Тот единственный мог бы проникнуть за край

Чужой голос разрушает тишину леса — изнанки, той стороны мира, о которой не многие знают. Сейчас Дипперу кажется, будто ещё минута и ему конец: и что подразумевается под этим концом. Тело так и не слушается, покрываясь каменной оболочкой, отчего каждое движение даже пальцем становится ужасно сложным и тяжёлым действием. Он и сам не понимает, почему здесь так невыносимо — этот мир, скрытый за барьером, хочет разорвать его на кусочки. Дышать легче тоже не становится. Вдохи будто при астме получаются неполными, заставляют задыхаться, и впоследствии тело начинает паниковать — в голове лишь страх смерти.       — Давай не умирать тут, хорошо? — презрительно комментирует состояние своего незваного гостя Билл. — С трупами такая морока, ты бы знал. Легче от этого не становится. Диппер всё также продолжает задыхаться, прикладывает всевозможные усилия, чтобы просто подняться на ноги, но всё тщетно. Что-то придавливает его к земле, пробирается сквозь кожу, прямиком в вены, разливаясь по ним, будто осмий заполняет каждую его частицу в теле. Невыносимо. И с каждой прошедшей секундой становится лишь страшнее — какая бы жизнь у Диппера ни была, сколько бы боли он ни испытывал день ото дня, но умирать ему никогда не хотелось: всё ждал момента, когда докажет этому миру, что счастливо жить может и он.       — Эй, Пайнс, — Билл начинает раздражаться. — Я тебе сказал уже: поднял свою тушку и свалил. Я, конечно, не против, когда мне в ноги кланяются, но ты не выглядишь как тот, кто делает это из чистоты помыслов и искреннего сердца. Это то, чего так не хватало Дипперу — вопрос, рождённый в голове, который перекрывает все остальные мысли. Вопрос, который отодвигает страх на задний план. Таков уж Диппер Пайнс — в лепёшку разобьётся, умирать будет, но ответ узнает; особенно, когда один вопрос может перекрыть почти все остальные, связанные с его убогой жизнью — жизнью покрытой туманом таинственности: недосказанности.       — Ч-что?.. — Диппер сам удивляется тому, что может сказать хоть слово. И, возможно, ему кажется, но дышать будто становится легче. — От… Откуда ты знаешь… — между словами появляются небольшие паузы, дышать хоть и легче, но воздуха всё ещё не хватает, отчего приходится делать остановки для вдохов, — что я… П-пайнс?.. Свою фамилию он произносит на выдохе — слишком хочет спросить, узнать ответ, что даже задохнуться не страшно. Билл же на его вопрос скалится — разобрать не получается: то ли он злится, то ли откровенно смеётся. Но сказать Диппер может точно, что от такой улыбки тело покрывается мурашками, а страх расползается от головы до пят — и плевать даже, что и так кроме страха уже ничего не чувствуется.       — С чего это я, — выдаёт он, — должен отвечать на твои вопросы, ответь-ка мне? Диппер теряется. Он полный идиот, если и вправду думал, что Билл так просто всё ему выложит на блюдечке, стоит ему попросить: Билл Сайфер — самое жестокое существо этого мира: издеваться над людьми — его любимое занятие. Так отчего думалось Дипперу, что всё будет так легко. Билл на вопросы за просто так отвечать не намерен, а Дипперу прекрасно известно, что он может попросить, если уговорить его к сделке. Но всё же… Что-то не давало Дипперу покоя, будто сейчас, что он, что Сайфер играют в разные игры, сами того не подозревая. Будто сейчас они всё также стоят по разные стороны барьера — по разные стороны миров. Что, Бездна раздери, происходит?       — Что ты хочешь? — неизвестно какие усилия Диппер всё же приложил, раз смог наконец-то встать: а, быть может, тело стало привыкать к новым условиям — он уже не чувствовал того, что происходило вокруг, его мысли занимали лишь размышления о том, как Сайфера переиграть.       — Того, чего ты мне дать не сможешь, — всё так же хищно улыбается Билл, и в этой улыбке Диппер находит издёвку. Отвечая на этот вопрос, Билл разворачивается — и, судя по его виду, более отвечать на вопросы он не намерен. — Дам совет, чисто по доброте душевной, выпытывай всё у своих родственничков: на их плечах лежит всё это дерьмо, так что пусть они и разбирают для тебя всё по полочкам, а меня избавь от повторения одного и того же в который уже раз.       — С-стой! — крик получается вялым, а шаг делается с трудом: одно движение Диппера равно шагам трём Билла, отчего догнать его не представляется возможным. Да почему же тут такая тяжёлая атмосфера? Билл на потуги Диппера не реагирует никак, продолжает идти, игнорируя чужие крики. Шаги у Диппера всё такие же медленные, ещё чуть-чуть и он потеряет демона в лесной чаще, а ещё хуже будет, если заплутает сам. И, возможно, совершает сейчас Диппер самый глупый поступок в своей жизнь — но явно не глупее чем тот, где он проходит сквозь неизвестный почти всеми миру барьер, чтобы за просто так получить ответы у Билла Сайфера. На крик сил нет, да и не поможет оно: Диппер медленно поднимает руку — тяжесть постепенно уходит, но легче не становится отнюдь. Последние силы, которые остались, энергия, которая единственная способна привлечь чужое внимание — любое, будь то демон или человек. Вены как и всегда окрашиваются в золотистый цвет: чистая энергия собирается на пальцах, плавно перетекая в центр ладони. Взмах кистью — единственное на что его хватает — и сгусток энергии несётся к Биллу. Пролетает рядом, почти царапает висок — у Диппера не было возможности прицелиться, но он явно не желал попадать ровно в Сайфера. Рядом с Биллом, по его правую сторону, становится мгновенно пусто: три дерева, плотные и большие, растущие подряд, распадаются в мгновение ока, оставляя после себя только щепки на истоптанной траве. Такой силы, разрушительной силы, Диппер не ожидал — он собрал лишь малую крупицу энергии на ладони, то единственное, на что его хватило, так почему она подействовала настолько мощным ударом? Но думать об этом в ту же секунду, так глобально, Диппер не мог: тело потеряло возможность стоять, грозясь вновь упасть, упереться коленями в землю, и, видно, более не встать никогда. Но совершить это Дипперу не позволили. Стоило только коленям коснуться чуть мокрой, вытоптанной травы, как его тут же схватили за щеки одной рукой, сжимая до боли, — и будь у Диппера силы, он рефлекторно бы обхватил чужое запястье, пытаясь освободиться, ослабить боль. Но сил не было. А лицо Билла было слишком близко. Чужой, отливающий золотом глаз, смотрел на него, не моргая, второй же был скрыт непонятной материей в форме треугольника. Билл наблюдал, будто что-то решал, но одно Диппер мог сказать точно: тот был явно немало удивлён. Он вглядывался в глаза напротив, глаза, что цветом были точно таким же как и его — золотыми. Диппер не мог сказать, прошли минуты или же секунды перед тем, как Билл отпустил его щеки, позволяя Дипперу наконец-то упасть на землю, упершись в траву руками.       — Теперь многое становится понятным, — на лице Билла расцвёл хищный оскал. — Но также многое становится неясным. Диппер не то что не хотел, даже не мог думать о том, что говорил ему Билл. Та малая часть лёгкости пропала, оставляя после себя ещё большую тяжесть, давящую на него — или же это был вновь усиливающийся страх; понимать себя становилось лишь сложнее. Билла столь вялое состояние ведьмы не устраивало — к тому же ему было непонятно почему он так реагирует на энергию Измерения Снов. Почему задыхались все остальные Пайнсы, приходившие к нему, было понятно — они были людьми и такое количество чистой энергии для них было убийственным буквально. Но для ведьмы такая реакция не нормальна. Ждать, когда Диппер придёт в себя, или же наоборот когда его состояние ухудшится, Билл не хотел, а потому использовал единственный способ привести его в чувства. Резким движением он схватил Диппера за руку, поднимая наверх, — сопротивления не было, ведь сил на это не хватало, даже если бы он захотел. В чувства привел его удар раскрытой ладонью по груди, ровно там, где было сердце, — удар, полный чужой энергии, демонической, он выбил из парня всё то, что накопилось в его теле за время пребывания за гранью. Дышать стало в несколько раз легче, да и конечности наконец-то начали слушаться, ушла та тяжесть, которая давила на него. Вот только страх никуда не ушёл. И оттого Диппер, скорее просто рефлекторно, вырвал руку из чужого захвата, будто отнял её от обжигающего огня. Билл не отреагировал — просто ждал, когда Диппер придёт в себя.       — Ч-что, — голос ещё дрожал, — ты сделал?       — Обычно, когда твою жизнь спасают, нужно сначала благодарить, — Билл закатил глаза. — Выбил из твоего тела энергию Измерения Снов. Вот только странно, что она тебя убивала — ты ведь ведьма. И будто лишь этим можно было всё объяснить. Диппер запутался окончательно. С его губ сорвался тяжёлый вздох, и он заставил себя успокоиться. А потом единственное, что Диппер понял, зазвенело в голове:       — А, — он смутился. — Спасибо… Вот только… Я не понимаю. Билл начинал раздражаться.       — Слушай, — он ухмыльнулся, — Сосновое Деревце, я ведь тебе уже говорил, что отвечать на твои вопросы за просто так не буду. Разбираться, что за «Сосновое Деревце» и откуда оно взялось Диппер не стал — да и не хотел. Он лишь ещё раз вздохнул.       — Я тебя уже спрашивал, что ты хочешь, — опасно было так разговаривать с тем, в чьих владениях находишься, но Диппера всё это уже порядком достало. — Но в тот раз ты не знал, что я ведьма, а значит, сейчас мне есть, что тебе предложить. Билл подошёл ближе, чуть наклонился, чтобы его лицо было ровно напротив лица Диппера. Всё тот же хищный оскал вновь расцвёл — Диппер уже начал к нему привыкать.       — Ты прав, да только кажется мне, что ты явно не согласишься на снятие барьера, — и не давая Дипперу ответить, продолжил. — Но, твоё счастье, что ты мне интересен, а потому, предлагаю небольшую игру.       — Игру?       — Ты задаёшь вопрос, и если я отвечаю, то вопрос уже задаю я, и ты обязан на него ответить, — фальшиво-добродушно улыбается Билл. — Ну что? Согласен? Билл протягивает ладонь, и в то же мгновение синее пламя охватывает её.       — Ладно, согласен, — отвечает Диппер, даже не задумываясь. Аккуратно тянет руку, боясь пламени, но всё же пожимает её. Лишь на подкорке сознания горит красным, предупреждая об опасности. Да только Дипперу надоело жить в постоянном неведении. Пусть он сдохнет, но наконец-то узнает правду. Сделки с Биллом Сайфером — самоубийство чистой воды, но сейчас уже абсолютно на всё плевать. Лишь потом Диппер поймёт, какую ошибку он совершил: начало чего только что произошло. Пламя на мгновение загорается ярче, обозначая заключение сделки, а после исчезает. Билл руку не отпускает, держит крепко — от такого чувства Диппера смешиваются, одновременно выражая страх и неловкость. Он всё же решается мягко вырвать руку, обхватывая её другой, будто в попытке стереть чужой след на ладони — что Диппер чувствует по отношению ко всему происходящему сказать сложно. В нём борются противоположные чувства — мысли, одни из которых уговаривают его остаться здесь, пройти дальше, узнать больше, а другие кричат бежать изо всех сил и никогда более не пересекать границу.       — Почему ты решил, что я Пайнс? — начинает их «игру» Диппер.       — Потому что только Пайнсы могут пересекать границу, — сразу же отвечает Билл. — Твоё имя?       — Диппер, — чуть опешив, отвечает он, ведь ожидал более каверзные вопросы. — Почему лишь Пайнсы могут пересекать границу? Билл взмахивает рукой, приглашая пойти за ним в глубь леса. Диппер чуть настороженно пошёл следом. Лес являлся совершенно другим нежели тот, уже привычный глазу, что за нормальной гранью барьера. Лес Измерения Снов казался более тусклым, но в то же время изредка вспыхивал голубыми цветами — будто серость разбавлялась красками реального мира, каким-то образом проникающими за барьер.       — Сосенка, не расстраивай меня, — наигранно обижается Билл. — Потому что в крови Пайнсов есть ведьминская чистая энергия, разве это не было тебе понятно с самого начала?       — С чего бы это? — мгновенно задаёт вопрос Диппер, не понимая к чему клонит Билл.       — Ты ведь ведьмой был рождён не просто так, — отвечают, хитро улыбаясь; отвечают, будто это самая элементарная вещь. — И теперь ты должен мне два ответа. Диппер останавливается, опешив. Хочется ударить себя за столь глупое поведение — он посмел расслабиться рядом с демоном, такая шутка. Билл останавливается также, заметив чужое смятение, продолжает улыбаться хитро, но ничего не говорит — ждёт, скорее выжидает даже, когда Диппер разложит у себя в голове всё по полочкам, будет согласен продолжать игру далее.       — Ладно, — Диппер вздыхает. — Я понял: нужно следить за тем, что говоришь. Продолжаем.       — Прекрасно, — Билл отворачивается от него, возобновляя ход. Они бродят не так много, лишь минуту, максимум две, но для Диппера они кажутся вечностью, когда Билл задаёт вопросы. — Сколько тебе лет и кто знает о том, что ты ведьма?       — Семнадцать, — спокойно отвечают ему, уже даже не удивляясь вопросам. Дипперу лес кажется бесконечным, они не ходят кругами, но картинка предстаёт будто одна и та же, будто всё здесь сделано под копирку, как в компьютерной игре, где разработчики решили сэкономить и подобавляли одни и те же модельки в массу. — Знают: мать, сестра Мэйбл, и дяди, Форд со Стэном. Билл разочарованно цокает.       — Прекращай, Сосновое Деревце, — он останавливается, вглядываясь в чужие глаза. — Не говори той информации, на которую можно задать вопрос.       — В плане, — Диппер начинает понимать эту игру всё больше и больше, — если я не назвал имена, то ты бы их спросил?       — На самом деле нет, но мог бы.       — Хорошо, я понял. Опять.       — Прекрасно, — на этот раз Билл шаг не возобновляет. Наоборот — продолжает стоять на месте, вглядываясь в черты лица напротив, желая запомнить каждую досконально. — Откуда ты узнал обо мне? Диппер прикусывает губу — размышляет, что и как сказать будет более правильным. К его удивлению, стоя в этой полной тишине, он понимает, что в лесу совершенно нет никаких звуков: он даже не имеет в виду каких-либо животных, даже ветер листья не колышет здесь. И это должно его по-настоящему пугать, но он чувствует в этой тишине истинное умиротворение и спокойствие. Диппер начинает привыкать к Измерению Снов, и от взгляда Била это не ускользает — он ярко видит это в золотых глазах напротив. И всё как будто идёт по плану, да только плана никакого-то и нет на самом деле. Но паранойю Диппер губит в своём разуме намеренно, не желая думать о возможном — очередном в его жизни — обмане, а Биллу лишь наслаждение приносят чужие метания. По прошествии стольких лет хоть кто-то наконец-то развеет эту скуку, что стала давно его второй оболочкой — лишь где-то внутри Билл может, конечно, согласиться, что к такому был близок и Форд, но и с ним всё было не просто так.       — От подруги, — Билл усмехается. — Откуда в Пайнсах ведьминская кровь?       — Потому что давным-давно ведьма родила от Пайнса, — незамедлительно отвечает Билл. — Что за подруга?       — Кицунэ. Что это была за ведьма?       — Ванесса Розенберг. Вопроса далее не последовало. Ещё пару минут они стояли в тишине, пока Диппер начал не выдерживать это молчание — он понял почти сразу, чего добивался Билл, но идти у него на поводу никак не хотелось. К сожалению, другого варианта не было. Тяжело вздохнув, Диппер уже хотел задать вопрос, чтобы продолжить разговор — и это было почти сравнимо с признанием проигрыша, — пока в его голове не стрельнула одна мысль, которую он поспешил исполнить в жизнь. Небольшой шанс всё же выйти победителем.       — Я разрываю сделку. Вокруг них кругом на земле вспыхнуло синее пламя, потухнув быстрее, чем Диппер успел испугаться, он сделал шаг к Биллу ближе: это было рефлекторно, при других обстоятельствах он ни за что бы не стал сокращать между ними дистанцию — небезопасно. Но Диппер и правда выиграл в этой мини-схватке — скорее просто проверке на смекалку, но от этого гордость за себя ни капли не уменьшилась. Реакция же Билла была не особо понятна: он будто бы и был рад тому, что Диппер смог из этой ситуации выбраться, но в то же время будто расстроен, что он не повёлся и закончил всё столь быстро. Вот только и у Билла есть несколько козырей, которыми он обязательно воспользуется.       — Ну раз так, — улыбнувшись, Билл развернулся. — Мне здесь более делать нечего. Сказав это, он взмахнул рукой, исчезая в танце языков синего пламени. Диппер выругался — конечно же, Билл не будет ему потакать, конечно же, всё не может быть настолько просто. Вздох вновь срывается с губ. Больше Дипперу здесь тоже делать нечего.       — Осталось понять, как отсюда выбраться. Каждая часть леса, которую Диппер проходил, казалась одинаковой, однотонной, отчего ориентироваться было невозможно. Лишь каким-то чудом Диппер смог выбраться из него, поплутав минут десять — или лишь ему так показалось, время за гранью будто течёт совершенно иначе; он даже не удивится, если, когда он выйдет, часы будут показывать чуть ли не полдень, хотя если подумать, то его пребывание здесь было лишь пару часов, оттого сейчас должно быть часа три. Но проверить это возможным не представлялось: все гаджеты прекращали работу, стоило лишь пересечь барьер.       — В следующий раз, — размышлял Диппер вслух, — нужно будет взять обычные часы. Граница, сияет с этой стороны голубым цветом — Диппер этого даже не заметил поначалу, да и понятно почему. И перед тем как пересечь её, вновь оказаться на «нормальной» стороне мира, он кидает прощальный взгляд на лес, запечатлевая в памяти его вид.       — Я приду ещё раз, — говорит Диппер в пустоту, но он точно знает, что Билл его услышит. — В следующую ночь. Диппер делает шаг. И да, он даже не удивляется, когда его глаза прорезает свет солнца, лучи которого пробираются через верхушки деревьев. На часах девять утра.

***

      — Ты издеваешься? — Пироника встречает его со сложенными на груди руками и претензиями.       — Что-то не так? — Билл скалится, обходя демонессу, направившись ко входу в поместье. Измерение Снов было прекрасным местом — необъятное пространство, где всё зависит лишь от его решения. Скрыть от взгляда Диппера поместье было делом простым, запутать тропинки в лесу — ещё легче: было довольно интересно наблюдать за тем, как ведьме пришлось буквально зависеть от него, просто чтобы не потеряться в одинаковых деревьях. Билл любит играть на чужих чувствах, эмоциях и привязанностях, и будет совершенно глупо со стороны Диппера вестись на каждую его провокацию.       — На твоём месте, — Билл слышит голос Пироники за спиной. — Я бы просто вытянула из ведьмы энергию и уничтожила этот ебучий барьер. Но нет, тебе же как всегда нужно поиграть с будущей жертвой.       — Пироника, — почти рычит Билл, — забываешься. Демонесса вздрагивает — её бесит каждый раз такое отношение Билла к ней: стоит только сказать ей то, что ему не нравится, так сразу Билл показывает клыки. И Пироника знает, что разорвать её горло этими клыками ему как щёлкнуть пальцами, и от того по-настоящему становится каждый раз страшно. Билл всегда говорил, что именно он создал её и многих других своих демонов-приспешников, поэтому избавиться от них он может в любую секунду и по любой прихоти.       — Я тебя породил, я тебя и убью, если продолжишь. Угроза застывает в воздухе, придавливая к полу. Под этой тяжестью Пиронике только и остаётся, что, склонив голову, встать на колени.       — Прошу прощения, мой Лорд. Билл поворачивает голову, оглядывая подчинённую через плечо. А после взмахивает рукой, прогоняя; и девушка в ту же секунду исчезает, оставляя Билла наедине с самим собой. Остальные демоны, чувствуя настроение хозяина даже вылезать не желают — да и Билл их видеть не сильно-то и хочет. По крайней мере, он уверен в их преданности. Этого хватает. Когда он слышит последние слова Диппера, лишь улыбается.

***

Мэйбл встречает Диппера разъярённым взглядом. Руки сложены на груди, и весь её вид показывает насколько она зла — агрессия, за которой спрятан страх. Мэйбл всегда такая: ни капли слабости, будь её в ней целый вагон, не покажет. Она подходит ближе к Дипперу, стоящему у порога, не решающемуся зайти — Мэйбл ведь по-настоящему в такие моменты страшна. На лице Диппера проскальзывает извиняющаяся улыбка, но тут же пропадает, стоит понять, что на Мэйбл это не сработает — максимум: лишь больше разозлит.       — Твои оправдания? — она выглядит сейчас как судья, что выносит вердикт — не самое приятное для Диппера сравнение, учитывая, что его первый и последний поход в суд лишил его мать опеки над ними.       — Э-э-э… Напился и уснул на лавочке?.. — Диппер правда пытался. Выдавать ей всю правду не хочется, будто всё произошедшее ночью должно принадлежать только ему: все знания, что дала ему Венди, все знания, что дал ему Билл. Диппер хочет, чтобы всё это осталось лишь у него, стало его маленьким личным секретом, который он впервые не расскажет сестре.       — Вторая попытка будет? — Мэйбл непреклонна, и теперь это даже не смешно. По началу всё ещё можно было согнать на беспокойство, вылившееся в злость, со стороны Мэйбл, но сейчас складывалось ощущение, что она вновь пытается его контролировать — пусть он будет самым большим ублюдком, но без наседания Мэйбл жить, дышать даже, было намного легче. И то, что начиналось сейчас ему не нравилось.       — Ты снова это делаешь? — Диппер почти прорычал.       — Делаю «что»? Контролирую тебя? — Мэйбл скривилась. — Ты мне нахрен не сдался, просто последний раз, Диппер, — она выделила его имя, — помнишь, что случилось, когда ты где-то пропадал всю ночь? И я даже не про нашу поездку пару недель назад. Случай двухлетней давности она будет, по видимому, припоминать ему до конца жизни. Дипперу тогда было пятнадцать и ему показалось, что ничего страшного не случится: пару одноклассников позвали его потусить вместе — и Диппер, конечно, не идиот, чтобы соглашаться, плавали-знаем, ничем хорошим это не закончится, учитывая, что эти одноклассники не раз избивали его за школой. Но в тот день настроение было слишком поганым: а когда тебе плохо, ты всегда хочешь сделать что-то такое безумное, что добьёт тебя окончательно. Вспоминать не сильно хотелось детали той злосчастной ночи, но огромное спасибо, что Мэйбл была так зациклена на контроле. Но сейчас, по прошествии лет, это выглядит одержимостью.       — Не волнуйся, насиловать меня никто не собирался, — хотя с какой стороны посмотреть: что было у Венди на уме он не знал.       — Диппер! — кричит Мэйбл вслед, наблюдая, как он проходит мимо неё, чуть толкая в бок и заходя в дом. — Это ведь не шутки, как ты можешь так говорить?       — Да просто, блять, — как ему надоело, что этот случай постоянно ему припоминают: ему плевать на него с высокой колокольни. Это происшествие лишь доказало его идиотизм, не более. — Я ничего не чувствую по этому поводу, кроме стыда, что повелся и пошёл. Копаться во всём этом говне — с ума сходить! Моя жизнь вся состоит из одного и того же дерьмица, да только мне на него плевать, а вам лишь бы потыкать палочкой, да поперемешивать!       — Может потому что лучше проработать травмы, чем игнорировать их?       — Проработать? — Это уже становится иронически смешным. — С кем? С тобой? С Фордом или Стэном? Психологи доморощенные, блять. Прекрати лезть уже в мою жизнь! Чего ты хочешь этим добиться?!       — Да жить я, блять, хочу, придурок! — она кричит изо всех сил, настолько, что даже птицы, находящиеся рядом на поле, испугавшись, улетают. Диппер вздыхает. Будто только сейчас до него доходит. Он ведь и правда не думал про это никогда — считал, что он единственный это бремя несёт на себе. Да только вот, Мэйбл — его близнец. Всю свою жизнь Диппер просто игнорировал очевидное, боялся, что правда, что такое произойдет, что такое даже просто возможно. Если вскроется, что он ведьма — если узнают Хранительницы, — они убьют не только его, но и Мэйбл. Никто не будет проверять что с ней так или не так: нормальная или тоже опасна. Её просто убьют с ним за компанию, потому что сестра, потому что близнец. Как ни кстати вспоминаются слова Билла о том, что в Пайнсах есть ведьминская энергия.       — Прости, — почему же он правда никогда об этом не думал?       — Забей, — Мэйбл стало стыдно, она вновь показывает слабости, а это бесит неимоверно.       — Я идиот, сразу об этом не подумал, — Диппер сглатывает вязкую слюну: во рту противный привкус грязи. Его сейчас стошнит. Лишь мысль о смерти Мейбл заставляет голову идти кругом. Никто из них не хочет умирать, но если Диппер по прошествии лет уже успел смириться с возможностью скорой смерти, каждый день проживая её, то Мэйбл продолжала панически бояться, оттого и всегда пыталась заставить Диппера не высовываться. Эгоистично с обеих сторон. Им бы поговорить нормально, а не прятать всё в себе да орать после. Но уже ничего не изменишь. Сейчас ведь и не страшно должно быть, на стороне Мэйбл Стэн и Форд, и они уж точно её в беде не бросят, договориться сумеют. Диппер говорит об этом Мэйбл.       — Я знаю, но всё равно не по себе, — она молчит с минуту после. — Ладно, в пизду всё это, прости что наехала и так далее. И более не смотря на него уходит: ступеньки скрипят, когда она поднимается по лестнице. В комнату идти не вариант, желательно несколько часов: по приезде в Гравити Фолз их жизнь будто катается на американских горках: и вверх, и вниз. Абсурд. Диппер идёт на кухню с желанием выпить воды — прополоскать рот больше, потому что привкус грязи всё так же вертится на языке. На столе, подходя, он видит остатки завтрака; улыбается, мысленно благодаря Мэйбл за заботу, да только кусок в горло всё равно не лезет. Убирает еду в холодильник, отмечая, что в обед всё же нужно будет поесть. Диппер подходит к графину с водой, берёт чашку, наливая полный стакан. Сейчас становится особо противно от понимания, к чему был этот постоянный контроль: сглаживание углов в конфликтах, лишь бы он не разозлился и не показал силу, ответ, почему она всегда лезла в опасные передряги, если для Диппера это дело раз плюнуть, почему постоянно напоминала про таблетки… Чашка падает на пол. Таблетки. Диппер о них и забыл: глотал уже по привычке или напоминаниям Форда, после того, как Мэйбл обязалась отстраниться. Теперь всё встаёт на свои места. Ведьма, что не смогла поглотить энергию Измерения Снов. Вот почему: таблетки, которые изготовил Форд. Они ведь должны были запирать его силу внутри тела, не давая выбраться, чтобы не было возможности при эмоциональных скачках, выплеснуть по неосторожности энергию. С другой стороны, она и блокировала поступление чистой, демонической, энергии в его тело. Интересно, это было продумано или нет? «Потому что в крови Пайнсов есть ведьминская чистая энергия» Продумано скорее всего. Зная Форда, нельзя не предположить, что с Биллом он знаком, любопытство его бы просто задушило. А учитывая, что он знает, что покидать Гравити Фолз могут лишь Пайнсы, он бы копнул дальше, в попытках понять почему-зачем-как. Итог: Форд знает о существовании Билла, и знает, что в крови Пайнсов есть ведьминская энергия и он по-любому был у Билла.       — Нужно будет спросить об этом Билла, — шепчет себе Диппер под нос. Кружка всё также валяется разбитая у него под ногами. Образовалась маленькая лужица из остатков воды, которую он не допил. Тяжело вздохнув, Диппер опускается на корточки, собирая кусочки, на которые разлетелась кружка. Выкидывая их в мусорное ведро, хватает со стола тряпочку, вытирая водяное пятно на полу.       — Надо бы составить конкретный список вопросов на следующий раз. О чём же можно спросить тысячелетнего демона? Поглубже копнуть в историю Пайнсов, или контретно спросить про ведьм? Или узнать чего-нибудь о Хранительницах? Или о самом Сайфере? Или… Из размышлений его вырывает стук в дверь. Кинув мокрую тряпку в раковину — вообще так делать нельзя: столовой тряпкой вытирать пол — но сейчас Дипперу было не до этого. Подходя к двери, он успевает пару раз проматерить незваного гостя. Хватается за ручку двери, дёргает её на себя, открывая. На пороге стоит Венди, и Диппер всеми силами душит в себе желание захлопнуть дверь перед её носом. Она смотрит на него чуть побито, вина за вечер полностью лежит на ней, и она даже этого не отрицает. Пусть и выглядит как обычно: лишь только присмотревшись Диппер замечает неестественно жёлтое пятно, которое Венди всеми силами пыталась замазать тональником.       — Зачем пришла? — лучшая защита — нападение, а потому Диппер начинает разговор первым.       — Вообще-то нужно Хижину открывать, вам-то глубоко плевать, а моя зарплата постепенно исчезает, — Венди наступает следом, и Диппер почти соглашается с поражением в этой словесной «схватке». Обходя Диппера, чуть толкая его плечом, Венди направляется в глубь Хижины, подходя ко входу в магазинное помещение. Рядом стоят коробки, в которых покоятся сувениры и другие безделушки, ради которых люди приезжают со всего света, потому что «Пайнс». Сейчас Диппер отчётливее осознаёт боль Венди — каждый день смотреть на людей, путешествующих по миру, попадающих куда они хотят или не хотят. Наверное, это очень удручает, когда понимаешь, что тебе за всю жизнь светит лишь жизнь в одном городе, который приелся, отпечатался на всех органах, каждому жителю Гравити Фолз. И это состояние ухудшается с каждым новоприбывшим клиентом — ясно теперь становится, почему Венди сорвалась именно на Диппера: он буквально принадлежит к каждой стороне конфликта, из-за которого чужая свобода была разрушена. Да только Хранительницы решили спрятать тайну за семью замками, а не Пайнсы и ведьмы. С причинно-следственной связью у Венди плохо — или просто отчаяние уже достигло апогея. Но с какой стороны не посмотри: такое поведение ненормально. И Дипперу бы лучше держаться от Венди подальше, игнорировать или на крайний случай, рассказать всё Стэну. Да только он продолжает молчать, прятаться и скрываться — он ведь мальчик взрослый, разберётся со своими проблемами сам. В который уже раз Диппер за последние сутки совершает непоправимые ошибки.       — Больно получилось? — задаёт вопрос Диппер, наблюдая за Венди, перекладывающей сувениры в пустую коробку. Она оборачивается на него, смотрит пристально, положительно кивая головой — слишком уж осторожна, ждёт, что Диппер снова решится на удар? Не сильно на неё похоже, Венди вообще не тот человек, что боится физической боли — её больше убивает боль душевная: та, что наизнанку выворачивает.       — Прости. На чужом лице появляется неуверенная улыбка, а взгляд отражает иронию, которая просачивается и в голосе:       — Ты издеваешься? — истеричный смешок срывается с её губ. — Я буквально тебя вчера чуть не сожрала, а ты извиняешься.       — Да, потому что виноват, — Диппер пожимает плечами. — Но я и не говорю, что ты виновата меньше.       — Я виновата больше, — соглашается Венди. — Да только странно всё это. Тебе бы бегать от меня, кричать всем об ужасной кицунэ и пятое-десятое. Диппер вздыхает. Одно и то же день ото дня. И ничего не меняется — а поменяется ли? Что Мэйбл, что Венди, что те придурки из его бывшего класса — все они заложники своих идеалов и представлений: в их мозгу укрепился лишь один образ, тот, который они готовы понять, тот, который им удобен. Да только слепые все они, раз правда не видят реальности.       — Что ты, что Мэйбл, — начинает Диппер опасно спокойно, будто напряжение в воздухе появляется, стоит ему заговорить. — Вы во мне видите лишь маленького мальчика, который ничего не может, всего боится, которого нужно защищать. Да только и ты и Мэйбл видели меня в истинном обличье, и скажи… Диппер делает медленные шаги, на каждое тиканье секундной стрелки часов он всё был ближе и ближе к Венди. К Венди, что застыла статуей, не в силах отвести взгляд от столь холодного лица, буквально не выражающего ничего, кроме, может, усмешки, дарованной всему миру. И когда Диппер подходит вплотную, когда останавливается рядом, смотря сверху вниз на неё, когда продолжает говорить, Венди наконец-то понимает то, о чём думать так боялась.       — Скажи мне, Венди, я разве не смогу убить? И понять бы, откуда вся эта жестокость в нём взялась. Ужасное, испорченное детство? Жажда мести всему миру за обречённую жизнь? Или просто ведьминские повадки, как инстинкты у нечисти? А может быть и блеф чистой воды? И Венди ни за что не ответить ни на один вопрос, ни за что Диппера Пайнса не понять — нельзя, не дано, не ей. Венди так боялась думать о безумстве Диппера Пайнса, что смогла подумать, что решилась предположить, будто он в этом мире ни на что не годен. И как специально перед глазами тот злосчастный вечер в магазинчике с призраками. Она вспоминает полный злости, жажды, даже, крови взгляд. Вспоминает жестокую расправу — разорвать на кусочки, задушить в собственном отчаянии. И как она могла после такого думать, что Диппером можно будет манипулировать — да только можно, скорее всего, но не ей точно. Безумству равно безумство и только. Уж лучше бы она никогда в жизни не знала, что Диппер Пайнс ведьма. Уж лучше бы она пристрелила себя тогда из ружья своего отца. Уж лучше бы Диппер её вчера убил.       — И да, спасибо тебе, — Диппер улыбается искренне, будто не он секунду назад сиял сумасшествием, говоря об убийстве как об обыденный вещи. — Я ведь вчера был там. И мир Венди рушится в одно мгновенье. А Диппер так и уходит, не сказав ничего более, оставляя её в потоке собственных мыслей, позволяя сходить с ума из-за них. А Венди ведь он и правда благодарен: и за тайну города, и за Билла, и за то, что глаза ему наконец-то открыла окончательно.       — Сегодня в час ночи собираемся с ребятами на кладбище, тусить, — в след ему прилетает от Венди.       — Я занят, — отвечает Диппер. — Но может быть в следующий раз. И перед тем, как подняться наверх, он видит чужую лёгкую улыбку.

***

На телефон приходит уведомление, и, слыша характерный писк, Мэйбл хватает гаджет, лежаший на кровати, смотря на пришедшее сообщение. Имя, написанное сверху, имя, от которого недавно на душе было тяжело, сейчас приносит какое-то лёгкое чувство, будто даже радости. Пасифика Нортвест 17:47 Хочу тебе кое-что показать Буду ждать в центре Через мгновение, лишь только прочитав, Мэйбл начинает строчить ответ, конечно же, соглашаясь на чужое приглашение. Вчера случилось не столь много, чтобы за один раз они начали считать себя лучшими подружками, но то, что их отношения стали ближе было видно невооружённым глазом — Пасифика оказалась не такой противной, как показалось Мейбл поначалу. Скорее, думалось ей, это был защитный механизм, чтобы не показывать свой страх и неуверенность миру. Как там говорилось? Я чувствую себя худшей, поэтому буду делать вид, что лучшая? Мэйбл вспомнить точную формулировку не может, но и так звучит неплохо. Впрочем, какая разница. Телефон откладывается в сторону, на всю ту же кровать. Мэйбл подходит к шкафу, выглядывая на улицу, пытаясь понять насколько там тепло-холодно, всё-таки уже вечер и нежданный ветер может разрушить всё. Выбор падает на нечто простое — свитер её производства — как же давно она полноценно ничего не вязала и не шила; Мэйбл скучает по тем временам, когда у неё ещё было детство. Даже думать не хочется, что начнётся, когда вернутся Стэны — по-любому её начнут гонять с удвоенной силой, чтобы наверстать упущенное. И не то чтобы Мэйбл против, как никак именно она настаивала на тренировках, и её мечта всё так же жива — стать охотницей в отряде Хранительниц, но куда деть мысли об упущенном детстве? Ни у неё, ни у Диппера его не было. Был лишь страх. Нельзя, конечно, не согласиться, что Эбигейл предпринимала попытки их детство сохранить, но и они были лишь попытками. Если посмотреть с другой стороны, то их детство забрал Форд. В капкане мыслей Мэйбл, отрешённо садится на пол — хочется разрыдаться, хочется кричать со всей силой. Об одежде и встрече она забывает на несколько секунд, глубже погружаясь в омут размышлений. Быть может именно поэтому у неё есть это навязчивое желание защитить весь мир?.. Мэйбл смаргивает слёзы, вытирая под глазами влагу. Сейчас не время и не место. Сейчас она жалеет, что не может как Диппер отречься от прошлого, игнорировать его существование, забывать, закапывая воспоминания, глубже и глубже день ото дня в свой разум. Домашняя футболка вместе с шортами летит в глубь шкафа — она, конечно, никогда не отличалась аккуратностью, это Диппер в порыве тревоги и нервозности начинал убираться, расставляя и раскладывая всё по своим местам: говорил всегда, что это его успокаивает; но и с вещами никогда так не обращалась, всегда предпочитая хотя бы в шкафу держать порядок. Да только сейчас ей это казалось столь неважным, медленным, будто крадущим драгоценное время. Ей всё в последнее время казалось медленным, будто время становилось осязаемым и чувствовать его было легче, чем ветер, дующий в спину. И будто на шаг приходится не секунда, а целая минута.       — Да хватит уже этого самокопания! — Мэйбл со всей силы бьёт себя по щекам, отрезвляет с помощью пощёчины. Быстро облачившись в одежду, она закидывает телефон в карман и выбегает из комнаты. Внизу Диппер, развалившись на диване, читает какую-то книгу, и телевизор шумит на фоне. Он часто так делает, чтобы полностью не выпадать из реальности. Мэйбл кричит ему о том, что ушла и что будет поздно. Напоминает про ужин. На что Диппер морщится, понимая, что он всё же забыл про обед, который на самом деле завтрак от Мэйбл. Встаёт, слыша хлопок закрывающейся двери. Идёт на кухню. В холодильнике находится тот завтрак-обед, который сейчас станет ужином. Лучше всё же поздно, чем никогда. Пока еда разогревается, Диппер продолжает читать. Старенькая книжка, найденная у Форда в библиотеке — спасибо, что он хоть её Дипперу разрешил. В ней можно найти довольно интересные вещи, а главной ценностью становятся книги, которые убрали с продажи — даже есть парочка старых учебников, по которым преподавали в школе, но убрали из-за «неточностей». И если быть точнее, убрали из-за слишком опасных разделов. Со страницы на Диппера взирает портрет Билла Сайфера, а рядом текст. И ничего этот текст не несёт, ни о происхождении, ни о силе, даже инцидент — война — с ведьмами не затронут, были лишь общие фразы про Высшего демона, почему именно название «демон» и немного про чистую энергию. Эта страница больше напоминала Дипперу не страницу про Билла Сайфера, а страницу о классификации демонов — только зачем, если итак каждый знает, что Высший демон это Билл Сайфер, а демоны-аристократы его детище, созданное из кошмаров людей. Зато про мелких демонюг аж три разворота, хотя чего стоят эти бессознательные существа, больше похожие на животных, что наводят в основном лишь мелкий хаос в домах, да максимум, собравшись в группу, могут суету навести в каком-нибудь посёлке — хотя да, страшнее становится, когда раскормившись людскими и нечестивыми эмоциями, они эволюционируют. Но всё равно, шести страниц эта тема не стоит. Зато интересное всё же находится: пометки Форда на странице Билла довольно примечательны. Подпись «Никому не доверяй» на углу, несколько зачёркнутых слов, указывающих на неправдоподобность. И крест на портрете Сайфера. Диппер утверждается в своей же догадке — Форд был за барьером, Форд знает о Билле Сайфере. У Форда есть какой-то план.       — Видимо, — усмехается Диппер, — никакой нормальной жизни всё же не будет. Сейчас его разум занимают лишь попытки разгадать тайну Гравити Фолз: тайну прошлого, настоящего и будущего. Что тогда произошло на войне с ведьмами — почему был воздвигнут барьер вокруг города — зачем Хранительницы скрыли правду. Многим придётся ответить. И Дипперу плевать будет Билл Сайфер это или же кто-либо ещё.