Проект «И»

И вновь мы в тёмном помещении. Оно, в отличие от «производства ЖКЖ», где висит на кресте Лилит или зала заседаний, где Гэн-доно нагло врёт Люденам, что полностью поддерживает их идеи, узкое и маленькое. В нём даже нельзя встать, разогнув спину. «Это не маленькая камера, это крупногабаритный гроб», - угрюмо пошутила про себя Маргарита Кузнецова, сидящая на наре внутри этого помещения. Да, это была камера предварительного заключения для сотрудников МОЗГ, нарушивших какие-либо пункты устава. Почему она здесь сидела, спросите вы. А как вы думаете, товарищ достопочтенный читатель, от командира Якоренко можно было скрыть уничтожение производства псевдопилотов? Кузнецову тут же обвинили в государственной измене и посадили в этот «карцер». Суд был назначен на двадцать пятое число. Вероятность расстрела медленно, но неумолимо приближалась к единице. Но учёная не особо боялась смерти. Она натерпелась такого, что смерть - это, возможно, даже лучше, чем продолжение такой жизни. «Всё-таки - я в каком-то смысле исключительный человек», - вновь усмехнулась она про себя. Действительно: «карцеров» было много, под сотню, но лишь одна камера была занята за всё время - и это была та самая камера, о которой мы с вами сейчас разговариваем. Внезапно скрипнула тяжёлая металлическая дверь, и свет из коридора залил узилище. Кузнецова обернулась на звук и закрылась рукой - её глаза за время пребывания в камере отвыкли от света. Из-за освещения человек, открывший дверь, казался плоской тенью сотрудника отдела внутренней безопасности, словно вырезанной из бумаги. За его спиной стояли две другие тени - с автоматами наперевес. - Кто это? - хриплым голосом спросила учёная. Несмотря на то, что её обеспечивали пищей и водой, она почти не ела и не пила - ей не хотелось буквально ничего. - Лейтенант Особых Войск СССР Иван Смирнов, сотрудник отдела внутренней безопасности. Прошу, пройдёмте с нами. - Почто? - всё так же отрывисто и хрипло спросила Кузнецова. - Вас срочно вызывают в командный центр. Что-то там с компьютерами неладно… - Кто-то совершает атаку, - встряла одна из теней с автоматами. - Вы - единственный человек во всём комплексе, кто способен её отразить. - Хе-хе… - Маргарита надела очки, что лежали подле неё на наре, встала и вышла из камеры. Тени с автоматами встали сзади и по бокам, на свету превратившись в нормальных, трёхмерных конвоиров. Иван пошёл впереди. - Как спасать человечество, так «государственная измена», а как помогать в разборках с подельниками, так «незаменимый сотрудник»… - Что поделаешь, Маргарит Сергевна, мы - люди подневольные, - грустно усмехнулся один из конвоиров. Он, похоже, действительно не понимал, за какие такие грехи Кузнецову посадили и собираются расстрелять. Она, не смотря на свою закрытость, была, наряду с Мартой, Фумеем, остальными техниками и пилотами этакой «душой комплекса» - их все любили и уважали. - Сколько я провела в карцере? - Два дня, - отрывисто бормотнул второй конвоир, что был выше и тоньше первого. Классическая тройка персонажей: высокий и худой как жердь - логика и раздражение, низенький и пухлый - эмоции и радость, а третий, этакий вождь, движущая сила - ни то ни сё, по обстоятельствам. Кузнецова эту закономерность здесь увидела и снова усмехнулась. - За моим домом хоть приглядывают? Кошек кормят? - Да, - участливо кивнул «толстый» конвоир. - Злодей в порядке, Фонарь с Плюхой - тоже. Санька вон рыжий ваш, Злодеюшка, жалует. Понравился ему, видать, хи-хи!.. - Тихо, - зыркнул на него лейтенант, - не болтай. А тонкий конвоир, который, в числе всего прочего, носил также и медицинскую маску, только раздражённо хмыкнул. Лицо его было красное - видимо, у Санька, как его назвал его товарищ, на кошек вообще аллергия. Бедный Санёк… Он не знает того счастья, какое испытывает человек, погружая пальцы в мягкое море шерсти мурлычущей кошки. Наконец, все четверо достигли «капитанского мостика». Там Маргариту отпустили, что для неё было довольно неожиданно. - Введите меня в курс дела, - бросила она, садясь за одно из свободных мест. То, что место было свободным, было более чем странно - теоретически, при чрезвычайных ситуациях всех сотрудников созывают сюда. - Совершается атака на наши компьютеры, - напряжённо пробормотал Серёгин. - Это понятно, какого характера? - А вот. Сейчас на экраны выведу. Главный экран отобразил три прямоугольника внизу - то были «Философы». А окружали их десятка три фигур неправильной формы. Они переливались разными цветами и, отращивая острые щупальца, атаковали компьютеры. - Так, ясно. Начинаю работу. - Кузнецова быстро догадалась, что происходит. Она была права, говоря, что её собираются использовать при «разборках с подельниками». Кому ещё совершать атаку на «Мудрость Народа», как не Люденам?.. Она вбила несколько команд, чтобы вывести данные о происходящих событиях на экран. Пока эти данные выуживались из памяти, учёная нашла время спросить: - А где Макс? И Марта? Почему их не призвали сюда, раз такое ЧП? - Да они выходные за свой счёт взяли, а из-за атаки связь не работает, - всё так же напряжённо ответил Серёгин. Он вынужденно бездействовал - техник просто не обладал всей полнотой информации, чтобы принимать участие в отражении атаки. - А искать их времени уже нет… - Ясно, - коротко отозвалась Рита, вглядываясь в экран. Атака была серьёзной и обдуманной. Противник, выражаясь терминологией реальной войны, подвёз сюда и осадную, и обыкновенную артиллерию. Маргарита всегда, когда имела дело с атаками на компьютерные сети, представляла себе это как оборону или захват городов в игре вроде «Цивилизации». Компьютер или сеть их - это город, в нём размещён гарнизон, вокруг него расположены какие-то военные подразделения - свои и вражеские. Так вот: враг располагался, если перейти в эту систему понятий, очень далеко, его войска шли чертовски медленно и создавались в его «городах» за очень большое время, но шли они громадными ордами и действовали умело, снося огромные заслоны и оборонительные укрепления на своём пути. Враг знал, что все три «города» - то есть компьютера - окружены несколькими уровнями стен, а значит, нахрапом их взять не получится. Кроме того, настроена такая система «снабжения», что урон равномерно распределяется между всеми «городами» и уровнями стен. То есть, даже полностью разрушив за несколько «ходов» (в первом приближении атаку и её отражение можно было рассматривать как событие пошаговое, а не реального времени) оборону одного компьютера, на следующем ходу он излечится за счёт других двух. А наши войска не дремлют и теснят, теснят врага назад… Враг же, однако, предусмотрел это и основой своих сил, как уже было сказано, сделал два типа войск: осадную и дальнобойную артиллерию - оба этих «юнита», как гласила терминология той игры, имели возможность наносить сильные удары через большое расстояние, но были слабы в ближнем бою. А «войскам» МОЗГ нельзя было прорываться на вражескую территорию - это крайне долгий путь по чему-то вроде «моря». А «наземные» войска, будучи перевозимы по «морю», крайне ощутимо теряют в защите и убойной силе - у врага мощный «флот», рассредоточенный по всему «океану». В бою он относительно бесполезен - «города»-«Философы» стоят вдали от побережья, вне досягаемости ракет и снарядов вражеских «кораблей». А своего флота у Кузнецовой, к сожалению, нет - опять-таки из-за отсутствия прямого выхода к морю. Поэтому приходилось сидеть в окопах и отражать сплошные шквальные волны артиллерийского огня, понемногу оттесняя уцелевшие передвижные батареи к побережью… И тут Маргарите пришла в голову прекрасная идея. Все эти «юниты» артиллерии - не более чем куклы, управляемые из единого центра принятия решений. Стоит его уничтожить - и атака прекратится единым разом. Она, сознавая риск, отвлекла один из своих «городов» на создание «дальнего бомбардировщика». Враг обрадованно застрочил пулемётами и загрохал гаубицами, нанося ощутимый урон оборонительным укреплениям «Платона» - именно он и был задействован - но вскоре «бомбардировщик» был построен, поднят в воздух, и город вернулся к обороне. «Самолёт» беспрепятственно пролетел над полем боя - враг не предусмотрел такого и не привёз вместе с осадной артиллерией хотя бы парочку «зенитно-ракетных комплексов». Может, у него их и вовсе не было?.. Кузнецова, мысленно перенеся себя в кабину самолёта, несущегося уже над серыми волнами, символизирующими канал передачи информации, действительно напоминающий океанские волны - на мониторе словно плескались воды из зелёных строчек - злорадно усмехнулась. Людены не настолько всемогущи, как кажутся. А может, они там уже совсем разленились и разбаловались от своего всемогущества и поэтому начали безбожно тупить?.. На море её полёту вновь никто не воспрепятствовал - на «кораблях» тоже не было зенитной артиллерии. Вот она видит желтоватую полоску берега, вот показался уже и город… Ха! Ха-ха! Три раза «ха»! Этот «центр принятия решений» - просто лакомый кусочек для ковровых бомбардировок! Жаль, в её распоряжении только один самолёт. Но и с его помощью можно учинить такой разгром, что помнить будут века. Хотя нет… Никого не останется, чтобы помнить! Учёная вновь переключилась на более-менее реальную картину. Программа-зонд, что была её «бомбардировщиком», достигла узла, с которого совершалась атака на «Философов». А к этому узлу совершенно незащищённым образом подключены все тринадцать монолитов! Буквально подключены - проводами! «Как можно быть такими тупыми в столь тонких вопросах?» - усмехнулась она про себя. Бездушные теперь в её полной власти. Она может сделать с ними всё, что ей заблагорассудится. Они, эти камешки, похоже, в своём стремлении заполучить высшую власть, полностью обленились, переняв один из старейших лозунгов: «Шапками закидаем!» Они положились на внезапность и убойную силу своей атаки, явно не рассчитывая, что кто-то найдёт время и силы посмотреть, что там, за «морем». Они даже не заблокировали обратный канал - кто угодно мог прийти к ним и сделать что угодно! Маргарита вновь хищно оскалилась и решила применить особую «атаку», разработанную ей относительно недавно. После нападения Иреуля она глубже погрузилась в вопросы экзотической кибербезопасности, и в её руках находился мощный арсенал программ, превращавший компьютер, на котором он запущен, во вполне физическое оружие. Арсенал этот был просто огромным: от полумифических процессорных команд вроде «остановиться и загореться» или «казнить программиста» до жёсткой прочистки мозга любого пользователя, который посмеет приблизиться к узлу с запущенным на нём «К-МБКБ» - так назывался этот пакет оружейных программ. Она открыла список возможных атак и долистала до программы, поражающеё все подключённые к целевому узлу устройства мощным электромагнитным импульсом. Да. Людены, хоть и являются камнями, к току чувствительны. Кузнецова выкрутила мощность импульса на максимум и отдала приказ к началу атаки… - …Что происходит?! - истерически заверещал «LUX 09». - Меня словно на части рвёт! Я уже и забыл про то, что есть такая вещь, как боль! - сипло скулил «LUX 12». - Я тоже это чувствую… - «LUX 06» мелко дрожал. Десятый монолит просто медленно вращался вокруг вертикальной оси и монотонно орал. - Я понял… что происходит! - пересиливая боль, своим обычным командным голосом сказал «LUX 01». - Они смогли отразить атаку! Эта… чёртова Кузнецова, Генкина… - Он не пожалел пары секунд, чтобы выразить всё своё отношение к начальнице научного отдела МОЗГ. - Остаётся только один выход!.. Тут десятый монолит прекратил крики - он рассыпался в щебёнку. - Господи… Боже мой! - успел только воскликнуть девятый, перед тем, как его прервал звук собственного трескающегося тела. Вальдштейн оглядел своих соратников - точней, то, что от них осталось, ибо уж более чем половина Люденов представляла собой аккуратные кучки чёрных обломков: они вполне физически умирают, и форма каменных монолитов их не спасла, вопреки ожиданиям. И, значит, ему самому осталось не больше десятка секунд. Превозмогая дикую боль во всём своём ониксовом туловище, он отдал последний в своей жизни приказ: - Всем заградительным кругам! Начать операцию «Промывка мозгов»! В эту же самую секунду он рассыпался в ониксовую крошку, но командиры подразделений успели принять приказ, и воздух над пустующим городом наполнился гудением танковых моторов и стрёкотом вертолётных винтов… …В лагере в это время и пилоты, и Фумей ни о чём особо не беспокоились. Семён, несмотря на свою неприязнь к музклубу - дескать, ничего особо полезного, кроме инструментов, там нету - даже полюбил там для своего удовольствия что-нибудь играть в дуэте с Раисой. Скрипка под звуки рояля - отличное сочетание. Ничего, вся эта кутерьма кончится - он, наверно, углубится в музыку сильнее, может, в оркестре выступать будет… Вместе с красноглазой прелестницей, конечно, если судьба так сложится. А о том, чтобы она так сложилась, он позаботится. Внезапно Раиса прервала игру на середине и, словно не вполне владея собой, вышла из музклуба. Семён вначале стоял, не понимая, что происходит, но секунды через две положил скрипку на один из стульев и ринулся за девушкой. Юноша, запыхавшись, догнал её у въездных ворот в лагерь. Она стояла посреди пустой автобусной стоянки и глядела куда-то вдаль и вверх. - Рая, ты чего? - спросил он, переведя дух. Она тряхнула головой, словно приходя в себя, развернулась и подошла к шатену. Её кулаки были сжаты, а лицо выражало решительность. - Пойдём к нашим. Я что-то чувствую… Оно грядёт. - Что грядёт?.. Она лишь мотнула головой ещё раз - дескать, и не спрашивай. Мальчик пожал плечами и, взяв Раису за руку, пошёл к Фумею и Алисе - те как раз собирались обедать. В столовой Раиса повторила свои слова майору. Тот резко встал. С его видимой части лица слетела беззаботность. - Началось, - сквозь зубы прошипел он и повлёк подростков в бибилотеку-радиостанцию. - Да что началось-то? Может мне кто-то объяснить? - спросил Семён вновь, оказавшись среди книжных стеллажей в полутёмной библиотеке. - Что началось, что началось… Конец начался, думмкопф, - хмыкнула Алиса. - Третий Удар, то бишь. - А почему я об этом узнаю только сейчас? - Лицо ошарашенного капитана Якоренко надо было видеть. - Да потому что мы и не знали, когда именно это начнётся. - Фумей включил проекционный экран - на нём показывались различные виды Бункера, опустевшего Волгограда-Три, внутренностей штаб-квартиры… - Гэн-доно, как оказалось, очень уж нетерпелив. Ну, или Людены предприняли финальную атаку, вот он и зашевелился… - В смысле «начинается Третий Удар»? - Юноша продолжал недоумевать. - Ведь мы его предотвратили. - Ну… В том смысле, что начинается попытка его осуществления… - Фумей явно что-то скрывал, но врал неумело - в отличие от предыдущих попыток выкрутиться, где он лгал просто блестяще. - Мы должны проследить за этим. - Ладно… - Семён несильно поверил, но кивнул. Всё-таки, то, что сказал Фумей - действительно важно: за Гэн-доно необходимо проследить. Юноша скользил взглядом по экрану, сжимал в своей руке напряжённую ладошку Раисы и думал про себя: а можно ли вообще Фумею доверять? Конечно можно - они прошли такой путь! А вдруг это всё была лишь стратегическая уловка, военная хитрость, чтобы сделать что-нибудь ужасное? Ведь, согласитесь, со стороны это выглядит минимум странно: прилетел человек чёрт знает откуда, втёрся в доверие к пилотам и их начальству, увёз их в самый разгар битвы к чёрту на рога и не выходит на связь… Невольно Семён начал буравить взором Фумееву спину. Тот взгляд уловил и слегка поёжился. Что же он думал в этот момент? Семён не знал. Он даже не видел его лица. Они не знали, как скоро им придётся особенно крепко довериться друг другу и в какой ситуации им предстоит проверять дружбу, товарищество и братство… …Геннадий Якоренко во время отражения атаки на «Философов» в «орлином гнезде» не присутствовал - его там представлял Дроздов. Именно он приказал освободить обвинённую в государственной измене Кузнецову. Он знал, что огромная работа «красноглазыми» уже проведена, осталось лишь устранить возможных инициаторов конца света. Геннадий был буквально в двух шагах - бери и стреляй. Но вот Людены были далеко, и никто не знал, где именно. Имелась лишь одна возможность, да и та не особо вероятная - вынудить их атаковать компьютеры МОЗГ и по обратному каналу отследить их местоположение. На это была способна только Маргарита, как человек, наиболее глубоко знакомый с «Философами». Она убила одним выстрелом двух зайцев - отразила атаку и уничтожила Люденов как таковых, воспользовавшись их неосмотрительностью. Но что-то Дроздову было не по себе. Воздух был наэлектризован, и словно сгустился, предвещая какую-то опасность… В это время ухнул взрыв, и в самом центре города, в районе, расположенном аккурат над центром Бункера, где крест-накрест часто-часто были расположены улицы - на манер американских авеню и стритов - появился сквозной круглый провал. Он отлично дополнил уже проделанную Четырнадцатым Нечистым пробоину, и через обе дыры в Бункер начали спускаться вертолёты Ми-39, под завязку нагруженные спецназом. Вскоре солдаты высадились и начали быстрым шагом окружать пирамиду штаб-квартиры. Операция «Промывка мозгов» заключалась в очень простом действии: массовой резне всех живых существ, какие только встретятся на пути. Это была ультимативная мера, припасённая Люденами на случай предательства МОЗГ их идей. Просто подорвать штаб-квартиру вместе с городом было нельзя: там располагались Лилит и Люцифер, необходимые для осуществления Удара. Даже легенда для гражданских и правительства была припасена: дескать, среди сотрудников затесалась террористическая банда неизвестного происхождения, отдел внутренней безопасности со своими обязанностями не справился, но в ходе освободительной операции пришлось пожертвовать персоналом. Но ничего, будет послан новый - так думали Людены, ибо рассчитывали, что операция будет происходить при их жизни… Несмотря на высочайший уровень защиты, МОЗГ могли захватить в любой момент - Людены строили внутренности Бункера именно с таким расчётом. И поэтому часовые, хотя и были довольно многочисленны и вооружены нормальным оружием, были предательски перебиты и затоптаны кирзовыми сапогами штурмующих. Это движение войск по пустому городу и не таким уж пустым подземельям не ускользнуло от внимания двух очень странных, но, готов поспорить, знакомых вам людей. Через несколько секунд к звуку вертолётных винтов прибавилось уже всем до боли знакомое, но вызывающее непонятный страх заунывное хоровое пение, и в полутёмный Бункер спустились, словно по столбам света, «Рамиэль» и «Лелиэль». Те подразделения, что ещё не успели высадиться в пирамиду и начать уничтожать всё живое, остановились в недоумении - всего на пару секунд. Но этого промедления Икс хватило, чтобы крикнуть в микрофон: - ПРЕКРАТИТЬ ОПЕРАЦИЮ! ОТСТАВИТЬ РЕЗНЮ! ВОН ОТСЮДА! Боевая машина стала огромным динамиком, и её тонкий, но решительный голос разнёсся по всем отдалённым уголкам Бункера. Но военные не вняли, предпочтя обстреливать «Рамиэля» и «Лелиэля» ракетами. Вреда это им не причиняло: гравитационные поля хорошо защищали боевые машины от взрывов. Но на этом Игрек и Икс не остановились. Несмотря на то, что их сильно потрепали последние Нечистые, несмотря на то, что жили они в закрытом от остальных мирке, несмотря на полное знание о том, для чего именно создана МОЗГ, её сотрудникам за приют и доброту они были благодарны. И считали своим долгом избавить их от ужасной смерти. Игрек напрягся, оглядел окрестности, накачал лазерную пушку и очертил ей маленькую окружность со своей боевой машиной в центре. По краям этой окружности встала стена огня, грохнуло несколько взрывов - это вышли из строя некоторые вертолёты. Но ракетный огонь хоть и поредел, но не прекращался. Более того: внутри штаб-квартиры уже гремели автоматные очереди, ухали гранатомёты, а кое-где полыхал огонь - и огнемётчики были в составе штурмовых подразделений. - Мы никак не можем им помочь! - прошипел Игрек в микрофон. - Они уже внутри. Атаковать пирамиду нельзя - погибнут все! - Остаётся последний способ, - нахмурилась Икс. - Зато унесём всех с собой! Поливаемые градом ракет, боевые машины перегруппировались: «Лелиэль» встал аккурат под «Рамиэлем» и начал отращивать длинные тонкие щупальца. Когда они выросли на достаточную длину, они начали закручиваться по спирали и обвивать октаэдр, словно лепестки неведомого цветка. Сам же «Рамиэль», похоже, начал вновь накачивать лазерный излучатель - хоровое пение постепенно перешло в истошный вой. Затем ударил страшный гром, и глаза смотрящим на это застлала белая жгучая мгла. После этого напоминанием о происходившей здесь бойне служили лишь испарившееся водохранилище и догорающий кольцевой пожар - на поле «побоища» не было ни единой живой души, трупа или развороченного корпуса вертолёта. Однако вошедшей уже в пирамиду маленькой армии из человек трёхсот хватило, чтобы учинить страшные разрушения. Перекрытия во множестве мест были пробиты на много уровней, повсюду торчали кривые обрезки двутавровых балок каркаса стен, везде валялись трупы сотрудников… И среди всего этого хаоса деловито бегали маленькие патрульные отряды из четырёх-пяти человек в шлемах, камуфляже и бронежилетах, вооружённых крупнокалиберными автоматами. Командный центр держался, словно маленькая крепость. Собственно, он и был построен, чтобы быть крепостью. Он даже выглядел, как миниатюрный средневековый замок: окружённый стенами и укреплениями почти неприступный донжон - собственно «капитанский мостик». Чтобы обрушить башнеподобную конструкцию, надо было заложить под неё тонны тротила - и то не факт, что сработало бы. Оставшиеся двое техников и несколько членов младшего персонала, дежурившие обычно на «крепостных стенах», узрев стекающуюся к подножью «капитанского мостика» солдатню, вначале даже не знали, что и делать. Но когда в металлический бок «башни» со звоном ударилась реактивная граната, секундой позже взорвавшаяся ярким снопом искр и оставившая после себя небольшую вмятину на металле и белые клубы дыма, стало ясно: отбиваться необходимо. Причём любой ценой. Неясно, отчего нападают, какие имеют цели, но если добрались сюда, то бежать бесполезно, а компьютеры и свои жизни защищать надо. Серёгин выпростал из ящика под столом автомат с магазином-«рожком», смотрящим вбок. Это была опытная разработка института, смежного с МОЗГ: такая конструкция, по их словам, позволяла увеличить скорострельность и вместимость магазина при сохранении удобства. Но Александру было наплевать на разглагольствования оружейников: да будь это хоть «трёхлинейка», лишь бы стреляло. Он высунулся из-за стола и, поместив ствол винтовки между металлическими кожухами мониторов, как в амбразуру, пустил очередь. Автомат радостно и звонко застрекотал, подвигая «рожок» сквозь ствольную коробку слева направо (при этом гильзы сыпались вниз), а внизу кто-то коротко выругался: видимо, технику удалось кого-то задеть. - Май, вставай и присоединяйся. А то эти дебилы «Философов» разбомбят… - Словно в подтверждение его словам на кожух «Сократа» приземлилась ещё одна реактивная граната и взорвалась. Но кожух выдержал. Апраксина забилась под свой стол и дрожала, обхватив колени руками. - Май… Вставай. - Серёгин попытался улыбнуться. - А то убьют меня, хы… С кем ты тогда останешься?.. Апраксина, не оценив глупой шутки, встала, вынула из кобуры штатный «Макаров», прицелилась сквозь щель между своими мониторами и… едва не упала на пол. - Не могу я… Не могу… - Май, ну ты же лучшая на стрельбище была… - Александр послал в солдатню ещё одну очередь. - Это другое… - Она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. - А в людей я стрелять не могу… - Даже если твоей жизни угрожает опасность?! - Кому-то из солдат снизу пришла в голову идея обстреливать «капитанский мостик» ковровым автоматным огнём, и теперь по металлическим кожухам часто-часто бренчали пули. Техникам пришлось нырнуть под столы - амбразуры становились небезопасными. - Наверно… - Девушка едва могла говорить, пистолет едва не вываливался из пальцев. Серёгин мрачно сжимал в руках автомат и напряжённо думал. Внизу кто-то взвизгнул - видимо, одного из низших техников уже устранили. Наконец, огонь снизу стих, и можно было приступать к ответному удару. Александр вновь вставил винтовку между мониторов и отодвинул ящик - в нём лежало ещё с полдесятка рожков. - Будешь подавать, если стрелять не можешь. Майя робко кивнула и, сунув пистолет обратно в кобуру, взяла из ящика рожок и начала ждать. Гитарист же, выбирая цель - солдатня тем временем уже устранила оставшихся внизу сотрудников и спокойно расположилась каким-то подобием бивуака, почти потеряв бдительность, видимо, посчитав, что и наверху уже никого нет - лихорадочно размышлял: их там с десяток, два гранатомётчика, четыре автоматчика, ещё двое - непонятно кто, видимо, командиры… четыре с половиной рожка по сорок патронов… если в среднем по полтора десятка патронов на человека… да, хватит. Плюс у обоих по «Макарову» в кобуре, так что обороняться они смогут. Какая-то еда есть в небольшом шкафу за их спинами, так что день-два они продержатся, а там и выходить можно. В крайнем случае - украдут оружие и патроны у убитых… Вояки не догадались зайти в ангары хранения Исполинов, но, даже ворвавшись туда, они не обнаружили бы там ничего ценного: лишь нательная броня гигантских богатырей, беспорядочно разбросанная по полу залов без единого признака присутствия носителей этой брони… …Геннадий Якоренко стоял на пирсе в зале, над входом в который значилось «производство ЖКЖ». Перед ним на расстоянии вытянутой руки стояла Раиса - точней, субъект Р-3. Она совершенно безучастно смотрела на генерал-лейтенанта. Тот глядел в пол, не в силах начать: он предвкушал. Ему даже не верилось, что это происходит в реальности. Он сейчас на пороге Вечности, и с кем! С его единственной, с его бесконечно любимой Юлей, запертой сейчас в чужеродном теле. Но ничего, одно движение рукой - и этим страданиям придёт конец… Он снял перчатку с правой руки, обратив ладонь к лицу. На ней, вырастая из кожи, покоилось уродливое нечто, схожее с эмбрионом человека - разве что позвонки были более шипастыми да череп был много крупнее, чем нужно. Из этого черепа на Геннадия смотрел огромный для такого эмбриона круглый глаз - казалось, что взгляд его даже осмыслен. - Час пришёл, - сказал Якоренко, словно бы ни к кому не обращаясь. - Я иду к тебе… Юля… Глаза субъекта Р-3 сверкнули странным светом, но генерал-лейтенант этого не заметил, так как сбоку от него щёлкнул затвор пистолета. Из тени вышла Маргарита. - Вас не должно быть здесь, Маргарита Сергеевна, - сухо произнёс он. Она на минуту остановилась. Это лицо отталкивало её и в то же время неудержимо и непонятно тянуло её к себе. Она даже как-то незаметно размякла и слабо улыбнулась, но тут же в её памяти пролетело всё, что с этим мужчиной было связано. Множество эпизодов было у неё с ним, великое множество. Но очень больно ударили её два из них. Она увидела это ясно, будто это происходило прямо сейчас: вот он, уединившись с ней в своём пустом кабинете, забываясь в первобытном исступлении, рычит сквозь зубы: «Юля… Моя милая Юля…» А вот спустя месяц или два Кузнецова входит в его кабинет, кладёт на его стол бумаги, тот, едва бросив на них взгляд, говорит, буквально вынося смертный приговор невинному: «Избавься. По работе есть что доложить?..» Она решительно ухмыльнулась. В правой руке она сжимала пистолет, в левой, что была в кармане - нечто вроде пульта дистанционного управления. - Умри! - коротко пробормотала учёная, спустив курок. Геннадий лишь слегка повернулся и выставил правую руку в сторону Кузнецовой. Уродливый глаз на ней сверкнул, и пуля со звоном отскочила от на секунду проявившегося барьера из вложенных друг в друга восьмиугольников. - Я знала, что это не сработает, - хмыкнула Рита, доставая панель управления из кармана. - Всё равно уже наверху орудует спецназ, почитай, никого и не осталось. Я инициирую приказ пятьсот восемьдесят два. Весь этот муравейник взлетит на воздух. И жизни своей я не пожалею. Генерал-лейтенант и бровью не повёл. Кузнецова поглядела на свою панель. Два из трёх квадратиков, изображающих компьютеры, загорелись зелёным, один - красным. - «Диоген» выступил против… - слегка разочарованно, словно это было каким-то пустяком, сказала учёная. - Она предпочла одного мужчину всему человечеству… Мама, какая же ты… - Маргарита Сергеевна, - проговорил Геннадий, смотря блондинке прямо в глаза, а левой рукой доставая до поясной кобуры. - Я должен… Тут Р-3, до этого безучастно, но скрывая странную ухмылку, наблюдавшая за происходящим, изобразила, будто перезаряжает пистолет: заталкивает новую обойму в рукоять и передёргивает кожух. Само по себе это было бы в высшей степени странным, но это сопровождалось вполне реальными щелчками, какие пристало издавать пистолету. Кузнецова пригляделась и едва не упала с пирса от удивления: в руках клона действительно был пистолет. Якоренко хлопнул по кобуре - та мягко прогнулась под его ладонью, будучи пустой. - Арэзы тотцорэ бенон у, - тихо пробормотал синевласый гомункул. Командир повернулся к клону, отвесил челюсть и тут же схватился за живот: Р-3 быстрым движением простёрла руку с оружием в сторону Геннадия и спустила курок, и на этот раз пуля нашла свою цель. - Ты! - Р-3 повернула голову к Кузнецовой. - Сиди здесь, под пирсом, и не высовывайся. Наверху небезопасно. Дня два посидишь - и ладно будет. Блондинка сглотнула, сдавленно кивнула и, не понимая, что вообще происходит, медленно и изредка оглядываясь, пошла к началу пирса. Вскоре она скрылась в клубящихся тенях. - Итак. - Р-3 проводила Маргариту взглядом и вновь повернулась к командиру. - Ну, здравствуй, Гена. - Юля?.. - прохрипел Гэн-доно, не веря своим ушам. Этот голос он знал, как никто другой, за этот голос он готов был убить или умереть. - Вполне возможно, - хмыкнула Р-3, поигрывая пистолетом. - Вот только… Гена ли ты? Снова грохнул выстрел. Якоренко скривился от боли. - Ты не тот, кого я когда-то полюбила. Мой Гена никогда не стал бы желать зла безвинным детям, лишая их матерей. - Она спустила курок в третий раз. - Если уж я ушла, то мог бы хотя бы позаботиться о Семёне! Но нет, ты не внял инстинктам, ты предпочёл сбагрить его в детдом, а потом использовать по своему усмотрению, словно он тебе не родная кровь… - Четвёртый выстрел. Эта пуля сбила его с ног. Он истекал кровью, едва дышал, но оставался жив. - Ты недостоин называться человеком, Якоренко. Ты преступил важнейшие законы рода людского, и будешь покаран за это. - Она вновь пустила в его грудь девять грамм свинца. - Я делал… всё это… ради тебя… и его самого… - собрав последние силы, прохрипел Геннадий. - Хм? - вскинула брови Р-3. - А ты не подумал, что лучшее, что ты мог сделать - это не рыпаться, прекратить сотрудничать с Люксами и оставить сына при себе? Так поступил бы на твоём месте любой нормальный человек. Он что-то просипел, но это прозвучало нечленораздельно: видимо, одна из пуль пробила лёгкое, и он не мог нормально дышать. - Ах да, ты пытался вернуть меня… Ты же вроде учился на деиномиста, не так ли? Так ты должен был знать, что я могла бы вернуться в любой момент, если бы мне того захотелось! Если я не возвращалась, то не надо было пытаться меня вернуть насильно. Это ещё раз доказывает то, что ты, Гена… - Р-3 вновь выстрелила. - Ты - прожженный эгоист. Не знаю, поменялся ли ты в худшую сторону, или я в тебе ошиблась тогда… Но сейчас ты получаешь наказание, какое заслуживаешь, и для меня великая честь и радость быть его исполнителем. Она помолчала. - А ведь снаружи - прекрасный денёк. Хорошо, что ты его не увидишь. Птички поют, цветочки цветут… В такие деньки нелюди вроде тебя должны гореть в аду! Она всадила в него ещё два заряда - на сей раз аккуратно прицелившись в середину лба. Затем Р-3 нагнулась, проверила пульс - Геннадий был окончательно и бесповоротно мёртв. Девушка усмехнулась и посмотрела на его правую ладонь. Эмбрион ссохся и стал цвета пепла, а глаз лежал где-то в стороне - он вывалился из орбиты. Р-3 обернулась и с улыбкой посмотрела, как тело Лилит медленно соскальзывает с гвоздей, попутно обращаясь непонятно во что - то ли в прах, то ли в слизь, то ли в собственную кровь. - Пора, - сказала она себе и направилась к лестнице, по которой спускаются обычно к надувной лодке, что пришвартована тут же, у пирса. Однако лодку она проигнорировала, вместо этого начав совершать странный обряд омовения в ЖКЖ. Р-3 несколько раз погрузилась с головой, и было видно, как в толще жидкости её тело меняет форму немыслимым образом. На пирс вернулась уже не щупленькая бледная девочка-клон, а вполне нормальная взрослая женщина лет тридцати. Волосы её отливали медью сквозь бурый окрас, а глаза были синими. Она осмотрела себя: всё ли так? Решив, что всё правильно, она забрала у него ключ-карту - без неё нельзя было выбраться из заблокированной Догмы… - …Великолепно. Замечательно, хе-хе, - усмехнулся Фумей, глядя в экраны. - Что великолепного? Что замечательного?! - Семён встал со своего стула. - Там людей убивают пачками! Да ещё неизвестно, чем там вся эта заваруха с Ударом кончится! - Насчёт заварухи с Ударом будь спокоен: она-то как раз и завершилась вполне благополучно. Удара не будет, - тоном эксперта заверил Фумей. - Отлично, - сухо произнёс шатен, хотя самого его изнутри распирала радость: ему хотелось пройтись колесом по библиотеке и орать нечленораздельные первобытные гимны силам природы, прыгая и бегая по лагерю. Алиса же свою радость сдерживать не стала: она воскликнула что-то неясное, прыгнула чуть ли не до потолка и кинулась остальным пилотам на шею. Сам же Фумей чему-то усмехнулся вновь и уставился на экраны… …Марта Горшкова услышала стук в дверь. Она зевнула - в этот момент она дремала, развалившись на диване - и, чертыхаясь, пошла открывать. Она знала, что в городе нет ни души, за исключением лишь сотрудников МОЗГ. Никого она сегодня не ждала, кроме Макса, который обещал зайти часом позже. Она слышала какой-то грохот, но подумала, что это щёлкнул запор подъёмного механизма одного из небоскрёбов - обычное дело. Она открыла дверь и взвизгнула манером, совершенно не подходящим для майора Особых Войск, прошедшего несколько горячих точек и награждённого более чем десятком медалей. И было отчего: попробуйте не взвизгнуть, когда вы открываете дверь, а в вашу квартиру входит женщина в камуфляже, броне и шлеме и тычет в вас автоматом! - Что?.. - только и смогла выдавить из себя Марта. Она понимала, что сейчас лучше исполнять все требования атакующего, кем бы он ни был. Вооружённое сопротивление бесполезно, а самооборона без оружия явно приведёт к смертельному исходу для обороняющегося. - Мне нужны твоя одежда, ботинки и «Запорожец», - сухо потребовала девушка с автоматом. - Х… Хорошо, - сглотнула Горшкова, пошла к шкафу и начала его пристально осматривать на предмет приличной одежды. Там были только мундир с наградами, форменная куртка и вечернее платье, которое она надевала на свадьбу городского чиновника. - Чего желаете? - нервно хихикнула Марта, а в её голове словно переключатель щёлкнул: в её квартире девушка, вооружённая автоматом. Девушка с автоматом… Не о ней ли говорил Фумей перед своим отъездом в лагерь?.. Так, а что он про это говорил? Про переключатель у ручника, вроде… Да, точно, именно про него. Может, он хотел, чтобы Марта от неё убежала на своём «Запорожце»? Нет, бред: вдарит очередь - и всё, привет. А может… Может, она из своих и надо ей помочь, куда-то отвезти? - Вам нужна машина? Куда вам надо? - криво ухмыльнулась Горшкова. - В лагерь. В «Совёнок». - А, ну так бы сразу и сказали, - улыбнулась Марта ещё шире, хотя сама недоумевала: и кому может понадобиться безвестный лагерь, к тому же сейчас закрытый для посещения! - А одежда моя зачем? - Ну не в окровавленной же камуфляжке в лагерь ехать за детьми, чёрт возьми! - воскликнула «гостья», словно рассказывая собеседнице азбучные истины. - Действительно, - кивнула Марта и окинула взглядом свою визави. Телосложение у них примерно одинаковое, стало быть, её одежда вполне подойдёт… - Берите. - Она протянула «гостье» вешалку с форменной курткой, рубашкой и юбкой, не стесняющей движений. Себе она взяла мундир с наградами. Снять их - пара пустяков, на кителе сделаны специального рода крючки-кармашки для ношения орденских фигур. Вот «вериги» сняты и без порядка сунуты в сумку - потом разберёт. - Нормально? - спросила её визави, переодевшись в Мартину одежду. Окровавленные камуфляж и броня лежали на полу, автомат стоял, прислонённый к стене. - Сидит хорошо, - кивнула Горшкова. Она застегнула карман на плече: на его крышке была нашита армянская буква «бен» - один из символов операции по подавлению восстания Адвентистов Апокалипсиса в Квебеке. Инстинкт опытного солдата подсказывал ей, что время хватать бесхозный автомат и брать ситуацию под свой контроль, но совершенно детская мысль о том, что вторгшаяся в её квартиру женщина - друг, ей казалась чуть ли не… логичной? Она не знала отчего, но в этой шатенке она видела едва ли не родственную душу. - Если мне не изменяет память, мы друг другу не представлены? - подмигнула Горшкова. - Да. Меня зовут Юлия, а тебя - Марта. Так? - Так-то оно так, вот только я не помню, чтоб мы на «ты» переходили… - Ладно. Прошу прощения. - А зачем вам в лагерь-то, если не секрет? - Марта проследила за тем, как Юлия вешает автомат за спину, после чего взяла из потайного отделения в шкафу свой ТТ и запихнула его в кобуру на поясе. - Ребёнка забирать еду. - Не может быть, - совершенно серьёзно ответила Горшкова. - Все пилоты, находящиеся там - сироты. Не Фумея же вы забирать едете, хе-хе… - Не все. - Юлия тоже говорила совершенно серьёзно. - К… Как ваша фамилия?.. - Марта лихорадочно пыталась понять, что же именно происходит. Идея вертелась в её мозгу, но казалась настолько неправдоподобной - даже после всех тех паранормальных вещей, через которые она прошла! - что признавать её не хотелось. - Анастасова я. Повисло странное и неловкое молчание. - Вы… Вы возродились?! - Ну да, а что тут такого? - Она говорила так, будто умирать и воскресать - это ежедневная рутина. - А как я могу проверить?.. - Господи Боже мой. - Юлия влепила пятерню в лицо. - Какой здравомыслящий человек будет выдавать себя за умершую мать одного из пилотов? А главное - с какой целью? Сейчас не те времена, когда, просто назвавшись «чудом спасшимся царевичем Дмитрием», можно было сесть на трон! - Резонно, - кивнула Марта. - Раз так - я и мой автомобиль к вашим услугам. Они вышли из дома. Горшкова села в «Запорожец» и завела его. Юлия селя на соседнее сиденье, держа автомат на коленях. - А вы хотя бы знаете, куда ехать? Я вот не знаю, - пробормотала Марта, незаметным движением руки переключая тумблер у ручника. - Что-то ведёт меня туда. Я буду говорить, куда поворачивать. - Юлия чему-то улыбалась. Она коротко обернулась назад и странно хмыкнула. - Отлично. - Горшкова решительно ухмыльнулась и, сжав руль, надавила на газ… …Макс Харитонов катался на велосипеде. Он наматывал круги вокруг дома Марты в ожидании того, чтобы, наконец, прийти к ней. Он давно хотел узнать, как живёт его единственная, и вот - он приглашён сегодня на вечерние посиделки, которые, по признанию самой Марты, обещают вылиться лишь в распитие алкоголя и следующее за ним действо, которое в подробных описаниях, я полагаю, не нуждается - за домом она особо следить не умеет, порядок в её берлоге поддерживал Семён, пока жил здесь. Он вырулил в небольшой переулок, с которого дом, в котором жила Горшкова, просматривался отлично. То, что он увидел, поразило его до глубины души: Марта с неизвестной девушкой, одетой в её одежду и вооружённой автоматом, садится в машину! Он хотел было крикнуть что-то, но старенький «Запорожец» майора тронулся с такой скоростью, что единственным напоминанием о том, что здесь секунду назад кто-то был, служила лишь туча пыли, клубящаяся над двором. Ехать им вслед не было ни малейшего смысла: Максу на велосипеде и за обычной-то машиной ни в жисть не угнаться, что уж говорить о таком «болиде»! Поражённый, недоумевающий и объятый страхом за свою возлюбленную, Харитонов покатил в центр города. Вскоре с велосипеда пришлось слезть: улица была завалена обломками разрушенного здания. Макс некоторое время назад слышал какой-то грохот: может быть, этот звук создало это здание при обрушении? Хотя с какой стати ему обрушиваться?.. Макс аккуратно обошёл завал по нескольким другим переулкам и увидел, что же именно было причиной обрушения здания - не только этого - и того самого грохота: в земле зиял аккуратный круглый провал. А рядом с ним стоял… Ми-39. Отчего именно здесь появилась дыра и какого чёрта здесь делает военный вертолёт? Макс отмахнулся от этих вопросов, так как ему в голову пришла прекрасная идея: угнать вертолёт - благо водить такие он умеет - и последовать за Мартой! Скорее всего, ей угрожает опасность - раз уж её в путешествии сопровождает неизвестная ему женщина с автоматом. А там уж он уговорит их остановиться и узнает всю подноготную. То, что это была очень глупая, детская и заслуживающая ещё более унизительных и менее приличных эпитетов идея, он поймёт гораздо позже. Сейчас же его здравый смысл молчал. Не знаю, чем так очкастый техник угодил Фортуне, но никого вблизи вертолёта не оказалось - ведь вооружён он был только своим штатным «Макаровым», который просто забыл вытащить из кобуры. А против одного профессионального солдата щуплый программист - явно не боец, я уж не говорю о группе означенных солдат. Макс прыгнул в кабину, запустил двигатели и пошёл на взлёт: надо было определить, куда умотал «Запорожец», чтобы выйти на курс преследования. Он не услышал, что через пару минут после его взлёта в воздухе застрекотали ещё четыре пары двигателей: взлёт вертолёта в осаждённом городе никогда не остаётся без внимания и осаждающих, и атакующих… …«Запорожец» нёсся с просто огромной скоростью. Даже обычные автомобили на такое обычно не способны, что уж говорить о видавшем виды «бегемотике». Марта никак не могла привыкнуть к такой скорости, и едва могла держать машину на шоссе. Юлия же была спокойна как удав, словно для неё такие скорости - обычное дело. Наконец, дорога стала более-менее прямой, и можно было нормально разговаривать. - Слушайте, а откуда у вас вообще камуфляж и оружие? По логике вещей, вы вообще должны были телешом возродиться… - Откуда, откуда… - Она усмехнулась. - Да выбралась из Догмы, а там эта солдатня бегает. Вот, выломала кусок трубы, вспомнила юность - я тогда боевыми искусствами занималась, в том числе и умела драться с шестом. Ну, оглоушила одного, проткнула другого, третий сам убежал. Вот, сняла с одного из них одежду и оружие. Гляди-ка! - Юлия опустила стекло и, высунувшись, оглянулась назад. - За нами погоня! Пять вертолётов. Ты просто гони, я попытаюсь их отпугнуть - с одним автоматом против них мы не выстоим. Марта кивнула, плюнув на то, что Юлия с ней вновь на «ты», и вдавила педаль газа чуть ли не в пол, а Юлия вскинула автомат на плечо и вдарила очередь по переднему - видимо, головному - вертолёту преследователей. Естественно, боевой машине это вреда не причинило - пули даже не достигли её корпуса - но женщина, приглядевшись к его полёту, заподозрила неладное: будто это не единая команда, а две разных - один преследует машину, а остальные четверо гонятся за первым. Вот и подтверждение: по головному вертолёту один из «ведомых» пустил вполне убойную очередь из авиационной пушки, и была бы ему хана, если бы пилот не успел увернуться. Она странно хмыкнула и вернулась на своё место. - Ну что, как преследователи? - Чёрт знает что. Гони до лагеря, там разберёмся. Через барьер они всё равно не пройдут, если они нас не увидят. Так что езжай быстрее. - Я газ уже в пол упёрла, быстрее не могу. Даже если бы могла - не ехала бы. Я впервые в жизни еду на таких скоростях. Как ни во что не въехала - удивляюсь. На наше счастье - дорога пустая… - Ничего, - опять усмехнулась Юлия непонятно чему. - Я помогу… Она села как-то по-другому, напрягшись - и автомобиль поехал быстрее раза в полтора. Как и почему это происходило, Марта решила не спрашивать. Сейчас не до разговоров, надо держать машину на дороге, а то ещё, не дай Бог, взлетит… …В библиотеке царила уже поутихшая со временем радость от того, что катаклизма не будет - с того времени, как это стало известно, прошло часа четыре, друзья успели даже пообедать. Фумей уже выключил голографический монитор и стоял у окна, видимо, смотря в него - но точно сказать было нельзя, ведь очков он не снимал. Пилоты же сидели на стульях рядком и весело болтали о разных вещах, что случались в их жизни. Внезапно Семён округлил глаза и согнулся, уронив голову в ладони. Он не плакал, просто о чём-то всерьёз задумался, и это что-то его удручало. - Что не так? - встревоженно спросила Раиса, наклонившись к юноше. Алиса встрепенулась и обеспокоенно посмотрела на друга. - Да вот… Я тут думаю: может, зря мы предотвращали Удар? Может, Людены были правы? Может, там, за горизонтом событий, души действительно встречаются друг с другом? С погибшими? С теми, с кем были разделены пространственно?.. Ведь столько было убито безвинных сотрудников в ходе этой «Промывки мозгов», а ведь у них есть семьи и близкие… И… Так у нас с Алисой был бы шанс увидеться с мамами… А сейчас это невозможно. - Семён всхлипнул. Рыжая кивнула и тоже всхлипнула, поддерживая его слова. - Знаешь, в твоих словах есть логика, - произнесла синевласая. - Однако ближе всех к осуществлению Удара был Гэн-доно, а его план предусматривал уничтожение всех душ людей, кроме его собственной, души твоей мамы и, возможно, твоей. Людены просто не успели бы произвести Удар - Маргарита Сергеевна уничтожила их, мне Фумей сказал. - Точно так, - отозвался майор, не оборачиваясь. Что-то взвизгнуло на улице - Фумей улыбнулся, но этого видно не было, а самого звука тоже никто не услышал. - А во-вторых… Мы ничего не знаем, как это было бы на деле. С того света никто ещё не возвращался, чтобы рассказать, каково там. - А кроме того, - вновь подал голос Фумей, звонко щёлкнув пальцами протезированной руки, - ты совершаешь критическую ошибку. И опять-таки ошибку на единицу. Если в программировании это обычная проблема, легко решаемая быстрым движением руки, то, если допустить её в теории вероятностей, решение поломается, а Вселенная схлопнется. - Вот только сейчас твоего программистского юмора не хватало, - укоризненно посмотрела на него Алиса. Тот обернулся и подошёл к двери. Очень вовремя, ведь эта самая дверь распахнулась, и в неё вошли… Марта и совершенно неизвестная женщина в одежде, которую обычно носит сама Марта. В дверном проёме виднелся «Запорожец» Горшковой - от его колёс валило что-то, подозрительно напоминающее дым от тлеющей резины. Алиса и Семён пребывали в молчаливом ступоре. Раиса, кажется, что-то знала, но была ошеломлена не слабее друзей. И только Хацунэ отсалютовал вошедшим тремя пальцами и улыбнулся. Наконец, немка первой пришла в себя и спросила: - Марта, а… что ты здесь делаешь? - И кто это с тобой?.. - Семён показал взглядом на попутчицу Горшковой. Марта странно ухмыльнулась, поиграла пальцами рук, словно придумывая отговорку, но прежде, чем она успела что-то сказать, неизвестная спросила его самого: - Геннадия Якоренко знаешь? - Знаю ли я? Хо-хо, - саркастически усмехнулся шатен. - Да чтоб я сдох от счастья на его похоронах. - Как хочешь крутись-вертись, а сегодня были похороны, - сказал Фумей и прыснул в кулак, но тут же осознал глупость шутки и смеяться перестал. - Ладно, шутки в сторону, - продолжила незнакомка. - Семён, ты меня узнаёшь? - Прошу прощения, но я не знаю даже вашего имени, откуда мне знать вас саму?.. - Несмотря на то, что все происшедшие с ним события изменили личность юноши, здесь он почему-то - он даже сам не знал почему - перешёл в режим детдомовца, общающегося с незнакомцем учтиво, но ехидно, со слегка нагловатыми интонациями. Так он разговаривал ещё в начале этого года, когда его только-только вытащили из-под казённой крыши. Его визави только вздохнула с непонятной эмоцией и переглянулась с Мартой, будто та могла её понять. И тут у мальчика в голове словно щёлкнул тумблер. Он же совсем недавно читал отчёты и вспоминал события девятилетней давности. Это лицо невозможно было не узнать. Это же… - М… Мама?.. - робко спросил Семён, не веря в то, что говорит. - Ну конечно, сынок. - Юлия рванулась к юноше и заключила его в объятия. - Я так рада наконец встретиться с тобой… спустя девять лет… Не знаю, сможешь ли ты простить меня за то, что я так… бросила тебя… Я ошиблась в Гене. Но сейчас ничего никому не угрожает, всё будет хорошо… - Она гладила сына по голове, а тот только прижимался к ней, не в силах сдержать слёз радости. Все остальные тоже были тронуты этой сценой. Даже Фумей снял очки, и все увидели, что плакать у него может только один глаз, левый - так как правый отблёскивал металлом, будучи, как и рука, протезом. Может, именно из-за этого глаза майор почти никогда не снимает свои очки?.. Юлия наконец отстранилась от своего чада, которое так долго не чувствовало материнских ласк. - Мам… Познакомься, это Рая, моя… девушка. - Юноша запинался - наполовину оттого, что, вообще-то, видит мать, воскресшую из мёртвых, наполовину оттого, что почему-то ему казалось, что всё она про всех знает… - Что ж, здравствуй. - Юлия подала девушке руку, та с улыбкой её пожала. Тут Марта слегка невпопад хихикнула и бормотнула: - Вы, извините меня, одинаковые. Это вообще уже сюрреализм какой-то… - Кстати, да. Мам, как думаешь, то, что Рая - твой клон, никак не?.. - Не волнуйся, - перебила Юлия. - Гена меня даже скопировать нормально не смог. С геномом так поигрался - не узнать. Например, ген пигмента волос сунул к глазам и наоборот. И множество иных примеров. Но дети будут, и будут здоровые. Семён как-то странно хмыкнул: им едва ли по пятнадцать, какая может идти речь о детях?.. - Сегодня, кстати, двадцать четвёртое число, - будто между прочим заметил Фумей. - А что это значит? - откровенно не понимая, как это замечание соотносится с ситуацией, спросил юноша. - Твой день рождения, дурик! - Раиса широко улыбнулась и взъерошила парню шевелюру. - А что… Прекрасно, даже символично… Спас человечество, вновь обрёл маму… Прекрасный подарок на день рождения, хе-хе… Тут Алиса, про которую на минуту будто забыли, подала голос. Всё это время она сдерживала слёзы - то ли за себя саму, так как она вспомнила, что тоже потеряла маму, то ли из радости за Семёна, обретшего семью вновь - но сейчас плотину пробил бурный поток, и немка, уронив лицо в ладони, откровенно разрыдалась. Шатен притянул немку к себе, принялся гладить по голове, успокаивая. - Мам, это Алиса. Сестра по оружию и отличный друг. Юлия глянула на немку и приветливо улыбнулась, положив ладонь ей на плечо. - Знаешь, Алис… Мне тебя очень жаль. С твоей мамой случилось непоправимое, и даже после Удара, если бы он, не приведи Господь, произошёл, нельзя было бы вернуть её. Владлену я очень уважала и тоскую по ней. Но… Ещё до всего этого я, кроме сына, мечтала о дочке. Алиса подняла заплаканные глаза на маму своего друга. - То есть?.. - Да. Я могу тебя удочерить. Если ты, конечно, этого хочешь. Немка предпочла на слова не размениваться и, рыдая - на сей раз точно от радости - обняла Юлию так крепко, как только могла. Присутствующие вновь абсолютно честно прослезились. - А насчёт Удара… Я слышала, как вы разговаривали, перед тем, как я сюда прибыла. Рая действительно права: Удар надо было предотвращать. Вот это состояние людей в виде богоподобной сущности, амальгамированной из душ, или, как его называют, Комплементация… Это же, в сущности, тюрьма. Человек оказывается запертым в стенах, которые он не может оставить. Но своё узилище он может населить всем, чем пожелает. Так что если бы это, не дай Бог, состоялось, то ты, Сёма, мог бы, конечно, жить счастливой жизнью с семьёй, девушкой, друзьями… И ты бы не отличал это от реальности, твоему мозгу так было бы удобней думать. Но по факту все эти люди - не более чем тени, воспоминания или представления. Настоящие мы были бы где-нибудь очень далеко от тебя, но ты бы не смог с нами контактировать - ни ты не мог бы выйти из своей клетушки, ни мы. Так что вы всё сделали правильно… Юлия обернулась, подошла к Марте и с чувством пожала ей руку. - Спасибо, что присматривала за ребятами, пока меня… кхм… не было. - Если бы я знала, что они снова вернутся в семью - я бы делала это ещё лучше! - хихикнула девушка. Эту идиллическую ситуацию совершенно неожиданно прервал стрёкот вертолётных двигателей. Фумей чертыхнулся, напялил очки и ринулся к двери, девушки последовали за ним. Юлия рывком открыла дверь всё ещё дымящегося «Запорожца» и схватила автомат, Марта взялась за пистолет. Было видно, как оливково-зелёный Ми-39 приземляется на главную площадь. Наконец, двигатели затихли, и взрослые замерли в тревожном ожидании. Пилоты даже не знали, что и думать. Фумей сжал правой рукой плечо левой, но что значил этот жест - никто не знал. Через несколько минут послышалось тяжёлое дыхание и дробные шаги, словно кто-то бежал, неся на себе какой-то груз. И вот на площадке перед библиотекой показался… Макс Харитонов, неумело держащий снайперскую винтовку. - Руки прочь от Марты! - стараясь выглядеть воинственным и яростным, провозгласил он, дёргая стволом оружия. - Со мной всё в порядке, Макс, - успокаивающе произнесла Горшкова, рукой опуская ствол. - Эта женщина - друг и товарищ, тут все свои. И винтовку отдай, а то ещё ногу себе прострелишь. Очкарик улыбнулся, немного размяк и послушно передал оружие Марте. Тут Фумей словно прозрел. Он влепил в лицо ладонь, скривился от досады и возопил: - О Боже, Макс, что ты наделал?! Кретин! Сказал же тебе русским языком: из города ни ногой! Идиот! Твой дом - тюрьма! Да чтоб ты сдох, чтоб я видел тебя в гробу в белых тапках! Чтоб ты жил на одну зарплату!.. - А что не так-то? - спросил он. - Всё же хорошо. Все же свои… - За тобой наверняка была погоня. Мы сюда приехали, чтобы никто нас здесь не нашёл! Юлия и Марта имели сюда доступ, ты тоже, так как имеешь с Мартой что-то типа духовной связи. Но эти двое, - он показал на Марту с Юлией, - вполне могли оторваться. А ты привёл сюда тех, кто за тобой гнался! Идиот… - Точно, за нами летели пять вертолётов, и четыре из них стреляли по пятому, - припомнила Юлия. - Видимо, стреляли по нему. - Да. Меня пытались сбить. - Харитонов поёжился. И тут, в подтверждение словам Фумея, над площадкой громоподобно пролетели четыре Ми-39. Летели они довольно высоко и, видимо, на людей внимания не обращали. Но Хацунэ вновь схватился за левую руку, чем-то щёлкнул, резко её распрямил… Пилоты, вышедшие из зданьица библиотеки посмотреть, по какому поводу их взрослые товарищи шумят, были ошеломлены метаморфозой, происходящей с Фумеем. И было отчего: его протезированная рука превратилась во вполне настоящий шестиствольный пулемёт, вроде тех, что американцы ставят на свои вертолёты артиллерийской поддержки. Настоящий - потому что майор, нацелив руку в небо по косой линии, чем-то двинул на плече, и из дальнего конца, где должна была располагаться ладонь, начал вырываться огонь, застрекотала очень правдоподобная пулемётная очередь. Один из вертолётов, что летели уже вдалеке, почти над старым корпусом лагеря, полыхнул и камнем ухнул вниз - видимо, Фумей попал ему в топливный бак. Грохнул взрыв, где-то у реки взвилось к небу пламя. - Дальше не достану, - прохрипел он, складывая пулемёт обратно и сгибая руку. - Но минус человек десять точно. А сейчас - все за мной, в укрытие! Пилоты и остальные скученно, быстрым шагом пошли за Фумеем. Тот вывел их на главную площадь, где стоял вертолёт, угнанный Максом, выбил ногой решётку у самого памятника Генде, прыгнул вниз и велел остальным спускаться тоже. Семён выдохнул и спрыгнул в тёмный провал первым. Пахло котельной - ржавыми трубами, сыростью и теплом. Было темно, но какой-то свет пробивался из проёма впереди. Оттуда же виднелись нары, железные шкафы, выцветшие плакаты, повествующие о том, как спасаться от химических, ядерных и прочих атак массового поражения. - Что это за место?.. - спросил Харитонов, оглядываясь по сторонам. Все уже были внизу и сидели на нарах, решётка вставлена на место, а люк, стоящий в вертикальной шахте, закрыт Фумеем. - Бомбоубежище, - ответил он. - В лагере? - Ну да. - Откуда? Сюда даже фашисты не долетали. - А я почём знаю? Есть тут бомбоубежище, и всё. И благодари высшие силы за это - а то ещё нашли бы нас эти солдатики, перерезали бы… - Резонно. На некоторое время установилась тишина. Затем Фумей встал, прошёлся по длинному коридору - он уходил далеко от решётки на площади - вернулся и сказал: - Вот что, товарищи. Надо пока посидеть здесь, наверх не высовываться, особо признаков жизни не подавать. По моей команде пойдём, отвлечём охрану, угоним один из вертолётов и свалим отсюда, а там разберёмся. Отсюда нас не слышно, разговаривать можно. Вертолёты стоят у старого лагерного корпуса, а этот бункер тянется как раз до него. Марта подняла руку. - Да? - А что мы сразу в Максов вертолёт не сели? Можно было бы сразу улететь… - Во-первых, всё не так просто. На сколько «непросто» - рассказать не могу, я сам этого до конца не понимаю. - Фумей грустно усмехнулся. - А во-вторых - за этим вертолётом выслали сорок человек солдат. Сейчас уже тридцать, я уже один вертолёт уничтожил. Но нас попытаются сбить в первые же секунды, а если выйдем - так нас, скорее всего, на месте и пришьют. - М-дя, ситуация более чем скверная, - нахмурилась Юлия. - Мам, думаю, всё сложится, - бодро пробормотал Семён, хотя сам не знал, как это всё «сложится». Сейчас он был испуганным мальчиком, который не хочет и не может решать всё за всех сам, он хочет, чтобы кто-нибудь щёлкнул пальцами - и всё стало хорошо. Хватит с него героизма и опасностей… - Да! - поддержала его немка. - Нас семеро! Вместе с Максом… - Меня не считайте - из меня боевой единицы не получится, я, так сказать, боевой нуль без палочки, - грустно хихикнул Харитонов. - Трое ребят и четверо взрослых против тридцати хорошо обученных солдат, вооружённых автоматами, ракетницами и огнемётами? - Фумей сел, подперев подбородок ладонью. - Ты не забывай, что у нас есть Раиса, которая одним махом может небольшой городок стереть с лица земли! - Семён приобнял девушку. Та смутилась, но не от похвалы. - Я могу задеть нас же самих. Если я войду в боевой раж, то перестану контролировать себя, и своими атаками нанесу вред вам… Меня тоже не надо считать. - Тогда!.. - Марта вскочила. - Тогда я буду драться за двоих! Нет, за четверых! За двенадцать! За тринадцать!.. Да и Фумей, раз уж он может сбить вертолёт голыми руками, человек десяти стоить будет… - Похвально, похвально, спасибо, Марта, вот только мы, скорее всего, не будем давать боя, - прервала её Юлия. - Мы всё равно слишком слабы против такой силы. - Бой дать придётся, - покачала головой Алиса. - Даже если отвлечь охрану, взлёт на любом из вертолётов привлечёт к себе внимание, и нас могут сбить. Необходимо уничтожить как можно больше личного состава противника, желательно - убить всех и каждого. Тогда можно спокойно улетать на чём угодно. Ты, кстати, мухолёт хорошо запрятал, а, Фумей? - Да он тут же, в бомбоубежище. Выход у старого лагеря как раз подходит для того, чтобы вывезти мухолёт. - Отлично. Надо разработать план неожиданной атаки, причём привлечь надо как можно больше внимания. Возможно, придётся делать несколько вылазок - нам надо всё-таки подновлять боеприпасы. - Звучит опрометчиво, но в то же время… разумно?.. - Фумей хмыкнул, затем одобрительно ухмыльнулся, уже привычным жестом покрыл ладошки Алисы мастикой со своего протеза и расстелил в воздухе голографическое полотно, ставшее миниатюрным трёхмерным изображением лагеря. - Мы сами не знаем, что придумывать, будем импровизировать. Не обращайте на нас внимания, если понадобится помощь - мы позовём, - хихикнула немка, после чего она и Фумей склонились над картой, словно принявшись колдовать - они делали странные движения пальцами рук, на полотне появлялись и исчезали различные фигуры… - …Так, рассредоточиваемся! - Солдаты уже высадились на землю лагеря. Сбитый вертолёт уже выгорел - речная вода притушила пожар, но от места катастрофы ещё валил дым. Тридцать спецназовцев разбились на отряды по трое и быстрым шагом двинулись в разных направлениях - разведывать ситуацию. Один из таких отрядов уже шёл по лагерной аллее. - Слушай, Санёк, а это не тот лагерь, в который пилотов увезли? - спросил уже знакомый нам пухлый спецназовец. - Да вроде он, - кивнул Санёк. - Тихо, не болтай, Егорьев, - прикрикнул на пухлого третий - тоже знакомый нам лейтенант Смирнов. - Смотрите, угнанная вертуха, - показал Санёк. Они были уже на главной площади. - Проверь, - приказал Егорьеву лейтенант. Спецназовец понурился, но пошёл внутрь. - Ну что, Петь? - спросил его Санёк, когда через две минуты Егорьев вернулся к отряду. - Пусто… Никого нет. Вообще, похоже, здесь нет никого… - Но должен же где-то скрываться угонщик! И кто-то сбил наш четвёртый вертолёт! Не могли же они просто взять и исчезнуть, в конце концов! - напрягся лейтенант, после чего отряд двинулся дальше. Вообще говоря, спецназ, несмотря на свою боевую закалку и выучку, начал не на шутку побаиваться этого странного лагеря. Всё говорило о том, что совсем недавно здесь кипела жизнь, но в один прекрасный момент эту самую жизнь как ветром сдуло. Причём момент этот был очень недавним - кастрюля с супом на плите в лагерной столовке даже была тёплая. Командиры раздражались всё больше, рядовые приуныли и вскоре начали дрожать, как осиновые листы, от малейшего шороха ветра. С момента прибытия спецназа прошло не меньше часа. Солдаты были настолько на взводе, что, заслышав шорох в кустах, сначала пускали туда автоматную очередь, а потом уже разбирались, что к чему - дуновение ветра, ёжик, пробежавший мимо или сослуживец, решивший сходить по малой нужде. К слову о «сослуживцах, решивших сходить по малой нужде»: через некоторое время действительно начался огонь по своим. И не только нечаянный: один из солдат внезапно заорал не своим голосом, достал десантный нож, накинулся на товарища и перерезал ему глотку. Напавшего скрутили и застрелили во избежание повторения инцидентов подобного рода, однако вскоре после этого один из командиров облил своего подчинённого жидкостью для огнемёта и поджёг. Пожар потушили, но парня спасти не удалось. Когда сержанта спросили, почему он это сделал, он ответил, что «кто-то ему это приказал сделать». Его тоже пришлось устранить. Ряды десантников сильно поредели - их было тридцать человек, а стало пятнадцать. Оставшиеся в живых спецназовцы быстро осознали, что такими темпами они просто перебьют самих себя, поэтому приняли, на их взгляд, единственно правильное решение: зайти в лагерь и засесть в одиночные секреты - так, чтобы никто никого не видел и не мог никого повредить. Все согласились на это и заняли позиции в пустых пионерских домиках… …Фумей и Алиса наконец закончили колдовать над картой лагеря и объявили уже задремавшим товарищам: - В общем, план таков. У нас нет никакого плана. - И над этим вы корпели полтора часа? - скептично спросила Марта. - Ну, не обессудьте. Мы пытались - но ничего не придумали. Единственная мысль, которая пришла к нам в голову - грохнуть какой-нибудь слабой, но дымной взрывчаткой на площади и привлечь внимание солдатни, а там их перестрелять. Но они, верней всего, рассредоточены по лагерю небольшими группами, и площадь, весьма вероятно, окружена. Мы попадём под перекрёстный снайперский огонь, нам не уйти, - развела руками Алиса. - Я сейчас попробую сказать, что там с солдатами. Я чувствую, что их сейчас меньше, чем было… - Раиса погрузилась в странное подобие медитативного транса и даже слегка взлетела над нарой, на которой сидела. Её глаза загорелись белым светом. Семён уважительно-благоговейно посмотрел на девушку и стал ждать результатов «анализа». Ждать пришлось довольно долго - быть может, Раиса прощупывала душу каждого из солдат? Но Семёну захотелось разрушить тишину - он почему-то был уверен, что девушке это не помешает. Он вспомнил песню, что играл Фумей несколько дней назад и тихо запел её припев. Он понимал, что сейчас это с ситуацией не вяжется, но другие песни на ум не шли: - Осовец: смерть, трупы, яд. В атаку шёл мёртвый отряд. Они шли, чтоб победить - Что мертво, то уже не убить… - Кстати, об Осовце. У вояк есть газовое оружие? - совершенно серьёзно спросила Алиса. Раиса действительно не отвлеклась ни на что - она продолжала висеть в воздухе, не выказывая того, что ей мешают. - Нет, скорее всего, - ответил Фумей. - Но огнемёты у них есть, говорю точно. - Вспомнила одну историю, тоже в тему, - заговорила Марта. - Помнится, это был семьдесят седьмой год, наш батальон забросили в Боливию - наступать на американцев в Бразилию, но со спины. Мы перевалили через горы, вышли к лесу - но подлецы-янки, едва завидев нас, подожгли сельву. Дыму было… А ветер ещё дул на нас, к горам… В общем, больше трёх четвертей батальона подохло от дыма, а мне хоть бы что - сама удивилась, отчего. Да, было худо, да, горло жгло, но дышалось вполне свободно. Ну, я собрала в кулак тех, кто ещё хоть как-то дышал и ползал, и ударила по америкосам. Они такого не ожидали, уже победу над нами праздновать собирались. Ну, в общем, знатно мы их порезали. Всех, кто выжил, наградили орденами, я вот Красную Звезду на этом деле заполучила. - Она похлопала по сумке, куда были свалены все ордена с её кителя. - В новостях это называли «второй Атакой Мертвецов» и «новым Осовцом». Глинденберг - генерал американский - даром что наполовину лысый был, так последние волосишки себе от ярости повыдергал!.. - А из-за чего вообще была Бразильская война? Я в детдоме об этом не особо слышал, - заинтересованно cпросил Семён. Юлия тоже слушала внимательно. - Да всё просто. Они сами заявляли, что «восстанавливали демократию» в анархической Бразилии, а по факту делали из неё полуколонию. Ну, мы её двинулись освобождать… И ещё. После этого инцидента меня по врачам несколько месяцев таскали, пытались выяснить, как это так я не пострадала от дыма, хотя была чуть ли не в эпицентре возгорания. Выяснили, что у меня какая-то нечеловеческая сопротивляемость к почти всем известным ядам и отравам - правда, откуда она, не сказали. Могу на спор съесть килограмм ДДТ и запить «эйджент-оранджем», и мне ничего не будет. То есть, вместо того, чтобы хлестать пиво банками, я могла бы, к примеру, пристраститься к нюханию фосгена. - Не надо, пожалуйста, - совершенно серьёзно попросил Макс. - Да и я о том же. Благодарите Бога, что я пью безвредный для окружающих алкоголь, а не нюхаю иприт или хлор. В это время Раиса мягко опустилась на нару. Её взгляд прояснился. - Мы тебе не мешали? - спросил Семён. - Нет. Но я всё слышала. Итак. Солдат теперь человек пятнадцать, не больше. Они напуганы и чуть ли не сведены с ума - было несколько случаев беспричинных убийств. Сейчас они пытаются успокоить себя, сидя в одиночных секретах. То есть расселись по лагерным домикам и оттуда носа не кажут. Ваш план - взорвать дымную шашку и перерезать их скопом - похоже, единственно верный. Потому что если мы взлетим, они снова соберутся и начнут по нам стрелять. Даже сейчас, в таком параноидальном состоянии они могут навредить нам. Их всё-таки придётся перебить. - Пятнадцать человек, значит?.. На сундук мертвеца… - хихикнул Хацунэ. - Ясно. Тогда распределяемся так… - вновь взяла слово немка. Фумей передвинул голографическую карту лагеря так, чтобы всем было видно, а Алиса начала сажать на неё миниатюрные фигурки людей, показывая, кто где должен стоять. - Марта - на памятник Генде. Отличная снайперская позиция. Фумей и Юлия - впереди, расположение полукругом у памятника, автоматный огонь. Макс, я, Семён - вторая линия, тоже полукругом у памятника, автоматный огонь. Раиса - арьергард, у самого памятника. Устраивает? - Вполне, - кивнул Семён. Раиса молча поддержала его, кивнув тоже. Все остальные тоже не выказали никаких признаков несогласия. Люк в вертикальной шахте открыт, решётка отодвинута, все по скобам, служащим лестницей, взобрались обратно на площадь. Вокруг не было ни души - лишь дымился ещё у реки подбитый вертолёт. - Оружие взяли? - начал Фумей последнюю проверку. Он говорил шёпотом, чтобы спецназовцы раньше времени не услышали. - Взяли, - тем же шёпотом ответствовали остальные. - Боеприпас? - Есть. - Отлично. Распределяемся, а я пока подготовлю бомбочку. - Фумей нёс под мышкой связку из дымовых шашек и моток бикфордова шнура секунд на двадцать. Марта быстро взобралась на бронзового Генду и бесцеремонно легла ему на голову, взяв снайперскую винтовку на изготовку. Фумей установил в центре площади взрывное устройство и размотал шнур. Остальные заняли свои позиции. Наконец, майор поджёг кончик шнура и быстро ретировался на свою позицию. Семён наблюдал за тем, как маленькая искорка бежит к связке из цилиндрических шашек и только успел вспомнить, что в современном мире, вообще-то, давно забыты огнепроводные шнуры, заменённые дистанционными взрывателями, как раздался несильный, но громкий хлопок, и в небо взвился столб густого дыма. - Ждём, - прошипел Фумей, и все замерли на своих позициях в напряжённом ожидании. Ждать пришлось недолго: с разных сторон послышались тихие шаги и шорохи. Где-то коротко стрекотнул автомат - очередь прошла стороной. В дальнем углу площади гулко хлопнула ракетница, и реактивный снаряд пошёл в сторону Генды. Фумей, не приведший ещё руку в вид пулемёта, ловко поймал ракету и послал её точно обратно. Всё это заняло так мало времени, что детонатор не успел сработать, и ракета ударила по тому, кто её выпустил. Коротко тявкнула наверху снайперская винтовка: Марта уложила ещё двоих. Автоматный огонь пока не требовался - солдаты, несмотря на то, что они были почти что не способны нормально думать, свои инстинкты сохраняли, и прятались отменно. Но вот, после короткого затишья, они, обозлённые, в изодранном камуфляже, тяжело дышащие и уже не помышляющие о маскировке, показались на площади. Их было десять, и единственное, что они хотели - убивать. Их глаза светились безумием, а руки забыли всё, кроме того, как нажимать на спусковой крючок и осуществлять удушающие приёмы. Вот они распределились кружком и повели перекрёстную стрельбу. Но руки их дрожали, кучность и точность стрельбы сильно снижалась, и поэтому нашим героям не стоило особого труда уклониться от пуль, перегруппироваться и начать ответный огонь. Точней, огонь вели Фумей и Юлия: Семён и Макс просто не могли себя заставить спустить курки, хотя они и видели, что эти безумцы только того и хотят, чтобы их убить, и если они не убьют их сами, то умрут. Алиса же не стреляла потому, что ждала удобного момента, который, к её сожалению, всё не выпадал. Солдаты в долгу не остались: им тоже не стоило особого труда отойти и уклониться от обстрела. Тут в дело вступил второй гранатомётчик, и уже вторая ракета запущена в героев, схвачена Фумеем на подлёте и отправлена восвояси. Грохнул ещё один взрыв - и от ракетчиков друзья избавились. Тут совершенно неожиданно для всех один из фланговых спецназовцев встал, завизжал не своим голосом и, схватив автомат за ствол, словно дубину, прыгнул прямо на Семёна. Всё происходило настолько молниеносно, что мальчик не успел отклониться: он, вполне чётко осознавая, что сейчас, вероятнее всего, умрёт, зажмурился и выставил перед собой руки, сжимая автомат… Раздался звонкий звук, похожий на удар по гонгу. Семён открыл глаза и увидел, что солдатня смотрит на него, как баран на новые ворота, и отчего-то не предпринимает попыток никого убить. Напавший на него солдат лежит на спине, а его автомат валяется поодаль. «Но почему я всё так мутно вижу?» - спросил себя юноша: всё, что он видел, действительно будто размывалось. Тут он проморгался и увидел, что на самом деле размытия нет: он видит всё сквозь барьер из восьмиугольников разных цветов, вложенных друг в друга. Неужели он воздвиг ППУ?.. Только отчего он не напряжён сверх меры? Он не тренировался, а в момент, когда он опробовал это с Костяном, ему было очень худо. Он оглянулся и увидел Раису, стоящую в странной позе: она присела и простёрла к нему правую руку. От неё веяло теплотой и… силой? Семён догадался: она снабжает его энергией. Поглядел получше: и его мама тоже стоит в этой позе рядом с ней, а на её место заступил Макс. Две этих женщины, девушка и мама, отдают ему свою жизненную силу, рискуют собой ради него! Мальчик решительно усмехнулся и встал между Максом и Фумеем. Он отплатит им сполна. Раз уж он способен воздвигать барьеры, так пусть это послужит им на пользу. Один из солдат вышел из ступора и дал автоматную очередь по мальчику в упор. Пули со звоном отскочили от барьера, а Семён даже не шелохнулся. Этот спецназовец откинул автомат, ударил себя кулаками в грудь и кинулся в рукопашную, но и тут барьер ответил на его удары лишь тупым звоном. - Почему ты не падаешь, мальчишка?! - прорычал мужчина, продолжая наносить удары по нематериальной стене. - Это Поле Полного Уничтожения, солдат. Оно усиливается в ответ на попытку нанести мне или моим друзьям вред. Вы не можете убить нас. - Семён нагловато усмехнулся, после чего взял с земли автомат и хотел было уничтожить врага, как раздалось с пяток выстрелов сверху - и несколько солдат упали ничком. Марта вновь вступила в битву. Прежде чем она успела перезарядить винтовку, оставшиеся в живых солдаты чуть ли не синхронно начали пытаться взять «крепость» штурмом. Но ППУ Семёна, как оказалось, имеет одну интересную особенность: объекты, пытающиеся проникнуть внутрь, оно отталкивает, а летящие наружу - напротив, ускоряет. Таким образом пули, пущенные из автоматов Семёна и остальных, имели ещё большую убойную силу. Макс осмелел и, сыпля книжными оскорблениями, начал беспорядочно поливать врага свинцом. К нему присоединилась Алиса, которой подобная неэффективная, но кровавая расправа над врагом, похоже, доставляла удовольствие. Она, вообще-то, девушка хотя и вспыльчивая, но добродушная, но если ей и её друзьям угрожает опасность, она готова врагов пытать и убивать столько, сколько нужно. Плохо, когда из-за врагов страдают друзья, хорошо, когда враги заслуженно страдают из-за тебя… Наконец, ни одного живого человека на площади не осталось. Семён убрал барьер и не почувствовал никакой усталости. - Мам, Рая, вы как? - оглянулся он. - С нами всё хорошо! - ответила Раиса. Это было правдой: признаков усталости ни у одной из женщин не наблюдалось. Марта ловко спрыгнула с Генды на один из трупов и закинула винтовку на плечо. - Думаю, можно двигаться к старому лагерю. Заберём мухолёт, «позаимствуем» вертушку и свалим, наконец, отсюда. - Фумей улыбался. Он был рад, что все его друзья живы и здоровы. - Погоди. Остался один. И он очень зол, - пробормотала Раиса. Что-то металлически грохнуло. Все повернули головы к вертолёту, на котором прилетел Макс. Оттуда грузно выкатился огнемётчик, выглядящий ещё более сумасшедшим, чем все его покойные ныне товарищи. Он, ни говоря ни слова, вытащил из-за спины трубу со шлангом - видимо, сам огнемёт - и, чем-то щёлкнув, послал струю жидкого пламени в сторону Фумея и остальных. Семён успел выставить барьер, и горящая жидкость начала разлетаться в стороны. - Нам надо идти, и быстрее! - скомандовал Фумей. - А лагерь? А этот? - спросила Марта. - Всё образуется, ничего не случится! - Фумей явно не хотел это сейчас обсуждать, он хотел, чтобы все быстрее начали двигаться, если хотят остаться целыми. - За мной. Барьер на всякий случай держите. Раиса и Юлия кивнули и вновь начали переливать свою энергию Семёну. Тот двинулся вместе со всеми, поддерживая барьер уже увереннее. Огонь уже начал пожирать и домики, и деревья с подлеском, а наши герои ещё не добрались до старого лагеря. Огнемётчик почему-то за ними не шёл - видимо, вконец обезумел. Вот, наконец, и старый лагерный корпус. Пламенная стена приближается всё быстрее и быстрее, а Фумей, погрузив всех в один из «тридцать девятых», забежал в деревянный разваливающийся дом, подвергая себя прямой опасности, и медленно, мучительно медленно выехал из него верхом на мухолёте. Огонь словно обрадовался лёгкой добыче, но майор успел завезти боевую машину в грузовой отсек вертолёта, запрыгнуть в кабину, закрыть кормовую аппарель и взлететь. Огонь словно недовольно чавкнул, достигнув того места, где стоял вертолёт, теперь взмывающий в небеса. Он словно забыл про то, что есть ещё два вертолёта, которые так прекрасно взорвутся - в их топливных баках много бензина. Ему хотелось отведать человечинки. Но трупы солдат обгладывать неинтересно, а одинокого огнемётчика ему было мало… Кабина этого вертолёта сообщалась с грузовым отсеком, поэтому Семён аккуратно встал в проём, ведущий в кабину, и с интересом следил за Фумеем, погружённым в пилотирование. Он напоминал юноше его самого, когда он сидел в контактной капсуле за рычагами управления Исполином… - А куда мы летим? - спросил он, хотя твёрдо знал, что отвлекать пилота в полёте нельзя ни при каких обстоятельствах. - В другой мир, - спокойно отозвался Фумей. - В этом мире живу я, оттуда прибыли Игрек и Икс, туда переместился Костян… Там вам будет хорошо и уютно. - А мы разве не должны остаться в нашем родном мире? Мы ведь его спасли, стало быть, в ответе за него… - А с какой стати «в ответе»? Вы - невинно пострадавшие дети и взрослые. Вам на плечи свалилась ноша спасения мира лишь потому, что никто, кроме вас, не мог этого физически сделать. Всё. Вы спасли мир - и баста. Вы не обязаны его поддерживать, это не входит в ваши обязанности. Хватит с вас ответственности за всё живое на земле. Вы все достойны нормальной жизни. Вы ведь люди, а не роботы для спасения миров… - И то верно, - кивнул юноша и ушёл обратно в грузовой отсек. Через некоторое время вертолёт начал снижение, и в иллюминаторы показалась панорама приморского города. Фумей сделал круг и аккуратно сел на островок, связанный с городом мостом, прямо на лужайку перед небольшим частным домом. Там стоял парень, в котором невозможно было не узнать Костяна, и удовлетворённо наблюдал за тем, как из летательного аппарата выходят его друзья и знакомые. Рядом с ним стояла женщина лет тридцати пяти с длинными зелёными волосами. - Здравствуй, Микусь. - Фумей выпрыгнул из вертолёта и заключил её в объятия. - Где ты пропадал?! - спросила она, отстранившись. - Ты ушёл в путешествие в девяносто седьмом, а сейчас уже две тысячи восьмой год! Тебя не было одиннадцать лет!!! И за всё время - ни звонка, ни письма, ни-че-го! - Пришлось повозиться, - глуповато осклабился он. - Зато умирающий мир спасли. Вон, спасители вылезают. - Он кивнул головой в сторону вертолёта. - Хватит с них героизма, пусть в этом мире живут. Думаю, когда ты узнаешь их историю, ты со мной согласишься. Прости, что так долго, но… это того стоило. Тут из люка выпрыгнула Алиса и с диким криком «КОСТЯ-Я-Я-Я!!!» бросилась бледному парню на шею. Тот улыбнулся, прошептал ей что-то на ухо, обнял и поцеловал. Позвольте мне на этой сцене опустить занавес. И закончим мы, конечно же, старой, как мир, фразой, которая, как ни странно, больше всего сюда подходит, а главное - герои такого действительно заслужили:

И ЖИЛИ ОНИ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО. КОНЕЦ.