Трещит хрусталь

Она стояла перед ним в полутьме просторной комнаты столичного поместья герцогской семьи Литхи, такая до неприличия красивая, стояла под лунным светом, перемешанным со светом догорающих свечей, кажущаяся столь таинственной, отчего замирало сердце, затаивалось дыхание, и от вожделения тряслись кончики пальцев. Ей шел глубокий, насыщенный синий цвет, фасон бального платья, последнего, что она примеряла в магазине. Она была подобна коллекционной фарфоровой статуэтке, созданной рукой вдохновленного мастера. Такую нельзя было показывать чужому взору, такая должна была быть только для одного зрителя, ценителя истинного искусства, преданного воздыхателя. Немыслимо, неправильно то, что сейчас она собиралась выйти в свет, показаться людям, чтобы те смели оценивать ее и, что в разы хуже, прикасаться к ней. Астер загляделся и не смог двинуться с места. Чувства досады и ревности начали вопить в нем. Ах, как жаль, что ему нельзя было пойти вместе с ней на бал, чтобы проконтролировать происходящее, чтобы удостовериться, что ни одна живая душа не посмеет заставить это великолепное личико расплыться в счастливой улыбке, более счастливой, чем те, что девушка дарила ему. Герцог ни за что не отпустит раненного Астера в люди. Дурацкий глаз стал помехой. Появись на дебюте Астель Айджар, может, смогла бы притянуть все внимание на себя. Однако ее не будет, не будет и Астера. Будет только невероятно красивая Софи с ее индивидуальным шармом. Какой-то мужчина пригласит ее на первый танец, закружит под живую музыку, коснется ее тонкого стана, ее аккуратных маленьких ладошек, завидит в глазах озорной блеск и… Влюбится, однозначно влюбится. А затем посчитает, что это судьба: столь грандиозное событие, столь роскошное место и столь великолепная леди в один час. Гадостно. Когда девушка перевела взгляд со своего отражения на пришедшего юношу, тут же спросила: — Чего стоишь у порога? Заходи ко мне. И он, отмирая, словно девушка своими словами сняла заклятие, идет широкими шагами к ней, натягивая на себя задорную улыбку. — Думаю, осталось убрать волосы в прическу. Леди Бурбон сказала, что лучше показать шею во время танца. Чтобы кому-то открылся вид на ее оголенную шею? — Позволь мне тебе помочь, — попросил он, в ответ на что София беззаботно кивнула, ни о чем не подозревая. Юноша встал позади нее и приподнял волосы, делая вид, что намеревается их собрать в пучок. Однако вместо этого наклонился и поцеловал в шею. София от удивления не успела как-либо отреагировать, остановить парня, лишь открыла рот в немом вопросе: «Что ты творишь?» — Теперь не получится, извини уж, — он улыбнулся еще шире, подмигивая. — Оставь волосы распущенными. Сердце чужеземки скоро разогнало кровь по венам, участился пульс и в до этого прохладном помещении будто стало на несколько протяжных мгновений душно и жарко. В такой день Литхи над ней потешался, а она даже не могла нормально на него разозлиться. Он глядел на нее якобы виновато, обезоруживая своим милым видом. — Только сильно не веселись там без меня, ладно? — Ты же знаешь, что я иду туда не ради веселья, — ответила Соня. — Мне главное прийти, показаться и уйти. Не более. И главное, чтобы меня не успели посчитать странной… Вдруг сразу бросится в глаза то, что я никакая не графская дочь. — Софи будет самой лучшей дебютанткой, — юноша уткнулся лбом в плечо девушки, скрывая свой подавленный вид. — Правда? Прям самой лучшей? — София рассмеялась. — Красивее тебя никого не будет, я в этом уверен. — Ой, скажешь тоже. Конечно будут. Там же столько знатных особ соберутся. Все богатые и красивые девушки страны. Ну и фантазер же ты, Астер!       «Я надеюсь… Я надеюсь, что твои слова окажутся истиной» *** Да, хоть бы это было истиной. Хоть бы она не очаровалась красотой и живописностью столицы, хоть бы не увлеклась событийностью светской жизни, атмосферой грандиозной свободой внешнего мира. Все ведь чувствовали себя там свободно? Или свободнее всего было в четырех стенах их тихой обители? Потомок короля духов мог только догадываться — ему то дорога туда, к обычным людям закрыта. Проклятие обрушилось на него сразу после момента его грешного рождения. Его прокляли, прокляли не только из-за ограничений магии, прокляли всю жизнь быть другим, белой вороной, прокляли с болью наблюдать за тем, как близкие растворяются в суматохе собственной жизни, более насыщенной и интересной, чем у него, прокляли протягивать руки словно отчаянный маленький ребенок, а в ответ получать бесконечные отказы. Таково было его проклятие. Одиночество. И ему было страшно отпускать и Софи, страшно вдруг узнать, что все ее обещания оказались очередной ложью, которой ему заполняли уши с самого детства. Однако Софи ведь не такая, она не уйдет, верно? Если уйдет, он вернет ее обратно, будет возвращать снова и снова, пока ей не надоест сбегать из его золотых клеток. — Черт! — вскрикнул он злостно, пытаясь криком перекрыть жалкие слезы собственного бессилия. Пока он все продолжал стоять посреди темной комнаты девушки, слушать лишь собственное дыхание, глядеть лишь на свой одинокий силуэт в отражении огромного зеркала, София выходила из кареты, аккуратно ступая своими туфельками на невысоком каблучке по обложенной светлыми плитами территории перед дворцом. Пока он все больше и больше погружался в темный густеющий омут своих негативных эмоций, она шла по широкому светлому коридору, украшенному золотой лепниной, картинами величайших художников, шла, предупреждая свой приход раздающимся эхом стуком своих каблучков. Астер задыхался, словно утопал в болоте черного вязкого дегтя, задыхался от несправедливости жизни, а его драгоценная Софи в это время входила в бальный зал, пока ее имя громко произносил глашатай. У начала винтовой лестницы София собиралась с духом, выравнивала спину, считала до трех, чтобы успокоиться и, натягивая на себя сдержанную улыбку, начинала спускаться к остальным дебютантам и их родственникам. Все взоры были прикованы к ней, к той, кого никто из присутствующих ранее не встречал, но все точно слышали фамилию ее знатного рода, были знакомы с ее почившими братьями. Кто-то тихо начинал перешептываться, наверняка обсуждая пришедшую, кто-то стоял молча, погруженный в собственные думы. Все вспоминали трагичную историю рода Сильвиайм, с любопытством разглядывая Софию. — Интересно, кому перейдет род? Наследника ведь до сих пор не определили? — спрашивал юноша тихо. — Как знать. Пока что граф жив и здоров. Думаю, слишком рано об этом думать, — отвечал второй. — А юная леди Сильвиайм очень даже симпатична и мила, — тихо, полушепотом произносил один из джентельменов своей спутнице. Та, разозлившись, фыркнула и ответила: — Поговаривают, она больна и всю жизнь прожила в провинции, — таким образом она пыталась закрепить за Софией ярлык «деревенщина». Вопреки злым языкам София выглядела жизнерадостной, однако по бледности действительно могла сойти за больного, слабого человека. Но то было ей на руку. Пускай все действительно верят в то, что она дебютировала как только поправилась, пускай подкрепляют этот миф своими обсуждениями. Ей все равно на их мнение, ведь они никогда не догадаются, кто перед ними стоит на самом деле. Эта тайна давала чувство легкой властности, превосходства — «вы все полные идиоты». Абсолютно безразлично, когда перемывают косточки фальшивой личности, они ведь обсуждают не ее, а другую Софию, ту несчастную девочку, так и не дожившую до своего совершеннолетия. Астер же говорил, что она будет самой красивой. Его слова до сих пор вились в ее голове, отчего она невольно начинала улыбаться шире, вспоминая его смущающие действия перед ее уходом.       «Ну и дурачок», — думала она про себя. — Добрый вечер, леди Сильвиайм, — послышался голос позади. От неожиданного и непривычного обращения сердце сжалось в немом испуге, девушка слегка вздрогнула и обернулась. — Сэр Ритаус? — удивленно воскликнула девушка. — Что ты… Вы здесь делаете? — спросила она уже тише. — Его Светлость попросил меня приглядеть за вами. Я, конечно, не мог отказаться, — объяснил он. Брюнетка облегченно вздохнула. Слава богу, хоть один знакомый человек. Теперь она чувствовала себя чуточку защищеннее и увереннее. Она не одна. Впервые общество отпрыска рода Айджар было ей настолько приятно. София тихо хихикнула. — Могу ли я пригласить леди на первый танец? — поинтересовался он, протягивая свою ладонь. — Конечно, — Соня кивнула, принимая приглашение.