* * *
Некоторыми часами ранее
Ривен закатил глаза. Белый порошок въелся в ноздри, и по телу растеклось удовольствие приятной сладкой негой. Он притянул Беатрикс к себе за волосы и накрыл её губы, пуская язык в её рот. Она же в ответ извивалась на нём, снова и снова задевая его член в джинсах. Тогда он зарычал ей в губы и оттолкнул от себя, чтобы прижаться к ней и взять её у стены. Он вошёл во всю длину, делая ритмичные толчки. Беатрикс стонала так, будто он хлестал её плёткой, и тогда он начинал трахать её с особым энтузиазмом. Это было сродни гонке, где он был вынужден гнаться за её криком, обгоняя, чтобы она вскоре снова вырвалась вперёд. А потом изливаясь, отдаваясь наслаждению. Глубоко. Ривен трахал многих, но только с ней он мог чувствовать настолько сильную отдачу, что подстёгивала отодрать её вновь. И он делал это, пока она почти не умоляла его остановиться или, хотя бы, продолжить на кровати. И тогда всё заканчивалось. Ему было скучно продолжать трахать её, когда её стоны утихали, и он уходил, никогда не говоря ничего напоследок. Но она знала, что ему понравилось. И она знала, что завтра он вернётся вновь. Но сегодня он остался. Беатрикс поняла это, когда натягивала нижнее бельё, понимая, что не услышала привычного щелчка, и обернулась, хмурясь. — Что-то ещё? Он кивнул. — Та Отступница, которую недавно оправдали, — произнёс он равнодушно. — Где она? Беатрикс пожала плечами. — Кажется, Дэн развлекается с ней. — Или она развлекается с ним, — поправил он. Беатрикс нахмурилась. — Что-то не так? Ривен покачал головой. — Нет, всё так, просто… Просто у меня такое чувство, будто… — выдохнул он и тут же отмахнулся. — Не важно. Не бери в голову. Я просто устал. Беатрикс промолчала, проводя его взглядом до двери и обернулась, чтобы надеть юбку, только когда услышала привычный ушам щелчок. Но что-то с его уходом, она почувствовала, неизменно нарушилось. Привычное равновесие пошатнулось.* * *
Ривен не смотрит на неё. Он следит за опаданием пушистого снега, но Музе плевать. На секунду в её голову врезается мысль о том, что она просто рехнулась, но она мгновенно отмахивается от неё. Что-то всё это время неизменно тянуло её к нему, будто нить между ними так и не оборвалась. Будто существует. Будто жива. И он жив. Ривен слышит её шаги и оборачивается. В его глазах пустота. — Чего ты хочешь? Чего она хочет? Всё исправить. Раньше. Не сойти с ума. Сейчас. — А ты чего хочешь? Он молчит. А она чувствует нить. Она тянет её назад. Сильно. Как удавка затягивается на шее. Не к нему. От него. — Я хочу покоя. Муза усмехается. — Все хотят покоя, — небрежно отвечает она. Нить тянет сильнее, и она почти задыхается, — которого нет. Ривен кивает. Чёрт, что не так? Муза не понимает. Она смотрит на него и осознаёт, что убила бы его прямо на этом месте. Ненависть заполняет её. — Почему ты ушла из Сопротивления? — вдруг спрашивает он. — А почему ты не пришёл к ним? — парирует она. Теперь усмехается он. И смотрит на неё. — Мне кажется, что я знал тебя раньше. Но… не так, как когда мы учились. Из её лёгких исчезает весь воздух. Она смотрит на него немигающим взглядом и чувствует, как нить исчезает. Или она становится слишком упёртой, чтобы игнорировать её зов. — Ты бредишь, — отмахивается Муза. — А ты? — Ривен подходит ближе. Выдыхает почти ей в лицо. — Скоро и тебя здесь убьют, если кто-нибудь из высших чинов не решит сделать тебя своей игрушкой, — ухмыляется он. Она хмурится. — Быть игрушкой Дэна недостаточно? Глаза Ривена сужаются, и он, спустя мгновения раздумий, шипит: — Когда он приволочит тебя на казнь… — растягивая слова, говорит Охотник, — я брошу в ноги палача несколько монет. Я выкуплю тебя, слышишь? И сделаю тебя своей марионеткой. Я трахну тебя у него на глазах, раз он так печётся о тебе. Муза сглатывает. Нить натягивается снова. Почти душит. Но чувства реальности нет. Лишь ненависть. И она цедит ему в ответ: — Дай мне свой кинжал, и я зарежу им тебя вновь. Ривен смеётся, не обращая внимание на вновь. Словно не имеет значения. Словно так и должно быть. Муза выдыхает белое облачко воздуха, когда его уже нет рядом, и сжимает ладони в кулаки. Ногти царапают нежную кожу. И белый снег окрашивает капля алой крови. Нить исчезает снова.