии. Порой мне нравилось считать, что это так, но никогда об этом говорят, как о диагнозе. В других обстоятельствах это стало бы неплохим комплиментом. Но сейчас… сейчас мне показалось, что эта прямолинейность и чистая правда, которую я прекрасно чувствовала, разбивали меня. — Мне искренне жаль, что всё именно так. Но сейчас мы можем вынести из этого плюс. По местным законам тебя не могут посадить в тюрьму. Скорее, отправят в специализированное заведение, где продолжат работать с твоей проблемой, — объяснила доктор. — У нас есть ещё несколько минут, я сказала всё, что от меня требовалось. Но я не хочу тратить твоё и своё время впустую. Шейла поднялась со своего места, отходя к двери и открывая её. Отойдя в сторону, она впустила Баки. Это более чем удивило меня! Уверена, его здесь быть не должно. Но, поскольку никто не возражал, включая принципиальную Шейлу, я промолчала. Женщина попрощалась и вышла из комнаты, оставляя нас вдвоём. Какое-то время он стоял около двери, разглядывая меня. В его блестящих глазах читалась некая грусть и усталость, но в остальном он старался оставаться нейтральным. Я устало прикрыла глаза, издавая глухой смешок. — Осуждаешь меня? Разочарован? — догадалась я, поджимая губы. — Нет. — Шутишь. — Нет. Я открыла глаза, вопросительно смотря на Барнса. Наконец он сдвинулся с места и подошёл к стулу. Вот же несчастный предмет мебели! Наверняка он каждый день сталкивается с огромным количеством задниц. — Не так давно ты сказала, что у меня нет права осуждать тебя, потому что я ничем не лучше. Ты была права. Поэтому я не испытываю ничего такого. Думаю, не испытывал бы и без этих слов, — произнёс Баки. Это звучало необычно. Он был спокоен и искренен. Но что-то тревожило меня. Может, это что-то было не в нём, а во мне! Идиотство! Сидя перед ним, я ощутила, как сильно провинилась! Причём не перед Аззарией или кем-то ещё, а перед самим Джеймсом. Я маячила перед его носом, делая то, от чего он бежал. А он, не зная об этом, решил, что мы могли бы найти общий язык. И мы ведь смогли! Было бы справедливо и правильно, если бы теперь он предпочёл себе другую компанию. — Тогда почему опять глаза такие? — поинтересовалась я, а губы тронула улыбка. Я всегда обращала внимание на его глаза, но никогда не говорила об этом. — За всё это время ты ничего мне не сказала. О том, что сделала, — ответил Баки. — Мы говорили на миллионы тем, обсуждали ироничную книгу, а ты даже виду не подала. — Я могу быть и хладнокровной. Считаешь, это плохо? Я просто повела себя так, как нужно было. Жаль, что все труды насмарку, — произнесла я. — Мне нужно выбраться отсюда. Конечно, моё мнение об ответственности не поменялось, но я не собиралась проводить несколько лет в месте, полном действительно свихнувшихся людей. — Согласен. Вдруг я замерла. То, что он сказал это, заставило меня впасть в ступор. Как-то слишком просто и… непохоже на него. Находясь здесь, я привыкла слышать нравоучения и «светлые» мысли от Баки, что, кстати, меня искренне восхищало и удивляло. Но его согласие резко контрастировало с новым мировоззрением. Он, само собой, заметил моё замешательство. — Тебе не место в колонии для психически больных людей. Это совсем не то, что тебе нужно. И я думаю над тем, что было бы намного лучше, если бы ты просто уехала из Ваканды. Сейчас не время для лишних скандалов и конфликтов. Я разговаривал с Шури. Она разочарована, но пообещала, что что-нибудь придумает, — сообщил мне Барнс, а я с трудом сдержалась, чтобы не отвесить челюсть. Я в этом бессмысленном заключении не больше двух часов, а этот солдат уже во всём разобрался и придумал решение. Я хотела возразить и задать несколько уточняющих вопросов, потому что, честно признаться, Баки снова сбил меня с толку, но он не дал мне этого сделать. Мужчина положил руку на мою щёку, будто призывая посмотреть на него. Вполне объяснимо, учитывая, что я смотрела на всё ещё белый лист бумаги, стараясь разобраться в путающихся мыслях. Мне начало казаться, что я теряю связь с реальностью. Рука Баки оказалась тёплой и более шершавой, чем я думала. Она сработала как успокоительное. Я послушно подняла взгляд. — Они ставят тебе диагнозы, но я знаю, что его нет, потому что ты абсолютно здорова. Что-то толкает тебя делать то, что ты делаешь и реагировать на всё так, как реагируешь. Нужно лишь найти причину. Вряд ли есть профессионал, который разберётся в этом. Только ты можешь сделать это, если захочешь. А для этого тебе не нужно оставаться здесь, — на удивление спокойно и искренне говорил Джеймс, смотря прямо мне в глаза. Отличный приём. Неосознанно, я положила свою руку поверх его. На секунду подумала, что так её и нужно оставить. Ощущалось что-то неизвестное и странное, что-то, чего я пока не могла объяснить. От этого чего-то я чувствовала умиротворение и поддержку. Пересилив себя, отстранила его руку от лица. — Кто ты такой и куда дел угрюмого хандрящего Джеймса Барнса? — чересчур серьёзно спросила я, но он только лишь улыбнулся. — И поэтому, — подытожил Баки. — Ты должна уехать. — Ты всё время говоришь «ты». Я не понимаю. Нас отправили сюда вместе. Почему не «мы»? Улыбка исчезла с лица собеседника, но в глазах пронеслось что-то наподобие оживления и… восхищения? Признания? Симпатии, в самом нейтральном смысле этого слова? Не успела я разобраться, как эта эмоция сменилась сожалением. К горлу подкатил ком. Я сжала челюсти, не давая наступить осознанию. — Я остаюсь, Марлен, — произнёс он и я ощутила укол паники. Нет, я слишком привыкла к его компании. — Ты ведь знаешь, что мне это нужно. — Для тебя это важнее всего, — эхом отозвалась я. — Да. Поэтому пока что я остаюсь здесь. Пока не стану свободным. Эти слова звучали слишком лично. Я знала, что для него свобода. Свобода от воспоминаний, вины, программы. Да и не сильно Барнс любил распространяться о себе и своих потребностях. На секунду мне стало неуютно, а после даже немного лестно. Дверь открылась. В ней показалась Шейла. Она сказала, что время закончилось. И я отчаянно надеялась, что Баки сделает что-нибудь ещё! Скажет напутствие, пообещает что-то придумать, может, ободряюще похлопает по плечу или коснётся пальцев. Но нет. Наверное, с моей стороны надежда была крайне наивной. Барнс оказывал странное влияние. Он производил впечатление человека, на которого можно переложить все заботы и успокоиться. Но этот мерзавец молча встал и ушёл. Даже не оглянулся. Очень на него похоже. Почти сразу после него пришла Шури. Я даже отдохнуть не успела от постоянных разговоров! Вздохнув, я пообещала себе, что успею отдохнуть позже. Принцесса вошла с двумя амазонками, которых я уже знала. Она не села за стол, осталась стоять у дверей. Вряд ли она боялась, скорее, хотела показать, что моё поведение подорвало её доверие и оскорбило. — Привет, — поздоровалась она. — Привет. — Я буду краткой. Не хочу казаться грубой и высокомерной, но я разочарована. Скорее всего, тебе плевать, но не суть, — вздохнула она. — Барнс просил просто отпустить тебя. Мне даже показалось, что в этом есть что-то логичное и верное. Сейчас я понимаю, что ситуация крайне спорная. Ты хотя бы осознаёшь, что втёрлась к нам в доверие и убила нашего человека? — Я не думала о её принадлежности к какой-либо социальной группе, — сдержанно ответила я. — Хорошо. Мне стоило бы привлечь к этому делу Т’Чаллу, но я не стала. Не обольщайся, Марлен. Не потому, что мы с тобой вроде как подружились и ты мне приятна, как человек. Я даже не знаю, правильно ли делаю, говоря об этом в настоящем времени. Дело в том, что брату совсем не до тебя и твоих проступков. Он сейчас даже не в стране, поэтому я сама во всём разбираюсь, — громко и на эмоциях проговорила Шури. — Но я склоняюсь к тому, что тебя стоит отпустить. Джеймс был прав, говоря, что сейчас просто не то время. Марлен, я даю тебе уйти. Я выделю тебе джет и отправлю в Нью-Йорк. Но я больше никогда не хочу слышать о том, что ты совершила что-нибудь противозаконное или прирезала кого-нибудь. Также, пока я не буду убеждена в том, что ты меня послушала, не советую появляться в моей стране. Я поняла, что это убийство сильно озадачило молодую принцессу. Ей не стоило разгребать это всё самостоятельно. Но оттого, что последнее слово за ней, я чувствовала облегчение, ведь оно однозначно будет в мою пользу. Шури была юна, но невероятно умна. Она говорила со мной, как истинная будущая королева. Неважно, через сколько лет она ей станет, но я точно знала, что это случится. В ней были стержень и чувство уверенности в своих словах. Одна из амазонок стукнула по двери. Та снова открылась, и в неё вошла третья. Она не была вооружена, потому что её руки были и без того заняты. В одной она держала знакомую мне сумку, а во второй — три массивных цепи, на которых сидели мои доберманы. При виде них я словно ощутила глоток свежего воздуха. Соскучилась же я по этим опасным оборванцам! Не хватало лишь человека, который расстегнёт мои наручники. Недолго думая, я резко потянула руки в разные стороны. Служители верно восприняли этот жест, и металлические оковы тут же сломались, со звоном падая на пол. Шури закатила глаза, а я еле сдержала улыбку. Всё-таки по большей части её серьёзность была напыщенной. Не дожидаясь разрешения, я поднялась со своего места и поспешно подошла к псам. Послышался лай и скулёж. Они ещё не забыли, что я их хозяйка. Приняв цепи и сумку, благодарно кивнула присутствующим. — Знаешь, что совершенно удивительно? — спросила Шури. — Просвети. — Ты убила человека, а все всё равно с самого начала были за твоё освобождение. Шейла заполнила всевозможные справки, свидетельствующие о твоём диагнозе, Баки в кратчайшие сроки добился личной встречи со мной, а я прикрываю тебя перед королём и даю уйти, лишь предупреждая. Подумай об этом. Это действительно весьма странно, — задумчиво проговорила принцесса. — Пойдём, я провожу тебя до джета. Пока мы добирались до взлётной площадки, я действительно думала о том, почему всё сложилось именно так. В самом начале я была даже не против ареста. И меня почти что расстроил тот факт, что мой новый товарищ мог разочароваться во мне, но этого не произошло. Кто бы мог подумать! Вместо этого он во второй раз вытащил меня из заключения. Выходит, наши взаимоотношения строятся на постоянной помощи друг другу. Даже забавно. Мне выделили джет небольшого размера. Помимо вооружённого пилота, в нём никого не было, что даже к лучшему. Разумеется, помимо принцессы и её охраны меня никто не провожал. Потому я довольно быстро попрощалась с Шури, после чего устроилась на воздушном судне. И, как только джет взлетел, я в полной мере осознала то, что покидаю Ваканду. Что пребывание здесь было коротким, но наполненным разного рода событиями, и что здесь я наконец смогла понять Барнса. Я даже смогла понять, почему Стивен так отчаянно хотел отыскать его и защитить. Мы преодолели купол и, выглянув в иллюминатор, я не увидела массивных небоскрёбов Ваканды. Только тогда, находясь высоко в воздухе, я ощутила сожаление. Мне было жаль, что я не могла попрощаться с Баки и пожелать ему скорого восстановления, поблагодарить за помощь в освобождении, пригрозить Шейле, что, если она хоть что-то сделает не так, то я узнаю об этом и ей достанется похлеще, чем Аззарии. И неизвестно, когда теперь я увижусь с Барнсом и смогу сказать всё то, что стоило бы, ведь в этой стране я больше нежеланный гость. Здесь мне правда было жаль. И я хотела поскорее избавиться от этого весьма дерьмового чувства.