Такое чувство, что благодаря тому, что я тебя встретил, я смог немножко полюбить этот мир.
В воздухе пахло зельями и, по необъяснимой для Гермионе причине, хлоркой. Запах сильно ударил по носу, и девушка поморщилась бы, если бы замечала хоть что-то, кроме бешеного биения сердца. В лазарете было темно. Огромный глаз Луны светил в одно из окон под потолком, и это было единственным, что кое-как освещало койки, стоящие вдоль стен. На одной из них покоился темный силуэт. Гермиона колебалась. Ей казалось, что если она сейчас подойдет, все станет реально. Министерство под нападением Пожирателей. Макгонагалл умирает у неё на глазах. Второй директор Хогвартса подряд падет от руки тех, кого они не могут победить. Через считанные минуты ей придется отправиться туда. Набрав в легкие побольше воздуха, Гермиона постаралась бесмушно проскользнуть к кровати. В темноте она споткнулась о стойку, которая держала что-то, что смутно напомнило ей магловскую капельницу. Та противно скрипнула по полу. Фигура на постели зашевелилась и открыла глаза. Если бы Гермиона не знала наверняка, что это Макгонагалл, она бы не поверила. Профессор была истощена. Под её глазами залегли темные круги, щеки впали, губы потрескались. Волосы, в которых раньше прослеживалась седина, были практически серыми, бесцветными. В свете Луны она была мертвенно-бледной. Гермиона подумала, что, возможно, так было бы и при свете солнца. Шкалы диагностического заклинания над койкой директора мигали устрашающе красным. Макгонагалл судорожно прижимала одну руку к груди, и Гермионе показалось, что она зажимает что-то влажное и темное. Вторую руку Минерва протянула к гриффиндорке. На секунду ладонь зависла в воздухе, но Гермиона поборола замешательство и шагнула к учителю. — Профессор Макгонагалл, — не своим голосом начала Гермиона и прокашлялась. — Здравствуйте. Я… Я здесь. Что с вами? Может, вам лучше переместиться в Мунго? Там больше зелий и специалистов… — Они захватили Мунго. Тишина треснула в воздухе. Отчаяние было везде и нигде одновременно. Гермиона ничего не чувствовала. Она кивнула. — Я могу вам как-то помочь? Макгонагалл хотела было что-то сказать, но закашлялась. Подавив в себе желание броситься ей на помощь, Гермиона стояла и тупо смотрела на женщину — угасающую, слабую. — Они лишили меня способности излечиться, — Макгонагалл повернула голову и как-то странно, несчастно улыбнулась одним уголком губы. — Им пришлось пожертвовать тремя Пожирателями и их магическим потенциалом. Теперь они сквибы. Гермиона молчала. — Но на меня не подействует ни одно зелье и ни одно исцеляющие заклинание, — пусто, бесцветно продолжала Макгонагалл. — Они лишили меня… этого. Ногти впились в ладони с такой силой, что Гермиона не удивилась бы, если бы из ранок от них полилась кровь. Грейнджер даже не шелохнулась. Она смотрела на Макгонагалл, и не мигала. В её голове все происходящее было нереальным. Картинка не вписывалась в действительность. Сейчас она проснется от того, что неудобно спала на руке, та затекла, и Гермиона сядет растирать её. В окно будет лить солнечный свет, впереди будет учебный год, а в коридоре на неё презрительно посмотрит Драко Малфой, который её ненавидит. — Мисс Грейнджер, — Макгонагалл снова закашлялась, и Гермиона протянула ей белый платок, лежащий на прикроватной тумбочке. — Спасибо. Я… Думаю, вы знаете. Вы умная девушка. В Хогвартсе есть шпион Пожирателей смерти. Гермиона кивнула, а потом заметила в лунном свете, что глаза Макгонагалл прикрыты. — Да. Мы догадались. Минерва молчала. Гермиона то и дело бросала напряжённые взгляды на мигающие шкалы над головой директора. Почти все из них были критически красными, но она ещё была жива. — Это кто-то из студентов. Мы… я полагаю, что это кто-то из молодых людей, — Макгонагалл закашлялась, и в воздухе снова промелькнул платок. — Но я могу ошибаться. Даже в темноте Гермиона увидела, что по ткани расползлись темные пятна крови. — Но… я позвала вас не за этим. Кровь отхлынула от лица и сердца Гермионы. Ещё одна смерть, тайна, что угодно — и она не выдержит. Она больше не может. Она инстинктивно подвинулась чуть ближе, чтобы уменьшить расстояние между ней и Макгонагалл. Шкалы над кроватью директора опасно мигали, показатели падали. — Я хочу сделать вас Хранителем, мисс Грейнджер. Гермиона моргнула. Она непонимающе тряхнула головой. — Но… — Вам всем нужно убежище. Штаб-квартира. Безопасность Хогвартса висит на волоске, и Пожиратели в его стенах — лишь вопрос времени. Макгонагалл говорила с трудом, отрывисто. Гермиона догадалась, что у Минервы пересохло в горле и поднесла к губам той стакан воды. Макгонагалл мотнула головой. Не надо. — А как же Нора? Устало прикрыв глаза, Макгонагалл, казалось, пыталась собрать ускользающие мысли. — Это тоже лишь вопрос времени, — наконец озвучила она. — Если среди вас шпион, он, вероятнее всего, уже знает о Норе. Или узнает в скором времени. Это же место… Лишь вы будете решать, кому дать доступ, Гермиона. Распорядитесь этим знанием разумно. Холодок пробежал по спине Гермионы. Почему она? Почему не Грюм, Гарри, да кто угодно? На плечи взваливалась все новая и новая ноша. Какой-то части неё хотелось отпрянуть, сказать «нет», убежать, отбросить это Гарри, или Драко, или кому-то ещё, тем, кто сильнее и мудрее неё в этой войне. Тем, кто знает, что делать. Но она продолжала стоять рядом с умирающей Минервой Макгонагалл. Судя по диагностическому заклинанию, то, что она ещё дышала и разговаривала — было лишь чистым везением. А оно, как известно, заканчивается. Свист вырвался из легких Макгонагалл, и Гермиона поняла, что медлить больше нельзя. Она сделала шаг и протянула директору руку. Минерва посмотрела на неё из-под слабо приоткрытых глаз. Гермионе показалось, что губы Макгонагалл тронула улыбка. — Я знаю, вам страшно, — тихо проговорила она. — Это война, на ней всегда так. Я уверена, что вы справитесь. А если нет… в любом случае, не корите себя. Вы уже сделали достаточно. Гермиона заставила себя не плакать. Она напрягла глаза, боясь, что если расслабится хоть на секунду, предательские слезы хлынут из глаз. Это же Макгонагалл. Она была первой, кто запомнился ошарашенной Гермионе в Хогвартсе. Она скупо, но приободряюще улыбнулась ей, когда маленькая девочка-первокурсница с копной кудрявых волос не знала, как найти нужную из передвигающихся лестниц. И помогла. Так было все годы — Макгонагалл словно страховала, стоя рядом, в тени. Но она была там. Всегда. Шкалы мигали и из темно-красных превращались в чернильные, почти черные. Слабая морщинистая ладонь ухватилась за локоть Гермионы. Она посмотрела гриффиндорке прямо в глаза. Гермионе показалось, что прищур у Макгонагалл стал почти кошачий, как у её сущности анимага. — Фи..де..ли..ус… Словно струйка тумана сорвалась с губ Макгонагалл и обвила Гермиону. Звуков, которых и так было мало, не стало совсем. Гермиона слышала лишь свое дыхание, которое внезапно замедлилось. Перед глазами вспыхнула светом и отпечаталась картинка — небольшой дом, с виду совершенно обыкновенный, из когда-то красного кирпича. Два окна — одно на первом этаже, второе сразу над ним, смотрят на улицу пустыми квадратами. Небольшие ступеньки, светлая дверь. Адрес вырезался у Гермионы в мозгу, словно его написали острым пером на подкорке. Яркая картинка внезапно оборвалась, исчезла и Гермиона отпрянула, словно уберегая себя от темноты, моментально обступившей вокруг. Она часто дышала и ещё чаще моргала. Перед глазами плясали пятна. Макгонагалл вопросительно смотрела на неё, словно спрашивая — ты знаешь? Теперь я могу спокойно умереть? Гермиона кивнула. Макгонагалл откинулась на подушки. Она выдохнула, с такой усталостью и вместе с тем с таким облегчением, что у Гермионы сжалось сердце. Как же она устала. Как же они все устали. — Спасибо, Гермиона, — совсем тихо прошелестела Минерва. — Вы очень сильная девушка. Гермиона вновь сжала руки в кулаки. Она не хотела уходить, не хотела, чтобы Макгонагалл умирала одна, но знала, что ей пора уходить. — Спасибо вам, директор, — голос Гермионы прозвучал неожиданно глухо. — Спасибо за всё. Последняя улыбка заиграла на губах Макгонагалл, но Гермиона уже направлялась к двери. Она убегала от смерти. Не от своей, но от чужой — она не знала, чья хуже. Но знала, что не успевает. Дверь тихо скрипнула и Гермиона, не удержавшись, обернулась через плечо. Шкалы тихо мигнули в последний раз и погасли навсегда.***
Драко привычно прикрепил к запястью небольшой нож. Второй он засунул в ботинок, крепко привязав к лодыжке, чтобы тот не мешал при ходьбе. Он осознанно не использовал магию — всегда была вероятность, что палочку отнимут, тогда остаётся надеяться на спасение без неё. Запас зелий, запас запрещенных зелий, который был даже больше, несколько заклинаний уменьшения. Грейнджер как-то рассказывала ему о маггловском огнестрельном оружии, и он прикидывал, не стоит ли его достать, и сколько выстрелов он успеет сделать, прежде чем кто-нибудь догадается выбить пистолет у него из рук. Драко давно понял — на войне все средства хороши. Никто не должен быть честным, смелым, благородным. Каждый преследует лишь одну цель — выжить. А вот отправить врага на тот свет — это уже приятный бонус. Дверь за его спиной хлопнула, но шагов не было. Драко обернулся, ожидая увидеть Грейнджер, и открыл было рот, чтобы сказать что-то неуместное, но тут же закрыл его. Перед ним стоял Тео. И молчал. Это не на шутку встревожило Малфоя. — Ты в порядке? — с лёгкой опаской спросил он, прикрепляя третий нож к поясу. — Выглядишь неважно. Тео суетливо бегал блестящими глазами по комнате. Губы были приоткрыты, он часто и поверхностно дышал. Он снова и снова взъерошивал себе волосы. И прилизывал. И снова взъерошивал. — Как думаешь, он будет там? Драко опустил глаза на застеленную кровать. Они всегда знали, о ком идет речь, когда Тео говорил он. — Думаю, да. Не было смысла играть или притворяться. Они на войне, они совершеннолетние. Больше никто не щадил их чувства, жизни и судьбы. Так зачем пытаться подменить горькую пилюлю? Лучше проглотить её и пойти дальше. Или умереть. Тео кивнул. Драко знал, что друг знал ответ заранее. Как один из главнейших Пожирателей мог пропустить бойню в Министерстве? Но надежда… она всегда теплилась где-то на задворках сознания. — Ты не удивился, что мой отец был дома, — заметил Тео неровным голосом. Сделал вид, что откашлялся. — Ты же видел, как его приговорили к Азкабану. Драко вытащил из-под кровати старый башмак. Произнеся невербально пароль, он увидел, как башмак подернулся рябью, словно его размыли про краям, и прямо на глазах превратился в небольшую темную коробку. Малфой предпочел бы заниматься этим в одиночестве, но прогнать Тео сейчас было бы слишком эгоистично. Гребаная Грейнджер влияла слишком пагубно на его… душу? Кажется, он становится нормальным человеком. — Какой кошмар, — пробормотал Драко себе под нос. — Что? — не понял Тео. Мотнув головой, Малфой дал понять другу, что говорил не с ним. — Я думал, они все уже давно сбежали из Азкабана, — Драко пожал плечами. — Пророк особо не освещает такие события, все больше воды, анонимов, размытых адресов. Но между строк можно догадаться. Тео снова кивнул. В какой-то момент Драко подумал, что этот кивок не означает согласие. Скорее, Нотт повторял это действие, как болванчик. — Всё не совсем… — Тео замялся. — …так. Драко снял бархатную крышку коробки. Привычно скользнув пальцами по обивке из зелёного сукна, он нащупал фамильный перстень, медальон с фотографией семейства Малфоев и зачарованное перо. Из коробки на него смотрела пачка пергамента. На первом листке идеальным почерком было выведено слово «Завещание». — Он никогда и не был в Азкабане. Драко не понимающе уставился на Тео. Его мысли были далеко, и сейчас ему пришлось усилием возвращать себя в реальность. — Мой отец он… — щеки Тео горели красным, и глаза совершали уже сотый пробег по комнате. — Договорился с судьей. Никто не знал. Официально его приговорили к пожизненному заключению, даже Кингсли так думал. Даже я… так думал. Драко сел на пол и устало взялся пальцами за переносицу. — Он мотался по борделям и отелям. Я узнал об этом, когда вернулся домой. Он был там, словно никогда и не уходил, — продолжал Тео. Видимо, начав, он уже не мог остановиться. — Я должен был знать. Почувствовать… Может, из-за него война и не закончилась. И из-за меня. Драко зло цокнул языком. — Ты слишком много на себя берёшь. Как и всегда. Ты не знал, да и не должен был знать. — Я думал, что избавился от него. — Вполне логично, что это затуманило тебе голову. И так произошло бы с любым на твоем месте. Тео, казалось, понемногу расслаблялся. Это было редкостью — увидеть его без маски алкоголика, не воспринимающего ничего всерьёз, все высмеивающего. И поэтому Драко тщательно подбирал слова, боясь нарушить тонкую грань. — Мы не все можем контролировать, — заметил Малфой, постаравшись скрыть горечь в голосе. Нотт усмехнулся. — Не верю, что слышу это от тебя, Малфой, — хмыкнул он. — Ты всегда и всё контролировал. Драко приложил все усилия, чтобы не скосить глаза в сторону завещания. Сейчас он добавит туда имя Грейнджер — в каком мире он мог бы это проконтролировать? — И жизнь наказала меня за это, — Драко пожал плечами. — Я не контролирую события, других людей, войну или апокалипсис. Я контролирую лишь себя. И то… не всегда. С пониманием кивнув, Тео перекатился с пятки на носок. — Он не знает, что я сбежал в Хогвартс, — тихо добавил он. Вот оно. То, зачем он изначально пришел. Тео бросал вызов отцу. Открыто. Выступал на другой стороне, поднимал палочку на тех, с кем его отец бился бок о бок. Это больше не был семейный скандал, домашние побои и то, что все видели, но предпочитали не замечать. Больше не было закрытой двери. Были сын и отец по разные стороны баррикад. Драко молчал и внимательно следил за выражением лица друга. По нему пробежала тень. — Он убьет меня, — просто сказал Тео и впервые за весь разговор посмотрел Драко прямо в глаза. — А если повезет, я доберусь до него первым. Не успев поймать мысль, Драко уже окунулся в водоворот примерки ситуации на себя. Если бы Люциус был жив, если бы это он «договорился с судьей», что бы это, Салазар побери, не значило, если бы они встретились здесь, сейчас, на поле боя, смог бы Драко его убить? Он не знал ответа. — Будем надеяться, что повезет тебе. Тео выдохнул с лёгким свистом. Ночь обещала быть запоминающейся. — А может, забить на это всё и свалить куда-нибудь в Южную Америку? — мечтательно спросил он. Драко тихо, почти беззвучно засмеялся и покачал головой. — Думаешь, у нас есть выбор? Понимающе сжав губы, Тео вновь кивнул, как болванчик. Выбора у них действительно не было. В Южной Америке, да и в любой другой стране, Пожиратели найдут их даже проще, чем в магической Британии. Слишком яркий, слишком отличающийся магический след. Они были помечены клеймом своих отцов. Их магия даже пахла по-другому. В Лондоне было слишком много этого дерьма — и различить кого-то было почти невозможно. Но пересечение границы делало эту цель осуществимой. Да и Драко часто задавался вопросом — а что дальше? Бежать всю жизнь? Если падет Британия, просачивание Псов в соседние страны останется лишь вопросом времени. Это был рак, распространяющийся магическим путем по миру. Драко не хотелось быть среди тех, кто убегает, постоянно оборачиваясь. Лучше идти вперед, с трудом и боем, но встретить страх лицом к лицу. — Тебе бы подготовиться, — заметил Драко, давая понять, что разговор окончен. — Выпей бодрящее зелье и возьми что-то из немагического оружия. Может пригодиться. — Я беру с собой свое чувство юмора, — веско заметил Нотт, важно вздергивая подбородок и открывая дверь. — От него никто не спасется. Драко ухмыльнулся, мысленно соглашаясь. Дверь закрылась с щелчком. На секунду он прикрыл глаза, выдохнул и дал себе покоя. Но лишь на секунду. Вновь распахнув глаза и ни мгновение не колеблясь, он взял перо и пергаменты из коробки.***
Зелёное пламя полыхнуло за спиной, и Гермиона сделала шаг вперед. Это казалось почти диким — путешествовать по каминной сети сейчас, когда страшно поднять палочку для простейшего заклинания. Её успокоили — сказали, что каждые несколько секунд камины вспыхивают, и Пожиратели знают об этом, но не нападают. Они готовятся. — Как ранили директора Макгонагалл? — спросила она у Грюма, когда они стояли в Хогвартсе, в её прежнем кабинете. Она не знала, с чего это взяла, но была уверена, что он ответит. Эта ночь снимала все барьеры. Больше не было взрослых и детей, учителей и учеников. Было войско, армия, и враг впереди. Времени выбирать вопросы не было. Грюм не смотрел на неё. Даже его вращающийся глаз пытался игнорировать её присутствие. Тем не менее, ответ не заставил себя ждать. — Она несколько недель искала новые убежища и сообщала о них членам Ордена Феникса. Она должна возглавить информационный штаб Ордена. Должна была, — нажал Грозный Глаз на последнее слово, словно напоминая самому себе, что Макгонагалл больше нет. Гермиона сжала губы, изо всех сил сдерживая слезы и стараясь просто дышать. Судя по всему, Макгонагалл успела найти несколько убежищ и сообщить об этом разным членам Ордена. Знал ли Грюм обо всех них? Или только о ней? — Грейнджер, — словно услышал её мысли, начал Аластор. — Я так понимаю, она назначила тебя одним из Хранителей. Распорядись этим знанием с умом. Распорядись даже тем, чтобы никто лишний не знал, что ты вообще владеешь какой-то информацией. Иначе тебе не сдобровать. Так же не глядя на него, Гермиона кивнула. А затем в кабинет директора хлынула толпа. Сейчас они все были в Атриуме Министерства. Иногда Гермионе казалось, что все Министерство состоит только из этого проклятого холла, и больше в нём ничего нет. Все эти лифты, бесконечные кабинеты, залы суда — все было лишь декорациями к главному, пустому, высасывающему все хорошее атриуму. Если бы дементоры были помещением… Драко невесомо коснулся её ладони. Это был неожиданно интимный жест, и Гермиона испуганно глянула на него. Тот немного наклонил голову в бок, говоря, мол, тут толпа, но в этой толпе мы — одни. Гермиона на секунду прикрыла глаза. Здесь были все. Учителя, ученики, мракоборцы, члены Ордена… И сотни работников Министерства, которые таращили глаза и неистово крутили головами. Последние были особенно напуганы. Гермиона видела женщину на каблуках, прижимающую какие-то папки к груди и мысленно пожалела её. Она сомневалась, что та доживет до утра. — Распределяемся, — рявкнул Грюм. Гарри махнул Гермионе. Он стоял на несколько рядов впереди в намешанной из людей толпе. Вокруг суетились маги, и Гермиона знала лишь одно — ей надо слушать Грюма. И держаться поближе к Драко. Остальные разберутся сами. В центре зала, у фонтана, прогремел голос какого-то мракоборца. — Меня слышно? Меня зовут Андерс Кросби. Я глава отдела мракоборцев. Сегодня за нашу стратегию отвечаю я. Мы заблокировали все лифты и входы в кабинеты и подземелье, поэтому сражение будет проходить прямо здесь… Гермиона поморщилась, поняв, что снова будет заперта в этом огромном помещении бездушными холодными стенами. В воздухе было душно. Какая-то женщина упала в обморок. — Я прошу всех работников Министерства, не обладающих должной подготовкой, спуститься в Подземелье. Мы ненадолго откроем двери и заблокируем их снова. Покинуть Министерство сейчас невозможно, так как Пожиратели Смерти следят за всеми передвижениями в радиусе десятка километров. Мы дадим бой в ближайшее время. У вас есть пятнадцать минут. Я прошу соблюдать спокойствие… Но его голос мгновенно утонул в поднявшейся панике. Какой-то мужчина кричал, и духота в воздухе становилась все невыносимее. Гермиона почувствовала, как по затылку к шее стекает капелька пота. Толпа хлынула на неё, но она продолжила идти вперед, за Гарри. — Сейчас ночь, — прокричала она Драко. — Что они все тут делают? Драко пожал плечами, словно ответ был очевиден. — Прячутся. Пожиратели нападали на слишком большое количество домов. Многие волшебники укрывались в Министерстве, считая, что это место безопасно. Что оно падет в последнюю очередь. Каждой клеточкой тела, о которую бились чужие плечи в этой давке Гермиона понимала, насколько они ошибаются. Не поддаться панике было практически невозможно. Мракоборцы не могли успокоить толпу, а Гермиона не могла понять — неужели нападение было настолько неожиданным? Почему люди из раза в раз уверены в своем везении и неприкосновенности? Грюм вел их в дальний угол, туда, где камины заканчивались. Гермиона понимала, что это самое безопасное место из всего поля сражения — если хоть какое-то место в Министерстве сейчас можно было назвать безопасным. Они перешли почти на бег. Она услышала громкий звук и быстро обернулась, ловко вскинув палочку. Но это были лишь двери Подземелья. Толпа хлынула внутрь. В какой-то степени Гермиона завидовала им. — Тоже хочется туда, — шепнул Невилл, торопящийся вперед наравне с ней. Гермиона не ответила. В толпе мелькнула рыжеволосая голова. — Отец! — воскликнул Рон. Джинни, несшаяся чуть впереди, обернулась. Артур подошел к сыну и что-то торопливо заговорил. Слова утонули в шуме толпы, но Гермиона тоже остановилась. Мистер Уизли осунулся и похудел килограмм на пятнадцать. Его лицо как будто сползло вниз, щеки впали, а глаза были погасшими. Гермиона знала, что пережить смерть еще одного сына было для них с Молли невероятно трудно. Насколько она знала, миссис Уизли не вставала с кровати, потеряв любой интерес к жизни. То, что Артур сейчас стоял перед ними было чудом. То, как он выглядел — кошмаром. Драко начал было её подталкивать, но Гермиона бросила на него такой взгляд, что он, вздохнув, сдался. Гермиона протиснулась к мистеру Уизли. — Здра… — начала было она. — Привет, Гермиона, рад тебя видеть, — машинально перебил её Артур. — Послушайте, у меня мало времени, мне надо удостовериться… Годрик подбери! Мэттьюз же не получил бумаги… Послушайте, — снова ухватил он сына за рукав. Джинни уже стояла рядом, за её правым плечом был Гарри. — Их очень, очень много. И главные из них… Они беспощадны. Они управляют молодняком, как отбросами и легко жертвуют ими в бою. Я думаю… Артур осекся. Его взгляд устремился куда-то вдаль, выше плеча Гермионы. Та проследила за ним, и её сердце пропустило удар. Мистер Уизли смотрел на Драко, который следил за дверьми в подземелье. Ноздри мистера Уизли раздулись и из них со свистом вылетел глубокий выдох. — Не думаю, что тут все из вас понимают, какую опасность влекут за собой наши решения, — глухим голосом объявил он. Плечи Гермионы словно сковало цепью. Она бросила на Артура взгляд из-под нахмуренных бровей. Тот не смотрел на неё, но было очевидно, что реплика была обращена именно к ней. На мгновение, всего лишь на одного мгновение, Гермионе показалось, что все звуки в Атриуме стихли. Она услышала, как кровь шумит в ушах, а в груди медленно, глухо ударяет сердце. Всё как в замедленной съемке — Джинни бросает на неё взгляд из-под опущенных ресниц, Рон оборачивается на Гарри, тот опускает взгляд в пол. Неуловимое, бессловесное, неизменное. Но мгновение закончилось, и шум, кровь и стук сердца хлынули вновь с бешеной силой. — Мы доверяем ему, — негромко сказала она, чтобы Драко не услышал, что они его обсуждают. — Говори за себя, — отрезал Рон. Слишком громко. Гермиона вскинулась на него, но наткнулась на взгляд Гарри. Не сейчас. Не время и не место. — Я, — нажала Гермиона. — Я доверяю ему. Ей показалось, что на долю секунды в глазах Артура Уизли промелькнуло разочарование. Показалось ли? Гермиона почувствовала, словно ей в глотку льют разгоряченный йод. Мысли застревали, а пальцы нервно щипали краешек джемпера. Даже если они выживут в этой войне, даже если у них с Драко (даже страшно и смешно об этом думать!) есть какое-то продолжение, сколько лет жизни она будет сталкиваться с этими упреками, взглядами и полутонами? Её слова не имело такого веса, её любовь -… Гермиона осеклась. Любовь? — Я думаю, они используют какую-то темную магию внутри… ммм… — понизив голос настолько, что Гермиона уже едва могла различать слова, продолжил Артур, разрезав её мысли и вернув к суровой реальности, — своей организации. Какую-то действительно темную магию. Такую, какой мы ещё не видели. — Мы уже сражались с крестражами, — возразил Гарри. — Нет ничего темнее изуродованной души. Мистер Уизли ничего не ответил. — Тогда он был один, — подала голосо Джинни. — Волдеморт. А теперь их много… У них нет определенного лидера. Что может быть темнее изуродованной души? Все посмотрели на неё. — Лишь много изуродованных душ. По позвоночнику Гермионы пробежали мурашки. Мысли бежали наперегонки. Запретная магия? Обряды? Снова крестражи? Сколько?.. — Неужели они… все? — Рон сделал объемное движение рукой. Никто не дал ему ответа. — Будьте осторожнее, — закончил мистер Уизли. — После того, что случилось в Ракушке… Он замолчал. Было ощущение, что он сам не мог вынести даже тихих слов о смерти сына и невестки. Сердце Гермионы облилось кровью. Круги под глазами Артура были такими, что она сомневалась, что с момента атаки на Ракушку он смог поспать нормально хоть одну ночь. — Будьте осторожны. Артур сжал плечо Рона, ободряюще (как он думал) улыбнулся Джинни и скрылся в толпе. В центре, у фонтана, Гермиона увидела других членов Ордена Феникса. Джордж и Чарли Уизли, Арабелла Фигг, Элфиас Дож, Гестия Джонс, Дедалус Дингл… Здесь действительно были все. Все, кроме Кингсли Бруствера. И Молли. Драко прикоснулся к её локтю и склонил голову — пора. Она вновь перешла на лёгкий бег, направляясь к точке, которую Грюм определил их местом сражения. Она уже не слышала шума, он стал привычным фоном — грохот, голоса, вскрики. Это просто люди, испуганные, в страхе переходящие либо на плач, либо на гнев. Знакомый издавна загон — бей или беги. Если бы Гермиона могла выбирать… Наконец, они оказались в длинном коридоре с блестящим мраморным полом. Гермиона посмотрела на узор — чёрные плиты вырисовывали ромбы, вокруг которых были Вальдаоре белые плиты в серых, тонких как змейки разводах. Ромбы располагались посередине коридора и, один за одним, уходили вдаль. Девушка так долго смотрела на этот рисунок, что у неё заболели глаза. Она невольно подумала, что этот узор врежется ей в память навсегда. По двум стенам тянулись камины, и уходя вглубь, в темноту, эта сеть казалось бесконечной. Гермиона злилась и успокаивалась одновременно. По крайней мере, бой не начнётся сразу с них. — Встаньте по двое у каждого камина, — приказал Грюм. — Быстро! Драко потянул было Гермиону за рукав, но та остановила его. — Мы не сможем… вместе, — она сглотнула. — Я буду лезть под удар, лишь бы с тобой все было нормально и не смогу рационально следить за ситуацией. По лицу Малфоя пробежала тень. — Рациональная Грейнджер, — протянул он. — Как в старые добрые. Она тихо улыбнулась и почти бегом направилась к Джинни. Грюм отправил Гарри, Рона, Драко и Блейза к каминам, которые были ближе всего к фонтану. Гермиона и Джинни, не сговариваясь, постарались встать поближе к ним. Скоро здесь начнётся невероятная свалка, но иллюзия контроля позволяла Гермионе дышать чуть ровнее. Гулкий звук с другой стороны Атриума известил их о том, что двери в Подземелье закрыты. Гермиона не могла этого доказать, но была готова поклясться, что услышала, как Андерс Кросби выдохнул. — Прошу занять места по периметру. Мы закрываем каминную сеть. Шёпот пробежался по отряду учеников Хогвартса. Грюм неодобрительно цыкнул. Он стоял прямо перед первыми каминами, в центре, там, где обычно сидел дежурный волшебник, регистрирующих тех, кто прибывал в Министерство. Гермиона нервно сглотнула. — А как же они попадут внутрь? — услышала она шепот Дина Томаса. Грюм посмотрел на него так, что Гермиона удивилась, что Дин не сгорел заживо на месте. Тот выдержал этот взгляд. Грюм больше не был самым страшным, что могло с ними случиться. — В Министерстве достаточно крыс, — крякнул Грозный Глаз, — У них наверняка куча порталов. Про них же этого сказать было нельзя. На весь отряд учеников было выдано ровно четыре портала. Грюм, Гарри, Драко и кто-то четвертый, тот, о ком Гермиона не знала. И никто не знал. Грюм выдал запасной портал тому, кто не вызывал у него подозрение, на случай, если Шпион попытается обезвредить известные порталы. Гермиона скосила глаза на стоящих вдоль каминной сети. Как можно не доверять кому-то из них? Как можно доверять кому-либо вообще? Гермиона уперлась взглядом в пол. Джинни, стоящая рядом, явно чувствовала себя увереннее. Её глаза странно блестели, а губы распухли и краснели в слабо освещённом коридоре. Она была собрана, и почти наслаждалась происходящим. Палочка крепко лежала в руке, а грудь часто вздымалась от дыхания. Уизли выглядела гораздо лучше, чем в предыдущие недели, но Гермиона не успела заняться анализом. Рон позвал Симуса Финниган, стоявшего по диагонали от него. Симус изобразил что-то жестами и нарисовал большим пальцем в воздухе крест у шеи. Рон нахмурился и кивнул. Между его бровями за последние недели залегла глубокая морщина. Он словно повзрослел на несколько лет, и в глазах больше не было той наивности, сопровождающей его с первого курса. Он был сосредоточен. Он имел план. Дин Томас наклонился к Симусу и стукнул своей палочкой о его. Это был их маленький обряд, о котором знали все, кто когда-либо сражался бок о бок с ними. Их дружба походила больше на родство — они и сами воспринимали друг друга как братья. Как Гарри полагался на Рона, как Драко — на Блейза, так и эти двое друг на друга. Все тренировки у Грюма они стояли в спаррингах спина о спину и ни разу не вышли друг против друга. Однажды Грозный Глаз выгнал их с тренировки, когда те отказались сражаться друг с другом. Неизвестно, что они ему сказали и как убедили, но со следующего занятия Грюм больше не пытался этому противостоять. Дин и Симус навсегда остались по одну сторону баррикад. Даже ненастоящих. Невилл что-то шептал на ухо Полумне, пусто смотрящей прямо перед собой. Она бродила взглядом по стенам так, словно не до конца понимала, где находится. Гермиона почувствовала чей-то колючий взгляд. Лаванда Браун смотрела на неё с коктейлем из ненависти и презрения. Она окинула Гермиону с ног до головы высокомерным взглядом, поджала губы и уставилась вперед, на спину Рона перед собой. Гермиона посмотрела на мыски своих ботинок. Лаванда собрала её вещи и швырнула в неё прямо в кабинете Макгонагалл. Её лицо пылало чем-то странным — смущением, стыдом, злостью… Почему-то Гермиона даже не сомневалась, что над этим поработал Драко. Тень улыбки заиграла на её губах. Тео Нотт перекатывался с пятки на мысок и тихонько что-то насвистывал себе под нос. Для Грейнджер он до сих пор был загадкой. Вечно дурной, вечно как будто пьяный. Он всегда шутил, и всегда смеялся громче всех. Но в уголках глаз у него почти никогда не собирались морщинки. Он всегда активно жестикулировал и не мог устоять на месте. Вот он потёр шею ладонью, вот спрятал её в карман, и почти сразу достал. Вот в пальцах мелькнула зажигалка — он зажёг её и погасил, зажёг и погасил. Гермиона знала, что Нотт, будучи заядлым курильщиком, сможет поджечь сигарету невербально даже во сне, и понимала, что зажигалка — это лишь ещё один способ занять руки и снять вечно тянущее где-то внутри беспокойство. Быстрым движением руки Нотт убрал зажигалку в карман и начал щелкать пальцами. На него с досадой обернулся Захария Смит. Окинул рассерженным взглядом, который Тео успешно проигнорировал, но ничего не сказал. Взгляд Захарии, подобно взгляду самой гриффиндорки, оценивающе окинул всю их толпу, жмущуюся у каминов. Они практически не разговаривали с тех пор, как Гермиона и Драко стали проводить время вместе на людях. Захария был вежлив, улыбался, здоровался, даже желал хорошего дня — но он больше не звал её на тренировки и не угощал шоколадом. Почему-то именно сейчас Гермиона ощутила острую необходимость в сладком. На несколько секунд Захария задержал на ней взгляд и как-то наивно, по-детски улыбнулся. «Мы же не умрем? Я не хочу умирать». Вот такая это была улыбка. Сестры Патил стояли в самом конце коридора. У Гермионы сжалось сердце. Парвати стояла, вцепившись в палочку и явно старалась выглядеть непринужденной. Она отмахивалась от Падмы, которая горячо ей что-то доказывала, активно жестикулируя. Гермиона понимала — Парвати едва выбралась в последний раз, и ещё даже не успела до конца оправиться. На месте Падмы она бы тоже сделала что угодно, чтобы не пустить сестру на поле боя. Но приказ Грюма был четким. Все, кто может держать палочку. И они стояли у каменной сети. Все до единого. Гермиона заметила, что взгляд Гарри, стоящего впереди, скользнул куда-то назад и немного вбок. Нахмурившись, она проследила за ним, и на мгновение перестала дышать. Взмахнув черными волосами, Пэнси Паркинсон бросила небрежный взгляд на Гарри в ответ. И задержалась. Гермиона, не веря своим глазам, переводила взгляд с одного на другого. «Неужели они все ещё… смотрят друг на друга? Сколько это длится? Мгновение? Секунды? Вечность?» Наконец, Пэнси отвела взгляд. Гермионе показалось, что Паркинсон сильнее сжала палочку. Хаотичные мысли заносились в мозгу Гермионы. Между ними что-то есть? Между ними определено что-то есть! Но что? Неужели разговор все-таки состоялся? Что она сказала ему во время их… тренировки? Может, Гарри знает больше, чем кажется? Гермиона тряхнула головой. Не время и не место. Она ещё успеет об этом подумать. А пока её главная цель — выжить и не позволить умереть никому из друзей. И не позволить умереть Ему. Словно почувствовав её взгляд на своем затылке, Драко оборачивается, и его цепкие серые глаза сразу захватывают всю Гермиону, целиком. Он немного наклоняет голову. В уголке губ играет легкая ухмылка. Раздается громкий хлопок, и начинается ад.***
Во всей кутерьме Драко может слышать только свои мысли. Грохот, вспышки, крики — всё сливается во что-то единое, незначительное, звучащее словно из-под воды. Увернуться, пригнуться, выпустить заклятие. Перебежать, бросить взгляд, ударить под дых. Переступить, удержать плевок, и снова выпустить заклятие. В какой-то моменте, словно со стороны, он обращает внимание на движения, которые его кисть с лёгкостью вырисовывает в воздухе. Он как будто создан для того, чтобы сражаться. Быть в водовороте крови, смерти и пепла. По руке побежали мурашки от осознания. «Ты будешь сражаться, Драко», «Ты убьешь, Драко». Змеиный шепот Волдеморта, казавшийся канувшим в лету, но который, на самом деле, останется с ним навсегда, словно лёгкий ветерок прошелестел у мочек ушей. Люциус, одобрительно смотрящий на то, как Драко, посмеиваясь, отправляет жалящее заклинание прямо в зад сыну какого-то дальнего знакомого семьи Малфоев. И только мать, только она пыталась вытащить его из этой клоаки, в которую он устремлялся вновь и вновь. Он бросает взгляд через плечо. Кудрявая прядь волос выбивается из пучка Гермионы и падает на лицо. Беспокойство сжимает виски Драко. Она может не увидеть, она может ошибиться… В последний момент увернувшись, Драко избегает заклятья, запущенного прямо ему в голову. Щеку что-то то ли обжигает, то ли царапает, но он отмахивается от боли, словно это муха, назойливо жужжащая над ухом. Страх. Не за себя, а за свою суть, за неё, за мать, за гребаный маленький мир Драко. Ему плевать на мир в целом, плевать, кто будет у власти, плевать, кто сядет в тюрьму, а кто будет на свободе. Есть его мир — он, она, парочка друзей, Нарцисса, Мэнор, полеты и воспоминания. Больше ничего не нужно. Если бы в этом пазле не было её, возможно, вообще не за что было бы сражаться. Чаша весов накренилась бы в другую сторону, он бы сбежал, сменил имя, палочку, и оставил бы только сложный характер и язвительный тон. Он бы стер Драко Малфоя с земли. Такого, каким его знал этот большой, страшный, холодный мир. Но она была. Грюм орет что-то неразборчивое, и в этом Драко различает, что пора ввести хотя бы иллюзию порядка в хаос. Он юркает под руку какому-то из мелких Псов — четкий удар локтем в челюсть, и тот обмякает, — отправляет заклинание почти вслепую, прикрывает Блейза, к которому подбирается и сталкивается с ним спина со спиной. — Крюк! — кричит он, и его голос утопает в шуме. Освещение Министерства, состоящее из тысяч маленьких свечей у потолка, мигает и гаснет. Создатель заклинания погиб. Тем не менее, Атриум не погружается во мрак. Вспышек так много, что каждые две секунды Драко видит все, как днем. Но этого мало. Блейз кричит что-то ему в ответ. Драко улавливает Поттера в толпе и бросается к нему. Блейз хватает за плечо Рона. В мигании вспышек Драко видит всё словно урывками. Однажды, словно в прошлой жизни, он был в магловском ночном клубе. На танцполе девушки в коротких платьях и на каблуках извивались под оглушающий рев музыки, а парни подносили им бокалы. Звенел неискренний смех, каблуки подворачивались, волосы разлетались в разные стороны. На некоторых песнях мигало особое освещение — оно словно замораживало движение, и Драко, сидевший в глубине зала, в кожаном диване, словно смотрел слайд-шоу, в котором кадры медленно сменяют друг друга. Урывки. Кадр — секунда темноты — другой кадр. Что произойдет за ту самую секунду неведения, знает лишь Салазар. Или Бог, в которого так верят эти гребаные маглы. Гребаные маглы… В яркой вспышке освещается лицо Гермионы. Черт, она будет делать это с ними? Нет времени сопротивляться. Поттер отсылает сноп искр, что означает готовность. Вспышка. Шаг, второй, третий. Их шестеро, они устремляются вперед на десяток псов одной линией. Вспышка. Драко и Блейз делают на несколько шагов больше, чем остальные. Вспышка. Пёс посередине мерзко скалит зубы — они гнилые, как его душа. Вспышка. Драко ловко разворачивает корпус и вскидывает палочку. Вспышка. Блейз чуть поодаль, Уизли сбоку, Драко бросается в самую гущу. Они сделали Крюк. — Противник, стоящий лицом к линии врагов, не ожидает, что кто-то из них начнёт оббегать их сзади, — гремел Грюм на тренировке полтора месяца назад. — Вас должно быть меньше. Это важно. Так они ещё больше верят в себя и теряют бдительность. Вы насаживаете их на крюк — основная линейка идет в активную атаку, а двое, или, допустим, трое огибают врагов и нападают на них спереди и сзади. Противник, готовящийся к нападению спереди и отражающий его, не успевает среагировать. Капкан захлопывается. Противник на Крюке. Почти напротив него Гермиона посылает четыре, шесть, восемь заклинаний подряд. Пожиратель в пяти сантиметрах от него вздергивается, — его сонная артерия перерезана — и падает навзничь. Грейнджер продолжает посылать заклинания, даже не глядя на упавшего Пса. Поняла ли она, что убила его? И когда ей стало на это всё равно? Драко посылает мощное заклинание, которое сбивает с ног сразу двух Псов. Блейз, привыкший действовать либо зельями, либо кулаками, вырубает очередного пса четким ударом в челюсть. Они побеждают? Парвати Патил удерживает палочку двумя руками, отправляя сильное заклятие в молодого Пса перед собой. Тот уворачивается, и бежит на неё. Её сестра не дает ему возможности насладиться победой. Он падает назад и больше не встает. Вспышка. Джинни Уизли, с невинным, почти ангельским выражением лица, подносит руки к лицу Пожирателя. В одной из ладоней зажата палочка. Они шепчет какое-то заклинание. Драко не уверен, что оно идет от древка — создается ощущение, что она вся источает магию. Пожирателей обмякает и падает ей в ноги. Она переступает через него и идет дальше. — Дамнпаре, — произносит она почти ласково проклятье, и трое Пожирателей падают, как фигуры на шахматной доске. Она пользуется темной магией? Драко чувствует исходящий от неё магический потенциал кожей. Уизли почти светится мраком. Долгопупс держится уверенне, чем Драко от него ожидал. Он не отпускает от себя Лавгуд, которая изящно выводит в палочке одной ей известные руны. К изумлению Драко, одной такой руной она лишила чувств сразу несколько Пожирателей вокруг себя. Кто-то прыгает ему на спину, и от неожиданности Драко заваливается назад. На полу начинается грязь и потасовка. Рука попадает во что-то теплое, разлившееся на полу и взбесившийся Драко, не желающий разбираться кровь это, рвота или моча, со всей ударяет кулаком обидчику в нос. Ещё и ещё раз. Фигура обмякает. Малфой оборачивается и на секунду замирает. Девчонка. Вспышка. Захария Смит прикрывает Гермиону от удара. Та бросает на него взгляд, полный благодарности. Драко ненавидит себя. Это должен был быть он. Вспышка. Он видит знакомое лицо. Эдриан Пьюси. Он учился всего на несколько курсов старше. Они вместе входили в Инспекционную Дружину Амбридж и играли за Слизерин в квиддич. Пьюси останавливает свои мелкие глазки на Драко. Тот чувствует секунду замешательства. Что он должен сделать? Пройти мимо? Ударить первым? Пьюси решает за него. Он скалится и посылает в Драко смертельное проклятье. Тот уворачивается, ледяная ярость поднимается от кончиков пальцев к макушке и заполняет его. — Ты, — шипит Эдриан, — уродец. Я до последнего думал, что это слухи. Но ты… один из них. Из этих ничтожеств. — Заткнись, Пьюси, — расслабленно бросает Драко, аккуратно двигаясь по кругу и оценивая ситуацию. — Твоя тупость всегда бесила, но сейчас это пошло. Пьюси плюнул в него, но промазал. Драко холодно улыбается. — Прямо как на поле, — констатирует он. — Остолбеней! — Авада Кедавра! Вспышка. Испуганное лицо Грейнджер где-то сбоку. Авада пролетает мимо и врезается в мраморную колонну. Та испещряется мелкими трещинками. Кусок мрамора падает на голову какому-то бедолаге, и он издаёт последний в своей жизни крик. — Ты бы поберег непростительные, — замечает Драко, почти смеясь. — Меткости тебе не занимать, конечно, но боюсь твоего потенциала не хватит на ещё парочку таких же заклинаний. Губы Пьюси искажает недобрая усмешка. Драко это не понравилось. — За это можешь не переживать. Круцио! Драко уворачивается в третий раз. Это странно. Он сам мог бросить непростительное, навскидку, один раз в десять минут, и это выжгло бы его. Откуда у Пьюси столько сил? Чему их учат гребаные Псы? — А где ваши папочки, Пьюси? — не торопясь разделаться с ним, елейным голоском спрашивает Драко. — Не хотят снисходить до бойни? Отправляют птенцов на верную смерть? Он не знал, кто помимо Нотта-старшего, Яксли, Лестрейнджа и Долохова был на свободе. Насколько он знал, остальные из ведущих Псов были в Азкабане. Но это всё было лишь предположениями. Пророк писал размытые статьи, и даже Поттер не знал наверняка обо всех, кого перечислял Малфой. Это злило больше всего. Они не понимали, с кем сражаются. Они даже не понимали, есть ли у них определенный лидер. Пьюси с лёгкостью повелся на его уловку. — Им незачем марать руки о вас, — брезгливо заявляет бывший слизеринец. — У них есть дела поважнее. Словно в подтверждение его слов, в центре Атриума, прямо над фонтаном появился огромным Патронус в виде рыси. Кингсли. — Азкабан пал. Пьюси злорадно улыбается и отправляет в Драко очередное смертельное проклятье. Малфой кивает и делает шаг вперед, два вправо и снова влево. — Сектумсепмра. Эдриан Пьюси умер от потери крови, когда Драко оставил его уже далеко позади. Где-то впереди мелькает точеная фигура Пэнси. У неё своя задача, и Драко знает её. Она ищет кого угодно, кто сможет дать ей информацию о её матери. Ищет, и не находит. Пэнси юркает между Пожирателями, и Драко готов поспорить на что угодно — все те безжизненные тела, испещренные порезами от ножа, пали от рук Паркинсон. После известия о падении Азкабана перевес сил склоняется на сторону Псов. Драко чувствует страх тех, кто сражается с ним на одной стороне — даже без сильного подкрепления Псы дают уверенный бой. Игнорируя все эмоции, кроме желания одержать верх, Драко вновь и вновь отправляет заклинания. Его бедро разрезало заклятье кого-то из Псов, но Малфой игнорирует кровь. Сейчас надо просто выжить. Грейнджер, Уизли, Блейз, Поттер — все находятся в его поле зрения. Он спокоен, вернее, почти спокоен. Краем глаза он постоянно контролирует её действия. Она была права. Он уязвим из-за неё. Окей, он это понял. Теперь главное, чтобы этого не поняли другие. Драко замечает, что основной поток Псов направляется к запертым дверям подземельям. Их сбило с толку количество волшебников из сопротивления, сосредоточенных рядом. — Что они, Салазар побери, хотят там найти? Дракона? — плюет Драко. — Странно, он ведь тут, — орет непонятно откуда взявшийся Тео. Нотт-младший чуть ли не танцует в толпе. Он поражает Псов почти играючи, и каждый раз, когда от его руки падает очередной Пожиратель, изображает такое искреннее раскаяние на лице, что Драко, если бы не знал его, поверил. — Авада Кедавра? — спрашивает он у Пса, тупо смотрящего на него. — Ну нет, давай начнём не так. Режущее заклинание пронзает воздух, Тео карикатурно вздыхает и идет дальше. Драко делает очередную перебежку и внезапно его пронзает боль. Перед глазами плывет, и он бешено вращает головой — откуда? Где? Рука предательски тянется к груди. Старая рана. Та самая дыра, оставшаяся у него рядом с сердцем после принятого на себя удара. Словно по команде, от воспоминаний, он чувствует щит, наколдованный перед собой Грейнджер. Заклятие разбивается об него прямо у Драко перед носом. Она уже рядом. — Что с тобой? — её горячее дыхание рядом. Ладонь на его ладонь. — Это оно? Драко зло сжимает зубы. Ну нет, ну не сейчас! При сильных, изматывающих физических нагрузках старая рана давала о себе знать. Но не сегодня. Обезболивающее зелье должно было действовать минимум шесть часов. Салазар, сколько они уже здесь находятся? Вспышка. — Всё в порядке, — он на секунду сжимает её ладонь, а затем отбрасывает. — Не теряй бдительности, Гермиона. Её глаза сверкнули. Раздается грохот. Псы пробиваются к запертым воротам. Мощным заклинанием они отбрасывают отряд сражающихся с ними мракоборцев назад. Одно заклятье — и люди внизу останутся беззащитны. Гермиона, вечно жертвенная, вечно всех спасающая, срывается с места и направляется в самое пекло. Забыв о любой боли, Драко делает рывок за ней. Он видит, что вместе с ним бегут Поттер, оба Уизли, Блейз, Финниган, Браун, а сестры Патил бегут чуть впереди, рядом с Грейнджер… Салазар, да тут почти все. Откуда в них столько сострадания? Полдюжины Пожирателей оборачиваются на них. Они вскидывают палочки. Падма Патил удерживает за руку сестру и кричит ей что-то. Та выдергивает ладонь. — Симус, сейчас! Догадка пронзает Драко, но уже поздно. — Нет! Грейнджер успевает поставить щит до того, как Симус бросает что-то в толпу Пожирателей. — СНИМИ ЩИТ! Вопль Драко пронзает воздух. Гермиона испуганно оборачивается. Круглая закупоренная склянка с зельем врезается в невидимый щит со стороны студентов и падает под ноги Гермионы. Все происходит слишком быстро. Слишком быстро. Щит Гермионы гаснет, Драко хватает её за руку и толкает назад. Падма Патил успевает отреагировать быстрее сестры. Она бросается вперед, успевая подхватить склянку и делает бросок. — Нет! Финниган, с искаженным от ужаса лицом, бросается к Падме. Слишком, слишком поздно. В воздухе раздается звонкий щелчок, похожий на спуск затвора, а затем все перематывается быстро, словно на пленке. Раздается взрыв. Драко отлетает назад, успевая заметить, что Гермиона цела и невредима за его спиной. Он ударяется виском об пол и слышит хруст, на зубах у него кровь. В ушах звенит, а в воздухе медленно тает пепел. Вопли и рёв издаются откуда-то словно издалека. Желание закрыть глаза и забыться сном так сильно, что Драко приходится из последних сил ударить себя в живот, чтобы ему не поддаться. Он медленно поднимает свинцовую голову и видит, как к нему подлетает разъяренный Грюм. — … ты слышишь меня, щенок? Малфой! — Грюм грубо трясет его за плечи. — …гребаные герои! Гермиона падает рядом с ним на колени и залезает во внутренние карманы куртки. Что она делает? — …сказал переноситесь в Хогвартс! Срочно! — орет на него Грюм. — Сейчас! Гермиона наконец достаёт клочок ткани, в котором лежит монета. «Портал», — тупо думает Драко, словно наблюдая за всем со стороны. — Гарри, я… — Я найду остальных, отправляйтесь, — торопливо говорит Поттер. — Собери всех, всех кто здесь рядом, я… Вспышка. Гермиона держит его за плечо, он слышит, что она плачет. Вокруг обступают знакомые лица — Блейз, Тео, девчонка Уизли, Браун… Дин Томас, с ужасом на лице, кричит что-то Рону. Тот берет что-то из рук Дина. Томас снова кидается в гущу. Драко медленно переводит взгляд, и наконец в голове что-то щелкает и картинка проясняется. На руках у Рона висит Симус Финигган, нижняя часть туловища которого словно прошла через мясорубку. Очередной истошный вопль, и Дин с силой швыряет в их круг Парвати Патилл. Она сбивает Драко и тот заваливается назад. Его подхватывает Блейз. Она вся в чьей-то крови, и Драко теперь тоже, но у Драко не хватает сил не только стереть её с лица, но даже понять, чья она. — Она умерла, Парвати. Это бомба. От неё ничего не осталось. Ты слышишь?! Она не слышит. Она что-то кричит, и на щеках, на запекшейся крови остаются дорожки слёз. Джинни Уизли быстро прикасается к ней, замыкая круг. Их руки соединяются и слёзы Гермионы пропитывают ткань, в которую обернута монета. Мир Драко, наконец, гаснет.