Формула счастья

Люди на протяжении жизни отчаянно ищут причины, которые отличали бы их от других. Наверное каждого прельщает мысль о собственной уникальности. Но Леви никогда не считал себя особенным. Он, по правде говоря, и не являлся таковым. У Аккермана было лишь две уникальные способности, которые он довёл до совершенства – бить в челюсть без промаха и быстро бегать. Леви приходилось всю жизнь убегать от кого-то: от бродячих собак, от воров, от полицейских, от хулиганов, решивших, что его причёска слишком гейская для их района. Единственный, от кого Аккерман не смог убежать, оказался он сам. Леви понял это, когда у него начало сбиваться дыхание после того, как он пронёсся без остановки несколько кварталов. Всё-таки третья сигарета оказалась лишней. Парень остановился и сел на тротуар. После длительного бега не следовало так резко тормозить, ведь сердце начало биться с ненормальной скоростью. Аккерман знал это, но не подумал. Не подумал он и том, что в брюках не следовало сидеть на земле, потому что денег на новые у него попросту не было. Но деньги сейчас волновали парня меньше всего. Хотя в конечном счёте всё упиралось именно в деньги, а точнее в их отсутствие. Леви всю жизнь наблюдал за тем, как остальные дети гуляют со своими мамами, которым не приходилось работать круглые сутки. Как они хвастаются новыми игрушками, которых у него в принципе не было. Как эти же дети без зазрения совести портят вещи, ведь им купят другие, и им не придётся ходить в заштопанных брюках и застиранных рубашках. Аккерман каждый день слышал о великих мечтах своих одноклассников, а после школы шёл собирать бутылки, чтобы у мамы был хотя бы один выходной. Но парню не пришлось бы проходить через всё это, окажись у неё тогда деньги. Кушель могла закончить школу, выйти замуж за нормального мужчину, жить счастливой жизнью. А Леви… У него бы просто не было жизни, и это стало бы для него наибольшим счастьем. Аккерман желчно усмехнулся, подумав об этом, и у него закружилась голова. Парень хотел закурить, но решил, что после четвёртой сигареты его точно вывернет наизнанку, учитывая пустоту в его желудке. К тому же, у парня даже денег на спички не осталось. Аккерман часто воровал сигареты, но красть спички – уже чересчур. Стоило ли возвращаться домой за деньгами на спички? Леви не представлял, как вообще сможет вернуться домой после случившегося. И дело не в том, что парень боялся Кенни, который, вероятнее всего, оторвёт ему уши за такое поведение. Гораздо страшнее ему было посмотреть матери в глаза. Аккерман даже не знал, чего именно так стыдился – тех слов, что он сказал маме в порыве злости, что поверил всем гадостям, что про неё сказал дед, или того, что с ней сделал его отец? Леви привык думать, что его рождение было случайностью, но оно оказалось ошибкой. Впрочем, ничто не мешало Аккерману его прервать – нож всё ещё был при нём. Леви ведь почти умер однажды в тот самый день. Парень смутно это помнил, учитывая то, сколько раз его ударяли по голове, а после зашивали рану без анестезии. Но Аккерман никогда не забудет, как мама бежала до больницы с ним на руках. Её слёзы падали парню на лицо каждый раз, когда он хотел закрыть глаза. Тогда Леви взял с себя клятву, что никогда больше не заставит маму плакать. Но Аккерман не исполнил клятву и ненавидел себя за это. После такого он просто не достоин маминой любви. Кушель отказалась от всего ради сына, но Леви не оправдал ни её надежд, ни жертв, на которые она пошла. И Аккерман стал думать, что действительно должен был умереть в тот день. Леви прижал палец к виску – давно зажившие швы вдруг начали болеть. Его шрам находился чуть левее центра лба и, словно колючая проволока, доходил до уха. Сотрясения мозга парень тоже не избежал, из-за чего его часто мучали головные боли. Леви до сих пор гадал, как с такой раной, он вообще дошёл до дома. Те хулиганы бросили его лежать на земле, и Аккерман бы умер, но какая-то девочка помогла ему дойти до дома. С этой девчонки всё и началось. В тот день Леви снова сбежал из детского сада и по пути домой услышал, как двое отморозков приставали к какой-то очкастой малявке. Они таскали девочку за волосы и грозились закидать камнями за то, что она слишком богато одета, а значит в их районе ей не место. Лезть в одиночку на двоих амбалов было опрометчиво, но Леви решил за неё заступиться. Это закончились тем, что Аккермана ударили по рёбрам, а после с размаху приложили головой о качели. Тогда девчонка заорала, что её отец начальник полиции. Звучало не очень правдиво, но эти ублюдки испугались и сбежали. А Леви каким-то образом смог объяснить девчонке, где он живёт, и очкастая малявка довела, а точнее дотащила его до дома. Кровь залила Аккерману весь правый глаз, поэтому он не запомнил её лица и имени тоже не спросил. Он практически забыл об этой девочке и в принципе старался забыть эту историю, ведь в ней было мало приятного. Но эта девчонка спасла его. Удивительно, как один и тот же человек может стать причиной смерти и спасения одновременно. Аккерман тут же подумал о Ханджи. Благодаря четырёхглазой Леви научился радоваться жизни. Это можно назвать своего рода спасением. Если в ошибочном существовании парня и был какой-то смысл, то заключался он лишь в его дружбе с Зое. И только с ней Аккерман мог поделиться своей болью, которая убивала его. Подняв голову, Леви осознал, что, по привычке, прибежал к дому Ханджи. Аккерман догадывался, что её родители не обрадуются столь позднему визиту от парня, которого они на дух не переносили. Но Леви не представлял, что этот день может стать ещё хуже, поэтому подошёл к дому. Аккерман прислушался – из открытого окна раздавались крики. Парень узнал голос Ханджи. Зое от природы была громкой, но, когда девушка злилась, её низкий голос становился выше и тоньше. Ханджи не являлась личностью, склонной к негативным эмоциям, но, если кому-то удавалось её рассердить, Зое впадала в такую ярость, что даже агрессивный по характеру Леви удивлялся. Судя по крикам, которые Аккерман слышал из окна, Ханджи прибывала в состоянии истерики. – Это всего лишь одна тройка! – прокричала Зое. – Одна! А потом две! Три! А потом в двоечницы скатишься! – прислушавшись, Леви узнал противный голос её приёмной мамаши. – Да я за всю жизнь ни одной двойки не получила! Я физически на это не способна, если вы до сих пор не заметили! – с вызовом бросила девушка. – Советую тебе последить за языком, юная леди. – в диалог включился так называемый отец, и Леви забеспокоился. Аккерман перелез через забор и стал подслушивать. Парень тут же забыл обо всех своих проблемах. Сейчас его волновало лишь одно – лишь бы эти двое не причинили Ханджи вреда. – Ага! Щас! Побежала следить! – огрызнулась Зое. – И где ты набралась такой дерзости?! – У меня насыщенная биография! – Понятно, где она этого набралась. Вместо того, чтобы учиться, днями напролет гуляет с тем самым парнем, с которым мы запретили ей общаться. – Вот именно! Ты ведь каждый день к нему ходишь, пока мы не видим! – Да, хожу! Потому что его семья даёт мне поддержку и теплоту, которую от вас я не получила ни разу за столько времени! Зачем вообще вы меня взяли?! – Леви отчётливо слышал, как голос Ханджи стал выше, а это означало, что она на грани срыва. – Вы можете сколько угодно издеваться надо мной и пытаться меня переделать в послушную куклу, которую вы так хотели, но запрещать мне дружить с Леви вы не посмеете! – Ты куда собралась?! – взвизгнула мамаша. Аккерман попробовал прислушаться, но они ушли в дальнюю комнату. Леви попытался придумать, что он может сделать, но вздрогнул от шума хлопнувшей двери. На порог вышел "отец". – Будь проклят тот день, когда эта дура решила, что нам нужен ребёнок! – прокричал мужчина. В темноте сверкнуло пламя зажигалки, которой он поджёг сигару. Леви начал думать, как бы его не заметили, но "отец" Ханджи включил фонарное освещение, лишив парня возможности спрятаться. Аккерман почувствовал, как его схватили за край рубашки. – Ты что, воровать собрался среди ночи?! – болотистого цвета глаза мужчины угрожающе сверкнули. – Ничего я не собрался! – резко бросил Леви, вырвавшись из зловещих клешней. – Просто с Ханджи поговорить хотел. – А, ты тот самый мальчик, с которым ей запрещено общаться. – желчно проговорил мужчина. Даже при слабом освещении фонарей Аккерман рассмотрел презрение в его взгляде. – Я сомневаюсь, что у тебя в принципе было какое-то воспитание, но в приличном обществе не принято залезать в чужой двор, обычно люди звонят в дверь, чтобы их впустили. – нравоучительным тоном проговорил мужчина. Леви знал, что в глазах этого малоуважаемого господина он не умнее обезьяны, поэтому не обращал внимания. Учитывая события сегодняшнего дня, Аккерман радовался, что на него не наставили ружье. – Будто бы вы меня впустили, позвони я в дверь. – язвительно произнёс Леви, заметив, что эти слова знатно огорошили мужчину. – В любом случае я настоятельно попрошу тебя покинуть этот дом и впредь здесь не появляться. Веди себя достойно, как и полагается мужчине. – А ваше мужское достоинство отвалится, если ваша приёмная дочь поговорит со мной? Или оно всё же не настолько хрупкое? – по слогам произнёс Аккерман, наблюдая, как у этого высокомерного ублюдка раздуваются ноздри. – Ах, ты щенок невоспитанный! – Леви заметил, как зрачки в глазах "папаши" сузились, и парню показалось, что тот готов его ударить. Аккерман был уверен в своей возможности уложить его с одного удара, но его отвлёк чей-то крик. – Никуда ты не пойдёшь! – Леви прищурился и заметил, как Ханджи, оттолкнула свою "мать", слетела с крыльца в одной мастерке с рюкзаком за спиной и очевидно собиралась сделать то же самое с "отцом", но тот ухватил её за волосы. Зое вскрикнула от боли. – Сколько ты ещё собираешься нас позорить?! – ожесточённо произнёс мужчина и потянул девушку за хвост. Превозмогая боль, Ханджи зажмурила глаза, изо всех сил дёрнулась и смогла вырваться, но запуталась в ногах и упала на землю. В руках у мужчины осталась лишь её резинка от волос, и он направился в сторону Зое. В темноте сверкнули дорогущие, золотые часы – мужчина замахнулся, чтобы ударить Ханджи. При виде занесённой в воздух руки, Леви почувствовал, как у него затряслись веки. Парень не помнил, чтобы его переполняла большая ненависть к кому-либо, чем к уроду, который навредил Ханджи и собирался сделать это снова. Однажды Аккерман допустил, чтобы её ударили, но не в этот раз. Он не имеет права нарушить ещё одно обещание. Леви едва держался на ногах после того, как оббежал половину города, но отбросив усталость, он сорвался с места, успел закрыть собой Ханджи и, воспользовавшись разницей в росте, со всего размаху ударил мужчину кулаком под дых. Когда тот скрючился пополам от боли, Леви смог заехать ему между глаз. Аккерман плохо понимал, что он вообще творит, но думать о последствиях было некогда. Забыв обо всём, парень поднял с земли дрожащую от страха Зое, взял её за руку, пнул ногой калитку и выбежал на улицу, таща за собой Ханджи, которая едва за ним поспевала.