***
Когда-то Эбигейл сказала, что только одинокие люди бегают в наушниках, потому что боятся остаться наедине со своими мыслями. Мэйбл тогда лишь закатила глаза — она всегда занималась в наушниках, но одинокой никогда не была. Множество друзей, даже парни с девушками у неё были — Мэйбл делала всё, лишь бы репутация матери не была никак с ней связана, — хождения на вечеринки, помощь с мероприятиями в школе и многое, многое другое. Вокруг Мэйбл всегда были люди, которые помогали ей, которым помогала она. Все друзья постоянно говорили, что представляли её не такой при первой встречи, представляли чудачкой, как её мать или стрёмной, как её брат. Но Мэйбл оказывалась чуть ли не ангелом во плоти с вечной оптимистичной улыбкой и умением найти выход из любых ситуаций. Конечно, и неприятели у неё были: хулиганы, например, которым она на кулаках объясняла, что к её брату лучше не лезть или просто те, кто завидовал её силе — такие всегда любили тыкать носом в то, что она мечтает стать охотницей, и при этом ни одного рекомендательного письма у неё до сих пор нет, даже практику ни разу не оформляла. Но Мэйбл была слишком оптимистична, чтобы расстраиваться из-за этого. Она не одинока. Даже в Гравити Фолз у неё быстро появилась куча друзей, взять что Кенди с Грэндой, что Венди, да даже Пасифику, которую в этом городе не могут терпеть. Она не боится остаться со своими мыслями наедине. Тогда почему её так накрывает, когда она остаётся одна? Недостойная, глупая, ничего не умеет… Ничего не может добиться самостоятельно. Слабачка. Мэйбл остановилась. Резко выдернула наушники из ушей. Тяжело задышала. — Музыка не способна перекрыть мысли, поэтому это ничего не значит, — прошептала она себе под нос. И села на корточки, спрятав лицо в коленях. Так делать, конечно, нельзя. Останавливаться нужно постепенно, а садиться чуть позже. Но плевать уже. — Что ж такое-то… — слишком резко захотелось плакать. После встречи с Фордом настроение почему-то очень резко ухудшилось. Или это из-за Диппера?.. В этом доме происходит что-то, что она упускает — она будто всё уже упускает. Заговоры какие-то, теории… В этом городе даже, а не в доме. Что Форд, что Диппер ведут какую-то свою игру, а она опять всего-то наблюдатель, слишком никчёмный, чтобы участвовать в ней — очередной второстепенный герой. Мэйбл резко поднялась. Воткнув обратно наушники в уши, продолжила бег. Даже если это и так, то что она правда сделает, не зная даже правил? Попытаться выяснить всё у Диппера? Да он её пошлёт сразу же. Ему ведь не нужна такая обуза в виде надоедливой сестры. Ох… Мэйбл поняла, что с ней не так. На этот раз она останавливалась постепенно. Мэйбл просто-напросто не особенная, как Диппер. — Я всего лишь человек, — грустно прошептала она. Ну да, она ни ведьма, ни кицунэ, ни богатая наследница, ни великая охотница, ни… Что там говорил Стэн? Пара процентов людей могут использовать своё тело, как переходник для силы? Никакого оружия ей не нужно? Можно ли это считать особенностью? Мэйбл улыбнулась. Почему бы и нет? Зато ей смерть каждую секунду, как Дипперу, не угрожает. Как бы ужасно это не звучало. Она ведь тогда лгала, говоря, что боится Хранительниц, которые и её в могилу сведут. Бред ведь. Она боится не смерти, а осуждения, которого ей хватило из-за Эбигейл. Мэйбл эгоистка и точка. Уж лучше так, чем постоянно ныть. Телефон пиликнул, приглушая музыку. Пасифика Нортвест 10.15 Окей Жду тебя там в 12 Мэйбл улыбнулась. У неё есть друзья, наставник, цель, которая уже не кажется столь недосягаемой. И если надо, она пойдёт по головам. В этом мире по-другому нельзя, Пусть Диппер с Фордом играют во что хотят, но если будут мешать, лишатся головы. Опоздав на пару минут, Мэйбл вошла в городской бассейн Гравити Фолз. К удивлению, тут не было людей — Пасифика выкупила время посещения ради них двоих. Не хотела, чтобы кто-то подслушал и растрепал потом её родителям о том, что их благородная дочь общается с мерзкой Пайнс. Пасифику она заприметила сразу, та покрывала тело солнцезащитным кремом. — Привет, — Мэйбл плюхнулась на лежанку рядом. — Привет, — улыбнулась Пассифика, поднимая солнцезащитные очки. — Нужна помощь. Намажь мне спину. Мэйбл опешила. — Э-э-э… Ладно. Приняла крем, начав наносить его на спину. Кожа была до ужаса мягкой — сразу видно, что девушка относится к аристократии. Пасифика же от каждого движения рук Мэйбл лишь крепче сжимала в руках волосы, перекинутые через плечо, и всё сильнее краснела — как у неё смелости хватило только попросить о таком? — Слушай… — начала Мэйбл, продолжая водить по спине пальцами. — С барьером проблемка. Я ничего не смогла найти, Диппер говорить ничего не хочет, а Форд меня скорее всего по стенке размажет. — А Стэн? — Пасифика ухватилась за разговор, как за спасательный круг, который поможет не думать ей о прикосновениях. — Он не сильно в это лезет и явно не желает, так что… Я не знаю. Но у меня есть стойкое ощущение, что что-то случится и это поможет нам. — Звучит жутко. — Возможно, — Мэйбл пожала плечами. — Я попытаюсь ещё с Диппером поговорить, но не думаю, что на десятый раз он расколется. У него свои проблемы в голове. — Не расскажешь, как твой брат связан с чистой энергией? — Не могу. — И почему же? — хмыкнула Пасифика. Как же много у этой семейки секретов. Аж бесит до жути. — Потому что мне голову открутят. У нас и так недавно свидетель появился. — Он хоть жив? Мэйбл промолчала, загадочно хихикнув — нагоняла страх. Это было ясно, но Пасифика расспросы не продолжила, поняла, что ей не ответят. Глупо было бы давить на Мэйбл, скорее всего они бы просто в конце концов поссорились. Потому продолжила лишь наслаждаться легким массажем, да греться на солнышке. — Пошли на свидание? — выпалила Пасифика быстрее, чем позволила себе об этом подумать. Руки на спине замерли, а после и вовсе исчезли. Какая же Пасифика дура, о бездна. Лучше бы и дальше молчала. А вдруг Мэйбл вообще посчитает её мерзкой, вдруг она не по девушкам или тут сидит из-за долга помощи с городом, а не потому что Пасифика ей хотя бы чуть-чуть дорога? Глупо-глупо-глупо. Да и что в ней может Мэйбл понравиться? Её стервозность? — Повернись, пожалуйста, — мягко позвала ей Мэйбл. Пасифика не смела ослушаться. Её лицо горело, заливаясь румянцем, она лишь сильнее сжала волосы в руках. Мэйбл же улыбалась мягко. — Я бы с радостью но… — всё, на этом «но» жизнь Пасифики Нортвест закончилась, — но… Ты уверена? Да, я вижу, что тебе нравлюсь, ты тоже мне интересна, и, может быть, у нас что-нибудь получится, но… Но ты же знаешь, я непостоянная. У меня то одно, то другое, а потом ещё отряд… Я-то переживу, и не такое горе переживала, но ты… — Не делай из меня соплячку, Пайнс, — резко выпалила Пасифика, откидывая волосы за спину. — Переживу, не волнуйся, даже первая тебя брошу, если надо будет. Смотри ты не разнойся. — О-о-о, — ухмыльнулась Мэйбл, наклоняясь к Пасифике так, чтобы между их лицами осталось лишь пару сантиметров. — Зубки показываешь? Ну ладно, хорошо, свидание так свидание, смотри только не накинься на меня сразу после. — За собой лучше последи, а то вдруг сама не выдержишь? — прошептала Пасифика ей на ухо. А потом оторвавшись резко начала смеяться, к ней присоединилась и Мэйбл. Слишком агрессивный и глупый флирт, бездна. Кто узнает, не поверит. Отдышавшись, девушки решили наконец-то искупаться, а уже после решить все вопросы со свиданием. И правда, какая разница, что будет потом? Пора научиться жить здесь и сейчас. Забылось резко и про барьер и про все остальные имеющиеся проблемы. Хотелось быть просто подростками. Любить и быть любимыми. И, может, их отношения развиваются слишком быстро, но Пасифика первый раз в своей жизни так близко с таким человеком как Мэйбл — слишком открытым, слишком добрым, слишком… человечным. Мэйбл же не в первый раз видит таких, как Пасифика, но в первый раз видит их внутренний мир — страх и боль, скрытые за маской высокомерности. Так слишком сильно похожая на саму Мэйбл. Без такого человека жизнь будет уже другой. Они смогут помочь друг другу: стать более живыми, стать более стойкими.***
Венди открыла дверь сразу же, стоило Дипперу постучать. Время было уже вечернее, и сразу стало понятно, зачем он пришёл. Венди только нахмурилась, но как бы не хотела этого, открыла дверь шире и отошла, впуская внутрь. Диппер сразу же прошел внутрь, на ходу открывая сумку, доставая дневник и еще пару книг. Начал складывать их на стол. Венди же с безучастным лицом следила за его действиями, дошла до кровати, рядом с которой стояло пиво. Грустно взглянула на бутылку — уговор с Диппером про не пить в его присутствии еще действовал. К сожалению, судя по всему, Диппер к ней надолго и пиво до его ухода не доживет. Банка отправилась сначала в раковину, куда вылились остатки пива, а после и в мусорку. — Я скоро из-за тебя, видимо, пить перестану, — сказала Венди, стоя за спиной Диппера, со сложенными руками. — Здоровее будешь, — бросил Диппер, так и не повернувшись. Венди уже начинало поднадоедать такое отношение к себе. — Я оставил тебе закладки с необходимой информацией. Тебе нужно перевести дневник. — А по ебалу тебе не нужно? Я не псина, чтобы каждое твое «хочу» выполнять. — Расскажу всё, что хочешь… И поделюсь энергией. — Думаешь, я продаюсь? — Хорошо, — Диппер собрал книги, сложил обратно в сумку и направился к двери. Венди зависла на пару секунд. Стоило только услышать щелчок и открывающуюся дверь, она сразу бросилась к Дипперу. Схватила его руку крепко-крепко, даже почувствовала, как потеряла контроль и её когти впились в чужое плечо. Грёбанный манипулятор. Да и она сама не лучше. Так легко попалась в ловушку, так легко стала зависеть. Дура. — Я сделаю, что хочешь, — прошептала Венди, уткнувшись Дипперу в плечо лбом, пришлось для этого неудобно согнуться — она всё ещё была выше. — Не уходи только, прошу. Осталось лишь расплакаться для полноты картины. Диппер тяжело выдохнул. Мерзкое чувство разлилось где-то в груди — манипулировать кем-то вроде Венди, особенно когда та и так слишком беспомощна перед ним, было противно. Но по-другому результата не добиться. Что с ним происходит вообще в последнее время? Это последствия прекращения курса таблеток? Или на него Билл так влияет? Это он настоящий, или настоящим был зашуганный мальчишка? Всё так сложно в последнее время. — Не нужно было манипулировать, — в голосе читалось раскаяние. Диппер развернулся, заставляя Венди его отпустить, а после продолжил. — Я правда всё расскажу, это было твоим прошлым условием, и, если тебе плохо из-за зависимости, я дам своей энергии. Ты ведь пьёшь не просто так. — Нет, — Венди покачала головой. — Не нужно энергии. Иначе я никогда не вылезу из этого дерьма. А рассказать — расскажи. Так будет честно. — Честно, — тупо повторил Диппер и поджал губы — всё уже давно покрыто плёнкой лжи, которая лишь растёт. Он лжёт всем и всегда: Мэйбл, Стэну, Форду, Венди… Да даже Биллу. Он стал в последнее время эгоистом, ничего ему более не нужно, кроме силы и правды. А что он будет делать с ними потом? Захватит мир или убьёт Хранительниц? Или не их, а Форда? Или решит вообще, в конце концов, всё же освободить Билла? Какова его цель? — Всё это для мамы, — Диппер вытащил книги из сумки, на этот раз положив не на стол, а на кровать. Похлопал рядом с ней, прося Венди сесть. Та подошла ближе, села напротив Диппера, уставившись в книги, будто пытясь сжечь их одним лишь взглядом. Лучше бы тогда Диппер не пришёл к ней с дневником. Лучше бы она не притащила его сюда после клуба. Лучше бы она не брала его с собой в тот магазинчик. Лучше бы не знакомилась с ним никогда. Но от неё не зависело ничего. Так было нужно. — Ту фразу написал Билл. Расшифровывается она так: «Посмотрим, что ты можешь, Шестипал». А те пустые страницы… это почерк мамы. Билл сказал, что она часто была за гранью. И, в отличие от Форда, её Билл шифру обучил. Я думаю, что это её призыв о помощи. Билл не раз говорил, что «многое тогда произошло», и даже мне кажется, что ему Эбигейл жаль. Она писала в дневнике Форда, потому что знала, что её ребёнок найдёт дневник, что он будет близок с Биллом — она знала, что кто-то из нас будет ведьмой. Венди промычала что-то, что должно было означать согласие, как понял Диппер. После она уставилась на дневник, переваривая информацию. Складывала частички знаний, как пазл — до мыслительного процесса Диппера ей было далеко, казалось даже, что он никогда не перестаёт думать. Форд, Билл, Эбигейл, ребёнок… Конфликт с Хранителями. — Думаешь, что Эбигейл поэтому с Хранительницами посралась? — Венди подняла взгляд на Диппера, на его лице читалось одобрение, Венди поняла всё правильно. Бездна, она никогда так свой мозг не напрягала, как рядом с ним. Даже когда училась в школе, легче было просто списать, чем самой подумать. Сейчас казалось, что будь рядом с ней в те годы Диппер, она была бы отличницей, просто потому, что он бы её постоянно заставлял все задачки решать самой. — Да. Но как она это узнала, или что вообще ко всему этому сподвигло, я понять не могу. Скорее всего, ответ в зашифрованных записях. У меня нет столько времени, чтобы самому это расшифровывать. Поэтому мне нужна твоя помощь. — Думаешь у меня столько времени есть? — ухмыльнулась Венди. — Ты уже которую неделю ночуешь здесь Венди, как я не приду сюда, ты тут, — отзеркалил улыбку Диппер, но в той была грусть. Ему было Венди жаль. — Ты поссорилась как с семьёй, так и с друзьями. Что случилось? — Ты, — слишком быстро выпалила она. — Ребятам не нравится, что я постоянно о тебе думаю. Я бросила Робби, а потом поссорилась с Тембри, потому что та начала с ним встречаться. Ребята тоже поссорились, потому что Нэйту давно нравилась Тембри, а Ли нравился Нэйт… Короче та ещё мелодрама. А семья… Отец узнал, что я опять использовала лисью сущность, он разозлился, и пошло поехало. В пизду их… А тебя-то что гложет? Совесть мучает за ложь? — Как ты поняла? — Диппер удивлённо вскинул брови. — Только не говори, на моём лице и по моим действиям и так понятно моё отчаяние да? — Венди кивнула. — Я… Я меняюсь, ты сама уже заметила. Становлюсь агрессивнее, злее, эгоистичнее. Я не понимаю, я ли это? Таблетки явно подавляли во мне, — он помахал руками возле груди, — меня. Но мне это не нравится. Что ещё я вытворю? Я не знаю. Мне ни один мой образ не нравится. — Ну-у-у, — потянула Венди, быстренько пробегаясь взглядом по Дипперу, — теперь ты не боишься каждого шороха. Диппер на её слова натянуто улыбнулся. А после наконец-то открыл все книги, начиная показывать и рассказывать Венди, как с шифром работать: показал принцип, вместе они даже расшифровали первые три слова. «Я подозревала об…» Диппер при виде этих слов нахмурился. Венди стало ясно, что уходить он не хочет, с радостью бы остался и продолжил биться над расшифровкой. Но его телефон зазвонил — это оказался будильник. Время было десять часов вечера. Диппер вздохнул и выключил противный звук. Ещё раз взглянул на дневник, а после на Венди. Улыбнулся грустно. В голове его всё ещё бились аргументы «за» и «против». Вздохнул ещё раз. И поднялся с кровати. Подхватил сумку, перекидывая через плечо. — Мне пора. Приду утром, — Венди на это кивнула. — И… Можно я тут на недельку другую останусь? — О-па, — Венди отвлеклась от книг. — Тоже что ли поссорился с семейкой? — Типа того, — Диппер повёл плечами. — Сегодня специально… Да нет, не совсем специально даже наверное… Короче высказал Форду всё, что о нём думаю. Перед уходом уже нарочно побесил его — решил, что лучше нам пока не пересекаться. Вот и сказал, что у тебя эту неделю проведу. Он тебе почему-то очень сильно доверяет, раз спокойно отпустил. — Ага, доверяет, — едко заметила Венди. — Ничего такого, просто давно уже у твоих дядь работаю, вот они и знают меня, что доверять могут. Ладно, короче, живи сколько хочешь. И вали ты к своему ненаглядному. После этих слов, она думала, Диппер посмеётся, а он почему-то краской залился. И свалил быстренько. Венди ухмыльнулась: видно, «ненаглядный» Билл в прямом смысле. Вот вроде Диппер гений, а вроде такой дурак. Даже жалко его стало. Стоило двери хлопнуть, как Венди резко потянулась к телефону. Быстренько набрала номер, который уже наизусть выучила. Долгие гудки начинали нервировать. Этому человеку всегда было страшно звонить. — Да, — проговорил голос в трубке. — Можно было вообще-то предупредить, — зашипела Венди в трубку. — Что мне теперь с ним делать? — То, что он скажет, — бесстрастно ответили ей. — Добейся доверия, если надо, поцелуй ещё раз — не волнуйся, пока таблетки пьёшь, его энергия тебя не привяжет. Главное дальше играй перед ним. — Ему на меня плевать с высокой колокольни, как вы не понимаете, — протянула Венди, откидываясь на подушки за собой. — Не трещит ли ваш план? Он многое уже знает. — И должен знать больше. Не ной. Не забывай, Венди, твоя жизнь — в моих руках. И отключился. Как же Венди это бесило, бездна. Она яростно выругалась, глядя на потухший экран телефона. А после разблокировала и сразу же удалила номер из истории звонков. Перестраховка, так, на всякий случай. В одном он был прав — жизнь Венди в чужих руках. Как же её это бесило.***
Вечерело. Мэйбл прогуливалась с Пасификой по одним и тем же улицам Гравити Фолз. Однообразие не напрягало, они даже не замечали, что уже почти час просто обходят город по кругу — зачем отвлекаться на домишки и магазинчики, когда приятней окунуться в беседу, выцепливая всё больше и больше мелких деталей, в которые начинаешь по чуть-чуть влюбляться. Вообще, Мэйбл не думала, что после столицы сможет жить в маленьком городке, боялась, что эта узость будет сковывать, но оказалось всё наоборот — в Гравити Фолз она ощущала больше пространства, чем в городе-миллионнике. Быть может на это влияла природа, которая была повсюду, что говорить хотя бы про лес, этот город окружающий, озеро, которое было буквально в двух шагах… Умиротворение и ничего больше. — Тебе только так кажется, — фыркнула Пасифика, когда Мэйбл решила поделиться своими мыслями. — Возможно, ты и правда чувствуешь свободу, я же лишь стены, которые с каждым годом всё давят и давят. И будто в подтверждение своих слов она сама вся сжалась, словно эти невидимые стены решили наконец-то расплющить её в лепёшку. В глазах Пасифики Мэйбл увидела только грусть — даже не страх; настолько привыкшая к такому существованию, не жизни, нет, именно существованию, Пасифика была близка к разрушению. И не только она: весь город день ото дня ждал, когда их раздавит, раскромсает настолько мелко, что даже пыли не останется. — Я верю тебе, — грустно улыбнувшись, она продолжила. — Верю, что ты поможешь — ты, которая к этой теме ближе нас всех… Но даже ты, Мэйбл, не в силах снять барьер. Никто. — Ведьма. Пасифика в испуге вскинула голову, с ненавистью в глазах смотря на Мэйбл. Для неё это слово было буквально виселицей — Гравити Фолз больше всего мира ненавидел ведьм. В то время, как все остальные люди жаловались на войну, которая откинула их назад в развитии, Гравити Фолз медленно умирал под куполом, который так и неизвестно для чего был установлен. Пока все те люди, которые гордились, что именно в их городе, в Вильмонте, произошла легендарная битва, Гравити Фолз плакал, потому что он остался единственным, кто знал правду — кто ощутил ту битву по-настоящему, кто до сих пор пожинал плоды чужих ошибок. Мэйбл поджала губы. Так продолжаться больше не может — ей совесть не позволит больше скрывать всё то, что она копила годами. Семнадцать лет. Семнадцать, раздери их бездна, лет лишь раскалённые угли под ногами — шаг в сторону и расстрел. Пусть сама она и не имеет права всё рассказывать, она поведает всё, что Диппер тогда рассказал сам. Выносить весь этот бред она больше не в силах. Пусть что хотят с её братом делают после, Мэйбл уже плевать — слишком долго они игнорировали друг друга, слишком много от друг друга натерпелись. Так больше продолжаться не может. — Пас… — сказать это было слишком сложно. От Пасифики и так было слишком много ненависти, хранившейся к ведьмам, Хранителям, Сайферу… Пусть хоть невиновные останутся невиновными. — Хранительницы не виноваты в барьере. По сильнее разгоравшемуся огню в глазах Пасифики, Мэйбл стало ясно — она не верит, и верить не хочет. Слишком долго она обвиняла именно богинь, чтобы так просто от этого отказаться. Когда не знаешь всей правды так легко придумать себе вымышленных врагов и бороться с ними. Да только бороться не с кем, все, кто причастен к барьеру давно уже мертвы, и месть. как бы не хотелось свершить, не получится. Но хотя бы попытаться ситуацию исправить… — Барьер горит золотым, — Мэйбл в качестве поддержки берёт мягкую ладонь Пасифики в свою, сжимает дабы успокоить. — Ты сказала, что Хранительницы установили его, и я тогда поверила, а после задумалась… Если бы это была элементальная сила, тогда цвет был бы элементальной силе подстать. Но это золото — цвет чистой энергии. Такой обладают лишь высшие демоны, Сайфер и ведьмы… Сначала были убиты служки Сайфера, потом он сам, а уже последними были ведьмы… Я думаю, что они в качестве мести решили и установить барьер… — Классно! — Пассифика вырвала руку из чужой хватки. — Просто супер! Тогда объясни мне одно, Мэйбл Пайнс, — она специально сделала акцент на её фамилии. — Почему тогда только ваша блядская семейка может барьер пересекать? Почему не Нортвесты? Потому что ваш род всю жизнь вылизывает жопу Хранительницам, вот они и решили сделать исключение в виде вас! Вы сучьи- — Нет, — перебила Мэйбл. Она не кричала, но жестокость в её голосе заставила Пасифику замолчать. От стыда перемешанного с отчаянием она склонила голову. Пасифика смотрела на это тяжело дыша — зачем Мэйбл вообще решила поднять эту тему; всё ведь шло так прекрасно… — Прошу, поверь пока мне на слово — это не Хранительницы, а ведьмы всё устроили. И… я знаю, кто поможет его снять… Я всё так же не могу тебе ничего рассказать, но может Диппер, — Мэйбл подняла голову. В её глазах стояли слёзы. Она снова перекладывает всю ответственность на себя. Как же бесит. — И я обещаю, я заставлю его помочь, чего бы это ни стоило. Дай мне время, прошу. И Диппер придёт к тебе сам: всё расскажет и покажет. Пасифика поджала губы в тонкую полоску. Всё сказанное Мэйбл звучало, как очередной бред, который ей навязывают дабы успокоить. Так делали постоянно люди вокруг: ты слишком мала, чтобы что-то предпринять и всё в таком духе. Родители любили делать из неё дуру, говоря, что все её цели лишь мечты — да и понятно, почему они каждый раз пытались не дать ей сделать хоть что-то: Нортвесты давно получили всё, что хотели. Богатство и всеобщее уважение. Чего ещё желать, особенно когда все эти почести буквально означали, что в давней войне великих родов Пайнсы наконец-то проиграли. А всё потому, что жители просто-напросто обозлились на них из-за свободы. Несправедливость. Именно она вечно преследовала Гравити Фолз. В этой игре они не более чем пешки, кому есть дело до их чувств и желаний? Они обосновались в своём замкнутом мирке, где всё подчиняется законам, придуманным ими. Кто понял принцип новой жизни с самого начала теперь имеют всё, а кто продолжал верить в чудо, сейчас находятся на дне. Вспомнить хотя бы МакГакета… — Тц, — Пасифика отвернула голову от Мэйбл. — Давай так: если Диппер мне всё расскажет, я в ответ тоже расскажу всё что знаю. — О чём ты? — Ты не видишь и не знаешь этого, — Пасифика обвела пространство вокруг, указывая на город. — Ты занята тренировками, ты забыла про своих… подружек этих… Как их там… — Кенди и Гренда, — подсказала Мэйбл. — Ага, — закатила в ответ глаза Пасифика. — Короче, ты не заметила тёмной стороны Гравити Фолз просто из-за своей занятости. Я уже говорила тебе о том, что Пайнсов не любят, но ты, как я вижу, так ничего и не увидела. Я покажу тебе эту ненависть и гниль. Но только после того, как ты и твой брат поможете. Я хочу избавиться от стереотипов о наших семьях. — Хорошо, — Мэйбл мягко улыбнулась. Они пришли к какому-никакому компромиссу. Осталось только заставить Диппера помочь, как бы делать этого не хотелось. Но теперь правила их игры будет диктовать именно Мэйбл. Если понадобится она готова силком выбить из него правду. Однако нужно решить ещё одну проблемку… — Я хочу ещё кое-что тебя попросить сделать. — Удиви. — Тогда ты сказала, что бесполезна.— начала Мэйбл, припоминая случай во время вечеринки. — Насколько мне известно, Нортвесты имеют неплохую сеть больниц и поликлиник, так как являются одними из лучших магов-медиков. Медики это всегда водный элемент, и почти никто кроме Нортвестов не могут управлять водой. Это ведь что-то типа признака вашего рода? — Ага, — Пасифика хмыкнула. — У нас такой принцип. Чтобы сохранить чистоту элемента наследник Нортвестов находит себе в пару обладателя воды. Мало кто бывает против, всё-таки связать свою жизнь с одной из богатейших и влиятельных семей, кто будет против? — Получается… твоя мать может выходить за пределы города? Она не была рождена в Гравити Фолз. — Да. Именно она поддерживает больницы и так далее, а также всё ещё держит влияние Нортвестов во внешнем мире. — Много таких людей в Гравити Фолз? В плане… нездешних? Я знаю, что туристов не любят тут, но есть ли ещё люди, которые могут спокойно пересекать границу?.. — Зус, — как ни в чём не бывало ответила Пасифика, будто Мэйбл должна знать кто это. — Кто? — Ну, Зус. Пухляш такой, работает на Пайнсов тоже. Слышала он недавно уехал к своей девушке, должен был уже давно вернуться. — Значит не вернулся, — закатила глаза Мэйбл. Её начинало это подбешивать. Почему все те, кто могут дать хоть какие-нибудь наводки, так недосягаемы? Мать Пасифики даже видеть её не захочет, этот Зус, который должен был вернуться, но так и не явился… — Не уж-то всё же сбежал? — с восхищением потянула Пасифика. — Так долго размышлял о побеге из Гравити Фолз и наконец-то сбежал… — Что ты имеешь ввиду? Пассифика молчала, пару секунд обдумывая ответ. Говорить или нет? Информация довольно серьёзная, и её было бы хорошо оставить на потом, чтобы дольше Мэйбл держать рядом… Да и зачем? Мэйбл и без этого ведь будет рядом и поможет, верно? Она ведь с самого начала решила помочь, ещё до того, как вскрылись интересные ей факты… Всё-таки она ответила согласием на свидание, значит Мэйбл она тоже нравится, а может более того. Как же сложно. Плести все эти загадки и интриги. Почему нельзя всё сделать просто напролом, выбив стену? Так её всегда учили родители: нужно уметь манипулировать людьми, по-другому от них ничего нельзя добиться. Тем более она Нортвест — грубая сила не в духе их рода, они всегда играют элегантно и выигрывают также. Но если Пасифика не хочет такой же участи для себя, как родители: не хочет верно сидеть в замке, дожидаясь принца, то нужно прекратить всести себя, как Нортвесты, в полном их объёме. Оставить элегантность, но добавить грубой силы. — Зус был тут, работал на Хижину Чудес только потому что его спас Стэн. Заменил отца и все дела… Больше его ничего не держало в Гравити Фолз. Каким бы хорошим он не был, жители его не любили, как и бабушку, с которой он переехал сюда… Бабушка его умерла пару лет назад, его состояние ухудшилось. Стэн пытался как-то ему помочь, но… Зус не мог тут оставаться. Говорил постоянно про то, что грядёт смерть, апокалипсис… Два года взвешивал решение уезжать или остаться. А потом всё случилось само собой: приезжала ярмарка, там познакомился с одной работницей, полюбили друг друга — ездил к ней часто. А сейчас видно уехал навсегда. — Смерть говоришь… — Мэйбл грустно ухмыльнулась. Не Диппера ли он видел в своем пророчестве? — Он ясновидец, да? — Ага. Сам по себе он парень-то хороший, но иногда у него как начнётся поток непонятных слов, которые в конце концов сбываются, так сразу жутко становится. Ещё одна причина нелюбви к нему. — Один только вопрос, Пас, — Мэйбл вся во внимании впилась взглядом в лицо напротив. — Как ты, блять, всё это узнаёшь, если ни с кем близко из простых жителей не общаешься? — У меня свои связи, — сладко улыбнулась Пасифика. — Не могу же я пропускать всё и вся происходящее в городе, просто потому что родители хотят меня дурой сделать? — Кстати, о твоих родителях. Я всё спросить хотела, да мы с темы на тему скачем, — Мэйбл взяла чужую руку и потянула за собой, приглашая продолжить прогулку. Стоять на месте ей уже осточертело. — Почему они тебя так не взлюбили? Я думаю, это как-то связано с твоей «бесполезностью». — А-а-а, — Пасифика отвернулась. Не было желания смотреть девушке в глаза. Ей всё время хотелось всё рассказать, такой был взгляд у Мэйбл. До жути просто пробирал. Но эта тема… слишком личной была. — Не хочу пока об этом говорить. Позже, возможно. Ну, — она усмехнулась, — или ты всё узнаешь, как только та самая загадочная «смерть» появится. А теперь хватит об этом. Рассказывай, что любишь и что ненавидишь. Хочу, чтобы наше свидание было идеальным — чтобы даже через пару лет ты его вспоминала и понимала, что лучше у тебя никогда не будет. Только если не согласишься на второе. У Мэйбл от такого флирта аж ноги подкосились, и она чуть не упала. Слишком неожиданно как-то. У неё были парни и девушки, но такой как Пасифика Нортвест не было ни разу. Их союз, если он всё же состоится, обещал быть довольно интересным. — Это у всех Нортвестов такая самоуверенность? Или ты просто особенная? — Я единственная и неповторимая. Запомни, Пайнс. Я долго ещё буду тебе во снах сниться. — Пожалуйста. Только давай, чтобы в кошмар в конце концов не превратилось.***
Пока Мэйбл весь день убивала с Пасификой, обсуждая предстоящее свидание, а Диппер продолжал разгадывать загадки, Форд в это время громил лабораторию. По помещению летали книги, склянки с различными химикатами и зельями, оборудование, стулья… Он не был зол так давно. Как же бесил его этот мелкий придурок. Всё шло по плану, но до ужаса скрипя. На каждый шаг Диппера приходилось строить множество ответвлений. — Что ещё, блять, эта сука выкинет! — в стену полетела кружка. Он надоедал. Нет бы сразу испугаться и убежать к Биллу. О нет. Эта тварь решила ещё с ним поиграть: этот высокомерный взгляд, будто именно Диппер здесь главный. Мразь. Знал бы, что лишь кукла в чужих руках, сразу же заткнулся бы. Надоел! Всё катится в Бездну. — Ты родила такую дрянь, Эбигейл! — в стену полетел гаечный ключ. Ещё и Билл… Будто забыл про сделку. Этот демон тоже слишком много себе позволяет. Думает, что всё ещё способен удержать власть в своих руках? Ничтожество так быстро проигравшее тогда. А ещё самого Форда за дурака держит. — Забыл что ли в чьих руках его жизнь? — в стену полетел пистолет. А ещё эта тварь Венди. Чего она добивается? Пулю в лоб? Дурой она прикидывается, права свои качает. Нет бы просто радоваться, всему тому, что он для неё сделал! Не лиса она, нет, гадюка. Думает, что перехитрить его выйдет. Первой же её прирежет. Кто бы ему не мешал — Форд обещает, что как только своего добьётся, каждого прибьёт собственными руками — по крайней мере Билла точно, его даже самым первым; опасно оставлять в живых. А перед Диппером и Венди с радостью покажет своё место — поселит их в подвал и будет издеваться. Они будут молить его о смерти, а он лишь продолжит мучить. По-другому с такой мерзостью нельзя. Тварям место в клетке. Интересно, насколько больно будет сгореть заживо? Ох, Форд с радостью проверит это на слишком самоуверенной ведьмочке… Но это потом. Осталось лишь придумать, как Диппера подтолкнуть к более активным действиям… Что этого придурка сможет задеть? Мэйбл? Нет, она ему ещё нужна, да и отношения у близнецов в последнее время всё напряжённей, они слишком отдалились друг от друга, что больше всего рушит план… На Венди Диппер смотрит как на вещь, которой пока можно пользуются. Она всё испортила! — Тупая мразь! — в стену почти полетела рамка. Форд остановил руку в воздухе. Рамка упала на пол. Стекло с треском разбилось. На Форда с фотографии смотрела Эбигейл. Ещё в подростковом возрасте. Она тогда была очень активной, и даже на фотографии было видно, что она не могла усидеть на месте. Форд безумно улыбнулся. Единственный, кого Диппер до сих пор любит, кто ему дорог… Наверное, будет очень больно, если любимой мамочки не станет. Он перевёл взгляд на календарь. Его план должен был исполниться в последнюю неделю августа. До следующего месяца оставалось чуть больше недели. Довольно много времени, чтобы всё продумать и исполнить. Желательно к середине августа всё сделать, перед этим пару-тройку дней поварить в переживаниях Диппера. А после в нужное время ударить по самому больному… — Прости, Эбигейл, — Форд поднял фотографию из-под осколков стекла. — Но тебе придётся умереть.***
Прекрасно. Всё идёт по плану. Тупые букашки даже представить не могут, что так глупо попались в сеть. Sub rosa, все кто мешал — давно мертвы, и все кто должен помешать — скоро будут убиты. Фигуры на доске, осталось лишь начать эту прекрасную партию. Мой дорогой братец, скоро всё закончится, так и не начавшись. Зря ты тогда не послушал меня, зря пошёл наперекор. Властвовать вечно невозможно. Особенно если ничего для удержания власти не предпринимаешь… Хранительницы будут тут и тоже падут, обещаю тебе — будет моим маленьким подарком; последним перед твоей смертью. Власть обязательно будет в моих руках. Только подожди чуть-чуть, обещаю я тебя не подведу. Ах, братец, ты стал слишком мягкотелым… Это станет тебе уроком. Осталось не так много — всего месяц да пару недель. Месть, что готовилась веками будет исполнена. Да прибудет с тобой и со мной Аксолотль. Пусть смерть покажет кто из нас по-настоящему достойный. O tempŏra o mores.***
Пироника закусила губу. Лорд Сайфер, за спиной которого она стояла, по своему обыкновению пребывал на лично созданном холмике, оглядывая окрестности вокруг — смысла в этом было никакого, потому что материя тут была так непостоянна, что пространство менялось каждый раз. Особняк вечно перемещался, деревья, будто издеваясь, менялись местами, исчезали и появлялись в новых местах. Но Билла это никогда не волновало. Он любил наблюдать за своим творением, за своим миром, созданным лишь его волей. Пироника смогла даже предположить однажды, что это его успокаивало, но быстро отбросила эти мысли — не хватало ещё предупреждение от Сайфера получить; после предупреждения всегда следовало наказание. Никто из них не любил жалость, а потому прерывал её сразу и накорню, чтобы не разрасталась. Жалость делает существо уязвимым, и все демоны, созданные рукой Билла, жалостью не обладали — потому что воин, проявляющий жалость, становится слугой. И многим Кошмарам это нравилось — они для Билла не были рабами, они были его воинами, покуда могут убивать и сохранять в себе жестокость. Лишь раз Пироника видела, как воин посмел проявить в сторону лорда жалость и сочувствие — врёт она, это было дважды; и скоро, видно, будет третий случай, — и Билл отреагировал на это даже положительно. И тогда Пироника позавидовала, потому что эта глупая жалость, которую Билл решил принять, которой проникся, сработала. Но всё одно. Воин умер. И она уверена, что умрёт и та вторая, а после и этот третий. Потому что жалость — прямая дорога в могилу. Но даже зная всё это, невозможно отрицать — не жалость, нет — опасность за жизнь лорда. Окинув ещё одним долгим взглядом фигуру Билла, Пироника остановилась на трости, которую тот сжимал в руке, на которую опирался. Было всегда лишь два случая, когда он трость доставал. Первый: Билл любил красоваться, и если случалось что-то радующее его, он всегда доставал трость, чтобы выглядеть презентабельно, смотря на чужой крах. Второй: тяжесть. Когда Билл не справлялся, когда тратил слишком много энергии, трость появлялась в его руке в качестве поддержки. Сейчас, к великому сожалению Пироники, был именно второй случай. Ей неизвестно, что именно делал лорд, раз истратил такое количество силы, что понадобилась трость, просто чтобы он мог стоять или ходить. — Убери это поганое выражение лица, — прорычал Билл, даже не поворачивая голову. — Простите, лорд Сайфер, — Пироника учтиво поклонилась, опуская голову как можно ниже, будто это поможет сменить чужой гнев на милость. — Просто, я переживаю за вас, — правда это хорошо, но иногда лучше просто промолчать. Пироника это знает, но всё равно раз за разом желает говорить правду. — Вы давно не выглядели столь… Слово крутилось на языке, да только сказать «жалко» — приравнять себя к смертнику. Поэтому лучше промолчать, подумать, подбирая слово, которе Билл не воспримет за личное оскорбление. Жалко, погано, плохо… Ничего смягчающего обстоятельства в голову не шло. Пауза затянулась. И Билла она стала раздражать — почему-то его демоны в последнее время очень долго думают, или наоборот не думают ничего, прежде чем что-то сказать. Один взмах руки — Пироника прибита к только появившемуся по желанию Билла огромному дубу. Она почувствовала чужую ужасающую энергию расползающуюся под кожей — чистейший огонь, что сжигает изнутри. Такое наказание от Билла всегда было самым болезненным. Пироника могла выдержать любую боль: и сломанные пальцы, и вырванные ногти, и даже выколотые глаза — Билл любил доказывать свою силу на практике, прерывая сразу все ненужные, по его мнению, мысли демонам на корню. По началу это было до ужаса больно. И до ужаса часто. Не только Пироника попадала под горячую руку, остальные высшие демоны тоже частенько, тогда ещё в молодости, по незнанию, получали порцию боли от Билла. — Ты знаешь, как я ненавижу жалость, — строго отчеканил Билл. — И ты смеешь её показывать? Пироника болезненно застонала, когда жжение усилилось. Билл редко использовал такой метод воспитания, но очень метко. После раздирающего внутренности огня, никто не смел Биллу перечить. Пироника всегда гордилась тем, что оставалась единственной, кто не попадал под такую горящую руку Билла — больше гордиться не может. Теперь она точно такой же высший демон, как и остальные: ещё в одно мгновение понизили в должности. Обиды не было, была злость — и конечно же лишь на себя. — Я не создавал тебя такой, — Билл соизволил повернуть голову в сторону демонессы. Его золотой цвет глаз окрасился в кроваво-красный, даже корни волос покрылись красным цветом. — Думаешь, что раз стоишь ближе всех ко мне, можешь так себя вести? — Прошу прощения, ло… — слово так и не сорвалось с языка. Есть ещё кое-что нетерпимое Биллом — слепое преклонение, глупое обожание. Пироника выше всех воинов по статусу. И да она имеет право себя так вести. — Билл, — заканчивает она предложение. И в чужих глазах напротив проливается золото. Билл хмыкает. Взмахивает рукой и Пироника падает на землю — точнее по планам Билла она должна была упасть. На деле же она встаёт ровно на ноги, проводит пару раз по плечам рукой, сбрасывая с них мнимую пыль. И теперь с уверенностью и стойкостью в глазах смотрит в чужие напротив. — Наконец-то до тебя дошло, — произносит Билл с ухмылкой на губах, вновь отворачиваясь, продолжая лицезреть свои владения. — Неплохая проверка, — искренне хвалит Пироника. — Так точно дать понять, чего желаешь… Я, конечно, знала, что ты не любишь слепое подчинение, но чтобы настолько… — Настолько, — припечатывает Билл. Однако ухмылка с его лица не сходит. — Я рад, что ты поняла. Не просто так стоишь на вершине вашей глупой иерархии. Я не люблю подлиз, и я рад, что даже в страхе ты не стала ползать на коленях предо мной. — Я тоже, — серьезно отвечает Пироника, равняясь с Биллом. Тоже начинает осматривать окрестности. — Ответишь наконец-то на мой давний вопрос? — Друг ты или слуга? — Билл качает головой. — У нас нет таких отношений. Это прерогатива людей да богинь. — Не ври себе. Даже мы способны на чувства. И ты не раз это показывал. Я не раз это показывала… Просто в этом плане мы более жестоки, воспринимаем любое слово в штыки, да и цинизма нам не занимать… — Безумцы, — сладко тянет Билл. — Вот мы кто. — И то верно. Ответ на вопрос уже не нужен — Пироника поняла всё уже давно. Она довольно улыбается. Друг намного ближе просто воина и правой руки. Билл тоже это понимает. Кошмары давно уже для него не просто творения — они его окружение. Держать их в страхе, конечно, нужно, чтобы не забывали, кто здесь главный, но не так обязательно. Никто из его воинов ни за что его не предаст, не посмеет его авторитет оспаривать. Радость тоже может быть присуща демонам.***
Уже который раз Стэн взвешивал все за и против — и взвесит ещё не раз. Для самобичевания у него имеется неделя. Он уже несколько раз успел пожалеть о своём выборе. Сколько раз он объяснял всё тем, что сам прошёл этот путь, потому что не мог по-другому: либо так, либо умереть. Да только ложь всё это — Стэнли Пайнс до жути не любит ждать. Он мог спокойно вернуться к брату и сестре, извиниться… Но нет, решил доказать, что сам всё может, разрушил из-за чего самого себя, а теперь с радостью готов разрушить племянницу. Но больше пойти ей не к кому. И страшно даже представить, во что её целеустремлённость может вылиться. Мэйбл готова переломать себе все кости, чтобы потом они срослись правильно, просто чтобы стать сильнее. Сложно, наверное, не думать о своей слабости, когда всю жизнь живёшь с таким монстром бок о бок… Она слишком похожа на Стэна. До жути просто. Взваливает на себя нереальный груз ответственности, который никому не нужен, и постоянно сталкивается со сравнением. Однажды Стэн возненавидел Форда, сейчас Мэйбл начинает ненавидеть Диппера… Может ей это даже поможет. Ненависть — неплохой источник силы. Да только обидно, что век меняется, а Пайнсы нет. Да и хорошо, наверное, что Стэн тогда свалил — он бы просто не смог перенести того, что сделал его братец; а потом бы гложил себя за то, что не смог Эбигейл спасти от рук этого сумасшедшего. Сейчас же все эмоции по большей части смыты. По-другому не получилось бы жить рядом с этим монстром. Когда Форд покатился по этой наклонной? Когда вместо гения, который был надеждой всего мира, он стал безумцем, так рьяно гонящимся за мнимой силой? Одного нельзя не признать: такую гордость Стэн не испытывал никогда, пока не увидел лицо Форда, отражающее истинное замешательство, стоило только Хранительницам произнести его имя как нового охотника. Хранительницы… Интересно, что они скажут, когда увидят Мэйбл и её способности? Тогда они много сомнительных взглядов кидали на него, поджимали губы и явно были недовольны его способом получения такой огромной силы. Скорее всего, думается Стэну, скажут лишь одно: «Пайнс». Их род по-другому описать и не получится — все безумцы от мозга до костей. — Да только была бы эта сила раньше, — грустно шепчет под нос Стэн. Холодный бетонный пол, на котором он сидит, уже не чувствуется. В его подвале больше нет ничего, почти ничего. Он убрал как можно дальше все спортивные снаряды, полностью освободил помещение. Теперь это было голое пространство, которое ничего кроме страха не внушает. Пальцы всё-таки замерзли тоже, но Стэн не спешил их растирать. Ему казалось, что лучше насмерть замёрзнуть тут — хоть это и невозможно, — чем всё-таки привести сюда Мэйбл. Но он обещал. И он вроде всё ещё способен понять, что она не сможет вынести, даже если будет кричать об обратном. Этот путь Стэн прошёл в одиночку, Мэйбл же он этого не позволит. Сила, которую она получит… О бездна, пусть она сможет ей помочь, пусть Мэйбл не станет копией Стэна. Он этого не переживёт. В свои годы Стэн до сих пор живёт под гнётом своего брата, не хотелось бы чтобы и у Мэйбл было также. Он надеется, до ужаса надеется, что у его племянников нет секретов на двоих, как у них с Фордом. Именно из-за этого они до сих пор вместе. Форд просто не даст ему уйти из-за страха, что Стэн кому-нибудь расскажет страшную тайну семьи Пайнс… Каждый раз так больно смотреть на Эбигейл, хочется раскрошить себе голову в щепки, просто потому что тогда не смог спасти, уберечь, сохранить её… Если бы только была хоть мнимая возможность отомстить Форду, убить его… Но на это ни у кого живущего, кроме Хранительниц да Сайфера сил не хватит. Да только Хранительницы вторят каждому его слову, верят ему и ни за что не засомневаютя в нём. Эбигейл тогда это, к сожалению, не поняла, из-за чего и поплатилась. А Сайфер… Форд сковал его сделкой, которую невозможно разрушить. Умная мразь, окружил себя защитой по всем сторонам. Пробрало на истерический смех. Давно Стэн в своей головушке не копался. Не уж-то всё это из-за мелких ребятишек, которые с ног на голову перевернули его мир? Страшно даже представить, что будет с ними, когда правда вскроется. Да, рассказать бы им всё сейчас, чтобы бежали от них куда подальше. Вот только Стэн для этого слишком труслив. Он поднимает голову, окидывая взглядом подвал. Труслив для правды, но не для… этого. — Все Пайнсы безумны, — глухо смеётся Стэн, аккуратно поднимаясь. Ноги затекли. Электрический стул одиноко стоял посередине комнаты, нагоняя страх. Что же, Мэйбл хотела понять, как слиться со своим элементом? Она поймёт. Каждой частичкой своего тела. И уж лучше бы она испугалась. Единственное, что его сейчас спасает от отказа — он сам. Тогда Стэн умирал, Мэйбл же будет под постоянным контролем. Полтора месяца ведь осталось… Больше времени, чем он думал. Она и правда великая девочка. Уже сейчас управлять силой так, как управляли ей за все века человека сколько? Три-четыре? И даже не понимает, насколько это невероятно. Играет ли роль в этом события её рождения? Скорее всего да. Мэйбл Пайнс ведь единственная, кто за два прошедших века после войны, из их рода не имеет в своём теле ведьминской энергии.