***
В это же время у Леви и Кенни на заднем дворе состоялся куда менее приятный разговор. Леви догадывался, что его не ждёт ничего хорошего, когда дядя за шкирку вытащил его из дома, даже не дав извиниться перед матерью. Видимо, Кенни считал, что одних извинений за такой проступок окажется мало. Но дядя лишь сел на порог и полез в карман за портсигаром. – Садись, закуривай, – обратился Кенни к племяннику. – Не курю я, – соврал Леви, стараясь сделать голос максимально убедительным. – Тебе четырнадцать, и ты не куришь? Думаешь, я в это поверю? – Аккерман от души расхохотался. – Мне шестнадцать, – сквозь зубы процедил Леви, ощутив лёгкую обиду. – Тем более. Ещё скажи, что ты сигареты покупаешь, а не воруешь. Может и в подворотнях не дерёшься? Я не твоя мать и прекрасно знаю, что из себя представляет жизнь уличного сопляка вроде тебя, – мужчина клацнул зажигалкой, вспомнив, как в свои шестнадцать держал на мушке весь район. – Что ты хочешь, Кенни? – Леви уже стало тошно от бессмысленных разглагольствований. – Ты же правду хотел знать. Вот щас и узнаешь. Только правду эту ты не выдержишь, если не закуришь. Так что сядь, заткнись и слушай, – отрезал мужчина. Леви незаметно подкатил глаза, сел и взял из рук дяди толстую папиросу. Она оказалась куда крепче обычных сигарет, и Аккерман едва не закашлялся, когда вдохнул. Но, не желая позориться при Кенни, который никогда не упускал возможности над ним поглумиться, Леви старался держаться. – Ты в курсе, чей это дом? – Дом деда? – предположил парень. – Можно и так сказать. Мы с твоей матерью выросли в нём. Тут ещё твоя бабка померла. Снести бы эту развалюху к ебеням собачьим и переселить вас в нормальное место, – Кенни брезгливо оглядел деревянную постройку. – Так вот, после смерти мамаши, папаша так запил, что колотил меня каждый день. Правда я его быстро перерос, и папка отлетал с одного удара. Тогда он взялся за сестру. Как-то раз ударил её при мне. Я вышвырнул его за порог, сказал, что убью, если увижу. С тех пор мы его не видели. Школу я бросил, делать там было нечего. Зона, по правде говоря, несильно отличается, там хоть еда бесплатная, – Леви не выдержал и усмехнулся. – Не обольщайся, парень, ты школу не бросишь. – Вы с мамой помешались на этой школе? – буркнул мальчик, смирившись, что подзатыльников ему не избежать. – Слишком много в тебя, сопляк, вложено, чтобы ты свою жизнь в унитаз спустил. Хотя жизнь в любом случае твоя, только потом не жалуйся. Так вот я школу бросил, но надеялся, что Кушель закончит. Она была умной, но, к сожалению ещё и красивой. Очень красивой. Запомни, пацан, самые беззащитные люди - это красивые девушки. Так что за девчонкой своей приглядывай, – мужчина бросил на племянника суровый взгляд. Леви тем временем поспешил сделать затяжку, чтобы хоть как-то приготовиться к тому, что он сейчас услышит. – Как-то раз я пришёл домой под утро, а Кушель сидит на кухне вся в слезах и в порванном платье. Я до последнего надеялся, что её просто избили или грабанули, но, когда я подошёл к ней, она шарахнулась, как от чужого, – Кенни опустил голову, сжал зубы и, немного помолчав, продолжил. – Я сразу потащил её в ментуру. Мне хотелось верить, что этот урод получит по заслугам, но я видел, что Кушель от этого нелегче. Она вздрагивала от каждого звука, перестала ходить в школу, даже от меня шарахалась. А я, к сожалению, никогда не был спецом по душевным разговорам, поэтому не знал, что с ней делать, – Кенни тряхнул головой, надеясь прогнать противное чувство вины, которое мучало его до сих пор. – Но в какой-то момент сестра начала вести себя совсем странно, и я понял, что она ещё и залетела. Без обид, малец, но сестру бы я одну не бросил, но и воспитывать чужого сопляка мне не хотелось. Вот я и пошёл искать этого ублюдка. На удивление, справился я с этим делом быстрее ментов. Рэкет не пойдёт, в менты подамся, – Кенни ухмыльнулся и выпустил в небо кольцо дыма. – В общем пошёл я к твоему отцу, сначала по-человечески ему сказал, что стрелять не буду, если выплатит денежную компенсацию. Он ответил, что с такими отбросами считаться необязательно, и мою сестру до него мог пускать по кругу весь наш район. Не знаю, какой реакции он ждал, но в моих краях за такие слова делали "колумбийский галстук". На это времени не было, поэтому я просто стрельнул ему в башку на вылет и забрал все деньги, что при нём нашёл, отдал их Кушель, а после меня повязали. Думай, что хочешь, но такой отец тебе был не нужен, – Кенни брезгливо фыркнул. Уж слишком хорошо Аккерман помнил этот день. Мужчина не жалел о содеянном, ведь на одного ублюдка в этом мире стало меньше. Леви тем временем пытался вспомнить, как моргать. Когда до него наконец дошло всё сказанное Кенни, парень почувствовал дикий приступ тошноты. Впрочем, у него в желудке не было ничего ещё со вчерашнего дня, поэтому Аккерман машинально сунул в рот папиросу и, не успев вовремя выдохнуть, в конце концов, закашлялся. Леви подумал, что Кенни посмеётся над ним и скажет, что тот курит, как девчонка, но дядя лишь похлопал его по спине. – Малой, ты хоть выдыхай, а то скуришься нахрен, – раздражённо процедил мужчина, покосившись на племянника. – Ну, всё узнал, что хотел? Полегчало? – спросил Кенни, выпустив в воздух струю дыма. – Не особо, – бросил в ответ Леви, глядя под ноги. – Ну, а чего ты ожидал? Хотя, ладно, тебе в самом деле не позавидуешь, – задумчиво протянул мужчина. После этой фразы Леви едва не свалился с порога, ведь он впервые услышал от дяди что-то похожее на поддержку, вместо стандартного: «Не ной, сопляк». – А чего она аборт не сделала, если деньги были? – спросил Аккерман, глядя, как пепел с фильтра сыплется на порог. – Любит тебя, придурка. Так что скажи ей спасибо, – мужчина снова сделал затяжку. – Я её об этом не просил, – бросил в ответ Леви и попытался оттереть от щеки прилипшее тесто. – Что ты там ляпнул? – Кенни всем своим видом дал понять, что ему явно не понравилось сказанное. – Я не просил, чтобы меня рожали, – процедил парень сквозь зубы. Аккерман догадывался, что за такие слова он вполне может получить по голове, но всё же решил стоять на своём. – Ты с такими разговорами завязывай, – резко произнёс Кенни. – И вообще подзатыльников бы тебе надавать за такие фразы в адрес матери. – И что тебе мешает? – Леви поглядел на него с вызовом. – Мне ещё сестре в глаза смотреть, не я тебя рожал – не мне тебя пиздить. Да и рука у меня на тебя не поднимется, – произнёс Кенни, поглядев на племянника. – Слушай, никто из нас не появляется в этом мире по собственному желанию. Все люди от рождения делятся на тех, кому повезло и кому не повезло. Нам, как видишь, не повезло. – мужчина стряхнул пепел с сигареты. – Но это ещё ничего не решает. Я не собираюсь тебе втирать, что жизнь, как сейчас модно говорить, полна возможностей, потому что нихрена подобного. Жизнь – это череда проблем, которые ты вынужден решать, пока в один прекрасный день не откинешь копыта. Вопрос в том, сам ли ты создал эти проблемы по собственной тупости или же так сложились обстоятельства, – Аккерман поглядел на приближающийся рассвет. – Со мной сидел один парень. Он был сыном олигарха. Не помню, что такого он натворил, но что-то покруче меня, раз даже деньги папаши не помогли. Или же его отцу было плевать. В этом случае он ничем не отличается от моего отца и твоего тоже, и в общем-то оказывается, что по сути своей мы одинаковые. Мы курим дешёвую траву от безысходности и желания дотянуть до завтра - они курят дорогую наркоту от скуки и желания как-то себя развлечь, но в конечном итоге у нас одна дорога. И всё зависит от того, как много проблем ты сможешь решить и как мало ты их сможешь себе создать. Так вот, мой тебе совет, малой, не наделай глупостей и не оправдывайся тем, что тебе не повезло. У тебя два варианта: сброситься с моста, если твоё существование так невыносимо, или же попытаться не просрать то немногое, что у тебя есть, и тем самым сделать это существование терпимым. Поэтому возьмись за ум, кончай делать глупости, а лучше найди себе цель. У тебя есть что-то напоминающее смысл жизни? – спросил Аккерман, поглядев на парня. – Смысл жизни? – Леви с удивлением посмотрел на дядю. – Ну что-то такое, что делает твоё существование терпимым? – мужчина тем временем раскуривал вторую папиросу. – Есть у тебя такое? – Да, думаю есть, – Аккерман слегка повернул голову и через окно поглядел на кухне Ханджи, которой мама заплетала косу. – Хорошая девчонка, – произнёс Кенни, выпустив в воздух клуб дыма. – Человека из тебя сделает. Держись за неё. Только следи, чтобы не залетела. С твоей матери пока хватит забот. – серьёзно добавил мужчина. – Да, мы же…блин, Кенни... Мы ничем таким не занимаемся, – Леви едва не закашлялся снова. – даже не собирались. – То есть, ты правда ходишь домой к девчонке, чтобы читать книжки? – Аккерман расхохотался. – Колись, ты в неё по самые уши втрескался? – Я не уверен, – Леви не был готов к этому вопросу, ведь он сам не имел на него точного ответа. – Я знаю только, что люблю её. – Даже так, – Кенни многозначительно хмыкнул. К разговору о женщинах с Леви мужчина не подготовился. – А она об этом знает? – Не думаю, что стоит ей говорить. Я только и делаю, что втягиваю её в неприятности, – задумчиво произнёс Аккерман. Парень не заметил, как папироса начала тлеть, и обжёгся о фильтр. – Думаю, она имеет право знать, а как к этому относиться, уже её дело, – пробормотал Кенни. – Но решать тебе. – Кенни, меня ещё кое-что интересует. – медленно проговорил Аккерман, подняв взгляд на мужчину. – Ну, чего тебе ещё? – Если ты так любишь маму и меня, то… – следующие слова дались парню нелегко, ведь в них скопилась обида многолетней давности. Они застряли в его горле словно едкий, густой клубок табачного дыма. – То какого хрена ты нас бросил?! Почему оставил меня? – на одном дыхании выпалил Леви, не ожидая, что этот вопрос прозвучит столь эмоционально. Но Аккерман всё же осмелился посмотреть дяде в глаза, в надежде узнать правду. – Я тебя не бросал, не выдумывай. Я всегда присылал твоей матери деньги, благодаря чему ты вообще-то мог есть три раза в день, и… – назидательным тоном сказал Кенни, размахивая папиросой от возмущения. – Да не в деньгах дело! – перебил его Леви, сжав зубы от злости. Именно в этот момент Аккерман окончательно убедился, что дело и правда не в деньгах, а в чём-то более важном. – Ну а что ты хочешь, малой? – спросил мужчина непонимающим тоном. – Ты уже умел и морды бить, и нож держать, и даже сковородку. Ты был вполне самостоятельным, поэтому не нуждался во мне. – Нет, нуждался, – парень всё ещё стоял на своём. – Да, зачем? – Я не знаю. Просто… Мне важно было знать, что кто-то сможет позаботиться о маме, защитить её, если у меня не получится, поможет мне отпаивать её таблетками, когда у неё от усталости херачит давление. Да и просто кто-то, с кем можно поговорить, посоветоваться, как жить эту ебучую жизнь. Я хотел, чтобы от тебя осталось не только одно название! – Леви резко задрал голову кверху, прикрыл глаза, а после поглядел на дядю, который даже курить от удивления перестал, забыв, что из папиросы выйдет столь драгоценный дым. – Ты был мне нужен, вот и всё. – Да, нелегко тебе пришлось, парень. Но пойми, я ввязался в такие дела, что мне надо было исчезнуть на время, чтобы вам с матерью не угрожала опасность. Я не думал, что ты воспримешь это так болезненно. В конце концов, я далеко не лучшая родительская фигура, – задумчиво сказал Кенни, взглянув на племянника. Мужчине вдруг привиделся тот тощий, угрюмый мальчишка, который всегда смеялся, когда залезал к нему на шею. – Лучшей или нет, какая разница? Я никогда не представлял в этой роли кого-то другого. И не хотел представлять, потому что никто, кроме тебя мне не нужен, – признался парень. Леви не привык быть столь откровенным с кем-либо, уж тем более с Кенни, который всегда высмеивал его за излишнюю чувствительность. Но дядя слегка взъерошил ему волосы своей широкой ладонью. Парню даже показалась, что он улыбнулся. – И всё-таки хорошо, что я тебя тогда не задушил, – произнёс Кенни с такой улыбкой, что Леви не придумал, как ему реагировать. – Помню, как Кушель пришла встречать меня из тюрьмы, держа за руку тощее, лупоглазое существо. Я конечно догадывался, что она меня не послушала, но и отсидеть шесть лет за несделанный аборт сестры было обидно. Помню, как она сунула мне тебя и помчалась на работу. Я посмотрел на тебя и сразу вспомнил её в детстве. В тебе не было ничего от отца, только черты Кушель. Я наблюдал, как она тебя любит, и понял, что она действительно счастлива быть матерью. А ты был таким жалким, ноющим хлюпиком, рос настоящим маменькиным сынком. А ещё ты всё время порывался назвать меня папой. А потом я увидел шрам на твоей башке и решил, раз ты выжил в такой передряге, может из тебя выйдет толк. Тогда я наконец понял чувства сестры, ведь быть нужным маленькому, беспомощному существу в самом деле приятно. Гемморойно, но приятно. – подытожил Кенни и похлопал парня по плечу. – Нам ведь было весело, а? – Очень весело сидеть на заднем сиденье и играть со стволом, пока вы с дядей Ури рэкетируете, – пробурчал Леви, не желая признавать, что с Кенни ему в самом деле всегда было весело. – Не выпендривайся, пацан, ты хохотал, как поросёнок, когда я катал тебя на шее. Всегда улыбался, как идиот, при виде меня, – ехидно заметил мужчина. – Потому что любил тебя, Кенни. И до сих пор люблю, – нехотя признался Леви, поглядев на дядю. – Ну, хочешь, буду чаще приезжать? – спросил мужчина. – Было бы неплохо. – ответил Аккерман, чувствуя, как у него с души свалилась скала. – Ладно, со мной отношения выяснил, – Кенни потушил папиросу о край порога. – теперь перед матерью извинишься. Давай-давай, поднимай свою тощую задницу и иди просить прощения, – Аккерман закатил глаза, но всё же осознавая дядину правоту встал с крыльца и направился в дом.Дом
25 ноября 2022 г. в 15:26
У Леви в жизни было много моментов, когда он не хотел возвращаться домой. Причиной тому чаще всего становились сбитые кулаки или кровоточащий нос, о которых и без того слабонервной маме не стоило знать.
Но сейчас мысль о приходе домой его просто убивала. Парень не представлял, каким образом отважится хотя бы взглянуть матери в глаза.
Переступив порог дома, Аккерман учуял запах свежей выпечки и разглядел тонкий силуэт матери за горой оладьев, стоявших на столе. Леви конечно знал, что она снимает стресс через готовку, но это было уже чересчур.
Кушель обернулась из-за хлопка двери, и Аккерман встретился с матерью взглядом. Пока Леви пытался понять, какие именно эмоции мама испытывает, Кушель кинулась его обнимать.
– Леви, как же ты меня напугал! – женщина принялась целовать сына лоб. – Нельзя же так сбегать из дома среди ночи, ничего не обсудив! Я чуть с ума не сошла! – Кушель провела ладонью по щеке сына, испачкав его остатками теста на пальцах. – Ты же мог попасть в неприятности. Так ещё и Ханджи в это втянул, – женщина провела рукой по волосам сына и достала из них несколько травинок. – Ты как будто из помойки вылез, Леви. Где вас обоих носило? – женщина поморщилась и сделала те самые осуждающие глаза, от взгляда которых Аккерман всегда "язык проглатывал".
– Кушель, займись-ка девчонкой, а я с сопляком поговорю, – бросил Кенни. – Ему нужен мужской разговор.
– Кенни, я тебя умоляю, давай без скандалов, – надрывным тоном проговорила Кушель.
– Никаких скандалов не будет, – отрезал Аккерман. – Пошли. – он взял Леви за шиворот рубашки и потащил на задний двор.
– Мужской разговор у них, – Кушель нервно усмехнулась. – А со мной ему говорить не надо. Конечно, я же всего лишь его мать, – женщина вытерла руки о платье, забыв, что на ней нет фартука.
– У вас что-то горит? – осторожно спросила Ханджи, чувствуя себя лишней в этой ситуации.
– У меня? Вот черт! – Кушель принюхалась и тут же рванулась к плите. – Что за напасть такая! – женщина с отчаянием кинула в раковину сковородку с угольками и выключила плиту. – Я не могу напечь достаточно оладьев! Я недостаточно делаю для своего сына! Всё делаю неправильно! – Ханджи поспешила усадить Кушель на табуретку, заметив, как у женщины подкашиваются ноги.
– Мне кажется, вы уже сделали больше, чем достаточно. И я сейчас не про оладьи, – медленно проговорила Зое.
– Ха-х, чего это я? Ты уж прости, моя милая, – Кушель попыталась успокоиться и провела ладонью по румяной щеке девушки. – Ох, и тебя тестом измазала. Садись-ка. Ешь, ты голодная наверное, – усадив ребёнка за стол, Кушель стала заваривать чай.
– Это вы меня простите. Я, как всегда, не вовремя, – смущённо проговорила Ханджи, сунув в рот аппетитный оладушек.
– Не говори так, ты всегда желанный гость в нашем доме, – Кушель улыбнулась и поставила перед девушкой чашку чая. – А грязью ты где умудрилась испачкаться? – женщина намочила полотенце и принялась вытирать Ханджи лицо.
– В клумбу упала, – коротко бросила Зое и отвела взгляд.
– И при каких же обстоятельствах? – Кушель подняла бровь, но девушка продолжала молчать. – Ханджи, скажи мне, что случилось. Ну или хотя бы объясни, почему у вас с Леви вид, будто вы с помойки вылезли.
– А вы...сердиться не будете? – спросила Зое совершенно детским голосом.
– Обещаю, что не буду, – Кушель улыбнулась.
– И Леви тоже ругать не будете?
– Ну, это очевидно надо было делать раньше, а теперь уже поздно. Если кто и виноват в поступках моего сына, то только я, – женщина вздохнула. – Так что его тоже ругать не буду.
– Ладно. Всё началось с того, что мой приёмный отец запрещал мне общаться с Леви, потому что он ему не понравился, но я всё равно продолжала общаться с Леви. Они поняли, что после школы я ходила к нему, и хотели вообще запретить мне выходить из дома, я попыталась сбежать, но отец схватил меня за волосы, и я упала в ту самую клумбу с грязью. А потом откуда ни возьмись появился Леви и ударил его, а после схватил меня, и мы убежали, а потом лежали на траве и смотрели на звёзды, и Леви сказал, что моё существование - это смысл его жизни. Потом нас забрали в участок, откуда нас потом забрал мистер Аккерман, соврав, что мы его дети. Я сказала, что мне нравится его шляпа, а Леви сказал, что без меня никуда не пойдёт, потом мы пришли сюда, и вы сожгли оладьи, ой простите, этого упоминать не следовало. В общем, как-то так, – протараторила Зое на одном дыхании, но увидев удивлённые глаза Кушель, подумала, что всё же сболтнула лишнего. Но Ханджи хотелось верить, что есть в этом мире взрослый, которому можно рассказать всё без утайки и который не будет тебя осуждать.
– Твой отец схватил тебя за волосы, и за это Леви его ударил? – медленно переспросила Кушель, стараясь осознать масштабность катастрофы.
– Вообще он первый на меня замахнулся, Леви всего лишь меня защищал. Но я сама виновата, так что, – Зое не успела договорить, потому что её вдруг обняли.
– Ты не виновата. Не виновата, – повторила Кушель, прижав девушку к себе. – Бедный ребёнок! За что тебе всё это? – Ханджи не придумала никакого ответа, лишь тихо ахнула от удивления. Зое уже не помнила, когда её последний раз вот так обнимали. – Но ты не бойся, ладно? Мы тебя защитим. Всё будет хорошо, – медленно проговорила Кушель, вспомнив, как терпела побои от собственного отца. Женщина была убеждена, что никто не заслуживает такого обращения. И если есть возможность помочь хотя бы одному ребёнку, испытывающему подобное, то Кушель обязана была это сделать.
– Спасибо вам, – медленно проговорила Ханджи ломающимся голосом. Зое не знала – смеяться ей или плакать, но она впервые за столько времени почувствовала, что находится там, где ей действительно рады.
– Ты позволишь мне тебя причесать? – осторожно спросила Кушель. Она слегка отстранилась и посмотрела девушке в глаза, как бы спрашивая разрешения. Ханджи призадумалась и кивнула, поняв, что её волосы не в лучшем состоянии. Она ненавидела, когда прикасались к её голове, но маме Леви она доверяла.
Кушель улыбнулась, вытерла руки и принесла из ванной широкую, деревянную расчёску. Ханджи ощутила, как тонкие длинные пальцы принялись перебирать её кудри.
Несмотря на лохматость волос девушки Кушель распутывала все колтуны предельно аккуратно, чтобы не было больно, а после осторожно прошлась расчёской по всей длине волос.
– Ну вот, готово. Хочешь заплету тебе косу?
– Хочу, – расслабившаяся Зое не желала, чтобы этот рай заканчивался, и с радостью согласилась.
– Тебе очень идёт, – сделала вывод Кушель, оглядев девушку. Убранная назад чёлка наконец перестала закрывать лицо, и её большие карие глаза стали видны. – Только что с твоей футболкой делать? – женщина поглядела на пятно от грязи. – Вот что, сходи-ка в комнату Леви и возьми что-то из его вещей, а это я застираю.
– Спасибо вам большое, – Зое улыбнулась, чувствуя, что краснеет от скул до мочек ушей.
– Потом обязательно приходи завтракать, – Кушель улыбнулась в ответ и, немного успокоившись, принялась оттирать горелое тесто со сковороды.