я надеюсь, однажды у тебя хватит смелости, чтобы убежать от всех вещей, что делают тебя несчастным.
Драко задумчиво барабанил пальцами по столешнице. Ему вторил мокрый дождь со снегом за окном. Между бровей Малфоя залегла глубокая морщинка и не пропадала даже в самые спокойные моменты. Если они были. Учебник по Рунам смотрел на него в ответ. Строчки плясали перед глазами, смазывая логичный текст, и в сознании отпечатывались только обрывки предложений. Наконец, устав играть в гляделки, Драко захлопнул книгу. — Я знал, что ты примешь верное решение, — Нотт похлопал друга по плечу. В гостиной Слизерина было непривычно тихо. Две четверокурсницы сидели в дальнем углу, обсуждая насущные проблемы — старшекурсницы, экзамены, Пожиратели. Тео развалился в кресле, небрежно закинув ноги на столик у холодного камина. Он гонял откуда-то взятую спичку из одного уголка рта в другой. Драко откинулся на спинку дивана. — Где Блейз? — спросил Малфой, скучающим взглядом окинув захихикавших четверокурсниц в углу. Тео пожал плечами. — Надеюсь, готовит новую порцию зелий. С момента выписки Драко прошло больше недели. Бессонница вновь одолевала его, и в этом его участь снова разделял Тео. Малфой практически не видел Грейнджер — то ли она его избегала, то ли судьба насмехалась над ними. Надо было признать, что сам он не искал встречи. Он чувствовал, что количество вопросов между ними превысило допустимый предел, и не был готов давать на них ответы даже самому себе. — А Пэнси? — Драко придал себе максимально непринуждённый вид, но острый шуруп беспокойства ввинтился куда-то под рёбра. — Вроде в спальне девочек, — Тео зевнул. — Ей предлагали переселиться в Башню Старост на время, пока нет Уизли, но она отказалась. Странно, правда? Могла бы жить с Блейзом, вот это вечеринки мы могли бы устраивать! Тео мечтательно посмотрел в низкий потолок, словно там перед ним раскинулся радужный стол с огневиски. Малфой почувствовал тупую боль, с которой не мог справиться. Таинственный замшевый мешочек жёг карман. Драко ни с кем не поделился своей находкой. Первым порывом было сжечь улику, но он сдержался. Он знал, что может провести диагностику, но боялся того, что может узнать. Любые намёки на тёмную магию, любой магический след… Что, если он приведёт его к подруге детства? Что, если Грейнджер была права? Драко машинально тряхнул головой. — Я пойду полетаю. Тео уставился на друга. — Там мерзко, чувак. Примерно как в Нэнси Данфи в прошлом году, когда… — Обойдусь без подробностей! — Драко вскинул руку, поморщившись. — Тебе нужен какой-то фильтр в твоих похождениях. Тео хохотнул и помотал головой. — Может быть, годков через пять. Драко направился в спальню. В полумраке он привычно протянул руку и ухватился за древко метлы, скрытой заклинанием невидимости. Малфой всегда был щепетилен к своим вещам, но метла была для него особенно личным атрибутом. Он не разрешал прикасаться к ней даже друзьям. Сняв заклинание, Драко в два счёта вновь показался в гостиной, буркнул пару слов снова приставшему к нему Тео и вышел в прохладный коридор. Тишина скрала все звуки. Недавно закончился ужин, а комендантский час не позволял студентам расхаживать по коридорам после десяти. Плевавший на все возможные правила и запреты Драко натянул перчатки для полётов и пошёл на поиски ближайшего окна. Он знал, что за входными воротами Хогвартса пристально наблюдает охрана. Окна не были под таким суровым надзором. Толкнув ближайшую оконную раму, Драко вскочил на каменный подоконник и сел на метлу. Привычный, почти успокаивающий рывок. Ночь приняла его в свои объятия. Колючий снег кусал за лицо. Похолодало, поэтому дождь сдался, уступив место льдинкам, падающим с неба. Драко ничего не стоило наложить согревающие чары, но ему хотелось чувствовать холод. Хотелось ощущать сопротивление ветра, воздуха, самой природы. Чернота неба прятала от него звёзды. Малфой устремился ввысь. Он поднялся так высоко, что стало трудно сделать вдох. Он не видел ничего под собой, только бесконечно тянувшиеся холодные осадки, стремящиеся к земле. Поднявшись ещё немного, Драко пикировал вниз. Ему было почти больно от ледяного воздуха, но только такая скорость вышвыривала любые мысли из его головы. Она становилась ясной, пустой, и на свете не существовало ничего, кроме метлы, неба и полёта. Сделав несколько таких петель, Драко наконец завис в воздухе. Сердце колотилось, не давая слизеринцу замёрзнуть окончательно. Он оглянулся на замок, который казался совсем мрачным в непогоду. Острое нежелание возвращаться резануло Драко. Он направил метлу к полю для квиддича. Кольца показались, только когда Драко подлетел вплотную. Снова заморосил дождь, и мокрые волосы прилипли ко лбу. Щёки, ресницы, губы — всё было покрыто крошечными бусинками дождя. Драко машинально провёл ладонью по лицу и устремился к раздевалке, в которой лежали мячи. «Самая подходящая погода для тренировки», — с усмешкой подумал он. Какое-то движение отвлекло его. Драко напряг зрение, вглядываясь в силуэт на трибунах. В темноте блеснули стёкла очков. — Малфой, я не в настроении, — Поттер смотрел прямо перед собой, а мокрые волосы закрывали его глаза. — Проваливай. Драко швырнул метлу на трибуну и подошёл к Гарри вплотную. Тот поднял на него злой взгляд. — Что такое, Поттер? Во дворце имени тебя плохой день? — Малфой сам не ожидал такой ярости в своём голосе. — Недостаточно людей тебе поклоняются? Гарри поморщился и хотел встать, но Драко легко толкнул его обратно на трибуну. — Я сказал, отвали! — прорычал Поттер. Драко демонстративно сделал вид, что задумался, подперев кулаком подбородок, и отрицательно покачал головой. — Неохота, — выплюнул он. Поттер заводился. Раньше это доставляло Драко удовольствие, а сейчас не давало ни капли удовлетворения. Ярость плескалась в нём. «Этот придурок со шрамом пытается убиться с малолетства и тянет за собой всех… Тянет её». — Малфой, что тебе надо? — глаза Гарри устало блеснули за стёклами очков. Драко и сам не знал. Чёрное небо разверзлось над ними, и холодные капли дождя стекали за шиворот. Ужасно хотелось перевернуть лавку на трибуне, проораться и дать Поттеру в морду. Но что-то подсказывало, что это не поможет. — Малфой, — напомнил Поттер о себе. Драко понял, что стоит, уставившись в сторону замка. Его взгляд блуждал по крыше и споткнулся о башню Гриффиндора. — Поттер, скажи мне, — страшно ровным голосом начал Драко. Почти непринуждённо, — осознаёт ли твой крохотный мозг, что твоё показушное геройство имеет последствия? Не только для тебя. — О, неужели Драко Малфой пришёл читать мне лекции по нравственности? — Гарри усмехнулся. — Может, в твоей чёрной душе ещё есть проблеск? Или татуировка на плече уже высосала из тебя всё, что могла? Укол где-то под рёбрами. Драко не подал виду. — Ты чуть не убил всех своих друзей, — Малфой посмотрел Поттеру прямо в глаза, позволив презрению вылиться через край. — Как ты живёшь с этим? Гарри побледнел. — Закрой рот, Малфой, — стиснув зубы, ответил он. — Ты ничего не знаешь. Драко показушно захохотал. Где-то вдалеке прогремел гром, и парень осознал, насколько жуткой была эта сцена. — Я знаю больше, чем ты думаешь, Поттер, — на губах Драко заиграла неприятная ухмылка. Неожиданная злость исказила лицо Гарри. Он резко встал. — Это потому, что ты спишь с моей лучшей подругой? А? — голос Поттера сорвался. — Ты не знал, как ещё подобраться ко мне, и решил забрать самое важное? Драко опешил, но лишь на секунду. — Во-первых, она не твоя собственность, — Драко почувствовал укор то ли ревности, то ли своего чувства собственности. — Во-вторых, насколько ты высокого мнения о себе, если считаешь, что парни залезают под юбки девчонкам ради тебя? Ты жалок. Последнюю фразу Малфой выплюнул прямо в лицо Гарри. Тот явно закипал. — Ты даже не отрицаешь, — ещё немного, и шипение Гарри станет парселтангом. — Ты спишь с ней. Спишь с Гермионой Грейнджер. — Завидуешь? — Драко усмехнулся. — Я думал, тебе стоит завидовать Блейзу. Ты, вроде, страдал по девчонке Уизли? Гарри замахнулся, но Драко успел отпрыгнуть. — Поттер! — Драко уже почти кричал, потому что усилившийся дождь пытался его заглушить. — Ты убог. Грейнджер почти умерла из-за тебя. И Уизли. И что теперь? Ты хоть что-то сделал? Способен ли ты хоть на что-то, кроме жалости к себе и никому нахер не сдавшегося геройства? — Я даже не сомневаюсь, что ты не в состоянии понять, — ярость Гарри перелилась через край. — Мы ведём войну. Это не детский сад, в котором плодятся обиды друг на друга. Мы сражаемся за будущее. За то, чтобы такие, как Гермиона, не были ущемлены, чтобы они могли жить в магическом мире свободно. — Какие красивые речи, — Драко закатил глаза. — И наплевать, если она умрёт за это будущее? Какой тогда в этом смысл? — Такой, что она не одна. Есть множество магглорождённых волшебников, испытывающих ужас каждый день. Когда Пожиратели перебьют их всех, они приступят к полукровкам. А затем начнут выбирать, кто из чистокровных волшебников достоин жизни. Никто не может решать, кто достоин жить, а кто нет. — Как и ты! — Драко раскинул руки в сильнейшем приступе злости. — Ты ведь такой же! Ты обрёк её на смерть. Гарри сделал нетвёрдый шаг к Драко. Тот не пошевелился. — Думаешь, ты герой, раз спас её? — тяжёлый взгляд Поттера смотрел исподлобья. — Ты ничтожество. Ты бездействуешь. Из-за таких, как ты, такие, как она, умрут. Все до единого. Говоришь, это я жалок? Пусть так. Но ты точно так же жалок, как и я. И то, что она с тобой спит, — просто акт милосердия. Ты херов Пожиратель. Ты ничто. Сгусток страха, лени, трусости, высокомерия. Прячешься в своём Подземелье, пока остальные жертвуют жизнями. Когда она наконец это поймёт, не хватит даже её милосердия. Драко не понял, в какой момент вышел из себя. Он помнил лишь болезненную вспышку ярости в груди, а затем его кулак приземлился на челюсть Поттера. Тот пошатнулся. Завязалась драка. Гарри оттолкнул Драко, а затем ударил кулаком в ухо. Малфой на секунду потерял ориентацию и получил в скулу. Прорычав что-то злобное, он с силой ударил Поттера в рёбра и живот. Они колотили друг друга, периодически поскальзываясь на мокрой от дождя трибуне. Кулаки и скула саднили, но Драко ничего не чувствовал. Он повалил Гарри и, приподняв его одной рукой за толстовку, второй с силой ударил кулаком. Затем ещё и ещё. В какой-то момент он понял, что Поттер не сопротивляется. Тяжело дыша, Драко свалился рядом. Он прижался спиной к трибуне. В лёгких кололо. Гарри смотрел в небо и тоже тяжело дышал. Он не пытался встать, нащупать упавшие очки или хотя бы закрыть глаза, чтобы в них не затекал дождь. На скуле и у рта назревали синяки. Малфой, пошатываясь, встал. Сдержавшись от желания пнуть Поттера напоследок, он побрёл к своей метле. Кроссовки хлюпали, и он не дрожал от холода лишь из-за разгорячённого дракой тела. Боль в кулаках начала проявляться. — Малфой, — позвал Гарри. — Ты никогда не будешь с ней. Ты её не достоин. Дождь пытался украсть эти слова, но Драко всё равно их услышал. — Я знаю. Не дождавшись ответа, Малфой вскочил на метлу и рванул ввысь.***
Гермиона машинально бросала взгляд на дверь, ведущую в класс, каждые десять секунд. Она знала, что Джинни не в Хогвартсе, но острая надежда внезапно увидеть подругу терзала её изнутри. Гермионе казалось, что стоит ей отвлечься хоть на секунду, и она пропустит первые драгоценные секунды — вот Джинни зайдёт, взмахнёт рыжими волосами, окинет всех своим дерзко-самоуверенным взглядом и рассмеётся. И всё снова будет, как прежде. Но Джинни не заходила. Невилл легонько толкнул Гермиону в плечо. — Что с тобой? — спросил он озабоченно. Гриффиндорка помотала головой. Она приклеила к лицу дежурную улыбку и посмотрела на друга глазами, которых эта улыбка не касалась. — Задумалась. Всё хорошо, Невилл. Тот кивнул и рассеянно уставился в учебник. Занятия по Рунам проходили вместе с Когтевраном. Невилл всегда становился немного грустным на этих уроках, но сегодня в нём царило беспокойное возбуждение. — Я должен был встретить её и проводить, — бормотал он под нос. — Что я за человек такой? Ну да, она сказала, что не стоит, но ведь я мужчина… Я мужчина? Последний вопрос был обращён к Гермионе и отдавал таким сомнением, что девушка на мгновение задумалась. — Мужчина, мужчина, — утешительно погладила она друга по плечу. — Всё будет нормально, Невилл. Помфри не выписала бы Полумну, если бы её здоровье было под угрозой. Гермиона не очень в это верила. Полумна слишком долго была в коме, и всё, что говорила Помфри по поводу её состояния, оставалось безутешным. Мозговая активность Лавгуд восстанавливалась очень медленно, она часто «зависала», глядя в одну точку, пропускала вопросы и отвечала невпопад. Невилл постоянно был рядом с ней. Это не вызывало в девушке никаких эмоций. — Вдруг программа для неё будет слишком трудной, — не унимался Невилл. — Может, стоит подойти к Макгонагалл, и… — Невилл, — оборвала Гермиона друга, бросив многозначительный взгляд на дверь. Полумна вплыла в кабинет, на мгновение застыв в дверях. Она усиленно моргнула, словно не могла сфокусировать взгляд. Гермиона почувствовала напряжение где-то в затылке. Невилл подхватился и направился к подруге. Он слегка коснулся её локтя, и в этом было столько нежности, столько ласки, что сердце Гермионы сделало кульбит и застряло где-то в горле. Почему они так не могут? Почему всё так сложно? Почему между ними пропасть, даже если их тела максимально соприкасаются? Почему несколько дней назад Гермиона стонала под ним, а сегодня боится поднять глаза, сидя в Большом зале? Почему, почему, почему? Гермиона с усилием сморгнула слезу. Она почувствовала на себе тяжёлый взгляд. Бросив тревожный взгляд в сторону, Грейнджер с удивлением заметила, что на неё смотрит Гарри. Девушка не успела разобраться, что чувствует по этому поводу, когда её мысли перебила профессор Бабблинг, вошедшая в кабинете вслед за Полумной. — Студенты, у меня есть объявление, — она бросила тяжёлый взгляд на семикурсников. — Несколько дней назад весь наш преподавательский состав вызывали в небезызвестный Орден Феникса. Гермиона, опешившая от неожиданного развития событий, приоткрыла рот. — Противостояние с тёмной стороной приобретает всё более и более суровые обороты. Многие из нас не уверены, что Хогвартс, — Бабблинг бросила быстрый взгляд на Полумну, смотрящую в окно, — это безопасное место. Мы приняли решение в течение недели эвакуировать всех учеников с первого по пятый курс. В школе останутся лишь старшекурсники, желающие продолжать подготовку с профессором Грюмом, и в будущем… участвовать в военных действиях. «Драко», — сразу промелькнуло в голове у Гермионы. Она перевела взгляд на Гарри. Тот выглядел таким же шокированным, как все остальные. — Почему об этом сообщаете вы, а не профессор Макгонагалл? — с подозрением спросила Парвати Патил. Усталый вздох сорвался с губ Профессора Бабблинг. Она сняла своё крохотное пенсне, чудом помещавшееся на носу, и окинула тяжёлым взглядом всех учеников, при этом не глядя ни на кого из них. — Профессор Макгонагалл покинула Хогвартс на неопределённый срок. У неё есть некоторые… хм… задачи. Невилл слегка ткнул Гермиону локтем. Та тоже вся обратилась вслух, но Батшеда не проронила на эту тему больше ни слова. — Итак, откройте учебник на странице триста двенадцать. Никто не шевельнулся. Профессор Бабблинг сделала вид, что не заметила смятения студентов. Она уткнулась взглядом в учебник поверх крохотного пенсне и внимательно бегала глазами по Рунам. — Извините, — не особо извиняющимся тоном воззвала Лаванда. — Что, Годрик побери, это всё значит? — Мисс Браун, — возмутилась Батшеда, — выбирайте выражения! Лаванда пожала плечами. — Да мне наплевать. Мы сейчас тут будем изображать какую-то деятельность? — она зло хохотнула. — Что это всё вообще значит? Какой смысл, — она потрясла учебником в воздухе, — в этом всём? Где Макгонагалл? Что происходит? Что ждёт нас? Все устремили взгляды на Батшеду. Лаванда озвучила то, что мучило каждого присутствующего в комнате. Лишь Полумна смотрела пустым взглядом куда-то за облака. — Послушайте, — профессор сдалась и опустилась на свой стул, — у меня нет никакого желания морочить вам головы, поверьте. Я получила указания, ровно такие же, как и остальной преподавательский состав. Мы ввели вас в курс дела. — Разве? — Пенелопа Кристалл изогнула губы в нервной усмешке. — А что насчёт того, что Хогвартс — самое безопасное место в магической Британии? — неуверенно спросил Невилл. — Разве не имеет смысла всем оставаться тут? Гермиона опешила. — Невилл, — шепнула она, многозначительно посмотрев на Полумну, — ты ведь знаешь лучше нас всех… Долгопупс упрямо мотнул головой. — Это был несчастный случай. Никто не знает, что там произошло. — А как же случай с Ракушкой? — Рон захлопнул учебник с такой силой, что Гермиона вздрогнула. — И твоими письмами. Невилл замялся. — Давайте не будем разводить конфликт, — профессор Бабблинг подняла ладонь. — Сейчас всё, что от вас требуется — это открыть учебник на странице триста двенадцать. — И решить, хотим ли мы принести себя в благородную жертву ради войны, в подробности которой нас не посвящают, — саркастически заметила Лаванда. Батшеда поправила очки. — И решить для себя, — сухо резюмировала она, — на что вы готовы. А теперь откройте учебники на странице триста двенадцать. В классе зашуршал пергамент. Полумна Лавгуд со стеклянными глазами, пронзающими пустоту, открыла учебник на странице триста двенадцать. Гермиона Грейнджер впервые в жизни не смогла заставить себя взять в руки книгу.***
Гермиона не могла найти себе места. Ей казалось, что его попросту нет. Она маленькая, тихая и слабая в целом огромном Хогвартсе. В целом огромном магическом мире. Девушка бесцельно брела по коридорам Хогвартса. Было давно за полночь, и коридоры были пустыми, но в воздухе витало ощущение, что замок не спал. Гермиона словно чувствовала тревогу в стенах, в каждом куске камня, из которого были построены коридоры. Замок был в смятении, как и все они. Факелы слабо освещали дорогу. Луна пряталась за тучами, и за окном было могильно черно. Гермиона подумала, что они все находятся в склепе. Пока что живые, но это было вопросом времени. Пальцы девушки бегали по стене, пока она медленно продвигалась по коридору. Старый камень холодно гудел под подушечками. Хогвартс боялся. Гермиона уже дважды обошла все основные этажи. Она пыталась нагнать усталость, чтобы вызвать сон, но всё её тело было в напряжении. Ей казалось, что если кто-то сейчас резко позовёт её из-за спины, её позвоночник разорвётся от спазма. Гермиона чувствовала себя испуганным зверьком посреди тёмного леса. Вокруг была опасность, и она это знала, но продолжала идти вглубь, потому что иначе не могла. В движении была надежда, был смысл, было ощущение, что в конце тоннеля появится свет. Сердце медленно и тихо билось, экономя силы для рывка. Только вот света не было. Гермиона семь раз за последнюю неделю была у Грюма. Расспросы про Джинни ни к чему не приводили. Сначала он гаркал на Грейнджер, задающую слишком много вопросов, а потом и вовсе стал игнорировать. Гермиона чувствовала себя очень одиноко. Она нашла себя в подземельях и испуганно отняла руку от стены. Пальцы онемели от камня и были сероватыми, в пыли. Гермиона боязливо оглянулась, словно её поймали на месте преступления. Сквозняк обнял девушку за плечи. Ей страшно сильно захотелось оказаться в лазарете, на той кровати, на мокрых простынях… Ногти с силой впились в кулак. «Хватит, — не очень уверенно воззвала она, — будь сильной». Но Гермионе не хотелось быть сильной. Ей хотелось вернуться в постель к Драко и прижаться к его боку. Ей хотелось не собираться второпях, пока он уснул. Ей хотелось проснуться, провести пальцами по краям его глубокой раны и смотреть на его трепещущие во сне ресницы. Потому что он видел бы сон. Потому что она мечтала, что в этом сне для неё могло найтись место. Скоро он покинет Хогвартс. Её терзали противоречивые чувства. Он спасётся, будет в Мэноре, далеко от всех этих ужасов и бед, от шпиона и войны. Но его больше не будет у неё… А разве сейчас он у неё есть? Разве мог быть хоть когда-то? Она пойдёт на войну и падёт от руки кого-нибудь из Пожирателей. А Драко об этом даже не узнает. И никогда больше их глаза не встретятся, и она не почувствует себя такой уязвимой, такой собой. Не очень уверенная в том, что делает, Гермиона сделала несколько шагов на ватных ногах в сторону гостиной Слизерина и остановилась у небольшой ниши в стене. «Как та, в которой я пряталась, когда…» — она одёрнула себя. Это не имело значения. Вздохнув, девушка села прямо на пол коридора, прижавшись спиной к холодному камню, загудевшему в ответ на её очередное прикосновение. — Вот она я, — тихо засмеялась Гермиона, говоря с замком полушёпотом. — Гермиона Грейнджер. Сижу у гостиной Слизерина, ночью, мечтая быть внутри, в одной из комнат. Лучшая подруга Гарри Поттера. Газетная невеста Рона Уизли. Гермиона почувствовала, что глаза мокнут, но не могла это остановить. Предательские слёзы быстро закапали из глаз. — Посмотри, что ты сделал со мной, — обратилась Гермиона в темноту, обращаясь то ли к призраку Драко, то ли к замку, то ли ко всему магическому миру в целом, то ли к Богу. — Я не знаю, кто я и чего хочу. Я запуталась. Я ввязалась в войну, во враньё, во взаимоотношения, которые… которым… которым не суждено сбыться. И я всё понимаю. Я вообще в с ё понимаю. Но я здесь. И я не могу сдвинуться с места. Слёзы капали так быстро, словно боялись, что девушка успеет их поймать и затолкать обратно. Но она не пыталась. Не всхлипывая и не вытирая их, она позволяла катиться и катиться им вниз по щекам. На юбке появились мокрые солёные пятнышки. — Я не хочу умирать, — шепнула Гермиона еле слышно в темноту. В коридоре погасли факелы. Послышался шорох. Гермиона мгновенно вытерла слёзы, параллельно достав палочку из кармана. Девушка вжалась в стену и вытянула шею. Она уже приготовилась к невербальному заклинанию невидимости, как вдруг увидела, кто был источником шума. Драко, весь мокрый с головы до ног, бесшумно шагал по коридору с метлой в руке. На нём был красивый плащ, который и создал лёгкий шум. Гермиона на мгновение задержала дыхание. Он был таким красивым в свете далёких непогасших факелов. Мокрые волосы спадали на лоб, на котором залегла глубокая морщинка. Драко выглядел сосредоточенным, и в каждом его движении была тяжесть, словно на его плечи давили гири весом в тонну. Гермиона, не контролирующая себя, вскочила с пола и сделала к нему шаг. Малфой, не ожидавший движения в темноте, вскинул палочку. Разоруживающее заклятье ошпарило руки несопротивляющейся Гермионы. Палочка отлетела куда-то в сторону, и звук ударившегося о пол древка прокатился по коридору. Гермиона сделала шаг и ещё один. И ещё один. Драко внимательно, не дыша, смотрел на неё. Девушка приблизилась вплотную. Она знала, что на её лице видны дорожки от слёз, и знала, что ресницы ещё дрожат, слипшиеся и тяжёлые. Она знала, что искусала губы, что на голове было чёрт-те знает что, что они ни разу не говорили с той ночи, и знала, что весь мир сузился для неё до одного этого коридора. До одной плиты, на которой стоял он. Гермиона скользнула к Драко. Всем своим телом она прижалась к нему, обвила руками шею и вложила всю себя, каждую эмоцию в поцелуй. Драко обвил её талию крепкими руками. Он был мокрый насквозь, и Гермиона чувствовала, как её одежда намокает в ответ на каждое прикосновение, и ей было так хорошо от этого, что снова захотелось плакать. Хотя она не была уверена, что останавливалась. Драко приподнял её и помог обхватить себя ногами. Гермиона целовала его, как в последний раз. Так, словно завтра тысяча пожирателей ворвётся в её спальню, и она не будет жалеть. Точно не об этом. — Я мокрый, — констатировал Драко очевидное рвано, сквозь поцелуй. — Мне наплевать, — промычала Гермиона ему в рот, ни на долю секунды не отрываясь от его губ. Она врезалась спиной в стену и на секунду задохнулась. Судя по всему, последняя фраза сняла все защитные замки Малфоя. Он целовал её, целовал так, что у неё кружилась голова, и она плакала и смеялась, и улыбалась, и целовала в ответ. Эмоции захлестнули её, ей казалось, что она стоит посреди океана увеличенных в сто раз чувств. Она вся превратилась в нерв, реагирующий на каждый шорох, взгляд и прикосновение. А то, что он делал, было прекрасно. Руки Драко уверенно скользнули под юбку Гермионы, и спустя секунду холодный воздух коридора облизнул её бедро. Но это было лишь мгновение, а в следующее к ней прикоснулись горячие пальцы Драко. Гермиона застонала и откинула голову назад. Получив доступ к шее, Драко провёл нижней губой в ямочке под челюстью. Гермиона зажмурилась от ощущения, что она сейчас потеряет сознание. Внизу живота было горячо, словно температура её тела давно побила все мыслимые рекорды. А ещё… мокро. — Грейнджер, — прорычал Драко, отнимая её от стены, — я не могу больше сдерживаться. Звонкий шлепок пронёсся по коридору. Задница Гермионы горела, а нижнее бельё висело на одной ноге, задержавшись высоким кедом. Драко, словно мечущийся зверь, голодно смотрел по сторонам. Он явно хаотично соображал, куда они могут спрятаться. Возбуждение Гермионы достигло предела и вылилось за край. Она поняла, что не остановится, даже если весь педагогический состав будет стоять рядом и ставить им оценки. В конце концов, они точно получат Превосходно. Она опустила ноги и встала на землю. Бельё осталось лежать посреди коридора, когда Гермиона уверенно толкнула Драко к стене. Тот бросил на неё непонимающий взгляд. Гермиона, уперевшись руками в его грудь, вжала его в нишу. — Садись, — коротко приказала она. Драко опешил. — Но… — Сядь. Драко послушно начал опускаться вниз, но тут Гермиона остановила его, покачав головой. — Не так, — девушка цокнула языком и потянулась к его ремню. — Вот так. Освободив Малфоя от брюк, Гермиона аккуратно села сверху. Ткань его боксёров была натянута, и девушка чувствовала, как сильно он её хочет. Это вызывало какое-то дикое наслаждение, практически восторг — он хотел её настолько сильно, что ей было больно сидеть. Драко расстегнул её блузку. Гермионе ужасно мешала одежда, она казалось лишней, практически болезненной на теле. Ей хотелось быть абсолютно обнажённой перед ним. Ей хотелось быть собой. Девушка пыталась сдержать стон, когда Драко целовал её грудь, но не могла. Он прикусывал её соски, одной рукой сжимая грудь, а второй — бедро под юбкой. Гермиона потёрлась о член Драко через его бельё, и он застонал ей в грудь. Это возбудило девушку ещё сильнее. Она потянула его за волосы и на секунду замерла от его взгляда. Глаза Драко были тёмными, почти чёрными, и в них плескалось страшное возбуждение. Рваное дыхание вырывалось из приоткрытых губ. Драко Малфой был здесь, в её руках, и ей было всё равно на абсолютно всё, что было за пределами их тел. Она поцеловала его — глубоко, страстно и отчаянно. Так, словно говорила каждое мгновение — мы здесь. Мы есть. Мы друг у друга. Пусть это длится вечность. Гермиона чувствовала, что боксёры Драко мокрые из-за неё. Оторвавшись от его губ, она слегка кивнула. Он спустил бельё, приподнял девушку и медленно опустил на свой член. Стон Гермионы рискнул перебудить всех в замке. Она поднималась и опускалась, снова и снова, меняла угол, тёрлась о Драко, хныкала и путалась в его волосах. Волны возбуждения нагоняли одна другую, и всё её тело пылало. Она постоянно искала губы Драко, целовала, стонала и теряла снова, и снова искала, и снова целовала… Она двигалась интуитивно, прислушиваясь к своим ощущениям, откликаясь на направляющие ладони Драко, и понимала, что в голове нет ни единой мысли. Сейчас главенствовало тело, а оно наслаждалось. И никакой разум не смел этому помешать. Драко обхватил её бёдра и сделал несколько сильных толчков. Гермиона застонала и внутри неё что-то сорвалось. Волна тепла хлынула от низа живота по всему телу, и её пробила дрожь. Девушка выгнулась, позволяя наслаждению затопить каждую клеточку, каждый волосок, каждую частичку кожи. На мгновение в глазах потемнело. Девушка выпрямилась и посмотрела на Драко. Тот тяжело дышал и смотрел на неё теми же тёмными глазами. В его взгляде читался вопрос. Гермиона кивнула. Длинные кудрявые волосы прилипли к шее и плечам, но ей было наплевать, как она выглядит. Драко протянул руку и обхватил ладонью шею девушки. Подтянув её к себе, он прижался своими губами к её и приподнял бёдра. Гермиона вновь начала двигаться, но почувствовала, что все силы ушли вместе с разрядкой. Она виновато прикусила ухо Драко. Малфой немного сполз по стене, обхватил двумя руками её бёдра и нарастил темп. Гермиона неожиданно для себя вновь почувствовала нарастающее возбуждение. Когда она была одна, ей всегда хватало одного раза. Она даже не задумывалась о том, что может испытать оргазм дважды. Судя по всему, Драко решил доказать ей это на живом примере. Шлепки бёдер раздавались по всему коридору. Этот звук разгонял кровь ещё сильнее, и Гермиона прижалась грудью к Драко. Она чувствовала его тяжёлое дыхание, разгорячённость своего тела и захлёбывалась от чувства заполненности, появившегося вместе с Драко в её теле. Это было прекрасно. Спустя несколько толчков Гермиона кончила второй раз, и вместе с ней кончил Драко. Коридор отозвался эхом на их стоны. Гермиона прижалась ко лбу Драко своим лбом. Они оба шумно дышали. Драко поцеловал её — скорее, прислонился своими губами, и в этом было так много. Больше, чем в любом предыдущем жесте. Через несколько минут Гермиона смущённо подняла бельё с пола коридора. Ей не верилось, что именно она была инициатором секса посреди коридора школы. Краска залила её до ушей, когда она вспомнила, как уверенно села на Малфоя сверху. Торопливо натянув бельё, Гермиона обернулась к Драко. Тот стоял в метре от неё и протягивал ей палочку. Гермиона поняла, что совсем забыла о ней. — Спасибо, — она приняла древко, радостно провибрировавшее от её прикосновения. — Ты слышал об эвакуации? Драко кивнул. Он внимательно изучал её лицо, но не произнёс ни слова. — Что ж… — Гермиона потупила взгляд. — Я полагаю, ты эвакуируешься вместе со всеми в ближайшее время. Он молчал. Гермионе снова захотелось то ли заплакать, то ли засмеяться. Оргазм ещё держал её тело в расслаблении, но нервозность уже начинала вновь овладевать ею, начиная с самых пяток. — Спасибо… тебе, — Гермиона отвернулась, не зная, примет ли он это за благодарность за секс или поймёт, о чём она. Она боялась взглянуть и узнать. Быстро подойдя к нему, она на секунду остановилась, встала на мысочки и поцеловала его в уголок губ. — Я… я буду скучать, Драко. Малфой прикрыл глаза. Его ресницы трепетали именно так, как она представляла. Сердце сжалось. Гермиона поняла, что, если не уйдёт сейчас, не сможет уйти никогда. И она торопливо скрылась в темноте коридора.***
Тео швырнул чемодан в сторону. — Я не понял, — изрёк он. Драко, зашедший мгновением ранее, стряхнул с плаща капли дождя. — Там всё льёт? — поинтересовался Блейз, игнорируя Тео. — Уже вечность, — мрачно ответил Малфой. Тео переводил взгляд с одного на другого. Затем вздохнул. — Я так полагаю, ты в курсе, что Блейз остаётся? Драко кивнул. — Дай закурить, — потребовал Нотт у Малфоя. Ему в руки аккурат прилетела пачка сигарет. Он засунул одну в зубы прямо в гостиной Башни Старост. — Не тут, — возмутился Блейз. — Боишься, что Уизли заругает? — усмехнулся Тео и всё-таки поджёг сигарету. — Если когда-нибудь вернётся. В гостиной повисло молчание. Драко снял плащ, повесил его на крючок у входа и прошёл к камину. Он опустился в кресло. Все мышцы устало гудели. Последнюю неделю из Хогвартса эвакуировали учеников каждый день. Приближался День Святого Валентина, и преподаватели даже не разрешили остаться пятикурсникам на три дня дольше, чтобы провести последний бал. Каждый прибавлял мысленно «главное, чтобы не в жизни». Никто не смеялся. — Я всё ещё не понимаю, — не унимался Тео, разваливаясь в кресле, — ну староста ты. И дальше что? Пусть назначат Поттера. Он же у нас весь такой суперответственный, с радостью побудет затычкой и здесь. Драко поймал тяжёлый взгляд Блейза. Судя по всему, Забини не стал объяснять Тео, что дело было далеко не в должности старосты. — Это ответственность, которую я принял на себя, — городил Блейз про то, на что ему было глубоко наплевать. — И я должен быть здесь. В этих словах читался скрытый смысл. Драко бросил взгляд на дверь девчонки Уизли. Та была плотно закрыта. Её учебники лежали на книжной полке, точно в таком же виде, как неделю или две назад. Метла стояла в углу. Она выглядела так, словно её недавно принесли из магазина, и Драко понял, что Блейз ухаживает за ней. — Какой бред, — заметил Тео. — Ты же помрёшь здесь в окружении долбаных гриффиндорцев. И никто даже не подумает о тебе. — Тут остаётся Пэнси, — заметил Драко, крутя фамильный перстень на пальце. Он редко надевал его в последнее время. Фамилия Малфоев больше давила на него, чем делала привилегированным членом общества. Но собирая вещи домой, Драко нашёл его среди пергаментов и надел. Он знал, что это порадует мать. Он не видел Нарциссу уже слишком долго. Та писала письма всё реже и реже. Кажется, она теряла надежду увидеть сына в ближайшем будущем. Драко переживал, что её могло взять в оборот Министерство, но боялся уточнять об этом в переписке. Про эвакуацию из Хогвартса особенно не распространялись, и даже семьям уже покинувших замок учеников настрого запретили об этом сообщать. Это, конечно же, был вопрос времени, но пока от Нарциссы не было писем, и Драко оставалось лишь надеяться, что она просто была не в курсе. — И это однозначно самоубийство, — Тео нахмурился и глубоко затянулся. — Надеюсь, ты-то хоть не собираешься ходить на эти грёбаные занятия? Блейз пожал плечами. — Скорее всего, придётся. Тео покачал головой. Он затушил сигарету и бросил в камин. В комнате воняло куревом. — Представляю, как однажды открою Пророк, а там ваши лица на весь первый лист, — мрачно продолжал Тео. — «Дети Пожирателей Смерти умерли от рук своих же». Вот это будет статейка! — Брось, Тео, — Забини отмахнулся. — Этому не выделят первую страницу. — К тому же мать Блейза не связана с Пожирателями, — заметил Драко. Тео застонал и картинно раскинулся в кресле. — Вы пиздец какие скучные, — и добавил, — и полоумные. Драко не общался с Пэнси с тех пор, как Лавгуд всунула ему в руку тот проклятый мешочек. Он избегал её, боясь заметить то, что страшило его больше всего. Самым грустным оказался тот факт, что она этого, судя по всему, даже не заметила. За окном шёл ливень, не прекращающийся уже несколько дней. Солнце не выглядывало уже словно тысячу лет, и вся земля была серой, грустной, лишённой жизни. Казалось, погода тоскует вместе с Хогвартсом. Макгонагалл не появлялась в стенах школы. Ходили слухи, что у неё какие-то дела в Министерстве, но было это правдой или нет, никто не знал. — Ладно, экспресс отойдёт через сорок минут, — Тео оттолкнулся от подлокотников и встал на ноги. Он никогда не умел прощаться и всегда в такие моменты говорил невпопад. — Последний раз спрашиваю. Ты останешься ради сомнительной благородной идеи или поедешь с нами наблюдать за всем цирком со стороны? Формулировка вопроса резанула слух Драко. Судя по всему, у Блейза она вызвала такую же реакцию. — Я думаю, скоро этой стороны не будет, дружище, — серьёзно заметил Блейз. — Мы все уже в этом увязли. Тео хлопнул по карманам брюк, притворившись, что не понял, о чём говорит Забини. Он сделал вид, что ищет сигареты, которых, как они все знали, у него не было. — Ладно, Драко, пойдём, — Тео направился к выходу. — Я видел твой багаж. Нам придётся нанимать отряд эльфов, чтобы все идеальные накрахмаленные рубашки не помялись, Салазар сохрани. Малфой не шевельнулся. Он смотрел на колдографию на книжной полке, рядом с учебниками Уизли. Джинни, Фред, Джордж, Рон и Гарри стояли с мётлами на заднем дворе какого-то дома, который был больше похож на рухлядь. Чуть позади, с учебником Рун на коленях, сидела Грейнджер. На бесконечно повторяющейся колдографии из руки Поттера вырывался снитч. Гермиона сосредоточенно морщила лоб, а затем начинала смеяться, увидев, как все её друзья разом пытаются его поймать, но все их попытки остаются безуспешны. Ему хотелось чаще видеть, как она смеётся. — Драко, приём! — Тео подхватил свой чемодан и демонстративно зевнул. — Это место начинает навевать на меня тоску. Я ещё хочу последний раз достать Пэнси, у нас мало времени. Он вспомнил её взгляд, брошенный в коридоре на прощанье неделю назад. Её лёгкий, последний, почти невинный поцелуй. «Я буду скучать», — сказала она. «Салазар побери, Грейнджер, я тоже. Я тоже», — хотелось сказать, прокричать, проорать во всю глотку. Но в Драко было так много слов, что он молчал. — Драко, — с усмешкой спросил Блейз, — ты что… — О нет! — Тео почти взревел. — И ты туда же? Ты остаёшься? Грейнджер снова и снова начинала смеяться на колдографии.***
Из гостиной Гриффиндора открывался прекрасный вид на убывающий экспресс. День клонился к закату, и прекратившийся впервые за неделю дождь открыл взор на беснование цветов на небе. Желтый, оранжевый, местами даже красный — всё сливалось воедино буйством красок, провожая поезд вдаль. Гермиона упорно не смотрела в окно. Она уставилась немигающим взглядом в свои конспекты по зельям. Глаза уже высохли и болели, но так девушка решила, что хотя бы не будет плакать. Она злилась на саму себя и злилась на Драко. Гермиона понимала, что было глупо ждать от него какого-то жеста, но романтичный мозг всё равно подсовывал картинки, в которых он передавал ей прощальное письмо или говорил слова любви напоследок. Естественно, Драко Малфой не удостоил её таким подарком на прощание. Кто-то опустился рядом на диван. Это не заботило Грейнджер — главным было не отрываться от конспекта. — Гермиона, ты читаешь? — Гарри внимательно вгляделся в её лицо. — Ты смотришь на эту страницу минут десять. Гриффиндорка наконец моргнула. Ей показалось, что она услышала, как скрипнули её веки. Но это было не так важно, как тот факт, что впервые с их вылазки перед Рождеством с ней заговорил Гарри Поттер. Гермиона моментально собрала конспекты и аккуратно положила их на стол. Она старалась двигаться спокойно, осторожно, словно её некогда лучший друг был птенцом, которого можно было спугнуть одним резким движением. — Я задумалась, — торопливо начала она, но осеклась. — Об экзаменах. Оба знали, что это неправда. В реалиях их жизней даже Гермиона Грейнджер не задумывалась об экзаменах. — Идёшь сегодня к Грюму? — спросил Гарри, отвернувшись от Гермионы к огню. Та на секунду растерялась. — В смысле? Гарри посмотрел на неё так, словно она отдала меч Гриффиндора Салазару Слизерину. «В общем-то, так и было», — мрачно подумала она. — Сегодня заканчивается наша отлучка от занятий, — пояснил Гарри, и в глубине его глаз заплясал привычный огонёк. — Мы можем наконец пойти на тренировку. — Аааа, — протянула Гермиона и с тоской бросила взгляд на конспекты, которыми страшно захотела прикрыться. Она не скучала по тренировкам. Более того — она немного выдохнула, когда их отстранили. Мало того, что её перестали шпынять добрых три дня в неделю, так ещё и самый верный признак войны отошёл на задний план. Сейчас же он снова целовал её в затылок, холодя шею мёртвым дыханием. — Можем пойти вместе, — неуверенно предложил Гарри. — Я как раз хотел поговорить. Гермиона сжалась в сплошной комочек. Ей было и страшно, и любопытно. Она знала, что Гарри понимает, что между ней и Драко что-то есть. Знала, что он осуждает это. И для себя знала наверняка одно, то, что она решила в тот момент, когда открыла глаза в лазарете — она не будет оправдываться и жалеть. — Да, хорошо, — Гермиона бросила взгляд на часы на стене. — Я переоденусь и можем выдвигаться. Она неловко прошла боком мимо Гарри и направилась в комнату девочек. Неудобство и дискомфорт между ними достигли предела. Гарри был чудесным — но другим. И она не была уверена, что от её старого лучшего друга хоть что-то осталось. Она лишь надеялась, что сможет полюбить нового Гарри хотя бы вполовину так сильно, как прежнего. Переодевшись в костюм для тренировок, который она с облегчением не доставала уже две недели, Гермиона собрала волосы в высокий хвост. Костюм для неё сделала Джинни, которая утверждала, что надо выглядеть на все сто, даже если ты лежишь на мраморе с разбитым носом. Это было то, в чём маглы обычно ходили в спорт зал — чёрные легинсы из спандекса и такая же укороченная футболка. Гермиона думала, что похожа в этом одеянии, скорее, на агента секретной службы из фильмов, которые крутили по телевизору в вечернее время дома в Лондоне, чем на волшебницу, проходящую обучение, но Джинни заявила, что это последний писк моды. Гермиона сдалась и дважды надела этот костюм к Грюму. В первый раз Захария Смит пропустил первое же заклятие, которое она в него выпустила, а во второй раз даже Грюм орал на неё меньше, чем обычно. Гермиона решила убрать костюм в шкаф. Сегодня ей хотелось приободрить себя и побыть привлекательной. В её груди, где-то за рёбрами, зияла дыра, и Гермиона была готова заткнуть её чем угодно — даже если придётся доставлять Захарию Смита в медпункт. Выйдя из комнаты, она поспешно пересекла гостиную, стараясь игнорировать взгляды редких учеников. Гарри уже ждал её в дверях. — Где Рон с Лавандой? — спросила она, когда они вышли в коридор. Гарри пожал плечами. — Не знаю. Думаю, мы встретим их уже там. Они пошли дальше в тишине. Гермиона чувствовала неловкость, но боялась нарушить безмолвие. Ей казалось, что мнимое перемирие может мгновенно рухнуть, если она случайно зайдёт не на то поле. Поэтому она решила ждать. — Как Полумна? — спросил Гарри после двух лестниц. — Честно говоря, не знаю, — протянула Гермиона, внимательно разглядывая портреты. — Невилл сказал, что её когнитивные функции пострадали. — Кто? — не понял Гарри. — Интеллект, память, внимание, — пояснила Гермиона. — Но это исправимо. Чем дальше, тем больше проклятие её отпускает. — Хорошо, что хотя бы по Невиллу оно ударило не так сильно, — заметил Гарри, потерев подбородок. Гермиона кивнула. — Видимо, он действительно очень сильный волшебник. Гарри слабо улыбнулся. Они прошли ещё одну лестницу. — Насчёт проклятий… — неуверенно начал он и замешкался. Перед ними начала двигаться лестница, и они застыли перед дырой в полу. — И вообще всего. — Всё нормально, — отмахнулась Гермиона, понимая, что лжёт. Видимо, Гарри тоже это понял. — Нет, не нормально, — глаза Гарри блеснули из-за очков. — Это всё ненормально. Мне жаль. Я понимаю, что перегнул. Что это всё из-за меня. Мне стоило это признать, но я смалодушничал… Я боялся, что меня исключат из Ордена. — Скорее всего, так и было бы, — заметила Гермиона. — В любом случае, — Гарри набрал побольше воздуха. — Прости меня. Я… я приходил к тебе в лазарет. А потом узнал про Малфоя. И про Забини. И я так разозлился! Я не понял. Я до сих пор не совсем понимаю, вернее, вообще не понимаю… — Гарри, — прервала его Гермиона, положив руку на плечо, — мне бы тоже сложно было понять. Но это так. Гарри кивнул. К ним подъехала новая лестница, и они спустились на этаж вниз. — Ты и Малфой, — он покачал головой. — Не знаю, при каких ещё условиях я мог бы в это поверить. Гермиона горько усмехнулась. — В действительности ничего толком и нет, — она сделала вид, что поправляет хвост, но на самом деле спрятала предательски увлажнившиеся глаза. — Это было просто… непонятно что. Я до сих пор не знаю, как так вышло. Просто это всё случилось и всё. Гарри с подозрением посмотрел на неё. — Ты его любишь? Этот вопрос ударил Гермиону под дых. Ей показалось, что она лишилась дыхания навеки, и в пальцах, груди и затылке сильно закололо. Она сфокусировала взгляд на двери Грюма в конце коридора и решила, что будет держать себя в руках до тех пор, пока вечером не запрётся в туалете. Тогда она сможет дать волю всем своим чувствам. — На этот вопрос я не готова дать ответ даже себе. Они прошли ещё несколько шагов. Гермиона не рисковала заговорить про Джинни и Блейза — это была слишком опасная территория. Ей вполне хватило того, что они с Гарри снова идут рука об руку. Что он её понял и принял. — В любом случае, мы друзья, — словно прочитав её мысли, озвучил Гарри. — И я очень тобой дорожу. Прости, что был хреновым другом в последнее время. Просто… были вещи, которые мне было сложно понять. Гермиона усмехнулась. «Мне тоже, Гарри», — с горечью подумала она. Дверь кабинета всё приближалась. — Это уже неважно, — Гермиона сделала глубокий вдох и выдох. — Всё позади. Он уехал. Это конец. Гарри бросил на неё ещё один тяжёлый взгляд. Девушке показалось, что он понял про её чувства гораздо больше, чем она сама, но решила, что не готова об этом думать. Она вообще не была готова думать о нём. Гарри открыл дверь и пропустил Гермиону внутрь. Белый мрамор, от которого девушка успела отвыкнуть, ослепил её глаза. В зале было больше людей, чем обычно. К удивлению Гермионы, рядом с Невиллом стояла Полумна. Она крепко держала палочку, хоть и смотрела куда-то сквозь людей. Гермиона остро почувствовала нехватку Джинни. Судя по всему, после объявления эвакуации на занятия записалось больше студентов, чем было до этого. С чем это было связано, оставалось для Гермионы загадкой — то ли чувство справедливости толкало волшебников вперёд, то ли страх, то ли нежелание возвращаться домой и просто ждать. В любом случае покинувших их оказалось явно меньше, чем новоприбывших, и это успокаивало. — Где Грюм? — спросил Гарри у Рона, к которому они подошли. — Мы не знаем. Видимо, ещё в своём кабинете, — пожал плечами Рон. Теперь он всегда говорил «мы». Слово «я» стёрлось из его лексикона. Вторая половинка «мы» стояла рядом с ним, крепко вцепившись в его руку. К своему удивлению, Гермиона почувствовала, что начинает испытывать к Лаванде симпатию. В глубине зала мелькнуло чёрное каре и хищный разрез зелёных глаз. Гарри сжал челюсти. — Паркинсон не уехала? — шёпотом спросила поражённая Гермиона, хотя в зале стоял такой гул, что её могли не услышать, даже если бы она проорала этот вопрос. — Судя по всему, нет, — зло ответил Гарри. — Пора начать выяснять, что замышляет эта тёмная лошадка. Захария Смит приветственно махнул Гермионе и, окинув её взглядом, показал большой палец. Гермиона улыбнулась и помахала в ответ. Дверь кабинета Грюма, расположенного в углу зала, отворилась. Он появился перед учениками ещё разъярённее, чем обычно. В мраморных стенах мигом повисла мёртвая тишина. За несколько месяцев обучения студенты научились различать настроение Грюма по одному взгляду. Кто-то даже придумал градацию — от очень плохого до премерзейшего. Отметка настроения Грозного Глаза никогда не поднималась даже до простого человеческого «плохо». Кто-то показался за ним в дверях, и на миг Гермиона подумала, что галлюцинирует. Она так много о нём думала, что он ей теперь мерещится? Но вот рядом с высокой крепкой фигурой с платиновыми волосами появилась вторая — смуглый, с полуулыбкой-издёвкой на лице и короткой стрижкой. Из кабинета Грюма, вслед за ним, вышли Драко Малфой и Блейз Забини. Гермиона буквально услышала, как вся толпа в зале опешила. — Какого… — прокатилось между учениками, и Гарри продублировал этот комментарий Гермионе. — Я не знаю, — одними губами ответила она. Грюм с презрением кивнул слизеринцам. Те присоединились к Пэнси Паркинсон, на лице которой тоже значилось искреннее удивление. — Сегодня отрабатываем ближний бой, — рявкнул Грюм. — Разделились на две колонны! Гермиона поняла, что зависла, когда Гарри дёрнул её за запястье. Девушка поспешила за ним. Из другого конца зала на неё смотрели два умных серых глаза. Гриффиндорка осознала, что это было лишь начало.