Проект «И»

Алису в школе приняли неожиданно хорошо. Всем она показалась человеком достойным, хоть и слегка заносчивым. Когда её впервые представили восьмому «В», произошла нападка от Семёна - он, если можно так выразиться, мстил рыжей за её поведение на корабле. Итак. Она вышла к доске и звонко отчеканила: - Алиса-Гертруда фон Бисмарк! В классе повисла благоговейная тишина - всё-таки не каждый день к тебе в школу переводится новенькая из-за границы. Да ещё и «фон» - стало быть, знатных кровей! Так что слова Семёна были слышны вполне отчётливо: - …Человек и флагман Кригсмарине с тысяча девятьсот тридцать девятого по тысяча девятьсот сорок первый год… - Он намекнул на знаменитый линкор, носивший имя первого канцлера Германской империи, который, как оказалось, был Алисе дальним родственником. Немка вспыхнула. Класс не реагировал, ожидая исхода, а заодно и рассчитывая по итогу конфликта оценить новенькую как человека. В конце концов, конфронтация исчерпалась тем, что Алиса успокоилась, отдышалась и после уроков сполна отплатила шатену звонкой оплеухой. Семён не сопротивлялся. Он напал первым, и объяснения в виде «мести», которые он давал себе, не выдерживали никакой критики: конфликт на корабле завершился мирным соглашением. Просто… Он чувствовал, что в «судьбе», сводящей его с рыжей немкой, что-то не то. Да и «приказ начальства», согласно которому он и Алиса должны будут отныне и впредь выходить во все бои вместе… Налицо чьё-то чуткое руководство. Чьё? А разве не очевидно? Отца, конечно. Вот только зачем?.. Он махнул рукой. Всё само вскроется, когда сочтёт нужным. Всё-таки, это всего лишь теория, да и та лишь на почве недоказанных догадок и по большей части основанная на личной неприязни к отцу. Но как не «тыкать палочкой»? Вдруг Алиса осведомлена о своём предназначении в этой области? Тогда, отвечая на одну из колкостей, она вскроет важную информацию. Но что если она не знает? Тогда получится, что он поступил, как она - обидел Алису ни за что ни про что. Но, скажите на милость, как не подкалывать этакую недотрогу, которая так и пышет пренебрежением ко всему миру? Он с неё, если можно так сказать, спесь сбивает, пусть и таким способом. А вести с ней ласковые беседы он не склонен. Пусть для начала начнёт считать остальных людей за людей. После школы он пошёл домой, рассчитывая по-быстрому перехватить остатки вчерашнего обеда. В портфеле, помимо «Собеседника», лежали распечатки уроков - Раисы отчего-то не было на занятиях, и он должен был передать ей бумаги. Ну, и заскочить к ней с другими, вам, я надеюсь, понятными, целями. На пороге его ожидал повод поздороваться с лестничной клеткой. В коридоре стояла могучая стена из картонных коробок. Проход она не закрывала, но сказать, что сам факт существования этих коробок напряг юношу, значило ничего не сказать. Коробки… Скорее всего, происходит переселение. Но кто приезжает? Или… Уезжает? Нет, Марта не могла переезжать, для неё это забросанное пивными банками (и переставшее быть таковым только после приезда Семёна) гнёздышко было родным домом - она сама не раз об этом говорила. А значит, кто-то вселяется… В коридор вошёл Пин Пиныч, удивлённо полупоглазил на коробки и приветственно крякнул, обращаясь к Семёну: дескать, чего стоишь, заходи, мы соскучились. Мальчик выдохнул и зашёл в квартиру. Снял ботинки, закрыл дверь и аккуратно, чтобы не разрушить Адрианов Вал из картонок, вошёл в кухню, чтобы разогреть остатки супа и пообедать наконец. Вошёл и едва не упал. Но не от удивления, а от неприкрыто наглого посягательства на законную жилплощадь и личное пространство. За столом сидела Алиса. Коробки в коридоре, чужой - относительно - человек в квартире… Две мысли соединились в одну: немка переезжает сюда. А так как ему самому с Мартой и Пин-Пинычем в двухкомнатной клетушке было, мягко говоря, тесновато, это означало лишь одно: юноше придётся потесниться. Нет, это его не удручало - может, даже поближе к Раисе переселится. Но он так прикипел к этому «свинушнику», хоть эта квартира давно перестала быть таковым… Алиса обернулась и подтвердила его догадку: - Ты чего тут забыл?! Не ясно, что ли? Тебя выселяют! Из его комнаты вышла Марта - была суббота, и на работу она не уходила: - Никого ниоткуда не выселяют. Просто вы теперь живёте вместе. Этими словами были шокированы оба. - Was zum Teufel passiert los?! Он?! Со мной?! Девочки и мальчики с семи лет должны жить раздельно! Да пацаны в этом возрасте только обо всяких пошлостях и думают! - Далее следовали неразборчивые рычания и шипения - видимо, страшные проклятия и ругательства. Марта, видимо, немецкий знала и поморщилась, слушая эту гневную тираду. Юноша, глядя, как скривилось лицо его опекунши, и как Пиныч ретировался в свой отсек внизу белого холодильника, почувствовав опасность, возрадовался, что немецкого не знает. Семён отвечать не стал. Но мысли его были, вопреки мнению Алисы, не обо всяких пошлостях, а примерно о следующем. Он?! С ней?! Это значит - терпеть открытое пренебрежение и высокомерие этой особы? Ну, это ничего, в детдоме бывало и похуже, но… Раз она так разозлилась, услышав известие о том, что ей с ним жить, то весьма вероятно, что и она перейдёт в наступление со своими пакостями и колкостями. А это значит - жить как на вулкане, ибо никогда не знаешь, что ждать от этой девушки. - А с какого перепугу её к нам селят, позвольте поинтересоваться? - мрачно вопросил юноша, хотя уже предвидел ответ. - Приказ начальства. - Марта пожала плечами. Та-а-ак. Теперь ясно: его старательно сводят с этой рыжей немкой. И делает это не кто иной, как его отец - в этом Семён нимало не сомневался. Но для каких целей? - В гробу я видала такое начальство… - Алиса продолжала дуться. - Тогда такой вопрос. Свою комнату, конечно же, я даме уступлю. Но где тогда буду жить я? - Квартира, как уже было сказано, была довольно тесной: Марта спала на диване, Пиныч - в холодильнике, а Семён - в единственной отдельной комнате, которую он уже, можно сказать, отдал Алисе, которую это несильно порадовало. И этот вопрос перераспределения жилых площадей стоял острым ребром. - Расчистим кладовку. - Марта махнула рукой в сторону одной из трёх дверей, находящихся в стенах кухни-гостиной: первая вела в отдельную комнату, вторая - в санузел, а третья, видимо, в ту самую кладовку. В коридор выходил незакрывающийся широкий проём. - Ты не волнуйся, она довольно-таки просторная. Не такая, конечно, как твоя комната, но жить можно. - Хорошо. - Семён в своей обычной манере изобразил поклон лёгким кивком головы. - Я быстренько сейчас чего-нибудь поклюю - и по делам. - Ага. Знаем мы ваши «дела»… - Марта усмехнулась, а Алиса всё ещё слегка раздражённо спросила у Семёна, направившегося к плите, чтобы разогреть оставшийся суп, плещущийся в большой зелёной эмалированной кастрюле: - А ты что… Сам готовишь? - Да. Причём на всех. - Последнюю фразу Семён проговорил тоном, каким обычно произносят то, на что слушатель должен обратить особенное внимание. Немка одобрительно крякнула, а юноша приосанился. Хоть ты кто будь, а кашевара уважают больше всех начальников, вместе взятых - закон природы: не кусай руку, что кормит тебя. - А… На меня есть? - Вот уж чего шатен не ожидал от немки, так это заискивающих интонаций в голосе, более подходящем для того, чтобы направлять многомиллионные армии. - Просто у вас в школах так плохо кормят… - Кормят и вправду из рук вон, согласен. - Семён кивнул. Суп начал исходить мелкими и горячими пузырьками - значит, скоро закипит. - Мне всё равно готовить на всех, так что… Да тут ещё троим на один обед хватит. Пинычу рыба есть, так что никто не уйдет голодным. Суп был разогрет, разлит по тарелкам, подан и со вкусом съеден за десять минут совокупно. Семён сухо пожелал дамам всех благ и убежал на остановку. Ещё десять минут в полупустом вагоне электрички - и он у заветной обшарпанной двенадцатиэтажки. Семён торопливо взбежал на последний этаж последнего подъезда, нашёл покрытую облупившейся краской дверь с потускневшим номером «402», постучал. Стучал он по-особому - кончиками пальцев выстукивая какую-то мелодию. Что это была за мелодия - ни он, ни Раиса не знали, но по этому сигналу они безошибочно определяли друг друга. - Сёма, заходи. - Нежный девичий голос, приглушённый расстоянием и металлической дверью, звучал одновременно обрадованно и удручённо. Что же её гнетёт?.. Семён толкнул плечом дверь, которая даже никогда не запиралась - красть у Раисы было особо нечего, кроме фортепиано, но его поди вынеси! - а сам район был настолько пустынным, что кроме Семёна никто к девушке, по-видимому, не заходил. Вошёл. Раиса видела на кровати и смотрела в пол. Семен выложил распечатки из сумки, переместив их на чёрную лакированную крышку пианино, обеспокоенно подошёл, сел рядом. Лица её он не видел, поэтому не мог понять, что её гложет. Она как-то странно и резко выдохнула, рывком разогнулась. Она старалась казаться весёлой, но у неё это плохо получалось. Её глаза выдавали смирение перед неизбежным. - Какие дела, Сём? - Она вымученно улыбнулась. - Да всё хорошо. Вот, Вторая к нам приехала. - Вторая? Фон Бисмарк? - Да-да, она самая. - Вас вроде в море Нечистый застиг? Как ты там?.. - Как видишь, жив и здоров. - Семён сардонически усмехнулся. - Нехилая такая рыбка длиной в четыре сотни метров. Её едва двумя эсминцами ухлопали. Но… Наша задача сводилась к двум простым вещам: открыть этому крокодилушке рот и не умереть. Знаешь… Не спорю, что Алиса - великолепный пилот, но… мне кажется, будь со мной ты, а не она, мы бы сработали лучше… - А вы… были в одной капсуле? - Интонация Раисы сообщала одновременно и о крайней заинтересованности, и о том, что ответ ей почти что безразличен. - Да. Десинхронизация была - жуть. Как мы вывезли - убей не пойму. - Ясно. - Ты представляешь?! Начальство… - он указал пальцем на потолок, словно подчёркивая, насколько высоко сидит это «начальство», - …издало два приказа. Во-первых, мне теперь с ней в одной квартире жить. Её ко мне с Мартой подселили. Я тебе на всякий случай говорю: между мной и Второй нет ничего, кроме товарищеских рабочих отношений. - Ага… - То, что с её парнем будет жить совершенно посторонняя особа, могущая потенциально вызвать его интерес, Раису, казалось, совершенно не волновало. На Семёна она могла положиться - она это знала. - А второй - мне с ней на пару выходить во все предстоящие бои… - Вполне закономерно… - со вздохом отозвалась Раиса. Её напускная весёлость исчезла. - Меня ведь сегодня госпитализируют. На неопределённый срок… Семёна как током ударило. Стало ясно: его не столько сводят с Алисой, сколько пытаются отвадить от Раисы. Производят, так сказать, замену золотой рыбки. А судя по её реакциям во время рассказа Игрека, она или гомункул, искусственно выращенный в автоклаве, или чей-нибудь клон - в этом Семён не сомневался ни капли, хотя твёрдых доказательств этому не было. Значит, она нужна его отцу для каких-то его целей. И при этом необходимо, чтобы он - Семён, то есть - прекратил с ней контакты. Так-так, а вот сюда подходит мысль и о «своей войне» его отца, которая пришла ему в голову на авианосце. Скорее всего, Раиса - важный элемент какого-то проекта командира Якоренко. Она нужна ему такой, какой была до знакомства с Семёном - бездушным, безвольным и бессильным биороботом, неспособным испытывать эмоции, послушной марионеткой в его руках. Ну уж нет. Этого он не допустит. …Говорят, если цель - спасение души, то цель оправдывает средства. Даже если спасается не одна душа, а всё человечество, то если для этого надо будет убить или хотя бы физически или психологически изувечить хоть одного человека, в гробу он видал такое «спасение»! Нет оправдания подобным зверствам. Нет и никогда не было! - Пожалуйста, навещай меня, если позволят. Меня будут, скорее всего, держать под землёй, в Бункере, изолированно, а без тебя я… Просто не смогу… - В её голосе зазвенели слезинки. Семён проглотил комок, начавший сгущаться в его горле, обнял девушку и притянул к себе. - Конечно. Конечно, буду, о чём вообще речь?! Да если надо, я там все замки переломаю! Хоть ночевать у тебя там буду! - Спасибо… - Она положила голову на его плечо и прикрыла глаза. Семён молчал и нежно перебирал пальцами её голубые волосы. Сколько они так сидели - ни они, ни тем более я, не знаем, в такие моменты время идёт совершенно непредсказуемо, может остановиться или даже обратиться вспять. Я, правда, не проверял, но поверьте мне на слово, такое может быть… Итак. Они сидели так некоторое время. Потом девушка, словно встрепенувшись, отняла голову от Семёнова плеча: - Сём?.. - Что? - Он встревоженно посмотрел ей в глаза. - Можно я тебя… Поцелую на прощание? - К… Конечно. - Его этот вопрос несколько выбил из колеи. Конечно, безусловно можно, о чём разговор? Они ведь уже целовались столько раз, что и не перечесть. И это чуть больше, чем за неделю! Словно угадав его мысли, Раиса отрицательно покачала головой: - Не-ет, это ты меня целовал. А я хочу сама… Ну, что ж. Она была права. Всю инициативу юноша по своему обыкновению брал на себя - привычка справляться со всем самостоятельно осталась ещё с детдомовских времён. Но желание Раисы здесь - закон, и он в таком случае только рад отказаться от своих принципов… Этот поцелуй получился каким-то медленным, нерешительным и осторожным, и оттого - особенно приятным. Семён решил активно не отвечать на действия Раисы в этой области - сказала, что хочет всё сделать сама, вот пусть и делает всё сама. Кто он такой, чтобы отбирать у неё инициативу?! Да и самому ему отчего-то захотелось скинуть с себя бремя решительных действий… Но лишь в этом вопросе. И вообще, главное - не форма, главное - содержание! Когда же сие прекрасное действо завершилось - сколько оно длилось, опять-таки не берусь сказать, ибо во время подобного рода взаимодействий между людьми время ведёт себя ещё более непредсказуемо, чем перед такими взаимодействиями - Раиса встала, помогла подняться Семёну и, опустив взгляд в пол, проговорила: - А теперь уходи. Извини, я тебя не гоню, просто… - Уже приехали, да? - Да. - Она посмотрела на него так виновато - словно по её вине их разлучают. - Ясно. - Он обнял её ещё раз, крепко прижимая к себе её хрупкое тельце. Подержал так немного, отпустил. - До свидания… - Пока… …Домой он пошёл пешком. Из принципа. Он жутко обозлился, увидев стоящий под Раисиными окнами серый «уазик» с рубиново-красными знаками военно-медицинского ведомства на его боках и людей в серых не то халатах, не то бушлатах - хотя какие бушлаты в такую жару? - входящих в двери подъезда, из которого он вышел. В дом он зла приносить не хотел, несмотря на то, что там его ждала Алиса, которая не преминёт каким-нибудь образом поддеть его или устроить какую-нибудь пакость. Вот и решил он своё недовольство выплеснуть в физическую нагрузку. Идти довольно долго - от одной окраины до другой - так что злобу он растратит, даже с лихвой… Вопреки его опасениям, пакостей его дома не ожидало. Лишь Марта отпустила одну или две своих обычных шуточки про его свидания. Алиса осваивала свою новую комнату и участия в общественной жизни квартиры не принимала до ужина, то есть ещё на протяжении как минимум трёх часов. Сам же Семён отправился помогать Марте расчищать кладовку, в которой ему предстояло жить. Его небогатый - хотя тут смотря для кого небогатый - скрипка-то ого-го каких денег стоит! - скарб лежал на диване, будучи извлечённым из его комнаты. «Расчистка» была делом не особо трудным, но долгим: в кладовке была и лишняя раскладушка с комплектом белья, и шкаф, в котором всё Семёново имущество можно хранить, только всё это заросло слоем паутины пятилетней давности, а также хламом, который жаль выбрасывать, но негде хранить (готов поспорить, что такой набор найдётся у любого). Так что основная задача Семёна и Марты состояла в том, чтобы очистить помещение от пыли и рассовать хлам по углам клетушки так, чтобы он не вываливался оттуда в самый неожиданный момент и вообще не мешал жить. Полное разбирательство в том, что из этих вещей нужно, а что - нет, было объективно необходимо, но откладывалось на неопределённый срок. Марту и Семёна это вполне устраивало. Часа через два кладовка была полностью готова к переезду туда Семёна. Обстановка ему понравилась - хоть и теснее, чем в его комнате, зато всё под рукой. А уроки и в гостиной делать можно. Всё равно дома он в основном только спит, а всё остальное время проводит или в школе, или на службе, или у Раисы. Затем он съездил с Мартой в продуктовый магазин на другой конец города - там цены были ниже. Марта закупала в основном пиво для единоличного употребления, а бремя добычи пищи и её приготовления целиком ложилось на плечи Семёна. Утешало его только то, что почти по всем счетам платила Марта - всё-таки капитанские четыреста рублей в месяц больше, чем лейтенантские штрафные сто, которые обещали поднять к концу мая до полутораста, если верить официальной корреспонденции МОЗГ, которую Семён получал в виде квитанций и уведомлений по электронной почте. …После ужина и вечернего чая, которым насладились все, включая Пин-Пиныча, Алиса внятно разъяснила юноше новые границы владений: - Вот это для тебя… - Она провела носком ноги линию вдоль порога своей комнаты. - …Стена Иерихонская! Понял? Семён кивнул, а про себя усмехнулся. Стены Иерихона, если верить Библии, разрушились от звуков священных труб. Слабенькая же у вас защита, фройляйн фон Бисмарк… В это же самое время глубоко под поверхностью земли, в Бункере, в одиночной больничной камере сидела на койке Раиса. Там же присутствовали двое врачей в серых то ли халатах, то ли бушлатах. Хотя они были более похожи на чиновников, которые о профессии медика знают только то, что она существует. Один что-то важно говорил, а второй записывал и поддакивал. Девушка не особо вслушивалась в речь серого человека, но последняя его реплика вызвала у неё приступ ярости. Внутри неё всё кипело и клокотало, она разогнулась, встала с койки и даже - как ей показалось - слегка поднялась над кафельным полом. - Что вы сказали? - спросила она медленным, тихим и не предвещающим ничего хорошего тоном. - Контакты за-пре-ще-ны! - провозгласил врач-чиновник, абсолютно уверенный в собственной правоте и безопасности и даже не смотрящий в её сторону. Видимо, привык, что все пациенты беспрекословно его слушаются… Раиса поняла, что гневается не понапрасну. Её отторгают от Семёна. Для командира Якоренко она лишь инструмент, понятное дело, но такое надругательство над человеческой личностью и свободой воли она не могла вытерпеть. Она - человек! Она - Раиса Анастасова! И она будет с тем, кого она любит, чего бы ей это ни стоило! Врач неспешно обернулся и обомлел. Вместо тихой и подавленной пациентки, или, будет честнее сказать, арестантки, он увидел висящее невысоко над полом существо. Глаза его светились, а волосы стояли дыбом и словно развевались по ветру, хотя в палате не было ни сквознячка. Это было последнее, что он увидел, так как это существо, в котором с трудом угадывалась Раиса, взметнуло руку в его сторону, что-то невидимо просвистело в воздухе, и это что-то отбросило чиновника от здравоохранения назад. Но прежде, чем он успел бы упасть навзничь или удариться о стену, он с противным чавкающим звуком лопнул и разуплотнился в пузырь рыжеватой жидкости, какой наполняют контактные капсулы Исполинов. Было похоже на то, как взрывается плод бешеного огурца. О том, что тут когда-то стоял - да и вообще существовал - человек, напоминала лишь лужа ЖКЖ в виде человеческого силуэта и одежда, в которую был облачён врач-чиновник. Его напарник с животным страхом в глазах наблюдал за происходящим, не в силах пошевелиться от ужаса. Взгляд Раисы обратился к нему. Тот задрожал, как осиновый лист, нервно сглотнул и сдавленно проблеял: - Л… л… ладно, тов-варищ А-а-а-анастас-сов-ва. Контакты… Б… б… б-будут в-вам к-контак-кты. Он прекрасно понимал, что нарушает прямой приказ, что его накажут, скорее всего - расстреляют. Но лучше умереть от пуль, чем лопнуть, подобно переспелой ягоде. Да и то, как умер его напарник, будет преследовать его в кошмарах всю оставшуюся жизнь. Зрелище, мягко выражаясь, не из приятных, так что в его интересах сделать эту жизнь как можно более короткой… Раиса опустилась на пол. Волосы послушно окутали её голову, глаза перестали светиться. Она, не отрывая строгого взгляда от оставшегося в живых человека в сером халате, отошла к койке и села. Врач ещё раз нервно сглотнул, отвёл взгляд и с громким топотом убежал. …Семён, легши спать в свою «нору», понял, что Алисино высокомерие и пренебрежение к окружающим есть выученная, хоть и въевшаяся намертво в жизнь, мера защиты. Ибо он лично слышал, как она стонала и плакала во сне. Что-то жалобно бормотала, прерывисто дыша, но он не вслушивался. Подслушивать в такие моменты - всё равно что подглядывать, как она, скажем, моется. Возможно, ей нужна помощь, но он ей навязываться не собирается, а она эту помощь, скорее всего, воспримет в штыки. Тем более, что ему есть, кому помогать… Юноша перевернул подушку так, чтобы лежать на её холодной стороне и, легши на неё, принялся размышлять. Раиса - гомункул или клон. И отцу она нужна забитым и бесчувственным биороботом. Но зачем?.. Зачем вообще нужны послушные клоны? Суперсолдаты? Но ведь уже есть Исполины, способные разметать любую людскую армию в пух и прах. Пилоты для огромных полчищ Исполинов? Но для убийства Нечистого требуется одна машина, в худшем случае - две или три. А армия таких чудовищ обойдётся стране в астрономическую сумму, да и с кабелями в спинах много не навоюешь… Слуги? Нет, это смехотворно. Его отец не такой дурак, чтобы тратить колоссальные средства - а в том, что создание даже одного гомункула или клона стоит огромных денег, можно не сомневаться! - лишь на огромный штат слуг. Но что же, в таком случае? Что-то, что обязано быть безвольным - или обладать какими-то ещё свойствами, но отсутствие свободы выбора и даже помыслов об оном просто обязано присутствовать! - но при этом несуществующее в природе. Загадка на загадке… С этими тяжёлыми мыслями Семён сам не заметил, как вырубился. «Очнулся» он, как и несколько раз до этого, на раскладушке в своей комнате. Именно в комнате, в которой сейчас обитает Алиса. «Несостыковочка», - подумал Семён. Но нарушать привычный порядок не посмел - пошёл в кухню, заварил чаю из пакетика, медленно выпил полную кружку, наблюдая за навечно застывшим в предрассветной заре небе, поставил опустевший сосуд на подоконник и сел на стул, отвернувшись от окна и ожидая прихода Тассы. - Братуха… Ты это… Извиняй. Тасса в отпуске, теперь я за неё, - раздалось из-за его спины. Голос был мужским, даже мальчишеским. Семён резко вскочил и обернулся. Кружка была на месте. Но перед ним стоял пацан примерно его возраста. Расстёгнутая сверху на две пуговицы белая рубашка, давно не стиранная и мятая. Чёрные растянутые спортивные штаны, в которые эта рубашка довольно неаккуратно заправлена. Пепельного цвета волосы. Самодовольно-приветливая (как такое, чёрт побери, вообще возможно?) улыбочка на лице. Винно-красные, как у Раисы, радужки глаз. - Ты кто вообще?! - Ну… - Он пожал плечами. - Считай, твой новый друг и информатор. Зови меня Костян. - А… - Семён хотел задать какой-то вопрос, но Костян прервал его: - Слушай, давай позже, а? Я ещё не совсем приехал. Я ожидаю тело с минуты на минуту. - А когда?.. - Когда чудовищу очередную завалите, тогда и приеду. А сейчас - вперёд и с песней! Костян щёлкнул пальцами, и Семёна по лицу ударила мощная воздушная волна. Его отбросило к стене, но прежде, чем он в неё впечатался, он очнулся в реальном мире, на кровати в своей «норе». Над ним стояла Алиса и тормошила его за плечи. Увидев, что он разлепил веки, она победно улыбнулась и произнесла: - Scheiße, wach auf, Semion. Wir haben einen Teufel zu tötten. …Привычно верещали сирены. Семён и Алиса уже сидели в контактных капсулах. Исполины-Ноль-Один и Ноль-Два стояли на окраине города у кромки воды и топтались на одном месте, словно в нерешительности. Тактический отдел запаздывал с планом операции, и пилотам это решительно не нравилось. Тем более, что Седьмой Нечистый собственной персоной стоял и глухо сопел прямо перед ними, в воде, метрах в двухстах от берега. Ростом он был метров, наверно, сто, а то и побольше. Верх и низ блестели, словно отлитые из металла. Руки и ноги образовывали правильные полукружия. «Лицо», что было вполне ожидаемо, было лишь круглой костяной маской ниже плеч. Глазницы располагались одна над другой, а само лицо напоминало китайский символ Великого Предела - Инь и Ян. Из матового зеленоватого брюха торчали четыре острых ребра - по паре с каждого боку. Алиса переключилась на внутренний канал связи между Исполинами - всё равно от штаба не было ни словечка - и пробормотала: - Семён, стой здесь. Щас я его… - Стоять. - Шатен поднял руку Исполина, преграждая Ноль-Второму путь. Семён впервые решил внимательно рассмотреть машину своей новой напарницы. Ничем Ноль-Второй особо от Ноль-Первого не отличался, кроме красно-белой брони и формы головы - безрогий череп с четырьмя зелёными глазами и традиционным для всех Исполинов длинным подбородком. - Стой. Это может быть слишком опасно. - Да ну… - Алиса совершила опорный прыжок через протянутую руку Ноль-Первого и, на ходу доставая прогрессивный нож из плечевой пластины, длинными и грациозными скачками направилась к Нечистому, поднимая ногами фонтаны брызг. Тут прочухался даже динамик, и Марта заорала, чтобы Алиса не подходила к врагу, но немка уже размахнулась и нанесла страшный удар ножом сверху вниз. Нечистый развалился на две бесформенные половинки, не подающие признаков жизни. Не было ни крови, ничего. Словно специальным резаком разрубили стальную болванку. - Ага?! - Она победно усмехнулась и повернулась к Семёну. - И это называется «враг»? - Обернись, - тихо прохрипел Семён. Половинки Нечистого быстро меняли форму. Секунд семь или восемь - и вместо неподвижных груд плоти за спиной Алисы стоят два Нечистых, как две капли воды похожих на того, что немка зарубила только что, за исключением лишь цвета и того, что глаз на их масках было три. Алиса медленно обернулась и заорала. Чего было больше в этом визге - испуга или боевой ярости - Семён сказать не брался. Но то, что немке несдобровать, он видел ясно. В два прыжка он добрался до места, где кипела сеча - двое Нечистых-близнецов навалились всей своей тяжестью на Ноль-Второго и пытались задавить. Семён не знал, что и делать. Кидаться в кучу-малу было опрометчиво и бессмысленно. Но Алису надо было спасать. Нет, он не испытывал к ней каких-либо чувств, кроме боевого товарищества (он убеждал себя, по крайней мере, что оно есть). Но оставить человека в опасности он не мог, даже если испытывал к нему ненависть. Даже будь в капсуле робота с красной бронёй его отец, он бы его вытащил. Но сейчас ситуация складывалась явно не в пользу пилотов, и юноша лихорадочно пытался придумать, как же быть дальше. Что-то оглушительно просвистело - даже, скорее, не просвистело, а чпокнуло, словно пробка, вылетающая из бутылки. Вниз полетело что-то белое и округлое, сверкая своими боками на солнце, стремящемся к зениту. - Алиса, ставь ППУ, быстро! - заорал Семён в интерком. - На нас сбрасывают Эн-А-Бомбу! - Юноша напрягся, стараясь представить нерушимую энергетическую стену вокруг себя. Алиса, несмотря на кучу отвлекающих параметров, в том числе и боль от атак Близняшек - так про себя Семён окрестил этого Нечистого - тоже, ибо эти самые Близняшки сначала беспомощно повисли в воздухе, а затем, едва начав сползать с вершины невидимого пузыря Поля Полного Уничтожения, с громким треском улетели куда-то вперёд, по направлению к дальнему берегу Старицы. Ноль-Второй беспомощно лежал на мелководье. - Бежим! А то подорвёмся! - Бомба падала неспешно - на аэродинамических тормозах - но неотвратимо. - Ясно. - С Алисы быстро сошёл боевой запал и гонор - им не место в критической ситуации. Через пять секунд оба Исполина были на берегу, ещё через пять - в черте города, а ещё спустя две секунды бомба упала и взорвалась. Ослепительный пламенный шар испарил значительную часть воды в Старице, углубил дно котловиной в виде аккуратной полусферы, куда стеклась оставшаяся вода, и основательно потрепал Близняшек. Взрывная волна опрокинула боевые машины на закованные в прочнейшую броню лопатки. Вилки кабелей питания каким-то чудом остались целы и сидели в гнёздах. Когда пар и пламя улеглись, стало видно, что Близняшки вновь слились в единую сущность, хоть её состоянию едва ли можно было позавидовать. - …М-дя… - Марта мерила шагами площадку второго уровня «капитанского мостика». Там же, кроме её самой и техников «Философов» находились пилоты, Маргарита Кузнецова и Фумей, который, как выяснилось, во время битвы с Шестым Нечистым всё-таки успел убраться с авианосца (к великому счастью Марты), добрался до Волгограда-Три, доставил свой чемоданчик по адресу и был назначен заместителем начальника научного отдела - у него тут же обнаружилась учёная степень кандидата компьютерных наук. - Хм. На два делится… - пробормотал он. - Стало быть, чётный. Но, тем не менее, Седьмой. Несостыковочка! - Фумей залился смехом. Марта мягко, но строго зыркнула на него - в такой обстановке шуткам не место. Но тот продолжил: - А! Всё просто, как стакан серной кислоты. «Рамиэль» не был Нечистым, но для сохранения нумерации был занумерован как Пятый. Значит, это чудовище - шестое по счёту! Всё сходится! Ошибка на единицу - стандартная в программировании вещь… - Так! - Рита решительно выдохнула табачный дым и затушила сигарету в пепельнице. - Шутки шутками, а ситуация не особо приятная. Итак. Главная особенность этого Нечистого - внимание, товарищи пилоты, внимание! - в том, что он способен делиться надвое, и каждая из таких «частиц» будет идентична по силе оригиналу. А значит, в одиночку его не победить. Судя по предварительным данным, ядер у него тоже два - неслыханное дело… - Я же говорил - ошибки на единицу! - Фумей, замолчи. - Рита была с майором на «ты», и это немного раздражало Марту. - Итак. Ядер у него два. А значит, бить его надо строго вдвоём. Синхронно. Бомба уничтожила тридцать три процента массы Нечистого, восстанавливаться он будет сто двадцать шесть часов - это примерно пять дней, да ещё и с запасом. За это время вы, Семён и Алиса, должны уметь согласовывать и синхронизировать свои действия полностью. - Что? Я?! С ней?! - возмущённо возопил Семён. Алиса произнесла, видимо, то же самое и одновременно с ним, потому что Марта хихикнула и с улыбкой проговорила: - Неплохое начало! Продолжайте в том же духе. Семён проделал Толькин жест: с досадой впечатал в лицо ладонь. Он был готов побиться об заклад, что этого Нечистого создал его отец, чтобы сблизить его, Семёна, с Алисой - мысль абсурдная, но чертовски подходящая! Обучение синхронизации действий… Это ведь значит - не только делать специальные упражнения, носить одинаковую одежду - единую полувоенную форму из рубашки, курточки и штанов или юбочки в женском варианте - и есть одинаковую пищу - Семён и так готовит на всех одно и то же - но и психологическое единение с партнёром. С Алисой он не имел никакого желания таким образом «сплавляться». Она сама, видимо, тоже не особо хотела делать это с ним. Но план есть план, и волей-неволей придётся… Немка по дороге домой пересмотрела своё отношение к событиям. Задачу ментальной и физической синхронизации с Семёном, равно как и задачу по завоеванию его сердца, которую она поставила перед собой ещё на корабле, она считала лишь вызовом, брошенным ей окружающей средой. И она этот вызов с азартом приняла. Тем более, что успешное выполнение задачи номер один позволит совершить нехилый такой скачок к достижению цели номер два… Через некоторое время после того, как пилоты пришли домой и пообедали, в квартиру пришла Марта и принесла оборудование для синхронизационных тренировок. В него, помимо всего прочего, входил аппарат, похожий на заграничную игру «Твистер», состоящий из двух ковриков с точками-кнопками и аппарат для подсчёта очков. Неправильную кнопку нажал или превысил расхождение во времени с партнёром - очки снижаются. Также там был плеер для одновременного прослушивания музыки двумя людьми: он был похож на обычный плеер, каким Семён часто затыкал уши, но отверстий для наушников в его корпусе было два. Этот плеер несколько озадачил пилотов. - Лучший способ синхронизации - это танец! - объяснила Марта. - Ваши… манёвры во время сражения должны быть танцем, прекрасным и смертоносным, слаженным, идеально выверенным и точным до секунды. Понятно? - Я тут что-то не вижу особого простора для хореографических экзерсисов… - Семён мрачно усмехнулся, оглядывая тесную квартиру. Пин Пиныч, вперевалочку вышедший из холодильника по направлению к миске с водой, кивнул и крякнул, словно подтверждая его слова. - Мы вам выдадим разработанный нашим дражайшим Хацунэ план битвы. Заучите движения, и ладно будет. Вам же всё равно в креслах сидеть и представлять, а не двигаться по-настоящему. А упражнения на ковриках помогут подготовиться и реально синхронизировать действия. Задача ясна, бойцы? - Ясна, товарищ капитан… К концу дня Семён не мог нормально стоять и даже приготовить ужин - пришлось удовольствоваться несъедобной лапшой в миске с кипятком - Марта даже такую безделицу не могла приготовить нормально. Этот «карательный «Твистер»», как он прозвал про себя эту адскую машину для синхро-тренингов, выбил из него весь дух. Алиса, напротив, уставшей вовсе не казалась, но дышала тяжело. Завтрашний день был расписан по минутам: ранняя побудка, быстрый завтрак, который даже и завтраком трудно назвать, «Твистер», просмотр ролика с моделью сражения, прослушивание подборки классических музыкальных произведений, ритмически подходящих под модель - пока Марта не решила, какая музыка подходит лучше, и решила закинуть детям в уши сразу всё, что могло подойти, чтобы не слишком заморачиваться - обед, двухчасовая передышка, потом снова всё то же самое, быстрый ужин и сон без задних ног. Хорошо, хоть не на одной лежанке им спать, подбадривал себя Семён. И так на протяжении пяти дней - их даже из школы отпросили по такому случаю. - Scheiße, wach auf, Semion. «Ох ты ж чёрт», - подумал шатен, натягивая на себя гимнастёрку. - «И куда девается ночь?» До обеда он дотерпел неожиданно легко. Мышцы, конечно, ныли, но не так сильно, как вчера вечером, перед сном. Да и Алиса не казалась ему такой уж противной девицей. Да, она подкалывала его, да, оставался осадочек, но не такой мощный, как раньше. Может, притерпелся, а может, и синхро-тренинги постарались. Мысль о том, что немка сама теплеет по отношению к нему, он отмёл как явную чушь. Да и не имел он морального права злиться на неё. Она же, в конце концов, не виновата в отцовых интригах. А психологическая помощь ей, похоже, действительно необходима - она уже вторую ночь на памяти Семёна плакала и стонала во сне. О Раисе он подумал всего лишь единожды: «Я, конечно, понимаю, что мой отец хочет меня с Раисой разлучить, но не дурак ли он? Если бы мы с ней занимались Близняшками, то мы бы с ними в два счёта разделались - и даже без подготовки…» Во время послеобеденного перерыва он решил пойти пройтись по городу - и, возможно, навестить Раису в госпитале Бункера - по мундирам медиков, подъехавших позавчера к её дому, он понял, что её заключили именно туда. Но план провалился с оглушительным треском. Как только он вышел из квартиры, сзади подбежала Алиса и, обхватив сзади его шею сгибом локтя, провозгласила тоном, не терпящим возражений, что раз они проходят синхро-тренинги, то и отдыхать должны вместе. Ему ничего не оставалось делать, кроме как согласиться. К любимой с другой девушкой на шее не попрёшься, а эту рыжую дьяволицу, которая любой ценой достигнет того, что хочет, попробуй переспорь! На прогулку он всё-таки пошёл. Алиса продолжала висеть у него на шее и время от времени спрашивала у него что-нибудь о его жизни. Тот, немного подумав, отвечал и задавал вопрос о том, как обстоят с этим же дела у рыжей. И так на протяжении получаса. В ходе беседы Семён выяснил, что в школе она и вовсе не училась, окончила экстерном университет в Берлине, а потом её забрали в местный филиал МОЗГ, стали тренировать и профессионально готовить к пилотированию Исполина. Так что, как из её слов следовало, она выше не только всех людей, но и всех пилотов - ибо она обученная, а остальные - самоучки или везунчики. - А как тебе план сражения? - с улыбкой спросила она. - Думаешь, у тебя получится? - Ну… - Семён вспомнил видеоролик. Его можно было бы принять за мультик про спортивную акробатику, если бы декорациями не служили дома Волгограда-Три, а спортсменами - лиловая и вишнёвая фигурки Исполинов и то сливающаяся воедино, то вновь рассыпающаяся на два фрагмента громада Нечистого. - Думаю, получится. Движения представить я смогу, а дальше дело за синхронизацией… Слушай, убери руку с плеч, а? - Он неловко двинул спиной. - Больно уже. - О’кей. - Рыжая протянула ему руку, убранную с его плеч. Семён помотал головой, разминая затёкшую шею, и сжал в своей пятерне тонкую загорелую ладошку немки. Сам он при этом не почувствовал ничего особого, но Алиса улыбнулась. Не самодовольно-насмешливо, как это было у неё всегда, а как-то… Приветливо, по-доброму. Навстречу им шёл Фумей. Он широко шагал и беззаботно насвистывал себе под нос какой-то радостный мотивчик. - О, здрасьте, товарищ майор! - Алиса помахала ему рукой. - И вам того же, господа пилоты. - Он улыбнулся и подошёл ближе. - Алиса, я бы хотел кое-что обсудить с Фумеем. Вы позволите? - Пф! - Немка со смешком отпустила его руку. - Да пожалуйста. Семён, почувствовав радость свободы, подошёл к Фумею. - Ну, что хотел сказать? - Мужской разговор… - А! - Майор понимающе кивнул, и двое парней (хочется написать - мальчишек) отошли на значительное расстояние от оставшейся ждать немки. - …Хы! - Фумей хохотал так, будто наглотался закиси азота. - «Стена Иерихонская»… Ты подумай… Да она флиртует с тобой, парень! - Ага… А как ты думаешь: по морде получить за то, что, видите ли, ветер сарафанчик задрал - это флирт? По морде за шутку про линкор Кригсмарине - это флирт?! - Как ты сказал? «Линкор Кригсмарине»? - Фумей призадумался. - Ну… Тут действительно так шутить не стоит. Как она тебя по стеночке не размазала за шутку про родню в Аргентине - убей не пойму. А то, что я уже сказал - да, это флирт. Она по-другому не умеет. Но… Это личные проблемы, я в них лезть не собираюсь. - Тут ты прав. Но, судя по всему, она знает о моих отношениях с Раисой… - Семён запнулся, но внутренне махнул рукой: Фумею, он чувствовал, можно доверять. - …И считает их вызовом себе. Так что она пытается меня влюбить в себя. Пока безуспешно. Да и не надо этого мне… - А она что, знает про твою избранницу и… степень близости контактов? - Ну, да, Марта мельком упомянула. - А-а-а. Тогда всё ясно. Ты тогда… Вот что. Ты своей скажи, что если ей что-то кажется между вами с Алисой, то ей лишь кажется. - Ну да. Она мне доверяет. - И правильно. Я и не призываю к изменам, лжи и двуличию, ты, я смотрю человек честный. - Спасибо. - Семён улыбнулся и изобразил поклон кивком головы. - Ну вот. Ты… умеешь убедительно притворяться, что испытываешь чувство? - Да нет, не особливо. Я в детдоме особо ни с кем не общался, нужды не было, а научиться не смогу. Могу только закрыться. - Он изобразил своё обычное непроницаемо-холодное лицо, какое чаще всего было на нём во время жизни в ленинградском казённом доме. - Тогда ты перед рыжей так ме-е-е-едленно открывайся. У ней - мне известно, да простит она меня - есть действительно кой-какие внутренние проблемы. Ей нужен защитник, чтобы с ними справиться, только она этого пока открыто не сознаёт. Ты ей тогда «подставь плечо», открывайся, ну, поддерживай дружеские отношения. И в один прекрасный момент она перед тобой откроется сама. А ты тогда скажи, что её задачу она может считать завершённой… - Постой-постой. Это будет натуральное предательство. Я её, можно сказать, подобрал, отогрел, по головке погладил и выбросил! Это не по-человечески! Я так не могу! - Тогда… Решишь по ситуации. Я не провидец и не знаток душ человеческих. Поступай так, как сочтёшь нужным. Да и вообще… Скоро сюда приедет один человек… И вообще. Защитника она может и сама найти, по ней с первого дня вся твоя параллель сохнет. - По ситуации, говоришь… Ладно, бывай. Ты, кстати, куда? - К Марте. Кой-чего обсудить, по работе. - А, лады. Удачи. - Семён заговорщически и озорно подмигнул. - Тебе того же! - Мальчики, вы там скоро? - Немка догнала парней и подошла к ним вплотную. - А мы уже закончили. - Семён раскланялся с Фумеем своим обычным способом и вновь взял руку Алисы. Та улыбнулась всё так же приветливо, но уже слегка удивлённо и несколько победно - Семён взял её за руку по своей инициативе, значит, её задача исполняется… Семён усмехнулся. Сумасшедший дом, а не город-крепость. Все, кому не лень, ведут проекты над людскими душами: он сам - выправляет характер Раисы в лучшую сторону, Алиса - пытается склонить его сердце к себе, его отец - вообще чёрт знает, что… Интересно, а ведут ли они записи и отчётности о своих успехах? Он - никаких… Он посерьёзнел. Фумей сказал, что у Алисы есть психологические проблемы. Вкупе с тем, что она стонет и плачет во сне, а также с тем, что она держится за его ладонь вполне серьёзно, а не «по приколу», упомянутый факт становится более правдоподобным и живым. Его это цепляло, и он уже не мог быть к этому равнодушен. Теперь два проекта сливаются, по сути, в один. Все события - звенья одной, хитро завязанной, кое-где сплавившейся, проржавевшей и уходящей в иные пространства цепи… - Семён! Домой не пора? - Она подняла свою руку, чтобы посмотреть на часы, застёгнутые на левой руке юноши. - Да, пора. Идём. - Он сжал ладонь немки ещё крепче. …Следующие дни проходили абсолютно так же, как и этот. Тренировки, музыка классиков, видеоролики, медитация, еда, сон - и среди всего этого не находилось ни минутки, чтобы заскочить к Раисе в Бункер. Третий день. Упражнения на «Твистере» проходят с рассинхронизацией в едва ли четверть секунды - результат более чем удовлетворительный для предстоящей им операции. У Семёна, несмотря на то, что он с детства занимался музыкой и довольно хорошо играл на скрипке, уже гудела голова от шедевров венских и советских классиков. В конце дня Марта сообщила, что для операции выбрана Пятая симфония советского композитора Щекочихина-Крестовоздвиженского. Четвёртый день. Модель битвы выучена, разобрана по полочкам и отработана. Синхронизация умов и телес сопровождается взаимными, но не обидными колкостями и тычками. Семён открылся Алисе примерно на четверть от того, насколько был распахнут перед синевласой красавицей. Для неё он - циничный, но добродушный парень. Но он почти всё время замкнут в себе, и с ним большую часть времени до смерти скучно. А она, Алиса-Великолепная, из принципа не принимает ничью помощь - она со всем справится сама, да так, что никто не сможет повторить! Исключения составляют лишь битвы с Шестым и Седьмым Нечистыми. Ну, с Шестым всё просто - она хотела показать этому «лучшему пилоту» и «спасителю человечества» то, на что она способна, а с Седьмым - ничего не попишешь, одной ей действительно было бы невмоготу. Но это - лишь исключение, а как постоянного партнёра его Алиса терпеть не намерена. То, что она добивается его внимания и любви - лишь ответ на вызов, ей принятый. На кой чёрт он ей сдался? Её электронный ящик ломится от томных посланий, в школе среди мальчишек тиражируются её фотографии, а иные предприимчивые личности даже торгуют ими. У неё круглым счётом полсотни поклонников, а он даже не из их числа… Иногда он её бесит. Его шуточки достойны того, чтобы бить их автора по лицу до полного отвала башки. Но праведную ярость необходимо утихомиривать и закидывать куда подальше, иначе она проиграет это синеволосой «Леере», как она про себя прозвала эту девушку - правда, видела она её всего один раз, в порту, когда она разговаривала с Семёном - а то цели ей не добиться… Наконец, настал день Икс. Сто двадцать шесть часов, в течение которых Близняшки наращивали утраченную массу, истекали. В соседних подъёмных шахтах стояли Исполин-Ноль-Один и Ноль-Два. Семён и Алиса с уверенностью сжимали рукоятки рулей в капсулах своих боевых машин. - Устанавливайте ППУ, как только заиграет музыка. Дальше - как учили. Ясно? - Ясно, товарищ капитан. - Семён включил голосовую связь с Алисой, напрягаясь, чтобы создать энергетический барьер, когда это необходимо. Немка улыбалась, предвкушая славную битву, тоже напрягшись. - Щас ты получишь, Бес поганый… - Ага. Шестьдесят две секунды - и он наш… Тут связь автоматически прервалась, и из динамиков внутреннего вещания полились звуки Пятой симфонии Щекочихина-Крестовоздвиженского. Из спин боевых машин с взрывоподобным щелчком были отстрелены штепселя кабелей питания - кишка провода, торчащая из спины, мешала бы движениям Исполинов. Сами же Исполины ринулись вверх, поддерживаемые под ступни рогами подъёмников. Секунда. Две. Три. Шесть. Исполины взяли в руки по автомату, выдвинувшемуся из специальных зданий-арсеналов, и принялись всаживать пулю за пулей в срединную линию Нечистого, безучастно сопящего в воде. Пятнадцать секунд. От единого Нечистого, почитай, ничего и не осталось: лишь две груды плоти, мертвенно поблёскивающие, словно металл, на солнце. Двадцать секунд. Нечистые-Близняшки напряглись и, как когда-то Третий Нечистый, ловко то ли взлетели, то ли подпрыгнули и были уже на берегу. Они явно разозлены. Двадцать пять. Серия синхронных и прекрасных сальто назад, выполняемых Исполинами. Их угловатые от брони и ребристые от природы бока и спины так ловко сгибаются и разгибаются, что не верится, что это правда, а не красиво нарисованный мультик. Я не в силах передать словами всю грацию этих хищных движений - это надо было видеть воочию! Сорок. Исполины укрылись за броневой плитой, услужливо поднявшейся из асфальта. Нечистые синхронно запулили лазерными лучами из глаз прямо в её центр, но плита выдержала. Артиллерийские и ракетные системы города и окрестностей приступили к своему делу, и теперь на Близняшек льётся тротиловый и свинцовый град, ослабляющий их барьеры. Сорок пять. Острыми когтями Нечистые разрубили плиту. Исполины отходят назад, и… Взмывают в воздух на большой скорости - под их ногами были платформы специализированных паровых катапульт. Пятьдесят пять. Невообразимые пируэты в воздухе. Исполины, преодолев верхнюю точку баллистической параболы, выставляют правые ноги для удара, подгибая левые. Пятьдесят семь. Жуткий треск, слышный даже сквозь взрывы снарядов и ракет. Кинетическая энергия вместе с ППУ - страшная и разрушительная смесь. Порядочный Нечистый под такое ядро не подставит, но, видимо, Седьмой, делясь на Близняшек, подрастерял мозгов… Так или иначе, подошвы сапог Исполинов впечатались в ядра Близняшек и давят на них с умопомрачительной силой. Шестьдесят. Обе Близняшки силой удара переволочены на другой берег Старицы Волжской, в другую сторону от города. Давление на ядра достигает критической величины. Шестьдесят две. Алые бусины ядер не выдерживают разрушительного воздействия и лопаются - неслышно, но ощутимо. Пилоты будто услышали, как у самого их уха рвётся человеческий волос - тихое и звонкое «дунь!..» Ядра крошатся, словно стекло под гидравлическим прессом. Гремит оглушительный взрыв. Пламенный шар, вырывающийся из тел Близняшек, равняет с землёй ближайшую гору и подчистую испаряет Нечистого. Громоподобное эхо от взрыва словно ставит выразительную точку в истории жизни Близняшек. Дым и пыль рассеиваются, воздух немного остывает, и выясняется, что Исполины лежат в кратере целые и невредимые - Ноль-Первый вниз лицом поверх лежащего ниц Ноль-Второго. Семён вылез из капсулы, откашлял из лёгких рыжую жидкость, дождался Алисы, подошёл к ней и протянул руку. Он хотел поблагодарить её за хорошую совместную работу - а поработали они на славу, юноша не мог этого не признать - но получил оплеуху. - Ах ты извращенец! Как ты на меня упал?! - Когда всё взрывается и горит, трудно понять, куда и как падаешь! Снова оплеуха. - Мне не нужны оправдания извращенца! - Алиса явно делала эти выпады «по приколу», не держа на юношу обиды. Но тот или не понимал этого, или поддерживал её шуточную линию, и поэтому изображал обиду вполне натурально. Марта смотрела на это из командного центра и смеялась в кулачок. Рита и Фумей ржали в голос - последний чуть вообще кофе не поперхнулся. Дроздов опустил голову в ладонь и старчески пробормотал, что эти дети их позорят. А Геннадий лишь усмехнулся себе в пальцы…