Два забытых сердца

***

      Встав с колен и избавившись от всей съеденной пищи, Бруно пошатнулся, едва держась на ногах. Он старался скрыть все следы его недавних действий.       — Я постараюсь, чтобы этот раз стал последним… — прошептал он совсем тихо, подходя к раковине, напротив которой висело большое зеркало. Посмотрев в глаза своему отражению, он продолжил:       — Я обещаю себе, что это был последний раз.       Раздевшись, Бруно взглянул на себя. «Ужасно», — он смотрел на своё отражение в зеркале так, словно никогда раньше не замечал того, насколько сильно он изменился. Это был не тот маленький мальчик, только получивший свой дар, ещё не познавший горя. Это был другой Бруно. Бруно, чьё тело больше походило на скелет. Бруно, чья тонкая кожа покрылась шрамами. Бруно, что так жаждал прикосновений Мирабель…       Его ноги, которые ещё десять лет назад были стройными и сильными из-за постоянной ходьбы по лестнице в башне, сохранили часть своих мышц, однако были гораздо тоньше, чем ноги любого другого мужчины в Энканто. Плечи почти потеряли былую силу, стали хрупкими, но, несмотря на это, всё также способными выдержать его вес. Он проводил холодными пальцами по острым скулам, постепенно спускаясь к ключицам и рёбрам. Он был худ, но не лишённым силы. Таких как он называют жилистыми, но вряд ли люди с похожим телосложением морят себя голодом, особенно мужчины. Всё это было таким отвратительным, уродливым и неправильным.       Для своего роста, который, впрочем, был средним или даже ниже среднего, если судить по разным меркам, Бруно весил чрезвычайно мало. Кажется, ещё несколько килограммов и от ослабевших мышц ничего не останется. Но, тем не менее, Бруно всё также внимательно осматривал своё тело, стараясь выпрямить спину, хоть и каждое движение давалось ему с трудом. Он внезапно положил руку на живот, стараясь нащупать остатки еды, от которых сам буквально только что избавился. Зелёно-карие глаза в ужасе смотрели на него из зеркала. А тонкие руки спускались всё ниже, остановившись на бёдрах.       — Итак… — при выдохе сказал Бруно, лишь бы только не оставаться в тишине.       Большой уродливый шрам выделялся на худой ноге, а рядом с ним было много маленьких — менее глубоких. Вторая нога оставалась чистой. На будущее.       Застыв ещё на минуту, Бруно медленно развернулся, начиная набирать ванну.       Проследовав к шкафчику, расположенному слева от раковины, и вновь ненадолго заглянув в зеркало, он нашёл в нём ещё неиспользованный набор для бритья. Должно быть, это Феликса или Агустина, он надеялся, что те были бы не против. Взглянув на отражение ещё раз, Бруно остановил свой взор на щетине. Он проходил с ней очень много лет. Решив, что терять нечего, он нанёс пену и аккуратными движениями срезал стальным лезвием ненужную растительность. Спустя несколько минут перед ним красовалось хоть и бледное, но ужасно красивое лицо. Бруно, удивив самого себя, искренне улыбнулся.       Наконец, он убрал за собой и промыл подбородок от сбритых волосков. Взяв бритву, Бруно задумчиво посмотрел на неё, а после решил взять её с собой, положив к одежде, и проследовал в ванну, аккуратно погружаясь под воду. Перед закрытыми глазами предстали мутные видения. Там были он и его Мирабель. Её касания, её нежный голос и тепло карих глаз. Его чувства были такими неправильными, но такими желанными. Казалось, он дышит лишь ради того, чтобы увидеть это юное воплощение любви. В теле его поселилось возбуждение. Вынырнув из воды, покрытой мыльной пеной, Бруно чувствовал нарастающий жар в теле и дикое желание. Это был словно голод, но связанный не с едой, а с нежными необходимыми касаниями. Касаниями его Мирабель. Изящная рука медленно опускалась всё ниже до возбуждённого члена. Обхватив его правой рукой, он прошёлся по всей длине, судорожно вдохнув. Нельзя шуметь. Он закрыл глаза и выдохнул так, словно это Мирабель касается его, гладит, целует, проводит языком, прикусывает тонкую кожу шеи…       «Это всё так неправильно», — думает Бруно и чувствует отвращение к самому себе. «Главное, не сделать плохо ей, а от фантазий ещё никто не пострадал», — успокаивал он сам себя.       Секунда и мужчина возобновил свои движения, двигая рукой вверх и вниз, изредка поглаживая розовую головку, по которой тёк предэякулят. Наконец, когда движения стали быстрее, он тихо застонал, зажмурившись. Мирабель… Её нежные руки и голос. Жаркие касания на его теле, такие необходимые, такие тёплые, наполненные совсем не родственной любовью. Её рука будто скользит по чувствительному органу, а язык поглаживает головку. Это так нежно, так чувственно, так желанно… И вот она берёт его практически полностью, начиная ускоряться.       — Мгх… — сдерживая стон, выдохнул Бруно, чувствуя приближающуюся разрядку.       Еще чуть-чуть… Совсем немного!       Наконец тело содрогается от сильного оргазма, рот Мирабель наполняется спермой. Бруно притягивает девушку к себе, согреваясь в её объятиях и одаривая её особенным, душевным теплом.       Секунды. Минуты. Тяжёлое дыхание и лёгкая усталость.       — Бруно, с тобой всё хорошо?       Мирабель… Его Мирабель.       Прошло несколько секунд, прежде чем мужчина опомнился и открыл глаза. Он один. Его рука в белой вязкой жидкости, часть которой так и осталась в воде, и Мирабель, та самая Мирабель стоит прямо за дверью его греха.       «Как же я буду смотреть ей в глаза, после этого…» — чувство стыда переполняет его, ему хочется умереть, исчезнуть, провалиться на месте, что угодно, лишь бы не чувствовать нечто столь страшное, неправильное, противоестественное.       — Бруно! — с некоторых пор она редко звала его лишь по имени, но это было приятное обращение, которое нравилось им обоим. — Ты просто там уже час сидишь, мы с мамой волнуемся, всё ли хорошо. Мама сказала, что, если ты долго не выходишь, это что-то плохое, она не сказала, что именно, — задумчиво произнесла она. Вероятно, Джульетта помнила все выходки и проблемы его молодости.       — Всё отлично!       Быстро выскочив из ванной, одновременно спуская воду в ней. Бруно ощущал, как быстро бьётся его сердце. Не от возбуждения, а от невероятного стыда, сжигающего его душу. Натянув нижнее бельё и чёрные брюки, он застегнул ремень на тонкой талии и наскоро надел рубашку, положив белое полотенце на плечи — с волос ещё стекала вода. Он быстро взял лежащую руану, пряча в ней лезвие.       Выйдя из ванной, он не осмелился смотреть в глаза своей племяннице (о боги, он бы отдал что угодно, лишь бы только они не были родственниками).       — Я решил принять ванну, довольно расслабляет, знаешь. — улыбнулся он в своей привычной манере, стараясь не заострять ни на чём внимание. Но её присутствие рядом заставляло забытое сердце биться с невероятной скоростью       — Хорошо, — Мирабель немного успокоилась, но слова мамы не давали ей покоя, однако она продолжила, — Ты побрился! Тебе так больше идёт и выглядишь молодо. На её мягких губах появилась лучезарная улыбка, а нежные маленькие пальцы приземлились на подбородке дяди, поглаживая и оценивая. Лишь потом она поняла, насколько близко они друг к другу. Щёки вспыхнули румянцем, и она нехотя убрала руки, хотя душа её жаждала ещё хоть на пару секунд прикоснуться к нему. Однако Бруно был для неё запретным плодом, как и она для своего дяди, но сама об этом даже и не догадывалась.       — Рад, что тебе нравится. — неловкость в голосе пропала и теперь он напоминал скорее интимный шёпот. — Мирабель… — он задержал жаждущий взгляд на пухлых губах своей estrella, но быстро отстранился. — Мне нужно идти, — отговорился он и направился вглубь коридора, лишь бы поскорее уйти от этого стыда.       Бруно ушёл с тяжёлой болью в сердце, оставив растерянную Мирабель одну. Девушка ещё долго вспоминала свои руки на его лице и мокрые чёрные локоны волос. Так её tio выглядел особенно красиво.