1986
Ксюше четырнадцать лет. Вчера отец подарил ей новое платье, привезённое из заграничной командировки. Красивое разноцветное платье с шёлковыми лентами. На зависть каждой моднице. Она совершенно счастливый ребёнок, который бегает по двору за друзьями брата. С балкона за ребятами молчаливо наблюдает бабушка, плохо скрывая легкую улыбку. Думать о будущем совсем нет желания. Однако Ксения точно знает, за кого выйдет замуж, сколько у неё будет детей и где будет работать. Говорова прекрасно знает про взрослую себя всё, но предпочитает не думать об этом. Ей ведь только четырнадцать! Серёжа Гущин с диким криком сбивает подругу с ног, и, смеясь, роняет её на траву. Парень щурится от яркого солнца, не обращая внимания на убежавших друзей. Здесь и сейчас он думает о Ксении, которая крайне ему симпатична, пусть он и не решается сказать ей о большем. Мала ещё. — Ксюнь, — обращается к Говоровой Гущин, — знаешь, что я придумал на этот раз? — И что ты придумал, Серёнь, поделись секретом? — отдышавшись, Ксения отвечает вопросом на вопрос. — Ой, Ксенька, я такое придумал! Закачаешься! — с восторгом в голосе повторяет Сергей, любуясь яркими голубыми глазами Ксении. — Ну что ты придумал, Гущин? — переспрашивает Ксения, устав ждать от моря погоды. — Я придумал, Говорова, — парень решается выдать свою заветную тайну, — что мы с тобой поженимся. Обязательно!.. Сергей не наблюдает за реакцией подруги, а Ксюша улыбается, хватаясь за протянутую руку, чтобы встать с травы. Она косится в сторону бабушки, стыдливо закусывая нижнюю губу. Инга Ильинична улыбается, словно слышит весь разговор, и Ксения почти уверена, что бабушка понимает, о чём идёт речь. Все знакомые и друзья в унисон кричат Говоровой и Гущину о том, что их привязанность друг к другу не любовь, но они словно не желают никого слушать. Плавают в своём мирке. — Ты делаешь мне предложение, Гущин? — Ксения чуть ли не фыркает от злости. — Но так не дела не делаются, опомнись! Сергей удивлённо вскидывает брови, загадочно улыбаясь. — А как надо, дорогая моя? — с интересом спрашивает Сергей. — По особенному? С цветами и оркестром? При полном параде? — Постарайся уж, Гущин! Ксюша почти уверена, что это не любовь, но не может противиться странной мании, которую испытывает к Серёже. Она четко разделяет братскую привязанность, которую испытывает к Косте и Грише, и ту особенную связь, которую имеет с Сергеем. Разделяет, но не осознаёт. Любовь ли это? Да и к чему? Ксения абсолютно уверена в том, что её жизнь сложится так, как следует. Как говорит Инга. А она твердит, что Гущин — прекрасная партия. И девушка ей верит, потому что её мнение в семье не оспаривается. Бабушка не может ошибаться, такого никогда не было. — Эй, жених и невеста, мы вас заждались! — отдаленно слышится голос Гриши. — Ну правда, семейка, успеете ещё наговорится, идём! — машет рукой Костя, перенимая внимание друзей на себя. Сергей крепко сжимает девичью руку, ведя Ксению за собой. Она доверяет ему, а потому, натянув на лицо самую непринужденную улыбку, идёт следом, успевая мазнуть внимательным взглядом по балкону. Инга до сих пор стоит на своём месте. Её длинное чёрное платье, слегка колышется на летнем ветру, а тёмные пряди, будто бы не тронутые сединой, спадают на величественное лицо. Бабушка качает головой и приподнимает плечи. Она знает про отношения Сергея и Ксении доподлинно, её уверенность в их будущем союзе непоколебима. Инга Ильинична знает, когда Гущин впервые взял её внучку за руку, уже будучи точно уверенным, что держит руку своей будущей жены. Знает, когда они в первый и единственный раз поцеловались, пытаясь скрыться от холодного ноябрьского дождя под аркой Главного штаба. Инга знает, лишь потому что Ксения доверяет ей свои секреты, и эти секреты женщина унесёт с собой в могилу. Лицо пожилой женщины трогает мягкая улыбка, когда она видит двух юных влюблённых, удаляющихся от дома всё дальше. Всё складывалось, как она и говорила: «только ленинградец!». Вот только не знала проницательная Инга, что любовь у Говоровой и Гущина друг к другу совершенно разная. Не ведала этого и Ксения, которой ещё предстояло разобраться с собственными чувствами…
1989
Ксении семнадцать. Она взрослая девушка. Теперь рядом нет бабушки, и она больше не следит на ней с балкона на даче. И Говорова больше не рассказывает никому свои сокровенные секреты, даже верная подруга Катерина знает далеко не всё. Ксении семнадцать, и ей больше не хочется целоваться с Сергеем Гущиным под монументальными арками, скрываясь от ненастных балтийских дождей. Говорова уже не следует принципу — «замуж выйдешь только за ленинградца», желая больше не слышать эти слова, набатом звучавшие в голове. Ксения прячет воспоминания о бабушке дальше и дальше. Пока успешно. Она смотрит на Серёжу как на друга, которому она позволяет многое. Но все-таки он ей просто друг, не более. Теперь Ксения полностью разделяет к брату, Грише, Серёже и Космосу. Слишком явная грань пролегает между любовью к Сергею и Космосу, слишком очевидная. Космос до мозга и костей неправильный, ненастный. Он совершенно не тот, кто ей нужен. Ведь так сказала бы мудрая Инга Ильинична, увидев их вместе? Но Ксении с ним весело и легко, никуда бежать не хочется. И неожиданно она вспоминает, что ей не семьдесят, а только семнадцать. Она может себе позволить и жаркие поцелуи под московским снегопадом, и долгие прогулки на машине, и бессонные ночи на холодных простынях. Ксения позволяет себе в Москве больше, чем в родном Ленинграде. Она громко смеётся, в шутку стучит Валеру Филатова по крепким плечам, перемигиваясь с его новой девушкой Тамарой и пререкается с Витей Пчёлкиным за место рядом с водителем. Говорова занимает своё кресло по правую руку от Холмогорова, чувствуя совершенный уют вокруг себя. Влюблёнными глазами девушка наблюдает за тем, как Космос ведёт машину, успевая красть поцелуи с её губ. Ей хорошо, а зима не может помешать тому, что компания друзей Коса так радушна к присутствию ленинградской гостьи. Билеты до Северной столицы совсем позабыты, потому что Ксюша не является в аэропорт уже дважды, банально просыпая ранний рейс. Говорова не хочет в Ленинград. Впервые в жизни её пленила Москва, не отпуская больше не отпуская от себя ни на шаг. Холмогоров нежно гладит ладонь Ксении, свободной рукой разгребая снег с парапета на Ленинских горах. Рядом смеётся Томка, наблюдая за тем, как её молодой человек стащил с головы Пчёлы тёплую шапку, заставляя летающего бегать и отогреваться. Недовольный происходящим Витя бубнит что-то о своей отмороженной заднице, о двух влюблённых парочках и дурной фантазии Фила, но всё же пытается поймать свою согревающую вещицу. — Я не хочу уезжать, Кос! — недовольно признается Ксения, утыкаясь холодным носом в длинное пальто Космоса. Длинные руки Холмогорова тут же замыкаются за девичьей спиной, а на макушку опускается острый подбородок. — Оставайся, — самоуверенно выдаёт Космос. — Кому нужен твой диплом? Мне не нужен. Я тебя и без картонки бесполезной этой люблю. — Мне нужен. Стране нужен! Космос неопределённо усмехается, оставляя свои комментарии при себе. — У нас в Москве тоже политиков учат. Не хуже, чем в вашем Ленинграде. И лучше, не спорь, Ксюха, столица все-таки! — Нет, Космос! — Будем жить вместе! — Как будто бы мы не вместе живём, Космос? — Сама подумай! Кос и Ксеня не расстаются уже несколько недель, разлучаясь лишь на пару дней, которые она проводит в Ленинграде. Они живут то в квартире Холмогоровых, то в служебной квартире Говоровых, которая наконец-то стала уютной. — Я должна появляется дома хоть изредка, Кос! — Выходи за меня замуж?!.. Космос задаёт ей этот вопрос с момента второй встречи после летних приключений на даче. С тех пор Говорова слышит предложение руки и сердца чуть ли не каждый день, но положительно ответить всё равно не может. Или играет с огнём? — Нет!.. Ксении семнадцать, и она больше не думает о том, что обязана выйти замуж за ленинградца, родить троих детей и работать всю свою жизнь на благо социалистической родины. Она живет здесь и сейчас, где ей легко дышится. Она она не может удержать себя от вопроса: — Неужели тебе так важен этот штамп в паспорте, Космос? — Важен! Хочу чтобы ты была моей, это ясно? Ксения молчит, она никогда не любила быть чьей-то. Она принадлежит только сама себе, предпочитая держать за собой прозвище, данное в семье… Фурия! Говорова спорила всегда и со всеми: с папой, мамой, братом, друзьями. Не доставалось от неё лишь двум людям: бабушке и Космосу. С последним — редкий случай. — Я живу с тобой, Космос, этого тебе мало? — хмыкнула девушка, оторвав от плеча Космоса темноволосую голову. — Ужасно не хватает! — Что же… Сочувствую! — невесело для себя заключает Говорова. — Мне семнадцать, инопланетный. Я смогу связать себя узами брака лишь в девяностом, понял? — Но принять моё предложение в восемьдесят девятом тебе ничто не мешает. — Лишь мой характер. — С этим придется повозиться, но я… Всегда готов! — Пионер, тоже мне! — Не жалуйся тут!.. Космос долго молчал, наблюдая за мерно падающим снегом, оседающим на русых волосах девушки; Ксюша опять забыла про шапку. Впрочем, головной убор она категорически игнорировала, сколько не пытался настоять парень. — И где ты будешь отмечать Новый год? — обречённо спрашивает Холмогоров. — Сначала думала о Ленинграде, как всегда, — Ксении остаётся слабо пожать плечами, понимая, что этот ответ Космоса не успокоит. Кос тяжело вздохнул, когда Ксения продолжила речь. — Но родители решили отметить семейный праздник за пределами родного города, — «снова» — крутилось в голове Ксении, ведь совместную встречу Нового года с мамой и папой она могла пересчитать на пальцах. Анатолий и Светлана были людьми занятыми, но времени всегда хватало на всё, кроме семьи. Нельзя сказать, что по прошествии многих лет они жалели, что не уделяли детям много времени. И Ксения, и Костя никогда ни в чем не нуждались, а потому, по мнению родителей, были самыми счастливыми. Так это или нет, но мнение близнецов никогда не учитывалось, хоть они и были самыми дорогими людьми для своих родителей. С виду образцовая семья Говоровых — очень уважаемая в родном городе, на самом деле никогда таковой не являлась. И если в детстве близнецам не хватало родительского внимания, то по происшествии лет они больше не испытывали острой нужны в воспитательных работах. Что выросло, то выросло. Баста. В конце весны Анатолий Говоров был избран народным депутатом СССР, а близнецы официально вошли в ранг золотой номенклатурной молодежи. Гордиться особо нечем, о родителях Ксения и Константин никогда не говорили плохо, да и старались особо не уточнять место их работы. Инга на дожила до триумфа сына, хотя мужчина об этом ни капли не жалел. Ему всегда было сложно угодить строгой матери. Глядя на отношение Инги к его детям, он, будучи уже взрослым мужчиной, едва ли не завидовал им. Мать разрешала внукам все, что запрещали родители. Назло или просто от большой любви — на этот счёт Говоров не задумывался. Времени не было. В редкие минуты единения с семьей их со Светланой внимание целиком и полностью принадлежало детям, пускай казалось им это уже было не к чему. У Кости были свои друзья и интересы. Ксения же по пятам ходила за бабушкой, внимая каждому его слову. Анатолия пугало это, но он молчал, прекрасно понимая, что проиграет эту словесную баталию. Светлана побаивалась свекровь, поэтому просто не решалась вставить своё слово. Затаилась. Чего же так они оба опасались? Сказать сложно. Инга Ильинична никогда не настраивала внуков против родителей, считая это откровенной глупостью. Она не любила Свету, не любила до такой степени, что просто проигнорировала счастливый момент свадьбы единственного сына. Хоть и Светлана подходила под тип женщин, которых Инга считала достойными. Она не глупа, хороша собой, любит её сына. В конце концов. Она коренная ленинградка из приличной семьи! Не признаваясь ни сыну, ни внукам, ни самой себе, женщина отчётливо видела в невестке своё отражение. Это была точь-в-точь она, но до войны и блокады, до пережитых налетов авиации и последующей эвакуации из Ленинграда. И Инга совершенно точно скучала по себе такой, но обратить время вспять не могла, как и вернуть прежнюю беззаботность. Говорова покачала головой, отгоняя мысли о семье. — А потом ты предложил Москву и весёлый праздник в сопровождении этой замечательной компании, — девушка махнула головой в сторону веселящихся ребят, — и я всерьёз задумалась, Кос! — Ответь на хотя бы один мой вопрос положительно, Говорова! Не сказать, что Космос обижался на категоричные отказы Ксении, звучавшие на его вопросы о свадьбе. Но что-то неприятное гложет Холмогорова. И это что-то он никогда не воспринимал всерьёз в силу своего воспитания, запрятав настоящие эмоции за шутками и улыбками. Говорова осознала сущность возлюбленного почти сразу. Такие люди, как сын профессора астрофизики, не пускают людей ни в разум, ни в сердце. Но если уж пустили — это навсегда. Ксения была и не против задержаться в сердце Холмогорова, хоть и не кричала об этом на каждом шагу. Годами взращенная скрытность характера сказывалась и в мелочах. В этом они с Косом были похожи. Маски, старательно надвинутые на лица годами, спадали в редких случаях единения друг с другом. Когда они оба не желали притворяться, что мир для них будет прежним, что всё устойчиво и вокруг царит полный порядок. Нет в этом мире ничего нормального! — Я приеду! — заявила гордая ленинградка. — Может быть, что тридцатого или тридцать первого утром, но приеду. Обещаю, Кос!.. Кого Говорова хочет убедить? Себя или Космоса? Но она обязательно прибудет на праздник к Холмогорову, в этом не приходилось сомневаться. И Ксения не задумывалась о том, что могла бы сказать про её выходку строгая бабушка.