tokyo misery

Их отношения — это бунт, новизна, горечь сигарет на губах, промокшие после долгих объятий под дождём свитшоты, поцелуи в парке, нераскрывшиеся тюльпаны в вазе, запах пива и юность. Шиничиро всегда был самым простым из всех. Если он чего-то желал — он говорил, если кого-то любил, то тоже говорил, а если и то и другое одновременно, то он действовал. Впервые он поцеловал Имауши прямо на улице, когда курили после собрания — чтобы у него были все возможности сбежать — и очень удивился, когда тот ему ответил. Со рвением, страстью, желанием. Они тогда на грязном асфальте лежали и целовались долго-долго, абсолютно наплевав на всех. Руками друг друга сжимали, тянулись, стонали, брыкались и катались по асфальту, смеялись и дрожали от холода. Шиничиро любил покупать им парную одежду, курить одну на двоих и ухватившись за его талию кататься вдвоем на одном байке, трогать его при всех в группировке и выводить на эмоции. Вакаса всегда только поддавался ему и, на самом-то деле, больше ему ничего и не нужно было для счастья. Сано не мог просыпаться без его объятий и поцелуев, а Имауши не мог без них засыпать. Шиничиро любил. До беспамятства, до чёрных пятен перед глазами, до нескольких оргазмов за ночь. Вакаса был для него если не всем, то больше, чем всё — точно. И все бы стихи мира о любви ему прочитал и все бы цветы мира ему подарил. Они делают парный пирсинг, парные татуировки и ночами сбегают за город, чтобы побыть наедине друг с другом и покричать с горы о своих чувствах, ночуют у моря иногда, занимаясь на пляже любовью и делают кучу фотографий на пленочный фотоаппарат. Никто из них не стеснялся ходить по Токио за руки, целоваться под дождём, срывать цветы с чужих садов, смеяться на всю улицу и плевать было на то, что Шиничиро, вообще-то, командир одной из самых известной группировок. Имауши всегда пел ему какие-то глупые ванильные песни на ухо, чтобы Манджиро не услышал и не смеялся над ним, готовил ему домашнее печенье у него же дома и каждый день влюблялся так, словно он был последним днём в его жизни. Их отношения, даже после многих лет, — это бунт, уже сладость и юность.