Проект «И»

Утром пятнадцатого мая Семён принял основательные меры по облагораживанию своей бренной телесной оболочки. Даже причесался. Отутюжил свою всегда принципиально мятую военную форму, затянул ремешки на плечах потуже, чтобы не болталась рубашка. Марта, склонная шутить, когда выпивши, и начинать утро с банки-другой жидкого хлеба, ехидно спросила, сидя за столом, когда Семён вышел из своей комнаты выглаженный и будто преобразившийся - прежнего детдомовца Сёмочку Якоренко было не узнать: - Что, на свидание собрался? - А хотя бы и да. - На майские праздники работникам МОЗГ давали более длинные отпуска, чем остальным, так что в школу идти было не надо. Но могли и срочно вызвать на службу… - Хе-хе, хорошо. Удачи. - Она ухмыльнулась ещё шире, запрокинув голову, допила остатки напитка в банке и, стукнув уже опустевшим жестяным сосудом по столу, протяжно и гортанно взвыла нечто, в чём можно было слабо различить: «И-ЫХ, ХОРОШ-ШО!!!» - Спасибо, товарищ капитан. - Семён молча съел свой завтрак, выпил чашку чая и направился было к двери, как в эту самую дверь позвонили. - Мне открыть? - Да, Сём, открывай. Тот послушно отпер дверь. На пороге стояла Маргарита Кузнецова. - Товарищ Кузнецова? Здравствуйте. - Привет, Ри-и-ит? - Марта, не выходя из-за стола, отсалютовала пустой банкой. - Привет всем. - Блондинка-учёная улыбнулась и прошла внутрь. - Я тут вас проведать и кое-что по работе. Марта, тебе кой-какие директивы направлены, почитай. - Лады… - Девушки уселись за стол и принялись обсуждать какие-то документы, которые им ниспослало высшее командование. Семён в нерешительности замер у двери: уходить вроде бы невежливо, но и планы менять не следует. А то вдруг засядут тут до вечера? Были случаи, он был свидетелем такому. Кузнецова принесла бумаги - видать, какие-то отчётности, или что-то типа машинного анализа ситуаций - большая часть анализа проводилась триадой суперкомпьютеров, гордостью МОЗГ и всего СССР - ЭВМ «Мудрость Народа». Кузнецова заведовала и ими тоже, начальствовала над отделом компьютерной техники. Говорят, место унаследовала от матери, трагически погибшей при весьма загадочных обстоятельствах. Ну, они сидели до вечера, пили пиво - то есть, конечно, пила Марта, Маргарита в основном курила - разбирали эти бумаги, материли начальство… На сей раз разбор отчётностей прошёл довольно быстро. Маргарита собралась уже уходить, но, словно что-то вспомнив, щёлкнула пальцами, при этом указательный палец взметнулся вверх, будто привлекая внимание к какому-то факту. - Семён, пока не забыла. - Она сунула ему в руку ключ-карту. - Отдай пилоту Анастасовой, её ключ-карта истекла два дня назад, а я всё не могла занести. Ты занесёшь? - Хорошо, товарищ Кузнецова, занесу. - Да он всё равно к Раечке намылился! - ехидно хохотнула Марта. - Сама видишь - умытый, причёсанный… - Хе-хе. Да уж. - Учёная понимающе ухмыльнулась. - Ну, что же. Дерзай, мой юный друг. Удачи тебе в твоих… Хы… Делах. - Спасибо. - Семён наклонил голову в знак благодарности, после чего они оба вышли из квартиры: Кузнецова - к ближайшему лифту, ведущему в Бункер, а Семён - к станции электрички. Всё-таки хочется добраться до желанного места побыстрее, да и особое поручение тоже есть… Он добрался до её дома минут за десять - поезд шёл довольно быстро, да и людей было мало, что для пятничного утра несколько необычно. Словно на крыльях взлетел на двенадцатый этаж. Постучался в знакомую до каждой трещинки выкрашенную порядком облупившейся белой краской дверь с потускневшими цифрами «402». И… Не получил ответа. Он постучался ещё раз. Ответа вновь не последовало. Семён дёрнул ручку. Дверь открылась, не будучи запертой. Юноша, поколебавшись несколько секунд - всё-таки входит без официального приглашения - вошёл внутрь. Взгляду его предстала ну очень аскетичная квартира. Большая светлая комната без обоев или штукатурки - стены были из голого бетона. В дальнем углу, у окна, стояла незаправленная кровать - хотя что там было заправлять, на ламелях лежал лишь матрас. В другом углу - тумбочка, на ней мерный стакан, пара блистеров с таблетками и окровавленные бинты. Пол был покрыт грязновато-серой плиткой. Каким-то чужим в этом пустынном месте казалось чёрное лакированное пианино, стоящее у стены напротив кровати. На верхней поверхности его краснел сложенный «Собеседник», которым, должно быть, обитательница сей «берлоги» не пользовалась с момента вручения. Семён вошёл в комнату, предварительно разувшись. Плитка приятно холодила ноги. На тумбочке среди всех прочих вещей он заметил треснутые очки в тонкой оправе. Он взял их за оплавленную дужку и - чёрт дёрнул подурачиться в чужой квартире! - нацепил их себе на нос. Видел он в них, конечно, много хуже, да и трещины дробили мир на много размытых крупиц. Он снял их и задумчиво завертел в пальцах. Сама Раиса очков на его памяти не носила. Чьи же они тогда?.. - Семён, положи очки обратно, пожалуйста, - произнёс за его спиной тихий девичий голос. Юноша послушался и медленно обернулся, словно ожидая опасности, хотя голос, конечно, ему был знаком и любим. И едва не поздоровался с кафельной плиткой, устилавшей комнату, своей пятой точкой: перед ним действительно стояла Раиса. Всё бы ничего, но она была абсолютно голой. Такого Семён не ожидал и действительно собрался упасть на пол, но равновесие решило иначе, и он упал вперёд, а не назад. Прямо на девушку. Он, тяжело и нервно дыша, глядел в лицо Раисе. Бледная кожа, словно сотканная из мрамора. Глаза, алые, как закат. Волосы цвета безоблачного мирного неба над головой - именно мирного неба над маковкой им так не хватало во время всего этого… Он мог бы смотреть в её глаза вечно и даже ещё дольше. - Встань, пожалуйста. - Раиса произнесла это без тени какой-либо неприязни или боли, словно ей не было больно или неприятно оттого, что на ней лежал Семён, а ей нужно было встать, а он мешал ей это сделать. Он невольно опустил взгляд ниже и увидел, что его левая рука лежала аккурат на одном из тех мест вверху тела, за которые девушек трогать обычно не рекомендуется. Семён в испуге и смущении испустил сдавленный гортанный взвизг и одним рывком встал на ноги. Протянул Раисе руку, чтобы она поднялась. Та приняла помощь и, твёрдо стоя на ногах, улыбнулась Семёну. - Привет… - Привет, Раиса. - Семён почувствовал, что заливается краской. Обнажённое тело любимой девушки, конечно, зрелище прекрасное, и наслаждаться им можно примерно столько же, сколько и лицом, но юноша чувствовал себя несколько стеснённо и смущённо. - Сём, ты чего? - Она обеспокоенно и пристально посмотрела ему в глаза. - Ничего-ничего, Раис. Ты пока оденься, хорошо? - Хорошо. - Она подошла к тумбочке, достала оттуда нижнее бельё и комплект полувоенной формы, аналогичный тому, что был на Семёне. Тот отвернулся, чтобы, не дай Бог, не совершить ещё какой-нибудь глупости, вызванной гормональной перестройкой его тела и могущей привести к преступлению по статье сто девятнадцатой уголовного кодекса. - Сём? - раздалось из-за его спины вопросительно и встревоженно. Раиса любые свои слова, обращённые к Семёну, когда тот делал что-то, ей неизвестное, говорила встревоженно. - А? - Он обернулся и увидел улыбающуюся Раису в полном облачении. Теперь можно нормально поговорить. - Ну, вот, я оделась. Ты хотел о чём-то поговорить? - Д… Д-да. Я хотел. - Он снова начал краснеть. На лице юноши расползалась неясная кривая улыбка. Он собирался с мыслями. Он хотел на этом свидании признаться в своих чувствах, но, как это бывает со всеми людьми во все времена, он не мог это сделать вот так с кондачка. Он подошёл к ней и взял её холодные ладони в свои руки. Она от неожиданности слабо отшатнулась. - Рая, я… - Он потупился. Она, видимо, поняла его безо всяких слов. - Семён… - Он поднял голову, и теперь пришёл черёд девушки смотреть вниз и куда-то в сторону. - Скажи… Мы друзья? - Да. - Он с жаром кивнул. - Ты даже больше для меня, чем друг. Ты… Я… не могу это объяснить словами. Мне столько надо сказать, но я так волнуюсь… - Я… Я тебе нравлюсь? - О да. - Он незаметно для себя начал постепенно повышать голос. - Даже больше. Я… Я люблю тебя, Раиса. Я не могу без тебя. Верней, могу, но не хочу. Когда я тебя впервые увидел, я почувствовал какую-то незримую связь между мной и тобой. И её, наверно, нельзя порвать. А если и можно, то… Ты же тогда была чуть ли не при смерти… Я бы себя ненавидел тогда, как последнюю сволочь. Это всё равно что оставить человека в беде, бросить на верную погибель… Я не могу держать это в себе. Я хочу, чтобы у тебя был человек, на которого ты можешь положиться. Мой отец, конечно, спас тебе жизнь, но он тебя тогда, в мой приезд, чуть не убил! На него нельзя полагаться! - Да. - Она как-то странно вздохнула и, неотрывно и ласково смотря Семёну в глаза своими алыми омутами, продолжила: - Знаешь… Если я погибну, меня легко можно будет заменить. Но… Тебе же будет жутко, страшно, плохо… Одиноко… Незримая нить порвётся… Ты будешь думать, что не уберёг меня… Может быть, даже умрёшь сам. Я не хочу, чтобы ты умирал. Я хочу быть с тобой вместе. Всё время. И ты тоже можешь на меня положиться. Я тоже люблю тебя… Сёма. - Спасибо… - В его глазах появились слёзы. Он резким, но мягким движением притянул девушку к себе и, мешая всхлипы с приступами смеха, уткнулся в её плечо, размазывая слёзы по курточке камуфляжного цвета, надетой на девушке. - Ты… Плачешь? - Она немного помолчала, после чего погладила его своей ладошкой по голове. - Тебе плохо? - Нет, что ты. - Он поднял голову, чтобы снова посмотреть ей в глаза. - Мне, наоборот, хорошо. Это слёзы радости… - Понимаю. - Она продолжила его поглаживать, словно пытаясь успокоить, но уже по спине. Семён запустил правую пятерню ей в шевелюру на затылке, ероша пряди её голубоватых волос. Раиса, закрыв глаза, тихонько хихикнула, но вскоре прекратила смеяться - трудно говорить и вообще издавать какие-либо звуки, когда тебя целуют. Семён решительно ткнулся ртом в её мягкие прохладные губы, нежно прижимая её голову к своей голове одной рукой, а тело - другой. Он имел уже некоторый опыт в этом деле, хотя и, скажем так, виртуальный. Но помнил всё до мелочей. Каждый поцелуй непохож на другой. Они как снежинки - двух одинаковых не будет никогда, сколько не ищи. И юноша про себя подмечал отличия от предыдущих опытов. Во-первых, у Раисы был другой вкус, отличный от фарфорового вкуса Тассы. Какой-то… непонятный, доселе неизвестный. Кисловато-сладкий, приятный, слегка цветочный. Он нерешительно запустил язык в её рот, прощупывая почву - вдруг ей не понравится? Но она ответила - тоже, видимо, на интуитивном уровне, как и Семён в ту ночь. Через три бесконечных минуты юноша отстранился от неё и, тяжело дыша, улыбнулся: - Ты как? - Хорошо… - Она глядела на него с улыбкой и ещё чем-то, что я затрудняюсь передать словами. Чтобы понять, какую эмоцию она передавала Семёну, надо было это видеть - мало того, быть Семёном Якоренко! - А ты? - Просто прекрасно. Благодаря тебе. - Он тоже улыбнулся. Отстранился от неё, встав сбоку и продолжая обнимать за плечи, нежно, но цепко держа её - он не верил тому, что с ним происходило: вдруг это всё - сон, услужливо показанный его распалённым любовью сознанием, и через секунду он проснётся в холодном поту?! Но Рая не исчезала, и это его радовало. Его взгляд упал на фортепиано, которое действительно не вписывалось в грязновато-запущенный аскетизм Раисиной берлоги. - Ты играешь? - Ага. - Она отошла от Семёна, извлекла из-под кровати складной табурет, установила его перед инструментом, села, открыла крышку… Семён заворожено слушал эту мелодию. Не медленная и не быстрая, грустная и в то же время несколько торжествующая. В его памяти что-то шевельнулось. Что-то из детдома… - «Признай правду» из игры про расследования Майлза Эджворта? - Карта памяти с этой игрой попала к нему несколько позже карточек с первой трилогией и игрой про преемника Феникса - молодого адвоката по фамилии Джастис, в которые он играл всё свободное время напролёт, но она полюбилась ему не меньше остальных. Поговаривали, что выпустили и вторую игру, но возникли какие-то накладки с переводом, и в Союзе её официально не выпустили. Можно было, конечно, купить карточку за границей, в Японии, где эти игры и создавались, но их языка никто в детдоме твёрдо не знал… - А? - Она прекратила игру на середине. - Я не знаю. Я просто где-то услышала, подобрала, и мне понравилось… Я просто сейчас собираю музыку по всему городу. Понравилось - подбираю и играю. Не понравилось - не обращаю внимания. - А-а-а-а… Ясно. Может, пойдём, погуляем? - Он посмотрел на свои наручные часы. Пол-одиннадцатого. До появления октаэдрического гостя оставалось больше полутора часов. - Давай. - Она встала из-за пианино и, одёрнув юбочку серо-зелёного цвета, которую носила вместо пятнистых штанов, подошла к юноше. Тот взял её под руку и повёл вниз. Они на протяжении примерно часа бродили бесцельно по городу-крепости. Забрели в городской парк. Особо там делать было нечего, поэтому они просто ходили в тени деревьев - это было единственное место, кроме набережной, где было несколько прохладнее, чем на участках, освещённых круглый год палящим солнцем. Посидели на скамейке, поговорили, ещё походили… Они наслаждались друг другом. Каждый из них чувствовал ту самую незримую нить, о которой говорил Семён, и чувствовали, что это не нить, а могучий стальной трос, который поди разорви! Даже смерть, самое могущественное существо во всех обитаемых мирах - а Семён не сомневался, что их великое множество, ведь великий Крапивин в своих книгах описал их настолько живо и красочно, что после такого они просто обязаны зародиться и начать быть по-настоящему! - неспособна своей косой разрубить эту связь… Так они ходили, изредка останавливаясь, чтобы поцеловаться. Полчаса, час, больше часа… Время летело незаметно - ибо известно уже больше полутора веков, что счастливые часов не наблюдают. Наконец юноша поглядел на часы: двенадцать сорок. Для осуществления плана, который он краем своего расслабленного сознания строил, следовало отправиться на набережную. Он предложил Раисе прогуляться по берегу Старицы, та с радостью согласилась. По пути из парка Семён купил два рожка мороженого, которые оба с удовольствием уплели - дневное светило жарило немилосердно. Наконец они пришли к набережной. Она, конечно, не шла ни в какое сравнение с гранитными набережными Ленинграда, чудом выжившего во время затопления, вызванного таянием ледников, сопроводившим Событие-Два, но была по-своему красива. Конечно, не бурый в чёрно-серебристых зёрнах гранит, а беловато-серый полированный бетон, но всё равно было красиво. Старица Волжская отсюда казалась бескрайним морем - берегов видно не было. Солнце играло на волнах бликами. Вдалеке курился дымок - видимо, прогулочный корабль. - А знаешь, вот было бы здорово пройти на Исполине вместе с парадом Победы по Красной Площади! - Семён, одной рукой держа Раису за плечо, а другой - опираясь на полированный край парапета, смотрел вдаль. - Да-а-а. Было бы здорово. Но небезопасно. Исполины - очень тяжёлые машины. Вот сколько весил бы обычный человек при росте в сотню метров? - Ну, тонн с тысячу… - Это наш город укреплён с ног до головы. А в Москве после каждого парада брусчатку перекладывают. Если один Исполин пройдёт по Москве, то продавит землю на очень большую глубину… - Зато библиотеку Ивана Грозного найдём! - Семён расхохотался. Раиса поддержала его тихим смехом. - Слушай, а ведь когда вся эта бойня с Нечистью закончится… Куда Исполинов-то денут? Не на Штаты же идти с такими роботами? - Да на археологические раскопки их поставят. - Раиса вновь тихо засмеялась, продолжая шуточную линию Семёна. - Потопчешься в нужной точке, и открылись древние гробницы и занесённые землёй города… Ты только топчись аккуратнее, а то будет очень неудобно, если ты раздавишь вазу, изготовленную более двух тысяч лет тому назад… - Ты тоже. А то нам разнос устроят: «Товарищи пилоты! Нельзя так относиться к древностям! Тут вам не Волгоград-Три, а вазы - не Нечисть!» - Да… Смотри! - Она показала вдаль, к точке где-то над Старицей. Семён, который глядел ей в глаза, тоже посмотрел туда. Над Старицей висело… Нечто. Оно имело форму октаэдра с тёмно-синими, слегка зеркальными гранями. Это что-то медленно, словно плывя, двигалось по воздуху прямо на город, издавая звук, похожий на тихое хоровое пение… - Нечистый?!.. - Раиса слегка вздрогнула и прижалась к Семёну, ища инстинктивно у него защиты. Тот тихо погладил её по голове: - Спокойно, Раиса. Ты же пилот. Успокойся. Сейчас пройдём в Бункер. Заверещали сирены, редкие люди, всё ещё оставшиеся в городе, заспешили к убежищам. Девушка и юноша уже стояли в кабинке служебного лифта, медленно спускающегося под землю. - Раиса, это не Нечистый. Он просто… Прилетел откуда-то. Возможно, ищет помощи… - А… Ага… Ладно. Я тебе доверяю… Когда лифт остановился на этаже Б-20, в Центральном Крыле, их там уже ожидала Марта. - Вот они где, голубки! А ну-ка быстро в капсулы, по коням и на смертный бой с проявлениями внеземного империализма! - Товарищ капитан, у меня есть некоторая информация об этом… Эм-м… Объекте. Я бы хотел увидеть генерал-лейтенанта Якоренко и рассказать ему всё, что знаю, а верить или нет - пусть он решает. - Семён отпустил Раису и сложил руки крест-накрест за спиной. Капитан назидательно воздела палец: - Секундное промедление может стоить… А, ладно. Иди в командный центр, всё равно твой Исполин в ремонте, а Раиска ещё не прошла повторную синхронизацию. Попробуем задержать Цель-Ноль-Пять, а там… Раиску с собой бери, всё равно делать ей нечего. - Спасибо, товарищ капитан. - Семён изобразил поклон кивком головы и, взяв девушку - не Марту, понятное дело - под руку, направился следом за Горшковой в «святая святых» Бункера - командный центр, «капитанский мостик». На нижнем уровне сидели простые наблюдатели и обслуживающий персонал. Уровнем выше - трое компьютерных техников: Апраксина, Харитонов и Серёгин. За ними нервно прохаживалась Кузнецова. На самом же верху, словно в орлином гнезде, сидел обычно командир со своим заместителем и отдавал решающие приказы. Но с уровня компьютерных техников не было видно, кто там и как сидит. Между обслуживающим персоналом и техниками был ещё один уровень, служебный. На нём располагалось три громадных короба с красными крышками, здорово напоминающих саркофаги древних царей. «МУДРОСТЬ НАРОДА» - гласила надпись белой краской на каждом из них. У каждого из трёх блоков флагманской супер-ЭВМ, которой СССР гордился по праву, было имя: «СОКРАТ», «ПЛАТОН», «ДИОГЕН». Маргарита увидела капитана и двух пилотов, стоящих в люльке гидравлического подъёмника, и напряжённо улыбнулась: - Чего ты их сюда привела? У нас Нечистый перед носом, соловьём заливается, а пилоты в командном центре… И вправду: экраны показывали, что «Рамиэль» был уже над городом, и звук, так напоминающий хоровое пение на одной и той же заунывной ноте, был отчётливо слышен из динамиков внутренней системы связи. - Семён утверждает, что знает кое-что об этом объекте. - Ну-ну? Что же знаешь такое ты, чего не знают «Философы»? - «Философы»? - удивился Семён. - Я так про себя называю наши суперкомпьютеры. У них имена философов, вот так и называю. - Хорошо. Во-первых, это - не Нечисть. - Вот уж что не ожидала! - Маргарита поправила очки, съехавшие на кончик носа из-за того, что она невольно состроила изумлённое лицо. - Такое странное, опасное - и вдруг - не Нечисть?! Да оно даже ППУ излучает! - Это не ППУ, а инвертированное гравитационное поле Земли. - Гравитационных инверторов пока не существует, но наши отделы бьются над тайной тяготения. Начитаются фантастики, а потом забивают мозги серьёзным людям… Неловкую тишину взрезал голос Макса Харитонова: - «Диоген» провёл повторный анализ данных с детекторов и пришёл к выводу: поле, излучаемое объектом - не Поле Полного Уничтожения! Более всего похоже на гравитационное излучение, как его спрогнозировали текущие исследования! Немыслимо! Видимо, этим и вызвана ошибка с синей частью спектра излучения… Кузнецова подбежала к монитору, что-то пощёлкала на клавиатуре и, видимо, удовлетворившись, вернулась к Семёну. - Да, ты был прав. Поднимайся к командному пункту, думаю, тебе есть, что сказать… Загорелся зелёный огонёк на индикаторе другого лифта, ведущего наверх - к тому месту, где сидит главнокомандующий. Семён, пожав руку Раисе и сказав: «Подожди, я скоро», решительно ступил на платформу и нажал кнопку. Подъёмник, урча, задрожал и поднял мальчика к наивысшему уровню «капитанского мостика». Отсюда весь командный центр был как на ладони. Хорошо были видны все проекционные и трёхмерные экраны. За столом, на котором лежали папки с бумагами и что-то, напоминающее телефон, стоял человек в форме неясного цвета и смотрел вдаль, заложив руки за спину. Кто это был, нельзя было разглядеть чётко - наверху было не очень хорошее освещение, лишь стол был освёщен лампой с зелёным абажуром. - Товарищ генерал-лейтенант! - Семён думал, что перед ним его отец, и потому не откозырял. - Младший лейтенант Якоренко прибыл с докладом по текущей операции. - Вы обознались, товарищ лейтенант, - прозвучал бархатный голос. - Главнокомандующий Якоренко сейчас в служебной командировке и вернётся только через неделю. Сейчас его обязанности исполняю я - генерал-майор Сергей Дроздов. - Ой. - Семён растерянно потупился. Но тут же отдал воинский салют и гаркнул: - Приношу извинения, виноват, товарищ генерал-майор. - Семён, давайте без формальностей. - Мягко, но быстро и сосредоточенно звучал голос Дроздова. Он оказался приятным на вид человеком довольно большого возраста - волосы его были седы. Семён сразу почувствовал в его взгляде доброту, какая свойственна дедушкам. - Что там у вас? - Некоторая информация об объекте. - Цели-Ноль-Пять? - Мне известно его настоящее название. «Рамиэль», модель три. - Ну, и? Что же это такое? - Это… Неизвестный нам доселе летательный аппарат. Он может стрелять мощнейшим лазером в любую цель со сверхвысокой точностью. А также летать чуть ли не в космос. - Хм… - Дроздов сел за стол, положив лоб на ладонь. Положение дел ему явно не нравилось. - Значит, это искусственный летательный аппарат, чей движитель доселе науке неизвестен, а оружие мощнее всего, что мы могли бы ему противопоставить… Кто же его подослал к нам? И с какой целью? - Мне это неизвестно. Я знаю лишь базу приписки. Авиабаза Неллзон, штат Орегон. - Так-так, значит, американцы… Стоп. - Он отнял лоб от руки и этой самой рукой себя по лбу хлопнул. - В Орегоне нет такой авиабазы! Есть Неллис, но она в Неваде… - Тем не менее, это именно так. Как такое может быть - мне неизвестно. - Хорошо… - Генерал-майор в задумчивости побарабанил по столу пальцами. Стол отзывался глухим деревянным стуком. Он не знал, что делать. Значит, диверсия? Нападение? Когда Союз воюет за благоденствие всего человечества, уничтожая Нечисть, американцы решили навредить тому, кто их защищает?! Так им же хуже! Но как уничтожить этот «Бешеный октаэдр»? Любой снаряд он отразит инвертированным полем тяготения. А любую цель уничтожит лазером, расплавив до неузнаваемости. Тишину прорезал тонкий женский голос, принадлежащий Майе Апраксиной: - Поступает странный радиосигнал! - Откуда? - Не поверите. Изнутри Цели. Заместитель командующего поморщился в нерешительности. Какую опасность или дезинформацию таило это сообщение? Или не дезинформацию, а пилот просто хочет с ними поговорить? Пожилой генерал-майор вопросительно поглядел на безусого - в прямом смысле, какие усы в четырнадцать! - лейтенанта. - Примите сигнал, оно того стоит. Доверьтесь ему. И желательно выполняйте все указания пилота. Ему, скорее всего, требуется помощь. - Принять, - чётко проговорил Дроздов в микрофон устройства, похожего на телефон. - Есть. - Теперь в этом устройстве послышалось шипение и потрескивания, затем неприятные уху писки и хрюканья, вскоре прекратившиеся. На главный экран вывелось изображение молодого парня в серо-синей робе, сидящего в чём-то вроде пилотского кресла, в каких сидели пилоты Исполинов внутри своих контактных капсул. Он заговорил на безукоризненном русском, приветливо улыбаясь: - Приветствую вас, товарищи! - Приветствую, - с тихим кашлем отозвался Дроздов. - С кем имею честь? - Меня зовут Игрек. - Интересное имя. Меня зовут Сергей Николаевич. А мальчика рядом со мной - Семён. Если вы нас видите, конечно. - Вижу прекрасно. - Он помахал в камеру ладонью и улыбнулся ещё шире. Потом как-то сразу помрачнел: - Мне необходимо приземлиться. Я не желаю вам зла. - Приземление разрешаю. В чём же проблема? - У меня днище заострённое. Я могу сесть только на специального вида подземное сооружение, чтобы выгрузить капсулу и не разбить машину. - Мы не располагаем аппаратурой для принятия летательных аппаратов вроде вашего. - Так ведь для этого я с вами и связался! Восемьсот гигабайт примете? - Товарищ Кузнецова! - крикнул Дроздов в другой микрофон, отключив звук, идущий к Игреку. - У нас есть свободная память? - Терабайт найдётся всегда! - Тогда приготовьтесь принимать. - Он вновь переключился на Игрека. - Да, примем. Начинайте передачу. - Есть начать передачу. - Игрек тыкнул пальцем куда-то, где камера не снимала, и на диски «Философов» начала переливаться информация. Через двадцать минут она перелилась полностью. - Можете прочитать? - Сейчас. - Вновь переключение на Кузнецову: - Что там? - Чертежи. Видимо, это именно та подземная система приёма, пригодная для посадки на неё этим аппаратом. - Хорошо. Спасибо. - Переключение на Игрека: - Сколько вы можете… Так провисеть? - Неограниченно долго, машина полностью автономна. - Игрек вздохнул и потупился. - Вот только скукотища смертная, и есть хочется… - Понял. Пять дней протерпите? - Конечно. - Игрек слегка повеселел. - Вы построите посадочный комплекс? - Да. Но с условием: вы сдадитесь нашей организации, будете находиться под её надзором и командованием, беспрекословно слушаться вышестоящих офицеров и расскажете без утайки всё ваше прошлое. - Конечно. Мне скрывать нечего. Под ваш контроль я только рад перейти. - Великолепно, дорогой Игрек. Разрешите прервать сеанс связи? - Да. Спасибо за разговор, Сергей Николаевич. Конец связи! - Конец связи. - Со щелчком передача видео завершилась, и экраны лишь безмолвно показывали «Рамиэля», висящего над опустевшим и дрожащим от животного страха городом. - Пять дней? - Семён с сомнением посмотрел в глаза заместителю командующего. - Вы уверены? Геологическая разведка, плюс сама постройка. Уложимся? - Уложимся, - заверил его Сергей. Дроздов ещё немного поколдовал над терминалом интеркома - тем самым устройством, напоминающим телефон - и громко и чётко сообщил: - Товарищи! В отсутствие командующего Якоренко его обязанности исполняю я. Я приказываю провести геологическую разведку и построить посадочную базу по полученным чертежам, а также соединить её с Бункером при помощи транспортного узла. Приказ передать инженерному подразделению МОЗГ. Ясно? - Ясно, - отозвалась Кузнецова, хотя в её голосе звучало то же сомнение по поводу временных рамок, что звучало недавно в голосе Семёна. - Так точно, товарищ генерал-майор. - Отлично. Выполняйте.