***
Арс приходит в себя через несколько часов — понимает, что уснул, оперевшись лбом прямо о стекло. Глаза нещадно слепит солнце, а шея болит от неудобного положения. Парень потягивается, разминая конечности, и косится на Шастуна — тот, кажется, тоже позы не сменил за все это время, но продолжает спать так убито, будто качка и неудобное сиденье ему нипочем. Попов выходит из купе, потягиваясь еще раз — сейчас бы кофе попить, а не вот это вот все. Он заходит в соседнюю дверь, вытаскивает из сумки бутылку с водой и осушает почти до конца — кажется, обезбол от сушняка помог не сильно. Из этой же сумки вытягивает книгу и возвращается в их с Шастуном купе, залезая на сидение с ногами и облокачиваясь на окно спиной. Оставшиеся пару часов занимает чтение — какая-то муть про особенности политического строя Великобритании, которую Арсению точно-обязательно надо знать, все-таки будущий работник Министерства. Равномерный стук колес уже не убаюкивает — Арсений чувствует себя на удивление выспавшимся, потому удивляется, когда Антон, что-то бормоча, приходит в себя только за час до приезда. Шастун выглядит забавно — весь помятый, сонно озирающийся по сторонам и подтягивающий ближе длинные ноги, чтобы усесться на диване и, прищурившись, посмотреть в окно, где мелькают занимательной красоты пейзажи. — Сколько нам еще? — бормочет он, зевая и протирая глаза. — Я выспался, кажется… — Неудивительно, — бросает в ответ Арсений, не отвлекаясь от книги. — Примерно час, чуть меньше. Ты всю дорогу проспал. — Блин, надо было до конца, — отзывается Антон и, потянувшись еще раз, все же встает. Он так же, как и Арсений парой часов ранее, возвращается в купе с бутылкой воды — выпивает почти всю и забирается обратно на диван, заметно приободрившись. Внимательно рассматривает обложку книги Попова и все же спрашивает: — Что читаешь? — Книгу, — на автомате отвечает Арс и слышит рядом недовольное шипение, так что все же смотрит на старосту поверх страниц, добавляя: — Особенности политики Великобритании — тебе это что-то даст? — Мне лично — ничего, — фыркает Шаст, рассматривая открывающуюся панораму за окном. — И как у тебя голова не пухнет все это читать… — У тебя же не пухнет в библиотеке ночами сидеть. Арсений прикусывает язык в последний момент, но уже поздно — Антон переводит удивленный взгляд на него и приподнимает бровь. — А откуда ты знаешь, что я там сижу? — Слежу за тобой, — бросает провокационно Арсений, скрывая взгляд в строчках книги. Антон чуть подвисает — хлопает удивленно глазами, и Попов краем глаза это замечает, забавляется даже. — Ты меня в запретной секции ночью спалил, логично, — объясняет все же он. — А-а, точно, — тянет Шаст, но Попов сразу слышит нотку издевки в чужом голосе, которая, впрочем, раскрывается тут же: — А я думал, ты меня караулишь, чтобы рот зажимать. Арсений давится вздохом — резко опускает книгу и смотрит на Антона возмущенно, не контролируя резкой эмоции. А паршивец ухмыляется — наблюдает внимательно за реакцией и смотрит прямо в глаза. Так Антон, выходит, не «забыть» вчерашнее***
Поезд прибывает на платформу девять и три четверти ровно в четыре дня — старосты с удовольствием покидают вагон и, сразу же проходя через магическую каменную стену, оказываются на шумном вокзале Лондона. Здесь, в отличие от платформы волшебников, вокруг снуют спешащие пассажиры. В воздухе витает тот самый заедающий аромат вокзала и пыли, а из громкоговорителей слышатся объявления о скорых посадках или отправлении поездов. Шастун вырывается чуть вперед, ловко лавируя между людьми с огромными чемоданами — Арс неохотно плетется следом, рассматривая слегка вычурную одежку англичан и слушая их громкие голоса. Пару раз цепляется взглядом за самого Шастуна — тот, на удивление, не в привычной форме старосты или своем любимом спортивном костюме, а в самой обыкновенной одежде — большой бесформенной толстовке фиолетового цвета и широких темных джинсах. Видеть Антона в городской одежде немного непривычно — но, на удивление, смеяться над стилем не хочется, несмотря на заметный ряд браслетов и колец на руках. Арсений поправляет на себе зеленую джинсовую рубашку с разводами — она до сих пор кажется ему немного странной, но стильной, особенно в сочетании с серыми штанами, — и в пару шагов догоняет коллегу, чтобы не разделиться в толпе. Когда они выходят на улицу — под одежду едва заметно задувает прохладный лондонский ветер. — Сразу в Министерство? — уточняет Антон, оглядываясь по сторонам. Вокзал, кажется, чуть дальше центра — Арсений точно не помнит, но знает, как удобнее всего добраться до Министерства, ведь вокруг, как обычно, полно такси. — В магазин, — качает головой он, осматриваясь по сторонам в поисках подходящего. — Зачем? — хмурится Антон. — Мне нужна куртка. В России, говорят, холодно, — бросает на ходу Попов, завидев неподалеку торговый центр. Антон вымученно стонет и бормочет что-то типа «за что ты мне на голову», но следом идет — а потому Арсений внимания особого не обращает. Они проходят внутрь огромного здания — вокруг вывесками сверкают различные магазины, толкаются люди и играет тихая музыка, которая, по мнению Арсения, делает все только хуже. Попов вообще терпеть не может торговые центры — и жалеет о том, что не решил просто взять теплую мантию из Хогвартса. Но та тяжелая, как смерть, и места занимает много — пусть старосты и воспользовались заклинанием расширения пространства для своих сумок, Арсению все равно не слишком хотелось ехать в другую страну в старой мантии. Потому он смиренно терпит народ вокруг и бубнеж недовольного Шастуна — тот с явным неудовольствием таскается следом, иногда цепляясь взглядом за какие-то яркие вещи, но даже цены на них не смотрит, а Арсений предпочитает коллегу не доебывать — слишком занят поиском идеальной накидки. — Ты — шмотник, — констатирует Антон недовольно, когда Арс в очередной раз выходит из примерочной с пустыми руками. Попов опасно щурится. — Тут магазины ужасные, — отзывается он, сразу же следуя к выходу. — Нахрена ты вообще таскаешься со мной? — В смысле? — хмурится Антон, нагоняя коллегу. Они идут по коридору третьего этажа — почти все магазины уже просмотрены и оценены негативно. — Мог посидеть где-нибудь на улице, покурить, — объясняет слегка раздраженно Арсений. — Мне твое бурчание слушать охоты мало. — Так ради того, чтобы тебя побесить, и таскаюсь, — улыбается Шастун нарочито неискренне, на что Попов фыркает. Они находят куртку где-то через полчаса — что удивительно, в Арсения ее почти бросает сам Антон, бормоча что-то про то, что она такая же придурошная и обязательно ему подойдет. А Попову неожиданно нравится — куртка ярко-желтая, длинная, с большими карманами на груди — в целом похожая больше на ветровку. Ее Арсений и покупает под изумленный стон Шастуна — но спасибо, конечно, не говорит, отзываясь лаконичным «сойдет». — Если я не поем, то умру, — мрачно оповещает Шастун, едва парни выходят из торгового центра. Солнце уже клонится к западу — они провели в магазине почти два часа, и сейчас, по-хорошему, стоило бы нестись прямиком в Министерство, ведь Арсений немного забыл о собственных планах касательно разговора с отцом. Им, конечно, было позволено немного погулять по Лондону — отчасти поэтому поезд отправлялся так рано утром — но все же приезжать в Колдовстворец в ночи не стоило, хоть трансгрессия и дело пары минут. Арс сомневается, замирая на перекрестке — с одной стороны, ему действительно необходимо с отцом поговорить, но с другой — желудок неприятно скручивает от голода. Пирожки утром уж точно помогли не сильно. — Давай быстро, — просит Антон, заглядывая в глаза. — Арсений, блять, я с тобой два часа по магазинам шлялся! — Никто не просил, — отзывается невозмутимо Попов, когда светофор загорается. — Какой ты… — закатывает глаза Антон, но концовку проглатывает. Шастун за пару шагов вырывается вперед — и ныряет в какую-то кофейню раньше, чем Арсений успеет его остановить. Он закатывает глаза, но между гордостью и плачущим желудком выбирает все же собственную сытость — и заходит следом, сразу же отыскивая высокую макушку за одним из столиков. — Ты же не хотел есть, — щурится недовольно Антон, едва Арсений садится напротив. — Отъебись, Шастун. — Сам отъебись, Попов. Обменявшись любезностями, старосты утыкаются в меню — заказывают себе какие-то ланчи с крепким кофе, который пьют, пока ожидают еду, и скучающе рассматривают не слишком большое количество посетителей вокруг. — Если что, я хочу поговорить с отцом перед отъездом, — решает оповестить Арсений, не переводя взгляда на Шастуна — все еще рассматривая работу бармена где-то за стойкой. — По поводу… всего? — догадывается Антон. Голос Шастуна уже не сквозит издевательством или раздражением — в нем сразу слышится интерес и серьезность, и это почему-то отзывается в душе спокойствием — хоть в делах Антон умудряется не быть полным придурком. — Да, — Арсений задумчиво кивает. — Не уверен, что он скажет мне что-то еще… — Попробовать стоит, — завершает мысль Шастун и кивает. Им приносят еду — волшебники с удовольствием накидываются на свой поздний обед (или уже ужин?), на время забывая и друг о друге, и о будущих важных делах. Через время Шаст отодвигает тарелку и чуть расстроенно оглядывает кафетерий — Арсений эту тоску в глазах замечает. — Выглядишь так, будто не хочешь уезжать, — хмыкает Попов, допивая последние глотки кофе. Ему самому из Лондона сбежать хочется поскорее — Арсений больше сторонник малолюдных мест и спокойствия. — Да знаешь, как-то… — Антон пожимает плечами и задумчиво рассматривает крошки на своей тарелке. — Мне нравится Лондон. Я тут когда-то был с другом на каникулах — и это было весело, только… Шастун не договаривает — отодвигает от себя тарелку и выдыхает, а после натягивает улыбку и смотрит на Попова. — Неважно. Пошли? — Это тот самый друг, который пропал? Арсений выпаливает это быстрее, чем осознает — то ли хочет схватить информацию аффектом, то ли действительно искренне хочется подтвердить догадку. Но по лицу коллеги видит, что делает это явно не вовремя — тот сразу же тускнеет, закусывает губу и горько усмехается, отводя взгляд. — Вроде того, — бесцветно отвечает он. Арсений знает, что смысла спрашивать нет — Антон не расскажет, как бы Попов этой информации узнать не хотел. Но она нужна — и Арсений пробует все равно. — Что произошло? — Это не связано с Оксаной, — тут же отрезает Антон, поднимая на Арсения твердый взгляд. — И это точно. Так что забудь. Арс кивает — лезть в личные границы даже Шастуна не собирается, но внутри все равно неприятно горит — Попов тайны не любит, а вокруг Антона их в последнее время поразительно много. Но не Арсению ли не понимать, что, если никто другой информацию не выдает, у самого человека в таком случае ее вытащить будет еще труднее? Старосты покидают кафетерий и достаточно быстро добираются до Министерства на такси — с дорогами везет, пробок они не собирают (Арсений с ними когда-то уже познакомился, когда катался к отцу на работу). Попов оставляет не слишком довольного Шастуна в приемной с их сумками — а сам, бесконечно здороваясь с коллегами отца, поднимается на жутковатом лифте на самый верх, в кабинет Министра Магии. У Арсения уже давно не дрожат руки перед встречей с отцом — но тело все равно напрягается, когда волшебник останавливается у широкой резной двери. Где-то в душе он понимает, что отец ему ничего не скажет — как обычно сведет тему к тому, что выгодно только ему — но попытаться все равно хочет, потому что то, что они совместили с Антоном, пока что лишь глубокая отчаянная пропасть, а не догадки. Дверь отворяется с тяжелым скрипом — Попов-младший уверенно заходит в кабинет отца, сразу же замечая его в конце комнаты. Мужчина сидит за широким дубовым столом, внимательно изучая бумаги перед собой — и поднимает взгляд только в тот момент, когда слышит шаги совсем неподалеку от стола. — Арсений? — равнодушно осведомляется Министр, слегка отодвигая бумаги. — Не ожидал тебя здесь увидеть. «А то я не знаю», — думает слегка раздраженно Арс, но молча склоняет голову, здороваясь. — Прости, что не предупредил, — спокойно отвечает он и вновь поднимает взгляд. — У тебя есть время? Я хотел бы поговорить. — По поводу Колдовстворца? — Сергей медленно поднимается из-за стола и выходит ближе — но проходит мимо, подходя к небольшому столику с графинами. — Воды, чаю, Арсений? Присаживайся. Арсений послушно проходит к столику — садится на гостевой диван, пока Попов-старший, разливая по бокалам воду (до чего смешно предложение без предложения), даже не смотрит на сына, оставаясь невозмутимо-спокойным. Арсений уже давно не видел улыбки отца. Той самой, вроде как искренней, какой родители обыкновенно улыбаются при встрече своих детей — Сергей вместо улыбок наливает ему воду и спрашивает, зачем тот пришел. Возможно, если бы Арсений сказал, что просто соскучился — мир схлопнулся бы в это мгновение, а самого Арсения отправили бы в Азкабан за непотребные слова — но, к счастью, Арс этого чувства не испытывал и отца вполне искренне видеть был не слишком рад. — Не только по поводу него, — уточняет Попов-младший, принимая из рук отца прозрачный стакан и делая небольшой глоток. — И по поводу чего же? — Сергей садится напротив — в кожаное большое кресло — и Арсений упирается взглядом в холодные светлые глаза. Раньше, в далеком детстве, Арсений боялся. Боялся этого прямого взгляда — давящего, испытующего, под которым хотелось сжаться и сбежать под бок к матери. Сейчас под бок сбегать не к кому — а взгляд этот Арсений почти уважает, потому что тот научил его не отступать и не прогибаться. Почти. — По поводу моего задания в Хогвартсе, — Арсений говорит твердо, зная — по-другому с отцом не только не получится, но и нельзя. — Ты ведь рассказал мне не обо всем. Сергей хмыкает, пригубливает воды — и смотрит, смотрит так пристально, что любой другой на месте Арсения уже отвел бы взгляд. Кабинет Министра сейчас кажется чертовски душным. Воздух куда-то исчезает, хотя окна открыты почти на полную — Сергей любит свежесть — и собственный голос отдается в голове эхом, надавливая вкупе со взглядом отца еще сильнее. — Не обо всем, — подтверждает Попов-старший. — Ты что-то узнал? Арсений контролирует дыхание — оно хочет сбиться от непроизнесенного «ничего», и маг лишь качает головой, стараясь заставить себя не отводить взгляда. — Слишком мало информации, отец. — Ты знаешь, какими способами она добывается, — резко отрезает Министр. Арсений осекается и все же опускает взгляд — внутри что-то взрывается. Остатки той самой справедливости, наверное, которую с годами из него почти выжали. И на что он рассчитывал?.. — Я расскажу тебе о том, что посчитаю нужным, — продолжает тем временем мужчина, не сводя тяжелого взгляда с сына. — Но ты сам должен не подвести меня, Арсений. Благо, что Сергей не добавляет к имени «Попов» — иначе Арс точно зашелся бы в нервном смехе. — Я понял тебя, — четко отвечает он и поднимает на отца взгляд — такой же пристальный и равнодушный. — Есть что-то по поводу Колдовстворца? Сергей растягивает губы в улыбке — неискренней, лишь приподнимает уголки, — и неторопливо объясняет сыну суть магических отношений с Россией и их будущего контракта. Будто неудавшейся попытки разговора — не было.* * *
Шастун почти засыпает на этом диване в приёмной — всё вокруг давит ощущением затхлости и бюрократии. Какое-то время Антон следит за перемещениями всяких министров — но они все такие бесцветно одинаковые, с потухшими глазами и бегущей строкой в глазах «срочно подписать документы», что в какой-то момент начинает тошнить. Антон в очередной раз уверяется в том, что выбрал для себя правильное направление будущей карьеры — представить себя в Министерстве Магии одним из этих вечных работников он просто не может. Работа мракоборцев кажется раем — там тебе, пусть и вынужденные, но путешествия, и опасности, и разнообразие. Да, с риском для жизни — но всё лучше, чем прожигать душу в этих затхлых бюрократических машинах. Министерство Шастуну кажется отличным мотиватором — сразу как-то и желание освоить трансфигурацию появляется, лишь бы не оказаться когда-нибудь здесь «не гостем». Пока парень думает о перипетиях профессий, то не замечает, как среди толпы из лифта появляется Попов — резко выделяющийся в своей зелёной рубашке на фоне придворных работников в затасканной и серой одежде. Арсений появляется перед Шастуном неожиданно — и тот даже вздрагивает от грубого голоса, потерявшись мыслями где-то в прическе странноватой на вид женщины-работницы. — Давай резче, Шастун. Антон хочет возмутиться — поворачивается к Попову и уже открывает рот, но осекается. Тот на него не смотрит, сразу же отходя в сторону — но Шаст успевает заметить полный сумрака взгляд и слишком напряжённое тело коллеги. «Что там с ним отец сделал вообще?» — хмурится Антон, подхватывая собственную сумку и отправляясь следом. Арсений на Шастуна всё ещё не смотрит — идёт впереди, смотря куда-то перед собой, уводя волшебника в определённую часть Министерства, служащую для трансгрессии. Антон, на удивление даже самому себе, рассматривает Попова с лёгким волнением — он его, наверное, таким загруженным не видел даже во время самых напряжённых моментов между ними. Но Шаст решает не лезть — не имеет на это права, как бы искренне ни хотелось коллегу поддержать в это мгновение. Он знает — Попов не расскажет, в особенности ему, и потому всё, что сейчас возможно, это хотя бы не бесить того лишними мелочами. Волшебники выходят в длинный коридор, где по стенам размещаются трансгрессионные камины. Вокруг всё отделано каким-то отражающим тёмный свет камнем — плитка зелёная, и коридор кажется жутковатым, будто только в таких местах «аваду кедавру» и колдуют. Шаст с интересом озирается по сторонам, следуя за Арсением — но кроме каминов ничего занимательного не находит, ассоциируя это место с какой-то проходной улочкой Министерства. Оно всё вообще — как ещё один огромный Лондон, только подземный. И пусть изнутри Шаст тщательно Министерство не изучал — общее понимание количества работников и объёмов всё равно поражало. Арсений молча замирает перед одним из каминов — Антон останавливается рядом, с интересом оглядывая его. Шаст, чёрт возьми, трансгрессировал с Флеймом — это покруче будет, чем какой-то старый камин. Однако сейчас… Ему стыдно признаться не только себе, но и Арсению в том, что он ни разу не пользовался порталами и чем-то подобным — разве что летучим порохом один раз, ведь в первые года гостевания студентов отчего-то отправляли в другие страны привычными для маглов самолётами. — Арсений, слушай, я… — бормочет Шаст, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-то в камине — но зелёная плитка лишь завлекающе подмигивает своим освещением. — Боже, — цедит Попов и резким движением тянет Антона на себя, заходя внутрь портала вместе с ним. Шаст не успевает даже ойкнуть — Арсений прикасается к изумрудной стене, крепко сжимая коллегу за локоть. Лёгкие резко сдавливает со всех сторон, перед глазами темнеет, а в ушах закладывает — и Шаст жмурится, узнавая знакомые ощущения в теле. Следующий вздох он делает уже свободно — в лёгкие тут же попадает морозный воздух, который сразу же пробирает до косточек и ерошит непослушные волосы. Антон открывает глаза и охает — они стоят на возвышении холма посреди раскинувшихся вокруг тёмных лесов. Солнце уже клонится к горизонту — и чуть рыжеватые лучи скользят по макушкам высоких пушистых деревьев, погружая лес в вечер. — Как красиво, — выдыхает Шастун, проходя несколько шагов вперёд и восторженно рассматривая природу. — Арсений, посмотри! Попов радушия Шастуна не разделяет — хмуро оглядывает пейзаж и, взглянув на портал за своей спиной в виде старых часов (кому вообще додумалось сделать его в лесу в таком виде?), сразу же направляется к спуску. Антон запоздало думает о том, что их, наверное, кто-то должен ждать там, и идёт следом, всё равно ни на секунду не отрываясь от деревьев вокруг. В Хогвартсе леса — другие. Деревья более тонкие, слабые и жутковатые — здесь же повсюду широкие ели и приковывающие взгляд сосны, да и чёрт знает какие русские деревья ещё — но выглядит очень масштабно и красиво. Старосты спускаются вниз — и сразу же замечают притаившуюся среди высоченных деревьев деревянную повозку, чем-то похожую на те, что возят старшекурсников у них в Хогвартсе от станции к школе. — Ещё и с фестралами? — хмыкает Шастун, подходя ближе — видит привычно жуткие худые морды существ, выступающие по телу косточки и тонкие крылья. — Ты видишь их? — тут же спрашивает Попов, окидывая взглядом пустую для него телегу. Он даже на секунду перестаёт быть таким мрачным — с удивлением смотрит на Антона, будто пытаясь подловить на лжи. — Ну да, — равнодушно пожимает плечами Антон и протягивает к существу руку — фестрал недоумённо фыркает и отворачивается, на что парень едва заметно улыбается. — В первый раз испугался, а потом привык как-то. Попов явно хочет что-то спросить — но Шаст видит, как тот ограничивает себя и лишь кивает. Антону тоже не хочется говорить о причине своего знакомства с этими животными — всем и так известно, что видят фестралов только те, кто видел смерть. Тема априори малоприятная. Старосты залезают на повозку друг напротив друга, укладывая рядом сумки. Телега тут же трогается — едет куда-то в дебри леса. Скрип старого дерева и шелест листвы вокруг обволакивает, будто погружая в другой мир — хотя, по сути, он действительно немного другой здесь, ведь страна-то чужая. Через какое-то время Антону надоедает рассматривать похожие деревья — они сгущаются вокруг всё сильнее, глаза привыкают. Уже даже непонятно, с какой стороны они ехали и делали ли повороты — всё вокруг одинаковое, и как-то неожиданно хочется поскорее добраться до Колдовстворца. Арсений разглядывает дорогу перед ними, если едва заметную тропинку таковой можно назвать. Лицо его равнодушно настолько, что кажется, будто парня поставили на паузу — абсолютная пустота в глазах и неменяющееся выражение. — Отец ничего не сказал? — всё же решается Шаст. — Нет, — тут же отвечает Попов, но лицо его не меняется ни на миг: на Антона он не смотрит, мыслями находясь явно где-то не здесь. Антон закусывает губу и отводит взгляд — кажется, пытаться разговорить Арсения бессмысленно. Поездка проходит в молчании. Колдовстворец оказывается огромным замком, спрятавшимся прямо посреди вечного леса — повозка выезжает к нему неожиданно, отчего старинное сооружение кажется неестественно огромным в здешнем пейзаже. Школа чем-то напоминает Хогвартс — но замок явно больше, построенный будто в несколько ярусов, с огромным количеством башен и каменных переходов между ними — словно огромное тайное логово спрятавшегося от всего мира народа. И если вокруг Хогвартса — просторы природы, вокруг Колдовстворца же — стены из деревьев и едва заметных солнечных лучей, пробивающихся через кромки, но неба разглядеть всё равно не выходит. Шаст думает о том, что у студентов тут, должно быть, вечная депрессия — потому что жить и учиться круглосуточно в такой полутьме просто невозможно. Отчего-то Антон уверен в том, что даже в самые солнечные дни свет здесь — гость редкий, а потому воодушевление ощутимо спадает. А ещё — чертовски холодно. И пусть на дворе начало ноября — в Хогвартсе погода так ощущается в декабре. Шастун держался до последнего — но на подъезде к замку не выдержал и всё же вытащил из сумки утеплённую мантию Хогвартса, кутаясь в неё. Арсений выёбываться не пытался с самого начала — нацепил свою новую куртку, едва они сели в повозку. Телега останавливается перед огромными воротами — старосты переглядываются, выпивают зелья лингвистики и наконец спускаются на землю. Повозка тут же уезжает обратно в чащу леса, пока парни подходят к воротам ближе и замирают в ожидании — должны же их встретить? Антон запускает руку в карман, собираясь вытащить сигареты, — но натыкается на предостерегающий взгляд Арсения, а после тот качает головой. — Кто знает, как тут к этому относятся, — он кивает на ворота, отчего Шаст закатывает глаза, но курить передумывает. Буквально через минуту звучит треск — ставни медленно разъезжаются, являя волшебникам территорию, видимо, небольшого внутреннего двора. Встречает волшебников староватый, но презентабельный профессор — здоровается, широко улыбаясь, говорит обязательную ерунду из разряда «мы рады вас приветствовать» и ведёт старост за собой. — Я отведу вас в комнату, завтра за вами зайдут наши ребята и всё расскажут, — говорит профессор, пока волшебники перемещаются по коридорам. — Вы с дороги, наверное, устали, так что отдыхайте сегодня. Арсений и Антон отстранённо кивают — вовсю рассматривают интерьеры замка изнутри, которые, хоть и напоминают Хогвартс, но атмосферой отдают совершенно другой. Какой-то более серьёзной и жёсткой — даже картины на стенах не висят, а редкие окна занавешены плотными шторами тёмных оттенков. Волшебники идут долго — петляют по коридорам, поднимаются по лестницам — и, наконец, выходят, видимо, в другое крыло, где в длинном коридоре сплошь двери по обе стороны. — Этот корпус — общежитие студентов, — объясняет профессор, проводя парней до последней двери на этаже и кивая. — Хорошего вечера. Он уже отходит обратно, когда Антон, переглянувшись с Арсением, выкрикивает вслед: — Мы живём вместе? Старик останавливается — оборачивается на парней через плечо и, усмехнувшись растерянным лицам, молча кивает, тут же продолжая путь. — Потрясающе, — цедит Арсений, хватаясь за ручку и распахивая дверь. Старосты заходят в комнату — маленькую, до ужаса тёмную и неуютную. В стене напротив, чуть слева, окно — вытянутое, едва освещающее пространство из-за густого леса за ним. По левой стене — два больших шкафа, по правой — стоящие совсем недалеко друг от друга деревянные кровати. У шкафов — почти незаметная дверь, в душевую, видимо. А больше здесь ничего и нет — комната сама по себе напоминает больше старую кладовую, чем действительно место жительства для волшебников. Даже тумбочек нет — но на неделю, в принципе, должно хватить и шкафов. — И вот так тут живут студенты? — морщится недовольно Антон, бросая сумку на ближайшую кровать. Арсений проходит к той, что ближе к стене — скверно оглядывает пространство, но молчит, также бросая сумку на кровать и начиная в ней рыться. Вытягивает на свет полотенце, какие-то вещи и мыльные принадлежности — и под пристальным взглядом Шастуна, даже не взглянув на него, уходит в душевую, оставляя парня наедине с мыслями. Антон чувствует себя странно — внутри сгущается тревога. То ли от мрачной комнатки, которой не слишком помогают даже зажжённые волшебником свечи по стенам, то ли от осознания того факта, что всю неделю им с Арсением придётся жить настолько бок о бок. Антон, блин, при желании может со своей кровати дотянуться до чужой — и он чувствует себя загнанным в клетку зверем, к которому подселили его соперника-хищника. «Просто прекрасно, блять», — раздражённо думает Шастун, пока слушает шум воды из-за двери. Решает пока занять себя распаковкой вещей — складывает на полки старого шкафа немногочисленные шмотки, которые прихватил с собой, и думает над тем, что это точно не Башня Старост — тут тебе этажом выше не будет смотровой, на которую можно выйти, чтобы покурить. Однако открывается окно — оно тут высокое, и, если распахнуть, наверняка можно не только покурить, но и выйти спокойным шагом. Однако проверить затею Антон решает как-нибудь потом (пока с сигаретами, а не суицидом) — когда Арсения рядом не будет, потому что тот наверняка не оценит дым в комнате, хоть и сам последнее время с Шастуном курит. Попов выходит минут через двадцать, уже переодевшийся в домашнюю одежду. Антон одаривает его недовольным взглядом — почему-то бесит, что Арсений с ним не разговаривает весь вечер, — и сам заходит в душевую, желая смыть с себя не слишком радужное настроение. Когда Антон возвращается — Арсений уже спит, потушив в комнате все свечи, отвернувшись лицом к стене. Точнее, так Попов хочет выглядеть — Шаст будто шестым чувством понимает, что нихрена тот не спит. Просто не хочет контактировать. Снова. Антона это раздражает — если Попову вынес мозг его отец, то это ведь не проблемы Шастуна. Не обязательно портить настроение и ему. О том, почему настроение у Антона портится, если Арсений с ним не говорит, он предпочитает не думать. Просто не хочется, в конце концов, провести так всю неделю. Это же логично. Да?* * *
Арсений на следующее утро просыпается раньше Шастуна. В комнате заметно светлее — из окна всё же пробиваются редкие солнечные лучи, способные осветить такую небольшую комнатку. Арсений садится на кровати и протирает глаза — тело немного ломит, матрасы тут отвратительные. Да всё здесь, на самом деле, отвратительное — начиная от многовековой пыли в каждом миллиметре, заканчивая прерогативой будущую неделю делить эти жалкие метры с Шастуном, который сейчас спит прямо напротив. Арсений рассматривает спящего коллегу — тот как раз лежит лицом к нему, скрутив руками подушку и уткнувшись в неё носом. Русые волосы снова забавно разметались, закрывая половину лица — но парень выглядит на удивление комфортным во всей этой гнетущей картинке, и Попов на секунду допускает мысль о том, что, может, всё плохо не настолько. По крайней мере, пока Шастун спит, благодаря чему молчит. Настроение у Арсения, по сравнению со вчерашним, всё же немногим лучше — он уже не прокручивает в голове встречу с отцом, в очередной раз закопав её где-то внутри собственной души. Да и ледяная вода, которой он умывается, помогает приободриться — может, в этой школе действительно будет что-то интереснее того, чем эксперимент под названием «поживи с Шастуном неделю и не убей его». Неделя. Господи, какой же долгий срок. Когда Арс возвращается в комнату — Антон всё ещё не в сознании. Попов подходит к своей сумке и запускает внутрь руку, мысленно концентрируясь на вещи, которую собирается найти. Через пару секунд он вытягивает на свет галстук — алый, с жёлтыми полосками. Гриффиндорский галстук грёбаного Шастуна. Арсений чувствует себя странно, держа чужую вещь в руках — этот самый дурацкий галстук Антон скинул с себя во время пятничной игры и, сбегая потом от Попова, напрочь забыл про него. А Арсений заметил галстук под диваном утром в субботу, перед отъездом — и зачем-то взял, зная, что придурок-Шастун наверняка не заметит и припрётся в Колдовстворец без важной части формы. Им поручили в русской школе носить хотя бы часть униформы Хогвартса — и только поэтому Попов взял чужой галстук с собой. Потому что нужно соответствовать, нужно выполнять поручения. Арсений хмурится, уже не считая свой субботний порыв адекватным — подумаешь, походил бы и без галстука, невелика потеря — и бросает предмет одежды Шастуну под кровать, чтобы выглядело так, будто тот вчера завалился туда во время разбора вещей. Внутри копошится странное чувство — будто стыд, но какой-то колючий, воющий и цепляющий отвратительным вопросом «зачем?». Но Арсений гонит обострившиеся чувства прочь — это ничего не значит, подумаешь… Позаботился? Лицо Арсения кривится так, будто тот съел лимон. Нет, заботиться о Шастуне — это точно не то. Только не о нём. Максимум — о том, чтобы они оба выглядели адекватно в стенах этой школы. В конце концов, Арсению с ним ещё везде шляться — так что да, это был просто момент контроля своего собственного образа, к которому в эту неделю, к сожалению, плюсом идёт и Шастун. Пока Попов рассматривает густые деревья за окном, усевшись прямо на широкий подоконник — а в этом даже что-то есть — не замечает момента, когда Антон на своей кровати начинает ворочаться. — Доброе утро… — доносится сонное с его стороны. Антон садится на кровати и, поймав чужой взгляд, сонно улыбается. Арсений сдерживается от того, чтобы не нахмуриться — и молча кивает. Вот почему он постоянно улыбается? — Ты похож на принцессу, — тянет Антон, оглядывая расположившегося у окна Арсения. — Чего? — всё же хмурится Попов, возвращая взгляд от окна к коллеге, пока тот встаёт с кровати и потягивается ещё раз. — На принцессу, — продолжает нести утренний бред Шастун, не убирая с лица улыбки. — Сидишь, запертый в тёмной башне, смотришь в окошко… — А ты похож на придурка, — бурчит Попов, тут же спрыгивая с подоконника и отводя взгляд. Шастун посмеивается. — Злая принцесса. — Завались. Антон сваливает в ванную — и Арс вздыхает уже свободнее, падая на свою кровать и облокачиваясь о стену спиной. И вот как ему пережить эту неделю? Вскоре Антон возвращается — и Арсений вновь ловит странное ощущение, потому что видит Антона в домашних шмотках. Какая-то растянутая футболка светлого цвета, домашние мягкие штаны — и растрёпанная макушка светлых волос. Он Шастуна таким не видел никогда — логично, в принципе, потому что вместе они и не жили. Антон ведь даже в гостиной старост всегда был одет по форме, а на выходных — во что-то более обычное, менее… Уютное? — О, мой галстук! — удивляется громко Антон, замечая под кроватью свою вещь и сразу же подбирая. — Пиздец, я думал, что забыл… Арс отводит взгляд — не дай бог Шастун даже допустит мысль о том, каким образом галстук мог сюда попасть, — и хмурится, пальцами перебирая складку на пледе. Из мыслей вырывает настойчивый стук в дверь — оба старосты сразу же переводят взгляд туда. Антон, находясь ближе, её тут же открывает, всё ещё сжимая дурацкий галстук в пальцах. — Привет гостям! — раздается весёлый голос, и в следующую секунду, слегка оттолкнув Шастуна, в комнату влетает высокий темноволосый парень. — Ну, как дела? Он выглядит странно — в яркой красной кофте и зелёных штанах, с широкой улыбкой на достаточно маленьком лице, которое уменьшает почти прямая чёлка. — А ты кто? — отходит первый от шока Антон, закрывая дверь и рассматривая парня. Выглядит, словно городской сумасшедший. — Саша Гудков, — растягивается в улыбке тот, протягивая Антону руку; Арсений замечает, что он шепелявит, но при этом говорит очень высоко. — Я по ваши души, так что давайте знакомиться. — Антон, — растерянно отвечает Шастун, пожимая протянутую руку. — А ты? — Гудков тут же поворачивается к Арсению и в несколько шагов оказывается у его кровати, всё так же протягивая ладонь. Попов морщится — этого парня за одну минуту уже слишком много. — Арсений, — нехотя представляется он, пожимая руку из чистой вежливости. — Вот и познакомились! — радостно заявляет парень-батарейка. — Короче, вижу, что вы только встали, но уже завтрак. Так что одевайтесь, я вас провожу и всё там расскажу. — Да, дай нам пару минут, — всё ещё как-то потерянно кивает Антон. Саша соглашается — ещё раз улыбается и, почти крикнув «жду в коридоре», скрывается за дверью. Арсений шумно выдыхает и морщится — ещё секунда присутствия этого человека наверняка вызвала бы у него головную боль. — Русские все такие? — бормочет Арсений, поднимаясь с кровати и подходя к своему шкафу. Шаст усмехается — но тоже как-то устало, пожимая плечами. — Надеюсь, нет. Шастун поступает так же — вытаскивает из шкафа одежду и, даже не взглянув на Арсения, ныряет в ванную комнату. Попов зависает на пару секунд и усмехается — неужто Шастуну перед ним неловко даже переодеваться? Надо запомнить. Парни выходят из комнаты через несколько минут — сегодня, не сговариваясь, одеваются в обычные повседневные вещи, решая оставить форму Хогвартса на учебные будни. Перед этим выпивают зелья — хотя Арсений хотел бы отказаться, лишь бы не понимать воспалённую речь излишне активного русского студента, которого, похоже, к ним приставили на эту неделю. Гудков встречает их лучезарной улыбкой и тянет за собой. — У нас прикольная школа, — вещает Саша, пока волшебники идут по коридорам. — Вы не обращайте внимания, что мрачно и всё такое. Преподы забавные, студенты — ещё круче. Главное ведь, как себя настроишь, правильно? — он оборачивается на плетущихся следом старост и ловит от Антона неуверенный кивок. — Ну вот! Кормят у нас круто… Он продолжает что-то болтать, общаясь в основном с Шастуном — Арсений без слов отдаёт это наказание ему, просто не отвечая на слова шумного Гудкова. А Антон, видимо, из-за воспитанности грубым показаться не хочет — потому натянуто улыбается и посмеивается, иногда кидая на Арсения не слишком довольные взгляды. Они наконец попадают в столовую — огромное помещение в светлых тонах, совершенно непохожее на столовую Хогвартса. Здесь нет длинных столов по факультетам — просто куча одиноко стоящих, за которыми сидят совершенно разные студенты. — А у нас все по факультетам сидят, — замечает Шастун, осматривая помещение с удивлением. Гомон голосов волшебников бьёт по ушам, и Арсений морщится то ли от количества людей, то ли от резкого светового дисбаланса — в коридорах до этого было мрачнее. — А у нас нет разделения по факультетам, — жмёт плечами Гудков, ведя среди столов старост за собой. — Студенты поделены по направлениям, в которых группы по возрастам. Выделяемся только цветами мантий, но в выходные их никто не носит. О, Денис! — Саша активно машет рукой кому-то в конце зала. — Пойдёмте, я вас познакомлю. Старосты плетутся следом, и вскоре компания подходит к столику в самом конце — за ним уже сидит другой парень, одетый в светлую рубашку и тёмный галстук. Объемная русая шевелюра, хитрые светлые глаза и лукавая улыбка — тот с интересом рассматривает подошедших гостей, продолжая ковырять вилкой в яичнице. — Это Денис Дорохов, — оповещает Гудков, указывая рукой на товарища. — А это Антон и Арсений, знакомьтесь. — Я в курсе, — улыбается парень, вставая из-за стола и протягивая руку Антону, так как он стоит ближе. Пока Шастун жмёт протянутую ладонь — Попов внимательно рассматривает волшебника. Денис Дорохов — тот самый «сын русского Министерства», с которым ему предстоит сойтись. — Арсений, — чуть склоняет голову Денис, протягивая тому руку тоже. — Рад познакомиться с тобой. Отец рассказывал. — Мне тоже, — кивает сдержанно Попов, пожимая ладонь. — Надеюсь, ты не из этих высокомерных выблядков, а то у нас не сложится, — неожиданно усмехается Дорохов, смотря Арсению прямо в глаза. Тот подвисает — смотрит на парня удивлённо до тех пор, пока не слышит со стороны тихие смешки. — Ещё какой, — почти шепчет Антон, но это слышно: и оба «сына Министерства» оборачиваются на него. Арсений смотрит на Шастуна так, будто взглядом может сжечь — но Дорохов лишь громко смеётся и, хлопнув Шастуна по плечу, усаживается обратно на своё место. — С юмором твой друг, — резюмирует тот, оглядывая обоих. — Он мне не друг, — грубо отрезает Попов, косясь на Шастуна. Тот фыркает. — Ладно, пойдёмте за едой! — напоминает Гудков и, схватив Антона за локоть, тянет за собой. — У нас раздача в центре зала. Арсений закатывает глаза — насколько эта школа остановилась в развитии, что еще и питание приходится таскать себе самому? Раздача оказывается банальной — студентам просто необходимо набирать с зоны в центре столовой ту еду, которую они хотят, на подносы, а после рассаживаться по местам. Арсений наливает себе кофе и прихватывает пару булочек, пока вечно голодный Шастун накладывает в тарелку тосты, сосиски и другую мелочь. Они возвращаются с подносами к Денису — столик как раз рассчитан на четверых, так что помещаются все. — Ну, рассказывайте! Вы к нам на неделю? — уточняет Гудков, проглатывая кусочек яблока, почти не жуя. — На неделю, — кивает Шастун, улыбаясь. — Расскажете про школу? — О, конечно! — почти хлопает в ладоши Саша. — Короче… Арсений слушает вполуха — занят тем, что отвечает на внимательный взгляд сидящего напротив Дорохова. Тот Попова рассматривает открыто, чуть надменно — это непривычно, потому что обычно Арсений смотрит на людей так сам. Только Денис, в отличие от него самого, взглядом «опустить» не пытается — просто рассматривает с интересом, внимательно анализируя даже то, как Попов отпивает кофе. Некомфортно, оказывается — находиться под таким оценивающим взглядом. — А ты, Арсений, с какого факультета? — вырывает из мыслей Гудков, и Попов вспоминает, что краем уха слышал, как Шастун только что рассказывал про Гриффиндор. — Слизерин. — И какие у вас отличительные черты? — вступает в диалог Денис, всё так же не сводя с Арсения взгляда. — Хитрость, — тут же отвечает Попов, равнодушно осматривая новых знакомых. — Умение добиваться целей любой ценой и не терять голову. И, конечно, блестящий ум. — Ага, а ещё гордость и самомнение, — не удерживается Шастун. — Кто бы говорил про самомнение, — в тон ему отвечает Попов, недовольно косясь на коллегу. — О, выходит, ваши факультеты враждуют? — приподнимает насмешливо бровь Дорохов. — Весёлая поездка для вас. Арс вновь смотрит на него, стараясь не выдать удивления проницательностью волшебника. Судя по всему, Денис не просто так является сыном руководителя русского Министерства — он тоже с лёгкостью делает логические выводы, основываясь на любой информации, и сейчас мысли по поводу того, что Арсу придется «сходиться» с каким-то очередным придурком — отступают. — Нормально, — машет рукой Шастун, делая глоток кофе и улыбаясь парням. — Расскажите про вашу систему распределения. Роль рассказчика снова занимает Гудков. В Колдовстворце система оказывается чем-то похожей на Хогвартс: по приезде юных волшебников распределяют по направлениям (почти факультетам), касающимся не их характеров, как в Хогвартсе, а интересов и способностей. Делятся направления по цветам и называются также. Например, Денис является студентом синего направления — туда попадают студенты, мозг которых хорошо работает на решение логических задач и сложных процессов, так называемый «факультет разума Колдовстворца». Гудков — в жёлтом, собирающем в себе людей творческих и креативных, для которых искусство — неотъемлемая часть жизни. Парни рассказывают что-то и о других цветах — например, красных, которые опираются больше на физическую силу и желание работать по установкам, зелёных — людях, интересующихся природой и всем живым, и других. — Интересно, — тянет Шастун, когда они уже заканчивают завтрак, а заодно и обсуждение разницы распределения школ. — Получается, что у вас, считай, сразу понятно, куда люди пойдут работать после окончания школы? — Почти, — жмёт плечами Дорохов, отодвигая от себя тарелку. — Среди синих много будущих работников Магического Правительства. Но туда же потом идут и многие из красных — работают, так сказать, средним звеном, выполняя приказы «сверху». — А как строится обучение? Просто у нас на пары ходят любые факультеты, — искренне интересуется Антон. Всё-то ему интересно. — У нас для каждого направления — свои предметы, — улыбается Гудков. — Зачем Дороху, например, заниматься музыкой, если у него душа лежит к скучным документам? — он весело поглядывает на друга. — Ой, Саша, отъебись, — смеётся тот и машет на товарища рукой. — Но в целом да, как-то так. — С каким направлением тогда ходить нам? — уточняет Арсений. — С каким хотите, — пожимает плечами Денис. — Можете поизучать подробнее и выбрать то, что больше понравится. А можете с кем-нибудь из нас — нам всё равно поручили за вами приглядывать. — Обоим? — Да, — Денис чуть улыбается, внимательно смотря Арсению в глаза. Попов усмехается в ответ — выходит, не одному ему было поручено изучить противоположную сторону будущего сотрудничества. — Подумайте до завтра, — растягивается в улыбке Гудков. После завтрака Денис и Саша устраивают старостам экскурсию по замку. На это уходит почти целый день — до обеда волшебники успевают осмотреть тучу коридоров и кабинетов, попутно рассказывая о себе и делясь интересными историями из своих магических школ. Со стороны Хогвартса болтает, конечно, больше Шастун — как обычно сверкает своим умением быстро располагать людей к себе, так что к обеду их компания больше напоминает давних друзей. Перед ужином волшебники выходят на улицу, к огромному стадиону, где русские студенты периодически играют в квиддич; но трибуны тут необычные, с двумя ярусами — наверху, как и в Хогвартсе, чтобы наблюдать за популярной волшебной игрой, и внизу — ещё ряды, чтобы видеть находящихся волшебников на земле. Дорохов объясняет, что это для другого вида мероприятий — но информацией не нагружает, замечая, как под конец вечера у гостей уже пухнет голова. — О, ты куришь? — заинтересованно смотрит Гудков на Шастуна, который вытягивает из кармана пачку сигарет. Они стоят прямо посреди поля — и Антон, по мнению Арсения, действительно долго продержался без сигарет сегодня — неудивительно, что позволяет себе свободу, едва они выходят из замка. — Да. Тут это запрещено? — слегка напряжённо отвечает Антон, замирая. — Это в любых школах, наверное, запрещено, — усмехается Дорохов. — Но ты кури. Правила те же — если не видят преподаватели, то ничего страшного. Шастун довольно улыбается и тут же обхватывает сигарету губами — привычно поджигает с помощью палочки и с наслаждением затягивается. Потом обводит взглядом волшебников и вытягивает в руке пачку. — Хотите? Он цепляется взглядом за Арса — но тот едва заметно качает головой. Замечает, как это не ускользает от взгляда Дорохова — и тот едва заметно усмехается, но тоже отказывается. — Никогда не курил, — тянет Гудков, делая шаг к Антону и пальцами зажимая пачку в чужой ладони. — Но если ты научишь… Голос его меняется — становится каким-то слишком сладким, приторным, а пальцы, забирая пачку, как-то подозрительно долго задерживаются на пальцах Шастуна. Арсений это замечает — и внутри что-то напрягается против воли. Замечает и Антон, отчего сглатывает и тут же перекладывает сигареты в чужие руки, неловко посмеиваясь. — М-могу, да. Сейчас? Гудков довольно ухмыляется — вертит пачку в руках какое-то время, а после возвращает Антону. — В другой раз, сейчас настроение не то, — он оглядывает мага всё с той же приторной улыбкой. — Да и наедине учиться всяко приятнее, так ведь? Шастун резко закашливается дымом, который успевает вдохнуть секунду назад, и чуть не роняет пачку. Поднимает на Гудкова удивлённый взгляд — но тот уже смеётся и подмигивает Дорохову, который закатывает глаза. Попов внимательно наблюдает за довольным лицом русского — и как-то в мыслях складывается и его яркий наряд, и странная манера говора, и всё его поведение… Он только что флиртовал с Шастуном? — Дай сюда, — бросает Попов, забирая у Шастуна пачку и выуживая сигарету. — Вокруг Колдовстворца больше ничего нет? Деревень, может? Арсений игнорирует слегка удивлённый взгляд Антона — молча возвращает ему пачку и поджигает сигарету. Затягивается, пока Гудков своим противным голосом рассказывает про то, что иногда в школе можно повеситься со скуки, потому что вокруг — один лес. Денис же молчит, переводя взгляд то на Попова, то на Шастуна — и усмехается едва заметно, словно думая над чем-то своим. Когда с курением покончено, волшебники возвращаются на ужин, и он проходит в относительной тишине касательно всего дня. У Арсения немного побаливает голова из-за количества информации — Денис и Саша успели рассказать им много всего про школу, да и за день хождений все порядком успели устать. — Предлагаю на сегодня закончить, — объявляет общие мысли Дорохов, отодвигая от себя уже пустую тарелку. — Мы зайдём за вами завтра утром. — Да, подумайте, на какое направление будете ходить, — щурится Гудков. — Уверяю, что у меня намного интереснее, чем у Дениса, — он цепляется взглядом за Антона, и улыбка становится ещё шире. Это, в принципе, неудивительно — по Антону даже в первый день знакомства сразу можно сказать, что тот явно не относится к «синим» около-правительственным зазнайкам. Жёлтое направление ему действительно подошло бы на эту неделю больше — не то чтобы Арсений считал Шастуна творческим человеком, но уж выбирая между этих двух вариантов… Только почему-то раздражает, что Гудков это понимает тоже. — Мы подумаем, — отвечает как-то сдержанно Шаст, бросая в Попова взгляд, но тут же возвращает его к парням. — Спасибо за экскурсию, кстати. — То ли ещё будет, — усмехается в ответ Денис и поднимается из-за стола. — Ладно, отдыхайте. У нас ещё есть дела, дорогу до комнаты найдёте? — Могу проводить вас, — Гудков смешно играет бровями, вновь задерживая на Шастуне взгляд. Арсений фыркает, тут же поднимаясь из-за стола и бросая резкое: — Сами дойдём. Шастун оглядывается на Попова, который, не прощаясь, уже идёт к выходу из столовой. — Пока, ребят, ещё раз спасибо, — улыбается он, тут же следуя за коллегой. — Пока-пока! — выкрикивает вслед Гудков и, повернувшись к Дорохову, устало вздыхает, прицокивая: — Ну что-о? — И с каких пор ты на англичан заглядываешься? — приподнимает бровь Денис. Парни выходят из-за стола и тоже следуют в сторону коридора, в котором уже скрылись их гости. — Он симпатичный, — жмёт плечами Саша. — А ещё кольцо на большом пальце есть, ты же знаешь… — Это у нас кольца имеют такое значение. Не делай поспешных выводов, — пожимает в ответ плечами Денис, но улыбку не скрывает — и Гудков её замечает. — Ой, крыса, ты ж заметил что-то! Давай говори. — Ничего я не заметил. Так, мелочи. Пошли, нам тебя ещё к завтрашнему тесту готовить. — О-ох, за что ты на мою голову…* * *
Антон догоняет Арсения в коридоре общежития — тот как-то неожиданно отрывается, и Шаст пытается понять, что в очередной раз так выбесило его коллегу. — Арс, подожди! — прикрикивает Антон, когда Попов уже доходит до их двери. Тот тормозит и резко оборачивается — сверкает глазами недовольно, но ждёт, пока Антон дойдёт до него и устало выдохнет. — Что ты сказал? — щурится Арсений, так и держа пальцы на ручке двери. — Э… — Шаст теряется, удивлённо моргая. — Подожди? — Нет. Как ты меня назвал? — Арс. А что? — Арсений, — почти цедит он и, резко распахнув дверь, чуть не убив ей Шастуна, заходит в комнату. — Не смей называть меня по-другому. — Почему?.. — бормочет Антон, заходя следом. Арсений, не оборачиваясь, проходит к своей кровати и садится, опираясь спиной о стену. Смотрит на Антона так, как умеет только он — мрачно, раздражённо и вместе с этим пробирающе, будто вот-вот опять достанет палочку и будет превращать всё под Шастуном в уток. — Потому что я так сказал, — отрезает Попов и складывает руки на груди. — Ладно-ладно, — фыркает Шаст, поднимая руки и закатывая глаза. — Какие мы нежные. Антон игнорирует молнии голубых глаз, пока укладывается на кровать, поправляя подушку так, чтобы полулежать. В комнате повисает гнетущее молчание — и Шасту становится неуютно до такой степени, что он вновь ненароком начинает крутить кольца на пальцах. Смотреть на Арсения не хочется — но тот, слава богу, переводит взгляд с Шастуна на книгу, которую вытягивает из-под своей кровати, принимаясь за чтение. Антон какое-то время крутит в голове сегодняшний день: школа оказалась действительно большой, а её порядки — довольно интересными. Да и ребят к ним приставили очень даже неплохих — Шаст знал, что они были старостами своих групп (в России вообще почему-то у каждой группы есть свои старосты, а не только у факультетов, как в Хогвартсе). Мысли постепенно переходят к завтрашнему дню — предстоит решить, с каким направлением посещать занятия. Шаст не слишком задумывался в течение дня о том, к какому направлению он бы был причислен, если бы учился в России — на удивление, по рассказам Дениса и Саши, ему не нравилось ни одно. Творчеством волшебник никогда не увлекался, миром или природой — тоже, к спорту относился посредственно, не считая квиддича… Единственным увлечением Антона, если честно, всегда была магия — но как определить себе курс на неделю только с этим пониманием Шаст не знал. Да и жутко было учиться одному. В незнакомой стране и незнакомой школе — ещё и с незнакомыми людьми вокруг. Можно было бы, конечно, выиграть на этом — меньше пересекаться с Поповым, с которым Антон так не хотел ехать вместе, только вот… Почему-то сейчас более спокойным казался вариант держаться вместе. Потому что вместе ведь легче переживать всякие неожиданности, правильно? — Арс…сений, — зовёт Шаст, поворачивая голову в сторону коллеги. — М? — тот слегка кивает, не отводя взгляда от книжных страниц, но Шаст замечает, что взгляд перестаёт бегать по строчкам. — Что думаешь по поводу учёбы тут? — Ты про направление? — он скучающе перелистывает страницу, оставаясь таким же невозмутимым. Слышит короткое «угу» от Антона. — Ничего не думаю. Мне нужно найти общий язык с Дороховым — поэтому буду учиться с ним. Антон вздыхает, в очередной раз прокручивая на среднем пальце кольцо. Арсений, в отличие от него, проблем с решением явно не испытывал. У него всё действительно просто — ведь в его интересах учиться с объектом его «задания»… — Так это Денис — тот самый сын руководителя? — надеется перевести тему от тяжких мыслей Шастун и улыбается напряжённо. — А я-то думал, что он будет более… — Высокомерным выблядком? — Арсений резко опускает книгу на живот и, перехватив взгляд Шастуна, опасно прищуривается. — Как я? Ты же так сегодня сказал? Антон чертыхается про себя, отмечая поразительную мстительность Попова. Закатывает глаза и утыкается взглядом в потолок — лишь бы не видеть этих голубых глаз. — Это сказал не я, — напоминает он недовольно. — Но это правда, да. — Так значит, я выблядок? — Скорее, высокомерный, — начинает раздражаться Антон и резко садится на кровати лицом к Арсению. — Хорош уже цепляться к словам, Попов. — Я не цепляюсь, — жмет плечами в ответ тот. — Так к чему ты спросил? — Я просто думаю, куда идти мне… — признаётся честно Антон, утыкаясь взглядом куда-то в пол. — Вроде, направление Саши действительно интереснее, но… — Но что? — как-то неожиданно резко спрашивает Арсений, отчего Шаст поднимает на него взгляд. — По-моему, вы отлично споётесь. Курить его научишь. Антон хмурится, подавляя в себе желание прочистить уши. В голосе Попова что — претензия? — В смысле? — хмурится Шаст, смотря прямо в голубые глаза, которые сейчас подозрительно сверкают. — Ну, как это бывает. Сначала научишь его курить, потом он поможет тебе с домашним заданием… — тянет Арсений, но голос у него сейчас хриплый, какой-то противно-колкий. Антон морщится — вспоминает тот странный момент на поле, елейный взгляд самого Гудкова. — Заткнись, — почти плюется Антон, с раздражением оглядывая коллегу. — Ты к чему вообще? — А ты не заметил? — Не заметил чего? Арсений молчит — откладывает книгу и, встав с кровати, подходит к окну, опираясь руками о подоконник и старательно делая вид, что разглядывает темнеющий лес за стеклом. В комнате тоже темнеет — в полутьме остается лишь неяркий свет от окна, который сейчас отбрасывает тень от силуэта Попова. Антона злит, что он не видит чужого лица — злит то, что Арсений вновь его в чём-то упрекает, а в чём — непонятно, и опять говорит этими своими загадками, намеренно выводя из себя. — Так чего я не заметил? — повторяет свой вопрос Антон. — Того, что с тобой в открытую флиртуют, — раздаётся издевательский смешок. Антон шумно вздыхает — возмущение заполняет всё его тело так резко, будто Попов отвесил ему оплеуху. Нет, Антон, конечно, уже подумал об этом — просто надеялся, что ему показалось, — но тот факт, что это заметил и Арсений… Почему-то уязвлял. Уязвлял, потому что, блять, Антон совершенно не такой! И если Попов начнёт шутить свои шутки ещё и в эту сторону… Шаст думает над тем, что не позволит Попову цепляться за это — Гудков парень неплохой, но рассматривать его в другом свете… Да Антону плеваться хочется от одной мысли об этом. Только зря Попов это начал — Антону есть, чем играть. — О, ты про это, — тянет Антон, скрывая появляющуюся в голосе злобную дрожь насмешкой и поднимаясь с постели. — А что такого? Ты против? Попов оборачивается резко — мажет возмущённо-злым взглядом по лицу Шастуна, будто задавая вопрос: «Ты совсем ахуел?», но молчит. Антон зло ухмыляется в ответ и делает шаг ближе — ну давай, Арсений, ответишь? — но тот отворачивается обратно к окну. — Мне похуй, Антон, — отзывается он, пока Шаст становится ближе ещё на шаг. Антон замирает прямо за Арсением — почти касается грудью его спины. Замечает, как староста ведёт плечами, чувствуя чужое присутствие рядом. Вскипевшая внутри злость бурлит — и неожиданно переходит в желание отомстить, такое ядовитое, когда хочется вывести из себя и одновременно с этим поиграть. Пора бы сделать счёт один-один. — Как ты там сказал, м? — Шастун наклоняется вперёд, руками упираясь о подоконник по обе стороны от Арсения — тот напрягается всем телом, но головы не поворачивает. — Сначала учишь курить, а потом?.. Попов молчит — но Шаст слышит, как сбивается его дыхание. Антон на секунду вспоминает последний пятничный вечер — как он точно так же замирал под Арсением, который издевался куда сильнее: ведь Шасту приходилось смотреть ему в глаза. Как же Попов его бесит. Староста наклоняется к самому уху Арсения, позволяя почувствовать своё дыхание, и шепчет: — Тебя ведь я тоже курить научил… Антон добивается того, чего хотел — слышит рваный выдох перед собой, чувствует, как шугается от близкого контакта Арсений, буквально вжимаясь в подоконник. — Шастун, — почти рычит он, сжимая руки на подоконнике в кулаки. Антон думает, что Арсений ему въебёт. А ещё думает, что он, оказывается, тоже та ещё мстительная падла — потому подаётся вперёд, вжимая Попова в подоконник и вновь опаляя дыханием ухо. — Говоришь, флиртовал? — шепчет он тихо. — И как же?.. Шаст уже не чувствует злости — она исчезает куда-то со следующим рваным выдохом Арсения под ним. На замену приходит что-то другое — странное, учащающее пульс и вызывающее желание довести эту игру до идеала, сделать так, чтобы… Чтобы в очередной раз уделать тебя, Попов. Арсений молчит — лишь дышит тяжело, сглатывая громко. Но Антон не слышит — в ушах стучит, тело сковывает необъяснимой тяжестью, которая вынуждает ещё сильнее податься вперед — чтобы почувствовать грудью чужую напряжённую спину. Шаст знает, что Попов может оттолкнуть. Прямо сейчас — достаточно лишь сделать одно движение. Сквозь туман Антон понимает — это слишком, он тоже перешёл все черты… Но Арсений не отталкивает, а потому играть хочется всё сильнее. — А ты со мной… — всё также шепчет на ухо Антон, намеренно делая паузу, — …не флиртуешь, Арсений? Ещё один шумный вздох — Антон на секунду прикрывает глаза, чувствуя его через чужое тело — но Попов не дёргается, продолжая смотреть прямо перед собой, почти шипя: — Что ты несёшь, Шастун, блять?.. Только Антон слышит, как голос дрожит — едва заметно. Так же, как подрагивают сжавшиеся кулаки на подоконнике. Хочется обхватить их. От Арсения пахнет чем-то приятным — мускусом, кофе и будто бы огневиски. Ещё немного, от волос, сигаретами — видимо, той, что Попов скурил на поле не так давно, и у Антона немного ведёт голову от ассоциации того, что эта сигарета была его. Арсений, видимо, не выдерживает молчания позади себя — и почти ровным голосом выдыхает: — Я не флиртую с тобой, Шастун. Антон усмехается. В голове снова всплывает картинка: он, Арсений и гостиная старост… В этот раз в этой чёртовой игре проиграет Попов. — Нет? — Антон пытается придать голосу наигранное удивление — но получается всё равно низко, как-то слишком интимно. — Значит, это не флирт?.. Он наклоняется ещё немного — и обхватывает зубами мочку уха, выдыхая намеренно томно. Арсений под ним дёргается достаточно сильно — но Шаст сжимает его крепче, ладонями накрывая кулаки Попова и заставляя замереть. «Что я делаю?..» Но Антон не слышит себя — старается воспроизвести действия Попова в точности, как тот делал позавчера. Отпускает мочку и следом накрывает её губами, задерживаясь на пару секунд — чётко, в точности, как было. Просто повтор. Это просто повтор. Антон с трудом слышит тихое «Шастун, блять» и в следующий миг чувствует, как Арсений проворачивается в его руках — грубо вырывает ладони из сжатых пальцев Шаста и оказывается лицом к лицу, взбешенно смотря в глаза. Голубые глаза метают искры, а сильные пальцы неожиданно сжимаются на горле — и Шаст хрипло выдыхает, мешая свой воздух с неровным дыханием Арсения, когда Попов в одно движение притягивает его за шею ближе. Ближе. Ближе. Ближе. Пальцы Арсения сжимаются сильнее — и внутри что-то скручивается, жжет так, будто в живот засунули раскаленный уголь. Дыхание человека напротив обжигает слишком сильно — а слегка помутневший взгляд пусть и разозлённых голубых глаз окончательно выбивает все мысли и доводы, заставляя судорожно выдохнуть почти в самые губы своего врага. — Ты придурок… — шепчет неровно Попов и резко отталкивает. Шаст глубоко вздыхает, ощущая на горле свободу — а после чувствует, как выскальзывает из его рук Арсений и в секунду, не оборачиваясь, вылетает из комнаты. И Антону бы — радоваться. Потому что победил — в этот раз точно. Только внутри все горит — и далеко не от радости мести. От разрывающих голову судорожных вздохов. От чужой кожи под собственными губами. От сильных пальцев на шее. От горячего дыхания на собственных губах и этого секундного порыва, когда Попов притянул ближе. — Блять, блять, блять… — шепчет Антон, резко распахивая окно. Ледяной воздух тут же проникает в комнату — парень вдыхает его полной грудью, но всё вокруг продолжает гореть. Дрожащей рукой вытаскивает из кармана пачку сигарет, закуривает и нервно выдыхает дым — он почти не чувствуется, даже не обжигает горло. Обжигают воспоминания — не уходят, крутятся в голове яркими картинками, заставляя тело подрагивать. Это пугает. То, что невинная шутка как-то незаметно пошла по пизде, а Шаст не был против. «Что я творю?..»