Иногда ты знаешь, чтo это ошибка, но всё равно идёшь на это.
Драко резко сел в кровати. Грудь горела, волосы прилипли ко лбу, он часто и поверхностно дышал. Одним выверенным движением Малфой схватил палочку с тумбочки. Вокруг была тишина. Драко опрокинулся на подушку и снял защитные чары с балдахина. Вакуумный покров исчез, и до слуха Драко донеслось сопение однокурсников и раздражающее тиканье чьих-то часов. Парень бросил взгляд на будильник, стоящий на прикроватной тумбочке. Шесть утра. «Всё равно о сне можно только мечтать», — мрачно подумал Малфой и опустил ноги на пол. Бесшумно пройдя босиком в ванную, Драко открыл холодную воду и упёрся руками в раковину. Взглянув в зеркало, он вздохнул. На него смотрело серое, измученное лицо. Волосы были взъерошены, а на лбу выступали бусинки пота. Малфой собрал в ладони ледяную воду и опустил в неё лицо. Кошмары не оставляли Драко. Каждый раз это было что-то новое, но все сны были неизменно схожи. Зелёные вспышки, Волдеморт, испуганные глаза матери, смерть Люциуса от поцелуя дементора, истошные вопли в гостиной Мэнора, и каждый раз — чёрная, липкая, тягучая жижа, в которой Драко тонул. Она попадала в глаза и рот, он задыхался, брыкался, пытался выбраться, но безуспешно. Она тянула его вниз, и ноги не чувствовали дна. Палочка воспроизвела маскирующие чары. Каждое утро, вот уже несколько месяцев, Малфой делал из того, что от него осталось («подобие трупа» — как он думал сам про себя), красивое воплощение семейства Малфоев. Из серой кожа становилась белой, волосы прилизывались волосок к волоску, губы розовели, синяки под глазами исчезали, а в самих глазах появлялся блеск. «Ты всё больше и больше становишься похож на девчонку», — напоминал Драко сам себе. Все гламурные чары накладывались уже автоматом, невербально. Он мог написать о них целую колонку в женском журнале. Драко повернулся спиной к зеркалу и облокотился о раковину. В груди продолжало гореть. Он неосознанно прижал кулак к солнечному сплетению. Хотелось сблевать все мерзкие воспоминания. Они почему-то копошились не в голове, а где-то между сердцем и лёгкими. Как будто поедая внутренности. Сегодня ему снилась Грейнджер. Она закатывала глаза, объясняя Уизли, как правильно произносить заклинание, а после картинка подёргивалась, и в следующий момент гриффиндорка лежала на полу в поместье, корчащаяся и воющая от боли. Его тётка нависала над ней. А он стоял рядом и смотрел. Драко ударил кулаком себе в грудь, как будто пытаясь заставить себя закашлять. Ещё и ещё раз. И ещё. Что-то в нём перевернулось. Почему-то та маленькая, хрупкая девушка на полу в Мэноре больше не могла быть его объектом насмешек. Она редко приходила к нему во сне до Хогвартса, но за последнее время снилась уже третий раз. Этот переход — от раздражающей всезнайки к измученной пленнице каждый раз резал его изнутри. А он стоял и смотрел. — Малфой, — раздался голос у двери, — ты в норме? Драко, согнувшийся пополам, резко вскинул голову. В дверном проёме стоял Тео. Драко отмахнулся и выпрямился. — Я уронил тюбик зубной пусты. Нотт понимающе кивнул. Малфой увидел, что его взгляд скользнул куда-то левее Драко. Даже не оборачиваясь, он знал, что тот смотрит на открытый тюбик пасты, лежащий на раковине. — Можешь воспользоваться моей, — сказал Тео и бросил ему пасту, которую держал в кулаке вместе в полотенцем и палочкой. — Я всё равно чистил зубы часа полтора назад, когда пытался уйти спать. Драко машинально поймал тюбик и задержал взгляд на Тео дольше необходимого. У того были глубокие синяки под глазами, которых не было видно днём. Малфой ухмыльнулся про себя. «Мы все девчонки», — отозвался внутренний голос.***
— Уважаемый принц, что пожелаете на завтрак? — картинно спросил Блейз, когда Драко подошёл к столу Слизерина вместе с Тео. — Отведаете ли вы наших лучших блюд? — Всенепременно, — влез Тео, пихая Драко в бок. — Можно мне тройную порцию кофе? Драко закатил глаза и плюхнулся между друзьями. Настроение казалось очень даже сносным. Последствия кошмара потихоньку утихали в груди, а негласное понимание Тео приободрило Малфоя. Приятно знать, когда ты не один в полной заднице. Большой Зал потихоньку заполнялся людьми. Был четверг, и расписание радовало относительной свободой. Вечером планировалась тренировка по квиддичу, а потом не за горами и пятница, слизеринцы как раз планировали устроить попойку по поводу надвигающегося дня рождения Нотта-младшего… Драко с сомнением слушал, как Тео объяснял Блейзу, что такое эспрессо и почему он может выпить пять чашек подряд и чувствовать себя превосходно, когда его взгляд зацепился за копну кудрявых волос. В груди на секунду неприятно чиркнула спичка. Грейнджер шла, прижимая свой любимый учебник по Рунам к груди. Она была одна и машинально накручивала прядь волос на палец. Губа была закушена, а взгляд бесцельно бродил по столам. Малфой знал, что сейчас её мысли где-то далеко. Грейнджер выглядела обеспокоенно и так, словно не спала. Прищурившись, Драко подумал, что увидел следы гламурных чар. Она казалась очень маленькой и хрупкой во всём Большом Зале. Это раздражало Драко. — И потом она взяла и раздвинула ноги, ты прикинь, — Тео потянулся к Блейзу через Драко и толкнул его в плечо. — Честное слово, у меня никогда так быстро не пропадало… Узнать о пропаже Тео, видимо, было не суждено. В Большой Зал залетели совы, и газета плюхнулась прямо на тарелку к Драко. Тот мазнул взглядом по заголовку и моментально выпрямился. «Смерть нечистокровным и предателям крови». Драко схватил газету и начал вчитываться в каждое издевательское слово. Спичка потухла. Теперь внутри был лишь лёд и отчаянье. За столом Слизерина как по щелчку стало тихо. У Драко возникло ощущение, что от их стола тишина прокатилась по всему Большому Залу. Казалось, все студенты задержали дыхание, вчитываясь в статью. Пэнси, сидящая напротив Драко, яростно сжала газету в кулаке. — Блядская тварь, — прошипела она, прожигая взглядом стену за спиной друзей. Её аккуратное каре взметнулось, когда она подняла глаза к потолку. Костяшки её пальцев побелели от силы, с которой она сжимала выпуск Пророка. — Скиттер совсем ополоумела, — тихо сказал Блейз, читая статью, — Здесь даже Уизли, блять. Они теперь тоже потенциальные мстители? Драко и Тео молча держали газеты в руках. Малфой по несколько раз перечитывал предложения. Это казалось чьей-то ублюдской шуткой. Его отец в тюрьме, чёрт подери, но эти сукины дети ещё хотят потанцевать на его костях. Как будто всего обрушившегося на Драко дерьма было недостаточно. «Я мог бы умыть им весь ёбаный Магический Мир», — яростно подумал Малфой. Но легче от этого не стало. Он вскинул голову и посмотрел по сторонам. Некоторые уже прочитавшие статью умники косились на их стол. Драко поднял средний палец над головой. Какой-то когтевранец, усиленно пялившийся на него, вжал голову в плечи и отвернулся. Драко снова опустил глаза на колдографию. Тео, сидящий по правую руку от Драко, внезапно встал и, не произнося ни слова, направился к выходу. Драко был уверен, что тот даже не дочитал статью. Газета друга вспыхнула у него на тарелке.***
Семьсот девяносто две ступеньки вели на верх Астрономической Башни. Малфой знал это, поскольку считал каждую из них, когда поднимался наверх в тот роковой вечер на шестом курсе. После этого он считал ступеньки каждый раз, когда поднимался туда в свои худшие моменты. Вот и сейчас каждый шаг отдавался в голове набатом. Шестьсот восемьдесят два. Шестьсот восемьдесят три. Драко уже чувствовал холод. Это не вызвало в нём ничего, кроме безразличия и покалывания в кончиках пальцев. Распахнутая мантия развевалась от сквозняка. «Всё дерьмо. И будущее дерьмо. И настоящее дерьмо. Прошлое — особенное дерьмо, но что нам до прошлого, когда настоящее прогнило насквозь?» Драко делал шаг за шагом. Семьсот двадцать четыре. Семьсот двадцать пять. Тео не было на Чарах. Затем его не было на Древних Рунах. На Чарах были только слизеринцы, а вот Руны прошли вместе с Гриффиндором. Казалось, тикает бомба, готовая разорваться в каждый момент. Но весь класс был непривычно тихим. Студенты не успели переварить статью и сделать выводы. Малфой думал, что это вопрос времени. Грейнджер озабоченно оборачивалась на компанию слизеринцев несколько раз. В последнюю её жалкую попытку Драко смерил её одним из своих самых холодных взглядов. Это сработало. До конца занятия нос гриффиндорки оставался уткнутым в учебник. Следующими на очереди были Прорицания. Драко не допускал вероятности высидеть их без Нотта. Семьсот шестьдесят девять. Семьсот семьдесят. — Я знал, что ты здесь, — Драко бросил сумку у стены и размял шею. Тео сидел на самом краю, свесив ноги вниз. Он даже не вздрогнул, когда Драко заговорил. Малфой плюхнулся рядом, согнул колени и сцепил руки в замок. Палочка покачивалась между пальцами. Он всегда знал, где она. Они сидели молча. Сильный ветер качал верхушки деревьев где-то внизу. Он же забирался под рубашку. Драко почувствовал, как по его спине ползут мурашки. Было начало октября, а по ощущениям завтра должна была начаться зима. — А как же Прорицания? — нарушил тишину Тео. — Не могу сказать, что я фанат, — кратко ответил Драко. Башня навевала на него исключительно мрачные воспоминания. Он не помнил ни разу, чтобы он приходил сюда с лёгкой душой. Казалось, стены помнят каждую из его слабостей, и поэтому давят со всех сторон. Это место было соткано из его боли. Драко не верил в энергетику места, за исключением помещений, в которых творилась поистине чёрная магия, но если бы завтра Астрономическая Башня рухнула навсегда, он бы даже на неё не обернулся. И, возможно, почувствовал бы себя свободнее. — Знаешь, что самое убогое в этой ситуации? — Тео достал сигарету и молча подал Драко пачку. Тот курил другие, но из вежливости к другу решил не включать снобизм прямо сейчас и достал одну из пачки Нотта. — Что Скиттер всё ещё имеет возможность изрыгать из себя хоть что-то? — предположил Драко, невербально поджигая кончик. Дым скребнул по задней части глотки. — Что отец продолжает портить мне жизнь, даже сидя в Азкабане, — Тео глубоко затянулся и скурил половину за одну затяжку. Драко с отвращением посмотрел на это действие, а потом на сигарету в своих руках. — Если тебя не убьёт слава твоего отца, это сделает эта дрянь, — многозначительно сказал он, приподняв тлеющую сигарету. Тео усмехнулся и затянулся снова. — Хочу, чтобы он сдох, — честно выдохнул Нотт с дымом. Драко потянулся и щелчком отбросил окурок. Тот пролетел пару метров и сгорел. — Сейчас дело не в твоём отце, — задумчиво сказал Драко, — и даже не в моём. Дело в том, что, по сути, объявлена война. Или это намёк на её скорое объявление. Всё далеко не так радужно, как заверяло Министерство. У меня были догадки по этому поводу — я не помню сводки о Долохове или Сивом, но мне было не до рыскания по газетёнкам. Теперь я понимаю, что стоило уделить этому больше внимания. — А смысл? — Тео достал новую сигарету. — Ну вот знал бы ты, что ёбаное Министерство не поймало Долохова. И дальше что? Ты бы вышел в поле, потискал Метку и снёс бы ему башку бомбардой? — Как вариант, — пожал плечами Малфой, — Судя по твоему предположению, всё было бы именно так. Заодно звали бы меня Тёмным Лордом. Это же такая честь! От сарказма у Драко свело скулы. Оба помолчали. Над Хогвартсом сгущались тучи. Свинцовые облака, казалось, нависли над самой Астрономической Башней. Малфой думал, что если он встанет в полный рост и сильно постарается, он дотянется рукой до одной из туч. — Мы ведь считаемся Предателями крови? — спросил Тео, глядя не вверх, как Малфой, а вниз, на кроны деревьев. Драко хмыкнул. — Пожирателями, вероятнее всего, да. Мы давали показания против Волдеморта и их самих. А вот остальными — нет. Согласись, это иронично? — О да, — откликнулся Тео. — Мы чужие везде, куда бы ни глянули, и плюнуть в нас хотят со всех сторон. — Псы будут считать нас заодно с отпрысками Ордена. А отпрыски Ордена будут считать заодно с псами. — Салазар, сколько это ещё будет продолжаться? — Тео взлохматил свою шевелюру. — Почему мы не можем просто жить спокойно? Драко посмотрел на палочку, которую перебирал пальцами. — А мы умеем? — подал он голос. Тео промолчал.***
Гермиона перечитывала статью раз за разом, надеясь найти там хоть что-то полезное. Но в глаза лез лишь яд Скиттер. Девушка вздохнула и откинулась на спинку кресла. За окном барабанил дождь, собиравшийся весь день и разорвавший небо под вечер. Она сидела, скрестив ноги, в гостиной Башни Старост. Гермиона была в пижамных штанах и ненадёжной маечке, которые ей дала Джинни. Та была настолько облегающей и настолько короткой, что Грейнджер захотелось бы прикрыться, если бы её мысли хоть на секунду сконцентрировались на одежде. Но они были далеко. Рядом в кресле сопела Джинни. Гермиона взяла плед и заботливо укрыла подругу. Уизли не спала всю ночь и с трудом отсидела все занятия. Тренировка по квиддичу была успешно пропущена. В целом, Гермиона сомневалась, что Гарри и Рон этому удивились. Джинни прощалась со всеми неуспевшими окрепнуть надеждами. Надеждами о конце войны, спокойной жизни, уверенности в завтрашнем дне. Она навсегда прощалась с Гарри. — Гермиона, я никогда не смогу его простить, — сказала Джинни за несколько минут до того, как уснула. — Никогда, понимаешь? Это очень долго. — Понимаю, — ответила Гермиона. Джинни заплакала. Гермиона, направившаяся сразу после обеда к Джинни, решила остаться с ней на ночь. Ей не хватило времени и желания даже дойти до собственной комнаты или ужина. Голова раскалывалась, и Гермионе хотелось просто лечь и отключиться. Но она почему-то была уверена, что именно это сделать не получится. Дверь открылась. Джинни встрепенулась в кресле. Сонная и немного опухшая от слёз, она была похожа на ребёнка. У Гермионы сжалось сердце. Забини, мокрый с головы до ног, в форме для квиддича и с метлой зашёл в гостиную. Джинни отвернулась к камину. Её глаза странно блеснули. — Вы как? — удивительно безобидно спросил Блейз, прислонив метлу к стене. Несмотря на то, что вопрос был обращён к двоим, все присутствующие знали, с кем именно он хотел заговорить. Гермиона мазнула по нему взглядом и промолчала. Джинни продолжала смотреть на огонь в камине. — Уизли… — Блейз шагнул к Джинни. — Отстань, Забини, — мгновенно ощетинилась та, даже не оборачиваясь. — Не подходи. Гермиона удивлённо посмотрела на подругу. Блейз остановился. — Мою фамилию приписывают к фамилиям твоих дружков, — зло продолжила Джинни, обернувшись на соседа. — Передай им, чтобы они горели в Адском Пламени вместе со всей своей шайкой убийц. Блейза как будто толкнули в грудь. Он отшатнулся назад. На его лице было намешано столько эмоций, что Гермиона не могла различить ни одну из них наверняка. — Уизли, — тихо сказал он, — если ты действительно думаешь, что мои друзья хоть как-то причастны к этой дряни, то я в тебе ошибся и ты просто полная идиотка. — Забини… — предупреждающе начала Гермиона. — Я сказала проваливай! — крикнула Джинни в слезах. Блейз покачал головой и, подхватив метлу, направился к своей двери. Парень с силой её захлопнул. — Джинни, — позвала Гермиона, — я действительно не думаю, что слизеринцы хоть как-то причастны… — Хватит, Гермиона, — Джинни устало подняла руку в воздух. — Я ненавижу их. Ненавижу их всех. От них одни проблемы. — От слизеринцев? — Гермиона потянулась к кружке чая, стоящей на столике перед ними. — От мальчишек, — пробормотала Джинни и снова провалилась в сон. Гермиона с сомнением посмотрела на Джинни, а потом на захлопнувшуюся минуту назад дверь. «Что-то странное происходит в этом месте…» — подумала она. Уизли дёрнулась, засыпая, и обмякла. Грейнджер снова откинулась на спинку кресла. Она не проронила ни слезинки за последние сутки, хотя ей очень хотелось. Ей хотелось пожалеть себя. Жизнь снова шла наперекосяк, тревога дышала ей в затылок, а лучшие друзья не могли находиться в одной комнате. Слишком много для одних суток. Но она не разрешала себе плакать. Гермиона вздохнула и потянулась за учебником по Рунам. Она обожала этот предмет. Он был сухим, чётким и логичным. Ничего лишнего. Своего рода медитация для неё — никаких посторонних мыслей, фактов, поводов для отвлечения. Просто знания. На третьей странице Гермиона начала понимать, что на этот раз её не спасёт даже учебник по Рунам. Беспокойство росло, и было трудно фокусироваться на тексте. Девушка подтянула колени к груди, положила на них учебник и провела руками по шее. Было ощущение, что её стягивает удавка. Тревога продолжала и продолжала расти. «Что, если мы все умрём?» — прозвенело у неё в ушах. «Что, если станет ещё хуже, чем было?» Шея горела. «Что, если весь Магический Мир рухнет?» Послышался слабый стук в дверь. Гермиона вскочила, тяжело дыша. Её грудь вздымалась. Она почти бегом направилась к двери. Одна её штанина была заправлена в носок, но ей было всё равно. Она не знала, Рон это или Гарри, но она нуждалась в любом из них прямо сейчас. Девушка распахнула дверь. — Я… — Гермиона запнулась. За дверью стоял Малфой.***
Драко пропустил тренировку по квиддичу и ужин. Вместо этого он бродил по подземельям замка, там, куда редко забредал кто-то ещё. Периодически он создавал себе движущиеся тени прямо в коридоре, на которых отрабатывал атакующие заклинания. Это давало разрядку, но ненадолго. Казалось, что опасность может исходить от самих стен. Стиралась грань того, кто он для окружающих — друг или враг, и ему казалось, что сама Макгонагалл может выйти из-за угла и обезоружить его навеки. Блейз накачал Тео зельем сна без сновидений ещё после обеда. Он предлагал порядочную дозу и Драко, но тот отказался. Зелья вызывали страшную зависимость, не столько физическую, сколько моральную. Драко очень хотелось справиться самому. Пройдя все подземелья в седьмой раз, он понял, что это невозможно. Не помня как, Малфой очутился у двери в Башню Старост. Представив, как он выпьет все приготовленные для него запасы Забини, Драко мечтательно выдохнул и постучал в дверь. Она открылась почти мгновенно. Но там, где Малфой ожидал увидеть Забини, оказалась полуголая Грейнджер. Малфой на секунду потерял дар речи. — Я… — начала было гриффиндорка, но осеклась. Судя по всему, она тоже ожидала увидеть за дверью не Драко. Тот сделал шаг в гостиную. Грейнджер была в каком-то странном для неё виде. Малфой никогда не задумывался, в чём она спит, но если бы задумался, то точно не предположил бы то, что увидел. На ней были голубые пижамные штаны, спущенные ниже тазовых косточек, и очень короткая полупрозрачная белая майка. Она была явно старая и выцветшая, с логотипом какой-то группы. Драко усилием воли оторвал взгляд от Грейнджер. Краем глаза он заметил спящую в кресле Уизли. — Грейнджер, предпочитаю приватный танец в другой раз, — машинально бросил он оскорбление, сканируя гостиную на предмет наличия Блейза. — Но ничего, я понимаю, что ты старалась. Гермиона непонимающе посмотрела на него, а затем её как будто осенило и она скрестила руки на груди, безуспешно пытаясь прикрыть полоску живота, виднеющуюся между пижамными штанами и майкой. — На твоём месте я бы, скорее, прикрывал грудь, — насмешливо сказал он. — Я, скорее всего, увидел уже больше, чем Вислый. — Что тебе нужно, Малфой? — негромко спросила Грейнджер, покосившись на зашевелившуюся во сне подругу. — Блейз, — кратко бросил тот. — Тебя проводить? — саркастично спросила Гермиона, пытаясь ненавязчиво поднять руки так, чтобы прикрыть грудь. — Надеюсь, ты хочешь проводить меня до спальни Забини, Грейнджер? — вкрадчиво спросил Малфой, шагнув к ней. Ему нравилось играться с ней, как коту с мышкой. А ещё ему нравилось, как она выглядела. За всей этой мишурой из мантий и огромных свитеров Грейнджер, оказывается, была симпатичной девушкой. — Драко, — устало сказала Гермиона, — ты знаешь дорогу. Малфой усмехнулся такому лёгкому выигрышу и в последний раз скользнул взглядом по груди. Внезапно что-то ещё привлекло его внимание. Он задержал взгляд на шее Грейнджер. Она была покрыта красными пятнами. Точно такие же пятна были у него на груди во время приступов паники или после кошмаров. Драко внимательнее посмотрел в глаза Гермионы. Казалось, она едва держится. — Грейнджер, — тихо сказал он, — что с тобой? Внезапно, очень тихо и очень просто, Гермиона заплакала. Она стояла, смотрела прямо в глаза Драко, а по её щекам текли слёзы. Она даже не всхлипывала. Драко почувствовал знакомое жжение в груди. — Грейнджер, — прошептал он. — Эй, Грейнджер. Она поднесла ладонь к щеке и прикоснулась к дорожке слёз. Это её как будто удивило, и она недоверчиво посмотрела на мокрые пальцы, а затем снова беспомощно на Драко. — Война, — сказала она сухими губами. — Снова будет война. Это был не вопрос, и Драко понял это. А ещё понял, что это не предположение, а точное знание. Какая-то последняя ниточка призрачной надежды оборвалась. Он кивнул. — Да, — просто согласился он. — Но ты выживешь. Ты всегда выживаешь. Гермиона слабо улыбнулась и наклонила голову набок. — Спасибо, — ответила она. Драко, казалось, хотел развернуться и пойти, но просто дёрнулся и почему-то не смог. В груди должно было жечь, но стало странно и чуть-чуть тепло. — Я знаю, — снова тихо сказала Гермиона. — Знаю, что ты ни при чём. И остальные. И ты. Драко благодарно посмотрел на неё. День был слишком сложным, и у него больше не было сил, чтобы огрызаться. Они стояли в гостиной, разделённые тремя шагами, и просто смотрели друг другу в глаза. В этом было так мало и так много. За окном барабанил дождь.***
Тео с громким стуком поставил бутылку огневиски посередине стола. Четыре таких же уже стояли пустыми между креслами. Гостиная Слизерина была наполнена дымом и запахом алкоголя. — Так выпьем же за то, — громогласно вещал Тео, — чтобы надрать задницы всем чёртовым ублюдкам, которые будут хотеть надрать задницы нам! За столом загудели и дружно осушили бокалы. Блейз хохотал и рассказывал Пэнси какую-то историю. Та закатывала глаза и прятала улыбку. Драко сидел чуть в стороне и смотрел на друзей. Если выпить ещё несколько бокалов, то может показаться, что всё в норме. Что всё как было когда-то раньше. Тео целовался с Дафной Гринграсс. Она извивалась от его поцелуев и пыталась прижаться к нему всем телом. Драко поморщился и подумал о том, что Тео надо было стать старостой, чтобы водить в свою личную спальню всех, кто так хотел в неё попасть. А таких было много. При воспоминании о Башне старост Малфой ослабил галстук. Он не успел переодеться после занятий, потому что снова бродил по подземельям. Накануне он провёл непривычно продолжительное время в компании Грейнджер. Это были целых несколько минут, но у Драко осталось чёткое ощущение, что ему было комфортно. Чувство было настолько диким и непривычным, что он взял у Блейза дополнительное количество зелий. Когда он вышел из спальни друга, Грейнджер в гостиной уже не было. — Драко, — Астория Гринграсс присела к нему на колени, — почему ты скучаешь? Астория пророчилась Драко в жёны ещё в момент расцвета Люциуса. Малфою младшему не нравилась ни одна из Гринграсс, хотя, надо признать, несколько раз он проводил с Астроией время за закрытыми дверями. Но кроме кукольного лица и неплохих умений в сексе, Астория была абсолютно бесполезна и пуста. Малфой дал ей отставку ещё на шестом курсе. — Потому что ты села сверху, — грубо ответил он, не глядя на неё. Та обиженно поджала губы. — Помню, ты совсем не так говорил, — многозначительно бросила она и слезла с его коленей. Длина её мини-юбки была до неприличия короткой. Драко поймал её за руку. — Садись, — сквозь зубы сказал он и посадил её обратно. Та довольно забралась повыше. Драко поймал удивлённый взгляд Блейза. Сёстры Гринграсс были пройденным этапом у друзей. Блейз какое-то время был влюблён в Дафну. Та оказалась слишком ветреной, хотя подавала большие надежды по сравнению с сестрой. Малфой пожал плечами и перевёл взгляд на шею Астории. Никаких красных пятен. Чуть ниже. Красивая грудь. Спичка сломалась. Никакого жжения. Вообще ничего. Драко откинулся на спинку кресла и опрокинул стакан огневиски. Оно разлилось теплом по пищеводу и желудку. Было хорошо. Комната начала немного смазываться. Астория елозила на коленях, и Драко чувствовал напряжение в брюках. Он провёл ладонью по спине Астории и взял её за шею. Та обернулась и кукольно улыбнулась. Он знал каждое из её движений. — Друзья, — сильно захмелевший Тео взобрался на столик, — мне сегодня исполнилось целых восемнадцать лет. А я нихуя не понял в этой жизни и нихуя не сделал. — Так никто в этом не отличился, друг, — хохотнул Блейз. — Да! Так выпьем же за нас, неудачников! — В руке у Тео откуда-то возникла новая бутылка огневиски. — И пусть мы поймём хоть что-то. Тео запрокинул голову и сделал несколько больших глотков. В гостиную вбежала Милисента Булстроуд. Она была запыхавшейся, на её лице читалось беспокойство. — Ребята, — что-то в её голосе привлекло всеобщее внимание, — Рита Скиттер найдена мёртвой.