***
Лань Ванцзи сидела в библиотеке и переписывала песню самосовершенствования, когда громкий голос прервал спокойствие в помещении. — Лань-гунян! Лань Ванцзи, это ты! — Нарушитель правил, с которым она боролась неделю назад на крыше, ворвался в библиотеку. Прежде чем она успела среагировать, он сидел прямо перед ней, перегнувшись через стол, так что их лица находились довольно близко. — Ты помнишь меня, Лань Ванцзи? Я хотел снова увидиться с тобой после того дня, но в твоем ордене слишком много правил. Почему существует правило, запрещающее девочкам и мальчикам учиться вместе… — Вэй Усянь. — прервала его Лань Ванцзи жестким голосом. Вэй Усянь просиял. — Ты знаешь мое имя?! Ах, этого смиренного уважают. — воскликнул он. Лань Ванцзи поджала губы, но это не произвело на него впечатления. — Вы были тем, кто предложил использовать энергию обиды? — Так вот откуда ты знаешь мое имя? Лань-лаоши жаловался на меня. Разве это не против правил? — нахально спросил Вэй Усянь. Лань Ванцзи стиснула зубы, не зная, что ответить, потому что это было фактически против правил. — Вэй-гунцзы, бегать запрещено.- Сказал взволнованный ученик Лань, входя в библиотеку. — Чжоу-шисюн. — поздоровалась Лань Ванцзи. — Шимэй. Надеюсь, мы не побеспокоим тебя, Вэй-гунцзи было назначено копировать правила в качестве наказания, а я — наблюдающий. — сказал Чжоу Минъи, покраснев при виде Лань Ванцзи. Он знал, что у нее была привычка проводить много часов в библиотеке, а не читать в своих комнатах, как это делают другие ученицы. Не существовало правила, которое запрещало бы студентам учиться в библиотеке, независимо от пола, но несколько учеников-мужчин в Облачных Глубинах хотели, чтобы Лань Ванцзи предпочла учиться в том месте, где она не отвлекала бы их. И дело даже не только в ее красоте, все боялись, что она поймает, как странно они смотрят на нее, и понесет за это наказание. Когда Чжоу Минъи понял, как Вэй Усянь заполнял пространство Лань Ванцзи, он запаниковал внутри. Со всей вежливостью ученика Лань, он потащил Вэй Усяня за воротник и усадил его за стол через всю комнату, чтобы он случайно не спровоцировал печально известный холодный нрав Лань Ванцзи. В течение следующих нескольких дней Чжоу Минъи тщательно контролировал наказание Вэй Усяня, в то время как последний делал все возможное, чтобы усложнить эту задачу. Чжоу Минъи потерял счет, сколько раз ему приходилось тащить Вэй Усяня назад, чтобы не беспокоить Лань Ванцзи. Он не понимал, почему она всегда выбирала именно это время дня для занятий в библиотеке. Примерно через неделю после начала наказания Чжоу Минъи был вызван на экстренную ночную охоту за пределами Гусу, когда он контролировал Вэй Усяня. Лань Ванцзи заметила, что перед ней стоит какая-то дилемма, и подошла к нему. — Шисюн? — вопросительно сказала она. — Ванцзи-шимэй, я должен срочно уйти, но …- Чжоу Минъи взглянул на Вэй Усяня, который в данный момент рвал клочки бумаги и дул в них, заставляя их летать по комнате. Лань Ванцзи кивнула, видимо понимая. — Шисюну не нужно беспокоиться, я буду наблюдать за его наказанием.- сказала она. Чжоу Минъи открыл рот и закрыл его, неловко глядя на нее секунду, прежде чем кивнуть. Он собирался указать, что после того, как он уйдет, в библиотеке будут только она и Вэй Усянь, и, возможно, им было неуместно оставаться наедине. Но теперь, когда она уже решила контролировать наказание, он не мог сказать ей, чтобы она ушла. Это была проблема Лань Ванцзи. Несмотря на то, что она строго следовала правилам, в обществе были определенные условности, которые она не всегда понимала. Чжоу Минъи испустил долгий вздох, когда взглянул на Лань Ванцзи, сидевшую напротив Вэй Усяня. Мальчик уже рассердил Лань Ванцзи до такой степени, что она наложила на него заклинание молчания. До сих пор Чжоу Минъи воздерживался от использования этого заклинания, так как было довольно грубо наложить его на кого-то за мелкие оскорбления, но все знали, что Лань Ванцзи в любом случае не заботилась о таких социальных сигналах.***
Лань Ванцзи испытывала противоречивые эмоции по поводу неуправляемой угрозы, сидящей напротив нее. До сих пор она наложила на него заклинание молчания три раза в течение часа, и он все еще находил способы быть настолько противно громким, насколько это возможно. С другой стороны, Лань Ванцзи вскоре поняла, что молчание Вэй Усяня могло быть гораздо более тревожным, поскольку обычно означало, что он что-то замышляет. Как побрить бороду дяде. Это был последний день наказания Вэй Усяня, и он вел себя на удивление хорошо и старательно писал что-то на бумаге перед собой. Лань Ванцзи сомневалась, что он копирует правила. Она не знала, что думать о Вэй Усяне. Была часть ее, которая хотела презирать его за проблемы, которые он принес, но правда была в том, что он заинтриговал ее, как никто другой. Если отбросить опасные теории об энергии возмущения, Вэй Усянь был самым умным человеком, которого она когда-либо встречала. Его идеи были смелыми и новаторскими, их можно было бы даже назвать революционными, если бы они не граничили с еретическими. Читая книгу заповедей, написанную самой Лань И, Лань Ванцзи не могла не думать, что Вэй Усянь воплощал дух ее предка. Лань Ванцзи выросла, боготворив Лань И, как она могла этого не делать? Лань И была тем человеком, который установил прецедент для таких женщин, как она, борясь с дискриминацией своего времени, предоставив Лань Ванцзи больше свободы в это время. Как бы противоречиво она ни чувствовала себя превратно, она знала, что Лань И не смогла бы добиться всего, что она делала, если бы следовала всем правилам без исключения. Техника убийственных струн, революционная форма оружия, не существовала бы, если бы Лань И не отклонилась от норм. Какая ирония в том, что Вэй Усянь, который был противоположностью всего, во что верил клан Лань, также был человеком, который больше всего напоминал Лань Ванцзи Лань И. — Лань Ванцзи! Лань-гунян! Ванцзи- мэймэй.- Громкий голос Вэй Усяня прервал мысли Лань Ванцзи. Она проигнорировала его, чтобы перечитать последний отрывок в своей книге, на который не обращала внимания. — Лань Чжань! На этот раз Лань Ванцзи подняла на него взгляд. Вэй Усянь ответил радостной улыбкой, сказав ей, что в ответ она может называть его Вэй Ин. — Лань Чжань, посмотри, что я для тебя сделал. — сказал Вэй Усянь, показывая ей рисунок, когда плюхнулся напротив нее. Лань Ванцзи открыла рот, чтобы отругать его за то, что он тратит время на несерьезные дела, но слова застряли в горле, когда она увидела рисунок. Это был рисунок, на котором она стояла на крышах Облачных Глубин в лунном свете с Бичэнь, вытянутым в середине удара. Она поняла, что это был рисунок того, как она, должно быть, выглядела той ночью во время спарринга с Вэй Усянем. До сих пор всякий раз, когда Вэй Усянь пытался поднять тему той ночи, она сразу заставляла его замолчать. По правде говоря, она не хотела слышать, как он делал какие-либо возмутительные комментарии о том, что она, должно быть, обманула его, чтобы одержать верх в дуэли, или как она, должно быть, использовала свою красоту, чтобы отвлечь его, потому что, конечно, не было возможности молодой девочки быть достаточно сильной, чтобы противостоять такому талантливому практикующему, не так ли? Она имела дело с достаточным количеством молодых людей, которые, казалось, считали ее талант и потенциал личным оскорблением самих себя. Хотя она не думала, что Вэй Усянь был таким же, у нее также не было настроения узнавать об этом. Но этот рисунок, который он сделал с неё, был доказательством того, что Вэй Усянь не придерживался подобных суждений. Несколько человек раньше рисовали портрет Лань Ванцзи, но ни один из них не был похож на этот. На картине она была не девушкой, известной своей красотой, а воином, увидевшим ее силу. С того дня, как они встретились, Вэй Усянь находил новые оправдания, чтобы флиртовать с ней или использовать на ней свои чары, но Лань Ванцзи заметила, что всякий раз, когда Вэй Усянь восхвалял ее, он почти всегда говорил о том, какой талантливой или способной он нашел ее. Лань Ванцзи посчитала это поддразниванием и проигнорировала. Но теперь, когда она подумала об этом, Вэй Усянь, казалось, считал ее красоту почти второстепенной. То, что он признавал и восхищался ею, но не считал важной, по сравнению с другими ее достоинствами. Видеть силу, над которой она много работала, а не лицо, с которым она родилась, было похоже на глоток свежего воздуха. Возможно, поэтому несколько раз Вэй Усянь восхищался ее красотой, и она казалась особенной, как никогда ни с кем другим. — Как это? Тебе нравится? — спросил Вэй Усянь. Лань Ванцзи хотела ответить, как обычно, «скучно» или «смешно». Но она не могла заставить себя сказать ничего, кроме кивка. Вэй Усянь, казалось, был удивлен ее ответом. — Я рад, что тебе понравилось. Лань Чжань, ты действительно была великолепна в тот день, понимаешь? Я никогда не встречал никого, кто бы так дрался. - Вэй Усянь искренне сказал: — Почему мы не можем быть друзьями? Вэй Усянь нашел новые способы удивить Лань Ванцзи. Его не пугала ее сила, напротив, он был впечатлен ею и хотел быть ее другом. — Лань Ванцзи ай Лань Ванцзи! Ожидание твоей дружбы — все равно что ждать у берега, чтобы поймать чаек. - Вэй Усянь сокрушался, когда Лань Ванцзи не ответила. Он обмахивался буддийским текстом, который, как она видела, он иногда читал. Несмотря на то, что сама Лань Ванцзи была немного впечатлена, не многие люди знали сказку, из которой произошло ее имя. — Вы знаете, почему чайки в рассказе не подходят к человеку? — Спросила она Вэй Усянь моргнул, удивившись тому, что она вообще ответила. — Чайки каждый день играли с человеком на берегу. Но однажды он пошел на берег, чтобы поймать чайку для своего отца, и ни одна из них не подошла к нему.- сказал он. — unio wàngjī … чайки забывают трюки.- Лань Ванцзи процитировала даосскую фразу, которая дала ей имя. — Лань Чжань, как ты думаешь, почему я хочу быть твоим другом? — спросил Вэй Усянь, наконец уловив, что она имела в виду. — Если вы не имеете в виду своих слов, не говорите их. - ответила Лань Ванцзи. Вэй Усянь был ошеломлен. Он не осознавал, что его поддразнивание, вероятно, зашло слишком далеко до такой степени, что Лань Ванцзи подумала, что его предложение дружбы также было издевательством. — Лань Чжань, я думаю, ты великолепна. Ты такая умная и один из лучших мечников, которых я когда-либо видел. На самом деле, я думаю, что ты единственная, кто мог бы быть мне равным в совершенствовании. Чжань, я думаю о тебе как о своей чжи. — серьезно сказал Вэй Усянь, в его глазах не было ни тени лжи или озорства. Лань Ванцзи была ошеломлена. — Чжи? — Спросила она — Да. Ну, в любом случае, половина родственной души. - произнес Вэй Усянь. — Почему половина родственной души? — нахмурившись, спросила Лань Ванцзи. — Потому что, — Вэй Усянь подкрался к ней боком и сел прямо, так что он возвышался над ней. — Ты невысокого роста. Вэй Усянь засмеялся и притворился испуганным, когда Лань Ванцзи подняла Бичэнь. — Вэй Ин. - Через мгновение Лань Ванцзи сказала: — Если человек искренен и терпеливо ждет, чайки подойдут к нему. Все лицо Вэй Усяня осветилось ее словами. Лань Ванцзи была спокойна снаружи, но кричала внутри. По сути, она подразумевала, что тоже хочет когда-нибудь стать другом Вэй Усяня. Она была так взволнована, что случайно взяла буддийский текст, который читал Вэй Усянь, вместо своей книги. Вэй Усянь увидел книгу в ее руках и отчаянно попыталась предупредить ее, чтобы она не открывала ее. — Лань Чжань, нет! Не смотри на это… Поздно. Лань Ванцзи отбросила книгу, как будто она обожгла ее, и встала, чтобы яростно взглянуть на Вэй Усяня. — Вэй Ин! — А Лань Чжань, я же сказал тебе не открывать. Мне очень жаль, мне очень жаль. — сказал Вэй Усянь, чувствуя себя неловко из-за того, что он случайно показал ей, но также желая громко рассмеяться над ее возмущенным выражением лица. Хотя Вэй Усянь мог быть довольно бесстыдным, даже у него не было такого толстого лица, чтобы показывать такую книгу девушке. Это было бы невежливо. — Это. ты. бесстыдник! — воскликнула Лань Ванцзи с редкой демонстрацией эмоций. Вэй Усянь бросился поднять книгу с земли. — Лань Чжань, я действительно не хотел, чтобы ты это увидела. Давайте пока оставим это между собой, мы только что установили, что мы друзья, не так ли? — Мы нет. — сказала Лань Ванцзи, раздраженно глядя в сторону. — Лань Чжань, ты не можешь меня за это наказать. На первом месте стоит обучение, помнишь? Это тоже в некотором роде обучение. — дерзко сказал Вэй Усянь. Лань Ванцзи не знала, как этому противостоять, поэтому просто сказала: — Убирайся! Вэй Усянь засмеялся. — Хорошо, хорошо, я ухожу.- Он остановился, собираясь выбраться через окно. — Лань Чжань, — позвал он, ожидая, пока она повернет к нему, — Надеюсь, чайки понимают, что этот человек искренен.***
— Лань Чжань, ты спасла меня. — воскликнул Вэй Усянь, когда Лань Ванцзи вытащила его и Су Шэ из водной бездны. — Почему ты держишь мой воротник? Вот, я протяну тебе руку. — Я не трогаю незнакомцев. — ответила Лань Ванцзи, чувствуя легкое раздражение из-за выходок Вэй Усяня во время охоты. Кто назвает свой меч «как угодно»? — Айя Лань Чжань, ты знаешь, что я хочу быть твоим другом. Хм, хорошо, я вижу, что чайки все еще подозрительны. — сказал Вэй Усянь. Цзян Чэн начал ругать Вэй Усяня за то, что он говорит глупости, когда тот болтался в нескольких футах над землей. Лань Ванцзи почти согласилась с ним. На Вэй Усяня произвела сильное впечатление Лань Ванцзи и ее невероятная сила. Ей удалось нести на своем мече двух молодых людей, даже не колеблясь. Все время, пока они летели обратно в Облачные Глубины, он продолжал петь ей дифирамбы, спрашивая, будет ли она тренироваться с ним. Лань Ванцзи демонстративно проигнорировала понимающий взгляд, который Лань Сичэнь бросал в нее всякий раз, когда Вэй Усянь пытался с ней заговорить. Ее брат был угрозой! Абсолютный предатель, который должен лучше знать, чем дразнить ее по поводу этих новых чувств, которых она определенно не испытывала к Вэй Усяню. Она не сделала! Кроме того, у них были более важные дела, чем ее глупое увлечение. Водная бездна была доказательством растущей тирании клана Вэнь. Бездействие ее ордена и тех, кто его окружал, беспокоило Лань Ванцзи. — Минцзюэ-сюн хочет объявить войну Вэнь Жоханю.- Признался Лань Сичэнь, когда они вместе сидели в Ханьши после обеда. — Это наш лучший вариант? — Спросила она. Лань Сичэнь поджал губы. — Вам хорошо известно, что наш клан верит в мир до тех пор, пока не будет другого выбора. Более того, орден Цзинь не будет участвовать в войне, пока не будет уверен, что мы можем победить, в то время как орден Цзян не примет решения, если обстоятельства не заставят их. Лань Ванцзи задумалась. Ей не нравилась идея войны, но бездействие звучало хуже. Это только воодушевит Вэнь Цзябао стать смелее в своем угнетении. Более того, она доверяла мнению Не Минцзюэ. Он был честным человеком и справедливым лидером, он не стал бы доводить своих людей до смерти, если бы думал, что есть другой вариант. Когда ад разразился, она могла только молиться, чтобы они были готовы.***
Вэй Усянь, казалось, воспринял это как вызов — завоевать доверие Лань Ванцзи. Даже после того, как его наказание закончилось, он каждый день приходил в библиотеку после уроков и находил ее сидящей на своем обычном месте. Вопреки глупым неприятностям, которые он обычно совершал во время наказания, Вэй Усянь начал приносить свои заметки о различных применениях талисманов и идеях, которые он придумал для новых. Лань Ванцзи провела первые несколько дней, игнорируя его, когда он пытался показать ей свои изобретения, но вскоре она обнаружила, что не может обуздать свое любопытство. Более того, Вэй Усянь искренне спрашивал ее мнение о его идеях, прислушиваясь к любым советам, которые она давала, и включал их в свои проекты, когда считал, что они помогают. Примерно в это же время она поняла, что он не шутил, когда назвал ее своей чжи. Он искренне уважал ее как равную. — Лань Чжань, что ты об этом думаешь? — спросил Вэй Усянь, показывая ей дизайн своего нового талисмана. Лань Ванцзи отложила сборник стихов, который она читала, и потянула к себе его записи. — Для связи? — Спросила она. Вэй Усянь кивнул лучезарно, счастлив, что есть кто-то достаточно умный, чтобы не отставать от его мыслительного процесса. — Как талисманы-бабочки клана Цзинь? — указала Лань Ванцзи. — Вроде, как бы, что-то вроде. - Вэй Усянь, нахмурившись, сказал: — Но эти талисманы очень дороги, и вы знаете, как ревностно их охраняют Цзинь. Я хотел сделать что-то, что было бы легче распространять среди простых людей. Лань Ванцзи кивнула и критически нахмурилась. Сам узор был гениальным, но слишком сложным, чтобы поместиться в простой талисман. Духовная энергия перегрузит его, и талисман взорвется, прежде чем он сможет выполнить свою функцию. Она рассказала об этом Вэй Усяню, который, соглашаясь, напевал, пытаясь выяснить, где можно сократить узор, не ставя под угрозу его цель. — Лань Чжань, хорошо, что ты у меня есть. Я бы понял это только после того, как он взорвался. - Сказал он со смешком. Это было то, что заметила в нем Лань Ванцзи. У Вэй Усяня были дикие идеи, о которых никто больше не думал, в то время как Лань Ванцзи обладала дальновидностью, которая позволяла ей находить решения, которые противодействовали негативным последствиям идей Вэй Усяня. Вместе они находились в идеальном равновесии друг с другом. — Множество. — сказала Лань Ванцзи, используя кисть для корректировки рисунка, нарисованного Вэй Усянь, чтобы создать круговое образование. Глаза Вэй Усяня загорелись. — Конечно, устройство связи вместо талисмана. У него было бы больше ограничений, чем у талисмана, но он работал бы более эффективно. Лань Ванцзи хотела, чтобы она могла остаться подольше, чтобы обсудить массив, но ей нужно было уйти. Вэй Усянь нахмурился, когда она ему это сказала. — Но почему? Нам было так весело. — Янь-лаоши обычно посещала вечерние уроки для приглашенных учениц, — объяснила Лань Ванцзи, — но она в отпуске, чтобы присматривать за своим новорожденным. Я веду ее уроки на данный момент. — Ах, так ты можешь познакомиться с моей шицзе! — Вэй Усянь взволнованно сказал: — Я бы хотел, чтобы вы двое стали друзьями. - Вэй Усянь потратил пару минут, объясняя ей, почему Цзян Яньли была лучшим человеком на земле, прежде чем он вспомнил, что она опаздывает, и вывел ее на улицу. — Развлекайся, Лань Чжань, и не забывай завести друзей. - сказал он ей, подмигнув. Лань Ванцзи пришлось быстро отвернуться, прежде чем он увидел ее красные уши. Лань Ванцзи редко посещала занятия с другими учениками. Последний раз она действительно сидела в классе перед смертью матери, после этого Лань Ванцзи была слишком расстроена и убита горем и не могла выносить публичное общение любого рода. Как только Лань Цижэнь понял, что его племянницу нельзя убедить больше общаться, он лично взял на себя ее образование. Несмотря на то, что он был строгим и нетерпимым человеком, Лань Цижэнь не проявлял предвзятости в учебе. Он был насквозь ученым и не видел логической причины, по которой Лань Ванцзи не могла иметь такое же образование, как Лань Сичэнь. К большому огорчению старейшин, Лань Ванцзи обучалась сложным формам владения мечом, стрельбе из лука, боям и шести джентльменским искусствам. Хотя мадам, обучавших учениц, время от времени приводили к обучению Лань Ванцзи «женским обрядам», они всегда казались ей больше подсказками, чем действительными правилами, которым она должна была следовать. Таким образом, помимо базового этикета и приличия, которых ожидали от каждой ученицы Лань, образование Лань Ванцзи можно было назвать менее традиционным по сравнению с другими девушками ее возраста, которых всех готовили к браку. — Нет правила, согласно которому брак является обязательным. — возразил Лань Цижэнь. Это действительно не было правилом в заповедях Лань. В конце концов, для такого строгого ордена он все еще был основан на любви, и Лань не верил в идею жениться на долге или политике. В любом случае, Лань Ванцзи росла изолированно от сверстников. До Вэй Усяня ее единственным спутником был ее брат. Она не осознавала, насколько привилегированным было ее образование, пока не стала старше и не увидела, насколько она отличается от других. Лань Ванцзи не подходила ни к своим сверстникам, ни к мальчикам, которые боялись показаться слабыми перед девушкой с золотым ядром, более сильным, чем у них, и не с девочками, которые выросли и поняли, что их долг — перед семьей, и не понять, как Лань Ванцзи взяла на себя обязанность защищать слабых и невинных. Она давно перестала приспосабливаться к другим. В эти дни ученики ее ордена в основном относились к ней с уважением и страхом за ее статус. Вэй Усянь был первым человеком, который назвал ее равной. Она пришла в класс, чтобы посетить гостевые лекции, и обнаружила, что на них пришло намного меньше девочек, чем мальчиков. Она смогла опознать несколько человек из отчета Янь-лаоши о студентах. Была Цзян Яньли, шицзе Вэй Усяня. Вэнь Цин, врач из клана Вэнь. Ее дядя посоветовал ей остерегаться ее, поскольку они подозревали, что она может быть шпионом Вэнь Жоханя. Ло Цинъян была помощником Цзинь Цзысюаня, который попал в ряды учеников. Не Рюши была дочерью одного из генералов Не Минцзюэ, которому доверяли. Юй Пэйлинь была учеником ордена Мэйшань Юй, из которой происходили Юй-фурэн и Цзинь-фурэн . Если то, что услышала Лань Ванцзи, было правильным, то Мэйшань Юй был известен как орден, полностью управляемый женщинами, которые обучали их быть грозными воинами, специализирующимися на владении кнутом. Когда Лань Ванцзи попросила девочек рассказать ей, как далеко они продвинулись в своих классах, ей пришлось воздержаться от недовольства в отношении учебной программы. До сих пор их почти полностью учили этикету и приличию и почти ничего не говорили о самосовершенствовании и ночной охоте. Что ж, не существовало правила, запрещающего ей составлять собственный учебный план. — Сегодня мы изучим основы защитных талисманов. - объявила она и принялась за работу. В течение следующих нескольких дней Лань Ванцзи поняла, что недооценила женщин в своем классе. Хотя она должна была их учить, ей казалось, что это она каждый день узнает что-то новое. Вэнь Цин была одним из самых одаренных врачей, которых когда-либо встречала Лань Ванцзи, ее знания в медицине, казалось, не уступали знаниям библиотеки Облачных Глубин, и это о чем-то говорило. Судя по тому, как она говорила несколько раз, когда Вэнь Жохань случайно упоминался в классе, казалось, что она не хотела, чтобы ее ассоциировали с ним. — Я врач. Спасаю жизни, я их не отнимаю. - Она сказала, когда ее спросили, почему она не хочет изучать культивирование меча. Лань Ванцзи казалось, что она проводит четкую грань между собой и растущей тиранией клана Вэнь. Она задавалась вопросом, насколько верность Вэнь Цин своему дяде проистекала из страха, а не из любви. Не Рюши и Юй Пэйлинь плохо владели мечом, но обе были грозными воинами со своим собственным оружием. Лань Ванцзи была знакома с боевым стилем клана Не с тех пор, как она много раз спарринговала с Не Минцзюэ, но она заметила, что Не Рюши удалось адаптироваться и изменить стиль в соответствии со своими сильными сторонами. Юй Пэйлинь жестко и безжалостно взмахивала хлыстом. Если все ученики клана Юй были такими, то неудивительно, что Юй-фурэн называли фиолетовым пауком. Ло Цинъян, или Мянь-Мянь, как она настаивала, чтобы они ее называли, была дочерью слуги. Она только недавно пополнила ряды учеников, и тот факт, что она добралась так далеко, было доказательством того, сколько тяжелой работы она, должно быть, приложила. Хотя она еще не могла сравниться с Лань Ванцзи по мастерству, она восполнила это своим координацией и выносливостью, которые пришли с годами упорного труда в служении другим. Еще один интересный факт о Мянь-Мянь заключался в том, что она была не прочь использовать обман, чтобы выиграть проигрышный бой. В первый раз, когда она вытащила спрятанный нож, чтобы застать Лань Ванцзи врасплох во время их спарринга, Лань Ванцзи расстроилась из-за этого коварного метода. Она росла всю свою жизнь, осознавая важность честности и благородства в бою. Обман был уловкой бесов. — Тогда тебе, Лань-гунян, должно быть по-настоящему повезло прожить всю свою жизнь, никогда не обманывая, чтобы выжить. — криво сказала ей Мянь-Мянь. Лань Ванцзи была ошеломлена. Ей потребовалось время, чтобы затронуть эту тему, но однажды она наконец спросила Мянь-Мянь, что она имела в виду, говоря, что солгала, чтобы выжить. — Если молодой господин ордена заставляет меня чувствовать себя неловко из-за неблаговидных поступков, я мало что могу сделать, чтобы защитить себя. Слово племянника главы ордена имеет большую силу, чем слова дочери слуги. - Мянь-Мянь объяснила: — Единственным другим вариантом для меня было бы бросить обучение культивированию и покинуть Башню Карпов, но для меня потеря моего шанса на образование не была вариантом. Но что я могу сделать, так это симулировать слабость и обманом заставить его позволить себе остерегаться и нанеси удар там, где никто не заподозрит, что за этим стою я.- Она сказала все это с высоко поднятой головой, с безмолвным вызовом в глазах, заставляя Лань Ванцзи осудить ее. Лань Ванцзи вспомнила, что двоюродный брат Цзинь Цзысюаня, Цзинь Цзысюнь, также должен был присутствовать на лекциях, но не смог, потому что был ранен в результате падения с лестницы Башни Карпов. Это была довольно неприятная травма для практикующего, из-за которой он был выведен из строя. Она задавалась вопросом, сколько из этой травмы произошло в результате несчастного случая. — Спасибо, что объяснили мне это.- Лань Ванцзи сказала Мянь-Мянь с уважительным поклоном: — Ты научила меня чему-то новому и важному. Мянь-Мянь сразу же выглядела взволнованной, увидев уважение, которое оказывала ей Лань Ванцзи. Лань Ванцзи думала, что она заслужила это, в конце концов, не у многих людей хватит смелости заявить о невежестве тех, кто обладает более высоким авторитетом, чем они сами. Разговор с Мянь-Мянь заставил ее осознать, насколько ей повезло иметь дядю и брата, которые защищали ее от темных судеб, с которыми сталкивается большинство женщин. Но, возможно, ей пора больше заняться мирскими делами. И, наконец, была Цзян Яньли. Лань Ванцзи пришлось признать, что сначала она думала, что в ней ничего особенного, кроме любви к кулинарии и заботы о своих братьях, Вэй Усянь определенно не упоминал ничего, кроме этого. Но таланты Цзян Яньли были намного более тонкими, но не менее важными, чем у других. После смерти отца Не Минцзюэ от рук Вэнь Жоханя напряженность между Цинхэ и Цишань нарастала. Возможно, Лань Ванцзи должна была предвидеть, что это приведет к спорам и в классе. Когда Не Рюши и Вэнь Цин впервые начали ссориться, Лань Ванцзи не знала, что делать. Обе женщины были невероятно гордыми и вспыльчивыми, ни одна из них не отступала от резких замечаний и резких оскорблений. Тогда на помощь пришла Цзян Яньли. Она заставила обеих женщин успокоиться, каким-то образом сумев сделать им выговор за их ребячество, не показав при этом невежливости или оскорбления. После этого Лань Ванцзи заметила, что Цзян Яньли несколько раз уменьшала напряжение в классе, прежде чем оно могло перерасти в полноценный бой. Мягкими, вежливыми словами и своевременными перерывами она поддерживала мир в классе и даже заставила Не Рюши и Вэнь Цин подружиться. Лань Ванцзи почувствовала укол сочувствия, когда поняла, как Цзян Яньли, должно быть, усвоила такой навык. Слухи о нетерпимости Юй Цзыюань к подопечному ее мужа были достаточно известны, чтобы добраться даже до такого ордена, как Лань, где сплетни были буквально запрещены. Цзян Яньли училась разрешать напряженные семейные ситуации с детства, и это сделало ее отличным дипломатом. Если она действительно собиралась выйти замуж за Цзинь Цзысюаня, орден Цзинь определенно мог бы использовать ее дипломатические навыки, тем более, что у Цзинь Цзысюаня их не было. Возможно, самым удивительным открытием всего этого было то, что эти женщины хотели быть подругами Лань Ванцзи. Примерно на второй или третий день, когда Лань Ванцзи возглавила класс, Цзян Яньли застенчиво подошла к ней и пригласила ее пообедать с собой, Вэнь Цин и Мянь-Мянь. Сначала Лань Ванцзи хотела отказаться. Она знала, что другие ученики ее ордена обычно чувствовали себя неуютно в ее присутствии, опасаясь наказания. Но затем к ней подошла Мянь-Мянь и сказала, что у нее есть сомнения относительно талисмана, и она надеялась, что Лань Ванцзи отсеет их за ужином. Если бы это было ради образования, то Лань Ванцзи вряд ли могла бы отклонить их предложение, не так ли? Она удобно забыла, что речь во время еды запрещена. С того дня для Лань Ванцзи стало обычным делом проводить время с Цзян Яньли, Вэнь Цин и Мянь-Мянь после уроков. Сначала Лань Ванцзи была невероятно неловкой и нервной, не зная, что сказать или сделать. Проводить время с Вэй Усянем было легко, в основном потому, что Вэй Усянь так много говорил, что компенсировал ее молчание, и его не беспокоили ее односложные ответы. Вскоре стало ясно, что она напрасно волновалась. Ни одна из женщин не осудила Лань Ванцзи за то, что она не вмешивалась в разговор или не реагировала так, как они хотели. Они были довольны тем, что позволяли ей сидеть и слушать их речь, иногда вызывая у нее ответ. Лань Сичэнь однажды сказал ей, что люди вокруг них рассказывают о мире больше, чем любая библиотека. Слушая этих женщин, Лань Ванцзи наконец поняла, что имел в виду ее брат. Цзян Яньли вскоре настояла на том, чтобы она называла ее «Яньли-цзе». — Ты мой друг, и A-Сянь высоко отзывается о тебе. Я бы хотела, чтобы мы были ближе. - сказала она, что Лань Ванцзи почувствовала, как ее сердце екнуло, когда она узнала, что Вэй Усянь говорил о ней своей любимой шицзе. Лань Ванцзи обнаружила, что она также хотела сблизиться с Цзян Яньли, и не только потому, что это сблизило бы ее с Вэй Усянем, хотя это было одной из причин. Было все еще странно обращаться к ней так фамильярно. Лань Ванцзи привыкла к формальности с окружающими ее людьми, и Вэй Ин был единственным, к кому она обращалась с такой близостью. Но Цзян Яньли оказалась такой же настойчивой, как и Вэй Усянь. Вскоре она достаточно утомила Лань Ванцзи, чтобы отбросить титулы и формальности. Лань Ванцзи наконец уступила и пообещала называть ее «Яньли-цзе», но только в том случае, если Цзян Яньли в ответ назовет ее «Ванцзи». Вэнь Цин утверждала, что она чувствовала себя обделенной, так что вскоре она тоже стала «Цин-цзе» . Большую часть времени Лань Ванцзи просто слушала и пила чай, пока другие девушки говорили. Иногда речь шла о помолвке Цзян Яньли и поведении Цзинь Цзысюаня. Вэнь Цин усмехнулась и сказала Цзян Яньли, что ей лучше разорвать помолвку, которую она не уважала. Мянь-Мянь утверждала, что Цзинь Цзысюань был просто неловким и не умеет выражать свои чувства положительно, хотя даже она признала, что его напыщенный характер действовал ей на нервы. Эта дискуссия привела к тому, что Вэнь Цин призналась, что не собиралась выходить замуж, поскольку не могла представить, что бросит своего брата на милость Вэнь Жоханя. Это была случайная оговорка, но другие девушки знали, что она имела в виду. Для Лань Ванцзи это подтвердило ее подозрения, что Вэнь Цин не была так верна Вэнь Жоханю, как думал ее дядя. В других случаях их дискуссии принимали интеллектуальный оборот. Вэнь Цин обнаружила, что Лань Ванцзи обладает впечатляющими знаниями о лекарственных травах и была одаренным полевым медиком. Она взволнованно обсуждала свои откровенно новаторские теории с Лань Ванцзи, которая восхищалась гениальностью Вэнь Цин. Мянь-Мянь внесла свой вклад в эту тему, так как она знала местные средства защиты и уловки, о которых даже Лань Ванцзи никогда не слышала. Цзян Яньли присоединилась к этому разговору, доказав, что ее кулинария не ограничивается одними только вкусными блюдами. По ее словам и Мянь-Мянь, наиболее распространенные болезни можно вылечить, используя только ингредиенты, которые можно найти на общей кухне. Лань Ванцзи никогда не знала, что на одну тему можно смотреть с разных точек зрения, чтобы получить более глубокое понимание. Теперь она поняла, что имел в виду Вэй Усянь, когда жаловался, что клан Лань слишком много внимания уделяет учебникам, а не практическим знаниям. Лань Ванцзи взяла этот класс из долга службы. Она никогда не могла представить, что у нее появятся три подруги, которые однажды станут кем-то вроде ее сестер. — Лань Чжань, Шицзе сказала мне, что ей очень нравятся твои занятия. — сказал Вэй Усянь, появившись рядом с ней. Лань Ванцзи собиралась в город Цайи купить полировку для своего меча. Вэй Усянь, похоже, решил, что его пригласили присоединиться к ней. — Как ты заинтересовала Шицзе талисманами и инструментами для выращивания? — недоверчиво спросил Вэй Усянь. Несмотря на то, насколько она восхищалась Вэй Усянем, она не могла сдержать вспышку раздражения, которую чувствовала. — Ей всегда было интересно учиться. Вы были слишком заняты, будучи мужчиной, чтобы замечать.- сказала она сухо. Вэй Усянь удивленно моргнул, услышав ее ответ, затем застенчиво потер голову. — Ах ты права, Лань Чжань, я никогда не думал, чтобы спросить её. — То, что Янли-цзе любит тебя кормить, не означает, что это все, для чего она годна. Она способна на лучшее, чем ты думаешь. — сказала Лань Ванцзи. Вэй Усянь задумчиво кивнул с мягким выражением лица, когда он посмотрел на Лань Ванцзи. Его сердце согревалось, когда она говорила в защиту его сестры. — Подожди … Янли-цзе? — спросил он, глаза светились весельем. Лань Ванцзи поджала губы и пошла быстрее. Она не побежала, просто спустилась с горы быстрее, радостный смех Вэй Усяня эхом разнесся за ее спиной. — Ты так хорошо знакома с моей шицзе. Лань Чжань, я был твоим первым другом. — Вэй Усянь надулся. — Не друзья. — сказала Лань Ванцзи. Даже Вэй Усянь заметил намек веселья в ее глазах, когда она это произнесла. — Ты права, мы не просто друзья. Мы родственные души! — воскликнул Вэй Усянь. Он догнал Лань Ванцзи и игриво ударил ее по плечу своим «Мой чжи». Лань Ванцзи ничего не сказала, но и не стала отрицать его утверждение. Это не было потерей для Вэй Усяня. — Где я был до того, как вы меня грубо прервали? — Вэй Усянь драматично сказал: — О да! Итак, если моя Шицзе — Яньли-цзе, тогда кто я? — Ин-мэймэй.- Лань Ванцзи ответила очень серьезно. Вэй Усянь рассмеялся. — Лань Чжань! Ты можешь шутить? — Он воскликнул, а затем тут же преувеличенно надул губы: — Так груба со мной, Лань-гунян, ты должна произнести это передо мной. Лань Ванцзи приподняла бровь. Вэй Усянь усмехнулся. — Зови меня гэгэ. — …смешной. — Давай, Лань Чжань, ты зовешь ее Яньли-цзе, тогда ты сможешь называть меня гэгэ. Ты не сделаешь этого для меня, Лань Чжань? — Нет. — Чжань-эр! Чжань-Чжань… А-Чжань! Чжань-мэй … назови меня гэгэ, и я угощу тебя обедом. — Перестань говорить ерунду, и я не заставлю тебя копировать правила, когда мы вернемся. — Чжань-эр, ты действительно так жестока ко мне. — сказал Вэй Усянь с фальшивыми щенячьими глазами. Лань Ванцзи еле сдержалась, чтобы не закатить глаза, и подошла к рынку Цайи. Она только что закончила покупать свою бутылку масла для мечей, когда Вэй Усянь взволнованно потащил ее за собой, чтобы посмотреть, что именно привлекло его внимание. Он заставил ее попробовать несколько видов уличной еды, протестуя против каждой попытки заплатить за нее. Они восхищались различными прилавками, в которых продавались всевозможные украшения и аксессуары. Вэй Усянь купил парочку подарков для своих Шицзе и Не Хуайсана. Лань Ванцзи обычно не одобряла легкомысленных поблажек, но она не могла удержаться от покупки набора красок для брата. В эти дни он был так занят, что она не могла вспомнить, когда он в последний раз рисовал. Когда Вэй Усянь не смотрел, она также купила красную кисточку с нефритовой подвеской, вырезанным в виде луны и звезды. Она заметила, что он восхищался этим раньше, и вспомнила, что Вэй Усянь небрежно упомянул, что он играет на дизи. Лань Ванцзи собиралась подарить ему однажды и решила, что кисточка будет хорошим дополнением. Она старалась не думать о том, почему внезапно захотела делать то, что могло бы сделать Вэй Усяня счастливым. — Посмотри на это Лань Чжань, гадалка. Давай, я хочу увидеть, какое мрачное будущее нас ждет. - Вэй Усянь подвел ее к палатке с табличкой, гласящей, что предлагается чтение по хиромантии. Лань Ванцзи поджала губы при знаке, она и Вэй Усянь прекрасно понимали, что эта так называемая гадалка была подделкой. В конце концов, дар пророчества был редкостью, и они наверняка знали бы, если бы бессмертный с такой силой прошел мимо Гусу. Вэй Усянь явно делал это для развлечения. — Легкомысленно. — пробормотала Лань Ванцзи, а Вэй Усянь заскулил. — Хорошо, ты иди и будешь скучной. Не завидуй, когда я стану мудрее со знанием плана по спасению мира. На этот раз Лань Ванцзи не могла удержаться от закатывания глаз и с раздражением ушла от Вэй Усяня и его глупых выходок. Она заметила прилавок со специями и, убедившись, что Вэй Усянь не смотрит, подошла к продавцу. Цзян Яньли сказала ей, что кухня Юньмэн намного острее, чем кухня Гусу, и в частности Вэй Усянь ужасно терпимо относился к специям. Лань Ванцзи купила у продавца три большие бутылки масла чили, надеясь, что их хватит Вэй Усяню до конца года. После минутного колебания она вернулась и купила еще две. Тем временем Вэй Усянь вошел в палатку, чувствуя себя немного глупо из-за того, что сделал это сейчас, когда рядом не было Лань Ванцзи, которую можно было бы дразнить. Внутри палатки было чисто и аккуратно, что удивило Вэй Усяня, потому что он искренне ожидал чего-то более эксцентричного и эффектного, например, декоративных занавесок и тяжелых благовоний. Посреди палатки за столом сидела молодая женщина лет тридцати. Она была одета в простую, но элегантную синюю мантию и изящно обмахивалась овальным веером, на котором был нарисован заснеженный горный хребет. — Ну, давай, садись, или ты ждёшь фейерверка и грандиозного приема. — спросила женщина с веселой улыбкой. «Она была красива», — подумал Вэй Усянь, но что-то в ней заставило его почувствовать, что он должен ее опасаться. Задаваясь вопросом, было ли это ошибкой, Вэй Усянь сел напротив женщины и одарил ее своей очаровательной улыбкой. — Рука. — проинструктировала гадалка, не дожидаясь, пока Вэй Усянь представится. Немного ошеломленный, Вэй Усянь позволил ей схватить свою руку между своими и наблюдал, как она пристально смотрит ему в ладонь. Вэй Усянь не выдержал тишины и начал бессвязно трепаться. — Так как же это? Бьюсь об заклад, в моем будущем нет славы и удачи. Красивая жена и армия маленьких, вся слава и… — Я вижу, как ты идешь по тропе тьмы. Ужасная жертва ценой любви. - Гадалка прервала его мрачным голосом: — Я вижу, что на твоем пути бросаются презрение и злоба, опасные заговоры, порожденные завистью, сделают тебя их жертвой. Я вижу, ты уступаешься своему собственному высокомерию. Вэй Усянь нервно усмехнулся. — Айя, ты могла бы хотя бы сделать вид, что видишь что-то хорошее в моем будущем. Гадалка нахмурилась и еще раз осмотрела на его ладонь. — Я вижу свет, который выведет вас из тьмы, если только позволите ли вы ему. Пока вы не оттолкнете этот свет прочь, спасены вы или обречены на падение, вы никогда не будете одиноки. Вэй Усянь вышел из палатки на трясущихся ногах, слова гадалки подействовали на него больше, чем он хотел признаться. Только пройдя небольшое расстояние, он понял, что не заплатил ей. Когда он вернулся, гадалка и ее палатка исчезли без всяких признаков того, что они когда-либо были там. — Вэй Ин? — Голос Лань Ванцзи отвлек его от зловещего предсказания гадалки. — Куда нам идти дальше, Лань Чжань? — спросил Вэй Усянь, надеясь, что Лань Ванцзи не заметила легкого напряжения в его улыбке. — Я не знала, что мы осматривали достопримечательности. — сказала Лань Ванцзи, нахмурившись. — Просто признай, что тебе весело со мной, ты, глупая.- Он засмеялся, идя впереди нее. Вэй Усянь застыл на месте, когда услышал тихое, но безошибочное — Мн. — Лань Чжаааан, ты признаешь, что тебе нравится моя компания! Теперь ты никогда от меня не избавишься.- Вэй Усянь хихикнул, схватив Лань Ванцзи за запястье, чтобы потащить ее по рынку. — Как насчет того, чтобы покататься на лодке? — спросил Вэй Усянь. — Водная бездна. — напомнила Лань Ванцзи, очищая одну из мушмул, которую Вэй Усянь купил для нее, передав половину Вэй Усяню, а вторую половину съела сама. Вэй Усянь задумчиво жевал. — Жаль, погода как раз подходящая, чтобы покататься на лодке. Да ладно, всегда есть следующий раз. Лань Ванцзи почувствовала, как у нее забилось сердце. На изгнание водной бездны уходят годы, Вэй Усянь надеялся, что они останутся друзьями даже через годы. От этой мысли у нее закружилась голова от счастья. На обратном пути к горе они увидели толпу, собравшуюся на улице, чтобы посмотреть спектакль. Это была история о Чанъе, который был показан в честь праздника середины осени, который проводился на следующее утро. — Мне нравится эта история. Лань Чжань, пошли ее посмотрим. — с энтузиазмом сказал Вэй Усянь. Лань Ванцзи не хотела отказывать ему, когда он казался таким счастливым, но толпа сделала ее брезгливой. Несмотря на то, что она ничего не сказала, Вэй Усянь, казалось, понимал ее запреты. Он удостоверился, что они стояли в самом конце толпы, подальше от кого бы то ни было. Хотя Вэй Усянь был довольно высоким, ему все еще было трудно смотреть игру поверх голов, но он не жаловался. В какой-то момент он даже предложил нести Лань Ванцзи на спине, чтобы она могла лучше видеть. Возможно, именно в этот момент Лань Ванцзи осознала, что влюблена в него. Это не было великим откровением или чем-то в этом роде, это тихая мысль, которая пришла ей в голову, когда она поняла, насколько внимательным он был. Она любила его, и признавать эту простую истину было в равной степени пугающим и волнующим. — Идем со мной. — сказала Лань Ванцзи, хватая Вэй Усяня за руку. Это был первый раз, когда она инициировала контакт, поэтому Вэй Усянь был слишком ошеломлен, чтобы что-то сказать. Лань Ванцзи направила Вэй Усяня, чтобы вместе с ним прыгнуть на крышу. Вместе они сели на крышу, откуда открывался прекрасный вид на спектакль, вдали от шума и суеты толпы. — Вэй Ин, для тебя. — сказала Лань Ванцзи, ее уши пылали красным, когда она вынула из рукава флакон с «Улыбкой Императора» и протянула ему. — Лань Чжань… ты, .? Как… — запинаясь, пробормотал Вэй Усянь, широко распахнув глаза и забирая бутылку у Лань Ванцзи. — Мы не в Облачных Глубинах.- Лань Ванцзи сказала, просто пожав плечами: — Пожалуйста, не пей с этого момента в Облачных Глубинах. Вэй Усянь поднял три пальца в знак согласия. — Обещаю, что с сегодняшнего дня я не буду проносить алкоголь в ваш орден. — серьезно сказал он. Вэй Усянь намеревался сдержать это обещание. Лань Ванцзи посмотрела на него и подумала, что, возможно, она не будет возражать, если он будет пить и внутри ее ордена, если это сделает его счастливым. — Чанъэ, должно быть, была так одинока на Луне. — торжественно сказал Вэй Усянь, делая глоток вина, пока они смотрели спектакль. — У нее был только Нефритовый кролик. Если бы я был Хоу И, я бы не успокоился, пока не вернулся к жене, даже если это означало бы достичь луны. Лань Ванцзи промычала в ответ, внимательно наблюдая за пьесой. Прошло много времени с тех пор, как она делала что-то подобное, и она не понимала, как упустила это. — Постановка хорошая, но я думаю, что актеры не совсем подходят для ролей.- Вэй Усянь прокомментировал: — Человек, сыгравший Хоу И, не обладает балансом лучника. И, честно говоря, я думаю, что единственный человек, который мог бы сыграть роль Чанъэ, это… Вэй Усянь вовремя остановился, прежде чем успел выпалить то, что у него на уме. Лань Ванцзи вопросительно посмотрела на него, но он просто покачал головой и отпил вина. Солнце уже село, и луна ярко сияла на фоне озер Цайи. Вэй Усянь думал, что Лань Ванцзи выглядела неземной в лунном свете. Если кого-то действительно можно назвать такой же прекрасной, как Чанъэ, то это она. — Мы должны вернуться до комендантского часа. — сказала Лань Ванцзи после того, как спектакль был закончен. Вэй Усянь кивнул и отпил остатки вина. Вместе они подняли свои мечи и взлетели на гору в устойчивом темпе. Приближаясь к входным воротам, они заметили группу других учеников, также возвращающихся в Облачные Глубины. Лань Ванцзи поняла, что Мянь-Мянь тоже была частью группы, и кивнула, когда она с энтузиазмом помахала ей. — Ванцзи-мэй, ты тоже ходила по магазинам на фестиваль середины осени? — спросила Мянь-Мянь, подбегая к ней. — Мн. Принесла краски для Сюнчжана. — ответил Лань Ванцзи. — Мянь-Мянь, мы идем внутрь. Ты идешь? — позвали друзья Мянь-Мянь. Пока что никому из этих девушек не было комфортно в присутствии Лань Ванцзи. — Идите, я пойду за вами через мгновение. — Мянь-Мянь позвала: — Ванцзи-мэй , мы пошли в Цайи, чтобы купить травы для изготовления парфюмерных саше. Вы тоже хотите? Мы с друзьями делаем их вручную, и их хватит на месяцы. Прежде чем Лань Ванцзи смогла ответить, Вэй Усянь вмешался. — А что насчет одного для меня, Мянь-Мянь? Мянь-Мянь повернулась чтобы взглянуть на него. — Кто ты такой, чтобы называть меня Мянь-Мянь? — Хорошо, тогда почему бы тебе не назвать мне свое имя? — с усмешкой спросил Вэй Усянь. — Мое имя? Ты не назвал мне свое имя, почему я должна сказать тебе свое? — Меня зовут… Юньдао.- Вэй Усянь ответил, подмигнув ей. Лань Ванцзи почувствовала, как ее хорошее настроение испарилось, когда вспышка ревности охватила ее сердце. Затем она разозлилась на себя из-за чувства ревности, потому что Вэй Усянь ни разу не намекал, что он хочет большего, чем дружба. Он флиртовал с ней, как со всеми другими девушками, это не значило, что он что-то чувствовал к ней. — Я не знаю ни одного молодого мастера по имени Юньдао. — сказала Мянь-Мянь, нахмурившись. — Игра слов. — произнесла Лань Ванцзи. Если ее голос был холоднее обычного, то ни Вэй Усянь, ни Мянь-Мянь этого не заметили. Глаза Мянь-Мянь расширились, когда она поняла, что Вэй Усянь дразнит ее, и она обвиняюще указала на него пальцем. — Ты …? Как бесстыдно. Кто тоскует по тебе? Вэй Усянь засмеялся. — Вы дружите с Лань Чжань и моей шицзе , не так ли? Ло Цинъян, было приятно познакомиться с вами. Узнавание промелькнуло на лице Мянь-Мянь. — Ты Вэй Усянь? Шиди Яньли-цзе? — Единственный и неповторимый. — сказал Вэй Усянь с поклоном. — Мянь-Мянь, заходи внутрь, или мы не получим ужина. - Позвал один из друзей Мянь-Мянь. Мянь-Мянь посмотрела на них обоих извиняющихся взглядов, пообещав провести некоторое время с Лань Ванцзи после того, как на следующий день будут выпущены фонари. Вэй Усянь и Лань Ванцзи пробрались в Облачные Глубины, он болтал о чем-то, в то время как Лань Ванцзи хранила молчание, на самом деле не желая разговаривать с ним прямо сейчас. — Чуть не забыл, Лань Чжань! Я хочу тебе кое-что показать. — воскликнул Вэй Усянь и, не дожидаясь ее ответа, повел ее на поляну в лесной тропе. — Я нашел их, когда мы все играли этим утром, и они напомнили мне тебя. Смотри.- Вэй Усянь указал на небольшую нору в земле. Когда он присвистнул, из него вылезли два пушистых кролика, которые тут же подбежали, чтобы поиграть вокруг ног Лань Ванцзи. — Видишь? Ты им уже нравишься. Хм, белый укусил меня, когда я пытался погладить его сегодня утром.- Вэй Усянь надул губы. — В любом случае они теперь твои. — Домашние животные запрещены в Облачных Глубинах. — сказала Лань Ванцзи, даже когда она присела, чтобы осторожно поднять черного кролика на руки. — В таком случае я просто найду кого-нибудь, кто их возьмет. Кого-нибудь, кто сможет их приготовить. — небрежно сказал Вэй Усянь. Лань Ванцзи впилась в него взглядом и прижала кролика к груди. — Убийство запрещено в Гусу. — Я найду кого-нибудь внизу горы. — Нет. Ты дал их мне, подарок не забрать обратно. — решительно сказала Лань Ванцзи. — Ты сказала, что не хочешь их, а теперь хочешь? Прекрасно, они твои, я не буду их готовить. Мне просто нужно поохотиться на других кроликов.- Вэй Усянь огляделся, будто уже присматривал добычу. Лань Ванцзи пробормотала что-то слишком тихое, чтобы Вэй Усянь мог понять. — Что это было Лань Чжань? Я тебя не слышал. Лань Ванцзи вздохнула. — Я сказала, что вы не можете есть других кроликов, потому что этим двоим понадобятся друзья. - Ее лицо было стоическим, но красные уши выдавали ее смущение. Вэй Усянь рассмеялся, Лань Чжань действительно временами была слишком милой. Лань Ванцзи проигнорировала его, продолжая обнимать своих новых кроликов, размышляя о том, что она скажет своему дяде, чтобы убедить его позволить ей оставить их. Вэй Усянь перестал смеяться, наблюдая за ней со своими домашними животными. Так же, как у Чанъэ был Нефритовый кролик на Луне, эти кролики были для этой богини Луны перед ним. Как уместно.***
Утром праздника середины осени все ученики, мальчики и девочки, собрались на поляне, чтобы сделать свои фонарики. Как и обещала, Мянь-Мянь сделала саше для всех троих своих новых друзей. Лань Ванцзи держала в руках сине-белый мешочек с рисунком облаков, чувствуя, как ее сердце согревается от этого жеста. Цзян Яньли улыбнулась ей, показывая ее собственный пурпурно-розовый мешочек с узором лотоса. Вэнь Цин держала свой с чем-то вроде благоговения в глазах. В отличие от двух других, ее не было по образцу и цвету ее ордена. Вместо этого Мянь-Мянь сделала ей сумочку, украшенную орхидеями с красной и золотой отделкой. Лань Ванцзи никогда не видела, чтобы Вэнь Цин выглядела так мягко, а Мянь-Мянь так застенчиво действовала. Она задавалась вопросом, насколько глубока дружба между этими двумя, если это действительно была просто дружба. Она молча молилась, чтобы эти двое обрели то счастье, которого они заслуживают. Когда они начали делать фонари, Мянь-Мянь случайно-нарочно сбила фонарь Цзинь Цзысюаня в костер, а затем извинилась, прежде чем подтолкнуть его к Цзян Яньли, потому что: — Яньли-цзе не прочь поделиться с тобой своим, Цзинь-гунцзы , продолжай, не стесняйся. Лань Ванцзи приподняла бровь, глядя на Мянь-Мянь, говоря ей, что она точно знает, что планирует. Мянь-Мянь ответила игриво высунув язык. Это было поведение, которое Лань Ванцзи сочла бы позорным всего несколько недель назад, но теперь она не могла не думать, что это было мило. Лань Ванцзи сосредоточилась на создании рамки для своего фонаря, когда Вэй Усянь упал рядом с ней. — Лань Чжань, давай сделаем один вместе, ладно? — Сказал он, схватив ручку-кисть, чтобы нарисовать фонарь на бумаге. — Нет. - сказала Лань Ванцзи, внутренне улыбнувшись надутой губе Вэй Усяня. — Ах, но послушайте, я сделал это только для вас. - Он показал ей фонарь, на котором нарисовал двух кроликов. Лань Ванцзи не смогла сдержать легкую улыбку, украшавшую ее губы. — Лань Чжань, ты улыбнулась! Я заставил тебя улыбнуться! — Вэй Усянь воскликнул, как будто это было какое-то славное достижение. Лань Ванцзи немедленно посмотрела на него, хотя и не выказывала тепла. Она закончила раму для их фонаря, и да, это был их общий фонарь. Несмотря на то, что она сказала, она не могла представить, что выпустит фонарь с кем-нибудь, кроме Вэй Усяня. Вэй Усянь добавил последние штрихи к своему рисунку, и вскоре их фонарь был готов к зажиганию и выпуску. — Я хочу, чтобы я, Вэй Усянь, смог устранить злых и помогать слабым всю свою жизнь, не зная сожалений в своем сердце, — пробормотал Вэй Усянь рядом с ней, сложив руки в молитве, когда он загадывал свое желание. Лань Ванцзи не думала, что можно сильнее влюбиться. — Я хочу, чтобы я, Лань Ванцзи, могла уничтожать злых и помогать слабым всю свою жизнь, не зная сожалений в своем сердце, — повторила Лань Ванцзи слова Вэй Усяня. — Лань Чжань. — сказал Вэй Усянь, глядя на нее со странным блеском в глазах. — Мн? — Ничего, мне просто захотелось позвать тебя по имени. — сказал Вэй Усянь с мягкой улыбкой, которая по какой-то причине казалась интимной. Момент умиротворения был нарушен Цзинь Цзысюанем, который боролся с Мянь-Мянь и оскорблял Цзян Яньли, что спровоцировало вспыльчивость Вэй Усяня. Вэнь Цин и Лань Ванцзи следили за суматохой, а Цзян Чэн бежал впереди них. К тому времени, когда они достигли места, где они могли слышать, как Вэй Усянь и Цзинь Цзысюань кричали друг на друга, они обнаружили, что Цзинь Цзысюань качнулся назад, схватившись за челюсть там, где расцветал темный синяк. Мянь-Мянь осмотрела синяк и увела его, прежде чем братья Цзян Яньли смогли прийти в себя и снова попытаться ударить ее друга. Не то чтобы она могла их винить. — Вэй Усянь, что ты сделал? — крикнул Цзян Чэн. — Это… это был не я. — потрясенно произнес Вэй Усянь. Именно тогда Лань Ванцзи заметила, как Цзян Яньли прижала свою руку к груди, глядя на Цзинь Цзысюаня с нехарактерным гневом. — Ты оскорбил меня, но я была терпелива с тобой. Но я не буду терпеть, когда кто-то оскорбляет моих братьев. — яростно сказала она. Цзинь Цзысюань даже не казался рассерженным из-за того, что его ударили, глядя на Цзян Яньли так, как будто он никогда ее раньше не видел. Вэй Усянь вышел из ступора и рассмеялся. — Шицзе, это было потрясающе. Ты действительно преподала павлину урок, которого он заслужил. Кто научил тебя так бить кулаком? Цзян Яньли вздохнула, с робким взглядом повернувшись к Лань Ванцзи. — Лань-гунян, эта извиняется за драку без разрешения. Я принимаю любое наказание, которое сочтете подходящим. Лань Ванцзи моргнула, а затем подошела ближе, чтобы рассмотреть руку Цзян Яньли. — Тебе больно. — сказала она, показывая на ее повреждённый сустав. — Следуй за мной «Шицзе!» «А’Цзэ!» И Вэй Усянь, и Цзян Чэн одновременно воскликнули, беспокоясь о своей сестре. — А-Чэн, А-Сянь, мы идем в общежитие девочек, вы не можете пойти. — мягко сказала Цзян Яньли, позволяя Лань Ванцзи увести ее, а Вэнь Цин последовала за ней. Цзян Яньли, казалось, что-то вспомнила и остановился, повернувшись к Вэй Усяня. — А-Сянь, даже не думай о том, чтобы заступиться за меня.- Она предупредила мягким, но твердым голосом. — Но Шицзе, тебя не следует наказывать за это. Не тогда, когда это была его вина.- сказал Вэй Усянь. — Как бы то ни было, ты не можешь взять на себя вину за меня, А-Сянь.- Цзян Яньли подняла руку, чтобы остановить протест Вэй Усяня: — Мне потребовалось много времени, чтобы постоять за себя, А-Сянь, не забирайте это у меня. Вэй Усянь закрыл рот, на этот раз совершенно потеряв дар речи. Он улыбнулся и кивнул сестре, его глаза горели гордостью. Когда они вышли во двор перед женскими общежитиями, Лань Ванцзи подвела Цзян Яньли к столу, а Вэнь Цин принесла ей припасы. — Возможно, я отреагировала слишком резко.- сказала Цзян Яньли. Вэнь Цин фыркнула, перевязав руку Цзян Яньли. — Тебе следовало прицелиться чуть выше и сломать ему нос. Без его красивого лица у этого напыщенного негодяя было бы на одну меньше, чем можно было бы гордиться. — Цин-цзе. — сказала Лань Ванцзи, неодобрительно нахмурившись. Вэнь Цин просто закатила глаза. Когда Мянь-Мянь прибыла, она немедленно проверила, как там Цзян Яньли. — Яньли-цзе была потрясающей. — Как Цзинь-гунцзы? — спросила Цзян Яньли с легкой гримасой. — На коленях перед стеной дисциплины после того, как твои братья рассказали Цзэу-Цзюню и Лань-лаоши о том, что произошло. Цзян Яньли опустила голову, чтобы скрыть печаль в своих глазах от друзей. Вэнь Цин осторожно приподняла подбородок пальцем. — Вы беспокоитесь, что он вас возненавидит? — Спросила она. Цзян Яньли вздохнула. — Я знаю, что он зол на нашу помолвку, потому что у него не было выбора, но мне хотелось бы, чтобы он вспомнил, что у меня тоже не было выбора. Тем не менее я любила его всем сердцем и надеялась, что мы сможем извлечь из нашей ситуации лучшее. Теперь он вероятно, захочет разорвать нашу помолвку. — Неужели это так плохо? — Вэнь Цин спросила: — Яньли, скажи мне кое-что, если бы ты не была помолвлена, ты бы все равно выбрала его? Цзян Яньли не смогла ответить. До сих пор Цзинь Цзысюань никогда не давал ей повода даже узнать его, не говоря уже о том, чтобы любить. Но она провела всю свою жизнь, любя его, и не знала, может ли она представить мир, в котором она этого не сделала. — Подумайте об этом так, — вставила Мянь-Мянь. — Если ваша помолвка действительно разорвана, теперь у вас есть шанс влюбиться по-настоящему. Убедитесь, что вы заставили этого негодяя Цзинь Цзысюаня действительно много работать, чтобы завоевать ваше сердце. — Я сомневаюсь, что он когда-нибудь осмелится снова оскорбить тебя после этого удара. — сказала Вэнь Цин с ухмылкой. — Она права! Он был так потрясен, что не сказал ни слова, даже когда Лань-лаоши наказал его. — взволнованно сказала Мянь-Мянь. Вэнь Цин и Мянь-Мянь посмотрели на Лань Ванцзи, молча призывая ее тоже что-то сказать. — Вы не забыли держать большой палец вне кулака. Хорошо. — сказала Лань Ванцзи. Это был ее способ выразить одобрение действиям Цзян Яньли, и остальные трое поняли это. Цзян Яньли рассмеялся её словам, на время забыв о горе ее помолвки. Вэнь Цин и Мянь-Мянь присоединились, и вскоре они смеялись и шутили обо всем и ни о чем. Лань Ванцзи смотрела на них с легкой улыбкой на лице. Если это была дружба, то она сожалела, что не обнаружила этого раньше. Нет… она была благодарна за то, что нашла это сейчас, и молилась, чтобы они остались такими навсегда.***
Новость о том, что Цзян Яньли ударила Цзинь Цзысюаня, распространилась со скоростью лесного пожара и достигла Юньмэна и ЛаньЛин, поскольку Лань Цижэнь вызвал их родителей, чтобы обсудить этот вопрос. Юй-фурэн не могла поверить в то, что Цзян Яньли, девушка, которую она постоянно называла слабой и бесполезной, та самая Цзян Яньли, набралась смелости ударить своего суженого и потенциально сорвать свою помолвку. Так что она также приехала в Гусу вместе с Цзян Фэнмянем, чтобы посмотреть, что произошло. Когда Юй-фурэн бросилась к Яньши, все ученики и старшие в равной степени отступили с ее пути, не желая рисковать, чтобы она обрушила на них цзыдянь. Лань Цижэнь сидел внутри Яньши вместе с Цзинь Гуаншанем, а Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань стояли перед ними. Юй-фурэн ворвалась внутрь, а Цзян Фэнмянь последовал за ней в гораздо более спокойном темпе. — Лань-сяньшэнь, Цзинь-цзюнцзу.- Цзян Фэнмянь поклонился им обоим в знак приветствия: — Надеюсь, мы не заставили вас ждать… — А-Ли! Это правда? — потребовала ответа Юй-фурэн , не обращая внимания на то, что она кому-то мешает . Цзян Яньли едва сдерживалась, чтобы не вздрогнуть, но не могла смотреть в глаза своей матери. — Юй-фурэн, на этот раз я был виноват. — Цзинь Цзысюань вмешался, к большому шоку Цзян Яньли: — Пожалуйста, не обвиняйте Цзян-гунян. Юй Цзыюань обратила свой пристальный взгляд на Цзинь Цзысюаня. — О? А что сделал Цзинь-гунцзы, чтобы вызвать такую реакцию у моей дочери? Цзян Яньли хотела, чтобы она снова ударила Цзинь Цзысюаня, хотя бы для того, чтобы он не сказал следующие слова. — Я говорил небрежно и оскорбил Вэй Усяня. Цзян-гунян была просто…- Юй Цзыюань не позволила Цзинь Цзысюаню продолжить, повернувшись к своему мужу с яростным взглядом. — Ты слышал это? Я говорила тебе, что этот мальчик не приносит нашему ордену ничего, кроме неприятностей, а теперь из-за него возникли проблемы между нашей дочерью и ее женихом. — крикнула она. — Юй-фурэн, в моем ордене запрещено кричать. — Лань Цижэнь строго сказал: — Я пригласил вас сюда, чтобы решить проблему между этой молодой парой, а не поговорить о Вэй Усяне. — Рот Лань Цижэня горько скривился, словно он сдерживался, чтобы больше ничего не сказать о Вэй Усяне. — Юй-фурэн, Цзян-цзюнцзу, не волнуйтесь. - Цзинь Гуаншань сказал: — Я позабочусь о том, чтобы мой глупый сын научился правильно разговаривать с дамой. Цзинь Цзысюань сумел скрыть свое фырканье под кашель, но не смог полностью скрыть свое недоверие. Как будто его отец имел право говорить о том, как нужно обращаться с женщиной. Одно привело к другому, и Цзян Фэнмянь предложил им разорвать помолвку. Юй Цзыюань выглядела готовой разнести это место цзыдянем в своем гневе, но в конце концов она тоже не смогла оспорить его решение. Цзян Яньли солгала бы, если бы сказала, что ей не грустно. Но была часть ее, которая казалась легче, как будто с нее сняли тяжелую ношу. Именно тогда Лань Ванцзи и Лань Сичэнь вошли в Яньши по просьбе своего дяди, чтобы рассказать о том, что произошло, чтобы Лань Цижэнь мог решить, следует ли исключить Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня. — Цзян-гунян — образцовая ученица. За исключением вчерашнего события, она никогда не нарушала правила и не переходила границы. — Лань Ванцзи сказала: — Она также многообещающая ученица, которой лекции будут полезны. Цзян Яньли почувствовала боль в сердце от комплимента Лань Ванцзи. Нечасто ее признавали за ее навыки, выходящие за рамки домашних обязанностей, и то, что Лань Ванцзи искренне хвалила ее, было большим подспорьем в ее уверенности, особенно после разрыва ее помолвки. Тот факт, что это произошло на глазах у ее матери, которая постоянно заставляла ее сомневаться в своем достоинстве, был бонусом. Юй Цзыюань критически смотрела на Лань Ванцзи, почти не слушая того, что говорил Лань Сичэнь. Итак, это была знаменитая красавица Гусу, слухи не вводили в заблуждение. Юй Цзыюань все еще мучилась из-за того, что дочь испортила единственное хорошее, что могло быть у нее в жизни. Но, возможно, еще не все потеряно. Юй Цзыюань была уверена, что в какой-то момент для Яньли все обернется хорошо, но теперь она считала, что нашла подходящего человека для своего А-Чэна. Лань Ванцзи была красивой, образованной и хорошо знала этикет и приличия. Она происходила из респектабельного ордена и была нынешней наследницей Лань Сичэня. Она не была шумной и не выглядела особенно заинтересованной в том, чтобы требовать внимания находящихся в комнате. Юй Цзыюань была хорошо осведомлена о нелепом списке требований своего сына к идеальной жене, и Лань Ванцзи соответствовала почти всем им. Хотя, если верить слухам, уровень совершенствования Лань Ванцзи был намного выше, чем у ее сына, но это не было бы проблемой, потому что, если бы она вышла замуж и стала Цзян-фурэн, у нее не было бы времени на ночную охоту, пока она ведет домашнее хозяйство ордена. Никто не знал этого лучше, чем Юй Цзыюань. Более того, Лань Ванцзи был из ордена, где высокомерие и гордость были буквально запрещены. Если бы она следовала правилам так же старательно, как все говорили, то она, несомненно, так же старательно служила бы своему мужу и семейному дому. Каким бы жестоким ни было ее совершенствование, такой идеальный Лань, как она, будет послушным и легко управляемым. Идеальная невестка. Теперь ей просто нужно было заставить своего бесполезного сына ухаживать за этим драгоценным нефритом.***
Проведя три месяца в Облачных Глубинах, Цзян Яньли почти забыла, насколько бесполезной ее мать могла заставить ее почувствовать себя одним лишь взглядом. После того, как братья и сестры Лань представили свой отчет и ушли, Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаню сказали остаться, Лань Цижэнь назначил им наказание за их поведение и заставил их пообещать не повторять его во время гостевых лекций. Цзян Яньли покинула Яньши, как только они получили извинение, даже не заметив, как Цзинь Цзысюань пытался подойти к ней, чтобы поговорить. Она любила своих родителей и скучала по Пристани Лотоса, как будто ей не хватало конечности, и, хотя ее братья были здесь с ней, она все еще скучала, не видя их каждый день. Но на этот раз Цзян Яньли не променяла бы и на мир. Всю свою жизнь ей приходилось быть чем-то большим, чем она была, просто быть самой собой никогда не было достаточно. Она не могла быть просто дочерью, ей приходилось играть роль миротворца между родителями, неся на себе тяжесть постоянного принижения со стороны матери и равнодушия отца. Она не могла быть просто сестрой, ей нужно было быть чем-то большим. Она была матерью, которая утирала слезы Цзян Чэна, когда его собаки были отданы, пока Юй Цзыюань боролась со своим мужем. Она была отцом, который принес А-Сяня домой, когда он заблудился в лесу. Ее братья были самыми важными людьми в ее жизни, она с радостью променяла бы на них свою жизнь. Но и здесь ее никогда не хватало. Она изо всех сил пыталась помешать А-Чэну унаследовать яд в сердцах их матери, от того, чтобы пойти по тому же пути ревности, что и она, но каждый раз, когда Вэй Усянь чего-то добивался, хмурые взгляды Цзян Чэна становились более частыми, чем его улыбки, она знала, что она не удалась. И А-Сянь, ее милый Сянь-сянь, который всегда хотел только любви и тепла, но вместо этого застрял с презрением Юй Цзысюань, она изо всех сил старалась оградить его от этого. Но все, что она могла сделать, это приготовить ему суп после того, как его сердце было разбито ядовитыми словами и несправедливыми обвинениями. И она просто... Не была.... Идеальной! Прежде чем она осознала это, ее ноги привели ее к женским общежитиям, прямо к обычному столу, за которым сидели ее подруги, вдали от других учеников. Вэнь Цин сидела за столом и возбужденно болтала о новой теории, которую она придумала. На этот раз она выглядела расслабленной, как будто забыла о том бремени, которое, как надеялась Цзян Яньли, однажды она сможет разделить с ними. Мянь-Мянь сидела напротив Вэнь Цин, подперев подбородок рукой, и слушала, как Вэнь Цин говорит. Она, вероятно, не поняла ни слова из того, что говорил доктор, но, похоже, просто слушала. Лань Ванцзи стояла рядом с ними, практикуя свои владения мечом, как добрый маленький Лань, который не тратил время попусту, хотя она стояла достаточно близко к столу, чтобы слышать, что говорит Вэнь Цин. Наблюдая за ними так, Цзян Яньли почувствовала, как ее сердце наполняется нежностью. С друзьями, сестрами, ей не нужно было быть кем-то другим. Здесь она была просто Цзян Яньли, и на этот раз было достаточно просто быть самой собой. Её было достаточно. — Яньли-цзе. - Лань Ванцзи тихо позвала, когда заметила, что она направляется в их сторону: — С тобой все в порядке? На этот раз, когда Цзян Яньли улыбнулась, она была беззаботной и яркой, как будто к ней вернулись потерянные годы ее детства. — Не волнуйтесь, я в порядке.- сказала она: — Я… свободна. Легкая улыбка Лань Ванцзи в ответ только подняла ей настроение.***
Цзян Чэн плохо проводил время. Гостевые лекции Облачных Глубин должны были дать возможность узнать и установить связи с будущими лидерами различных орденов. Тем не менее, с того дня, как он приехал сюда, он чувствовал, что проводил больше времени с Вэй Усянем, чтобы не потерять лицо их ордена, не то чтобы он особенно преуспел в этом. Что еще хуже, Вэй Усянь постоянно убегал, чтобы беспокоить Лань Ванцзи. Сначала Цзян Чэн думал, что девушка ненавидит его, но по какой-то причине его брат теперь проводил все свое свободное время с Лань Ванцзи. Даже Цзян Яньли казалась влюбленной в эту девушку. Цзян Чэн не понимал, что такого хорошего в этой грубой, скучной, темпераментной ледяной статуе с выражением лица дохлой рыбы. А теперь его мать хотела, чтобы он ухаживал за ней! Он? Ухаживал за Лань Ванцзи? Во что превратилась его жизнь? Это не помогло узнать, что Вэй Усянь безнадежно влюблен в нее. В ночь перед праздником середины осени Вэй Усянь вернулся в их общежития незадолго до комендантского часа и с мечтательным вздохом упал на свою койку. Цзян Чэн должен был знать, что что-то не так, когда этот идиот даже не жаловался на безвкусную горькую пищу. Затем Не Хуайсан принес алкоголь, который он спас от последнего раза, когда Вэй Усянь проникал внутрь. — Вэй-сюн, ты не хочешь? — спросил Не Хуайсан, наливая чашку Вэй Усяню. — Не-сюн, нам лучше больше не прятать алкоголь в Облачных Глубинах. Если ты хочешь выпить, мы просто пойдем в Цайи после занятий. — сказал Вэй Усянь, отталкивая от себя чашу Улыбки Императора. Цзян Чэн был почти уверен, что его лицо отражает абсолютное недоверие, как и шок на лице Не Хуайсана. — Ты болен? Что-то случилось сегодня? Ты одержим, не так ли? — сказал Цзян Чэн, пытаясь пощупать лоб своего брата на предмет лихорадки. — А, Цзян Чэн! Прекрати, засранец. — крикнул Вэй Усянь, отбрасывая руки Цзян Чэна. — Тогда почему ты вдруг так обеспокоился правилами? — потребовал ответа Цзян Чэн. — Ты сказал нет Улыбке Императора. — драматично подчеркнул Не Хуайсан. — Я пообещал Лань Чжань, что не буду пить в Облачных Глубинах, вот и все. — сказал Вэй Усянь, пожав плечами. — Ты обещал Ванцзи-мэй, что будешь соблюдать правила? — сказал Не Хуайсан со странной радостью в голосе, как будто он только что что-то понял. — Ну, видите ли, мы сегодня ездили в город Цайи, и, честно говоря, мы очень повеселились, Лань Чжань совсем не скучная. Мы даже смотрели спектакль на фестивале середины осени, и Лань Чжань купила мне баночку с Улыбкой Императора. Затем она заставила меня пообещать, что я буду пить только вне ее ордена. Она так мило спросила, как я мог сказать «нет»? Не Хуайсан широко улыбнулся, а Цзян Чэн нахмурился. — Она наложила на тебя какое-то заклинание? — спросил он. — Есть ли у клана Лань заклинание на повиновение или что-то в этом роде? — А, я думаю, что знаю это заклинание.- Не Хуайсан застенчиво сказал, тряся ресницами над своим веером: — Это приворот. Цзян Чэн и Вэй Усянь на мгновение в замешательстве посмотрели на него. — Ты имеешь в виду, как афродизиак? — начал Цзян Чэн. — НЕТ! — воскликнул Не Хуайсан, ударив Цзян Чэна по голове своим веером. — Я имею в виду, что Вэй-Сюн влюбился в Ванцзи. Вэй Усянь рассмеялся. — Я? Влюблен в Лань Чжань? Не- сюн, не шути. — О, правда? Тогда скажи мне, Вэй-Сюн, ты обычно пристаешь к людям, даже если они игнорируют тебя и грубы с тобой? Ты постоянно пытаешься привлечь их внимание? Вэй-Сюн, ты всегда хвастаешься что самый лучший во всем, но когда дело касается Лань Ванцзи, ты всегда хвалишь ее, даже заявляешь, что она лучше тебя. Чем больше говорил Не Хуайсан, тем больше Цзян Чэн осознавал свою правоту. Теперь все имело смысл: Вэй Усянь постоянно искал компании Лань Ванцзи, даже когда сталкивался с ее презрением. Как он раздумывал над ее способностями и называл ее равной себе, своей второй половинкой. — Не-сюн, Лань Чжань — просто мой друг. Кроме того, она второй нефрит клана Лань, принцессы Гусу. Я всего лишь сын слуги, как я могу утверждать, что люблю ее? — сказал Вэй Усянь. В этом проблема, не так ли? Цзян Чэн всегда верил Вэй Усяню, когда он говорил, что слова Юй-фурэн не беспокоили его, но, очевидно, это была ложь. Вэй Усянь никогда не забудет свое место в их клане, мать Цзян Чэна позаботилась о том, чтобы он этого не сделал. Теперь его брат-идиот убедил себя, что он недостоин любви Лань Ванцзи. — Давай прекратим об этом говорить. — сказал Вэй Усянь с вынужденной беспечностью. Он нашел доставленный ему коричневый сверток, лежащий у изножья его кровати: — Что это? Кто-то прислал мне подарки? — Ванцзи-мэй просила передать его тебе. — лукаво сказал Не Хуайсан, хихикая, когда Вэй Усянь чуть не уронил пакет от своего удивления. — Лань Чжань послала его? Что она могла прислать мне? — Вэй Усянь пробормотал себе под нос и разорвал путы. Когда он увидел, что было внутри, он так долго смотрел на это, Цзян Чэн задавался вопросом, не заснул ли он таким образом. — Ну? Ты собираешься рассказать нам, что это такое? — нетерпеливо спросил он. Его брат медленно достал бутылку масла чили и показал им. — Цзян Чэн, — сказал Вэй Усянь, его глаза затуманились. — Я влюблен в Лань Чжань.