31 октября 1998 года
Гермиона внимательно наблюдала за профессором Блэком и Северусом. Северус выглядел напуганным профессором Блэком, и было очень странно осознавать, что каким-то образом профессор и этот испуганный застенчивый мальчик перед ней знают друг друга. Она понимала, что профессору Блэку не так много лет, но он казался таким же немолодым, как профессор Макгонагалл. Быстро взглянув на бывшую главу своего факультета, Гермиона вздрогнула от ее растерянного выражения лица. Очевидно, здесь была какая-то история, о которой она не знала, и как бы сильно она ни умирала от любопытства ее узнать, с окончания войны она очень старалась обуздать свои порывы. «Невыносимая всезнайка» было любимым оскорблением профессора Блэка в последние несколько лет, и Гермионе надоело его слышать, поэтому она держала рот закрытым, а руку — на плече Северуса. Она почувствовала, как он отпрянул, шокированный словами профессора Блэка. Северус посмотрел на профессора, пристально вглядываясь. — Регулус? — он нахмурился, и Гермиона сжала его плечо. Он резко повернул голову, чтобы посмотреть на нее. — Он говорит правду, — сказала она. — Это Регулус. Сириус действительно погиб на войне два года назад. Девушка прикусила губу, стараясь не расплакаться. Она не была очень близка с Сириусом, но профессор Блэк был… И Гарри, конечно, бедный Гарри, который, казалось, потерял всех взрослых, с которыми был близок. Северус пристально посмотрел на неё и стряхнул её руку, а затем повернулся к Регулусу с растерянным видом. — Если Сириус мертв, то кто еще?.. Челюсти профессора Блэка сжались, и он вздохнул, устраиваясь поудобнее на столе директрисы, по-видимому, не замечая её неодобрительного взгляда у себя за спиной. — Много людей погибло, Северус. Слишком много. Это… нам нужно выяснить, сможем ли мы вернуть тебя в прошлое или нет. Как именно ты сюда попал? — Я провел ритуал, — пробормотал Северус. — Очевидно, он не сработал. — Значит, ты не использовал Маховик времени? — спросил Регулус. — У нас тоже нет маховиков, способных отправить его обратно, — строго сказала директриса Макгонагалл, бросая взгляд на Гермиону. Гермиона закатила глаза. С того происшествия в Министерстве, когда маховики были уничтожены и умер Сириус, произошло больше двух лет. Она вздохнула. Ей было неприятно думать о войне и обо всех, кого они потеряли, но такие разговоры были неизбежны. — Если не использовался Маховик, то, скорее всего, нет способа отправить его обратно, — добавила Гермиона. — Маховики времени могут перемещать туда и обратно, но ритуалы обычно — путешествия в один конец, по крайней мере, так выходит из моих исследований. Профессор Блэк одарил её легкой полуулыбкой. — Вы правы, мисс Грейнджер. Предполагаю, что это был не ритуал для перемещения в будущее? — спросил он Северуса. Северус покачал головой, держа рот на замке и упрямо выставив челюсть. — Тогда вы, скорее всего, застряли здесь, — пробормотала профессор Макгонагалл. — Нам нужно куда-то вас определить. Вы учились на седьмом курсе? — Я хочу знать, кто еще мертв, — ответил Северус, упрямо скрестив руки на груди. Он уже не был таким сгорбленным, как раньше, но Гермиона видела, что он всё ещё расстроен. Она знала его не так давно, и хотя он был довольно искусен в сокрытии своих эмоций, в его глазах плескалось беспокойство. — Кто конкретно тебя интересует? — холодно спросил профессор Блэк. — Ты ведь не собираешься потакать ему, не так ли? — профессор Макгонагалл прервала его. — Давайте отсортируем его, а потом глава его дома будет разбираться с остальным. — Я его декан, — ответил Регулус. — Он останется слизеринцем, что бы ни говорила эта дурацкая шляпа. Так что да, я буду потакать ему. Кроме того, вы, возможно, забыли, директриса, но мы с Северусом когда-то были друзьями. — Лили, — сказал Северус, — пожалуйста, скажи мне, что Лили не умерла. Гермиона увидела, что он понял правду по выражению лица профессора Блэка. Директриса Макгонагалл выглядела строгой, как всегда, но даже её глаза погрустнели при упоминании Лили. — Нет, нет, нет, нет! — закричал Северус, резко встав. Гермионе стало неловко за него, когда у него на глазах выступили слезы. — Волдеморт убил и Лили, и Джеймса Поттеров в Хэллоуин в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, — монотонно сказал профессор Блэк. — Л-лили П-Поттер? — Северус задохнулся и внезапно рухнул на колени. Гермиона была рядом с ним, она положила руку ему на спину, но Северус отпихнул её и прорычал: — Уйди от меня. Его глаза выпучились, а изо рта вылетела слюна, он выглядел совершенно не в себе. Гермиона шлепнулась на задницу, потрясенная гневом и яростью на его лице. Но ее глаза расширились, когда она увидела охватившее его глубокое горе. Откуда он знал маму Гарри? Она определенно хотела получить ответ на эту загадку, но в этот момент директриса встала со своего места и обогнула свой стол. — Вставайте, мисс Грейнджер, — тихо сказала она. Гермиона вскочила на ноги, всё ещё в шоке глядя на лежащего на полу мальчика. Директриса вышла из своего кабинета и повела Гермиону в коридор за горгульей. Грейнджер поёжилась от прохладного воздуха коридора и обхватила себя руками. — Кто этот мальчик? — помолчав несколько минут и собравшись с мыслями, спросила Гермиона у Макгонагалл. Она никогда не видела директрису такой усталой, как сейчас. — Он… Она покачала головой, по-видимому, подавленная. — Он бедный мальчик, оказавшийся не в своем времени. — Это я знаю, — огрызнулась Гермиона. — Я имела в виду, как он связан с профессором Блэком, с Сириусом? Почему он знает маму Гарри? Правда ли то, что он сказал о Сириусе и об отце Гарри? Отец Гарри был хулиганом? Вздохнув, Макгонагалл схватила её за плечо и повела в маленькую прихожую справа от горгульи. Гермиона никогда раньше не видела эту комнату, похожую на приемную, скорее всего, для кабинета директрисы. Сбоку под окном стоял небольшой чайный сервиз, а рядом два удобных на вид дивана и пара кресел. Они выглядели как более приятные версии тех, что стояли в общей комнате Гриффиндора. — Я помню не так много, как следовало бы, — сказала директриса Макгонагалл, налив им обоим чаю. Гермиона осторожно присела в кресло рядом с диваном, где устроилась директриса, и приняла свою чашку чая. — Но, да, я считаю, что Северус прав. Джеймс и Сириус были… в некотором роде неисправимы. Им обоим сходило с рук больше, чем следовало. Больше, чем мы должны были им позволять. — Мы — это кто? — спросила Гермиона, потягивая чай. На вкус он был немного несвежим, и она поморщилась, отставляя чашку на стол. Макгонагалл выпила свою, как будто её не смущал вкус. — Альбус и я, остальные профессора, хотя, — она тяжело вздохнула, внезапно став очень старой, — Альбус и я, вероятно, разделяем большую часть вины. Тогда я была главой Гриффиндора, а Альбус был директором. У нас обоих было больше возможности их приструнить, чем у остальных. — А как насчет профессора Люпина? И Питера Петтигрю? Они тоже входили в группу Мародёров, — напомнила Гермиона. — Ремус и Питер тоже были Мародёрами, — сказала МакГонагалл, — но именно Джеймс и Сириус были лидерами. Оба богатые, чистокровные, хотя только Джеймс был уверен в своем месте в этом мире. Высокомерные, как всегда говорил Регулус. Он не ошибался. Джеймс Поттер был очень высокомерен, может быть, даже больше, чем Драко Малфой. Тут глаза Гермионы расширились. Она не думала, что когда-либо встречала кого-то более высокомерного, чем Малфой. Отец Гарри, должно быть, был большим придурком. — Звучит так, будто они были мерзавцами, — ответила Гермиона, заставив директрису Макгонагалл тихонько хихикнуть. — Ох, они, вероятно, были мерзавцами по отношению к Северусу больше, чем к кому-то другому. Что касается ответа на ваш вопрос, то Ремус, поскольку был оборотнем, вероятно, чувствовал себя счастливчиком, что его приняли и в компанию, и в школу. И Питер, и близко не такой могущественный и популярный, как остальные трое, вероятно, чувствовал то же самое. Хотя, учитывая его… историю, кто знает? — Почему директор Дамблдор не остановил их, если они вели себя так ужасно по отношению к Северусу? — спросила Гермиона. Детские розовые очки спали с нее ещё на пятом курсе, когда умер Сириус. Гермиона знала, что взрослые не были непогрешимы, но всё равно казалось ужасно несправедливым, что учителя, люди, которые могли это остановить, позволяли происходить издевательствам. — Я не знаю, — сказала МакГонагалл, сейчас казавшаяся маленькой. — Я уверена, что у Альбуса были свои причины, но… в те дни я была гораздо менее склонна подвергать сомнению практики Альбуса. Губы Гермионы сжались, когда она услышала этот ответ. Он был… неудовлетворительным. — Он сказал, что провел ритуал и оказался здесь. Какой ритуал мог привести к таким последствиям? — спросила Гермиона, меняя тему. Шестеренки уже вращались в её голове, она продумывала, как сделать седьмой год Северуса лучше, чем предыдущие шесть. Она никому не позволит издеваться над ним в этом году, иначе обидчики ей ответят. Повлиять на прошлое она не могла, но была чертовски уверена, что сделает что-то с будущим. — Я не очень хорошо разбираюсь в ритуальной магии, — Макгонагалл покачала головой. — Надеюсь, профессор Блэк сможет выяснить, какой ритуал выполнил Северус. Хотя ты совершенно права, не существует ритуала, который мог бы специально отправить его назад во времени. Он, скорее всего, застрял здесь. — Но почему он оказался в гриффиндорском общежитии для девочек седьмого курса? Абсолютно непонятно, — Гермиона покачала головой. Она чувствовала, что ответ прямо у неё перед носом, но ей никак не удавалось его ухватить. Макгонагалл только покачала головой: — Нам придется подождать, пока Северус сам скажет нам почему.***
Мертва. Лили была мертва. Желание его сердца умерло. Почему мир так жесток? Северус провел ритуал, который должен был привести его к желанию его сердца, а он, вместо того, чтобы привести к Лили, перенес его в будущее, в котором её не существовало. Мало того, она ещё и вышла замуж за Джеймса Поттера. От одной этой мысли у него к горлу подступила желчь. Он сглотнул, радуясь, что его желудок был пуст и тошнить ему нечем. — Вот, — Блэк протянул ему стакан воды. Северус сделал жадный глоток и передвинулся так, чтобы сидеть на заднице, прислонившись спиной к столу директрисы. Он скорее почувствовал, чем увидел, как Блэк устроился рядом с ним. — Мне очень жаль, — сказал Блэк. — Мерлин, ты даже не представляешь, как мне жаль… У меня… — он замолчал. — Ты принял её? — спросил Северус. Он повернул голову, прислоненную к столу, чтобы посмотреть на своего бывшего друга. Салазар, он выглядел таким старым. В ответ Регулус приподнял левый рукав своей мантии. Там, на его запястье, была метка, которую час назад Северус так хотел получить. Она выглядела как выцветшая, старая татуировка. И если двадцать лет действительно прошло, то теперь это и была просто старая татуировка. Он провел пальцем по черепу, и Блэк вздрогнул, но ничего не сказал. — Тебе было больно? — спросил Северус, снова глядя вперед. — Чертовски, — сказал Блэк. — Худшая боль в моей жизни. До сих пор. Северус хмыкнул. Он не боялся боли. — Значит, он мёртв. Война, о которой говорила Грейнджер, была против него? — Да, он мёртв, — ответил Блэк. — Это долгая история. Но если ты готов, я расскажу тебе об этом. — Может быть, только основные моменты, — ответил Северус. Он устал. Действительно, очень устал. И вся его грудь болела от осознания, что Лили ушла. Тогда Блэк кратко рассказал ему. Он объяснил, как Волдеморт сделал мишенями Лили, Джеймса и их сына. Но что-то случилось, и сын выжил. А Волдеморт пропал. Он исчез на четырнадцать долгих и, казалось бы, мирных лет. — И что ты делал? — спросил Северус. Блэк рассмеялся: — Я преподавал Зельеварение. Я сменил сторону и вступил в Орден Феникса после того, как Волдеморт использовал Кикимера, чтобы спрятать Крестраж. После этого я не мог оставаться на его стороне. Это было… ужасно. — Что такое Крестраж? — спросил Северус, нахмурив брови. — Я забыл, что ты многого не знаешь, — вздохнул Блэк. — И я уже не молод, чтобы так долго сидеть на холодном полу. Он встал и протянул Северусу руку, которую тот принял, пробормотав благодарность. — Регулус. Пожалуйста, зови меня по имени. Слишком странно слышать «Блэк» из твоих уст. Это заставляет меня думать, что Сириус все еще здесь. — Мне жаль, — сказал Северус. — Я знаю, что он был твоим братом, но… — Он над тобой издевался. Все в порядке. — Регулус похлопал его по плечу и повёл в маленькую гостиную возле камина. — Давай выпьем чаю, хорошо? Северус кивнул, и Регулус позвал домового эльфа, который принёс чайный поднос с бутербродами. Северус не ел уже несколько часов и просто умирал с голоду. Он наполнил свою тарелку и уплетал бутерброды, пока Регулус рассказывал: — Вторая война началась в тысяча девятьсот девяносто четвертом году, хотя большинство магов говорят, что она началась, когда мой брат был убит в тысяча девятьсот девяносто пятом году. — Что с ним случилось? — спросил Северус, проглотив еще один бутерброд. Регулус нахмурился. — Крестраж создается, когда волшебник убивает кого-то, а затем берет часть своей расколотой души и помещает его в другой предмет. Оказывается, если делать это много раз, то душа раскалывается все легче. Поэтому, когда Волдеморт отправился убивать Поттеров, его душа легко раскололась, и часть её попала в единственное живое существо в комнате. — Ребёнок? — недоверчиво спросил Северус. — Ребёнок был Крестражем? Регулус мрачно кивнул. — Дамблдор был единственным, кто подозревал, что это так, но у Гарри всегда была какая-то необъяснимая странная связь с Волдемортом. Во время экзаменов на СОВ Волдеморт послал ему видение о том, как моего брата пытают в Отделе Тайн. Отпрыск Лили, будучи таким же высокомерным, как и Поттер, сбежал в Лондон со своими друзьями, чтобы попытаться освободить его. — Милый Салазар, почему? — в ужасе спросил Северус. — А никто не подумал, что это может быть ловушкой? — Грейнджер подумала, — сказал Регулус с легким смешком. — Она была мозгом этой группы, но Гарри не слишком часто её слушал. В общем, дети добрались до Министерства и сумели пробраться в Зал Пророчеств, где мальчик увидел Волдеморта и моего брата. Оказалось, было сделано пророчество о Гарри Поттере и Волдеморте. Волдеморт хотел узнать его полностью, но у него не было возможности попасть в Министерство и взять его, поэтому он послал Поттера. Затем он отправил Люциуса Малфоя, Беллатрису Лестрейндж и еще нескольких человек забрать пророчество у Поттера. Ничем хорошим это не кончилось, — тут Регулус скривился. — Беллатриса убила Сириуса во время битвы, но… это долгая история. Достаточно сказать, что в то время Сириус был персоной нон грата во всей волшебной Британии. — Сколько крестражей было создано? Северус все еще не мог заставить себя назвать Тёмного Лорда по имени. Возможно, со временем станет проще, но сейчас это слишком походило на святотатство. Он готовился присоединиться к Тёмному Лорду, когда закончит седьмой курс. Узнать, что тот мёртв, а его лучший друг сражался на стороне Дамблдора… это было слишком сложно. — Семь, — мрачно сказал Регулус. — Он сделал пять из них до того, как отправился в дом Поттера в ту ночь на Хэллоуин. — Так много? — спросил Северус. Это было почти немыслимо. От одной мысли об убийстве у него скрутило живот, а дальнейший ритуал требовал разделить свою душу и взять часть. Вся эта идея была настолько отвратительна, что Северусу стало плохо. Он пожалел, что съел так много сэндвичей. — Откуда ты все это знаешь? Регулус вздохнул и посмотрел на портрет спящего Дамблдора. Чуть громче он сказал: — Дамблдор был назойливым старым болваном, но он собрал многое из этого в общую картину. Он вырастил Гарри Поттера, как ягнёнка на заклание, а затем отправил его за Крестражами Волдеморта. У Поттера не было ничего, кроме друзей и надежды. Дамблдор должен считать, что ему повезло, что он мертв, и я не могу убить его снова. Дамблдор фыркнул, но не проснулся. Глаза Северуса расширились, когда он перевёл взгляд со своего бывшего друга на директора. — Снова? — О, да, я забыл упомянуть, что Дамблдор также манипулировал мной, чтобы я убил его, когда он по глупости надел один из Крестражей Волдеморта… Регулус невесело рассмеялся. — Кольцо было проклято, мы сделали все возможное, но ничто не могло спасти его. Поэтому он использовал свою смерть как катализатор войны, гарантируя, что Гарри не будет доверять мне. Все было сделано довольно аккуратно. — Звучит как чёртова катастрофа, — пробормотал Северус. Регулус рассмеялся искренним смехом и наконец повернулся к нему. — Так и было. Это действительно, действительно было так. Нам повезло, что мы победили и наши потери оказались относительно небольшими. И тем не менее некоторые сказали бы, что мы понесли слишком много потерь. — Так кто же ещё? — спросил Северус. — Кто еще мёртв? Поттер, Блэк и Лили. Дамблдор. Кто-то еще? Он приготовился к следующей новости. — Первая война была жестокой. По-настоящему она разгорелась только после окончания твоего курса, но почти все с твоего курса погибли либо тогда, либо во время второй войны. Люпин и Петтигрю оба во второй войне. Мальсибер и Макнейр тоже. Однако Розье стал жертвой первой войны. Я никого не пропустил? — Мои родители? — спросил Северус, не желая смотреть на своего друга. Хотя он знал, что они не участвовали бы в войне, не похоже, чтобы кто-то из них смог прожить еще двадцать лет. Не так, как они жили. — Прости, Северус, — сказал Регулус, кладя руку ему на плечо. — Они оба умерли летом после твоего исчезновения. Это было тяжело для твоей мамы. Северус кивнул, проглотив комок в горле. Он говорил себе, что готов к этому, но реальность сильно ударила его. Северус почувствовал себя очень уставшим. И опустошенным. Он чувствовал себя выжатым… И понятия не имел, что теперь будет. — Если я не могу вернуться, — медленно произнес он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, — что мне теперь делать? Голос болезненно сорвался, и он наклонил голову, прячась за волосами и вытирая слезящиеся глаза одной рукой. — Жить, — сказал Регулус, — Ты будешь жить той жизнью, которой у тебя не было в первый раз. Ты будешь взрослеть без нависающей над головой угрозы войны. Ты будешь жить так, как мы не жили. Ты закончишь свой седьмой курс и станешь гораздо более выдающимся мастером зелий, чем я когда-либо смогу. Он сказал это так решительно, что на мгновение Северус стал уверен в этом; затем непреодолимое сомнение и неуверенность, с которыми он прожил большую часть своей жизни, нахлынули на него, и он покачал головой. Нос Северуса защипало от непролитых слез, и он вздохнул. Лили исчезла. Его лучший друг. Единственное хорошее в его мире умерло и исчезло. Её сын все ещё учился в Хогвартсе? Северус даже не знал этого. Как бы ему ненавязчиво спросить? Двадцать один год. Он пропустил двадцать один год жизни, культурных ценностей, общественного прогресса. Было так много вещей, которых он не знал об этом мире. Не только волшебный мир, но и маггловский? Двадцать один год должен казаться вечностью в мире маглов; он всегда двигался намного быстрее, чем волшебный мир. Северус подавился комом в горле. — Я не знаю как.