«Я чувствовалa, что всё внутри меня — шторм, боль и помешательство»
Драко провёл костяшками пальцев по рёбрам Грейнджер. Скользнул под бельё и мягко обхватил грудь. Она подалась навстречу и выдохнула ему в губы. А затем жадно, с силой поцеловала его, прикусив нижнюю губу и нежно потянув её на себя. Она обняла его за шею. Он подхватил её (она ещё легче, чем он думал) и посадил на стол за её спиной. Она обвила ногами его талию и прижала ноги к спине. Он наклонился к её шее и начал оставлять лёгкие, но жгучие поцелуи от её уха к груди. Она застонала и откинулась на стол. Его рука скользнула под её юбку и медленно поднялась по внутренней стороне бедра. Она захныкала и просяще подалась вперёд. Он ухватил бельё и потянул вниз… ————————————————————— Драко открыл глаза и почувствовал бешеный пульс. Его дыхание было рваным, а на лбу выступили капельки пота. Он поднёс руку к горлу и зачем-то проверил, не окружено ли оно кованой цепью. Хотелось застонать во всю глотку. Ниже пояса страшно горело, но Малфой пытался игнорировать это. Он на секунду закрыл глаза, но перед ним мгновенно нарисовалась картинка стонущей, раскинувшейся перед ним на столе Грейнджер, и он отбросил эту затею. Сон сняло как рукой. Драко сцепил руки и устало прислонил их к горящему лбу. Он пытался игнорировать случившийся сон, но напряжение в теле не хотело его отпускать. Ему и раньше снился секс, и спустить после этого пар не было зазорно. Но не в этот раз. В этот раз это была она. Малфой сел на кровати и посмотрел на пустую соседнюю кровать. Тео ещё был в больничном крыле. С нападения на него прошло несколько дней, и он находился в лечебном сне. Макгонагалл изъяла учебник и обещала разобраться, посоветовав слизеринцам быть аккуратнее. От студентов были скрыты подробности произошедшего, но слухи начинали постепенно расползаться. Какая-то когтевранка с четвёртого курса в роковую ночь лежала на соседней койке со сломанной ключицей. Макгонагалл пыталась призвать её к благоразумию, но тяга к сплетням была сильнее. Пророк приносил неутешительные новости практически каждый день. Судя по всему, журналистам было запрещено разглашать имена пропавших, но, вероятнее, они сами не имели к ним доступа. В основном на главной странице красовались безликие строки «пропало четверо чистокровных волшебников», «маглорождённые маги бесследно пропали из собственных домов». Драко раздосадованно откладывал бесполезную газету, видя, как каждый вокруг вздрагивает, читая эти строки. Нарцисса была в безопасности. Раз в два дня он посылал своего филина в Мэнор и практически незамедлительно получал ответ. Он знал, что за поместьем следит Министерство, и нехотя признавал, что был этому даже в какой-то степени рад. В конце концов, его мать была в безопасности. Какими путями — десятый вопрос. Драко встал и босиком потопал к выходу из комнаты. Призвав халат, он надел его на голый торс. Пижамные штаны были опущены слишком низко, и случайно оставшаяся в гостиной пятикурсница могла не пережить такое зрелище. Впрочем, в гостиной была только Пэнси. Она сидела, идеальная, с укладкой и макияжем, и смотрела на огонь. Руками обхватив себя за плечи, она немного покачивалась из стороны в сторону. Чёрная шёлковая пижама, выглаженная, обнимала её плечи. Взгляд Пэнси был направлен в одну точку, но казался бесцельным. — Сколько дней ты уже не спишь? — Драко опустился на кожаный диван рядом с подругой. Та промолчала. — Хорошо, спрошу иначе, — терпеливо продолжил Малфой. — Сколько дней ты ещё собираешься не спать? Пэнси, казалось, не слышит и не видит его. Она не отрывала взгляда от слабо тлеющего огня в камине. — Пэнс, — мягко позвал Драко, — поговори со мной. Та тихонько выдохнула. Её губы немного приоткрылись, и Драко показалось, что из них мог сорваться всхлип. Глаза странно блеснули в темноте. — Я сказала Макгонагалл, что не получаю от матери писем уже достаточно давно, — тихо начала Пэнси. — Она сказала, что мне не о чем беспокоиться. По крайней мере, пока. Драко молча перевёл взгляд на камин. В комнате стало холоднее. — Старуха ведь знает, — продолжила девушка. — Мало ставок на то, что Слизнорт владеет информацией, которая не дошла до её ушей. Драко кивнул. — Значит, она лжёт. Оберегает меня, — Пэнси нервно хихикнула. — Представляешь? Какая забота. Драко озабоченно посмотрел на подругу. Он видел её во многих состояниях, но сейчас она его пугала. Казалось, девушка находится в сантиметре от нервного срыва. — Они такие благородные, эти гриффиндорские твари, — Пэнси облизала губы. — Моя мать, вероятнее всего, мертва, а многоуважаемая Минерва переживает, что я начну плохо спать. Девушка откинула голову назад и беззвучно засмеялась. — Пэнс, тебе бы поспать, — Драко слегка прикоснулся к плечу подруги. — А что если, пока я сплю, её пытают? — Пэнси повернулась к Драко. Её глаза снова странно блеснули. — А что если её жизнь решается прямо сейчас? В данную секунду висит на волоске? Вдруг она сможет связаться со мной, и от этого будет зависеть исход всего? Драко почувствовал боль. Ему так хотелось её спасти. Казалось — она сидит рядом, стоит просто протянуть руку. Отдать всё, что у него есть, лишь бы она обрела покой. Но у него не было того, что могло бы этот покой обеспечить. — Послушай, — он взял её за запястье, — давай смотреть на ситуацию объективно. Представь, что в этой ситуации… — его голос на долю секунды дрогнул, но он сделал вид, что закашлялся, — что в этой ситуации оказался я. Сейчас я не могу ничего сделать. Лучшее, на что я был бы способен — держать голову свежей. — Но… — Даже если Лорен попытается связаться с тобой, сонная и сбитая с толку ты ей не поможешь. Ты не сможешь принимать решения так быстро, как могла бы. Ты не сможешь трезво и чётко реагировать. Тебе нужна ясная голова, Пэнс. И свежий взгляд. Девушка уронила голову на ладони, но мгновенно выпрямилась. Её сила была в самообладании. Всегда, везде и при всех. Даже при самой себе. Ни одной лишней эмоции, ни одного неосознанного движения и слова. Только рассудительная голова и холодное сердце. Девушка мазнула глазами по столику и быстро подняла глаза. Драко увидел у ножки пузырёк с зельем. Он его поднял. — Он не полный, — удивлённо заметил он. — Ты что, сопротивляешься зелью сна без сновидений? Пэнси мотнула головой, и её волосы красиво упали обратно в идеальную укладку. — Я сделала всего глоток, — просто ответила она. — Оно не такое сильное, как все думают. Драко немного шокированно смотрел то на пузырёк, то на подругу. Он знал, что даже небольшой глоток зелья был способен срубить среднестатистического Хагрида. Пэнси не переставала его впечатлять. Все восемь лет. — Выпей всё, — он протянул зелье. Девушка с сомнением на него посмотрела и снова мотнула головой. — Давай, Пэнс, — настаивал Драко. — Тебе надо поспать хотя бы пару часов. Ты не спишь уже трое суток. Я буду здесь, рядом, и, если твоя мать попробует с тобой связаться, я мгновенно тебя разбужу. Казалось, последний аргумент оказал воздействие. Девушка аккуратно забрала пузырёк и посмотрела на него. В её длинных тонких пальцах он казался крошечным. В полумраке комнаты стекло красиво отливало зелёным. — Хорошо, — одними губами сказала она. Пэнси, словно боясь передумать, быстро опрокинула пузырёк в горло. Она зажмурилась и на секунду задержала жидкость во рту, не давая себе её проглотить. Драко подался вперёд. В следующий момент Пэнси проглотила зелье и устало выдохнула. А ещё через пару секунд мягко опустилась на плечо Драко под действием зелья. Тот аккуратно обнял подругу и удобнее устроил её голову. Между её бровей залегла морщинка. Казалось, во сне у неё не хватало сил на самообладание, и явное беспокойство прорывалось наружу. Драко устало выдохнул и откинулся на спинку дивана. Он знал, что до рассвета есть ещё несколько часов. Он знал, что Пэнси их не хватит, чтобы выспаться, но это было лучше, чем ничего. Он знал, что сам не сможет сомкнуть глаз. — И как мы, Салазар побери, до этого всего докатились, — на выдохе пробормотал он. Огонь в камине, словно в ответ на его слова, в последний раз треснул и погас.***
— Если прищурить один глаз, наклонить голову и немножечко задержать дыхание, то выглядит очень даже сносно, — неуверенно сказала Джинни, высунув язык в конце для убедительности. Перед ней был огромный холст, ростом почти с неё саму. На холсте широкими мазками значились красные и чёрные полосы краски. — Что это, говоришь, за эксперимент? — ошарашенно переспросила Гермиона. — Вычитала в одной книге, — Джинни отмахнулась, вытирая руку о какой-то разукрашенный всеми цветами палитры кусок ткани, который раньше был белым. — Помогает разгрузить мозги и выплеснуть эмоции. — И в чём суть? — Гермиона взяла первый попавшийся в руку тюбик и с удивлением прочитала, что это акрил. — Просто берёшь кисти и краски, которые привлекают тебя больше всего в момент. И выплёскиваешь на холст. Джинни наклонила голову и цокнула языком. — Не могу вот решить, увековечить или сжечь. Её волосы, собранные в высокий хвост, местами были измазаны в краске. Впрочем, вся Джинни — на щеках, джинсах, руках — была помечена краской. Уизли выглядела довольной. Её щеки, подёрнутые румянцем, ярко выделялись на лице из-за не сходящей с губ улыбки. — Всё зависит от того, что ты хочешь сделать с прожитыми эмоциями, — пожала плечами Гермиона. Джинни ничего не ответила. Был дождливый вечер вторника. Девушки всё чаще сбегали от Гарри и Рона и проводили время вдвоём. С одной стороны, это ужасно расстраивало Гермиону — ей казалось, что её дружба с мальчиками трещит по швам. С другой стороны, ей было комфортно и тепло с Джинни. Больше ей не хотелось в этом копаться. Гермиона почти не видела Драко. Она даже и не заметила, как стала автоматически искать его в толпе. До неё не доходило это осознание вплоть до тех пор, пока она не перестала его находить. Он пропадал. Всё чаще, если она его видела, то он был рядом с Пэнси Паркинсон, и её сердце обливалось кровью. Она упрямо не хотела признаваться самой себе, что ревнует, но когда накануне за ужином Малфой приобнял слизеринку за плечи, Гермиона соскочила вилкой с тарелки и разлила на себя задетый бокал тыквенного сока. Но не оторвала взгляда. Она могла лишь догадываться, каково ему в той напряжённой атмосфере, в которой пребывали все в последнее время. Газеты ранили, но не до конца. Словно кто-то надавливал лезвием на грудь, но не всаживал кинжал до упора. Каждый чувствовал давление и угрозу, но каждый не знал наверняка, относится ли это к нему и его семье. Гермиона страшно злилась, что Пророк не печатает имена пропавших. Вместе с тем это давало облегчение. Отсрочку перед бурей. Гермиона не знала, чьи имена, кроме тех, что были спрятаны под несколькими заклинаниями в тумбочке у её кровати, она может встретить в следующей открытой статье. Может, это будут имена четы Уизли? А может, отца Полумны? Или бабушки Невилла? А может, Нарциссы Малфой? — Попробуй тоже, — вырвала её из размышлений Джинни. — Попробовать что? — испуганно переспросила Гермиона. Она стала бояться, что слишком часто уходит в себя и может не заметить, как начнёт бормотать себе под нос. Из-за этого же страха она стала ставить на ночь приватные чары у кровати. Вдруг она скажет лишнее во сне?.. — Рисовать, — Джинни протянула Гермионе огромный свёрнутый холст. — Ты не пожалеешь, правда. Гермиона машинально взяла холст и кивнула. — Можешь выбрать несколько красок, которые я не успела истратить, — бросила Джинни из-за плеча, направляясь в сторону ванной. — Их там много, я увлеклась двумя цветами. За девушкой захлопнулась дверь. Гермиона задумчиво обошла беспорядок, оставленный Джинни. Тут и там, на полу, на столе, на спинке дивана, даже в стакане валялись тюбики. Они были приятные на ощупь и продавливались внутрь от лёгкого нажатия пальцем. Гермиона никогда не рисовала. Её восхищали те, кто умел лёгкими движениями кисти создать красоту на холсте. Особенно её затрагивали пейзажи — изображения моря и неба. — Неба… — повторила девушка и снова вспомнила сцену в Астрономической башне. Луна и звёзды. Девушка нашла золотистую и серебряную краски и сунула их в карман. Затем подумала и нашла ещё несколько таких же тюбиков. Зачем они ей были нужны в таких количествах, она не знала, просто было чёткое ощущение — это то.***
— Я ненавижу травологию, — взвыл Рон и уронил голову. Он стоял, уперевшись руками в стол и отклячив назад задницу. Лаванда, проходящая за его спиной, заговорщически его шлёпнула. Рон хихикнул и слегка её пихнул. Гермиона поморщилась и закатила глаза. — Не знаю ни одного предмета, о котором ты отзывался бы иначе, Рональд, — строго оборвала его Гермиона. Джинни хмыкнула и наклонилась к своему истеричному кусту. Шёл второй час занятия. Они изучали истеричные кусты — растения, начинающие завывать, изгибаться и скоропостижно погибать при малейшем изменении микроклимата вокруг них. — Легче просто его придушить, — воодушевлённо заявил Рон, с надеждой посматривая на лежащие рядом ножницы. — Нет, не легче, Рон, — терпеливо объяснила Грейнджер, слегка меняя температуру вокруг своего куста, потому что тот начал подозрительно сморщиваться. — Листья этого растения практически незаменимы в медицинских целях. Они используются в противолихорадочном, обезболивающем… — Да, да, да, — Рон замахал руками, — очень интересно. Гермиона снова закатила глаза и вернулась к своему кусту. Скосив глаза, она посмотрела на Гарри. Тот был удивительно тихим сегодня. Это было особенно заметно на фоне последних недель, когда он постоянно твердил то о мщении, то о справедливости. Его молчание было подозрительным. Гермиона знала, что Поттер не умеет отпускать. Это означало, что он что-то задумал. Гермиона решила не давить. Маловероятно, что Гарри долго продержит свой секрет в тайне. Несмотря на любые разногласия, ему всегда была необходима если не оценка, то поддержка Рона и Гермионы. Впрочем, так было раньше. Сейчас слишком многое изменилось. Гермиона слегка повела плечами, словно в помещении стало на несколько градусов холоднее. При произнесении слов изменения, даже про себя, она всегда вспоминала одно и то же лицо. — В общем, я сдаюсь, — Рон засунул палочку в задний карман джинсов. — Я пошёл за Невиллом. — Как странно, — сказала Джинни себе под нос, — я думала, у тебя большой опыт борьбы с истеричностью. Гермиона не сдержала смешка. Рон вспыхнул. — Вы невыносимы, — повысил он голос. — Вместо того чтобы пообщаться с Лавандой и попытаться узнать её ближе, вы лишь капаете своим ядом. Она очень изменилась после битвы, как и все мы. Жаль, что вы не в состоянии это понять. Гермиона почувствовала укол совести. Она уже открыла было рот, чтобы извиниться, как, словно в противовес словам Рона, откуда-то сбоку вылезла Лаванда. — Мой бон-бон, что такое, ты меня звал? — она повисла на шее Рона. — Тебя здесь кто-то обижает? Хочешь, я их всех-всех накажу? — Спасибо, воздержимся, — саркастично шепнула Джинни Гермионе. — Того, что уже есть, вполне достаточно. Гермиона прикусила нижнюю губу, чтобы не засмеяться. — Мне надо будет с вами поговорить, — внезапно подал голос Гарри. Это было так неожиданно, что вся троица резко повернула головы в его сторону. — Можем пройтись после травологии. Гарри сурово кивнул и снова повернулся к своему истеричному кусту. Гермиона знала, что это не предвещает ничего хорошего. После занятия она очень медленно собирала учебники и застёгивала сумку. Ей казалось, что если она растянет этот момент, то разговор отсрочится и не принесёт беды. Конечно же, она понимала, что ей это только казалось. — Гермиона, ну чего ты там копаешься? — нетерпеливо спросил Рон. — Нам ещё надо успеть на обед. Гермиона зло на него зыркнула, сверкнув глазами. Тот примирительно поднял руки. Они двинулись к хижине Хагрида. По пути Гермиона молчала. Она лишь нервно теребила и без того изношенную ручку сумки и кусала губы. Гарри стал слишком сильно ассоциироваться у неё лишь с войной. Рон рассказывал что-то о квиддиче, своих успехах и планах. Он мечтательно посматривал на небо, потягивался, зевал, прерывал свою речь и вновь радостно её возобновлял. Казалось, его никто не слушал. Наконец они подошли к хижине. Хагрида не было, он испарился неделю назад по какому-то «важному заданию». Гарри толкнул дверь. В хижине было смешано много разных запахов. Настолько, что Гермиона даже не могла определить, как к этому самому аромату относиться. Здесь пахло и старой псиной, и землёй, и мясом, и углями в камине. Она проводила здесь много времени с Гарри и Роном, будучи ребёнком. Это был запах её детской привязанности к друзьям. Джинни, оказавшаяся здесь впервые, критично осмотрелась вокруг, но говорить ничего не стала. Она вопросительно посмотрела на Гарри. Поттер выглядел решительно, но почему-то смущённо. Он смотрел в пол. — Итак, — Гарри прочистил горло. — Я кое-что придумал. Рон одобрительно хлопнул в ладоши и облокотился ладонями на спинку стоящего рядом стула. Гермиона опасливо посмотрела на Джинни. — Я говорил с Грюмом, и он поддержал меня, — Гарри поправил очки. — В чём? — уточнила Джинни. — В том, что мы должны дать отпор. Гермиона тихонечко вздохнула и села на краешек скамьи, приютившейся у стены. Она знала, что этот разговор состоится, и лишь гадала, насколько скоро. Гарри побил все её ожидания. — В смысле — идти на войну? — ужаснулась Джинни. — Без подготовки? — Нет, — замотал головой Гарри. — Наоборот. Все трое вопросительно уставились на друга. Тот наконец поднял на них взгляд и немного безумно улыбнулся. — Мы снова создадим отряд, — с жаром начал он, сбивая слова одно к другому. — Нас будет тренировать Грюм. Это будет подготовка перед тем, что наступает. Он будет учить нас защищаться и нападать. По-настоящему. Не разрешёнными в пределах школьной программы заклинаниями, а серьёзной магией. Гермиона приоткрыла рот и закрыла обратно. Она шокированно смотрела на счастливого Поттера. — Мы будем собираться несколько дней в неделю, — продолжал он, захлёбываясь словами. — Я предложил Выручай-комнату для этого, но Грюм обещал трансформировать свой кабинет и сделать из него настоящий тренировочный центр. Скорее всего, каждый вторник, четверг и субботу… — Гарри, Гарри, подожди, — Гермиона испуганно подняла руки. — Это звучит очень глобально. Вы хотите привлечь всех учеников? — Не знаю, — Гарри замялся. — Для начала лишь добровольцев. Понятное дело, что нам не нужны паршивые слизеринцы, но два других факультета… Гермиона и Джинни, не сговариваясь, сконфуженно спрятали глаза. — Мы же уже занимаемся с Грюмом, — неуверенно заметил Рон. — О, этого недостаточно! — Гарри поправил очки. — Мы должны быть настоящими бойцами. Мы должны быть готовы. Каждый! Гермиона устало прислонилась спиной к раме окна и поднесла пальцы к переносице. В голове был рой мыслей, но она почему-то не слышала ни одну из них. — Ты понимаешь, что предлагаешь делать детей солдатами? — внезапно тихо сказала Джинни. — Это не пятый курс, когда ты учил нас заклинаниям и с кучкой друзей полез в Министерство. Это серьёзно. Ты обрекаешь этих людей. — Я же сказал, что это добровольно, — огрызнулся Гарри. — Это просто слова, — возразила Уизли. — Ты ведь прекрасно знаешь наше общество. Даже внутри Хогвартса начнётся давление. — Идея хорошая, — подала голос Гермиона. — Я поддерживаю. Джинни уставилась на неё. — Я тоже устала, — добавила она. — Твои слова, Гарри, вызывают во мне в первую очередь отторжение. Но я точно так же устала сидеть, спрятавшись в раковине. Мы не можем отрицать очевидное. Псы на воле, они не останавливаются, и я понятия не имею, есть ли у них новый Тёмный Лорд, или они действуют разрозненно, но они представляют опасность. — Но… — Если они нападут на Хогвартс, тут дело будет уже не в том, что им нужен Гарри. Волдеморт был одержим своей идеей. Они же просто мстительны и беспощадны. Сомневаюсь, что уцелеет хоть кто-то, не присягнувший им на верность. — Если успеет, — зло хмыкнул Рон. Джинни покачала головой. — Я понимаю вас… — она помолчала, — Но Хогвартс... Он не должен был стать полигоном. Гарри пожал плечами. — Возможно. Но другого выхода у нас нет. — Я… — Гермиона запнулась, — Я нашла лист с именами пропавших в кабинете Слизнорта. Пару дней назад. Друзья уставились на неё. — Почему ты молчала? — резко бросил Гарри. — Потому что опасалась, — надавила на последнее слово Гермиона, — что ты сломя голову полетишь спасать каждого значившегося в нём. Гарри насупился. — Послушай, Гарри, — продолжала Гермиона, — Ты видишь, что я на твоей стороне. Я просто за… более поступательный подход. Меньше всего нам сейчас нужны необдуманные действия и... — девушка замялась. — И? — подсказал ей Рон. Она смерила его убийственным взглядом. — И нежелательные жертвы, — закончила она. — Там были знакомые тебе имена? — обеспокоено спросила Джинни. Гермиона понимала, о чём безмолвно спрашивает Джинни. — Нет, — Гермиона помотала головой, — я бы обязательно сразу вам сообщила. — Тем не менее я хочу взглянуть на него, — подал голос Гарри, явно борющийся с каким-то сложным чувством по поводу того, что Гермиона не показала ему список сразу. — Там могут быть те, кого не знаешь ты, но кого знает кто-то из нас. Гермиона кивнула. — Да, конечно. Я понимаю. Они продолжили тихо разговаривать в хижине.***
Драко задумчиво рассматривал белую больничную простыню. Белый цвет всегда был слишком ярким, на его вкус. Безупречный, идеальный, чертовски скучный. Ему захотелось принести Тео своё темно-серое одеяло. Он сидел у больничной койки друга уже несколько часов. Помфри сказала, что он должен проснуться с минуты на минуту два с половиной часа назад. Драко сидел, уперевшись локтями в колени, и подпирал ладонями подбородок. Он смотрел в одну точку и давил в себе беспокойство. — Давно ты тут? — Блейз, появившийся бесшумно, хлопнул его по плечу. — Нет, — ответил Драко, не отрывая взгляд. Блейз поставил стул рядом с Драко и сел. Он облокотился о подлокотник и, подобно Драко, уставился в одну точку. Повисла звенящая тишина. Устав от режущего глаза белого, Драко устало моргнул и перевёл взгляд на Блейза. Тот выглядел потрёпанно. И на пару лет старше своего настоящего возраста. Драко захотелось сказать другу что-нибудь, но он не нашёл слов. — Почему так долго заживает? — нарушил тишину Забини. — Помфри сказала, что в проклятье была тёмная магия, — тихо ответил Драко, — поэтому восстановление будет долгим. Блейз едва заметно кивнул. — Ему повезло, что ты его подлатал, — добавил Малфой. — Ему не повезло во всём остальном. — В чём это мне там не повезло? — раздался хриплый голос с кровати. — Разве что в том, что тут два увальня, не догадавшиеся, что после нескольких дней крепкого сна мне нужно будет промочить горло. Драко, борясь с порывом то ли радостно потрепать Нотта по плечу, то ли врезать ему, наколдовал стакан воды. — Вода? — Тео, хлебнув, поморщился. — А я думал, мы друзья. Драко усмехнулся. Нотт был неисправим. — Алкоголь тебе сейчас противопоказан, дружище, — серьёзно завёл Блейз. — Он может нейтрализовать действие зелья, и твоё заживление… — Я понял, понял, — Тео замахал руками. — Понял, что твоё занудство не выбьется даже посмертно. Блейз закатил глаза. — Ты неисправим. — Сколько я спал? Какой сейчас день? Почему вы вообще тут? — сыпал вопросами Нотт. — Ты трещишь хуже когтевранок, сплетничающих за углом, — поморщился Драко. — Ты провёл четыре дня в лечебном сне. Сейчас вторник. Мы пришли полюбоваться на тебя молчащего, сам знаешь, это довольно редкое зрелище. Впрочем, ты умудрился нам его обломать. — А сколько времени? Макгонагалл не надерёт вам зад за прогулы? — почему-то радостно спросил Тео, словно перспектива надранного зада друзей доставляла ему наивысшее удовольствие. — Не надерёт, — заверил Блейз. — Сегодня остался только ночной урок Астрономии с гриффиндорцами. — Ууу, — протянул Тео, — предсказываю вам кошмарную ночку. И Драко, и Блейз промолчали. Тео уже поднял перебинтованную руку и начал трясти ею в воздухе, словно проверяя, не развалится ли она от малейшего телодвижения. — Даже не больно! — радостно заявил он. — Это потому что ты под лошадиной дозой обезболивающего, кретин, — заметил Блейз. Тео снова от него отмахнулся и дёрнул пальцами другой руки за бинт. Тот был заколдован и не поддался. — Дерьмо, — цыкнул Нотт. — Я хотел полюбоваться на свою обугленную конечность. — Потерпи и увидишь ту же, что лицезрел каждый вечер, — многозначительно поднял брови Драко. Тео хохотнул, но резко стал серьёзным. — А вообще, — задумчиво протянул он, — что, Салазар побери, это было? Блейз и Драко переглянулись. Они и сами не знали. — Мы подозреваем, что в школе есть… шпион псов, — запнувшись, сказал Драко. — Шпион? — переспросил Тео. Он откинулся на подушки. — И почему выбор пал на ту книжку? Драко промолчал. Он не делился с друзьями своими планами. Никто не знал, что одним из вариантов его будущего являлось место в Министерстве. По этой же причине никто из слизеринцев не знал, что книга принадлежала ему. Тем не менее Малфой был уверен, что тот, кто проклял её, знал это наверняка. Книга не могла оказаться в гостиной случайно. Драко не вынимал её из рюкзака и читал лишь в своей комнате. Два раза он приходил с ней в библиотеку. Кто-то намеренно выкрал её из его вещей. Но почему проклятую вещь не вернули обратно? Он решил не делиться с друзьями своими опасениями. Была львиная доза вероятности, что они начали бы отслеживать каждый его шаг и предостерегать от попытки взять в руки хоть что-нибудь без предшествующей проверки заклинанием. Это польстило бы Малфою, но он ещё не отошёл от внимания, вызванного зельем. К тому же он не хотел добавлять друзьям поводов для беспокойства. Хотя их было предостаточно. — Вообще непонятно, почему заколдовали именно её, — протянул Блейз. — Либо это удар в молоко, либо псы пытались достать кого-то конкретного. Тео, ты видел эту книги до… кхм… инцидента? — Ты хотел сказать, до того как она чуть не оторвала мне руку? — уточнил Нотт. — Нет. Просто заметил её на кресле у камина. — А зачем ты вообще её взял? — поинтересовался Драко. Блейз буквально на секунду бросил на него странный взгляд. Малфой невозмутимо его выдержал, даже не повернувшись к другу. — Да Салазар знает, — фыркнул Тео. — Видимо, хотел угодить сюда. Он раскинул руки, показывая свои владения. В следующую секунду он поморщился и дёрнул перебинтованной рукой. — Блять, — выдохнул он через зубы. Из-за занавески, будто ожидая этого сигнала, появилась Помфри. Она мгновенно заняла всё пространство, начав хлопотать, и умудрилась за несколько секунд поднять и почти выставить двух слизеринцев, каждый из которых был почти вдвое больше неё. Она говорила что-то про покой, навязчивых посетителей и обезболивающее зелье. — Ладно, дружище, удачи тебе, — Блейз слегка потрепал Тео по здоровому плечу. — Отдыхай и восстанавливайся. Драко повторил те же пожелания. Помфри уже вливала в Нотта зелья. — Знаете, — выдал он напоследок сонным голосом с уже полузакрытыми глазами, — одному я рад несомненно. Я наконец выспался. Они оставили друга за дверями больничного корпуса.***
— Интересно, почему ты считаешь своих друзей за идиотов, — задумчиво произнёс Забини, смотря на открывшееся небо по пути в Астрономическую башню. — Наверное, потому что вы и есть идиоты, — философски заметил Драко, идущий рядом с другом. Они опаздывали на урок астрономии, но это их не волновало. Они не торопясь поднимались по ступенькам на самый верх башни. — Это понятно, — терпеливо продолжил Блейз. — Но вот что мне непонятно, так это почему ты думаешь, что я поведусь на херню о том, что ты не знаешь, чья это книга. Драко остановился и изобразил самое недоверчивое лицо, которое мог. — О чём ты? — чинно спросил он. — Малфой, не валяй дурака, — устало простонал Забини. — Мы оба прекрасно знаем, за кем псы будут охотиться яростнее всего. По крайней мере, из наших. Драко промолчал. — Я не буду над тобой трястись, — отрезал Забини. — Но я хочу, чтобы ты был хотя бы честен в том, что твоей жизни что-то угрожает. — Давай мы хотя бы не будем обсуждать это здесь, — шикнул на него Малфой. — Я всё тебе расскажу, мамочка, только успокойся. Блейз закатил глаза, но, судя по всему, остался доволен. На последних ступеньках они услышали голос профессора Синистры и оборвали разговор. — Заходите, — бросила им профессор. — Минус пять очков за опоздание. Драко и Блейз встали с краю, у двух свободных телескопов. Малфой непроизвольно бросил взгляд на толпу гриффиндорцев, стоящих правее. Он никак не мог найти кудрявую копну волос и начал нервничать. — Профессор Синистра, — раздался знакомый голос. — Мы должны изобразить всего пять созвездий или можно больше? Малфой усмехнулся краешком губ. Блейз снова странно на него посмотрел. Драко проигнорировал этот взгляд. — Можете нарисовать столько, сколько пожелаете, мисс Грейнджер, — строго, но с добротой ответила профессор. — Главное, сделайте это качественно. Драко немного сместился, чтобы Грейнджер было лучше видно. Он делал это автоматически, не задумываясь, почему так поступает. Он знал одно — ему хочется её увидеть. Всё. Гермиона внимательно всматривалась в свой пергамент. В её руках были палочка и перо. От усердия она немного высунула язык, прижав его к верхней губе. Её волосы были собраны в высокий хвост, но несколько прядей выбивались из него, обрамляя лицо. Малфой наклонился ещё чуть вперёд и задел телескоп. Тот с грохотом проехал по полу. Блейз ошарашенно посмотрел на друга. — Прошу прощения, засмотрелся, — кашлянул Малфой, поправляя мантию, и уточнил. — На звёзды. Грейнджер вздрогнула от громкого звука и машинально бросила взгляд в сторону источника. Их взгляды столкнулись. В глазах Гермионы что-то вспыхнуло, и она сразу опустила их обратно на пергамент. Драко самодовольно хмыкнул себе под нос и заглянул в телескоп. — Братан, ты пиздец странно себя ведёшь, — шёпотом заметил Блейз. — Ты себя нормально чувствуешь? — Абсолютно, — кивнул Драко. Спустя три нанесённых на пергамент созвездия и почти час работы, Малфой позволил себе бросить ещё один взгляд в сторону гриффиндорцев. Все были заняты делом, и его любопытство осталось незамеченным. Зато незамеченным не осталось кое-что другое. Драко увидел, что Гермиона грустит. Он не мог объяснить, по каким именно признакам он это понял. Возможно, уголки её губ были слегка опущены, или глаза не блестели привычным заинтересованным блеском, как на всех занятиях. Возможно, она совсем не отрывала головы от пергамента и занималась ещё усерднее, чем обычно, если это было осуществимо. А возможно, она была настолько грустно-рассеяна во всём окружающем, что совсем не поправляла прядки, которые лезли ей в глаза. А возможно, всё вместе. И когда он начал считывать такие мелочи? В какой момент гриффиндорская зазнайка обрела привычки, манеру поведения, выверенные движения, который входили в круг знаний Драко? Потрясённый самим собой, он уставился на созвездия на небе. Блуждая взглядом, он уткнулся в то самое. Дракон и принцесса. По его позвоночнику проползла ледяная змейка страха, вперемешку с осознанием. Он был неравнодушен к Гермионе Грейнджер. Причём серьёзно.***
Гермиона, задержавшаяся у профессора Синистры из-за обсуждение полугодовой работы, наконец спускалась с последних ступенек Башни. Её шаги гулко раздавались по коридору, отскакивая от стен. Гермиона шла и размышляла, почему она не умеет ходить бесшумно. Она знала людей, передвигающихся беззвучно, словно пауки. Она же выдавала себя даже дыханием. Хогвартс был пустым и грустным. Сквозь окна в коридор лился холодный свет. Факелы горели через один, скудно освещая дорогу. Поёжившись, Гермиона плотнее запахнула мантию на плечах. Она не чувствовала себя в безопасности даже тут. Слухи о нападении на Тео Нотта прокатились по Хогвартсу, отскакивая от рук учеников, словно перебрасываемый мячик. Слизеринец уже несколько дней лежал в больничном крыле, плотно огороженный от других коек. Гермиона размышляла о том, может ли она спросить Малфоя о произошедшем. И приходила к неутешительным ответам. Внезапно девушка остановилась как вкопанная. Вдали коридора Гермиона услышала шаги. Это были шаги крадущегося человека, словно замышляющего что-то недоброе. Девушка, по выработанной с первого курса привычке примкнула к стене и встала на цыпочки. Она увидела, что в нескольких шагах впереди есть углубление в стене, в которое она может спрятаться, чтобы увидеть больше. Задержав дыхание (ведь даже оно могло её обнаружить), она наложила невербальное заклятие на свои ноги, чтобы они не издавали ни звука. Она знала, что оно будет работать недолго, и поэтому молниеносно кинулась к своему убежищу. В коридоре потухли все факелы. По спине Гермионы пробежал мороз. Ей показалось, что она слышит приглушённые голоса. Девушка попыталась выглянуть из-за стены. Вдали коридора, за углом, стояла фигура в чёрной мантии. На голову человека был накинут капюшон. Гермиона не могла различить ни роста, ни телосложения стоявшего, потому что его фигура отбрасывала на стену тень от лунного света, пробивающегося в окно. Тем не менее Гермиона была практически уверена, что фигура — мужская. Внезапно стоящий волшебник резко вскинул руку и рассёк воздух палочкой. Вспышка света ослепила Гермиону, которая машинально спряталась обратно в своё укрытие. Она зажмурила глаза от боли. Они слезились. «Он обнаружил меня», — догадалась она, пытаясь нащупать стену. Стоило только догадываться, направлялся ли сейчас незнакомец к ней или бежал в другую сторону замка. Не горящая желанием проверять это, Гермиона сделала неуверенный шаг, вскинув палочку. От боли она всё ещё не могла открыть глаза, поэтому действовала вслепую. Внезапно, с другой стороны, со спины, кто-то дёрнул её на себя. Она резко обернулась и зарядила локтем неизвестному в челюсть. Послышалась возня. Её кисть, уже выписывавшую руну заклинания, заломали назад, обездвижив. Девушка лягнула коленом наугад и промазала. Тем временем её толкнули, послышался хлопок двери. Овладевшая собой, Гермиона вскинула палочку и отправила наугад оглушающее заклинание. Повисла тишина. Девушка лихорадочно пыталась вспомнить заклинание, которое могло привести её глаза в норму. Параллельно Грейнджер, как кошка, выгнулась, прислушиваясь к каждому шороху. Казалось, её слух обострился до предела. — Салазар, Грейнджер, ты просто убиваешь меня, — выплюнул из кромешной темноты знакомый голос после очередного хлопка дверью. — Малфой? — жалобно переспросила Гермиона и опустила палочку. — Что с твоим лицом? Гермиона чувствовала, что плачет. Даже не так. Слёзы текли из неё ручьём, закапав мантию, стекая на шею и на поднесённые к лицу руки. — Этот ублюдок применил ослепляющее, — сказала Гермиона, уверенная, что Малфой поймёт, о чём она. Она почувствовала, что он кивнул. – Иди сюда. Погоди, — командовал Малфой, — вот моя рука, я здесь. Гермиона схватила Драко за рукав и почувствовала облегчение. Он был здесь, рядом. Значит, ничего ей не грозило. Кроме него. Он усадил её на стул, произнёс диагностическое заклинание и стал лечить её. Гермиона сидела, насупившись. Ей не нравилось, что он в очередной раз её спасал. Она казалась себе беззащитной и слабой, словно принцесса в заточении. — Заклинание было тёмным, — констатировал Малфой. — Противодействующее найти тяжело, если такое вообще существует. Я облегчил симптомы, как мог, но советую тебе обратиться к Помфри. Гермиона, вцепившаяся в стул, постаралась взять себя в руки и расслабить хотя бы плечи. Она чувствовала себя испуганным воробьём, сидевшим на жёрдочке. Девушка приоткрыла правый глаз. Режущей боли больше не было, слёз тоже. Глаза чувствовали себя усталыми и чесались. — У меня словно аллергическая реакция на твоё присутствие, — пошутила она. Малфой закатил глаза и улыбнулся. — Не похоже. Девушка открыла второй глаз, несколько раз моргнула и огляделась. Они были в старом кабинете истории магии. Вокруг неровно стояли парты. За спиной Драко слабо виднелась доска в темноте. Лунный свет озарял его слева, очерчивая фигуру Малфоя в темноте. Его плечи казались ещё шире, а волосы ещё белее. Она не могла оторвать от него взгляд. — Что? — спросил он. — Как ты здесь оказался? Что делал в коридорах школы? Синистра отпустила нас полчаса назад. — Не хотел идти спать, — просто ответил он. — И, судя по всему, спасал твою шкуру. Гермиона кивнула и задумчиво посмотрела в окно. — Мне кажется, я видела постороннего, — сказала она. — Тот человек… Он был в тёмной мантии. Не в той, в которой ходят в школу. Драко кивнул. — Я видел. Я был в другом конце коридора и увидел, как ты спряталась. И я готов сказать тебе больше. Это была не просто мантия, это была мантия Пожирателя. Гермиона резко повернула голову на Малфоя. — Мы должны сообщить об этом Макгонагалл, — она встала со стула. — В Хогвартсе псы, она должна… — Она знает, — оборвал её Малфой. — В школе шпион. Это кто-то из студентов. Школу патрулируют преподаватели. — Этого не может быть, — возмутилась Гермиона. — Да что ты? — Драко приподнял брови. Гермиона осеклась. Фигура была невысокой и скрывала себя под капюшоном. Маловероятно, что Пожиратель стал бы так прятаться в стенах школы. Добравшись досюда, они бы разнесли Хогвартс до основания. — Я не уверена, — добавила Гермиона. — Это может быть и кто-то из профессоров. — Очень маловероятно, судя по методам, которые он использует, — возразил Драко. — В любом случае, ослепив тебя, он убрался прочь. Гермиона проследила за его взглядом. Малфой с тоской уставился в окно. — Ты про нападение на Тео? — тихо спросила она. Драко на секунду замешкался, но кивнул и столкнулся с ней взглядами. В его глазах мелькнуло что-то, что Гермиона не смогла разобрать. Она села на парту, стоявшую за её спиной. Малфой быстрым взглядом мазнул по её фигуре и отвёл глаза на стену. Он сжал челюсти. Это показалось Гермионе странным. Девушка закинула ногу на ногу, чтобы её юбка не смущала Драко. — Расскажи мне, — так же тихо попросила она. Драко задумчиво посмотрел на неё. Казалось, он сомневается. Затем он выдохнул и прислонился спиной к парте учителя. Гермиона подумала, что ей нравится этот вид. — Кто-то наложил проклятье на книгу и подложил её в гостиную Слизерина. Тео решил полюбопытствовать и почти остался без руки. Глаза Гермионы расширились. Она не знала, чему больше удивлена — тому, что в Хогвартсе находится столь жестокий волшебник, или тому, что Драко рассказал ей о случившемся. — Как Тео сейчас? Драко пожал плечами. В его руках откуда-то появилась монета. Он перекатывал её по костяшкам пальцев легко, играючи, словно с этим справился бы даже ребёнок. Гермиона заворожённо смотрела на это действие. Взгляд Малфоя блуждал где-то за спиной Гермионы, в далёких мыслях. — Лучше, — кратко ответил Драко. — Мне жаль, — произнесла Гермиона почему-то виновато. — А что это была за книга? — Не знаю. Ответ Малфоя был слишком быстрым, словно выверенным. Как будто он заранее решил, что ответит на этот вопрос. Гермиона посмотрела на него с подозрением. — Почему мне кажется, что ты врёшь? — спросила она. — Почему мне кажется, что ты суёшь нос не в свои дела? — в тон ей спросил Драко. — Почему ты позволяешь мне это? — нанесла решительный удар Гермиона. Монетка перестала перекатываться между пальцами. Глаза Драко сфокусировались на Гермионе. По его лицу пробежала тень. Он оттолкнулся от стола преподавателя и сделал несколько бесшумных, как кот, шагов. Малфой опасно приблизился к Гермионе. Ткань его брюк щекотала её голые колени. Гермиона задержала дыхание. Ей казалось, что, если она сделает вдох, эта сцена разлетится на сотню осколков. — Хороший вопрос, — севшим голосом сказал Малфой. Она не знала, кто сделал движение первым. И не знала, было ли это важно. Просто через секунду их губы столкнулись, и Гермиону захлестнула волна чувств, которые она была не в силах разобрать. Девушка обняла Малфоя за шею. Он наклонился к ней, жадно целуя, и крепко обхватил за талию. В его руках она впервые в жизни чувствовала себя хрупкой, и это ощущение ей нравилось. Он целовал её. Прерываясь, он тяжело дышал, делал вдох и вновь целовал. Она не могла в это поверить, боялась прийти к осознанию, но она поддавалась, тянулась к нему и снова растворялась в поцелуе. Драко водил по её спине руками. От каждого его прикосновения она покрывалась мурашками. Его руки то легко, то настойчиво изучали её плечи, лопатки, шею, поясницу… Гермионе казалось, что она находится в сладком бреду. Ей было страшно и невероятно хорошо одновременно. Каждый раз, когда поцелуй прерывался на долю секунды, в её голове набатом стучали вопросы. Вдруг это игра? Он уйдёт? Что я делаю? Может, я плохо целуюсь? Наверное, я должна закончить? Что мне сделать, чтобы это не заканчивалось никогда? Но поцелуй возобновлялся, и новая волна наслаждения накрывала её с головой, утаскивая все вопросы глубоко на дно. Драко слегка толкнул её, и она покорно опрокинулась спиной на стол. Он проложил дорожку от её виска через скулу и челюсть к шее. Гермиона застонала и выгнула спину. Её тело вело себя очень непривычно для неё, словно больше ей не подчинялось. Оно, как марионетка, послушно отзывалось на каждый приказ своего мастера, который отдавал их своими поцелуями. Гермиона зарылась руками в волосы Драко. Они были мягкими, и она сильнее притянула его к себе. Ей хотелось, чтобы он был ещё ближе. Чтобы они растворились друг в друге и стали единым целым. Драко крепко обхватил бедро девушки ладонью. Гермиона задохнулась от этого движения. Малфой медленно, но верно поднимался выше, поглаживая её кожу. Всё самое дикое, необузданное, тёмное поднималось из самых глубин души и разума Гермионы. Она не знала, что делает, но полностью подчинялась инстинктам. Драко, немного отодвинувшись назад (что Гермиона сопроводила капризным хныканьем), расстегнул её блузку одним резким движением. Она хотела смутиться, но не могла. Ей хотелось, чтобы он смотрел на неё. Именно так, как он это делал. Малфой, столкнувшись с Гермионой взглядом, вопросительно приподнял бровь и потянулся к лифчику. Она понимала, что он ждёт её одобрения. Вместо слов она потянула за край его рубашки, вновь подвигая ближе. В глазах Драко вспыхнул огонь, который откликнулся в душе Гермионы. Он оттянул лифчик вниз, и в следующую секунду она застонала во весь голос, когда он припал губами к её груди. Если бы кто-то проходил мимо двери в это время или был в соседнем кабинете, или даже в другом конце коридора, её стон невозможно было не услышать. Но ей было наплевать. Драко целовал её ключицы, а затем снова возвращался к груди. Целовал шею, плечи, рёбра, живот… Бельё казалось девушке ужасно лишним, оно стесняло её и не давало полностью слиться с ним. Обе лямки упали с её плеч, и она машинально стянула лифчик на живот, параллельно расстёгивая пуговицы на рубашке Драко. Ей безумно хотелось прижаться своей грудью к его груди. Именно это она и сделала, полностью опрокинув его на себя. Малфой одним нежным движением раздвинул ей колени. Гермиона почувствовала, как что-то твёрдое упирается ей в ногу. Машинально, не проконтролировав себя, она на секунду быстро свела колени обратно и испуганно посмотрела на Драко. Тот осёкся. — Ты… — с хрипотой в голосе спросил он. — Ты девственница? Гермиону словно облило ушатом ледяной воды. До этого момента она даже не отдавала себе отчёт в действиях. Внезапно она осознала, что лежит полуголая, в расстёгнутой блузке, со спущенным к пупку лифчиком и раздвинутыми коленями, ночью в старом кабинете перед Драко Малфоем. Ей захотелось прикрыться руками. Она молча кивнула. Испуганно. Виновато. Он ласково дотронулся рукой до её щеки. — Это должно быть не так, — сказал он. Драко медленно наклонился и поцеловал девушку сначала в живот, а затем в губы. Гермиона благодарно ответила на этот поцелуй. Он был другой. Нежный, понимающий, тёплый. В нём ещё сохранялись желание и жадность, но было что-то ещё. Лучше, больше, глубже. Через несколько минут она застёгивала последнюю пуговицу своей блузки, глядя на широкую спину Малфоя, отвернувшегося от неё. Она хотела сказать что-то ещё, но у неё не было слов. Гермиона сделала несколько шагов в направлении к выходу. У двери она остановилась и обернулась через плечо. — Я пойду, — тихо сказала она. Драко кивнул. Девушка дёрнула за ручку двери. — Грейнджер, — позвал он, — подожди. Её сердце забилось быстрее. Казалось, оно стучит уже где-то в глотке и сейчас просто-напросто разорвёт её изнутри. Она обернулась и вопросительно посмотрела на Драко. Тот взял мантию со стола преподавателя. — Я тебя провожу.