Трещит хрусталь

День дебюта все близился. София позабыла о днях полного блаженного безделье, и даже начала по ним скучать. Однако страх перед предстоящим событием мотивировал не останавливаться, выжать максимум результата из занятий. Особенно по танцам, как и говорил Астер. Астер… Она не ожидала, но юноша ее постоянно поддерживал. Даже когда по утрам девушке не хотелось вставать и вновь бежать на уроки, он подбадривающе улыбался и подгонял ее встать с кровати. Его позитивный настрой придавал стимула. Софи вспоминала, ради чего она старалась — ради их счастливого совместного будущего. Клара, учительница по танцам, была женщиной сдержанной, но требовательной. Многолетний опыт и строгая закалка не позволяли ей давать слабину как другим, так и самой себе, потому то даже в своем преклонном возрасте она была стройна и с идеально ровной осадкой. Грация ее движений проявлялась даже в обычной жизни. То, как она поворачивала голову, то, как преподносила себя, как сидела, как клала вещи — все это восхищало чужеземку.       «Хочу быть похожей на нее», — думала про себя девушка и с интересом внимала всем словам Клары. Благо учительница не делала колких замечаний, то ли благодаря своим врожденным личностным качествам, то ли из-за профессионализма. Клара наставляла «на истинный путь» без лишних эмоций, честно указывая на ошибки. При том говорила и о достоинствах, подсказывала, как лучше их обыграть. — У вас стройная фигурка, длинная шея… — тихо произносила она, подходя ближе. — Потому показывайте это чаще. Во время танца вытягивайтесь и чуть-чуть поворачивайте голову в сторону, — ее сухие морщинистые руки меняли позу ученицы. — Также двигайтесь более плавно, не торопитесь, иначе ошибетесь. Не смотрите в пол. Вы достаточно высокая, это сделает вас горбатой в чужих глазах. — Хорошо, — кивала в ответ Софи. — Рядом с вами будут мужчины. Если это не редкостные карлики, они будут крупнее и выше вас. Потому держите себя достойно, зная, что в любом случае на их фоне будете выглядеть хрупкой и женственной. — Я вас поняла… — Леди должна быть изящна, ее движения должны манить, притягивать взоры остальных. Знаете, как этого добиться? — поинтересовалась Клара, отходя в сторону, чтобы продемонстрировать движение. — Нет, полагаю? — Внутреннее самоощущение, — неожиданно ответила женщина, делая разворот. — Неуверенная зажатая женщина не может добиться изящных движений, потому что ее тело отражает ее внутренний мир. Вот вы, дорогая, часто сутулитесь. Амплитуда ваших взмахов руки, — она продемонстрировала слабый взмах, — и какая она должна быть, — а затем показала правильное движение. — И что же мне тогда делать? — Для начала всегда держите спину ровно, постоянно. — Чужое внимание мне не особо приятно. От него я чувствую себя тревожно, — призналась девушка, опуская взгляд. — Это от неуверенности. Леди должна быть в себе уверена. Ваше происхождение и воспитание не могут вам позволить быть в себе неуверенной. Вы рождены для того, чтобы блистать в светском обществе. Помните об этом. Но ведь София не была рождена, для того, чтобы блистать. И быть манящей, желанной всеми женщиной ей тоже не хотелось. Или, может, все-таки хотелось? Может, несогласие в ней порождала как раз-таки та самая неуверенность?       «Это не важно, хочу я того или нет. Я должна быть такой, ведь теперь у меня будет другая личность» София отгоняла прочь сомнения. — Я вас поняла. Я буду стараться. — Доброе утро, Ваша Светлость, — тут же склонилась в реверансе женщина, завидев позади ученицы вошедшего в зал герцога. — Доброе, леди Бурбон, — в ответ мужчина улыбнулся. — Проходил мимо и решил заглянуть к вам.       «Зашел для отчета», — догадалась София. — Доброе утро, Ваша Светлость, — тут же развернулась она и приклонила голову. — Юная госпожа достаточно быстро учится, ее навыки улучшаются изо дня в день. Она старательна и я верю, что к назначенному сроку мы управимся с задачей, — сказала Клара, что немного смутило будущую дебютантку. — Это похвально. Может, в таком случае продемонстри… — герцог Литхи не сумел продолжить, закашлявшись. К нему подбежали встревоженные служанки, начали предлагать воды, однако тот отмахнулся от их помощи и выпрямился, останавливая приступ. — Все в порядке, просто подавился. *** — Я очень устала, — говорила София. Бель слушала подругу, расчесывая ее волосы своими бережными руками, улыбаясь нежно, словно глядела на младшую сестру. Только ей бывшая гимназистка могла пожаловаться на боли в мыщцах, на нежелание учиться, на растущие лень и страхи. Перед остальными же хотелось выглядеть умелой, сильной, подающей надежды. А уж Астеру столь неустанно жаловаться было бы некрасиво, когда тот, пересиливая свои собственные желания, все-таки согласился отпустить девушку. Наверняка бы тот обиделся на нее после такого или, что еще хуже, начал бы ее отговаривать уезжать. Возможно, даже смог бы ее убедить остаться дома. — Я не знаю, правильно ли поступаю. Все же по мне видно, что я никакая не леди… — бурчала Соря, глядя на свое отражение в зеркале. — И отказываться от своей настоящей личности… — девушка тихо вздохнула. Она старалась гнать от себя грустные мысли, но иногда печаль брала вверх, перемешиваясь вместе с меланхоличной ностальгией, рождающей в душе смятение. Разве правильно становиться, пусть только ради благой цели, пусть только на словах, совершенно другим человеком, с другой историей, с другими родственниками? Воспоминания о прошлом, пускай уже таком далеком и невозвратном, до сих пор теплились, грелись в уголке ее сердца, ноющего сердца, не забывающего любимых родителей. Когда в голове всплывали их образы, нос неприятно щемило, а на глазах так и нарывались образоваться слезы сожалений. — Ты всего лишь получишь новую фамилию, которой до этого у тебя не было, — отвечала Бель, успокаивая. — У меня была фамилия, — произнесла тихо Софи, и по ее дрожащему голосу подруга поняла, что та заплакала. — Мое настоящее имя София Полякова. Пускай у простолюдин не было фамилии, у нее она была. Служила подтверждением ее истинному происхождению и тому, что ее близкие из прошлого не были плодом ее воображения, а существовали реально. Пока она помнила эту фамилию, она не могла забыть об этом. Однако будет ли смена фамилии предательством ее настоящей семьи? — У меня есть фамилия, — повторила Соня громче, пока по щекам ее текли горячие слезы. — Мама, папа… — Ох, София, прости меня, пожалуйста. Я ошиблась, — Бель тут же принялась извиняться, полагая, что ее слова довели чужеземку до слез. Но это было не так. Ее слова лишь открыли прошлые не до конца зажившие раны. — Ты просто получишь с новой фамилией титул. Но твоя личность никуда от этого не денется. Ты все так же останешься для всех нас той же самой Софией. Мы знали и знаем тебя только такой. — Ты права, и все же почему-то очень грустно. — Менять что-то в своей жизни бывает сложно. Я тебя прекрасно в этом понимаю. — Бель, спасибо тебе за то, что ты со мной, — продолжая заливаться слезами, девчушка прижалась к подруге, — ты всегда меня поддерживаешь. А я только и делаю, что ною. — Все в порядке. Говори обо всем, что тебя тревожит. Я всегда выслушаю тебя. — Я так боюсь будущего. Мне все время кажется, что что-то пойдет не так, и всему виной стану я. Я не знаю почему мне так страшно, но я чувствую вечную тревогу. — Все будет хорошо. Ты сильная и со всем справишься. К тому же ты поедешь не одна. Я буду с тобой, — Бель провела заботливой рукой по прямым волосам Софии, продолжая утешать. От этих слов действительно полегчало. — Да, все будет хорошо…