Оставить тебя в покое! Хорошо. Но как я могу оставить в покое себя?
Гермиона, не помня себя от страха, зашнуровывала ботинки. Ужас сковывал руки, они не слушались, и девушка бросала шнурки, разминала пальцы и пробовала снова. Ночь опускалась на Хогвартс. В тусклом сиянии луны из окна вся комната казалась чужой и серой. Гермионе чудилось, что всё двигалось, включая её, в замедленной съёмке. Вот Лаванда шипит ей что-то, стоя на коленях перед кроватью, и достаёт какой-то предмет из-под кровати. Что-то медленно блеснуло в темноте. Нож. Вот пустой взгляд Джинни, пронёсшейся мимо торопливо, но навеки запечатавшийся в груди Гермионы. Вот капли воды стекают с подбородка, гулко разбиваясь о дно раковины. Она плескает в себя холодную воду снова и снова в попытке освежиться, прийти в чувство. — Грейнджер, пойдём, — Лаванда тянула её за рукав. — Оденься теплее, там жуткий холод. Гермиона машинально сняла жилетку с вешалки и надела её на себя. В ушах пронзительно заунывно звенело, словно ультразвук поместили прямо ей в барабанные перепонки. Во рту был стойкий привкус металла. Мелькнула нелепая мысль о пропущенном ужине. Ботинки жали, а хвост на голове оказался слишком тугим. Гермиона снова и снова бралась за шнурки и резинку. В Хогвартсе давно было за полночь. Замок спал, скрадывал все звуки и создавал впечатление мнимого спокойствия. Лишь несколько гриффиндорцев решительно нарушали его покой. Гарри мгновенно связался с обезумевшим от ярости и горя Джорджем. По его данным, небольшое число Пожирателей должны были прибыть на окраину Лондона глубокой ночью. Псы хотели проверить дом маглорождённой волшебницы, которую Орден уже успел эвакуировать. Орденовцы должны были устроить засаду, но из-за нападения на Ракушку отсекли эту идею как не первостепенной важности. Поэтому за неё взялся Гарри. Гермиона сбежала по ступенькам за Лавандой. Та, казалось, готовилась к встрече с Пожирателями всю жизнь. Высокий хвост, утеплённый комбинезон по фигуре, нож на поясе. Лаванда была полной противоположностью испуганной, дезориентированной Гермионы. «Одно дело — бить морду однокурснику, когда худшее для вас обоих — это попадание в Больничное крыло. Совсем другое…» Гермиона обрывала неоконченную мысль. Ужас мгновенно затапливал её. Она чувствовала собственную слабость и ненавидела себя за это. Будь в ней силы, она отхлестала бы себя по щекам и заставила быть храброй. Но сил на это не было. Они все тратились на сохранение рассудка. «Зелья… мы не взяли зелья. Ни одно. Что, если мы не сможем аппарировать? Что, если кто-то умрёт прямо там? А если мы попадём в плен? А если я одна попаду в плен? А если я одна выживу? Что хуже?» Они встретились перед входными дверями Хогвартса на небольшом пятачке. Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и Лаванда. — Маловато, — протянула Лаванда. — Дин и Симус хотели с нами, не знаю, к чему они в итоге пришли, — глухо сказал Рон. Они с Джинни выглядели как ожившие трупы. Бледные, с наспех размазанными слезами и нездоровым блеском в глазах. Не смотря ни на кого, они пронзали невидящими взглядами воздух. Гермиона почувствовала, как волоски на её коже встали дыбом. Они не отдавали себе отчёт в том, что собирались делать. Эмоции управляли ими, как марионетками, отчаянно подталкивая к самому краю пропасти. Гермиона считала всю эту затею сумасшедшей, но боялась говорить об этом вслух. Её мысли неожиданно озвучила Браун. — Вы уверены, что это хорошая идея? — Лаванда переводила взгляд с одного на другого, по кругу. — Мы можем умереть там. — Мне наплевать, — Гермиона не узнала голос Джинни. — Мне просто наплевать. Что-то в её профиле изменилось. Он стал словно жёстче, сосредоточеннее. Уизли была в чёрной куртке с поднятым воротником. Тонкая линия губ была жёстко сомкнута. Веснушки ярко проступали на белом, как мел, лице. Гарри странно смотрел на неё. Со смесью понимания, ужаса, восхищения. Гермионе стало не по себе. Она заставила себя опустить голову и упереться глазами в пол, чтобы не сканировать окружающих, впитывая их лица. Ей надо было сосредоточиться на своём дыхании. — Нам надо обсудить план отступления, — продолжала Лаванда. — Что мы будем делать? — Для начала нам надо попасть туда, — отрезал Рон. — Да, но… — Аппарируем, Лаванда, чёрт побери. В чём проблема? Мы ещё даже не выдвинулись, а ты уже собралась сбежать? Может, тебе вообще не стоит идти с нами? Резкость Рона больно ударила по ушам. Все всё понимали. Он срывался на ней. Он мог. Эмоции душили Уизли, и проще всего было швырнуть их в лицо своему самому близкому человеку. Лаванда поджала губы. Её глаза странно блеснули в темноте. — Я хочу пойти, — тихо, но твёрдо сказала она. Из темноты появился запыхавшийся Дин Томас. — Симус отправится за нами чуть позже, — сбивчиво осведомил всех он. — Он попробует найти ещё ребят. — Не стоит, — резко откликнулся Гарри. — Это несогласованная вылазка. Информация может дойти до Макгонагалл. — Но Гарри… — неуверенно начала Гермиона. — Мы не знаем, куда отправляемся, число Пожирателей, насколько это будет опасно. Вдруг мы действительно погибнем. — Я сказал. Не стоит. Дин, найди его и скажи об этом. Затем отправляйтесь за нами вдвоём. Мы оставим для вас портал. Гермиона поджала губы. Она неуверенно натянула один рукав свитера пониже. Из-за двери тянуло холодом. Она пожалела, что не оставила записку. Хотя, кому ей было писать? Разве что… Нет. Все её самые близкие стояли здесь, в тесном кружке. Угроза смерти бродила между ними, и Гермиона буквально чувствовала её холодное дыхание. Рон и Гарри говорили отрывисто и быстро. Всё сливалось в какофонию звуков и событий. — Как мы отправимся? — Джордж прислал это. Гарри развернул платок, на котором лежала монета. — Это же… — Да, именно она. Ещё со времён Отряда Дамблдора. Вторую оставлю для Дина и Симуса. — Окей. — Разделяемся по двое. Я иду вперёд, со мной будет Джордж, он дождётся нас на точке. Вы по двое с боков. Не щадите. Билл и Флёр убиты Долоховым и Лестрейнджем. Они — наши главные цели. Если их не будет среди тех, кто сейчас в Лондоне, мы должны узнать, где они. Всё понятно? Все по очереди кивнули. Гермиона до боли вцепилась в палочку. Она была уверена, что на ладони останется красный грубый след. — Вместе? — Вместе. — На счёт три? — Раз, два… Три.***
Драко перегонял сигарету из угла в угол рта. Очередная бессонная ночь догнала его и поцеловала в затылок. Он выдохнул дым. Сегодня ему было лениво дойти даже до Астрономической башни. Он сидел прямо в коридоре, на подоконнике, и периодически бросал взгляд в окно на поле для квиддича. Кольца ворот пусто зияли в темноте. Драко привычным щелчком откинул окурок, который спустя секунду сгорел в воздухе дотла. «Мало», — подумал Малфой и потянулся за ещё одной сигаретой. Его запасы зелий сна без сновидений иссякли. По-хорошему стоило идти к Блейзу, но тогда пришлось бы объяснять, как трёхмесячный запас был уничтожен за три недели. Врать или выстраивать стену изо льда не было сил, а объяснять страхГрейнджерпроблемы он не хотел. Полная с утра пачка сигарет истощалась на глазах. Голова болела. Драко уже почти привык к этим ощущениям в висках — по сути, просто терпимое давление. Иногда больше, иногда меньше. Нестрашно. Бывало и хуже. Подушечки пальцев пахли сигаретами даже после десятка мытья рук. Этот запах въелся в него — в кожу, в одежду, в волосы, и Драко это нравилось. Это шло вразрез с его аристократизмом, он не должен был пахнуть магловскими сигаретами. Именно поэтому Драко буквально упивался этим запахом. Сегодня он в последний момент передумал идти на встречу с симпатичной слизеринкой с шестого курса. Назначить ей время для определённых целей не составило труда. Окликнуть по имени (изначально узнав его у Блейза и переспросив трижды), снисходительно улыбнуться, приподнять бровь. Использовать правильный тембр голоса. Симпатичная, всё понимает — отлично. Нет вопросов. Его устраивает. Но буквально за десять минут до назначенного времени Малфой уже наверняка знал, что не пойдёт. Он не смог бы назвать чёткую причину. Он просто не понимал, зачем. Даже точёная фигура и похотливый взгляд девицы не дали бы ему то, чего он хотел. Проще было подрочить. Малфой отфутболил очередной окурок и откинул голову на холодную стену у себя за спиной. Виски пульсировали, почти вибрировали. Драко прикрыл глаза. Смазанные силуэты пронеслись перед глазами. Мать ставит перед ним кружку чая. Первая попытка сесть на метлу и на неделю отбитый зад. Равнодушные, порой презрительно сощуренные глаза отца. Крэбб и Гойл, гогочущие что-то неразборчивое, почти похабное. Короткая юбка Пэнси, закидывающей ногу на ногу. Блейз, смеющийся белыми зубами и пихающий его плечом в плечо. Длинный тёмный стол, по которому ползёт змея. Снегг, сомкнувший жёсткие ледяные (это чувствуется даже через одежду) пальцы на его плече. Грейнджер, выглядывающая из-за спин Поттера и Уизли. Избранный мальчик, который выжил, вскидывающий палочку на самого опасного волшебника всего магического мира. Запах дерева в суде Визенгамота и сотня осуждающих глаз. Силуэты сменяются всё чаще. Картинки и мысли становятся всё отрывистее. Суд, приговор, смерть Люциуса. Поле для квиддича, метла, квоффл. Луна, верхушки деревьев, иней. Котёл с зельями, весы, карие глаза. Драко резко сел, схватившись за палочку. Сердце билось как сумасшедшее. Злость на мгновение заполонила его. Тревожные мысли не давали его разуму расслабиться ни на секунду. — Как же меня это всё заебало. Драко спрыгнул с подоконника. Почти пустая пачка сигарет отправилась в карман. По привычке Драко прижимал к ноге палочку. Не столько видя, сколько зная дорогу, он отправился по коридорам к Башне старост. Наплевать, что скажет Блейз. Он придумает что-нибудь. В конце концов, в мире происходило столько дерьма, что хоть какое-нибудь из всей вереницы сошло бы за приличный повод для бессонницы. Шея затекла за недолгую дремоту на подоконнике. Малфой крутил ею, пытаясь разработать, тёр рукой для усиления кровообращения, но она всё равно устало ныла. Придётся брать ещё и снимающее боль зелье. В конце коридора замаячила цель. Драко, не церемонясь, толкнул дверь. Она легко, со скрипом поддалась. В гостиной было пусто. Огонь в камине почти уснул, лишь изредка потрескивая тлеющими углями. Драко нехотя подумал, что здесь почти уютно. Тепло. Легко взлетев по ступенькам к двери Блейза, Драко яростно застучал по ней кулаками. Словно эта дверь была воплощением всех его проблем. Она открылась, и перед ним появился помятый, заспанный Забини в одних трусах. — Слава Салазару, я уж боялся, что застану тебя в футболке «чертовски красив», — буркнул Драко, припоминая сомнительную рекламу в магловском журнале. — Зачем напоминать очевидное, — протянул Блейз. Он ничего не спросил, и Драко бесцеремонно вошёл в комнату, отпихнув друга плечом. — А Уизли разве спит у себя? — искренне поинтересовался Малфой. Забини закатил глаза. — Она всегда спит у себя. Малфой присвистнул. — Сложный случай. Прям как ты любишь. — Тебе ли судить. Малфой дёрнулся. Каждый раз при таких намёках на Грейнджер он терял самообладание. — Мне нужно зелье, — перешёл он к делу. Блейз удивлённо приподнял бровь. — Но… — Я знаю. Пожертвовал свои запасы впечатлительным бедняжкам с Пуффендуя, они закидываются им после каждой мало-мальски трагичной статьи в Пророке, — Драко старался не смотреть Блейзу в глаза и торопливо добавил. — Ну? Ты мне дашь или мне закупаться на чёрном рынке? Блейз пожал плечами и, опустившись на колени, заглянул под кровать. Вытащив огромный чемодан, он прошептал что-то на латыни и мягко погладил кожу чемодана сбоку. Тот заурчал и открылся с тихим щелчком. Забини откинул крышку. Драко видел этот тайник с зельями Блейза всего несколько раз. Обычно мулат притаскивал зелья в мешочках, заколдованных заклятьем расширения пространства. Чемодан же был святыней. Главным богатством Блейза. Ряд склянок, наполненных самыми разнообразными ингредиентами, был прикреплён кожаными ремешками к крышке изнутри. Ножи, ложки, даже уменьшенные до ногтя мизинца котлы — всё было аккуратно разложено по своим местам. Шепнув ещё заклинание, Блейз сделал движение рукой, словно достал книжку с полки. Из чемодана выдвинулись несколько ящиков. Блейз открыл верхний. Лунный свет из незашторенных окон лизнул бока склянок. Драко почувствовал предвкушение. Блейз достал три склянки. — Это всё, что у меня есть. Остальное на этапе готовки. Драко раздосадованно посмотрел на друга. Поняв, что тот не шутит, он взял склянки и сунул в карман мантии. — Спасибо. Блейз кивнул и, закрыв чемодан, отправил его обратно под кровать. — Ну? Что-то ещё? Или ты хотел свернуться рядом со мной клубочком и пожаловаться на обижающих тебя младшекурсниц? Драко фыркнул и направился к выходу. Блейз двинулся за ним. — Я не хочу приставать с расспросами. Но всё же, трёхмесячный запас за такой короткий срок — это серьёзно. Не буду напоминать тебе о зависимости, которая, судя по всему, уже цветёт и пахнет, но всё же. Что-то случилось? — Благодарю. — За что? — За то, что не пристаёшь с расспросами, — саркастично отозвался Драко. Блейз терпеливо спустился за ним в гостиную. — Это из-за Грейнджер? Драко словно ударили по затылку. Он обернулся к другу, пытаясь подавить злость. — Что? — Я спросил, не из-за Грейнджер ли это, — невозмутимо повторил Блейз, перекатываясь с пятки на носок. — Джинни говорила, что последнее время она сама не своя и… Что-то привлекло внимание Блейза. Белый конверт на столике у камина. — Да мне поебать, что там говорит твоя Уизли! — зло выплюнул Малфой. — Я спать не могу. Это всё, что тебе стоит знать. Разозлившись, он откупорил одну из склянок прямо в кармане. — Да, я собираюсь выпить его прямо здесь и растянуться на коврике перед камином, чтобы вы не могли предаваться вашим любовным утехам, — ехидно заметил Малфой, поднося зелье ко рту. Но Блейз его не слушал. Он бегал глазами по строчкам, и с каждой секундой его лицо становилось всё напряжённее и напряжённее. Он резко поднял руку, и Малфой не успел приложиться к зелью. Забини сорвался с места. Малфой, не ожидавший такой прыти от друга, дёрнулся и чуть не пролил зелье. Чертыхнувшись, он на лету поймал брошенное ему Блейзом письмо. Забини влетел в свою комнату. — Если это любовная записка, предпочту делать вид, что мы не знакомы с этого дня, — громко огласил Малфой и опустил глаза на текст. Удавка мгновенно сдавила ему горло. «Блейз, пишу на бегу, прости за спешку. Билл и Флёр убиты. Я не понимаю, что пишу и что думаю. Гарри собирает нас на сражение с Пожирателями. Не знаю, вернусь ли к утру. Вернусь ли вообще. Решила не будить тебя. Не хочу, чтобы ты отговорил. Спасибо тебе за всё. P.S. Если я успею вернуться к утру, я сожгу эту записку. Если нет — кажется, я тебя люблю. Джинни». Драко несколько раз моргнул. Понимание окатило его дрожью. Малфой сжал письмо в кулаке. Опомнившись, он распрямил его и бросил обратно на стол. Мысли перекрикивали друг друга в сумбуре. Недолго думая, он отыскал перо и пергамент на столе гостиной. — Что ты делаешь? — одетый Блейз бегом спустился в гостиную. — У меня нет времени на эту херню. Иди писать свои ёбаные письма куда-нибудь ещё. — Заткнись, — поднял голос Драко. — Я иду с тобой. Безумие думать, что если там Уизли, то там нет Грейнджер. Я не собираюсь, — Драко обогнал вопрос друга, — это комментировать. Пишу Макгонагалл. Она должна узнать. Блейз кивнул и отправил заклинание поиска совы. Спустя пару минут та уже забрала наспех сложенный пергамент. — Что нам делать? — Блейз задал волнующих обоих вопрос, пока они бежали по коридору, перегоняя себя, звук и воздух. — Мы понятия не имеем, куда они могли отправиться. — Если понадобится, я вытащу душу из каждого сраного гриффиндорца, но узнаю, где они, — отрезал Малфой. Они свернули в коридор, ведущий к гостиной красно-золотых. Вдали что-то мелькнуло, и острый глаз Драко это уловил. Он на бегу схватил Блейза за рукав и перенаправил в сторону бегущих впереди. Забини послушно отправился за ним. Они бежали на первый этаж. Две тёмные макушки маячили впереди, но слизеринцы всё больше уменьшали разрыв. Наконец, они приблизились к выходу из Хогвартса. — Если они пошли пешком, у нас есть все шансы убить их до того, как это сделают Пожиратели, — мрачно заметил Блейз. Две макушки остановились у самых ворот. Бегущий Малфой признал в них Симуса Финнигана и Дина Томаса. Подняв что-то с пола, они обернулись на звук. Зрелище бегущих разъярённых слизеринцев их явно впечатлило. «Портал». — Какого… — начал было Дин Томас. — Неважно! — Симус Финниган раскрыл платок. — Быстрее, хватай! Драко, в отчаянии, ещё неведанном ему, сделал широкий прыжок, лишь надеясь, что Блейз догадается на бегу к нему прикоснуться. Адреналин стучал в каждой клетке слизеринца, и в его голове была всего лишь одна мысль — успеть. Симус Финниган, коснувшись монеты, перевёл испуганный взгляд на Драко. Тот вытянул руку к уже размывающемуся гриффиндорцу и удивился бесконечности этого мгновения. Словно он тянулся к нему десятки лет. Словно от этого зависела вся его жизнь, а время, насмехаясь, сделало этот миг мучительно долгим, практически нескончаемым. Сам не свой от всех чувств, Драко практически вывихнул плечо, лишь бы ухватиться. Лишь бы успеть. В последнюю секунду он успевает схватиться за полу куртки Финнигана. Тот истошно орёт, и их засасывает в круговорот.***
Гермиона прижалась спиной к холодной стене дома. Даже через зажмуренные глаза она различала разноцветные вспышки света. Каждая из них означала, что её друзья либо на пороге гибели, либо избжали её. Сердце бешено колотилось в горле. — Прикрой! — нечеловеческим голосом воззвала Лаванда, пригибая голову к коленям. Угол дома, за которым они прятались, разнёсся в крошево. В глаза, нос, горло Гермионы забились мелкие камешки и пыль. Ничего не видя и с трудом делая вдох, Гермиона вскинула щит. Очередной. Лаванда подняла на неё дикие глаза. У неё струилась кровь из носа. — Их много, их слишком много, — перекрикивала она заклятия и звуки разрушающихся зданий. Гермиона коротко кивнула, сосредотачивая все свои силы на защите. Она благодарила Грюма всеми известными ей способами в этот момент. Дождь размыл землю под их ногами, и Гермиона увязала в грязи. — Вала дохэр! Страшное заклинание прилетело в самое сердце щита. Гермиона вскрикнула и упала на колени, провалившись в склизкую грязь. Щит раскололся и исчез. Пожиратель занёс руку для следующего удара. Гермиона успела вскочить на ноги. Вспышки заклинаний ослепляли её. Гермиона и Лаванда наперебой прокричали заклятья. Пожиратель отбил одно и увернулся от второго. Завязалась схватка. Девушки пятились наощупь, лишь надеясь, что за спиной их не поджидают другие псы. Гермиона даже не догадывалась, что помнит столько заклинаний. Она даже не знала, что так сильно хочет жить. Пожиратель был неповоротлив, но напорист. Он один наступал на них двоих так резво, что за считанные секунды расстояние между ними сократилось с тридцати метров до десяти. Гермиона чувствовала панику, но так, словно она маячила где-то отдельно, за спиной. Ей было не до этого. В спину пожирателя прилетело проклятье. Он сделал несколько неуверенных шагов и рухнул сначала на колени, а затем лицом в грязь. Гермиона осознала, что не испытывает ни радости, ни ликования. Впереди блеснули очки Гарри. Он что-то крикнул им, но в соседний дом влетело заклятье и звук взрыва перекрыл всё остальное. Раздался женский крик, и Гермиона, не помня себя, рванула вперёд. За ней по камням и грязи, поскальзываясь, спешила Лаванда. На Джинни наседали двое. Гарри попытался ей помочь, но на него самого с двух сторон бросились Пожиратели. Гермиона не видела ни Рона, ни Джорджа. Она выбросила заклятье в сторону нападающих на Джинни — мимо, но достаточно, чтобы привлечь внимание. В её сторону мгновенно понеслась голубая молния. Девушка увернулась, но заклятье царапнуло её по щеке. Та в миг стала влажной и тёплой. Гермиона машинально вытерла лицо рукавом и вновь прокричала заклятие. Количественное преимущество было на их стороне. Трое девушек сражались с двумя фигурами в масках. Тем не менее, Джинни была слишком близко к псам. Гермиона чувствовала каждый метр от подруги почти физически болезненно. В её голове мелькнула глупая мысль — почему они не помирились раньше? Зачем вообще надо было на неё обижаться? Все мысли разлетелись в пух и прах, когда заклинание подкосило ноги вскрикнувшей Лаванды. Выжить. Гермиона сделала прыжок и успела выставить щит. Она прикрывала Браун собой и держала защиту прямо перед своим носом. Одно заклинание за другим разбивались у её лица. — Мои ноги… ноги! — Лаванда задыхалась от боли. — Обезболивающее заклятье! — прокричала Гермиона. — Только дотерпи, я умоляю тебя, дотерпи! С третьего раза, сквозь зубы Лаванда произнесла заклинание и завалилась вперёд. Оно действовала всего пару минут даже при самой большой концентрации. Гермиона понимала, что Лаванда ею сейчас не обладает. Гермиона уронила щит и оступилась в грязь. Заклинание пролетело там, где мгновение назад была её голова. Девушка перевернулась в грязи и вскочила на ноги. Джинни приближалась к ним, постепенно пятясь спиной. На долю секунды это подняло дух Гермионы. — Остолбеней! — выкрикнула Браун. Лаванда стояла на коленях, но сражалась. Гермиона понимала, что Браун обездвижена заклятьем, попавшем ей в ноги. Отойти от неё означало обречь её на смерть. Остаться рядом — повлечь на себя огромную угрозу. Выбор был очевиден. Гермиона встала чуть впереди Лаванды, так, чтобы проклятия в первую очередь летели в Грейнджер. Лаванда посылала заклятия всё слабее и слабее. Дважды её луч разбился на несколько метров ближе цели. Краем глаза Гермиона видела, что Лаванда еле держит себя в сознании. По рукам и ногам Гермионы стали попадать искры проклятий. Она оступилась и подвернула ногу. Гермиона попыталась встать, но её ступню пронзила боль. Наспех буркнув обезболивающее заклятье, она вскинула голову. Пожиратель был в паре шагов от неё. Гермионе показалось, что даже его маска ухмыляется. — Игнис максимус! Из палочки Гермионы вырвался огонь. Не ожидавший этого Пожиратель отпрыгнул в сторону, но пламя уже успело лизнуть его мантию. Гермиона распространила огонь по одежде пса. Это было страшное заклинание, и во время тренировок она обещала не прибегать к нему без лишней необходимости. Остановить наложение проклятья можно было, лишь зная контровое заклинание. Без него человек мог сгореть заживо. Щека и лодыжка горели. Она услышала шлепок сзади и, обернувшись на миг, увидела, что Лаванда лежит в грязи без сознания. Джинни продолжала сражаться со вторым псом. Периодически к ней на помощь приходил Гарри. Пожиратель, охваченный огнём, закричал. Палочка Гермионы дрожала. Пёс надвигался на неё, охваченный пламенем. Девушка не могла пошевелиться от оцепившего её ужаса. Гермиона знала — если опустить палочку, пламя спадёт и без контрового заклинания. Ей не хватит сил наложить его заново. Нога горела и неудобно лежала в грязи. Она увидела вспышку и пролетевшую несколько метров спиной Джинни. Уизли упала на спину и не встала. Несколько тёмных вихрей появились у домов. Новые Пожиратели аппарировали в самую гущу. Рука Гермионы фатально дрогнула. На миг она ослабила хватку, и это было её ошибкой. Пламя погасло. Пожиратель ринулся на неё и опрокинул её на спину. Гермиона ожидала от себя истошного крика, но вместо него прозвенела оглушающая тишина. Всё, что доносилось до ушей Гермионы, — хрип Пожирателя, навалившегося на неё всем телом, и собственное рваное дыхание. От него воняло жжёной кожей и потом. Гермиона глотала воздух ртом. Пёс с силой надавил на её горло. Гермиона пыталась судорожно вспомнить хоть что-то с занятий. Она хотела перекинуть вес, ударить ему между ног, пальцами надавить на белки глаз — хоть что-то. Но её правая рука была обездвижена его ногой в грубом ботинке, а левая заломана за спину. Он душил её, и у него получалось. У Гермионы перед глазами поплыли пятна. Грудь распирало от боли и потребности сделать вдох. Нога, руки, щека — вся остальная боль притупилась и ушла на задний план. Мозг требовал кислорода, которого Гермиона не могла получить. Звуки стали доноситься как из-под подушки. Всё, что она ещё видела, — прорези для глаз в маске Пожирателя. Остальное неумолимо чернело. — Грейнджер! Галлюцинации. Кто-то стащил Пожирателя с неё. Раздался звук, как при хорошем ударе кулаком. Гермиона, как рыба, выброшенная на сушу, жадно пыталась схватить ртом воздух. Сначала она не смогла сделать даже обычный вдох, но спустя пару безуспешных попыток спасительный кислород всё-таки заполонил её лёгкие. В ушах ещё звенело, но картинка перед глазами становилась всё чётче. Девушке показалось, словно кто-то в её голове подкрутил насыщенность и резкость. Настоящее навалилось на неё и ярко проявилось в её сознании. Сильная рука схватила её за жилет и резко подняла на ноги. Гермиона глупо мазнула ногой воздух. Она ударилась носом о чьё-то плечо и, не поверив, ухватилась за стоящего перед ней человека. Знакомый до боли запах, тот самый, который она так старалась забыть, окружил её. Она подняла глаза. Драко Малфой стоял перед ней, тяжело дыша, с прилипшими ко лбу волосами. В его глазах плескались ярость и беспокойство. Кажется, он тряс её и повторял какой-то вопрос. Она попробовала что-то сказать, но сухие потрескавшиеся губы не издали ни звука. Гермиона почувствовала страшную боль в горле и шее. — Стой за мной, — скомандовал Драко, развернувшись к ней спиной. Сама не своя от шока, боли и страха, Гермиона ухватилась за его рубашку сзади. Вспышки заклинаний были отгорожены от неё широкой спиной Малфоя. Гермиона почувствовала, что плачет. Она попыталась сфокусировать взгляд. Рядом с лежащей звёздочкой Джинни Забини отражал заклинания Псов. Симус Финниган помогал ему. Дин Томас тащил за подмышки Лаванду за ближайший дом. — Надо убираться отсюда! — проорал Малфой Забини. Тот крикнул что-то, приглушённое разрядами проклятий, в ответ. Гермиона смутно разгадала в этом согласие. — Какого чёрта вы тут делаете? — голос Рона раздался поблизости. — Надо съёбывать, — Драко отпихнул Гермиону, выглянувшую из-за его плеча. Она оступилась и снова села в грязь. «Какая же я никчёмная, бестолковая, бесполезная». Всё её тело горело, но сильнее всего — шея. Она словно вздулась и выросла в три раза. Гермиона боялась прикоснуться к ней. Её одежда, кожа, волосы — всё было в грязи. Грязь была даже в глазах и мешала видеть. — Пожиратели выставили антиаппарационный барьер. Малфой сделал шаг назад и попытался нащупать руку Гермионы. Ухватив воздух, он поймал лишь пустоту. Его спина напряглась. Гермиона перевалилась на колени и схватила его за руку. — Я здесь, — просипела она. Рядом с атакующим Драко Пожирателем возник ещё один. Они стали наступать вдвоём, как в соревнованиях по синхронному плаванию, которые Гермионы любила смотреть в детстве. Девушка никогда не видела подобной слаженности. «Больше никогда не буду любить этот спорт». Драко пропустил заклинание в локоть. Его рука согнулась, сдавленный рык застрял в горле. Он перекинул палочку в левую руку. Поставив несколько слабых щитов нерабочей рукой, он выбросил атакующие заклятья. Одно из них прилетело в новоприбывшего Пожирателя. Тот схватился за грудь и зло крикнул что-то своему союзнику. Они вскинули палочки. Гермиона кожей почувствовала страшную угрозу. Не успев сообразить, что делает, она сосредоточила все свои силы. По крупицам, по каплям, из каждой клеточки. Сделав нечеловеческое усилие, она выкрикнула: — Протего максима! Это был её самый сильный щит за всё время пользования магией. Толщиной в пол кулака он осветил пространство перед Драко. Малфой успел наспех наложить заживляющее заклятье на локоть. — Драко… я… не могу… долго… — просипела Гермиона, не уверенная, что он услышит и разберёт хоть слово. Щит упал. Оранжевая молния скользнула к груди Драко. Гермиона сдавленно вскрикнула и увидела яркую вспышку света. Через мгновение всё померкло.***
Гермиона с трудом разодрала слипшиеся веки. Во рту было сухо, и в горле застрял неприятный привкус. Девушке казалось, что она весит по меньшей мере двести кило. Тяжесть тела не давала ей оторваться от подушки. Моргнув несколько раз, Гермиона попыталась сфокусировать взгляд. Что-то белое. Много белого. Сплошной белый. Зажмурившись, она досчитала до десяти и снова открыла глаза. Белый. Не думай о белом медведе. Подушки лежали на стройных рядах кроватей. Светлые стены на их фоне выглядели сероватыми. Она что, в Больничном крыле? Как в ответ на её вопрос перед ней замаячило лицо Поппи Помфри. Она что-то повторяла, но в голове и ушах Гермионы стоял гул. Дезориентированная, потерянная, она с любопытством следила за губами целительницы, стараясь скорее понять, чем услышать вопрос. — Мисс Грейнджер! Мисс! Гермиона! — мадам Помфри теряла терпение. — Где мои нюхательные зелья? Резкий запах ударил в ноздри Гермионы. Она выпучила глаза и дёрнула головой. Шум в ушах стих. — Наконец-то! Добрый вечер, мисс Грейнджер. К губам девушки подлетел стакан воды. Она жадно выпила его до дна и почувствовала, что хочет ещё. Стакан, словно по её воле, наполнился вновь. Только после трёх с половиной осушенных стаканов Гермиона почувствовала, что снова ощущает язык во рту. Она облизнула сухие губы. На них ощущались корочки. — Мисс Грейнджер, вы помните, какой сейчас год? Где вы? Гермиона моргнула. Она приоткрыла губы, ожидая вновь услышать сдавленный сиплый голос, но на удивление он звучал почти здорово. — Я в Хогвартсе на восьмом курсе обучения. Сейчас 1998 год. — Гермиона быстро опомнилась. — Почему вы сказали добрый вечер? Я что, проспала весь день? Тень пробежала по лицу Поппи. — Милочка, вы были без сознания три дня. Но даже этого мало для вашего состояния. Гермиона дёрнулась, чтобы резко сесть в кровати, но боль в спине не дала ей пошевелиться. Гермиона в ужасе вцепилась в ручки койки. Паника подступила к горлу. — Всё в порядке, — торопливо заверила Помфри, положив руку ей на плечо. — На вас напали и повредили позвонки во время… удушья. А затем проклятье протащило вас по земле несколько десятков метров, и это усугубило состояние вашего позвоночника. — Я… я… — Это ничем не грозит. Вы уже поправляетесь, но ваш организм измотан. Вы обездвижены скорее количеством зелий в крови, чем состоянием вашей спины. Гермиона судорожно выдохнула. Она начала озираться по сторонам, но обнаружила, что слева от неё стоит ширма, загораживающая большую часть лазарета. Помфри перехватила её взгляд. — Мисс Грейнджер, мы приняли решение, что до стабилизации состояния вам и другим вашим… напарникам не следует проникаться состоянием друг друга. Вы можете быть… излишне впечатлены. — Вы не можете держать меня здесь силой! — Гермиона услышала истеричные нотки в своём голосе. — Я должна увидеть их, я должна знать, я… — Мисс Грейнджер, никто не имеет цели скрывать что-либо от вас. Просто до хотя бы частичного восстановления вам не стоит слишком переживать и пытаться навещать их. Я готова ответить на все ваши вопросы. В голове у Гермионы замелькали лица. Она не знала, чьё имя назвать первым, поэтому с её губ сорвалось что-то нечленораздельное. Девушка разозлилась сама на себя. — Все. Я хочу знать про всех. Поппи устало кивнула и присела на стул, стоящий рядом с койкой. Гермиона почувствовала, что её ладони сжимают простыню. Она вспомнила Невилла, теребящего матрас. — Мистер Поттер был доставлен в достаточно здравом, но очень возбуждённом состоянии. У него сломано ребро и по всему телу были разбросаны синяки и ссадины. Он уже на ногах и хотел навестить вас, но никто из посетителей не допускается в лазарет. Блейз Забини тоже в относительном здравии. Ему досталось проклятие мёртвой кожи, и вся спина начала обнажаться. К счастью, мы знали контрзаклятье. Мистер Уизли сломал руку и получил сотрясение средней тяжести, находится под наблюдением. Дин Томас и Симус Финниган отделались испугом. У них были небольшие раны, которые они предпочли оставить шрамами. Лаванда Браун чуть не лишилась обеих ног. Проклятье практически разрезало их пополам, но её вовремя доставили. Сейчас она поправляется. Джордж Уизли был сразу доставлен в больницу Святого Мунго. Я лишь знаю, что он жив и уже в сознании. Помфри замялась. Гермиона смотрела на неё во все глаза. Джинни и Драко. Остались Джинни и Драко. — Мисс Уизли находится в глубоком целебном сне. У неё сломаны почти все кости, открылись внутренние кровотечения. Мы надеемся на её скорейшее выздоровление, но пока несколько жизненно важных органов находятся под угрозой. Мистер Малфой… Он принял удар, протащивший вас по земле, на себя. В его грудной клетке зияет дыра. Он уже приходил в себя, но из-за болевого шока чуть не умер, поэтому мы ввели его в сон снова. Мы следим за его состоянием, возможно, придётся перевести его в больницу святого Мунго. Гермиона заплакала. Она плакала и плакала, и говорила что-то неразборчивое, и снова плакала. — Но ведь через три дня Рождество, — почему-то сказала она, словно это было самым важным. Поппи понимающе кивнула. В её глазах светилось сочувствие. — Я знаю, дорогая. Будем надеяться, что ваши друзья поправятся к концу каникул. Гермиона уставилась в высокий потолок. Слёзы стекали в её уши. Это она виновата. Как он там оказался? Он защищал её. Она была слишком слаба, пряталась за его спиной вместо того, чтобы сражаться. Она тоже должна была его защитить. — Если вас это успокоит, мисс, — тихо добавила Помфри. — Всё могло быть гораздо хуже. Ваш щит сдержал проклятье в разы хуже того, что попало в мистера Малфоя. Гермиона судорожно схватила воздух, пытаясь проглотить слёзы. Её что, хвалят? Хвалят за защиту, которую она не смогла продержать лишние пару секунд? И ничего бы этого не было? Джинни, Боже, Джинни. Она одна сражалась с двумя. Она была сильнее их всех вместе взятых. И её сломали, перемололи и выкинули, словно спичку. Гермиона вспомнила, как тело Джинни рассекло воздух и упало в грязь. — Профессор Макгонагалл навестит вас завтра, — мадам Помфри встала со стула и уже перебирала какие-то зелья на тумбочке девушки. — Это она вытащила вас всех с поля боя. У неё есть несколько вопросов. Гермионе было всё равно. Она с горечью подумала, что раньше испугалась бы отчисления. Сейчас это казалось пустым, почти мелочным. Джинни на грани жизни и смерти. Драко уже переступил эту черту и висит над пропастью. Что, если бы она сражалась лучше? Была сильнее? Или настояла бы на большем количестве людей. На отмене этой затеи в целом? Ответов не было. Гермиона лишь повторяла себе, что всё могло быть иначе. И она могла это предвидеть, могла поступить разумнее, лучше, взрослее. Слёзы не переставали лить из глаз. — Ну, ну, моя дорогая… Это ни к чему. Вот, примите, — тоном и движением, не терпящим возражений, Помфри опрокинула в рот Гермионе половину склянки с намешанными зельями. Гермиона попыталась что-то сказать, но язык во рту не слушался. Глаза начали слипаться. Девушка вцепилась в кровать, пытаясь сопротивляться сну, но почувствовала, что хватка её рук ослабевает. «Я ещё не всё успела спросить! Я должна знать! Я должна…» И Гермиона провалилась в сон.***
— Пожирателей было слишком много. Вас — слишком мало. Это чудо, что никто не погиб. Пока. — Конечно, это было невероятно глупо. И я не ожидала от вас такого. Но я понимаю… Я понимаю. Гермиона не смотрела на Макгонагалл. Её взгляд уткнулся в занавеску, отгораживающую её от Джинни, Драко, Лаванды — всех, кто сражался с жизнью так же, как она. И даже больше. — Я бы полностью отстранила вас от участия в любых операциях. Тем более после того, что с вами всеми случилось. Но Грюм считает иначе. К сожалению, в Ордене к нему в этом плане прислушиваются больше, чем ко мне. Я попросила мадам Помфри пока не допускать никого в лазарет. Когда вы спали, вас посещал Рон Уизли, он пока единственный из лежащих здесь может передвигаться самостоятельно. Но сейчас он сам спит. Мне жаль, что вы здесь одна, но мадам Помфри согласилась с тем, что вам стоит хотя бы немного окрепнуть. Гермиона сжимала одеяло, поглаживая его большими пальцами. — Я лишь хочу сказать вам, Гермиона… У каждой операции должен быть командир. И план. Нельзя группе подростков, пусть даже подготовленной, соваться в самую гущу. Это безумие. То, что вы сделали — самоубийство. Если бы мистер Малфой не прислал мне хоть какое-то сообщение… Гермиона повернула голову к профессору. Малфой прислал сообщение? — Да, вы всё верно услышали, — Макгонагалл кивнула. — Мистер Малфой узнал о том, что вы задумали, и прислал мне сову. Мистер Забини получил записку от мисс Уизли, как я поняла. Это спасло вам жизни. Но, возможно, не им. Гермиона зажмурилась, пытаясь сдержать очередные слёзы. — Гермиона, — в голосе Макгонагалл послышалась забота, — я верю, что вы этого не хотели. И понимаю, что их, скорее всего, было не остановить. Давайте договоримся, что, если вдруг вашим друзьям или вам в следующий раз в голову придёт такая идея, вы известите меня об этом самостоятельно. Гермиона мотнула головой. — Не придёт. Или я сама их убью, они не успеют добраться до Пожирателей. Макгонагалл слабо улыбнулась. Она выглядела очень усталой и осунувшейся. Судя по всему, Минерва не спала с ночи сражения. Свечи, освещавшие вечерний лазарет, играли с её тенью на спине. — Профессор, — тихо позвала Гермиона, — как всё было, когда вы прибыли? Макгонагалл поправила мантию. Она была такой высокой и тёмной среди светлых стен лазарета, что выделялась ярким пятном. Минерва присела на низкий стульчик. — Когда я аппарировала, Пожиратели как раз ударили по вам с мистером Малфоем. Вы оба сразу потеряли сознание. Мисс Уизли и мисс Браун тоже были обездвижены. Мистер Забини долго защищал мисс Уизли и потерял палочку через несколько мгновений после нашего прибытия. Я была не одна, поэтому мы смогли дать отпор. Признаюсь — слабый. Поттер и Уизли сражались наравне с нами до последнего, но тоже пропустили несколько опасных заклятий. Финниган и Томас не дали Пожирателями подобраться к тем, кто был без сознания. Никто из вас к таким сражениям ещё не готов. Этот бой мы не выиграли. Но это было не главным. Мы спасли вас, вытащили оттуда, и больше ничего не имеет значения. Гермиона поджала губы и снова уставилась на ширму. — Гермиона, скажите мне, это Джордж Уизли предложил нападение? Девушка дёрнулась. — Нет. — Мистер Поттер? Мистер Рон Уизли? Мистер, мистер, мистер. Гермиона поморщилась и ничего не ответила. — Мы должны знать, кто несёт ответственность и кому больше нельзя её давать. Гермиона хотела смалодушничать и обвинить Гарри. Возможно, он успокоится, его приведут в чувства, взовут к совести, ответственности — хоть к чему-то, и он закончит эту безумную погоню. Но она понимала, что война — это единственное, что есть у Поттера. Безумная цель, желание справедливости, победы. Она не могла его этого лишить. — Это было коллективное решение. Макгонагалл на мгновение задержала на Гермионе взгляд умных глаз. Затем сухо кивнула. — Я так и поняла. Вы все это повторяете. Она встала с нелепо маленького стульчика, на котором сидела. Гермионе почему-то хотелось, чтобы она задержалась ещё. Макгонагалл была знаком мира вне лазарета и склянок с зельями. Но она уходила. — Поправляйтесь, мисс Грейнджер. Я рада, что вы пришли в себя. Макгонагалл сделала шаг, но остановилась. Она посмотрела на Гермиону поверх очков, словно раздумывая, стоит ли договаривать. — Гермиона, — мягким голосом начала она, — мистер Поттер задаёт вопросы насчёт мистера Малфоя и мистера Забини. Я не могу дать ему всех ответов. Подозреваю, что следующий его допрос падёт на вас и мисс Уизли, если… когда она очнётся. Будьте к этому готовы. Всего доброго. Гермиона ошарашенно посмотрела на место, где только что стояла профессор. Неужели всё столь очевидно? Девушка зарылась в подушки и тихонько застонала. Что она скажет Гарри? А важно ли это на самом деле? Что вообще имеет значение кроме того, что он был там, что он сражался рядом с ней? Гермиона сделала сотую попытку за день подняться с кровати. Слабые конечности не слушались. Спина отозвалась уже привычной болью. Сжав зубы, девушка преодолела боль и слабость и села в кровати. Сердце бешено стучало, и голова кружилась, но она сидела! Сидела. Девушка медленно спустила ноги с кровати. Все её внутренности перевернулись от напряжения. Гермиону тошнило от усилий, но она попыталась встать. Поставив ногу, гриффиндорка сделала неуверенный шаг. Через секунду девушка полетела носом в ширму. Схватившись за занавеску в попытке удержаться, она пискнула и повалилась вместе с ней. — Мисс Грейнджер! — Поппи Помфри уже бежала к ней. — Мисс Грейнджер, что вы делаете? Я же сказала вам не вставать. В вашей крови львиная доза расслабляющего зелья. Всё вокруг Гермионы кружилось, но она мотала головой, пытаясь увидеть хоть что-то. Взгляд выхватил несколько ширм, подобных её, разбросанных по всему лазарету. На кровати напротив от грохота подскочил Невилл. — Гермиона! — воскликнул он сквозь сон. Помфри одним мощным рывком подняла и девушку, и занавеску. — Вам необходимо отдыхать. — Я не могу, — плача сказала Гермиона. У неё из носа пошла кровь. Помфри посмотрела на неё с сомнением и мягко усадила на кровать. — Мисс Грейнджер, я обещаю вам, что завтра пущу к вам друзей. Вы очень рано очнулись для ваших травм. Посмотрите, как вы слабы. Даже шрам на щеке ещё не зажил — организм измотан. К тому же вам необходимо допить курс сильных успокоительных зелий, которые, судя по всему, вас не берут. Подождите ещё хотя бы одну ночь. — Я боюсь за всех них. Я должна быть рядом, — грустно сказала Гермиона, пытаясь остановить кровь. Помфри взмахнула палочкой, и нос прошёл. — Я понимаю. Давайте я дам вам зелье, а когда вы проснётесь, сможете свободно передвигаться по лазарету. Гермиона слабо кивнула. Она догадывалась, что выглядит слабой и жалкой. И чувствовала себя так же. Поппи помогла ей улечься в кровать. Ободряюще улыбнувшись, она поднесла к губам Гермионы склянку. Зелье, отдавая горьковатым привкусом, обожгло горло Грейнджер. Слёзы застыли, и глаза послушно закрылись. Завтра она увидит их всех. Завтра она увидит Его.