* * *
Попов пересекается с Серёжей на ужине буквально на пару минут, когда тот, одетый в один из своих самых лучших костюмов (серьёзно, костюм-тройка в выходной?), смешно играет бровями и вылетает из Большого Зала, видимо, на встречу со своим счастьем. — Куда это он в таком прикиде? — Алёна, сидящая рядом, провожает парня недоумённым взглядом. Арсений чуть было не отвечает «соблазнять свою Алёну». — На свидание. — Неужели? — девушка чуть вскидывает голову и усмехается. — Давно пора. Арсений молчит, допивая остатки своего чёрного чая. В столовой шумно — тут и там за длинными столами поглощают еду уставшие от отдыха студенты, многие из которых с горящими глазами рассказывают о походе в Хогсмид или же дружеских прогулках, на которых успели побывать. Попов находит взглядом компанию, которая разместилась практически напротив, в зоне Гриффиндора. — Варнава, ты совсем уже! — слышится с их стороны задорный крик, а после компания заливается смехом. Арсению странно. Странно, что студенты разных факультетов сидят за одним столом. Странно, что старосты являются друзьями. Странно, что все они друг с другом такие живые и яркие. Странно, что в эту розовую компанию они зовут их с Алёной. — Ты уверен, что хочешь пойти? — Алёна, заметив направление чужого взгляда, презрительно поджимает губы. — Эти дурацкие встречи какой-то бред… — Да. Если не хочешь — можешь не приходить. Его голос всегда звучит так грубо? В любом случае, Арсению на это плевать. Он знает — сейчас девушка поморщится для вида (а может и действительно от искреннего нежелания), но всё равно пойдёт. Потому что идёт Арсений. Он рассматривает Варнаву, которая как раз сидит к нему лицом. Девушка, словно почувствовав, поднимает голову от тарелки — они встречаются взглядами, и губы её расползаются в ухмылке. Катя подхватывает бокал и, чуть склонив голову и что-то прошептав сидящим рядом друзьям, салютует Арсению. Попов хмыкает, чуть склоняя голову в ответ. И всё-таки гриффиндорцы — странные. Едва девушка поднимает бокал, как высоченная палка, то бишь Антон Шастун, который как раз сидит напротив неё, резко разворачивается — и в этот раз Арсений пересекается взглядом уже с ним. Во взгляде зелёных глаз — настороженность. И в следующую секунду — проносящиеся воспоминания, вызывающие упрямое, но вместе с тем нахмуренное выражение лица. Перемена гаммы эмоций Шастуна даже забавляет — Арсений пристально рассматривает Антона, который, опомнившись, тут же отворачивается обратно к друзьям. «Что, вспомнил обо мне, наконец?» Осознав мелькнувшую мысль, Попов хмурится, чуть сильнее сжимая вилку в руке. А ты что, Арсений? Обиделся? Арсений фыркает, мысленно напоминая себе о том, зачем сегодня идёт на это собрание. А идёт он, чтобы наконец начать мстить. Ведь никто не смеет играть с Поповым.* * *
Шастун, подтащив последний диван в их импровизированный круг вокруг столика, с облегчением падает в мягкое кресло и прикрывает глаза. Всё-таки здорово, что он успел всё сделать — сейчас наконец можно расслабиться и вволю наболтаться с друзьями, которые уже успевают заполнить гостиную и тихо переговариваются между собой. — О, ребята! Рады, что вы пришли, — хитро улыбается Варнава, смотря куда-то за спину Шастуна, и указывает рукой на свободный диван. «Нет, только не говорите…» Антон открывает глаза и видит, как слизеринцы занимают места напротив. Арсений обводит компанию скучающим взглядом, предсказуемо останавливаясь на зелёных глазах. «Ты специально сел туда, Шастун?» — буквально читает в чужом взгляде Антон, когда Арсений нарочно медленно обводит взглядом кресло и его самого. Откуда же Попову знать, что это место было неофициально забито самим Шастуном ещё до появления наглого слизеринца? Антон хмыкает, смеряя парочку равнодушным, как он надеется, взглядом. Тело напрягается неосознанно, и Шаст чуть сжимает пальцы на подлокотнике, тут же переводя взгляд на камин. А ведь Катя даже не предупредила его. — Итак! — Варнава хлопает в ладоши, падая на диван рядом с Кузнецовой и по-свойски взмахивая рукой в сторону заполненного столика. — Арсений, Алёна, если хотите чай — угощайтесь… Катя с воодушевлением рассказывает о том, что старосты стараются собираться здесь каждую неделю, чтобы пообщаться и поиграть. Шастун упрямо не смотрит на слизеринцев, но ощущает на себе взгляд голубых глаз буквально кожей — и тревога внутри сгущается, стирая последние остатки хорошего настроения. Он бы ушёл — прямо сейчас. Лишь бы не пересекаться с этими двумя, лишь бы… «Лишь бы что?» Антон закусывает губу, рассматривая колыхающиеся в камине языки пламени. Почему он вообще так реагирует? Потому что ждёт от Попова какой-то гадости? Но ведь всю неделю тот никак себя не проявлял, а, значит, та ссора в библиотеке вряд ли всплывёт. В конце концов, хотел бы Арсений отомстить, уже нашёл бы способ, так ведь? — Сегодня играем в «правду или действие», — торжественно провозглашает Катя, обводя компанию воодушевлённым взглядом. — Отличная игра, чтобы узнать друг друга получше. Шастун ловит её взгляд и очень надеется, что в свой получается вложить всё праведное недовольство ситуацией. «Правда или действие», серьёзно? Со слизеринцами? — А точнее — узнать получше нас, — усмехается криво Алёна, и Антон переводит взгляд на неё. «Язва». — Так и есть, — Катя сглаживает грубость усмешкой и откидывается на спинку дивана. — Вы новенькие в нашем коллективе. Но это работает и в обратную сторону. Так что предлагаю вам начать. Алёна, хмыкнув, переводит взгляд на Арсения, без слов отдавая ход ему. — Запретные темы есть? — он бросает на Варнаву спокойный взгляд. — О чём не стоит спрашивать или на какие действия вы не готовы? Катя присвистывает, и в глазах её загорается огонёк. — А мне нравится твой подход, Арсений. Ребята? — девушка обводит компанию взглядом и чуть задерживается на Антоне. Пальцы ещё сильнее сжимают подлокотник. Можно засчитать за запретные темы все? Шастун словно кожей чувствует, что игра ему не понравится. Чувствует, что в случае чего не сможет сказать привычное «я не хочу об этом говорить», ведь компания уже далеко не дружеская из-за появления этих двоих. А это значит — табу надо выставлять сейчас. Но выстави Антон эти табу — прямым текстом укажет на свои слабости. И потому он лишь качает головой. — Запретов нет, — кивает другим Варнава. Антон успевает заметить за её призванной легкостью обеспокоенность, однако девушка быстро берёт себя в руки. — Думаю, правила вы знаете, так что можем начинать. Шастун выдыхает, переводя взгляд на Попова. Тот, перехватив его взгляд, недолго сохраняет зрительный контакт — неужели спросит его? Но, когда Антон уже успевает напрячься, Арсений вновь смотрит на Варнаву. — Катя, правда или действие? Голос Попова низкий, чуть с хрипотцой — и вместе с этим по-прежнему равнодушный, выдающий тот факт, что его обладателю все происходящее не так уж и интересно. Антон едва заметно облегчённо выдыхает — и вдруг ловит себя на мысли, что он мог сам преувеличить масштаб проблемы. Почему он вообще решил, что Арсений будет валить его? В конце концов, ну, повздорили они — чего среди студентов не бывает? Мир же не вокруг Антона крутится. Попов, наверное, уже давно забил. Антон рассматривает Арсения, пожалуй, слишком открыто — пытается зацепиться за застёгнутый на груди кардиган, чуть взъерошенные тёмные волосы и россыпь родинок на выточенном лице, дабы успокоить себя тем, что Попов — такой же человек, как и они, и вся напускная опасность — лишь маска, присущая Слизерину. — Правда, — Варнава чуть приподнимает уголки губ. — Любимый алкогольный напиток? Шаст в удивлении поднимает брови. Арсений это серьёзно? Он спрашивает её об алкоголе? Попов… задаёт нормальные вопросы? — Обожаю огневиски, — довольно ухмыляется девушка и тут же возвращает: — Арсений, правда или действие? — Правда. — Сколько тебе лет? Антон обводит компанию взглядом и готов в этот момент поклясться, что видит и у других это странное облегчение — и успокаивается от понимания того факта, что неожиданностей ждал не он один. — Я на два года старше вас, — отвечает спокойно Арсений и неожиданно поворачивается в сторону Шастуна. — Антон, правда или действие? «Блять». Тревога возвращается молниеносно — стоит только пересечься взглядом с этими голубыми глазами. Но Шаст пытается убедить себя в том, что и второй вопрос от Арсения не будет чем-то из ряда вон, и, чуть приподняв подбородок, отвечает «правда». — Каково это — прыгать с Башни Старост на метле? Вопрос выбивает из лёгких воздух, и Антон не контролирует, как в удивлении распахивает глаза. «Откуда он?..» Мысли проносятся в голове панически быстро. Попов был на смотровой сегодня? Как много он видел? Заметил Флейма или сигареты? Уже рассказал об этом Утяшевой? А если… Уголки губ Арсения едва заметно приподнимаются, когда он видит замешательство на чужом лице. Слишком резкий переход от безобидного «что ты пьёшь?» для Кати до «я раскрою твой секрет» для Антона работает прекрасно — друзья с удивлением оборачиваются то на друга, то на Арсения. — Ты прыгал с Башни? — уточняет Оксана, переглянувшись с сидящим рядом Димой. — Когда? — Сегодня, — цедит Антон, не сводя взгляда с холодных голубых глаз. — Ощущения — супер. Советую попробовать. Арсений хмыкает, чуть склоняя голову, принимая ответ. Ребята переглядываются между собой, но благоразумно решают промолчать, наверняка откладывая десяток вопросов на потом (а точнее — на «без слизеринцев»). В голове Антона — ураган. Чёртов Попов видел, как он нарушает правила. Видел, возможно, даже больше. И сейчас открыто показал это — мол, имей в виду, в моих руках есть козырь. «Сука, я ведь знал». — Алёна, правда или действие? — стараясь выровнять голос от неожиданного прилива злости, Шастун смотрит на девушку. Плевать. Он не должен показать, что Попов застал его врасплох. Только не ему — пусть подавится своими играми и манипуляциями, Шаст просто обязан выглядеть как грёбаная снежная королева и не поддаваться на провокации. Он не будет реагировать — и ничего не произойдёт. В конце концов, это всего лишь игра. Так почему Шаст должен отказывать себе во времени с друзьями из-за этого засранца? — Правда, — без интереса отвечает Гоури. — Почему ты стала старостой? — задаёт действительно интересующий вопрос Антон. Алёна бросает взгляд на Попова и ухмыляется. — Захотелось попробовать себя в чём-нибудь новеньком. «Враньё». Шаст удерживает себя от того, чтобы поморщиться, и кивает. Алёна задает какой-то простой вопрос Диме, тот — Оксане, которая вновь переключает внимание компании на Попова, дождавшись от него заветного «правда». — Как так может быть, что ты старше, но на седьмом курсе? Да и ты не учился с нами. Арсений хмыкает, откидывается на спинку дивана и кладёт ногу, согнутую в колене, на ногу, всей своей позой выражая расслабленность и контроль над ситуацией. — Я покинул Хогвартс после шестого курса два года назад. Сейчас — восстановился. — Почему? — срывается с губ Оксаны. — И как тебе удалось? Обратно в школу принимают очень редко… — поддерживает Ира. — Это уже три вопроса, — замечает Арсений, и девушки тушуются. Он бросает равнодушный взгляд на Позова. — Дима, правда или действие? Антон хмурится, пристально смотря на Попова. Весь его вид говорит о незаинтересованности в этой чёртовой игре — по крайней мере, когда тот задает вопросы другим старостам. Арсений не похож на компанейского человека — и Антона не отпускает ощущение, что он ведёт какую-то собственную игру. — Правда. — Куда собираешься поступать после окончания Хогвартса? — Целительская академия, — с гордостью отвечает Дима, поправляя очки. — С третьего курса мечтаю. — И выел нам уже всю плешь этим, — усмехается Варнава, за что получает от друга укоризненный взгляд. — Да ладно, Димка, шучу. Из тебя выйдет отличный целитель. — Ну, спасибо, — хмыкает он, но не то чтобы искренне. «Кем нужно быть, чтобы после отчисления вернуться обратно, да ещё и стать старостой Слизерина?» — не может отделаться от мыслей Шастун, переводя взгляд на друга. Он вспоминает Димкино «Арсений — какая-то важная шишка», и в голове сразу же выстреливает догадка, когда-то вскользь мелькнувшая при упоминании фамилии «Попов». Позов перехватывает этот взгляд и с лёгкостью читает просьбу по глазам. — Антон, правда или действие? — Правда, — Шаст благодарно улыбается другу уголком губ и, услышав банальное «какой твой любимый цвет?», с трудом сдерживает желание рассмеяться. Всё-таки Дима знает его слишком хорошо. — Красный, — Шаст тут же переводит взгляд на Арсения, который с сомнением хмыкает, тут же разгадывая затеянную парнями игру. — Арсений, правда или действие? Антон смотрит в голубые глаза пристально, и Попов отвечает таким же взглядом, понимая намерение Шастуна. — Правда. — Кто твой отец? Антон до последнего надеется, что ошибается — потому что на такое закон подлости просто не должен быть способен. Но всё равно чувствует, что попал в цель ещё до того, как низкий голос произносит: — Сергей Попов. — Министр Магии?! — удивлённо восклицает Ира раньше остальных. Воодушевление от правильной догадки разбивается через секунду о самоуверенную ухмылку Арсения — и Антон закусывает губу, чертыхаясь. Вот почему фамилия Попова показалась такой знакомой. Арсений — чёртов сын Министра… Воздух в комнате резко становится душным, заполняя голову осознанием. Одно слово от Арсения отцу — и будущее Антона может быть перечёркнуто навсегда. — Министр Магии, — подтверждает нарочито медленно Попов, не сводя с Шастуна взгляда. — Именно поэтому я занял пост старосты. Антон уверен, что Арсений видит всё. Чувствует внезапно появившийся страх кожей — и впитывает, поглощает эмоции этим чёртовым ледяным взглядом, торжествующе растягивая губы, ныряя в чувство собственного превосходства. «Теперь ты понял, с кем связался?» — читает в глазах напротив Антон и с силой закусывает щёку изнутри. «Чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт!» — Ахуеть, — выдыхает Варнава общие мысли, и Арсений наконец переводит взгляд на неё. Шаст чувствует, что не может дышать. Катя, замечая состояние друга, пытается разговорить Арсения, отвлекая внимание, пока Антон безуспешно пытается взять себя в руки. Чёртов Попов ведь напрямую сейчас показал, что с ним шутки плохи. Антону показал — этим взглядом, проедающим до глубины души, подлым вопросом про прыжок с Башни и информацией про высокопоставленного отца. Арсений буквально выложил на стол флеш-рояль, пока у Антона в руках едва ли шестёрки. — Катя, — прерывает девушку Попов, хищно блеснув глазами, словно разыгравшись только сейчас, — правда или действие? — Правда, — Варнава замечает этот блеск и чуть хмурится. — У тебя был секс с девушкой? Вся компания удивлённо выдыхает, прожигая Арсения взглядами. «Почувствовал, что всё можно, Попов?» — зло думает Шастун и, оперевшись локтями на колени, скрывает перекошенные губы руками. Отвратительный. — О, было, — Варнава ничуть не смущается, откидываясь на спинку и мечтательно улыбаясь. — На пятом курсе. Замечательная девушка была, жаль, не сложилось ничего. Арсений ведёт бровью, но кивает, мельком оглядывая старост. Судя по их лицам — этот факт известен, и Шаст буквально чувствует разочарование Попова от неудавшейся провокации. «Как же он бесит…» — Чего это ты так переживаешь за интимную жизнь других? — не выдерживает Шастун, пристально смотря на Арсения. Тот переводит на него взгляд и усмехается. — А что, тебя тоже спросить, Шастун? Антон скрипит зубами, внутренне закипая. Чёртов Граф. Он ведь искренне уверен, что теперь имеет карт-бланш — как же, сын самого Министра Магии, самая высокая шишка Хогвартса — все должны перед ним плясать, уступать кресла и прятать взгляд. «Хрен тебе, Попов». — Так-так, спокойнее, — замечая напряжение, тут же произносит Варнава. — Для меня это обычный вопрос, к тому же, запретов мы не ставили. — Такие вопросы куда интереснее обычных, — замечает Арсений, наконец отводя взгляд. — Согласна. Арсений, — девушка хитро улыбается, что заставляет парня чуть нахмуриться. — Правда или действие? — Правда? — с сомнением отвечает он, наверняка предчувствуя в чужом тоне неладное. — У тебя был секс с парнем? Этот вопрос звучит так резко, что разом сбрасывает с Шастуна навалившийся кокон напряжения. Он с трудом удерживает себя от смешка, наблюдая за откровенно удивлённым лицом Попова — всего пару секунд до того, как тот вновь надевает невозмутимую маску, и смелость Варнавы в очередной раз восхищает. — Нет, — спокойно отвечает Арсений и задерживает взгляд на Антоне, который подозрительно громко выдыхает себе в руки. Арсений видит смешинки в глазах Шастуна — а он и не скрывает их. Антон неожиданно чувствует себя победителем, окончательно сбрасывая наваждение от информации о родословной Попова и недавнего провокационного вопроса. Смело смотрит ему в глаза и разваливается в кресле, вытягивая вперед неестественно длинные ноги; почти насмехается взглядом — и получает в ответ опасные блики голубых глаз. Плевать ему, кто там отец Попова. Плевать, о каких грехах Антона известно. Шастун никогда не станет прогибаться под таких — даже если на кону стоит его будущее. Пусть только попробует что-то сделать — и Шаст лично зароет этого наглого, самоуверенного придурка в землю, терять-то всё равно будет нечего. Он его не боится. Антон видит, как внимательно Арсений следит за его движениями, как читает все мысли во взгляде зелёных глаз. Как чуть прищуривается и неожиданно повторяет прошлую позу Шастуна — упирается локтями в коленки, скрывая губы в сложенных кистях. Антон думает о том, что сейчас Попов спросит его. — Алёна, — он поворачивает голову в сторону сидящей рядом девушки. — Правда или действие? — Действие, — пожимает плечами девушка, ухмыляясь, и Антон ловит её взгляд. Она смотрит почти так же, как Арсений — надменно, уверенно. Старается взглядом опустить, заставить сжаться — но, в отличие от Попова, делает это откровенно плохо, и у Шаста в голове пролетает насмешливое «чёртова подражательница». — Налей мне чай. Антон сдерживает себя от презрительного фырканья. Так наиграно повторять то, что они проделали с Димой — тупо и безвкусно. Ну что за цирк? — Шастун, — ожидаемо тянет Алёна, наливая в чашку чай. — Правда или действие? — Правда, Алёна, — щурится парень презрительно. Он уже знает, о чём будет вопрос. Попов ведь от своих слов не отказывается — просто иногда играет чужими руками. — Ты девственник? Шасту приходится бросить все силы на то, чтобы не отвести взгляда от хитрых глаз. Алёна, словив чуть смутившиеся взгляды других старост, смотрит на него с превосходством — наверняка зная о том, что у Антона никогда не было девушки. Антон не любит говорить на эту тему, но иногда стоит это сделать хотя бы ради того, чтобы разбить чьи-то стереотипы. — Нет, — совершенно честно отвечает он, приподнимая уголки губ. Алёна удивленно выдыхает, и Шастун переводит взгляд на Арсения, который своего взгляда, кажется, с него и не сводил. Развязывать войну — так до конца, а? — Арсений, правда или действие? — Действие, Шастун. Антон растягивается в мерзкой ухмылке. — Налей мне чай. Голубые глаза темнеют буквально за секунду — и Попов резко подаётся вперёд, словно может дотянуться до Шаста через столик. Антон выдерживает чужой потяжелевший взгляд, с наслаждением слушая поражённый вздох сидящей рядом Иры — и ведёт бровью, когда Арсений быстрым движением обхватывает ручку чайника и разливает напиток по двум чашкам, не разрывая зрительного контакта. — Прошу, — почти цедит он, и уголок губ ползёт вверх в опасной улыбке. Антон теряется в потемневших глазах, успевая различить в них не только напускную опасность, но и искреннее уязвление, которое Граф тут же профессионально блокирует. Попов цепляет длинными пальцами одну из чашек, игнорируя до этого налитый Алёной чай и её обиженный на этот жест взгляд, и подносит к губам, не сводя взгляда с Шастуна. Антон хмыкает, подхватывая свою кружку. Они делают глоток одновременно — и в этот момент время будто сгущается, застывая в напряжении упрямства и неприязни двух старост. Война началась — думают оба. — Арсений, твоя очередь, — напоминает Варнава, с подозрением косясь на старост, слишком заметно выпавших из игры. — Ах, да, — тянет Попов и опускает чашку на колени, в самый последний момент переводя взгляд на волшебницу. — Правда или действие, Катя? — Правда. — Ты спала с Шастуном? В образовавшейся тишине звон чашки о блюдце звучит резко и оглушающе — Антон чуть было не роняет хрупкую посуду, с силой сжимая фарфор и сглатывая. Только-только появившееся в душе торжество рассыпается в щепки, пребольно вонзаясь в лёгкие. «Как он, блять…» Варнава бросает на Антона удивлённый взгляд, но всё же отвечает — тихо, почти неслышно: — Спала… Тут же все взгляды обращаются на Антона — и парень ещё сильнее сжимает в руках чашку, стараясь сдержать эмоции. — Я не знал этого… — на правах лучшего друга удивляется первым Позов. — А когда?.. Как вы?.. — В смысле — спали? — бормочет Ира, и верхушки её бровей разочарованно поднимаются. Оксана молча переводит взгляд то на Варнаву, то на Антона. — Блять, — выдыхает Шаст, отставляя чёртову чашку на стол и проводя рукой по лицу. Сквозь пальцы он злобно смотрит на Арсения, и от напускной уверенности не остается и следа. «Зачем?» Арсений приподнимает брови и, наигранно улыбаясь, делает медленный глоток. «Тебе не переиграть меня», — говорят его глаза. — Да ладно вам, ну переспали и переспали, — старается разрядить атмосферу Варнава. — Один раз-то было. Секс дружбе не помеха, как гово… — Катя, — обрывает нервно Антон, оглядывая друзей. — Давайте это потом обсудим. Ничего такого не случилось. — Нихера себе, не случилось, — выдыхает Дима, от переизбытка эмоций поднимаясь на ноги и взмахивая руками. — У нас тут друзья, оказывается, спят, а мы и не в курсе! — Поз, блять, — рычит Шастун, метнув на друга разозлённый взгляд. Парень тут же замирает и, ещё раз глубоко вздохнув, разочарованно машет рукой и падает обратно на диван. — Давайте потом, ребята, — подцепив нервяк Шаста, хмурится Варнава. — Моя очередь. Антон не слышит, кому какие задают вопросы и загадывают действия. Кажется, Варнава получает от Поза шутливое «тебе хоть понравилось?», за что на мага обрушиваются подзатыльник и маты. Антон настолько погружается в резко сбившиеся в ком эмоции, что не замечает, как закрывает лицо руками в банальной попытке закрыться не только от людей вокруг, но и от своих эмоций. Он, блять, не хотел, чтобы об этом знали. Не потому, что секс с Катей может быть чем-то постыдным. И уж точно не потому, что он жалеет. Но потому, что это — личное. Даже для его друзей. И уж тем более узнавать такое они должны были не с подачи грёбаного Попова. — Шастун, правда или действие? Такой противный сейчас голос вырывает из тумана, и Антон вскидывает на его обладателя раздражённый взгляд. «Ты от меня отъебёшься или нет, Граф, блять?» — Действие, — неожиданно даже для себя отвечает Антон. Попов приподнимает брови, проводя пальцами по подбородку — раздумывает пару мгновений, прежде чем произнести: — Удиви меня. — Что? Антон хмурится, ещё до конца не вынырнувший из путанных мыслей и эмоций. — Удиви меня, — уголки чужих губ почти незаметно приподнимаются в издевательской усмешке. — Это твоё действие. Шаст ловит себя на грани пропасти под названием «язапуталсяёбтвоюмать». Сначала Попов выводит его из себя, каким-то неведомым образом угадывая слишком личную информацию — а потом бархатным баритоном просит удивить, равнодушно наблюдая за переменой эмоций на лице Шастуна. «Ты, блять, конченный, Попов», — думает он, вытягивая из штанов палочку. Но и Антон не пальцем деланный. — Любишь огонь, Арсений? — Шаст чуть склоняется вперёд, и правый уголок губ ползёт вверх в предвкушающей ухмылке. Попов отвечает на прямой взгляд и чуть вскидывает голову. Остальные старосты с интересом наблюдают за движениями Антона — и через пару мгновений абсолютно все, кроме слизеринцев, расплываются в улыбках, предугадывая задумку друга. — Давно ты не играл с огнём, — шепчет прежде понурая Ира, на губах которой появляется тёплая улыбка. Шаст бросает на неё довольный взгляд и, оборачиваясь к камину, взмахивает палочкой. Яркие языки пламени послушно оживают. Вздымаются вверх, лаская ограду и смешиваясь между собой; разделяются и мягкими волнами проникают в комнату, окружая старост со всех сторон. Огненная магия всегда нравилась Шастуну больше всего — такая взрывная и вместе с тем завораживающая, проникающая в самые глубины чувств — стоит лишь отбросить стереотипы опасности и принять подлинную красоту стихии. — Шаст, ты лучший… — шепчет Варнава, когда волны превращаются в огненные ветви, медленно обвивающие пространство вокруг. Антон улыбается, наблюдая за переливами огня, и чуть ведёт палочкой — на лозах распускаются удивительной красоты огненные цветы. Некоторые лепестки, дрогнув, отрываются и плывут по комнате, оставляя за собой свод искр — абсолютно все старосты заворожённо наблюдают за этой магией, запрокинув головы. Шаст увлекается созданием магии настолько, что упускает взгляд Попова — в ледяных до этого глазах на секунду мелькают такие же искры, как и вокруг. Шастун весь — светится. На лице не остается ни следа от сомнений и противоречивых эмоций — он сейчас весь внутри своего колдовства, сам — огонь, и у Попова на секунду спирает дыхание от непонимания. Только что Антон был на взводе — благодаря его поведению. Только что был готов убить за провокации, а сейчас так самозабвенно рисует огнём, словно не Арсений загадал ему это с желанием вывести окончательно, словно, чёрт возьми, не злился Антон до бликов перед глазами всего пару минут назад. Арсений, не контролируя себя, подносит руку к опускающемуся в воздухе лепестку — огонь ложится на тонкие пальцы и рассыпается искрами, оставляя на коже приятное прохладное покалывание. «Не жжёт», — с удивлением отмечает Арсений и переводит взгляд на Антона. В полутьме гостиной время словно замирает, оставляя вниманию лишь яркие искры и терпкий запах огненной магии вокруг колдующего волшебника. Шастун сам сейчас — огонь. На удивление тёплый и открытый, с золотым блеском в изумрудных глазах и пламенем по венам. «Как можно колдовать так… красиво?» Эта мысль возникает сама по себе — Арс выдыхает, успев осознать её, и взгляд голубых глаз тут же мрачнеет. Время набирает свой ход — и вот очередной лепесток падает на руку Попову, но он уже не чувствует магического прикосновения. «Что за бред? Это всего лишь чёртово пламя». Арсений отводит взгляд от танцующего вокруг огня, сжимая приятно опалённую кисть в кулак. — Как красиво… — шепчет Кузнецова, пальцами касаясь огненного бутона. Шастун, последний раз взмахнув палочкой, направляет её в сторону камина — и огонь послушно утекает обратно, оставляя после себя быстро исчезающие яркие искры до тех пор, пока комната вновь не погружается в полумрак. — Антон, делай так почаще! — восхищённо тянет Дима, ещё раз оглядывая уже пустое пространство вокруг с толикой сожаления. — Да, безумно красиво, — поддерживает Оксана, воодушевлённо улыбаясь. — Спасибо, — улыбается Шастун и убирает палочку в карман, а после переводит всё ещё светлый взгляд на Арсения. — Ну что, удивил? В голосе вновь проскальзывает издёвка — Антон знает, какой эффект умеет производить — и этот тон помогает Попову окончательно переключить мысли с завораживающих искр на самоуверенные зелёные глаза напротив. — Сойдёт, — сдержанно отвечает он и, намеренно пропуская чуть возмущённый такой оценкой взгляд Шастуна, поднимается. — Хватит на сегодня игр. Завершение воспринимается как-то неожиданно — то ли от приятной завораживающей магии минутой ранее, то ли от резко помрачневшего Попова. — Ага, — соглашается неуверенно Варнава, поднимаясь следом. — Всем спокойной ночи. Шаст, ты просто красавчик — после такого и сны будут ярче! Антон потерянно кивает, вновь чувствуя внутри неожиданный раздрай. Нет, он, конечно, не рассчитывал на восхищение от Арсения… Но просто «сойдёт»? Серьёзно? — Ты чего? — обеспокоенно заглядывает ему в глаза Ира, когда слизеринцы скрываются на втором этаже. — Всё хорошо, — Антон тут же натягивает улыбку. — Просто… — Противный этот Арсений, — завершает за парня Кузнецова, расстроенно поджимая губы. — Он сюда как будто всех вывести пришёл. Антон неопределенно дергает плечом и делает шаг в сторону лестницы. — Ладно, спокойной ночи, ребят. Ира, собравшаяся было ещё что-то спросить, всё же останавливает себя и кивает. — Ну спокойной, герой-любовник, — тянет Позов, за что получает сразу три недовольных взгляда: от Антона, Иры и Кати. — Мы с тобой ещё поговорим о доверии! — В следующей жизни, — фыркает Шастун и ступает на лестницу.* * *
Арсений проходит вперёд Алёны и заворачивает на лестницу, ведущую к смотровой площадке. — Арс, ты куда? — доносится ему вслед, но парень не реагирует. Попов быстрым шагом поднимается наверх, чтобы уже через пару секунд оказаться на воздухе. Порывы прохладного ветра задувают под одежду, путают волосы и вызывают мурашки на коже, но Арсений не обращает на это внимания, подходя к каменному ограждению вплотную и опираясь на него всем телом. Последние лучи уходящего солнца ложатся на чёрное озеро, пока со стороны запретного леса деревья уже укрывают сумерки. Арсений пристально рассматривает потрясающей красоты пейзаж, но взгляд всё равно соскальзывает и предательски не может зацепиться за что-то одно. «Ну что, удивил?» — звучит в голове издевательский голос Шастуна, и Арсений хмурится, переводя взгляд на раскрытую ладонь. На коже всё ещё ощущается покалывание волшебного огня. Арсений не знает, на что рассчитывал, когда давал это задание. Не на настоящее удивление точно — это, скорее, было простым желанием вновь сбить Шастуна с толку переключением эмоций, чем он и занимался всё время до этого. Попова непросто удивить. И он не думал, что Антону это действительно удастся. — Огненной магией, — качает головой Арсений, вторя своим мыслям и досадливо усмехаясь. Что-что, а вот волшебством его давно никто не изумлял. Хотя дело тут, если честно, даже не в магии — в настроении, которое Шастун пропустил через своё колдовство и подарил остальным. «Как он вообще смог так быстро переключиться?» Арсению непонятно. Непонятен Шастун — в один момент взрывающийся и не умеющий прятать эмоции, в другой — закрывающий волнение самоуверенной маской и атакующий в ответ. Переключающийся из состояний за секунды — слишком живой и оттого отталкивающий, словно сгусток своего чёртового огня. Этот огонь Попова обжигает, и это раздражает. Раздражает то, что Антон не боится. Злость, раздражение, зарождающаяся ненависть — может быть, но никак не страх по отношению к Попову, который тот так привык вызывать у других за всю свою жизнь. А он, между прочим, намеренно согласился играть в эту игру, чтобы надавить. Ведь во все времена информация — самый сильный рычаг давления и власти, будь то узнанный факт о нарушении правил, любовнице или собственном Министре-отце. Но только не в этом, сука, случае. Потому что Антон ведёт себя так, будто заявления Попова — пустой звук. Будто его отец не может прервать карьеру любому, кто не понравится их семье — а Антон наверняка подумал об этом, он, чёрт возьми, не тупой. К сожалению. Он — отчаянно смелый, и эта смелость такая глупая, что хочется её раздавить. Звук неспешных шагов позади вырывает из мыслей, и Попов медленно оборачивается, опираясь о камень поясницей. Пришедший замирает, едва сделав шаг на смотровую, и два взгляда пересекаются вновь. — Что ты тут делаешь, Арсений? — Собираюсь прыгнуть с метлой и испытать те суперские ощущения, о которых ты говорил, Антон.