Не верю.

      Несколько минут спустя я останавливаюсь как вкопанный , поняв, где мы оказались.              Здесь? Это шутка? Из всех мест, в которые я мог бы нас привести , ноги сами собой принесли меня именно сюда, и вот уже извилистая дорожка парка выводит нас к…       -О , я так люблю этот пруд,- говорит Антон.              Я искоса смотрю на него.       -Ты уже здесь бывал?       Он кивает,и у меня в голове встаёт на место последний кусочек пазла. Может , он по этому кажется мне знакомым? Наверное, я видел его, когда приезжал сюда с Серёжей и Аленой.       Пруд был нашим самым любимым местом, потому что по вечерам на его берегах было мало народу, а по ночам и вовсе безлюдно.       Вокруг пруда нет никаких огней, и темная водная гладь , окруженная деревьями, принадлежала лишь нам одним.       Когда Алена получила место капитана чирлидеров , мы пили здесь шампанское из красных бумажных стаканчиков,а в конце первого года старшей школы, после удачного завершения футбольного сезона Серёжа стоял на большом камне и вскидывал вверх кулак , в день, когда зашла речь о том , чтобы отправить его в национальную сборную.       Иногда мы с Серёжей приезжали одни после футбольной тренировки и валяли дурака, или мы с Аленой выясняли тут отношения после очередной размолвки.       Теперь я задаюсь вопросом, не приезжали ли Серёжа с Аленой сюда без меня. Может быть ,именно здесь они говорили о Нижнем.       -Только я хожу на ту сторону ,- говорит Антон, возвращая меня к реальности. Он указывает на другой берег пруда: там пасётся целая стая уток, топая оранжевыми по зелёному травяному ковру.- Там мои утки.       Не знаю, обманывают ли меня глаза, но я готов поклясться здоров ногой , что там трава выглядит зеленее . Глупая метафора , но мне нужен предлог , чтобы убраться подальше от этой скамьи и избавиться от ноющего чувства в груди.       -Тогда пойдём туда.       Я делаю несколько шагов в ту сторону , встречаюсь взглядом с Антоном и киваю на противоположный берег.       Поудобнее пристраиваю под мышкой костыль, а когда снова поднимаю глаза, обнаруживаю , что Антон уже на полпути к противоположному берегу, а я безнадежно отстал.       -Эй! - кричу я ему вслед.-К чему такая спешка?       Он оглядывается на бегу , его волосы немного развеваются на ветру, солнце обрисовывает контур лица. Как будто фотография из «Инстаграма» вдруг ожила . Идеальная картинка, ради получения которой обычно приходится делать сотню снимков.       Отвожу глаза и указываю на небольшую закусочную , стоящую в нескольких метрах от дорожки: на стене домика висит красно-желтый рекламный щит.       -Пойдём ,пообедаем,-предлагаю я, повторяя свои недавние слова. Антон широко улыбается . Мы направляемся - на сей раз медленнее -к маленькой закусочной , где каждый из нас покупает хот-дог и картошку фри. Я беру кока-колу , но Антон останавливает свой выбор на чае с мятой, благо ее выращивают на небольшом огороде , разбитом прямо тут же , в парке.       -Чай со льдом и мятой - мой любимый , особенно летом,- говорит парень и смотрит мимо меня, на растущие вдоль дорожки деревья. Листья в их кронах уже начинают желтеть , повсюду проявляются первые признаки подступающей осени. - Осталось несколько недель , а потом я уже не смогу им наслаждаться .       Удерживаю свою тарелку одной рукой , наблюдая , как Антон берет дополнительную картонную тарелку для приправ. Он аккуратно распределяет по ней кетчуп , горчицу , майонез, положив между ними ломтики картошки фри, его брови сосредоточенно нахмурены.       -Зачем ты их разделяешь? Думаешь, горчица и кетчуп не перемешаются?- спрашиваю я, когда мы усаживаемся на искрящуюся зелёную траву возле пруда.       -Мне нравится думать, что… каждый услуживает собственное пространство , - говорит Антон, поджимая под себя одну ногу, и берет ломтик картошки.       Итак, будучи бесчувственным типом, я беру со своей тарелки ломтик картошки, макаю ее в кетчуп, а потом - в майонез. Антон морщится , глядя, как я забрасываю ломтик в рот.       -Ладно, ты хоть ощутил вкус картошки?       Я жую, хмурюсь и проглатываю. На языке вкус майонеза , но картошка не ощущается . Вообще-то, я даже не уверен , что ломтик был сделан из картофеля.       Наблюдаю, как Антон осторожно обмакивает кончик ломтика в кетчуп и откусывает кусочек.       -Иногда… лучше меньше, чем больше.       Поднимаю плечами, заставляю себя отвести взгляд в сторону кладбища. Напоминаю себе, что всего лишь проявляю вежливость , делаю доброе дело. Все равно больше я этого парня не увижу .       Но с каждой секундой в душе все сильнее вскипает чувство вины , с каждым новым куском еда становится все безвкуснее.       Я здесь не за этим . Я пришёл попрощаться с Аленой , а не обучаться правильному употреблению соусов у случайного знакомого, которого повстречал в нескольких дюймах от могилы моей девушки.       Бывшей девушки, поправляю я себя уже в миллионный раз и сержусь на себя ещё больше.       Что я творю?       Поспешно доедаю хот-дог, резко встаю и протягиваю Антону свою картошку.       -Э-э-э, можешь доесть,- говорю , не глядя ему в глаза, потому что знаю, что если встречусь с ним взглядом, то наверняка останусь. - Мне пора. Нужно помочь моей маме с…       -Может ещё увидимся, - говорит Антон, не давая мне возможности закончить свою ложь, которую я даже толком не придумал. Словно он видит меня насквозь, но ничуть не обижен. Он робко, застенчиво мне улыбается.       -Возможно, - отвечаю я, хотя уверен, что мы больше не увидимся.       Поворачиваюсь и хромаю по дорожке.

***

      Когда спустя полчаса я захожу домой , то все ещё думаю о разделённых соусах, россыпи незаметных веснушек на ному у Антона и зелёной траве у пруда.       Едва за мной закрывается дверь, из кухни выглядывает мама и окидывает пристальным взглядом мои отутюженные рубашку и брюки.       -Ты наконец сходил на кладбище? - спрашивает она , взмахивая кулинарной лопаточкой. Меня так и подмывает заметить , что после нашей встречи с Серёжей я постоянно думал о том, чтобы сходить на кладбище , а мама каждый день спрашивала, когда же я туда пойду.       -Ага,- отрывисто отвечаю я, не вдаваясь в подробности. Мой сегодняшний поход на кладбище никак нельзя назвать выдающимся успехом.       -А я как раз начала готовить ужин. Можем поговорить.       -Я уже поел.       Целенаправленно хромаю к своей комнате. Сейчас я готов повторно сломать бедро - только бы не говорить о том, как прошёл мой день.       Скособочившись, спускаюсь по лестнице в подвал , возле шкафа останавливаюсь , чтобы убрать куртку. Открываю шкаф, и взгляд мой падает на коробку , задвинутую в дальний угол.       В эту коробку сложили вещи, которые удалось спасти из моей машины после аварии.       Достаю коробку из шкафа и выдвигаю на середину комнаты. Сажусь перед ней и замираю, кажется, на несколько часов, пытаясь набраться смелости и открыть коробку. Раз уж сегодня на кладбище я не смог нормально попрощаться с Аленой , то могу попытаться сделать хотя бы это.       Таращусь на край грязной белой ткани, выглядывающей из коробки. Не знаю, что это , но прикоснуться к ткани и развернуть ее я боюсь. Мне страшно заглядывать внутрь .       В конце концов я собираюсь с духом и открываю коробку .       Медленно перебираю складки ткани и натыкаюсь на шарф. Потом нахожу сумочку. Одну-единственную туфлю.       Крошечные кусочки Алёны, вещи, которые она уже никогда не будет носить. Никогда не повяжет на шее этот шарфик,небрежным жестом не повесит на плечо сумочку, никогда не сбросит эту туфлю , зайдя в мою комнату , чтобы остаться тут на ночь.       Закапываюсь все глубже и достаю маленький диско-шар , совершенно неповреждённый .       Поднимаю его повыше , рассматриваю в свете лампы , стоящей на ночном столике , и постингам комнаты бегут крошечные капельки света, отраженного от гладкой поверхности . Шрам пронизывает острая боль, я вижу, как диско-шар вспыхивает , озарённый светом фар стремительно приближающегося к нам грузовика, отчетливо вижу каждую веснушку на испуганном лице Алёны. Сердце срывается в галоп , перед глазами все расплывается .       Роняю безделушку и закрываю глаза; воспоминание меркнет, и боль постепенно отступает. Когда я снова открываю глаза , мой взгляд натыкается на обтянутую бархатом коробочку , лежащую в самом низу. Осторожно, медленно достаю ее, открываю и вынимаю браслет с подвесками. Перебираю пальцами крошечные подвески, взвешиваю холодное металлическое украшение на ладони.       Кончик моего пальца скользит по подвескам, находит пустые звенья, специально оставленные для будущих воспоминаний. Воспоминаний, которые Алена создала бы одна, в Нижнем. Теперь мне придётся создавать воспоминания самому, без неё.       Размышляю о словах Серёжи, которые он произнёс ,навещая меня . О том, чего хотела бы Алена. О словах мамы:«Всегда вперёд, ни в коем случае не оглядываться назад». О Антоне, стоящем на берегу пруда. Нашего пруда.       Аккуратно убираю браслет обратно в коробочку и откладываю в сторону. Слишком скоро. Сегодня я пошёл на кладбище лишь по одной причине: думал, что Алена хотела бы этого.       Так почему же я ежеминутно чувствую себя так, словно предаю память о ней?

***

      Несколько дней спустя я снова стою на кладбище, перед могилой Алёны и жду, что на меня нахлынет чувство единения с моей любимой. Не хочу видеть ее призрак - просто не знаю, как ещё мне поступить . Кладу букет свежих тюльпанов рядом с увядшими ирисами, но возле надгробия уже стоит другой букет, гораздо больше моего.       Интересно, сколько букетов тюльпанов оставили здесь родители Алёны, до того как я сподобился сюда прийти?       По крайней мере, на этот раз я принёс правильные цветы. Достаю из кармана шелковый шарф и перекидываю через надгробный камень, возвращая владелице.       -Вот, Ален, - говорю, отступая на шаг. - Как всегда, мне трудно понять, чего именно ты хочешь . Теперь я постоянно думаю об этом, но…       Умолкаю, отчасти надеясь, что Алена мне ответит, но слышу только шелест листьев в кронах у меня над головой.       Сажусь, прислоняюсь спиной к надгробию и жду, что на меня снизойдёт озарение. Проходит пять минут, потом пятнадцать, но в моей душе ничего не происходит. В голове крутится один и тот же вопрос.       Оглядываюсь по сторонам и замечаю море розовых цветов через два участка от могилы Алёны. Мною овладевает любопытство. Подхожу и касаюсь одного цветка - лепестки на ощупь очень мягкие.       -Лилии «старгейзер», - раздаётся голос у меня за спиной.       Господи Иисусе. Подпрыгиваю от неожиданности. Вот так и случаются инфаркты.       Оборачиваюсь и вижу , что передо мной стоит Антон, его чуть кудрявые волосы перевязаны желтой лентой на лбу. Он срывает лилию, до которой я дотронулся, и пристально ее разглядывает.       Рассматриваю утопающее в розовых цветах надгробие.       -Моя сестра. Аня, - тихо говорит Антон прежде, чем я успеваю спросить.       -Аня была моей героиней. Любила меня так же сильно, как я ее, - добавляет парень так, будто мы продолжаем недавно прерванный разговор. Потом кладёт цветок на могильный камень. - Ей было неважно , что я тихий, замкнутый и необщительный.       Он смотрит на меня , и я наконец понимаю, откуда у него такой пронзительный взгляд. В глубине его зелёных глаз живет потеря, боль обернулась вокруг зрачков. Мне знакома эта боль, я словно гляжусь в зеркало.       -Я хотел походить на неё, - говорит Антон, отводит взгляд и снова смотрит на цветы.       -Сколько было твоей сестре, когда она?..       -Нам как раз исполнилось 14.       «Нам»?       Антон вновь предупреждает мой вопрос:       -Близнецы.       Черт.       -Что случилось?       -Ой, грустных историй я не рассказываю,- говорит он. Потом печально улыбается, и его взгляд словно закрывается плотным занавесом.       Так, ладно. Это определенно очень щекотливая тема. Несколько мгновений мы стоим в молчании.       -Ой!-Антон снимает с плеча желтый канкен и , к моему удивлению, достаёт из бокового кармана один-единственный цветок. Смотрит на меня ясными глазами и протягивает цветок мне, как будто это я просил принести.       Осторожно берусь за тонкий стебель, рассматриваю круглую желтую сердцевину , обрамлённую ровными белыми лепестками. Вообще-то, этот цветок мне знаком.       -Маргаритка?       -Цветы имеют разное значение, - говорит Антон, уловив мое смущение. Он кивает на цветок в моей руке. - Этот напоминает мне тебя.       -Почему? Что он означает? - спрашиваю я, слегка удивленный тем, что цветы, оказывается, могут что-то означать. Мне всегда казалось, что они просто красивые, и на них приятно смотреть.       -Надежду, - просто отвечает Антон.       Надежда. Неужели Антон считает, что я на что-то надеюсь? Я больше не надеюсь ни на что.       -Я рад снова видеть тебя, - внезапно добавляет Антон,не глядя на меня. - Не думал, что так обрадуюсь.       Наверное, не стоит ему говорить, что сегодняшняя наша встреча не входила в мои планы, поэтому я просто улыбаюсь, а потом мы идём по дорожке к пруду, как будто заранее договорились так поступить. Покупаем попкорн у торгового автомата, затем идём на любимый Антона берег пруда, где обитают утки. Птицы собираются вокруг него, почтительно взирают снизу вверх и так громко крякают, что сготовим поклясться : у них в клювы вмонтированы крохотные мегафоны.       Наблюдаю, как Антон запускает руку в полосатый, красно-белый стакан и бросает уткам попкорн, а его волосы слегка развеваются по ветру. Подражая ему, я тоже зачерпываю горсть попкорна и разбрасываю по земле. Утёртая жалобно набрасываются на угощение, словно за всю жизнь ни разу не ели.       -Ты часто сюда приходишь ? Покормить уток?       Антон медлит с ответом, смотрит на зажатый в гости попкорн.       -Не так часто, как раньше.       Киваю, но не спрашиваю, почему так вышло. Я знаю каково это: отказываться от любимых занятий.       Одна утка выхватывает попкорн прямо из пальцев Антона, и парень вскрикивает от неожиданности, а потом смеётся, разряжая напряжённую атмосферу. Он отпрыгивает от птиц и высыпает на землю остатки попкорна, пока утки не откусили ему пальцы. При этом его плечо случайно касается моей руки, и я чувствую , как по коже ползут муражки.       Кашляю и отступаю на шаг.       Мы следуем за утками идём к воде , наевшиеся пернатые громко крякают. В нескольких метрах от края воды Антон останавливается и смотрит вверх.       -Дождь собирается, - задумчиво говорит он, запрокидывая голову, и рассматривает тяжёлые, темные облака.       Проследив за его взглядом, я киваю. Хмурое небо напоминает мне вечеринку в честь окончания школы: та же мрачная атмосфера, такие же набрякшие дождем тучи.       Меня снова охватывает ощущение неправильности происходящего. Мне не следует здесь быть.       -Алена всегда любила дождь, - говорю я, качая головой от такой горькой иронии.       Отвожу глаза и вижу синюю бабочку, порхающую над темной поверхностью пруда: она отчаянно бьет крылышками.       Что-то определенно не так с этой бабочкой. Вроде бы и летит, но почти не двигается с места , приближается к нам дюйм за дюймом, с каждым взмахом крылышек оказывается все ближе и ближе к воде.       -Могила, на которую ты все время ходишь , - говорит Антон. Стоит мне услышать это имя из его уст, мой шрам начинает болеть. - Алена. Она была тебе больше чем другом, да?       -Ага, - отвечаю я. Воспоминания захлестывают меня с головой.       Чувствую, как мои пальцы сжимают ладошку Алёны, когда она тянет меня за собой по пустому школьному коридору. Вижу , как она выбегает на футбольное поле, после того как я забил решающий гол. Чувствую, как ее губы впервые прижимаются к моим, в день, когда она нашла мою запись в дневнике. - Гораздо больше.       Вспоминаю, как сегодня глаза Антона затуманились от боли. Что-то мне подсказывает мне: с Антоном можно об этом поговорить, он мог бы меня понять, в то время как мама и Серёжа не могут. Увы, я не представляю, как начать.       Поэтому просто поворачиваюсь и смотрю , как бабочка все ближе и ближе подлетает к берегу. Почти долетела… почти …       -Алена не выжила,- говорю через силу, не отрывая взгляд от синих крылышек бабочки.       Крылышки отказывают маленькой летунье, и она падает на воду, так близко от берега и в то же время недостаточно близко. Она передергивается, борется с течением. Я поспешно подхожу к воде и осторожно вылавливаю насекомое.       Смотрю вниз, на воду. Что-то не так. Вглядываюсь и понимаю… что не вижу себя . Вижу только ветви деревьев у себя над головой, рваную линию древесных крон. Мимо них проплывают по небу серые, дождевые облака.       Хмурюсь, наклоняюсь ближе к воде.       Есть даже бабочка, но меня… нет.       Словно у меня нет отражения .       С трудом сглатываю и пытаюсь взять себя в руки, а уже привычная боль сдавливает мне виски. Борюсь с приступом паники, чтобы не дать поврежденному мозгу обмануть меня, вспоминаю слова Дмитрия: «Успокойтесь. Это все не по-настоящему».       Сосредоточиваюсь биении своего сердца, чувствую, как при дыхании поднимается и опускается моя грудная клетка, а бабочка у меня на ладони взмахивает крылашками.       На водной глади появляется ещё одно отражение. Это Антон, он озабоченно хмурится. Быстро смотрю на него, а бабочка взлетает, отчаянно работая крылышками.       -Бедняжка, - говорит Антон, наблюдая за улетающей бабочкой.       Затаив дыхание, я опять гляжу в воду, и на этот раз оттуда на меня смотрит моя мрачная, испуганная физиономия. В клеёном счете я чувствую себя дураком. Вероятно, со стороны все выглядело так, будто я распсиховался из-за какой-то бабочки.       Голову сдавливает спазм, боль нарастает. Поднимаю руку и прикасаюсь шраму , но чтобы замаскировать этот жест, тут же провожу пятерней по волосам. Дмитрий сказал, что все происходящее со мной - ни что иное, как защитная реакция организма. Может быть, на меня накатило потому, что я заговорил об аварии.       Антон наклоняется, поверх моего плеча смотрит на мое отражение в воде. И, разумеется, оно теперь таращится на нас, как и положено.       -С этим шрамом ты прямо , как Гарри Поттер, а без него - вылитый прекрасный принц или что-то вроде этого.       Все мысли о черепно-мозговой травме вылетают у меня из головы, потому что… «Прекрасный принц»?       -О нет, - смеюсь я. - Это что, сказка, которую ты сейчас пишешь? Забиваешь детям головы такой чепухой?       Если я что и уяснил после случившегося с Аленой, так это то, что я определенно не принц. И любовь - это не сказка, как бы красиво ни звучала история. Больше я в любовь не верю.       Наши отражения расплываются: начинается жажда, на поверхность пруда падают тяжёлые капли.       -Надеюсь, это не чепуха, - тихо говорит Антон. - Надеюсь, впереди ещё много хорошего , и в это хорошее можно верить.       Он поднимает лицо к небу, а я обращаю внимание на его розовые губы, на то, как он подставляет лицо дождю. В это мгновение мне хочется все ему рассказать, потому что, насколько бы невероятным это ни казалось, сейчас мне тоже хочется верить в лучшее, которое ждёт нас в будущем.       Но дождь усиливается, и, прежде чем я успеваю решиться, нам нужно уходить.

***

      Тем же вечером я сижу за кухонным столом, наматываю на вилку спагетти, потом разматываю и снова наматываю; волосы у меня все ещё мокрые - домой я возвращался под дождем.       -Итак, - говорит мама, сканируя меня всевидящим взглядом, которым обладают все матери, - похоже, этот Антон хороший парень.       Она с громким хрустом откусывает кусок чесночной гренки.       По глупости я рассказал маме про Антона, едва зашёл в прихожую, промокший насквозь, зато с маргариткой в руке. Мама спросила, откуда у меня цветок, и мой поврежденный мозг не смог выдумать ни одного мало-мальски вразумительного объяснения.       Теперь то я понимаю, что следовало бы придумать любое, хотя бы глупое оправдание , вместо того чтобы выбалтывать правду.       Крепко сжимаю в кулаке вилку , а мама все наседает, желая узнать подробности.       -Я его почти не знаю,- бормочу я, ожесточенно тыкая вилкой спагетти. - Не раздувай из мухи слона, ладно? Он просто… с ним легко. Он.. прошёл через то же , что и я. - Качаю головой. Я ведь встретил Антона не в парке и не в торговом центре, а на кладбище, и не просто на кладбище, а рядом с могилой Алёны. - Но.. я хочу сказать.. черт.       Мы смотрим друг на друга, и мама читает все недосказанное по моему лицу - ещё одна загадочная способность всех мам.       -Алена хотела бы, чтобы ты был счастлив.       -Мама, я сказал ей, что буду любить ее вечно. Мне кажется , что сейчас неправильно даже заводить новые знакомства.       -Это не слишком то честно по отношению к тебе, разве нет?- спрашивает она.       Я резким движением кладу на стол вилку , и она звякает о тарелку.       -Как ты можешь говорить такое?       «Нечестно»? Нечестно, что Алена учётов из-за глупой ссоры и проклятой грозы. Меньшее, что я могу сделать - это сдержать данное ей обещание.       -Сень, - просто говорит мама, не обращая внимания га мою вспышку. В последнее время она так постоянно делает. - Я лишь хочу сказать, что у тебя впереди целая жизнь. Никогда не знаешь…       -Нет, - перебиваю я ее, отталкиваюсь от стола и встаю. Ножки стула громко скрипят по полу. - Я все знаю. Алена была для меня единственной, и это я был к ней несправедлив.              С этими словами я стремительно ухожу вниз, в подвал, а в голове выкристаллизовывается решение. Если я не могу ходить на кладбище только иди Алёны, мне вообще больше не нужно туда ходить.       Следует перестать видеться с Антоном.