Я знаю, кто ты

Забрав верхнюю одежду, Нурлан и Лёша выходят на свежий морозный воздух. Щербаков останавливается почти сразу же, с вызовом глядя на брюнета и резко выкрикивая: — Ну? Хотел, чтобы я выслушал? Я слушаю! — Пошли хотя бы в машину сядем, холодно же стоять. — Не пойду я с тобой, мудак, ни в какую машину! Говори быстрее, не успеешь замёрзнуть. — Если тебе будет спокойнее, давай сядем в твою? — Я не езжу сюда на своей машине, чтобы не палиться. — А ну у тебя же личный водитель, — Сабуров произносит это больше с досадой, чем с раздражением или претензией. — А я уже второй раз приезжаю сюда на своей машине. Как-то мысли о том, чтобы не спалиться, уходят на второй план, потому что… ну, здесь же ты… — Трогательно, щас расплачусь. По делу давай, заебал. — Лёша, прости меня! Я поступил с тобой как тварь, играл твоими чувствами и наговорил хуйни… И сделал всё это, потому что я ссыкло, долбоёб и пидорас. Потому что я не мог признаться себе в том, что я никакой не натурал и что хочу тебя и хочу, чтобы ты был со мной. Только со мной. Пойми меня, я привык считать себя натуралом, ты и сам мучился сколько времени, когда начал понимать, что ты по мужикам. Я начал понимать совсем недавно, я не верил, и думать не хотел! Сейчас верю… И признаю… Признаю, что я… ох, блять… стал пидорасом из-за тебя, что я тебя ревную, я хочу, чтобы ты был рядом, я хочу с тобой трахаться, хочу всегда слышать под боком твой пиздёж… Может, всё это не оправдывает того, как я с тобой поступил, но на этот случай у меня есть ещё кое-что: я три дня, которые ты не выходишь на связь, не нахожу себе места, я извёл себя уже до пиздеца, а сегодня этот милый пидорасик Рома водил меня по всему, блять, клубу, и, поверь, я натерпелся этих взглядов и пошлостей в свой адрес до тошноты! Может быть, это позволит тебе почувствовать себя хоть чуть-чуть отомщённым… Алексей смотрит внимательно на разгорячённого Нура, выдерживает долгую паузу, после которой негромко произносит: — Пошли в машину. Казах тут же разворачивается, указывая русому направление, и они молча идут в нужную сторону. Сев в машину на переднее пассажирское сидение и закрыв дверь, Щербаков задумчиво спрашивает: — А Диана? — Я ещё не говорил с ней. Я не мог ни о чём думать, пока не разберусь с тобой. — Хм, оставил запасной вариант? — Нет, Лёш! — Сабуров искренне хмурится, — когда я реально осознал, как паршиво поступил с тобой, я правда не мог ни о чём думать, кроме как… о том, как всё исправить… Я боялся, что если буду медлить, то потеряю тебя… А потом ты не отвечал на звонки, на сообщения, я просто чуть с ума не сошёл на нервяках. Думаешь, я приехал бы сюда от хорошей жизни? — Да хуй тебя знает… И что, пидорас Нурлан, какие у тебя теперь планы? — Поговорить с Дианой для начала. Не знаю, как буду ей всё объяснять, но затягивать с этим не хочу. Позвоню завтра, попрошу о встрече… О тебе она ничего не знает и не узнает, не переживай. — А о тебе? Скажешь ей? Брюнет смотрит в одну точку и молчит какое-то время, потом произносит задумчиво, но твёрдо: — Скажу… Надо сказать, это будет честно. Щербаков кивает и тоже задумчиво смотрит в одну точку. — Лёш, — через некоторое время нарушает тишину Сабуров, — ты простишь меня? — Трахаться, говоришь, со мной хочешь? Но я же шлюха. — Ты не шлюха, ты неопределившийся однолюб, как мы тогда выяснили. И я помогу тебе определиться. Будешь только моей… шлюшкой. — Может, ты перестанешь называть меня шлюхой?! Я, вообще-то, ни с кем не спал, с тех пор как мы с тобой… Нурлан поворачивается к Лёше, глядя во все глаза: — Да? Но ты же не раз был со своим BMW-шником… — Был, специально приезжал к нему трахаться, потому что психовал из-за тебя… Но так и не потрахался, неприятно мне… Я вообще сказал ему, что нам незачем всё это продолжать… — А хули он тогда рядом с тобой делает? Лёша пожимает плечами: — Не сдаётся… — А неприятно тебе вдруг стало… почему? — Блять, ну из-за тебя, из-за тебя! После ночи с тобой мне не хочется никого к себе подпускать! И я не подпускаю. — Меня подпустишь? Светловолосый едва заметно усмехается, не поднимая всё это время опущенных глаз: — Разбирайся с Дианой. — Понял. Лёш… — М? — Я очень соскучился. Можно хотя бы обнять тебя? — Можно. — А можно на заднем сидении? — На переднем можно. — Окей. Сабуров наклоняется, осторожно цепляясь пальцами за Лёхину куртку, и бережно притягивает русого к себе, обнимая крепко-крепко, зарываясь носом в светлые волосы, глубоко вдыхая запах с закрытыми глазами. Щербаков, оставляя собственные руки лежать на коленях и повернувшись одной головой, тоже закрывает глаза и утыкается лицом в шею брюнета. У обоих сердце готово выпрыгнуть из груди, и так бы, наверное, и случилось, если бы не волна умиротворяющего тепла, растекающаяся по обоим телам и передаваемая друг другу дыханием. Нурлан впервые за много дней чувствует себя так спокойно. Наконец-то этот Щербаков рядом. Никто из них не ответил бы, сколько времени прошло. На улице пошёл снег, а внутри машины с каждой минутой становится теплее, но отнюдь не из-за печки, ведь тепло это исходит от душ. Мужчины мирно сидят без единого движения, плотно прижавшись друг к другу, словно два мурчащих кота. Приглушённый голос Щербакова почти не нарушает идиллию: — Нурик, у меня спина затекла. — А я надеялся, что ты там уснул. Лёша медленно выбирается из уютных объятий и садится прямо. Нур тоже принимает изначальную позу, но видно, что очень нехотя. — Отвезёшь меня домой? — Спрашивает светловолосый. — Отвезу, конечно… Если ты уверен, что хочешь домой. — Я не прыгну к тебе в кровать после твоего признания, если ты об этом. — Да, я об этом… И я тебя понял. Едем домой. Этим день заканчивается: Сабуров отвозит Щербакова домой, радующийся хотя бы тому, что Лёха не собирается оставаться в клубе. Затем возвращается уже в собственную квартиру. Засыпает Нур с невероятно приятным и окрыляющим ощущением того, что всё будет хорошо. Всё точно будет хорошо. Следующий день. Работа ждёт ближе к вечеру, и Нурлан свято верит в то, что сегодня-то они с Лёшей должны увидеться, если тому опять не взбредёт в голову игнорировать казаха. Впрочем, теперь причин на это быть не должно. Ну, разве что… всё ещё невеста Диана… Этот вопрос Сабуров решает не откладывать, поэтому звонит девушке днём, ещё не выехав на работу. Долго слушает гудки, но вскоре раздаётся знакомый нежный голосок: — Ну надо же! Я думала, ты и номер мой уже удалил! — Привет, Ди! Я понимаю твою иронию, но я позвонил, как только смог. Мне правда нужно было всё это время. Как ты? — Нормально, давай опустим все эти формальности в стиле «как дела», просто скажи, зачем звонишь? — Звоню как раз-таки узнать, как твои дела! Можешь просто ответить? Действительно всё нормально? — Действительно всё нормально. — Я хочу с тобой увидеться. — Увидеться?.. Ну давай, когда? — Сегодня я до ночи на студии, а завтра у меня весь день до вечера свободен. Утром, днём — ты сможешь? Когда тебе удобно? — Давай днём. Давай тогда созвонимся завтра и договоримся о месте, потому что я, скорее всего, поеду в центр, не знаю, где мне будет удобнее. — Хорошо, я позвоню тебе. — Ну всё… пока. — Ну пока. Брюнета немного раздражает то, как Диана ведёт диалог, но это ерунда. Вот, что действительно занимает его мысли, так это то, ЧТО он будет говорить ей завтра, как будет признаваться в своей ориентации, что ему придётся от неё выслушать. Конечно, есть вероятность, что она поймёт, но, скорее всего, верх над добротой и сочувствием возьмут обида и гнев. А потом она уйдёт и будет плакать. Как же Нур не хочет, чтобы она плакала. Вечером на студии всё как всегда: суета, съёмки, веселье… И Щербаков! Счастливый улыбающийся Щербаков, у которого, вообще-то, здесь совершенно другие дела, но поздороваться с Сабуровым он заскочил, чему казах, конечно, очень рад. В двухминутном диалоге Нурлану удалось незаметно сообщить светловолосому о завтрашней встрече с Дианой, которая ознаменует начало новой жизни и новых во всех смыслах отношений. Лёша на это ничего не сказал, только еле заметно кивнул и светло улыбнулся одними глазами. Брюнету этого вполне достаточно. Рабочие дела закончены ближе к ночи. Уставший, но в кой-то веки удовлетворённый сегодняшним днём Нурлан спускается в подземный паркинг и садится в свою машину, готовый ехать домой. Честно говоря, он вовсе не хочет уезжать один, он хочет дождаться Алексея, ещё не закончившего работу, и поехать с ним куда угодно хотя бы на час, а потом благочестиво доставить его домой в целости и сохранности. Но Щербаков упёрся: «Нет смысла ждать меня, неизвестно сколько, ради одного часа. К тебе на ночь я не поеду, и ты ко мне не поедешь, пока с Дианой не разберёшься. Так что давай пиздуй домой, не мешай работать». Но Щербаков немножко лукавил. Ему до смерти хочется провести с новоиспечённым гомо-Нуром даже этот маленький час, а правда в том, что он просто-напросто боится не выдержать их нахождения рядом без доступа к телу. В смысле, доступ к телу, конечно, мог быть обеспечен в любой момент, но Лёша не хотел этого по двум причинам. Во-первых, из-за нерешённого вопроса с Дианой, которая всё ещё является невестой Нурлана и обманывать которую Щербаков хочет меньше всего. Во-вторых, переспать с Нуром прямо сейчас хочется до зуда в заднице, но как бы не вышло так, что Лёша это сделает, а Нур так и продолжит считать его шлюхой всю оставшуюся жизнь. В принципе, чужое мнение мало тревожит Щербакова, но чтобы так о нём думал Сабуров, Лёше совсем не хочется. И хотя казах всего этого не знает, он доверяет русому и совершенно не хочет сейчас на него давить, всё и так слишком хрупко. Поэтому Нурлан выезжает из паркинга и, двигаясь к выезду на основную дорогу, вдруг замечает вишнёво-фиолетовую BMW. — Какого хуя?! — Ругается Сабуров вслух, затем, ни секунды не думая, поворачивает в сторону, где припаркован автомобиль, и сам останавливается неподалёку. Время позднее, BMW, как всегда, стоит немного в стороне от основной суеты, так что людей вокруг немного, скорее, просто редкие прохожие. Нур выходит из машины и видит, что водительская дверь BMW тоже открывается, а из-за неё показывается знакомое лицо. — Скажу честно, — ещё не успев подойти ближе, кричит BMW-шник, — даже не знаю, кого из вас я больше хотел увидеть! — Ну меня-то вряд ли. — Да нет, как раз для тебя у меня кое-что есть. Мужчины подходят друг к другу достаточно близко, чтобы говорить спокойным тоном, хотя спокойствием здесь, конечно, и не пахнет. — У меня тоже для тебя кое-что есть, — Нурлан стоит прямо, его руки спрятаны в карманы расстёгнутого пальто, — пока предупреждение: ты оставляешь Лёху в покое и больше никогда не попадаешься мне на глаза. Ни ты, ни твоя бесячая тачка. Тип демонстративно усмехается: — Ты что, пытаешься запугать меня? Ты, конечно, думаешь, что если ты несёшь со сцены всякую хуйню, то ты самый крутой, и тебе всё позволено?! Блять, да ты… — мужчина с отвращением оглядывает Сабурова сверху вниз и обратно, — ты же бездарный… просто высокомерный пиздабол! Щербаков повёлся на твою внешность, но, как ты заметил, у меня почти такая же! Считаешь себя таким охуенным, ну так у меня для тебя новости: только конченные дебилы ржут над твоими шутками! Никто не считает тебя охуенным! Я вообще тебя ненавижу, сука! Чем больше закипает тип, тем более уверенно и расслабленно чувствует себя Нурлан. На моменте, что никто не считает его охуенным, ему даже становится немного весело. Казах видит и понимает, что всю эту агрессию и ненависть по отношению к нему породило лишь бессилие. Бессилие перед Лёшей, от которого BMW-шник так и не смог добиться взаимности. Бессилие перед тем, что даже внешнее сходство с Сабуровым, не принесло никаких результатов, хотя какое-то время явно помогало. Нур чуть склоняет голову на бок и с любопытством продолжает слушать крик души того, кто всё ещё считает себя ему соперником. — Если хочешь знать, меня до блевотни заебало это сходство между нами! Меня бесит всё в себе, что похоже на тебя! Блять! Я мечтаю сменить причёску! Я ненавижу эти брендовые шмотки! Но, сука, Лёшеньке же нравится! Да я даже курить бросил, потому что этот пиздёныш не любит дым! — Ну так смени причёску и начни курить, потому что Лёшеньке похуй! А ты просто ебанат… — Я ебанат, да?! Слова Нурлана сыграли роль последней капли, потому что после них разъярённый тип быстро вытащил что-то из кармана и бросился на Сабурова, который слишком рано расслабился. От удара, который должен был прилететь прямо в лицо, казах чудом увернулся, сработала реакция боксёра. А вот руки, спрятанные в карманы пальто, сыграли злую шутку: Нур потерял драгоценную секунду, пока освобождал от плотной ткани уже сжатые кулаки. В это время поступил новый удар уже в живот. Резкая боль пронзает внутренности, но концентрироваться на ней нельзя, Сабуров это знает не понаслышке. Чуть ли не складываясь вдвое, он видит, что правый кулак соперника, чем-то поблёскивая, уже летит в то же место, куда пришёлся предыдущий удар. Казаху почти удаётся увернуться. Острая боль мгновенно вспыхивает где-то под правым ребром, хотя сам удар прошёл в большей степени по касательной. Нурлан разозлился: этот ебанат предпринял уже три попытки вышибить из него дух, а сам Сабуров как будто умеет только уворачиваться, да ещё и не так удачно! Забыв о боли, он обеими руками хватает типа, который чуть наклонился вперёд из-за неуспешного удара, за голову и разбивает его лицо о своё колено. Конечно, не бокс, но на войне, как говорится, все средства хороши. Дезориентированный BMW-шник падает на снег, но не сдаётся. Только сейчас Нур замечает, ЧТО он сжимает в правой руке. Кастет. Готовился, сука. Быстро поднимаясь на ноги, копия Нура снова летит на казаха, направляя кастет тому в лицо. Сабуров уворачивается, но прежде чем успевает сам нанести удар, чувствует, как ему прилетает от левой руки соперника. Ну она-то хоть без кастета! Свой правый кулак Нур успевает отпечатать на лице BMW-шника, и это становится их последним физическим контактом, потому что в следующий момент оба мужчины оказываются отделены друг от друга двумя крепкими телами охранников здания, из которого вышел Сабуров. Рубашка Нурлана в районе живота уже стала мокрой от крови, но мужчина этого не чувствует из-за играющего внутри адреналина. Охранники что-то кричат, один из них внимательно осматривает Нура, кажется, что-то спрашивая о самочувствии. А второй всё ещё удерживает не желающего сдаваться BMW-шника, лицо которого окровавлено почти полностью после встречи с коленом. — Да всё со мной нормально! — Казах пытается оттолкнуть охранника, обещающего сейчас же вызвать скорую помощь. — Вон ему скорую вызывайте! В этот момент к так называемому месту происшествия подъезжает ещё одна машина. Лёхина. Он, как и Нур десятью минутами ранее, спокойно выехал из паркинга и вдруг заметил то, чего лучше бы ему не знать. Щербаков выбегает из своего автомобиля, забыв не только выключить фары, но даже закрыть дверь. — Блять! — Сначала он видит окровавленное лицо бывшего любовника, — блять!!! — Следом замечает слегка окровавленное лицо Сабурова, — Ебать!.. — Последнее, на что он обращает внимание, это кровь на снегу. — Словарный запас у тебя, Лёш… на зависть. — Без улыбки усмехается Нурлан, сплёвывая кровь, которая накопилась во рту из-за разбитой нижней губы. — Я вызываю скорую, ты звони ментам! — Кричит один из охранников своему напарнику. — Не надо ментов, не надо, — говорит BMW-шник, который с появлением Лёхи, внезапно успокоился, и поднимает вверх обе руки в знак ненападения. Щербаков в этот момент подходит к Нуру, который всё ещё старается высвободиться из пытающихся его поддержать рук охранника. — Ты как? — Спрашивает русый крайне обеспокоенно. — Я в порядке, в порядке! Мне скорая точно не нужна! — Это Сабуров говорит уже охраннику. — Какого хрена здесь произошло?.. — Алексей поворачивается в сторону «другого конца ринга», он задаёт этот вопрос не ради ответа, он и так всё прекрасно видит и понимает. С «другого конца ринга» на него смотрит копия Нурлана, вытирая кровь с лица рукавом. Охранники, держа всех в поле зрения, постепенно отходят от обоих мужчин. Затем один из них обращается к Щербакову как к самому, кажется, адекватному в данный момент: — То есть, мы пока никого не вызываем? Лёша бросает хмурый взгляд на BMW-шника и кричит ему: — Ты как? — Нормально… И я спокоен. — Не надо никого вызывать. Спасибо, ребят, идите. Если что, я им сам пизды дам, без ментов. — Ну, мы там, если что… наблюдаем. Оба мужчины в форме, ещё раз оглядев всех присутствующих, неторопливо направляются в сторону входа в здание. А Щербаков начинает ругаться пока вполголоса, чтобы не привлекать ничьего внимания: — Я кто, блять, по-вашему?! Мэрилин Монро?! Два долбоёба! Связался, блять, с пидорасами! — Бросает сердитый взгляд на Нурлана, — быстро в машину! — Что? — Сабурову совсем не нравится ни тон, с которым были сказаны эти слова, ни перспектива оставить Лёшу один на один с мерзким типом. — В машину, блять! И не выёбывайся! Затем Алексей резко разворачивается и подходит к бывшему партнёру. Нур, конечно, не двигается с места, несмотря на гневный приказной тон друга, а стоит и пристально наблюдает за происходящим. — Лёш, я знаю, что тебе это не нравится… — Начинает тип, но светловолосый обрывает его на полуслове. — Мне не нравится, когда меня преследуют. Не нравится, когда я по сто раз, как еблан какой-то, повторяю одно и то же. И не нравится, когда из-за меня пиздяться, как из-за тёлки! — Пойми, что ради наших отношений… — Нет у нас никаких отношений, блять! Я твержу тебе об этом уже сколько! То, что ты не хочешь меня услышать, это твои проблемы! После того, что ты только что сделал, я и видеть тебя не хочу! Долбоёб, какой же ты долбоёб, сука… Два долбоёба!!! — Последнюю фразу Лёша кричит громче, на мгновение поворачивая голову в сторону Сабурова. — Лёша… — Хуёша! Не попадайся больше! — Щербаков разворачивается и в гневе кричит уже Нурлану, — хули ты стоишь, я сказал в машину! — Да в чью, блять? — Казах произносит это спокойно, почти улыбаясь, понимая, что всё становится на свои места, а местом Лёши рядом с собой он более чем удовлетворён. — В мою, для кого она там стоит заведённая с дверьми нараспашку?! Сабуров неторопливо (потому что пострадавший живот даёт о себе знать) подходит сначала к своей машине и забирает из неё вещи. Затем жестами показывает наблюдающим издалека охранникам, чтобы те присмотрели за его тачкой, пока мерзкий тип не покинет поле боя. И только после этого садится в Лёхину машину, где на водительском сидении уже ждёт Щербаков. Комики видят, как двое охранников, не дожидаясь, пока нарушитель уедет сам, подходят к нему и что-то говорят, явно требуя избавить их от его присутствия. BMW-шник бросает последний взгляд в сторону Лёшиной машины и без сопротивления садится в собственную. В этот момент Щербаков жмёт на газ, и они с Нуром уезжают.