«Тут ведь делo не в том, каким ты обжёгся огнём, а из какой ты стали кован».
Прошло несколько недель. Над Хогвартсом беспроглядно чернели тучи. Холодные дни сменялись дождливыми, и тоска прокатывалась по коридорам замка. Гермиона углубилась в учёбу как никогда. Она проводила дни и ночи в библиотеке. Иногда она ставила заглушающие чары на свою кровать, садилась на пол лицом к стене и читала. У неё получалось абстрагироваться от остальных девочек в спальне, стоило лишь не поворачивать голову. За последние недели она принесла Гриффиндору около пятидесяти очков. Она отдалилась от Джинни. Уизли несколько раз пыталась вывести её на диалог, но Гермиона закрывалась, ссылалась на уроки и сбегала от разговора. Ей не хотелось выяснять отношения — разрыв с Драко выжег её до углей внутри. Всё больше времени Гермиона проводила в компании Захарии Смита. Она не сближалась с ним, но он уверенно занял место в тёплом кругу её знакомых. Лаванда Браун снисходительно посматривала на неё, когда Гермиона возвращалась с очередной тренировки с Захарией. Грейнджер игнорировала эти взгляды. Ей не хотелось вешать никакие ярлыки и ничего решать. Она лишь пыталась держаться на поверхности, не давая тоске утащить себя на дно. Захария был рядом, он был нейтральным, почти безликим для неё. Он не мог причинить ей боль. Взгляд Драко резал её на маленькие кусочки. Он пронзал её, когда она подносила кружку к губам, наклонялась к котлу с зельем и махала Рону с трибун на поле для квиддича. Гермиона прикладывала все силы, чтобы не искать его в толпе взглядом. Забыть его. Вычеркнуть эту уродливую историю из памяти. И не могла. Она вспоминала преподавателя из магловской школы. Та приходила к ним раз в семестр чтобы проводить тесты по профориентации и вела психологический кружок. Однажды она рассказала им про навязчивые мысли. Нельзя избавиться от мыслей о белом медведе, говоря себе «Не думай о белом медведе». Иначе этот образ будет с вами постоянно. Гермиона прижималась лбом к холодному камню стен, прогуливаясь в мантии поверх пижамы по ночным коридорам Хогвартса. «Не думай о белом медведе», — повторяла она и видела на обратной стороне век платиновые волосы. Слёз не было, внутри было пусто. Гермиона легко пришла к мысли, что достойна чего-то лучшего. Она считала Драко почти идеалом. «Почти, ведь идеала не существует», — повторяла она. Но его отношение к ней перечеркнуло его девять с половиной баллов по десятибалльной шкале. Гермиона упорно повторяла себе, что достойна любви. Любви, которую Драко не был способен ей дать или попросту не хотел. Девушка крепко себя в этом убедила. Джинни могла бы ей гордиться. Почти ежедневно Пророк сотрясал их мир известиями о новых и новых пропажах магов и стычках с Пожирателями. Орден расширялся и держал удар. Это успокаивало. Множество выпускников Хогвартса примыкали к организации, в Министерстве увеличивался отряд мракоборцев. Казалось, Кингсли держит всё под контролем. Но что-то подсказывало Гермионе, что это была лишь иллюзия. Занятия с Грюмом набирали обороты. Чтобы улучшить выносливость, Гермиона начала бегать по вечерам, а по утрам делать зарядку. Она приучала тело к спорту, а разум к дисциплине. Это немного спасало. Она выучила около тридцати шести новых заклинаний. Семь из них попадали в неё. Два дня она ходила с повязкой на рассечённом локте, четыре дня не могла повернуть шею и девять дней с трудом могла сделать вдох. Она училась вести бой. На последнем занятии она смогла победить Лаванду Браун. Грюм начал ставить их в спарринги по двое и вести настоящие бои. Это не было похоже на детские дуэли, которые они проворачивали на занятиях по ЗоТИ. Гермиона понимала, что ошибка может стоить ей пребывания в лазарете. Поэтому она случайно отправила туда Лаванду. Грюм был почти ей доволен. Рон не разговаривал с Гермионой несколько дней. Со следующей недели в их тренировки добавлялась техника рукопашного боя. Гермиона стала заниматься по утрам втрое усерднее. Она догадывалась, что получит под дых не раз и не два. Это больше не пугало, но наводило на мысли о подготовке, которая точно не будет лишней. Гарри был очень ей доволен. Гермиона стала почти идеальным солдатом. Она не роптала и всё меньше и меньше уставала. Их общение свелось почти к деловому — отрывистые разговоры, сухие кивки. Поттер был полностью одержим идеей сражаться и непременно победить. Иногда Гермионе казалось, что Гарри мечтает о том, как выйдет на один бой и за раз уложит армию Пожирателей на лопатки. Это заставляло девушку цинично усмехаться. Но она не отнимала у него надежду. Поттер наивно считал, что собранность и сдержанность Гермионы связаны с тем, что она разделяет его позицию. На самом же деле она просто боялась всего, что чувствовала. И запретила себе чувствовать совсем. В голове у Гермионы постоянно гудели мысли. Она больше не пыталась в них вмешиваться. Гермиона не контролировала их, не сортировала и не анализировала. Она просто была. Как наблюдатель, она безучастно следила за тем, как одна тревожная мысль цеплялась за другую. Капкан, захлопнувшийся на чувствах Гермионы, не давал ей влезть и начать разбираться. Она просто старалась не думать о белом медведе. Гермиона много гуляла одна. Она бродила по окрестностям замка, вдыхая холодный воздух. Как бы девушка ни одевалась, мороз пробирался под одежду и танцевал на коже, напоминая Гермионе о том, что она ещё что-то чувствует. Что она не всё запечатала внутри себя. Иногда Гермиона приходила к Чёрному озеру и чувствовала, что тоскует по Полумне. Ей не хватало человека, с которым можно было помолчать. Хогвартс был слишком шумным, многолюдным и громким. Приближалось Рождество.***
Гермиона сплюнула кровь и подняла дикий взгляд на Пэнси Паркинсон. Та стояла перед ней, смотря сверху вниз, и была непроницаема. Сделав вид, что вытирает кровь с разбитой губы, Гермиона резко вытянула ногу вперёд и опрокинула Пэнси на спину мощной подножкой. Паркинсон упала, сделав рваный выдох. Она схватилась за затылок и попыталась сразу сесть. Судя по всему, это была не лучшая идея. — Стоп! — раздражённо крикнул Грюм. — Паркинсон, дуй к Помфри. Ты на сегодня всё. — Но я могу ещё! — упрямо возразила слизеринка, явно сдерживая приступ тошноты. — Дайте мне надрать ей зад. Гермиона, успевшая подняться на ноги, приподняла одну бровь. Пэнси зло посмотрела на неё исподлобья. — Я. Сказал. Ты. Всё, — грубо отчеканил Грюм, отмахиваясь от неё, как от мухи. Пэнси зло ударила рукой по полу. К ней подбежал Майкл Корнер, норовивший помочь ей встать. Он подал ей руку. — Позволь проводить тебя до больничного крыла, — напыщенно предложил он, словно звал её в пятизвёздочный отель на берегу моря. — Тебе лишь бы не заниматься, — презрительно поморщилась Пэнси. — Проваливай. Ущемлённый Корнер ретировался. Гермиона усмехнулась. Пэнси начинала ей нравиться. Гермиона признавала это нехотя, с трудом, но всё же признавала. Она была сильной волшебницей и достойным противником. Когда их ставили в пару, Гермиона чувствовала настоящий азарт. Она многое подглядела в движениях и приёмах слизеринки. Та легко двигалась и быстро перемещалась, не давая противнику «засечь» себя. Почти каждый раз, когда их ставили в пару, Гермиона оставалась в проигравших. Ей казалось, что Пэнси разделяет её симпатию, хоть и тоже не хочет этого признавать. За всё время занятий Паркинсон не сказала Гермионе ни одного грубого слова. А после того как Гермиона однажды дала ей отпор (потратив на это практически все силы, к слову), даже кивнула ей с намёком на одобрение на дне зелёных глаз. Пэнси раздосадованно поднялась на ноги. Бросив взгляд на Гермиону, она поднесла палец к углу рта. — У тебя кровь, — сухо заметила она. — Было приятно. Гермиона могла лишь догадываться, имела ли Пэнси в виду момент, когда её кулак приложился к челюсти Гермионы, или их бой в целом. Гриффиндорка смутно надеялась на второй вариант. Кивнув, Пэнси отправилась в больничное крыло. К Гермионе подошёл Гарри. — С ней всё в порядке? — поинтересовался Поттер, наблюдая из-за круглых очков за скрывающейся фигурой Паркинсон. Гермиона демонстративно вытерла с губы не прекращающую идти кровь. — О да, с ней всё будет замечательно, — саркастически ответила девушка. — О, прости, — спохватился Гарри. Казалось, он только сейчас как следует рассмотрел Гермиону. — Может, тебе тоже следует сходить к Помфри? Гермиона отмахнулась. — Да, я, конечно, схожу, мне нет никакой радости ходить с синим лицом. Но уже после занятия. Я хочу ещё круг. Гарри кивнул и поманил её за собой. — Кажется, Пенелопа Кристалл ещё на ногах, — припомнил Поттер, поправляя очки. — Что ты думаешь насчёт Паркинсон? Они шли по залу, в котором тут и там студенты учились бить друг друга без волшебных палочек. Порой это выглядело поистине жутко, а порой комично. Мэнди Броклхерст неуверенно смотрела на свои сжатые кулаки. Рядом, зажав нос, лежал Кормак Маклагген. Впрочем, Гермиона не удивилась бы, узнав, что эта стычка произошла не в целях обучения. — Могу лишь сказать, что она очень хороша в бою, — пожала плечами Гермиона. — В последние недели в Хогвартсе тихо. Шпион затаился и не выдавал себя. По вечерам старосты усиленно патрулировали коридоры. Все преподаватели внимательно следили за студентами. Любое странное поведение было бы моментально замечено. — Это правда, — Гарри потёр подбородок. — Хотелось бы, чтобы так было всегда. Гермиона кивнула. Перед ней замаячила Пенелопа Кристалл. Махнув Гарри рукой, что расшифровывалось как окончание разговора, Гермиона направилась к девушке. — Начнём? Пенелопа Кристалл была высокой, худенькой блондинкой, опасно безобидной с виду. Гермиона уже знала правду — на прошлой неделе Симус Финниган, записавшийся на занятия после нападения на Невилла и Полумну, попал к Помфри с раздробленной ключицей после сражения с Пенелопой. Она была абсолютно яростна в бою, словно родилась для того, чтобы лишить врага с помощью палочки пары конечностей. Грюм всегда одобрительно подёргивал головой, когда смотрел на неё. Гермиона поудобнее перехватила палочку и кивнула когтевранке. Та хмыкнула и дёрнула головой, как бы приглашая Грейнджер за собой. Они сместились на свободный участок. — Ну, — нетерпеливо бросил наблюдающий за ними Грюм. Гермиона начала ставить блок за блоком. Защита давалась ей проще, чем атака. Её щит был толще, чем у Рона и Джинни вместе взятых. Те лучше нападали. — Долориум! — выплюнула Гермиона, пока Пенелопа переводила дух. Змейка заклинания молнией разорвала воздух, врезавшись в щит Кристалл. Пенелопа с лёгкостью отбросила сложное заклятье и начала бить Гермиону по ногам. Это было слабое место Грейнджер. Она хорошо держала щит на уровне лица и груди, но всё, что было ниже пояса, обычно ускользало от её внимания. Два или три раза подпрыгнув, Гермиона почувствовала удар хлыстом по конечности. Она знала это заклинание, особо неприятное для жертвы, и сильно разозлилась. — Остолбеней! Дивето портрум! Леонсинеум! Гермиона хлестала щит Пенелопы, упрямо наступая на девушку. Кристалл становилась напряжённее. Гермиона была хороша в ближнем бою. Когда в ход надо было пускать кулаки, вся копившаяся в ней ярость — контролируемая, сдерживаемая в обычное время, — вырывалась из девушки наружу. На прошлом занятии Рон пошутил, что именно такая Гермиона — настоящая. И получил за это в нос. Пенелопа знала про эту особенность Грейнджер, поэтому не оставалась на месте. Она постоянно передвигалась, скашивая глаза вбок, контролируя наличие на её пути других студентов и не давая Гермионе приблизиться ближе, чем на два метра. Гермиона выдохнула и поставила щит. Пенелопа занесла руку для атакующего заклинания. Вывернувшись, Гермиона создала ещё один щит, практически рядом с носом Кристалл. Когтевранка на долю секунды растерялась и захлопала глазами. Этого промедления было достаточно для Гермионы. Девушка развеяла первый щит и в два широких прыжка приблизилась к Кристалл. Та взвизгнула, но Гермиона уже ударила её под дых. Пенелопа ткнула Гермионе палочкой в рёбра и прошипела заклинание. Грейнджер взвыла от боли, словно тысяча ос ужалили её в грудную клетку. Недолго думая, она зажала палочку Пенелопы под мышкой и ударила коленом в живот когтевранки. Девушка рвано выпустила воздух. Гермиона быстро переместилась и повалилась вместе с Пенелопой на пол. Та ударила Гермионе между ног. — Ты перепутала пол, — зло прошипела Гермиона, придавливая плечи когтевранки руками. — Разве? Дерёшься как парень, — застонала Кристалл. Гермиона усмехнулась и ослабила хватку. Это оказалось ошибкой. Пенелопа мгновенно сбросила Грейнджер с себя и произнесла неизвестное той заклинание. Гермиона почувствовала, что обе её ноги онемели. В руках было точно такое же ощущение, поэтому Гермиона не смогла вскинуть палочку. Онемели грудь, шея, щёки. Девушка почувствовала, что ей трудно ворочать языком и произносить звуки. Гермиона мешком рухнула на пол. Пенелопа поднялась с колен, победно сверкнув глазами. — Неплохо, Кристалл, — сухо выдал Грюм и повернул голову на шокированную Гермиону. — Почти, Грейнджер. Если бы твоих мозгов хватало на понимание, что в бою тебя никто жалеть не будет, обучать тебя было бы в разы проще. Пока ты безнадёжна. Гермиона вложила всю свою злость во взгляд на измученном лице. Грюм покачал головой. — Но вот эта штука с двойным щитом… Это было неплохо. Запомни её, — Грюм сдержанно кивнул и поковылял унижать других студентов. Гермиона почувствовала, что улыбается. Грозный Глаз впервые её похвалил. Девушка растянулась звёздочкой на полу. Пенелопа Кристалл смотрела на неё с лёгким подозрением, но одобрительно. Чувствительность конечностей потихоньку возвращалась. Этот день выделился из череды мрачных недель.***
Выйдя из тренировочного зала, Гермиона обнаружила Гарри, подпирающего стену. Он ждал её. — Подумал, что тебя стоит проводить в больничное крыло, — Гарри кивнул на её разбитую губу. — Заодно проверить Невилла с Полумной. Пострадавшие не приходили в себя уже месяц. Макгонагалл не подавала виду и не делала заявлений, но выглядела очень нервной. Бабушка Невилла и отец Полумны атаковали Хогвартс письмами. Директор заверила их, что замок — самое безопасное место. Верила ли она сама в это? Вопрос незаданной кляксой висел в воздухе. — Боишься, что я не дойду? — усмехнулась Гермиона. — В прошлый раз ты ходила с рассечённой скулой неделю, — заметил Гарри. Это была правда. На предыдущем занятии девчонка с Пуффендуя уронила её на мраморный пол, протащив скулой по жёсткой поверхности. Гермиона забыла об этом и несколько дней светила красотой на весь Хогвартс. Опомнившись, она сама залечила ссадину. — И в прошлый раз я справилась самостоятельно. Могу и в этот. Гарри покачал головой. — Давай лучше сходим. В конце концов, вдруг ребята реально очнулись? Или вдруг ты уложила Паркинсон на койку, — хохотнул Гарри, ткнув её локтем в бок. Гермиона слабо улыбнулась. Гарри смотрел на неё как на равную. Общался. Интересовался. Она почти успела истосковаться по этому. Желание сражаться затмило всё перед его глазами. Люди, не разделявшие его рвение, автоматически переставали быть ему интересны. Гермиона цеплялась за их дружбу слишком долго. Сейчас, когда у неё не было сил, а была лишь злость, боль, тоска, страх — в общем, вереница эмоций, в которых не было сил разобраться, — Гарри был рядом. Потому что воспринимал её рвение к бою как желание вступить в сражение. Он и не хотел разбираться глубже. Гермиону не покидало ощущение, что, если она сделает минимальный шаг вправо или влево от намеченной Поттером цели — она перестанет для него существовать. — Ладно, пойдём, — сдалась девушка. Они направились к лестнице. Гарри прихрамывал на левую ногу, но выглядел довольным. У него были взъерошены волосы, очки немного съехали, а футболка прилипла к спине. Он был полностью в своей стихии. — Не видел сегодня Захарию на тренировке, — невзначай бросил Гарри, — случайно не знаешь, что с ним? Какое-то нераспознаваемое чувство пощекотало Гермионе затылок. Ей хотелось досадливо поморщиться. — У него перелом трёх рёбер, Грюм разрешил ему пропустить одно занятие. — Не похоже на Грюма. — Ну, если быть точнее, он сказал: «Мне не нужно, чтобы ты растёкся по полу, как смердящий слизняк, поэтому собери свои жалкие кости в одну кучку и притаскивай свою не менее жалкую задницу на тренировку», — уточнила Гермиона. — Вот это похоже, — захохотал Гарри. Гермиона задумчиво посмотрела на Поттера. Он восхищался Грюмом. Его силой, независимостью, грубоватой манерой общения. В отсутствие отца и опекуна, Гарри постоянно искал себе наставника. Старшего. Лидера, которому он будет верен. Гермиона не была уверена, что Грюм был хорош для этой роли. — Что у тебя с ним? — неожиданно спросил Гарри. — С кем? С Грюмом? — не поняла Гермиона. — Ну это была бы новость десятилетия, — засмеялся Гарри. — Со Смитом. Гермиона отвела взгляд. Ей не нравился такой поворот разговора. Она старалась не влезать на эту территорию своих мыслей. Вешать ярлыки, что-то решать, разбираться в своих… чувствах? «Не думай о белом медведе». Ну нет. С неё хватило болезненного опыта. — Ничего, — девушка пожала плечами. — Мы просто общаемся. Гарри кивнул. — Понимаю. Мне тоже сейчас не до этого. Гермиона задумалась, насколько тактично будет задавать встречный вопрос. Она почти отговорила себя от этой затеи, но аргумент о том, что Гарри не особо напрягался, спрашивая её о Захарии, всё-таки перевесил. — А что у тебя с Джинни? — в лоб ударила она. По лицу Гарри пробежала тень. Он мгновенно её спрятал, но Гермиона успела её уловить. Сердце девушки виновато сжалось. Она пожалела, что зашла на эту территорию, но забирать слова обратно было уже поздно. — Не знаю, Гермиона, — тихо и серьёзно отозвался Поттер. — Сейчас есть вещи поважнее романтических сложностей. Гермиона поджала губы. «Мужчины… Это талант — обесценить всё», — с тоской подумала она. — Я люблю её, — серьёзно продолжал Гарри. — Так же, как я люблю тебя или Рона. Наверное, даже больше. Но сейчас идёт война. И любви на ней нет места. — Где же ей место, если не на войне, — горько пробормотала Гермиона, усмехнувшись. Гарри рассеянно смотрел по сторонам, словно этот разговор был совсем ему неинтересен. Его мысли явно бродили где-то далеко — скорее всего, прогоняли планы атак и последние выученные заклинания. — После всего этого, — Гарри неопределённо повёл рукой в воздухе, — я буду рад возобновить всё с Джинни. Но не сейчас. — А ты не думал, что это будет уже не нужно ей? Гарри уставился на Гермиону, словно действительно ни разу не задумывался об этом до вопроса подруги. Он задумчиво потёр подбородок. — Может, и так… Я не знаю. Не думай, что я слеп. Я вижу, что она меняется, что с ней что-то происходит. Но возможно, время, в которое мы живём, решило всё за нас, и нам просто не суждено быть вместе. Когда-нибудь, где-нибудь в другой жизни, при других условиях, при падении Волдеморта и окончательной победе над всеми Пожирателями сразу после его смерти — я бы женился на Джинни, а вы были бы счастливы с Роном. Но это совсем другая история. Горло Гермионы сжалось. Глаза защипало, и девушка часто заморгала. Двери больничного крыла замаячили в конце коридора. — Наверное, ты прав, — глухо отозвалась она. Запах зелий и стерильности ударил им в носы. Гермиона поморщилась. Она терпеть не могла больницы с самого детства. С перекочёвкой в магический мир мало что изменилось. Ровные ряды зелий стояли на столике с колёсиками у ближайшей койки. Они были подписаны аккуратным почерком. Во всём больничном крыле, казалось, никого не было. Лишь в самом конце помещения, отгороженные ширмой, лежали два пациента. Гермиона сжала ладошки в кулаки. — Я так не люблю это место, — выдохнула она. — Оно вас тоже, мисс Грейнджер, — бодро отозвалась Помфри, вынырнув откуда-то из-за спины девушки. — Чем меньше у меня работы, тем лучше времена, забавно, а? Старушка поспешно кружила вокруг друзей. Она уже привыкла к тому, что дважды в неделю к ней табунами ходили побитые старшекурсники. — Всё-таки вы перегружаетесь, — наверное, в сотый раз повторила Помфри. — Если на вас сейчас живого места нет, что будет, когда вы вступите в настоящий бой? «Страшно представить», — мелькнуло у Гермионы. — Мы должны быть готовы ко всему, — заверила она вслух. — Аластор сумасшедший, — покачала головой колдомедик. Гарри и Гермиона молчаливо согласились. Через несколько минут у Гермионы было вполне свежее лицо. Губа порозовела, и девушка почувствовала, что онемение в теле окончательно прошло. Помфри залечивала какие-то мелкие ссадины Гарри, когда из дальнего угла крыла послышался сдавленный звук, похожий на стон. Помфри вскинула палец в воздух, зависнув буквально на долю секунды. Спустя мгновение старушка оказалась уже в другом конце лазарета. Гермиона, шокированная скоростью Поппи, моргнула несколько раз. Помфри юркнула за ширму, и все звуки за занавеской стихли. Гермиона и Гарри обменялись взглядами и, молчаливо согласившись, рванули к койкам Невилла и Полумны. Не церемонясь, Гарри отодвинул ширму вбок. — Мистер Поттер! — возмущённо воскликнула Помфри. — Освободите помещение! — Да, да, — отмахнулся Гарри. — Невилл, дружище, как же я рад. На койке, поднятой под углом сорок пять градусов, лежал Невилл Долгопупс. Один его глаз был полностью закрыт, а второй смотрел на друзей через щёлочку, недоверчиво, словно с трудом узнавая. Наконец слабая улыбка тронула его губы. — Ребята, — прохрипел он и закашлялся. Помфри недовольно зашикала на Гарри и Гермиону. Тем не менее было видно, что она сама рада пробуждению Невилла. Она подала ему стакан воды. Невилл с трудом наклонился к питью. Одеяло накрывало его до самого подбородка. Гермиона неловко отвела глаза. Болезнь всегда была для неё очень интимным и тяжёлым состоянием. Ей было бы неудобно лежать перед друзьями полуголой, очнувшись после месячной комы. Тем не менее она была так рада, что не могла заставить себя уйти. Её разрывало между желаниями задушить Невилла в объятиях или в расспросах. Она сдерживала оба. Гарри был не настолько силён. — Невилл, что случилось? Ты помнишь, кто вас проклял? Гермиона и Помфри возмущённо посмотрели на Поттера. Тот в упор не замечал их взглядов и упрямо смотрел на Невилла. Долгопупс, казалось, не услышал или не понял вопроса. — Луна… Что с ней? Где она? — он попытался приподняться, но Помфри мягко и настойчиво уложила его обратно. — Она рядом, сынок, — почти ласково заверила Невилла Поппи. — За соседней ширмой. Признаться, я думала, она очнётся раньше тебя. Проклятье задело её меньше. Что ж, видимо, у неё не такой сильный организм. Невилл тоскливо посмотрел на ширму, отделявшую его от соседней кровати. Гермиона буквально физически чувствовала, с какой силой он желал протянуть руку и отдёрнуть проклятую занавеску. Но не мог. — Невилл, если ты что-то помнишь… — не унимался Гарри. — Мистер Поттер, — в голосе Помфри послышались опасные нотки, — будьте добры, покиньте помещение. И захватите с собой мисс Грейнджер. Обещаю, как только мистер Долгопупс окрепнет настолько, что будет в состоянии ответить хотя бы на два вопроса подряд связано, я позволю вам его мучить. А до тех пор — всего доброго. Гарри уныло посмотрел на свои руки. Они явно чесались в поисках ответов. — До свидания, — настойчиво повторила Помфри, выпихивая Гарри и Гермиону за ширму. — Невилл, мы рады, — поспешно сказала Гермиона за секунду до того, как Помфри ударила занавеской ей по носу. — Нам очень тебя не хватало. Невилл промычал что-то нечленораздельное в ответ.***
Джинни Уизли, покрепче обхватив метлу двумя руками, уверенно юркнула вниз. Монтегю, пытавшийся сбить её с метлы тараном, врезался в пустоту. Он крикнул что-то неразборчиво-матерное и вновь устремился за Джинни. Та хохотала. Она была в ударе и мелькала у охотника слизеринцев перед носом, как назойливая муха. Уже дважды её усилиями в Монтегю прилетел бладжер. Его бровь опасно вздулась и посинела. Блейз попытался отвлечь Монтегю на квоффл. Тот сплюнул прямо в воздухе. Забини устало потёр переносицу. Драко наблюдал за всем этим отстранённо, паря высоко над полем. Мелкие фигуры игроков сновали туда-сюда, как муравьи в разворошённом улье. Драко смотрел на них без интереса, скорее, автоматически. Он очень хотел спать. Уже несколько недель к нему не шёл нормальный сон. Он и до этого был далёк от здорового, но в последнее время становилось всё хуже и хуже. Драко пробуждался раз в час, иногда вскакивая с постели, иногда наоборот, вжимаясь в неё до скрипа матраса. Сердце колотилось, а на лбу выступали капельки пота. Драко связывал это с кошмарами, но он их не помнил. Драко боролся с желанием вытащить пачку сигарет, жгущих карман. Руки чесались, и, чтобы как-то их занять, Малфой перехватывал древко метлы. Они проигрывали гриффиндорцам со счётом 170:50. Драко видел, что снитч снуёт у кабинки Ли Джордана, активно комментирующего матч. Сам Джордан не видел золотой мячик, но острый взгляд ловца не обманывал Малфоя. Где-то в том же районе сновал Поттер. «И как он видит в своих очках?» Моросил противный мокрый снег, больше похожий на дождь. Пар вырывался изо рта Драко, задерживаясь в воздухе, раздражающе маяча перед носом. Рождественский матч перенесли на две недели, и команды отыгрывали его сейчас, а не перед праздниками. Буря в магическом мире назревала, и практически все студенты хотели уехать к семьям на праздники пораньше, чтобы успеть насладиться жалкими крупицами мнимого спокойствия и уюта. В магическом мире уже никто не скрывал тяжесть происходящего. Слова «война», «кровь», «месть» всё чаще и чаще уродовали заголовки Пророка. Редакция обещала выложить полный список пропавших на следующей неделе. Общее напряжение чувствовалось в каждом закоулке замка. Драко тоже собирался домой на Рождество. Он представлял, как увидит Нарциссу после долгой разлуки, и гадал, в каком состоянии находится его мать. Он искренне надеялся, что она не поникла духом окончательно, а держится и строит шеренгой наблюдающих за её домом мракоборцев. Но червячок сомнений подъедал его изнутри. Снитч блеснул в паре сантиметров от лица Ли Джордана. Тот, наконец, прозрев, заорал на весь стадион. — Снитч на расстоянии вытянутой руки, друзья! Посмотрите, как близко! Толпа загудела. Драко почувствовал скуку. Азарт, вечно сопровождающий его на поле, куда-то испарился. Малфою вообще ничего не хотелось. Была бы его воля, он спустился бы на поле, спрыгнул с метлы и пошёл курить. Это была единственная осознанная мысль за весь матч. Он совсем не думал о Гермионе. По крайней мере, ему хотелось так считать. Он не выискивал её в толпе, не искал встречи, не наблюдал за ней на уроках. Он не вспоминал и не терзал себя. Эта история была похоронена под слоями равнодушия и холода, набегающими друг на друга. Вся жизнь стала серой и блёклой. — Снитч движется в сторону гриффиндорских трибун! Возможно, сама игра благоволит сегодня красно-золотым? — бодро продолжал нести ересь комментатор. Драко машинально, почти лениво проследил за золотыми крылышками. Внезапно что-то резануло его глаза. Кудрявая копна волос. Красно-золотой шарф. Рядом в нелепой шапке с красным носом, как у конченого алкоголика, пристроился Захария Смит. Грейнджер откидывает голову назад и смеётся в голос. Волосы развеваются на ветру. Драко юркнул к трибунам. Снитч продолжал дразнить гриффиндорцев, которые пытались протянуть к нему руки. Малфой зло сузил глаза. С другой стороны к трибуне приближался Поттер. Он выглядел помято после очередной тренировки. Малфой следил за ним краем глаза. Они были примерно на одном расстоянии от снитча. Не уменьшая скорости, Драко вжался в метлу, чтобы воздух ещё увереннее обтекал его. В нём плескалась странная смесь чувств, которую он никак не собирался характеризовать. Он был зол и хотел поймать снитч. Прямо перед носом у сраного Захарии Смита. Сто метров, шестьдесят, тридцать, десять, пять. Поттер точно так же прижался к метле, не собираясь сбрасывать скорость. Мелькнули до боли знакомые карие глаза. Узнавание. Страх. Снитч поддразнивающее звенел крылышками на одном месте, словно загоняя ловцов в капкан. На небе не было даже намёка на солнце, но шарик переливался, демонстрируя золотые бока. Драко вытянул руку, Поттер сделал то же самое. В следующую секунду Драко вынужденно ушёл штопором вниз, а Поттер вверх. Словно играясь, снитч улизнул в последний момент. Взбешённый, Драко потерял шарик из виду. Приостановив метлу почти вертикально, он выхватил глазами Поттера. Судя по его растерянному лицу, он тоже потерял снитч. Это удовлетворило Малфоя. — Снитч всё ещё вьётся у трибуны Гриффиндора! Просто посмотрите! — ревел Ли Джордан вместе с толпой. Какофония звуков заглушала комментатора и отдельные голоса. Казалось, что на трибунах поднимается одна огромная волна, сносящая шумом всё вокруг. Драко уловил золотое мерцание у шляпы Макгонагалл. Не видя больше никого и ничего, он направил метлу прямо на скамью преподавателей. Стрелой вонзившись в воздух, Малфой пронёсся мимо трибун. Он успел заметить краем глаза, что несколько человек попадали со скамей. Снитч суетился в воздухе. При приближении Драко он вновь юркнул в трибуны Гриффиндора. Малфой не мог пролететь там на метле, поэтому решение пришло в голову моментально и чётко, как единственно верное. Лишь слегка сбросив скорость, Малфой слёту спрыгнул с метлы, ощутив ногами удар о деревянные доски трибун. Держа метлу в одной руке, он стремительно двигался за снитчем. Тот прыгнул за волосы Лаванды Браун, принявшейся визжать от неожиданности. Кто-то высунул колдограф на пути Малфоя, пытаясь поймать его в движении. Драко набегу врезал кулаком по аппарату. — Съеби, — сквозь зубы прошипел он. Драко бежал по трибуне вдоль скамей сквозь толпу отпрыгивающих студентов за скачущим с бешеной скоростью снитчем. Ему показалось, что кто-то не упустил возможность его потрогать, но Малфою было не до этого. Наконец, снитч взмыл ввысь. Малфой моментально вскочил ногами на древко, придерживаясь лишь одной рукой. Он был готов встать в полный рост, лишь бы ухватить золотого ублюдка, издевающегося над ловцами. Сверху стремительно спускался Поттер. Трибуны в ужасе ревели, Ли Джордан орал что-то неразборчивое матом, а Макгонагалл не успевала наложить на него Силенцио. Все на стадионе наблюдали за летящими лоб в лоб Малфоем и Поттером. Драко успел увидеть сосредоточенные зелёные глаза противника. В его голове мелькнула мысль, насколько, скорее всего, у него сейчас другое выражение лица. В следующий момент их руки столкнулись, и Драко почувствовал удар. — Поттер и Малфой кубарем сносят трибуны! — Ли Джордан чувствовал свой звёздный час. — Посмотрите, три скамьи сломаны, гриффиндорцы погребены под телами игроков, а девчонки испуганно визжат! Это восторг! Это история! Это потасовка? Драко, с мрачным удовлетворением заехав Поттеру в рёбра коленом, рванул на себя кулак. Он раскрыл руку. На его ладони покоился снитч, заигрывающе подмигивая покорившему его ловцу. — Драко Малфой поймал снитч! — толпа ревела, и Ли Джордан силился её переорать. — Но что это? Пока мы следили за противостоянием Малфоя и Поттера, Джинни Уизли забила несколько мячей! Команда Гриффиндора побеждает со счетом 220:210! — Да вы блять издеваетесь! — Драко разъярённо вскинул голову в небо. Над ним с мрачным лицом пролетел Забини, показывая, что Малфою стоит выбираться с трибуны беснующихся гриффиндорцев. Раздосадованно выбравшись из-под обломка скамьи, Драко презрительно посмотрел на лежащего Поттера. Он держался за рёбра. Их обступили гриффиндорцы. Драко видел, что Грейнджер пытается пробраться к ним через толпу, распихивая студентов и попеременно извиняясь. — Я победил тебя лично, Поттер, — мрачно бросил Драко. — Это приятнее любых общих счетов. — Если бы я не был занят в местах поважнее поля, Малфой, — выплюнул Гарри, — у тебя не было бы вообще ни одного шанса. Драко почувствовал странный укол. Поттер говорил не столько высокомерно, сколько обвиняюще. Грейнджер наконец оказалась в первых рядах. Она посмотрела сначала на Драко, затем на Гарри, затем снова на Драко. Малфой почувствовал, что её разрывает. «В местах поважнее поля». Пэнси, отчитывающая их в коридоре, замаячила перед глазами Драко. Малфой стал ещё злее. Подхватив метлу, он вскочил на неё и устремился в небо. Он чувствовал, как Грейнджер смотрит ему вслед.***
Ледяная струя ударила в паре сантиметров от ног Гермионы. Она успела отскочить, чтобы уберечь себя от обморожения. Веселье на лице Захарии разыгралось ещё больше. — Обожаю смотреть, как ты скачешь, — хохотнув, признался он. Грюм предупредил весь «отряд», как они себя называли, о том, что после рождественских каникул Орден начнёт привлекать их к операциям. Острая нехватка подготовленных людей заставляла их прибегать к помощи старшекурсников. Гермиона заглушила чувство страха и несправедливости. Она сама поставила своё имя на пергаменте Грюма. Гермиона и Захария занимались уже почти два часа. Сумрак спускался на замок, но солнце только-только опустилось за горизонт. В создавшемся свете Захария казался сине-серым, почти нереальным. Гермиона улыбнулась и отправила в него струю воды. Захария отбил первую, вторую, а третья угодила ему прямо в лицо. Пытаясь проморгаться, он опустил палочку. Гермиона мгновенно обвила его магическими верёвками. Захария сделал несколько неуклюжих шагов и рухнул перед ней на колени. Нелепая, но обаятельная улыбка возникла на его лице с прилипшими ко лбу мокрыми волосами. — Смотри, Гермиона, я перед тобой на коленях, — заговорщически подал голос Смит. — Ты хотел сказать, что это я поставила тебя перед собой на колени, — невозмутимо уточнила гриффиндорка. — Ну нет, — важно парировал Смит, — я мог и назад повалиться, но предпочёл именно эту позицию. Гермиона улыбнулась и покачала головой. Захария беспомощно подёргал руками под верёвками. — Поможешь мне освободиться? Гермиона кивнула и приблизилась к парню. Она присела на корточки и стала распутывать узлы. Развязав третий, девушка подняла глаза от странного чувства. И не ошиблась. Глаза Захарии, располагающиеся экстремально близко, внимательно изучали её лицо. Гермиона задержала дыхание. Взгляд Смита скользнул к губам девушки. Она занервничала. — Ты очень красивая, — неожиданно серьёзно и тихо сказал Захария. Гермиона опустила глаза и молча развязала ещё одну верёвку. — Так забавно, — продолжал Смит, не отрывая взгляда от лица девушки, — я всегда был громким, меня постоянно много. А сейчас мне тяжело просто повысить голос. И почему все самые важные вещи всегда произносятся столь тихо? Гермиона развязала последнюю верёвку. Захария быстро встал на ноги и услужливо протянул девушке руку. Та подала ему ладонь и, оперевшись о Захарию, поднялась. Она хотела забрать руку, но Захария её удержал. — Гермиона, — взволнованно продолжал Смит, — я… Я хотел поблагодарить тебя. Гермиона удивлённо заморгала. В её голове мысли громоздились друг на друга, наступая на пятки. Внешне она была абсолютно невозмутима, но внутри у неё клокотала паника. Гермиона даже не могла определить, отчего именно. — За что? — хрипло спросила она. — Ты рядом, — Захария пожал плечами. — С тобой легко. Знаешь, бывают люди, ради которых всего себя наизнанку выворачиваешь, как карманы в поисках последней пастилки жвачки. С тобой не так. С тобой хорошо. Гермиона почувствовала, что её рука в руке Захарии потеет. Ей хотелось забрать ладонь и вытереть её о рубашку. — Ну что ты… — смущённо начала она. — Подожди, — перебил её Захария и виновато глянул исподлобья. — Прости, я боюсь сбиться. Гермиона почувствовала бешеный стук своего сердца. У неё промелькнула мысль — вдруг оно колошматит так сильно, что Захария почувствует её пульс и подумает, что это из-за волнения по отношению к нему. Краска отлила от её лица. — Я лишь хотел сказать… Я хотел сказать. Скорее сделать. Уже наконец. Сделать, да. У Гермионы закружилась голова. Захария приблизился. — Я… Я… — Гермиона судорожно придумывала причину, чтобы улизнуть. Захария взял её за локоть и подтянул ближе к себе. «Ну всё», — сокрушённо подумала Гермиона. Где-то на задворках сознания белый медведь нырнул в воду. Девушка почувствовала дыхание Смита. Оно было ровным и тёплым и не вызывало в ней ровным счётом никаких эмоций. Захария закрыл глаза и приблизился настолько, что их носы почти соприкоснулись. Гермиона, впавшая в ступор, пялилась на него во все глаза. — Гермиона! — послышался до боли знакомый голос. Готовая благодарить всех богов на свете, Гермиона резко вынырнула из объятий Захарии. — Джинни! — почти заплакала от радости она. Пытаясь сдерживать желание обнять подругу с разбегу, Гермиона стала судорожно искать свою сумку. — Если я помешала… — неуверенно начала Джинни. — Нет-нет, — поспешно заверила её Гермиона. — Мы закончили. Захария убито смотрел себе под ноги. Гермиона надеялась, что сделала всё мягко и безболезненно, но судя по виду парня, это было не так. — Гермиона, — позвал он, когда она наконец справилась с лямкой сумки, упомянув Годрика, Бога и даже Салазара, — мы можем потом поговорить? — О чём? — хлопнула глазами Грейнджер. Она знала, что это было жестоко. Знала, что так нельзя. Знала, что на его месте хотела бы умереть. Но она выдержала его взгляд, и ни одна мышца на её лице не дрогнула. — Ты знаешь, о чём. Гермиона беспомощно обернулась к Джинни. Та стояла, прислонившись к колонне и глядя в другую сторону, но явно потешалась над происходящим. — Хорошо, — сдалась Гермиона. Захария слабо улыбнулся и протянул к ней руку. Гермиона подавила желание отпрыгнуть. Смит взял её ладонь в свою и крепко пожал. — До встречи, Гермиона. Девушка пулей бросилась к Джинни. Та насмешливо оглядела её с головы до ног и едва успела за промчавшейся мимо подругой. — У тебя новый поклонник? Гермиона молчала. Сейчас, когда она сбегала от Захарии, она была благодарна Джинни. Но это не отменяло её обиды на подругу. Уизли нагнала её и шла рядом. — А что, он неплох, — рассуждала Джинни. — Умный, ответственный, староста факультета. Почти ты, только в штанах. Они обе посмотрели на джинсы Гермионы. — Ну, фигурально выражаясь. Гермиона закатила глаза. Она намеренно не смотрела на подругу, упрямо впиваясь взглядом в коридор. В ней росло раздражение. — Ты чего-то хотела? Джинни стушевалась. Гермиона не шла на контакт уже несколько недель, и это явно выводило Уизли из равновесия. Грейнджер почти чувствовала вину — они были лучшими подругами, и у Джинни не было ни Гарри, ни Рона для близких разговоров. «Зато у неё есть Блейз», — зло напомнила себе Гермиона. Джинни вытащила из кармана пухлый конверт и протянула Гермионе. — Макгонагалл искала тебя. Попросила передать письма, которые бабушка писала Невиллу. Здесь всё за месяц. Гермиона молча приняла письма, кивнула и пошла дальше. — Гарри ждёт тебя в больничном крыле, — Джинни старалась не отставать. — Макгонагалл решила отдать письма тебе из-за… эээ… того, что Гарри может быть слишком резок с Невиллом. Слишком требователен. По словам директрисы, ты можешь служишь неплохим буфером. Я с ней согласна. Гермиона горько усмехнулась и внезапно остановилась. Джинни почти налетела на неё. Грейнджер резко повернула голову к подруге. В её глазах сверкали молнии. Конверт с письмами в руке жалостливо скрипнул. — О да, я прекрасный буфер. Я достаточно хороша, чтобы смягчить одиночество, удар, что угодно, но недостаточно хороша для того, чтобы мне не лгали в глаза. Джинни приоткрыла рот от удивления. Казалось, она хотела что-то сказать, но не нашлась. Понимание мелькнуло в её глазах. — Послушай, Гермиона… — Я хотела послушать тебя три недели назад, — перебила её Грейнджер. — Я призналась тебе в том, в чём не могла признаться даже самой себе. А ты не то что не отплатила мне тем же, ты соврала мне. — Ты ничего мне толком не сказала, — возмутилась Джинни. — Ты всё прекрасно поняла, — голос Гермионы взмыл ввысь. — Не надо даже сейчас играть в эти недоговорки. Джинни упрямо смотрела на неё исподлобья. Линия её бровей была сомкнута на переносице. Внутри неё явно шла какая-то борьба. — Окей, — её напряжённые плечи наконец опустились, — Я трахаюсь с Забини. Тебе стало легче? Как ни странно, нет. Гермиона взбесилась ещё больше. — Какая же ты… А! — Гермиона издала какой-то нечленораздельный звук и снова почти бегом пустилась по коридору. — Гермиона, Годрик! — Джинни ухватила её за рукав. — Да что с тобой происходит? Что случилось? Это Малфой? — Я не собираюсь с тобой это обсуждать, — отрезала Гермиона. — Хорошо, прости меня, — сдалась Джинни. В её голосе послышались жалобные нотки. — Я должна была рассказать. Я запуталась, окей? Это дорога, ведущая в никуда. Мне хорошо с ним. Нам всегда есть о чём поговорить, и секс хороший. Но все эти чувства… Я не могу в них. Мне был нужен кто-то… кто-то… — Такой же, как ты, — подсказала Гермиона, наконец нормально взглянув на подругу. Джинни задумчиво пожевала губами и кивнула. — Да. Блейз он… мне легко с ним. С ним я чувствую себя собой. Что-то тяжёлое заныло у Гермионы в груди. Внезапно ей захотелось плакать. Она знала, что ни слезинки не сорвётся с её ресниц, но желание от этого меньше не становилось. Девушка уставилась на конверты для Невилла, словно впервые их увидела. — Их надо отнести Невиллу в Больничное крыло, — подсказала Джинни. — Я помню, — огрызнулась Гермиона. — Я же не умалишённая. Джинни многозначительно подняла брови и отвела глаза. — Ну, как знать. Орала ты сейчас знатно. Гермиона легонько ткнула Уизли в плечо. Та улыбнулась. Казалось, лёд между ними подтаял. — Извини, последние недели были… — Гермиона подыскивала слово, — … непростыми. Джинни внимательно посмотрела на подругу. Её глаза изучали Гермиону дольше, чем той хотелось бы. Грейнджер захотелось поправить волосы и одёрнуть одежду. — Малфой? Эта фамилия оглушила воздух. Гермиона испытала привычную боль где-то в грудной клетке. Когда на занятиях или в разговоре с друзьями звучала эта фамилия, она на долю секунды лишалась дыхания. Казалось, тонкое остриё ножа входит ей куда-то под лёгкое, между рёбер. Лезвие прокручивается, и, только лишь немного смирившись с этой болью, Гермиона вновь обретает возможность дышать. — Я не готова об этом говорить, — покачала она головой. Они прошли несколько коридоров в тишине. Дождались, когда лестница перестроится, и поднялись на неё. — Ты пойдёшь со мной? — Гермиона кивнула в сторону Больничного крыла. Джинни помотала головой. — Я была у него вчера. Высидела семь минут. Невыносимо видеть его таким… настолько слабым. Джинни грустно теребила пуговицу кардигана. Она явно не хотела оставлять Гермиону, боясь за хрупкость их перемирия. Но и на поход в лазарет у неё явно не было душевных сил. — К тому же там Гарри, — убеждала она себя вслух. — Гарри всё усложняет. «Или наоборот слишком упрощает», — с грустью подумала Гермиона. — Ну, я пойду, — кивнула Гермиона, на мгновение замешкавшись. — Была рада. Она отвернулась и сделала несколько шагов. — Гермиона, — позвала Джинни. — Прости меня. Гермиона обернулась и посмотрела на подругу. Та казалась такой маленькой, почти ребёнком. Угловатые плечи в светлом кардигане выступали на фоне тёмного коридора. Гермиона заметила, что Джинни немного осунулась. Под её глазами залегли круги. — Всё нормально, — мягкая улыбка коснулась губ Гермионы. — Увидимся? Джинни кивнула. Гермиона направилась в Больничное крыло.***
— Невилл, у меня для тебя кое-что есть, — Гермиона, стараясь выглядеть максимально непринуждённо, продемонстрировала конверт. Невилл слабо улыбнулся. У него были потрескавшиеся губы и тёмные круги вокруг глаз. От подбородка к груди, прячась под футболкой, растянулась уродливая чёрная рана, словно кожа была обуглена. Гермиона прикладывала все усилия, чтобы туда не смотреть. Гарри сидел у койки больного. По распоряжению Макгонагалл его не пускали к Невиллу без Гермионы. Гарри выглядел обиженным, но сосредоточенным. Гермиона понимала, что счёт до расспросов идёт на секунды. — Как ты? — поспешно выпалила она, пока Поттер не успел открыть детективное агентство. Невилл пожал плечами и бросил грустный взгляд на соседнюю ширму, за которой лежала Полумна. Он теребил пододеяльник в пальцах. — Нормально, — соврал он. — Послушай, Невилл, — мягко начала Гермиона, — я уверена, что Полумна скоро очнётся. Дай ей немного времени. Невилл кивнул и слабо улыбнулся с благодарностью. Он прикрыл глаза, и Гермиона была уверена, что он сдерживает предательскую влагу. — А пока, — встрял Гарри, — мы должны узнать, кто сделал это всё с вами. Гермиона устало посмотрела на Гарри. Тот перехватил её взгляд и развёл руки в стороны, как бы спрашивая — а чего ты от меня ждала? «Да, собственно, ничего другого», — мысленно ответила Гермиона. Видимо, это отразилось у неё на лице, потому что Гарри нахмурился. — Я почти ничего не помню, — подал голос Невилл. Он морщил лоб, явно пытаясь напрячь все отделы недавно пробудившегося сознания. — Помню, что мы ходили в Сладкое королевство. Полумна набрала огромный пакет сладостей, я удивился. Обычно она не такая сладкоежка. Она пошутила, что в сложные времена сладкое спасает, — уныло закончил Невилл. Он снова прикрыл глаза. Гарри нетерпеливо постукивал ногой в кроссовке по полу. Гермиона выразительно на него посмотрела. — А потом… Потом… — голос Невилла сорвался, и он сделал вид, что закашлялся. — Я помню лишь, что сунул руку в пакет со сладостями. Мне очень хотелось шоколадную лягушку, — виновато признался он. — А затем… Крик, я даже не помню чей. Но кричали очень близко. Потом вспышка боли и темнота. Гарри и Гермиона, не сговариваясь, решили не говорить Невиллу, что кричали они с Полумной. — А затем я очнулся здесь и увидел вас. Спасибо вам. Я чувствую, что не одинок. Гермиона почувствовала укол вины. Они любили Невилла, но их интерес во многом строился на желании выяснить обстоятельства произошедшего. Она постаралась убедить едкий внутренний голосок, что была бы сейчас у постели друга в любом случае. Тот не верил. — Мы всегда рады, дружище, — Гарри ободряюще потрепал Невилла за локоть. — Но всё же постарайся вспомнить, что именно было в пакете… — Гарри! — возмущённо воскликнула Гермиона. — Он рассказал тебе всё, что помнил. Я уверена, это предел того, что он может нам дать. Невилл виновато посмотрел на друзей. Пододеяльник был скомкан, и теперь Долгопупс перекинулся на простыню. Та начала сбиваться с матраса. — Это правда, — подтвердил он. — Как только вы ушли, я много вспоминал об этом. Больше тут особо нечем заниматься. Последняя фраза прозвучала пронзительно и громко, хотя была произнесена вполголоса. Гермиона поёжилась. Неужели в лазарете открыты окна? — Один раз я вставал, чтобы увидеть Полумну, — признался Невилл. — Она красивая. Даже без сознания. Даже с чёрной щекой и шеей. Я уснул у неё в ногах. Гермиона стиснула спинку стула Гарри, чтобы не заплакать. Холод, почти лёд пробежал по её позвонкам. Ей хотелось забиться в угол и тихонечко заскулить. — Так не должно быть, — тихо сказал Гарри. — Это всё. Мы живём в неправильном мире. Невилл добрался до матраса и начал щипать обивку. Гермиона пошуршала конвертом с письмами, привлекая внимание Невилла. — Бабушка беспокоится, — озабоченно напомнила она. — А, да, — Невилл рассеянно взял конверт, — Макгонагалл сказала ей, что я очнулся. Всё в порядке. Невилл заглянул в конверт. Судя по его толщине, там было по крайней мере двадцать писем. Он начал перебирать их, видимо, сортируя по датам. Гарри встал и показал Гермионе, чтобы она следовала за ним. Они вежливо извинились перед Невиллом и отошли на несколько метров так, чтобы он не мог их слышать. Впрочем, рассеянный Невилл даже не заметил их отсутствия. — Мы должны вытянуть из него что-то ещё, — с жаром зашептал Гарри. — Он должен вспомнить подробности. Гермиона посмотрела на него как на сумасшедшего. — Гарри, в тебе есть хоть капля сочувствия? Невилл говорит-то с трудом. Оставь его в покое, он же сказал, что ничего больше не помнит. — А если мы прибегнем к легилименции? — глаза Гарри опасно блеснули. — Может, мы нащупаем что-то ещё? Гермиона испуганно посмотрела на Поттера. В ней закровоточил страх. Гарри становился опасен в своей одержимости войной. — Давай допустим, что я этого не слышала, — холодно отозвалась Гермиона. — То, что ты предложил… Это не просто жестоко, это чудовищно. Гарри потупил глаза, но уже через полминуты поднял их вновь. — Хорошо. Согласен, меня занесло. Но он — наша единственная зацепка. Он сказал, что всё случилось после Сладкого королевства. Но как это возможно? Что значит засунул руку в пакет и получил проклятье? Я засовываю руку в пакеты каждый день, но что-то я ещё на ногах. Гермиона отвесила Гарри подзатыльник. Тот ойкнул и обиженно на неё посмотрел. — Гарри Джеймс Поттер, — строго проговорила она сквозь зубы, — приди в себя. Включи человеческую часть и выключи воинскую. Кажется, ты немного забываешься. Невиллу нужны друзья. Забота. Внимание. Поддержка. А не сыщик в твоём лице. Гарри потёр затылок. Несколько минут он простоял в сомнениях. Затем поднял глаза на Гермиону и кивнул. — Ты точно сможешь держать себя в руках? — недоверчиво переспросила Гермиона. — Да. Пошли. Они вновь подошли к Невиллу. Тот дочитывал уже второе письмо. — Ну, хоть эти целые, — философски отметил он вслух. — Что это значит? — поинтересовалась Гермиона, аккуратно присаживаясь на край кровати. — Вчерашнее письмо, — Невилл кивнул на тумбочку. — После известия о том, что я очнулся, бабушка присылает письма сразу мне. Я даже и не помню, как его открывал. Его доставили ночью, а с утра оказалось, что я его, видимо, уже читал. Оно было вскрыто. Уголок губы Гермионы дрогнул. Она переглянулась с Гарри, у которого тоже было потерянное выражение лица. — Невилл, — Гермиона постаралась унять волнение в голосе. — А что было во вчерашнем письме? — Но я очень рассеян, — продолжал Невилл, перебирая старые письма. — Вчера я перепутал рукава рубашки и надел её задом наперёд. Решил, что на ближайшее время стоит выбирать футболки. А ещё я нарисовал целых четыре крестика на руке, чтобы что-то не забыть. Три из них я не помню, о чём. А четвёртый о том, чтобы я не забыл о крестиках. Гермиона его не слушала. В ушах так громко билось её сердце, что она слышала окружающих словно через вату. — Невилл, — донёсся до неё голос Гарри, — что было в ночном письме? Что-то важное? Невилл покачал головой. — Бабушка писала, что рада, что я очнулся. Сказала, что пришлёт своё фирменное тыквенное варенье, — Невилл мечтательно улыбнулся и почему-то посмотрел на потолок. — А, ещё сказала, что отправляется в Ракушку до конца рождественских праздников. Сказала, что я тоже могу, там сейчас располагается Орден, и все будут рады меня видеть. Она даже прислала адрес. Думаю поехать. Вы тоже там будете? Гермиона поняла, что она вскочила на ноги. Она понеслась так быстро, как только могла после изнуряющей тренировки с Захарией. Спина Гарри маячила в нескольких шагах перед ней. Он бежал не оборачиваясь, а его кроссовки поднимали пыль со старых полов коридоров. Когда они добежали до кабинета Макгонагалл, бок Гермионы кололо так, что она не могла вдохнуть. Её тошнило, в висках пульсировало, а перед глазами шли пятна. Три этажа за две с половиной минуты. Это тянуло на рекорд. Они бились в дверь Макгонагалл, вереща наперебой. Та открыла почти сразу. Она была взлохмаченной, глаза болезненно блестели из-за очков. — Вы знаете, — прошептала Гермиона. Макгонагалл, судя по всему, собиралась покидать кабинет. Она протиснулась между Гарри и Гермионой, зажавшими её в дверях, и отправилась к лестнице. — Профессор… — Гарри догнал её и заглянул в лицо. — Профессор, письмо Невилла от бабушки было вскрыто с утра. Макгонагалл сухо кивнула. — На коттедж «Ракушка» напали Пожиратели. Орден достойно принял бой, но не без потерь, — Макгонагалл уже спускалась по лестнице, и друзья семенили за ней. — Мы ищем новое пристанище. — Профессор, — Гермиона услышала нотки истерики в собственном голосе, — скажите нам. Макгонагалл остановилась у подножия лестницы и уставилась на них. Гермиона внезапно поняла, насколько директор высокая. В голове шумело. — Ракушка разрушена до основания, — Макгонагалл говорила скупо и сухо, словно декламировала сводку новостей, — семеро членов Ордена находятся в больнице святого Мунго. Пожиратели напали с утра, поэтому большинство орденовцев были на работах или на заданиях. Макгонагалл заколебалась, явно сомневаясь, стоит ли продолжать. Видимо, что-то в лицах Гарри и Гермионы показало ей, что надо идти до конца. — Билл и Флёр Уизли мертвы. Мне очень жаль. Гермионе показалось, что над её головой грохнул разряд грома. Она была оглушена и дезориентирована. Спина Гарри, стоящего на полшага ближе к Макгонагалл, была единственным оплотом реальности для неё. Девушка пошатнулась и приложила пальцы к виску. — Я должна сообщить об этом Рону и Джинни. Прошу прощения. Макгонагалл исчезла за поворотом. Гарри продолжал стоять спиной к Гермионе. Девушку тошнило. В звенящей тишине лестница, на которой они стояли, начала двигаться. Гермиона поняла, что даже не боится свалиться вниз. Хуже быть всё равно уже не могло. — Знаешь, что это значит, — не оборачиваясь, скорее сказал, чем спросил Гарри. Гермиона мотнула головой. Она знала, что он её не видит, но произнести вслух хоть слово было выше её сил. — Мы не будем ждать до конца Рождества. Мы нападём прямо сейчас. За окном действительно грянул гром.