Один из тысячи дней

Это был совершенно обычный день. Такие дни не обводят красным кружком в календаре и не помечают в телефоне. Да и не ждут вовсе. Нет, всё в порядке: никто у Хёнджина не умер и внезапно не попал в аварию. Да и сам он не заболел и ничего такого с ним не случилось. Просто проснулся с одной мыслью. Начать жизнь заново? На дворе среда — даже не понедельник и не первый день месяца — не лучшее для этого время. Тем не менее, мысль крепко засела в голове с самого утра. Хёнджин сходил в душ, глянул пару роликов на Ютубе и уставился на статью в интернете. О бондаже. «Что я делаю?» — истерически пронеслось в голове. С малых лет у него фетиш на связывание: хорроры, даже любые комедии, где персонажи в какой-то момент оказывались обездвиженными — всё это он смотрел с каким-то чувством. Сначала не понимал, почему ему это так хочется созерцать, а главное, оказаться на их месте, но потом странное чувство превратилось в желание. То самое желание до тесноты в штанах. Примерно в то же время он понял, что мужчины ему нравятся больше, чем женщины. Так, к слову. Будучи замкнутым юношей, он не искал отношений. Это трудно, да и сложно потом объяснять партнёру, что ты любишь связывание в постели. Вдруг они не сойдутся во вкусах? И страдай потом. Благослови тебя Господь, Азия, за культуру шибари! Порывшись на сайтах знакомств и прочих форумах, он раздобыл номер мастера-фотографа, который занимается подобным, ищет моделей и даже продаёт интимные услуги (вроде «приятного продолжения сессии»). Звонить он тысячу раз подумал и так же тысячу раз передумал. Смс-ки для слабаков — ну и пусть. Написал, ему быстро ответили, а дальше, как в тумане: вроде согласовал место, время и начальную цену. Мужчина приятный в общении (да, это он понял по переписке), они даже обменялись фотографиями. Говоря «даже», он имел в виду то, что Бан Чан (так его зовут) тоже отправил ему своё фото. Зачем, если фотографировать будут только его? Но… Хотя бы так он имеет представление о своём мастере (сэре, господине, или как там его лучше называть?). — Я идиот или да? — Вслух мыслит Джин, понимая, на что он только что подписался. Он идёт в дом к незнакомому человеку, чтобы тот его связал и делал всё, что вздумается. Знакомых, конечно, он не предупредит, потому что боится осуждающих взглядов. Класс. Как назло, но в квартире не оказалось алкоголя. Он почти не пьёт, но сейчас что-нибудь крепкое позволила бы ему расслабиться. С другой стороны, как он заявится к мастеру пьяным? Чёрт, это даже страшнее, чем пойти к зубному. Нет, он преувеличил. Опять всё как в тумане следующие пару часов, и вот он стоит в подъезде в доме, где сдаются в основном просторные студии с хорошей звукоизоляцией. «И никто не услышит, как ты кричишь и просишь о помощи». Супер. На пороге его встречал Бан Чан. Вроде. Разница фотографии и реальной жизни была не то, чтобы колоссальной, но ощутимой. Во-первых, на фото он был брюнетом, с мрачноватым макияжем и в строгом костюме. Для своих двадцати девяти он выглядел солидно и даже сексуально. Сейчас же на него смотрел только что умывшийся плюшевый мишка: каштановые волосы, добрые глаза без каких-либо следов мейка и чёрная футболка со штанами. Он выглядел по-домашнему, но вполне собранно. Этот мужчина прежде всего доминант, как он правильно понял, но почему-то он не горит идеей опуститься перед ним на колени и выполнить все его приказы. Это же хорошо? — Привет, — улыбнулся он, первым поприветствовав. Хёнджин тут же отмер. — Проходи. — Здравствуйте, — бесшумно сглотнув, он поклонился и шагнул внутрь небольшой прихожей, из которой хорошо открывался вид сразу же на «рабочую» зону: минималистичный высокий шкаф с непрозрачными дверцами, так что можно только догадываться о том, что за ними; просторный угол с тусклым освещением, покрашенный в однотонный серый, и массивный штатив с фотоаппаратом. Плохо заметно, но на полу постелен такой же серый просторный матрас. Выглядит сдержанно, но комфортно. Бан Чан дал ему время осмотреться, делая вид, что очень долго вешает пальто, и попросил обращаться к нему просто по имени, не соблюдая формальностей. У Хёнджина аж отлегло — его не попросят использовать какие-то специальные обращения. — Может, чаю? — Вежливо спросил мужчина. — Аа… да, почему бы и нет. В другой комнате располагалась небольшая кухня со столом, за который сели эти двое. Чан заварил на две чашки, и у Джина само собой пропало опасение о том, что его собираются чем-то напоить. — Извини, это единственный крепкий напиток, который поможет расслабиться. Алкоголя я здесь не держу из принципа. Во-первых, я сам не пью, во-вторых, моим клиентам тоже важно сохранять трезвость во время сессии. Даже так, ого. С одной стороны, он прав, бондаж это не шутки, и всё должно быть под контролем, но с другой — неловкость всё равно никуда не денется, сколько бы чашек Хёнджин сейчас не выпил. — Понятно. — Джин кивнул, и какое-то время они изучающе рассматривали друг друга. И, если Хван смотрел на Чана из-за страха неизвестности, что его скоро ждёт, то Бана преследовал профессиональный интерес. У Хёнджина светлые длинные шелковистые волосы, грамотно выведенный пепельный блонд словно отливал перламутром, причёска подчёркивала светлую кожу и овал лица, а розовые округлые губы выделялись на фоне этой аристократической бледности. Интересно, какой цвет верёвки ему подойдёт больше? — Так, давай обсудим общую картину того, что нам друг от друга надо. Для начала нужно подписать кое-что… — Когда чай был отложен в сторону, Чан потянулся за листком бумаги с ручкой, лежавшим всё это время на подоконнике, и встретился с растерянным взглядом парня. — Ох, не волнуйся, стандартная процедура. Это твоё согласие, просто на бумаге. — Но для чего? Я и так здесь по своей воле, — ухмыльнулся парень. — Ещё и деньги тебе за это плачу. — Мы видимся впервые, и я боюсь тебя не меньше, если честно. — Чан посмеялся, стараясь разрядить обстановку. — Вдруг ты потом заявишь в полицию, что я тебя сюда заманил и сделал всё против твоей воли? Это просто подстраховка, мне проблемы не нужны. — Хорошо, тогда как я могу быть уверен, что ты ничего мне не сделаешь? — Подражая Бану, Хёнджин скрестил руки на груди. Шатен понимает его опасения, поэтому подробно всё объясняет. — Смотри, в этом договоре я составил пункты, которые мы проговорим. Если тебе что-то не понравится, вычеркнем. На первом месте стоит твоё удовольствие, так как заказчик ты. Мне же в качестве приятного бонуса достаются фотографии, которые я не имею права публиковать куда-то без твоего согласия, что мы тоже обсудим. Всё это тем более важно, потому что в переписке ты попросил довести тебя до оргазма, если я правильно понял. Хёнджин смутился, заправив прядь за ухо, и кивнул, отведя взгляд. У Бан Чана на сайте есть такая услуга, только он не знал, как деликатнее попросить. Ничего лучше «приятного окончания сессии» в голову не пришло. Тем не менее, Бан прямолинеен, но это даже хорошо — нет никакой двусмысленности и недопониманий. — Ты очень милый, когда краснеешь. Кажешься совсем девственником. — На эту тему они не общались, Чану прежде всего нужен был его возраст. — У меня давно был секс с мужчиной. Около года, наверное. Хочу с проникновением, но боюсь, что мне будет слишком некомфортно. — Как насчёт массажа простаты? Только мои пальцы, ничего больше. — Пойдёт. — Хёнджин уверенно кивнул, усевшись поудобнее. Кажется, свободное общение его тоже раскрепостило, и он стал отвечать словами и более отчётливо. Взгляд упал на договор и стал сканировать каждую строчку бумаги. — Здесь не указано, сколько времени я проведу в обездвиженном состоянии. — Местечко действительно пустое. Видимо, туда нужно вписать определённые цифры. — Тут сложно. Когда я тебя свяжу, сначала ты немного поработаешь на камеру, это должно занять минут двадцать, потому что поза будет одна, я не буду её менять или как-либо тебя беспокоить. Потом оставлю на некоторое время, чтобы ты насладился ощущениями. Моим клиентам хватает тридцати или сорока минут, иначе потом будет неприятно после снятия бондажа. Ты со мной впервые, и я не знаю твой организм. Не исключены панические атаки. Если что, я всегда рядом и могу оказать необходимую помощь, если почувствую неладное. Пока Бан Чан говорил, Хёнджин думал о том, сколько таких же, как он, у него было, раз он печётся даже об этом. Интересно, он учился этому у наставников на курсах или на опыте? В любом случае это было в прошлом, и сейчас видно, что он знает, что делает. — Наконец, я приду и буду ласкать до тех пор, пока ты не кончишь, здесь уже время будет зависеть от тебя. Оргазм гарантирую феерический, Хёнджин. — Он сказал так, будто продаёт кровать в мебельном — «Сон гарантируем Вам глубокий!». Джин от ассоциации посмеялся вслух, Чан тоже не сдержал улыбки. Напряжение ощутимо спало (а как он имя произносит!). — Получается, что мы вписываем в документ? После вопроса Чан серьёзно задумался. — Напиши прописью «полтора часа максимум». По истечении этого времени я уже должен опустить тебя на пол и развязать руки, идёт? Хёнджин прикинул время у себя в голове, представил, как это будет, и, будучи полностью уверенным в этих цифрах, согласился. Да, он ещё в переписке попросил о подвешивании (только не вниз головой), так что эта сессия должна быть очень впечатляющей. — Пару слов о цене: от времени она не зависит, так что остаётся неизменной, как мы и обговорили. Я беру по одному клиенту в день и выгонять их отсюда сразу после того, как они оденутся, не имею привычки. Поэтому не думай о времени, особенно, когда будешь висеть, это отвлекает и мешает удовольствию. Придёшь в себя, я буду убеждён, что ты в порядке, и только тогда пойдёшь домой. Считай, что это мой первый приказ на сегодня. — Чан говорил вполне серьёзно, но в его тоне не было ни намёка на укор или властность. Смотря ему в глаза, парень кивнул и тепло улыбнулся. — Последнее, о чём хочу поговорить: нужно ли нам стоп-слово, и какое оно будет. Некоторые мои клиенты любят вырываться уже в обездвиженном состоянии. В процессе связывания я им этого не позволяю, но, когда остаются одни, они говорят, стонут и кричат всё, что угодно. Так сказать, уходят в себя и играют определённую роль, и я часто им подыгрываю, когда прихожу. Вау. — Ох, нет, я не преследую такие мысли и мне это не по вкусу. — Джин замотал головой, поджав губы. Когда-нибудь он станет более раскрепощённым (он сидит перед мужчиной, которого знает несколько минут и который скоро подвесит его под потолком, конечно, куда раскрепощённее?), и попробует что-то подобное, но не в их первую встречу. — То есть, протестов просто так не будет. Звукоизоляция здесь хорошая, ты стонешь, когда тебе хорошо, и просишь остановиться, когда тебе плохо и ты хочешь остановиться. — Верно. — Хорошо, на этом пока всё. Надеюсь, на первом этапе мы более менее познакомились друг с другом и с тем, что нам предстоит. Обо всех тонкостях будем болтать в процессе, тебе должно понравиться. Сейчас я пойду вымою руки, ты пока перечитай согласие, если нужно, и подпиши, где стоят галочки. И мы начнём. От последней фразы в животе бабочки подали признаки жизни. Что тогда с ним будет в самом конце? * — Мне по-особому нравятся новички, — начинает Бан, выйдя из ванной. Хёнджин тем временем сидел на том сером матрасе и ещё раз осматривался. — Очень удивляются своему телу, будто по-новому открывают его. А ещё твоё милое, любопытное выражение лица очень тешит моё самолюбие и профессионализм. — Когда Джин смутился вновь, он только улыбнулся в подтверждение своих слов. Первым делом Чан показал металлические крепления, которые большими карабинами цеплялись за петлю на потолке, и сказал, что конструкция должна выдержать килограмм сто, а затем, не предлагая проверить её на прочность, сам повис на ней, сымитировав рывки. Хёнджин показал большой палец. Он даже визуально легче Чана. Нет сомнений в том, что эта штука его выдержит. Дальше он спросил, нет ли у него аллергии на какие-либо лекарства или успокоительные, наглядно продемонстрировал, как хорошо и быстро режут верёвку его кусачки (на случай непредвиденного освобождения). Всё для безопасности и уверенности клиента. — Тебе нужно полностью раздеться. — Внезапно. Уже? Это не звучало, как приказ, но трудно ослушаться мускулистого мужчину, который стоит и смотрит на тебя, пока ты сидишь чуть ли не в его ногах. — Что, нравится смотреть снизу вверх? — Голос на порядок стал глубже. О, чёрт. — Не нужно стесняться меня, чем раньше ты привыкнешь к наготе передо мной, тем будет проще. Хёнджин неторопливо снял футболку и джинсы, редко прерывая зрительный контакт. Расстегнув ширинку, незапланированно выдохнул, будто от облегчения, чем заставил Бана усмехнуться. Господи, того словно подменили. Он что, тоже играет какую-то роль? Полувозбуждённый член оказался свободным от белья, и Хван почувствовал себя уязвимым. Температура и влажность в комнате были нормальными, так что он не мёрз. Сев на пятки, он положил ладони на бёдра и ждал дальнейших указаний. Наваждение нарастало, смущение вместе с ним. Хотелось, чтобы этот момент длился подольше и одновременно с этим — чтобы его уже поскорее связали. Но не всё, оказывается, так просто. Бан Чан подошёл к шкафу и достал несколько мотков разных верёвок. Визуально они отличались толщиной и цветом, в основном были красных оттенков и чёрные. Положив их рядом, он присел перед ним на пол, оказавшись на одном уровне. — У тебя тонкая и нежная кожа. Ничего страшного в этом нет, просто наблюдение. Нужно лишь правильно подобрать верёвку. У меня есть парочка новых мотков, тут важна толщина. — Какая будет комфортнее? — Обычно чем толще, тем удобнее, да и надёжнее, но красиво и умело можно обвязать человека и тонкой верёвкой. Дело эстетики и вкуса. Соедини запястья перед собой, проверим твои ощущения. — Взяв моток той бордовой верёвки, что была потолще, он соединил её вдвое и быстро связал его руки. Верёвка мягкая и приятная на ощупь, но не тянется и выглядит крепкой. Он дёргал запястьями, елозил, как мог, пока мужчина убирал лишние мотки в шкаф. Путы не поддавались, а главное — совсем не больно натирали кожу, оставаясь такими же приятными, как при первом прикосновении. Словно его крепко держат в рукавицах, только не ежовых, а мягких и пушистых. Ощущение беспомощности наравне с комфортом накрыло его с головой. Хёнджин выдохнул, борясь с преждевременным возбуждением. Всё в порядке, ещё ничего не случилось, ему просто связали руки, пока он голым сидел на коленях перед мужчиной, который сейчас будет его касаться. Много, где. Руки Чана и правда оправились изучать его тело. Пока он в какой-то мере обездвижен, это чувствуется острее. Не успевает он следить за той, что пошла по правому бедру до ягодицы, вторая тем временем воспользовалась открывшейся ключицей. Прикосновения вызывали мурашки, в каких-то местах он задерживал дыхание и дёргался, мол, ой, опасное место, а потом, удостоверившись, что его просто там погладят, спокойно выдыхал. Наконец, шатен добрался до его волос: сначала взъерошил, потом погладил, уложил рукой неведомым образом и легонько расчесал. — Волосы достаточно длинные, — прикинул он. Их можно уложить в хвост на затылке, это главное. — Можно зафиксировать голову, привязав к креплению. — Что можно… ах, — Джин не сразу понял суть вопроса, Чан объяснил сразу на примере: собрал их вместе на затылке и потянул вниз, открыв шею и вызвав короткий стон. Конечно, парню всё понравилось, судя по тому, что вместе со стоном дёрнулся член. И всё же, он не принуждает его — если не понравится и будет больно, он отвяжет. Мужчина всего лишь помогает ему узнать своё тело и на что оно способно. Волосы отпустили, а руки развязали. Следов не было вовсе. Да, он просидел так пару минут, но это хороший показатель, поэтому проверка пройдена. — Расслабься, я всё сделаю. — На самом деле, сессия начинается отсюда: Чан приступил к обвязке. Руки и ноги Джина пока свободны, сначала идёт грудь и торс. Самое время передать всю ответственность за своё тело другому человеку. Хёнджин представляет, как он пьяный, после клуба, с трезвым другом сидит на кровати, а тот его пытается переодеть. Окончательно уйти в себя Бан пока ему не даёт, общаясь на нейтральные темы. — Ты учишься, работаешь? — Работаю. Дизайнером. — Интересно. Нравится? — Парень кивнул. — Парень или девушка есть? — Я один. Иначе меня бы здесь не было. — Ко мне приходят мужья и жёны. У некоторых даже дети есть. Эта практика — всего лишь способ снять стресс. — Отношения для меня — это слишком тяжело. Трудно найти партнёра со схожими вкусами в постели. Да и не со всеми я буду чувствовать себя в безопасности. — Со мной ты чувствуешь себя в безопасности? — Да. — Хёнджин кивнул. Чан ответил тихое «хорошо» и несильно дёрнул за узел на спине. Грудь оказалась в плену верёвок. — Сделай глубокий вдох и скажи, если сильно давит. Хёнджин думал, что будет давить везде, ведь это связывание, но, даже когда диафрагма поднялась, обвязка всё равно чувствовалась плотной, но не сдавливающей. — Мне удобно. — Кажется, в этом есть логика, ведь его сейчас будут подвешивать, и давление будет всё равно. Бордовая верёвка хорошо сочетается с его кожей — подчёркивает ключицы, окружает розоватые соски и очерчивает рёбра. Пах без внимания не остался: две верёвки прошли между ягодиц, слегка раздвинув половинки, половой орган всё ещё был на свободе. Бан Чан не собирается мучать его, оттягивая оргазм, посчитав, что обездвиженного состояния будет достаточно, чтобы достичь эйфории. Он сделал комплимент по поводу того, Джин гладкий абсолютно везде. Подготовился. — Сядь ко мне спиной, руки назад, ладони к локтям. — Хёнджин быстро понял позу и сел, как нужно. Вопреки его ожиданиям, мужчина не вертелся вокруг него, обращаясь, как с бесчувственным телом — двигаться пришлось Джину. Спокойные, но чёткие и понятные приказы держали его в сознании и влияли на него психологически. Его мнения всё так же не спрашивают, но и самостоятельно не крутят и не ставят в нужное положение. Его просят, и выполняет просьбы он сам, ослушаться просто не в силах. А ещё в движении получается лучше привыкнуть к обвязке. После туловища пошли руки. Полная беспомощность обычно наступает после их связывания, ведь руками мы обычно работаем, делаем повседневные дела. Без них мы чувствуем себя как никогда уязвимыми. Здесь Чан самостоятельно опустил его плечи, размял, сделав недолгий массаж, несколько раз обмотал верёвку вокруг плеч и притянул их друг к другу. Затем такой же двойной верёвкой довольно крепко связал сложенные предплечья и подтянул их к узлу, стягивающему плечи. Движения на этот раз были быстрые и уверенные, будто с определённой строгостью, не требующей сопротивлений. Жертву загнали в ловушку и взяли в плен, деваться уже некуда. Воздуха Джину хватало, но дыхание участилось, и он приоткрыл рот. — Ты возбуждён. — Шатену не нужно было видеть член парня, чтобы это понять. Достаточно обхватить ладонью его шею, ни в коем случае не давить, и, пока он сладко стонет в недоумении, прощупать пульс. Он сначала ускорился, но потом замедлился, значит, мальчик теряется, что сейчас невовремя. Бан смотрит на его вставший подёргивающийся член, поворачивает голову, взяв за подбородок, и смотрит на расфокусированный взгляд. Да он кончит, стоит Чану поласкать ртом его ухо. — Хёнджин, ты меня слышишь? — Его голос не страстный, негромкий, чуть обеспокоенный. Сейчас нужно просто достучаться до него, и они продолжат. — Я здесь. Хёнджин, ты со мной? — Волосы снова собрали в кулак и сжали крепко. Стало больно, и Джин проморгался. — Хёнджин? — Чан снова зовёт его. — Я всё… Всё в порядке… Я в порядке. — Хван поддерживает с ним зрительный контакт и выглядит в своём уме. Даже возбуждение слегка спало. — Хорошо. Будь со мной, всё только началось. — Хёнджин кивает слегка виновато, Чан не придаёт этому значения. — Повернись чуть влево и ложись на бок, я тебя держу. Блондин выполнил всё, что от него требуют, и тело, благодаря поддержке Чана, мягко опустилось на матрас. Ноги и голова всё ещё свободны, но нет никакого желания ими шевелить, словно он парализован. Вот, что чувствуют телята, когда их готовят на убой. Рука мужчины ощутимо погладила голое бедро, успокаивая. — Ты сейчас очень красивый. — Чан самостоятельно поправляет его волосы, и Джину снова неловко. Остались только ноги. Их Бан обвязывает тоже довольно быстро, потому что Джину на боку лежать становится слишком неудобно. Когда икра плотно прилегла к бедру, он уложил его на спину и проделал то же самое со второй ногой. Хёнджин оказался полностью раскрытым перед ним, член от пристального внимания снова дёрнулся, а младший закусил губу. — Хочешь, чтобы я его потрогал? — Мужчина вопросительно изгибает бровь. Джин кивает, сильнее покрываясь румянцем, и старший недовольно цокает. — Голодный, такой нуждающийся. Жадность тебе к лицу. — Он наклонился и подул на паховую область, которая, по ощущениям блондина, просто полыхает и болит от напряжения. — Но не всё сразу, Хёнджин. Капризничать Хван не стал, потому что остатки гордости всё ещё были при нём (вот это да!), тем более что потом его перевернули на живот, и орган почувствовал некое облегчение, соприкоснувшись с простынёй. Колени были разведены в стороны, никакой распорки между ними не предполагалось, просто щиколотки связали вместе и подтянули к пояснице. Кажется, там был центр тяжести или вроде того, потому что все конечности были привязаны ещё и к тому узлу. Всех тонкостей Хёнджин не мог видеть, но надеялся, что ему будет удобно. Услышав звон металла, он понял, что скоро его прицепят к креплению, и глубоко вздохнул. В горле внезапно пересохло. Его неторопливо подняли с помощью вспомогательной верёвки, перекинув через ту же петлю на потолке и потянув вниз, а затем пристегнули большим карабином. — Всё хорошо? — Чан открывает его лицо, заправляя волосы за уши. Хёнджину достаточно лишь слегка поднять голову, чтобы посмотреть на него, высота позволяет. — Я хочу пить, — единственное, что просит парень. После пары глотков прохладной воды из трубочки больше ничего его не тревожило. Он был словно в невесомости, поддерживая только голову. — Сначала я пофотографирую тебя так, потом зафиксирую голову и сделаю ещё пару снимков. Умеешь быть красивым? Последняя фраза заставила улыбнуться. Он неточно понимал, что от него сейчас нужно, но Чан и здесь говорил, что делать, как посмотреть и куда смотреть. Карабин был удобен для вращения подвешенного, что облегчало задачу фотографу. Камера щёлкала несколько раз то со вспышкой, то без. Через несколько минут, показавшихся часом, щелчки прекратились, стало непривычно о того, что волосы на затылке резинкой собрали в хвостик и привязали к основному узлу сзади. Но тянущее чувство было несильным, он думает, что вполне может выдержать полчасика. — Закрой глаза. Послышалось ещё несколько щелчков. Где-то Чан переставлял свет либо штатив, снова брал камеру на руки и снимал с разных ракурсов. Всё для удачных кадров. — Посмотри на меня, Хёнджин. — Пальцы очертили острый подбородок, Хёнджин открыл глаза. Его развернули лицом к камере, но Бан отошёл и выключил её, напоследок отвернув объектив, дабы убедить, что после никакой съёмки не будет. Некоторый свет он погасил и вновь подошёл к нему, проверяя верёвки и узлы. — Время сейчас десять минут пятого, я приду через тридцать минут, это на самом деле немного. Я буду рядом, если что, зови, не стесняйся. — Он бережно поглаживает выпавшую чёлку, говоря нерасторопно, тихо, словно вводя в транс. — Отпусти сейчас все свои проблемы и переживания, сконцентрируйся на дыхании и сердцебиении. Твоё сознание — единственное, что у тебя сейчас есть. Представь, что ты наедине с природой, но не в центре всеобщего внимания, а лишь часть чего-то. Отдыхай, ты всё сделал, ничего от тебя уже не зависит, и тебе не о чём переживать… К этому времени Хёнджина перестали касаться, шаги утихли, а комната погрузилась в тишину. Опустив веки, сначала он вслушивался в звук перетирания верёвки, шевелясь, насколько это возможно, кайфуя от натяжения пут, а потом блаженно вздохнул. Он остался совершенно один, подвешенный, связанный по рукам и ногам. Никто в ближайшее время его не спасёт, да и спасать для чего? Он никуда не торопится. От него ничего не зависит. Он представил себя спелым яблоком, умытым на ночь вечерним солнцем, повисшим на самой высокой ветке, до которой никому не добраться. Его тело ему не принадлежит, он только и может, что слушать чужие разговоры. До него никому нет дела. На него не посмотрят, его не спросят, не окликнут и ничего не будут требовать. Ему хорошо: в одиночестве, тишине и спокойствии. Первое, что он услышал спустя несколько блаженных моментов, было трение верёвки где-то сзади. Как будто кто-то гладил узлы, медленно подбираясь к телу. Рука коснулась ноги и двигалась к бедру. Ещё он почувствовал прикосновение к плечу. Всё было постепенно, и так же постепенно к нему возвращалось сознание - сюда, в эту комнату. — Чан? — Хриплый, едва слышный писк. — Да, это я. Я позабочусь о тебе. — Волосы тут же были отвязаны. Хёнджин простонал от удовольствия, когда голову помассировали, и возбуждение, о котором он позабыл, вновь вернулось. Долгожданное прикосновение к члену почувствовалось очень остро, даже несмотря на то, что Бан провёл рукой от груди к животу, прежде чем коснуться головки. Хван пискнул и дёрнулся от такой чувствительной ласки, сложив колени вместе. Чан только ухмыльнулся, но руку убрал. — Чшш, не закрывайся… — Просит он и сам раздвигает его ноги. Хёнджин уже открыл глаза, но всё равно не видел, что происходило позади, и оставался дезориентированным. Послышался звук открывания тюбика, ложбинки между ягодиц коснулось что-то мокрое, оставляющее местами неприятный холодок. — Расслабься. Помнишь, мы говорили про пальцы? Только они, я вставлю один для начала. — Когда сфинктер впустил средний палец, Бан неспеша покрутил им, распределив внутри смазку. Джин поморщился. — Мне немного неприятно, — сообщает парень, но ног не сводит. — Дай мне время. — Чан вытащил палец и, добавив ещё смазки, вставил снова, двигая им внутри уже в поисках простаты. Вскоре он почувствовал комочек нервов, а вместе с этим Хёнджин почувствовал удовольствие. Мужчина двигался мягко, не причинял лишнего дискомфорта, наблюдая за реакцией полового органа. — Он так дёргается, когда я нажимаю, — хихикнул он, на что Хёнджин смущённо промычал. Стоит Хвану взглянуть вниз на свой твёрдый орган, краска заливает щёки, а сам он уже вовсю хнычет. — Такой невинный, милый мальчик, прекрасный. Извиваешься на моих только пальцах. Не нравится? Мне прекратить? — Нет, Чан, пожалуйста… — снова стонет Джин. В нём уже активно движутся два пальца, имитируя толчки в тесное отверстие. И он не хочет, безумно не хочет, чтобы тот останавливался. — Что тебе нужно? Скажи внятно. Просто попроси, Хёнджин, и я всё сделаю. — Чан его задразнивает, склоняет к мольбе, нарочно замедляя движения. — Пожалуйста, дай мне кончить, — просит он, раздвигая ноги как можно шире от невозможности терпеть. Вдруг пальцы вытаскивают, и он от неожиданности замирает, повиснув на верёвках. Он не успевает ничего сказать, как в зубах оказывается довольно толстая верёвка. — Прикуси её, — командует Чан, оттягивая её назад, снова фиксируя голову быстрым узлом, — вот так, молодец. — Хёнджин нетерпеливо простонал, услышав похвалу, но всё ещё не понимая, что его ждёт. — Сейчас будет хорошо. С этими словами пальцы возвращаются в горячее нутро и возобновляют фрикции. Одновременно с этим вторая рука Чана ласкает его член. Ощущения смешиваются в один большой коктейль, он чувствует, что совсем скоро взорвётся. Ему же можно, он же так долго ждал, терпел… — Давай, кричи. Бан Чан надрачивает ещё быстрее, вставив пальцы до конца, пальцы на ногах младшего поджимаются, и Хёнджин кричит. Вскрикивает, кусая верёвку, когда его пробирает сильная оргазменная судорога, вся сперма еле помещается в кулак мужчины. Если бы не «кляп», он бы давно прокусил губу до крови. Шатен верёвку сразу же убирает, бережно ласкает член ещё какое-то время, пока Хван не выровняет дыхание, и принимается опускать парня на матрас. Как и обещал, первым делом он освободил руки, размяв затёкшие плечи. Хёнджин ничего не говорил, собираясь с мыслями, Чан его не торопил. Вряд ли тот сейчас имя своё в состоянии сказать. — Как дела? — Интересуется он, отвязывая ноги. — А-ага… Он же предупреждал насчёт оргазма. Усадив молчаливого Хвана на матрас, он закончил с телом и осмотрел его на предмет каких-либо значительных повреждений, кроме следов от верёвки. — Я сбегаю за пледом. — Взъерошив его волосы, он пообещал, что скоро вернётся. Спустя несколько минут Хёнджин лежал на матрасе не смыкая глаз, обернувшись в мягкий плед, положив голову на бедро Бана. Тот успел дотянуться до фотоаппарата и сейчас просматривает все снимки, на начальном этапе отсеивая неудачные. — Чаю заварить? — Наконец предлагает он. И парень начал идти на контакт, промурлыкав еле слышное «не-а», что является хорошим признаком. Вернувшись к своей роли фотографа, Чан продолжает что-то бормотать себе под нос. — Всё очень здорово и круто, но я забыл добавить красноватого бальзама на губы, как хотел изначально, увидев тебя. Но это можно и отфотошопить. И было бы здорово добавить цветы. Они прям пойдут. Здесь, правда, фотошопить долго… — Сделаем в следующий раз, в чём проблема? — Как-то отчуждённо бросил Джин, будто находясь в нетрезвом состоянии. Чан довольно хмыкнул. Ему нравится ход его мыслей. Да, следующий раз определённо будет.