1.
— О, наконец-то! — обрадовался Артёмка, увидев у порога комнаты Ви с компанией: грузным и толстощёким очкариком Никитосом, тощим и ковыряющимся в зубах Мижганом и Женькой, неуверенно потирающей правый локоть и держащейся позади всех. — Проходите, пока Павловны нет!
Артёмка Немоляев — мальчик-спаситель — был племянником детдомовского надзирателя Аделаиды Павловны, а потому иногда занимал её кабинет, когда она совершала свои длительные обходы. Аделаида доверяла Артёмке и души в нём не чаяла, а вот он знал, какая она стерва, поэтому, постоянно обманывал её, водил вокруг пальца и ни чуточки этого не стеснялся.
В кабинете Аделаиды пахло старыми газетами, клеем и медью. Прикрыв за собой дверь, компашка расположилась кто где: Виолетта и Мижган уселись на стулья возле стола, Никитос сел в глубокое мягкое кресло (где Аделаида наверняка любила развалиться и балдеть, оставаясь в детдоме на ночную смену). Женька, не найдя себе места, осталась было стоять, но Виолетта, вовремя это заметив, подозвала её и поспешно встала, уступив место.
— Ну, выкладывай, мелкий, — деловито сказала Ви, — что там у тебя за дело.
Сам же Артёмка уселся в кресле Аделаиды — ему это, вроде как, позволялось даже когда она была в кабинете. Вот что значит повезло так повезло.
— А вы все пойдёте? — спросил он. — А то наживу делить придётся…
— А что, большая нажива? — лениво спросил Мижган. Артёмке он не доверял, как и Женьке: оба были младше него, несмышлёныши, ничего не понимающие в жизни. По его мнению.
— Смотря, как повезёт и кому занести. Я недавно услышал, как Павловна базарила с кем-то по телефону, мол у неё брат попал в реанимацию с простреленной рукой. Я пошерстил про этого брата — оказалось, коллекционер. Собирает пушки всякие, старые и новые.
— Предлагаешь его квартиру обнести? — быстро смекнула Ви.
— Ну не прям всю квартиру… Просто у меня есть один знакомый, бывший детдомовский, сейчас ему под двадцатник. И он раритетные ружья скупает и перепродаёт. И он охренительно отвалит, если ружьё ему приглянется.
— А ты сам-то эту коллекцию видел? — спросил Мижган, всё ещё не проникшийся доверием. — Может, там два «калашникова» времён Великой Отечественной, да и всё…
— Видел, — сказал Артёмка серьёзно, — и там ни хрена не два «калашникова». Представь весь вот этот шкаф, забитый пушками. Старые, новые, раритетные, действующие, сувенирные, табельные… Чел просто поехал по огнестрелу, и кажется, именно поэтому в больницу и попал — чё-то у него там не срослось, да сам в себя и выстрелил. А Павловне на время своего больничного ключ отдал от квартиры, чтобы цветы поливала да пыль протирала.
— И, видимо, ключи ты решил одолжить, да? — Ви ухмыльнулась.
Артёмка широко заулыбался.
— Ну конечно же, как я мог отказать своей любимой прекрасной тётушке и не помочь ей в столь муторном деле!
Порывшись в кармане, он достал кривой слепок ключа из тёмного невзрачного металла.
— Сделал копию. Должна подойти.
Ви взяла его в руку.
— Ещё раз: как ты себе это представляешь?
— Смотри, я пойти туда не могу — у меня ключи, и Павловна об этом знает, поэтому, если пропажа обнаружится, с меня спросят первого. Так что мне нужно алиби, и желательно постоянно находиться на глазах у Павловны. А вот если кто-то… даже не знаю, пусть по фамилии Синицына… найдёт слепок ключа, и совершенно случайно проявит чудеса находчивости и проникнет в квартиру — про неё и не подумает никто.
— Да ты хренов Мориарти, малой!
— Учусь у лучших, — Артёмка хитро улыбнулся, сложив кончики пальцев. Точь-в-точь бондовский злодей. — В общем, вы тащите пушки ко мне, я по-быстрому всё перепродаю нуждающимся людям через посредника, и через неделю все мы в ажуре и в шоколаде. Получаем бабосики, делим поровну… Смотря кто из вас пойдёт и сколько наберёте.
Виолетта повернула голову к Мижгану:
— Что думаешь?
— Звучит заманчиво… Я бы сгонял, глянул, что там у него за оружейный склад. А ты, Ник?
— Я всегда за любой кипеш.
— Я с вами! — подала голос Женька. Все повернули взгляды на неё: привыкли, что десятилетка на шаг не отступала от своей сестры, но всё-таки иногда это вызывало вопросы.
— Ты уверена? — спросила Ви обеспокоенно.
Женька кивнула.
— Уверена.
Из коридора раздались вдалеке гулкие цокающие каблуки и знакомый неприятный голос: кажется, Аделаида возвращалась. Все навострили уши.
— Павловна идёт, бежим!
Компания повскакивала с мест и ринулась прочь из кабинета. Аделаида Павловна была на другом конце коридора, уже повернула из-за угла, так что увидела убегающих подростков.
— Вы что там делали, мерзавцы?! — разнеслось по всему коридору. Но Виолетта, Мижган, Никитос и Женька уже успели юрко слинять по ступеням вниз, да так, что никому было за ними не успеть.
2.
— Ви, — позвал Мижган, — на пару слов.
Та, едва взглянув, неохотно поднялась и вышла в коридор, прикрыв дверь, чтобы Женька не услышала. Толку, правда, было ноль: в детдоме всюду были глаза и уши, а стены и двери были тонкими, как бумага, так что скрыть что-то было невозможно.
Мижган, однако, постарался: позвал Виолетту за собой, идя по коридору, и заговорил, только удалившись на порядочное расстояние.
— Ты реально веришь мелкому? — спросил он шёпотом.
Виолетта повела плечами.
— Он не пиздит, не волнуйся. В отличие от некоторых, он знает, когда болтать, а когда язык в жопу засунуть.
— Слушай, ну… Это ведь уголовка, если чё, так? Ты не боишься?
— Я же сказала: я ему верю. Если он сказал, что хозяин хаты в отпуске, и в квартире его нет — значит, так и есть. Если он сказал, что быстро избавится от пушек, и нас никто не тронет — значит, никто не тронет. И вообще, если ссышь — не суйся, нам больше достанется…
— Да погоди ты! — он схватил Виолетту, уже развернувшуюся, чтобы уйти, за плечо. — Я-то не ссу, я пойду. А ты о Женьке подумай? Мелкая же совсем ещё. Может, не стоит её брать? Она ж косячит постоянно, сама знаешь. А тут важно всё сделать быстро…
— Значит так, Мижган, — вздохнула Виолетта, тряхнув плечом, чтобы парень убрал ладонь, — беспокойся лучше за свою шкуру. Женёк способная, и что ещё важнее — одна из нас. Если она хочет пойти — значит, она идёт. Точка.
…Жизнь в детдоме никогда не была простой. Только-только попав сюда, Виолетта и Женя Синицыны усвоили несколько важных уроков, главный из которых был держаться вместе, что бы ни случилось. Им обеим тяжело было принять тот факт, что родителей больше нет, и за ними никто не придёт. Теоретически их мог бы кто-нибудь удочерить, но едва ли сёстры этого хотели. Даже не сговариваясь, они будто бы объявили злой бойкот всему детдомовскому мироустройству: знали, что двоих сразу вряд ли кто-то к себе возьмёт, а разделение было хуже смерти.
И когда Женьке по ночам снились кошмары, Виолетта, не задумываясь, пускала её к себе и крепко обнимала, оберегая от всех страхов. «Держаться вместе, — повторяла она про себя. — Несмотря ни на что».
Следующим уроком детдом преподал сёстрам самозащиту. Чтобы держаться вместе, нужно было крепко сжимать кулаки — и для этого Женька всего за год научилась шустро бегать, быстро прятаться и мастерить из подручных средств хитроумные ловушки для обидчиков. Виолетта же выбрала другой путь, поэтому выучилась драться не хуже мальчишек. Впадая в ярость, она могла легко сломать кому-то конечность, разбить нос, или оставить такой синяк, который и за неделю не проходит. Её регулярно наказывали за драки, но Виолетта любые наказания принимала с холодным и злым равнодушием.
Сперва было тяжело, потому что по большей части она огребала, и потом ходила в ссадинах и синяках. Но со временем выучилась правильно двигаться, правильно уклоняться, правильно ставить удар, и даже получать наслаждение от хорошей драки. Живя с «родителями», Виолетта вообще никогда не дралась — а когда научилась, потеряла пару зубов, наглоталась собственной крови и сбила кулаки — вот тогда она и поняла, что сделана не из стекла. А из жёсткого мяса с костьми и хрящами, что не только поглотит удар, но ещё и в ответ ударит.
Со временем сёстры завели друзей — Михаила Дряблова (он же Мижган) и Никиту Навзнича (он же Ник). Когда компания разрослась, детдомовские трогать их окончательно перестали, и жизнь стала спокойнее. Облегчил ситуацию также шустрый Артёмка, который иногда помогал компании подзаработать кровных на стороне. Но впервые он предложил что-то настолько криминальное — и Виолетте было даже интересно, что из этого выйдет.
— Что рисуешь? — спросила она сидящую на подоконнике с блокнотом Женьку. Та обернулась к ней, молча показав на листе срисованную откуда-то модель пистолета. Нарисована она была довольно детально: блики, тени, мелкие детали. Для своего возраста, ещё и в отсутствии практики, Женя рисовала невероятно. Только по какой-то причине она редко рисовала что-то кроме разнообразного оружия.
— Классно! Это что за модель?
— «Макаров», — Женька была не на шутку сосредоточена, положив блокнот на одно колено. Устроившись рядом на подоконнике, Виолетта взглянула в окно на унылый осенний пейзаж. Детдомовские окна, выходящие на потрёпанный дворик, никогда не радовали красивыми видами.
— Ты ведь пойдёшь с нами на дело? — спросила она тихо. Женька подняла глаза и кивнула.
— Куда ты, туда и я. Я вас не подведу, честно.
— Я и не сомневаюсь в тебе, просто…
Виолетте не хотелось это признавать, но Мижган был прав: в худшем случае это уголовка за кражу, и срок светит всем. Даже если Женьку не арестуют по малолетству, то она останется в детдоме одна, без защиты. Одна только мысль об этом заставляла Ви сжимать кулаки. Нельзя.
— Не бери в голову, — улыбнулась она, потрепав сестрёнку по плечу. — Мы завтра-послезавтра пойдём. Скорее всего, ночью. Так что будь наготове, договорились?
— А можно я сделаю ловушку? — спросила Женька с надеждой, подняв глаза от блокнота.
— Ловушку? На кого?
— На кого-нибудь. Вдруг кто-то придёт, и я его… — она стукнула кулаком о ладонь. — Щёлк!
Виолетта покачала головой, улыбнувшись краешками губ.
— Давай без ловушек. Нас никто не должен заметить. Мы будем как ниндзя! — она сложила руки в жесте, который видела «Наруто».
— Ну ладно… — кажется, Женя всё же немного расстроилась. Помолчав немного, задумчиво сказала то ли сестре, то ли в пустоту:
— Почему они опять ругаются…
— Кто?.. — не поняла Виолетта.
— Соседи снизу, — перехватив карандаш, Женька продолжила рисовать. Теперь она выглядела слегка отрешённой. — Как им не надоедает.
Виолетта прислушалась, но не услышала никакой ругани. Да и кто мог ругаться «снизу» в детдоме? Подумав, что просто не поняла какой-то шутки, она пожала плечами и ничего не сказала.
3.
В ночь, когда всё произошло, Виолетта с Женькой послушно выключили свет и легли дожидаться, пока кончится обход. Мижган с Ником должны были зайти за ними в два тридцать ночи, и постучать в дверь условным стуком. Виолетта втайне надеялась, что Женька уснёт, и они сходят без неё, но та не смыкала глаз и совершенно не показывала сонливости.
Артёмка должен был спрятать верёвку у одного из окон на четвёртом этаже. Возьмут ли парни её, или сперва зайдут за ними? А может быть, просто сходят сами и всё загребут себе? «Нет, — думала Ви, — они же не крысы какие…»
Они с Женькой лежали на разных кроватях в темноте, и неотрывно смотрели друг на друга. «А что, — подумала Виолетта, — если мама с папой когда-то так же начинали? Обычное дело, ничего особенного — а потом не успели оглянуться и уже прячут наркоту в сортире…»
Были ли они вообще мамой и папой? И зачем обманывали?..
Тихий условный стук разбудил Виолетту, когда та почти задремала. С готовностью поднявшись и сбросив одеяло, она тихо позвала сестру — и та с такой же готовностью поднялась. Они не раздевались, чтобы не тратить время. Подхватив рюкзак, Виолетта тихо отворила дверь, выглянула в коридор и встретилась глазами с Мижганом и Ником, стоящими неподалёку.
— Всё норм? — спросила она. Те коротко кивнули.
— Адрес знаешь? — спросил её Мижган.
— Знаю. Десять минут туда, полчаса максимум провозимся там, десять минут обратно. В полчетвёртого Тёмыч пойдёт в туалет и проверит, не закрыл ли кто окно. Так что времени у нас навалом.
…Спрятанную верёвку они нашли, сдвинув нужную плиту у окна на четвёртом этаже. Коридоры были пусты, так что по дороге ребята даже не наткнулись на надзирателей. Но всё равно следовало быть на чеку: Аделаида обычно появлялась в самые неподходящие моменты.
Открыв защёлки на окне, Виолетта раскрыла створки, впустив в коридор прохладный ночной воздух. Ребята поёжились, посмотрев вниз, на внутренний двор. Если сорваться — пиши пропало.
— Давайте я первая, — решила Ви, крепким узлом привязав толстый жёсткий трос к батарее. Вцепилась в него, залезла на подоконник, повернулась спиной, согнула колени…
Когда опора ушла из-под ног, все органы в организме будто бы ухнули, сжались, сердце на мгновение замерло. Ви упёрлась ногами в стену, сжав верёвку до боли в пальцах. К счастью, она, кажется, держала довольно прочно.
— Ладно… — Ви сделала глубокий вдох, убрала ноги от стены и обхватила ими верёвку. Закрыла глаза и заскользила вниз. Даже сквозь тонкие перчатки пальцы сильно жгло, так что, добравшись вниз, она, не выдержав, спрыгнула с высоты двух метров и принялась шипеть от боли, тряся руками. Недовольная, дважды дёрнула верёвку — это был условный знак, что всё в порядке.
Мижган вылез следующим. Какое-то время боязливо помялся, прицеливаясь, потом схватился за трос и повис на нём мёртвым грузом, вцепившись всем телом.
— Давай же, не тормози… — пробормотала Ви, глядя на него. Каждая секунда на счету, а этот рохля стопарит всю операцию…
— А-а-ау!!! — взвыл он, дойдя до земли. В отличие от Ви, он был без перчаток, так что ладони были прожжены верёвкой чуть не до мяса.
— Сам виноват, — беззлобно пожала плечами Виолетта, снова дёргая за трос.
Ник, несмотря на свои габариты, был вполне развитым физически, так что спустился без особых проблем. А вот Женя…
***
Высоко. Слишком высоко. Ребята уже внизу, ждут меня, а я даже не могу схватиться за верёвку. Вдруг она оборвётся, и я умру, упав вниз? Что если мои руки не выдержат? Секунды неумолимо идут, и я даже с этой высоты вижу, как она на меня смотрит. Она не сомневается, что я смогу.
Может быть, лучше по-быстрому спуститься и вылезти через окно на первом этаже? Нет, нельзя, Миша же предупреждал, что на первом этаже камеры и комнаты надзирателей, так что там и шагу нельзя ступить, чтобы не попасться на глаза…
Может, развернуться и сбежать обратно в комнату? Виолетта ведь не обидится и ругать не станет. Она всегда на моей стороне. Но после этого… возьмёт ли она меня на другие дела? Будет ли гордиться после того, как я её брошу?
Сбоку раздаются быстрые шаги: кто-то поднимается по лестнице. Я понимаю, что это скорее всего Аделаида — очень уж узнаваемый у неё темп шагов. Если она поймает меня, стоящей на подоконнике, то всему конец. Остаётся бежать до комнаты…
«Нет», — во мне просыпается что-то, чему я не могу дать названия. То, что всегда будто бы перещёлкивало во мне, делало меня сильнее, упорнее. Делало меня неубиваемой перед монстрами, приходящими по ночам. И когда оно пробуждается, я понимаю, что выбора больше нет: хватаю верёвку, с размаху отталкиваюсь от подоконника вперёд, навстречу холодному ночному ветру. Сталкиваюсь со стеной ногами в рваных кедах. Чувствую: руки держат крепко, лёгкие наполнены воздухом, глаза видят всё будто в десятикратном увеличении. Глубоко выдохнув, я чуть разжимаю ладони, позволив себе скользить вниз и обдирая кожу…
Что-то идёт не так. Почти что у самой земли верёвка вдруг ослабевает, и я перестаю скользить. Теперь я неумолимо лечу вниз, навстречу недружелюбной земле. Сердце успевает разогнаться до ста ударов в секунду — и почти остановиться, когда кто-то бросается вперёд и ловит меня…
— Всё хорошо, — шепчет Виолетта, сжимая меня на руках. — Всё хорошо. Ты справилась. Ты умница. А теперь бежим. Нужно бежать.
Мы во весь опор драпаем к щели в заборе, о которой знает, наверное, весь детдом. Я бегу вслед за ребятами и чувствую, как меня разрывает изнутри радость и адреналин: я смогла, я спустилась, мне всё удалось.
Сестра будет мной гордиться.
***
…В доме, адрес которого указал Тёмка, чистый и ухоженный подъезд, почти что новый не изрисованный ещё лифт, блестящие лакированные двери. «Не удивительно, — думала Виолетта, пешком поднимаясь до этажа, — что здесь обитает какой-то богатей. Дом-то почти новый…»
— Живут же люди мля… — вздохнул Мижган, озираясь. Даже этот подъезд в сравнении со всем детдомом напоминал Эрмитаж. За жильё в таком каждый из них готов был бы даже платить…
— Квартира 74… Нам сюда, — указала Виолетта на железную дверь, ведущую на этаж. К счастью, замка в ней не было. Проникнув внутрь, компания быстро нашла нужную дверь… Но замерла, потому что в этот момент из соседней двери вышел долговязый бородатый парень в майке и шортах, сунувший сигарету за ухо. Он с подозрением поглядел на них, но Мижган спокойно спросил:
— Чё надо? Мы цветы полить. Хозяин попросил.
— Аа, — протянул долговязый, проходя мимо них и направляясь к балконам. — Ага.
Как только балконная дверь за ним закрылась, ребята склонились над замком.
— Ну… Была ни была, — выдохнула Ви, доставая из кармана ключ, сделанный Тёмкой. Теперь, при свете ярких подъездных ламп, он казался очень серым, кривым и невзрачным… но, к счастью, подошёл к замку, и даже повернулся в нём два раза, прежде чем дверь отъехала в сторону, открывая ребятам тёмное пространство.
Судя по пустым вешалкам в прихожей, а также пустым полкам для обуви, в квартире сейчас действительно никого не было. Нашарив выключатель, Ви включила свет. Женька, идущая последней, осторожно закрыла дверь, стараясь не шуметь. До сих пор думала: вдруг тот долговязый парень что-то заподозрил?..
— Велком ту хелл! — прошептала Виолетта воодушевлённо.
Квартира была студией, где в одном помещении уместился обширный кухонный гарнитур, компьютерный стол, широкий застеклённый шкаф с массой выдвижных отсеков и тумбочек. Именно последний и привлёк внимание ребят: внутри него, будто на выставке, на специальных подставках стояло три наполированных до блеска красивых ружья старинного вида. На самой нижней полке было представлено несколько пистолетов, ножей и штыков.
Один минус: всё это богатство было заперто на крепенький замок. Потрогав его, Мижган нахмурился.
— Думаете, ключ он с собой забрал?..
— Да насрать, ты о чём вообще… Ну-ка отойдите, — Виолетта театрально размяла плечо, а затем с размаху врезала кулаком по стеклу. Всюду брызнули осколки, а Мижган с Ником испуганно отпрыгнули.
— Ты ебанутая?! Чё творишь-то думай!!! — возмутился Мижган.
— Потише давай, — шикнула на него Виолетта. — Либо так, либо возвращаемся ни с чем…
Оставшаяся стоять на стрёме у двери, Женька скучающим взглядом обвела пустующие вешалки, и заметила среди них одну с позолоченным кончиком. Она как-то странно выделялась на фоне остальных: была чуточку больше и чуточку ниже, чем прочие вешалки. Поднявшись на цыпочки, Женя с любопытством осмотрела её…
Где-то внизу приглушённо скандалили пьяные люди. «Неужели, — думала Женя, протянув руку к крючку, — они все везде одинаковые?..»
Крючок очень легко поддался вниз, даже прищёлкнул, как будто только и ждал, что его кто-то потянет. Снизу, на уровне пояса Женьки отделился от стены незаметный отсек, в котором отчётливо угадывалась торчащая рукоять пистолета. Подняв брови, Женя протянула руку, вытащила оружие из стены и оглядела его. Даже без надписи на стволе определила, что это «Беретта».
Неужели, этот таинственный коллекционер соорудил тайник, чтобы вынимать оружие, когда вздумается? Но неужели он настолько сильно боялся внезапных нападений? Вынув магазин, Женя убедилась: пистолет был полностью заряжен. Снова сунула магазин, перехватила пистолет, попробовала прицелиться. Для неё был тяжеловат.
— Круто… — Женька затаила дыхание. Может быть, взять его с собой? Но продавать она не станет, всем скажет, что сувенир. И пусть только попробует кто-нибудь сунуться к ней или к Виолетте — она мигом его прищучит…
— Ищите, что ещё есть, может где ещё что-нибудь найдётся… — сказала Виолетта деловито, уперев руки в бока. Обернулась на Женьку, и та поспешно спрятала пистолет за спину.
— Ты стой на стрёме, хорошо?
Женя кивнула.
Виолетта, Мижган и Ник решили перевернуть квартиру вверх дном: обчистив застеклённый шкаф от антикварного оружия, они также заглянули во все шкафчики, в столы, тумбочки, даже за картину, повешенную над кроватью (там обнаружился сейф с кодом, который Ник вознамерился как-то отгадать). Чем дольше они здесь находились, тем больше Женю охватывало напряжение: а что, если их поймают? Что если хозяин зайдёт в квартиру вот сейчас? Вот именно сейчас? Так что по прошествии двадцати минут Женька превратилась в одно сплошное нервное напряжение…
За дверью раздались шаги, которые ребята, занятые обчищением квартиры, явно не услышали — зато слышала Женька. Был ли это тот долговязый парень, или даже вернувшийся посреди ночи хозяин квартиры? Женька испуганно спряталась за дверь, обратившись вслух. Заглянет ли этот кто-то внутрь? Или просто пройдёт мимо?..
Когда этот кто-то взялся за ручку и повернул её вниз, у Жени замерло сердце и похолодели пятки. Звук отъезжающих засовов замка настолько выбивался из общего молчания, что его услышали и ребята — и замерли на местах, глядя на дверь.
Та медленно открылась и в квартиру вошёл полицейский в пухлой зимней форме иссиня-чёрного цвета, и в меховой шапке. На бедре висела кобура.
— Никому не двигаться, — сказал он спокойно ребятам. — Все быстро положили руки за голову и сели на колени.
В голове Женьки быстрыми вспышками пронеслись картины: суета, полиция, стук в дверь, шкаф, запах одежды. Липкий страх. Тела на полу в коридоре.
У этого тоже кобура, так что, чуть что — церемониться он не станет. А её он пока что не заметил, так что у неё шансы есть…
Полицейский сделал пару шагов вперёд, когда Женька, протянув свободную руку в бок, закрыла за ним входную дверь. Он резко обернулся на звук, и прежде чем успел что-то сделать, Женя выстрелила ему куда-то в живот.
Мир вокруг неё будто бы разразился криками.
