***
Большую часть этого дня Мирабель провела в одиночестве. Она была в своей комнате и что-то кропотливо вышивала, в то время как солнце за окном близилось к горизонту. Швейная машинка уже скучала в тени. — Готово! — радостно воскликнула девушка, взяв в руки рубашку глубокого синего цвета с вышитой на ней фиолетовой орхидеей, на которой мягко приземлилась маленькая розовая бабочка - такого же оттенка, как и бабочка на её блузке, которую, впрочем, она тоже сшила собственными руками. Она стремительно вышла из комнаты, оставив на столе лоскутки ткани и обрезки ниток. Ей было не до этого.***
На протяжении всего месяца, пока Бруно находился здесь, Мирабель старалась провести с ним как можно больше времени. А что такого? Ведь она просто племянница, что ужасно долгое время не видела любимого дядю и хотела наверстать всё их упущенное время. За семейным столом они сидели друг напротив друга и взгляды их разных, но всё же похожих глаз, встречались. И в её девичьем сердце снова и снова вспыхивало странное чувство. Иногда она специально задевала Бруно ногой под столом, будто ребёнок, совсем немного, от чего тот лишь тихо смеялся и, улыбаясь, смотрел на девушку. Ради этой улыбки она могла пожертвовать чем угодно… Она помогала tio обустраивать комнату и раскладывать вещи, которые он сам приносил из башни, а она из его убежища за стеной. В них было много чего интересного. — Какие красивые карты, — произнесла девушка, открыв колоду Таро. — О, милая, их нельзя слишком долго держать в руках. — Бруно нежным движением забрал большую колоду, тем самым прикоснувшись к маленьким пальцам Мирабель. — Но почему? И зачем они нужны? — поправив очки и чуть сжав руку, к которой случайно прикоснулся дядя, вопрошала она. — Они, эм… Ну в общем, их используют для предсказаний, не таких как у меня, а более… спокойных. На любовь, работу и всё такое, — сумбурная и нервная речь Бруно выдавала его. — Я гадал на них когда-то, но они никогда не были для меня чем-то большим, чем очередной элемент, который люди наделили магией, понимаешь? А насчёт того, что нельзя держать в руках - это из-за того, что они впитывают твою энергию, — пояснил мужчина. — Значит и твою тоже? — Да, только мне от этого ничего не будет, я ведь их владелец, — мужчина вновь улыбнулся, довольный, что ему удалось, хоть немного передать суть. — И вот, например, эта карта, — начал Бруно, доставая из колоды случайную карту, это была Жрица. —Означает женскую энергию, если я ничего не путаю, а эта, — он достал вторую, внизу которой красивыми буквами значилось слово «влюбленные», — означает искренние чувства, любовь и теплоту. Но карта «маг» мне нравится больше всего! — закончил наконец Бруно, откладывая колоду на полку стола. Они продолжили раскладывать вещи, среди которых был красивый синий браслет, который Бруно бережно убрал в ящик, много старых книг с черновиками и повседневными записями, предсказаниями и много чего ещё, параллельно разговаривая обо всём на свете. В тот момент Мирабель казалось, что она обрела настоящего друга, но, стоит сказать, что немного всё же ошиблась: Бруно станет для неё не только другом, но и единственной надеждой.***
Мирабель вернулась в реальность, оказавшись у заветной двери. Именно к ней она держала путь. Прочистив горло, она вздохнула и наконец, постучала по гладкой поверхности. — Бруно! Дядя Бруно! — она всё также сжимала в руках рубашку и никак не могла найти себе места. Наконец ей открыли дверь. — О, это ты, Мирабель. — оживившимся голосом проговорил мужчина, осмелившись перебороть стыд и посмотреть в её глаза, которые, будто поглощали его душу. — Держи, это тебе! — весело лепетала она.***
Теперь на стройном теле мужчины красовалась синяя рубашка со скрытым признанием в любви на груди, у самого сердца. Лишь Мирабель об этом знала, отчего ненароком улыбалась, смотря на то, как аккуратно обращаются с её подарком. Даже в окружении родственников, что непременно заметили его обновку за семейным ужином в тот же день, слушая нескончаемые вопросы Камило о его даре и обсуждение помолвки Долорес, мужчина нежно поглаживал мягкую ткань длинного рукава. Бруно никогда раньше не получал подарков, за исключением лишь пары случаев, которые тот вспоминал с особой теплотой. Но подарок Мирабель стал для него одним из самых значимых. — Ох… Теперь он хочет шесть детей! — с лёгким ужасом сказала Долорес, прислушиваясь к разговорам своего будущего жениха, ненадолго оторвавшись от еды. — Это же чудесно, — отвечала ей абуэла. — Мариано всегда был серьёзным мужчиной, я знала это. Мирабель усмехнулась, взглянув на мужчину, сидящего перед ней. «Сегодня он не такой грустный, как раньше. Может, он рад моему подарку? Очень надеюсь…» Ей нравился их молчаливый разговор, в нём она может рассказать обо всем, что чувствует, не боясь быть осужденной. Однако, ощутив смущение, она перевела взгляд на тарелку Бруно. Она так и осталась нетронутой. — Дядя Бруно, ты совсем ничего не ел. — обеспокоенно произнесла девушка так, что почти вся семья также слышала её. — О, я… — его взгляд метался в поисках отговорки. — Я не очень хочу есть, я уже ел сегодня. — Руки его тряслись, когда он вспоминал об этом, особенно учитывая, что это нельзя было назвать полноценным приёмом пищи. И если вспомнить, как тот благополучно избавился от еды после. — Но этого ведь недостаточно, hermano! — Джульетта вмешалась в разговор. — К тому же это было ещё утром. — Ох, поверьте, за всё то время, пока я жил в стенах дома, этого стало более чем достаточно. — отговорился Бруно с нервной улыбкой, пытаясь успокоить семью, чем сделал только хуже. — О чём это ты говоришь, Брунито? — прозвучал громкий, но, к счастью, не строгий голос матери. Он взглянул сначала на Мирабель, затем на Альму, на тихий ужас на их лицах, и не мог произнести ни слова. Разве он может рассказать о том, как он протяжении долгих лет корил себя за лишний съеденный кусочек, который тот посмел забрать с их кухни? Разве мог рассказать о том, что больше половины еды отдавал крысам? Он ни за что не скажет им о том, как жестоко наказывал себя все эти годы, проведённые в одиночестве. — Я имел… То есть… — замялся мужчина. — Знаете, я лучше пойду… — он резко вскочил из-за стола, чтобы никто не успел его остановить, но, спустя мгновение, ноги подвели его, а тело словно стало невесомым. Впрочем, он был на пути к этому: его организм был слишком истощен голодом, отчего Бруно упал без сознания, и даже Касита не смогла в полной мере смягчить его падение, судя по звуку, с которым выпирающие кости столкнулись с твёрдой поверхностью.