Миллион триста вольт

      Время летело мучительно медленно.       Переодевшись в длинную больничную рубаху, которая сзади просто завязывалась на бантики и даже задницу не прикрывала полностью, его уложили в отдельную палату. Ни телевизора, ни книжек. Просто пустая комната с одной койкой. Как пояснили, ему будет не до развлечений. Подобное напрягало неимоверно.       В палате поначалу было пусто и от этого чертовски одиноко. Но в конце первого дня, и после первых уколов и капельниц началось веселье.       Живот начало крутить на все лады. Невыносимая, тупая ноющая боль выматывала, блуждала волнами, но не проходила совсем. Чтобы унять ее хоть немного Денки дергал мелко коленкой или покачивался лёжа на боку, как сумасшедший. Ближе к ночи к боли добавилось возбуждение. Он вспышками возбуждался с совершенно странных мыслей: вот он думает о бургере и у него встал, а в следующий раз вспомнил спортивный фестиваль и чуть не кончил. И не сказать же, что возбуждение ему не нравилось, однако все вместе это было чертовски стремно.       Но самая жуть началась под утро, когда он начал чувствовать незнакомые запахи. Плесень, какие-то фрукты, мыло и даже кошачьи какашки. От какофонии запахов начала болеть голова.       Бесплатным бонусом ко всему был дикий озноб. У него не было температуры, но было холодно. В какой-то момент он понял, что давно укрыт несколькими одеялами, пледами, обнимается с подушкой, лежа между ещё двух подушек и это лишь немного его согревает. Было невозможно согреться окончательно, его продолжало трясти словно он лежал голый на снегу.       Хотелось спать.       Совсем не хотелось есть.       И хотелось подрочить.       В последнем удовольствии он себе отказывал специально. Ни сил, ни желания двигать рукой не было. В больнице такое лучше не надо делать, а то потом же стыда будет - не оберёшься. Вот и лежал пыхтел, изредка проваливаясь в беспокойный сон от заботливо сделанного укола, а проснувшись чувствовал мокрые пятна на простынях под собой. От пота и ещё от чего-то.

***

      Сколько точно он так провалялся сложно было сказать сразу. Может всего один день, а может целую неделю, если не больше.       Госпожа Рекавери приходила его осматривать и слушать очень много раз. Все ее визиты слились в один. Но при этом обе ягодицы уже болели от уколов, а между ними побывал не один десяток пальцев.       Таблетки и микстуры текли в него рекой. Можно было даже не есть еду, а питаться условно таблетками, и они бы были ему и завтраком, и обедом, и ужином. Но так не прокатывало, и помимо медикаментов его иногда заставляли есть больничную еду. У той еды не было почти ни вкуса, ни запаха. Все было похоже на переваренный картофель. Немудрено так-то, что при мысли о бургере у него дернулся член - все было справедливо.       Когда захотелось внезапно убрать пару лишних одеял, Денки понял, что его начинает попускать этот дикий приход. Дрожь била не так сильно, голова не раскалывалась, кожа не болела и внутренности вроде не пытались поменяться местами. Высунув нос из укрытия он вдруг обнаружил, что лежит уже совсем в другой палате. Это была совершенно иная комната, с окном побольше и сама гораздо меньше и уютнее. И даже с тумбочкой!      Мозг работал со скрипом. Каминари долго не мог понять, где же он находится. Вроде бы телебашню и закат из больничного крыла нельзя было увидеть, так как он сейчас мог смотреть именно на них?       Вот же блин. Его перевели!       Перенесли, и он этого даже не заметил. Если быть честным, то он не замечал как ему меняли рубашки и простыни, ставили клизмы и мерили давление, и про перевозку в другое место тоже можно было бы промолчать.       Денки покрутил головой в поисках своей сумки и одежды, но ее и прочих вещей рядом не было. Только стакан воды на тумбочке и тапочки на полу. Как же понять, что за день сегодня? Интересно, кто-нибудь вспоминал про него пока он тут валялся?       В животе тоскливо заурчало.       Боли внутри больше не мучили его так сильно, как было в самом начале. Иногда напоминали о себе еле заметными коликам, но в узел не скручивали. И в остальное время не тревожили. С таким раскладом Каминари свободнее вздохнул и ему захотелось попробовать сесть, и может быть даже поесть. Но только не местную еду.       Это так выглядели омежьи приколы или просто отходняки после лечения? Как ему воспринимать все это? Если такое будет каждый раз как он не примет таблетку, то стоило бы забить на лечение. Как будто без этого у него неприятностей мало.       И стоило ему зашевелиться на койке в попытке принять вертикальное положение, как дверь палаты чуть не сорвалась с петель, распахиваясь от душевного пинка.       На пороге стоял…       — Ки… ришима? - вылупился он на посетителя.       Вот уж кого он не думал сейчас тут увидеть, так это его. После сказанного им логичнее было послать такого дурака, как он, подальше. Но нет же…       Вид у друга был немного в мыле и очень взволнованный. Эйджиро был взлохмачен с высмыкнувгейся рубашкой и растянутым галстуком, но при этом всем в наглаженном медицинском халате. Вошёл слегка деревянной походкой и встал у койки в ногах. Весело и нервно улыбался опешившему другу.       — Денки, бля! - выдал вместо приветствия. - Мы приходили к тебе в медкорпус академии всю неделю, а когда сегодня я пришёл и увидел пустую разобранную кровать, думал что все… звиздец! Хорошо, что ты жив, чувак! Мидория тоже волновался, когда ты исчез …       Каминари пялился на друга, с позднячком догоняя все слова, что он говорил.       Вот оно как. Все, что он тогда ему наговорил, его друг выслушал и все равно сделал по-своему. Настоящий альфа. Настоящий герой. Настоящий друг. Даже ходил к нему всю неделю. К нему… Эта деталь взволновала сердце на мгновение.        Так стало быть, он тут неделю? А по ощущениям так-то куда больше.       Было очень совестно перед Киришимой. Зря он его тогда оттолкнул, решив самому копаться в своих проблемах. Сейчас Денки чувствовал себя виновато и тупицей. Хотя, второго он не сильно боялся.       Слушал не в силах перебить, стесняясь поднять взгляд.       Разгоряченный Киришима, судя по виду, нёсся из академии сюда на всех парах, сшибая все на своём пути. От него сейчас почти осязаемо шел пар после забега, и пах он нагретыми на солнце камнями... Раскалёнными, с которых вода испаряется в секунды.       От одного представления Денки вдруг стало тепло. А ещё от Эйджиро пахло чем-то… чем-то острым, как перец, и пряным. Сложный, но очень приятный запах. Щекочущий нос и что-то под ключицами внутри.       Денки почти не слушал рассказ друга, сосредоточенно принюхивался к воздуху, который тот принёс на себе.       — … И потом меня направили сюда. Сказали, что перевели под наблюдение и теперь все ок, - Эйджиро закончил и заметил, как Каминари слушал, но при этом принюхивался к нему. - О, ты уже унюхал, да? - радостно спросил.       Денки вздрогнул, смутился совсем в конец. Не сразу понял, что теперь, почти закончив лечение, он как и прочие омеги будет различать запахи феромонов. И конкретно сейчас он кажется разобрал, чем пах Киришима. Горячим пряным ароматом, от которого хотелось чихнуть, как от жаркого слепящего солнца. То, что его спалили на этом сильно смущало. До этого Денки не слышал ничьих запахов. А этот разобрал и он ему нравился.       Киришима снял с плеча сумку и аккуратно достал наружу коробку. Подойдя на шаг вручил и отошёл снова к углу кровати, где встал обратно как столб по стойке смирно.       — Вот. Я подумал, тебя это обрадует. Как-то раз я видел тележку с какой то непонятной лажей. Думал анализы, но на боку у контейнера было написано обед…. Не круто такую бурду есть. Так что, вот.       Денки молча принял подарок и тут же открыл. Внутри лежал уже остывший, но все такой же аппетитный бургер. То есть Киришима подумал, что он унюхал бургер? Фух.       Вдохнул запах жареной котлеты и помидоров. На глазах почти навернулись слёзы.       — Киришима… Меня щас в сопли размажет, мужик! Как же я о нем мечтал…       Эйджиро широко заулыбался, наблюдая как сильно понравился гостинец.       Минутную тишину они нарушили одновременно.       — Я хотел тебе кое-что сказать...       — Я хотел бы кое-что тебе сказать.       Вот как.       Оба замолчали.       — Прости, - первым опережая выпалил Денки, теребя в руках коробку с едой. - Я … я реально тупой. У омег, как понял, бывают периоды, когда мозги отшибает, а я ваще крайний вариант походу. Хах… Реально идиот. Прости меня. Мне не следовало отказываться от твоей помощи и поддержки, и отталкивать тебя. Это было нечестно с моей стороны…       Он смотрел на бургер, говоря все ему, как будто перед ним извинялся.       — Никому особо и не надо то, что у меня проблемы с этим. Всем не особо интересно, что я там думаю, или что пугает меня... А ты готов слушать мое нытьё, каким бы тупым оно не было… а я лох.       — Это ты прости, - спокойно ответил на все Эйджиро без ужимок и лишнего актерства. - Мне, наверное, и правда не понять, каково это. Но ты можешь положиться на меня. Я выслушаю нытьё и сохраню секреты. Прикрою тебя, если что...       Денки грустно усмехнулся, без слов благодаря.       — …Бля, старик, я думал у меня крыша поехала. Там внутри столько всякой дичи, - кивал на себя, намекая на внутренности, - я теперь как инопланетянин! - он не выдержал, шморгнул носом и, воздев голову, от души заныл. - Мне такое мерещилось! Я думал сойду с ума. Невозможно чувствовать все это одновременно! Не поверишь, но у меня на мысли о бургере встал!!       — Ахаха, что, серьезно?? Про инопланетянина поверю кстати, кхем… Госпожа Рекавери много всего рассказала, но я половины не понял, - неловко посмеиваясь, он почесал затылок.       — Эйджи! Я скучал…       Ни слова не говоря Киришима подошёл, протягивая ладонь. С громким хлопком они пожали руки и обнялись. Денки было и радостно, что его друг его не бросил, и стыдно, что он такой тряпка (хотя не очень, он знал, что тряпка).       И ещё он был смущён тем, как приятно пах этот красный здоровяк. Ткнувшись носом в его мощное плечо, ощутил такое спокойствие и надёжность, каких не чувствовал все последнее время. А ещё внезапное желание лизнуть его и снова потрогать крупную накачанную грудь. От всей души он надеялся, что покрасневшие уши было не видно под растрёпанными волосами.