***
— А война началась-то из-за глупости той ещё, — усмехнулся Билл. Он сидел на кресле. Перед ним раскрытая шахматная доска и сонный Диппер. Он отодвинул фигурку, делая свой ход. — Мог ли когда-нибудь подумать о том, что Богиня Гроз — её Величество госпожа Вэл — сможет когда-то полюбить? Говорят, что любовь божественного противоестественна. Я не согласен с такой точкой зрения. Любовь божественного и к божественному — вполне естественна. Но болезненна. Так с Вэл и случилось. К её несчастью полюбила она Бога Воды — погибшего во время войны Сириуса. А тот же не любил никого больше, чем самого себя. Посмеялся над бедняжкой, да забыл про неё. Лишь кидал на общих сборах ухмылки. Вообще, — Билл наконец-то передвинул фигуру, предоставляя ход Дипперу, — не были боги дружны никогда. Мы с Тэдом любили наблюдать, как те рычат и грызут друг другу глотки за территории. Лучшего представления я в жизни не видел. А грызлись они постоянно. Так структура нашей планеты и менялась — где-то пески, где-то леса, — Диппер усмехнулся, наконец-то решившись сделать ход. Билл ответил мгновенно. — Так вот. Влюбилась Вэл. Бегала и бегала за Сириусом, а тот бегал от неё. Как я сказал — любовь к божественного и к божественному — губительна. Вот и начала тогда Вэл с ума сходить. Всё хотела рядом быть, любимой им быть. Владычицы льда и ветра — Рунна и Сона лишь вздыхали от того, какая несчастная любовь была. Не то, чтобы они были подружками, тоже часто грызли друг дружке глотки, но… Любить они тоже хотели, — Диппер сделал ход. Билл сразу же сделал свой, на что получил тяжёлый вздох в ответ. — Дошла одержимость Вэл до того, что она решила направить любовь свою в другое русло. Не смогла получить взаимности, получит тогда от своего дитя — так она тогда думала. Вот только божественность на то и божественность, что силы настолько могущественной нигде больше не сыщешь. Грубая попытка оплодотворения даже не от самого Сириуса, а от его элемента… Ребёнок не стал богом, в нормальном его понимании. Создание смешало в себе и грозу, и воду, но не обладало бессмертием, старело как и люди… сложно сказать чем оно было в итоге. По две пары руки, но ног лишь одна пара. Глаз было четыре, а рта не было вообще. То ещё чудовище родила Вэл. — наконец-то Диппер сделал новый ход, надеясь хоть сейчас заставить Билла попотеть над ответом, но тот легко переставил фигуру, забирая чужого коня. — Конечно, такую мощь и силу не могли пропустить другие боги. Собрались, смотрели на то, что Вэл сотворила. Лишь у Вайлена и Клайда — огня и земли — хватило мозгов додуматься позвать меня с Тэдом, — новых ход Диппера и мгновенный ответ от Билла. — Пришли мы, посмотрели на это создание… Долго тогда смеялся я с глупости Вэл. В отличие от них, рождённых в этом мире, я, как бывший Владыка, знал, чем может грозить желание «потомства». Не первая ваша Богиня, кто ребёночка заделась захотел. Но тогда я уже и я не был Владыкой. А решать как-то весь этот фарс нужно было. Узнай Аксолотль о том, что равновесие нарушено — напоминаю божественности нельзя иметь потомков, — стёр бы из вселенной наш с тобой мир, как это делал и я когда-то. — Диппер переставил, на этот раз Билл ответил не сразу, и он возгордился собой за хороший ход, — А люди уже существовали на тот момент — да, глупые, ещё не разумные полноценно… Но создать новых из «этого» не было возможности. Делать было нечего вот и решили уничтожить этого выродка. Вэл долго противилась — матерью себя даже называла этого кошмара. Рунна и Сона на её сторону встали, всё ещё бедняжку жалея… Потом уже помогли ей потерю «ребёнка» пережить, задумывались о том, чтобы о людях как о детях начать заботиться… Не была ведь Вэл такой безумной раньше, агрессивной. С ума из-за любви сошла. Раньше кроткой была, даже редко когда вступала в споры с другими богами. Вот и стали её защищать Ветер и Лёд. Сириусу, Вайлену и Клайду такое не понравилось… Уничтожить так уничтожить. Тогда, конечно, всё спокойно разрешилось. Но зерно вражды осталось. Разделились боги: Вода, Огонь, Земля — одна сторона, а Ветер, Лёд и Электричество — другая. Мы с Тэдом всё так же были в стороне от происходящего. А потом, когда человечество уже стало более развитым, когда мир начало изучать, началась новая делёжка, но уже не за территорию, а за власть. Глупо очень, ведь нет в нашем мире единого Бога, есть множество, отвечающие за свои стихии. Но тот раскол повлиял, и ни одна сторона другой не доверяла. Вот войну и устроили. По уничтожали половину красот мира, множество жизней забрали. Выиграли, как понимаешь, Рунна, Сона и Вэл. Пред людьми предстали, дары от них получать начали, и упивались своей властью. Долго упивались, даже не следили за тем, что в мире-то на самом деле твориться. Вплоть до того момента, пока мы с Тэдом со своими ведьмами и хаосом не объявились, — Билл взял фигуру. — Так что, Сосенка, благодари меня за то, что заставил ваших многоуважаемых Хранительниц объединиться и начать детей своих, людей, защищать, — фигура приземлилась на клетку. — Шах и мат. Диппер тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Его не столько интересовал рассказ Билла, как сама игра. Разумом он понимал, что выиграть Билла в шахматы будет сложно, но так чтобы совсем невозможно он и представить не мог. Увлекался ведь шахматами с самого детства, столько комбинаций знает, просчитывал каждый ход, пытаясь предугадать ответ Билла, чтобы сразу понять его и продумать свою стратегию. А Билл просто переставлял фигуры, по виду даже будто не задумываясь, и все попытки Диппера его обхитрить выглядели для него жалко. И этот «шах и мат» был таким унизительным. — Я проснулся минут десять назад, а ты меня уже закидываешь такой информацией, — ухмыльнулся Диппер. — Конечно, ты меня обыграешь. — Дело не в этом, — покачал головой Билл, возвращая фигуры в исходное положение. — Просто у меня опыта больше. И рассказ ты почти не слушал. — Главную суть я уловил, — Диппер выпрямился, укладывая руки перед собой на столик. — Любовь божественного и к божественному естественна, но губительна. К чему это, Билл? Когда Диппер произносил его имя так — чуть приглушённо, с улыбкой на губах, чуть растягивая, наслаждаясь будто его именем, как сладостью, — что-то в Билле умирало каждый раз. О ясности своего рассудка он не думал уже давно, сам прекрасно понимал, что в безумии уже давно захлебнулся. И сейчас пожинает эти плоды, потому что быть того с ним не может, что в груди теплеет от личного обращения — слишком редко, кто его по имени звал, особенно звал так, как Диппер. Билл всегда и везде был монстром, даже собственные подчинённые его бояться — и даже Пироника, которая сблизилась с ним за все века всё ещё боится. А Диппер нет. Диппер бежал к нему каждый раз, как подвернётся случай. Улыбается и шутит, слушает, и мило смущается, когда расстояние между ними сокращается. На вопрос Билл лишь покачал головой и ухмыльнулся. Диппер всё ещё ничего не понимает — или просто делает вид. Иногда, чтобы быть гением нужно притвориться дураком. И они это прекрасно понимают, поэтому ничего не говорят, умалчивая вопросы и ответы, как сейчас. Но Диппер рушит их устойки, и говорит: — Я не влюблён в тебя, Билл, — он наклоняется, чуть привстав с кресла, становясь всего на пару сантиметров чуть ближе, шепчет томно и продолжает улыбаться. И это «не влюблён» не бьёт в сердце, не заставляет всё в груди похолодеть. Не звучат слова Диппера как чистое признание — нет того холода и серьёзности, которая появляется при отказе. В словах Диппера нет и капли правды — пусть и сам он этого не понимает. Любовь вообще понять сложно — их особенно. Не настоящая, искусственная, вызванная больной привязанностью. Будь воля Билла, знай он о том, что явит собой их встреча, ни за что бы не заговорил с Диппером, вышвырнул бы мгновенно обратно за барьер, или же просто убил. Потому что то, чем он готов пожертвовать не стоит этих чувств. Жаль только, что без Диппера не получиться план в жизнь воплотить, свободу вновь обрести. Жаль, что в Диппере Билл пропал. Жаль, что свобода его стоит такой жертвы. Билл никогда вслух не смог бы сказать, что Диппера ненавидит, потому что понимает свою ненависть лишь разумом. А безумие уже давно всю разумность в нём уничтожило. И опять Билл ничего не отвечает. Улыбается и качает головой. Когда придёт время Диппер всё поймёт. Когда придёт время осознание выльется на него ледяной водой. И Билл не хочет быть рядом в этот момент — потому что уже решил, что эгоизма в нём больше, чем жадности.***
Из пучины самобичевания Венди вырывает стук в дверь. Так странно, ведь звонок висит рядом, а кто-то всё ещё просто стучит. Вставать с кровати ужасно не хотелось, но и игнорировать второй стук после непродолжительной тишины не хотелось. Легче сразу открыть дверь, послать куда подальше незваного гостя и вновь упасть на кровать, утопая в своих разъедающих душу мыслях. Венди встала с кровати, тяжелыми шагами подходя к двери. Открыла резко, распахивая дверь, чуть не ударяя ей стоящего человека. Он выглядел как тот, кому не место в этом старом, ветхом доме, с дешёвыми и маленькими квартирами. На человеке, стоящем перед Венди, была надета идеально выглаженная рубашка, поверх которой был надет лилового цвета жилетка, в тон в таким же по цвету брюкам. В руках был контейнер. На лице человека была извиняющаяся мягкая улыбка, а зачёсанные назад волосы будто на свете лампы подъезда казались с оттенком всё того же лилового цвета. Венди взглянула в глаза незнакомцу, желая высказать пару ласковых, как приятный голос заполнил пространство: — Здравствуйте, я ваш сосед, — начал он. — Я заметил, что вы несколько дней не выходили из квартиры, и честно начал беспокоиться за ваше состояние, — сосед протянул Венди контейнер. — Я сделал вам жаркое. Прошу поешьте, сразу силы прибавятся. От такого Венди опешила. Грозность в её взгляде растворилась, а на смену пришло удивление, перемешанное со смущением. Давно ей никто такое знаки внимания не оказывал. И стало приятно, что на деле она всё ещё кому-то нужна. Она неловко улыбнулась и приняла контейнер в руки. — Спасибо, — прошептала Венди, всё ещё не осознав до конца ситуацию, в которой оказалась. — Не видела вас ни разу на самом деле, даже не знала, что вы мой сосед… — Я просто слишком незаметный для людей, — улыбнулся он, складывая руки за спину. — Вижу всё, а меня мало кто на деле. — Не сказать, что по вашему внешнему виду вас можно не замечать, — ухмыльнулась Венди, облокачиваясь на косяк двери. — Видимо, всё-таки можно, — он покачал головой. — Заходите как-нибудь. Побеседуем. Я даже сейчас вижу, что вас что-то тревожит. И легче всего высказываться незнакомцу. И кивнув на прощение развернулся, уходя в глубь подъезда. Венди постояла ещё пару секунд, следя за соседом. А после лишь прикрыла глаза, смешок вырвался с её губ. Покачав головой, она выпрямилась, закрывая дверь. Стоит отведать «подарок», зря что ли человек старался.***
— Сколько прошло времени в реальности? — спросил Диппер, поворачивая голову, обращаясь к Биллу, стоящему позади, как тень, защищавши. Они медленно гуляли по лесу. Молчали в основном. Приятно иногда просто побыть рядом с кем-то и просто молчать. Не волноваться по поводу неловкости, висящей в воздухе, не пытаться поговорить хоть о чём-то, чтобы заполнить тяжёлую пустоту в груди. Диппер стал больше за собой замечать, что жить легче, и ничего больше не давит на грудную клетку, затрудняя дыхание. Наверное, в миллионный раз он уже думает о том, как тут, за гранью, спокойно. Как легко быть рядом с Биллом. Барьер стоит толстой стеной, отделяя его от реального мира, причинившего ему столько страданий. Даже сам себя не понимает, почему хоть всё так плохо, он не может оставить этот мир. Из-за мамы? Желает, чтобы реальность приносила такое же умиротворение, что и Измерение Снов, ради неё? Всё бы Диппер отдал ради того, чтобы вновь увидеть её. Хоть на секунду, но побыть рядом, обнять, как раньше, и глупо повторять, что всё будет хорошо. — Чуть меньше двух недель, я полагаю, — ответил Билл, в один шаг, поравнявшись с Диппером. — А если точно? Билл на секунды закрыл глаз, сосредотачиваясь. Всегда узнавать истинное течение времени было неприятно — и дело не в том, что на это уходило много сил. Как раз-таки наоборот, силы почти не тратились, но из-за барьера информацию приходилось буквально вытягивать из реальности — будто погружаешь руки в зыбучию мерзкую жижу. Неприятно, но не критично — ради Сосенки он готов пойти на такие маленькие жертвы. — Восемнадцатое число, — ответил Билл, а после усмехнулся. — Ещё пара часов со мной, и будет аж двадцатое. — Никогда не пойму, как это работает, — покачал головой Диппер. — Даже вычислить чему равна минута здесь реальности никак не получается. — Я тебе уже говорил, что время Измерения Снов не постоянно. Минута тут может быть как равно часу там, так и целому дню. — А ещё ты говорил, что можешь время подстраивать по течение реальности, но так ни разу это и не использовал, — остановился Диппер, шутливо складывая руки на груди, как обижаясь. — Скажем так, — Билл остановился следом, копируя движения Диппера, чуть наклоняясь, — я имею свои корыстные цели. — Придурок ты, Билл. И снова его «Билл». Диппер слишком осведовлён видимо, как оно влияет, а потому в последнее время решает всё больше использовать. А может и ничего не понимает, а говорит только потому, что самому нравиться. «Я не влюблён в тебя» продолжает крутиться в голове. Такая грубая ложь в лицо веселит. Так и хочется Биллу сделать что-нибудь невероятно смущающее, чтобы выбить Диппера из колеи, заставить свои чувства и эмоции переосмыслить. Но это бревно всё равно так и будет деревом до конца. Упёртым деревом, который, даже зная о своей неправоте, продолжит гнуть свою правду. А Билл впрочем и не против. Так ведь даже веселее. Сейчас находясь с Диппером рядом он даже не думал, что через шесть реальных дней настанет то, чего он так долго ждал два века. И думать не хочет о том, что будет. Не хочет думать о том, какое выражения лица будет у Диппера, о его очередных слезах из-за предательства. Не хочет думать о его бездыханном теле, когда Форд вытянет из него всю чистую энергию. Не хочет думать о том, как ему заново нужно будет учиться жить. Однажды уже пришлось. То, как долго он отходил после смерти ведьм не описать словами. Хотелось себе глотку вскрыть, вытащить то, что, по мнению людей, они назвали бы сердцем, чтобы хоть на секунду прекратить мучения, чтобы перестать хотя бы на секунду чувствовать и ужасающую боль, гвоздями вбивающимися под кожу, иглами протыкающую его тело, и безразмерную пустоту оставшуюся после их гибели. Билл никогда не врал, говоря, что привязанность демона и ведьмы болезненна и ненормальна, что привязанность сравнима с зависимостью. Оставалось лишь надеяться, что Звёздочка успеет всё понять, среагировать и избавится от Форда вовремя. — Если время здесь течёт так быстро, то значит и твои два века заточения прошли более-менее быстро? — задаёт вопрос Диппер, возобновляя шаг. — Не совсем, — Билл следует за ним. — Я чувствую время Измерения Снов точно так же, как и время реальности. Для меня разницы никакой. Единственное, живу я достаточно долго, чтобы время почти не чувствовать. — Значит, — заключает Диппер, — всё-таки два века для тебя не сказать, чтобы большой срок. — Навалилось слишком много… м-м-м… факторов, которые «продлили» нахождение здесь. — Гибель ведьм? — иногда Диппер бывает слишком смышлённым. А иногда ничего не понимает — тем более своих чувств. — И это тоже, — вздохнул Билл. — Сейчас я не чувствую к ним ничего, кроме сладких воспоминаний о их жизни, но когда всё произошло… было паршиво. И Билл надеется, что Диппер не задаст следующий вопрос — слишком очевидный, чтобы о нём говорить вслух. Но он «не слушается», задаёт. Тихим голосом, шёпотом почти, делая вид будто ему совсем не интересен ответ, но его актёрская игра ужасна, и Билл понимает, как ответ ему важен. — Что будет с тобой, если я умру? Но Билл не отвечает. Потому что эгоизма в нём всё ещё больше, чем жадности. А Диппер не спешит переспрашивать.***
К удивлению Венди, сразу после того, как она отведала жаркое от соседа, сил в ней стал намного больше. Может сыграло то, что давно она нормально ничем не питалась, а может и то, что кому-то всё же было не всё равно на неё. Уходить в очередное самокопание не хотелось. А сейчас к тому же и сдохнуть хотелось чуть меньше. Прошло уже два дня после той встречи, и Венди стала реально задумаваться над тем, чтобы зайти к загадочному соседу и поговорить. Прав он был, когда говорил, что всегда легко рассказать незнакомцу о том, что тревожит. Да и к кому Венди ещё могла сходить пожаловаться? Её «друзья» спокойно веселятся, позабыв о ней, Форду до её проблем нет дела, а Диппер… что же, Венди сама разрушила их отношения — и не то, чтобы по своему желанию. Да и терпеть такое отношение к себе не хотелось тоже — ей Форда с его вечными приказами хватает. В коридоре раздался звонок. Вспомнишь солнце, вот и лучик. Венди была уверена, что за дверью стоит Форд — кто к ней ещё может прийти. Конечно, хотелось, чтобы она была не права и пришёл к ней сосед, но Венди прекрасно чувствовала энергию Форда через дверь. Вновь пришёл что-то приказывать, с новыми планами и мотивами. Уже двадцатое число, а значить до того самого дня осталось не так много. Уже скоро Форд поедет к матери Диппера и Мэйбл, чтобы завершить последний пункт плана. И скоро значит Венди получит себе в лапы Диппера, а чуть погодя и долгожданную свободу. Барьер над городом падёт и она наконец-то увидит каков мир за пределами Гравити Фолз. Но до этого момента она лишь собачка на побегушках под командованием Форда. Стоило ей лишь открыть дверь, как в квартиру сразу же ворвался Форд, чуть отталкивая с пути Венди. Теперь она стояла у двери, будто сама только вошла в квартиру, а Форд был перед ней, возвышаясь, в очередной раз указывая на своё главенствующее положение. Венди закрыла дверь, тяжело вздохнув и закатывая глаза, пока её лицо не было видно. Пришёл вновь диктовать что ей и как делать. Надоело уже. — Вижу ты в порядке, — чуть усмехнулся он, складывая руки за спиной. — А-то Стэн распереживался, что ты у нас можешь быть в «депрессии» после всего того, что узнала. Венди на секунду замерла. О ней беспокоился Стэн? Ему-то что от неё нужно? Хижина уже закрылась, туристы не приезжают, следовательно и продавец не нужен, а всё приказы по поводу двадцать четвёртого числа ей отдаёт Форд. Неужели Стэн проникся её состоянием и начал волноваться? Даже звучит глупо, она скорее поверит, что Дипперу станет на неё не всё равно, чем Стэну. Это же машина для убийств, который клал на чужие жизни — будь то человеческие или демонические. Семейка Пайнс её когда-нибудь в могилу сведёт, она гарантирует. — Всё в порядке, — натянуто улыбнулась Венди, проходя на кухню. Форд последовал за ней. — Но я всё ещё в ахуе от того, что вы сделали… — Цель оправдывает средства, — лишь пожал плечами он, усаживаясь за стол. Венди бы поспорила. Не такая цель и не такие средства. Если бы она не была столь жестока по своей натуре и мировоззрению, то не пустила бы Форда даже на порог больше. Но если и ей была почти безразлична эта ситуация, то зная Диппера, он будет рвать и метать. Хотя в начале лета бы просто забился в угол и разрыдался. Если так подумать, то после встречи с Биллом Диппер и правда слишком сильно изменился. Да и Мэйбл — хоть Венди с ней и не часто пересекалась — за лето тоже. Даже Пасифика — богатая засранка — тоже изменилась. Одна Венди лишь сидит, всё что и делая, так жалея себя бедняжку, и продолжает исполнять чужие приказы. Не сказать, что она особо против. Цель оправдывает средства — как и сказал Форд. А её цель свобода, которую она получит — и без разницы каким способом. — Об это пришёл поговорить? — Венди села за стол напротив Форда. — Нет, конечно, — закатил глаза он. — Через три дня я поеду к Эбигейл. Когда вернусь, ты должна быть рядом с Диппером всё время — но так… —…Чтобы он меня не заметил, — откинулась на спинку стула Венди. — Я помню план, не нужно приходить ко мне, чтобы повторить его. — Лучше повторить на всякий, чем потом пожинать плоды твоей тупости. — Эй! — привстала она, громко уперевшись ладонями о стол. — Я ни разу, — прорычала Венди, — ни разу! — не подводила вас, так почему сейчас такие сомнения?! — Не кипятись, — проворчал Форд. — Просто все сейчас на нервах. В общем, — он полез во внутренний карман плаща, — когда барьер Сайфера падёт, ты найдёшь Диппера и с помощью этого, — он достал небольшой шарик, диаметром сантиметра три, — заберёшь у Диппера его чистую энергию. Не всю, конечно, оставишь себе чутка для перекуса. А потом можешь делать с ним что захочешь. Он останется без магии, ни на что не способный. Венди тут же забрала шарик из чужих рук, осматривая. — Как именно им пользоваться? — Приложи его ко лбу Диппера и энергия сама засосётся внутрь. — Прекрасно. Форд на это лишь усмехнулся. То как у Венди загорелись глаза при виде шарика, могло означать, что теперь она точно в порядке. Её желание скоро будет исполнено. А больше Венди и не нужно в этой жизни ничего. — Потом отнесёшь мне. И когда я буду обладать и чистой, и элементальной энергией — уничтожу барьер. И всё вы будете свободны.***
Время тянулось так медленно, что Диппер начал подозревать Билла в стыковке с реальностью. Они не делали буквально ничего. Сколько они уже просто сидят в родной библиотеке, Диппер даже предположить не мог. Ощущение, что то, как они играли в шахматы и гуляли по лесу, было несколько дней назад, било Дипперу в голову, порождая тревогу в груди. И всё вроде как хорошо, он отдыхает, ему не нужно ни о чём переживать — переживать о реальности в частности. Измерение Снов как гипнотизировало, заковывая цепями, заставляя остаться здесь навечно. Усыпляет даже. И из-за этого рождалась и скука. Что до ужаса странно чувствовалось. Вроде и Билл рядом, с которым скучать никогда не приходилось, но тот сидит хоть и рядом, а уткнувшись в книгу, которую явно читает не первый раз. Диппер тоже держал в руках книгу — очередную про руны. Он всё ещё не смог разгадать символ на своей руке, что тормозило процесс познания, как именно снять барьер да и откуда он вообще появился. Всё что у него было — косвенные факты и догадки, но работать с ними было никак нельзя. — Может, — всё же решившись, подал голос Диппер, — ещё одну партию в шахматы? — Тебе скучно? — Билл оторвался от своей книги, сразу поворачивая голову в сторону своей ведьмы. — Типо того, — неловко улыбнулся он. — Я уже которую книгу с рунами изучаю, а всё никак не могу ничего толкового узнать… Так вот — может перерыв мне сделать? — Ты ведь в очередной раз проиграешь, — усмехнулся Билл, но книгу захлопнул. Взмахнул рукой и рядом с ними появился шахматная доска. В отличие от первых игр, где они сидели в креслах за столом, на этот раз доска левитировала воздухе, между ними. Диппер на это лишь усмехнулся — то, как Билл быстро исполнил его желание не могло не подкупать. Кто вообще мог подумать, что тот, кого боятся миллионы людей, будет намного интереснее и учтивее большинства людей, которых Диппер встречал в своей жизни. Ну или просто люди попадались такие себе. Мог ли он сам подумать ещё в самый первый раз, когда только пересёк грань, что будет так спокойно играть с Биллом Сайфером в шахматы, желая остаться в Измерении Снов навечно. Жизнь слишком странная и непостоянная штука, а судьба та ещё садистка. Стоило только подумать о том, что Дипперу когда-нибудь всё же придётся уйти в реальность, как всё внутри сжималось. Ни капли не хотелось покидать Билла, возвращаясь в мир, полный борьбы за выживание — по крайней мере таким он виделся Дипперу. Билл сделал первый ход, что в принципе было не честно. Если два игрока обладают одинаковыми способностями, то выигрывает тот, кто ходит первым — а Диппер и так был ему не ровней, то и первый ход буквально унижал его сразу же, буквально говоря, что он здесь проигравший. — Может ещё что-нибудь тебе рассказать? — поинтересовался Билл. — Без понятия, о чём могу тебя спросить, — покачал головой Диппер, переставляя фигуру. — Почти все мои вопросы связаны с мамой, Фордом и барьером. А ты не можешь мне ничего рассказать. — Не знаю даже, к счастью ли или к сожалению, — усмехнулся Билл, делая ход. Противный ход. Диппер скривил губы. Пришлось обороняться. Да и о чём таком можно спрашивать и слушать очередной долгий рассказ, когда Билл играет так, что приходиться зацикливаться только на шахматах. Билл постоянно шёл в атаку, без проблем терял некоторые фигуры, и у Диппера было ощущение, что тот может выиграть и оставшись лишь с одним королём. Но у Билла всё равно была не одна фигура, в то время, как Диппер даже просто обороняясь терял свои. Каждая новая партия унижала Диппера. — Ты невозможен, — промычал Диппер, роняя фигуру короля, сдаваясь. — Как ты постоянно выигрываешь? И не говори мне ничего про «опыт»! — Но это правда просто опыт, — усмехнулся Билл, взмахнув рукой. Доска исчезла. — Я знаю все ваши розыгрыши фигур, я знаю как работает человеческая психология. Читать тебя легко, а потому я знаю, как ты сходишь следующим ходом. Ну и… я могу просчитать больше тысячи возможных вариантов развития партии, и выбираю тем самым наилучших ход, обновляя варианты с каждой поставленной твоей фигурой. — Это нечестно, — пробурчал Диппер, откидываясь на спинку дивана. На Билла он не обижался — не на такое обижаться точно. Просто было обидно, что ему ни за что не выиграть у него. Даже проиграй с Биллом Диппер миллиарды партий, достичь такого результата не выйдет. Эго изящно пошатнули. Диппер привык быть умнейшим в своём окружении — даже этот глупый титул «Приемник гениальности Форда» появился не просто так. А когда появляется тот, кто лучше, всегда обидно. Диппер выставил руку вперёд, сосредотачиваясь. Контролировать чистую энергию он стал намного лучше, это подтверждает и тот бой с призраком дровосека. Использовать, преобразовывать, материализовать чистую энергию стало совсем легко, что немного вгоняло Диппера в ступор — не так и много он тренировался, чтобы исполнять что-то такое. — Ты постоянно находишься в Измерении Снов, — начал Билл, наблюдая за тем, как на чужой ладони скапливается магия, — постоянно чувствуешь вокруг себя чистую энергию, потому извлекать тебе её стало легче, — пояснил он, как прочитав чужие мысли. — Мелочь, а приятно, — усмехнулся Диппер, пытаясь придать шару энергии форму. — Но ничего более тех же верёвок не могу сделать. — Тебе так хочется, что-то создавать из чистой энергии? Это долгий процесс, как минимум работает механическая память, поэтому повторять тебе нужно как можно чаще, ко всему прочему нужно практиковаться каждый день, чтобы нарабатывать силу. Диппер ничего не ответил, лишь продолжил покрывать формой энергию, пытаясь создать стрекозу. Её образ глубоко засел в памяти. Рождённая в воде, живущая на суше. Как символ его жизни. Как символ его связи с Биллом. У неточной структуры начали появляться крылья. Билл заставил тогда нескольких стрекоз летать. Хотелось бы уметь так же. Форма стала более чёткой, и теперь без проблем можно было понять кто сидит на ладони Диппера. Но не заставить её летать, не создать ещё вторую не получалось. Приходилось все силы и концентрацию тратить лишь на одной стрекозе, иначе форма начинала рушиться. С раздражённым вздохом, Диппер резко сжал руку в кулак, рассеивая магию. Так сразу не получится у него, конечно, и он это понимал, но не значит, что своя беспомощность не раздражала. Начинал жалеть, что потратил столько времени на глупые и мало нужные вещи, когда мог посвятить всё время тренировкам. Билл, наблюдая за противоречивыми чувствами Диппера, сжал губы. То, как он себя закапывал, совершенно не нравилось. Нужно было как-то отвлечь Диппера от мыслей о магии, переключить внимание на что-то ему подвластное — но не успел Билл и рот открыть, предлагая новый способ провести время, как Диппер вытянул руку вперёд, концентрируясь на книге, лежащей на столике рядом с диваном. Он уже делал так однажды, когда Билл натравил на него волков, но времени или потребности повторять как таковой не было. Мягко покрыв поверхность книги, Диппер чуть повернул кисть, заставляя предмет медленно подниматься в воздух. С волками было проще — возможно адреналин играл, а может сейчас он просто слишком раздражён для точечной концентрации. Но книга левитировала в воздухе, и Диппер, проведя рукой в воздухе к себе, приблизил справочник рун к своей ладони, тотчас же подхватив вылетевшую книгу. — Эта способность хорошо сыграет при битве, — прокомментировал Билл, всё ещё не отрывая взгляд от покрытой чистой энергией книги. — Но действовать нужно более резко. — Я знаю, — пожал плечами Диппер. — Просто сейчас концентрация… — он покачал головой. — Я понимаю, что тебе сложно, — Билл подвинулся на диване, оказываясь к Дипперу ближе. — Столько эмоций, которые ты почти никогда не чувствовал… разъедают душу. Но, Сосенка, спасёт тебя в войне лишь холодная голова. — Я знаю, — чуть более раздражённо ответил тот, резко поворачивая голову. — Но легче сказать чем сделать. Уж лучше не чувствовать ничего вообще… — Никогда не лучше, — мягко перебил Билл. Протянул руку вперёд касаясь указательным пальцем чужого лба. — Чувства и эмоции — твоя сила, твоё понимание мира и твоё же мировоззрение. Нужно уметь их принимать, жить с ними, соглашаться и проживать их. Но нельзя давать эмоциям заполнить тебя без остатка, иначе более никогда в жизни ты не вернёшь себе разумность. Билл подцепил кудрявую чёлку пальцем, чуть приподнимая, а после полностью приложил ладонь ко лбу, зачёсывая волосы Диппера назад, открывая себе право полюбоваться родимым пятном в форме ковша большой медведицы. Символом принадлежности. Но думать о Диппере, как о вещи не хотелось. Он достоин быть большим, чем просто куклой. Будь он не ведьмой, а простым человеком, Билл ни за что не заметил бы его — и жалел о об этом «возможном». Но Диппер — ведьма, и переживать смысла нет. Но всё равно становилось на душе противно, что была возможность в этом мире, вселенной, никогда не узнать кто такой Диппер Пайнс. Пальцы аккуратно заскользили по чужому виску, останавливаясь на щеке. Большим пальцем Билл провёл под глазом. Диппер застыл, не разрешая себе и шелохнуться. Хотелось продлить момент касания как можно дольше. Это желание было таким неправильным, иррациональным. Свои же мотивы не удавалось понять, но Диппер потянулся вперёд, желая усилить ощущение чужой руки на щеке. Он внимательно смотрел в чужой глаз, ярко сияющий золотом, и сам не понимая, что делает потянулся своей рукой к лицу Билла. К тому глазу, который был скрыт за тёмной материей, образующий треугольник. Одно касание, выпущенная капля чистой энергии, растворившаяся треугольник, и Диппер задержал дыхание. За чёрным треугольником скрывался космос. По-другому и назвать Диппер его не мог. От глаза шли чёрные трещины, а вместо глазного яблока было пустота и звёзды. — Билл… — с придыханием начал Диппер, не в силах выразить всё своё восхищение словами. — Это так прекрасно… Ему ничего не ответили, лишь мягким касанием отодвинули от своего лица чужую руку и вернули тёмный треугольник, скрывая космос от Диппера. Не сказать, что Билл стыдился этого или ненавидел эту свою часть лица. Он знал насколько завораживающее он выглядит, но сама история, как именно он глаз потерял было слишком больна. Билл мог сколько угодно говорить, что лишь рад был оказаться запертым в этом мире, жить здесь, но чувство унижения, которое он почувствовал, когда был побеждём Аксолотлем, когда в долгой битве всё же пал, когда космос в нём стал единственным напоминанием о былой силе. Давно уже Билл не Владыка, а простой Бог Разума этого мира. И влияние он имеет лишь на этой планете. Хотелось сказать многое. И попросить никогда так больше Дипперу не делать, и позволить смотреть и восхищаться дальше. И хотелось схватить его, прижать ближе и никуда больше не отпускать, хоть цепями к себе приковать, остаться с Диппером на века. Признать, что эгоизма в нём не осталось, отдаться полностью своей жадности. Но как вспышкой энергии пробило голову, возвращая в реальность, насколько это возможно. Диппер почувствовал то же самое, тут же напрягаясь. Билл точно убьёт этого мудака, даже в расчёт не возьмёт их сделку. — Сиди здесь, — прорычал он, поднимаясь с дивана. — Билл! — Диппер вскочил вслед. — Я. Сказал, — железом отчеканил тот. — Сиди. Здесь. И тут же растворился в синем пламене. Дипперу ничего не оставалось, как в обиде упасть обратно на диван. Билл же оказался у грани, рядом с которой стоял Форд. И уже переходило все границы дозволенного. Или Форд просто напрашивается на то, чтобы его уничтожили самым болезненным способом. Стоял с гордо поднятой головой, будто не так давно не получил от Билла за такую наглость. Ухмылялся. И хотелось эту мерзкую улыбку навсегда стереть с его лица. В мыслях Билл уже представлял, как будет измываться над ним, когда придёт время — как будет медленно отрезать его губы, заставляя прочувствовать всю боль, а после заставит сожрать их; как будет выкалывать его глаза, чтобы больше не позволить ему смотреть так высокомерно; как будет наносить смертельные удары, но тут же заживлять, чтобы Форд сам молил о скорейшей смерти, чтобы валялся у ног того, кем думает может позволить себе управлять. И ещё столько много «как», о который пока что приходится лишь мечтать. — Не стоит забывать кто я есть, Форд, — тяжёлыми шагами Билл, угрожающе, подходил ближе. — Я и не забываю, — выплюнул тот. — Лишь зашёл узнать, как продвигаются дела с дневником. И Диппером… На его шее оказалась чужая рука, сжимая, но в отличии от прошлого раза Форд даже не шелохнулся. В прошлую их встречу он был на взводе, переживал за свой план, а потому так легко поддался страху, угрозе жизни. Сейчас Форд спокоен, хладнокровен, и прекрасно осознаёт выгоду своего положение — Билл всё равно его убить не сможет, сделка не позволит. А мучить не позволит ему Диппер, который точно не пропустил появление нового посетителя Измерения Снов, и точно не пропустит такую вспышку энергии и придёт. И если Билл не хочет потерять чужое доверие, то не позволит ему видеть их вместе. Потому что Форд может рассказать все условия сделки, может рассказать всю правду — да, раньше положенного, да пройдёт всё не по тому плану, но пара потерь будет стоить того, чтобы проучить Билла. И тот это понимал, а потому рыкнув, всё же руку убрал. — Отвлекаю его, — закатил глаза Билл. — И твой приход совершенно не вовремя. — Прошу прощения, — передразнил его Форд. — Двадцать первое число. Когда я отсюда выйду будет уже двадцать второе, я так полагаю. А значит осталось немного. Мне нужен дневник. Забери его у Диппера. — Как, прости? — вскинул руки Билл, удивляясь чужому идиотизму. — Как хочешь, — Форд сложил руки на груди. И вновь ухмыльнулся. — Или ты передумал? Может от сделки откажешься тогда? — Передумал? — усмехнулся Билл. — Не смеши. Всё будет. — Что будет? И земля ушла из-под ног. Билл не был глупцом, и он прекрасно понимал, зачем пришёл Форд, но надеялся, что лишь хочет в очередной раз показать своё превосходящее положение. Но задумал он далеко не это. Не только это. А то, что сейчас за спиной Билла стоял Диппер. Очень злобно глядящий на Форда, он перевёл полный вопросов взгляд на Билла, ожида ответов. Хотелось в эту же секунду испепелить Форда одним щелчком пальцев. Хотелось весь мир испепелить. Как же Биллу надоела эта игра, надоел Форд, придумывающий всё новые и новые ходы, чтобы унизить Билла, чтобы упиваться своим превосходством. А всё могло пройти спокойно, просто послушай его Диппер, останься он в библиотеке. И это раздражало не меньше. Билл из кожи вон лезет, чтобы обойти условия этой проклятой сделки, чтобы выиграть в этом глупом противостоянии. А Диппер всё лезет и лезет глубже, желая «всё сделать сам», таким образом лишь приближая свою смерть. Хоть бы раз просто послушал, просто бы хоть раз не лез, куда не просят. — Я же тебе сказал, — сам не осознавая, что творит, Билл медленно повернулся к Дипперу. Радужка золота загорелись яростью, окрашиваясь в кровавый цвет. — Да мне похуй, — нервно улыбнулся Диппер, делая шаг назад, не выдерживая этот взгляд. — Что будет, Билл? — Форд, — кинул через плечо тот. — Свали. Ты сделал предостаточно. И впервые Форд не противился. Он сделал то, что хотел. Быть может это и ударит по плану, изменение его идеальность, но зато теперь он за себя отомстил. И пусть теперь «план» Билла — каким бы он не был — будет разрушен. Сделка есть сделка, и Форд не позволит своевольничать. С довольной ухмылкой он пересёк грань. — Я всё ещё жду объяснений, — как бы Дипперу не было страшно, он пытался казаться сильнее. Но как сохранять спокойствие и хладнокровие, когда Билл смотрит таким взглядом. Когда ощущаешь его желание разорвать «жертву» на куски. Диппер нервно сглотнул накопившуюся слюну. Главное не поддаваться его величию, главное отстоять свою позицию. Даже если всё закончиться плачевно. Диппер знал о сделке, знал, что что-то готовиться, но в душе он надеялся, что Билл решит отказаться от мести, от снятия барьера. В душе Диппер надеялся, что Билл выберет его. И видимо просто глупо самого себя обманывал. «Я не влюблён в тебя, Билл» — Так нравиться всё рушить? — он подошёл ближе, возвышаясь, издеваясь. — Я просто попросил, не лезть туда, куда не просят. Я сам в состоянии разобраться. А ты всё портишь. «Я не влюблён в тебя, Билл» — Я изо всех сил стараюсь, контролировать всю ту хуйню, что творит Форд, — он начал повышать голос, рыча, окончательно выходя из себя. — Пытаюсь тебя спасти! А ты лишь продолжаешь ставить мне палки в колёса! «Я не влюблён в тебя, Билл» — Так хочешь сам во всём разобраться! — рычание переросло уже в крик. — Показать, какой ты самостоятельный! Насколько силён и не нужна тебе, якобы помощь! Ты идиот, Сосна! — и добавил шепотом, наклоняясь к чужому уху. — И ничего не стоишь без меня. «Я не влюблён в тебя, Билл» Тогда почему так больно? Почему все действия были направлены лишь на то, чтобы Билла впечатлить. Зачем он, Диппер, пытался казаться лучше чем есть? Почему сейчас он разочарован в самом себе? Почему сейчас так обидно за то, что совершил? Всё могло быть по-другому. Просто послушай Диппер. Просто останься в библиотеке. Но сделанного уже не изменишь. А чужие слова как ножом в сердце. Чужое разочарование как пулей между глаз. И противно от чужих слов. Ничего не стоит Диппер. И это жалкая, горькая правда. И можно было бы перетерпеть это унижение, и можно было просто извиниться. Но почему Диппер должен выбирать Билла, жертвуя собой, если тот не делает тоже самое. И не слова в ответ Билл не дождётся. Ни извинения, ни обиды. Диппер просто делает шаг назад, и исчезает, оставляя после себя золотую пыль. И Билл мог бы остаться в лесу, рядом с гранью, успокоиться. Мог бы после прийти и извиниться за свои резкие и грубые слова. Но надоело ему всё это уже. Надоело, что каждый считает себя умней и лучше. И поставить на место их нужно. Билл здесь Бог. Билл правит жалкими людьми. Биллу подчиняются ведьмы. И оставлять просто так своё пошатнувшееся эго он не планирует. Слишком много тех, кто думает, что может помыкать им. И почему думал Билл того, что жадность победит? Жаден он был лишь до собственного удовлетворение. И жадность эта была точно таким же эгоизмом. Билл ненавидит слепое подчинение, он любит, когда ему противятся, когда борются с ним. И лишь тогда становиться весело. Потому что сломать столь прочную игрушку хочется лишь сильнее. И сломать Диппера сейчас хотелось больше всего — потому что как интересно бы не было наблюдать за тем, как он пытается Биллу противостоять, не стоит ему забываться. Не стоит думать, что всё ему теперь позволено. Диппер нашёлся в библиотеке, складывающийся книги в сумку. И Билл видел, как он напряжён, как всеми силами пытается сдержать слёзы, потому что в очередной раз показывать Биллу насколько он слаб не хочется. Лишь кинул взгляд на него, с силой запихивая последнюю книгу. И выпрямившись, Диппер уже хотел переместиться обратно к грани, чтобы уйти. И желательно не возвращаться никогда. Но рука Билл легла на его плечо, с силой сжимая. Контролировала. Не давай просто так уйти. — И куда мы собрались? — прорычал на ухо Билл. И лучше бы он вновь кричал, потому что такой его голос пугал лишь сильнее. — От тебя подальше, — Диппер вскинул плечо, сбрасывая чужую руку. Но Билл вцепился вновь, разворачивая теперь его к себе лицом, сжимая руку крепче. — Отпусти! Диппер попытался оттолкнуть его, но но было тщетно. Глупо полагать, что их силы могут быть равны. И сейчас разница была видна слишком сильно. Оттого стало лишь обидней. Перехватив руку Диппера, которой тот отбивался, Билл отвёл её в сторону. И лишь приблизился. Заглянул в лицо и гаденько ухмыльнулся. — Лишь одна просьба, Сосновое Деревце, — прошептал Билл. — Одно просьба, с которой ты не справился. — Я не обязан тебе подчиняться, — прорычал Диппер в ответ. — Почему бы просто не рассказать всё, что можешь? Почему не можешь просто объяснить свои действия? — Потому что это не твоя война, — спокойно ответил Билл, продолжая ухмыляться. — Ты не больше, чем просто инструмент. Так что не строй на свой счёт великих планов. Без меня, без Форда — ты никто. Так, что если хочешь жить, просто слушайся меня. — Диппер предпринял ещё одну попытку выбраться, но за это получил лишь жгучую боль на запястье. Билл оставил ожог. — Просто извинись. И не забывай, где твоё место. И отдай третий дневник. Тогда точно поверю. И можно было бы просто извиниться. Просто согласиться, что Диппер ничего на деле не стоит. Что он лишь просто ведьма в подчинении Сайфера. И можно тогда жить спокойно. У Диппера будет сильнейший покровитель, непробиваемая защита, и великая власть. Нужно только извиниться. И может даже рассказать Биллу о своих чувствах, чтобы окончательно закрепить своё служение ему. Но служить, подчиняться — означает навсегда лишиться свободы. Билл не учёл лишь одного — Диппер такой же эгоист, как и он. — Теперь я понимаю, — смешок сорвался с его губ, — почему тебя кинул Тэд. Такую сволочь как ты так и хочется скинуть с пьедестала. И не думая больше, обхватил заключённой рукой за запястье Билла, выпуская всю энергию, которая у него есть. В тот же момент Билл одёрнул руку, от неожиданности делая шаги назад. Диппер быстро от него отпрыгнул, сжимая в руке сумку. Билл заикнулся о дневнике, а значит, что сейчас именно он будет его основной целью. Диппер потратил слишком сил на атаку, чтобы выбраться, а потому энергии не хватало, чтобы переместиться — нужно лишь минута-две, чтобы востановиться и уйти. Главное эту минуту пережить. — Ты специально меня провоцируешь? — рассмеялся Билл. Но не так, как раньше — смех был наполнен холодом, жаждой крови и чужих страданий. — Не понимаю, мазохист ты или просто идиот. — Как быстро упали маски, — усмехнулся Диппер грустно. — Я думал, что я тебе важен. — Важен, — покачал головой Билл, соглашаясь. Медленно подходил ближе, оттесняя Диппера назад. — Но пойми, Сосна, я ненавижу, когда такие насекомые пытаются казаться лучше меня. Знать своё место нужно. — Тогда и ты знай своё место, — гордо вскинул подбородок Диппер, не поддаваясь чужому величию. — Трус, который только и умеет пиздеть в пустую. Слабак, потерявший своих «детей». И просто жалкое существо потерявшее сначала один титул, а теперь и второй. О какой мести можешь говорить, когда сидишь запертый здесь, оставшийся без последователей! — он буквально смеялся над Биллом. — У тебя ничего не осталось! Двое подчинённых? Да они свалят от тебя при первой же возможности, потому что нет у тебя того величия, что раньше! Потому что ты лишь сотрясаешь воздух угрозами, а сам ничего не можешь сделать! Потому что если бы ты не был так слаб — не понадобилась тебе поддержка Форда, — и последние слова Диппер произнёс с придыханием, открыто издеваясь. — Ты жалок, Билл. В следующую секунду щеку обожгло болью. Диппер с коснулся горящей кожи. Одно дело, когда Билл просто издевается, когда унижает словесно. Это Диппер был готов вытерпеть. Но к удару он не был готов. И это стало концом. Следующим движением Билл за шею припечатал Диппера к стене. Но уже поздно. В этот момент Диппер растворился, оставляя от себя только золотую пыль. И в следующую секунду пересёк грань, возвращаясь в реальность. Он ещё раз коснулся щеки, всё ещё не в состоянии поверить, что Билл дал ему пощёчину — наверное радоваться нужно, что это лишь лишь она. Но было не столько больно, не столько обидно, сколько унизительно. Краем глаза Диппер заметил красный отпечаток на руке — ожог, оставленный Биллом. Даже он казался чем-то простым в сравнении с пощёчиной. К удивлению Диппера, слёз не было. Были лишь боль, тягучая, пульсирующая вместе с пульсом. Она как кровь расползалась по телу, заполняя Диппера без остатка. Но слёз всё так же не было. Как не было и обиды. Лишь ненависть.***
Венди набрала воздуха в грудь. И постучала в дверь перед собой. Её открыли мгновенно. — Здравствуйте, — улыбнулась она. — Можно с вами поговорить?