На пути вдруг встал странный зверь Он говорит меня послушай и верь В лесу так много странных зверей Но нет ни одного страннее людей Если хочешь, можешь с нами жить Здесь ты сможешь собою быть А если нет, тебя придется убить И навсегда про тебя забыть
Сова
— К сожалению, прогнозы неутешительные, — эти пару слов низенького мужичка в белом халате навсегда изменили жизнь маленького Димы. Мальчик посмотрел на родителей и вздохнул. Их глаза были до боли пустыми и безжизненными, словно маленькие стеклянные шарики. «Это конец», — подумал Дима. Чем больше он чувствовал себя слабым и немощным, тем холоднее становилось отношение родителей. Сначала мальчик не понимал, почему, ведь должно было быть совсем иначе? Правда же? Ведь родители, наоборот, должны жалеть, заботиться, помогать, любить? Но его надежды рухнули почти сразу. Он лишь каждый день чувствовал от них холод и отчуждение. Они все меньше говорили с ним, проводили время. Лишь когда он совсем занемог, его неожиданно отвели к местному лекарю. Дима на секунду понадеялся, что его жизнь поменяется, станет лучше…. Она поменялась. Но не так, как он хотел. — К сожалению, прогнозы неутешительные. Ему остался год. Прошу прощения, — слова врача били молотком по молодому сердцу, так жаждущему любви, тепла и жизни. «На этом все? Так и закончится моя жизнь? Может, хоть сейчас родители полюбят меня?» — пролетали мысли, словно маленькие пугливые птички, но взгляд родителей убил и их. Последнее живое в нем. К сожалению, он оказался прав, родители еще больше отдалились от него, все позже приходя домой, а иногда и вовсе не возвращаясь. И Дима остался один на один со своими мыслями. Ночь тихо шагала за ночью, даже лес молчал, лишь изредка, словно сочувствующе потряхивая косматой головой. Сегодня родителей опять не было дома, и Дима решил ненадолго выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Сладковато-терпкий запах ели успокаивал его душу и тело, обволакивая чем-то теплым, похожим на ту любовь, которую ему так не хватало. Посидев на лавочке полчаса, он медленно побрел домой. Эта лавочка стала его крепостью, лишь до нее он мог дойти и лишь на ней он мог расслабиться. И именно на ней он мог смотреть на такой величавый лес, манящий своей силой и красотой. Дима так хотел дойти до него, коснуться подушечками пальцев тонких зеленых листочков, погладить шершавую кору и почувствовать биение сердца этого могучего леса, но он не мог. Нет, дойти то мог, но вернуться сил бы уже не хватило, а еще больших проблем родителям, он доставлять не хотел. Тихий и мрачный вечер окутал темное село, расположенное рядом с лесом. Дима и не заметил, как, пока он шел, солнце уже скрылось за горизонтом. И теперь его трепал по волосам прохладный сладкий ветерок. Парень вошел в свой дом. Его родители сидели на кухне и молчали. Они не подняли головы, когда он вошел, и не поздоровались с ним. Дима знал, что это означает. Он опять всю ночь будет один. Сидя на старой кровати, парень думал о своей такой короткой жизни. Он безусловно любил своих родителей, они ведь не бросили его. Хоть родители и уходили, но еда всегда была дома. Он не оставался голодным, дома была и вода, и одежда. Все, что нужно для жизни. Но сами они, видимо, не готовы были смотреть, как он умирает. Он их не винил. Со временем он все больше понимал их, а также осознавал, что его присутствие в их жизни приносит лишь боль. Когда его не не станет, они будут счастливы? Утро встретило его назойливым щебетанием птиц и твердой уверенностью в том, что счастье его родителей важнее всего остального. Дима решил, что думать о себе уже поздно, слишком мало ему осталось, какая разница — год или неделя — все равно итог один, а у родителей еще все впереди. Дома опять была пустота и тишина, поэтому парень спокойно оделся и, захватив маленькую крынку с водой, вышел из дома. Выбирать, куда идти, не пришлось, у него был только один путь — в такой манящий лес, место способное укрыть любого от чужих глаз, место, которое никогда никому не расскажет, где ты. Дима усмехнулся и тихо пошел. К его удивлению, дорога оказалась такой легкой, словно невидимая сила поддерживала и вела его. Спустя некоторое время он уже был рядом с таким желанным лесом, еще пару шагов — и он коснется рукой высокого и красивого дерева. Тишина поглотила его сразу же, как он перешагнул невидимую границу, приятный, тягучий, сладкий запах обнял мальчика. Дима вздохнул полной грудью и поспешил глубже в лес, пока еще силы не покинули его. Но вскоре идти стало совсем невмоготу, поэтому парень решил остановиться у небольшого пня, окруженного раскидистыми елями, их ветки были похожи на навес, и Диме показалось это место уютным и спокойным. Он аккуратно сел на пушистую траву и облокотился спиной об пенек. Этот шепот леса успокаивал его, погружая во что-то, похоже на транс, и Дима не заметил, как лес укрыли сумерки. Увидев потемневшее небо, парень закрыл глаза и погрузился в свои мысли. Он думал о своей уже прошлой жизни и о своих родителях и понимал, что открыть глаза уже не сможет, слишком хорошо и спокойно было. Если это была смерть, то он готов был упасть в ее теплые руки. Его голова склонилась, и он погрузился в прохладу ночи, защищенный от мира тонкими зелеными иголками и печальным взглядом своих родителей, которые больше никогда не увидят своего сына. А лес молчал, словно боясь потревожить маленького человека, заснувшего на его груди. Ели будто бы сгрудились, боясь, что неожиданный дождь вдруг коснется тонкой и белой кожи. Он теперь на своем месте. — Эй, малыш, пр-росыпайся, тебе еще так много нужно сделать. Тебе еще так много нужно увидеть. Расправь кр-рылья, малыш…Лиса
Я не помню, как я оказался в лесу Нет тропы, куда я иду? В темноте среди холодных ветров Мне страшно, я умирать не готов Спереди и сзади трава Деревья смотрят все на меня Мне не спрятаться, не убежать И печально, что мне есть, что терять
Теплые летние лучи солнца постепенно уступали место леденящей душу тени, погружая деревню во мрак. Жизнь ночью всегда затихала, лишь изредка могли скрипнуть двери или стены старых деревянных домов. Деревня словно пряталась, переставала дышать, словно загнанный зверь, боящийся привлечь внимания хищника. У этого поселка был свой хищник. Некоторое время назад стали ходить страшные слухи о странных силуэтах людей, все думали на воров и убийц и запрещали выходить из дома, как только зайдет солнце. Мнительные были люди, все боялись, что их могут убить, но сами были страшнее таящихся в тени деревьев. Вечер был, на удивление, теплым и спокойным. Но, несмотря на эту уютную атмосферу, одна девушка понуро шла из своего дома. На сердце у нее было тяжело, внутренности кололо сотней тонких иголочек. Она чувствовала, что скоро ее жизнь сильно изменится. Она знала, что ее родители решили что-то важное, и это тесно связано с ее будущим. Однако она не имела ни малейшего представления о том, каким может быть ее будущее в этой маленькой деревне, окруженной лесом. «Мой отец не дает мне выбора», — думала она, чувствуя в груди нарастающее беспокойство. — «Он всегда уверял меня, что будет держать нашу семью в безопасности, но зачем это, если он ради своих традиций и прихотей готов уничтожить собственную дочь?» Последний раз взглянув на лес, в котором она собирала грибы, девушка направилась к дому, на крыльце которого ее уже ждали родители, которые, похоже, были настроены решительно и серьезно. Ее мать была смущена и нервничала, а отец выглядел похожим на холодного и гордого зверя, требующего осторожного отношения. — Дочь, ты выходишь замуж, — сказал отец, смотря сурово и непреклонно. Его слова ударили обухом по голове. Слезы защекотали глаза. — Но я не хочу выходить замуж, — прошептала девушка, сожалея, что ее голос звучит совсем неуверенно. — Тебя никто и не спрашивал, — резкий ответ. Маша понимала, что бороться не имеет смысла и что ее желания никто не услышит. Внутри родился липкий противный страх, сковавший ее душу. Она не хотела выходить за неизвестного человека, она не хотела быть игрушкой мужчины, которому ее продали. В деревне не было никого, кто бы мог ее любить и ценить, а это значит, что она шла на верные мучения. Наступила ночь, деревня погрузилась в сон и умиротворение, укрывшись тихой темнотой. И лишь один человек не спал. Маша лежала в сенях на тряпке и думала, она понимала, что жизнь изменится. У нее не было выбора. Девушка всегда мечтала о свободе, мечтала жить, так, как захочет сама, найти любимого человека, завести семью и быть счастливой, но теперь, когда она была совершенно одна, то понимала, что последний шанс на свободу упущен. Это было страшно — в голове родилась картинка: ее одевают, ведут под венец, заставляют лечь на брачное ложе с омерзительным мужчиной. Она знала, что именно этот ужасный ритуал в деревне должен состояться, и это пугало ее еще больше. Ведь тут такие порядки: видишь красивую женщину, идешь к родителям и предлагаешь деньги, хозяйство, скот, землю, и если они согласны, то получаешь ее в полное владение. Чем более кроткая девушка, тем лучше, ведь она не скажет и слова наперекор. С ней можно делать все, что хочешь. «Это не должно быть так», — думала она, — «почему такое жестокое желание может стоить моей жизни и свободы?» Она почувствовала боль в груди, и слезы начали бежать тонкими ручейками, щекоча щеки и уши. Она должна была найти способ избежать свадьбы, избежать такого будущего. Но она ничего не могла придумать, чтобы помочь себе. Она знала, что рискнуть всем и убежать невозможно, потому что деревня была настолько маленькой, что ее легко можно было отследить и найти. Только если бежать в лес, но это верная смерть. Наступило утро, и Маша решила воплотить в жизнь одну идею, казавшуюся ей единственным спасением. Она пошла к родителям, которые сидели в комнате и о чем-то говорили. — Я не выйду замуж, — твердо сказала девушка, держа в руке нож, который она захватила из сеней. — Если вы все равно отдадите меня замуж, я тут же покончу с собой! — прокричала она, и это, на удивление, сработало. Злость на лице родителей сменилась на холодный ужас и шок, они сидели и, открыв рот, смотрели на нее вытаращенными глазами. Их спокойная дочь вдруг уперлась рогом, обещая совершить смертный грех, который может повлечь за собой позор и потерю чести для семьи. Она просто не оставила им выбора. Они начали судорожно кивать и успокаивать девушку, обещая ничего не делать. Она им не верила, не может быть так, но их решение все равно дало ей почву для попыток и новых идей. Она выиграла себе время. Прошло несколько странно спокойных дней, девушка все больше и больше напрягалась, боясь того, что может скрываться за обманчивой тишиной. В один закатный вечер Маша шла по тропинке через лес, она несла небольшую корзину, наполненную только постиранным бельем, она наслаждалась спокойным шуршанием ветвей, но в тоже время в ее душе все еще теплился огонек страха. Пройдя уже больше половины дороги, она начала ощущать, что что-то не так. Буря чувств в ее груди начала нарастать, ей начало казаться, что за ней кто-то следит, что кто-то идет за ней по пятам, но как бы она не оглядывалась — никого глазами найти не могла. Она увеличила темп и пошла быстрее, чтобы найти спасение в дверях своего дома. Но выход из леса ей заблокировала девушка из деревни и из соседнего дома, она нахально улыбалась и не давала Маше ее обойти. — Ну что, шлюха, все еще думаешь, что лучше всех? — противным голосом и подбоченившись спросила девушка, соседка смотрела на нее как на врага, ее лицо сморщилось, словно Маша воняла. — Думаешь, что ты такая важная и лучшая и можешь отказывать мужчинам направо и налево? Ха-ха, это все твоя вина, тварь. В какой-то момент соседка перешла на крик, Маша хотела возразить, спросить, почему о ней так думают, но тяжелая рука обхватила ее лицо, зажав рот, тут же ее кто-то начал тащить назад в кусты. Она хотела закричать, но не могла, слишком сильно сдавило ее рот и шею, она отчаянно посмотрела на соседку, но та лишь смеялась. Через секунду она почувствовала сильный удар по пояснице, стало очень больно и страшно. Рук на ее теле стало больше и больше. Вдруг еще кто-то схватил за шею, сжав и полностью перекрыв поступление воздуха в легкие, в глазах начало темнеть, и она потеряла сознание. Но такая спасительная темнота, где не было боли и страха, начала проходить, девушка слегка приоткрыла глаза. Обзор был смазан, чувства — нет: к ней снова прикасается рука. Казалось, что это конец ее жизни, и она боялась даже открыть глаза. Она понимала, что сейчас происходит и ее сердце разрывалось. Она ничего не могла сделать. Маша чувствовала, что ее продолжают избивать и насиловать, но бороться было просто бесполезно, она просто надеялась, что скоро снова упадет в спасительную темноту. Сколько это продолжалось, она не знала, она чувствовала лишь сильную боль, но ее состояние смягчило что-то, похоже на эйфорию, словно кто-то пытался отгородить ее от всей этой грязи, словно кто-то пытался ее спасти. «Если это душа так расстается с телом, то это самое прекрасное ощущение», — подумала Маша. Вдруг послышались нечеловеческие крики, все руки с тела девушки тут же пропали, даровав ей легкость. Послышалась какая-то возня, нечеловеческое рычание и странный звук, похожий на ломающиеся кости, и Маша, не сдержав любопытства, слегка приоткрыла тяжелые веки. Сначала картинка была размытой, но, как-только глаза привыкли, она увидела мужчину. Хотя его сложно было назвать мужчиной, все его тело было покрыто шерстью, стоящей торчком, вместо лица у него была морда волка. Он стоял среди трупов пятерых мужчин, облизывая окровавленную пасть. Картинка была по-настоящему страшной, словно ожившая страшная сказка. Черный могучий лес яростно качался, словно на него налетел ураган, он, как и шерсть у волка, ощетинился, тянул свои сухие пальцы к странному зверю. Маша хотела бы испугаться, закричать, увидев это существо, но сил у нее не было, лишь только сердце бешеным зверьком билась о клетку ребер. Волк осторожно обернулся, и глазки-бусинки уставились на лежащее тело девушки, испачканное в земле и в крови. Он сделал первый шаг, и Маша замерла, она не знала, что от него ждать. Мужчина подошел вплотную и наклонился к девушке, он аккуратно поднял ее на руки и, стараясь лишний раз не сотрясать израненное тело, пошел к деревне. Маша лежала в его крепких руках и рассматривала все, что могла увидеть. Первым, что бросилось в глаза, стала граница между настоящей человеческой шеей и затылком и реалистичной маской волка. Она казалась слишком реалистичной, потому что она двигалась, как самая настоящая морда, мужчина мог открывать рот, двигать языком, у личины бегали глаза, даже моргали. Ее также удивила настоящая густая жесткая серая шерсть, Маша даже почему-то не сомневалась, что это была настоящая шкура волка. Вопросов у девушки было очень много, в голове у нее не укладывалось, как такое может существовать, это магия? Но спрашивать было страшно. Разглядывая неожиданного спасителя и слушая шелест листьев, девушка не заметила, как Волк подошел к ее дому. Подойдя почти к самой двери, он осторожно поставил ее на ноги. — Иди, лечись, — тихо сказал мужчина низким и словно урчащим голосом. — Но знай, лес всегда поможет тебе, мы тебя всегда ждем. Сказав странные слова, Волк быстро развернулся и трусцой побежал во тьму тайги. Постояв еще пару минут, Маша все же решила зайти в дом, там, на удивление, никого не оказалось, и девушка спокойно смогла обработать раны и омыться чистой водой. Воспоминания о случившимся были странно смазаны, и Маша не испытывала никаких чувств, прокручивая в голове события. Она словно была за стеной, которая не давала просочиться страху и нарушить душевное состояние. Девушка решила не думать и легла спать — слишком много произошло за день. Всю ночь ей снился лес, его тишина и уют. Она гуляла, наблюдая, как солнечные лучи пробиваются через зеленую листву, она слышала, словно наяву, журчание маленького ручейка и мелодичное пение птиц. Пахло сладко. Кожу ласкала теплая лесная влажность. Маша мечтала, чтобы этот сон длился вечно. Но ее мечтам не суждено было сбыться. С восходом солнца ее жизнь превратилась в еще больший ад. Люди словно с цепи сорвались, обвиняя ее во всех грехах человечества, а родители, узнав о событиях рокового вечера, стояли лишь на одном: Маша плохая, Маша принесла в подоле бастарда, хотя еще ничего было не понятно. И ничто людей не могло вразумить. Она для всех была лишь человеком, который навлек на деревню несчастье. И лишь тихий шепот леса спасал ее мятежную душу, отрезвляя разум и успокаивая сердце. Еще один серый день, маленький дождик накрапывал, лишь слегка охлаждая кожу, крошечные капельки были настолько легкими, что казалось, будто маленькие мошки назойливо крутились вокруг человека. Маша стояла на лугу и смотрела на блеклый пейзаж, все было слишком пустым, слишком безжизненным. Вдруг что-то мелькнуло среди деревьев, и девушка встрепенулась, ища глазами нарушителя спокойствия. И наконец-то его увидела, сердце яростно забилось, когда она разглядела такой знакомый силуэт с небольшими пушистыми ушками. Волк. Это был тот мужчина, который помог ей тогда, неужели он снова пришел спасти ее из цепких когтей жителей деревни? Она смотрела на него пристально, словно ожидая чего-то, Волк тоже стоял и смотрел на нее в ответ, но спустя время он слегка наклонил голову и медленно поманил рукой. Маша ни секунду не сомневалась и сразу же рванула к нему. Лес встретил ее прохладой, а волк — теплым и игривым взглядом. — Ты не врал, — сказала тихо девушка, — вы правда меня ждали…Росомаха
Где я? Кто я? Что ждёт дальше? Где я? Кто я? Кто скажет? Где я? Кто я? Что ждёт дальше? Где я? Кто я? Кто скажет?
— Раз, два, три, четыре, пять! Я иду тебя иска-ать, — пел тонкий женский голосок, — ты не спрячешься от меня, я везде тебя найду! Тьма сгущалась и задорно лизала пятки бегущему мужчине. Было страшно, света в конце туннеля даже подавно не было, лишь пустота и тихий звук капель: кап, кап, кап. Он то приближался, то отдалялся — Ты думаешь, что сможешь от меня убежать? — нарочито ласково пропел голос, — сдайся, дорогой! Не успел мужчина услышать последние слова, как почувствовал, что летит вниз. Сергей зажмурился, ожидая удара, но его не последовало. Голова мягко погрузилась во что-то теплое, густое, противное… — О! Что же это? — опять пропел звонкий голос, — неужто кровь, что обагрила твои руки? — Нет! — вскочил Сергей и схватился за голову. Нет, только не это, он не хотел больше это вспоминать. — Я не убивал никого! Ты лжешь! — А может, ты лжешь? — спросила невидимая собеседница, — ведь тебе же не верят все! Абсолютно все! Ха-ха-ха-ха. Смех эхом отражался от невидимых стен, все продолжая это бесконечное мучение, слишком больно бил смех, он словно пронизывал тело сотней клинков. В какой-то момент Сергей перестал понимать, смех ли это или плачь, слишком странный был звук, с тихими подвываниями то ли ветра, то ли волков. Страшный звук бил в его голове набатом, разрушая любые мысли. Больно… Как же больно. — Нет! Прошу! Умоляю! Остановите это, — взмолился Сергей и тут же согнулся пополам, когтистые лапы ударили его в грудь и живот так, что воздух выбило из легких. Мужчина резко открыл глаза. Он все еще продолжал глотать ртом воздух, пропитанный гнилью, потом и железом. Сергей сел на койке и почесал затылок. В какой-то момент нахождения в тюрьме он перестал понимать, что жизнь, а что кошмар. Засыпал — его мучили, просыпался — давили стены тюрьмы. — Когда же это все закончится? — устало вздохнул мужчина. Уже пять лет, каждый день, каждую минуту, каждую секунду он видел серые стены тюрьмы, в которую его упекли по невообразимо идиотской причине. Эта история началась много лет назад. Был у Сергея один из друзей, обладающий хорошими связями и богатствами, сам губернатор был близким знакомым Ивана. И посчитал тогда Иван, что силой обладает неизмеримой, властью неизведанной, да и совершил много преступлений. Но ожидания смельчака не совпали с реальностью, его все же поймали и решили наказать. Но тогда и вступился за него Губернатор: мол, если есть у тебя тот, кто вину возьмет на себя, то я тебя спасу. Недолго думал Иван и решил, что никого лучше Сергея для такой роли не найти. Но только мнения самого мужчины не спросили. Вот так и посадили Сережу в тюрьму на целых пять лет, сломав ему жизнь, долго бился мужчина, ругался, кричал о невиновности, но что делать, если сам губернатор одобрил его заключение? Первые два года давались Сергею с трудом, он не мог успокоить душу, так жаждущую справедливости. Он не мог свыкнуться с отсутствием свободы. На третий год пришло смирение, он привык сидеть в узком сером пространстве с маленькой щелочкой окна. Как-то уже стало обыденным вставать, когда бьет колокол, идти есть непонятную еду, больше похожую на помои. «Человек ко всему привыкает», — всегда говорил себе Сергей. Четвертый и пятый года омрачили кошмары, мужчина устал от тюрьмы, на него начинали давить стены, он словно задыхался в них, а каждую ночь его преследовали странные сны, в которых то женский, то мужской голос твердили о его вине, и была тьма, такая густая и душная, из который не было выхода. И вот сегодня последний день, который снова начался с кошмара, но это не испортило настроение Сергея: наконец-то он обрел свободу. Пройдя какие-то рядовые проверки, он вышел из железных дверей, оставив за спиной ненавистное место. Первые пару вдохов Сергей не верил, мягкий, чистый, как-будто сладкий воздух огладил его легкие, очистив все то, что копилось на протяжении пяти лет. Он не мог нарадоваться счастью, слишком желанна была для него свобода. Наконец-то Сережа сможет увидеть свою родную избушку, окруженную любимым лесом, наконец-то он сможет заняться своим любимым наверняка уже погибшим хозяйством и огородом.***
— Быстро отворил дверь! — прокричал мужской голос, ему вторили сильные удары по дубовой двери. Сергей смотрел на вход в избу и не верил. Слишком знакомый был голос. Именно этот мужчина был виновником пятилетнего кошмара. — Будешь пружатися, окаянный, сожгу твою избу к чертовой матери! У Сергея ухнуло сердце, словно испуганная сова, он знал, зачем пришел обладатель этих крепких кулаков. Но ничего не оставалось, кроме как подойти к двери и впустить злого крепкого и толстого мужчину. Тот вошел в развалку в Сени. — Слухай, Серый, тебя острог ничему не научил? Уму разуму не прибавил? Опять разбойничаешь? Ты смотри у меня, сиди тута, не смей шелохаться, суд был, решили все тебя опять в острог засадить, мож хоть поумнеешь на этот раз. Ты это, собирайся, по доброте душевной, мы решили дать тебе два дня, проститься, — сказал мужчина, оглядел избушку и улыбнулся, но долго стоять не решился и медленно, подобно счастливому быку, ушел. Сергей упал на табурет. Снова, все повторяется снова…***
Тик Так Тик Так Где-то тикали часы, то приближаясь, то отдаляясь, Сергей сидел и слушал их тихое звучание, оно было каким-то гипнотическим, вводило его в состояние транса. Все словно остановилось, и лишь стрелки часов отбивали ритм. Тик Так Тик Так — Дорогой, а, дорогой, — промурлыкал женский голос над самым ухом, и Сережа вздрогнул и завертел головой, пытаясь найти глазами нарушителя спокойствия. Вдруг осознание ударило его по голове, как неожиданно упавшая шишка. Часы… У него их не было… Тиканье резко прекратилось, все погрузилось в густую тишину, первые мгновения Сергею казалось, что он потерял слух, настолько было тихо, но спустя время снова начало где-то тикать. Разглядеть источник звука мужчина не мог, тело было ватным, тяжелым, он не мог подняться с табуретки. Темно. Страшно. Тик Так Звук приближался, медленно, тянуче. И чем ближе был звук, тем меньше было похоже на тиканье часов. «Что-то капает», — подумал Сергей. И правда, звук, становясь громче, стал больше походить на падающие капли воды. Кап Кап Кап — Ты слышишь? — вернулся голос. — Это кровь, которой ты окропил землю, нашу землю! Ха-ха-ха! Ты слышишь это? Это все твоя вина! Только твоя! Голос кричал и смеялся, а Сергей сидел и дрожал, теплая и вязкая жидкость ползла по его ногам, забираясь все выше и выше. Было невыносимо жарко, но в то же время мужчину бил озноб. Почему кошмары снова вернулись, почему? Он не хотел больше возвращаться туда, в то время, которое он забыл, как страшный сон. Пахло кислым железом настолько сильно, что чесался нос и кончик языка. Сережа почувствовал, как что-то теплое ручейком потекло по щеке, когда это что-то приблизилось к губам, мужчина подхватил капельку языком и почувствовал соль. Он, сам не замечая, плакал. Слишком тяжело это было. Воспоминания, которые он похоронил глубоко в душе, снова всплыли, сдавливая грудь свинцом. Постепенно все исчезло, оставив после себя лишь тихие отдаленный звуки. Где-то шумел лес. Повинуясь какому-то странному влечению, Сережа встал с табуретки и на слабых ногах медленно пошел на звук. Темнота постепенно рассасывалась, уступая место свежести и яркой зелени. Мужчина вздохнул полной грудью. Чистый воздух обволакивал легкие, вытесняя металлический запах. Стало спокойнее. Остальное время Сережа провел как в тумане, тишина леса мягко обволакивала его, заставляя расслабиться. Проснувшись от этого странного сна, мужчина задумался. Сон натолкнул его на мысль, что лес — хорошая идея, чтобы избежать заключения в острог, опасность была лишь в диких животных, но мужчину не покидала уверенность, что его решение было верным. Сережа судорожно вскочил с кровати и, схватив мешок, начал собирать вещи. До прихода людей городничего оставалось мало времени, уже совсем скоро солнце взойдет. Он должен успеть убежать. Быстро собрав нужные пожитки, мужчина закрыл дверь в любимую избу и затрусил в сторону леса. Утренняя прохлада обжигала лицо, придавая бодрости и сил. До леса Сережа добежал быстро и, как только первый солнечный луч озарил небо, пересек границу. Сзади слышались отдаленные крики, шум, удары, но мужчину это не беспокоило, он все быстрее углублялся в гущу тайги. «Теперь все позади», — подумал Сергей. Устав бежать, мужчина остановился, зашел он довольно глубоко, поэтому не переживал, что его могут найти, по крайней мере, в ближайшее время. Бросив мешок на землю, Сережа сел на землю, облокотившись о ствол мохнатой ели, и закрыл глаза, слушая звуки леса. Где-то весело пела птичка, вокруг монотонно шумела листва, словно перешептывались между собой березы, ели, сосны, все было тихим, умиротворенным, таким спокойным. Мужчина сам не заметил, как полностью расслабился и погрузился в состояние, граничащее со сном. — Эй, вставай, — неожиданно прозвучал голос, выдернув Сергея из умиротворенного блаженства, — хватит спать, соня! Мужчина нехотя открыл глаза и вздрогнул. Перед ним стояла девушка, странно одетая: рыжая шуба (хотя на улице лето), темные сапоги и маска лисы, настолько реалистичная, что, казалось, еще секунда и личина зверя откроет пасть и зевнет, а может, и не казалось… Лисичка увидела, что мужчина перед ней открыл глаза, и присела на корточки, уткнулась глазами-бусинками в Сережу, слегка наклонив голову. — Как-то ты поздно, — засмеялась девушка, ее голос показался смутно знакомым, но мужчина не обратил на это внимания. — Мы тебя ждали раньше, а ты все тянул и тянул. Лисичка обиженно надулась, и ее рыжие уши опустились вниз, Сережа ничего не мог ответить, он завороженно смотрел на странную двигающуюся маску и ее живые эмоции. Это одновременно пугало и вызывало восхищение. — Ты чего молчишь, как будто воды в рот набрал? Ладно, молчун, у меня к тебе предложение, хочешь остаться здесь? Хочешь стать тем, кого никогда больше не смогут обвинить? Хочешь стать как я? — Лис-ик-ой? – икнув, спросил ошеломленный Сергей. Лиса выпучила глаза и пару секунд смотрела на него не моргая, и, как только до нее дошло, веселый девичий смех прокатился по лесу, напугав маленьких птиц. Лиса смеялась долго, заливисто, вытирая слезы черными перчатками. Отсмеявшись и переведя дыхание, она молча вытащила из-под пол шубы темную маску зверя, Сережа сначала не понял, какое животное изображала личина, но в какой-то момент его осенило – Росомаха. Маска была странная, казалось, что это реальная голова зверя, но в то же время были заметны детали, которые так и кричали о том, что это искусственная вещь. Она лежала на руках лисицы, и темный густой мех слегка дрожал на ветру. Несмотря на небольшие сколы, проплешины и общий внешний вид, Сергея она манила, она словно звала его. И он, долго не думая, взял ее в руки. Его манила свобода, которую он чувствовал в каждом движении Лисы, его манила сила, которую излучала маска, его манил этот зверь, с которым он чувствовал родство. Он хотел этого, словно всегда хотел. Сердце бешено забилось, а в такт ему зашумел лес, встряхивая своими тяжелыми длинными ветками. — Добро пожаловать, Дорогой.Больше нет страха, больше нет злобы Есть только звери, такие как я Теперь как дома, и не знаю, кто я Я чувствую только лес и себя Больше нет неба, больше нет солнца Есть лишь болото, деревья и я Теперь как дома, и не знаю, кто я Я чувствую только лес и себя
***
— Если говорить про судьбу медведя… — хотел было продолжить Ворон, но вдруг резко встрепенулся, маска вдруг нахмурилась, блеснула черными глазами, и я услышал хриплый, тихий шепот. — Уходим, скорее.