Я знаю, кто ты

Словно в каком-то тумане Нур добирается до своего дома и засыпает сразу, как только его голова касается подушки. Он по-настоящему вымотался за этот проклятый день. Его сдержанность и умение себя контролировать, кажется, треснули по швам из-за нервозности, которой наградили его мысли о Лёше. На утро легче не становится, казаха радует только одно — сегодня у него выходной. Похожий на зомби, мужчина на автомате плетётся в ванную, затем на кухню, где варит себе кофе и садится за стол. Как он мог? Как он мог так поступить с Лёшей? Лёша прав: Нурлан так запросто готов был сделать ему больно, действительно играл на его отношении к себе. Ведь Нур же знал, как Лёша к нему относится. Знал и не остановился. Знал и продолжал называть себя натуралом. Знал и вмешивался в Лёшину личную жизнь, при этом не подпуская его к себе. А ещё оправдывал себя! Придумал какую-то ерунду о том, что Лёша сам пошёл на близость с ним, а ведь мог бы отказаться. Или о том, что Нур делает Лёше своего рода подарок, потому что Лёша точно хочет этой близости… Подарок… Это не подарок, это издевательство! И над кем?! Господи, над Щербаковым! Над близким другом, который на всё ради тебя готов! Какая же Нурлан всё-таки сволочь… И как у Нура вчера повернулся язык сказать все те мерзкие вещи, которые он сказал?! После того, как сам был готов играть чувствами Лёши, попытаться обвинить его в блядстве и разврате?! Но Лёша-то никому не портит жизнь, а своим телом он вправе распоряжаться по собственному усмотрению. А Нурлан возомнил из себя непорочного и безгрешного натурала, который почему-то сам не прочь использовать это тело в своих интересах! Какая же Нурлан всё-таки сволочь… Сабуров сидит за столом, сжимая в руке кружку с горячим кофе, и ощущает всем своим существом, насколько он жалок и противен сам себе. Он и правда перешёл все границы. И думал, что сможет себя оправдать. Но нет. И снова Лёша прав: Нурлан врёт сам себе. И Попов говорил о том же. А теперь казах и сам это понимает. Так и есть, врёт. Но теперь всё… пока он не начал жить не своей жизнью, обманывая всех вокруг… пока он не опротивел сам себе до тошноты и ненависти… пока он окончательно не потерял Лёшу… Пора признаваться. Брюнет делает большой глоток кофе и осознанно открывает внутри себя все двери. Теперь не только разум, теперь и душа может высказываться сколько угодно. И физиология, которая уже месяц как реагирует на одно крепкое мужское тело, вместо хрупкого и изящного женского. Пора признаваться. Нурлана выводят из себя разговоры о сексуальных связях Щербакова, потому что Нур хочет, чтобы Лёша вступал в эти сексуальные связи только с ним, с Нуром. Нур не хочет слышать ни о BMW-шнике, ни о членах клуба «Мустанг», которые дрочат на Лёшу, потому что просто-напросто ревнует. Нур потерял Диану, потому что думал о Лёше так часто, что сам не понял, как превратился во влюблённого недонатурала. В Лёшу влюблённого. А тем вечером или когда-либо ещё Нуру ни за что не хотелось ограничиваться одной только дрочкой, или тем божественным минетом, или поцелуями… Ему хотелось намного-намного больше, взять уже этого Щербакова и открыть для себя все прелести «верхнего» мужского анала. Потому что Нур хочет Лёшу, и боже милостивый, как же он его хочет! Нет смысла делать вид, что всё по-прежнему, потому что это не так. Нур не вернёт Диану. Он попросит её прощения, будет помогать и поддерживать, будет надеяться, что она его поймёт. Но он никогда на ней не женится. Нур поговорит с Лёшей, правда, чтобы добиться этого разговора, ему, вероятно, придётся вылезти из кожи. Но на это он готов, потому что Лёша должен знать, потому что теперь Нур пойдёт на всё, чтобы Лёша его простил, чтобы ни один мужик, кроме самого Сабурова, больше не прикоснулся к Лёше. Потому что этот дерзкий спецназовец не по зубам ни одному самому активному пидорасу, а вот натуралу-Нуру — как раз самое то. Казах допивает кофе. Полный решимости, он думает сначала заняться вопросом восстановления отношений с Щербаковым, а затем — окончательного разрыва с Дианой. Наверное, правильнее было бы наоборот, но ему невыносимо думать о том, как мерзко он поступил с Лёшей, поэтому брюнет хочет как можно скорее реабилитироваться в его глазах. Что ж, дело не терпит отлагательств. Сабуров идёт в спальню за телефоном и звонит Алексею, слабо надеясь на то, что тот хотя бы ответит на звонок. Так и есть, после второго гудка вызов прерывается, явно кто-то по ту сторону телефона его отклонил. Ожидаемо. Следом казах набирает сообщение, отправляя его на тот же номер: Прости меня, Лёша! Я полный ебанат и трус. Всё, что я вчера сказал, было из-за ревности и из-за моего долбоебизма. Ты был прав: я врал сам себе. Но больше не хочу. И делать тебе больно не хочу и никогда больше не сделаю!!! Прости меня!!! Мне очень нужно с тобой поговорить, всё будет по-другому! Отправив сообщение, Нурлан думает, что сначала стоило бы продумать тактику поведения, потому что сейчас он продолжает вести себя как подросток. С Лёшей такое вряд ли прокатит. Но нынешнее состояние не позволяет казаху что-либо продумывать, он как раз и чувствует себя сейчас этим самым подростком, влюблённым и глупым, готовым в одиночку штурмовать крепость во имя светлого чувства. Пиздец, до чего довёл его Щербаков. Приступив к запланированным на выходной делам, Сабуров периодически поглядывает на статус отправленного им сообщения. Прошло уже несколько часов, а оно всё ещё не прочитано. Может быть, даже удалено непрочитанным. Звонки Лёша сбрасывает или не отвечает на них. В какой-то момент Нур думает позвонить Лёшиному директору, чтобы выяснить, где, собственно, Лёша, и нагрянуть туда как снег на голову. Но отказывается от этой затеи, думая, что это то же самое нарушение границ, а Лёше явно нужно дать время успокоиться. Легко сказать «дать время», у Сабурова скулы сводит от мысли, что за это время Щербаков пошлёт всё к чертям и отдастся очередному гомо-воздыхателю. Бляяяять, но давить на него нельзя. Никак нельзя. Не сейчас. Проходит день, другой, третий. Ситуация не меняется: звонки без ответа, сообщения не прочитаны, а на работе мужчины каким-то таинственным образом не пересекаются вообще, хотя брюнет всюду ищет встречи. Нервы казаха снова на пределе. И каждый новый день даётся всё с большим трудом. «Сам виноват, долбоёб!» — ругает он себя, но от мысли, что Лёше сейчас, скорее всего, ещё хуже, становится просто мучительно тяжко. Чем Лёша занимается все эти дни и ночи, пока упрямо игнорирует все попытки Сабурова связаться с ним? Вряд ли он тихонечко плачет один в своей квартире, на него больше похоже уйти в отрыв от печали и тоски. Может быть, он всё свободное время проводит с грёбанным BMW-шником. Может быть, тусуется в «Мустанге». Может быть, завёл себе нового любовника, чтобы отвлечься. И как тут можно просто сидеть сложа руки и ждать, пока он успокоится?! Нет уж, пусть Нурлан будет собственником, параноиком, эгоистом, нарушающим границы, но он не выдержит осознания того, что сам подтолкнул Лёшу в чьи-то похабные руки. Уже не выдерживает. Вечером третьего дня Сабуров звонит Попову: — Привет, Нур! — Привет! Ты знаешь, где Щербаков? — Эээ… Это точно ТЫ спрашиваешь у МЕНЯ? — Арс, пожалуйста! Я и так догадываюсь, но, ты знаешь, мне без помощи туда не попасть. — Ты собрался ехать в «Мустанг»? — А что, его там нет? Попов молчит. Нурлан удивлённо-требовательно: — Арс! Он что, просил тебя не говорить мне? — Честно говоря, да. — Слушай, я поступил с ним очень херово, из-за этого он не выходит на связь уже три дня. А он нужен мне, потому что… блять! Потому что я уже не могу без него! И он должен это знать! И я хочу извиниться! — И что, ты больше не кричишь о том, что ты натурал? — Я в рот ебал этих пидорасов! Мне нужен только Щербаков! — Хм… — Окей, я не натурал, я сам пидорас, мне уже похуй! Но я обидел его, можно сказать кинул, и я три дня не знаю, что с ним, как он и с кем! Я дошёл до такой точки кипения, что, если ты мне не поможешь, я всё равно приеду в ваше логово разврата и разъебу там всё к хуям! — Нур-Нур, успокойся, хорошо? Он там, там! Но прежде чем я помогу тебе туда попасть, подумай, пожалуйста адекватно, ты уверен, что тебе вообще стоит там появляться? — В смысле? Там же Лёша. — В том смысле, что это всё-таки гей-клуб, а ты Нурлан Сабуров. — И что? — А то, что, пока ты будешь искать своего Щербакова, тебя попытается трахнуть каждый, кто заметит! А заметят все до единого, уж не сомневайся! Если ты попытаешься кого-то ударить, тебя выставят тут же. — Нельзя никого бить? Это действительно усложняет дело. Но если Лёха там, то я поеду. — Как скажешь… Короче, попасть туда один ты не сможешь. Тебе придётся дождаться, когда я освобожусь. — Серьёзно? А что, нет никакого там кодового слова, пароля, не? — Нет. Думаешь, мы просто так тусуемся именно там? Клуб гарантирует безопасность и конфиденциальность, новые члены попадают туда только вместе со старыми. — Новые члены… — Члены клуба. — Да понял я. И когда ты освободишься? — Я смогу там быть часа через два. Мы войдём, и тебе придётся кое-что подписать о неразглашении… — Пиздец, это гей-клуб или служба внешней разведки?! — Ты сам скажешь им спасибо за то, что ни один твой фанат не узнает, что твоя задница была в гей-клубе в поисках, кстати, ещё одной небезызвестной задницы! — Ладно, уговорил. Значит, я буду ждать тебя там через два часа. — Хорошо, я постараюсь быстрее. Сам Нурлан отправляется к «Мустангу» сразу же: вдруг Лёша выйдет из клуба, тогда Нур быстренько его перехватит, и ему не придётся светить перед геями своей казахской задницей. Это был бы самый желанный исход, на который Сабуров искренне надеется, однако готовится ко всему. Почти час он проводит в своей машине, издалека наблюдая за всеми, кто входит и выходит в неприметное здание, в котором, как он знает, запрятан от посторонних глаз очаг греха и похоти, которые с некоторых пор хочется познать и ему, Нурлану. Щербаков так и не появляется. На прежнем месте припаркована вишнёво-фиолетовая BMW, что говорит о том, что её хозяин, а значит и, скорее всего, Щербаков, действительно в клубе. Как же Сабурова бесит эта тачка. Тишину нарушает звонок телефона, это Арсений. — Да, Арс! — Я почти подъехал, но тебя не вижу. — Я с другой стороны дороги стою. Выхожу. Идти ко входу? — Знаешь, где вход? — Уже заметил. — Не передумал? — Не начинай, и так тошно. — Ладно, давай. Через пять минут мужчины встречаются у здания и заходят внутрь через старую пошарпанную дверь, поднимаются по лестнице на два этажа вверх. Всё вокруг выглядит очень простым, даже как будто заброшенным, ни откуда не доносится ни единого звука, по которому можно было бы определить, что где-то рядом находится клуб. Попов останавливается у железной двери, рассмотреть которую не позволяет тусклое освещение. Мужчина смотрит на Нурлана, подмигивает, стараясь приободрить, и несколько раз стучит в дверь перед собой. Та открывается не сразу, и вот теперь становится еле-еле уловима музыка, доносящаяся, кажется, откуда-то издалека. Сабуров отвлекается на разглядывание окружающего мрачного интерьера и упускает из внимания, что именно говорит Попов открывшему. Тем не менее, в следующую секунду дверь уже остаётся позади, а они с Арсом идут по длинному коридору. Затем их встречает солидный мужчина средних лет в дорогом классическом костюме. Вежливо и бесстрастно здоровается, протягивая Нурлану какие-то бумаги. — Спасибо, — говорит Арсений солидному дядьке, — я сам всё объясню моему другу. Тот учтиво кивает и отходит в сторону, оставаясь в поле зрения. — Садись, — командует Попов, указывая Нуру на стоящий у небольшого столика кожаный диван. — Как я и говорил, тебе надо это подписать. Здесь правила клуба: никакого насилия, только по взаимному согласию всех участников этого насилия, никакого разглашения никакой информации. То есть всё, что происходит в этом клубе, должно остаться в нём же. Это ты знаешь, в твоих же интересах. Так, что ещё… — Да я понял! Мне вряд ли придётся вернуться сюда ещё хотя бы раз, так что не утруждайся, давай. Нурлан кладёт бумаги на стол и, быстро пробегаясь взглядом по тексту, подписывает несколько листов. Которые затем они возвращают мужчине в дорогом костюме. — Первое посещение для тебя бесплатно, поздравляю, — не без издевательского удовольствия улыбается Попов. Конечно, это в шутку. Арсений понимает, как, должно быть, чувствует себя сейчас его коллега по юмору, и хоть и посмеивается над ним, всё же от души желает помочь. Ещё какие-то разговоры о технических моментах Нурлан пропускает мимо ушей, он искренне верит, что зайдёт в клуб на считаные минуты, заберёт Лёшу (если придётся, то силой) и больше никогда сюда не вернётся даже под страхом смерти. Поэтому казах просто кивает в ответ на любое слово мужчины, адресованное ему как тому, кто оказался здесь впервые. — Я с тобой не пойду… — Вдруг слышит Нур голос Арсения. Сабуров поворачивается и смотрит слегка растеряно. Но уже через мгновение его взгляд меняется, становясь понимающим и уверенным. Нур кивает: — Спасибо, что помог, Арс. Если меня здесь выебут, ответственным за это будешь ты. — Я не кидаю тебя, просто это ваше с Лёшей… — Я понимаю, и ты прав! Это наше дело. Спасибо тебе, братан! Нурлан с искренней благодарностью смотрит на Попова, они жмут друг другу руки и приобнимаются. — Давай! — Арс преободряюще хлопает казаха по плечу. А солидный мужчина уже открывает перед ним красивую чёрную дверь, из-за которой слышится музыка.